Остров любви

Бледно-розовые лучи восходящего солнца игриво окрашивали водную гладь Средиземного моря. Пустынный песчаный пляж, уютно расположившийся в небольшой бухте, защищённой с обеих сторон скалами, казался оазисом дикой нетронутой природы. Однако это была всего лишь иллюзия. Побережье, в эти ранние часы, было безлюдным, одиноким и покинутым. Пафос, древняя столица Кипра, со всем своим величием встречал еще одно утро.

Одинокая человеческая фигура неподвижно стояла на берегу моря. Ее длинная шелковая греческая тога бирюзового цвета развевалась на ветру. Взгляд женщины был устремлен вдаль: туда, где волны омывали Петра-ту-Ромиу, — скалу, на которой по преданию появилась из пены морской Афродита. Она и сама сейчас напоминала греческую богиню любви — задумчивый взгляд, гибкий стан и густые белокурые волосы, струящиеся по спине.

Она невольно вздрогнула, когда внезапно сзади сильные мужские руки обхватили ее за талию. Незнакомка улыбнулась и, чуть приподнявшись на цыпочках, повернула голову вправо, встречая такой долгожданный и нежный поцелуй.

— Вот мы и встретились вновь, моя прекрасная «Афродита», — прервав поцелуй, тихо проговорил Ксенофилиус Лавгуд.

Нарцисса Малфой невольно рассмеялась и повернулась к нему лицом, заключая его в объятия.

— Да… как в старые добрые времена.

Снова поцелуй, более глубокий и трепетный. По телу прошла сладостная дрожь.

— Сколько лет уже прошло? Семнадцать? Двадцать?

— Двадцать, — едва слышно проговорила она, не в силах оторвать взгляд от Лавгуда. — Драко в этом году исполнится двадцать один год…

Тень печали и сожаления промелькнула на лице мужчины. Он опустил взгляд и поймал руку Нарциссы, запечатлевая на ней поцелуй и прижимая ее к груди. Невыносимая пытка. Столько невысказанных слов рвались наружу, но он не смел произнести и звука.

— Ты редко мне писала.

Слова прозвучали скорее как констатация факта, нежели упрек.

— Ты знаешь, почему…

Снова тягостное молчание и неловкость. На мгновение их взгляды встретились. Нарцисса в нерешительности закусила губу. Между ними стояло множество преград и обстоятельств, начиная от долга перед обществом и заканчивая самым главным обстоятельством, имя которому было Люциус Малфой. Он не был соперником или врагом для Лавгуда. Просто еще один невольный участник этого «греческого треугольника любви».

— Прогуляемся? — предложил Ксенофилиус, желая разрядить обстановку и эту неприятную неловкость.

Нарцисса кивнула, и, взявшись за руки, пара пошла вдоль берега. Босоножки утопали в песке, и, чтобы не натереть ноги, пришлось снять обувь. Так приятно ощущать теплый песок, запах моря и ласковые лучи восходящего солнца. Начинался новый день.

— Как Луна? — словно невзначай спросила леди Малфой, разглядывая горизонт.

Ксенофилиус улыбнулся и приобнял ее за талию. Дочь всегда занимала главное место в его жизни. По большому счету, он и жил ради нее, любил и лелеял, считая самой красивой девушкой на свете, не считая, конечно, ее матери.

— Уехала в Норвегию в госпиталь на стажировку. Хочет стать колдомедиком.

— Достойная профессия.

Снова молчание, только теперь уютное. Они не спеша шли вдоль берега и наслаждались минутами единения друг с другом. Сказочные мгновения счастья.

— Но ты ведь не для этого сюда меня пригласила, — тихо проговорил Лавгуд с нотками тревоги в голосе. — Что случилось, Нарси?

Два дня назад он получил от нее записку с просьбой встретиться на Кипре в эту субботу. Вежливое послание и вежливая просьба, ничего более. Всё это время Ксенофилиус не мог найти себе места от беспокойства, и только здравый смысл не позволил ему сразу же явиться в Малфой-мэнор.

Нарцисса остановилась и повернулась к нему лицом. Некоторое время она молчала, словно раздумывая, стоит ли вообще отвечать на вопрос.

