Merry dancers: продолжим?

1 часть фика здесь — http://www.fanfics.ru/index.php?section=3&id=2500

Часть 2

— Отлично, мистер Малфой, просто замечательно! — распалялся розовощекий работник Гринготтса, поглядывая на банковскую ведомость. — Я предупрежу Думнкопфа о вашем скорейшем визите.

Люди, работающие в банках, были более доброжелательны, нежели гоблины, но иногда их излишние эмоции раздражали, невольно хотелось, чтобы они проявляли больше профессиональной сдержанности. Вот и этот Маркинф, зная о достойном содержимом сейфа, аренда которого составляла ни много ни мало — четверть процента от всего содержимого, стремился угодить важному клиенту, чуть ли не расстилая перед Абрахасом красную ковровую дорожку. А гоблин просто заполнил бы квитанцию и равнодушно перешел к другому клиенту.

Выйдя на улицу, Абрахас сощурился от яркого солнца, заливавшего Косой переулок. После мрачных, практически лишенных света подземелий Гринготтса было не очень-то комфортно. Хотелось поскорее вернуться в прохладный Малфой-мэнор, но его ожидала одна очень приятная встреча, которая должна смыть весь налёт усталости от дополуденных дел. Сегодня утром в Англию вернулась Аврора, с ней Абрахас в последний раз виделся на Рождество — на Пасху она вырваться не смогла из-за загруженности в академии. Уже подходя к кафе Флориана Фортескью, он заметил на себе пристальный взгляд: у магазина Мадам Малкин, спрятав глаза под полями соломенной шляпки, стояла девушка. Два пшеничных в золотинку хвостика волнами спускались по её плечам, скрытым короткими рукавами-фонариками лёгкой белой рубашки, свободная юбка до колен с рисунком из мелких оранжевых и ярких зеленых цветов отливала шелком. Немного деревенский стиль отнюдь не простил её. В руках незнакомки находилась корзинка с садовыми инструментами. Абрахас усмехнулся, глядя на то, как она пытается делать вид, что заинтересована довольно брутальной мантией с заклепками и металлическими вставками на манекене витрины.

На летней веранде кафе под раскрытыми тентами расположились практически все посетители, наслаждающиеся жарким началом лета. Абрахас стал высматривать Аврору, но её ещё не было. Официант предложил ему неплохой столик под тенью ясеня, расположил перед ним меню и отбыл принимать заказ других клиентов. Лето — единственное время года в Англии, которое было по душе Абрахасу, если, конечно, оно не наполнено недельными дождями, которые, не прекращая, превращают улочки в минное поле с лужами и грязью. Аврора ещё с прошлого лета полюбила это кафе, наверное, стоило сразу заказать для неё фисташковое мороженое с ананасовым сиропом и печеньем.

— Абрахас! — окликнул его знакомый звонкий голосок.

В противоположном конце площадки открытого кафе, не удосужившись подойти, а не орать за тридевять земель, стояла Аврора, размахивая ладонью, как флагом рейвенкловской команды на квиддичном матче. Переполненная эмоциями, она помчалась прямо к его столику, успев опрокинуть напольный щит заведения и тысячу раз извиниться перед официантом. Абрахас едва поднялся со стула, как она набросилась на него с объятиями.

— О, пиренейские пикси, как же я соскучилась! — закудахтала Аврора. Некоторые посетители оборачивались, глядя на бешеную девицу, прыгающую от счастья, повиснув на шее молодого человека. — Ты себе даже не представляешь, ректор Вебер поручил нам опись артефактов, прибывающих из Египта в маггловский Музей Естествознания Лондона! Надо написать реферат на эту тему, — её глаза лучились счастьем от возложенных обязанностей. — Это просто невероятно! Несмотря на то, что все предметы уже изучены и ничего опасного в них нет, но это честь для первокурсников! Ты представляешь? Обычно практика проходит в музее при академии, а тут!.. Да ещё и в Лондоне!

— Аврора, Аврора, погоди! — Абрахас попытался остановить поток восторженных речей подруги. — Ты ещё успеешь всё мне рассказать, давай сначала мороженого закажем, — он не смог сдержать улыбки, глядя на неё, может, показалось, но Аврора стала выше, подросла? Ещё в школе, несмотря на худобу, её щечки всегда были по-детски пухленькими, а сейчас они уменьшились, выделяя мягкие линии скул и подбородка. Чуть тронутые загаром плечи заострились, но надо отдать ей должное: Аврора никогда не сутулилась, ну, только если что-то сильно её расстроит, и то, подобное случалось редко и ненадолго. На лице проявились редкие веснушки, а волосы за счет загара казались ещё более светлыми — они были перехвачены резинкой с гроздью стеклянных рябиновых ягод. Её одежда напомнила стиль той девушки, которую Абрахас видел возле магазина готовых мантий, только юбка была ярко желтой, цвет становился насыщеннее к подолу. — Постой, ты сказала «нам»?

Аврора на миг опешила, будто что-то забыла. Почесав макушку, она обернулась к входу на веранду, и Абрахас, к своему удивлению, заметил ту самую смущенную девушку с корзинкой садовых инструментов. Она переминалась с ноги на ногу возле входа, бросая неловкие взгляды в их сторону.

— Я сейчас, — сообщила Аврора и, заправив выскочившие из хвоста волосы за уши, уже заметно спокойнее двинулась к ней. Та что-то шепнула ей, Аврора засмеялась на всё кафе, заставив девушку сжаться от еще большей неловкости, взяла её под локоть и потащила через столики прямо к Абрахасу. — В общем, это Урсула Вебер, — сделала она жест рукой в сторону знакомой. — Она с моего курса, она будет писать реферат со мной и… Она дочка нашего ректора, собственно…

— Поэтому тебе и достался музей Лондона? — вставил шпильку Абрахас, намекая, что это вовсе не из-за каких-то особых знаний. Наблюдая за тем, как Аврора надулась, выпятив нижнюю губу, он повернулся к стесняющейся девушке. — Приятно познакомиться, я — Абрахас Малфой.

— Он наш местный лорд, — шепнула Аврора с важным видом.

— Спасибо, но я сам в состоянии представиться, — слегка склонившись для поцелуя напряженной руки Урсулы, съехидничал он. Абрахас успел уловить совершенно растерянный взгляд ярких зеленых глаз немки под длинными полями соломенной шляпы.

— Что-то выбрали? — вырос из ниоткуда шустрый сухопарый официант с улыбкой, больше напоминающей демонстрацию зубов на плакате отбеливателя «Сеньор Дентини».

— Фисташковое с печеньем и ананасовым сиропом, ванильное с вишневым ликером и… Уши, что вы будете? — но она, всё ещё непривычная к новому обществу, не смогла ответить, лишь слегка нервно вздохнула. — Ладно, даме яблочный щербет с кусочками свежих фруктов, вас устроит?

Она кивнула только после того, как Аврора ткнула её в бок локтем.

— Не стесняйся, он не кусается.

Можно было с точностью догадаться, что шепнула таинственная Урсула Авроре на входе в кафе. Она наверняка не ожидала, что тем молодым человеком, с которым они пришли встретиться, окажется именно он — незнакомец с улицы.

— А вдруг? — подначил Абрахас, став обладателем еще одного пронзительного взгляда Авроры. Он помог спутницам сесть и только после этого занял своё место. — Урсула, а где вы обучались до академии?

— Уши на дому обучалась, сдавала экзамены в Дурмстранге…

— Спасибо, Аврора, но позволь своей подруге самой за себя ответить, — процедил он, понимая, что намеков она не понимает. — Уши? — уточнил он.

— Сокращенно от Урсула, — пояснила она. — Я с самого начала знала, что буду учиться в академии своего отца, — приятный мелодичный голосок никак не сочетался с грубоватым немецким акцентом. Скорее всего, Уши не хватало практики в разговорном английском языке на родине — об этом свидетельствовала манера разделять слова паузами, однако предложения она строила грамматически правильно. — Аврора согласилась приютить меня в «Кабаньей голове», спасибо её дедушке. А ещё я очень хотеть познакомиться с Великим Магом Альбусом Дамблдором. Мы — немцы — считаем, что именно его… подвиг стал… э… переломной точкой… решающим вкладом в дело победы в этой маггловской войне.

И всё-таки у нее были некие затруднения с языком. Уши всё так же старалась смотреть не на собеседника, а на закрытую книжицу меню, лежащую перед ней на столе. Абрахас не мог не заметить, что она недурна собой: у неё были небольшие тонкие губы, но это с лихвой перекрывалось яркостью зеленых глаз. Она была довольно высокой девушкой, как он успел заметить, с округлыми формами, немного сутулой, однако это, скорее всего, было следствием смущения.

— …Мне очень повезло, — тем временем продолжала Уши, — что Аврора является внучкой герра Альбуса Дамблдора, мой отец с восторгом воспринял идею практики в Лондоне! — окончательно подтвердила она рассуждения Абрахаса о причинах появления Авроры в Британии. — Аврора обещала мне показать страну. У нас будет целый месяц вместе! — закончив, она неловко улыбнулась, словно извиняясь за свою нескончаемую речь, и вернулась к образу скромницы.

Абрахас заметил на руке Уши пятно присохшей грязи.

— Садовые инструменты? — он взглянул на корзинку, пристроенную к ножке стола. — Вы любите цветы, Уши? У вас пятно на руке.

— Спасибо, — она принялась оттирать грязь салфеткой, забыв про простейшие очищающие чары. — Нет, Аврора попросила меня помочь, как это по-английски, убраться? — да, убраться на кладбище и посадить там фиалки.

— Ты была у Джеки? — спросил Абрахас, глядя на Аврору, со скучающим видом разглядывающую проходящих по Косому переулку людей. Где-то в груди кольнули тоскливые воспоминания о Джеки и Эвелин. Он исправно навещал их могилы в первое воскресенье каждого месяца, на Пасху и на Рождество. — Спустись на землю, я здесь.

Но она не обратила на его шутливые попытки привлечь её внимание, а все так же продолжала наблюдать за везущим тележку с жареными каштанами волшебником в темном фартуке.

— Аврора?

Она сделала вид, что заинтересовалась своими ногтями и стала насвистывать песенку. Абрахас закатил глаза.

— Ну, и что ты изображаешь?

— Кажется, ты намекнул мне заткнуться, вот я и замолчала, — продолжая заниматься ногтями, пояснила она.

— Нашла на что обижаться, — верно рассудил Абрахас; к ним подошел официант и водрузил на стол три больших вазы с мороженым, пожелал приятного аппетита, почему-то мило улыбнулся Авроре и, подобрав поднос, отбыл внутрь кафе.

— Аврора, — Уши прикрыла рот ладошкой, приглушенно хихикая. — Er hat für dich interessiert.*

— Was?

Уши на мгновение задумалась, подбирая нужные слова.

— Он проявлял… заинтересованность в твоей персоне, — с трудом пояснила она, продолжая смеяться, теперь уже над потерянным выражением лица Авроры, которое постепенно приобретало оттенок розового.

— Тебе показалось, — буркнула она и принялась наворачивать мороженое, совсем позабыв, что оно ледяное. Сдавленно пискнув, Аврора стала растирать переносицу.

— А что, это вполне нормально, ты же молодая симпатичная девушка.

В ответ она с еще большей жадностью набросилась на мороженое под смех друзей. Абрахас никогда не говорил ей подобные вещи. Признаться, Аврора и сама подумать не могла, что друг способен на подобные слова по отношению к ней. Хотя вряд ли он считал её существом без половых признаков.

— Как там Том? — облизывая ложку, спросила Аврора, отставив от себя опустевшую вазочку; тогда, как ребята принимались только за второй шарик. — Все там же работает?

— А он тебе не писал? Да, — выдохнул Абрахас с досадой; он и сам не понимал, почему лучший ученик школы предпочел хорошему министерскому образованию, куда его брали без проблем, торговлю в каком-то зачуханном магазинчике.

— Писал, только из него ответы на мои письма приходилось клещами вытаскивать, — Аврора плохо скрывала досаду. Было видно, что сухие письма, на которые она жаловалась в посланиях Абрахасу, не приносят удовлетворения в общении. Том, похоже, действительно пытался отдалиться от неё.

Несмотря на то, что выпускной они провели вместе, и Том не отходил от неё ни на шаг, дальнейшее общение, как понял Абрахас, вернулось на круги своя, да и Аврора всего через месяц отправилась в Германию на вступительные экзамены. Произошло и ещё кое-что, Галатея Меррисот решила уйти преподавать в академию авроров, а Риддл планировал сдать их экзамены экстерном и занять её место в Хогвартсе, однако Диппет выступил решительно против, аргументировав свой отказ его недостаточным возрастом и опытом. Более того, после того случая между Томом и Альбусом Дамблдором резко испортились отношения, кажется, дедушка Авроры назвал его слишком самонадеянным. Вероятно, если бы не он, то Тому может, и досталась бы эта должность, и не сидел бы он сейчас в трущобах Лютного переулка, приторговывая артефактами из-под полы.

…Казалось, что сюда солнце не способно добраться; пропитанная пылью и неуловимой магией, погруженная в полумрак улочка пустовала, посетители появлялись тут после обеда. Скрипнув, приоткрылась дверь магазинчика с засаленными окнами, оттуда донеслось грозное: «Пшел вон», и на крыльцо, противно мяукнув, на скорости вылетел кот с проплешинами на полосатой шерсти. Разгон, скорее всего, помог ему сделать пинок хозяина магазина. Аврора, возмущенная несправедливостью, подлетела к коту со словами «Бедная киса» и почти коснулась его, чтобы приласкать. Абрахас успел удержать её от этого.

— Ты что, совсем? А вдруг он больной?

— Да, Аврора, нельзя трогать бездомных животных. Кыш отсюда! — подоспела Уши, отгоняя кота; возможно, показалось, но тот смерил её недовольным взглядом, а затем, высокомерно задрав покалеченный в ожесточенных боях хвост с проплешинами, скрылся в узком лазе подвального окошка соседнего дома.

— Без вас знаю, но я не намерена терпеть подобное! Этот человек очень жестоко с ним обошелся.

— Кот просто забрался в дом и его выгнали, — спокойно произнес Абрахас. — Идемте быстрее, мне это место не по душе.

Но Аврора не сдвинулась с места, её взгляд прилип к мутному стеклу витрины, за которым на подушечках, возвышениях и креплениях были разложены резные украшения из металлов и полудрагоценных камней. Не то, чтобы её интересовали драгоценности, редко случалось, когда она вообще их носила, но чудной кулон в виде нахохлившейся совы, лежащий в сторонке, не мог оставить Аврору равнодушной. Туловище из сегментов, скреплённых колечками, глаза — два отполированных оникса, немного потемневший резной металл придавал кулону изящества. Аврора и сама не заметила, как оказалась возле двери в магазин.

— Ты куда? — Абрахас закрыл дверь прямо перед её носом. — Идём, у Тома скоро должен начаться обед.

— Мне украшение понравилось.

Абрахас проследил за пальчиком, указывающим на сову.

— Безделушка, — равнодушно бросил он. — Хотя, впрочем, милая, только не думаю, что здесь стоит что-то покупать. Сама знаешь, что продается в Лютном переулке, и чем это чревато.

— Но она такая хорошенькая, — Аврора посмотрела на Абрахаса большущими умоляющими глазами, как ребенок, желающий получить игрушку от родителя. — Черт, пойдем, там Уши кто-то досаждает.

Открыв плащ, незнакомец демонстрировал застывшей на месте девушке прикрепленные к подкладке амулеты, засушенные копыта на бечевке, какие-то бутылочки и мешочки с неизвестным содержимым. Уши, к удивлению, громко хохотала, утирая слезы кулачком.

— … А этот защитит вас от оборотней. При помощи кисти мартышки, — он бросил взгляд на засушенную скрюченную конечность, — вы можете сварить сильное Любовное зелье. Мисс, а это замечательный эликсир для спиритического сеанса…

— Спасибо, нам ничего не надо, — Абрахас быстро оказался перед уличным спекулянтом и закрыл собой продолжающую истерично смеяться Уши, — Мы уходим.

Аврора потянула за собой немку, которая была даже не в состоянии двигаться; согнувшись пополам, она держалась за живот.

— Уши! Что тебя так рассмешило?

— Scheiße! Es ist einfach unglaublich!* Потрясающе, я начинать любить эту страну! — восторженно сказала Урсула, повиснув на локте удивленной Авроры. — Я думать, это Abartling!

Абрахас и Аврора непонимающе переглянулись, пытаясь уловить суть её речи, насыщенной словами двух наречий. Осознав, что собеседники её не понимают, Уши набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы успокоиться.

— Ты отошел от меня, и этот… мужчина, он появился из ниоткуда и открыл передо мной свою одежду! Я думала, что он… — тут её остановил очередной приступ истерического смеха. — Abartling, плохой человек, который хотел мне показать не эти забавные вещицы, вовсе, — она стала сгибать и разгибать указательный пальчик перед их лицами. — А тут эта blöde

* * *

лапка обезьянки.

Первым причину буйного хохота Уши понял Абрахас, Аврора, задумавшаяся на миг, изобразила на лице крайнее замешательство, а потом неожиданно засмеялась нараспев вместе с немецкой сокурсницей.

— Думала, что он извращенец?

Продолжая смеяться, они подошли к магазину «Боргин и Беркс». Аврора предпочла постоять на улице, было заметно, что она нервничает, ведь Том не ответил на её последнее письмо. Абрахас и сам последний раз видел его больше месяца назад, когда тот приходил по делам к его гостившему в Англии отцу.

В «Боргин и Беркс» было гораздо прохладнее, чем на улице. Окинув ассортимент не слишком приятных на вид товаров беглым взглядом, Абрахас брезгливо скривился, ему тут никогда не нравилось. В магазине было тихо и темно, ни Тома, ни Боргина в поле зрения не обнаружилось. Стукнув ладонью по металлическому звонку на прилавке, он услышал возню где-то за дверью в подсобку и просьбу немного подождать.

— Мистер Боргин, могу я видеть Тома? — вежливо спросил Абрахас, когда тот изволил появиться за стойкой. В его жидких волосах застряла паутина, а нос, кажется, был в пыли.

— У него сегодня выходной, — не очень довольно произнес хозяин лавки, потому что его отвлекли по такому поводу. Судя по грязной тряпке, заткнутой за ремень брюк, он занимался уборкой.

— Во вторник? — спросил Абрахас, поглядывая за окно, где стояли Аврора и Уши; он попросил их не двигаться с места, на сегодняшнюю прогулку по Лютному переулку уже хватит приключений.

— Я сам выгнал его, он работал без выходных, без малого, три месяца, мистер Малфой, — поведал Боргин. Абрахас всего пару раз заходил в магазин, но его, судя по всему, запомнили. — Может, он дома, я не знаю, — он почесал пыльный нос, а затем чихнул так, что затрясся деревянный пол, и зазвенели стеклянные предметы на небольшой полке за его спиной.

— Спасибо, до свидания, мистер Боргин.

— Он уже освободился? — спросила Аврора, стоило Абрахасу выйти из магазина.

— Боргин сказал, что Том взял выходной сегодня.

— Жду не дождусь, когда увижу Тома, — произнесла Уши, — Аврора о нем столько говорила!

Та, естественно, вмиг смутилась и постаралась игнорировать усмешку Абрахаса; ему нравилось над ней подтрунивать.

Том снимал однокомнатную квартиру над магазином «Всё для квиддича», видимо решив, что еще и жить в Лютном переулке ему всё-таки не стоит. Аврора явно нервничала перед встречей, так же с ней было и на Рождество, которое Абрахас решил предложить им отпраздновать в Малфой-мэноре, когда его родители не смогли выбраться из Франции. Тома он пригласил исключительно из-за Авроры. Они посидели тихо, ведь в этом празднике не было ничего веселого, в прошлом году, из-за злого рока судьбы в Рождество погибла Джеки, и этот праздник теперь всегда будет омрачен тяжелыми воспоминаниями, связанными с ней, несмотря на то, что было много светлого. Абрахас заметил, что домовые эльфы отчего-то побаиваются Тома. Вызванный после ухода гостей Квинси только жалобно поджал ушки и сказал, что от него исходит тёмная аура. Могло ли это быть следствием работы в лавке «Боргин и Беркс»? Кто знает… Но Абрахас насторожился, ведь домовики были лучшими локаторами тёмной магии.

На втором этаже здания на лестничной клетке располагались всего две квартиры, им нужна была та, что справа, но постучать так и не удалось. Дверь распахнулась, и в проёме возникла Друэлла Розир, Аврора удивленно наклонила голову вбок, но в следующий момент за Друэллой возник Цигнус, и она подавила облегченный вздох.

— Привет, какими судьбами? — спросил Блэк, приветственно пожимая руку Абрахасу, и произнес гораздо тише: — Том сейчас не в настроении, — он посмотрел на Уши и слегка кивнул головой.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Аврора, поздоровавшись с обоими. Она сразу заметила, что на их руках ещё не было обручальных колец. Из квартиры доносился шум радио.

— Да нет, — ответствовала Друэлла, отведя взгляд в сторону. — Просто мне, наверное, не следовало напоминать ему, что он лучший студент Хогвартса и болтается без дела. Может, мне показалось, но он отчего-то решил, что почерпнет больше знаний в лавке Боргина. Лучше не поднимайте эту тему.

— Цигнус, с кем вы там разговариваете? — донеслось изнутри. Голос диктора новостной волны стал тише, и через несколько секунд на маленьком лестничном марше появился хозяин квартиры. Он прошелся беглым взглядом по всем присутствующим и нахмурился, глядя на то, как незнакомая девушка в дурацкой деревенской одежде рассматривает его с едва скрываемым интересом, будто он обещанная рекламой новая метла, или, в её случае, корова на ярмарке. — Что вы здесь забыли?

— Второе июня, Том, — просто напомнил Абрахас, бросив взгляд в сторону помрачневшей Авроры, явно не ожидавшей такого приёма. — Боргин сказал искать тебя дома, странно, что ты сидишь в помещении в такую замечательную погоду, — в отличие от остальных, Абрахас не скупился на слегка недовольные нотки в голосе. Ему тоже не понравилось, что Том запамятовал о приезде Авроры, он и взглядом её не удостоил, будто она пустое место.

— У меня висит календарь, — с наигранной улыбкой сказал Том. — Это кто? — беззастенчиво кивнул он в сторону Уши.

— Урсула Вебер, — не слишком приветливо ответила девушка; и та осознала, что гостям этот бледный молодой человек, похоже, совсем не знакомый с солнцем, не рад. Хотя, чего говорить, Аврора предупреждала, что он сам себе на уме: мрачный и замкнутый. — И я не «это кто», молодой человек, я сокурсница Авроры, — в тоне подобном риддловскому закончила она, недовольно сложив руки на груди.

Том поджал губы от грубоватого немецкого акцента, резанувшего по ушам.

— Уши, — тихо прошептала Аврора, — он сейчас разозлится.

— И что дальше, mein lieber?

* * *

— шикнула она ей и снова повернулась к Риддлу. — Разве так должны встречать гостей, которых давно не видели? У вас в Англии всегда так? Что ж, я уже сегодня сто раз успела полюбить эту страну и столько же разочароваться.

— Ах, простите, что не расстелил перед вами ковровую дорожку, фройляйн Вебер, — саркастичным тоном, вмещающим в себя, по меньшей мере, глыбу льда, произнес Том; крылья его носа затрепетали. — Вы, совершенно незнакомая мне девушка, смеете высказывать подобное человеку, которого даже не знаете!

— Том! — Абрахас готов был поклясться, что ещё ни разу не слышал его имени из уст Авроры в таком яростном ключе.

— Ну, давай вот только ты не начинай!

— Будь вежливее, хоть чуточку! Уши совершенно права, но если ты не рад нас видеть, то, ради Мерлина, я ухожу.

И, полоснув по ногам Абрахаса подолом широкой юбки, Аврора направилась вниз по лестнице — напряженная и расстроенная.

— Rüpel

* * *

, — и Уши, глянув на Тома, как на кучу кентаврячьего навоза, последовала за Авророй, манерно покачивая бедрами.

Цигнус и Друэлла, ставшие свидетелями неожиданной перепалки, стояли молча, боясь шевельнуться, уйти, а Абрахас, полный возмущения, сверлил Тома взглядом и скрипел челюстями.

— Так ты встречаешь человека, которого ты не видел полгода?

— И ты, вслед за этой немецкой деревенщиной! Где Аврора вообще её откопала?

В Абрахасе бурлили здравый смысл и обострившееся чувство справедливости, но донести что-либо до Тома, находящегося не в настроении, как и предупреждала Друэлла, в данный момент не представлялось возможности. Обычно порывы ярости сдерживались, но сейчас Абрахас не смог стерпеть подобного хамства.

— Бесчувственный ублюдок, — проскрежетал он и, развернувшись на каблуках, двинулся вниз догонять девушек.

— Я что, должен был прыгать от радости при встрече этой чокнутой и её немецкой подруги-доярки? — вскипел вслед Том, яростно сжимая кулаки.

— Мы тоже пойдем, — тихонечко предупредил Цигнус, потянув за собой впечатленную сценой Друэллу.

— Черт! — воскликнул Абрахас; он замер на лестнице и повернулся. — Ты что, окончательно из ума выжил, Риддл? — злобно зарычал он. — Ты мог хотя бы нормально поздороваться. Чего нос воротишь от неё? Или теперь Аврора для тебя пустое место?

— Школа закончилась, Малфой! — так же фамильярно обратился к нему Том. — Я больше не могу носиться с ней, как с писаной торбой! Наши дороги разошлись, или тебе это было не ясно ещё на Рождество? — Абрахас вспомнил, что ему действительно пришлось долго уговаривать его провести последнее Рождество вместе. — У меня своя жизнь, и нет времени, чтобы сюсюкаться с маленькими девочками! А она прилипла ко мне, как банный лист! Эти еженедельные письма, мне не до них, я слишком занят!

А Аврора в это время стояла внизу и слышала каждое его слово, стараясь сдержать подступающие слёзы. Уши поглаживала её по плечу и уговаривала отойти подальше.

— Оно и видно! — брезгливо бросил Абрахас в ответ; Цигнус и Друэлла проскочили мимо него вниз, чтобы побыстрее покинуть поле разгорающейся битвы. — Взрослый стал? Что ж, Том, тогда нам не о чем больше с тобой разговаривать.

Единственное чего не хотел Риддл, так это терять связь с Абрахасом, но тот был категоричен в выборе стороны. Аврора всегда была для него кем-то вроде младшей сестры, за которой он постоянно присматривал, но только для Тома всё изменилось. Хлопнув дверью, он скрылся в своей небольшой квартирке и, стараясь унять внутреннюю злобу, погрузился в изучение книги, раскрытой на странице с изображением резного открывающегося медальона с гравировкой «SS»…

* * *

— О, этот напыщенный молодой человек просто не иметь совести! — возмущенно клокотала Уши, порхая со стаканом воды над удрученной Авророй, смотрящей в одну точку. — Это возмутительно!

Абрахас не был в Хогвартсе с самого выпускного. Признаться, проводя экскурсию по замку для немецкой гостьи, он лишь слегка взгрустнул, чувствуя ностальгию. В зале наград висела грамота Слизерина — победителей квиддичного кубка за 1945 год, тот матч был очень трудным, Гриффиндор едва не вырвал снитч из-под носа Людо Бэгмена, однако ему удалось догнать его первым. Рядом на полке стояла грамота в рамке с именем лучшего ученика школы — Тома Риддла. В школе еще наполненной студентами, сдающими экзамены и последние зачеты, было суетливо, хотя и немноголюдно. Большинство расположилось на улице в этот теплый день, когда-то и они втроем — Аврора, Абрахас и Том, — оккупировав привычную лавочку у Чёрного озера, готовились к ЖАБА, поочередно устно экзаменуя друг друга. Хогвартс оставил огромный отпечаток в душе каждого из них, для Тома он был домом, для Авроры — новой жизнью, первым шагом к ней, ведь она так и не вернула свою память, а Абрахас оставил здесь самые яркие радостные и самые печальные воспоминания.

Сейчас они сидели в кабинете Альбуса Дамблдора. Аврора будто и не загорала — её лицо больше напоминало беленую стену. Она не двигалась и почти не разговаривала, переваривая встречу с Томом, но, надо отдать ей должное, ни одной слезинки больше не скатилось из её глаз. От Риддла можно было ожидать чего-то подобного, но Аврора до конца не верила, что её письма без ответа действительно выльются в подобное «приветствие». Абрахасу хотелось набить этому высокомерному ублюдку морду, но это ничего бы не решило. Зная об искренних чувствах Авроры, он не мог оставить всё, как есть, но и решения, что делать дальше, тоже не находилось. Уши оказалась хорошей подругой и не отходила от неё ни на шаг, стараясь по возможности поддерживать. Разочарование — самое худшее, что может произойти с чувствами, и Аврора этого не заслуживала. Она тряслась над Томом, когда того арестовали и была единственной, кто верил в его невиновность, убеждала в этом других.

Её судьбе не позавидуешь, она писала, что была у немецких колдомедиков, но и те оказались не в состоянии помочь ей вернуть память, однако заметили некое вмешательство, быть может, её воспоминания были безвозвратно стерты…

Дверь распахнулась, по кабинету прошелся теплый сквозняк, подняв ворох листов c письменного стола и разбросав их по полу. Альбус Дамблдор, явно чем-то обеспокоенный, вошел внутрь и даже не сразу заметил гостей.

— Мистер Малфой? — удивленно спросил он, увидев Абрахаса в гостевом кресле, но обнаружив за своим Аврору, как-то странно смотрящую сквозь него, и незнакомую девушку, переменился в лице. — Аврора, что случилось?

Уши замерла на месте, будто увидела перед собой нечто невероятное, захватывающее дух.

— Герр Дамблдор! — восторженно прошептала она, очаровательно улыбнувшись. — Я так хотела с вами познакомиться. Меня зовут Урсула Вебер, я сокурсница Авроры, она наверняка писала вам о моем визите.

— Добрый вечер, мисс Вебер, писала, рад знакомству, — ответно приподняв уголки губ, поздоровался он. — Аврора, дорогая, что стряслось, на тебе лица нет.

Та промычала что-то нечленораздельное, тогда Альбус в поисках ответов посмотрел на задумчивого Абрахаса.

— Не слишком радушный прием у Тома, — ответил тот, скривившись.

— Этот индюк решил, что нам больше незачем общаться, — неожиданно громко и яростно возмутилась Аврора, краснея от гнева — хоть какие-то эмоции за последние два часа. — А ты чего такой всклокоченный? — поинтересовалась она. И действительно, очки-половинки дедушки съехали набок, а обычно аккуратно лежащие волосы топорщились в разные стороны, будто он пробирался сквозь ветки деревьев.

— Говорил я тебе, что Том тебе не друг, — рассержено заявил Альбус; он, видимо, еще помнил последнюю стычку из-за должности профессора ЗОТИ.

— Когда это? — сузив глаза, спросила Аврора.

— Когда-то, — вздохнул он и моментально перевел тему: — У нас чрезвычайное происшествие в Хогвартсе, всегда найдутся шалопаи, из-за которых страдает школьное имущество, — слушатели ожидали продолжения. — Мистер Долохов, с его горячими румынскими корнями, совсем от рук отбился в этом году…

Аврора уже не единожды слышала от дедушки о проделках слизеринцев и гриффиндорцев. Школа потеряла старосту, державшего их всех в ежовых рукавицах. Да, без Тома Риддла, для которого порядок в Хогвартсе был одним из первоочередных обязательств, профессорам и директору пришлось помучаться.

— …Он и мистер Поттер в магической дуэли погнули гринвичские доспехи, которые ты, Аврора, сочла маскарадным костюмом в прошлом году. Но это еще не самое страшное! Я понятия не имею, как им удалось, но… — Альбус тяжело вздохнул. — Подоспевшая миссис Норрис попала под скрещенные лучи заклинаний, и произошло нечто странное…

— Как с Пыщом? — сразу же догадалась Аврора.

— Да… поначалу мы и не заметили, но на следующий день у Дорис выросли кошачьи усы! Её руки начинают покрываться шерстью! — Альбус обреченно опустил взгляд. — В больнице Святого Мунго для нее сварили зелье из мандрагоры, но оно не помогло! Мерлин Великий! Колдомедики не знают что делать! Она действительно начинает превращаться в кошку и этот процесс, похоже, необратим!

— Что за заклятия были?

— Мистер Поттер на его курсе начал изучать парциальную трансфигурацию, он хотел превратить мистера Долохова в хомячка, а тот… Это было заклинание из альфа-трансфигурации по смене цвета…

* * *

Дорогие читатели, вот и первая глава второй части, она вводная, но забавная. Возможно в главе есть какие-то языковые неточности, кто знает немецкий, просьба не закидывать меня навозными бомбами, а похелпить чучуть.

И ещё, помогите главу назвать, голову сломала.

Er hat für dich interessiert.* — он тобой заинтересовался.

Scheiße! Es ist einfach unglaublich!** — , ну, дословно… Пипец, это просто невероятно!

Abartling

* * *

— Извращенец.

blöde

* * *

— глупая, идиотская, дурацкая.

mein lieber?

* * *

— моя дорогая.

Rüpel

* * *

* — грубиян, хам, нахал.

— А! Scheiße! — Уши запрыгала на месте, потирая ушибленную тяжелым фолиантом ногу. — Как мне это надоело! — скинув туфлю и разминая пальцы, заныла она. — Сидим тут в пыльном музее, когда на улице такая замечательная погода! — в последнее время её английский стал лучше, из фраз исчез грубоватый немецкий акцент, однако до совершенства еще было далеко.

Аврора со скучающим видом водила по перечню экспонатов пальчиком. Только проверив список до конца, она, наконец, соизволила обратить внимание на подругу.

— Сегодня дождь обещали… — в голосе поначалу звучала тоска. — Ещё совсем немного и перейдем к черепкам из гробницы жрецов храма Пер Нетр, — стараясь придать словам жизнерадостности, сказала Аврора, хотя что эта, что последующая работы были рутинными. Проведя в маггловском музее почти месяц, они с Уши обоюдно решили, что им подобная практика неинтересна, поругали ректора Вебер за излишнее доверие и стали трудиться усерднее, чтобы поскорее со всем управиться и навестить дивные места Лондона. Уши так и не посмотрела Вестминстер, о чём мечтала с самого приезда.

— Мерлин, в этом музее совсем нет книг с исчерпывающей информацией! — посетовала Урсула, принимаясь перебирать корешки изданий на полках в небольшом кабинете, который выделили юным студенткам для работы. Конечно, большую часть времени они проводили в запаснике ещё неописанных экспонатов, отделяя их по значимости. — Где я, по их мнению, должна искать информацию по Артефактологии, связанной с Сетом?

— Магглы… — постукивая карандашом, вздохнула Аврора. — У нас в Хогвартсе в Запретной секции есть замечательная энциклопедия по артефактам древнего Египта, однако думаю, что она уже устарела, — она обратила сосредоточенный взгляд на Уши. — Вообще не понимаю, почему ту энциклопедию хранят в запрещенном отделе нашей школьной библиотеки. Готовясь к вступительным экзаменам в нашу академию, я прочитала её от корки до корки, и там не было ничего… хм-м, тёмного. Знаешь, что? Кажется, в книжном магазине «Флориш и Блоттс» есть неплохие книги, посвящённые отдельным богам.

— Да, давай тогда сходим в тот магазинчик. Аврора, а у тебя есть любимчики в египетском пантеоне? — уцепившись за тему, как за ниточку спасения от смертной скуки, спросила Уши.

Задумчиво покусав истертый ластик на кончике карандаша, та устремила взгляд на стену, где под стеклом располагался небольшой развёрнутый папирус с изображением человека в профиль с головой шакала.

— Наверное, Анубис.

— Это ты сейчас придумала, meine liebe? — усмехнулась Уши, поглядывая в сторону изображения.

— Отчего же, — не согласилась та. — Анубис справедлив, он был судьей душ умерших. Немного мрачноват, но я считаю, что его изображение в виде собаки очень даже ничего…

— И это всё, что ты можешь о нем сказать? — Уши усмехнулась, глядя на то, как Аврора откровенно любуется Анубисом на папирусе и почему-то глупо улыбается. — Хотя, я тебя понимаю. Женой Анубиса в Кинопольском номе* считалась богиня Баст — олицетворение любви, радости и веселья. Вы с Томом жили как кошка с собакой, но всегда были неразлучны.

— И причем здесь мы? — непонимающе уставилась на неё Аврора, начиная хмуриться.

— Всё просто. Ты разве не замечаешь сходства? Ты — веселая, жизнерадостная, как Баст, он — суровый и мрачный, будто Анубис! — похоже, собственная наблюдательность и аналитические способности веселили Урсулу. Она стала хохотать над озадаченным выражением лица подруги, готовой выплеснуть на неё котел возмущений. — А как он помогал Исиде искать части Осириса! Какой романтичный парень! М-м-м… — протянула она, смакуя каждое слово.

— Прекрати! — Аврора залилась краской и бросила в Уши откушенным ранее ластиком; тот, отскочив от её лба, сделал ещё несколько прыжков по полу и оказался четко в мусорной корзине. Совершив жест победителя, Аврора воскликнула: — В яблочко!

— Может, сегодня пораньше закончим? Я совсем побледнела, — разглядывая собственное отражение в стеклянной витрине со статуэтками, произнесла Уши и, сведя брови, взглянула на погрустневшую Аврору. — Я что-то не то сказала?

— Ничего, все нормально.

После наступившей тишины Уши решила заполнить паузу:

— Ты скучаешь по нему, несмотря ни на что…

Ответом послужил раздосадованный вздох Авроры:

— Ладно, давай поскорее закончим, потом можно будет связаться с Абрахасом по камину в «Дырявом котле», — сказав это, она вернулась к списку бесполезных вещиц, отданных в маггловский музей.

* * *

Аврора вышла в задний двор «Дырявого котла», где, лениво покручивая зонтиком, возле кирпичной стены её дожидалась Уши.

— Зачем ты зонт взяла, могла бы просто наколдовать? Да и небо чистое, — Урсула указала пальчиком в небосвод, клубящийся отнюдь не спокойными облаками.

— Он подходит к моему платью, — она покосилась на цветастую юбку в ромбовидный узор и приняла из рук подруги свой зонт.

Невдалеке громыхнуло, и Аврора, скептично взглянув на подругу, которая даже и не заметила раската грома, подошла к стене и, постучав волшебной палочкой по нужным кирпичикам, сообщила:

— Абрахас скоро будет, еле уговорила. У него как всегда дел по горло…

— Удивляюсь вашим отношениям, знаешь, насколько я успела узнать его, с другими людьми он ведет себя иначе, отстраненно, что ли, — рассудила Уши, проходя вслед за Авророй в образовавшийся в глухой стене арочный проём.

— Общее горе сближает. Мы потеряли Джеки, а потом Эвелин… — напомнила Аврора, ей до сих пор было тяжело вспоминать о них. И пускай с Иви они никогда не были близки, но горе Абрахаса стало и её бременем. — Он так любил её, родители планировали свадьбу после выпускного. Знаешь, какой красивой парой они были? Ох, все им завидовали… Тот год в Хогвартсе был просто ужасным, я до сих пор не могу поверить, что профессор Уидмор оказался таким… — Аврора вдруг стала будто ниже ростом, Уши приобняла её за плечи и на её губах появилась сочувствующая улыбка.

— Вы молодцы, что держитесь друг за друга — такую дружбу в наше время вряд ли найдешь. Вы всегда готовы подставить плечо в трудной ситуации. Он, мне кажется, просто отличный парень, Аврора.

— На что это ты намекаешь? — та остановилась посреди улицы, уловив приятный запах жареных каштанов. Потянув Уши в сторону небольшого передвижного ларька, она с грустью обнаружила, что каштаны уже закончились, а ждать новую партию придется как минимум минут двадцать. — Я и Абрахас — да это все равно что, если я начну встречаться с… кентавром, например.

— Ну, это ты загнула, — засмеялась та. — Определения — старший брат — достаточно.

Аврора сжала в кулаках ткань юбки, вдруг представив себя рядом с Абрахасом: статный, красивый шатен в дорогой одежде с идеальной прической, манерами, и она — наряженная в свой свободный сарафан — ни намека на женственность. Аврора никогда не носила каблуков и не тратила свою жалкую стипендию на подчеркивающую талию и грудь одежду, в подобных нарядах она чувствовала себя неуютно, ей казалось, что на неё все смотрят и с ней что-то не так. Её вполне устраивал свой внешний вид и веселенькие цветочки на одежде.

— Он никогда не посмотрит на меня, как на девушку. Да и сам Абрахас… в общем — нет, определенно, я даже не задумывалась никогда.

— Ну, он делает тебе комплименты, разве не замечаешь?

— Он просто внимательный и вежливый. По-моему, он меня больше подкалывает.

Уши неосознанно переворачивала все представление Авроры о дружбе с Абрахасом. Для неё было нонсенсом осознать, что он — представитель противоположного пола. Болтая об этом «невероятном» открытии, они добрели до книжного магазина, где разошлись в разные стороны в поисках интересующих их тем: Уши — в сторону целого прохода, посвященного Древнему Египту, Аврора — в астрономический отдел.

Бессвязно бормоча названия книг по алфавиту, Уши прохаживалась между стеллажами в поисках искомого фолианта. Во «Флориш и Блоттс» было совсем тихо, лишь какая-то женщина около кассы складывала купленные книги в небольшой котёл. На улице за окном становилось меньше прохожих, быть может, действительно будет дождь? Дойдя до самого конца стеллажа, Уши, наконец, нашла нужную книгу и, обхватив корешок пальцами, попыталась вытянуть на себя, но не получилось — что-то тянуло её обратно. Приложив немало усилий, она буквально вырвала её с полки и едва не завалилась назад.

— Эй, у кого там руки чешутся, бубонтюбер тебе в рот?! — донёсся недовольный голос с другой стороны полки. В образовавшейся прорези меж книг на миг мелькнул карий глаз под нахмуренной бровью. Через мгновение, обогнув шкаф, перед Уши предстал и его обладатель — юноша с недовольной миной, смотрящий на завоёванную в честном бою книгу с обложкой, опоясывающей её наподобии коробки. — Я первый схватил! — тыча пальцем в «Сет — мифы и правда» в руках незнакомки, стал возмущаться он.

— Verzeihung,* молодой человек, но это я первая её взяла! — горделиво вздернув носик, произнесла поражённая самобытной образностью английского языка Уши. Манерно поправив волосы, она было двинулась в сторону прилавка, как этот хам схватил её за руку.

— Это единственный экземпляр, и я ждал его поставки целый месяц!

Вырвав руку из захвата, Уши фыркнула и прижала книгу к груди.

— Не мои проблемы, — и, полоснув по лицу парня шлейфом волос, пошла к кассе.

На книжки, покупаемые в магазинах, накладывались специальные чары против копирования во избежание незаконного распространения. Позади послышалось злобное сопение, юноша бормотал проклятия ей вслед.

— Нашла? — донесся до его слуха знакомый голосок, и возле девушки появилась Аврора с толстой книгой в бархатном переплете.

— Да, просто замечательно, это последний экземпляр, — обронила она с едва уловимой иронией, покосившись на парня.

— Аврора! Твоя подруга вырвала у меня из рук книгу! Она моя!

— Что? — возмутилась Уши.

— И тебе добрый вечер, Каспар, — приподняв левую бровь, произнесла Аврора. — Давно не виделись.

— Ты знаешь этого нахала? — поинтересовалась Урсула, кладя книжку на стол кассира, который по каким-то причинам отсутствовал.

— Это мой сокурсник по Хогвартсу, только он учился на Слизерине, — отмахнулась Аврора.

— Да что ты! — воскликнула Уши с наигранным интересом.

— Тебе-то зачем эта книга? Она к твоей специализации никак не относится! Да и вообще, девушкам надо уступать, — искренне не понимала Аврора, кладя поверх «Сет — мифы и правда» свой неподъемный фолиант в обложке синего бархата с золотой тесьмой; в центре переплётной крышки сияла золотая пластина с вытесненной на ней витиеватой надписью «Астрономия — с точки зрения существ с почти человеческим разумом».

— Вот-вот, перебьешься, — заявила противная девица с гонором; Каспар заметил, что они чем-то похожи с Авророй.

— Мне не для себя, — уклончиво ответил он, подходя ближе к столику с заветной книгой, но девушки тут же сблизились и перегородили ему доступ. — Она мне очень нужна…

— Мне она необходима для реферата, Каспер, — заявила, судя по акценту, немка. Аврора приглушенно хихикнула в кулачок.

— Я Каспар.

— Плевать, — равнодушно отозвалась Уши. — Продавец? Есть здесь кто-нибудь?

За стойкой послышались приближающиеся шаги и ленивое: «секундочку», приправленное зевком.

— Вместе считать? — спросила присевшая за кассу тучная женщина в бледно-зеленом колпаке и очках на цепочке.

— Нет, вот эту мне, — Аврора подала продавщице свою Астрономию и достала кошелек, пока Уши и Каспар сверлили друг друга испепеляющими взглядами, в которых искрились молнии.

— С вас двадцать два галеона и двенадцать сиклей, а с вас пять галеонов, пять сиклей и пять кнатов, — обратилась она к Уши.

Аврора так и застыла в одной позе, не веря своим ушам. Потом скорбно нахмурившись, порылась в кошельке, будто где-то там в одном из четырех отделений мог заваляться десяток-другой золотых монет.

— Что, на мороженое тогда не хватит? — позлорадствовал Каспар, оскалив челюсть в неприятной ухмылке.

— Заткнись, — прошипела Уши. — Ты, небось, один из тех богатеньких парней, которые…

— Отчего же, — перебил тот. — У меня отец обычный адвокат, а мама держит салон красоты в Косом переулке.

Аврора и Уши переглянулись и синхронно возвели очи к потолку.

— Ты смотри, скромный какой, — наигранно захлопав глазками, Урсула сложила ручки у лица.

— Так, стоп, давайте договоримся! — в мозгу Каспара зажглась идея, он указал на книги пальцем. — Я оплачиваю вам эту книгу, а вы отдаете мне вторую, — окрыленный своей сообразительностью, он почти мило улыбнулся.

— Ты сбрендил бросать такие деньжищи на ветер?

— Так вы будете брать? — подала голос продавщица, привлекая к себе внимание.

Одновременно с этим звякнул колокольчик входной двери.

— О, Абрахас, ты быстро! — Аврора подскочила к вошедшему во «Флориш и Блоттс» Абрахасу и прицельно чмокнула его в щеку.

— И тебе, — его улыбка вышла усталой. — Добрый вечер, Урсула, — та кивнула. — Каспар? Неожиданно встретить тебя в… хм-м… книжном магазине.

На лице Крауча на миг образовалось выражение крайней озадаченности, но оно живо сменилось на раздражение.

— Малфой, я смотрю, ты такой шутник сегодня! Может, тебе в театр юмористов устроиться? Того и гляди твои анекдоты обрастут бородой, — но над своей шуткой смеялся только сам Каспар, а остальные лишь синхронно вскинули брови. Осознав, что его юмор не оценили по достоинству, он решил вернуться к насущной проблеме: — Ну, что, Аврора, согласна?

— А есть ещё подобные издания, только чуточку подешевле? — проигнорировав вопрос Каспара, спросила она у нервно постукивающей по прилавку пальцами продавщицы.

— Есть подороже, — со вздохом отрапортовала та.

Аврора поджала губы, различая в ее словах сарказм. Абрахас подошел ближе к стойке и кинул взгляд на фолиант в бархате, который был явно не по карману его не слишком обеспеченной подруге.

— Сколько? — он потянулся в карман за уменьшенным магией мешочком с монетами, перевязанным черной батистовой лентой.

— Двадцать два галеона и…

— Абрахас, не надо! — Аврора схватила его за руку и умоляюще посмотрела в его глаза. — Как я потом с тобой расплачиваться буду? — больше всего в жизни она не любила быть кому-то обязанной, тем более — ему.

— Правильно, Аврора, давай лучше я заплачу, мне ничего не надо от тебя, только вон ту маленькую книжечку, — Каспар сложил ладони в мольбе.

— Ни за что! — отрезала Уши, отсчитывая в пиалу перед кассой нужную сумму. Книгу она тут же уменьшила до размера спичечного коробка и засунула её в самое надежное место — в декольте. Абрахас улучил момент всеобщего ступора от вызывающих действий Урсулы, быстренько достал кошелек и отдал нужную сумму продавщице. Каспар даже сглотнул, глядя на мелькнувшее богатство, представшее его взору, а там было чем полюбоваться. Уши оставалось добить его ещё одним жестом — убедившись, что книжка надежно спрятана, она демонстративно поправила бюстгальтер под блузкой, после чего расправила складки шелковой ткани, мягкими волнами подчеркивающие рельеф местности.

— Каспар, ты что-то бледный, у тебя кровь ещё не полностью от головы отлила? — поинтересовался Абрахас, кладя руку ему на плечо, но тот, по-видимому, даже не собирался реагировать на подколку.

Аврора гневно смотрела на Абрахаса, воспользовавшегося моментом, чтобы заплатить за её книгу.

— Я тебе потом верну, — смущенно произнесла она, неуверенно перебирая ручку бумажного пакета с эмблемой «Флориш и Блоттс».

— Непременно, — с хитрой улыбкой ответил он.

— Я бы хотела немного прогуляться, — высокомерно не замечая Каспара, который все еще таращился на её грудь, предложила Урсула и двинулась в сторону выхода.

— Отомри, Каспар, прекрасное видение испарилось.

— Заткнись, Малфой, — тот рывком скинул его руку и пошел вслед за «видением», пытаясь собрать мысли воедино.

— Запомни, Каспар, долгое воздержание до добра не доводит, — бросил вслед Абрахас.

И без того ошарашенная реакцией Каспара, от слов Абрахаса Аврора и вовсе вспыхнула, затем ткнула его в плечо.

— Эй, это звучало неприлично, — она смущенно почесала нос и, взяв друза под локоть, потащила его на улицу. — Где твое воспитание?

— Да брось, — отмахнулся тот. — Над Краучем грех не посмеяться, он себя сам так ставит.

— А ты и горазд, — пожурила Аврора, спеша вслед за копошащимися впереди Уши и Каспаром, вернее, Каспар суетился, все еще пытаясь уговорить её отдать книгу за любые деньги.

— Интересно, зачем ему эта книжка?

* * *

— Увязался же, — шепнула Аврора Абрахасу на ухо, поглядывая на Каспара, сидящего напротив, не оставляющего попыток уговорить Уши продать ему книгу, ну, и между делом, пялящегося на её грудь.

После непродолжительной прогулки на нос Авроре упала капелька, и им пришлось найти место, чтобы переждать непогоду, однако дождь так и не начался, изредка капая то тут, то там. В уютной кафешке возле магазина мантий оказалось достаточно народу, чтобы ожидать свой заказ более двадцати минут. Присутствие Каспара отнюдь не омрачало встречу, он привносил в общение немало веселья, всеми силами стараясь заполучить столь нужный для него экземпляр «Сет — мифы и правда». Впрочем, он так и не признался, для чего она так необходима. Доедая очередную порцию яблочного штруделя, Аврора едва не подавилась, услышав знакомое имя.

— …Да-да, Том мой лучший друг, — сообщил Каспар, стараясь добиться расположения неприступной Уши.

— А! Так вот откуда в тебе вся эта... — Уши задумалась, подбирая слово политературнее, — вздорность и самодурство. Сразу бы предупредил.

— Вы уже знакомы? — игнорируя сарказм, продолжал он. — Он, кстати, большой знаток в области Артефактологии, может тебе помочь с Сетом.

— Так обратись к нему сам, раз вы друзья. Меня, лично, не прельщает перспектива общения с этим… хм-м… самовлюбленным хамом, — Уши манерно отпила кофе из чашки, отогнув мизинец.

— Том — отличный парень, много ты понимаешь! Ну, Уши, пожалуйста, я уверен, вы поладите, — Каспар бросил взгляд на Аврору. — Уж, если с ней поладил…

— Во-первых, для тебя я фройляйн Вебер, — осекла та, — а во-вторых, чего ты ко мне прицепился? Книгу я тебе все равно не отдам. Всё, отстань! — Уши отсела на край диванчика подальше от надоеды, но Абрахасу показалось, что её забавляет поведение Крауча.

— У мамы скоро день рождения, ей не хватает в коллекции только этой книги… Правда, хочешь, я познакомлю тебя поближе с Томом? Он ходячая энциклопедия! Я уверен, что он знает намного больше, чем написано в этой проклятой книжке!

…Абрахас и Аврора разговаривали о школе и о трагедии миссис Норрис, им почему-то вспомнился последний квиддичный матч Слизерина и Гриффиндора, на котором — они говорили полушепотом — опозорился Каспар. Его неуёмное стремление сбить самого опытного охотника вражеской команды — Скотта Турпина вылилось в нарушение правил. Септимус Уизли, не испугавшись дисквалификации на двадцать минут матча, вырастил Каспару вместо рук восемь склизких щупалец с присосками и два горба на спине. Впрочем, самому Уизли тоже досталось. Стоило профессору Дамблдору расколдовать Крауча, как тот тут же устроил сидящему на скамье запасных Септимусу хорошую трепку, дополнив лиловый фингал заклинанием облысения и вырастив на его лбу рог единорога. Матч стал отличным средством для поднятия настроения в предэкзаменационном мандраже.

— …А ты разве не знала? — удивился Каспар. — Аврора едва не погибла от рук профессора Уидмора из-за того, что искала доказательства невиновности Тома. Говорю тебе, он поможет тебе с Сетом, серьезно.

Уши внимательно взглянула на Аврору, та испуганно таращилась на Каспара, а в выражении лица Абрахаса читалось явное осуждение.

— Ты мне не говорила, — тихо произнесла Урсула, не зная, стоит ли вообще продолжать эту тему.

— Этот психопат её едва не отравил, хотел воскресить свою жену, представляешь?! — тем временем продолжал Каспар, почему-то опустив взгляд.

— Авроре не очень приятно об этом вспоминать, — процедил Абрахас, сжав пальцы подруги под столом.

— Я просто хочу сказать, что Аврора знает, какой на самом деле Том, он не хам, как ты выразилась, и вовсе не высокомерен. Он, возможно, обязан ей своей свободой, поэтому не откажет в помощи и тебе, то есть, вам, фройляйн Вебер, — начал оправдываться Каспар, но всеобщее настроение было безвозвратно испорчено.

Да, для Уши стало шоком узнать о причастности подруги к тем страшным событиям, о которых та упоминала, опуская своё участие. То, что Тома тогда арестовали — не было секретом, но Аврора… Она едва не стала жертвой этого маньяка, и, по словам этого прибабахнутого, Риддл почему-то должен быть ей благодарен за освобождение. Оставалось только строить догадки, так как эту болезненную тему вряд ли стоит поднимать в будущем.

— Никто не хочет выпить по кружке сливочного пива? — ободряюще предложил Абрахас, хлопнув в ладоши.

Через несколько минут они перешли с кофе на пенный напиток и на разговоры о музее, Каспар слегка поутих в стремлении получить книгу, даже поддержал беседу о культуре Древнего Египта. Оказывается, благодаря увлечениям матери он неплохо ориентировался среди богов различных пантеонов. Но Аврора принимала в беседе отстраненное участие, её реплики были коротки и не слишком содержательны, она задумчиво поглядывала на улицу, будто выискивала кого-то.

— Я сейчас приду, — негромко предупредила она и направилась в сторону уборной, зачем-то прихватив зонтик.

Абрахас позволил совершить ей не слишком прикрытый обманный маневр и уже наблюдал, как Аврора проходит мимо окна кафе, в котором они сидели. О цели догадаться было не сложно — она держала путь в Лютный переулок, надеясь на встречу с Томом…

…На улице начинало накрапывать, тихонько постукивали капли по железным козырькам крыш магазинов, уличные торговцы накладывали на товар влагоотталкивающие чары, продавец жареных каштанов раскрыл над тележкой потертый брезентовый тент когда-то коричневого цвета. То тут, то там появлялись разнообразные зонтики, наколдовываемые прохожими — больше всего преобладали блёклые оттенки под стать всеобщему хмурому настроению обещавшего затянуться на неизвестный срок ливня. Лишь зонт Авроры был ярким пятном, радугой среди мрачности вмиг посеревшего от влаги камня улочки. Возле поворота в Лютный переулок она на миг остановилась, глядя на жалкого подранного пса, лежащего на картонке рядом с таким же потерянным человеком в лохмотьях одежды, держащим в грязных руках жестяную кружку с мелочью. Кажется, попрошайка спал, облокотившись на выкрашенную в насыщенный красный стену Почты. Стараясь обходить посетителей улицы с дурной славой стороной, Аврора поспешила поскорее добраться до магазина, где работал Том. Уверенным шагом она подошла к двери, не забыв оглянуться — на неё с интересом смотрела стоящая возле витрины бабулька — правильно, увидеть здесь девушку, подобную ей, было непривычно, да и вряд ли Аврора пришла сюда купить расслоившихся ногтей йети или, к примеру, разбухших пальцев утопленницы, плавающих в спирте.

Куда-то пропал весь запал уверенности, стоило коснуться ручки двери, и, проглотив комок, Аврора сделала шаг назад, пропуская внутрь брезгливо взглянувшего на неё мужчину в остроконечной шляпе с потрепанными гусиными перьями. На витрине сквозь мутное, треснувшее в нижнем углу стекло, можно было разглядеть только размытые силуэты. Но не было надобности приглядываться — Тома она узнала почти сразу — он был строен и высок, не в пример коренастому крепкому Боргину. Он стоял рядом с покупателем, только что вошедшим в магазин — его силуэт различался по форме конуса шляпы. На миг показалось, что Том обратил внимание на Аврору, и она, несмело подняв руку, разомкнула пальцы и слегка качнула полураскрытой кистью, грея надежду, что он заметит её появление…

— …Мистер Скинфлинт, вы запрашиваете слишком большую сумму. В наше время достать голос банши может и сложно, но нет ничего невозможного, а просить за него сотню галлеонов…

— Том, — донесся голос хозяина магазина, заставивший его прервать речь и повернуть голову в направлении указывающей в сторону окна руки. — Заканчивай с Скинфлинтом, у нас уже есть два сосуда с голосом банши, их не так-то просто продать, этого нам достаточно.

Не узнать её было невозможно: Аврора — она как всегда была одета в красочную одежду, яркость которой калейдоскопом расползалась в старом поплывшем окне. Радуга посреди каменных джунглей серого Лютного переулка. Она подняла руку и «пятно» ладони заплавало из стороны в сторону. Не различая мелких черт лица, Том уже знал, на её устах образовалась несмелая улыбка.

— Но банши, голос которой я предлагаю вам, больше четыреста лет!

