Гарри Поттер и сумасшедшая магия

Сонный покой дома на площади Гриммо, царивший там последние два года, был нарушен появлением законного хозяина. Гарри аппарировал на крыльцо, открыл дверь и, войдя в тёмную прихожую, заклинанием зажег свет.

С того момента, как он побывал в этом доме в последний раз, ничего не изменилось: та же подставка для зонтов, те же сушеные головы домовых эльфов на стенах. Даже пыли не прибавилось, благодаря специальным заклятиям, которые Гарри наложил на особняк перед тем, как его покинуть.

Молодой мужчина, не торопясь, прошелся по коридорам, снимая консервирующие заклинания и возвращая дом в пригодное для жизни состояние. Дойдя до коморки домовика, Гарри разбудил Кикимера и сообщил ему, что скоро в доме появятся гости, которым будут необходимы его услуги. Кикимер, очнувшись от долгого волшебного сна, похлопал глазами и принялся усердно инспектировать хозяйство, а владелец дома прошел на кухню и, усевшись в облюбованное им давным-давно старое плетеное кресло, погрузился в воспоминания.

Чуть больше двух лет назад, после своей победы, он сидел так же, и тогда тишину в старом особняке время от времени нарушали потрескивание дров в камине, и слабое поскрипывание старого кресла-качалки; иногда к этим звукам присоединялись вздохи и ворчание домового эльфа:

— Сидит, сидит, не ест толком, не спит, не пьет. Совсем извести себя задумал, — бурчал эльф себе под нос, поглядывая на своего хозяина и тщетно ожидая хоть какой-то реакции.

Гарри молча сидел перед камином, не отводя взгляда от огня. Тогда ему казалось, что можно так провести целую вечность. Он думал, что должно быть очень здорово, если бы единственным делом, которое занимало его, стало мерное отталкивание ногой, приводящее старое скрипучее кресло в движение.

Перед его внутренним взором мелькали картинки событий шестого и седьмого года обучения в Хогвартсе: нежить в озере; смерть Дамблдора; люди, лишенные волшебных палочек, бесцельно слонявшиеся по Косому переулку; Патронус Снейпа; Рон с Гермионой; смерти Тонкс, Люпина и Фреда; разъяренное лицо Молли Уизли и её поединок с Беллатрисой Лестрейндж; смерть Волан-де-Морта… И его, Гарри, собственная смерть, которая чудом оказалась вовсе и не смертью, а чем-то вроде короткого сна.

На тот момент всё, к чему он так долго и так мучительно стремился, свершилось, но...

Это самое «но» в те далекие дни не давало Гарри покоя, мучило его, как больной зуб, мешало спать, есть, да и вообще — жить. Сделав всё возможное для победы и убив Волан-де-Морта, он не знал, куда деть себя, и ужасно от этого страдал.

Буквально на следующий день, после приснопамятной битвы за Хогвартс, он скрылся ото всех, в том числе и от друзей, в своём доме, ранее принадлежавшем Сириусу. Через несколько дней там его и обнаружила Гермиона, крайне озабоченная его исчезновением. Тогда у них состоялась весьма бурная дискуссия, в которой Гарри сообщил девушке, что устал от магического мира, не знает, что ему делать дальше со своей жизнью, что он потерял себя и собирается исчезнуть на какое-то время. На какое — он и сам не знал, но одно ему было известно точно: ему жизненно необходимо собрать себя из кусочков по-новой, а сам он с этой задачей явно не справлялся.

К счастью, после смерти крестного в его жизни появился человек, способный, а самое главное — желающий, ему помогать, слушать, объяснять, что все не так плохо, как ему кажется. Случайно встреченный на улице мужчина, за время их с Гарри знакомства, умудрился стать для юноши одновременно наставником, близким и дорогим человеком, — тем, которому Гарри почему-то поверил, мнение которого научился ценить. По большому счету, Эрик Бентон оказался тем человеком, которым должен был стать для парня погибший крестный, и именно к нему тот и собирался обратиться со своими бедами. Выпроводив подругу, пообещав ей не пропадать напрочь и иногда давать о себе знать, Гарри в тот же день расспросил Кикимера о том, что волшебники делают с домом и эльфами, когда надолго планируют уехать. Получив от эльфа подробные инструкции, он законсервировал особняк и исчез.

С тех пор он изредка созванивался с Гермионой, сообщал ей, что жив-здоров, но все еще не готов вернуться, и вешал трубку. Чем он занимается и где находится — не знал никто из его друзей и знакомых в магическом мире; эта ситуация его полностью устраивала, и менять в ней что-то он не особенно стремился.

Тряхнув головой, Гарри вернулся из своих воспоминаний к действительности. Три часа назад раздался телефонный звонок, и взволнованная Гермиона, всхлипывая и сбиваясь, попросила его о помощи. Отказать подруге он не смог и пообещал сделать всё, что будет в его силах. Выслушав девушку и поняв, что ей нужно убежище для раненого друга, Гарри предложил ей особняк на площади Гриммо в качестве такового. Гермиона сердечно поблагодарила его и сказала, что в скором времени появится там, а Гарри, оставив Эрику записку с обещанием связаться как только сможет, отправился приводить в жилой вид старый дом.

Гарри поставил на огонь чайник и в эту минуту услышал громкий стук дверного молотка.

На пороге стояла Гермиона, взлохмаченная больше, чем в его воспоминаниях, её мантия была местами порвана; рядом с ней — Рон, весь перепачканный сажей и чьей-то кровью, с совершенно безумным взглядом. Между ними — поддерживаемый с двух сторон — скорее висел, чем стоял, человек, завернутый в тёмную драную мантию с капюшоном, полностью скрывающим лицо.

— Что случилось?! — непроизвольно вырвалось у ошарашенного плачевным видом друзей Гарри. Неожиданно для себя он будто бы всем своим существом почувстовал их усталость, страх, боль раненого и надежду на надежное укрытие. Чтобы отогнать эти внезапно накатившие ощущения, ему даже пришлось на секунду закрыть глаза.

— Может быть, ты пустишь нас внутрь? — спросила хриплым от усталости голосом Гермиона. — С нами раненый, о нём надо позаботиться, а потом я всё тебе расскажу.

Гарри поспешно посторонился, пропуская друзей в коридор.

— Гарри, куда его можно положить? — поинтересовалось подруга.

— В ту комнату, где спали Фред и Джордж. А кто это и что с ним? Что вообще случилось?

— Погоди, сначала осмотрю его и помогу, потом всё объясню и расскажу, ладно? — Гермиона и Рон стали подниматься по лестнице, неся неизвестного. Гарри флегматично пожал плечами и пошёл вслед за ними.

Дойдя до указанной хозяином дома комнаты, друзья опустили свою ношу на кровать. Рон сел в ближайшее кресло, а Гермиона склонилась над незнакомцем и пощупала пульс.

— Жив, — с облегчением произнесла она и, повернувшись к хозяину дома, затараторила:

— Гарри, а можно организовать теплой воды, каких-нибудь чистых тряпок для перевязки, ножницы и все лекарственные зелья, что у тебя есть. И ещё — надо бы куда-нибудь определить Рона, — девушка кивнула в сторону кресла, — ему бы лечь по-человечески, а то спит на ходу…

— Кикимер! — негромко позвал Гарри.

Раздался легкий хлопок аппарировавшего эльфа.

— Да, хозяин Гарри?

— Нам нужна тёплая вода, чистые простыни, ножницы и зелья. И хорошо бы приготовить потом Рону постель.

Эльф исчез и через несколько минут явился со всем необходимым.

Гермиона принялась хлопотать вокруг раненого, освобождая его от одежды. Человек был бледен до серости, перемазан копотью и кровью; цвет волос определить было невозможно, настолько они были грязными и слипшимися.

Лежавший на кровати показался Гарри неуловимо знакомым. Кто же это? Откуда?! Когда и где?! Раздев своего пациента, девушка стала аккуратно обтирать его.

Гарри с любопытством наблюдал за манипуляциями подруги. В дверях возник Кикимер и сообщил, что он приготовил постель для Рона в гостевой комнате на третьем этаже.

— Рон, просыпайся, — Гарри притронулся к плечу друга. — Рон! Иди спать!

— А? Что? Спать? Ну, да. В постели действительно лучше, — пробормотал Рон и, шатаясь, поплелся за эльфом. Гарри тем временем вернулся к Гермионе.

— Он потерял много крови, у него несколько ран, к счастью, неглубоких, и еще контузия …

Она достала палочку и, взмахнув ей, прошептала: — Эпискей! — раны больного моментально перестали кровоточить.

— Однако опасения вызывает удар по голове…

— Миона, а почему вы не обратились в Мунго? Там все-таки профессиональные целители…

— Гарри, помолчи, туда обратиться мы не можем. Дай я закончу и всё тебе объясню, ладно?

Гарри кивнул и продолжил наблюдать, как его подруга, точными и уверенными движениями, оказывает экстренную помощь. Где-то в глубине сознания у него лениво шевельнулся вопрос: откуда у Гермионы столь обширные познания в целительстве? Впрочем, мало ли что могло произойти за два года.

— Ну вот. Я закончила… — Гермиона перевела дух, — и теперь готова рассказать тебе о наших «приключениях». Попроси, пожалуйста, Кикимера посидеть с раненым и позвать меня, если тот придет в сознание. Напоишь меня чаем?

— Непременно.

Они прошли на кухню, Гарри отослал эльфа к загадочному пациенту своей подруги, вновь поставил на плиту чайник и стал неспешно заваривать чай, поглядывая через плечо на Гермиону. Она опустилась на один из стульев, усталым жестом провела руками по лицу и волосам, собираясь с мыслями.

— Ты же знаешь, что у Волан-де-Морта остались последователи — явные и тайные?

— Ну, не то, что бы знаю, но догадываюсь.

— Сегодня утром… Операция авроров… — Гермиона тяжело вздохнула. — В поместье Малфоев. Пожирателей там оказалось человек двадцать и несколько дементоров, хотя, по некоторым данным, врагов должно было быть никак не больше десятка. Заварилась жуткая каша, в результате которой погибло трое авроров, почти половина засевших в поместье магов; Люциус и Нарцисса Малфои, кажется, погибли под обломками Малфой-мэнора, если не от рук Пожирателей…

При упоминании о Малфоях, у Гарри из глубины души поднялся неконтролируемый гнев, подхлестываемый недавними неприятными воспоминаниями, и он совершенно автоматически выпалил:

— Надеюсь, младший Малфой отправился вслед за родителями!

— Нет, Гарри. Нет. Драко Малфой жив. И… — Гермиона запнулась, — и лежит сейчас на втором этаже в твоем доме, — решительно закончила она.

Так вот почему этот человек показался ему смутно знакомым! Гарри остановился как вкопанный, ощущение было такое, будто ему дали чем-то тяжёлым по голове.

— Малфой?! В МОЁМ доме?! Гермиона Грейнджер, ты в своём уме?! Зачем ты притащила сюда этого гаденыша?! Да я… Я его своими руками!.. — высказавшись, Гарри вдруг понял, что на самом деле это известие его не так уж и бесит. Ему скорее интересно: как так могло получиться, что Гермиона защищает Малфоя.

— Нет, Гарри, стой! Послушай!

Гарри стало еще интереснее. На мгновение он задумался о том, насколько далеко Гермиона готова зайти, защищая своего пациента. Решив это проверить, а заодно не желая пока раскрывать все имеющиеся у него карты, Гарри хладнокровно продолжил изображать недовольство и ярость, при этом оставаясь внутренне совершенно спокойным.

— Не хочу я ничего слушать! Из-за этого. Поганца. Погиб. Дамблдор!!! — кричал Гарри отрывисто. — Как ты могла притащить эту падаль в мой дом?! Как тебе это вообще в голову пришло?! Немедленно убери его отсюда, иначе я сделаю это сам. — Гарри тяжело задышал.

Гермиона подошла к другу и мягко тронула его за руку.

— Гарри! — начала она.

— Нет, я сказал!

— Гарри, послушай!

— НЕТ!

— Да послушай ты! Пока ты отсутствовал, всё так … — Гермиона бессильно опустилась на стул и закрыла руками лицо.

Гарри как-то отстраненно посмотрел на неё, понимая, что явно переусердствовал со своим театром, но, что сделано, то сделано. Он видел, как стали вздрагивать её плечи, он слышал её всхлипы… С удивлением парень понял, что она плачет.

“Плачет из-за Малфоя?! Быть такого не может. Бред! Впрочем... может быть и не бред, — подумал Гарри. — А я сам-то хорош. Довел её до слез. И чего ради?”

— Миона, перестань. Ну… Ну, пожалуйста, не плачь. Я… я не подумал… я все ещё очень зол на Малфоя и…

Гарри приобнял подругу и стал нежно поглаживать её по взлохмаченным волосам, по напряженным плечам и спине. Гермиона обвила руками талию Гарри, прижалась щекой к его животу и замерла, продолжая изредка тихонько всхлипывать. Постепенно она успокоилась, Гарри отошел, давая ей возможность привести себя в порядок.

— Миона, вот чай... Ты же любишь крепкий, сладкий и с молоком? Хоть это-то не изменилось?

Гермиона тепло улыбнулась другу.

— Нет, это не изменилось, — сказала она, забирая из рук Гарри чашку в красный горошек и делая глоток ароматной жидкости.

— Расскажи, что же происходит?

— Ну… Как я понимаю, сейчас тебя больше всего интересует, что Драко Малфой делает в твоем доме, и почему я притащила его именно сюда?

Гарри кивнул.

— Все довольно просто. Драко и его родители активно помогали в поиске и поимке оставшихся в живых Пожирателей, решительно настроенных продолжать дело своего Господина. Особенно, родители, конечно. Люциус ведь очень многих знал. И до сегодняшнего утра Пожиратели, казалось бы, были уверены, что он на их стороне. Он назначил встречу у себя в поместье на сегодняшнее утро... Назначил встречу самым сильным и влиятельным Пожирателям, якобы для того, чтоб решить, что же им делать дальше. Что-то там пошло не так: то ли они его в чем-то заподозрили, то ли не просто заподозрили, а имели какие-то доказательства предательства Малфоев. Так или иначе, что-то произошло, и “гостей” в мэноре оказалось больше, чем приглашал Люциус, да и состав их несколько изменился. Сначала они измывались над Нарциссой, потом над Люциусом. Потом Драко увели и пытали. Авроры с трудом отбили его. Часть Пожирателей была убита на месте, часть арестовали и препроводили в Азкабан, часть успела уйти. Во время боя Малфой-мэнор вдруг стал рушиться и за несколько минут практически сровнялся с землей; родителей Драко авроры под обломками не нашли. Я думаю, они погибли. Драко — как сыну предателя и предателю Тёмного Лорда — грозит расправа. Вот поэтому я притащила его сюда, к тебе. Пожиратели не могут проникнуть в этот дом, они не будут его тут искать…

Гарри усмехнулся:

— Так я и поверил в то, что Малфои вдруг стали белыми и пушистыми! Гермиона, так не бывает!

— Гарри… Прошло больше двух лет. Всё действительно сильно изменилось. Поверь мне, пожалуйста. Сейчас твой дом для него самое безопасное место.

Гарри плотоядно ухмыльнулся.

— Я бы так не сказал, учитывая нашу «дружбу» с ним в школьные годы…

— За время, что ты отсутствовал, столько всякого разного стало известно, столько всего произошло… Малфои, например, сделали много хорошего. Да и до того, как оказалось, они тоже много чего делали для победы над Тёмным Лордом.

— Да, и на Астрономической башне Драко Малфой с группой Пожирателей тоже выполняли какую-то очень полезную миссию? — не удержался от ехидства Гарри, впрочем, скорее по старой привычке.

— Ох, Гарри. Я не знаю всего, но… из того, что знаю, можно сделать вывод, что Драко там был не по своей воле. Он не хотел этого. Тёмный Лорд заставил его, угрожая смертью родителей, а затем и его самого. Он тянул, как мог и сколько мог…

— Но результат-то? Гермиона, открой глаза?! Если бы не…

— Гарри! Ты же знаешь, что Дамблдор умер бы в любом случае. И он знал об этом.

— Это ничего не меняет! Если бы не этот …

— Если бы не он, то могло получиться так, что Дамблдора убил бы не Снейп, а, ну не знаю, Беллатриса или Амикус. И не ты бы стал владельцем Бузинной палочки.

— По-моему, всё вышло случайно! — фраза вышла совершенно искренней. Даже серьезно пересмотрев своё отношение к Дамблдору и его поступкам, Гарри всё ещё не верил в то, что директор сумел столь тщательно всё просчитать: последствия и ходы людей, вольно или невольно участвовавших в этой войне.

— Нет, Гарри. Не совсем. Я… я сама не верила во всё это, пока МакГонагалл не показала мне кое-что из думосброса Дамблдора. Признаюсь честно, я была в шоке, но директор… Он умудрился рассчитать всё очень точно, учесть массу вероятностей. В общем, выходит, что всё получилось именно по его задумке, как бы фантастично это не звучало.

— Ну, допустим. И, тем не менее, ты ведь знаешь, как я отношусь к Малфою?

Гермиона грустно вздохнула.

— Знаю. Ах, Гарри, знал бы ты, как ему досталось!.. Родителей медленно мучили у него на глазах, потом его самого истязали… Никто не знает, живы ли они! Поместье разрушено до основания и, мне кажется, там ещё очень долго нельзя будет жить и даже не из-за того, что здание обрушилось. Он остался совсем один, в опасности, и мне его ужасно жалко. Просто по-человечески жалко, понимаешь?

Гарри с удивлением смотрел на свою подругу, как будто до этого никогда её не видел — он ощущал жалость, наполняющую сердце Гермионы, чувствовал, что она по каким-то непонятным ему причинам действительно сострадает его недругу, что у неё нет недоверия и неприязни к Малфою, и это все было очень-очень необычно.

— Ну и что прикажешь с ним делать? С бедненьким, несчастненьким Драко Малфоем, которому негде жить? За которым охотятся его же, по твоим словам, бывшие дружки? — ядовито поинтересовался Гарри.

— Пусть он, для начала, очнётся и немного окрепнет, а потом что-нибудь придумаем, ладно?

Гарри флегматично пожал плечами.

— Как хочешь. Но надеюсь, мне не придется носить ему в постель бульончик и кормить с ложечки?

Гермиона устало рассмеялась.

— Конечно, не придется. Пойду, гляну на него.

— Нет, Миона, лучше пойди поспи, а то ты выглядишь так, будто уснешь прямо сейчас, стоя. С ним Кикимер и, если что-то случиться, он тебя разбудит, — заверил подругу Гарри.

Гермиона ушла, оставив Гарри в одиночестве допивать чай.

После ухода девушки, Гарри попытался осмыслить произошедшее и осознал, что ничерта не понимает. Было очевидно, что Гермиона готова защищать Драко, было очевидно, что после смерти Волан-де-Морта война не закончилась в одночасье, и его друзья принимали активное участие в боевых действиях. Гарри банально не хватало данных для анализа увиденного. Немного подумав, он решил, что не плохо бы получить представление о настоящем положении вещей и пошел в гостиную, где видел кипу “Ежедневных Пророков”. Перед уходом свою подписку на это издание он не аннулировал, и газеты скапливались одна за другой в аккуратную стопку на специально отведённом для них столике.

— Акцио, газеты — произнес автоматически Гарри, и те послушно поплыли ему в руки. Стоп.

Поплыли?!

Гарри оторопело смотрел на стопку газет в своих руках и медленно переваривал случившееся.

Он сумел сотворить заклинание без палочки.

Он вообще за последние годы отвык колдовать и сегодня достал волшебную палочку из ящика, кажется, первый раз с тех пор, как покинул этот дом. Гарри опустился на ковёр перед камином, положил рядом с собой ворох газетных листов и огляделся.

— Акцио, подсвечник! — и подсвечник преспокойно перенесся с другого края комнаты и послушно ткнулся в руку.

Это было совершенно ненормально. Гарри всегда точно знал, что волшебнику, чтобы колдовать, нужна палочка. А тут… “Акцио!” — и ещё несколько предметов оказались у него в руках и были отложены на ковёр рядом с уже лежавшим там подсвечником и газетами. Это было удивительно. Взгляд упал на уродливую статуэтку в форме змеи, притянутую им последней. В голове мелькнула мысль: “Вот превратить бы её во что-нибудь более симпатичное”, — и Гарри с удивлением увидел, что его руки совершенно самостоятельно проделали несколько пассов, и на ковре, вместо статуэтки, теперь лежал маленький серый плюшевый котёнок. Этого не могло быть, просто потому, что этого не могло быть в принципе, но, тем не менее, почему-то случилось. Гарри старательно пытался придумать объяснение потрясающему явлению, но ничего вразумительного или хотя бы правдоподобного на ум не приходило. Он решил оставить свои размышления до момента, когда проснется Гермиона, надеясь, что уж она-то что-нибудь придумает, и принялся просматривать стопку периодики, скопившуюся за прошедшее время.

Газеты за первый месяц после битвы за Хогвартс пестрели фотографиями и статьями, восхваляющими его победу над Волан-де-Мортом. Они живописали такие подробности, о которых даже сам герой повествований был совершенно не осведомлен. В более поздних номерах «Ежедневного Пророка» таких статей, да и вообще статей о «великой победе», стало меньше, зато — начали появляться о том, что Мальчик-который-победил куда-то внезапно исчез. Возможно, уехал из Англии, а может быть, лежит в больнице Св. Мунго в отделении для душевнобольных. В газете где-то полутора годичной давности, он натолкнулся на маленькую заметку, в которой рассказывалось о том, что случаи обращения волшебников в это заведение, за последнее время, увеличились примерно на тридцать процентов. В более свежей газете, датированной прошлым годом, ему попалась статья о трудностях больницы Св.Мунго, случившихся вследствие увеличения потока пациентов.

Из “Пророка” Гарри так же узнал, что новым директором Хогвартса была назначена профессор МакГонагалл; новыми министром избрали Кингсли Бруствера; что при Министерстве Магии создан специальный комитет по устранению последствий войны; что у авроров появился новый начальник; что регулярно отлавливаются скрывающиеся от правосудия Пожиратели, а после поимки идут судебные процессы над ними и ещё массу разнообразных новостей. Где-то на периферии сознания даже мелькнула мысль, которую Гарри, впрочем, немедленно отогнал — все-таки обидно, что, оказывается, все преспокойно могут обходиться совершенно без его участия, в чем бы то ни было. Оказывается, мир не остановился и не замер в ожидании момента, пока он, Гарри Поттер, соизволит обратить на него своё внимание.

Внезапно что-то заставило его насторожиться, и он, прислушавшись к окружающему пространству, вдруг понял, что непонятным образом чувствует всех находящихся в этом доме: Рона, спящего на третьем этаже глубоким сном; Гермиону, которой в данный момент снилось что-то не слишком приятное; Малфоя, который, как показалось Гарри, постепенно приходит в сознание и даже Кикимера, который неотрывно следил за состоянием вверенного ему больного, собираясь будить Гермиону.

— Кикимер! Не буди её, пусть поспит, — тихо сказал Гарри в пространство и почувствовал, как эльф пришёл в замешательство: вроде бы его просили доложить подруге хозяина, когда очнётся Малфой, но хозяин только что отдал распоряжение не будить её.

Темноволосый парень решительно поднялся и направился в спальню, где лежал его раненый гость.

В комнате было тихо и сумеречно. Тяжёлые, плотно задёрнутые шторы делали единственным источником бледного тёплого света маленький магический светильник-ночничок, стоящий на тумбочке у изголовья кровати. Вокруг него выстроились в ряд бутылочки с разными зельями, графин с водой и стакан.

Малфой, отмытый от крови и заботливо укрытый одеялом, лежал на спине, и тяжело дышал. Глаза были закрыты; руки, лежавшие поверх одеяла, слегка вздрагивали.

— Пить…— тихий шепот, наполненный болью и страхом, донесся с кровати. Гарри почувствовал волну чужих эмоций, быстро подошел к прикроватной тумбочке, налил в стакан воды, провел ладонью по поверхности светящейся сферы ночника, и света стало немного больше. Пробежав глазами по надписям на ярлычках флакончиков и найдя нужный, он откупорил его, капнул несколько капель янтарно-жёлтой вязкой жидкости в стакан, поболтал его немножко и протянул Малфою. Потом, сообразив, что тот его не видит, да и если бы видел, у больного сейчас, наверное, не хватит сил взять хоть что-нибудь, примостился рядом, приподнял раненого и поднес стакан к его губам.

— Пей. Сейчас станет легче.

Малфой, почувствовав прикосновение Гарри и услышав его голос, широко распахнул глаза, и попытался отстраниться.

— Господи, да что ты шарахаешься! Это восстанавливающее зелье, пей давай, — терпеливо сказал Гарри.

Малфой выпил предложенное, и Гарри аккуратно опустил его на подушки. Поставив стакан на тумбочку, он встал с постели и направился к выходу.

Тихий шёпот остановил его на полпути к выходу из комнаты, произведя такое же воздействие, как пыльный мешок, внезапно опускающийся на голову из-за угла.

— Спасибо...

— С каких это пор ты такой вежливый стал? — язвительно произнес Гарри, не удержавшись, и резко обернулся к постели.

— Может быть, с тех пор, как чуть не побывал в зубах у Фенрира, а может быть, с тех, как видел разрушение собственного дома. В любом случае, я хотел быть просто вежлив, — тихо вымолвил Малфой, не поднимая глаз. — А вот тебя в качестве сиделки не ожидал увидеть.

— Ты мой гость: незванный и нежеланный, но все-таки — гость.

— Миона притащила меня в ТВОЙ ДОМ?! — Гарри ощутил, сколь сильно Малфой поражен этим известием. Не понятно как, но ощутил.

— Миона? Ты так её называешь? И она не против? — удивленно спросил Гарри, воззрившись на Малфоя, как гиппогриф на новые ворота.

Малфой кивнул в ответ.

— Ну, назвал. А что тут такого? Ты же её так называешь? И Рон тоже. И ничего.

— Интересно, как давно для тебя, слуги Волан-де-Морта и нашего врага, она стала Мионой? — сложив на груди руки, холодно поинтересовался Гарри.

— Поттер! Всё … несколько не так, как было в школе. Надеюсь, ты знаешь, что люди способны меняться? И к твоему сведению — я не служил ему. Никогда.

То, что люди способны меняться — не вызывало у Гарри никаких сомнений, хотя бы вследствие собственного опыта, но ему было довольно сложно допустить, что Драко способен на кардинальные изменения характера. Во всяком случае, тот Драко Малфой, с которым был знаком Гарри, по его мнению, был неисправим, и для того Драко стать слугой Волан-де-Морта было так же естественно, как вдыхать и выдыхать.

— Ага, а на предплечье у тебя просто модная татуировка! — прокомментировал заявление Малфоя Гарри.

— Упёртое гриффиндорское недоразумение, разуй глаза и погляди внимательно… У меня нет метки. Да даже если бы и была, что это меняет? Метка, сама по себе — не была бы доказательством моего служения Тёмному Лорду!

— Как так, нет метки?! — Гарри с удивлением воззрился на руки Драко, лежащие поверх одеяла — метки действительно не было!

— Он… не поставил мне её, сказал, что ему не нужно меня метить. А чтоб я подчинялся ему — достаточно ужаса, который я испытываю, — тихим, прерывающимся голосом ответил Драко, уставившись в пространство перед собой.

Перед его глазами всплыл во всех подробностях тот день. Драко переживал яркое и чёткое воспоминание столь болезненно, будто с момента произошедших событий прошло не несколько лет, а буквально пара дней: он словно наяву увидел приближающуюся фигуру, с головы до ног закутанную в чёрное шуршащее одеяние, при каждом движении развевающееся, как огромные неуклюжие крылья. Он ощущал приторный незнакомый и неприятный запах, навсегда после тех событий осевший в его памяти, как запах быстрой и дурной смерти, подстерегающей неосторожного в темноте ночи.

Он помнил, как вошел в гостиную Малфой-мэнора; и своего отца, стоящего на коленях в жалкой позе вассала, где-то сбоку от него, в дальнем углу обширной комнаты. Он помнил, как все его существо надрывалось звериным воплем: "Отец, посмотри на меня, спаси меня! Вот я — здесь, разве ты не чувствуешь мой страх, мой дикий ужас пред тем, что сейчас свершится? Отец, ты же стена, всегда защищавшая меня, мой свет, моя жизнь, как ты можешь отдать свое дитя этому чудовищу?! Я не верю в это, я не могу и не хочу в это верить! Сейчас я закрою глаза, моргну, проснусь — и всё исчезнет!» Он помнил, что закрывал глаза и открывал их в приступе панического, парализующего ужаса; помнил, как пытался сжаться в комок, как пронзительный змеиный шепот врывался в его мечущееся от ужаса сознание, пролезал в каждую щель, давил, топтал, ломал и приказывал повиноваться. Он помнил, как дрожал и боялся поднять взгляд, чтобы, не дай Мерлин, увидеть, что там, в тени, под чёрным капюшоном.

Никто не держал его. Если бы он не был так панически испуган, то мог бы развернуться и уйти.

Тогда, впервые в жизни он увидел, как отец потерял самообладание и рванулся вперед, в попытке защитить сына; увидел, как Круцио Тёмного Лорда отбросило отца на блестящий узорчатый паркет растрёпанной кучей чёрной мантии.

Он мог бы уйти.

Но стоял и смотрел, объятый нечеловеческим ужасом и кристально ясным осознанием — ему предстоит вечное служение, понимая, что умрёт, если не покорится, что лучше умрёт, чем покорится.

Он помнил, как, будто механическая кукла, подошёл и сам протянул руку; и своё удивление: рука не дрожала. И помнил боль облегчения, которую почувствовал, услышав, что метки не будет; и помнил, как она была ничтожна, по сравнению с болью унижения и страха, глубоко вонзивших свои острые когти в его душу, в попытках разорвать её в клочья, в тот момент, когда Лорд объявил, что не нужно метить его тело, чтобы и этот Малфой стал его собственностью, ибо куда сильнее метка, которую он будет отныне носить в сердце.

Драко ушел, когда Лорд соизволил небрежным кивком отпустить его.

И тогда поклялся, что никогда не станет служить ему.

Он — Малфой. А Малфои не прощают унижения.

Драко мотнул головой, отгоняя непрошеное воспоминание.

— У моего крёстного, Северуса Снейпа, например, была метка. Однако это не мешало ему преданно служить Дамблдору и Ордену Феникса!

— У Снейпа были очень веские мотивы, — спокойно сказал Гарри, внимательно разглядывая бывшего школьного врага.

— У меня — тоже. И у моих родителей. Я действительно не служил Ему. Веришь ты или нет — твои проблемы. Но я чист перед тобой, как слеза младенца.

Гарри внезапно и очень четко ощутил, что тот говорит чистую правду, во всяком случае, сам Малфой искренне верит во всё, что говорил.

— Но. Э… А как же… А, Мерлиновы тапочки! Ничего не понимаю. Сначала Миона делает сложное лицо и рассказывает потрясающие сказки, теперь ты… Я ощущаю, что ты говоришь правду! Но … не верю!

— Ты ощущаешь?! Как?! — воскликнул Драко. Его лицо выражало крайнюю степень удивления и заинтересованности.

Гарри задумался:

— Не знаю как. Ощущаю и всё тут. Так же, как ощутил, что ты скоро очнёшься, так же, как ощутил, что не стоит будить Гермиону…

— Быть не может… Неужели… Салазар тебя побери!

— Что ты там бормочешь? Чего быть не может?! — раздраженно выдохнул Гарри, подходя к постели.

— Погоди. Я… я не могу сказать точно. Пока… пока не проверю.

Гарри страдальчески закатил глаза: разнообразные тайны, секреты и недомолвки бесили его с нечеловеческой силой. Он устал от них и искренне надеялся, что со смертью Волан-де-Морта они наконец-то закончились. Но, похоже, конца и краю им не видно.

— Скажи мне, Поттер, а ещё что-нибудь необычное с тобой за последнее время приключилось?

Гарри опешил от вопроса. С ним приключилось. Но откуда Малфой мог знать об этом?

— Приключилось, — миролюбиво проворчал он. — У меня получилось колдовать без палочки.

Гарри поймал на себе заинтересованно-ошарашенный взгляд Малфоя и ощутил волну исходящую от него, — интереса, внимания, изучения и лёгкой паники.

— Без палочки… А что-нибудь ещё?

— Даже не знаю. Вот, ощущать стал как-то эмоции, что ли… или… в общем, что-то от людей исходящее. А что, собственно, такое?

Малфой прикрыл глаза и задумался, и Гарри понял, что Драко именно думает, а не пытается что-то скрывать, увиливать или сочинять на ходу. Раздумья его несколько, как показалось Гарри, затянулись.

— И?.. — нетерпеливо поторопил он Малфоя.

Тот открыл глаза и взглянул на стоящего рядом с кроватью человека. Выражение лица у него было одухотворенное и, пожалуй, даже торжественное.

— Кажется, я могу тебя поздравить. Ты… ты скорее всего — Тёмный, Поттер.

— Чего?! Да я!.. — Гарри был столь возмущен этим заявлением, что даже слова для выражения своего возмущения подбирал с трудом.

— Да. Ты, похоже, настоящий Тёмный Маг.

— Никогда!.. — отчего так сопротивляется высказанной догадке Драко, Гарри и сам не очень осознавал.

— Погоди. Опять ты вскипаешь… Я ничего плохого вообще-то в виду не имел. И не стремился никак тебя оскорбить. Я ещё даже не уверен, прав ли… Но если прав… тебе придется смириться с этим явлением и как-то жить дальше вместе со своими талантами .

— Какими талантами, в чём уверен — не уверен? Ты толком говорить можешь?!

— Толком… Конечно... Но для начала я обязан проверить свою догадку. Ты можешь мне довериться на две минуты?

Гарри впал в ступор: довериться Малфою, пусть даже и на две минуты?! На ЦЕЛЫХ две минуты?! Ни-за-что! И ни-ког-да! Но откуда-то из глубины поднялось и затопило по самую макушку любопытство; немного подумав, Гарри молча кивнул. Тем более, что обретенная им способность ощущать, подсказывала — Малфой действительно не затевал никакой пакости.

— Хорошо. Это… Трудно для меня сейчас. Но я … я попробую… — Малфой прикрыл глаза как бы собираясь с силами. — Сядь рядом со мной, пожалуйста, и дай мне руку. Любую.

Гарри уселся на постель и протянул правую руку Малфою. Тот взял её, перевернул ладонью вверх, сосредоточился и, проводя другой рукой над рукой Гарри, медленно и, как показалось последнему, торжественно проговорил какую-то фразу на незнакомом языке, и… в раскрытой ладони Гарри появилось нечто, больше всего напоминающее тёмный костерок, чьи язычки пламени, сначала маленькие, а потом достигающие в высоту полутора футов трепетали, как будто колеблемые ветром. Малфой ещё раз провёл рукой над ладонью Гарри, и костерок исчез.

Гарри перевёл непонимающий и удивленный взгляд со своей раскрытой ладони на Драко.

— Теперь я знаю точно. Ты — тёмный, — удовлетворенно сказал Драко.

Заклинание явно забрало у Малфоя массу сил, и он откинулся на подушки, обессилено прикрыв глаза, как будто малейший свет причинял ему невыразимые страдания. Гарри, почувствовав это, поднёс руку к ночнику и маленько притушил его.

— Что это было, Малфой? — тихо спросил Гарри.

— Это? Это был тест. Он показывает, принадлежит тестируемый к Тёмным или нет. Если принадлежит — появляется тёмный костерок, если нет — ничего не происходит.

— Но… Как я могу быть темным? Ведь все они служили Волан-де-Морту?! А я… я ведь убил его, если ты помнишь.

— Ну, во-первых, не все. Во-вторых, темный — не значит злой, плохой, и все в этом роде.

— А как же… — Гарри искренне не понимал: в чем разница между Пожирателем Смерти и Тёмным Магом, и надеялся, что Драко удосужится-таки её объяснить.

— Ох! — Малфой страдальчески поморщился. — Слишком у вас просто: раз Тёмный — так всё, значит, ты злой маг со всеми вытекающими. А ты никогда не думал, ну хоть для разнообразия, что преданным слугой Волан-де-Морта мог оказаться, в принципе, любой волшебник? Никогда не пытался задуматься — что о Тёмных знал наш светлейший и пушистейший Дамблдор? Ты помнишь что-нибудь о Тёмных Магах из школьного курса истории? Ты понимаешь, что та же Авада — это, по сути своей, не тёмная магия?

— Да, вся из себя светлая… — буркнул Гарри.

— Не в цвете дело. Дело в методике. Понимаешь?

Гарри непонимающе уставился на Малфоя.

— Не понимаешь… — грустно констатировал Драко.

— Не понимаю, — спокойно согласился Гарри. — Ну так объясни, попробуй!

— Объяснить… Сейчас сил нет… Я сделаю лучше. Я дам тебе Книгу Рода. Моего рода. К ней веками прикасались лишь руки тех, в чьих жилах течёт кровь Малфоев. Это что-то вроде дневника, который вели главы моего рода.

— Я не Малфой.

— Что ты знаешь о своих предках?

— Ну, Дамблдор рассказывал…

Малфой сардонически усмехнулся.

— Дамблдор ему рассказывал… Святая наивность! Да он ни в жисть никому ничего не рассказывал полностью! Части, кусочки — сколько угодно. То, что выгодно рассказать — пожалуйста. Но полностью… Никогда, ничего и никому! В этом он был виртуозом.

В общем-то, Гарри был согласен с этим утверждением, но в глубине души надеялся, что всё не так плохо, как кажется. Ему до сих пор хотелось верить, что Дамблдор так поступал только потому, что это было действительно необходимо.

— Ну, допустим, Дамблдор сказал мне не все. Но, во имя Морганы, Малфой, как мы можем быть родственниками? Как вообще такое возможно?

— Запросто. Много поколений назад женщина из моего рода вышла замуж за твоего предка. Только и всего. Так что, упрямый и недоверчивый малфоененавистник, мы с тобой — родственники. Очень-очень дальние, какие-нибудь тридцати двух-юродные, но, тем не менее, родственники. Не веришь? — поинтересовался Драко, внимательно и настороженно всматриваясь в лицо Гарри. От чего-то ему хотелось, чтобы тот поверил ему. Почему-то это вдруг стало очень и очень важным.

— Нет, не верю, — уверенно ответил Гарри.

— Проверим? Благо сделать это проще простого! Кикимер! Принеси, пожалуйста, мою мантию, будь любезен.

Гарри был поражен любезностью Малфоя с домовым эльфом. Домовик не сдвинулся с места.

Гарри кивнул эльфу, и тот с лёгким хлопком исчез. Прошло несколько томительных минут, в течение которых Гарри нервно ходил по комнате туда-сюда, а Малфой лежал, откинувшись на подушки и прикрыв глаза. Драко было собрался попросить Гарри не носиться по комнате, как угорелому, потому что от создаваемого шума и мельтешения у него, Драко, начинала раскалываться и без того порядком болевшая голова, как раздался хлопок аппарации, возвестивший о появлении эльфа. Драко открыл глаза и протянул руку — Кикимер вручил ему принесённую ношу.

— Спасибо.

Гарри в очередной раз удивился малфоевской вежливости.

Мантия Малфоя была тщательно очищена от крови и грязи, но представляла скорее набор кусочков дорогой ткани, чем одежду годную для носки. Драко принялся ворошить кусочки, ворча что-то неразборчивое себе под нос, пока с явным облегчением не нашел то, что, видимо, искал — мешочек сшитый из тонкой кожи и перетянутый у горловины кожаным же шнурком. Запустив руку внутрь, Малфой порылся в нём какое-то время и извлек наружу маленький тёмный предмет, размером и формой напоминающий спичечный коробок. Малфой положил себе на живот извлеченный предмет, протянул руку к прикроватной тумбочке, взял волшебную палочку. Направив её на запястье, очень тихо, практически одними губами, прошептал какое-то заклинание. Оттуда вырвался тонкий луч серебристого цвета и уперся в подставленное запястье блондина; лёгкое движение кистью и на запястье появился маленький тонкий порез, из которого тут же струйкой полилась кровь. Малфой поднес кровоточащее запястье к своей находке, подождал пока на её поверхность упадет несколько капель, после чего пробормотал очередное заклинание. Порез закрылся, не оставив после себя следа. Малфой же, отложив палочку, взял перемазанную собственной кровью коробочку и сжал. Затем поднёс к лицу, дунул и… загадочный предмет стал стремительно увеличиваться. Через несколько мгновений на животе у него лежала шкатулка, или скорее даже ларец, из тёмного дерева, украшенный витиеватой резьбой. Руки Драко обессилено упали на одеяло, лицо ещё больше побледнело, а лоб покрылся испариной. Несколько минут Малфой пролежал неподвижно, явно собираясь с силами. Потом он с видимым усилием открыл глаза и, нащупав тонкими длинными пальцами на торцах ларца нечто известное только ему, слегка нажал. Раздался лёгкий щелчок — крышка медленно поднялась. Гарри с любопытством воззрился внутрь открывшегося ларца, но увидел лишь туманное марево, лениво бурлящее в обрамлении резной древесины. Малфой запустил руку в это бурлящее нечто и извлек внушительных размеров квадратный фолиант в кожаном окладе. Чтобы удержать его в одной руке, ему явно приходилось прилагать серьёзные усилия. Он протянул Гарри извлеченный из ларца том.

— Держи… Почитай… Там в конце есть оглавление, и… книга… сама умеет перелистываться на нужную читающему страницу. Просто скажи ей, о чем хочешь прочитать…

Гарри зачарованно протянул руки к книге и, не коснувшись её, быстро отдернул их и даже для надежности убрал за спину. Рука Малфоя, державшая книгу, упала на постель.

— Не бойся… Ничего тебе не будет. Вот Гермионе опасно — и очень — трогать эту вещь без предварительной подготовки. А тебе можно.

Как в замедленной съемке, Гарри медленно протянул руки к артефакту Рода Малфоев и положил их на кожаный оклад… ничегошеньки не произошло.

— Она… должна быть немного, как будто, тёплой… — пробормотал Малфой, закрывая глаза и немедленно проваливаясь в глубокий сон.

Книга действительно была как будто тёплой и какой-то... живой. Гарри уселся в кресло, стоящее у окна, приманил ночник с прикроватной тумбы, отрегулировал яркость так, чтобы было удобно читать, и открыл Книгу в конце, там, где, по словам Малфоя, находилось оглавление.

Оглавление действительно было и состояло из, порядка, сорока страниц, исписанных явно разными почерками и разными чернилами.

Гарри бездумно перебегал глазами со строчки на строчку, с трудом разбирая почерки писавших. Некоторое время прочитанное не достигало сознания, потом глаза зацепились за даты, смутно знакомые Гарри по урокам Истории Магии древних времен, и он, еле разбирая витиеватый, весь в завитушках и росчерках, почерк кого-то из предков Малфоя, прочел «Организация Банка Гринготс и Восстание Гоблинов». Гарри пожалел, что так мало уделял внимания этому предмету — можно было бы сравнить то, что им преподавали и то, что написано здесь…

— Родственники… Надо же. Поттеры и Малфои… — тихо проворчал Гарри. Неожиданно книга в его руках словно ожила, становясь теплее. Вдруг страницы сами собой зашуршали, переворачиваясь, Гарри было испугался, но потом вспомнил — Малфой предупреждал его, что книга сама умеет перелистываться в нужный читателю раздел. Видимо, его бормотание артефакт воспринял за просьбу показать момент, рассказывающий о родстве двух родов. И действительно, когда страницы перестали переворачиваться, Гарри пробежал глазами по строчкам, начертанным тонким бисерным почерком автора, в поисках своей фамилии. Буквально на третьей строке сверху он ее нашел:

«Невероятно! В самый разгар междоусобицы, ифриты ошалели, а глупые отпрыски надумали связать себя узами брака. Притом незамедлительно! Нет бы повременить… Ежели что-то делается — всё к добру. Прекратится конфронтация меж нашими родами. Поттеры — достойная партия. Древний, чистокровный, Тёмный род, крепкий и имеющий определенный вес… Наше влияние плюс их... Хороший выбор...»

Гарри уставился в Книгу. “Тёмный род? Поттеры? Дамблдор говорил, что мой род всегда был на стороне Света… Что-то тут не так. Гермионе бы эту книжку, вот она бы…” — подумал Гарри.

Он вновь углубился в чтение. Стиль повествования в фолианте, лежащем у него на коленях, был весьма своеобразен. Читать эти записи было очень неудобно, как будто подглядываешь в замочную скважину за чем-то очень личным, сокровенным. Малфой сказал правду: их семейства действительно породнились. 18 августа 1457 года состоялась свадьба между Александрой Гэррэт Малфой и Джастином Антониусом Поттером, через несколько лет у них родился сын Станбени Джастин Поттер. Несколько лет спустя у четы Поттеров появились на свет дочери-близняшки: Авалей Джастин Поттер и Шини Джастин Поттер. Гарри задумался: “Интересно… Я, стало быть, потомок Станбени Джастина Поттера, ведь девчонки, выходя замуж, по традиции берут фамилию мужа, так ведь? Хотя, кто их знает, этих волшебников… Может быть, и не всегда … Жалко, что у меня нет такой Книги, как эта… Думаю, она могла бы мне поведать много интересного… Почему нам никогда не рассказывали о таких Книгах? Или рассказывали на уроках Истории, а я проспал? А вдруг где-то есть подобная книга и моего рода?..”

После не слишком продолжительного сна, Гермиона резко села на постели. Её охватило беспокойство: что там с Драко? Почему он до сих пор не очнулся? Сколько времени она проспала? Девушка быстро оделась и стремительно направилась к спальне принесенного ею парня. Картинка, открывшаяся с порога, смутила ее: Драко мирно спал, обнимая во сне подушку. Одеяло прикрывало его только до талии, оставляя желающим возможность любоваться на все остальное. А ведь, ей-Мерлину, было на что: светлый золотистый загар; широкие плечи; рельеф мускулов сухопарого тела; длинные светлые волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушке; слегка приоткрытые губы, приобретшие куда более здоровый оттенок, чем тот, что Гермиона в последний раз видела; правильной формы светло-золотистые брови слегка слегка нахмуренные во сне. Блондин был чудо как хорош. И Гарри, склубочившийся в кресле с большой книгой на коленях: как обычно взлохмаченный, волосы отросли так, что, пожалуй, завяжутся в хвост, а выражение на лице сосредоточенное и несколько мечтательное. Гарри у постели Драко — это было, как минимум, неожиданно. Что он тут делает? Совершенно автоматически Гермиона озвучила свой вопрос:

— Что ты тут делаешь?

Черноволосый молодой человек аж подпрыгнул от неожиданности, услышав голос подруги.

— Да вот… Малфой проснулся, я ему восстанавливающего зелья немножко споил; мы поболтали с ним о том, о сём...

Гермиона удивленно приподняла брови.

— Ты? Поил Малфоя зельем? Это точно не был какой-нибудь яд?

— Миона, я тебя умоляю. Он мой гость, вроде бы… Не хорошо как-то... гостей… ядом, ты не находишь? Я просто не хотел тебя будить, ты ведь устала очень… А мне делать было нечего… Ну и…

Девушка подошла к прикроватной тумбочке, взяла стакан, из которого Гарри поил Малфоя, и с подозрением понюхала.

— Действительно, восстанавливающее зелье...

Казалось, она была удивлена, но Гарри чувствовал скорее не удивление, а радость от того, что её друг ни за что на неё не сердится.

— Так что, всё-таки, ты тут делаешь? — оборачиваясь к другу, спросила Гермиона.

— Да вот… Малфой дал мне очень интересную книжку почитать.

— Какую?

Гарри закрыл Книгу Рода и показал её собеседнице.

Внушительных размеров фолиант разжёг в девушке нешуточное любопытство, и она протянула за ним руку.

— Не трогай! — отдернув книгу, выпалил молодой человек.

Гермиона в замешательстве опустила руку и вопросительно взглянула на друга.

— Малфой сказал, что касаться её без последствий для себя, может только тот, у кого в жилах течёт хотя бы капля крови Малфоев.

— Крови Малфоев? А тогда ты как её трогаешь?

— Ну, оказывается, мы с ним родственники, — сообщил Гарри, чувствуя, что краснеет. — Очень-очень дальние, но всё-таки родственники, — поспешно добавил он.

— О! — удивленно воскликнула девушка. — И давно ты об этом знаешь?..

Гермиона подобрала пару подушек, валявшихся на полу, подошла к креслу, в котором сидел Гарри, бросила их рядом и удобно устроилась на ковре.

— Незадолго до твоего прихода прочитал... А ещё несколько раньше спокойно взял Книгу в руки.

— Интересные творятся дела… Стоило ненадолго уснуть, а тут выясняется, что Поттер и Малфой родственники. Чудесно просто. Т-а-а-ак. А что ещё произошло, пока я спала?

— Ничего такого, книжку читал, просвещался, так сказать.

— А с чего это Драко тебе столь ценный фолиант вручил? — подозрительно спросила Гермиона.

— Да так, мы немного пообщались на тему разновидностей магии... В общем, мне кое-что не понятно было, и он сказал, что эта книга может помочь мне разобраться, — смутившись, ответил Гарри.

— Сдается мне, ты что-то недоговариваешь, — задумчиво заключила Гермиона и привычным жестом накрутила прядь волос на палец.

— А ещё Малфой сказал, что я Тёмный маг, — сообщил Гарри совершенно нейтральным тоном.

Столь бурной реакции он ну никак не ожидал: девушка, до того момента расслабленно сидевшая на подушках на полу, резко — в одно движение — вскочила на ноги, одновременно отскакивая от Гарри на несколько шагов.

— Быть того не может!

Малфой проснулся от её скачка, задевшего кровать, на которой он спал.

— Что тут происходит? — сонно поинтересовался он, чуть приподнимаясь.

Гермиона злобно поглядела на Драко. Гарри показалось, что она готова пустить Аваду сначала в Малфоя, а потом самой себе в лоб за то, что притащила слизеринца в дом друга. В бурных эмоциях, через край хлеставших сейчас из девушки, наличествовала строго отрицательная окраска с порядочной долей… чего? Брезгливости? Презрения? Страха? Пожалуй, букета этих эмоций. Гарри поморщился от столь сильных чужих переживаний, накативших на него. Он не ожидал такого от подруги. И не понимал, отчего вообще у неё на эту новость такая бурная реакция. Внезапно он понял, что сам воспринял её, в общем-то, спокойно, будто знал это всю жизнь, только почему-то давным-давно забыл, а тут ему напомнили. Будто у него в руках появился ещё один кусочек сложной мозаики, и именно этот кусочек ему был нужен, чтобы она сложилась в целостную картинку.

— Это… Это правда, Малфой? — голос Гермионы звенел от напряжения, а интонация, с которой был задан этот вопрос была столь холодной, что если бы ею можно было заморозить, блондин давным-давно превратился бы в ледышку.

— Миона…

— Да как ты смеешь!.. После… — девушку передернуло, словно от отвращения. Гарри сидел, напряженно смотря на подругу и искренне недоумевая.

— Может быть, вы всё-таки соизволите мне объяснить, что происходит-то? Что такого ужасного в словах Малфоя? — решил подать он голос.

— Ох, Гарри! Тёмный маг это же… Это же ужасно! Они…

— … они пьют кровь младенцев, похищают людей и мучают их, и все в таком духе? — закончил ее мысль Малфой, откидываясь на подушки. — Где ты вычитала эту чушь? Что ты вообще знаешь о Тёмных? — Гарри посетило дежавю. Где-то этот разговор он, кажется, уже слышал.

Гермиона воззрилась на слизеринца, как на величайшее мировое зло.

— Сейчас ты начнешь мне рассказывать, что это не так, что они на самом деле невинны, как новорожденные, и кровь не является обязательным ингредиентом при использовании ими магии! — яростно выкрикнула девушка, выглядевшая так, будто готова немедленно растерзать того самого человека, которого так недавно защищала. — Я читала в «Магии и средневековье» о них! Там…

— Глупая детская книжка, — спокойно, даже как-то скучливо, прервал Гермиону Малфой, разглядывая потолок спальни, — написанная каким-то невеждой, наслушавшимся бредовых бабушкиных сказок. Он не написал там практически ни слова правды. Впрочем, я не слышал ни об одной книге, написанной волшебниками про Тёмных, в которых бы вообще содержалась вся правда о них.

— Кровавые ритуалы — хороша сказочка!

— Ну, кровавые ритуалы, и что? Магия Крови, вообще, самая древняя и мощная магия, — тем же тоном произнес блондин, переводя взгляд с потолка на разъяренную девушку.

— Сколько крови невинных …

— Ой, прошу тебя, не начинай даже. Во-первых, крови не так и много. Во-вторых, обычно используется собственная кровь. В-третьих, только кровь данная добровольно, может быть использована так же эффективно, как собственная, полученная без явного согласия кровь — субстанция крайне мало предсказуемая, а от того — опасная. Редко кто отважится воспользоваться ею, находясь в здравом уме и трезвом рассудке. Да и сумасшедший, скорее всего, решится прибегнуть к этому средству, только будучи прижат настолько, что даже один успешный шанс на миллион — это много. В-четвертых, в редких случаях используется кровь животных…

— Гадость какая! — с негодованием и страхом воскликнула Гермиона.

— Гадость гадостью… но зато правда. И не вызывает таких последствий, какие сейчас наблюдаются практически по всей Европе.

— Эй, а что за последствия-то? — растерянно спросил Гарри.

— Ты что, не в курсе? — одновременно спросили Драко и Гермиона.

— Нет, я же последние два года прожил среди магглов и магией пользовался крайне редко.

— Магия стала вести себя как-то странно. Иногда результат заклинаний выходит совершенно не таким, как ожидался, иногда вообще ничего не происходит. Когда именно это началось — никто точно не знает, но сейчас, чтобы заклинание сработало верно, нужно прилагать осмысленные усилия, и не всем они удаются. Например, я, чтобы все вышло, как задумано, каждый раз концентрируюсь на заклинании, стараясь четко представить результат, который ожидаю увидеть, — сказала Гермиона. — Драко, а почему “тёмная” магия не вызывает таких последствий? — спросила она. Любопытство явно пересилило остальные чувства.

Малфой пожал плечами и поморщился от накатившей вслед за этим телодвижением боли.

— Мне кажется, что дело в методе, которым пользуется Маг для колдовства. “Тёмный” метод построен на том, что маг берёт энергию, необходимую ему для произведения какого-то действия не откуда ни попадя, а извлекает её из ингредиентов и самого себя. Смотри, скажем, стандартное простейшее «Акцио». Ты никогда не думала — откуда именно берётся энергия на то, чтобы предмет начал перемещаться к волшебнику?

А я тебе расскажу.

Из окружающего волшебника пространства. Он произносит ключевое слово, совершает специальный взмах палочкой и… предмет летит ему в руки. Энергия собирается из пространства с помощью слова и взмаха, полностью расходуясь в процессе действия заклинания. Волшебник, при этом, является просто проводником магической энергии.

Такого же типа заклинание есть и «тёмное». Для него маг должен взять определенное растение, собранное в определенный момент, растереть его в руках, после чего произнести ключевое слово и сделать определенный жест. Процесс растирания растения высвобождает энергию, необходимую для перемещения предмета в пространстве. Слово не даёт ей растечься в пространстве без толку. А жест, — жест подстегивает мага к выработке магической энергии и сплетает её с энергией, высвобожденной из ингредиента. Она не берётся из пространства и не наносит вреда балансу окружающего мира, она вырабатывается самим магом и высвобождается из него. Если маг пользуется при сотворении заклинания палочкой, то взмах ею связывает энергию ингредиента, личную энергию мага и энергию, создаваемую палочкой. И опять же, баланс сохраняется.

«Светлое» заклинание такой вред, пусть и минимальный (в случае с «Акцио»), — наносит. Волшебник просто берет энергию из пространства, проводит через себя, ничего не добавляя и не восполняя истраченное.

Окружающие нас живые существа производят её для поддержания своих жизней и излучают излишки этой самой энергии, также, как, например, тепло. Кто-то больше, кто-то меньше. Скажем, дракон производит и излучает её много, а какая-нибудь травинка в поле — немножко. Ещё есть специальные артефакты, производящие эту энергию. В Хогвартсе таких было довольно много. Есть артефакты, аккумулирующие ее. Палочка — это предмет, который умеет хорошо аккумулировать данную энергию из пространства, окружающего волшебника, и помогает направлять её в нужную сторону, и совсем чуть-чуть — производить.

Последние годы мы наблюдаем последствия нарушения баланса. Представь, сколько энергии потребовалось для войны? Сколько волшебников использовало направо и налево сотни мощнейших заклинаний в сжатые сроки? Магическая энергия попросту истощилась. И всё. Дальше она может восстановиться, если ею стараться не пользоваться, а может и разрушиться при дальнейшей активной эксплуатации.

— Ты хочешь сказать, что волшебники сами сейчас истощают запасы энергии? А… а откуда тогда взялись, как ты утверждаешь, «сказки» о Тёмных? — спросила Гермиона, переминаясь с ноги на ногу и рассеянно оглядываясь по сторонам. Все время, пока блондин рассказывал, она простояла почти не шелохнувшись и сложив руки на груди, разглядывая рассказчика так, как обычно разглядывают нечто весьма экзотичное, но не слишком привлекательное на вид. Но слушала она крайне внимательно, ведь Драко рассказывал совершенно потрясающие вещи. Не менее внимательно слушающий бывшего врага Гарри осознал, что рассказ его увлекает, а тембр голоса расказчика успокаивает и зачаровывает.

— Ну, в общем, да, истощают. А сказки… Когда-то очень давно все волшебники пользовались именно «тёмным» способом работы с магией, потом пра-пра-прадед Мерлина совершил открытие: оказалось, что творить заклинания возможно и не производя самому магическую энергию. Он изобрел волшебную палочку и технику работы с ней, разработал набор разнообразных заклинаний и так далее. К рождению деда Мерлина палочки, и всё, что с ними связано, плотно вошли в обиход. За время от открытия и изобретения палочки, до, собственно, активной деятельности самого Мерлина, обнаружилось, что способностью проводить магическую энергию может обладать относительно большое количество маглов. Претендентов на попадание в магическое сообщество стало в разы больше… Маглорожденные маги и раньше, конечно, были, но их было мало, впрочем, магов всегда было не много, но это сейчас не важно.

Драко перевел дух, и Гермиона, воспользовавшись этим, подобрала подушки, которые отшвырнула, и по-новой устроилась на ковре, всем своим видом показывая, что очень хочет услышать продолжение рассказа и слизеринец, вздохнув, продолжил:

— Важно то, что магом мог стать только тот, кто сам способен производить магическую энергию в больших количествах, чем необходимо для поддержания собственной жизни. Именно этот критерий, являлся основным для отличия мага и магла. Таких детей отыскивали и всеми правдами и не правдами начинали обучать работе с магией.

Итак, ко временам Мерлина было два типа людей, способных работать с магической энергией: их называли «маги» и «волшебники». Магом назывался человек, производящий магическую энергию с излишком. Волшебник мог быть только проводником. Дети волшебников через несколько поколений могли тоже стать магами. Если волшебник вступал в брак с магом, то у их детей могла появиться способность вырабатывать энергию. Правда, обычно в меньшем объёме, чем дети, родившиеся у двух магов.

Так вот, со временем, в магическом мире образовались две позиции, два противоположных взгляда на положение вещей. Одна партия магов считала очень правильным и полезным, что появилась возможность многим пользоваться магией, они с удовольствием брали в жены и выходили замуж за волшебников, и даже за маглов. Рассказывают, они мечтали о том, что со временем всё население планеты будет способно владеть магией. Другая партия, жёстко придерживалась консервативных позиций и считала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Они практически никогда не смешивали свою кровь с кровью волшебников, предпочитая разбавлять её кровью вейл, русалок и других магических существ.

Так как маги, у которых в предках были волшебники, оказывались гораздо слабее магов, в чьих жилах не текла волшебная кровь, то кто-то из них, судя по всему, стал отчаянно завидовать «чистокровным». В общем, на этом основании начался раздор, переросший со временем в войну.

Достоверных данных о том, кто в действительности был зачинщиком той войны, кажется, не удастся найти уже никогда и никому, но точно известно, что пострадали в ней многие. Потом начался период, который маглы называют «времена инквизиции». Один из моих предков пишет, что этот период, отчасти, был последствием войны в волшебном мире. На кострах было сожжено немало как «чистокровных» магов, так и «полукровок». Но «полукровок» к тому моменту было больше, в смысле — не сожжено, а вообще — по численности. Чистокровные маги сочли для себя лучшим попрятаться по разным глухим местам. Они стали вести очень скрытный образ жизни, сохраняя знания об изначальном способе взаимодействия с магической энергией, передавая его от отца к сыну, от матери к дочери. А ведь давно известно: то, что скрыто — возбуждает недоверие и страх, которые, в свою очередь, вызывают желание уничтожить всё, что возбуждает эти чувства. Наверное, своей скрытностью маги сами загнали себя в ловушку…

Со временем древний способ взаимодействия с магической энергией практически совсем забылся, оброс разной степени неправдоподобности легендами. Например, отыскивание среди маглов детей со способностью к магии, в исходном представлении об этой способности, превратилось в омерзительную легенду о похищении младенцев; использование своей крови в качестве ингредиента в сложнейших заклинаниях и зельях — в кровавые жертвоприношения и так далее. Начались гонения на представителей чистокровных семей, разнообразные притеснения их. Магов стали называть «Тёмными», навешали на них кучу отрицательных ярлыков. Часть чистокровных семейств предпочла безвестность и глушь; часть, к ним относились и мои предки, с течением времени, умудрились очистить свои фамилии от термина «тёмный маг», добились определенного признания и положения в магическом мире, и жили, не афишируя своих способностей и знаний широкой публике. Ну, а события новейшей истории тебе известны.

— А Волан-де-Морт?.. — поинтересовался Гарри. Почему-то, именно этот вопрос его беспокоил в данную минуту больше всего. Неосознанно, все это время молодой человек прижимал к себе фолиант, который читал до того, как в комнату вошла Гермиона, но только теперь, осознав это, заставил себя разжать руки и спокойно положить книгу себе на колени.

— Он был редким исключением из правил. Его мать происходила из древнего чистокровного рода, а отец — был маглом. При этом, сам он, почему-то, получился Магом. И, смею тебя заверить, не самым слабым. В начале своей, так сказать, карьеры, он обещал чистокровным семьям равноправие, их детям — безопасность и процветание, всё в таком роде. Много поколений притесняемые и гонимые маги встали на его сторону, поверив его обещаниям. Впрочем, на его стороне, как ты помнишь, были не только чистокровные. Среди его сторонников оказалось достаточное количество разнообразных существ. Кому-то нужна была власть, кому-то деньги — каждый преследовал личные цели. В какой-то момент, возможно, сыграла его родовая предрасположенность к сумасшествию и, видимо, он действительно повредился рассудком. Его словно заклинило на бессмертии, на боли, на убийствах. И он пошел в разнос. Когда он исчез, не сумев убить Гарри, многие его сторонники, поняв к тому моменту свою ошибку, вздохнули с облегчением. Кто-то из его сторонников, опомнился ещё раньше. Но все они были замараны по самые уши тем, что творили вместе. Им было страшно. Потом он появился вновь. У кого-то хватило решимости не встать по-новой под его знамёна, а у кого-то — нет.

После столь длинной и развернутой лекции, Малфой, казалось, совсем обессилел. Гермиона поднялась на ноги и подошла к прикроватной тумбе, налила в стакан воды, открыла несколько флакончиков с зельями, накапала в воду и протянула ему.

— Выпей это, — велела она.

Малфой послушно выпил.

— Но… А как же Гарри?.. — задала вопрос девушка, усаживаясь на прежнее место.

— А что Гарри? Гарри — если придерживаться терминологии, о которой я рассказал — Маг. Притом — довольно мощный. Я провёл тест на способность её производить. Всё сходится, — пожал плечами блондин.

— А как ты… Почему ты решил провести этот тест? — поинтересовалась Гермиона, желавшая разобраться во всем до конца.

— Видишь ли, Гермиона, во-первых, я знал, что Гарри из древнего «чистокровного» рода. Во-вторых, он рассказал мне о способностях, которые в себе обнаружил. Я просто сложил два и два. Не более того, — ответил Драко, прикрыв глаза.

Гермиона озадачено уставилась на Гарри, явно не понимая, о чём это говорит Малфой.

— О каких таких способностях? Боггарта вам под подушку, вы можете изъясняться внятнее?! — взвилась девушка, резко повернувшись к брюнету. Ответ Драко ее скорее еще больше запутал, чем что-то прояснил.

Гарри покраснел:

— Ну… я… В общем, я обнаружил, что могу колдовать без палочки и стал чувствовать эмоции окружающих людей… — почему-то тихо промямлил он.

Гермиона переводила недоверчивый взгляд с Гарри на Малфоя и обратно.

— Да, способность к беспалочковй магии и эмпатия — это свойства, которыми может обладать только Маг, — подтвердил блондин и, проведя руками по лицу, открыл глаза.

— А… а какими ещё способностями может обладать маг? — полюбопытствовала девушка.

— Разными. Кто-то обладает способностью читать без применения заклинаний мысли окружающих; кто-то может превращаться в животных или магических существ без специального обучения; кто-то обладает голосом, способным зачаровывать — у каждого что-то своё. Чистокровные семьи обычно хранят в строгом секрете не только свои способности, но и любую информацию о них. Я знаю очень не много, а то, что знаю — насобирал по крохам из Родовой Книги. Что-то рассказал отец… В общем, с миру по нитке. О беспалочковой магии знаю по своему опыту, у меня эта способность тоже есть, правда, не очень сильно развитая.

— Но я не чистокровный. Моя мать — она же была маглорожденная? — вопрос прозвучал так, словно Гарри пытается изо всех сил откреститься от малфоевских слов. Отчасти так и было, он по опыту знал: ничего хорошего от любых новостей подобного рода не бывает.

— А вот тут я ничего определенного сказать не могу. Может быть, твоя мать была от рождения не проводником энергии, а генератором её, а возможно, кровь Поттеров настолько сильна, что Лили Эванс, будучи волшебницей, не сыграла особой роли… Так или иначе — результат на лицо.

Гермиона поднялась на ноги и нервно прошлась по комнате, погруженная в переваривание кучи данных, неожиданно свалившихся ей на голову. Она привыкла, что ответы на практически все возникающие у неё вопросы, можно получить в книгах. Тут же, всё прояснить для себя, кажется, будет не так просто. Часы, проведённые в библиотеке Хогвартса... В библиотеке. Книги. Её взгляд упал на толстенный фолиант, всё еще лежавший на коленях у Гарри. Эта книжечка, кажется, была способна дать ответы на массу вопросов, теснившихся в её голове.

— Ну да! Книга же! Мерлин! Какая же я глупая! — Гарри и Малфой, с практически одинаковыми выражениями непонимания и удивления на лицах, воззрились на мечущуюся по комнате девушку.

— Миона, что ты там ещё придумала? — хором вопросили они, и удивленно переглянулись — дожили, теперь хором разговаривают.

— Малфой… Драко, а можно сделать как-то так, чтобы я могла почитать эту твою семейную Книгу? — Малфой аж задохнулся от гнева — никогда ещё ни один не-Малфой, даже просто не прикасался к Книге Рода, и в малфоевском представлении, сама идея об этом, выглядела истинным святотатством. Он открыл было рот, чтобы послать к Мерлиновой бабушке наглую грязнокровку, посмевшую посягнуть... но Гермиона, поняв, что сейчас будет, замахала на него руками.

— Нет! Я... Ты всё не так понял! Это не праздное любопытство или попытка как-то оскорбить твои чувства. Я понимаю, что эта Книга очень важна для тебя и представляет огромную ценность для твоей семьи. Я знаю, что в ней могут быть какие-то семейные тайны… Нет, они мне, конечно, очень интересны, но сейчас не в них дело. Меня крайне беспокоит то, что сейчас творится в магическом мире, не так работающая магия и всё такое, а в ней могут найтись какие-нибудь идеи о том, что делать. По твоим словам выходит, что эта книга правдивее и объективнее рассказывает о событиях предшествующих нашему времени. И, может быть, в ней… Я честно не знаю, на что именно надеюсь, но мне, почему-то, кажется очень важным прочесть её. На любых твоих условиях. Ну, пожалуйста… — девушка стиснула руки на груди в умоляющем жесте. — Хотя бы подумай об этом.

И Малфой задумался, прикрыв глаза. В принципе, ну, если по большому счету — ничего не препятствовало тому, чтобы дать Грейнджер почитать эту грешную книгу. Кроме традиций, кои по сути своей были не более, чем условностью, ну и охранных заклинаний, которые вполне послушны воле чистокровного Малфоя. В общем-то, он ничего не терял, а скорее наоборот, мог приобрести лишние баллы доверия. Никаких особо страшных и ужасных тайн, способных навредить ему, если о них узнает кто-то чужой, всё равно не возможно было почерпнуть. Правда, там можно было много чего другого вычитать: рецепты зелий, описания заклинаний и ритуалов. Какие-то из них, со временем, стали общедоступными, а большая часть, являлась до сих пор достоянием очень узкого круга лиц. У Грейнджер к этим данным, в обычной ситуации, мог бы появиться доступ в единственном случае — она должна была бы принадлежать к Роду Малфоев, но по понятным причинам это было маловероятно. Привитая многими поколениями скрытность и осторожность, хрупкие ростки приязни и дружбы, появившиеся за последнее время между ним и Гермионой, раздирали молодого человека на части.

Гарри сидел, переводя взгляд с Гермионы на Малфоя, и с удивлением ощущал обуревающие их чувства: подруга вся аж светилась надеждой, предвкушением и запредельным азартом. Малфоя же, явным образом, одолевали сомнения. Гарри ощущал его сомнения, будто свои и, пожалуй, это было очень… интересно, ну, во всяком случае, до крайности необычно. Почему-то, до этой минуты ему казалось, что потомок аристократов, в принципе, если угодно, конструктивно, не может испытывать таких чувств. Гарри вдруг осознал, что всегда, буквально с первой встречи со слизеринцем, воспринимал его холодной, расчетливой, самоуверенной и надменной сволочью, вообще не способной сомневаться в чём бы то ни было. А то, что происходило сейчас в душе у его недруга, удивляло Гарри, заставляя посмотреть на Малфоя по-новому.

Забавно, все чувства Гермионы были видны по выражению ее раскрасневшегося лица и сияющим глазам, а на лице Малфоя — не дрогнул ни один мускул. Оно казалось спокойным и, как обычно, надменным. Даже очень хороший физиогномист не смог бы прочитать по нему, что сейчас испытывает молодой человек, лежавший в постели. Гарри даже позавидовал такому самообладанию, проявляемому им в этот момент. Через несколько минут, показавшихся очень долгими, Гарри ощутил, что Малфой таки пришел к какому-то решению, и он не ошибся: тот открыл глаза и заговорил тихим голосом.

— Хорошо, Гермиона, я дам тебе возможность прочитать Родовую Книгу. Но мне придется взять Непреложный Обет с тебя о том, что ты никогда не используешь знания, почерпнутые из неё, с целью навредить мне, — он выжидательно поглядел на Гермиону.

— Хорошо, я могу принести такой Обет, — торжественно ответила девушка.

— Чтобы дать тебе возможность читать эту книгу, мне нужно будет совершить некий обряд… Для него мне потребуется несколько капель твоей крови.

Гермиона немного подумала и согласно кивнула.

— Хорошо. Поттер, может быть, ты согласишься скрепить Обет? Гермиона, тебе надо подойти и дать мне руки.

Гермиона сделала несколько шагов к кровати, на которой лежал Малфой, села рядом и протянула ему руки. Он взял их, сжав запястья девушки своими тонкими длинными пальцами, Гермиона, в свою очередь, обхватила запястья Малфоя. Гарри встал, положил Книгу, до того лежавшую у него на коленях, в кресло, и как зачарованный подошел к ним вплотную, коснувшись их рук своими. Он чувствовал ток магической энергии, идущий через него, ощущал, как она, истекая из его пальцев, начинает закручиваться тонкой шёлковой лентой, оплетая руки всех троих, сплетаясь в заклинание Непреложного Обета. Он сосредоточился на своих ощущениях и тихим торжественным тоном произнёс:

— Обещаешь ли ты, Гермиона Грейнджер, никогда не использовать знания, которые почерпнёшь из Родовой Книги Малфоев, во вред Драко Малфою?

— Обещаю, — сказала Гермиона.

Сверкающий язык пламени сорвался с пальцев Гарри, словно окрашивая и делая видимой невооруженным глазом, эту самую ленту, которую он явно ощущал. Она превращалась из невидимой мягкой и текучей субстанции, в подобие докрасна раскалённой, и при этом не обжигающей проволоки, крепко связывающей троих непостижимыми магическими узами.

Несколько секунд сияющая нить, обвившая их сцеплённые руки, продолжала светиться, а потом погасла, будто впитавшись в кожу. Гарри первым отнял свои руки от рук Драко и Гермионы. Обет был принесен и скреплен магией.

Девушка с неподдельным интересом внимательно посмотрела на Гарри и покачала головой.

— Обряд Непреложного Обета без палочки, Поттер, ты сам-то понял, что сделал? — ехидно поинтересовался Малфой.

— А… Да я… Ну, в общем, так получилось, — Гарри отчего-то мучительно покраснел. И внезапно его пронзила кристально-ясная мысль — что-то с этим обрядом было не так. Какой-то он вышел неправильный, что ли. Но опыта работы с такими заклинаниями у молодого человека не было и он отмахнулся от этой мысли, как от несущественной.

Малфой меланхолично пожал плечами:

— Ну-ну. Так, теперь второй пункт нашей программы. Поттер, дай пожалуйста Книгу.

Гарри, всё ещё пораженный необычностью своих ощущений от сотворения заклинания, медленно подошел к креслу, взял Книгу и протянул её Малфою. Тот с видимым усилием принял из его рук увесистый фолиант и положил его себе на живот.

— Дай мне любую руку, Гермиона, мне придется сделать небольшой надрез…

Гермиона послушно протянула руку.

Также, как некоторое время назад, когда он производил манипуляции с ларцом, Малфой взял палочку, направил её на запястье Гермионы и вновь прошептал заклинание. Из неё, как и в прошлый раз, вырвался тонкий серебристый луч, коим Малфой сделал маленький и тонкий порез. Гермиона вздрогнула, но руки не отняла. Из пореза полилась кровь. Малфой поднёс кровоточащее запястье девушки к фолианту, и несколько капель алой жидкости упало на тёмную кожаную обложку книги. Малфой пробормотал заклинание, и порез закрылся, не оставив следа на тонкой коже Гермионы. Яркие капли крови, почему-то не растеклись по тёмной обложке книги, как было бы положено вести себя любой жидкости. Они лежали на поверхности, как драгоценные камни, и будто светились изнутри мягким красноватым светом. Малфой провёл руками над Книгой Рода, беззвучно шевеля губами, и кровавые капли бесследно исчезли, впитавшись в обложку. Лёгкая испарина покрыла его бледное лицо.

— Всё. Теперь ты можешь спокойно её трогать и читать.

Гермиона с благоговением взяла фолиант в руки. Гарри ощутил исходящую от неё волну предвкушения.

— Попить дайте, а… — попросил Малфой слабым тихим голосом.

Гермиона, быстро положив вожделенное сокровище обратно на малфоевский живот, склонилась над тумбочкой, позвякивая пузырьками с зельями. Накапав в очередной раз смесь различных зелий в стакан с водой, она протянула его своему пациенту. Малфой в несколько глотков осушил предложенный ему коктейль и блаженно закрыл глаза.

— Есть не хочешь? — заботливо спросила девушка

— Не-а, а вот спать — хочу.

— Ну и спи. Сон лечит. Пойдем Гарри. Дадим ему спокойно отдохнуть.

И Гермиона направилась к двери, естественно, забрав увесистую книжку с собой.

Гермиона с Гарри не сговариваясь пошли на кухню.

Там обнаружился, к удивлению друзей, поджидающий их, взъерошенный спросонья Рон.

— Рон! Ты уже проснулся? Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила Гермиона.

— Угу, нормально. Надо в Нору, сказать, что с нами всё в порядке. Да и еды какой-нибудь прихватить, а то у тебя, Гарри, шаром покати.

— Не ходи, Рон. С едой что-нибудь придумаем. Надо немного подождать, вдруг...

— Нет, Гермиона. Я пойду. Надо. Я вернусь, как только смогу, обещаю! — перебил её Рон.

— А вдруг тебя там поджидают? Ведь прямо во двор аппарировать нельзя. Они видели тебя… Нас всех!

— Да я через камин, никто ничего не узнает, никто нас не найдет, не переживай так.

— Но каминная сеть…

— Полностью под контролем Министерства! Оттуда в первую очередь поубирали всех сторонников Волан-де-Морта, ты же знаешь!

— Ох, не нравится мне эта затея. Ну не нравится, и всё тут!

— Ну, Гермионочка, я взрослый мальчик, я уже могу решать, ладно?

— Да-а-а, но… я всё равно волнуюсь.

— Да ладно, что может случиться? — Рон встал и направился к камину, протянул руку к плошке с летучим порохом и обнаружил, что в ней не осталось ни пылинки.

— Вот ведь! Летучий порох кончился.

— Как кончился? Вроде был…

— Ладно, фиг с ним. Аппарирую.

— Прямо отсюда не выйдет. Тут до сих пор стоит заклинание против аппарации, — заметил Гарри

— Ну, я и с крыльца могу, я не гордый.

— Рон! Не надо! Ты же знаешь, как сейчас работает магия. А вдруг что-то пойдет не так?

— Гермиона, всё будет хорошо. Верь мне!

Рон направился к дверям, выходящим на улицу, Гарри и Гермиона последовали за ним. Они вышли на порог и огляделись — никого на улице не было. Рон крутанулся на месте, прошептал заклинание и исчез. Гермиона тяжело вздохнула.

— Какой же он все-таки иногда упрямый. Жуть просто! Вобьет себе в голову какую-нибудь дурацкую идею и пока не воплотит её, не уймётся. Ох, не спокойно мне что-то. Пойдем в дом, — сказала девушка, увлекая за собой Гарри.

— Пойдем, да, — согласился тот.

И Гарри с Гермионой отправились обратно на кухню.

— Чаю? — спросил Гарри, разглядывая не наличествующие, а, скорее, отсутствующие запасы провизии: несколько высохших напрочь картофелин, пара твёрдых, как камень, пряников, несколько луковиц и четверть чашки гречневой крупы, можно было всерьез не воспринимать.

— Не откажусь, спасибо.

— Сейчас заварю. Расскажи мне, что происходило, пока я отсутствовал? Что случилось с Малфоем, отчего он такой покладистый, добрый и вежливый? Я вообще от его поведения в шоке. Мне показалось, что даже тебя, которую искренне презирал, он воспринимает как… друга, что ли?

— Ну, я с ним таким знакома с момента похорон павших в Битве за Хогвартс. Похороны состоялись через пару дней, когда в замке более-менее прибрали, всех мертвых отнесли с поля боя, извлекли из-под обломков; собрались все родственники... Министр внёс предложение, и с ним согласились — похоронить всех сражавшихся за светлую сторону на кладбище Хогсмида. После похорон Малфой подошел ко мне. Выглядел он, надо сказать, ужасно. Такой… жалкий, заплаканный, с затравленным взглядом, потерянный. Ни капли его обычной надменности и высокомерия. Поразительно. Он предложил мне поговорить. Наедине. Мы забрались на Астрономическую башню. Он… Представляешь, он извинялся. Он рассказал мне о том, как пытался убить Дамблдора…

— Ну, это, по-моему, всем известно! Чего там рассказывать-то? Ожерелье, медовуха отравленная… А потом чёртов исчезательный шкаф.

— Нет, ты не понимаешь. Он рассказал мне о том, почему он так поступал. Он рассказал, как именно Волан-де-Морт вынудил его это сделать. Рассказал, что было на Рождественских каникулах, когда Лорд выказал ему свое недовольство. Ты знаешь, что он мучил Круцио Нарциссу на глазах сына, а потом его самого? В присутствии матери. Удивительно, но… кажется, Драко действительно очень любит родителей. Он рассказал про Люциуса. Рассказал, что он в какой-то момент одумался, понял свою ошибку, рассказал, что отец корил себя за многое. Ещё рассказал, что тот старался максимально оттянуть момент получения Драко тёмной метки, и делал всё, что мог, чтобы спасти сына от этой участи. Но не сумел, к своему большому сожалению.

Слушая рассказ Гермионы, Гарри удивлялся всё больше и больше.

— И ты поверила во все эти сопли в сахаре? Гермиона, ты ли это?

— Нет. Не поверила. И так ему в лицо и заявила, что не верю не единому слову. Когда я это сказала, то думала, что он прямо сию же секунду сбросится с этой самой башни. Я видела готовность сделать это в его глазах и постаралась объяснить, что мое недоверие к его словам — совершенно не повод к самоубийству. В итоге, он согласился с моими доводами, но сказал, что предоставит доказательства, после чего молча развернулся и ушел. На следующий день сова принесла ларец. В нём стояло несколько флаконов с воспоминаниям его, Люциуса и Нарциссы. Ты же знаешь, подделку можно отличить от настоящих воспоминаний. Так что, пришлось поверить. Не подружиться, но поверить в искренность и честность, в благие намерения.

А потом… Потом, Пожиратели, из тех, кто не погиб и не пожелал смириться со смертью своего Лорда, организовались, и возобновили свою деятельность. Именно Драко был связным между родителями и Орденом. Они передавали самую достоверную и свежую информацию о перемещениях своих бывших соратников. С помощью этой информации удалось поймать многих. К сожалению, далеко не всех.

— Ну, да. Скользкий и вёрткий Люциус почуял, что жареным запахло, и решил обеспечить местечко при новом порядке. Себе и, конечно, своему обожаемому сынку. Всё очень логично.

— Не знаю, на сколько, скажем, изменился Люциус… но Драко… За прошедшее время мы много чего пережили вместе. Однажды он, спасая меня, чуть не оказался в зубах у Фенрира, чудо просто, что мы все трое выжили, умудрившись убить эту злобную тварь. После этого, честно скажу, считать его врагом я лично — не могу. Да и не хочу. На мой взгляд, он действительно очень изменился: повзрослел, поумнел, поутратил наносные понты и пафос. Он хочет поступить в академию авроров, кстати.

Гарри скептически ухмыльнулся.

— Гарри, ты не веришь мне?

— Нет, почему. Тебе — верю. А вот ему — ни на ломаный кнат.

— Когда ты стал таким недоверчивым и ершистым?

— Сейчас мне кажется, что я всегда таким был. Нет? — едко поинтересовался Гарри.

— По-моему — нет. Раньше ты был добрее, как-то душевно щедрее, что ли…

Эти слова словно бы разом перечеркнули прошедшие два года, и Гарри внезапно и очень ярко, ощутил себя восемнадцатилетним юнцом с единственной целью в жизни, обремененным непомерным чувством вины и неподъёмной ответственностью — и плотину контроля смыло начисто бурным потоком негодования, боли и страха. Глядя куда-то мимо Гермионы, он тихим и дрожащим от ярости голосом заговорил мерным речитативом, будто стараясь вколотить в себя? в неё? каждое слово:

— И к чему привели моя доброта и душевная щедрость? К тому, что погибли родители? К тому, что умер Диггори? К тому, что меня то поливали грязью, то возносили на пьедестал, чтобы в следующий момент вновь вылить на мою голову ушат помоев?! К тому, что я после той битвы был, на самом деле, никому не нужен?

— Гарри! Как ты можешь?!

— Что, «как ты можешь», что? Что я такого сказал? Что из этого — не правда?

— Ты нужен! Нужен мне, Рону, Джинни… Мы все по тебе ужасно скучаем, нам не хватает тебя!

— Зачем? Зачем я могу быть вам нужен? Я исполнил свою роль — убил Волан-де-Морта. Всё! Я больше никому ничего не должен!

— Гарри, по-моему, у тебя истерика…

Парень откинул голову и захохотал. Выглядело это страшно. Он хохотал и не мог остановиться, задыхаясь от сотрясавшего его хохота. Парень обхватил себя руками так, будто это способно защитить от боли и ужаса, затопивших его сознание. Он хохотал, корчась так, будто к нему применили Круцио. Гермионе показалось, что этот звук длится целую вечность, что он никогда не кончится. Он страшил её так, как она ещё ни разу в своей жизни не пугалась. Девушка видела в этом хохоте что-то дикое, ненормальное, и что самое ужасное: она не понимала, что делать.

Хохот внезапно стих, лицо её друга застыло безжизненной маской; тихим хриплым голосом он почти прошептал, и звук этот показался громче грома небесного:

— Истерика? Истерика?! Да, у меня истерика! И что?! — каждое его слово сопровождалось ударом кулака о стену, будто бы она была в чем-то виновата. На гладкой деревянной поверхности оставались смазанные кровавые следы от разбитых костяшек пальцев. Боли Гарри, похоже, в эту секунду не ощущал вообще. Гермиона чувствовала, что она готова устроить не менее эффектную и шумную истерику, и с трудом поборов свое желание сделать это, девушка ледяным тоном сказала:

— Да ничего! Возьми себя в руки!

— Зачем? Там за углом притаилась ещё парочка Волан-де-Мортов, которых мне полагается убить? Это же так просто! Так… нормально и естественно, что человека с детства приучают к мысли об убийстве! Мне было страшно, Гермиона. Понимаешь? Я жил в постоянном страхе за тебя, за Рона, за Джинни, за миссис Уизли, за любого, кого подпустил к себе близко. Я боялся подпускать к себе людей, потому, что как только они становились близки мне — их убивали! Мне казалось, что я привык к этому, да так и было. Тогда панический страх и чувство вины были для меня нормальным состоянием! Я не хочу так больше!

— Гарри! — на глазах Гермионы блестели слезы.

Гарри забегал по кухне туда-сюда, как раненое животное, совершенно не замечая, какую боль он причиняет своими словами девушке. Казалось, он совсем потерял голову: выкрикивал безумные обвинения, виня всё и вся во всевозможных и невозможных грехах и провинностях. Совершенно выбитая из колеи Гермиона, поворачивала голову вслед за его перемещениями и судорожно пыталась придумать, чем она может помочь другу, но ничего не приходило в голову. Она, кажется, только сейчас полностью осознала, насколько же война искалечила душу Гарри.

— Я убил его и после этого скрылся ото всех в этом доме. Просидев тут в полной прострации не знаю сколько времени, я понял, что с меня хватит. И ушёл из магического мира. С тех пор прошло два года, в течение которых я собирал себя буквально по кусочкам. И после этого всего, после всего, что мне пришлось пережить, моя лучшая подруга рассказывает МНЕ о том, какой бедный, несчастный и одинокий человек Драко Малфой! Прекрасно! Просто чудо! — Гарри остановился у дальней стены кухни, как будто в нем кончился завод, и медленно сполз по ней на пол. Он сидел, уткнувшись головой в острые колени, обхватив их руками; плечи его подрагивали от раздирающих юношу рыданий. Гермиона тупо уставилась на него, лихорадочно соображая, что же делать, как привести Гарри в чувство.

Она понимала, что оставлять его один на один с этой болью нельзя, ей казалось, что он постепенно сходит с ума под давлением чувства вины. И неимоверная ответственность, которую он с детства нёс на своих плечах, ломала его. Совершено интуитивно, ведомая древним женским инстинктом защищать, оберегать от бед и опасностей, девушка подошла к скорчившемуся Гарри, опустилась перед ним на колени и обняла его сотрясающееся тело руками, прижимая к себе, надеясь поделиться теплом, ощущением безопасности и нежностью, переполнявшими её в эту минуту. Гермиона поглаживала напряженные спину и плечи, надеясь, что эти нехитрые движения помогут расслабиться напряженному телу, шептала ему на ухо какие-то слова, надеясь, что они достигнут мечущегося разума и придадут сил побороть нахлынувшие боль и отчаяние. Она обнимала юношу, надеясь, что тепло, источаемое сейчас всем её существом, на какое-то время оградит его от страха, хотя бы ненадолго позволяя передохнуть и собраться с силами. Через некоторое время она услышала, что всхлипы постепенно становятся тише и реже, понимая, что скоро он совсем успокоится: кризис миновал. Её посетило инстинктивное понимание, что за то время, что он рыдал в ее объятиях, потеряв контроль над собой, между ними произошло что-то, что никогда не смогут забыть они оба, что-то очень важное. Что-то такое, что не происходило никогда ни с кем из них. Ещё было чувство, что если он хоть на долю секунды заподозрит, что напугал её, сделал больно, то не простит себе этого никогда и закроется от неё навсегда, и она потеряет его. Мысль о том, что она может потерять этого человека, доставила неимоверную боль, отозвавшуюся эхом во всем теле.

Гарри оторвал голову от поджатых колен, расцепил руки и поднял на девушку заплаканные глаза. Такого срыва он за собой не помнил уже очень давно. Ему было стыдно, и он с трудом выдавил из себя:

— Ох, Гермиона, что же я наделал… Прости, прости меня пожалуйста…

Гермиона закрыла ладонью его рот.

— Тш-ш-ш, ничего, всё хорошо, ничего такого ты не наделал, сейчас тебе неплохо бы отдохнуть, я помогу тебе дойти до спальни, пойдем?

— Как скажешь… — тихо ответил он, вдруг понимая, что Гермиона не собирается отталкивать его, что она искренне сочувствует ему и хочет помочь, успокоить, поддержать.

Она встала, протянула ему руку, помогая подняться. Гарри поднялся, слегка покачиваясь.

— Ноги затекли совсем — почему-то смущаясь, пожаловался он.

— Ничего, сейчас пройдет…

Гарри сделал несколько неуверенных шагов, ощущая покалывание в затекших ногах.

— Можешь идти?

— Кажется, да.

— Ты будешь спать в бывшей спальне Сириуса? Так ведь?

— Наверное, а почему ты так решила?

— Ну, а где ты можешь ещё спать, это же логично, — девушка мягко улыбнулась.

Кое-как они добрались до спальни Гарри. Он открыл дверь, и глазам девушки предстал настоящий кавардак, какой может устроить в своей комнате только мальчишка, у которого над душой не стоит строгая заботливая мама. Два года назад, уходя из дома, Гарри, конечно, не удосужился навести тут хотя бы видимость порядка.

— Упс, извини, тут…

— Ничего, это не страшно. Можно я чуть-чуть тут похозяйничаю?

Гарри зарделся и отвел глаза.

Гермиона вытащила палочку и, взмахнув ей каким-то сложным образом, прошептала заклинание: сбитые простыни немедленно вытянулись и улеглись, как по струнке; журналы и книжки, разбросанные по постели, сложились на прикроватную тумбочку ровной стопкой; одежда повисла на плечиках в платяном шкафу; подушки заняли подобающее им место; одеяло улеглось на кровать, кокетливо и приглашающе отогнув уголок; мусор исчез, будто его никогда и не было.

— Ух ты. Всего одно заклинание и в комнате порядок. Гермиона, ты меня удивляешь!

— Ну, до Настоящего Порядка тут ещё далеко, но так и вправду гораздо лучше. Это миссис Уизли меня научила. Очень полезное заклинание. Ненавижу уборку, а так с ней вполне можно мириться.

— Гермиона, я это… ну… — Гарри замялся, потом развернулся и быстрым шагом вышел из комнаты, почти бегом пробежав несколько шагов по коридору, открыл одну из дверей и скрылся за ней. Через несколько мгновений оттуда послышался шум льющейся воды.

Гермиона присела на постель и задумалась. У неё появилось некоторое время, чтобы попытаться осмыслить только что произошедшее. Определено, ничего подобного в её жизни раньше не происходило. Склонность к анализу ситуаций подсказывала ей, что сейчас она находилась на перепутье: Гарри выйдет из душа и можно будет мило пожелать ему спокойного сна и удалиться — таким образом они останутся добрыми друзьями, тут было всё просто и ясно.

Но есть и второй путь.

Перед внутренним взором Гермионы немедленно возник Рон… Такого накала страстей рядом с ним девушка не испытывала никогда, никогда он не задевал столь глубинных и тонких её чувств. Внезапное понимание словно бы оглушило на несколько секунд, она осознала, что относилась к Рону скорее как к брату, и честно призналась себе, что не представляет, как носила бы под сердцем его ребёнка. А вот ребёнка Гарри или… Драко… Сама мысль о том, что она может испытывать столь похожие чувства к двум таким разным людям смутила Гермиону. Но она решила, подобно Скарлетт из магловского романа, отложить «на завтра» столь сложный для понимания сходу парадокс. Хотя, привыкнув быть честной с собой до конца, девушка была вынуждена признать, что испытывает то, что испытывает. Но ясности, что же с этими чувствами делать, у неё не прибавилось ни на йоту.

Гарри. Он нравился ей, определённо, но являлось ли это любовью? У неё было слишком мало такого рода опыта, чтобы с точностью ответить на поставленный вопрос. Одно было ей известно совершенно точно: если она сейчас ляжет с ним в постель, вдруг у них что-то получится, и вследствие этого она забеременеет, то несмотря ни на что, обязательно оставит этого ребенка и будет его растить, с помощью Гарри или нет — совершенно не важно. В какой-то книге она прочитала (ах, эти книги!..), что такое отношение к потенциальному ребенку — можно считать одним из элементов любви Женщины к Мужчине.

Нравится ли она ему — хороший вопрос, ответ на который, впрочем, не даст, пожалуй, никто. Гарри был с Джинни, но вряд ли у них когда-нибудь дело заходило дальше поцелуев. А потом… Потом у Гарри на «личную жизнь» просто не оставалось ни времени, ни сил. Два года назад, скорее всего, он был девственником, а сейчас? Надо было на что-то решаться, пока он не вернулся из душа. Думай, Гермиона, думай, говорила себе девушка.

Так и не придя к определенным выводам, она просто сидела и ждала, пока всё разрешится само собой.

Закончив плескаться, Гарри вышел из ванной и вернулся в комнату. Волосы, несмотря на то, что были мокрыми, всё равно торчали в разные стороны. Юноша был без очков, отчего прищуривался. На нём был одет длинный бежевый махровый халат, из-под которого виднелись пижамные штаны в тонкую серую полоску. Он подошёл к постели, скинул халат (под которым, были не только штаны, но и пижамная куртка) и быстро юркнул под одеяло, укрывшись им до самого подбородка. Производя все эти манипуляции, он тщательно старался не смотреть на Гермиону, правда, получалось не очень. Девушка сидела на краю кровати и казалась погруженной в свои мысли, то ли сделав вид, то ли действительно не заметила поттеровского демарша. Ощущения подсказывали Гарри, что подруга чем-то смущена, ещё он ощущал ровную волну тепла и уюта, исходящую от девушки.

— Гермиона? — решил он прервать её задумчивость.

— Да, Гарри, — моментально откликнулась девушка.

— О чём ты думаешь?

Она посмотрела на него с крайне странным выражением:

— О тебе.

— А… э…

Она нежно провела рукой по его взлохмаченной голове: тонкие пальчики коснулись мочек ушей, переместились на шею, лёгкими касаниями прошлись по щекам, бровям, лбу. Прикосновения Гермионы дарили странные ощущения — будто в местах касания пробегали маленькие электрические искорки. Гарри готов был поклясться, что слышит легкое потрескивание, издаваемое ими. Это не было неприятным, наоборот, он вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы лежать так и нежится под руками подруги целую вечность. Пальцы девушки уверенно продолжали своё путешествие по лицу Гарри, поглаживая, а когда они добрались до губ Гарри, он нежно поцеловал их, после чего, естественно, жутко смутился. Внезапно Гермиона убрала руки и встала с кровати:

— Спи, Гарри, спокойного сна.

— Миона…— тихо позвал Гарри.

— Что, дорогой?

— Что происходит?

— А что, что-то происходит?

Но ответа на свой вопрос Гарри уже не услышал, он мирно спал.

Гермиона мысленно возблагодарила бога снов, столь быстро, внезапно, а главное, своевременно, принявшего в свои объятия Гарри. Это позволяло ей не спешить и следовать однажды заведённому порядку — во всём разбираться. А разобраться было в чем. Мысли, посетившие девушку в то время, как Гарри плескался в ванной, смутили её, оставив в душе очень странный осадок.

Она притворила дверь спальни, в которой мирно посапывал её друг, и спустилась в кухню. Попить чаю все ещё казалось очень привлекательной идеей. Она заново вскипятила чайник, неспеша наполнила чашку и, немного подумав, вместе с ней и малфоевской книгой поднялась в спальню, отведенную Драко. Идея почитать таинственный фолиант выглядела куда привлекательнее, чем копаться в собственных чувствах.

Малфой спал, лёжа на боку и крепко обхватив обоими руками одну из подушек. Похоже, обнимать во сне подушку — устойчивая привычка, отметила про себя Гермиона. Вид спящего Драко, до этого дня не вызывавший особенных эмоций, вдруг поднял в душе девушки тёплую волну не до конца понятных ей чувств. Она постояла некоторое время у кровати, разглядывая его так, будто увидела первый раз в жизни, и то, что предстало пытливому взгляду, нравилось ей всё больше и больше, смущая, и заставляя мучительно краснеть. Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошенные мысли, она отошла и удобно умостилась в том же кресле, в котором в своё время нашла Гарри, поставила чашку с чаем на пол, придвинула ночничок, всё еще стоявший на подлокотнике, удобнее, и раскрыла книгу. Не задумываясь над своими действиями, она открыла книгу с конца — часто именно там содержалось оглавление, также оказалась устроена и эта. Привычное занятие умиротворяюще подействовало на девушку, позволило успокоить разбушевавшиеся чувства, и мысли потекли плавнее.

Глаза скользили по строчкам книги. То, что слова были написаны от руки, а не напечатаны, не доставляло Гермионе никаких неудобств. Почерки малфоевских пращуров, хвала Мерлину, были достаточно чёткими и разборчивыми. Просмотрев несколько страниц оглавления, Гермиона поняла, что «лёгким чтением» фолиант не назовёшь, но в любом случае читать его будет очень и очень интересно.

Глаза спокойно бежали по строкам древней книги, а вот мысли… Девушка поймала себя на том, что вместо того, чтобы запоминать и обдумывать прочитанное, она витает в облаках.

Маги и Волшебники, надо же. Прервав процесс рассматривания букв, Гермиона сосредоточилась и постаралась вспомнить всё, что когда-то знала на эту тему. Картинка складывалась страшненькая. Вспоминались опусы о кровавых жертвах, грязные истории о совращении с истинного пути и прочие ужасы. “Интересно, — подумала девушка, — а вот как в те давние времена Маги находили магически одаренных детей, рождающихся в семьях маглов? Загадка. Сейчас имена всех волшебников появляются в специальной книге сразу после рождения. При этом, похоже, имена и магов, и волшебников. И, опять же, интересный вопрос — по этой книге можно как-то установить, кто родился — волшебник или маг?.. Раньше такой книги не было.”

Гермиона задумалась, пытаясь вспомнить, не читала ли она ну хоть что-нибудь по теме, которая её сейчас так занимала. Задумавшись, она сначала даже не заметила, что книга, лежащая у неё на коленях, ожила и зашуршала страницами, перелистываясь; а заметив, воззрилась на оживший том в полном изумлении. Она попыталась остановить самопроизвольное перелистывание страниц, но, прикоснувшись к ним, почувствовала, будто они как живые пытаются выскользнуть у неё, из-под пальцев и продолжить перелистываться. На всякий случай, она убрала руки — мало ли, вдруг книга обидится? Та, пошуршав страницами ещё несколько мгновений, замерла неподвижно. Гермиона с удивлением проглядела открывшийся ей разворот. Там была нарисована человеческая рука: в ладони, сложенной лодочкой, горел, шевеля лепестками тёмного пламени, небольшой костерок. Картинка была выполнена мастерски. Гермиона преодолела замешательство и попыталась прочитать сопровождающий картинку текст, но к своему удивлению осознала, что понимает его с великим трудом — он был написан на архаичном английском языке. Правда, к счастью, она была немножко знакома с этим древним наречием — когда-то, ещё в школе, ей попалась очень интересная книга по рунам, написанная на нём же, и Гермиона, порядком попотев над словарями, умудрилась её прочитать. Сейчас это очень помогало в осмыслении надписей.

После получаса почти предельного напряжения памяти, девушке удалось в общих чертах понять, что текст, сопровождающий картинку — это описание древнего ритуала распознавания Мага. И, насколько Гермиона смогла уловить, если подвергшийся тестированию с помощью этого ритуала оказывался магом, то был виден и уровень его магической силы. Неужели в древности Маги ходили по городам и весям, и применяли его ко всем подряд детям подходящего возраста? Если это действительно было так, то тогда, в общем, понятно — почему их метод поиска юных Магов оброс столь ужасающими легендами. Чтобы понять точно, как проводится данный ритуал, явно нужен был словарь. Гермиона бросила взгляд на кровать: Драко продолжал мирно спать, всё так же крепко прижимая к себе облюбованную подушку. Девушка потихоньку встала, положила тяжеленный фолиант в кресло и направилась в библиотеку; ей помнилось, что так нужную ей в эту минуту книгу она там вроде бы видела. И действительно, словарь отыскался, и даже не один, а целых три — разных веков издания.

Собрав их в стопку и прихватив перо, чернильницу и бумагу, она отправилась обратно в спальню, предвкушая интереснейшую задачу — перевод древнего текста. Почему-то заниматься переводом именно в спальне Драко, казалось ей вполне нормальным.

Стола в этой комнате не было. Зато в распоряжении девушки оказался весь пол, где она и расположилась, обложившись словарями и подушками. Тщательно сверяя каждое из написанных в Книге слов по всем трём словарям и скрупулезно подбирая самое верное значение, через какое-то время усердной работы девушка стала обладательницей описания процедуры тестирования на понятном ей языке. Из переведенного текста следовало, что у каждого рода свой уникальный метод тестирования. Малфои полагали, что провести его можно двумя способами: специальным заклинанием тестирования и неким артефактом, содержащим стационарно наложенное на него заклинание, передавшийся из поколения к поколению.

Заклинание тестирования... “Очень интересно, есть ли оно в Книге?” — задалась вопросом Гермиона, и Книга немедленно отреагировала на её мысли перелистыванием. Когда страницы замерли, взору предстало искомое заклинание. Поработав ещё со словарями, девушка поняла, каким образом заставить его работать. Любопытство обуревало Гермиону, и она, напрочь забыв про осторожность, решила проверить его на себе немедленно.

Девушка села, подобрав под себя ноги, сложила левую руку лодочкой, сосредоточилась на ощущениях и провела правой рукой над левой, тихо прошептав слова, активирующие заклинание. Ничего не произошло. Гермиона перечитала свои записи, сверяясь с тем, всё ли правильно она сделала. Вроде да, хотя… По записям следовало, что тот, кто тестирует, прежде чем произносить слова заклинания, должен ощутить, как его руку окружает, будто меховой пушистой перчаткой, тепло магической энергии, которой, энергией то есть, он и коснётся руки тестируемого, как бы поджигая нечто. Тепла она не ощущала. Приняв прежнее положение, девушка решила попробовать ещё раз. Снова сложив левую руку лодочкой, сосредоточилась, попытавшись почувствовать тепло в правой руке. К её удивлению оно ощущалось! Поймав это состояние, Гермиона ещё раз провела правой рукой над левой, произнося необходимые слова. На сей раз заклинание, очевидно, сработало — язычки тёмного пламени лениво зашевелились в её ладони. Изумленная Гермиона сидела, созерцая их, не понимая ещё, как относиться к своему открытию. Высота язычков достигала трех четвертей фута, что, судя по переведённому тексту, было очень неплохим результатом, особенно для маглорожденного Мага. Она провела правой рукой над левой, прекращая действие заклинания. Погасив огонёк, Гермиона вдруг осознала, что ужасно устала. Потянувшись, девушка поглядела на кровать и наткнулась на внимательно изучавший её взгляд Малфоя. Лицо его, обычно холодное и спокойное, выражало крайнюю степень удивления и заинтересованности. Гермиона смутилась под его внимательным взглядом и быстро отвела глаза.

— Ты давно не спишь? — напряженно спросила она.

Малфой издал какой-то фыркающий звук:

— Ну, довольно давно. Очень было интересно за тобой наблюдать.

Гермиона поняла, что краснеет под внимательным взглядом Малфоя. Чтобы скрыть своё смущение, она подняла руки, привычно поправляя непослушные пряди, вечно выбивающиеся из прически.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, гораздо лучше. Думаю уже достаточно хорошо, чтобы покинуть этот дом.

— Покинуть?

— Ну да. Твой друг явным образом не рад моему присутствию и, думаю, обрадуется, когда я исчезну с его территории.

— Мне кажется, он вполне примирится с твоим тут пребыванием ещё некоторое время.

— А мне очень не хотелось бы быть обязанным Поттеру, — протянул Драко со всей холодностью и надменностью, на которые был способен.

— Но твоя безопасность…

— Я попрошу приюта в Хогвартсе, думаю, МакГонагалл мне не откажет, — Гермионе показалось, что в голосе Малфоя послышалась горечь.

— Но, Драко…

— Никаких “но”, Миона. Я не хочу, чтобы кто-то ссорился из-за меня.

— Ссорился?

— Вы так мило беседовали внизу, что я проснулся. И, судя по интонациям, вы там не сексом занимались и не рождественские гимны распевали.

Щеки Гермионы опять запылали.

— Ну, он и вправду был не слишком рад твоему появлению, но, мне кажется, Гарри понял, что у меня не было другого выхода, и вообще…

— Теперь, когда я более или менее в состоянии двигаться, думаю, Хогвартс все-таки будет лучшим местом, чем дом Поттера.

— Драко, мне бы хотелось, чтобы вы с Гарри смогли .. Ну, помириться, что ли…

— Зачем мне это?

— Не знаю, зачем тебе это. Но мне… Кажется это важным.

— Не представляю, какую выгоду я мог бы извлечь из общения с Поттером, — с холодной усмешкой произнес юноша.

— Выгоду?.. Ну, при чем тут выгода… Он мой друг, ему сейчас очень тяжело и одиноко.

— Гермиона, он ТВОЙ друг. Не мой. Утешать и развлекать Поттера — это совершенно не то, чем я бы мечтал заниматься.

В голове Гермионы вдруг промелькнула череда запредельных в своей нереальности картинок — трое болтающих и смеющихся за завтраком людей на широкой веранде — двое юношей: один темноволосый и зеленоглазый, другой светловолосый, обладатель прекрасных серых глаз, и девушка, в которой она, к своему изумлению, узнала себя. Все трое смотрели друг на друга влюбленными глазами и выглядели безумно счастливыми в обществе друг друга. Картинка быстро сменилась, заставив её задохнуться от очередного приступа изумления, — та же троица, вперемешку валяющаяся на необъятной кровати, при этом они там явно собрались не для дипломатических переговоров. Увиденное показалось до такой степени правильным и желанным, что сердце Гермионы мучительно сжалось и забилось, кажется, с удвоенной силой, от озарившего её предчувствия — если сейчас Драко отправится в Хогвартс — этих столь прекрасных и желанных картин она может никогда не увидеть в реальности. Это настолько испугало девушку, что она, не задумываясь ни на секунду, выпалила:

— Мерлин всемогущий! Драко! Не заставляй меня разрываться между Гарри и тобой!.. — лицо её выражало отчаянную мольбу, а в голосе, как показалось Драко, слышался панический страх. Он напряженно рассматривал сидящую на полу Гермиону: щёки её пылали, глаза сверкали, как драгоценные камни, руки нервно теребили край блузки, грудь под тканью вздымалась от учащенного дыхания. Выглядела она так, как будто переживала сильнейший шок. Он искренне не понимал, что повергло девушку в такое состояние.

— Я не ослышался? Ты только что сказала, что если я покину этот дом, ты будешь разрываться между мной и Гарри Поттером? — Драко удивленно приподнял бровь.

— Ну… Мне будет сложно ухаживать за тобой после … И Гарри, тут... Один…

— Гермиона, ну какой уход, — мягко произнес Драко — гриффиндорцы никогда не умели правдоподобно лгать. И ты в этом отношении истинная гриффиндорка. Не хочешь мне рассказать, что происходит?

Гермиона решила быть с ним предельно честной, хотя бы потому, что он, по её мнению, поступал честно по отношению к ней в течение всего времени их близкого знакомства.

— Происходит? Ох, Драко! Если бы я сама это понимала. Я не знаю! Честно. Просто не понимаю. Сегодня, после истерики, устроенной Гарри, я поняла, что, кажется, отношусь к нему совсем иначе, чем… Мерлин! Чем что… Ну в общем, — девушка мучительно старалась подобрать слова, пытаясь объяснить хоть что-нибудь, внимательно рассматривающему её молодому человеку, — я вдруг поняла, что на самом деле не люблю Рона. Нет, не совсем не люблю, но не так, как любят мужчину. Он мне друг, даже больше, чем друг — брат. Внимательный, заботливый, сильный, при этом неосторожный, сам нуждающийся в заботе и внимании брат… — она замолкла, опустив голову.

— Ну, допустим. Я наблюдаю за вашими отношениями с близкого расстояния последние два года и мне все это время казалось, что ты относишься к Рону по-братски. Да, кстати, по моему мнению, он к тебе — тоже.

Гермиона с удивлением подняла взгляд на говорящего. Кажется, день сюрпризов не закончился.

— Как это?

— Например, я ни разу не видел, чтобы вы целовались. Влюблённые юноша и девушка обычно так себя не ведут...

Гермиона подумала: “Какие уж тут поцелуи — война кругом”.

— Как вы обращаетесь друг к другу, как вы спокойны в присутствии друг друга… Миона, я не настолько хорошо знаю людей и толком объяснить не смогу, то, что вижу, но, тем не менее, — я не слепой и, кроме того, что-то чувствую, понимаешь? То, что вы близкие друзья — видно. А вот, что возлюбленные — совсем нет. На Габриэль Делакур Рон, кстати, смотрит совсем по-другому.

Неожиданно для себя Гермиона поняла, что не испытывает ни крупицы ревности к француженке, а наоборот, рада за Рона. Обдумав слова Драко, она вдруг вспомнила, что не раз подмечала, как Габриэль оказывает Рону определенные знаки внимания.

— Может быть, ты и прав… Может быть…

— И все-таки, даже если я и прав — это совсем не объясняет, почему ты не хочешь, чтобы я отправился в Хогвартс под крылышко к МакГонагалл.

— Я не знаю, что тебе ответить. Честно — не знаю, и всё тут! Но зато уверена, что если ты уйдешь сейчас — мне будет очень больно. Давай пока отложим этот разговор. Дай мне, пожалуйста, время разобраться в том, что меня тревожит. Когда что-нибудь пойму, ты будешь первым, с кем я поделюсь результатами.

— Ловлю тебя на слове. Только ты это… постарайся не делать слишком резких движений, пока не поймешь до конца, что с тобой происходит, ладно?

— Ну, я вообще редко совершаю резкие и необдуманные движения…

— Ага, а дать мне по морде в своё время, или вот сейчас испытывать на себе неизвестное тебе заклинание — это, безусловно, самые взвешенные и обдуманные решения в твоей жизни? — ехидно поинтересовался Драко.

— Только не говори, что ты всё еще в обиде за ту пощечину! Ты вёл себя так мерзко, что тебе повезло отделаться только ею. По-моему, я была готова убить тебя на месте, не считаясь с последствиями.

— И это тоже было бы очень, ОЧЕНЬ взвешенное решение, — губы Драко сложились в ехидную усмешку. Гермиона взглянула на него и ей до ужаса захотелось приникнуть к этим губам, стирая с них следы ехидства, проверяя какие они на вкус. Несколько коротких мгновений она боролась с собой, потом, не отрывая взгляда от Драко, встала, подошла к кровати, склонилась над ним и сделала то, чего ей так хотелось.

Первые мгновения поцелуя Драко был крайне озадачен её действиями, но быстро нашёлся, отвечая на поцелуй, обвил руками тонкую талию девушки, привлекая к себе, заставляя опуститься рядом с собой на кровать. И вот они уже перекатывались по постели, страстно целуясь, ненадолго отстраняясь, рассматривая друг друга новым взглядом. К удивлению Драко, целовалась Гермиона очень неплохо и, что самое удивительное, — ему нравилось с ней целоваться. Он чувствовал, как возбуждение поднимается в нём, растекаясь по жилам огненными струйками. Подмяв девушку под себя, не прерывая поцелуев, Драко выудил несколько шпилек из прически Гермионы, распуская длинные блестящие, как шёлк, волосы. Нежно поглаживая их, он с удивлением вспомнил, что когда-то они казались ему неопрятным и даже уродливым вороньим гнездом. Девушка лежала под ним, вздрагивая от прикосновений, её руки мягко оглаживали чужие плечи и спину, мягкие касания постепенно становились всё требовательнее, по мере затопляющего её возбуждения. Через некоторое время, парень почувствовал, что его уже не нежно гладят, а скорее жёстко раздирают спину ногтями. Боли не было. Было лишь жгучее желание, подстёгиваемое возбужденным дыханием девушки, извивавшейся в его объятиях, её румянцем, податливыми губами, запахом и вот этими самыми нетерпеливыми царапинами, разгоравшимися небольшими костерками на плечах и спине. Рука его сама потянулась к пуговичкам на блузке Гермионы, нетерпеливо расстегивая их одну за другой. Справившись с несколькими, юноша запустил руку под ткань — приласкать высокую грудь девушки, но рука наткнулась на нечто заставившее его прервать завораживающие исследования на несколько мгновений — оказывается, Гермиона под блузкой носила корсет!

— Драко! Оставь, оставь, лучше помоги мне избавиться от брюк, — выдохнула Гермиона.

Непослушными пальцами Драко расстегнул пряжку ремня, перетягивающего тонюсенькую талию, пуговку, молнию и помог освободиться девушке от этого предмета туалета. Длинные сильные ноги, маленькие пальчики, Драко даже успел оценить изящный педикюр, украшавший ножки, прежде, чем настойчивые ловкие руки девушки начали снимать его плавки.

Разгоряченное дыхание, её и его стоны, переплетённые в едином порыве тела в полумраке спальни — что может быть естественнее между людьми, погруженными в столь упоительное занятие.

— Иди, иди ко мне! — простонала она.

И он пришел, властными и неспешными движениями он входил в неё, с огромным трудом сдерживая себя, чтоб не кончить, стараясь доставить максимум удовольствия своей любовнице. Ощущая её скорое приближение к развязке, Драко ускорил темп движений, немедленно вознаграждённый не просто стоном, а низким протяжным рыком:

— Ну же! Драко!!!

Дальнейшее смазалось в памяти молодого человека, оставив яркую цветную вспышку, опустошившую тело и душу взрывом неимоверного счастья. Осознал он себя через некоторое время, лежащим на совершенно расслабленной и довольно щурящейся Гермионе. Она нежно перебирала пряди его длинных волос.

— Слезь с меня, ты тяжелый, — с легким смешком произнесла девушка.

Он слез. Гермиона блаженно потянулась на разворошенной их упражнениями постели, повернулась к Драко, обнимая, и нежно поцеловала в висок.

— Спасибо, — тихо прошептал Драко.

— Это тебе спасибо, — так же тихо ответила девушка. После чего ещё раз потянулась, размыкая свои объятия и быстро соскальзывая с постели.

— Ты куда? — спросил он, с ужасом отмечая, что без тепла её тонкого тела, стало очень пусто и одиноко.

— В ванную, конечно.

— Я с тобой, — сказал Драко поднимаясь.

— Ну, пошли. Потрёшь мне спинку.

В ярком свете ламп ванной юноша ещё раз критически осмотрел обретённую любовницу. Взгляд упёрся в корсет, всё ещё стягивающий тонкий стан девушки.

— Зачем ты его носишь? У тебя и так тонкая талия, высокая грудь и замечательная осанка, — высказался он, наблюдая, как ловкие пальцы девушки распускают шнуровку архаичной детали дамского туалета.

— В первую очередь, для защиты, — почему-то грустно ответила она, расправляясь с непослушными шнурками и избавляясь от последнего элемента одежды. Корсет шмякнулся на пол, так, как будто был железным. Драко поднял изящное изделие модельера, пытаясь представить, как и от чего тот способен защитить свою владелицу. Его удивило, что на вес корсет был гораздо тяжелее, чем на вид — на вид это было изделие из атласа, кружев и бисера украшавшего лиф.

— Для защиты? — удивленно переспросил он.

— Ну да. Чего тут такого. Эта штука прекрасно защищает от некоторых случайностей. Как бронежилет, — сказала Гермиона, перебираясь через бортик огромной ванны и пуская воду.

— Бронежилет? Что такое бронежилет?

— Мерлин мой! Ты же наверняка ничегошеньки не знаешь о бронежилетах, о ружьях и прочих магловских штуках для войны. Положи его — лезь ко мне.

Драко послушно вернул загадочный предмет на место и присоединился к Гермионе, обнаружив, что для принятия ванны она предпочитает такую же горячую воду, как и он сам. Блаженно растянувшись, он привлек к себе девушку. Это было так чудесно, что у парня аж дыхание перехватило.

— Расскажи мне о бронежилете, — попросил Драко.

— Ну, это такая штука, защищающая своего носителя от огнестрельных ранений и прочих поражающих факторов, от ножа, например. Довольно давно я подумала, что на войне неплохо было бы иметь что-то, спсобное защищать тело от разных случайностей, главным образом, физического свойства, а после того, как Беллатриса швырнула кинжал в Добби, я укрепилась в своей идее. Бронежилет в классическом исполнении это как-то… Неизящно, что ли. Поэтому я придала ему форму корсета, поработала с ним ещё и наложила заклинания, которые защищают прикрываемое корсетом тело не только от ударов, но и от проклятий. От Авады, конечно, не спасёт, а вот от срикошетившего Ступефая, скажем — вполне. Девчонкам из Ордена идея пришлась очень по вкусу, — Гермиона вздохнула. — Ох, уж эта война… Заставляет даже такие невинные штуки, превращать в её орудия, — карие глаза девушки потемнели и засветились гневными искорками, кулаки сжались, а расслабленное в объятиях Драко тело напряглось, как тугая пружина. Он ощутил безграничное желание защитить эту маленькую и хрупкую, в сущности, юную женщину, от всего мира. Любой ценой. Даже ценой собственной жизни. Даже, если для того, чтобы защитить её, весь мир придется перевернуть с ног на голову. Ощущения были новыми, ни одно существо в мире не задевало в нём прежде эту струну.

— Тише, маленькая, тише. Всё будет хорошо. Я тебе обещаю, — бормотал Драко, оглаживая напрягшуюся Гермиону, вдыхая пряный запах, исходивший от её мокрых волос, и с радостью ощущая, как та постепенно расслабляется. Он сел, увлекая Гермиону за собой, протянул руку, взял флакон с шампунем и стал, нежно массируя, намыливать ей голову. Она отобрала флакон и занялась тем же с его волосами; намылив голову, он спустился ниже, к шее, потом к плечам, спине, груди. Гермиона не отставала от него, и через какое-то время они представляли из себя две горки роскошной искрящейся пены, то соединяющиеся в одну большую гору, то обратно распадающиеся на две поменьше. Скользкая от мыльной пены Гермиона вывернулась из объятий Драко, поднялась на ноги, и поток чистой тёплой воды обрушился ему на голову, смывая пену. Поняв, что продолжения их игры пока не предвидится, Драко быстро встал, действительно потёр спинку своей любовнице, впрочем, как и она ему, оба быстро ополоснулись и вылезли из ванны, кутаясь в пару длинных махровых халатов, найденных Гермионой в тумбочке.

— Как есть-то хочется, — вздохнула Гермиона, направляясь в кухню. — Мерлинова борода! Я совсем забыла про Рона! А ведь он давным-давно должен был появиться! Драко, ох, что делать? — Гермиона застыла посреди кухни в полной растерянности, впрочем, это состояние продлилось недолго, сменившись деятельной решимостью.

— Так, — выйдя из ступора, крайне решительным тоном сказала она. — Кикимер!

Эльф пришел на зов Гермионы моментально.

— Кикимер, скажи, пожалуйста, чем ты кормил Гарри после битвы за Хогвартс? Ты ведь его кормил, правда? — лопоухое создание согласно закивало и привычно скрипучим голосом поведало, что наведывался на кухни Хогвартса за едой для Гарри. От школьных запасов, после его набегов, не слишком-то и убывало.

— Прекрасная идея. Можешь раздобыть что-нибудь поесть и для нас? Думаю, Гарри скоро тоже проснется и, наверное, будет голоден. Сделаешь? — к удивлению Драко, эльф согласно кивнул и с хлопком исчез.

— Проблема еды решена. Я пойду, оденусь, — решительно заявила Гермиона и двинулась к выходу из кухни. Драко было двинулся следом, но девушка, покачав головой, попросила: — Не ходи за мной, ладно? Ох, только не обижайся. Мне нужно чуть-чуть побыть одной, пожалуйста, всё… Всё так ново и неожиданно для меня… — решив, что наверное так будет лучше, Драко остался на месте и уселся на один из стульев, расставленных вокруг длинного стола. Смутное беспокойство, почему-то зародилось у него в душе.

Вспоминая свои ощущения, он мысленно вернулся назад, медленно прокручивая только что произошедшее. Что-то не складывалось: Гермиона вела себя, как вполне опытная и знающая чего хочет, женщина, но эта фраза... Как это она сказала? Драко постарался вспомнить слова Гермионы дословно: “ново и неожиданно”. Что она имела в виду? Да и, собственно, сами ощущения, которые он сейчас, без туманящего сознание возбуждения, мог проанализировать, наводили на вполне определенные выводы. Неужели он, Драко Малфой, стал у неё первым? Драко тряхнул головой, решительно отметая эту мысль.

Его размышления прервало появление Гермионы. О произошедшем между ними, говорил только всё ещё слегка мечтательный взгляд девушки, но и это быстро прошло. Драко поражался способности столь быстро собираться и приходить в состояние готовности к активным действиям. Только что перед ним была живая, весёлая, открытая женщина, искренне смеявшаяся, с удовольствием и страстью занимавшаяся любовью, а теперь, на её месте оказался собранный и готовый действовать боец. “Мерлин, что же пришлось пережить Гермионе, чтобы научиться такому?” — подумал Драко.

— Миона… — нерешительно начал он, — я… ну...

— Драко, не надо сейчас ничего говорить мне, ладно? Я сделала то, чего мне хотелось. Ты тоже. Я рада, что нам обоим понравилось. Только теперь… Теперь я не знаю, что делать дальше. И меня это здорово нервирует.

— Позволь мне помочь тебе? — попросил Драко. Попросил. Может быть, первый раз в жизни Малфой кого-то о чем-то именно просил.

— Чем ты можешь мне помочь?

Драко вздохнул и пожал плечами:

— Ну, для начала — можешь попробовать рассказать мне, что тебя так беспокоит?

— Могу, хотя и не понимаю, чем это может помочь.

— Так расскажи? — мягко повторил Драко.

— Во-первых, меня беспокоит долгое отсутствие Рона. Он отправился в Нору предупредить, что с нами всё в порядке и разжиться едой. Отправился, аппарировав, потому, что тут напрочь кончился летучий порох. Во-вторых, меня беспокоит, как я объяснюсь с ним, после того, что между нами произошло. В-третьих, меня беспокоит это самое, случившееся между нами, я не знаю, был ли это обоюдный минутный порыв, или это что-то большее. В-четвертых, меня беспокоит объяснение, которое предстоит с Гарри. Особенно, если мы с тобой вдруг придем к пониманию, что наши действия не были минутным порывом…

— Ну, давай попробуем разобраться. С отсутствием Рона всё довольно просто. Надо просто аппарировать в Нору и узнать, что стряслось. Беспокоиться, в данном случае, занятие совершенно бестолковое. Объяснения с Роном, это серьезнее, но мне кажется, что ничего сложного тут тоже нет. Рон, на мой взгляд, достаточно взрослый мальчик. И вообще, вам с ним, в любом случае, предстояли объяснения. Даже если бы между нами ничего не было.

— А что между нами было?

— Отличный секс. Это как минимум.

— И всё?

— Я этого не говорил.

— Но ты и не сказал ничего другого!

— А чего ты ждешь, чтоб я сказал?

— Даже не знаю… Но, может быть, тебе есть, что сказать?

— А тебе самой — есть, что сказать?

— Мне? Нет уж. Не переводи разговор! Не выйдет! Я первая спросила! И нечего закатывать свои прекрасные глаза, это не спасёт тебя, лорд Малфой!

— Мои глаза, по-твоему, действительно прекрасны?

— Не увиливай, змей слизеринский!

— Я не увиливаю, о, гриффиндорская львица! Хорошо, хорошо. Сдаюсь. Не злись только. Мне нравится быть с тобой рядом. Мне тепло и уютно. Там, в ванной, в конце рассказа про симпатичную деталь твоего туалета… Тогда, я первый раз в своей жизни ощутил желание защищать кого-то. Я понял, что защищал бы тебя любой ценой. Даже ценой своей жизни. И, если бы ты сумела принять мою защиту, я, кажется, смог бы стать счастлив.

— Очень… не слизеринский ответ, — тихо вымолвила Гермиона.

— Он предельно честно и полно описывает мои чувства, — отреагировал Драко, возвращаясь к фирменному ледяному «малфоевскому» тону, принимая надменный вид. Он защищался. Защищал тёплое мягкое брюшко, которое только что, имел неосторожность показать Гермионе.

— Ух, какой сердитый лорд, — насмешливо мурлыкнула девушка. — Не сердись, ну, Драко, я правда не хотела тебя обидеть, просто… Всё так чертовски сложно…

— Теперь твоя очередь рассказать мне, что между нами было, — если бы голос умел замораживать, то кухня, на которой они беседовали, покрылась бы ровным слоем льда, а в воздухе парили бы снежинки. Драко знал — если она заявит, что всё это было шуткой, то он встанет и как есть выйдет на крыльцо дома, и аппарирует куда-угодно, хоть к Мерлиновой бабушке, только чтобы не быть рядом с женщиной, которая нанесла ему такое оскорбление. Гермиона молчала, нервы Драко натягивались всё больше и больше, он ощущал, что вот буквально несколько мгновений этого молчания и всё, он не выдержит и…

Гермиона подошла к нему, положила маленькие ручки на его сведенные судорогой плечи. Мгновенно напряжение оставило его, и он с удивлением понял, что забывал дышать последние несколько секунд. Руки Гермионы мягко погладили его по моментально расслабившимся плечам, губы нежно прикоснулись к макушке. Девушка вздохнула и отстранилась, Драко пережил это, как огромную потерю.

«Да, это, похоже, любовь, парень, вот ты попал», — как-то отстранённо подумал он.

— Ну что ж, честность за честность, мой лорд, — Гермиона прошлась из конца в конец кухни, — Мерлиновы подштанники! Я даже не представляю, с чего начать!

Драко с возрастающим беспокойством смотрел на Гермиону: от подобного начала разговора, можно было ожидать чего угодно. Тем более, в исполнении этой совершенно безбашенной девицы.

— Ну, начну с того, что проще. Да, Драко, ты мне тоже очень нравишься, и я бы с удовольствием приняла твою защиту, но…

— Но?..

— Именно. Но. Скажи мне, это правда, что у тебя в Хогвартсе был любовник?

— У меня? Любовник? Какое отношение моя прошлая личная жизнь имеет…

— Спокойно. Раз я спрашиваю, значит это — имеет значение. Просто поверь мне и ответь.

— Ну, хорошо. Отвечу. Был. И не один. Скажу даже больше — ты первая женщина, секс с которой мне действительно понравился, — Драко сам не понимал, отчего он так спокойно разговаривает с ней о своей личной жизни.

Гермиона кивнула и опять замолчала. Нервы Драко вновь начали натягиваться. Что задумала эта безумная? Не разумнее ли все-таки прервать этот нелепый разговор и откланяться? Но он продолжал сидеть и ждать. Ждать её слов. «Малфои никогда никого не ждут», — мелькнуло в голове парня, но он решительно отмел эту мысль.

— Тебе нравится Гарри? — спросила Гермиона. Драко аж вскочил от этого вопроса — нравится ли ему Гарри? Нет, вы слышали? Нравится ли ему Поттер, чертов Гарри Поттер, Мальчик-сующий-свой-любопытный-нос-во-все-подряд! Салазар его задери, когда-то он ненавидел его! За отвергнутую дружбу, за то, что он всегда успешно выпутывался из любых неприятностей, что у Гарри были друзья, а у него, у наследника Малфоев — настоящих друзей никогда в жизни не было. До последних двух лет. Гермиона. Рон. Это первые друзья в его жизни. Он никогда не думал о Поттере как о… Стоп. Или думал? А ведь думал же, чего скрывать. Одни поттеровские глаза чего стоят… Драко открыл рот. Потом закрыл его, так ничего и не сказав. От его ледяной маски не осталось и следа — щёки молодого человека пылали, глаза бегали, он представлял из себя сейчас крайне экзотическое зрелище, таким вот взволнованным, выбитым из колеи он нравился Гермионе ещё больше; черт побери, он просто сводил ее с ума!

— Ну и вопросы ты задаешь, Гермиона! — выдавил из себя молодой человек, усаживаясь обратно на стул. — Я не знаю, что тебе ответить…

— Попробуй сказать правду. Это лучше всего.

— Она ещё издевается! Да я за сегодняшний вечер сказал тебе столько правды о себе и своих чувствах, сколько не говорил, кажется, за всю жизнь.

— Я не издеваюсь, извини, я просто точно хочу знать некоторые вещи…

— Она хочет знать! Ну надо же! Я правильно понял твой вопрос — ты хочешь узнать, нравится ли мне Поттер, как возможный любовник? — Гермиона кивнула. — Ладно. Мерлин с тобой. Да — он мне нравится.

— Хорошо. Это ещё один пункт, где мы с тобой сходимся во мнениях…

Драко опять вскочил со стула. Его раздирала … ревность? Он ревнует Грейнджер к Поттеру?! Чудесно! Деградируете, лорд Малфой? Как-то очень быстро — вот оно, общение с гриффиндорцами.

— Сядь, Драко. Чего ж вы сегодня нервные все такие. Сначала Гарри, теперь ты… Может быть тебе принести успокоительного зелья?

— Спасибо, я постараюсь обойтись своими силами. Позволь спросить, у него ты тоже поинтересовалась, нравлюсь ли я ему, как мужчина? Тогда я прекрасно понимаю, отчего он тут орал как раненый гиппогриф, — Драко приправил свою реплику таким количеством яда в голосе, что его с успехом хватило бы, чтобы отправить на тот свет средних размеров стадо слонов. Гермиона лишь досадливо поморщилась в ответ:

— Нет. Этого я у него, пока что, не спрашивала. Ключевое словосочетание «пока что», — спокойно ответила она. — Для начала я решила поговорить с тобой. И мне действительно важно, получить от тебя честные ответы на вопросы, которые я задаю.

— Ну, допустим. И что дальше?

— Расскажи мне, Драко, как ты представляешь себе счастье? Вот своё собственное маленькое личное счастье?

Драко потеряно смотрел на девушку, задающую столь странные вопросы.

— Счастье… Великий Мерлин, светлый и праведный! Понятия не имею. Я, право слово, никак его себе не представляю. А… а ты?

— До сегодняшнего дня, я представляла его себе примерно так: закончилась наконец-то война, всех, кого надо, поймать и наказать — поймали и наказали. Я вышла замуж за Рона, нарожала кучу детей, дети подросли и пошли в школу. В общем, ничего такого. Просто тишина и спокойствие.

— Что-то изменилось за последние несколько часов в твоем представлении личного счастья?

— Да, Драко. Да… изменилось. Когда я утешала Гарри, бьющегося в истерике, произошло первое изменение. Я поняла, что хочу, чтобы мои дети были похожи не на Рона. А на тебя. И на Гарри. Второе изменение произошло, когда мы с тобой мило болтали в твоей спальне до того, как заняться сексом. Ты сказал, что рассматриваешь возможность попросить приют в Хогвартсе…

— Угу, мне показалось, что что-то тебя очень взволновало…

— Именно. Меня взволновали картинки, промелькнувшие в моем сознании — я увидела троих болтающих и смеющихся за завтраком людей на широкой веранде — это были двое молодых мужчин: один темноволосый и зеленоглазый, другой — светловолосый, обладатель прекрасных серых глаз, третьей оказалась девушка, в которой я узнала себя. Мы смотрели друг на друга влюбленными глазами и выглядели безумно счастливыми. Первая картинка быстро сменилась,на изумившую меня до глубины души: мы же, валяющиеся на огромной кровати, явно после… ну, ты сам понимаешь, чего?.. Увиденное, показалось до такой степени правильным и желанным, что я ужасно испугалась. В тот момент, я точно знала — если ты сейчас отправишься в Хогвартс — этих, столь прекрасных и желанных картин в реальности я не увижу никогда, а мне безумно этого хочется. Вот так нынче выглядит «маленькое личное счастье» Гермионы Грейнджер. Теперь можете смеяться, лорд Малфой.

Драко сидел на стуле, как громом поражённый. И ему совершенно, ну то есть ни капельки, не было смешно, а скорее даже страшно: руки и спина мгновенно покрылись липким холодным потом, и захотелось их немедленно вымыть. Самым ужасным в нарисованных Гермионой картинах было то, что, если хорошо подумать и постараться быть до конца честным с собой, они ему… нравились. Драко встал, подошел к раковине, наклонился над ней, повернул ручку крана и стал плескать ледяную воду себе в лицо, надеясь хоть этим, привести себя в адекватное состояние. Подумалось: «Я, лорд Малфой, на кухне поливаю себя холодной водой после разговора с гряз… с Гермионой. Дожил. Лучше бы я умер вчера». Он совершенно не представлял, что ему делать дальше. Что сказать Гермионе. Надо ли вообще, что-то говорить. Вода помогала слабо. Оставив бесполезное занятие, Драко закрыл кран, утёрся рукавом халата и рухнул на ближайший стул, всё ещё пребывая в глубоком шоке.

— Я не знаю, что тебе сказать, Гермиона. Кажется, я повторяюсь. Но это правда. Да. Да. Про «правду» я помню. Хорошо. Продолжим вечер шокирующих откровений. Во-первых, мне совсем не смешно. Во-вторых, картины, описанные тобой, и для меня обладают определенной, скажем, привлекательностью. Но… Что мы можем сделать, для претворения их в реальность, я понятия не представляю. По вопросам, задаваемым тобой, можно сделать вывод, что у тебя есть идеи? Я прав?

— К сожалению нет. Идей нет. Но, ежели таковые вдруг появятся, мы теперь можем быть на одной стороне. Ведь так?

Драко протянул руки и сгрёб в охапку, расхаживающую по кухне девушку. Он прижался к ней, ощущая тепло и уверенность, исходящие от нее, и задумался. Похоже, эта потрясающая особа, предлагала ему совместно придумать, и не менее совместно реализовать, какой-нибудь более или менее безумный план по совращению Гарри Поттера, для дальнейшего совместного же жития счастливой компанией. Чудные дела творятся, однако. Но, общее направление идеи, Драко определенно нравилось.

— На одной стороне, говоришь… Да, пожалуй... мы можем сыграть на одной стороне, — Драко усадил Гермиону себе на колени. — Скрепим наш договор поцелуем, львица?

— Договор? — кокетливо спросила Гермиона, проводя тонкими пальчиками по губам Драко.

— Да, договор! — выдохнул тот, целуя её пальцы.

— Ну что ж. Скрепим, — промурлыкала довольная девушка, и склонилась к губам любовника.

Хлопок аппарации заставил их прервать затянувшийся процесс скрепления договора и вернуться к реальности. Посреди кухни материализовался домовик с двумя здоровенными корзинами, наполненными разнообразной едой.

— Где же Рон? Я очень за него беспокоюсь, — нервно сказала Гермиона, запивая чаем обильную трапезу.

— Пожалуй, я начинаю разделять твоё беспокойство, — ответил ей Драко.

В этот момент в глубине дома раздался грохот, заставивший трапезничающих вздрогнуть и схватиться за палочки. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что никакой опасности им не угрожало: это Гарри споткнулся о норовистую ступеньку лестницы и чуть не упал спросонья.

— Есть будешь, соня? — заботливо поинтересовалась Гермиона, когда Гарри зашел в кухню.

— Можно, да, — ответил он, засовывая в рот свежую булочку и ставя на огонь чайник.

Воцарилось неловкое молчание. Драко сидел, уставившись в чашку с чаем, с надменным и непроницаемым видом. Гермиона стояла у стола и наблюдала за замкнувшимся любовником, и старавшимся его не замечать Гарри, мучительно придумывая, что бы такого сказать, чтобы нарушить сложившуюся неловкость. Неожиданно Драко пришел ей на помощь.

— Мы тут перед твоим приходом обсуждали, куда мог подеваться Рон. С момента его отбытия в Нору прошло довольно много времени. По мнению Мионы, он уже дважды должен был вернуться.

Гарри скривился так, будто булочка, которую он вдумчиво пережевывал, внезапно превратилась в лимон.

— А сколько прошло времени? — напряженно поинтересовался он.

— Вторые сутки, — тихо ответила Гермиона.

— Действительно, он должен был бы вернуться. Надо наведаться в Нору и проверить, что стряслось. Сейчас дожую, хлебну чаю, аппарирую и всё выясню.

— Я с тобой, — решительно заявила Гермиона.

— Стоп, — не менее решительно прервал их Драко. — Сначала надо будет вас кой-чему обучить. Только после этого можно будет выдвигаться.

— Чему?

— Ты забыл о сбоях, которые сейчас случаются с магией?

— А, боггартова задница, прости Гермиона. И правда — забыл. Чему научить-то?

— Экспресс-курсы по пользованию личной силой от Драко Малфоя, к вашим услугам. И даже не думай возражать. Ты же не хочешь погибнуть от потери крови при расщеплении?

— Ладно.

— Для начала надо научиться чувствовать эту самую силу. Она ощущается, как тёплый шарик, где-то в районе солнечного сплетения. Маг берёт кусочек этого тепла и направляет в руку или в палочку в момент произнесения заклинания. Когда маг производит необходимый для сотворения заклинания жест, он выпускает из себя этот кусочек, направляя его на нужное действие. Попробуйте любое простенькое заклинание.

Гермиона сконцентрировалась и взмахнула палочкой:

— Акцио ложка, — и ложка понеслась к ней с дикой скоростью. Девушка едва увернулась.

— Гермиона, ещё раз попробуй.

И она пробовала, раз, другой, третий, пятый… Ложка то неслась к ней, как будто желая убить, то вообще не двигалась с места. Сконцентрироваться и действовать по описанной Драко схеме, отчего-то не получалось. А пользоваться выработанным ею способом укрощения магии, она в данный момент не хотела, желая научиться действовать правильно.

— Ты что-то не так делаешь… Попробуй… О! Попробуй действовать также, как ты действовала, когда сотворила тестирующее заклинание?

— Тестирующее заклинание? Что ещё за тестирующее заклинание? — подозрительно спросил Гарри.

— Ну, то, которым я проверял тебя. Она раскопала его в Книге и решила опробовать, — ответил Драко.

Гермиона покраснела.

— И кого она тестировала? — заинтересовался Гарри.

— Ты разве сам не догадываешься? Себя конечно!

— Себя?

— Ну конечно себя, кого ж ещё, не меня же. Поттер, что с тобой? У тебя мыслительный процесс заклинило?

— Мальчики, не ссорьтесь! Да, Гарри. Я читала Книгу… Ну в общем — нашёлся раздел про тест этот, ну и заклинание… Я перевела их и решила попробовать.

— Гм. И что?

— Гермиона — Маг.

— О как. Но, почему-то, я не удивлен.

— Я тоже не удивлен. Во всяком случае, это объясняет некоторые вещи. Например, ту легкость, с которой ей всегда удавалось творить любые заклинания. А то я себе голову ломал: отчего это маглорожденной так всё легко удается, — к удивлению Гарри, в голосе Малфоя он услышал гордость и… и, пожалуй, радость. Гордость и радость за Гермиону. Это было что-то новенькое. Гарри отметил, что блондин смотрит на его подругу как-то очень странно, впрочем, как и она на него. А обретенная способность ощущать людей подсказывала, что что-то между этими двумя происходит.

— Малфой, Гермиона уже маглороженная? Не грязнокровка? — не смог удержаться от ехидства Гарри.

— Поттер, у тебя точно что-то с головой. За всё время пребывания здесь я, как ты мог бы заметить, если бы дал себе труд, ни разу никак не оскорбил Гермиону, — в голосе Малфоя ощущался космический холод.

— Мерлин мой, Малфой! С чего бы это ты стал таким корректным?

— Кажется, ты хочешь выяснения отношений? Правильно я понимаю? Ну что ж, хоть сейчас и не самое подходящее время, я все-таки постараюсь тебе быстро и чётко объяснить свои мотивы и причины, столь удивляющей тебя вежливости. Во-первых, у меня было достаточно времени, чтобы пересмотреть некоторые свои взгляды. Во-вторых, за это время мне пришлось пережить достаточное количество боли и увидеть множество разнообразных вещей, чтобы наша с тобой детская вражда стала казаться мне не более, чем смешной забавой, способной заполнить минуты скуки, и не более того. Ты успеваешь за моей мыслью? Или мне стоит говорить медленнее? — ехидство так и сквозило в интонациях Драко, а лицо сохраняло надменно-холодное выражение.

Гарри лишь кивнул в ответ.

— За прошедшее время я, представь себе, умудрился поладить с твоими друзьями — Гермионой и Роном. И, возможно тебя это удивит, но научился уважать их и доверять им, стал ценить. Как людей, как хороших бойцов, как интересных собеседников, как добрых и надежных товарищей. То, что я не называю Гермиону грязнокровкой, не придираюсь к тебе и не пытаюсь оскорблять Рона — это следствие дружбы и доверия, которые возникли между нами. Более того, открою тебе страшную тайну. Я бы не прочь подружиться и с тобой. И, может быть, у тебя всё-таки хватит смелости постараться забыть наши прошлые обиды и противоречия, и попробовать дать мне такой шанс? — Драко встал, подошёл к Гарри и решительным жестом протянул ему руку.

— Меня зовут Драко, Драко Малфой, и я предлагаю тебе свою дружбу, — сказал он: на лице не осталось ни тени надменности и холодности, наоборот, оно будто бы светилось изнутри. Гарри смотрел на стоящего перед ним школьного недруга и ему казалось, что он видит Драко первый раз в жизни: высокий; тонкое, но крепкое и гибкое тело, двигающееся плавно, четкими выверенными движениями; узкая ухоженная аристократичная ладонь; светлые серые глаза лучатся доброжелательностью; светлые волосы убраны в хвост; гордая посадка головы и улыбка. Открытая улыбка, делающая облик, стоящего перед Гарри юноши, вообще неотразимым. Гарри словно кожей ощущал, что сейчас Драко действительно искренен с ним. Удивительно!

Словно завороженный, он протянул руку в ответ.

— Меня зовут Гарри, Гарри Поттер. Я готов попробовать, — и ответная улыбка непроизвольно озарила его лицо.

Их руки встретились в крепком рукопожатии.

Гермиона, всё время их напряженной беседы стоявшая статуей, быстрым движением приблизилась, обнимая обоих юношей и, не сдерживая накатившего на неё порыва, громко чмокнула в щёку сначала одного, потом другого.

— Мальчики, я так рада, что вы помирились! Даже не представляете себе — насколько это здорово, что вы решили попробовать подружиться! — её глаза светились радостью и неуловимой нежностью.

Гарри обнял девушку за тонкую талию; как оказалось, Драко сделал то же самое. Руки юношей встретились, и оба вспыхнули от смущения. Несколько секунд вся троица простояла, обнявшись, ошарашенная ощущениями от этого процесса. Потом Гарри поспешно убрал руку с талии Гермионы и выпустил руку Драко, которую все ещё сжимал, сделал шаг назад и отвернулся, стараясь скрыть свое смущение.

— Народ, у меня с магией вроде всё нормально, ничего не сбоило. Может быть, я аппарирую в Нору, узнаю, что с Роном, и вернусь? Учиться мы можем долго, а там, может быть, что-то случилось, а я помочь могу… а?

— А если там засада Пожирателей? Ты решил закончить свою жизнь быстро и бесславно? — ядовито поинтересовался Драко.

— Гарри, Драко прав. Я придумала. Может быть, аппарируешь себя и меня, и…

— Нет уж. Если действительно аппарировать вдвоем, то куда осмысленнее мне идти с Гарри, чем тебе, Гермиона. Меня, как и его, магия нормально слушается. Я с детства обучен пользоваться личной силой. А у тебя, пока, любое заклинание может дать сбой.

— Но, я же участвовала в операциях авроров...

— Когда последний раз? До той, из которой ты притащила меня сюда?

— Давно, но это ничего не меняет, я же научилась колдовать так, чтобы всё получалось...

— Да, конечно научилась, но у тебя это получается медленнее, чем нужно в боевых условиях. Тебе перед каждым заклинанием нужно сосредоточится и детально всё представить. У профессиональных авроров это выходит автоматически, и то иногда заклинания выходят странными.

— Но Гарри вообще не колдовал два года! — заупрямилась девушка.

— Не в обиду тебе будет сказано, но Гарри прирожденный боец, у него боевое колдовство выходит быстрее и правильнее, чем у тебя, — мягко убеждал Драко.

Гарри согласно кивнул и, обняв девушку, сказал:

— Гермиона, не спорь. В кои-то веки, я согласен с Драко. Тебе лучше остаться дома.

— Но он только встал на ноги! У него были сломаны ребра, и его стукнуло по голове…

— Миона, со мной всё в полном порядке. Я себя совершенно нормально чувствую. Всё будет хорошо. Обещаю.

— Но, Драко!

— Гермиона Грейнджер! Я не позволю тебе просто так соваться под палочки! — повысил голос Малфой.

— Ты! Как ты можешь мне что-либо не позволить! У тебя нет такого права!

— Просто — не позволю и всё тут. Безо всяких прав! Если будет нужно, я тебя оглушу ненадолго и оставлю здесь!

Гарри с изумлением слушал перепалку между ними. Что-то было не так. Что-то в ней было не нормально. Интересно, с каких это пор, Драко так защищает Гермиону от опасностей? Что вообще с ними происходит? Ответов на эти вопросы у Гарри не было.

— Гарри, скажи ему!

— Поттер! Скажи ей!

«Хором говорят. Надо же. Кажется, я что-то пропустил», — отстраненно подумал Гарри. Но, он действительно был согласен с Малфоем. От него в возможной заварушке толку, бесспорно, было гораздо больше. Пока они препирались, у Гарри успел сложился вполне логичный план действий.

— Спокойно! — прикрикнул на спорящих Гарри. — У меня есть план. Слушайте. Для начала, Гермиона, скажи, зачарованный галеон ты до сих пор носишь с собой?

— Ношу.

— Галеон? Какой галеон? — недоуменно вопросил Драко.

— Потом объясню, — отмахнулась Гермиона.

— Прекрасно, он нам может пригодиться.

И Гарри рассказал, что придумал.

— Хороший план, — высказался Драко. — Я буду полностью готов буквально через пять минут.

Драко ушёл наверх. Гарри с Гермионой остались в кухне.

— Да, действительно, стоящий план. Только знаешь, как тяжело сидеть и тупо ждать? — грустно вздохнула Гермиона.

— Знаю, Гермиона, знаю. Но так будет лучше. Помни — если через час мы не дадим о себе знать — поднимай на уши Кингсли. Не рискуй. Не пользуйся магией. Доберись до Министерства магловским способом. Хорошо?

— Да, да… Я всё сделаю. Не переживай. Будьте осторожнее, ладно? — попросила девушка, подходя к Гарри и кладя руки ему на плечи, при этом выглядя так беззащитно и потеряно, что Гарри не удержался, привлёк к себе и крепко обнял.

Он был выше девушки дюймов на двенадцать. Она запрокинула голову и парень пристально посмотрел в глаза, светящиеся мягкой улыбкой. Гарри внимательно рассматривал черты лица Гермионы: карие глаза, длинные ресницы, правильной формы брови, яркие чувственные губы — и почему он ничего такого раньше не замечал, даже странно. Его школьная подруга, оказывается, выросла в красивую, более того, привлекательную девушку. Гермиона смотрела на него так, что захотелось поцеловать её.

— Конечно, — выдохнул он, прерывая нежный поцелуй, на который она, к его несказанному удивлению, с готовностью отвечала. Потом смутился, разомкнул объятие и отошёл.

Драко ворвался в кухню одетый в тёмные, не сковывающие движений брюки и чёрную водолазку. Волосы были аккуратно расчесаны и собраны в хвост. В руках он держал две волшебные палочки — собственную и Гарри. Выглядел он, впрочем, как и всегда — вполне элегантно.

— Я подумал, что она может тебе пригодится, — тихо произнес он, протягивая палочку Гарри.

— Да, спасибо, — ответил тот, почему-то, смущаясь ещё больше.

Гермиона подошла к Драко, встала на цыпочки, обняла, и поцеловала слизеринца в губы, Драко был явно не против, а наоборот, очень даже за. Гарри вспыхнул от этой картинки, но времени делать какие-то выводы не было, и парень решительно взял себя в руки, рассудив, что о столь загадочном поведении подруги и бывшего недруга, он подумает когда-нибудь позже.

Парни вышли на крыльцо дома. На улице стояла тихая летняя ночь, что было очень на руку.

— Ну что, прячемся под мантию, на счет три — ты ставишь щиты, а я — аппарирую нас обоих. Постарайся не рухнуть после аппарации. Готов? — спросил Гарри.

— Угу. Действуй, — ответил Драко.

И Гарри накрыл их мантией-невидимкой. Чтобы поместиться под ней вдвоём, молодым людям пришлось тесно прижаться друг к другу. Гарри было смутился, но быстро подавил это чувство и приготовился аппарировать в окрестности Норы.

К границе он решил не соваться, мало ли что.

Драко сосредоточился и прошептал заклинание.

— Щиты с нами, — сообщил он.

— Аппарейт, — произнес Гарри, и они исчезли с лёгким хлопком.

— Мерлин всемогущий! — выдохнул Гарри, обводя глазами окрестности Норы.

— Мерлин и Моргана! — в унисон ему выдохнул Драко.

Картина, открывшаяся им, была, прямо скажем, та ещё. Правда она однозначно раскрывала тайну исчезновения Рона, но кому от этого легче?

— Визус экстра, — синхронно произнесли молодые люди, взмахивая палочками. И их измененным магией взорам предстала во всей полноте картина происходящего. Вокруг Норы, подобно слоёному пирогу, находились несколько полусфер. Верхняя — блокировала местность внутри от любого вида магического перемещения; под ней располагались щитовые чары, сдерживающие проклятья, летящие из дома; ещё ниже была полусфера, не пускавшая внутрь себя людей с недобрыми намерениями; последняя — полусфера щитовых чар, защищающих дом. Они переливались и вспыхивали всеми цветами радуги; местность вокруг была освещена ярким магическим светом. По внешнему периметру полусфер перемещались люди в черных мантиях и масках на лицах. Несколько тел лежало на земле без движения. Внутри Норы яркой точкой пульсировало нечто, то разгораясь ярче, то несколько притухая.

— Ни себе фига! — воскликнул Гарри.

— Ага, полноценная осада, Салазар их побери, — подтвердил Драко.

— А что там внутри мерцает?

— Это, кажется, источник из которого подпитываются щиты Норы. Пока он не иссякнет — они внутри, похоже, как в бункере. Фиг их оттуда кто выкурит. Единственный возникающий вопрос: что случится раньше — иссякнет источник, и щиты рухнут, или закончится действие блокирующего перемещения проклятия. Уизли, похоже, не так просты, как я всю жизнь думал.

— Сколько времени могут продержаться блокирующие чары?

— А Мерлин их знает. Они ведь разные бывают. От нескольких минут до нескольких лет, в принципе.

— А источник?

— Ну и вопросы ты задаешь! Почём я знаю. Это тоже зависит от миллиона факторов.

— Так. Надо проникнуть в дом, — изрёк Гарри.

Драко схватил его за рукав.

— Зачем тебе в дом? Подумай сам, чем ты можешь быть там полезен?!

— Там Рон и миссис Уизли! Я должен!..

— Долбаный спаситель-всего-подряд! Ты умом тронулся?! Тебе там нечего делать! Пока держатся щиты — им ничто не угрожает! Надо идти за подмогой и прорывать блокаду снаружи!

— Но если щиты рухнут…

— Если щиты рухнут, то ты, тем более, мало чем сможешь помочь! Это у вас, гриффиндорцев, традиция такая — пытаться совершить самоубийство каким-нибудь экзотическим способом? Тут нужен отряд авроров! А не ты в одно лицо!

Гарри будто не воспринимал всю разумность доводов Малфоя: всё его существо рвалось туда, подстегиваемое чувством вины и паническим страхом за семью, которую он считал почти родной. Малфой сгрёб его в охапку, Гарри вырывался, стремясь к Норе, к близким. Ему почти удалось это сделать, когда Малфой произнес заклинание перемещения и… В следующий миг в глазах у них потемнело, их сдавило со всех сторон сразу, привычно стиснуло грудь, будто железными обручами. Пришли в себя они на том же месте, откуда недавно аппарировали к Норе.

— Да не дергайся ты! Всё! Мы дома! Лучше дверь открой.

Гарри резко вырвался из рук Драко, всё ещё крепко прижимавшего парня к себе.

— Чёртов слизеринец… Если…

— А ты чёртов гриффиндорец! Шевелись, давай! Нам нужны авроры!

— Камин, Кингсли, а, Мерлин! Порох кончился! Сколько мы там пробыли?

— Пятнадцать минут.

Безумное стремление защищать ближних немедленно, не считаясь с последствиями, отпустило, и Гарри, к облегчению Драко, вспомнил об осторожности.

— Значит сорок пять минут до того, как начнёт действовать Гермиона, у нас есть. Не стоит соваться прямо в Министерство. Нам нужен Кингсли. С ним можно связаться через камин, а для этого нужен летучий порох. Где в такое время можно разжиться и тем и другим? Дырявый котел отпадает.

— Хогвартс. МакГонаглл.

— Точно! — Гарри схватил Малфоя и произнёс заклинание, перенёсшее обоих на окраину Хогсмида.

Юноши бегом двинулись в сторону темневшего, в начинающемся рассвете, замка.

Внезапно Гарри остановился, и не рассчитывавший на подобное Малфой, с разбегу врезался ему в спину.

— Что такое?

— Мы не знаем, как сейчас пройти в замок. Охранные заклинания, просто так, нас не пропустят!

— А ведь ты прав!.. И что делать?

— Аберфорт. Нужно в Хогсмид. Только… тихо. Мало ли.

Они развернулись и бегом направились обратно. Достигнув края деревни, Гарри молча поймал Малфоя за рукав и накрыл их обоих мантией-невидимкой.

— Тихо. Не бежим. Идём быстро. Ноги будет видно, ну и фиг с ними. Ещё достаточно темно.

Тесно прижавшись друг к другу, они быстро, насколько это было возможно, пошли по улицам спящего Хогсмида. Гарри не был тут больше двух лет, но хорошо помнил, что во время последней битвы деревня сильно пострадала. Часть домов была сожжена дотла, часть — подверглась серьезным разрушениям. Рассматривая в предутренних сумерках деревушку сейчас, он с радостью понял, что жизнь тут постепенно налаживалась — по всей территории шли ремонтные работы. Спотыкаясь то о доски, то о строительный мусор, то еще обо что-то, валяющееся на их пути, юноши добрались до «Кабаньей головы», и Гарри с облегчением увидел, что трактир на месте. Несколько окон на втором этаже его светилось изнутри мягким желтоватым светом. Первый этаж был полностью погружен в сонную темень.

— Будем надеяться, что Аберфорт ещё не спит. С этим заведением он, по идее, привык бодрствовать до утра, — прошептал Гарри, протягивая руку к дверному молотку и несколько раз с силой стуча по металлической пластинке, прилаженной к двери.

Через несколько томительных минут дверь трактира приоткрылась, на удивление бесшумно, и в образовавшейся щели Гарри увидал пронзительный голубой глаз, столь похожий на глаз погибшего директора Хогвартса.

— Мистер Дамблдор! — тихо произнёс Гарри, не скидывая мантию. — Это Гарри Поттер, я не один, и нам очень нужна ваша помощь!

— Поттер? Что ты тут делаешь? Впрочем, все разговоры не на улице. Проходите. Можете снять вашу мантию, мы одни, — и Аберфорт посторонился, широко распахивая дверь.

Гарри, а следом за ним и Драко, зашли внутрь, скидывая с себя мантию-невидимку.

— Юный лорд Малфой, какая неожиданная встреча, — саркастично произнёс Аберфорт.

— Добрый вечер, точнее, доброе утро, мистер Дамблдор, — вежливо поздоровался Драко, не обращая внимания на сарказм в голосе хозяина “Кабаньей головы”.

— Ну-с, позвольте узнать, зачем я вам понадобился?

И Гарри сбивчиво изложил то, что они увидели около Норы. Аберфорт выслушал его рассказ не перебивая, кивнул и поманил за собой.

— Мой камин в вашем полном распоряжении. Порох у меня наличествует. Пользуйтесь. И, пожалуй, по старой дружбе, я отсыплю пороху и вам.

— Спасибо огромное, мистер Дамблдор!

Юноши опустились на колени перед камином.

— Сначала успокой Гермиону, — попросил Драко.

Гарри удивленно поглядел на него — с чего бы слизеринцу так заботится о Гермионе? Но решил, что мысль эта вполне разумна, и, кинув щепоть пороха в камин, сунул туда голову.

Гермиона сидела у камина и явно ждала их появления или какого-нибудь сигнала. Гарри быстро изложил ей всё увиденное, и сказал, что они сами свяжутся с Кингсли, попросил её постараться не нервничать, после чего быстро прервал связь и передал банку с порохом Драко. Тот, кинув щепотку порошка в камин, связался с министром.

Мужчина бодрствовал в столь поздний, а лучше сказать, ранний час. Он сидел за большим письменным столом и разбирал гору бумаг, в кажущемся беспорядке завалившую всю поверхность стола.

— Мистер Бруствер, у нас тут чрезвычайные обстоятельства, можно мы войдем?

— Конечно, Драко, конечно, входите, пожалуйста.

Гарри поблагодарил Аберфорта за помощь, и они с Драко напару шагнули в камин «Кабаньей Головы», через несколько мгновений вывалившись из камина в кабинете министра магии.

— Ещё раз здравствуйте, министр, — поздоровались молодые люди.

— Здравствуйте, что случилось? — деловито поинтересовался глава Министерства, а увидев Поттера, радостно воскликнул: — Гарри! Ты решил вернуться в магический мир?

Гарри смутился, кивнул и, быстро взяв себя в руки, в очередной раз изложил виденное ими около Норы, опустив только момент про источник, питающий щиты. Министр слушал внимательно, не перебивая, и только кивая головой. Дослушав их, Бруствер поднялся из-за стола во весь свой немаленький рост и прошёлся несколько раз по кабинету, обдумывая услышанное.

— Ну что ж. Норе, безусловно, нужна помощь. Лорд Малфой правильно поступил, не дав тебе, Гарри, броситься туда очертя голову. Я сам приму участие в спасательной операции.

— Я пойду с вами! — выпалил Гарри непререкаемым тоном.

Бруствер задумался:

— Хорошо. Ты пойдешь с нами.

— Я тоже пойду! — подал голос Драко, до этого момента сидевший молча.

Гарри удивленно посмотрел на своего компаньона: лицо Драко ничего не выражало, только в глазах можно было рассмотреть тщательно сдерживаемую ярость.

— Но, вы оба пойдете с одним условием — не лезть на рожон. Договорились? Скольких Пожирателей вы видели?

— Человек десять. Но, наверное, их было больше. Мы со своего места не могли видеть всех.

— Немало. Придётся собирать большой отряд. Я займусь этим. Вы голодны?

Оба помотали головами.

— Хорошо. Когда все будут готовы — я позову вас и мы отправимся, — заключил министр и вышел из кабинета, тихо притворив дверь.

Гарри и Драко остались в помещении одни.

Они сидели рядом на диванчике у камина, почти касаясь друг друга, смотрели на огонь, и… молчали. Удивительно, но не хотелось ни обычную для них когда-то перепалку устраивать, ни подкалывать друг друга. Просто сидеть рядом. И молчать. Совершенно чудесные ощущения. Гарри никогда не думал, что подобное вообще возможно рядом с Малфоем.

Первым нарушил молчание Драко:

— Поттер…

— М?

— Будет бой.

— Угу.

— Ты как его видишь?

— Не думал еще.

— Подумаем?

— Можно. У тебя есть идеи?

— Угу.

— И?

— Ты будешь заботиться, в первую очередь о щитах. Если останутся силы — о чём-то ещё.

— Не возражаю. На тебе всё остальное, согласен?

— Вполне. Как думаешь, получится?

— Должно.

— Щиты удержишь?

— Обязан.

— Аппарируешь ты или я?