— Они должны узнать правду.

— Что?! — переспросил он, хотя уже понял, что имелось в виду. — Но почему именно сейчас? Столько лет прошло.

— Мы не должны их обманывать. Так больше продолжаться не может.

Всхлипнув, Нарцисса уткнулась в его плечо, ища защиты и поддержки. Ксенофилиус осторожно обнял ее за плечи и рассеяно провел рукой по распущенным волосам.

— А что Люциус? — Очень осторожный вопрос. Скорее всего, она приехала сюда в тайне от него.

— Знает и не против. Только попросил взять с них нерушимую клятву о сохранности тайны. Сам понимаешь, если все раскроется, то в высшем обществе будет сильный резонанс, пойдут слухи. Люциус заботится о своей репутации.

— Лучше бы он заботился о ней, когда с Темным Лордом связался, — мрачно прокомментировал Ксенофилиус, но тут же осёкся, понимая, что Нарцисса всегда испытывала нежные чувства к мужу, и подобное могло ее ранить. — Ты уверена, что это стоит сделать?

Женщина отстранилась и принялась теребить край шелковой материи своей тоги. Лавгуд заметил на ее щеках две маленькие слезинки. Дрожащие губы свидетельствовали о том, что истерика близка.

— Ксен… я устала жить во лжи. Маски… маски… маски… Кругом одно притворство и лицемерие! Я хочу просто жить! Быть счастливой! Они имеют право знать правду.

Повинуясь внезапному порыву, он снова привлек ее в свои объятия и крепко прижал к себе.

— Тише-тише, моя милая Нарси… — Успокаивающий поцелуй и еще парочка, чтобы собрать соленую влагу со щек. — Моя милая, нежная… все будет так, как ты захочешь.

Он и сам хотел, чтобы когда-нибудь правда раскрылась. Если любимая к этому была готова, то так тому и быть.

— Когда?

— Завтра, — едва слышно прошептала Нарцисса. Его губы сводили с ума. Тело остро реагировало на пока что невинные ласки, обещающие стать более неистовыми. Как же она изголодалась по нему! По этим губами, рукам… поцелуям и ласкам.

— Завтра…

Они аппарировали одновременно. Столкнувшись нос к носу, некоторое время молчали, пытаясь понять, что только что произошло. Еще секунду решали очень важный для себя вопрос: доставать волшебную палочку или нет.

— Лавгуд!

— Малфой!

Обе фамилии, произнесенные одновременно, слились в странную какофонию звуков. Драко Малфой первым справился с удивлением, нацепил на лицо непроницаемую маску и, стараясь подражать отцу в произношении, поинтересовался:

— Лавгуд! Позволь спросить, что ты забыла на Кипре, да еще и на пороге дома, принадлежащего моей семье?

Луна, тем временем, с любопытством осматривалась, не переставая вертеть головой по сторонам. Воцарилась напряженная тишина, и только тогда, будто почувствовав неладное, она обратила внимание на бывшего однокурсника, прислонившегося к стене и пристально рассматривающего ее.

— Не знаю, — ответила она, наконец, беспечно пожав плечами, чем, по-видимому, несказанно удивила Малфоя. — Я вчера вернулась из Норвегии и обнаружила дома записку от папы. Он просил приехать в полдень сюда. Дал портключ…

В ее руке возникла маленькая статуэтка в виде белой кошки из фарфора. Драко внимательно посмотрел на котенка и достал своего — абсолютно такого же, только потягивающегося. У Луны же он просто сидел на задних лапах. Малфой посмотрел на своего, затем на котенка девушки и снова на своего. Помотал головой.

— Странно… — пробормотал он.

— Почему? — она подошла ближе, пытаясь разглядеть второго котенка.

— У моей матери коллекция таких из двенадцати штук.

— Значит, тут какая-то загадка. Мы тут не случайно…

— Лично я, разумеется, нет. Мама просила приехать. Она здесь отдыхает… А вот что делаешь здесь ты — действительно загадка!