— Вранье! — грозно воскликнул Боргин, бросив амбарную книгу на стол. — Ты бы как минимум оглох, и никакие защитные чары и наушники не спасли бы тебя! Ищи дураков в другом месте. Том, а ты возьми перерыв, к тебе пришли.

Зачем она пришла? Не хватило самообладания? С их последней встречи прошел месяц, разве Аврора не поняла, что Том разорвал с ней все контакты? Он ощутил, как его толкнули плечом — недовольный исходом торговых переговоров Скинфлинт направился к двери, плюнув прямо на пол. Боргин ещё что-то ворчал ему вслед, изрыгая нелицеприятные эпитеты, а потом, как ни в чем не бывало, вернулся к работе. Том стоял на месте и, поджав губы, наблюдал за происходящим на улице: Скинфлинт остановился возле Авроры и что-то ей говорил, а потом резко схватил за руку и приблизил к себе.

— Келпи бы её побрал! — пробормотал Том, выскакивая в одной рубашке на улицу, где разыгрался настоящий ливень.

Скинфлинт скрежетал челюстями, высказывая что-то вырывающейся Авроре.

— Что здесь делает такая милая девочка? — в голосе слышалась насмешка. — Я бы на твоем месте не стал разгуливать по таким местам без сопровождения! Или ты хочешь купить жало соплохвоста? Убить кого-то собралась?

— Отпустите, сэр, мне больно!

— Эй, ты! — от вежливости не осталось и следа; в одну секунду Том подскочил к Скинфлинту и рывком оттолкнул от Авроры. Та схватилась за стекло, чтобы не упасть и уронила зонтик. — Проваливай отсюда подобру-поздорову! — кончик его волшебной палочки оказался в опасной близости с горлом волшебника, на чьем лице заиграли желваки.

— Как ты смеешь, щенок?! — прошипел тот, однако попыток противостоять нацеленной на него палочке не совершал, опасаясь за своё здоровье.

— Чтобы я тебя больше не видел! — прорычал Том, из его рта валил пар, а тёмные глаза были исполнены жестокости.

Скинфлинт, оскалив зубы, поправил мятый воротник мантии и двинулся в неизвестном направлении, повернув за угол у ближайшего здания.

Она просто наблюдала за тем, как в глазах Тома плещется ярость, кажется, научилась не замечать подобных вещей или старалась убедить себя, что эта злость адресована вовсе не ей, а только что ушедшему волшебнику. Бледная кожа выдавала, что Аврора слишком много времени проводила взаперти, тот загар, что был у неё в день ссоры, давно смылся

Наверное, она была напугана встречей с отвратительным типом, но смотрела прямо, не моргая и не замечая, что дождевая вода, капающая с крыши, уже успела намочить её лёгкое платьице. Её взгляд на Тома был таким, будто она сто лет не видела его и старалась запомнить каждую черточку его лица. Он старался поддержать или даже больше распалить вспыхнувшую внутри ненависть, но не мог. Беззащитный вид Авроры, каждый раз растапливающий его сердце, вновь сработал безотказно.

— Зачем ты притащилась в Лютный переулок? Мне ли объяснять, что здесь тебя вряд ли встретят с распростертыми объятиями? — гневно пробормотал он, угрожающе нависнув над ней. Отвратительные серьги в виде красных кружков качнулись — Аврора опустила голову и стала разглядывать свои мокрые босоножки, испачканные каплями грязи.

— Я просто хотела тебя увидеть, это что, запрещено? — но в голосе звучал не вызов, а скорее досадное разочарование реакцией Тома на встречу.

Проведя рукой по влажным волосам, он опустился, чтобы поднять цветастый зеленый зонтик с большими алыми яблоками — мечта дальтоников какая-то. Том пошел в сторону двери в «Боргин и Беркс» и, открыв её, кинул на Аврору взгляд.

— Долго тебя ждать?

Кивнув, она засеменила за ним, вежливо поздоровалась с перебирающим какие-то мелкие статуэтки Боргином и, так и не подняв головы, подошла к Тому.

— Я, наверное, не вовремя, — пробормотала она, вытерев под носом пальчиком.

— Как всегда, — последовал раздраженный ответ.

Она смотрела на его руки, сложенные на закругленной ручке зонтика-трости, боясь снова увидеть в его глазах ярость.

— Мы с Абрахасом и Урсулой тут неподалеку в кафе сидели. Там ещё Каспар… — зачем-то сообщила Аврора. Вытащив из потайного отделения юбки волшебную палочку, она сделала несколько легких пассов, окружая себя потоком тёплого воздуха, вмиг высушившего её одежду и превратившего волосы в торчащие в разные стороны пряди.

— Он-то что забыл в вашей компании? — стараясь говорить ровно и без агрессии, спросил Том.

— Увязался во «Флориш и Блоттс», пытается выкупить у Уши книгу, это был последний экземпляр.

— Сходи, проветрись, Том, — вновь вмешался Боргин, поглядывая на девушку, напоминающую попугая ара.

— У нас ещё три коробки из Болгарии не разобраны, — напомнил тот, кивнув в сторону деревянных ящиков, стоявших один на одном у шкафа с саркофагом.

— Они никуда не убегут до завтра.

— Я предпочитаю не откладывать дела на завтра, — теперь в голосе звучало недовольство. Том не хотел проводить время с Авророй, он боялся своей странной привязанности к ней, стараясь выкинуть эту прилипалу из жизни.

— Я тогда пойду, — тихонечко произнесла она и направилась к выходу, где нещадно хлестал ливень и дул не по-июльски прохладный ветер.

И, больше не говоря ни слова, Аврора просто вышла на улицу и поплелась в сторону Косого переулка; казалось, что она пришла только за тем, чтобы убедиться, что больше не нужна Тому.

— Странная девушка, — высказал мнение Боргин, не отрываясь от записей. — Она для тебя так вырядилась?

— Ты бы видел, каким чучелом она ходила в школе, — усмехнулся Том, — умудрялась даже школьную мантию превратить в нечто, украшенное яркими побрякушками, но сережки — это её визитная карточка, в виде чего она их только не носила. Даже засушенных кузнечиков вешала!

— Она тебе нравится, так ведь?

Моментально лицо Тома исказилось в отвращении, он и не заметил, что в его словах о стиле Авроры звучала непривычная теплота.

— Не неси чушь, — оборвал Том. — Она меня в Хогвартсе, знаешь, как достала? Проходу не давала, а ещё этот её отвратительный дедушка…

— А этот её отвратительный дедушка случайно не Альбус Дамблдор? — поинтересовался Боргин, припоминая прошлогоднюю газетную статью. — Это та самая Аврора Уинтер? Жертва того маньяка…

— Да, — коротко ответил Том, ощущая укол неприятных воспоминаний, когда она едва не погибла из-за действий Крауча.

— Я-то думаю, когда она в прошлом году пару раз заходила за тобой, кого-то мне напоминала, только не мог вспомнить, кого. Я думал, вы встречаетесь, — подначил Боргин, не скрывая иронии; уж он-то знал, что Том Риддл был слишком поглощен учебой и проводил все свое время в подсобке, изучая принесенные книги или те, что выставлялись на продажу в их магазине.

— Очень смешно, — парировал тот.

— Ты зонтик собираешься себе на память оставить? — осведомился Боргин всё в том же тоне.

Том сначала нахмурился, а потом вспомнил о зонте, на который до сих пор опирался. Скорчив трагичную мину, он сообщил, что сейчас вернется и, раскрыв этот ужаснейший красно-зеленый зонт, вышел на улицу, услышав вдогонку: «Можешь не торопиться».

Потоки грязной воды со стоков реками бежали по каменным желобам в канализационные люки, но на старой мощеной улице все равно собирались лужи, на которых, пузырясь, танцевал затяжной ливень. Ботинки сразу же намокли и испачкались. Прохожие потерялись за непроницаемыми для взгляда стеклами магазинов, лишь старик Барт не сдвинулся со своей картонки, он накрылся парусиной вместе со своим псом Роджером и грел руки о дымящуюся кружку. Косой переулок тоже практически опустел, небо озарила яркая вспышка молнии, и в ушах раскатом раздался оглушительный гром. Аврора медленно шла в направлении «Дырявого котла», будто и не замечая острых капель дождя, врезающихся в её голые плечи. Ох, как же она надоела со своими причудами, самое спокойное время — когда она находится в Кёльне, правда и оттуда умудряется надоедать постоянными письмами, некоторые из которых Том даже не читал, а отправлял пылиться в долгий ящик. Он ринулся было в её сторону, ругая себя за возрастающее беспокойство, ведь Аврора может простудиться или подхватить воспаление лёгких. Почему с ней всегда так? Она вынуждает за себя волноваться…

Но Том застыл на месте, всего в паре десятков футов от неё. Откуда ни возьмись, пригнувшись под барабанной дробью косого дождя, возле Авроры возник Абрахас. Он накрыл их обоих большим черным зонтом. Однако следующее его действие заставило Тома сжать ручку своего зонта-недоразумения крепче: Абрахас снял с себя пиджак, накинул на плечи Авроры и, приобняв одной рукой, повел в сторону небольшого кафе. То, что нахлынуло на Тома в тот момент — нельзя было назвать ревностью, это была, скорее, неуместная досада, разочарование и почему-то неприятное, тесное для легких ощущение неприязни к Малфою. Тот открыл перед Авророй дверь и пропустил вперед, случайный взгляд на бывшего друга и… на губах того заиграла брезгливая улыбка, а может, в ней была и доля злорадства. Абрахас исчез внутри, а Том так и остался стоять посреди серости опустевшего Косого переулка, стискивая в руках ни в чем не повинную деревянную ручку пёстрого зонта — радуги среди серости промокшего насквозь камня Косого переулка.

* * *

Verzeihung!* — Извините!

Кинопольский ном* — Кинополь — столица XVII египетского нома (ном — греческое и римское название административной единицы)

Улыбка медленно сползла с лица Хагрида. Игнорируя стоящую на пороге Аврору, он высунул голову из-за двери и огляделся по сторонам.

— Ты чего? — Аврора цокнула, топая по каменой ступеньке крыльца. — Она не придет.

— Почему? — брови Хагрида обиженно соединились. — А я столько всего разузнал о гэльских выскакунчиках…

— Может, впустишь?

Посторонившись, Рубеус впустил гостью в хижину, еще раз с надеждой взглянув на улицу, и только тогда закрыл дверь. На столе уже стоял внушительных размеров раскрашенный в красный горох чайник с подгорелым донышком; из носика клубами поднимался пар. Аврора с присущей ей легкостью вспорхнула на один из высоких стульев и расправила юбку. Хагрид снял с себя излюбленный фартук с изображением мухоморов и, что-то бурча себе под нос, подошел к разделочному столику, где под полотенцем дожидались гостей угощения.

— Ну, и это, где ты потеряла Уши? Я приготовил её любимые кексы! — вздохнул он раздосадованно, небрежно ставя на стол тарелку с кексами, грохотнувшую, будто гружёная гранитным щебнем вагонетка.

— Она в Лондоне, изучает местные памятники, — засунув в рот не без труда оторванный кусок угощения, пояснила Аврора; про экскурсовода в лице Каспара Крауча она добавлять не стала. Внезапно её взгляд зацепился за нечто странное, может, показалось, но в волосах Хагрида виднелись непонятные сгустки чего-то клееобразного. — Руби, что с тобой? Зачем ты намазал голову зубной пастой?

Тот судорожно пригладил волосы назад. Его прическа выглядела прилизанной и вместо обычного художественного беспорядка распадалась на ровный пробор.

— Это Еловый бальзам, это, он для волос полезен, знаешь ли, — невнятно ответил он и вдруг взъерошил слипшиеся от густой массы средства волосы.

— Ты похож на городского сумасшедшего, — засмеялась Аврора, тыкая пальчиком в торчащие в разные стороны «проволоки» на голове друга.

— Ты, это, чай пей, остынет, — буркнул тот. — Лучше расскажи, как у вас там дела в музее?

Хихикая над смущением Рубеуса, она отпила из чашки и вкратце поведала о скучной работе с экспонатами.

— Абрахас ходит чернее тучи, — вдруг вспомнилось Авроре. Последняя их встреча прошла чуть ли не в молчании, пока тот не решился поведать о своих переживаниях.

— Чой-та он? — проявил Хагрид вежливый интерес, смачно отхлебнув из чашки. — Чего ему грустится, вроде б парень обеспеченный, живет богато, всё есть.

— Не в богатстве счастье, Руби. Его, кажется, женить планируют, родители постепенно начинают его обрабатывать. Пока только намеки. Он рассказывал, что когда его пригласил на ужин мистер Арктурус Блэк, то там собрались все незамужние девушки всех ответвлений рода Блэк, даже иностранки их семьи прибыли, — посочувствовала Аврора проблемам друга. — Абрахас был вне себя от ярости, уже дома разразился скандал. Он винит родителей в том, что они слишком торопят события, да и сможет ли он забыть Эвелин когда-нибудь? Страшно подумать…

— Странные эти богачи, вон Блэка, как его, Цигнуса помню, они же с Друэллой Розир постоянно препирались, как он чо натворит. Я еще со школы помню, а вон, на седьмом курсе, это, за ручку ходили, значит. Мне профессор Дамблдор рассказывал, что их насильно обручили. И почему они согласились?

— Там слегка другая ситуация была, — припомнила Аврора события позапрошлогодней давности.

— Кто бы мог подумать, что Друэлла слегка не в себе окажется! Все они такие — слизеринцы. Вон, чо этот Долохов в мае учудил. Заколдовал любимый макет солнечной системы МакКалога, все планеты взбесились и стали носиться за бедным профессором, норовя прибить, прям как бладжеры. Мне потом пришлось вместе с миссис Норрис по всей школе и территории обломки собирать! Ох, бедная миссис Норрис…

За столом повисла тишина, нарушаемая только позвякиванием ложечки в чашке Хагрида.

— Дедушка говорит, что ей все хуже. Колдомедикам удалось замедлить процесс, но он все равно необратим. Она больше не может говорить, только мяучит…

— Я знаю, — горько произнес Хагрид, на его глазах выступили слезы. — Хоть и не любил я её, когда учился в Хогвартсе, но всё равно, даже врагу такого не пожелаешь. А знаешь, как много она о животных знает? — его голос срывался, но Руби старался держать себя в руках, только комкал ни в чем неповинный краешек скатерти. — Странно, что профессор Слагхорн ничем не смог помочь, он же талантливый зельевар! Он говорит, что если бы помощь оказали сразу, то может, можно было всё исправить. Ну, чего уж тут говорить, никто ж не знал, что так выйдет. Даже профессор Дамблдор пытался изобрести что-нибудь этакое, ну, чтобы вылечить её.

Аврора с тоской взглянула за окно, где теплый летний ветер лениво беспокоил кроны елей и лиственниц.

— Мы с Пыщом тоже намучились в своё время, но ему даже идёт, миленький такой, только по-моему, у него из-за комплекса коротких лап такой отвратительный характер, — попыталась пошутить она, хоть и не очень уместно. — Ладно, ты говорил, что видел у Северного сияния стадо единорогов?..

* * *

— Будет тебе, вон, Каллидора хоть за ум возьмется, — Цигнус как никогда дружественно похлопал Малфоя по плечу. — Она же красавица у нас и умница,— и подумав, добавил: — когда головой думает. Забудет этого хмыря Шлонгботтома, — тут Абрахас бросил на Цигнуса такой взгляд, что тот отошел на фут, опасаясь за свое здоровье. — В конце концов, мы с Друэллой как-то уживаемся, — он сглотнул, поправляя воротник-стойку рубашки. — Разве ты не был готов к подобному?

— Послушай, Блэк, — голос хоть и был ровным, но в нём просачивались нотки раздражения. — Тебе, может и весело, но я не готов принимать подобные решения, руководствуясь волей отца.

— Мне тоже пришлось многим поступиться…

— Ты же у нас рыцарь! — перебил Абрахас; его взгляд говорил сам за себя: непонимание, досада, злоба. — Я в рыцари не записывался и не планировал женитьбы в скором времени. Я не хочу, чтобы отец и мать решали за меня, я и так всю жизнь живу по их указке, — казалось, что на него свалились все беды мира. Он опустился на диван и по-хозяйски положил руку на подлокотник, сверля взглядом висящую над камином картину задумчивой кудрявой девушки, глаза которой были исполнены грусти, резко контрастирующей с тронувшей губы улыбкой. Его прабабушка по материнской линии была нарисована совсем юной; длинная юбка бального платья водопадом шелка спускалась к полу и растекалась до краев рамы мягкой светящейся лужицей. — С переездом в Британию я только недавно смирился. Мне всего девятнадцать лет, а я только и делаю, что работаю, да учусь. Ещё и невесту подсовывают…

— Так это только через год-два, тебе для карьерного роста просто необходимо жениться. Ты же знаешь наше консервативное общество. Семейному человеку больше доверия…

— Я не рвусь в министры, понятно? Что там тебе мой отец напару с твоим и мистером Арктурусом наплели? — Абрахас не очень-то хотел жаловаться, тем более, Цигнусу, но тот сам вынуждал оправдываться.

— Тихо-тихо, не кипятись, — Блэк выставил перед собой руки, пытаясь отшутиться. — В этом есть свои преимущества. Тем более, у тебя действительно есть выбор. У меня много сестер и кузин, даже тетки незамужние моего возраста есть, у каждой свои достоинства и недостатки, вопрос в том, что нужно тебе. По крайней мере, все наши девушки весьма недурны собой и неплохо воспитаны… Ну, кроме Вэл…

Да, Вальбурга всегда представляла собой нечто невразумительное, несмотря на всю манерность, иногда казалось, что её воспитывали химеры в сотрудничестве с сапожником из соседней лавочки.

— Я, что, по-твоему, совсем слепой и не понимаю, почему именно тебя ко мне советчиком по выбору невесты приставили? — взбеленился Абрахас. — Как же! Ты, Цигнус — отличный пример идеального наследника, обрученного с навязанной семьей девушкой, — он скомкал лист бумаги, лежащий на столе, и бросил в негорящий камин. — Тебе просто одиноко быть единственным, кого заставляют жениться. Хочешь и меня подписать? — Абрахас силой потер виски, будто отгоняя наваждение. — Родители просто не понимают, что сейчас мне не до этого…

— Ты так её не забудешь… — негромко сказал Блэк, скорее для себя, но продолжил громче: — Тебе и потом не до этого будет, друг, — по ещё одному красноречивому взгляду Малфоя, Цигнус понял: слова «друг» лучше сторониться, тот и так начинает ненавидеть всю его многочисленную семью вместе взятую. — Ну, Цедрелла поспокойнее…

— Блэк! Уймись хоть ненадолго, — оборвал Абрахас. Он вскочил с места и подошел к столику возле окна, налил из графина стакан воды, осушил его до дна и снова вернулся к камину. — Не притворяйся глухим, тебе-то какая выгода, если я женюсь на одной из твоих сестер? Это тебя никак не коснется, если уж на то пошло.

— Вообще-то… — уклончиво начал тот. — Отец за мои старания пообещал поскорее ввести меня в бизнес...

— Зачем тебе? Что, надоело дома сидеть? Еще наработаешься в будущем.

— Понимаешь, — Цигнус потер затылок и присел на кресло. — Мои учителя, конкретно, моя несравнимая тетушка Кассиопея, слегка давит на меня в учебе, чтоб её грудная жаба сразила. Я уже сто раз говорил отцу, что без практики учеба не ладится. Однако он не хочет допускать меня к работе…

— Он абсолютно прав… — оборвал Абрахас, зная из рассказов собственного отца, что мистер Поллукс Блэк поговаривал о своем безответственном сыне.

— Но ты же занимаешься семейными делами, «Гранд текстилем», например, и золотом.

— Это когда моя дорогая матушка находится во Франции. А «Гранд текстиль» ведет мой отец. Я всего лишь посредник. Они решили, что мне светит перспективная карьера в Министерстве магии.

— Ну, ты же все равно знаешь всю инфраструктуру, — Цигнус сосредоточенно смотрел на Абрахаса, ища в нем поддержки и понимания, но тот, поднявшись с дивана, снова отправился к письменному столу. Ему явно не сиделось на месте.

— Послушай, Цигнус, у меня ещё очень много дел, твой визит, конечно, меня позабавил, но через пятнадцать минут ко мне придет мистер Ворнаут, и мы продолжим изучать экономику Британии…

Тот нисколько не обиделся на прямолинейное выпроваживание, а подошел к Абрахасу и с умным видом произнес:

— Ты не расстраивайся, на женитьбе жизнь не кончается. Ладно, я своё дело выполнил, я ухожу. Если что, скажи моему отцу, что я достал тебя со своими сестрами, — Цигнус подмигнул и довольный собой покинул Малфой-мэнор через камин.

— Действительно достал, — пробубнил Абрахас, глядя на вновь потухшие головешки, недавно объятые зеленым пламенем.

Насчет занятий по экономике он слукавил, желая поскорее спровадить надоедливого Цигнуса, который вот уже пару дней навязывал ему свое общество с разговорами о том, какие у него замечательные сестрички. Да половину из них Абрахас бы лично отправил на костер, а другую… Впрочем, Каллидора и Цедрелла действительно выбивались из общей массы. Первая шла вразрез с идеологией рода, что уже само по себе вызывало уважение, ведь Блэки — та ещё семейка. Вторая же, не в пример близняшке, была тихой и спокойной, да еще и привлекательной. Но с ней, скорее всего, будет скучно делить супружескую жизнь. Господа Арктурус и Поллукс Блэк спят и видят, чтобы отдать одну из них за Абрахаса. Были ещё и другие сестры на том знаменательном ужине — кузины Аника и Виктория Блэк — родом из Боснии и Герцеговины, но и те пошли в эту непонятную породу. Нет, он не имел ничего против этого чистокровного рода, но терпеть не мог, когда ему что-то навязывают, отсюда появилась некая неприязнь и всё чаще находились недостатки. Мистер и миссис Уилкис, с которыми приходилось общаться по долгу сотрудничества фабрики, смотрели на Абрахаса с грустью, они так и не пережили потери дочери, а он стал болезненным напоминанием о ней. Мердок клялся, что прикончит Эзраэла Уидмора голыми руками, он обезумел от горя и даже пытался повлиять на и без того гиблый судебный процесс, желая маньяку достойной казни — через четвертование. Такую меру отменили еще в позапрошлом веке, и все его потуги повлиять на отмену моратория никто даже слушать не стал. Никакие связи не помогли…

Абрахас однажды почти решился на посещение заключенного, чтобы посмотреть ему в глаза, даже получил допуск через Министерство, но так и не переступил порог Азкабана, опасаясь за свои действия. Решетка и отсутствие палочки, которую забирали на входе — не стали бы преградой. Он ощущал такую всеобъемлющую ненависть к этому человеку, что в самых страшных мечтах лично квитался с ним… А ещё были кошмары. Абрахас почти как наяву видел, как этот жестокий психопат мучает Аврору. Именно после того чудовищного случая они с ней сильно сблизились, из подруги она превратилась в его младшую сестру, хоть и была ровесницей. Именно она вытянула его из жуткой депрессии, из-за которой родители даже хотели вызывать врачей. Луи и Арабелла, несмотря на скептическое отношение к этой «весьма оригинальной особе», приняли её, как друга, ведь Аврора частенько бывала в Малфой-мэноре тем летом, когда они находились в Британии. Родители и слова плохого в её адрес не говорили, даже когда она тем летом на их глазах полезла в фонтан, чтобы отобрать у с испуга аппарировавшего туда эльфа свои туфли, взятые бедным Квинси на чистку. Для них подобное поведение естественно было неприемлемым.

Абрахас на миг задумался: а что, если бы Аврора стала его супругой? Он стоял у окна в кабинете, рассматривая, как по саду гордо вышагивают павлины, и представил её, гоняющей величественных птиц. Как ступая по газону яркими красными туфельками, она собирает цветастые павлиньи перья и прикрепляет их вместо сережек. Незаметно, на его устах образовалась улыбка. Аврора была чистокровной в черт знает каком колене, причем, с обоих сторон родителей… Для семьи Малфой выгодный брак был второстепенен. Имея огромные средства, они могли позволить себе не слишком знатных невест. Мама, например, выходила замуж за отца, имея в кармане не слишком много галеонов. Род Чаррингтон-Кант обанкротился, однако благодаря стараниям Луи, их капитал многократно возрос, так появился Малфой-мэнор, в который дядя вложил все деньги. Так чего же они так вцепились в этих Блэков? Их и так слишком много, а ещё этот Цигнус, с которым они не особо общались в Хогвартсе, отчего-то нашел в Абрахасе душевного приятеля, к которому можно заявиться посреди дня…

* * *

Том брезгливо взглянул на встречающего его домового эльфа — Похлёба, видимо, по своей старости, забыла поклониться и, не обронив ни слова, направилась в сторону уже знакомой ему гостиной, где, Том не сомневался, его ожидал тёплый приём. Большое помещение выглядело тесным благодаря многочисленным предметам интерьера, выставленным, скорее, напоказ для гостей. Кругом сверкали натертые до блеска шкафчики, наполненные разнообразными статуэтками, книгами в золотых переплетах и украшениями на бархатных подставках. Смотрелись все эти сокровища музейными экспонатами или магазинными витринами, но никак не создавали домашнего уюта.

Сама миссис Смит выглядела театральной декорацией, сегодня она превзошла все ожидания Тома: несмотря на дороговизну шёлка её пышного платья с изящной цветочной вышивкой, она была одета омерзительно приторно, будто влезла в огромный торт, из верхушки которого торчала её голова. Малиновый корсет плотно обтягивал необъятные просторы потерявшейся где-то лет тридцать назад талии, рыжий, почти красный парик, был собран в высокую прическу с заколками в виде искусственных фруктов. Над верхней морщинистой губой черной дырой зияла огромная тёмно-коричневая мушка, постоянно привлекающая к себе внимание. Том совершил над собой усилие, чтобы не поморщиться от отвращения. Он машинально ослабил узел своего галстука, не задумываясь, что этот жест мог стать немного вызывающим для настроенной на флирт хозяйки дома. Старая корова смотрела на него с игривой улыбкой густо накрашенных свекольным цветом губ. Аромат тяжелых духов дурманом разливался по гостиной с наглухо закрытыми окнами. Подавив неприязнь, Том склонился и поцеловал пухлую руку Хэпзибы усыпанную драгоценными камнями в громоздких резных оправах.

— Вам жарко, Том? — она неопределенно махнула волшебной палочкой в сторону окна и оно распахнулось. Свежий воздух всколыхнул легкие персиковые тюли, прогоняя из помещения тяжелый аромат парфюма.

— Я принес вам конфеты, — тихо сказал Том, доставая из нагрудного кармана жакета уменьшенную коробку сладостей.

— Противный мальчишка, зачем вы балуете старую женщину?! — с наигранным укором воскликнула Хэпзиба. — Вы присаживайтесь.

Он занял уже привычное кресло напротив неё и сложил пальцы замком на колене.

— Мне кажется, что с каждым разом вы всё бледнее и бледнее, — заботливо поохала она. — Боргин с Берком совсем вас не берегут, наверное, заперли вас в своей мерзкой пыльной лавке, вы и света белого не видите.

— Отнюдь нет, — начал Том своим самым доброжелательным голосом. — Мистер Боргин наоборот пытается отправить меня на выходные, но вы же знаете, что работа в его магазине позволяет мне многое изучать.

— Вы слишком много времени посвящаете учебе, Том. В вашем возрасте нужно думать совершенно о другом, однако я рада, что вы выкраиваете время, чтобы забежать ко мне на чашку чая. Похлёба! — но дряхлая, похожая на скелет, обтянутый мятым пергаментом, эльфийка появилась не сразу, а только после третьего вызова. — Глухая ты сова, принеси нам чаю, да побыстрее.

Та, кивнув, немедленно растворилась в воздухе с громким хлопком, заставив старуху поморщиться.

— Итак, под каким же предлогом вы навестили меня сегодня? — осведомилась Хэпзиба, манерно раскрыв плетеный веер возле губ.

— К нам недавно поступили серьги гоблинской работы из чистой платины, — сразу перешел к делу Том, стараясь дышать через рот — открытое окно всё же не спасало от тяжелого аромата духов, которыми, казалось, был опрыскан каждый предмет в гостиной.

— О, Том, вы опять за своё! — состроила обиженное лицо Хэпзиба. — Я-то думала, что вы просто зашли навестить меня. А, впрочем, вы, молодой человек меня не обманите безделушками из магазинчика. Я-то знаю, как вам нравится мой жасминовый чай, — и в тот же момент в гостиной появилась Похлёба и дрожащими руками плюхнула на стол перед ними серебряный поднос, звякнувший кружками.

— Сколько раз я тебе говорила, осторожнее! Ох, она совсем стара, — оправдывалась перед гостем Хэпзиба.

…После продолжительного чаепития, постепенно превращающегося в традицию, Тому всё-таки удалось заинтересовать толстушку некоторыми вещицами. Для хозяев магазина Хэпзиба Смит была очень ценным покупателем, её вложения, можно сказать, составляли четверть всего дохода, поэтому Риддлу частенько приходилось навещать её, а в последнее время он заглядывал к ней практически каждую неделю. Хэпзиба показала ему то, что он сейчас желал больше всего на свете. Кто бы мог подумать, что у старой коллекционерки с полным отсутствием вкуса найдутся действительно интересные вещи! Том умел располагать к себе, но его поведение в её обществе можно было назвать и вовсе заискивающим после того, как миссис Смит показала ему самые ценные вещи из своей коллекции — чашу Хельги Хаффлпафф и медальон Салазара Слизерина. В последнее время Том только и думал, как заполучить их себе…

Вымотанный очередным чаепитием с отвратительным жасминовым чаем с мармеладками, которые Хэпзиба считала своим долгом скормить ему все до одной, Том вышел на улицу и аппарировал прямиком к двери «Боргин и Беркс», почувствовав легкое несварение от угощений.

— Она готова вести переговоры по серьгам, но тянет время, — без приветствий сообщил Том Боргину.

— Ты же знаешь, что её интерес вовсе не относится к серьгам, Том, — потешался тот, доставая с полки глиняную амфору и рассматривая её донышко. — Ты — настоящий клад, как для неё, так и для нас с Берком, — чем больше Боргин насмехался, тем сильнее злился Том. — Он, кстати, возвращается на следующей неделе. И да, тебя тут искали…

— Надеюсь, не Аврора Уинтер? — бросил Том, вытаскивая из кармана блокнот для записей и кладя его на прилавок. — Я записал требования Хэпзибы Смит, она хочет узнать, когда появятся освященная шерсть единорога.

— Это ей ещё зачем? — Боргин вкинул разделенную небольшим шрамом бровь. — Ладно, Мерлин с ней, главное втюхать ей эти серьги втридорога. Тебя искал молодой мистер Малфой, если тебе интересно, — вернулся к сообщению он. — Ему нужно было что-то передать, но мне он «этого» не доверил. Нечто важное.

Том несказанно удивился, он ожидал посылки уже некоторое время, но не думал, что Луи Малфой попросит передать её своего сына — такого раньше не случалось. Обычно все его послания доставлялись курьерами, доверенными лицами.

— Где он сейчас?

— Он вышел минуты за три до твоего прихода.

— Почему ты сразу не сказал?!

Том выскочил и магазина быстрее, чем хозяин лавки успел открыть рот. Оглядываясь по сторонам, он надеялся, что Абрахас не успел уйти с Лютного переулка или аппарировать. Может, он пошел к нему домой? Надо было Боргина спросить, куда он его отослал! Однако Абрахас и в самом деле не успел уйти далеко, он обнаружился разглядывающим витрину антикварного магазина неподалеку. Тома раздражала его всегда идеально выглаженная рубашка и такие же брюки, он и сам всегда следил за своим внешним видом, но Малфой казался куда опрятнее, хотя опрятнее было уже некуда. Он внимательно рассматривал какую-то вещицу за мутным стеклом под разными углами, словно хотел запомнить каждую деталь. Приглядевшись, Том увидел неизменно лежащую на своем месте безделушку-сову, которую покупатели всегда возвращали, насколько он знал.

— На ней проклятие чахотки.

Но Абрахас даже не вздрогнул от голоса, появившегося рядом Риддла.

— Вот как? Она Авроре очень понравилась, — с досадой ответил он, глядя в расплывчатое отражение Тома в мутной витрине.

— Скажи ей, чтобы не покупала ни в коем случае, — зачем-то попросил тот. — Ты принес посылку?

— Не боишься обсуждать это на улице?

— В отличие от тебя, моей репутации ничего не грозит, — съязвил Том, вставая ближе к нему.

Абрахас усмехнулся, у него не было сил злиться или препираться с ним по мелочам. Риддл в последнее время становился всё противнее, отдалялся от знакомых, поддерживал связь только с Цигнусом, Каспаром и ещё несколькими слизеринцами, выпустившимися из Хогвартса чуть раньше. Недавно они столкнулись возле лавки зелий, Том находился в обществе Йена Розира.

Отец всё ещё сотрудничал с ним, и у Абрахаса были некие подозрения, что именно по этой причине Риддл и устроился в «Боргин и Беркс», получая совсем неплохой заработок. Ничего удивительного, если окажется, что в банке у него уже есть личный сейф. Талант к зарабатыванию денег Луи Малфой узрел сразу же…

Абрахас, внимательно наблюдая за реакцией Риддла, выудил из кармана небольшой бумажный сверток, перетянутый бечевкой, и протянул ему. На миг на лице Тома отразился испуг, он не ожидал, что передача действительно произойдет на улице средь бела дня. Тёмные глаза сверкнули яростью.

— Ты что творишь? — молниеносно схватив сверток, он затолкал его в карман брюк, гневно сверля взглядом отчего-то довольного собой Малфоя.

— А говорил, твоей репутации ничего не грозит.

— Тут авроры ошиваются! Меня, в отличие от тебя, Абрахас, из-под стражи никто не вытащит, благодаря мешочку галеонов, — до Тома вдруг дошло следующее: — Да ты с ума сошёл, это же крест на твоей будущей карьере!

— Плевать, — обронил тот, ни капли не сожалея о неосторожности.

Глаза Тома ещё больше расширились, в словах Абрахаса не было ни капли насмешки, похоже, что подобное заявление действительно могло оказаться правдой. «Что, депрессия, друг?», — усмехнулся про себя прозорливый Том, однако свои подозрения не озвучил. По виду нельзя было сказать, что Малфой был чем-то опечален, он не сдавал в осанке, улыбался, хотя эта улыбка выглядела слегка саркастичной, может, только по отношению к нему… За витриной показалось хмурое лицо хозяина антикварной лавки, явно подозревающего, что молодые люди собрались здесь вовсе не для созерцания будущих покупок.

— Мне пора, — сообщил Абрахас; посмотрев в собственное отражение, он зашагал прочь, не попрощавшись.

В последний раз взглянув на металлическую сову на подушечке, Том фыркнул и отправился обратно в «Боргин и Беркс».

* * *

— В следующий раз покажу тебе Стоунхендж. Есть легенда, что друиды там приносили в жертву животных, поклоняясь Луне, — Каспар с удовольствием отметил на лице Урсулы заинтересованность.

— Да, герр Дамблдор советовал мне посетить это место, — мечтательно произнесла она, присаживаясь на бортик фонтана, чувствуя, что день прожит не зря.

Они завершили недлинную экскурсию по Вестминстерскому аббатству. Церковь с готическими сводами и квадратными башенками осталась запечатленной на стареньком фотоаппарате, висящем на шее Уши. Каспар так и не понял её интереса к этому месту, ведь оно не было никак связано с магическим миром, но охотно согласился быть сопровождающим. Пока Уши восхищенно разглядывала памятник архитектуры, Каспар восхищенно рассматривал Уши, отмечая про себя, что её идея использовать его в качестве экскурсовода за отдельную плату в виде книги «Сет — миф и легенды», которую она обещала отдать после написания курсового проекта, была хорошей. И когда раздражение от её общества сменилось симпатией? Если она не острила и не пыталась унизить его, то была нормальной девчонкой. Урсула увлекалась историей как маггловской, так и магической, и когда они остановились возле западного фасада Церкви Святого Петра, чтобы получше разглядеть мелкие детали, какая-то маггловская старушка умилилась, назвав их идеальной парой. Каспар и Уши взглянули друг на друга, склонив головы набок, словно голуби, а затем их синхронно передернуло. Ах, эта дурацкая жара, заставлявшая Урсулу постоянно оттягивать ворот и без того весьма открытой блузки, чтобы дать коже немного подышать. Ловя на себе неоднозначные взгляды Каспара и случайных зевак, попавший в радиус действия её «колдовских чар», она нисколько не смущалась, а только сильнее обмахивалась буклетом с изображением памятников культуры, полученным от уличного рекламщика. После посещения аббатства они, не сговариваясь, прогулялись по Лондону и дошли через Уайтхолл прямо к Трафальгарской площади. На улицах города в вечерний час было много людей, возвращающихся с работы или учебы. Каспар нечасто бывал в маггловском мире и, наверное, впервые в жизни чувствовал себя здесь комфортно, только поначалу шарахался каждого автомобиля, проносившегося мимо них на бешеной скорости.

Уши рассказывала о своем университете и как там популярна Аврора. Каспар с удивлением слушал о том, что все хотят дружить с этой тёплой Уинтер. Сказывалось родство с великим Альбусом Дамблдором… Странно до сих пор было слышать об этом, и почему в школе они хранили всё в тайне?

— Ничего себе, уже восемь вечера, — заметила Урсула, взглянув на некрупные резные часы в каменной оправе, висящие над входом в одно из зданий.

— Как? — воскликнул Каспар, его взгляд сделался безумным, он достал из нагрудного кармана собственные часы, словно надеясь, что они покажут другое время. — Черт! Уши! Мне нужно срочно бежать, или меня прибьет… отец, — уже не очень уверенно закончил он.

— Жаль, духота как раз спадает, — она взглянула на небо, где начинало рыжеть вечернее солнце.

Повсюду появлялись парочки, занимающие облюбованные места поближе к фонтану, дающему хоть какое-то ощущение свежести. Группка туристов с миниатюрными флагами Британии кочевала от одного угла площади к другому. От них доносились редкие проблески вспышек фотоаппаратов. Уши взглянула на свой.

— Давай сфотографируемся что ли, на память,— предложила она, ведь ни одной общей фотографии за день они так и не сделали.

Каспар сглотнул, еще раз взглянув на часы, и кивнул. Пока Уши настраивала фотоаппарат, поставив его на бортик фонтана, он обдумывал все варианты «тёплого» приёма, который ему предстоит. Нажав заветную кнопку, она пулей примчалась к Каспару и схватила его под локоть, тот опешил, но последовал её примеру, оскалив челюсть в подобии улыбки.

— Ты на кого-то напасть собрался? Нормально улыбнись, — и Уши притянула его ещё ближе.

* * *

В голове звучала какая-то мелодия, кажется, он слышал её по радио несколько раз. Запрыгнув на бордюр, Каспар стал насвистывать веселую песенку. Он и не заметил, как, миновав ухоженный сад, очутился возле самого порога одного из домов Блэков, и только тогда глуповатая улыбочка сползла с его губ, а до этого радостное сердце пропустило удар. В дверном проёме стояла гроза последних нескольких месяцев его жизни, нервно постукивая мыском лакированной туфельки по полу.

— Ты хоть раз можешь прийти вовремя? Говорила я отцу, что из тебя толка не выйдет. Ты ещё слишком молод, — недовольно проговорила Чарис, глядя на припозднившегося Каспара, застывшего на бордюре с растянутыми в разные стороны руками для поддержания равновесия. — Хорошее настроение? Что ж, проходи, я тебе его мигом испорчу.

Развернувшись, Чарис на миг оставила в воздухе шлейф светлых волос и скрылась внутри. Каспар, ощутил, как по спине пробежали неприятные мурашки — такое бывало с ним часто при встрече с этой особой, и двинулся следом, оставив хорошее настроение где-то на Трафальгарской площади среди магглов.

Бледнокожая Чарис не выносила солнца, и поэтому в её доме всегда царил полумрак, тяжелые портьеры пропускали не слишком много света, свечи зажигать она тоже не любила. Несмотря на горящий камин — единственный источник освещения, в гостиной было прохладно. Каспар споткнулся о лежащую на полу книгу — еще один пунктик хозяйки — она любила читать на полу, поэтому повсюду были разбросаны мягкие подушки, возле угла неиспользуемого дивана стоял поднос с недопитым чаем. Чашки было две, но, по-видимому, Чарис так и не дождалась его к чаепитию. Бросив взгляд на огромный книжный стеллаж с собранием редких книг, посвященных Древнему Египту, Каспар сжал кулаки. Совсем скоро он достанет недостающий экземпляр, который Чарис давно хотела получить в коллекцию…

— Ты не хочешь прогуляться? На улице чудесная погода.

Но она одарила его таким взглядом, будто тот предложил покататься верхом на кентаврах в Запретном лесу. Чарис цокнула, еще раз показав свое отношение и обиду за опоздание, приземлилась на мягкий палас, притянув к себе поднос с чаем и сделала вид, словно в комнате кроме нее никого нет, углубившись в чтение какого-то громоздкого фолианта.

«Книжный червь», — подумал про себя Каспар, без приглашения опустившись рядом.

— С тобой даже поговорить не о чем, ты едва Хогвартс закончил, — пробубнила она, не поднимая взгляда карих глаз. — Подумаешь, чистокровный, — буркнула она с досадой, в мыслях ругая своего отца.

Чарис в скором времени должно было исполниться двадцать семь, выглядела она моложе своих лет и, несмотря на сегодняшнее приветствие, имела вполне приемлемый характер в сравнении с остальными сестрами и кузинами. В числе её достоинств, помимо внешности, был блестящий ум и способность располагать к себе людей, но только когда ей это нужно. Пятна от чая на манжетах её платья не свидетельствовали о неопрятности, Чарис просто не заморачивалась на таких мелочах, в отличие от педантичной матери Каспара, который привык жить в чистоте и идеальном порядке. Калидора и Цедрелла были совершенно непохожи на старшую сестру; признаться, все дочери Арктуруса и Лизандры Блэк были совершенно разными на характер.

— Ну, как дела? — начал было Каспар, но быстро прикусил язык — их встречи довольно часто начинались с подобных слов.

— Тебе это действительно интересно? — осведомилась Чарис, перелистнув страницу, но внезапно она захлопнула книгу с грохотом и устремила в него такой взгляд, что Каспару захотелось провалиться под землю. Нет, она определенно была слишком взрослой для него. — Послушай, можешь не делать вид, что тебя интересует мой досуг. Спасибо и на том, что пришел, хоть и с опозданием…

— Обещаю, такого больше не повторится, — он примирительно улыбнулся, отмечая про себя, что под тонкой тканью платья Чарис совершенно нечем любоваться. В голову сами собой проникли мысли об Урсуле — странном создании, которое нагло использует его гидом. По сравнению с аристократичной Чарис с тонкими чертами лица, Урсула смотрелась крупновато, нос картошкой и россыпь веснушек — простушка, каких множество. Но сегодня с ней было весело…

— Ты говоришь одно и то же каждый раз, Каспар. Мерлин, и повесили на меня несмышленого мальчишку! — возмутилась она, недовольно поджав губы — её коммуникабельность на него не распространялась. Подобные разговоры велись постоянно, и он уже привык выслушивать о том, какой он плохой. — Вообще, лучше иди домой, у меня голова болит. И запомни, если завтра опоздаешь на ужин с моими родителями, я тебя в табакерку превращу!

Она грозно сверкнула глазами, а Каспар, тяжело вздохнув, чувствуя, будто на его плечи повесили мешок с камнями, поднялся с корточек.

— Не скажешь, что я до десяти не досидел? — спросил он, но Чарис только кивнула, вновь углубившись в чтение. — Ладно, до завтра…

Он покинул гостиную, услышав вслед недовольное:

— Подсунули же родители женишка….

— Я всё, — объявила Урсула, потом вздохнула и с чувством выполненного долга захлопнула «Сет — мифы и правда». Аврора, хмуро взглянув на неё из-под бровей, что-то пробурчала и ещё сильнее сгорбилась над стопкой исписанных кривоватым почерком пергаментов. — Неужели у меня есть еще целых две недели, чтобы получше изучить Британию? Мы с Каспаром планируем отправиться в Уэльс, в Конуи, хочу посмотреть Самый маленький домик в Великобритании.* Тебе ещё долго?

— Долго, — не отрываясь от занятия, ответила Аврора, но отложив перо, она вдруг пристально посмотрела на Урсулу. — Чего ты с ним якшаешься? — неожиданно прямолинейно спросила она. — Он же противный тип, да ещё и умом особо не блещет. Всегда лезет не в своё дело, — ей вспомнился тот случай в Выручай-комнате, когда Каспар беззастенчиво попытался проникнуть в потаённые уголки её памяти.

Глаза Уши расширились от удивления, она недовольно поджала губы.

— Можно подумать, твой Том — приятная личность. Каспар намного лучше, чем ты о нём думаешь. Он внимательный и у него оказалось отличное чувство юмора!

— Чёрт, я так и знала, — пробормотала Аврора, перелистывая свой курсовой проект с конца на начало. — Уши, влюбись, пожалуйста, в кого-то другого. Каспар — не то, что тебе нужно, уж поверь мне, — она знала о некоторых аспектах его жизни со слов Тома. — У его семьи немного иные приоритеты, и не говори, что ты не поняла, о чём я.

У Уши, казалось, от возмущения не хватало кислорода, чтобы ответить на столь неприятные слова из уст подруги.

— Много ты знаешь!

— Девушка, потише, вы в библиотеке! — донеслось с дальнего столика от опрятного седоволосого волшебника, листающего какой-то старый том.

Сдержав порыв послать того куда подальше, Урсула покраснела от гнева и, сжимая кулаки, надменно поднялась с места, не забыв как следует скрипнуть стулом.

— Заканчивай с этим, ты всё равно скоро вернешься в Германию, — невозмутимо посоветовала Аврора, начиная писать оглавление к своей работе. — Нечего себе голову забивать всякими обормотами, Уши.

— Ты мне мамочка, что ли? Scheiße! — вскипела та, искренне не понимая поведения Авроры. — Правду говорил о тебе Каспар, ты с прибабахом. Да как у тебя вообще ума хватило говорить мне подобные вещи?

— Каспар — чистокровный волшебник, Урсула, — Аврора с самого их знакомства никогда не называла Уши полным именем. — И, насколько я знаю, такие семьи, как его, стараются выбирать более подходящие партии для своих отпрысков. Выгодные во всех отношениях… Британия — очень консервативная страна.

— Ты считаешь меня недостойной его? Аврора, мы даже не встречаемся!

— Вот и не нужно!

— Чего кричите на всю библиотеку? — из-за полки высунулась голова улыбающегося Каспара.

— Лёгок на помине, — буркнула Аврора и, не поздоровавшись, уткнулась обратно в записи.

— Идём, Каспар, кажется, у Авроры ещё много работы, и она просидит тут до позднего вечера.

В её голосе звучали откровенная насмешка и злорадство, которые невозможно было не расслышать. Быстро собрав свои вещи, Урсула затолкала их в плетеную сумку, не заботясь о том, что драгоценный курсовой проект может помяться. Каспар пытался вникнуть в суть застигнутой ссоры и с интересом поглядывал на Аврору, делающую вид, что его вообще не существует. Уши потянула его за руку в сторону стойки библиотекаря, чтобы сдать книги, а затем они вместе, воспользовавшись лифтом, покинули здание.

— Дурочка. Ну, ничего, мое дело предупредить, — рассудила Аврора, правда на душе у неё было гадкое ощущение вины.

Потратив ещё около часа на систематизирование всех записей, она поставила точку в оглавлении, сдала уже ненужные книги библиотекарю и собралась было уйти, но вдруг поняла, что у неё совершенно нет планов на вечер, а возвращаться домой к угрюмому Аберфорту не очень-то хотелось. Переживая за Уши, Аврора решала, как можно ей помочь и желательно, безболезненно. Касательно приоритетов семьи Крауч она знала не понаслышке, Том ещё в Хогвартсе объяснял ей некоторые темы Древних рун и истории, связанные с чистотой крови на примере молодёжи Слизерина, когда Уидмор уже сидел в Азкабане. Вальбурга, обрученная с Орионом, Друэлла — с Цигнусом, и Абрахаса бы ждала подобная судьба ещё год назад, если бы не трагическая гибель Эвелин. На удивление, Том приписал туда и Каспара, семья которого, несмотря на средний достаток, считалась с консервативными традициями. Урсула же не могла похвастаться знатной породой.

Аврора остановилась возле лифта библиотеки. Взглянув на своё отражение в позолоченной, слегка облупившейся от старости двери кабинки, она развернулась и уверенным шагом направилась обратно к регистрационному столу. Там сидел мистер Паркинс, казалось, что старенький, сухенький волшебник был слеп, как крот — об это свидетельствовали очки в толстой черной оправе, с круглыми сильно увеличивающими глаза линзами. Авроре он напоминал паука — сгорбившись над амбарной книгой, длинными скрюченными пальцами он листал страницы. Для образа ему не хватало только сети паутины вокруг рабочего места.

— Мистер Паркинс, а камин библиотеки подключен к сети? — поинтересовалась она, беззастенчиво разглядывая его, как зверушку в зоопарке.

Нахмурив кустистые, похожие на пышные крылья мотылька брови, он достал из ящика стола железную пиалу с летучим порохом.

— Горсть — тринадцать кнатов, — объявил он цену тоненьким голосом с хрипотцой; Аврора, порывшись в бездонной сумке, больше похожей на походный тюк, извлекла из потайного отделения кошелек и отсчитала двойную сумму.

Паркинс, хрустнув всеми костьми, поднялся с кресла и жестом поманил её за собой к огромному, в шесть–семь футов высотой, камину, облицованному камнем природной формы. Зачерпнув горсть из пиалы в трясущихся руках библиотекаря, осторожно ступая по старой золе, она оказалась внутри камина и бросила порох:

— Малфой-мэнор, кабинет Абрахаса, — скомандовала она четко. Языки зеленого пламени в тот же миг вспыхнули, немного ослепив Аврору, уверенно сунувшую голову в самое пекло холодного огня. В кабинете было пусто, неопределенно взглянув вверх, она обратилась будто бы к пустоте: — Прошу прощения за беспокойство, миссис Чаррингтон-Кант, а Абрахас дома?

— А кто его спрашивает? — строгим тоном поинтересовалась девушка с картины, висящей над камином.

— Это Аврора.

— Как же я сразу не узнала, — без особого удивления заметила миссис Чарингтон-Кант.

Аврора частенько связывалась с Абрахасом по камину и порядком успела поднадоесть его прапрабабушке, которую все гости постоянно просили разыскать его по всему огромному поместью.

— Он сейчас будет, — раздалось над головой, — с отцом договорит и придет.

— Лорд Луи Малфой в Англии? Странно, Абрахас мне ничего не говорил…

Но картина ничего не ответила, лишь цокнула, выражая своё нежелание продолжать разговор. Ещё некоторое время Аврора повисела в камине, чувствуя, что у неё начинают затекать шея и спина, находящаяся черт знает за сколько миль в библиотеке Лондона. Странно было ощущать себя в двух местах одновременно. Однако стоило этим мыслям занять её разум, как в кабинет вошёл Абрахас в как всегда идеально выглаженном костюме-двойке и начищенных до блеска ботинках. Даже дома он не облачался в более комфортную одежду, а была ли у него вообще такая?

— Привет, что случилось? — поинтересовался он, затем скинул пиджак с плеч и небрежно бросил его на спинку софы перед камином.

— Обязательно должно что-то случиться, чтобы я заглянула к тебе в гости? Ну, наверное, я не слишком вовремя, ты ведь с отцом общался?

— Вот именно, — подтвердила миссис Чарингтон-Кант с полотна.

— Можно сказать, что благодаря тебе я освободился, — обнадеживающе улыбнулся Абрахас, продемонстрировав ряд идеально ровных белых зубов.

— В таком случае, прогуляться не хочешь?

Абрахас взглянул за окно, где, напирая друг на друга, суетились небольшие тучки и облака, подгоняемые высотным ветром. Погода явно портилась, однако сегодня дождь не обещали.

— У меня ноги отваливаются от усталости, на прогулки я сегодня не способен, — пожаловался он. — Может, в кафе посидим?

— Я сегодня весь день в помещении нахожусь, — заныла Аврора.

— Так у Флориана Фортескью же есть летняя веранда.

— Не хочу туда, у меня к мороженому стойкое отвращение образовалось за всё лето, — уперлась она — У тебя в саду нельзя посидеть? Может, впустишь меня? Мне уже надоело стоять, согнувшись в три погибели, и нога чешется.

— Милая девочка, вы, видимо, намёков совсем не понимаете, — снисходительно пропела миссис Чарингтон-Кант с полотна, заставив Аврору замолчать. — Напрашиваться в гости неприлично.

— Бабушка! — шикнул на неё Абрахас и та, пользуясь тем, что гостья её не видит, показала потомку язык. — Аврора, проходи, конечно, сейчас открою камин.

Поторопившись, Аврора скрылась во вспыхнувших с новой силой языках зеленого пламени и вернулась через несколько секунд, стряхивая на начищенный паркет кабинета каминную золу, в которой успела измазаться с головы до ног. Виновато взглянув на хозяина кабинета, она мигом удалила с пола грязь, а заодно и с себя.

— Эльфы бы прекрасно справились, — подначил Абрахас.

— Ага, тогда не надо было на меня так смотреть, — не растерялась Аврора, толкнув его локоточком. — Ну, и куда идти?

— Можно к восточному фонтану, там сейчас прохладно, — он указал на дверь из кабинета на улицу. — Пойдём через сад.

Но гостья, округлив глаза, покрутила пальцем у виска и возмущенно произнесла:

— Ты чего? Нам кругом придется весь твой дворец обходить! Может, через каминную сеть махнем?

— Ты, мне помнится, хотела прогуляться, — сощурив глаза, произнес Абрахас, подталкивая подругу к двери в сад; он успел оценить её, что странно, довольно обычный наряд — серую плиссированную юбку и обычную рубашку. Летом Аврора не носила мантий. Её академия находилась вплотную к маггловскому миру, и студенты были вынуждены отказываться от некоторых атрибутов моды магического мира.

Она с подозрением взглянула на друга, но списала его желание выпроводить её из дома на присутствие отца. Тот, признаться, не очень жаловал Аврору, но смиренно выносил её присутствие в знак благодарности за то, что вытащила его сына из жуткой депрессии. Несмотря на отсутствие солнца на улице было душно, Аврора закатала рукава рубашки повыше и завязала распущенные волосы в не очень аккуратный пучок на затылке. Она по обыкновению стала прыгать только по белым квадратам выложенной камнем в шахматном порядке дорожке и, увидев показавшегося из-за кустов на его неудачу павлина-альбиноса, как всегда понеслась за ним в попытке выдрать красивое перо.

— Аврора, перья повсюду лежат, хочешь, я попрошу эльфов их собрать? — Абрахас схватил подругу за руку, прежде чем та с улюлюканьем унеслась прочь за рванувшей в неизвестном направлении с огромной скоростью птицей.

— Я хочу белые, — попросила она, — цветные у меня уже есть.

Появившийся по приказу Квинси нисколько не удивился поручению, но с опаской посмотрел на Аврору, нюхающую бутоны соцветия кустовых роз, и с поклоном удалился.

— Я ещё хотела поговорить с тобой на одну тему, — стоило эльфу испариться, произнесла она и, выдержав паузу, подчеркивающую серьезность разговора, продолжила: — Это касается Уши. Мне нужен твой совет, мне кажется, она в Каспара влюбляется.

Абрахас нечто подобное предполагал еще пару недель назад, определив собственную характеристику этой милой девушки с немного диковатым нравом; он видел все её действия, как на ладони. В момент первой встречи с Краучем, она стремилась шокировать его своим острым язычком, однако внимание, оказанное им, льстило ей. Якобы случайно выставив напоказ свои прелести, Уши строила из себя гордую недотрогу. Может, тогда она и сама не понимала, что симпатизирует Каспару.

— Бывает, ну, и что? — равнодушно сказал Абрахас, оглядывая свои колоссальные владения. — Тебя это чем-то не устраивает?

— Абрахас, ты меня разыгрываешь, да? Перестань косить под дурачка! — насупилась Аврора. Они завернули на северную сторону поместья, где был разбит сад другого стиля — здесь располагалась открытая каменная беседка-ротонда с шестью колоннами коринфского ордера, обвитыми пышным виноградником с почти созревшими гроздями. — Ты же понимаешь меня, ты же знаешь, что я имею в виду! — она поморщилась от кислоты винограда, и выплюнула его в ладошку.

— Аврора, если они нравятся друг другу, разве это не здорово? — Абрахас искренне не понимал подобной заботы. — Ничего страшного, что она нечистокровная, думаю, что его семья с этим может смириться. А если заглядывать в совсем далекое будущее, то их дети будут чистокровными, — рассудил он.

Она остановилась и поначалу вперила в него недовольный взгляд, но по мере осознания, что он ничего не понял, нашла забавным разглядывать его ботинки.

— Уши не просто нечистокровная, Абрахас, она магглорожденная, — в голосе звучала досада. — Если бы она была полукровкой, я бы не так переживала…

— Постой, постой, — он остановился, переваривая полученную информацию. — Как это? Ты хочешь сказать, что ректор Вебер — маггл?

— С какой пихты упал? Ректору Веберу лет будет побольше, чем моему дедушке, — сообщила она. — Он взял Урсулу из приюта, у него никогда не было своих детей. Теперь понимаешь? — она скрестила руки на груди, ожидая реакции.

— Так бы сразу и сказала, — обдумав, произнес Абрахас; он и представить подобного не мог. — Но даже если и так, то думаю, она сама разберется в отношениях с Каспаром. Знаешь, мне кажется, что тебе не стоит вмешиваться.

Аврора на миг сощурилась от яркого солнца, украдкой выглянувшего из-за тучки всего на несколько секунд. Прямо перед ней из воздуха материализовался Квинси, заставив её вздрогнуть. Поджав ушки, эльф протянул ей четыре белоснежных пера, получил благодарность — она с силой затрясла его за маленькую ручку, после чего, смущенный подобным отношением, он убрался восвояси. Аврора протянула одно перо Абрахасу.

— Уши немного беспечна, как ты успел заметить.

— Кто бы говорил.

— Я не такая, — уверенно отреклась она, игнорируя насмешливый взгляд.

Аврора положила перья на лавочку и запрыгнула на узенький бортик фонтана, с наслаждением подставив лицо мелким брызгам. Раскачиваясь, будто маятник, она пошла по периметру, размышляя над своими последующими действиями и словами Абрахаса. В чём-то он был прав, ведь Урсула взрослая девушка, и сама вполне способна разобраться, но Каспар всегда был неприятным малым, может, именно поэтому относиться равнодушно к симпатиям своей подруги она не могла. Абрахас думал о чём-то своем, поглядывая в сторону дома. Всего мгновение: один тоненький вскрик — и только хорошая реакция помогла поймать сорвавшуюся со скользкого бортика Аврору. Она оказалась на весу в его объятиях, зажмурившись от страха встретиться как минимум локтями и коленками с твердой плиткой тротуара.