— Я. В ту же точку, в которой мы были. Первый щит — твой.

— Почему туда?

— Оттуда идти удобнее. Нора стоит на таком… полуострове. В озере, заросшем камышом. Эта точка — самый кончик суши. Там — твёрдая земля. Не нужно идти по воде, а камыша достаточно, чтобы прятаться… Как-то я устал от наших приключений. Только сейчас понял, что очень, очень устал.

— Я тоже. Но гораздо меньше. Это нормально, когда используешь личную силу.

— Не знаю. Наверное. Это быстро проходит?

— Сутки или чуть дольше, и как новенький. Или специальное зелье, тогда минут через десять. Зелье действует индивидуально, около пяти часов поддерживая в максимальном тонусе. Правда, потом будет плохо. Необходимо поесть и поспать. И слабость будет обязательно.

— Сколько?

— Несколько дней. Зависит от того, как напрягаться будешь.

— Жаль, нету зелья…

— Почему, нету. Есть.

— Наливай.

— Легко. Только … Его не пьют.

— А что с ним делают?

— Вводят прямо в кровь.

— Пофиг.

— Хорошо. Сейчас.

Драко снял с шеи небольшой кожаный мешочек, достал из него маленькую склянку с яркой, слегка светящейся фиолетовой жидкостью, и маленькую стеклянную плошку. Поставил плошку на колено, открыл склянку и налил из неё.

— Мне нужна капля твоей крови, чтобы зелье настроилось.

Гарри протянул руку. Уже знакомым ему способом Драко нанёс крохотный порез на запястье юноши и, капнув крови в плошку с зельем, заживил порез. Как только кровь попала в зелье, оно зашипело и над ним поднялся лёгкий дымок; по кабинету разнёсся аромат, похожий на запах первых капель летнего дождя, прибитой пыли, омытой листвы, такой свежий, умиротворяющий, наполняющий силами и желанием что-то делать. Драко взял плошку в руки и, слегка покачивая её, подождал, пока зелье перестанет шипеть и испускать пар. Зелье, казалось, засветилось ещё ярче, Драко удовлетворенно кивнул и совершил сложное движение палочкой, конечной точкой которого было запястье Гарри. Содержимое плошки вытянулось в тончайшую светящуюся фиолетовую струйку и, следуя за кончиком палочки, красивым шлейфом, устремилось к руке заинтересованно наблюдающего за процессом Гарри. Он почувствовал в месте прикосновения лёгкий укол, и постепенно вся струйка втянулась в руку. Гарри лениво подумал, что ощущения примерно такие же, как когда кровь из вены на анализ берут в магловской больнице. Драко убрал палочку от чужой руки.

— И что?

— И всё. Теперь жди, пока подействует. Пожалуй, я тоже приму. Что-то мне подсказывает — нам могут понадобиться все силы.

И Драко снова стал колдовать над стеклянной плошкой.

Гарри молча наблюдал за его манипуляциями, и когда тот закончил, хмыкнул.

— Что хмыкаешь, Поттер?

— Да так. Забавно. Мы с тобой плотно взаимодействуем около суток. И за это время я увидел в твоём исполнении кровавых ритуалов столько, сколько не видел за всю жизнь. И, кстати... У меня есть имя, а не только фамилия. Меня зовут Гарри.

— Да, спасибо, я в курсе. Просто… привычка.

— Избавляйся, — обиженно буркнул Гарри.

Драко флегматично пожал плечами:

— Попробую.

И они помолчали ещё немного, а потом ещё немного.

— Как-то они долго собираются, ты не находишь? — нарушил молчание Гарри.

— Прошло всего десять минут.

— Десять? Мне кажется, мы сидим тут минимум полчаса!

— Это зелье. Тебе просто очень хочется действовать. А так как ты по природе очень взрывной, то кажется, что все тормозят. Это нормально.

— Слушай, я вот что хотел спросить: тебе не страшно?

— В смысле? — удивился Драко.

— Ну, отправляться в предполагаемое пекло со мной. Мы же…

— Вот интересно, почему ты столь тщательно пытаешься заниматься анализом того, что я думаю, чувствую, чем руководствуюсь? Неужели так сложно принять некоторые вещи такими, каковы они есть?

— Ну… Делать всё равно пока нечего, это с одной стороны. А с другой — мне очень сложно доверять тебе после стольких лет вражды. С третьей — не разговаривая очень сложно понять, что происходит в головах друг друга, если ты понимаешь, о чём я.

— Мы враждовали, да. Но, это теперь не важно. Я полностью доверяю Гермионе. А она — тебе. Плюс я точно знаю, что ты — гриффиндорец, и хотя бы поэтому — не подлец. Ну и за всё время нашего знакомства, я ни разу не слышал и не видел, чтобы ты сделал что-нибудь гадкое, подлое или недостойное. У тебя, насколько я себе представляю, гипертрофировано понятие «честь».

— О… — только и сумел в ответ сказать Гарри.

— Вот тебе и «о». Ты думаешь, что если человек мне не друг, а можно сказать враг, — я не способен оценивать его поведение адекватно? Я, правда, никогда не считал тебя неспособным или ничтожным, или чем-то в этом роде. Давай поговорим потом, когда закончим с Норой, ладно? Я… расскажу тебе. Всё. Один раз. Честно. Полностью. Раз уж тебе это так нужно.

— Ловлю на слове, — ответил Гарри, внимательно изучая лицо своего собеседника.

Между молодыми людьми повисло молчание. Гарри буквально изнывал от вынужденного бездействия: он извертелся, умащиваясь в кресле то так, то эдак, пока, наконец, не вскочил и не стал ходить по комнате туда-сюда, заложив за спину руки. Драко, наоборот, сидел спокойно и расслабленно, прикрыв глаза, и, кажется, даже дремал, ничем не выказывая волнения. Пока они ожидали министра, Гарри успел поразмыслить о множестве вещей, которые его беспокоили в эту минуту, мешая сидеть спокойно: о том, что сейчас он будет участвовать в бою и прикрывать спину бывшему школьному недругу, о странном поведении Гермионы, и, даже вопреки старой шутке «слизеринец всё планирует, а гриффиндорец страшен своей импровизацией», прикинул, какие именно щиты ему могут пригодиться в предстоящем деле.

— Пойдёмте, молодые люди, — пригласил министр, распахивая дверь.

Попетляв по коридорам, молодые люди оказались в просторном затенённом помещении. В полумраке Гарри рассмотрел, что окон в помещении не было, зато стены обильно покрывали какие-то графики, карты и непонятные рисунки. Посередине стоял большой овальный стол, вокруг которого расположилось человек двадцать авроров. На столе лежал развернутый свиток, а над ним висело нечто. Приглядевшись внимательнее, Гарри, к своему изумлению, понял, что это — очень подробный объёмный план окрестностей Норы. Там было видно всё: и сад, и сараи во дворе, и кусты вокруг, и поросшее камышами озеро; казалось, что если приглядеться, то даже гномов в саду можно будет разглядеть. Гарри рассматривал невиданное чудо во все глаза. Он настолько увлёкся, что не услышал, говорящего о чём-то Кингсли. Внимание его сумел привлечь только довольно болезненный тычок острого малфоевского локтя.

— ...так вот, действуем следующим образом… — и министр подробно изложил намеченный аврорами план действий. Слушая его, Гарри вдруг отчетливо понял, насколько отличается излагаемый план от того, к чему он привык — это было продуманное до мелочей действо, в котором каждому участнику выделялась чётко и ясно прописанные роль и цель, практически не оставлявшие места для импровизации. По плану штурмовая группа делилась на четыре части, и каждая порт-ключами перемещалась в намеченные вокруг Норы точки. Они загорелись на объёмном плане местности. Каждой группе было подробно объяснено и показано, куда она перенесётся и что будет делать в соответствие с общим планом, каждому участнику предстоящей операции был выделен личный порт-ключ, ведущий в одно из помещений штаба авроров — там будут дежурить целители. В группе люди делились на двойки — в обязанности одного из двойки входили щиты, а другого — атакующие заклятия.

— У нас двойки сработанные, — говорил министр, — а вот с вами поступим так — будет не двойка, а тройка. Третьим буду я. Возьму на себя щиты. Ну что? Все всё поняли? Готовы? Двигаемся! — И четыре группы синхронно прикоснулись к предметам, превращенным в порт-ключи.

Было около пяти утра, почти рассвело, зато с поросшего камышом озера поднялся густой плотный туман, замечательно маскировавший появление нежелательных гостей. К облегчению Гарри, Нора стояла на месте, и видимых изменений, с момента их прошлого появления, не произошло. Значит, подумалось ему, защита держится. Это было прекрасной новостью. Они не опоздали.

Дальше всё происходило быстро, слажено и чётко: группы авроров с четырех сторон приблизились к Норе и окружили противников. Завязался ожесточённый поединок, но на стороне авроров был эффект неожиданности, которым они с успехом воспользовались. В первые мгновения боя, юноши несколько растерялись, но быстро сориентировавшись, ринулись вперёд.

Оглядевшись, Гарри наметил себе первого противника.

— Индукто Дэллюижион! Натурам Експеллас! Ступефай! — выкрикнул Гарри, взмахивая палочкой. Первые два заклинания Пожиратель успешно отбил, а вот последнее достигло его, сшибая с ног.

— Петрификус Тоталус! — услышал откуда-то сбоку Гарри — это Малфой вполне эффективно довершил так удачно начатую комбинацию, обездвиживая пришибленного поттеровским ступефаем Пожирателя.

— Таранталлегра! Импедимента! Expelliarmus Violentis! — в свою очередь заорал Малфой, направляя палочку в следующего возникшего перед ними из тумана Пожирателя. Большинство заклинания были знакомы Гарри, а модифицированное заклятие разоружения, оказалось чем-то новеньким. Его-то враг отбить не успел, и палочка полетела в руки Драко, а сам Пожиратель выглядел так, будто ему врезали по голове бревном.

— Петрификус Тоталус! — выкрикнул Гарри, обездвиживая замешкавшегося.

Вокруг было шумно, летали туда-сюда разноцветные лучи; Пожиратели яростно отбивались, защищались, но постепенно авроры одерживали верх, и число активно сопротивляющихся фигур в тёмных одеждах и масках, заметно сокращалось.

— Freezio! Explosio! Astringeo! Круцио! — выпалил очередной Пожиратель, направляя палочку на Драко.

— Протего Тоталум! — инстинктивно среагировал Гарри, закрывая компаньона щитом, но от Круцио щит закрыть не мог, и Драко рухнул, как подкошенный.

— Экспеллиармус! Ступефай! Петрификус Тоталус! — донёсся из-за спины голос Кингсли, и Пожиратель, увлёкшийся своим занятием, рухнул обездвиженным.

Гарри склонился над лежащим без сознания Драко, соображая, чем бы он мог помочь новообретённому другу, быстро ощупал его, выясняя, нет ли видимых ран. Их не было, но парень лежал без сознания, а Гарри стоял рядом на коленях, коря себя за то, что практически не уделял внимания такому полезному разделу знаний, как целительство. Кингсли присел рядом с молодыми людьми, в свою очередь осмотрел пострадавшего и стал шептать над ним какие-то заклинания. Через несколько минут Драко с глухим стоном пришел в себя.

— Больно… — глухо произнёс он.

— Выпей это, — протянул юноше пузырек с каким-то зельем Кингсли.

Драко послушно выпил зелье и прикрыл глаза.

Гарри, почувствовав какие-то изменения, огляделся и понял, что бой закончился. Авроры одержали победу с убедительным перевесом, а те Пожиратели, которые до этого момента всё ещё оставались на ногах и были в состоянии действовать, спешно аппарировали с места сражения. Правда таковых, в видимом Гарри пространстве, было очень мало, и это радовало.

Осада с Норы была благополучно снята. Из своего плаща Кингсли трансфигурировал носилки, на которые уложил Драко и отлевитировал его в сторону дома. Во двор Норы высыпали все её обитатели, Молли Уизли увидела Гарри и кинулась к нему.

— Гарри, дорогой, с тобой всё в порядке? — суетилась она.

— Миссис Уизли, всё со мной в порядке, — улыбнулся Гарри, рассматривая дорогие лица, ища среди них Рона. Он был благодарен за то, что семейство Уизли не уделило особого внимания его возвращению после длительного отсутствия. — А где Рон?

Улыбка миссис Уизли погасла:

— Рон в доме, с ним Габриэль. Нам нужен целитель. И чем скорее — тем лучше.

— Что с ним? Габриэль?

— Он без сознания. Видимых повреждений нет. Но, несмотря на все усилия, я уже несколько часов не могу привести его в чувства . Ну да. Габриэль Делакур. Ты же её помнишь, — грустно ответила миссис Уизли.

— Можно мне к нему?

— Можно, дорогой… Он в своей комнате.

Гарри бросился в дом и, в момент взлетев по крутым лестницам, оказался перед знакомой дверью, ведущей в комнату друга. Гарри тихо открыл её и вошел. Рон лежал на кровати с отсутствующим выражением на белом, как простыня лице, даже его яркие рыжие вихры, казалось, перестали блестеть и переливаться, как язычки пламени, словно подернутые пеплом. Габриэль сидела рядом и держала юношу за руку.

— Как он? — тихо спросил Гарри.

— Всё еще без сознания, — в тон ему ответила сестра Флёр. Гарри ощутил волну беспокойства за Рона, исходящую от юной француженки. К своему несказанному удивлению он вдруг понял, что девушка любит Рона всем сердцем. Это внезапное знание озадачило Гарри, и он задумчиво разглядывал Габриэль.

— Ты давно тут сидишь? — обеспокоенно спросил он.

— Часов шесть. Он очнётся? Я так беспокоюсь за него, — ответила девушка, смущаясь под внимательным взглядом и стискивая в своих маленьких ладошках руку Рона.

— С ним всё будет хорошо, — негромко произнёс Кингсли, неслышно входя в комнату. — Сейчас придет наш целитель и поможет.

— Как Драко? — поинтересовался Гарри.

— С ним всё в порядке. Это последствия Круцио. Думаю, отоспится, и будет нормально.

— Хорошо. Я пойду вниз, надо связаться с Гермионой, успокоить её и рассказать про Рона.

По-прежнему очень озадаченный своими ощущениями, Гарри неспеша спустился в гостиную Норы. Шагая вниз, он твердо решил, что не будет сейчас рассказывать Гермионе о своём поразительном открытии. В гостиной, на диване, он нашёл Драко, суетящуюся вокруг него Молли Уизли, Артура, сидящего в кресле у камина, Чарли и Джорджа, явно собирающихся куда-то, и больше никого.

— Гарри! — воскликнул Джордж приветливо, а Чарли тепло улыбнулся брюнету. — Как ты?

— Я? Нормально, — ответил он и задал вопрос, который его сейчас интересовал гораздо больше, чем все остальное: — А где авроры?

— Они отправились обратно в штаб. Обещали прислать целителя, — отрапортовал Чарли.

— Понятно. Можно я воспользуюсь камином? — спросил Гарри у Артура Уизли.

— Конечно можно!

Гарри подошел к камину и связался со своим домом. Гермиона, как, впрочем, он и ожидал, сидела и ждала. Естественно, она пожелала немедленно оказаться в Норе, и он кинул девушке мешочек с летучим порохом, подаренным Аберфортом Дамблдором. Через несколько секунд Гермиона появилась в гостиной Норы, отряхиваясь от сажи и пепла. К удивлению Гарри, первым делом она бросилась не к Рону, а к ним с Драко. На секунду он сам оказался в её объятиях; девушка прижалась к нему всем телом, и парень, к своему ужасу понял, что ждал и хотел этого. Так же быстро, как обняла, она отстранилась и подошла ко всё ещё лежащему на диване Драко, так же крепко обнимая и его. Драко слабо улыбнулся девушке и мягко поцеловал её в щёку. Не понимая, что вокруг происходит, Гарри в растерянности стоял посреди гостиной и во все глаза таращился на свою подругу. Способность чувствовать эмоции окружающих его людей ясно говорила, что Гермиона… Он отказывался верить в увиденное, это было невероятно!

Нервные скачки сумбурных мыслей оборвал целитель, появившийся из камина — это оказался незнакомый Гарри волшебник: худой, невысокого роста, с тоненькой длинной бородкой, тонкими не менее длинными усами, очень пожилой, с внимательным взглядом глаз, формой своей выдавших не европейское происхождение. На волшебнике была надета мантия глубокого лилового цвета, а на голове красовался забавный головной убор типа тюбетейки, расшитой сложным растительным узором; длинные седые волосы волшебника были заплетены в аккуратную косу. В руках у целителя был небольшой саквояж. Двигался прибывший стремительно и порывисто. Быстро отряхнувшись, он протянул для приветствия руку Артуру Уизли, кивнул Молли, подошёл к Драко, странным образом пошевелил над ним руками, слегка прикрыв глаза, оттянул тонкими сухими пальцами нижние веки, кивнул, будто бы соглашаясь сам с собой, присел на краешек стула, стоящего у стола, водрузил на стол свой саквояж и стал сосредоточенно рыться в нём. Через некоторое время извлёк оттуда маленький пузырек с ярко-изумрудным зельем. После секундного раздумья протянул его Гермионе.

— Я думаю именно вы, юная леди, будете заботиться об этом молодом человеке, — утвердительно заявил он. — Это очень сильное восстанавливающее зелье. Семь капель на стакан воды, три раза в день перед едой. И сон. Спокойный, здоровый сон. Это всё, что ему сейчас нужно. Через пару дней будет, как новенький. Впрочем, я ещё навещу его. Круцио конечно неприятно, но не смертельно.

Голос у волшебника оказался мягкий, бархатный, приятного тембра. Говорил он также быстро, как двигался. В речи слышался легкий, почти неуловимый, акцент.

— Мистер…

— Меня зовут Ли Мэддок, юная мисс, — с улыбкой сказал шустрый старичок.

— Гермиона Грейнджер, — представилась Гермиона. — Я хотела спросить…

Жизнерадостный целитель перебил её, весело хихикнув.

— Вы хотели спросить, почему я решил, что именно вы будете ухаживать за этим молодым человеком?

— Ну, да… — растеряно произнесла Гермиона.

— О, тут всё довольно просто. Я просто знаю это, и всё. Так, меня, по-моему, ждет куда более серьезный пациент, пойду-ка я к нему, пожалуй, — и он решительно сорвался с места, не забыв захватить с собой саквояж. Озадаченная Гермиона осталась стоять со склянкой в руках, удивленно воззрившись на дверь, за которой стремительно скрылся удивительный Ли Мэддок.

— Ох, — только и сумела произнести она.

Артур и Молли Уизли переглянулись, и по-доброму рассмеялись. Миссис Уизли подошла к Гермионе и, обняв, усадила на стул.

— Ли Мэддок, — сначала объяснять она, — давно работает с аврорами. Он специалист в области экстренной помощи и загадочных случаев. Мне всегда казалось, что он коллекционирует разнообразные травмы и повреждения, которыми ему приходится заниматься. И он действительно отличный целитель. Пойду за ним. Посмотрим, что он скажет о состоянии Рона.

— Я с вами! — решительно заявила Гермиона, и они обе удалились вслед за целителем.

— Пап, мы пойдем, ладно? — подал голос Джордж. — Гарри, будет время заходи к нам, будем рады! Чарли сейчас часто мне в магазине помогает, адрес ты помнишь.

— Обязательно, — пообещал Поттер.

— Да, конечно, мальчики. И будьте осторожны, хорошо?

— Обязательно! — пообещали молодые люди и, бросив по горсти летучего пороха, отправились по каминной сети в магазин Джорджа.

В гостиной остались только Артур Уизли, Драко и Гарри.

— Гарри, — обратился к молодому человеку Артур, — ты решил вернуться в магический мир?

— В общем, видимо да.

— Это хорошо, мы скучали по тебе, но Гермиона регулярно сообщала, что ты жив и с тобой всё в порядке. Не хочешь рассказать, где ты провел последние два года?

— Я бы тоже послушал, — подал голос Драко.

— Честно говоря, не хочу, — спокойно сказал Гарри.

— Ну, не хочешь — не надо, — понимающе кивнул Артур Уизли, а Малфой разочарованно вздохнул.

— Пойду, погляжу, как там Рон, — нарушил неловкую паузу Гарри и пошёл в комнату друга.

Поднимался наверх он довольно медленно, пытаясь привести в порядок мечущиеся в голове мысли, а подойдя к комнате Рона, было протянул руку, чтобы повернуть ручку, но услышал из соседней комнаты (дверь в которую была почему-то слегка приоткрыта) тихие всхлипы и женские голоса, один из которых принадлежал Гермионе, а второй — Габриэль Делакур. Любопытство зажглось в юноше с непреодолимой силой, и он тихонько подкрался к приоткрытой двери, и прислушался.

Габриэль тихо плакала, а Гермиона её утешала. Сквозь всхлипы француженка, к удивлению Гарри, признавалась, что она любит Рона, что готова ради него… Гарри сжался, ожидая бурной реакции подруги на такое признание, и был ошеломлён её спокойствием — Гермиона была задумчива. Как будто сама себе она сказала:

— Я знаю, что ты любишь Рона, ещё мне известно, что он тоже к тебе не равнодушен. А ещё я думаю, что это очень, очень хорошо, и буду бесконечно рада, если у вас всё получится.

Это выглядело, по мнению Гарри, как минимум — дико. Типа официальная невеста Рона даёт благословение другой девушке на роман со своим женихом, испытывая при этом искреннюю радость. Определенно, либо мир сошел с ума, либо Гарри что-то упускает. Он дал себе клятвенное обещание разобраться со всем этим, как только представится удобный случай, и решительно открыл дверь в комнату Рона.

Миссис Уизли стояла у постели сына, всё ещё бывшего без сознания, а целитель водил руками над бесчувственным телом Рона. Гарри вошёл и приобнял миссис Уизли сзади.

— Как он?

— Без изменений. Мэддок настаивает на транспортировке Рона в свой дом.

— Мистер Мэддок, всё настолько серьезно?

— Да, мистер Поттер, очень серьезно. Как вы, наверное, знаете, магия последнее время выдает странные сбои. Вашему другу достались три оглушающих проклятия, два парализующих и одно качественное Круцио. По идее, он давно должен был прийти в себя. Самочувствие оставляло бы желать лучшего. Но ничего смертельного. Что-то видимо пошло не так, и ваш друг, в данный момент, находится на грани жизни и смерти. У него, как бы это попонятнее объяснить… у него полное истощение магических сил, в сочетании с крайне низким уровнем жизненной энергии. Похоже, этому молодому человеку потребуется длительное и очень основательное лечение. Самое обидное — я не могу дать никаких гарантий того, что оно возымеет положительный результат.

— Но шансы есть? — с надеждой спросил Гарри.

— Пока человек жив — шансы всегда есть, — философски заметил Мэддок, огладив бороду.

— Мы можем чем-то помочь?

— Можете. Было бы замечательно, если бы вы помогли мне транспортировать Рона в мою клинику. А потом — навещать его. Сидеть рядом, разговаривать и верить, что он очнётся и пойдёт на поправку. Увы, это всё, что вы можете для него сделать. Молли, — обратился Мэддок к миссис Уизли, — крепись, твой сын сильный, молодой, он обязан выкарабкаться! Дома мне будет проще заниматься его лечением, ну ты ведь всё понимаешь, правда?

— Да, Ли, да… я всё понимаю, ты прав.

— Мистер Поттер, поможете мне донести пациента? Левитировать его сейчас не безопасно.

— Можно просто Гарри. Конечно, помогу.

— Хорошо. Тут до камина, со мной, и там до постели.

Гарри согласно кивнул.

На сотворённых носилках они снесли Рона в гостиную и прошагали к камину. Мэддок сыпанул летучего пороха и вместе с молодыми людьми покинул Нору.

Выйдя из камина, они оказались в просторной комнате с минимумом мебели. На полу лежали коврики из травы. На них были раскиданы разномастные подушки и подушечки, рядом с одной из груд подушек, примостился низенький кривоногий столик из красного полированного дерева. Мэддок крикнул что-то на незнакомом Гарри языке, и дальняя стенка раздвинулась, открывая проход вглубь дома. Из-за неё показался молодой человек, кативший перед собой узкий стол на колесиках. Незнакомец сложил руки на груди, низко поклонился сначала Мэддоку, потом Гарри. Владелец дома жестом отпустил его, и тот, поклонившись ещё раз, удалился.

— Кладём его вместе с носилками сюда, — проинструктировал Гарри Мэддок и шагнул к загадочному столу, увлекая молодого человека за собой. Они подошли к каталке и опустили на неё носилки.

— Всё, теперь нужно только аккуратно переложить его на кровать. Эйджин её уже приготовил, — вздохнул Мэддок, сноровисто толкая из комнаты импровизированное транспортное средство.

Они двинулись по широкому коридору, повернули и оказались перед раздвижными дверями. Мэддок открыл створки и толкнул каталку в комнату. У дальней стены стояла высокая кровать, Мэддок подкатил Рона ближе, разворачивая каталку так, чтобы она встала параллельно кровати.

— Ты за ноги, я под руки.

Они переложили бесчувственное тело на кровать, и Мэддок принялся хлопотать над пациентом. Гарри наблюдал за точными и выверенными движениями целителя. Тот раздел Рона, достал из саквояжа несколько небольших блестящих штуковин и загадочным образом приладил их к телу. Предметы словно бы прилипли к тем местам, куда их приложил Мэддок, и через некоторое время начали мерцать в такт сердцебиению юноши.

— Это датчики. Они регистрируют наличие пульса и ещё некоторые параметры. Если что-то меняется, сигнализируют об изменениях мне, — растолковал Мэддок, заметив любопытство Гарри. — Всё. Теперь его можно оставить на некоторое время. Я готов проводить вас до камина, — предложил Мэддок, увлекая Гарри за собой. — Да, через пару дней я загляну проверить, как там мистер Малфой. И ещё... Постарайтесь не слишком увлекаться тем зельем, которое вы приняли сегодня.

— Но…

— Гарри, я целитель. Диагностика чётко показала наличие зелья. Ничего страшного. Но при сбоях в магии — мало ли что.

— У меня магия работает, как и прежде.

— Правда? Как интересно. Можно я, когда приду навестить Драко, осмотрю заодно и вас?

— А нужно? У Драко она, кстати, тоже работала без сбоев, — задумчиво протянул Гарри.

— Ещё интереснее. Ладно, разберёмся. Вам пора, рад был познакомиться. Появитесь в Норе, скажите Молли, что Рона можно навестить.

Гарри кивнул, сыпанул пороха и шагнул в зелёное пламя камина.

Ещё у Мэддока Гарри почувствовал, что очень и очень устал. Единственным чётким желанием было добраться до дома и рухнуть в постель. Спать… спать… спать! И горе тому безумцу, который решится разбудить его раньше, чем тот выспится. Когда Гарри появился в камине Норы, желание это обладало уже не только чёткостью, но, кажется, весом и объёмом. Он прекрасно понимал, что прямо сейчас упасть и уснуть не получится, придется общаться, как-то реагировать, утешать, сочувствовать, а так хотелось просто лечь и отключиться. Стоя перед камином в гостиной дома Уизли, Гарри отряхивал с себя сажу и пепел, собираясь с силами, готовясь общаться, перебарывая себя, чтобы не уснуть на месте. К его удивлению, это вполне удалось, и, отряхнувшись, он был готов ко всему. Ну, почти ко всему. Во всяком случае, он был полон решимости пережить ближайшие два часа.

Приведя себя в относительный порядок, несчастный обвёл взглядом гостиную и обнаружил там родителей Рона, Габриэль, Гермиону и Драко, уже вполне пришедшего в себя, во всяком случае, не выглядевшего таким бледным.

Джинни не было, и Гарри подумал, что так, наверное, даже лучше. Вообще, собственное отношение к семейству Уизли озадачило его: он не виделся с ними целых два года и думал, что встреча всколыхнет бурю чувств, но... ничего такого не ощутил. Нет, конечно, он был им очень рад и всё такое, но за прошедшее время Уизли стали для него добрыми друзьями, не более того. Ощущения от понимания этого факта оказались странными, но в то же время — это давало и определенные плюсы: например, Гарри не видел более необходимости хоть как-то объяснять своё двухгодичное отсутствие, он был готов ответить, если его спросят, но сам ничего рассказывать не собирался.

— Миссис Уизли, мистер Мэддок сказал, что вы можете навестить Рона хоть прямо сейчас. Ему предоставлены все удобства, и целитель, проводив меня, видимо занялся лечением.

— Гарри, дорогой, — засуетилась миссис Уизли, — я могу что-нибудь сделать для тебя?

Как-то отстранено Гарри подумал: “Единственное, что может сейчас сделать эта замечательная женщина — оставить меня в покое и дать мне поспать” — но вслух, конечно, выдал вполне вежливый ответ:

— Нет, миссис Уизли, спасибо. Мне только бы выспаться, у нас сегодня был довольно насыщенный денёк.

— Тогда я пойду к Рону. Вы же тут сами разберетесь?

— Конечно. Спасибо.

Габриэль маячила молчаливой тенью в глубине гостиной. Гарри задумался о ней, и его с головой накрыли волны исходящего от девушки беспокойства. Он ощущал её эмоции, как сильнейшие порывы ветра, способные снести на своем пути всё, что им попадется. Ну, может быть и не снести бы, но уж с ног сбить могли — гарантировано. На мгновение Гарри испугался — эмоции Габриэль топили его, сводили с ума и лишали сил. Рефлекторно он попытался хотя бы немножко отстраниться от них, и, к счастью, успешно, хотя и не до конца: юноша всё ещё ощущал её беспокойство, но гораздо глуше, отдаленнее, во всяком случае, её эмоции перестали переживаться как собственные, заполняя болезненной волной.

— Я с вами, миссис Уизли, — решительно вызвалась Габриэль.

— Да, да, пойдем, — ответила женщина, зачерпывая горсть летучего пороха, кидая его в камин и исчезая.

Габриэль последовала её примеру.

Гарри с облегчением перевел дух. Спать!!!

— Мистер Уизли, я, с вашего позволения, отправлюсь домой, — тихо обратился к главе семейства Гарри.

— Конечно, конечно! Ты как-то не очень хорошо выглядишь… — растеряно ответил Артур. Гарри ощущал, что тот тоже очень беспокоится за сына, и ему не терпится отправиться вслед за супругой в загадочное жилище, не менее загадочного, мистера Мэддока.

— Гермиона… — Гарри задумался на несколько мгновений, пытаясь разобраться сходу в своих желаниях — ему хотелось, чтобы с ним пошли и Гермиона, и Драко. Оба. Это казалось очень естественным и, пожалуй, даже необходимым, — Драко, вы со мной? — поинтересовался он устало.

Они дружно кивнули и, вежливо попрощавшись с мистером Уизли, решительно шагнули к камину.

— Площадь Гриммо, 12, — произнес Гарри, кинув себе под ноги горсть тёмно-зеленого порошка, привычно прикрыл глаза и прижал к бокам руки; через несколько мгновений он с облегчением вылез из камина в собственном доме. Следом появился Драко, а потом и Гермиона. Малфой, так же как, и он сам, буквально спал на ходу и держался, кажется, только на гордости и природной вредности, впрочем, ни то, ни другое, сейчас не трогало Гарри.

— Я пошел спать, — буркнул он и, с трудом переставляя ноги, отправился в свою спальню. Дойдя до постели, парень рухнул на кровать и моментально уснул. Единственное, что он успел с себя снять, прежде, чем провалиться в сон — очки.

Спал Гарри беспокойно. Причиной этому были сны. Нет, не такие ужасные, как в бытность Волан-де-Морта, но, тем не менее, странные, будоражащие и донельзя яркие: ему снилась Гермиона — Гермиона утешающая его, Гермиона хлопочущая над раненым Драко, Гермиона негодующая, Гермиона задумчиво склонившаяся над очередной книжищей и Гермиона… не сидящая у постели бессознательного Рона. А ещё снился Драко — Драко спящий, Драко творящий странные, незнакомые заклинания, Драко мечущий заклятия в Пожирателей и, почему-то, Драко обнимающий Гермиону. В этих странных снах ему до дрожи хотелось обнять их обоих, целовать Гермиону в каштановую макушку, прикасаться к серебристым прядям Драко, гладить загорелое плечо подруги и плоский живот бывшего недруга. Он ворочался, просыпался в ужасном смущении, поворачивался на другой бок и вновь засыпал, с тем, чтобы вновь увидеть пленительные образы, рисуемые сонным усталым мозгом. И так бесчисленное множество раз. Реалистичные эротические сцены с участием всех троих, во сне не казались чем-то нереальным и запретным. Было так естественно целовать Драко, гладя при этом Гермиону и наоборот — целоваться с Гермионой, гладя при этом стройное поджарое тело Драко. Молодые люди из снов наслаждались обществом друг друга, изучали себя и реакции партнеров с восторгом исследователей, первыми обнаруживших столь прекрасный способ взаимодействия и стремящихся познать его во всей многогранности. В моменты выныривания из сонного забытья, Гарри ощущал себя потерянным, одиноким и бесконечно несчастным, и в то же время, почему-то очень и очень виноватым.

Также неспокойно спал и Драко, только снились ему Гермиона и Гарри. Он, также как и Гарри в своей спальне, ворочался с боку набок — то просыпаясь, то обратно проваливаясь в сон. Сны были настолько яркими и отчётливыми, что, просыпаясь, он не был уверен — кажется ему это или происходит наяву. Сквозь сонную пелену его это неимоверно бесило: слишком глубока была в юноше привычка всё держать под жёстким контролем. Слишком не привык он проявлять явным образом свои эмоции, а в беспокоящих его снах видел себя: рядом с людьми — которых он столько лет шпынял и которым так жестоко завидовал — счастливо смеющимся шуткам; смущенным вниманием, оказываемым ему, и своим желанием быть внимательным и заботливым с ними; расстроенным чем-то; обрадованным какой-то глупой мелочью; страстным в объятиях молодого мужчины и женщины; и даже болезненно-нежным, целующим переплетение молодых прекрасных тел Гермионы и Гарри. Где-то в полу-яви он даже пытался убедить себя, что это — всего лишь сны и на самом деле, так быть в принципе не может, но получалось неубедительно. Эти странные видения были куда привлекательнее, и казались куда как правильнее, чем привычные наяву маска надменности и холодности, и извечный контроль. Во снах ему было настолько легко и комфортно без них, что в моменты бодрствования, он даже думал, а не попробовать ли отказаться от маски и в реальности, вдруг этот поступок приведёт его к тому же состоянию счастья, которое он испытывал сейчас.

Гермиона умыкнула из спальни Драко Книгу и искренне думала, что вот сейчас-то, пока всё так тихо и спокойно, она почитает. Девушка удобно устроилась на кровати, распахнула фолиант и прочитала буквально пару страниц, прежде, чем её сморил совершенно необоримый сон. Закрывая глаза, она заложила место, где читала, какой-то бумажкой, отложила тяжеленный фолиант и вырубилась. Сны, посетившие её, были странными; таких ярких и запоминающихся сновидений у девушки, пожалуй, до этого не было никогда. Она спала и понимала, что спит и видит сны, но их реалистичность потрясала. Ей снились Гарри и Драко. И она была с ними. Песчаный пляж на берегу маленького лесного озера. Вокруг ни души — только они втроём, лёгкий дымок костра, палатка под раскидистым дубом, купание под луной нагишом, страстные объятия на шелковистой траве в густой тени какого-то куста, пение птиц и капли дождя, барабанящие по матерчатой крыше походного жилища. И тишина… Посиделки на крутом берегу чудесного озера втроем, в безмолвии… Так, оказывается, прекрасно — можно просто сидеть, свесив ноги с обрыва, касаясь друг друга, и молчать. Ей казалось, что молчат они о чем-то глубоко и неразрывно общем. Каждый по своему: молчание Гарри — надёжное, глубокое и тёплое; молчание Драко — лёгкое, мягкое и немножко ехидное; а её собственное — заботливое, задумчивое и созерцательное. Одной из граней разума, понимающей, что это сон, и привыкшей раскладывать всё по полочкам, Гермиона удивлялась ситуациям, моделируемым её спящим сознанием, но картинки, которые она наблюдала, были приятны и понятны, хоть и воистину неожиданны.

Проспала вся честная компания, после приключений и потрясений, чуть меньше суток. Пробудились все трое почти синхронно, (на дворе было около восьми утра, пятницы 7 августа 2000 года) понимая, что им есть о чем поговорить с товарищами, и по своим причинам, каждый из них опасался этого разговора. Все трое во сне обрели некое озарение и понимание, если не своих желаний, то того, что происходит. Гарри проснулся с ясным пониманием: Гермиона любит Драко, а Драко, в свою очередь, любит Гермиону. Он непостижимым образом осознал, что тоже любит Гермиону, и обрёл веские подозрения о собственных чувствах по отношению к Драко. Проснувшись, он довольно долго валялся в постели, пытаясь представить себе, как теперь ему общаться с бывшим врагом. Не то чтобы он не хотел пересекаться с ним. Просто его до крайности смущали увиденные во сне-озарении картинки. Смущали, но не отталкивали. Почему-то сомнений об истинности откровений не возникало ни на минуту. Он помнил об обещании Малфоя рассказать, как выразился рекомый, «всё», но почему-то после странного сна совершенно не стремился к тому, чтобы этот разговор «по душам» вообще состоялся, скорее наоборот — предстоящий разговор тяготил его, казался лишним и совершенно не нужным.

Драко проснулся с чётким осознанием, что влюбился в Гермиону и проникся какими-то непонятными и невероятными чувствами к несносному Поттеру. Проснувшись, он, как и Гарри, не торопился покидать уютное тепло безопасного убежища, пытаясь понять, как теперь строить отношения с гриффиндорцем. Он надеялся на Гермиону, на её многолетнее знакомство с Поттером, на то, что уж она-то что-нибудь да придумает. Неспешно перебирая мысль за мыслью и ощущая, как постепенно просыпается организм, Драко вдруг вспомнил о вчерашнем обещании, данном Поттеру. И ему, почему-то, захотелось немедленно вскочить, пойти к Гарри и, даже рискуя получить по балде разбудив его, рассказать всё, что о нём думает, о своём неравнодушии к Гермионе, о своих невероятных чувствах к самому Гарри, а дальше — будь что будет.

Гермиона проснулась, смирившись с неожиданно свалившимся на неё знанием о том, чего она действительно хочет, и, что испытывает к двум молодым людям, и полным непониманием — как добиться желаемого. Само по себе ни то, ни другое знание не было для неё новостью, а явилось, как бы подтверждением, приведшем к смирению с данностью, но особой радости от этого не прибавлялось. Она понимала, что реализовывать задуманное придется именно ей. Единственное, что радовало в сложившейся дурацкой ситуации — Драко будет выступать её союзником, и уж вдвоём-то они наверняка что-нибудь изобретут. Она лениво прикидывала варианты, но выход не находился, и это её порядком раздражало.

Так или иначе, и Гарри, и Драко, и Гермиона вылезли из постелей и спустились в кухню — завтракать. Он проходил в достаточно странной обстановке: каждый, из сидящих за столом, всё ещё находился в плену своих впечатлений, и, возможно, именно поэтому, все были как-то подчеркнуто, может быть, даже несколько преувеличенно, вежливы. Все трое старались молчать, боясь ляпнуть что-нибудь не то. Первой, сложившееся молчание решилась нарушить Гермиона. Нейтральным тоном, с таким выражением на лице, с каким обычно говорят “о погоде, о природе”, она выдала:

— Вы знаете, мне сегодня ночью снились какие-то странные сны. Фантастические просто, я бы сказала.

Реакция на её слова донельзя удивила девушку: Гарри покраснел, а Драко побледнел, и оба воззрились на неё так, будто услышали нечто такое, о чём не принято говорить в приличном обществе.

— Я вдруг превратилась в тыкву? Или я сказала что-то не то? — удивленно поинтересовалась Гермиона, переводя взгляд с Гарри на Драко и обратно, некоторое время подождала ответа и, не дождавшись, спросила: — Что происходит? Чего вы молчите? Может мне кто-нибудь объяснить, отчего это вы с утра пораньше такие все из себя вежливые до тошноты? — Гермиона вновь обвела взглядом парней.

— Ты знаешь, сегодня и мне снились сны. Тоже вполне фантастические... — отчаянно смущаясь, выдавил из себя Гарри и залился краской.

— И мне тоже... сегодня... снилось... — произнес Драко, глядя в свою тарелку.

До Гермионы стало постепенно доходить: кажется, странные видения посетили в эту ночь не её одну и, похоже, их содержание их, смутило всех троих. Чтобы как-то подтвердить или опровергнуть свою догадку, она, немного подумав, решилась позадавать наводящие вопросы:

— То что вы увидели во снах, вас чем-то озадачило?

Молодые люди синхронно кивнули, а Гермиона поняла, что её догадка верна.

— Сны были очень яркими, похожими на явь?

— Угу, — также синхронно пробурчали в ответ Гарри и Драко, переглядываясь.

— И вы оба проснулись с каким-то, скажем, пониманием? Решением? Идеей?

На лицах парней явным образом можно было прочитать всё, что они в этот момент думали. Драко взял себя в руки первым — видимо сказалась многолетняя привычка к контролю за выражением лица.

— Да, Гермиона, ты права. Во всяком случае, я — проснулся именно с такими ощущениями, — тихо сказал Драко.

— Нечто подобное проснувшись испытывал и я. Только... Как-то всё это... Чересчур, что ли? — слегка севшим голосом сказал Гарри. Он начал догадываться, что роль провидца в эту ночь досталась не ему одному, и, внимательно поглядев на подругу, спросил: — Ты тоже увидела нечто странное?

Гермиона покраснела, побледнела, отпила несколько глотков сока и кивнула.

— Так, так... — сказал Драко традиционно немножко растягивая слова, — что-то мне подсказывает, что сегодня наша компания представляет из себя достойных продолжателей дела Трелони. Гермиона, Гарри, сны, увиденные сегодня, показались вам чем-то вроде пророчества? Можно поинтересоваться, что вам снилось? — предвосхищая возможную вспышку негодования и внимательно рассматривая сотрапезников, Драко поспешно добавил: — Если увиденное кажется чересчур... личным, и рассказывать не хочется — то на мой вопрос можно и не отвечать.

— Я не хочу рассказывать про сон, Малфой. Но... от твоего вчерашнего обещания — я тебя освобождаю. Если не хочешь — не говори, — быстро выпалил Гарри.

— Вот, кстати, о моём обещании. Мне тяжело, но я считаю, что должен. Гермиона, останься, — попросил Драко, увидев, что девушка собралась встать и выйти. — Это личное, но ты — не чужая. И большую часть из того, что я собираюсь сказать Гарри — знаешь.

Гермиона заинтересованно поглядела на Драко. Уходить она, видимо, таки передумала. А блондин собирался с мыслями, пытаясь облечь в слова свои противоречивые чувства, и, собравшись, заговорил:

— Когда мы с тобой познакомились, Гарри, ты был знаменит из-за того, чего даже не помнил. На первом курсе — была история с философским камнем, все о ней знают, но знают не до конца, не полностью. А я ведь тогда видел Тёмного Лорда в Запретном лесу, рядом с тобой... Я хорошо помню твои страх и решимость... и серебряную кровь единорога на земле. Тогда я был ребенком, завистливым, трусливым. Настало лето, и отец, конечно, поощрял моё стремление быть самым-самым Он что-то такое говорил, пытаясь заронить в душу сомнения о моей непогрешимости, но мне было дико обидно, когда ты отверг мою дружбу, я бесился, когда ты презирал меня и отмахнулся тогда от намеков отца. А ты… Ты раз за разом одерживал верх. Во всём. Ты просто себе представить не можешь, КАК же меня это бесило! Я всегда поражался тебе, злился на тебя. А ты продолжал игнорировать меня, как бы я не лез вон из кожи. Чтобы привлечь хоть толику твоего внимания, я оскорблял твоих друзей, а ты методично и умело ставил меня на место. Эта детская ненависть в какой-то момент зашла слишком далеко. Я уже не мог остановиться. Меня стало действительно заносить. Я уже не мстил тебе, не просто подшучивал и пакостил, а делал больно и радовался, когда ты смотрел на меня гневными зелёными глазищами и остро реагировал на подначки, — говорить Драко было трудно. Но, чем больше он открывался, тем, казалось, проще дается этот процесс.

— Сейчас я понимаю, какой же я был дурак! Я хотел бы, чтобы всё было по-другому, но не представлял — как изменить то, что сложилось. Не знал, что делать со своими чувствами. Я боялся своего смятения, боялся проиграть тебе, боялся, что ты просто отшвырнешь меня и всё. А потом был огонь в Выручай-комнате. Ты спас мне жизнь. Дважды. Наверное, именно в том огне я сумел разобраться в своих чувствах, сжечь в нём вражду.

Драко говорил и ощущал, как стена, много лет находившаяся между ним и Гарри, постепенно рушится. Во всяком случае — с его стороны. Он отчаянно надеялся, что у Гарри хватит сил и решимости разобрать сие строение и со своей стороны тоже, иначе всё было бы слишком печально. Гарри и Гермиона сидели затаившись, и внимательно слушали рассказ Драко.

— Я разобрался в себе и понял, что на самом деле, если отбросить детскую зависть и обиды — я уважаю тебя, Гарри Джеймс Поттер, именно тебя, а не ореол славы, которым ты всегда был окружён. Кто-то боготворит тебя, кто-то пресмыкается, кто-то ненавидит, кто-то боится, а я — уважаю. Твою внутреннюю силу. Твоё мужество и решимость снова и снова противостоять этой твари, твою готовность к смерти. Я знаю — ты устал от битв и загадок, но, невзирая на это, ты всегда делал и делаешь то, что должен. Ты упрямо двигаешся вперёд. Несмотря ни на что, все равно продолжаешь идти.

Я помню наше с тобой недавнее рукопожатие. И надеюсь, что это положит начало крепкой дружбе. Прошлого не воротишь, сделанного — не изменишь. Но будущее — полностью зависит от нас.

Драко замолчал. Тишина, воцарившаяся в кухне, казалась столь глубокой, что полёт мухи был бы, наверное, сродни полету реактивного самолета на низкой высоте. Подумав немного, слизеринец продолжил:

— Сегодня ночью, кажется, всех нас посетили похожие сны. Я хочу рассказать вам, что снилось мне...

— Не надо, Драко, — прервала его Гермиона. Ей показалось — она знает, ЧТО сейчас расскажет молодой человек, но уверенности в своевременности этих слов не было.

— Надо, Гермиона. Надо. Это — вопрос честности. Это важно для меня. Верь мне, — мягко произнёс он, встал из-за стола, подошел к девушке сзади и успокаивающе положил руки ей на плечи. Гермиона запрокинула голову и поглядела на спокойное лицо Драко. Оно светилось от внутренней решимости, и в эту минуту он был воистину прекрасен. Гермиона накрыла его руку своей ладонью и слегка сжала, словно желая сказать: “Я с тобой, всё будет хорошо”.

Гарри несколько мгновений рассматривал парочку, находившуюся на другой стороне стола: высокий, всё ещё очень бледный, после пережитого Малфой и Гермиона, с тревогой смотрящая на него, — оба были такими родными и близкими, что в груди болезненно сжалось. Он непостижимым образом знал, что скажет сейчас Драко. Он хотел услышать эти слова. И в то же время боялся их. Мысли метались в голове испуганными зайцами. В эту минуту, Гарри было очень не по себе, он разрывался между желанием крепко обнять обоих и — немедленно сбежать на край света, чтобы там тихо удавиться. Внезапно решившись, он резко встал, подошёл к ним и положил одну руку на талию Драко, другую — на плечо Гермионы, потом наклонился, поцеловал её в висок, медленно выпрямился, расправляя плечи, (Гермиона про себя отметила: Гарри выше Драко на полголовы и несколько шире в плечах, и, вообще, как-то крепче, что ли) поглядел на бывшего врага в упор и, властно привлекая к себе, охрипшим голосом произнёс:

— Действительно, не надо, Драко. Я и так всё знаю.

— Мерлин мой! Гарри! Ты знаешь?! — выдохнула пораженная разворотом событий Гермиона.

— Что Драко любит тебя и, кажется, неравнодушен ко мне? Что ты любишь нас обоих? Да. Сон. Я понял это сегодня во сне, — парень смотрел в лицо Гермионы, запрокинутое к ним с Драко.

— А... — растерянно пролепетала девушка.

— И я. Во сне я понял, а проснувшись, и подумав, — поверил. Я люблю тебя, Гермиона, — торжественным голосом произнёс Гарри, и, переведя взгляд на Драко, тихо добавил, — и, кажется, ты мне тоже небезынтересен. Как бы дико это не звучало.

Драко застыл, словно громом поражённый, — только что Поттер признался, что неравнодушен к нему, Драко Малфою! И к Гермионе. Вот это да! А они ломали голову, как же им быть и что делать. А тут так запросто всё получилось... И горячая рука так естественно и властно обнимает его, будто делала это всегда. От накативших на Драко ощущений, впору было рехнуться. Если бы не устойчивая привычка к самоконтролю, которая в очередной раз пришла на помощь, он, наверное, так бы и поступил. Гигантским усилием воли он взял себя в руки и, тряхнув головой, вернулся к реальности.

— Ох, Поттер... Ну, умеешь ты ошарашить... — проворчал Драко, в свою очередь обнимая Гарри и прижимаясь к нему.

— Да, я такой, — с легким смешком ответил тот, к своему удивлению получая огромное удовольствие от того, что Драко прижимался к нему, а Гермиона гладила по руке, — мы, гриффиндорцы, вообще — народ решительный.

— Безбашенный, — съехидничал Драко.

— Ага, — просто согласились его собеседники.

— Зато — с нами не соскучишься, — улыбаясь, добавила девушка.

— Вот это — точно, — согласился Драко. — Уж что-что, а соскучиться с вами, действительно, не выйдет. Ну, и что мы будем делать, такие все из себя загадочные?

— Жить! — оптимистично предложил Гарри, наслаждаясь моментом.

— Кстати о “жить”, — задумчиво протянула Гермиона, — у вас есть идеи, что делать со сбоями магии?

Гарри, разорвав объятия, уселся на стул и, взъерошив волосы, заговорил:

— Я прикидывал так и эдак, и вот к чему пришёл: мне эта ситуация напоминает сказку: про дракона и драконоборца, в которой последний становится драконом после победы, и оказывается, что победа эта, боггарта ей в задницу, была только ради того, чтобы победитель превратился в дракона, чтобы со временем нашёлся новый драконоборец, который… История повторяется. И так по кругу. Магам и волшебникам придётся придумать что-то, чтобы разомкнуть этот круг. Есть идеи? Пожелания? Предложения? Желательно более конструктивные, чем немедленно убиться об ближайшую стену.

— Погоди. Дракон — Волан-де-Морт? С чего это мы вдруг можем уподобиться Волан-де-Морту?

— Гермиона, что с твоей головой? Что с твоей сообразительностью? Ты здорова?

— Гарри!

— Что «Гарри»?! Смотри. Даже такой слабый в теории магии человек как я, и то дотумкал. По-моему, расклад предельно прост. Чтобы восстановить уровень магической энергии нужно, — Гарри небрежным жестом призвал к себе перо с бумагой и лихорадочно стал рисовать схему, наглядно иллюстрируя свои слова:

— Пункт А — прогнать всех представителей магического мира через тест на способность к производству магической энергии;

Пункт Б — неспособным — запретить использовать магию под угрозой расстрела через повешение;

Пункт В — способных — заново обучить пользоваться своим даром.

Опять же — способных — обязать пользоваться всеми необходимыми ингредиентами.

Из всего это следует извечная проблема статуса крови, и мы имеем новый аспект этой мало разрешимой проблемы — что делать с потомками волшебников, не ставшими магами, в тот момент, когда им запретят пользоваться магией? Они не вольются в маггловский мир по понятным причинам. И в магическом мире им, по сути, делать будет нечего, как только вступит в силу запрет колдовать! Салазар всемогущий, они же просто по миру пойдут. Все, оптом! — Гарри рисовал и, кажется, сам ещё больше проникался ужасом посетившего его озарения.

— Вам это ничего не напоминает? Это же учение долбучего Тёмного Лорда в чистом виде. Ну, минус перегибы, появившиеся вследствие съезда его крыши. — Гарри раскраснелся. Рисуя, он непроизвольно ерошил волосы, и теперь, был взлохмачен куда больше, чем обычно. — Хотя… может быть… Во! Идея, — парень уставился невидящим взором в пространство, осмысливая пришедшую в голову мысль. Гермиона и Драко внимательно слушали его, пытаясь угнаться за ходом его рассуждений. — Можно составить каталог всех известных заклинаний, их много, но это выполнимо. Так? Так.

Далее. Надо придумать две вещи: первую — единицу измерения для магической энергии и вторую — способ, которым можно померить, сколько этих самых единиц потребляет каждое заклинание из каталога. И, в соответствии с получившимися данными, присвоить заклинаниям, ну, не знаю, уровень, скажем. Можно их объединить в группы с градацией, например, по десять единиц. Любимый наш пример: Акцио — потребляет одну единицу энергии, Вингардиум Левиоса — три, а, ну не знаю, Эпискей — восемь. Это одна группа заклинаний, скажем, первого уровня. Ну и так далее — принцип понятен?

Гермиона неуверенно кивнула.

— Следующий шаг... как это считать, я не понимаю, но… придется что-то измыслить. Надо подсчитать, хотя бы приблизительно, количество магической энергии, которое наличествует сейчас в мире, и прикинуть, каков должен быть её объём, чтобы магия не глючила. Сделать это достаточно просто, зная, сколько потребляется энергии одним заклинанием. После всего, подождать сколько-то времени, пока она сама накопится и, в дальнейшем, чтобы не возникало проблем — поддерживать её не ниже этого уровня. То есть, по сути — должен быть введён тотальный контроль за использованием магии, как таковой. Ну и дальше, опять же, по-моему, у магического мира три пути:

— либо он наличие волшебников допускает, но ограничивает их возможности пользования магией определенными рамками. Замечу — рамки, скорее всего, будут очень и очень узки. Кто будет заниматься жизнеобеспечением этих несчастных — одному Мерлину известно;

— либо немедленно перекрывается допуск в магический мир волшебникам. И оставляется только магам. А уже имеющихся придётся как-то держать в рамках и обеспечивать им достойную жизнь, до момента, пока текущее поколение не вымрет, как класс, а их дети, внуки, правнуки или даже праправнуки — все поголовно не станут-таки магами. И вот там — их рамки и ограничения будут сняты;

— либо резко придумывается способ, как обеспечить магический мир нужным количеством энергии, и всё остаётся, как было. И это, по-моему, самый приемлемый выход из ситуации, в которой мы сейчас находимся.

Правда же, я вас обрадовал? — саркастично глянул на сидящих Поттер.

Первым пришел к каким-то выводам слизеринец:

— Ситуация предельно идиотская, вида “и так плохо, и так не хорошо”. Если не ограничивать волшебников, то нынешние сбои с магией, через некоторое время, могут показаться цветочками. Если же их ограничить — найдется достаточно недовольных, готовых отстаивать свои права с палочками в руках, и будет только хуже. Когда наши имена всплывут в качестве авторов информации, приведшей к ограничениям, то я оцениваю наши шансы на выживание, после этого, процентов в двадцать, если быть оптимистичным — в двадцать пять. В общем, я лично считаю — самым разумным действовать следующим образом: мы сдадим наши выкладки Кингсли и уедем из Англии. Может быть, безопаснее будет остаться на неопределенное время в стране, где маг — это не экзотика, а норма. Мы обяжем Министра не разглашать источник информации — это даст, пусть и небольшую, но страховку.

— А что даст отъезд из страны? Ты готов всю оставшуюся жизнь прятаться в каких-нибудь гребенях и бояться, что на пороге твоего дома возникнут “друзья-соотечественники” в попытке свести с тобой счёты? Да и зачем куда-то бежать, если Кингсли не разгласит имён основоположников идеи? — поинтересовался Гарри.

— На тему неразглашения — есть поговорка: «всё тайное когда-нибудь становится явным», а я — перестраховщик. Бояться же придётся только в том случае, если в упомянутых тобою гребенях сидеть на попе ровно и не отсвечивать. Не забывай, я — лорд Малфой. Я богат, знатен, у меня есть процветающий бизнес и всё такое. Убить меня в Англии проще, чем убить в любой другой стране мира.

— Это почему это? Территория другой страны прибавляет Малфоям бессмертия? — съехидничала Гермиона.

— Да нет, бессмертия я там, конечно, не обрету. А вот гражданство — могу, и ты можешь. И Гарри. Убить в чужой стране не последних её граждан — сложнее. Плюс — у нас будет больше времени, чтобы подготовиться к обороне. Мне кажется, что вся эта ситуация пахнет очередной войной. Кингсли мужик решительный и достаточно жёсткий — он подумает, озадачит аналитиков, те придут к таким же выводам, что и Гарри, и, вероятно, волшебников резко ограничат в правах. Они, естественно, воспротивятся, естественно, часть упрётся и схватится — правильно — за палочки, чтобы отстоять свои права любой ценой. Это, в свою очередь, приведёт к ещё большему истощению магии.

А теперь подумай. Вспомни собственное предубеждение против «тёмных магов», и прикинь — каковы шансы на то, что магическое сообщество адекватно воспримет “чудесные” новости. Что-то мне подсказывает, что Волан-де-Морт покажется, на фоне вспыхнувших страстей, кроткой овечкой. Министерству придётся устраивать жёсткий строяк, ибо если его не устроить практически немедленно — магический мир вообще накроется медным тазом. И я готов спорить на галлеон — информация о том, что именно мы выявили причину сбоя магии, просочится в широкую общественность. А дальше, остаткам Пожирателей не составит особого труда начать следующий виток военной кампании, только теперь под девизом — “Министерство притесняет волшебников по наущению Гарри Поттера, Гермионы Грейнджер и юного лорда Малфоя”. Мы очень быстро окажемся на родине персонами нон-грата. К этому моменту, я бы предпочёл оказаться где-нибудь подальше отсюда. Ты — нет?

Слушатели, переглянувшись, глубоко задумались.

— А ведь он прав, Гермиона, — тихо вымолвил Гарри.

— Ну, допустим, он прав. Но, уехать в чужую страну...

— Слушай, тебе не кажется, что лучше жить в чужой стране, но жить, и жить неплохо, чем героически погибнуть на родине? — поинтересовался Драко у девушки.

— Мерлинова борода! Драко! Я никогда не думала, что может так выйти... Это всё так... Неожиданно, так сложно... И страшно. Кажется, это ужаснее чем то, что мы уже пережили...

— Да, Гермиона. Это действительно — страшно. Но, мы постараемся справиться. И ещё... У меня есть два дела, которые я просто обязан выполнить.

— Какие? — живо заинтересовался Гарри.

— Я должен попасть в Малфой-мэнор. Там мне нужно найти и похоронить родителей. Кингсли ничего не сказал о них в нашу последнюю встречу либо потому, что не успел, либо потому, что не захотел меня расстраивать, либо их просто не нашли. В первое и второе я не верю. Третье... Скорее всего. Большая часть дома обрушилась... Но... я должен, понимаешь?

— Понимаю. Но это — не безопасно. Ты озвучил одно дело, — сказал Гарри, — а второе?

— Второе — там же. Нужно постараться проникнуть в подземелья...

— Зачем? — Гермиона выглядела напряженной.

— Там... Ладно. Короче, там под домом не только известный вам подвал. Там ... ну, много чего. В частности — комната, в которой хранится много всяких полезных вещей. Начиная от документов, заканчивая артефактами и зельями. Я бы хотел, чтобы они остались у меня.

— Ну, допустим, к Малфой-мэнору, пусть и разрушенному — мы попадём достаточно просто... Но в подземелья... Как? — спросила Гермиона.

— Аппарировать. Защита этих помещений должна спокойно меня пропустить.

— А если там тоже всё обрушилось? У тебя обнаружилась тяга к экзотическим способам самоубийства, после плотного общения с гриффиндорцами? — ехидно пошутил Гарри.

Драко усмехнулся, но ответил:

— Я надеюсь, что всё осталось в целости. Там... довольно глубоко, надежные толстые стены и всё такое... Ну, и есть способ узнать, не рухнули ли своды.

— Способ?

— Как тебе сказать... я думаю, что он есть. Во всяком случае, попробовать я просто обязан.

— Ладно. Но я иду с тобой, — непререкаемым тоном заявил Гарри.

— И я с вами! — тут же вклинилась Гермиона.

— Нет, Гермиона. Ты останешься тут.

— Опять?!

Гарри и Драко переглянулись, и Гарри жёстко отрезал:

— Мы не позволим тебе рисковать. Тем более, что у тебя пока не очень получается подчинить себе свою магию. Ты останешься тут, свяжешься с Норой, узнаешь, как Рон. И будешь писать сочинение про ситуацию с магией для Кингсли, — тон Гарри смягчился, и он прибавил: — Ну, пожалуйста, Гермиона, так будет лучше.

— Нет, Гарри. Я пойду с вами. Соваться в загадочные подземелья — я не буду. Но, помочь Драко найти родителей — я обязана!

— Хорошо, — после недолгих раздумий пошёл на уступки Гарри. — Итак. Действуем следующим образом — сейчас узнаем насчет Рона. После чего, отправляемся в Малфой-мэнор, ищем следы родителей Драко. Дальше, действуем по обстоятельствам. Все согласны?

Драко и Гермиона кивнули.

— Ну что ж. Начнём с Норы, — сказал Гарри, подходя к камину и зачерпывая немножко летучего пороха.

— Нора, — произнёс Поттер, засовывая голову в камин своей гостиной. Пока связь между двумя каминами крепла — он видел лишь яркие зелёные всполохи магического пламени. Как только она установилась и стабилизировалась — они пропали, и Гарри увидел гостиную Норы, так же чётко и ярко, как несколько мгновений назад видел собственную, и она была абсолютно пуста. На всякий случай Гарри позвал:

— Эй, есть кто живой дома?

И лишь удивительная для Норы тишина была ему ответом. Похоже, там либо действительно никого не было, либо его не слышали находящиеся в других частях дома. Его беспокоило состояние Рона и нужно было задать несколько вопросов по поводу родителей Драко кому-нибудь сведущему. Кинув ещё один взгляд на пустую гостиную дома Уизли, Гарри вынул голову из камина и глубоко задумался: с кем бы таким связаться, чтоб он дал ответы на интересующие его вопросы. Ничего логичнее, чем попытаться связаться с Кингсли, почему-то не придумалось, и он в очередной раз засунул голову в камин. К его облегчению, министр был в своём кабинете, и к еще большему — он был один.

— Доброе утро, министр, — поздоровался неожиданный посетитель.

— А, Гарри! Доброе утро. Опять что-то стряслось? — поинтересовался Кингсли, подходя к камину и устраиваясь перед ним.

— Нет, нет. Ничего не случилось, я просто связался с Норой, но там, похоже, никого нет, а я хотел бы узнать, как себя чувствует Рон... Ну и подумал, что вы наверняка в курсе... Вы же знаете о его состоянии?

— Я, и правда, в курсе. Рон без изменений. Молли и Артур — с ним. Габриэль тоже. Как Драко?

— С Драко, насколько я могу судить, всё в порядке. Кстати, раз уж вы заговорили о нём, скажите, его родителей нашли?

— Пока нет, ищем. Малфой-мэнор практически сровнялся с землёй, и это сильно усложняет нашу задачу... А почему ты спрашиваешь? — подозрительно поинтересовался министр.

— Этот вопрос очень беспокоит Драко. А кому, как не вам, знать об этом.

— Как только мне станет известно что-нибудь новое — я обязательно свяжусь с ним.

— Спасибо, мистер Бруствер, — вежливо поблагодарил Гарри. — Мы будем либо тут, либо в Норе, либо в доме мистера Мэддока. Драко очень ждёт вестей.

— Хорошо. Это всё? — спросил министр.

— Да, спасибо большое, — ответил Гарри и отодвинулся от камина, прерывая связь с кабинетом министра и оборачиваясь к Драко и Гермионе. Те сидели за столом и, вместо того чтобы заниматься порученным им сочинением для министра, напряженно смотрели на Гарри, ожидая новостей.

— Рон без изменений. Родителей твоих до сих пор не нашли, но ищут. Кингсли сказал, что обязательно свяжется с тобой, когда их найдут, — отчитался он.

Гермиона кивнула, а Драко о чём-то глубоко задумался. Гарри внимательно пригляделся к слизеринцу и постарался настроиться на его ощущения. Через несколько мгновений ему это удалось, и он ощутил: Малфой, казалось, на что-то отчаянно надеется, при этом он почти не верит в то, на что так надеется. Гарри мотнул головой, сбрасывая с себя чужие переживания. Несколько мгновений подумав — спросил, внимательно смотря на слизеринца:

— Драко, мне кажется, или у тебя есть надежда, что родители живы?

Тот не ответил. Казалось, он весь был погружён в свои противоречивые размышления.

— Драко, я прав? — настойчиво спросил Гарри, через какое-то время.

Малфой в упор посмотрел на вопрошавшего и кивнул.

— Рассказывай, — потребовала девушка.

— Мне почти нечего рассказать, Гермиона. Всё что у меня есть — безумные догадки и несбыточная надежда.

— Это не так уж и мало, — сказал Гарри, поднимаясь с пола, подходя к столу и усаживаясь напротив собеседников. — Поделись с нами, может быть...

— Хорошо. Слушайте. Во-первых, я не думаю, что Малфой-мэнор развалился от того, что там произошёл бой. Это было довольно-таки крепкое строение — даже если бы специально сломали несколько стен, оно не должно было полностью разрушиться. А тут... Выглядело всё очень странно. И странностей этих было вполне достаточно. Помнишь, где ты меня нашла, Гермиона?

Девушка кивнула.

— Ты нашла меня довольно далеко от рушащегося дома, а ведь за несколько мгновений до этого я был внутри, притом в помещении, расположенном в цокольном этаже. Я точно помню, что сам не выходил оттуда. Меня выкинуло. Было похоже на... хм, ну на нечто среднее между ощущениями от аппарации и от перемещения через камин. Это первая странность. Вторая — буквально за несколько мгновений до перемещения мне почудился голос отца, он предупредил: “Приготовься!”. Это точно был голос отца... И из этого следует логический вывод: в это мгновение он был жив, был способен действовать и, судя по дальнейшему, — действовал.

— Но... — хотела было возразить Гермиона.

— Погоди, не перебивай, всё по очереди. Так вот, здание стало осыпаться. Так обрушить его можно только специально. Точно зная — что делать, как делать и при этом нужно быть Малфоем. Конечно, отец мог погибнуть под обломками. Но ты забываешь — это родовое поместье. В нём достаточно тайн и магии... Подземелья. Я надеюсь, что родители каким-то образом сумели скрыться в них. И, может быть, они по-прежнему остаются там. Мёртвые или живые. Я обязан проверить, понимаете?

— Подземелья, говоришь... И как ты планируешь туда попасть? Да, я помню, что ты собирался аппарировать туда. Но мне не кажется, что это самый лучший способ. В эти подземелья можно попасть как-то ещё? — нервно спросила Гермиона.

— Ох, я дурак. Похоже, травма головы не пошла на пользу моей памяти. Действительно, можно! — воскликнул блондин, прекрасно понимавший, что аппарировать в помещение, которое запросто могло прекратить свое существование, опасно. — Притом несколькими разными ходами. Правда это тоже не безопасная затея. Если я прав, и отец обрушил здание сам, то подземные тоннели могли пострадать...

— Ну, тут риск меньше. В крайнем случае — упрёмся в завал и всё. И вот тогда будем думать — что делать дальше, может быть рискнем и аппарируем, но это только в самом крайнем случае. Ты знаешь хотя бы один выход из подземных проходов?

— Знаю. Но оттуда до подземелий, расположенных непосредственно под домом, порядка двух суток пути по довольно запутанному лабиринту. И ходил я по нему один раз. В направлении от дома к этому выходу. Если родители серьезно ранены...

Гермиона вскочила со своего стула и заходила по комнате, рассуждая вслух:

— Ну, ситуация, Мерлин и Моргана! Со времени обрушения здания прошло больше трёх суток. Если твои родители были серьезно ранены — они могли погибнуть. Понять бы, живы они или нет, а в идеале, знать бы хоть приблизительно, если живы — в каком состоянии... Если туда аппарировать — вообще не понятно, что может произойти. Если идти пешком — можем опаздать. Порт-ключ... Магия перемещения порт-ключами, насколько я знаю, очень похожа на магию аппарации, поэтому — он тоже отпадает. Похоже безвариантно — идти пешком.

— Гермиона, ты гений! — воскликнул Драко.

— Что такое? — округлила глаза девушка.

— Ты натолкнула меня на мысль. А ведь можно проверить — живы они или нет! И, если повезёт, даже примерно понять их состояние!

— Мерлинова борода! Как?! И ты молчал?! — подскочила она к столу.

— Я... Я забыл! Книга! Там... Я мельком видел... Где Книга, Гермиона?

— У меня в спальне. Сейчас. — девушка бегом устремилась в свою спальню. Драко, в свою очередь, вскочил со стула и заходил по комнате. Через несколько минут Гермиона прибежала, держа в руках древний фолиант.

— Вот она, держи, — подала она свою ношу.

Малфой схватил семейное сокровище так, как утопающий хватается за соломинку, положил на стол, открыл наугад, сосредоточился и ... страницы книги зашуршали, перелистываясь. Через несколько мгновений Книга застыла без движения и парень погрузился в чтение.

— Ага. Так... так... Да, я не ошибся... Можно с помощью специального ритуала узнать о том, жив ли кровный родственник, и ритуал способен показать, в каком он состоянии. Правда, потребуются кой-какие ингредиенты... И я не уверен, что все их можно достать запросто.

— Что нужно? — деловито поинтересовался Гарри.

— Во-первых, родственная кровь. Этого у нас в избытке. Кусочек сардоникса, кусочек малахита, листья розмарина, бурый уголь, косточка летучей мыши, большой лист пергамента — это просто, а вот посложнее — обязательно свежий лист мандрагоры и две унции крови единорога. И самое сложное: личная вещь того, кого ищут; притом горючая вещь — может быть кусочек одежды, письмо. У меня нет ничего такого, что принадлежало бы отцу... От матери есть письмо...

— Есть, — уверенно перебил его Гарри.

Драко в немом вопросе уставился на говорившего.

— Твой отец ведь писал в этой Книге, правда же? Можно пожертвовать одной страницей, предварительно тщательно переписав её. Вот тебе и нечто вроде письма. Листик мандрагоры с кровью единорога, мне лично, кажутся куда более сложными в доставании штуками.

— И ничего сложного. Косой переулок, лавка для зельеваров. Там всё нужное найдется. Я прямо сейчас туда отправлюсь, — подала голос девушка.

— Гермиона, нет! Тебе пока не стоит аппарировать! — резко осадил ее Драко.

— Я аппарирую с Гермионой. А ты пока сиди читай про этот ритуал, готовься. Большой пергамент у меня есть, кстати. Сейчас принесу.

Гарри вышел из гостиной, быстро поднялся по ступеням к своей спальне, порылся в шкафу и нашёл там большущий лист пергамента. Потом подошел к тумбочке, стоявшей около кровати, выдвинул верхний ящик, вынул оттуда мешочек с галеонами, накинул первую попавшуюся под руку чистую мантию, засунул в один из её карманов мантию-невидимку, а в другой — свою волшебную палочку, мельком осмотрел себя в зеркале, после чего сбежал вниз по лестнице. Молча положил лист пергамента на стол, схватил Гермиону за руку и увлёк в сторону выхода. Драко вздохнул и углубился в чтение Книги.

Молодые люди вышли на порог дома, быстро огляделись, и Гарри, прижав девушку к себе, аппарировал в Косой переулок, как можно ближе к лавке для зельеваров. Они вошли в мрачноватое помещение, насквозь пропитавшееся запахами ингредиентов. Гермиона подошла к прилавку и быстро объяснила, что ей требуется. Продавец удалился куда-то за полки и довольно скоро вернулся, неся в руках несколько коробочек, которые и выложил на прилавок перед ранними покупателями.

— У меня есть всё из вашего списка, мисс, кроме свежих листьев мандрагоры. С вас тридцать галеонов, одиннадцать сиклей и двадцать семь кнатов.

Гарри выудил из кармана мешочек с деньгами, высыпал на руку содержимое, отсчитал требуемую сумму, забрал покупки, рассовал их по карманам и, вежливо поблагодарив продавца, повёл Гермиону за собой к выходу из лавки. Как только дверь за ними закрылась, он тихо спросил Гермиону:

— Где бы взять лист мандрагоры? Идеи есть? Шататься тут в поисках — мы не можем. Мало ли на кого нарвёмся. Пока нас очень мало кто видел, но ... В общем, ты понимаешь.

— Понимаю. Аппарируй нас домой.

— Хорошо, — кивнул Гарри, вновь привлекая к себе девушку, и переместился на крыльцо.

— Мы дома.

— Вижу, спасибо. Так вот. Лист может найтись в теплицах Хогвартса.

— Прекрасная идея! Надо связаться с МакГонагалл. Идём, — сказал Гарри, распахивая перед Гермионой дверь.

Они прошли в гостиную и парень выложил на стол перед Драко небольшую горку коробочек, купленных ими.

— Вот. Тут, всё кроме листа мандрагоры. Его мы сейчас постараемся достать, — сообщила Гермиона.

— Быстро вы управились, — спокойно отметил Драко.

Гарри подошёл к камину и, в который уже за сегодня раз, засунул в него голову, сыпанув летучего пороха.

— Хогвартс, кабинет директора, — произнёс он, и во всполохах пламени постепенно начал обретать объем и форму столь знакомый кабинет. Гарри отчаянно надеялся, что Минерва МакГонагалл в эту минуту находится на месте, и надежда оправдалась — бывшая декан его факультета, а ныне директор Хогвартса, сидела за столом и просматривала какие-то свитки.

— Профессор МакГонагалл?— позвал Гарри.

— Мистер Поттер! — пожилая женщина удивленно воззрилась на свой камин, поправляя очки, съехавшие на кончик носа. — Вы...

— Директор, простите, что перебиваю, — выпалил Гарри. — Да. Я жив, здоров, со мной всё в порядке, я решил вернуться после долгого отсутствия, но мне срочно нужна ваша помощь.

— Чем я могу быть полезна? — доброжелательно спросила она.

— Мне нужен свежий лист мандрагоры. А теплицы Хогвартса — это, кажется, единственное место, где его можно найти.

— Свежий лист мандрагоры? Молодой или взрослой?

— Драко, тебе нужен лист какой мандрагоры — молодой или взрослой? — Гарри переадресовал вопрос слизеринцу, изучавшему свою Книгу.

— Лучше взрослой. Но подойдет и молодой. Если молодой — то лучше два листа, — быстро ответил Драко.

— Любой, директор. Если мандрагора молодая, то два листа, если можно, — попросил Гарри.

— Сейчас распоряжусь. А пока, не изволите объяснить, зачем вам понадобились листья мандрагоры? — поинтересовалась она.

— Ну... В общем, у меня тут в гостях Гермиона с Драко. Его родители, кажется, погибли под обломками Малфой-мэнора. Но полной уверенности у него нет. Вот для того, чтобы проверить это — нам и нужны листья.

— Драко? У вас? И все до сих пор живы? Как интересно! — с легкой улыбкой произнесла директор. — Ну что ж, листья у вас будут. Пока мы их ожидаем, не хотите ли рассказать, где вы скрывались столь долгое время?

— Не хочу, — честно ответил Гарри.

— А отчего решили вернуться?

— Меня попросила о помощи Гермиона, — спокойно сообщил нежданный гость.

— Я не ослышалась, вы каким-то образом нашли общий язык с мистером Малфоем? — сменила тему пожилая женщина.

Гарри, почувствовав, как его щеки и уши вспыхнули, выдавил из себя:

— Да, всё верно. Мы сумели найти общий язык.

— Что ж. Это хорошая новость.

К своему облегчению Гарри увидел, как дверь кабинета за спиной профессора МакГонагалл открылась, и лопоухий домовой эльф протянул ей свёрток, после чего исчез.

— А вот и ваши листья, посторонитесь, я кину их вам, — велела она, прицеливаясь свёртком в камин.

Гарри послушно посторонился, и через несколько секунд последний, из необходимых ингредиентов, шлепнулся на ковер рядом с ним. Поттер засунул голову обратно в камин.

— Спасибо огромное, директор! Вы нас очень выручили, — поблагодарил он.

— Пожалуйста. Успеха вам в поисках, — попрощалась директор без тени привычной строгости в голосе.

Гарри оборвал связь, подобрал свёрток с листьями, поднялся и отнёс его на стол, присоединив к кучке других ингредиентов.

— Вот. Теперь у нас всё есть.

— Ага. Я читаю про ритуал. Всё довольно просто.... Ступка и пестик у тебя найдутся?

— Конечно, — ответил Гарри и пошёл за требуемым. Поднялся в спальню, распахнул шкаф, в который он в свое время сложил практически всё своё имущество, отыскал там пестик, ступку. Несколько пустых стеклянных плошек, весы, серебряный нож и котел на всякий случай решил прихватить с собой, сгрёб всё это хозяйство и спустился обратно.

— Вот. Я подумал, что это тоже может понадобиться...

— Котёл — нет. А вот остальное — да. Гермиона, пожалуйста, перетри в ступке косточку с розмарином. Гарри, ты мелко-мелко нарежь лист мандрагоры. А я пока порисую...

Каждый занялся своим делом. Гарри краем глаза наблюдал за тем, как на листе пергамента постепенно появляются линии: Драко нарисовал круг, в круг вписал квадрат, углами соприкасающийся с кругом. В этот квадрат вписал ещё один круг, в нём поместил восьмиконечную звезду, от лучей которой отходили прямые, проходящие через оба круга, и каждая вторая делила углы квадрата пополам. Потом Драко немного помедлил и стал заполнять их загадочными искривленными символами, превращая строгий рисунок в сложное переплетение пересекающихся линий.

Через некоторое время лист мандрагоры был измельчен, розмарин с косточкой перетёрты, а Драко всё корпел над своим загадочным рисунком. Прошло с полчаса, прежде, чем он остался доволен результатом.

— Эта штука... очень важно, как она нарисована. Я потренировался на бумаге. Теперь, надо то же самое нарисовать углём на листе пергамента. Гарри, а сейчас листья мандрагоры нужно размять в кашицу и добавить туда кровь единорога. Когда закончишь с этим — возьми то, что перетирала Гермиона — добавь туда три унции воды и тщательно перемешай до однородной массы. Гермиона, перепиши, пожалуйста, на бумагу вот эту страницу из Книги. Это писал отец... Я потом впишу текст обратно.

Драко тщательно расправил большой лист пергамента на столе и углубился в рисование. Гермиона подвинула к себе Книгу и начала переписывать указанную страницу. Гарри переложил из ступки в стеклянную плошку розмарин перетёртый с косточкой, тщательно вымыл и вытер инструменты, засыпал в ступку измельчённый лист и стал, аккуратно орудуя пестиком, превращать листья в кашицу. Тишину, царящую в комнате, изредка прерывало неразборчивое бурчание Драко — когда у него что-то выходило не совсем так, как нужно, он потихоньку ругался. Гермиона, закончив своё занятие, отложила перо с бумагой в сторону и наблюдала за рисующим Драко, и возящимся со ступкой и пестиком Гарри. Через некоторое время Поттер закончил порученное ему дело и тоже принялся наблюдать за действиями слизеринца.

В какой-то момент Гарри поймал себя на том, что ему нравится наблюдать за бывшим неприятелем: смотреть на сосредоточенно наморщенный лоб, на уверенно водящую по пергаменту кусочком угля тонкую аристократическую руку, на то, как забавно Драко откидывает свободной рукой падающие на лицо длинные волосы, и даже тихие ругательства, иногда вырывающиеся у него, и те — нравятся. И за Гермионой было забавно наблюдать, хотя это и было привычным занятием: девушка сидела положив голову на скрещенные на столе руки, почти не мигая смотря на рисовальные упражнения Драко.

Через некоторое время тот оторвался от своего рисунка и, придирчиво оглядев его, удовлетворенно кивнул сам себе.

— Так, — разминая затекшие плечи, произнёс Малфой. — Дай мне плошки — с ингредиентами и две пустые.

— Держи, — и Гарри протянул требуемое.

Парень принял их и поставил на стол около себя. Сняв с шеи кожаный мешочек, он достал оттуда свёрнутый лист пергамента, развернул его, проглядел и, смяв, положил в пустую плошку. Потом потянулся за Книгой и после секундного раздумья решительно вырвал страницу, которую переписывала Гермиона. Сделав это, он смял её и положил в ту же плошку, где уже лежало письмо матери, поджёг заклинанием, подождал пока пергамент полностью сгорит, и добавил получившийся пепел к перетёртому с косточкой розмарину, тщательно перемешал и отставил плошку в сторону. Потом, уже знакомым Гарри и Гермионе способом, сделал надрез на запястье и уронил несколько капель своей крови в ёмкость, в которой была смесь из листа мандрагоры и крови единорога, и несколько капель — в пустую плошку. Заживил запястье и также тщательно перемешал содержимое второй посудинки. После этого перелистнул книгу на страницу с описанием ритуала и, тщательно сверяясь с инструкцией, стал пальцем наносить смесь из первой плошки на свой рисунок, будто раскрашивая его. Затем, видимо раскрасив то, что нужно, он принялся за другие части рисунка, нанося на него содержимое второй плошки. К удивлению наблюдавших за его манипуляциями, да и к его собственному, когда работа была закончена, рисунок приобрел объём и глубину, он, казалось, зажил какой-то собственной непостижимой жизнью. Драко ещё раз пробежался глазами по инструкции, после чего достал из коробочки кусочки сардоникса и малахита, поместил их ровно в центр своего странного рисунка, взял плошку с кровью и немного плеснул из неё на камни, и... чёрные угольные линии засветились тёмным, глубоким красноватым светом.

— Вот. Мы всё правильно сделали. В описании сказано, что если картинка как бы оживёт, а линии засветятся, значит — ритуал выполнен верно. Теперь, надо прочитать заклинание. И, судя по описанию, мы всё увидим, — тихо сказал Драко, скрывая волнение

— Ух, — в унисон выдохнули Гарри и Гермиона. — Начинай

Драко глубоко вздохнул и начал читать заклинание. Язык, на котором оно звучало, был не знаком Гарри. Процесс завораживал и убаюкивал размеренностью и напевностью явно рифмованных строк. Вскоре, Гарри потерял представление о времени и пространстве, поддавшись магии творимого Драко заклинания. Ему казалось, что он плывет по лабиринту линий, влекомый красноватыми волнами странного света, излучаемого рисунком, ныряет под одни линии, пересекает другие по своеобразным нарисованным мостикам, неудержимо двигаясь к центру. Он тряхнул головой и вернулся в реальность. Оказалось, что Драко закончил чтение и теперь напряженно уставился в центр рисунка, туда, где лежат камни, окроплённые его кровью. А посмотреть там было на что: один камушек будто ожил и горел призрачным зеленоватым светом, который то разгорался, то становился чуть темнее, второй — никак не изменился. Понаблюдав за этими всполохами, Гарри вдруг понял, что ритм вспыхивания больше всего похож на ритм биения сердца. Его догадку подтвердили последовавшие после слова Драко.

Когда он увидел, что один из камней не засветился, стена, защищавшая его от боли пережитого ужаса, рухнула, словно карточный домик. До этого момента у него оставалась, хоть и призрачная, но всё-таки надежда, что оба родителя сумели спастись. Где-то в глубине души он не верил в саму возможность их смерти. Вдохнув и выдохнув несколько раз, чтобы не закатить истерику здесь и сейчас, Драко ровным голосом произнёс:

— Отец жив, а мама мертва. Если бы оба погибли — камни не засветились бы. Не засветился только мамин... — Драко тяжело вздохнул и заставил себя продолжить: — Отец тяжело ранен, и, видимо, иногда теряет сознание, если бы был здоров — сияние было бы не зеленоватым, а золотым. В целом, состояние стабильное, если бы он был на грани смерти — камень светился бы синим. Теперь можно взять его, он способен показывать состояние отца около недели. Единственное — чтобы он работал — пергамент нельзя двигать с места. Орнамент подпитывает и поддерживает заклинание.

С этими словами, Драко аккуратно взял светящийся камушек и положил его в коробочку. Очень осторожно. Гарри показалось, что слизеринец моментально повзрослел, что-то в глубине его души словно бы изменилось. Парень стал до предела собран и у него появилась явная цель. Одна. Всё остальное отошло на второй, третий и прочие планы.

К оставшемуся камню Драко постарался даже не прикоснуться.

— Я отправляюсь в Малфой-мэнор. Прямо сейчас, — глухим и каким-то надтреснутым голосом оповестил Драко и повернулся было, чтобы выйти из гостиной.

— Стоять! — приказал Гарри. — Никуда ты один не пойдешь, это раз. Два — прежде, чем соваться в подземелья, надо подготовиться. Три — я иду с тобой и это даже не обсуждается...

— Я с вами, и это тоже не обсуждается! — непререкаемым тоном заявила Гермиона, перебивая друга. — Как минимум потому, что из нас троих — я наиболее сведуща в целительстве. Так. Я пошла готовить аптечку.

— Хорошо. Я займусь едой. Драко, сколько, говоришь, суток идти по подземелью?

— Двое, — тихо ответил тот с удивлением рассматривая стоящих перед ним и готовых к решительным действиям парня и девушку. — Вы...

— Мы идем с тобой. Оба. И даже не пытайся спорить!

— Вы психи...

— Мы — гриффиндорцы. Впрочем, молва утверждает, что это одно и то же, — подала голос Гермиона с улыбкой, разряжая шуткой накалившуюся обстановку.

— Я оценил, — сказал Драко, возвращая ей улыбку, которая была натянутой и вымученной, но другую он просто не сумел изобразить.

Девушка повернулась и отправилась собираться. Гарри, тем временем, проводил ревизию продуктовых запасов и постепенно пришёл к неутешительному выводу — еды, годной для походных условий, было очень и очень мало.

— Я в магазин, — забыв про эльфа, с показной бодростью сказал он, закончив рассматривать наличествующие продукты.

— Я, пожалуй, с тобой, — вызвался Драко, ему просто нельзя было сидеть на одном месте. Ему нужно было двигаться и хоть что-то делать. Иначе, он чувствовал, что просто скатится в неконтролируемую истерику.

— Это обычный магловский супермаркет... — счел нужным предупредить Гарри.

— Ну и что? Не буду же я сидеть тут один, как дурак? — возмутился Малфой.

— Логично. Только мантию не надевай поверх брюк и рубашки.

В супермаркете слизеринец спросил Гарри, зачем им столько еды, ведь путешествие должно занять всего двое суток, на что тот рассудительно ответил:

— Двое суток туда, при хорошем раскладе, столько же — обратно. И запас. На всякий случай. У маглов есть поговорка: “Идешь в походик на день — еды бери на неделю!” — и я с этим согласен.

Вернувшись из магазина, молодые люди нашли на кухне по-походному одетую и явно довольную чем-то Гермиону, мирно пьющую чай.

— Мальчики, чаю? — радушно предложила она.

— Да нет... Надо всё это упаковать... А где аптечка, Гермиона?

— Вот тут! — радостно сообщила она, доставая из кармана такую знакомую Гарри по прошлым приключениям крохотную, расшитую бисером сумочку. Драко в недоумении уставился на девушку.

— Очень давно я наложила на неё заклинание невидимого расширения, получилась очень полезная вещица, — объяснила Гермиона, заметив его вопросительный взгляд. — Гарри, я нашла нашу палатку и на всякий случай прихватила её с собой. Ещё — собрала нашу одежду. Драко, я взяла на себя смелость прихватить с собой твою Книгу, — рассказывала Гермиона, методично засовывая принесённое парнями в потрясающую сумочку.

— Однако... — только и сумел вымолвить Драко. Говорить вообще не хотелось, но он точно знал, что и Гермиона, и Гарри ожидают от него каких-то эмоций, реакций и старательно их изображал.

— Да, Драко, я умею и в походы собираться, представь себе, — не без гордости заявила Гермиона. — Хорошо хоть в этот раз голодать, кажется, не придётся, — тихо закончила она.

Гарри и Драко синхронно шагнули к ней и обняли с двух сторон.

— Так что, может всё-таки чаю с бутербродами на дорожку? А? — лукаво поинтересовалась девушка, обнимая сразу обоих.

— Заботливая ты наша, — тепло сказал Гарри, целуя Гермиону в щёку.

— Бутерброды, так бутерброды, — согласился Драко и чмокнул девушку в губы. Он понимал — Гермиона права, прежде, чем куда-то идти, стоит подкрепить силы. Да, это задерживает, да — хотелось оказаться в Мэноре немедленно, но... — Гермиона, я говорил тебе, что я тебя обожаю?

— Нет, не говорил, — с улыбкой ответила девушка, взъёрошивая светлые волосы молодого человека.

— Ну вот... Говорю: я тебя обожаю! — торжественно признался Малфой.

— Давайте пить чай и выдвигаться, ага? — спросила Гермиона.

— Ага, — ответили парни, выпуская её из своих объятий и устраиваясь за столом.

Через полчаса с чаем и бутербродами было покончено, и все трое, в момент посерьезнев, встали из-за стола.

— Ну, что, вроде всё собрано? Можем отправляться. И храни нас Мерлин... — тихо пробормотала Гермиона.

— Пойдёмте, — позвал Драко.

Втроём они вышли на крыльцо дома номер 12 на площади Гриммо, осмотрелись по сторонам, и Драко, крепко обняв Гермиону и Гарри, аппарировал к известному ему выходу из подземных тоннелей, ведущих в Малфой-мэнор.

Через несколько мгновений сдавленности и неприятных ощущений, компания оказалась посреди густых зарослей на дне глубокой балки. Под ногами хлюпало, трава была чуть ли не по пояс, а вот хоть чего-нибудь, что напоминало бы вход, Гарри сходу не увидел.

— Куда это мы переместились? — насторожился Поттер.

— Куда и собирались — к выходу из подземного тоннеля.

— Как-то…

— Ну, а ты ожидал увидеть широкую дорогу и указатели, через каждые пять метров: «До входа в подземелья Малфой-мэнор осталось 100 метров!» и где-то между указателями — встретить приветливого гида, который с удовольствием проводит тебя за ручку? — раздраженно поинтересовался Драко.

Гарри искренне рассмеялся.

— Да нет. Я на самом деле не понимаю, что именно ожидал увидеть. Просто… согласись — путешествовать дальше с мокрыми ногами — то ещё удовольствие, — миролюбивым тоном ответил он.

— Ну, извини… Дождик, наверное, был недавно, вот и мокро, — проворчал Малфой. — Пойдёмте. Вход — где-то там, — сообщил Драко, махнув рукой. — Я чуть поодаль переместился, на всякий случай. Мало ли, как среагируют защитные заклинания.

Трое молодых людей двинулись в указанном направлении. Первым шёл Драко, за ним Гермиона и замыкал цепочку Гарри. Почти через час, устав продираться через заросли и, судя по всему, опознав местность, Малфой остановился с задумчивым видом:

— Кажется — пришли, — неуверенно вымолвил он.

— И что дальше? — с любопытством спросила Гермиона.

— Дальше… Я пытаюсь вспомнить, что отец рассказывал о том, как открыть проход в тоннель… Камень. Тут должен быть большой камень, и его надо найти. Боггартова трава! В ней ничерта не видно!

— Камень сильно большой?

— Ну, валун красноватый такой… торчал из-под земли и был мне почти по пояс.

— Найдём. Гермиона, ты направо, я — налево. Драко, ты ищи прямо. Не иголка, всё-таки.

Через несколько минут Гермиона крикнула:

— Я нашла здоровенный камень, Драко, погляди, это он?

Блондин подошёл к девушке и осмотрел её находку.

— Да. Это тот самый камень. Гарри! — заорал он, — Иди к нам! Гермиона нашла!

Отчаянно ругаясь сквозь зубы от ощущений хлюпающей в кроссовках воды и, отдирая от себя очередной репейник, Гарри через пару минут присоединился к друзьям.

— Ну, и?

— А собственно — камень и есть вход. Это, на самом деле, не совсем камень. Ну, то есть для того, кто не знает, что нужно сделать — он, конечно, камень как камень. Но, если произнести специальное заклинание, то он станет дверью, — сообщил Драко и, сосредоточенно поглядев на валун, притронулся к нему волшебной палочкой. На глазах у заинтересованно смотрящих за его действиями друзей, красноватый валун сначала подёрнулся рябью, потом слегка засветился и стал полупрозрачным, а затем исчез вовсе, превратившись в люк с кольцом посередине.

— Гарри, помоги мне его сдвинуть, — попросил Драко.

На пару юноши ухватились за бронзовое кольцо и с усилием потянули. Крышка люка отодвинулась и под ней друзья увидели круглый колодец, вертикально уходящий вниз. В стенку колодца были вмонтированы железные скобы, предназначенные для подъема или спуска.

Гарри с любопытством поглядел вглубь.

— Он очень глубокий? — поинтересовался он с опаской.

— Глубокий. Собственно, пора спускаться, а то проход скоро закроется. Я полезу первым, Гермиона, ты — второй, Гарри — последним. Фонари приготовьте сразу, — велел Драко и уселся на край колодца, готовясь спуститься в темноту.

Те кивнули и Малфой начал спускаться вниз. Когда его голова скрылась из виду, к спуску приступила Гермиона. Гарри, подождав немного, полез следом. Скобы, по которым они спускались, были холодными, влажными и остро пахли железом. Гарри думал только о том, чтобы случайно не оступиться и не сорваться, сбивая собой тех, кто находится ниже на лестнице. Через несколько минут снизу раздался голос Драко:

— Я на дне!

Ещё через пару минут Гермиона сообщила:

— Я тоже!

Спустя некоторое время Гарри сам почувствовал ногами плоскость дна, выпустил скобу, за которую держался и, достав из кармана фонарик, зажёг его. Луч яркого света выхватил из темноты древнюю кладку стен, ровный вымощенный камнем пол и округлый свод потолка.

— Пошли? — спросил он, критически осмотрев друзей.

— Ага, — согласились они. И троица бодро двинулась в глубину.

Тоннель вёл их вперёд, постепенно понижаясь и плавно изгибаясь. Во всяком случае, Гарри казалось, что он изгибается. Они продвигались довольно быстрым шагом и, примерно через час, им встретилось первое ответвление — видимая часть бокового тоннеля была ниже и уже той, по которой они шли.

— Нам туда не надо, — уверенно заявил Драко.

— А куда ведёт тот тоннель? — проявила любопытство Гермиона.

— Понятия не имею, — честно ответил парень, — я вообще очень плохо знаю подземелья, только этот тоннель мне немного знаком.

Не став сворачивать, компания всё таким же быстрым шагом проследовала дальше. Прошло ещё какое-то время и Гермиона, нарушив установившееся молчание, спросила:

— Может быть передохнем и съедим чего-нибудь?

— Можно, — согласились юноши.

Все трое уселись на пол, благо тот был совершенно сух, и вытянули начавшие уставать ноги. Гермиона порылась в своей сумочке и выудила оттуда бутылку воды, три сэндвича, отдав один Драко, другой Гарри и, задумчиво жуя свой, спросила:

— Драко, а вот, допустим, мы дойдем до Малфой-мэнора, допустим, там ничего не обвалилось, и мы по дороге не заблудимся. И даже твой отец, к счастью, доживёт до нашего появления. А что ты предполагаешь делать дальше?

— Дальше? — переспросил юноша.

— Ну, да, дальше, — повторила Гермиона.

— Ну, надо будет оказать отцу первую помощь, кое-что забрать в подземельях, выбраться отсюда…

— А потом? — продолжила допрос девушка, отхлебывая воду из бутылки.

— Потом, видимо, отцу понадобится целитель…

— Именно. И обращение в Мунго почему-то не кажется мне хорошей идеей. Бывшие друзья твоего отца наверняка в ярости. И если узнают, что Люциус жив, то скорее всего, постараются это исправить…

— Гм... Ты права. Я как-то не думал об этом… — задумчиво протянул Драко. Он вообще старался не думать, насколько это в принципе было возможно. Думать сейчас было слишком больно и страшно.

— Позовём на помощь Мэддока, в чем проблема-то? — подал голос Гарри.

— Да проблема, по-моему, не столько в лечении, сколько в том, что Люциусу нельзя без риска для жизни показываться на публике, пока его бывшие коллеги не успокоятся. Когда это случится — никому неизвестно, а сидеть где-то взаперти — он вряд ли захочет. Вот вам и очередной замкнутый круг.

— Ох, Гермиона, вот умеешь ты озадачить, — проворчал Гарри.

— Да я, в общем-то, не специально, просто поделилась тем, о чем сама думаю… — извиняющимся тоном сказала девушка.

— А ведь Гермиона права, — задумался Драко. — Но, по-моему, проблема вполне разрешима… У нас есть поместье во Франции и можно предложить отцу отправиться туда, там он будет в большей безопасности… Вот чем он будет там заниматься — другой вопрос. Но, думаю, он придумает, чем себя развлечь… В общем, предлагаю решать проблемы по мере их поступления. Пока мы даже до границ Малфой-мэнора не дошли. Надо двигаться.

И Драко решительно поднялся на ноги. Гермиона и Гарри последовали его примеру, и вся троица продолжила движение.

Они шли по тоннелю, кажущемуся бесконечным, изредка встречая ответвления, но после того как Драко бегло их осматривал, компания проходила мимо. Малфой вёл друзей, опираясь на какие-то только ему известные приметы и в глубине души молился всем известным богам, чтобы не ошибиться. Разговора не получалось — все трое берегли дыхание и держали быстрый темп, стремясь преодолеть наибольшее расстояние, как можно скорее. Через несколько часов быстрой ходьбы ноги у них гудели, но группа упрямо продолжала двигаться вперёд, практически не сбавляя скорости.

Ещё через пару часов на пути встретился большой круглый зал с толстенными колоннами, расположенными по кругу и поддерживающими потолок, из этого зала вело целых восемь коридоров.

— Куда нам дальше? — спросила, слегка запыхавшаяся от быстрой ходьбы, Гермиона.

— Ищу, — раздраженно ответил Драко, осматривая по очереди выходы из зала.

— Нам сюда, — уверенно заявил он через некоторое время. — Но я предлагаю устроиться в этом зале и поспать. Тут удобно поставить палатку, да и прошли мы сегодня довольно много. Больше, чем я ожидал.

Ему хотелось двигаться дальше, но парень понимал, что они — живые, и у каждого есть предел и, если они продолжат движение немедленно, то рискуют вообще никуда не дойти.

— Хорошая идея, — отозвался Гарри устало.

Гермиона, выудив из кармана знаменитую бисерную сумочку, принялась рыться в ней с сосредоточенным видом.

— Гермиона, давай я отыщу — заклинанием быстрее, — предложил Гарри.

— Пробуй, — ответила девушка, протягивая ему аксессуар.

— Акцио палатка, — призвал Гарри, используя изобретенный им способ поиска предметов в потрясающей сумочке. Палатка, моментально вынырнув из бисерных недр, оказалась у него в руках. — Вот она!

— Давай я поставлю, — вызвался Драко, забирая из рук Гарри объёмистый сверток. Развернув его, молодой человек разложил ткань на полу, и через пару взмахов волшебной палочки, посередине подземного зала красовалась старая палатка, до боли знакомая Гермионе и Гарри.

Как только Драко закончил, Гарри обошёл по кругу их небольшой бивуак и, действуя по укоренившейся походной привычке, окружил его набором заклинаний, верой и правдой служивших во время их охоты за крестражами.

Драко наблюдал за действиями Гарри.

— Мы пользовались этими заклинаниями для маскировки, — тихо прокомментировала Гермиона непонимающий взгляд слизеринца. — Ты ведь не знаешь... Это долгая и не самая приятная история. Но... может быть, когда-нибудь, я тебе её поведаю, — грустно добавила девушка.

Драко покладисто кивнул в ответ, отметив про себя, что когда-нибудь потом, нужно будет выспросить у Гермионы об этом периоде их жизни.

Как только Гарри закончил с заклинаниями, все трое забрались внутрь палатки, радуясь возможности отдохнуть в уюте магического жилища.

Поттер, несмотря на плотное и продолжительное знакомство с этим чудесным предметом, всё равно в который уже раз удивился — как же так: внутри палатка была значительно больше, чем снаружи. В ней умещалась небольшая кухонька и довольно просторная комната с несколькими удобными спальными местами. Гарри расположился на облюбованной им ещё по прошлому опыту кровати и блаженно вытянул ноги.

— Какая же ты всё-таки предусмотрительная, Гермиона! — с чувством воскликнул он.

— Станешь тут предусмотрительной, — хмыкнула в ответ девушка, внимательно наблюдая за Драко, а тот прямо-таки рухнул на первую подвернувшуюся горизонтальную поверхность. Гермиона женским чутьем поняла, что последние пару часов Драко заставлял себя идти, что-то делать и колдовать только благодаря неимоверному упрямству и силе воли, а на самом деле — сил на это у него практически не было.

— Драко, с тобой всё в порядке? — забеспокоилась девушка.

— Всё хорошо, Гермиона, — слабым голосом откликнулся тот. — Я просто полежу немного и всё. Устал.

Гермиона запустила руку в сумочку и стала лихорадочно рыться в ней.

— Что ты ищешь? — поинтересовался Гарри, наблюдая за манипуляциями.

— Аптечку, — отрывисто бросила она, продолжая свои изыскательские работы.

— Дай мне, — протянул Гарри руку.

Гермиона, после недолгого колебания (ведь, по идее, она и сама могла бы заклинанием быстро найти искомое, но, опасаясь магических сбоев, старалась не применять магию без крайней на то необходимости), отдала сумочку Гарри. Тот быстро приманил аптечку и отдал её подруге. Пока Гермиона перебирала флакончики с зельями, парень решил, что сготовить что-нибудь горячее — будет совсем не лишним. Очередным заклинанием он выудил пачку риса, банку с консервированными сосисками, чай и отправился со своей добычей на кухню. Там с момента их былых приключений ничего не поменялось. Через несколько минут под кастрюлькой и чайником весело разгорелся магический огонёк.

Тем временем, Гермиона нашла укрепляющее зелье и напоила им Драко, уселась на его лежанку, положила белокурую голову себе на колени и нежно перебирала платиновые пряди. Драко довольно жмурился, поглядывая то на девушку, то на хозяйничавшего в кухне Гарри. Ему было хорошо, даже несмотря на тревогу за отца и боль, которую он испытывал от потери матери.

— Идите ужинать, — позвал Поттер, когда еда была готова. — Не шедевр кулинарного искусства, конечно, но вполне съедобно, — с этими словами он раскладывал рис с сосисками по тарелкам.

Все трое устроились за небольшим столиком на кухне и принялись за еду.

Ужин прошёл в молчании, тишину нарушало только позвякивание столовых приборов.

— Спасибо, Гарри — поблагодарила Гермиона, допив последний глоток чая.

— Иди спать. И Драко уложи, а то он уснёт прямо за столом, — отослал подругу Гарри, собирая грязные тарелки со стола и отправляя посуду в мойку. Гермиона и Драко, не споря с ним, покинули кухню, и парень, облегченно вздохнув, принялся за уборку.

Произошедшие с момента появления неожиданных гостей в доме на площади Гриммо события настоятельно требовали обдумывания и систематизации, но так как сменялись слишком быстро, у Гарри не оставалось времени их как следует обмозговать. И теперь ему нестерпимо хотелось остаться наедине с собой и всё-таки обдумать происходящее. Хотя бы попытаться разобраться в нахлынувших на него чувствах к Гермионе и Драко. Мытье посуды и уборка в кухне, без применения магии, были именно теми занятиями, которые помогли ему подумать над этим.

Он неспешно мыл посуду: тщательно намыливал каждый предмет, потом смывал пушистую мыльную пену и складывал чистое на кухонный стол рядом с мойкой. Когда вся посуда была вымыта, он принялся вытирать её и раскладывать по местам. И точно также как чашки, вилки, тарелки и блюдца оказывались на своих местах, мысли юноши постепенно перестали хаотично метаться и выстроились в каком-то подобии порядка. К моменту, когда последняя чашка заняла своё место и последние крошки были тщательно сметены со стола, Гарри ощутил умиротворение. Он успел обдумать зарождающиеся отношения между ним, Гермионой и Драко, и нашел, что они его действительно радуют. Он убедил себя, что произошедшее с Роном — не его вина, и он практически перестал сомневаться в правильности решения уехать на время из Англии. Помимо этого, он решил до поры до времени не рассказывать никому, чем занимался последние два года — это казалось правильным и вполне логичным. Слишком многое пришлось бы объяснять, решись он на подобный рассказ, слишком на многие вопросы отвечать, слишком сильно открывать душу. Сейчас он был к подобному совершенно не готов, хотя бы потому, что не представлял себе изменений, произошедших с Гермионой за последние годы, а наблюдаемый Драко и вовсе, по сути, был практически незнакомым человеком. Закончив уборку и размышления одновременно, Гарри с чувством глубокого удовлетворения отправился спать, уснув, как только голова коснулась подушки.

Через несколько часов Гермиона проснулась. Выспавшаяся и отдохнувшая, она потянулась в постели, села, засветила фонарик, лежавший около подушки, и поглядела на часы: восемь утра. Гарри и Драко ещё спали. Девушка не спеша встала, оделась, заправила постель и пошла умываться. Закончив утренний туалет, девушка ещё раз поглядела на часы: пол девятого. “Пора будить мальчиков”, — подумала она, подошла к мирно дрыхнущему Гарри и присела на краешек кровати. Молодой человек спал на спине, закинув руки за голову, слегка приоткрыв рот и тихонько посапывая. Несколько мгновений полюбовавшись на него, Гермиона мягко притронулась к плечу друга.

— Просыпайся, Гарри, утро уже, — тихо позвала она.

Гарри открыл один глаз, увидал смутный силуэт Гермионы и радостно улыбнулся, сгребая девушку в охапку.

— Доброе утро, милая, — отозвался он, целуя Гермиону в щёку. — Я встаю! — судя по всему, настроение у него было отличное.

— Отпусти меня, пойду Драко разбужу, — смеясь попросила Гермиона.

— Разбуди, — сказал Гарри и спросил: — ты случайно не знаешь, насколько он близок с родителями?

— Очень. По тому, что я видела... Ему сейчас, должно быть, очень тяжело. Насколько я успела с ним познакомиться, Драко должен находиться сейчас на грани истерики. Я не хочу лезть со своим сочувствием, он просто не поймет и не оценит. Вот то, что мы идём с ним и помогаем, чем можем — оценит. А сочувствие...

Гарри кивнул, вспоминая себя летом после смерти Сириуса. “Наверное, Драко сейчас хуже, — подумал Гарри. — Я был не слишком знаком с крёстным, но мне было очень плохо. А тут родители... “

Вынырнув из воспоминаний, парень нехотя разжал объятья, пошарил рядом с подушкой в поисках очков, нашёл их и водрузил на нос, потом быстро поднялся с постели и стал одеваться.

Пока он приводил себя в порядок, Гермиона разбудила Драко.

Тот проснулся легко и быстро и, также как и Гарри, первое что сделал, открыв глаза, сгреб Гермиону в объятия и поцеловал.

— Доброе утро, — поздоровался Драко. — Сколько сейчас времени?

— Больше половины девятого, — ответила Гермиона.

— Хорошо, встаю.

Пока Драко одевался, Гарри удалился на кухню и озаботился завтраком: сварил кофе, добыл из сумочки банку смородинового джема и мягкие булочки.

— Завтрак готов, — сообщил он, выглядывая из кухни.

Драко уже был полностью одет и сидел на кровати, внимательно вглядываясь в светящийся камушек.

— Как он? — озабочено поинтересовался парень.

— Слабеет, — тихо ответил Драко, ему было страшно. Он не представлял, как будет жить, если потеряет обоих родителей. Гибель матери в данный момент отошла на второй план, временно загороженная основной задачей: спасти отца.

— Завтракаем, сворачиваемся и двигаемся, — распорядился Гарри, подходя и кладя ему руку на плечо.

— Угу, — согласился тот, с благодарностью принимая поддержку.

Быстро покончив с завтраком и сполоснув посуду, вся троица высыпала из палатки в большой зал подземелий. Драко изящным взмахом волшебной палочки собрал походное жилище в аккуратный свёрток. Гермиона запихала его в свою потрясающую сумочку и они двинулись в коридор, который Драко перед сном опознал как нужный.

И вновь они шли по тёмным каменным тоннелям, проложенным неизвестно кем, когда и для каких целей в толще земли. Временами коридоры начинали казаться бесконечными, понятие “время” теряло чёткость в отсутствие солнечного света. Драко молча молился про себя о том, чтобы не сбиться с едва знакомой ему дороги. Гарри ощущал исходящую от парня неуверенность и постепенно начинал злиться. Злиться на себя — за то, что впрягся в очередное приключение с непонятным исходом, на Гермиону — за то, что по её вине в его жизни появился Малфой и, конечно, злился на Драко — ну как так можно не знать собственных владений! На очередном перекрестке, изучаемом Малфоем, Гарри поймал себя на том, что готов озвучить всё, что он об этом думает.

“Стоп. А, собственно, чего это я так завёлся?” — сам себя одернул бывший гриффиндорец. Они двинулись дальше, а Гарри принялся размышлять о природе своего гнева. И чем больше он раздумывал на эту тему, тем больше ему казалось, что злость принадлежала не ему, а как-бы была наведена извне. Внимательно понаблюдав за изменениями выражений лиц своих спутников, Гарри понял, что они оба испытывают похожие эмоции и сдерживают себя буквально из последних сил. Уж Гермиона — точно; за много лет их знакомства Гарри очень хорошо знал, что бывает, когда девушка так хмурится.

Он предложил, как можно более мирным тоном:

— Давайте остановимся. Отдохнём. Поедим.

Его спутники немедленно остановились. Гермиона сложила руки на груди и открыла было рот чтобы что-то произнести, но Гарри от этого высказывания не ожидал ничего хорошего, поэтому поспешил прервать девушку:

— Погоди, Гермиона. Нам действительно стоит отдохнуть. Это раз. Два, кажется у нас появилась проблема. Серьёзная проблема.

— Проблема?! Да вся наша затея — сплошная проблема! — звенящим от гнева голосом выпалил Драко.

Гарри подошёл к нему и успокаивающе положил руку на плечо. Слизеринец резким движением стряхнул её.

— Не трогай меня, Поттер! — прошипел он. Выглядел Драко в этот момент как человек, готовый к убийству. Единственное, что его удерживало — невнятная мысль о том, что этому человеку доверяет Гермиона, и, возможно, ей не понравится, если он его размажет по стенкам подземелья.

— Я же говорю — проблема у нас, — тихим и очень миролюбивым тоном сказал Гарри. — Вот Драко сейчас подумывает, а не запустить ли мне в лоб Аваду. Могу поспорить на галеон — ты, Гермиона, готова растерзать на мелкие клочки и Драко, и меня. Я ведь прав?

— Нашли время ссориться! — заорала Гермиона.

— Чего ты орёшь?! С ума сошла?! — заорал в ответ Драко, держать себя в руках было очень сложно. Ему НЕОБХОДИМО было идти вперед, а его задерживали какими-то дурацкими разговорами. Яростный взгляд Гермионы, брошенный на него, подействовал отчего-то как ушат холодной воды, и Драко, прилагая титанические усилия, более-менее овладел собой.

Гарри был единственным, кому удавалось пока сохранять относительное спокойствие и держать гнев под контролем.

— Тихо! — в свою очередь заорал Гарри, уперев руки в бока. К его удивлению и Гермиона, и Драко моментально замолчали, дружно поглядев на него. Надо сказать, что под их разгневанными взорами парень чувствовал себя крайне неуютно.

— Вот! Вот оно! Что вы беситесь? Вы подумали? Я минут сорок наблюдаю за вами. И за собой. Мы все трое отчего-то неимоверно злимся. Но это НЕ НАША злость! Понимаете?! Постарайтесь взять себя в руки. Отстраниться от этой злости. Поглядеть на неё... Ну... как будто злость где-то на сцене. А вы зрители. Что-то внушает нам злость!

Слова Гарри произвели действие сродни очередному ушату ледяной воды, опрокинутого на головы. Драко расслабил руки, которые, как оказалось, до этого мгновения непроизвольно сжимал в кулаки. Гермиона опустила волшебную палочку, которую достала, очевидно, чтобы метнуть в кого-нибудь каким-нибудь проклятием. И хорошо бы, если это оказались только волшебные птички, от которых в свое время досталось Рону, а ведь Гермиона способна куда как на большее. Гарри облегченно перевел дух: драка, грозившая случиться несколько мгновений назад, хвала Мерлину, отменялась.

— А ведь действительно. Что-то происходит, — уже почти спокойно сказала Гермиона, — вы оба буквально две минуты назад меня ТАК бесили! Что ... уф...

— Драко, что это может быть? Как ты думаешь?

— Понятия не имею, — резко ответил Драко. — Когда я тут был в прошлый раз — ничего подобного не происходило. Скорее всего какая-то защита. Но... — парень глубоко задумался: походил по коридору туда-сюда, взъерошил волосы, а потом поглядел на Гермиону:

— Гермиона! Книга!

Гермиона моментально достала из кармана куртки сумочку и протянула её Драко. Тот извлек Книгу, сел на пол, раскрыл её и сосредоточился, видимо пытаясь сформулировать, что именно хотел прочитать. Некоторое время Книга лежала абсолютно неподвижно, а потом зашуршала страницами, перелистываясь. Драко углубился в чтение. Через несколько минут он оторвался от своего заятия и поглядел на друзей.

— Это действительно защита. Такого эффекта я не заметил тут в прошлый раз, видимо, потому, что мы с отцом шли от Малфой-мэнора наружу, а сейчас идём в обратном направлении. Но, к сожалению, тут ничего не сказано о том, как с ней бороться. Или снять её. Правда, написано, что она устроена как... — парень задумался, а потом продолжил мысль: — довольно широкая полоса...

— Да, но ты-то Малфой. И, по идее, на тебя эти чары действовать не должны? — предположила Гермиона.

Чтение помогло Драко несколько расслабиться и он сумел внятно, и достаточно спокойно, сформулировать свои мысли:

— Видишь ли, Гермиона, считается, что родовое поместье — не просто домик, окружающие его постройки и кусок земли, на котором всё это хозяйство расположено. Некоторые поместья построены в незапамятные времена и с тех пор передаются из поколения в поколение. В детстве мама рассказывала мне сказки про загадочные древние места и замки, которые из-за своей древности и магии, которая их пронизывает, обзавелись чем-то вроде, скажем, разума. В сказках говорилось, что иногда такие вот, ставшие разумными места, вполне способны сами принимать решения. Я никогда не считал это чем-то реальным — ну, сказки, вроде, сказки и есть, а оказывается — что это вполне себе реальность. Поместье Малфоев — одно из таких мест... и сейчас, судя по всему, оно решило защищаться. Надо сказать, я его очень хорошо понимаю, во всяком случае — я бы на его месте постарался не пустить в свои глубины никого, ну, хотя бы из вредности.

— И... что нам с этим делать? — протянула Гермиона.

— А ничего. Идти дальше. И интенсивно молиться, чтобы поместье не придумало что-то более заковыристое, чем наведённый гнев... — тихо ответил Драко, закрывая Книгу и возвращая её на место. — А с гневом мы, думаю, справимся. Гарри правильно сказал — если наблюдать за собственными эмоциями как-бы со стороны — он вполне преодолевается. Ну несколько нервными побудем, пока не пройдем полосу с этими чарами... Главное не останавливаться и никак не задевать друг друга.

— А если... — начала Гермиона.

— Ох, Гермиона! Не надо никаких “если”! Столкнемся с чем-то эдаким — решим как с ним справиться. Ладно? — раздраженным тоном перебил её Гарри. — Мы ведь даже и представить не можем, на что способно такое “разумное” место, а ты “А если...” Пойдемте, время только теряем.

И троица решительно двинулась дальше, вглубь каменного лабиринта.

* * *

Люциус Малфой сидел, прислонившись к стене, на самом нижнем уровне подземелий своего поместья. Его лицо было спокойно и отрешенно, глаза закрыты. Казалось, он умер, но внимательный наблюдатель смог бы уловить редкое биение сердца и замедленное дыхание. Он сидел так четвёртые сутки, и жизнь всё ещё теплилась в истерзанном теле.

Что-то пошло не так. До какого-то момента ничего не подозревавшие Пожиратели слушались его, словно преемника Тёмного Лорда. А тем временем он, не оставляя, как сам считал, никаких следов, последовательно и методично сдавал их аврорам...

Может быть, это он недостаточно хорошо заметал следы, а возможно, нашёлся двойной агент среди авроров, но его “раскусили”, и собрание Пожирателей пошло совсем не по тому сценарию, который расписал Люциус. Они схватили его, жену и сына... Несколько часов изощренных пыток дорогих ему людей, проводимых на его глазах, заставили поседеть длинные пряди светлых волос аристократа. Не сумев сломать предателя этим зрелищем, его увели в подземелья.

Люциус сумел использовать свой единственный шанс на побег: в ту минуту, когда внимание бывших “коллег” к его персоне на мгновение ослабло. Снаружи в этот момент авроры начали штурм поместья. На счастье Люциуса, ничего не подозревающие о свойствах дома и большей части артефактов, находящихся в нем, Пожиратели притащили его, оглушённого, в одно из подвальных помещений, которое показалось им вполне подходящим местом для предания изменника долгой и мучительной смерти. На дальней от входа стене был высечен барельеф батальной сцены, но, конечно, им до красот не было никакого дела.

В подземелье Люциус успел пережить несколько Круцио и множество других проклятий, но ему несказанно повезло: в ту секунду, когда начался штурм поместья, он находился в сознании. Как только авроры взломали первый щит, по всему поместью разнёсся адский вой. Пожиратели, пытавшие Люциуса и не ожидавшие ничего подобного, опустили палочки и закрутили головами, пытаясь понять, откуда он исходит, вот тут-то Люциус и начал действовать: титаническим усилием воли он преодолел слабость и метнулся вглубь помещения — к барельефу. Малфой знал, что у него есть буквально несколько секунд, чтобы спрятаться от своих мучителей за мощной защитой родового поместья, и дрожащими руками коснулся известных ему выступов на барельефе. Каменные фигуры пришли в движение: двое воинов высоко подняли свои мечи, вдруг блеснувшие в колышущемся свете факелов. В этот момент хозяин Малфой-мэнора стал невидим для посторонних глаз. Переведя дыхание и собравшись с силами, Люциус сжал в кулаках оба блестящих меча. Они были остры как бритвы и рассекли руки хозяина поместья чуть не до костей, кровь потекла струей из новых ран, но Люциус не обращал на эти обстоятельства и боль, их сопровождающую, ни малейшего внимания — он быстро шептал формулу, активирующую обрушение строения. Кровь, сочившаяся из глубоких порезов на ладонях, служила своеобразным ключом для высвобождения разрушительной магии, к которой в порыве отчаяния Люциус решился прибегнуть. Дочитав заклинание, он почувствовал глухие подземные толчки и услышал звук падающих с потолка кусков штукартурки. Пожиратели, метавшиеся по подземелью в попытках понять, куда подевался их пленник, переполошились ещё больше и, напрочь позабыв о своей жертве, распахнули дверь и выбежали в коридор, ведущий на лестницу, уводящую вверх. Люциус, не отпуская мечей, прошептал ещё одно заклинание — оно должно было выкинуть из дома тех выживших, в чьих жилах течет кровь Малфоев, кроме того, кто произносил заклинание. Люциус отчаянно надеялся, что жена и сын живы. Следом он произнес последнее заклинание и... Темнота поглотила его.

Пришёл в себя он там, где и предполагал очутиться: в комнате-хранилище, расположенной на самом нижнем уровне подземелий Малфой-мэнора — это было единственное место, куда он мог попасть из того помещения, где его пытали. В эту комнату доступа не было никому, кроме представителей рода Малфоев. Теперь ему оставалось только ждать.

Либо смерти. Либо чуда.

Истинным везением было бы, если бы его родные выжили, а избежав смерти сопоставили все факты, предшествовавшие разрушению поместья, догадались бы, что и он выжил, и нашли бы его. Ещё большей удачей, такой на которую всерьез рассчитывать — чистое безумие, была возможность спасения его, Люциуса Малфоя, шкуры.

Смерти Лорд Малфой не боялся и был к ней готов, в чудеса не верил, но если имелся хотя бы один шанс на миллион — он считал себя обязанным воспользоваться им. Поэтому Малфой-старший кое-как перевязал всё ещё кровоточащие руки обрывками своей мантии, пошарил вокруг в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ему согреться и, к своей радости, нашёл какую-то тряпку, поплотнее завернулся в своё изорванное одеяние и в эту тряпку, подполз к ближайшей стене, опёрся о неё спиной, подобрал под себя ноги, сложил хитрым образом кое-как перевязанные руки и постарался очистить сознание от мыслей, чтобы погрузить себя в состояние, среднее между глубоким сном и обмороком. Через некоторое время мысли покинули голову, и он погрузился в транс. В этом состоянии он мог провести порядка пяти суток, потом, если его никто не найдет и не окажет помощи — смерть заберёт его.

* * *

С момента их последней остановки и не состоявшейся драки прошло порядка пяти часов. Всё это время троица почти бежала по подземным коридорам в совершеннейшем молчании. Каждый понимал, что если сейчас заговорит — вспыхнет новая ссора. Но в последние полчаса Гарри заметил, что постепенно перестает беспочвенно беситься и с облегчением отметил, что его товарищей вроде тоже отпустило. Ещё через полчаса внимательных наблюдений за собой он понял, что гнев полностью прошёл и больше не накрывает сознание липкими мутными волнами.

— Ребята, похоже мы прошли полосу чар, вызывающих гнев, — тихо порадовался он. — Надо все-таки отдохнуть и поесть. Мы с завтрака топаем.

— Пожалуй, — согласился Драко, останавливаясь. Он ощущал себя разбитым и крайне опустошенным. Остановка была как нельзя кстати, плюс к тому, её предложил не он, а Гарри, что позволяло сохранить остатки достоинства.

— Очень своевременная идея, — отозвалась Гермиона.

Молодые люди расположились кружком, вытянув гудящие ноги, и некоторое время просто сидели переводя дух. Гермиона выудила из кармана сумочку и протянула её Гарри:

— Найди нам поесть, — попросила девушка.

Гарри запустил руку в сумочку и, приманив заклинанием, достал маленькую горелку, работающую на сухом спирте, литровую кружку, чай, сахар, хлеб и колбасу. Драко наблюдал за уверенными действиями парня и только диву давался — насколько всё-таки богатым опытом обладали его товарищи, коли озаботились такими вещами. Ему самому подобное бы и в голову не пришло! А Гарри спокойно поставил горелку на пол, поджёг таблетку сухого спирта, водрузил на горелку кружку, наполненную водой, и неспешно нарезал хлеб с колбасой, сооружая пусть и не самые эстетичные в мире, но зато вполне съедобные бутерброды. Когда вода закипела, Гарри снял кружку с огня, сыпанул в неё заварки и выудил из сумочки три железные кружки.

— Жаль, молока нет. Придётся, Гермиона, тебе простой чай пить... — сказал он.

— Почему нет? Есть. Я положила в сумку сгущенное, и оно меня вполне устроит.

Гарри снова запустил руку в сумочку, добыл оттуда пластиковую упаковку сгущённого молока с откручивающейся крышкой и протянул её Гермионе. Чай заварился, и Гарри разлил его по кружкам. Ребята с удовольствием отхлебывали горячую жидкость и заедали её бутербродами. Драко казалось, что это самая вкусная еда на свете.

Чай был допит, бутерброды съедены и надо было двигаться дальше. Гарри вытряс куда-то на пол остатки заварки, ополоснул посуду и положил всё на место.

— Ну что, передохнули? Пойдем дальше или ещё посидим? — спросил он.

— Пойдем! По-моему, мы почти пришли,— сказал Драко, с некоторым трудом подымаясь с пола.

— Да? — недоверчиво спросила Гермиона. — А почему тебе так кажется?

— Смотри — потолки стали гораздо выше, ответвлений — больше, ну и я чувствую магию поместья всё отчетливее. Похоже, над нами вот-вот должны начаться земли Малфой-мэнора.

— А поместье по площади большое?

— Сам замок — не очень, хотя, смотря с чем сравнивать. Скажем, если с домом Гарри — то очень большой, а если с Хогвартсом — маленький... Вот земли вокруг действительно много. От замка до того края владений, откуда мы движемся, — километров пятнадцать по прямой. По идее, нам идти осталось часа три, может быть четыре.

— Ну, будем надеяться, что ничего этакого по дороге не приключится. И мы не заблудимся тут, — проворчал Гарри.

— Угу, — отозвался Драко.

Примерно через полчаса громкий вскрик Гермионы заставил Драко, шедшего чуть впереди, резко остановиться и обернуться:

— Гермиона, что случилось?

— Там... Там ведь пропасть! Ты едва не упал в неё! — ответила девушка, с ужасом глядя вперёд.

— Пропасть?! — недоуменно воскликнул Гарри. — По-моему, там небольшая трещина, которую можно запросто перепрыгнуть, даже не разбегаясь.

— Трещина? Пропасть? Вы о чем? — спросил Драко напряженным голосом. — Там совершенно ровный пол, ничем не отличающийся от того, на котором мы все стоим. Поглядите, — сказал он и посветил фонариком в коридор.

— Ну как есть пропасть. Метров десять до другого края, — выдохнула Гермиона.

— Да нет, трещина! — уверенным тоном заявил Гарри.

— Та-а-ак. Просто замечательно. Проверим.

Драко посветил себе под ноги, нашёл маленький камешек и кинул его вперед. Моментально раздался стук. Судя по звуку — впереди не было ни пропасти ни трещины. Был ровный пол.

Гермиона, в свою очередь, отыскала камешек и тоже бросила. Звук упавшего куда-то предмета раздался через пару долгих минут.

— Интересный эффект. Получается, что для Драко дальше ровный пол, а для Гермионы — пропасть. И что будем делать? — поинтересовался Гарри.

— Даже не знаю... Гм. Гермиона, найди ещё камешек и попробуй бросить его, закрыв глаза, — предложил Драко.

Гермиона так и сделала. Звук упавшего камешка раздался моментально.

— Прекрасно... Если Гермиона закрывает глаза — пропасти для неё нет. Ну, вполне решение, — подвел итог Поттер.

— А как же ты, Гарри? — спросила Гермиона.

— А что я? Это с твоей точки зрения там метров десять. По-моему, небольшая трещина в полу. Ну никак не больше метра. Я её спокойно перепрыгну и дело с концом. А тебе, Драко, придется Гермиону вести за руку, похоже.

Так они и поступили. Девушка зажмурилась, Драко взял её за руку и, очень аккуратно ступая, провел по месту, казавшемуся пропастью. Гарри совершил смешной прыжок и спокойно продолжил движение вперёд. Метров через двадцать Малфой остановился, прижав девушку к себе, на случай если она увидит под собой пропасть.

— Гермиона, можешь открыть глаза. Мы прошли.

Она медленно открыла глаза и... ничего не произошло. Девушка нервно оглянулась назад, посветив себе фонариком — сзади был только ровный пол коридора. Никакой пропасти и в помине не было!

— Бр-р-р, — встряхнулась она. — Хорошенький сюрприз.

— Да уж... — согласился Гарри. — Интересно, что мы трое видели совершенно разные вещи...

— Может быть, это как-то завязано на магии крови? — тихо поинтересовалась Гермиона.

— Может быть, может быть... — пробормотал Драко, покачав головой.

И они пошли дальше, несколько сбавив темп, — мало ли, что могло ожидать впереди.

Внимательно осмотрев очередное ответвление, Драко уверенно заявил, что им надо свернуть туда. Гарри флегматично пожал плечами.

— Надо — так сворачиваем.

Через некоторое время продвижения по коридору путешественники вдруг поняли, что стало светлее. Хоть и с трудом, но без фонарей можно было разглядеть идущего рядом.

— Всё верно. Так и должно быть. Тут есть участки где достаточно светло. Откуда берется свет — никто не знает. Но он есть, — обрадовал друзей Драко.

Ещё через полчаса Драко остановился перед глухой стеной.

— Ну вот. Пришли. Стена... Кажется, мы не туда свернули.

— Стена? — удивилась Гермиона. — А по мне, так это завал....

— А мне кажется, дверь, — сказал Гарри, закатывая глаза. — Ох уж мне эти фокусы подземные... Боггарта в постель тому, кто строил эти коридоры!

— Дверь, говоришь? А открыть её ты можешь?

— Без понятия. Замка явного не вижу... — отчитался Гарри, подходя к двери и, абсолютно не задумываясь о последствиях, толкнул её. Дверь распахнулась совершенно бесшумно. За ней Гарри ясно видел продолжение коридора. — Ну, открыл. Легко.

— Стена...

— Завал...

Драко протянул руку вперёд и нащупал стену. То же самое сделала Гермиона и ощутила под ладонями камни, образующие завал.

— Так... Похоже тут провести смогу я. Вас обоих. Если закроете глаза, может быть не будет ни стены, ни завала?

— Попробуем, — с сомнением сказал Малфой и положил руку на плечо Гарри, закрывая глаза. — Пойдём.

Поттер сделал несколько шагов вперёд — за дверь.

Драко спокойно проследовал за ним.

— Можешь открыть глаза. Дверь мы прошли.

Тот послушно открыл глаза и обернулся назад: посреди коридора стояла Гермиона с каким-то странным выражением лица.

— Я за Гермионой, — подал голос Гарри.

Драко молча кивнул.

Парень вернулся к подруге, которая по неясной причине вздрогнула и шумно выдохнула:

— Это выглядело... Вы с Драко вдвоём вошли прямо в камни... Как на Кингс-Кросс...

— Закрывай глаза...

Гермиона послушалась и двинулась вслед за Гарри, держащим её за руку. Через несколько метров тот разрешил ей открыть глаза. Завала не было и в помине.

— Как-то однообразненько, вы не находите? Какие-то совершенно глупые ловушки... — произнесла она с дрожью в голосе.

— Ну почему ж. Вполне себе.... Одинокий путешественник, я думаю, не справился бы с этим... А решил бы, что тут действительно либо стена, либо завал, тогда ему бы пришлось вернуться. Так что — некоторая логика все-таки наличествует, — возразил Гарри.

Следующий час прошел без приключений, а потом... Потом тусклый свет вдруг исчез, сменившись непроглядной темнотой, кажущейся плотной и вязкой. Гарри попытался включить фонарик, но тот почему-то не горел.

— Люмос! — произнес он, взмахивая палочкой. И вновь никакого эффекта.

— Гермиона! — позвал он.

— Я здесь... Тут так темно! И фонарь не работает почему-то, — голос девушки раздался совсем рядом. Гарри пошёл на звук, вытянув руки, и через пару шагов натолкнулся на девушку.

— Драко! — позвал он.

Ответом была тишина...

— Кажется, мы тут с тобой вдвоём... — констатировал он, прижимая Гермиону к себе. Девушку начинало тихонько потряхивать. — Тш-ш-ш... Всё будет хорошо! Я тебе обещаю... Мы выберемся...

Гарри поглаживал напрягшуюся спину Гермионы в попытке успокоить подругу.

Драко оказался в чернильной темноте.

— Люмос! — воскликнул он. Но свет не появился. Тогда Малфой вспомнил про маггловский фонарик и щёлкнул кнопкой. Но и тот света не дал.

— Фините инкантатем! — выкрикнул он, в очередной раз взмахивая палочкой, и только тогда тьма начала рассеиваться.

Драко огляделся по сторонам: небольшая комнатка без дверей и окон. Он был один. Ни Гермионы, ни Гарри рядом. Легкая паника охватила юношу — а что, если он останется тут навсегда? А как же друзья?! Что с ними?!

Драко поспешно подошёл к ближайшей стене и стал её ощупывать. Поверхность на ощупь оказалась холодной и вполне каменной. Самой настоящей. Даже стыков между камнями не было. Словно он оказался внутри монолитного камня. Тихое хихикание заставило его резко обернуться и выставить перед собой волшебную палочку.

— Юный наследник, твои чары передо мной совершенно бессильны! — с ехидцей в голосе заявило существо с другого конца комнаты. Драко был готов поклясться чем угодно — буквально две минуты назад он был совершенно один в этом странном помещении, а теперь там находился некто... нечто... в общем Это постоянно меняло форму и было больше всего похоже на оживший кусок стены.

— Кто вы? — настороженно спросил он.

— Я? Ну, для простоты твоего понимания — дух Малфой-мэнора.

— Это вы перенесли меня сюда?

— Я.

— А где мои друзья?

— В другом похожем помещении. И тебе, юный наследник, придется сделать между ними выбор... Колдунья и Маг! Оба хорошая пища для поддержания моих сил! Кто тебе нужен больше? Она или он? — прошипело существо.

Драко содрогнулся от предоставленного ему выбора:

— А что, если они нужны мне оба?

— Зачем тебе оба?

— Может быть, я люблю их обоих? Откуда вам знать? — выпалил Драко раньше, чем успел задуматься над ответом.

Казалось, существо задумалось, словно бы озадаченное его словами. Малфой же терпеливо ждал результатов раздумья.

— Ну и ладно, — ответило оно и, как показалось Драко, вздохнуло. — Ты ведь пришёл за своим отцом?

— Он жив? — выдохнул юноша.

— Жив, жив... Пока жив... Может быть я перенесу вас за пределы подземелья, а отца оставишь мне и станешь не наследником, а настоящим владельцем? Надо же чем-то питаться... — спросило существо с надеждой.

— Что за навязчивая идея кого-то съесть?! — нервно воскликнул Драко.

— А ты можешь обходиться без еды? Нет? И я, представь себе, тоже не могу! — ответило существо миролюбивым тоном.

Разговор начал казаться Драко полным безумием. Он общался с каким-то запредельным существом о проблемах его пропитания. Бред.

— А как вы питались до этого? — осторожно поинтересовался Драко, решив, что раз уж сходить с ума — то по полной.

— Ну-у-у... — мечтательно протянуло существо, — До мэнора многие хотели бы добраться... И пока никому это не удалось... А теперь тут никто жить не будет... Есть будет нечего... Ну вот напоследок... А, юный наследник, может быть все-таки отдашь мне кого-нибудь? Мага! Или Колдунью...

— А почему вы решили, что тут никто жить не будет? — задал очередной вопрос Драко.

— Ну, а как же тут жить? Замок-то разрушил твой отец...

— А разве его нельзя восстановить? Ну, или отстроить заново?

— Гм... — существо в очередной раз задумалось. — Пожалуй можно...

Драко облегченно вздохнул:

— Ну так и не вижу проблем в этом случае. Вот например вы, такой могущественный... Могли бы заняться починкой замка... Глядишь, и я тут со временем поселюсь, если родовое гнездо удастся восстановить... или мои дети... — Драко прекрасно понимал, что сейчас делает очень опрометчивый шаг — он практически обязуется сам, либо обязывает своих потомков поселиться в Малфой-мэноре, ежели он будет восстановлен. Впрочем, Малфой-мэнор в качестве места обитания был ничем не хуже, а скорее даже лучше многих других мест. В конце концов — жили же в нем Малфои столько поколений! Чем Драко или его потенциальные дети хуже? На ум пришли все проблемы связанные с истощающейся магией и их положением в связи с этим, но Драко решил, что он что-нибудь придумает. Потом. Сейчас важнее было получить в целости и сохранности дорогих ему людей.

— Хорошо, юный наследник. Ты меня, пожалуй, убедил. Я восстанавливаю замок, а ты взамен — поселяешься в нём... У тебя будет замок, у меня — еда... Вполне справедливо!

— Я или мои дети, — уточнил на всякий случай Драко.

— Хорошо. Ты. Или твои дети. Тебе придется поклясться в этом...

— Где я должен расписаться? — не удержался от ехидства парень.

— Да расписываться, собственно, не надо. Просто капни несколько капель крови, ну хоть на пол, и повтори обещание.

— Что будет, если я нарушу клятву?

— То же, что бывает, когда нарушается Непреложный обет, — спокойно ответил его запредельный собеседник.

Драко задумался — ну что ж, в любом случае, все мы смертны, решил он и кивнул своему собеседнику, нанося палочкой себе небольшую ранку на руке, и когда капли крови коснулись пола, произнёс слова клятвы. Дух, как показалось Драко, удовлетворенно вздохнул.

— Можно вас попросить?

— Попросить... Можно. Вопрос выполню ли я просьбу...

— Вы упомянули, что можете перенести нас к выходу из подземелий... Так вот — не могли бы вы прямо сейчас перенести меня, отца и обоих моих друзей к выходу? Лучше всего к тому, от которого мы пришли.

— Гм... гм... Ну ладно, так уж и быть!

Темнота вновь сомкнулась вокруг Драко, и он почувствовал, что переносится в ней.

Драко искренне надеялся на то, что его условно-добровольный помощник не решит сыграть с ним какую-нибудь глупую шутку, а перенесет именно туда, куда его просили. И что отец, Гермиона и Гарри окажутся там же. Целые и невредимые. Прошло несколько мгновений, Драко открыл глаза и произнес:

— Люмос! — кончик волшебной палочки засветился и парень увидел сидящих рядом на полу друзей, зажмурившихся от света, и отца, сидящего в стороне, подобрав под себя ноги, с закрытыми глазами и отрешённым выражением на лице.

— Драко! — воскликнула Гермиона и вскочила.

— Вы живы! Уф! Хвала Мерлину! — Малфой-младший быстро окинул взглядом парня и девушку и, удостоверившись, что с ними действительно всё в порядке, кинулся к отцу, внимательно оглядел его и приложил пальцы к артерии на шее.

— Жив! Он, кажется, в трансе. Надо его вывести из этого состояния...

— Погоди, Драко. Смысл его приводить в чувство тут? Сначала аппарируем домой, а там уже... Вот единственный вопрос... как его аппарировать?..

— Ну, это как раз не проблема. Он сейчас никак не может помешать, поэтому к нему достаточно просто прикасаться тому, кто творит волшебство, — поделилась соображениями Гермиона.

— А ты сможешь аппарировать четверых? — поинтересовался Драко у всё ещё сидящего на полу Гарри.

— А зачем мне аппарировать четверых? — непонимающе разглядывая блондина, спросил Поттер. — Ты — с отцом, а я — с Гермионой.

— Ну, да. Логично, — пробормотал тот и крепко сжал плечо отца.

— Аппарейт! — произнесли молодые люди.

И вся компания оказалась на крыльце дома 12 на площади Гриммо.

Гарри помог внести Люциуса в дом. Вдвоём, неся бесчувственное тело, парни поднялись на второй этаж, и Гермиона распахнула перед ними дверь одной из свободных гостевых комнат. Они внесли туда отца Драко, аккуратно положили его на кровать и отошли, оглядываясь на Гермиону, механически теребившую свою сумочку.

— Так. А вот теперь начинается самое интересное, — сказала она, явно нервничая. — Мне придется поколдовать. Надеюсь, всё удастся.

— Мы в тебя верим! — поддержал подругу Гарри и похлопал её по плечу. — Действуй, а я пойду, попробую связаться с Мэддоком. Чувствую, он нам пригодится.

— Иди, только попроси Кикимера принести самопишущее перо и пергамент, и побыстрее. А ты, Драко, помоги привести отца в чувство. Мне кажется, ты знаешь, что надо делать...

— Знаю, — кивнул он и нажал на несколько точек в основании черепа Люциуса; тот распахнул глаза, застонал, после чего глаза его закатились, и он повалился на бок, как мешок. Драко растеряно поглядел на Гермиону.

— Это, кажется, обычный обморок. Я правильно понимаю, что этот его... гм... транс — это ну... что-то типа консервации на какое-то время? В этом состоянии организм словно бы застывает, очень медленно идет обмен веществ и всё такое? — спросила Гермиона, осматривая видимые повреждения Малфоя-старшего.

Раздался тихий хлопок, и около постели материализовался Кикимер с листом пергамента и чёрным длинным пером, положил принесённое на прикроватную тумбочку и растворился в воздухе.

— Ну, в общем, да, — ответил Драко.

— В таком случае перед нами, похоже, очень поврежденный организм... — Гермиона взяла письменные принадлежности, поставила перо в рабочее положение на свиток, сосредоточилась и прошептала диагностирующее заклинание и, как только оно было произнесено, перо забегало по бумаге, выводя результаты диагностики. — Ага, вижу. Действительно тяжёлый случай... Мэддок и впрямь лишним не будет. Мерлин мой! Столько Круцио?! Будем надеяться, что он не повредился рассудком... — бормотала себе под нос девушка, пробегая глазами строчки, выходящие из-под пера. — Драко! Не стой столбом! И не смотри на меня, как гиппогриф на новые ворота! Лучше выуди аптечку! — резко приказала она, кидая сумочку другу.

Тот рефлекторно поймал её и запустил руку внутрь. Выглядел при этом Драко не лучшим образом.

— Держи, — дрогнувшим голосом сказал он. — Отец... выживет?

— Надеюсь, — тихо ответила Гермиона, доставая из аптечки флакончики и рассматривая их. — Ага, вот то, что нужно... Укрепляющее, заживляющее, обезболивающее... нашатырь... о, вот и мазь... и перекись... Драко! Быстро сними эти тряпки у него с рук, обработай жидкостью из этого флакона — она очистит раны, а потом аккуратно смажь вот этим.

Парень беспрекословно подчинился. А Гермиона тем временем наколдовала прямо из воздуха несколько стаканчиков и накапала разных зелий в каждый из них. Потом быстро открыла флакон из тёмного стекла, капнула немного вонючей жидкости на ватку и поднесла её к носу Люциуса. Это возымело эффект — мужчина открыл глаза и застонал.

— Выпейте это! — велела Гермиона непререкаемым тоном и поднесла стаканчик с зельем к губам пациента.

Тот послушно сделал глоток, девушка проворно подхватила другой стаканчик и снова поднесла его к губам старшего Малфоя.

— Пейте! Нужно обязательно это выпить! — приказала она.

Драко молча обрабатывал правую руку отца и краем глаза наблюдал за действиями подруги. Он увидел, как та споила отцу зелья, после чего помогла ему улечься поудобнее, заботливо прикрыла одеялом и принялась за обработку левой руки. Когда они закончили, Люциус уже спал.

— Спит. Это хорошо.

Гермиона взмахнула палочкой и вокруг Малфоя-старшего появился слегка мерцающий кокон.

— Это следящие чары. Когда он проснется или если ему станет хуже — я узнаю об этом. Пойдем вниз, — тихо позвала она, настойчиво увлекая Драко за собой.

Тот словно в полусне двинулся следом. В голове звучала одна единственная мысль: “Жив!”

Они спустились на кухню, где обнаружился Гарри, хлопочущий около плиты. Услышав их шаги, Поттер обернулся.

— Мэддок скоро будет. У него там что-то экстренное и требующее присутствия... Может быть, мы успеем хоть кофейку попить и сжевать чего-нибудь.

Драко плюхнулся на ближайший стул, поставил локти на стол и обхватил голову руками в попытке привести чувства хоть в какое-то подобие порядка; мысли в голове метались, словно горошины в погремушке. Страх за отца ледяными пальцами сжимал сердце с такой силой, что боль от утраты матери отступала на второй план. Гермиона подошла к нему и обняла.

— Драко, всё будет хорошо. Он жив, мы успели... Сейчас придет Мэддок, — тихо нашёптывала девушка ему на ухо, в попытке хоть как-то облегчить переживания друга.

То ли её голос, то ли тепло объятий возымели свое действие: Малфоя постепенно перестало трясти, и он обрел способность контролировать эмоции. Отняв руки от головы, юноша обнял склонившуюся над ним Гермиону за шею, привлёк ещё ближе к себе и мягко поцеловал в уголок губ.

— Спасибо, мне... мне уже лучше, Гермиона, — тихим голосом произнёс он и потёрся щекой о руку обнимающей его девушки.

Гарри косился на них, продолжая хлопотать вокруг плиты, и зрелище вызвало в нём очень странные ощущения: по всему телу разлилось тепло, а к горлу подкатил ком, который порядком мешал дышать. Парень быстро отвернулся, чтобы никто не заметил его смятения. Безумно хотелось подойти к ним и обнять обоих, но что-то сдерживало от подобных проявлений чувств, и, чтобы прекратить мучительную внутреннюю борьбу, Гарри сконцентрировал всё внимание на своём занятии. Вскоре аромат свежесваренного кофе заполнил кухню, и на столе перед Гермионой и Драко материализовались миниатюрные серебряные кофейные чашечки, наполненные тёмной жидкостью.

— Кофе... — с довольной улыбкой промурлыкала Гермиона и принюхалась к содержимому чашки. — С корицей и перцем... Гарри, ты знаешь, что ты настоящий волшебник?

— Я не волшебник. Я — Маг! — с напыщенным видом ответил подруге Гарри и подмигнул Драко, с удовольствием наблюдая пусть и слабую, но зато открытую и искреннюю улыбку на его лице.

Не успели они выпить кофе, как на пороге возник долгожданный целитель. Он целеустремленным лиловым вихрем ворвался в кухню, резко остановился посреди помещения, окинул всех присутствовавших цепким и несколько оценивающим взглядом, кивнул сам себе, будто соглашаясь с какой-то только одному ему известной мыслью, после чего церемонно поклонился, сложив руки на груди в непривычном для несколько обалдевших ребят жесте, выпрямился и застыл, словно изваяние, изображающее внимание и милосердие.

Первым пришел в себя Гарри:

— Как Вы вовремя! Похоже, в последнее время мы исправно поставляем вам пациентов, — невесело усмехнувшись, произнес он, — Пойдёмте, покажем вам очередного.

— Ну что ж, пойдёмте, мистер Поттер, пойдёмте, — с легкой улыбкой кивнул ему Мэддок, явно оценив иронию.

Вчетвером они поднялись в спальню, в которой сном, больше напоминавшим глубокий обморок, почивал отец Драко. При виде Люциуса узкие глаза Мэддока несколько округлились, но лишь на какую-то долю секунды.

— Я вижу, мисс Грэйнджер, вы оказали ему первую помощь. Диагностику повреждений вы, конечно, провели? Каковы результаты? И снимите, пожалуйста, ваши следящие чары, они сейчас могут помешать.

Гермиона почему-то зарделась, коротко кивнула и взмахнула палочкой, отменяя наложенное заклятие.

— Да, провела. Результаты диагностики здесь, — согласно кивнула девушка, протягивая целителю пергамент, — ещё я дала ему вот эти зелья, и мы обработали раны на руках. — отчиталась она, показывая на батарею флакончиков, расставленных на тумбочке.

Мэддок принял из её рук пергамент, но читать почему-то не стал. Вместо этого он достал из складок мантии волшебную палочку и, не проронив ни слова, произвёл ею очень сложное движение: выражение лица при этом оставалось абсолютно спокойным и каким-то отрешённым, лекарь словно бы прислушивался к чему-то слышному только ему одному. Простояв так минут пять, Мэддок кивнул и углубился в изучение полученных ранее записей, изредка поглядывая на девушку.

— Так-так, вы всё верно сделали, мисс, и зелья выбрали правильно. Я провёл собственную диагностику, и мои выводы сходятся с вашими. Действительно тяжелый случай... Теперь идите все, кроме Драко, вниз, пожалуйста.

Гарри и Гермиона послушно удалились из комнаты больного. Драко ощутимо занервничал, когда друзья покинули спальню.

— Присаживайтесь, Драко. Нам надо поговорить.

— Отец совсем плох? — нервно спросил молодой человек.

— Ваш отец действительно очень плох, это правда. По моим прогнозам он выживет, не переживайте. Вы вовремя успели со своей, гм, помощью, и мисс Грейнджер действовала с достаточной квалификацией и решимостью. Сломанные рёбра и рука, множественные ушибы с порезами, потеря крови — это всё заживёт очень быстро. Сильное сотрясение мозга и последствия пыточных проклятий потребуют несколько более пристального внимания, и серьезного лечения, но они тоже вполне излечимы. Насколько он после пережитого остался в своем уме — станет понятно, когда пациент проснётся. Хотя, мне кажется, что с рассудком у него всё в порядке, но вызывает опасения очень сильное магическое истощение, это раз, два — кажется, у вашего отца очень сильно повреждены глаза. Из-за большого количества травм, я не могу понять насколько, но, может быть, он лишится зрения. Навсегда или на некоторое время.

— Истощение? Слепота? Мерлин мой... и... ох... он ещё не знает, что мама мертва.

— И не советую ему об этом сообщать, как минимум до тех пор, пока он не оправится от сотрясения и последствий проклятий.

Мэддок поднялся со стула и вернулся к постели больного, давая собеседнику осмыслить полученную информацию. Затем присел на край постели, взял руку спящего, аккуратно размотал повязку и принялся заинтересованно рассматривать обработанную рану, одобрительно хмыкая в тонкие усы. Его исследования прервал тихий голос Драко:

— Это... можно ему как-то помочь?

— Ну, насколько я понимаю, Люциус достаточно сильный... — в комнате повисла пауза, — Маг, чтобы справиться с истощением недели за две. Правда, поначалу, он будет чувствовать себя сквибом, но уровень магии должен будет восстановиться. С глазами сложнее, придётся ждать пока кости срастутся и порезы с ушибами заживут, чтобы подробнее произвести диагностику.

Несмотря на свою растерянность, Драко отметил, что Мэддок сказал именно “Маг”, а не “волшебник”. Сил обдумывать сейчас эту подробность у юноши не было, и он просто кивнул:

— Что нам нужно делать?

— Я оставлю мисс Грейнджер подробные инструкции и кое-какие зелья. Важно чтобы пациент побольше спал, нормально питался и, по возможности, не нервничал. В Мунго, насколько я понимаю, ему показываться нельзя, так?

Драко согласно кивнул.

— Можно было бы ко мне, но лучше без крайней необходимости этого не делать. Лишняя транспортировка вашему отцу сейчас совершенно ни к чему. У вас есть ещё какие-нибудь вопросы, Драко?

— Да, собственно, на все мои вопросы вы уже ответили...

— Хорошо, можете идти к вашим друзьям, думаю, они беспокоятся. Я спущусь следом за вами, — произнёс Мэддок, нагибаясь к своему саквояжу и, заметив протестующий жест Драко, прибавил, — но если желаете, можете остаться. Я хочу прикрепить несколько датчиков, чтобы мисс Грейнджер не приходилось постоянно поддерживать следящие чары. Думаю, лишним это не будет.

— Несколько чего? — непонимающе переспросил Драко.

— Гм. Датчиков. Это... новая разработка... Немного магии, немного маггловских технологий и получается прекрасный приборчик, заменяющий очень затратные следящие чары.

Драко настороженно наблюдал за действиями целителя: Мэддок достал из саквояжа небольшую коробочку, открыл её и извлек четыре плоские круглые блестящие штуковины, больше всего похожие на монеты, только без цифр и надписей. Лицо его при этом приобрело сосредоточенное выражение, и целитель аккуратно приложил одну из них ко лбу спящего, вторую — на шею, туда где виднелась пульсирующая жилка, третью пристроил напротив сердца, и последнюю приладил на запястье. Сначала штуковины выглядели безжизненными кусками серебристого блестящего металла, загадочным образом держащегося на теле. Но через несколько мгновений они начали слабенько мерцать, как показалось Драко — в такт с биением сердца пострадавшего. Потом, Мэддок достал из коробочки очередное устройство с хитрым названием и повернулся к наблюдавшему за его манипуляциями парню.

— Я оставлю мисс Грейнджер датчик, который связан с четырьмя прикрепленными к вашему отцу. С его помощью ваша подруга будет знать: спит её пациент или бодрствует, ей также станет известно, если ему вдруг станет хуже. Могу, если хотите, и вам такой выделить.

— Хочу, — оживился Драко.

— Разумеется, — усмехнулся Мэддок. — Он должен быть прикреплен к голому участку кожи. Я их ношу обычно на тыльной стороне кисти.

— Ну, вполне себе место...

— Давайте руку. Лучше левую.

Малфой-младший протянул целителю руку, и тот с сосредоточенным видом приложил маленькую серебристую штучку к его кисти. В момент, когда загадочный прибор прикоснулся к коже, Драко почувствовал легкий укол и инстинктивно попытался отнять руку.

— Не дергайтесь, молодой человек, легкий укол — это нормально, — словно прочитав его мысли, тихо успокоил Мэддок. — Если вам понадобится снять прибор, используйте заклинание “abjugo” потом, чтобы вернуть его — “adhaereo”. Это невербальные заклинания, которые можно творить без волшебной палочки, вы же владеете в какой-то степени беспалочковой магией? — спросил Мэддок, внимательно наблюдая за Драко. Тот, в очередной раз, молча кивнул целителю и инструктаж был продолжен — Прибор не отвалится случайно сам по себе. Его можно мочить. Единственное — он настраивается на одного человека. То есть ваш датчик в любых других руках будет простым куском железа. Сейчас он подстроится под вас... Постойте чуть-чуть спокойно.

Драко замер на месте. Ничего такого не происходило. Ну, то есть совсем-совсем ничего. Молодой человек даже не ощущал приборчик на своей руке. Но через пару минут он понял, что каким-то непостижимым образом... чувствовал, что отец глубоко спит, что сердце у него бьётся в нормальном ритме, а уровень магии очень и очень низок... Парень чувствовал, что отцу больно, но это было... Ну, как будто нарисовано, то есть Драко крайне трезво мог оценивать степень этой боли и очень отчетливо понимал — это не его боль, он — только наблюдатель. Очень странные ощущения. Мэддок внимательно наблюдал за юношей.

— Чем больше вы концентрируетесь на желании почувствовать, что происходит с отцом, тем чётче ощущения. Но, даже если вы совсем не будете концентрироваться, а он в это время, например, проснется — вы узнаете об этом. Прибор был изготовлен не только для слежения, но и для дополнительной диагностики. Впрочем, сильно увлекаться ловлей, гм, состояния отца — не рекомендую: без специальной подготовки это небезопасно. Можно доиграться до болевых ощущений в полном объёме, например. Так что не увлекайтесь.

— Спасибо вам огромное, — с чувством поблагодарил Драко.

— Не за что, молодой человек, не за что. Всё, теперь мы можем спуститься к мисс Грейнджер и мистеру Поттеру, — заключил целитель, довольно потирая руки.

Мэддок стремительно направился к выходу из спальни. Драко, в очередной раз, удивленно отметил, как легко двигается этот пожилой человек. Прежде, чем выйти вслед за ним, юноша с легкой улыбкой приблизился к постели, чтобы поправить одеяло отцу. Приборчик мерно посылал свои загадочные импульсы, наверное, именно они вселили в душу Драко уверенность — всё будет хорошо.

* * *

В кухню Драко спускался в удивительно умиротворенном настроении, на губах играла мягкая улыбка. Он остановился на пороге, опёрся плечом о косяк, сложил руки на груди и расслабленно наблюдал за мирной картиной, развернувшейся перед его взором: Поттер уставился в махонькую чашечку со всё ещё недопитым кофе и казался погружённым в какие-то свои размышления, а Гермиона сидела рядом с Мэддоком и внимательно слушала его, с сосредоточенным видом кивая — судя по всему, целитель инструктировал девушку в том, как пользоваться прибором.

В голове у бывшего слизеринца вертелись обрывки мыслей, постепенно складывающиеся в очень загадочную картинку: Мэддок, явным образом, подчеркнул слово “Маг” — это раз, два — он не слишком удивился, увидев отца, три — целитель упомянул о беспалочковой магии, как о вполне само собой разумеющемся явлении — о-о-очень интересно. Неспешно рассмотрев эти доводы так и эдак, Драко пришёл к выводу, что, пожалуй, стоит обратить на этого человека более пристальное внимание. Во всяком случае, стоит рассказать о своих наблюдениях друзьям, разумеется, после того, как мистер Мэддок их покинет. И, кажется, им будет о чём спросить “восточного человека”, когда они увидят его в следующий раз, а что таковой представится — Малфой ни чуточки не сомневался: всё-таки тут находился тяжелый пациент, а Мэддок — целитель.

Гарри обретённым “шестым чувством” ощутил появление в кухне четвёртого человека, но решил никак не показывать этого этого, а понаблюдать за вновь прибывшим: Малфой остановился на пороге и замер в расслабленной позе, прислонившись к дверному косяку плечом; тому, кто не чувствовал других людей и не знал Драко много лет, могло бы показаться, что тот совершенно спокоен, но Гарри чётко видел — Малфой что-то очень тщательно обдумывает.

Гарри разглядывал Драко из-под чёлки, падавшей ему на глаза, и сравнивал его теперешнего с тем мальчишкой, которого он когда-то знал: та же белая, почти прозрачная гладкая кожа; шелковистые блестящие волосы невероятного, лунного, цвета, порядком отросшие; тонкие нежно-розовые губы, тронутые легкой расслабленной улыбкой, которой Гарри определенно не помнил — раньше они либо презрительно кривились, либо были решительно сжаты. Серые глаза казались сейчас двумя колодцами живого расплавленного серебра, а помнились льдистыми, почти бесцветными и колючими. Стройная хрупкая, гибкая фигура утратила мальчишескую угловатость и никак не скрывалась маггловскими джинсами и футболкой; Гарри подумал, что, кажется, за все годы знакомства с Драко никогда не видел слизеринца в маггловской одежде и решил: ему потомственный аристократ в таком виде — нравится. Предплечья с чётким рельефом мускулов, тонкие запястья с голубоватыми венами, длинные тонкие пальцы... Всё это создавало впечатление нереальности и предельного совершенства. Малфой казался чудом, в которое невозможно поверить: глядя на него, хотелось пойти и немедленно удавиться от собственного несовершенства. Гарри считал себя вполне симпатичным парнем, но Драко в эту минуту казался ему совершенством во плоти.

Постепенно мысли молодого человека свернули в русло сравнения бывшего врага с собой; оно проходило с переменным успехом, и в процессе, Гарри, в очередной раз сделал вывод, что Драко привлекает его.

Гриффиндорец покраснел и тряхнул головой, отгоняя лезшие в голову мысли, и тут понял, что не только он внимательно изучает Малфоя, но и Малфой — его, при этом делает это блондин, с ничуть не меньшим вниманием. Поттер постарался сделать вид, что не заметил изучающего взгляда серых глаз и отпил из чашки, которую всё ещё сжимал. Напиток остыл. Гарри ненавидел холодный кофе, почему-то он напоминал по вкусу мерзкие зелья производства профессора Снейпа, которыми его поила мадам Помфри.

Поморщившись, парень поставил на стол опустевшую ёмкость и прислушался к разговору Гермионы с целителем:

— ...мисс Грейнджер, вынужден вас покинуть, инструкции и зелья я оставил, если что — вы знаете, как со мной связаться. Не стесняйтесь, в любое время. Я верю в вас, вы со всем превосходно справитесь!— благожелательно произнёс Мэддок.

— Огромное вам спасибо, мистер Мэддок, я даже и выразить не могу, насколько вы нам помогли... — сердечно поблагодарила девушка.

— О, не стоит благодарности, вы, определенно, обладаете даром целительницы. Вы никогда не думали о том, чтобы со временем пойти учиться волшебной медицине? — поинтересовался целитель, упаковывая что-то в свой саквояж.

— Честно говоря, я хотела стать аврором, — неуверенно протянула Гермиона.

— Аврором? Это, на мой взгляд, бездарное зарывание редкого дара в землю! Подумайте об этом, мисс Грэйнджер... — уверенным тоном посоветовал её собеседник.

— Я подумаю, мистер Мэддок, обязательно, — зардевшись от похвалы, пообещала Гермиона. — Проводить вас до камина?

— Да нет, я знаю куда идти, не беспокойтесь. Только осмотрю напоследок ваших друзей... — целитель решительно встал и подошёл к Драко. — Как вы себя чувствуете, мистер Малфой?

Драко, глубоко поглощенный разглядыванием Гарри, слегка вздрогнул, когда целитель обратился к нему.

— Всё в порядке, мистер Мэддок, спасибо. Я в норме, — рассеяно ответил Драко.

— Позвольте, я погляжу? — вежливо, но настойчиво попросил “восточный человек”, доставая волшебную палочку.

— Пожалуйста, — равнодушно протянул тот.

Мэддок взмахнул палочкой, шепча диагностирующее заклинание.

— Так, так... Ага, действительно, всё в порядке... Несколько ослаблен магический фон... Ну, это просто усталость, восемь-десять часов крепкого здорового сна, и всё будет прекрасно, — Мэддок похлопал Драко по плечу и стремительно переместился к Гарри.

— Мистер Поттер...

— Да я здоров, как... В общем, что мне сделается-то? Ранен был Драко... А я... — запинаясь, забормотал Гарри.

Мэддок сочувственно покачал головой.

— Позволите целителю убедиться в этом?

Парень пожал плечами.

— Это так необходимо?

— Ну, мне так было бы спокойнее.

Гарри опять пожал плечами.

— Раз вы считаете, что так нужно, то я не возражаю, — проворчал он.

