— Спасибо, — хмуро кивнув, он уткнулся в стакан огневиски.
— Нет, ты не понимаешь. Ты выглядишь слишком жалко для национального героя, — жёстко расставлять точки над «i» стало после войны моим новым любимым занятием.
Я даже выдумал себе новое правило — «Малфои не лгут» — и активно декларировал его каждому встречному, не обращая внимания на недоумённые взгляды.
Бред. Лгут, конечно.
Но Поттер действительно выглядел жалко.
— А вот ты хорошо выглядишь… — Не успел я расплыться в довольной ухмылке, он резко продолжил: — Даже слишком хорошо для бывшего Пожирателя Смерти.
Минуло четыре года с окончания Второй Магической Войны, но Победитель Волдеморта, судя по всему, по-прежнему жил исключительно призраками прошлого и прошлыми же стереотипами.
— Я оправдан. Твоими стараниями, — я пожал плечами и приподнял свой стакан, чтобы фраза прозвучала как тост.
Мы выпили. Враждебность не уходила. Его враждебность, потому что мне, как ни странно, было давно наплевать. Я — на этот раз честно — просто устал его ненавидеть. Для настоящего Малфоя глупая ненависть — слишком детское чувство, а «умной» подоплеки здесь не было никакой. Называть же «умной» мою… Впрочем, неважно.
Драко хотел игрушку — Драко не получил игрушку. Но я ведь не бросался с проклятиями на новые модели мётел, если мне отказывались их покупать?
Ладно, с мётлами я слукавил: рано или поздно они всё равно мне доставались, ведь я был одержим полётами, а отец был одержим манией исполнять желания и капризы единственного сына.
Хотелось снова ответить «Твоими стараниями» и, чтобы сдержаться, я сделал новый глоток. Немного перестарался — крепкий огневиски опалил желудок и горло, лавой прокатился по венам. Я слегка поперхнулся, но в общем и целом остался доволен: время на придумывание ответа я выиграл. Отличный способ! Рекомендую.
— Отец отошёл от каких-либо дел, — осторожно начал я, — и проводит большую часть времени в поместье, рядом с матерью.
Шрамоголовый слегка встрепенулся:
— А что с ней?
Мне даже на секунду показалось, что ему не плевать. Если так, то я, пожалуй, открою герою Британии страшную тайну:
— Maman беременна.
Поттер уставился на меня, как Уизли уставился бы на арифмантическую формулу, обещающую немедленное и безграничное обогащение: с интересом, удивлением, недоверием, восторгом — и абсолютной, всепоглощающей невозможностью понять, что с этим делать.
— Я думал, у Малфоев не может быть больше одного ребёнка.
Это что, новое правило для нашей фамилии, и мне следует вынести его на рассмотрение на очередном семейном совете?
К сведению: у Малфоев не бывает семейных советов, зато семейные ужины — каждый день, и, именно сбежав с одного из них, я сегодня повстречал Поттера, методично наливавшегося огневиски в «Дырявом Котле». Так что полчаса назад я взял на себя смелость рассудить, что пить лучше в приятной компании — и храбро уселся рядом.
— С чего это? — это я про ребёнка.
— Передерётесь из-за наследства, — пьяно хихикнул мой собеседник.
Я, конечно, мог бы объяснить, что даже изрядно оскудевшего после войны достояния нашей фамилии хватит на десяток таких как я и мой пока не родившийся брат, но почему-то сказал абсолютно другое. Определённо, лучше бы я воспользовался своим излюбленным способом — и выпил вместо того, чтобы говорить глупости.
— Из меня наследник… Как из хвостороги рабочая лошадь.
— Из хвостороги в принципе лошадь не очень, — протянул Поттер, не понимая, а потом до него, очевидно, дошло. — О, ты об этом…
Да, я говорил именно «об этом».
Ну и скандал был тогда… Люциус рвал и метал. Рвал — всевозможные завещания, в которых я фигурировал как потенциальная надежда рода Малфоев, метал — проклятья, в том числе Непростительные. Мне повезло: я пятнадцать раз увернулся от Авады Кедавры и двадцать четыре — от Круцио.
Ох. Малфои не лгут. Авада была только раз, и то не по-настоящему, а Круциатусов — меньше восьми. Только для выдержанного Papa это всё равно очень много… Но, в конце концов, его можно было понять: не каждый день единственный сын приходит домой и заявляет, мол, свадьбы не будет, потому что он любит другого. И далеко не каждый день такое шокирующее заявление не имеет никакого значения — просто потому что в «Ежедневном Пророке» об этом уже написали.
О, бедная, бедная моя невеста Астория…
Через месяц, кстати, она выскочила замуж за Блейза Забини, и мне оставалось только искренне пожелать ей удачи, надеясь на то, что Блейз не унаследовал от своей мамочки замашки «чёрной вдовы». «Чёрного вдовца» в данном случае.
Вот уже пару лет у них всё в порядке.
— Тебя это смущает? — я приподнял левую бровь.
С пяти лет репетирую это движение перед зеркалом. Получаться начало только с восьми, и я всерьёз боялся, что рискую поехать в Хогвартс, так и не освоив приличествующую каждому уважающему себя Малфою мимику.