— Уже можно открыть глаза, — сообщил Абрахас, поддерживая забывшую о дыхании девушку. Неуверенно её веки приоткрылись, и испуганные серые глаза оказались всего в паре дюймов от его лица. Аврора смущенно покраснела.

— Абрахас, — тихо-тихо, как-то интимно начала она.

— Что такое? — он наслаждался её реакцией, стараясь сдержать улыбку. — Спасибо мне, что поймал?

— Нет, — еще тише ответила она. — Ты держишь меня за задницу.

Он неопределенно посмотрел вниз и, наконец, почувствовал в своей ладони что-то мягкое. Судорожно вздохнув, Абрахас разомкнул руки, и Аврора едва не упала, но успела удержать равновесие.

— Извини, — он не смотрел на неё, а потирая затылок, изучал красноватую плитку, которой была умощена площадка вокруг фонтана, чувствуя, что сливается с нею цветом. Услышав приглушенное хихиканье, он поджал губы и собирался было что-то сказать, но смех Авроры внезапно стих.

Она смотрела куда-то за его спину и, кажется, даже не моргала. Тут же послышались голоса, заставившие Абрахаса обернуться. К фонтану, беседуя, неспешно приближались его отец с гостем, из-за которого он и заставил подругу обойти поместье кругом. Том чувствовал себя раскованно: об этом свидетельствовали размеренные шаги, легкая полуулыбка и расправленные плечи, кажется, он получал удовольствие от общества Малфоя-старшего.

— Я бы не стал сотрудничать с Дастином МакКалаханом без посредников. Несмотря на безобидный внешний вид, он может создать некоторые проблемы. Лучше не говорить ему, что ветер дует от вас. Однако есть несомненный плюс в его любви к галеонам, лорд Малфой.

— Все продаются, — согласился Луи, понимая, к чему клонит Том.

Взгляд Риддла, до этого обращенный лишь к собеседнику, остановился на Авроре. Улыбка медленно сползла с его уст, правда быстро вернулась на место. Он был осведомлен о её прибытии в Малфой-мэнор, но не знал, что она всё ещё здесь.

— Добрый вечер, Аврора, — неожиданно вежливо поздоровался он, ввергнув её в ступор.

— Мисс Уинтер, здравствуйте, — поприветствовал Луи, изо всех сил стараясь скрыть удивление столь обыденному и не пестрому наряду гостьи сына. — Вы сегодня хорошо выглядите, останетесь на ужин?

Раздался звук, похожий на урчание, и исходил он из живота Авроры.

— Добрый вечер. Спасибо, лорд Малфой, но я уже поела, — но никто, конечно же, ей не поверил. Слава Мерлину, она отучила себя от неуместных реверансов и старалась вести себя более сдержанно, находясь в обществе отца Абрахаса. Даже в теплый летний день на нём был надет сюртук, хоть и из легкой ткани.

— Останься на чай, — посмеиваясь, предложил Абрахас; он был поражен приветливостью Тома, явно рисующегося перед его отцом. Это не было бы так заметно, если бы он не лицезрел последние их встречи с Авророй, похоже, тоже начинающей подозревать нечто искусственное в его поведении.

…Аврора держала нож и вилку правильно, не сбавляла в осанке и не набрасывалась на еду подобно оголодавшему пикси, как делала это в Хогвартсе, однако явно чувствовала себя некомфортно, стараясь справиться с маслиной, никак не накалывающейся на вилку. Том сидел прямо напротив неё и, несмотря на вполне равнодушный вид, действия его были слегка скованными. Он не бросал на неё взглядов, хотя Абрахас готов был отдать полсейфа галеонов за то, что ему хотелось это сделать. Отец, небрежно, но с неизменной аристократичностью, бросил смененную эльфами салфетку на колени и приступил к следующему блюду, невозмутимо посматривая на присутствующих. Благодаря неожиданному приглашению остаться на ужин, чувствовала себя неловко не только Аврора. Случайно скрипнув ножом по тарелке, она на миг сжалась, а у Тома, режущего стейк, выскочила из руки вилка и со звоном упала на пол. Он нервно отложил оставшийся столовый прибор и сделал внушительный глоток воды из бокала. Подоспевший эльф подал новую вилку, подобрал упавшую, вежливо поклонился и исчез.

Такую черту в отце Абрахас просто терпеть не мог: тот просто наслаждался ситуацией, самодовольно потешаясь над чувством неловкости обоих гостей. Когда, собравшись с мыслями, Аврора и Том снова принялись за еду, заскучавший Луи решил завести светскую беседу:

— Аврора, у вас, насколько я знаю со слов Абрахаса, была практика в Музее Естествознания Лондона? Слышал, туда привезли останки из гробницы жрецов храма Пер Нетр.

— К сожалению, мы так их и не дождались, они отправились в эдинбургский музей, лорд Малфой. Нам достались только черепки да куски стены с письменностью и рисунками египтян. Хотя была одна целая амфора, — поддержав тему, поведала она.

— Вам понравилась работа в музее?

Аврора едва сдержалась, чтобы не скорчить рожицу, показывая отношение к рутинной практике, но вовремя опомнившись, лишь слегка искривила губы.

— Пожалуй, нет. Наверное, это самая скучная работа в мире. Ничего, на втором курсе, поговаривают, нас отправят в Китай на раскопки, — при этом она имела такой вид, что сама леди Малфой с её жеманностью могла бы позавидовать. Манерно оттопырив мизинец, Аврора аккуратно взяла ножку бокала и сделала глоток воды. Том, поневоле ставший свидетелем разговора, смотрел на неё со слегка изогнутой бровью. — Нам не обещают ничего сверхъестественного, с магическими артефактами мы будем работать только на четвертом курсе, однако я, как и мои сокурсники, жду этого с нетерпением.

— Интересный выбор профессии — археолог. Что сподвигло вас на этот нелегкий путь? Вы настолько увлечены рунами и историей?

Том и Абрахас наблюдали за разговором, как за переброской квоффла в квиддиче, где вместо мяча, заставляющего вилять головой из стороны в сторону, были реплики собеседников.

— Руны теперь мой конёк, — она многозначительно взглянула на Тома — не удержалась. — Астрономия, правда, очень сложная наука, но без неё рассчитать друидские захоронения и еще многие другие вещи просто невозможно. Я буду не совсем археологом, лорд Малфой, — наигранно смутившись, сказала она. — Я буду специалистом по древним магическим артефактам, но это только если мне удастся сдать спецкурс и все дисциплины на «Превосходно». Очень надеюсь на это.

— Учи Астрономию, — взгляды присутствующих как по команде обратились к Тому. — Наука звёзд и планет — одна из самых сложных, она не дается тем, у кого есть только желание. Учеба вполсилы здесь не поможет.

Абрахас уже и не помнил, каким может быть Том по отношению к Авроре, кажется, тот и сам, будто забылся, но вспомнив, что их отношения уже не те, что раньше, снова взял в руки вилку, хотя его тарелка уже давно опустела.

— Я буду стараться, — прозвучал несмелый голосок, как обещание лично ему. Аврора закусила губу, переводя дыхание. — У меня есть замечательная книга, называется «Астрономия с точки зрения существ с почти человеческим разумом», — невольно она покосилась на Абрахаса, вспомнив, что должна ему денег. — Очень интересное издание, хоть и немного нудноватое…

— Выбрось эту макулатуру, — оборвал Риддл, даже не взглянув на неё.

Ноздри Авроры затрепетали от возмущения.

— Как это? Ты хоть знаешь, сколько она стоит? Это не третьесортный учебник для Хогвартса, Том! Это просто замечательное издание с наглядными примерами и схемами многих малоизвестных созвездий и планет!

Он усмехнулся её глупости, отодвинул от себя тарелку и сложил руки на столе замком.

— Неужели ты думаешь, что существа с почти человеческим разумом, то есть, кентавры, вейлы, вместе с феями собрались группкой и рассказали какому-то книгописцу свои тысячелетние знания? Если они и проникаются симпатией к волшебнику, то вряд ли выложат ему все подчистую. Свои тайны они охраняют почище гоблинов...

— Феи, вообще-то, не особо отличаются интеллектом, и к Астрономии не имеют никакого отношения, Том, — с вызовом ответила Аврора, начиная злиться; Риддл закатил глаза, в очередной раз удостоверяясь, что она не понимает издевок.

— Лучше Хагрида попроси, пускай отведет тебя к кентаврам, авось не затопчут и откроют тебе свои великие тайны, ты же у нас особенная!

С громким скрипом отодвинулся стул и упал на спинку. Аврора сжимала в руке вилку, будто намереваясь раскалить её добела или воткнуть кое-кому между глаз. Губы подрагивали, серые глаза источали ярость, казалось, что под её ногами вот-вот загорится паркет.

— Как был самодовольным хамом, так им и остался, — воскликнула она. — Простите за сцену, мистер Малфой. Спасибо за ужин, думаю, мне пора.

Кивнув головой, она скомкала прилипшую к юбке салфетку, бросила её на стул и, развернувшись на каблуках, пошла к выходу из гостиной. Абрахас, впавший в ступор от перепалки, только и успел гневно взглянуть на отца, с интересом наблюдающего за Томом, но Авроры уже и след простыл. Он бросился вслед за ней, мысленно проклиная Риддла за глупое поведение.

— До сих пор не могу понять, какие у вас отношения с Авророй, — лениво поинтересовался Луи, крутя пальцами ножку высокого фужера с вином. — Не замечал за вами несдержанности, Том. Насколько я успел заметить, эта особа имеет на вас некое влияние. Забавно, кажется, что вы совсем разные.

Держать себя в руках не было сил, но быть цирковым клоуном у Луи Малфоя, загрызи его нунду, тоже не хотелось. Распрекрасный лорд нашёл себе замечательное развлечение, дабы скрасить тусклый ужин с сыном, только, несмотря на его подкованность в понимании людей, он все же плохо знал человека, сидящего перед ним. Том мог показаться корыстным, хитрым, мог подлизываться и стелиться перед нужными людьми во имя своих целей, он был полезным Малфою, однако тот не разглядел в нём гордеца с возможно, гораздо большим самолюбием, чем его собственное. Ручной обезьянкой у зазнавшегося аристократа Том становиться не собирался; взгляд голубых глаз, изучающих его, на этот раз, для увеселения, раздражал сильнее дурмана тяжелых духов в доме Хэпзибы Смит. Чернота в душе сгущалась, выливаясь в ненависть к Луи, использовавшему Аврору, как раздражитель, чтобы понаблюдать за реакцией Тома. Возможно, он успел изучить своего "преданного сотрудника" достаточно и мог с точностью определить: общество этой странной девчушки действительно сильно влияет на него, раскрывая истинную натуру. Какие выводы сделал для себя отец Абрахаса, оставалось загадкой.

Том не мог просто подняться и покинуть Малфой-мэнор, деловые отношения с аристократом приносили ему внушительную выгоду не только в финансовом плане, но и интеллектуально. Только теперь в его и без того жестоком сердце затаилась злоба на этого человека…

— Отец, — в дверях появился чем-то явно обеспокоенный Абрахас. — Аврора пропала, эльфы сообщили, что камином она не воспользовалась, и они не могут найти её.

— Ты вышел следом за ней, как ты мог её потерять? — спросил Том с самым равнодушным выражением в голосе.

— Она сбежала, — неожиданно для себя рявкнул на него Абрахас, — по твоей милости, между прочим.

— Поспрашивай портреты, пошли эльфов, — предложил отец, даже не собираясь беспокоиться.

— Уже сделано, портреты видели её выходящей на улицу. Эльфы пока не нашли её.

Том поднялся с места и, пока Луи предлагал иные способы найти Аврору, прошел мимо Абрахаса, на мгновение остановившись.

— Я поищу её в саду.

— Уже темнеет, эльфы справятся с этой задачей лучше.

Но Том не стал пререкаться, а просто вышел в коридор и отправился к главному выходу из дома, задаваясь одной мыслью: если бы он был Авророй, то куда бы пошёл?

* * *

— И тебе привет, птичка, — сказала Аврора в ответ на неприятный каркающий звук, донесшийся из клюва белого павлина, вышедшего из зарослей шиповника.

Глупо было бродить по чужому поместью, ещё глупее было сбегать от Абрахаса, вероятно, сейчас он носится по всему Малфой-мэнору, разыскивая её. Аврора даже не знала, как добраться до его кабинета, несмотря на то, что уже довольно неплохо ориентировалась в громадном поместье, где сам черт ногу сломит. Ещё ей было стыдно перед лордом Малфоем за их с Томом перепалку. Бессовестный, неужели он ради приличия не может скрыть свою неприязнь к ней? Закусив губу, мысленно ругая себя за несдержанность, она присела на корточки, облокотившись на небольшую яблоньку, под которой уже лежали несколько упавших яблок. Протерев одно из них тканью юбки, Аврора откусила кусочек и к своему удивлению обнаружила, что оно спелое и очень сладкое. Павлин всё так же стоял чуть поодаль, будто бы решая, представляет ли она для него опасность.

Постепенно, то тут, то там, стали раздаваться трели цикад, сливаясь над садом в единый хор. Насекомые прятались в симметрично выстриженных кустарниках и пышных клумбах ирисов. Небо темнело, всё ярче крупным блюдцем алело вылезшее из-за облаков солнце, забирая с земли духоту. Абрахасу повезло жить в таком живописном месте, где все тревоги развеивались под чарами окружающей красоты. Где-то невдалеке шумел ручей, а может, маленькая речка, наполняя Малфой-мэнор жизнью звуков. Во дворце загорались окошки, разрисовывая восточный фасад здания. Нарушая таинственность сада, гаркнул павлин, уселся на траву и, оттопырив крыло, стал чистить перышки, больше не обращая на Аврору никакого внимания.

Ей не хотелось покидать это место, но, даже находясь в укромном уголке, скрытом пышной растительностью, она знала, что вскоре её найдет Майни или Квинси, а может и сам Абрахас. Аврору часто тянуло сюда, возможно, где-то в глубине её сердца таилась мечта о жизни здесь. Малфой-мэнор не был ледяной неприступной крепостью, как описывал его Абрахас в Хогвартсе, здесь кипела своя собственная жизнь. Оставалось только закрыть глаза, чтобы оторвавшись от всех переживаний, окунуться в мир грёз, влекущий спокойствием.

* * *

Глупая маленькая девочка решила поиграть в прятки. С ней всегда находятся какие-то проблемы, Аврора просто не умеет быть другой, ещё в Хогвартсе этот сомнительный талант не давал Тому покоя и времени посидеть на месте. Даже прекратив с ней общение, он умудрялся возвращаться к нему, и никакие зароки и клятвы не помогали. Луи Малфой не показал раздражения фактом, что по его поместью снует непонятная девица, признаться, Том не мог понять его отношения к ней. Кажется, аристократ был не против её присутствия, видимо, он находил её забавной — ещё одним изощренным способом увеселения собственной персоны.

Абрахас обыскивал западную и северную стороны поместья, а Том остальные. Где-то периодически раздавались негромкие аппарационные хлопки, возвещая о том, что эльфы тоже просматривают все уголки. Несмотря на порядочную удалённость от дворца, здание все равно казалось очень большим. Сады Малфой-мэнора утопали в пышном великолепии зелени летом и в утончённом изяществе ледяных скульптур зимой. Том бывал здесь и осенью, когда яркий разноцветный ковер из листьев украшал поместье сочными красками. Усадьба будто сошла со страниц старинного романа — романтичный уголок для двух возлюбленных, или же колыбель дворцовых переворотов.

Прогуливаясь по узким мощеным камнем дорожкам, Том наблюдал, как постепенно загораются невысокие фонари; он забыл, зачем сюда пришел, пока его взгляд случайно не зацепился за маленькую фигурку, слегка освещенную тусклым светом почти опустившегося за горизонт солнца. Она сидела под яблоней, обняв колени, и, вероятно, смотрела на небо.

— Авро… — но Том запнулся, глядя на её закрытые веки и слегка приоткрытые губы.

Он вздохнул, глядя на спящую девушку, несмотря на позу, кажется, что только во сне Аврора могла показаться нормальной. Совсем близко запылал яркий магический фонарь. Склонившись, он хотел тронуть её за плечо, призывая к пробуждению, но его пальцы так и не достигли цели. Странное во всех смыслах ощущение завладело им; Том никогда не замечал, что у нее на шее есть небольшая родинка, что у неё полные губы — эта невнимательность, скорее, была следствием того, что рот Авроры никогда не закрывался. За спиной раздался отвратительный звук, напоминающий смесь скрипа половиц с бульканьем сливаемой воды в унитаз. Обернувшись, Том приложил палец к губам, словно павлин мог бы понять, что от него требуется. Аврора не проснулась, а только почесала пальчиком под носом и слегка сменила положение головы.

Осторожно просунув руки под спину и согнутые колени, Том поднял её; он с усмешкой вспомнил, что когда-то в Хогвартсе обозвал её неподъемной, весящей не меньше гиппогрифа, тушей. Нет, на самом деле Аврора была легкой как пушинка, можно сказать, даже невесомой, не очень высокой и хрупкой, тронешь — сломается, как соломинка.

— Том? — серые глаза приоткрылись, являя миру слегка затуманенный сонный взор; Аврора обняла его вокруг шеи и прижалась покрепче. — Какой прекрасный сон, — пробормотала она, снова падая в дрёму.

Он на мгновение остановился, чувствуя её тёплое размеренное дыхание на своей ключице, покосился на светлую макушку, сдул налипшую на её лицо прядь и, обхватив поудобнее, двинулся во дворец…

* * *

Самый маленький дом в Великобритании* — (англ. Smallest House in Great Britain), также известен как Дом на пристани (англ. Quay House) — туристический объект на набережной города Конуи, Уэльс. Его размеры всего 3,05 на 1,8 метра. http://ru.wikipedia.org/wiki/Самый_маленький_дом_Великобритании

Ветер бросил в лицо ледяные брызги фонтана, оставив в волосах мелкую морось; Абрахас пригладил прическу и отошел в сторону, вглядываясь в каждый уголок восточной стороны Малфой-мэнора. Каждое движение листвы, деревьев и кустарников заставляло взгляд метаться из стороны в сторону. У клумбы разноцветной изящной бегонии, образующей рисунок родового вензеля, мелькнула неясная тень.

— Аврора? — но расслышать что-либо в ответ не представлялось возможности: шум фонтана перекрывал все звуки.

Взмахнув волшебной палочкой, Абрахас заставил фонтан стихнуть, и высокие струи, как маленькие гейзеры, обрамляющие статую полуобнаженного мужчины, из чьего кувшина вытекал бесконечный поток воды, моментально опустились, слившись с рябой, успокаивающейся гладью. Присмотревшись, Абрахас различил фигуру павлина, тот, будто бы скептично взглянул на него, взметнул сложенным хвостом, задрал клюв и отправился прочь. Глупая птица изобразила истинно аристократичную гордость под стать поместью, в котором живет. Из всех его частей восточный сад, пожалуй, был самым любимым, вероятно, из-за брызг фонтана, смешивающихся с ветром и придающих этому месту прохладу, а может, из-за зеленого лабиринта выстриженных как по линеечке кустов самшита и бирючины, где можно было скрыться от глаз домочадцев и эльфов. Абрахас ещё с детства помнил излюбленное место для пряток и оставил эту часть сада Малфой-мэнора практически нетронутой. Сквозь высокие стены зелени практически ничего нельзя было разглядеть, возможно, Аврора, выбрала для уединения именно это место. Негромко, точно детская хлопушка с конфетти, рядом раздался звук аппарации, и, угодив едва ли не в фонтан, у самого бортика в луже появился неуклюжий Майни. Сиротливо поджав ушки, совсем юный эльф уставился на хозяина, едва скрывая раболепное восхищение.

— Господин просил передать, что мистер Риддл нашёл мисс Аврору, — да, именно так эльфы называли Аврору, не приемлющую к себе обращений по фамилии, однако уважительное «мисс» они все же добавляли. — Они в западном крыле, в трофейном зале, молодой господин.

— Ступай, — бросил тот равнодушно, даже слегка раздраженно, словно Майни сообщил ему, что отец снова рылся в его документации, как это бывало не раз.

В зале с охотничьими трофеями — ближайшем к выходу на западную сторону поместья, Абрахас не сразу увидел присутствующих. Чучело огромного бурого кабана скрывало от взгляда расположившихся на небольшой софе Тома и Аврору. Удивление вызвала её поза — положив голову на колени к Риддлу, она мирно дремала, свернувшись калачиком, а он поглаживал её по волосам, распрямляя выползшие из прически завитки пепельных локонов — если стояла влажная погода, на висках они иногда закручивались в спираль. На губах Тома блуждала легкая улыбка, едва заметная, но забирающая с его лица извечный арктический холод. Казалось, что он ничего и никого не замечает, увлеченный своим занятием, а умиротворение на лице Авроры — самая прекрасная вещь, которую он когда-либо видел. Идиллия, представшая взору, заставила Абрахаса замереть в нерешительности, так и не обнаружив своего появления. Случайным свидетелем он наблюдал исподтишка эту картину, боясь нарушить таинственное мгновение, каких он еще никогда не видел между ними. Сплошная ругань затмевала всё, что они пережили в Хогвартсе, и иногда делала из них двух едва знакомых людей, начавших общение с ссоры на почве какой-нибудь мелочи. Только сейчас угадывалась слегка потускневшая от времени искра доверия, дружбы, сблизившая их. Охотничьи трофеи наблюдали за ними в равнодушной мертвой тишине. Аврора лишь однажды была в этом зале и сказала, что нога её больше сюда не ступит, но Том так и не научился читать её, для него, как и для Абрахаса, чучела гиппогрифов, головы кабанов, медведей и оленей были просто предметами мебели, а не жертвами жестоких убийств ради забавы.

Тихо скрипнул паркет под ногами Абрахаса, заставив Тома вздрогнуть, он рывком убрал руки от волос Авроры, точно испугался, что его застали за чем-то неприличным, интимным, взгляд черных глаз сделался холодным, настороженным, мимика обычного парня пропала с лица, обнажив каменную маску равнодушия. На напрягшихся в момент коленях закопошилась Аврора, но начав менять положение во сне, она внезапно подняла веки и встретилась с пустым взглядом стеклянных глаз кабана, стоявшего возле софы. До того она испугалась, что лицо её позеленело, глаза превратились в идеально круглые; скомкав складки юбки, она вжала голову в плечи, пытаясь понять, что перед ней — отголосок непонятно откуда взявшегося кошмара, или же страшная реальность с огромными клыками, угрожающе желтеющими на огромной бурой морде.

Подавив писклявое «гоблинова задница!», Аврора прикрыла рот ладошкой и икнула. Том сидел, не шевелясь, видно раздумывая, какое оправдание придумать столь интересному положению, но, сбросив с себя недостойную неловкость, просто встал, скинув её голову с колен. Острый взгляд, гордая осанка — и ничего больше не осталось от той теплоты.

— Нечего засыпать под яблонями, когда тебя все ищут, — раздраженно бросил он скороговоркой, точно у него челюсти слиплись. — Слоняешься по чужому поместью, как у себя дома.

Том старательно избегал встретиться взглядом с Абрахасом, чувствуя, что тот его подловил.

— Позволь, я сам решу, кому можно слоняться, как ты выразился, по моему поместью, Том, а кому нельзя, — насмешливым хозяйским тоном сказал Абрахас, откровенно забавляясь ситуацией.

У того не хватило воздуха, чтобы ответить на подобное заявление.

— А где твой папа? — Аврора почесала макушку. — Ой, как неудобно, надо бы извиниться.

— Раньше надо было думать, — отрезал Риддл, словно кроме них в комнате никого больше не было.

Брезгливо и как-то растерянно покосившись на чучело кабана, Аврора поднялась на ноги и расправила чуть задравшуюся юбку. Потоптавшись с ноги на ногу и поежившись под взглядами мертвых животных, будто высверливающих в ней дыры, она с интересом посмотрела на Тома.

— Отвратительное место. Ты меня сюда принёс? Значит, это был не сон...

— Больно нужно, — отрезал тот. — Ты бы следила, где можно, а где нельзя так себя вести. Вечно с тобой проблем не оберешься, как будто нам только и интересно, разыскивать тебя в потемках.

Внезапно Аврора изменилась в лице, левый уголок губ вместе с правой бровью хитро приподнялись, она фыркнула и шагнула вплотную к Тому — надо отдать ему должное, с места он не сдвинулся ни на дюйм, сохраняя показное спокойствие. Лишь когда нос Авроры почти ткнулся в ткань рубашки на его ключице, он оттолкнул её, выставив перед собой руки.

— Что ты делаешь?

— Ага, значит, нёс на руках, — удовлетворенно заметила она, спокойно сложив руки на груди. — Твоя рубашка пахнет моим бальзамом для губ, Том, — она потыкала пальчиком в то место. — Я, конечно, еще не простила тебя, но уже не так сильно злюсь… — медленно, будто чайник на углях, закипало лицо Тома, багровея не то от гнева, не то от смущения, которое он старательно прятал за раздражением. Аврора не умела по-настоящему злиться на него, а наоборот, всегда пыталась перевести его настроение в иное русло. И сейчас она была верна себе, несмотря на то, что именно он был повинен в её побеге из-за стола. — Знаешь, если ты проводишь меня домой из «Трёх мётел» до «Кабаньей головы», я прощу тебя окончательно и не буду злиться. Просто наш камин сломался, — оправдалась она. — Ты же знаешь, я отходчивая. Ну, Том, пожалуйста, знаешь, как там страшно? А вдруг на меня нападет какой-нибудь мерзавец, или утащит в лес огромный паук? Уже совсем поздно, да и дедушка будет ругать меня…

Взглянув на нее с презрением, Том просто отошел на пару футов, борясь с искушением достать волшебную палочку и стереть с рубашки следы и запах бальзама для губ, к которому Аврора демонстративно принюхивалась. Она ехидно улыбалась, абсолютно точно угадывая каждое его действие. Кажется, это была игра, впервые за время их общения в каждом жесте и взгляде действительно была игра, намеренно смущающая его. Абрахас стоял и просто наблюдал, одобряюще ожидая следующих действий подруги.

Как так вышло, что не получилось раскусить эту не слишком хорошую актёрскую роль? Когда Аврора начала откровенно издеваться над ним? Том не верил своим ушам и глазам, стоял как громом пораженный, пытаясь понять — с каких пор она сделала из него объект для насмешек? Аврора не такая! Она никогда не делала ничего подобного!

— Ничего, я тебя провожу, Аврора, — предложил Абрахас вполне серьезно, если бы не эти лукавые искры в серо-голубых глазах. — Мистер Том Риддл слишком занятой человек и у него вряд ли найдется свободное время, да и это неприлично — просить его о такой услуге.

— О, конечно-конечно, лорд Малфой, — неопределенно махнув ладошкой в сторону окаменевшего Тома, Аврора подцепила предложенный локоть Абрахаса и завела непринужденную светскую беседу: — Говорят, Пушкам Педдл не хватило всего двух десятков очков для выхода в полуфинал мирового кубка. Как жаль, такая замечательная команда. Слышала, что у новичка — Тедди Перри настоящий талант, его прозвали «Тедди — ловкач», он поймал снитч на пятой секунде матча, представляете?

— На мой взгляд, это всего лишь случайность, мисс Уинтер, — Абрахас в вежливом полупоклоне указал рукой на поворот в коридоре, чувствуя, как у него на затылке волосы встают дыбом от взгляда Тома, оставшегося стоять в неподвижности в трофейном зале. — Снитч просто запутался в рукаве его спортивной мантии, не мудрено...

Подарив друг другу хитрые улыбки, Аврора и Абрахас зашагали по длинным коридорам дворца, окрыленные чувством собственной значимости. В сущности, они ничего особенного не сделали, но Авроре почему-то очень хотелось прыгать и хлопать в ладоши, от чего она воздержалась, услышав шаги позади себя. Гордо приосанившись, она продолжила болтать о недавно прошедшем квиддичном матче, получая в ответ такие же наигранные вежливые ответы. А шаги приближались… Как не старалась она запомнить расположение всех комнат, крыльев, ответвлений, лестниц, крылец и выходов, Малфой-мэнор оставался для неё настоящим лабиринтом, в котором порой приходилось заглядывать за каждую дверь, авось наткнешься на искомую. К её удивлению, после поворота неизвестного направления, прямо перед ними возникла двустворчатая дверь кабинета Абрахаса. Галантно пропустив Аврору вперед, он даже не удосужился взглянуть на мрачного Тома, над головой которого собрались клубящиеся чёрные тучки, низвергающие гром и молнии на всякого ближнего. Покинуть поместье можно было только через дальние ворота, через камин в этом кабинете или в кабинете отца, и даже несмотря на насмешки, Том, видимо, предпочел не беспокоить Луи по пустяками. Главные ворота закрывались в девять часов вечера.

— Спасибо за вечер и чудесный ужин, — Аврора собралась откланяться.

— Я обещал проводить тебя, — подхватил Абрахас, когда за его спиной появилась худощавая фигура Риддла, чьё выражение лица не предвещало ничего утешительного. Плотно сжатые губы, слегка вздрагивающие крылья носа свидетельствовали о нешуточной внутренней борьбе с самим собой, и продолжать издевательства Аврора побоялась. Возможно, она впервые чувствовала некий моральный подъем от небольшого представления, где главным героем оказался Том. Надо же, он действительно нёс её на руках, ведь она проснулась по дороге в поместье, но не стала привлекать к этому внимания. Вновь задремав, она и не поняла, как очутилась в трофейном зале, лежащей у него на коленях. Про бальзам для губ она пошутила, ведь он стёрся ещё во время ужина, зато как дернулась в сторону ключицы рука Тома…

— Спасибо, буду очень благодарна, — сообщила Аврора и зачерпнула из резной пиалы немного летучего пороха. — До свидания, Том.

Языки пламени взвились в каминную трубу, на мгновение обдав ярким светом полутемный кабинет, в котором, что странно, горел всего один канделябр с пятью свечками, и унесли Аврору в названный пункт назначения. Абрахас покинул кабинет следом, не удосужившись дождаться отправления второго гостя, присутствие которого в последние несколько минут он тщательно игнорировал.

Том чертыхнулся, вызвав укоризненный взгляд портрета прабабки Малфоя, он всё ещё не мог прийти в себя, совершенно не ожидая такого поворота событий. Отношение Абрахаса к себе он знал — подорванное доверие в свете последних нескольких встреч вполне предполагало подобное общение, но, кажется, Малфой слегка зазнался, позволяя себе откровенное высмеивание. Аврора — та еще подпевала, взяла с него моду. Оттянув на ключице ткань рубашки, Том принюхался. Вот хитрая лиса! Никаких следов и запаха не было… И тут он вдруг почувствовал, как ноги предательски подкашиваются. Она… она притворялась спящей, позволяя себе наслаждаться мимолетными ласками. Том приложил ладонь к лицу и вздохнул так, будто на него обрушились все тяготы мира. Ругать себя было бессмысленно, но эта оплошность, возможно, и вызвала у неё приступ самоуверенности, да, так и есть. Только почему раньше в такие моменты она несмело брала его за руку или приклоняла голову на его плечо, а теперь… В голове что-то щёлкнуло — это всё Абрахас, его ужасное влияние, он меняет её намеренно, потому что хочет обратить против Тома. Эти их взгляды, да они понимают друг друга без слов! А тогда, в дождливый день в Косом переулке, поведение Малфоя, забравшего промокшую Аврору с улицы, эта его ухмылка… вызвала бурю необъяснимых и очень неприятных эмоций. Ревность… Осознание этого почему-то заставило Тома напрячься всем телом и сжать кулаки в бессилии, он гневно взглянул на безжизненный камин, на дне которого едва искрилась зеленым пыль перегоревшего летучего пороха…

* * *

— Подожди, я уверена, он придет, ставлю галеон! — возвестила Аврора, поглядывая на небольшие позолоченные часики на подставке каминной полки. Время было позднее, однако не такое позднее, чтобы прогнать из «Трех метел» засидевшихся посетителей. Наоборот, здесь разгоралась новая жизнь, в пабе коренным образом менялась публика, привлекая на место приличных волшебников обыкновенных пьяниц, превращая любимый студентами Хогвартса паб в задушенный табачным дымом кабак. Однако здешние пьяницы, судя по внешнему виду, еще не скатились до уровня «Кабаньей головы». Аврору поначалу даже забавляла подобная иерархия здешних аборигенов.

— Предлагаю повысить ставку, только деньги меня не интересуют, — протянул Абрахас, стряхивая несуществующие пылинки с жакета. — На желание.

Изобразив искреннее непонимание, Аврора нахмурилась.

— Я… лучше на деньги…

— Ты не уверена в собственной победе? Ты хочешь прибавить к сумме долга в двадцать две золотых ещё один галеон? Когда это ты так разбогатела?

— Очень смешно, — на сарказм Абрахаса она никогда не обижалась, да он сам никогда не хотел её обидеть. — Ладно, по рукам!

Изобразив смачный плевок в ладошку, Аврора замахнулась и совсем по-мужски залепила крепкое рукопожатие, тряханув руку Абрахаса, что есть силы.

— Постой, когда это мы стали спорить на Тома Риддла? — поинтересовался он, усмехнувшись. Сию секунду в невысоком камине «Трёх метел» вспыхнуло пламя, заставив их сощуриться. Сжав кулачки, Аврора в предвкушении наблюдала за появившейся фигурой. Лишь когда языки огня стихли, пригнув голову, в помещение вошел незнакомый высокий волшебник, который был едва ли ниже Хагрида. Он оглядел пристально наблюдающих за ним молодых людей и, изобразив нечто вроде настороженного: «Хм-м», — отправился к барной стойке, где его горячо поприветствовал подоспевший официант мадам Розалии. Минут пять ничего не происходило, и Аврора со вздохом констатировала свое поражение. Протянула руки к Абрахасу в ожидании кандалов и повинно опустила голову.

— Ладно, так уж и быть, придумаю не самую страшную расплату, — он дружески потрепал её по волосам и развернул к выходу на темную улочку, где свет редких фонарей едва касался раздолбанного тротуара, на котором только чудом не растянулась Аврора; Абрахас подоспел вовремя и подхватил её. — Хорошо, что я пошел тебя проводить, ты же знаешь Хогсмид как свои пять пальцев! Как можно быть такой невнимательной?!

— Не ворчи, ты прямо, как мои достопочтенные дедушки, — огрызнулась она и зажгла на кончике своей волшебной палочки огонек света. — Дальше сама могу дойти, вон «Кабанья голова».

Слабоосвещенный тупик волшебной деревушки, в котором и располагался паб, всегда становился практически невидимым к темноте. Если зимой снег отражал хоть какой-то свет звезд и луны, то летом в черноте, казалось бы, нежилых домишек, было сложно различить хоть что-то — лишь тусклые блики волшебной лампы да камина в засаленных мутных окнах «Кабаньей головы» давали представление, что улица обитаема.

— Навернешься ещё, лучше до конца провожу, а то у вас на крыльце половицы дохлые, кто знает, сколько они еще выдержат, — рассчитал Абрахас, на самом деле оттягивая момент возвращения домой. Уж очень ему не хотелось оставаться наедине с отцом, который непременно поинтересуется результатами поисков беглянки, пусть и так знает, кто и когда покидает дом. Отец всегда вёл светскую жизнь, развлекая себя любопытством. Была у него еще одна не очень приятная привычка — спаивать своих гостей, чтобы посмотреть, кто и как себя ведет.

— Том… Уже в позапрошлом году, на крыльце навернулся и упал в сугроб. Он отломал вывеску, представляешь? Я думала, на него йети напали и неделю держали в леднике, — она хихикнула, вспомнив, как они встречали новый тысяча девятьсот сорок пятый год вместе…

Продолжая описывать детали тех событий, Аврора не заметила, как притих спутник, делающий вид, что изучает окружающую обстановку, едва различимую во мраке. Было в этом месте что-то зловещее, точно из-за угла вот-вот выйдет маньяк, размахивающий топором, или кто-то пальнёт Инсендио, но кругом стояла тишина, только что-то скребло возле жестяного мусорного бака. Разве это подходящее место для такого светлого человечка, как Аврора? Даже проводя здесь только каникулы и некоторые праздники, она не должна находиться в подобной обстановке, потому что достойна лучшего, а не общества грязных пьяных свиней и нечистоплотного Аберфорта, превратившего свой паб в хлев. Может, днём Хогсмид и выглядит миролюбиво, привлекая своей милой захолустностью, покосившимися крышами, вывесками с облупившейся краской и гулом проезжающего два раза в день Хогвартс-Экспресса (железнодорожная линия проходила прямо за «Кабаньей головой»), но ночью здесь становилось тревожно, ещё и потому, что недалеко находился Запретный лес с разнообразием его ночной жизни, порой даже опасной. В Хогвартсе, стоящем впритык к лесу, подобного не ощущалось — слишком защищен был замок. Глубинка Шотландии скрыла волшебную деревушку и школу в нагорье.

С поглотившей его задумчивостью, Абрахас и не заметил, как они оказались у самого крыльца паба, из которого, шатаясь и неуклюже переставляя ватные ноги, вышел пузатый маг и, похлопав по своему животу, схватился за край перил, чтобы не свалиться. Угрожающе скрипнули трухлявые напольные доски, прогибаясь под его весом, и Абрахасу пришлось потянуть Аврору на себя подальше от греха. Окинув ребят замутненным взглядом, волшебник снял шляпу, икнув, поклонился, затем аппарировал прямо с порога, оставив в ушах, привыкших к тишине, неприятный звон. Поморщившись от терпкого запаха перегара, оставшегося после пьянчуги, Абрахас неопределенно взглянул в окно паба и не ожидая чего-то разглядеть.

— Мистер Кэтберри, — сообщила Аврора, — он наш постоянный клиент. Представляешь, у него нет языка, потерял его ещё во времена учебы в школе, неправильно произнес заклинание.

— Ошивается тут всякий сброд, — донёсся недовольный ответ.

— Ты чего? Он хороший человек, он не всегда напивается, просто ему одиноко, — сочувственно произнесла она, — он тоже потерял всю семью во время бомбардировок. Зато он отлично владеет невербальной магией, у него бы поучиться! Волшебную палочку совсем не носит, да и нет её у него, наверное.

Она ко всем проникалась доверием, сочувствием, в каждом находила что-то хорошее или повод для сожалений, Аврора всегда была такой — доброй, замечательной и внимательной. Абрахас невольно представил себя на месте того пузатого волшебника, ведь когда он потерял Эвелин, эта странная девушка с чистой душой и сердцем старалась быть рядом, не позволяла унывать и вытягивала из депрессии.

— Ну, что, я, пожалуй, пойду. Ещё раз, спасибо, — привыкшие к темноте глаза уже могли различать легкую улыбку её губ и даже белеющие в свете тусклой луны сквозь рассеявшуюся пленку перистых облаков светлые волосы, чуть вьющиеся от вечернего тумана. — Постарайся, чтобы желание не было похожим на то, что я загадала Септимусу в Хогвартсе.

В мыслях сразу пронеслась веселая коррида, оставшаяся в сердцах и улыбках студентов ещё надолго, забавный маленький бычок, криво трансфигурированный из директорской кафедры, Фадж с гнилым помидором на голове, подкинутым весельчаком Пивзом и, конечно же, Уизли в гетрах Авроры с изображением беременных рогатых слизней.

— Постой, Аврора, давай ещё посидим тут, на крыльце, — начал было весело Абрахас, но его голос тут же потух: — Не хочу домой, если честно.

Она согласилась, решив, что вполне восстановила силы, подремав в Малфой-мэноре. Попросив Абрахаса подождать, она нырнула в паб и через минуту вышла с двумя кружками сливочного пива в одной руке, в другой находилась волшебная палочка, левитировавшая недлинную лавку, которая, не вписавшись в проём, стукнулась стороной о деревянный косяк. Выбрав место на крыльце подальше от окон и скрипучей двери, практически на углу домика и наколдовав мягкий плед, Аврора расстелила его на сидении и, присев, похлопала ладонью по скамье.

— Не Чёрное озеро, но, думаю, сойдёт, — заключила она, громко отпив из кружки и издав довольный вздох.

Где-то над головой на втором этаже паба ухнула сова — там наверняка располагалось обиталище старой неясыти Аберфорта, которая приносила Абрахасу письма, когда Аврора находилась в Хогсмиде. Предложив провести еще некоторое время на улице, он почему-то не знал с чего начать беседу, куда-то пропала вся спонтанность; утонув в бессмысленных попытках откопать в голове какую-либо мысль, он отпил сливочного пива и глухо закашлялся в кулак, да так, что на глазах выступили слёзы.

— Спасибо, — поблагодарил он, получив не по-женски сильные похлопывания по спине, от которых впору было упасть вперед.

— Осторожнее, — Аврора стерла с его носа пену от пива, блеснувшую в полумраке. — Ты иногда тоже бываешь невнимательным. Не придумал ещё желания?

— Тебе не терпится его исполнить? — в темноте было невозможно точно разглядеть, но кажется, Абрахас улыбался. — Есть у меня одна идея, но, боюсь, она покажется тебе немного странной. В эту пятницу у мистера Арктура Блэка званый ужин в честь дня рождения его старшей дочери, не могла бы ты составить мне компанию?

— И это всё? — Аврора представить не могла, что такого странного в этом предложении. — Не понимаю.

— Дело в том, что на такие вечера все обычно приходят с парами, но меня, скорее всего, ждут одного, — Абрахас дал понять, что на празднике ему снова попробуют сосватать одну из незамужних девушек Блэк. — Я не хочу, чтобы отец мной помыкал, он и мама тоже там будут.

— Думаю, что это не слишком хорошая идея, и твой папа будет недоволен, Абрахас. Ну, и мне достанется за то, что пришла. Да и вообще, как ты себе это представляешь? Я не могу сказать о себе плохо, но разве я сгожусь для сопровождения лорда? Не хочу чувствовать себя ущемлённо, да и Вальбурга меня в ковёр закатает, — хмыкнула Аврора, найдя главный аргумент. — Я совсем не знаю правил этикета и…

— Думаешь, это так важно? Считаешь, что в современном обществе все неукоснительно следуют этикету? Ну, перепутаешь ты салатную вилку с десертной, никто и не заметит.

— Абрахас, ты хочешь использовать меня? Чтобы идти наперекор своему статусу? Я же странная…

Молчание, вмиг заполнившее пространство, оказалось невыносимо тягучим. Аврора знала, что она не блещет манерами, не умеет, как выразился Абрахас, различать столовые приборы и никогда не выражается округлыми фразами, чтобы подчеркнуть свою образованность и статус, которого, впрочем, у неё не было. Единственное отличие в том, что она внучатая племянница Альбуса Дамблдора, ах, да, кажется, ещё и чистокровная, но этого недостаточно. Неуверенность в себе делала Аврору неуклюжей, ноги её будто каменели и переставали двигаться. Так было на выпускных экзаменах в Хогвартсе и на вступительных в академии. Нет, высшее общество не для неё, хоть и будут на этом празднике знакомые со школы лица. Абрахас вряд ли хотел выставить её посмешищем, может, он и не задумывался об этом, когда озвучивал желание, однако они оба сейчас чувствовали неловкость.

— Прости, если чем-то обидел тебя, — его плечи поникли в приступе вины. — Я не хотел, чтобы ты подумала именно в таком ключе. И ты не странная, не говори так о себе.

— Я привыкла слышать об этом от других, но я предпочитаю называть себя уникальной, — она гордо вздернула носик и похлопала Абрахаса по плечу. — Если тебя устроит моя уникальность, то я согласна составить тебе компанию на празднике, — поддержка звучала в её голосе. Аврора действительно была уникальной и смелой, невзирая на собственные комплексы, которых, могло сначала показаться, что она в себе вовсе не замечает. Она всегда готова была пожертвовать собой ради других и никогда не видела ни за кем злых умыслов, тем более, за Абрахасом. — Если это твоё желание, то я готова его исполнить. Знаешь… — но её перебил скрип двери: из «Кабаньей головы» к ним вышел отнюдь не очередной пьянчужка, а Аберфорт с перекинутой на предплечье тряпкой, в его руках находилась какая-то тарелка.

— Молодежь, чего вы тут в темноте сидите, хоть глаз выколи, — он подошел ближе и протянул тарелку, наполненную чем-то с горкой. По обонянию ударил запах чеснока и жаренного хлеба с сыром. — Вон, возьмите, клиент отказался.

— Спасибо, мистер Дамблдор, — вежливо отозвался Абрахас, но блюдо в руки не взял, предоставив эту честь Авроре. Он незаметно отдалился от предложенного угощения, разящего чесноком, который мог бы прибить полчище вампиров. С упоением хрустнув сухарем, Аврора поблагодарила дедушку, и тот ретировался обратно в паб. Оттуда раздалось громогласное «мяу-у».

— Ух, ты, негодник! — заревел Абрефорт, в следующую секунду кот оказался на крыльце, шипя. Он распушился и стал похож на меховой шарик, но потом Пыщ невозмутимо стал вылизываться, вгрызаясь в пятерню задней лапы.

— Пыщ, иди сюда.

Раскормленный жирный кот, похожий на добротный батон колбасы, лениво повернул голову в сторону хозяйки и, мяукнув басом, поплелся в её сторону, раскачивая животом в разные стороны и чертя им по полу.

— Мерлин Всемогущий! — воскликнул Абрахас, присмотревшись к шерстяной бочке, которая навскидку весила не меньше двенадцати фунтов. — Что ты сделала со своим котом, Аврора?

Пыщ потыкал маленькой лапкой по её ноге и потёрся, намекая, чтобы его подняли на руки, видимо, сам запрыгнуть он был не в состоянии. Поднатужившись, хозяйка не без усилий подняла его и усадила к себе на колени.

— Бедный мой Пыщик, Аберфорт опять морит тебя голодом, смотри, как исхудал! — кот обиженно мяукнул, соглашаясь с её словами, и Абрахас к своему ужасу заметил, что его крошечные вислые ушки едва различимы на наглой барской морде. Аврора что-то подцепила с его густой плюшевой шерсти и поднесла поближе к глазам, чтобы разглядеть — это оказался перетянутый шнурком хвостик давно съеденного колбасного изделия. — Опять воровал сосиски на кухне, — сюсюкая, она почесала его под жирными щеками. — С ним такое часто.

— По нему видно, — ухмыльнулся Абрахас и принялся ласкать заурчавшего кота за ухом.

— Гляди, — Аврора натянула складку шерсти на переносице Пыща вниз, сделав его мордашку хмурой. — Кто взял мою печеньку? — тут же оттянула её на лоб, явив миру обиду, и писклявым голосочком добавила: — Не я! — кот фыркнул, потом, наконец, найдя лучшую позицию, опустил свою тучную задницу на её колени и ткнулся шершавым носом в ладонь Абрахаса, трубно мурлыча. — Его Уши раскормила, мы в общежитии в одной комнате живем. Подсадила его на венские сосиски, он по ним очень скучает, правда, Пыщик? Ты моя радость, ничего, скоро вернемся в Германию.

— Он просто огромный, — констатировал Абрахас, схватив его за жировую складку на пузе. — Сколько же он ест?

Невдалеке на повороте из тупика «Кабаньей головы» стали раздаваться знакомые голоса с примесью немецких слов: мужской повторял за женским, коверкая непривычный язык. Сомнений в личностях прибывших в Хогсмид не было. Аврора приложила пальчик к губам и подвинулась поближе к Абрахасу, спрятавшись от полоски тусклого света луны, льющегося из дыры в козырьке.

— Просто замечательно, у тебя почти получается, нужно немного доработать произношение и тебя примут за немца! — Уши откровенно льстила, вызывая у Каспара самодовольные смешки. — Ничего, у меня еще пара недель, чтобы предоставить тебе практику.

— Я думаю, что успею показать тебе еще кое-что очень интересное, — раздался лукавый голос Каспара.

Тёмные силуэты приближались, они держались за руки, хотя шли на расстоянии друг от друга, было в этом что-то целомудренное. Аврора не сдержалась и шумно выдохнула, но Каспар и Уши были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить, что возле крыльца они не одни.

— Спасибо тебе за чудесный вечер, Каспар, — кротко произнесла Урсула; непривычная робость в её словах напомнила Абрахасу о первой встрече. Когда она хотела, могла прятать характер на задворки, становясь приятной и милой девушкой.

Их руки были всё ещё сцеплены, хотя Уши уже стояла на первой ступени крыльца.

— Ты занята завтра? Хотел бы показать тебе одно место.

— Завтра обещают дождь.

— С прояснениями, — не растерялся Каспар. — Именно такая погода нам и нужна, Уши.

— Я напишу тебе. Ну, я пойду?

— Иди, — но их руки всё ещё были скреплены.

Каспар и Урсула не хотели расставаться, только спустя несколько мгновений, казавшихся вечностью, они неловко расцепили руки. Неуверенный взгляд — глаза в глаза, от которого веяло какой-то потрясающей невинностью, и Уши сделала шаг на ступень выше, собираясь отвернуться и войти в паб, где её приютили на лето Дамблдоры. Рывок, Каспар развернул её лицом к себе, встал на цыпочки и коснулся её губ поцелуем. Аврора вскочила с места, собираясь вмешаться, но Абрахас схватил её под локоть, не позволив вырваться. Пыщ кубарем свалился на пол и обиженно замяукал.

— Что ты творишь, Каспар? — но этот голос исходил не от Авроры и Абрахаса; ледяной тон с вкраплениями искр ярости мог принадлежать только одному человеку, которого ранее никто не заметил. Тёмный худощавый силуэт почти сливался с окружающим сумраком, выглядя зловеще, устрашающе. — Не думаю, что мистер Блэк будет доволен таким зятем, решил развлечься до помолвки? Да ещё с кем… — если бы не темнота, то все бы стали свидетелями самого язвительного и насмешливого взгляда Тома Риддла, устремленного на Уши. — Как ты низко пал, Каспар, якшаешься с какой-то деревенщиной!

— Эй, ты, — донеслось от оскорбленной Урсулы; она сложила руки на груди и сейчас нависала над подошедшим поближе Риддлом, стоя на второй ступени крыльца. Из сгиба её локтя возвышалось остриё непонятно откуда взявшейся волшебной палочки, намекая на скорое участие в бою. — Ты самый отвратительный, бестактный и грубый человек, которого я когда-либо встречала, как ты смеешь говорить обо мне подобные вещи?

— Ты глухая? — оборвал Том злобно. — Каспар скоро женится на более достойной для него партии, он просто играется с тобой, дурочка.

Похоже, что Уши, возмущенная его появлением и проявлением негатива к собственной персоне, действительно прослушала столь значимые слова. Она опешила, не зная, что делать — отправить Ступефаем в нокаут этого подлого Риддла, или попытаться разобраться в ситуации, казавшейся абсурдом, но вместо этого просто обессиленно выдавила:

— Каспар? Это правда?

— Зачем ты влез? — рявкнул обескураженный столь внезапным открытием правды Крауч, он накинулся на Тома и затряс его за воротничок; одна пуговица с треском оторвалась и отлетела: — Как у тебя язык повернулся, ты, бессовестный высокомерный ублюдок! Хватит вмешиваться в мои дела, да кто ты такой, чтобы решать за меня?

— Посмотри на неё, Каспар! — Том находился в захвате, но не предпринимал попыток вырваться, на этот раз его голос прозвучал спокойно, тая в себе куда больше злобы, чем могло показаться на первый взгляд. — Разве такая простушка может сравниться с Чарис Блэк — утонченной дочерью великого рода?

Каспар оттолкнул его от себя, но, будто изваяние, Тома невозможно было свалить, его ноги точно вросли в тротуар. Он лишь слегка покачнулся и невозмутимо поправил смятую рубашку.

— Уши, пожалуйста, не слушай его! — взмолился Крауч, вскочив на крыльцо «Кабаньей головы»; он попытался положить руки ей на плечи, но она ловко скинула их. — Я хотел сказать тебе! Эти идиотские консервативные традиции! Я не собирался жениться на Чарис, да она старше меня на семь лет! Она дикая, я совсем её не понимаю, Уши, пожалуйста, ты мне очень нравишься, я… Я…

— Родители не позволят тебе, — вещал равнодушный голос Тома. Каспар искренне не понимал, почему его так заботит его семейное положение, — быть с этой…

— Ты такой подлец! — визгливый голос, будто набиравший силу за долгое время разыгравшегося спектакля, пронзил слух всех присутствующих. Непонимающе заозиравшись по сторонам, Том, Уши и Каспар наткнулись на стоящую в полутьме Аврору, яростно сжимающую кулаки.

Абрахас был сильно удивлен, что Аврора решила высказаться, ведь, несмотря на методы Тома, у них оказалась одна цель — не позволить этим двоим быть вместе. О помолвке Чарис и Крауча он ничего не знал. Почему-то грубый тон Риддла заставил Аврору встать на сторону Урсулы — можно сказать, пострадавшей стороны. Оттолкнув Каспара, она встала рядом с подругой и приобняла за плечи, та стояла неподвижно.

— Не обращай внимания на него, Уши, ты у меня замечательная, а у кого-то здесь разыгрался комплекс Бога!

— Аврора, ты тут не причем, не вмешивайся, — без оскорблений, совершенно иным тоном, ответил Том. — Она не пара Каспару.

— Без тебя разберусь, — оскалившись, бросила Урсула; её палочка оказалась направлена на Тома.

— Не надо, Уши, он того не стоит, — фыркнул Каспар; ещё никогда в жизни он так не говорил о своем друге.

— А ты, уходи! — не повернув головы в его сторону, попросила Урсула. — Не хочу тебя больше видеть.

— Нет, Уши, пожалуйста, — у него не находилось слов.

Том поглядывал на появившегося из темного угла крыльца Абрахаса, не собирающегося вступать в разгоревшуюся ссору, только вот в глазах его было осуждение, да и кого сейчас интересовала его реакция? Аврора, развернув Урсулу лицом к пабу, открыла входную дверь и просто втолкнула несопротивляющуюся девушку туда, бросив на прощание Абрахасу:

— Извини, но мне надо идти, — и пронзив Риддла острым взглядом, добавила: — Ты, Том, подумай над своим поведением...

Облокотившись на книжный стеллаж, Абрахас наблюдал за тем, как отчего-то счастливая Аврора крутится перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. Вид при этом у него был мрачный, губы — тонкая линия.

— Дедушка предложил мне зачаровать этот бант, — она указала пальчиком себе на голову, где, шевеля длинными лентами, будто осьминог щупальцами, сиял огромный ярко-красный бант, вплетенный в хвост. — Раньше он был зеленым, такими мадам Розалия украшала на пасху «Три метлы» и подарила мне его давным-давно, ещё когда мы в школе учились. По-моему, он вписался просто замечательно.

От всего великолепия её наряда рябило в глазах: облегающее платьице до колен совсем не подчеркивало её вполне ладную фигуру. Оно слегка сборило в груди (наверное, было великовато), плечи с подкладками делали Аврору по-детски угловатой, но хуже всего смотрелась сама ткань с изображением огромных распустившихся пионов — самый большой расплывался пятном по центру правой ягодицы. Чулки, отливающие в бледно-розовый, вроде бы, сочетались цветом со всем этим безумием, если бы не сандалии, сквозь ремешки которых безвкусно торчали пальцы, скрытые мелкой сеткой чулок. Совершенно неописуемым казался и макияж — яркие грязно-розовые тени были размазаны от самых ресниц до бровей и придавали Авроре сходство с пандой, угольно черные стрелки подводки едва не доходили до висков. Плотно заштукатуренное светлой пудрой лицо резко контрастировало с мягким бронзовым загаром предплечий, а эти ярко красные губы… Вероятно, окажись она в Японии, никто бы и не сомневался, что видит перед собой настоящую гейшу; кимоно явно не хватало. Советы Аберфорта, может, и имели какую-то ценность для внучки, но, судя по всему, старый бармен едва ли разбирался в моде, а Аврора не имела представления, что выглядит как одно из огородных пугал Хагрида. Иногда на неё находили просветления в выборе одежды, как в тот вечер в Малфой-мэноре, но это зависело только от настроения, которое менялось каждые пятнадцать секунд. Абрахас сначала решил, что этот «пёстрый недуг», как окрестили её манию ярких вещей в Хогвартсе, прошел сам собой, но потом, буквально дня три назад, увидел Аврору в той самой серой плиссированной юбке, а поверх рубашки такого же цвета — жакет с нашивкой Академии Рунических Культур. Значит, тот наряд был всего лишь студенческой формой.

Тяжело вздохнув, он отлепился от стеллажа, слегка пошатнув его, и подошел к Авроре сзади, мрачно взглянув в отражение: на нём черный фрачный костюм с белым жилетом, в воротнике-стойке белой как первый снег накрахмаленной рубашки — галстук-бабочка согласно дресс-коду приёма, и Аврора — такой легкомысленный, но отяжеленный обилием косметики образ провинциальной танцовщицы из кабака за углом.

— Ты похож на пингвина, но мы вполне неплохо смотримся вместе, — проведя тонкий анализ, заключила она, щелкнув пальцами с обгрызенными ногтями. — Ну что, можно идти.

— Боюсь, нам придется слегка опоздать, — как бы невзначай заметил Абрахас, надеясь выбрать те слова, которые не обидят её. В её возрасте не разбираться в моде было непростительно. Разве можно вырядиться на официальный банкет подобным образом? Блэки, с их крутым нравом, просто посмеются над ней, да и Абрахас станет посмешищем. — Думаю, нам сначала нужно заглянуть в одно место.

— Но мы же действительно можем опоздать, — она вытаращила на него свои размалеванные глазищи.

Жаль, Урсула скоропостижно покинула Британию, быть может, она смогла бы посоветовать Авроре что-то дельное, хотя и сама не блистала чувством стиля. Абрахас выдавил из себя улыбку, затем взял со спинки стула лежащую на нём, очень кстати, обыкновенную черную мантию, накинул на плечи Авроры и потянул её вниз в «Кабанью голову». Оттуда перенес обоих с крыльца прямо в Косой переулок к входу в «Офелию» — салон красоты, притом неплохой, который держала мать Каспара — Гвендолин.

Не дав Авроре раскрыть рта, он буквально толкнул её внутрь, к ним из-за перегородки косметического кабинета выпорхнула женщина в легком платьице в меленькую клеточку и в фартуке нежно-лилового цвета, так и пышущая радушием и гостеприимством; она соединила наманикюренные пальчики и обратилась к застывшим на пороге молодым людям:

— Господин Малфой, не ожидала увидеть вас в нашем скромном салоне, Римма могла аппарировать к вам в поместье, как обычно. К сожалению, Гвендолин сейчас нет, у её сына помолвка, но может, я могу чем-нибудь помочь? Добрый день, мисс… — в ожидании она уставилась на спутницу Абрахаса, обдумывающую столь неожиданный визит. Лишь на мгновение на лице её появилось озадаченное выражение, вызванное ярким макияжем девушки.