Ещё один взмах палочки и Мэддок довольно улыбнулся в тонкие усы.

— Ну да, ну да... — посмотрев на Гарри с лёгким прищуром, пробормотал себе под нос мужчина. — Вы действительно в полном порядке, молодой человек. Теперь я за вас всех совершенно спокоен и могу с чистой совестью удалиться. До встречи, молодые люди. Мисс...

Целитель церемонно поклонился, спрятал волшебную палочку в складках мантии, подхватил саквояж и с довольным видом стремительным шагом покинул кухню, чуть подвинув стоявшего в дверях Малфоя.

Все трое проводили его слегка обалдевшими взглядами.

Целитель ушёл, и Гарри собрался было отправиться спать, но что-то его остановило. В первое мгновение парень не понял, откуда идёт волна боли и паники, но потом, посмотрев на Драко... Тот все ещё перегораживал дверной проём, опершись о косяк плечом, и по-прежнему улыбался, но улыбка эта выглядела, как минимум странно: обычно живые глаза слизеринца потускнели, лицо выглядело застывшей маской с приклеенной на неё гримасой. Смотря на бывшего недруга, Гарри в первый раз в жизни не поверил в то, что видит. Он растеряно бросил взгляд на Гермиону, ища у неё поддержки, просто не зная, что делать. Он чувствовал эмоции Драко, понимая, что тому не просто плохо, а очень плохо, понимая, почему — но что делать — не знал, хоть убей! Даже немного не так, в принципе, он знал, что из подобного состояния человека можно вытащить вниманием и заботой, но это ведь был Малфой! Гордый, упрямый, вредный Драко! И как к нему подступиться, выжив после этого, было не понятно.

Гарри в ступоре стоял посреди кухни глядя то на неподвижно застывшего слизеринца, то на Гермиону, и мучительно соображал, как поступить. Ему очень хотелось, чтобы подруга была способна чувствовать Драко также, как он сам.

Девушка поймала на себе пристальный взгляд Гарри и... и тут её словно накрыла волна отчетливых эмоций: боль, страх, неуверенность, просьба, что-то ещё малопонятное, но в то же время болезненно-яркое, отчетливое и... чужое. У неё сложилось ощущение, что каким-то непостижимым образом она получила возможность ощущать переживаемое в данную минуту друзьями. Не понимая, что происходит, девушка поглядела в глаза Гарри, и тот едва заметно кивнул в сторону Драко.

Озадаченная Гермиона на миг задумалась, а потом осознала, что все эти эмоции принадлежат слизеринцу, а гриффиндорец загадочным способом ретранслирует их, считывая с застывшего в дверном проёме блондина. Как он это делает, было в данный момент совершенно не важно, важным было то, что это происходит.

— Спальня, — обронила Гермиона, резко вставая и подходя к Малфою.

Тот никак не отреагировал на её приближение, и девушка, порывисто обняв парня, аппарировала в занимаемую им комнату. Гарри вышел из кухни и направился в указанном направлении, резонно предположив, что она аппарировала именно в малфоевскую спальню. Те несколько минут, что он шёл, были отличной возможностью чуть собраться с мыслями и хотя бы попытаться подготовиться к тому, что может произойти.

Дойдя до комнаты, гриффиндорец распахнул дверь и вошёл внутрь.

Драко и Гермиона лежали на кровати, на лице блондина все ещё сохранялось то самое странное выражение, казалось, он вообще не заметил ни аппарации, ни того, что его уложили на кровать, ни чьих-то объятий. Он был погружён в себя, и его вообще не трогала окружающая реальность.

Девушка глазами показала зашедшему в спальню другу на свободную часть кровати, по другую сторону от Драко, и тот улёгся, нерешительно положив руку на грудь бывшего врага. Блондин никак не отреагировал, и это начинало не просто напрягать — это пугало. Гарри поддерживал эмпатическую связь между собой и неподвижным Малфоем, ощущая со всей отчетливостью его боль. Подчинившись порыву, Поттер осторожно подсунул руку слизеринцу под голову и нерешительно замер, боясь сделать что-нибудь не то. Гермиона обняла блондина и тихим ласковым голосом заговорила:

— Драко, не молчи, скажи что-нибудь? — попросила она, но никакой реакции от него так и не последовало.

Гермиона гладила его, тихо говоря что-то невнятно-ласковое, рассказывая, какой он хороший, как он ей дорог, звала его. И Гарри знал, всё до последнего слова, сказанного ей — истинная правда. В какой-то момент, он тоже заговорил, и дальше они пытались достучаться до ушедшего в себя парня вдвоем. Сколько времени это продолжалось — никто не знал, но довольно долго, во всяком случае, у лежащего на боку Гарри, успела порядком затечь рука, на которую он опирался. Наконец, слизеринец часто заморгал, словно бы в попытке избавиться от наворачивающихся на глаза слёз, судорожно вздохнул и заговорил тихим, прерывающимся голосом:

— Мама... — Драко сумбурно пересказывал кусочки своих детских воспоминаний, перескакивая с одного на другое, его речь была несвязной и крайне путаной, но это было совершенно не важно. Имело значение только то, что он заговорил. Это нехитрое действие позволяло вылить боль словами, перестать держать её внутри себя, поделиться ею с живыми, тёплыми людьми, лежащими рядом, просто разделить её на троих.

Друзья молча слушали сбивчивое повествование, даже не пытаясь вникнуть в смысл произносимых слов, и продолжали нежно оглаживать подрагивающего в их объятиях парня, понимая, что перебивать его сейчас нельзя ни в коем случае. Гарри ощущал, как пружина, сжимавшаяся в груди новообретённого друга, постепенно ослабевает; боль медленно, но верно притупляется и, как бы удивительно это не выглядело, Драко раскрывается перед ними. И перед Гермионой, и перед ним. Отчего слизеринец это делал — Поттер искренне не понимал, это было очень странно. А ещё, Гарри вдруг осознал, что именно в эти минуты он, по сути, знакомится с настоящим Драко. Это было удивительно и напоминало некое священнодействие.

Выговорившись, блондин пошевелился и привлёк к себе лежащих рядом, обведя их расфокусированным и несколько удивленным взглядом. Он чувствовал себя опустошённым, но в то же время умиротворенным и расслабленным.

— Спать хочу, — прошептал он.

— Это хорошо, — ответила ему Гермиона. — Утром всё будет проще.

— Надеюсь... — пробормотал Драко слабым голосом, закрывая глаза.

— Спи, Драко, — мягко сказал Гарри, осторожно вынимая руку у него из-под головы и садясь на кровати. Немного подумав, он спросил: — Или остаться с тобой?

— Нет, — ответил Драко, не открывая глаз. — Идите. Оба. Я хочу побыть один. Теперь со мной всё будет хорошо.

Гарри протянул руку и убрал с лица лежащего в объятиях Гермионы парня светлую прядь. Тот сонно улыбнулся, ткнувшись носом в несмело касающуюся его конечность.

— Ну, кто куда — а я в душ и спать, — сообщил Гарри, стараясь не смотреть на Драко, и всё ещё слегка смущенный, как его, так и своим действием. — Чего и вам желаю.

— Спокойной ночи, — пожелала ему подруга.

— Миона, и ты, тоже иди, — попросил Драко. — Я, правда, в порядке.

Девушка скептически поглядела на блондина, но встала и, обойдя кровать, направилась к выходу. Гарри последовал за ней.

— Спокойной ночи, — пожелал им Драко, засыпая.

Выйдя из комнаты, Поттер, как и собирался, направился в душ. В ванной юноша с удовольствием скинул с себя одежду и ступил под тугие струи тёплой воды. Стоя под душем и намыливаясь, он по-новой переживал то, что произошло в спальне Драко. Это не укладывалось ни в какие рамки и пугало.

— И что мне теперь с этим всем делать? — сам себя тихо спросил Гарри, стараясь успокоиться, и тут вспомнил о Гермионе, которая обещала заглянуть к нему перед сном, когда они вдвоём вышли из спальни.

Его мысли самопроизвольно свернули в направлении отнюдь не способствовавшем обретению спокойствия. Парень тихо застонал, сжав зубы и, уткнувшись головой в стену, ощутил, как щеки и уши вспыхнули от пронёсшихся в воображении картин. Так он и стоял, под струями тёплой воды, не в силах решить, чего ему хочется больше: чтобы Гермиона не пришла или, напротив, чтобы сдержала обещание.

Гарри чувствовал, что ситуация находится вне его контроля, да что там контроля — хотя бы минимального понимания: он совершенно не знал, что делать, как себя вести, и это вызывало чувство беспокойства, растерянности и, при ближайшем рассмотрении, он должен был признаться в этом хотя бы себе — страха. Ему действительно было страшно. Совершенно иначе, чем во всех тех переделках, в которых довелось побывать, но менее сильным от этого страх, увы, не был.

Стоя под текущей водой, упершись лбом в стену, Гарри с неимоверной чёткостью осознавал: он боится доверить своё сердце кому бы то ни было, и в особенности — Драко. Память с назойливостью почтовой совы, подкидывала сцены многолетней вражды и борьбы с этим человеком — они всегда оказывались по разные стороны баррикад. Это не могло не оставить следа, и исподволь Гарри ожидал, что неожиданная дружелюбность и открытость слизеринца — это какая-нибудь хитроумная ловушка, призванная причинить ему максимально возможные неприятности. С другой стороны, он видел отношение к Драко Гермионы. Ей парень привык доверять безоговорочно, точно зная, что скорее девушка причинит боль себе, чем другу. Чувства, которые она испытывала к тому, кто когда-то считал её не более, чем пылью под своими ногами, были неразрешимой загадкой. Гарри каким-то непостижимым образом знал, что в её сердце горит любовь не только к гордому аристократу, но и к нему самому. Любовь далеко не дружеская, не братская. Он осознал, что если он не найдет в себе сил справиться с паникой и вынудит её сделать выбор, то причинит дорогому человеку мучительные страдания, чего он делать не хочет. Противоречия... опять противоречия... всегда противоречия — это, видимо, его судьба, нелегкий крест, который, кажется, он вынужден будет тащить до самой смерти. Страх стискивал сердце в своих ледяных объятиях — он боялся потерять подругу, боялся доверять кому бы то ни было, боялся остаться один, боялся потерять себя.

Тяжело вздохнув, Гарри закрыл кран и вытерся, приняв окончательное решение: будь что будет. Он не позволит страху руководить собой и постарается всеми силами побороть его, чтобы не испортить то прекрасное, что связывает его с Гермионой. А Драко... Ну, что ж... Если это действительно может сделать девушку счастливой, он готов дать ему шанс. Придя к этим выводам, Гарри почувствовал облегчение и готовность преодолевать любые сложности и препятствия, страх отступил, и теперь он хотел, чтобы Гермиона пришла как можно скорее.

Принятое решение позволило обрести ему спокойствие и избавило от необходимости метаться словно раненое животное, в ожидании её визита.

Когда Гермиона-таки появилась на пороге его спальни, Гарри стоял у окна и смотрел в ночь; он был спокоен и полон решимости рассказать ей о своих чувствах, но девушка опередила его, стремительно подойдя вплотную, обвила руками шею, запустив пальцы в ещё влажные волосы. Не дав вымолвить ни словечка, пригнула его голову и поцеловала. В первые мгновения Гарри смутился и растерялся, но быстро взял себя в руки и, крепко обняв Гермиону, ответил ей со всем чувством на которое был способен.

Гарри не обладал большим опытом в поцелуях с девушками, но чувствовал, что этот — отличается от всех предыдущих. В нём были страсть, нежность и обещание. Поцелуй прервался, когда им перестало хватать воздуха. Оба молчали, разглядывая друг друга новым взглядом, и слова в эту минуту были лишними, нелепыми. Переведя дух, Гарри легко, словно пушинку, поднял Гермиону на руки, понёс к кровати и, аккуратно опустив свое сокровище на постель, сел рядом. Гермиона притянула его к себе, обвив его руками и ногами, пряча голову на широкой груди. Гарри обнимал девушку, борясь с нарастающей паникой: в общении с женщинами он никогда не заходил дальше поцелуев. Усилием воли парень загнал панику подальше и постарался просто расслабиться, через некоторое время ему это вполне удалось.

Он лежал на боку лицом к возлюбленной и нежно проводил ладонью по ее спине, ощущая, как девушка гладит его — это было чрезвычайно приятно. Гермиона подняла руку, аккуратно сняла с него очки и положила на прикроватную тумбочку — мир перед глазами Гарри потерял чёткость, зато обострились другие чувства. Он с почти болезненной остротой ощущал тепло прижимающегося к нему тела, голову кружил запах, окутывающий Гермиону, с ума сводил звук её прерывистого дыхания. Он чувствовал жар, поднимающийся снизу и грозящий накрыть с головой и утопить. Сердце его билось так, что ему казалось — оно вырвется из груди. Гарри почувствовал, как Гермиона, чуть отстранившись, расстегивает пуговки его пижамной рубашки и задохнулся, когда ощутил мягкие, чуть влажные губы на своей шее, после чего, судорожно сжав Гермиону в своих объятиях, он чуть не лишился разума, от тихого стона, который та издала.

Она поднесла руку к его губам, и Гарри, повинуясь инстинкту, медленно целовал протянутые пальцы один за другим, нежно прикасаясь к ним губами и слегка поддразнивая языком. От этих легких, ласкающих прикосновений её тело наполнилось сладкой истомой. С губ девушки сорвался слабый стон. Гермиона пробежала влажными пальцами по его подбородку, шее, груди, ощущая каждый изгиб поджарого тела.

Вдруг, совершенно неожиданно для Гарри, она решительно высвободившись из объятий, села на постели. Растерявшись, парень сел рядом с ней, не решаясь притронуться к возлюбленной, опасаясь, что чем-то обидел её.

Повозившись, меняя позу, Гермиона оказалась перед Гарри на коленях. Она провела кончиком пальца по тёмному чувствительному соску парня и, прикрыв глаза, крепко прижалась к его груди, стиснув зубы, чтобы не застонать. Затем нежно, но решительно оттолкнула его. Гарри легко, не сопротивляясь, откинулся на спину. Гермиона склонилась над лежащим, опираясь рукой ему на грудь. Гарри понял, что не обидел её, он просто лежал и ждал, что девушка сделает дальше.

Она чувствовала Гарри, чувствовала, как напряглись его мышцы под гладкой, упругой кожей, чувствовала жар его дыхания.

Одним коленом Гермиона прикоснулась к его бедру, другим — раздвинула ноги, всё так же неотрывно глядя в бездонные глаза, и ей казалось, что в них можно утонуть. Густые волосы разметались и упали ему на лицо. Рука её, все так же уютно покоилась на вздымающейся в рваном ритме груди. Гарри подчинялся своей партнерше, упиваясь ощущением единения.

Ощущением, которое наполняло их обоих жаром.

По бедру, зажатому меж её колен, волнами пробегала дрожь, передавая ей пульсацию его крови. Теперь их сердца бились в едином ритме. Рука Гермионы медленно поднялась к вороту блузки и начала расстегивать пуговички. Он усилием воли заставил себя лежать спокойно.

Девушка обхватила рукой шею возлюбленного, будто бы решая, что делать дальше. Парень попытался приподняться, чтобы поцеловать ее, но пальцы девушки прошлись по его затылку, сжались в кулак, вцепились в волосы, удерживая голову на подушке.

Его рука скользнула по гибкой спине и проникла под блузку. Чуткие, нежные пальцы побежали вверх по позвоночнику. Гермиона затрепетала. Рука остановилась. Девушка прикрыла глаза, прогибаясь под ласкающей рукой. Дыхание участилось, стало прерывистым. Она почти задыхалась.

Ее колено поползло вдоль ноги Гарри и остановилось. Пальчики девушки пробежались по его вздымающейся от рваного возбужденного дыхания груди.

— Я хочу тебя, — выдохнула она.

Чувственные губы припали к более властным, и все преграды рухнули, смытые бурным потоком страсти, переполнявшем обоих.

Первые лучи солнца разбудили Гарри. В мгновения между сном и явью, он вспомнил прошедшую ночь, как потрясающее наваждение, но, ощутив рядом с собой тепло тела Гермионы, с радостью понял, что это был не сон и, плотнее прижавшись к спящей девушке, прикрыл глаза, наслаждаясь уютом и спокойствием. Прежде, чем уснуть по-новой, Гарри подумал, что вот так, наверное, и выглядит счастье.

Сон, посетивший его, был странен.

Гарри осознал себя несущимся сквозь осенний лес. Одет он был странно и совершенно непривычно: штаны из тонкой кожи, кожаная куртка с короткими рукавами, из-под которых виднелись тонкие серебряные кольца кольчуги, руки перехвачены наручами с серебряными бляшками, вокруг талии — широкий кожаный пояс с несколькими кармашками, также как и наручи украшенный серебром, ноги обуты в мягкие сапоги, прекрасно подходящие для длительных путешествий пешком. Из-за правого плеча виднелась серебряная, отделанная рубинами, рукоять меча, и во сне юноша понимал, что меч этот — не украшение, а очень хорошо знакомый инструмент войны, боевой товарищ, не раз спасавший его жизнь, бесценный предмет, являющийся желанной добычей для Охотников.

Кто такие эти Охотники, Гарри не представлял, но знал, что меч ни в коем случае не должен попасть в их руки. Любой ценой. Он точно знал, что преследователи где-то неподалеку, но, несмотря на то, что нёсся через лес на пределе своих возможностей, понимал — они отстали совсем чуть-чуть и очень скоро придётся остановиться и принять бой. Очень скоро, вот только выбрать место поудобнее, такое, чтобы окружить его со всех сторон врагам было сложно. Такое, чтобы если он поймёт, что проигрывает, можно было бы всё-таки похоронить меч, пусть и вместе с собой. И такое место рядом было — высокий обрыв над полноводной, быстрой и глубокой рекой. Именно к нему несли ноги, минуя все препятствия. Именно там, парень чувствовал, он или каким-нибудь чудесным образом умудрится одолеть Охотников, или... бурный поток Кэр-Ардан станет могилой для него и надёжным хранилищем для меча. Ему оставалось пробежать ярдов четыреста, может быть пятьсот и он окажется на обрыве; он бежал изо всех сил, стараясь увеличить расстояние между собой и преследователями, надеясь на то, что на обрыве у него будет хотя бы несколько минут, чтобы успокоить дыхание и приготовиться к бою.

Пробежав с сотню ярдов, воин почувствовал легкий запах дыма и непроизвольно напрягся — он доносился примерно оттуда, куда Гарри так стремился. Выбирать другое место для решительного боя у юноши не было ни времени ни сил, и он решил положиться на удачу и продолжил стремительный бег к намеченной цели, надеясь, что люди, разжёгшие костер, уже покинули место своей стоянки, или что этот запах вовсе не от человеческого костра, а от лесного пожара, или, что запах ему вовсе померещился. По мере приближения к реке последнее предположение развеялось — запах дыма точно не был плодом его воображения. Гарри перелетал через поваленные деревья, проламывался напрямик через кустарник подлеска, перепрыгивал выступающие из земли узловатые корни деревьев, заботясь только о том, чтобы не упасть в этой стремительной гонке, не переломать ноги и добраться до обрыва раньше преследователей. Мерлин с ним, с костром, кто бы его не развел.

Несколькими минутами позже Гарри стремительно вылетел на знакомую удивительным образом полянку и, окинув её взглядом, обнаружил там костёр, а вокруг него — троих: высокого, очень крепкого сложения мужчину с мечом наголо и двух женщин, одна из которых была затянута в облегающее красное кожаное одеяние, сжимающая в руках тонкий красный предмет, похожий на волшебную палочку и другая — одетая в незнакомого покроя белый наряд и стискивающая кинжал. Все трое — без страха и с готовностью дать отпор разглядывали влетевшего на поляну Гарри, но не двигались с места. Шестым чувством парень понял: эти трое не нападут на него. Во всяком случае сейчас и при любом раскладе — не со спины. Успокоившись, он моментально забыл о существовании странных незнакомцев, отворачиваясь от костра и переводя дыхание после быстрого бега. После чего достал меч из ножен и волшебную палочку из специального кармашка на правом наруче.

Предвкушение предстоящего боя закипело в крови, он ощущал радость от того, что увёл Охотников от друзей, дав им время скрыться и убедив не следовать за ним. Он жаждал крови людей, объявивших на них охоту и явившихся причиной всех последних неприятностей, которые пришлось пережить им всем. Гнев и ярость переполняли всё его существо, ища выхода.

— Авада Кедавра! — выпалил Гарри направляя палочку в первого же врага, вылетевшего на поляну, и тот рухнул наземь, настигнутый зелёной вспышкой.

В голове билась одна единственная мысль: убивать! Как угодно — магией, мечом, перегрызать горло, сворачивать шеи...

Части сознания, которая не совсем спала, было очень страшно. Гарри не подозревал, что в принципе способен на подобную ярость, он не помнил в себе ни толики такой жажды крови. А ещё, парень знал, что не настолько хорошо владеет искусством рукопашного боя, и удивлялся, и немного завидовал себе-во-сне — Гарри-из-сна, кажется, сильно отличался от него, этот человек был искусным бойцом.

Второй Охотник, появившийся на поляне, повалился сломанной куклой, истекая кровью от рассекающего заклятия, третий рухнул под ноги товарищам парализованный, после чего Гарри-из-сна решил, что без палочки ему будет сподручнее, сунул её в кармашек и...

Гарри-из-сна дал Охотникам окружить себя со всех сторон.

Юноша отбивался чёткими выверенными экономичными движениями, перемежая смертельные выпады меча страшными ударами магией. Он медленно продвигался через поляну к обрыву, оставляя на зелени травы след из мёртвых и умирающих. Но Охотников меньше не становилось, и единственное к чему стремился Гарри-из-сна — убить их как можно больше, прежде, чем сделать последний шаг в своей жизни. Когда до края обрыва остались считанные ярды, Гарри сначала почувствовал, а лишь затем увидел, что трое незнакомцев, о которых он и думать забыл, вдруг приняли решение помочь и сейчас настойчиво пробиваются к нему, слаженно прокладывая себе дорогу через плотный строй Охотников. Добравшись до центра боя незнакомцы заняли позиции с боков и позади Гарри. Через некоторое время бой был окончен, и парень совершенно без сил упал на землю.

* * *

— Гарри! Гарри! Проснись! — доносился издалека чей-то встревоженный крик.

Проснись? Он... спит? Но... Меч! Охотники!

— Меч! Он не должен достаться Охотникам! — Гарри казалось, что он орет, но на самом деле из его горла вырывались лишь невнятные хрипы.

— Гарри! Проснись! Это сон! Ты дома! Я рядом! Всё будет хорошо! — голос Гермионы дрожал от страха и напряжения.

Постепенно Гарри вырвался из объятий сна и усилием воли заставил себя открыть глаза. Сглотнув, он сумел членораздельно произнести:

— Меч! Не должен достаться... Охотникам!

— Гарри! Какой меч?! Какие охотники?! Ты спал....

— Да? Но... Там были люди, которые хотели завладеть мечом... И если бы им это удалось... я даже боюсь представить, что случилось бы...

— Каким, к Салазару, мечом, Гарри?

— Ну, моим мечом, — ответил юноша перепуганной девушке.

— Гарри, у тебя нет меча! Это сон, всего лишь дурной сон, успокойся...

— Это не просто сон, Гермиона. Я должен найти этот меч. Иначе...

— Ох, Гарри... — Гермиона обняла его и плотно прижала к себе. — Ты и правда спал... Ну, бывает, что снится что-то такое... Но...

— Меч. Мне нужен этот чёртов меч! И я сделаю всё, чтобы сберечь его. Что-то мне подсказывает, что просто так такие сны не снятся...

— Может быть ты расскажешь более внятно, что же тебе такое приснилось? — спросила Гермиона, не размыкая объятий.

— Приснилось... Мерлин мой... Неужели это действительно только сон?..

Гарри никак не мог поверить в нереальность пережитых им ощущений. Он с ясной отчетливостью чувствовал тяжёлую рукоять меча в собственной руке. Ощущал запах крови, слышал вопли, хрипы и стоны умирающих, чувствовал рядом плечи незнакомцев, вовремя пришедших на помощь. Гнев и ярость битвы пережитые в странном сне не торопились отпускать его. Гарри было крайне неуютно, он с трудом собирался с мыслями, готовясь рассказать Гермионе, что он видел, как вдруг дверь спальни распахнулась, и на пороге возник Драко. По залегшим под глазами теням было заметно, что прошедшая ночь была не самой безоблачной в его жизни, но всё-таки он был аккуратно одет, причёсан и выбрит.

— Что у вас случилось? — спросил он, входя в комнату и прикрывая за собой дверь. Парень давно уже проснулся, заглянул к отцу и провёл рядом с ним пару часов, а теперь спускался, чтобы позавтракать, но услышал странные звуки из спальни Гарри и решил узнать, что там происходит.

— Доброе утро, Драко, — поздоровалась Гермиона, всё ещё сжимавшая Гарри в своих объятиях. — Гарри приснился кошмар...

Драко вопросительно изогнул бровь, рассматривая удобно расположившихся на широкой кровати парня и девушку. Гермиона смутилась под проницательным взглядом серых глаз. Она осознала — Драко прекрасно понял, что происходило ночью в этой постели. Решительно тряхнув головой, отгоняя смущение, Гермиона спросила Гарри:

— Так что именно тебе снилось? Ты собирался рассказать...

— Рассказать... Да, конечно, — и Гарри пересказал свой сон, стараясь не упустить ни малейшей подробности. — Я чувствую, мне нужен этот меч. Надо найти его, мне необходимо научиться владеть им... — завершил он свой рассказ.

— Гм... — протянул Драко и, запустив пальцы в волосы, прошёлся по спальне туда-сюда. — Отчасти Гарри прав, это, кажется, мог быть не совсем простой сон.

— Что ты имеешь в виду? — напряженно спросила Гермиона.

— Видишь ли... У каждого Мага есть некая, скажем так, специализация. То, что получается у него лучше всего. Например, мне очень легко даются любые заклинания. Из любой области. Как древние, так и современные. И зелья. Я... ну как бы это объяснить?.. Скажем, чувствую, как будет правильно, понимаешь?

— Не-а... — заинтересовано протянула девушка, предвкушая очередную порцию интересных фактов.

— Ну... Вот вчера, когда ты занималась моим отцом, то действовала не раздумывая, так будто всю жизнь только и занималась лечением людей, переживших пытки. Вот примерно также у меня с зельями и заклинаниями. Я действую часто по наитию и получаю нужный результат.

— И при чем тут сон Гарри?

— Сон?.. А, ну да, я сбился с мысли. Сон... Так вот, некоторые маги владеют не только магией, но и сталью. Они — Воины. Защитники. Бойцы... Сон Гарри — сон воина. Я кажется о чем-то похожем где-то читал... или слышал... не помню. Но, мне кажется, эту идею можно достаточно просто проверить... Может статься, что этот сон каким-то образом навеян просыпающимся даром...

— Как проверить? — заинтересованно спросил Гарри.

— О, возможно, это очень глупая идея, но не исключено...

— Боггарта тебе под подушку, Малфой! Ты можешь изъясняться прямее?! — нетерпеливо перебил Гарри.

— Короче. Вставай, одевайся. Трансфигурируй себе из чего-нибудь меч, похожий на тот, который видел во сне, и пойдем куда-нибудь, где поменьше мебели и побольше места. Найдётся в этом захламленном доме такое помещение? — ехидно поинтересовался Драко.

Гарри кивнул, встал с постели, завернувшись в покрывало, собрал свои вещи и, гордо вздернув голову, прошествовал в ванную.

* * *

Когда дверь за ним закрылась, Гермиона и Драко переглянулись. В глазах последнего были различимы интерес и понимание.

— Только ничего не говори... — выдавила девушка, мучительно краснея.

— О, Гермиона! Я... Нет! Это не то что ты, возможно, подумала! Всё... нормально, мне просто очень любопытно — Поттер в постели действительно так хорош, как кажется, или..

Гермиона закатила глаза и всплеснула руками. Подспудно она ожидала сцены ревности.

— Думаю, тебе понравится, — не без доли ехидства в голосе ответила она, загадочно улыбнувшись.

Драко порывисто подошёл к кровати, где всё ещё расслаблено лежала его возлюбленная, сел рядом и обнял хрупкие плечи, пряча в пышных волосах улыбку.

— Маленькая гриффиндорская зануда, кажется, превратилась в настоящую львицу — шепнул он ей на ухо и услышал в ответ тихий смех девушки. — И спасибо тебе за вчерашний вечер, мне это очень помогло... — внезапно сменил он тему.

Гермиона чуть отстранилась и внимательно поглядела на Драко, она не представляла, что ему ответить на это “спасибо”, поэтому просто обняла в ответ и поцеловала в висок.

— Львицу... — задумчиво сказала девушка. — Я просто разрешила себе делать то, что хочется... Это та-а-ак здорово... Ох, знал бы ты, Драко, как это прекрасно!.. Наверное, это выглядит аморально, я кажусь тебе ужасно распущенной... да, Драко?

— Гермиона... Знаешь... я.. Ты ведь была с Гарри... Мерлин! Как сложно это всё выразить словами... В общем, если бы ты была с кем-то другим, я бы убил тебя, а потом, наверное, себя. Но к Гарри я не ревную... Мне нравится, как ты выглядишь после ночи с ним. Мне нравится слышать его запах, исходящий от тебя. Меня это заводит. И, наверное, единственное о чём я сейчас жалею — о том, что я в эту ночь спал один... Но, с другой стороны, прекрасно понимаю, что если бы припёрся сюда среди ночи, то только испортил бы всё.

— Драко, ты, честно говоря, иногда меня просто поражаешь. Я в глубине души боялась, что ты станешь ревновать к Гарри... И просто взбесишься, когда найдешь меня в его постели... Когда ты сегодня вошёл сюда, я чуть не умерла от страха...

— Понимаю... Но мы же с тобой, кажется, договорились... Помнишь?

Гермиона облегченно улыбнулась и погладила возлюбленного по щеке.

— Помню, змеюга слизеринская, — фыркнула девушка.

— Ну вот... чуть что — сразу обзываться, — деланно возмутился Драко.

Гермиона взлохматила волосы Драко.

— Сейчас Гарри вернётся. А вот он может оказаться очень ревнивым...

— Этот и вправду... может, — ответил Драко, разжимая объятья и неохотно поднимаясь с постели.

— Расскажи мне ещё про таланты Магов? — попросила Гермиона.

— Ну, а что рассказать? Обычно Маг обладает двумя яркими и сильными талантами. Иногда — одним, но тогда этот талант проявляется невероятно мощно. Вот, скажем, Дамблдор...

— А Дамблдор был Магом?!

— Конечно, Гермиона. Дамблдор, безусловно, был Магом. У него ярко проявился талант аналитика, и как следствие — интригана. Он был способен одновременно держать в голове огромное количество ниточек интриг и плёл их с той же легкостью, с какой паук плетёт свою паутину...

В комнату вошёл Гарри: одетый, с мокрыми волосами; в руках у него был меч. Драко, погружённый в свои мысли, как будто бы не заметил, (хотя Гермионе казалось, что не хотел этого афишировать) что Гарри появился в комнате и продолжил свою мысль:

— Всё-таки иногда я очень-очень жалею, что не я убил Дамблдора. Просто аж скулы сводит — настолько жалко! — с чувством сказал Драко.

— Драко... — осуждающе промолвила Гермиона.

Теперь она явным образом поняла, что блондин прекрасно видел вошедшего, и фраза, произнесенная им, часть какого-то малфоевского плана, но какого? Гермионе только и оставалось, что теряться в догадках.

— Малфой! Да... — начал было Гарри. Драко вздрогнул при звуке его голоса (или сделал вид, что вздрогнул?), обернулся и, слегка поморщившись, добавил:

— Ой, даже не начинай эту песню: “Дамблдор хороший, Дамблдор умный”. Слушать не хочу в очередной раз эту чушь! Тем более в твоем исполнении, Гарри! Я легко докажу, что твой разлюбезный Дамблдор просто последний кусок драконьего дерьма! — зло воскликнул он.

Гарри в недоумении воззрился на раскрасневшегося слизеринца. Не то чтобы он считал Дамблдора невинной овечкой, но толика уважения к старику у него всё-таки наличествовала, несмотря ни на что.

— Докажешь? — заинтересованно спросила девушка. — Вот это уже интересно. И как ты можешь это сделать?

— Гермиона, это элементарнее, чем... ну не знаю, “Люмос”! Несколько вопросов и несколько ответов. Всё!

— Так просто? — вкрадчиво спросила девушка.

— А ты чего ожидала? Какого-нибудь невдолбенного темномагического ритуала? — ядовито поинтересовался Драко.

— И ничего ты не сумеешь доказать! — с уверенностью в голосе заявил Гарри, вертя в руках меч.

— Ха! Попробуем? Или... трусишь?! — подзадорил его Малфой.

— Я?! Трушу?! Вот еще! — возмутился Гарри, упрямо тряхнув челкой.

— Ну хорошо. Слушай внимательно... — многообещающим тоном протянул блондин и, заложив руки за спину, прошёлся туда-сюда по комнате. В эту минуту, он чем-то напомнил Гарри приснопамятного профессора Снейпа. — Гермиона, скажи, пожалуйста, когда ты узнала, что ты ведьма?

— Ну, как все маглорожденные... В день моего одиннадцатилетия...

— Просто замечательно! Позволь поинтересоваться: кто сообщил тебе о том, что ты являешся ведьмой?

— П-профессор МакГонаггл... — растерянно ответила Гермиона.

Интонации для импровизированного опроса бывший слизеринец выбирал мягкие, формулировки — подчеркнуто-вежливые и выверенные до последней буквы, казалось бы — ну что такого, вопросы, в общем-то, как вопросы, однако, девушке стало отчего-то не по себе.

— Ага! Чудесно. Продолжим. Следующий вопрос: скажи, пожалуйста, ты в каком году в Хогвартс поехала?

— В 1991, — непонимающе ответила девушка.

— А одиннадцать лет тебе исполнилось..?

— 19 сентября 1990...

— То есть, почти целый год до поездки в Хогвартс, ты знала, что являешься волшебницей, так?

— Ну да... А что тут такого? — под внимательным взглядом серых малфоевских глаз Гермиона чувствовала, что её уверенность в себе тает, как льдинка на ярком весеннем солнце. Ей начало казаться, что вопросы, задаваемые Драко, имеют двойной, а то и тройной смысл, и она старалась просчитать — куда же Малфой клонит.

— Погоди... Это ещё не всё! Следующий вопрос: скажи, пожалуйста, где и как ты провела лето 1991 года, то есть три месяца до поездки в Хогвартс?

— Э-э-э... Лето? В специальном лагере для детей магглов, который ежегодно организует министерство...

— Где?! — ошарашено спросил Гарри. Это было для него новостью сродни откровению свыше.

— Ну... в Йоркшире... Каждое лето Министерство Магии организует трехмесячный лагерь для маглорожденных... Считается, что так они будут лучше подготовлены к школе... — тихо рассказывала Гермиона, осознав, что именно хочет продемонстрировать Драко своим опросом. Но, верить в истинность догадки, девушке ой как не хотелось.

— Гермиона, а расскажи Гарри, что ты делала в этом лагере? — вкрадчиво попросил Малфой.

— Ну... мы там играли, немножко занимались магией, нам много рассказывали про мир волшебников...

— Играли... В какие игры? — продолжил он допрос.

— В обычные: настольный квиддич, плюй-камни, магические шахматы, куклы там, во всё, во что дети в таком возрасте играют... Драко, ну что за глупые вопросы?!

— Дети? Простые дети? Или дети волшебников, позволь уточнить?

— Ну, допустим, дети волшебников. И что?

— Нет. Ничего. Теперь ты, Гарри: когда ты узнал, что ты волшебник?

— В 11 лет. 31 июля 1991 года, — спокойно ответил тот.

— Кто тебе об этом сообщил?

— Хагрид...

— О! Хагрид! Чудесный Рубеус Хагрид! Лесничий! Дальше: как именно это произошло?

— Мне перед днём рождения стали приходить какие-то загадочные письма. Но дядя Вернон не хотел мне их отдавать...— Поттер погрузился в неприятные воспоминания. — Он даже увёз всех, ну и меня заодно, из дому, нашёл какой-то остров, арендовал там домик... И вот ночью, в грозу в хижине появился Хагрид... Принёс письмо из Хогвартса. Он рассказал мне о родителях, поведал, кто я, а ещё о том, что я с рождения зачислен туда... И о том, что 1 сентября мне предстоит ехать в школу волшебников... Еще мы вдвоём съездили в Лондон, в Косой переулок, и там купили всё, что нужно для учебы. А ещё, он в этот день подарил мне Буклю...

— Что было дальше, Гарри?

— Ну, дальше я вернулся на Тисовую аллею, дядя отобрал все покупки, запер их в чулан и не доставал оттуда до раннего утра 1 сентября... А когда оно наступило, достал, погрузил в машину и с вещами отвёз меня на вокзал...

— То есть оставшийся перед школой месяц ты провёл у родствеников-магглов, так?

— Ну, так. И что с того? — по-прежнему не понимал Поттер.

— А скажи мне, Гарри, ты за этот месяц, с момента похода с Хагридом в Косой переулок, имел возможность хотя бы пролистать те книги, что вы там купили?

— Нет... Но к чему все эти вопросы? — раздражённо переспросил он.

— А ты ещё не понял? Вот по выражению лица Гермионы я вижу — до неё наконец-то начало что-то доходить, правда же, Гермиона?

Та сидела в постели завернувшись в простыню, словно громом пораженная, и лихорадочно обдумывала услышанное. Нет, девушка и раньше всё это знала, но ей почему-то не приходило в голову рассмотреть события под тем углом, под каким их преподнёс Драко.

— Ты хочешь сказать, что Дамблдор был в курсе всего происходящего и при этом никак не вмешался?

Щёки Гермионы пылали от нахлынувшего озарения, кусочки мозаики, столько лет не желавшие собираться в целую картину, чудесным образом сложились одна к другой сегодня, и получившийся результат был просто потрясающим! Но зачем Драко складывал эту мозаику сейчас? Зачем он пытался вдолбить в голову Гарри, что почитаемый им человек был вовсе не так хорош, как тот считал?

— 10 баллов Гриффиндору! — иронично воскликнул слизеринец. — У Дамблдора, при его аналитическом даре, всё всегда было просчитано до мелочей — если это не так, тогда я — морщерогий кизляк! Смотри: дети волшебников с пелёнок знают, что такое волшебство. Они растут с ним. Родители радуются первым всплескам магии, поощряют их, холят и лелеют. Детей окружают взрослые волшебники, постоянно использующие магию: книжку там призвать, супчик в кастрюльке помешать, посуду помыть — да всё что угодно! К школе дети волшебников имеют уже довольно большую, скажем, базу. Платформу — на которой в дальнейшем и строится образование. С маглорожденными всё сложнее, но последние сто пятьдесят лет перед каждым учебным годом организуется этот самый детский летний лагерь, в котором ты, Гермиона, была. И в нём дети получают, пусть и не в таком объёме, как дети волшебников, но всё-таки опять же — базовые знания о магии. Так?

— Ну-у-у-у... Да-а-а... — пролепетала обалдевшая от своего “открытия” девушка.

— Ага! А Гарри приехал в Хогвартс ни сном ни духом! Осознаёшь? Плюс его всё детство шпыняли за его “ненормальность”, а как он может быть “нормальным” в представлении маглов, если он колдун?! Ребёнок ничего не может поделать со стихийными всплесками, понимаешь? Ни-че-го! Про то, что ты познакомилась в этом самом лагере с частью своих будущих одноклассников, а Гарри не имел такой возможности, можно вообще промолчать. Но... Это всё не самое страшное. Да, ему было очень тяжело тянуться за другими детьми, но вот удача — рядом появились вы с Роном! Это помогло ему адаптироваться, начать догонять вас по знаниям и умениям. Самое страшное начинается да-а-альше...— растягивая гласные, коварно произнёс Малфой.

— Куда уж страшнее-то?! — воскликнула шокированная Гермиона.

Гарри же стоял в дверях и переводил взгляд с мечущегося по комнате растрепанного Малфоя на бледную, как полотно, нервно накручивающую локон на палец, Гермиону. Ему было как-то не хорошо.

— Есть куда, к сожалению, есть... — Драко тяжко вздохнул — Видишь ли... Сложив все кусочки наличествующей мозаики, можно однозначно прийти к единственному логическому выводу: Дамблдор много лет упорно и целенаправленно, а, что самое потрясающее — вполне успешно — воспитывал из Гарри этакого рафинированного героя-мученика...

— И вовсе не успешно! — раздраженно перебил Драко Гарри.

— Да-а-а?! Щас! — рявкнул Драко — тебе доказательства обязательно нужно услышать в моей озвучке, чтобы понять, что я прав, или сам справишься?!

Брюнет с удивлением смотрел на пылающего праведным гневом Малфоя. Перед внутренним взором с дикой скоростью просвистели картинки из своей героической жизни. Как бы он не желал обратного, но рациональное зерно в логических построениях слизеринца определенно было. Гарри понял, что ему просто нечего ответить по существу.

Драко тем временем истолковал его молчание по-своему:

— Ты с энтузиазмом гиппогрифа, завидевшего хорьковую тушку, поперся в Запретный лес! Ты на прогулку туда шёл?! Нет?! Как не на прогулку? А зачем? Да, конечно — чтобы победить Тёмного Лорда, надо было уничтожить все крестражи, бла-бла-бла, это мы всё знаем. Но. Ты шёл туда — умереть! Ты понимаешь это? Пожертвовать собой, чтобы всё стало хорошо!

— Малфой! — в попытке остановить слизеринца рявкнул Поттер, преодолев разделяющее их расстояние.

— Да я всю жизнь Малфой! Ты, Поттер — идиот! Ты всегда лезешь в самое пекло! Ты всегда готов подставить себя под палочки, жертвуя собственной жизнью во имя великих идеалов! Даже во сне ты забываешь начисто, что, может быть, есть какой-то другой способ решения проблемы, кроме, как где-то героически сдохнуть! И что могут быть на свете люди, которым ты дорог! — желая достучаться до упёртого гриффиндорца, блондин приводил довод за доводом.

Гарри выпустил меч из рук, схватил Драко за грудки, и совершенно теряя контроль, заорал:

— Да как ты...! Я готов был пожертвовать собой, чтобы... ! Да, Круцио твою Аваду — выхода другого не было! Понимаешь, ты, соплохвоста тебе в... ! Не было его! Если бы я не поступил так, они бы завладели мечом и тогда...! — он тряс Драко словно яблоню. Ему хотелось не просто трясти, а каждым движением стучать бестолковой малфоевской башкой о стенку, просто для того, чтобы тот заткнулся. Каждое обронённое Драко слово рвало его на части, безжалостно перестраивая, превращая во что-то новое, пугающее и непонятное.

Малфой вцепился в запястья обезумевшего Гарри и, сперва тихо, а потом всё повышая и повышая тон заговорил:

— Вот когда ты прекратишь на меня орать и вещать, что готов ради общественного блага отдать свою жизнь — тогда я тебе поверю, Поттер! А пока что — передо мной затравленный воспитанник Дамблдора и верный последователь Гриффиндора, ищущий, как бы поскорее и поэффективнее откинуть копыта ради всеобщего благоденствия! В тот день, когда ты победил Волан-де-Морта — другого выхода у тебя, пожалуй, действительно не было. Сегодня ты геройствовал во сне, понимаешь? Ты просто по-другому — не можешь! Если бы ты попал в такую ситуацию наяву, то повёл бы себя точно также! Какого обвислого Мерлина ты увёл погоню за собой?! Нет: “Они пришли за мечом! Я уведу их за собой и в крайнем случае похороню меч вместе с собой! Вас они не тронут!” — тьфу, блядь! Герой хуев! Ты можешь хотя бы себе объяснить — почему так поступил?!

— Мне было страшно, что опять из-за меня пострадают люди, которые мне дороги... — отрешенным и каким-то запредельно-спокойным голосом ответил Гарри, выпуская ткань чужой рубашки, которую до этого момента крепко сжимал. Драко сделал шаг назад и обернулся к Гермионе, наблюдая краем глаза за внутренней борьбой ”героя”.

Гарри ощущал те же гнев и ярость, что во сне, стараясь сохранить внешнее спокойствие. Зачем — не понимал, но это происходило помимо его воли. Само по себе.

— О! Страх, чувство вины, ответственность! Вот, Гермиона, три самых страшных качества, которые с такой любовью и заботой выпестовал Дамблдор в нашем Гарри! И я, Мордред меня побери, понятия не представляю, как это преодолеть! — Драко судорожно выдохнул и резко повернулся всем корпусом к Поттеру, окинул внимательным взглядом, поняв: тот сейчас находится в таком состоянии, что для того чтобы не начать кидаться смертельными проклятиями или просто не съездить сейчас ему, Драко, по лицу — прилагает совершенно нечеловеческие усилия. Отчасти, слизеринец достиг своей цели — он интуитивно знал, что человека нужно вывести из равновесия, чтобы проснувшийся дар (если это действительно был именно он) мог полностью проявить себя, но видя состояние, в которое пришёл Поттер, был напуган, вместо того, чтобы радоваться полученному эффекту.

Призвав всю свою выдержку, Драко спокойным нейтральным голосом сказал:

— Вижу, меч ты нарыл. Подбери его и пойдем, проверим мою догадку.

Гарри сверкнул на него глазами, наклонился и подобрал оружие, крепко стиснув эфес. Он не понимал, каким образом Малфой собирается проверять свою, как он выразился, “догадку”, но помнил, что для этого требовалось достаточно большое помещение с минимумом мебели. Помня, что одна из комнат на втором этаже была достаточно велика, взбешённый Гарри направился прямиком туда, нисколько не смущаясь тем фактом, что она порядком завалена каким-то хламом. Он быстро спустился на второй этаж, в несколько шагов достиг нужной комнаты, распахнул дверь, вихрем ворвался в захламлённое помещение и, не задумываясь, взмахнул руками — в этот момент ему больше всего на свете хотелось, чтобы весь мусор просто исчез.

К удивлению Драко, следовавшего за Гарри, барахло, занимавшее большую часть комнаты или, лучше сказать, небольшой залы, по мановению руки Поттера задрожало и будто бы растворилось в воздухе.

— Эта комната подойдет? — ледяным тоном спросил Гарри.

— Вполне... — задумчиво ответил Драко. — Жаль... ты тут вообще ничего не оставил... Мне придется поискать что-нибудь, чтобы трансфигурировать меч для себя... Сейчас вернусь, — и Драко вышел из пустой комнаты, оставив Гарри стоять в одиночестве.

Гермиона вскочила с постели и быстро оделась, как только оба молодых человека покинули спальню Гарри. Она сообразила, что за проверку своей догадке решил устроить Драко, и была в ужасе: ведь если та окажется верна, то Гарри в таком состоянии, в принципе, может случайно убить Драко. Девушка кое-как сплела волосы в косу, чтобы те не мешались, и бегом спустилась на второй этаж. По пути она столкнулась с бледным, как полотно, блондином, решительно направлявшимся к одной из закрытых дверей с мечом в руке. Она схватила его за рукав и нервно спросила:

— Драко, что ты задумал? Решил свести счеты с жизнью таким экзотическим способом?

— Гермиона, всё в порядке, — попытался успокоить девушку молодой человек. — Он не убьет меня. Не сегодня. Не мечом. Я неплохо фехтую... Отец обучал меня. Если я что-то в чём-то понимаю, Гарри держит меч в руках первый раз. Если он продержится против меня хотя бы три минуты — это будет означать, что догадка верна, и он действительно обладает даром Воина.

— Но... — попыталась возразить Гермиона.

— Никаких “но”. Да и ты тут. В случае чего, оглуши Гарри. Он, конечно, придёт в ещё большую ярость, но зато не навредит никому. Ярость — пройдет. И тогда с ним можно будет адекватно общаться.

— Ох, Драко... Не нравится мне всё это... — с сомнением сказала девушка.

— Мне тоже. Но у нас нет другого выхода. Бесконтрольное использование Дара — это ужасно. Поверь мне и помоги, пожалуйста.

— Хорошо. Идём. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь...

Драко неопределенно пожал плечами и, надевая на лицо стандартную холодную маску, распахнул дверь комнаты, в которой оставил Гарри. Тот стоял спиной к двери и явно не успокоился. Драко был и рад, и не рад этому. Всё-таки разъяренный маг, обладающий подобным даром — это очень разрушительная сила, и чего именно ожидать от него, Драко не представлял, а слова о том, что Поттер его сегодня не убьёт — были скорее успокоительной сказкой для Гермионы. Нет, мечом Драко владел, и даже делал это достаточно прилично, но вероятный дар Гарри...

Такого рода таланты передавались обычно как чистое знание, с кровью. В роду у Поттера наверняка были Маги-Воины, и теперь все знания, накопленные поттеровскими предками, могли оказаться в распоряжении разъяренного парня. А у Драко, при таком раскладе, было ровно два шанса выжить: первый — Гарри вряд ли обучался владеть мечом и посему его тело не умеет этого. Второй шанс — Гермиона рядом и, в случае чего, не даст Гарри убить его.

Где-то на периферии сознания у Драко мелькнула мысль: наверное, всё-таки, зря он настолько разозлил потенциального Воина, возможно, следовало действовать как-то мягче, но, что сделано — то сделано. И сейчас можно было только завершить начатое.

Гарри не обернулся на звук открывшейся двери. Он стоял стискивая эфес в опущенной левой руке. Острие меча упиралось в пол. От фигуры Поттера в этот момент исходила такая ярость, что у Драко перехватило дыхание. Подавив дрожь, он приблизился к разъярённому Магу, принял надлежащую позу и тихо произнес:

— Защищайся, — нанося первый удар.

Гарри отмахнулся от атаки, словно от назойливой мухи. Левой рукой. Не видя куда направлен удар. У Драко всё внутри похолодело. А когда Гарри повернулся к нему — волна ужаса и вовсе накрыла с головой. В глазах Воина плескалась даже не ярость, нет. Драко увидел в них свою смерть. Быструю и бесславную.

Гермиона стояла в дверях и неотрывно следила за разворачивающимся действом, словно завороженная: Драко напал со спины, но противник с легкостью отбил атаку. Удары посыпались на Гарри словно из рога изобилия, но все они, один за другим, были отбиты с такой же легкостью, как первый. Сам Гарри пока не пытался атаковать, и это обстоятельство несколько успокаивало Гермиону, хотя она в любой момент была готова послать оглушающее заклинание. А потом девушка поняла: поздно.

Она не успеет применить заготовленное заклинание. Драко уже оказался распростёрт на полу у ног Гарри, и в его горло упирался острый кончик меча.

Не думая ни о чем, девушка бросилась к победителю.

— Гарри! Нет! Га-а-арри! — орала Гермиона, пытаясь оттолкнуть парня от поверженного противника. Она молотила кулаками в широкую, мерно вздымающуюся грудь Воина, застывшего с приставленным к горлу Драко мечом, словно бы размышлявшего — убить или нет, и вопила что-то.

Сколько времени это длилось — никто потом так и не смог понять.

В какой-то момент, Гарри просто разжал руку, держащую меч, и оружие с тихим звоном упало на пол рядом с Драко. Обладатель Дара весь как-то съёжился, мягко, но решительно, отстранил Гермиону и быстро вышел из комнаты.

Обессилев, девушка рухнула на колени рядом с Драко и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Тот придподнялся и, устроившись рядом, привлёк возлюбленную к себе. Он покачивал её словно маленького ребенка, поглаживал по спине и голове, приговаривая что-то успокаивающее.

— Драко, он же запросто мог убить тебя! Ты! Как ты!... — всхлипывая, выплескивала своё отчаяние Гермиона.

— Тш-ш-ш... Всё закончилось. Я жив. Он тоже. Всё хорошо, любимая. Ты молодец.

— Я... я просто не успела бы его оглушить, понимаешь?! Он... О, Мерлин!

— Да уж... Признаюсь — я был не готов к такому повороту событий, но мне это было также необходимо, как и ему... — размышлял Драко. Он говорил правду — бой позволил выплеснуть в движении всю боль и агрессию, копившиеся на протяжении последнего времени. Первый раз, с момента появления Драко в доме на площади Гриммо, слизеринец вздохнул полной грудью.

— И что нам делать дальше? — задумчиво спросила Гермиона, вытирая слезы.

— Ничего. Мы ничего не можем сделать с даром.

Успокоившись, они решили отправиться на поиски Гарри и обнаружили его на кухне. Он, скорчившись сидел в старом плетёном кресле и тупо смотрел на огонь, весело плясавший в камине. По тому, как он выглядел, Гермиона поняла, что друг плакал, но сейчас его лицо не выражало ровным счетом ничего. Ему явно было очень не хорошо.

Девушка подошла к нему и осторожно положила руку на плечо. Гарри поднял лицо и грустно улыбнулся, накрыв её руку своей.

— Гарри, мы... — начала Гермиона, но молодой человек легонько сжал хрупкое запястье, словно прося замолчать, и подруга не закончила начатой фразы.

Гарри повернул лицо к подошедшему Драко, потом опустил глаза и поднялся из кресла. Сделав шаг вперед и оказавшись между друзьями, обнял одной рукой девушку, второй — парня, и тихо попросил:

— Простите меня. Я... я чуть не убил тебя, Драко. И напугал Гермиону. Мне... стыдно...

Слизеринец был ошарашен и совершенно не представлял, что тут можно сказать или сделать. Гермиона обвила одной рукой талию Гарри, протянула другую и привлекла к себе Драко, тот, немножко поколебавшись, обнял девушку и человека, чуть его не убившего Так они и замерли, обнявшись втроём.

Первой нарушила молчание Гермиона:

— Ох, мальчишки! Всё бы вам подраться... Вот теперь за железки взялись! Можно подумать, волшебных палочек вам было мало!

Поттер тихо рассмеялся и крепче прижал к себе обоих.

— Драко, что это было, а? Я ведь до этого дня меч в руках держал всего раз — когда убил василиска, это было везение, а не умение. Сегодня я каким-то образом точно знал, что и как следует делать. Всё получалось само по себе. Почему так?

— Это дар, Гарри. Дар Воина. И, вынужден расстроить, тебе придется с ним жить. И овладеть им полностью.

— Ох! Сдался он мне, как гиппогрифу драконий навоз! — недовольно проворчал Гарри, не делая попытки разорвать обьятье.

— Мы не выбираем дар. Дар выбирает нас. Увы, Гарри, это данность, которую можно только принять.

— И что мне делать? — грустно вздохнул тот.

— Учиться владеть мечом. И не только. Ты Маг-Воин.

Гарри сдавленно застонал, но блондин продолжил:

— Это редкий дар. Очень редкий. Сегодня ты был в ярости и дар вёл тебя, помогая. Даже, скорее, не помогая, а ведя за руку. Я... прости меня, пожалуйста, я специально тебя довёл, отчасти, чтобы проверить наличие Дара, а ещё... мне нужна была разрядка... Я откуда-то знаю, что подобный талант, если он есть, может проявиться наиболее полно, когда человек теряет контроль. Я задел тебя, знаю...

— Да, верно. Но, я не сержусь на тебя, не держу зла. Ты, в общем-то, не лгал. Просто... Сейчас, когда ярость ушла, я понимаю — в чем-то ты был прав. На самом деле, спасибо тебе... И за слова, и за... ну, за всё остальное.

Драко фыркнул.

— Правильно понимаю, что в здравом уме и трезвой памяти я так орудовать мечом не смогу? — деловито поинтересовался Гарри.

Драко утвердительно кивнул.

— Ты ведь обучался фехтованию?

— Обучался, — подтвердил Малфой.

— Ты научишь меня, правда ведь? Я хочу уметь владеть им без ярости... Мне кажется это важным...

— Можем, в принципе, хоть сегодня начать, горе моё..

— Я не горе, Драко. Я — беда...

— Ой-ой-ой! Уже боюсь, — ехидно произнёс Драко, внимательно рассматривая поочередно Гермиону и Гарри. — И вообще, я есть хочу. Я ещё не завтракал! Где мой кофе?

— Кофе? — встрепенулся Гарри. — Малфой, ты гений. Вот что нам всем сейчас жизненно нужно — чашечка кофе! Сейчас сварю, — пообещал Гарри и, высвободившись из объятий, направился к плите.

В этот момент Гермиона и Драко синхронно поглядели на свои левые руки: датчики на них запульсировали по-другому — отец Драко очнулся ото сна.

Драко, Гермиона, а следом за ними и Гарри, бегом направились в спальню, отведённую Люциусу Малфою. Драко вбежал в комнату первым. Его отец действительно проснулся и выглядел хоть и достаточно скверно, но всё-таки лучше, чем накануне.

— Отец... — вымолвил молодой человек, опускаясь на колени перед постелью.

— Лорд Малфой, как вы себя чувствуете? — полным сострадания голосом спросила Гермиона.

— Драко? Сын?.. — Люциус Малфой шарил рукой в том направлении, откуда услышал голос. — Где ты, я не вижу тебя... — в голосе мужчины слышалась паника.

Малфой-младший бережно взял его за руку.

— Я тут, отец. Успокойся.

Люциус вцепился в руку сына так, как утопающий хватается за соломинку.

— Что с моими глазами? Я ничего не вижу! Драко?

— Всё в порядке, отец, всё будет хорошо. Зрение обязательно вернётся. Ты был...

— А, да. Помню. Как ты нашёл меня? — Малфой-старший нетерпеливо прервал говорившего

— Это долгая история... — ответил тот. Не было никакого желания пересказывать отцу всё, что произошло за последние несколько дней.

— Драко, нужно дать твоему отцу зелья, осмотреть руки и лучше было бы, если бы он ещё поспал, — тихо сказала Гермиона, кладя руку Драко на плечо.

— Ну, ты у нас целительница, тебе и решать, что лучше для твоего пациента, — согласился юноша. — Отец, Гермиона тебя вылечит.

— Гермиона? Девушка с невозможной прической?

— О, ну раз вы способны шутить, лорд Малфой, значит, всё не так плохо, и вы действительно идёте на поправку, — с улыбкой констатировала “девушка с невозможной причёской”, наполняя стеклянные стаканчики зельями, оставленными ей Мэддоком.

— Драко, поддержи, пожалуйста, отца так, чтоб ему было удобнее пить, — попросила девушка.

— Лорд Малфой, это надо выпить, — с интонациями не терпящими возражений велела она, поднося один из стаканчиков к губам пациента. — Невкусно, но очень эффективно. Вы серьезно пострадали и на восстановление уйдет не один день. Пейте!

Люциус покорно выпил все поданные Гермионой зелья. Это действие явно отняло у него порядочное количество сил, и Драко аккуратно опустил его на подушки.

— Теперь надо осмотреть ваши руки. Я постараюсь, по возможности, не причинять вам боль, — тихо сообщила девушка, присаживаясь на постель и разматывая бинт на одной из рук больного.

Внимательно осмотрев порез, скрывавшийся под повязкой, Гермиона расстроенно покачала головой.

— Плохо заживает... Придётся опять нанести мазь, — пробормотала она себе под нос, беря баночку с заживляющей мазью. — Вам в скором времени захочется спать, лорд Малфой, но так и должно быть, не сопротивляйтесь этому желанию, вам сейчас необходимо спать побольше. Во сне организм лучше восстанавливается.

Гермиона ловко сменила повязки на повреждённых руках и встала с постели.

— Пойдем, Гарри, дадим Драко побыть с отцом наедине, думаю, им есть о чём поговорить, — шепнула девушка на ухо Гарри, нерешительно мнущемуся около постели, и увлекла за собой. — Драко, мы будем внизу, — бросила она, выходя из спальни.

Люциус Малфой оказался на диво не капризным пациентом и уже через пару дней после первого пробуждения, раны на его руках зажили, а сам он окреп настолько, что смог не только сесть на кровати, но даже дойти до ванной с помощью Драко. Он стремительно шёл на поправку, но два момента беспокоили Гермиону: зрение не хотело возвращаться — ни через два дня, ни через четыре — кроме того, уровень магии всё ещё оставался низким, но вызывал меньше опасений — хоть и очень медленно, почти незаметно — он рос.

Приходил Мэддок, осмотрел пациента, покачал головой, но тем не менее, обнадежил: Люциус будет видеть, просто должно пройти некоторое время, чтобы зрение вернулось.

Почти всегда, когда Драко не сидел с отцом, он занимался с Гарри в импровизированном фехтовальном зале, обучая друга, что очень отвлекало его от беспокойства за Люциуса.

Успехи Гарри были неравномерны: иногда “учителю” казалось, что “ученик” прекрасно знает все те приемы, которые ему показывают, а иногда Гарри часами не мог освоить простейший финт. В любом случае, силы и ловкости ему было не занимать, всё-таки не зря он столько лет играл в квиддич, да и в те два года, что прошли со школы, судя по всему, не сиднем сидел. А в упорстве Поттеру и подавно отказать было нельзя, если у него что-то не выходило, то парень пробовал ещё раз и ещё, и ещё, и добивался желаемого результата.

В один из дней во время их занятий в комнату вошли Гермиона и Люциус.

— Отец, — тихо сказал почему-то смутившийся Драко, опуская тренировочное оружие.

— Что это вы тут делаете? Треск стоит по дому такой, будто вы тут мебель крошите в мелкую щепу, — поинтересовался Малфой-старший. Прошло почти две недели, но он всё ещё был слеп, и поэтому передвигался по дому только наощупь, либо в сопровождении. Впрочем, ощущал Люциус себя при этом довольно бодро, да и прежний уровень магии почти восстановился.

— Я учу Гарри фехтованию, — спокойно ответил Драко.

— Фехтованию? Деревянными мечами, я полагаю? Дай мне свой, — попросил Люциус.

— Но, отец... — Драко хотел, чтобы отец поскорее поправился, но прекрасно знал, если тот сейчас получит в руки оружие — безусловно захочет размяться, а такая нагрузка сейчас могла оказаться лишней.

— Говорю тебе, дай! Я не при смерти и хочу немного размяться, — властно приказал Люциус, протягивая руку.

Драко вложил ему в ладонь эфес меча, зная, что спорить с отцом в такие моменты совершенно бесполезно. Как только пальцы лорда Малфоя сомкнулись на рукояти, он отошёл от приведшей его девушки, и переместился на середину комнаты.

— Нападайте на меня, мистер Поттер. Не быстро, для начала, но и не поддавайтесь, — пригласил Люциус.

Гарри нерешительно стоял опустив меч и недоумённо рассматривал Малфоя-старшего. Тот стоял вполоборота к нему и отнюдь не выглядел человеком, готовым к поединку.

— Ну же! Нападайте! — повысил голос тот.

Поттер поднял тренировочное оружие и медленно направил его в живот лорда Малфоя. К его огромному удивлению, неуловимым движением противник не только ушёл от удара, но и серией быстрых движений обезоружил Гарри.

— Вы поддаетесь, мистер Поттер! — бросил он раздраженно. — Подберите ваш меч и попробуйте ещё раз, — уже более спокойно добавил Люциус.

Удивленный молодой человек выполнил требуемое и замахнулся для нового удара, но снова с легкостью был обезоружен.

— Вы убиты. Снова! — с необъяснимой интонацией велел Малфой-старший.

Третья атака Гарри закончилась, как и первые две — меч непостижимым образом вывернулся из пальцев и отлетел в дальний конец комнаты.

— Но как?! — ошарашенно воскликнул он.

— Подберите меч и нападайте! — холодно приказал аристократ.

Гарри начинал злиться. Как слепому Люциусу удается с такой легкостью обезоруживать его в считанные секунды? Откуда-то из глубины поднималась ярость. Парень тихо приблизился к мечу, вновь подобрал его и в следующую секунду нанёс удар. Люциус играючи его отразил. И в этот момент сознание Гарри затопила ярость. Он прыгнул к выбитому оружию и, подобрав его, с глухим рычанием метнулся к старшему Малфою, стоявшему невозмутимо. Единственная мысль, заполнявшая в этот момент поттеровскую голову, была — убить! Через несколько мгновений обезоруженный Люциус лежал на полу, а кончик деревянного меча упирался в ложбинку меж ключиц.

Гермиона, до этого момента стоявшая у двери и наблюдавшая за поединком, бросилась к Гарри, а Драко — к отцу.

— Гарри! Гарри! Успокойся! — девушка вцепилась в руку Поттера, уверенно сжимавшую меч.

Ярость стремительно покинула сознание брюнета, оставляя после себя ощущение опустошённости.

— Отец... — обеспокоенно начал Драко.

— Всё нормально. Но, мне лучше бы полежать немножко, — успокоил сына тот, тяжело опираясь на плечи парней, которые помогли ему подняться с пола. — И нам, кажется, есть о чём поговорить, молодые люди.

— Мы проводим вас в комнату, — ровно сказал Гарри.

— Уж пожалуйста, будьте так любезны, — усмехнулся Малфой-старший.

— Хорошая атака, мистер Поттер. Просто отличная, — сказал с лёгкой улыбкой Люциус, устраиваясь на постели. — Но первые четыре были совершенно другими... Интересно...

— Я... Я не знаю... Похоже я просто вышел из себя... Было ужасно обидно, что... Ну, что вы с такой легкостью отбиваете атаки. Простите меня... — виновато протянул парень.

— Вам не за что извиняться, мистер Поттер, — на удивление благожелательным тоном успокоил его аристократ.

— Я совершенно потерял голову от ярости... — оправдывался тот.

— Ярости? Вы испытывали в этот момент ярость? — в голосе Люциуса слышалось любопытство.

— Ну, да... А... Что-то не так? — немного подумав, неуверенно спросил юноша.

— Да нет, кажется, всё верно... А скажите, что-то подобное происходило раньше? — полюбопытствовал Малфой-старший, удобнее устраиваясь на постели.

— Ну, пару недель назад я, находясь в таком же состоянии, чуть не убил вашего сына. Честно говоря, не понимаю, как это получилось... Я держал меч второй раз в жизни... Да, в общем, и сейчас мало что умею. Оно как-то само выходит,, — продолжал оправдываться Поттер.

— Само... — казалось, Люциус о чём-то глубоко задумался. — Маг-Воин — редкий дар. Очень редкий, — тихо, будто сам себе, пробормотал он через некоторое время.

— Маг-Воин? Драко тоже самое сказал. А теперь вы, — насторожился Гарри.

— Драко, ты сумел определить в Гарри Воина? Как?

Люциусу было интересно, но прилюдно проявлять эмоции он совершенно не привык, поэтому тон звучал довольно холодно и деловито, но, как показалось Гермионе, без обычного для аристократа высокомерия.

— Э-э-э... Даже не знаю, отец. Как-то само пришло в голову, что он может обладать этим даром... Потом я решил проверить, — Драко показалось, что отец не одобряет опрометчивого поступка.

— Проверить? Очень... смело с твоей стороны. Я рад, что ты остался жив после своего, гм, эксперимента, — с усмешкой сказал Люциус.

— Я тоже, — искренне ответил Драко.

Гарри стоял, недоуменно переводя взгляд с отца на сына.

— О чем это вы? — занервничал он.

— О вас, мистер Поттер. Вы понимаете, каким даром наделены? Нет, конечно, не понимаете! Да и, наверное, никто не понимает, — грустно констатировал мужчина.

— Лорд Малфой, а что такого особенного в его даре? — поинтересовалась Гермиона.

— Мисс Грейнджер, что вы знаете о способностях Магов? — ответил вопросом на вопрос аристократ.

— Ну, мне известно, что у каждого из Магов проявляются разные способности... Драко рассказывал... — задумчиво протянула она.

— Понятно. Я представляю, что мог рассказать мой сын, — скептически хмыкнув, прервал её Люциус. — Что ж... Драко, наша Книга у тебя? — переключил он своё внимание.

— Да, отец.

— Принеси её, пожалуйста, — вежливо попросил Малфой-старший.

Драко поспешно вышел. Люциус лежал на постели, прикрыв глаза, у Гарри создалось впечатление, что мужчина собирается с духом, прежде, чем прыгнуть в бездонную пропасть очертя голову. Он словно бы кожей ощущал волны нетерпения, неуверенности, надежды и страха, испытываемые находящимся рядом человеком. Поттер задумался было о том, что могло вызвать такой странный набор эмоций, но тут в комнату вошёл Драко, неся увесистый фолиант.

— Вот Книга, отец, — опустил он принесенный том на кровать и положил на него руку незрячего.

— Спасибо. Она может понадобиться, — поблагодарил Люциус и глубоко вздохнул, проведя руками по лицу. — То, что я сейчас вам расскажу, касается не столько способностей Магов, сколько истории... Возможно, рассказ покажется вам фантастическим или, может быть, даже нелепым. Но я прошу вас выслушать меня и постараться понять — это не сказка... Данные знания хранились много веков, передаваясь из поколения в поколение Магами, и это всё крайне серьезно, хоть и звучит странно... Похоже пришла пора... — последняя фраза прозвучала незаконченно, будто бы лорд Малфой сказал её сам себе.

Трое молодых людей переглянулись и кивнули, но, сообразив, что Люциус не может видеть, хором подтвердили его слова.

— Хорошо. Слушайте. Когда-то очень и очень давно, потомки современных магов и волшебников жили в другом мире. Там много лет шла жестокая война между двумя группами волшебников. Что они не поделили — не так важно. Важно другое: среди сражающихся постепенно сложилась ещё одна коалиция, она не хотела воевать ни за одну из сторон, ей хотелось мирно жить, любить, воспитывать детей, а вовсе не проливать свою и чужую кровь за некие идеалы и догмы. Маги, образовавшие эту коалицию, долго искали способ добиться на своей земле мира, но это оказалось невозможным — война всюду дотягивалась до них своими щупальцами, и однажды кто-то из этих волшебников нашёл выход. Идея была проста: раз в этом мире нет спокойствия — значит надо найти другой, такой, где его можно будет обрести. Мысль эта настолько захватила умы волшебников, что они упорно стали искать способ претворить свою задумку в жизнь.

Сколько это заняло времени, никто не ведает, и, наверное, не узнает никогда, но результатом стало то, что они-таки нашли способ путешествовать между мирами, в частности в тот, где мы с вами сейчас находимся.

Волшебники посетили немало миров, исследуя их на предмет пригодности для проживания, но большая часть не удовлетворяла их потребностям: где-то был совершенно неподходящий климат, где-то исключалась сама возможность использовать магию, а где-то поселиться не представлялось возможным из-за ряда других проблем... Они почти утратили надежду реализовать свой план, но в один прекрасный момент нашли подходящее для жизни место.

Исследовав его, волшебники нашли эту землю пригодной для заселения со всех точек зрения, и началась миграция. Длилась она не месяц, а может быть даже и не один год. В итоге, в этот мир прибыли все до одного волшебники, не желавшие воевать. Последними ушли те, кто обладал знаниями о способе перехода между мирами.

Магия, задействованная для открытия проходов, была очень сложной и опасной. К сожалению, всех подробностей, объясняющих механизм её действия, по видимому, не сохранилось, однако известно, что два мира вследствие этого на достаточно длительное время обрели взаимосвязь. Длительное — это десятки, а может быть и сотни лет. Есть не маленький шанс, что она существует и по сей день.

У многих волшебников, переселившихся в новый мир, в старом оставались родственники, не пожелавшие менять что-то в своих жизнях, но с пониманием отнёсшиеся к стремлениям своих близких.

Уходя на новое место, волшебники прихватили с собой некоторые вещи из старого дома. Одними из таких вещей были Путевые Книги. Чудесных свойств у этих книг было несколько, но в данный момент важно одно из них: парность — то, что писалось в одной из них, появлялось и в другой. С обеих сторон. С помощью этих книг волшебники, поселившиеся тут, поддерживали связь с близкими, оставшимися в другом мире. В какой-то момент, почему-то перестали появляться записи из старого мира, в каждой из Книг в свое время, поэтому считается, что там, в старом мире, просто умерли владельцы парных Книг и стало некому делать записи. — Люциус перевёл дыхание и с нежностью провёл кончиками пальцев по корешку лежащего рядом с ним тома. — Так вот, одна из таких Книг — перед вами.

Молодые люди, слушавшие Люциуса словно завороженные, теперь во все глаза смотрели на лежащий рядом с ним фолиант.

— Мистер Малфой, и... что? — осторожно спросила Гермиона. Ей было до безумия интересно.

Люциус в очередной раз вздохнул:

— Очень сложно рассказать кратко и внятно то, что сам я воспринимал, как красивые легенды и бабушкины сказки... Не то, чтобы я напрочь в это всё не верил... Но... расскажу по порядку.

Когда в Книгах перестали появляться записи из Старого мира, наши предки решили, что стоит продолжить вести свои записи просто так. Отчасти, ведение Книг, стало привычкой... Может быть, какие-то другие соображения толкнули их на это, но в итоге, эти Книги стали тем, чем сейчас являются, и часть из них — сохранилась до нашего времени.

С какого-то момента эти книги стали сродни дневникам, в них записывались рецепты зелий, заклинания, какие-то важные для семей или даже лично для ведущего Книгу события. Некоторые из тех, кто писал, например, нашу книгу, добавляли в неё какие-то свои мысли, переживания и чаяния.

Вы все немного знакомы с артефактом рода Малфоев. Но, никто из вас не знаком с самыми древними записями.

По ним я понял, что в том мире огромную роль играли пророчества, которые были способны осветить грядущие события на многие сотни, а может быть даже тысячи лет вперёд. Судя по описанию, запись текста пророчеств не передавала их сути, а предназначалась лишь для того, чтобы непонятным мне образом, стимулировать понимание и истинное видение описанных предсказанием событий у волшебника, владеющего соответствующим даром.

Среди древних записей сохранился текст, предрекающий будущим поколениям множество бед и катастроф, войну, во время которой в этом мире родится маг, наделённый воинским даром. Проход между мирами вновь приоткроется, после чего магии двух миров тесно переплетутся. Их взаимодействие приведёт к тому, что магия в этом мире полностью исчезнет, что повлечёт за собой поистине ужасающие последствия для обоих миров, причём маглы не останутся в стороне. Из текста пророчества следует, что только рождённый здесь маг-воин будет способен предотвратить грозящие бедствия, проникнув в старый мир и найдя там сокровище.

Может быть, всё это и бред... К сожалению, с древних времен в этом мире, насколько мне известно, не рождались маги со сколь-нибудь сильным пророческим даром, таким, какой необходим для понимания этого текста. Многие мои предки, обладавшие его минимальной искрой, пытались понять написанное, но, на мой взгляд, ничего путного у них не вышло.

Гарри неотрывно смотрел на Люциуса на протяжении всего повествования, которое всё больше и больше не нравилось молодому человеку, но он сдерживался изо всех сил и молчал, чтобы не прерывать рассказчика. Когда Люциус замолчал, Гарри высказался:

— Мне что, в очередной раз предлагается стать спасителем человечества?! Ведь если бы вы не заподозрили во мне мага-воина из дурацкого пророчества, то ничего не рассказали бы, так? — холодно спросил парень.

— Да. Но, на сей раз у вас, мистер Поттер, есть выбор...

— Выбор вида: круцио или круцио? — закипая, выпалил собеседник.

— Нет, мистер Поттер. Во-первых, я не пытаюсь использовать вас вслепую и готов рассказать, показать, дать и так далее, всё, что сам знаю и имею. Для того, чтобы вы могли сделать свой выбор представляя, что вы выбираете и из чего. Во-вторых, когда вы получите все данные, что я способен предоставить — вам совершенно не обязательно будет соглашаться действовать. Вы сможете просто отказаться. Более того, никто не осудит вас, если откажетесь прямо сейчас. Достаточно просто сказать мне, что вам кажется, будто всё это совершенно не ваше дело, и я, честное слово, пойму вас. Решать вам. И только вам следовать принятому решению.

— Я должен подумать. То, что вы сейчас рассказали, как-то... очень... сложно и... В общем, мне нужно некоторое время, — с горечью в голосе сказал Гарри.

— Конечно, мистер Поттер. И я не тороплю вас, — понимающе произнёс лорд Малфой.

— У меня есть имя. Меня зовут Гарри, — вздохнул юноша, походя к двери спальни.

— Гарри! — окликнула его Гермиона.

— Не сейчас. Мне нужно побыть одному, пожалуйста, — решительно оборвал её брюнет, закрывая за собой дверь.

После ухода Гарри, в спальне, занимаемой Малфоем-старшим, воцарилось молчание. С задумчивым видом Гермиона сидела на краю постели и иногда кидала взгляды на Книгу рода Малфоев. Драко стоял у окна и смотрел вдаль. Люциус лежал прикрыв глаза и, казалось, дремал.

Через некоторое время Драко нарушил молчание:

— Гермиона, найди Гарри, пожалуйста, он сейчас чёрти-что себе навыдумывает и кто его знает, к чему это приведёт, — попросил он девушку, отрываясь от созерцания вида за окном.

— Да, наверное, ты прав... Пойду поищу его... — Гермиона поднялась и направилась к двери.

Нашелся Поттер там, где и предполагала отыскать его Гермиона — на чердаке, где когда-то обитал гиппогриф. Юноша с совершенно отсутствующим видом сидел на полу, сложив ноги по-турецки и прислонившись спиной к стене. Казалось, он не слышит ничего вокруг, во всяком случае, на вошедшую в чердачное помещение подругу, совершенно никак не отреагировал. Гермиона нерешительно приблизилась к замершему на месте парню и опустилась на колени прямо напротив.

— Гарри, — тихо позвала она. — Гарри, ты меня слышишь?

— Слышу, Гермиона, — раздался подавленный голос, парень продолжал сидеть не меняя позы и не открывая глаз. — Ты пришла проследить, чтобы я что-нибудь этакое не учудил?

— Ох, Гарри... — всхлипнула Гермиона. — Ты и прав, и нет. Я беспокоюсь за тебя...

— Беспокоишься? Чего за меня беспокоиться? Видишь: сижу, никого не трогаю, ничего не делаю. Всё нормально. Оставь меня одного. Пожалуйста.

— Нет. Не оставлю. — решительно заявила девушка. — Я, кажется, понимаю, о чём ты сейчас раздумываешь...

— Понимаешь?! — фыркнул её собеседник и ехидным голосом поинтересовался: — Ты, правда, так думаешь?

— Мне кажется, что да... — робко ответила она.

— Ничего ты не понимаешь, Гермиона... — устало вздохнул парень. — Ну вот ровным счётом — ни-че-го.

— Ну так попробуй — объясни, — мягко попросила девушка.

— Объяснить... Мне бы кто чего объяснил. Смотри: допустим, то что сейчас рассказал Люциус — правда. В данном случае я уверен только в одном — он сам искренне, я бы даже сказал, истово, верит в то, что рассказывает. Я это чувствую. Ну, да это, в общем, в данный момент и не важно. Мы сейчас, как бы, играем в “допустим”.

Так вот — то, что сказал Люциус — правда. И наши предки действительно из другого мира, и в самом деле Книга эта — хитромагический артефакт, и всё остальное — тоже реально, даже наличествует такое вот пророчество. Ну, Мерлин с ним, там говорится именно обо мне. И что?

— То есть? — не поняла Гермиона.

— В прямом смысле. И что из этого следует? — запредельно спокойно спросил Гарри.

— Ну... — растерянно пролепетала девушка.

— Вот именно. “Ну...” — это всё, что я могу сказать. По логике, мне бы следовало ломануться что-то делать. А я — не хочу. Понимаешь? Чёрт. Наши трижды позабытые предки пришли в этот мир, чтобы их оставили в покое. Я лично, кажется, тут его не найду никогда. Ну почему я должен вечно куда-то бежать, что-то искать, кого-то от кого-то спасать, защищать, исправлять и так далее? — Гарри совершенно не надеялся на то, что услышит какой-то вразумительный ответ, и вопросы эти задавал скорее по инерции.

— Я тебя прекрасно понимаю, но с другой стороны... — попыталась вразумить его Гермиона. — Может быть это здорово, что именно ты можешь сделать то, что не под силу никому другому?

— Ничего хорошего, кроме неприятностей, в этом, лично я, не вижу, — запуская руки в волосы, высказался Поттер.

— И что ты будешь делать? — поднимаясь на ноги, спросила девушка.

— Да ничего. Только то, что посчитаю необходимым. Не больше, но и не меньше. Для начала, выслушаю до конца всё, что может рассказать Люциус. Потом буду думать, — угрюмо проворчал Гарри, открывая глаза и, в свою очередь, вставая. — Пойдем, послушаем... Чую я — ничем хорошим это не кончится... И неприятности нас ожидают колоссального масштаба.

Следующие три дня прошли как в тумане: Люциус рассказывал всё новые и новые подробности о пророчествах, магии и предках, о предназначении, грядущих неприятностях и возможных выходах из ситуации, а Гарри, Драко и Гермиона — слушали. Временами рассказ казался бесконечным, но всё-таки наступил момент, когда Малфой-старший со вздохом сказал:

— Вроде, навскидку, все, что знал — поведал вам.

Вопросов у молодых людей накопилось за время повествования более, чем достаточно. У Гарри в голове, среди прочих, назойливо вертелся один: знал ли всё это Дамблдор? А если знал — почему даже не намекнул ни разу?

— Вот бы поглядеть на реальное пророчество, — вздохнула Гермиона печально. — На настоящий текст... не на пересказ...

— Ну, это как раз решаемая задача, мисс Грейнджер, — откликнулся Малфой-старший.

— Э... Как? — вскинулась девушка.

— Под Малфой-мэнором с давних времен хранится много удивительных предметов. В том числе, я нашел там специальную книгу для записи пророчеств. Видимо, один из волшебников, переселившихся в этот мир был пророком... Как эта книга попала к моим предкам — понятия не имею. Но она есть. Правда тут одно “но”. Прочитать это пророчество, к сожалению, не получится. Оно написано на родном языке волшебников, живущих по ту сторону, а сей язык был полностью забыт нашими предками...

— Под Малфой-мэнором... А туда можно как-то попасть? Даже несмотря на то, что оно написано на неизвестном языке, я хотела бы взглянуть... Вдруг... — со скрытой надеждой протянула она.

— Что “вдруг”, Гермиона? — нервно спросил Гарри.

— Не знаю... Мне просто это кажется... важным. Может быть, этот текст стал бы чем-то вроде подтверждения... Я, правда — не знаю...

— Понимаю ваши сомнения, мисс Грейнджер... Хорошо понимаю. — сказал Малфой-старший. — Проникнуть в подземелья? В общем-то нет ничего проще. Я могу сделать порт-ключ для Драко или себя.

Гарри недоверчиво поглядел на Люциуса.

— Всё так просто? — спросил он с сомнением в голосе.

— Ну, конечно, Гарри, всё просто.

— А... Там ничего не обрушится? — неверяще поинтересовался парень.

— Нет, если сделать всё правильно, там ничего не обрушится. Думаю, Драко возьмет на себя труд принести эту книгу сюда, и в этом случае она может оказаться в наших руках в самое ближайшее время.

— Отец, а у тебя хватит сил на создание порт-ключа? — усомнился Драко.

— Да. Оттуда ты сможешь спокойно аппарировать. Пойдешь?

— Конечно! — с готовностью воскликнул Малфой-младший.

— Хорошо. Раз уж ты всё равно туда пойдешь... Есть ряд предметов, которые я бы хотел, чтобы ты принес... Мисс Грейнджер, Гарри, позволите ли вы нам остаться наедине? Я хотел бы объяснить сыну, что желаю получить, и где оно находится... Это... Ну, вы понимаете... — извиняющимся тоном попросил Люциус.

— Конечно, мистер Малфой. Пойдем, Гарри, — окликнула друга Гермиона и быстро направилась в сторону кухни, увлекая за собой несопротивляющегося Поттера. Уже на кухне, она отпустила руку молодого человека, уселась за стол и попросила:

— Свари нам кофе, пожалуйста.

Гарри послушно прошёл к плите и занялся приготовлением напитка; в скором времени, тонкий аромат заполнил кухню.

— Интересно, — задумчиво произнёс Гарри, разливая кофе по чашкам. — Что ещё Люциус хочет получить из своего тайника?

— Кто ж знает? Но я полагаю — мы увидим это... — ответила Гермиона, отпивая из чашки глоток.

— Ты ему настолько доверяешь?

— Знаешь... не ему. Драко. И уверена в том, что отец не захочет причинять сыну вред.

— В твоих словах есть определенная логика. Ладно. Поживём — увидим, — легко согласился Поттер.

— Вот именно. Ты лучше скажи, что думаешь о рассказе Люциуса?

— Что думаю? Я искренне надеюсь, что это — сказка. Красивая, интересная, крайне увлекательная, но всё-таки — сказка. А если нет... Ох, Гермиона! Если это вдруг не сказка... Я даже боюсь представить, что меня ожидает... Полагаю, сама-помнишь-кто на фоне этого — цветочек, — передёрнув плечами, сказал Гарри.

— Тебе? Что ты хочешь этим сказать? — непонимающе спросила собеседница.

— А ты думаешь, если мне всё-таки придется отправиться в неизвестные дали — я кого-то возьму с собой?! — воскликнул парень.

— А ты надеешься, что, например, я — останусь тут? И отправлю тебя не пойми куда одного? Гарри, ты плохо меня знаешь! Когда-то давно, я тебе пообещала, что буду с тобой рядом, когда нужна будет моя помощь, и я решительно намерена выполнить данное слово. Ну и в конце-концов, ты правда думаешь, что я пропущу столь захватывающее приключение, которое нам светит?

— Гермиона... Ты не понимаешь! Если рассказ Люциуса — правда — то это, как ты изволила выразится, “приключение”, оно... Оно смертельно опасная затея, не идущая ни в какое сравнение с... Ну, с нашими поисками, ограблением банка и даже с защитой Хогвартса! В прошлом, нам было хотя бы понятно, что надо сделать, и мы выяснили, как это сделать, а тут... Полная неизвестность. Совершенно чужой мир. Я действительно сейчас больше всего на свете хочу, чтобы этот боггартов рассказ оказался всего лишь сказкой! — Гарри в отчаянии смотрел на девушку. Он понимал, что не убедил подругу ровным счетом ни в чем.

— Гарри, ты не прав. Я понимаю куда больше, чем тебе кажется. Именно поэтому хочу взглянуть на книгу с настоящим текстом пророчества...

— А что тебе это даст? Она написана на неизвестном языке. Ты её даже прочесть не сумеешь... Да и если пророчества работают так, как рассказал Люциус — даже если бы и смогла прочесть — что тебе это даст?

— Не знаю. Но... мне почему-то кажется это важным. Если получу книгу в руки — надеюсь тогда пойму, зачем она мне так понадобилась. Понимаешь... я каким-то образом чувствую, что могу найти в ней ответы... Ну, пусть не на все, но всё-таки хоть на некоторые вопросы.

— Ладно. Посмотрим. Но, лучше бы все это было сказкой, — словно мантру повторил в очередной раз Поттер.

Гермиона успокаивающе положила руку ему на плечо. Гарри потёрся щекой о тёплую ладонь девушки и прикрыл глаза, стараясь успокоиться.

— Пойду в наш фехтовальный зал... Подвигаюсь, может это поможет мне прийти в себя. А то я за эти дни как-то засиделся.

— Я с тобой. Посижу в уголочке. Мне нравится смотреть, как ты двигаешься с мечом в руках.

За то время, что они с Драко занимались фехтованием, это занятие для Гарри стало своего рода потребностью. Упражнения с мечом временами давали ощущение свободы, чем-то напоминающее то, что он испытывал, играя в квиддич. Иногда деревянный меч становился словно бы продолжением его самого, и юноша чувствовал оружие также четко, как ощущал собственную волшебную палочку. А иногда — меч казался бесполезным куском дерева, непонятно зачем оказавшимся в руках. Гарри изо всех сил старался запомнить моменты слияния с мечом, которые казались значимыми в совершенствовании навыка владения оружием.

Придя в зал, Гарри взял свой меч, вышел в центр помещения, принял стойку, которую ему показывал Драко, и провел серию ударов по воображаемому противнику. Он выбрал ту, которая у него никак не получалась, решив — что не уйдет до тех пор, пока она не будет освоена наилучшим образом.

Юноша полностью отключился от окружавшей реальности, выкинул все мысли из головы и просто двигался, наслаждаясь процессом, и повинуясь внутренним ощущениям. Через некоторое время он понял, что движения стали получаться правильно. Он попробовал воспроизвести серию других приёмов, опять же выбрав те, что вызывали трудности. И вновь, через какое-то время, добился успеха. Его это несказанно радовало.

Постепенно вытесненные из сознания заботы вернулись к Гарри в полном объёме, но на сей раз — в них была некоторая упорядоченность. Продолжая фехтовальные упражнения, Гарри неспешно обдумывал то, что узнал за последние несколько дней.

Что ж, как бы то ни было, обнаружившийся у него дар Воина был хотя бы способен приносить удовольствие. А пророчества всякие, вкупе с другими мирами... это всё ещё требовало доказательств. Вот когда они окажутся в его распоряжении — тогда и следует обдумать, что делать дальше.

Решать проблемы по мере их поступления — вот самая верная стратегия в его положении, думал молодой человек, завершая очередной выпад. Придя к такому выводу он полностью вернулся к реальности.

Гермиона сидела в углу зала, поджав под себя ноги, и, словно завороженная, следила за боем с воображаемым противником. Молодой человек улыбнулся ей мягко и умиротворенно.

— Знаешь, Гермиона, я тут подумал... Давай решать проблемы по мере их поступления? Пока всё, что реально должно нас заботить — вдруг обнаружившийся дар. А всё остальное... Поживем — разберёмся. Ага?

— Мне нравится ход твоих мыслей... — задумчиво кивнула девушка, соглашаясь с другом. — Пока ты танцевал со своим мечом, заходил Драко, поглядел на тебя, решил не отвлекать от процесса, покачал головой, сказал, что отец сделал ему порт-ключ и надиктовал список предметов, которые надо забрать. В общем, Драко отправился в Малфой-мэнор, оттуда ещё куда-то по поручению отца, потом собирался заглянуть в Нору, но обещал обернуться часа за четыре. А ещё он просил передать, что у тебя получается очень... как это он сказал?.. убедительно. Да.

— Через четыре часа? — уточнил Поттер.

— Да, — кивнув, сказала Гермиона.

— Это хорошо. Я по-быстрому в душ, а потом мне надо будет смотаться кой-куда. Вернусь примерно тогда же, когда и Драко, может быть, чуть раньше, — сообщил Гарри, прислоняя к стене меч.

Он посчитал этот момент наиболее подходящим для того, чтобы сделать то, что не получалось у него вот уже несколько дней, а было необходимо. Парню настоятельно требовалось навестить Эрика, который, конечно, беспокоился, несмотря на достаточно регулярные звонки.

— Расскажешь, куда намылился? — проявила заинтересованность девушка.

— Прости, но нет, — извиняющимся тоном ответил Гарри. — Я просто пока не готов про это рассказать…

Гермиона понимающе кивнула и с мягкой улыбкой произнесла:

— Ты стал скрытным, радость моя, но знай, я рассчитываю когда-нибудь услышать подробный рассказ о том, как ты провел последние два года.

— Когда-нибудь я обязательно всё расскажу, — пообещал Гарри, обняв и поцеловав девушку.

— Ладно, — легко согласилась та. — Я, пожалуй, почитаю, а потом изобрету к вашему появлению чего-нибудь поесть.

Гермиона удалилась в сторону своей комнаты, а Гарри, весьма обрадованный тем, что избежал допроса с пристрастием в её исполнении, быстро принял душ, оделся и, выйдя на крыльцо старого особняка, аппарировал туда, где жил последние два года. Ему предстоял очень серьёзный разговор с другом и наставником.

Эрик, как и ожидал Гарри, оказался в это время дома и занимался просмотром каких-то бумаг, засыпав ими полгостиной.

— Привет, — первым поздоровался вошедший в комнату Гарри.

— И тебе не болеть, кошачий детёныш — спокойно откликнулся мужчина, не отрывая взгляда от документа, который в этот момент читал.

Гарри фыркнул, услышав это обращение и, подойдя к столу, уселся прямо на пол, аккуратно потеснив какие-то бумаги.

— Я пришёл, — сообщил он другу, рассматривая привычный интерьер на предмет каких-нибудь изменений.

— Я вижу, — рассеяно кивнул собеседник. — Погоди, дай закончить, ладно? А то я забуду, что делал.

— Конечно, — согласился Гарри и расслабленно прикрыл глаза.

Рядом с Эриком парень ощущал себя спокойно и защищённо, и только рядом с ним был способен часами напролёт сидеть в уютном молчании.

Минут через пятнадцать Эрик закончил своё занятие и, отложив в сторону исписанные листы, положил руку Гарри на загривок.

— Ну, чем порадуешь? — участливо спросил он.

“Кошачий детёныш” открыл глаза и улыбнулся:

— Пойдём, я сварю кофе и буду, хм, радовать.

— Ну, пойдем, — усмехнулся мужчина, вставая и протягивая Гарри руку.

Не нарушая умиротворяющей тишины, они прошли на кухню. Гость занялся приготовлением кофе, собираясь с мыслями. Когда свежесваренный напиток был разлит по чашкам, Гарри устроился напротив друга и, задумчиво болтая ложкой, сказал:

— Знаешь, ты оказался прав. Волшебник — это диагноз.

— Кто б сомневался, — фыркнул Эрик.

— Тут столько всего произошло… — начал Гарри и, потихоньку попивая кофе, изложил другу все события, которые с ним случились за последнее время. — Вот такие дела, — закончил повествование он.

— Действительно, диагноз, — задумчиво протянул мужчина, обдумывая услышанное. — И что ты собираешься делать?

— Не знаю, — честно ответил Гарри. — Я, собственно, пришёл сказать, что жив, здоров и со мной всё в порядке. Ну, чтобы ты не беспокоился.

— Ага, а я танцующий бегемот. Кошачий детеныш, ты, конечно, отчасти, пришёл за этим. Но, как мне кажется, основная цель твоего появления — посоветоваться.

— Ну ладно, — сдался парень. — Ты прав. Впрочем, как обычно. И что посоветуешь? — с надеждой поглядел он на вопрошавшего.

— Ничего, — спокойно ответил Эрик и, увидя непонимающий взгляд Гарри, добавил: — ты взрослый мальчик, способный сам принимать решения. Ты можешь решить, что не хочешь иметь с магическим миром ничего общего и оставаться у меня столько, сколько посчитаешь нужным. Или, что тебе лучше будет там, с такими же как ты — магами, с чудесами, неприятностями, приключениями и всем прочим. Это только твой выбор и только твоё решение. Я тут ничего не могу посоветовать, только поддержать его и в очередной раз сообщить: что бы ты не выбрал — я останусь другом, готовым всегда выслушать и помочь, если это будет в моих силах.

Гарри задумчиво кивнул.

— Что именно тебя смущает? — нарушая затянувшуюся паузу, спросил собеседник.

— По сути, две вещи. Очередная миссия, свалившаяся на меня, как снег на голову. И чувства. Миссия… она безумно интересна, обещает массу новых умений, возможностей и приключений, могущество, но вместе с этим и непредсказуемого размера ворох неприятностей. А чувства… Они, скорее, пугают, — горестно вздохнул Поттер.

— Я ничего не могу сказать о твоей, как ты выразился, миссии, а вот про чувства могу поговорить с бòльшим знанием. Что тебя пугает? — спросил мужчина, прищуриваясь.

— Скорость развития событий и объекты чувств. Я давно, скажем, обратил внимание на Драко, ну ты знаешь... Но я был убеждён, что этот вариант совершенно безнадежен. Я ведь рассказывал о наших с ним отношениях в школе. Это была та ещё заноза в моей заднице. А тут всё так… — Гарри безнадежно махнул рукой, отчаявшись облечь в слова испытываемое. — А Гермиону я никогда не воспринимал, как девушку. Она встречалась с Роном, и мне казалось, что они счастливы друг с другом.

— С тех пор прошло довольно много времени. Люди имеют свойство меняться. Не все и не всегда. Но люди, живущие в постоянной опасности, гарантированно не могут остаться прежними. Думаю, и твоя подруга не стала исключением. А в результате она просто переросла чувства к Рону, вот и всё.

— Может быть, — задумчиво согласился Гарри.

— Ты боишься довериться им? — задал следующий наводящий вопрос Эрик.

Парень молча кивнул.

— Это всегда было для тебя проблемой. Просто дай себе время. Присмотрись к ним, позволь проявить себя. В запасе вагон времени, никто, как я понял, тебя не торопит и не заставляет немедленно открыться, так?

— Ну, да, — кивнул он.

— В таком случае — не вижу проблем, — заключил мужчина, улыбаясь.

— А как же ты? — недоумённо уставился на него Гарри.

— А что я? Я никогда не думал, что ты просидишь около меня всю оставшуюся жизнь. Ты молод, силен, красив. Ты нуждался во мне, как в друге и наставнике, как в психологе. Я сделал всё, что было в моих силах. Поэтому, не стоит беспокоиться обо мне, — заключил Эрик.

— Получается так, будто я тебя использовал и бросил, — виновато пробормотал Гарри.

— Кошачий детеныш, ты не прав, — спокойно возразил Эрик. — Это был обоюдный процесс: ты получил от меня помощь, а я — много радости, ласки, новых впечатлений и опыта. Мы квиты.

— У тебя всё так просто получается, — проворчал парень.

— Так и есть. Это ты зачем-то пытаешься усложнять, а не у меня — всё просто.

— То есть, ты не обидишься, если я выберу не тебя? — удивленно спросил Поттер, поднимая глаза на старшего друга.

— Мне не на что обижаться. Главное, чтобы ты был счастлив, — мягко успокоил собеседник.

— А можно я буду звонить? — с робкой надеждой спросил молодой человек.

— Совершенно дурацкий вопрос, Гарри, — серьёзно сказал Эрик. — Конечно можно, даже нужно. И в гости заходить тоже. И друзей своих притаскивать можно. Мы же не, хм, как бы это попонятнее — в общем, мы же не разводимся, верно? И не становимся чужими людьми. Ты как был моим другом, так им и останешься.

— Правда? — радостно спросил Гарри.

— Правда, кошачий детеныш, — лучисто улыбаясь, ответил Эрик.

Гарри бросил взгляд на часы, висевшие над кухонным столом, и с удивлением осознал, что прошло много времени с тех пор, как он покинул дом на площади Гриммо.

— Тебя ждут? — понял Эрик, не пропустивший этот взгляд.

— Да, — смутившись, ответил Гарри. — Драко должен скоро появиться и…

— Не надо оправдываться, я и так всё понимаю. Надо, значит надо! — убежденно произнёс мужчина, поднимаясь.

Гарри благодарно кивнул, посидел ещё немного, тепло распрощался с Эриком и аппарировал домой.

* * *

Гермиона возилась на кухне, мурлыкая себе под нос какой-то мотивчик. Стоять за плитой каждый день она ненавидела, а вот иногда, что-нибудь эдакое сварганить, девушке доставляло огромное удовольствие. В принципе, приготовление пищи чем-то напоминало ей создание зелий — процесс интересный, логичный и вполне приятный, правда, в отличие от зельеварения, она почти никогда не придерживалась какого-то строго рецепта, а действовала, повинуясь порыву вдохновения. Иногда её кулинарные эксперименты оказывались малосъедобными, но, впрочем, это случалось довольно редко, и только если ей в руки попадали совсем уж незнакомые продукты.

Заглянув в холодильник, Гермиона обнаружила там кусок свиной шейки, помидоры, салат, перец, лук, сметану, сыр и майонез, а ещё яйца и молоко. Осмотрев набор продуктов, девушка прикинула: получится замечательная отбивная и салат. Вкусно, просто и быстро. Она разыскала нужные ей кухонные инструменты, разделала мясо и отбила его.

Гермиона так увлеклась процессом приготовления еды, что не заметила, как в кухню тихо вошёл Люциус Малфой. Девушка увидела его только тогда, когда тот, слепо шаря рукой перед собой, нащупал стол и чуть было не опрокинул стоящий рядом стул.

— Лорд Малфой, позвольте я помогу вам, — вежливо предложила Гермиона. — Где вы предпочтете сидеть: у стола или в кресле у камина?

— Мисс Грейнджер... я буду признателен. Честно говоря — всё равно, усадите меня туда, где я не буду вам мешать.

Гермиона помогла слепому усесться и продолжила готовить.

Малфой-старший расслабленно откинулся на спинку кресла и повернул лицо в сторону раздававшихся звуков. Девушка, продолжая своё занятие, поглядывала на мужчину, ожидая, пока он заговорит.

— Забавно, — после продолжительного молчания подал голос Люциус. — Я очень давно не, гм... видел, чтобы женщина сама возилась на кухне, особенно, если в доме имеется домовый эльф.

— Мне иногда нравится этим заниматься. Не каждый день, честно признаюсь, но изредка — это даже доставляет удовольствие, — откликнулась Гермиона.

— А что вы готовите?

— Отбивную и салат. А вам прямо сейчас могу предложить чашечку чая.

— Было бы неплохо, — кивнул Люциус.

Гермиона догадывалась, что Малфой-старший пришёл на кухню не чайку попить, скорее всего, ему нужно о чем-то с ней поговорить. Но о чем? Или, может быть, он ожидал обнаружить здесь Гарри или Драко?

Размышляя над этими вопросами, Гермиона заварила свежий чай, налила его, подвинула к креслу слепого лорда стул и подала чашку Малфою.

— Я подвинула к вам стул, чтобы вы могли поставить на него чашку — сообщила она. — Он справа от вас и стоит почти вплотную к креслу.

Люциус опустил правую руку вниз и нащупал деревянную поверхность сидения стула.

— Вы очень внимательны, мисс Грейнджер.

— Можете называть меня Гермионой, мисс Грейнджер как-то слишком официально звучит для общения на кухне, — улыбнувшись, сказала девушка.

— Хорошо, Гермиона, — кивнул Малфой, соглашаясь. Он произнес это имя так, будто пробовал на вкус. — В таком случае, попрошу и вас называть меня по имени. “Лорд Малфой” тоже мало подходит для общения на кухне, — с легкой улыбкой продолжил он.

— Но... — попробовала возразить сильно озадаченная подобным предложением девушка.

— Никаких “но”, юная мисс, — немного ворчливо перебил её Люциус. — Вас наверное удивило подобное мое предложение, но... Мне кажется, что несколько умерить официоз в нашем с вами общении будет не лишним. Во-первых, я обязан вам. И даже не спорьте! Во-вторых, мне хотелось бы, чтобы мы с вами поладили, а среди друзей допустимо не столь формальное обращение. — Люциус на секунду задумался и с легкой улыбкой продолжил: — В-третьих, почему-то находясь в вашей компании (я имею в виду компанию из моего сына, вас и мистера Поттера), при столь официальном обращении я чувствую себя древним старцем, а это не самые приятные ощущения на свете.

Гермиона была настолько удивлена, что даже прекратила чистить овощи. Она ждала продолжения столь неожиданно начавшейся беседы, которое недвусмысленно указывало: Малфой явился сюда ой как неспроста. Оправившись от удивления, Гермиона вернулась к прерванному занятию и, чувствуя, что уже вполне сможет владеть голосом, сказала:

— Ладно, лорд... простите, Люциус, как скажете. Но, кажется, мне это будет не просто.

— Я понимаю вас, — отхлебнув чаю, ответил Малфой. Аккуратно поставив чашку на стул, он откинулся в кресле и сложил руки на груди. Гермиона, краем глаза наблюдавшая за производимыми манипуляциями, поняла, что с вводной частью разговора покончено и лихорадочно старалась просчитать возможные варианты дальнейшей беседы.

— Скажите мне, Гермиона, что вы думаете делать в связи с тем, что я вам рассказал?

— Делать? Пока — ничего. У меня недостаточно данных для каких бы то ни было действий. Вот прямо сейчас, я планирую приготовить еду, потом накормить вас, Драко и Гарри, а затем — поглядеть на ту книгу, которую принесёт ваш сын.

— Честно говоря, я не представляю каким образом она может помочь...

— Я думала об этом. И мне кажется — выход есть.

— Да? — заинтересованно приподнял бровь Люциус.

— Я не уверена, что он сработает, но попробовать, по-моему, стоит. Есть заклинание, позволяющее понимать язык, который ты не изучал. Оно исходно рассчитано на понимание устной речи. Но, думаю, что если его немного изменить, то можно будет понимать смысл написанного на незнакомом языке текста. Я даже придумала, как именно это сделать.

— Мерлин мой! Это же... это же так просто! — воскликнул Люциус. Вид у него при этом был такой, будто лорда посетило озарение. — Многие века эту книгу не могли прочесть только потому, что язык был забыт. Но, почему-то никому из желающих её прочесть не пришла в голову столь простая идея! Вы умница, Гермиона! — совершенно искренне похвалил девушку Малфой.

Гермионе льстила высокая оценка её умственных способностей, но ничего особо гениального в своей идее сама она не находила, просто решив использовать для реализации своего желания, имеющиеся знания и умения.

— Но это может и не сработать... — было произнесено неуверенным тоном.

— Но попробовать — действительно стоит! — решительно заявил Люциус.

— Удивительно, что я первой додумалась до этого, — с сомнением произнесла Гермиона.

— Вы знаете... Мне кажется, что просто пришло время... — задумчиво вымолвил собеседник.

— То есть? — непонимающе уставилась девушка на лорда, отвлекшись от своего занятия.

— Это довольно просто: всё в мире происходит в своё время. Вовремя что-то случается, вовремя кому-то приходят в голову нужные идеи и так далее. Возможно, просто настал момент для прочтения Книги, поэтому вас посетила эта мысль. Может быть, именно вам суждено было стать первой, способной прочесть древние строки, кто знает? — философски рассудил он.

Гермиона взбивала яйца с молоком, чтобы обмакнуть в эту смесь мясо, и раздумывала: Люциус явно завёл разговор о книге неспроста. Она его беспокоит. Но почему?

— Возможно и так. А может быть и нет, Люциус, — тихо ответила она. — Меня беспокоит эта книга. Нет, не сама она, а то, что я могу там прочесть.

По реакции собеседника Гермиона поняла, что попала в яблочко. Люциус вздрогнул и весь как-то подобрался. Гермиона продолжила свою мысль, кладя на сковородку первый кусочек отбитого, обваленного в муке с солью и специями, а затем обмакнутого в смесь из яиц с молоком, мяса.

— Что, если прочитанное вынудит Гарри отправиться в старый мир? Для себя я решила — как бы то ни было — пойду с ним, — второй кусочек мяса отправился на сковороду, вслед за первым. Гермиона специально выдержала паузу, давая возможность собеседнику осмыслить её заявление. — И мне кажется, ваш сын тоже не останется в стороне, — добавила она, внимательно наблюдая за реакцией Люциуса.

Его лицо побледнело, дыхание участилось, черты лица на мгновение исказились от душевной боли, которую он испытывал. Стало очевидно, что мужчина, сидящий в кресле, за свою жизнь побывал во многих передрягах. Люциус быстро взял себя в руки, и лицо стало похоже на застывшую маску. Он медленно набрал в грудь воздуха и с усилием сказал:

— Да. Вы правы. Скорее всего, Драко пожелает отправиться с вами.

— Никто не знает, чем это может закончится. Никто не может утверждать, что мы выживем, если отправимся в тот мир. Никто не даст гарантий, что в этом случае — мы сможем вернуться домой. Гарри — сирота, друзья, конечно, будут беспокоиться о нём, но рано или поздно смиряться с его исчезновением. Мои родители... в общем, они не будут беспокоится. В любом случае, я являюсь отрезанным ломтём в своей семье — они магглы, я — нет. Помимо всего прочего, я женщина, и у меня нет таких обязанностей перед семьей, как у Драко... — Гермиона видела, что её слова причиняют боль собеседнику.

— Гермиона... — Люциус судорожно вздохнул. — Вы предельно точно озвучили мои мысли. Я действительно боюсь исчезновения сына. Он мой единственный наследник, это правда, но кроме того, я люблю его, и после смерти Нарциссы... — не закончив фразы, Малфой отвернулся, желая скрыть от собеседницы смятение.

Девушка молча слушала лорда, переворачивая жарящееся мясо. В его голосе звучало столько искренности и боли, на лице отображалось столько печали и, к её удивлению, смирения, что перехватило дыхание, захотелось приблизиться, чтобы совершенно по-матерински обнять и утешить мужчину. Она понимала, пусть и не в полном объёме, чувства, охватившие Люциуса и разделяла его опасения.

Сняв готовые отбивные со сковороды и положив новую партию, Гермиона решилась и подошла к Люциусу, положив руку на плечо в попытке утешить. Лорд Малфой вздрогнул от неожиданного прикосновения.

— Люциус, — тихо обратилась девушка. — Я понимаю ваши чувства. Но... Сегодня один неглупый человек высказал очень правильную мысль. Он сказал: “Давай будем решать проблемы по мере их поступления”. Я предлагаю последовать его совету. Пока — мы здесь и никуда не собираемся, — успокаивающе произнесла девушка.

— Действительно, неглупый человек, вы правы, Гермиона, — Люциус кивнул, подчёркивая свою солидарность. — Наверное от того, что я слеп, у меня разыгралось воображение.

— Воображение? — непонимающе переспросила Гермиона.

— Да, наверное... Знаете, мне последние несколько дней снятся очень тревожные сны. Сути их я, к сожалению, не помню, но ощущения... — Люциус замолчал, подыскивая слова. — Нет. Не смогу объяснить, наверное. Это тревога, очень яркая и отчетливая. Страх потерять Драко, но не только он. В этих странных снах я отчего-то точно знаю — вы должны будете покинуть этот мир и, пожалуй, единственное, что меня несколько примиряет с мыслью о грядущем — вы отправитесь в это путешествие втроём.

— Втроём... — с грустью в голосе подтвердила собеседница, убирая руку с плеча Люциуса и возвращаясь к готовке. — Надеюсь, нам не придётся никуда идти и очень рассчитываю, что сны ваши не окажутся вещими.

И Гермиона, и Люциус погрузились в глубокое молчание. Девушка неспешно резала овощи для салата, а Малфой-старший сидел, сложив руки на груди и откинувшись на спинку старого плетеного кресла. Лицо его было повернуто к огоньку, мерцавшему в камине.

В кухню бодрым шагом вошёл Гарри, ухватил прямо из-под ножа у Гермионы кусочек помидора и сунул его в рот.

— М-м-м! Как вкусно пахнет! Есть-то как хочется! — весело воскрикнул он, прожевав помидорный ломтик.

— Ну что за манера — хватать из-под рук? А если бы я случайно тебя порезала? Нож все-таки острый!

— Ну, Гермиона! Утащенный в процессе приготовления кусочек в три раза вкуснее! Разве ты этого не знаешь? — с удивлением спросил Гарри.

— Знаю. Просто ненавижу, когда так делают, — ответила девушка, неодобрительно качая головой.

— Ну, не сердись, я больше так не буду, — приняв дурашливо-виноватый вид, попросил молодой человек.

— Ага, сегодня — не будешь. Но, совершенно точно поступишь также в следующий раз. Проверено многократно. Молли ты тоже регулярно обещаешь, что больше не будешь таскать кусочки еды во время приготовления. И никогда не держишь этого обещания, — с улыбкой произнесла Гермиона, высыпая нарезанные помидоры в миску. — Лучше найди терку и потри сыр, таким образом у тебя будет небольшой шанс заслужить моё прощение.

— О! Ну, ради этого я готов не только сыр потереть, но и сделать ещё что-нибудь героическое, — ответил Гарри и принялся заглядывать во все подряд ящики в поисках тёрки, вид у него при этом был крайне озабоченный.

— Гм, я подумаю, чего бы ещё тебе поручить, а пока — займись сыром, — строгим голосом велела Гермиона.

Тёрку Гарри нашёл довольно быстро и, под строгим взглядом подруги, принялся за сыр.

Пока они весело препирались, в кухню вошёл Драко и первое, что он сделал — схватил у Гермионы из-под ножа кусочек перца.

Гарри краем глаза поглядел на девушку, ожидая её реакции на выходку.

— Как вкусно пахнет! — воскликнул блондин. — Гермиона, а скоро будет обед?

— Драко Малфой! Ну вот от тебя — я такого не ожидала! — возмутилась повариха, сердито насупившись.

Драко удивленно изогнул бровь.

— Я что-то не то сказал?

— Ты... А, ладно, — проворчала Гермиона, не желая заводить разговор о таскании кусочков из-под ножа во второй раз.

Драко повернулся к Гарри (тот с отрешённым видом тёр сыр и тщательно делал вид, что он тут вообще ни при чём).

— Гарри, чего это она такая сердитая? — удивленно спросил он друга.

— Драко, в представлении Гермионы, столь воспитанный молодой человек как, например, ты, просто не способен таскать еду во время её приготовления. Чего тут не понятного? — с совершенно серьёзным видом ответил Гарри. — Я бы на твоем месте утащил не перец, а помидорку и не из-под ножа, а из миски, — продолжил парень крамольную мысль, бросив озорной взгляд на Гермиону.

Увидев, что та с трудом сдерживает смех, Гарри подмигнул Драко и вдохновенно продолжил:

— Вот я — утащил кусочек помидора у Гермионы из-под ножа и теперь, во искупление своего греха, тру сыр. Думаю, Гермиона и для тебя придумает какое-нибудь взыскание. Надеюсь, оно будет достаточным, чтобы ты осознал свою вину. Кстати, Гермиона, как ты считаешь: я достаточно натёр этого прекрасного молочного продукта? Ты уже сумеешь простить меня?

Драко скинул сумку с плеча на стул, принял смиренный вид и с мольбой поглядел на Гермиону.

— О, моя повелительница, моё поведение было воистину чудовищно! Чем я могу загладить свою вину? — с подобострастием спросил он.

— Сыра у нас достаточно... Что ж, Драко Малфой, в качестве взыскания за столь недостойное поведение вам придется накрыть стол к обеду на четыре персоны! — с величественным видом ответила Гермиона, забирая у Гарри тарелку с натёртым сыром и высыпая её содержимое в миску.

— Будет исполнено, госпожа! — гаркнул Драко, вытянувшись в струнку, и бросился исполнять поручение с таким видом, будто от того, насколько хорошо и быстро он накроет на стол, зависит, как минимум, судьба мира.

Гермиона, пытавшаяся сохранять серьёзное выражение лица, не выдержала и рассмеялась.

Через несколько минут стол был накрыт и все уселись обедать, шутя и подкалывая друг друга. Даже отец Драко, казалось, проникся веселым настроением и снизошел до пары шуток.

Чем меньше еды оставалось на столе и в тарелках, тем более натянуто звучал смех, а к тому времени, как Гермиона поставила на стол чайные приборы и разлила чай, в настроении компании, сидящей за столом, не осталось и капли веселья: Гарри нервно вертел в руках чайную ложку, Люциус надел обычную для себя маску холодности и неприступности, Гермиона исподволь поглядывала на сумку, принесенную из Малфой-мэнора, с таким видом, будто содержимое её сейчас выберется наружу и откусит чью-нибудь голову. Драко попытался последовать примеру отца, но с треском провалил попытку притвориться, что ему все равно, и сидел, нервно кроша в пальцах печенюшку. Первым не выдержал Гарри:

— Спасибо за потрясающий обед, Гермиона, — сказал он слегка охрипшим голосом и обратился к старшему Малфою: — Мистер Малфой, поглядим, что за чтиво Драко принёс из вашего родового поместья?

— Поглядим... Драко, достань, пожалуйста, книгу с зелёным корешком и подай её Гермионе, — попросил Малфой-старший сына.

Девушка невольно напряглась. Сейчас. Настал момент и... либо она прочитает эту чёртову книгу, либо — нет. Но, хвала Мерлину, ждать неизвестно чего больше не нужно. Гермиона, как любая гриффиндорка, ненавидела ждать.

Драко резко встал, аккуратно положил остатки печеньки на блюдце, подошёл к своей сумке, достал из неё небольшую, но достаточно толстую книжку и протянул её Гермионе. Гарри чувствовал насколько все напряжены; он сам с трудом сдерживался, чтобы не вскочить на ноги и не начать нервно расхаживать по кухне туда-сюда, словно тигр в клетке. Всё его существо требовало движения, какого-то действия, но разумом юноша понимал — сейчас он бессилен, надо ждать.

Гермиона приняла книгу из рук Драко, положила перед собой и застыла, собирая в кулак всю свою решимость.

— Ну, открой же её, — не выдержал Поттер.

Девушка с обреченным видом открыла книгу на первой странице. Язык, на котором та была написана, действительно не был знаком, хотя, очень отдаленно что-то напоминал, но что именно — вспомнить сходу не удалось. Девушка взяла волшебную палочку, прикоснулась её кончиком к виску, прикрыла глаза и мысленно произнесла модифицированное языковое заклинание, после чего — вновь застыла. Она не решалась поглядеть — получилось её волшебство или нет.

— Гермиона, ты в порядке? — нервно спросил Драко.

— Все хорошо, — мягко ответила девушка, не открывая глаз. — Просто... мне страшно.

— Поздно бояться. Дело уже сделано, Гермиона, открой глаза и посмотри в книгу, пожалуйста, — мягко, но весьма настойчиво, попросил Гарри.

Подруга покорно кивнула, медленно открыла глаза и опустила взгляд на лежащую перед ней книгу. Её посетило очень странное ощущение: она по-прежнему не могла узнать ни одной буквы, но это совершено не мешало понимать о чём идет речь в написанном тексте, и это было довольно неприятно. Девушка перебегала глазами со строчки на строчку, стараясь не обращать внимание на свои ощущения, как вдруг перед внутренним взором замелькали яркие и до одури реальные картинки.

С ужасом Гермиона поняла: картинки — не иллюстрации к тексту, это дополнение к нему, дающее полное и всеобъемлющее понимание написанного. Сейчас она знала: текст без этих картинок — мёртв.

Зачастую, картинки имели мало общего с написанным. Во всяком случае, напрямую не были связаны с ним. Но, сейчас Гермиона очень ясно ощущала: именно текст из книги провоцирует появление картинок перед мысленным взором. Девушка застыла, широко распахнув глаза и созерцая демонстрируемые события; она знала, что это — именно события, хотя и не могла понять, насколько они правдивы, и какое отношение имеют к реальности.

К тому, что открылось ей, девушка была совершенно не готова. Гермиона видела разрушенные войной города, огромное количество мёртвых людей, неимоверной жестокости пытки, коим одни подвергали других. Начало казаться, что она сходит с ума, что видения затягивают, грозя выжечь разум.

Видения причиняли боль, неимоверную боль.

Кусочком сознания, сохранявшим разумность и рассудительность, Гермиона поняла, что если немедленно не предпримет решительных действий, чтобы освободиться от захлестнувших её видений, она погибнет, и смерть будет самым лучшим и безболезненным выходом из сложившегося положения. В противном случае, её ожидает бесконечное блуждание по лабиринту образов, сопровождаемое нечеловеческой болью, из которого она не сумеет выбраться. Паника охватила девушку.

Огромным усилием воли, она заставила себя перестать паниковать и постаралась собрать всю себя, своё я, на островке сознания, сохранившем спокойствие. Это усилие отняло массу сил, в какой-то момент ей показалось, что все потеряно, и она навсегда останется наедине со своими видениями. Потом она увидела тоненький неяркий лучик света, отливающий золотом и серебром. Он тянулся к ней через картины видений и звал за собой. Почему-то, девушка решила, что, ухватившись за него, она сумеет выбраться из безумия.

Гарри, внимательно наблюдавший за подругой, понял — с ней что-то происходит. Что-то страшное. Девушка поднялась на ноги и, опрокинув стул, выгнулась дугой, голова её запрокинулась, рот открылся в беззвучном крике, руки судорожно сжались в кулаки, а ногти до крови впились в ладони. Гарри, не раздумывая вскочил и бросился к ней. В один прыжок преодолел разделяющее их расстояние, отшвырнул в сторону опрокинутый стул, обхватил её сзади за плечи, прижал к себе и ощутил, что Гермионе больно. Повинуясь инстинкту, Поттер попытался впитать в себя чужую боль, надеясь, что его помощь облегчит страдания девушки, но с ужасом осознал — не сработает. Он терял Гермиону и понимал это с неимоверной отчетливостью. А потом, Гарри ощутил, как руки Драко легли на его плечи.

Драко находился от Гермионы чуть дальше и подскочил к девушке на несколько мгновений позже, чем Гарри. Он видел, что Поттер делает что-то, но не понимал, что именно. Слизеринец обнял обоих и, прикоснувшись к ним, ощутил боль девушки и непостижимым образом осознал, что пытается сделать Гарри. Перед внутренним взором Драко появился плотный золотистый свет, которым друг пытался окутать дрожащую от боли девушку. Драко было понятно, что впитать эту боль невозможно, но можно попытаться вывести Гермиону из шока. В мгновенном озарении он подумал, что если взять золотистую поттеровскую магию и переплести его с собственной, то получится своеобразная нить, которую можно будет кинуть девушке, и та, если ещё не поздно, и если повезет, ухватится за неё и выберется из лабиринта безумия, в котором оказалась.

Драко стоял, сжимая в объятиях друзей, и плёл нить, плёл изо всех сил, так быстро, как был способен. Он никогда подобным образом не работал с магической энергией и сейчас мог только надеяться, что его действия помогут Гермионе вернуться. В какой-то момент, Драко ощутил: его нить была увидена: девушка уцепилась за неё и идёт по ней. Теперь единственное, что от него требовалось — поддерживать жизнь золотой нити. Он собрал всю свою волю, отстраняясь от страха и боли, терзавших его. Он будет поддерживать нить столько, сколько потребуется.

Гарри почувствовал: слизеринец нашёл какое-то решение и ощутил напряжение и собранность Драко, творящего нечто непонятное. Ему казалось, что Малфой сплетает себя и его в единое целое, вытягивает это переплетение в тоненькую ниточку и пытается протянуть её куда-то вглубь боли и смятения Гермионы. Внезапно он понял, что захлестывающие его эмоции мешают Драко, и волевым усилием изгнал из своего сознания ужас и боль, расслабился и открылся для творимой магии.

Люциус не видел происходящего. Что-то происходило — это было очевидно. Он застыл в своём кресле, боясь шелохнуться, и отчаянно надеялся, что ничего фатального не случилось. Мужчина слышал грохот опрокидываемой мебели и чувствовал мощнейший магический всплеск, остро ощущая в эту минуту свою неполноценность. Если бы он видел... А так, Малфой сидел, чутко прислушиваясь к малейшему шороху и ожидая развития событий. Когда в кухне раздался наполненный ужасом и болью вопль Гермионы, лорд вздрогнул и вскочил со своего кресла.

— Гермиона, всё хорошо... мы тут, вернись к нам... — услышал Люциус встревоженный, звенящий от запредельного напряжения голос сына и бессильно опустился обратно в кресло. Беспокойство раздирало его, но он ничего не мог сделать — ничем не мог помочь, и это бесило с нечеловеческой силой. Увы, единственное, на что он был способен — не мешать.

— У неё обморок, — тихо констатировал гриффиндорец. — Я отнесу её в спальню. Как думаешь, Драко, привести её в чувства сейчас или лучше пока не надо?

— Понятия не имею, — растерянно ответил тот.

— Мэддок! — воскликнул Гарри, поднимая Гермиону на руки. — Свяжись с Мэддоком, скажи ему, что у нас тут... В общем, всё что угодно скажи! Главное — чтобы он пришел немедленно! Да, и — припрячь книгу. Я не хочу, чтобы её кто-нибудь случайно увидел.

Парень удивленно воззрился на Гарри.

— Драко, просто сделай, что я попросил, ладно? — раздраженно бросил тот, выходя из кухни с девушкой на руках.

Гарри пинком ноги распахнул дверь спальни, подошёл к кровати и опустил на неё бесчувственную девушку. Юноша присел на край кровати, устраивая Гермиону как можно удобнее. В его голове теснились картинки только что произошедшего; во всем теле всё ещё глухо ощущалась чужая боль. Поттер встал, не в силах усидеть спокойно, и принялся ходить по комнате. Его мучило беспокойство за подругу и непонимание того, что произошло с ней при чтении книги.

Целитель не заставил себя долго ждать и в скором времени появился, как обычно, стремительным лиловым вихрем. Драко следовал за ним безмолвной тенью. Мэддок приветливо кивнул Гарри, затем быстро осмотрел Гермиону, удивленно вскинул брови, покачал головой и полез за чем-то в свой саквояж. Достал оттуда фиал из тёмно-синего стекла, капнул себе на руки несколько капель слегка светящейся жидкости и принялся массировать виски бесчувственной девушки. В скором времени Гермиона пришла в чувство; она открыла глаза, и Гарри застыл на месте, пораженный тем, как они выглядят: под распахнутыми веками не было ни зрачков, ни радужки, ни белков — лишь сплошная чернота, глубокая и будто бы поглощающая свет. Гермиона издала жалобный стон и выгнулась на кровати дугой. Целитель продолжил массаж и через некоторое время девушка расслабилась, перестав издавать стоны и обессиленно вытянувшись на постели. Глаза приобрели нормальный вид, и взгляд стал осмысленным. Она была бледна как полотно, но Гарри чувствовал: с ней уже всё в порядке.

Мэддок пытливо вгляделся по очереди в Гарри, Драко и Гермиону.

— И что тут произошло? — поинтересовался он, складывая руки на груди.

Гарри ожидал этого вопроса. Ему почему-то совершенно не хотелось рассказывать целителю о книге и о том, что Гермиона читала ее. Сделать так, чтобы об этой книге знало как можно меньше народу, казалось очень и очень важным. Юноша бросил на друзей предостерегающий взгляд и, неопределенно пожав плечами, уверенно сказал:

— Гермиона пыталась сотворить какое-то заклинание и потеряла сознание. Мы попробовали привести её в чувство, у нас не получилось и мы позвали вас.

— Понятно, — Мэддок кивнул. Хотя выражение лица у целителя сохранялось вполне доброжелательное, Гарри понял, что тот ему не поверил ни на кнат. — Ладно, пойду осмотрю ещё одного своего пациента, я тут кое-что для него захватил... Побудьте с Гермионой, мальчики, — сказал Мэддок, поднимаясь с кровати.

Парни синхронно кивнули, провожая выходящего из спальни целителя настороженными взглядами. Мэддок покинул спальню, мягко притворив за собой дверь. Как только она закрылась, Драко повернулся к Гарри и серьезно спросил:

— Скажи мне, отчего ты не захотел рассказать целителю всю правду?

Гарри в очередной раз пожал плечами и, немного подумав, ответил:

— Не знаю. Мне показалось, что всё рассказать будет неправильно. Я почему-то не хочу, чтобы кто-то ещё знал об этой книге, — Гарри виновато поглядел на друзей, ему очень хотелось дать более внятный ответ, но его у него не было. А вот вопросов была масса. — Гермиона, ты... поняла, что написано в книге?

Ее лицо исказилось страхом и болью, но девушка быстро взяла себя в руки и неуверенно кивнула.

— Ты расскажешь? — мягко спросил Драко.

— Пока нет. Я... была слишком ошеломлена эффектом, который на меня произвело чтение... Подробно, да и хоть сколько-нибудь внятно, я ничего рассказать просто не сумею. Мерлин мой! Это было так... страшно, больно и... так много! — Гермиона замолчала и прикрыла глаза. Молодые люди ждали продолжения рассказа и девушка с усилием заговорила: — Я сотворила заклинание и поглядела на текст. Буквы по-прежнему выглядели незнакомыми, но я стала понимать смысл написанного, кстати весьма неприятные ощущения, доложу я вам. Впрочем, к сути дела это не относится. Важно, что текст каким-то образом послужил причиной возникновения в моем сознании очень ярких образов... Я не знаю, как их описать, и не думаю, что это вообще можно делать... В общем, я была совершенно не готова к подобному и очень испугалась. Видения сопровождались жуткой болью, и я запаниковала ещё больше, а потом... потом увидела золотисто-серебристую ниточку, идущую сквозь все видения, и почему-то решила, что с её помощью я могу выйти из лабиринта. Я уцепилась за неё и стала двигаться, ну, во всяком случае мне казалось, что я двигаюсь. Потом, я почувствовала вас обоих и потеряла сознание.

— А образы... Они что-то тебе говорили? Ну, не знаю, что-то знакомое? Или... — спросил Гарри

— Знаешь, Гарри, я должна подумать о том, что видела. И... Нужно продолжить чтение... — задумчиво добавила девушка.

— Нет! — воскликнул блондин.

— Я согласен с Драко, — решительно заявил Гарри.

— Вы не понимаете! — воскликнула Гермиона.

— Не понимаем, это — правда. Но, я не знаю, сумеем ли мы вытащить тебя ещё раз из твоих видений, — попытался убедить подругу блондин.

— Ну, просто я правда не ожидала такого эффекта. В следующий раз я постараюсь не погружаться так резко в то, что вижу, и рассматривать все как-то... ну, со стороны что-ли. Я помню несколько видений, в них я видела нас. И я знаю, что это очень важно. Понимаете?

— Гермиона... — начал Гарри.

— Гарри, просто поверь мне. Я должна. У меня нет выбора.

— У тебя есть выбор! — возмущенно выпалил Гарри.

— Нет, Гарри. Нету. Я знаю это. И я обещаю, что буду осторожна. Если разберусь с этим текстом, это может дать нам ключ к пониманию, что делать с магией в нашем мире... Одно из видений было о том, как истощается магия и планета начинает разрушаться от этого... Это так ужасно!

— Как так может быть? — удивленно спросил Драко.

— Очень просто. Например, некоторые животные могут жить только от того, что в мире есть магия, а если они исчезнут, то нарушится баланс... В некоторых местах живут, например, каменюсы. Что ты знаешь о них?

— Ну, они каменные... — неопределенно протянул Драко.

— А помимо этого?

— Живут очень глубоко под землей...

— А то, что они живут там, где есть вулканы, ты знаешь?

— Да, и что?

— А то, что они не дают вулканам извергаться. Они мало изучены, но известно, что каким-то образом, впитывают в себя давление магмы. Я не знаю всех подробностей, но если не станет магии — погибнут каменюсы и проснутся те вулканы, которые сейчас — спят. Что за этим последует, я думаю, можно не объяснять? А в этом мире каменюсы не одни такие... Каждое магическое животное участвует в общем природном балансе, также, как и немагическое, привнося в него что-то своё. И резкое исчезновение любого вида, повлечет за собой совершенно непредсказуемые последствия. — Молодые люди удивленно уставились на подругу, а та продолжила свою лекцию: — Если мы единственные, кто может предотвратить исчезновение магии, я считаю, мы обязаны так поступить. И если для этого надо прочесть и понять книгу — я сделаю это любой ценой! — резко закончила Гермиона.

Юноши молчали, осмысливая рассказанное ею.

— А если книга не поможет... — вяло попытался возразить брюнет.

— Гарри, я могу только надеяться на то, что знания этой книги дадут какой-то ключ. И действительно считаю себя обязанной воспользоваться предоставившейся возможностью. Для начала, мне нужно отдохнуть и серьезно подумать над тем, что я уже увидела, — устало закончила девушка.

Гарри раздраженно прошёлся по комнате.

— Ладно. Мы что-то можем сделать?

— Можете, — скорбно ответила Гермиона. — Дайте мне поспать, а?

Оба молодых человека послушно вышли из спальни и закрыли за собой дверь. Гермиона осталась наедине с собой. Спать ей действительно очень хотелось, пережитое отняло огромное количество сил, но, пожалуй, больше, чем спать, хотелось хотя бы чуть-чуть разобраться в том, что она увидела. Теперь, когда боль и страх больше не терзали её, это было гораздо проще. Девушка сосредоточилась и погрузилась в воспоминания.

Перед её внутренним взором вновь замелькали потрясающе яркие образы. Сейчас, когда она была хоть и очень слаба, но готова к этому, то поняла, что может управлять скоростью смены образов, а приложив некоторые усилия, девушке удалось даже управлять степенью детализации видений.

После неспешного рассматривания одного видения за другим пришло понимание, что разворачиваются они в явной последовательности и, судя по всему, от древнейших к новейшим. Все они были очень яркими и отчетливыми. Похоже, это были реально произошедшие события, во всяком случае, очередность их отображения укладывалась во вполне логичную и очевидную последовательность: случилось событие А, из-за него — событие Б, вследствии него, в свою очередь, происходило событие В и так далее.

Некоторые из видений, почему-то, казались ключевыми и отличались от прочих не только особой яркостью, но и большей глубиной. Заинтересованная этой особенностью Гермиона, уделила одному из них пристальное внимание и вдруг поняла, что вокруг оного она видит множество различных последствий, но только одна из цепочек событий видна чётко и ярко, остальные же воспринимались, как неясные туманные тени. Подумав, девушка решила, что это вероятности развития событий, которые не воплотились в реальность и нет особого смысла уделять им внимание.

Несколько разобравшись со своим восприятием прошлых событий иного мира и окончательно обессилев, девушка наконец-то заснула. Сны её плотно переплелись с образами, навеянными чтением Книги Пророчеств.

Гермиона проснулась бодрая и отдохнувшая, с твердым намерением продолжить своё импровизированное исследование в области истории мира предков. Быстро одевшись и умывшись, она сбежала по лестнице вниз и влетела в кухню словно вихрь, ей хотелось побыстрее чего-нибудь сжевать, и уединиться с фолиантом.

На кухне, с видом мрачным и крайне подавленным, сидели Гарри и Драко.

— Мальчики? Что-то случилось? — спросила Гермиона, удивленная их настроением.

— О, наконец-то ты проснулась! — с облегчением в голосе воскликнул Поттер.

— Ну, конечно проснулась, чего в этом такого?

— А ты знаешь, сколько времени проспала? — поинтересовался Драко, кинув на девушку оценивающий взгляд.

— Нет, — ответила Гермиона, настораживаясь. — А сколько?

— Почти трое суток. Правда, Мэддок пытался нас успокоить, заверяя, что, скорее всего, ты проспишь довольно долго, но всё равно...

— Ого! — выдохнула Гермиона. — Но, теперь я проснулась! И чувствую себя просто прекрасно! Честное слово, — поспешила заверить друзей девушка и полезла в холодильник в поисках чего-нибудь съедобного.

Жуя на ходу, она водрузила чайник на плиту, проверила, есть ли заварка, и с рассеянным видом уселась за стол. Все её мысли были заняты предстоящим чтением и тем, что она поняла о своих видениях, прежде, чем уснуть. До неё не сразу дошло, что Гарри её о чём-то спрашивает, настолько она была погружена в свои размышления.

— Что, Гарри? Я не расслышала... — рассеяно пробормотала Гермиона.

— Да нет, ничего такого... Я просто спросил: не передумала ли ты продолжать чтение? — ответил Гарри, с каким-то странным выражением на лице смотря на подругу.

— О! Как раз об этом я и думаю. Прежде, чем уснуть, я лежала и пыталась осмыслить эти видения. И знаешь, мне кажется, я поняла, что именно видела.

— И? — заинтересованно спросил Гарри.

— Это оказалось довольно просто! Смотри: мы знаем, что книга эта очень древняя, принадлежала она нашим далеким предкам. На мой взгляд, её написание началось ещё в том мире. Во всяком случае, все посетившие меня видения были именно о нём, и насколько я поняла, это... Ну, скажем, состоявшиеся пророчества. Те пророчества, которые сбылись. Наверное, при желании, по этим видениям можно составить каталог событий того мира и даже выстроить их в той последовательности, в которой они произошли, более того — при внимательном изучении можно очень подробно проследить причинно-следственные связи, — Гермиона ненадолго замолчала, подбирая слова. — Нам, наверное, не удастся понять, что происходило до начала ведения этой книги, но буквально с первого состоявшегося пророчества, записанного в неё — такую хронологию выстроить, мне кажется, вполне возможно. Кстати, не думаю, что эта книга единственная в своем роде, хотя в нашем мире, может быть, и совершенно уникальна.

Гермиона настолько увлеклась рассказом, что забыла, кажется, обо всём на свете. Драко и Гарри молча слушали подругу, и оба понимали — сейчас бесполезно предупреждать её о каких-то там опасностях или о чём-то в этом роде, девушка слишком увлечена своими идеями. А Гермиона меж тем продолжала:

— То что я видела, оно... гм... разное. Моменты, кажущиеся мне ключевыми, выглядят ярче и глубже. Я не знаю реальностей того мира и поэтому, к сожалению, мне очень сложно понять, почему именно эти моменты представляются главенствующими... Вообще, в целом, представшее передо мною, больше всего похоже на дерево. Часть ветвей его мертвы и в видениях выглядят туманно. А состоявшиеся — ствол этого дерева — видятся отчётливо. Так вот, я думаю продолжить работу с этой книгой, я хочу понять, сколь высоко это дерево, и содержатся ли там пророчества, касающиеся нашего времени, нашего мира и лично нас. По идее, это должно выглядеть, как разветвление главного ствола на множество ветвей. И если удастся хоть сколько-нибудь подробно рассмотреть их, то станет возможным получить хотя бы отдалённое представление о том, что нам надлежит делать. Или чего опасаться. Понимаете?

Молодые люди переглянулись и молча кивнули.

— Ну вот. Собственно, я сейчас доем и пойду займусь книгой...

— Гермиона! Но... А что если выйдет, как в прошлый раз? — спросил Драко. — Я совсем не уверен, что нам снова удастся тебя вытащить... — добавил он обеспокоенно.

— Драко, ты это уже говорил! — с раздражением в голосе, перебила друга Гермиона. — Ничего такого не случится. Я знаю, что моя затея может быть смертельно опасной, и такой бы она и являлась, если бы я не поняла, как контролировать видения. Но, я разобралась с этим. Кажется. А точно узнать — права ли я, можно только попробовав! Никто не может с уверенностью утверждать, правильно я работаю с книгой или нет, просто потому, что кроме меня её до этого никто прочесть не мог, впрочем, боюсь и сейчас не сможет, даже применив то же заклинание.

— Это почему ещё? — нервно поинтересовался Гарри.

— Не знаю. Возможно это только галлюцинации, а может быть и нет, но мне кажется, что для того, чтобы видеть то, что увидела я, нужно что-то большее, чем просто понимать смысл написанного. Я не знаю, как объяснить понятнее...

Гермиона понимала, что её затея кажется друзьям опасной. Более того, если бы что-то подобное затеяли они сами, девушка, безусловно, приложила бы максимум усилий, чтобы убедить затейников даже не приближаться к книге, обладающей столь неочевидными свойствами, но к самой себе применить это знание — была не способна. Девушка была уверена, что с ней ничего не случится и судорожно подыскивала аргументы, способные убедить в этом сидящих рядом юношей, но те, почему-то, не находились, и Гермиона прибегла к крайнему средству: она умоляюще поглядела сначала на Гарри, потом на Драко и тихо попросила:

— Мальчики, ну пожалуйста, просто поверьте мне, ладно? Просто поверьте: я знаю, что делаю.

“Мальчики” обменялись растерянными взглядами. Драко вопросительно изогнул бровь, а Гарри неопределенно мотнул головой и пожал плечами.

Поттер хорошо знал манеру подруги ничего не принимать на веру, всегда стараться докопаться до сути явления, составить четкий план действий. Его крайне удивляло то, что сейчас девушка готова была бросится в опасную авантюру очертя голову, но он чувствовал — Гермиону не переубедить.

Гарри запустил пальцы в волосы и взъерошил их, вновь посмотрел на девушку, пожал плечами и, словно бы решив для себя что-то, сказал:

— Ладно, раз тебя все равно не переубедить, что ж делать... Драко, дай, пожалуйста, книгу Гермионе, пусть изучает.

Малфой-младший молча поднялся и вышел из кухни, и вернулся спустя несколько минут с фолиантом в руках. При этом, вид у парня был такой, будто несёт он гранату с выдернутой чекой и опасается уронить её ненароком. Подойдя к девушке, Драко аккуратнейшим образом положил книгу перед ней и отошёл, словно опасаясь взрыва. Гермиона недовольно пожала плечами, взяла фолиант и встала из-за стола.

— Пойду к себе, — спокойно сказала она, решительно направляясь к выходу из кухни. — Пару часов почитаю. Не скучайте без меня тут! — нарочито бодрым тоном бросила она, скрываясь за дверью.

* * *

— Не нравится мне всё это, — сказал Драко, когда шаги подруги затихли.

— А кому нравится? Мне что-ли? — раздраженно среагировал Гарри. — Но, насколько я знаком с Гермионой — если она вобьет что-то себе в голову — выбить это оттуда — крайне сложно, если вообще возможно. Единственное, что нам сейчас остается делать, это надеяться, что с ней действительно ничего не случится.

— Вот ненавижу я подобные ситуации. Сидишь, как дурак и ждешь не пойми чего, — недовольно пробурчал Драко, вновь ставя чайник на огонь.

— Хм, а мне казалось, что выпускники слизерина спокойно относятся к процессу ожидания... — задумчиво отозвался Гарри.

— Не путай ожидание с выжиданием. Это очень разные вещи. Выжидать — я умею. А вот ожидать... как-то не очень.

— Слушай, а я вот что подумал... Гермиона там книгу пророчеств читает, но, кажется, и нам найдется, чем заняться...

— Это чем же? — вяло спросил блондин.

— Мы тоже почитаем, — с торжеством в голосе сообщил Гарри.

— Поттер, ты умом повредился? — едко поинтересовался Драко, закатывая глаза и складывая руки на груди.

— Да нет же, Малфой, Книга! Твоя родовая Книга!

— Точно повредился, — пробормотал тот, пристально рассматривая вскочившего со своего места Поттера.

— Ну вспомни, что говорил твой отец! Родовые книги, они же были, как это.. а, путевыми книгами! Там же должны быть записи первых владельцев этой книги. Может быть, записи ещё из того мира! Подумай, сколько всего можно узнать! — вдохновенно развил свою идею гриффиндорец. Глаза его горели в предвкушении ожидаемых открытий.

— Ответь мне, на один простой вопрос: зачем? — с расстановкой спросил Драко.

— Что “зачем”? — непонимающе переспросил Гарри.

— Ну, зачем тебе эти знания? — напряжённо пояснил Малфой.

— Это же так просто, ну как ты не понимаешь?! — Поттер удивленно смотрел на собеседника и искренне недоумевал — чего тут может быть непонятного?

— Нет. Не понимаю. Объясни мне, будь любезен. Что ты хочешь вычитать? Как ты собираешься использовать то, что тебе откроется? — блондин спрашивал таким тоном, будто разговаривает с маленьким ребенком, который его очень раздражает.

Гарри несколько опешил от такой постановки вопросов. Где-то в глубине души он совершенно точно знал — так или иначе, но им придется отправиться в старый мир. Он уже вполне смирился с этой мыслью и теперь жаждал получить как можно больше сведений о том месте, где им предстоит оказаться. У него не возникало сомнений по поводу полезности, более того, необходимости этих знаний, и на фоне этого вопросы, задаваемые Драко, вводили его в ступор.

Гарри растеряно поглядел на парня.

— Драко, я думаю, это может пригодиться, — очень терпеливым тоном ответил Поттер.

— Каким образом могут пригодиться знания о том мире? — упрямо поинтересовался Малфой.

— Если мы туда отправимся... — начал Гарри, но Драко нетерпеливым жестом прервал его.

— С чего ты взял, что мы туда отправимся? И вообще, почему ты решил, что он действительно существует?

— Драко, но твой отец... — Поттер попытался втолковать простейшую и очевидную для него самого идею непонятливому слизеринцу.

— Что мой отец? Он, по-твоему, истина в последней инстанции? А вдруг он ошибается? Вдруг это всё просто сказка?

— А если нет? В конце концов, мы ничего не теряем. Просто почитаем сказку и всё. Вполне себе занятие, по-моему, — Гарри с раздражением поглядел на слизеринца и задумчиво добавил: — Я тебя не понимаю. Ты что, боишься? Чего? Того, что всё может оказаться мифом или, наоборот — правдой? В любом случае, сидеть и ничего не делать, надеясь непонятно на что, просто глупо!

Драко взглянул на собеседника пронзительным взглядом, быстро отвёл глаза и весь как-то съёжился. Гарри терпеливо ждал ответов на свои вопросы, настроившись на ощущения Драко.

Сконцентрировав внимание, Поттер ощутил в каком смятении тот сейчас пребывает. На мгновение он даже позавидовал чужому самообладанию — сам Гарри, в таком состоянии, давно бы метался туда-сюда и орал, как раненый гиппогриф, а Драко, с виду оставался совершенно спокоен, ну разве что бледнее обычного, и в глазах горел непонятный огонёк, но не более того.

Видимо собравшись с мыслями, Драко, наконец, заговорил:

— Видишь ли, Поттер... — голос его звучал тихо и был чуть хриплым. Гарри замер, внимательно слушая друга и чувствуя, что тот собирается сказать нечто очень и очень важное. — Ты прав. Я — боюсь. Боюсь того, что всё может оказаться вымыслом. Но не меньше — того, что это окажется правдой. — Драко увидел, как Гарри открыл рот, собираясь что-то сказать, и нетерпеливо махнул на него рукой, призывая к молчанию. — Постараюсь объяснить, почему. Боюсь первого потому, что страшно потерять отца. Он действительно очень много знает, ещё о большем догадывается и довольно редко ошибается. Пожалуй, единственной крупной ошибкой в его жизни было связаться с Тёмным Лордом, и он очень тяжело переживал её. Действительно сложно. Мы с мамой в какой-то момент думали, что потеряем его, но он нашёл в себе силы жить дальше. Полагаю, мама и крёстный были не самыми последними поводами для этого. Теперь их нет. Насколько я знаю отца, для него установление факта, гм, “сказочности” старого мира, будет очень большим ударом.

Драко замолчал, уставившись в пол.

Гарри сидел, боясь пошевелиться, и ждал продолжения.

— Да, так вот, о второй стороне страха... — Драко судорожно втянул в себя воздух, но упрямо продолжил говорить. — Я чувствую, что если старый мир действительно существует — ты отправишься туда. Скорее всего, с тобой пойдёт и Гермиона. Если вы двое примете такое решение — я присоединюсь к вам. И тогда отец потеряет меня. Видишь ли... Я воспитан, как наследник рода, мне с детства объясняли и втолковывали, что у меня масса разнообразных обязанностей и обязательств перед семьёй. Если я отправлюсь в старый мир, то не сумею выполнить их. И, скорее всего, этим поступком, по сути, убью отца.

Парень замолчал и спрятал лицо в раскрытые ладони. Гарри сидел и переваривал услышанное. Отчасти, он понимал друга, но только отчасти. У него самого никогда не было обязанностей перед семьей и эта часть малфоевских переживаний ему была понятна очень смутно. Но он чувствовал, что это действительно важно для Драко. Также он понимал его опасения за отца.

Гарри не мог рассеять страхов Малфоя, прекрасно зная: что бы он сейчас не сказал — это будет выглядеть, как минимум неискренней чушью, а как максимум — просто глупостью, посему сидел тихо и ждал, пока тот сам придёт к какому-либо решению.

Минуты тянулись томительно медленно, но слизеринец по-прежнему сидел не меняя позы и молчал. Наконец, он отнял руки от лица, медленно поднял голову, расправил плечи и решительно поднялся со стула.

— Сидеть и бояться не пойми чего — действительно глупо. Ты прав, надо что-то делать. И попробовать почитать древние записи в Книге на самом деле стоит. Пойду, принесу ее, — сказал Драко и направился к двери кухни. На пороге он обернулся и, поймав взгляд собеседника, тихо произнёс: — Спасибо, Гарри.

Спросить за что, собственно, его поблагодарили, гриффиндорец не успел. Малфой быстро вышел из кухни и почти бегом направился к лестнице на второй этаж.

* * *

Гермиона, столь решительно отстаивавшая своё мнение относительно чтения книги пророчеств перед друзьями, поднявшись в свою комнату и оказавшись наедине с потенциально опасным предметом, несколько умерила свой пыл. Она чувствовала, что приступать к работе с книгой надо в спокойном и собранном состоянии — волнение же может привести к непредсказуемым последствиям.

Войдя к себе в комнату и закрыв дверь, девушка устроилась на кровати и прикрыла глаза. Усилием воли она постаралась успокоиться и очистить от посторонних мыслей сознание, через некоторое время, ей это удалось. Обретя внутреннее спокойствие и уверенность, она, раскрыв книгу, погрузилась в видения.

На сей раз, Гермиона не запаниковала, она была уверена в себе и совершенно готова к тому, что ей предстоит. Это спокойствие, как она и рассчитывала, помогло контролировать скорость и глубину погружения в загадочный мир видений.

Девушка сконцентрировала свое внимание на образах, показывающих события давних времён и с вниманием разглядывала открывающиеся перед ней картины. Она не столько запоминала то, что видит, сколько пыталась постичь устройство мира, видения которого разворачивались перед ней. Инструмент для подобных изысканий был вряд ли самым подходящим, но другого в ее распоряжении все равно не было, посему приходилось использовать то, что есть. Гермиона понимала, что сведения, которые она черпает подобным образом, с прагматической точки зрения, скорее всего, совершенно бесполезны, но, тем не менее, девушка надеялась, что они всё-таки помогут ей в понимании смысла видений, относящихся к более позднему времени.

Больше и больше погружаясь в подробности прошлого, Гермиона начала понимать, почему их дальние предки приняли решение покинуть тот мир: с её точки зрения, сражающиеся друг с другом стороны, давно зашли в выбираемых методах ведения боевых действий за рамки не то что человечности, о ней речь уже давно не шла, но даже разумности. Что может быть опаснее, чем изготавливать орудия войны из людей, по своей прихоти придавая им требуемые в данный момент свойства? Примеряя на себя ситуации, разворачивающиеся перед ней, девушка думала, что если бы она была на месте тех, кто решил удалиться из сотрясаемого многолетней магической войной мира, она сама, скорее всего, поступила бы точно также. Она радовалась тому, что предки нашли способ покинуть тот мир, и очень беспокоилась о перспективе отправиться туда самой.

Задумавшись, Гермиона на мгновение потеряла концентрацию, и картинки видений бурным потоком замелькали перед её внутренним взором, пока внезапно не остановились на одном чрезвычайно ярком моменте.

Гермиона увидела небольшую комнату с круглым и, на первый взгляд, пустым колодцем посередине. Рядом с ним на каменном полу лежал ничком какой-то мужчина, над которым заливалась горькими слезами светловолосая женщина. На лежавшем были одеты только штаны. Лицо его было бледно, выглядел он очень больным: его трясло и каждый вдох давался с величайшим трудом.

Внезапно женщина повернула голову к колодцу и Гермиона увидела, что тот вовсе не пуст — внутри плескалось нечто серебристое. Из этой подвижной субстанции вдруг выступила сверкающая серебром женская, судя по очертаниям, фигура, которая что-то протянула рыдающей женщине. Предмет был чёрен словно ночь, казалось, что его поверхность впитывает окружающий свет. В глазах светловолосой женщины, при виде загадочного предмета, вспыхнула радость. Она схватила его и склонилась над мужчиной. Пошарила у него на поясе, явно что-то разыскивая, и судя по отчаянию отразившемуся на красивом лице, не нашла искомого..

Женщина вскочила и бросилась в другой конец комнаты. Гермиона увидела, как незнакомка приблизилась к другой женщине, которую Гермиона прежде не замечала. Первое, что бросилось в глаза наблюдательнице — та, другая женщина, была одета в облегающую красную одежду, расстегнутую до пояса. Женщина в красном лежала на полу связанная, пол вокруг был обильно забрызган кровью, хотя ран на обнаженном торсе видно не было, голова её моталась из стороны в сторону, когда она билась в своих путах. Женщина явно была не в себе. Светловолосая схватила с пола нож и одним взмахом перерезала веревки. Пострадавшая замерла; освободительница обняла её и заговорила, видимо, пытаясь достучаться до чужого сознания. Гамма эмоций, отразившаяся на лице женщины со светлыми волосами, не поддавалась описанию: это были и страх, и любовь, и сострадание, и дикая, несбыточная надежда на чудо.

Через некоторое время взгляд бывшей пленницы приобрёл осмысленное выражение, она потёрла запястья, провела рукой по животу. На её лице отобразилось удивление.

Светловолосая что-то ей сказала; та резко села и натянула куртку своего алого кожаного наряда, кое-как его застегнула и, вскочив на ноги, быстро выбежала из комнаты.

Оставшаяся в комнате женщина прижала к груди то, что отдала ей серебряная фигура, встала, подошла к лежащему на полу мужчине и склонилась над ним, нежно поцеловала в губы, потом чуть отошла и опустилась на колени возле двери, положив на пол прижимаемый к груди предмет. Это оказалась книга. Незнакомка раскрыла её и замерла в явном ожидании.

Гермиона сконцентрировала своё внимание на раскрытой книге, и та словно приблизилась, давая рассмотреть себя во всех подробностях. Над пожелтевшими страницами появилась призрачная картинка — пустыня. Гермиона, как и светловолосая женщина, рассматривала бесплодное место, внимание обеих привлекли руны и линии, вычерченные на песке: они образовывали строгий и гармоничный геометрический узор, который приковывал к себе взгляд, крутясь и мерцая перед глазами. Там, в рунах, был свет. Он вспыхивал, светясь то сильнее, то слабее, каждая песчинка составляющая рисунок сияла и будто бы звала зрителя к себе.

Гермиона мотнула головой, отгоняя наваждение, и увидела, что в комнату вихрем влетела женщина в красном, которая тряхнула светловолосую за плечи, протягивая ей что-то, и девушка рассмотрела принесённый предмет — широкий мужской пояс с кармашками, застегнутыми на костяные застежки.

Светловолосая заморгала и тряхнула головой, видимо также, как Гермиона за несколько мгновений до того, отгоняя наваждение вызванное книгой. Потом схватила пояс, расстегнула один из кармашков и вытащила из него кожаный мешочек. Она распустила завязки мешочка, высыпала себе на ладонь немного белого искрящегося песка и бросила его на страницу раскрытого фолианта.

Свет поднялся над книгой, он крутился словно маленький вихрь. Светловолосая отвернулась от тома и достала из кармашка на поясе второй кожаный мешочек. Она осторожно открыла его двумя пальцами, и Гермиона увидела, что там насыпан чёрный песок.

Внезапно женщина остановилась. Она будто бы силилась вспомнить что-то, но это ей, судя по всему, не удавалось. Смятение и ужас отразились на бледном лице, она метнулась к лежащему в полубессознательном состоянии мужчине, подняла его сжатую в кулак руку — и застыла.

И тут Гермиона увидела, что в комнате есть ещё один мужчина. Он был чем-то похож на того, который лежал неподалёку. Будучи израненным, тем не менее, он крепко сжимал в правой руке меч. Кровь сочилась из глубоких ран, но человек все ещё цеплялся за жизнь. Ему удалось подняться, и, прислонившись к колодцу, он занёс меч, намереваясь убить потерявшего сознание.

Светловолосая вскинула руку, но ничего не произошло, женщина в красном бросилась к ним, но была слишком далеко, ей было не успеть — меч уже почти опустился.

И тут из колодца стремительно взвилась серебряная фигура, одна ее рука обняла мужчину с мечом за плечи, вторая же — закрыла ему лицо. Грудь мужчины поднялась, вдыхая. Некоторое время он простоял неподвижно, потом руки серебряного создания отпустили его и он упал заваливаясь набок, грудь его опустилась выдыхая, а из носа и рта потекла кровь. Гермиона поняла — он мёртв.

На лицах обоих женщин отразилось облегчение.

Мужчина на полу прерывисто задышал. Это вернуло светловолосую к действительности: она скользнула к больному и разжала его кулак. Гермиона не понимала смысла происходящего, звуков не было слышно, она видела только картинку, словно в немом кино. Но то, что происходило нечто до крайности драматичное, не вызывало никаких сомнений. Раскрытая ладонь мужчины была в крови.

Светловолосая раскрыла рот, и Гермиона поняла — она кричит в бессильной ярости. Что-то было не так, женщина снова бросилась к открытой книге и застыла. Она обхватила голову руками, словно пыталась выжать из неё что-то — воспоминания, какие-то крайне важные воспоминания, поняла Гермиона. Женщина в красном опустилась рядом со светловолосой на колени и схватила её за плечи.

Слезы ручьями текли по лицу незнакомки со светлыми волосами, искаженному страданием и болью. Она поползла назад к мужчине и начала гладить его по лицу, что-то шепча.

Тот никак не реагировал. Каждый вдох давался ему с трудом. Было очевидно — он умирает.

Светловолосая метнулась обратно к книге и схватила мешочек с чёрным песком. Гермиона подумала, что наверное она собирается посыпать раскрытые страницы книги и им тоже, но почему-то не решается это сделать. Почему же? Это было загадкой, для наблюдавшей за беззвучной сценой.

Светловолосая упала ничком и замолотила кулаками по каменному полу.

Женщина в красном обняла её за талию и заставила сесть, беззвучно шевеля губами. Светловолосая рыдала. Женщина в красном что-то сказала ей и та уставилась на неё в изумлении, потом взяла из кожаного мешочка щепотку черного песка. Губы её раздвинулись, произнося какие-то слова, и неожиданно для себя, Гермиона отчетливо услышала их:

— Реехáни, Сентрáши, Вáзи!

Чёрные песчинки полетели на раскрытую страницу.

Потом, Гермиона услышала нарастающий гул. Воздух в комнате затрепетал и вспыхнул всеми цветами радуги. Переливы света становились всё ярче по мере того, как нарастал гул. Лучи света ураганом пронеслись по каменным стенам. Гермиона инстинктивно зажмурилась: свет был таким ярким, что на него невозможно было смотреть.

А потом начала сгущаться темнота, чёрная и бездонная. И этот мрак поглотил свет, втягивая его в книгу.

В непроглядной тьме послышались такие ужасные стоны, что Гермиона возблагодарила Мерлина за то, что не видит исторгающих их. Вопли заполнили комнату и заклубились во мраке — неистовые, ужасные, отчаянные.

Послышался отдаленный смех и потонул в вопле, который унёсся в вечность.

Когда картинка прояснилась, на том месте, где лежала книга, осталась лишь кучка пепла.

Обе женщины, и светловолосая, и одетая в красное, бросились к умирающему мужчине. Он открыл глаза. Выглядел он по-прежнему очень плохо, но, по крайней мере, пришел в сознание. Дыхание его стало глубже и ровнее. Было понятно — смерть, во всяком случае на сей раз, обошла его стороной.

Видение оборвалось, и Гермиона осознала себя на кровати собственной спальни. Рядом с ней лежала раскрытая книга пророчеств.

“Реехáни, Сентрáши, Вáзи” — проговорила про себя девушка. Она была уверена — эти три имени, а что это именно имена она ни на мгновение не сомневалась, очень важны. Они — своего рода ключ ко всему, что творится сейчас с магией. Откуда у неё появилась эта уверенность было неясно, впрочем, источник её был, в данный момент, совершенно не важен. Важно было другое: чьи это имена? Зачем они ей были открыты? Что делать с этим знанием? Что вообще может означать сцена, свидетельницей которой она стала?

У девушки не было ответов на появившиеся вопросы, единственная, пусть и весьма драматичная сцена — этого явно мало для того, чтобы сделать хоть какие-нибудь выводы. Существовала только смутная надежда, что можно будет почерпнуть пояснение из книги, а для этого нужно было заново углубиться в видения.

Гермиона задумалась, прикидывая: хватит ли у нее сейчас на это сил и решила, что пожалуй, стоит отдохнуть. Ей хотелось спать. Девушка прикрыла веки, рассчитывая, что немножко полежит с закрытыми глазами и потом....

Что будет “потом” Гермиона додумать не успела. Она провалилась в сон.

Через несколько минут в сопровождении отца в кухню вернулся Драко.

К Малфою-старшему, с момента последнего визита целителя, почти вернулось зрение: капли, которые составил для него Мэддок, оказались, к радости ослепшего лорда, весьма эффективны. Хотя глаза всё ещё очень быстро уставали и начинали слезиться, но всё-таки это была уже не стопроцентная слепота, и прогресс был очевиден — перспектива ослепнуть навсегда больше не угрожала Люциусу.

Отец с сыном вошли в кухню, где сидел мрачный и отчего-то до крайности злой Гарри. Он размышлял о том, что услышал несколько минут назад и, увидев на пороге Малфоя-старшего, смутился, опустив глаза. Буквально за несколько секунд до его появления, Поттер как раз обдумывал именно ту часть рассказа, которая касалась Люциуса, и пришёл к неутешительным выводам — Драко прав, а вследствие этого нужно было прикинуть, какие неприятности способен доставить его отец. Гарри, несмотря ни на что, считал Люциуса человеком ненадежным и опасным, и очень удивлялся доверию, демонстрируемому Гермионой.

— Доброе утро, Гарри, — вежливо поздоровался ненадежный и опасный человек.

— Доброе утро, мистер Малфой, — откликнулся парень.

