Белладонна

* * *

Она вошла, как всегда — надменная, величественная, с прямой спиной и поднятым подбородком. В её тяжёлом взгляде читались высокомерие и гордость. И ей было наплевать, что после Азкабана фигура уже далеко не так хороша, а глаза не светятся, как прежде.

— С Белтейном, господа, — немного хриплым голосом поприветствовала она собрание и села на последнее свободное место за столом. Кто-то из Пожирателей странно на неё посмотрел, кто-то кивнул, а Лорд откликнулся:

— Да, Белла. Сегодня ведь Вальпургиева ночь...

Он безрадостно усмехнулся. Кому сейчас есть дело до праздников, когда скоро, совсем скоро — война. Когда его соратники — самые верные, самые надёжные — только недавно встали в строй, измождённые тюремной жизнью, нечеловеческими пытками дементоров, мучительно долгим ожиданием.

Лорд непроизвольно задержал взгляд на Беллатрикс: уж насколько она была хороша тогда, и насколько поблекла теперь. Хотя и он сам уже далеко не тот, кем был шестнадцать лет назад. Волдеморт попытался заглянуть в её мысли, но она не смотрела на него, а вонзила прямой взгляд в сидящего напротив мужа. Тогда Лорд негромко заговорил:

— Как всем вам известно, незабвенный директор Дамблдор не ранее, чем на прошлой неделе покинул Школу и отправился... неизвестно куда. С одной стороны, конечно, нам на руку, что старик, наконец-то, был вынужден покинуть свои чертоги и оставить Хогвартс на попечение этой странной дамочки из Министерства. Министр, можно сказать, сделал нашу работу, когда выкурил Дамблдора из его убежища, где он прятался за спинами малолеток.

Кто-то из Пожирателей хмыкнул, Волдеморт безразлично посмотрел на него и продолжил:

— Но с другой стороны, мы теперь не знаем, где находится Дамблдор и что собирается предпринять, учитывая сложившиеся обстоятельства. Орден без Дамблдора — уже никакой не феникс, а курица без головы: сначала будет по инерции дёргаться, потом прекратит. Если, конечно, мы сможем сделать так, чтобы голова не встала на место. А как мы можем это сделать?

Судя по интонации, вопрос задумывался как риторический — казалось, после небольшой паузы Волдеморт сам ответит и даст пояснения. Лорд любил такие речи, выстроенные по всем правилам жанра. Он всегда знал, что говорить и как говорить. Но на этот раз он просто молчал, словно задумался, и разглядывал свои сомкнутые в замок пальцы. После того, как в тишине прошла минута, Пожиратели начали переглядываться между собой. Только Беллатрикс сидела по-прежнему неподвижно, словно у неё парализовало спину, и она не могла её расслабить ни на мгновение.

— У вас нет предложений, — раздался, наконец, шипящий и тихий, одновременно разочарованный и угрожающий, голос Лорда. — А что это значит? Это значит только то, что они должны возникнуть в самое ближайшее время. Надеюсь, задача ясна.

Волдеморт помедлил, а потом, давая понять, что все могут быть свободны, усмехнулся:

— Пойду, поздравлю с Белтейном Нагайну...

Словно это был некий условный знак, тут же задвигались массивные кресла, Пожиратели повставали со своих мест и заторопились к выходу, стараясь придать своим лицам выражения крайней озадаченности важным поручением. Краем взгляда Лорд уловил, как Лестрейндж подошёл к жене, та мотнула головой, что-то раздражённо проговорила, и он направился к выходу один.

— Милорд, — Волдеморт услышал голос Беллатрикс и посмотрел прямо на неё. — У меня есть некоторые мысли по поводу обезглавленного феникса. Я изложу их в докладе, как только...

— Зачем же, — перебил её Лорд. — Я могу выслушать их прямо сейчас.