— Уинтер, Аврора, — представилась та, захлопав огромными серыми глазищами.

— Дженма, просто Дженма.

— Нам нужно привести в порядок эту молодую леди, — учтиво улыбнулся Абрахас, поймав на себе острый взгляд спутницы, — времени, к сожалению, очень мало, но, надеюсь, ваши мастера справятся с этой задачей в считанные минуты.

— Абрахас! — раздался возглас осуждения. — Ты… что ты задумал?

— Твой внешний вид отлично подойдёт к новогодней вечеринке в пабе «Три метлы», Аврора, но никак не к приему в доме Блэк, — спрятать сарказм едва удавалось. — Дженма, я должен отлучиться ненадолго, и пожалуйста, выберите для неё более подходящий образ, о цвете платья можете не беспокоиться, этот вопрос мы решим парой заклинаний, но я бы предпочел нечто нежное, но в то же время женственное. Думаю, медные оттенки отлично подчеркнут загар.

— Как ты можешь? — Аврора отошла от него на шаг и негодующе сложила руки на груди. — Я думала, что тебе нравится мой наряд! — Дженма едва удержалась от того, чтобы хохотнуть.

— И уберите, ради Мерлина, этот ужасный бант, — попросил он довольно жестко, не удостоив Аврору, машинально схватившуюся за голову, и взгляда. Абрахас удержался от вопроса: где же, всё-таки, она нашла столь уродливое платье, посчитав его плодом трансфигурации.

Дженма кивнула, получив распоряжения, но Аврора, совершенно опешившая от действий друга, попятилась назад.

— Напомни мне, пожалуйста, зачем я вообще согласилась составить тебе компанию? Спор ты проиграл, вообще-то, — она посторонилась от Гвендолин, подошедшей, чтобы сопроводить внезапную клиентку в ближайшее косметическое кресло.

Он закатил глаза, не в силах понять её упёртости, а главное, уверенности в собственном непременно шикарном внешнем виде.

— Если ты хочешь мне помочь, Аврора, то твой наряд и то, что у тебя на лице никак не подойдут, но если передумала, я не держу тебя, — и, развернувшись, он вышел из салона, не услышав в спину и слова.

— Чтоб тебя плотоядные слизни обсосали, — выругалась она, когда за ним закрылась дверь.

— Ну, мисс Уинтер, — пряча насмешливые нотки в голосе, начала Дженма, обворожительно улыбнувшись, — пожалуйста, идите за мной.

Ещё секунду посомневаясь, Аврора последовала за Дженмой и решила, что непременно выскажет Абрахасу всё, что о нём думает, а может, отвесит ему смачную затрещину. К ней подлетели ещё две женщины, приятные и ухоженные на вид, все, как одна были облачены в нежно-лиловые фартуки и до неприличия милые кружевные белые чепцы, делающие из них ангелов косметических услуг.

— Девочки, у нас важный клиент, нужно постараться сделать всё как можно быстрее. Римма, накрути мисс Уинтер с помощью щипцов локоны от затылка и у висков. Мегги, ты знаешь, что делать.

Мегги — девушка с россыпью веснушек на носу и яркими медными волосами, оценив состояние ногтей клиентки, пришла в ужас и, взмахнув палочкой, призвала со столика неподалёку набор инструментов, две ванночки (одну больше, другую меньше), разноцветные флакончиками с незнакомыми Авроре зельями. Ноги Авроры оказались в бурлящей пузырьками теплой воде с душистым ароматом трав, правая рука ненадолго оказалась в ванночке поменьше. Делая точные пассы волшебной палочкой, маникюрщица умело стала управлять пилочками, полировками и кусачками, параллельно нанося на ногти приятные прохладные составы. Бант отлетел на пол. Римма оказалась самой взрослой из них — на вид лет тридцать-тридцать пять, подобно паучихе, плетущей свою паутину, она стала копаться в её волосах, отделяя до невозможности длинные локоны и накручивая их на страшного вида розовый пыточный инструмент, моментально превращающий беспорядочные слабо вьющиеся патлы в аккуратные мелкие волны. Слава Мерлину, что Аврора недавно стриглась, не то пришлось бы ей заняться еще и стрижкой. Дженма аккуратно, но усердно стёрла с её лица слой косметики смоченной в приятно пахнущем составе мягкой тряпочкой, а затем нанесла на кожу густой крем и позволила ему пять минут впитываться, прежде чем стерла его остатки. Она пояснила, что если бы не ограниченность во времени, то сделала бы ей питательную маску на основе фейхоа и сбора трав из Ирландии.

…Абрахас стоял неподвижно, разглядывая труды трех прелестных женщин, восхищение было невозможно скрыть. Визажистка, маникюрша и парикмахерша постарались на славу, Аврора изменилась до неузнаваемости, она будто сошла с колдографии модного журнала. Прическа была довольно простой: волосы уложены в пышный пучок на затылке, состоящий из вьющихся локонов; волнисто уложенные у висков пряди впадали в основную прическу, слегка прикрывая кончики ушей, в мочках которых крохотными бусинами красовались перламутровые жемчужины. Приталенное широким поясом платье из шелковой тафты не было пышным; светло-серое, оно мягко светилось, отливая в нежный кремово-персиковый цвет; ненавязчивые короткие оборки-рукава едва прикрывали плечи и переходили в декольте. На шее — жемчужные бусы в несколько рядов, спускающиеся чуть ниже уровня груди. Больше не было вульгарных розовых чулок; из-под длинной юбки, спадающей мягкими волнами едва виднелись аккуратно подстриженные, выкрашенные в бежевый перламутр ногти пальцев ног, поверх которых поблёскивал искрящимся бисером ремешок босоножек того же цвета. Аврора стояла тихо, не крутилась перед зеркалом и не собиралась ничего высказывать Абрахасу, пораженная до глубины души собственным видом.

— Выпрямись, в таком платье сутулиться нельзя, иначе все оценят только твои выпирающие лопатки, — насмешливо, но по-доброму, попросил Абрахас, затем он подошёл к спутнице и галантно подставил локоть, за который она неловко, слегка помедлив, ухватилась. — Смотри, ты выглядишь как настоящая леди, — он кивком указал на высокое ростовое зеркало, где отражалась пара молодых людей, так подходящих друг другу, что у всякого могло перехватить дыхание. Статный красавец-шатен и миловидная на диво нежная девушка с огромными серыми глазами и смуглой кожей. Такой Аврора не видела себя никогда. — Спасибо вам, Дженма, — обратился он к управляющей, так же как и сам Абрахас, восхищенно смотрящей на свои труды, — счёт пришлите ко мне домой, а нам, пожалуй, пора. Ты всё ещё злишься на меня, Аврора? — он положил ладонь поверх её напряженной руки.

— Ещё как, — несмело ответила она и с благодарностью оглядела трёх фей, зачарованно наблюдающих за красивой парой. — Спасибо, — пролепетала она, краснея под красноречивым взглядом довольного Абрахаса. — Я тебе потом всё выскажу, сегодня нет настроения.

Он подавил смешок, затем они вежливо попрощались и, выйдя на залитую уставшим августовским солнцем улицу, аппарировали к главным воротам поместья Блэков. Двухэтажный дом с высокими прямоугольными окнами, расположившийся за широкой дорогой, пролегающей меж симметрично подстриженных невысоких кустов, был построен в георгианском стиле. Ещё издалека виднелись высокие пилястры двери, над входом расположился небольшой, обрамленный плющом балкон; несколько ярко смотрелся явно свежевыкрашенный дом посреди зелени декоративного сада. Блэки питали страсть к громадным жилищам, и, подойдя ближе, Абрахас и Аврора увидели всю протяженность строения, которое, скорее всего, с задней стороны фасада имело П-образную форму.

Возле входа их встретил референт Арктура Блэка и, заглянув в приглашение, где было вписано имя Авроры размашистым наклонным почерком Абрахаса, с поклоном сопроводил их внутрь, где в гостиной, по меньшей мере, семьдесят футов в длину, было полным-полно народу. Под высоким потолком (не меньше двадцати футов) висело несколько небольших люстр с пока еще незажжёнными свечами. Убранство дома Блэков отражало внешний вид, здесь, как и снаружи, виднелись отголоски георгианского и флорентийского стиля: громадный камин, отделанный персиковым мрамором со светлыми прожилками, располагался по центру у стены. По бокам были расставлены симпатичные малахитовые скамьи, блестящие полиролью.

Аврора с интересом рассматривала приглашенных, у некоторых из них её персона вызвала не меньшее любопытство. Неизвестные лица смотрели на вошедшую в зал пару, предварительно объявленную референтом, с искренним восхищением, иные — знакомые по школе и по бизнесу — чуть ли не с осуждением. Кто знал о планах Арктура Блэка выдать за Абрахаса одну из своих младших дочерей, выглядели слегка обескураженно. Цигнус Блэк в обществе своей невесты, облаченный в темно-синий сюртук с шелковым платком, повязанным вокруг шеи на манер жабо, стоял неподвижно, провожая их взглядом. Вальбурга, болтающая с Лукрецией, застыла возле фуршетного стола, так и не опробовав на вкус какое-то угощение в тарталетке. На её лице медленно проступало непонимание и даже злоба: брови соединялись, кожа на щеках приобретала слегка зеленоватый оттенок. Аврора, завидев эту реакцию, казалось, стала выше ростом; потеряв в стеснительности и гордо приосанившись, она стала вышагивать увереннее, изображая воистину прожжённую подобными приемами светскую львицу. И не было в этой её игре ничего наигранного: она действительно блистала в дорогом платье, купленном в «Магазине готовых платьев Пегги Стью», жемчужный гарнитур делал из неё настоящую леди, а легкий вечерний макияж медных и светло-коричневых оттенков придавал её глазам невероятную выразительность.

Блэки старших поколений облюбовали главный стол вместе с четой Краучей, Каспаром и Чарис, за которым, на удивление, оказались и родители Абрахаса. Луи неотрывно следил за сыном, и его выражение лица не предвещало ничего хорошего, Арабелла напротив же, улыбалась, однако за этой улыбкой скрывались не самые приятные эмоции. Преодолев мимолётную слабость перед отцовским гневом, Абрахас повёл Аврору прямо туда, чтобы поздороваться с хозяевами, поочередно целуя представительницам древнейшего рода ручки и здороваясь крепкими рукопожатиями с их мужьями. Он представил Аврору, как и полагается на таких сборищах, упомянув имя Альбуса Дамблдора. Скептично настроенный Арктур Блэк, скрывая отчетливую неприязнь к ней (хотя будь на её месте другая, его настрой был бы абсолютно аналогичным) отвесил вежливый комплимент и предложил им занять один из свободных столиков. Получив скромные пожелания здоровья в честь личного праздника, Чарис мило улыбнулась и поблагодарила. С официальной помолвкой было ещё рано поздравлять, ведь само празднование еще не началось.

Чарис оказалась очень приятной и приветливой девушкой; по рассказам Абрахаса, она не выглядела на свои двадцать семь лет, так оно и оказалось. Её платье, расшитое мелкими бутонами роз, обхваченное поясом на бедрах, смотрелось весьма скромно, но от этого нежно и целомудренно под стать случаю празднества. Каспар молчаливо наблюдал исподлобья за Авророй, пряча вину и искренне надеясь, что сегодня она не выдаст чего-нибудь этакого, особенно, являясь свидетельницей его отношений с Урсулой, о которой осталась память в виде небольшой книги о боге Сете. Она уехала из страны, не попрощавшись с ним, оскорблённая и униженная его ложью. Уши ничего не хотела слушать, никакие извинения и попытки оправдаться не помогли Каспару, который хотел было действительно отказаться от невесты. Родители пригрозили ему самыми страшными муками ада, если он осмелится разорвать помолвку с Чарис. На последней встрече с Уши, когда он подкараулил её у «Кабаньей головы» выяснилось, что она магглорожденная, и это стало последним ударом. Каспар всегда придерживался консервативных традиций, но отчего же так болело сердце?

Взгляд Луи врезался в затылок сына подобно острому копью, но Абрахас стоически терпел его, ожидая в скором времени еще и неприятного разговора. Непривычно молчаливая Аврора заняла отодвинутый им стул и тихонечко наблюдала за происходящим, разглядывая диковинные наряды заморских гостей. Здесь были и индусы в просторных балахонах из дорогих светящихся тканей, со своими женами в сари. И представители арабских стран — партнёры по бизнесу господ Арктура и Поллукса Блэков, приглашенные в честь празднования помолвки, отнюдь не дня рождения Чарис. Оказалось, что Аврора и Абрахас пришли не последними — из дверей то и дело доносился голос референта, возвещающий о прибытии новых гостей, порой и с интересными иностранными фамилиями и именами, непривычными слуху. За соседним столиком, теснясь и сплетничая, сидели две симпатичные близняшки Каллидора и Цедрелла, по-видимому, ни капли не опечаленные приходом Абрахаса с другой девушкой, напротив, они над чем-то беззвучно хохотали, склонившись друг к другу. За их столом с откровенно скучающим видом расположились еще две представительницы рода Блэк из далёкой Боснии и Герцеговины, знакомые Абрахасу со знаменательного ужина в этом же поместье. Миловидные бунтарки — так окрестил он их про себя. У Аники были интересного сероватого в пепел оттенка волосы, скорее всего, крашенные, а у Виктории — невероятно пышная грива цвета выжженной на солнце соломы, играющей искрами рыжины, сегодня заплетенная в сложную прическу из мелких косичек, оплетающих голову. Обе они сидели, небрежно откинувшись на спинки стульев, выделяясь среди одинаково-холодных Блэков, закованных в манеры, и совсем не наслаждались скучным приемом, обмахиваясь веерами так энергично, будто планировали создать маленькое торнадо.

— Мисс Марлена О’Шонесси и мистер Том Риддл, — провозгласил референт и несколько близстоящих лиц повернулись к выходу. Вальбурга моментально порозовела от ярости и зависти, казалось, в её руках вот-вот треснет бокал с шампанским, когда она глядела на хорошенькую девушку, вошедшую в зал с кавалером. На ней с невесомым изяществом красовалось легкое светло-голубое платье без бретелей, на голове — замысловатая прическа, поблёскивающая стразами. Род О`Шонесси был известен среди знати, но не мог похвастаться особыми богатствами; появление скромницы, в этом году выпустившейся из Хогвартса с факультета Рейвенкло, было вполне ожидаемо. Мистер Арктур Блэк являлся хорошим другом её семьи, и Марлена с юного детства получала приглашения на все мероприятия в их доме и была их завсегдатаем.

Аврора сразу узнала эту тихоню, совершенно безобидную и спокойную девочку, с которой, что не сказать об остальных рейвенкловцах, она никогда не общалась. Присутствие Тома огорчило её, и настроение довольно быстро испортилось, стоило пришедшей паре подсесть за соседний столик, где находились притихшие в момент Каллидора и Цедрелла — вторая была единственной школьной подругой Марлены, такая же тихая на характер, но в обществе близняшки, она будто становилась раскованней. Аврора спряталась за Абрахасом, стараясь не привлекать к себе внимания, а он, понимая её испуг, осторожно сжал её ладонь под столом и удостоил Тома сухим кивком в ответ на такое же приветствие. Том попытался разглядеть спрятавшуюся за плечом Малфоя спутницу, но не смог, его стали отвлекать разговорами две заскучавшие девушки с веерами.

— Ничего страшного не случится, если он увидит тебя, — негромко произнёс Абрахас, но Аврора в ответ лишь несильно сжала его руку. — Сейчас скучная часть пройдёт и должно стать веселее, — не дожидаясь официанта или эльфа, которые по обыкновению делили обязанности на крупных банкетах, так как домовиков всегда не хватало, с негромким хлопком он вскрыл стоящую в ведре со льдом бутылку шампанского и налил Авроре и себе.

…То была великолепная, исполненная эпитетами и восхвалениями качеств будущих супругов речь, Арктур Блэк не скупился на слова, рассказывая биографию молодых людей, вплоть до самых ранних лет. В погруженном в вечерний полумрак зале то и дело раздавались смешки, когда на полотне, растянутом за главным столом, проецировались при помощи магии старые детские колдографии Каспара и Чарис. Зал то и дело взрывался смешками, глядя на крошечного Каспарчика в чепчике, мило обсасывающего кулачок беззубым ртом, или Чарис — такую маленькую пухленькую леди со светлыми кудряшками, играющую в песочнице. Аврора непременно посмеялась бы над всем этим действительно трогательным рассказом о шалостях Каспара и увлечениях Чарис, но её взгляд то и дело перемещался на Тома и не подозревающего о её присутствии. Действительно, что она вообще могла тут забыть? Впрочем, как и он… Аника Блэк, попытавшись отвлечь Тома от созерцания старых колдографий и, по-видимому, не получившая ответа, состроила ему такую рожу, от которой Аврора запила приступ смеха шампанским, стараясь не нарушать благоговейную тишину действа.

Наконец, точно по команде, люстры под потолком зажглись яркими огнями, и перед самым полотном с разных сторон из ниоткуда возникли Каспар и Чарис. Они сделали несколько шагов навстречу друг к другу. Дослушав торжественную речь, Каспар извлёк из кармана праздничного пиджака темно-бордовую бархатную коробочку, в которой, искрясь множеством граней внушительного брильянта, красовалось кольцо. Дрожащими руками, нервно улыбаясь, будто его сразил лицевой паралич, Крауч извлёк кольцо и, вот неудача, уронил. Чарис наблюдала за этой сценой вроде бы равнодушно, но в какой-то момент показалось, что её едва не разбирает смех над потугами юного жениха. Встав, как полагается, на одно колено (о чём он забыл, когда открыл коробку) Каспар надел кольцо ей на палец:

— Чарис Матильда Блэк, выйдешь ли ты за меня замуж?

Тишина, никто не шевелился, неотрывно наблюдая за таинством, и только когда Чарис дала положительный ответ, зал будто бы синхронно выдохнул и взорвался аплодисментами, зазвенели бокалы и по очереди, собираясь группками, семейства, братья, сестры, знакомые, все стали поздравлять будущих супругов. Аврора, прячась от стоящего впереди Тома за спиной широкоплечего черноволосого мужчины в тюрбане с бирюзовым пером, тихонько спросила у Абрахаса:

— А что же тогда будет на свадьбе? Я думала, что помолвка — это не такое пышное празднество.

— Поверь, Аврора, — так же тихо стал отвечать он, — свадьба в чистокровных семьях своими традициями и магическими обрядами может затмить любой королевский бал. Сейчас происходит своего рода знакомство семьи и друзей обоих сторон с невестой и женихом, а так же их родственниками, а на свадьбе, каждый приглашенный практически становится магическим свидетелем, подкрепляя клятвы своим присутствием. Во время главного обряда, если тебе доведется участвовать в подобном, в воздухе едва ли не мерцает магия, объединяя молодоженов не только обетами верности, она соединяет их во веки вечные, делает связь неразрывной.

— А развод?

— Чистокровные не разводятся, чтобы не случилось, разрыв связи — страшнее любой измены, он нарушает баланс магических сил, может случиться так, что один станет сквибом, честно говоря, я не верю в это, так как подобных случаев в истории не описано. Предрассудки, но им следуют неукоснительно издревле.

— Мерлин, это ужасно, — пролепетала Аврора, пораженная до глубины души, впервые за вечер пожалевшая несчастного Каспара, влюбленного в Урсулу. Как же так вообще получилось? За короткие недели до помолвки полюбить другую, а он действительно её любил, стоял на коленях, вымаливая прощение в грязной луже перед «Кабаньей головой», но всё перевернуло одно-единственное слово — «магглорожденная», как приговор для любви, но даже через это он готов был пройти, несмотря на консервативные традиции семьи. Урсула избавила его от кары родителей, которые бы попросту отвернулись от сына за такое, она собрала вещи и исчезла, отправив необходимую Каспару книгу почтой — как прощальный подарок. — Но ты же рассказывал про знаки отлучения от рода, я не совсем понимаю, что они означают.

Абрахас понизил голос до шепота, чтобы их разговор не услышали — неприлично на помолвке говорить о подобных вещах.

— Эти знаки помогают сохранить внутреннюю силу рода, оставляя её чистой. Измена — не такой сильный грех, принято считать, что если изменивший супругу или супруге маг погибает не своей смертью, то отдает в род что-то грязное, поэтому его останки освещают цветами лайма, так же и с лядвенецом — родовая месть. Естественная смерть, принято считать, что сама по себе стирает все грехи. Только один знак рисуют при любом уходе мага в мир иной…

— Ветреница, — закончила за него Аврора, опустив плечи; печальные воспоминания о Джеки никогда не покинут её, — знак отлучения от рода.

— Да, кровное расторжение, — подтвердил Абрахас, думая, что какой бы род не состоял в кровных узах с Джокондой — он ведет счёт нечистокровным отпрыскам, наблюдая издали.

Аврора стала наблюдать из-за спины статного черноволосого мужчины за Томом и Марленой, поздравляющих помолвленных; на лице Каспара отчётливо проступила неприязнь, было видно, что он не рад видеть старого друга. Убедившись, что Том с его спутницей отошли и не смотрят в их сторону, Аврора засеменила вслед за Абрахасом, и они оказались следующими после арабского гостя и его жены. Английский язык казался совсем незнакомым из уст иностранца, проглатывающего половину звуков.

Пришел их черед, Аврора тихонько поддакивала поздравлению Абрахаса, вставляя редкие комментарии, и когда длинная очередь закончилась, скрипичный камерный оркестр, включающий в себя ещё контрабас, саксофон и аккордеон, заиграл приятную мелодию, приглашающую гостей обратно к столам. Никогда прежде Аврора не пробовала паштета из омаров и подаваемых охлаждёнными устриц, впрочем, попробовав устрицы, она скривилась и выплюнула отвратительную склизкую мерзость в салфетку, едва не позеленев. Крабы и баранина под кисло-сладким соусом и другие изысканные блюда — всё было невероятно причудливо украшено, и на вкус оказалось потрясающим.

Ожидая от танцующих пар вальсирующих па, Аврора удивленно смотрела, как дамы в длинных платьях энергично отплясывают чарльстон, ритмично двигая стопами и размахивая руками. Как пояснил Абрахас — это новое веянье в моде волшебников, пришедшее из далёкой Африки. Так же он заметил, что к магглам оно пришло из магического мира. Рассказывая о традициях, он внезапно наткнулся на вопросительный удивленный взгляд Авроры, обращенный куда-то за его спину. Там, лениво и неуклюже, топчась на одном месте, как косолапый медведь, пытался танцевать Том. Рядом, по стойке смирно, с открытыми ртами стояли Цедрелла, Каллидора, улыбающаяся Марлена с бокалом шампанского в руках и держащаяся неподалёку Вальбурга. Аника и Виктория разошлись не на шутку, давая мастер класс Тому, отплясывая все семьдесят четыре движения чарльстона. Синхронно и в разнобой, раскрасневшись, они размахивали длинными юбками платьев, чуть ли не переходя в канкан, и постепенно собрали вокруг себя толпу. Старшее поколение Блэков и те хлопали в ладоши, наблюдая за этим действием. Для Авроры стало неожиданным увидеть подобные развлечения знати, хотя, с другой стороны, они тоже были людьми, и им оказалось не чуждо веселье и быстрые танцы.

— Пойдём на танцпол, — предложил Абрахас, которому надоело сидеть за столом вдали от веселья. Признаться, он и сам был поражен не меньше Авроры, нужно перенять несколько традиций у британцев. Тут же вспомнились скучные, чересчур официальные приёмы на этот и прошлый Новый год в Малфой-мэноре. А такие танцы были только на менее важных приёмах, Днях рождения, например, но не на помолвках.

— Я не умею так, да и не хочу попадаться на глаза сам-знаешь-кому, — она на миг нахмурилась из-за странного чувства дежавю.

— Ой, да ладно, я видел, как ты танцуешь. Чарльстон тебе — раз плюнуть, — и вытянул её из-за стола в сторону камина, где было меньше народу. — Ну, смотри и учись, — и он стал двигать и стремительно вертеть левой стопой (пяткой наружу и внутрь), затем повторил движение правой, отрывая её от паркета согласно ритму, прищелкивая пальцами. Аврора, опешившая от такого ребячества, не сразу сообразила, что от неё требуется то же самое. Неловко перебирая ногами, она постепенно включилась в танец и, смеясь, дала волю своему телу. Абрахас взял её за руку, и они синхронно, будто бесноватые, стали отплясывать, меняясь местами, перекручиваясь на месте. Но после второго танца, джазовый оркестр внезапно стих и заиграл плавную, но ритмичную мелодию, так ожидаемую Авророй. Не то чтобы она ждала вальс, но всегда считала его непременным атрибутом подобных приемов. Делать было нечего, да и Абрахас уже всё за неё решил, протягивая руку в лёгком полупоклоне. Ах, какой он был замечательный, на его эту хитрую, но невероятно обворожительную улыбку невозможно было ответить отказом, и осторожно, едва касаясь, она положила руку на плечо партнёру, а вторую вложила в его ладонь, несмело обхватив пальцами.

— Смотрю, ты тренировалась, — заметил он, вспоминая, как на выпускном балу, в очередной раз оттоптав Риддлу ногу, она рассыпалась в извинениях, чем сильно его раздражала.

— Пришлось пройти мастер класс в академии, там частенько происходили увеселительные студенческие мероприятия с положенным венским вальсом и фокстротом.

Как легко она ступала по паркету, так невесомо, что иногда казалось, что ноги и вовсе его не касаются. Вальсируя по залу, когда мимо проносилась круговерть лиц и улыбок, Аврора отдавалась танцу полностью, позволяя Абрахасу вести, иногда чудилось, будто она вот-вот закроет глаза и унесется куда-то за тридевять земель как птица, перед крылами которой открывался простор и свобода. Где-то звенели бокалы, где-то продолжались поздравления и разговоры на тему того, как Каспар и Чарис друг другу подходят, но увлеченные танцем, Абрахас и Аврора не замечали ничего этого, пока не совершили очередной поворот, и она, врезавшись в кого-то спиной, не налетела прямо на партнера, оказавшись вплотную в его крепких мужских объятиях. Обернувшись вокруг себя, Аврора не глядя стала извиняться.

— Ничего страшного, бывает, — донёсся до слуха мелодичный женский голосок. Подняв взгляд, Аврора обнаружила перед собой Марлену. — Кажется, это и вовсе моя вина. Мы вместе учились на Рейвенкло, не так ли?

— Да, — несмело ответила Аврора; опасаясь самого страшного, она увидела позади Марлены Тома, в упор глядящего на неё. В тёмных глазах ещё не нарисовалась привычная мрачность, удивление пока не уступило ей место. Могло показаться, что он не сразу узнал её, да и Аврора, впервые после этакого преобразования взглянувшая на себя в зеркало в салоне красоты не могла понять, она ли это.

— Добрый вечер, Том, — она заставила себя вести непринужденно, но заметив, как его взгляд опустился ниже, почувствовала на своей талии тёплые ладони Абрахаса, так и не выпустившего её из объятий.

— А я гадал, с кем же ты пришел на помолвку, Абрахас, — будто и не замечая её, произнёс Том; слова сочились из его рта подобно яду. — Как же я не догадался. Марлена, принеси шампанского, — попросил, нет, приказал он, не одарив ту и взглядом.

Она пожала плечами и отправилась через толпу к их столику, не увидев в его словах ничего предосудительного.

— Ты всегда такой милый, или только когда видишь меня? — изогнув бровь, спросила Аврора; ей едва хватало усилий не взглянуть за окно, возле которого они очутились, когда столкнулись в танце. — Зачем гоняешь Марлену? Сам бы принес себе шампанского!

— И с каких пор ты стала такой самоуверенной? Или тебя подружка научила?

— Полегче, Риддл, — осёк Абрахас не слишком доброжелательную речь. — Не забывай, где ты находишься, и не смей оскорблять мою даму, — он по-хозяйски переместил одну ладонь на её плечо, намеренно провоцируя Тома.

— Малфой, я смотрю, твой вкус на женщин испортился окончательно и бесповоротно.

— Том Риддл! — неожиданно воскликнула Аврора. — Прекрати вести себя подобным образом, не порть мне настроение!

— О, девушка, да не обращайте на него внимания, — внезапно раздался голос слева, заставивший всех троих обернуться. — У него слегка завышенная самооценка, а вам, Том, надо быть поспокойнее.

Сложив руки на груди, Виктория Блэк снисходительно глядела на него, как на маленького ребенка.

— О, официант, шампанского нам! — попросила вторая, кажется, Аника. — Нужно разрядить эту обстановку, — она ободряюще хлопнула в ладоши, выуживая с подноса бокалы и раздавая их всем, Том помедлил, прежде чем принять свой. — А теперь выпьем за чудесную помолвку, устроенную моим троюродным дядюшкой Арктуром! Давай, Том, не стесняйся, говорят, без правильного тоста и война может начаться.

— А вы, Абрахас, не промах, такую девушку выбрали, — подначила Виктория, вспомнив, что того пытаются обручить с кем-то из знати родители. — Красавица.

— И хорошо танцует, — продолжила за неё Аника; Том при этом имел самый из своих угрюмых видов, но старался держаться, слушая комплименты неугомонных девиц в сторону Авроры. — Такая красивая пара, наконец-то вы, Абрахас, нашли себе невесту под стать вам, правда Том?

Того едва не перекосило от злобы, он пристально смотрел на Аврору, сохраняющую самообладание.

— Действительно, из вас получатся замечательные супруги, прямо картина маслом, — ответил он ехидно.

Абрахас, впрочем, не собирался реагировать на подобные издевки, а только поблагодарил девушек за столь высокую оценку его спутницы.

— А вас как зовут и из какого вы рода? Мне кажется знакомым ваше лицо, вы случайно не из Иствудов? Те же серые глаза и хрупкая фигура, — перешла в наступление Виктория, внезапно Абрахасу показалось, что эти две бестии выводят Тома из себя намеренно.

— Не из какого, — Аврора скромно улыбнулась. — Меня зовут Аврора Моргана Уинтер, по матушке — Дамблдор, — может, последняя фамилия позволит ей не слишком упасть в глазах замечательных девушек, так не похожих на своих родственников-британцев, как внешне, так и внутренне.

— Ого! — воскликнула Аника, едва не расплескав шампанское, примечательно, на Тома. — Надо же, вы же та самая внучка Альбуса Дамблдора! А Уинтер, Уинтер? — она переспросила у сестры. — Не те ли Уинтеры, у кого в роду еще Горан Уинтер был — знаменитый шотландский землевладелец, прославившийся своей схваткой с оборотнем? Они же, говорят, осели где-то в Шотландии. Кстати, я Аника, это Виктория, фамилии, думаю, оглашать не надо.

Аврора непонимающе захлопала глазками, стараясь вспомнить хоть кого-то из родственников по отцовской линии, о которых знала совсем немного, пока пожимала руки девушкам.

— Может, Гордон? — несмело поинтересовалась она, что-то припоминая из рассказов обоих дедушек.

— Точно, — Виктория щелкнула пальцами. — Вам есть чем похвастаться, милая девушка! А вы, Том, впредь знайте, с кем общаетесь! — и подмигнула впавшей в ступор Авроре. — А теперь давайте еще один тост! За дедушек, бабушек, тётушек, и вообще, за знаменитых родственников, — Том ухмыльнулся собственным мыслям, — делающих историю этой страны, и не только!

Снова звякнули бокалы, и Аврора после второго глотка вдруг почувствовала невероятную легкость и благодарность двум сестрам Блэк, таким позитивным и забавным, что все тревоги отступали, будто их и не было. Как-то так само собой получилось, что они объединились за одним столом, где одиноко сидела отосланная за шампанским Марлена, поглядывая на Каспара и Чарис мечтательным взглядом. К ним присоединились еще и Цигнус с Друэллой, Лукреция — тоже веселая, но более похожая на остальных Блэков, Чарис и Каспар, решивший отложить свою неприязнь к Тому на некоторое время, и, как ни странно — мама Абрахаса, влившаяся в разговор с невероятной легкостью, будто ей самой было не больше двадцати лет. Вокруг них потихоньку собирались и другие, сдвигая столы; Аника и Виктория Блэк являли собою образчик магнетизма, непонятного притяжения, заставляющего всех кругом улыбаться. Аврора осмелела и поймала их волну, травя шутки налево и направо, пока Виктория отчего-то не решила вернуться к теме женитьбы.

— Ох, леди Малфой, — слегка заплетающимся языком произнесла она, — Аврора просто замечательная, держитесь такой невестки, с ней вашему сыну не будет скучно, — Арабэлла вытаращилась на сына и «невестку», не в силах скрыть удивления подобными известиями. — Чтобы и вы гордились такими родственниками, как Альбус Дамблдор — величайший маг нашего времени, я вам скажу. Даже в наших… э-э… голубых далях знают его и очень уважают!

Все, кто присутствовал за столом и подле него, удивились не меньше леди Малфой, теперь сверлящей взглядом попавшую под артобстрел Аврору. Том сложил кисти рук шатром на столе, чтобы каждый палец правой руки касался пальцев левой. В глазах — испытующее любопытство.

— Мы просто лучшие друзья, — пробубнила она, не глядя на мать Абрахаса, стараясь вообще не встречать чьих-либо взглядов. — Вы неправильно поняли, — но не встретила осуждения, а наоборот, поддержку.

— Какое упущение! — возразила Виктория. — Досадно, но, знаете, именно из дружбы может произрасти настоящее крепкое чувство, тем более, вы так хорошо смотритесь вместе, — Аврора покраснела ещё гуще. — Присмотритесь к этой девушке получше, леди Малфой!

— Викки, ты переусердствуешь, — Аника ущипнула захмелевшую кузину за предплечье. — Извините нас, иногда воображение разыгрывается не на шутку, что ж, может, все поднимемся и станцуем? — и тут заиграла подвижная полька. Виктория и Аника, потянув за руки ближайшую молодежь, стали командовать. — Становимся в две шеренги: слева юные, прекрасные девушки, справа молодые, — она взглянула на присоединившегося к ним индуса лет пятидесяти, — ну, или не очень, парни. Так-так, правильно, все повторяем за Каспаром и Чарис! — они встали первыми, подняв руки вверх и соединив их, образуя проход. Виктория и Аника прошлись по столам, собирая всё больше участников, оказывается, старшие Блэки тоже были не прочь поучаствовать в задумке. Аврора, сглотнув, смотрела, как Виктория не без уговоров, подняла из-за стола Луи Малфоя и встала с ним за Цигнусом и Друэллой, весело махая рукой оставшейся без пары Анике.

— Итак, — объявила та, призывая к всеобщему вниманию, — все вы знаете правила, но для тех, кто не знает, напомню: человек, оказавшийся без пары проходит по вот этому коридорчику, — она указала жестом руки на проход, образовавшийся между людьми, — выбирает себе партнера по личным предпочтениям, но запомните, дважды одного брать нельзя, далее, выходя и нашего коридорчика, они танцуют около тридцати секунды и встают первыми в очередь. Оставшийся без партнера проводит ту же операцию. Да начнется игра!

— Они классные, — сказала Аврора, у которой уже немножко затекла рука от держания на весу. — Смотри, даже твоего отца вытащили, настоящие заводилы! — но тут мимо них прошла Аника и с хитрющим взглядом утянула Абрахаса за собой, кивнув Авроре следовать в начало очереди. Пританцовывая, она отправилась в начало и сквозь коридор из рук прошла почти до самого конца, начиная ощущать неловкость. Она стремительно приближалась к Тому, в то время как Абрахас уже занял очередь вначале вместе с Аникой. Всего пара футов, но спасовав под его предупреждающим взглядом, Аврора увела из шеренги парней арабского гостя, который был выше её чуть ли не на две головы, даже и не поняв сначала, какую подставу учинила Тому. Освободившаяся Вальбурга, непонятно как оказавшаяся не с Орионом, на всех парах понеслась в начало очереди, едва не споткнувшись, и нырнула в проход, чтобы забрать Тома на тридцатисекундный танец. Постепенно очередь рушилась, и по коридору проходили по трое, а то и по пять человек, весело хохоча над Цигнусом, взявшим в партнёры по танцу кузена Ориона; они отплясывали так, что музыку перекрикивал всеобщий смех. В итоге практически вся конструкция из поначалу ровных шеренг разрушилась, когда Том Риддл проходил по ней. Юркнув мимо него, Каспар утащил Друэллу, и как-то так получилось, будто назло специально перед ним не осталось выбора — либо индус в паре с арабом, последовавшие примеру Цигнуса, либо Аврора в обществе мистера Маклая — работника министерства магии, занимавшего высокую должность.

— Пошли, — и не глядя, он довольно грубо схватил её за руку и потащил за собой.

— Можно поаккуратнее? — поинтересовалась она, когда он точно так же одним рывком приблизил её к себе и схватил за талию, кружа в нескончаемой польке, повторяемой оркестром в разных джазовых интерпретациях с элементами экспромта. Тут музыка сменилась, а их игра закончилась: индус и араб, пожав друг другу руки, разошлись по разным сторонам, и внезапно заиграла медленная напевная мелодия. Аврора захотела покинуть Тома, предупредив его аналогичные действия, но он не позволил, крепче приобняв её за талию.

— На нас смотрят, — и действительно, на них таращилась Марлена и Вальбурга,— не хочу больше с Вэл оказаться в паре.

— А, то есть, причина только в этом, Том, — не растерялась Аврора, а плавная мелодия одного из немецких композиторов, ранних классиков, Шуберта, кажется (она не очень-то в этом разбиралась), будто бы была создана для романтического танца двух влюблённых. Осмелев, она прижалась к нему ближе и, пользуясь моментом, шепнула на ушко. — Ты такой красивый, когда не ругаешься и не язвишь.

— А я смотрю, Абрахас тебя размалевал, и ты осмелела, да?

— То есть, тебе нравится? — сразу же подхватила она.

И только через некоторое время, по-видимому, трудных раздумий, он ответил:

— Да.

— Всё в порядке? — Каспар придал своему голосу лёгкую озабоченность.

— Тебе-то что? — Аврора на миг нахмурилась и согнула ногу под сидением, пряча надувшийся волдырик мозоли на мизинце; туфелька на тонком ремешке, выполненном из бисера, осталась одиноко стоять на деревянном полу, привлекая к себе внимание. — Если хочешь подмазаться, то не стоит, я ничего никому не скажу, мне, собственно, плевать.

— Честно? — в его глазах заискрилась надежда и благодарность.

— Мне ни к чему это, я только рада, что всё так получилось. Ты мне не нравишься, и Урсуле всё равно не подходишь, — прямолинейно заявила она, устало облокотившись на спинку резной кованой банкетки, специально выставленной на крыльцо. Из помещения доносился шум несмолкающих голосов и скрипичное соло камерного оркестра, уставшего играть за этот невероятно длинный вечер. Гости всё не расходились, только облюбовали уютные уголки в зале и в саду.

— Несмотря на причину, спасибо, — Каспар усмехнулся. — Дай посмотрю, — он опустился на одно колено и протянул руку ладонью вверх, но Аврора, нахмурившись, только выше подтянула ногу под сидение, расправив длинную юбку платья, спадающую на пол.

— Сама справлюсь, а если твоя невеста увидит, думаю, ей не очень это понравится.

— Каспар, я везде тебя ищу, — Чарис застыла в дверях, скептично разглядывая картину стоящего на коленях перед Авророй жениха. — Я вам не помешала? — но на её лице не отобразилось ни тени ревности, казалось, что она пытается изобразить хоть какое-то её подобие, впрочем, неправдоподобно.

За её спиной появился ещё один созерцатель; Каспар встал на ноги, отряхнул колено и взглянул на смутившуюся Аврору, немного удивленно наблюдающую равнодушие Чарис.

— Том, кажется, она ногу натерла, — сообщил он и, подойдя к невесте, ловко обхватил её за тонкую талию. — Помоги ей, мне, судя по всему, теперь запрещено спасать других девушек, — говоря это, он даже не смотрел в сторону друга.

— Я тебя искал, нужно поговорить, — сообщил тот.

— Нам с тобой не о чем разговаривать, — отрезал Каспар.

— Сначала он пойдёт со мной, мой отец хочет сказать ему нечто важное. Мне казалось вы, ребята, друзья, — Чарис заметила мечущиеся между взглядами юношей молнии и как ни в чём не бывало потянула за собой несопротивляющегося Каспара обратно в банкетный зал.

— Почему, где бы не находился, я вечно натыкаюсь на тебя и на твои проблемы? — Том недовольно сморщил нос, глядя на самое большое недоразумение его жизни. Аврора изменилась; дело было даже не в дорогом платье, которое купил Абрахас; её взгляд стал другим: больше не было в нём благоговения, теплоты, к которым он так привык и которые его так раздражали. Оказывается, эти всегда лучащиеся добротой серые глаза могли быть ледяными, какими-то неживыми. Даже во время совместного танца она не проявляла и тени смущения, как это бывало с ней от тесных контактов с Томом. И когда произошли эти разительные перемены?

— И что я тебе должна ответить? — довольно высокомерно заметила она. — Если моё общество тебя тяготит, дверь там, — Аврора указала пальцем в сторону двустворчатой двери, за которой несколько секунд назад исчезли Чарис и Каспар. — А, постой, ты Абрахаса не видел?

— Чёрт, ты намеренно меня раздражаешь? — вспылил неожиданно Том. Со стороны могло почудиться, будто он орёт на неё. На лице Авроры отразилось искреннее непонимание, в котором просто не могло быть фальши. — Не знаю, не видел, — так же резко оборвал он сам себя.

— И где его носит, пошел поговорить с отцом полчаса назад. Мы планировали прогуляться по саду, а впрочем, мне уже расхотелось, — она подавила удрученный вздох. — Я здесь никого особо не знаю, а Анику и Викторию уже увели спать, кажется, они лишнего перебрали. — Том закатил глаза, а Аврора, тем временем, достала волшебную палочку, явила миру раненую ногу и положила её на банкетку. — Ненавижу новую обувь, — пробормотала она, очищая кожу вокруг мозоли заклинанием, после чего осторожно проткнула тонкую пленку волдырика. Том брезгливо наблюдал за её действиями, стараясь сдержать желудочные спазмы. — Что, никогда мозолей не видел? — саркастично спросила Аврора, убирая остатки сукровицы. — Тоже мне, неженка, того и гляди, позеленеешь.

Но больше она ничего не смогла сказать, будто её голос кто-то выключил. Бросив острый взгляд на того, кто только что невербально наслал на неё заклинание немоты, Аврора прошевелила губами, и слово, пытающееся найти выход из её рта, отчетливо напоминало: «придурок». Том, отчего-то красный, покусывал нижнюю губу, сжимая в руке волшебную палочку.

— Кто дал тебе право так со мной разговаривать? С каких пор ты позволяешь себе подобное поведение, Аврора? — в тёмных глазах искрилась непонятно откуда взявшаяся злоба. Проще было игнорировать всплеск агрессии, чем пытаться что-либо сказать, особенно не имея на то голоса, в прямом смысле. Аврора скрестила руки на груди и принялась смотреть в одну точку, куда-то в районе неподалеку стоящей раскидистой яблони, освещенной светом фонаря; обильные грозди яблок придавливали её ветки к земле. — Я, кто, по-твоему, клоун? Может, я похож на твоего врага? Что ты о себе возомнила? Что с тобой стряслось? — его ярость потихоньку спадала, Том тяжело дышал, не веря собственным глазам: казалось, ни одно его слово не дошло до слуха равнодушно глядящей мимо него Авроры. — Фините Инкантатем, — обронил он, лениво махнув палочкой.

— Всё сказал? — ни единой эмоции — ничего не отражалось в этом утомлённом односторонней беседой лице. Хмыкнув, Аврора просто залечила мозоль, сотворив точное заклинание, так что от ранки не осталось и следа, затем, надев босоножку, поднялась с места, спустилась с крыльца и зашагала по тропе, объятой пышными кустами шиповника с двух сторон. Её занимал вопрос: что же так сильно взбесило Тома, откуда выросла его злость? — но то были равнодушные мысли, нетронутые переживаниями. Наверное, впервые не было привычного беспокойства, но что-то внутри затревожилось, когда позади послышалось похрустывание мелкого гравия дорожки.

— Что с тобой? — Том схватил её за руку, но не больно, и развернул Аврору к себе лицом. — Почему ты… почему ты так холодна со мной?

Впервые Том Риддл выглядел обескураженным, совершенно сбитым с толку, он действительно не понимал, что происходит, будто это был и вовсе не он. Всегда подразумевалось, что он знает ответ на любой вопрос, на любую загадку, оттого его недоумение превращало его в обиженного ребенка, которому не купили обещанную игрушку, или заставляло ярость, усиленную стократ, фонтаном извергаться наружу.

— Я устала, — неопределённо ответила Аврора; плечи её опустились. — Тебя Марлена наверняка разыскивает, — взгляд на предплечье, оставшееся в мягком обхвате руки Тома. — Я пойду, посмотрю вишневый сад. Абрахас говорил, он у Блэков просто великолепный, жаль, конечно, что период цветения давно закончился…

— Аврора, у тебя что-то случилось? — перебил Том, ведь она отказывалась реагировать на его едкие замечания, а теперь — на спокойную, внимательную речь. — Скажи мне, может… Может, я могу чем-то помочь?

Она утомленно улыбнулась, вымученной, неяркой улыбкой, несвойственной её натуре.

— Не проявляй наигранное беспокойство, Том, у меня всё в порядке. Я же говорю — просто устала, вечер был слишком длинный, уж скоро полночь, — но на его лице так и остался знак вопроса, непонимания. Аврора положила ладонь поверх его руки, находящейся на сгибе её локтя. — Как бы я хотела, чтобы ты поменьше злился, ведь могут раньше времени появиться морщины, расправь лоб, — совершенно неподходящий материнский тон ввел его в ещё больший ступор и непонятную тревогу.

Он вздрогнул от этих слов, будто проснулся от долгой спячки, и внезапно всё встало на свои места. Том понял, что свершилось то, чего он так долго добивался — Аврора остыла к нему, но отчего-то в том кусочке души, оставшемся в его теле, что-то защемило, а потом оборвалось, выпустив наружу неведомое до сегодняшнего дня ощущение жалости… к самому себе, к своей собственной глупости и несмышлености. Как долго он гнал от себя это презренное чувство, чтобы, добившись желаемого, почувствовать себя опустошенным, проигравшим. Чудовищная ошибка собственной эгоцентричности — он так привык отталкивать Аврору, что в этот прекрасный день она действительно охладела, потеряла веру в него… Как могут эти серые глаза смотреть на него так равнодушно, когда в них играли лучики солнца, такое невероятное тепло?

— Пойдём, надо поговорить, только не здесь, — решительно, но, вместе с тем, несмело попросил он, потащив Аврору вглубь тропы через блэковский сад вдоль северного фасада здания, но в его руке внезапно осталась пустота, обжегшая пламенем до самых костей.

— Прекрати, чего ты добиваешься? — она стояла в нескольких футах от него, сжав кулаки, словно не выдержала и выпустила то, что держала в себе. — Что тебе от меня надо? Это всё из-за тебя! Каждое мое слово, каждое движение воспринимается тобой в штыки! Я всего лишь пытаюсь жить без тебя, почему ты никак не хочешь меня отпустить? Ты же сам этого желаешь, Том! Пойми, я не игрушка, меня нельзя выкинуть, а потом снова подобрать, когда тебе вновь заблагорассудится. Я живая, я чувствую, и ты причиняешь мне боль. Пожалуйста, будь честен сам с собой и со мной, уж если я не нужна тебе, так отпусти, чего ты мечешься, как соплохвост в клетке?..

Застыв на месте, Том так и остался таращиться на неё, а Аврора всё продолжала и продолжала говорить, выплёскивая всё наболевшее. Неужели слова: «боль», «одиночество», «грусть» — все олицетворяют его, олицетворяют их странные отношения? И неважно, что на её крик могут сбежаться люди, она наконец-то нашла силы выговориться, поведать о своих чувствах, постараться донести свои мучения до него. Том в два широких шага оказался возле неё и обнял, Аврора попыталась разорвать кольцо рук, но оказалась в ещё более тесных объятиях и, устав бороться, просто обмякла, хныкая, стараясь сдержать истерику за обрывками повторяемой фразы: «Что тебе от меня нужно?» сквозь слёзы. Ещё никогда в жизни он её так не обнимал, ещё никогда не чувствовал такой тяжести на сердце и вины. Она абсолютно права, пытаясь забыть его, она права, что он не может её отпустить, не может… потому что сам связан этим непонятным чувством, той же болью, Том никогда не сможет дать того, что ей нужно… Он не такой, слишком большие амбиции правят его жизнью, и Авроре нет в ней места, даже крохотного уголочка, где они могут вот так стоять в объятиях друг друга и мечтать о будущем, строить планы на совместную жизнь. Можно ли назвать любовью то, что он ощущает внутри себя к девушке, которая, склонив голову, тихо плачет у него на плече и бьет по нему несмелым кулачком? Можно ли обозначить границы и идти по ним прямо, не соприкасаясь с существованием милой Авроры, чью душу он ранит собственноручно? Зная, что его не ждут, он сам тянется к ней, разрушая самолично воздвигнутые барьеры, а она такая хрупкая, такая наивная, как ей тягаться с его честолюбием, стремлением изменить этот чертов загаженный магглами мир? Грандиозные планы не включают в себя Аврору. Том пытался абстрагироваться, но только сейчас понял, что чем яростнее он старался выкинуть её из головы, тем крепче она цеплялась. Находясь в одной стране, находясь в одном доме, разве можно избежать подобных встреч? Это не закончится, пока он не решится на отчаянный шаг, всё равно, пока что ему в Британии делать нечего...

Сейчас уже поздно что-то решать, снова отталкивать её, находясь в этих бесконечно нужных объятиях, его Аврора просто не вынесет подобной несправедливости. Как же она красива сегодня, как нежна в этом персиковом платье, как женственна. Аврора совсем взрослая, когда не говорит о своих нервзявках и мухожлопках, Мерлин их не знает, что это такое. Незаметно она превращается в молодую женщину, расцветает, хоть и позднее других. Тому вдруг показалось, что вскоре она затмит любую из высокородных девиц. Волосы её, доведённые до совершенства руками мастеров, блестели платиной в свете диска луны, озаряющей наступающую ночь, легкий макияж подчеркивал глаза и пушистые ресницы, хотя когда-то Цигнус обзывал её бледной молью. Летний загар мягкой бронзой укрывал лицо и руки. Может быть, теперь стала ясной причина, почему Абрахас окружает её со всех сторон заботой и так называемой дружбой, он оказался умнее и первым заметил распускающийся цветок.

Сейчас Аврора плачет так горько, но слезы и покрасневший чуть вздернутый носик не портят её теперешнего образа, наоборот, они призывают согреть это маленькое хрупкое создание…

Она подчинилась, когда, аккуратно обхватив за талию, Том повел её к вишневому саду, где даже в темноте краснели сквозь сочные зеленые листья кисти ярко-алых ягод. Лишь напоследок в дальнем углу северной части дома в окне на втором этаже мелькнуло чье-то лицо, обрамленное пышной копной песочных в рыжину волос...

…После неудачной попытки разбудить захмелевшую сестру, Виктория ткнула ее пальцем под ребра, и та, недовольно пробурчав нечто вроде: «мама, дай поспать», открыла глаза и замутненным взором уставилась на кузину, щекочущую её со всех сторон.

— Ты же знаешь, я не боюсь щекотки, чего разбудила? — слегка хриплым со сна голосом укорила Аника Викторию.

— Тебя даже Бомбардой не разбудишь! Поднимайся скорее! — она стянула сестру с кровати, та грохнулась об порог и принялась глазами искать палочку, решительно намереваясь проклясть Викторию. — Гляди, — она стала тыкать в окно.

— Ну, что там? — Аника допрыгала до окна на одной ноге, понимая, что проще посмотреть, чем попробовать убедить сестру отвязаться.

— Там идут мои десять галеонов! — победоносно воскликнула Виктория, хлопая в ладоши.

Потерев глаза, Аника уставилась в спины двух удаляющихся фигур и удивленно захлопала ресницами.

— Невероятно! — заключила она. — Я думала, они на дух друг друга не переносят! А как же Абрахас?! Такой хороший парень, не то, что этот хам. А ты видела, как он со старшими общается? Ну, чистый подлиза, вежливый такой весь из себя. И куда Аврора смотрит… Так может, они с этим Риддлом просто гулять пошли… — не сдавалась она.

— От того, что ты тут разглагольствуешь, исход спора не изменишь, давай мой выигрыш! — Виктория раскрыла перед кузиной ладошку. — Да и смотри, как он её за талию держит, всё яснее ясного. Любовь безжалостна и зла… — патетически провозгласила она, приложив вторую ладонь ко лбу.

— Что, сейчас? — Аника, надув губы, манерно поправила подол длинной ночной сорочки и, махнув гривой не таких пышных, как у сестры волос, отправилась за кошельком к тумбочке возле кровати.

Кузины протрезвели окончательно, но возвращаться на банкет не хотелось, да и пока они соберутся, возможно, всё уже закончится. Уютно расположившись на широком подоконнике, они вызвали домового эльфа, заказали бутылку вина и сэндвичи, чтобы восполнить недопитую за вечер норму, и только они разложили магические карты для гадания, как некто снизу окликнул их.

— Аника, Виктория! Вы Аврору не видели?

Девушки спрыгнули с подоконника в комнату и судорожно прикрыли грудь и плечи руками, несмотря на то, что на них были скрывающие абсолютно всё ночные сорочки. Внизу стоял Абрахас с двумя бокалами шампанского.

— Она пошла… — Аника что есть силы наступила сестре на ногу и та прикусила язык, — вон туда, — и резко ткнула пальцем вперед на дорожку, ведущую отнюдь не в сторону вишневого сада, где пять минут назад скрылись Том и Аврора.

— Что, одна? — неверяще переспросил Абрахас, изогнув бровь.

Но сёстры синхронно пожали плечами, доказав ему, что совершенно не умеют врать. Абрахас поднял один из бокалов в воздух, пожелал им приятной ночи, отпил шампанского и удалился в указанную сторону.

— Он не поверил, — шепнула Аника, хотя тот уже был вне поля слышимости.

— Ты мне всю ногу оттоптала, — Виктория толкнула сестру, та едва удержалась в вертикальном положении. — Может, они с Авророй действительно просто друзья? Хотя… Может, поэтому он не хочет жениться на одной из Блэк?

— Вполне возможно, хотя, помнишь, Каллидора рассказывала, что его девушка погибла от рук маньяка в прошлом году, кстати, я вдруг вспомнила, Аврора ведь та самая последняя жертва… Точно же, как я сразу не вспомнила, она же внучка Альбуса Дамблдора…

* * *

— Меня Абрахас будет искать, — промямлила Аврора, не сопротивляясь. — Куда ты меня ведешь?

— Ты хотела погулять по вишневому саду.

— Не на такой же скорости! — она поймала на себе острый взгляд Тома, но тот, вздохнув, пошел медленнее и стал делать вид, что рассматривает причудливые тени, рисуемые садовыми фонарями и деревьями. Без труда выпутавшись из его захвата, Аврора подошла к ближайшей лавочке, присела и стала потирать лодыжку. — Больше никогда не надену каблуки! — комментарий казался обычной жалобой, но, на самом деле, она просто не знала о чем говорить. Наверное, впервые они с Томом оказались наедине и не с целью изучить какую-либо книгу, а просто гуляя. Он незаметно подсел рядом и притянул к себе уставшую от босоножек ногу Авроры, ловко справился с ремешком и положил ступню к себе на колени, принимаясь нажимать пальцами по разным точкам.

— Что ты делаешь?

— У тебя вроде бы ноги устали, — он даже не смотрел на неё. Надо было видеть выражение лица Авроры в этот момент, первое впечатление — ей почудилось, второе — Том сошел с ума, третье — Том сошел с ума и пытается за ней ухаживать, но что-то подсказывало, что он не очень-то знает, как это делается. Нет, не может быть, он же встречался с Джеки и… Почему его руки даже в разгар лета так холодны? Хотя для уставших ног прикосновения прохлады были приятны. — Погода отличная, правда? — всё ещё разглядывая худенькую ножку, пробубнил он. — Со дня на день испортится, обещали проливные дожди по радио, да я и сам погоду проверял по астрометеологическим картам.

Бровь Авроры как по команде поползла вверх и едва не взлетела в черноту звездного неба, челюсть норовила отпасть, но пришлось сдержать это стремление. Том выглядел слегка взвинченным, и от того совсем юным. На всегда каменном равнодушном лице напряглись мышцы, жилка у виска стала едва заметно подрагивать. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, тонкий белый галстук ослаблен, что придавало ему непривычную расхлябанность. Что стряслось с ним — оставалось загадкой. Аврора тихо наблюдала за его действиями, иногда он не рассчитывал силу и слишком сильно надавливал на болевые точки, однако она, закусив губу, молчала, боясь нарушить хлипкое спокойствие и, в то же время, напряженность момента. Вторая нога оказалась у Тома на колене и так же подверглась довольно жесткому массажу. Молчание, в тишине можно было расслышать шероховатые прикосновения его пальцев к стопам. Аврора попыталась расслабиться, получая удовольствие, но не смогла, её взгляд был прикован к Тому. Поверить в то, что происходит, не представлялось возможности. Вдруг это сон и через секунду он испарится, как и другие…

— Ничего, что ты так надолго оставил Марлену, она, наверное, переживает, — попыталась заполнить молчание Аврора, но на беду выбрала не ту тему.

— Ты уже хочешь от меня избавиться? — в голосе слышалась не то насмешка, не то угроза. Том скинул её ноги с колен и облокотился на лавку, хмуро уставившись вдаль. В такой ситуации он мог бы уйти, но почему-то остался, продолжая копаться в своих мыслях. — Неужели тебе мое общество стало неприятным?

— Я вовсе не это хотела сказать, — у неё уже не осталось сил подбирать слова, оттого фраза прозвучала слишком безразлично. — Послушай, Том, я не знаю, какой мозгоклещ сейчас ест твой мозг, но пожалуйста, объясни, зачем ты меня сюда привёл? — вопрос, конечно же, был риторическим и подразумевал под собой другое; Аврора скрестила руки на груди в ожидании ответа.

— Наверное, мне так захотелось, — без промедлений ответил он. — Хотя и сам толком понять не могу.