Люциус видел, как Поттер напрягся, как и всегда при его появлении. Мужчина знал, что молодой человек не доверяет ему ни на мгновение, но понимал, что у Гарри, во всяком случае с его точки зрения, для этого были все основания, и что переубедить его будет задачей крайне сложной, если вообще выполнимой. Люциус видел, насколько сблизился Драко с Гермионой, а в последнее время и с Гарри, и ради сына решил быть с его новым товарищем вежливым, доброжелательным и дружелюбным. Мудрый и дальновидный лорд Малфой надеялся, что таким образом, может быть, со временем, юноша привыкнет к нему, и они не то чтобы подружатся, нет, подобные отношения им были не нужны, но Поттер хотя бы перестанет видеть в каждом движении или слове Малфоя-старшего скрытую угрозу. Опираясь на свой жизненный опыт Люциус знал, что сейчас соваться с какими-то советами к Гарри неразумно, но спустился в кухню, увидев, что сын пришел за Книгой рода. Он был уверен — его знания, скорее всего, пригодятся.

— Вот Книга, — положил на стол фолиант и придвинул его к приятелю Драко. — Тебе следует знать, что самые ранние даты, которые попадались лично мне при чтении, это 5 век нашей эры... — скептически сообщил он.

— Думаю, ты просто не нуждался в более ранних данных, поэтому она тебе их и не показывала. Книга довольно толстая, так? Но, даже при такой толщине, без какой-нибудь хитрой магии, не способна была бы содержать хоть сколько-нибудь подробную летопись твоего рода даже и с пятого века нашей эры начиная, логично?

Драко пожал плечами.

— Но у неё есть оглавление, и именно в нём первая запись датируется пятым веком...

— И что? Это ничему не противоречит, вдруг, как таковые, оглавления для книг, придумали именно тогда, после чего оно и было составлено? Почему не включили более ранние записи, если они есть? А кто его знает... Сейчас надо придумать способ правильно озадачить Книгу так, чтобы она сама показала самые-самые древние записи, которые в ней есть в принципе, не опираясь при этом на наличествующее оглавление. — Гарри обернулся к лорду Малфою и, быстро взглянув на него, спросил: — Я прав, в своей догадке, мистер Малфой?

Люциус кивнул в ответ.

— Я могу рассказать, как сам находил эти записи. То есть, как сформулировал запрос для поиска, — спокойно предложил он.

— Будем признательны, расскажите пожалуйста, — немного поразмыслив, предельно вежливо попросил Поттер.

— Все довольно тривиально: в рассказах моего деда переселение магов из того мира в этот, называлось “Великое переселение”. Вот собственно по этому словосочетанию я и хотел почитать записи, правда мне это так и не удалось, вследствие незнания языка, на котором они были написаны. Но мисс Грейнджер подсказала нам прекрасный выход из ситуации, и теперь мы сумеем прочитать их.

— Ну, всё гениальное — просто. В этом мы уже не раз убеждались, — произнёс Гарри, пододвигая книгу Малфою-старшему. — Может быть вы проделаете это ещё раз?

Лорд Малфой флегматично пожал плечами и раскрыл книгу. Лицо его приобрело сосредоточенное выражение и, к радости Гарри, Книга бодро зашуршала страницами, подчиняясь желанию хозяина. Через пару минут она замерла, и гриффиндорец рассмотрел на пожелтевших страницах текст, действительно написанный на незнакомом языке.

Все трое заговорщически переглянулись и синхронно сотворили заклинание, помогающее понимать записи на неизвестных языках: буквы не стали знакомыми, но их сочетания обрели смысл, и написанное стало понятным для желающего прочесть его. Ощущения от этой двойственности, как и говорила Гермиона, были не слишком приятными, но другого выхода, кроме как притерпеться, не было.

Мужчина и двое юношей с одинаковым любопытством углубились в чтение, игнорируя неудобства.

У Люциуса после чтения нескольких страниц текста, заслезились глаза и он не мог продолжить сам, поэтому Гарри и Драко начали по очереди читать вслух. За окнами стояла кромешная тьма, когда все, устав от обилия информации, решили закончить на сегодня.

Гарри, последним читавший Книгу, бережно закрыл фолиант и, опершись о стол локтями, уставился невидящим взглядом в пространство перед собой. Он осмыслял прочитанное и остро, будто свои собственные, переживал проблемы, беспокоившие древних магов.

В какой-то момент Поттер вдруг понял, что на улице совсем темно, а стало быть они провели за чтением весь день.

“Гермиона!” — мысль о девушке яркой вспышкой пронеслась по уставшему сознанию юноши.

— Драко! Гермиона, она... — выдавил из себя молодой человек, задыхаясь от внезапно навалившегося страха за подругу. Он вскочил и побежал к выходу из кухни.

В дверях Гарри нос к носу столкнулся с девушкой, едва успев затормозить, чтобы не сбить её с ног.

— Гарри, куда ты так торопишься? Что-то случилось? — поинтересовалась озадаченная Гермиона.

— Ох, Гермиона... Мы тут... мы весь день читали и... кажется... совсем о тебе забыли, а ты там... — парень неопределенно махнул рукой, отчаявшись внятно и, главное, быстро объяснить, что же его так обеспокоило. Он просто привлёк к себе девушку и зарылся носом в её пушистые волосы. — В общем, я шёл к тебе, а тут ты сама...

— Шёл? — ехидно переспросила девушка. — По-моему, так ты бежал не разбирая дороги, как насмерть перепуганный гиппогриф.

— Ну, бежал... Это не важно! О, Гермиона, мы тут такое вычитали!!! — азартно воскликнул он.

— Вычитали? — то ли ехидно, то ли заинтересованно поинтересовалась девушка.

— Ну да, мы весь день читали Книгу рода Малфоев. Начиная с самых первых записей, которые были в неё занесены! Та-а-а-ак интересно! — с энтузиазмом сообщил юноша.

— Действительно, это должно быть интереснейшим чтением, — задумчиво откликнулась девушка. — Я тоже кое-что, скажем, вычитала. Правда, я пока не понимаю, к чему это вычитанное применить, но то, что это важно — у меня не вызывает никаких сомнений. Может быть, меня покормят, а вы пока расскажете, что там вычитали, и я поделюсь своими открытиями?

— Покормят? А. Ну да, конечно. Мы тут настолько зачитались, что весь день просидели и, кажется, вообще обо всем на свете забыли. Сейчас чего-нибудь придумаем... Ты поможешь, правда же?

— Ну конечно, — тепло улыбнулась девушка.

Дни пролетали один за другим, складываясь в недели. Гермиона каждый день уединялась с книгой пророчеств и погружалась в туманную пелену видений о прошлом. Девушка училась управлять своей способностью работать с книгой и с каждым днем всё глубже понимала суть открывшегося в ней дара.

Мужчины в это время собирались кружком в гостиной и читали вслух Книгу рода Малфоев. Чтение этого фолианта именно вслух, по очереди, стало для них своего рода традицией. Прочитав подряд несколько часов, Драко с Гарри переходили из гостиной в импровизированный спортзал и занимались фехтованием, с таким же увлечением и упорством, с каким до того изучали книгу. Иногда юношей сопровождал Люциус — ему нравилось наблюдать за своеобразным танцем сына и Гарри.

Ближе к ночи все обитатели дома на площади Гриммо собирались в кухне и бурно обсуждали то, что узнавали. Они спорили, гадали, прикидывали. Дотошная Гермиона попыталась даже составить примерную карту того мира, но довольно быстро оставила эту затею: все-таки составление карты по тексту родовой Книги и видениям, было не слишком продуктивным занятием.

Таким образом, незаметно пролетело почти три недели. В один из вечеров, когда все обитатели собрались в кухне, разговор неожиданно свернул с обсуждения почерпнутых знаний, на вопросы более практические.

— Что мы собираемся делать дальше? — задала вопрос Гермиона.

— В смысле? — непонимающе переспросил Гарри.

— В прямом — что мы собираемся делать, скажем, через месяц? Или через полгода?

— А какие по-твоему у нас варианты?

— Ну смотри сам: у тебя обнаружился дар воина, у меня — пророка, не удивлюсь если что-нибудь этакое вдруг откроется и у Драко. В нашем мире наличествуют проблемы с работой магии и, кажется, мы обладаем некоторыми шансами их устранить. Насколько я вижу — нам прямая дорога в тот, старый, мир, так как корни этих проблем — там. Нам надо многому научиться, ты не находишь? — сформулировала свои идеи Грейнджер.

Мужчины внимательно слушали девушку. Люциус изящным жестом отставил стакан с соком и, тихо кашлянув, заговорил :

— У меня есть предложение.

— Какое? — заинтересовался Драко.

— Я, пожалуй, согласен с Гермионой — вам нужно учиться. Образование, полученное в Хогвартсе, оставляет желать лучшего. Я предлагаю перебраться отсюда в одно из наших поместий. — Гарри при этих словах насупился, а Люциус, взглянув на него, продолжил: — Поместье, о котором я говорю, находится на берегу Индийского океана. Там тепло, много места для прогулок, пляж, солнце и прочие радости жизни. Плюс там нас, скорее всего, никто не будет искать и никто не побеспокоит. Тут вы сидите безвылазно в четырех стенах, а это не слишком полезно. Вылазки в супермаркет за прогулки не считаются.

— Поместье в Индии? — с удивлением переспросил Драко.

— Да. Я приобрел его в подарок Нарциссе, когда тебя еще не было на свете, через маггловское агентство и на маггловские деньги. О том, что я им владею, в магическом мире знала только твоя мать и ещё один человек. Поэтому, я считаю его вполне безопасным убежищем. Вы подумайте над моим предложением, а я пойду, чтобы не мешать, — сказал Люциус и удалился.

Словосочетание «еще один человек» заставило Драко внутренне напрячься, но виду он не подал.

Молодые люди переглянулись. Гарри нервно пожал плечами.

— Индия... — мечтательно выдохнула Гермиона. — Как здорово!

— Индия... — мрачно проворчал Гарри. — И чем тут плохо?

— Ну, отец даёт... Поместье в Индии. Первый раз слышу о нём, — высказался Драко.

— Мальчики, поедем, а? — робко вопросила Гермиона.

— Гермиона, мне бы не хотелось... — начал было Гарри, но девушка нетерпеливым жестом оборвала его.

— Гарри, Люциус прав. Нельзя сидеть в четырех стенах вечно. А там ничто не помешает нам продолжить наши изыскания с одной стороны, с другой — там тепло, океан, фрукты, солнце... Вот скажи мне — ты когда-нибудь был на море?

— Ну... на берегу — был.

— Гарри, быть на берегу моря и быть на берегу тёплого моря — это две очень большие разницы. Дра-а-а-ко, ну скажи ему?

— Ну... я никогда не был в Индии... Но, берег тёплого моря, это действительно очень здорово. Я бы вот на метле полетал, соскучился очень. А тут негде... — печально вздохнул Малфой.

Гарри сидел насупившись и размышлял. С одной стороны, предложение было действительно очень заманчивым. С другой... В доме на площади Гриммо он чувствовал себя защищенным, а как будет в этом малфоевском поместье? Внезапно праень со всей остротой ощутил, что пришла пора покинуть старый дом и предчувствие подсказывало: индийские владения Малфоев — только первый шаг по длинному и извилистому пути, на который они встали. Гарри решительно тряхнул головой и произнёс:

— Ну что ж, Индия — так Индия. Но, мы же граждане Великобритании и нужны, наверное, какие-то специальные документы для такой поездки?

— Так ты согласен? — спросил Драко, удивившись отсутствию сопротивления со стороны друга.

Гарри кивнул.

— Думаю, всякие формальности можно доверить отцу. Пойду, сообщу ему, — поднялся юноша.

Драко нашёл отца в гостиной, лорд сидел около камина и задумчиво смотрел в огонь.

— Отец, — тихо позвал юноша.

— Да, Драко. Что вы решили?

— Мы согласны на твое предложение, — ответил Драко.

— Хорошо. Сложно было убедить Гарри?

— Да нет. Не слишком. А, что?

— Нет, ничего. Просто интересно. Я думал это займёт больше времени... Нам надо будет поговорить с тобой, сын. Очень серьезно поговорить.

— О чем? — заинтересованно спросил Драко.

— О многом, сынок. Но, это пока подождёт... — со вздохом ответил лорд Малфой и Драко почувствовал, как его сердце сжалось. — Я так понимаю, что решать формальности вы предоставляете мне?

Молодой человек молча кивнул, рассматривая отца. Надменная маска, так хорошо известная всем, хоть мельком знакомым с Люциусом Малфоем, уступила место глубокой задумчивости. Драко с удивлением отметил, что на лице у него появились морщинки, а в глазах таится глубокая печаль.

— Чем ты так опечален, отец? — спросил юноша, устраиваясь на ковре рядом с креслом.

Люциус протянул руку и взъерошил волосы сына. Драко, если бы его спросили, затруднился бы ответить на вопрос: когда последний раз отец позволял себе подобное проявление нежности.

— Не бери в голову, Драко, — ласково начал мужчина. — Всё нормально. Ишь, какой хвост отрастил, — протянул лорд, собирая взлохмаченные волосы юноши.

Драко сидел на ковре замерев и недоуменно уставившись на отца.

— Когда мы отправляемся? — спросил он через некоторое время.

— В принципе, хоть сейчас. Порт-ключ — замечательная вещь. Но, думаю, поступим следующим образом: вам троим следует сходить в Гринготтс. Там в нашей ячейке хранятся наши маггловские документы. Нужно сообщить гоблинам, что мы будем в Индии, чтобы они открыли доступ к банковским ячейкам оттуда для всех нас. Далее, Гарри нужно получить от гоблинов полный список своего имущества. Драко, обрати внимание: ПОЛНУЮ опись имущества — и доставшегося Гарри наследства Блэков, и содержимого ячеек Поттеров. Это очень важно! Нужны маггловские документы Гермионы и Гарри, с ними надо будет сходить в одно агентство, я скажу адрес, и к кому именно там обратится — тоже. Агентство маггловское, они за пару дней оформят документы на выезд и билеты на самолет для нас всех.

— Самолет? Мы полетим на самолете? — шокированно осведомился Малфой-младший.

— Да, Драко. Так будет безопаснее. След от порт-ключа, при желании, можно легко отследить, аппарировать так далеко вы пока не сможете, а камины там сейчас не подключены.

— Хорошо, отец. Что-то ещё? — внимательно выслушав инструкции, спросил парень.

— Единственный момент: не надо никому рассказывать о том, куда именно мы направляемся. Просто на всякий случай.

— Понимаю. Пойду к Гарри и Гермионе, передам им план действий.

— Хорошо, и скажи Гарри, что даже Молли и Артуру не нужно знать о поместье, ладно?

Драко поднялся с ковра и кивнул.

Юноша задумчиво брёл по коридору размышляя о разговоре с отцом. Его поведение удивило, а печаль, увиденная в глазах отца, не давала покоя. “Отец сказал — поговорить... О чем?” Драко терялся в догадках. Так и не придя к каким-то определенным выводам, он вошёл в кухню, где его ждали друзья. Юноша изложил содержание состоявшегося разговора и они, поболтав ещё немного, разошлись спать. Завтра предстоял хлопотный день.

Все утро и первую половину дня Гарри и Драко провели в Косом переулке. Гермиона осталась дома, так как работать с книгой пророчеств у неё лучше получалось по утрам. Получение документов, описывающих имущество Гарри, заняло порядочное количество времени, но по прошествии трех часов, проведенных в заполнении бумаг и ожидании, долгожданная пачка пергаментов была получена, доступ из других отделений банка к ячейкам был оформлен, и молодые люди отправились домой.

После обеда Драко и Гермиона пошли в маггловское агентство, рекомендованное Люциусом.

Гарри, оставшись один, решил поупражняться в фехтовании. Он усердно повторял одну и ту же связку движений, показанную накануне Драко, и у него, к огромному огорчению, выходило очень плохо. Два парирующих финта получались вполне сносно, а вот в тот момент когда надо было перейти из защиты в нападение, перекатиться под ноги воображаемому противнику, вскочить и нанести удар — не выходило никак. Гарри пробовал снова и снова, и уже начинал злиться на собственную неспособность исполнить ряд элементарных движений. Внезапно он услышал слева от себя тихий голос отца Драко:

— Ты иногда очень странно двигаешься... — задумчиво произнёс Люциус, который, как оказалось, зашёл в зал и теперь стоял прислонившись к стене, внимательно наблюдая за упражнениями Гарри. Задумчиво наклонив голову, мужчина продолжил свою мысль: — Такое ощущение, что ты боишься неосторожным размашистым движением разбить нечто ценное или задеть что-то... Выглядит так, будто ты не привык двигаться в свободном пространстве и вообще не ощущаешь объёма помещения.

Парень раздраженно пожал плечами и собрался было продолжить упражнения, но тихий голос Малфоя-старшего остановил его.

— Гарри, ты когда-нибудь задумывался о том, что движения в бою, в принципе, очень похожи на движения в танце? Ты когда-нибудь видел, как двигаются профессиональные танцоры, особенно те, которые исполняют латино-американские танцы?

— Нет, — недружелюбно буркнул Гарри.

— Нет — не задумывался или нет — не видел? — переспросил лорд настойчиво.

— И то, и другое. Не задумывался и не видел, — холодным тоном уточнил Поттер.

— Понятно, — терпеливо произнёс Люциус. — Я, конечно, не профессиональный танцор, но несколько па показать могу. И именно из латино-американских танцев. Просто для иллюстрации своих слов. Если хочешь, конечно.

В фехтовальный зал Люциус пришёл, на сей раз, не по своей инициативе, хотя ему и нравилось наблюдать за упражняющимися в фехтовании юношами, а по просьбе сына. Драко, после очередного занятия с Гарри, рассказал отцу о проблеме, которую осознал в процессе тренировок с другом, и попросил его взглянуть, можно ли что-нибудь изменить. Люциус подумал и решил, что с него не убудет, если он выполнит просьбу сына, и сейчас, в принципе, был готов к тому, что Гарри откажется и вежливо попросит его покинуть помещение. В общем-то мужчина даже не обиделся бы. Но, ему действительно хотелось помочь юноше преодолеть то, что мешает ему свободно двигаться.

Люциус краем уха слышал, в каких условиях рос и воспитывался Поттер в детстве, и подозревал, что именно они являются причиной теперешних неудач молодого человека. Видимо тело, на уровне рефлексов, привыкло к замкнутому небольшому пространству и теперь, по этой причине, Гарри просто не понимает, что в его распоряжении гораздо большая территория и, вследствие этого, не способен корректно исполнять размашистые движения. Единственный известный Люциусу способ помочь Гарри — это усердные тренировки, лучше на открытом воздухе и, как не удивительно — танцы, требующие соответствующих телодвижений.

Повисшая в воздухе пауза несколько затянулась. Люциус повернулся было к двери, чтобы уйти из залы прежде, чем его попросят, тем самым избавив себя от унижения, а юношу от необходимости озвучивать подобное, как Гарри остановил его, смущенно попросив:

— Покажите, пожалуйста. И, если можно, я попробовал бы повторить... — в стеснении промолвил Поттер.

Лорд Малфой постарался сохранить на лице нейтрально-дружелюбное выражение, хотя на самом деле был готов улыбнуться. Непробиваемая стена, стоящая между ними, дала очередную трещинку.

Люциус вышел в центр комнаты и начал разминаться: он покрутил головой, с усилием помахал руками, разогревая плечи, несколько раз присел, наклонился, повернулся всем корпусом из стороны в сторону, разминая позвоночник, а потом, к удивлению Гарри, с легкостью встал на мостик и неуловимым движением принял вертикальное положение.

Решив, что достаточно подготовился, Люциус приступил к задуманному. Двигался лорд Малфой, несмотря на длительное отсутствие танцевальной практики, легко и уверенно. Он решил показать Гарри элементы маггловского танца, называемого джайв. Гарри, как завороженный, наблюдал за движениями мужчины в сложном, быстром и ритмичном танце. Все они были выверены, уверены и совершенно естественны, словно Малфой-старший всю свою жизнь только и занимался тем, что танцевал. Для полноты картины не хватало только музыки, впрочем, самому Люциусу она была не нужна — мужчина прекрасно помнил, как танцевал когда-то джайв с Нарциссой... Это было очень давно, но тело помнило ритм, а разум — мелодию.

Закончив танец головокружительным сальто с места назад, Люциус замер, переводя дух. Как бы легко с виду он не двигался, сам Малфой ощущал, что отсутствие тренировок и недавно полученные травмы дают о себе знать: за полторы минуты он порядком устал.

Гарри сидел на подоконнике и безуспешно пытался подобрать с пола челюсть — парень никак не ожидал, что степенный и вальяжный отец Драко способен на подобное. Даже если опустить тот момент, что танец был маггловским. Важно и неспешно вальсирующим его ещё можно было представить, но ЭТО выходило за все возможные рамки.

Люциус увидел удивление в глазах юноши и азарт разгорелся в нём, словно пожар в сухом сосновом лесу, усталость отступила, а разогретое джайвом тело просто-таки требовало продолжения представления.

Малфой стоял раздумывая: какие ещё возможности умелого тела можно эффектно продемонстрировать. Быстро прикинув силы, он совершил сложное сальто назад, следом за ним — вперёд, а потом, разбежавшись и сделав несколько шагов по стенке, оттолкнулся от неё ногами и стал плашмя падать вниз. Гарри показалось, что сейчас мужчина окажется распростёрт на полу и больше никогда и никуда сдвинуться не сможет. Но не тут-то было — мужчина, в последнее мгновение перед соприкосновением с полом, умудрился хитро извернуться, подставить руки и, мягко спружинив на пальцах, встать на руки, после чего, будучи совершенно целым и невредимым, с лёгкостью поднялся. Переводя дыхание, аристократ сложил руки на груди, ожидая реакции зрителя.

— Ой... — только и смог вымолвить Гарри.

Люциус самодовольно кивнул в ответ.

Мало кто в магическом мире знал, что Люциус и Нарцисса Малфои очень серьезно увлекались маггловскими танцами, и даже достигли определенных успехов на этом поприще. Это было до рождения Драко. С его рождением Малфои решили оставить свое увлечение, но иногда сбегали потанцевать в какой-нибудь клуб, оставив малыша под бдительным присмотром домовых эльфов. Когда Драко подрос, Нарцисса обучила мальчика основным танцевальным приёмам, приличествующим его положению в обществе, но так как Драко никогда не проявлял особого интереса к этому виду деятельности, родители, несмотря на имеющиеся у сына задатки, не настаивали на более серьезных занятиях.

Гарри оказался довольно способным учеником и Люциус с огромным удовольствием наблюдал, как у него стали получатся базовые движения танца. Наблюдая за ним, мужчина пришёл к выводу, что нашёл верный подход к решению его проблем и искренне радовался успехам своего ученика.

Они оставили свое занятие, услышав шум в коридоре.

Это вернулись Драко и Гермиона.

— Ну, как всё прошло? — спросил Гарри, вытирая капли пота со лба.

— Нормально. Мистер Сайдерс уверил нас, что документы будут готовы через три дня. Билеты на самолет заказаны на пятнадцатое сентября. Вылет из Хитроу в 21:25, прибытие в 11:45 в аэропорт Мумбая, — жизнерадостно ответила Гермиона.

— Девять часов в самолете... — прокомментировал Гарри, чуть напрягшись. С Эриком он летал самолетом, правда не так далеко.

— Да ладно тебе. Подумаешь, девять часов! Это ничем не хуже, чем поездка в Хогвартс-экспрессе.

— Никогда так далеко не летал, — проворчал Поттер.

— Ну надо же когда-то начинать? — ехидно подколол Драко.

— Ладно, пойду в душ, потом будем ужинать, — пропустив подколку мимо ушей, сказал брюнет.

— Чего это вы тут делали, что Гарри такой взмокший? — подозрительно спросил Драко отца, когда друг удалился.

— Да так... Учил его танцевать, — с легкой улыбкой ответил Люциус.

— Ты? Учил Гарри танцевать?! — удивленно воскликнул Малфой-младший.

— Ну да, а чего тут такого? — сложив руки на груди, поинтересовался лорд. — Ты же сам просил меня поглядеть, что можно сделать с тем, как он двигается. Вот я и поглядел... — рассудил он.

— И он... Принял ваше обучение? — засомневалась Гермиона.

— Да. По-моему, у нас постепенно налаживается некоторое взаимопонимание, — удовлетворённо ответил Люциус.

— Так это же здорово! — заключила девушка.

— Так никто не спорит. Здорово, конечно, — кивнув, согласился мужчина. — Пойду тоже в душ. А после ужина, надо будет проглядеть документы из банка...

Поев, все расположились в гостиной, Малфой-старший разложил на столе бумаги, описывающие имущество Гарри и углубился в их изучение. Поттер, мельком проглядев ворох документов, понял, что сам никогда в жизни в них не разберётся и решился доверить сие ответственное и сложное занятие опытному человеку.

Молодые люди сидели на ковре у камина и тихонько переговаривались.

Через некоторое время лорд Малфой воскликнул:

— О, наконец-то нашёл!

— Что нашли? — заинтересованно обернулся Гарри.

— Кольца! — удовлетворенно ответил Малфой-старший.

— Кольца? Какие кольца? — спросил Гарри.

— Два родовых кольца. Поттеров и Блэков.

— И что такого примечательного в этих кольцах? — Поттер был заинтригован.

— Как “что”? — непонимающе переспросил Люциус. — Ты что, не знаешь?

— Нет, — ответил парень, помотав головой.

— Мерлин мой! Чему вас только в школе учили?! — воскликнул Малфой-старший. — Гарри, родовые кольца это... Ну, как бы тебе попонятнее объяснить? В общем, у каждого древнего рода есть ряд фамильных артефактов. Некоторые из них достаточно специфичны и уникальны, но не о них сейчас речь. Кольца... Когда Маг полностью вступает в наследование своим имуществом, кольцо — это с одной стороны символ, а с другой — ключ ко всем знаниям предков.

— Ключ? К чему? — недоуменно спросил Гарри.

Лорд Малфой закатил глаза.

— Видишь ли, ты наследуешь не только материальные богатства, накопленные твоими родителями, дедами, пра-дедами и прочими предками, но и опыт, знания, умения, их магию. Она, после специального ритуала наследования, скажем, осознается наследником, и он получает возможность ею осознанно управлять. Она, эта самая родовая, кровная магия, присутствует в тебе и сейчас. Только управлять ею — ты не можешь. Твой воинский дар, кстати, одно из её проявлений. Видимо, один из твоих далёких предков обладал подобным даром. Не могу объяснить понятнее, для меня это очевидно...

— Ну, что-то я понял. Но … кольцо Блэков. Я же по крови не Блэк.

— А вот это — очень спорный вопрос. В тебе есть частица крови Блэков. Все древние фамилии родственны в той или иной степени. Вопрос в том, признает ли кольцо эту частицу достаточной и станет ли для тебя ключом. Или останется лишь древним украшением и не более того. Это можно только проверить.

— Проверить... — задумчиво повторил Гарри. — Как же мало я знаю о магии.

Лорд Малфой вздохнул и, собирая в стопку бумаги, грустно возразил:

— Да нет, Гарри, немало. Просто... в школах давно не преподают некоторых вещей, а именно с ними тебе пришлось столкнуться. Обычно такие знания передаются от родителей к детям. Я помогу, чем смогу. Расскажу всё, что знаю...

— Спасибо вам, лорд Малфой, — поблагодарил парень.

Он чувствовал грусть Малфоя-старшего, его искренность и желание помочь. За предыдущие недели, открывая для себя этого человека с новой стороны, он разглядел в нём не только опасного врага и надменного сноба, а и беспомощного слепого, потом, в процессе общения — спокойного и рассудительного мужчину, любящего отца, внимательного собеседника. С каждым днём настороженность Гарри, по отношению к бывшему врагу, ослабевала, уступая место уважению и взаимной симпатии. После смерти Сириуса, а затем и Дамблдора, Гарри нуждался в старшем товарище, способном ответить на возникающие вопросы, выслушать, помочь, понять. И в лице Люциуса, к своему удивлению, он постепенно обретал искомого человека. Гарри только и оставалось, что радоваться сложившимся обстоятельствам. Да, таким человеком не так давно сумел стать для него Эрик, но он был магглом и не мог рассказать многих необходимых волшебнику вещей.

— Пойду я в постель, что-то устал сегодня, — поднялся из-за стола Люциус. — Спокойной ночи, молодые люди, Гермиона, — лёгким кивком головы попрощался он с девушкой.

Лорд Малфой ушёл, а оставшиеся ещё долго сидели около камина и обсуждали предстоящую поездку в загадочную страну — Индию. Гермиона сбегала в библиотеку и разыскала там атлас. Она с увлечением тыкала в разные точки на карте, рассказывая то, что она когда-то читала об этих местах.

Гарри лежал на животе, вполуха слушая рассказы Гермионы и смотря на танцующие в камине язычки пламени. Он чувствовал, что уезжает из этого дома навсегда и ему было грустно.

Дни, прошедшие в ожидании отъезда, протекали для Гарри так, словно он все время находился в тумане. Он на автомате просыпался, ел, читал, занимался фехтованием с Драко или танцами с Люциусом, а внутри у него, в это время, происходила жесточайшая борьба с собой. Парня раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, он понимал, что решение, принятое ими, абсолютно правильно, с другой — очень не хотелось покидать территорию, на которой он был полновластным хозяином. Гермиона оставалась единственным существом, способным ненадолго отвлечь его, но когда она уходила — всё возвращалось на круги своя.

За день до отъезда Люциус, который прекрасно видел состояние Гарри, решил попробовать поговорить с ним. Они были вдвоем в зале для фехтования.

— Гарри, что с тобой происходит? — мягко спросил мужчина. — Ты какой-то... рассеянный последние дни...

— Со мной всё в порядке, — поспешно ответил парень, упрямо наклонив голову.

— Ну, как знаешь, хотя, если бы ты рассказал, что тебя столь беспокоит, возможно я бы сумел помочь... А если и нет, то ты выговорился бы и не носил это в себе, — дружелюбным тоном посоветовал Малфой-старший. — Рассказать о том, что тебя печалит, знаешь ли, тоже иногда не бесполезно.

— А что рассказать-то? Я и сам, честно говоря, не знаю, что меня беспокоит. Может быть то, что я никогда настолько далеко не ездил. Или то, что придётся поселиться на чужой территории. Или — что я не знаю, как поступить с Кикимером, — Гарри раздраженно пожал плечами.

Люциус задумчиво потёр подбородок и предложил, усаживаясь прямо на пол:

— Присаживайся рядом. Попробуем разобраться, если хочешь.

Парень снова пожал плечами, но всё-таки сел напротив.

— Начнём с самого простого, с Кикимера. Не вижу никаких проблем. Есть несколько вариантов: первый — ты можешь отправить его в Хогвартс — Кикимеру там будет хорошо. Второй: ты можешь, когда мы добёремся до места, позвать его, и мы поселим его в индийском поместье.

— Да нет... меня волнует другое. Что с ним делать прямо сейчас — как раз не проблема. А потом? Что с ним будет, когда мы... Ну, когда мы уйдем в старый мир?

— Гарри, я могу взять заботу о Кикимере на себя, если ты позволишь... Погоди, не перебивай, — мягко попросил Люциус, увидев, что Гарри собирается что-то сказать. — Я знаю о ком ты сейчас подумал. О Добби, так?

Молодой человек молча кивнул, а мужчина, тяжело вздохнув, заговорил:

— Добби... Знаешь, всё, что я скажу — будет выглядеть как оправдание, а мне совсем не хочется оправдываться. Тем не менее... Я вполне осознаю, что мои поступки выглядели ужасно, но поверь, у меня были основания так себя вести. Видишь ли, так сложилось, что я до определенного момента должен был играть строго предписанную роль. Не скажу, что она мне очень нравилась, но другого выхода не было. Мне жаль Добби, жаль, что он погиб. И я готов поклясться тебе своей честью, что не желал этого. Может быть я никогда не был добр по отношению к домовым эльфам, но жестокость мне приходилось изображать в соответствии с ролью. Когда-то давно я совершил глупость и поплатился за неё слишком многим. Из-за моей глупости погибла женщина, которую я люблю, и я чуть не потерял сына...

Гарри во все глаза смотрел на лорда Малфоя и пытался как-то переварить услышанное. Он чувствовал: Люциус искренен, как и каждый раз при общении с ним. С самого момента появления в доме на площади Гриммо.

— В общем, ты можешь доверить мне Кикимера, и я готов взять на себя заботу о нём и пообещать тебе, что не причиню ему зла, — тихо сказал Малфой.

Будучи несколько знакомым с Гарри и обладая немалым жизненным опытом, он понял, что собеседник пришел к какому-то решению, и был рад этому обстоятельству.

— Ну, коли с Кикимером мы более или менее разобрались, продолжим дальше? — спросил он, искренне желая помочь.

Гарри в очередной раз пожал плечами.

— Ты сказал, что никогда далеко не ездил... Возможно, я скажу банальность, но всё-таки — путешествия расширяют кругозор и очень полезны для молодых людей твоего возраста. Да и вернуться ты сможешь в любой момент. Никто ведь не лишает тебя этого дома, правда? То же самое касается и твоего пребывания в моем поместье. Ты всегда можешь вернуться. Никто не будет держать тебя насильно. Порт-ключи никто не отменял и никто не мешает изготовить ведущий сюда, — Люциус внимательно посмотрел на Гарри и поднялся на ноги. — Я пойду, а ты подумай над моими словами, хорошо?

— Я... подумаю, спасибо, — задумчиво отозвался Гарри.

Малфой-старший вышел из залы и тихонько притворил за собой дверь, а Поттер растянулся на полу и погрузился в размышления. В конце концов, действительно, чего это он? Ведь и вправду — он ничего не теряет от этой поездки. Обдумав услышанное, Гарри вдруг понял, что и впрямь зря себя накрутил. Придя к такому выводу, парень ощутил себя так, словно очнулся от долгого и не слишком приятного сна. Он поднялся на ноги, с удовольствием потянулся и направился в свою комнату — собирать то, что обязательно хотел взять с собой.

Вещей оказалось немного и со сборами он покончил довольно быстро. Теперь, когда страх перед предстоящей поездкой отступил, ему хотелось, чтобы момент отъезда наступил как можно скорее.

Парень спустился в кухню, рассчитывая что-нибудь съесть, и нашёл там Гермиону с Драко, оживленно болтающих и пьющих чай.

Девушка внимательно посмотрела на вошедшего друга и приветливо улыбнулась. Драко дружески кивнул. Гарри налил себе чаю и устроился рядом с подругой.

— Гермиона, — обратился он. — А ты умеешь делать порт-ключи?

— Это довольно сложное волшебство, но я могу попробовать. А тебе куда порт-ключ нужен?

— Сюда. Мне бы хотелось иметь возможность в любой момент попасть в этот дом.

— Я могу сделать. Я уже делал такие артефакты, — предложил Драко, довольный тем, что может быть полезен другу.

— А что для этого нужно? деловито поинтересовался Гарри.

— Ну, от тебя — ничего, — улыбнулся Малфой.

— Но мне нужен постоянный, не одноразовый, ты справишься?

— Я буду очень стараться, — заверил его Драко. — Пойду, поищу из чего бы сделать тебе ключик...

— Спасибо, — поблагодарил друга Гарри.

Драко поднялся и удалился из кухни, оставляя гриффиндорцев наедине.

Гермиона, время от времени бросавшая изучающие взгляды на брюнета, отставила чашку и положила голову на переплетённые меж собой пальцы поставленных локтями на стол рук.

— Я гляжу, тебе полегчало? — заботливо поинтересовалась девушка.

— Да, — радостно улыбнувшись, ответил Гарри. — Ты удивишься, но мы тут только что поговорили с Люциусом... И знаешь, я сам удивлен, но разговор помог мне разобраться в своих чувствах и переживаниях.

— Это хорошо, что он тебе помог, а то я уж было подумала — ты до момента отъезда накрутишь себя настолько, что откажешься от поездки.

— Ну, наверное, так и было бы. Но — это прошло, — спокойным и уверенным тоном констатировал Поттер.

— Вы с Люциусом, в последнее время, как мне показалось, начали находить общий язык? — небрежно бросила Гермиона.

— Ага, — согласился парень.

— Я рада этому. Он... то ли очень изменился, то ли мы не знали его... Мне лично он кажется, очень... гм... ну, как минимум, полезным. Его знания...

— Гермиона, а скажи мне, только честно — тебе всё это не кажется странным? — перебил ее молодой человек.

— Что именно, Гарри? — удивилась девушка.

— Ну смотри: возникли проблемы с магией, — оп! — и как по мановению волшебной палочки возникает Драко, а вслед за ним — его отец, которые так много знают об устройстве магии. Ну, в первую очередь, конечно, Люциус, Драко так, кой-чего знает, но по сравнению с отцом — ничтожно мало. Вообще всё это выглядит странненько. Как только возникает какой-то вопрос — моментально у Малфоев находится на него ответ. Наверное, у меня паранойя, но с другой стороны, если у вас паранойя — это совсем не значит, что ОНИ не следят за вами.

— Гарри, иногда ты меня просто поражаешь. Тебя не удивляло, что у Дамблдора всегда находились ответы на все вопросы? — поинтересовалась Гермиона ехидно.

— Нет... Но Дамблдор... — задумчиво начал он, но подруга, махнув рукой, перебила:

— Пойми, в данном случае — Люциус Малфой, по количеству знаний, мало чем отличается от Дамблдора: образован, начитан, умён, в конце концов — он чистокровный Маг. Понимаешь? А что мы опять в эпицентре событий... ну это совсем другой вопрос. И не думаю, что мы попали в него по чьему-то злому умыслу, если ты именно это хотел услышать. Просто, видимо, мы так устроены. В первую очередь — ты: вечно попадаешь в какие-то истории. Лично я — давно смирилась с этим твоим свойством, удивляюсь, правда, до сих пор. Иногда. Но возмущаться по этому поводу — перестала.

— Ну, да... ну, да... — задумчиво пробормотал молодой человек. — Наверное, ты права. Просто всё как-то слишком уж... гладко выходит, вот я и задумываюсь, а не подстроено ли это всё.

— Не думаю, что подстроено. Тем более, мне не кажется, что это могло бы быть подстроено Люциусом. Ему, видишь ли, минимум последние года полтора, а то и больше, было совершенно не до того, чтобы сплести интригу подобного масштаба. Да и зачем ему это? — поинтересовалась Гермиона.

— А кто его знает, что у него на уме? Может быть, решил занять место покойного Волан-деМорта? — пожав плечами, предположил Гарри.

Гермиона страдальчески закатила глаза.

— Ага, и именно поэтому планомерно сдавал его последователей, и своих потенциальных союзников аврорам? — фыркнула девушка. — Выдохни, Гарри, на мой взгляд, нам просто “повезло” в очередной раз оказаться в правильное время в правильном месте. Не более того.

— Хорошо, если так... — недоверчиво проворчал Гарри.

— Это — так, — уверенно констатировала Гермиона и ободряюще улыбнулась другу. — Хотя, может быть, что-то и ведёт тебя по жизни... Возможно, это и бред, но, знаешь, иногда мне кажется, что магия в какой-то степени разумна, что ли... Вспоминая проведённые вместе годы, я с уверенностью могу сказать: когда тебе что-то было нужно, оно обязательно появлялось. Нужные вещи, книги, люди — именно тогда, когда необходимо. Ты думал о своей неимоверной удачливости?

Гарри удивленно поглядел на подругу.

— Гермиона, ну это, пожалуй, уже слишком. Разумная магия, ну и фантазии у тебя! — растерянно воскликнул он.

— Не знаю, Гарри. Честно — не знаю. Хорошо бы, если всё это оказалось моей фантазией. Ладно, поживем — увидим, — со вздохом сказала Гермиона. — Пойти, что ли, тоже с Люциусом поговорить, вдруг и мне полегчает?

Гарри ухмыльнулся в ответ, а Гермиона встала из-за стола и направилась на поиски старшего Малфоя. Побеседовать с ним о том, что её беспокоит, вдруг показалось очень привлекательной затеей.

Люциуса она обнаружила в библиотеке. Мужчина сидел, обложившись банковскими бумагами, пытаясь понять объем и структуру поттеровского наследства. Гермиона тихо проскользнула в комнату и неслышным шагом подошла к столу. Несколько минут она просто молча наблюдала за сосредоточенным выражением лица совершенно погруженного в своё занятие аристократа, пока наконец не решилась отвлечь его:

— Лорд Малфой, — тихо позвала она.

Люциус поднял глаза от бумаги, которую в этот момент внимательно изучал, и окинул взглядом нерешительно мнущуюся у стола девушку.

— Гермиона? Что вам угодно? — поинтересовался он вежливо, но чуть недовольно — все-таки девушка отвлекла его от процесса, требующего значительной концентрации.

Гермиона уже успела пожалеть о своём приходе. У неё были лишь какие-то смутные подозрения, ничего конкретного, и вываливать их кому-то на голову особого резона не было.

— Да нет, ничего... Извините, что отвлекла вас... — пробормотала она и повернулась, чтобы уйти.

— Постойте, — остановил её лорд Малфой. — Присядьте, пожалуйста.

Гермиона послушно уселась на краешек кресла, указанного ей Люциусом. Сам он, отложив документы, устроился в соседнем и теперь заинтересованно наблюдал за ней. Оба молчали и, закончив пристальный осмотр, Люциус спросил Гермиону:

— Вы о чём-то хотели поговорить, правильно? — он решил, что раз уж его отвлекли, значит, возможно, для этого были весомые причины и теперь ему было интересно узнать их.

— Ну... не то чтобы, но...

Малфой-старший глубоко вздохнул.

— Кажется, сегодня судьба назначила меня человеком, рассеивающим разнообразные сомнения молодежи. Ну что ж, не будем ей перечить. Выкладывайте, Гермиона, я внимательно вас слушаю.

Та уселась поудобнее.

— Я сейчас разговаривала с Гарри и знаете... Мне в голову пришла очень... странная мысль... — Гермиона замолкла, пытаясь сформулировать смутные подозрения, которые питала.

Люциус терпеливо ждал, пока она продолжит.

— Гарри всегда был очень удачлив, ну, вы и сами это знаете.

— Ну, бывают удачливые люди, любимцы судьбы. И что? — осторожно поинтересовался мужчина.

— Не знаю. Но... Вот вы — никогда не слышали или, может быть, читали что-нибудь... о разумности магии?

— Разумности? — чуть повернув голову набок, переспросил аристократ. — Я бы не назвал это — разумностью. Но то, что она способна делать выбор — это совершенно непреложный факт.

— Выбор? То есть? — удивилась девушка и нетерпеливо поёрзала в своём кресле, предвкушая интересный рассказ.

— Приведу пример, так проще объяснить: допустим, ритуал бракосочетания — магия может либо благословить брак, либо нет. Считается, что брак между Магами не может быть заключен без благословения магии. Правда, последние лет этак триста, этим ритуалом мало кто пользуется... Я сам о нём знаю только потому, что мой с Нарциссой обряд бракосочетания был проведен по данной традиции.

— И? — в приступе любопытства вопросила девушка.

— Что “и”? — не сразу поняв вопрос, переспросил Люциус. Аристократ, в очередной раз вспомнив о супруге, ощутил потерю, и она доставила ему боль.

— Ну, благословила магия ваш брак? — полюбопытствовала Гермиона, которая из-за обуявшего её любопытства и того, что выражение лица аристократа ничуть не изменилось, не подумала о бестактности своего вопроса.

— Да. Иначе он не состоялся бы. Отцы семейств извинились бы друг перед другом, и мы с Нарциссой никогда не стали бы мужем и женой. — спокойно ответил Люциус, и добавил: — такова традиция.

— А что могло случиться, если бы вы её нарушили и всё-таки решили создать семью вопреки воли магии? — продолжила расспросы девушка.

— Не знаю, — пожав плечами, ответил аристократ.

Собеседница кивнула и озвучила следующий вопрос, пришедший на ум:

— А вам знакомы другие примеры, когда именно магия делает выбор?

— Да, обряд наследования. Магия может не признать в претенденте на наследство — наследника, — привёл пример Люциус, увлекаясь своеобразной игрой в вопросы и ответы.

— Почему? — девушка столкнулась с новой областью магии и новыми знаниями вследствие чего вопросы, которые теснились у неё в голове, грозили превратиться в непрерывный поток.

— Этого я, к сожалению, тоже не знаю: возможно, непризнанный наследник просто не обладает достаточным потенциалом, чтобы вместить всю накопленную веками мощь родовой магии? Я только знаю, что иногда так случается. Тот, кого магия признаёт, получает доступ к так называемым родовым знаниям, а тот кого не признает — не получает, — просветил собеседницу Малфой-старший и, предвосхищая очередной вопрос, продолжил рассказ: — впрочем, это касается только мужчин. С женщинами история несколько другая. Женщина-колдунья может быть принята в род Магов, и после специального обряда обретёт те же родовые способности, которые чистокровная женщина рода получает от рождения, в том объёме, на который она потенциально способна.

— А как же мужчина? Он не может быть принят в род? Ну, быть усыновлённым, например? — поинтересовалась девушка, с жадностью впитывавшая интересную информацию.

— Может. Но в любом случае, в период с 18 до 23 лет, мужчина обязательно проходит специальный обряд инициации, и родовая магия его либо принимает, либо нет, и если принимает — наследник обретает специфичные родовые способности.

— Интересно... Но ведь когда-то, давным-давно, современных магических фамилий не было. Как они образовались? — задумчиво спросила девушка.

— Насколько мне известно, начало магическим фамилиям положили Маги, пришедшие из другого мира. Именно они стали основателями первых магических родов. Например, род Малфой был образован из союза Кэнти из рода Элевэрдов, Волдрина из рода Квилардов и Энвера из рода Мэрхеймов. Они были старшими и единственными наследниками своих родов, полюбили друг друга, и приняли решение основать новый род втроём. Кэнти родила двоих сыновей. Старший умер, не оставив наследников, а младший выжил, и я — его прямой потомок. И род Блэков был образован тройственным союзом наследников трёх разных родов. Род Поттеров, кстати, тоже.

— Трое? В древности практиковались такие браки? — заинтересовалась Гермиона.

— Ну, при соблюдении определенных условий это возможно и сейчас, — протянул Малфой-старший, которому показалось, что он понял куда клонит собеседница.

— И в таком союзе всегда была одна женщина и двое мужчин? — уточнила девушка. Ей становилось всё интереснее и интереснее.

— Нет, могло быть две женщины и один мужчина. Но это было скорее исключением. Так получилось, что в этот мир из старого пришло больше мужчин, чем женщин. Каждый оставался полновластным наследником своего рода, и все понимали необходимость обзавестись потомством. Некоторые из пришедших сюда Магов женились на Колдуньях или выходили замуж за волшебников из этого мира. Чем именно они при этом руководствовались — действительно возникшими у них чувствами или какими-то соображениями практического свойства — сейчас уже не докопаешься, но, опять же, насколько мне известно, все эти брачные обряды были проведены по канонам старого мира, и проведены успешно. Считается, что родовая магия одобрила их.

— А какие условия должны быть соблюдены, чтобы мог образоваться новый род? — любопытство просто зашкаливало у жадной до знаний гриффиндорки.

— Позволите задать вам нескромный вопрос, Гермиона? — вкрадчиво спросил аристократ.

Девушка зарделась, но кивнула.

— Вы спрашиваете из любопытства, или ваш интерес продиктован какими-то другими соображениями? — Люциус заметил смущение собеседницы и поспешно смягчил прямоту своего вопроса. — Если не считаете возможным искренне ответить на мой вопрос, я не настаиваю, ни в коей мере.

— Лорд Малфой, Люциус, я... — девушка рассеяно подёргала прядь волос, собираясь с мыслями. — Вы же умный и наблюдательный человек, я думаю, что чувства и отношения, возникшие между мной и вашим сыном, не остались незамеченными вами?

Люциус молча кивнул.

— Не знаю, почему я вам всё это рассказываю, но раз уж начала... — Гермиона поёрзала в кресле: ей было неловко обсуждать подобные темы. — Придётся, видимо, продолжить.

— Если вам не хочется или неприятно говорить об этом, вы можете ничего мне не рассказывать, Гермиона, — мягко произнёс Малфой-старший.

— Да нет, всё равно это не скрыть и никуда не деть... Так вот, подобные чувства я испытываю не только к Драко, но и к Гарри. И Гарри ко мне. Вы поведали мне очень интересный факт... Он вселяет в меня определенную надежду и наталкивает на некоторые размышления... В общем, может быть это и крайне странно прозвучит, но я бы хотела видеть Драко и Гарри своими мужьями. Обоих.

Закончив свою сбивчивую речь, девушка низко опустила голову, донельзя смутившись от собственного признания.

Люциус молча смотрел на неё и лихорадочно соображал, впрочем, интенсивность мыслительного процесса выдавал только яркий блеск его глаз. То, что рассказала ему сейчас Гермиона, открывало очень заманчивые перспективы, и предусмотрительный лорд Малфой был занят тем, что быстро просчитывал варианты.

— Спасибо, Гермиона, за откровенный рассказ, вы оказываете мне честь своим доверием... — наконец изрёк Малфой-старший нейтральным тоном. — Что ж, я отвечу на ваш вопрос так же прямо. Заранее приношу свои извинения за некоторые моменты, которые могут показаться вам, вероятно, чересчур интимными, но как говорится — из песни слов не выкинешь... Так вот, для заключения такого брачного союза, насколько мне известно, должны соблюдаться следующие условия: потенциальные супруги должны являться Магами. Мужчины-наследники магических родов обязаны до заключения подобного союза успешно пройти инициацию. Всех участников такого брака должно связывать искреннее чувство любви. Также, считается, что первым мужчиной у женщины, входящей в такой союз, должен быть один из будущих мужей, и в идеале первой женщиной у этих мужчин — будущая Мать-Основательница нового рода. Более того, интимная связь должна, в итоге, связывать всех троих, а не только женщину и её любимых.

Гермиона вспыхнула, как маковый цвет.

— Ой, — тихо пискнула девушка, закрывая лицо руками.

— Не смущайтесь. Это звучит несколько сложно, но... понимаете, каждый магический род обладает своими специфическими особенностями... — он делился всем, что мог вспомнить о таких браках, затрагивая аспекты самого ритуала бракосочетания и прочие моменты, а сам в это время пытался разрешить для себя один очень волнующий его вопрос: стоит ли обсуждать с Гермионой возможность такого брака? Наконец, оценив так и эдак все варианты, Люциус решился напрямую задать его девушке и резко сменил тему: — Я ведь правильно понял, что услышав мой рассказ, вы всерьез задумались о перспективе такого брака для вас, Драко и Гарри? — мужчина задал этот вопрос по второму разу, пытаясь понять серьезность намерений собеседницы.

До Гермионы не сразу дошел смысл слов Малфоя-старшего, настолько она была погружена в его рассказ об образовании нового рода. Когда она ответила на этот вопрос в первый раз — это было, скорее, озвучиванием мечты, а не чем-то материальным. Теперь мечта постепенно сблизилась с реальностью.

Девушка слегка опешила от этого открытия, но быстро собралась, пытаясь прикинуть возможные последствия в случае честного ответа. Если она скажет “нет”, наверное, Люциус просто свернёт тему и больше никогда к ней не вернётся. Если согласится... Вот это — было сложнее, тут можно было ожидать любой реакции, в диапазоне от вспышки гнева и попытки уговорить её расстаться с этой идеей, до радости и предложения всесторонней помощи. Что он сделает? Решив, что никогда не узнает, если не попробует и, что лучше будет жалеть о содеянном, Гермиона собрала всю свою храбрость в кулак и с ледяным спокойствием ответила:

— Вы правы, Люциус. Вот теперь, когда вы меня просветили, я всерьез задумалась о перспективе брака для нас троих.

Она не собиралась вдаваться в подробности или добавлять к сказанному что бы то ни было. Она просто сидела и с замиранием сердца ждала реакции лорда Малфоя на свои слова.

Люциус весь подобрался, словно хищный зверь перед прыжком. На мгновение девушка пожалела, что осмелилась высказаться столь прямолинейно. Но вдруг мужчина, так же резко, как только что подобрался, расслабился и совершенно искренне рассмеялся.

Гермиона удивленно приподняла брови и воззрилась на него.

— О, я кажется несколько озадачил вас своей реакцией? — отсмеявшись, спросил Люциус удивленную девушку. — У нас сегодня, кажется, день откровений, не будем нарушать сложившуюся традицию. Признаюсь: наблюдая за вами и мальчиками, я предполагал возможность подобного развития отношений. Я не могу оценить глубину и взаимность ваших чувств, равно как и серьезность намерений, но … идея создания подобного союза мне определенно нравится. Это очень много значащее действо при любом развитии событий. Помнится, в прошлый раз мы с вами разговаривали о возможности вашего путешествия в старый мир? Так вот, полагаю, если вы будете связаны узами брака, то всем троим в этом путешествии будет гораздо легче. А если вам не суждено отправиться в это странствие, то тут... Новая фамилия, родоначальниками которой вы, мой сын и Гарри Поттер можете стать — очень серьезная сила. Может быть, стоит всерьез обдумать эту идею?

То, что говорил собеседник, девушку безмерно радовало, но...

— Люциус, вы меня несколько шокируете, — выдавила Гермиона, решительность которой словно ветром сдуло.

— Я понимаю вас, но и вы поймите меня. Драко — мой сын, и я беспокоюсь за него... И постараюсь сделать всё, чтобы он был счастлив.

— Как-то это всё слишком быстро, вы не находите? — растерянно протянула Гермиона. Столь положительной реакции она не ожидала, а вследствие этого — не была готова к ней, и теперь была всерьез озадачена. Девушке казалось, что события вдруг стали развиваться с неимоверной скоростью и ее контроль над ними стремительно уплывает из рук.

— Быстро... Может быть вы и правы, но меня не оставляет предчувствие, что времени у нас не так много, как хотелось бы... Грядет что-то... Я смутно чувствую, как оно приближается... К сожалению, у меня нет дара предвидеть будущее, но простая логика и интуиция, никогда мне не изменяли.

Девушка задумалась о его словах: “Грядет что-то...”

Она прикрыла глаза рукой и перед ее внутренним взором вдруг замелькали картинки: трое стоят в вершинах равнобедренного треугольника, вписанного в круг и полыхающего ярким светом, который наиболее ярко горит в точках пересечений линий, как раз там, где среди всполохов виднеются фигурки людей. Спектр его различен: вокруг одной фигурки голубой и больше всего похож на воду — “Реехани... “ — слышит Гермиона призрачный шепот; вокруг второй — полыхает яркое золотистое пламя — “Сентраши... “ — доносится до неё; третью фигуру окутывает призрачное серебристое сияние — “Вази...” — улавливает шорох девушка. Посередине между ними находится возвышение, нечто вроде алтаря или круглого камня с плоским верхом. Голос из темноты задаёт некий вопрос. — “Да” — в унисон произносят окутанные сиянием люди. Тот же голос неразборчиво произносит какие-то слова, и круг, в который вписан треугольник, вспыхивает странным зеленоватым пламенем. Оно кажется тяжёлым, и распространяет вокруг себя такую неимоверную силу жизни, что у наблюдающей за происходящим девушки, аж дух перехватывает. Язычки странного пламени разгораются неспешно, но через некоторое время превращаются в сплошную мерцающую зелёную стену, верх которой теряется где-то в облаках. “Хема...” — доносится будто бы издалека до завороженной видением Гермионы, а за зеленой полупрозрачной стеной смутно видно, как трое людей, окутанных разноцветным сиянием, трогаются с места и подходят к алтарю.

Картинка мгновенно меняется, и Гермиона видит себя, только гораздо старше. Она сидит на цветастом одеяле раскинутом на зелёной лужайке, а вокруг бегают трое детей — два мальчика и девочка, лет десяти. Они смутно кого-то напоминают погруженной в видение девушке. Из леса, окружающего поляну, вдруг показываются двое всадников, в которых Гермиона признаёт Драко и Гарри. Дети с радостными воплями бросаются к ним. Мужчины спрыгивают с лошадей и подхватывают на руки хохочущую детвору.

Картинка вновь меняется, и в этот раз Гермиона видит то же место с кругом, треугольником и алтарём. Уже знакомый голос опять задает вопрос, и трое в кругу хором отвечают: “Нет”.

И опять — смена картинки. Она видит себя в просторном, совершенно незнакомом помещении. Какой-то человек приносит ей письмо. Гермиона нетерпеливо разворачивает его и, пробегая строки глазами, роняет свиток и бежит, бежит по длинным коридорам освещенным нервным светом факелов. Она зовет Драко, ищет его — он ей нужен, как воздух — наконец, она находит его, что-то сбивчиво рассказывает. Драко хмурит брови, трёт подбородок, но всё-таки понимает, что она от него хочет и вскакивает со своего места, хватает за руку и бежит куда-то, уверенно увлекая за собой. Потом они несутся сквозь ночь верхом, с неба льет, как из ведра, но что-то гонит их вперёд, заставляя забыть обо всём, кроме своей цели. И вот они оказываются в маленькой грязной лачуге с протекающей крышей. Там, на низком топчане, лежит Гарри. Из груди у него торчит несколько стрел. Гермиона понимает, что он мёртв. Они не успели. “Нет!!!” кричит она и падает перед топчаном на колени, заливаясь слезами.

Люциус видел, как Гермиона закрыла лицо руками, видел, как она застыла, словно изваяние и не знал, что ему делать, да и вообще, нужно ли что-то предпринимать. Но минуты текли одна за другой, а девушка так и сидела не меняя позы. Малфой-старший нервно прислушивался к её дыханию, беспокоясь всё больше и больше. С Гермионой явно что-то происходило: дыхание замедлилось и в какой-то момент лорду Малфою даже показалось, что она не дышит. Люциус встал, нащупал на её шее биение пульса — оно было слабым, каким-то неуверенным и прерывистым. Он открыл было рот, чтобы вызвать домовика, как в это мгновение:

— НЕТ!!! — закричала Гермиона, нарушая тишь библиотеки дома на площади Гриммо. Руки её бессильно упали, сама она как-то обмякла и, пожалуй, упала бы, если бы рядом не оказалось Люциуса. Он вовремя подхватил девушку и практически уложил бессознательное тело в кресло.

— Кикимер, — спокойно и без суеты позвал лорд Малфой.

Домовик явился на его зов, материализовавшись поблизости с легким хлопком.

— Принеси аптечку Гермионы и побыстрее, — приказал лорд.

Домовик кивнул и растворился в воздухе. Через несколько секунд он появился вновь и протянул ожидающему его Люциусу коробку, в которой Гермиона держала медикаменты.

Мужчина лихорадочно перебирал баночки и коробочки в поисках нужного флакона, наконец, найдя искомое, он отвинтив крышку, осторожно понюхал — нашатырь. Он смочил им кусочек ватки и поднёс её к носу Гермионы. В первые мгновения ничего не происходило, но постепенно ресницы её затрепетали, и девушка открыла глаза. Во взгляде карих глаз плескался дикий, панический ужас.

— Дорогая, всё хорошо, вы дома, ничего страшного не произошло, — уверенным и успокаивающим тоном заверял Люциус.

Гермиона несколько раз глубоко вздохнула, и её взгляд принял осмысленное выражение. Девушка пошевелилась и села в кресле, после чего медленно провела руками по лицу, словно бы стирая с него что-то.

— Как вы себя чувствуете? — тихо поинтересовался лорд Малфой, закручивая крышку на флаконе с нашатырем.

— Не знаю. Очень... уставшей. И сонной. Что со мной было? Я слушала вас, потом, помню... — она замолчала так и не закончив фразы.

— Что вы помните? — взгляд Люциуса выражал заинтересованность.

— Не знаю, как объяснить... — тихо начала Гермиона. — Могу только рассказать, что увидела.

Малфой-старший молча кивнул, и девушка описала те картинки, что ей привиделись. Мужчина слушал её не перебивая, и выражение его лица в процессе становилось всё серьёзнее. Когда она закончила свой рассказ, Люциус потёр подбородок, осмысливая услышанное.

— Вам лучше бы сейчас прилечь и немного отдохнуть, — подытожил он после недолгих раздумий. — Давайте я провожу вас. А то, что вы мне сейчас рассказали обсудим, когда вы отдохнете.

Гермиона кивнула, сил спорить у неё не осталось. Люциус протянул ей руку и помог встать. Девушка с трудом поднялась на ноги и, несколько мгновений простояв, осознала, насколько сильно обессилена — даже шаг сделать было сложно. Мужчина, продолжавший удерживать её, понял это и быстро подхватил её на руки.

— Пожалуй, вам придется меня не провожать, а нести, — констатировала Гермиона.

— Ну, раз вы способны на иронию, значит выживете, — шутливо ответил аристократ.

Пока он шёл от библиотеки до спальни девушки, Гермиона уснула прямо у него на руках. Лорд Малфой аккуратно опустил её на постель и, заботливо укрыв пледом, постоял несколько минут, рассеянно наблюдая за спокойным дыханием спящей. Потом он вышел из комнаты, тихонько притворив за собой дверь и вернулся в библиотеку. Ему было над чем поразмыслить.

— Порт-ключ... — задумчиво пробормотал Драко, неспеша идя по коридору.

Он раздумывал из чего бы сделать нужный Гарри волшебный предмет. В принципе, подошло бы что угодно, но молодой человек знал — тот должен соответствовать тем магическим свойствам, которыми его решили наделить. Например, браслеты — из них прекрасно выходили маскирующие и защитные амулеты, но они были плохим вместилищем для любых атакующих чар. Юноша решил, что для порт-ключа нужен кулон или что-то в этом роде, а стало быть — ему придётся прогуляться в Косую Аллею в поисках подходящей безделушки. Драко открыл дверь, ведущую на улицу, шагнул за порог и аппарировал ко входу в небольшой ювелирный магазинчик.

Дверной колокольчик оповестил хозяйку лавки о новом посетителе. Она подняла голову и выжидающе посмотрела на дверь. Увидев на пороге молодого человека и узнав его, женщина вся подобралась. Виннея Линдси точно знала: Малфои — очень выгодные покупатели.

Драко подошёл к прилавку и, небрежно кивнув женщине, стал разглядывать содержимое витрины: кольца, серьги, браслеты, цепочки... Всё это было интересно, но никак не подходило для решения наличествующей задачи. Виннея молчала, не желая показаться назойливой и ожидала, пока покупатель сам обратится к ней.

— Миссис Линдси, — позвал её Драко. — Я ищу кулон, медальон или что-то такое... Простое, не вычурное, без драгоценных камней. Может быть, серебряное или платиновое.

— Вы хотите подобрать украшение в подарок? — спросила Виннея.

— В некотором роде, — кивнув, ответил молодой человек.

— Женщине или мужчине? — уточнила хозяйка магазинчика.

— Мужчине.

— Это... романтический подарок?

— Нет.

Виннея задумалась, перебирая в уме разные варианты. Потом кивнула Драко и скрылась где-то в глубине магазина. Через несколько минут она вернулась, неся в руках несколько коробочек, которые и выложила на прилавке.

— Вот, поглядите, — предложила она, раскрывая первую.

Драко посмотрел: внутри на синем бархате лежал небольшой медальон в виде ящерки. Взяв его в руки, Драко покрутил украшение между пальцев и вернул на место.

— Не то, — задумчиво сказал он.

— А вот это? — спросила хозяйка магазинчика, открывая следующую коробочку.

Едва глянув на её содержимое Драко сразу покачал головой. Точно также он отверг ещё с полдюжины различных кулонов и уже было решил, что ящерка будет наилучшим вариантом, как Виннея открыла очередную коробочку. Среди складок яркого изумрудного шёлка лежал небольшой флакончик, с заткнутой наглухо серебряной пробкой. В пробку было встроено кольцо, сквозь которое была пропущена тонкая, но крепкая серебряная же цепочка. Флакончик был заполнен прозрачной маслянистой жидкостью почти до краев, а на дне его лежали махонькие резные кленовые листики из светлого серебра. Драко вынул флакончик из углубления и слегка встряхнул, листочки взметнулись, и закрутились в нём, плавно опускаясь на дно.

— Вот! — воскликнул Драко. — Скажите, он зачарован?

— Нет, это просто украшение.

— Прекрасно, я куплю его.

— Хорошо, — кивнула Виннея и тщательно завернула приобретение.

Драко расплатился и вышел из лавки. В кармане его мантии лежала коробочка, и юноша предвкушал интереснейшее занятие: создание волшебной вещи. Ему этот процесс нравился и завораживал, пожалуй не меньше, чем зельеварение. Улыбнувшись своим мыслям, Драко аппарировал к дому на площади Гриммо, открыл дверь и, запершись в своей комнате, решительно предался творению.

Магия бурлила в нём ключом, заставляя руки слегка подрагивать от нетерпения. Драко успокоился, сделав несколько глубоких вдохов, и вытащил из кармана своё приобретение. Он неспеша развернул бумагу, открыл коробочку и вынул заветный флакончик. Встряхнув его и ещё раз полюбовавшись вихрем серебряных листьев, положил его на стол и, на всякий случай, сотворил над хрупким предметом заклинание, проверяющее наличие в нём магии. Малфой удовлетворенно кивнул. Следом Драко применил к своему приобретению заклинание, распознающее, из чего был сделан предмет — хрусталь, серебро и очищенное до идеальной прозрачности минеральное масло, ничего такого, что противоречило бы природе перемещающего заклинания. Теперь можно было приступить к самому интересному.

Несколькими уверенными взмахами палочки Драко придал прозрачному хрусталю, из которого был искусно выточен флакончик, свойство неразбиваемости, подумал немного и присовокупил к нему чары, устраняющие возможность случайной потери. После некоторых раздумий маг добавил заклинание, препятствующее насильственному изъятию предмета у владельца. Прозрачная жидкость во флакончике слегка замерцала. Драко взял украшение в руки, чтобы лишний раз внимательно осмотреть его — парню не хотелось нарушить замысел сотворившего вещицу ювелира. Всё было в порядке — листочки по-прежнему взвивались вихрем и медленно опадали на дно флакончика.

Оставалось последнее и самое сложное — наложить чары перемещения. Драко решил, что перемещать своего владельца волшебный предмет будет в гостиную. Он сосредоточился и в мельчайших подробностях представил себе эту комнату, держа её перед внутренним взором до того момента, пока она не обрела объём и глубину, после чего прикоснулся волшебной палочкой к лежащему на столе украшению и произнёс заклинание. Из кончика палочки вырвался луч яркого голубого цвета и окутал флакончик. Тот на мгновение вспыхнул. Листики взметнулись внутри мерцающей жидкости и плавно опустились на дно. Мерцание погасло. Порт-ключ был готов, оставалось только настроить его на личность владельца.

С довольной улыбкой Драко подцепил пальцем цепочку и уложил флакончик обратно в коробочку, потом потянулся всем телом и, довольный собой, пошёл искать Гарри.

Разыскиваемый валялся на кровати в своей спальне и перелистывал альбом с фотографиями, подаренный ему давным-давно, ещё на первом курсе, Хагридом. С тех пор он порядком пополнился снимками: тут были и его собственные изображения, и Гермионы, и Рона, и других дорогих ему людей. Большинство фотографий были сделаны в Хогвартсе Колином Криви, который, казалось, и спал в обнимку со своим фотоаппаратом.

Среди прочих, в альбоме была фотография Драко. Колин умудрился поймать слизеринца в объектив в тот год, когда Малфой учился на шестом курсе: парень сидел на берегу озера и с задумчивым видом кидал камешки в воду. На лице у Драко-с-фотографии не было привычной маски надменности и презрения, он был грустен и, казалось, испуган. Гарри увидел у Колина этот снимок и долго разглядывал. Криви заметил это и в пачку фотографий, которые он отбирал для Гарри, положил и эту. Поттер сначала хотел выкинуть её, но потом отчего-то передумал, и фотография заняла своё место в альбоме.

Когда на пороге комнаты появился Драко, Гарри как раз рассматривал её и, заметив гостя, поспешно перелистнул страницу.

— Гарри, — обратился Драко входя. — Я обещал сделать тебе порт-ключ, ну так я сделал. Осталось только настроить его на тебя.

— О, здорово! — радостно отозвался брюнет. — Что нужно, чтобы это сделать? — спросил он, с интересом глядя на вошедшего.

— Пара капель твоей крови, — ответил Драко.

— Вот интересно… Опять для твоей магии нужна кровь, — последовал полный ехидства комментарий.

— Ну, а что я могу сделать, если кровь — самая распространенная субстанция для заклинаний, рассчитанных на активацию конкретным человеком? — несколько обидевшись, спросил Драко.

— Не обижайся, я ничего такого в виду не имел. Просто… до недавнего времени я вообще не подозревал, что кровь может потребоваться для заклинания…

Драко флегматично пожал плечами.

— Ну, не я это придумал, не мне и менять. Я просто использую то, чему меня научили.

Гарри встал с кровати и приблизился к Драко. Подойдя, он нерешительно положил руку ему на плечо.

— Извини, — пробормотал он виноватым тоном. — Я не хотел тебя обидеть.

Драко снова пожал плечами и вынул из кармана коробочку с почти готовым порт-ключом.

— Я решил, что этот медальон вполне подойдёт, — сказал он миролюбиво, открывая коробочку и показывая Гарри её содержимое. Он переживал, понравится ли его выбор, но, разумеется, не показал своих переживаний.

Поттер посмотрел и кивнул. Он потянулся было, чтобы вынуть флакончик, но Драко предостерегающе вскинул руку.

— Не трогай флакон. Пока можно трогать только цепочку.

Гарри посмотрел на друга и убрал руку, а Драко подошёл к столу, аккуратно потянул за цепочку, кладя украшение на полированную поверхность.

— Иди сюда, — позвал он Гарри. — Дай руку. Я закончу и тогда можешь его взять.

Гарри послушно приблизился и протянул конечность. Драко взмахнул палочкой, делая небольшой аккуратный порез, из которого тут же показалась кровь. Малфой поднёс руку Гарри так, чтобы капля крови упала на волшебный предмет, после чего залечил ранку и прошептал заклинание, завершившее настройку порт-ключа на владельца.

— Всё! — удовлетворенно заключил он. — Теперь этот предмет будет слушаться только тебя. Я наложил на него заклинания, чтобы его нельзя было потерять, разбить или отнять у тебя. Владей!

— Спасибо, — искренне поблагодарил Гарри, беря в руки подарок. — Как им пользоваться?

— Притронуться и подумать о том, что ты хочешь переместиться. Я сделал так, чтобы порт-ключ переносил тебя в гостиную этого дома.

Гарри встряхнул флакончик и полюбовался вихрем серебряных листиков.

— Ещё раз спасибо, Драко, — с этими словами он одел на шею цепочку с кулоном и спрятал их под футболку. — Кстати, тебя разыскивал отец.

— Да? Давно? — поинтересовался Малфой-младший.

— Да с час назад где-то… — припомнил Гарри. — Ты был у себя, и дверь была заперта..

Драко кивнул.

— Пойду узнаю, чего он хотел, — сказал парень и направился к двери.

Гарри проводил его взглядом и рухнул на кровать. Немного полежав, бездумно разглядывая потолок, он выудил из-под майки подарок Драко. Кулон ему определенно нравился. Понаблюдав за завораживающим движением серебряных листиков, Гарри запрятал его обратно и прикрыл глаза, ощущая, как нечто тёплое заполняет всё его существо.

Драко вышел из спальни Гарри, притворил за собой дверь и улыбнулся своим мыслям. Он видел — его подарок пришёлся по душе. Немного постояв в коридоре, парень отправился к отцу, прикидывая, зачем бы тот мог его разыскивать.

Последнее время Люциус обосновался в библиотеке и был занят разбором документов.

— Отец, ты меня искал? — спросил парень, входя в библиотеку.

Тот оторвался от бумаг и тепло улыбнулся сыну.

— О, Драко, — обрадовался он. — Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

Люциус собрал бумаги в аккуратную стопку и отложил в сторону, встал и прошёл к креслам, стоящим у библиотечного камина, занял одно из них, приглашающе хлопая рукой по другому. Драко уселся в предложенное кресло и приготовился слушать. Он знал, когда его отец говорит: “мне нужно серьезно поговорить”, — это значит, что слушать придется внимательно и шевелить мозгами изо всех сил, чтобы поспеть за ходом его мысли.

Люциус задумчиво посмотрел на сына и вздохнул. Разговор, который он откладывал последние несколько дней, легким быть не обещал. Наконец лорд Малфой заговорил:

— Я сейчас буду задавать тебе вопросы, а ты — отвечать. Чётко, внятно и развёрнуто, — по-деловому начал он. — Если ты не захочешь или не сможешь ответить на некоторые из них — ничего страшного, но я надеюсь, ты постараешься. Это очень серьезно и крайне важно.

Драко кивнул, соглашаясь.

— Я знаю о том, что магия стала давать сбои, — констатировал Люциус. — Расскажи мне к каким выводам относительно этой проблемы пришли вы с Гарри и Гермионой?

Драко удивленно приподнял бровь, но спокойно ответил:

— Однозначного ответа, как ты понимаешь, у нас нет. Только догадки и предположения, общий смысл коих сводится к тому, что в мире наличествует определенное количество магической энергии. Она расходуется при сотворении заклинаний и восполняется разными способами. Война каким-то образом пошатнула баланс между расходом и восполнением.

— Я пришёл примерно к таким же выводам, — кивнул Люциус. — Скажи, у тебя лично, сбои при колдовстве были?

— Нет, — ответил Драко, покачав головой. — Я думаю это от того, что я маг и вы с мамой с детства учили меня творить заклинания, используя свою внутреннюю силу. У Гарри тоже не было сбоев, но он последние годы магией не особо пользовался, а потом... Ну, в общем, ты же знаешь, что и он, и Гермиона — тоже маги?

Люциус кивнул.

— Я им объяснил принципы творения волшебства магами и у них всё работает отлично. Гермионе пришлось несколько потренироваться, а Гарри освоил эти приёмы практически моментально.

— Это хорошо, — сказал Люциус, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику. — Видишь ли, сын, войны были и раньше, но никогда не наблюдалось такого странного эффекта, как сейчас.

Малфой-старший замолчал, погрузившись в свои мысли, а Драко сидел в своём кресле и терпеливо ждал продолжения.

— Мне кажется, что эти сбои, они... ну как бы... Не совсем наши, что ли.

— То есть? — переспросил Драко, не совсем понимая, о чём речь.

— Понимаешь, Гермиона рассказала мне об одном, гм... видении, которое ей открылось... И вот, в нём она слышала три имени, не хочу пока их называть. Но тем не менее — имена эти мне показались смутно знакомыми. Я долго вспоминал, откуда они мне известны и таки вспомнил: наша родовая Книга. Как только мы нашли способ прочесть древние записи, и ко мне вернулось зрение, я читал её. И не только с вами. И продвинулся в этом значительно дальше, чем при совместном чтении. Так вот, эти имена упоминаются там единожды. Там написано, что это древние существа из Подземного мира и, едва появившись в мире живых, они нарушают равновесие, высасывая из него магию.

— Но они же из того мира, а мы в этом, — неуверенно возразил Драко.

— Казалось бы да, но, может быть, они нашли способ проникнуть в наш мир? — задал вопрос Люциус.

— Не знаю, отец. Всё может быть. Ну, допустим. И... что? — усомнился собеседник.

— Хороший вопрос. Я вот тоже не знаю. Просто решил поделиться соображениями.

— Ты меня искал только для этого? — удивлённо поинтересовался Драко, внимательно глядя на отца.

— Нет, не только, — Люциус опять надолго замолчал, погруженный в размышления. Драко не подгонял его, зная, что это бесполезно и поэтому терпеливо ждал.

— Ты влюблен в Гермиону? — резко сменил тему Люциус.

Драко опешил от такого вопроса, щёки его зарделись, а отец улыбнулся.

— Вижу по реакции — влюблён. И, как мне кажется, Гермиона в тебя тоже.

Драко неопределенно пожал плечами.

— И к Гарри, как мне показалось, ты неравнодушен? — спросил Люциус, впрочем, тон его был скорее утверждающим, чем вопросительным.

Драко покраснел ещё больше и нервным жестом переплел пальцы рук.

— Да не смущайся ты так, — с улыбкой сказал лорд Малфой сыну. — Ничего плохого в этом нет.

Драко удивленно воззрился на отца.

— Да-да. Ты всё верно услышал. Я действительно считаю, что ничего плохого в твоих чувствах нет. Скажу тебе больше: наоборот, я нахожу это прекрасным.

— Но... — промямлил Малфой-младший, с усилием сжимая переплетенные между собой пальцы.

Люциус слегка поморщился.

— Послушай, — мягко прервал Люциус. — Ты ведь читал историю нашей семьи?

— Ну, читал, — согласно кивнул молодой человек.

— Неужели ты не помнишь, что наш род основали трое? Кэнти Элевэрд, Волдрин Квилард и Энвер Мэрхейм, — улыбаясь сказал Люциус.

— А... ну... и что? — с трудом выдавил из себя ошарашенный Драко, пытаясь сообразить, куда клонит отец.

Лорд Малфой закатил глаза.

— Ты не понимаешь? — спросил он сына.

— Нет! — честно ответил Драко.

— Может быть я забегаю несколько вперед, но тем не менее... Если мои наблюдения верны, то вы трое можете стать основателями нового рода.

— Но отец! — воскликнул Драко.

— А что, это же прекрасно! — воодушевлённо отозвался Лорд.

— Не спорю, но... Род Малфоев образовался давным-давно... — пытаясь постичь ход мысли отца, выдал парень.

— И что? Не вижу проблемы.

— Ну, даже не знаю. Я как-то не думал... — неуверенно протянул молодой человек, до крайности смущаясь. Он нервным жестом потер руки, поймал пристальный взгляд отца, вспомнил о том, что жесты отлично выдают состояние собеседника и о том, что его учили не показывать оного никому, и усилием воли заставил себя расцепить пальцы и положить руки на подлокотники кресла.

— Вот именно. Ты — не думал. А я вот — подумал, прикинул и могу тебе со всей ответственностью заявить — образование нового магического рода — возможно, — поделился соображениями Малфой-старший, от взгляда которого манипуляции отпрыска, разумеется, не укрылись. То, как Драко себя вел, ясно говорило мужчине — сын действительно беспокоится и обсуждаемое задевает его до глубины души. — Нет, прямо сейчас никто ничего делать не будет. Хотя бы потому, что на данный момент ещё не сложились нужным образом все сопутствующие подобному шагу обстоятельства и условия. В данный момент я просто тебе рассказываю о теоретическом наличии такой возможности.

— А какие должны сложиться обстоятельства и условия, чтобы теория могла воплотиться на практике? — живо заинтересовался Драко.

Люциус внимательно посмотрел на сына и без обиняков изложил ему всё то, что давеча рассказывал Гермионе. Драко слушал отца всё больше поражаясь. После того, как Люциус закончил свой рассказ, у юноши в голове вертелся один единственный вопрос, который он совершенно автоматически озвучил:

— Папа, а откуда ты столько знаешь о таких браках?

Люциус смутился, вздохнул и тихо ответил:

— Видишь ли... Дело в том, что... В общем, если бы твой дед был не против, то... я стал бы отцом-основателем нового рода.

— То есть?! — воскликнул Драко, ошарашенно распахнув глаза.

Мужчина вздохнул. Он понимал, что если сказал “А”, придется сказать и “Б”, и поведать наследнику небольшой кусочек семейных тайн. Но проблемой была не эта необходимость. Люциус до сих пор, дожив до седины в волосах, не понимал почему его отец был против официального брака между ним, Нарциссой и Северусом. Старый лорд Малфой хорошо относился к зельевару, даже больше, чем хорошо, но, когда молодые люди заикнулись о тройном браке, орал, как раненный гиппогрифф, и грозил всем троим страшными карами, которые падут на них, если они осмелятся сделать этот шаг.

— То и есть. Матерью-основательницей была бы твоя мать, а вторым отцом — твой крёстный, Северус, — лицо мужчины посетила грустная улыбка, а перед внутренним взором промелькнули очередные воспоминания.

Через несколько дней после грандиозного скандала Люциус попробовал подойти к отцу, что называется, с другой стороны. И на сей раз воплей не было, зато состоялась очень странная беседа, смысла которой молодой лорд Малфой не понял тогда, не понимал и до сих пор. Отец извинялся. Он не говорил за что именно извиняется, но Люциус видел, что отец искренен и что ему отчего-то очень и очень больно.

— Ой, — только и сумел выдавить Драко.

— Я это всё тебе рассказал к тому, чтобы ты знал: я, в отличие от твоего деда — Абрахаса Малфоя, не буду против, если со временем ты примешь решение заключить такой союз. Даже больше. Если тебе понадобится в чем-то моя помощь, совет, ну не знаю, что-то ещё — можешь на них рассчитывать.

— Спасибо, отец, но... А как же?.. Я ведь наследник рода. И если я решу заключить подобный брак и тем самым стану основателем нового рода — что будет с родом Малфоев? — оторопело спросил Драко.

— Вот об этом я пока говорить не готов, но одна идея у меня есть. Когда проверю всё — обязательно расскажу, ладно? — мягко свернул тему Люциус.

Драко сидел и тупо смотрел на отца, совершенно механически кивнул, пытаясь в этот момент разобраться в услышанном и вычислить отцовский замысел. В голову по этому поводу ничего не приходило и, помучившись некоторое время, Драко махнул рукой, решив, что раз уж отец что-то задумал, значит доведёт начатое до конца и непременно посвятит его в результаты. Постепенно до молодого человека дошло, что этим разговором отец, по сути, выдаёт ему карт-бланш на развитие отношений с Гермионой и Гарри. Это открытие повергло его в ещё больший шок и в какой-то момент Драко услышал словно бы со стороны свой собственный голос, задающий собеседнику очередной вопрос:

— Отец, я правильно понял тебя: ты не против, а даже скорее за то, чтобы я... — в этот момент Драко осознал, что он говорит и захлопнул рот, едва удержавшись от того, чтобы прикрыть его ладонью.

Люциус, всё это время внимательно наблюдавший за тем, как меняется выражение лица сына, совершенно не аристократичным образом прищелкнул пальцами (дескать, о! пробрало наследничка!) и весело рассмеялся, настолько удивление Драко, которое тот безуспешно пытался скрыть, забавно выглядело.

— Ты мой сын, и я желаю тебе всего самого лучшего, — уверенно сказал он, все еще улыбаясь. — Хочу, чтобы ты был счастлив, и если так выглядит твое счастье — я не чувствую себя в праве препятствовать ему.

Люциус с отцовской нежностью смотрел на сына, и Драко чувствовал исходящее от него тепло.

— Я хочу тебя предупредить об одной вещи, — прервал Люциус молчание после некоторого раздумья. — Северус в том месте, куда мы направляемся.

— Крёстный?! — подпрыгнул от радости молодой человек. — Ты говорил, что он жив, но не говорил, где он. О, отец! Это же так здорово!

— Конечно, — согласился Люциус. — И теперь настало время, когда я могу рассказать тебе о том, как он спасся.

* * *

Ранним утром 27 апреля 1998 года Нарцисса Малфой проснулась в супружеской спальне от собственного крика. Сильные, тёплые руки мужа сжимали насмерть перепуганную женщину в объятиях, в попытке защитить.

— Северус! — выдохнула она, немного придя в себя.

— Нарси, это всего лишь сон... — успокаивающе поглаживал её по спине супруг.

— Нет, Люциус. Это был не просто сон, поверь мне, я знаю! — все ещё дрожа от пережитого ужаса шептала она.

— Что тебе приснилось, дорогая? — мягко спросил Люциус.

— Он очень скоро погибнет... Змея... Тёмный Лорд прикажет Нагайне убить Северуса! О, Люциус, там было столько крови... Это так страшно! — женщину трясло.

Люциус, видя состояние жены, заставил её выпить успокоительного зелья, потом долго держал в объятиях, согревая, успокаивая и потихоньку расспрашивая о том, что она все-таки видела во сне. Мало-помалу, он составил представление об увиденном супругой, и эта картинка заставила крепко задуматься над тем, что с этим делать.

Когда Нарцисса окончательно успокоилась, у лорда Малфоя почти созрел план дальнейших действий. Он был прост, хотя и требовал определенной удачливости, впрочем, ничего другого просто не оставалось. Нужно было чтобы яд Нагайны не мог причинить вреда Северусу, но все посчитали его мертвым. Следовало быстро залечить те раны, которые змея нанесёт и отправить раненого в укрытие, прикрыв чарами необнаружимости. Порт-ключ в безопасное место у Северуса был, амулет, благодаря которому его не смогут найти, хранился у лордов Малфоев с давних времён. Оставалось лишь одна “техническая сложность” — оказаться в нужном месте в нужное время, но это, как он понял из рассказа Нарциссы, не будет великой проблемой.

Люциус решительно встал с постели, быстро оделся и делая вид, что никуда не спешит, спустился в лабораторию в надежде найти там Северуса.

К счастью, зельевар обнаружился именно там, где его ожидал встретить Малфой.

Войдя в лабораторию, хозяин поместья неспешно подошёл к столу и нейтральным тоном поздоровался с крайне не выспавшимся, и от того донельзя раздраженным, Северусом. Лениво обмениваясь с ним ничего не значащими дежурными фразами, он придвинул к себе чистый лист пергамента, перо, и быстро написал всё, что сумел узнать от Нарциссы. Закончив, лорд пододвинул пергамент зельевару и терпеливо дождался, пока тот его прочитает.

Продолжая болтать ни о чем, мужчины обменялись многозначительными взглядами и Северус, отобрав перо у Люциуса, быстро черкнул:

— И, что ты предлагаешь делать?

Перо вновь перешло из рук в руки.

— Противоядие, напиток живой смерти, заживляющее зелье, кроветворное зелье, амулет необнаружимости, порт-ключ в укрытие, — быстро написал лорд Малфой.

Зельевар хмуро смотрел на пергамент и лихорадочно соображал. Люциус закончил писать и выжидающе посмотрел на любимого.

— Кто даст заживляющее и кроветворное? — стремительным почерком нацарапал зельевар.

— Я, — письменно ответил Люциус. — Если верить сну Нарциссы — Тёмный Лорд не пошлёт меня в битву, а будет держать рядом с собой. Я что-нибудь придумаю и очень постараюсь успеть вовремя.

Северус прочёл написанное и кивнул. Люциус сжёг пергамент и, попрощавшись, вышел из лаборатории.

Зельевар предпочёл поверить в рассказанное и подошёл к вопросу собственного выживания со всей серьезностью: нужные зелья передал Люциусу, противоядие тайком изготовил и принял. Посему, когда майской ночью в Визжащей Хижине Вольдеморт взмахнул Бузинной палочкой, и снейповы голова и плечи оказались внутри сверкающей сферы с Нагайной, он был почти спокоен.

Весь план по спасению и сокрытию Северуса Снейпа, чуть не провалился благодаря неожиданному появлению около него Поттера и компании, но всё-таки Люциус успел. Он влил в практически бездыханного зельевара припрятанные зелья, повесил ему на шею и активировал фамильный амулет, и своими глазами проследил, как Северус воспользовался порт-ключом.

Порт-ключ сей вёл в индийское поместье Малфоев, и именно Северус был третьим человеком, который об этом самом поместье знал.

Лорд Малфой не был на сто процентов уверен — выжил ли Северус после перемещения, но очень на это надеялся. Прошла целая неделя с момента битвы за Хогвартс, прежде, чем он сумел выбраться в своё индийское поместье и удостовериться в том, что Северус выжил.

Тот был очень плох, и Люциус с Нарциссой прилагали массу усилий, чтобы помочь ему выздороветь, не выдавая при этом никому, что он спасся. Когда Северус пошёл на поправку, лорду Малфою стоило огромных трудов убедить неугомонного зельевара остаться в Индии. Так прошёл год. В течение этого времени Люциус и Нарцисса навещали его так часто, как только могли, и ни один из них не обмолвился ни словом о реальном положении дел в Англии, зная, что если они расскажут Северусу всю правду, тот, наплевав на всё, вернется на родину и бросится помогать им. Малфои прекрасно понимали, что ввязались в очень опасную игру и хотели, чтобы, если с ними что-то случиться, у их сына остался хотя бы один близкий человек, поэтому, когда зельевар окончательно оправился от раны, Люциус загрузил его следующей задачей: нужно было найти способ избавиться от метки, которая не исчезла со смертью Волан-де-Морта. И именно этим Северус был занят до сегодняшнего дня.

* * *

Внутри у Драко творилось нечто неописуемое — радость, страх, надежда — всё вместе и каждое из чувств по отдельности. Он сидел и пытался как-то прийти в себя. Постепенно это удалось, а следом сформировалась очень чёткая мысль: «Гарри! Они же никогда не ладили с Северусом! Как на него отреагирует взрывной и порывистый гриффиндорец?!». Как отец будет выяснять отношения с Северусом его в эту секунду совершенно не беспокоило.

Драко вскочил со своего места и прошёлся по библиотеке туда-сюда. Люциус смотрел на сына и выжидал.

— Отец, — наконец вымолвил юноша. — Мне кажется, надо рассказать об этом Поттеру. Если завтра он столкнется с крёстным нос к носу, я даже не представляю, что может случится.

Люциус, поразмыслив немного, кивнул:

— Ты прав, пожалуй, действительно стоит. И, наверное, лучше сначала рассказать не Гарри, а Гермионе, а потом уже, при её поддержке — Поттеру.

— Ты расскажешь или я? — деловито поинтересовался Драко.

— Гермионе? Могу и я. А вот Гарри — наверное, лучше без меня.

Драко кивнул и сделал еще круг по библиотеке.

— Пойду найду Гермиону, — сказал он, стремительно направляясь к дверям. Он пулей выскочил из помещения и направился на поиски подруги.

Девушка обнаружилась в своей комнате. Она была занята процессом укладывания вещей в свою любимую бисерную сумочку.

Юноша без стука ворвался к ней и скороговоркой выпалил:

— Гермиона, пойдем со мной. Отец хочет тебе кое-что рассказать. Только ты не волнуйся, ладно?

Ничего не понимающая девушка удивленно воззрилась на любимого, но без возражений оставив своё занятие и последовала за явно взволнованным Драко.

Он шёл стремительно, почти бегом. Отворив двери библиотеки, он притормозил, пропуская даму вперёд.

Пожав плечами, Гермиона вошла и, усевшись в кресло у камина, спокойно спросила Люциуса:

— Ну и что вы хотели мне рассказать?

Малфой-старший тяжело вздохнул, но, понимая всю неизбежность этой беседы, в очередной раз изложил историю спасения Северуса Снейпа.

Рассказ его поразил Гермиону не меньше, чем некоторое время назад — Драко. Она сидела нервно теребя пальцами край блузки и соображала. В голове у неё роилась масса вопросов.

— Люциус, — начала она допрос. — Я правильно понимаю, что порт-ключ вёл в ваше индийское поместье?

Лорд Малфой молча кивнул.

— Но почему? — задала она следующий вопрос.

— Что “почему”? — непонимающе переспросил мужчина.

— Почему вы взялись спасать его? Почему у него был порт-ключ в ваше поместье? Почему ваша жена так беспокоилась о нем? — развернула свой вопрос Гермиона.

Люциус закатил глаза.

— Гермиона, я вам недавно рассказывал о браках между тремя Магами, помните?

Девушка кивнула.

— Так вот. Если бы мой отец не воспротивился, то такой брак был бы заключен между мной, Нарциссой и Северусом, — спокойно сообщил Люциус.

Разрозненные кусочки мозаики сложились наконец в целую картинку. Вот откуда Люциус столько знал о подобных браках! А она-то голову ломала!

Взглянув на Драко, девушка поняла, что для него эта информация не была новостью. “Интересно, — размышляла Гермиона. — Что он думает о таком союзе? Впрочем, сейчас не это важно.”

— Но... — вымолвила девушка, — как же Лили Эванс, ведь профессор Снейп любил её?

— Лили... — с грустью в голосе откликнулся Малфой-старший. — Северус действительно любил её, но совершенно не так, как любят свою женщину. Лили была для него очень близкой подругой. Вскоре после школы они провели ритуал побратимства и стали братом и сестрой. Её смерть была огромной потерей для Северуса.

Гермиона рассеяно кивнула собеседнику, обдумывая его слова. Получалось, что профессор является дядькой Гарри.

— Гарри уже в курсе? — напрямую спросила Гермиона.

— Нет, — быстро среагировал Люциус. — Мы подумали, что надо сначала рассказать об этом вам, а потом вы, может быть, поможете нам просветить мистера Поттера... Ну, так, чтобы он не разнёс что-нибудь сгоряча.

— Здорово, — фыркнула Гермиона. — Но, честно говоря, я не уверена...

— Гермиона, — прервал её Малфой-старший. — Вы же хорошо знаете Гарри, и именно вы можете рассказать ему всё как следует.

— Вот именно потому, что я его знаю, я очень хорошо представляю себе его реакцию на сообщение о том, что профессор жив. А вот как он может отреагировать на то, что Северус Снейп приходится ему, в некотором роде, дядей — даже я не не берусь предсказать! И, честно говоря, не очень хочу это видеть, — ехидно подытожила девушка.

— А может не говорить ему ничего? — осторожно предложил Драко.

— Нет, Драко! Это вообще не вариант! — быстро отреагировала Гермиона, что-то лихорадочно обдумывая. У неё возникла очередная серия щекотливых вопросов, требующих разъяснений, и она пыталась решить, как бы потактичнее их задать. Помучившись некоторое время, девушка махнула рукой и решила, что прямо задавать вопросы в данный момент — лучшая стратегия.

— Драко, ты давно знаешь о тройных браках? — спросила она.

Тот зарделся, но ответил:

— Отец сегодня рассказал...

Гермиона вздохнула, задумчиво теребя прядь волос.

— Люциус, вы ведь рассказали об этом Драко не просто так?

— Вы правы, Гермиона. Не просто, — утвердительно кивнул собеседник.

— Я правильно понимаю, что вы не против развития отношений между нами? — задала девушка следующий свой вопрос.

Люциус Малфой, чуть склонив голову на бок, внимательно посмотрел на Гермиону. Лицо у него было такое, какое бывает у отцов, которые очень гордятся своими детьми.

— Вы всё поняли совершенно верно, Гермиона, — согласился он.

Драко во все глаза смотрел то на возлюбленную, то на отца и пытался понять, что тут происходит.

— Но как же род Малфоев? — поинтересовалсь Гермиона.

— Ну... — протянул Малфой-старший, изображая крайнюю таинственность. — Есть одна идея. Нет. И не уговаривайте даже! Не произнесу более ни единого слова! Вот проверю все досконально, тогда расскажу! Но... Даже если именно эта идея не сработает — я все равно не против. Просто придётся придумать что-нибудь ещё.

— Люциус! Вы — настоящий интриган! — воскликнула девушка, широко улыбнувшись мужчине.

— А то ж! — самодовольно откликнулся Малфой-старший, расслабленно откинувшись на спинку кресла.

— Ладно, оставим пока эту тему. У нас сейчас есть более актуальная задача — Гарри... — решила Гермиона, поднимаясь с кресла. — Пожалуй, действительно, лучше я расскажу ему всё сама. И сделаю это прямо сейчас.

— Можно я с тобой? — попросил Драко, в свою очередь поднимаясь на ноги.

— Ну, пойдем. Только говорить буду я. А ты лучше молчи и ни во что не вмешивайся, ладно? — строго посмотрела она на юношу.

Тот согласно кивнул, и они оба покинули библиотеку, оставив Малфоя-старшего в одиночестве.

Гермиона шла по коридору и планировала разговор с Гарри. В какой-то момент она остановилась и в упор посмотрела на идущего рядом парня.

— Драко, — обратилась она. — Ни во что не вмешивайся! Если я не обращусь к тебе прямо — просто молчи и всё! Понял?

Блондин миролюбиво проворчал:

— Да понял я, понял, ну чего ты?

Гермиона кивнула, не пожелав просветить его “чего она” и продолжила свой путь. Пока они дошли до дверей в комнату Гарри, у девушки выстроился чёткий план: она расскажет ему о том, что Люциус спас Снейпа. Со всеми подробностями, ни словом не обмолвившись о тройных браках. Но, если у Гарри возникнет вопрос (а скорее всего он возникнет!), отчего это Малфои вдруг так обеспокоились судьбой профессора — врать она не станет, а поведает, что они со Снейпом очень крепко дружили. Скромненько так, и без подробностей.

Эта информация, насколько Гермиона представляла себе Гарри, не должна была вызвать особого взрыва. А вот то, что Северус Снейп приходится ему, в некотором роде, дядей... тут всё гораздо сложнее и, пожалуй, сообщать об этом другу пока не стоит. Потом она постарается найти правильный момент и тогда... всё расскажет.

Гермиона решительно постучала в дверь комнаты, дождалась реакции и вошла.

— Гарри, мне нужно тебе кое-что рассказать, — начала Гермиона, проходя в спальню и устраиваясь на кровати друга, подвинув его конечности, чтобы усесться. Драко скромно вошёл следом, притворил дверь и, в свою очередь, тоже устроился на поттеровской кровати, не особо интересуясь, удобно ли самому Поттеру такое соседство.

Гарри недоуменно поглядел на них, пожал плечами и всем своим видом изобразил, что он весь внимание.

— Ты знаешь, Люциус тут… — и Гермиона, не давая себя перебить, быстро изложила рассказ Малфоя-старшего, опустив, до времени, скользкие подробности.

Гарри молча уселся между Гермионой и Драко, обуреваемый крайне противоречивыми чувствами, не зная, как реагировать на услышанное. С одной стороны, профессор Снейп — был его личным кошмаром во плоти, с другой... Память услужливо подсунула картинки, виденные им в ночь смерти Тёмного Лорда в Омуте памяти. После того, что он там увидел, Гарри ну никак не мог считать его однозначным злом, более того, он, к своему удивлению, даже испытывал к этому противоречивому и странному человеку уважение. Молчание затягивалось — Гермиона и Драко настороженно смотрели на друга и ждали, что же последует дальше.

Гарри тем временем, настолько погрузился в воспоминания, что ему казалось: он вновь лежит, уткнувшись лицом в пыльный ковер кабинета директора и понимает, что ему не предназначено остаться в живых. Он знает, что единственная его задача — шагнуть в широко раскрытые объятия смерти, по дороге разрушая все связи Волан-де-Морта с жизнью, и теперь осталось сделать последний, возможно самый тяжелый шаг — не поднять свою волшебную палочку, чтобы защититься. И тогда... задача будет наконец завершена — умрёт и он, и ненавистный враг.

Он вновь чувствовал, как бешено бьется о ребра сердце, мужественно поддерживая жизнь и не подозревая, что его удары уже сочтены кем-то во имя победы.

Волна ужаса вновь, как и в ту ночь, накрыла Гарри, и он задрожал всем телом, чувствуя себя живым, ощущая с предельной ясностью собственное живое тело. Реальность настолько отдалилась от него, что он попытался подняться, чтобы отправиться вновь в Запретный лес, навстречу неминуемой гибели, но чьи-то тёплые руки с двух сторон крепко вцепились в него и никак не желали отпускать, мешая встать и пойти.

Парень дёрнулся, вырываясь, но вцепившиеся в него руки повалили на кровать так и не дав подняться, а крепкая оплеуха выбила его из воспоминаний.

Гарри пришёл в себя и осознал, что лежит на кровати в бывшей спальне крёстного, верхом на нем сидит Драко и крепко прижимает его к постели. Рядом с ними, на той же кровати, сидит Гермиона, удерживая его руку, со страхом переводя взгляд с него на Драко, и обратно.

— … Гарри! — донёсся до него словно издалека перепуганный голос Гермионы. — Он давно мёртв! Ты победил его! Вернись к нам! Пожалуйста! — в голосе девушки сквозило отчаяние.

Смысл сказанного постепенно дошёл до затуманенного воспоминанием мозга Поттера, и он судорожно тряхнул головой, прогоняя морок. Поняв, что, кажется, способен произнести что-нибудь членораздельное, он открыл рот и прохрипел:

— Всё, я … — он поперхнулся словами. В горле было сухо, как в пустыне.

Драко, видимо поняв, что Гарри больше не будет вырываться, перестал прижимать поттеровские плечи к кровати, уселся на нём поудобнее и, слегка поморщившись, потёр отбитую ладонь.

— Чёрт, Поттер, я об тебя руку зашиб, — проворчал Драко.

— Ну извини, — миролюбиво отозвался тот. — Вообще-то я не просил себя бить, так что...

Драко ухмыльнулся и пошевелил пальцами ушибленной конечности.

— А я тебя и не бил. Это была терапия.

— Тоже мне... целитель — буркнул Гарри и заворочался, устраиваясь комфортнее.

Гермиона разжала пальцы и всхлипнула. Оба молодых человека синхронно посмотрели на неё и увидели, что она готова разреветься. Драко привлёк девушку к себе и нежно погладил по волосам. Гарри, на котором все еще восседал Драко погладил подругу по руке.

— Гермиона, ну что ты? — тихо спросил он.

Та в ответ лишь судорожно пожала плечами и шмыгнула носом. Гарри приподнялся на локте и постарался заглянуть в любимое лицо, но получил весьма ощутимый тычок в грудь от Драко, заставивший его улечься обратно.

— Ну вот, побили буквально ни за что, — проворчал он, потирая ушибленное место.

— Ни за что? — воскликнула Гермиона, резко вывернувшись из объятий Драко. — Ты хоть представляешь, как напугал нас? — обвиняющим тоном вопросила она.

— А я, что, специально что ли?! — негодующе воскликнул Гарри.

— Ещё б ты специально так делал! — среагировала Гермиона.

Плакать она, судя по всему, передумала, что давало понять — цели он добился.

— Ладно, всё уже прошло. Драко, слезь с меня! — потребовал Гарри, заворочавшись.

— А вот не слезу! — упрямым голосом ответил Драко, тряхнув челкой.

— Не слезешь?! — ехидно спросил брюнет. — А если …— и, схватив Драко за руки, дернул на себя и после недолгой, но интенсивной борьбы, блондин оказался под ним, с руками прижатыми к кровати выше головы. Они смотрели друг другу в глаза и переводили дух.

— Сдаёшься? — азартно сверкнул глазами Гарри, оглядывая поверженного противника.

— А что будет, если не сдамся? — хитро улыбаясь, спросил он.

— А вот что! — перешёл в наступление Гарри, сильнее наклонившись к Драко и довольно ощутимо укусив его за ухо.

— Больно же! — взвыл тот, вздрогнув всем телом.

— А ты думал?! Мне тоже больно было!

— А я думал, вдруг ты меня поцелуешь... — с нахальной улыбкой предположил Драко, мечтательно закатив глаза.

— Сдался ты мне, целовать тебя, — проворчал Гарри и ощутил, как щёки и уши вспыхнули. Осознав всю двоякость ситуации, Поттер поспешно выпустил руки Драко и кубарем скатился с него. — Мне девушки нравятся, — попытался оправдаться он.

— Мне тоже, — ехидно поддакнул ему Драко. — Но не все. Вот Гермиона, например — очень нравится. Но ещё мне нравятся юноши. Тоже не все... — игриво рассуждал Малфой.

Гарри отвернулся, пряча смущение, и что-то невнятно пробурчал в ответ.

Гермиона, с улыбкой наблюдавшая их возню решила, что не плохо бы вернуть беседу к её началу.

— Так вот, — продолжила она, как ни в чём ни бывало. — Раз профессор Снейп выжил, то...

Гарри резко повернулся к ней и нетерпеливым жестом перебил.

— То завтра мы имеем все шансы его встретить. Я понял. Ну и что? Это же здорово! Не то чтобы я пылал любовью к Северусу Снейпу, но... После того, что узнал о нём и пережил сам — я как-то не могу желать ему смерти. Более того, я буду рад самолично убедиться в том, что он жив. А за то, что вы предупредили меня заранее — большое человеческое спасибо. Как-то, знаете ли, странно было бы нос к носу столкнуться с человеком, которого давно похоронил...

Гермиона и Драко переглянулись и ошарашенно уставились на Гарри.

— Ну, и что вы на меня так смотрите? У меня отрасли ещё одни уши или волосы вдруг стали розовыми? — с иронией спросил он.

— Да нет, ничего, ушей сколько положено и волосы цвет не изменили... — пролепетала Гермиона. — Просто... лично я ожидала от тебя другой реакции на подобную новость, вот и всё.

— Ну, значит, ты ошиблась, только и всего, — с улыбкой сказал Гарри и резко посерьёзнел. — У нас есть ещё одно дело, которое надо сделать перед отъездом.

— Какое? — спросила Гермиона, не понимая, о чём речь.

— Надо наведаться в Нору — узнать, как там Рон, и сообщить, что мы уезжаем. Всех подробностей, куда и зачем, думаю, рассказывать не стоит. Достаточно будет сказать, что мы уезжаем, скажем, учиться — это почти правда.

Гермиона недоуменно посмотрела на Гарри.

— А почему не рассказать всё как есть на самом деле? — решила уточнить она.

— Гермиона, ну и что ты расскажешь? Что мы едем в поместье лорда Малфоя, которого все считают умершим? Ты представляешь, сколько вопросов возникнет у Молли после этого? Ты уверена, что хочешь на них отвечать? Я вот убеждён, что не хочу.

— Ну, ладно, как скажешь. Сегодня отправимся или уже завтра?

Гарри посмотрел на часы.

— Пожалуй, сегодня, — ответил он и обернулся к Драко. — Ты с нами?

— Наверное, я лучше дома останусь, если вы не против.

Гарри флегматично пожал плечами и поднялся с кровати.

— Пойдем, Гермиона, — позвал он подругу, направляясь к двери.

Девушка встала и задумчиво зашагала следом. Они спустились в гостиную и, бросив летучего пороха в камин, перенеслись в Нору.

Гостиная Норы встретила прибывших молодых людей непривычной тишиной, и Гарри было понадеялся, что никого нет дома, несмотря на вечернее время. Впрочем, тихое звяканье посуды, доносившееся с кухни, без следа развеяло его надежду. Отряхнув с себя сажу, гости отправились к источнику звука, где увидели миссис Уизли, рассеяно помахивающую палочкой над мойкой с грязной посудой. За то время, что они не виделись, женщина очень постарела. Гарри ощутил волны отчаяния, исходящие от неё, и сердце его сжалось от сострадания.

— Добрый вечер, миссис Уизли, — поздоровались они хором. — Мы пришли узнать, как там Рон.

На звук голосов женщина обернулась, а узнав в вошедших друзей Рона, порывисто подошла и обняла.

— Гарри, Гермиона, — тепло поприветствовала она. — Рон... — миссис Уизли глубоко вздохнула, — по-прежнему. Кома. Целители говорят, что он может выйти из неё в любой момент... Или не выйти никогда. И изменить ничего нельзя.

Гарри виновато улыбнулся.

— Он поправится, — убежденно заверил парень, — вот увидите!

— Дай-то Мерлин, Гарри, — вздохнула миссис Уизли. — Хотите чаю? — вспомнила она о гостеприимстве.

— Не откажемся, — тихо ответила Гермиона.

Женщина засуетилась вокруг плиты.

Гарри и Гермиона уселись за обеденный стол. Оба не представляли, чем можно помочь и как утешить горе матери, поэтому просто молчали.

— Вы хотели мне что-то рассказать? — проницательно поинтересовалась миссис Уизли, расставляя чашки.

Гости смущенно переглянулись.

— Мы уезжаем. В Индию, — ответила Гермиона.

— В Индию? Так далеко… А зачем? Драко поедет с вами? — ровным голосом спросила хозяйка дома.

Гарри молча кивнул и сказал:

— Мы решили, что нам не плохо бы поучиться, а там, в общем, там есть один волшебник, который согласился заняться нашим обучением. И да, Драко едет с нами.

— Что-то вы темните, молодые люди, — улыбнулась миссис Уизли. — Но учиться — это всегда хорошо... Драко, бедный мальчик, — грустно вздохнув, добавила женщина, — остался сиротой... Всё это война.

Гермиона собралась было рассказать миссис Уизли, что отец Драко чудом выжил, но Гарри кинул на неё такой взгляд, что она закрыла рот и опустила голову. Потом они сидели втроём и пили чай с булочками. Разговор не клеился, и гости откланялись, пообещав миссис Уизли обязательно писать письма, и взяв с неё аналогичное обещание .

— Грустно в Норе, — тихо сказал Гарри, отряхнув с себя каминную сажу.

Гермиона согласно кивнула и вздохнула.

— Поздно уже, пойду спать, — сообщила она. — И тебе советую сделать то же самое. Завтра тяжелый день.

— Я помню, — откликнулся Гарри. — Сейчас пойду. Спокойной ночи, Гермиона.

— И тебе, — зевнула Гермиона, тихо вышла из гостиной и притворила за собой дверь.

Когда девушка ушла, Гарри устроился в кресле и какое-то время просидел предаваясь тоскливым мыслям, навеянным посещением Норы. У него как-то не укладывалось в голове, что такой живой и жизнерадостный Рон может умереть. Внезапно накатили воспоминания о счастливых днях, проведенных в дружной семье школьного друга, вспомнилась Джинни и проделки близнецов. А следом перед внутренним взором встали похороны Фреда и бледный, полуживой Рон.

Гарри тряхнул головой, не давая себе уйти в горестные воспоминания, поднялся с кресла и решительно отправился спать.

— Завтра мы увидим Индию! — подумал он засыпая.

Утро для Гарри началось с громкого вопля Гермионы, разнесшегося из библиотеки.

— Драко Малфой, или ты мне помогаешь, или убирайся к Мерлиновой бабушке и не мешай!

От количества децибел с которыми это было озвучено, Гарри словно ветром сдуло с кровати. Он наскоро оделся, нацепил очки и бегом отправился к источнику разбудившего его звука. С порога библиотеки открылось чудное зрелище: на столе перед Гермионой стояли ящики картотеки, на полу лежала весьма внушительного вида гора книг, рядом с этим великолепием прямо на ковре сидел Драко и ржал.

Гарри понял, что никто никого не убивает и даже не собирается, расслабился и, ехидно поинтересовался:

— Что за шум, а драки нет?

— И тебе доброго утра, Гарри, — откликнулась Гермиона. — Я тут собираю книги, которые, как мне кажется, могут мне пригодится, а Драко надо мной смеется!

— Гермиона, дай тебе волю — ты всю библиотеку с собой потащишь — попытался пошутить Гарри.

— Ну вот! И ты туда же! — обиделась на него девушка.

— А... А я ей уже битый час... Ха-ха-ха! Пытаюсь объяснить, что в поместье, на сколько я знаю отца, наверняка есть библиотека! — сквозь смех сумел произнести Драко.

— И не вижу ничего смешного! — рявкнула на него Гермиона, чем вызвала только очередной приступ гомерического хохота.

— Гермиона, а действительно, зачем тебе с собой столько книг? — миролюбиво поинтересовался Гарри.

— Ну как? Тут книги по зельям, по боевым чарам, словари, и еще много чего абсолютно необходимого. В общем, нам надо заниматься. А они помогут.

— Книги, конечно, очень нужная вещь, но все-таки, может быть спросить лорда Малфоя про библиотеку поместья? Да и сама подумай — как все это богатство тащить? Нас же с ним в самолет не пустят! И в конце концов — если что-то понадобится, то порт-ключ никто не отменял. Так что, сворачивай это хозяйство. Раскладываем литературу по местам и пойдем завтракать — стараясь не засмеяться, сказал Гарри и грозно посмотрел на Драко. — Кончай ржать! Лучше помоги нам расставить по полкам эти сокровища.

Кое-как успокоившись, Драко стал вполне деятельно помогать Гарри расставлять книги обратно на полки, а Гермиона стояла и перебирала каталожные карточки явно о чем-то задумавшись. Она остановила свой взор на одной из карточек и теперь внимательно вчитывалась в аккуратную надпись нанесенную на нее. Надпись гласила: “Родовая магия в ритуалах”, автор В. Квилард, год издания — неизвестен.

Как в любой порядочной магической библиотеке, книжный каталог был устроен так, что не только содержал в себе перечень и описания книг, но и мог работать в качестве библиотекаря. Достаточно было прикоснуться палочкой к соответствующей карточке, как книга послушно прилетала к тому, кто задействовал чары.

Заинтересованная Гермиона выудила волшебную палочку и ткнула ею в карточку. Книга, означенная на карточке, не заставила себя долго ждать. Это оказалась довольно пухлая рукопись, страницы которой были аккуратно подшиты друг к другу и вложены в светлую кожаную папку. Девушка пролистала рукопись, мельком вчитываясь в текст и пришла к выводу, что содержимое манускрипта более чем интересно.

Взглянув на занятых раскладыванием книг парней и убедившись, что они не смотрят в ее сторону, Гермиона взмахом палочки уменьшила папку до размеров спичечного коробка, и засунула в карман. Если бы ее вдруг кто-нибудь спросил: зачем она умыкнула ее тайком — она бы не нашла, что ответить, но чутье подсказывало ей — она поступила верно. По тому, что она успела прочесть, девушка знала — эта рукопись содержит очень полезные и в тоже время, очень опасные знания.

Гермиона была крайне довольна своей находкой. Не то чтобы она не доверяла Малфоям, в качестве поставщиков знаний о древних семейных ритуалах, но... привычка сравнивать, сопоставлять и обращаться за информацией к разным источникам, похоже, укоренилась в ней крепко, а теперь в ее руках оказался альтернативный источник знаний.

Бросив еще один взгляд на работающих Гарри и Драко, дабы убедиться, что никто не заметил ее проделки, Гермиона присоединилась к ним, и через некоторое время внушительная гора отобранных ею книг разместилась на полках, а ящики с каталожными карточками заняли свое место в секретере. Покончив с разбором книг, вся компания перешучиваясь ввалилась в кухню, где уже чинно завтракал Люциус.

— Доброе утро, молодые люди, — поприветствовал он их.

— Доброе утро! — отозвались молодые люди, рассаживаясь вокруг стола и принимаясь за завтрак.

— Люциус, а скажите, там куда мы едем библиотека есть? — решила задать так волнующий ее вопрос Гермиона.

Драко и Гарри переглянулись, и рассмеялись.

Люциус недоуменно посмотрел на юношей и совершенно серьезно ответил:

— Есть, конечно. И без ложной скромности могу сказать — весьма обширная.

— Я же тебе говорил! — прокомментировал сквозь смех Драко. — Представляешь, отец, она с утра пораньше поднялась и, как думаешь, чем занялась?

Люциус вопросительно поднял бровь, посмотрев на веселящегося сына.

— Она, ой, не могу! — Драко затрясся в очередном приступе хохота. — Она пошла паковать книги!

— И ничего смешного тут нет! — гневно сверкнув глазами, воскликнула Гермиона. — Я же не знала...

— Конечно, ничего смешного, — поддержал ее Люциус. — Драко, ты вместо того, чтобы смеяться, лучше бы радовался, что у тебя есть такая умная и предусмотрительная подруга. Гермиона, моя библиотека, конечно же, будет в полном вашем распоряжении.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, бросая неодобрительные взгляды на друзей.

— Лорд Малфой, — решил задать интересующий его вопрос Гарри, — а от аэропорта до поместья мы как добираться будем?

— Есть два варианта: первый — местными авиалиниями от Мумбая до Гоа и дальше на машине, и второй — полностью проделать весь путь на машине, — спокойно ответил Люциус

— Отец, а далеко от Мумбая ехать? — спросил отсмеявшийся Драко.

— Не близко, но думаю такое путешествие будет интересным.

Гермиона слушала их разговор и что-то прикидывала.

— Но это же километров шестьсот? — спросила она.

— Да, Гермиона, вы правы. Когда мы с Нарциссой не аппарировали прямо в поместье — мы проезжали это расстояние часов за восемь-десять. Если лететь с пересадкой, то получается в два раза дольше.

— А откуда мы возьмем машину? — спросил Гарри.

— Вчера я связался со своим поверенным и он обещал нас снабдить транспортом, — ответил Люциус.

После завтрака молодежь бурно обсуждала, чем займется по приезду. Лорд Малфой, отгородившись от них газетой, делал вид, что читал, хотя на самом деле, с удовольствием разглядывал веселую троицу и прислушивался к их оживленной болтовне. В какой-то момент мужчина осознал, что рассматривает оживленную молодежь не как абстрактных молодых людей, а как своих собственных детей. Всех троих. Это было потрясающим открытием, заставившим надменного аристократа счастливо улыбаться. Люциус тряхнул головой и постарался придать своему лицу как можно более нейтральное выражение.

После обеда Гарри утащил всех в фехтовальный зал. На сей раз в тренировке решила поучаствовать даже Гермиона. Пока Драко и Гарри фехтовали, а лорд Малфой комментировал их ошибки, девушка притащила откуда-то доску и из пары столовых ножей трансфигурировала два метательных кинжала. Она стала кидать кинжалы в доску. Первые броски были неуверенными не слишком меткими, а потом дело пошло на лад. Гарри, который даже не подозревал о таком умении подруги, удивленно спросил:

— Гермиона, где ты так научилась кидать ножи?

— Ну, — ответила смущенная девушка, — у моего папы есть двоюродный брат, он военный и без ума от холодного оружия. Когда я была маленькая он немного учил меня...

— О... — сказал Драко.

— Получается очень не дурно, а если потренироваться — то будет выходить просто замечательно, Гермиона! — похвалил ее Люциус, внимательно наблюдавший за действиями девушки.

Время до отбытия стремительно летело. Наконец лорд Малфой, собрав вокруг себя молодежь, сказал:

— У нас осталось четыре часа до отлета самолета, соответственно три часа до начала регистрации на наш рейс. За это время нам нужно: проверить все ли собрано, навести маскировку и добраться до аэропорта.

— А, кстати, — спросила Гермиона, — как мы туда доберемся?

— Мы аппарируем в окрестности Хитроу, а там нас будет ждать машина. Да, и предупреждаю заранее: без крайней на то необходимости — никакой активной магии на борту самолета. Утверждается, что она сводит с ума маггловские навигационные приборы, а мы ведь не хотим разбиться, правда?

— Надо навести маскировку? — переспросил Гарри.

— Ну, конечно, нужно, Гарри, — ответила ему Гермиона, — ты известен каждой собаке в магическом мире, Драко — очень узнаваем, мое лицо из-за дружбы с тобой тоже хорошо известно, а лорд Малфой — вообще считается умершим. Ты хочешь проверить, что будет если кто-нибудь из недоброжелателей случайно окажется в аэропорту?

— Я как-то не думал об этом, — растеряно ответил Гарри

— Заканчивайте препирательства, — неожиданно серьезно прервал их Драко, — и идем, проверим все ли мы собрали. Отец, ты будешь накладывать маскирующие чары или я?

— Да все равно, как хочешь.

Следующий час прошел в беготне и суете, оказалось, что упакованы далеко не все вещи, которые хотелось взять с собой, и теперь ребята лихорадочно исправляли этот недосмотр.

В один из очередных пробегов по коридору, Гарри попался под ноги Кикимер. Парень замер, как вкопанный, рассматривая старого домовика, смотревшего на него огромными глазами.

— Кикимер... — растеряно сказал Гарри. — Я почти забыл про тебя!

Гарри опустился на пол рядом с домовым эльфом, лихорадочно обдумывая, что же с ним делать?

— Хозяин Гарри... — неуверенно пробормотал старый домовик.

Гарри нетерпеливым жестом оборвал Кикимера и в упор посмотрев на него, заговорил:

— Кикимер, я сегодня уеду из этого дома, послушай и не перебивай! Так вот, я уеду, может быть — навсегда и некому будет о тебе позаботится. Меня это беспокоит и вот что я решил: у тебя есть выбор. Я могу отправить тебя в Хогвартс и ты станешь штатным хогвартским домовиком. Или, как вариант, я могу передать тебя мистеру Малфою. Он пообещал мне заботится о тебе до самой твоей смерти. Выбор за тобой. Что ты предпочтешь?

— Но, хозяин Гарри! Я не могу оставить вас! Я теперь ваш домовой эльф! — возмущенно пролепетал Кикимер.

— Кикимер, а что будет если, допустим, я завтра умру?

— Я... я не знаю, но...

— Вот именно. У меня нет наследников, а случится может, что угодно. Вот на случай моего исчезновения, как раз и есть изложенный мною план.

— Но пока-то вы живы. И я мог бы служить вам там, где вы поселитесь, — с надеждой в голосе предложил Кикимер.

Гарри понял, что сейчас ответа от домовика не дождется и кивнул старику.

— Хорошо. Когда я доберусь до нового места жительства — я позову тебя.

— О! Хозяин Гарри так добр к старому эльфу! — взвыл от радости Кикимер.

Гарри, услышав этот вопль, обреченно подумал, что правозащитная затея Гермионы — полнейший бред и домовые эльфы действительно абсолютно довольны своим положением слуг в волшебных семействах, а раз так — то ему самому в итоге придется решать судьбу старого преданного Кикимера. Посидев еще немного на полу, рядом с рассыпающимся в благодарностях домовиком, Гарри поднялся на ноги и кивнув эльфу, пошел в свою спальню за сумкой с вещами. Окинув взглядом комнату, Гарри направился в гостиную, где рассчитывал подождать всех остальных.

— О, Гарри! — воскликнула темноволосая, коротко стриженная девица голосом Гермионы, когда Гарри перешагнул порог гостиной.

— Г-гермиона? — удивленно воскликнул Гарри.

— Ага! — радостно ответила она. — Нравится?

Гарри во все глаза рассматривал преображенную подругу. Темные, прямые, густые волосы, короткая стрижка, глаза цвета небесной лазури, бледная кожа, невысокий рост, серый брючный костюм. На настоящую Гермиону эта девушка была ну никак не похожа и, пожалуй, такой тип девушек был не в его вкусе.

— Знаешь... ты в настоящем виде нравишься мне гораздо больше, — откровенно сказал он.

— Главное — меня так не узнают. Сейчас придет Драко и ты оценишь его преображение... — незнакомое лицо состроило неповторимую гримаску, которую Гарри посчитал за попытку изобразить загадочность.

— Гарри, ты так и будешь стоять в дверях? — поинтересовался сзади Драко.

Гарри обернулся на звук и увидел стоящего за спиной человека. Высокий, плотного сложения, темные волосы, короткая стрижка-ежик, карие глаза, черные джинсы, синий свитер, спортивная сумка на плече... Если бы этот парень не разговаривал хорошо знакомым голосом — Гарри даже и в голову бы не пришло, что это может быть Драко Малфой.

— Ну, как тебе? — заговорщическим тоном спросила Гермиона.

— Неожиданно, прямо скажем, — несколько растеряно ответил Гарри.

— Так, теперь займемся тобой! — с хищной улыбкой констатировал Драко и сбросил с плеча сумку. — Стой смирно и не мешай!

— Только под девушку меня не маскируй, ладно? Остальное я как-нибудь переживу.

— Черт! А так хотелось... — задумчиво пробормотал Драко. — Ну ладно, под девушку — не буду.

Он сосредоточился и провел руками по волосам Гарри, потом коснулся горячими ладонями лица, и сделал несколько массирующих движений. Потом снял с него очки и велел прикрыть глаза, когда Гарри зажмурился, Драко сильно нажал на глазницы большими пальцами и убрал руки.

— Открой глаза, — деловито велел Драко.

Гарри послушно открыл их и осознал, что прекрасно все видит без очков.

— Ух ты! — сказал он. — А это надолго? Ну, возможность видеть без очков?

— Часов на двадцать, вряд-ли больше, — ответил Драко и лицо его вновь приобрело сосредоточенное выражение. — Постой еще немножко смирно, ладно? — попросил он.

Гарри кивнул и замер. Блондин водил вокруг него руками, периодически приказывая чуть-чуть повернуться по часовой стрелке. Гриффиндорец послушно поворачивался. Наконец Драко сделал шаг назад и окинув взглядом результат своего труда, немного поразмышлял, и удовлетворенно кивнул.

— Все. Теперь тебя тоже вряд-ли опознают.

Гарри подошел к зеркалу и поглядел на себя — на его взгляд ничего не изменилось. Сзади раздалось хихикание Гермионы.

— Гарри, для самого себя ты в зеркале выглядишь точно также как обычно. Но для всех остальных ты... несколько поменялся.

— И как я выгляжу?

— Неузнаваемо! И это — самое главное.

Парень пожал плечами и решил, что это не так и важно — знать какую личину ему придали.

Тут в гостиную вошел низенький, смуглый старичок с длинными седыми волосами, заплетенными в косу, карими глазами и облаченный в строгий темный костюм. За собой старичок катил небольшой чемодан на колесиках.

— Я смотрю, вы уже готовы, — сказал он голосом Люциуса Малфоя. — Хорошая работа, сын, — похвалил он и поглядел на часы. — Так, у нас полтора часа до начала регистрации. Пора. Драко, ты помнишь закуток около бара “Семь пенсов”?

— Помню, отец.

— Вот туда аппарируем. Ты с Гарри, я с мисс Грейнджер. Полагаю, нас там уж ожидают.

Гермиона подхватила стоящий на полу чемоданчик и подошла к Малфою-старшему, Драко подобрал свою сумку, и шагнул к Гарри. Тот пожал плечами, подобрал свою поклажу и протянул другу руку. Люциус обвел компанию взглядом, кивнул и сказал:

— Аппарируем.

И они перенеслись в глухой тупичок.

— Пойдемте, молодые люди, — позвал их Люциус и уверенно пошел вперед, чемодан, чем-то напоминающий большую грустную собаку, покатился за ним, подпрыгивая на неровностях. Гарри фыркнул и двинулся следом.

Вся компания оказалась на оживленной улице, слева мерцала неоновая вывеска “Семь пенсов”, денежки на ней ссыпались во внушительных размеров мешок.

— О, вот и наш транспорт, — сообщил Люциус и двинулся к неприметному серому автомобилю, припаркованному неподалеку.

Люциус подошел к машине, постучал в стекло и когда оно опустилось, сказал водителю:

— Мы заказывали автомобиль, на имя мистера Кингсли.

Водитель широко улыбнулся и вышел из машины.

— Лорд Малфой, Гермиона, Гарри, Драко, добрый вечер! — сказал он голосом Кингсли Бруствера.

— Кингсли! — удивленно воскликнул Гарри.

— Ну неужели ты думал, что я откажусь проводить тебя, а, Гарри? — заговорщическим тоном спросил его Министр магии, помогая уложить вещи в багажник. — Залезайте, у нас не так много времени, а могут быть пробки...

До аэропорта добрались быстро и без приключений. Кингсли помог достать багаж и решительно заявил, что проводит уезжающих до регистрационных стоек.

Войдя в здание аэропорта, они сдали багаж, нашли на информационном табло номера регистрационных стоек своего рейса и пошли к ним. Пока стояли в очереди, Кингсли отвел Гарри от остальных, и внимательно смотря на юношу, сказал:

— Я не знаю, что вы затеяли, но очень надеюсь, что ты будешь беречь себя. И не только себя. В любом случае, что бы не случилось, знай — я всегда готов помочь тебе.

— Спасибо, мистер Бруствер, — сказал Гарри, — но...

— Просто помни о том, что ты не одинок, хорошо? — перебил его Кингсли.

— Ладно, — ответил Гарри.

— Пойдем, скоро ваша очередь, — сказал Кингсли и подмигнул.

Регистрация, досмотр, ожидание погрузки в самолет, все это было ново для Гарри. До этой поездки он никогда никуда не летал, да и вообще не путешествовал, если не считать поездок на Хогвартс-экспрессе в школу и обратно. Он крутил головой и засыпал вопросами более опытных в этом плане Гермиону и Драко, несказанно их этим смеша. Наконец, все разместились в салоне и Боинг-747 авиакомпании British Airways оторвался от земли, направляясь в Мумбай.

Полет был успешным и самолет ровно по расписанию — в 11 часов 45 минут местного времени, приземлился в аэропорту имени Чаттарапати Шивайи. Вся компания быстро прошла таможню, получила свой багаж и вышла в зал прилета аэропорта.

— О, а вот и мой поверенный, — провозгласил Люциус, направляясь к индусу, высматривающему кого-то в толпе. — Радж! — позвал индуса лорд Малфой, подойдя к нему. — Я рад тебя видеть!

Индус повернул голову к заговорившему с ним человеку и недоуменно приподнял брови.

— Мерлинова борода! — воскликнул Люциус. — Это все маскировка, сядем в машину и я сниму чары.

На лице поверенного отразилось понимание, он улыбнулся и вежливо поприветствовал лорда Малфоя. После этого жестом пригласил всех следовать за собой. Он проводил прилетевших к автостоянке.

— Люциус, я к сожалению не смогу вас отвезти сам... — сообщил он.

— Ничего, мы доедем. Я еще не разучился водить эти забавные штуковины, — с улыбкой ответил ему Малфой-старший. — Но я жду, что ты появишься у меня, как только найдешь свободную минутку.

— Непременно, — ответил индус. — Вот твоя машина, держи: ключи, документы, местные деньги, — сказал он, протягивая Люциусу сверток. — Карта есть в бардачке. В багажнике, как ты просил — еда и напитки.

— Спасибо, — сказал мужчина и обернулся к ожидающим его молодым людям. — Грузимся, и едем!

— Удачной дороги! — пожелал им Радж, поклонился и удалился.

— Отец, а можно я поведу? — спросил Драко.

— Выедем из города — и поведешь. Тут так странно водят, что с непривычки можно запросто попасть в аварию, — ответил сыну Люциус.

— Ты умеешь водить машину?! — хором спросили удивленные Гермиона и Гарри.

— Умею, и даже права у меня есть, чего тут такого? — спросил Драко.

— Да нет... ничего... просто неожиданно, — пробормотал Гарри.

— Я вообще много чего умею, — гордо заявил Драко, забрасывая свою сумку в багажник.

— Ну и жарища тут, — недовольно пробурчала Гермиона.

— Зато в машине есть кондиционер! — обрадовал ее Драко.

Наконец, все погрузились и поехали. Они довольно долго петляли по городу, один раз Люциус свернул куда-то не туда и в итоге долго выруливал в нужном направлении, наконец они оказались за городом.

— Дай теперь я! — попросил Драко.

— Ну, ладно, — ответил Люциус, паркуясь на обочину. — Кто на штурманское место? — спросил он вылезая из машины.

— Не люблю ездить спереди, — заявила Гермиона.

— А я наоборот, с удовольствием, — сказал Гарри.

— Вот и перебирайся туда, — сказал Люциус.

Они поменялись местами и поехали. Драко вел машину спокойно и уверено, Гарри кидал на друга удивленные взгляды, и где-то в глубине души, отчаянно завидовал ему.

Когда через восемь часов они доехали до города Прайол, Люциус в очередной раз сменил сына за рулем.

— Все, теперь я. Тут немного осталось, мы почти на месте.

Они ехали еще минут тридцать, пока, наконец, не свернули на малоприметную дорожку, ведущую куда-то вглубь буйства экзотической зелени. Еще через минут десять путь им преградили кованые ворота.

— Ну вот мы и приехали, — констатировал Люциус. — Пойду, открою.

Лорд Малфой выбрался из машины и пошел к воротам. Как только он прикоснулся к створкам, они распахнулись сами собой.

— Здорово, — отреагировал Гарри.

Люциус вернулся в машину и покатил по подъездной дорожке. Гарри обернулся назад и увидал, что ворота закрылись сами.

Здание поместья показалось среди зелени совершенно неожиданно. Это было двухэтажное строение с плоской крышей, окруженное тенистой галереей таким образом, чтобы в комнаты попадало как можно меньше прямого солнечного света. Стрельчатые арки с резными колоннами, высотой в оба этажа, делали его загадочным и очень нарядным.

Люциус припарковал машину у крыльца и вылез.

— Тулли! — позвал он.

С легким хлопком перед ним появился домовой эльф и радостно возопил:

— Хозяин Люциус! Вас тут ждет...

Лорд Малфой нетерпеливо махнул на эльфа рукой спросил:

— Где он сейчас?

— В северном крыле, в ваших апартаментах, — ответил эльф.

Лорд Малфой кивнул и распорядился:

— Покажи гостям где можно поселиться, а потом приготовь чего-нибудь поесть. Молодые люди, ужин будет через два часа, Тулли покажет вам где столовая.

Отдав распоряжения, Люциус почти бегом направился в дом. Гермиона и Драко понимающе переглянулись, а Гарри недоуменно пожал плечами, смотря в спину удаляющемуся мужчине.

— Пойдемте, — позвал эльф.

— Тулли, — попросил домовика Драко, — покажи нам для начала комнаты.

— Хорошо, хозяин Драко, — пискнул домовик.

Он провел их внутрь. Дом был обставлен с большим вкусом, но без вычурности и помпезности, удобно, просторно, и уютно.

Эльф оценивающе посмотрел на друзей и немного подумав сказал:

— Думаю, вам понравится в южном крыле, на втором этаже.

И быстро засеменил вверх по широкой лестнице, ведущей из холла.

— Каждые апартаменты в доме состоят из трех комнат, — рассказал эльф по дороге. — Выбирайте, какие вам больше по вкусу и я перенесу туда ваши вещи.

Первой определилась с жильем Гермиона. Она выбрала комнаты, обставленные и оформленные в восточном стиле: низкая мебель, пушистые ковры, море подушек и разноцветные драпировки — показались ей очень привлекательными. Как только увидала обстановку комнат, девушка заявила, что всю жизнь мечтала о чем-то подобном и теперь ее мечта сбылась.

Гарри решил поселиться напротив Гермионы и ему достались апартаменты оформленные в готическом стиле. Драко облюбовал покои выполненные в стиле барокко.

Вопрос расселения решился, домовик перенес вещи в выбранные друзьями комнаты и удалился, объяснив где найти столовую.

Люциус шел в свои покои так, словно идет на эшафот. Он предвкушал крайне сложный разговор с Северусом, который ему предстоял. Чувствуя себя безумно виноватым за то, что столько времени скрывал от него реальное положение дел, он, в тоже время, считал себя абсолютно правым.

Если бы он, в свое время, рассказал Северусу, о том, что они с женой принимают активное участие в боевых действиях, тот, конечно, бросился бы в Англию, чтобы быть рядом с близкими, родными людьми. Это ни у Люциуса, ни у Нарциссы, не вызывало ни малейшего сомнения, но он не мог допустить этого. Ему нужно было чтобы, в случае если с ним или Нарциссой, (или, не дай Мерлин!) с ними обоими что-то случиться — у Драко остался хотя-бы один близкий человек. И ради этого стоило молчать и врать столько времени.

Теперь же, лорду Малфою предстояло рассказать не только о своей роли в военных действиях, но и о том, что Нарцисса погибла. Это было неимоверно тяжело, делать этого не хотелось, но выхода не было.

Чуть притормозив у дверей покоев, чтобы собраться с духом, Люциус толкнул её и сделал шаг навстречу неизбежному.

Северус сидел, удобно расположившись с книгой за столом и с сосредоточенным видом читал. Мужчина периодически хмурился и автоматически крутил в руках перо, которым делал какие-то записи на разложенных по всему столу бумагах.

— Северус, — тихо позвал Люциус.

Зельевар оторвал взгляд от книги и уставился на вошедшего в комнату друга.

— О, ты то мне и был нужен, — сказал он, улыбнувшись. — Здорово, что ты нашел время навестить меня…

Люциус прервал его мысль, быстро подойдя к столу и обняв.

— Я не навестить тебя пришел, — сообщил он. — Я собираюсь тут поселиться, если ты не против.

— Поселиться? — непонимающе переспросил Северус. — А как же Англия, дела в министерстве, Нарцисса, Драко, в конце концов?

— Сев, я должен перед тобой покаяться, — сглотнув ком в горле, решительно сказал Люциус.

Северус вопросительно изогнул бровь.

— Я... далеко не все рассказывал тебе последние годы, прости меня. Действительно, у меня были дела, связанные с министерством, но они касались не только того, о чем я тебе говорил. На самом деле, я занимался тем, что помогал аврорату отлавливать не желавших закончить войну Пожирателей. Мы с Нарси вдвоем этим занимались.

Люциус замолчал, собираясь с силами, чтобы сообщить печальное известие. Северус молчал и только внимательно смотрел на говорившего.

— Нарси погибла, Сев. Ее больше нет с нами. И развалины Малфой-мэнора стали ей надгробием. Я не сумел уберечь ее, теперь у меня остались только Драко и ты.

Гордый, сильный и, в некоторых моментах, донельзя упрямый лорд Малфой, долго и мастерски скрывал ото всех свое горе, но в эту минуту барьеры, которые он удерживал так долго прорвало, и он опустился на пол рядом со стулом, на котором сидел ошеломленный новостями Северус. Уткнулся в колени друга и замер, пытаясь вновь взять под контроль душевную боль. Северус мягко положил ему руку на затылок, погрузив в светлые пряди длинные чуткие пальцы. Этот жест заставил Люциуса вздрогнуть и придушенно всхлипнуть, а когда Северус осторожно погладил его другой рукой по плечу, Люциус, обхватив его ноги руками, разрыдался.

Северус видел своего друга и любимого после возрождения Темного Лорда, мечущимся по Малфой-мэнору, словно тигр в клетке, от гнева и страха вызванного действиями их господина и повелителя, видел мертвецки пьяным — после очередного рейда, видел блюющим — после посещения темниц, где Лорд “развлекался” с очередной жертвой. Видел и радостным в тот момент, когда Нарси сообщила о том, что ждет ребенка, видел серьезным и собранным, видел печальным… Но такого Люциуса, Северусу видеть не доводилось, пожалуй, он даже в самом страшном кошмаре не мог представить его в таком состоянии и теперь не представлял, что ему делать. Он напряженно сидел и продолжал мягко поглаживать содрогающиеся от сухих рыданий плечи, и молил все известные ему высшие силы только об одном: не сорваться самому.

Ему было больно, очень больно и он корил себя за то, что послушал друга и отсиживался в тишине и спокойствии, пока его близкие подвергали свои жизни опасности. Он думал, что если бы был рядом то, возможно, сумел бы предотвратить случившуюся катастрофу. До шокированного сознания Северуса не сразу дошло, что Люциус что-то пытается сказать, сквозь душащие его рыдания:

— … мне пришлось задействовать родовую магию и обрушить поместье. Драко выжил, его выкинуло наружу, а Нарси, видимо, была к тому моменту уже мертва.

Северус, отбросив свои терзания сказал:

— Хорошо, что вы с Драко живы, если бы вы оба погибли, то мне нечего было бы делать на этом свете.

Немного успокоившийся, выговорившись, Люциус поднял лицо к Северусу и увидев боль, плещущуюся в его глазах, тихо сказал:

— Не вини себя. Ты бы ничем не сумел помочь. Если бы ты был в Мэноре в эту минуту — ты бы погиб. И я бы потерял не только Нарси, но и тебя. А если бы я тоже погиб, Драко остался бы круглой сиротой, а так у него остался бы ты. Держать тебя в неведении это было наше с Нарциссой совместное решение, мы хотели, чтобы... ну, ты ведь понимаешь?

Северус молча кивнул. Умом он понимал, но сердце не желало принимать сказанное Люциусом.

— У меня к тебе будет одна просьба, — после некоторых раздумий сказал Северус. — Даже не просьба — требование, — поправился он, — никогда, слышишь?! НИКОГДА больше не скрывай от меня ничего столь важного. Я должен знать, понимаешь?

Люциус согласно кивнул, а Северус продолжил.

— Ты подумал, что я брошусь в Англию, если узнаю чем вы там заняты, верно? Можешь не отвечать, я знаю, что ты именно так и подумал. В чем-то ты прав, и я понимаю тебя. Но пойми и ты…

— Я все понимаю, Северус, — перебил его Люциус. — И я обещаю тебе, больше я не буду скрывать от тебя подобного. Поэтому я должен тебе рассказать… — и Люциус изложил другу и любимому текущее положение вещей. Рассказал, что привез с собой в Индию не только Драко, но и Гарри с Гермионой, поведал о развивающихся между ними отношениях, о магических Дарах, обнаружившихся у молодых людей, в общем обо всем, что случилось на текущий момент.

Длительный рассказ помог ему окончательно взять себя в руки и успокоиться. Когда спокойствие вернулось к нему он, внимательно присмотревшись к Северусу осознал, что сам-то он выговорился и выплакался, а вот тот... Прекрасно знакомый с зельеваром Люциус знал: Северус усилием воли загнал свою боль вглубь, но она никуда не делась.

Тяжело вздохнув, аристократ поднялся с пола и пообещал себе найти способ помочь любимому пережить горе. Он знал, что сейчас пытаться разговаривать с Северусом о Нарси бессмысленно и бесполезно, упрямый, не меньше самого Люциуса, зельевар, просто спрячется, как рак в свою раковину и тогда — достучаться до него будет вообще невозможно.

— Спасибо, Сев, — мягко поблагодарил Люциус и поцеловав любимого, отправился в ванную. Ему нужно было привести себя в порядок и переодеться к обеду.

Выходя из своих покоев, аристократ выглядел как обычно, никто не мог бы даже заподозрить, что с ним происходило буквально час назад.

Через два часа, молодые люди спустились вниз и прошли в столовую. Там никого, кроме сноровисто снующего вокруг стола эльфа, не было.

— Тулли, а где отец? — спросил домовика Драко.

— Скоро придет, — ответил эльф, придирчиво оглядывая сервировку стола.

— О, вы уже тут, — сказал Люциус, появляясь на пороге столовой. — Как разместились?

— Очень хорошо, спасибо, Люциус, — ответила Гермиона за всех

— Люциус? И давно мисс Грейнджер называет тебя по имени? — из-за спины Малфоя-старшего вышел Северус Снейп собственной персоной.

Как бы ни были готовы к его чудесному “воскрешению” Гермиона, Драко и Гарри, все равно это оказалось для них шоком. Услышав знакомый голос профессора, Гарри втянул голову в плечи и совершенно серьезно задумался о том, куда бы побыстрому смотаться, от греха подальше. Гермиона застыла в немом изумлении, во все глаза рассматривая вошедшего в комнату мужчину. Драко быстро обернулся на звук голоса и радостно взвизгнув, бросился к крестному.

— Северус! — заорал он.

— Драко, где твои манеры?! — нахмурился строго зельевар и Люциус, внимательно наблюдавший за Северусом, к своему облегчению увидел, как в его глазах заплясали веселые искорки. Северус тепло обнял крестника и быстрым взглядом окинул столовую.

— Мистер Поттер, я не кусаюсь! — заявил он, углядев Гарри.

— Добрый вечер, профессор, — смущенно поздоровался Гарри, рассматривая говорившего.

Северус Снейп, с момента их последней встречи, изменился почти до неузнаваемости: он был одет в легкие, светлые брюки и рубашку с закатанными рукавами, загорел, черные волосы перестали выглядеть немытыми, и были аккуратно зачесаны в хвост, но самым шокирующим в его новом облике была... улыбка. Гарри не думал, что этот человек вообще способен улыбаться, а чтоб улыбаться так! Это выходило за все возможные рамки.

— Не стойте столбами, давайте поедим и пойдем купаться, — предложил Люциус.

Все расселись вокруг круглого обеденного стола и принялись за еду. К концу ужина, обстановка за столом сложилась если не непринужденная, то вполне сносная, хотя Гарри периодически кидал на бывшего профессора подозрительные взгляды.

Когда они пришли на пляж, желтый диск Луны, размером с головку швейцарского сыра, нахально вылезал из маслянистой иссиня-черной поверхности моря. Восторг от открывшейся ему картины, заставил Гарри плясать буйный дикарский танец. Он двигался в лунном свете забыв, что не один на пляже, шлепая босыми ногами по неостывшей воде серебристой лунной дорожки и кричал во все горло от переполнявшего его счастья. Поддавшись порыву, к его дикой пляске присоединились Гермиона и Драко. Люциус и Северус с умилением посмотрели на резвящуюся молодежь, и чтобы не смущать их своим присутствием, тихо ушли в дом.

Мужчины уютно устроились на балконе апартаментов Люциуса и почти до утра беседовали, наслаждаясь обществом друг друга, знакомясь по-новой после долгой разлуки, подмечая перемены и находя соответствия. Когда небо на востоке посерело, Люциус встал с шезлонга и потянувшись всем телом, словно большой кот, мягко позвал:

— Пойдем спать, Северус?

— Пойдем, — отозвался зельевар. — Я сплю слева!

— О, Мерлин! Ничто не меняется! Слева — мое место! — попытался протестовать Люциус.

— Поборемся за место под балдахином? — ехидно предложил бывший профессор.

— Это вызов? — хрипло спросил Люциус.

— Нет, это приглашение... — обещающе сказал Северус, скинув обувь и растянувшись на облюбованной половине кровати.

— Ну, смотри, ты сам нарвался! — проворчал Люциус, нависая над распростертым под ним телом.

Не торопясь он принялся покрывать его шею поцелуями, перемежая их с укусами. Северус зажмурился, принимая ласку. Люциус запустил руку в густые черные волосы и сжал их в кулак, запрокидывая голову любовника. Тот выгнулся, прижимаясь к нему и его стон разнесся по спальне. На его запрокинутом вверх лице отразилось наслаждение, полуприкрытые глаза подернулись дымкой страсти, а Люциус все продолжал свои исследования, постепенно освобождая любимого от одежды и раздеваясь сам.

Он опускался все ниже и ниже, доводя партнера до грани безумия своими прикосновениями. В какой-то момент, Северус не выдержал и одним рывком скинув с себя любовника, оказался сверху, теперь пришла очередь Люциуса стонать и выгибаться под умелыми губами и руками. Холеные руки аристократа, беспорядочно, яростно лаская, оставляли на загорелой коже любимого розовые полосы царапин. В ответ Северус стальными пальцами впился в Люциуса, притягивая его к себе и вжимая свой возбужденный член в бедро партнера. Глухо застонав, Люциус неуловимым, гибким движением, выскользнул из железных объятий любимого и оказался между его ног. Дразнящим, возбуждающим жестом он облизал губы и накрыл ими стоящий колом член. Северус выгнулся дугой навстречу и застонал, запуская руки в разметавшиеся, длинные, платиновые волосы. Почувствовав, что еще чуть-чуть и он не выдержит, Северус оттолкнул любимого, и встав на колени, вовлек его в поцелуй. Несколько минут они не размыкали губ, яростно сражаясь, завоёвывая, подчиняя и узнавая друг друга по-новой.

Люциус прервал поцелуй и властно толкнул партнёра на постель, рывком разводя его ноги. Северус уткнулся лицом в подушки, отдаваясь на милость “победителю”. Довольно ухмыльнувшись, Люциус призвал с тумбочки банку со смазкой, открыл ее и обмакнул пальцы в вязкую субстанцию.

Его рука осторожно кружила, раздвигая ягодицы Северуса и нежными прикосновениями готовила к вторжению. Покрывая спину и плечи партнера поцелуями, Люциус ввел покрытый смазкой палец в тугое отверстие и Северус выгнулся, не сдержав громкого стона:

— Да-а! Ну же! Ещё!

Словно бы в награду, Люциус плавно ввел в него два пальца, осторожно лаская, растягивая и наслаждаясь каждым вздохом, издаваемым любимым. Северус под ним тяжело дышал, и двигался навстречу, пытаясь насадиться на ласкающие его пальцы, как можно глубже и резче. К двум пальцам мучитель присоединил третий и продолжил пытку наслаждением.

— Все... я больше не могу! — все тело Северуса напряглось под руками любимого, как натянутая до упора струна и тогда Люциус сжалился, и вошел в него одним плавным движением.

Он двигался осторожно и медленно, изо всех сил сдерживая себя, боясь повредить любимому, но потом, подбадриваемый стонами, срывающимися с губ партнера, отбросил осторожность, и стал вбиваться в него яростно и резко. Дыхание Люциуса стало хриплым и прерывистым, сквозь крепко сжатые зубы при каждом движении раздавался низкий рык, он запустил руку под живот партнера, взял член и принялся ласкать. Оба были на грани. И через несколько секунд Северус, выгибая спину, излился на простыни. Мгновением позже закричал, кончая, Люциус.

Удовлетворенные мужчины уснули поперек широченной кровати, не размыкая объятий.

Время стремительно приближалось к обеденному, когда серые глаза лорда Малфоя открылись и встретились с черными.

— Доброе утро, соня, — поприветствовал любимого Северус.

— Ты давно проснулся? — щурясь, поинтересовался Люциус.

— С полчаса назад.

— А сколько сейчас времени?

— Около двух.

— Да-а-а... давненько я так не, гм... расслаблялся. Надо вставать, а так лень! Знал бы ты... как лень...

— Надо, пока твой сын и подопечные не учинили какое-нибудь непотребство, — проворчал Северус. Впрочем, тон его был вполне миролюбив и благодушен. — Я тут подумал над твоим вчерашним рассказом… Интересный расклад получился. Никогда бы не мог подумать, что все так сложится. Ты очень изменился, Люц.

— Нет, Сев, я просто принял сложившиеся обстоятельства и стараюсь извлечь максимум из ситуации.

— Ну, в этом-то как раз никто не сомневается.

— А, что — надо было упереться и запретить? Война кончилась, мир меняется... Я просто решил не повторять ошибок собственного отца. Драко и ты... Это все близкие люди, которые у меня остались.

— Да я тебя понимаю, просто... все равно — неожиданно. Ты действительно всерьез рассматриваешь перспективу создания нового рода? А как же твой?

— Я не то чтоб ее всерьез рассматриваю, просто предпочитаю быть готовым и к такому развитию событий. Род Малфоев... У меня есть идея, надо проверить возможность ее реализации.

— Какая?

— Блэки. В Драко течет кровь Блэков. Гарри является юридическим наследником, но ритуал вхождения в наследие еще не прошел, впрочем, как и ритуал вхождения в наследие Поттеров. В общем... я думаю, можно сделать так, чтобы Драко унаследовал магию Блэков, Гарри унаследует магию Поттеров. Тогда я смогу иметь еще одного наследника.

— Логично, а что с мисс Грейнджер?

— Тут как раз все проще. За ней нет длинного наследия, что удивительно, при ее-то потенциале. Я думаю принять ее в род Малфоев. С женщинами же все по другому. Пророческий дар Гермионы усилит аналогичный дар женщин из нашего рода, а самой Гермионе — родовой дар поможет лучше контролировать свои способности. В любом случае — выдать ее замуж я смогу без потерь, и в то же время, вновь образованный род получит кусочек малфоевского наследия.

— Хороший ход, — одобрительно заметил Северус. — А молодежь в курсе?

— Частично. Драко и Гермиона знают, что я не против их союза. С Гарри я об этом не разговаривал, но думаю, что они сами там между собой разберутся. Я могу рассчитывать на твою помощь, Северус?

— В чем именно?

— Ну, нам предстоит очень много сделать... Начиная с того, что мальчиков нужно провести через ритуал наследия. Ну и заканчивая обучением. Гарри — маг-воин, со всеми вытекающими из этого последствиями. Его надо учить, а ты кое-что умеешь. Конечная цель всего этого — я хочу чтобы эти трое были готовы к... — Люциус запнулся и глубоко вздохнул. — В общем, если им все-таки придется отправиться в мир наших предков, полагаю, любые знания и умения, которые мы сумеем им дать — лишними не окажутся. Да и если не отправятся они никуда — знания всегда полезны.

Северус согласно кивнул.

— Пожалуй. Значит надо составить план занятий, и оповестить наших... студентов о нем, — сказал зельевар и задумался. — Кстати, кто-нибудь знает о... обо мне и Лили?

— Драко и Гермиона знают, что вы провели ритуал побратимства. Не знаю, сообщили ли они об этом Гарри, но думаю, что нет, — ответил Люциус.

— Понятно. Ладно пора все-таки вставать, как думаешь?

— Пора, пора, но лень!.. — Люциус блаженно потянулся и быстро скатившись с кровати, отправился в душ. Северус запустил вслед любимому подушкой.

Через несколько минут из ванной раздался недовольный возглас Люциуса.

— Северус! Боггарта тебе под одеяло! У меня такое впечатление, что я спал с диким котом!

Зельевар довольно ухмыльнулся и направился следом за Люциусом в ванную, по дороге зашвырнув подушку обратно на кровать.

Ванная, в покоях Люциуса, представляла собой обширное помещение с небольшим бассейном, выложенным цветным камнем. Люциус стоял под струями воды и придирчиво разглядывал отражение в огромном зеркале, вмонтированном в стену. Северус присел на бортик и окинул Люциуса довольным взглядом, подумав немного, он перелез через бортик, внутрь бассейна, и крепко обнял мокрого, рассерженного любовника.

— Зачем мне под одеялом боггарт, когда есть ты? — хохотнул Северус и прищурившись, поинтересовался: — С котом, говоришь? А я, по-твоему, с кем спал в таком случае?

— О, — вымолвил Люциус и сделал вид, что смущен.

Северус фыркнул.

— Ты еще покрасней, для большей убедительности, — ехидно предложил он, намыливая голову.

— Вот еще! — гордо вскинув голову, буркнул Малфой. — Но это безобразие, безусловно, надо сводить. Ужас. Какой мы подадим пример молодым людям?

Северус закатил глаза.

— Да ты, оказывается, лицемер...

— И ничего я не лицемер! — проворчал Люциус.

— Может быть, ты просто не хочешь ловить на себе понимающие взгляды? — с улыбкой спросил Северус.

Блондин пожал плечами и вооружившись волшебной палочкой стал методично заживлять на себе следы ночной страсти.

Залечив очередной след от зубов, Люциус не удержался и проворчал:

— Интересно, на моем теле есть места куда ты не удосужился поставить свою “метку”?

— Пятки! И если ты не перестанешь меня провоцировать — я исправлю этот недосмотр! — шутливо пригрозил зельевар, окатывая любовника водой.

Двое взрослых мужчин еще с полчаса возились под струями воды, словно мальчишки, получая огромное удовольствие от затеянной игры. Наконец они покинули ванную, решив, что не плохо бы все-таки спуститься вниз и проконтролировать подрастающее поколение.

Молодежь обнаружилась на пляже купающаяся и загорающая. Завидев приближающихся старших, Драко и Гарри вылезли из воды, где до этого момента поливали друг друга фонтанами брызг, а Гермиона отложила книгу.

Люциус грациозно уселся на пустующий лежак, а Северус, раздевшись до плавок, решительно отправился к воде. Проводив его взглядом, лорд Малфой вздохнул и взъерошил волосы, собираясь с мыслями. Юноши подошли к лежакам и уселись, выжидательно рассматривая мужчину.

— Мы тут с Северусом подумали, — начал разговор Люциус, — Я возьмусь преподавать вам трансфигурацию и чары, Северус — зелья и защиту. Это первый блок предстоящих занятий. Второй: я бы хотел, чтобы каждый из вас обучился хотя бы основам рукопашного и оружного боя, как с применением магии так и без оной и, конечно, боевой магии во всем ее многообразии. Эти уроки мы будем преподавать на пару. Мы прикинули примерное расписание и получилась следующая схема: утром — подъем, легкий завтрак, после этого — пробежка, после нее — боевые навыки и магия, потом перекус и перерыв, после него — зелья и трансфигурация, с перерывом на обед. Занятия будут часов до пяти-шести вечера, потом еще один перерыв, и после девяти очередная тренировка: фехтование, борьба, боевая магия, после этого — отбой. Возражения? Пожелания? Предложения?

Юноши и девушка переглянулись, в глазах друг друга они прочли абсолютно одинаковую мысль: “Похоже за нас решили взяться всерьез”, но возражений по предложенному Люциусом плану действий у них не было.

Первые несколько дней отношения между бывшим деканом Слизерина и Гарри были натянутыми, но потом парень успокоился, видя, что Северус искренне старается донести до них то, что знает и умеет. Между Гарри Поттером и Северусом Снейпом начали налаживаться хорошие дружеские отношения. Юноша перестал видеть в зельеваре врага, ехидные подколки и едкие замечания превратились из изощренной унизительной пытки, в изящную дружескую пикировку. Незаметно, оба бывших Пожирателя смерти превратились в уважаемых им наставников.

Дни летели один за другим — утром тренировки, днем занятия, вечером опять тренировки. Пару месяцев такого ритма все выматывались за день так, что сил хватало только доползти до кровати и рухнуть, заснув мертвым сном, а в редкие выходные — все предпочитали лишнее время поваляться в постелях, отсыпаясь. Выматывались и ученики, и учителя. Но постепенно все втянулись в занятия и плотное расписание стало вполне естественной составляющей.

Гарри не уставал удивляться пробелам в школьном образовании: некоторые вещи, которым обучали их Люциус с Северусом, для Драко были знакомы, а для них с Гермионой — совершенно новыми. Новым взглядом оценивая ту “подготовку”, которую он получил за шесть лет обучения в Хогвартсе, Гарри все явственнее осознавал, что его победа над Темным Лордом — невероятное сочетание законов магии, его личной удачи, и на редкость сложной интриги покойного Дамблдора, и не более того. Поначалу его это злило, но потом, при здравом размышлении, он решил, что злиться, в общем-то уже поздно — и Дамблдора, и Волан-де-Морта уже нет в живых, а поэтому просто жадно впитывал новые знания и умения.

Из-за плотного графика обучения, Гермиона временно отложила свои занятия с книгой пророчеств и это расстраивало девушку. У нее не слишком хорошо получалось драться и она это время предпочла бы провести за вожделенной книжкой, но она понимала, что эти навыки могут ей пригодиться в дальнейшем, поэтому упрямо продолжала тренировки.

Люциус с Северусом пристально следили за успехами своих подопечных и радовались им.

Определенную сложность представляло только Зельеварение и то, только для Гарри. Единственный блок знаний по этому предмету, которые были у него в хоть сколько-то упорядоченном виде — это материалы, преподававшиеся на шестом курсе, а этого было, определенно, недостаточно. По-сути, ему предстояло изучить весь предмет с нуля, а для этого требовалось время. Гермиона и Драко, которые вполне разбирались в предмете, решительно заявили, что они будут всесторонне помогать другу восполнять пропущенные знания.

В какой-то момент, Люциус покинул поместье на целых три дня, объяснив свое отсутствие неотложными делами, которые требуют обязательного личного участия. Эти дни для ребят прошли в относительном безделье. Но когда лорд Малфой вернулся, “учителя” не долго дали расслабляться “ученикам” — пришла пора для более серьезных знаний. Смешные школьные уроки трансфигурации явились хорошей базой для сложных и мощных маскировочных чар, для создания из того, что есть под руками, нужных инструментов или приспособлений. Уроки чар, стали уроками боевых и защитных заклятий, в какой-то степени перемешавшись с ЗОТС. Северус, с Люциусом на пару, объясняли и показывали как творятся разнообразные заклинания, как им противостоять, как их распознавать, как их дезактивировать.

Постепенно объем знаний и умений подрастающего поколения стал вполне удовлетворять их наставников. И в один из вечеров, Северус, посовещавшись предварительно полночи с Люциусом, внес предложение:

— С этого дня я предлагаю следующее: раз в неделю будут объявляться, своего рода, “игры”. В этот день мы делимся на две команды — вы втроем против нас двоих. Используются любые заклинания, кроме убивающих. Можно использовать магию и физическую силу. Цель — победить. Победившей считается сторона понесшая наименьшее количество потерь. Полигоном для игры является вся территория поместья. Начало игры — рассвет, конец, соответственно — закат.

Молодежь переглянулась. Гарри с вызовом посмотрел на своего наставника и за всех троих ответил:

— Мы принимаем вызов.

— Когда первая игра? — поинтересовался Драко.

— Да хоть завтра, — ответил Люциус и хитро улыбнулся.

— Доброй вам ночи, — пожелали наставники и удалились в свои покои.

— Интересную игру затеяли папенька с крестным, — сказал Драко, когда дверь за мужчинами закрылась.

— И что мы будем делать? — спросила несколько растерянная Гермиона.

— Раскатаем их в блин! — кровожадно сверкнул глазами Гарри и призадумался. В его голову пришла одна идея, которую он и собрался изложить друзьям. — Пойдемте-ка... Куда-нибудь. Ну хоть в грот, — сказал он, и решительно направился на террасу, ведущую в сад. Дойдя до грота, Гарри тщательно осмотрел окрестности, завел друзей внутрь небольшого помещения и окружил их троих заглушающими, маскирующими, и сигнальными чарами. Сделав это, он изложил им свою тактику. Посовещавшись около часа, троица заговорщиков, хитро улыбаясь, улеглась спать прямо в гроте, наколдовав себе спальники.

Утро для наставников началось с ледяного водопада, обрушившегося прямо на постель с первыми лучами солнца.

— Ну, я покажу этим детишкам!.. — прорычал Северус, выбираясь из ледяной лужи, в которую превратилась уютная постель. Следующий “сюрприз” ожидал их при попытке покинуть спальню — дверь ни в какую не желала открываться и помещение им пришлось покинуть через окно.

Пол дня две противостоящие команды гонялись друг за другом по территории поместья, с переменным успехом делая друг другу мелкие пакости. Первой вышла из игры Гермиона, в которую попал “Экспелиармус” Люциуса и сдвоенный “Ступеффай” Северуса. Драко выбыл, ослепленный заклятием, вылетевшим из активизировавшейся ловушки.

Гарри остался один. Умудрившись прицепить следящие чары к Люциусу, он дождался, пока тот останется один, и из под мантии-невидимки сумел парализовать его каскадом из сдвоенного “Ступеффая” и “Петрификуса”.

В итоге остались только он, против Северуса.

Инстинктами воина, Гарри чувствовал местоположение своего противника и все время перемещался, не давая ему приблизится на расстояние видимости, обдумывая свои дальнейшие действия. Видимо в этих раздумиях он зазевался и совершенно неожиданно столкнулся с зельеваром нос к носу на небольшой округлой полянке.