* * *

О такой удаче я и мечтать не могла. Правда, теперь нужно было с быстротой "Молнии" придумывать, что ему сказать, как преподнести, и что делать дальше. Я только понадеялась на своё... хм... природное обаяние. И на то, что он сегодня в какой-то меланхолии, что ли. Узнать бы повод... А ещё надо было позаботиться о том, чтобы он поменьше заглядывал мне в глаза. Лишнего у меня в голове нет, но бережённого, как говорится, и Мерлин хранит.

И не забыть о самом главном. Взгляд туманный, голос грудной, спина прямая. Вперёд, Беллатрикс.

* * *

Она вошла и встала у стола, медленно обводя кабинет взглядом. Всё здесь было тяжёлым и тёмным — и мебель, и портьеры, и сама атмосфера. В то же время казалось, что время здесь остановилось, что здесь всегда будет поздний вечер и душное каминное тепло. А между тем Белле вдруг вспомнилось, что за порогом — весна, зелень, свежесть, ветер... Свобода.

Лорд махнул рукой в сторону одного из двух неудобных кресел, обтянутых чёрной, чуть потрескавшейся кожей. Она присела на самый край, всё так же держа спину прямо и напряжённо. Её пальцы почти незаметно подрагивали, поэтому она вцепилась в деревянные резные подлокотники. Ладони мгновенно вспотели.

— Так вот, насчёт Ордена Феникса... — неторопливо, осторожно подбирая слова, начала Белла, но Волдеморт перебил её:

— Подожди. Сегодня ведь праздник, и для формальности нужно хотя бы вино, так?

Беллатрикс покачала головой, имея в виду, что против ничего не имеет. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы перевести дух. На самом деле, ей нужно было не говорить, а спрашивать, только найти бы способ перевести разговор на другую тему. Она ещё крепче стиснула подлокотники в ладонях.

Тем временем Лорд уже распорядился о вине, и испуганный домовик торопливо пристраивал на каминной полке поднос с бокалами и вазой лакричных конфет. Домовым эльфам запрещено было приближаться к Лорду даже на пару метров. Отведя глаза от трясущегося эльфа, Белла поймала на себе внимательный взгляд Волдеморта и поспешно занялась рассматриванием гобелена над камином. На нём весьма живописно были изображены мучения девушки, попавшей в дьявольские силки: её гибкое обнажённое тело обвивали жадные стебли, она закатила глаза, словно в экстазе, а губы были приоткрыты, как будто она сладострастно стонала. Белле подумалось, что метафора тут практически не прикрытая, и что сейчас она тоже невольно лезет в ловушку. Оставалось надеяться, что всё обойдётся малой кровью, хотя лучше было бы и вообще без неё.

Домовик исчез, и Лорд мягко произнёс:

— Не будешь так любезна?..

— Конечно, милорд.

Она поднялась и подошла к камину. Вдруг её посетила безумная мысль, и пришлось на пару секунд задержаться у бокалов с вином. Затем она величественно водрузила поднос на маленький, но оттого не менее тяжёлый, чем остальная мебель, столик.

— Благодарю, — Волдеморт склонил голову и взял один из бокалов. — С Белтейном тебя, Белла. Хм… Как название созвучно с твоим именем — любопытно, не находишь?

— Пожалуй, — согласилась она и подняла свой бокал.

Белла так волновалась, что даже удивилась, когда, вопреки ожиданиям, не пролила ни капли вина. Сейчас она чувствовала себя настоящей преступницей — не сравнить с отбыванием наказания в тюрьме. Сердце билось, как оборотень на привязи, в голове словно что-то звенело. "Может, началось?" — подумала Беллатрикс и, чтобы немного охладиться, сделала глоток. Волдеморт последовал её примеру, и Белла невольно напряглась. Однако Лорд, как ни в чём не бывало, поставил бокал обратно на поднос.