Но ответ был как на ладони, он не мог признаться самому себе, что она ему нравится. Несмотря на попытку принять грозный вид, гордо развалившись на лавочке и закинув руки на спинку, всегда умный и рассудительный Том выглядел растерянно. Аврора неожиданно прильнула к нему и уложила голову на плечо, он вздрогнул, но не отстранился. Ещё никогда он не испытывал такого сильного чувства неловкости, да еще и перед кем, перед ней! Не зная, что делать, Том неуверенно, аккуратно спустил правую руку на её плечо, по очереди сомкнул на нём пальцы и прислонил щеку к её макушке. Он закрыл глаза и постарался сосредоточиться: это было странно, даже дико, ощущать не раздражение, а наоборот непреодолимое желание прижать Аврору ещё ближе, она, казалось, чувствовала себя несколько увереннее и уже без стеснений обвила его вокруг талии.

— Ну, ты ещё залезь на меня, — пробормотал Том, не отлепляясь щекой от её волос, и только крепче обнял. По телу пробежала мелкая дрожь, не вызвавшая негативных чувств, наоборот, какое-то невероятное предвкушение. Так бывало, когда перед ним оказывался какой-то древний артефакт или умопомрачительно интересный фолиант, так было, когда он впервые узнал о крестражах. Но подобные ощущения на этот раз вызывала Аврора. — Когда ты возвращаешься в Кёльн?

— Через пару недель, нужно ещё успеть подготовить документы на второй курс, — отрапортовала она. Разговор не клеился, звучали глупые вопросы и такие же пустые ответы, но за раскидистыми вишнями, полными гроздей ещё не упавших спелых алых ягод, незамеченной маячила фигура молодого человека с двумя бокалами шампанского в руках. — Домой, наверное, уже пора, дедушка будет переживать.

— Аберфорту, помнится, плевать, во сколько ты уходишь и приходишь.

— Том! — возмутилась Аврора. — Ему не плевать, ты плохо его знаешь, он просто не умеет проявлять чувства, как дедушка Альбус, — при упоминании этого имени Том поёжился, — он переживает, но держит всё в себе.

— Тебе виднее, твои родственнички, — саркастичная фраза заставила Аврору отстраниться от него. Во взгляде читался укор и негодование, хотя чего она ожидала, зная Тома, которому отказали в должности преподавателя Защиты от Тёмных Искусств. Теперь все Дамблдоры вызывали в нём определенный негатив. Сам Том глядел на неё, не понимая, чего такого он сказал.

— Какой же ты всё-таки вредный, умеешь испортить приятный вечер.

— Ты чего взбеленилась? Что из моих слов могло тебя задеть на этот раз? Я не имел в виду ничего плохого, Аврора, — неожиданно оправдался он. — Ты постоянно ищешь в моей речи издёвки, сама себя накручиваешь.

— Ты себя сам так поставил! Вечно с тобой ожидаешь подвоха…

И вот они снова цапаются на пустом месте, как кошка с собакой, которые, как бы не старались, не могут найти общий язык. В таких случаях говорят: молчание — золото.

— Чёрт, заткнись! — после особенно неприятного комментария резко попросил Том, схватив Аврору за запястья; он навис над ней коршуном, тёмные глаза превратились в узкие щелочки. — Можешь просто помолчать, когда от тебя требуется, что ты вечно на пустом месте!.. Мерлин, как же с тобой трудно!

— Это с тобой трудно найти общий язык, вечно на меня крич… — но его ладонь закрыла ей рот, из которого продолжал доноситься невнятный бубнеж.

Лицо Тома оказалось так близко к её лицу, что глаза Авроры беспомощно расширились, будто она готовилась, что сейчас огромный серый волк сожрет её и не подавится. Он зашипел, и в этом шипении едва различались понятные слова, то были какие-то звуки:

— Пож-ж-ж-жалуйста, помол-ч-ч-чи, хоть с-с-с-с-секундоч-ч-ч-ку.

Аврора так и замерла на месте, глядя на него, их носы уже практически соприкасались — так близко он находился. Убедившись, что она молчит, Том медленно убрал ладонь.

— Ты можешь прекратить шипеть на меня как скунс? — испуганно, но с нажимом пролепетала она. — Совсем ку-ку, да?

— Скунс? — и тут он вспомнил эпизод из библиотеки, когда она обвинила его в отчислении Хагрида из Хогвартса и нелепо пошутила про мерзкое вонючее животное. Почему каждый раз раздражаясь из-за неё, Том едва ли не переходит на Парселтанг? Вынырнув из своих мыслей он вдруг вспомнил, как близко находится лицо этой взбалмошной девчонки. От неё пахло какими-то травами и цветами, наверное, специальными средствами для волос и кожи, в серых глазах, даже в неярком свете фонаря можно было различить прожилки потемнее, холодным узором окружающие зрачки. — Скунс, скажешь тоже, — он неожиданно улыбнулся, а в тёмных глазах появились смешинки. — Фантазии тебе не занимать, Аврора, — злиться на такую ерунду было бы верхом неблагоразумия, да и Тому самому пора бы уже научиться не записывать эти незатейливые милые глупости на личный счёт. — Глупая, какая же ты глупая, — он ласково заключил её лицо в ладони.

— Сам дурак! — насупившись, пробубнила она, переведя взгляд куда-то в бок; выдерживать визуальный контакт больше не удавалось, щечки предательски покраснели, а голосовые связки отказались воспроизводить слова.

Том сам поцеловал её и вдруг ощутил, что именно этого он хотел так долго, не понимая причины своих беспокойств. За этот вечер его уже сложно было чем-то удивить, и он воспринял этот поцелуй за данность, ведь так и должно быть на самом деле. Ах, какие у неё мягкие и податливые губы, совершенно не такие, как у Джеки, которая никогда не перенимала инициативу на себя. Аврора оказалась весьма напористой и, в то же время, покладистой, нежной. Отчего-то начала кружиться голова, и появилось странное натянутое ощущение внутри, будто струна, которая вот-вот лопнет, но подобное чувство обещало быть бесконечным, сколько бы оно не продолжалось. Аврора беззастенчиво зарыла пальцы в его волосы и прижалась к нему всем телом, всё теснее и теснее, будто старалась соединиться с ним. Для неё этот поцелуй был откровением, вложенные в него чувства оказались неподдельными, искренними, словно она так давно ждала его. Судорожные вздохи в мимолетных перерывах между касаниями губ — Аврора сошла с ума, они обезумели вместе. Её руки блуждали по его плечам, спине, в порывах яростно сминая ткань рубашки, и невозможно было насытиться вдоволь овладевшим ими чувством — беспокойным, смятенным, интимным. Том уже ничего не соображал, когда ловкие пальчики без труда сильнее ослабили галстук и стали расстегивать ряд пуговиц от воротника вниз.

— Что ты делаешь? — он перехватил её руку, и Аврора словно очнулась от какого-то транса, её глаза были затуманены; он и сам тяжело дышал, наблюдая за её уже более осмысленным взглядом, наполняющимся испугом от собственных действий.

Пришлось снова перехватить её руку, Том прислонил свой лоб к её лбу, он тяжело дышал, практически задыхался, цепляя пальцами другой руки локон, выбившийся из её причёски. Он едва смог сам остановиться, ещё немного и всё могло принять слишком личный оборот для такого места. Желание переполняло его, испепеляло и заставляло сотрясаться, а легкий прохладный ветер ночи, внезапно появившийся в огороженном вишнями уголочке, обжигал кожу лица.

— Не здесь, пойдём отсюда, — шепотом произнёс Том, коснувшись губами её щеки; Аврора не сразу поняла, что он имеет в виду, но когда на неё снизошло озарение, немедленно отстранилась, укрыв грудь руками. Она и не заметила, что левый короткий рукав платья сполз вниз, и в панике натянула его обратно, так, что послышался хруст ткани.

— Что… — вымолвила она, но застыла, переведя взгляд куда-то за спину Тома.

Там, изваянием, с непривычно холодным непроницаемым лицом стоял Абрахас, в его руке между пальцами свободно разместились два бокала с шампанским — один полупустой. Глаза напоминали отцовские — только лорд Луи Малфой имел привычку выглядеть устрашающе, однако не Абрахас, только не он! Разве он когда-нибудь так смотрел на Аврору, даже не осуждающе… скорее, разочарованно.

— Я вам не помешал?

Том вздрогнул, он сразу же узнал голос и обернулся к его обладателю, наигранно закатив глаза.

— Вообще-то, помешал, — на лице его не было усмешки, но она так и рвалась наружу.

Абрахас смерил его уничтожающим взглядом, такими одаривают заклятых врагов, но здесь, вероятно, была попытка унизить, ведь Том еще и сидел на лавочке, глядя в ответ снизу вверх. Завершив визуальный ритуал, Абрахас будто бы забыл о присутствии Риддла.

— Пойдём, Аврора, — и дёрнул её за руку, поднимая со скамьи, не заметив её необутости. Босоножки валялись под лавкой, и она едва успела их подобрать, чуть не запнувшись о длинный подол своего платья. Двинуться в путь вслед за Абрахасом ей помешал Том, он успел схватить её за руку и потянуть на себя, обувь с глухим звуком вновь упала на гравийную дорожку. Аврору тянули в разные стороны.

— Отпусти её, Малфой, ты ей не указ, если она захочет, то останется здесь, правда, Аврора?

— Я смотрю, ты снова изменил мнение. Что-то мне подсказывает, что завтра оно вновь кардинально поменяется. Идём, Аврора, — но ответом было молчание. — Идем же, — он дернул её на себя; крылья его носа злобно трепетали.

Она растерянно глядела на них, не в силах понять, что происходит. Манжеты свободной от захвата руки Абрахаса были залиты расплескавшимся из бокалов шампанским, но он этого не замечал. В глазах Тома играла отчетливая враждебность, он не отпускал руки Авроры и продолжал тянуть её на себя. Абрахас был настроен не менее решительно.

— Мы сейчас же уходим! — зарычал он.

— Я и сам в состоянии проводить её до «Кабаньей головы», — наперекор вторил Том. — Аврора останется со мной! Она не твоя вещь, Абрахас!

— Я… — пискнула она, но тут же умолкла.

— Что ты творишь? Ты совсем с ума сошла! — всё ещё буйствовал Абрахас, не глядя на неё, продолжая высверливать взглядом Тому дырку промеж глаз. — Как ты могла с ним… Такое… Согласиться пойти… — у него не находилось слов.

Их ненависть к друг другу возрастала с каждой секундой, образовавшееся напряжение можно было резать ножом, и бедная Аврора была в центре всего этого безумия, беззащитная и обескураженная.

— Ах, ты ещё и подслушивал, Малфой!

— Я подошел раньше, чем вы меня заметили! — яростно оправдался тот, и это было правдой. Наблюдать за тем, что творят эти двое на лавочке, было выше его сил. Аврора слишком наивна, чтобы понять, что этот извращенец не способен ни на что иное, кроме как использовать её. — Отпусти её.

— Пусть она сама решит! — воскликнул Том, скрипя зубами; он готовился вскинуть руку, на запястье которой был прикреплен футляр со специальныым механизмом, в ответ на особое движение руки, «выстреливающий» в ладонь волшебную палочку.

Воцарилось молчание, Аврора так и продолжала глядеть на каждого из них по очереди, и только спустя несколько невероятно длинных секунд произнесла:

— Отпусти меня, Том, — словно решение суда, без права на апелляцию.

Том отпустил её руку сразу же, нет, его пальцы безвольно разжались, он был не в силах поверить, что после того, что произошло между ними, Аврора выбрала этого надменного индюка в идеально выглаженном костюме. Подобрав босоножки, она двинулась за Малфоем, повинно опустив голову. До последнего Том сверлил ненавидящим взглядом спину удаляющегося Абрахаса, ведущего Аврору за собой, как капризного маленького ребёнка…

Как же он его ненавидел…

* * *

Вконтакте: http://vkontakte.ru/video-14591519_160389883

Ютюб: http://www.youtube.com/watch?v=KOVMI-slOnY

Яркий огонёчек, не больше спичечной головки, отбрасывающий шлейф из зеленовато-голубых искр, замельтешил возле окна, рисуя на ковре в комнате причудливые узорчатые тени, влетел в чуть приоткрытое на ночь окно, с потоком сквозняка переместился к кровати, где под легким сетчатым балдахином, свернувшись калачиком и зажав круглую подушку между ног, спала Аврора. Скомканное одеяло неаккуратной грудой возвышалось на простыни, край его спадал на пол. Ткань балдахина раздувалась подобно парашюту и шелестела; повисев несколько секунд на месте, шарик зеленоватого света нырнул между складками и, мигая, опустился возле самого носа спящей сладким сном девушки. Ресницы её затрепетали, веки лениво приоткрылись, и, махнув рукой возле лица, будто отгоняя назойливую муху, она с недовольным бурчанием перевернулась на другой бок. Огонёк не сдался и, переместившись следом, стал маячить возле глаз, сбрасывая на подушку и простынь искрящуюся пыль, не оставляя попыток разбудить. Аврора, распрощавшись с каким-то тревожным, но приятным сном — такие обычно не запоминаются и живут собственной жизнью, не соприкасаясь с реальностью, протяжно зевнула и села на кровати. Окончательно проснувшись, она отпрянула и вжалась в изголовье кровати, натянула ночнушку под стопы и стала испуганно вглядываться в таинственный светящийся огонёк. Тот качнулся из стороны в сторону и поплыл в сторону окна, юркнув сквозь распахнувшийся на миг тюль балдахина, но внезапно остановился и мигнул ярче, словно призывая за собой. Аврора не шевелилась, но понимала, что от неё требуется. Может, это болотный фонарь? Но как он сюда попал, как проник в жилой дом, ведь водится только на болотах, на то он и болотный. А где же его фонарщик? Эти существа, состоящие будто бы из струек дыма, заманивают людей в трясину, однако тут нет по близости трясин… Что же это?

Несмело опустив босые ноги на ковер, Аврора встала с кровати и раздвинула ткань балдахина, огонёк находился возле окна, ожидая её.

— Чего тебе надо? — сорвалось с её губ; фонарь в ответ пару раз мигнул, потыкался в стекло и с красивой вспышкой рассыпался на тысячи микроскопических кристалликов, погасших у самого подоконника.

Негромко скрипнули старые доски под ковром, когда, собрав в себе мужество, она оказалась почти у окна, выглянув в него издалека, будто в пропасть. Тёмная фигура, подсвеченная сзади далеким фонарём, одиноко стояла у крыльца соседнего заброшенного дома. Вокруг ни души, лишь на перекрестке над «Магазином волшебных перьев» слабым огоньком горело окошко жилых комнат. Неожиданно неизвестный помахал рукой, нет, скорее, сухо махнул в приветствие, и в этом его жесте узнавалось нечто знакомое, что ни с чем не спутаешь. Аврора потянула вверх створку старого окна, та со скрипом подалась, впуская в комнату сильный порыв ветра, перелистнувший ворох страниц открытой на середине книги неподалёку на столе. Свернувшийся на кресле калачиком Пыщ лениво поднял голову, приоткрыл один глаз и снова уснул, устроившись поудобнее.

— Том? — полушепотом спросила Аврора, пораженная собственной догадкой. Да с чего бы ему приходить на ночь глядя?

— Одевайся и выходи, — донесся тихий, едва различимый шепот.

Не может быть, но это действительно был он.

— Ты с ума сошел, сейчас же ночь, что случилось?

Она вздрогнула от звука скрипнувшей в соседней комнате кровати и приникла к подоконнику, высунув голову на улицу. Силуэт молодого человека плавно переместился на более освещенную часть улицы.

— Выходи скорее, объясню, — донес ветер его тихий голос.

— Нет, ты точно умом тронулся. Дедушка просыпается от каждого шороха, и ему не очень понравится моё отсутствие. Сколько сейчас времени?

— Почти три, одевайся, Аврора, я помогу тебе спуститься из окна, — с нажимом повторил он.

— Как ты себе это представляешь?

— Я просто спущу тебя вниз при помощи магии, — шепот становился яростнее; Том начинал раздражаться. — Давай, жду тебя здесь, — велел он и вплыл обратно под едва освещенное крыльцо соседнего дома.

— Тоже мне… — пробурчала она, и вдруг спохватилась, что же наденет.

Вывалив на пол содержимое шкафа, Аврора стала рыться в горе одежды, отбрасывая ненужное в разные стороны, не задумываясь над столь странным предложением. С волосами, которые были заплетены в длинную толстую косу на ночь, возиться сейчас не было времени. Наспех пригладив выскочившие во время сна пряди, она с замиранием сердца поглядела в полутёмное зеркало, не решаясь зажечь свечку или Люмос. Должно быть, сейчас Аврора выглядела не лучшим образом — едва проснувшаяся и помятая.

Только забравшись с ногами на подоконник, она вдруг подумала, что всё это какое-то безумие. Вот уже пару дней спустя после приема в доме Блэков от Тома не было ни слуху, ни духу, и вдруг подарочек! Что с ним творится в последнее время? Но было уже поздно, ноги оторвались от подоконника, повинуясь чужой магии. Волшебная палочка в руках Тома совершала легкие плавные движения, относя Аврору от окна вниз, мимо козырька. И только стопы в сандалиях мягко коснулись тротуара, словно спустили её с маленькой ступеньки, поздний визитер подошел ближе и протянул свободную руку ладонью вверх.

— Почему ты считаешь, что я должна бежать к тебе по первому зову? — подбоченившись, поинтересовалась она ледяным тоном, игнорируя протянутую руку.

— Но ты уже вышла, Аврора, — ни в коем случае не насмешка, просто констатация факта. — Бери меня за руку, аппарируем в одно место, — в тусклом свете уличных фонарей лицо Тома было сложно разглядеть.

— Куда? Зачем? — даже не шевельнулась она.

Он утомленно вздохнул, однако руки не убрал, только жестче попросил:

— Просто возьми меня за руку.

Она подчинилась, повинуясь какому-то странному внутреннему ощущению. Аппарация была лёгкой, на удивление мягкой, не такой как всегда, сейчас это было похоже на нырок в воду, а не на сжатие легких в узкую соломенную трубочку. Аврора всё ещё не понимала, что задумал Том, но только крепче обхватила его ладонь, когда они очутились посреди непроглядной чащи тёмного леса на небольшой влажной прогалине, и именно в этот момент сердцем завладел страх.

— Чего ты трясешься? — раздался в темноте совершенно спокойный, с едва различимым оттенком удивления, голос Тома.

— Не люблю темноту, — сорвалась с её губ ложь, а в голове звучали слова Абрахаса: «Этот тип горазд на всякое, тебе стоит остерегаться его». И непонятно, когда его мнение о Томе вновь поменялось в худшую сторону. В Хогвартсе они казались друзьями.

— Но я же с тобой, — как что-то само собой разумеющееся произнес он.

Почему-то именно это и настораживало больше всего… Но держаться в кромешной тьме больше было не за кого. Вопрос: почему бы им не зажечь свет волшебных палочек, — потонул в горле, как и другие слова. Пригибаясь под влажными хлёсткими ветками раскидистых лиственниц, окружавших их со всех сторон, они шли по невысокой траве и корням деревьев. Ноги Авроры мгновенно промокли. Где они находились и куда идут — оставалось загадкой, однако идти пришлось недолго, еще несколько футов и непроглядный лес выпустил их к озеру, границ которого было невозможно различить сквозь клубящийся у водной глади туман. В небе светила убывающая луна, смутно освещая окрестности. На полкорпуса на поросшем камышом берегу, словно выброшенный штормом белый кит, лежала довольно большая лодка, в которой при желании могли бы уместиться не меньше десяти человек — в таких обычно ходили под парусом. Возле воды дул прохладный ветерок, но ему было не по силам разогнать стремящийся к берегу от центра туман, невесомо струящийся меж стеблей шелестящего камыша; он врезался в него, как в глухую стену, заставляя края пелены рваться, вздыматься ввысь и кружиться в причудливых спиралеобразных формах. Ещё никогда Аврора не видела такого густого тумана, она боялась произнести хоть один звук, наблюдая, как Том при помощи магии подвигает лодку ближе к воде.

— Ты сегодня немногословна, — первым нарушил молчание он, вновь предлагая ей руку. — Не бойся, не потонет, она надежная, я сам проверял магией, — и снова никаких насмешек, только заверение в безопасности.

Но Том так и не объяснил, зачем они сюда пришли. Не дождавшись, пока Аврора возьмет его за руку, он подошёл сзади и подтолкнул её к высокому бортику лодки, помог переступить его.

— Садись, не то упадешь, — предупредил он, влезая следом, и она снова подчинилась: села на корточки, обхватив колени руками. В лодке не было сидений и, как ни странно, на дне был расстелен не то ковёр, не то плед.

Направив волшебную палочку на корму, Том приказал лодке тронуться и, прошуршав килем по илистому дну, судно молчаливо и податливо заскользило прочь от берега, раздвигая длинные листья камыша. Квакнула потревоженная лягушка, спрыгнула с плотного стебля и с негромким бульканьем ушла ко дну. Вскоре лодка выплыла из зарослей, потонув в пелене густого едва просвечиваемого луной белого тумана. Во влажном воздухе пахло тиной, руки Авроры вмиг покрылись словно бы испариной — прохладной, неприятной.

— Подожди, скоро будет сухо, — обнадежил Том, сам едва различавший путь перед собой. Аврора молча кивнула, хоть он на неё и не смотрел. — Ты ещё не проснулась? Почему постоянно молчишь?

— Поражаюсь сама себе. Ты вытащил меня из дома посреди ночи, а я позволила тебе себя увести. Объясни, пожалуйста, что мы здесь делаем? — вежливо и монотонно, чтобы голос не звучал испуганно, произнесла она, пытаясь разглядеть сквозь дымку хотя бы его затылок, ведь Том сидел к ней спиной.

Неожиданно он поднял голову вверх, приложил ладонь к бровям козырьком и сощурился.

— Отлично, здесь нас никто не заметит. Здесь есть смотрители, магглы, но не только они. В озере живёт огромная популяция гриндиллоу и несколько русалок. Ночью здесь находиться запрещено. Их планируют переселить в другое озеро Британии, так как это место — маггловский парк, Ричмонд, если ты слышала.

— Ты меня пугаешь, и ты не ответил на мой вопрос, — нервно усмехнулась Аврора, чувствуя, что по коже бегут мурашки, не то от въевшейся в кожу прохлады, не то от реального страха.

Лодка остановилась и, качнувшись из стороны в сторону, замерла посреди самой гущи тяжелого тумана, от которого насквозь промокла вся одежда и обувь. Том соизволил обернуться, стал нашёптывать какие-то заклинания, совершая кругообразные движения волшебной палочкой и только после того, как голос его стих, туман внезапно и быстро растащило в разные стороны на пару футов вокруг лодки; разбиваясь о невидимую стену, он больше не проникал в центр. Влажность тут же исчезла, а вся одежда как по команде высохла. Заклинания на этом не закончились. Клубящаяся пелена вдруг стала становиться прозрачнее, пока совсем не пропала, открыв освещенный не слишком ярким, обгрызенным кругляшком луны берег. Загремело железо — Том извлёк из-под лавки волшебный светильник, зажег его и поставил в центр лодки.

— Твои носки, — неожиданно заметил он, заставив Аврору состроить непонимающее лицо. — Разные.

Она опустила взгляд к стопам: носочки действительно оказались разными — один с изображением непонятного вида животных с ярким оперением, другой — просто фиолетовый, — и чертыхнулась.

— Так и знала! — с досадой охнула она, хлопнув по коленям, но тут же вернулась к мучившему её вопросу: — Том, ты можешь ответить, или нет?

Лодка опять покачнулась, когда он поднялся в полный рост. Он оказался рядом, сел плечом к плечу и посмотрел ей прямо в глаза — внимательным, сосредоточенным взглядом.

— А ты разве сама не понимаешь? — осторожно приобнял Аврору за талию, но почувствовав её дрожь, немедленно убрал руку. — Ох, Аврора, неужели ты меня боишься? И с каких это пор? Что тебе вбил в голову твой бешеный нянька? — и пробормотал уже для себя: — Носится вокруг тебя, как безголовый петух по кругу.

— Вовсе я не боюсь, — упрямо возразила она. — И Абрахас не бешеная нянька, как ты выразился, — и вдруг её осенило: — У нас, что, сви… Свидание? — с трудом проглотив удивление, пролепетала Аврора. — Ты пригласил меня на свидание?

— А ты думала, порыбачить? — усмехнулся Том и потрепал её по голове, отчего короткие волосы на макушке выбрались из косы и стали топорщиться точно пружины.

Аврора отодвинулась подальше, осознав, что находится Мерлин знает в скольких футах от берега посреди огромного озера, наедине с тем, кому в голову может взбрести всё, что угодно. Возможна ли здесь аппарация? Потонув в своих мыслях, она и не заметила, что Том неотрывно следит за ней с угрюмым выражением лица.

— Я его убью, — проскрежетал он, — аристократичная сволочь, вечно лезет не в свои дела! Черт бы подрал всю семью Малфой! Мерлин, Аврора, неужели ты думаешь, что я способен причинить тебе вред?! — тёмные глаза горели недобрым огнём; ему огромных трудов стоило держать в себе рвущуюся на свободу злость. Том поверить не мог, что она боится его так сильно, что вжалась в борт лодки, лишь бы не касаться его ни плечом, ни коленом. — Прекрати на меня смотреть так, будто я сейчас на тебя наброшусь! — после его крика у самого бортика лодки всплыл огромный пузырь воздуха. Том не глядя выстрелил каким-то заклинанием в то место и взлохматил себе волосы с такой силой, что казалось, с его головы вот-вот полетят клоки.

Впервые в жизни он послушался внезапного зова сердца, впервые отбросил сомнения и предрассудки насчёт этой странной девчонки, вжавшей голову в плечи и смотрящей на него с неподдельным страхом! Чёрт подери, он даже корзину с тостами и сливочным пивом прихватил, какой кентавр засадил ему копытом в ухо?! — а она трясется, как осиновый лист, глядя на него огромными невыспавшимися глазищами! Том почувствовал себя таким идиотом, что лицо его от гнева стало походить на спелый томат. Весь вечер его донимала старая корова Хепзиба со своими дурацкими сладостями и отвратительным приторным чаем, потом он разгребал коробки привезенных из Гамбурга Берком артефактов, затем, — кто бы мог подумать! — самолично готовил дурацкие тосты, выбирал место для свидания, нашел и залатал это дырявое корыто! Совершенно сбитый с толку странной несправедливостью, он опустил лицо в ладони, сжав пальцами волосы, и затих, совершенно опустошенный.

Минуту-другую Аврора тихо наблюдала за его бездействием пытаясь осознать происходящее, Том вел себя поистине странно, непривычно. Свидание… Неужели то, о чём она так долго мечтала, свершилось? Неужели она боится того, что это наконец-то произошло? После приёма в доме Блэков Абрахас устроил ей такую взбучку, будто она нанесла ему личную обиду. Нет, то была не ревность, он отчего-то действительно не мог принять смены тактики в поведении Тома, а Аврора верила, что Том одумался, и мысли плохой не держала, разве что чувствовала себя неуютно из-за произошедшего на той лавочке. Совершенное безумие, сумасшествие, транс… Потеря головы, именно это и страшило так сильно, то неизбежное, что обычно происходит между мужчиной и женщиной. Совсем неопытная в свои девятнадцать лет, Аврора и не задумывалась никогда о плотской любви, забыла о её существовании, или загоняла эти мысли на задворки сознания. Но в тот вечер пару дней назад это было схоже с волшебством, что-то двигало её телом, выключая разум, что-то неподдающееся логическому объяснению, нечто прекрасное и запретное, пробирающее до сладкой дрожи. И сейчас, находясь в одной лодке посреди озера, казавшегося океаном без границ, она не знала, что говорить и что делать, опасаясь отнюдь не действий Тома, но своих. Он выглядел растерянным, таким беззащитным, что вызывал в ней неминуемое чувство жалости. Сердце сжималось в комок. Бедный глупый Том, он хоть и умён, но совсем не умудрён опытом, как и она сама; конечно, он умел ставить себя высоко — не допрыгнешь и не доплюнешь, но почему-то именно перед Авророй эта его маска становилась хлипкой и слетала. И вдруг пришло озарение… Оттого, видимо, он и злится, что не может понять сам себя, теряет уверенность, прикрывая её злобой. И вот он, как на ладони, такой чистый и открытый, нет, все-таки, не жалкий, просто уставший бороться с самим собой юноша, совсем ещё молодой и непомерно гордый…

— Что за чары того зеленого огонька, которые ты использовал, чтобы разбудить меня? — обыденно спросила Аврора, подсаживаясь ближе; она аккуратно взяла его бледное запястье и безвольная рука Тома вдруг оказалась на её колене в крепком сплетение пальцев. — Никогда прежде таких не видела, сначала подумала, что это болотный фонарь, — она подавила смешок, оставивший на губах легкую полуулыбку. — Здесь просто чудесно, хоть и немного прохладно, красивое место. — А что за рассеивающие туман чары, Том?

От звука своего имени он вздрогнул, будто бы только сейчас очнулся, неверяще взглянул на свою руку у Авроры на коленях, затем на неё саму. Этот взгляд был открытым, таким несхожим с привычным обликом Тома, по-детски наивным, выражающим неподдельные чувства, что его тёмные глаза, будто стали светлее.

— Я сам их изобрел, долго думал, как использовать, вот и пригодилось, а туман я не рассеял, а сделал прозрачным, но только с этой стороны, чтобы нас никто не увидел.

— Научишь при случае?

— Это не сложно… — и как на лекции стал объяснять, как воспроизвести эти два заклинания, показывая витиеватые движения зажатой в руках волшебной палочкой. Заклинание огонька удалось Авроре с легкостью, но её шарик почему-то оказался цвета желтого золота. С туманом вышло сложнее, палочка никак не хотела подчиняться, хотя, как сказал Том, движения руки и были правильными. Он попал в свою стезю, задумчиво покачал на ладони её волшебную палочку, оценил вес, форму, длину и посоветовал немного изменить угол пасса заклинания, сделать более точный рывок в конце. Воистину, Том был невероятно талантлив, с такой легкостью он объяснял невероятно сложные темы Чар, которые Аврора должна будет проходить только через пару лет в своей Академии.

Беседа текла как по накатанной, слова лились из их и уст нескончаемым потоком. Иногда они спорили, прямо как в старые хогвартские времена, и в какой-то момент ощутили себя всё теми же школьниками, будто и не было того года и нескольких месяцев отдалённого общения, будто их снова сплотила жажда раскрытия тайны удивительных цветов Кусулумбуку. А в какой-то момент Том просто вытащил из-под брезента в дальнем углу корзину с бутербродами и сливочным пивом, и Авроре вдруг показалось, что она никогда ничего не пробовала вкуснее. Абрахас ошибался, он не такой… не такой, каким хочет казаться. С заклинаний, которым обучал её Том, они как-то плавно перешли на школьные воспоминания, и на устах его играла ностальгическая, но добрая улыбка. Ах, как он любил Хогвартс! Казалось, что только для него открывается его сердце, обнажается душа, он поведал, что решил просить о должности преподавателя ЗОТИ только ради того, чтобы остаться там и, Аврора не сомневалась, блестяще бы справлялся со своей работой. Хогвартс всегда был для него чем-то святым, нерушимым, родным. Она хотела, чтобы такая же улыбка озаряла его губы, когда он думает о ней.

С востока убывала небесная чернота, сменяясь прожилками розового восхода сквозь облака, возле дальнего берега показались два белоснежных лебедя и мелькнули в лесу оленьи рога, а разговор всё не кончался. Никто не обращал внимания на время, будто сегодняшняя встреча, свидание восполняло пропущенный пробел в общении. Никто из них не жаловался на усталость, а когда Аврора, лежащая на дне лодки с заложенными под голову руками, пожаловалась на утреннюю прохладу, Том лёг рядом и обнял её.

Смотритель на каурой кобылке, по обыкновению делавший обход всех частей Ричмонд-парка, проезжая вдоль озера, с упоением втягивал свежий утренний воздух. Взглянув на ровную гладь воды, он удивленно приподнял левую бровь — в самом центре всё ещё клубилось белоснежное облако тумана, закрывшее от его зорких глаз большую лодку с облупившейся краской, в которой мирно спали Том и Аврора…

* * *

— Почём я знаю! — Аберфорт выплюнул зубочистку, та приземлилась в наполненную жирной водой миску в мойке под за барной стойкой. — Несносная девчонка, с каких пор она сбегает посреди ночи?!

Абрахас невольно приоткрыл рот от удивления.

— Она, что, дома не ночевала? — в его мозгу сразу же стали появляться некие подозрения.

Вот уже два дня он не отходил от Авроры ни на шаг, приходил с утра в «Кабанью голову», забирал её, водил по паркам, приглашал к себе домой, а вечером, уставшую, провожал до двери в её комнату, чтобы было надёжнее. Прохвост Том решил подло украсть её под покровом ночи, неслыханное бесстыдство!

— Вся комната вверх дном, вещи свалены в кучу у шкафа, а этот жирный тупой котяра снова нагадил возле двери, ох, мои бедные домашние тапочки, все помпоны в…

— Аберфорт! Не кипятись! — в «Кабаньей голове» появился Альбус Дамбдор в расшитой синими узорами белой мантии, явно надетой не для прогулок, — думаю, что с ней всё в порядке. Аврора уже самостоятельная взрослая девушка и ей иногда позволительно вытворять мелкие шалости. Возраст, знаешь ли.

— Главное, чтобы у этих мелких шалостей не оказалось имён, знаков зодиака и путёвки в Хогвартс через одиннадцать лет! — рявкнул Аберфорт на брата. Ещё никогда Абрахас не видел такого беспокойства с его стороны. — Наверняка сбежала с этим своим Томом, он еще позавчера ночью околачивался возле паба, думал, не вижу его! Ишь, негодяй! Одумался, мантикора его задери, где ж он всё лето пропадал!

Абрахас смотрел на своего бывшего профессора Трансфигурации; лицо того от новых известий резко побледнело и почти слилось с цветом мантии, хмурый взгляд рисовал сеть морщинок в уголках глаз.

— Том, значит, — задумчиво пробормотал он в бороду.

Все обернулись на скрип входной двери, там, опустив голову едва ли не ниже плеч, стояла Аврора, старательно пряча взгляд. В разных носках, в ярких бирюзовых бриджах и мятой белой маечке, на голове — неаккуратный с петухами пучок. Находящиеся в «Кабаньей голове» Абрахас, Аберфорт и Альбус терпеливо ожидали от неё последующих действий, но так и не дождались, только присутствие Абрахаса, когда она несмело подняла голову, заставило её отшатнуться.

— Слава Мерлину, ты дома! — выдохнул Альбус, но на его губах не было улыбки.

— Я чуть не поседел из-за тебя! — рявкнул Аберфорт. — Где ты шлялась всю ночь, бестолочь?!

— Тише, Аберфорт, не злись, думаю, она сама должна решиться нам рассказать, — строгий взгляд Альбуса Дамблдора не предвещал ничего хорошего. Похоже, Аврору ждет серьёзная трёпка. — Мистер Малфой, думаю, что сегодня она не выйдет, так что отправляйтесь-ка домой, — попросил он вежливым тоном.

Тот ничуть не обиделся выпроваживанию, только кивнул и прошествовал мимо провинившейся подруги с дельным равнодушием, будто её и вообще здесь не было, однако остановившись в дверях, всё же решил не сжигать

мосты:

— Потом поговорим, — голос звучал сухо и черство.

…На удивление, достопочтенные дедушки не стали устраивать скандал, благодаря Альбусу, конечно; Аберфорт норовил наподдать Авроре мокрой тряпкой по мягкому месту, но авторитет брата его останавливал. Старший Дамблдор едва не опоздал на семинар по борьбе с терроризмом в Министерство магии, отчитывая внучку за проказу. Никакая ругань не помогла бы, ведь, несмотря на пристыженность, её глаза горели яркими искрами счастья. Она находилась в эйфорическом состоянии, но, к спокойствию дедушек, поклялась, что ничего аморального не делала. Успокоившись, они взяли с неё обещание больше так не поступать, а если Том, которого продолжал недолюбливать Альбус, будет вести себя, как подобает воспитанному юноше — не приглашать её на свидания слишком поздно и провожать до двери, передавая Аврору в руки Аберфорту, то больше таких разговоров не будет. Запрещать что-либо молодой влюблённой девушке бесполезно, но нужно обозначить для них границы, ведь какой бы взрослой Аврора не была, ответственность — дело нешуточное.

К вечеру в гости в «Кабанью голову» пришла давно не посещавшая их Галатея Меррисот. Выпив чашечку ароматного фруктового чая, она завела с Авророй отнюдь не бессмысленную беседу по поводу «пестиков и тычинок», заставляя её краснеть и смущенно таращиться на пузатый чайник в крупный горох. Откуда дует ветер Аврора поняла сразу, особенно по бросаемым на них с Галатеей из-за барной стойки взглядов Аберфорта. Впрочем, кандидатуру Тома Меррисот одобрила с невероятным энтузиазмом, по-прежнему считая его замечательным талантливым юношей, да ещё и недурным собой.

Вернувшийся с семинара Альбус выслушивал комментарии старой подруги, плотно сжав губы, смиренно кивал и издавал обреченные звуки.

* * *

— Ты чего плачешь, дурочка? — спросила Урсула, развалившись на кровати и шурша пакетом с печеньем. — По этому бледному придурку? Опять? Ох, глупышка, за тобой вон как Хольстейн ухаживает, аж расцвёл, как подснежник, когда увидел тебя на пороге общежития с чемоданом, а ты распустила нюни. Брось ты это, ваши англичане какие-то, как это, хм… — она задумалась. — Боюсь, такого слова в вашем языке нет, но, что-то типа — инфантильные безответственные эгоисты, — наконец выкрутилась она. — Абрахас, правда, замечательный, зрелый, а, ну, так понятно, он вообще наполовину француз. Вообще-то я по тебе соскучилась, где твоя улыбка, а? Если начнёшь впадать в депрессию и сеять тут уныние, съеду от тебя к чертовой матери, — но угроза не подействовала, Аврора только пуще залилась слезами, задушив в объятиях вытащенного из перевозной корзинки Пыща. Его глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, однако кот даже не пискнул. — Ох, ты что, совсем его не кормила? — поохала Уши, заложив в рот ещё одну печенюшку в форме морской звезды. Осознав, что подругу не отвлечь пустой болтовнёй, она перекатилась на край кровати, слезла, подошла и присела возле ног той на корточки, положив подбородок на её колено. — Ну, что случилось, mein Liebling*?

Аврора не могла сквозь икоту и единого слова произнести, и лишь, когда основной поток слёз схлынул, с трудом сглотнув ком в горле, произнесла:

— Я люблю… его, Уши! Очень сильно люблю…

Урсула, каким-то неведомым никому способом могла улавливать основные мысли даже из обрывков речи, точно угадывая их смысл:

— Что ты хочешь этим сказать? Вы… у вас всё получилось?

Аврора несмело взглянула на подругу и кивнула, глаза той расширились, Уши вскочила на ноги и стала прыгать по всей комнате, восторженно пища:

— Да ладно! Ничего себе! — и тут же запрыгнула на кровать Авроры, прильнув к ней, обняла вместе с Пыщом вместе взятым и энергично затрясла под рваное: «Мя-мя-мяур-ур-ур». — Хоть он подлюга ещё та, но я так рада за тебя! Что же ты плачешь?

— Ску-ча-ю! — донеслось от зажатой в объятиях Авроры.

Предложив подруге стакан воды, Уши принялась слушать романтичную историю:

— Представляешь, дедушки заставили меня слушать лекцию о пестиках и тычинках в исполнении профессора Меррисот, я тебе о ней рассказывала, и… Мерлин, неужели они сочли, что мне десять лет, и я не знаю, откуда берутся дети?

— И откуда же они берутся? — Уши невинно захлопала глазками и засучила ногами.

— Леприконы приносят в своих горшочках!

Аврора раскраснелась, предаваясь воспоминаниям, с трудом переместила Пыща с колен на покрывало, закинула ноги на кровать и, собравшись с мыслями, продолжила:

— Ну, потом мы пару раз бывали на лесных озерах, загорали и плавали…

— Правильно, а то он белый как лунь!

— Не перебивай… — попросила Аврора, но сама поддержала эту тему: — Вообще-то, он у нас в школе считался самым красивым парнем.

— Мерлин Всемогущий! Вы — британки абсолютно несчастны, выбирать не из кого, или у вас совершенно нет вкуса? Ладно, продолжай, — махнув рукой, разрешила она.

— Дальше — кафешки, всякие достопримечательности Британии, хотя мы их и так знаем наизусть, он показал мне библиотеку Уэльса, она, кстати, намного обширнее Лондонской...

— Бр-р-р, скукотища!

— …Он провожал меня в Министерстве магии у камина, я еле сдержала слёзы, ну а дальше трансфером в Берлин, оттуда в Кёльн, вот, собственно, и всё.

Урсула скептично хмыкнула:

— Не хочешь рассказывать о самом главном, а ещё подруга, называется! — сердито буркнула она. — Точно скажу фрау Шнитке, чтобы переселила меня в южное крыло к Хатке, у неё как раз пустует одна койка, — но, не услышав ответа от затихшей подруги, прищурилась и подсела ближе, не теряя визуального контакта. — Так-так-так… — подозрительно повторила она. — Неужели, неужели? Аврора, ты что, серьезно? — визгливо воскликнула она. — Было, значит?

— Ты о чём? — та тупо уставилась на неё и склонила голову на бок.

— Ты меня не обманешь, Аврора Моргана Уинтер Дамблдор!

— Насчет чего не обману? — повторила та.

— В какие вы там Spiele* играли? Ой, да прекрати, мне-то ты можешь рассказать, — и, не выдерживав заминки в рассказе Авроры, Урсула закусила подушку в томном ожидании.

— Да… — начала Аврора, краснея от ушей до кончиков пальцев ног.

— Ja! — завопила Уши ещё громче, показывая нечто наподобие ритуального танца счастья.

— …Мы целовались! — провозгласила сквозь крики Аврора и гордо вздернула носик.

— Мя-у-р? — донесся насмешливо-вопросительный голос Пыщика.

Урсула замерла в нелепой позе с поднятыми кверху руками, брови её превратились в сплошную линию.

— Ты издеваешься надо мной? — уже серьёзно спросила она. — Может, я чего-то недопоняла?

— В смысле, ну, целовались мы, а ты думала, это… Мерлин упаси, чокнутая немка! — её аж передёрнуло. — Мы не такие, да и чего торопиться? Это неправильно, это слишком… нет, ты что-о? — она замотала головой, будто даже обсуждение этой темы было преступлением.

— Аврора, прекрати прикидываться паинькой, послушай, если тебя к нему тянет, то это нормально. Такое понятие, как «только после свадьбы» уже прошлый век, архаизм, пережиток прошлого! Тебе уже девятнадцать лет, в конце концов, ты уже учишься в высшем учебном заведении… А может... Может это его инициатива, в смысле, ожидание? Конечно, он самовлюбленный и гордый, а знаешь, что говорят про таких парней? — и тут же сама ответила: — Парни с таким самомнением имеют весьма известные комплексы!

— Уши! Ты такая испорченная! — Аврора ткнула её кулачком в плечо. — Мы, правда, не хотим спешить…

— Как Абрахас? Он как это воспринял? По-моему, он Тома вообще не переваривает.

Аврора почувствовала неприятный укол в груди.

— Мы поругались с ним, — она неловко потерла затылок. — Он не понял, но этого следовало ожидать.

Уши тяжело вздохнула, моментально потеряв весь запал энергии.

— Естественно, он не понимает, он переживает за тебя. Тому я тоже не доверяю, хоть и не знаю его достаточно хорошо. С твоих слов до нашего с ним знакомства, я думала, что он почти идеален, но я ошибалась… Всему виною чувства из-за которых ты идеализировала его. Что ж, поживём — увидим. Ты прости, но я с последней вашей встречи в моем присутствии, не могу поверить, что всё так круто повернулось, уж слишком это всё... Ладно, рада, что ты заполучила его, а что вы планируете делать дальше? Он будет к тебе приезжать?..

* * *

Mein Liebling* — моя дорогая.

Spiele* — (шпили) игры (намёк на то самое)

Ja* — да.

Дни слились в сплошной поток из учебы, встреч, переговоров и дел, Абрахас забыл, когда последний раз гулял просто так, бесцельно, получая удовольствие от созерцания природы и окрестностей. Любая прогулка превращалась в перебежку между Гринготтсом и Министерством Магии, где его назначили младшим помощником начальника Отдела международного магического сотрудничества, начиная с этой осени. Отцовские взятки работали как надо, однако мистер Клинхенд невзлюбил засланца сразу, он просто терпеть не мог, когда, используя власть и деньги, всякого рода богачи пропихивают своих несмышлёных детей на приличные должности, и потому относился к новому работнику с пренебрежением, заваливал его бумажной работой, превратив в личную секретаршу. Это не было следствием зависти, а скорее, справедливости ради, но Абрахасу от этого было не легче.

В этот раз он направлялся домой в совершенно измученном состоянии, однако решил не использовать Каминную сеть, а аппарировать к воротам Малфой-мэнора и пройтись пешком — хоть какое-то время побыть на свежем воздухе, несмотря на то, что было довольно холодно. Листья садовых деревьев уже давно опали, лишь крона лиственницы до сих пор сохраняла редкий багрянец, по одному роняя оставшиеся иголки. Стояла бесснежная зима — сухая и по-степному ветреная. Резкие перепады температуры и давления принесли головную боль и постоянную усталость. Несмотря на то, что завтра начинались выходные, Абрахас впал в ещё большее уныние, ведь выходные означали бесконечную учебу в обществе строгих профессоров разных наук.

Майни встретил молодого господина на пороге крыльца, низко поклонился, щелчком узловатых тонких пальцев открыл входную дверь и с таким же поклоном проводил внутрь. Камины уже работали во всю, эльфы поддерживали постоянную температуру в семьдесят три градуса*, не давая дворцу замерзать; камень стен и полов уже успел остыть, словно и не было довольно тёплой осени. Абрахас вспомнил слова Авроры, совершенно без задней мысли назвавшей особняк слишком большим и совсем неуютным, и внутренне согласился. Иногда хотелось, чтобы расстояние от комнаты до гостиной и кухни составляло несколько футов, а не добрую сотню. Ноги едва слушались от усталости, и всё, о чём он мечтал — это добраться до спальни и упасть на кровать; в образовавшийся в голове план действий не входил ни душ, ни ужин.

Проходя мимо кабинета отца, он вдруг вспомнил, что нужно поприветствовать его. Тот завершал последние дела перед отъездом во Францию. В последнее время их с Абрахасом отношения испортились из-за ругани по поводу Авроры. Отец никак не мог понять столь тесного общения, не мог поверить, что они всего лишь друзья и никакой романтики тут нет. Впрочем, с Авророй Абрахас тоже разругался с тех самых пор, как она начала встречаться с Томом, во что, само по себе, было сложно поверить. Именно в этот момент слуха коснулись звуки разговора:

— Я бы и сам справился, лорд Малфой, — как всегда учтиво произнёс Том; в кабинете зазвенели чашки, собеседники пили чай.

Лёгок на помине. Уж слишком часто Риддл околачивается в Малфой-мэноре, и это, конечно же, не может не действовать на нервы. Полураскрытая для проветривания дверь кабинета возвещала о том, что ни он, ни отец понятия не имеют, что кроме них в поместье кто-то есть. Абрахас обычно перемещался домой по каминной сети, активация которой никогда не проходила незамеченной для домочадцев, однако, сигнализация на главных воротах оповещала только о появлении посторонних.

— Я прекрасно знаю, Том, что в ваших силах свернуть горы, только мои поставщики не уверены в посреднике, сами понимаете, моё присутствие было необходимо, — обратился к нему отец. — Полагаю, что и мне они не доверяют, — раздалась барабанная дробь пальцев по дубовой поверхности стола. — Как Аврора? — неожиданно спросил он, и этот вопрос звучал странно, никогда ещё Абрахас не слышал, чтобы отец интересовался личными делами своих работников. Неужели и тут Том преуспел? Неужели ему удалось втереться в доверие такому человеку, как бесстрастный лорд Малфой?

Прежде чем ответить, Том задумчиво хмыкнул:

— А что с ней станется? — пренебрежительно начал он. — Всё так же пишет по сто писем в неделю, никуда не денется, можете не беспокоиться.

Абрахас в недоумении нахмурил брови, пытаясь уловить смысл беседы. Повисла пауза между собеседниками, послышался звук отодвигаемого ящика, зашелестели бумаги и, наконец, голос отца:

— Вы и представить не можете, как это важно для моей семьи. Абрахас и сам не осознает, насколько сильно окружает эту девочку заботой, — до слуха донёсся звук пера, пронзительно вжикнувшего по пергаменту в молниеносном пируэте, после чего раздался резкий треск отрываемой бумаги; Абрахас распознал, что Луи поставил роспись в чековой книжке. — Мисс Уинтер очень помогла ему в трудную минуту, однако окружающие могут неправильно их понять. Для меня было ударом увидеть её на помолвке Чарис Блэк, леди Арабэлла тоже была поражена. На глазах у всех Блэков мой сын опозорил свою семью, ведь там были его возможные невесты. Вероятно, в силу юности он не совсем понимает, что творит. Несомненная удача, что вы были там, Том. Мисс Уинтер всегда к вам неровно дышала.

— Рад был оказать вам услугу, лорд Малфой, — тихо хрустнула сгибаемая бумага.

— Несмотря на то, что сейчас у мисс Уинтер и Абрахаса не самые лучшие отношения, на что я надеюсь и в дальнейшем, ваша задача не позволить ей приехать в Британию на рождественские каникулы. К весне, я искренне на это рассчитываю, мне удастся подыскать для него подходящую партию. Я вижу, как сын тоскует по ней и, увы, не в состоянии изгнать эту грусть. Школьная дружба не должна перерасти в нечто большее…

Том коротко и самодовольно засмеялся:

— Насчет этого можете и вовсе не переживать. Аврора Уинтер влюблена в меня без памяти, её сердце всецело принадлежит мне и только мне.

А вот сердце Абрахаса на этих словах сжалось, впитывая в себя ненависть, раздражение, ярость, да так, что затряслись руки, и задрожала нижняя губа. Сомнений в том, что затеяли эти два подлых человека не оставалось…

— Позвольте поинтересоваться, — после короткой паузы спросил отец; в кабинете, шелестя, всколыхнулись шторы, и загудел сквозь открытое окно ветер, — разве вы не питаете к ней нежных чувств? Насколько я успел заметить, вы часто проявляли заботу по отношению к ней, — рассуждал он.

— Аврора Уинтер — странное во всех смыслах существо, совершенно непосредственная и наивная, нет, такие девушки мне неинтересны, однако, по крайней мере, мне это не противно…

— Вы жестокий человек, Том, — не дал ему договорить Луи. — Существо… — задумчиво повторил он. — Она забавна и довольно недурна собой…

-… Она безобидна, — продолжал Риддл равнодушно, — и глупа, до неё не доходят многие элементарные вещи.

— Порой в подобной безобидности может скрываться непреднамеренное коварство, именно этим она и завоевала дружбу с моим сыном. Он всегда тянулся к сирым и убогим, — с пренебрежением бросил Луи. — Я вовсе не плохо отношусь к ней, только такой девушке не место не только в нашей семье, но даже в кругу общения. Вы, думаю, меня прекрасно понимаете.

— Конечно, лорд Малфой. Я сделаю всё возможное, чтобы не подпускать Аврору к нему, можете на меня рассчитывать.

В груди вспыхнуло неутолимое желание ворваться в кабинет и опробовать на этом мешке кентаврячьего навоза силу собственных кулаков. Не существует способа для вымещения злобы лучше, чем применение физической силы. Магия не способна дать такого удовлетворения от совершенной мести.

— Смею надеяться. И да, — якобы вдруг вспомнил Луи, — вам следует провести Рождество с ней. Насчет денег можете не беспокоиться, я оплачу любой ресторан, абсолютно всё, что вам заблагорассудится. Аврора Уинтер не должна и думать о том, чтобы наведаться в Британию. Надо сказать, она не оставляет попыток связаться с Абрахасом, но я приказал Майни перехватывать её почту и не позволять его письмам достигать адресата. Пускай они оба думают, что не нужны друг другу…

— И вы ещё говорили о моей жестокости, — усмехнулся Том, явно получая удовольствие от разговора.

Сжимая кулаки, Абрахас продолжал стоять возле двери, не обнаруживая своего присутствия. Огромного труда ему стоило стоять тихо и не скрипеть зубами в негодовании. Какой же негодяй Риддл! Одна Аврора верила в его невиновность в тех событиях двухгодичной давности, она единственная, кто безраздельно отдавал свою любовь, не подозревая о такой несправедливой подлости. Это настоящее предательство чувств, дружбы, это сломит её и разобьет сердце, всегда верившее в лучшее, в настоящее. Разве она заслуживает такого отношения? Но удивляться не приходилось, Абрахас прекрасно знал своего отца и никогда не доверял Тому.

…Ветер гулял по территории поместья, кружа и подгоняя клубы бурых листьев, лысые яблони угрюмо серели над мёртвой землёй, качая голыми ветками в ожидании снега. Всегда радостно звенящий высокими струями фонтан мрачно молчал, в его бассейне собрались принесенные ветром еловые иголки и сухие лёгкие ветки. Поместье вымерло, готовясь к зимней спячке, которая всё никак не начиналась. Аудиенция у лорда Малфоя закончилась, он отбыл через свой камин по делам, а Том получил портключ от ворот Малфой-мэнора, который, естественно, не был зарегистрирован Министерством Магии. На территории своего поместья Луи не боялся небольшого нарушения закона. Том сбавил шаг, когда практически у самых ворот увидел на середине дороги Абрахаса, одетого в мантию с меховым воротником, его волосы неаккуратно разметал ветер, бледные губы были плотно сжаты, точно высечены из мрамора, выражение лица — ледяное, как и этот зимний холодный день без снега.

— Ты! — проскрежетал он вместо приветствия, желваки задвигались на его скулах. — Бессердечный циник, совсем стыд потерял…

— Плохой день? — ехидно ответил Том, думая о том, что же так рассердило Абрахаса. — Что на этот раз? Только быстрее, я немного тороплюсь.

Случайные встречи за последние месяцы порой превращались в обмен «любезностями», поэтому подобному приветствию не стоило удивляться.

— Аврора видит в тебе не того, кем ты являешься на самом деле, слизеринский выродок!

— Интересные выводы, Малфой, и давно у тебя этот диагноз? — внешне Том мог показаться абсолютно спокойным, однако зарождающаяся в тёмных глазах ярость не могла предвещать чего-то хорошего. Правая рука, на которой был закреплен механизм с волшебной палочкой, готова была сделать выпад. — Аврора наконец-то счастлива, а ты пытаешься помешать её счастью?

— Если ты ещё хоть раз прикоснёшься к ней, клянусь, я убью тебя! — взревел Абрахас, точно молния подлетевший к нему. Одной рукой он сгрёб воротник Тома, вторая рука метнулась в замахе, и в следующий момент оглушённый Риддл полетел на твердый каменный тротуар, от неожиданности не успев среагировать. Сквозь назойливый звон в ушах он ощутил во рту неприятный металлический привкус крови, верхняя губа засаднила.

Он вскочил на ноги в ту же секунду, резко взметнул рукой вперед, и вылетевшая в ладонь палочка тут же выстрелила заклинанием:

— Ступефай! — от его крика с лысой кроны невысокого кряжистого дуба сорвалась стая ворон, громко захлопав по воздуху крыльями.

Абрахас был готов к дуэли, он ощущал такой гнев, что всё его тело напряглось в ожидании чего-то подобного и словно самостоятельно увернулось от красного луча заклинания.

— Экспеллиармус! — но и его боевое заклятие не достигло цели.

Том был будто создан для дуэлей — легкий и грациозный, он проворно уклонялся от лучей заклятий противника и посылал свои, держа вторую руку в противовес сзади на уровне плеч как фехтовальщик. В раскрасневшиеся лица нещадно бил сухой морозный ветер, губы трескались до крови, выпуская в ледяной воздух заклинания и угрозы. Мантии испачкались в пыли, поднявшейся с изголодавшейся по теплу и дождям промерзшей земли, когда дуэлянты переместились с главной дороги на поляну, покрытую серой травой. Как бы ни хотелось, Том не мог использовать более страшные заклятия, хотя соблазн был велик. Оскорбления, летящие изо рта Абрахаса вкупе с заклятиями, рождали в нём всеобъемлющую ненависть и вот-вот должны были прозвучать два заветных слова — «Авада Кедавра», но он держал их в себе, опасаясь потерять доверие Луи, черт его подери, Малфоя.

— …Импедимента! Петрификус Тоталус! — орал Абрахас не своим голосом, спрятавшись за широкой колонной греческой беседки.

— Что, Малфой, ревнуешь? — Том забавлялся, ощущая не только моральное превосходство, но и магическое. Редко когда приходилось проверять собственный потенциал, и теперь он точно знал, что Абрахас намного слабее его. Это жалкое подобие своего отца, он так самоуверен и глуп, идя против него с детскими заклятиями. — Аврора выбрала меня, она всегда будет выбирать меня! Протего, — едва ли не лениво бросил он, смеясь под сполохами молний из вражеской волшебной палочки.

— К тебе, комнатная собачка моего отца? Ты всего лишь вшивый полукровка!

И тут лицо Тома исказилось, оно даже перестало походить на человеческое, звериный оскал обнажил иллюзорные клыки, в глазах засветилось пламя вспыхнувшей как спичка ярости, и Абрахасу на миг показалось, что в них проскользнул некий потусторонний красный блик.

— Круцио! — рыкнул Риддл, и взмахом волшебной палочки со свистом рассёк воздух; пыточное проклятие устремилось в Абрахаса, не хуже ветра поднимая ввысь клоки пожелтевшей травы, вихрем взметнувшиеся в небо.

— Протего! — но Круциатус подобной мощи было не остановить. Палочку выбило из рук. Абрахас в долю секунды принял решение и, едва не испытав на себе одно из запрещенных, сгруппировавшись, рухнул на землю и перекатился к другой колонне. Первая, не выдержав натиска магии, пошатнулась, с каменным скрежетом выехала из-под куполообразной крыши и медленно, словно не решаясь, с оглушающим грохотом упала так, что под ногами затряслась земля. — Ты сдурел, Риддл? — крикнул обескураженно Абрахас, пытаясь осознать произошедшее.

Том тяжело дышал; с его испачканного пылью лица, спускаясь от висков к подбородку, капал пот, оставляя на коже чистые влажные дорожки. Крепко сжимая волшебную палочку, он смотрел прямо на противника, всё ещё злобно скалясь.

— Ты пожалеешь о своих словах, Малфой, очень пожалеешь! — казалось, его не напугало то, что он едва не натворил, а наоборот, придало ему сил и уверенности.