Безо всяких предисловий, Северус запустил в него сдвоенным невербальным “Ступеффаем”, со сразу последовавшим “Экспелеармусом”. Но Гарри ловко ушёл от заклятия, ответив также невербально, “Ступеффаем” с последовавшим следом за ним “Экспелеармусом”, сдвоенным с “Летучемышинным сглазом”. Северус увернулся от первой серии каскада заклинаний, и блокировав вторую, обернулся, чтобы нанести ответный удар, когда почувствовал, что в него летит «Сектусемпра». От этого удара он ушёл чудом, и, уже падая, запустил в противника пару проклятий, из тех, что не проходят в Хогвартсе. Гарри прыжком ушел от первого удара, второй блокировал “Протего”. Так они обменивались “любезностями” довольно долго. Гарри понимал, что шансов у него не много и все они основываются на его ловкости, и выносливости. Но он знал, что скоро начнет уставать. У его наставника опыта в ведении магической дуэли было больше, поэтому, поднырнув под очередной каскад заклинаний, выпущенный по нему зельеваром, Гарри, в мгновение ока сотворив из воздуха меч, пружинисто перекатился под ноги противнику. Северус, разгадав его маневр, принял вызов, и с легкостью перепрыгнув через юношу, также сотворив себе оружие, отбил атаку. Теперь, вооруженные мечами и волшебными палочками, они кружили по поляне, высматривая слабые места обороны друг у друга.

— Поттер! Не размахивайте палочкой, будто вы отгоняете комаров! Резкий выпад, как удар кнутом, такой, будто вы хотите стегнуть противника! Помните — правильно выпущенное заклинание отбить гораздо сложнее! Локоть вниз! Не вцепляйтесь за палочку, как утопающий за соломинку! Ее нужно держать тремя пальцами! — ехидно комментировал зельевар действия своего ученика.

Гарри непроизвольно бесился от едких комментариев, понимая, что, по сути, наставник — стопроцентно прав, но спокойно слушать его ехидные реплики он не мог и совершил грубейшую ошибку, открывшись для удара. Зельевар, разумеется, не преминул ею воспользоваться и нанес удар, парализуя его “Ступеффаем”.

— Фините! — сказал Северус, подходя к поверженному Гарри и протягивая ему руку, чтобы помочь подняться. — Ну, что ж. Я доволен результатами, вы очень достойно держались, — миролюбиво сказал он.

Гарри недовольно поморщился — ему результаты сегодняшней тренировки, совсем не нравились.

— Гарри, — на удивление мягко сказал Северус, — то, что вы проиграли — это результат недостаточного опыта, а опыт — дело наживное.

— Да я понимаю, профессор, — проворчал Гарри. — Просто … — юноша неопределенно пожал плечами.

— Обидно проигрывать? — поинтересовался зельевар.

Гарри молча кивнул.

— Ничего страшного, в конце концов, мистер Поттер, вы же не корову проигрываете? Это учеба. Пойдемте в дом, устроим доскональный “разбор полетов”.

С того дня такие игры стали регулярными, сначала раз в неделю, а потом и чаще. Гермиона выискивала в библиотеке разнообразные заклинания, показывала их друзьям, потом они вместе отрабатывали их, собирая в каскады, а потом проверяли их в очередной из игровых дней. Таким образом, через пару месяцев у них набралось порядка двух десятков наборов боевых заклинаний отработанных до автоматизма, как с использованием волшебной палочки, так и беспалочковый вариант, и старшему поколению победы стали даваться все сложнее.

Работая с заклинаниями ребята пришли к выводу, что Драко лучше всего даются заклинания связанные с воздухом — таких мощных и разрушительных вихрей и воздушных щитов не получалось ни у Гарри, ни у Гермионы. Гермионе же хорошо удавались водные заклинания. Водяная плеть, замораживающие проклятия, да и просто поднять массу воды, и обрушить на головы противников, у нее получалось запросто. Гарри оказались по душе огненные заклинания.

Участвуя в импровизированных войнах, взрослые Маги отмечали, что у их подопечных стали появляться предпочтения, выработалась своя специализация, появилось командное взаимодействие с четким распределением ролей и обязанностей. На закате очередного игрового дня, закончившегося ничьей, Северус спросил друга:

— Тебе не кажется, что мальчики готовы к проведению ритуала вхождения в наследие? Они в хорошей форме, а задерживая ритуал — мы только время теряем.

— С одной стороны — ты прав. Но с другой — мне не хотелось бы проводить этот ритуал, до того, как они разберутся со своими взаимоотношениями, понимаешь?

— Убедил, но... Ты уверен в своих прогнозах?

— Я наблюдаю за ними уже довольно давно. И я голову готов дать на отсечение — эти трое предназначены друг другу. Просто пока еще не до конца осознают это. Знаешь что... давай немного сократим занятия — пусть у них будет больше свободного времени? — предложил Люциус.

— Хорошо, тем более — скоро Рождество, устроим ребятам каникулы, — с улыбкой согласился зельевар.

О своем решении наставники объявили подопечным на следующее утро, когда все население виллы собралось за ранним завтраком.

— Рождество... — задумчиво протянул Гарри. — А в Хогвартсе будут елки... Там небось сейчас снега по колено...

Не то, чтобы он сильно тосковал по снегу, но как-то слабо представлял себе этот праздник без привычных атрибутов.

— Ну, снег не обещаю, а елка у нас будет обязательно! — заверил его лорд Малфой.

— Здорово! — воскликнул Драко.

Он быстро дожевал свой бутерброд с сыром, стянул у Гарри из тарелки гренку.

— Эй! Ты не наелся? — ворчливо поинтересовался Гарри.

— Я просто забочусь о твоей фигуре! — ехидно ответил Драко, быстро отпрыгивая от друга. — Если ты будешь столько есть по утрам — то нивжисть меня не догонишь!

— Я? Тебя? Не догоню?! Ну-ну, помнится, вчера — ты пришел к финишу на целых три минуты позже меня! — вскакивая со стула в попытке поймать Драко, сказал Гарри.

— Так вчера ты и не уничтожил столько гренок, — состроив смешную рожицу, Драко выскочил на террасу и устремился по утреннему маршруту для пробежки, дурашливо оглядываясь, и делая огромные глаза. — Не догонишь! — донеслось откуда-то из-за деревьев.

— Мальчишки, — фыркнула Гермиона, глядя им вслед.

Она чинно закончила завтрак и совсем было собралась в свою очередь совершить утренний моцион, но на пороге ее остановил Люциус.

— Гермиона, мне... нужно с вами поговорить, — с загадочным видом сообщил ей лорд Малфой. — Пойдемте в кабинет — там тише.

Гермиона пожала плечами и последовала за наставником, пытаясь сообразить, что он затеял. Вряд ли он решил обсудить с ней меню рождественского ужина.

Они вошли в кабинет и Люциус закрыл дверь, окружил помещение заглушающими и запирающими чарами. По этим действиям Гермиона резонно предположила, что разговор предстоит серьезный. Девушка уселась в предложенное кресло и выжидательно посмотрела на наставника. Тот уселся в соседнее и, сложив руки на груди, молчал. По его лицу, впрочем, как обычно, невозможно было понять о чем он размышляет. Наконец он прервал затянувшееся молчание:

— Вы помните наш разговор за день до отъезда из Англии? — спросил он.

Гермиона молча кивнула.

— Тогда вы спросили меня — что же будет с родом Малфоев, если Драко уйдет в новый род.

— Да, я помню, — сказала Гермиона. — Вы тогда сказали, что у вас есть некая идея, о которой вы пока предпочтете не распространяться.

— Именно, — кивнул Люциус. — Я проверил ее и теперь с уверенностью могу сказать — она сработает. Вы представляете себе, что такое ритуал вхождения в наследие?

— Вполне, — ответила Гермиона.

— Хорошо. В таком случае, для вас не будет новостью, что Драко и Гарри находятся в таком возрасте, что им пора пройти через этот ритуал?

— Не будет.

— Моя идея... В некотором роде рассчитана на то, что вы трое решитесь-таки образовать новый род. Заключается она в следующем: Гарри будет введен в наследие рода Поттеров. Драко — в наследие рода Блэк. А вас я предполагаю, гм... удочерить, приняв в род Малфой. Это не совсем математика, но я полагаю в итоге получится примерно следующее: пророческий дар, свойственный женщинам рода Малфоев, несколько усилится вашим аналогичным даром, а вы обретете более четкий контроль над этим своим талантом. Скорее всего, вам достанется и дар сотворения зелий. Драко, который обладает талантом творить волшебные предметы, получит усиление этого дара и еще ряд специфичных особенностей Блэков. Малфои, отдав вас в жены — останутся с возможностью обзавестись новым наследником. Вот примерно так. Я предельно откровенен с вами...

— Я заметила, — сказала Гермиона. — Ваш план хорош, но... Вам не кажется, что это похоже на... выведение племенных лошадей?

— Возможно, чем-то он напоминает этот процесс, но... Не я его придумал, я могу лишь правильно распорядиться наличествующими у меня знаниями. И сделать так, чтобы все получилось с максимальной выгодой для всех участников. Как глава рода — я обязан заботится о нем. Как отец — я желаю своему сыну и вам с Гарри счастья. Заметьте — я никого ни к чему не принуждаю, и в данный момент всего лишь обрисовал вам возможную перспективу, чтобы вы понимали, что я делаю и чем руководствуюсь.

— Я... понимаю вас. И готова поддержать вас в ваших начинаниях. Но... насколько я представляю себе эту область магии — мы достаточно ограничены по времени? Я ведь старше Гарри и Драко на год. А это в данном случае может оказаться важным.

— Да, вы правы. Но пока время терпит.

— Вы рассказали о своем плане Драко?

— Пока нет, и попрошу вас тоже не рассказывать о нем. Никому. Я не хочу никого обидеть или к чему-то принудить, а такого рода знания накладывают определенную... ответственность и обязательства.

— Тогда почему вы рассказали об этом мне? — удивленно спросила Гермиона.

— Гермиона, я взрослый мужчина и отнюдь не слепой. Я вижу, как вы относитесь к мальчикам и вижу, как они относятся к вам, и как стали относится друг к другу. Вы женщина и поэтому мудрее мальчишек. Вы умеете добиваться поставленной цели... Вы и так достаточно ответственны и обязательны, и эти знания для вас — скорее развязывание рук, чем что-то еще. А еще, ваша троица напоминает мне меня, Нарциссу и Северуса... В чем-то, ваша ситуация сейчас — почти копия тогдашней нашей. Драко похож на меня, вы возможно удивитесь, но напоминаете Нарциссу, а Гарри — чем-то похож на юного Северуса. Много лет назад, именно Нарси была инициатором наших... отношений.

Гермиона смотрела на наставника во все глаза.

— Я признателен Нарси за Северуса... Если бы в свое время она не сделала так, что мы оба полюбили ее и друг друга, я бы был сейчас бесконечно одинок.

Гермиона закатила глаза.

— Ох... Это в волшебном мире спокойно относятся к однополым парам, а Гарри воспитывался в семье магглов. И не просто магглов, а самых... маггловских магглов на свете! Он сто лет будет ходить кругами вокруг Драко, но никогда даже не подумает о чем-то большем, чем пытаться с ним дружить! — в сердцах воскликнула Гермиона и тут же пожалела о вырвавшихся словах.

Люциус хитро на нее посмотрел и улыбнулся.

— Знакомая проблема. Северус — полукровка, его отец, Тобиас Снейп, был магглом... тоже очень маггловским. И в нашей юности к однополым отношениям в маггловском мире относились еще жестче. Нарцисса нашла очень... своеобразный метод.

— Какой? — по инерции спросила ошарашенная Гермиона.

— Ну, что именно она сделала, я, пожалуй, вам рассказывать не буду. А вот предмет, вдохновивший ее — презентую.

Гермиона терялась в догадках — что это может быть за предмет. А Люциус, тем временем, подошел к столу, отпер нижний ящичек и достал оттуда резную шкатулку, приоткрыл ее, проверяя содержимое, бережно закрыл и протянул девушке.

— Теперь это ваше. Может быть оно поможет, может быть — нет. Нам в свое время — помогло.

Несказанно смущенная Гермиона открыла шкатулку, совершенно не представляя, что она в ней увидит. Внутри оказался небольшой темный сверток. Девушка осторожно извлекла его из шкатулки и развернула. В складках темного бархата лежала... книга.

— Я покину вас, — сказал Люциус, и решительно сняв заглушающие и запирающие заклятия, быстро вышел из кабинета.

Гермиона открыла книгу и оторопела. Перед ней лежало одно из первых изданий повести австрийского писателя Леопольда фон Захера-Мазоха “Венера в мехах”. Произведений этого автора девушка до сего момента не читала, но о его репутации была достаточно наслышана.

— Мордред и Моргана! И такую литературу подсовывает мне «на почитать» сиятельный лорд?! Куда катится мир? — вопрошала сама себя Гермиона, сидя в тиши кабинета.

Взглянув на часы, девушка осознала, что уже довольно много времени и с минуты на минуту Гарри и Драко вернуться с утренней пробежки, и перекусив, пойдут заниматься зельями. Быстро завернув книгу обратно в бархат и сложив сверток в шкатулку, девушка покинула кабинет, направившись в свои апартаменты. Зайдя к себе, Гермиона убрала шкатулку с книгой в прикроватную тумбочку, решив, что почитать она еще успеет, а сейчас — ей жизненно необходима чашка крепкого кофе.

Покинув кабинет, Люциус стремительно направился к своим покоям. Он быстро вошел в гостиную и захлопнув за собой дверь, сполз по ней на пол, сотрясаясь от душившего его смеха.

Северус, выглянувший из ванной, увидел наистраннейшую картину: сиятельный лорд сидел на полу и ржал. Слезы текли у него из глаз и он размазывал их по щекам совершенно не аристократичным образом. Смерив непонимающим взглядом любимого, брюнет спросил:

— И чего ты так веселишься?

— Я... Ой, не могу! Я подарил Гермионе книжку! — сквозь смех ответил Люциус.

— Ну и что тут смешного? — поинтересовался Северус.

— Сев, ты просто не знаешь ЧТО это за книжка! — несколько успокоившись, ответил блондин.

— Очень точное замечание. Я действительно не знаю какую именно книгу мисс Грейнджер получила в дар из ваших рук. А вы, сударь, вместо того, чтобы толком объяснить, изволите ржать как конь.

Лицо Люциуса обрело “малфоевское” выражение и он, впрочем, не удосужившись подняться с пола, с характерными интонациями ответил:

— Я подарил ей Нарциссину книжку. Ту самую.

— Мерлинова борода! — воскликнул Северус. — Ты подарил ей “Венеру”?! Ты с ума сошел?

— Я ни с чего не сошел. Я просто... подталкиваю события. В нужном мне направлении.

— Ты подписал приговор одному из мальчишек, ты в курсе? — сложив руки на груди, поинтересовался бывший профессор.

— Скажу тебе больше... я предполагаю кому из них. Увы, увы... — Люциус грациозно поднялся с пола и театрально вздохнул. — В общем, “бомбу” я заложил, ожидаем эффекта.

— Да уж... Полагаю, эффект будет, и довольно скоро.

* * *

Занятия, как и договорились между собой наставники, несколько сократились, и у ребят появилось гораздо больше свободного времени.

Гермиона прилежно изучила подаренную ей книгу и несколько дней пребывала в полной прострации от намека, сделанного Люциусом. Она прекрасно поняла его, но подхода к реализации поданной идеи не видела. Суть ей понравилась и она прекрасно поняла, почему сие издание вдохновило Нарциссу. Решив, что одной книжки ей мало, Девушка задумалась где бы добыть еще информации по заинтересовавшей ее теме. Порывшись в библиотеке поместья, она ничего вразумительного не нашла и было пригорюнилась, но как-то раз совершив вылазку с Гарри в ближайший городок, обнаружила там уютное интернет-кафе. Магглорожденная Гермиона знала что такое интернет и вполне сносно управлялась с компьютером, поэтому стала наведываться в это заведение, как только у нее выдавалось свободное время и просиживала его за монитром, читая.

Владелец кафе приметил симпатичную англичанку и с удовольствием болтал с ней, когда она выказывала желание пообщаться.

Он заметил, что девушка выбирает всегда одно и то же рабочее место — компьютер, стоящий в самом дальнем углу, повернутый так, чтобы нельзя было случайно заглянуть в экран, и со временем стал резервировать это местечко для нее.

Гермиона была признательна ему за это. Все-таки материалы, которые она в данный момент пристально изучала были чересчур специфичны.

Постепенно между ней и владельцем интернет-кафе сложились вполне дружеские отношения.

Владелец кафешки, как оказалось при более плотном знакомстве, был старше Гермионы на десять лет и приехал в Гоа из России. Он решил поселиться в Индии, приехав в эту страну в отпуск. По профессии он был системным администратором, поэтому вопросов каким бизнесом заняться на новом месте, у него не было. Поначалу ему помогли деньгами родители, теперь — его дело стало давать вполне стабильный доход и Анджей был вполне доволен жизнью.

Гермиона представилась студенткой, изучающей историю, но по взгляду, брошенному на нее Анджеем, поняла, что он не поверил ей, впрочем тактичный русский не предпринимал попыток раскрыть ее секрет, и они просто по приятельски общались.

Привычка тщательно анализировать и систематизировать прочитанный материал, полученная Гермионой еще во время обучения, позволила ей упорядочить те груды разнообразных данных, которые ей удалось найти в сети. Обдумывая прочитанное, Гермиона пришла к пониманию, что зацепило лично ее в дареной книге. По наблюдениям за Гарри и Драко с новой точки зрения, у нее сложился схематичный план дальнейших действий. Оставалось только дождаться подходящего момента и воплотить родившийся план в жизнь. Ну, во всяком случае — попытаться воплотить его.

* * *

Дни летели один за другим и наконец, настало Рождество.

За день этого праздника, Люциус выгнал всех обитателей виллы Кавелоссим Сан из общей гостиной, и под угрозой страшных проклятий, запретил кому бы то ни было появляться там до рождественского вечера. Была ли угроза страшных проклятий шуткой или нет — ни у кого не было охоты проверять, посему, помещение оказалось в полном распоряжении узурпатора и он вдохновенно колдовал там почти целый день.

Вдохновленные его примером, ребята решили посвятить этот день поискам подарков друг для друга и для наставников. Для этого они решили посетить магический квартал Дели. Драко выпросил у отца порт-ключи, способные перенести их в нужное место и обратно на виллу, и они одевшись соответственно отправились.

Магический квартал Дели представлял из себя центральную улицу и множество ответвляющихся от нее улочек поменьше, а от них — совсем узких переулков. Люциус предупредил, что последние имеют свойство непредсказуемо менять направление и поэтому без привычки по ним передвигаться не рекомендуется — они не безопасны. Троица сначала прошлась по центральной улице из конца в конец, осматриваясь и осваиваясь с местной топонимикой, потом, посовещавшись, решились разойтись в разные стороны, договорившись встретится через три часа у приметного кафе.

Рассудительная Гермиона спросила:

— А что будет если заблудимся?

— А порт-ключ тебе на что? — ответил вопросом на вопрос Драко. — Заблудилась — перенеслась в поместье, потом обратно сюда. Он всегда переносит в одну точку, ты ее помнишь и помнишь как от нее дойти до места сбора, правда ведь?

— Логично, — кивнула девушка и отправилась по магазинам.

Три часа пролетели незаметно и на удивление никто не заблудился. Ребята собрались в кафе и долго делились впечатлениями от своей прогулки.

— Меня печалит одно, — сказала Гермиона, отпивая глоток кофе, — я не нашла подарка для Северуса. Я просто не представляю, что ему можно подарить.

— У меня похожая проблема, — сказал Гарри. — Только для профессора я придумал подарок, а вот для Люциуса — так и не сумел.

— Почему-то я догадывался, что это окажется не простой задачей для вас, — усмехнулся Драко. — Но не переживайте, отцу я купил трость, он их коллекционирует, а крестному серебряную фляжку и набор маленьких серебряных стаканчиков. Трость можем подарить от нас с Поттером, а фляжку со стаканчиками от меня и Гермионы. А что ты придумал для крестного, Гарри?

— Будешь смеяться — набор самоочищающихся котлов для зелий, — гордо заявил брюнет.

— По-моему, ты ему мстишь за прошлые отработки, — хихикнула Гермиона.

— Не то чтобы я ему мстил... Но процесс отмывания котлов — очень хорошо помню, — с улыбкой ответил ей Гарри.

— Крестный оценит, — уверенно сказал Драко. — И сами котлы, и подтекст.

Допив кофе и расплатившись по счету, друзья решили еще погулять. Вернулись они к вечеру усталые, но довольные прогулкой, поужинали и легли спать.

* * *

Наступил рождественский вечер и Люциус пригласил всех в гостиную. Огромная ель стояла в глубине помещения, украшенная волшебными фонариками, мерцавшими в ветвях и конфетами в ярких фантиках, иногда между ветвей можно было заметить двигающиеся фигурки белок и птиц с ярким оперением. Пол вокруг ели был превращен в небольшой овальный каток, на который падал волшебный снег, исчезая не долетев до низа и искрясь в свете ламп, освещавших комнату. Мягкие диваны, расставленные вокруг катка, по виду напоминали сугробы разных форм. В одной из ниш стоял круглый большой стол уставленный разнообразной едой и напитками.

— Какая красивая елка у вас вышла, Люциус, — с восторгом воскликнула Гермиона.

— Ну, я же обещал, что елка будет... Пришлось расстараться, — улыбнулся лорд Малфой. — Прошу к столу

Все расселись и весело болтая принялись за ужин. Когда тот закончился, Люциус провозгласил:

— А теперь все на лед! Кто первый доберется до елки — тому приз!

Каток вокруг елки оказался безумно скользким и чтобы просто устоять на ногах на волшебном льду, приходилось проявлять чудеса ловкости. Гермиона, посмотрев, как разъезжаются ноги у Гарри и Драко, подумала, и наколдовала себе коньки. Первой до елки добралась именно она.

— Так не честно! — проворчал Малфой-младший.

— Честно честно! — заявил Люциус. — Если бы ты немного подумал, то тоже нашел бы способ добраться до елки первым. Приз достается Гермионе!

Аристократ достал из-за одно из сугробов небольшую коробку, завернутую в яркую бумагу.

— Разверните, думаю, вам понравится, — сказал он, протянув ее девушке.

Гермиона послушно развернула обертку и раскрыла коробку. Внутри оказалось четыре блокнота в мягкой кожаной обложке. К каждому блокноту прилагалось по серебряному стилусу.

— Что это, Люциус? — с любопытством разглядывая доставшийся приз, спросила девушка.

— Это... Я долго ломал голову над тем, как были устроены путевые книги. Ну и решил поэкспериментировать. Результат — у вас в руках. Запись сделанная стилусом в одном из них, появляется в другом, правда объем страниц ограничен и я не сумел заколдовать его так, чтобы их количество увеличивалось по мере надобности. В итоге, я сделал так, чтобы другим концом стилуса можно было стереть запись.

— О, — только и могла сказать Гермиона. — Спасибо, Люциус.

— Драко, — обратился Лорд Малфой к сыну, — может быть ты споешь нам?

— Ну, отец... — заупрямился юноша.

— Драко, ты поешь? — удивился Гарри.

— Ну... Немного... Так, чисто для себя...

— Не скромничай, крестник, — подбодрил его Северус. — У тебя очень не дурно выходит. Действительно, спой, а?

— Но у меня нет гитары... — попытался отмазаться потенциальный певец.

— Гитара не проблема, — фыркнул Малфой-старший и вызвал домового эльфа.

Ушастое создание выслушало просьбу хозяина и через несколько минут принесло большой черный кофр.

Обреченно вздохнув, молодой человек принял кофр из рук эльфа и, щелкнув застежками, открыл его. Внутри, в мягком бархате, покоилась двенадцатиструнная гитара. Драко встал, осторожно достал инструмент и поставив ногу на стул, пристроил гитару на колене. Пробежался пальцами по струнам, послушал звучание, немного покрутил колки, подстраивая инструмент, а потом спросил:

— Ну и что вам спеть?

— Да что хочешь, — ответил Северус.

Драко задумался а потом заиграл балладу.

Отгоревший костер праздника лета

укроется пепла седой пеленой

нетопырь всю ночь над нами кружил

он видел, что кто-то стоял за спиной

и сонные листья дубов шелестели

в такт серебру струн

и черные птицы по небу летели

цепочкой магических рун.

На твоем гербе — роза ветров

на моем — переломленный меч

но оба мы знаем цену слов

и горечь не прожитых встреч

на твоих плечах — пыль вечных дорог

на моих — тамплиерский плащ

но когда будет полной луна

я услышу твой плач

и я встречу тебя

на перекрестке миров

Ритуальная кровь стала печатью

дорога нам стала вечной судьбой

и нет смысла гадать, когда будет снова

возможность просто быть рядом с тобой

и тебя опять призовет твой бог

а меня — мой упрямый бес

и останется белая память и черный камень -

ступенька с небес!

Шаг в бесконечность, яркая вспышка,

и жизнь обращается в фарс

и алые брызги в священной купели

и кто-то внимательно смотрит на нас

и белые мантии слуг Сатаны

закружатся в бокале вина

но я не отдам им огонь, я уйду на восток

где встречу тебя

на перекрестке миров

Познавшие вечность бредут в никуда

цепочка следов словно тонкая нить

и справа стоит слепая судьба

а слева, со взглядом холодным, смерть

Но если однажды я не приду

и рассыпется в прах талисман -

помни, что каждую ночь под светом луны

я жду тебя там -

на перекрестке миров

Спев по просьбе отца еще пару песен, Драко решительно убрал гитару в кофр.

— Все. Я стер об струны пальцы, кажется, до мяса, — заявил он. — И вообще, я лично, удивлен тому, как вы можете слушать мое пение. Я не в голосе, играть почти разучился и вообще...

Гермиона, завороженно слушавшая песни, протестующе замотала головой.

— Ты хорошо пел, а сейчас — прибедняешься! — сказала она.

— Ты так говоришь, только потому, что хочешь сделать мне приятно, — буркнул Драко розовея от похвалы.

— Да ну тебя, мне действительно понравилось, — сказала Гермиона.

— И мне тоже, — поддержал ее Гарри.

— Ладно вам, захвалили прямо, — совсем смутился Драко.

— А теперь подарки! — громко сказал Люциус, прекращая спор. Он направился в противоположную от стола нишу гостиной и жестом фокусника сдернул драпировку с большого ящика. — Идите сюда все, — позвал он и стал доставать из ящика свертки.

— Этот Северусу, этот Гермионе, этот Драко, этот Гарри, этот мне, этот снова мне... Правда же я себя не обделил? — улыбаясь спросил Люциус.

Все принялись разворачивать свои подарки, шурша бумагой.

Гарри развернул длинный цилиндрической формы сверток. Из-под яркой бумаги, показался черный кожаный чехол пяти дюймов в диаметре.

— Что это? — спросил он.

— А ты открой чехол, — улыбнулся ему Люциус.

Гарри открыл и обомлел — внутри лежал чуть изогнутый меч в ножнах. Юноша осторожно снял клинок с крепления и выдвинул клинок из ножен. Узорчатая сталь с легким шипением показалась на свет. Гарри отошел в сторонку и полностью достал оружие из ножен, примериваясь к нему, сделал несколько выпадов и со счастливой улыбкой убрал меч в ножны.

— Спасибо, — искренне поблагодарил парень.

— Этот меч выкован очень давно мастером Мазамуном, говорят — он способен рассечь ветер, — мечтательно протянл Малфой-старший. Этот меч он достал из семейной сокровищницы, решив подарить Гарри и был доволен тем, что подарок пришелся по душе.

Северус, развернув подарок Гарри, разразился хохотом.

— Ты настолько злопамятен? — спросил он хихикающего юношу.

— Да нет, что вы... Но часы проведенные за отдраиванием котлов, оставили в моей неокрепшей детской психике неизгладимый след, — с совершенно невинным выражением лица ответил Гарри.

Люциус развернул подарок от Гермионы и, остолбенев, удивленно посмотрел на дарительницу. В свертке была черная бархатная мантия подбитая горностаем. Девушка внимательно наблюдала за реакцией на этот предмет Люциуса и Северуса, и по выражению их лиц поняла, что с подарком она попала не в бровь, а в глаз.

Гермионе в подарок достался набор метательных ножей гоблинской работы и специальная перевязь для их ношения.

Драко развернул свой сверток — внутри находился пухлый манускрипт. Он открыл книгу и обомлел — это был рабочий дневник леди Морганы. Его глаза разгорелись в предвкушении того, что он может найти в такой книге.

— Где ты его взял, отец? — спросил Драко, с благоговением держа в руках книгу.

— Места знать надо! — самодовольно ответил Люциус. — Рад, что тебе понравилось.

— О, да! Спасибо! — восторженно выдохнул молодой человек.

Время было уже сильно за полночь, когда все разбрелись спать.

* * *

Вечером 1 января Гермиона и Драко созерцали закат над океаном, полыхавший всеми оттенками красного и лилового. Парень полулежал, опершись спиной на изножье плетеного лежака разведя ноги, между них устроилась девушка, уютно откинувшись молодому человеку на грудь. Руки юноши нежно обнимали ее даря тепло и уверенность. Капельки воды стекали с длинных мокрых волос Гермионы и прокладывали прохладные дорожки по бокам Драко. Они молчали, завороженные прекрасным действом, разворачивающимся перед их глазами, и только легкий шорох накатывающихся на берег морских волн, нарушал тишину.

— Драко, ты можешь честно ответить мне на один вопрос? — вдруг нарушила молчание Гермиона, не отрывая взгляда от садящегося солнца.

— Могу, любимая, — не задумываясь, ответил тот.

— Тогда скажи мне: ты все еще хочешь Гарри? — заговорщическим голосом спросила девушка.

Гермиона почувствовала, как напрягся Драко, но спокойно лежала в его объятиях, ожидая ответа.

— Хочу ли я до сих пор Гарри? — переспросил парень. Голос его был нейтральным и спокойным, но внутри разразилась целая буря эмоций. Он хотел его. О, как же он его хотел!.. Но заполучить Гарри в постель ему казалось примерно также реальным, как достать луну с неба.

Временами, Драко казалось, что достаточно протянуть руку и все получится, но стоило только попробовать, как Гарри замыкался в себе и сбегал. Дело никак не желало сдвигаться дальше мимолетных объятий, которые можно было трактовать скорее, как дружеские, чем как бы то ни было по-другому, и вскользь, словно бы исподволь, бросаемых друг на друга откровенных взглядов. Драко не отваживался действовать более настойчиво, боясь обидеть, а сам Гарри, казалось, никогда не проявит инициативы.

Парень глубоко вздохнул и расслабился.

— Ну, да. Хочу. Ты что-то придумала? — лениво спросил он девушку.

— Представь себе — придумала! — торжествующим тоном заявила Гермиона.

— И что же это? — осторожно поинтересовался Драко. Он уже по опыту знал, что придумки любимой могут отличаться экстравагантностью и выглядеть, как полный бред, но при этом, на практике — отлично срабатывать.

— О, всех подробностей я не расскажу, чтобы не портить тебе удовольствие. Но слушай, что мы прямо сейчас будем делать. — Гермиона сделала небольшую паузу, давая развернуться фантазии молодого человека. — Так вот, сейчас, когда окончательно сядет солнце, мы соберемся и пойдем в дом. Там найдем Гарри, он, скорее всего, в библиотеке, штудирует книжку по зельеварению. Мы устроимся немножко поодаль и будем играть в карты.

— Что делать? — удивленно переспросил Драко.

— Играть в карты, ты все верно услышал, — серьезно ответила Гермиона. — Не перебивай меня, пожалуйста. Мы будем играть, ну, скажем, в дурака. На одно желание и ты при этом — проиграешь! Важно, чтобы Гарри слышал на что мы играем и что ты — проиграл. Понял?

Драко попытался представить полностью план возлюбленной, но потерпел неудачу.

— Нет, — честно ответил он.

— Ну чего тут непонятного? Впрочем, понимания от тебя и не требуется, просто сделай, как я говорю, хорошо?

— Чую, втравливаешь ты меня во что-то нехорошее, — проворчал Драко. — Может быть, хоть в общих чертах расскажешь, что задумала?

— Не-а. Не расскажу, и не упрашивай. Ну, правда: если ты все будешь знать — ничего не выйдет. Ты будешь готов, начнешь играть, а мне нужна естественная реакция на то, что будет происходить, — наставительным тоном ответила Гермиона.

После такого заявления Драко укрепился во мнении: она действительно задумала что-то эдакое. И теперь лежал, размышляя, хочет ли он в этом участвовать. Волна острого возбуждения прокатилась по его телу, вдруг покрывшемуся мурашками, он судорожно вздохнул и решился:

— Ладно, Гермиона Джейн Грейнджер, я согласен, но знай — ты меня — пугаешь, — несколько охрипшим голосом торжественно сказал он.

Гермиона извернулась в его объятиях, заглядывая любимому в лицо.

— Драко, не ври мне. Тем более, не ври так глупо, — девушка нежно поцеловала молодого человека в губы. — Я ведь все-таки лежу на тебе и очень хорошо почувствовала, как именно ты отнесся к моей затее.

Драко с энтузиазмом ответил на поцелуй, потом отстранился и на выдохе прошептал:

— Сумасшедшая, что ты со мной делаешь?..

— Ничего, что не понравилось бы тебе, любимый, — тихо ответила девушка и решительно высвободилась из объятий, поднимаясь на ноги. — Пойдем. Душ и потом карты.

— Ага, душ и карты. Мерлин мой! Во что я вляпался? — проворчал Драко, поднимаясь следом за возлюбленной. — Вина для храбрости нальешь? — поинтересовался он с ехидцей в голосе.

Гермиона оценивающе оглядела его и с легкой усмешкой ответила:

— Ну-у-у... я даже не знаю... Хотя, если будешь хорошим мальчиком — я подумаю.

Драко притворно насупился.

— А я что, плохой? — капризным тоном поинтересовался он, отряхивая с себя песок.

В ответ Гермиона неопределенно пожала плечами и тихо рассмеялась. Драко сводил с ума такой смех. Низкий, кажущийся бархатным.

Солнце окончательно опустилось за горизонт, и девушка с юношей, в полной темноте, неспеша пошли к дому, взявшись за руки. В парке, разбитом вокруг дома, тут и там, загорались разноцветные огоньки ночной подсветки.

Парк, при первом на него взгляде, больше напоминал дикие индийские джунгли, в которых откуда-то появились извилистые узкие дорожки, приводящие то к уединенной полянке, то к маленькому прудику, то к беседке, увитой зеленью, то к таинственному каменному гроту с небольшим родничком, бьющим из скалы, то еще в какое-нибудь уединенное место. Взгляд разбегался при виде этого изобилия зелени разнообразных форм и видов. Казалось, что в парке царит хаос и только когда взгляд сужался до одного конкретного дерева или куста, становилось понятно, что именно так и было задумано, и все растения находятся на своих, только им отведенных местах. Ночью парк казался еще более загадочным, чем днем. И если не знать, куда и когда повернуть, в нем, пожалуй, можно было даже заблудиться. Здание, несмотря на свои внушительные размеры, всегда неожиданно появлялось среди зелени и поражало взгляд наблюдателя изяществом форм, и роскошью отделки. Ночью включалась подсветка, и дом больше напоминал сказочный замок, чем настоящее жилище.

Юноша с девушкой замерли, в очередной раз, с восхищением, оглядывая произведение архитектурного искусства.

— Все-таки до чего красиво, а, Драко? — с восторгом выдохнула Гермиона.

— Да... Я каждый раз удивляюсь, — согласно кивнув, сказал тот.

Чуть задержавшись перед домом, Гермиона решительно направилась ко входу на одну из галерей, опоясывающих дом.

— Душ! Бегом! — повелительным тоном скомандовала она.

Блондин взглянул на нее, кивнул и скрылся за стеклянными дверями. Гермиона еще несколько минут постояла на веранде, рассеяно оглядывая парк и теребя в руках конец полотенца. Потом, словно бы собравшись с мыслями, тряхнула головой, улыбнулась и зашла в дом.

Гарри сидел в низком кресле в библиотеке и действительно был погружен в чтение книги по зельеварению. Иногда он начинал жалеть о данном самому себе обещании изучить этот предмет, но природное упрямство не давало забросить начатое дело. Вот и в этот вечер, вместо того, чтобы пойти купаться и наблюдать закат, он отправился в библиотеку, и уже который час сидел, вникая в принципы взаимодействия друг с другом разнообразных ингредиентов.

После заката в помещение проскользнула Гермиона, кивнула Гарри и жестом показала, что не хочет мешать. Минут через пять после нее появился Драко, и они вдвоем устроились в глубине библиотеки — там рядом с низким столиком стояла пара уютных кресел.

Девушка и юноша стали тихонько, чтобы не мешать Гарри заниматься, разговаривать. Естественно, их тихая беседа привлекла внимание и Поттер стал к ней прислушивался.

Драко предложил сыграть в карты, Гермиона сказала, что не умеет. Малфой сказал ей, что ничего сложного в этом нет, и он ее быстренько обучит. По обрывкам фраз Гарри понял, что Драко учит Гермиону играть в дурака. Поттер заинтересовался и стал прислушиваться внимательнее: он точно знал — в дурака Гермиона играть умеет и делает это получше многих.

Несколько конов картежники играли не пряча друг от друга карты, и Драко объяснял приемы и правила игры. В какой-то момент Гермиона сказала, что она, кажется, готова сыграть по-настоящему, и она проиграла. Следующий кон она тоже проиграла, а потом Драко заявил, что просто так играть неинтересно, и предложил сыграть на что-нибудь.

Гарри, который напрочь забыл о чтении, взглянул на парочку. Он весь превратился в слух, настолько ему было интересно — на что они станут играть.

— На желание, — тихо сказала Гермиона.

— На желание? — переспросил Драко. — В смысле?

— Ну, кто проигрывает — тот исполняет одно желание выигравшего, — спокойно пояснила Гермиона.

Подслушивающий Гарри точно знал, кто выиграет на сей раз.

— Ну хорошо, на желание, так на желание, — легко согласился блондин, раздавая карты. — Трефи козыри, Гермиона.

Гарри успел мельком посочувствовать слизеринцу, предвкушая его неизбежный проигрыш.

— Только, чур, не жульничать! — сказала Гермиона, разглядывая свои карты.

— Я не жульничаю! — возмутился Драко.

— Ладно, ладно, я пошутила, — ответила девушка, делая свой ход.

Некоторое время они играли в абсолютной тишине. Гарри даже вернулся к своему чтению.

— Ты проиграл, Драко Малфой! — услышал брюнет торжествующий возглас Гермионы и поднял глаза от книги. Девушка выглядела крайне довольной выигрышем. — Теперь ты исполнишь одно мое желание!

Гарри видел как побледнел Драко.

— Ну... Ладно. Раз проиграл — выполню, — нерешительно проворчал он. — И чего же ты хочешь? — с опаской поинтересовался молодой человек.

Гермиона задумчиво поглядела на него, накручивая прядь волос на палец. Она сидела так, что Гарри не видел, как она ободряюще подмигнула растерянному Драко.

— Ну, не томи, Гермиона! — попросил проигравший. — Говори, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы в этот вечер ты полностью принадлежал мне, — ответила ему девушка.

— То есть? — непонимающе спросил блондин.

— То и есть. Ты в течение этого вечера будешь делать все, что я тебе прикажу.

— Все? — со страхом в голосе спросил ее собеседник.

— Именно, Драко. Все, — утвердительно кивнула довольная собой девушка.

— Ладно, — после некоторого раздумья ответил парень.

Гермиона подошла к нему и наклонившись, зашептала что-то на ухо. Гарри не мог слышать, ее слов, но видел как изменяется выражение лица Драко, как вспыхнули румянцем уши и щеки. Выглядел он совершенно обалдевшим. Когда девушка выпрямилась, он умоляюще поглядел на нее и Гарри услышал тихий, хриплый голос блондина:

— Гермиона, может не надо... Ну...

— Ты проиграл, так? Так. И согласился с этим. И согласился с моим желанием. Так что — поздно, Драко. Иди и делай то, что я велела! — властно приказала Гермиона.

Наблюдавшему за беседой Гарри, эта картинка до боли напомнила о годах, проведенных в доме Эрика и ему было крайне интересно, что задумала Гермиона.

Драко поднялся, что-то ворча себе под нос и, ссутулившись, вышел из библиотеки.

— Гермиона, что ты задумала? — спросил изнывающий от любопытства Гарри.

— А, так ты подслушивал! — обвиняющим тоном воскликнула девушка, очень странно поглядев на парня.

— Ну... не специально... вы разговаривали довольно громко, а я ж не глухой, — начал оправдываться он.

— Ладно, не специально, так не специально. А что я задумала, ты можешь пронаблюдать собственными глазами, если захочешь, — очень многообещающим тоном сказала Гермиона, подходя к Гарри, отбирая у него книгу и устраиваясь на его коленях. — И даже поучаствовать, опять же, если захочешь, — промурлыкала девушка, довольно щурясь.

Юноша ощутил волну возбуждения и азарта исходящие от подруги. Гермиона обвила его шею руками, запустила пальцы в волосы и нежно поцеловала в губы.

— Пойдешь со мной? — выдохнула девушка ему в ухо.

— С тобой? Куда? — спросил Гарри, ощущая легкую дрожь, расходящуюся по телу.

— Ко мне, — просто ответила та.

— Ну, пойдем... — согласился парень.

Он решил — будь, что будет, но он пойдет с ней.

Сейчас.

Всегда.

Гермиона встала и протянула руку Гарри, тот выбрался из кресла и они направились в занимаемые ею комнаты.

Гермиона занимала самые ближние к библиотеке покои, но никогда еще путь до ее комнат не казался Гарри таким длинным. Он мучительно переживал ощущения, исходящие от девушки, а та, не смотря на внешнее спокойствие, была взвинчена до предела. Наконец, они оказались перед дверями в ее комнаты.

Гермиона толкнула створку и приглашающе кивнув, прошла внутрь. Гарри флегматично пожав плечами вошел следом. Прикрыв за собой двери, он подошел к возлюбленной. Она стояла перед занавесом, за которым скрывалась резная дверь, ведущая в будуар. Когда молодой человек подошел к ней, Гермиона прильнула к нему всем телом и жарко шепнула:

— Ты, если хочешь, можешь уйти. Я пойму...

— Нет, я пойду с тобой, — решительно заявил Гарри, чувствуя, как подрагивает прижимающееся к нему тело.

В следующее мгновение, девушка отстранилась и распахнула дверь. Сделав шаг вперед, Гарри испытал крайнее изумление. Он никак не мог предположить, что фантазия его любимой и авантюризм Малфоя могут дойти до такого.

Перед его глазами предстала потрясающая картина: среди раскиданных по полу подушек и подушечек, среди их полосато-узорчатого беспорядка, лежал на животе совершенно обнаженный Драко. Услышав их шаги, он обернулся к двери и упругим движением поднялся на ноги.

Гарри застыл на пороге не в силах сделать ни одного движения и ловя ртом воздух, ощущения у него были такие, словно ему под дых врезался бладжер. Гермиона же спокойно и уверено сделала пару шагов по направлению к Драко, тот, в свою очередь, сделал несколько шагов к ней, опустился на колени и склонил голову; светлые пряди упали на лицо скрывая его выражение.

— Приказывай, госпожа, — тихим и хриплым голосом произнес он.

Зрелище было запредельно нереальным. По мнению Поттера, Драко, в здравом уме и трезвой памяти, не мог себя так вести.

С трудом подавив накатившее возбуждение, Гарри нервным, срывающимся голосом выдавил из себя:

— Гермиона, пожалуйста, скажи мне, что он под действием Империо, я сотворю Фините, и мы забудем, что ты применила к нему непростительное...

— Нет! — не терпящим возражений тоном прервала его девушка. — Он — не под Империо. Если хочешь, можешь это проверить. И ему нравится то, что происходит.

Драко молча стоял на коленях, покорно опустив голову. Гарри все еще торчал в дверях, вспоминая как дышать. Не веря своим глазам и ушам, он полностью открылся, стараясь ощутить собеседников. Ему казалось, что он готов к любым сюрпризам, но то что произошло в реальности, многократно превышало ожидаемый поток эмоций. Если бы они были материальны, то парень был бы сбит с ног напором возбуждения и страсти исходящими от коленопреклоненного Драко, и стоящей над ним, гордо выпрямившейся, Гермионы.

Неуловимым движением девушка оказалась за спиной у стоящего на коленях блондина, сгребла его растрепанные волосы и резко дернула, запрокидывая его голову назад. Он не сделал ни малейшей попытки к сопротивлению.

— Тебе ведь нравится, а, Драко? Скажи это Гарри! — приказала Гермиона, слегка склоняясь над своей “жертвой”.

В душе она молила о том, чтобы Гарри не развернулся и не удрал, и о том, чтобы Драко просто подчинялся ее требованиям. Ей это было нужно. Она полностью осознавала необходимость того, что делает. Она знала — времени у них остается в обрез.

— Гарри, Гермиона права. Мне — нравится, — выдохнул Драко.

У Гермионы слегка отлегло от сердца. Она поняла: Драко принял игру и сейчас будет подчиняться, что бы она не учудила. Может быть, потом он и наорет на нее, может быть, будет задавать миллион вопросов. Но сейчас, хвала Мерлину, он сыграет отведенную ему роль до конца.

— Скажи ему, что ты хочешь его! — Гермиона крепко держала волосы парня в кулаке. Она почувствовала его замешательство и дернула руку вниз, еще больше запрокинув его голову. — Ну же, Драко!

Тот сглотнул ком, вдруг вставший у него поперек горла и негромко, но четко сказал:

— Да, я хочу Гарри. И тебя. Вас обоих, — и чуть тише, почти шепотом, добавил: — Пожалуйста...

— Видишь, Гарри, — сказала девушка, ослабляя хватку. — Он — хочет. И я. А ты? — спросила она потрясенного происходящим Гарри, с вызовом глядя ему в глаза.

Она думала, что очень близко подошла к некой грани. Еще буквально чуть-чуть, и так замечательно подготовленное ею действо с треском провалится.

Драко, почувствовавший, что Гермиона почти не держит его, мягко высвободился из ее рук, плавным движением встал и вплотную подошел к Гарри. Он встал перед ним, расправил плечи и поглядел на него долгим загадочным взглядом. Тот видел, что глаза блондина потемнели от желания, зрачки расширены, лоб покрыт бисеринками пота. Драко всем телом качнулся к нему и выдохнул в самое ухо:

— Я, правда, сегодня хочу наконец стать твоим. Не бойся.

Гарри не отшатнулся, он протянул руку и слегка подрагивающими от возбуждения пальцами, убрал прядь волос, упавшую блондину на глаза, немножко задержав руку, он решительно запустил ее в светлые волосы и властно привлек Драко к себе.

— Я не боюсь, — шепнул брюнет ему на ухо. — Но какова Гермиона, а? Иди к ней, а то она с ума сходит от беспокойства — получилось у нее то, что она задумала или нет. Мне безумно интересно, что она вытворит дальше, — совсем тихо добавил он и скорее почувствовал, чем увидел улыбку Малфоя.

Гарри отпустил Драко, резко повернул его лицом к Гермионе и слегка подтолкнул в спину по направлению к ней.

Блондин подошел к Гермионе, и смиренно склонив голову, замер в шаге от нее, ожидая дальнейших распоряжений. Он понятия не имел, что задумала девушка, ему было очень неуютно стоять перед ней и Гарри в чем мать родила, и от позорного бегства его удерживало только собственное упрямство, и доверие к любимой.

Гермиона не знала, о чем шептались молодые люди, но видела, что Гарри сбегать не собирается, и решила продолжить задуманное.

Гарри прикрыл за собой дверь и опустился на низкий диван, идущий кругом по всему будуару. Он подгреб себе под спину несколько подушек, откинулся на них, сложил руки на груди, вытянул ноги и приготовился наблюдать.

— Что ты хочешь с ним сделать? — поинтересовался он нейтральным тоном. Каких усилий ему стоило это спокойствие, одному Мерлину известно. Разворачивающаяся сцена напрочь выбивалась из сложившихся у него представлений не только о Гермионе и Драко, но и о мироздании. Такие сцены возможны были в закрытом клубе, совладельцем которого являлся Эрик, но никак не здесь, не с этими участниками.

Гермиона оценивающе разглядывала нагого Драко, она обошла его по кругу, потом подошла к дивану и села.

— Знаешь... Я давно хотела попробовать... — проговорила она задумчиво, и в ее руках откуда-то появилось несколько мотков толстой веревки, которые она разложила рядом с собой.

— Иди сюда, Драко — позвала девушка.

Внезапное озарение настигло блондина и понимание того, что она задумала, заставило покрыться тело испариной. Он испытал острейший приступ панического страха, приковавшего его к месту, на котором он стоял. Взгляд Гермионы полыхнул гневом и чем-то таким, что заставило Драко титаническим напряжением воли подавить панику и заставить себя шевелиться. Он покорно подошел к ней и вновь застыл, не поднимая головы.

Гермиона выбрала один из мотков веревки и распустила его.

— Повернись ко мне спиной и убери руки назад , — приказала она.

Драко вздрогнул от ее слов, как от удара, но, тем не менее, послушно исполнил приказание.

Гермиона несколькими витками аккуратно связала ему запястья, потом взяла второй моток и проложив несколько витков, стянула руки чуть выше локтей. Гарри видел, как Гермиона не спеша и аккуратно укладывает моток за мотком, внимательно наблюдая, чтобы они не перехлестывались.

Следующий моток оказался у нее в руках. Немного подумав, девушка встала, и решительно обвязала Драко так, что веревка плотно обвила грудь молодого человека и связанные за спиной руки. Еще один моток веревки она расположила так, что он охватывал талию и руки чуть выше запястий.

Гарри удивленно наблюдал за ее почти профессиональными действиями. Он видел: так связанный человек сам ни за что не освободится и с замиранием предвкушал дальнейшее развитие событий. Дыхание Драко участилось и стало прерывистым. Он прикрыл глаза, закусил губу и еще ниже опустил голову, из последних сил сопротивляясь бушующим в нем эмоциям. Каждый виток веревки ощущался на коже с кристальной четкостью, причиняя не сколько боль, сколько неудобство. Ощущения от собственной беспомощности ставили его в тупик: это был страх, волнами накатывающий на него, но помимо страха он испытывал возбуждение. Дикое, ни с чем не сравнимое, оно было настолько острым, что было почти болезненным. Блондин волевым усилием давил реакцию своего тела на это. Позволить любимой женщине играть с ним это одно, но позволить кому бы то ни было увидеть, что его это настолько заводит... Об этом и подумать было страшно.

Немного полюбовавшись на плоды своих трудов, Гермиона слегка подтолкнула молодого человека к дивану, тот неловко сел. Девушка заставила его лечь на спину. Слегка поморщившись, устраивая поудобнее связанные за спиной руки, тот подчинился. Гермиона взяла еще один моток веревки, также спокойно и неспеша распутала его, потом согнула ногу Драко и несколькими витками прикрутила лодыжку юноши к бедру, также она поступила и с другой ногой.

Драко изо всех сил старался подавить эрекцию. Почему-то это было для него очень и очень важно, пожалуй, в эту минуту у него не было задачи важнее. Он потерял возможность оказать какое бы то ни было сопротивление, но мысль о том, чтобы просто попросить Гермиону остановиться, почему-то не приходила в голову. Он крепко зажмурился и еще сильнее закусил губу. Ему было безумно стыдно лежать связанным, с расставленными ногами и полностью открытым для обозрения и любых действий. Еще более стыдно было осознавать, что эта беззащитность и открытость его заводят.

Гарри смотрел на связанного и беспомощного Драко, лежащего перед Гермионой на диване, и с трудом сдерживал собственное возбуждение. Ему хотелось подойти и дотронутся до него. Ощутить под руками гладкость кожи, так ярко контрастирующую с шершавой витой веревкой.

Гермиона провела рукой по животу Драко и хрипло рассмеялась, ощутив как он дернулся от этого прикосновения. У нее в руках откуда-то появился шелковый шарф, которым она быстро и плотно завязала блондину глаза, лишая его возможности видеть. Она понимала, что, скорее всего перегибает со степенью воздействия, но она ставила целью затеянной игры — полностью раскрыть Драко, лишив его масок. Ей хотелось, чтобы он растворился в собственных ощущениях, а не цеплялся бы за возможность хотя бы минимально контролировать ситуацию. Потом Гермиона взмахнула рукой и что-то прошептала, Драко издал глухой стон. Способность контролировать себя стремительно покидала юношу, он дернулся в своих путах, перекатываясь на бок, и свернулся плотным клубком.

— Ну вот. Теперь он не видит и не слышит. Только чувствует. Иди сюда, Гарри.

Брюнет молча подошел к Гермионе и обнял ее за талию.

— И откуда ты все это умеешь? — поинтересовался он.

— А я и не умею. Первый раз делаю, — отозвалась девушка, разглядывая результат своего творчества.

— А на вид, как будто последние несколько лет только и делаешь, что связываешь людей... — задумчиво проговорил молодой человек, поглаживая девушку по спине.

— Книги, Гарри, книги. В них можно вычитать очень многое. Вот сейчас Драко полежит так. Мышцы затекут, впрочем, они уже затекают. А так как он не видит и не слышит, чувствительность остальных органов восприятия очень сильно повысится. Через несколько минут любое прикосновение будет для него одновременно неимоверным удовольствием и очень изощренной пыткой. Поверь мне. О, забыла еще один штрих, погоди-ка...

Гермиона высвободилась из объятий Гарри и склонилась над Драко. Девушка нежно, но настойчиво перевернула его на спину и заставила развести ноги. В ее руках появился коротенький и узкий, около сантиметра шириной, кожаный ремешок, который она одним движением застегнула на основании вздыбленного члена связанного блондина.

Драко громко застонал, почувствовав чьи-то руки у себя в паху, а когда ощутил что-то перетягивающее его член — забился в своих путах в бессознательной попытке освободиться. Руки исчезли, и Драко опять свернулся в клубок.

Гермиона отступила и повернулась к Гарри. Тот стоял, не зная куда деваться, и старательно делал вид, что ему почти все равно. Девушка подошла к нему и молча принялась расстегивать пуговки его рубашки. Пуговки кончились, и рубашка полетела в сторону, настала очередь брюк. Гарри задыхался от возбуждения, а Гермиона казалась спокойной, как будто ничего такого не происходило. Она раздевала Гарри поглаживая, целуя, покусывая и нарочно не давала ему проявлять инициативу, пресекая все попытки раздеть ее, дразня и еще больше распаляя. Наконец, она раздела его полностью, и сделав шаг назад, одним движением скинула свое платье.

Драко лежал полностью погруженный в свои ощущения все то время что они раздевались. Руки и плечи затекли, веревки больно врезались в кожу, ремешок стягивал член, возбуждая.

Девушка протянула руку и усадила Гарри рядом с Драко, сама устроилась с другой стороны от связанного юноши.

— Вот теперь можно с ним поиграть... Тебе ведь так хочется его потрогать, правда ведь Гарри? А ведь он не будет знать, кто до него дотрагивается: ты или я... Ну же, погладь его, — низким хриплым голосом сказала Гермиона и Гарри, словно завороженный, подчинился ее воле. Он положил руку на плечо Драко и ощутил, как напряглись его мускулы и как он задрожал всем телом. Гермиона вновь заставила Драко перевернуться на спину.

— Не стесняйся, Гарри, не сдерживай себя, погляди как ему хочется... Сведем его с ума от желания, а?

Гарри внимательно поглядел на Гермиону и ощутил, что она едва удерживает себя в руках, что-то замкнуло у него в голове от этих ощущений, от необычайности всей ситуации, и он вдруг понял, что не может больше сдерживаться, что он просто сойдет с ума если не подчинится своей страсти. Он снял очки и отложил их подальше. Мир вокруг него потерял отчетливость. Остались только связанный мечущийся и стонущий под руками Драко, и проворные руки и хриплые вздохи Гермионы.

Блондин стонал, метался и молил о пощаде, он сходил с ума от своей беспомощности, и так неимоверно заводящего его унижения, от прикосновений рук и губ, от укусов и шлепков, которыми награждали его мучители. Он жаждал разрядки, но они были неумолимы. В какой-то момент боль отступила, уступив место неописуемому наслаждению.

Чьи-то пальцы дотронулись до его входа, он инстинктивно понял, что последует за этим, и насколько это было возможно в его положении, подался навстречу. Нежный палец, обильно смазанный скользкой смазкой, без труда вошел в него, но Драко сейчас этого было мало, он зарычал и палец убрался. Блондин воспринял это как самую большую потерю в своей жизни и нетерпеливо заерзал, пальцы смилостивились и вернулись, на сей раз их было два. Они массировали и осторожно, но настойчиво, растягивали его.

— О, Гарри, — сумел выговорить Драко между стонами, — Иди ко мне, пожалуйста, смилуйся, ну, пожалуйста... — почему он решил, что это именно Гарри — парень не знал, но сомнений в том, что это именно он, у него не было никаких.

Драко почти плакал от переполнявших его ощущений. Он почувствовал, как сильные руки перевернули его со спины на живот, поставили на колени и нагнули, он ощутил, что грудью оказался не на диване, а на чем-то живом и теплом. “Гермиона”, промелькнуло у него в голове, но мысль мгновенно потерялась, когда его перевозбужденный член нырнул, направляемый ловкими пальцами, в ее лоно. В то же мгновение член уперся в него самого и Драко выгнулся навстречу ему. Сильные руки Гарри вцепились в его плечи, поддерживая и этим давая Гермионе достаточную свободу для движения.

Неимоверное удовольствие на грани полного помешательства охватило Драко, рассыпалось горячими искрами. Он окончательно потерялся в своих ощущениях.

Гарри и Гермиона нашли, наконец, правильный ритм, доставляющий максимальное удовольствие всем троим. Мир для Драко сомкнулся до судорожных рывков, острого возбуждения, исступленных поцелуев, а потом резко развернулся, и все чувства, теснившиеся до того в груди, вырвались наружу вместе с ничем более не сдерживаемыми стонами, переходящими в крики в полный голос. Он путался в именах, уже не понимая кто где, зажатый между ними, он вздрагивал в такт их движениям, все более отрывистым и несдержанным, пока они трахали его, позабыв обо всем на свете, кроме ярчайших всполохов удовольствия в сплетенных телах. В какой-то момент он осознал, что может видеть и слышать. Рычащие стоны Гарри и вздохи Гермионы слились в один сплошной звук. Их дыхание перемешалось, и в груди каждого возникла щемящая, сладостная боль, отдававшаяся во всем теле.

Драко содрогнулся, захлебываясь наслаждением, ему показалось, что он сейчас разлетится на множество кусочков. Он впитывал их обоих, и Гарри, и Гермиону, а они — его. В эти минуты они были единым, неразрывным существом, казалось, что и кровь, и сердцебиение, и мысли, и даже душа у них — общая. Внезапно и до боли остро он осознал, что после такого единения ничто не может оставаться прежним. Он знал, что будет желать этого вновь и вновь.

Драко смутно помнил, как Гермиона освободила его от веревок, а Гарри пробормотал очищающее заклинание. Он, провалился в сон, совершенно обессилев от пережитого.

На утро он проснулся в постели Гермионы. На его руке лежала девушка, а за спиной мирно посапывал Гарри, по хозяйски закинув руку ему на бедро. Драко мельком оглядел свои запястья и предплечья — их украшали красные полосы от веревок. Судорожно вздохнув, он прикрыл глаза и уткнулся носом в пушистую ароматную макушку любимой. Воспоминания, всплывшие при взгляде на эти красные полосы, наполнили все тело истомой, уши и щеки запылали.

Гарри, который, видимо, почувствовал движение, продолжая также ровно и размеренно дышать во сне, прижал его к себе крепче и успокаивающе погладил. Драко аж задохнулся от этих его действий. Почему-то ему захотелось уткнуться лицом в подушку и разрыдаться. Неожиданно для себя он почувствовал, что на глаза навернулись слезы. Сердце бухало в груди так, будто решило пробить грудную клетку и выскочить наружу.

Внезапно ритм дыхания Гарри изменился, Драко слегка обернулся и увидел, что тот проснулся. Зеленые глаза распахнулись. Блондин ожидал, что взгляд любовника будет спросонья расфокусированным, но, к своему глубочайшему удивлению, понял: Гарри одномоментно и полностью проснулся, и готов к любым активным действиям. Он быстрым взглядом обшарил комнату, словно желая убедиться, что им ничего не грозит и убедившись в этом затих, прислушиваясь. Через несколько минут он тихо шепнул на ухо Драко:

— Ты чего так рано проснулся? С тобой все хорошо? — в голосе его слышалась искренняя забота и бесконечная нежность.

Драко не знал, что ответить, он просто еще плотнее прижался к Гарри и судорожно вздохнул.

— Ну, чего ты? — все также тихо спросил тот, успокаивающе поглаживая прижимавшегося к нему любовника.

— Нет, все хорошо, — сумел, наконец-то, выдавить из себя блондин.

— Ну и хорошо, что все хорошо, — отозвался брюнет.

Драко почувствовал, как Гарри осторожно отодвинулся от него, лег на спину и потянулся всем телом. Потом расслабился и полежав еще немного, решительно скинул с себя простыню, которой укрывался — встал.

От этой возни полу-проснулась Гермиона.

— Который час? — сонно пробормотала она.

— Рано еще, любимая, — тихо сказал Гарри.

— Мальчики, делайте, что хотите, но делайте это тихо, дайте поспать, а? — капризно попросила девушка.

— Дадим, дадим. Я ухожу и не буду больше шуметь, спи, Гермиона, — шепотом сказал Гарри.

Драко осторожно высвободил руку из-под Гермионы и тоже поднялся, заботливо укрыв девушку простыней.

— Гарри, я с тобой, — шепотом сказал он.

Гарри кивнул и направился к двери, ведущей из спальни в гостиную, тихонько открыл ее и выскользнул из комнаты, Драко вышел вслед за ним и плотно притворил за собой дверь. Молча Гарри подошел к двери будуара, на секунду остановился перед ней, но потом решительно распахнул, вошел в округлую комнату, и стал собирать свои вещи, нашел очки и водрузил их на нос. Драко следовал за ним, как тень, он тоже собрал свою одежду и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу. Наконец он решился нарушить молчание:

— Гарри, — позвал он. — Ты что сейчас делать будешь?

— Пробегусь и пойду на пляж — ответил он, оборачиваясь. — Хочешь, пойдем со мной?

— Пожалуй... — тихо сказал Драко и кивнул, подтверждая свои слова.

Гарри вплотную подошел к любовнику и в упор поглядел на него, потом взял за руку и стал внимательно разглядывать красные полоски от веревки. Уши Драко вспыхнули по-новой.

— Может быть это убрать? А то как-то...

— Нет, мне нравится. Пусть...

Гарри тепло улыбнулся.

— Мне тоже нравится, но, что скажет Люциус?

— Отец? Ничего не скажет. Да и если убирать, то еще и царапины и следы зубов с плеч и шеи... — хихикнул Драко.

— Ну как знаешь. Встретимся внизу?

Драко кивнул в ответ, повернулся и вышел из будуара.

Через несколько минут они встретились в холле и вышли в ясное солнечное утро. Гарри улыбнулся солнышку и пустился бегом по уже ставшему привычным маршруту: полянка, грот, бассейн с золотыми рыбками, пляж. Драко последовал за ним, на бегу пытаясь осмыслить произошедшее накануне.

Вчера вечером ему было хорошо. Безумно, так, как никогда до этого. А сейчас ему было мучительно стыдно за свою давешнюю несдержанность, за то, что дал сотворить с собою, за свои крики и мольбы. Он бежал за Гарри и с ужасом предвкушал момент, когда тот решит обсудить с ним произошедшее, ни минуты не сомневаясь, что такой момент настанет. Он слишком хорошо успел узнать его, чтобы предполагать, что вчерашние события останутся без детального разбора.

Молодые люди добежали до пляжа, и Гарри направился к плетеным лежакам, стоящим на песке. Около лежаков он стал проделывать утренний комплекс упражнений: наклоны, отжимания, приседания. Драко на полу-автомате составлял ему компанию. Закончили они заниматься, так и не проронив ни слова. Гарри быстро разделся до нага, покидав одежу и аккуратно положив очки на лежак, с разбега плюхнулся в воду.

Он плескался в теплых волнах с удовольствием, и, казалось, настолько погружен в это занятие, что не замечает ничего вокруг, но голова в это ясное утро была занята отнюдь не тем, что делало тело. Гарри наблюдал за Драко, прекрасно ощущая его смущение и видя отсутствующее выражение на лице. Гарри понимал, что именно Драко переживает и искал способ помочь ему преодолеть смущение и стыд. Понятно было, что слизеринец сам вряд ли расскажет о том, что его беспокоит, но в то же время совершенно ясно, что замалчивание может только ухудшить его состояние. Придя к выводу, что серьезный разговор “по душам” неизбежен, Гарри кивнул сам себе, выбрался из воды, неспешно подошел к лежаку, по инерции нацепил очки, улегся на живот, прикрыл глаза и стал ждать Драко.

Ждать пришлось недолго, через несколько минут Гарри услышал шаги и звук опускающегося на соседний лежак тела.

Не открывая глаз, Гарри позвал:

— Драко?

— Да? — отозвался тот.

— Давай поговорим? — предложил Гарри.

— А мы чем сейчас, по-твоему, занимаемся? Елку наряжаем? — огрызнулся Драко.

— Ты ведь понял, о чем я? — Гарри приоткрыл один глаз и вопросительно поглядел на блондина. Тот лежал на соседнем лежаке на спине, прикрыв глаза рукой, капельки воды красиво блестели на золотистой от загара коже, и молчал. Гарри не торопил его, понимая, что Драко очень не просто.

— И что ты хочешь услышать? — напряженно спросил слизеринец через некоторое время.

Брюнет закрыл глаз, совершенно расслабился и немного подумав ответил:

— Собственно, я вижу, что тебе не по себе. Вот и решил, вдруг ты захочешь поговорить... Ничего определенного услышать я не ожидаю, но...

Гарри услышал вздох и снова открыл глаз.

— А сам ты, что думаешь? — спросил вдруг Драко.

— Я? — переспросил Гарри.

— Ну да. Ты. — с раздражением в голосе отреагировал Драко.

Гарри поднялся на лежаке и уселся, сложив ноги по-турецки.

— Было просто... — он замолчал, подыскивая слово, которое может описать его ощущения. — В общем, было совершенно обалденно. Так со мной не было никогда в жизни. Это было красиво, очень... волнующе и... Знаешь, наверное, совершенно честно.

— Честно? — Драко отнял руку от лица и поглядел на Гарри странным взглядом.

— Честно. Так, будто все до одной маски сняты и отброшены. Лично я, открыл для себя совершенно новую Гермиону Грейнджер. И нового, незнакомого Драко Малфоя.

В ответ Драко глухо зарычал.

— А чего ты рычишь? — поинтересовался Гарри. — Я правду говорю.

— Да я понимаю... — блондин поднялся и сел напротив любовника также подобрав ноги. — Но я не ожидал от себя... такого. Если бы, скажем, год назад кто-нибудь сказал мне, что я дам себя связать, а потом буду чуть ли не со слезами умолять Гарри Поттера, чтобы тот трахнул меня, я бы ему сначала в морду дал, чтобы мало не показалось, а потом, наверное, отправил бы в Мунго. В отделение для душевнобольных.

Гарри понимающе смотрел на собеседника.

Тот нервно передернул плечами.

— А сегодня утром, осознав себя между тобой и Гермионой, я готов был разрыдаться. Я вдруг понял, что вы оба стали для меня... семьей, частью чего-то бесконечно важного, — Драко сидел и в упор смотрел на Гарри. — Слушай, а ты всегда так просыпаешься?

— Как “так”? — непонимающе спросил тот.

— Ты когда открыл глаза... Выглядел так, будто и не спал за минуту до того.

— А... Ну, да. У меня с детства так. Тетя никогда не давала понежится в постели, да и братец двоюродный мог устроить в любой момент любую пакость, так что я привык просыпаться моментально и в полной готовности к возможным неприятностям. Но ты увел разговор в сторону...

Драко вскочил и почти заорал:

— А что ты хочешь услышать?! Что мне понравилось?! Что я хочу еще?! Что я... А, твою мать! Психолог хренов! — Драко метнулся в сторону от лежаков, и замер в нескольких шагах зябко обхватив себя руками. Его потряхивало.

Гарри неспеша поднялся и подошел к нему. Он обнял его сзади за плечи, потом повернул к себе лицом.

— Дурак ты, Малфой, — беззлобно сказал Гарри, поднимая лицо Драко к себе. — Но мы тебя любим и такого тоже, — продолжил Гарри свою мысль и нежно поцеловал Драко в нос.

Тот скорчил недовольную рожу и прищурившись, спросил:

— Любите?

— Ну, конечно, — кивнул Гарри в ответ. — Разве я не говорил, что люблю тебя?

— Не-а. Забыл, видимо, а? — с ехидцей ответил Драко.

— Да? Ну, что ж. Официально тебе заявляю — я люблю тебя, Драко Малфой. Вот такого вот дурня, красавца и умницу. Теперь ты это знаешь.

— Да ну тебя, Поттер, — недоверчиво сказал Драко, впрочем, не предпринимая попыток освободиться из объятий.

— Это ты что? Я тебе тут, можно сказать, самые сокровенные тайны души поверяю, а ты вот прямо взял и цинично послал меня хвостороге в задницу? — с улыбкой спросил Гарри.

Драко закатил глаза.

— Просто... Знаешь, нелегко вдруг узнать о себе, что ты не только гей (ну ладно, не совсем гей, но тем не менее) но еще и мазохист, а помимо этого осознать, что влюблен по уши одновременно в маглорожденную Колдунью и героя всех времен и народов Гарри Поттера. Не находишь, что слишком много открытий для одного вечера?

Гарри невинно захлопал глазами.

— А почему мазохист-то? — непонимающе спросил он.

Драко заржал.

— Гарри, — сумел произнести он сквозь смех, — ну и вопросы ты задаешь.

— А чего тут такого-то? Чего ты ржешь, как конь? — с совершенно серьезным видом спросил Гарри, и Драко зашелся в новом приступе смеха.

Отсмеявшись, блондин совершенно серьезным тоном сказал:

— На самом деле все довольно просто... Если хочешь знать: мазохизм — это получение удовлетворения от интенсивного морального, физического воздействия или боли. Мне было больно. Очень. Не Круцио, конечно, но... А еще я испытывал дичайший стыд. И я получил от всего этого удовлетворение. И еще какое! Ну, и кто я после этого? Правильно — мазохист. А вы с Гермионой, оба два, между прочим — садисты. Вот.

Гарри разжал объятия, потер подбородок и озадаченно уставился на Драко.

— Как-то у тебя все... не как у людей. Термины какие-то... Ярлычки... У меня все проще: тебе хорошо, Гермионе хорошо, мне хорошо. И самому по себе и от того, что вам хорошо, если ты понимаешь о чем я говорю. Главное, что все довольны. А мазохист ты там или еще кто — это все совершенно не важно. Что с того, что мне понравилось заниматься с тобой любовью, когда ты связан? Мне теперь, что — утопиться по этому поводу? Предаться самобичеванию, дескать: ах, мне нравится трахать связанного Малфоя, поэтому я гадкий гей-садист? Ну, скажи — мне идти топиться? Или можно еще немного пожить?

— Как-то у тебя все просто выходит... — протянул Малфой.

— Нет, это не у меня просто, а у тебя — сложно. Ты понавешал на себя кучу терминов и теперь стоишь тут, и их боишься. Любой термин это … ну, он не просто слово, это ряд понятий и ассоциаций, который тянется за ним хвостом. Вот лично я не вижу ничего плохого в том, что ты получил удовольствие, и в том что я получил удовольствие. Я же не бросаюсь на прохожих на улице не связываю и не трахаю их? И ты тоже ни к кому не пристаешь, дескать, свяжите меня и трахните? Так? Так. Все происходило в нашей спальне и находилось под контролем, верно?

— Ну, — задумчиво отозвался Драко.

— Вот тебе и “ну”. Не понимаю, обо что ты сейчас так заморачиваешься, — пожав плечами, изрек Гарри.

— Честно сказать, после твоих слов, я и сам уже не понимаю. Просто... как-то это все ненормально, что ли.. — неуверенно сказал блондин, разглядывая собеседника.

— А что такое “норма”? Вот ты — Маг. Это, между прочим, даже в магическом мире не очень, чтобы норма. Про магглов я вообще молчу. И что? — настойчиво спросил Гарри, внимательно глядя на любимого.

— Но, Гарри... — попытался урезонить Поттера Драко.

— Никаких “но”. Пойми, ничего, на самом деле, не изменилось, от того, что ты осознал несколько новых свойств самого себя. Ничто не бывает из ниоткуда. Это свойство твоей натуры было в тебе и вчера, и поза-вчера, и год назад. Просто ты столкнулся с ситуацией в которой оно проявилось явным образом. Не более того. Может быть, ты решишь, что никогда больше не будет такого в твоей жизни, а может, наоборот: решишь, что секс без веревок тебя более не устраивает. Но какой бы ты не сделал выбор — это будет не более чем выбор: использовать свои свойства или не использовать. И опять же — ничего принципиально не изменится: способность получать в постели удовольствие от боли никуда не исчезнет.

Гарри пытался, как мог, успокоить ошарашенного произошедшим слизеринца, для чего старался говорить мягко и спокойно. Он объяснял ему те вещи, которые, в свое время, уяснил для себя и стремился донести, что ничего плохого в том, что было прошлой ночью не видит и не осуждает Драко за то, что тот получал удовольствие.

— Какой ты, оказывается, мудрый...

— Уж какой есть... Пойдем, купнемся еще и завтракать? — предложил брюнет.

— Ага. И спасибо тебе.

— Пожалуйста. Ты обращайся, если что.

Драко пихнул Гарри плечом, разбежался и нырнул в волны. Тот последовал за ним.

Накупавшись, парни вдвоем возвращались в дом.

Вдруг Драко встал посередь дорожки и широко распахнутыми глазами поглядел на Гарри.

— Слушай, — спросил инициатор остановки. — А откуда Гермиона знала, что надо делать?

— В смысле? — не понял вопроса Гарри.

— Ну, в прямом — откуда она знала, как связывать? У нее это так легко получилось, до меня только сейчас дошло — насколько!

— Гм, ну мне она сказала, что книги — это великая вещь. Я полагаю, вычитала где-то.

— Значит вычитала? Прекрасно… Знаешь, что… Иди-ка ты завтракать один, а я... Я пожалуй схожу к нашей читательнице… Думаю, она уже проснулась.

— Но…

— Мне кажется, после того, что она сотворила вчера, сидит сейчас у себя, и не знает куда деваться. Пойду, проверю свою догадку…

— А, пожалуй, ты прав… Может, мне с тобой сходить?

— Нет, если я прав, то ты ей ничем не поможешь. Идти нужно мне.

— Ну, ладно, а я тогда — завтракать и заниматься.

Драко молча кивнул в ответ. В холле они разошлись в разные стороны — Гарри отправился на кухню, а Драко поднялся к комнатам Гермионы. Перед ее дверями он ненадолго замер на месте, словно бы собираясь нырнуть в глубокий омут.

Как он и ожидал — Гермиона уже проснулась и даже успела принять душ, и теперь сидела, завернувшись в халат с совершенно несчастным видом в своей гостиной, и бездумно переворачивала страницы очередной толстенной книги. Когда она увидела на пороге Драко, лицо ее покрылось красными пятнами. Драко сделал несколько шагов и остановился напротив нее.

— Драко! — выдавила из себя почти плачущая девушка. — Что же я натворила? Ты… ты простишь меня, ну скажи, что простишь, пожалуйста… — тихо попросила она.

Парень опустился на корточки и мягко попросил:

— Гермиона, посмотри на меня.

Она нерешительно поглядела на Драко. И первое что увидела — следы вчерашнего вечера на плечах и шее молодого человека, девушка поспешно отвела глаза и покраснела еще больше. Из ее глаз закапали слезы.

— Это было так глупо… Но мне казалось…

— Гермиона, — позвал Драко. — Послушай меня, пожалуйста?

Девушка шмыгнула носом и замолчала.

— Я не буду утверждать, что твоя придумка не отличалась некоторой, гм, экстравагантностью. У меня есть к тебе один вопрос…

— О, Драко… — выдохнула Гермиона.

— Не перебивай меня, пожалуйста. — попросил парень. — Так вот, вопрос. Скажи, только честно — тебе понравился твой эксперимент?

Услышав вопрос, Гермиона смертельно побледнела. Драко видел как дрожат ее пальцы, нервно теребящие пояс халата. Девушка молчала, парень терпеливо ждал. Наконец она заговорила:

— Ну, понимаешь, вчера… Вчера мне было очень и очень хорошо. А сегодня, когда я поразмыслила над тем, что натворила — мне очень плохо. Я знаю, ты никогда не простишь меня…

— Гермиона, любимая, — тихо рассмеялся Драко. — Ты, честное слово, зря так переживаешь. Я не в обиде на тебя.

— Правда? — удивленно спросила девушка.

— Правда, — уверенным голосом ответил Драко.

— Но я так унизила тебя… — с горечью сказала она.

— Нет, Гермиона. Никого нельзя унизить без его согласия на это. А я не согласен считать унижением для себя, то, что произошло вчера. Знаешь, сегодня утром я разговаривал с одним очень мудрым человеком, и вследствие этого разговора понял одну вещь.

— Какую? — с интересом спросила Гермиона.

— А вот такую: я столкнулся с еще одним своим, скажем, свойством. Не более того. Это не хорошо и не плохо. Это просто часть меня, и все. Мне нравилось то, что вы с Гарри делали. Понимаешь?

— Тебе, правда, нравилось? — спросила пораженная девушка.

Драко кивнул.

— Скажу тебе больше. Если ты вдруг захочешь еще… поэкспериментировать подобным образом — я не откажусь вновь превратиться в твоего подопытного.

Драко плавно опустился на колени, и взял руки девушки в свои. Гермиона кончиками пальцев провела по красным полосам на запястьях любимого.

— Тебе было больно? — спросила она.

— Да. — просто ответил он. — Но это не важно. Это была такая боль, которая приносила удовольствие. Я не знаю как так может быть, но это было. Видимо, я действительно так устроен, что способен получать удовольствие, когда мне причиняют боль в процессе занятия любовью.

Драко прикоснулся губами к ладоням Гермионы.

— Спасибо тебе.

— За что? — удивленно спросила она.

— За то, неимоверное удовольствие, которое ты мне доставила. Слушай, а ты так делала раньше?

— Нет, — ответила Гермиона, вновь краснея.

— А откуда тогда...

— Ну... ты же знаешь, что я всегда много читала... В общем, Люциус подарил мне одну книжку, она меня заинтересовала. Я стала искать материалы по теме, затронутой в ней, а потом нашлась книжка про японскую технику связывания... Показалось очень интересным, правда там все очень сложно... Но сама идея меня почему-то зацепила... И вот, ну, я решила попробовать.

Драко весело улыбнулся.

— Хорошие книжки, однако, читают гриффиндорские пай-девочки. — ехидно сказал он. — А папенька просто неотразим!

— Ну это правда была очень интересная книга! — возмутилась Гермиона. — И Люциус ничего такого не подразумевал, по-моему.

— Что книжка была интересной — ни минуты не сомневаюсь, — легко согласился Драко, — а вот, что отец ничего «такого» не подразумевал — ни в жизни не поверю, — фыркнув, сказал парень и задумчиво добавил: — А знаешь, ты правильно поступила, не рассказав мне о том, что задумала... Если бы ты описала хотя бы малую часть этого — я бы просто отказался участвовать.

— Ты жалеешь о произошедшем?

— Нет. Я восхищаюсь твоей прозорливостью. Как верно ты все рассчитала, как тонко сыграла на моих и Гарри тайных струнках... Фантастика! Вот она — женская интуиция помноженная на опыт... Я восхищен!

— Драко, — тихо сказала Гермиона. — Ты меня переоцениваешь.

— Да нет же!

— Ну какой там опыт... Чистое вдохновение и немного везения, не более того. Я только сейчас понимаю насколько мне повезло угадать, как вас обоих можно пронять, а ты говоришь — “опыт”. Пожалуй, есть две области в которых я действительно в какой-то степени обладаю им — это чтение и влипание в разные истории. При том, второе — это скорее заслуга Гарри, а не моя. Я попадала и попадаю в разные переделки только потому, что являюсь близким другом человека, который может найти ворох приключений на собственную голову в самых безобидных и, казалось бы, не подходящих для этого местах.

— По-моему, ты сейчас прибедняешься, — невозмутимо возразил Драко. — Вся моя практика общения с тобой подсказывает, что ты женщина, которая всегда четко знает, чего хочет и неуклонно добивается целей, которые перед собой поставила.

— Я не прибедняюсь, я трезво оцениваю свои возможности, и все.

— Ладно, пусть так, — согласился парень. — Я смотрю, настроение у тебя улучшилось? Пойдешь завтракать? Утреннюю пробежку ты уже все равно пропустила.

— Пойду, — отозвалась Гермиона. — Только оденусь.

— Я подожду тебя тут, — сказал Драко, подымаясь с колен.

С памятной ночи, которую они провели втроем, молодые люди и девушка решили, что будут спать вместе. И теперь, прежде чем уснуть, с огромным удовольствием предавались любви, изучая тела друг друга и изобретая все новые способы доставить любимым удовольствие.

Наставники хитро поглядывали на молодежь, но молчали, видимо, не желая смущать.

Занятия шли своим чередом, учебные бои становились все сложнее и интереснее — мастерство ребят росло буквально с каждым днем.

Люциус выжидал верный момент, чтобы претворить в жизнь свои матримониальные планы. Не мало процессу выжидания способствовал более терпеливый Северус, осаживая порывы менее терпеливого Малфоя-старшего, раз за разом убеждая того, что еще не время.

— А когда оно настанет? Нужное время? — одним из вечером спросил его Люциус.

— Когда оно настанет — ты обязательно об этом узнаешь, подожди еще немножко.

— Можно это немножко... подтолкнуть! — упрямо настаивал Люциус.

— И как ты собираешься это сделать? — скептически поинтересовался зельевар.

— Давай оставим их одних на недельку-полторы? Поедем куда-нибудь... Ну не знаю куда. Скажем, что по делам, а сами отправимся, например кататься на лыжах! — предложил Люциус.

— На лыжах... Ты же знаешь, что я терпеть не могу лыжи!

— Ну ты можешь не кататься, а я хочу, — упрямился Люциус.

— Ну Мерлин с тобой. Но с тебя будет причитаться, так и знай.

Несколько недель Драко остро переживал то, что испытал находясь во власти Гермионы и Гарри. Казалось, состоявшаяся на следующее утро после той ночи беседа по душам успокоила его, но… что-то не давало молодому человеку покоя. Драко снились сны. Фееричные, насыщенные яркими картинками, в которых он видел себя связанным самыми невообразимыми способами и оттраханным столь бесцеремонно, что просыпался посередь ночи, ощущая боль в паху и неясную тревогу. Ему даже начало казаться, что он сходит с ума.

Наконец, после очередной такой ночи Драко решил поговорить с Гермионой. Он нашел ее на веранде.

— Гермиона, — позвал он увлеченную чтением девушку.

Услышав его голос, Гермиона оторвала глаза от книги и внимательно поглядела на любимого. Выглядел он не важно, было видно, что последние дни он плохо спит. Да и вертелся он в постели больше, чем обычно.

— Да, дорогой? — отозвалась Гермиона.

— Послушай… Я вот что хотел у тебя спросить… — Драко смущенно опустил глаза. Гермиона терпеливо ждала продолжения. — Ты говорила, что читала книжку про связывание… Можешь дать ее мне?

— Запросто.

— А ты только ее читала?

— Нет.

— А… что еще?

— Ну… Ты знаешь, что такое “интернет”?

Драко отрицательно покачал головой.

— Это… Ну как тебе объяснить… Это такое маггловское изобретение, в некотором роде, огромная библиотека и база данных. Там, если уметь, можно найти все, что угодно. Ну я и почитала кое-что… А с чего это ты вдруг заинтересовался?

— Ох, ну… после того вечера… понимаешь, я очень удивлен своей реакцией. И подумал, что может быть можно изучить это свойство себя получше…

— Ну, книжку я тебе дам. И интернетом пользоваться поучу — не вопрос. В городке рядом есть интернет-кафе…

— О, это было бы здорово!

— Пожалуй… Пойдем прямо сейчас. Пойду оденусь.

Драко благодарно посмотрел на Гермиону и кивнул.

— Я тоже переоденусь.

— Угу. Встречаемся внизу через 10 минут.

Драко и Гермиона прошли через парк и вышли за ворота поместья. Оказавшись снаружи, Гермиона обняла Драко и аппарировала вместе с ним в рощицу неподалеку от городка.

Девушка уверенно вела парня за собой по извилистым улочкам и через некоторое время они вошли в небольшое уютное помещение.

Гермиона подошла к стойке и улыбнулась молодому человеку, сидевшему за ней.

— Добрый день, Анджей. Мне опять нужен компьютер с выходом в сеть. Мое любимое место свободно?

— Свободно, ты надолго? — поинтересовался хозяин заведения.

— Не знаю еще. Но думаю часа на три… Может быть больше.

— Хорошо. Я включил доступ в сеть на той машине.

— Спасибо! — Гермиона поблагодарила собеседника и направилась вглубь помещения, увлекая за собой Драко.

Они расположились перед экраном в дальнем углу зала. Компьютер был расположен так, что заглянуть в монитор случайно было невозможно.

— Я смотрю, ты тут чувствуешь себя как дома… — вопросительно изогнув бровь, заметил Драко.

— Я тут довольно часто бываю и успела познакомиться с владельцем кафе. Это место выбрала потому, что тут никто не ходит и не мешает. Можно спокойно посидеть, почитать, подумать.

— Здорово. Но… и как мы будем это делать? — спросил Драко, с недоумением разглядывая стоящие и лежащие на столе непонятного предназначения предметы.

Драко первый раз в жизни видел компьютер и разглядывал непонятные штуковины с явным подозрением.

Гермиона положила руку на странного вида предмет и повозила им по столу.

Экран вспыхнул.

Девушка пододвинула к себе доску с кучей кнопок на ней и быстро защелка ими.

Драко наблюдал за ее действиями и пришел к выводу — с этими приборами девушка знакома не первый день.

— Так вот, — сказала Гермиона. — Смотри: это броузер, специальная программа для того, чтобы работать в сети. Сеть — штука очень большая и развесистая, найти в ней что-то было бы совершенно не реально, если бы не было специальных поисковых машин. Одна из них — гугл. Вот в эту строчку забиваем: www.google.com, нажимаем вот эту кнопку — Гермиона тыкнула в большую кнопку с надписью Enter, — и ждем. Видишь, что получилось?

Драко кивнул.

— Вот в эту строчку вбиваем то, что хотим найти. Какие-то ключевые слова. Вот тебя заинтересовало, связывание? Вбиваем «связывание», нажимаем энтер. Видишь — что получилось? Теперь в эти вот синие буковки можно потыкать — будут открываться новые страницы. В общем — попробуй сам?

Гермиона поднялась с кресла и приглашающее кивнула на него Драко. Тот уселся перед монитором и нерешительно положил руку на мышь.

— Пошевели рукой, видишь — стрелка на экране зашевелилась? Теперь попробуй шевелить рукой так, чтобы стрелка пришла в нужное тебе место. Например вот сюда, — Гермиона тыкнула пальцем в экран, показывая куда надо привести стрелку курсора.

Драко дернул рукой и стрелка курсора метнулась по экрану, словно за ней гнались.

Гермиона положила свою руку поверх руки любимого и аккуратно шевельнула мышью.

— Вот так, — сказала девушка. — Не надо ее дергать. Плавно и без напряжения шевели рукой.

Драко кивнул.

Следующие три часа пролетели незаметно. Гермиона учила Драко пользоваться интернетом. Когда они вышли из прохлады интернет-кафе, Драко задумчиво сказал:

— Слушай… А вот было бы здорово — компьютер дома…

— Ну, вообще, в принципе это можно было бы устроить. Электричество в поместье есть… Купить компьютер — не проблема. Вот интернет провести — сложнее, но думаю что тоже решаемо. Надо с Люциусом поговорить по этому поводу. Насколько я в этом разбираюсь — провести нам провод технически возможно.

— Я поговорю с отцом. Вот прямо сейчас — придем и поговорю.

— Хорошо, — с улыбкой согласилась Гермиона.

Вернувшись в поместье, Драко отправился на поиски отца. Найдя его в библиотеке, он с горящими глазами рассказал ему о компьютерах и интернете.

— И что? — спросил Люциус, выслушав восторженный и сбивчивый рассказ сына.

— Ну я подумал — было бы здорово обзавестись компьютером и интернетом тут, в поместье, чтобы не ходить каждый раз куда-то…

— Ты представляешь, что для этого надо? — поинтересовался Люциус.

— Я — нет. А вот Гермиона — представляет.

— Ну и пусть действует. Денег я на эту вашу затею запросто выделю.

— Гермиона сказала, что нужно будет тянуть сюда какой-то провод…

— Не вижу проблем и в этом. В общем, можешь считать, что я выдал карт-бланш и действовать соответственно, — успокоил сына Люциус.

Драко благодарно кивнул отцу и бегом отправился к Гермионе.

На следующий день они вдвоем отправились в магазин и купили ноутбук, потом посетили офис местного провайдера и договорились о проведении в поместье выделенного канала. В общем через несколько дней в поместье появился интернет, и Драко с головой ушел в дебри сети.

Он просиживал за ноутбуком все свободное время и читал, читал, читал…

В какой-то момент он понял, что научился управляться с магловским изобретением довольно уверено и это его порадовало.

Постепенно, читая разные материалы и рассматривая картинки, Драко до конца понял, что не он один обладает такими странными интересами и предпочтениями. Это успокаивало. Что-то из прочитанного и увиденного задевало тайные струнки его сущности, что-то не трогало, а что-то вызывало отвращение. В итоге Драко достаточно четко осознал список привлекательных для него “игр”, а осознав, решился, наконец, поделиться своими открытиями с Гермионой. Он нашел ее и с очень таинственным видом утащил в свои покои.

— Гермиона, я хочу с тобой поговорить…

Видя его таинственность девушка догадалась, о чем сейчас пойдет речь, но виду не подала.

— Ну, давай поговорим. О чем? — спокойно спросила гриффиндорка.

— Видишь ли… я последние две недели сидел в интернете…

— Я заметила, — кивнув, сказала Гермиона.

— В общем, я изучал разные практики использующиеся в садо-мазохистских играх. Много прочитав и просмотрев я составил для себя представление, что именно мне интересно и, кажется, нравится… — Драко замялся собирая свою решимость в кулак. — Короче, я хочу предложить тебе поиграть.

— Поиграть? — переспросила несколько удивленная Гермиона.

— Ага. Я покажу тебе то, что мне понравилось и, что хотелось бы испытать. А ты, если тебе тоже будет интересно — можешь проделать это со мной.

— Как-то… Я даже не знаю, что тебе сказать, Драко. В принципе, идея — интересная. Я подумаю, а пока — покажи что ты там нарыл?

Драко кивнул и принес ноутбук.

— Вот смотри, — сказал он любимой, показывая свои находки.

Гермиона рассматривала картинки и читала тексты, периодически подозрительно поглядывая на Драко. Закончив просмотр и чтение, девушка задумалась. Предложение, озвученное молодым человеком, обрело четкие формы и явное содержимое.

— И как ты себе представляешь эту… игру?

— Ну… Отец и крестный собираются куда-то по делам дней на десять. В поместье останемся мы втроем. Ну и я… буду в полном вашем распоряжении в течение этого времени. Что мне интересно — ты теперь представляешь, но я не расстроюсь, если вы с Гарри захотите опробовать на мне что-то другое.

Гермиона задумалась.

— Драко, ты отдаешь себе отчет в том, что сейчас предложил? — спросила она подумав.

— Мне кажется, что да.

— Ты понимаешь, что это может быть… больно больше, чем ты представлял? Или, скажем, обидно. Или, в конце концов, гораздо более унизительно, чем тебе сейчас кажется?

— Гермиона, я это понимаю, но точно знаю, что не успокоюсь, пока не попробую. А попробовать… хочется. Меня самого это желание несколько, скажем, пугает. Но…

— Ладно. Круг твоих интересов понятен, часть твоих фантазий пересекается с моими, часть — нет. А раз уж ты сам решился отдаться в наши руки… В общем — я, пожалуй, соглашусь поиграться, но буду реализовывать не только твои фантазии, но и свои тоже, — предупредила Гермиона, следя за реакцией любимого.

Тот спокойно кивнул и она продолжила:

— И еще. Пожалуй, вот тебе задание: напиши сценарий.

— Сценарий? — переспросил Драко.

— Ну да. Примерный. Я хочу детальнее знать чего именно ты хочешь и на что согласен.

— Хорошо, напишу, — согласился блондин.

— А с Гарри говорил на эту тему? — поинтересовалась девушка.

— Нет. И, честно говоря, рассчитывал на то, что пообщаешься с ним по этому поводу ты…

— О как. Ну, ладно. А когда отправляются Люциус с Северусом?

— Отец говорил, что после-завтра ранним утром…

— Гм. А не так и много времени осталось… А тут у тебя, как я погляжу, целый список вещей, которые могут пригодится для игры…

— Ну, список предметов, которые мне интересны я успею либо купить, либо трансфигурировать сам.

— Хорошо. Что ж, пойду поговорю с Гарри. Пожелай мне удачи.

Драко улыбнулся Гермионе.

Утром, в назначенный день Люциус с Северусом покинули поместье, оставив молодежь одних. Драко, по просьбе Гермионы спавший в эту ночь один, проводил отца с крестным и поднялся в свои комнаты. На столе у себя в гостиной он нашел записку, написанную торопливым почерком Гермионы:

“Жду тебя в 12 часов в гостиной Гарри. Завтракай один.”

Драко прочел послание, пожал плечами и вызвал домового эльфа. Тот появился на зов и парень поручил ему принести завтрак прямо сюда, решив, что раз уж он завтракает один — то не все ли равно где это делать.

Пока он завтракал, Гермиона и Гарри проснулись и валялись в постели, обсуждая запланированное игрище.

— О, Гермиона, — сказал девушке Гарри, — Я в нашей “темнице” еще немного поколдовал вчера, после того, как ты ушла спать. Кажется, очень не плохо вышло, — заговорщически сообщил он.

— Очень интересно, вот сейчас и оценим, — ответила она, быстро поднимаясь с кровати и заматываясь в простыню. — Пойдем, покажешь.

Гарри встал и поманил Гермиону за собой. Он прошел в свою гостиную, и распахнул перед Гермионой дверь в ту комнату, переоборудованием которой они занимались весь вчерашний вечер. Гермиона застыла на пороге, рассматривая свежим взглядом их совместное произведение: голые стены из грубого камня уходили ввысь, узкое, похожее на бойницу, стрельчатое окно забранное массивной решеткой, почти не пропускало солнечный свет. Кое-где в стены были вбиты ржавые на вид крючья и кольца. У дальней стены расположился темный деревянный крест в виде буквы Х. Большая кровать с балдахином на витых столбиках, оттоманка, пара кресел и комод — составляли всю мебель в помещении. По стенам, в строгом порядке, были развешены разные плети, на полках из темного дерева — лежали кандалы и какие-то совсем уж непонятные, но устрашающие орудия. Основной свет в помещении давали несколько факелов, в тяжелых кованых подставках, и множество свечей, расставленных по всей комнате. В их подрагивающем свете истинный размер помещения и мелкие детали его убранства разглядеть было невозможно, но ощущения она вызывала самые странные.

Гермиона удовлетворенно кивнула и улыбнулась.

— Думаю, Драко будет впечатлен, — заключила она.

— Мне тоже так кажется, — задумчиво отозвался Гарри.

— Тебе что-то не нравится? — спросила девушка, видя его задумчивость.

— Да как тебе сказать... По-моему мы затеваем очень небезопасную игру. Тебе так не кажется?

— Кажется. Но знаешь... По-моему лучше эту, гм, “игру” реализуем мы, люди любящие Драко, чем он решит искать таких приключений где-то на стороне. Как думаешь?

Гарри пожал плечами.

— Знаешь... Иногда мне кажется, что я сплю и вижу дурацкий сон, — сказал он, глядя на девушку.

— Почему же “дурацкий”?

— Ну, а каким может быть сон, в котором наш с тобой вчерашний враг Драко Малфой, (заметим: сноб, аристократ, чистоплюй и прочая, прочая), предлагает нам, самого себя, в качестве игрушки для сомнительных садо-мазохистских экспериментов, и при этом считается, что все участники процесса находятся в здравом уме и трезвой памяти?

Выслушав речь Гарри Гермиона весело рассмеялась.

— Вот, ты смеешься, а сама спрашиваешь — отчего это сон “дурацкий”, — проворчал Гарри.

— Ладно, убедил, допустим это все дурацкий сон. И что?

— В смысле?

— Ну, в прямом. Что ты собираешься с этим делать?

Гарри непонимающе посмотрел на Гермиону.

— А что с этим можно сделать? — спросил он.

— Ну, это я у тебя должна спросить, в конце концов — это же твой, хм, сон. Поэтому тебе и знать, что с ним делать.

— Мерлин мой, ты меня совсем запутала! — воскликнул Гарри.

— Нет, я — тебя не путала. Это ты сам запутался. По-моему, все предельно ясно: ты считаешь, что происходящее “дурацкий сон”, а я интересуюсь — ты собираешься проснуться или досмотреть его до конца, или, может быть сделать что-то еще.

— Да ну тебя. Как-то все чересчур сложно.

— Ничего сложного. Просто... немного честности с самим собой и все встанет на свои места. Либо ты действуешь и готов отвечать за последствия своих действий. Либо ты сны видишь. Со всеми вытекающими.

— Безупречная логика. Что ж... я — действую!

— Вот и прекрасно! — Гермиона еще раз бегло окинула взглядом комнату. — Так... ну тут вроде все готово. Завтрак?

— Ага.

Они перебрались в гостиную и с аппетитом позавтракали, болтая.

— О! — вдруг заволновалась Гермиона. — Уже почти десять, а мне нужно еще привести себя в порядок! Все, я в ванную!

Девушка вскочила и скрылась за дверями, ведущими в ванную.

— А я, пожалуй, пробегусь... — пробурчал Гарри в закрывшуюся дверь.

Он быстро натянул шорты, вышел на балкон и слез вниз по толстой ветке лианы, оплетавшей колонну. Пересекаться до времени “х” с Драко в его планы никак не входило.

Время стремительно неслось вперед. Драко сидел на балконе своих покоев и пытался сосредоточится на чтении. Выходило с трудом. Он нервничал, хотя сам предложил эксперимент. Поняв, что не сумеет читать, он отложил книгу и бездумно уставился в пространство, предвкушая грядущее действо. Фантазия услужливо подкидывала ему весьма пикантные картинки, заставлявшие его мучительно краснеть.

Наконец, назначенное время настало. Драко поднялся с кресла, прошел в гостиную и придирчиво осмотрел себя в зеркале, прошелся по комнате туда-сюда, и решительно направился к покоям Гарри. Перед дверями его комнат, Драко остановился, набрал воздуха в легкие, словно собирался нырнуть, толкнул дверь и вошел.

Гарри стоял опершись локтем о каминную полку и задумчиво смотрел в окно, на звук открывающейся двери он лениво обернулся, и окинув оценивающим взглядом зашедшего Драко кивнул, будто бы соглашаясь сам с собой.

— Пришел, значит... Ну что ж. Пойдем. — хриплым голосом позвал Гарри и махнул рукой в сторону двери, расположенной слева.

Интонация с которой он это произнес чем-то насторожила Драко, но упрямства и решимости ему было не занимать, посему он, гордо вскинув голову, проследовал в указанном направлении. Дверь была слегка приоткрыта, Драко распахнул ее, вошел, и оказался...

— Мерлин и Моргана! — выдохнул блондин, обводя взглядом комнату.

То, что он увидел было настолько неожиданно и завораживающе, что сделав пару шагов вглубь комнаты парень замер, ошеломленно оглядываясь по сторонам. В голове испуганным зайцем метнулась мысль: “И во что я ввязался?!”.

Звонкий голос Гермионы почему-то заставил его вздрогнуть, как от удара.

— Ты пришел, — констатировала она.

Драко резко повернулся на звук и аж задохнулся от нахлынувшего восторга. Ему показалось, что перед ним стоит не его родная и любимая женщина, а недосягаемое, прекрасное создание с картин средневековых художников: роскошное шелковое платье глубокого винного цвета мерцало серебряной вышивкой, волосы были убраны в высокую затейливую прическу, обнаженные плечи, длинные пальчики небрежно играют стеком.

— Да, — выдавил из себя Драко.

— Иди сюда, — позвала Гермиона.

Драко подошел к ней и замер в ожидании. Девушка окинула его взглядом с головы до ног и кивнула.

— Разденься, — приказала Гермиона.

Драко почувствовал, что это был именно приказ. Не просьба, не пожелание.

Он медленно поднял руки к пуговицам рубашки и стал их расстегивать одну за другой. Пальцы ощутимо подрагивали от нервного напряжения и пуговицы никак не хотели расстегиваться. Наконец, он поборол их и рубашка полетела на пол, за ней последовало все остальное. Драко выпрямился перед оценивающе рассматривающей его Гермионой, оставшись в одних плавках.

— Совсем, Драко! — сказала она, слегка поморщившись.

Тот на миг застыл, но стянул и последнюю деталь одежды.

Из-за его спины вышел Гарри, подошел к Гермионе, окинул долгим взглядом обнаженного Драко и обнял девушку за талию.

— Хорош, правда? — спросил он, нежно коснувшись губами ее шеи.

Гермиона улыбнулась ему, мягко высвободилась из объятий, подошла к Драко вплотную, и быстрым движением стянула ленту, собиравшую его волосы в хвост.

Глядя замершему неподвижно Драко в глаза, девушка тихо спросила:

— Ты все еще хочешь?

— Да, — выдохнул Драко.

— Добровольно?

— Да, — тихо ответил он.

— Хорошо.

Гермиона запустила руку в распущенные волосы Драко и сжала их в кулак.

— Ты прав, Гарри, хорош... — рассеянно сказала она.

— Думаю, сталь будет прекрасно на нем смотреться, — сказал Гарри и к ногам блондина полетело два стальных кольца ножных кандалов.

— Надень это, Драко, — властно приказала Гермиона, отпуская его волосы.

Сердце парня бешено стучало в груди, все чувства предельно обострились, он посмотрел на стальные кольца, лежащие у его ног и... опустившись на колено, взял одно из колец, разомкнул его и решительно защелкнул на лодыжке, следом подобрал второе кольцо и защелкнул его на второй своей лодыжке.

Гермиона заставила опуститься его на оба колена и поглядела на Гарри, тот подошел и протянул Драко еще пару колец, поменьше предыдущих. Блондин, широко распахнув глаза, смотрел на них, пытаясь сообразить — чего от него хотят.

— Это — на запястья, — подсказал Гарри.

Драко взял оба кольца, разомкнул их, потом подумав, протянул одно из них Гермионе.

— Пожалуйста, надень его на меня сама, — попросил он.

Гермиона взяла кольцо и защелкнула его на запястье левой руки Драко.

Драко протянул второе кольцо Гарри.

— Пожалуйста, надень его на меня сам, — попросил он.

Гарри взял кольцо и защелкнул его на запястье правой руки Драко.

— Я отдаю себя в ваши руки, — торжественно сказал он.

Драко стоял на коленях между Гермионой и Гарри словно в трансе, он прикрыл глаза, и на какое-то время полностью погрузился в себя. Выйдя из этого состояния, он поднял глаза на любимых и улыбнулся им.

— Последним должен быть ошейник. Я правильно понимаю? — спросил он глухим голосом.

Гермиона молча протянула ему стальное кольцо ошейника. Драко принял его из ее рук и, разомкнув, повертел в руках будто что-то прикидывая. Потом, видимо придя к какому-то решению, спросил:

— Я еще могу попросить?

— Да, — хором ответили Гермиона и Гарри.

— Застегните его на мне вдвоем, пожалуйста, — попросил Драко и, склонив голову, свел створки ошейника на своей шее. Гермиона положила руку на одну половинку стального кольца, Гарри на другую и плавным движением они защелкнули ошейник.

Как только раздался щелчок — сталь засветилась мягким золотистым сиянием, которое постепенно окутало всех троих призрачной теплой дымкой.

Некоторое время все трое пребывали в странном состоянии: им казалось, что они кружатся в хороводе, комната, в которой они находились, стремительно теряла четкость. Откуда-то издалека раздавался мелодичный звон, переплетенный с голосом Драко. Слов, которые он произносил, не могли разобрать ни Гарри, ни Гермиона, а их магическая сила бурлила от них словно кипящее зелье. Золотистая дымка постепенно сгустилась, превратившись в туман, плотный настолько, что дальше собственного носа ничего невозможно было разглядеть. Он свернулся коконом вокруг застывших, словно статуи, людей, сжал их в своих объятиях, а потом — рассеялся без следа.

Гермиона и Гарри пришли в себя, и обнаружили у своих ног Драко, свернувшегося клубком.

— Что с ним? — нервно спросил Гарри.

Гермиона опустилась рядом с Драко на колени и прошептала диагностирующее заклинание.

— Он... спит, — растеряно ответила девушка.

— Что-о?!

— Спит, говорю. Как сурок.

Гарри в недоумении переводил взгляд с Гермионы на Драко и обратно.

— И... что нам с ним делать?

— Перенеси-ка его на постель, — скомандовала Гермиона, поднимаясь с пола. — А я пока схожу за одной книжкой... Что-то мне все это напоминает... В любом случае — надо разобраться, что тут произошло.

Гарри кивнул и плавно отлеветировал спящего Драко на кровать, а Гермиона, подобрав длинную юбку, стремительно вышла из комнаты. Она почти бегом направилась в свои покои, разыскала светлую папку с рукописью Квиларда и также стремительно вернулась. Быстро перелистав листы рукописи, девушка погрузилась в чтение.

— Что там, Гермиона? — нетерпеливо спросил ее Гарри минут через десять.

— Погоди, дай дочитаю... — рассеяно отреагировала Гермиона, отмахнувшись от любимого. Прочитав еще несколько страниц, она уставилась на Гарри с совершенно обалделым выражением на лице.

— Гермиона, не пугай меня! — взмолился Гарри. — Что ты там вычитала?!

— Мерлиновы подштанники! — выдохнула девушка. — Погоди, проверю... Detecti! — шепнула она и коснулась волшебной палочкой последовательно ошейника и браслетов на руках и ногах Драко. Ошейник засветился мягким золотым сиянием, оковы на руках — окутала серебристая дымка, а оковы на ногах — заиграли огненными всполохами.

На лице Гермионы отразилась неописуемая гамма чувств.

— Фините, — произнесла девушка и судорожно вздохнула. — Да-а-а-а... ну мы и попали...

— Да, что такое произошло?! Объясни толком! — взорвался Гарри.

— Произошло? — переспросила Гермиона и замолчала, собираясь с мыслями. — Знаешь, я всегда считала, что безбашенность не свойственна слизеринцам. Так вот, я была не права. Во всяком случае, у данного конкретного представителя этого факультета ее столько, что он спокойно может ей делиться направо и налево, не ощущая убытков.

Гарри бесило, что Гермиона не говорит прямо, что все-таки произошло и он открыл было рот, чтобы сообщить ей об этом не стесняясь в выражениях, но девушка нетерпеливым жестом перебила его.

— Не бесись. Просто бывает очень сложно сходу рассказывать о некоторых вещах, нужно чтобы эмоции немного улеглись. В общем... Драко, каким-то образом, умудрился связать себя с нами узами магического брака. Заметь — именно себя с нами. Не нас троих друг с другом, не меня и его, и не тебя и его.

— И... чем это грозит? — нервно поинтересовался Гарри.

— Ну как тебе сказать... Самое прямое последствие: он теперь может заключить полноценный магический брак только либо со мной, либо с тобой, либо с нами обоими одновременно. В любом другом браке у него не будет детей, ни при каких условиях. Даже усыновление — не возможно.

— Ой, — выдохнул Гарри. — А еще?

— Еще? А что, этого мало?

— Да нет, просто... мне почему-то кажется, что это не все.

— В общем-то ты прав, но на фоне этого — остальное просто мелкие брызги, так, на посмеяться. Оковы на руках и ногах снять раньше, чем через неделю — не удастся никакими силами. А ошейник... ошейник сможем снять либо я, либо ты, либо мы вдвоем и только в процессе обряда бракосочетания. По-хорошему, мы теперь, как честные люди, просто обязаны на нем жениться.

— Вот уж действительно — псих. Это все последствия?

— Это практически все, что мне удалось понять. Думаю, Люциус с Северусом разберутся лучше...

— О, Мерлин и Моргана! Представляю себе их реакцию! — воскликнул Гарри, взлохмачивая волосы.

— Это вряд ли, — скептически откликнулась Гермиона.

— То есть? — непонимающе переспросил Гарри.

— А то и есть. Буквально: ты не представляешь себе их реакции. Нет, они, конечно, поорут и пожурят нас, но... так, не всерьез.

— Что ты хочешь этим сказать? — настороженно спросил Гарри.

— Я хочу этим сказать, что отец и крестный Драко, в принципе, ничего не имеют против нашего брака.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, так получилось, что я в курсе матримониальных планов лорда Малфоя, касающихся сына, — с загадочным видом сообщила Гермиона.

— Ладно, с этим мы разберемся потом, а вот “украшения” Драко... Чем-то еще они грозят? — интуиция подсказывала Гарри, что раз уж этот маг-недоучка сваял походя «обручальный ошейник», то наверняка остальное железо тоже могло приобрести какие-нибудь волшебные свойства.

— Не уверена, но, по-моему, на ближайшую неделю браслеты на руках ограничивают магию Драко, он не сможет причинить ни мне ни тебе никакого ущерба ни заклинанием, ни случайным всплеском стихийной магии, но это не все... кажется они что-то еще делают, но что — я понять не могу. Браслеты на ногах... они тоже светятся магией, но я не понимаю, какими свойствами они обладают.

— Час от часу не легче! — проворчал Гарри. — Драко — точно псих. И все это он сделал с собой сам? Зачем?!

— Сделал сам? Не думаю... ну, то есть, конечно, это сделал он. Но, не совсем сам. Видишь ли... магия — дама капризная и, кажется, это именно ее творчество, а Драко... Каким-то загадочным образом просто дал ей возможность сделать это. Впрочем, если бы он в глубине души не хотел бы того, что получилось — этого бы, наверняка, не произошло.

Гарри гневно сверкнул глазами.

— Я же тебе говорил — дурацкий сон с нами в качестве главных действующих героев. И что нам с этим всем делать?

— Ты, наверное, имеешь в виду “что мне с этим делать”?

Гарри молча кивнул.

— А что хочешь. — Гермиона пожала плечами и продолжила свою мысль. — Магия Драко явным образом показала его отношение к нашим особам. Теперь — ты можешь либо принять сие откровение, либо отвергнуть. У тебя есть на это право. И это будет только твой выбор, — закончила мысль Гермиона.

— Да уж... откровение, — буркнул Гарри, остывая. — Но я, правда, не понимаю, что делать дальше. Жениться на Малфое! Салазар всемогущий! Это ж надо было!.. — Гарри подозрительно посмотрел на Гермиону, которая сидела на постели рядом со спящим Драко и загадочно улыбалась. — Ну-ка, рассказывай! Ты ведь, судя по загадочной улыбке, знаешь гораздо больше, чем я!

— Ну что ж. Слушай.

И Гермиона развернуто изложила любимому все, что ей рассказывал Люциус о браках, заключающихся между тремя магами, о создании нового рода, в общем обо всем, что за последнее время ей удалось узнать об этой области жизни магов.

Гарри слушал ее не перебивая. Он непрестанно ходил туда-сюда по своей спальне — это незамысловатое движение помогало ему воспринимать рассказ Гермионы. Когда она закончила, юноша опустился на ковер и задумался.

— Значит ты все это знала, — сказал он утвердительно. — А почему рассказала мне только сейчас?

— Ну... я не знала, как лучше... — попыталась оправдаться Гермиона, но Гарри так на нее посмотрел, что она сочла за лучшее замолчать.

— Ладно, замнем, для ясности. Скажи мне лучше — ты сама-то, как ко всему этому относишься? Хотя, я, наверное, и так знаю... Ты ведь хочешь этого?

— Да, — просто ответила Гермиона.

— Интересно... Но что-то не сходится. У нас есть два представителя от трех родов — я и Драко. Соответственно: род Поттеров и Блэков, и род Малфоев. И есть ты — магглорожденная. Я последний из рода Поттеров и условный наследник Блэков. Драко — наследник Малфоев. Наследник — единственный, а вот представитель рода — нет, есть же Люциус. Теперь, если будет заключен тройственный союз, то наследник Малфоев, вместе со своим наследием, даст начало новому роду, а Малфои, по сути, прекратят свое существование. Я правильно понял механизм взаимодействия этого раздела магии?

— Ну, навскидку — да, — спокойно ответила Гермиона.

— А как думаешь, Люциус может обзавестись новым наследником?

— Ну... жены у него нет, и насколько я знаю — жениться он не собирается. Но он может усыновить мальчика-мага.

— Угу, но это, как следует из механизма родовой магии, бестолковое занятие, если Драко примет наследие и после этого уйдет в новый род. Так?

— Так.

— Мать Драко, она же урожденная Блэк?

— Ну, да, а что?

— Да ты знаешь... прекращать род Малфоев, как-то не правильно, что ли... Интересно, может ли Драко стать наследником рода Блэков?

— Понятия не имею, — быстро откликнулась Гермиона, сделав вид, что предложение Гарри является для нее буквально открытием. — Но ответ на этот вопрос можно поискать в этой вот рукописи... — сказала она, показав Гарри папку, которую все еще держала в руках.

— Вот и поищи! Если это можно сделать — то наш “тройственный союз” представляется вполне реальной затеей, не только в техническом смысле, но и во всех прочих. Люциус остается главой рода Малфой и сможет передать новому наследнику (если решит им обзавестись) родовую магию. И родовая магия Блэков не потеряется. В общем, сплошные плюсы.

Гермиона смотрела на Гарри так, будто видела его первый раз в жизни. Она, в принципе, была готова к скандалу, который он может затеять из-за сокрытия ею важной информации. К вспышке ярости, которая его может посетить при том, что она озвучит столь нетривиальное предложение брака. Но, к спокойному и холодному расчету возможных вариантов, и поиску самого оптимального, девушка, определенно, готова не была.

А Гарри был спокоен, может быть, даже чересчур.

Он сидел на ковре, обняв колени и все его силы уходили на то, чтобы собрать воедино свое растроившееся сознание. Одна часть его была занята просчетом сложившейся ситуации, прикидывала, чем она может грозить и измышляла варианты выхода из нее. Другая — негодовала по поводу того, что опять кто-то строил далеко идущие планы у него за спиной, а третья... Третья — раздувалась от переполнявших ее гордости и радости: Гермиона и Драко выбрали его, Гарри Поттера, себе в супруги, они любят его, он нужен им!

Внутреннее противоречие, даже скорее противостояние, накалилось настолько, что Гарри почувствовал, что сейчас сорвется в неконтролируемую истерику. Он быстро встал с ковра и, бросив взгляд на кровать, как можно более нейтральным голосом выдавил из себя:

— Я пойду. Мне нужно немного побыть одному, — сказал Гарри и резко развернувшись, почти бегом вышел из спальни.

В три прыжка он преодолел гостиную и, вылетев на балкон, с разбега, перемахнул перила. Наплевать, что второй этаж — он же Маг! Линза плотного пружинистого воздуха самортизировала падение, позволив крепко, обоими ногами встать на землю и бежать, бежать куда глаза глядят.

Дорожка приусадебного парка привела его на пляж. Бежать.

Увязая ногами в мелком, почти белом песке, выкладываясь физически, в надежде заглушить хор спорящих в голове голосов.

Пробежав пару километров по песку и основательно устав, Гарри быстро скинул одежду и нырнул в море, смывая с себя остатки истерики, усталость и пот.

Гарри вышел на берег, тряхнул головой, разбрызгивая вокруг себя сверкающие капельки воды, и лег на песок. Лежа на солнышке, он пытался переварить вываленную ему на голову Гермионой информацию о том, во что они умудрились вляпаться, и возможных для них всех последствиях. Почему-то сама мысль о том, что им опять, пусть и из лучших побуждений, манипулировали, не раздражала. Наверное все дело было в том, кто это делал. За столько лет совместных передряг, он научился почти безоговорочно доверять подруге и будущей супруге, а Драко… тут можно было говорить много, долго и разное, но почему-то на него сердиться не получалось. Иногда бывший враг напоминал Гарри роскошного породистого кота, которого хочется почесать за ушком, чтобы замурлыкал громче. На лице Гарри расцвела невероятно довольная улыбка. Парень лежал и думал, что как же хорошо все складывается, его мечты не останутся мечтами, только одно его по-настоящему беспокоило: чем за это придётся заплатить, а то, что платить придется — он не сомневался, ибо еще ничего в жизни ему не давалось даром.

Все глубже погружаясь в раздумья, Гарри дошел до воспоминаний о том, когда все начиналось. Начиналось для него, а продолжится, похоже, для всех троих.

Это было лето после 5 курса. После боя в Министерстве Магии и такой глупой гибели Сириуса, его терзала вина за то, что он сам, практически своими руками, убил единственного человека, который был его семьей, так глупо попавшись в расставленную Волан-де-Мортом ловушку.

Но хуже всего были сны. Точнее — кошмары, в которых он, раз за разом, вынужден был наблюдать, как его крестный, беспомощно раскинув руки, падает в Арку Смерти, слышать смех Беллатрикс и не иметь возможности пошевелить даже пальцем. Из ночи в ночь, день за днем, они выматывали его, лишая сил, воли, желания жить, медленно, но верно превращая его в пустую оболочку. Единственной отдушиной можно было назвать прогулки по городку и его окрестностям. Периодически Гарри забредал в такие дебри, что вынужден был спрашивать у прохожих, как ему вернуться. В одну из таких прогулок и произошла встреча, которая потянула за собой ряд открытий, перевернувших устоявшееся болото в душе гриффиндорца. Знак судьбы носил имя Эрик.

Первый раз они пересеклись весьма банально: Гарри, в очередной раз, не обращая внимания на то, куда идет, забрел в незнакомый район городка и спросил проходящего мимо парня, как ему выбраться. Тот меланхолично посмотрел на него, как-то странно улыбнулся и объяснил, как попасть в знакомые Гарри кварталы. Через час случайный прохожий был, естественно, забыт.

Вторая встреча произошла в торговом центре. Гарри наконец-то решил обновить гардероб, точнее, его тетка делала покупки и в обязательном порядке велела купить пару рубашек и брюки, чтобы не позорить ее семью перед соседями своим внешнем видом. Консультантом в магазине одежды, куда завернул парень, был тот самый прохожий, на бейджике которого было написано имя «Эрик».

Гарри, который за всю свою сознательную жизнь, из одежды покупал только мантии у Мадам Малкин и даже не знал ни своего размера, в принятых у магглов стандартах, ни того, что сейчас носят, прекрасно эту проблему понимал, и решил обратиться к менеджеру-консультанту. К Эрику, потому, что вспомнил, как этот парень однажды ему помог и надеялся, что и в этот раз его тоже выручат. Эрик, на просьбу паренька помочь выбрать одежду, хитро улыбнулся и сказал:

— Конечно, я помогу. Есть какие-то особые предпочтения? Нет? Тогда пройдите в примерочную, я принесу вам образцы.

15 минут спустя, Гарри смотрел на себя в зеркало и пытался понять: то ли у него напрочь испортилось зрение, то ли пора лечиться от сумасшествия. Красивый, стройный паренек, затянутый в кожаные штаны и шелковую белую рубашку, ну никак не мог быть им. Весь вид портили очки. Чего Гарри еще не понял, так это того, что заходя не глядя в магазин одежды, он выбрал тот, который специализировался на изделиях из кожи: куртки, плащи, брюки, ремни, корсеты и тому подобное, а следовательно и предлагать ему будут соответствующие изделия. Нет, обычная одежда тут тоже была, но, все же, в меньшем ассортименте.

Вынырнувший из-за шторки Эрик, удовлетворенно окинул покупателя взглядом и протянул еще одежду на примерку. Так продолжалось довольно долго, в конце концов, уставший герой попросил упаковать выбранные вещи и оформить доставку. Ни с тем, ни с другим проблем не возникло и уже через некоторое время, он оплачивал на кассе покупки, называя свое имя и адрес, по которому их необходимо доставить. Прощаясь с Эриком, Гарри предполагал, что это последняя их встреча, но он бы резко изменил свое мнение, если бы видел, какими голодными глазами смотрели ему вслед

Поливая на следующий день розы в саду тети Петуньи, парень мысленно призывал на ее голову все мыслимые кары, ибо жара стояла такая, что над дорогой было видно марево. Сам юноша был вынужден снять футболку — носить ее было невозможно.

Когда к дому подъехала спортивная машина, из которой вышел Эрик, Гарри испытал легкий шок: он не ожидал, что тот решит завести покупки лично, да и столь дорогого автомобиля у простого консультанта быть в принципе не могло. Парень стоял посередине садика и некоторое время тупо пялился на визитера, радуясь, что по счастью никого из Дурслей дома не было, иначе без объяснений и скандала бы не обошлось.

Удивленный необычным визитом Гарри, наконец, бросил поливочный шланг и подойдя к гостю, помог выгрузить из машины пакеты со своими вещами. Проведя Эрика в дом, предложил чаю, тот не отказался. Они молча сидели на кухне и пили горячий напиток. Первым нарушил молчание Гарри, спросив:

— Эрик… Ты ведь приехал не просто так? Если — да, то зачем? Я не понимаю… — парень был искренне озадачен.

— Ты угадал, я приехал не просто так, а мотив у меня самый что ни на есть невинный, — на губах Эрика расцвела улыбка, но глаза выдавали его напряжение и какую-то странную эмоцию, которую Гарри не смог опознать.

— И? Что это за мотив? — волшебник медленно, но верно начал закипать, заподозрив, что маггл мог быть вовсе и не магглом.

Встав со стула Гарри сделал несколько шагов туда-сюда по кухне, ожидая ответа и пытаясь успокоиться.

— Мотив… Гарри… ты только сразу не отказывайся, ладно? В общем, как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь вместе?

Сказать, что Гарри удивился — это не сказать ничего! Он пребывал в полном и абсолютно непробиваемом шоке, и впервые за время после гибели Сириуса, чувствовал что-то помимо боли, вины и отчаяния.

Нашарив рукой за спиной стул, он опустился на него и спросил:

— А тебя не смущает тот факт, что я несовершеннолетний? Или тот, что мы видимся третий раз? — в душе начало подыматься бешенство. Он же не давал повода думать о себе, как о шлюхе, готовой по первому зову, прыгнуть в койку! Так с чего ему задают такие, мягко говоря, неоднозначные вопросы?! А что оные имеют явный сексуальный подтекст — сомнений не возникало.

Эрик как-то рвано вздохнул и выдал:

— Нет, не смущает. Ни тот, ни другой. Ты позволишь объяснить?

— Попробуй, — буркнул Гарри.

— Ты мне понравился еще тогда, в первый раз, на улице. Не обижайся, но у тебя был такой вид, что хотелось забрать, закутать в плед, сунуть в руки кружку горячего шоколада и чесать за ушком, чтобы у тебя в глазах не было такой пустоты… такой боли. У детей не должно быть таких глаз, а ведь ты, по сути, еще ребенок. Каюсь, но я тогда проследил за тобой немного, хотелось просто посмотреть на тебя… а когда ты вчера зашел в мой магазин, я подумал, что это подарок свыше и решил воспользоваться подвернувшейся возможностью узнать тебя еще чуть-чуть.

— Твой магазин?! Но… — на лице Гарри, в который раз за этот час, читалось недоумение.

— Ты удивляешься, почему я изобразил продавца перед тобой? — спросил Эрик, и дождавшись кивка, ответил: — А ты бы попросил у меня помощи в подборе одежды, если бы я представился, как владелец?

Гарри смутился и отрицательно мотнул головой.

— Вот то-то и оно, и я почему-то догадывался об этом, — в глазах Эрика была грусть, — отвечая на твой вопрос о несовершеннолетии… я не предлагаю тебе ничего неприличного. Просто сходить в клуб, кинотеатр, какой-нибудь концерт, разве это плохо? Я ничего не сделаю такого, что может тебя обидеть или будет тебе неприятно. Только то, что захочешь ты.

Предложение Эрика вызвало в Гарри недоумение: он не понимал мотивов. Кино, клуб, концерт… зачем куда-то вести человека, если ты не надеешься на какой-то отклик с его стороны? Если странному знакомому не нужен от него секс, то что? Парню и в голову не могло прийти, что кто-то посторонний захотел что-то для него сделать просто так, без всякой задней мысли, просто чтобы ЕМУ было приятно. По всей видимости, эти переживания так ярко отразились на его физиономии, что гость воскликнул:

— Господи, ребенок! Неужели тебе никто никогда не делал подарков?

— Нет, Эрик, просто так — никто и никогда, — автоматически ответил Гарри, подумав про себя, что единственные друзья — не в счет.

На лице собеседника отразился довольно широкий спектр эмоций: от бешенства, до какой-то тихой грусти и нежности.

— Гарри, пожалуйста, поверь, я ничего не попрошу у тебя взамен, просто побуду рядом с тобой, просто попытаюсь сделать тебе приятно… разве это так ужасно?

Гриффиндорец со смешанными чувствами смотрел на своего гостя. Около шести футов росту, парень был примерно на полголовы выше Поттера. Светлые, почти белые волосы, собранные сейчас в хвост, тонкая талия, мускулистые, но не перекаченные руки и ноги, рельефная грудная клетка. Лицо, которое нельзя было назвать совершенным, но оно притягивало и завораживало, и было понятно, что таким Эрик останется еще надолго. Гарри как-то слышал, что таких людей называют “людьми без возраста”, но притягивало взгляд не это. Глаза. Редкого, золотисто-оранжевого цвета, они смотрели на него со странной эмоцией, которой в свой адрес Гарри никогда не видел и что она означает, понять был не в состоянии. Таким глазам хотелось верить, таким глазам хотелось покориться, под взглядом этих глаз хотелось свернуться калачиком и мурлыкать.

— Хорошо, я согласен. Только обещай, что ничего, чего я сам не захочу, ты не сделаешь!

— Обещаю, — от тихой радости, которая была написана на лице Эрика, Гарри стало несколько неуютно, не верилось, что он был ее причиной. Гость немного помялся, а потом спросил:

— Что… нет, куда ты хочешь пойти?

Вопрос поставил Гарри в недоумение. Эрик вздохнул и уточнил:

— Ты хочешь в кино, в клуб, на концерт, не знаю, может еще куда-то — выбирай.

На самом деле вопрос был не совсем корректен, чтобы выбирать, нужно было хотя бы иметь представление из чего ты выбираешь, а у Гарри если таковое и имелось, то очень приблизительное. Но его любопытство оказалось неистребимо, поэтому ответ был соответствующий:

— На концерт не хочу, там людей много, не люблю толпу… в кино… в клуб… а можно и туда, и туда?

Эрик с улыбкой наблюдал за тем, как Гарри принимает решение.

— Можно конечно. В кино — можем сходить завтра на дневной сеанс или сегодня, но на вечерний, там вроде неплохой фильм про оборотней будет — «Зловещая луна» называется, не смотрел? А потом пойдем в клуб, ты уже решил в какой хочешь пойти?

— Нет, не смотрел, но хочу, а про клубы вообще ничего не знаю, может, ты сам выберешь? — Гарри было безумно интересно сходить на фильм про оборотней и посмотреть, как этих существ, представляют себе магглы. Про клубы и говорить было нечего, все это было для юноши, фактически оторванного от окружающего его мира, просто безумно интересно.

— Договорились. Тогда предлагаю сегодня в кино — вечерний сеанс, после него, можем зайти куда-нибудь перекусить и потом пойти в клуб, как тебе план действий?

— Мне нравится, только… — Гарри оборвал сам себя, смутившись.

— Что только? — спокойно переспросил Эрик, улыбнувшись.

— А что лучше надеть?

Вопрос, заданный с детской непосредственностью, вызвал у Эрика улыбку и бесенят в глазах:

— Ты позволишь мне тебя одеть?

— Эм… да, наверно, я же не знаю, что лучше…

— Тогда до кинотеатра мы заедем в еще одно место, в котором завершим смену твоего внешнего вида, согласен?

— В какое? — уснувшая было паранойя, опять подняла голову.

— В оптику, Гарри, в оптику — твои очки просто убивают мое чувство прекрасного и абсолютно не подходят к твоей новой одежде.

Парень вздрогнул, слова Эрика про убийство чувства прекрасного, были без какого-либо намека или подтекста, и умом Гарри это понимал, вот только сердцу было на разум плевать, и перед глазами опять мелькнули картинки недавнего прошлого. Эрик моментально отреагировал на смену эмоций своего собеседника:

— Гарри, я сказал что-то не то?

— Нет, все в порядке, не обращай внимания. Так… я наверное пошел одеваться… ты уже придумал, как я буду выглядеть? — Гарри попытался изобразить энтузиазм.

Эрик скептически посмотрел на эти довольно скудные попытки сделать хорошую мину при плохой игре и решил пока не лезть парню в душу. Захочет — сам расскажет, не захочет — вытянуть информацию можно по-разному, но с новым знакомым, однозначно что-то было не в порядке, и пускать ситуацию на самотек, он не собирался.

— Да, придумал, ты оденешь это… это… и вот это…— выдал одежду Эрик, покопавшись в пакетах. Подхватив пакеты и то, что достал Эрик, Гарри, не глядя на протянутую одежду, рванул к себе в комнату переодеваться.

Сходив в душ, он облачился в выбранную одежду и замер перед зеркалом. Белые, легкие хлопковые брюки и свободная белая рубашка, с коротким рукавом, не причиняли неудобства. Покрутившись перед зеркалом и полюбовавшись на себя еще пару минут, в попытке хотя-бы чуть-чуть привыкнуть к тому, что вот этот очаровательный и красиво одетый юноша, со смуглой кожей и растрепанными волосами — он сам, Гарри спустился вниз. Прокручивая в голове одну мысль: «Эрик был прав. Очки. Единственное, что выбивается из образа — очки.»

— Я готов. Что-то не так? — спросил Гарри, видя, что Эрик пребывает в каком-то странном ступоре.

Гость натянуто улыбнулся.

— Нет, все так, ты очень хорошо выглядишь. Даже не ожидал, что выбрал так удачно…

— Мы можем отправляться? — спросил Гарри, смущенно улыбнувшись.

— А, да, конечно, пошли. — Эрик встряхнулся, и повел Гарри к машине. — Сейчас мы заедем в оптику, там подберем тебе очки и, если захочешь, линзы, возможно даже цветные.

Гарри с одной стороны было неловко, что он принес этому едва знакомому человеку столько хлопот, с другой — ему была безумно приятна эта забота, направленная не на Мальчика-Который-Выжил, а на него, Гарри.

Визит в оптику оказался достаточно интересным. Врач проверил его зрение, предложил на выбор несколько оправ и линзы, как обычные, так и цветные, а также огорчил тем, что современная медицина не сможет восстановить его зрение. По крайней мере, до тех пор, пока не сформируется полностью хрусталик, а это примерно годам к двадцати трем, а там… может еще что-то изобретут. Эрик, отмахнувшись от возражений Гарри, оплатил те оправы, которые понравились ему на лице юноши и линзы — обычные, бесцветные и цветные (учитывая его родной цвет глаз — синие и серые). Гарри стал счастливым обладателем: трех пар оправ, трех пар линз, а также кучи необходимых для ухода за нами предметов — бутылочек с растворами, контейнеров для хранения линз, пинцетов, тряпочек и футляров для очков.

Из оптики Гарри выходил глядя на мир новыми глазами. Все казалось ярче, контрастней, все тело было в напряжении. Эрик, видя это, предложил зайти в кафе, расположенное напротив, чтобы дать парню немного времени на адаптацию. Гарри с радостью согласился.

В кафе они пробыли недолго, выпили по чашке кофе и Гарри не удержался от порции мороженного в вазочке. Эрик от мороженного отказался, только, по мнению Гарри, как-то странно провожал глазами путь каждой ложечки от вазочки до его рта. На вопрос все ли в порядке, только опять странно улыбнулся и покачал головой. Эти странные улыбки начали потихоньку действовать Гарри на нервы.

Следующим пунктом посещений стал небольшой кинотеатр, в котором они посмотрели фильм про оборотней. Заявленных ужасов Гарри в фильме так и не обнаружил, зато почти весь фильм тихонько хихикал от нелепиц, которые с его точки зрения, состояли в том, как сценарист представляет оборотней. Эрик его смех понять не мог, но вопросы не задавал, радуясь, что мальчик улыбается и даже смеется, пусть тихонько, но он увидел хоть какие-то эмоции помимо настороженности и вежливого любопытства.

В общем и целом, поход в кино Гарри понравился, о чем он после выхода из зала прямо Эрику и заявил, поблагодарив за комедию. Эрик был в ступоре, комедию он там в упор не увидел, а после благодарности парня у него начали возникать очень специфические вопросы: это как же тот жил, если довольно неприятный, а местами действительно страшный, на взгляд Эрика, фильм, воспринимается им как комедия? Что с его точки зрения тогда ужас? Но он опять промолчал, понимая, что даже если и задаст вопросы — ответов не получит: парень ему пока не слишком доверяет, а зарождавшееся дружелюбие портить не хотелось.

Следующим местом, куда они направились, был клуб. Ни его название, ни местоположение ничего Гарри не сказали.

Пройти охрану на входе оказалось не сложно, Эрику достаточно было показать какую-то карточку и их без проблем пропустили, а администратор, крутившейся возле входа, услужливо провел в вип-сектор, находящийся на уровень выше входа. Первые несколько минут, Гарри пытался проморгаться и привыкнуть к уровню шума. Через некоторое время, он приспособился и начал с любопытством разглядывать новую для себя обстановку.

Клуб представлял собой трехуровневое помещение, вход в которое находился на среднем ярусе. Возле входа была большая полукруглая площадка, слева от которой была спиралевидная лестница, соединяющая все три этажа. Средний, не широкий ярус, был по краю ограничен перилами, по кругу опоясывал зал и состоял исключительно из небольших столиков и диванчиков, образующих индивидуальные зоны.

Спустившись по лестнице вниз, можно было попасть на гигантский танцпол. В углах зала находились барные стойки. В центре помещения на возвышении был диджейский пульт. В произвольном порядке по залу были расположены пилоны для девушек-танцовщиц. На самом танцполе было яблоку негде упасть от людей.

Поднявшись наверх, посетитель попадал в место, буквально пропитанное «запахом денег». Все пространство яруса было разделено на отдельные зоны перегородками, так хорошо вписанными в интерьер, что они казались незаметными. Все пространство вдоль стен этих кабинетов было заставлено одним большим, полукруглым или квадратным (в зависимости от формы кабинета) мягким кожаным диваном. В центре стоял стол. Освещение исходило из центра столика, из небольшой матовой лампы, мягко освещавшей сам стол и оставлявшей в тени углы кабинета.

Все это произвело на неподготовленного юношу очень сильное впечатление. Поэтому он проигнорировал вопрос Эрика о том, что он будет пить, попросту отмахнувшись и не подумав, что к маггловскому алкоголю он не привычен абсолютно.

Гарри сидел на диванчике, наблюдал за танцующей на пилоне девушкой и потягивал разноцветный коктейль, с легким мятным привкусом. Постепенно жизнь становилась все лучше, а окружающей мир все интересней. К удивлению волшебника, на танцполе в равной степени были как разнополые, так и однополые парочки, и на них никто не обращал внимания. Допив коктейль и потянувшись за следующим, юноша отметил, что у него поднимается настроение, и что ему хочется двигаться, что-то делать, куда-то идти.

Эрик с улыбкой наблюдал, как на лице Гарри расцветает легкая, веселая улыбка, как начинают блестеть глаза и весь паренек оживает, буквально на глазах. Видя такое дело, вполне логичным было предложение:

— Гарри, пошли вниз, потанцуем!

Кивнув, юноша поднялся. С его восприятием реальности явно творилось что-то странное: мир плыл, но как ни странно, ничего делать с этим не хотелось. Хотелось просто плюнуть на все плывя по течению и посмотреть, что из этого получится. В кои-то веки отпустить себя, позволить себе расслабиться и просто быть.

На танцполе, по началу, Гарри чувствовал себя не очень хорошо, ему казалось, что он двигается неуклюже и скованно, но после того, как он поймал на себе несколько оценивающих и одобрительных взглядов, он успокоился, и прикрыв глаза, постарался раствориться в музыке. Он и сам не понимал, какие ощущения вызывает у окружающих, что на него смотрят голодными глазами, что его хотят, причем не только девушки, но и добрая половина присутствующих парней. Даже присущая всем подросткам угловатость, смотрелась органично и сексуально, гибкое извивающееся под музыку тело, приковывало к себе внимание.

Эрику безумно хотелось подойти и обнять мальчика, закрыть от этих липких взглядов, этот, по сути ребенок, его просто завораживал. Наверное, кто-то наверху прислушался к его желаниям, и над танцполом поплыла медленная, красивая мелодия. Гарри недоуменно замер, но в следующий момент перестроился под новый ритм. Эрик, видя, что к мальчику направляются со вполне определенными намерениями, мягко притянул его за талию к себе и, наклонившись, сказал на ушко:

— Гарри, все хорошо, я просто хочу с тобой потанцевать, ты позволишь?

Тот открыл затуманенные алкоголем глаза, опознал в обнимавшем его человеке Эрика, поднял руки, и обняв его за шею, расслабился в объятиях. С Гарри творилось что-то ему незнакомое, но не сказать, чтобы неприятное.

Окружающая действительность плыла, почувствовав объятия и узнав Эрика, юноша решил, что все в порядке и мужчина, наконец, решил взять плату за все, что он ему подарил, все стало на свои места, стало просто и понятно. Обдумав эту мысль, Гарри пришел к выводу, что в принципе он не очень то и против, раз уж он больше ни на что не годен, кроме постели, так пусть хоть кому-то будет хорошо. Вопроса, который Эрик ему задал, юноша даже не услышал, а о том, что у обнимавшего его мужчины могли быть другие мотивы, он даже не подумал.

Ответных объятий Эрик не ожидал, он думал, что максимум его не оттолкнут, а тут… его это насторожило, по предыдущим реакциям Гарри на те, или иные свои действия, он мог сказать, что юноша не был легкомысленным и такое поведение ему в принципе не свойственно; здесь явно было что-то не так. Причем, исходя из странного восприятия мира, которое он уже обнаружил у мальчика, сильно не так.

Дождавшись, когда доиграет мелодия, он мягко потянул юношу назад в кабинет. Там было не так шумно и можно было относительно нормально поговорить. Гарри, плюхнувшись на диванчик, первым делом сцапал новый коктейль и под ошарашенным взглядом Эрика, выпил его практически залпом.

— Эм… Гарри, мне конечно не жалко, но может не так резко?

За что удостоился от юноши задумчивого взгляда и равнодушного пожатия плеч. Эрик все сильнее убеждался в том, что что-то пошло не так, как ему хотелось. Вместо того чтобы расслабиться и повеселиться, юноша напивается, а что именно послужило толчком к этому, он, за неимением данных, понять не мог.

Гарри же сидел и сам с собой решал вопрос, который его пьяному сознанию казался безумно важным, а именно: «Ждать, пока Эрик подкатит к нему сам, или не ждать и самому проявить инициативу? Может тогда и ему перепадет что-то приятное». Приняв решение, что ждать особо нечего и надо действовать, (гриффиндорец он или где?!) он попытался резко подняться. Именно, что попытался: стоило ему встать, как его нещадно повело в сторону, и не подхвати его за руки Эрик, свиделись бы его лоб и угол стола.

Эрик встревожено заглядывал в глаза Гарри.

— Гарри, тебе плохо? Может, хочешь выйти? Или освежиться?

Гарри только пьяно мотнул головой и потянувшись к губам мужчины, неловко его поцеловал — все-таки опыта у него было маловато. От неожиданности Эрик пошатнулся и сев на диван, потянул к себе на колени мальчика, отпустить его он не смог, и целуя эти мягкие, покорные, отдающие выпитым коктейлем губы, он понимал, что нельзя, что мальчик пьян и вряд ли понимает, что и с кем делает. С трудом оторвавшись от таких пьянящих губ, он прижал Гарри к груди и заговорил:

— Гарри, остановись, ты сейчас пьян, ты не понимаешь…

Но был прерван самим юношей, который с пьяной бесцеремонностью и бравадой заявил такое, от чего у Эрика банально отвисла челюсть:

— Да все я понимаю! Ты меня прямо тут трахнешь или в отель отвезешь? — и начал дергать рубашку предполагаемого любовника.

Перехватив руки распоясавшегося мальчишки, Эрик попытался достучаться до его сознания. Пришло понимание, как именно мальчик воспринял всю ситуацию в целом и от этого, становилось горько и гадко.

— Ребенок, послушай! Я просто хотел сделать тебе приятно, ничего больше! Ты мне ничего не должен, я просто… — и с удивлением замолк, не понимая, что опять сказал или сделал не так, а ведь сделал же! Иначе по щекам мальчишки не катились бы слезы…

— Должен… должен… всем что-то должен! Всему Магическому миру! Волан-де-Морта убить — должен, соответствовать их представлению о Герое — должен, спасать всех — тоже должен я! Ну, почему никто из них не спросит, чего Я хочу? Я же жить хочу! Я хочу, чтобы родители были живы! Я хочу, чтобы тетка меня не ненавидела! Я хочу, чтобы Сириус… — Гарри захлебнулся словами. Так долго и тщательно подавляемые истерика, горе, слезы, вылились в бессвязное бормотание и судорожные всхлипы.

Эрик прижимал к груди бьющегося в истерике парня и, не смотря на то, что не все из сказанного было ему понятно, сумел выделить из этого монолога ключевые моменты: парень сирота, родная тетка явно относится к нему не очень хорошо (что подтверждалось воспоминаниями об обносках, в которых Гарри пришел к нему в магазин, а до этого бродил по улицам). Но самым настораживающем моментом было то, что мальчику кто-то внушает, что ему придется убивать! Кем бы ни был тот Вольдеморт, о котором Гарри говорил, но ребенок не должен убивать! Для этого есть взрослые, полиция, армия, спецназ, в конце концов! На фоне этого, предположение Гарри о том, что Эрик пытался его купить, как какую-то шлюху, просто меркло!

Мягко поглаживая по спине потихоньку успокающегося парня, Эрик пытался понять, что ему дальше делать. Оставлять все как есть — было нельзя, парнишка находился на грани нервного срыва и эта истерика первый звоночек. Срыв этот был неминуем, во что он мог вылиться, Эрику не хотелось даже думать. Забрать с собой? Как это воспримет подросток — было неизвестно. Он может придумать себе такое, от чего потом волосы дыбом встанут, а действовать было нужно немедленно: парень поднял голову и заглянул Эрику в глаза.

— Ты извини, я сейчас успокоюсь и поеду куда скажешь…— дальше говорить ему Эрик просто не позволил, здраво предположив, что продолжения так оригинально начатого предложения, он рискует не пережить.

— Гарри, помолчи! Просто помолчи, хорошо?

Мальчишка только оторопело хлопал ресницами, откровенно не понимая, что происходит и боясь даже предполагать, дальнейшее развитие событий, а Эрик смотрел на эту недоуменную мордаху и принимал, возможно, одно из самых непростых решений в своей достаточно бурной жизни. Все же педофилия среди его многочисленных пороков не значилась. Хотя, выслушав парня, он уже сомневался, что его можно назвать ребенком. У детей не бывает таких взрослых глаз, дети не решают, что за подарки придется расплачиваться своим телом, дети умеют улыбаться и смеяться, а Гарри искренне улыбнулся только когда выпил, а его смеха Эрик не слышал до сих пор и был не уверен, что парень еще помнит, что это такое. Хотелось подарить этому человечку немного тепла, искреннюю улыбку, по-новой научить смеяться, показать, что еще есть что-то хорошее в этом насквозь прогнившем мире.

Больше не сомневаясь, Эрик запустил руку в волосы парня и поразившись их мягкости, притянул его за затылок к себе и поцеловал. Мягко, осторожно, только предлагая ласку, не настаивая, чтобы не напугать. Гарри ответил, неумело, неловко, словно через силу.

«Ласковый… Не целованный… Сокровище зеленоглазое!» — мелькнуло у Эрика в голове. Продолжая одной рукой придерживать парня за затылок, второй, он, осторожно поглаживая и выводя замысловатые узоры по спине, спускался вниз. Гарри от каждого нового прикосновения вздрагивал и что-то бессвязно стонал в целующий его рот. Отпустив, зацелованные губы мальчишки, Эрик переключился на его ушко, шею и грудь, доступную в вырезе рубашки, получив возможность наслаждаться тихими стонами откровенно поплывшего паренька. От этих звуков в его собственных брюках стало жарко и тесно, но на свой дискомфорт Эрик предпочел забить: сейчас его волновал только постанывающий от его ласк Гарри и его удовольствие. Мужчина действовал очень бережно, стараясь подарить наслаждение, не напугать, возможно, утешить и дать немного покоя.

Гарри умоляюще стонал, выгибаясь в руках, не понимая и не воспринимая реальность. Ему, впервые за многие месяцы, было хорошо и на то, что источником удовольствия был мужчина, ему было абсолютно плевать, по крайней мере, в данный момент, возможно, завтра он пожалеет, но не сейчас, когда ему ТАК хорошо.

Бережно опустив паренька на диван в глубине кабинета, чтобы скрыть все происходящее от посторонних глаз, Эрик слегка отстранился и окинул его взглядом. Гарри тут же напрягся.

— Эрик, что…— договорить ему не дали, заткнув рот поцелуем. Отчего он окончательно потерял связь с этим миром.

«Умничка моя… Сокровище нежное,» — Эрик просто терял голову. Ловко расстегнул рубашку Гарри, но снимать ее не стал, а просто раздвинул края, открывая себе доступ к соскам и животу парнишки. Вылизывая сосок, Эрик удивлялся чувствительности и отзывчивости своего нечаянного любовника. Его тело отзывалось на малейшее прикосновение, на самую легкую ласку. Расстегнув на Гарри брюки и чуть их приспустив, Эрик запустил под них руку, поглаживая член мальчика через ткань белья, а второй рукой слегка сжимая ему сосок. От этих нехитрых движений Гарри буквально выгнуло дугой, он хватал ртом воздух и мог только шептать:

— Еще! Эрик, пожалуйста, еще! Только не останавливайся!

Остановится Эрик не смог бы, даже если бы захотел, а он этого однозначно не хотел. Оторваться от отзывчивого юноши было невозможно.

— Сейчас, маленький… сейчас будет еще лучше…

Стянув с парня белье, Эрик наклонился и провел языком по всей длине члена, начиная от основания и до головки. Гарри затрясло. Полюбовавшись на эффект, мужчина одним движением заглотил полностью член паренька и, наконец, смог показать умение, отточенное годами.

Оглушенного новыми эмоциями и ощущениями Гарри трясло. Он не понимал, на каком свете находится, но в том, что этот свет ему очень нравится, он был уверен. Находясь на пике эмоций, Гарри только и смог, что как-то очень жалобно выстонать имя человека, подарившего ему такое наслаждение, и кончить, содрогаясь всем телом.

Для Эрика оргазм Гарри сюрпризом не стал, все-таки выдержке у паренька неоткуда было взяться. Проглотив сперму и вылизав парнишку начисто, мужчина поправил на своем юном любовнике одежду, осторожно поцеловал и обняв, подумал, что за последние годы это первый партнер, от минета которому он кончил себе в штаны. Давненько с ним такого не было.

У Гарри не было сил даже чтобы пошевелиться. Он чувствовал, как Эрик поправляет на нем одежду, как целует его и обнимает, прижимая к себе. Истерика и последующий за ней взрыв эмоций, полностью обессилили его. Единственное, что ему хотелось — это спать, что он и попытался проделать, выбравшись из объятий мужчины и свернувшись рядом с ним на сидении клубком, пристроив голову ему на бедро.

Эрик наблюдал за этими телодвиженими с улыбкой на лице, а когда понял, что Гарри на полном серьезе собрался спать в ночном клубе, чуть не рассмеялся. Осторожно, боясь потревожить заснувшего любовника, поднял его и устроив поудобнее у себя на руках, двинулся на выход, благо до него было не далеко.

Покинув здание клуба, он легко нашел свою машину. С трудом извернувшись так, чтобы и Гарри устроить поудобнее, и чтобы не разбудить его в процессе езды, направился к себе домой, трезво оценив “радость” родственников, от вида пьяного племянника, доставленного не знакомым мужчиной из клуба посреди ночи.

Приехав домой, загнал машину в подземный гараж и вытащив, так и не проснувшегося паренька, пошел устраиваться на ночь.

Эрик решил не заморачиваться на условности и раздев, уложил Гарри в одну постель с собой. Предвкушая похмельное утро последнего, а так же его возможные угрызения совести по поводу минета с мужчиной. В общем утро ожидалось более чем веселое.

Эрик проснулся довольно рано, по крайней мере, для него. Посмотрел на часы и с изумлением обнаружил, что сейчас только шесть утра. С чего вдруг он проснулся в такую рань, он не знал. Но решил воспользоваться возможностью и подумать, пока его беспокойный сосед по постели не проснулся, а подумать было о чем.

Странное поведение мальчишки если сначала удивляло и в какой-то момент взбесило, то потом хотелось просто обнять этого настрадавшегося ребенка и пообещать, что все будет хорошо. Настораживающим моментом было упоминание юношей в речи «Министерстве Магии» и какого-то Вольдеморта, которого он, якобы, должен убить. Насколько Эрик знал, Англия сейчас ни с кем не вела войны, да и внутри страны все спокойно. Какие еще обстоятельства могли вынудить убивать, он не представлял. Особенно, если для роли убийцы выбран ребенок.

Наблюдая за спящим пареньком, Эрик не мог сдержать улыбку, она, предательница, так и норовила вылезти наружу. Без настороженного выражения лица, без маски вежливого любопытства, Гарри казался совсем юным и больше тринадцати-четырнадцати лет, Эрик бы ему не дал. Но так было только до тех пор, пока Гарри не открывал глаза. Стоило ему это сделать, и образ ребенка сползал с него, как шелуха. Не по возрасту уставшие глаза, в моменты, когда на него никто не смотрел или парень думал, что его никто не видит — были безжизненны.

Тревожило то, что, судя по всему, в окружении парнишки не было взрослых, которые бы могли позаботиться о его психическом и физическом здоровье, на эту мысль наводили шрамы на его теле и готовность платить собой за подарки. Сказанная им в начале знакомства фраза о том, что Гарри не дарили подарков просто так, сейчас приобрела пугающие, по масштабам проблемы, размеры. Как помочь этому ребенку обрести покой и душевное равновесие, как оградить его от проблем, как заставить его поверить в лучшее, Эрик пока не знал, но собирался с присущей ему основательностью, этот вопрос решить, предварительно поговорив с Гарри и выудив из него полную версию событий.

Неторопливо раздумывая, Эрик ждал пока его гость проснется.

Гарри выплывал из сна медленно, что-то в окружающем мире было не так, как обычно. Запоздало пришло понимание: он выспался и проснулся сам, а не под крики тети Петуньи, и не от кошмара, а от того, что отдохнул. Опыт был новым, но безумно приятным.

Долго наслаждаться новыми ощущениями он не смог. Почувствовав осторожные, ласковые прикосновения к своему лицу, парень нахмурился и не открывая глаз задумался: «Почему я в постели не один? Откуда взялся сосед и кто это?»

Радовало одно: судя по ощущениям, он лежал на мягком постельном белье, а значит находится не в подземельях Пожирателей Смерти.

Гарри напрягся, пытаясь вспомнить, что вчера было и, после определенных усилий по преодолению головной боли, воспоминания хлынули в его многострадальный мозг с неудержимостью лавины. Неожиданный приезд Эрика, странный разговор, оптика, кино, клуб, танцы, объятия, поцелуи… на последнем моменте захотелось позорно спрятаться под подушку. Мерлин и Моргана, что он творил! Было безумно стыдно за истерику, за то, что сорвался. Эрик столько для него сделал, а он даже отблагодарить его не смог. При мысли о том, что делал с ним сам Эрик, Гарри резко осознал, что лежит в постели полностью обнаженный, а организм явно сигнализирует своему непутевому хозяину о том, что похмелье конечно есть, но утреннюю эрекцию, вызванную жаркими воспоминаниями, никто не отменял и парень тихо застонал.

— Проснулся? Гарри, как ты? Может, хочешь чего-то? — заботливо спросил Эрик, внимательно наблюдавший за просыпающимся парнишкой.

После слова «хочешь» первой мыслью мелькнувшей в его голове было «Да! Повторить!» От осознания этого, Гарри резко открыл глаза и тут же зажмурился: яркое солнышко оказалось слишком тяжким испытанием.

— Потерпи, я сейчас шторы закрою. Не подумал, что у тебя похмелье, — немного лукавя, сказал Эрик, — сам я им не страдаю, вот и не рассчитал.

В процессе высказывания этих предложений, он закрыл плотные, практически не пропускавшие свет шторы и вернувшись в постель, привлек Гарри к себе.

— Так лучше? — мягко поинтересовался мужчина.

Юноша только и смог, что кивнуть. Он просто боялся открыть рот, вполне обосновано предполагая, что ничего толкового сейчас сказать не сможет. В его венах огненными всполохами плясало возбуждение, на его фоне мысль о том, что Эрик вчера так и не получил своего удовольствия, и это нужно исправить, показалась почему-то вполне здравой. Придя к такому несколько неожиданному для любого нормального человека выводу, парень приоткрыл глаза и посмотрел на соседа по кровати. Тот лежал вытянувшись рядом с ними и, подперев голову согнутой в локте рукой, смотрел на юношу, улыбаясь. От этой спокойной, солнечной улыбки, обращенной к нему, в голове Гарри окончательно перемкнуло, и он решил, что пора сделать Эрику приятно, постараться подарить ему такое же удовольствие, которое вчера испытал он сам.

Приподнявшись на локте одной руки, пальцами второй руки зарылся в волосы на затылке мужчины. Ощущение было приятным, ему захотелось продлить его и он, откинувшись на спину, запустил в волосы уже обе руки.

— Такие мягкие… — хрипло выдохнул он.

Гарри чувствовал себя очень странно. С одной стороны, он понимал, что находится в одной постели с мужчиной, которого можно назвать его любовником и это неправильно, с другой — ничего более приятного он еще в своей жизни не испытывал. В очередной раз, решив пустить все на самотек, он притянул Эрика за затылок и неловко поцеловал. Поначалу мужчина никак не реагировал на поцелуй, как будто решал, отвечать на наглость мальчишки или нет, но потом… ответил так, что Гарри мгновенно поплыл.

Порыв мальчика Эрика удивил и озадачил, но одновременно — насторожил. Страстно целуя, откровенно наслаждавшегося парня, Эрик никак не мог отделаться от ощущения: что-то не так, что-то должно случится, и он готов был поспорить, что чтобы это ни было — оно ему не понравится категорически.

Отпустив уже припухшие от поцелуев губы парнишки, мужчина осторожно подмял его под себя и начал медленно, и вдумчиво, изучать губами, языком и зубами шею, мягко разминать руками грудь, периодически пощипывая соски.

Удивившая еще в клубе отзывчивость парня, опять его приятно порадовала, Гарри откликался на каждую ласку так жадно, будто завтра могло и не наступить. Медленно спускаясь вдоль покорного тела, он покусывал, вылизывал и ставил свои метки, продолжая напряженно ожидать подставу. И она не замедлила себя явить миру, в лице и теле Гарри Поттера.

Принимая такие нежные, но в тоже время огненные ласки, на грани боли, Гарри ясно чувствовал, что партнер — напряжен. Больше всего его обескураживало то, что, несмотря на вбитые «любимой и любящей» тетушкой установки, что близость между двумя мужчинами неправильна и аморальна, Гарри искренне получал от нее наслаждение, да еще и такое, которого с девушками ему испытать не доводилось. Хотя, если судить трезво, то и девушек у него не было, а мокрые поцелуи с Чжоу особого восторга не вызывали. Долго размышлять ему не дал настойчивый язык Эрика, спустившегося вниз по его телу и медленно, явно наслаждаясь процессом, облизавшего головку члена, а затем заглотившего его по самое основание.

Один Годрик ведает, какими путями бродят мысли в головах гриффиндорцев, но этот конкретный представитель сего факультета, вместо того, чтобы расслабиться и получить удовольствие, которое ему, можно сказать, на блюдечке протягивали, вспомнил клуб и то, зачем, с его точки зрения, он туда был приглашен. Последовавшие дальше размышления пошли по совсем уж извилистому пути: Гарри решил, что пришло самое время, чтобы отдать Эрику должок. В его похмельной голове даже мысли не возникло, что это неправильно, наоборот, снизошла абсолютная уверенность в том, что раз уж он ни на что, кроме постели не годен, то кто он такой, чтобы спорить с судьбой.

Мягко вывернувшись из под придавившего его тела, Гарри повалил Эрика на спину, а сам устроился на нем сверху, потершись о любовника.

Мысли в голове у парнишки путались:

— Эрик… сейчас… я сам… сам… — и приподнявшись, попытался одним махом сесть на член любовника.

Этот бессвязный лепет пробился сквозь пелену охватившего Эрика наслаждения и мужчина успел среагировать, сдернув с себя юного психа.

— Ты что творишь?! Совсем рехнулся?! Ты же себя искалечить мог, понимаешь ты это или нет?! Идиота кусок!

Эрика трясло от злости на себя, на Гарри и на ситуацию в целом. Ведь он же видел — КАК вчера в клубе мальчишка отреагировал на поцелуи, слышал, что тот говорил и помнил, чем все закончилось, и имелся в виду вовсе не потрясающий по силе эмоций оргазм, который он сам испытал рядом с этим недоразумением, а предварившая его истерика пацана. Так почему сегодня он позволил себе наступить на те же грабли?! Вот она, так долго ожидаемая неприятность — явилась, не запылилась!

Из глаз безрассудного мальчишки градом катились слезы, он даже представить не мог, что будет настолько стыдно и больно. От возбуждения не осталось и следа, хотелось, как в детстве, свернуться клубочком и забыть о том, что с ним случилось.

Эрик притянул к себе плачущего юношу, как никогда похожего на брошенного котенка, и принялся баюкать его на руках, словно маленького ребенка. Он уже успел пожалеть о том, что сорвался. Ему стало понятно как никогда четко: у парня с мозгами серьезные нелады и с этим нужно срочно что-то делать. Как исправить уже причиненный ущерб психике юноши, он пока не знал, но планировал это решить. Первым пунктом в списке необходимых дел стоял разговор и вытягивание из Гарри информации, а пока он попытался отправить парня в душ:

— Гарри, котенок, нужно встать… пойдем, мой хороший… ну же, давай, сейчас сходишь в душ, и тебе станет легче, а пока ты будешь купаться, я соображу нам позавтракать. Как тебе такой план действий?

Судорожно вздохнув, тот только и смог что кивнуть, говорить он сейчас был не в состоянии, только дышал тяжело, пытаясь подавить непрерывно льющиеся из глаз предательские слезы. Кивнув еще раз, он медленно поднялся и слегка покачиваясь, пошел туда, куда его послали, в душ.

Эрик только покачал головой, глядя ему вслед. Сев, несколько минут просто смотрел куда-то в стену пустыми глазами, потом устало поднялся, натянул пижамные штаны и пошел на кухню, готовить обещанный завтрак.

Забравшись в ванную, Гарри первым делом выкрутил до упора холодную воду и стал под ледяные струи. Голову это, конечно, охладило, мозги тоже прочистило, вот только ноющий ком где-то под сердцем, водой не смыло.

Начало постепенно приходить понимание, что, скорее всего, он понял Эрика либо вообще неправильно, либо сильно исказив его мотивы. Как смотреть теперь мужчине в глаза, Гарри не представлял. Но, даже не смотря на очередной приступ самобичевания, при воспоминании о кружившем голову удовольствии, на лице сама собой расползлась мягкая улыбка.