— Раньше Вальпургиева ночь была поистине сумасшедшей... — ностальгически заговорил он, пытаясь поймать её взгляд. — Знаешь, Белла, когда-то в эту ночь маги собирались в лесу и почти открыто предавались шалостям и — что скрывать? — разврату. А маглы думали, что это беснуются злые духи... Дико, конечно, но забавно.

Волдеморт усмехнулся. Беллатрикс показалось, что зрачки его глаз странно расширены, и она засмотрелась, напрочь забыв об осторожности. Ей, вероятно, следовало как-то ответить на его реплику, но голос почему-то вдруг перестал слушаться, и она проговорила до странности тонко:

— Да, забавно... — и поспешила сделать ещё один глоток.

Волдеморт кивнул, потом прикрыл глаза рукой.

— Вы, кажется, устали, милорд? — её голос снова стал грудным, тяжёлым и терпким. Она очень старалась, до боли выпрямила спину, а взгляд и без того был туманным и тёмным. Она осторожно взглянула в глаза Лорда и увидела то, что ожидала и чего опасалась: томный блеск, впрочем, пока ещё разбавленный удивлением.

— Просто нет желания заниматься делами, — с хрипотцой в голосе отозвался Волдеморт.

Наверное, у него тоже закружилась голова, потому что он взялся за подлокотники кресла и сжал пальцы. Его дыхание стало частым и прерывистым. Лорд на мгновение нахмурился, пытаясь понять, что с ним происходит, но внимание уже начинало рассеиваться. Белла подалась чуть вперёд — она сидела на самом краешке кресла, но по-прежнему держалась подчёркнуто прямо.

— Ваша воля, милорд, — покладисто проговорила она и быстро добавила. — Только скажите, что насчёт пророчества?

Она замерла. Это был очень важный вопрос, и от ответа зависело — стоила ли вся сегодняшняя игра хотя бы одной завалящей свечи. Она прикусила губу, в глубине души сознавая, что этого делать нельзя. Но это волнение, дементор поцелуй...

— Я же говорил тебе, Белла. Поправки нужно будет вносить позже, мы ведь не знаем, всё ли нам удастся. Нагайна очень устаёт, я не могу ей рисковать.

— Рисковать змеёй? — потрясенно вырвалось у Беллатрикс.

— Она дорога мне. Это всё, что ты хотела узнать?

Создавалось впечатление, что ему стало трудно говорить. Во рту пересохло, догадалась Белла. Подтверждая её мысль, Лорд залпом осушил бокал.

— А предварительный план операции?.. — быстро проговорила она громким шёпотом, приходя в странное, сумасшедшее возбуждение.

— Беллатрикс... — в тоне Лорда послышалось лёгкое осуждение.

Спорить он уже не мог, способен был только призвать с рабочего стола лист пергамента, сделать с него дубликат и отдать Белле.

— Это все твои желания?

Наверное, он сам не замечал, что при каждом частом вздохе приоткрывал рот, словно воздуха не хватало. Ей тоже было невыносимо душно, но в душе она ликовала. В животе защекотало, и она задышала глубже.

— Милорд, я просто...

Она облизнула губы, но его лицо уже оказалось слишком близко, чтобы договаривать. Беллатрикс испуганно расширила глаза, но Лорд уже ничего не замечал.

— Ты как дурман, Белла. Сводящая с ума и опасная...

Волдеморт дёрнул её за плечи на себя — грубо, будто в порыве бешенства. А потом накрыл её губы ртом в жарком, требовательном поцелуе. Она была словно обвита дьявольскими силками, как та девица на гобелене. Неистовые, неконтролируемые объятия душили её. Она в отчаянии дёрнулась, но вспомнила, что в такой ситуации лучше не паниковать и расслабиться, насколько возможно. Как только хватка ослабла, Беллатрикс резко поднялась с кресла. Комната пошатнулась, и Белла едва не упала обратно.

— Куда ты собралась?

— Уже поздно, милорд. Вам нужно отдохнуть. Я не смею...

— Ты не смеешь мне перечить, Белла, — перебил Лорд, хватая её за руку.