Он нахмурился и двинулся к лестнице, чтобы зайти в дом. Остановившись на пороге, повернулся к девушке. Они действительно встретились неслучайно. Луна сказала, что ее просил приехать отец. Но что Ксенофилиус Лавгуд делает в их коттедже на Пафосе? Что связывало Нарциссу и этого странного мага, владельца журнала «Придира»? В любом случае, стоило зайти в дом и все выяснить на месте. Вдруг портключ Луны просто был неправильно настроен? Хотя жутко смущали фарфоровые кошки.

— Пошли, Лавгуд. Постараемся выяснить, что за чертовщина тут происходит.

Он уверенно взялся за ручку двери и нажал на нее. Луна осторожно последовала за слизеринцем.

Коридор встретил их полумраком. Тишина, царившая вокруг, казалась не зловещей, а просто уютной и домашней.

— Добро пожаловать в «Парфенон», — почему-то тихо проговорил Драко, согласно этикету пропуская даму вперед.

— «Парфенон»?

— Да, — он чуть заметно улыбнулся и пояснил: — Отец иногда называет мать Афродитой. Не спрашивай почему — не знаю. Но у него это звучит словно в шутку. Когда я впервые побывал здесь, мать сказала, что коттедж называется Парфенон. Согласно греческим мифам, это храм Афродиты. Ее дом и обитель.

— По-моему, весьма символично. Твоя мама действительно очень красивая женщина. Я думаю, Афродита тоже была прекрасной.

Такие невинные размышления о красоте и символике заставили Драко тихо рассмеяться. В школе он не замечал Лавгуд буквально до пятого курса, когда произошла вся эта история с Отрядом Дамблдора и погромом в Отделе тайн. Пятый и шестой курс наблюдал за ней издалека и ненавязчиво. Несмотря на странности, находил ее забавной и порой более здравомыслящей, чем многие другие. А «тараканы»… либо она играла, либо просто была отличной фантазеркой. Драко, выросшему в мире притворства и лицемерного этикета, был ближе первый вариант. Тем не менее, Луна вызывала у него интерес и некоторую симпатию, в которой он не признался бы даже самому себе.

Тихо переговариваясь о мифах Греции, они прошли в гостиную. Первое, что увидел Драко, оказавшись на пороге гостиной, это Нарциссу и Ксенофилиуса, которые мило о чем-то беседовали. Он так и застыл на месте, не в силах пошевелиться от удивления. Такие разные люди…

Впрочем, Драко лукавил. Перед ним предстала до боли знакомая картина: такая родная обстановка Парфенона, мать сидит на мягком диванчике и обмахивается веером, отгоняя полуденную жару, — это все было так похоже, что на какую-то долю секунды показалось, что рядом с Нарциссой сидит Люциус Малфой. И эта мысль, словно вспышка, пронзила разум младшего Малфоя, и он резко вздрогнул. Но, конечно же, рядом с матерью сейчас сидел Ксенофилиус Лавгуд, а не Люциус. Те же длинные белые волосы до плеч, черная мантия. Разве что не хватало трости и такой привычной кривой усмешки. До этого Драко лишь мельком видел отца Луны на каком-то благотворительном приеме в Министерстве, посвященном Победе. Родители тогда уехали в Европу, а Драко остался с Асторией.

— Драко! — воскликнула Нарцисса, повернувшись в сторону двери. — Ты приехал, дорогой!

Она поднялась с дивана и, широко улыбаясь, сделала пару шагов навстречу.

Тем временем, Луна уже обнимала отца, который тут же завалил ее вопросами про Норвегию. Появился домовой эльф и поставил на столик охлажденный зеленый чай.

Несколько минут в гостиной стояла радостная атмосфера долгожданной встречи. Длилось это ровно до тех пор, пока Драко, окончательно отстранившись от матери, не поинтересовался:

— Мам, я, конечно, очень рад, что увидел тебя. Вижу, ты хорошо проводишь время и выглядишь прекрасно, однако… Вчера я получил от тебя сову с просьбой срочно приехать сюда, а на столе лежал вот это и портключ.

Он показал котенка. Лавгуды, все еще обнимаясь, посмотрели в сторону Малфоев. Нарцисса рассеянно взяла в руки статуэтку и бросила взгляд на Ксенофилиуса. Они обменялись взглядами.