Поломав голову, парень пришел к выводу: он либо гей, либо бисексуален, так как девочки ему тоже нравились. Что делать с этим открытием, он не понимал. Из разговоров тетки и дядьки он точно знал: такие наклонности были не в чести у магглов. Как с этим обстоят дела у волшебников — он не представлял, и говоря по совести, сомневался в том, что ситуация сильно отличается. Гораздо вероятней, что в магическом мире, ситуация с геями еще сложнее — те же аристократы, так трясущиеся над продолжением рода, никогда бы не позволили своим сыновьям такие связи, а быть чьим-то секретом, который принято прятать, он не желал. Исходя из этого, следовало заключение: подобной личной информацией лучше ни с кем не делиться, ни с Гермионой, ни тем более с Роном. Реакцию последнего вообще было страшно представить.

Закончив водные процедуры, Гарри тяжело вздохнул и поправив челку, чтобы по привычке спрятать шрам, пошел на кухню, которую еще предстояло найти.

Та нашлась очень быстро — по запаху омлета.

Тихонечко проскользнув в помещение, Гарри наткнулся на внимательный взгляд Эрика и попытался слиться с интерьером, впрочем, безуспешно. Видя настороженную реакцию парня, мужчина нахмурился: все это ему совсем не нравилось. Через пару минут он поставил перед гостем омлет, стакан апельсинового сока и легкий фруктовый салат, сам он предпочел кофе и тосты.

— Расслабься, котенок, и давай завтракать, а потом поговорим.

— Я не котенок! — возмутился Гарри.

Эрик фыркнул в ответ на это заявление и шутливым тоном сказал:

— Котенок, пушистый и ласковый, особенно если шипишь (да-да, вот так, как сейчас) то с закрытыми глазами можно и обознаться. Не нравится, что сравниваю с котенком? — увидев, как Гарри яростно замотал головой, не рискуя говорить с набитым ртом, продолжил. — Ну, не хочешь котенком, будешь ежиком! А что, по-моему, неплохо?

От возмущения Гарри чуть не подавился, а Эрик, пронаблюдав за реакцией мальчишки, мысленно поставил себе отлично — его задумка удалась, внимание юноши было отвлечено от неприятных мыслей.

Сама идея начинать этот разговор, который будет с двухсотпроцентной вероятностью крайне тяжелым и неприятным, вызывала бурю внутреннего протеста, но мужчина отлично понимал: мальчику нужно с кем-то поговорить, и если он не захочет разговаривать с ним, то надо постараться убедить паренька в необходимости посещения специалиста.

У Эрика были диплом психолога и знания, но он не работал в этой сфере профессионально. К кому, в случае необходимости, можно обратиться он знал, так как с бывшими одногруппниками связи не только сохранил, но и иногда их использовал.

Убедившись, что мальчишка все съел, Эрик переставил грязную посуду в мойку и пресек порыв парня вымыть ее. Пронаблюдав смущение Гарри, хозяин дома в очередной раз, подивился: в каких же условиях рос мальчик, что смущается, при том, что ему не дают вымыть посуду. Получить ответы на интересующие вопросы от первоисточника было все нужнее.

Эрик осторожно потянул Гарри за руку:

— Пойдем в гостиную, там будет удобнее разговаривать.

Пройдя вслед за мужчиной в гостиную, Гарри машинально отметил, что ему нравится то, как отделаны комнаты в этом доме: ничего лишнего, минимум мебели, неяркие гармонично подобранные цвета, легкий намек на восток, весь дом смотрелся органично. Несмотря на это было видно, что хозяину этого великолепия очень одиноко, это проявлялось в мелочах, на первый взгляд не выделяющихся из общей картины: одна зубная щетка в ванной, наличие одного комплекта посуды на кухне, изображенные на картинах пейзажи и полное отсутствие личных фотографий.

Гарри просто знал, куда нужно смотреть, ибо с подачи тетушки, «Все соседи уже сделали ремонт, а мы нет! Что о нас подумают люди?!», в возрасте десяти лет был вынужден научиться разбираться в дизайне помещений, а учитывая, что косметический ремонт каждое лето осуществлялся его руками, то дизайнером парень вполне уже мог бы работать, если бы задался такой целью.

Но заходя в гостеприимно распахнутую перед ним дверь и устраиваясь в кресле, последнее, о чем он думал — работа.

— Гарри… я понимаю, что ты, возможно, не захочешь отвечать на мои вопросы, но… кое-что из сказанного тобой в клубе, меня, скажем так, насторожило. Можешь пояснить эти моменты?

Парнишка судорожно принялся вспоминать, что именно он наговорил во время истерики. К несчастью, на ее месте находился, такой неудобный сейчас, провал в памяти.

— Эрик… что… что ты хочешь услышать? — напряженно спросил он.

— Гарри, котенок, да не дергайся ты так, я же ничего плохого в виду не имею, — мужчина мягко улыбнулся, — так вот, не хочешь рассказать кто такой Вольдеморт и почему его должен убить именно ты? Что такое «Министерство Магии» и причем тут некий Сириус? Что... — дальнейшие расспросы пришлось прервать, ибо Гарри побледнел так, что некоторые покойники живее выглядят, над верхней губой выступила испарина, зрачок резко увеличился. — Господи, ребенок, успокойся! У тебя же сейчас сердце остановится!

Эрик вытащил не сопротивляющегося парня из кресла и растянувшись на диване, уложив его между собой и спинкой, крепко обнял и начал баюкать. Перебирая пальцами пушистые волосы парнишки, мужчина тихонько, стараясь резкими звуками не потревожить задыхающегося юношу, начал говорить:

— Маленький, расскажи, тебе легче станет, я обещаю. Расскажи, может я смогу помочь, а могу я не мало. Хороший мой, давай, ты не один, я рядом, расскажи… — мягкие, убаюкивающие интонации подействовали на Гарри успокаивающе. Он почти расслабился и закрыв глаза попросил:

— Можешь, пока я буду рассказывать, не убирать руку из волос? Это… успокаивает…

Эрик видел, что Гарри буквально выдавил из себя эту просьбу, что ему непривычно кого-либо о чем-либо просить и это было страшно.

— Конечно, котенок, как тебе будет лучше, так и сделаю, — он мягко поцеловал парня в висок. — Ты мне все расскажешь?

— Да… расскажу. Только ты не удивляйся и не считай меня психом... сразу, я потом докажу свои слова, договорились? — увидев кивок собеседника, Гарри закрыл глаза и попытавшись сконцентрироваться на ласкающей его голову руке, начал пересказ своей жизни.

— Знаешь, я не очень хорошо помню, что наговорил тебе в клубе, поэтому начну с вопросов. Что именно я говорил?

— Хорошо, повторю еще раз. Ты сказал, что должен убить какого-то Вольдемора, рассказал про смерть родителей и ненависть к тебе тетки, упомянул Сириуса и Министерство Магии, в общем — это основные моменты.

— Мда… давно я так не прокалывался… ладно, слушай, только не перебивай, маловероятно, что я еще когда-нибудь решусь это рассказать. Я родился 31 июля 1980 в семье талантливых волшебников Джеймса и Лили Поттер, в девичестве Эванс. Петунья Дурсль, моя тетка, ее родная сестра, не наделенная даром магии. В Хэллоуин 1981 года в дом родителей пришел сильнейший темный маг того времени. Он назывет себя — Лордом Волан-де-Мортом. Так вот, этот маг пришел, чтобы убить меня, устранив, тем самым, своего возможного противника. Как ты понимаешь, родители не могли стоять и смотреть, как убивают их сына и попытались защитить меня… Отца он убил первым, мать… — судорожный вздох, — у моей колыбели… когда приближаются дементоры, я слышу ее предсмертные крики. Меня он убить не смог, смертельное проклятие отскочило в этого маньяка и развоплотило его на долгие десять лет… Сам понимаешь, добродушия это ему не прибавило. По словам Дамблдора, это директор школы волшебства, где я учусь, мама не просто умерла, а отдала свою жизнь, чтобы жил я. Это дало мне сильнейшую защиту, но только, если я нахожусь рядом с кровным родственником по материнской линии — тетки, а она ненавидит все, что связано с магией и выбивается из ее понятия о «нормальности», — парень как-то криво ухмыльнулся, — можешь представить, как она была рада, найдя меня на пороге своего дома? Вот она со своим мужем и постаралась «выбить дурь» из меня, старалась вплоть до моего одиннадцатилетия, когда я получил письмо-приглашение в Хогвартс, волшебную школу… — далее последовал пересказ всех событий, произошедших в Школе Чародейства и Волшебства за те годы, что Гарри там учился.

Эрик слушал парня и все больше поражался его силе воли. Предположений, что он врет, даже не возникло, слишком эмоционально он реагировал, слишком яркими были переживания, отражавшиеся в ясных зеленых глазах. Продолжая поглаживать парня по голове, мужчина размышлял и у него копились вопросы, и вопросы неприятные, все же он был взрослым, а это предопределяло взгляд на жизнь отличный от взгляда пятнадцатилетнего парнишки, по крайней мере, розовых очков, как у Гарри, у него не было.

— … Потом случился бой в Министерстве Магии и гибель Сириуса, а потом… меня отправили опять к тетке… а я не могу… я же убил его… пусть не своими руками, но поступком… я так виноват… у крестного ведь даже могилы нет, мне и сходить некуда… как же так…— в голосе парнишке явно звякнула подступающая истерика.

— Котенок, можно задать тебе несколько уточняющих вопросов? — Эрик постарался отвлечь парня, переключив его мысли в другое русло.

— Да… конечно, задавай, — чуть подумав, согласился Гарри.

— Почему ты решил, что мне нужно от тебя твое тело?

— Просто… а на что еще я могу сгодиться? — спокойно, будто подобный ответ это само-собой разумеющаяся вещь, вопросом на вопрос ответил парень.

От последней реплики у Эрика возникло дикое по силе желание найти этих Дурслей, Дамблдора, да и Волан-де-Морта заодно, и придушить собственными руками. Это ж надо так ребенку психику искалечить! Он постарался, чтобы эти эмоции не отразились на его лице:

— Малыш, ты не прав… — он просто не знал, как можно убедить этого ребенка, что он чудо, которое нужно беречь, защищать, заботиться, — позволь мне доказать это… позволь мне позаботиться о тебе… позволь быть рядом хоть не надолго… просто позволь…

Гарри смотрел на Эрика и не понимал, ведь то, что он рассказал, для обычного человека дикость, ведущая, как минимум, к вызову санитаров, а Эрик — верит. Он должен был презирать его за то, что подвел всех и из-за него погибли люди, а мужчина — хочет защитить, он должен был его жалеть, за то, что он слаб и не смог позаботиться о себе, а тот… а от Эрика ощущался просто океан нежности, нежности к нему… Гарри не знал откуда, но был уверен, что не ошибается в своих выводах: мужчина был искренен, когда высказывал свою просьбу, он верил в то, что говорил и хотел, чтобы и Гарри ему поверил.

— Веришь... ты мне веришь... так странно, — парнишка кончиками пальцев провел по лицу собеседника. — Спасибо!

Тот нахмурился, это что ж получается, мальчик не ожидал, что ему просто поверят на слово?! Если это так, то реакция вполне понятна, но неверие... Ведь… Господи, да это же убивает мальчишку вернее смерти! Гарри не привык, что его желания учитываются, что его интересы могут поставить на первое место, он вообще не привык к заботе о себе! Но при этом, от него требуют убийства этого психованного маньяка! Это просто не поддавалось осмыслению! Ведь ребенка даже не учат! Он не привык получать помощь, следовательно, и просить ее не будет, а без взрослых он не справится, банально не хватит опыта! Как же так? Это был вопрос, который набатом бил в голове Эрика.

— Гарри, можно я еще позадаю тебе вопросы? Только ты не злись и попытайся обдумать почему я их тебе задал, ок?

А Поттер в это время пытался осознать то, что ему поверили на слово, не потребовали доказательств, хотя он готов был их предоставить, не обозвали психом, или неуравновешенным подростком, но самое странное, что поверил ему человек, с которым он знаком от силы два дня! В то время, как друзья ему иногда не верили, даже имея на руках доказательства того, что Гарри прав! Это выбивало из колеи, завораживало и заставляло доверять в ответ. Сквозь мысли, пришло осознание, что Эрик что-то говорит.

— Прости, я не расслышал, задумался, что ты спросил? — Гарри попытался улыбнуться, но улыбка получилась неловкой.

У мужчины в глазах мелькнула грусть.

— Не страшно. Я спросил, можно ли задать тебе несколько вопросов, возможно неприятных, и попросил не ругать меня сразу, а подождать пока я объясню, почему задал именно их. Позволишь?

У Гарри впервые просили разрешение на то, чтобы задать ему вопросы. Не требовали ответов, как Снейп, не пытались с улыбкой вытянуть нужную информацию, как Дамблдор, не ошарашивали, бесцеремонностью, как Рон, а просили разрешения спросить. Было безумно приятно!

— Конечно, спрашивай! — легко согласился он.

— Гарри, ты сказал, что тетка нашла тебя на пороге своего дома утром после Хэллоуина, так? — мальчик кивнул, — А почему тебя не отдали ей лично в руки? Ты же не щенок бездомный, да и она твоя родственница, а если так, то почему тебя просто подбросили, словно дворняжку?

Видя, что парень собирается что-то возразить, Эрик прервал его движением руки:

— Подожди, я не закончил, дослушай до конца, потом будешь обвинять и возмущаться. Так… дальше… почему к тебе не приставили компетентного волшебника для охраны? И нет, я не верю, что та старуха — достойная кандидатура! Для простой проверки жив ли ты — да, но не для охраны. По твоим же собственным словам я понял, что в детстве ты иногда натыкался на волшебников, которые жали тебе руки и благодарили за что-то тебе непонятное, а что, если бы среди них оказался кто-то из сторонников того психа? Ты сам сказал, что она практически ничего не может, следовательно, она не смогла бы тебя защитить в случае опасности! А убивают у вас, судя по твоим словам, очень быстро! К тому же, в моменты этих встреч ты был один, тебя некому было защитить! И если этот твой директор так о тебе заботился, то почему не приставил охрану или не навестил тебя? Хоть один раз за десять лет! Хоть один подарок на день рождения или Рождество! Он же просто подкинул тебя на порог и забыл на долгие годы о том, что ты вообще существуешь! — Эрик постарался успокоиться и перевести дыхание, чувствуя, что иначе сорвется и напугает мальчика, а тот только начал ему доверять. — Прости, я погорячился, просто… эта ситуация меня возмущает! Ладно, дальше! Наверное, самый ключевой вопрос, если твой директор с самого начала знал, что тебе предстоит стать убийцей, то почему не начал тебя учить? И нет, не говори, что тебя учили, потому, что это не так! У меня есть друг, спецназовец, взрослый мужик. Так вот его, прежде, чем отправили на первое задание, обучали! И обучали жестко! Жестоко и долго! Почти два года в специальных тренировочных лагерях, хотя он УЖЕ был неплохим бойцом, а у тебя единственное, что более менее попадает под понятие обучение, это твои ежегодные приключения, которые больше похожи на испытание на прочность (выдержишь ты, или сломаешься?) и если сломаешься, то когда? Такое ощущение, что тебя просто растят на убой! Этот ваш Волан-де-Морт взрослый, опытный маг, которому не один десяток лет, а эти годы — это прежде всего опыт, а против него выставляют не окончившего школу малолетку! Что ты можешь ему противопоставить, кроме школьной программы? Ничего! С тем багажом знаний, который есть у тебя, ты ему однозначно не соперник, это даже мне понятно! — Эрик в очередной раз перевел дух. — Прости, малыш, если я тебя расстрою, но я не считаю тебя виноватым в смерти крестного. Он был взрослым и, насколько это для него возможно после тюрьмы, здравомыслящим мужчиной, и он знал, на что шел, когда отправлялся в это пресловутое Министерство! Он шел помогать тебе, точно так же, как на это шел ты! Так почему ты признаешь за собой право умереть за него, но отбираешь это право у него? К тому же, ты — ребенок! И не можешь нести ответственность за решения взрослого мужчины! Он так решил! Прими его решение, прими его выбор, отпусти его! Перестать жалеть! Он умер так, как хотел, в бою, в сражении, за тебя! Неужели ты думаешь, что он был бы рад знать, что ты винишь себя в его смерти? Он хотел, чтобы ты жил, так почему ты гробишь свою жизнь? Котенок, почему? — впервые за многие годы Эрику хотелось плакать.

Жизнь этого ребенка просто не укладывалась у него в голове, было ощущение, что голова квадратная, а мысли круглые и между собой, если и стыкуются, то слабо.

Гарри лежал в объятиях мужчины оглушенный. То, что он слышал, казалось диким, неправильным, не имеющим права на существование, в конце-концов! Но попробовав подумать, как просил Эрик, он уже не мог отмахнуться от заданных вопросов, не мог крикнуть «Ты лжешь! Это не так!», он теперь много чего не мог, зато — мог думать.

— Эрик… ты… я не знаю… — растерянность, отразившаяся на лице парнишки, всколыхнула в душе Эрика умиление. Ласково проведя рукой по его спине, он сказал:

— Котенок, не отвечай сейчас, я понимаю, что это сложно, но обещай подумать над тем, что я сказал, если ты захочешь что-то спросить, или рассказать, я всегда тебя выслушаю, договорились? — увидев уверенный кивок парнишки, Эрик продолжил. — Позволишь кое-что предложить? — еще один кивок, — Извини, если то, что я скажу, будет тебе неприятно или покажется обидным, но это очень важно. Кошмар, я весь день извиняюсь! Жуть! Ладно, вопрос: котенок, ты воспринял мои действия, как заигрывания с целью добраться до твоей тушки и решил наказать себя через секс со мной, я угадал?

Гарри никогда не думал, что может так краснеть. Краска залила лицо, шею, уши и наверно добралась до груди. После состоявшегося разговора, даже подумать о том, что его банально снимали — было стыдно! Но Гарри не мог отрицать того, что Эрик верно угадал его мотивы — он действительно воспринимал возможный между ними секс, как наказание для себя.

— Мда… какая говорящая реакция, — Эрик беззлобно ухмыльнулся, — не красней, малыш, все нормально! Это значит, что ты хотел быть наказанным, только и всего. Просто ты не совсем верный способ для этого выбрал. Секс, это не то, чем ты можешь себя наказать. Прости малыш, но ты романтик, твой первый раз должен быть с любимым и любящим человеком, а не со мной. Я научу тебя, если ты захочешь этого, дарить ласку и получать ее, но секса между нами не будет, я не тот человек, которому ты должен себя подарить, хотя я не могу не признать, что мне это было бы безумно приятно! Так вот, возвращаясь к теме наказания, предлагаю посетить одно очень интересное место, это закрытый клуб для увлекающихся «темой».

— Для кого? — Гарри не понял, о какой «теме» идет речь.

— Мда, как все запущенно. Ты когда-нибудь слышал слово “BDSM”? — увидев непонимающие глаза подростка, кивнул сам себе, — Ясно, значит, не слышал. Придется объяснять с нуля. Ты знаешь что-нибудь о таком явлении, как садо-мазохизм?

— Ну, это такие маньяки-извращенцы? — с легким оттенком неприязни, спросил Гарри.

Эрик поморщился:

— Маньяки тоже попадаются, конечно, но я сейчас говорю не о них, а о людях, которые воспринимают такие “игры”, как искусство, как способ подарить партнеру яркие и незабываемые ощущения, как творчество. Это называется словом “BDSM” и основывается на трех основных принципах: Безопасности, Разумности и Добровольности. И это главное отличие “тематического” человека от помянутого тобой маньяка-извращенца.

— И ты предлагаешь…— Гарри посмотрел на Эрика с любопытством.

— То, что хотел, я предложил. Но, пожалуй, нам нужно решить еще один вопрос. Гарри, ты действительно хочешь, чтобы тебя наказали? Только ответ «Не знаю» не подходит, да или нет?

— Да.

— Хорошо. А за что конкретно тебя нужно наказать? По пунктам, пожалуйста.

— Что… Эрик, тебе то это зачем?! — недоумение явно отразилось на мордашке.

— Все довольно просто, ты хочешь быть наказанным — я могу это сделать, но для этого я должен четко знать в чем конкретно, по твоему мнению, состоит твоя вина. Это нужно, чтобы я мог выбрать адекватное наказание. Ты ведь позволишь мне это сделать?

Глаза Гарри казались просто огромными на лице, в них плескалось изумление и неверие, неверие в реальность происходящего: его не отталкивают, а пытаются понять и помочь, пусть даже — не одобряя.

— Да, позволю, — Поттер прикрыл глаза.

— Так за что тебя следует наказать? — мягко спросил Эрик.

— За что?.. Ну, думаю, за то, что я родился, не прокатит, хотя Снейп согласился бы с этим — я ему, словно кость в горле. Я виноват... виноват в том, что не слушал учителей, наплевательски отнесся к занятиям со Снейпом, в том, что своим неумеренным любопытством спровоцировал прекращение этих занятий, в том, что даже не пытался учиться окклюменции, считая, что она не нужна, в том, что подставил друзей, потянув их в ловушку, мне надо было идти одному, в том, что не спас крестного, что он пришел на смерть из-за меня… А еще в том, что плохо подумал о тебе, прости… — Гарри наконец замолк, а Эрик прижался губами ко лбу мальчика.

Было безумно жаль, что нельзя отмотать время назад и не забрать Гарри к себе ребенком — тогда у него было бы детство, он не был бы таким потерянным, почти сломленным. Но путешествия в прошлое если и возможны, то только в мире магии, а он в этом плане бессилен что-то изменить. Но нужно было действовать, привстав на локте, и не вынимая свободную руку из волос Гарри, Эрик спросил:

— Когда бы ты хотел получить свое наказание?

— Когда?.. — в глазах мальчишки было замешательство, — не знаю, я вообще думал, что ты посчитаешь это бредом сумасшедшего, а то, что ты согласился… Сегодня можно?

— Хоть сейчас! — Эрик хотел провести это наказание, как можно скорее. Нужно было любым способом вывести Гарри из этого депрессивного состояния, а он знал отличный (во всяком случае для наличествующей ситуации) способ, как это лучше сделать. Но прежде, хотелось проверить одну вещь, и Эрик в глубине души надеялся, что не все так плохо, как ему видится. — Я уже выбрал, как тебя накажу. Ты же, если хочешь, сможешь выбрать, чем именно я буду это делать. Согласен?

Юноша кивнул, говорить ему хотелось, только он не знал, как можно словами выразить свою благодарность этому удивительному мужчине.

Когда Эрик встал, и позволил встать ему, Гарри вцепился в него обеими руками, не смотря на то, что ему было страшновато от неизвестности, на него накатывало непонятное ему самому возбуждение, откуда оно взялось, и как с ним бороться, он не представлял.

— Эрик, я…

— Шшшшшш… котенок, тихо, все нормально, ты же мне веришь? — увидев кивок парнишки, мужчина улыбнулся каким-то своим мыслям. — Хорошо, тогда пойдем, выберешь, чем ты будешь наказан.

Эрик повел своего гостя в комнату, где у него было все необходимое, что может пригодится для наказания этого упрямца. По дороге у него в голове крутились мысли о том, что мальчишка не чистый “саб”, слишком сильный, слишком гибкая психика, пусть и искореженная, далекая от нормальности, но просто поражающая способностью к адаптации. Но в тоже время и “домом” он его назвать не мог. Вот хотя бы сейчас, мальчик был уязвим и скорее был сабом. Свитч? Вполне, почему бы и нет? Во всяком случае это бы объяснило его метания. Надо будет это проверить, заодно и обучить его, хотя бы основам игры, и технике безопасности.

На то, куда они идут, Гарри не обратил внимания, больше всего его занимала отделка дома, по которому они шли, а затем, когда они попали в саму комнату, то разнообразные, часто непонятно для чего необходимые, предметы: странные плетки, трости, какие-то скамьи, ошейники и браслеты, больше всего его удивил крест. Ткнув в него пальцем, Гарри спросил:

— А это-то тут зачем?

— Скоро узнаешь, — Эрик ухмыльнулся, реакция паренька его позабавила и в чем-то порадовала, — лучше выбери орудие наказания.

Пройдя вдоль стеллажа, на котором были разложены, или развешены, самые разнообразные предметы, от вполне знакомых до абсолютно непонятных. Гарри медленно протянул руку и взял в нее трость. Тонкая, примерно сантиметр толщиной, бамбуковая палка отчего-то показалась ему совершенно идеальным инструментом для предстоящего действа. Откуда-то из глубины сознания всплыло воспоминание: Люцис Малфой ударом трости подгоняющий нерадивого домовика. Гарри казался себе ничуть не лучше этого самого эльфа, да и провинился он куда серьезнее несчастного Добби, а раз так, то...

Эрик тяжело вздохнул, эта трость, в случае неправильного ее использования, после порки оставляла просто страшные следы При правильном — следы, конечно не такие страшные оставались, но на болезненность процесса это влияло не сильно. Это был выбор Гарри... и это было плохо, очень плохо. Из него следовало, что наихудшие Эриковы опасения оправдывались в полной мере — парень не просто хотел себя наказать, он хотел сделать это максимально болезненным способом и так, чтобы после этого остались следы, а еще лучше шрамы. Насколько же парнишка себя не любил. От осознания масштабов проблемы, у мужчины начинала кружиться голова.

— Малыш, ты выбрал ее? — Эрик говорил мягко, завораживающее, словно стремился приручить дикого зверя.

Гарри сглотнул ком, внезапно образовавшийся в горле и кивнул. Он понимал, что возможно перегибает палку, но по-другому не мог, он должен был быть наказан, ему должно было быть так же больно, а лучше во сто крат больнее, чем друзьям, раненым в Министерстве. Он обязан понести наказание за свое легкомыслие, безответственность и тупость, которые привели к гибели Сириуса. Он решительно протянул трость Эрику.

— Пожалуйста…

Эрик мягко сжал запястье парнишки и вытащил из его руки трость.

— Посмотрим, котенок, посмотрим, а пока раздевайся.

Гарри вспыхнул сначала, а потом подумал, что стесняться ему уже как бы поздно, все что можно, Эрик уже видел, да и то, что нельзя — тоже. Поэтому молча снял с себя одежду и сложив ее в указанном месте, замер, не зная, что делать дальше.

Мужчина молча наблюдал за процессом разоблачения. Когда мальчик расстался с последней деталью одежды, вздохнул и сказал:

— Котенок, послушай меня сейчас очень внимательно и постарайся запомнить то, что я скажу, договорились? — увидев кивок, продолжил. — Итак, первое. Сейчас ты придумаешь стоп-слово, услышав которое я остановлюсь. На прочие «Эрик, хватит! Прекрати!» и тому подобное, я внимания обращать не буду, это ясно? — еще один кивок. — Хорошо, твое стоп-слово?

— Фоукс.

Эрик приподнял вопросительно бровь, но никак этот выбор не прокомментировал. Фоукс, так Фоукс.

— Дальше, сейчас я расскажу, как будет проходить сама процедура наказания. После того, как я ознакомлю тебя с тем, что и как будет у нас будет проходить, ты опустишься на колени и уберешь руки за спину, опустишь глаза. Далее, я подниму тебя с колен и привяжу твои руки и ноги, к так удивившему тебя кресту. После того, как ты будешь зафиксирован, я тебя выпорю. Главное для тебя — это постараться расслабиться по максимуму. Возможно, ты почувствуешь что-то необычное, к примеру, что сознание как-то странно меняется и будто бы плывет — не пугайся, это нормально. Пока все понятно? — кивок парнишки и взгляд огромных доверчивых глаз, с невероятно увеличившимся зрачком. — После того, как я решу, что с тебя хватит и твое наказание окончено, я отвяжу тебя, и ты будешь отдыхать. Вопросы? — Эрик внимательно наблюдал за сменой эмоций на лице Гарри, не заметив ничего отрицательного, продолжил. — Нет вопросов, замечательно. Тогда начнем. На колени!

Слушая мужчину, Гарри пытался разобраться в самом себе, понять, что с ним происходит. С одно стороны то, что его накажут, было замечательно: в его сознании наказание означало прощение, с другой стороны — он не мог понять, почему его это так возбуждает? Но покорно выполнил все указания Эрика и после приказа опустился на колени, заведя за спину руки, и уставившись в пол. В голове мелькали совсем уж несуразные мысли о том, что у Эрика хорошие ботинки, что по полу тянет легким сквознячком, что он чертовски возбужден и не сможет это скрыть.

Мужчина вздохнул, молча поднял парнишку и за руку потянул его к кресту, где привязал его руки и ноги. Он не был уверен, в реакции парнишки на лишение его возможности двигаться, поэтому, привязав постоял рядом, оглаживая напряженную спину и задницу, дожидаясь, пока тот успокоиться.

В том, что Гарри не скажет стоп-слово, даже если степень воздействия будет чрезмерной, Эрик был уверен однозначно и сделал себе пометку о необходимости удвоить, а то и утроить внимание, отслеживая реакцию на порку.

Когда Гарри расслабился под мягкими поглаживаниями, мужчина пошел за инструментом для предстоящего наказания. После того, как он прошел мимо выбранной Гарри трости и снял с крючка мягкий флоггер, с креста донеслось недовольное сопение. Эта реакция парнишки заставила Эрика усмехнуться, но к тому моменту, когда он повернулся, на его лице не осталось даже следа улыбки, только сосредоточенность и внимание, спокойствие и уверенность в правильности своих действий.

Эрик несколько раз крутнул в руке флоггер, давая себе вспомнить его вес и длину, и начал первый раунд наказания.

Гарри вздрагивал при каждом ударе и напрягался всем телом, но к своему удивлению Эрик видел, что не смотря на то, что мальчик напрягается — его тело при этом, не уходит из под ударов. Мужчина действовал медленно и с длинными перерывами, давая телу и психике парня расслабиться, и приспособиться. Через некоторое время, Гарри перестал зажиматься и Эрик отметил, что тело парнишки стало словно льнуть к флоггеру. После того, как, по его мнению, юноша был готов, Эрик взял во вторую руку еще один флоггер и продолжил порку уже с двух рук.

Спина и задница парнишки постепенно приобретали равномерный розовый цвет. Добившись этого, мужчина остановился и на несколько минут сделал паузу, давая наказуемому передохнуть. После чего заменил один из флоггеров на однохвостую плетку и начал второй запланированный им подход.

Он очень внимательно наблюдал, стараясь не пропустить момент, когда нужно будет остановиться. Он увидел, что ближе к концу второго подхода по щекам Гарри начали катиться крупные слезы, но не остановился. В какой-то момент, к слезам добавились всхлипы и вскрики. Было видно, что Гарри выплескивает то, что в нем накопилось за все годы его жизни. Это было просто замечательно, но полной неожиданностью для Эрика стало то, что от привязанного к кресту волшебника начала волнами расходиться по комнате непонятная сила, похожая на дуновение теплого ветра, этакий своеобразный сквозняк, который заставил колыхаться подвешенные плети, задребезжать стекла в угловом шкафчике и наполнил комнату низким гулом, на самой границе человеческого восприятия.

Когда Гарри отключился, этот сквозняк превратился в мощный горячий вихрь, волной накрывший Эрика и отбросивший его к противоположной стене.

Тряхнув головой, мужчина быстро встал и, отложив и плеть и флоггер, рванул к парнишке. Сняв с креста, он унес мальчика в спальню. Устроив Гарри в кровати с максимально возможным комфортом, он достал из аптечки нашатырь, смочил ватку и поводил ею под носом у парнишки, дождавшись неловких попыток оттолкнуть его руку, и убедившись, что тот в сознании, перевернул его на живот и принялся осторожно втирать в спину и попу заживляющую мазь. Закончив, он укрыл его одеялом и отправился на кухню, приготовить поесть, зная, что когда Гарри окончательно придет в себя, то будет голоден.

После того, как Эрик поднял его и, подведя к кресту, привязал его руки и ноги, Поттер обнаружил, что максимум, что он может — это крутить головой, поначалу это напрягало, но мужчина спокойно стоял рядом и нежно гладил его, отчего он успокоился и расслабил мышцы. Наблюдая за Эриком, он увидел, что выбранная им трость осталась проигнорирована. Гарри недовольно засопел, но потом решил, что Эрик, скорее всего, выбрал что-то более существенное для его наказания и затих.

Когда на его спину опустилась серия первых ударов, Гарри показалось, что это слишком мягкое для него наказание, не достаточно болезненное, но по мере того, как воздействие усиливалось, эти мысли отступали, терялись в ощущениях. Зажимаясь по началу, в ожидании очередного удара, Гарри со временем расслабился, ведь он сам этого хотел и сам все выбрал. После того, как эта мысль дошла до сознания, которое начало потихоньку «плыть», он начал встречать каждый последующий удар с благодарностью, всем телом подаваясь к флоггеру, стремясь продлить контакт.

Когда Эрик остановился, Гарри издал разочарованный стон, остановка… это было почти больно, он не хотел, чтобы мужчина останавливался. Он наслаждался получаемой болью, ощущая, как с каждым ударом его отпускает чувство вины и горе от потери Сириуса, как отпускает отчаяние и невозможность изменить смерть Седрика, уходит ненависть к себе, за то, что позволил Волан-де-Морту возродиться. Он чувствовал себя сгорающим, чтобы переродиться и стать еще прекраснее, чувствовал себя фениксом, становящимся еще совершеннее и сильнее, чем до гибели.

Возобновление порки Гарри воспринял, как благословение. Его мысли в такт с мерными ударами крутились вокруг приятных моментов, которые были у него и крестного, совместных посиделках на площади Гриммо у камина, его рассказы о прошлом отца и их совместных проделках, смех крестного и его улыбка. Он отпускал крестного, прощаясь с ним, оставлял в памяти только светлые моменты, смиряясь с его смертью, храня память о нем в своем сердце.

Из глаз брызнули слезы и это были слезы облегчения, Гарри чувствовал, что отпустив Сириуса, он словно снял с себя тяжелейший груз, что наконец получил прощение, приносящее покой в разъедаемую виной, словно ядом, душу. Вина, боль, угрызения совести и ненависть к самому себе, медленно покидали его, уходя с каждым последующим ударом.

Слезами он прощался с тем наивным, глупым гриффиндорцем, которым его все привыкли видеть, он оплакивал его, понимая, что теперь нет пути назад, что он либо изменится, либо погибнет в этой мясорубке.

Когда же на его спину опустились первые удары плети, Гарри перестал сдерживать себя и начал стонать в голос, всхлипывая, и моля не останавливаться. Он чувствовал, как внутренняя пружина стала медленно раскручиваться, расслабляясь и постепенно отпуская его силу.

Ощущение было непередаваемым! Ему показалось, что внутри его груди, рассыпается с хрустальным звоном клетка, в которую он сам себя запер, пытаясь соответствовать тому образу, который ему навязали. Его магия, приветствуя решение своего носителя, вырвалась на волю, омывая теплыми волнами чистой силы волшебника и все вокруг него. С последним хрустальным звоночком парень провалился во тьму.

Медленно сознание возвращалось к Гарри. Пришло ощущение своего тела, он осознал, что лежит на кровати и перед носом водят какой-то резко пахнущей мерзостью, попытался оттолкнуть эту гадость, к его удивлению — получилось. Во всем теле была странная слабость, казалось, что его руки и ноги неподъемные, так ими было сложно шевелить. От качественно нашлепанной спины и попы по всему телу расходился волнами жар, медленно окутывая сознание и напоминая, что все происходящее не сон, что его действительно выпороли, что он понес наказание, что он получил прощение, что он умер, а затем воскрес. Аккуратные руки перевернули его на живот. Сопротивляться не хотелось, прикосновения этих рук почему-то не вызывали отторжения и желания отодвинуться, поворочав извилинами, Гарри понял, что это Эрик. Его руки были нежными, осторожными, приносили ощущение прохлады и облегчения. Гарри просто расслабился и задремал.

Когда Поттер проснулся, то во всем теле ощущалась непривычная легкость, словно он сбросил оковы, которые носил много лет. Хотелось шутить, смеяться, дурачиться, настроение было, впервые за очень долгое время, не просто хорошим, а замечательным.

Наглое, громкое бурчание в животе прервало мысли о собственном настроении и свернуло их к более приземленным вещам, типа набивания желудка. Встав, он одел лежавший рядом халат и направился в кухню, надеясь перехватить там что-нибудь съедобное.

Там за столом сидел задумчивый Эрик. Увидев Гарри, на его лице расцвела мягкая, нежная улыбка:

— Проснулся, соня. Как самочувствие? Ничто не беспокоит? — этот вопрос очень сильно тревожил мужчину, он хотел знать, что чувствует парнишка, чтобы если необходимо — оказать ему помощь.

— Знаешь… на удивление хорошо, такое ощущение, что родился заново! Только… кушать хочется… — на щеках парнишки расцвел смущенный румянец.

— Ну, покушать — это святое, садись, сейчас пообедаем, и я свожу тебя в одно место. Думаю, тебе там понравится. Вечером мне нужно будет отойти по делам, так что тебе придется побыть некоторое время дома одному, справишься? — Эрик говорил не отвлекаясь от подачи еды голодному гостю.

— Да, конечно справлюсь! А можно мне еще во-о-н тот салатик? — спросил Гарри, и тут же прикусил язык, испугавшись своей бесцеремонности, все же он был в гостях и командовать права не имел.

— Не можно, а нужно! Тебе вообще надо набрать вес, слишком ты тощий, все позвонки пересчитать можно, а это не есть хорошо! Ты растешь, развиваешься, тебе надо хорошо питаться и я за этим прослежу, — ткнув в Гарри пальцем выдал Эрик. На его лице расплылась ехидная улыбка. — Так что готовься, киса, будем откармливаться!

От очередного прозвища, Гарри чуть не подавился, но потом мысленно махнул на это рукой и сконцентрировал все свое внимание на еде.

Убедившись, что Гарри все съел, Эрик переставил грязную посуду в посудомоечную машину, окинул внимательным взглядом парнишку и спросил:

— Ну, что, наелся? — оценив осоловевший взгляд своего сотрапезника, продолжил, — Даже объелся, судя по всему, ну да это не смертельно. Так как на счет того, чтобы съездить ко мне на работу, есть желание?

— Да, мне было бы интересно, а когда?

— Сейчас! Давай, топай одеваться, а я буду ждать тебя в гостиной. Заодно, пока одеваешься, подумай, чем бы ты хотел заняться в мое отсутствие, может фильм взять в прокате?

— Нет, не хочу фильм, может… — было видно, что Гарри колеблется в том, озвучивать пожелание или не стоит.

— Котенок, чего ты хочешь? Ну же, я ведь не предлагаю поведать мне тайны вселенной, просто пока я не узнаю, чем ты хочешь заняться, я не смогу это тебе дать.

Подобная аргументация смутила юношу, но он уже потихоньку начал привыкать к тому, что этот человек учитывает его пожелания, какими бы нелепыми они на первый взгляд не казались, что Эрику не все равно.

— Я бы порисовал, только у меня ничего для этого нет… — решился высказаться парнишка.

— Ну, я думаю, это не проблема, просто на обратном пути заедем в магазин для художников и ты купишь себе там все, что тебе нужно, но учти, что в этом выборе я тебе не помощник! Нет, оценить с эстетической точки зрения готовую работу: картину, дизайн помещения, одежду — я могу, но вот в художественных мелочах тика кисточек, красок и прочей ерунды, не разбираюсь, от слова вообще!

Эта речь вызвала на лице Гарри робкую улыбку, он понимал, что Эрик старается его отвлечь, поднять настроение и решил, что не будет этому противиться, ведь это так приятно и ново.

Быстро переодевшись, он спустился в гостиную, к ожидавшему его мужчине. Увидев Гарри, тот нахмурился, минуту постоял с задумчивым видом, и, придя к какому-то решению, кивнул своим мыслям.

— Поехали? — увидев утвердительный кивок и любопытствующих чертей в глазах Гарри, Эрик улыбнулся в предвкушении. Ему было интересно, какое впечатление сложится у юноши от того места, куда он его вез.

Ехать пришлось недолго, небольшой двухэтажный дом, построенный в викторианском стиле, вызвал у Гарри почему-то ассоциации со средневековым замком, почему он и сам не мог сказать, но ему казалось, что внутреннее убранство особняка должно соответствовать его внешнему виду. Попав внутрь, Гарри был разочарован — то, что он ожил увидеть, было заменено на современный дизайн: много хрома, современная отделка стен и потолка, лаконичная, стильная, но кажущаяся безликой мебель, преобладание синей цветовой гаммы.

Пока Эрик водил его по, как оказалось личному клубу, перед Гарри в воображении вставали картины того, как бы он оформил помещения, если бы имел возможность сделать это. На окружающих его людей, Гарри привычно не обращал внимания, слушая пояснения Эрика и периодически задавая вопросы о назначении тех или иных предметов.

Во время экскурсии мужчина внимательно наблюдал за парнишкой и мысленно отметил тот факт, что дизайном помещений тот остался явно не доволен, но надо отдать ему должное, комментировать или критиковать вслух не стал. Периодически Гарри задавал вопросы, иногда о таких вещах, о которых Эрик еще не был готов распространяться перед этой ходячей невинностью. После очередного вопроса, который почти заставил его покраснеть, мужчина предложил:

— Киса, если тебе все тут так интересно, то предлагаю прийти сюда завтра вечером и, так сказать, своими глазами увидеть, что и зачем нужно, как тебе предложение?

— Хм… а это будет удобно? — в голосе парнишки явно слышалось сомнение в целесообразности подобного похода.

— Конечно, удобно! В конце концов, я тут хозяин или погулять вышел? Да и на словах некоторые вещи не объяснить, проще один раз показать, а там глядишь, тебе что-то понравится и сам захочешь попробовать, — на губах Эрика расцвела заговорщицкая улыбка. — По крайней мере я на это очень надеюсь! Ладно, что я все о делах, да о делах, ты есть хочешь?

— Ээээ… я же недавно ел… — на Эрика уставились растерянные зеленые глаза.

— Ох, киса, это твое «недавно» было почти три часа назад, так что пошли в ресторан, хоть десерт съешь, раз уж на что-то более существенное тебя не хватит.

От подобной заботы Гарри, уже считай по привычке, смешался и, не зная как правильно отреагировать, вежливо поблагодарил мужчину. Раньше такое ярое желание накормить его, он наблюдал только у Молли Уизли, но у нее подобная забота, казалось, душила парнишку, а тут… он первый готов был признать, что такое отношение ему очень нравится.

В ресторане, заказав себе кофе, а Гарри мороженное и сок, Эрик принялся планировать, как лучше распределить выступления завтрашних участников, чтобы и парнишку не напугать, и посетителям понравилось. Наблюдая, как Гарри поедает мороженное, Эрик задавался вопросом, а осознает ли тот, насколько сексуальна его невинность? Что почти все из персонала, кто видел парнишку, провожали его, Эрика, завистливыми, а Гарри — голодными взглядами. Мысленно сделав пометку «проследить, чтобы Гарри не тронули», Эрик засобирался по делам.

— Ну что киса, поехали, отвезу тебя домой, а потом по делам!

— Да конечно, — в голосе юноши мелькнуло разочарование. Эрик нахмурился, не понимая, что стало его причиной, но пока шел к машине сообразил, что он ничего не сказал о поездке в магазин для покупки художественных принадлежностей и, по всей видимости, Гарри решил, что он забыл, и никуда они не поедут. Подобные выводы уже не казались странными, в свете рассказанной Гарри истории своей жизни, но вызывали невыносимое желание придушить парочку другую кретинов, окружающих Гарри в волшебном мире и так наплевательски относящихся к нуждам юноши.

Когда они сели в машину, Эрик завел двигатель и повернувшись к Поттеру спросил:

— Так куда мы, собственно говоря, едем? Я не знаю ни одного магазина для художников, а ты? Сможешь показать дорогу?

Видя, как засияли глаза парнишки, мужчина мысленно поставил себе пять баллов за сообразительность.

— Да, конечно, я покажу!

Выезжая со стоянки, Эрик спросил:

— Гарри, я хочу у тебя спросить… как ты смотришь на то, чтобы остаток лета провести у меня в гостях? Я не настаиваю, если не хочешь, то так и будет, просто мне хотелось бы позаботиться о тебе и, чего греха таить, откормить малость!

Этого вопроса Гарри не ожидал, он как раз отходил от эйфории осознания того, что Эрик не забыл свое обещание заехать за художественными принадлежностями, а тут такой непростой вопрос.

— Я, честно говоря, даже не знаю, что тебе на это ответить. Я был бы только рад, но мои родственники… они навряд ли отпустят меня… — в голосе мелькнула обреченность, словно мальчишке показали сказку, а потом взяли и грубо швырнули с небес на землю.

— Согласие или несогласие твоих, с позволения сказать, родственничков, не твоя забота, мне важно только то, что ты хочешь остаться со мной, а остальное можно решить. Ты же мне веришь? — видя неуверенный кивок, Эрик продолжил: — Верь мне котенок, я никогда не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно, или чего бы ты сам не захотел. Но в обмен, я кое-что у тебя попрошу, можно? — а вот тут в глазах пассажира явно проступила настороженность, — Нет, ничего сложного, просто, если ты чего-то захочешь, не зависимо от того, насколько это желание покажется тебе незначительным или странным, ты мне скажешь, договорились?

Подобная постановка вопроса была для Гарри внове, но безумно ему понравилась и на это предложение, он ответил уже уверенным кивком.

Домой возвращались ближе к шести часам вечера. Гарри просто сиял, переполненный впечатлениями после посещения магазина и покупки всего, что было нужно для рисования. Ему просто не терпелось опробовать покупки на практике, на фоне этого притупилось даже любопытство, которое грызло его, после обещания Эрика, что время до отъезда он проведет у него. Гарри было безумно интересно, как он собирается договариваться с Дурслями, хотя кое-какие идеи у него были, и он не мог сказать, что они его радовали. Но он старался на этом не зацикливаться, а мысленно представлял эскизы, в которых ему хотелось изобразить свое видение того, как должен выглядеть изнутри клуб Эрика.

Войдя в дом, Гарри прямым ходом направился на кухню. Заварив черный крупнолистовой, одуряюще пахнущий чай, он потащил его вместе с вазочкой печенья в кабинет Эрика, куда предварительно отнес все покупки. Устроившись с максимальным для себя комфортом, Гарри полностью погрузился в процесс создания своего маленького шедевра.

Мужчина с улыбкой смотрел в след скрывшемуся на кухне парнишки. Он был рад подарить этому чуду немного радости, ему было приятно, что он был источником улыбки, которая расцвела на лице юноши. Но были на сегодня запланированы дела, которые не зависимо от того, приятны или нет, надо было сделать. Среди них значилась встреча с родственниками Гарри — Дурслями. Эрик заранее предвкушал, насколько она пройдет для него неприятно.

Найти дом семейства Дурслей не составило никакого труда. Сложнее оказалось удержать себя в руках и не убить этих... существ, претендующих на звание людей. На вопрос Эрика: «Не могли бы вы разрешить своему племяннику пожить до конца лета у меня?» — ответом стала сумма, которую Дурсли хотели бы получить за то, что они молчат о местонахождении Поттера и о том, что он продает себя Эрику, иначе мужчине светит иск с обвинением в педофилии.

Бентона буквально выворачивало от того, что эти твари подумали о своем племяннике и о нем самом. Мысленно он дал себе слово, что как только Поттер станет совершеннолетним, и не будет зависеть от этих убожеств, то он просто пустит это семейство по миру.

От того, что эти люди, по сути, продали ему племянника, на душе становилось мерзко. Да, он и сам был не свят, но дети для него, убежденного гея, были чем-то священным, прекрасным и волшебным. В свои тридцать пять лет, он был преуспевающим бизнесменом и повидал немало человеческой подлости, но Дурсли разбудили то, что как ему казалось, уже давно отмерло за ненадобностью: страстное желание мстить. Эрик отдавал себе отчет, что не может забрать парня к себе навсегда, но он так же понимал, что сделает все, что в его силах, чтобы облегчить участь мальчишки, незаметно превратившегося из нечаянного знакомого во что-то большее и близкое.

Вернувшись, дома он обнаружил Гарри, уснувшего над своими эскизами. Некоторые из них были закончены, многие были только набросками, и окончательная задумка еще не была видна полностью, но то, что видел Эрик, ему безумно понравилось, и он решил, что обязательно сделает ремонт в клубе по этим эскизам, а готовый результат покажет художнику, сделав своеобразный подарок.

Подняв парнишку на руки, он отнес его в постель, переодел в пижаму и укрыл одеялом. Найдя в баре бутылку джина, Эрик сделал прямо из нее несколько глотков, для успокоения расшатанных Дурслями нервов и отправился к Гарри спать.

Утро следующего дня началось для Эрика с чарующего аромата кофе, плывшего по дому. Выбравшись на кухню, он увидел своего гостя, сделавшего завтрак на двоих и в данный момент, заканчивающего варить кофе.

— Утро, киса… — глаза Эрика, ни в какую не хотели открываться, поэтому притянув к себе кофейник, он присосался к горлышку, даже не утруждая себя тем, чтобы налить напиток в чашку.

Гарри только тихонько хихикнул, глядя на эту картину. Эрик был похож на кота, такой же сонный, ленивый и вальяжный, тут гриффиндорец понял, что понятия не имеет, сколько мужчине лет. Именно мужчине, не парню, за которого он принял его вначале знакомства, а взрослому состоявшемуся мужчине.

— Эрик, а сколько тебе лет? — от этого вопроса тот поперхнулся кофе и прокашлявшись, укоризненно посмотрел на парнишку, который безнадежно пытался спрятать улыбку.

— Смешно ему… тридцать пять… — ответил мужчина, и потянувшись наконец за чашкой, налил в нее кофе. Выполнив это, безусловно, важное дело, Эрик пододвинул к себе тарелку с едой и начал есть.

— Э-э-э-…а можно тогда еще спросить? — Гарри решил, что раз уж на такой, с его точки зрения неудобный вопрос, ответ получен, и он остался жив, то можно и другие задавать. Увидев кивок, парень продолжил: — Их в общей сложности два… пока… но думаю со временем появятся еще, ну да ладно. Ох… как… как прошла твоя вчерашняя встреча с Дурслями и чем мы будем заниматься сегодня?

— Дурсли… мда… на редкость мерзкие людишки, но к ним ты не вернешься, этим летом так точно! Я договорился, что мы сегодня днем заедем за теми вещами, которые тебе могут понадобиться, а остальные просто сложим в сундук, или в чем вы там вещи возите? И он будет ждать тебя у них, до тех пор, пока за тобой не придут. А потом можно будет погулять по городу, если есть желание можем сходить в парк аттракционов, или просто покатаю тебя по Лондону, покажу достопримечательности. Я так понимаю, что Лондон ты не видел?

— Ты прав, действительно — не видел, и такая поездка… слов нет, спасибо! — искреннее счастье, светившееся на лице парнишки, было лучшей благодарностью.

На том и порешили. Весь день они катались по городу. Эрик оказался очень даже неплохим гидом и рассказывал о тех местах, в которых они побывали, в очень своеобразной иронично-ехидной манере, от которой Гарри постоянно смеялся и периодами срывался в икоту. Это был один из лучших дней его жизни, и он был искренне счастлив.

Это счастье не омрачилось даже поездкой за вещами к Дурслям, Гарри просто не обратил внимания на их косые и презрительно-ненавидящие взгляды, а быстренько собрал все, что было разложено по комнате, покидал мантии и учебники в сундук, и отпустил Хедвиг на свободу, попросив завтра найти его.

Когда они ближе к вечеру заехали в салон красоты, Гарри поначалу запротестовал, мотивировав свое нежелание идти аргументом: «Я же не девчонка!». Такая, в чем-то детская позиция, изрядно позабавила Эрика, но на его решение затащить туда парня — не повлияла. Преодолеть сопротивление Гарри оказалось довольно просто, Эрик попросил сделать ему подарок и привести себя в порядок, а то при взгляде на его шевелюру его чувство прекрасного бьется в конвульсиях. Гарри обиделся, но к стилисту пошел. Когда он увидел конечный результат, то не пожалел, что поддался на уговоры.

Солярий придал его от природы смуглой коже красивый бронзовый оттенок, глаза, не спрятанные больше уродливыми очками, казались просто нереально огромными, на небольшом, в общем-то, лице, даже на его волосы нашлась управа. Мастер, сделал удлиненную стрижку, дал несколько рекомендаций по укладке. Вся беда заключалась в густоте волос, которые, будучи коротко стриженными, создавали эффект «одуванчика», поэтому мастер посоветовал отпустить волосы, хотя бы до плеч, чтобы их можно было собрать в хвост. Клятвенно пообещав придерживаться всех рекомендаций, они покинули салон.

Ужин в небольшом, тихом ресторанчике, был для Гарри просто подарком. Ему нужно было отдохнуть от новых впечатлений, которые на него свались за день, а ведь еще предстоял обещанный Эриком поход в клуб!

Домой они заехали только чтобы переодеться. Одевшись, Гарри подошел к зеркалу. На нем были обтягивающие черные кожаные штаны, подчеркивающие длину ног и аккуратную попку. Рубашка же вообще вводила его в состояние ступора: черная, мягкая, в складках приобретала серебристый оттенок, с длинными рукавами без манжет, без верхних пуговиц и воротника, она создавала образ расслабленного средневекового аристократа. Подчеркивали это высокие кожаные сапоги и серебристый медальон на кожаном шнурке. Когда Гарри спустился вниз, переодевшись, Эрик окинул его оценивающим взглядом и хитро поглядывая на смущенного парнишку, сказал:

— Киса, послушай сейчас меня очень внимательно. Для тех, кто посещает такие заведения, как мой клуб, существует не только определенный дресс-код, но и правила поведения. Сейчас я тебе буду рассказывать, а ты запоминать, хорошо? — дождавшись утвердительного кивка продолжил. — Учитывая твой юный возраст, ты не можешь идти сам по себе, поэтому я предлагаю тебе поиграть, как ты на это смотришь?

Гарри поглядел на мужчину несколько удивленно и настороженно:

— Что значит поиграть? И какие правила у этой игры?

— Игра… игра, Гарри, это очень широкое понятие. Нам она нужна, в первую очередь, для того, чтобы обезопасить тебя от домогательств любого рода, а меня — от потери авторитета в тусовке. Ну и для того, чтобы сделать нам приятно, но это уже вторично. Правила игры устанавливаются нами, точнее — мной, как более опытным партнером. В правила нашей с тобой игры на этот вечер будет входить следующее: ты от меня не отходишь ни на шаг, если тебе нужно отлучиться, ты просишь на это разрешение. Ты не обращаешься ни к кому первым. На те вопросы, которые тебе неприятны — можешь не отвечать. Вообще-то, если начнут приставать или пытаться командовать, можешь посылать прямым текстом и говорить что ты со мной, и слушаешься только меня. Мои приказы должны выполняться без комментариев и немедленно. Садишься там, где я скажу, если я скажу «Жди здесь!», то найти тебя должен на том же месте где и оставил. Никакой самодеятельности! Если видишь, что дело вдруг идет к конфликту вокруг тебя, либо, что тебя провоцируют, разворачиваешься и немедленно, подчеркиваю — немедленно, идешь, ищешь меня. Игра начнется тогда, когда мы войдем в особняк. С начала игры, я буду называть тебя Анри, игра закончится тогда, когда мы сядем в машину, чтобы ехать домой. Все понятно? Может, есть вопросы или пожелания? Потому что после того, как игра начнется — правила не меняются.

Гарри обдумывал предложенные старшим другом правила. Сама идея его привлекала и, что скрывать, возбуждала неимоверно, поэтому прикинув, сможет ли он выполнить все что от него требуется и ничего не нарушить, он ответил:

— Мне нравится идея поиграть, правила вроде несложные и я постараюсь ничего не нарушить. Только… если я не буду знать, как лучше поступить, я смогу у тебя об этом спросить? Я вообще смогу задавать вопросы? И как мне к тебе обращаться?

— Да, котенок, сможешь, и я с радостью на них отвечу. Обращайся ко мне так как сейчас, по имени и добавляй “сэр”, — Эрик с улыбкой пронаблюдал за тем, как в глазах паренька зажигаются огоньки предвкушения, как на самом их дне, яркими искрами вспыхивает возбуждение, как в них расцветает жизнь. — Ну, что, собрался? Готов?

— Готов, поехали, — в глазах Гарри, черти просто хороводы водили от предвкушения новых впечатлений.

Спустившись к машине, они поехали в клуб. Всю дорогу Гарри нервничал, переживая, как будет проходить игра и, боясь, что он может своей неопытностью навредить Эрику. Эти переживания ярко отразились у него на лице, поэтому припарковавшись на стоянке клуба, мужчина не стал выходить из машины, а повернул Гарри лицом к себе и осторожно, успокаивающе поцеловал.

— Котенок, расслабься, все будет хорошо! Если ты чего-то не знаешь — спроси, я отвечу!

— Я боюсь, что подставлю тебя своей неопытностью, — в глазах парнишки была неуверенность.

— Ты меня не подставишь! Умные сами все поймут, а до дураков мне дела нет, я просто закрою им доступ в клуб и все! Расслабься и постарайся получить удовольствие от этого вечера, если тебе что-то понравится, мы потом попробуем в это поиграть, но только дома, договорились? — дождавшись утвердительного кивка, Эрик еще раз нежно поцеловал парнишку. Вылез из машины и обойдя ее, открыл перед Гарри дверь.

Подойдя к входной двери в особняк, Эрик повернулся к Гарри:

— Игра началась, Анри! Добро пожаловать!

Едва необычная пара показалась в гостиной клуба, как на них начали оборачиваться. Эрику на шепотки и взгляды было плевать, он был в своем праве, а Гарри шел, опустив глаза в пол, стараясь не морщиться каждый раз, когда слышал перешептывания у себя за спиной. Ему жизненно необходимо было отвлечься, оптимальным объектом для этого оказался его спутник. Подняв глаза на зеркало, мимо которого они как раз проходили, у Поттера чуть банальнейшим образом не отвисла челюсть от того, как они вдвоем смотрелись: белоснежный классический костюм сидел на шикарной мужской фигуре идеально, плавно очерчивая и подчеркивая все достоинства. Они с Эриком представляли потрясающую по красоте картинку. Он — смуглый, невысокий, жгучий брюнет в черном и Эрик — высокий, если сравнивать с парнишкой, блондин в белом. Контраст был ошеломляющим, было неудивительно, что на них оборачивались, что о них шептались. Они завораживали.

Несколько раз их пытались остановить, отвлечь разговором или разделить. По всей видимости, многим не понравилось то, что Эрик пришел не один, да еще и в компании такого симпатичного, незнакомого мальчика, и этому самому мальчику попытались эту мысль донести. В весьма своеобразной форме.

В очередной проход по залу Гарри, шедшего за Эриком, резко дернули за рукав, разворачивая на 180 градусов и подняв голову за подбородок, произнесли.

— Хм… хорошенький, сойдешь на пару ночей, а пока, сходи, принеси мне и моему любовнику выпить! Немедленно!

Гриффиндорец ошалевший по началу от подобного обращения, просто взбесился, единственное, что удерживало его от убийства этого хама — возможные проблемы с Министерством магии. Представителей этой структуры видеть не хотелось совершенно. Поэтому он просто дернулся, уходя из захвата, и повернулся к Эрику:

— Эрик, кто этот... хм… в общем, кто это?

Эрик, которого очень своевременно, и явно не случайно, отвлекли разговором, повернулся и увидел насторожившую его картину: Гарри, в глазах которого явно плескалось бешенство и парень, скандально известный в тусовке из-за того, что решил прибрать к рукам Эрика, не спросив его самого, а нужно ли ему это сомнительное счастье. Дью (так звали парня) старательно отваживал или запугивал всех потенциальных партнеров объекта своей охоты, точнее тех, на кого тот обращал внимание. Самому мужчине на это было, до определенного момента, плевать, по причине нежелания заводить любовника из тех, кто сейчас был в тусовке, но кажется, сегодня у Дью был черный день, ибо спускать и эту выходку на тормозах, Эрик не планировал. К тому же у него был очень весомый повод сделать этому козлу гадость и не прослыть «невежливым» Хозяином. Да и за сегодняшний вечер, ему только ленивый не пожаловался на хамское, по отношению к другим гостям, поведение Дью.

— Анри, котенок, что этот… хм… хам вытворил? — махнув на Дью, спросил мужчина. Эрик сознательно скопировал интонации и выражение, которым охарактеризовал того Гарри.

— Предложил в весьма не вежливой манере побыть официантом для него и его мнимого любовника, а что самое обидное… — Гарри, войдя во вкус, манерно надул губы, — он сказал, что я сойду только на парочку ночей, но я же хороший! Я даже мурлыкать умею, но только для тебя! — выдав последнюю, убившую наповал всех, кто прислушивался к этому разговору, фразу, мальчишка потерся всем телом об Эрика.

Тяжело вздохнув, мужчина прижал к себе парнишку, чувствуя, что не смотря на всю браваду, того трясет и на нем он повис не из желания выпендриться, а потому, что ноги не держат. Эрик повернулся к хаму с четко читавшимся в глазах желанием крови, причем крови одного конкретного человека.

— Дью, — медленные тягучие интонации голоса Эрика заставляли волоски по телу встать дыбом, — мне кажется, или тебя не единожды предупреждали о твоем недопустимом поведении? Как я смотрю, ты предупреждениям не внял… поэтому я решу эту проблему раз и на всегда. Андре, Тьяно, подойдите! — Эрик позвал охранников, с которыми познакомил Гарри в первый визит того в клуб и которым велел присматривать за мальчишкой, пока он в клубе, но вмешиваться, только если станет ясно, что сам Гарри не справляется. — Господин Таркс покидает наше общество и я закрываю ему вход в мой клуб! Заберите на выходе его членскую карту и проследите, чтобы он покинул территорию!

Охранники, бывшие итальянцами и братьями-близнецами, подхватили ошалевшего от такой новости Дью и под руки вывели, а точнее попросту выволокли его из зала.

Эрик потер пальцем переносицу, вечер еще не дошел даже до середины, а он уже безумно устал, что же будет когда начнутся выступления, ведь тогда его не будет рядом, чтобы присмотреть за своим спутником.

— Анри, как ты смотришь на то, чтобы я познакомил тебя с одним очень интересным человеком? Ты его не видел, он бывает в клубе только вечером и ночью, специфика работы, м? Дело в том, что мне нужно отойди по организационным вопросам, а оставлять тебя одного не хочется, — пояснил свои действия мужчина.

— Если он не будет меня лапать — знакомь! — в глазах Гарри была опаска, направленная на остальных гостей клуба.

— Хорошо, тогда пойдем и не бойся, лапать он тебя не будет, у него руки будут заняты, — в голосе мужчины была явно слышна насмешка.

Гарри подозрительно покосился на своего спутника, но промолчал, ему и самому было интересно.

Эрик же, наблюдая за парнишкой, искренне радовался тому, что тот, не смотря на явно неприятную для себя ситуацию, смог сдержаться и не сорваться в скандал, да еще и дал повод выдворить этого ублюдка.

Поплутав по коридорам, они прошли в небольшую затемненную комнату, освещение в ней было только из огромных, можно сказать панорамных окон, занимающих полностью одну стену и через которые было видно всю гостиную, да подсветки над аппаратурой, которая была расставлена изображая из себя своеобразный подоконник. Слева, в дальнем углу, стоял мягкий угловой диванчик, перед ним столик, с разбросанными на нем вперемешку журналами, дисками и коробками из-под пиццы, а справа — огромные стойки с наваленной на них аппаратурой, кабелями, инструментами и местами запасными деталями динамиков. На диванчике обнаружился придремавший хозяин комнаты.

— ПОЛ! — от вопля Эрика, казалось, зазвенели стекла. — Не подпишу счет на закупку новых колонок!!!

Спящий мужчина подпрыгнул из положения лежа:

— Нет! Ты что! Мне надо! Там… — потом, увидев, что над ним стоит ухмыляющийся Эрик, в компании незнакомого, ничего не понимающего парнишки, мужчина застонал, — Эрик, ты сатрап! Деспот! Уволюсь к чертям собачьим! Я ж только лег… — в голосе мужчины, названного Полом, слышалась тоска по загубленному сну.

— Нечего было сутками трястись над системой акустики, я тебя отправлял поспать, помнишь, что ты мне ответил, точнее, куда послал? По виноватой морде вижу, что помнишь, ну да ладно, прощаю, но с условием, — на лице Пола была написана решимость условие выполнить и перевыполнить, — сегодня все представления у тебя посидит мой спутник, его зовут Анри. — Повернувшись к парнишке, Эрик продолжил представление сторон. — Анри, это сонное безобразие, мой звукооператор, диджей и вообще мастер звука и света, зовут его Пол, не прошу любить… но жаловать можно.

Гарри улыбнулся:

— Мне очень приятно!

— А уж как приятно мне! — на лице Пола расплывалась предвкушающая ухмылка, которая была тут же замечена Эриком.

— Только попробуй! Головой мне за него отвечаешь, если с ним что-то случится, ты не хочешь знать, что с тобой будет!

— Эй-эй, легче! Пошутить и то нельзя… ничего я твоему котенку не сделаю, ну задал бы парочку вопросов, ничего б с ним не сталось…

— Знаю я твою парочку! И не вопросов, а любовников, поэтому еще одно условие — все игры перенесите туда, где их не будет видеть Анри, ясно?

Пол скорчил грустную рожицу и кивнул головой. Эрик развернулся к Гарри, притянул его к себе за талию, мягко поцеловал в губы и, зарывшись носом в волосы парнишки, прошептал на ухо:

— Ты не смотри, Пол, своеобразный, но хороший, он тебя не обидит, наоборот, защитит. Андре и Тьяно, помнишь их? Так вот, они втроем любовники и, как правило, все представления проводят тут, с ними ты будешь в безопасности. Прости, малыш, но мне нужно идти.

— Угу, иди конечно, а я тут на диванчике посижу, с Полом пообщаюсь, с охраной, думаю, будет весело! — на губах Гарри была шкодливая улыбка.

— Чудо мое! Только не разнесите тут все, плевать на аппаратуру, сами же поранитесь. Все, пошел.

Эрик резко развернулся и вышел из комнаты. Пол как-то странно посмотрел на Гарри и пошел проводить настройку. Выступления должны были вот-вот начаться.

— Пол, что-то не так? — Гарри показалась странной такая резкая смена поведения.

— Да нет, просто думаю, чем же ты особенный, если Эрик так над тобой трясется. Учитывая, что ты ни разу не совершеннолетний… следовательно, не любовник, но… нет, не знаю, расскажешь?

— Прости, Пол, ты хороший, но…— Гарри не знал, как отказать и не обидеть, ведь Пол ему действительно понравился.

— Хэй, малыш, расслабься, все нормально! У каждого есть тайны, и не каждому стоит их раскрывать. Все, начинаются представления, не отвлекай меня теперь, — сказал Пол и погрузился в мир музыки.

Гарри послушался Пола и присел на край диванчика, стараясь не мешать ему работать, правда понимал он в творящемся деле мало и неизбежно заскучав, обратил внимание на действо, происходящие на сцене.

В это время все внимание Пола было сконцентрировано на том, чтобы музыка соответствовала сценарию игры и о своем госте, он, что греха таить, банально забыл. За что и поплатился, подпрыгнув, перепугавшись прикосновения:

— Пол, а что там происходит?

У диджея наступил не свойственный ему паралич голосовых связок:

— Эээ… Анри, как бы тебе это… мда… ты вообще в курсе, что в этом клубе собираются люди увлекающиеся «темой»?

— Ну да, Эрик говорил. Но что конкретно они сейчас делают на сцене? Как это называется?

— Прости малыш, но не думаю, что тебе это должен рассказывать я. Вот придет Эрик, сам у него спросишь.

— Хм…придет — спрошу, но не это. К тому времени я еще найду что спросить, а пока можно задать другой вопрос?

На лице Пола отразилась паника: парнишка был полной непосредственностью, в его глаза не была ни намека на издевку, только жгучее любопытство и несвойственная столь молодым людям мудрость.

— Какой?

— А как — это иметь двоих любовников?

Пол в ступоре смотрел на парня:

— Повтори.

— Как это — иметь двоих любовников, — послушно повторил Гарри.

— У тебя очень странные вопросы, ты знаешь? — Гарри смущенно кивнул, — Это — удивительно, они — удивительные. Они в чем-то разные, в чем-то похожие, темпераментные, страстные, и я люблю обоих, — на губах Пола расцвела немного смущенная улыбка, — только им это не говори.

— Почему? — Гарри нахмурился. — Если ты их любишь, то почему это им не говоришь?

Губы диджея искривила ухмылка:

— А кто сказал, что они меня любят? Как любовник я им удобен, так зачем рассчитывать на то, что я никогда не получу? Я и так имею больше, чем могу пожелать, — в глазах мужчины была грусть.

— Пол, ты… — но договорить у него не получилось.

— Анри, пойди, погуляй, а мы тут пока кое-кому мозги вправим, ок? — в дверном проеме стояли близнецы, в глазах которых была странная эмоция, что она означает, Гарри не знал.

— Я бы с радостью, но не могу, Эрик сказал здесь его ждать.

— Хорошо, прости, это было невежливо. Пол пойдем, поговорим и не надо начинать о том, что у тебя музыка не отлажена, мы не первый день знакомы.

— Ладно, пока, Анри, не скучай, — мужчина как-то вымученно улыбнулся и вышел в дверь за близнецами.

Перед тем, как закрыть дверь, один из итальянцев повернулся к обалдевшему парню и, подмигнув, тихонько прошептал:

— Все будет хорошо, не переживай, просто объясним этому упрямцу, что он любим и все!

У Гарри отвисла челюсть и в голове мелькнула только одна мысль: «Однако, какие тут мексиканские страсти!»

В отсутствие Пола и Эрика, Гарри не зная чем себя занять, переключил внимание на разворачивающееся внизу действо. Даже не зная, что там происходит конкретно, зрелище завораживало и возбуждало, по телу пробегали горячие волны, концентрируясь в паху. В голове мелькали мысли о том, что ему было бы интересно попробовать что-нибудь из увиденного на себе, а может быть, и на ком-то.

Минут через десять, после окончание выступлений, в комнату вошел Эрик и удивился:

— А где Пол?

— Его близнецы увели, только я не совсем понял зачем.

Эрик нахмурился:

— А поподробнее? Что тут творилось?

Гарри подробно рассказал, что тут было и удивленно уставился на смеющегося хозяина клуба.

— Эрик, что я такого смешного сказал? Может, объяснишь? Чтобы и я тоже посмеялся? — в голосе парня слышалась обида.

— Прости, котенок, не удержался. Ситуация такова: Пол считал, что он для близнецов просто удобен и сами они к нему безразличны, но был влюблен в них до беспамятства и боялся им в этом признаться. Близнецы же, из категории однолюбов, в свою очередь, не хотели признаваться Полу, что они его любят, боялись отпугнуть. Вот такие бразильские, бишь, итальянские страсти. Ты, своим, надо сказать, очень своевременным вопросом, всколыхнул это болото, а то неизвестно, когда бы они еще поговорили откровенно.

— Эрик, а то, что их трое — это нормально?

Эрик с комфортом расположился на диванчике, притянул к себе под бок Гарри и продолжил.

— Понимаешь, котенок, нормальность — это вообще понятие сугубо индивидуальное. Вот смотри, то, что для твоей тетки ересь и извращение, для тебя, как для мага, норма жизни. Тут схожая ситуация, если им троим хорошо, то кто мы такие чтобы их осуждать? Надо радоваться, что они смогли понять друг друга.

— Эрик, знаешь, а мне понравилось то, что происходило на сцене… — на щеках юноши был румянец. — Это разве нормально?

— А почему нет? Просто у тебя есть та же черта, что и у тех людей, которые выступали. Разве похоже, что им было плохо или неприятно? — видя, что Гарри отрицательно помотал головой, мужчина продолжил: — Значит, они доставили друг другу удовольствие, пусть весьма своеобразно, но тем не менее. Если участники довольны, то тогда почему это должно считаться ненормальным?

Гарри задумался над словами собеседника. Тот был прав и это было очевидно. Только что ему делать с тем, что ему теперь тоже хочется попробовать?

— Малыш, что тебя беспокоит?

— Я… мне…мне тоже хочется попробовать то, что они делали…

— Хм… а вопрос можно? — увидев кивок, Эрик спросил: — Ты хочешь держать в руках плеть или быть привязанным?

— И то, и то… это возможно? — Гарри смущался просто неимоверно.

— Хорошо, вернемся домой и попробуем то, что тебе понравилось, договорились?

Оставшееся время они провели в кабинете Эрика, в который переместились, поужинав. Гарри задавал вопросы, Эрик отвечал откровенно, не смущаясь того, что подробности иногда вгоняли парня в краску. Мужчина считал, что лучше юноша узнает все максимально полно с его слов и на своей шкурке, будучи в безопасности, чем пойдет задавать вопросы неизвестно кому и с неочевидным результатом.

Домой они вернулись в районе часа ночи и сразу пошли спать. Гарри уже не смущался того, что делит постель с мужчиной, к тому же, с тех пор как он оказался у Эрика, ему не снились кошмары, он высыпался.

Следующий день начался с завтрака и очередной беседы-урока.

— Как я уже говорил, основа игры: это разумность, добровольность и безопасность. Причем, если разумность и безопасность могут иметь весьма вольное понимание, в зависимости от мировоззрения человека, то добровольность — самый главный и основополагающий элемент игры. Если твой партнер чего-то не хочет, ты обязан учесть это. Обычно, с партнером договариваются заранее о правилах игры, ее сценарии и стоп-слове, оговаривают то, что может быть неприемлемым, ведь цель — доставить удовольствие и партнеру, и себе, если игра идет только в одни ворота, это уже те самые маньяки и извращенцы о которых ты наслышан.

— Существуют доминанты и нижние, или сабмиссивы, разделение идет в зависимости от того, каковы предпочтения участников игры. Тебе нравится подчинять, доминировать, доставлять удовольствие партнеру — ты доминант, если же наоборот — саб. Существует еще такое понятие как свитч — это человек, который в зависимости от партнера, желания или настроения, может быть и тем, и другим. Я считаю, что ты свитч, ты можешь быть и тем, и другим.

В первую очередь, нужно позаботиться об аптечке. Обязательны: обезболивающее, нашатырь, бинты, вата, медицинский спирт, антисептики. Дальше только то, что ты сочтешь нужным.

Существует очень большой выбор специальных приспособлений для игры: ошейники, браслеты, корсеты, плети, трости, кресты, веревки, ограничители, лавки и многое другое. Я подробно покажу и расскажу, что и как использовать, какие правила техники безопасности нужно соблюдать, на что обратить внимание, научу пользоваться. Ведь даже шелковой плетью можно покалечить, если использовать ее неумело.

Это и многое другое рассказывал Эрик Гарри. Рассказывал и показывал, иногда на парнишке, иногда на себе. Поттер был любопытен и знания впитывал в себя как губка, поэтому вечерами они часто просто сидели у камина и разговаривали, или читали.

Днем они часто выбирались в город: выставки, кино, театральные постановки, музеи или просто прогулки, Эрик придумывал, как занять день так, чтобы он запомнился, чтобы был по-своему уникальным.

Ночи были заполнены жаркими ласками, объятьями и стонами. Эрик был очень опытным любовником и с удовольствием делился с невинным парнишкой тем, как доставить любовнику максимальное наслаждение, как дарить и принимать ласку, как доминировать отдаваясь и отдаваться доминируя.

Но все это время Эрик ждал разговора, зная, что рано или поздно он состоится, что будет неприятным и болезненным, но что он необходим, ибо без него, розовые очки с парнишки так и не снимутся. И разговор состоялся, в ночь после дня рождения Гарри, лежа в кровати, уже утомленные лаской, гриффиндорец заговорил.

— Эрик, мы можем поговорить?

— Конечно, котенок, о чем?

— О масках.

— О масках? Малыш, я тебя не понимаю, — Эрик нахмурился, он и правда не понял, о каких масках идет речь.

— Я имею в виду те маски, которые носят люди, меня окружающие. Директор, друзья, враги… — Гарри затих, ему было тяжело заводить этот разговор, но он понимал его необходимость. Ему нужно было измениться, ему нужно было стать сильным.

Эрик сел на кровати, оперся спиной о ее спинку и притянув парня к себе на руки, заговорил:

— Ты, походу, подумал о том, что я тебе тогда сказал? — спросил Эрик и, уловив кивок, продолжил: — Я тебе высказал то, как видится ситуация со стороны взрослого человека, в нашем случае — меня. С моей точки зрения, в попытках соответствовать тому, как тебя видят окружающие, ты просто потерял себя как личность… или почти потерял, но суть не в этом. Как ты правильно подметил, многие вокруг тебя носят маски, скрывают свои истинные мотивы. Ты ведь и сам это видишь, интуитивно чувствуя, кому и насколько можно доверять. Твои друзья, я не могу сказать однозначно, действительно ли они дружат с тобой, или подчиняются приказу, но ты сам для себя должен решить — доверяешь ли ты им и если да, то насколько. Тобой играют, и я считаю, что главный дирижер там, у вас, это твой директор. Если ты хочешь не только победить в этой войне, но и выжить после победы, ты должен тоже научиться маскироваться. Пусть каждый видит то, что хочет в тебе видеть, меняйся, играй, но внутренне будь собой, иначе ты погибнешь.

Слушая Эрика, Гарри с каждым произнесенным словом понимал, что тот прав и осознание этого причиняло боль: ведь получалось, что сам по себе, такой как он есть, он никому не нужен, а нужен только Герой, Мальчик-Который-Выжил, но не он, не Гарри.

— Научи меня…— раздался шепот.

— Это будет сложно, ты ведь понимаешь это? — Эрик хотел убедиться, что юноша понимает, на что подписывается.

— Да, понимаю, но я хочу жить, очень хочу, — последние слова были судорожными.

— Хорошо, киса, научу, только что будем делать, когда ты уедешь в эту свою школу? Я ведь не смогу с тобой связаться, а за оставшееся время научиться невозможно.

— Я буду присылать тебе свою сову, благо с Хедвиг вы уже знакомы. На выходных можно будет видеться в Хогсмите, это деревушка, в которую нас отпускают. Я попрошу знакомого домового эльфа чтобы он тебя переправлял ко мне, так что если увидишь нечто несуразное, страшненькое, с большими глазами и истерическим поведением, то это Добби, домовик.

— Оригинальные у тебя знакомые, киса, ну да ладно, давай спать. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Гром грянул, когда незнакомая сова принесла записку от Дамблдора с известием о том, что его забирают.

Уезжать Гарри не хотел. За эти недели он привык, что о нем заботятся, что его учат, что ему позволяют делать свои собственные глупости и делают глупости вместе с ним, он привык быть собой.

Эрик видел нежелание парня и, обняв его, сказал:

— Малыш, послушай, мы же знали, что тебя заберут, что это неизбежно, но ведь это не конец света! Мы будем переписываться, да и видеться, если уговоришь домовика — тоже. А на следующее лето я опять тебя заберу от родственников, как тебе предложение?

— Предложение — нравится! Видеться мы будем, это обязательно и чихать я хотел на всех остальных, ты мне нужен. И я обещаю, я вернусь на следующее лето к тебе.

Объятия, поцелуи, нежность, страсть, это был вечер прощания, вечер обещания.

На следующий день Гарри уехал.

За то лето, Эрик разбудил в нем сарказм, язвительность, аналитическое мышление и страсть к книгам, а главное — объяснил базовые принципы создания масок. Они у Гарри получались, конечно, не так хорошо, как у аристократов, приученных к этому с малолетства, но вполне достаточно, чтобы обмануть окружающих. Гарри представлял себе, что он на сцене в театре и от того как он сыграет, зависит его жизнь и он играл. Играл вдохновенно, тщательно продумывая реплики, ведь никто не должен был догадаться об изменениях, которые с ним произошли, особенно директор. Эрик смог донести до него мысль, что тут не все чисто, что директору нельзя доверять и опасаться нужно всех, и каждого, тогда в случае предательства будет не так больно. Учитывая паршивую привычку Дамблдора копаться в его мозгах... пришлось запихнуть воспоминания об Эрике как можно глубже, и не вспоминать по возможности, стараясь не провоцировать старика на чтение его памяти.

Серьезным потрясением, которое чуть было, не погубило все, было осознание того, что Гарри влюблен в Малфоя. В выходные, после того, как произошло это событие, Гарри буквально истерил перед Эриком (да, они уговорили Добби прикрыть их встречи), понимая, что шансов на взаимность нет. Эрик как смог утешил парнишку, но помочь ему он был бессилен. Перед друзьями Гарри мог притвориться, что следит за Малфоем в ожидании подвоха, но себе лгать не мог, Эрик его от этой паскудной привычки отучил. Он любил этого наглого, самоуверенного слизеринца и ничего не мог с этим поделать.

Учебный год кончился, и Гарри стало совсем не до Малфоя и своих чувств к нему. Поехать к Эрику не удалось и вмешивать в свои дела его Гарри отчаянно не хотелось, поэтому он ограничился письмом, оповещая того, что жив, здоров и в порядке и свяжется, как только появится возможность.

Отправляя с Хедвиг это письмо гриффиндорец даже представить себе не мог, что увидит мужчину, который стал ему другом и наставником, в следующий раз настолько нескоро — почти через год. Оказавшись в особняке на Гриммо после своей победы, Гарри сначала тупо отходил от пережитого, потом, какое-то время, просто боялся показаться Эрику на глаза, опасаясь, что тот не правильно истолкует столь долгое отсутствие новостей от него. А потом… Потом стало все совсем плохо и Гарри, собрав силу с волей, позвонил другу и наставнику.

Выслушав длинную гневно-радостную отповедь, Гарри решился и попросил разрешения приехать, и немедленно таковое получив, собрался, законсервировал старый особняк и отправился по известному ему адресу.

С того момента, до звонка Гермионы прошло два года. Два весьма сложных, но в то же время очень светлых года его жизни. Первые недели Гарри отсыпался и отъедался. Эрик с присущими ему тактом и вниманием вопросов до поры до времени не задавал, ожидая, пока Гарри придет в стабильное состояние. И такой момент настал: монотонным безэмоциональным тоном Гарри рассказал мужчине о событиях, которые с ним произошли, о своей победе, о своей смерти и о смертях, которые ему пришлось увидеть, оплакивая друзей и знакомых.

Юноша был опустошен и разбит, и это состояние не укрылось от Эрика, внимательно наблюдавшего за младшим товарищем с первой минуты его появления в своем доме, после столь долгого отсутствия. Внимательно выслушав Гарри, Эрик задумался о том, как можно собрать парня по-новой. Взяв тайм-аут на некоторое время, чтобы подумать, он погрузился в тяжелые размышления. В какой-то момент он, поняв, что его просто разорвет от переполнявших эмоций, даже встретился с одним из своих университетских товарищей и без особо шокирующих подробностей, типа магических способностей своего подопечного, рассказал тому, о наличествующих проблемах. Это действие не дало четкого рецепта, что делать, но позволило самому Эрику взглянуть на ситуацию отстранено, как на занимательную задачу и привело к нахождению решения, кажущегося приемлемым.

За два года, что Гарри прожил у Эрика, чего только не произошло. Они много путешествовали, и тут весьма пригодились магические навыки Гарри — аппарировать куда-нибудь вдвоем, прошататься там день или неделю и вернуться обратно — это было увлекательно и познавательно, особенно для самого Гарри, который бывал где-то только по жесткой необходимости. Они успели таким образом побывать и в Париже, и в Праге, и еще много где.

После того, как Гарри отоспался и отъелся он, по настоянию Эрика, отправился в спорт-клуб, где занялся контактным кара-тэ. По расчетам Эрика, это должно было помочь ему выплеснуть все накопившиеся в нем негативные эмоции, давало ту самую мышечную нагрузку, которая являлась прекрасным лекарством от депрессии и позволяла молодому человеку приобрести уверенность в себе. На татами Гарри, наконец-то, встретился с противником лицом к лицу и обрел возможность победить его в честном поединке. Первое время, приползая домой с тренировки, Гарри ощущал только дикую физическую усталость, у него просто не оставалось времени и сил предаваться депрессии. В последствии, к физическим нагрузкам добавились набивки (комплекс специальных мер, позволяющих в буквальном смысле этого слова, набить будущие рабочие участки тела бойца) на эту стадию тренировок, психолог-Эрик рассчитывал как на метод, который может с лихвой удовлетворить стремление Гарри к самонаказанию и в качестве побочного эффекта — поднять болевой порог.

Через некоторое время, после того, как Гарри начал тренировки, почти каждый вечер, стал проходить в длинных беседах о жизни Гарри. Эрик ненавязчиво заставлял друга рассказывать о себе все, хорошее и плохое, что тот пережил. После рассказов, они вместе анализировали произошедшие события и теперь, глядя на прошедшее глазами взрослого человека, Гарри получал возможность переосмыслить каждое событие и его последствия. Они детально разбирали роль каждого человека в его жизни и его влияние на парня. Для Гарри стало огромным открытием то, что в жизни многое не является тем, чем казалось на первый взгляд, по большому счету, вся его жизнь являла собой яркую иллюстрацию к этому постулату.

Вместе с тренировками по кара-тэ, каждодневным занятием для Гарри стала простая маггловская медитация. Пол часа каждый божий день, проведенные в тишине и покое, через какое-то время дали удивительный результат: все когда-то погребенное в подсознании постепенно переходило в сознание, давая все новую и новую пищу для дальнейших разговоров и обсуждений. Медитация помогала успокоить эмоции и очистить разум. Гарри с удивлением заметил, что чем меньше конфликта оставалось в нем самом, тем к большему объему магии он получал доступ и контроль над ней становился легче. Если в самом начале аппарация с Эриком в другой конец Европы давалась с некоторым трудом, то уже через пол года занятий это выходило запросто.

В свободное время Гарри помогал старшему другу в клубе, наблюдая, а иногда и принимая участие, в разворачивающихся там действиях. Ему было интересно экспериментировать и познавать те стороны себя, которые раньше казались запретными. Эрик мягко, но очень внятно объяснил ему, что в любом негативном явлении есть нечто позитивное, стоит только об этом чуть внимательнее, чем принято, задуматься.

За время общения с мужчиной, Гарри (помимо всего прочего) научился одному умению, которое всегда восхищало его в нем — Эрик всегда умел слушать так, как будто на земле нет важнее человека, с которым он в данный момент общается и подводить его к нужной мысли, просто задавая правильные вопросы в нужный момент.

Со временем Гарри сумел принять свои чувства к Драко и здраво оценить свои шансы. Появление на его пороге столь разношерстной компании — удивило. Окончательно добило — поведение Драко, его явная симпатия к Гарри и Гермионе, это было не просто представить, еще сложнее оказалось с этим столкнуться в живую. Гарри внимательно наблюдал за бывшим врагом, стараясь понять, что тот из себя на самом деле представляет, он надеялся на то, что и Драко окажется не тем, кем казался когда-то. Этим и объяснялись его метания, он не хотел, чтобы его сердце разбили. Но поведение блондина позволило ему пересмотреть свое отношение к слизеринцу, поверить в то, что он ему нужен, обрести надежду на взаимность. Когда же оказалось, что по результатам выходки Драко, они теперь будущие супруги, он решил снять маски и быть собой, искренне полагая своих будущих супругов людьми заслуживающими его доверия, искренности и открытости, а не маски, которую он носил.

Гарри улыбнулся, вспомнив, как прошел их первый раз с Гермионой. Как он смущался и не знал куда себя деть. Конфуз ситуации заключался в том, что зная, как доставить удовольствие парню, Гарри понятие не имел, что нужно делать с девушкой, не знал, будет ли ей приятна та или иная ласка. Гермиона же, видя его смущение, списала все на его неопытность, ну что ж… в чем-то она была права.

Приняв решение, что все обернулось к лучшему и надо ковать железо пока горячо, Гарри поднялся с песка. Внутри поселилась тишина, спокойная, уверенная в своей силе. Лежа на бегу и предаваясь воспоминаниям, он сумел совладать с собой и принять решение. Подобрав потную одежду юноша аппарировал прямо в свою спальню.

Гермиона все еще сидела рядом со спящим Драко и читала, услышав хлопок аппарации, она оторвалась от рукописи и обернулась на звук. В комнате материализовался мокрый всклокоченный Гарри, с ворохом одежды в руках, на его лице светилась безумно счастливая улыбка.

— Гермиона! — воскликнул он, выпуская из рук одежду и подходя к недоуменно рассматривающей его девушке. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Выйду, Гарри, — спокойно ответила она.

— Как думаешь, нашего спящего красавца можно разбудить? — спросил он.

— Даже не знаю, но можно попробовать... А зачем?

— Ну, я считаю себя честным человеком, поэтому собираюсь сначала дать ему в морду, а потом предложить руку и сердце, или, наоборот, сначала предложу руку и сердце, а потом уж дам в морду. Я еще не решил.

— Гарри!.. — возмущенно воскликнула Гермиона.

— Что? Хотя, пожалуй, ты права. Солдат ребенка не обидит. Не смотря на то, что Малфой мало похож на ребенка, а я на солдата — морду я ему бить не буду. В конце концов — это не гуманно. Вместо этого я его трахну. В особо извращенной форме! Но руку и сердце все равно предложу. Потом.

— Салазар всемогущий! Гарри где, во имя Мерлина, ты набрался таких выражений?! — Гермиона в ужасе смотрела на любимого.

— Каких “таких”? Что в этих выражениях не так?

— Ну...

— А вообще, если ты не заметила, то я довольно длительное время общаюсь с рафинированными сливками общества, в виде целых двух Малфоев и Снейпа. Между прочим, сие произошло исключительно с твоей легкой руки. Так что — тебе не в чем меня обвинять! — пафосно закончил свою речь Гарри и устремил на Гермиону абсолютно честный, и невинный взгляд.

— Ты где был? — подозрительно спросила Гермиона.

— Бегал! Потом купался, — немного смутившись, ответил Гарри.

— Интересный способ принимать судьбоносные решения... — задумчиво протянула девушка.

Поттер пожал плечами.

— Вот такой вот я загадочный! — буркнул он. — Знаешь... я сбежал, чтобы не разнести что-нибудь в мелкие клочья. Я знал, что физическое усилие это именно то, что мне сейчас нужно, то, что поможет прийти в себя. Я бежал по пляжу пока мне не надоело, потом искупался. Может быть для тебя все это выглядит как-то... странно, но мне помогает. Когда я вылез из воды и немного подумал, у меня выстроился четкий план действий. Я сделал свой выбор и принял его — я хочу быть с тобой и Драко всю свою жизнь. Пока смерть не разлучит нас, как бы не возвышенно это звучало. Понимаешь?

— Кажется да.

— Это хорошо. Ладно, я быстро пойду смою с себя соль, а ты попробуй разбудить Драко? — попросил Гарри. — У нас впереди, похоже, намечаются весьма интересная деньки. И я намерен использовать открывшиеся мне перспективы с максимальным размахом.

Гермиона фыркнула, отложила рукопись, которую все еще держала в руках и подошла к кровати, а Гарри, подмигнув ей, бодро отправился в душ.

Вернувшись от туда, он окинул взглядом сидящих рядышком Драко и Гермиону, и мрачно усмехнулся.

— Вляпались мы с вами, дорогие мои, по самые уши, — сообщил он.

— Почему это? — спросила девушка.

— А вот смотри, показываю на пальцах, — сказал он и уселся в кресло. — Драко подойди ко мне, — позвал Гарри.

Тому не понравился тон, которым его позвали и он решил сделать вид, что ничего не слышал. Браслеты на ногах внезапно стали нагреваться и юноша понял, что если он немедленно не встанет и не подойдет к Гарри — железки продолжат разогреваться, и начнут обжигать, причиняя боль. Нервно передернув плечами, Драко встал и подошел к креслу, в котором сидел Гарри — браслеты немедленно остыли.

— Повернись спиной ко мне и встань на колени, — приказал Гарри.

Почувствовав, что браслеты вновь начали нагреваться, Драко исполнил приказание.

— Видишь? — спросил Гарри Гермиону.

— Ну, я вижу, но пока не понимаю.

— Драко, что произошло, когда ты замялся прежде, чем подойти? — спросил Гарри и наклонившись к самому его уху, шепнул: — И не смей врать!

Глаза Драко расширились, он вздрогнул всем телом. Происходящее уже откровенно пугало его.

— Кандалы на моих ногах стали нагреваться. Я понял, что... если не подчинюсь немедленно — они могут раскалиться до бела.

Гарри удовлетворенно кивнул.

— Теперь — понимаешь? — спросил он Гермиону.

— Пожа-а-алуй... — протянула девушка. — Ты хочешь сказать, что браслеты на ногах Драко будут причинять ему боль, если он не будет подчиняться твоим пожеланиям?

— Полагаю, не только моим. Но и твоим. Хуже другое — никто не знает “слышит” ли магия, которой Драко наделил браслеты, только явно высказанные пожелания или способна уловить что-то мимолетное и невысказанное вслух. Во втором случае — это полный привет.

— Ой, — выдохнула Гермиона.

— Вот тебе и “ой”. Говорю же — вляпались. Есть еще одна грань этой ситуации. Похоже, магия загнала нас в положение, когда мы нос к носу должны будем столкнуться с некоторыми своими страхами. Например, для меня — такая зависимость от моих желаний кого-то — просто ужасна. Думаю, для Драко находиться в такой зависимости, тоже совсем не сахар.

Гермиона лихорадочно соображала, просчитывая варианты.

— А что будет, если кто-то из нас пожелает нечто такое, что Драко, в принципе, не в состоянии будет исполнить? — на лице девушки отображалась паника, которую она испытывала. — Мордред и Моргана! Драко, как ты умудрился это сделать? — в сердцах воскликнула она.

Малфой не знал, что ей ответить. У него просто не было ответа на этот вопрос. Он стоял на коленях рядом с Гарри и опустив голову молчал, ощущая, как браслеты на его ногах стремительно разогреваются. Жжение сначала стало весьма ощутимым, а потом превратилось в болезненное. Два стальных кольца, охватывающие его лодыжки, жгли кожу.

— Я не знаю! — взвыл Драко от боли. — Я правда не знаю, как у меня это вышло!

Боль никуда не ушла, она держалась на определенном уровне, доставляя ему страдание, он схватился руками за стальные кольца, в надежде хоть сколько-нибудь ослабить боль, но вместо этого больно стало еще и ладоням.

— Больно! — выдавил он. — Мерлин! Как же больно! Сделайте что-нибудь!

Гарри смотрел на корчащегося у его ног Драко и пытался придумать, как избавить его от боли. Ему было страшно. Решительно загнав страх в дальний угол сознания, он постарался мыслить трезво: Гермиона высказала желание, которое Драко оказался не способен удовлетворить. Что из этого следует? Пожалуй, единственное, что можно попробовать...

— Гермиона! Иди сюда! — резко позвал Гарри. — Ударь его! — велел он подошедшей девушке.

— Я не могу! Ему и так больно! — паника светилась в глазах Гермионы.

— Сделай это немедленно! — непререкаемым тоном приказал Гарри.

— Но... Как?! — на грани истерики воскликнула девушка.

Задавив на корню все свои сомнения, Гарри опустился на колени за спиной Драко и схватив его за волосы, заставил выпрямиться.

— Как угодно! Ты же видишь, что ему больно?! Он сам не сумеет избавиться от этого! Это ты спровоцировала боль, задав вопрос, на который он не может ответить! И только ты можешь помочь ему избавиться от нее!

Драко дернулся в руках Гарри, силясь высвободится, но тот только крепче прижал его к себе, не дав сдвинуться ни на дюйм. Гарри ощущал, как дрожит напряженное от боли тело Драко и молился всем известным богам, чтобы посетившая его мысль — сработала.

— Не могу! — в ужасе прошептала Гермиона. — Я не могу его ударить!

Он в упор смотрел на Гермиону и лихорадочно думал: “Ну как мне заставить ее сделать это?! как... как... думай, тупая голова, думай! Истерику закатишь потом, сам себе, когда никто не увидит, а сейчас...”

— Гермиона, послушай меня! Если ты сейчас же! Не-мед-лен-но! Не сделаешь этого — он же свихнется от боли! Ну! Бей!

Гермиона, словно зачарованная голосом Гарри, подняла руку и отвесила Драко звонкую пощечину. Тот резко обмяк в объятиях партнера. Боль, причиняемая кандалами, ушла.

— Тш-ш-ш... Все хорошо, Драко, все прошло... — тихо прошептал на ухо полубессознательному любимому Гарри, успокаивая. — Сработало. Теперь мы знаем, что бывает если отдать ему невыполнимый приказ, а заодно — имеем представление о том, как остановить действие браслетов.

— Безумие какое-то, — хрипло сказала Гермиона, опускаясь на пол рядом с юношами и быстро осматривая лодыжки Драко под стальными браслетами. — Никаких следов. Ну, то есть, совсем никаких... — сообщила она, закончив осмотр.

— Не возражаю — безумие, — согласился Гарри. — Вопрос, что с этим всем делать в ближайшую неделю — остается открытым.

— Может быть... нам стоит... Ну, как-то... не общаться? — предложила Гермиона дрожащим голосом.

Гарри пожал плечами. Оправившийся от боли Драко, нерешительно поерзал в объятиях любовника.

— Можно я скажу? — спросил он.

— Да говори, чего уж там... — проворчал брюнет.

Гермиона согласно кивнула.

— Гарри прав — такая зависимость от кого-то, для меня действительно — ужасна. Я никогда не попадал в такую ситуацию и никогда не думал, что могу в нее попасть. Но... — Драко нерешительно замялся, и собравшись с духом — продолжил: — Но знаете, в этом... что-то есть. Для меня это, наверное, шанс научиться доверять вам. Я ведь не шутил, когда сказал, что отдаю себя в ваши руки. Выходит, я получил то, чего хотел, может быть в несколько... большем объеме, чем планировал сознательно...

— Да уж... безобидная эротичная игра превратившаяся в... я даже не знаю во что! На это способны только мы! — проворчал Гарри из-за спины Драко.

— По сути у нас сейчас два варианта: первый — мы можем поиграться, пусть и по более жестким правилам, либо, второй — я пойду в свои покои и постараюсь не пересекаться с вами до окончания действия моих “украшений”.

Гарри закатил глаза.

— Гермиона, он похоже не подозревает о свойствах своего ошейника! — воскликнул он.

— Ошейника? — переспросил Драко и притронулся к нему. — А … что с ним?

Гарри фыркнул.

— Ты умудрился сотворить... обручальный ошейник.

— ЧТО?!

— Что слышал, — подтвердила слова Гарри Гермиона. — Ты умудрился связать себя с нами узами магического брака. Что такое “магический брак” уж тебе-то, полагаю, объяснять не надо? — спросила девушка.

Драко покачал головой.

— Я знаю, что это, — ответил он неестественно спокойным голосом.

— И, насколько я сумела понять, ошейник можно будет с тебя снять только в процессе брачного ритуала, — сообщила Гермиона, резко поднимаясь с пола. — Знаете что, мальчики... мне нужно немного побыть одной. Не обижайтесь, я вернусь, когда приду в себя, ладно?

Гарри внимательно посмотрел на подругу и кивнул. Гермиона направилась к двери, провожавший ее взглядом Драко спросил:

— Это ж сколько времени мне ходить с этой “красотой” на шее?

— Ну... пока либо я не решу выйти за тебя замуж, либо Гарри на тебе женится, либо мы, все втроем, не решимся на этот шаг, — ответила она, выходя за порог и затворяя за собой дверь.

Гермиона ушла, и юноши остались вдвоем. Гарри, все еще обнимавший Драко, сосредоточено обдумывал сложившуюся ситуацию, а тот расслабленно и бездумно наслаждался теплом объятий любимого.

— Мы так и будем сидеть на полу? — спросил блоднин.

— Что? — переспросил Гарри, вырванный этим вопросом из своих размышлений.

— Я тебя спросил — мы так и будем сидеть на полу?

— А, нет... я просто задумался.

— О чем?

— Ох, о том, что ты сотворил... Просто поверить не могу! Драко, неужели ты действительно хочешь именно этого?

— Чего именно?

— Ну, того, что ты написал в своем, хм, сценарии. — Гарри почувствовал, как напрягся Драко в его объятиях и осторожно погладил его. — Ну?

— Что “ну”?

— Ответь на мой вопрос, — мягко попросил Гарри.

Драко пожал плечами.

— Допустим, хочу.

— Допустим или хочешь? — уточнил Гарри.

— Ну, хочу. Без допустим.

Руки Гарри блуждали по телу любимого и Драко постепенно стал заводиться от этих прикосновений.

— Интересно, — протянул брюнет, и неуловимым жестом призвал к себе несколько листов бумаги, лежавших на столике в глубине комнаты. — Почитаем... Вот ты пишешь, что хочешь почувствовать себя, хм... ну и формулировочки у тебя — “живой игрушкой для удовлетворения сексуальных фантазий”. А как далеко ты планировал зайти в этой... игре, Драко?

Блондин плавился от сочетания голоса Гарри и его нежных прикосновений. Тема, выбранная собеседником и то, как он формулировал вопросы, смущала Драко, и одновременно — заводила. Кроме того, будучи плотно прижатым к собеседнику, он чувствовал, что заводится не он один.

— Настолько, насколько хватит вашей фантазии, — краснея выдавил он из себя и потерся попкой о Гарри.

— Очень хорошо, Драко. Проверим... — промурлыкал Гарри. — Положи руки на колени и не убирай, пока я не разрешу.

Отложив в сторону бумажки, которые просматривал, Поттер принялся ласкать Драко. Его руки перемещались по телу любовника не спеша, изучая реакцию партнера и находя на теле все новые местечки, заставляющие разомлевшего любовника постанывать от удовольствия. Нежные, легкие поцелуи постепенно сменились настойчивыми и даже болезненными укусами, но эта боль уже воспринималась Драко, как острая форма наслаждения. Юноше хотелось большего, чем неспешные ласки, которые сводили его с ума.

— Гарри... Пожалуйста... — простонал он, изнемогая.

— Что “пожалуйста”? — выдохнул тот, прикусывая мочку уха.

— Я хочу большего! — ответил Драко, содрогаясь от очередного мучительно-чувственного прикосновения.

Внезапно Гарри перестал гладить его и, резко отстранившись, встал на ноги. Блондин чуть не упал, когда объятия разжались и теплые грудь, и живот, на которые он опирался, неожиданно исчезли. Ему пришлось подставить руки, чтобы не упасть, а для этого он убрал их с колен — боль, вызванная браслетами, немедленно напомнила ему о том, что он нарушил приказ и Драко поспешно вернул руки обратно.

— Можешь убрать руки, — сказал внимательно наблюдавший за ним Гарри, и направился к комоду, стоявшему около одной из стен.

Драко со своего места видел, как Гарри открыл один из ящиков и задумчиво осматривал содержимое. Возбуждение постепенно оставляло его, уступая место беспокойству. Он пытался понять: что задумал его мучитель и ощутимо занервничал. Гарри достал из ящика нечто, чего Драко не смог разглядеть и задвинув ящик, направился к кровати.

— Иди сюда, — позвал он блондина, скидывая рубашку и складывая на прикроватную тумбочку вынутые из комода предметы, на кровать он завалился в одних брюках.

Драко поднялся, послушно подошел и замер в ожидании. Гарри приглашающе похлопал по кровати и он вытянулся рядом под пристальным, изучающим взглядом. Как только он лег, Гарри привлек его к себе и продолжил ласки. На сей раз он действовал жестче и решительнее, и довольно скоро, под его руками и губами, Драко уже не мог сдерживать не то что стонов, а вскриков и всхлипов, перемежая их мольбами. Ему хотелось, чтобы сладкая чувственная пытка, которой его подвергли — закончилась, и одновременно — чтобы она продолжалась дальше. Он весь превратился в сплошной комок отзывчивых нервов, откликающихся на каждое прикосновение яркой вспышкой наслаждения. Ему хотелось дарить ответную ласку, но Гарри в какой-то момент лишил его этой возможности, пристегнув к браслетам на руках цепь и продев ее сквозь ажурное кованое изголовье кровати. Драко мог только извиваться под его руками, дарящими наслаждение на грани боли.

Доведя любовника почти до конца, Гарри вдруг остановился и отстранившись, сел рядом с безвольным от дикого желания Драко. Брюнет сидел и смотрел на содрогающегося от возбуждения любимого, и плотоядно улыбался. Он ждал, пока возбуждение Драко утихнет и эрекция спадет. Ждать пришлось довольно долго, но он никуда не спешил и дождавшись, взял предмет, найденный в комоде, и раздвинув ноги Драко, уселся между ними. Блондин, расслабленно лежавший с прикрытыми глазами, напрягся и распахнув глаза, с испугом посмотрел на Гарри.

— Что ты задумал? — нервно спросил он.

— Сейчас узнаешь... — многообещающим тоном ответил Гарри, и провел рукой по курчавым светлым волоскам на лобке любовника. — Capillus tondere — услышал Драко и почувствовал сначала волну магии, плавно растекшуюся по всему паху, а потом... Горячую ладонь, касающуюся абсолютно гладкой, лишенной волос кожи.

— Твою мать! Ты!.. — вскрикнул Малфой и дернувшись, попытался свести ноги.

Брюнет хмыкнул, призвал к себе пару цепей, прикрепил их к ножным браслетам любовника, и шире разведя его ноги, прикрепил их к столбикам изножья кровати.

— Гарри! — возмущенно начал Драко.

Вместо ответа, тот легко шлепнул его раскрытой ладонью по внутренней стороне бедра. Это было не сколько больно, сколько очень и очень чувствительно, а главное — совершенно неожиданно. Драко дернулся и за первым шлепком последовал второй, потом третий, четвертый. Легкие шлепки сыпались на него один за другим, по правой ноге, потом по левой, по правой и вновь по левой. Драко извивался, пытаясь освободиться, но порвать цепи, которыми он был распят на кровати, конечно не мог, а Гарри, удобно устроившись между его ног — продолжал экзекуцию, плавно наращивая силу шлепков.

Они стали не просто чувствительными — это уже было больно, внутренняя сторона бедер горела и каждый новый шлепок причинял все большее страдание. Драко дергался, пытаясь прикрыться, но шлепки продолжали сыпаться на него, как из рога изобилия.

— Поттер! Хватит! — прорычал Драко.

— Хватит? — ехидно переспросил мучитель, нанося очередной удар. — Не думаю. Мне нравится смотреть, как ты извиваешься.

— Больно! — вскрикнул Драко, получив очередной ощутимый шлепок.

— Да ты что?! — удивленно вопросил его Гарри, насмешливо изогнув бровь. — Кричи, Драко! Это так... потрясающе! — поддразнил его Гарри и по новой шлепнул.

Блондин дрожал от боли и... унижения. В какой-то момент он решил, что больше Гарри не добьется от него ни единого звука, он не доставит ему удовольствия своими криками. Он закусил губу и крепко зажмурился, но серия хлестких сильных ударов заставила взвыть в голос от боли, слезы непроизвольно навернулись на глаза.

Внезапно, Гарри остановился и Драко почувствовал на горящей коже мягкое, успокаивающее прикосновение чего-то прохладного, забирающего боль. Гарри, все еще удерживая его широко разведенные ноги, нежно гладил по нашлепанным участкам рукой, смазанной чем-то и эти прикосновения, такие чувствительные, такие осторожные и ласковые, заставляли забыть о пережитых боли и унижении.

Драко судорожно вздохнул и расслабился.

Внезапно, руки Гарри обхватили его яички и основание члена, и несколькими быстрыми движениями поместили его член в нечто, больше всего напоминающее... клетку. Щелчок — и маленький стальной замочек замкнул конструкцию.

— Что это?! — в полной растерянности и панике, хриплым голосом, спросил Драко.

— Это? Мужской вариант пояса целомудрия. Он не даст тебе кончить, без моего на то позволения. Ты никак не сумеешь довести себя до оргазма, с этой штучкой на члене, снять ее — можно только расстегнув замочек. Хочешь убедиться сам? — Гарри изучающе посмотрел на Драко. На лице последнего отражалась совершенно неописуемая гамма эмоций. Усмехнувшись, Гарри поднялся и освободил руки и ноги любовника.

Драко сел на кровати и, естественно, первым делом внимательно ощупал, и рассмотрел предмет, “украсивший” его мужское достоинство. Снять эту штуковину, сохранив в целости и сохранности ценную часть организма — было действительно невозможно. Эрекция, когда она случится — будет весьма... болезненна — внутри “клетки”, в которую оказался заключен не эрегированный член — просто не было места.

Драко поднял взгляд на довольно ухмыляющегося Гарри и нервно сглотнул.

— И как долго ты собираешься заставлять меня ходить с … этим? — нерешительно поинтересовался он.

Гарри пожал плечами и по-хозяйски провел рукой по обритому лобку и заключенному в пластиковую решетку члену любовника.

— По моему, самое то. Во всяком случае — смотрится вполне гармонично с ошейником и кандалами. Да, кстати, даже не пробуй снять его с помощью магии. Я не разрешаю этого. Ты понял?

Драко на автомате кивнул, соглашаясь.

Ощущение чьей-то власти над ним было всеобъемлющим, оно на корню подавляло волю к сопротивлению. Что-то замкнуло в мозгах у Драко и он осознал, что сейчас исполнит любое приказание Гарри, совершенно не задумываясь. Он позволил себе полностью расслабиться, покорившись чужой воле.

Поттера несло. Он жаждал во что бы то ни стало найти предел, до которого может подчинить себе беззащитного любовника. “Крыша”, махнув на прощание ручкой, сорвалась с положенного места и стремительно отправилась в свободный полет.

Краем сознания юноша понимал, что сейчас может перегнуть палку, но остановиться у него просто не было сил. Монстр, живущий где-то внутри — проснулся и настоятельно требовал отдать ему должное.

Рывком Гарри сбросил любовника на пол и схватив за волосы, заставил встать на колени между своих ног. Окинув недобрым взглядом покорно замершего на коленях парня, Гарри одним движением расстегнул молнию на своих брюках и высвободил стоящий колом член, потом, резко дернув за волосы, притянул голову Драко к своему паху и заставил того взять себя в рот.

Он вдалбливался в партнера резкими быстрыми движениями, стараясь задержать разрядку и продлить свое удовольствие, впрочем, он настолько был на взводе, что хватило его не надолго, и с утробным, звериным рыком, он кончил. Вид собственной спермы, стекающей из уголка приоткрытых губ Драко, подействовал на проснувшегося в Гарри монстра, как сигнал к действию. Он выпустил волосы и оттолкнул от себя любовника.

Резко встав, Поттер застегнул брюки и подошел к тумбочке, не отрывая взгляда от ошеломленного всем происходящим парня, он нашарил приготовленные заранее предметы: анальную пробку, смазку и маленький брелок. Быстрым движением он сгреб пробку и тюбик со смазкой, и кинул их на кровать, перед носом Драко, брелок он автоматически положил в карман брюк.

— Вставь это в себя. И не вынимай, пока я не разрешу.

Драко, стоящий на коленях, непонимающе посмотрел на Гарри.

— Ну! Возьми эту штуковину, смажь себя и ее, после этого — введи ее в себя! — жестко приказал Гарри.

Драко взял в руки пробку и тюбик со смазкой, осмотрел то и то со всех сторон, потом открутил крышку с тюбика и выдавив немного прозрачной, скользкой субстанции себе на пальцы, протянул смазанную руку к своему входу. Аккуратно ввел в себя один, а потом два пальца, тщательно нанося смазку. Потом выдавил немного смазки на пробку и равномерно размазал ее по гладкой, упругой поверхности. Совершенно автоматически поднес пробку к колечку мышц и слегка надавил на основание, стараясь вогнать предмет в тугое отверстие.

Гарри смотрел на его действия в каком-то ступоре. Он видел, что лицо Драко приобрело отрешенное выражение, зрачки устремленных в пространство глаз расширились настолько, что радужки стало почти не видно, дыхание стало тяжелым и прерывистым, а кожа покрылась мелкими бисеринками пота.

Драко методично насаживался на пробку, Гарри, застыл, наблюдая за этой картиной. В какой-то момент по лицу блондина пробежала судорога боли — пробка полностью погрузилась в него, до самого ступора. Бледный, как полотно, Драко замер, не зная куда деть перепачканные в смазке руки. Крыша Гарри с оглушительным грохотом вернулась на место.

— Бляяяя! — взвыл он, мгновенно осознавая, что именно он сотворил с Драко и... что заставил сделать его с самим собой. В два прыжка он преодолел расстояние, отделявшее его от двери, пинком распахнул ее и вылетел из комнаты. Секунду простояв в гостиной, он стиснул в пальцах порт-ключ и переместился в дом на площади Гриммо 12. Его переполняла дикая, неконтролируемая ярость. Он был в ужасе от собственных действий. Он не понимал, как ему после того, что он сделал, посмотреть в глаза любимого.

Дикий вопль огласил гостиную и волна неконтролируемой магии пронеслась по комнате. Все стеклянные предметы, которые в ней находились, осыпались мелкой блестящей пылью.

В полу-бессознательном состоянии Гарри добрался до своей спальни и рухнул на кровать, накрыв голову подушкой. Его трясло, стыд и ненависть к себе заполняли все его существо, заставив вцепиться зубами в собственную руку. В какой-то момент он, не выдержав перенапряжения, провалился в сон, скорее напоминающий обморок.

Сколько времени он пробыл в таком состоянии он не знал, но пришел в себя от сработавших сигнальных чар, оповестивших, что в доме помимо него появился еще кто-то.

Дверь его комнаты распахнулась и он увидел на пороге Драко, в небрежно накинутой на плечи мантии. Тот вошел в комнату и осторожно приблизился к кровати.

— Уйди, Малфой, — глухим голосом попросил Гарри.

— Нет, — спокойно ответил Драко.

— Уйди, Мерлином заклинаю!

— Нет, — упрямо повторил блондин и болезненно поморщился. — Чтобы я ушел и отстал от тебя — тебе придется меня вышвырнуть.

Голос Драко звенел от напряжения, боль, причиняемая кандалами за прямое неподчинение приказу, стала почти невыносимой, но он стоял рядом с кроватью и стоически терпел.

— Зачем ты пришел? — спросил Гарри.

— Поговорить, — наполненным мукой голосом ответил Драко. Глаза его закатились и он стал оседать на пол. Гарри вскочил с кровати и, не дав ему упасть, подхватил под руки. “Браслеты!” — мелькнуло у него в сознании. Он собрал всю свою решимость и отвесил Драко пощечину, а потом сгреб в объятия и повалил на кровать.

— Псих! — в сердцах выругался Гарри, прижимая к себе отходящего от боли парня.

— На себя посмотри, — беззлобно отреагировал тот и повернулся так, чтобы видеть лицо собеседника. — Ты знаешь... это был неожиданный опыт.

Гарри покраснел и спрятал лицо, уткнувшись им в плечо Драко.

— Нет, правда! — продолжил тот, несколько отстранившись. — Я был несколько шокирован, но... в целом — это нечто особенное. Столько страсти, столько эмоций, адреналин, опять же...

Гарри глухо застонал, не зная, что ответить. Он поерзал, удобнее устраиваясь и вдруг ощутил, что Драко напрягся в его руках. Гарри смотрел на него и не понимал — что происходит. От Драко вдруг настолько стало фонить возбуждением, что Гарри аж поперхнулся.

— Ты чего?! — настороженно спросил он, слегка встряхнув Драко.

— … Выключи эту... штуку... — выдавил тот из себя через силу.

— Какую штуку? — не понял Гарри.

— Ту, блядь, которая у меня в... — простонал Драко.

Гарри судорожно зашарил по карманам, нашел брелок и нажал кнопку.

— Твою мать! — взвыл Драко. — Я же попросил выключить!

Гарри нажал на кнопку еще раз. Драко выгнулся дугой у него в руках.

— Га-а-арри! — прохрипел Драко. — Ну пожалуйста!

Гарри опять нажал на кнопку и Драко, тяжело дыша, рухнул на постель.

— Ты до сих пор с этой штукой в заднице? — тупо спросил Гарри.

— А у меня есть выбор?! Ты четко отдал приказ: “Вставь это в себя. И не вынимай, пока я не разрешу “. Ну и что мне было делать? Вынуть и свихнуться от боли?

— Ну... э...

— Вообще, когда она там в спокойном состоянии — то... ощущения даже забавны. Но когда она включилась — это чересчур сильно. Особенно учитывая “украшение”, которым ты снабдил мой член.

Гарри выудил ключ от замка пояса целомудрия и потянулся к Драко, чтобы снять с него сие устройство.

— Погоди, — остановил его блондин. — Давай сначала поговорим, ладно?

Гарри остановился и кивнул. Мафой умостился в его объятиях поудобнее и внимательно посмотрел в лицо.

— Скажи мне, — мягко начал он, и распахнул полы мантии, выставляя всего себя на показ, — тебе нравится то, что ты видишь?

Гарри в очередной раз зарделся, но кивнул.

— Нет, ты скажи, — попросил Драко.

— Нравится, — выдавил из себя Поттер.

— Тебе нравится знать, что ты полностью контролируешь мой оргазм? — задал следующий вопрос Драко.

— Да, и это совершенно удивительное ощущение...

— Тебе нравится видеть на мне материальное подтверждение твоей власти и моей зависимости от твоей воли, правда же? — продолжил свой импровизированный допрос Малфой.

Гарри постепенно начинал заводиться.

— Ты сейчас доболтаешься! — рыкнул он на Драко, опрокидывая его на спину и впиваясь в губы поцелуем.

— Откуда ты знаешь, может быть я специально провоцирую тебя? — ответил тот, когда поцелуй прервался. — Ты ведь удрал потому, что испугался напрочь потерять контроль над своими эмоциями, так?

— Ну да, — согласился Гарри. — Мне было так... тошно от того, что я сделал и заставил тебя сделать... Тошно с одной стороны, а с другой... Хотелось... О! Я даже не понимаю чего именно! Но это было чересчур.

— Ты понимаешь, что ты бросил человека, жизнь которого полностью зависит от тебя?

Гарри это понимал и ох как отчетливо. Но также он понимал, что практически утратил контроль над собой, а потеря контроля, по его представлению, означает глупость, ведущую, в лучшем случае — к смерти. Впрочем, бросить зависимого от него человека в том состоянии в котором он его оставил — было глупостью не меньшей и Гарри было отчаянно стыдно за свой побег.

— Драко... Прости меня. Я...

Тот перебил поток готовых вырваться из уст Гарри извинений, поцеловав его.

— Я не обижаюсь, просто ты не вовремя затеял рефлексию. Так бывает, но постарайся этого не делать, хотя бы ближайшие несколько дней, ладно?

— Я не буду продолжать эту “игру”, — решительно заявил Гарри.

— А почему, собственно? Тебе страшно?

— Страшно? Пожалуй. В любом случае, мне очень неуютно осознавать, что ты настолько зависим.

— Забавно ты устроен. Тебя заводит эта моя зависимость и одновременно ты ее боишься. Ты, может быть, как-то самоопределишься — заводишься ты или пугаешься?

Гарри закатил глаза.

— Буквально недавно, ты сам мне объяснил, что от того, что я открыл в себе способность получать удовольствие от странных вещей — я не перестал быть самим собой и сбегать от этого — бессмысленная затея. А теперь ты, открыв в себе способность получать свою долю кайфа от нетрадиционных постельных забав, пытаешься сбежать. Ты не находишь свое поведение, как минимум — непоследовательным?

— Нахожу, но это ничего не меняет. Я осознал, что с этим делать и точка.

Гарри в данный момент просто не мог рассказать Драко, что открыл в себе эту способность не сей момент, а еще между пятым и шестым курсом. И что тогда-же понял, что его одинаково интересуют и девушки, и парни, и еще... И еще про наличествующий у него опыт. И про дикий страх ответственности, за то, что он может сделать.

— Скажи мне, Гарри, ты хоть слово осуждения твоих действий, (ну, кроме твоего побега — вот его я однозначно осуждаю) от меня услышал?

— Нет, но к чему ты клонишь?

— К тому, что это именно меня ты столь... экспрессивно трахал. Именно надо мной ты столь изощренно измывался. И мне, Салазар тебя побери — это очень, повторю: очень! понравилось. И я готов продолжить наш чувственный эксперимент.

Драко приподнялся на локте и нежно запустил руку в волосы Гарри, тот мягко улыбнулся, и еще крепче прижал к себе любимого.

— А если я не сумею совладать с собой и, например, сделаю тебе больнее, чем рассчитывал? Или еще что-нибудь в этом роде учиню? Что ты скажешь тогда?

— Ну, покалечишь ты меня вряд ли. Унижение — штука очень странная. Мы, было дело, обсуждали это явление с Гермионой и тогда я ей сказал, что считаю: никого нельзя унизить без его согласия на это. И тогда же я сказал ей, что не согласен считать унижением для себя, сотворенное вами. Тебе я могу только повторить то же самое, собственно — я это уже сделал, повторил, то есть.

— Не понимаю я тебя, — задумчиво протянул Гарри. — Неужели ты действительно хочешь продолжения?

Драко демонстративно закатил глаза.

— До тебя только что это дошло?! Я тут битый час перед тобой распинаюсь, пытаясь тебе это втолковать! Возбуждение столь пагубно сказывается на твоих мыслительных способностях? Может быть тебе помочь, хотя бы на время, избавиться от напряжения и ты немножко подумаешь? — с совершенно серьезным видом предложил Драко, мягко выскальзывая из объятий Гарри, устраиваясь между его ног и расстегивая молнию на брюках любовника.

Гарри не сопротивлялся нежным прикосновениям Драко, он позволил себе расслабиться и просто чувствовать. Тот осторожно стянул с него брюки и принялся покрывать легкими поцелуями живот и грудь любимого, наблюдая как тот реагирует на ласку, наслаждаясь нарастающим возбуждением партнера. Он действовал осторожно, словно изучая тело Гарри, его реакции. Ему хотелось дарить любимому удовольствие, ему безумно нравились стоны, которые тот через какое-то время стал издавать.

Еще хотелось этой лаской показать Гарри, что он действительно готов отдаваться ему, доверяя ему власть над собой. Собственная эрекция, доставляющая боль из-за надетого устройства — была в этот момент настолько не важна для него, что волевым усилием Драко заглушил ее, переключив все свое внимание на улавливание малейших нюансов состояния любимого.

Гарри выгибался в его руках издавая стоны, кажущиеся Драко потрясающей музыкой, созданной страстью.

— Хочешь меня? — спросил блоднин, слегка прикусив мочку уха любовника.

— Да-а-а! — простонал Гарри.

— Как ты меня хочешь?

— Сильно! Безумно! Очень! — почти прокричал тот.

— Да? А куда? В рот? — низким, безумно развратным голосом, спросил его Драко, приняв максимально невинный вид и кончиком языка облизнув губы. — Или, может быть, доверишь выбор мне? — спрашивал слизиринец, чувствуя, что эти вопросы заводят любимого не хуже прикосновений.

Гарри протянул руку и провел кончиками пальцев по влажным губам Драко.

— Выбирай сам! — выдохнул он.

— Хорошо... — Драко на несколько секунд задумался. — Можно я вытащу из себя пробку? — крайне провоцирующим тоном спросил он.

— О, Мерлин! — воскликнул Гарри. — Я опять не подумал о тебе!

— Это сейчас не важно, поверь мне.

Драко мягко, но уверенно, прервал попытку самобичевания любимого поцелуем. Отвечая на поцелуй, Гарри вынырнул из водоворота наслаждения, в который его вверг Драко и когда поцелуй закончился, потянулся было за брюками, в которых был ключ от пояса целомудрия, все еще красовавшегося на любимом. Но Драко перехватил его, шепнув:

— Не нужно, пожалуйста... так... так хорошо, прошу!

Не понимая чего Драко пытается добиться, Гарри кивнул и “прислушался” к его ощущениям. Он ощутил поток нежности и восторга, исходящих от партнера, его желание подарить ему, Гарри, максимум удовольствия, и успокоился.

Выцеловывая замысловатые дорожки по плечам, груди и животу Гарри, Драко подобрался к члену и взял его в рот. Осторожно облизывая и посасывая его, он вытащил из себя пробку, а затем оседлал бедра любовника, и плавным движением опустился на него.

Драко двигался медленно, ощущая, как Гарри заполняет его, и наслаждаясь этим ощущением. Он знал — чтобы любимый кончил, нужно двигаться быстрее, но намеренно не ускорял темп, продлевая его удовольствие. В какой-то момент Гарри не выдержал и, сгребя Драко в охапку, перевернулся, оказавшись сверху. Он закинул ноги любовника себе на плечи и с рыком вошел в него по-новой. Гарри двигался мощными быстрыми толчками, выходя из податливого тела почти полностью и вбиваясь до упора.

— Да! Гарри! Да-а-а! — стонал Драко.

— Ты мой! — рыкнул Поттер, кончая.

— Твой... — согласился блондин, прижимая к себе любовника.

Гарри вышел из него и умостился рядом. Драко лежал в его объятиях и пытался понять собственные ощущения — он был взведен до крайности, но при этом член оставался в совершенно спокойном состоянии и немедленной разрядки не хотелось. Это было удивительно и ново.

— Ты будешь моим мужем? — спросил вдруг Гарри, приподнявшись на локте и вглядываясь в спокойное, умиротворенное лицо Драко.

Тот, занятый анализом своих загадочных ощущений, не сразу понял, что ему задали вопрос.

— Что? — переспросил он. — Прости... я задумался.

— Я спросил тебя, будешь ли ты моим мужем? — повторил вопрос Гарри.

— Своеобразный способ делать предложение, ты не находишь? — ехидно спросил Драко, улыбаясь. — Где цветы, шампанское и шоколад? Где кольцо, которое принято дарить при подобном предложении?

— Кольцо, говоришь... — Гарри прищурился и хмыкнул. — Кольцо, любимый, уже у тебя. На шее красуется. А цветы и все прочее — будет если ты действительно считаешь это необходимыми атрибутами. Но ты не ответил на мой вопрос.

— А какой ответ ты хочешь услышать?

— Ну, я надеялся услышать “да”... но...

— Буду, Гарри — прервал его улыбающийся Драко. — Гермионе ты предложение уже сделал, так?

— Ага... а откуда ты знаешь?

— Ну, я не знал, но предположил. Кстати, о Гермионе... Она наверное с ума сходит из-за нашего с тобой долгого отсутствия.

— А как мы попадем обратно? — спросил Гарри.

— Есть такая замечательная вещь — каминная связь, не поверишь.

— Поверю, я вообще довольно доверчивый тип.

Гермиона вертела в руках флоггер — многохвостую плеть с длинными, гладкими хвостами из мягкой кожи. Драко стоял перед ней на коленях, заведя руки за спину и опустив голову.

— Хочу опробовать на тебе эту штуку, — сказала ему девушка.

Гарри валялся на низенькой оттоманке, застеленной мохнатым пледом и наблюдал за ними. Ему нравилось созерцать такие сценки. Любимые в эти моменты были поистине прекрасны, а сегодняшняя затея Гермионы обещала и вовсе незабываемое зрелище, если бы не вызвала, вдруг, некоего смутного беспокойства. Гарри прислушался к себе, пытаясь понять — чем оно вызвано, автоматически наблюдая за руками Гермионы, перехватывающими плеть так и эдак. “Вот оно!” — понял Гарри. То, как она держит инструмент. Парень пригляделся внимательнее и осознал: Гермиона держит плеть первый раз в жизни.

В памяти всплыли слова Эрика: “Любая плеть, даже самая мягонькая — это серьезный инструмент воздействия. Даже шелковой плеткой можно причинить очень серьезный вред, если не уметь ей пользоваться”. В свое время Эрик показывал ему базовые приемы работы с разными плетями, подставляя под его неумелые шлепки свою спину. Но Эрик обучал его и был готов к неумелости, и хотя бы поэтому Гарри не мог бы причинить ему особого вреда, другое дело Драко... Надо было что-то срочно придумывать, чтобы и Гермиону не обидеть, и Драко не пострадал. Гарри решительно поднялся со своей лежанки и подойдя к девушке, обнял ее за талию.

— Любимая, — нежно шепнул он ей на ухо. — Ты когда-нибудь делала это?

Гермиона обернулась к нему и покачала головой. По выражению ее лица Гарри понял, что она в общем-то уже сама не особо рада, что взялась за дело, к которому не представляет с какой стороны подойти.

— Понятно. Я немного умею... И могу попробовать научить. Хочешь? — спросил Гарри так тихо, что даже Гермиона с трудом разобрала его слова.

— Да. Но откуда... — начала девушка.

— Потом расскажу, — также тихо сказал ей Гарри, целуя. — Можно я немножко покомандую? — уже обычным голосом спросил он.

Гермиона кивнула. Гарри улыбнулся ей.

— Драко, ты можешь встать с колен и устроиться на оттоманке. Порка откладывается по техническим причинам.

Блондин встал и удивленно посмотрел на них. Гарри обнимал Гермиону и смешинки плясали в его глазах, в глазах же Гермионы застыло удивление и было видно, что она готова задать прямо сей секунд миллион вопросов разом. Эти двое явно что-то задумали. Заинтересованный Драко уселся на оттоманку и выжидающе посмотрел на них.

Гарри отпустил Гермиону и скинул с себя рубашку, оставшись в одних брюках. Он подошел к стене и наколдовал большое зеркало так, чтобы оно встало перпендикулярно к занятому им месту.

— Иди сюда, Гермиона, — позвал он, упираясь руками в стену. — Ударь меня по спине. Старайся попасть не по шее и не по позвоночнику. А туда где лопатки.

— Но... — попыталась возразить девушка.

— Ну же, сделай, что я прошу, — прервал ее Гарри.

Гермиона подошла и, неловко замахнувшись, опустила флоггер на его спину. Гарри, повернув голову к зеркалу, внимательно наблюдал за ее движениями.

— Еще, — скомандовал он.

Гермиона еще раз замахнулась и опять ударила. По спине прошлись только самые кончики плети.

— Продолжай, — задумчиво велел брюнет.

Девушка ударила еще раз и тоже не слишком удачно.

— Видишь, что происходит? — спросил Гарри и убрал руки со стены. — Дай мне флоггер и внимательно смотри, что я буду делать.

Гермиона отдала ему плеть и встала сбоку.

Гарри взял плеть и несколько раз взмахнул ей, примеряясь к длине и весу, потом медленным, плавным и слитным движением нанес удар по стене. Один, второй, третий.

— Видишь разницу? — спросил он, протягивая флоггер девушке.

Она кивнула.

— Во первых, скинь туфли — каблуки это очень красиво, но безумно неудобно для таких упражнений. Во-вторых, ты вцепляешься в рукоять, расслабь кисть, держи плеть крепко, но... мягко. Как бы объяснить... Ну, как ты держишь волшебную палочку, помнишь? Тут примерно также. Теперь взмахни им. Просто взмахни, почувствуй какой длинны у него хвосты.

Гермиона взмахнула.

— Хорошо. Теперь подойди к стенке и встань к ней чуть боком, а потом замахнись и ударь ее.

Гермиона замахнулась и шлепнула по стене.

— Вот. Ты чувствуешь длину плети?

Гермиона примерилась и еще раз шлепнула стенку.

— Вроде да, — ответила она.

— Теперь попытайся не просто ударить, а ударь именно вот по этому камню, — сказал Гарри и шлепнул ладонью по стене.

Гермиона замахнулась и ударила. Попала она близко, но не по тому самому камню, по которому шлепнул Гарри.

— Почти красиво, — откомментировал тот. — Не зажимай кисть и бей не только ей, а всей рукой, от плеча начиная. Флоггер — тяжелый. Если ты будешь бить только кистью — ты рискуешь потянуть себе запястье. Попробуй еще раз.

Гермиона попыталась, но вышло опять не очень.

— Гм, — сказал Гарри. — О! Представь, что у тебя в руках волшебная палочка и тебе нужно прицельно послать рассекающее заклинание. Хвостики плети — это заклинание! Представила?

Гермиона сосредоточилась и кивнула.

— Бей! — скомандовал Гарри.

На сей раз удар вышел вполне уверенным.

— Еще! — велел Поттер.

Гермиона нанесла еще один удар многострадальной стенке.

— Умница, — сказал Гарри и чмокнул Гермиону в щеку. — Попробуй еще ее побить. Не спеши, мы никуда не опаздываем.

Гермиона собралась и нанесла несколько ударов.

— Прекрасно! — откомментировал Гарри. — Теперь постарайся бить одним ударом по этому же камню, вторым — по соседнему.

Это было несколько сложнее, но Гермиона довольно успешно справилась.

— Молодец. А теперь попробуй ударить меня, — сказал Гарри и, подойдя к стене, уперся в нее руками. — Готова?

— Да.

— Бей.

Гермиона ударила. На сей раз удар был куда правильнее, чем ее прошлые попытки.

— Если чуть подкрутить флоггер, когда замахиваешься — то хвостики не будут настолько разлетаться в разные стороны, а ложиться на спину кучнее. Попробуй.

— Как подкрутить?

Гарри отошел от стены, забрал у нее флоггер и показал движение.

— Поняла?

— Вроде...

— Пробуй, — сказал он и занял позицию у стены.

Гермиона ударила.

— Лучше... Еще пробуй.

Девушка опять ударила. Спина Гарри постепенно становилась розовой.

— Теперь попробуй сделать серию ударов — один по одной половине спины, другой — по другой. Старайся не попадать по позвоночнику.

Гермиона примерилась и нанесла несколько ударов.

— Прекрасно! — подбодрил ее Гарри. — У тебя очень хорошо получается. Теперь еще момент. Бить лучше всего на выдохе. В идеале попадать так, чтобы в этот момент выдыхали оба — и тот, кто наносит, и тот, кто принимает удар. Понимаешь?

Гермиона кивнула.

Драко смотрел на любимых словно завороженный. Действо было одновременно и ужасающим, и возбуждающим. Он не понимал собственных чувств — ему хотелось почувствовать удары плети на себе, и он боялся этого. Раскрасневшийся, он сидел на оттоманке и подрагивал от нетерпения.

— Вообще, при таком воздействии, слушать дыхание партнера — очень важно. Размеренное, почти неслышное, спокойное дыхание — показатель того, что нагрузку можно, если хочется, постепенно увеличивать. Глубокие ритмичные вдохи и выдохи говорят о том, что нагрузка находится на оптимальном уровне. Частое неровное, "сбитое" дыхание говорит о том, что нагрузка увеличивается очень быстро. Иногда в такие же моменты появляется полная задержка дыхания. Обычно это говорит о том, что нагрузка увеличивается очень быстро, но в то же время партнер еще с нею справляется. Но задержка дыхания также может быть и опасным симптомом, здесь следует быть очень внимательной, чтобы отличить сознательную задержку от дыхательного спазма. Резкое, неконтролируемое, глубокое дыхание, всхлипы — говорят о том, что нагрузка находится на предельном для партнера уровне, — объяснял Гарри.

— Этому всему мне учиться и учиться... Боюсь, Драко так и останется не выпорот... — улыбнулась девушка.

— Ну... Теперь, когда ты несколько потренировалась на мне — ты можешь попробовать отшлепать Драко...

Гермиона хитро посмотрела на Гарри.

— А, может быть, ты его сам отшлепаешь, а я посмотрю, как это делается? — спросила она.

— Ну... Это Драко решать, если он не против — я могу, в общем-то... — ответил он. — Что скажешь, Драко? — спросил Гарри, поглядев на него.

Блондин кивнул. Гарри подошел к нему и уселся рядом.

— Хорошо. Теперь поговорим с тобой. Во-первых — в таких играх используют стоп-слово. Оно используется нижним партнером, чтобы остановить любое воздействие верхнего, если что-то идет не так. Например, вдруг, стало невыносимо больно, или еще что-то случилось. Если ты будешь просить в процессе игры меня остановиться, не делать то, что я делаю, даже если будешь орать “нет, не надо” или что-то в этом роде — я не остановлюсь. Но если ты скажешь стоп-слово — я немедленно прекращу любое действие. Понимаешь?

— Да, — ответил Драко.

— Придумай такое слово для себя. Оно должно быть простым. Таким, которое ты не забудешь ни при каких обстоятельствах.

— Нарцисса, — сказал Драко.

— Далее. Старайся дышать глубоко и при этом расслабить мышцы горла. Так я буду лучше слышать, как ты дышишь, и это облегчит мне задачу. Постарайся не напрягаться. Если ты будешь максимально расслаблен — будет не так больно и ты получишь меньше повреждений кожи. Еще один момент. Ты можешь почувствовать, что “поплыл” и стал как-то странно воспринимать окружающую реальность. Не пугайся и просто отпусти себя. Такое состояние нормально при подобной игре.

Драко кивнул.

— Теперь я расскажу, что я буду делать, — очень мягким голосом сказал Гарри, он прекрасно помнил свой подобный опыт и сейчас действовал практически также, как в свое время действовал Эрик. — Сейчас мы с тобой договорим, и начнется игра. Ты встанешь на колени передо мной, уберешь руки за спину и опустишь глаза. Потом я подниму тебя с колен и подведу к кресту, — Гарри указал на Х-образный крест, стоящий у стенки, рядом с тем местом, где они несколько минут назад упражнялись с Гермионой. — Я пристегну к нему твои руки и ноги. Потом я начну шлепать тебя вот этой плетью, не спеша, по заднице и по спине. Постепенно они порозовеют. Потом, смотря по твоему состоянию, мы либо закончим, либо я сделаю небольшой перерыв, чтобы ты немного отдохнул и продолжу. После этого мы закончим, я освобожу тебя и ты будешь отдыхать. Согласен? — Гарри говорил не спеша, вкрадчиво, слегка покачивая флоггер в руке. Зрачки Драко расширились, дыхание стало глубже, он слушал голос Гарри и словно бы впитывал его. В его мозгу проплывали описываемые Гарри сцены.

Гермиона, стоящая рядом, изумлялась непонятно откуда взявшемся знаниям и умениям любимого.

— Да, — ответил Драко.

Гарри поднялся с оттоманки и провел руками по лицу, собираясь. Гермиона кожей почувствовала, что в нем происходят какие-то изменения.

— На колени, Драко! — резким, командным голосом, приказал он.

Драко словно ветром сдуло с оттоманки, он опустился перед Гарри на колени, сложил руки за спиной и опустил голову. Гарри запустил руку в его волосы и слегка потрепал его, потом отошел, и подойдя к кресту, повесил на крюк, вбитый рядом, флоггер. Не спеша он подошел к коленопреклоненному Драко.

— Встань! — приказал он, прищелкнув пальцами.

Драко покорно поднялся и замер, не поднимая глаз.

Гарри взял его чуть выше локтя и повел к кресту. Подведя Драко к нему, он взял его кисть и пристегнул браслет, надетый на запястье, к цепи, прикрепленной к кресту. Потом обошел его и пристегнул вторую руку. После этого, он слегка помял плечи Драко, расслабляя его мышцы, затем довольно бесцеремонно раздвинул коленом его ноги и пристегнув ножные браслеты к нижним концам креста, выпрямился, проводя рукой по ягодицам и спине любимого. Драко немного напрягался и Гарри, нежно поглаживая и массируя напряженные мышцы, ждал, пока тот расслабится. Когда результат был достигнут, Гарри отстранился и снял с крюка флоггер.

Постояв немного, подстраивая свое дыхание под дыхание партнера, Гарри начал не спеша наносить удары, чутко прислушиваясь к нему. Он полностью открылся, чтобы четко понимать, что происходит с партнером, при этом ему удалось сделать так, чтобы то, что он ощущает не захватывало его полностью. Он как бы раздвоился — одна его часть ощущала Драко, другая — контролировала его самого и методично наносила мерные удары. Драко дышал глубоко и ровно. Каждый его выдох сопровождался звуком, очень напоминающим стон.

Гарри бил чередуя удары по попе и по спине, постепенно наращивая их силу и частоту. Те постепенно приобрели розовый цвет, Драко всем телом ощутимо подавался навстречу плети. Гарри еще немного увеличил нагрузку, внимательно отслеживая реакцию, и через некоторое время остановился.

Драко недовольно застонал.

Гарри подошел к нему, провел рукой по разогретой коже и, поцеловав в плечо, отошел.

Немного подумав, парень снял со стены второй флоггер и взяв его в левую руку, повертел так и эдак примериваясь, потом крутнул несколько раз двумя флоггерами одновременно, желая ощутить, как они будут работать напару. Оставшись довольным результатом, он закинул оба себе на плечо и вновь подошел к распятому на кресте Драко.

Почувствовав руку на своей попе, Драко застонал от удовольствия. Гарри огладил его и, отстранившись, снял флоггеры с плеча и стал наносить ими новые удары, неспешные, разогревающие по-новой, успевшего слегка остыть Драко. Через некоторое время удары стали вполне осмысленной силы и Гарри отстранено подумал: “Живучий. Способность нижнего к довольно большим нагрузкам называется живучестью”. Он продолжал бить и видел, что, не смотря на то, что бьет уже довольно сильно, Драко все еще подается навстречу удару — это означало, что нагрузка все еще не достаточна и Драко хочется большего.

Гарри сменил ритм ударов, с мерного двухтактного, он перешел на более рваный и быстрый. Драко стонал на каждом выдохе. Голова его расслабленно болталась, а мышцы напоминали мягкое тесто.

Гарри еще раз сменил ритм и, немного увеличил силу ударов, стоны стали громче, но тело Драко начало едва заметно “уходить” от флоггера. Гарри немного замедлился и ослабил силу ударов. Он держал ритм, чутко прислушиваясь к ощущениям партнера. В какой-то момент, Гарри понял, что тот “уплыл”. Некоторое время он продолжил наносить удары в прежнем ритме, а потом, постепенно, стал замедляться, параллельно ослабляя силу ударов.

Через некоторое время Гарри решил, что на сегодня — хватит и повесил флоггеры на крюк.

Драко продолжал стонать на каждом выдохе. Гарри отстегнул от креста сначала ноги, а затем руки совершенно расслабленного любовника и, подхватив его на руки, отнес на оттоманку. Удобно устроив любимого, Гарри укрыл его пледом и оставил.

— Что с ним? — тихо спросила Гермиона.

— С ним? — рассеяно переспросил Гарри. — С ним все хорошо. Сейчас ему вообще все по-барабану, и это продлится довольно долго. Может быть он даже задремлет, — отрешенным голосом добавил он.

— Знаешь, это было совершенно фантастическое зрелище. Никогда бы не подумала, что это может быть так... красиво.

— Гм, я очень старался.

— Но все-таки, откуда ты это умеешь? — нетерпеливо спросила девушка.

— Да так... Пришлось случиться...

И Гарри потихоньку, чтобы не тревожить Драко, рассказал ей о лете после гибели Сириуса и о том, где и как провел два года после смерти Волан-де-Морта.

— В общем... я представляю, что должно происходить на том конце плети. И мне оставалось только довести Драко до нужной кондиции, а это дело техники, — сказал он, заканчивая длинное повествование.

— Было бы здорово познакомиться с этим Эриком... — задумчиво сказала Гермиона.

— Ну, это легко устроить, — ответил Гарри. — Один звонок и все. Я полагаю, он с удовольствием примет приглашение сходить куда-нибудь в ресторанчик и пообщаться.

— Позвонишь?

— Запросто, вот прямо сейчас, — ответил Гарри улыбнувшись, и направился к телефону.

Он разговаривал довольно долго и вернулся с лукавым выражением на лице.

— Знаешь, родная.... мы получили приглашение не совсем в ресторан.

— А куда?

— В Клуб. Закрытый клуб, в котором собираются люди увлекающиеся играми, подобными нашей. Ну, я тебе рассказывал о нем.

— Как интересно! — воскликнула девушка.

— Надо дождаться пока проснется наш спящий красавец и обсудить это с ним... Потому как приглашение у нас на троих. Можно отказаться, можно прийти не втроем, в общем, я обещал подумать.

— А я и не сплю уже, — донесся с оттоманки голос Драко. — И что ты решил со мной обсудить?

Блондин все еще лежал так, как его уложили после порки. Ему было тепло и уютно, и настолько лениво, что когда он проснулся, ему даже глаза не хотелось открывать.

— Понимаешь... Это долгая история.

— Ну, большую часть этой долгой истории — я слышал, — сказал Драко, улыбнувшись, но так и не удосужившись открыть глаза.

— Все с тобой ясно, — ответил Гарри и уселся рядом. — Как ощущения?

— Хорош-ш-ш-шо, — Драко чуть потянулся всем телом, приоткрыл один глаз, глянул на любимого и закрыл глаз обратно. — Спина и попа горячие до сих пор, и побаливают чуть-чуть. Похоже на уставшие мышцы. Забавно. И все-таки, что ты хотел обсудить?

— Видишь ли... В этой тусовке народ достаточно четко делится на верхних и нижних. В том числе, различен дресс-код для тех и других. С твоими несъемными украшениями, ты, с точки зрения дресс-кода — однозначный нижний.

— Ну и чего тут такого?

— В этом — ничего. Просто есть определенный набор правил поведения для нижнего.

— Расскажешь?

— Конечно. Во-первых, там много людей, есть пары, а есть люди, у которых в данный момент пары нет. В том числе, достаточно одиноких верхних, находящихся в процессе поиска нижнего для себя. Ты имеешь полное право проигнорировать любой приказ исходящий не от меня или Гермионы и послать, пытающегося рулить тобой человека, куда подальше. Хотя, там подобное обращение с чужими нижними и не принято, но случаи бывают разные. Во-вторых, если тебе что-то не понравится, и ты захочешь немедленно уйти из клуба — ты должен будешь сразу же об этом сообщить мне или Гермионе. — Гарри рассказывал испытывая острейшее дежавю. — В-третьих, одеваемые на такие тусовки наряды, достаточно откровенны и экстравагантны. Приемлемо ли тебе появиться на людях, в совершенно незнакомом обществе, скажем в кожаных штанах с низкой посадкой и тонкой рубашке?

Драко дернул плечом.

— А почему бы и нет. Пусть любуются.

— Далее, как ты понимаешь, при таком наряде — ошейник и как минимум ручные браслеты — будут видны всем желающим.

— Ну, логично, но это даже интересно. Ошейник — это же знак принадлежности кому-то? Правильно?

— Да.

— Ну и все. Я принадлежу вам с Гермионой, так что не вижу противоречий.

Гарри задумчиво посмотрел на Драко. В его голове появился план...

— Скажи мне, Драко... А как ты отнесешься к, хм, публичной порке?

Малфой повернул голову в сторону Гарри и открыл глаз. Выражение лица у него было самое, что ни на есть, шкодливое.

— Ты хочешь поиграться прилюдно?

— Ну... — Гарри этого хотелось, но он ждал, чтобы Драко сам предложил.

— Нет, ты ответь мне — да или нет? Хочешь?

— Это было бы интересно. Но, если ты не хочешь — я не буду настаивать.

— Почему же. Можно и поиграть.

— А как это все организуется? — спросила Гермиона.

— Эрик — один из организаторов вечеринки и совладелец клуба. Нам нужно будет сказать ему, что мы хотим показать экшн и он включит нас в программу вечера, и скажет когда именно нам пора “на сцену”. Это не совсем сцена, обычно это танцпол или что-то в этом роде, который временно исполняет обязанности сцены. Плети и прочий необходимый инструмент привозят свои. Крест, или там скамья, куда привязать, и прочее массивное оборудование — клубные.

Гермиона кивнула.

— Вполне нормально. Я не против. Один вопрос. Показывают только действа с поркой или что-то еще? — спросил Драко.

— Нет, разные способы связывания, иногда еще что-то. Но в основном — это именно порка и связывание — они самые зрелищные. Почти все другие практики чересчур... интимны.

— Логично, — кивнул Драко. — А у многих нижних два, хм... владельца?

— На мой взгляд — ты совершенно уникален, — улыбнулся Гарри.

— Да, я — такой, — самодовольно протянул Малфой. — Гермиона, а ты как относишься к публичным выступлениям?

— Ну, отношусь я не плохо, но показать в этой тусовке мне особо нечего.

— Почему нечего? — удивленно спросил Драко и даже открыл оба глаза. — У тебя очень не плохо получается связывать. Если придумать одну вязку, и несколько раз ее исполнить для тренировки — то ты будешь ее вязать очень уверено. На мой взгляд, должно получится очень зрелищно: красивая женщина связывает красивого мужчину.

— По-моему, вся наша затея попахивает извращенством, — ехидно усмехнулся Гарри.

— Почему извращенством? Просто нам нравится это и все тут! Так что, Гермиона, решишься связать меня прилюдно?

— Пожалуй решусь. Но тогда тебе придется побыть моделью для тренировки.

— Запросто, — кивнул Драко и вылез из-под пледа. — Я весь в твоем распоряжении, дорогая. Только покормите меня чем-нибудь, очень кушать хочется.

— Кстати, да! Гермиона, покорми нас! Мы голодные! — хихикнул Гарри.

— Ну пойдемте, голодающие, что-нибудь съедобное я, пожалуй, сварганить способна, особенно, если вы поможете.

Они готовили и обсуждали предстоящее представление. Если в случае с Гарри все было понятно, то в случае с Гермионой и номером со связыванием, вопросов было много.

— А когда будет это сборище? — спросила девушка.

— Послезавтра вечером, — ответил Гарри.

— А что мне одеть? С вами все ясно — кожаные штаны и какая-то рубашка. А что одевают на такие тусовки женщины-верхние?

— Ну, обычно это что-то такое кожаное...

Гермиона наморщила нос.

— Не хочу кожу. Я буду там в платье. В длинном черном бархатном платье с корсетом, открытыми плечами, перчатками выше локтя. Мне так больше нравится. А там будет где переодеться?

— Да.

— На выступление придется одеться во что-то более удобное для работы с веревкой, чем вечернее платье. Вот тут кожа к месту окажется. Драко, я понравлюсь тебе в кожаных штанах, кожаном же корсете и ботинках с высокой шнуровкой, и пряжками типа тех, что байкеры носят?

— Умопомрачительно! — мурлыкнул блондин.

— Раздевать тебя для связывания, наверное, не нужно. Рубашку только скинешь, — Гермиона задумалась и после недолгих раздумий кивнула сама себе. — Да, именно так. Красивая ажурная вязка — это само то, что нужно.

Пообедав, Гермиона с Драко отправились тренироваться. Гарри наблюдал за ними и подавал советы до тех пор, пока Гермиона не выставила его из комнаты.

— Пойди почитай, поплавай, чем-нибудь еще развлекись, позвони Эрику, заодно и предупреди его о том, что мы будем на вечеринке и о том, что предполагаем там отжечь. Не мешай мне мучить Драко.

Гарри, хмыкнув, ушел.

В назначенный день, сразу после обеда, молодые люди и девушка перенеслись порт-ключом в дом на площади Гриммо. Гарри набрал номер Эрика:

— Привет! Я, как и обещал — в Лондоне. И, как и предупреждал — не один. Мы, в общем-то, готовы переместиться к тебе.

— Здорово! — обрадовался Эрик. — Перемещайтесь сразу в клуб. Прямехонько в мой офис, ага?

— Ага, ну жди нас, — Гарри отключил телефон и сообщил: — Нас ждут. Прямо в клубе. Предлагаю переодеваться в вечерние туалеты уже там.

Гарри подошел к Гермионе и Драко, обнял их и аппарировал в офис Эрика.

— Привет, еще раз, — сказал он другу, появившись посередине кабинета. — Вот и мы, знакомься: это Гермиона, это Драко, — представил он друзей.

— Уф! Очень приятно. Все-таки я, наверное, никогда не привыкну к этим твоим штучкам, Гарри, — сказал Эрик, поднимаясь из-за стола и здороваясь с гостями. — Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Чай? Кофе?

— Мне кофе, — сказала Гермиона.

— И мне! — поддержал ее Драко.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Гарри. — Рассказывай, как жизнь и вообще? Триста лет же не виделись!

— Особо нечего рассказывать. У меня, в общем-то, все по-прежнему. Лучше ты рассказывай! Я смотрю у тебя все хорошо?

— Да, у меня все просто отлично! — радостно заявил Гарри. — Лучше и представить сложно.

— Это ж прекрасно, — тепло улыбнулся Эрик. — Хотите, я покажу вам наш клуб? — спросил он Гермиону и Драко.

— Нам было бы приятно, — вежливо сказала девушка. — Но, наверное, вам хочется поболтать с Гарри.

— Ну, я думаю, с ним мы еще поболтаем, пойдемте. Гарри, пойдем, сходишь тоже... Мы, с тех пор, как ты был тут в последний раз, много чего переделали, думаю — тебе понравится.

Эрик распахнул дверь кабинета и сделал приглашающий жест.

— Для начала, я покажу вам вашу комнату. Гарри меня предупредил, что вам нужно будет переодеться.

И он повел их по коридору. Приведя их к очередной двери он отомкнул ее ключом, раскрыл и провел их в маленькую прихожую.

— Эти две двери — ванная и туалет, эта — в спальню, эта в комнату свободного назначения, — сообщил он, указывая на двери. — В ванной есть халаты и полотенца, шампунь, мыло, в общем — все, что может пригодиться.

Гарри прошел в спальню — небольшая светлая комната, кровать с балдахином на витых столбиках, комод, трильяж, пара уютных кресел. Единственной вещью, напоминавшей, что они находятся не в гостинице, а все-таки в бдсм-клубе, был крест, стоящий в дальнем углу помещения.

— Номер ваш, — улыбнувшись, сказал Эрик. — Вот ключи.

— Спасибо, — сказал Гарри и, выудив из карманов уменьшенные сумки, и чехол с Гермиониным платьем, увеличил их и сложил на кровать.

Эрик воспринимал его действия, как само собой разумеющееся явление.

Экскурсия оказалась действительно интересной, а Эрик — хорошим рассказчиком и гостеприимным хозяином. Из его рассказа, Гермиона и Драко узнали, что клуб занимает отдельное двухэтажное здание викторианской эпохи, окруженное парком. Второй этаж — это небольшая гостиница для тематических и не только пар, которым хочется уединения и покоя. Все номера звукоизолированы и оформлены по-разному, поэтому клиентам предоставляется довольно большой выбор вариантов. Внизу есть маленький уютный бар с камином, небольшой ресторанчик. Гордостью клуба является зал для проведения тусовок.

Попав в это помещение, Гермиона поняла — клубу действительно есть чем гордиться, и дизайнеры поработали просто отлично. Зал казался не просто большим, а огромным из-за зеркал. Кованые люстры, свисали на толстых цепях с массивных потолочных балок, грубые каменные плиты пола, застелены коврами, витражи в стрельчатых окнах, темные деревянные панели закрывают стены. Прямые стулья, с высокими спинками, кресла и диваны из массивного резного дерева, с темно-красной бархатной обивкой. Наличествовал в этом помещении и камин, украшенный изразцами. В целом, помещение производило впечатление внушительности и в то же время оставалось уютным, ну и полезный для тематических вечеринок инвентарь, типа того-же креста или цепей, в этом интерьере смотрелся естественно.

— У вас тут очень красиво, — искренне сказала девушка Эрику.

Тот прямо аж светился от гордости, благодаря за комплимент.

— Спасибо за экскурсию. Теперь мы с Драко пойдем оценивать кухню в вашем ресторане, а Гарри оставим вам, — улыбаясь, сказала девушка.

— Приятного аппетита, и называйте меня запросто на «ты», друзья Гарри — мои друзья — сказал Эрик удаляющейся парочке и обернулся к Гарри. — Ну, как тебе наши нововведения?

— Здорово получилось, правда. Прошлый дизайн помещений был все-таки чересчур современным, пожалуй. И знаешь... сделано так, как сделал бы я.

— Так это и сделано было по твоим эскизам.

— По моим эскизам? — непонимающе переспросил Гарри.

— Ну да. Твои рисунки, которые ты сделал еще тем летом, когда погиб твой крестный. Я после того, как ты решил вернуться в магический мир, затеял уборку в кабинете и неожиданно нашел их, посидел, что-то поправил, но в общем — это именно твой дизайнерский проект.

— О как. Я и забыл про них совсем... — удивленно сказал Гарри. — Я, в общем-то, так, от скуки рисовал тогда. Ну, чтобы было руки чем занять, а ты взял и сделал.

— Ты от скуки рисовал, а я решил воплотить... Тут еще много не доделано и процесс ремонта идет. Кстати, если бы ты согласился еще немного порисовать — было бы здорово, но о делах как-нибудь потом. Ты лучше расскажи — я вижу ты присмотрелся, да? Ошейник на Драко — ты одел или Гермиона?

— Тут все очень сложно, — сказал Гарри, устраиваясь в одном из кресел.

— Ну, я никуда не спешу и готов послушать, если ты захочешь поделиться. Ну, порадуй старика? — шутливо сказал Эрик, устраиваясь в соседнем кресле и закуривая.

Гарри улыбнулся и постепенно, слово за словом, рассказал ему о своей жизни начиная с момента, как они виделись в последний раз. Закончил он свой рассказ повествованием о том, как на шее у блондина появился ошейник и тем, что Гермиона и Драко оба — его будущие супруги.

— Вот так и живем, — сказал Гарри, потягиваясь.

Эрик слушал внимательно, и не перебивая. Когда парень замолчал, мужчина еще некоторое время сидел, молча переваривая услышанное.

— Да-а-а... — протянул он, выходя из раздумий. — Весело живете, однако, ничего не скажешь. Несъемный ошейник, ну надо же! Но я рад, что у тебя теперь все хорошо. Вы трое удивительно подходите друг другу. А что вы собираетесь показать вечером?

— Гермиона собирается связать Драко, а я его выпороть, — улыбаясь, ответил Гарри.

— Смотрю, моя наука тебе пригодилась, — улыбнувшись в ответ, сказал Эрик.

— Да уж, без нее я даже не знаю, что делал бы. Спасибо тебе.

— Не за что, ты же мой друг. Пойдем, я покажу тебе детальнее нашу сцену, — мужчина поднялся и пошел вглубь зала. — Вот этот темный ковер — это, по сути, она и есть. Когда тут происходит какое-то действие — зрителям запрещено пересекать его границы. — Эрик указал на пол, где лежал ковер десять на тринадцать футов. — Ты предпочитаешь скамью или крест?

— Крест, — ответил Гарри.

— Ага, тогда твой выход будет последним. Вот наш крест, поставим его перед твоим выходом в центр ковра. У Драко на запястьях я видел браслеты. На ногах тоже?

Гарри кивнул.

— Тогда веревка или что-то еще тебе не понадобится.

— Мне нужно будет положить куда-то плети.

— Конечно. Стул? Или кованую стойку на ножке?

— Стойку, наверное. Только не близко поставить.

— Что тебе еще рассказать? А! Выход к сцене вон за той панелью, — сказал Эрик и указал на стенку слева. — Я потом покажу, как из вашей комнаты туда пройти.

Гарри поглядел в указанном направлении, прикидывая расстояние от прохода до сцены.

— Гермионе что-то нужно будет? Блок там, или еще чего? — задал следующий вопрос Эрик.

— Нет, только поверхность, куда положить веревки. Ты потом сам с ней поговори.

— Сколько времени надо будет Драко, чтобы отойти от сцены с Гермионой?

— Минут сорок, лучше час.

— Тогда их поставим под финал первого отделения. У него будет больше часа, чтобы прийти в себя. Думаю, часа полтора, может даже чуть больше.

Эрик посмотрел на часы и покачал головой.

— Однако мы с тобой заболтались. Уже пол-шестого! Скоро начнет собираться народ. А твои супруги, думаю, заждались. Черт, везунчик ты Гарри. Двое сразу! Ну надо же! — Эрик хмыкнул и от полноты чувств, шлепнул Гарри по заднице.

— Больно же! — возмутился Поттер.

— Ой, да ладно тебе, — хихикнул Эрик. — Так, прости, но я тебя временно покину. Мне еще кое-что надо доделать.

— Иди, конечно. Я пойду, найду своих. И, пожалуй, поем.

— У вас, кстати, не так много времени, — предупредил Эрик и удалился по направлению офиса.

Гарри нашел Гермиону и Драко в ресторане, конечно, они давным-давно поели и теперь сидели и болтали, дожидаясь его.

— О! Вот и Гарри, — сказал Драко, первым заметивший входящего в двери ресторана парня.

— Скучно вам, небось? — спросил Поттер, подходя к ним и устраиваясь за столиком.

— Да нет, — сказала Гермиона. — Как вы поговорили?

— Да как всегда. Эрик — потрясающий слушатель. А еще сцену показал, сейчас я перекушу побыстрому и покажу ее вам, ага?

Гермиона кивнула, а Драко улыбнулся.

Словно из воздуха рядом с их столиком материализовался официант, Гарри быстро заказал еды и, поев, повел Гермиону с Драко обратно в зал — показать сцену.

— Было бы здорово, если бы можно было поставить по краям ковра четыре высокие жаровни с живым огнем — для освещения и придания загадочности, а верхний свет при этом притушить почти напрочь... Сами жаровни я могу наколдовать перед выступлением, в принципе, а огонь ты, когда мы появимся на ковре, зажжешь невербальным беспалочковым заклинанием — никто и не заметит, — сказала Гермиона.

— Я поговорю с Эриком об этом, думаю, он против не будет и, пожалуй, прикрою щитом весь дом, раз мы тут собрались поколдовать, — пообещал Гарри. — Ну что, переодеваемся? — спросил он, посмотрев на часы.

— Ну да, мне еще волосы укладывать, — пожаловалась Гермиона.

— Я тебе помогу, — вызвался Драко.