Игра заходила слишком далеко. Волдеморт и в обычном состоянии представлял собой большую опасность, а теперь — тем более. Ей показалось, что воздух в комнате стал тяжелее, темнее и гуще. Лорд дёрнул её за руку, и она оказалась у него на коленях. Она глубоко вдохнула и приникла к его губам. Он откликнулся сразу, расслабляясь и распаляясь всё больше. Она дрожащими руками расстегнула ворот его рубашки, затем принялась за своё платье. Мгновенно нащупала палочку и…

Контактный Ступефай отбросил Беллатрикс на пару метров. Тяжело дыша, она поднялась и одёрнула платье. Было до ужаса жарко, ноги подгибались и не слушались.

— Обливиэйт, — прошептала она, снова направив палочку на Лорда. Затем заставила свой бокал исчезнуть и поспешила к выходу — к свежести, ветру, свободе…

* * *

Я вошла в кухню, стараясь сохранять спокойствие. Я огляделась и, найдя глазами публику, поджала губы:

— С Белтейном, господа.

— Можешь оставить свой пафос. И перестать изображать из себя больную аристократией, — проворчал Грюм, ковыляя в сторону посудной полки, доставая стакан и наполняя его водой из палочки.

Наверное, вид у меня был тот ещё. Я так старалась вжиться в образ, что мне даже сейчас не удавалось расслабить спину.

— Чем они тебя так? — взволнованно спросил Ремус, подойдя ближе и заглянув в глаза.

Конечно, зрачки были сильно расширены, и мне нужна была не вода, которую протягивал Грозный Глаз, а хорошее зелье, но я только отмахнулась:

— Не они, а я сама.

Я опустилась на стул и победно вручила наставнику пергамент с предварительным планом операции Пожирателей. Грюм довольно кивнул, однако Люпин не собирался отступать:

— Что значит "сама"? Ты и так рисковала, ты с ума сошла? Ты наложила на себя заклятье?

— Белладонна, — нехотя призналась я. — Я подсыпала в вино экстракт белладонны. Как название созвучно с её именем — любопытно, не находите?

Я улыбнулась собственной шутке, но, поймав внимательные и строгие взгляды, пояснила:

— Мне показалось, это удачная идея — одурманить Волдеморта и выведать всё, пока он не в себе. Потом, следуя инструкциям, я частично стёрла ему память. Будет думать, что напился. У него с вечера неважное настроение было...

— Ладно, Тонкс, — Грюм уже протягивал противоядие и пустой пузырёк. — Сливай воспоминания, прими зелье и отдыхай. Надышалась гадостью... Хорошо хоть, он тебя не тронул... А то галлюцинации, знаешь ли, бред...

Я промолчала. Зачем им знать подробности? Главное — я не провалила задание.

— Да, кстати, он почему-то опасается за свою змею. Мне показалось это странным...

— Я сказал, выпить зелье и спать! — рявкнул Грозный Глаз. — Про все "показалось" напишешь в отчёте. А мне надо вернуть в строй эту пожирательскую гадину.

— А-а-а... — я было открыла рот, чтобы поинтересоваться, почему её нельзя устранить, но Люпин ответил раньше:

— Распоряжение Дамблдора. Волдеморт ничего не должен знать. Нужные воспоминания попадут в её голову, и она тоже не догадается.

— Интриганы, — хмыкнула я, накручивая на палец чёрную прядь. — Я лягу в маленькой спальне, ладно? Маму не хочу беспокоить...

— Думаю, Сириус не будет против, только ты ему тоже на глаза не показывайся пока, а то мало ли... Он уже спит вроде.

Я поднялась, держа в руках по пузырьку, и величественно прошествовала в холл. Чары, закрепляющие метаморфически изменённый облик, рассеются только к утру, а пока побуду истинной Блэк. Хотя... Зря ты всё-таки надышалась этой дрянью, Тонкс.