— И что здесь делает этот человек? — Драко кивнул в сторону Лавгуда. — Не помню, чтобы отец сотрудничал с мистером Лавгудом. Что он делает здесь в коттедже, да еще с тобой… наедине?

Драко сейчас напоминал щенка, который был готов защищать свою семью, несмотря на свою пока что малую значительность.

Ксенофилиус, было, дернулся, услышав, как это мальчишка, у которого еще молоко на губах не обсохло, обвиняет собственную мать в измене. Голос дочери вернул его к действительности.

— Пап, все это очень странно. Действительно, что происходит? Даже на тебя такое не похоже.

— Я тоже требую объяснений, сэр! — оскалился Драко, уже готовый доставать волшебную палочку. Честь семьи была превыше всего, так учил отец.

Напряженную ситуацию разрядила леди Малфой.

— Полегче, Драко. Мы сейчас все объясним, — она сделала жест всем присесть и взять по бокалу чая со льдом. Жара стояла почти невыносимая. Не помогали даже охлаждающие чары.

— Мы?

— Драко!

Судя по выражению лица наследника Малфоев, присел он только из уважения к матери, при этом успев метнуть угрожающий взгляд в сторону Лагвуда, который благополучно проигнорировал его.

На несколько секунд все замолчали. Луна отметила, что отец и миссис Малфой сели рядом друг с другом. Какая-то тайна связывала их.

Нарцисса вопросительно посмотрела на Ксенофилиуса, словно ища поддержки.

— Лучше ты начни, Нарси, — мягко проговорил он, беря ее за руку. — А то глядишь, твой сын сейчас бросится на меня с Авадой Кедаврой.

Драко молча проглотил сокращенное имя матери из уст этого человека, но, когда Лавгуд взял ее за руку, не выдержал и нервно дернулся. Лишь взгляд матери заставил его усидеть на месте.

Тяжело вздохнув, Нарцисса посмотрела на молодое поколение и, обратившись к Драко и Луне, произнесла:

— Дело в том, что вы брат и сестра.

— Дело в том, что вы брат и сестра…

В комнате воцарилась свинцовая тишина. Был даже слышен тихий шум волн на берегу.

Округленными от удивления глазами, Драко посмотрел на мать, будто желая убедиться, не помутилась ли она рассудком. Затем медленно перевел взгляд на новоприобретенную сестру. Их взгляды встретились, и он понял, что Луна тоже ошеломлена этой неожиданной новостью. А учитывая ее натуру и характер, она совершенно не скрывала своего изумления и неверия. И это было немного странным, ведь Драко привык, что самые невероятные вещи, в которые нормальные люди обычно не верили, она воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Оказывается, и неприступную Луну Лавгуд можно удивить. И было очень необычно и непривычно видеть на ее бледном лице неподдельное удивление, а если вспомнить, что только что сказать мать…

Драко прочистил горло и вновь перевел взгляд на Нарциссу.

— Ты, должно быть, шутишь, — не очень-то уверенно прошептал он.

— Нет, — последовал невозмутимый ответ.

— Тогда получается, что я не твоя дочь, — повернувшись к отцу, проговорила Луна.

— Или я не твой сын, — Драко посмотрел на мать.

— Вы оба неправы… — все присутствующие разом посмотрели на Лавгуда.

Драко казалось, что он спит и видит не самый лучший кошмар в своей жизни. То, с каким спокойствием говорили эти люди, пугало его, заставляя задуматься, не розыгрыш ли это?

— Надо было им сразу показать Омут Памяти, — тихо проговорила Нарцисса.

— Всему свое время, дорогая. Сначала стоит попытаться все объяснить.

— Уж будьте любезны, сэр, — сквозь зубы процедил Драко, начиная приходить в себя.

Ксенофилиус посмотрел на Нарциссу и, заручившись ее кивком в знак поддержки, поднялся с кресла. Им предстоял тяжелый разговор.

Отойдя к окну, он сложил руки на груди и, посмотрев на пустынный пляж, начал говорить. Голос его был тихим, но все внимание присутствующих все равно оказалось приковано к Лавгуду. Драко и Луна сидели неподвижно, вслушиваясь в каждое произносимое слово.