— Ты? Ты умеешь делать женские прически?! — удивленно воззрилась на него девушка.

— Немного. Меня мама учила, забавы ради, — несколько смутившись, ответил Малфой.

Они поднялись в свой номер. Гермиона пошла в душ первой, решительно отказавшись от предложения парней потереть ей спинку, сказав, что если они этим займутся — то душ растянется на неопределенное время, Гарри и Драко похихикали, но отпустили подругу в ванную одну.

— Ты если передумаешь — только позови! — напутствовали они ее.

Гермиона фыркнула и удалилась.

Гарри задумчиво посмотрел на умостившегося на кровати Драко.

— Драко, — сказал он, — я кое-что придумал для тебя. Но, если ты не хочешь — можешь отказаться.

— И что ты придумал, — подозрительно спросил тот.

— А вот, что, — ответил Гарри, запуская руку в свою сумку.

Он достал оттуда небольшой мешочек и кинул его к Драко на кровать.

Драко развязал завязки и вынул из мешочка цепочку из пяти черных латексных шариков.

— Что это? — спросил он, напрягаясь.

— Это? Шарики, как видишь. Если ты согласишься — то я помещу их, один за другим, в тебя, и ты будешь ходить с ними весь вечер, полагаю, яркости ощущений это тебе очень прибавит. Еще я сниму с тебя пояс целомудрия, а ты наденешь брюки прямо на голое тело, без белья.

Драко сглотнул комок, вдруг вставший у него поперек горла, молча скинул с себя одежду и расположился на кровати, предоставляя Гарри свободу действий.

— Мне это расценивать, как твое согласие? — с легкой усмешкой спросил Поттер.

Блондин нетерпеливо вильнул попой, а следом почувствовал теплые скользкие пальцы любовника, осторожно ласкающие его.

Когда внутри Драко оказался последний шарик, Гарри шлепнул его по заднице, и велел повернуться на спину. Тот послушно повернулся и брюнет снял с любовника пояс целомудрия.

— Все, можешь одеваться.

Драко уселся и немного поморщился от ощущений, доставляемых шариками внутри.

— Я тебе сегодня уже говорил, что ты садист? — спросил он любовника.

— Нет, но я в курсе, — улыбнулся Гарри, натягивая на себя брюки. — И мне это — нравится. Тебе, кстати, тоже.

Драко стал одеваться, застегнув молнию на брюках, он вдруг ощутил резкий приступ возбуждения.

— Твою мать, — с чувством выругался Малфой.

— Что такое? — невинным тоном поинтересовался Гарри.

— И как я буду ходить? Ты посмотри на меня! — воскликнул Драко.

Гарри посмотрел, оценил бугор на брюках любимого и покачав головой, с усмешкой прокомментировал:

— Ну, это не мои проблемы.

Из душа показалась Гермиона, завернутая в большое пушистое полотенце, окинула взором препирающихся любимых, и подозрительно спросила:

— Что вы опять учинили?

— Не, ничего, — невинно ответил Гарри и так, чтобы не видела Гермиона, показал Драко некий предмет.

Слизиринец во все глаза уставился на него и покраснел. Поттер демонстративно покачал на пальце брелок на короткой цепочке и нажал на кнопку. Драко вздрогнул всем телом, и Гарри нажал на другую кнопку.

Гермиона переводила взгляд с одного на другого и по реакциям Драко поняла, что происходит.

— Гарри, а у этой штуковины только один пульт управления? — лукаво усмехнувшись поинтересовалась девушка.

— Нет, — ответил тот, доставая из сумки такой-же брелок, как был у него в руках, и протягивая его любимой, — есть и второй.

Драко с ужасом посмотрел на перекочевавший из рук в руки предмет и судорожно сглотнул: похоже, ему предстоял весьма насыщенный вечер.

Пришедший за ними Эрик, с восторгом окинул взглядом троицу: красивая молодая женщина в черном длинном, до пола платье, расшитом серебряной нитью, выглядела царственно. Гарри, тоже весь в черном: черные кожаные брюки с низкой посадкой, черная шелковая рубашка, очки он заменил на бесцветные линзы. Высокий, стройный, мускулистый и при этом гибкий. Драко — чуть-чуть ниже Гарри, на его фоне смотрелся не то чтобы хрупким, но тоньше, изящнее, что-ли. Одет он был в такие-же, как у Гарри черные кожаные брюки, рубашку предпочел серебристо-серую, подчеркивающую цвет его глаз.

Гермиона обернулась к Драко и потрепала его по плечу.

— Ты помнишь — если тебе кто-то другой... — начала было она, но блондин прервал ее, потершись щекой о ласкающую его руку, чуть улыбнулся любимой и сказал:

— Гермиона, я все-таки Малфой, ты не забыла?

Эрик с удивлением осознал, насколько парень изменился при этих словах. Он вдруг стал выглядеть холодно и надменно, лицо приобрело такое выражение, будто он считал, что люди вокруг него — пыль под его ногами. Ошейник на его шее, в это мгновение, показался не самому впечатлительному на свете Эрику — орденской цепью за заслуги перед отечеством, а вовсе не символом подчиненного положения. Это продлилось всего несколько секунд — и парень превратился обратно в знакомого Эрику Драко, нежно целующего запястье любимой женщины.

“Бр-р-р, — подумал мужчина, пронаблюдав эту картинку, — увидишь такое... потом в страшных снах сниться будет — этот не потерпит над собой ничьей власти кроме тех, кого он сам выбрал себе в супруги, зато они могут добиться от него чего угодно. Ох чувствую — отожжет сегодня эта троица, о них легенды потом сложат.”

Они вчетвером спустились вниз и прошли в большой зал, где уже находилось довольно много народа. Гермиона и Гарри вошли в дверь, распахнутую перед ними швейцаром, так, словно они особы королевской крови, девушка слегка опиралась на галантно подставленную руку своего избранника, Драко держался чуть сзади них, опустив глаза долу. На пороге вся троица на мгновение замерла, быстро оглядывая зал, а потом продолжила движение.

Гарри посмотрел на любимую, пытаясь понять, куда ей хочется, чтоб ее проводили, Гермиона, поймав его взгляд, пожала плечами, показывая, что ей все равно и выбор она оставляет за своим кавалером. Гарри решил, что им троим будет удобно и уютно занять пару кресел у камина — оттуда открывался прекрасный вид на ковер-сцену, а кресла стояли так, что между ними комфортно может разместиться Драко, помимо этого — со спины к этим креслам приблизится было невозможно. Подведя свою спутницу к выбранному креслу, Гарри подождал, пока она устроится, потом уселся сам, закинув ногу на ногу и опершись о подлокотник. Драко стоял и ждал распоряжений. Небрежным жестом Гарри, прищелкнув пальцами, указал ему место между их с Гермионой креслами, блондин прошел туда, опустился на колени, сложил руки за спиной и замер. Девушка положила ему руку на плечо и чуть нажала, показывая, что он может сесть на пятки. Присутствующие в зале гости, оценили их “маленькое семейное представление” по достоинству, и разглядывали троицу восхищенными взглядами.

Эрик, улыбнувшись одними глазами, кивнул Гарри и откланялся.

Гермиона и Гарри, немного склонившись друг к другу, тихо разговаривали между собой, обсуждая что-то, иногда то один, то другой, прикасались к сидящему между их кресел на коленях Драко и он был благодарен им за эти знаки внимания. Все-таки выставить себя прилюдно в таком виде, для него было очень серьезным испытанием, и чувствовал он себя не слишком уютно под множеством взглядов, бросаемых в их сторону.

Гарри рассеяно пробегал взглядом по залу, рассматривая людей.

Драко ощутимо расслабился, видя, что не один он тут такой особенный в ошейнике, и с любопытством разглядывал гостей со своего места. Ему нравились восхищенные взгляды, бросаемые на него, и заставляли ревновать взгляды, обращенные на Гермиону и Гарри.

Появился Эрик и предложил пройтись с ним, познакомиться с тусовкой. Гермиона вежливо отказалась, сказав, что ей пока не хочется, а Гарри, бросив вопросительный взгляд на Драко и получив от него утвердительный кивок, согласился, и поднялся с кресла, шепнув любимому:

— Поэпатируем публику, дорогой?

Драко поднялся на ноги под его пристальным взглядом и, шкодливо подмигнув, пристроился слева и чуть сзади. Эрик многозначительно хмыкнул и направился к гостям, увлекая за собой Поттера.

Они продвигались между участниками вечеринки, Эрик подходил к некоторым гостям перекидывался с ними парой фраз, если они были не знакомы Гарри, то хозяин клуба представлял их друг другу. Но встречались в тусовке и вполне знакомые Гарри личности. Он вежливо здоровался, троица задерживалась рядом с ними ненадолго, а потом продолжала движение по залу. Впрочем, знакомых тут у Гарри было не много — обычно, в свои прошлые посещения клуба он предпочитал проводить время, в которое происходили большие сборища также, как провел его в первый раз в этом месте, то есть в комнате мастера звука и света — Пола. Ему больше нравилось наблюдать за разворачивающимся действием сверху, а уж потом приставать к Эрику с тем, чтобы что-то попробовать самому.

Драко безмолвной тенью шагал рядом и, соблюдая принятый в данной тусовке этикет, молчал, ни во что не вмешиваясь, не отрывая взгляда от спины Гарри, но при этом внимательно прислушивался. В какой-то момент он понял, что слышит в речи Гарри до боли знакомые интонации и долго пытался сообразить — откуда бы они могли быть ему знакомы, пока, наконец, не сообразил: Поттер копирует его собственные, фирменные “малфоевские”, да еще с такими точностью и мастерством, что ему самому впору позавидовать. От этой мысли он даже тихонько фыркнул и улыбнулся, за что и получил от любимого такой взгляд, что улыбка сползла с лица, а взгляд вновь уперся в его спину.

— Вы прекрасно его выдрессировали, — услышал Драко низкий, раскатистый мужской голос и весь внутренне напрягся, увидев рядом со своим плечом холеную руку с перстнем-печаткой. Через мгновение эта рука была перехвачена стальными пальцами Гарри.

— Моему нижнему не нравится, когда его трогают чужие люди, — ледяным голосом, не предвещающим ничего хорошего, сообщил Гарри владельцу холеной руки, и отпустил порядком помятую конечность.

— Но... — попытался возражать мужчина, потирая запястье. Судя по мало-адекватному поведению он, не смотря на самое начало вечера, был уже порядком не трезв.

— Вы плохо расслышали, что я сказал? — ехидно поинтересовался Гарри. И моментально сменив тон, очень мягко добавил: — Впрочем, Вы можете попытаться спросить у него самого, — предложил он и сделал шаг в сторону и чуть назад, вставая на одну линию с Драко.

Малфой воспринял этот жест, как разрешение действовать по собственному усмотрению, и Эрик во второй раз за сегодня, стал свидетелем его перевоплощения в надменную, холодную статую, ставшее для зарвавшегося нахала, принеприятнейшим сюрпризом. Драко поднял на навязчивого мужчину взгляд полный презрения и ледяным голосом, по твердости не уступающем алмазу, произнес:

— Мой Господин сказал вам абсолютную правду. Я не люблю, когда меня трогают Чужие Люди, — он столь недвусмысленно подчеркнул слова: “мой господин” , “я” и “чужие люди”, что с нахала моментально слетел хмель и он начал бормотать невнятные извинения, за допущенную вольность.

— Вы прощены, — небрежно бросил ему Малфой и отступил за спину Гарри, вновь опуская взор.

Поттер, заложив большие пальцы в карманы брюк только пожал плечами, дескать — я же вас предупреждал... После чего продолжил движение среди гостей.

Наблюдавшие эту сцену были шокированы, а Эрик выглядел абсолютно довольным — этот человек, вечно, выпив, терял контроль над собой и пытался лезть к чужим нижним, вразумить его не получалось никаким образом и хозяин клуба надеялся, что инцидент научит нахала хоть чему-нибудь.

Гермиона, со своего места, наблюдала за любимыми и не заметила, как к ней кто-то подошел, потому, когда подошедший тихо спросил ее:

— Госпожа, я могу чем-нибудь услужить вам?

Девушка от неожиданности вздрогнула и обернулась на звук. Перед ней стоял невысокий, хрупкий русоволосый молодой человек в серых обтягивающих брюках, серой рубашке и с мягким, щенячьим взглядом карих глаз.

— Простите, что? — переспросила Гермиона.

— Простите, что? — переспросила Гермиона.

— О, извините, я, похоже, напугал вас, — сказал обладатель щенячьего взгляда, — я спросил: могу ли я чем-нибудь услужить вам.

В планы Гермионы совсем не входило заводить какие-то далеко идущие знакомства в этот вечер и в этом месте, но послать симпатичного молодого человека отчего-то рука не поднялась, точнее — язык не повернулся, посему девушка улыбнулась ему и сказала:

— Если вы можете рассказать о людях собравшихся тут, то это было бы весьма кстати. А еще было бы не плохо, если бы вы назвали свое имя, раз уж вас некому представить.

— Меня зовут Филипп, Госпожа, — с волнением в голосе представился молодой человек. — Рассказать вам о собравшихся здесь будет честью для меня. Вы разрешите присесть?

Насколько Гермиона понимала происходящее — парень был явным нижним, при том одиноким в данный момент, и в эту минуту придерживаясь приличий и рамок клубного этикета, заигрывал с ней как с потенциальной хозяйкой. Это польстило девушке, но обнадеживать симпатичного человека совершенно не хотелось, поэтому она пожала плечами и совершенно нейтральным тоном ответила:

— Вы вольны распоряжаться собой по своему усмотрению, Филипп.

Юноша кивнул и сел у ее ног на ковер. Устроившись поудобнее, он начал рассказывать о тех, с кем был знаком, а знаком он, как оказалось — был с многими. Рассказывал он просто, четко давая характеристику человеку и довольно смешно описывая некоторые привычки, кажущиеся ему забавными.

В этот момент в зале, как раз произошло столкновение между Гарри и нетрезвым нахалом, попытавшимся прикоснуться к Драко. Гермионе и Филиппу прекрасно было видно все происходящее. Филипп оторопело наблюдал разворачивающуюся скандальную сцену, а когда она закончилась, тихо засмеялся.

— Отчего вы смеетесь? — спросила Гермиона.

— Стив, ну тот, который пытался прикоснуться к беловолосому парню — он... Несчастный человек.

— Почему? — удивилась девушка.

— Вообще, он хороший, но стоит ему чуть-чуть выпить — становится совершенно невыносим. У него просто срывает башню при виде симпатичного нижнего, и почему-то он решает, что объект его внимания будет очень рад принадлежать ему. У него было довольно много неприятностей в сообществе из-за этого, но... Похоже, эти двое задали ему такую трепку, что в следующий раз он крепко задумается, приставать к кому-то или не стоит.

— Понимаю, — сказала Гермиона.

— А до чего красивая пара, эти двое, отшившие Стива, правда?

— Не спорю, — хитро улыбаясь, ответила девушка поклоннику.

— Я, кстати, их первый раз тут вижу, — сообщил Филипп доверительно, — как и вас, — добавил он после некоторого раздумья.

— Ну... — сказала Гермиона. — За то я их вижу регулярно.

— Как это? — непонимающе переспросил Филипп.

— Дело в том, что это мои любимые мужчины, — ответила девшка, решив не ходить вокруг да около. — И вижу я их как минимум утром, просыпаясь и вечером — засыпая.

Увидев выражение лица Филиппа, Гермиона даже пожалела о сказанном, но быстро утешила себя тем, что зато она была предельно честна с хорошим, в общем-то, человеком.

— Извините, если расстроила вас, — попыталась смягчить горькую правду девушка.

— Ну что вы, — сказал Филипп грустно. — Вам не за что извиняться. Просто сегодня, видимо, не мой день.

Парень Гермионе нравился, и ей захотелось сделать (ну хотя бы попытаться) что-то для него.

— Почему не ваш? — удивленно спросила она. — Если я не могу принять вашего поклонения, это, по-моему, еще не конец света?

Филипп грустно улыбнулся и пожал плечами.

— Редко кто станет связываться с кем-то типа меня, Госпожа... — неопределенно ответил Гермионин знакомец, и поднялся на ноги. — Если я ничем более не могу услужить вам, я пожалуй пойду... — сказал он и сделал было шаг в сторону от Гермионы.

Повинуясь мгновенному озарению, девушка вскочила на ноги и схватила Филиппа за руку.

— Постойте! — сказала она. — Сядьте.

Филипп послушно опустился на ковер у ее ног, непонимающе уставившись на нее. Гермиона уселась обратно в кресло и задумалась, пытаясь разобраться в своем порыве. В голове была одна единственная мысль: “Эрик!”.

— Филипп, — сказала она, выйдя из своих раздумий, — во-первых: я для вас не госпожа, меня зовут Гермиона. Во-вторых: я не считаю, что сегодня не ваш день, а убеждена как раз в обратном.

— Но... — начал было молодой человек, но был прерван нетерпеливым жестом.

— Вы можете ответить мне на несколько вопросов? — спросила девушка.

Филипп кивнул.

— В таком случае, скажите мне — сколько вам лет?

— Двадцать, — ответил ее собеседник.

— Почему вы сказали, что с таким, как вы мало кто свяжется?

— Я неопытен, а это мало кому тут нравится.

Гермиона понимающе кивнула.

— Скажите мне еще, но только честно — вы ищете именно Госпожу?

— Н-нет, — пролепетал Филипп.

Он искренне не понимал, почему столь откровенен с этой девушкой, но он просто не мог не отвечать на ее вопросы, или отвечать на них не искренне.

Услышав его ответ, Гермиона довольно кивнула.

— Вы много о ком из тут присутствующих мне рассказали, а вы знакомы с Эриком? Мужчиной, что идет рядом с моим темноволосым возлюбленным?

Филипп побледнел, но кивнул.

— А отчего вы о нем ничего не рассказали?

— Ну, он... такой... — невнятно забормотал молодой человек, страдальчески нахмурясь.

— Он вам нравится? Верно?

— Он даже не посмотрит в мою сторону, — с горечью сказал Филипп и опустил глаза.

— Почему вы так решили? — осторожно спросила Гермиона.

— Кто он, а кто я... Он — один из владельцев этого клуба, очень известный в сообществе человек, а я — неопытный, ничем не примечательный студент. Что между нами может быть общего?

— Вы так и не ответили на мой вопрос: нравится вам Эрик или нет?

Филипп зарделся, и кивнул.

— Он одинок? — задала следующий вопрос Гермиона.

— Насколько я знаю — сейчас да.

— И вы даже не попробовали подойти к нему? — удивилась девушка.

— Я не могу, это... — замялся Филипп и окончательно смешавшись, замолчал.

В течение этого разговора парень чем-то напомнил Гермионе Гарри, и она укрепилась в посетившей ее идее.

— Я познакомлю вас с ним, — сказала она.

— Вы шутите надо мной? — в голосе Филиппа послышалась обида.

— Ничуть, — улыбнувшись, ответила Гермиона.

— Значит вы волшебница! — воскликнул молодой человек, с благоговением смотря на нее.

— Нет, Филипп, я не волшебница, я — колдунья, — сказала Гермиона и весело рассмеялась.

— Все-таки шутите, — грустно сказал молодой человек, понурив голову. — Вы жестоки, вы знаете это?

— Я ничуть не шучу, — совершенно серьезным тоном сказала Гермиона. — И действительно могу познакомить вас с Эриком. Только у меня есть одна просьба...

— Госпожа, все что угодно, — пылко сказал Гермионин знакомец.

Девушку откровенно развлекало общение в подобном высокопарном стиле и она с удовольствием поддерживала игру.

— О, ничего такого, просто... постарайтесь не упасть в обморок, когда я буду вас знакомить, хорошо? — с легким смешком спросила она, заставив Филиппа в очередной раз покраснеть.

Гермиона нашла глазами Гарри и Драко — они направлялись в их с Филиппом сторону и Эрик был с ними. “Замечательно,” — подумала девушка, с удовольствием разглядывая приближающих любимых мужчин.

Гарри подошел и удивленно приподнял бровь при виде сидящего у ног возлюбленной незнакомого парня, жестом указал Драко на место между кресел и выжидательно посмотрел на Гермиону, ожидая объяснений. Эрик задумчиво разглядывал незнакомца. Ему казалось — он видел его где-то, но ни имени ни того кто он — Эрик не знал. А парень был вполне симпатичен, особенно глаза: мягкого карего цвета в окружении густых темных ресниц.

— Гермиона, — с улыбкой сказал Гарри, — познакомь нас со своим другом?

— Мальчики, это — Филипп.

— Филипп, это Гарри, это Драко, а это — Эрик.

Парень поднялся с пола и протянул руку Гарри, потом Эрику. Драко он вежливо кивнул — ну как-то не с руки было его приветствовать более по-другому.

— Филипп рассказывал мне о собравшихся, пока вы там дефилировали, — сообщила Гермиона и, встав из кресла, отвела Эрика чуть в сторону, намереваясь поговорить с ним.

— Я обещала ему познакомить его с тобой.

— Зачем? — непонимающе спросил Эрик.

— Можешь считать это моей прихотью или бредовой идеей, а может быть порывом вдохновения или моментальным озарением. Мне показалось, что в нем что-то есть... Что-то эдакое.

— Я как-то не планировал обзаводиться нижним, — сказал он, флегматично пожав плечами.

— Сколько времени ты один? — задала прямой вопрос Гермиона.

— Это не имеет значения, — ответил Эрик. — Мне хорошо одному.

— Не возражаю, но … тебе может быть хорошо и не одному, правда ведь?

— Гермиона... — попытался перебить ее Эрик, но она не дала ему этого сделать.

— Послушай, я не настаиваю ни на чем, просто предлагаю присмотреться к нему повнимательнее, и... может быть, что-то получится.

Эрик разглядывал скромно стоящего там, где его оставили Филиппа, и к своему удивлению вдруг понял — парень ему чем-то нравится.

— Может быть, ты и права, может быть действительно стоит попытаться...

— Это все чего я прошу, — ободряюще улыбнулась собеседнику Гермиона.

— Ладно, уговорила, — согласился Эрик. — Оставим эту тему, лучше расскажи мне про то, что ты хочешь показать сегодня? Гарри сказал, что тебе нужно освещение живым огнем?

— Да, я могу наколдовать жаровни, а Гарри зажжет в них огонь.

— А что для этого нужно?

— Ну, в идеале — четыре какие-нибудь железки где-то в твой рост высотой. Или палки. Из них будет проще сделать то, что я задумала.

— М... — задумался Эрик. — Палки, или железки... Куски медной трубы подойдут?

— Вполне.

— У нас есть помещение, в котором ремонт не окончен. Ну и туда стащили кучу всякого строительного хлама, который может вдруг пригодиться. Я могу проводить тебя туда хоть сейчас, — предложил Эрик.

— Пойдем, и моего протеже, пожалуй, возьмем с собой, ладно?

— Эх... — вздохнул Эрик. — А как же ваш статут о секретности? — ехидно спросил он.

— К Мерлину его! Тем более, так как мы планировали чуть-чуть поколдовать — Гарри прикрыл клуб чарами не позволяющими отследить, что тут произошло колдовство. А ты просто старался избежать знакомства, — подколола Гермиона.

— Ведьма, — фыркнул Эрик.

— Да, и горжусь этим, — согласилась Гермиона и отошла сообщить Гарри, что уйдет не надолго с Эриком.

— Филипп, — позвала она парня, — пойдемте со мной.

Тот молча подошел к ней, она взяла его под руку и улыбнулась Эрику.

— Веди нас, — сказала она мужчине, озорно улыбаясь.

Эрик тяжело вздохнул и повел своих спутников за собой.

Они пришли в нужное помещение, Гермиона окинула его взглядом, выискивая что-нибудь подходящее для трансфигурации и, выбрав четыре примерно одинаковых куска старой трубы, попросила мужчин положить их на пол перед ней, потом достала из сумочки волшебную палочку и быстрыми взмахами превратила их в четыре одинаковых кованых жаровни на высокой ножке.

— Вот, — сказала она, рассматривая дело рук своих. — Я могу сделать так, чтобы они навсегда остались жаровнями, а могу сделать, чтобы они через пару дней превратились обратно в то, чем были.

— Оставь их жаровнями. У тебя получилось очень... красиво, — попросил девушку Эрик.

Ошарашенный Филипп смотрел на действия Гермионы и не верил своим глазам.

Девушка произнесла закрепляющее заклинание и взмахнула палочкой, сотворенные ею жаровни на мгновение засветились красноватым светом.

— Все, теперь — они останутся такими навсегда.

— Госпожа, Гермиона, — удивленно воскликнул Филипп, — но... как у вас это получилось?

— Я же говорила, что я колдунья, а вы не верили, — флегматично пожала плечами Гермиона и обернулась к Эрику. — Я заслужила чашку кофе? — кокетливо спросила она, подмигивая мужчине.

— Конечно, — кивнул он. — Филипп, будь добр, займи нам столик и закажи кофе на троих. Мне черный, без сахара, но со сливками. Гермиона тебе какой?

— Черный, с сахаром и сливками.

— Гермионе — черный с сахаром и сливками, ну и себе какой пожелаешь.

Филипп кивнул и опрометью бросился исполнять просьбу.

— Экий... быстрый, — одобрительно проворчал Эрик, провожая его взглядом. — Знаешь, может быть, ты и права. Что-то в нем, определенно, есть.

— Наверняка... Знаешь, у каждого Мага есть наиболее ярко выраженные таланты, они называются дарами. У меня — дар целителя и дар пророчества. Мы болтали с Филиппом, а потом Гарри с Драко с кем-то в зале поссорились, в общем, я сказала Филиппу, что не свободна, он собрался уйти, но меня словно подтолкнуло остановить его. Честно скажу — я не знаю — действовал это мой дар или нет. Но мне вдруг показалось, что у вас с этим молодым человеком может что-то получиться.

Эрик внимательно слушал ее, потом словно бы встрепенулся, сверкнул глазами и хищно улыбнувшись, сказал:

— Пойдем, нас ждет кофе!

Филипп действительно уже ждал их, сидя за столиком. Эрик отметил, что парень выбрал его любимый столик, расположенный в дальнем углу зала и слегка затененный перегородкой и развесистым растением. Они с Гермионой подошли к напряженно замершему в ожидании Филиппу, и когда мужчина ободряюще улыбнулся ему, тот расцвел в ответной улыбке. Гермиона, видя такое дело, быстро выпила свой кофе и оставила их вдвоем.

Она не спеша пошла обратно в большой зал, и с порога нашла глазами любимых: Гарри сидел слегка развалясь в кресле и хитро улыбался, Драко был на коленях, но не стоял, а сидел опустив задницу на пятки, удерживая каменное выражение на лице. По хитрой улыбке Гарри, Гермиона поняла — что-то между ними в эту минуту происходит. Подойдя к ним ближе и всмотревшись внимательнее в распахнутые глаза Драко — она поняла — брелок. Гарри играется с брелоком, доводя Драко до грани сумасшествия, возбуждая и не давая разрядки.

На миг задумавшись, Гермиона без палочки наложила на площадь вокруг пары кресел магглооталкивающие, заглушающие и отводящие глаза чары, зная наверняка — оба ее любимых сейчас настолько заняты друг другом, что не заметили ее колдовства. Усмехнувшись про себя, Гермиона вошла в защищенный заклинаниями круг. Гарри увидел ее и улыбнулся, нажимая кнопочку на брелоке.

— Мучаешь Драко? — невинно поинтересовалась Гермиона, опускаясь в кресло.

Не дожидаясь ответа, она заставила Драко встать на колени и оценивающе окинула выпуклость на его штанах.

— Бедный Драко, — промурлыкала девушка, проводя рукой по этой соблазнительной выпуклости. — Гарри, как ты можешь быть таким жестоким? Ты посмотри, что ты с ним сделал! — пожурила друга Гермиона, подмигивая так, чтобы не видел Драко.

— Ну, я совсем немножко, — начал оправдываться Гарри, увидев и интерпретировав правильно ее жесты. — Но можно же все исправить, как считаешь?

— Думаю, можно, — пропела Гермиона и потянулась расстегнуть ремень на брюках, замершего в ужасе Драко.

Легкие быстрые пальчики девушки пробежались по низу его живота, быстро справившись с ременной пряжкой и верхней пуговкой брюк. Он был в панике, понимая, что Гермиона запросто может заставить его кончить прямо сейчас, при полном зале людей, которые весь вечер бросают на их троицу заинтересованные взгляды. Это было так... стыдно.

— Гермиона, пожалуйста, не надо! — пискнул он, пытаясь отстраниться от настойчивых прикосновений любимой, усевшись обратно на пятки и обнаруживая за своей спиной Гарри. Рука Гарри запуталась в светлых волосах дрожащего от ужаса и возбуждения Драко, владелец этих рук плавно скользнул за его спиной на пол и крепко прижал к своей груди. Гермиона оставила в покое брюки и приступила к расстегиванию пуговичек на рубашке. Драко замер, не жив — не мертв, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кучку. Гарри нежно покусывал его шею и гладил по вздымающейся груди, задевая чувствительные, напряженные от возбуждения соски.

— Нет... — бормотал Драко, извиваясь в его сильных руках.

Гермиона, закончив с пуговками рубашки, вернулась к брюкам.

— Посмотри, как ему хочется, — сказала она Гарри. — До чего ты довел несчастного Драко...

Блондин услышал смешок Гарри и почувствовал прохладные пальчики Гермионы на освобожденном от брюк члене. Сил на сопротивление не осталось, и он сдался на их волю. Голова Драко запрокинулась и он дернул бедрами навстречу рукам девушки, уже не пытаясь скрыть своего желания. Стон сорвался с его губ, когда он почувствовал, как пальчики Гермионы сомкнулись на его стоящем члене. Через несколько минут он, не сдерживая криков, кончил, выгибаясь в сильных объятиях.

Краем уха он слышал, как Гермиона прошептала очищающее заклинание, а потом почувствовал, как они на пару с Гарри приводят его одежду в порядок. Он расслабленно наслаждался теплом и отходил от бурного оргазма. Через несколько минут Гарри спросил его:

— Ты как?

— Жив, но... Как вы могли?! Мы же не одни тут! Это... — запоздало возмутился Драко и глаза его потемнели от гнева.

Гермиона сдавленно хихикнула.

— Кажется, наш Драко забыл, что я колдунья. Посмотри вокруг? — предложила она.

Драко огляделся: вокруг общались, смеялись и переговаривались люди, не обращая ни малейшего внимания на них. Даже к креслам никто не приближался ближе, чем на метр. Гнев отступил и Малфой облегченно вздохнул.

— Чары. Ты наложила на нас чары?

— Не на нас, а на место вокруг нас. Маглоотталкивающие, заглушающие и отводящие глаза.

— И ты ничего мне не сказала?!

— А ты не спрашивал, — ехидно усмехнулась Гермиона.

— Ты сделала так, чтобы я думал, что все видят как вы... как я... Мерлин мой! Гермиона! Это...

— Ты правда думаешь, что это было так... ужасно?

— Пока я не знал о наложенных тобою чарах — это было не просто ужасно... это было... я даже не знаю, как сказать! Дико, унизительно, стыдно, совершенно безумно... А потом... потом мне стало плевать, я решил — пусть любуются... В конце концов, я был уверен — вы не хотите причинить мне зло и просто отдался вам. Теперь я вижу, что был полностью прав, вверившись. Спасибо за доставленное... удовольствие. И за заклинания, — сказал Драко и весело улыбнулся. — Можно уже убрать чары — я в порядке.

Гарри разомкнул объятия и встал, потрепав Драко по плечу.

— Ты был великолепен, — шепнул он любовнику, подымаясь.

— Я всегда великолепен, — самодовольно ухмыльнулся Малфой, принимая подобающую ему позу.

— Фините, — произнесла заклинание Гермиона.

Оказалось, что пока они мило развлекались под защитой чар, их безуспешно искал Эрик, дабы сообщить, что скоро начнется шоу. Как только заклинания Гермионы спали, он с удивлением мотнул головой, пытаясь понять: как он мог не разглядеть троицу, но поразмыслив, решил, что у магов могут быть свои причуды и тайны, с улыбкой направился к ним. По пятам за ним следовал с абсолютно довольной улыбкой на физиономии Филипп.

— Похоже, они нашли друг друга, — тихо сказала Гермиона, обернувшись к Гарри.

— Филипп кажется симпатичным парнем, если они с Эриком … подружатся — это будет к лучшему, — ответил ей Гарри. — Из тебя, кажется, выйдет хорошая сводница, Гермиона.

Эрик подошел к троице и сообщил друзьям о том, что шоу начинается.

— Гермиона, вы с Драко решили — будете сегодня выступать?

Гермиона глянула на Драко и, получив его утвердительный кивок, ответила:

— Будем, предупреди нас, пожалуйста, минут за сорок до нашего выхода — мне надо будет переодеться.

Эрик поручил Филиппу принести пару стульев, чтобы они с ним могли усесться рядом с Гермионой и Гарри. Парень послушно побежал исполнять поручение, а Эрик слегка усмехнулся, провожая его глазами. Гермиона заметила это и переглянулась с Гарри.

Через несколько минут Филипп вернулся и приволок кресло, поставив его рядом с креслами Гермионы и Гарри он, скромно опустив глаза, спросил:

— Эрик, я... можно я посижу на полу рядом?

Тот недовольно нахмурил брови, и этого оказалось более, чем достаточно для того, чтобы Филипп метнулся зайцем исполнять приказ, и вновь появился уже со стулом.

Начались выступления. Эрик комментировал каждый из номеров, иногда поглядывая на часы. В какой-то момент он сказал Гермионе:

— До вашего выступления сорок минут, ты просила предупредить тебя.

Гермиона кивнула ему и встала, поманив за собой Драко.

Девушка в сопровождении любимого дошла до номера, зайдя в спальню, она скинула платье и стала переодеваться.

— Помоги мне зашнуровать корсет, Драко, — попросила она Малфоя.

Блондин, маявшийся от безделья, с готовностью помог любимой. Она оделась и критически осмотрела себя в зеркало.

— Пожалуй, эта прическа хороша для платья, но совсем не подходит к этому наряду, — сказала она задумчиво и стала вынимать шпильки из волос. — Я заплету их в косу, собрав на макушке, будет здорово, что скажешь? — спросила она, обернувшись к любимому.

— Гермиона, ты прекрасна в любом виде, в том числе и с косой, — галантно ответил Драко.

Гермиона пожала плечами. Выглядела она задумчиво.

— О чем ты думаешь? — спросил ее Драко.

— О нашем с тобой выступлении... Понимаешь, просто связать тебя — это конечно интересно и может быть очень красиво, но... Это немного не то, и у меня появилась идея.

— Знаю я твои идеи, — буркнул Драко.

— Нет, будет очень здорово, я обещаю.

— И что мы будем делать? — настороженно спросил парень.

— Это несколько отличается от местных традиций, но, слушай.

И Гермиона изложила свой план. Драко слушал ее и обдумывал, когда она закончила излагать, он кивнул.

— Хорошая идея, во всяком случае — красивая. Правда придется чуть попортить обшивку стены, но это, как мне кажется, не страшно.

— Пойдем, — сказала Гермиона, пристегивая цепочку поводка к его ошейнику и состегивая за спиной браслеты ручных оков.

В зале был полумрак, Эрик, как и было договорено, велел пригасить свет.

Двое спустились по узкой лестнице и ступили на ковер. Она и он. Как только за ними закрылась дверца, огонь вспыхнул в высоких жаровнях, установленных по четырем углам ковра.

Она — тоненькая и хрупкая на вид, с длинной, до пояса косой, в черной коже, держала в руках конец поводка, пристегнутого к его ошейнику. Он — высокий стройный и мускулистый, одетый в кожу и шелк и, не смотря на ошейник и состегнутые за спиной руки, выглядящий непокорным, гордым и воинственным. Девушка нетерпеливо дернула за поводок, увлекая своего пленника к середине ковра, но он уперся, не желая подчиняться, она дернула еще раз и с тем же результатом. Девушка недовольно оглянулась на него, окинув презрительным взглядом, он выдержал его, ответив не менее презрительным. Девушка нахмурилась еще больше и сделала шаг в его сторону, потом размахнулась и с силой ударила его по щеке, тоненькая струйка крови потекла по подбородку из разбитой губы, парень высокомерно скривился, вскидывая голову и вдруг сделал стремительное движение, стремясь сбить девушку с ног, она, словно ожидала от него чего-то подобного и с легкостью ушла от этого маневра, но конец поводка ей пришлось выпустить. Пленник обрел относительную свободу — руки все еще оставались скованными за спиной, но тот дернул руками и карабин, сцепляющий его запястье, звякнув, распался на две половинки — теперь пленник был полностью свободен и обладал явно не мирными намерениями.

Эрик непонимающе посмотрел на Гарри, тот пожал плечами, показывая, что он не представляет, что задумали эти двое.

А представление продолжалось. Он и она кружили друг напротив друга на ковре, приглядываясь и просчитывая свои действия. Мягкие, завораживающие движения ее и его, околдовывали зрителей своей грациозностью и мастерством. Покружив немного, парень решил перейти в наступление, но девушка, ударом ноги в грудь, отправила его к стене, буквально припечатав к ней. Вслед ему полетела пара сверкающих метательных кинжалов и воткнулась в деревянное покрытие стены, по обоим сторонам от его горла, а сама девушка, плавным перекатом, оказалась рядом с ним и приставила к его горлу третий кинжал. Пленнику только и оставалось, что покориться, он плавно отодвинулся от стены и изящным движением опустился перед победительницей на колени. Девушка подобрала свободно свисающий поводок и грубо дернула за него вверх, заставляя его подняться на ноги, он покорно встал, она вывела его на центр ковра и вновь дернула цепочку, на сей раз вниз, чтобы он встал на колени. Он встал, после чего был связан девушкой, жестко, быстро и без малейшей возможности выбраться из веревок. Напоследок, Гермиона перевернула его ногой так, что он оказался распростерт у ее ног, лежа на спине. Девушка поставила ногу ему на грудь и хищно ухмыльнулась. Огонь в жаровнях потух.

Зрители разразились аплодисментами.

Включился верхний свет.

Гермиона несколькими взмахами кинжала рассекла веревки, связывающие Драко, и протянула ему руку, помогая подняться с пола. Парень поднялся и они оба, раскланявшись перед аплодирующими зрителями, покинули большой зал. Перед тем, как проскользнуть в дверцу, ведущую на узкую лестницу, Гермиона вытащила из деревянной обшивки стены свои кинжалы.

— Это было довольно... необычно, — сказал Эрик Гарри.

— Да уж, — согласился тот. — Прости за попорченную обшивку, я после вечеринки починю ее.

Эрик усмехнулся и согласно кивнул.

— А вы, волшебники, как я погляжу, не только магией владеете, — отметил он.

— Ну, меня ты, помнится, сам отправил заниматься кара-тэ. Да, я помню, что это был метод терапии, но вообще, мы, маги, способны на многое, — почти грустно сказал Гарри. — Да и бывают ситуации, когда одной магии недостаточно.

— Понимаю, — сказал Эрик и спросил друга. — Ты продолжаешь заниматься?

Гарри скромно потупил взор.

— Ну, не скромничай, — подзадорил его любопытный Эрик.

— Кара-тэ почти нет, так, элементы повторяю. Я сейчас учусь мечом владеть. — ответил Гарри.

— Покажешь? — попросил Эрик.

— Ну, может быть, как нибудь... — сказал Гарри и добавил: — Я пойду проведаю их.

Поттер поднялся со своего места и направился в выделенный их компании номер. Войдя в комнату, Гарри увидел Гермиону, сидящую на коленях у Драко и заживляющую синяки и ссадины, которые тот получил в процессе их представления.

Гарри хмыкнул, видя эту картинку.

— Мне придется чинить после ваших развлечений обшивку, — сообщил он.

— Думаю, это не самая большая жертва с твоей стороны, — миролюбиво сказала Гермиона.

— Ты права. Мне пришлось выдержать небольшой допрос в исполнении Эрика.

— Это было так сложно? — поинтересовался Драко.

— Да нет, — улыбнулся Гарри. — Но он просил показать что-нибудь из того, чему я научился.

— Ну, после всего можно будет и показать, почему бы и нет, — сказал Драко.

— Полагаешь, у тебя на это будут силы? — поинтересовалась Гермиона.

— Кто знает, но можно попробовать, ты же не обещал ему ничего конкретного? — спросил друга Драко.

— Нет, не обещал.

— Стало быть, если я буду в состоянии — позвеним клинками, — предложил Малфой.

— Хорошо, только мечей-то у нас нет... — задумчиво сказал Гарри.

— Ну, это как раз не проблема — домовых эльфов никто не отменял. Я попрошу Тулли — он принесет твой Мазамун и для меня меч какой-нибудь.

— Ладно, убедил, — согласился Гарри и спросил: — Вы пойдете вниз? Или будете отсиживаться тут?

— Пойдем, — ответила Гермиона. — Я только долечу Драко. Все-таки байкерские ботинки — это довольно... увесистое орудие.

Через несколько минут вся компания вновь спустилась в большой зал, вовремя успев к началу второго отделения. Номера шли один за другим, трое друзей рассматривали выступления не только, как любопытное зрелище, но и приглядывая интересные моменты для своих игр.

Одно из увиденных действий зацепило Драко за живое. К козлам для порки был привязан парень и его партнер с чувством, с толком и с расстановкой, порол его розгами. Каждый удар розги по заднице поскуливающего парня, оставлял на ней яркую полосу, вздувающуюся рубцом. Драко на мгновение представил себя в такой ситуации и задрожал всем телом от ужаса и... желания. Этот порыв испугал его. Он понимал, что парню очень больно, но он по какой-то совершенно не ясной для Драко причине, не прекращал экзекуцию. Драко смотрел во все глаза и знал, что, не смотря на дикость этой идеи — ему почему-то интересно попробовать нечто в этом же роде.

В какой-то момент Эрик, отходивший по своим делам, нашел глазами Гарри, Гермиону и Драко, решивших немного пройтись и, лавируя среди гостей, направился к ним.

— Гарри, вам с Драко, наверное, стоит идти готовиться. Ваш выход через полчаса.

Поттер кивнул Эрику и бросил на Драко вопросительный взгляд.

— Погоди чуть, Эрик, — попросил Гарри и отвел блондина в сторону. — Ты как? Морально готов к этому? Мы можем отказаться.

Драко слегка побледнел, задумался, замерев на несколько секунд, потом гордо вздернул голову, поглядел Гарри в глаза и сказал:

— Пойдем, я — готов.

Гарри окинул его внимательным взглядом, дружески толкнул плечом и обернулся к ожидающему Эрику.

— Мы готовы, развлеки, пожалуйста, Гермиону, ладно? И скажи Полу, что я считаю “экшин” и “Раммштайн” понятиями не совместимыми.

Гарри двинулся из залы в сторону отведенного им номера, Драко устроился у него в кильватере, слева и на пол шага позади. Они в молчании дошли до своей комнаты, Гарри отпер ее и, пропустив Драко вперед, закрыл дверь.

Сам Поттер был на удивление спокоен, за то четко ощущал беспокойство партнера. Усевшись на кровать, Гарри поманил любимого к себе, Драко посмотрел на него затуманенными глазами, подошел и опустился на колени, сложив руки за спиной и опустив голову. “Однако, эк его … “— отвлеченно подумал Гарри.

— Встань, — сказал он.

Не поднимая головы, Драко повиновался. Автоматически. Гарри чувствовал — Драко нервничает все больше. Нужно было немедленно успокоить его, не доводя ситуацию до кризисной. Гарри встал и подошел к любимому.

— Драко, — вкрадчиво попросил он, — посмотри на меня, пожалуйста.

Блондин поднял голову и посмотрел прямо в глаза Гарри, тот поймав его взгляд, нежно привлек любимого к себе и поцеловал.

— Что с тобой? — спросил он очень мягко.

— Ничего.

Резче, чем нужно бы, ответил Драко.

— Я же вижу, что что-то не так. Скажи мне, пожалуйста, — попросил Гарри.

К удивлению Гарри, Драко вспыхнул, аки маков цвет, и быстро отвел глаза в сторону. “Нет, это не страх, — подумал Гарри. — А что тогда?”

Гарри открылся и прислушался к ощущениям, стоящего рядом парня. Основным фоном было дикое возбуждение и... смущение.

“Мерлин мой! — подумал Гарри про себя. — Я осел!”.

Поттер крепче прижал к себе Драко и завалился вместе с ним на кровать. Поцеловав любимого, он коленом раздвинул его ноги и устроился между ними. Драко глухо застонал и крепко зажмурился. Брюнет провел по паху любимого и блондина дугой выгнулся под его руками.

— … все, что хочешь!.. — услышал Гарри его всхлип.

Улыбнувшись, он слез с кровати и снял штаны с Драко, быстро расстегнув пряжку ремня и пуговички на ширинке.

— Гарри! Пожалуйста! — умолял Драко, деятельно, но бестолково способствуя своему раздеванию. Поттер опрокинул, севшего было на кровати Малфоя, на спину, и взял его измученный член в рот. Хватило буквально нескольких минут, чтобы Драко бурно кончил с громким воплем.

— Тебе стоило просто попросить, — ехидно сказал Гарри, когда Драко несколько успокоился.

— Я, знаешь, как-то об этом не подумал, — буркнул Драко, отчего-то смущаясь.

Гарри улыбнулся и слез с кровати.

— У тебя есть минут десять на душ и пора будет идти, если ты еще не передумал.

Блондин потянулся, словно большой кот и легко поднялся с кровати.

— Не передумал. А скажи, ты не надумал вытащить из меня это ужасное устройство? — невинно поинтересовался он, из-под челки взглянув на Гарри.

— Знаешь... Пожалуй, я его пока оставлю. Иди уже в душ! — сказал тот и подтолкнул Драко в сторону ванной.

Блондин притворно вздохнул и, пожав плечами, величественно удалился. Быстро ополоснувшись, он вернулся в комнату.

Гарри успел переодеться: он снял рубашку, вместо нее надел кожаный жилет на голое тело, на левой руке красовался широкий, черный, кожаный напульсник, цепочку с порт-ключом он снял.

Драко остановился в дверях, наблюдая за любимым: Гарри разминался, готовясь к предстоящей нагрузке.

— Я готов, — сказал Драко, когда Гарри закончил разминку. — Что мне делать?

— Для начала надень вот это, — ответил Гарри, кинув ему небольшой комок ткани.

Драко поймал его и развернул.

— Симпатичные, гм... трусики, — хохотнул он, и надел на себя стринги.

Гарри окинул его критическим взглядом.

— Хорош! — с чувством сказал он и подал мантию. — Мантию накинь сверху. Вот эту — теплую. После экшна тебе может быть холодно.

Драко послушно накинул черную мантию на плечи и посмотрел выжидательно на Гарри. Тот одобрительно кивнул.

— Твое стоп-слово? — спросил Поттер.

— Нарцисса, я помню.

— Собственно, в прошлый раз было два подхода. В этот — я планирую три. Два первых я буду использовать флоггеры. Третий — однохвостую плеть и флоггер. Как дышать ты помнишь?

Драко согласно кивнул.

— Время, — сказал Гарри, подбирая с кровати флоггеры и плеть, и закидывая их себе на плечо, — пошли.

Они спустились по узкой лестнице в зал и вышли на ковер. Гарри — первым, на пол шага позади него — Драко.

В зале было почти темно, только кое-где мерцали свечи. По углам ковра стояли жаровни, наколдованные Гермионой и оставшиеся там после их с Драко представления. Гарри подошел к Драко и сняв с него мантию, бросил ее на пол, потом щелкнул пальцами и указал прямо перед собой. Блондин опустился на колени и скрестил руки за спиной.

Спина прямая, голова и глаза опущены.

Гарри подошел к стойке для плетей и повесил на нее свои инструменты, после чего повернулся к залу и... огонь в жаровнях вспыхнул, освещая сцену и их двоих на ней.

Зрители впились в них глазами в предвкушении. Прошлое действо с участием Драко вызвало в них бурную реакцию.

Гарри медленно, с усилием провел руками по лицу, отрешаясь от впившихся в него взглядов, от чужих эмоций, от доносящихся звуков, от всего, что мешало бы ему чувствовать партнера. Он словно бы выстроил своеобразную стену между собой и зрителями. Для него они перестали существовать.

Гарри подошел к стоящему на коленях Драко и подняв, подвел к кресту. Проверил крепления и прищелкнул к ним ручные, а затем и ножные браслеты. Почувствовав, напряжение партнера, он мягкими, успокаивающими жестами огладил его, показывая, что все хорошо и дождавшись пока тот расслабится, снял флоггеры с крючка.

Краем уха Гарри услышал зазвучавшую музыку. Медленная неспешная мелодия “The Masquerader And Phoenix”, он знал эту композицию и мысленно одобрил выбор Пола. Подстроившись к дыханию распятого Драко, Гарри начал разогрев, придерживаясь неспешного, ровного ритма звучащей песни. Флоггеры в его руках двигались, описывая плавные восьмерки, зрители замерли, наблюдая за разворачивающимся на их глаза действом. Мелодия сменилась, зазвучала не знакомая Гарри вещь, явно той же группы, тоже достаточно спокойная и размеренная, но немного быстрее, чем прошлая. Драко подавался всем телом навстречу ударам. Гарри не спешил. Музыка утихла и Поттер, закинув флоггеры на плечо — отошел, давая передохнуть Драко и себе.

Прошло несколько минут. В зале стояла тишина, только мерное, с придыханием, дыхание Драко нарушало ее. Гарри собрался вновь и снял с плеча флоггеры. Музыка опять полилась в зал. Та же группа и тоже незнакомая Гарри вещь. Мелодия постепенно убыстрялась ровно в том темпе, который был нужен. Гарри ускорил удары и невербальным заклинанием увеличил звук их с Драко дыхания, так, чтобы зрители ясно слышали их. Каждый выдох — удар и... стон... и движение навстречу флоггеру. Следующая мелодия оказалась еще ритмичнее и опять-таки — удивительным образом соответствовала моменту, позволяя усилить воздействие, подводя Драко к пику. К концу песни Драко стонал в голос и “плыл”. Третья песня, знакомая Гарри “Der Tanz Der Schatten” быстрая, с медленными моментами, рваный ритм. То, что надо. Гарри полностью растворился в действии — удар, стон, музыка, удар... Попа и спина Драко приобрели насыщенный цвет, опущенная голова моталась. По ощущениям Гарри, сейчас нагрузка для Драко была почти предельной. Пора было делать паузу. На финальных аккордах он опустил флоггеры, подошел к Драко и огладил его. Прикасаться к горячей коже было очень приятно.

— Еще... — хрипло шепнув, попросил блондин.

Гарри подошел к стойке для плетей и поменял один из флоггеров на однохвостку. Примерившись к ней и сделав несколько пробных замахов, он подошел к кресту и приготовился продолжить.

Зазвучала музыка, на сей раз Пол выбрал классическую вещь — Вивальди — к ней подстраиваться было сложнее, но воздействие на психику, оказываемое нервной, трагичной музыкой, было глубже. Гарри флоггером вновь разогрел кожу Драко, а потом включил в работу и однохвостку. Удар однохвосткой, два удара флоггером, в то же место, куда однохвосткой.

Быстро, слушая, чувствуя, видя.

Гарри сам не понял, в какой момент он начал ретранслировать в зал ощущения Драко, переплетая их со своими собственными.

Следующий трек, тоже классика и тоже Вивальди, короткий, очень быстрый. Работая в основном флоггером, но в полную силу, Гарри все дальше сдвигал “крышу” Драко, а заодно и зала.

Когда зазвучал следующий трек, почти все зрители дышали в том же ритме, что и люди на сцене. Особо впечатлительные натуры погрузились примерно в то же состояние, что и Драко. Каждый удар плетью, приходящийся по его спине, ими ощущался так, будто это они распяты сейчас на кресте, в окружении мерцающего света факелов.

Последний удар по ярко красной спине, музыка затихла.

Драко полностью ушел в себя.

Гарри замер, переводя дыхание и убирая наложенные звуковые чары.

Зал безмолвствовал, пытаясь прийти в себя.

В гробовой тишине, Гарри снял практически бесчувственного Драко с креста, завернул в мантию, поданную незаметно подошедшей Гермионой и, подхватив любимого на руки, понес его из зала.

Он шел через строй безмолвно расступающихся людей, не обращая внимание на провожающие его ошарашенные взгляды. И поспешно освобождающие ему дорогу люди совершенно точно знали: он несет величайшую драгоценность, белокурый парень у него на руках — самое ценное, что у него есть.

Когда распахнутая его пинком дверь закрылась, люди в зале разразились аплодисментами.

Гарри бережно донес Драко до их номера и, уложив на кровать, решил полежать рядом. Улегшись и обняв Драко, он не заметил, как задремал и сам.

Драко проснулся первым. Томный и разомлевший, он, еще не успев открыть глаза, почувствовал рядом с собой теплый бок. “Гарри” — подумал он и, открыв глаза, привстал и посмотрел на спящего рядом любимого. Судя по выражению застывшему на лице, снилось ему что-то не слишком приятное, и Драко слегка тряхнул его за плечо, чтобы разбудить.

В следующее мгновение он оказался на полу, на бедрах у него сидел Гарри, сжимая пальцы на его горле. В зеленых глазах любимого плескалась ярость и, насколько полу-придушенный Драко мог судить — Поттер совершенно не понимал, что он в эту секунду делает.

— Гарри! — вскрикнул Драко, — Очнись! Это я!

Глаза брюнета резко, словно щелчком, приобрели осмысленное выражение и он разжал пальцы, сжимавшие горло.

— Прости, — сказал он, слезая с любимого и помогая ему подняться на ноги. — Что-то нашло на меня спросонья...

— Пожалуй, будить тебя весьма небезопасное занятие, — проворчал Драко. — Кто бы мог подумать.

— Знаешь... мне что-то снилось. Что-то тревожное... Твое прикосновение видимо напугало меня и я... Мерлин!

— Забудь, — сказал Драко.

— Попробую. Ты как?

— Ну... убить ты меня не успел, а в остальном — спина и задница весьма... чувствительны, но в целом — я бодр и весел. А еще я хочу есть!

Гарри хмыкнул.

— Оденешься, и пойдем вниз или тебе принести сюда?

Драко задумался, прислушиваясь к своему состоянию.

— Пожалуй... пойдем вниз.

Гарри кивнул.

Блондин подобрал с кресла свои штаны и стал натягивать их.

— Ты забыл кое-что, — сказал ему Гарри.

Драко вопросительно приподнял бровь.

— Нижнее белье, — напомнил тот.

— Ах! Ну да. Я действительно совсем забыл, — притворно закатив глаза, ответил Драко, но лишнюю (по мнению Гарри) деталь туалета таки снял. Одевшись, он потянулся всем телом и сказал:

— Я готов.

И они вдвоем спустились вниз. В холле они разошлись: Драко пошел в ресторан, а Гарри решил найти Гермиону и предложить ей поужинать.

Поттер быстро нашел девушку — она болтала с Эриком и Филиппом. Когда Гарри подошел к их компании, Эрик расплылся в улыбке.

— Пришли в себя после устроенного шоу? — спросил он.

Гарри кивнул и обратился к подруге.

— Гермиона, мы с Драко хотим есть. А ты?

— Я — тоже, — ответила девушка.

— И я, пожалуй, тоже сжевал бы чего-нибудь, — сказал Эрик, а потом, спохватившись, спросил: — Или вы хотите приватной обстановки?

— Да нет, мы просто хотим есть, и ты нам ничуть не помешаешь, — ответил с легким смешком Гарри. — И Филиппа прихватывай, он тоже, небось, проголодался.

Вчетвером они подошли к столику, занятому Драко.

— Тут не только мы с тобой голодаем, оказывается, — сказал ему Гарри.

Драко обводя рукой стол, рассчитанный на шесть персон, сказал:

— Почему-то я так и подумал, и занял столик побольше.

— Предусмотрительный, — фыркнула Гермиона.

Все расселись и сделали заказы появившемуся, словно из-под земли официанту.

— Гарри, ваше с Драко выступление... Это было нечто. Я ожидал от вас чего-нибудь этакого, но то, что вы показали — это было просто неописуемо.

Гарри скромно кивнул.

— Я когда смотрел на вас, особенно в третий подход — ощущал себя так, будто это я к кресту привязан, а не Драко, — сказал Филипп. — Как так может быть?

— Кстати, хороший вопрос, Гарри как ты это сделал? — спросила Гермиона.

— А Мерлин его знает. Меня очень радовала музыка, которую ставил Пол, плюс меня переполняли ощущения Драко и мои собственные. И в какой-то момент всем этим захотелось поделиться. Я и правда не знаю, как именно я это сделал, но кажется эффект был впечатляющий.

— Более чем, — сказал Эрик. — Когда ты его унес, зал еще минут двадцать приходил в себя.

— Я надеюсь только, что не переборщил.

— Ну не знаю, переборщил или нет, но впечатление произвел наиярчайшее. И вообще, оба номера, и Гермионы, и твой, сильно отличались от того, что обычно показывают.

— Эрик после того, как зал несколько пришел в себя, защищал меня как тигр, — хихикнув, сказала Гермиона.

— От кого защищал? — спросил Драко.

— От желающих немедленно пообщаться и, если не устроить какое-нибудь действо немедленно, то уж как минимум выразить свое восхищение, — ответила девушка.

Они поужинали впятером, весело болтая за едой. Когда с ужином было покончено, Гермиона попросила Драко сходить в их номер и принести ее сумочку, ей в ней что-то понадобилось. Малфой кивнул ей и ушел.

— Гарри, — обратился к другу Эрик, — а ты не мог бы помочь мне?

— Чем?

— Да я в парке хочу построить пару павильончиков, а ты здорово рисуешь дизайн для помещений. Вот я и подумал, может быть, вы останетесь до завтра, а утром посмотришь места, где будут павильоны и я покажу то, что у нас для них уже нарисовано...

— Ой, ну нашел великого дизайнера прям, — улыбнулся другу Гарри.

— Ничего не знаю о твоем величии, но то что у тебя получается — мне нравится. Поэтому и прошу. Сделаешь?

— Я лично хочу домой, — сказала Гермиона. — А вы с Драко можете спокойно остаться.

Гарри кивнул и задумался.

— Знаешь, наверное, забери Драко с собой.

Гермиона вопросительно подняла бровь.

— Мне хочется немножко побыть одному.

— Вы с ним поссорились? — насторожившись, спросила Гермиона.

— Нет, что ты. Просто я буду заниматься рисунками, а Драко будет скучно. Я не смогу уделить ему должное количество внимания.

(тут http://vkontakte.ru/audio.php?id=25829674#/audio.php?album_id=12496642&id=25829674 — можно получить представление о музыкальном сопровождении вышеизложенного куска текста)

Драко зашел в их номер за сумочкой, которую его попросила принести Гермиона. Она валялась на полу и ему пришлось за ней наклониться. Шарики, все еще находившиеся в нем, немного сместились от этого движения, задев простату. Он и так был на взводе весь вечер, но это довело его до края безумия. Он поднял сумочку, бросил ее на кровать и рухнул следом. Руки сами расстегнули ремень и ширинку брюк, и Драко совершенно потеряв голову, вцепился пальцами в свой стоящий колом член, сделал несколько движений и... боль магии скрутила его. Он уже практически потерял сознание от боли, когда кто-то вошел в комнату и отвесил ему звонкую оплеуху. Придя в себя, Драко увидел Гермиону.

— Что тут произошло? — спросила девушка, окидывая его взглядом.

Драко зарделся, и с трудом выдавил из себя:

— Я... потрогал себя. Там. Гарри запретил это делать, а я совсем потерял голову от возбуждения.

— Так-так, — сказала девушка тоном не обещавшим ничего хорошего. — Значит, ты не справился со своим возбуждением, я правильно услышала?

Блондин понуро кивнул в ответ.

— Знаешь, боль от магии, конечно, неплохое наказание за проступок. Но я, пожалуй, добавлю.

Драко в ужасе уставился на нее.

— Гарри появится в поместье завтра после обеда. Его попросил помочь кое в чем Эрик, и он согласился. Я, собственно, пришла сообщить тебе, что мы сегодня отправимся домой вдвоем. Как только мы окажемся дома, я займусь твоим воспитанием. А теперь приведи себя в порядок, мы спустимся попрощаться с Гарри и Эриком, после чего отправимся домой.

Драко покорно застегнулся и последовал за разгневанной Гермионой.

Через пол часа они были дома.

Гермиона не переодевшись, направилась в покои Гарри, приказав Драко идти за ней.

— Раздевайся, — велела она, когда они пришли в комнату, оборудованную под темницу.

Драко быстро разделся и опустился перед девушкой на колени в позу покорности.

— Тебе стоило просто сообщить мне или Гарри о своей проблеме, и тогда мы бы решили ее тем или иным способом.

— Это так... стыдно, — попытался оправдаться Драко.

— Что?! Ты сам понял, что ты сейчас сказал? Или это я что-то не то услышала? Ну ка? Ты правда считаешь, что стыдно сообщить любимым людям о том, что тебе хочется секса?

— Ну, Гермиона... Я... Я не знаю, как так получилось... — пролепетал Драко.

— Ты не знаешь, как получилось, что именно? Сказать то, что ты сказал? Или сделать то, что ты сделал?

— Ох, и то, и другое. Прости меня, я... чушь сморозил. Но мне и вправду было очень неудобно, а тут еще и эти боггартовы шарики... Я наклонился за твоей сумочкой, а они там внутри сместились и я... просто голову потерял.

— Значит, тебе настолько хотелось секса, что ты не подумал о последствиях своих действий?

— Выходит так, — согласился Драко

— Интересно, а если бы в этот момент, когда тебе так остро хотелось, подвернулся бы парень который не прочь, или девушка, что бы ты сделал?

— Я... не знаю, — ответил Драко.

Гермиона смотрела на него и не представляла, что делать. С одной стороны наказывать его было, в общем-то, глупо: по большому счету, это они с Гарри довели его до такой степени съезда крыши. Но с другой стороны, оставлять без внимания произошедшее было, по ее представлению, ну никак нельзя. Она попыталась представить, что бы сделал на ее месте Гарри, и с треском провалила эту попытку.

Ей самой в эту минуту хотелось растерзать провинившегося Драко на тысячу маленьких кусочков, но сделать это было бы, как минимум, неразумно. Поддаваться собственному гневу не было в правилах у Гермионы, поэтому она решила, что нужно несколько остыть, пока она не наломала дров.

— Пожалуй, я не буду ничего с тобой делать. До возвращения Гарри, — сказала она ожидавшему вердикта Драко. — Когда он придет — я расскажу ему о твоем проступке и о нашем с тобой разговоре. Решение о том, что с тобой делать — примет он. И чтобы глаза мои тебя не видели до его возвращения! Свободен.

Гермиона резко повернулась на каблуках и быстро вышла из комнаты, очень тихо, и осторожно, прикрыв за собой дверь.

Через пол часа после ухода девушки, рядом с Драко материализовался домовой эльф и передал ему записку от нее. Блондин развернул лист бумаги и прочел:

“Шарики можешь вынуть и если хочешь — можешь одеться”.

Коротенькая записка была написана каллиграфическим почерком с витиеватыми завитушками, подписи не было, но Драко узнал почерк Гермионы. Обычно она писала по-другому, но в минуты, когда была чем-то расстроена или разозлена, и при этом ей приходилось что-то писать, получалось у нее именно так — предельно четкие, идеально выписанные буквы с витиеватыми завитками.

Гарри вернулся даже несколько раньше, чем собирался. В холле его ждала Гермиона.

— Что-то случилось? — спросил jy.

— Да.

— Что-то серьезное?

— А вот это тебе решать, насколько все серьезно, пойдем ко мне или к тебе, я тебе там все расскажу.

— Ну, пойдем ко мне, — отозвался Гарри, весь внутренне подобравшись.

Они поднялись на второй этаж и обосновались в покоях Гарри. Как только они уселись, Гермиона рассказала о вчерашнем происшествии и о последовавшем разговоре с Драко.

Поттер выслушал ее не перебивая, только все больше и больше мрачнея. Когда она закончила рассказ, он задумчиво сказал:

— Знаешь... А ведь это не первая очень похожая ситуация за тот день.

— То есть?

— Ну, то и есть, — ответил Гарри и рассказал Гермионе о том, что произошло между ним и Драко перед их выступлением.

— Понятно, — сказала девушка, дослушав. — И в чем, по-твоему, тут проблема?

— В доверии. Драко, да и не только ему, в принципе — любому из нас троих — очень сложно доверять. Но мы с тобой, за много лет знакомства и разнообразных испытаний, выпадавших нам, научились доверять друг другу беспрекословно и зачастую автоматически. А Драко нам, похоже, пока нет.

— И что с этим делать?

— Хороший вопрос. Но, то, что ты не стала его как-то наказывать — это было, пожалуй, верное решение.

Гарри задумался.

— Знаешь... я кажется, придумал. Но сначала надо позвать Драко и посмотреть до чего он за ночь додумался, — сказал Гарри и вызвав домового эльфа, попросил того найти Малфоя и пригласить его в гостиную.

Блондин появился минут через десять и вид имел помятый.

— Здравствуй, Драко, — поприветствовал его Гарри.

Тот застыл посередине гостиной, не зная, что ему делать. Поттер жестом пригласил его занять третье кресло и когда блондин уселся, сказал:

— Мне Гермиона рассказала о вчерашнем событии. Вследствие этого, сегодня мы займемся следующим: мы поиграем. Я предлагаю вам с Гермионой поиграть в слепого и поводыря. Правила игры просты. Есть две роли — ведомый и ведущий. Ведомый лишен возможности видеть и что бы то ни было делать руками — его глаза и руки — ведущий. Ведомый занимается постановкой задачи, например: дойти из точки «А» в точку «Б». Цель ведущего — реализовать эту задачу. Функция ведомого в процессе реализации задачи — полностью подчиняться командам ведущего. Попробуете?

Гермиона кивнула. Драко после некоторых раздумий — тоже.

— Прекрасно, — сказал Гарри, взмахом руки наложил на Драко ослепляющее заклятие, после чего подошел к нему и, подняв из кресла, вывел в центр гостиной и несколько раз повернул словно волчок. — Теперь расскажи Гермионе, куда бы ты хотел попасть.

— Я хочу попасть в столовую, — нервно сказал Драко. Он совершенно не представлял, где именно он находится, и был очень рад почувствовать теплую уверенную руку Гермионы, легшую ему на плечо.

— Пойдем, — мягко сказала девушка.

Гарри шел за ними, внимательно наблюдая за их действиями. Гермиона очень аккуратно вела слепого Драко и предупреждала его о встречающихся препятствиях. Сначала Малфой был очень напряжен, и достаточно регулярно спотыкался и натыкался на предметы. Бдительная Гермиона подхватывала его и не давала упасть или причинить себе вред. Потом юноша расслабился и дело пошло легче. Преодолевали они расстояние от места старта до столовой ровно полтора часа. Когда они, наконец, туда добрались, Гарри снял заклинание слепоты.

— Молодцы, — похвалил он их. — Драко, расскажи, пожалуйста, о своих ощущениях?

— Знаешь... это сложно описать. Ощущений очень много. Страх, неуверенность, недоверие, иногда я злился, и вообще, поначалу, очень напрягался, но Гермиона ни разу не дала мне удариться или упасть, и я доверился ей.

— Хорошо. Теперь, как думаешь, ты доверяешь Гермионе больше, чем до игры?

— Пожалуй. Во всяком случае, в ее внимательности к моей персоне я больше не сомневаюсь.

— Просто здорово! Теперь наша с тобой игра, пойдем к фонтану.

Гарри повел Драко за собой в парк, заинтересованная Гермиона пошла следом. Когда они подошли к фонтану Гарри попросил Драко:

— Залезь на бортик.

Драко залез.

— Теперь ты повернешься ко мне спиной, закроешь глаза, расслабишься и упадешь спиной вперед. Постарайся не группироваться и не страховать себя руками. Я поймаю тебя, поверь мне.

Драко недоверчиво пожал плечами.

— Попробуй, — сказал Гарри.

Драко повернулся к нему спиной, закрыл глаза... Расслабиться не получалось. Было очень страшно стоять с закрытыми глазами на достаточно высоком бортике фонтана. Но еще страшнее, было заставить себя упасть, не видя, куда падаешь. Блондин стоял, закрыв глаза и слегка покачиваясь с носка на пятку. В какой-то момент времени он решился и... упал. Призма пружинистого воздуха, моментально созданная Гарри, подхватила его в свои объятия и мягко опустила на землю.

— Понимаешь? — спросил Поттер.

— Кажется да, — ответил лежащий на земле слизеринец, ошарашенно смотря на любимых.

— Ну, в общем, так везде и со всем. Ты можешь нам доверять. И рассказать о интимных потребностях совершенно не стыдно, верно? — спросил Гарри и протянул руку, чтобы помочь партнеру подняться.

Тот встал на ноги и кивнул, анализируя свои ощущения.

— Я вел себя, как полный идиот, — грустно констатировал он.

— Да нет, — улыбнулся ему Гарри. — Просто ты не подумал, так бывает. Пойдемте в дом, я сегодня очень рано встал и еще не обедал. Кушать, знаете ли, хочется.

— Слушай, — спросил Драко. — А ты действительно можешь, совершенно не задумываясь рухнуть с высоты мне или Гермионе в руки?

— Ты хочешь попробовать? — спросил Гарри.

Малфой кивнул и Поттер быстро забрался на бортик фонтана, повернулся спиной, прикрыл глаза, расслабился и, раскинув руки в стороны, упал спиной вперед. Такая же призма, только сделанная Драко, поймала его.

— Просто фантастика. Ты ведь ни на секунду не задумался. Ты просто взял и сделал. Я едва успел поймать тебя!

— Ну, успел же? А не задумывался — потому что я верю тебе и знаю, что ты не дашь мне убиться. Кстати первый раз я пытался упасть в руки Эрику. Стоя на полу. И не смог этого сделать.

— Мерлин! А если бы я не успел?

— Я бы, очевидно, очень больно ударился. Но ты не мог не успеть. Ты Маг и творишь заклинания автоматически, и я знаю, что ты любишь меня. Пойдемте уже питаться, а?

— Пойдем, пойдем, — весело сказал Драко и дружески шлепнул Гарри по спине.

Тот зашипел, как разъяренный кот.

— Ты чего? — спросил блондин, видя, что каким-то загадочным образом сделал любимому больно.

Гарри передернул плечами.

— Ничего, — проворчал он.

Гермиона заметила это маленькое происшествие и насторожилась — что-то было не так в поведении Поттера, но решила промолчать, и понаблюдать за ним. Когда они обедали, девушка заметила, что ее объект для наблюдений старается не опираться спиной о спинку стула. Доев, она подошла к нему, положила руку на спину, догадываясь, что именно обнаружит под тонким хлопком рубашки. Гарри тихо зашипел от ее прикосновений. Она, понимая, что делает ему больно, убрала руку, потянулась к пуговкам и ловко расстегнула их. Гарри не сопротивлялся, девушка сняла с него рубашку и посмотрела на спину — на ней красовалось шесть ярких рубцов поперек перечеркивающих смуглую спину.

— Гарри, что это? — спросила она удивленно.

Драко подошел и воззрился на полосатую спину любимого. Увидев рубцы, он только присвистнул.

Гарри пожал плечами.

— Это — следствие отдачи карточного долга, — спокойно ответил он.

— Что, прости? — непонимающе переспросила Гермиона.

Поттер вздохнул, понимая, что придется объяснять, а объяснять не хотелось совершенно.

Драко протянул руку и осторожно, самыми кончиками пальцев, дотронулся до ярких полос, перед его глазами промелькнула картинка, увиденная вчера — парень, которого порют розгами. И он вновь удивился посетившему его желанию: он хотел почувствовать, как это бывает, когда... Блондин тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, но Гарри успел уловить обуявшее его чувство.

— Карточный долг — долг чести, — уважительно сказал Малфой, убирая руку. Он видел, что партнеру больно и понимал, что требуется не малое мужество, чтобы подставить свою спину под жестокие удары. “Интересно, — подумал Драко, — чем это его так?” и услышал свой собственный голос, словно со стороны:

— Гарри, а … чем это?

— Стеком. Эрику досталось не меньше, — с улыбкой ответил он и добавил не без ехидства: — А Филиппу значительно больше.

— Какие, однако, экстремальные развлечения, — хмыкнула Гермиона.

Гарри усмехнулся.

— Давай я вылечу это? — спросила девушка.

— Нет, это … как бы тебе объяснить, это часть игры. И это будет не честно по отношению к Эрику и Филиппу — я могу быстро вылечить это, а они — нет, — мягко возразил парень.

— По-моему, Гарри, ты мазохист, — хихикнула Гермиона.

— Ты что-то имеешь против? — с вызовом спросил Поттер.

— Да нет, просто... несколько неожиданно, я бы сказала. Ты сильно изменился за последнее время.

— Все мы меняемся, так или иначе, раньше или позже. Но в данном случае — это не я изменился. Мне просто не нужно больше скрывать некоторые вещи, после того, как я рассказал про Эрика и то, что со мной происходило летом после гибели Сириуса, и в те годы, что прошли после битвы за Хогвартс.

Гарри поднялся со стула и увлек любимых на диван, усевшись, он обнял Гермиону одной рукой, а Драко другой и прижал обоих к себе.

— Я никогда не думал, что умения, полученные от Эрика, мне пригодятся. Я не подозревал, что все это меня действительно настолько цепляет. Да, это был интересный и поучительный опыт, иногда способ самопознания... Когда на шее Драко оказался ошейник, — сказал Гарри, погладив стальное кольцо на шее любимого, — и я понял, что эти игры приносят ему и тебе, Гермиона, удовольствие... Все, что когда бы то ни было рассказывал и показывал Эрик — всплыло откуда-то из глубин памяти, как-то перевернулось, переродилось, если угодно, и вот теперь — позволило избавиться от безумно надоевшей маски. Это так здорово!

— Погоди, дай нам с Гермионой немного передохнуть. Как-то … все слишком. Ты еще скажи, что тогда, на шестом курсе, ты за мной следил, потому, что влюбился? — со смешком спросил Драко и получил в ответ совершенно серьезный и спокойный взгляд зеленых глаз.

— А где у тебя гарантия, что это не так? — спросил Гарри.

— Ты... серьезно?! — воскликнула Гермиона.

— Я похож на человека, который шутит? — спросил ее Поттер. — Между прочим, ты, Драко, тогда был идеальным объектом для несчастной любви.

— Почему несчастной?

— Ты был прекрасен, недосягаем, и тебя хотели очень многие. Шансов сблизиться тогда с тобой у меня не было никаких. Чем не образцовая несчастная любовь?

— А как же Джинни? — спросила Гермиона.

— Джинни... Не знаю. Но именно с ее помощью я понял, что мне нравится не только Драко, но и девушки тоже. И это было неимоверным облегчением.

— И ты молчал все это время? — спросил ошеломленный Малфой.

— А у меня был выбор?

— Но …

— Не было этого “но”. Ну, сам представь — подходит к тебе в Хогвартсе Гарри Поттер и говорит человеческим голосом: Драко Малфой, бросал бы ты своего дурацкого Темного Лорда! Лучше давай заниматься любовью, чем войной. И что было бы? Ты бы меня в лучшем случае на месте убил, в худшем... я даже не знаю, что произошло бы.

— И ведь это правда, — сказала Гермиона. — Но тогда, как же … ты казался таким неопытным...

— Прости, Гермиона, но когда много лет носишь маску, очень трудно с ней расстаться. И страшно. Люди ожидают от тебя каких-то реакций, слов, поступков. Страшно разочаровать друзей, не оправдать их надежд... Понимаешь? Мне иногда хотелось плюнуть на все и рассказать, но всегда что-то мешало, что-то останавливало, было не вовремя... Я ведь трус куда больший, чем всегда казался. Да и, кстати, опыта обращения с девушками у меня, действительно, не было.

— Не вини себя, — мягко попросила Гермиона. — Я понимаю тебя и, пожалуй, не обижаюсь на то, что раньше не рассказал.

Девушка приникла к нему и обвила руками.

— Я тоже понимаю тебя, Гарри. У всех есть свои тайны, которые очень сложно раскрывать, секреты, в которых не просто признаваться. Ты удивил меня сегодня, очень удивил. Но и заставил задуматься.

— Ладно, раз уж у нас случился такой серьезный разговор, то скажи мне, Драко, что ты думаешь о тройственном союзе? Что ты согласен — я знаю. Я спрашиваю про последствия? Про то, что будет с родом Малфоев после такого брака?

— Думал, — ответил Драко.

— И что?

— Я не нашел выхода.

— Зато я, кажется, нашел. Что скажешь на тему того, чтобы принять наследие и титул лорда Блэка?

— Ты серьезно?

— Абсолютно. По моим прикидкам — это идеальный выход.

Драко задумался.

— Пожалуй, ты прав. Но это твое наследство, все-таки тебе его завещал крестный.

— Брось, Драко. Я, поговорив с Гермионой о наследии, кой-чего почитал, подумал, прикинул... В тебе же течет кровь Блэков, во мне если и течет, то в смехотворном количестве. Кстати, не факт, что магия этого рода захочет меня признать и все это, если забыть о том, что наличествующих у меня талантов мне более, чем достаточно, чтобы хотелось прибавлять к этому букету наследие рода Блэков. А для Малфоев — это выход. Да и выгода — Люциус, если захочет — обзаведется наследником, а ты — достанешься нам с Гермионой.

— Кажется, ты все продумал?

— Кажется, ты лицемер, — улыбнулся Гарри и, поймав непонимающий взгляд Драко, весело рассмеялся.

— Не понимаю, чего тут смешного, — проворчал тот.

— Правда, не понимаешь? Странно, а я думал, что отец посвятил тебя в свои планы...

— Он сказал мне, что не будет против. Но больше ничего.

Гарри задумчиво хмыкнул.

— Не сходится.

— Что не сходится? — настороженно спросил блондин.

— Головоломка, — ответил Поттер, прищуриваясь. Ясности этот ответ не прибавил и Драко нетерпеливо пихнул любимого локтем в бок.

— Объясни? — потребовал он.

— Хорошо, — согласился Гарри, и очень внимательно посмотрел на Гермиону. — Я знаю, что Люциус обсуждал свои планы с тобой и с Гермионой. А вот теперь, пойдут мои догадки и предположения: и тебе, и Гермионе, он сказал, что будет только за, если мы решим пожениться втроем. Он наблюдателен и, наверняка, внимательно следил и следит за развитием наших отношений. Он не мог не видеть, что ты и я по отдельности спим с Гермионой, а так как мы не убили друг друга, прекрасно понимал, что рано или поздно наша любимая сделает так, чтобы мы оказались в постели втроем. Я вел себя нерешительно и, вследствие этого, я почти уверен, Люциус предпринял какие-то шаги, чтобы спровоцировать ситуацию. Инициатором этого процесса была Гермиона, а стало быть, Люциус ей что-то рассказал или показал, или... Впрочем, что именно он сделал — не суть важно. Важно другое — я не верю в то, что хитрый и опытный лорд Малфой, провоцируя нас, не позаботился о своем роде, — Гарри резко обернулся к любимой и, посмотрев ей в глаза, спросил: — Я прав?

Гермиона кивнула и залилась краской.

— Стало быть, прав... — констатировал Гарри. — Он поделился с тобой идеей сделать Драко наследником Блэков?

— Поделился, — честно ответила девушка.

— Это хорошо, — сказал Поттер. — Правда, же, Гермиона, жить ничего не скрывая значительно легче? — ехидно спросил он.

— Мерлиновы подштанники! Гарри! Я даже не знаю, что сказать в свое оправдание... Я хотела, как лучше... — попыталась оправдаться Гермиона.

— А зачем ты оправдываешься? Я разве дал понять, что обижен? Или оскорблен?

— Я не хочу, чтобы ты злился на меня, — дрожащим голосом ответила девушка.

— А я и не злюсь. Я просто пытаюсь вычислить полностью план Люциуса, чтобы не выглядеть полным идиотом, когда он подойдет к финальной стадии. Подготовительную — я считаю законченной — ошейник на шее Драко тому доказательство. Сейчас я жалею только о недостатке знаний... Но и тех обрывков, что у меня есть, достаточно для того, чтобы понимать: Драко принимающий наследие рода Блэк — это еще не все, что задумал Люциус... Нет, я не думаю, что он задумал что-то плохое, но мне очень любопытно увидеть картину полностью, чтобы понимать какие выгоды извлекут из ситуации все заинтересованные стороны.

— Он хочет принять меня в род Малфоев, — решительно сказала Гермиона.

— Хм, хороший ход, — задумчиво протянул Гарри.

— Тебя? В род Малфоев? А где тут выгода? — поинтересовался блондин.

— Выгода есть и не малая, Драко, — ответил вместо девушки Гарри. — У Гермионы дар пророчицы и целительницы, у женщин рода Малфой, насколько я понимаю, есть способности к прорицанию, и, приняв в род пророчицу, с природным Даром, Люциус получит некоторое усиление соответственной способности у женщин своего рода. Я верно понял его идею, Гермиона?

— Верно.

— Ну что ж, я полагаю это не слишком высокой платой за наше счастье, а вы как думаете?

— Я думаю, что тебе было место не в Гриффиндоре, — сказал Драко.

— А шляпа предлагала мне пойти в Слизерин, даже настаивала на этом, но туда распределился гадкий белобрысый мальчишка, возомнивший себя пупом земли, и я отказался, — фыркнул Гарри, хитро улыбаясь.

На следующий день после разговора, солнце только собиралось взойти над горизонтом, когда Гарри открыл глаза и понял, что совершенно выспался и жаждет активных действий. Решив, что утренняя пробежка — самое то, он потянулся, осторожно отодвинулся от спящей рядом Гермионы и пнул свернувшегося у них в ногах клубком Драко.

— Гарри и чего тебе в такую рань неймется, — проворчал бесцеремонно разбуженный Малфой, открывая глаза.

— Бегать, плавать, заниматься гимнастикой! Вставай! — жизнерадостно огласил план действий Гарри.

— У тебя шило в одном месте? — недовольно проворчал блондин, но тем не менее, потянувшись, сел. — Сколько сейчас времени?

— Около шести утра, — ответил любитель ранних подъемов.

— Мда... Ну, ладно, пойду, схожу за шортами, можно?

— Сходи, жду тебя внизу.

— Садюга ты, Поттер, поднять человека в шесть утра... Это ж надо было еще догадаться учинить такое зверство!

— Иди уже, — поторопил его новоявленный садист.

Через пять минут в холл спустился еще не до конца проснувшийся Драко и с завистью посмотрел на бодрого и жизнерадостного Гарри.

Петляя по парку, они бегом направились к гимнастической площадке, оборудованной на пляже. Добежав, они привычно проделали утренний комплекс упражнений и, раздевшись, плюхнулись в воду. Наплававшись вволю, оба вылезли на берег обсыхать.

Гарри задумчиво посмотрел на любимого и вспомнил, как тот вчера разглядывал рубцы на его спине. По его голодному взгляду он тогда понял, что тот не прочь попробовать что-то в этом роде на себе, но вряд ли когда-нибудь признается в этом, и сейчас решил прояснить этот вопрос.

— Драко, я вчера видел, как ты смотрел на мою спину, — сказал он, посмотрев на лежащего рядом любимого.

Блондин неопределенно пожал плечами.

— Я правильно понял, что тебе понравилось?

— К чему эти вопросы, Гарри?

— Мне просто любопытно, любимый, — лучезарно улыбаясь, ответил тот. — А еще я заметил, как ты смотрел на порку розгой в клубе и мне показалось, что ты был бы не прочь оказаться на месте того парня.

— На месте которого из тех двух парней я бы хотел, по твоему, оказаться? — ехидно поинтересовался Драко.

— На месте того, которого пороли, разумеется, — с легкой усмешкой, ответил Гарри.

— С чего ты это взял? — нервно спросил блондин.

— Ну, мне просто показалось, радость моя, — с совершенно невинными видом ответил брюнет, пододвинувшись ближе к любимому, и вдруг резко перевернув его на спину. Окинув его эрекцию довольным взглядом, он продолжил мысль: — И, кажется, я не ошибся в своих выводах.

Отчего-то Драко, которого вообще-то было довольно сложно смутить, покраснел под его взглядом до корней волос.

— Ну, допустим, не ошибся, — выдавил он из себя, еще больше возбуждаясь, — и что?

— И что? Я бы мог сделать что-то в этом роде, если ты этого действительно хочешь, — предложил Гарри, кончиком пальцев водя по груди любимого, от удовольствия тот жмурился, как кот. Каждый раз, когда Драко так жмурился, Гарри ожидал услышать мурчание. — Ну, что скажешь?

— А тебе-то это зачем?

— Мне... Мне интересно попробовать, интересно посмотреть на тебя в момент, когда тебе действительно больно. Посмотреть на себя. Почувствовать. Ну и, опять же, ты удовлетворишь свое любопытство, — Гарри продолжал неспешно ласкать любимого, наблюдая за его внутренней борьбой. — Я думаю, что это может быть наказанием за какой-нибудь проступок

— Но я вроде бы ничего такого не сделал, — попытался возразить Драко, но знал, что уже согласен на этот эксперимент и знал, что Гарри видит это.

— Ну, исходя из того сценария, что ты написал — проступок может быть совершенно любым, даже придуманным, — елейным голосом проворковал искуситель.

— Может... — выдохнул Драко, растворяясь в этом голосе и выгибаясь навстречу ласкающим его рукам.

— Ты уверен? Я ведь, и вправду, могу что-нибудь придумать... — продолжал мурлыкать Гарри.

— Уверен. Можешь... — часто дыша, простонал блондин.

— Это расценивать, как твое согласие на жесткую порку? — шепнул ему на ухо Гарри. — Я бы выбрал для этого, скажем, трость. Это очень больно, любимый, очень...

— Догадываюсь, — ответил Драко, вовлекая Гарри в поцелуй, — Но я бы попробовал...

Они самозабвенно целовались, руки Поттера сместились вниз, к стоящему колом члену блондина и вдруг он резко прервав поцелуй, отпрянул от него.

— Драко, что это? — спросил брюнет.

— Где? — непонимающе спросил тот.

— Вот тут! — резко ответил Гарри, проводя по низу живота Драко.

— Гм, все, что положено... А что такое? — спросил блондин, напряженно проследив за прикоснувшейся к нему рукой.

— Волосы. Мне больше нравится, когда их у тебя там нет.

— Но... — начал Драко.

— Вот и искомый проступок, — сообщил брюнет, поднимаясь на ноги.

— Гарри! — возмущенно воскликнул блондин, в свою очередь, вставая и отряхивая с себя песок.

— Ты забываешься! — резко одернул его Поттер и окинул взглядом. — И это тоже — повод для наказания. Думаю, десятка ударов тростью будет достаточно для того, чтобы ты запомнил свое место.

Драко опустил голову.

— В дом! Быстро! — приказал Гарри и, надев шорты, быстро пошел в сторону дома. Малфой покорно последовал за ним.

Они поднялись в комнаты Поттера и прошли в переоборудованный под темницу кабинет. Хозяин комнат подошел к стойке, в которую было воткнуто несколько разных тростей, и выбрал одну из них. Драко стоял и ждал — что будет дальше, ему было страшно.

Вертя трость в руках, брюнет подошел к блондину и внимательно на него посмотрел.

— Боишься, — констатировал он. — Что ж... Я дам тебе возможность избежать порки. Хочешь?

Драко кивнул. Увидев в руках Гарри трость, он сто раз успел пожалеть о том, что дал согласие и сейчас был бы очень рад взять свои слова обратно.

— Прекрасно, — хищно ухмыльнувшись, сказал Поттер. — Сделаем так: ближайшие три часа ты проведешь стоя рядом со мной, скажем, внизу на террасе. Ты будешь держать вот эту трость зажав ее между ягодиц. Если за это время она ни разу не упадет — то я не стану тебя пороть, во всяком случае, за сегодняшние провинности. Я просто по-новой уберу волосы у тебя на лобке и все. — Гарри ненадолго задумался: он точно знал, что условия поставил в принципе не выполнимые, но решил подразнить любимого и поэтому продолжил мысль: — Даже, пожалуй, сделаем интереснее. Когда закончится эта неделя, я отдамся в твои и Гермионины руки, также, как отдаешься ты сейчас. На такое-же время. Согласен?

Драко ошарашенно посмотрел на Гарри.

— Ну? — спросил тот.

— Ты... уверен? — спросил Малфой.

— Я? Уверен. А каким будет твой ответ?

— Хорошо. Я — согласен.

— Замечательно. Далее. Если трость упадет один раз, то оставшееся от трех часов время ты простоишь, не просто держа ее вышеуказанным способом. Ты будешь стоять с кляпом во рту. А когда время закончится, ты получишь свои десять ударов, но не тростью, а так и быть — плетью. Согласен?

Голос Гарри, те интонации, с которыми он говорил, вгоняли Драко в странное состояние, чем-то напоминающее транс.

— Да, — ответил он.

— Если трость упадет два раза, то ты получишь двадцать ударов плетью. Согласен?

— Да.

— Превосходно! Если же ты уронишь трость три раза — то оставшееся от трех часов время ты простоишь на коленях, продолжая держать трость. По окончанию трех часов ты получишь ею десять ударов. Согласен?

— Да.

— А если трость упадет более трех раз, то... — Гарри окинул оценивающим взглядом стоящего перед ним Драко и нежно провел кончиками пальцев по щеке. — Хм... что бы такого измыслить?.. О! Придумал! Тогда по окончанию трех часов ты попросишь меня выпороть себя ею, более того — ты понесешь ее в зубах с террасы до этой комнаты. И после этого ты получишь пятнадцать ударов. Согласен?

Блондин молчал. Он просто не знал, что ответить. Картинка, обрисованная Гарри была запредельной.

— Соглашайся, Драко, — промурлыкал Поттер.

— А у меня есть выбор? — спросил Малфой, выходя из ступора.

— Есть, — с честнейшим видом ответил Гарри. — Быть выпоротым прямо сейчас.

Драко задумался. Предоставленный ему выбор был не богат, по сути — порка или порка. Вопрос насколько сильная. Правда, в предложенной альтернативе был шанс вообще избежать этого испытания. Рискнуть? Или не стоит?

— Хорошо. Я — согласен.

— На что? — уточнил Гарри.

— На... возможность избежать порки.

— Уверен? — вкрадчиво спросил Поттер.

Эта интонация подняла в душе Драко бурю гнева.

— Да! — рявкнул он.

— Что ж, ты сделал выбор. Сам, — довольным тоном сказал брюнет и, отойдя от Драко, направился к комоду. Выдвинув ящик, он демонстративно вытащил из него кляп. — Это может пригодиться. Лень ходить лишний раз, — улыбнувшись, сообщил он, задохнувшемуся от гнева блондину. — Пойдем.

Гарри сделал приглашающий жест и, поигрывая тростью, направился на нижнюю террасу.

Поттер сидел, удобно расположившись в шезлонге, закинув босые ноги на низкий столик, стоящий рядом и читал. На столике, мерно тикая, стояли часы. С начала наказания прошло двадцать пять минут.

Обнаженный Драко стоял, крепко сжимая ягодицы и удерживая между ними трость. Он гипнотизировал взглядом медленно ползущие стрелки. Мышцы, непривычные к подобной нагрузке, постепенно начинали уставать. Пять минут, десять, двадцать... Шуршание страниц книги, которую читал Гарри. “Неужели он действительно читает?“ — размышлял Драко, пытаясь отвлечь себя от неприятного ощущения в затекающих мышцах. Пол часа. Малфой уже не чувствовал собственных ягодиц.

Звук упавшей трости показался ему подобием грома.

— Первый раз, — сказал Гарри, отрывая взгляд от книги и откладывая ее в сторону. — Подними ее и подай мне, — приказал он.

Малфой нагнулся за тростью.

— Без рук, Драко! — жестко сказал Поттер.

— Но … как тогда? — непонимающе переспросил блондин.

— Опустись на колени и возьми ее зубами, — непререкаемым тоном объяснил Гарри.

Драко замер. Подобный способ был чересчур унизительным. Утихший было гнев — поднялся по-новой.

— Ну! Ты не расслышал? Встань на колени, возьми трость зубами и подай мне! — стальным голосом поторопил его Гарри.

Драко не желал исполнять приказ, но боль, создаваемая браслетами на его ногах, быстро напомнила ему об этой необходимости. Он опустился на колени, подобрал зубами трость с пола и повернулся к Гарри. Тот внимательно наблюдал за его действиями.

— Хороший мальчик, — промурлыкал он, забирая трость и кладя ее на стол.

Малфоя потряхивало от ярости.

— Открой рот, — жестко приказал Поттера, одной рукой собирая в хвост волосы блондина, а другой, беря со стола плотный резиновый шарик кляпа.

Драко немного приоткрыл рот, Гарри быстро придвинувшись, лизнул чуть раздвинутые губы.

— Шире! — приказал он, отстраняясь.

Малфой повиновался и шарик моментально занял свое место. Проворные ловкие пальцы застегнули пряжку ремешка, удерживающего кляп во рту. Застегнув ее, Гарри провел кончиками пальцев по щеке любовника.

— Ты безумно сексуален с кляпом, ты знаешь это? — шепнул он и взял трость. — Встань! И повернись боком.

Драко встал. Поттер нежно погладил его задницу чуть раздвинул ягодицы и расположил трость между ними.

— Держи, — сказал он и убрал руки.

Блондин замер, а Гарри вернулся к своему чтению.

Страницы шуршали, стрелки мерно тикали. Драко стоял, слегка покачиваясь с пятки на носок и обратно. Чтобы не расслаблялись, порядком уставшие еще в прошлый раз мышцы, приходилось прилагать поистине героические усилия. Но минут через двадцать он таки выронил трость.

— Второй, — констатировал Гарри. — На колени! Подними трость и дай ее мне! Быстрее!

Автоматически подчиняясь стальному голосу, блондин сделал то, что от него потребовали и замер, ожидая нового приказа.

— Встань!

Гарри вернул трость на место и вернулся к книге.

Драко было уже почти все равно, что будет дальше. Он просто механически подчинялся, полностью уйдя в себя. На сей раз трость выпала еще быстрее.

— Какой ты не ловкий! — недовольно буркнул Поттер. — Это уже третий раз, ты помнишь?

Драко никак не отреагировав на вопрос, опустился на колени, подобрал трость и протянул ее Гарри.

Тот, хмыкнув, принял ее из его рук и аккуратно раздвинув ягодицы покорного любовника расположил между ними трость. Драко сжал мышцы и Гарри отпустил ее.

Некоторое время брюнет сидел, рассматривая коленопреклоненного блондина, а потом встал и присел перед ним на корточки. Он протянул руку и нежно погладил того по щеке, потом его пальцы переместились на шею, задев чувствительную точку за ухом, потом спустились еще ниже, чуть сжали сосок. Драко почувствовал, что против воли начинает возбуждаться от этих прикосновений. Ласковая рука постепенно добралась до напряженного живота и явно не собиралась останавливаться. Блондин прикрыл глаза. Горячие пальцы коснулись низа живота, прозвучало заклинание и знакомое тепло разлилось по коже паха.

— Все-таки, когда там нет волос — краше, — промурлыкал Гарри. — А хочешь, я уберу волосы и со своего лобка? — предложил он, мягко поглаживая чувствительную кожу. Малфой растворялся в его легких прикосновениях. Он совсем забыл о трости, которую должен был держать и та упала.

— Драко, Драко... ты опять уронил трость. В четвертый раз... А прошло всего полтора часа, — в голосе Гарри слышалось неподдельное сочувствие и... раскаяние. — Я полагаю дальнейшие эксперименты с ее держанием — бессмысленными и предлагаю сразу перейти к следующей части нашей программы. Что скажешь? — спросил он мягко. — Ах, прости, ты же не можешь говорить, ничего, сейчас мы это исправим, — Гарри расстегнул пряжку на ремешке кляпа. — Давай его сюда, — сказал он осторожно вынимая шарик изо рта партнера. — Ну, так что скажешь?

Тот пошевелил затекшей от кляпа челюстью, сглотнул, облизал пересохшие губы.

— Как хочешь, — наконец сумел произнести он.

— Ну я не вижу смысла продлевать твои мучения... — невинным тоном сказал Гарри, продолжая нежно поглаживать Драко по животу и лишенному волос лобку. — Ты ведь все равно уже четыре раза выронил трость, и мне в любом случае придется тебя выпороть.

Почему-то Малфой больше не злился. Он чувствовал ласковую руку осторожно поглаживавшую его, теплые пальцы легко касались кожи и это было безумно приятно. Порка... ну, в конце концов — она была предусмотрена сценарием, который он же собственноручно и написал, да и на такую жесткую порку, опять же, сам напросился. Конечно, в тот момент он не предполагал, что все случится именно так... но... почему бы и нет? Драко опустился на пятки и склонил голову. Ласковые пальцы Гарри зарылись в его волосы.

— Это очень больно? — спросил блондин.

— Достаточно, — честно ответил Гарри и притянул любовника к себе, покрывая его лицо легкими поцелуями.

Тот млел в его руках и собирался с духом.

— Хорошо... — прошептал он. Сердце гулко билось в груди. Адреналин растекался по венам горячей волной. В голове набатным колоколом звучало условие: “Ты попросишь выпороть себя”. Он решился и тихо, но внятно попросил: — Пожалуйста, выпори меня, Гарри.

— Что? — переспросил тот.

— Прошу тебя, выпори меня тростью, — еще раз попросил Драко.

— Подними ее, и пойдем, — мягко велел Гарри и встал на ноги.

Малфой нашел валяющуюся на полу трость глазами и, не подымаясь с колен, склонился над ней. Он взял ее в зубы и встал, покорно опустив голову. Гарри за подбородок приподнял ее и поцеловал в губы, между которыми была зажата трость, на секунду сжал любимого в объятии и, быстро отстранившись, пошел наверх, Драко последовал за ним.

Они дошли до покоев Гарри и свернули в бывший кабинет. Закрыв за собой дверь и наложив на комнату заглушающие и запирающие чары, брюнет жестом указал любовнику куда-то в угол комнаты. Драко прошел куда указали и рассмотрел находившийся там предмет — больше всего он был похож на массивную скамью со ступенькой. Ее горизонтальные поверхности были обиты кожей.

Гарри вынул трость из его зубов и подвел к скамье.

— Это козлы для порки. Ляг на них животом, колени поставь на приступочку, — сказал он.

Драко повиновался. Гарри пристегнул его руки к толстым ножкам скамьи, затем широким ремнем стянул ноги выше колен, притягивая их центральной ноге скамьи. Попробовав пошевелиться, блондин оценил всю “прелесть” этой мебели — ему не удалось сдвинуться ни на дюйм.

— Хочешь видеть, что будет происходить? — спросил Гарри, поглаживая ягодицы любовника, расслабляя их.

— Да! — выдохнул тот.

Что-то произошло и с левой стороны от козел появилось большое зеркало, а справа, откуда-то из-за спины Гарри, полился неяркий свет. Драко видел во всех подробностях себя, привязанного к козлам — это было одновременно и безумно страшно и столь же безумно возбуждающе. Партнер в зеркале был виден, как темный силуэт с тростью в руках. Удивительно, но инструмент был прекрасно виден, а рука его сжимающая — нет.

— Готов? — спросил Гарри.

Малфой сделал несколько глубоких вдохов.

— Да! Пожалуйста, бей! — задыхаясь от возбуждения, выдавил из себя привязанный блондин.

— Считай! — велел Гарри

И ударил. Резкий хлесткий удар пришелся по обеим ягодицам. Это было больно, но... гораздо менее больно, чем ожидалось.

— Раз! — выдохнул Драко.

Он зажмурился в момент, когда трость опустилась на его зад и, теперь раскрыл глаза, и увидел себя в зеркале, увидел, как первый след от удара проступает на коже. Трость взметнулась и вновь опустилась.

— Два!

Второй след появился на несколько миллиметров выше первого.

— Три!

Третий след.

Гарри не торопился, он терпеливо ждал, пока Драко расслабит мышцы после очередного удара и только после этого наносил следующий, стараясь не попасть по следам от предыдущих ударов.

— Семь! — вскрикнул Драко.

Поттер опустил трость и подошел к нему. Он нежно провел рукой по спине покрытой мелкими бисеринками пота, легко коснулся следов от трости, краснеющих на заднице. Прохладная ладонь доставляла неземное блаженство, Драко застонал от удовольствия. Когда боль отпустила — рука убралась.

— Продолжим? — спросил Поттер.

— Да!

Трость вновь свистнула в воздухе.

— Десять!

Гарри постепенно наращивал силу ударов, сохраняя очень медленный и размеренный темп.

— Двенадцать!

Ему было больно, рубцы от ударов горели огнем, дыхание стало тяжелым и прерывистым, он чувствовал, как со спины, стекают тонкие струйки пота.

— Тринадцать! — простонал Драко.

Он видел свои глаза в зеркале — в них плескалось безумие.

— Пятнадцать! — выкрикнул блондин.

Его трясло от пережитого испытания, слезы сами собой текли из глаз, ему было холодно.

Гарри отшвырнул в сторону трость, быстро отстегнув Драко от козел, он подхватил его на руки и отнес на кровать. Осторожно опустив его на постель, он лег рядом, накрыл мягким пушистым покрывалом и крепко прижал к себе. Блондин уткнулся ему в грудь лицом, обвил руками и ногами, и в голос разрыдался. Постепенно в теплых объятиях любимого, Драко согрелся и, успокоившись — задремал. Гарри лежал рядом и смотрел на его спокойное, умиротворенное лицо.

Минут через сорок, проснувшись, Малфой распахнул глаза и буквально наткнулся на взгляд Поттера. В его взгляде были любовь и нежность такой силы, что Драко показалось, что глаза любимого светятся собственным сиянием. По губам Гарри блуждала рассеянная, мечтательная улыбка, Драко потянулся к ним и поцеловал.

— Спасибо тебе, — сказал он.

— Пожалуйста, — просто ответил Гарри.

— Знаешь... это было... Ох, я даже не знаю, как рассказать...

— Не рассказывай, я знаю, как это было. А еще знаю, что сейчас ты очень хочешь есть, — с улыбкой сказал Гарри.

— И, правда... хочу.

Брюнет куда-то потянулся и протянул любовнику шоколадку.

— Держи, голодающий, — чуть усмехнувшись, сказал он. — На самом деле, это тебе спасибо.

— Мне-то за что? — жуя шоколадку, удивленно спросил Драко.

— За многое, радость моя. За то, например, что от тебя не нужно скрывать некоторые вещи. За способность принимать вот такую... ласку. За возможность дарить ее...

— Пожалуйста, — искренне ответил блондин и вдруг спросил: — А что ты делал сразу после победы? Отчего ты сидел в старом доме один?

— После победы? — переспросил Гарри.

Драко кивнул.

— Я оплакивал погибших, думал, прикидывал чем заняться дальше, отдыхал, мечтал, строил планы, переживал собственную смерть, в конце концов...

— Что переживал?! — удивленно спросил Малфой.

— Собственную смерть, — повторил Гарри. — Ты разве не знаешь, как именно я победил Волан-де-Морта? Тебе Гермиона не рассказала?

— Ну, она рассказывала про ваши поиски крестражей...

— А про то, что случилось в лесу?

— Нет, она сказала, что это не ее тайна, и она не в праве ее открывать.

Гарри кивнул.

— Я действительно просил их с Роном никому не рассказывать. Но тебе, наверное, стоит знать, что там произошло... — И он рассказал любимому о той страшной ночи в лесу, о том, как шел на смерть, о том, как Волан-де-Морт метнул в него смертельное проклятье, о разговоре с Дамблдором и о Нарциссе, спасшей его жизнь. — То, что ты видел в большом зале Хогвартса, это самый конец той ночи и того страха.

Тишина повисла между ними, Драко лежал на боку, обняв любимого и, задумчиво смотрел ему в лицо.

— Я даже не знаю, что тебе сказать, — тихо проговорил он, нарушив молчание.

— А что тут можно сказать. На мой взгляд — ничего. Это был ответ на твой вопрос о том, что я делал на Гриммо столько времени. Согласись, у меня было, над чем поразмыслить?

— Да уж и не поспоришь, — согласился Драко. — Можно задать тебе дурацкий вопрос?

— Можно.

— Ты так заботишься о сохранении рода Малфоев потому, что обязан моей матери жизнью? — спросил он.

— Долг жизни не связывает меня с Малфоями, потому, что я, как ты помнишь, спас тебя из адского пламени. Просто... Я полюбил тебя и мне стал не безразличен Люциус. А так случилось, что я очень ответственный человек — раз уж я забираю у него наследника, я посчитал себя обязанным дать что-то взамен, логично?

— Вполне.

— Ну вот. Еще вопросы есть? — спросил Гарри улыбнувшись.

— Есть. Скажи мне, ты был когда-нибудь снизу?

— Ну не так давно ты …

— Не-е-т, ты же понял о чем я!

— Ты хотел меня спросить трахал ли меня мужчина? Нет, не трахал. Скажу больше — ты вообще первый мужчина, с которым я по-настоящему занимался любовью. А Гермиона — первая женщина.

— А как же Эрик? — спросил блондин.

— Ревнуешь? — ехидно спросил Гарри.

— Ну что за манера отвечать вопросом на вопрос?! — возмутился Драко.

— С Эриком мы ласкались, занимались оральным сексом, но никогда не заходили дальше. Он был убежден и убедил меня в том, что моя, хм, девственность должна быть отдана тому, кого я полюблю и только тогда, когда это случиться. Так что вам, мой будущий супруг, будет предоставлено удовольствие меня ее лишить.

Драко хищно ухмыльнулся.

— Я сделаю это. В нашу первую брачную ночь. В какой-нибудь особо изощренной форме... Вступлю в сговор с Гермионой, у нее фантазия богатая и... Я обещаю тебе — ты эту ночь запомнишь.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — фыркнув, ответил Гарри. — О, кстати. У меня для тебя кое-что есть, я давно хотел отдать, но, то забывалось, то еще что-то... Погоди, сейчас принесу.

Поттер осторожно высвободился из объятий любимого и, сняв заклинания, вышел из комнаты. Вернулся он через несколько минут, держа руку за спиной.

— Что там у тебя? — спросил Драко.

— Держи, — ответил Гарри и протянул ему волшебную палочку.

Малфой взял ее и удивленно уставился на любовника.

— Это же моя, та, которую ты отобрал тогда...

— Ага, 10 дюймов, боярышник и волос единорога. Она сослужила мне хорошую службу.

— Это именно с ней ты вышел против Темного Лорда?

Гарри кивнул.

— А она будет меня слушаться? — спросил Драко.

— Не знаю, попробуй? — предложил Поттер.

Малфой взмахнул своей волшебной палочкой и с ее кончика посыпались серебристые искры.

— Слушается, — радостно заключил он. — Я скучал по ней.

— Я знаю. Поэтому и решил вернуть.

— Спасибо, — сказал блондин, переворачиваясь на бок и болезненно морщась.

— Давай я залечу? — спросил Гарри

Драко поднялся на ноги и подошел к зеркалу, ему не терпелось рассмотреть объем повреждений. Полосы от трости на его заднице выглядели очень впечатляюще.

— Не надо. Ты же свои не дал залечить, у тебя спина до сих пор в полосочку.

— Мои — другое дело. Это — долг чести. А твои — результат неуемного любопытства.

— Вот и пусть проходят сами. Они мне нравятся. И тебе, кстати, тоже и даже не пытайся спорить!

Гарри фыркнул и, подойдя, легонько прикоснулся к ярким рубцам на попе любимого.

— А я и не спорю — нравятся. Но, тебе будет больно несколько дней сидеть и спать на спине.

— Как-нибудь переживу.

— Что переживешь? — спросила тихо зашедшая в комнату, проснувшаяся Гермиона.

Драко повернулся к ней исполосованным задом.

— Вот это, — весело сказал он.

— Мерлин мой... — выдохнула девушка ошарашенно. — Что это?

— Это все садист наш доморощенный. Он меня с утра пораньше высек тростью, — с гордостью ответил блондин. — Но самого страшного его сегодняшнего изуверства ты даже представить себе не можешь! — наигранно обиженным тоном продолжил Драко. — Это чудовище... Он разбудил меня в шесть утра! Выгнал на зарядку и заставил искупаться. Ты представляешь? Верх садизма просто!

— А высечь его он сам просил, — сказал Гарри.

Гермиона переводила взгляд с одного любимого, на другого, пытаясь понять, что тут происходит. Следы на заднице Драко были просто ужасными. Но оба молодых человека выглядели совершенно довольными.

— Драко, это правда? — нервно спросила она.

— Абсолютная, любимая. Я стоял на коленях и просил нашего будущего мужа выдрать меня тростью. Мне пришлось повторить свою просьбу дважды, прежде, чем он милостиво согласился, — Драко говорил совершенно серьезным тоном и с совершенно серьезным выражением на лице, но в глазах плясали веселые черти.

Гермиона недоверчиво на него смотрела.

— Гарри, она мне не верит, — капризным тоном протянул блондин. — Я говорю абсолютную правду, Гермиона и готов повторить свои слова под Веритасерумом.

— Ничего не понимаю, — растерянно сказала девушка. — Как можно попросить о таком? Это же...

— Ну, — сделав загадочное лицо, сказал Драко, — я же мазохист.

— Да ну вас, я серьезно, а вы прикалываетесь! — возмутилась Гермиона.

— Мы тоже совершенно серьезны.

— Значит, серьезны? — нахмурившись, спросила девушка. Она волей-неволей окончательно проснулась, вспомнила, как Драко разглядывал порку розгой в клубе и следы на спине Гарри, сложила два и два, и пришла к выводу, что эти двое действительно не прикалываются.

Любимые переглянулись и синхронно кивнули.

— Похоже, действительно — серьезно. Ладно — убедили. Похоже, я пропустила много интересного. Вы удивительные чудовища, при том — оба. Вы завтракали?

— Нет еще, как-то, знаешь, не до того было.

— Ясно, что ж, пойдемте тогда, а то кофе очень хочется.

— Слушаем и повинуемся, повелительница, — хором откликнулись парни, Драко подхватил девушку на руки и понес вниз, в столовую.

За завтраком Гермиона невинным тоном поинтересовалась:

— Значит, вы перешли к жестким методам воздействия? Я верно уловила идею, а, Драко?

— Ну, я даже и не знаю.,, — несколько смутившись под ее внимательным взглядом, ответил он. — Просто экспериментируем.

— Ага, и как далеко вы собираетесь зайти в своих экспериментах?

— Вот уж не знаю, — ответил задумчиво Драко. — Ты хочешь чего-то особенного?

— Может быть, может быть... — ответила девушка, отпивая глоток кофе из чашки.

— Гарри, тебе не кажется, что наша будущая супруга что-то задумала? — спросил насторожившийся блондин.

— Похоже на то и я, кажется, знаю чьей шкурке достанется, — усмехнувшись, ответил Гарри.

Гермиона фыркнула

— Я действительно кое-что задумала

Руки Драко были подняты вверх, босые ноги едва касались пола и, чтобы хоть как-то разгрузить руки, ему приходилось стоять на мысочках. На глазах юноши красовалась плотная повязка, лишающая его возможности видеть. Гермиона довольно оглядела творение своих рук и бесшумно поманила Гарри за собой. Выйдя вслед за ней из комнаты и тихо прикрыв за собой дверь, он спросил:

— И что дальше?

— Дальше? Нам понадобится перышко, массажер Вартенберга, лед и свеча.

— Что за массажер? — переспросил Гарри.

— Это вот то самое колесико с остренькими шипами, которое ты вертишь в руках, — улыбнувшись, ответила Гермиона, — эта штука так по-умному называется.

Девушка забрала из рук любимого незамысловатое устройство и с легким нажимом провела им по предплечью юноши. Острые шипы впивались в кожу, доставляя очень своеобразные ощущения.

— Понимаешь, в чем идея?

Парень задумчиво кивнул.

— Ну, а теперь прикинь ощущения Драко. Он не будет знать, чем до него дотронуться в следующую секунду — рукой, перышком, льдом, чем-то горячим или вот этой штукой. Чередуя разные прикосновения мы в четыре руки можем добиться очень интересных результатов, как думаешь?

— И где ты берешь эти идеи? — полюбопытствовал Гарри.

— Я много читаю, — с улыбкой ответила Гермиона, открывая дверь в “темницу” и приглашающе кивая любимому.

Драко слышал, как к нему кто-то подошел и подобрался, ожидая дальнейшего. Особого страха он не испытывал, но ожидание неизвестно чего, все-таки нервировало его. Он чутко вслушивался в окружающее пространство, пытаясь угадать, что его ждет, но кроме легких шагов, ничего разобрать не удавалось. Когда он почувствовал первое прикосновение он дернулся всем телом, пытаясь отстраниться, но в его положении — это было невозможно.

Гермиона и Гарри прикасались к беззащитному Драко в разных местах заставляя его то вскрикивать от боли, то постанывать от удовольствия. Он ощущал то жар, то холод, то мягкость, то болезненное покалывание. Ощущения от этой игры, даже те, что приносили боль, начали заводить его. Он уже не пытался угадать, что принесет следующее прикосновение — это стало совершенно не важно.

Чьи-то руки осторожно прикоснулись к стоящему колом члену, и Драко почувствовал, как плотное кольцо охватывает его основание, следом чьи-то пальцы нежно прошлись по его соскам, чуть сжимая и пощипывая. Очередная волна возбуждения растекалась по телу горячей волной. А потом его неожиданно оставили в покое.

Чуть успокоившись, Драко прислушался. Звуки, доносящиеся до него, выстраивались в весьма пикантные картинки, отзываясь волнами желания. Он слышал, как Гарри и Гермиона отошли от него и повалились на кровать. Их тихие стоны и частое дыхание совершенно недвусмысленно давали знать, чем сейчас занимаются эти двое. Драко столько раз видел, как занимаются любовью его будущие супруги, что сейчас без труда представлял, по доносящимся звукам, их восхитительную игру и единственное чего ему хотелось — это участвовать. И совершенно плевать в какой роли. Он хотел разрядки и не получал ее, а двое на кровати, словно забыв о его существовании любили друг друга. Через некоторое время стоны и характерные развратно-шлепающиеся звуки затихли, и блондин услышал, как кто-то подошел к нему со спины и обнял. Юноша всем телом прижался к обнявшему его и осознал, что это Гарри.

Цепь, удерживающая Драко в полу-подвешенном состоянии, ослабла, юноша встал на ноги. Поттер освободил его руки и, сняв с его глаз повязку, подтолкнул к кровати, на которой лежала, довольно щурясь, Гермиона.

— Вылижи ее, — шепнул ему на ухо Гарри.

Драко посмотрел на любимого дикими, полными желания глазами и устроился на коленях между ног девушки. Она приглашающе повела бедрами и, запустив руку в волосы блондина, притянула его голову к себе, заставив уткнуться носом в мокрую от желания промежность. Драко жадно прильнул к ней и осторожно принялся лизать. Вкус Гермионы вперемешку со вкусом Гарри сводили его с ума, а тихие всхлипы девушки — усугубляли это состояние.

Поттер пристроился сзади, раздвинув ноги Драко коленом и тот, поняв, что сейчас будет — выгнулся навстречу скользким от смазки пальцам, прикоснувшимся к его входу. Быстрым, резким движением Гарри ввел в него сразу два пальца и осторожными массирующими движениями готовил его. Блондин нетерпеливо дернул задницей, выгибаясь и показывая, что хочет большего. Пальцы убрались, и Драко почувствовал головку члена, приставленную к его входу, и в следующее мгновение Гарри вошел в него. Малфой глухо застонал и дернулся навстречу любовнику. Гермиона выпустила его волосы и сместилась вниз, направив стоящий член Драко в себя. Некоторое время они втроем приноравливались к ритму друг друга, чтобы доставлять максимум удовольствия, и наконец, поймав его, задвигались, отдаваясь древнему ритму.

Гарри кончил с глухим рыком и, выйдя из Драко, улегся рядом, а тот, из-за кольца, надетого на него, кончить никак не мог. Гермиона крепко прижавшись к нему, резко сменила позу, оказавшись сверху, и полностью взяла инициативу в свои руки, задавая наиболее нравящийся ей темп. Руки девушки блуждали по его груди. Каждое ее движение напоминало об утренней порке, но боль только подхлестывала и без того запредельное возбуждение.

— Открой глаза! — шепнула Гермиона.

Драко повиновался и посмотрел прямо в глаза любимой. В них светилось желание и что-то еще, чего так сходу понять было нельзя.

— Сними с меня кольцо, пожалуйста, — простонал блондин, — дай кончить! Я не могу больше!

Гермиона хищно улыбнулась, но просунула руку и расстегнула полоску кожи, перетягивавшею основание члена. Очень быстро после этого Драко, с громким воплем, кончил. Оргазм был столь бурным, что он на несколько минут утратил связь с реальностью.

Пришел в себя он, лежа между любимыми, с любопытством рассматривавшими его.

— Гермиона, твои идеи, как обычно — совершенно сумасшедшие, — выдохнул он.

— А почему ты решил, что это моя идея? — спросила девушка.

— Просто знаю, и все. Ты всегда изобретаешь что-то с минимальным силовым контактом и максимумом разнообразных ощущений. Тебе нравится заставлять меня делать... странные вещи и попадать в непривычные ситуации. Ты любишь вытащить наружу всю мою чувственность, заставляешь умолять о разрядке, тебе нравится, когда я сам опускаюсь к твоим ногам, добровольно повинуясь и отдаваясь. Ты играешь со мной, как кошка с мышью. С Гарри — все по-другому: он предпочитает проделывать что-нибудь более, хм, болезненное, жесткое, зачастую на грани жестокости. Его затеи — это море адреналина, боли и в итоге опустошенность, выжатость, как после хорошей тренировки.

Прошло несколько дней, и домой вернулись Люциус с Северусом.

Молодые маги как раз завтракали. Гермиона сидела на коленях у Драко и кормила его с ложечки. Поттер качался на стуле и когда в столовую неожиданно вошли наставники, шмякнулся бы на пол вместе со стулом, если бы девушка не успела сотворить под ним воздушную призму.

— Доброе утро, — поздоровались вернувшиеся мужчины.

— Доброе, — отозвались завтракавшие.

Люциус оглядел компанию и вопросительно приподнял бровь, увидев на шее сына стальное кольцо.

— С тебя десять галеонов, лорд Малфой, — сказал Северус, не скрывая ехидства.

— Мерлин мой, какой ты, однако, памятливый, — проворчал Люциус, но мешочек с галеонами развязал и высыпал на ладонь зельевару десять золотых монет.

— Так-так, Драко, и чего ж ты не снял это украшение с себя? — поинтересовался Люциус, усаживаясь за стол и наливая себе кофе.

Малфой-младший покраснел и опустил глаза.

— Оно не снимается, — буркнул он.

— Что, совсем? — ехидно поинтересовался Северус, забирая чашку с кофе, налитую Люциусом.

— Ну не то чтобы совсем. Но пока — не снимается, — еще больше покраснев, ответил Драко.

— Интересно. И во что вы вляпались на сей раз? — вопросил троицу Люциус.

— Ну... мы тут... — начала оправдываться Гермиона.

— Это случайно вышло, — сказал обладатель несъемного ошейника. — В общем, эта штука останется на моей шее до момента брачного ритуала.

— И кто же у нас невеста? — невинно поинтересовался Северус, отпивая глоток кофе.

— Они! — Драко показал на Гермиону и Гарри. — Оба.

— Сев, я же тебе говорил — стоит уехать буквально на пару дней и они тут сами во всем разберутся. Очень сообразительные детки, — улыбаясь, сказал Люциус, отбирая обратно свою чашку у Северуса и делая глоток из нее.

Северус подошел к крестнику и палочкой постучал по ошейнику.

— Ты глянь-ка, сталь! Не хухры мухры! На мелочи они не размениваются. — Северус сотворил какое-то заклинание и стальное кольцо засветилось мягким золотистым сиянием, потянувшимся двумя мерцающими ниточками к Гермионе, и Гарри. — Да уж, очень сообразительные детки, ты прав. Дремучие только, прямо, как леса Амазонки. Кстати, готовь еще десять галеонов.

— Это еще зачем? — удивленно спросил Люциус.

— За тем же. Ты — проспорил. Только твой сын связан со своими избранниками, они же магически не связаны ни с ним, ни друг с другом.

Люциус вновь отсыпал десяток монет и пододвинул их к Северусу, тот небрежно сгреб их со стола и присоединил к предыдущим, ссыпав в карман.

— Ну, молодые люди, и что вы предполагаете делать? — поинтересовался лорд Малфой.

— Отец, ну ты же говорил, что не будешь против такого брака... Мы даже придумали, как не оставить род Малфоев без наследника.

— Да? — удивленно приподнял бровь Люциус. — И как же?

— Ну, Гарри предложил передать мне наследие и титул Блэков. Мы проверили — так можно сделать, и магия Блэков меня воспримет. Таким образом, когда я уйду в новый род, ты спокойно сможешь обзавестись новым наследником.

— Люц, с тебя еще десять монет, — сквозь смех сказал Северус.

— Очень сообразительные детки, — проворчал себе под нос Люциус, вытрясая из кошелька очередные десять галеонов, — ну, видать так тому и быть. Гарри, нам с вами надо навестить банк. Северус, ты ведь сваришь нужные зелья?

— Сварю, куда я денусь. Вот допью твой кофе и отправлюсь в лабораторию.

— Навестить банк? Зачем? — спросил Поттер.

Зельевар закатил глаза.

— Я ж говорю — очень дремучие. Ужас просто.

— Ладно тебе ворчать, Сев. В банке, Гарри, нам надо будет забрать хранящиеся там предметы, предназначенные для ритуала наследия. Доедайте, допивайте, приводите себя в порядок и мы отправимся.

Гриффиндорец кивнул, быстро дожевал бутерброд, допил свой кофе и пошел переодеваться.

— Драко, Гермиона, поможете Северусу с зельем?

— Конечно, отец, — ответил парень, а девушка согласно кивнула.

Переодевшись и причесавшись, Гарри спустился к ожидавшему его Люциусу.

— Я готов, — сообщил он.

Малфой-старший взял его за руку и аппарировал в волшебный квартал в индийской столице.

— Гарри, скажешь гоблинам, что тебе нужны ларцы для ритуала наследия и родовые перстни рода Поттеров и рода Блэков. Они принесут, — сказал парню Люциус, когда они поднимались по ступеням Гринготса.

Зайдя внутрь, они прошли прямиком к управляющему, и объяснили тому, что им требуется. Гоблин понятливо кивнул магам и удалился, дабы отдать соответствующие распоряжения. Через двадцать минут в его кабинет сама-собой вкатилась тележка, на которой было установлено три ларца. Люциус уменьшил привезенные ларцы, рассовал их по карманам, величественно распрощался с управляющим и они с Гарри покинули банк.

Оказавшись дома, Поттер, не сумев сдержать любопытства, спросил наставника:

— А что у них внутри?

Люциус молча выудил из карманов и увеличил ларцы, поставив их на стол.

— Открой да посмотри, — предложил он.

Гарри осторожно открыл один из них: внутри обнаружилось три прямоугольной формы бутылки из прозрачного стекла в каждой из них плескалась не прозрачная ярко-красная жидкость больше всего напоминающая кровь.

— Что это? — с любопытством спросил молодой человек.

— Это? Родовая кровь, разумеется, — спокойно ответил Люциус.

Гарри непонимающе уставился на него.

— В правой бутыли — кровь мужчин рода, в левой — кровь женщин, в средней — смешанная. Внутри ларца, в котором хранятся эти бутыли, поддерживается магией специальная среда, в которой кровь может сохраняться не портясь и не меняя свойств бесконечно долго. Когда очередной наследник вступает в свои права, он присоединяет несколько капель своей крови к крови предшественников. Используется родовая кровь для ритуалов наследия, ритуалов принятия в род, для мощных поисковых, защитных и исцеляющих заклинаний. Иногда к ней приходится прибегать для снятия проклятья или особо мощного сглаза.

— То есть, в этих ларцах кровь всех-всех Поттеров, Блэков и Малфоев от самого первого?

— Ну да. Она понадобится Северусу для зелья, которое он варит сейчас.

— А что будет с этой кровью, когда мы образуем новый род?

— После брачного ритуала вы с Драко вдвоем объедините содержимое бутылей Поттеров и Блэков. Естественно, использовав для этого специальные заклинания, и соблюдая положенные при таком случае обряды и эта кровь станет кровью нового рода.

— Как все сложно.

— Просто непривычно для тебя, а так — ничего особо сложного. Кстати, тебе нужно выбрать, того кто будет сопровождать и оберегать тебя в момент вступления в наследие. Маг в это время очень уязвим и совершенно беспомощен. Обычно, юного мага сопровождает либо один из родителей, либо опекун. Но в твоем случае — это невозможно. Выбор у тебя тоже не слишком богат: либо я, либо Северус. Подумай, с кем тебе было бы лучше?

— Не в обиду вам, но я бы предпочел Северуса.

— Какие уж тут обиды, Гарри. Ты знаешь его много лет, уверен в нем. Я все понимаю.

— А что происходит во время ритуала вступления в наследие?

— Каждый раз по-разному. Однако есть и общие черты. Это больно, Гарри. Очень больно. Организм входящего в наследие Мага, за короткий срок, очень сильно перестраивается, как в магическом плане, так зачастую и физически. Как только Северус доварит зелье, вы с Драко начнете его пить. Пить его придется несколько дней, сколько именно — очень индивидуально, в эти дни необходимо по возможности избегать колдовства. Пользоваться магическими предметами — можно, но самому лучше не колдовать. Когда подойдет время для ритуала, ты и выбранный тобой сопровождающий поймете это, и он перенесет вас вдвоем в специальное место. Ты выбрал Северуса и я думаю, что он перенесет тебя в место, где входили в наследие Принцы. Там вы пробудете до завершения процесса становления. Большую часть этого времени ты проведешь в бессознательном состоянии и главная цель твоего сопровождающего не дать тебе убиться. Когда процесс завершится, вы вернетесь. Собственно, вот.

Поттер задумчиво кивнул и спросил:

— Для Северуса это будет тяжело?

— Ну, не просто.

— Это ведь очень большая услуга, верно? — после некоторого раздумья спросил Гарри.

— Да, — согласился Люциус.

— Пойду, попрошу его о ней.

— Лучше не суйся в лабораторию, он не оценит, — посоветовал Люциус.

— Значит, подожду, пока он оттуда выйдет и тогда попрошу, — сказал Гарри.

Лорд Малфой кивнул.

Уже неделю Гарри и Драко три раза в день пили отвратное на вкус зелье производства Северуса, но явных изменений не наблюдали, хотя, вроде бы, в последние двое суток у Гарри увеличилась сонливость и движения стали слегка заторможенными. Мастер Зелий внимательно наблюдал за своим подопечным и настороженно ждал нужного момента, по его подсчетам все должно было свершиться очень и очень скоро. Одним из вечеров он нашел Поттера и сказал ему:

— Гарри, собери все, что по-твоему может тебе пригодится.

— Например что?

— Из обязательных вещей: запасной комплект одежды, а об остальном подумай сам.

— Можно взять меч?

— Если ты считаешь его нужным предметом, то конечно.

— Северус, как вы поймете, что пришла пора?

— В тот день, когда этот момент наступит, тебе очень сложно будет проснуться, ты будешь ощущать слабость во всем организме, будет кружиться голова и начнутся неконтролируемые всплески магии.

— Понятно. Я соберу в сумку все необходимое, и вы легко ее найдете в моей комнате.

На утро, после этого разговора Гарри проснулся с величайшим трудом и слегка покачиваясь, на внезапно ослабевших ногах, медленно спустился вниз, волоча за собой собранную сумку. По дороге он столкнулся с Северусом, который бросив на него быстрый взгляд, спокойно сообщил:

— Нам пора, Гарри.

Тот с трудом нашел в себе сил, чтобы кивнуть в ответ, он вообще держался на ногах только потому, что прилагал к этому незамысловатому процессу титанические усилия. Северус подхватил его, и аппарировал.

Когда они прибыли на место Гарри потерял сознания. Зельевар подхватил его на руки и отнес на кровать, уселся рядом и принялся ждать. Четверо суток Поттер был без сознания и горел словно в огне. Он метался по кровати, бредил и иногда орал нечто нечленораздельное. Северусу выпадало несколько раз быть сопровождающим при Маге входящем в наследие, но такого он никогда не видел. Парень иногда порывался вскочить на ноги, но тело не слушалось, и он падал, зельевар терпеливо, раз за разом, укладывал его обратно. За все это время Северусу удалось проспать, дай Мерлин, если часов восемь, он устал и ничего не мог сделать с этим — нужно было ждать.

На исходе четвертых суток Гарри пришел в сознание. Ему казалось, что в венах у него вместо крови течет жидкое пламя, омывая каждую клеточку его организма и терзая неимоверной болью. Он ощущал себя пороховым зарядом, готовым взорваться с минуты на минуту. Он отчего-то знал, что взрыв неизбежен и сдерживал его из последних сил.

— Северус, — хрипло прошептал он, — вытащи меня на улицу

Зельевар подумал, что парень опять бредит и положил руку на пылающий лоб, пытаясь успокоить.

— Северус, я прошу тебя — вытащи, выкинь, вышвырни, в конце концов, меня наружу! Я сейчас просто взорвусь и спалю тебя, и место где мы находимся!

На сей раз Снейп понял: его подопечный не бредит. Он быстро подхватил его на руки и вынес из дома.

Они находились в горах, на карнизе каплевидной формы. В глубине карниза, там, где он заострялся, был устроен небольшой, состоящий из одной комнаты, домик. Карниз обрывался отвесно в глубокую пропасть, глубины которой Северус себе не представлял. Для безопасности площадка перед домиком была ограждена заклятиями, не дающими случайно свалиться вниз, в пропасть.

— Положи меня на землю и принеси меч, пожалуйста, — попросил Гарри, и Северус автоматически отметив, что Поттер обращается к нему на “ты”, опустил его на землю, быстро зашел в дом, подобрал меч и вернулся к своему подопечному.

Тот стоял на коленях и стягивал с себя рубашку. Увидев наставника, он выдавил из себя некое подобие улыбки и протянул руку, чтобы забрать меч. Зельевар молча протянул оружие гардой вперед, Гарри вцепился в рукоять меча словно утопающий в соломинку. Справившись, наконец, с рубашкой он, опираясь на меч, встал, и неуверенно покачиваясь на дрожащих ногах, принялся за брюки. Руки слушались плохо, и Гарри никак не удавалось расстегнуть пряжку ремня.

— Помоги мне раздеться, пожалуйста, — попросил наставника молодой человек.

Северус, решивший не спорить, подошел и помог ему избавиться от брюк и нижнего белья.

— Спасибо, — сказал Гарри. — Теперь иди в дом. Прикройся щитом сам. И прикрой щитом строение, кажется, сейчас будет очень жарко.

На сей раз, зельевар собрался было возразить, но посмотрев в глаза подопечного, увидел танцующее в них пламя и почел за лучшее сделать, что просят. Северус быстро отошел к дому, выставил между Гарри и строением щит, и усевшись на ступени, замер, ожидая дальнейшего.

Поттер стоял посередине площадки опираясь на меч, словно на трость, ветер трепал его волосы, юноша тяжело дышал, прикрыв глаза. Темнело, а он все стоял и стоял, не двигаясь с места. Уставший Северус пропустил момент, когда стемнело окончательно, задремав. Он очнулся ото сна из-за какого-то странного звука: ему сквозь сон почудилось, что неподалеку с низким гулом полыхает костер и сквозь этот гул доносится звон мечей. Он распахнул глаза, и его взору предстало неимоверное зрелище: два объятых пламенем человекоподобных силуэта метались по площадке перед домом, сражаясь не на жизнь, а насмерть. Они, то вспыхивали яркими огненными языками, то чуть угасали, поверхность площадки плавилась под их ногами словно воск. Сколько времени длиться этот бой Северус не представлял, а он все продолжался и продолжался, и ни один из стражающихся не мог взять верх над другим. Наконец, один из силуэтов изловчился и, сбив с ног противника, приставил к его горлу меч. Что произошло дальше — Северус не понял, но раздался звук, больше всего напоминающий взрыв, поверженное огненное создание исчезло, словно растворившись в своем противнике, а тот вспыхнул с такой силой, что Снейп на некоторое время ослеп. Когда он снова смог видеть он рассмотрел в огненных всполохах, высотой доходящих, казалось, до самого неба, человека. Он стоял среди языков пламени, выгнувшись всем телом, подняв руки вверх и чуть разведя их в стороны, с головой запрокинутой назад, так будто он рассматривал звездное небо. Зельевар ощущал волны магии исходящие от стоящей в огне фигуры и тихо радовался, что последовал совету и прикрылся щитом, хотя и сквозь него ощущений было болеею, чем достаточно. Человек кричал, страшно, на одной ноте — это был вопль победителя и одновременно вопль дикой, нечеловеческой боли. Минуты шли, а человек все стоял, не выпуская из рук оружия и не меняя позы. Огненные всполохи постепенно становились ниже, тусклее и словно-бы призрачнее.

А потом все закончилось. Разом.

Настала непроглядная темень, и только звук звякнувшего об оплавленную каменную поверхность металла гулял по ущелью.

Северус выхватил свою волшебную палочку, наколдовал свет и, не раздумывая бросился в темноту. В неярком свете “Люмоса” он увидел лежащего плашмя Гарри, тот был без сознания, но дышал и сжимал в руке свое оружие. Мужчина попытался поднять его, но почувствовал, что парень стал тяжелее фунтов на тридцать и теперь поднять его не так просто. Заклинанием он отлеветировал его в дом и опустил на кровать и не зная, что предпринять дальше, просто сел рядом, сжимая его ладонь в своих руках. От усталости и недосыпа зельевар вскоре задремал. Проснувшись, когда было уже совсем светло, Северус не обнаружил своего подопечного. Он вскочил на ноги и быстро огляделся по сторонам в поисках Гарри, но в доме того не было и зельевар быстро вышел на улицу. Парень обнаружился там. Он стоял на краю обрыва совершенно обнаженным и ветер, гуляющий по ущелью, играл отросшими до середины спины волосами. Зельевар подошел к нему совершенно бесшумно, но когда протянул руку, чтобы дотронуться до плеча своего подопечного тот, оборачиваясь к подошедшему, сказал:

— Доброе утро, Северус.

Зельевар присмотрелся к Гарри, оценивая произошедшие с ним изменения: когда они появились в этом доме, рост Гарри был около пяти с половиной футов, сейчас его рост стал чуть больше шести футов, плечи стали шире, юношеская нескладность полностью ушла, уступив место гибким поджарым мускулам. Это был уже не мальчик, не юноша, а молодой мужчина. Парень явно теперь мог обходиться без очков, волосы отросли, и часть прядей приобрела насыщенный красно-золотистый, огненный цвет. Глаза тоже чуть поменялись — вокруг яркой изумрудной радужки по самому краю появилась тоненькая золотистая полоска-ободок, которой раньше не было.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил зельевар.

— Как будто умер и воскрес. А ты случаем не знаешь, что это за украшение у меня на плече? — спросил Гарри, поворачиваясь к собеседнику так, чтобы тому стало видно левое плечо.

Там слегка мерцал золотисто-огненным светом круг, в который был вписан квадрат, углы которого соприкасались с кругом, в этот квадрат был вписан еще один круг, а в нем восьмиконечная звезда, от лучей которой отходили прямые, пересекавшие оба круга, и каждый второй луч делил углы квадрата пополам. Внутри звезды располагался маленький, слегка шевелящийся язычок пламени.

Северус посмотрел и покачал головой.

— Никогда ничего подобного не видел... Хотя... Сама геометрическая фигура мне вполне знакома, — Северус задумчиво потер подбородок. — Эх, все у тебя не как у людей.

— Ага, — спокойно согласился Гарри и вновь обернулся к обрыву, совершенно не стесняясь собственной наготы.

— Ну, и чего ты тут стоишь, словно памятник?

— Да я вообще-то ждал, пока ты проснешься.

— Ну, я проснулся, что дальше?

— Мы можем возвращаться. Я... вошел в наследие, — вздохнув, ответил Гарри.

— Поздравляю, — едко сказал Северус и окинул взглядом площадку перед домом. Она представляла из себя ровную и гладкую, будто отполированную поверхность. — Может быть, ты оденешься?

— Я бы давно оделся, но... по-моему, моя одежда уменьшилась, а увеличить ее магией я не решился. Мне кажется, что ее во мне сейчас гораздо больше и контролировать ее получается с трудом... Я попробовал наколдовать Люмос. Результат — мне не понравился.

Северус вздохнул, пожал плечами и пошел в дом. Гарри отправился следом. Войдя в дом мужчина нашел сумку с вещами, которые собрал с собой Поттер и вытащив оттуда мантию кинул ее парню.

— Надевай, я подгоню ее под твой размер.

Гарри послушно одел мантию, и только тут Северус оценил насколько сильно тот изменился.

— Мерлиновы яйца, как же мешает длиннющая шевелюра, — ворчал молодой мужчина, вынимая волосы из-за ворота мантии. — Обстригу обязательно. Ужас просто.

— Нет, не обстрижешь, во всяком случае, пока мы не разберемся, что произошло во время твоего входа в наследие. Волосы это очень... важно.

— Ну, а как мне жить с такой гривой — не важно?! — возмутился парень, тряхнув головой.

— Привыкнеш. В косу заплетай, в хвост закалывай. Кстати, новая расцветка тебе очень к лицу. Твои суженные оценят ее по достоинству, впрочем, как и длину, — ехидно сказал зельевар, подгоняя мантию под изменившиеся размеры Гарри.

— Это смахивает на комплимент, а, Северус? — приподняв бровь, спросил тот.

— Нахальства, как я посмотрю, в тебе осталось еще более, чем достаточно, — ухмыльнулся зельевар, оглядывая свою работу. — Ну вот. Теперь ты почти похож на благовоспитанного молодого Мага. Возвращаемся домой?

Гарри согласно кивнул и, подобрав свое имущество, подошел к наставнику.

У Драко процесс вхождения в наследие начался на сутки позже, чем у Гарри. Люциус поутру не дождавшись сына к завтраку, пошел к нему, чтобы разбудить и нашел уже без сознания. Аппарировать с бессознательным магом, входящим в наследие, было нельзя, поэтому Люциус решил, что грот в парке будет вполне подходящим местом. Он окружил поляну рядом с выходом из грота всеми необходимыми защитными заклинаниями, устроил в гроте постель для сына, перенес его туда и устроился наблюдать. Первые трое суток все шло, как обычно. Организм Драко перестраивался в штатном режиме, и без особых эксцессов. Люциусу даже удалось немного поспать. На четвертые сутки что-то пошло не так. Всплески магии стали больше походить на электрические разряды, сопровождающиеся порывами ветра, и Малфой-старший забеспокоился: по его опыту — так не должно было происходить.

Порывы ветра становились все сильнее, а молнии все ярче и интенсивнее, Драко не приходил в сознание и метался, раздираемый высвобождающейся магией. В какой-то момент, когда Люциус переживал уже всерьез, юноша пришел в себя, хотя и был очень слаб.

— Отец, где мы?

— В гроте, в парке.

— Я хочу на улицу, можно?

Люциус кивнул.

— Помоги мне, я сам не дойду.

Отец поднял сына на руки и вынес из грота на улицу.

— Чувствую себя младенцем.

— Способен шутить в такой момент? — спросил отец сына.

— Если шутить — не так страшно. Что-то происходит... Что-то странное и оно меня очень пугает.

— Ничего страшного не происходит, я с тобой.

— Нет, теперь ты иди в грот, я побуду тут.

— Но...

— Просто поверь мне, иди, пожалуйста, я чувствую, сейчас опять начнется.

Лорд Малфой посмотрел сыну в глаза и увидел в них только бело-голубое электрическое свечение.

— Иди, отец, — слабым голосом попросил Драко и Люциус, еще раз поглядев в глаза сына, ушел в грот и уселся на пороге, наблюдая за тем, что будет происходить.

Драко долго сидел на поляне, сложив ноги по-турецки. Молнии плясали вокруг него, словно приглашая танцевать, и в какой-то момент он встал и включился в этот танец, постепенно снимая с себя одежду. Его движения были полны страсти, пластики и вызова. Люциус видел, что он танцует словно в паре с кем-то, кого он сам не видит. Молнии становились все ярче, а порывы ветра все яростнее и танец менялся, приобретая оттенок агрессии и борьбы. Драко уже не танцевал, он вел рукопашный бой с невидимым для Люциуса противником. Удары, наносимые им и его невидимым врагом, вспыхивали то яркими разрядами электричества, то ощущались порывами ветра, который становился все больше похож на ураган. Мужчина нервно ожидал финала этого поединка и не понимал, что происходит.

В какой-то момент, Драко весь окутался разрядами молний, словно коконом и замер на месте. Вокруг него образовался воздушный смерч и закрутился вокруг выгнувшегося тела юноши. А потом все резко прекратилось и, Драко упал на колени, зябко обхватив себя руками.

Люциус понял, что все закончилось, быстро подошел к дрожащему всем телом сыну и накинул на него мантию.

— Спасибо, папа, — сказал Драко и потерял сознание.

Люциус поднял сына на руки и, отнеся в грот, уселся рядом, внимательно рассматривая сына, который изменился, приняв наследие. Юноша вытянулся, чуть раздался в плечах, волосы отросли, и немного поменяли цвет, став из очень светло пшеничных — платиновыми, но самое интересное — на левом плече юноши появился странный рисунок.

Там голубоватым светом мерцал круг, в который был вписан квадрат, углы которого соприкасались с кругом, в этот квадрат был вписан еще один круг, а в нем восьмиконечная звезда, от лучей которой отходили прямые пересекавшие оба круга и каждый второй луч делил углы квадрата пополам. Внутри звезды располагался маленький, слегка шевелящийся смерчик, потрескивая молниями.

Через пару часов Драко открыл глаза и осмотрелся.

В день, когда Гарри с Северусом отправились из поместья, Гермиона поняла, что пора ей наконец-то разобраться с тем, что она сотворила с родителями. Она подошла к Люциусу и поставила его в известность, о своем намерении на несколько дней уехать, чтобы уладить некоторые проблемы. Тот понимающе посмотрел на нее и выдал порт-ключ в поместье, и мешочек с маггловскими деньгами и галеонами.

— Собираетесь найти родителей? — спросил он.

Гермиона кивнула, не слишком удивившись его проницательности.

— Вы, насколько я знаю, перед тем, как отправиться на поиски крестражей с Гарри подправили им память и отправили в Австралию?

— Да, в Портлэнд. Тогда это казалось очень правильной идеей.

— Ну, в чем-то она и была правильной. Что вы намереваетесь сделать?

— Думаю самолетом добраться до Мельбурна, оттуда как-нибудь до Портлэнда, там сниму номер в гостинице и с помощью городской справочной найду адрес родителей. Вот что делать дальше — не представляю.

— А в который из австралийских Портлэндов вы их отправили?

— В тот, что на побережье. Я долго рассматривала карту, и мне показалось, что там им может быть хорошо.

— Вам повезло, в молодости, когда мы с Нарциссой путешествовали, ей тоже чем-то приглянулся этот городок. И мы там побывали, поэтому я могу сделать вам порт-ключ в тихое местечко в парке, избавив тем самым, от необходимости пользоваться маггловским транспортом.

— Это было бы весьма кстати, — ответила девушка.

Люциус мягко улыбнулся ей.

— Вы хотите отправиться сегодня же?

— Ну да, — на самом деле отправляться ей никуда не хотелось. Все-таки с того момента, как она спрятала родителей в Австралии прошло больше трех лет. Ей было страшно, но до этого момента у нее просто не было возможности проведать их (а даже когда такие возможности, пусть и не часто, но появлялись — она тщательно и не безуспешно убеждала себя, что момент не подходящий. И никак не могла решиться сделать столь пугающее ее действие), она лишь надеялась, что у них все хорошо. А сейчас... сейчас настало время и девушка, собравшись с духом, наконец-то решилась.

— Идите, собирайтесь. Я изготовлю порт-ключ, — с улыбкой сказал Люциус. — Не забудьте теплые вещи, там сейчас прохладно.

Гермиона поблагодарила наставника и отправилась собираться. Через полчаса она была готова. Еще раз прикинув, что ей может понадобиться, она пришла к выводу, что собрала все необходимое и вернулась к Люциусу.

— Вот ваш порт-ключ. Он перенесет вас в парк Ханлон в маленькую беседку. Вряд-ли в это время суток и в этот сезон там кто-то будет. Пойдете по дорожке, идущей от беседки, повернете на третьей развилке направо и выйдете из парка на улицу. Там повернете еще раз направо и пойдете прямо по улице, она называется Тайерс-стрит. Идти довольно далеко, но через два перекрестка с круговым движением для машин будет небольшой и вполне симпатичный отель. Там мы останавливались с Нарси...

— Спасибо вам, Люциус, — сердечно поблагодарила девушка.

— Да не за что, — улыбнулся ей мужчина. — Удачи.

Гермиона кивнула и активировала порт-ключ.

Без труда она нашла гостиницу, порекомендованную наставником, сняла там на трое суток номер и стала дожидаться утра, чтобы воспользоваться справочной. Незаметно она задремала, а когда проснулась, вовсю светило солнце, и было довольно поздно. Гермиона поинтересовалась у девушки-администратора где в городе справочная и отправилась туда. Через два часа у нее в кармане была бумажка с адресом родителей — Банксия корт 16. Поймав такси, Гермиона назвала адрес дома рядом, и таксист отвез ее.

Вэндел и Моника Уилкинс, а именно так звали сейчас родителей Гермионы, находились в садике около симпатичного домика. Вэндел сидел в плетеном кресле и читал журнал, а Моника держала на руках маленького ребенка.

“Родители обзавелись ребенком, — подумала Гермиона, рассматривая из-за низкого заборчика мирную картину. — Интересно, он маг или маггл?” Девушка тихо произнесла диагностирующее заклинание, ребенок оказался магглом.

Три дня Гермиона, прикрывшись маскирующими чарами, провела вокруг дома родителей, наблюдая, и пришла к выводу: они вполне счастливы живя той жизнью, которую вели. Отец открыл неподалеку небольшую стоматологическую клинику, мама сидела дома с малышом. Соседи относились к ним дружески и уважали.

Гермиона почувствовала себя очень одинокой и очень несчастной, поняв, что в новой жизни родителей просто не осталось для нее места и только мысли о Драко и Гарри не давали ей скатиться в бездну отчаяния. Последний раз побывав на Банксия корт 16, и бросив прощальный взгляд на родителей и маленького брата, Гермиона задействовала порт-ключ и переместилась обратно в поместье. Она приняла решение не пытаться пообщаться с ними и что-то объяснить, пусть, подумала девушка, они проживут счастливую жизнь.

Не найдя ни Гарри с Северусом, ни Драко с Люциусом, девушка заперлась в своих комнатах, и несколько часов кряду прорыдала, от накативших на нее уныния, и безнадежности. Она остро переживала потерю родителей, хотя и понимала, что тогда сделать то, что она сделала — было самым верным решением.

Выплакавшись, Гермиона умылась и, поразмыслив, отправилась на пляж, полагая, что метод успокаивать расшалившиеся нервы путем физического напряжения не так уж и плох. Дойдя до спортивной площадки, девушка некоторое время позанималась разминкой и гимнастикой, а потом решила искупаться.

Скинув с себя одежду, она пошла к воде и как только сделала первые шаги в неспешные волны — вода вскипела вокруг нее, обдавая брызгами. Гермиона порядком испугалась и попыталась выбраться на сушу, но обернувшись к берегу, она лицом к лицу столкнулась с прозрачной фигурой, состоящей целиком из морской воды. Водяное существо стояло, сложив руки на груди, и внимательно рассматривало девушку. Оно вроде-бы ничем не угрожало, но от него исходило ощущение опасности и силы.

— Кто ты? — спросила напрягшаяся и не понимающая, что происходит Гермиона.

— Я Вази, — ответило существо. Голос его был больше всего похож на шорох воды, стекающей по камешкам.

— И... что ты тут делаешь? — не удержалась от вопроса Гермиона.

— Я пришла, чтобы предложить тебе свое служение, — просто ответила водная фигура.

Ясности этот ответ не добавил ни на йоту.

— Зачем мне это? — нахмурившись, спросила девушка.

— Ты та, кому это было предначертано, — вновь не слишком понятно ответила фигура.

— А тебе это зачем? — поинтересовалась Гермиона, начиная сердиться.

— Мой супруг был побежден и принес клятву служения Магу-воину. Мой второй супруг — признал своим господином Мага-творца. Я — выбрала тебя.

— Но почему?! — не скрывая раздражения, нервно спросила девушка. Стоять по колено в воде и отгадывать загадки непонятного существа ей порядком надоело.

— Потому, что это кажется мне верным решением.

— Или объясняй толком, или убирайся к Мерлину! — не выдержала Гермиона.

Существо, стоящее перед ней, казалось, вздохнуло.

— Когда-то нас было четверо: Реехани, Синтраши, я и Хема. Владетель подземного мира обманом разлучил нас с Хемой, изгнав ее из круга, и подчинил нас себе. Мы — стихии. Реехани — огненный, Синтраши — воздуший, я — водная, Хема — земляная. Без Хемы, мы трое стали ужасной разрушительной силой, которую Владетель вытолкнул из подземного мира в мир живых, чтобы захватить его. Один могущественный маг сумел подчинить нас себе, разрушив план Владетеля, и много веков мы провели в рабстве, находясь между миром живых и миром мертвых. Мать-исповедница открыла нам дверь в мир живых. Случайно. А ее защитник отдал нам душу ненавистного мага и позволил уйти из мира живых, забрав ее с собой. Нам было плохо без Хемы и, освободившись от оков, мы направились на ее поиски. Мы нашли ее тут.

Гермиона начала понимать, о чем рассказывает ей водное существо, но его рассказ никак не вносил в ясность в один простой вопрос: при чем тут она сама?

— Вы счастливо нашли Хему, а при чем тут я?

— Мы хотим вернуться домой.

— И я, по вашему, могу этому способствовать?

— Да. Ты и те два мага, о которых я тебе говорила.

— Но … каким образом?

— Вам троим — предначертано покинуть это место и отправиться в другое.

Гермиона догадалась, о каких магах толкует Вази: Гарри и Драко.

— Но нас трое, а вас — четверо, — нерешительно сказала она, довод был воистину дурацкий.

— Хема согласна служить вам троим. За возможность попасть домой.

— И до какого момента продлиться это... служение?

— До конца вашей жизни.

— Не вижу причин не убить нас, как только вы окажетесь дома.

— Честь, благодарность, долг, клятва. Вы — смертны. Пусть вы проживете триста лет, как живут сильные маги. Пусть даже пятьсот. Но мы будем дома, и мы сможем быть наконец вместе.

— А в чем будет заключаться ваше служение?

— Вы сможете призывать нас, в случае нужды и мы поможем, чем будет необходимо — силой, советом, знаниями. Если ты примешь мое служение, как приняли его те двое магов, то нам придется слиться с тобой, Пророчица. Твои способности в магии связанной с водой возрастут многократно. Вода станет для тебя такой же естественной средой обитания, как воздух. Твоим детям достанется способность к водной магии и детям детей, и их детям.

Гермиона задумчиво смотрела на воду и размышляла. Ей предлагали сейчас крайне странную сделку. Преимущества были велики и очевидны, а вот потери посчитать не удавалось. С другой стороны, по словам стоящего рядом существа, выходило, что ее возлюбленные уже приняли аналогичное предложение. Что существо не врет Гермиона каким-то непостижимым образом — чувствовала. Нужно было узнать побольше, прежде, чем принимать решение.

— По сути, ты предлагаешь в обмен на доставку тебя домой свои услуги, так?

— Да.

— А что будет, если я не сумею этого сделать?

— Сумеешь.

— Откуда такая уверенность? — спросила Гермиона.

— Вода очень тесно связана с даром прорицания. Я вижу твое будущее, так, словно оно уже свершилось.

— Ты видишь... — удивленно вскинула голову Гермиона.

Водяная фигура кивнула.

— Но нам не плохо и тут, может быть, мы не захотим никуда уходить?

— У вас нет выбора. Мы медленно разрушаем магию этого мира. После установления связи с вами, процесс разрушения будет идти еще медленнее, но не остановится. Тебе ведь этого не хочется?

— Но дома вы ведь тоже будете разрушать магию?

— Нет. Воссоединившись с Хемой дома, мы будем, в общем-то, обычными стихийными духами, да очень сильными, точнее сильнейшими, но включенными в круговорот магии, поэтому не влияющими на нее пагубно, а скорее наоборот — стабилизирующе. Все просто встанет на место, так, как было до вмешательства Владетеля.

Гермиона с сомнением посмотрела на собеседницу. Девушке вовсе не нравилось, что ей пытаются навязать какие-то действия. Вази, видимо, почувствовала ее сомнения и вновь заговорила:

— Это не единственная причина, по которой вам придется покинуть этот мир. Я могу показать тебе еще одну.

— Откуда я буду знать, что это не морок?

— У меня нет причин показывать тебе не правду.

— Ладно, — согласилась Гермиона.

Вази подошла к ней ближе, сложила руки ковшиком и протянула к девушке. Гермиона посмотрела в протянутые руки и вдруг почувствовала, будто падает. Ощущения были очень похожи, на ощущения от пользования омутом памяти. На несколько мгновений у нее помутилось в глазах, а когда она смогла видеть, открывшееся ошеломило ее.

Она стояла в огромном темном зале недалеко от уродливого, но весьма внушительного вида трона. На троне сидел человек. Высокий, насколько можно было прикинуть его рост, сухопарый, с высокомерным выражением на лице, с черными вьющимися волосами, и черными, словно уголь глазами. Гермиона могла бы поклясться, что видит этого человека первый раз в жизни. Мужчина сидел и, вертя в руках волшебную палочку или очень похожий на нее предмет, пристально и недобро разглядывал стоящего у подножия трона на коленях человека.

— Владетель недоволен тобой, Йон-Дар. Очень недоволен.

— Но мой Лорд... — попытался оправдаться стоящий на коленях.

— Круцио! — произнес незнакомец, глаза его полыхнули рубиновым цветом, и стоящий на коленях мужчина ничком упал на пол, забившись в конвульсиях.

Гермиона с ужасом узнала голос, сидящего на троне мужчины, она в панике тряхнула головой и видение рассеялось.

— Но это же... — прошептала, все еще дрожащая от ужаса, Гермиона.

— Именно. Это враг Мага-воина, он... сумел попасть в мой мир, договорившись с Владетелем. И люди из того мира бессильны перед ним.

— А как же защитник Матери-исповедницы?

— Это не его судьба. Это судьба твоих нареченных и твоя.

— То, что я видела — это будущее? — дрожащим голосом спросила Гермиона.

— Это будущее, которое еще можно поменять, — ответила фигура.

Из работы с книгой пророчеств девушка догадывалась, что из себя представляет Владетель подземного мира, и очень хорошо представляла себе кто такой Волан-де-Морт. О сочетании одного и другого даже думать не хотелось, настолько оно выглядело страшным. Она приняла решение и спросила собеседницу:

— Что мне сделать, чтобы принять твое служение?

— Ты решила принять мое предложение? — уточнила Вази.

Гермиона молча кивнула.

— Просто откройся мне, расслабься и не сопротивляйся. Будет больно, но тут уж ничего не поделаешь, я все сделаю сама.

— Мне, наверное, лучше сесть или даже лечь, да?

— Ляг прямо на воду, — посоветовала Вази.

Девушка последовала ее совету и легла, прикрыв глаза и постаравшись максимально расслабиться. Мягкие волны слегка покачивали ее, словно стремясь убаюкать, а потом вода вокруг нее стала словно бы плотнее, девушка почувствовала, как она выталкивает ее из себя на поверхность, бурля при этом, как будто закипая. С простора моря пришла большая волна и выплеснула Гермиону на песчаный пляж, словно щепку, кожа горела, будто ее обдало кипятком, и девушка закричала от охватившей ее боли. Следом за первой большой волной накатилась вторая, и обдала обожженное тело ледяным холодом, забирая боль и унося ее в море. Третья волна омыла бессильно лежащую на песке Гермиону, возвращая ей силы и способность двигаться. И все закончилось, море было спокойно, мягкие волны ходили по его глади. Гермиона села и осмотрела себя с ног до головы.

К ее несказанному удивлению ожогов не было. Единственное необычное ощущение концентрировалось на левом плече, но и оно быстро проходило.

Гермиона посмотрела на свое плечо и увидела появившийся там рисунок, больше всего напоминающий татуировку.

Зеленый мерцающий круг, в который был вписан квадрат, углы которого соприкасались с кругом, в этот квадрат был вписан еще один круг, а в нем восьмиконечная звезда, от лучей которой отходили прямые пересекавшие оба круга и каждый второй луч делил углы квадрата пополам. Внутри звезды искрилась капля воды.

После произошедшего с ней несколько минут назад, Гермиона ощущала себя порядком вымотанной. Наскоро одевшись, она отправилась в дом и, дойдя до своих комнат с величайшим трудом, она рухнула на не разобранную постель и отрубилась, забывшись глубоким сном без сновидений.

Сколько времени продлился этот сон-забытье Гермиона не представляла, а когда проснулась — была сильно удивлена. Рядом с ней на животе спал молодой мужчина, слегка прикрытый простыней. Длиннющие, смоляно-черные с красно-золотистыми, словно язычки пламени прядями, разметались по подушке. Лица видно не было, так как он спал отвернувшись. Гермиона в шоке подскочила и села на кровати, рассматривая незнакомца, тот, судя по изменившемуся ритму дыхания, проснулся от ее резкого движения и лениво повернулся на бок, оказавшись лицом к девушке, и открыл глаза. Гермиона с удивлением опознала в этом незнакомце очень хорошо знакомого и любимого Гарри.

— Доброе утро, любимая, — улыбнувшись, сказал он, прикрывая глаза и потягиваясь всем телом.

— Д-доброе, — отозвалась она, приглядываясь внимательнее, и про себя отмечая произошедшие перемены.

— Все в порядке? — спросил Гарри, вновь открывая глаза.

Гермиона кивнула и нерешительно протянула руку. Ей очень хотелось убедиться в том, что у нее не галлюцинации, и перед ней лежит действительно живой, настоящий Гарри. Теплое плечо под пальцами и легкий поцелуй в запястье были вполне настоящими.

— Что ты так на меня смотришь? — спросил молодой мужчина, приподнимаясь на локте и устраивая голову на согнутой руке.

— Ты... изменился за последние несколько дней. Очень.

— Ага, — просто ответил тот. — Я все-таки уходил, чтобы войти в наследие рода, и наставники предупреждали, что могу несколько измениться.

— Именно, что несколько. Ты изменился — сильно.

Гарри дернул плечом.

— Могла бы за столько лет нашего знакомства и привыкнуть — у меня все не как у людей. В общем, так получилось.

Поттер завозился, вынимая из-под себя собственную шевелюру и устраиваясь по-новой, так, чтобы не лежать на ней. Его левое плечо показалось из под копны густых волос, и Гермиона увидела на нем изображение, похожее на ее собственное, только вместо капельки воды — там был язычок пламени.

Кончиками пальцев она прикоснулась к картинке — она казалась теплой и словно бы живой.

— Как интересно, — сказала девушка, — ты знаешь, что это?

— Без понятия. Оно появилось само в процессе входа в наследие. Северус тоже не знает, что это.

Гермиона убрала руку и кивнула.

— Понятно, — сказала она. — За то я, кажется, знаю.

— Да? — спросил Гарри. — И что это, по-твоему?

— Это знак того, что ты слился с Реехани. Ну, или он с тобой, что, впрочем, теперь уже не принципиально.

— С кем? — непонимающе переспросил Гарри.

— С Реехани, — повторила девушка.

— Что это?

Гермиона задумалась, пытаясь внятно сформулировать то, что знала.

— Как бы тебе объяснить... Если вкратце — это стихийный дух. Огненный. Из того мира, из которого пришли наши предки-маги.

— Ну, что эта штука как-то связана с огнем я догадался. А откуда ты знаешь?

— Мне сказала Вази, — ответила девушка.

Гарри закатил глаза.

— Ты можешь рассказывать яснее? — попросил он.

— Попробую. В общем, в том мире было четыре стихийных духа: Реехани, Синтраши, Вази и Хема... — и Гермиона рассказала любимому все, что услышала от Вази. — Таким образом, получается, что ты победил Реехани и он принял тебя, как своего повелителя, Драко, на сколько я понимаю, был выбран Синтраши, а мне предложила свое служение Вази.

— Теперь стало немного понятнее. Но что они хотят взамен? Ты ведь спросила, я прав?

— Прав. Они хотят домой и полагают, что мы поможем им осуществить это желание.

— А почему они решили, что мы это сделаем? — спросил Гарри.

— То же самое я спросила у Вази и она сумела убедить меня в том, что мы действительно сделаем это.

— Интересно как?