Малфои великолепно приподнимают левую бровь! Это железное правило.
— Нет, — торопливо проговорил Поттер, сразу же пряча лицо за стаканом и делая несколько отчаянно-долгих глотков.
А у меня почему-то сложилось ощущение, что он сказал своё «Нет» слишком быстро, как будто оно вырвалось против воли. Интересно. И уши у него покраснели. Ещё интереснее.
Мне его даже жалко.
Напиваться в одиночестве — это вовсе не то, чего достоин Мальчик-который-дважды-спас-нас-всех-от-Воландеморта. Зачем-то я озвучил Поттеру эту мысль.
— Тебя я тоже спас, — зачем-то он мне напомнил.
Собственно, об этом я вспоминал едва ли не с каждым вдохом, только благодарности в моих воспоминаниях не было.
— Я тебя не просил.
Ещё одно правило: гигантский кальмар ищет, где глубже, Малфои — где лучше. Мне было бы лучше сгореть в Выручай-Комнате. Нет, я нормально переношу и косые взгляды, и осуждение окружающих, я отлично перенёс судебные процессы и даже допросы с Веритасерумом, но есть кое-что, на что у меня аллергия с самого детства.
Скука.
Со второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года мне было и есть до безобразия скучно. Хотя нет, пожалуй, Поттер сейчас развлекал меня. Даже очень. Так, на чём мы остановились?
— И хорошо, что не просил, — он тряхнул головой, всё такой же лохматой, и мне внезапно захотелось пригладить эти безумствующие вихры.
Это не была нежность — упаси меня Мерлин! Всего лишь желание доказать своё превосходство: в тот момент я был уже достаточно пьян, чтобы думать, что море мне по колено, а торчащие во все стороны чёрные волосы покорятся одному моему прикосновению. Гриндилоу меня побери, я же Малфой!
— Почему же?
— Потому что если бы я услышал твои просьбы, я бы сразу вспомнил, какая ты сволочь, и передумал ради тебя рисковать своей шкурой.
Я приосанился. Конечно, я — сволочь! Молодец, Поттер, вот мы уже от правил перешли к аксиомам…
Довольное выражение моего лица не осталось незамеченным. Видимо, он не зря три года отучился в школе авроров.
— Вот именно. Сволочь. Ты меня даже не поблагодарил!
Я разлил остатки огневиски по нашим стаканам. Хорошо, что мы взяли сразу бутылку. В смысле, не «мы», а «он» — когда я здесь появился, бутыль была полна на три четверти.
— А ты передо мной даже не извинился, — я выпил без тоста.
Малфоям не нужны тосты — это тоже… ну, понятно, в общем-то.
— За что? — даже сквозь заляпанные стёкла очков я разглядел в этих пьяных глазах искреннее недоумение.
Надо же. Да было бы за что — я б тебя вообще заавадил. Давно. И надолго. Даже навсегда, может быть.
— Туалет Плаксы Миртл, — мой голос прозвучал тише, чем мне того хотелось.
До героя дошло. Смутившись, он одним махом осушил стакан и тяжело грохнул его о дубовый стол. Кажется, на нас даже заоглядывались.
— Мне пора, Малфой.
— Как скажешь, — я просто кивнул.
В самом деле, не предлагать же ему встретиться завтра «в это же время, в этом же месте» и не напрашиваться же в провожатые. Сам дойдёт. С Волдемортом справился, а тут не сложнее. Я злорадно улыбнулся краешком губ, представив, что будет, если героя расщепит по дороге.
А поделом. Нечего кидаться в меня Сектумсемпрой.
— Ты чего?
— Ничего, Поттер. Всего хорошего.
Ощутимо пошатываясь, он поднялся из-за стола и отправился в сложный путь до двери.
Добрая половина посетителей бара уставилась на меня со смесью негодования и мольбы во взгляде: ещё бы, лохматое недоразумение несло в себе прямую угрозу для здоровья тех, кто по случайности посмел оказаться рядом. Похоже, даже мебель в «Дырявом Котле» страстно желала уползти из зала куда подальше, потому что и ей обещала мучительную смерть геройская неуклюжесть.
Когда на меня обратились взоры всех присутствующих (а Поттер, неловко рухнув, расколотил третий по счёту стул), я встал, чувствуя себя вершителем судеб.
— Так и быть, провожу тебя, — подхватил под локоть и вывел на улицу.
Поттер почему-то не возражал. Наоборот, обнял меня крепко-крепко, приготовившись к аппарации… И тут я понял, что не знаю, куда ему нужно.
— Куда? — задал я логичный вопрос.
Мальчик-который-был-пьян отчего-то задумался. Да так всерьёз, что мне пришлось ощутимо встряхнуть его, чтобы вернуть к жизни и к умению разговаривать.
А он чуть склонил голову набок и выпалил:
— В губы.
И отказать сейчас Поттеру было совсем не в моих правилах.
Я ведь и сам этого хотел. Давно. И надолго. Даже навсегда, может быть.
Vova