— Больше сорока лет назад в семье Малфоев родились близнецы. Два мальчика. Их отцу это пришлось не по вкусу. Он ожидал, что будет один ребенок и был абсолютно не готов к такому повороту событий. Он предполагал, что братья будут вечно соперничать, более того, вопрос о наследстве мог подорвать мир и спокойствие в семье, поэтому единственным выходом из этой ситуации посчитал убийство младшего близнеца. И в какой степени сделал это, сокрыв все следы своего преступления, а затем объявил, что у него родился лишь один сын. Однако в последнюю минуту колдомедик, принимавший роды у леди Малфой, отговорил лорда взять на душу грех детоубийства и упросил отдать второго мальчика ему. На том и порешили. Старшего близнеца назвали Люциус, который потом и стал наследником рода Малфоев.

— А что стало со вторым? — тихо спросила Луна, когда Ксенофилиус умолк, очевидно, задумавшись о чем-то своем, тем самым прерывая рассказ на самом интересном месте.

Лавгуд резко обернулся и рассеянно потер подбородок.

— Второго мальчика усыновил колдомедик и воспитал как родного сына. Он хранил эту тайну до самой смерти и унес бы ее с собой в могилу, если бы не одно «но»… Абраксас Малфой, отец Люциуса, на смертном одре раскрыл своему старшему сыну и наследнику тайну, признался, что у Люциуса есть брат. Насколько нам известно, Люциус долго размышлял над этим и в результате решился отправиться на поиски брата, попытаться найти его и поговорить. Он хотел предложить свою помощь и даже публично признать его права на титул и имя…

Драко усмехнулся и взял со столика свой стакан.

— Был бы шикарный скандал, — задумчиво протянул он. — Малфоям еще очень долго бы перемывали косточки, склоняя доброе имя направо и налево. Представляю заголовки в «Пророке»… — он отхлебнул из стакана чай и посмотрел на Лавгуда. Агрессия уже улетучилась, осталась лишь легкая заинтересованность. Пока он никак не мог понять, какое отношение Лавгуды имеют ко всему этому. — Однако раз я не имею чести лицезреть дядюшку в своем окружении, значит, он отказался от огласки.

— Верно, — продолжил Ксенофилиус, вновь усаживаясь на диван. Домовик принес в вазочках мороженое с миндалем и кленовым сиропом.

— А как он вообще отреагировал? — подала голос Луна. Вся эта история напоминала ей занимательную сказку.

— Расстроился, конечно, что приемный отец столько лет лгал ему, но быстро понял, что злиться бесполезно. С Люциусом они втайне поддерживали хорошие отношения, о которых знала лишь Нарцисса.

— Но что произошло потом? — Драко удивленно посмотрел на мать и даже подался вперед, чтобы лучше расслышать.

Ксенофилиус вздохнул и опустил взгляд. Он как раз подходил к самому важному, ключевому моменту всей истории. Моменту, который изменил его жизнь. Видя, как тяжело ему даются слова и воспоминания ранят душу, Нарцисса решила, что вторую часть рассказа продолжит сама. Не все же рассказывать Ксену, тем более, что ее участие во всей этой истории тоже значительное.

— Потом Люциус связался с Темным Лордом, — голос невольно дрогнул при упоминании Повелителя, из-за которого вся ее жизнь резко изменилась в один день. — Люциус редко участвовал в рейдах. В одном из них он попал под перекрестный огонь трех заклинаний. В совокупности они его едва не убили. Это было вскоре после нашей свадьбы. Внешние повреждения и раны удалось излечить. Только вот спустя полгода выяснилось, что…

Она откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Слова давались с трудом, но их нужно было сказать. Именно для этого они сейчас здесь собрались.

— Спустя полгода, — наконец продолжила она, — выяснилось, что Люциус не сможет больше иметь детей. Это был шок. Позор для всего рода Малфоев. Я плохо помню, как нам удалось пережить этот кошмар. Род оказался обречен на угасание. Люциус впал в сильную депрессию, стал сильно пить. Именно тогда он и рассказал, что у него есть брат. В то время я была готова на все, чтобы вытащить его из этого ужасно плачевного состояния. Идея была на грани безумия и состояла в том, чтобы я родила ребенка от его брата!