— Она рассказала, что частично это они виноваты в том, что сейчас твориться с магией в нашем мире. Это был первый аргумент, но был и второй. И, полагаю, тебе он ой как не понравится.

— Рассказывай до конца, чего уж там, — попросил Гарри, напрягшись.

— Волан-де-Морт, — ответила левугка, и Поттер почувствовал, что она напугана.

— При чем тут покойный? — спросил он.

— Он... каким-то образом сумел договорится с Владетелем и теперь находится в том мире. Вази показала мне видение... Ну, это не совсем видение, очень сложно объяснить — но это правда. Там был он, в новом теле. И он пытал человека. Вази сказала, что это будущее, которое можно изменить.

— И ты так просто поверила ей? — прищурившись, поинтересовался Гарри.

— Не так это было и просто. Но такие видения невозможно подделать, так что пришлось поверить.

— Но как такое возможно? Я же видел, как умирала его душа! — с тоской в голосе воскликнул мужчина.

— Не знаю, — грустно ответила девушка. — По наличествующей у нас книге пророчеств получается, что некий очень сильный маг, живущий там сейчас, каким-то образом повредил завесу отделяющую мир живых и мир мертвых. Наверное, из-за этого сюда смогли проникнуть стихийные духи, а Волан-де-Морт из-за этого же как-то попал туда.

— Мордред и Моргана! Как же мне хотелось тихо и спокойно пожить... — простонал Гарри. — А этот тамошний маг не может справиться с ним как-нибудь без нас? — с надеждой спросил он.

— Вази сказала, что это не его судьба, а наша.

— А если я не хочу? Не хочу и все. Вот прям сейчас пойду и, ну не знаю, утоплюсь, например?

— Если стихийные духи не уйдут из этого мира — магия постепенно разрушится и он погибнет. Весь. И магический, и маггловский.

— А если мне плевать? — гневно спросил Гарри, и в его глазах взметнулось пламя.

Он понимал, что Гермиона права и выхода у них действительно не было, но сам факт того, что его вновь заставляют ввязаться в войну — бесил неимоверно.

— Но тебе же не плевать? — грустно спросила девушка.

— В этом то и проблема, но это нисколько не утешает. Меня бесит, что в моих руках в очередной раз оказывается судьба мира. Понимаешь? Ну, почему я крайний?

— Может быть это судьба?

— В гробу я видал такую “судьбу” и в белых тапочках, — проворчал Гарри, остывая.

— Я буду с тобой, и Драко. Может быть, тот мир не так уж и плох. Вот мне почти все равно где находиться, если вы двое рядом.

— Мы ничего не знаем о том мире. Ни языка, ни обычаев, ни уклада, ни географии. Ни-че-го! Как, в этом раскладе, мы найдем этого недобитого ублюдка?

— Не знаю, но что-то узнать о том мире мы можем. Мои видения... Они достаточно ярки, чтобы можно было рассмотреть какие-то элементы жизненного уклада... Деньги — тоже не проблема, думаю — золото везде золото. Ты отнюдь не беден, Драко тоже. Мне кажется, что если древние маги сумели принести в этот мир что-то, то и мы сможем перенести в тот достаточно.

— А как мы туда попадем? Ты что-нибудь знаешь о том, как они сюда попали?

— Нет, но опять же — надо искать, я попробую нарыть это в книге, вдруг там что-то есть...

— Драко будет в “восторге”, — сказал Гарри.

— И Люциус с Северусом тоже.

— Да уж, — согласился Поттер. — Эх, жаль, что мое предчувствие оказалось верным.

— Предчувствие?

— Угу, я откуда-то знал, что мы уйдем из этого мира... Не спрашивай меня откуда. Просто знал, но надеялся, что этого как-нибудь удастся избежать. Но, похоже, у нас действительно нет выбора. Ненавижу!

Они вдвоем еще долго сидели на кровати и обсуждали то, что предстоит понять и сделать. В итоге обрисовался вполне понятный план дальнейших действий.

После обеда Гарри сказал, что хочет побыть один, а Гермиона решила сходить в ближайший городок, надеясь немного развеяться. Северус подозрительно окинул их взглядом, но решил не вмешиваться.

Привычно аппарировав в укромный уголок в городке, девушка огляделась по сторонам и покинула свое убежище. Она прошла несколько метров и, завернув за угол, оказалась перед гостеприимно распахнутой дверью интернет-кафе, решив, что Анджей это подходящая компания, девушка зашла внутрь и окинула взглядом помещение: народу было на удивление не много, сам владелец заведения сидел за стойкой администратора и что-то увлеченно читал. О степени его увлеченности говорило то, что он никак не отреагировал на появившегося в его заведении человека, а такое, насколько Гермиона знала, случалось крайне редко. Пожав плечами, девушка подошла к администраторской стойке.

— Привет, — поздоровалась она.

Анджей оторвался от книги и удивленно посмотрел на Гермиону.

— И тебе привет! — поздоровался он, улыбнувшись. — Прости, не заметил, как ты вошла... Увлекся очень.

— Я почему-то так и подумала, — ответила девушка.

— Тебе нужен компьютер? — спросил Анджей.

— Да нет, я просто так зашла, думала — вдруг ты будешь рад поболтать.

— Конечно, я рад! — поспешил заверить ее собеседник, косясь на оставленную книжку. — Кофе?

— Не откажусь, — согласилась Гермиона и Анджей, поднявшись со стула, отправился готовить кофе для посетительницы.

Гермионе нравится наблюдать, как он это делает. Это целый ритуал, особенно если кофе варится для знакомых. Вот и сейчас, Анджей ставит на песок пустую джезву с толстым дном и окидывает взглядом баночки с разными кофейными зернами, и коробочки со специями, которые он добавляет в готовящийся напиток, кивает сам себе, принимая решение, и берет одну из коробочек. В джезву из-под ловких пальцев летят несколько зернышек кардамона, и постепенно из разогревающейся емкости начинает доноситься головокружительный аромат. Следом в посудину отправляются щепотка имбиря и молотого мускатного ореха.

Анждей ждет, чуть приподнимая и потряхивая джезву, чутко принюхивается — ему нужно не пропустить момент, когда пора будет класть в джезву кофе. Наконец этот момент настает и в горячую благоухающую темноту осторожно насыпается свежесмолотый кофе, наблюдающая за священнодействием Гермиона гадает: сколько разных сортов будет сегодня использовано для изготовления напитка.

Оказалось — из трех. Темный порошок с тихим шорохом ложится на дно медной посудины и сверху из большой керамической бутыли тонкой струйкой наливается холодная вода.

Анджей замирает над жаровней с песком, бдительно следя за закипающим напитком и хитро косясь на Гермиону. Ему осталось дождаться появления пенки, снять кофе с песка и помешать его. Девушка помнит, что после этого Анджей еще раз поставит джезву на раскаленный песок и немного подержит ее там до появления новой пенной шапки, снова снимет, размешает и вернет на огонь. Он будет повторять это действие несколько раз, добиваясь только одному ему понятного эффекта.

Процесс очень похож на изготовление сложного и капризного зелья в исполнении профессора Снейпа и Гермиона, почти забыв о своих проблемах, тепло улыбается.

Анджей поставил перед ней чашку с умопомрачительно пахнущим напитком и сахарницу, с коричневатыми кубиками тростникового сахара.

— Спасибо, — вежливо поблагодарив, девушка положила в чашку несколько кусочков.

— Теперь ты выглядишь лучше, — отметил Анджей.

— Я и чувствую себя лучше, — улыбнувшись, ответила Гермиона. — Ты просто волшебник.

— Нет, — смущенно сказал Анджей, — я просто люблю варить кофе и поить им хороших людей. Ты была грустная, и я решил тебя порадовать, вот и все волшебство.

Девушка не спеша пила кофе и молчала, Анджей уселся обратно на свой стул и рассеяно смотрел на нее.

— Что ты читал? — спросила Гермиона, отставляя чашку.

— Фентези. Случайно книжка в руки попалась и вот уже дочитываю пятый том. Просто не могу оторваться, так интересно. Там буквально два десятка страниц осталось...

— А я очень давно не читала художественной литературы, — сказала Гермиона.

— Что же ты читаешь? — удивленно спросил Анджей.

— Ну... Разное, что по учебе нужно... — неопределенно ответила девушка — не рассказывать же ему, что именно она читает.

— Хочешь, я сейчас быстро дочитаю оставшееся страницы и дам тебе книги? Тебе не вредно будет отвлечься.

Гермиона согласно кивнула.

Анджей взял свою книжку и вновь погрузился в чтение. Минут через двадцать он перевернул последнюю страницу и встал, потягиваясь.

— Подождешь меня? Я быстро схожу, принесу тебе первые четыре книги, — сказал он.

— Конечно.

Анджей удалился на второй этаж своего интернет-кафе — там у него была оборудована квартира, и через несколько минут вернулся, неся в руках пакет с книгами.

— Вот, держи. Прочитаешь — вернешь.

— Спасибо, Анджей. Сколько я тебе должна за кофе?

— Ты еще спроси, сколько ты мне должна за книги, — улыбнулся мужчина. — Считай это подарком.

— Ты таким образом разоришься, — улыбнувшись, сказала девушка.

— Это вряд ли, — возразил тот.

Забрав пакет с книгами, Гермиона попрощалась и покинула интернет-кафе. То ли от кофе, то ли от ненавязчивой беседы ни о чем настроение пришло в норму и даже более того. Заинтригованная рекламой Анджея, Гермиона вернулась домой и засела за чтение.

Буквально с первых страниц романа она увлеклась настолько, что пришедший к ней перед ужином Гарри с трудом оторвал ее от книжки. Несколько дней она читала, почти не отрываясь.

Вернулись Люциус с Драко, но это как-то прошло мимо увлеченной чтением девушки.

Через несколько дней Гермиона с громким звуком захлопнула книжку, которую читала. Обложка издания несколько удивила Гарри, это была маггловская книжка, судя по картинке, нарисованной на ней — какая-то фентези.

— Так... — нервно сказала девушка, — пора завязывать с чтением. У меня похоже от этого едет крыша.

— Крыша такой забавный предмет, которому природой назначено иногда съезжать, — философски заметил Драко.

— И вовсе даже не смешно! У меня не может ехать крыша, она у меня не той системы, чтобы ехать от чтения!

— Ну, все случается в первый раз... — предположил Гарри. — А, собственно, с чего ты взяла, что она едет?

— Во всем виновата эта вот боггартова книжка! — сказала Гермиона и стукнула раскрытой ладонью по глянцевой обложке книги.

Гарри подозрительно посмотрел на томик.

— И... что с ней не так?

— Содержание, Гарри, содержание! Этого просто не может быть!

Поттер непонимающе пожал плечами.

— Ну, а что ты хотела? Это ж фентези!

— Да не в этом дело!

— Тогда в чем?

— Эта книга пересекается с книгой пророчеств, с которой я работаю. И с родовой Книгой Малфоев, которую вы читаете. Где-то чуть ли не дословно!

— Быть этого не может! — воскликнул Драко.

— Ну! А я о чем говорю?! Но все-таки — это есть! Вот, сами читайте.

Гермиона раскрыла книгу, быстро листая страницы, нашла нужное место текста и протянула книгу парням.

Гарри и Драко углубились в чтение, и через несколько минут подняли на подругу ошеломленные взгляды.

— Где ты ее взяла? — подозрительно спросил Гарри.

— Анджей дал. Он сказал, что у меня очень грустный вид и, что мне не хватает развлечений. Вот и дал несколько томов этого автора, посоветовав в качестве легкого чтива.

— Чушь какая-то.

— Я сначала тоже так думала, а теперь даже и не знаю.

— Ну, с ума все вместе мы бы вряд ли начали сходить ни с того ни с сего, логично? — спросил Гарри.

— Вполне. — согласилась Гермиона.

— Значит мы все трое пока пребываем в здравом уме, что само по себе вполне позитивно. Наверное, надо и нам тоже почитать эту книгу, как считаешь?

— Ну, почитайте, хуже точно не будет.

Несколько дней все свободное время оба парня проводили за чтением книг выданных Гермионой, скопировав их, чтобы каждый мог читать свой экземпляр. С каждой прочитанной главой они приходили все в большее недоумение: откуда автор фэнтэзийного романа мог знать о мире их предков. Тем более, откуда он мог это знать с таким количеством подробностей, а подробностей в пяти томах было изложено не мало.

Дочитав последнюю страницу пятой книги, Гарри уставился невидящим взглядом в пространство. Перед его внутренним взором все еще стояли события, описанные в книге. Легкий шорох рядом заставил его отвлечься от своих мыслей и Поттер обернулся на звук. Драко, валявшийся на другой половинке широченной кровати как раз закрыл книгу и откладывал ее в сторону.

— Ну, и что скажешь? — спросил Гарри.

— Мы сходим с ума. Гермиона права. Или не мы, а мир. Но определенно — кто-то с ума сходит.

Выражение лица Драко приняло скорбный вид.

— А я вот не думаю, что это сумасшествие, — возразил Гарри. — Может быть этот Гудкайнд маг, ну, или волшебник, и наделен каким-нибудь хитрым даром, позволяющим...

— Кстати, хорошая мысль! — воскликнул Драко, перебивая Гарри. — Очень не лишнее было бы познакомиться с этим человеком. Пойдем, для начала поищем о нем что-нибудь в интернете, — предложил он, вставая с кровати и направляясь к выходу из комнаты.

Через полчаса сидения за компьютером Малфой сказал:

— Знаешь... Все, что есть об этом человеке в сети... В общем ничего такого — родился, вырос, женился, работал, картины писал... И вдруг, в процессе строительства собственного домика в американском штате Мэн, совершенно неожиданно, начал писать. Случилось это в 1993 году. Первая книга издана в 1994 году, вторая в 95 и так далее. Сейчас готовится к изданию шестая. Собственно, это все, что известно об авторе.

— Не много, — задумчиво прттянул Гарри. — Вот бы с ним пообщаться...

— С кем пообщаться? — спросила Гермиона, вошедшая в комнату.

— С автором книг, которые мы дочитали.

— Да, я тоже об этом думаю и даже измыслила повод для встречи. Скажем, я — представлюсь корреспондентом журнала, ну хоть Cosmopolitan и договорюсь об интервью. В процессе оного кину легкий чарм, и постараюсь выяснить что-нибудь. Потом подправлю ему память и все.

— А, собственно, что вы хотите у него выяснить? — поинтересовался Драко.

— Ну, меня, — ответил Гарри, — интересует: во-первых — маггл он или нет. Во-вторых — откуда он взял сюжет для книг: придумал или еще откуда-то.

— Ага, меня это тоже интересует, — согласно кивнула Гермиона. — А еще — это все книги, которые он написал или, может быть, у него еще есть написанные, но не изданные.

— Ну, вполне актуальные вопросы, не возражаю. Осталось только посвятить в наши планы отца и крестного, но это я беру на себя.

Драко, захватив с собой книги, быстро вышел из комнаты и отправился на поиски отца и крестного. Оба обнаружились в отцовских покоях, в состоянии расслабленной неги после отнюдь не невинных утех. Несколько смутившись, молодой человек отвел глаза, но ему нужно было немедленно рассказать им о совершенном открытии и составившемся плане действий. Маскируя некстати проснувшееся смущение ехидством, он едко сказал:

— Я был бы очень признателен вам, если бы вылезли из своей постели и дали мне возможность кое-что вам рассказать. Но, если вы желаете продолжить свою гимнастику — я подожду в соседней комнате.

Люциус посмотрел на Северуса и ухмыльнулся. Тот пожал плечами и закатил глаза.

— Лорд Блэк, ежели бы вы не были моим сыном, я бы всыпал вам по первое число за неимоверную наглость. А так как вы им все-таки являетесь — сия участь минует вас, — церемонно сказал Люциус, и резко сменив тон, добавил: — Выйди Драко, мы оденемся, и конечно же выслушаем тебя.

Тот кивнул отцу и вышел из спальни.

Через несколько минут в гостиную лорда Малфоя вышли и оба мужчины.

— Ну, и чего ради ты вытащил нас из постели? — поинтересовался Северус, усаживаясь в одно из кресел.

— Гермионе в руки случайно попали некие книги, — сказал Драко, и выложил на стол стопку из пяти книг.

Люциус взял первую, посмотрел на обложку, и брезгливо поморщился.

— И ради этой маггловской беллетристики ты прервал нашу, как ты изволил выразиться, гимнастику? — едко спросил он.

— Именно, — согласился Драко. — Только проблема в том, что это, кажется, совсем не беллетристика, а довольно подробное описание событий, происходящих последние несколько лет в мире наших далеких предков.

— Быть такого не может, — недоверчиво сказал Северус.

— Я тоже так считал, пока не прочитал все эти книги от корки до корки, и не сравнил их с текстом пророчеств, наличествующих у нас. Они совпадают, более того, где-то совпадают чуть ли не дословно.

— Но как?.. — начал Люциус, но Драко нетерпеливо прервал его.

— Вот именно это мы и хотим узнать! Мы думаем, стоит отправиться к этому писателю и тщательно его расспросить, — и Малфой-младший изложил выстроившийся у них план действий, а заодно и все, что они успели узнать о писателе.

Старшие маги слушали не перебивая, а когда он закончил — задумались.

— План вполне хорош, — после раздумий сказал Люциус. — И что понадобиться от нас?

— Ну, если есть возможность создать порт-ключ в максимально близкую точку от места проживания писателя, это было бы очень хорошо.

— А где он живет?

— Все, что нам удалось узнать — Соединенные Штаты Америки, штат Мэн, где-то на побережье.

— Потрясающе точные координаты, — заметил Северус, — ты в курсе, что этот штат по площади занимает около восьмидесяти шести тысяч квадратных километров, примерно половина из которых, покрыта лесом? Как ты собираешься искать на такой площади одного единственного человека? Тем более — маггла?

Драко пожал плечами.

— Не знаю. Еще о нем известно, что родился он в Омахе, штате Небраска. Можно начать поиски оттуда.

— Можно, но, думаю, вас это очень надолго развлечет. И что-то мне подсказывает, что в справочной вряд-ли есть его адрес. — сказал Люциус. — Знаешь, пожалуй, сделаем по-другому: у меня в Штатах есть знакомый волшебник, он ведет дела с магглами и занимается производством бумаги. Не издатель, конечно, но зато работает с издательствами. За ним должок, и, пожалуй, если он найдет нам твоего писателя, я посчитаю этот должок закрытым.

— Что б я без тебя делал? — благодарно спросил Драко.

— Скакал бы по американским лесам в поисках одного человека, я полагаю, — ехидно ответил Люциус сыну. — Да, и когда мой знакомец его найдет, то общаться с этим писателем пойду я, а не вы. А тем временем, пожалуй, я почитаю его книжки, хотя бы для того, чтобы быть в курсе, о чем там речь.

— Отец! — возмутился Драко.

— И даже не спорь, пойду я. И точка.

— Но почему? — не унимался парень.

— Посмотри на себя в зеркало? — предложил Люциус. — С этим украшением на шее, не думаю, что тебе стоит куда-то ходить, в смысле ходить ходи, конечно, но общаться с серьезными людьми на серьезные темы — даже не пытайся. Гарри тоже не стоит, с его, гм, боевой раскраской шевелюры в сочетании с молодостью — его просто не воспримут всерьез, точно так же, как тебя в ошейнике. Вы оба можете рассчитывать только на то, что перед вашими носами закроют дверь. Гермиона, может быть, и удачная кандидатура для такой миссии, но и у нее шансов исчезающе мало — она слишком молода, чтобы представлять из себя серьезную фигуру в любом издании. Пойми, этот твой писатель — взрослый человек, наверняка обладающий набором шаблонов и стереотипов. Он — автор, как я понял из твоего рассказа, достаточно популярной серии книг и он не станет общаться с кем ни попадя. Другое дело — я. Представлюсь английским аристократом, поклонником его книг, заинтересованным, например, в издании его будущих книг в Англии и предложу ему условия, которыми он не сможет не заинтересоваться, даже если у него с его издателем контракт на триста лет вперед.

— Но ты ведь не издатель, — упрямо настаивал на своем Драко.

— Гермиона тоже не корреспондент, однако, тебя это почему-то не напрягает. А легилименцией я, в отличие от нее — владею, да и обливиэйтом тоже пользоваться способен. Вместо того, чтобы спорить со мной, лучше бы делом полезным каким-нибудь занялся.

— Каким, например?

— Не знаю, любым, главное — полезным, — ехидно ответил Люциус.

— Ладно, пойду, найду полезное занятие, — улыбнувшись, сказал Драко, и направился обратно к любимым.

— … Ты не рассказала Драко, что за картинки у нас на плечах?! — услышал он удивленный возглас Гарри, зайдя в свою гостиную.

— Да я как-то не успела, сначала я читала, и мне было совсем не до чего. Потом вы читали, и дергать его было бессмысленно, — оправдывалась Гермиона.

— Ему не то, что НУЖНО — просто НЕОБХОДИМО это рассказать! — уверенно сказал Гарри.

— И что мне нужно рассказать? — невинно спросил Драко с порога.

— Я знаю, из-за чего появились на наших плечах эти боггартовы рисунки, — ответила ему Гермиона.

— Ну и меня заодно просвети, тем более, что Гарри считает это необходимым, — сказал блондин, устраиваясь в кресле и готовясь выслушать очередные откровения.

— Это Реехани, Синтраши и Вази.

— Что?!

Драко аж подскочил от этой новости.

— Что слышал. Но, все не так плохо, как может показаться на первый взгляд.

И Гермиона в очередной раз пересказала свой разговор с Вази, опустив пока подробность, касающуюся Волан-де-Морта.

— Никогда не представлял себя в роли спасителя мира. Тем более, спасителя анонимного, — сказал слизеринец, когда Гермиона закончила свой рассказ. — А что, других вариантов нет?

— Это только первая часть проблемы, — устало сказал Гарри.

— Да? И, что вы оставили “на закуску”? — поинтересовался Драко.

— Волан-де-Морта, — мрачно сказал Поттер.

— Ты же его убил?! — удивился блондин.

— Я тоже так думал. Но оказалось, что не до конца, — ответил Гарри, и рассказал о видении, которое Вази показала Гермионе. — А еще мне по ночам иногда стали сниться очень неприятные сны. Помнишь, в клубе я тебя чуть не придушил спросонья? Это был один из них. Я думал, может быть, это какой-нибудь постэффект войны, внезапно всплывший из моего подсознания и он пройдет, но в свете этого видения, я в этом не уверен.

— В книгах, что мы сейчас читали, нет ни слова о Темном Лорде, — неуверенно сказал Драко.

— За то в книге пророчеств, кажется, есть, — ответила ему Гермиона и открыла книгу, которую принесла из своих комнат. — Вот читаю:

“После того, как три ночи будет всходить красная луна та, что в белом впустит в мир трех химер и магия начнет слабнуть.”

По прочитанной книге, так и было — Кэлен, хоть и случайно, но сделала это. И про то, что три ночи светила красная луна — тоже.

“Танцующий со смертью изгонит химер из старого мира создав темную благодать.”

Танцующий со смертью, очевидно, Ричард Рал. И он действительно нарисовал темную благодать и изгнал их в самом конце пятой книги.

“В новом мире из-за камня брошенного в пруд родятся три повелителя химер, каждый из которых будет наделен многими дарами. Чтобы успокоить волнение они найдут древний колодец и в сиянии серебра перенесутся из мира нового в мир старый”

Вот этот кусок — это уже, судя по всему, про нас и он четко показывает, что мы найдем способ перенестись в тот мир. Даже более того — способ указан совершенно однозначно — колодец. По книжке Гудкайнда выходит, что мы воспользуемся услугами Сельфиды.

“В день, когда химеры проникнут в новый мир по их следу придет старый враг Избранного в новом обличье и принесет он смерть и разрушения в Древний мир, и Серединные земли.”

Вот тебе и наш дражайший покойничек. “Древний мир” и “Серединные земли” — это не наша география, а тамошняя. При том — новейшая. Избранный, очевидно, Гарри. Враг избранного — сам-знаешь-кто. Так что, все сходится.

— Вот именно. Как-то чересчур гладко оно сходится, не находишь?

— Как бы тебе объяснить... Записи пророчеств делались затем, чтобы спровоцировать видение у человека, обладающего соответственным даром. Они в принципе не могут быть идеально точными, но у меня все-таки есть дар, и я вижу очень четкую картинку, которая связана с этим текстом. Вот читая слова “родятся три повелителя химер” — я вижу Гарри, сражающегося с огненной фигурой где-то в горах, тебя танцующего с ветром и молниями посередь поляны, и себя, омываемую волнами на пляже. И картинки, точно те самые, что на наших плечах появились — благодать, а внутри символ стихии.

— Гарри рассказал тебе о том, что было, когда он входил в наследие, — проворчал Драко.

— Допустим, но ты-то -нет?

Малфой ошарашенно посмотрел на собеседницу.

— Действительно, я никому не говорил, и не думаю, что отец рассказал...

— Вот! А я это вижу, так, будто сама присутствовала. И раз я вижу это правильно, то стало быть, можно предположить, что и остальное мне видится тоже верно, логично?

— Вполне, — согласился Драко.

— Ну вот. А нашего покойничка, к сожалению, я четко вижу.

— Мерлинова сила! Ну, и что будем делать?.. — задумчиво спросил блондин, привычным жестом потеребив ошейник.

— Полагаю, следует считать книги мистера Гудкайнда очень хорошим подарком судьбы и начать готовиться к переселению на нашу пра-родину. Вариантов-то нет, — сказал Гарри. — И для начала подумаем, что нам может пригодиться на новом месте жительства. Предлагаю сделать следующим образом: каждый берет и пишет на бумаге два списка. Первый — необходимых умений, второй — необходимых предметов. Потом сверим списки и сведем их в один общий. После этого начнем усиленно заниматься, обучаясь тому, что не умеем, но очень нужно. Собственно, вот и весь план. В параллель начнем искать колодец Сельфиды в этом мире.

— Хороший план, главное — разумный и вполне выполнимый, — одобрительно сказал Драко, и призвал заклинанием пачку бумаги, чернильницу и перья. — Давайте попишем.

— Ну, можно не прямо сейчас... — несколько растерянным тоном протянул Гарри.

— А чего откладывать? Если нам с неизбежностью отправляться то, чем раньше мы начнем к этому готовиться, тем больше успеем подготовить. По-моему, вполне логично, — возразила ему Гермиона.

— Я согласен с Гермионой, — кивнул Драко, подбирая со стола несколько листов бумаги и вооружаясь пером. — Хорошо все-таки, что эти книги попались тебе в руки. Мы хоть что-то из них знаем о том мире...

Они втроем заскрипели перьями. Каждый помнил текст книги. Каждый понимал, что как только они попадут в тот мир, у них может не остаться пути назад и при этом у них не будет там никого знакомых, никакого места, которое можно было бы назвать домом. Будут они втроем, и у них будут только их умения, их магия и то, что они принесут с собой.

Не больше, но и не меньше.

В какой-то момент Гарри оторвался от своей писанины и недовольно проворчал:

— А ведь нам придется научиться верховой езде. Никогда не мечтал об этом способе передвижения, по-моему, лошадь спереди кусается, сзади лягается и вообще — ужасно хлопотный вид транспорта.

— Найдешь на новой родине нефть, научишься делать из нее бензин, построишь двигатель внутреннего сгорания, как-нибудь изготовишь машину, и тогда можно будет отказаться от лошадей. А пока придется обходиться либо своими двоими, либо лошадью, — ехидно ответила ему Гермиона. — В конце-концов, думаю, если ты успешно справлялся с гиппогрифом и тестралами, то с лошадью как-нибудь справишься.

— По твоей логике выходит, что у Драко вообще нет шансов. Гиппогриф-то его цапнул!

— Во-первых, я его спровоцировал дурацким поведением, а во-вторых, я умею обращаться с лошадьми и совершенно не боюсь их, — приняв надменный вид, ответил Малфой.

Гарри фыркнул и по-новой уткнулся в свой список, но его отвлек от этого занятия Драко.

— Я вот не представляю, как обходиться без таких привычных вещей, как горячая вода из крана и домовые эльфы... — задумчиво сказал он.

— Горячую воду из крана довольно просто устроить, даже в рамках наличествующих в том мире технологий, а мы маги — нам еще проще. А вот стирать, готовить, убирать, мыть посуду, и так далее — придется самостоятельно. Это — правда, но опять же — у нас есть магия и это очень облегчает задачу. Меня больше волнует другое: как там будет работать эта самая наша магия, сможем ли мы там найти нужные ингредиенты для зелий, как мы будем общаться с местными жителями, ведь мы не знаем языка... — высказался Гарри.

— Магия работать будет, это точно. Может быть, немного по-другому чем тут, но, думаю, мы приспособимся, — уверенно заявила Гермиона. — С зельями сложнее, но если там растут похожие на наши травы, то часть зелий мы точно сварить сможем. А вот с составами типа оборотного, не уверена. Вряд ли мы сумеем найти там шкуру бумсланга. Язык тоже не проблема: есть специальные магические артефакты-переводчики, но их я не считаю надежным вариантом: такой предмет можно, например, потерять.

— А что тогда делать? — спросил Драко.

— Я недавно читала про зелье, которое способствует обучению незнакомому языку. Оно очень забавно действует: позволяет понимать то, что говориться и быстрее запоминать, как произносятся слова. С переводом с твоего языка на другой — прекрасно справляется как раз предмет-переводчик или, что гораздо удобнее и надежнее, специальное заклинание. В общем, если тебя напоить этим зельем и отправить в Китай — то через пару месяцев ты будешь вполне бойко разговаривать на китайском, и будешь понимать, что тебе говорят. С чтением — сложнее, но и для этого есть заклинание, с письмом, увы, только практика поможет. Зелье сложное, но у нас есть знакомый мастер зельеварения и, думаю, он не откажется его сварить. Одна порция действует целый год и мне кажется, этого будет достаточно для изучения даже нескольких разговорных языков того мира.

— А на какие деньги мы там будем жить? — задал следующий вопрос Малфой.

— Драко, радость моя, золото и там золото. Оно не теряет своих свойств и ценности. Помнишь момент, когда Ричард расплатился за пряник в Эйдиндриле монетой из Дворца пророков? Старуха спокойно приняла незнакомой чеканки денежку, прикинув ее живой вес в серебре и стоимость. Так что — наши галеоны вполне подойдут. Если опираться на описания этого момента с пряником, то тысяча галеонов — это неимоверно огромное состояние, по тамошним меркам. К сожалению, мы не знаем насколько это достоверно, но тем не менее, не думаю, что мы останемся без средств к существованию. Каждый из нас что-то умеет и всегда можно заработать. Ты вот, например, петь умеешь. Менестрель — это очень не плохой заработок.

— Ты еще милостыню предложи просить! — недовольно фыркнув, высказался Драко.

— Между деятельностью певца и нищим есть огромная разница, поверь мне, — примирительно сказала Гермиона. — Вы тут о каких-то лошадях с деньгами думаете, а я думаю о Джегане. Интересно, окклюменция от него спасает, или нет?

— По-моему, должна. Это же ментальный блок, а Джеган, судя по описанию, воздействует именно на мозги. В любом случае — поучиться не вредно и окклюменции, и легилименции, — сказал Гарри, и немного подумав, добавил: — Ну, и в конце концов, там есть магистр Рал, которому можно искренне принести присягу, и тогда мы гарантированно будем прикрыты от сноходца.

— Ну да, ну да... Помню: “Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоем — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.” Конструктивно, эта присяга очень похожа на вассальную клятву, которая практиковалась в древности магами, — задумчиво сказал Драко. — Прикрыть она прикроет, но вот что может потребоваться взамен — это очень большой вопрос. Я бы предпочел избежать принесения подобной клятвы, разве что возникнет крайняя необходимость. Но, окклюменция все равно необходима, помимо Джегана есть же еще наш беспокойный нехороший знакомый.

— Кстати о машинах, — сказал Гарри. — На самом деле смех смехом, а ведь у нас очень однобокое образование. Мы много чего знаем о магии и том, как жить в нашем мире магу, но почти ничего не знаем о том, как что-то сделать без магии, своими руками. Мне и Гермионе чуть проще, все-таки детство проведенное среди магглов мимо не проходит, а вот тебе, Драко — полагаю, будет достаточно сложно.

— То есть?

— А то и есть. Ты, например, представляешь, как построить шалаш?

— А зачем шалаш, если есть палатка?

— А представь: там палатка не будет работать? Или, скажем, потеряется?

— Сам-то ты сумеешь?

— Не знаю, в этом то и дело. Я теоретически представляю процесс, читал о нем в маггловских книжках. Но, никогда не делал.

— Ну, можно взять с собой каких-нибудь книг... — вслух размышляла Гермиона.

— Гермиона, не потащишь же ты с собой целую библиотеку, правда же? Нам придется учиться очень многому и очень серьезно. Я лично с места не двинусь, пока мы втроем не сможем спокойно прожить в лесу средней полосы минимум месяц, хотя бы летом. Полностью автономно и с минимальным использованием магии, при этом перемещаясь из точки А в точку Б по пересеченной местности хотя бы миль по десять в сутки, и неся с собой груза фунтов по девяносто. А для этого нам нужен учитель, Люциус с Северусом — хорошие наставники в магии, в фехтовании, в зельях, и еще очень много в чем, но в автономном выживании в дикой природе, на мой взгляд — не очень. Зато, думаю, у Люциуса может оказаться какой-нибудь знакомый, который сумеет помочь нам обрести такого рода навыки. Без них, как мне кажется, можно никуда даже не рыпаться, а просто тихо закопаться прямо тут.

Закончив свою небольшую речь, Гарри углубился обратно в недописанный список. Через некоторое время фантазия и предусмотрительность троицы закончилась, и они решили сверить написанное и свести в общий список. В итоге, к ужину у молодых людей был на руках вполне осмысленный документ, в котором, по их мнению, не было ничего лишнего, зато содержалось все действительно необходимое для успешного выживания в трудных условиях.

Гермиона начисто переписала исчирканную многократными правками бумажку, расставив позиции списка в очередность в порядке приоритета и разделив на две колонки — в одной содержались умения, которые необходимо было обрести, в другой — требующиеся предметы.

— Ну вот, теперь этим перечнем можно озадачивать отца с крестным, — сказал Драко, бегло проглядывая готовый список.

После ужина блондин отдал отцу список, и Люциус внимательно ознакомившись с ним, помрачнел и передал его Северусу. Тот, в свою очередь, прочел и, осмыслив прочитанное, высказался:

— Взрослеют детки-то. Это хорошо.

А через неделю в доме появился новый обитатель. Откуда он взялся, ребята не знали, но в один из дней в ворота поместья въехал автомобиль и из него вылез, слегка прихрамывая на левую ногу, высокий светловолосый, голубоглазый мужчина, одетый в легкий светлый костюм. Гостя вышел встречать лично хозяин поместья. Они обменялись рукопожатиями, словно были старыми знакомыми и Люциус пригласил приехавшего в кабинет, где они втроем с Северусом заперлись и очень долго разговаривали. О чем шла речь в кабинете, пытавшимся подслушать любопытным молодым людям, узнать не удалось — Люциус наложил заглушающие чары, как-только закрыл дверь.

Обед наставники приказали подать прямо в кабинет, а к ужину, вконец изведшиеся от любопытства юноши и девушка, наконец, получили ответы на свои вопросы.

Приехавшего мужчину звали Инас Йорл, он обладал американским гражданством, в свое время побывал на въетнамской войне и после серьезного ранения вышел в отставку. Откуда с ним знаком Люциус, так и осталось тайной, но именно он, по просьбе Малфоя-старшего, взялся за подготовку Гарри, Драко и Гермионы к выживанию в лесу.

Инас оказался страстным охотником, а вследствие этого, обладателем небольшого охотничьего домика в лесах заказника Бивер Крик Стейт в штате Колорадо. Этот домик стал тренировочной базой для парней и девушки.

Окинув оценивающим взглядом своих подопечных, новый наставник принял решение проверить на что те способны каждый по отдельности. Первым в Колорадо отправился Гарри. Неделю Инас гонял ученика по горным лесам в окрестностях охотничьего домика. Иногда, они оставались на ночь в лесу, иногда, возвращались домой. Инас присматривался, и постепенно увеличивал нагрузку, стараясь понять на что способен парень.

Гарри новый наставник понравился. Немногословный, спокойный и уравновешенный Йорл не придирался, спокойно объяснял в чем ученик не прав, много рассказывал о лесе, о повадках животных, о съедобных и ядовитых растениях, и еще о множестве разных вещей о которых Гарри и понятия до того не имел. В один из вечеров они после длительного перехода сидели около костра. Поттер искупался и теперь сидел, сложив ноги по-турецки, и расчесывая длинную шевелюру и сушил ее у огня.

— А чего ты ее не обстрижешь? — спросил Инас, сидевший напротив Гарри.

— Не получается. Я пробовал — за ночь отрастает обратно, да еще и голова потом неделю раскалывается, — ответил парень хмуро. Коса, которой он обзавелся, жутко мешала в лесу.

— За такую длинную косу в бою могут схватить, — заметил Инас.

— Я это понимаю, но сделать с ней пока, увы, ничего не могу.

— Но, она может быть и дополнительным преимуществом, если в нее вплести шнурок с грузилом. Я видел, как это делали вьетнамцы. Страшное, надо сказать, получается оружие.

— Не плохая идея. Раз уж я вынужден таскать косу, то пусть хоть какая-нибудь польза от нее будет, а не только неудобства.

— Люц сказал мне, что вас нужно научить выживать в лесу, но не слишком распространялся зачем. Не хочешь рассказать? — спросил Инас ученика.

— И ты согласился? Просто так? Не задавая вопросов? — удивленно спросил Гарри.

— Ну, не совсем “просто так”, но да, согласился. Я давно знаю Люциуса и уверен, что если бы не было на то действительно необходимости — он не обратился бы. Так что? Расскажешь?

— Хм, — задумчиво сказал Гарри, заплетая в косу высохшие волосы. — Пожалуй.

И постепенно, слово за словом, рассказал внимательно слушавшему его мужчине все.

Когда рассказ закончился, было уже далеко за полночь, и они улеглись спать. Инас в тот вечер, к удивлению Поттера, не задал ни одного вопроса, ничего не спрашивал и на следующий день, до самого вечера, а вечером, когда был разбит очередной походный лагерь, уселся рядом с Гарри и заговорил:

— Если все, что ты рассказал — правда, а сомневаться в твоих словах у меня нет причины, то вам всем троим понадобиться более глубокая подготовка, чем я думал сначала. Мы с тобой тут по лесу уже несколько дней шатаемся, я составил представление о тебе и твоих умениях. Основываясь на своих наблюдениях, я предлагаю тебе следующий план занятий... — и Инас рассказал Гарри о намеченном плане обучения.

Тот выслушал его и согласился, учиться предстояло очень многому.

— С тобой мне все ясно, теперь нужно посмотреть, на что способны твои друзья. Завтра возвращаемся в охотничий домик, а оттуда ты — в Индию, и пришли ко мне Гермиону. Потом, я займусь Драко, а когда мы закончим с ним — я буду заниматься с вами троими одновременно, уделяя особое внимание индивидуальным особенностям.

Гарри вернулся в индийское поместье и в тот же день Гермиона переместилась в Штаты порт-ключом, через неделю она вернулась и в охотничий домик отправился Драко.

Пока Гарри отсутствовал, Люциус с Северусом успели прочитать все пять книг, сделать свои выводы, наметить план занятий по списку, составленному ребятами добавив в него несколько пунктов от себя. Наступающее лето было полностью, с весны до поздней осени спланировано под то, что молодые люди проведут его в Колорадо. Наставники решили переселиться туда же, чтобы иметь возможность заниматься с ними магическими дисциплинами, наравне со всем остальным. И начались интенсивные занятия.

В один из дней в середине лета, парни в компании с Инасом, ушли в лес на несколько дней, Северус решил составить им компанию, и в маленьком охотничьем домике остались только Люциус и Гермиона.

— Гермиона, вы обсуждали с Гарри и Драко когда вы хотите провести брачный обряд?

— Да, мы думали, что ближе к зиме, когда свободного времени станет чуть больше.

— Понятно, — ответил Люциус. — Следующие несколько дней мы будем вдвоем, и можно было бы провести ритуал вашего вхождения в род Малфой, что скажете?

— Я готова, что от меня требуется?

— Ничего особенного. Вы знаете, как проходит этот ритуал?

— Только в общих чертах.

— Вы после него проспите пару дней, организм будет несколько перестраиваться. Но самое главное: при вхождении в род изменится не только ваша фамилия, но и имя. И если с фамилией все очевидно, то с именем сложнее. Оно приходит само к принимающему в род женщину, и принимающий называет ее этим именем. С того момента, как оно произнесено вслух, прошлое имя остается в прошлом и забывается. Вы в прямом смысле этого слова перестанете быть Гермионой Грейнджер. Когда вы проснетесь, могут быть сбои при попытке что-то наколдовать, это от того, что ваша магия сплетается с магией рода. Обычно это быстро проходит, поэтому не пугайтесь.

Гермиона обдумывала услышанное. Она пыталась представить: как это — перестать быть Гермионой Грейнджер, и у нее не получалось.

Видя ее замешательство, Люциус поспешил успокоить девушку:

— Гермиона, вы в любом случае останетесь собой, не важно, как вас будут называть. В процессе обряда, вы оставляете в прошлом жизнь вне рода, и также как род принимает вас, вы принимаете его. Если у вас есть какие-то сомнения, то в данном случае, лучше ничего не делать, чем сделать, а потом жалеть о содеянном.

Девушка прошлась по комнате туда-сюда, раздумывая, наконец, она решилась и обернувшись к Люциусу, сказала:

— Нет, я не сомневаюсь и готова к этому шагу. Где вы будете проводить обряд?

— Это не важно, посему прямо тут. Но, не сегодня — этот обряд проводится в полдень, и мне кое-что для него понадобится, а за этим придется наведаться в подземелья Малфой-мэнора. Пожалуй, я займусь этим прямо сейчас, — сказал Люциус, и ободряюще улыбнувшись Гермионе, достал из своего сундука порт-ключ. — Буду к ужину, но могу и задержаться, — сообщил он и с хлопком исчез, оставив девушку одну.

Обряд оказался прост и незамысловат. Люциус выбрал местом его проведения небольшую поляну, находившуюся по дороге к роднику, бьющему недалеко от дома. За час до полудня Малфой позвал девушку, усадил рядом с собой и стал рассказывать, что ей надо сделать:

— Сейчас вы отправитесь к роднику и искупаетесь. Не закалывайте волосы и снимите все украшения, которые носите. После купания облачитесь в мантию, которую я принес, это специальная мантия для подобных обрядов, она надевается на голое тело. Когда оденетесь, ступайте на поляну. Я буду ждать вас там.

Девушка послушно кивнула и взяв сверток с мантией удалилась. Плескаться в ледяной воде было не слишком приятно, но не смертельно. Не спеша она вымылась, сняла серьги и пару колец, которые носила практически не снимая, положила их поверх стопки своих вещей и развернула сверток, который ей дал Люциус. Мантия, находившаяся в свертке, оказалась белой. Ни единого украшения и ни единой пуговицы. Рассмотрев одеяние, девушка поняла, что она сшита вручную и из ткани, изготовленной вручную же. Разобравшись с незнакомой одеждой, девушка нервно расправила складки ткани, вздохнула и пошла на поляну, где ее ожидал лорд Малфой.

Выйдя на поляну, она увидела его. Люциус стоял к ней лицом, прикрыв глаза, одетый в такую же, как у нее белоснежную мантию. Он держал в руках небольшую серебряную чашу, в которую было налито нечто белое. Выражение его лица было торжественным и в то же время каким-то отрешенным, а потоки магической силы крутящиеся вокруг него впечатляли.

Осторожно ступая босыми ногами по неровной земле, девушка приблизилась к нему и замерла в ожидании.

Когда она подошла, Люциус приоткрыл глаза и стал произносить слова на древнем наречии, слов Гермиона не узнавала, но их смысл, неожиданно, оказался вполне понятен. Это были слова связывающие ее магию с магией Рода, в который она вступала в качестве дочери, и родовую магию, с ее собственной.

Потоки магии гуляли между ней и Люциусом мощными теплыми волнами, и девушка словно купалась в этой силе, наслаждаясь ощущениями. Она настолько ушла в себя, отдавшись своим ощущениям, что не сразу услышала, как ее нареченный отец обратился к ней.

-... нарекаю тебя Мэйт Малфой! — осознала Гермиона и поняла, что первую часть фразы она просто не услышала, а “Мэйт Малфой” — теперь ее собственное имя.

Люциус протянул ей чашу, которую держал в руках, и Мэйт приняла ее из его рук, поняв, что должна сделать глоток. В чаше оказалось молоко с легким привкусом крови.

Девушка проглотила жидкость, и внезапно почувствовав, что сил стоять у нее не осталось, опустилась на колени рядом с приемным отцом. Люциус опустился рядом и жестом показал ей, что она должна допить содержимое чаши до конца, она безропотно подчинилась. Чаша опустела, и мужчина осторожно забрал ее из рук приемной дочери. Больше всего девушке хотелось сейчас спать, но она не знала можно ли это сделать, поэтому прилагая огромное усилие, преодолевала накатившую сонливость.

— Ты должна сделать порез на руке и капнуть несколько капель своей крови в чашу, Мэйт, — мягко сказал Люциус и протянул девушке изящный серебряный нож.

Спокойно закатав белоснежный рукав она провела бритвенно острым лезвием по нежной коже. Из неглубокого пореза потекла кровь и Люциус подставил под тоненькую струйку чашу. Дождавшись пока туда накапает нужное количество Малфой накрыл рукой порез и заклинанием закрыл ранку.

— Теперь спи, — шепнул он приемной дочери.

Мэйт опустилась на траву, закрыла глаза и моментально уснула.

Люциус поднялся на ноги и бросив взгляд на мирно спящую девушку подошел к ларцу, который стоял на краю поляны. Открыв крышку, он откупорил бутыль, в которой содержалась кровь женщин рода Малфоев и, произнеся соответствующее заклинание, влил в бутыль кровь приемной дочери, а затем вновь запечатал ее. Содержимое бутыли на миг засветилось золотистым сиянием, кровь в ней забурлила, а потом все успокоилось. Люциус, удовлетворенно кивнув, закрыл ларец и, подойдя к спящей девушке, поднял ее на руки и унес в дом.

Удобно устроив приемную дочь в постели, Люциус дошел до родника, забрал оттуда оставленные Мэйт вещи, потом дошел до поляны и забрал ларец. Вернувшись в дом, он искупался и переоделся в обычную одежду, заглянул в комнату, где спала Мэйт, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и только после этого, с трудом добравшись до собственной постели, позволил себе расслабиться и уснуть.

Инас Йорл раскладывал костер и краем глаза наблюдал за своими спутниками. Двое юношей оборудовали временный лагерь, действуя слаженно и с удовольствием. Драко снял с лошадей седельные сумки и распряг их, Гарри установил пару навесов. Северус Снейп бродил по поляне, чем-то напоминая журавля, и собирал какие-то травки.

Йорлу нравилось наблюдать за ними, нравилось слышать их пикировки едкие, хлесткие, но тем не менее — дружеские.

Язычки пламени лизали тоненькие веточки, костер разгорался. Минут через десять, Йорл подвесил котелок с водой над огнем. Парни закончили со своей работой и теперь сидели на толстых бревнах у костра, и внимательно слушали зельевара, который рассказывал про травы, которые насобирал.

— Это — ночная фиалка, или, научным языком — любка двулистная, — не спеша говорил профессор. — Магглы считают это растение лекарственным и это действительно так. Они используют его для отваров при зубной боли, лихорадке, гнойниках, при отравлениях ядами, заболеваниях желудочно-кишечного тракта, поносах, нервных истощениях. Свежие клубни прикладывают к больным зубам при болях. Вам это растение тоже хорошо известно, как ингредиент для зелий подобного же применения, а также, оно используется в некоторых афродизиаках, рассчитанных на мужчин.

А это — лесная земляника. Она обладает противовоспалительным, ранозаживляющим, потогонным, мочегонным, кровоостанавливающим и вяжущим действием. Регулирует обмен веществ, улучшает состав крови. Кроме того, биологически активные вещества земляники замедляют ритм и усиливают амплитуду сердечных сокращений, расширяют кровеносные сосуды, повышают тонус и усиливают сокращение матки. Из нее делают настои и отвары. Настой изготавливается в пропорции две унции листьев на семь унций кипятка, оставить на два часа, а затем процедить. Принимать по четверти стакана в день. Это хорошо помогает при бессоннице и простуде. А еще ее вкусно добавлять в чай, как плоды, так и листики.

Северус показал еще несколько найденных им растений и точно также неспешно рассказал про них. Вода в котелке закипела и Гарри занялся приготовлением еды. Положив все, что положенов котел, Поттер поднял взгляд на наставника и спросил:

— Северус, а в чем принципиальная разница между зельем и маггловским лекарством? Ведь и там, и там наливаем воду, засыпаем нужные ингредиенты, кипятим...

— Поттер, чему вы учились в Хогвартсе? — ядовито поинтересовался Снейп.

— Ну... Многому, но ты же знаешь, мы с профессором зельеварения не сумели найти общего языка и... — Гарри смутился и оборвал себя на полуслове.

— Ясно, что ж, восполню твои пробелы в образовании. В зелье — есть магия. Это может быть из-за того, что используются волшебные компоненты или кровь зельевара или волшебника, для которого зелье предназначается. В любом случае, когда волшебник варит зелье, он вкладывает в него так называемую “магию намерений”. В принципе, если дать тебе и Инасу те же листики земляники и попросить изготовить настой — у тебя получится зелье, а у него обычный настой. То, что сваришь ты будет действовать эффективнее, во всяком случае, на волшебника.

— А в какой момент в варево попадает эта самая “магия намерения”?

— Как только зельевар берет в руки ингредиенты и задумывается о том, что он собирается получить в итоге.

— То есть, даже у такого бездаря в зельеварении, как я, нет шансов из не волшебных ингредиентов сварить не зелье?

— Именно, вопрос эффективности твоего варева. Правильная нарезка нужного количества ингредиентов, правильный порядок их закладки, нужное количество помешиваний в нужную сторону — это все позволяет насытить зелье магией. Предельная собранность и концентрация способствуют этому же. Твои зелья не получались от того, что ты был занят не зельеварением, а твоими непростыми отношениями с преподавателем. Вынужден признать — это не твоя вина.

— Это в прошлом, Северус, — примирительно сказал Гарри. — Я не в обиде на того профессора.

Вдруг Драко встрепенулся и повернул голову четко в ту сторону, где находился охотничий домик Йорла.

— Что? — спросил его Поттер, поднимаясь на ноги и настороженно рассматривая любимого.

— Там... — рассеяно сказал блондин, притрагиваясь к ошейнику засветившемуся едва заметным золотистым сиянием. — Гермиона...

Драко словно прислушивался к чему-то такому, чего его спутники не улавливали. Гарри напряженно выжидал, Северус слегка изогнул бровь, а Йорл пытался изобразить непроницаемый вид.

— Ну? — требовательно спросил Гарри.

— Наша возлюбленная принята в род Малфоев, — сказал Драко, расслабляясь. — Все нормально.

— Откуда ты знаешь? — спросил Северус.

— Почувствовал, — пожав плечами, ответил блондин. — И ошейник... Он как-будто чуть нагрелся и... не знаю, как объяснить. Ну, словно чуть перестроился что-ли.

— Понятно, — сказал Северус, изучающе рассматривая крестника и вдруг обратился к молчавшему Йорлу: — Знаешь, Инас, чем меня всегда удивляли эти дети?

Тот покачал головой, потом подумал и пожал плечами. Его и самого эти дети удивляли, но, наверное, все-таки другими свойствами, чем Северуса.

— У них вечно все не как у людей. Если они что-то затевают, почему-то результат у них обычно выходит, как минимум — странным. И если уж не странным — то совершенно точно — неожиданным.

— И что произошло на сей раз? — полюбопытствовал Йорл. Он не был волшебником и не понимал, что происходит.

— Ты же знаешь романтическое представление о двух половинках одного целого, которые могут искать друг друга всю жизнь и если им крупно повезет, то они встретятся и будут счастливы до самой смерти?

Йорл кивнул.

— Так вот, в каждой сказке есть доля сказки, а остальное — правда. Так получилось, что Драко сумел связать себя с Гермионой и Гарри так, словно он является их половинкой. Он чувствует их. Как именно он это делает, я не сумею объяснить, но, скажем, если с его избранниками что-то произойдет — он будет это знать. Это само по себе — редкость. Такого единения добиваются очень редкие пары, а Драко чувствует двоих. И, полагаю, когда они таки поженятся, то будут так чувствовать друг друга все трое. До какой степени — сложно сказать, но не удивлюсь, если до степени полной передачи ощущений от одного к другому.

— Ну, это ведь не плохо? — неуверенно спросил Йорл.

— А я и не говорил, что это плохо. Я просто удивляюсь и не понимаю, как у них так получилось, не более того.

— Пойду, займусь лошадьми, — поднимаясь с бревна, сказал Гарри.

Драко фыркнул, провожая взглядом любимого. За последнее время Поттер, не без его помощи, научился находить общий язык с этими животными. Наблюдая за уверенными действиями Гарри, блондин вспомнил, как он учил его.

Гриффиндорец не боялся лошадей, но относился к ним почему-то с крайним недоверием и когда с лошадьми таки пришлось иметь дело, пытался всячески этого избежать, пока Драко, наконец, не изловил его и не затащил в конюшню.

— И чего ты их боишься? — спросил он недоуменно, поглаживая одну из лошадей по морде.

— Я не боюсь, — заупрямился Гарри.

— Боишься, я же вижу!

— Да не боюсь. Просто я им не доверяю. Кто знает, что может прийти в голову этой животине.

— Хм, а гиппогрифу доверял?

— Нет. Но, у меня было безвыходно. Хагрид меня выдернул и, в общем-то, заставил, — оправдываясь, пробубнил Гарри.

— Ну, заставлять я тебя не буду, но все-таки тебе придется с ними научиться находить общий язык.

— А кто тебя учил ездить на лошадях?

— Отец, — с улыбкой сказал Драко. — Я был маленький, и он подарил мне пони.

— И что?

— Я его испугался, а отец сел рядом со мной на корточки, обнял за плечи и сказал: “Посмотри ему в глаза и поблагодари его”.

— За что? — удивленно спросил Гарри.

— Я то же самое спросил.

— И что он ответил? — поинтересовался Поттер.

— За те дни, которые вы будете вместе.

— И это помогло?

— Не знаю, что именно помогло, но после того, как я заставил себя подойти к коньку и посмотрел ему в глаза, я перестал бояться его. Потом этот пони несколько лет был моим хорошим другом и я объездил на нем, по-моему, всю территорию поместья. Это было здорово.

После ритуала приема в род, Мэйт проспала трое суток. Это было несколько дольше, чем рассчитывал Люциус, но диагностирующие чары показывали, что с ней все в порядке и он умерил свое беспокойство. Проснувшись, Мэйт чувствовала себя вполне нормально, и единственное, что ее смущало — это как обращаться к приемному родителю. Видя ее смущение, Малфой сказал:

— Мэйт, я теперь являюсь твоим приемным отцом, но ты взрослый человек и по магическим законам — совершеннолетняя. Поэтому обращения на ты и по имени будет более, чем достаточно.

— Спасибо, Люциус, ты очень помог мне, — краснея, ответила ему девушка, и спросила: — И что будет дальше?

— Ну, теперь, когда ты проснулась, тебе стоит навести ревизию своих способностей: они могли несколько видоизмениться. Медитация тебе поможет в этом. Я получил сообщение о том, что нашелся этот маггловский писатель и мой человек назначил день и час встречи с ним, поэтому я тебя оставлю ненадолго. А ты тут одна не геройствуй особо. Договорились?

Девушка согласно кивнула и аристократ, собравшись, аппарировал в неизвестном направлении, в очередной раз оставив Мэйт одну.

Она не спеша оделась, привела себя в порядок, с удовольствием поела и решив последовать совету названного отца, погрузилась в самосозерцание.

Люциус аппарировал в назначенное место в Потрленде и огляделся: он попал в сумрачный, но на удивление чистый тупичок, с выходом на освещенную улицу.

— Добрый вечер, мистер Малфой, — услышал Люциус знакомый голос.

— Добрый, — отозвался он.

— Я нашел того писателя и передал ему ваше предложение. Он будет ждать вас в ресторане неподалеку отсюда.

— Мистер Лайнс, я признателен вам, — склонив голову, сказал Малфой. — Во сколько он подойдет?

— Через полчаса, — ответил Лайнс, глянув на часы. — Я принес, как вы просили, досье на него и вы сможете с ним ознакомиться.

— Спасибо.

— Пойдемте.

Двое элегантно одетых мужчин вышли на улицу и, пройдя метров триста, вошли в двери небольшого маггловского ресторанчика. Лайнс провел Люциуса за столик в углу помещения и гостеприимно махнув рукой, и усевшись на один из стульев, выложил на стол темную кожаную папку. Люциус пододвинул к себе папку и погрузился в изучение лежащих там бумаг. Через некоторое время он перевернул последний лист и выжидательно поглядел на Лайнса.

— Я представлю вас друг другу, после чего откланяюсь, — сказал тот, видя, что Люциус дочитал.

— Мистер Лайнс, расскажите мне о ваших личных впечатлениях от мистера Гудкайнда? — попросил аристократ, изучая меню, принесенное официантом.

— Ну, что вам рассказать? Маггл, немного постарше вас, спокойный, мне показался немного застенчивым. Как мне кажется, не жаден до денег, хотя и не собирается отказываться от них. Американец до мозга костей, до того, как начать писать, работал реставратором и писал картины. Интересуется живописью, антиквариатом, музыкальными инструментами. В общем-то и все.

— Не много, — несколько разочарованно протянул Люциус.

— Я бы не назвал этого человека слишком открытым, — извиняющимся тоном ответил Лайнс. — Увидите сами.

Малфой кивнул и сделал заказ, а его собеседник поглядел на входящего в ресторан человека.

— Вот и он сам, — сказал он.

Лорд Малфой проследил за его взглядом. К их столу приближался довольно высокий сухопарый американец с длинными волосами, убранными в хвост на затылке. Высокий лоб, голубые глаза, усы, бородка, дорогой, ладно сидящий светлый костюм и светлая рубашка. Вполне симпатичный человек.

Лайнс встал со своего места и пошел ему навстречу. Они поздоровались, пожали друг другу руки и он подвел писателя к столику, за которым сидел Люциус.

— Вот, мистер Гудкайнд, — сказал Лайнс писателю, поздоровавшись. — Это Лорд Малфой, о котором я вам рассказывал.

— Лорд Малфой, это — Терри Гудкайнд, — представил писателя Лайнс.

— Спасибо, мистер Лайнс, — вежливо поблагодарил Люциус и поднялся, протянув писателю руку. — Мне очень приятно познакомиться с вами, — сказал он, благожелательно улыбаясь.

Писатель принял руку аристократа и пожал ее.

Лайнс поглядел на часы.

— Господа, с вашего позволения, я оставлю вас, — сказал он. — Дела.

Откланявшись, он ушел, предоставив мужчин самих себе.

Некоторое время, двое мужчин приглядывались друг к другу, потом постепенно разговор увлек их и через пару часов они уже совершенно непринужденно общались на самые разнообразные темы, словно были старыми знакомыми.

“Пора”, — решил Люциус и легко скользнул в разум расслабленного собеседника, поддерживая непринужденную беседу об импрессионистах. Мягко вытащив из головы писателя все, что ему требовалось, маг стер воспоминания маггла о их беседе и об общении с Лайнсом, внушив тому, что ему просто захотелось посидеть в уютном ресторанчике и поужинать в одиночестве. Сделав это, он покинул ресторанчик и аппарировал в Колорадо, из того-же тупичка, в котором появился несколько часов назад.

Зайдя в дом, Люциус увидел в гостиной Мэйт. Она сидела, сложив ноги по-турецки и не мигая смотрела на горящее пламя свечи. Девушка не услышала, как он пришел, настолько глубоко было ее погружение в себя. На мгновение мужчина замер, пытаясь осознать насколько он помешал ее медитации своим вторжением, но девушка сидела спокойно и расслабленно, ритм ее дыхания вроде бы не изменился. Аристократ тихо вышел на улицу и неслышно притворил за собой дверь. В конце концов, почему бы и не посидеть немного на воздухе, решил он для себя и присев на крыльцо, принялся осмыслять все, что ему удалось выудить из сознания писателя.

А выудил он довольно интересные факты. Писать Гудкайнд стал повинуясь необходимости. В какой-то момент, ему стали приходить сны, которые были столь ярки и насыщенны, что казались реальностью. И самое забавное — сны эти запоминались. Четко, ярко, и очень подробно. Сначала ему настойчиво снился один и тот же. Снился почти два месяца из ночи в ночь. Он стал тревожиться: в конце концов, не может один и тот же сон столь настойчиво сниться? А потом, по наитию записал его и... на его место пришел следующий такой же яркий сон. Когда он приснился третью ночь подряд, будущий писатель записал и его, потом еще один и еще. Так набралось снов на первую книгу, которую он немного поработав, успешно скомпоновал, показал друзьям, а те познакомили его с книгоиздателем. Тот, прочитав первую книгу, решил издать вещь, она получила признание и обрела популярность.

Свои сны Терри воспринимал, как откровение и вдохновение, и считал, что записывает потрясающую фантастическую и совершенно нереальную историю сотворенного его подсознанием мира. Деньги, которые она принесла, были очень приятным дополнением и он не собирался от них отказываться.

Откуда у писателя эти сны, Люциус так и не понял, но это, впрочем, было не так и важно. Важно было другое: книги эти действительно можно было рассматривать, как своеобразный справочник-путеводитель по тому миру. И эти книжки, на самом деле, были фантастической удачей для молодых магов в их ситуации.

Перед мысленным взором Люциуса мелькали картинки снов писателя и он, погрузившись в них, напрочь забыл о времени, о том, что сидит на крыльце, о том, что где-то есть живые люди и когда узкая ладошка приемной дочери легла на его плечо, он вздрогнул от неожиданности и широко распахнув, затуманенные видениями глаза, посмотрел на заботливо склонившуюся над ним Мэйт.

— Люциус, — тихо позвала она, — с тобой все в порядке?

Мужчина тряхнул головой, возвращаясь из видений.

— Да, Мэйт, все в порядке, я просто задумался.

— О чем же? — мягко спросила девушка, усаживаясь рядом.

— Я встречался сегодня с вашим писателем, — сообщил он.

— И?

— Вас троих интуиция не подвела. Эти книги... они действительно о том мире. Я выудил из памяти писателя информацию о том, как он стал их писать... И сам процесс написания в подробностях, — Люциус вздохнул. — Эх... Думосбор бы, я бы скинул это, чтобы показать. В виде воспоминаний — это куда ярче и убедительнее книг.

— Верю. Но думосбора у нас нет? — спросила Мэйт.

— Увы, нет.

— А создать его сложно?

— Очень. Проще с МакГонаггл договориться и воспользоваться тем, что достался в наследство от Дамблдора. Или купить, если найдем в продаже.

— Легилименцией можно было бы поглядеть, но я не владею ею, — задумчиво высказала предположение девушка.

— Кстати о Легилименции. Ей нужно учиться. И окклюменции. В обязательном порядке. Драко умеет закрывать свой мозг, Гарри вроде бы тоже научился, а ты, насколько я знаю, этому никогда не училась?

— Нет, не училась, — подтвердила девушка

— Можем начать этот процесс хоть сейчас, если ты готова.

— Что мне нужно сделать?

— Для начала изгони из своей головы все мысли, это самое важное и самое сложное — полностью очистить сознание. Когда ты посчитаешь, что готова — дай мне знать, я произнесу заклинание и буду стараться добраться до твоих воспоминаний. Я буду действовать очень мягко, но ты почувствуешь вторжение в твое сознание. Твоя задача выпихнуть меня оттуда любым способом.

Мэйт кивнула и сконцентрировалась. Полностью опустошив от мыслей голову, она слегка прикрыла глаза, давая понять Люциусу, что готова.

— Легилименс! — произнес аристократ и плавно скользнул в мысли приемной дочери.

Девушка почувствовала чужое сознание, пытающееся проникнуть в ее мозг, и сделала первое, что пришло ей в голову: “Вази!” — позвала она. И вода пришла на ее зов, окутывая сознание девушки прозрачными волнами, блестящими словно зеркало, настолько гладкое, что в них отражались яркие солнечные лучи. Люциус видел перед собой только легкую рябь водной глади и яркие блики на поверхности. В какой-то момент среди ряби вспухла мощная волна, мягко выпихнувшая мужчину из сознания Мэйт. Аристократ осознал себя сидящим на крыльце и ошарашенно рассматривающим безмятежную девушку.

— У тебя получилось! С первого раза!

— Ты действовал очень мягко, попробуем более жесткий вариант?

Люциус согласно кивнул и вновь нацелившись на Мэйт волшебной палочкой сказал:

— Легилименс! — на сей раз он действовал жестче, решительнее, но вновь его встретила спокойная, блестящая водная гладь. Люциус усилил давление, стараясь проникнуть глубже в сознание, и волна опять выпихнула его из чужого сознания.

— Молодец! — похвалил он, и прищурившись произнес: — Легилименс! — без предупреждения и постарался вложить всю мощь, на которую был способен.

Отпор он почувствовал сразу, ему показалось, что он оказался в прибое штормового моря и одна из волн совершенно недвусмысленно, и абсолютно не церемонясь, вышвырнула его из сознания Мэйт.

Тряхнув головой Люциус воззрился на девушку.

— Поздравляю, моих способностей не хватает на то, чтобы пробить твой блок. Я не самый сильный легилимент, но это все равно: прекрасный результат! Теперь тебе важно научиться держать этот щит всегда, в любых ситуациях, даже во сне, но думаю, для тебя это не будет проблемой. Похоже, тварюшка, которой ты дала приют, будет защищать тебя от любой ментальной атаки.

— Северус в легилименции сильнее тебя? — спросила Мэйт.

— Да, — спокойно признал Люциус.

— Ага, значит надо будет попросить его попробовать пробиться.

— И если он не сможет этого сделать, то мы будем уверены, что и Сама-знаешь-кто тоже не сможет, — радостно констатировал Малфой. — Думаю, и мальчики своими стихийными духами защищены не хуже. Это просто прекрасная новость! Хочешь попробовать себя в качестве легилимента?

— А я не наврежу тебе? Мне бы не хотелось...

— Ну, в окклюменции я сильнее, чем в легилименции. Слово ты знаешь, жест видела, попробуй. Я постараюсь показать тебе то, что выудил из головы писателя

Мэйт достала свою волшебную палочку и после некоторых колебаний произнесла:

— Легилименс!

Ее сознание, словно тоненькая струйка воды, мягко скользнуло в сознание названного отца и перед глазами девушки замелькали его воспоминания о встрече с писателем. Они, сидящие друг напротив друга в ресторане и общающиеся о искусстве, потом невербальный легилименс и … череда воспоминаний, увиденных Люциусом в голове писателя, заполнила сознание Мэйт. Потом, эти воспоминания закончились, и она увидела пару мужчин причудливо переплетшихся на ковре у камина, и смотрящих друг на друга с такой нежностью и восторгом, что аж дух захватывало. Девушка поняла, что проникла куда дальше, чем нужно было, и поспешно разорвала контакт.

— Прости, — прошептала она, покраснев.

Люциус фыркнул.

— Бывает, — успокаивающе сказал он. — Попробуй еще раз, на сей раз твоей задачей будет попытаться пробить мой блок. Мне интересно, насколько у тебя это получится.

— Может не надо? Все таки это твои мозги... Мало ли, что?

— Ну, в случае чего — поболит голова. Это не смертельно, зато ты будешь представлять свои возможности.

Мэйт кивнула и произнесла:

— Легилименс!

Тонкая струйка ее сознания устремилась к названному отцу и встретила на своем пути глухую каменную стену. Мэйт поменяла способ воздействия: там, где не протечет вода в жидком виде, у пара есть шансы и струйка рассеялась туманной дымкой, стремясь просочиться сквозь стену. Постепенно, мельчайшие капельки воды прошли сквозь нее и Мэйт увидела то, что искала: маленький Люциус заливисто смеялся бегая по зеленой лужайке в Малфой-мэноре, Люциус чуть постарше внимательно слушал мать, сидя на мягком пуфике. Поняв, что она прошла щит, Мэйт прервала действие заклинания, мягко выскальзывая из сознания названного отца.

Затуманенные глаза аристократа приобрели осмысленное выражение и он, в очередной раз за сегодняшний день, удивленно уставился на девушку.

— Как ты это сделала?

— Я... Не знаю, как объяснить. Я подумала, что если вода не может просто так пролиться за твою стену, то у пара есть шансы и оказалась права.

— Гм, никогда не сталкивался с таким способом проникновения в сознание... — задумчиво сказал Люциус, потирая подбородок. — По сути, ты не сломала защиту, а обошла ее, при этом сделала это очень мягко. Настолько мягко, что голова сейчас не болит. При взломе ментального щита она обычно раскалывается. Удивительно, честное слово. И, похоже, мне по-новой надо учиться окклюменции, я не мог выставить этот... пар из своей головы. Он слишком эфемерен. Попробуй еще раз, а я подумаю, что с этим делать, ладно?

— А не хватит на сегодня?

— Давай уже!

— Ладно, но я попробую без палочки, мне интересно, получится или нет, хорошо? — спросила Мэйт, откладывая волшебную палочку.

Люциус скептически посмотрел на нее и кивнул.

— Легилименс! — произнесла девушка, смотря в серые глаза названного отца.

Уже знакомое ощущение своего сознания превращающегося в струйку и проникающего в чужое, накрыло ее с головой. Встретив на своем пути знакомую стену, Мэйт распылила свое сознание в мельчайшую пыль и просочилась сквозь камень, там ее ожидал еще один слой стены. Та представляла что-то вроде толстого стекла. Мэйт по-новой распылила свое сознание по гладкой стеклянной поверхности, ища малейшие трещинки, сквозь которые можно было бы просочиться внутрь. Таковых не наблюдалось, и девушка изменила тактику: раз это стекло, то, может быть, оно хрупкое? Собрав свое сознание в твердую острую ледяную иглу она с усилием ткнулась в стеклянную поверхность. Ничего не произошло, Мэйт попробовала еще раз, и еще, но стеклянная поверхность, слегка пружиня, выдерживала ее атаки. Девушка еще раз изменила тактику и разделила свое сознание на две половины — одну она нагрела до температуры кипения, а вторую заморозила и ударила по стеклу сначала горячей водой, нагревая его, а после этого — льдом. Место, куда пришелся удар, покрылось мелкими трещинами, и девушка оборвала действие заклинания.

Малфой был белее мела и тяжело опирался спиной о столбик, поддерживающий крышу над крыльцом.

— Люциус! — воскликнула девушка.

Аристократ с усилием потер виски.

— Это было очень... поучительно, — выдавил он, хватая ртом воздух.

Мэйт вскочила на ноги и бросилась в дом, вернувшись через несколько минут, она протянула Люциусу флакон с обезболивающим зельем.

— Выпей это, — потребовала она.

Страдалец послушно осушил флакон и прикрыл глаза, ожидая, пока зелье подействует.

— Стекло не подходит, — грустно констатировал он. — Может быть...

— Нет! — решительно прервала его девушка. — На сегодня экспериментов достаточно!

— Но, вообще, результат просто потрясающий! И это все без палочки! Святая Моргана! Что было бы с палочкой?!

— Честно говоря, я не хочу этого знать. Я ведь могла случайно убить тебя. По-моему, семейству Малфоев не идет на пользу общение с гриффиндорцами. Малфои под нашим воздействием подозрительно быстро превращаются в маньяков-самоубийц.

Обезболивающее зелье, наконец, подействовало и головная боль отступила.

— Да ладно тебе, — беззаботно махнул рукой Люциус. — Не убила же? Ты вообще удивительно четко контролировала процесс. Я поражен.

Мэйт зарделась от похвалы.

— Пойдем, я покормлю тебя ужином? — предложила она.

— Ужином? Это прекрасная идея! — с неподдельным энтузиазмом воскликнул мужчина, поднимаясь на ноги и протягивая руку приемной дочери.

Поужинав, Люциус сидел и пил чай, раздумывая о чем-то, Мэйт прибрала со стола и мыла посуду. В какой-то момент, мужчина встал, взял посудное полотенце и стал вытирать вымытые тарелки и составлять их на место. Девушка была крайне удивлена подобному жесту аристократа, и вопросительно изогнув бровь, поглядела на него.

— Когда-то, очень давно, мы с Нарси иногда сбегали куда-нибудь, и там приходилось готовить самим, мыть посуду, убирать и так далее. Это оказалось не так сложно, и почему-то было очень… интимно. Я тоскую по жене, а ты, иногда, чем-то ее напоминаешь.

Девушка понимающе улыбнулась, передавая Люциусу очередную вымытую посудину.

— Мэйт, давай обсудим вашу свадьбу?

— Я читала о брачных ритуалах, — сообщила девушка.

— Это хорошо, значит, мне придется объяснять меньше. Я посидел, посчитал наиболее удачные дату и время, получилось тридцатое ноября два часа после полудня.

— А в чем удачность именно этой даты? — спросила Мэйт.

— Ну, ты же изучала астрономию в Хогвартсе? И астрологию там же?

— Изучала, но астрология, по-моему, чушь полнейшая.

— Может быть и чушь, спорить не буду. Но, дату свадьбы, в любом случае, надо было назначить, и в этом раскладе, почему бы и не исчисленная мною?

— В общем да, — согласилась девушка.

— Так вот, ты и твои будущие мужья не должны видеться в течение двух месяцев до свадьбы. И для женщины есть определенные ритуалы, которые она должна совершить в течение этого времени. Я подумал, что мы останемся здесь, а мальчики отправятся в Индию.

— Хорошо, — легко согласилась Мэйт, — октябрь и ноябрь в Индии — не самое приятное время года. Ты обрадуешь мальчиков, или я?

— Да все равно.

Через два дня мальчики и оба наставника вернулись из лесов, и Мэйт сообщила Гарри и Драко о назначенном дне свадьбы, и о том, что два месяца до этой даты они проведут в Индии, а она — тут. Парни философски решили, что раз надо — значит надо и возмущаться по поводу предстоящей разлуки с любимой не стали.

Люциус рассказал вернувшимся о своей беседе с Гудкайндом и молодые люди, еще раз проверив составленный ими и наставниками список, пристали к Северусу, чтобы тот занялся с ними окклюменцией. Прекрасно помнивший о том, как провалил попытки проникнуть в сознание приемной дочери Люциус, счел своим долгом предупредить Северуса о том, что может его ждать, но тот лишь отмахнулся от него. И когда Снейп наткнулся сначала на огненный блок Гарри, а потом на воздушный блок Драко, Малфою-старшему только и оставалось, что беззлобно похихикать над любимым, выслушивая его ворчание — попытка пробиться сквозь блоки стоила Северусу пары дней головных болей.

— За то, теперь мы точно знаем, что проникновение в наши мозги старого знакомца нам не грозит, — радостно заключил Гарри. — Жаль только, что не понятно, как будет с этим делом обстоять у Джегана, но, к сожалению, это можно выяснить только экспериментальным путем.

Конец сентября наступил неожиданно быстро и двадцать девятого сентября юноши, распрощавшись с остающимися в Колорадо наставниками и невестой, переместились на виллу Кавелоссим Сан.

Пару дней они провели в блаженном безделье, отдыхая от интенсивных тренировок, а потом Гарри заскучал и возобновил утренние упражнения, к которым присоединился и Драко.

Утро у них проходило в звоне мечей или в беготне по парку поместья в попытке достать противника каким-нибудь заклинанием, после обеда они устраивались с книгами, а вечера были наполнены страстью и нежностью.

Так прошли еще пара недель.

Одним прекрасным утром, за легким завтраком после тренировки, Драко, хитро прищурившись, вдруг, спросил:

— Слушай, помнится, как-то раз, ты сказал, что отдашься в наши с Мэйт руки так же, как отдавался тогда я. Правда, предложенные тобою условия были совершенно не реальны, но идею я помню, и она мне чем-то нравится.

— И что? — настороженно спросил Поттер.

— Да ничего, просто я подумал: вдруг тебе-таки захочется, хм, поиграть таким образом. Отдашься мне, а, Гарри? — спросил Драко, подходя к любимому сзади и обнимая его за плечи.

— На сколько я помню, ты тогда не выполнил условия, — заметил брюнет, откидываясь на спинку стула и потираясь головой о живот блондина.

— Ну и что? — как можно более наивным тоном вопросил тот. — Ты же прекрасно знаешь, что выполнить те условия было невозможно. Но думаю, просто так, если бы на самом деле тебе этого не хотелось испытать, ты не стал бы предлагать себя в качестве нижнего партнера. Я ведь прав?

— Допустим ты прав, но...

— Боишься? — подколол слизеринец, прикусывая мочку уха любимого. — Боишься оказаться в моих руках беспомощным? Боишься подставить свою задницу под плеть?

Поттер, гревшийся в объятиях любимого, словно на солнцепеке, задумался. Боится ли он? Боли он, определенно, не боялся, а вот беспомощности — да. Отдаться в руки Драко... перспектива, как минимум странная, хотя бы потому, что он совершенно не представлял, чего можно ожидать от Малфоя в такой игре. Выплывая из своих раздумий от довольно чувствительного укуса, Гарри вздрогнул.

— Не боюсь, но опасаюсь, — ответил он. — Я не знаю, чего от тебя ожидать.

— Честный ответ, — одобрительно заметил Драко. — Но ведь не узнаешь, пока не попробуешь, верно?

— Пожалуй, — согласился Гарри.

Он ощущал: Драко ждет, что он согласится, хотя и пытается сохранять полнейшее спокойствие и изображает видимую незаинтересованность в его согласии. Просто так, очертя голову, сдаваться Поттер не хотел.

— И как ты себе это представляешь? — спросил он, чуть обернувшись и боковым зрением наблюдая за выражением лица любимого.

Тот задумался, глаза приобрели мечтательное выражение, язычок облизал губы.

— Ты хочешь услышать подробный сценарий? — с легким смешком, спросил Драко, и, разжав объятия, обошел стул, и устроился у Гарри на коленях. — Я вынужден тебя огорчить — сценария нет.

Теперь они смотрели друг другу в глаза.

— Но, идеи-то есть? — прищурившись, спросил Поттер.

— Конечно, — согласно кивнул Малфой. — Но, мне не хочется тебе о них рассказывать, мне хочется, чтобы ты отдался сам, не зная, что тебя ждет. Более того, я бы хотел, чтобы ты написал сцены, которые тебе было бы интересно испытать.

— Я? — удивленно приподняв бровь, переспросил Гарри.

— Ага, ты. Я не могу поклясться, что реализую их полностью, но, что буду иметь в виду — обещаю.

— Такое ощущение, что ты уверен, что я соглашусь на эту авантюру, — хмыкнув, сказал Гарри.

— Согласишься, как минимум, по двум причинам, — спокойно ответил Драко.

— И по каким же? — нахохлившись, спросил Поттер. Сам для себя он отдавал отчет минимум в трех.

Блондин улыбнулся, и, устроившись поудобнее на коленях любимого, промурлыкал ему на ухо:

— Во-первых, тебе любопытно, на что я способен, а во-вторых, тебе не хочется, чтобы я подумал, что тебе слабо отдаться.

Драко попал в точку только частично. Гарри действительно было любопытно, на что тот способен, а еще было интересно, на что способен он сам в такой ситуации. А что касается “слабо” — нет, слабо ему не было, было страшно. Безотчетно, но до ощущения бегущих, словно от холодной струи воздуха, мурашек вдоль позвоночника.

Драко внимательно наблюдал за любимым, ловя малейшие нюансы изменения выражения его лица. Глаза Гарри стали чуть темнее, зрачки немного расширились, дыхание чуть сбилось, губы сжались, а подбородок упрямо вздернулся.

Поттер открыл было рот, но Драко быстрым жестом прервал его, приложив пальцы к губам любимого.

— Вообще, я не настаиваю, я просто предлагаю, и если ты не хочешь, то ты можешь так и сказать, я не обижусь, — быстро сказал он и убрал руку.

— Да я, в общем-то, собирался согласиться. Спрашивать, что ты задумал я не буду и свой сценарий — напишу. Единственное... я не знаю, на что сейчас способен с перепугу и боюсь тебя случайно покалечить неконтролируемым всплеском стихийной магии. Ты знаешь метод ограничить ее?

— Знаю, но...

— Нет, Драко, это — жесткое условие. Я соглашусь на эту авантюру только при ограничении таких всплесков. Я не хочу случайно тебя убить.

— Ох, отдельно всплески стихийной магии ограничить невозможно. Можно только полностью блокировать твою магию. Сделать предмет, который будет это делать — не так сложно, но всю магию, понимаешь?

— Только так?

— Да, только так.

Гарри задумался. Полная блокировка магии — это очень серьезно, может ли он довериться Драко настолько? В горле у Поттера пересохло и он судорожно сглотнул, взвешивая все «за» и «против». Наконец, придя к решению вида «была не была», он медленно кивнул, расслабляясь.

— Хорошо, пусть вместе со всей магией, — сказал он и пристально посмотрел на Драко. — Скажи, ты хочешь, чтобы на время игры я носил ошейник?

Блондин кивнул.

— Ты позволишь мне самому его выбрать? — спросил Гарри и слизеринец вновь кивнул, словно у него не осталось в запасе ни одного слова и других жестов, продолжая внимательнейшим образом изучать выражение лица любимого. — Я выберу, а ты его заколдуешь. Ошейник с замком. Ключ будет у тебя и постарайся держать его подальше от меня, особенно, если задумаешь что-нибудь экстремальное.

Гарри смотрел на любимого совершенно спокойно, и Драко знал: он не шутит и не рисуется, он и вправду боится вытворить что-нибудь непоправимое и понимал, что он, в принципе, на подобное способен. Ставки в игре резко поднялись. Для Мага блокировка способностей была очень серьезным шагом; Гарри, определенно, не собирался размениваться на мелочи, предпочитая играть по-крупному.

— Ты уверен? — спросил он, где-то в глубине души отчаянно надеясь, что это все-таки шутка. Глупая шутка в гриффиндорском стиле и не более того. Но Гарри согласно кивнул и привлек к себе Драко.

— Я готов попробовать настолько довериться тебе. Мне страшно, но я постараюсь, — сказал он, нежно целуя Драко в шею. — Отпусти меня, я хочу чуть побыть один, ладно?

Малфой, не споря, слез с колен любимого и быстро поцеловал в макушку. Гарри улыбнулся, поднимаясь со стула.

— Пойду, выберу ошейник, — все еще улыбаясь, сказал он. — У тебя есть какие-нибудь предпочтения?

— Я хочу, чтобы это была сталь.

— Кандалы на руки и на ноги понадобятся? — деловито поинтересовался Поттер.

— Да и, естественно, тоже стальные, — согласился Драко, несколько шокированный этой интонацией.

— Кто бы сомневался, — фыркнул Гарри, выходя из столовой.

Раздумывая над принятым решением, он поднялся в свои комнаты, и немного постояв в гостиной, свернул в созданную им с Мэйт темницу. Не спеша пройдя к полкам с разнообразными устройствами, Гарри окинул их быстрым взглядом и задумался еще серьезнее, пытаясь осмыслить: на что же он только что подписался.

Его раздирали противоречивые эмоции. Было страшно и в то же время безумно любопытно, он пытался осознать, что может сделать с ним Драко, и что он сам готов попросить сделать с собою. С потрясающей яркостью представив себе несколько предельно откровенных сцен, Поттер раздраженно передернул плечами и упрямо тряхнул головой, решив, что даст волю разгулявшемуся воображению позже, а теперь у него есть вполне конкретная задача: выбрать для себя ошейник.

Гарри оперся о козлы для порки и попытался решить для себя, каким он видит этот предмет. Немного подумав, он пришел к выводу: ошейник должен быть достаточно массивным и довольно широким, он должен плотно охватывать шею, не давая ни на мгновение забыть о своем наличии. Представить себя в подчиняющейся роли на длительном отрезке времени гриффиндорец мог только с большим трудом и понимал, что предмет, постоянно напоминающий об этом факте, будет совсем не лишним.

Оторвавшись от козел, Гарри на автомате подошел обратно к полке, и, словно в трансе, взяв один из лежавших там ошейников, примерил его на себя. Слишком легкий, и, пожалуй, узкий, решил он, и сняв, отложил в сторону. Взял следующий — узковат и болтается. Следующий ему не понравился на вид: полированная сталь — не то, чего ему хотелось. Он взял и повертел в руках очередной ошейник: широкий, почти в два дюйма шириной, тяжелый, шероховатая черная поверхность, изнутри подбит кожей. Гарри повертев ошейник в руках, примерил его. Сталь охватила шею плотно, без слабины, и, покрутив головой, парень понял — забыть об этом ошейнике не удастся при всем желании. Он не доставлял неудобств, но был ощутим. Удовлетворенно кивнув самому себе, парень взял с полки комплектные ручные и ножные кандалы и, проверив, убедился, что сидят они, как влитые. Сняв приглянувшийся комплект, он положил оковы на оттоманку и вышел из комнаты.

Ему предстояло написать сценарий.

Та еще задачка, если всерьез к ней подойти. Что он готов рассказать о своих желаниях Драко? Гарри очень хорошо помнил случай с тростью и Эриком, помнил, что Эрик очень четко вычислил его состояние по выбранному им самим инструменту для наказания. Драко, конечно, не Эрик, но в наблюдательности, догадливости и умении делать выводы ему отказать нельзя.

Эрик! Вот с кем можно поговорить! И Гарри наспех натянув на себя одежду, подходящую к осенней лондонской погоде, и сунув в карман кошелек с маггловскими деньгами, сжал порт-ключ, переместившись на улицу Гриммо. Выйдя из дома, Гарри нашел телефон-автомат и набрал заветный номер. Эрик поднял трубку сразу же, будто ждал его звонка.

— Привет, — сказал Гарри.

— Гарри? — удивленно спросил Эрик.

— Он самый, — подтвердил Поттер. — Эрик, мне жизненно необходимо с тобой поговорить. Ты можешь уделить мне какое-то количество своего времени?

— На твое счастье я совершенно свободен. Фил в институте, а потом у него дела до поздней ночи. А ты где?

— Я в Лондоне, и могу переместиться к тебе хоть прямо сейчас.

— Перемещайся, я дома.

— Ну, жди, — сказал Гарри и повесил трубку.

Найдя укромный уголок, он аппарировал на кухню в доме Эрика.

Друг встретил его радостной улыбкой и крепким объятием.

— Экий ты стал, — восхищенно вздохнул мужчина, отстраняясь от Гарри и разглядывая его внимательно. — Шевелюра-то какая! Раскраска, прямо скажем, экзотическая, но тебе удивительно идет.

Гарри улыбнулся в ответ.

— Мешает только чертовски, — смущенно пробормотал он. — Длинная чересчур.

— Длинная? — спросил Эрик.

— Ага, — ответил Гарри, снимая заколку, удерживавшую волосы, и мотая головой.

— Оу! — восхитился Эрик. — Действительно, длинная. Как ты так быстро оброс?

— Да... в общем, так получилось, — неопределенно ответил Поттер и уселся за стол. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Ну да, вряд ли бы ты пришел ко мне просто чайку попить, — ехидно отозвался мужчина, но чайник, тем не менее, включил. — И о чем пойдет речь?

— Понимаешь... — сказал Гарри и выложил другу то, что его беспокоило.

Мужчина внимательно слушал, но это ни сколько не мешало ему заварить чай, разлить его по чашкам и достать из холодильника пирожные.

— Хм, — задумчиво сказал Эрик, дослушав рассказ до конца. — Ну, что тебе сказать... Хорошо, что ты решил поговорить об этом. Сценарий, говоришь... По нему действительно можно очень многое узнать.

— И что мне делать? — нервно спросил парень, аккуратно отрывая и складывая на блюдце кусочки от бумажной салфетки.

— Писать, — серьезно сказал Эрик, отпивая глоток чая. — Более того, писать откровенно, правдиво и подробно. Все, что тебе хочется, даже если эти хотения кажутся тебе полнейшим бредом.

— Но... — попытался высказаться Гарри.

— Я понимаю, что это тяжело и страшно, — мягко прервал его Эрик. — Но это единственный способ донести до Драко свои желания, а главное — разобраться в них самому. Говорить тебе было бы сложнее. Пиши. Вот прямо сейчас. Бумагу и ручку я тебе дам. Более того, если ты позволишь, я бы почитал то, что ты напишешь, а результаты прочтения передал бы в письменном виде Драко. При этом я бы хотел, чтобы ты не читал мое письмо.

— Это похоже на заговор, — буркнул Гарри, запуская пальцы в волосы.

— Ага, это заговор! — согласился Эрик. — На самом деле, ты ведь помнишь, что такие игры — хороший инструмент для решения определенных проблем. Почитав твое творение я, как профессионал, способен понять круг этих проблем и схематично наметить для Драко методы их решения. Помимо этого, будучи хорошо знакомым с тобой я имею неплохое представление о моментах, которые могут быть опасны для твоей психики, и способен их описать. Ну, на всякий случай, чтобы Драко не покалечил тебя. Проще говоря: я способен написать какие вещи из тех, что ты напишешь, с тобой нельзя делать ни в коем случае. Таким образом, совместится приятное с полезным. Но, я не настаиваю на прочтении.

— Да нет, отчего же, почитаешь... И где обещанные ручка и бумага?

Эрик ушел в комнаты за письменными принадлежностями, оставив задумчивого Гарри в одиночестве. Вернувшись, он положил перед своим гостем тетрадку в клетку и шариковую ручку.

— Пергамента и перьев у меня нет, — улыбаясь, сказал он.

— Мерлин с ними, — буркнул Гарри, открывая тетрадь, вооружаясь ручкой и погружаясь в написание.

Эрик сидел, подперев голову руками, напротив и рассеяно наблюдал за молодым человеком.

Исписав несколько листов, Гарри поднял голову и посмотрел на мужчину расфокусированным взглядом.

— Кстати, — сказал он, — у нас скоро свадьба. Я бы хотел, чтобы ты присутствовал.

— Когда? — спросил Эрик.

— Еще не скоро. Тридцатого ноября. Обряд будет проходить в поместье отца Драко в Индии...

— Визу могу не успеть сделать, — сказал Эрик.

— Зачем тебе визы? — удивленно спросил Поттер.

— Ну, другое государство все-таки... Да и Фил... я бы не хотел оставлять его на долго.

— Да я перенесу вас обоих прямо в поместье. Погостите у нас несколько дней, а потом — я перенесу вас обратно. Никто и не узнает, что вы были в другой стране.

— Колдуны — страшная сила, — проворчал Эрик.

— Ага, — согласился Гарри, — так вы примете приглашение?

— Я обсужу это с Филом, но, скорее всего, да, — ответил Бентон.

— Хорошо, — сказал молодой человек и вернулся к своему труду.

Эрик вернулся к своим наблюдениям. Гарри писал, забавно морща нос и хмурясь от усердия. Иногда, видимо в особо драматических моментах своего повествования, он неосознанно запускал руку в волосы и ожесточенно грыз кончик ручки. Наблюдать за ним было интересно, и Эрик не замечал, как бежит время. Когда Гарри закончил писать, время обедать давно прошло. Он отложил изгрызенную ручку и размял уставшую руку.

— Все, я вроде бы закончил, во всяком случае, больше мне ничего в голову не приходит. И эта писанина, пожалуй, предел откровенности, на которую я в принципе способен, — сказал он, подвигая плод своего труда к другу.

Тот погрузился в чтение. По почерку Гарри было видно, что он не привык писать шариковой ручкой, но, тем не менее, убористые буквы были четкими и хорошо читаемыми. Он успел прочесть несколько страниц, как в прихожей раздался звук открывающейся двери. Эрик вскинул голову и увидел, как Гарри, до этого момента вольготно и расслабленно развалившийся на стуле, моментально собрался, встал на ноги, вытащил из кармана волшебную палочку и посерьезнел. Хозяин дома поднялся со своего места и успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Это Фил пришел, — сказал он, глянув на часы: там было шесть часов вечера. — Что-то он рано. Пойду, встречу его.

Гарри расслабился, кивнул и уселся обратно. Волшебную палочку он положил на стол рядом с собой.

Эрик вышел в прихожую и, обняв своего любовника, сообщил, что у них гости и что он сам несколько занят.

— Ты рано сегодня, — сказал мужчина пришедшему из института парню.

— Да то, что я намечал после института обломалось, ну и... А я знаком с твоими гостями?

— С гостем, — уточнил Эрик. — Да, это Гарри, помнишь его?

— Конечно, мужчина госпожи Гермионы, — кивнул Филипп. — Мне побыть в спальне?

— Да нет, приходи к нам, как переоденешься, — сказал Бентон и ушел обратно в кухню.

Филипп улыбнулся и пошел переодеваться.

— Гарри, — сказал Эрик, вернувшись в кухню, — можно тебя напрячь немного? Покорми нас, а? Я пока почитаю дальше твои откровения.

— Конечно, — согласился Поттер, поднимаясь со стула. — Готовить я еще не разучился.

Он загромыхал посудой, а Эрик продолжил чтение. Через некоторое время на кухне беззвучно материализовался Филипп и, поздоровавшись с гостем, принялся помогать готовить.

Эрик прервал чтение, чтобы поесть, но был молчалив и задумчив, поев, он продолжил.

Молодые люди, чтобы не мешать ему, ушли в гостиную и там болтали. Примерно через час, к ним пришел Эрик и протянул тетрадку Гарри.

— Ну, что скажете, доктор? — спросил его гриффиндорец.

— Жить будешь, — ответил психолог.

— Но фигово и не долго? — попытался пошутить Гарри.

— Да нет, почему? Все, конечно, запущено, но не до такой степени. Прочитав твое творение, я понял, что написать Драко будет не достаточно. Мне бы обстоятельно поговорить с ним, когда он это прочтет.

— Нет ничего проще, я же говорил, что могу перенести тебя. Могу хоть прямо сейчас.

— Хм, не плохая мысль. По-моему, в ближайшие два дня я свободен.

— А вы о чем? — осторожно спросил Филипп.

— Понимаешь, — мягко сказал Эрик, оборачиваясь к любовнику, — Гарри пришел за помощью и, чтобы ее оказать, мне надо поговорить с его другом. Он в Индии, но Гарри приглашает меня в гости и берется обеспечить доставку туда и обратно.

— Могу, кстати, и тебя прихватить, Фил, если хочешь, — предложил Гарри.

— В Индию? Прямо сейчас? — недоверчиво спросил Филипп.

— Ага, — подтвердил Поттер.

— Гарри, а это удобно? — спросил Эрик.

— Неудобно на потолке спать и шубу в трусы заправлять, — фыркнул Гарри.

— Пойду, посмотрю в ежедневник, — сообщил мужчина. — И переоденусь во что-нибудь приличное. Фил, ты как? Тут останешься или с нами?

— С вами, конечно! — воскликнул Филипп. — Пошел переодеваться.

Эрик мягко улыбнулся и вышел, вслед за ним вприпрыжку покинул комнату и Филипп. Через пятнадцать минут оба полностью готовые вернулись к Гарри.

— Мы готовы, — сообщил Эрик.

— Прекрасно, — кивнул Поттер. — Сейчас я перемещу нас в мой дом в Лондоне, а оттуда мы попадем в Индию, идите сюда оба. Ваша задача: крепко обнимать меня и не дергаться, а то я растеряю вас по дороге.

Эрик с одной стороны, и Филипп, с другой, крепко обняли Гарри, и он активировал порт-ключ в дом на улице Гриммо.

— Уф, — выдохнул Филипп, разжимая руки, — неприятные ощущения.

— Ага, зато быстро, — ответил Гарри.

Эрик тряхнул головой и тоже разжал руки.

— Это твой дом? — спросил он.

— Да, достался мне от крестного по наследству, но мы тут на долго не задержимся, иди сюда, Филипп. Через камин придется проходить по очереди, сначала проведу Фила, а потом вернусь за тобой, — сказал Гарри Эрику. — Не скучай, я быстро.

Филипп послушно подошел к магу и выжидательно уставился на него.

— План действий такой: я брошу в камин порошок, появится зеленое пламя, и мы с тобой вдвоем шагнем в него. Твоя цель крепко за меня держаться. Все понял?

Филипп кивнул, и Гарри кинул в камин горсть дымолетного порошка.

— Вилла Кавелоссим Сан! — четко сказал Поттер, ступая вместе с Филиппом в зеленое пламя.

Через несколько мгновений двое молодых людей вывалились из камина, перемазанные сажей и копотью, в указанном месте.

— Сиди тут, я за Эриком, — сказал Гарри, и в очередной за сегодня раз активировал порт-ключ.

Переправив второго гостя каминной сетью на виллу, Гарри отправился на поиски Драко в сопровождении своих гостей.

Драко мерил гостиную Гарри нервными шагами и явно нервничал. Когда хозяин комнаты появился на пороге, блондин резко обернулся к нему и, титаническим усилием воли сдержав себя, холодно поинтересовался:

— Ну, и где ты был?

— Прости, — сказал Гарри, делая шаг к любимому. — Я... В общем, у нас гости.

— Кто? — также холодно спросил Драко.

Поттер махнул рукой в сторону Эрика и Филиппа.

— Эрик, Филипп? — удивленно воскликнул Малфой. — Добрый вечер.

— Я разгильдяй, я знаю, я забыл тебе сказать, что покину поместье, прости, пожалуйста, — сказал Гарри.

— Поттер, я понимаю, что ты не недвижимость, но, все-таки, мог бы и предупредить, — на удивление миролюбиво проворчал слизеринец.

— Я просто сам не ожидал, что так долго буду отсутствовать. Мне надо было подумать, ну над нашим разговором, а потом... Короче я понял, что жизненно необходимо посоветоваться и, как оказалось, не зря. Я у него на кухне сидел и писал сценарий, о котором ты просил, потом Эрик его читал, а потом он решил, что ему нужно поговорить с тобой. Вот.

— Понятно.

— А еще я пригласил Эрика с Филиппом на нашу свадьбу, — сообщил Гарри.

— Это ты хорошо придумал. Мэйт, думаю, будет рада их видеть, и я тоже, — улыбнулся Драко, обнимая Гарри. — Уже довольно поздно, все дела, если вы не возражаете — завтра. Ужин я пришлю в вашу спальню.

— Конечно, — согласно кивнул Эрик.

Малфой щелкнул пальцами, и перед ним появился домовой эльф. Эрик и Филипп ошарашенно уставились на лопоухое создание.

— Кто это? — с опаской спросил Филипп.

— Это — домовой эльф, — сказал Гарри. — Они вместо слуг у волшебников.

— А откуда он взялся?

Гарри задумался над этим вопросом, поняв, вдруг, что не представляет, как на него ответить.

— А Мерлин его знает, где он был минуту назад. Может быть кухню драил или еще что-то делал, — пожав плечами, ответил Драко, и озадачив домовика приготовлением спальни для гостей, гостеприимно предложил проводить их до отведенных им покоев.

Проводив гостей и поручив домовику накормить их ужином, Драко вернулся к Поттеру и, сложив руки на груди, уперся тяжелым взглядом в любимого.

— Гарри, — сказал он медовым голосом, — я даже не знаю, как реагировать на твою выходку.

— Ты против гостей? — наивно хлопая ресницами, спросил гриффиндорец.

— Да причем тут гости? Эрик — твой друг, я ничего не имею против него, я имею возражения только против неожиданных исчезновений Моргана знает куда. Неужели было сложно хотя бы записку написать? Впрочем, тебя не перевоспитаешь, взрослый мальчик уже. Мерлин с тобой, — вздохнув, заключил Драко и спросил: — Ну, и где твое творение в жанре психологического триллера?

— Почему триллера? — удивленно спросил Гарри.

— А чем оно еще может быть? Немного зная тебя и сам обладая подобным опытом, я не ожидаю галантного романа или, скажем, пасторали. В твоем исполнении — это должен быть однозначный триллер.

— Ну, пусть будет триллером, — согласился Гарри, протягивая Драко тетрадку. — Эрик сказал, что подобные тексты надо писать предельно честно. Я последовал его совету.

— Это был хороший совет, — согласился Малфой. — Пойдем в постель, я почитаю на сон грядущий, а ты спи, чудовище.

— И ничего я не чудовище, — фыркнул Гарри, направляясь в спальню.

Драко отправился за ним и, устроившись в постели, раскрыл тетрадь на первой странице.

Гарри, намеревавшийся дождаться, пока Драко закончит читать, вырубился почти моментально — все-таки сказался богатый на душевные переживания день, а Малфой читал до самого утра и, отложив дочитанную тетрадь, в панике смотрел на мирно сопящего у него под боком любовника. Тетрадка содержала столь шокирующие откровения, что Драко не знал, плакать ему или смеяться, и начал жалеть о том, что вообще ввязался в эту затею. Он ожидал, что все будет не просто, но прочитанное — поразило до глубины души.

Драко лежал в утренней полутьме спальни, слушал ровное дыхание спящего, думал, что же ему делать, и тихо радовался тому, что Гарри притащил в гости Эрика. Блондин хорошо помнил рассказанное об этом мужчине и понимал, что его помощь может оказаться не просто полезной, а жизненно необходимой. Постепенно Драко уснул, и снились ему сцены из прочитанной тетрадки.

Гарри проснулся по устоявшейся привычке около шести утра. Он открыл глаза и осознал, что совершенно выспался и готов на подвиги и свершения. Блаженно потянувшись всем телом, он соскользнул с постели и, поглядев на Драко, решил, что не станет его будить. Любимый выглядел так трогательно и беззащитно, что потревожить его просто не поднималась рука. Немного полюбовавшись на спящего, он тихонько вышел из комнаты и, спустившись вниз, отправился на обычную утреннюю пробежку и зарядку. Вернулся Поттер через пару часов в прекрасном настроении и голодный, как волк. Быстро приняв душ, он пошел на кухню. Проходя мимо покоев, отведенных его гостям, Гарри нос к носу столкнулся с только что проснувшимся Филиппом.

— Доброе утро, — отчего-то смутившись, поздоровался парень.

— Привет, завтракать пойдешь? — спросил Гарри.

Филипп согласно кивнул и оба молодых человека отправились в кухню.

— Эрик спит еще? — поинтересовался маг.

— Да, это я вставать с утра пораньше привык, а он любит подольше поваляться.

Гарри понимающе кивнул в ответ. Он прекрасно помнил эриков распорядок дня.

Молодые люди позавтракали, а потом Поттер устроил приятелю экскурсию по поместью, закончившуюся на пляже. Через пару часов туда пришли сумрачный и не выспавшийся Драко, и в противоположность ему бодрый и отдохнувший Эрик.

Немного поплескавшись, они ушли, оставив Гарри и Фила одних, и больше в тот день их никто не видел, столь серьезным и сложным оказался разговор между ними. К вечеру оба уставшие, но довольные, пришли в столовую, и после ужина Эрик попросил перенести его и Фила обратно в Лондон. Поттер, посетовав на то, что они не могут задержаться дольше и, договорившись с ними о дне, на который назначена свадьба, перенес друзей в их жилище и, распрощавшись, вернулся обратно.

Драко донельзя загруженный информацией, которую вывалил на его голову Эрик в процессе их общения, нетерпеливо ждал возлюбленного, предвкушая неизбежную беседу, и когда Гарри вышел из камина в общей гостиной, Малфой с виду был предельно спокоен и собран, хотя внутри продолжали бушевать противоречивые эмоции.

— И чем тебя порадовал Эрик? — спросил гриффиндорец, первым нарушая молчание.

— Многим, но раскрывать подробности нашей беседы, с твоего позволения, я не буду. Скажу только, что теперь я имею общее представление, что, и даже как, с тобой делать.

— Это — хорошо. Я смотрю, общение с ним, пошло тебе на пользу.

— Не возражаю. Во всяком случае, оно дало мне возможность выйти из ступора, в котором я оказался, прочитав написанное тобою. И теперь я готов к вполне конструктивному диалогу.

— Здорово. И... что мы будем делать? — прищурившись, спросил Гарри.

— Ну, если ты уверен в своем согласии и желании попасть в мои руки, то, для начала, я займусь зачаровыванием ошейника для тебя, а потом мы начнем, хм, игру.

Мурашки страха и возбуждения пробежали по спине Гарри и он, сглотнув, спросил:

— Как ты представляешь себе это самое начало?

— Сцена, описанная тобой, меня вполне устраивает. Тащи железки, мне очень любопытно, что ты выбрал для себя.

Гарри кивнул, молча вышел из гостиной, поднялся к себе и, собрав с оттоманки выбранные им накануне оковы, вернулся.

— Вот, — сказал он, протягивая Драко принесенные кандалы и ошейник, и ожидая реакции.

Драко скептически ухмыльнулся.

— Не тяжеловат? — поинтересовался он, повертев предмет в руках и рассмотрев массивную железку со всех сторон.

— На мой вкус — в самый раз, — смутившись, ответил Гарри.

Драко пожал плечами и сосредоточился на колдовстве. Поттер внимательно наблюдал за его манипуляциями, пытаясь угадать, что именно делает любимый. Через некоторое время ошейник в руках Малфоя вспыхнул холодным голубоватым светом и, пробыв видимым несколько мгновений, сияние погасло. Блондин отложил его в сторону.

— Все, готово дело. Теперь, когда эта штука замкнется на твоей шее, твоя магия будет полностью блокирована до момента, когда ошейник будет с тебя снят.

Гарри нервно кивнул, а Драко откинулся в кресле, в котором сидел, и оценивающе осмотрел любимого, заставив его поежится под пристальным взглядом.

— Ну, что, приступим? — спросил Малфой.

Гарри вздрогнул и обнял себя так, будто замерз и стремится согреться. Драко легко поднялся из кресла и, подойдя к любимому, обнял его, привлекая к себе.

— Ты чего? — спросил он подрагивающего Гарри.

— С-страшно, — слегка заикаясь, шепотом ответил он, пряча лицо на плече блондина.

— Мы можем ничего не делать, если ты не хочешь. Мы не обязаны, — поглаживая по вздрагивающей спине, сказал Драко.

— Я знаю, и я хочу. Но — мне все равно страшно, — ответил Гарри, несколько успокаиваясь.

Драко продолжал поглаживать его, терпеливо ожидая, пока он придет в норму. После беседы с Эриком, Малфой достаточно хорошо себе представлял, чего ожидать от Поттера в роли нижнего партнера и понимал, что от него понадобится просто бездна терпения и внимания.

Постепенно, Гарри расслабился в надежных и теплых объятиях любимого, перестал дрожать и обрел способность соображать и шевелиться. Драко почувствовал изменение состояния и, чуть отстранившись, но не выпуская любимого из объятий, посмотрел на него.

— Как ты? — мягко спросил он.

— Нормально, хотя и очень странно, — хрипло ответил Гарри. — Но я, кажется, готов. Отпустишь меня?

Драко разжал объятия и, отступив назад, замер в ожидании действий Гарри, внимательно наблюдая за ним.

Лицо Гарри приобрело сосредоточенно-торжественное выражение, он на несколько мгновений прикрыл глаза, а затем широко распахнул их, руки его потянулись к пуговицам на рубашке, и пальцы неловко вцепились в непослушные перламутровые кружочки с дырочками в попытке укротить их. Пуговицы в неравной борьбе проиграли и рубашка, съехав с плеч, мягко спланировала на пол, следом отправились брюки вместе с нижним бельем, и Гарри остался стоять посередь гостиной, в чем мать родила. Немного подумав, он стянул ленту с волос, распуская их, и тряхнул головой. Высокий, подтянутый, с четким рельефом мускулов — он был прекрасен, и Драко залюбовался им, на мгновение даже забыв о том, что сейчас происходит. Поэтому, когда Гарри взяв со стола оковы, опустился перед ним на колени, Малфой вздрогнул, лихорадочно соображая, что тот делает.

— Я предлагаю тебе себя, — спокойно сказал Поттер, протягивая любимому ножные кандалы. — Владей моим телом, Драко, — очень торжественно сказал он.

Гарри ощущал себя так, будто собрав силу с волей, сделал шаг в бездонную пропасть и теперь все, что ему остается — это лететь вниз, надеясь, что в конце этого полета он выживет. Но шаг уже сделан, стремительный полет уже начался и пути назад уже нет, “точка не возвращения” — безнадежно пройдена.

Малфой принял от него пару стальных браслетов и, покрутив их в руках, вернул, сказав:

— Я принимаю твое тело. Сам надень кандалы в знак добровольности.

Гарри кивнул и, защелкнув на своих лодыжках оковы, протянул Драко ключ от них. Тот взял ключ и, положив его в карман, протянул гриффиндорцу пару ручных кандалов.

— Надень их, — сказал он. — Отдай мне контроль над твоими действиями, выбором, желаниями и решениями.

— Я отдаю их, — сказал Гарри и заковал в железо свои руки.

Он чувствовал, что его вновь начинает потряхивать от нервного напряжения, но не представлял, что нервничает настолько сильно: когда он протянул руку за ошейником, чтобы подать его Драко — она тряслась. Ощутив волну поддержки, исходящую от любимого, Гарри преодолел накатывающую панику, и решительно взяв в руки пугающий его предмет, протянул его.

— Ты станешь для меня Господином? — спросил Гарри, покорно склонив голову.

— Стану, — согласился Малфой и скомандовал: — Собери волосы.

Гарри собрал их в хвост, и блондин защелкнул на шее любимого ошейник.

Как только раздался щелчок застегивающегося замочка, полоса стали, плотно охватившая шею Гарри, вспыхнула, и он всем нутром ощутил, что такое — полная блокировка магии. Его сознание затопили страх и беспомощность, на глаза непроизвольно навернулись слезы, и Гарри выпустив из рук волосы, вцепился в свои плечи так, что костяшки пальцев побелели.

Драко, видевший, что происходит с Гарри, склонился над ним и, взяв за руку, мягко сказал:

— Встань и пойдем со мной.

Тот автоматически подчинился и Малфой увлек его к ближайшему дивану, где усадил, уселся рядом сам и крепко обнял любимого, показывая, что он тут, рядом, никуда не делся, что готов поддерживать и защищать его, что бы ни произошло.

Гарри чувствовал поддержку и участие, они пробивались сквозь его страх, как трава пробивается сквозь жесткую корку асфальта, постепенно разрушая его. Немного придя в себя, он сумел выдавить:

— Я без магии, оказывается, столь беспомощно и потеряно себя чувствую…Прости…

Если бы Гарри в этот момент спросили: за что именно он извиняется, он вряд ли сумел бы ответить внятно. Он чувствовал себя слабым и уязвимым, и это приводило в бешенство, но поделать он ничего уже не мог — в эту игру он ввязался по собственной воле. И теперь его гордость не позволяла ему прервать её, ведь это практически то же самое, что расписаться в собственной трусости. Его душу разрывали страхи, природы которых он сам не знал. Тело отказывалось слушаться, и только то, что рядом был человек, которому он хотел доверять, не позволяло скатиться в истерику.

Тихий, спокойный голос любимого доносился до сознания Гарри словно бы издалека:

— Это нормально, ты же маг, ты привык, что твоя магия всегда с тобой. Я не сержусь. Тебе придется привыкать к этому ощущению. Просто помни, что мы в любой момент можем закончить игру, и все вернется на круги своя.

Малфою было очень странно выступать в роли утешителя и защитника, но не сказать, что эта роль ему совсем не нравилась. Пожалуй, самым лучшим описанием его состояния было «непривычно».

Гарри, чуть отстранившись, удивленно посмотрел на любимого и задумчиво сказал:

— Нет, пожалуй, не будем прекращать. Во всяком случае — пока. Да и вообще, мы еще и не начали, а я уже расклеился… Не представляю, что может быть дальше.

— Да, вот как раз про это я и хотел бы с тобой поговорить, — сказал Драко, притягивая к себе Гарри и укладывая его головой себе на колени. — Я хочу, чтобы ты даже не пытался скрывать эмоции, которые ты будешь испытывать вследствие того, что я буду с тобой делать. Я должен слышать обо всех твоих сомнениях, страхах, удовольствии и прочем, это — мое настоятельное требование к тебе на ближайшее время. Кстати, о времени, мы так и не обсудили, сколько будет длиться игра?

— Я верно понял: Эрик посредством нашей игры предложил тебе провести терапию некоторых моих задвигов? — спросил Поттер, вытаскивая из-под себя волосы и устраиваясь удобнее на коленях у Драко.

Тот удивленно посмотрел на любимого и кивнул. Перепады настроения Гарри от паники до деловитого спокойствия — его просто поражали.

— Насколько я себе представляю Эрика и его методы — времени тебе понадобится довольно много, так?

— В общем да, — согласился Драко.

— У нас есть чуть больше месяца до приезда Мэйт и Люциуса с Северусом, думаю, неделя мне нужна будет для того, чтобы отойти от наших с тобой забав и как-то прийти в стабильное состояние. Так что, две-три недели вполне можем развлекаться. Этого времени тебе хватит?

— Мне-то, наверное, хватит, а ты выдержишь столько?

— Не знаю, но ведь не узнаешь, пока не попробуешь.

“Вот уж во истину гриффиндорский подход к делу! — подумал слизеринец. — Сначала сунуть башку в самое пекло, а потом разбираться, что получается.”

— Стоит ли оно твоих мучений? — вслух выдал он.

— Если то, что ты задумал, позволит мне избавиться хотя бы от части моих страхов (а что-то мне подсказывает, что именно с ними я столкнусь в полный рост) — то да, стоит.

— Ладно, вижу, ты действительно пришел в норму и способен соображать, и адекватно общаться, поэтому, слушай правила, по которым ты будешь жить.

Гарри резко сел и, устремив взгляд на собеседника, всем своим видом показал, что внимательно слушает.

— Первое и самое важное я тебе уже озвучил. Я не эмпат, поэтому это очень важно.

Поттер согласно кивнул. Рассказывать о своих эмоциях он готов был попробовать, хоть это и было действительно сложно для него.

— Ты хотел играть без стоп-слова. Я считаю эту затею опасной, поэтому оно будет, и ты его сообщишь мне прямо сейчас.

— Без стоп-слова мне кажется правильнее, но, раз ты настаиваешь, то пусть будет Фоукс.

— Хорошо. Далее…

Драко излагал, а Гарри слушал и понимал, что его возлюбленный и друг потрудились на славу, составляя свод правил поведения для него. Легкий холодок страха пробегал по его спине от спокойного и благожелательного голоса любимого. Гарри пытался понять, как он будет себя ощущать, руководствуясь излагаемыми правилами, если ему настолько страшно просто слушать, и у него не получилось. Он попытался активировать свою способность эмпата, и с радостью поняв, что она не блокирована вместе с остальной магией, ощутил: Драко настроен более чем серьезно, совершенно спокоен и полностью уверен в своих словах. От паники, которую Гарри испытывал в этот момент, полученные знания не избавили, но чудесным образом добавили уверенности в себе и сил эту самую панику побороть, что он вполне успешно и сделал. Преодолев этот приступ страха гриффиндорец обрел способность анализировать и делать выводы из услышанного. Выводы оказались не утешительными. Соблюдение правил, излагаемых Драко, с неизбежностью, приводило к одному результату: он оказывался в совершенно беспомощном и зависимом от любимого и Господина положении. Получалось, что он без его участия, разрешения или приказа может разве что вдыхать и выдыхать — все остальное ему оказывалось недоступно. Драко же получал возможность сделать с ним практически все, что ему в голову взбредет. Осознание этого факта вызывало в душе Поттера практически животный страх, царапая изнутри, словно когтями.

Гарри запоминал, что ему говорит Драко отчасти для того, чтобы действительно попробовать следовать озвучиваемым правилам, а отчасти, чтобы улучив момент, попытаться найти в них прорехи, позволяющие обходить заданные рамки. Драко, каким-то образом, угадал его мысли.

— Я знаю, что ты попытаешься обойти правила, пробуй, но помни: за любой подобный поступок, на котором я тебя поймаю — буду наказывать жестоко и неотвратимо, — интонация была столь холодной, что Гарри непроизвольно вздрогнул и опустил глаза, а Малфой тем временем продолжил: — Я хорошо понимаю, к чему ведет четкое выполнение правил и специально составил их так, чтобы ты полностью прочувствовал свою зависимость, беспомощность и беззащитность от меня.

Эти три состояния были, пожалуй, самыми сложными для Гарри, которому всю его жизнь было очень трудно довериться кому бы то ни было, настолько, чтобы предстать перед этим человеком в таком виде. Драко сумел это угадать настолько четко, что было даже удивительно, впрочем, вспомнив, что помогал ему в составлении правил Эрик, удивляться Гарри перестал.

Подумав, что разберется с проблемой доверия как-нибудь позже, Поттер принял решение: сейчас он будет совершать действия, укладывающиеся в затеянную игру и ожидаемые Драко. Весь его опыт подсказывал, что это совершенно беспроигрышный шаг.

— У тебя очень хорошо получилось… Господин, — сказал Гарри, соскальзывая с дивана на пол и опускаясь перед Драко на колени.

Тот удовлетворенно кивнул, пронаблюдав этот жест, но он понимал, что у этой покорности есть и оборотная сторона, и только от его дальнейших действий, от его мудрости, внимательности и осторожности зависит, будут ли находиться в балансе и гармонии эта покорность и глубоко запрятанная сейчас строптивость его любимого.

Гарри стоял на коленях, убрав руки за спину, расставив ноги на ширину плеч и склонив голову, длинные волосы частично скрывали лицо. Видя эту картинку, Драко, к своему удивлению, понял, что она его заводит, при этом заводит сильно: хотелось схватить любимого за волосы, подтащить к дивану, опрокинуть его на живот и немедленно овладеть им, закрепляя свои права на владение этим великолепным телом, но приложив усилие, он сдержал свой порыв.

— Помнишь, — спросил он у Гарри, — я обещал лишить тебя девственности в какой-нибудь изощренной форме? Правда, я думал, что это будет после свадьбы и собирался вступить в сговор с Мэйт…

— Да, Господин, — ответил Гарри.

— Я сделаю это сегодня, — как можно более бесстрастно сообщил Драко и поднялся из кресла. — Пойдем.

Гриффиндорец поднялся с колен и, не поднимая головы, последовал за новоявленным господином в спальню.

— Я могу действовать мягко, нежно и очень осторожно или жестко, не заботясь о твоих ощущениях, — сказал Драко, остановившись у кровати. — Какой вариант ты бы выбрал?

— Тот, который принесет тебе удовольствие, — ответил Гарри и, в очередной раз, опустился перед Драко на колени.

Тот удобно уселся и, скинув домашнюю туфлю, большим пальцем ноги медленно провел по внутренней стороне бедра Гарри, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Руки, — напомнил Драко, и тот послушно убрал их за спину.

Малфой, скинув и вторую туфлю, заставил любимого пошире расставить ноги, и, устроившись поудобнее, принялся ласкать его грудь и живот ступнями, с удовольствием наблюдая, как тот попеременно краснея и бледнея, заводится.

Гарри ощущал теплые ступни любимого на своей коже и возбуждался от этих прикосновений. Ему вообще нравилось ощущать прикосновения к себе, да и ступни Драко такие аккуратные, узкие, с длинными пальцами и высоким сводом всегда вызывали в нем непонятные эмоции, заставляя то прикоснуться губами, то потереться щекой в моменты близости, когда любимый извивался под ним. Но всегда до этого момента прикосновения были взаимны — его ласкали и он дарил ласку в ответ. Никогда он не оказывался в ситуации, когда его ласкают, а он принужден сдерживать свои порывы. В какое-то мгновение он подумал, что если был бы связан, то задача была бы намного проще — у него бы просто не оставалось технической возможности сделать то, чего столь страстно хочется, а так… Сдерживать желание ответить на ласку становилось все сложнее и Гарри, крепко зажмурившись и закусив губу, выгибался навстречу прикосновениям.

— Открой глаза и перестань кусать губы, — сказал Драко, задевая пальцем ноги сосок любимого.

Гарри послушно распахнул глаза и разжал зубы.

— Хороший мальчик, — мурлыкнул блондин и слегка задел напряженный член Гарри, тот на автомате вновь закусил губу. Увидев это, Драко резко придвинулся к нему и, подцепив пальцами подбородок, поднял в вверх его лицо.

— Нет, я, похоже, ошибся. Не такой уж и хороший, — ухмыльнулся Драко и неуловимым движением выудил непонятно откуда странного вида железку. — Открой рот, — приказал он.

Гарри повиновался: слегка приоткрыл рот, не понимая, что задумал Драко. Моментально между его зубов оказалась изогнутая железка, а потом раздался сухой металлический скрежет и рот Гарри оказался раскрыт полностью, а попытка сжать зубы не увенчалась успехом. Поттер вспомнил, что это была за железяка: медицинский расширитель для рта.

— Я ведь просил не закусывать губу, верно? — вкрадчиво спросил Драко, довольно осматривая получившийся результат своего труда. Результат, определенно, радовал.

Гарри кивнул в ответ и попытался сжать челюсти, хотя и прекрасно понимал, что этот номер у него не пройдет. Железяка, не дающая закрыть рот, вызвала в нем очередной приступ паники, он вздрогнул всем телом, из глаз непроизвольно выкатилось несколько слезинок, руки, которые он до этого держал за спиной сцепив в замок, повисли вдоль тела, кисти сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони. Он попытался что-то сказать, но вместо внятных слов получилось нечто нечленораздельное.

Драко встал с кровати и, подойдя к Гарри, опустился за его спиной на колени, привлекая его в свои объятия и успокаивающе поглаживая по плечам. Он чувствовал насколько тот напряжен и терпеливо ожидал, пока он немного придет в себя и успокоится. Когда это произошло, Драко мягко сказал:

— Ты не послушался, поэтому будешь находиться с открытым ртом до тех пор, пока я не решу, что с тебя хватит. А теперь встань и ляг на кровать, на спину.

Гарри поднялся на ноги и улегся на кровать прямо поверх покрывала. Драко, в свою очередь, поднявшись с пола, устроился рядом с ним и стал поглаживать и целовать любовника. Гарри лежал, раздираемый противоречивыми ощущениями: он одновременно плавился от нежных прикосновений, сгорал от стыда, бесился от беспомощности и в ту же самую секунду возбуждался от комплекса испытываемых ощущений. В какой-то момент, не сдержавшись, со стоном обнял любимого, прижался к нему, поводя бедрами и потираясь эрегированным членом. Драко усмехнулся и поясом от халата, пропущенным через кольца ручных кандалов Гарри, привязал его руки к изголовью кровати.

— Так будет лучше, — шепнул он любимому, чуть прикусив мочку его уха.

В ответ Гарри изогнулся дугой и застонал.

Такая фиксация, в принципе, оставляла возможность сопротивления, но сопротивляться Гарри не хотелось, хотелось лежать и ощущать мягкие прикосновения любимого, его руки, его губы, его настойчивый язык. Хотелось вздрагивать всем телом и стонать в голос.

Драко продолжил сладкую пытку, выцеловывая на горящей от возбуждения коже любимого замысловатые узоры. Гарри, не имея возможности закусив губу сдерживать стоны, издавал разнообразные звуки, доставляя этим неимоверное и ни с чем не сравнимое удовольствие ласкающему его, который наслаждался властью над беспомощным любовником. Он намерено не прикасался к пульсирующему от возбуждения члену Гарри, дразня его и сводя с ума от перехлестывающего через край желания. В какой-то момент Драко, оказался у любовника между ног, широко разведя их. Его проворные пальцы осторожно погладили плотно сжатое отверстие, заставив Гарри нетерпеливо вильнуть бедрами.

— Ты ведь не против бреющего заклинания, правда? — спросил Драко, рассматривая распростертого перед ним Гарри.

Тот мотнул головой и Малфой произнес:

— Capillus tondere, — и волна магии плавно растеклась по всему паху Гарри, тщательно уничтожая росшие там волоски. Драко нежно погладил лишенный волос лобок и довольно улыбнулся. — А ты прав, без волос там красивее, и что немаловажно, гораздо удобнее.

Если бы у Гарри была техническая возможность он, пожалуй, улыбнулся бы, выслушав это заявление, а так он просто неопределенно пожал плечами. Драко ухмыльнулся и нежно поцеловал любимого в живот, получив в ответ томный стон и непроизвольное движение возбужденного любовника. Отстранившись, Драко принялся не спеша раздеваться, давая, таким образом, себе время немного успокоиться перед следующим раундом восхитительной любовной игры. Полностью освободившись от одежды, он лениво потянулся, давая Гарри рассмотреть себя во всех подробностях, а потом уселся любимому на грудь. Стоящий член Драко оказался ровно напротив лица Гарри, и он, чуть придвинувшись, провел им по лицу беззащитного любовника, тот в ответ завертел головой, пытаясь поймать его ртом. Драко, понимая, что Гарри сейчас безумно хочется активных действий, дразнясь, отстранился, не давая поймать себя, и запустил левую руку в волосы любимого, удерживая его голову в одном положении.

— Тебе хочется взять меня в рот? Хочется облизывать и сосать мой член? — хриплым голосом спросил он. — А может быть тебе хочется, чтобы я трахнул тебя?

Гарри интенсивно закивал головой, безумно сожалея, что не имеет возможности издавать членораздельные звуки и надеясь на то, что Драко и так все поймет.

Малфой усмехнулся и потянулся к защелке, удерживавшей расширитель в раздвинутом состоянии.

— Так и быть, я подарю тебе возможность доставить мне удовольствие, — промурлыкал он. — Но если ты опять нарушишь мой запрет и будешь закусывать губы, то ты проведешь с этой штукой во рту половину завтрашнего дня. Понял?

Гарри согласно кивнул и нетерпеливо повел бедрами, и Драко, ослабив механизм, удерживающий устройство в раздвинутом состоянии, осторожно вынул расширитель из его рта. Почувствовав свободу, Гарри сглотнул, облизал губы и, несколько раз открыв и закрыв рот, разминая затекшую челюсть, сказал:

— Спасибо, Господин.

Голос его был хриплым и, после некоторого времени, проведенного с силком раскрытым ртом, говорить оказалось сложно, но ощущения от обретенной свободы он испытывал совершенно феерические.

Хриплый голос возлюбленного и кротость, с которой были произнесены слова благодарности, затронули в душе Драко такие струнки, о которых он даже и не подозревал до этого мгновения. Подчиняясь возникшему порыву, он сжал руку, до этого мгновения мягко придерживавшую голову Гарри за волосы, заставляя того запрокинуть ее, вторая рука Драко легла на беззащитно открывшееся горло чуть выше ошейника, и пальцы, словно сами по себе, немного сжались. Малфой чувствовал биение пульса любимого под пальцами, ощущал, как ускорился темп его дыхания, видел, как удивленно распахнулись затуманенные желанием глаза, и это зрелище заставило его на секунду задохнуться от переполняющих его эмоций. Тихий стон вывел Драко из ступора, и он с усилием разжал пальцы, сжимавшие горло.

— Хочу тебя, — выдохнул Гарри и попытался дотянуться губами до члена Драко. — Позволь, пожалуйста…

Драко придвинулся и позволил тому сделать то, к чему тот так стремился. Нежные губы любимого сомкнулись вокруг напряженного члена, умелый язычок лизнул головку и Малфой прикрыл глаза, толкаясь вглубь рта. Гарри хотелось принять его член как можно глубже, и он дернулся бы навстречу бедрам Драко, если бы рука любимого не удерживала его, не позволяя совершить вожделенное движение, но желание Гарри довольно быстро сбылось: Драко сам двигался внутри него быстрыми резкими движениями, трахая рот любовника. Через некоторое время он почувствовал, что готов и, совершив еще буквально пару движений, бурно кончил. Часть спермы излилась в горло Гарри, но большая часть — попала на лицо, и Гарри слизывал ее с губ, судорожно вдыхая и выдыхая.

— Вылижи меня начисто, — приказал Драко, придвигаясь к Гарри.

Тот покорно исполнил приказание и как-то очень застенчиво улыбнулся, закончив вылизывать любимого.

Покорность и беззащитность любовника моментально доводили Драко до исступления, пробуждая в глубине его души пугающую волну непонятных и новых эмоций. Контролировать их было очень сложно, но привыкший к самоконтролю Малфой, хоть и прилагал поистине нечеловеческие усилия, но все-таки держал себя в руках.

Гарри ощущал себя безумно странно: с одной стороны — Драко вроде как принудил его к минету, с другой — ему самому этого очень хотелось, и он был просто счастлив в тот момент, когда любимый освободил его от расширителя для рта и позволил ему заняться его членом. А когда Гарри ощутил, что Драко кончает, он и сам оказался на грани оргазма. Ему всегда нравилось ласкать любовника, нравилось чувствовать его гладкую кожу под своими руками и губами, нравилось облизывать шелковистую головку члена, нравилось, когда Драко кончает от его ласк, но никогда до этого мгновения он не испытывал подобного, никогда он не думал, что, в принципе, может кончить сам, просто лаская любимого.

— Мерлин и Моргана! — выдохнул Гарри.

Драко, вытянувшийся рядом с ним, спросил:

— Что?

— Все хорошо, правда. Просто… Неожиданно, — ответил Гарри, поворачиваясь к Драко. — Я никогда не испытывал подобного.

— А что ты ощущал? — также повернувшись на бок, спросил блондин.

— Я, наверное, не сумею объяснить… — задумчиво произнес Гарри. — Счастье, беззащитность, восторг и возбуждение. Мне казалось, что я могу кончить вместе с тобой.

Драко серьезно кивнул в ответ и протянул руку, заклинанием убирая с лица Гарри остатки спермы.

— Спасибо, — покраснев, пробормотал он.

— Руки не затекли? — спросил Драко.

— Не-а. Они ж не нагружены. Вообще довольно уютненько.

— Ну и прекрасно, — прокомментировал Малфой и потянувшись к любимому нежно поцеловал его в губы.

Тот с готовностью откликнулся на поцелуй, чувствуя, как внизу живота вновь разгорается костер желания. Драко провел рукой по его спине и Гарри застонал любимому в губы.

— Вижу, возбуждение ты до сих пор испытываешь, — шепнул Драко, отстраняясь и критически рассматривая свою “жертву” с головы до ног. Его рука, до этого поглаживавшая спину, переместилась на грудь любовника, и пальцы чуть сжали сосок.

— Да, — сквозь стон сумел выдавить из себя Гарри.

— Ты напрочь забыл о положенном обращении, — неожиданно холодно сказал Малфой и его острый ноготь впился в нежную кожу соска. Тот вздрогнул от неожиданности и боли, и сдавленно пискнул:

— Прости… Прости меня, Господин.

Пальцы Драко еще несколько секунд продолжили терзать сосок, но потом разжались и он спокойно сказал:

— Надеюсь, хотя-бы на сегодня, для тебя будет достаточно этого напоминания, чтобы не забываться.

— Да, Господин, — кивнув, ответил Гарри.

— Посмотрим, — сказал Малфой и, толкнув любовника в плечо, заставил его улечься на спину. — Ну, я немного отдохнул и готов продолжить, — сообщил он, усаживаясь рядом с Гарри и проводя кончиками пальцев по его животу. В ответ тот только судорожно сглотнул и согнув ноги в коленях, раздвинул их.

— Какое недвусмысленное предложение, — промурлыкал Драко, оценив жест любимого. — Покладистый и покорный Гарри Поттер, предлагающий себя, как шлюшка, кто бы мог подумать.

Драко наблюдал за Гарри, ожидая, что тот смутится и закроется, но тот, хотя мучительно покраснел — ног не свел, а даже наоборот — развел их еще шире и качнул бедрами.

“Шлюшка?.. Может быть, может быть, но мне нравится предлагать себя Драко, действительно нравится!” — отстранено подумал Гарри.

Помимо этого он видел, насколько его покорность выбивает Малфоя из колеи, видел, что он держит контроль над собой только благодаря тому, что прилагает к этому процессу не слабые усилия. Почему-то Поттеру очень хотелось вывести-таки Драко из себя. Зачем ему это — он не понимал, но продолжал действовать с упорством, достойным лучшего применения.

— Потрясающее зрелище, — подбодрил его блондин. — Устоять — просто не возможно.

Драко достал из тумбочки банку со смазкой и, расположившись между широко разведенных ног, нежно погладил любимого.

Гарри застонал в ответ и вновь качнул бедрами. Ему ужасно хотелось, чтобы Драко трогал его, ласкал, говорил с ним, даже, чтобы дарил боль. Его сжигало дикое, необоримое желание. Малфой тихо засмеялся, открыл банку со смазкой и, нанеся скользкую субстанцию на пальцы, осторожно ввел один в отверстие любимого. Немного поводив одним пальцем, он ввел второй, и нащупав простату, нажал на нее кончиками пальцев, заставляя Гарри дернуться, насаживаясь глубже на ласкающие пальцы, и громко вскрикнуть. Через некоторое время Драко добавил к двум пальцам третий и продолжил планомерно, и не спеша, растягивать любимого, готовя его для себя. Гарри стонал синхронно с каждым движением в себе не смотря на то, что было немного больно. Боль была какой-то смазанной, не важной, а наслаждение, испытываемое и от того, что пальцы задевали простату, и от ощущения растянутости и заполненности, и от понимания, что именно с ним сейчас делают, перекрывали ее с лихвой. В какой-то момент, Драко решил, что Гарри вполне готов принять его и вынул пальцы из узкого, горячего отверстия. Тот протестующее застонал, а в следующий момент почувствовал, что горячая головка члена любимого прикасается к его входу.

— Не напрягайся, пусти меня в себя, — шепнул блондин, чуть двигаясь вперед.

Гарри постарался последовать инструкции и судорожно облизал губы.

Постепенно Драко погрузился в него целиком и замер, давая ему привыкнуть к новым ощущениям.

— Шевелись, Господин, пожалуйста, шевелись! — воскликнул Гарри, подаваясь бедрами вперед.

Стоны, его и Драко, наполнили комнату музыкой страсти, закончившись в одночасье синхронным финальным воплем.

Гарри медленно вынырнул из глубин сонного забытья, больше напоминавшего глубокий обморок, чем обычный сон. Обычно, он просыпался резко и сразу, с четкими пониманием кто он, где он и что вокруг происходит. Обычно, но не сегодня. Многолетняя привычка отчего-то не сработала.

Первым четко осознанным ощущением была ноющая пустота в груди, она была сродни притупленной тоски от потери, потери чего-то жизненно важного, необходимого, привычного и столь же естественного, как дыхание. Так не до конца проснувшимся сознанием воспринималась блокированная магия.

Осознание себя возвращалось постепенно, словно боясь чего-то.

Гарри прислушался к себе, пытаясь понять, что происходит. Он лежал на животе в непривычной позе: ноги довольно широко разведены в стороны, руки вытянуты над головой и чуть затекли от непривычного положения, подушка под головой отсутствует.

Молодой мужчина попытался изменить не слишком удобную позу и к своему ужасу осознал, что не может. Руки, вытянутые вверх, что-то удерживало в этом положении, впрочем, как и ноги. Гарри непроизвольно дернулся и понял, что согнуть ноги в коленях он в состоянии, а вот свести их — нет, что-то невидимое в предутреннем сумраке не давало сделать этого. Тело, подчиняющееся рефлексам, напряглось и покрылось липкой испариной. Нечто, плотно охватывающее его шею, впилось во влажную кожу и Гарри, в одно мгновение, вспомнил вчерашний день. Воспоминания позволили взять себя в руки и несколько успокоиться.

Мысленно выругавшись, Гарри усилием воли заставил себя перестать паниковать и постарался расслабиться. Когда паника несколько отступила, он попытался осмыслить свое положение. Судя по всему, вчера после секса он вырубился, а Драко, оставив зафиксированными руки, повернув на живот и чем-то разведя ноги, постарался обеспечить ему феерические ощущения по просыпанию. Придя к такому выводу, Гарри окончательно успокоился и, приподняв голову, огляделся. Драко мирно сопел рядом, замотавшись в простыню, как в кокон. Улыбнувшись, Поттер, стараясь не шуметь, поерзал, пытаясь устроиться поудобнее.

Можно было разбудить Малфоя, но Гарри, поняв, что ему, в общем-то, ничего непосредственно не угрожает, решил пока этого не делать. Данный момент как нельзя лучше подходил для тщательного обдумывания ситуации, в которую он вляпался. Не спеша он воскресил в памяти список правил, озвученных вчера любимым.

Их было относительно не много.

1. Если чувствуешь, что твой страх начинает выходить из под контроля, ты обязан сообщить об этом.

2. Если не уверен, что способен пережить какое-то задуманное и озвученное действие — должен предупредить об этом.

3. Ты не имеешь права скрывать свою боль.

4. Все, что ты делаешь — ты делаешь по воле хозяина.

5. Твоё тело тебе не принадлежит и пользоваться им имеет право только Господин. Если твоё тело испытывает потребность в чем-то, ты обязан уведомить Господина и попросить у него разрешение на удовлетворение нужд тела.

6. Игра не может быть остановлена до истечения трех недель.

Спокойно рассмотрев со всех сторон каждое, Гарри пришел к столь же малоутешительным выводам, что и давеча — если действительно соблюдать их все, то перспектива вырисовывалась странненькая. Если первые три пункта были вполне понятными и сносными, то четвертый и пятый — откровенно пугали. По ним выходило, что если Гарри голоден — он должен был попросить накормить его, если хотел спать — должен был попросить уложить его спать, если хотел, скажем, в туалет — то и об этом он должен был попросить. Подобная зависимость от чьей-то воли и чьих-то желаний пугали Гарри, а испуг моментально превращался в ярость и попытки защититься любым способом. Медитативно размышляя в таком направлении, Поттер, в какой-то момент, поймал себя на том, что у него выстроился вполне сносный план по освобождению себя любимого.

“Вырубить Драко не составит никакого труда. Магия блокирована, ну и фиг с ней — не зря ж я корпел, изучая маггловские способы нанести вред человеку, — отстранено размышлял Гарри. — Пока он будет без сознания — найти ключи от оков и... Стоп. Но ведь я сам согласился! Мерлин мой! И чем я думал в тот момент?!”

Молодой человек скрипнул зубами и, поняв, что пребывает в бешенстве, выдохнул, стараясь себя успокоить. Через некоторое время ярость отпустила, и он вновь обрел способность размышлять спокойно.

“А почему, собственно, я так бешусь? — задался он вопросом. — Чего я так боюсь? Мне страшно, что Драко сделает мне больно? Фигня — я не боюсь боли, не люблю, но — не боюсь. Хотя... Нет, конечно, переживать Круцио или побои не слишком приятное ощущение, но ведь Драко не хочет покалечить или убить меня. Тогда, что со мной?!”

Запутавшись в своих чувствах, Гарри тяжело вздохнул и попробовал зайти с другой стороны.

“Драко любит меня, я это точно знаю. Прошлый мой опыт таких игр подсказывает мне, что некоторые виды боли, причиняемые человеком, которому я доверяю, могут быть даже вполне приятны. Что же меня тогда так бесит? Зависимость и беспомощность, ага. Вот они, однозначно, страшнее боли. Но опять же, если я буду уверен, что меня не бросят в беспомощном и беззащитном положении, не отвернутся от меня, то это можно попытаться пережить. Могу же я себе позволить плакать, уткнувшись в плечо Мэйт, или разрешить Эрику вытворять с собой разные вещи. А почему? Потому, что я уверен в них. Вся практика общения с ними показывает, что я могу быть в них уверен, они не воспользуются моей слабостью, они успокоят, а потом сделают вид, что ничего такого не было. Получается, я не доверяю Драко? Интересно... А я думал, что пережил детские обиды и глупую вражду. Выходит, что не совсем. Я все еще неосознанно жду от него подлянки. И что с этим делать?”

Недовольно нахмурившись, Гарри посмотрел на Драко. Тот все еще мирно спал и, похоже, просыпаться не собирался. Разглядывая его, Поттер вспомнил, что делал с ним, когда Драко был у него в руках и ощутил нарастающее возбуждение. Попытавшись представить себя на месте Драко, он судорожно вздохнул и прикрыл глаза.

“Я — псих, — сокрушенно подумал он. — Боюсь ему отдаться и одновременно завожусь от этой мысли.”

Постепенно, разбираясь со своими противоречивыми чувствами, Гарри пришел к выводу, что научится снимать маски, которые носит перед Драко. Это казалось ему правильной идеей, и единственным способом воплотить ее в жизнь было время. Впрочем, в рамках игры, в которой они находились, время это можно и сократить. Рамки, в которые он был поставлен условиями игры, предполагали максимальную открытость и доверие к партнеру, и если Драко будет себя вести примерно так, как вел себя вчера (А тщательно подумав, Гарри пришел к выводу, что Малфой вчера был запредельно тактичен и корректен. Видя, что любимому страшно, в нужные моменты неуклонно поддерживал его, успокаивал и внушал уверенность) — то, следовательно, он вполне достоин доверия.

Вполне удовлетворенный результатом своих размышлений, Гарри незаметно для себя задремал и проснулся от того, что Драко нежно погладил его по спине. Еще не успев открыть глаз, брюнет улыбнулся.

— Ну и здоров же ты спать, — услышал Поттер голос любимого и открыл глаза.

Солнце за окном стояло высоко и Гарри понял, что проспал часов до двенадцати.

— Доброе утро, Господин, — сказал он, поворачивая лицо к стоявшему рядом с кроватью Драко.

Тот, настороженно оглядывая его, кивнул в ответ.

Гарри потянулся, как кот и чуть дернул все еще привязанными к изголовью кровати руками.

— Я просыпался ночью, долго раздумывал, а потом, видимо, уснул по-новой, — расслабленно сообщил он, разглядывая партнера из под опущенных ресниц. — Осознать себя связанным спросонья было несколько пугающе.

Драко присел на край кровати и положил руку ему на плечо, Гарри мурлыкнул в ответ и улыбнулся.

— Тебе нравится видеть меня связанным? — спросил он томно.

— Нравится, — согласился Малфой. — Правда, я не ожидал, что ты проснешься ночью. Сильно испугался?

Гарри пожал плечами.

— Испугался, но потом успокоился.

— А чего меня не разбудил?

— Я хотел подумать...

— Представляю, до чего ты додумался, — закатив глаза, сказал Драко.

— Ага, успел даже посчитать, как эффективнее вырубить тебя, чтобы освободиться.

Малфой нахмурился и протянув руку к запястьям Поттера, освободил их. Гарри благодарно кивнул и попытался перевернуться на бок. Со стальной распоркой, о которой он было забыл — это оказалось невозможно. Недовольно фыркнув, Гарри поднялся на четвереньки и уселся на пятки, разминая плечи.

— Непривычная поза для сна, — буркнул он.

— В следующую ночь привяжу как-нибудь по-другому, — пообещал Драко.

Он жалел, что не видел Гарри, когда он проснулся в первый раз, и ему было до безумия интересно, до чего же тот додумался ночью. Впрочем, вопросов он решил не задавать, решив, что Гарри сам расскажет, когда будет готов.

— Или, может быть, запирать тебя на ночь в клетку? — спросил он, рассматривая Поттера.

Тот пожал плечами и улегся на живот.

— Сними, пожалуйста, распорку, — попросил он и чуть покраснел.

Драко молча отстегнул от ножных оков стальную штангу и легко шлепнул Гарри по заднице.

— Можно я... — начал тот и запнулся, краснея еще гуще.

Драко понимающе ухмыльнулся и ответил:

— Иди.

Гарри кивнул и, ловко соскользнув с кровати, бегом удалился. Воспользовавшись туалетом, он решил по-быстрому принять душ и совершенно без задней мысли пошел в ванную. Он успел расколоть волосы и встать под струи воды, когда на пороге ванной комнаты появился недовольно хмурящийся Малфой.

— Твое стремление к гигиене похвально, но я не помню, чтобы ты просил у меня разрешения на посещение душа, — холодно сказал он непонимающе смотрящему на него гриффиндорцу. — Ты, кажется, не уяснил себе суть и глубину пятого пункта правил. Придется тебе в этом помочь.

Тон, которым говорил Драко, весьма не понравился Гарри: он почувствовал, что в чем-то провинился, но никак не мог взять в толк в чем именно.

— Повернись ко мне спиной и заведи руки назад, — приказал Драко.

Гарри подчинился и через несколько мгновений почувствовал, что тот соединил чем-то стальные браслеты, надетые на его запястья.

— Это — замок, — спокойно сообщил Драко. — Ты будешь находиться со скованными руками в течение пяти часов. Понял?

Гарри кивнул.

— Теперь опустись на колени на дно ванной, чтобы мне было удобнее тебя вымыть.

Малфой взял мочалку, налил на нее немного геля для душа и плавными, нежными движениями стал намыливать Гарри.

— Закрой глаза, — сказал Драко мягко.

И Гарри послушно сомкнул веки. Он слышал шуршание воды, чувствовал нежные прикосновения намыленной мочалки к себе, ощущал мягкий запах геля для душа и, не смотря на легкую панику, которую он испытал, чувствуя себя беспомощным, ему было достаточно комфортно.

Смыв с тела любимого пену, Драко приступил к мытью его головы. Длинные волосы превращали это простое дело в достаточно нетривиальную задачу, но он успешно справился с ней, завершив нанесением кондиционера и финальным ополаскиванием.

— Встань, — приказал Драко, выключая воду и помогая ему подняться. — Я вытру тебя, а потом перенесу через бортик ванной заклинанием, — сообщил блондин смирно стоящему с закрытыми глазами Гарри.

Когда вымытый и вытертый Поттер был вынут из ванной и поставлен на пол, Драко, наконец, разрешил ему открыть глаза.

— Сейчас мы пойдем завтракать, — сообщил он любимому. — А потом я планировал попробовать что-то из твоих сценариев, но вместо этого, похоже, мне придется заняться твоим воспитанием. Я хочу, чтобы ты четко усвоил озвученные мною правила и следовал им безо всякой самодеятельности.

Гарри молча кивнул и опустил глаза.

— Прекрасно, пошли, — сказал Драко и, развернувшись, вышел из ванной. Гарри последовал за ним и они спустились в столовую.

Там Малфой уселся за стол, жестом показав Гарри, чтобы тот опустился рядом с ним на колени. Когда Гарри сделал это, Драко внимательно на него посмотрел и спросил:

— Что бы ты хотел съесть на завтрак?

Гарри задумался.

— Оладьи с малиновым вареньем. Или, если оладий нет — тосты. И кофе, Господин, — смиренно сказал он.

— Тебе повезло — оладьи есть, — обрадовал его Драко. — А теперь ты подождешь пока я поем.

После этих слов Малфой, больше не обращая внимания на Гарри, принялся за свой завтрак. Гарри недоумевал: неужели Драко так и будет спокойно есть, пока он голодный стоит перед ним на коленях и смотрит, как тот завтракает. В душе зарождались обида и раздражение. Эрик никогда не позволял себе такого, он всегда уделял внимание во время игры в первую очередь ему, а уж потом удовлетворял свои нужды. А этот паразит медленно и с наслаждением ел свою овсянку и делал это так неторопливо и величественно, как будто находился на приёме у министра. Гарри уже несколько раз порывался привлечь к себе внимание своего партнёра, но его останавливала выучка и любопытство. Он действительно не представлял себе дальнейшего, а мысль о том, что его будут кормить как маленького, смущала неимоверно, но при этом было в ней нечто притягательное. По мнению Гарри, завтрак однозначно затянулся, но вот Драко допив свой сок, повернулся к нему.

— Ты был хорошим мальчиком и не мешал Господину, поэтому ты можешь позавтракать тоже.

С многообещающей улыбкой Драко пододвинул к себе тарелку с выбранной Гарри едой и стал медленно ломать оладьи на небольшие кусочки, складывая их обратно. Когда все оладьи были измельчены он взял один из кусочков и, обмакнув его в варенье, положил себе на ладонь, которую и протянул Гарри. Тот смотрел на предложенную еду с непониманием, чего от него хотят.

— Ты собираешься меня кормить с рук? — удивленно спросил он.

— Конечно. Ты не можешь пользоваться своим телом, но оно не должно страдать из-за этого. По этому, как хороший хозяин, я должен о тебе позаботится, — сказал Драко с улыбкой.

Поттер, выслушал, но, тем не менее, не сделал ни малейшей попытки съесть предложенный кусочек. Он тупо переводил глаза с тарелки на руку и молчал.

— Гарри, ты же говорил, что хочешь оладьи с малиновым вареньем, так почему же ты не ешь?

Это было сказано спокойным, заботливым голосом, но при этом у Драко было абсолютно холодное выражение лица. Наверняка, именно так выглядел Люциус на собраниях Упивающихся. От этого в сердце рождался уже не протест, а страх. “Чего же хочет от меня Драко? Не думает же он всерьез, что я буду есть с его рук?” — мелькало в голове у Гарри и, похоже, что именно этого и хотел его Господин, а открытая ладонь с едой, находящаяся перед самым носом, недвусмысленно намекала на то, что ему надлежит сделать. Драко ясно дал понять, что если Гарри не будет есть у него с рук, как собака, то он останется голодным. Это слишком ярко напомнило ему о Дурслях, а ледяное выражение лица и спокойный голос, пугали и не давали шанса перевести всё это в шутку.

— Господин, (на этот раз это слово вылетело изо рта совершенно естественно — сейчас перед ним был не его любовник Драко, а Господин) пожалуйста, не надо, я могу поесть сам.

Гарри сам не заметил, как в его голосе появились молящие нотки.

— И как ты себе это представляешь? Я же не могу тебе позволить остаться голодным, а сам ты есть не можешь, — голос Малфоя был участливым и холодным одновременно, так говорят с детьми, которые делают глупости.

— Пожалуйста, я сам поем. Только не с рук. Это — слишком унизительно, — продолжал просить Гарри.

— Есть другой вариант, — спокойно сказал Драко, сделав небольшую паузу. В глазах Гарри зажглась надежда. — Я могу поставить твою еду на пол, и налить кофе в тарелку, что бы тебе было удобнее лакать.

Поттер с ужасом посмотрел на Малфоя, в надежде, что сказанное шутка, но тот был абсолютно спокоен и совершенно серьезен.

— Так что ты выбираешь? — безэмоционально спросил Драко.

Гарри не верил своим ушам — и этому человеку он умудрился довериться?!

— Я понимаю, что ты сейчас думаешь, но пойми и ты меня. Ты сам согласился на условия игры, ты сам отдался мне и сам нарушил правила. И тебе придётся подчиниться мне, хочешь ты этого или нет. Не упрямься и ешь.

Всё это было сказано голосом заботливого, но строгого отца, который не потерпит возражений. Гарри трясло от возмущения и унижения, но Драко был прав, он сам на это подписался и теперь он должен винить себя, за то, что представлял себе подобную игру по-другому.

Он осторожно вытянул шею и взял кусочек оладьи губами, быстро его проглотил, глядя Драко в глаза.

— Ну вот, видишь, как всё просто? А теперь вылижи мою ладонь, а то она вся липкая, — сказал Драко, слегка морща нос.

Гарри снова замер, борясь сам с собою. То, что ему предлагали, ему очень не нравилось, и он не находил в этом ровным счетом ничего возбуждающего, но Драко ждал, и Гарри ничего не осталось, как только начать медленно облизывать протянутую ладонь, глядя в спокойные серые глаза. Постепенно глаза Драко начали пылать бешеной жаждой, а самому Гарри производимое им действие начало казаться весьма интимным, пикантным и возбуждающим. В какой-то момент, блондин очнулся и, взяв новый кусочек еды, снова протянул её брюнету. На этот раз тот колебался гораздо меньше, и уже с большей охотой съел лакомство. И снова начал облизывать ладонь, уже сам, без принуждения. Ему было интересно: сможет ли он заставить Драко потерять контроль над собой, а то, что это действо безумно возбуждало его любимого, он уже понял.

Когда еда закончилась, а кофе был аккуратно выпит из чашки, которую держал у его губ Драко, они поняли, что их завтрак занял больше двух часов. Оба были возбуждены до предела, и если бы не гордость, то Гарри уже умолял бы Драко о самом грубом сексе, из всех возможных, но глядя на холодное лицо с пылающими возбуждением глазами, он сразу понял, что его не пощадят, и ему придется ходить со вставшим колом членом. Это было унизительно. В таком состоянии его до этого видел только Эрик. Но ему Гарри безоговорочно доверял, а Драко его пугал и прошедший завтрак это показал однозначно.

Закончив кормление, Малфой встал и поманил Гарри за собой в гостиную, где преспокойно уселся в кресло и начал читать газету, предварительно показав Поттеру место, где ему встать. Следующие полчаса он не обратил на стоящего на коленях Гарри ни единого взгляда, увлеченно читая светскую хронику и курсы акций. Гарри это раздражало всё больше и больше. Только сейчас он понял, что Эрик никогда не затягивал игру больше, чем на четыре часа.

Его ноги, хоть и привыкли к такой нагрузке, ныли, а колени болели нещадно. Эта игра нравилась ему всё меньше и меньше. А то, что Драко ведёт себя так, будто его здесь вообще нет — раздражало до крайности.

Дочитав газету, Малфой аккуратно её сложил и, посмотрев на Гарри, приказал:

— Ляг на пол, лицом вниз, ногами ко мне. Ноги раздвинуть на ширину плеч.

Всё это было сказано таким командным голосом, что желания сопротивляться испарилось само собой. Выполняя приказ, Гарри понял: ноги затекли настолько, что, если бы Господин приказал встать, то он не смог бы этого сделать.

Пол был холодным, но поза была знакомой и поэтому не вызывала неприятных эмоций. Гарри лежал на полу, а Драко встал, подошел к столику и, налив себе бокал вина, стал рассматривать пейзаж за окном. Вся его фигура говорила о задумчивости и расслабленности. Гарри пытался понять своего Господина. Тот как-то сразу повзрослел и у него было очень мало общего с тем страстным и раскованным парнем, что не так давно, по собственной воле, был сексуальной игрушкой для него и Мэйт. Он чем-то неуловимо напоминал своего отца, но при этом, ни в коем случае, не был его копией, было видно, что он не подражает ему. Это был именно настоящий Драко.

Но и тот Драко, который отдавался им с такой страстью, тоже казался настоящим.

Гарри почему-то считал, что образ Малфоя, это только маска, но сейчас он засомневался в этом. Перед ним стоял истинный сын своего отца, и этот человек наслаждался каждым мгновением власти, которую он получил.

Смотреть на Драко, лежа на полу, было не слишком удобно, но оно того стоило, хотя бы от того, что тонкие брюки не могли скрыть возбуждения любимого. Если бы не этот штрих, то можно было подумать, что Малфой просто скучает один в гостиной.

— Ну что, налюбовался? Теперь вставай и иди за мной, — сказал Драко, после чего развернулся и вышел из комнаты.

Гарри не понимал, что тот затеял, а Драко, не обращая больше на него внимания, вышел из дома и направился к пляжу. Идти босыми ногами по гравию было непривычно, но не более.

Когда они добрались до пляжа, Драко вызвал домового эльфа и приказал принести шампанского и крем от загара. Раздевшись догола, он лег на шезлонг, всё так же не глядя на Гарри. Появившийся домовик, поставил столик, а на него шампанское в ведёрке, один бокал и баночку с кремом. Повернувшись к своим вещам, Драко что-то в них начал искать, найдя, снова лёг и посмотрел на Гарри.

— Подойди ко мне и повернись спиной. На колени.

Гарри встал и почувствовал, что Драко возится с замком на его ручных кандалах.

— Пять часов прошли. Встань и повернись ко мне.

Поттер с наслаждением потёр уставшие руки. И посмотрел на Драко.

— Налей мне шампанского, — приказал он.

Гарри с удовольствием подчинился.

Любое действие после такого долгого вынужденного бездействия было за благо. Подав Господину бокал, он замер, ожидая дальнейших приказов. И они не замедлили последовать:

— Возьми крем и намажь меня.

Этот приказ доставил Гарри массу удовольствия. Мягкая горячая кожа и прохладный крем на руках, стоны удовольствия выгибающегося Драко. Его член стоял, гордо подняв голову, он искушал. Так хотелось притронуться к нему и заставить Драко умолять и просить о большем... Рука Гарри сама собой потянулась к налитой плоти, и когда он почти прикоснулся к вожделенному органу, ледяной голос Малфоя одернул его, прозвучав, как удар хлыста:

— Не смей. Я тебе — не разрешал.

Подняв взгляд, Гарри увидел холодные, полностью сосредоточенные глаза любимого.

Было полное ощущение, что это не он секунду назад выгибался под его ладонями и постанывал от каждого прикосновения. Драко спокойно перевернулся на живот, и приказал продолжать. Гарри удивлялся его выдержке, ведь он же был явно возбужден, и при этом он не позволил доставить себе удовольствие; это было даже более мучительно, чем собственное неудовлетворённое желание. Нанеся крем на спину Драко, Гарри продолжил стоять рядом с шезлонгом до тех пор, пока блондин не собрался возвратиться в поместье.

Вернувшись, Малфой велел накрывать на стол.

За обедом повторилась история с кормлением. Гарри, предвидя это, заказал еду которую легко есть с рук Господина.

После обеда Драко сказал:

— Я доволен твоим поведением, поэтому, сейчас я решил побаловать тебя, воплотив некоторые твои фантазии. Пойдем.

Драко поднялся и Гарри покорно поплелся за ним, гадая, что его ожидает.

“Ну, и что мне с ним делать? — размышлял Малфой, направляясь в сторону покоев Гарри. — Насколько я понимаю, он сейчас на взводе, и если не дать ему разрядиться он просто взорвется, а оно нам не надо. Впрочем, одна светлая мысль у меня все-таки есть!” Пока Драко думал, он успел дойти до комнаты, в которую стремился попасть, и даже открыв дверь, войти в нее. Время на раздумья закончилось, пора было приступать к действиям.

Резко развернувшись к шедшему следом Гарри, Драко смерил его холодным оценивающим взглядом и прищурился, словно что-то прикидывая, а следом за этим Гарри, который чуть было не столкнулся с ним, увидел в руках Драко знакомую до боли тетрадку. Недоверчиво глядя на блондина, Гарри замер в полу-шаге от него в ожидании указаний. Драко, перестав его рассматривать, подошел к оттоманке и, вытянувшись на ней, развернул поттеровское творение, пробежал глазами по строчкам в поисках интересовавшего его момента и погрузился в чтение, краем глаза наблюдая за сбитым с толку Поттером. Прочитав тот момент, который хотел освежить в памяти, Драко наморщил нос и поднял глаза от исписанных листов.

— Подойди ко мне, — позвал он.

И когда тот подошел и опустился рядом с оттоманкой, на которой возлежал Драко на колени, сказал:

— Читаю я твое творение и диву даюсь. Вот скажи мне, как тебя можно использовать в качестве сексуальной игрушки, если ты буквально вчера был снизу первый раз? Нет, можно, конечно, но как-то … одноразово, я бы сказал. Поэтому, сейчас ты займешься своей подготовкой к подобной эксплуатации.

Гарри непонимающе на него посмотрел и Драко, верно истолковав его взгляд, счел нужным пояснить:

— Ты возьмешь с полочки смазку и пробку, на которую я покажу, после чего, ты нежно растянешь себя пальчиками, а после поместишь пробку в себя. Можешь выполнять, — сказал Малфой и, видя замешательство Гарри, чуть более резко скомандовал: — Действуй. Встань!

Поттер тупо встал.

— Полка находится сзади от тебя слева, подойди к ней.

Брюнету ничего не оставалось, как пойти в указанном направлении. Пока он шел к полке (хоть там и было то всего несколько шагов) у него в голове сложилось понимание того, что его ожидало. Это было стыдно, безумно унизительно, но при этом выглядело настолько естественным продолжением сегодняшних малфоевских затей, что Гарри как-то даже забыл возмутиться.

Драко легко поднялся с оттоманки и подошел к замершему у полки Гарри и, обняв сзади, оперся подбородком ему о плечо.

— Сколько тут интересных штучек, — сказал он на ухо Гарри. — Вот, смотри... Думаю, тебе сейчас во-о-он та зелененькая пробочка будет в самый раз, а?

— Можно подумать, у меня есть выбор, — буркнул Поттер.

— Конечно есть, я сегодня очень добрый, — елейным голоском отозвался блондин. — Любая другая, но большего размера.

Гарри воззрился на предметы, лежавшие на полке. Предложенная Драко пробка была в рабочей части несколько уже члена самого Драко и, насколько Гарри мог себе представить, ощущения от нее, вряд ли бы доставила бы какие-нибудь неприятности, но соглашаться с выбором не хотелось из чистого упрямства. Поэтому он сказал:

— Я предпочту ту, что рядом, прозрачную, если ты не против.

— Это был твой выбор, — усмехнувшись, отозвался Малфой. Выбранная Гарри пробка была чуть больше, чем та, которую выбрал он сам. — Забирай ее и вперед.

Поттер словно зачарованный протянул руку и взял предмет.

— Расположись так, чтобы мне было видно, что ты делаешь. Я хочу понаблюдать за тобой. Ну, вот хоть на ковре рядом с оттоманкой, — сказал Драко, выпуская Гарри из объятий и отходя.