Невольно подумалось, что исполнять подобные проклятия для него не в новинку; Абрахас и подумать не мог, что Том способен на это, каким бы негодяем и подлецом он не был.

— Ты использовал Непростительное! — воскликнул Абрахас и поднялся на ноги.

— Если бы не твой отец, я бы убил тебя! — зарычал Том, не убирая палочки; эта угроза не была беспочвенной. Несмотря на желание прикончить самонадеянного глупца, он действительно не хотел разрушать деловые отношения с Луи Малфоем, и в последний миг «Авада Кедавра», едва не сорвавшаяся с его губ, превратилась в сильнейшее «Круцио».

Том не шутил и сейчас внушал Абрахасу полнейший ужас, надёжно спрятанный за маской отчуждения. Кто стоит перед ним? Убийца? Психопат? Воистину страшным человеком оказался Том Марволо Риддл, который ни капли не испугался собственных действий и сейчас с презрением глядел на противника.

— Ты нарушил закон! — строго и серьёзно сказал Абрахас. — Это не может не остаться безнаказанным!

— Если бы я хотел, заклятие бы попало точно в цель, — неожиданно равнодушно произнёс Том, будто ничего и не было; он подошел ближе, нагнулся, не теряя зрительного контакта, поднял волшебную палочку, оброненную Абрахасом, и протянул её рукоятью вперед. Невозмутимое выражение лица поражало ещё сильнее. — Не надо бросаться такими оскорблениями, предупреждаю тебя единственный и последний раз, — он говорил с расстановкой. — А что до закона, кроме тебя тут свидетелей нет, — лисья улыбка тронула его губы.

— Приори Инкантатем, Том! Есть такое заклинание, — раздался уверенный ответ того, кто уже вернул свою волшебную палочку и не был безоружен. — Если я добьюсь возбуждения против тебя уголовного дела…

Том слегка приклонил голову в бок, будто насмехаясь.

— Брось, волшебная палочка — не часть тела, она может случайно потеряться. Если ты хочешь потерять Аврору навсегда, то можешь попробовать обвинить меня, — его брови хитро приподнялись. — Боюсь, что ты не променяешь её общество на такую мелочь, слишком хорошо я успел изучить тебя. Я так и знал, что ты подслушивал, чувствовал твоё присутствие ментально. Сколько же злобы в тебе, Абрахас? — Том задумчиво сложил руки за спиной. — Возможно, я заслуживаю такого отношения, но ты как всегда всё неправильно понял, принимая слова за чистую монету. Слышу звон, да не знаю где он. Тебе не постичь истины, если ты будешь мыслить столь узко, — он не собирался оправдываться за свои действия, но старался донести свою мысль: — Я не берусь за дело, если оно мне неинтересно.

А потом он просто развернулся, не опасаясь проклятий в спину, и ушёл к воротам поместья, до которых остались считанные футы, достал портключ, активировал, и его силуэт, закрутившись спиралью, исчез в ту же секунду.

Его бесстрашие, отнюдь не самонадеянность, действительно поразили Абрахаса, застывшего возле упавшей колонны с волшебной палочкой в руках. Риддл, осыпая его угрозами, дал пищу для размышлений, очень точно и больно ударяя по самому больному, что у него было — Авроре. Что творилось в голове этого расчётливого, но, несомненно, умного ублюдка сказать было не так просто. Том не из тех, кто считает деньги роскошью, скорее, для него это способ существования. Обозначенный им намёк — что он в себе несёт? Не принимать его слова всерьёз… Что он хотел этим сказать? Если деньги для него не главное, то зачем он взял тот чек? Разве это не унизительно для той, кто верит в беспрекословную искренность чувств и существование любви? Аврора — не разменная карта и не предмет торгов. «По крайней мере, мне это не противно», — всплыли слова Тома в памяти, а можно ли им верить, можно ли вообще верить этому хитрому человеку? Проводя логические цепочки, Абрахас всё равно не смог до конца понять, что тот имел в виду… А она… Она никогда в жизни не поверит, что её счастье стоит какого-то автографа в чековой книжке лорда Луи Малфоя…

* * *

— Есть! Есть, я сдала её, я сдала Астрономию! — Аврора прыгала от радости у вывешенного списка студентов её курса, где возле каждого имени стоял либо «зачет», либо «не зачет». Там же внизу была приписка о времени и месте пересдачи. Урсула же напротив, стояла, прислонившись лбом к стене, руки по швам, и что-то неразборчиво бубнила, находясь в удрученном расположении духа. — Это значит, что я поеду домой на каникулы! А всё благодаря Тому, это он выслал мне то переведенное с китайского издание о звёздах и галактиках, — нарисовав возле своего имени веселую рожицу универсальным пером, не требующим чернил, Аврора, наконец, заметила состояние подруги, начинающей биться головой об стенку, затем быстро пересмотрела список на стене и к своему ужасу отметила, что Урсула не получила зачет. — Ничего, это поправимо, ведь ты дочка ректора, может, пораньше зачет сдашь…

— Папа никогда не сделает мне поблажку, ты что! Для него унизительно иметь дочь-недоучку! — простонала та, ещё раз втемяшившись лбом в крашеную тёмно-синюю стену. — Будь неладна фрау Шефер, чтоб её Хамста с голодухи сгрызла! — Хамстой звали ручную игуану вышеназванной профессора Астрономии, которая размером была с небольшого поросенка и закладывала за щёки не меньше хомяка, собственно, отсюда и была её кличка.

— Уши, не расстраивайся, на этом жизнь не заканчивается! — поддержала её Аврора.

Та бросила своё занятие по самоистязанию, с тяжелым вздохом отлепилась от стены, на её лбу остался красноватый след от ударов, и, нахмурившись, произнесла:

— Легко сказать, ты же сдала. Вообще, это нечестно, это у тебя всегда проблемы с Астрономией были! — она противно сморщилась и высунула кончик языка.

— Мне воздалось за упорный труд! А ты бы меньше любовные романчики читала, — задорно ответила Аврора; Уши, повернувшись к стене, снова принялась биться лбом об стенку. Тут раздался мужской смех, а за ним уже почти привычная грубоватая немецкая речь, которую Аврора принялась основательно изучать в этом году.

— Вебер, давай я тебе помогу, а? У меня кулак тяжелый! — и снова хохот.

— Заткнись, Кляйн, или запущу в тебя летуче-мышиным сглазом, — пригрозила та, сверля гневным взглядом одного из парней, стоящих на ступеньках лестницы на следующий этаж. Тот нахально ухмылялся, демонстрируя обтянутый облегающим свитером бицепс. — Аврора, пойдём отсюда, — обратилась Уши к подруге и потащила её под локоть в подземный этаж, где располагалась студенческая столовая и прилегающая к ней кухня с буфетом.

— Ну-ну, Вебер, — вставил свои пять кнатов второй парень, — ты только и можешь, что угрожать!

— Хольстейн, ты-то уж не уподобляйся некоторым! — бросила Аврора через плечо. — А то того и гляди, будут судить тебя по твоему другу.

— О, Уинтер, круто! Твой немецкий всё лучше и лучше! — довольно искренне заметил Кляйн, удивленно переглянувшись с другом. — Ладно, замяли, девчонки, айда с нами на рождественскую вечеринку?

— С тобой, раздутый тупица, я никуда не пойду, — Уши круто развернулась на каблуках и показала опущенный вниз большой палец.

— Оу-оу-оу, Вебер, я смотрю, ты совсем зазналась! — шутливо прикрылся руками Кляйн. — Я понимаю, что вы у нас в Академии правящая каста, с такими-то родственничками, но не перегибай палку! А может быть, это я неправильно делаю? — внезапно он галантно наклонился, заложив левую руку за спину, и произнес официальным голосом: — Соизволите ли вы, распрекрасная фройляйн Урсула Вебер, да воспоют ваши прекрасные зеленые очи ундины, сопровождать меня, фюрста Конрада фон Кляйна, на завтрашнюю рождественскую вечеринку? А ваша подруга фройляйн Аврора де Санта Моргана Уинтер фон Дамблдор, — собрал он все возможные и невозможные приставки, — составить компанию моему другу Отто Хольстейну, герцогу Саксонскому? Ну же, дамы!

Урсула посмотрела на Аврору и указала пальцем в раскрытый рот, изображая приступ тошноты, затем повернулась к ним и презренно бросила, сложив руки на груди:

— С каких это пор Хольстейн у нас герцог?

— А с каких это пор ты, Вебер, у нас распрекрасная? — не остался в долгу Отто, прислонившись к перилам лестницы поясницей.

— Тише, Отто, а иначе разрушишь все старательно наводимые мной мосты, — шикнул на друга Конрад. — Ладно, шутки в сторону, мы серьезно, — завершил он весь фарс.

— Я не могу, у меня есть молодой человек, вы же знаете, — вздохнула Аврора. — И я вряд ли останусь на вечеринку, мне домой поскорее охота.

Хольстейн состроил скорбную рожу и воздел руки к потолку:

— Ох, Уинтер, уже никто не верит в твоего призрачного парня, хватит мне мозги пудрить, он хоть раз навещал тебя за первый семестр? Ах да, забыл, ты сама к нему ездила, но так и не повидала, — с наигранным сожалением произнёс он.

Аврора открыла рот, но ничего не сказала. Отто был прав — они с Томом поддерживали переписку, но не встречались с самого лета, а ведь на дворе уже был конец декабря. В своих посланиях он жаловался на дикую загруженность на работе, потому что Боргин заболел и повесил на него свои обязанности; что очень хотел бы, но не может приехать. Её визит так же будет бессмысленным, в чём Аврора убедилась, когда, простояв в очереди на закрытие немецкой визы чуть ли не сутки, попала домой всего на несколько часов, и Том не смог вырваться из магазина. Хольстейн уже давно присматривался к ней, с прошлого года точно. Сам он был строен, хоть и невысок, волосы насыщенного каштанового цвета спадали до плеч и отсвечивали мягким шоколадом. Не сказать, что красавец, но что-то в нём было, быть может, напористость и слегка бунтарский, но рыцарский характер — он очень напоминал Септимуса Уизли и Игнатиуса Прюэтта, а может, и ещё кого, только она не могла отыскать в своей памяти…

Фыркнув, Аврора потащила Урсулу за собой в обеденную, но кусок в горло не лез. Спустя почти четыре месяца разлуки она действительно ощущала смутное беспокойство, однако письма говорили о другом: несмотря на их несодержательность — Том не видел интереса в том, чтобы писать о своей скучной жизни, которая проходит в лавке «Боргин и Беркс», — в строках иногда проглядывали приятные слова: «Озеро в Ричмонд-парке покрылось коркой льда, помню, как я привёл тебя туда впервые, и ты не могла поверить, что у нас свидание, дурочка», или «Я бы всё отдал, чтобы уйти с работы пораньше и погулять с тобой по Эдинбургу, как тогда, помнишь?..». Читая письма, Аврора чувствовала себя нужной, однако все чаще её сердце терзали непонятные сомнения, она перечитывала их сотню раз, стараясь уловить упущенные чувства, вложенные Томом, но как не старалась, ничего нового не находила. Всё же было в этих письмах что-то до ужаса одинаковое, шаблонное.

Ещё одна печаль не давала ей покоя — Абрахас не отвечал на её письма, он будто бы исчез из её жизни, забыв, что они вместе пережили, отбросив всё то, что их связывало. Иной раз Аврора думала, что такого просто не может быть — ну, поругались они, со всеми же бывает, это же не глобально, и не стоит терять нить связывающей их дружбы из-за такой глупости… А потом впадала в уныние, чувствуя себя виноватой даже за то, что любит Тома и променяла дружбу на любовь.

Аврора поглощала мясное рагу, бездумно глядя в одну точку — Уши делала примерно то же самое, но мысли её были забиты другим — пересдачей зачета по Астрономии. Послышался звон железной ложки о жестяной кубок и покашливание, привлекшие всеобщее внимание:

— Торжественно объявляю, что эта упрямая девица отказала мне — сиятельному герцогу Хольстейну в сопровождении на рождественский вечер! — Отто возвышался над всеми, стоя на табуретке и теперь указывал в сторону Авроры ложкой; говорил он по-английски, чтобы было понятно всем интернациональным студентам, а тем, кто не понимал иностранной речи, вполголоса переводили соседи по столам.

— Ого, может, он действительно герцог? — прошептала Урсула.

— Да брось, он просто выдумщик, — покачала головой в ответ Аврора.

— И балбес.

— Сообщаю вам, юная фройляйн, от чего вы отказались, — он развернул не пойми откуда взявшийся свиток пергамента и, снова прокашлявшись, принялся читать: — Вас, о, роза моего сердца, ожидал бы шикарнейший фуршет в мужском общежитии в кругу моих верных саксонских рыцарей — это раз, — «саксонские рыцари» дружно закивали, стоя рядом с сиятельным герцогом. — В вашем распоряжении было бы моё сердце, о, солнце моё ясное — это два, и ещё многое другое, очень интересное, увлекательное и всё такое! — он улыбнулся во всю ширь, скомкал пергамент и бросил его в тарелку жующего Эдуарда Доусона — зашуганного тихони, который даже и пискнуть не посмел. — Итак, милая моя фройляйн Уинтер, единственная и желанная для моей души, последний раз спрашиваю, пойдёшь на пьянку со мной? — он изобразил такой суровый взгляд, что казалось, в случае отказа набросится на Аврору и сожрет её, как оборотень.

— Нет, — заявила та, старательно облизав ложку.

— Ну почему? — голова парня поникла.

— Наверное, потому, что у неё есть парень, и она пойдёт с ним, — раздался голос от входных дверей, заставивший всех обернуться.

Аврора вздрогнула и выронила ложку, безошибочно узнавая обладателя этого родного и любимого голоса. Мерлин, это действительно был Том! В дорожной мантии и с саквояжем в руках он стоял возле буфета, находящегося у входа в студенческую столовую, и скептично смотрел на Отто, прислонившись к стене. Глаза рядом сидящей Урсулы расширились от удивления, она подергала застывшую с открытым ртом Аврору за ткань жакета:

— Это что, и правда Том?

— Привет, Уши, — неожиданно дружелюбно отозвался тот, на что она скривила губы и отвернулась. — Ну, Аврора, неужели ты не рада меня видеть?

Аврора, будто мумия: побледневшая и ещё не осознавшая его приезда, медленно поднялась с табуретки и так же загипнотизированно с напряженной шеей двинулась к нему навстречу. Том поставил саквояж на пол.

— Ты приехал, — выдохнула она утвердительно и позволила ему обнять себя. — Ты действительно приехал! — повторила уже громче и увереннее. — Не может быть!

Он сжал её крепче и вдохнул аромат её волос.

— Я действительно приехал, ты что, не веришь своим глазам, дурочка?

* * *

Она не отлеплялась от Тома на протяжении всего вечера, тихо сидела у него на коленях и почему-то молчала, что было непривычно. Аврора казалась такой маленькой и беспомощной, что не могла вызывать раздражения. Она даже пустила слезу, безмолвно гладя по его скуле ладонью — такая трогательная, что у любого сжалось бы сердце, но у Тома это вызывало легкую, понимающую улыбку. Она действительно сильно скучала, да так, что пульс её выбивал чечетку от каждого прикосновения. Фрау Шнитке — комендантша по женскому общежитию, — прониклась к нему симпатией, обманувшись доброжелательной улыбкой и вежливой речью, и позволила Тому провести некоторое время в комнате Авроры, но с уговором, что ровно в десять вечера он покинет здание. Урсула, скрипя зубами от негодования, согласилась провести время в комнате у Хатке и оставила их наедине.

— Бедный Хольстейн, — произнесла Аврора первую за вечер осмысленную фразу помимо неразборчивого бормотания.

— Знаю я таких балбесов, у нас в Хогвартсе таких тьма-тьмущая и кличут их гриффиндорцами, — с усмешкой произнёс Том.

Аврора беззвучно засмеялась и, наконец, отлепилась от его плеча, чтобы заглянуть в эти прекрасные бездонные черные глаза. Как же она могла лишать себя удовольствия глядеть в них целый час? Глупость какая! Том и правда приехал — осознание этого нахлынуло на неё с небывалой нежностью, и она сжала его ладонь, переплетя их пальцы. Вот оно — то настоящее, к чему она так долго стремилась, вот то, о чём были её сны. Он здесь! Нет, даже сложно представить, что она сидит у него на коленях, а Том не пытается её спихнуть или обругать. Вот как это бывает, когда сбывается самая заветная мечта, самая необыкновенная, казавшаяся несбыточной. И вот это бледное лицо, будто высеченное из камня — самое красивое и дорогое в мире, его легкая полуулыбка…

— Ну, вот, хотя бы щечки порозовели, — Том, как всегда, потрепал её по голове — даже по этому жесту приходилось скучать долгими вечерами, становящимися всё холоднее и холоднее.

Это нормально, что они одни в комнате, это нормально, что здесь горит один-единственный керамический светильник с абажуром в виде ромашки, не считая двух тусклых свечек, воткнутых в канделябр на подоконнике. За окном давно стемнело, а в комнату никто не войдёт, даже если она не заперта, потому что так в женском общежитии принято, даже специальная табличка вешалась на ручку двери — «Bitte nicht stören», что в переводе с немецкого означало просьбу не беспокоить. Впервые попав во взрослый мир, где практически нет запретов, Аврора сильно удивилась свободе, царившей в стенах Академии Рунических Культур, здесь порой происходили такие грандиозные попойки, что по утрам мадам Шнитке выгребала заснувших в коридоре на половицах студентов мужского крыла Мобиликорпусом. Конечно, парням запрещалось ночевать в женском общежитии, но здесь действовало довольно простое правило — не пойман — не вор, а потому на многие проделки комендантша смотрела сквозь пальцы. Иногда она даже принимала участие в девичниках, проходивших прямо на лестничном марше, когда девушки, укрывшись одеялами, попивали сливочное пиво, а некоторые даже шнапс, гадали и рассказывали страшные истории. Что здесь творилось, когда в женское общежитие академии пришла комиссия из Департамента образования! Аврора, выглянув в коридор, обнаружила там Поля Дюрана — студента четвертого курса и местного секс-символа голышом, всего в мыле, прикрывающим самое неприличное место розовым ковшиком Джоанны О`Нил. Напротив него, собравшись в полном составе, стояли члены комиссии, нужно сказать, что удивления на их лицах не наблюдалось, видимо, не впервой им случилось лицезреть нечто подобное.

Но Аврора — вечная недотрога, не способная принимать знаки внимания от противоположного пола, и сама, похоже, вляпалась. Вдруг представив Тома в неглиже с розовом ковшиком на причинном месте, она засмеялась, а потом ужасно смутилась, заставив того скептично изогнуть бровь.

— Я смешно выгляжу? — поинтересовался он, сдув довольно длинную прядь волос, упавшую на лоб.

Новая причёска ему очень шла, делала образ Тома немного раскованнее, а значит — романтичнее. С годами он становился всё симпатичнее, что не скрылось от соседок по этажу, провожавших их по коридору заинтересованными взглядами. Хелена Шульц и её подруги перегородили им путь, встав с волшебными палочками, направленными на Тома — так встречали всех чужаков, своеобразный ритуал общежития жил веками. Шульц по обыкновению задала один из самых сложных вопросов, мучающих человечество: «Что было раньше — яйцо или дракон?», и если пришелец долго думал, то его обливали водой при помощи заклинания Агуаменти. Ответ, на самом деле, был не важен. Но бедная Хелена и девочки за её спиной стояли, раскрыв рты, слушая научное обоснование философского вопроса с точки зрения биологии, считавшей, что первоначально появилось яйцо, потом что-то было про генетический материал, что он не подвергается революционным изменениям во взрослом организме. Именно поэтому для появления первого дракона необходимо, чтобы в яйце образовался его эмбрион. Мерлин, Аврора всего и не запомнила — мутации и тому подобное. Этот зародыш в яйце, пояснил Том — ведь никто и понятия не имел что такое эмбрион — уже по своей сути является драконом… Половина слов звучала дико, незнакомо… А девочки, выслушав лекцию, остались стоять в коридоре точно статуи — обездвиженные натиском интеллекта.

— Нет, Том, ты выглядишь не смешно, просто у меня хорошее настроение. Как насчёт того, чтобы прогуляться? — неловко предложила Аврора, наконец, в полной мере осознав всю опасность ситуации, ведь Том, возможно, чувствует себя готовым к следующему шагу в отношениях.

— Ты уже насиделась на мне? — он попытался поймать её бесцельно блуждающий по комнате взгляд и сразу же догадался о причине её смущения. Почему Аврора в свои девятнадцать лет всё ещё была ребенком?

— Нет, ты же знаешь, я так готова часами сидеть, — вроде бы равнодушно заявила она, найдя интересным разглядывание плясок огоньков свечек канделябра в отражении тёмного окна.

— Знаю, но у меня начинают затекать ноги, — и Том рывком сбросил Аврору, издавшую тихий писк, с себя прямо на кровать и оказался над ней, опираясь на руки по разные стороны от неё. Её страх не мог не вызвать улыбку; сложенные у носа кулачки, огромные глазищи смотрели с таким испугом, словно увидели перед собой саму Смерть, а не любимого человека. Стоило Тому чуть приблизиться к её лицу, как Аврора моментально зажмурилась и втянула голову в плечи, но что самое интересное — не выражала протеста.

Том нагнулся — она вздрагивала от каждого его движения, — убрал её напряженные руки от лица, но вместо того, чтобы поцеловать в губы, едва заметно коснулся лба Авроры. На миг задержался на нём, неожиданно для себя прикрыл веки от удовольствия и только тогда чуть отстранился, думая, когда же она решится открыть глаза. И вдруг сам едва не опешил, когда почувствовал, как несмело, но отважно её пальчики коснулись его живота, забравшись под складки одежды. Впору было смеяться над столь невинными прикосновениями, но смеяться не хотелось. Пальчики мягко пробежались вдоль торса наверх и застыли в районе груди. Только сейчас Том заметил, что глаза её открылись и, кажется, сами не верили в то, что их обладательница творит. Осторожно вся ладонь прижалась к его груди под свитером; то, что чувствовала сейчас Аврора, вероятно, было сложно описать словами, но это был первый шаг, который дался ей с таким трудом. Торопить её почти наверняка значило, что она сдастся и отступит, но Том и тут удивился, когда выбравшиеся из-под свитера руки стали тянуть ткань вверх.

— Ты сегодня в ударе, — не удержался он, пытаясь прочитать в её глазах, что это именно то, чего она хочет.

— Я соскучилась, — промямлила Аврора, но даже после этих слов не попыталась отступить.

И он снял свитер мелкой вязки через голову, почувствовав разряд статического электричества, чиркнувший по волосам. Аврора смотрела на его оголённый торс иначе, чем когда он посмел остаться в одних бриджах во время приёма солнечных ванн этим летом (его природной бледности, кстати говоря, солнце ничуть не помогло). В глазах читался явный интерес, но он был слегка приглушен чувством страха. Том поднялся над ней, позволяя себя рассмотреть, позволяя ей понять собственное ощущение влечения, ведь не переполняй оно её, вряд ли бы Аврора сейчас позволила себе молчать, сказала бы какую-нибудь глупость и сбежала, поджав хвост. Однако надо сказать, в тот памятный вечер на лавочке она была довольно напориста…

Он был худощав, однако жилист. В его длинных красивых руках заключалась сила — наверняка из-за того, что этим рукам приходилось перетаскивать с места на место массу объемных и тяжелых артефактов, не терпящих посторонней магии. Всё-таки в этой бледности была своя прелесть, кожа казалась фарфоровой и будто подсвечивалась изнутри, сети голубоватых венок обрисовывали рельеф небольших мускулов, достаточных для того, чтобы назвать его тело красивым.

И вот Том смотрит сосредоточенно, он молчалив, но сердце его ускоряет ритм, дыхание расширяет грудную клетку, он смотрит и изучает Аврору, серьёзную и собранную как никогда. Простая белая рубашка с серой форменной жилеткой, такие живые серые глаза, нет, он определенно никогда не видел у неё такого взгляда. Очерченные линии скул и подбородка, маленький вздернутый носик и губы уже не сомкнутые плотно, а приоткрытые, нежные… И он медленно опустился к ним, стараясь пока не касаться Авроры своим телом, боясь спугнуть столь решительными действиями. Её нога приподнялась на постели и согнулась в колене — странно, но от инстинктов не излечит даже самая большая закомплексованность. Она позволила целовать её шею и невольно вздрагивала навстречу, всё ещё пытаясь сохранить ровное дыхание…

* * *

— Уши! — донёсся громкий голос до слуха.

— Я за неё, — отозвалась она, повернувшись к просунувшей голову в проём приоткрытой двери девушке; той явно не терпелось что-то сказать. — Что случилось, Верена?

— Там такой парень у нас на этаже стоит! Ты не поверишь! Такой красавчик, и от него так пахнет! — Верена сладко втянула воздух и на миг закрыла глаза, обрамлённые пушистыми рыжеватыми ресницами.

— Ты что, собака, чтобы людей обнюхивать? — усмехнулась Уши, продолжая делать расчет траектории полёта кометы Валери, которая пролетит в это Рождество над Кёльном. — И ты пришла мне рассказать, что к нам в общежитие пришёл симпатичный парень, да брось, они к нам каждый день наведываются, то лекцию списать, то ещё что.

— Да нет, дело не в этом, просто, — Верена задумалась и заговорила тише: — Просто он, судя по всему, англичанин, и ищет Аврору. Мне кажется, что сейчас она немного занята, — она тихо кашлянула, давая определенные намёки.

— Scheiße! — воскликнула Урсула, едва не свалившись со стула; Верена не успела ничего сказать, прежде чем она выскочила из комнаты со скоростью взбесившегося гиппогрифа и понеслась в другое крыло общежития, босыми ногами спотыкаясь на половицах. Она едва успела домчаться до их с Авророй комнаты, прежде чем молодой человек открыл дверь внутрь, но его рука уже лежала на дверной ручке: — Абрахас, чёрт возьми, что ты здесь делаешь?

* * *

в семьдесят три градуса 73 градуса по Фаренгейту — примерно 23 по Цельсию.

— Абрахас, чёрт возьми, что ты здесь делаешь? — глаза Уши достигли практически идеально круглой формы; она смотрела попеременно то на ручку двери, на которой лежала его рука, то на самого Абрахаса.

Вокруг не смолкал шепот, девушки, как грибы после дождя, повылазили из своих комнат, оглядывая с головы до ног гостя; среди слов, большей частью состоящих из дифирамбов внешности «этого красивого парня», звучали вопросительные: «Аврора? К ней? Не жирно ли ей будет?».

— Так ты приветствуешь гостя с порога? — губы Абрахаса тронула лёгкая насмешливая улыбка.

Приложив немало усилий, Уши согнала с себя оцепенение и улыбнулась в ответ — самой обворожительной из своих улыбок, расправила плечи и подошла к нему.

— В смысле, я так рада тебя видеть, — восторженно заявила она и, встав между ним и дверью, заключила его в крепкие объятия, хотя их отношения никогда не были столь близкими. — Пойдём, я покажу тебе нашу Академию, пока главное здание открыто для посещений.

Абрахас, казалось, ничуть не удивился подобному приветствию и, неожиданно для Уши, сжал её в объятиях покрепче, проведя ладонью по спине, из-за чего та вздрогнула. Готовая возмутиться столь интимными прикосновениями, Уши не успела вымолвить и слова, когда над самым её ухом раздался ласковый, мурлыкающий, но настораживающий шепот:

— Дорогая Урсула, можешь не стараться, комендантша мне всё сказала, я знаю, что Аврора вовсе не одна за этой дверью, но никак не могу понять: с каких это пор ты стала покрывать Тома, — его ладонь едва ощутимо спустилась ниже, заставив Уши покраснеть с головы до ног.

— Что ты делаешь? — растерянно спросила она, удивленно хлопая глазами.

— Ты сама на меня набросилась, милая.

Она с силой оттолкнула его от себя и, что есть силы, ударила ногой в дверь, искренне надеясь, что успела предупредить Аврору и Тома, чем бы они там не занимались. Абрахас с любопытством наблюдал за её действиями, и хотя по лицу определить было невозможно, внутри у него всё кипело и бушевало. Из-за дел, которыми намеренно загрузил его отец, он не смог прибыть в Кёльн раньше Риддла и теперь опасался того, что могло происходить за этой дверью. И вот, она отворилась: Аврора, слегка растрепанная и помятая, скорчила недовольную мину, глядя на Урсулу.

— Уши, я тебя убью! — проскрежетала она недовольно. — Я же просила, ещё чу… — но запнулась, читая по губам подруги судорожное: «Абрахас-Абрахас-Абрахас», взгляд её выглядел до крайности испуганным. Осознав, наконец, что хочет донести до неё Уши, Аврора посмотрела за её спину и икнула. — Ты… — выдохнула она, совершенно не в силах поверить в происходящее.

— Смотрю, ты не очень-то рада меня видеть, — ухмыльнулся он в ответ, медленно опуская взгляд: верхние три пуговицы аврориной рубашки были расстегнуты, обнажая шею и, несомненно, аппетитную ложбинку. Проследив за его взглядом, Аврора тут же запахнулась и стала застегиваться, пристыженно склонив голову. — А, Том, добрый вечер, не ожидал тебя здесь увидеть! — в голосе звучала вполне безобидная усмешка, скрывающая за собой кипящую лаву раздражения и ненависти.

Аврора обернулась и застыла с открытым ртом, глядя на Тома, вальяжно прислонившегося к платяному шкафу, стоящему близ входа в комнату. На нём не было свитера, и он бессовестно и нагло глядел на Абрахаса, явно ощущая своё превосходство. Тот, в свою очередь, едва ли не стал выпускать из ноздрей пар, чувствуя, что теряет самообладание.

— И тебе добрый вечер, Малфой! — с наигранной доброжелательностью отозвался Риддл. Казалось, что они совершенно забыли о существовании Уши и даже Авроры, состязаясь на самый испепеляющий взгляд. — Какими судьбами? Я думал, что у тебя много дел в Лондоне…

— Прекрати паясничать! — не выдержал Абрахас, с хрустом сжимая кулаки. — Чем, чёрт возьми, вы тут занимались? — на этот раз уничтожающего взгляда удостоилась Аврора, нервно вжавшаяся в подругу.

— Не твоего ума дело, — фыркнул Том и оторвал Аврору от Урсулы, по-хозяйски обняв за талию и положив подбородок на её плечо; рука Абрахаса дернулась было к потайному карману зимней мантии за волшебной палочкой. — Но-но-но, не хочешь ли ты повторить нашу недавнюю встречу прямо здесь? — он оглядел застывших в коридоре и в дверях девушек. Аврора, придя в себя, постаралась вырваться из объятий, но Том держал её крепко.

— Отпусти, что ты делаешь? — пораженная до глубины души простонала она. — На нас все смотрят!

— Ты стесняешься наших отношений? — поинтересовался Том шепотом.

— Риддл, прекрати ломать комедию, — жестко сказал Абрахас, подходя ближе и хватая Аврору за плечо.

— Вот только не надо меня как в прошлый раз тянуть в разные стороны! — неожиданно резко заявила Аврора. — Зачем ты приехал?

— Видишь ли, кое-кто очень старательно перехватывал нашу с тобой почту…

Но тут произошло неожиданное — Том резко отстранил от себя Аврору, шагнул в коридор и, оставив её в комнате, закрыл за собой дверь, схватил Абрахаса за предплечье и дернул на себя.

— Колопортус, Муфлиато, — прошептал Том; ему пришлось использовать беспалочковую магию, ведь его волшебная палочка осталась в комнате на тумбочке возле кровати. — А теперь слушай сюда, идиот. Кажется, в прошлый раз мои слова не дошли до твоего скудного разума. Если ты не придержишь свой длинный язык, то нисколько не сделаешь лучше, Аврора будет страдать по твоей вине и только по твоей, — с нажимом прошептал он. Стоявшая рядом Уши ничего не расслышала, находясь за пределами защитных заклинаний, и только недоумённо хмурилась.

— Не забивай ей голову, Риддл, в тебе нет ничего человеческого, лишь только корысть. Нельзя использовать чью-то любовь, чтобы заработать пару галеонов!

— Замолчи немедленно! — Том моментально обозлился, оскалил зубы, собрался ещё что-то сказать, но не успел; позади распахнулась дверь, она с силой ударилась о стену, с которой полетела бурая отслаивающаяся краска. Уши едва успела отскочить в сторону. Аврора с волшебной палочкой в руках молниеносно вклинилась между ними и оттолкнула в разные стороны:

— Немедленно прекратите это ребячество! — тоном, напоминающим манеру профессора Меррисот, произнесла она: — Сегодня сочельник, вообще-то! Не время для драк и выяснений отношений!..

* * *

Чёрт бы подрал этот сочельник и Рождество! Абрахас, впрочем, как и Том, ни на шаг не отходил от Авроры, не позволяя оставаться друг другу с ней наедине. Она поочередно отчитывала сначала одного за вмешательство в её личную жизнь, затем другого за наигранное поведение — когда Том бессовестно прижимал её к себе и имел наглость целовать на глазах у возмущенного Абрахаса. Они не давали ей ни минуты покоя, постоянно ругались и язвили, чем в итоге испортили все праздники. Ребята ночевали в отеле неподалеку и тщательно следили, чтобы никто из них не посмел посреди ночи отправиться к ней. Это было совершенно нелепо и по-детски, они вели себя глупо и эгоистично, напрочь забывая о присутствии Авроры. Единственный нормальный её разговор с Абрахасом состоялся по переписке. Он прислал из отеля сову, втайне от Тома, который, видимо, потерял бдительность. В послании говорилось о том, что его отец был в бешенстве от того, что он привел её на помолвку Чарис и Каспара и использовал ту ссору Авроры и Абрахаса из-за Риддла, дабы ограничить их общение, прервать переписку, поэтому она не получала ни единого письма от него на протяжении первого семестра.

Аврора в ответ, наконец, решилась поинтересоваться, что же его так раздражает в их с Томом отношениях, на что, однако, получила весьма неопределенный ответ: «Не хочу, чтобы ты потом расстраивалась». Ненависть молодых людей усиливалась с каждой секундой, и пару раз едва не дошло до магической дуэли. Студенты стали над ними посмеиваться, однако девушки всё так же строили обоим глазки, искренне не понимая, что же они нашли в Авроре. На рождественской вечеринке Хольстейн стоял с открытым ртом, наблюдая, как возле фуршетного столика, сервированного сандвичами, шампанским и сливочным пивом, стоят «эти два психа» и орут друг на друга благим матом. Аврора, сказав им пару ласковых, направилась прямо к нему — Отто — и пригласила на медленный танец, впрочем, её спутники ничегошеньки не заметили и продолжали ругань. Пару раз из их уст звучали такие изысканные эпитеты и идиомы, что стоящие неподалеку девушки прекращали собственные беседы и жадно впитывали грязную английскую речь. Аврора плакала и истерически смеялась, уставшая от всего этого сыр-бора; плюнув на всё, она отправилась в свою комнату вместе с Уши, они заперлись на сотню заклинаний и для надёжности приставили к двери стул, подпирающий ручку.

— Это просто отвратительно, я так больше не могу! — заныла Аврора, упав на кровать лицом в подушку. — Скорее бы они оба уехали и оставили меня в покое!

И тут же в дверь раздался стук, а приставленный стул заходил ходуном.

— Аврора, открой немедленно! — яростно шипел Том, дергая ручку двери вверх вниз. — Или я её вынесу.

Уши с опаской глядела на дверь, вжав голову в плечи:

— Он точно сошел с ума… — бормотала она вполголоса, переходя на писк.

— Оставь меня в покое! — заорала Аврора, закрыла уши ладонями и зажмурилась. — Отстань, не хочу вас больше видеть, обоих!

— Абрахаса здесь нет! — донеслось в ответ.

— Ты тоже хорош! — возразила она. — Пожалуйста, дайте мне хоть недолго побыть в тишине, от вашего крика у меня уши в трубочку сворачиваются! Всё, Том, уходи!

— Видишь, что ты наделал? — рыкнул Том на приближающегося Абрахаса, который стряхивал с сюртука маленькие льдинки — последствия замораживающего заклинания. — Ну и кому от этого стало легче? Протего! — равнодушно отклонил он летящий в него Петрификус Тоталус. — Только добьешься, что нас выгонят из академии!

— Плевать, я готов пожертвовать своим посещением, лишь бы ты, наконец, отстал от неё!

Урсула, что-то говоря, замахала руками, показывая Авроре что уши уже можно не затыкать. Аврора отняла руки от головы и переспросила:

— Что ты сказала?

— ... Я слышала голос фрау Шнитке, кажется, она их выгнала, — повторила Урсула и с грустью посмотрела на фрагмент дверного наличника, валявшегося на полу. Он не перенёс интенсивных пинков снаружи и отвалился примерно минут двадцать назад.

— Теперь я посмешище всей академии, Уши, — жалобно захныкала Аврора.

— Неправда, — категорически возразила та, очутившись рядом, — наоборот, все только обалдели от такого внимания к твоей персоне. Пусть со стороны это могло выглядеть странновато…

— Ты хотела сказать смешно, — поправила Аврора, скривившись. — Ума не приложу, что на них нашло! Том всегда такой сдержанный, а сейчас ведет себя как хулиган… Да и Абрахас — он никогда ещё не опускался до таких оскорблений, считал, что это ниже его достоинства. Психи, да и только!

— Ничего подобного, просто ревнивые мальчишки, — с умным видом рассудила Урсула, облокотившись на столбик кровати. — Однако Абрахас и впрямь ведёт себя странно, будто пытается тебя о чем-то предупредить, но прямо сказать не может, — вспомнила она последнее его письмо из отеля, которое они с Авророй анализировали вдоль и поперек. — А Том просто защищает свою территорию, мне кажется, он действительно любит тебя…

— Думаю, что он выставляет это напоказ, чтобы позлить Абрахаса…

* * *

Аврора и Урсула впали в ступор от открывшейся их взору картины: в натопленном пламенеющими каминами баре, закатав рукава рубашек и расстегнув верхние пуговицы воротников, в уголке возле стены сидели Том и Абрахас с раскрасневшимися лицами и сверлили друг друга замутненными взглядами. Верхняя одежда неаккуратными грудами громоздилась на соседних стульях, на столе стояли две рюмки и две глиняные бутылки из-под шнапса, одна, судя по всему, была уже пуста.

— Слабак, моя бабка и то пила больше и оставалась трезвой! — заплетающимся языком вымолвил Абрахас и прищурился, чтобы дотянуться до бутылки и налить еще по порции до краёв.

— Алкоголики в семье? Это… соболезную, — так же пьяно ответил Том, хватаясь всей пятернёй за рюмку и скрежеща основанием по деревянной столешнице, придвигая её к себе.

Абрахас поднял указательный палец вверх и покачал им из стороны в сторону, прикрыв глаза и ухмыляясь:

— Э-э-э, Риддл, ты за словом в карман не полезешь, — и залпом опрокинул порцию шнапса, крякнул в кулак, но не закусил лежащими на столике нетронутыми овощными закусками. — Скотина же ты, аморальный жестокий ублюдок, — медленно и лениво констатировал он. — Вечно ты попадаешься мне на глаза. Сгинь уже!

Том засмеялся чуть высоковатым смехом, держась за живот — от только что опрокинутой рюмки его даже не перекосило:

— Куда же подевалась твоя деланная вежливость? Или ты забыл о манерах?

— Пошёл к чёрту! — бросил тот, наблюдая за тем, как шнапс тоненькой струйкой наполняет рюмки.

Постояльцы бара, празднующие Рождество в узком дружественном кругу, постоянно косились на их столик, качали головами и цокали. Абрахас чувствовал крайнее опьянение и уже не мог держать голову прямо, взгляд отказывался фокусироваться, поэтому он закрыл один глаз, собутыльник нашёл это решение здравым и последовал благому примеру.

— Тоже мне, беседа с глазу на глаз, — фыркнула Аврора, подходя ближе. — И когда это вы успели так надраться? Из-за меня, что ли?

— О, за тебя! — Том с трудом оторвал рюмку от столешницы и выпил; несколько капель упало ему за шиворот полурасстегнутой рубашки.

— Поддерживаю! — отозвался Абрахас, хихикая. — Официант, ещё по одной! — он щёлкнул пальцами; Риддл, смерив его на удивление дружелюбным взглядом, улыбнулся и разлил ещё по порции. Однако стоило им поднять рюмки, как Аврора выхватила их и по очереди выпила, прослезилась, закусила подсоленным огурцом и стала махать ладошкой перед раскрытым ртом, обожженным алкоголем.

Бровь Урсулы поползла вверх, она беспомощно глядела на Абрахаса, Тома и на в момент окосевшую подругу, плюхнувшуюся на стул прямо на мантию Риддла. В следующий момент Урсула была притянута за руку на стул напротив возле Абрахаса. На столе тут же материализовались ещё две рюмки, Том даже в пьяном состоянии проявлял чудо-способности в области магии.

— Я не буду пить, — простонала Уши, сжавшись от звука вылетевшей из глиняной бутылки шнапса пробки.

— Бу-у-дешь, — протянул Том, ставя перед ней наполненную рюмку. — Куда же ты денешься… Ну, с Рождеством!

И тут заиграла музыка из старенького граммофона с потертым медным рупором, стоящего на барной стойке, скрежет пластинки выдавал мелодию джаза с немецким вокалом.

— Помирать так с музыкой, — пискнула Урсула и опрокинула свою порцию вслед за Авророй, молчаливо смотрящей на вновь наполняющуюся рюмку.

Пьянство постепенно приобретало массовый масштаб, и никто из захмелевших постояльцев уже не обращал внимания на пьющих одну за другой англичан. Только владелец бара заикнулся, что им уже хватит, как Абрахас достал мешочек с галеонами и демонстративно шлёпнул его на стол. Хозяин заведения, разглядев в окосевшем молодом человеке состоятельного клиента, тут же прислал молоденькую официанточку, которая не без труда уговорила пьяниц заказать что-то помимо шнапса. Стол ломился от еды, Уши и Аврора закладывали за обе щёки, а молодые люди продолжали безбожно пить. И чем больше они пили, тем дружественнее становилась обстановка, что быстро смекнула женская половина. Когда Том уже подвинул свой стул ближе к Абрахасу, разъясняя понятные ему одному смыслы жизни, вплетая в речь философские высказывания, Урсула и Аврора лишь удивленно переглядывались…

На следующий день всё вернулось на круги своя, те же споры и ссоры, ещё и подкрепленные серьёзным похмельным синдромом, и так продолжалось до самого конца каникул, разве что на Новый год Аврора, вновь уставшая от бесконечной ругани, сама напоила Абрахаса и Тома и ненадолго вздохнула с облегчением, наблюдая за тем, как они увлеченно обсуждают квиддич. В тот вечер Том, скрипя зубами, позволил отпраздновать собственный день рождения.

Полегчало, когда они оба по очереди исчезли в камине Академии Рунических Культур и отправились в Британию, трансфером через Берлин. За время их пребывания в Кёльне Аврора успела стать посмешищем раз пятнадцать, но, к удивлению, её популярность взлетела до небывалых высот. Несмотря на насмешки, студенты, предпочтительно мужского пола, старались вступать с ней в контакт чаще, чем раньше. Уши разводила руками и чесала затылок, наблюдая за батареей сов, сидевших на подоконнике открытого окна с протянутыми лапками: каждая из птиц принесла поздравление с днём рождения от сокурсников или студентов старших и младших курсов, нашедших её персону весьма интересной. Больше всего Аврора опешила, увидев на одной из девушек — первокурснице — серьги из пробок от сливочного пива, такие в последнее время носила и она сама. Вместе с Урсулой они постоянно получали приглашения на разного рода мероприятия и становились центром внимания даже в столовой, когда со всех сторон их осаждали студенты. Мир сошёл с ума, — думали они, но ажиотаж, создаваемый вокруг них девушками, был вполне понятен — каждая норовила узнать адресок Абрахаса и интересовалась его личным статусом.

— Дурдом! — возмутилась Урсула. — И что это всем так вдруг стало с нами интересно общаться? — она воткнула вилку в яблочный штрудель, да так, будто хотела заколоть врага, но Аврора не отреагировала на её слова, а методично поглощала свою порцию пирога, глядя куда-то сквозь стол. — Эй, ты сегодня какая-то притихшая. Что-то стряслось?

— Я не получала от Тома писем две недели, — негромко ответила Аврора, продолжая ворочать десертной вилкой. — С самого моего дня рождения… Он писал мне каждую неделю…

— Может, его Абрахас запер в одном из своих сейфов в Гринготтсе? — но шутка не пришлась по вкусу, даже расстроила. — Ладно, вероятно, у него есть на то причины? А вдруг совы не доходят? Сейчас такие морозы, а Британия не так-то близко, знаешь ли.

— Не успокоила, — бездумно сказала Аврора, кусок штруделя сорвался с вилки и упал обратно в тарелку, но она этого не заметила и поднесла ко рту пустой столовый прибор. — Я чувствую, что что-то не так…

* * *

Перехитрить отца не составило труда, теперь Квинси — личный эльф Абрахаса, слушающийся только его, был в ответе за почту и не давал Майни сжигать письма по мере их поступления и отправки. Аврора будто бы успокоилась после трудных каникул в его обществе и обществе Тома. Да, изрядно они потрепали друг другу нервы, а заодно и ей, правда она никак не могла понять причины их склок, но лучше уж неведение… интересно, во сколько галеонов жестокий лорд Малфой оценил её счастье? От подобной несправедливости оставалось только негодовать, но, как показало время — недолго…

Абрахаса было сложно разглядеть за стопками бумаг, возвышающимися на его столе и доходящими до самой его макушки. Клинхенд как с цепи сорвался, забрасывая его бумажной работой, тогда как секретарь плевал в потолок и полировал пилочкой свои ногти, закинув ноги на стол. Отец, которому довелось выслушивать жалобы на строгого начальника, был вовсе не против трудотерапии, высасывающей из Абрахаса все силы. Ещё больше раздражал вентиляционный люк, располагавшийся прямо над его рабочим местом, из которого то и дело доносился опостылевший гул ветра, а иногда холодные потоки заставляли вставать дыбом волосы на затылке и сбрасывали со стола всю корреспонденцию, которую приходилось собирать и раскладывать обратно по степени важности и темам. В итоге сплошные простуды сопровождали эту холодную зиму, сквозняки подрывали здоровье, несмотря на постоянный приём множества зелий, вплоть до перцового.

Именно в такой обычный, ничем не примечательный день (разве что на ногу упала тяжелая папка с документами), и пришёл Риддл, прямо к нему на работу во время ленча. Выглядел Том, как всегда, собранно и равнодушно, будто и не было тех сумасшедших каникул. Он опустился без приглашения на стул напротив, бросив вежливое приветствие, сложил руки на столе замком и дождался, пока Абрахас уберет со стола лишние бумаги и соизволит обратить на него всё своё внимание, чего тот делать не торопился.

— Итак, что привело тебя в Министерство Магии? — подразумевалось: зачем я тебе нужен? — Мог бы наведаться ко мне домой по окончанию рабочего дня.

— К сожалению, я не располагаю лишним временем, — отозвался Риддл. — В общем, у меня есть к тебе небольшое дело.

— Разве ты не ошибся… Малфоем? Ах да, мой отец же во Франции… — с наигранным беспокойством произнёс Абрахас, опершись щекой на кулак, но на лице собеседника не проступило ни тени раздражения.

Том терпеливо подождал, пока тот прекратит язвить, затем просто достал из внутреннего кармана сложенный пополам конверт и маленькую бархатную коробочку насыщенного тёмно-зеленого цвета, положил их на стол и внимательно посмотрел в глаза собеседника, вернув руки в первоначальное положение.

— Передай это Авроре, — попросил он серьёзно, не теряя зрительного контакта.

— Пошли по почте, я тебе сова, что ли? — усмехнулся Абрахас, пряча любопытство насчет содержания футлярчика.

— Абрахас, — уже давно Том не использовал имя вместо его фамилии в разговоре, но запнулся. — Мне нужно уехать очень далеко, и я не знаю, когда смогу вернуться. Просто выполни мою просьбу, сам я не хочу лишних вопросов от Авроры и истерик.

— Ты бросаешь её! — тот возмущенно приподнялся в кресле. — Я так и знал, Риддл! Ох, ну и гад же ты! — благо, что кроме них двоих в офисном помещении никого не было, все сбежали на ленч. — Я так и знал, что этим закончится, ты бессовестный…

— У меня нет выбора, — спокойно ответил Том, гладя ворс бархатной коробки в разные стороны пальцем. — И нет, опережая твой вопрос, могу сказать, что с твоим отцом это никак не связано. Можешь радоваться, на некоторое время я исчезну из ваших жизней.

— Надолго? — сдержанно спросил Абрахас, уже не желая ехидничать, он ощутил некое беспокойство. — А как же Аврора?

— Только не стоит проявлять наигранное беспокойство. Разве ты не должен прыгать до потолка от счастья? Оставляю Аврору на тебя, как ты и хотел. Не знаю, сколько времени займёт моё… назовем это путешествием.

— Риддл, — уже презрительно бросил Абрахас, — так дела не решаются! Ты сваливаешь с себя ответственность, зачем вообще тогда нужно было начинать с ней отношения? Чтобы разбить ей сердце? Ах, да, твой кошелек пополнился галеонами моей семьи, как же я забыл, что совесть и ты — вещи разные.

Том вздохнул, и этот вздох был исполнен какой-то непонятной тоски, ведь не собирался ругаться, он специально пришел в Министерство, чтобы разговор прошёл более или менее спокойно. Жизнь начиналась с сегодняшнего дня, а точнее, с шести часов вечера, когда активируется созданный собственноручно портключ прочь из этой страны, он и так слишком надолго здесь задержался и причин понять не мог. Что-то заставляло Тома постоянно откладывать отъезд, вероятно, он просто привык к Британии, врос в неё.

Абрахас возмущенно смотрел на своего с недавних пор врага, силясь осознать: радоваться ему или беспокоиться. Аврора будет сильно расстроена, это не просто разорвёт ей сердце, а уничтожит все надежды, слишком сильно она любит этого отвратительного корыстолюбивого ублюдка, слишком долго она ждала, когда же Том соизволит обратить на неё внимание. В полном молчании Риддл снова полез в карман мантии, на этот раз в другой и, позвенев мелочью, а может, ключами, извлёк оттуда небольшую помятую бумажку желтоватого цвета, больше похожую на мусор, развернул и разгладил её на столе, затем положил к конверту с письмом и бархатной коробочке. Он поднялся с места и, не прощаясь, пошёл к двери, оставив Абрахаса наедине с самим собой.

— В благородство играешь? — донёсся в спину голос, заставивший Тома обернуться.

Он взглянул на ту самую бумажку в руках Абрахаса, которая была до сих пор необналиченным чеком лорда Малфоя, и усмехнулся: — Называй, как хочешь, надеюсь, что ты сможешь позаботиться об Авроре…

* * *

«Неслыханное ужаснейшее происшествие! Можем ли мы доверять самым преданным, как мы всегда считали, существам? Хэпзиба Смит — уважаемая волшебница Британии и член благотворительного обществ имени Анны Карсон — была найдена мёртвой у себя в особняке неподалёку от Косой аллеи. Домашний эльф убил свою хозяйку посредством яда, как сообщили нам следователи Аврората. Яд, найденный в недопитой чашке кофе, которым предположительно и была отравлена Хэпзиба, имел в составе мышьяк и, скорее всего, использовался для травли грызунов, коих, по словам родственников, в последнее время много развелось в подвалах особняка. По словам миссис Алисы Кэмбридж — дочери погибшей, старая эльфийка Похлёба уже ни на что не годилась, она едва видела и практически потеряла слух, есть вероятность, что она перепутала яд с сахаром и по старости своей отравила хозяйку. Похлёба сейчас находится в следственном изоляторе и пока не может дать четкие показания, так как пребывает в истерике. Кажется, что она и сама не может поверить в то, что хозяйки больше нет. Особняк Хэпзибы сейчас обыскивается на предмет пропажи ценных вещей, родственники говорят, что и сами никогда не знали о многих сейфах и счетах, а так же об имуществе, коим она владела. Кто знает, был ли это чудовищный несчастный случай или чей-то злой умысел? Следите за выпусками криминальных новостей…».

Далее следовало имя известного журналиста, написавшего эту статью.

Абрахас отложил «Ежедневный пророк» в сторону и отпил кофе из чашки; нет, он не беспокоился о своих эльфах, они всегда были покладисты и никогда бы не предали хозяина. Однако эта статья заставила его задуматься: неужели нужно опасаться собственных слуг, и станет ли это происшествие переворотом в Магической Британии? От этих мыслей его отвлёк отец, появившийся в камине его личного кабинета с саквояжем в руках. Они не общались и не виделись с тех пор, как Абрахас посмел забросить дела и отправиться на Рождество к Авроре. Странно, Луи мог бы переместиться в своё крыло, однако первый его вопрос отмёл все мысли, будто он сменил гнев на милость:

— Ты не видел Риддла? — сухо поинтересовался отец без всяких приветствий, на миг задержавшись взглядом на металлической побрякушке по форме напоминающей сову, лежащей на столе в открытой бархатной коробочке.

— Нет, — равнодушно ответил сын, наливая из фарфорового чайника с узким горлышком чаю в свою кружку; он не удосужился спросить, присоединится ли отец к чаепитию и не собирался рассказывать о вчерашней встрече с Томом. Пускай сам разбирается…

— Привет,— Аврора, склонив голову набок, внимательно посмотрела на девушку, сидящую на софе прямо напротив камина, — Каллидора?

Та, усмехнувшись, откинула за спину тугую косу тёмных волос, перевязанную атласной лиловой лентой.

— Как мало людей способно нас с Каллидорой различить, — вздохнула она добродушно и внезапно прикоснулась пальцем к кончику своего носа: — У тебя сажа, вот здесь.

— Ой, я, наверное, не вовремя, в доме Малфой ведь прием? Даже камин открыт, — рассудила Аврора, протирая нос простым хлопчатобумажным платком в клеточку. — Конечно, Пасха ведь…

В эту же секунду в комнату ворвался Абрахас: по его разрумянившимся щекам и частому дыханию можно было сказать, что он пробежал длинную дистанцию за минимально короткий срок; галстук съехал куда-то в бок под пиджак. Неужели он так несся встречать её, ведь его волшебная палочка должна была зарегистрировать появление Авроры в доме — на неё артефакт был настроен специально.

— Почему ты не предупредила, что придешь? — пытаясь отдышаться, произнес он и почему-то опасливо взглянул на Цедреллу, безучастно разглядывающую свои ногти. — Когда ты вернулась в Британию?

— Сегодня утром, говори сразу, если я не вовремя, пойду пока навещу Джеки. Думала, что мы вместе навестим её и Иви, но раз у тебя гости... — Аврора задумчиво почесала подбородок. — Как освободишься, свяжись с камином в «Кабаньей голове», его наконец-то соизволили починить, дедушка найдёт меня…

— Постой, — наконец отдышался Абрахас, когда она уже собралась покинуть поместье через камин, — присоединись к нам за обедом, пожалуйста, — и бросив мимолётный взгляд на Цедреллу, продолжил: — Мне нужно кое-что сказать тебе.

Поначалу разговор совсем не клеился, и в небольшой гостиной слышались звуки отнюдь не голосов, но столовых приборов. Цедрелла молчаливо дожидалась, пока Абрахас соберется с мыслями и все же расскажет главную новость этой весны. За то недолгое время, что они успели тесно пообщаться в новом статусе, юная мисс Блэк усвоила одну важную вещь — для него не было никого ближе Авроры, и её мнения он ожидал больше, чем чьего-либо другого.

— …Это здорово, Цедрелла, ты всегда мне очень нравилась, — Аврора выглядела, как довольная будущей невесткой мать жениха. — Что ж, я очень рада за вас и надеюсь, что у вас всё сложится!

Впервые за весь обед, наполненный пустыми разговорами или натянутым молчанием, Цедрелла совершила хоть какое-то действие, выдавшее её реальное состояние, прикрытое спокойствием — она едва не уронила суповую ложку и тут же моментально посмотрела на Абрахаса, ожидая его реакции. Вид у него был мрачный.

— Я что-то не так сказала? — удивленно поинтересовалась Аврора, почувствовав неловкость.

— Ты ведь прекрасно понимаешь, что нас пытаются поженить насильно! — рыкнул он раздраженно; Цедрелла впервые за месяц близкого общения слышала от него такие речи. Она и подумать не могла, что Абрахас настолько против свадьбы и может заявлять это открыто. — Почему ты так себя ведешь, Аврора?

Она впала в ступор, не желая понимать причин его нападок, грусть в серых глазах усилилась — вот, чего не могла понять Цедрелла, когда увидела её в камине впервые за день. Аврора ещё никогда не была такой грустной, только в ту ужасную зиму, когда погибли одна за другой Джеки Смит и Эвелин Уилкис, а сейчас, будто то горе вернулось и захватило её полностью. Она сжалась в комок, отложила вилку на салфетку, и на миг показалось, что она вот-вот расплачется:

— Прости, если что-то не то сказала, — раскаяние из её уст звучало так искренне, что у Абрахаса защемило сердце и в душу прокралось чувство вины.

— Нет, Аврора, это ты прости меня, — он отвел взгляд в сторону, но в голосе не чувствовалось и капли сожаления за выплеснутый гнев, — как бы я не старался избежать этого, мой отец и мистер Арктур Блэк настроены решительно.

— Нам только удалось отсрочить помолвку. О нашей… ситуации, — выбрала Цедрелла слово поточнее, — пока ещё никто не знает. Нам, можно сказать, дали время, чтобы мы узнали друг друга получше, однако всё уже решено, — поддержала разговор она, поймав на себе благодарный взгляд Абрахаса.

— Чего ты молчишь? — после продолжительной паузы нетерпеливо спросил он, глядя на Аврору, разглядывающую веточку петрушки в кремовом супе из шампиньонов, который сегодня подали на обед эльфы. — Скажи хоть что-нибудь.

— Не хочу, чтобы ты срывался на мне, — и только после того, как он заверил её в собственной сдержанности, Аврора продолжила: — В общем, зная вашу ситуацию… — начала она неуверенно. — Я бы сказала, что не всё так плохо, раз у вас есть время, чтобы узнать друг друга. Вам лучше стоит заняться этим, чем пытаться найти выход из ситуации, ругаясь с родителями и теряя то самое драгоценное время. Кто знает, быть может, вы…

— Аврора! — снова не выдержал Абрахас, стукнув кулаком по столу, на котором задребезжали столовые приборы и бокалы с водой. — Ты понимаешь, что ты несешь? Ты говоришь, как моя мать!