У Драко и Луны одновременно вырвался возглас удивление. Справившись с эмоциями, они вежливо извинились и попросили продолжать, все еще с трудом веря в то, что сейчас слышат. Многое в этой истории оставалось непонятным, но они терпеливо ждали, давая возможность закончить и только тогда задать вопросы.

— Все должно было остаться тайной. Самым сложным оказалось убедить моего деверя согласиться на эту авантюру. Теоретически ребенок по крови являлся наследником Малфоев, и кому какая разница, кто из братьев зачал дитя.

— Весьма цинично, мама, — приподнял брови Драко. — Не ожидал от тебя такого.

— На кону стояло продолжение рода, — прохладно парировала Нарцисса. — Так что было не до морали. Повторяю, я была готова на многое, чтобы вывести Люциуса из депрессии.

Драко и Луна переглянулись, но промолчали.

— Как бы там ни было, нам удалось уговорить брата Люциуса, и мы решили, что я поеду с ним на все лето сюда, на Пафос. Люциус купил этот коттедж и предоставил все условия. Для всех остальных всё выглядело так, будто я просто уехала поправлять здоровье на море.

— Как собак на случку… — фыркнул Малфой, за что получил от Ксенофилиуса колкий взгляд. Нарцисса же, явно смущенная откровенным, но метким замечанием сына опустила глаза. Она на некоторое время молчала, нервно теребя на пальце обручальное кольцо. Когда она заговорила, ее голос был очень тих.

— Возможно, пока тебе этого не понять, но… это было лучшее лето в моей жизни. Я узнала, что такое любить и быть любимой.

Лавгуд шумно выдохнул, но промолчал. Ему, откровенно говоря, не нравилось поведение юного Малфоя. Но до окончания рассказа он благоразумно предпочел не вмешиваться.

— Значит, вы влюбились друг в друга? — уточнила в свою очередь Луна.

— Да.

— А как же отец? — Драко сейчас напоминал ребенка, который только что узнал, что родители разводятся и теперь был в растерянности, потому что не знал, кого из них защищать. Очевидно, мужская солидарность взяла верх.

— Мы с Люциусом всегда были в теплых отношениях, но это никогда нельзя было назвать любовью. Уважение и дружба.

— И чем все это закончилось? — не унимался Драко.

— Родились вы.

— Мы? — в один голос произнесли Драко и Луна, с трудом веря в собственное родство. Услышанное пока не укладывалось у них в головах.

— Да. Ты, Драко, и ты, Луна, — она с нежностью посмотрела на свою дочь, которую на протяжении многих лет видела лишь на фотографиях. Нарциссе даже представлять было больно, скольких невысказанных слов любви, материнской ласки и нежности была лишена эта белокурая девочка долгие двадцать лет.

Луна растерянно посмотрела на отца, ища поддержки или хоть какой-то реакции, чтобы понять, как вести себя дальше, как реагировать на слова… матери?

Пока Нарцисса говорила, взгляд Драко скользнул по интерьеру комнаты и внезапно остановился на Ксенофилиусе Лавгуде. Пазлы мозаики стали медленно складываться в одну общую картину, которая с каждой секундой становилась все более четкой.

— Борода Мерлина в косичках! — воскликнул Малфой, вскакивая с кресла в порыве эмоций. Глаза его горели огнем догадок, только что свалившихся на голову.

— Так он… — парень вскинул руку в сторону Ксенофилиуса, — мой… мой… он… наш отец?

Именно Ксенофилиус Лавгуд и был их отцом. Эта странная встреча с Луной у дверей коттеджа, присутствие ее отца здесь, на Кипре, и, в конце концов, удивительная схожесть Лавгуда с Люциусом были неспроста. Драко вспомнил, что, зайдя в гостиную, принял этого мужчину за отца. Какая оплошность с его стороны. Лишь приглядевшись, можно различить, что они были не так похожи, как казалось на первый взгляд. Хотя, безусловно, были и общие черты: прямые светлые волосы до плеч и одинаково серый цвет глаз, как только сейчас заметил Драко.