— Абрахас, прекрати на неё кричать! — вступила довольно жестко Цедрелла, хотя она и сама была в корне не согласна с решением родителей. — Ты сам интересовался её мнением! — похоже, что в этой девушке был стержень, и она умела ставить людей на место: — Что, по-твоему, Аврора должна была сказать? Что ей очень жаль, что всё так сложилось? Что она надеется, что мы этого избежим? Ты это хотел услышать? Не будь ребенком, она правильно расценила ситуацию, сделав единственный возможный вывод, и дала логичный совет! А что нам ещё остается? Думаешь, мой отец женился на моей матери по собственной прихоти? Так же было и с твоими родителями, моей старшей сестрой и Каспаром, а теперь с нами! Мы заложники традиций, Абрахас, это чистокровный брак, от этого никуда не денешься! — могло показаться, что она очень давно хотела высказать своё мнение, но это, отнюдь не принесло ей успокоения; Цедрелла отодвинула тарелку и откинулась на спинку стула, сложив руки на груди.

— Быстро же ты смирилась со своей участью! — гаденько скривившись, произнес он; аппетит пропал у всех троих. — Хотя да, ты же примерная дочь, чего уж тут…

— Ты в последнее время какой-то нервный, прямо как на Рождество и Новый год, — напомнила Аврора без задней мысли и тут же получила угрожающий взгляд. — И исхудал… — осторожнее заметила она.

— Предлагаю прогуляться, — хлопнув ладонями по краю столешницы, предложила Цедрелла, изобразив лучезарную улыбку. — Аврора, ты как? Погода просто чудесная для апреля.

…Весенний сад Малфой-мэнора еще не оделся в зеленый наряд, на острых прутьях кустарников только-только занимались почки, а некоторые деревья так и стояли лысыми, но потеряли серость под первым тёплым солнцем после затяжной ветреной зимы, не радовавшей снегом. Хоть сердце и стремилось домой, Аврора не испытала желанного спокойствия и умиротворения, потому что знала — всё здесь будет напоминать о Томе, даже Малфой-мэнор… Вон та яблоня, где она, обидевшись на него, коротала вечер, жаль на ней нет тех вкуснейших яблок; чуть дальше — речка, звонкой трелью унесшая в тот прекрасный сон, оказавшийся явью, когда Том нёс её на руках до самого дворца. Жизнь в Хогсмиде приносит ещё больше воспоминаний, тут и Хогвартс из окна видно, и Чёрное озеро, и кромку Запретного леса, в котором они вместе любовались Северным сиянием. Аврора уже очень давно не навещала поляну душистых цветов, а сейчас ей и подавно расхотелось…

Он исчез, как видение Кусулумбуку, будто и не было его совсем, оставил о себе напоминание только в виде фотографии из школьного выпускного альбома, где даже не улыбался. Было ещё кое-что… Его платок, который Том одолжил ей, когда Каспар довёл её сеансом Леглименции до носового кровотечения и сильных головных болей. Она так его и не вернула, как не вернула и платок Абрахаса, одолженный в «Трёх мётлах» в тот вечер, как погибла Иви…

Аврора, копаясь в своих мыслях и давая односложные ответы на вопросы Цедреллы, пытающейся поднять всеобщий дух, вдруг посмотрела на Абрахаса: угрюмый, мрачный, совсем не такой, каким привыкли видеть его окружающие. Неужели он так не хочет жениться, может, не приемлет чистокровных традиций и хочет выбрать невесту по любви? А вдруг он всё ещё любит Эвелин?.. Нет, так нельзя, нельзя жить прошлым, нельзя повернуть время вспять — эти размышления вновь заставили вернуться к мыслям о Томе… Как же он мог, почему сбежал, ничего не сказав? Это так подло. Абрахас явно был не в курсе, Цигнус и Каспар, с которыми она вела переписку, тоже разводили руками или попросту умалчивали, но факт оставался фактом: он исчез не только из её жизни, но и из жизни всех знакомых. Аврора побывала даже в лавке Боргина, но тот сказал лишь, что Том испарился, даже не получив расчета за отработанные две недели. Ей показалось, что хозяин лавки чего-то не договаривает…

— Мойра — моя подруга — сейчас она на седьмом курсе и рассказывала мне, что Хогвартс без Блэков уже не тот. Как-то тихо в нём и спокойно, даже слизеринцы с гриффиндорцами не воюют. Нет, случаи бывают, но всё какое-то другое, даже старосты не те, вон, всем бы у Риддла с МакГонагалл поучиться уму-разуму…

Аврора застыла на месте, позволив Цедрелле и Абрахасу себя обогнать, она и сама не заметила, как впала в ступор, услышав знакомую фамилию. Внутри всё сжалось в тугой комок, словно она подверглась длительному перемещению при помощи портключа. Не стоило позволять чувствам брать над собой верх, но они не поддавались контролю. Январь, февраль, март и апрель тянулись так долго в полном неведении, в жутком состоянии транса, усиленным депрессивным временем года, когда хочется с головой укрыться пледом и не видеть мертвых унылых пейзажей за окном и проходящих мимо угрюмых прохожих, чьи головы были вжаты в плечи, дабы сохранить хоть какое-то тепло. Урсула, конечно, помогала ей справиться с депрессией, постоянно болтала, пыталась развеселить, но иногда всё же утихала, понимая, что истерзанному сердцу нужен покой.

Одной мрачной ветреной ночью, когда тоскливый ветер гудел в рамах старых окон общежития, Аврора вдруг проснулась среди ночи в слезах и колотящимся сердцем — ей приснилось, что Том умер. Сколько горя она испытала, как долго потом не могла отойти от кошмара и, всякий раз засыпая, боялась вновь увидеть его тело, лежащее под открытым небом в черном лаковом гробу, осыпанном хлопьями снега, который не таял на ледяном, остывшем навеки лбу покойника. Урсула действительно помогла тогда, она убеждала, что лучше пускай он будет далеко, но живой… Конечно, она была права, но как объяснить это сердцу, давшему трещину?..

— Аврора, что с тобой? — начала было Цедрелла, подходя ближе, но Абрахас неожиданно опередил её и жестом попросил не приближаться.

Конечно, он смекнул всё сразу, как настоящий и знающий друг, попросил Цедреллу подождать на улице, на что она непонимающе нахмурила брови, но спорить не стала. Аврора позволила увести себя в сторону дома, не отказалась от предложенного стакана воды, задумчиво глядя сквозь пространство. В серых глазах не было слёз, только тоска, размером с вселенскую скорбь. Она не притронулась к воде, а просто держала стакан меж ладоней, не пытаясь вернуться в реальный мир.

— Ну, что мне теперь с тобой делать? — пытаясь придать голосу жизнерадостности, произнёс Абрахас, присаживаясь рядом.

— Что мне с собой делать... — монотонно отозвалась Аврора, продолжая сверлить взглядом зигзагообразный узор обоев комнаты. — Я пыталась, Абрахас, пыталась понять, что же заставило его исчезнуть, — она хмыкнула и едва не выронила стакан, забыв о нём. — Может, это я сделала что-то не так?

— Почему ты не писала мне так долго? — неожиданно перебил он, припоминая, что последнее письмо пришло два месяца назад. — Ладно, Мерлин с ними, с письмами… Скажи мне, как помочь тебе? Аврора, я сделаю всё, что угодно, только, пожалуйста, постарайся думать не только об… этом, — запнувшись, завершил Абрахас, и вдруг она повернула к нему голову, глаза цвета облачного неба показались недовольными, а может, недоверчивыми.

— Всё, говоришь? — она угрюмо приподняла правый уголок губ. — Скажи мне тогда честно, ты знал, что Том вот так испарится, не сказав ни слова? Ты ведь говорил тогда: «не хочу, чтобы ты потом расстраивалась», не так ли?

Абрахас впал в лёгкий ступор, он даже не успел сразу среагировать на неожиданные обвинения, да еще и столь повышенным тоном:

— Я… я не знал, Аврора! — возмутился он искренне. — Да разве я молчал бы о подобном? — но внутренний голос настойчиво напоминал, что он умолчал о многом другом и о причинах, почему они с Томом безостановочно ругались на Рождество. — Зачем ты говоришь мне это? Неужели… неужели ты мне не писала только по этой причине? Мерлин! Да как ты вообще могла подумать такое? — он сглотнул, едва не перейдя на хрип.

Она вздрогнула и отсела подальше, сжав несчастный стакан с водой до побеления пальцев, и выглядела испуганной. Впрочем, весь запал возмущения Абрахаса прошел быстрее, чем появился, он вдруг действительно почувствовал себя виноватым, только не за исчезновение Риддла, а из-за того, что так и не передал Авроре его послание и металлическую сову, искренне надеясь, что без этого она забудет Тома быстрее. Кажется, он ошибался, и теперь не знал, как отдать их ей… Однако перед ним сидела добрая и отходчивая девушка, какой он знал Аврору всегда, пускай какое-то время она позлится, но уже давно пора понять, что по отношению к ней стоит быть более честным…

— Абрахас, прости, я не…

— Квинси, — скомандовал он, перебивая, решив избавиться от истязающего его совесть послания поскорее, пока не передумал.

Вызванный эльф выполнил данное ему поручение и принёс господину то, что тот просил — бумажный пакет, запечатанный степлером так прочно, будто Абрахас надеялся, что тем самым ему удастся запечатать и свою совесть. Аврора смотрела на него непонимающе, когда он встал и повернулся к ней спиной, пряча взгляд.

— Ты можешь злиться на меня сколько угодно, — плечи его понуро опустились. — Я по своей глупости счёл, что без этого ты забудешь Риддла быстрее.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно прошептала Аврору, вдруг почувствовав неладное; отставив стакан на журнальный столик, она скосила глаза на бумажный пакет в его руках. — Без чего я забуду Тома быстрее? — тон становился всё подозрительнее и подозрительнее.

— Он оставил для тебя послание…

— Так ты знал! — воскликнула Аврора, вскочив с дивана; задетый ногой журнальный стол вздрогнул, и из стакана на гладкую лакированную поверхность выскочило несколько капель. — Ты знал, что он исчезнет! И ты только что лгал мне, глядя в глаза! Да как же так?! — уже сквозь слёзы кричала она, моментально переходя в истерику. Аврора хотела выбежать из комнаты, чтобы отправиться домой камином, ведь личные апартаменты Абрахаса находились совсем недалеко, но не могла сдвинуться с места, ощущая только дрожь и всеобъемлющую безысходность. Руки ходили ходуном, ноги же напротив, точно налились свинцом — ещё никогда она не испытывала ничего подобного. Поступок того, кого она всегда считала другом, можно было охарактеризовать одним словом — предательство, но она даже и подумать не могла… Абрахас повернулся вполоборота и, не глядя ей в глаза, не в состоянии найти нужных слов, просто протянул ей влажный от взмокших пальцев пакет.

— Я не хотел, чтобы ты читала это письмо, я просто не мог лишить тебя надежды, — негромко сказал он, стараясь взять себя в руки.

— Надежды? О чём ты говоришь? О какой надежде? Ты только что говорил, что хочешь, чтобы я быстрее забыла его! Ты сам веришь в то, что говоришь? Как ты не понимаешь... — она, встрепенувшись и выйдя и оцепенения, вырвала из его рук пакет одним резким движением и тут же разорвала бумагу. Бархатная коробочка упала на ковер, раскрылась, и кулон в виде совы отскочил в сторону, тихонько звякнув сегментами, скрепленными маленькими металлическими кольцами. Конверт с письмом был вскрыт, судя по всему, Абрахас осмелился прочитать его.

Взгляд Авроры бешено метался по строкам, руки сотрясались всё сильнее. Ровный отрывистый почерк Тома каждой острой буквой резал сердце на части:

«…Когда ты получишь это письмо, я буду уже далеко, — так начиналось бездушное штампованное послание, будто Том и не пытался вложить в него хоть какие-то чувства. — С прискорбием хочу сообщить, что вынужден уехать на неопределённый срок по важным делам. Как бы тяжело ни было расставание, но обстоятельства таковы, что я не могу на них повлиять. Не жду, что ты поймёшь меня, однако ты всегда знала, что с моими амбициями — преступление сидеть на месте, и отдавать свою жизнь работе в захолустной лавке тёмных артефактов. Я решил заняться поисками себя, наконец, осознать, к чему предрасположено моё сердце, к чему я должен стремиться. Имей я такую возможность, я бы взял тебя с собой, однако моё путешествие может таить в себе некоторые опасности.

Ты вольна забыть обо мне, но я всё же оставлю за собою право надеяться, что в твоём сердце сохранится хоть крупица воспоминаний обо мне и наших встречах. Расставание — всегда бремя, но помни, Аврора, рядом с тобой постоянно будет близкий человек. Хоть мы и не ладили в последнее время, я с уверенностью могу сказать, что только Абрахас сумеет позаботиться о тебе, так, как я делал это сам на протяжении трех лет с самого нашего знакомства. Совсем скоро ты закончишь академию и вступишь во взрослую жизнь, наполненную новыми событиями, друзьями, а может, даже новыми печалями. Твоя грусть из-за меня постепенно стихнет, превратится в светлые воспоминания, наполненные улыбками: так ты обретёшь свою память, пусть и не ту, которую потеряла, но твою собственную. Если нас когда-нибудь сведёт судьба, надеюсь, ты не будешь держать на меня зла.

Я не говорю «до свидания» — на всякий случай прощай, и пусть эта металлическая сова хоть иногда напоминает тебе обо мне, я знаю, что она тебе понравилась. Не бойся, я проверил её на все проклятья и сглазы, теперь она совершенно безопасна, — он завершил письмо простой подписью: — Твой Том».

Рука с письмом безвольно повисла вдоль туловища; Аврора не смогла вымолвить и слова, по побледневшим вмиг щекам тихо ползли слёзы, но лицо её было ровным, словно на него ещё не лег отпечаток понимания, что Том больше не вернется, что этим недлинным письмом он просто отказался от неё. Выбирать слова он умел всегда и ясно дал понять, что ей не стоит надеяться и ждать…

Аврора забыла, что находится в комнате не одна, она не заметила, как Абрахас поднял с ковра металлическую сову, он не пытался ничего сказать, поддержать морально, зная, что сейчас ничего не поможет. Нельзя было тянуть с посланием так долго, но у него не поднималась рука отдать его. Ладонь, на которой лежала небольшая сова с ониксовыми глазами, возникла перед Авророй, но она, не одарив подарок и взглядом, двинулась прочь из комнаты, намереваясь покинуть поместье.

— Куда ты? — Абрахас боялся, что сейчас она может натворить глупостей.

Аврора, на миг застыв в дверях, но, не обернувшись, негромко ответила, явно сдерживая бушующие в ней эмоции:

— Возвращаюсь в Кёльн.

— Ты злишься на меня?

— Нет, Абрахас, но, несмотря на твои благие намерения, мне нужно время, чтобы пережить это. Самостоятельно… — ещё никогда из её уст не звучали такие сильные слова. Аврора крепилась, удерживая в себе обиду не только на Тома, но и на него. Ей действительно нужно было время, чтобы пережить трудный период. Так она решила, и Абрахас не имел права сейчас навязывать ей своё общество, он был повинен в укрывательстве прощального письма Риддла.

— Что мне делать с этим?

Даже не оборачиваясь, Аврора знала, что он всё так же стоит с протянутой ладонью, на которой лежал подарок Тома.

— Выкинь её, — равнодушие в её голосе отдавало напряжением. — К чему ещё одно напоминание? — только непослушные пальцы сжали письмо крепче.

Когда Абрахас остался один, и волшебная палочка во внутреннем кармане оповестила об отбытии Авроры из Малфой-мэнора, он ещё долго стоял, глядя на металлическую безделушку — никому ненужное напоминание о сгоревших, как бумага, надеждах, развеявшихся пеплом, исчезнувших, оставив горечь на сердце…

* * *

Несмотря на тягостные воспоминания и до сих пор неугасающую надежду, несколько месяцев пролетели как один миг, хотя Аврора ожидала, что каждый день будет тянуться вечность. После переводных экзаменов на третий курс, её отправили в далёкий Китай на раскопки, о которых она когда-то так мечтала. Собрав волю в кулак и не позволив отчаянию взять над собой верх, она с головой погрузилась в работу, где только и видела, что пыльную и жаркую пустыню Цайдам, да свой гамак в шатре с сокурсницами, тоже удостоившимися чести постичь величественные тайны Древнего Китая. Радости не приносили и находимые в недрах земли сокровища: доспехи солдат периода династии Юань и Мин, черепки сосудов, фрагменты костей и одежды. Не приносили удовлетворения и довольно дальние походы до горного солёного озера Цинхай, где происходили весёлые пляски у костра, и уже состоявшиеся китайские археологи, мешающие родную и английскую речь, рассказывали древние традиционные сказки и истории великих битв. Кругом ощущалась непоколебимая аура магии, Аврора, казалось, попала в свою стихию, и только это кое-как помогало отвлечься от тоскливых воспоминаний. Однако практика закончилась слишком быстро — пять недель подошли к концу; сердце, хоть и тянуло в Британию — в кладовую их с Томом недолгого счастья, но разум протестовал, пытаясь найти хоть какой-то повод сбежать оттуда подальше. И такой повод представился сам собой.

Девушки паковали вещи в своём шатре, обсуждая планы на оставшееся лето, радовались отбытию восвояси, когда к ним нагрянула координатор экспедиции — госпожа Янг, ведущий археолог, на которую все ровнялись. У неё были невиданной красоты большие раскосые глаза, опушенные длинными ресницами — с невысоким ростом, свойственным всем китаянкам, она была на диво стройной и хрупкой, в первые же дни знакомства очаровав девушек. Однако и руководитель из неё был самый, что ни на есть, строгий. В своей короткой прощальной речи она упомянула каждую из подопечных и сделала предложение о подработке некоторым из них, в том числе — Авроре. Госпожа Янг помимо раскопок работала в «Магическом Музее имени мадемуазель Орлин Дюбуа» в качестве главного научного сотрудника отдела тёмных артефактов, и ей требовался помощник на оставшееся лето, с перспективой на будущее. О такой должности можно было только мечтать и Аврора, не задумываясь, согласилась, тем более, госпожа Янг выделила её в первую очередь за усердие и тягу к знаниям. Остальные девушки не сильно расстроились, что выбрали не их, они порядком устали и стремились поскорее отправиться по домам. Единственной проблемой была виза, куда быстрее её получение произошло бы на родине, в Британии, и Аврора, скрепя сердце, все же отправилась на три дня проведать дедушек и известить их о намечающейся работе…

* * *

Последний день перед отбытием в Париж, где и располагался музей, Аврора коротала время в окрестностях Хогсмида: навестила Хагрида, который, заключив её в крепкие объятия, едва не задушил, побывала в пабе «Три метлы» у Розалии, накормившей её фирменным блюдом — седло барашка в винном соусе, заглянула в «Чайную мадам Паддифут», однако в Хогвартс, где всё так напоминало о Томе, она так и не решилась пойти. Дедушки одобрили идею работы в музее: Альбус был бесконечно счастлив, что его любимой внучке выпал такой шанс, Аберфорт же ободряюще похлопал её по плечу, поощряя стремления, однако ничего не смысля в профессии археолога и артефактолога.

Гуляя вечером вдоль Чёрного озера со стороны Хогвартса (Аврора выбрала эту сторону, чтобы избежать соблазна увидеть отблеск Северного сияния), она размышляла о практике в музее, пытаясь убедить себя, что это принесет ей только радость. Вдруг где-то возле берега, за раскидистой ивой, где располагалась когда-то излюбленная для встреч с друзьями лавочка, мелькнула рыжая голова. Подойдя ближе, Аврора уже с улыбкой смотрела на знакомых, облюбовавших живописное и укрытое от посторонних глаз место. Септимус Уизли рыл мыском туфли землю, в которой образовалась небольшая лунка, и улыбался свои мыслям. Рядом, облокотившись на его плечо спиной, вытянув ноги вдоль лавки, сидела одна из близняшек Блэк, закусив длинную травинку.

— Привет, сто лет не виделись, — дружелюбно помахала Аврора ладошкой, появившись возле лавочки. К её удивлению, ребята встрепенулись, отлепились друг от друга и посмотрели на неё чуть ли не с испугом. — Я что, на привидение похожа? — спросила она, оглядев свою довольно пёструю одежду.

— Нет, ты просто так неожиданно появилась, — дрогнувшим голосом отозвался Септимус, пригладив пышную рыжую шевелюру. — Мы тут просто гуляем, тоже случайно встретились, я в «Всё для квиддича заходил», а там она была.

— Я тоже тут дышу свежим воздухом, погода просто замечательная, — Аврора выдавила из себя одну из шаблонных улыбок. — Не знала, Каллидора, что ты увлекаешься спортом.

Та непонимающе захлопала глазами.

— Это не…

— Знаешь, — прервала Септимуса Каллидора, толкнув того в бок плечом, — я в последнее время пересмотрела свои взгляды на квиддич, после того, как побывала на финале Чемпионата мира в Австралии в прошлом году. — После того как Тобиас Брафловски забросил тот квоффл, летя на метле вниз головой!

— А, да, слышала, говорят, красивый матч был, — согласилась Аврора, припоминая разговоры в академии. — Я вам не помешала?

— Не-е-ет, что ты, — протянул Уизли, отодвигаясь на край лавочки. — Присаживайся, рассказывай, как у тебя дела…

* * *

— Ма-ма-а… — бедный ребенок срывался на хрип, сидя на полу; он бил кулачками по тёмному кафелю, не замечая рассредоточившейся вокруг него толпы зевак.

Чьи-то взгляды метались из стороны в сторону в поисках потерявших чадо родителей, кто-то из волшебников безмолвно стоял, разглядывая выставленные в музее артефакты, показанные миру весьма состоятельным коллекционером. И только одна девочка лет одиннадцати в белоснежных гольфах и фиолетовой накидке осмелилась выйти в круг и склониться рядом с неистово орущим ребенком, которому на вид было не больше четырех лет. Зеваки с интересом глядели на её попытки утихомирить малыша:

— Ну, не плачь, мама наверняка тоже ищет тебя, музей не такой большой, — доверительно начала она, взяв его за запястье, но мальчик рывком скинул руку и ещё пуще залился слезами.

— Мамочка-а! Мне страшно! Где ты? — икая, хныкал он, меж неистовыми рыданиями; его пухленькое личико стало походить на помидор, слёзы градом лились из детских глаз и капали на пол, образовывая на нём небольшую лужицу.

Девочка, стараясь не кривиться от писка, подобного ультразвуку, издаваемого малышом, выдавила из себя улыбку.

— Ну, чего ты раскис? Мама увидит тебя плачущим и тоже расстроится!

Не переставая всхлипывать, он соизволил обратить на неё внимание.

— По…че… му? — каждый слог отделялся прерывистым вздохом.

— Потому что родители очень расстраиваются, когда их дети плачут, — нашла аргумент она. — Тебя как зовут?

Мальчик, не прекращая икать, постарался справиться с не менее сложной задачей — произнести свое имя:

— Жюль.

— Очень приятно, Жюль, — продолжая улыбаться, произнесла девочка, протягивая руку. — Меня зовут Ангелина. Мой маленький братик тоже когда-то потерялся в океанариуме, но он не плакал, и ты прекращай, ведь ты уже взрослый. Сколько тебе лет?

— Три с половиной, — почти гордо произнёс он; слёзы потихоньку высыхали на детских щёчках.

Жюль свёл светлые брови и, помедлив, неуверенно вложил маленькую ручку в её ладонь. Ангелина, продолжая улыбаться тёплой, успокаивающей улыбкой, помогла ему встать, поправила голубую кепочку, съехавшую на бок с его головы, и произнесла:

— Ну что, идём?

Ребенок кивнул, а толпа умилённо охнула, кто-то даже захлопал в ладоши. Ангелина искренне не могла понять, почему взрослые не сумели помочь плачущему ребенку.

— Мадам, вы в своём уме? Потерять ребёнка в таком месте, здесь же воздух пронизан Тёмной магией! — донёсся голос смотрителя в форменной тёмно-синей одежде. — Это вам не детская площадка!

Но дамочка, шедшая спереди, не реагировала на его слова, только лихорадочно мечущимся взглядом искала своё чадо; темно-зеленые глаза её были наполнены слезами.

— Жюль! Жюль, головастик, где ты? — кричала она сквозь толпу, образовавшуюся в небольшом выставочном зале.

— Мама! — удивительно звонкий голосок раздался возле небольшого постамента, на котором стоял резной крытый кубок с двумя ручками.

Женщина кинулась меж двух зевак, случайно толкнув одного из них плечом, и кинулась к малышу, которого держала за руку Ангелина. Она заключила сына в крепкие объятия и заплакала.

— Горе ты моё лукотрусовое! Как же ты мог потеряться? Ах, Жюль… — сквозь слёзы негромко стенала она. — Здесь же опасно! Этот зал напичкан тёмной магией!

— Мама, это Ангелина! — уже улыбающийся ребенок указал на стоявшую рядом с ними миленькую девочку, одетую в шармбатонскую форму, невзирая на то, что до начала учебного года оставалось ещё несколько дней. — Она хорошая! — заключил он и снова взял её за руку.

Несколько человек, все ещё с интересом поглядывающие на сцену воссоединения, вновь заохали, на их лицах сияли улыбки.

— О, Ангелина, спасибо, что нашла его! Он в первый раз потерялся, чуть сердце в пятки не ушло, — затараторила непутевая мамаша добродушно.

— Мадам, да я в сущности ничего не сделала, — отозвалась девочка, смущённо шаркая ножкой. — Ну что, Жюль, думаю, мне пора, а то меня родителе в другом зале ждут. Рада была познакомиться. До свидания, мадам…

— Моро, — завершила за неё та. — Ещё раз спасибо, Ангелина…

Занавес закрылся. Жюль, махая на прощание ладошкой доброй девочке, плёлся за матерью, крепко державшей его за вторую руку, прочь из выставочного зала, толпа вновь увлеклась изучением артефактов и забыла о происшествии, будто его и не было. Но никто не заметил, как маленькая лужица, образованная из детских слёз вдруг приобрела идеальную круглую форму и медленно, будто живая, поползла к постаменту, на котором громоздился резной каменный кубок, инкрустированный красными как кровь рубинами…

* * *

— Ну, как тебе артефакты мсье Лорана, Аврора? — госпожа Янг вошла в свой кабинет, где за небольшим письменным столом, в окружении нескольких горшков с растениями, сидела её ассистентка, штудируя каталог с фотографиями тех самых выставленных мсье Лораном артефактов.

— Это просто невероятно! — искренне отозвалась та, наблюдая за тем, как, положив принесенную с собой папку в стеллаж, встав возле зеркала, госпожа Янг вытаскивает из тугого пучка на затылке пару китайских палочек со свисающими с их кончиков брелоками из крупного металлического бисера в форме капель, то и дело позвякивающими как колокольчики: «Юминг, Юминг», будто произнося имя хозяйки. — Здесь даже есть ритуальные ножи племени Майа — такая редкость! Если честно, я считала: нагрудные латы императора Цинь Ши Хуаня давно утеряны! Это же сенсация, о них ничего не было слышно с тысяча восемьсот пятьдесят второго года! — как раз на странице с изображением этих лат и был раскрыт каталог. — Ах, как жаль, что мне скоро уезжать! Я ничего не успею досконально изучить! Невероятно, что мсье Лоран позволил миру увидеть свою коллекцию! Удивительно даже то, что всё это законно!

— Аврора, Аврора, остановись! — беззвучно засмеялась госпожа Янг; прекрасные длинные иссиня-чёрные локоны водопадом стекали по её плечам, освободившись из захвата китайских палочек. С распущенными волосами она выглядела намного моложе своего возраста. — С твоим энтузиазмом только нести мир во всём мире. Кстати, как тебе кубок с заключенным в него духом токкэби?*

— Который? Их там много…

— С рубинами, его ни с чем не спутаешь…

— Я в корейской мифологии не очень смыслю, мы будем изучать эту тему только в новом учебном году, когда закончим, наконец, Китай. Госпожа Янг, я уже и в Кёльн не хочу возвращаться! Зато как обзавидуется Уши! — победно воскликнула Аврора; её глаза уже давно не лучились таким беззаботным счастьем.

— Думаю, что на следующий год смогу помочь тебе с подобной работой, такую ассистентку ещё поискать, — веселилась госпожа Янг. — Тебе непременно нужно получить диплом, тогда тебя допустят до более сложной работы. Аврора, что тебе ближе — пачкаться в пыли, орудуя кисточкой, или подвергаться проклятиям древних артефактов, исследуя их?

Специфический юмор вне профессиональной среды мог показаться обывателю чёрным и крайне циничным. Работа артефактолога подчас была не менее опасна, чем аврорская, и на раскопках порой происходили несчастные случаи. Задумчиво побарабанив пальцами по столешнице, Аврора ответила:

— Я ещё не решила, но у меня есть ещё один вариант. Ещё год назад я начала подумывать о должности профессора Древних рун в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Я её окончила и там преподаёт мой дедушка. Это чудесное место, с ним у меня связано много воспоминаний, пусть и не всегда весёлых… — к концу речи она немного понизила голос. — Хогвартс — моя семья.

Госпожа Янг приподняла брови, но потом слегка презрительно фыркнула:

— Ты хочешь прозябать в какой-то школе, отказавшись от путешествий и перспектив? — да, она была влюблена в свою работу без памяти; пятнадцать лет назад, потеряв мужа, скончавшегося от драконьей оспы, ушла в неё с головой.

— Я бы не сказала, что хотела «прозябать», как вы выразились. Разве это не здорово — передавать свои знания детям? Разве это не чудесно, что твоя работа и способность заинтересовать студентов даст миру новых артефактологов или археологов, магистров Древних рун, наконец? — захлёбываясь словами, начала рассказывать все достоинства работы преподавателем Аврора. — Юные умы — это наше будущее!

— Вот когда будешь семидесятилетней бабкой, тогда иди, освещай юные умы с пагоды прожитых лет. Аврора, у тебя вся жизнь впереди, перед тобой откроется целый мир с его загадками и тайнами. Целый мир, представляешь? Пускай порой ты будешь по колено в грязи где-нибудь в гробницах в Перу, но ты будешь счастливой, хоть и чумазой, как трубочист! — госпожа Янг впорхнула пятой точкой на край столика ассистентки и заглянула ей в глаза серьезным, сосредоточенным взглядом: — А теперь скажи мне честно, готова ли ты ради какой-то доброй памяти запереть себя в глухой ящик и забыть о том, что, с твоим светлым юным умом тебя ждет? Я ведь не просто так выделила тебя среди всей группы практиканток. Ты копалась в пыли и грязи с высоко поднятой головой, невзирая на кусачую мошкару и палящее, обжигающее солнце пустыни Цайдан. Ты увлечена своей работой намного серьёзнее своих сокурсниц, половина из которых не готова была мараться. Даже твоя Урсула... Помнишь с какой жалость она отрезала свои длинные ногти и как неприязненно копалась в густой жиже песка, когда пролил сильнейший ливень? — она перевела дыхание, взглянув на обрубленные, неаккуратные ногти Авроры. — А теперь скажи мне адресок того, кто наставил тебя на путь истинный, я напишу ему благодарственное письмо.

— Боюсь, не получится, — мрачно проговорила Аврора; налёт веселья быстро сполз с её лица.

— Почему? — лучезарно улыбаясь, спросила наставница.

— Он в Азкабане…

— Мадам Янг, — на французский манер позвал плотный, чуть седоватый мужчина, появившись в дверях и не дав той времени удивиться. — Я вас не отвлекаю?

— Нет, мсье Дюваль, — монотонно ответила она по-английски (госпожа Янг на дух не переносила слащавую французскую речь), не отрывая взгляда от поникшей Авроры, вновь уткнувшейся в каталог артефактов Чёрного зала музея — выставочные залы, как по категориям опасности были выкрашены в разные цвета. — Вы что-то хотели?

Потоптавшись на месте и протерев блестевшую лысину платком, волшебник втиснулся в приоткрытую дверь, поленившись открыть её полностью.

— У меня был мсье Лоран, — начал он, смирившись с тем, что придется говорить на английском; видимо, заискивающая улыбка не успела стереться с его округлого лица после встречи с вышеназванным. — Он осмотрел выставочный зал — беспокоился насчет целости и сохранности своих экспонатов — и просил снимать показания детектора Тёмной магии в разных точках помещения трижды в день — утром, днём и вечером. Показания не должны превышать пяти баллов по шкале Тирренса и, Мадам Янг, если вас не затруднит, займитесь этим сегодня же, сейчас же, — он выудил из принесенной стопки с документами небольшую нарисованную от руки схему чёрного выставочного зала с обозначенными на ней точками. — Вот — он сам определил, где измерять. Да, и температура не должна быть выше пятидесяти трёх градусов*, он настоятельно просил следить за этим.

Мадам Янг спрыгнула со стола Авроры, скрестила руки на груди, всем своим видом показывая недовольство:

— Мсье Дюваль, разве это не ваша работа? Мой рабочий день закончился пять минут назад, — нахмурившись, напомнила она, взглянув на настенные часы с маятником в виде кисточки из набора инструментов археолога. — И потом, у меня очень важная встреча.

— У меня не хватает времени следить за всем музеем, а тёмная Артефактология — ваша специальность, — так же напомнил он немного укоризненно. Дюваль и Янг обменялись не слишком доброжелательными взглядами.

— Может, я смогу помочь? — тихонечко предложила Аврора, оглядев на набухший карман клетчатого пиджака Дюваля, из которого торчал длинный металлический «ус» детектора Тёмной магии. — Это ведь нетрудно, правда?

— Мадемуазель… как вас там, Уолтер?

— Уинтер, — поправила госпожа Янг, сердито выпрямившись.

— Видите ли, мадемуазель Уинтер, детектор Тёмной магии и сам представляет собой Тёмный артефакт, который может повлиять на магическое поле экспонатов. Это очень тонкая наука, и боюсь, вы не столь компетентны в подобных вопросах, — немного пренебрежительно продолжил он, но его пренебрежение относилось скорее к госпоже Янг, с которой они терпели друг друга только по долгу службы.

— Аврора справится, ручаюсь, — оборвала госпожа Янг, — не преувеличивайте сложности задания, как вы сами сказали, мсье Лоран начертил на схеме точки, в которых возможно использование детектора. Это и болвану под силу, — не слишком прикрыто намекнула она на умственные способности Дюваля.

Тот нахмурился, кожа на его лбу, переходящим в лысину, мерзко сморщилась, он едва сдержал в себе порыв ответить какой-нибудь гадостью.

— Что ж, если вы уверены в своей ассистентке, оставляю это на вас, — Дюваль вынул из кармана тот самый детектор и, не потрудившись подойти ближе к недовольной Янг, положил его на высокий круглый столик рядом с дверью, на котором громоздился огромный горшок с фикусом.

Только за ним закрылась дверь, наставница обратилась к Авроре:

— Я могу на тебя рассчитывать? — и тут же продолжила: — Ох уж этот противный увалень, лень ему на двадцать минут задержаться!

— Да, госпожа Янг, мне это будет только в радость, да и планов никаких нет.

…После закрытия музей жил своей тихой мирной жизнью, в залах, днём всегда наполненных посетителями, сейчас было пустынно и тихо, разве что иногда потрескивал в руке детектор. Звук собственных шагов эхом отражался от высоких покрытым мрамором стен. Проходя сквозь Зелёный зал, Аврора хотела по привычке поздороваться с мсье Морисом, но седой археолог, чьим находкам была посвящена экспозиция, мирно дремал на картине, облокотившись на раму. После Зелёного зала следовал Фиолетовый, за ним Тёмно-бурый, и наконец, Чёрный зал — последняя сенсация в мире магии.

Аврора, не допущенная до работы, с замиранием сердца смотрела на то, как несколько дней назад артефактологи осторожно, практически не используя магии, что была губительна для подобных экспонатов, перетаскивают эксклюзивные древние вещицы в зал, выставляя их в том порядке, который завещал мсье Лоран. Он и сам присутствовал при транспортировке и установке своей коллекции. Чёрный зал, украшенный каменными атлантами, поддерживающими потолок, будто небосвод, со всех сторон действительно мог внушать страх; белые без зрачков глаза статуй будто вглядывались в Аврору сквозь пелену столетий. В помещении тускло горели рассредоточенные по потолку железные люстры, величественные артефакты располагались на подсвеченных снизу постаментах и витринах. Заграждение из цепей не давало подойти к экспонатам ближе, чем на три фута, близкий контакт мог нанести неосторожному зеваке непоправимый вред.

Аврора с благоговением оглядела интересующие её артефакты: латы древнего китайского императора, глиняный сосуд с прахом жрицы древнего Египта (якобы в нём была заключена её магическая сила, способная дать волшебнику бессмертие взамен на его душу), ритуальные ножи племени Майа. Но что-то в рубиновом кубке токкэби показалось ей странным: один драгоценный камень отсутствовал, на его месте зияло углубление. Может, так и было? Аврора приступила к выполнению задачи, развернув пергамент со схематичным изображением зала, точками и очередностью проверки магической ауры. Задумчиво вздохнув, она отсчитала от витрины с манекеном, одетым в римские доспехи — так же являвшиеся средоточием отнюдь не Светлого волшебства, несколько шагов и включила детектор, тут же затрещавший пронзительным металлическим скрежетом, улавливая волны Тёмной магии. Быстро записав показания встроенного датчика, она переместилась дальше, не обратив внимания на посторонний звук, раздавшийся в помещении, заглушённый скрежетом детектора. Покусав кончик пера, Аврора отошла в дальний угол возле одной из колонн и едва не подпрыгнула на месте от оглушительного щелчка, который вдруг издал прибор. Тут был плотный сгусток Тёмной магии в шесть с половиной баллов по шкале Тирренса, что было выше нормы, странно, магия почему-то скопилась именно в этом месте, стоит сообщить мсье Дювалю сразу же после проверки. Аврора, делая записи, не обратила внимания на светящиеся пламенем глаза, глядящие на неё с тёмного угла потолка…

— Надо же, как интересно, — пробубнила она себе под нос, обнаружив, что скопление Тёмной магии так же оказалось и в других противоположных от выставки углах зала. Она и представить не могла, что причиной этого были вовсе не выставленные на стендах артефакты, а затаившееся в темноте нечто, бесшумно следующее за ней по пятам…

Внезапно детектор пронзительно затрещал, стрелка на мониторе дернулась до десяти баллов, задрожала, но даже этот звук не мог заглушить гортанного рычания, раздавшегося совсем близко. Аврора обернулась, чтобы встретиться взглядом с безликим существом намного ниже её ростом, чьи глаза мерцали из темноты потусторонним огнём. Будто эскизный набросок, вокруг глаз стали вырисовываться линии — очертания вытянутого носа, звериного оскала; линии, загораясь огнём, очертили уши, как у собаки, и туловище животного, стоявшего на четырех лапах. Оцепеневшая от ужаса Аврора едва удержала равновесие, увидев не один, а несколько хвостов животного, похожего на Патронуса своим мерцанием. Кажется, она узнала светящееся красным пламенем существо-дух. Девятихвостая лисица* — существо из азиатских приданий, которое явно было настроено враждебно — кажется, её раздражал звук, издаваемый детектором, лиса скалилась, явно собираясь напасть на Аврору, боявшуюся сделать лишний вздох. Осторожным движением пальцев, она выключила прибор, искренне надеясь, что дух не собирается причинять ей вреда. Но откуда он здесь? Она осторожно скосила взгляд на каменный кубок на постаменте, в котором отсутствовал один рубин. Как же она раньше не заметила? — крышка кубка была чуть сдвинута. Нет, там же должен был быть токкэби!

Все девять хвостов светящегося зверя, точно языки пламени, горели, освещая до этого сумрачный выставочный зал. Откуда же взялась эта лисица? Аврора не помнила ни строчки записи в каталоге экспонатов о Кумихо, Хули-Цзин или Кицунэ, как называли этот дух в разных азиатских странах. Каждое движение заставляло существо рычать, но Аврора всё же медленно и осторожно попятилась назад, готовясь к точному выпаду руки — на последний день рождения Том прислал ей специальный футляр для ношения палочки, популярный у боевых магов, крепящийся на запястье и оснащённый особым механизмом. Именно сейчас это приспособление могло оказаться как нельзя кстати, только — какие заклятия использовать?

— Тише-тише, сейчас я просто уйду и… — но не успела Аврора договорить, как лисица, воинственно распушив все девять хвостов, бросилась на неё и в прыжке получила в грудь Ступефаем.

Заклятие, на удивление, не прошло сквозь неё, а врезавшись в грудь, срикошетило в сторону, отбросив лису на стену. Тут же сработала сигнализация, завывшая сиреной на весь музей. Ступефай отскочил прямиком в глиняный сосуд, разбив его в дребезги и подняв в воздух клубы хранящегося в нём праха. Тряхнув пушистой гривой, существо встало на лапы и, кажется, разозлилось ещё больше. Аврора бросилась к выходу, но не успела — когтистая лапа метнулась к её спине и не только рассекла её глубокими порезами, но и обожгла кожу пламенем. Вскрикнув от боли, Аврора запустила Импедиментой через плечо и по жалобному скулению определила, что заклинание попало в цель. До выхода оставалось около десятка футов, но спасло бы её это перемещение? Она неистово закричала, прося о помощи, и больше не поворачивалась к существу тылом. Одной рукой держалась за кровавую рану, располагавшуюся чуть ниже шеи на спине, Аврора выстреливала всеми известными ей боевыми заклинаниями, надеясь избежать жутких когтей и изрыгаемого пастью пламени. В зале эхом отдавались её крики и отсвечивали от покрытых тёмным кафелем стен всполохи разноцветных заклятий и взмахов хвостов лисицы. Несколько артефактов разбились, другие упали с витрин, а один даже начал испускать чёрный, клубящийся дым, смешиваясь с прахом из разбитого глиняного сосуда.

Ужас охватил душу, когда, не успев среагировать, Аврора оказалась придавлена к полу тяжелыми лапами прыткой лисицы. Взвизгнув от страха и боли, она стала беспорядочно тыкать по телу животного палочкой куда попало. Но в следующий момент почувствовала нечто странное — боль от ожогов пропадала, лиса, сомкнув клыкастую пасть, смотрела на неё, не замечая неприятных тычков волшебной палочки — она гипнотизировала Аврору, которая была не в состоянии отвернуться, потонув в омуте невероятно красивых пламенных глазниц, в которых простиралась, казалось, целая жизнь — жизнь Авроры. Мельком пронеслось лицо Тома и шпили башен Хогвартса, родная рейвенкловская гостиная и даже Выручай-комната. Лисица вытягивала из неё воспоминания, а вместе с тем и энергию… Аврора вдруг почувствовала такое изнеможение, что едва не потеряла сознание, продолжая рассматривать картины собственного прошлого. Сзади послышался крик госпожи Янг, ещё не успевшей покинуть здание музея, ещё чьи-то голоса, и над головой пронеслись молнии незнакомых заклинаний. Существо вздрогнуло, но подобно дементору продолжало впитывать в себя нити сознания Авроры, уже не соображающей что происходит.

Когда госпожа Янг отбросила лисицу мощным заклятием в дальний угол зала, девушка, лежащая на полу, уже была без сознания…

* * *

Сноски:

53 градуса по Фаренгейту — примерно 17 градусов по Цельсию.

Девятихвостая лисица — http://ru.wikipedia.org/wiki/Хули-цзин

Токкэби, Токкаккви ("одноногий бес"), Хoджу ("хозяин пустоты"), Ымхоги ("дух тьмы и пустоты"), Маннян, в корейской мифологии нечистая сила из разряда квисин. Согласно одному из описаний на голове Токкэби рог, борода его красноватого цвета, тело зелёное, но бесплотное. По представлениям средневековых корейцев, обладал свойствами силы тьмы. Народная мифология и фольклор содержат большое число разновидностей Токкэби. Считалось, в Токкэби превращаются предметы домашнего обихода и вещи, бывшие в долгом употреблении (веник, кочерга, сито, осколки гончарных изделий, тряпьё). С людьми Токкэби поддерживает дружеские отношения, хотя и любит проделывать шутки над ними. Особенно он привязан к тем, кто носит фамилию Ким. Поэтому его нередко величают "Учитель Ким". С помощью волшебных сил он мог превратить болото в равнину, перейти через бескрайнее море, проникнуть в запертое помещение, влезть в закрытый горшок и т.д.

— Чего пялишься? — волшебник с безумным взглядом близко посаженных глаз нервно затянул пояс рваного на плечах пальто, будто старался что-то припрятать.

— Простите, сэр, — зачем-то извинился Абрахас; у него и в мыслях не было смотреть на бедняка, хотя его потрепанная шляпка-канотье действительно могла привлечь внимание: верх тульи отсутствовал, и торчащий оттуда пушок седых волос не мог не позабавить. За тоненькой фигуркой этого человека на витрине «Всё для квиддича» блестел новизной плакат, рекламирующий товарищеский матч между командами Осмингтонские Осы и Коростели Кенмэр. Капитаны команд в окружении игроков жали друг другу руки и дружелюбно улыбались в объектив. Плакат пестрел форменными одеждами — у Ос черно-желтых цветов, с изображением осы на груди, у Коростелей изумрудно-зеленых мантий с двумя обращёнными спиной друг к другу желтыми "К" на груди. Абрахас вдруг подумал, что уже очень давно не брал в руки метлу и не интересовался спортивными новостями из-за постоянной суеты вокруг их с Цедреллой помолвки, назначенной на пятнадцатое ноября.

— Ну и иди куда шел! — срываясь на фальцет, рявкнул пройдоха, напоминая о себе; сам он, однако, уходить не собирался.

Пропустив его слова мимо ушей, Абрахас поправил манжеты плаща, чуть отодвинул цилиндр к затылку и пошёл мимо, не расслышав последних, вряд ли приятных слов бедняка. Косой переулок шумел голосами продавцов и покупателей, а так же криками всевозможных животных в зоомагазине неподалёку. В субботу, как всегда в выходной день, Косой переулок жил бурной жизнью, несмотря на то, что предшкольная суета уже прошла, и в магазинах не толпились дети с родителями. Во «Флориш и Блоттс» был ажиотаж, очередь тянулась с улицы от самого магазина готовых платьев «Мадам Малкин». Бросив взгляд в витрину, Абрахас увидел, как сидя за письменным столом, обложенным книгами в одинаковых обложках, сидит волшебница в яркой желтой мантии и с улыбкой ставит автографы на первых страницах; напротив нее, прикрыв в восхищении рот ладонью, стоит молодая девушка, переминаясь с ноги на ногу. Получив свой подписанный экземпляр, она что-то затараторила и, вцепившись в руку писательницы, затрясла её так сильно, что та едва удержалась на стуле, чтобы не упасть. Небольшой плакат, приклеенный к витрине «Флориш и Блоттс» гласил: «Патриция Сильверстоун приглашает поклонников своего творчества на автограф-сессию по случаю выхода её нового романа под названием «Тайны Девоншира»» и сегодняшняя дата «29 сентября». Галдящая очередь нетерпеливо поглядывала вперед и на часы, висящие на металлическом шесте над выходом из магазина.

Абрахас по обыкновению держал путь в Гринготтс; белоснежное здание с массивными колоннами резко контрастировало с разноцветными магазинчиками, с кричащими рекламами всевозможных товаров и сероватыми черепичными крышами. Паренек небольшого роста белил при помощи волшебной палочки, извергающей краску, висящую над входом в банк встречающую табличку с предупреждением о том, что, дословно, воровать оттуда «бесполезно и опасно для жизни». Снующие туда-сюда посетители постоянно норовили задеть стремянку, шатаясь на ней, парень постоянно хватался за табличку, так что, скорее всего, именно поэтому весь с ног до головы был в белилах. Протиснувшись боком в приоткрытую дверь, Абрахас с недовольством заметил на своём идеально вычищенном ботинке каплю краски. Чертыхнувшись, он стер её простым очищающим заклинанием и направился к третьему слева гоблину, сидящему на высоком стуле — Думнкопфу, ведущему сейф его семьи. Почти возле самой стойки на него налетела волшебница, укутанная в темную мантию с накинутым капюшоном, полностью скрывающим её лицо, и едва не сбила с ног.

— Извините, сэр, — пропищала она и зашагала к выходу.

— Мисс, мисс! — крикнул вслед охранник в синей форме, находящийся возле Абрахаса. — Вы обронили! — он нагнулся и поднял с пола нечто напоминающее сережку. Осмотрев её, он впал в легкий ступор — это была пробка от сливочного пива, закрепленная самодельным крючком из проволоки. Абрахас насторожился, ощутив смутное волнение, и, когда волшебница обернулась на зов и пошла прямо на него, он заметил выбившийся из-под капюшона локон светлых волос, ниспадающий по плечу. Тут уже нетрудно было догадаться, кто перед ним, только один человек имел ослепительно белый цвет волос и носил чудные сережки…

— Мистер Малфой, чем могу служить? — раздался голос Думнкопфа над ухом.

— Даже не поздороваешься? — спросил он; гоблин, казалось, на миг удивился, расширив черные глаза-бусины, но быстро понял, что вопрос был адресован не ему. Аврора вновь обронила принятую из рук охранника сережку и, взглянув на Абрахаса всего на секунду, тут же наклонила голову ниже, пряча лицо под тканью. — Совсем не рада меня видеть? — он усмехнулся с примесью горечи. — Что ж, дело твоё, конечно, но здороваться-то нужно.

Она резко замотала головой из стороны в сторону.

— Нет, — коротко ответила Аврора. — Я просто спешу.

Куда подевалась ее доброжелательность? Да что с её одеждой? Из-под мантии едва виднелся краешек серой юбки.

— И именно поэтому ты скрылась под капюшоном, чтобы я тебя не заметил, — верно рассудил Абрахас. Внезапно его осенила мысль о том, что Аврора вообще могла забыть в Гринготтсе, он не помнил, чтобы она что-то говорила о личном сейфе.

— Дело не в тебе, — но Аврора отступила на шаг назад, когда Абрахас протянул руку и собрался было откинуть злосчастный капюшон. — Не надо, я просто… У меня здесь были кое-какие дела.

— Ты в курсе, что так ты вызываешь подозрения?

— Мисс Уинтер? — донёсся до слуха голос; оба посмотрели в сторону, откуда он раздался — там, за одной из стоек виднелась голова сухенького гоблина, почти лысого и совсем старого. — Хорошо, что вы ещё не ушли. Перевод подтверждён, — проинформировал он и забыл о существовании Авроры, занявшись клиентом, стоящим напротив него.

— Мне действительно пора, — негромко сказала она и, не сказав слов прощания, быстрым шагом отправилась к выходу.

Абрахас остался стоять в недоумении, он редко когда видел, чтобы Аврора так сутулилась, да и вообще, вся эта ситуация и её поведение казались очень странными, даже подозрительными. Только стоило ей скрыться за дверьми, он вдруг понял, что стоит истуканом, пытаясь делать какие-то выводы, а к нему обращается гоблин, в надежде получить ответ, какую операцию с сейфом он хотел бы произвести…

В очередной раз проигнорировав Думнкопфа, Абрахас ринулся к двери, получив в спину недовольное ворчание. Аврора не успела уйти далеко, вернее, она вообще не сдвинулась дальше выхода, а стояла прямо под стремянкой: капюшон прилип к голове, по её черной мантии стекала белая как молоко краска, а маляр, спускающийся по шаткой стремянке, приносил свои извинения, охая и оправдываясь:

— Сейчас, мисс! Мерлин, как же так получилось! — веснушчатое лицо в пятнах подсохших белил выражало крайнее негодование. — Давайте, я вам помогу, — и, направив на неё запачканную волшебную палочку, произнёс: — Эванеско! — основная часть белой жижи испарилась, но впитавшаяся в ткань краска не исчезла. — Ох, видимо, мне придется оплачивать счёт за чистку.

— Полагаю, что мантия не подлежит восстановлению, — произнёс Абрахас, на самом деле искренне радуясь, что инцидент не позволил Авроре сбежать далеко.

— Сколько она стоит? — заволновался парнишка, ниже Абрахаса на голову.

— Ничего, я попробую очистить её универсальным очистителем, — наконец подала голос Аврора.

— Вам нужно поскорее снять её, иначе в одежду и волосы впитается. Эти белила долговечные и очень едкие! Давайте я вам помогу, — и попытался помочь ей снять испорченную мантию, но Аврора резко увернулась.

— Не будь глупой! — вступил Абрахас; она не успела ничего возразить, как оказавшись рядом, он дернул петлю застежки и резким движением скинул с её головы и плеч испорченную мантию, позволяя ей упасть у ног Авроры.

Вид «побеленных» головы, лба и одежды не так удивили его, как тёмные круги под её глазами и совсем исхудавшее лицо, будто она голодала. Тощими руками Аврора попыталась прикрыть лицо, но было уже поздно. Вид «молодой старушки» потряс Абрахаса до глубины души, она выглядела жалкой и измученной. В голове сразу же пронеслись картины прошлого, как три года назад он нашел её у себя в поместье — изломанную куклу без сознания. Однако сейчас Аврора выглядела куда хуже…

— Мерлин, что с тобой стряслось?! — в ужасе воскликнул Абрахас; несколько прохожих обернулись и, увидев предмет его потрясения, закачали головами, но продолжили свой путь. — Аврора, — уже мягче произнёс он, оглянувшись по сторонам; он осторожно отвел её хрупкие руки от лица, не обращая внимания на слабое сопротивление. Нет, ему не показалось, она действительно выглядела очень плохо: — Мерлин, милостивый… Что с тобой… — но она отвела взгляд в сторону; из глаз её потекли слёзы отчаяния, а Абрахас замолк, не в силах что-то сказать. — Почему ты не в Кёльне? — сорвалась с его губ единственная неуместная фраза.

Маляр пытался вставлять какие-то слова, даже колдовал над Авророй, очищая её волосы — с них краска слезла легко, а вот с пятнами на сером платьице пришлось повозиться.

— Идём отсюда, — Абрахас скинул с себя плащ и накрыл им её плечи — на улице было прохладно, чтобы оставаться в одном только платье, которое висело мешком на её исхудавшей фигуре. Он не знал, куда идёт, когда, взяв её за руку, потянул прочь от банка.

— А с этим что делать? — маляр держал в руках испорченную мантию.

— Выброси, — обронил Абрахас; Аврора спотыкалась о длинный плащ, просила отпустить её и тихо хныкала, утирая слёзы худеньким кулачком.

Абрахас же находился в смятении, он не знал что делать, как помочь, но ни в коем случае не собирался выполнять её просьбу. Что же могло произойти с этой улыбчивой девочкой, и как он мог позволить ей отсутствовать так долго в его жизни — почти полгода! За ней нужен глаз да глаз! Он злился на самого себя, чувствовал непонятную вину и боялся смотреть на Аврору — такую беззащитную и сломленную. Неужели это всё до сих пор из-за Риддла? Чтоб ему провалиться!

— Пусти меня! — слабым голосом просила она, но, не найдя понимания, стала выкручивать запястье из его плотно сжатой ладони. — Мерлин, отпусти меня, мне нужно идти! Ты не понимаешь! — Аврора стала бить его по руке кулачком, но сил причинить реальную боль ей не хватало. — Мне нужно на работу!

Абрахас замер на месте посреди Косого переулка, и она едва не налетела на него. Прохожие, наблюдающие картину, недовольно цокали, обходя их.

— На… работу? — спросил он, думая, что ослышался; из-под чуть съехавшего на глаза цилиндра смотрели совершенно растерянные глаза. — Какую работу, Аврора? Ты же должна быть в Кёльне! — он снова вспомнил, что на дворе конец сентября, а значит, она по определению не может находиться в Англии.

Она потупила взгляд, оговорившись.

— Я взяла академический отпуск, — негромко пояснила она.

— Но… почему? — от потрясения он отпустил её руку. — Мерлин, если ты сейчас не скажешь, что случилось, я сойду с ума! Ты выглядишь так, будто по тебе Хогвартс-Экспресс на полном ходу проехался, — из-за непонимания Абрахас начинал выходить из себя, но еще больше его поразил её ответ:

— Так получилось, — Аврора пожала плечами и закусила губу; она явно собиралась сказать не это. — Прости, Абрахас, мне действительно нужно идти… — она одернула руку, прежде чем он успел снова схватить её. — Как-нибудь увидимся… — и, к его удивлению, растворилась в воздухе в ту же секунду с громким хлопком; плащ на секунду повис в воздухе, напоминая человеческую фигуру, а потом тряпьем упал на каменный тротуар…

* * *

Альбус Дамблдор хмуро мерил шагами свой кабинет в Хогвартсе, шелестя длинной профессорской мантией по полу. По контрасту с не по-осеннему ярким солнцем, окрасившим опавшие листья и замок в радостные цвета, его настроение можно было описать как крайне мрачное.

— Так больше продолжаться не может! — он резко остановился и уставился на Аврору; её хрупкая измученная фигурка казалась совсем маленькой и терялась в огромном кресле чуть выцветшего цвета бургунди. Её лицо казалось ещё белее, чем волосы.

— А что я могу поделать, дедушка?! — неожиданно взвизгнула она, ударив кулачками по подлокотникам. — Ты уже помог всем, чем мог! И благодаря мне в твоём кармане, как и в кармане Аберфорта, дырка! — она совсем отчаялась и стала бить себя ладонью по лбу, словно пытаясь себя наказать как домашний эльф. — Я сама во всём виновата и только мне отвечать за свой проступок! Разбитые артефакты стоили бешеных денег!

— Ничего подобного! У каждого запертого духа свои требования к содержанию! Кумихо едва не истощила тебя! Этот невежда Лоран не смог отличить токкэби от девятихвостой лисицы! Да и работники музея черт знает куда смотрели! — бросил он пренебрежительно. — Твоей вины в этом нет! Почему ты отказываешься в это верить? Тебе запудрили мозги, из тебя сделали козла отпущения! Нет, Аврора, но почему ты молчала, что музей основал предок семьи Малфой?! — Альбус, подойдя к своему письменному столу, взял в руки распечатанный коныерт из музея с сургучной печатью семьи Малфой и затряс им перед лицом внучки. — Возможно, твой Абрахас сможет помочь, это выход из ситуации! Ты собираешься всю жизнь на трёх работах работать за еду, Аврора? Посмотри на себя, на кого ты стала похожа! У меня сердце разрывается! Тебя лишили профессии ни за что!

Несмотря на своё состояние, она ещё умела испепелять взглядом, ведь была до крайности возмущена словами дедушки.

— Я неправильно использовала детектор Тёмной магии! — прошипела она так, будто ощущала дикую боль. — Это доказано судом!..

— И не верь никому, уж я-то знаю, детектор Тёмной магии никак не мог выпустить дух лисы!

Но Аврора не слушала его, а продолжала:

— …Я теперь в ответе за всё, и ты не можешь этого отрицать. А мсье Лоран не позволит мне увильнуть от долга! Мне только остается благодарить госпожу Янг, что она успела вовремя, и я всё ещё жива! А с Абрахасом я уже не общаюсь полгода, как ты себе это представляешь? Да его отец просто ненавидит меня, он будет счастлив, если меня не будет рядом с его драгоценным сыночком! — последние слова были особенно наполнены презрением и язвительностью, но это, скорее, было следствием безысходности.