Нарцисса бросила обреченный взгляд на возлюбленного и утвердительно кивнула, приготовившись тут же кинуться к Драко, ведь он мог в любой момент наброситься на Лавгуда в порыве неконтролируемых эмоций. Малфой заметался по комнате, не в силах даже устоять на месте.

«Как?.. Прочему?.. Когда?..» — Тысяча вопросов крутилась в голове, калейдоскоп мыслей кружился подобно вихрю и шквал эмоций захлестывал, обещая утопить в своих волнах.

День клонился к вечеру. Яркий закат плавно скрывался за горами, окрашивая последними лучами солнца спину Драко Малфоя. Он сидел на берегу моря прямо на песке в брюках и рубашке. Мантия, галстук и ботинки валялись кучей где-то справа. Ему было все равно.

Крик чаек отвлек его от грустных размышлений, и волшебник вскинул голову, чтобы посмотреть на полет этих красивых птиц. Затем он повернулся в сторону горизонта и поднес к губам бутылку виски. Старое доброе шотландское виски двенадцатилетней выдержки. Неизвестно, каким чудом этот напиток оказался в таверне небольшой магической деревушки в паре километров от их коттеджа.

Сначала Драко хотел напиться, но теперь эта идея не казалась такой уж заманчивой. Какой от этого толк, если утром придется вставать с жуткой головной болью и невыносимой жаждой? От жестокой действительности так просто не убежишь, а то, что сегодня стало известно, никуда от него не денется. Правда так и останется где-то там, за твоими плечами.

Он ощущал себя потерянным, обманутым и преданным.

— Драко? — послышался тихий голос, но Малфой даже не обернулся.

Нарцисса опустилась на песок рядом с сыном и мягко отобрала бутылку с алкоголем. Вместо того чтобы прочитать лекцию об идиотской попытке напиться, она сама сделала приличный глоток и вернула ему бутылку.

Некоторое время они сидели в тишине, наблюдая, как запоздавшие с ужином чайки ловят рыбу в море. Никто пока не решался заговорить.

Нарциссу снедало чувство вины за то, что она раскрыла Драко эту тайну так поздно. Она корила себя за трусость, наивно утешаясь тем, что Люциус мог запретить ей все рассказывать. И до сих пор не знала, что именно толкнуло ее к тому, чтобы обратиться к мужу с таким вопросом.

— И что будет дальше? — Драко первым нарушил это тягостное молчание и взглянул на мать так, словно видел ее впервые в жизни.

— Теперь это зависит от тебя и Луны.

— Что ты имеешь в виду?

— Я остаюсь здесь.

От столь неожиданного заявления Малфой даже повернулся к матери вполоборота, ожидая услышать дальнейшие пояснения. Однако их не последовало. Нарцисса с самым спокойным выражением лица смотрела в сторону моря.

— А как же мы? Как же отец? — он имел в виду Люциуса, так как не мог пока признать Ксенофилиуса даже своим биологическим родителем.

— С Люциусом мы уже обо всем договорились. Сделаем вид, что надоели друг другу и разъехались. Все важные светские мероприятия я, разумеется, посещать буду как леди Малфой. Для отвода глаз Люциус заведет себе любовницу.

Тяжелый вздох вырвался из груди Драко. События развивались с пугающей быстротой. Еще утром он мог каждому похвастаться, что его семья — образец для подражания, но уже днем все идеалы рухнули, оставляя место шокирующим фактам.

— Расскажи мне о… Ксенофилиусе, — попросил Драко, отчаянно желая сменить тему.

Постепенно он понял, что злость и обида на мать как-то сама собой улетучилась. Особенно после ее слов об этом человеке. То, с какой нежностью и любовью она отзывалась о Лавгуде, были для Малфоя самым действенным доказательством, что на этом острове она будет счастлива. Это был их остров: Ксенофилиуса и Нарциссы. Маленький «Остров любви», на котором когда-то родилась сама покровительница всех влюбленных — богиня Афродита.

Голова Драко покоилась на плече матери, а сама Нарцисса тихим голосом рассказывала о своей самой большой любви.

Солнце тем временем окончательно скрылось за горами, и темнота медленно опускалась на пустынный пляж.

Конец.