— Я должен поговорить с ним!

— Не смей! — она вскочила с места, как ошпаренная — маленькое привидение, очень злое привидение. — Это только усугубит положение! Ты не слышал меня? Лорд Малфой меня ненавидит, и он никак не связан с мсье Лораном, как ты не понимаешь? Ты с чего вообще мог решить, что отец Абрахаса поможет? С чего это он обязан платить по моим долгам? — голос срывался, ей не хватало воздуха. — Глупости! У меня хотя бы волшебную палочку не отобрали — иначе жить бы мне, как Хагриду… — она тяжело и глубоко вздохнула.

— Видишь ли, Аврора, мне есть, что предложить лорду Малфою, если уж на то пошло. Я всё-таки Верховный Чародей Визенгамота, — напомнил Альбус уверенно.

— Ты опять за своё? Мсье Лоран и тот отказался от твоего, так называемого покровительства! Я не хочу, чтобы твое честное имя было запятнано подобной историей. Это же практически взяточничество! — Аврора напряглась всем телом и стиснула зубы, отчего выглядела ещё более озлобленной и вместе с тем жалкой.

— Мсье Лоран никак не связан с Британией и правовыми органами, а лорд Малфой метит высоко. Ты и сама знаешь, что ему нужно протолкнуть Абрахаса на достойный пост в Министерстве магии, и кто, как не я могу в этом помочь?!

— Думаю, что даже твои услуги не стоят так дорого, — нашла она новый аргумент. — Ты можешь загубить свою карьеру! У лорда Малфоя достаточно связей, чтобы сделать это и без тебя! — губы её непрерывно подрагивали. — Не смей, слышишь? Не надо опускаться так низко ради меня!

— Твоя жизнь практически загублена! Я должен что-то сделать, и поверь, я уверен, что моё предложение может заинтересовать его, — её глаза расширились, рот открылся, но слов больше не находилось. Альбус подошел к внучке и крепко взял её за плечи: — Поверь мне, — он внимательно смотрел на неё поверх очков-половинок, — у меня действительно есть то, что может заинтересовать лорда Малфоя, — повторился он. — А ты должна поговорить с Абрахасом, чтобы он повлиял на его решение…

— Ты в своем уме? — Аврора взвизгнула, сбросив руки Дамблдора со своих плеч, и схватилась за голову. — Ты хочешь, чтобы я, как какая-то нищенка пришла просить о помощи человека, с которым в ссоре? Ты хочешь, чтобы я использовала Абрахаса ради денег его отца? Мерлин всемогущий! Да как ты можешь?

Сдерживая рвущееся наружу раздражение, Альбус снова крепко схватил её за плечи и на этот раз не позволил высвободиться.

— Послушай меня внимательно! — ему пришлось хорошенько встряхнуть внучку, чтобы привести её в чувство; от нарастающей истерики из её глаз снова хлынули слезы — такие частые за последний месяц. — Один призыв поступиться гордостью может стоить одной спасённой жизни — твоей жизни! Поумерь свою гордость… Она не столь драгоценна!

Она завыла так громко, что зазвенели чашки с нетронутым чаем, стоящие на столе. Аврора совсем пала духом, неслушающиеся ноги подкосились, и Альбусу едва удалось предотвратить её падение. Выпутавшись из его успокаивающих объятий, она всё равно осела на полу и, причитая и скуля, как побитая собака, заревела, чувствуя такую боль, что у Дамблдора и самого зашалило сердце. Она была так похожа на Ариану — хрупкую, безнадежно больную девочку, случайно убившую свою мать, не совладав с неуправляемой мощью собственной магии… Альбус так боялся повторения той чудовищной истории, наблюдая, как от всплесков эмоций стихийная магия Авроры вынуждает ходить ходуном мелкие предметы, находящиеся в комнате, и заставляет сходить с ума стрелки настольных часов, вращающихся в разных направлениях с огромной скоростью. Она была совершенно опустошена и растеряна — никто не заслуживает подобного, но поданную во французское Министерство магии, где происходил суд, апелляцию принимать не захотели, несмотря на все связи Альбуса в этой стране. Аврору лишили права работать по профессии, отчислили из академии и постановили работать на долг, пока она не оплатит его полностью. Жизнь девочки была разрушена, но Альбус не собирался сдаваться, глядя на то, как она неустанно трудится днём в «Дервиш и Бенгз», вечером — в «Чайной мадам Паддифут», где она получала недостаточно денег… Даже сложив все премии, зарплаты и сбережения, Дамблдоры не смогли оплатить и малой части долга…

* * *

— Когда мой секретарь сообщил о вашем намерении нанести мне визит, я даже не знал, как реагировать, — усмехнулся Луи, скрывая искреннее удивление. Он не мог понять, что потребовалось Великому волшебнику, справившемуся с самим Геллертом Грин-де-Вальдом, в его скромном втором имении в солнечных Каннах. — Присаживайтесь, мистер Дамблдор, сейчас принесут чай.

Альбус, не меняя выражения крайней сосредоточенности на лице, опустился на предложенный стул. В светлом кабинете, обшитым ясенем и ольхой, было светло и прохладно. Хозяин поместья восседал за массивным письменным столом в свободной позе, сложив руки на столе шатром. Гостеприимные эльфы тут же доставили ароматный английский чай и, откланявшись, исчезли.

— Спасибо, лорд Малфой, что согласились уделить мне время, — вежливо начал Альбус, стараясь ничем не выдавать своего волнения. Он пододвинул к себе резную фарфоровую чашку с узором из мелких цветов и золотой каймой, но к чаю не притронулся. — Вы уже наверняка догадываетесь о цели моего визита…

— Позвольте, но я в полной растерянности, — доброжелательно сказал Луи, слегка пожав плечами.

Дамблдор гадал: может это изощренный способ издевательства — делать вид, что ему ничего неизвестно. Поправив складки мантии на коленях, он попытался найти нужные слова:

— Это из-за моей внучки Авроры, — не стал таить он, внимательно наблюдая за реакцией собеседника, но тот лишь слегка удивленно приподнял брови.

— Авроры? А что с ней? — кажется, он действительно недоумевал. — Странно, не думал, что вы преодолели такое расстояние, чтобы поговорить о ней, — Луи пригубил чаю, ощущая разочарование; весь налет таинственности от визита Альбуса Дамблдора — несомненно, уважаемого волшебника, растаял. Никакой интриги не было, появилось только досадное раздражение, Аврора Уинтер — не та, о ком бы он хотел разговаривать.

— Разве вы не в курсе? — пришла пора удивляться и Альбусу. — В вашем музее имени Орлин Дюбуа произошел некий инцидент, в центре которого оказалась моя Аврора, — осторожно начал он. — Мало того, что из-за невежества одного мсье, выставившего свои экспонаты на обозрение, она едва не погибла, так её ещё и обвинили в халатности в отношении работы, лишили профессии и выставили неимоверный счёт за разбитые артефакты. Неужели вы ничего не слышали об этом? Девочке загубили жизнь и…

— Постойте, мистер Дамблдор, — осек его Луи, выставив перед собой ладони; он даже приподнялся в кресле. — Я ничего не понимаю из вашей сумбурной речи. Даже если ваша внучка стала причиной какого-то инцидента, то, какое отношение к этому имею я?

— Это чудовищная ошибка, лорд Малфой, — сразу же вступил Альбус. — Если бы вы…

— Мистер Дамблдор, прекратите нести чепуху! — не выдержал тот, недоумевая всё больше. — Я к этому музею никакого отношения не имею.

— Но ваш предок…

— Этот музей еще три поколения назад был отдан государству и то, что в графе: «основатель», стоит имя моего прадеда — ничего не значит. Я понятия не имею, о чем вы говорите, и почему обратились ко мне.

— Даже если это и так, то вы можете повлиять на мсье Лорана, он…

Лорд Малфой неожиданно и громко рассмеялся, пригладив черные волосы к затылку, чувствуя, что разговаривает с глухой стеной, и собеседник его откровенно не понимает. Однако его смех подействовал на Дамблдора — он затих и осунулся, осознавая, что действительно обратился не по адресу. Взгляд старика потух, разве так выглядят победители великих Тёмных магов? Никакого достоинства…

— Рад, что мне удалось привлечь ваше внимание, мистер Дамблдор, — снисходительно сказал Луи. — Итак, то, что вы сейчас мне рассказали, никакого ко мне отношения не имеет. Насколько я понял, ваша внучка разрушила нечто ценное, и вы пытаетесь отклониться от уплаты.

— Всё не так…

— Мистер Дамблдор! — повысив голос, снова перебил Луи. Вся ситуация его раздражала и одновременно веселила. Ему нравилась безысходность человека, сидящего напротив, точно перед казнью. — Давайте по порядку. Я бы мог выпроводить вас из своего поместья, однако вы человек уважаемый и куда старше меня, мне не позволяет так поступить воспитание, — он смотрел на то, как Альбус смиренно переносит откровенную насмешку. — Далее — мсье Лоран, да, я прекрасно знаю этого человека, и своего он не упустит, но начнем с того, что наши с ним отношения более чем натянутые. Даже если бы я был причастен к музею, то все равно не смог бы повлиять на Андре Лорана. Я так понимаю, судебный процесс уже состоялся, — рассудил Луи; ему было ничуть не жаль Аврору и её дедушку, пытающегося использовать последний шанс, когда все уже предрешено. — Но давайте перейдем к последнему пункту, мистер Дамблдор. Придя сюда, вы, полагаю, заранее знали, что дело гиблое, и обратились ко мне за неимением средств к оплате, не сомневаюсь, баснословного долга, а значит, если мне не изменяет талант видеть людей насквозь, вам есть что предложить?

— Если мне не изменяет талант видеть людей насквозь, лорд Малфой… — мрачное выражение лица Дамблдора скрывало оскорбленность. — Если вы рассуждаете в моем присутствии о подобных вещах, значит, вы всё же способны повлиять на ситуацию…

Пришла очередь Луи приходить в бешенство; предаваясь разглагольствованиям, теша себя новой интересной историей, он почему-то не подумал, что оппонент может быть проницательным, а Дамблдор явно был умён и хитер, старый лис! Маска нуждающегося в помощи человека быстро слетела с его лица. Что ж, в следующий раз, если он представится, на что никто из собеседников искренне не рассчитывал, Луи будет знать, с кем имеет дело.

— Всё же мои манеры иногда не столь идеальны, — каменное выражение лица лорда Малфоя не предвещало ничего хорошего, — поэтому я прошу вас покинуть мое поместье немедленно, — сухой и ровный тон скрывал раздражение и подбирающуюся все ближе к поверхности ненависть.

— Спасибо, что приняли меня, лорд Малфой, — равнодушно сказал Альбус, поднимаясь с кресла; в его голубых глазах искрились молнии. — Однако я и не предполагал, что вы рискнёте поступить столь опрометчиво, будучи осведомлённым о моих возможностях.

Луи опешил от такого заявления — он прекрасно знал, что Альбус Дамблдор являлся не последним лицом в Министерстве Магии и мог повлиять на некоторых подкупленных им чиновников, перекрывая ему и Абрахасу кислород. Старый интриган имел в рукаве козыри…

— Вы угрожаете мне? — не выдержав, язвительно повысил голос лорд Малфой.

— Всего лишь напоминаю, лорд Малфой, — грозно ответил Альбус; больше он не выглядел беспомощным стариком.

— Вон отсюда! — взревел Луи, стукнув по столу кулаком, что есть силы.

И Дамблдор, даже бровью не поведя, вышел из кабинета, где его уже ждал домашний эльф, чтобы сопроводить к выходу. Встреча оказалась бессмысленной и только превратила двух волшебников в пускай не злейших, но врагов. Когда Мейа — главный эльф, — сообщил о том, что Дамблдор покинул поместье, Луи встал с кресла, пнув ни в чем неповинный ящик письменного стола, оставив на нём ботинком черную полосу, и подошел к окну. Внутри него всё клокотало от гнева, еще никто и никогда не смел угрожать ему — влиятельному человеку, способному заткнуть кого угодно. Этот старикан — публичная персона, с ним будет сложно справиться. Нет, конечно же, это были всего лишь пустые угрозы, да и Луи прекрасно знал, что тот очень хорошо относится к его сыну. Но что если совесть любимого всеми волшебника на время утихнет? Нет, эта глупая девчонка Аврора никогда не позволит подобного, значит, и переживать не о чем. Понимая, что просто поддался слабости гнева, Луи несколько раз глубоко вздохнул, приходя в себя.

— Дорогой? — в дверях, предварительно постучав, появилась леди Малфой. — Что случилось, я слышала крики и видела мрачного мистера Дамблдора, выходящим из нашего дома.

Она всегда с точностью могла определить состояние мужа и по возможности старалась на него влиять. Вот и сейчас, не получив ответа, а увидев только, как трясется его нижняя губа, Арабелла подошла к супругу и, заключив его ладонь в свои, медленно отвела его от окна и усадила на кресло, обитое тканью с дамасским узором, обошла сзади и, положив руки ему на плечи, стала успокаивающе их поглаживать.

— Не хочешь мне рассказать? — осторожно поинтересовалась она, но Луи только приложил ладонь ко лбу, стараясь поддаться успокаивающим прикосновениям жены.

— Не знаю, почему я так разозлился, ничего, в сущности, не произошло, — выдохнул он уже более спокойно.

— И всё же?.. — негромко переспросила она.

— Да нет, ерунда, — отмахнулся он и расположился на кресле поудобнее.

Его вовсе не заботило благополучие Авроры Уинтер, однако ситуация, раз Дамблдор пришел лично, могла действительно оказаться безысходной. Луи решил, что всё же, утолит любопытство и узнает, в чем там дело.

Уже вечером следующего дня на его столе лежала подшитая папка с надписью: «Аврора Уинтер», в которую помимо процессуальных сведений, помощник лорда Малфоя Готье — служащий в Министерстве Магии Франции, вложил ещё и сведения личного характера, хоть это было и не нужно. Он собирал доскональную информацию на тех или иных волшебников, за что и был на примете у лорда Малфоя…

* * *

— Я отказываюсь! — запротестовала Аврора, глядя в зеркало на то, как один её сарафанов на глазах трансфигурируется в легкое коктейльное платье без бретелей и чуть ниже колен из светло-серого шифона. — Мне никто не давал выходной, дедушка, и не надо использовать меня в этих манипуляциях! Это подло по отношению к Абрахасу!

— Он сам пригласил тебя! — Альбус повертел перед носом Авроры приглашением из бледно-голубой светящейся мягким блеском бумаги. Он окинул взглядом получившееся платье и занялся волосами Авроры, пока та верещала о несправедливости. Нужно было что-то делать этими кругами под глазами, ведь она из-за недосыпания стала совсем на себя не похожа. — Я говорил с Дервишем, он согласился дать тебе один выходной и не вычитать его из зарплаты.

— А мадам Паддифут? Мерлин, Абрахас ни разу не написал мне и не заглянул в «Кабанью голову»…

— Конечно, откуда ему знать, что ты в Британии, он же сову прислал, а они летают по всем возможным адресам, если не могут найти адресата.

Аврора прикрыла рот ладошкой, едва не оговорившись, она ведь не рассказала дедушке об их с Абрахасом встрече, состоявшейся две недели назад в Косом переулке. Снизу донеслось протяжное и мерзкое «Мя-я-у», а следом голос Аберфорта: «Ах ты, жирная скотина, — далее, непонятный металлический звук и опять вой кота, которого, судя по всему, догнала какая-то металлическая утварь. — Это были не твои сосиски! От тебя одни убытки, прожорливый тролль!».

Аврора поморщилась от ругани, но не понеслась выручать кота, так как подобное происходило практически каждый день, и Пыщ пока ещё оставался живым.

— А насчёт кафе мадам Паддифут — ничего, но если ты так переживаешь, то успеешь вернуться до половины восьмого вечера, — именно в это время у неё начиналась вечерняя смена на полставки.

В нерешительности Аврора закусила нижнюю губу, она ужасно давно не видела Абрахаса, но намеренно избегала его из-за «спасительных» планов дедушки, который успел поругаться с лордом Малфоем и теперь решил повлиять на него через его сына.

— Он действительно беспокоится за тебя, разве не пора рассказать ему, что с тобой произошло? — Альбус проигнорировал обращенный к нему крайне красноречивый взгляд внучки. Он посмотрел в отражение в зеркале на спину Авроры, на которой все еще виднелись четыре тонких розоватых полоски — единственный оставшийся след нападения девятихвостой лисицы. — Ты используешь мазь, которую тебе передал Гораций? — задумчиво спросил он. Слава Мерлину, что с ожогами колдомедикам удалось справиться быстрее, но эта рана от когтей была чересчур глубокой и требовала длительного лечения.

Аврора обернулась через плечо и взглянула в отражение на свои шрамы:

— Да, как он и написал в рецепте. Передай огромное спасибо профессору Слагхорну. Шрамы стали намного меньше,— рассудила она и потянулась пальчиком к одному из них.

— Не трогай, — попросил Альбус. При помощи магии он вновь изменил платье Авроры, теперь еще более прозрачный шифон покрывал её плечи и спину, соединяясь с основной частью платья. Кажется, она смирилась, что придется идти к Абрахасу на объявление о помолвке — ещё одно показательное выступление с представлением невесты, в основном, для прессы и служащих Министерства Магии, которые уважали в работниках их семейный статус. Таким образом, Луи Малфой решил укрепить свои позиции в пику угрозам Альбуса, а может, это и просто совпадение. Конечно, портить жизнь мальчику он не собирался, он просто вспылил под градом насмешек его самодовольного отца. — Пожалуйста, Аврора, как бы тебе не было тяжело, ты должна рассказать обо всём Абрахасу, ведь он в первую очередь твой друг…

— Не используй подобного рода аргументы, — но, несмотря на язвительность, она потихоньку смирялась с участью, чего бы ей это не стоило. Если Луи Малфой сможет хоть как-то повлиять на Андре Лорана и тот смягчит «приговор», то возможно её жизнь на этом ещё не будет закончена. По крайней мере, Авроре нужно доучиться. Это ведь действительно был несчастный случай…

* * *

В большом парадном зале Малфой-мэнора не было ярких украшений и церемониальных лент — конечно, это всего лишь представление прессе невесты, о которой знал пока лишь только круг избранных лиц. На круглых столах не было закусок, лишь по центру располагались минеральная вода в стеклянных бутылках и сухое белое вино одного вида. Наверное, когда всё завершится, семья Малфой накроет один большой стол для родственников и друзей, — так думала Аврора, получившая приглашение на слишком официальный приём. Знакомые лица окружали её со всех сторон — вот и Друэлла с Цигнусом, на их безымянных пальцах левых рук уже сияют обручальные кольца, значит, по праву Друэлла теперь миссис Блэк. Чарис и Каспар тоже недавно поженились, старшие Блэки и другие представители этого многочисленного семейства так же присутствовали на пресс-представлении. Аврора заметила лишь, что не было Каллидоры и сестёр Аники и Виктории Блэк, которые, вероятно, решили не посещать столь неприметное событие. Каллидора же, несомненно, помогала сестре с приготовлениями.

Журналисты уже наверняка догадались, из какого рода будет невеста, судя по количеству Блэков на приёме. Всем оставалось лишь томительное ожидание. Здесь были и незнакомые лица, весьма холеные волшебники в дорогих костюмах и мантиях — расслышав французскую речь, Аврора определила, что это, возможно, какие-то родственники Абрахаса или друзья его отца. Посторонних здесь было крайне много, и разобраться кто кому и кем приходится было сложновато. Стараясь избегать лорда Малфоя, Аврора уже не один раз меняла место дислокации, когда оказывалась в опасной близости с ним. Будет лучше, если он вообще не заметит её присутствия. Абрахаса нигде не было видно, а время на золотых часах, висевших над арочным проемом в залу, показывало уже ближе к половине седьмого. Опаздывать к мадам Паддифут совсем не хотелось, хозяйка кафе и так делала Авроре множество поблажек. Не похоже было, что конференция начнется в ближайшее время. Стоило найти Абрахаса. Может, он вообще прислал ей приглашение из вежливости и на самом деле вовсе не хотел её видеть… Да, тогда в Косом переулке она была не слишком доброжелательной, вполне вероятно, он сделал из этого свои собственные выводы.

Аврора старалась ни с кем не заговаривать, только тихонечко здоровалась, когда ощущала на себе взгляды, которые невежливо было бы игнорировать. Но, мнилось ей, что причиной повышенного внимания является её внешность: невзирая на неплохие маскировочные и косметические чары, наведенные дедушкой, она выглядела слишком бледной, да ещё и худой, будто перенесла какую-то тяжелую болезнь, хоть старалась держать спину прямо, чтобы не выдавать своего состояния. Аврора очень устала от работы без выходных — она сама так решила, и каждую неделю переводила зарплату во Францию, хотя и представляла, насколько мизерны зарабатываемые ею деньги и как смеётся над ними Андре Лоран. Но нужно было показывать ему хоть какое-то подобие деятельности, иначе он будет вправе сам решить её судьбу касательно работы, мало ли заберет её на какой-нибудь Мерлином забытый рудник, а там — будто каторга для заключенных? Лоран наслаждался уже тем, что испортил девочке жизнь, понимая, что получить от неё компенсацию невозможно, ведь у Авроры за душой не было ни гроша. Дедушка как-то обмолвился, что подобное злорадство могло иметь под собой куда более глубокие причины, а именно — месть. Она сначала не поняла, о чем он толкует, но, исходя из каких-то собственных источников, Альбус, скрепя сердце, пояснил, что мсье Лоран вполне возможно мог быть последователем Геллерта Грин-де-Вальда…

— Аврора, ты ли это? — Вальбурга Блэк с удивлением осматривала её с ног до головы. Она была в обществе своего мужа Ориона на вид старше её лет на десять точно, тоже Блэка. Их свадьба, как узнала Аврора из газет, состоялась в августе этого года. — Ничего себе ты похудела! — впервые в жизни в её голосе не слышалось насмешки, а искреннее удивление. — Милый, я сейчас к тебе присоединюсь, — чирикнула она до отвращения слащавым голосом супругу — Аврора ещё на помолвке Чарис с Каспаром заметила, что эти двое очень похожи друг с другом, цветом глаз, волос и даже манерой говорить. Вот, что значат близкородственные связи…

— Ты сегодня в хорошем расположении духа, — Аврора с ужасом наблюдала, как Вальбурга берет её под руку и тащит куда-то в сторону двери в смежный зал.

— Ну, как у тебя дела? — довольно дружелюбно поинтересовалась она, поправив корсет своего платья, поднимающий пышную грудь.

— Да ничего, — соврала Аврора. — Ты не видела Абрахаса? Он мне очень нужен.

— Он сейчас занят, разговаривает с моим дядей Арктуром, — отмахнулась она, продолжая придирчиво цепляться взглядом за её фигуру. — Лучше расскажи мне, как ты добилась такого эффекта? Это зелья? Диета?

— Что, прости? Диета? — Аврора посмотрела на себя сверху вниз и, наконец, до неё дошло. Подняв взгляд, она увидела, как откуда-то из-за угла коридора вышел лорд Малфой, и так резко спряталась за Вальбургу, прикрывшись небольшой серебряной сумочкой, что та едва не выхватила волшебную палочку, повинуясь инстинкту самосохранения. Аврора вынырнула из «укрытия», когда отец Абрахаса скрылся в зале, где дожидались появления его сына гости, и только тут отметила, что изрядно раздобревшая Вальбурга затянула свои телеса в корсет, чтобы придать им форму. — Я не сидела на диете, просто мало ела в последнее время, — пожала она плечами, — попробуй не есть после шести.

— Это не для меня! — возмутилась та, сложив руки на груди. — А для моей подруги, у неё проблемы с лишним весом.

Аврора бы непременно хихикнула, если бы не гнев, зарождающийся в глазах Вальбурги.

— Что ж, передай своей подруге, — начала она, и та немного успокоилась, — что завтракать нужно, как королева, обедать — не переедая, а ужинать не позже шести, и как бедняк.

Из-за того же угла вышел Арктур Блэк и, проходя мимо болтающих девушек, внезапно остановился, окинул взглядом Аврору, но будто и не заметил, и обратился к племяннице.

— Пампушка, ты где Ориона потеряла? Он мне нужен.

Глаза той наливались кровью, кулаки плотно сжались, и Вэл сквозь зубы процедила:

— Дядя, не называй меня так!

Однако в глазах Арктура не промелькнуло негодование, наоборот, он широко улыбнулся и, прежде чем идти, куда шел, добавил:

— Ты прекрасна, дорогая племянница, — его взгляд, умилённый формами той самой племянницы, прошелся по самым выдающимся частям её тела. — И никого не слушай, — и, мечтательно вздохнув, скрылся за дверями зала.

— Не смей ржать! — Вальбурга была в бешенстве, но Аврора не выдержала и, зажав рот ладошкой, захихикала.

— Прости, у тебя очень славный дядя, — и, сделав пару шагов от разъяренной раскрасневшейся девушки, тихонечко напомнила: — Мне, правда, нужно поскорее найти Абрахаса.

…Он стоял в своём кабинете, надевая на запястье золотые часы, манжеты его рубашки ещё были расстегнуты, а светло-серый сюртук в мелкий узор на тон темнее, висел на спинке стула. Абрахас как-то отрешенно смотрел перед собой, явно о чем-то размышляя. Ни улыбки, ни какого иного выражения не было на его красивом лице — лишь холодная, неживая маска. Аврора с грустью вздохнула, читая по нему, что с Цедреллой у них так ничего и не вышло.

— Тук-тук.

Аврора стояла в дверях, похожая на скелет, прозрачная, будто собранная из зубочисток фигурка, тронешь — рассыплется. Худые ноги, точно спицы, торчали из-под подола платья до колен. Как не силился, Абрахас не мог узнать в этой девушке свою Аврору, дело было даже не в изменившемся теле, её глаза потускнели, а маскирующие чары не могли справиться с тёмными кругами под глазами… Или они так сильно впечатались в его память в тот день в Косом переулке?

— Привет, — он силился выдавить из себя улыбку, но выходило довольно скверно. — Ты всё же пришла? Почему ты не в зале? Я скоро туда приду.

— Хотела тебя увидеть, — неловко потоптавшись на месте с заложенными за спину руками, произнесла Аврора. Ну, хотя бы голос не изменился. — Я… очень скучала, — ещё более неуверенно добавила она, выдерживая на себе его взгляд и понимая, что её внешний вид даже фестрала мог бы испугать. Лишь недавно Аврора стала снова набирать вес, потерянный за считанные дни после происшествия и то, очень медленно, благодаря пищевым добавкам от профессора Слагхорна. — Не смотри на меня так, будто увидел призрак, — попыталась она пошутить.

Абрахас отлепился от места и в считанные секунды оказался возле нее, заключив в объятия, но не слишком крепкие, опасаясь, что её хрупкие косточки не выдержат. Он взял её лицо в ладони, стараясь сдерживать подступающий комок в горле.

— Мерлин, что же с тобой случилось? — казалось, что ему больших трудов стоило контролировать чувства, нахлынувшие на него от её печального вида. — Почему ты…

— Я как раз об этом и хотела поговорить, — тихо шепнула она, почему-то потупив взгляд.

— О нет, ты больна? Аврора, скажи мне, почему ты совсем забыла обо мне? — он тараторил, гладя её по скулам.

— Нет, я не больна, — она обхватила запястья Абрахаса, отстраняя его руки от своего лица и отпуская их. — Но мне нужно с тобой поговорить, иначе…

— Абрахас! — за спиной Авроры возникла фигурка чуть пониже, но практически такая же тощая, разве что не болезненно. — Слава Мерлину, что ты еще тут. Прости Аврора, мне срочно нужен Абрахас, — глаза Цедреллы на миг расширились, когда она увидела «что» осталось от Авроры.

— Что случилось? — ничуть не холодно, но несколько напряженно спросил Абрахас, стараясь спрятать вылившиеся наружу эмоции в виде чуть увлажнившихся глаз. — Это не может подождать?

— Увы, если подождать, то будет уже поздно, — она дернула его за запястья, но тот будто врос в пол.

Цедрелла, кажется, дрожала, но её состояние сейчас мало волновало его. Аврора несмело отступила назад.

— Я оставлю вас.

— Аврора, постой!

Но она закрыла створчатые двери с той стороны, оставив их наедине. На Цедрелле было великолепное фиалковое платье из креп-жоржета, собранное поясом на талии, но выглядело оно слегка неуклюже: пояс сидел криво, одна бретель соскочила, обнажив острое плечо с небольшой родинкой. Только сейчас Абрахас заметил, что макияж Цедреллы был не завершен — на одном глазу ресницы смотрелись ярче и гуще, чем на другом.

— С тобой-то что стряслось? — непонимающе спросил он, нахмурившись.

— Я решилась, я ухожу, я больше не могу лгать себе и отцу, я не могу быть примерной дочерью, похоже, что я сейчас поступаю, как моя сестра…

— Что ты несешь? — воскликнул Абрахас, не желая понимать её быстрой запутанной речи.

Тогда Цедрелла попросила его запечатать входную дверь и, когда он это сделал, собралась с духом и подошла ближе.

— Скажи мне, ты так представляешь своё будущее? — несмотря на ровный тон, было видно, как она осекает себя, чтобы не торопиться. Он терпеливо ждал завершения монолога. — Я не смогу полюбить тебя, так же как ты не сможешь полюбить меня, но теперь, прости, я не хочу с этим мириться, как бы не старалась, — Цедрелла услышала в ответ смешок, но стойко проигнорировала его. — Ладно, — она тяжело вздохнула и приземлилась на ближайший стул, облокотившись на его спинку вполоборота. — Проще говоря, я не могу выйти за тебя замуж, и лучше уж закончить этот фарс на данном этапе, пока не было помолвки.

— Ты сумасшедшая, — констатировал Абрахас негромко, скрестив на груди руки и улыбаясь; похоже он был не настроен на закатывание сцены. — Ты решила это, когда внизу уже собрались все эти гости и ожидают нашего выхода? — он отвел взгляд в сторону и покачал головой. Кажется, он был ни капли не расстроен, или у него просто не было сил расстраиваться. — Вовремя же ты... Цедрелла, а как же твои моральные устои и принципы?

— К чёрту устои, к чёрту принципы, к чёрту моего отца! — неожиданно резко бросила она, хотя никогда прежде не выражалась грубо. — Возможно, мне следовало осознать это раньше, чтобы не мучить тебя и себя.

— Ну, меня ты нисколечки не мучила, — рассудил Абрахас всё так же насмешливо, — думаю, что такой кандидатуры, как твоя, мне больше не представится. Ты, по крайней мере, меня не раздражала.

— Да брось, — она подняла левую бровь. — Я могу счесть это за комплимент? — пришла её очередь насмехаться. — Что ж, Абрахас, сообщив тебе это, я намерена…

— Сбежать, — закончил он за неё. Цедрелла, поразмыслив секунду, кивнула и даже попыталась улыбнуться, радуясь, что он воспринял это нормально, как слух настиг жесткий голос на повышенных тонах: — Ты точно сумасшедшая! — то ли начиная приходить в себя после какого-то помешательства, закричал он. — Ты представляешь, что ты творишь? Дело даже не в тех людях, что ожидают твоего, заметь, не моего, пафосного появления, в роли моей невесты, дело в том, что мой отец может сделать твоему. Учини ты это потихонечку, заранее, может, все бы обошлось, но ты просто роешь своей семье могилу. Ты не представляешь, кем на самом деле является мой отец. Публичного унижения из-за сбежавшей невесты он не потерпит.

— А мне плевать! — бросила она, становясь похожей на истинную представительницу своей семьи.

— Плевать тебе? С каких пор это ты так осмелела, Цедрелла? — но вместо того, чтобы продолжить речь, он прислонился к краю стола и взлохматил красиво уложенные парикмахером волосы, не оставив от творения рук профессионала и следа. Он ведь и сам не горел желанием вступать в этот брак.

— Ты прости меня, что раньше не решалась… Я не могу без любви, это неправильно… — Цедрелла стала теребить снятую с руки перчатку.

— Вот, значит, как ты теперь думаешь. Это всё из-за Уизли?

Она встрепенулась, сердце пропустило удар. Посмотрев на Абрахаса внимательно и сощурив глаза, будто удостоверяясь, что это его губы только что произнесли эту фразу, Цедрелла неуверенно спросила:

— Ты давно знаешь?

— Со школы, Цедрелла, думаешь, не видел, как вы ругались из-за того, что он пригласил на выпускной другую? У вас с сестрой схожие вкусы, не так ли? Выбрали гриффиндорцев, — но он ни в коем случае не хотел уколоть её, его язвительность шла от досады. Опять влетит от отца… — Да и видел я вас недавно около Хогсмида, хотел к Авроре зайти, но увидел вас… Нашли место, тоже мне…

Она воинственно пропустила его слова мимо ушей, понимая и его безысходность тоже.

— Откроешь мне камин? — несмело поинтересовалась она, ощущая беспокойство, ведь на часах уже было без пятнадцати семь, что означало, что им пора было решать свою судьбу. Через пятнадцать минут по плану был их выход к гостям.

Абрахас удостоил её последнего взгляда, говорящего одновременно о недовольстве и благодарности, затем, подойдя к камину, произнёс заклинание и отступил, пропуская Цедреллу вперед.

— Куда ты теперь? — поинтересовался он, вдруг осознав, что и вторая близняшка решила свою судьбу, идя наперекор семье.

— Поживу у Каллидоры с Харфангом, думаю, они примут меня. Домой меня больше не пустят, нрав отца я знаю. Мерлин, что я делаю?.. — она тяжело вздохнула, закатив глаза, будто только сейчас осознала серьезность поступка. Взглянув на взлохмаченного Абрахаса, она вдруг поняла, что именно ему придется принять основной удар на себя. — Прости меня, я… — но в этот момент в дверь постучали, и раздался голос лорда Малфоя:

— Ты готов, Абрахас? Почему дверь закрыта?

— Уходи, — тот отступил на шаг от камина, думая, что и сам был бы не прочь сбежать. — Цедрелла, давай, он сейчас расколдует дверь.

— Прощай? — несмело спросила она.

— Прощай, и удачи тебе, — вторил он, и, бросив под ноги горсть летучего пороха, она растворилась в языках зеленого пламени в тот момент, когда открылась дверь, и в комнату вошел лорд Малфой в замечательном расположении духа...

* * *

Лицо по цвету едва ли не слилось с бордовым шейным платком — Луи Малфой смотрел на сына с презрением, почти что с ненавистью. На саднившей щеке Абрахаса алела отметина пощёчины со всё отчётливее проступающими контурами пальцев и ладони.

— Бесхарактерный, бестолковый мальчишка! — кричал отец, брызжа слюной. — Как ты смеешь нести весь этот вздор? От тебя одни неприятности! Разве ты забыл, сколько сил и времени я в тебя вложил? А ты только и делаешь, что позоришь меня!

Абрахас не пытался отвести взгляд, наоборот, он смотрел прямо и самоуверенно, не теряя собственного достоинства и не держась за горящую щеку. Он с детства боялся и уважал отца, никогда ничего не делал наперекор, но всегда оставался плохим сыном, как бы не старался заслужить его доверие.

— Это был не мой выбор, — ровно, совершенно без эмоций заявил он.

— Вздор! Ты должен был удержать её, а не открывать для неё камин! Эти Блэки все до единого испорченные, они не имеют ни малейшего понятия о воспитании и чести! Гнилой род! — негодовал Луи, в мыслях представляя, как придавливает голову Арктура сапогом к земле. — Твоя мать была права с самого начала! Им не место в нашей генеалогии! — он с силой топнул ногой, да так, что затрясся журнальный столик, уже не зная, как остудить собственную ярость. — Куда сбежала эта безмозглая девчонка? Говори!

— Понятия не имею, — почти безразлично процедил Абрахас; он знал, что отца раздражает его равнодушие, но ничего не мог поделать с этой защитной реакцией, доставшейся ему от матери, как никто другой умеющей сдерживать свои эмоции.

— Как это — не знаешь? Она должна была назвать адрес для перемещения! — шипел Луи.

— Не расслышал…

Звук еще одной пощечины раздался в тот же миг, но Абрахас даже не зажмурился от боли, хотя удар пришелся по тому же месту.

— Не смей дерзить мне! — размахивая кулаком перед лицом сына, кричал Луи — его брови изогнулись каким-то нелепым зигзагом, и Абрахас вдруг подумал, что отец выглядит смешно. Вопреки злобе из-за несправедливости, на его лицо лезла неуместная улыбка. — Тебе смешно? Смешно, гадкий, неблагодарный мальчишка? Ну, подожди, я тебе устрою, — рука Луи потянулась к брюкам, но, к сожалению, в этот костюм не входил такой предмет гардероба, как ремень. Он не прибегал к подобным методам воспитания сызмальства сына.

Внезапно в помещении раздался хлопок, появившийся Квинси в полупоклоне сообщил, что леди Малфой интересуется: всё ли готово? Луи бросил на эльфа такой взгляд, что тот, даже не глядя на него, ощутил волну ярости и инстинктивно прижал уши. Часы показывали уже первую минуту восьмого и, понятное дело, гости начинали беспокоиться.

— Передай леди Малфой, чтобы она успокоила прессу и приглашенных, мы будем с минуты на минуту, — после этих слов Квинси растворился в воздухе с негромким хлопком. — А ты, — обратился Луи к сыну строго, — иди в зал и жди меня и Цедреллу там. Делай вид, что ничего не происходит.

— Но…

— Иди, я сказал! — не выдержав, рявкнул он.

Абрахас стоял, в замешательстве наблюдая за последующими действиями отца: тот, резко дернув ворот практически такого же, как и у него самого, сюртука вниз, пошел прямиком к камину, достал волшебную палочку и стал производить какие-то манипуляции с дымовой трубой, нашептывая заклинания. На негнущихся ногах Абрахас подошел к стулу, взял висящий на нём сюртук и повиновался единственному верному решению — выполнить приказ отца, но он искренне надеялся, что найти Цедреллу тому не удастся.

* * *

— Клинхенд совсем бедного парня изживает, ни минуты покоя не дает, — насмешливо произнёс чуть сутулый волшебник в клетчатой жилетке. Он отклонился от прохода, где, протискиваясь между близко поставленными столами, сновал официант. То и дело в «Дырявом котле» зеленым пламенем вспыхивал камин, в котором появлялись и исчезали постояльцы или те, кто пришел закупиться в Косой переулок. — Слышал, да, про этого лорда Малфоя, который бешеные суммы отдает на благотворительность? Ещё я знаю, что он намерен поскорее женить сыночка, чтобы тот пошел вверх по карьерной лестнице.

— Да знаю я этого лорда Малфоя. Видел в Атриуме пару раз. Ну, пропихнул своего сынишку в Отдел международного магического сотрудничества, дал денег на общественные нужды. Тоже мне, золота хоть лопатой греби, а по-настоящему талантливые дети разгребают письма в почтовом отделе, — волшебник почесал редкую рыжеватую бородку и отпил из высокой жестяной кружки. Он отрешенно взглянул в сторону и едва не выплюнул выпитое, икнул так, что с уголка губ потекла пенистая струйка. — Ну, дела… — произнес он, с трудом проглотив пиво, пока оно окончательно не испачкало ему рубашку, — померещилось же!

— Что? — собеседник завертел головой, пытаясь найти то, что так удивило коллегу по службе в Министерстве, с которым они решили пропустить по кружке после трудового дня.

— Мне только что голова этого сиятельного лорда привиделась в камине! — и рыжебородый засмеялся, держась за слегка выпирающее пузо. — Бывает же.

— Пил бы ты поменьше, Джорджи! — скептично произнес коллега, отодвинув от того кружку пива.

* * *

Аврора тихонько постучала в дверь, но ей никто не ответил. Подумав, что времени остается в обрез, она решила перенести разговор с Абрахасом на следующий раз, тем более, встретил он её хорошо, а значит, все переживания дедушки насчет их длительного перерыва в общении более не имеют смысла. Войдя в небольшую гостиную, где оставила их с Цедреллой, Аврора удивлённо уставилась на Абрахаса, стоящего к ней спиной, пригнувшись, головой в камин. Его фигура отбрасывала на ковер мерцающие тени из-за ярко-зеленого пламени. На часах уже было около десяти минут восьмого, и времени, чтобы добраться до «Кабаньей головы», переодеться и добежать до кафе мадам Паддифут оставалось в обрез. Осторожно подойдя к камину, она потыкала пальчиком в плечо Абрахаса, преодолев нежелание вмешиваться в его разговор с кем-то на том конце каминного соединения. Аврора не успела подумать, зачем и, главное, когда он успел сменить черные ботинки на серые, как в этот момент, Абрахас высунул голову из камина.

— Абр… Ах, katzendreck*!–воскликнула Аврора в лучших традициях Уши, по обыкновению нашедшей перед кроватью кошачью кучку. Она подпрыгнула на месте и прижала ладонь ко рту, узрев перед собой вовсе не того, кого ожидала увидеть.

У Луи, который едва успел выпрямиться, при таком нелестном сравнении дёрнулось веко, но он смог взять себя в руки…

— Очень мило с вашей стороны, мисс Уинтер, — он как-то угрожающе приподнял один уголок губ. Под его взглядом, несомненно, успевшим зацепить некоторые изменения в её внешности, Авроре захотелось провалиться под землю, если не под землю, то в подземелья Малфой-мэнора, которые наверняка имелись. — Что вы здесь забыли? А, Мерлин с вами, — сам себя перебил он, махнув на неё рукой, — у меня нет на вас времени, — и одним взмахом волшебной палочки запечатал треклятый камин, чтобы больше не одна мышь не проскочила.

Аврора и не претендовала на его время, она только смотрела в его удаляющуюся спину, когда лорд Малфой решил покинуть апартаменты.

— Сэр, мне нужен камин… — еле выдавила она, переминаясь с одной ноги на другую. — Я опаздываю на работу.

— А зачем же вы тогда пришли, мисс Уинтер? Церемония еще даже не началась, — не оборачиваясь, но замедлив шаг, спросил лорд Малфой.

— Я хотела увидеть Абрахаса, — тихо-тихо, будто пискнувшая полёвка, ответила она, комкая юбку платья. — Просто мы очень давно не общались, и…

Луи неожиданно обернулся, на его лице проступили красные пятна; Аврора попятилась назад, больно задев затылком каминную полку.

— Из-за вас мой сын стал безответственным! — рявкнул он, терпению его пришел конец. — Мисс Уинтер, скажите, чего вы добиваетесь с вашим беспардонным дедом? Он является ко мне и требует, чтобы я разобрался с вашими долгами, а сам и пальцем ради этого не пошевелил! — у него были основания говорить такие вещи. — Мы с вами родственники, может быть, друзья? Как считаете? А может, это вы подстроили побег Цедреллы Блэк? Вам ведь нужно, чтобы мой сын постоянно находился подле вас, бесстыжая вы эгоистка! — лорд Малфой, похоже, разошелся не на шутку.

Он яростно жестикулировал, а Аврора, будто пригвождённая к месту его обвинениями, только и смогла вымолвить:

— Цедрелла сбежала? — охнула она на выдохе, а потом попыталась отдышаться, поскольку забыла, как дышать, пока на неё выливали котёл грязи. — Позвольте, сэр, — опомнилась она, — мой дедушка не беспардонный! У вас нет никакого права… — но она запнулась.

Нижняя губа Луи подрагивала, он с ненавистью взирал на эту девчушку, совершенно не понимающую, что она тут лишняя. Её непосредственность и беззаботность, вкупе со всеми странностями, можно было отнести к прогрессирующему слабоумию. Мерлин, и что в ней нашел его сын? Она же совершенно несуразная, вот и сейчас смотрит на него своими несоразмерно огромными глазищами на исхудавшем лице, такая безобразно тощая, что хочется накормить… Да, похоже, что её дела совсем плохи.

— Лорд Малфой, — проблеяла она своим туманным голосом, — что же теперь делать? Я могу чем-то помочь?

Это верх идиотизма: только что её облили с ног до головы грязью, только что она попыталась сказать что-то наперекор, но замолкла на полуслове. Что это? Смена тактики? Нет, эта дурочка не способна на хитрости, она слишком честная и открытая — Мерлин, да что же это! — в серых глазах искрится переживание! Выбросив из мыслей услышанные оскорбления, она переживает, искренне переживает из-за побега безмозглой Цедреллы?! Лорд Малфой начинал раздражаться ещё больше из-за этой невинной непосредственности, она грызла его изнутри, напоминая, что в его расчетливом сознании вряд ли найдётся хоть капля той же чистоты. Ох, глупая Аврора, до чего же она раздражающая и невыносимая! Но, тем не менее, как бы отвратительна она не была, Луи не давали покоя мысли, одолевавшие его с последней встречи с чертовым Дамблдором. Старый интриган! Он ни капельки не заботится о благополучии своей внучки, оставив последний козырь, с которым никак не хотел расставаться на самый крайний случай! Как же! В безобидном старике кроется жадный и корыстолюбивый волшебник! Стоило поглубже копнуть в биографию этой, Луи не сомневался, ничего не подозревающей девочки, как раскрывались весьма и весьма интересные факты… Нет, Дамблдор не отдаст того, что хранится в её сейфе даже в счёт уплаты долгов…

— Помочь? — Аврора вздрогнула от вдруг наполнившегося елеем голоса лорда Малфоя. — Как же ты можешь помочь? Хочешь найти Цедреллу и вернуть её? — он расхохотался неприятным, каким-то лающим смехом, а она искренне не понимала, что же так его развеселило. Смех, впрочем, прекратился так же резко, как и начался, и на лице отца Абрахаса не осталось и следа улыбки, что заставило Аврору нервно вздрогнуть, но отступать было некуда. Слышалось в его словах что-то устрашающее, заставляющее стынуть кровь в жилах. — Помочь, значит, — процедил он и вдруг снова сменил поведение; задумчиво массируя подбородок большим и указательным пальцами, Луи наклонил голову вбок. Его глаза двигались вниз-вверх, с наигранным интересом изучая совсем зашуганную девушку, готовую в любую секунду спрятаться в дымоход камина, лишь бы быть подальше от «слегка» неадекватного лорда.

Не дышать, не двигаться, быть может, он как дракон, которому по-хищному интересно поведение жертвы, потеряет интерес к ней? Аврора снова стукнулась затылком о каминную полку, когда Луи, по-видимому, совсем обезумев, быстрым шагом направился прямо на неё, схватил за запястье рывком и потащил к выходу из комнаты.

— Сэр, что вы делаете?.. Куда вы меня ведёте? — испуганно спрашивала она, на ватных ногах семеня за ним.

— Как куда? Помогать, конечно! — обыденным голосом заявил он, не оглянувшись на спотыкающуюся на коврах, расстеленных в коридоре, Аврору.

Как следует приложившись о дверной косяк на выходе из комнаты, она даже не смогла пискнуть — так была напугана. Путь оказался недлинным и вот, за следующим поворотом показался смежный холл, где они с Вальбургой обсуждали диету. Около входа в зал, откуда доносился гул голосов, стояла леди Малфой в безупречном строгом платье цвета спелой вишни, застёгнутом под горлышко, и разговаривала с мистером Арктуром Блэком, который нервно поглядывал в зал. Оттуда к ним выглянула миссис Блэк, Лизандра, ухоженная, но не красивая женщина с буйным бесом каштановых кудрей, уложенных в художественный беспорядок.

— Леди Малфой, Арктур, люди беспокоятся, ваш сын, Арабелла, молчит, точно воды в рот набрал. Что-то с моей Цедреллой? — беспокоясь, спросила она.

— Вот именно, — точно набат, грозно прогремел голос Луи, заставивший всех оглянуться в его сторону. Гневу его не было предела.

— Луи, что стряслось? — но лицо Арабеллы вытянулось, когда за широкими плечами мужа она увидела тоненькую, почти прозрачную сутулую фигурку бледной, точно восковая статуя, девушки, чьё хрупкое запястье он сжимал. — Мисс Уинтер… — не без труда узнала она её и тотчас перевела взгляд на Луи, ожидая объяснений.

— Многое, — угрюмо ответил он, бросив мимолётный взгляд на «пленницу». — Мистер Блэк, — презрительно и официально бросил он, хотя они уже давно перешли на более «родственное» общение. — Намерен сообщить вам, что ваша прелестнейшая дочь сбежала, поджав хвост, — на лицах незадачливых родителей беглянки отразилось непонимание. — Но, судя по всему, это к лучшему, нечто свыше отвело от нас вашу никчемную семью! Ваша высоконравственная Цедрелла, должно быть, найдя моего сына недостойным своей персоны, сочла позволительным оставить наше общество и, похоже, навсегда.

— Луи… — попыталась остановить его возмущенная Арабелла; иногда он выходил из себя и не знал тормозов. — Цедрелла сбежала? — она охнула, прикрыв рот ладонью.— Что же теперь делать?

— Искренне надеюсь, что ваше общество в будущем мне не грозит… — тем временем продолжал сеять оскорбительные фразы её супруг.

— Луи! — строгий голос Арабеллы никак не мог дойти до его слуха. Его слегка отрезвила попытка тоненького запястья выкрутиться из его руки, он дёрнул Аврору к себе, и её полный испуга взгляд не мог остаться незамеченным. — Луи, что ты делаешь с мисс Уинтер? Ты сейчас оторвешь ей руку!

— Всего лишь выполняю то, на что она постоянно нарывается. Стойте ровно, мисс, и прекратите ныть! — прикрикнул он на скулящую Аврору, молящую отпустить её. Сидящие за ближайшими к выходу столиками волшебники обратили внимание на происходящее за чуть приоткрытыми дверями и силились что-то расслышать. — Я не позволю опозорить свою семью из-за каких-то там Блэков, — презрительно бросил он. — Возрадуйтесь, мисс Уинтер, возможно сейчас творится лучшее в вашей судьбе.

— Луи, что ты несешь?! — уже испуганно воскликнула Арабелла, начиная кое-что понимать. Лизандра и Арктур Блэк лишь тихо наблюдали за гневом лорда Малфоя, боясь нарваться на ещё более неприятные слова. А что они могли сказать? Уже вторая дочь осмелилась пойти против воли родителей, и из-за этого тень падёт на их семью. Лизандра всегда была слишком мягкой женщиной, и именно она занималась воспитанием трёх дочерей.

— Идём, дорогая, гости заждались, — в приказном тоне попросил Луи и, повернувшись к дверям, целенаправленно пошел в зал, пытаясь справиться с захлестнувшими его эмоциями…

…Абрахас успел поймать на себе вопросительные взгляды всех присутствующих, но стойко игнорировал даже самый неприятный — взгляд сидящего за ближайшим столом главного редактора «Ежедневного Пророка». Это была крупная женщина средних лет с пышной прической из хитросплетений косичек — такие уже давно вышли из моды, впрочем, как и наряд, который был на ней — длинное пышное голубое платье с кружевным подолом и рукавами-фонариками. Она будто вышла из семнадцатого века, однако её это мало волновало; цепким взглядом оценивая появившегося в зале Абрахаса, она, казалось, уже знает, что случилось, только прикинув эскиз его психологического портрета на основе поведения. Игнорировать эту даму, постоянно что-то нашептывающую записывающему каждую её мысль помощнику, едва удавалось. Сгруппировавшись, Цигнус и Каспар с женами облюбовали столик неподалёку, выражения их лиц так же показывали крайнее замешательство, они постоянно передергивали бровями, поглядывая на Абрахаса, будто посылали и принимали какие-то сигналы.

— Лорд Малфой, — официально обратилась к нему редактор газеты, обмахиваясь испанским веером в тон платью; в зале мгновенно стихли перешептывания, — я понимаю, опоздание — удел юных дам, но разве это тот случай, когда можно пренебрегать пунктуальностью? Или это какой-то способ подогреть всеобщий интерес?

— Миссис Кибитсер*, — раздался голос из дверей; в зал плавной, но быстрой походкой вошёл Луи, волоча за собой растерянную Аврору. Абрахас даже приподнялся на стуле, не веря своим глазам, — не стоит волновать общественность, лишние двадцать минут ожидания никого не убьют, — он обворожительно улыбнулся редактору, получив в ответ соблазнительный, но слегка смущенный взгляд. Арабелла едва заметно покачала головой, будто услышав немой вопрос сына, тем самым говоря, что понятия не имеет, что происходит.

Круг избранных лиц, что был в курсе о личности невесты, с удивлением рассматривал тоненькую, как струйка дыма, фигуру девочки, стоящей подле главного стола между старшими Малфоями, выразительными глазами испуганно глядящую на приглашенных. Абрахас пытался привлечь её внимание, глядя в упор, но тщетно, Аврора не смотрела в его сторону, она вообще будто глядела сквозь пространство, находясь далеко отсюда, за пределами реальности.

— Что происходит? — едва шевеля губами, спросил он у матери, поравнявшись с ней. На его щеке едва виднелся след от пощечин, замаскированный чарами. За столами началась игра в гляделки, никто не мог понять происходящего. А пресса оживилась, уже складывая портрет сутулой маленькой девушки, которую крепко, «доверительно» держал за руку лорд Малфой. Могло показаться, что если он её отпустит, то с первым потоком хлынувшего в открытые окна ветра, она улетит или испарится, подобно невесомому туману. Защёлкали вспышки фотокамер, но Аврора даже не моргала под их яркостью, она, слегка косолапя, стояла неживая и недвижимая.

— Если бы я знала, — наконец отозвалась мать. — Твой отец, кажется, сошел с ума…

— Должен извиниться за некоторую задержку, сами понимаете, дети волнуются, — Луи улыбнулся, обращаясь к публике, на его лице не осталось и отпечатка того оглушающего гнева. — Позвольте представить вам мисс Аврору Моргану Уинтер Дамблдор — девушку, имеющую честь вскоре вступить в нашу семью…

На удивление, в зале не слышалось возмущений, Блэки, точно застыли с открытыми ртами, смолкли все шорохи, кроме скрипа перьев нескольких журналистов за ближайшими столиками. Абрахас вдруг заметил, что Аврора шевелит губами и пытается что-то сказать, но не может, а отец сжимает её руку так сильно, что наверняка причиняет ей немалую боль. Налицо явные признаки Силенцио, но она так растеряна и ошеломлена, что только сейчас начинает приходить в себя и реагировать на вспышки фотокамер, щурясь и прикрывая глаза свободной рукою.

-…Вас, вероятно, удивило подобное решение, ведь зал наполовину заполнен представителями достопочтенного семейства Блэк, — пошутил Луи, вызвав у журналистов пару смешков. — Смею вас заверить, за время моего пребывания в Британии мы успели крепко сдружиться. Итак…

— Что за фарс?.. — в растерянности спросил Абрахас, но Арабелла проигнорировала его вопрос, улыбаясь гостям.

— …Мисс Уинтер с давнего времени является близким другом Абрахаса, — продолжал Луи работать на публику. Французские родственники слушали его, гордо задрав носы, держа между пальцами бокалы с белым вином. — Она и так почти вошла в нашу семью. Многие из присутствующих наверняка слышали о тех ужасающих событиях двухгодичной давности, происходивших в школе Хогвартс. Именно они послужили причиной нашего покровительства над юной мисс Уинтер, мы взяли её под своё крыло. Судьба мисс Уинтер и до этого была наполнена тяготами и невзгодами, о которых вы так же могли слышать из старых статей — история о потери памяти, которую до сих пор не могут вернуть ей колдомедики. Но теперь мы можем предложить ей будущее… — Абрахас с ужасом смотрел на то, как синеют пальцы Авроры, но стоило ей только дернуться, как Луи крепче сжимал её запястье; проступившие на её глазах слёзы и закушенная губа вызывали у всех умиление и трепетный восторг. Она пробуждала жалость и желание помочь — так и выглядела на самом деле описываемая Луи девушка, в которой, «как оказалось», он души не чаял. Но что за бред он сейчас несет? Какой пикси его укусил?

Разрываемый двумя противоречивыми желаниями: сбежать или спасти Аврору из лап монстра, Абрахас стоял и молча выслушивал ахинею из уст отца так же, как делала это его мать. Они всегда были пленниками своего статуса и прекрасно знали, чем может грозить любое неверное движение. Из-за одного неправильного слова или жеста рушились финансовые империи, терялись партнеры, исчезали инвесторы, опускались на дно богатейшие люди, а простые смертные лишались работы — и за это, опять же, были в ответе всё те же богачи… И несмотря на то, что Абрахас был во многом не согласен с правилами собственной жизни, он, имея должное воспитание и знания, не мог поставить на кон благополучие своей семьи… Лучше поговорить с отцом, когда разойдутся гости. Эта церемония не являлась ритуалом, и до самой помолвки можно многое изменить. Ох, бедная Аврора…

* * *

Днём ранее

Тепло еще не покинуло стены замка окончательно, поэтому в кабинетах Хогвартса и в коридорах оставались открытыми практически все окна, несмотря на давно устоявшуюся на улице прохладу. Защитив себя водоотталкивающими чарами, ведь на улице накрапывал мелкий противный дождь, на подоконниках расположились изучающие новые темы по разным предметам студенты, в аудиториях профессора проводили дополнительные занятия для групп, увлеченных учёбой и просто отстающих. До ужина оставалось около полутора часов, и Альбус Дамблдор, выкроив свободную минутку, решил подготовиться к следующему учебному дню, чтобы иметь свободное время вечером — в «Кабанью голову» на чашку чая должна была заглянуть Галатея Меррисот. Они не виделись уже около трех месяцев, лишь в Министерстве Магии случайно сталкивались, но Альбус, по обыкновению, был занят делами Визенгамота, а она — отчетом в Аврорат по успеваемости курсантов аврорской академии.

Отругав мистера Лоуренса за попытку заколдовать хвост миссис Норрис и сняв баллы с факультета Слизерин, он отправился к себе в кабинет. Бедная миссис Норрис была навечно запечатана в теле кошки, она и вела себя как кошка, совсем позабыв о сущности человека, но кое-какие навыки все же остались — она неустанно патрулировала школьные коридоры и всякий раз бежала за ближайшим преподавателем, если кто-то пытался нарушить школьные правила. Более всего удивительными были её глаза — алые, точно два рубина, долгий зрительный контакт приносил неприятные ощущения, будто смотришь в глаза потустороннего существа…

Положив на стол папку с эссе студентов, Альбус подошел к окну и открыл его: в лицо брызнула мелкая морось, он поморщился и наложил отталкивающие чары. По помещению стал гулять ветер, приятно охлаждая его; в потухшем камине, будто бы сам собой, загорелся огонь, на самом деле, повинуясь невербальному заклинанию. Но Альбусу так и не удалось заняться подготовкой к завтрашнему дню, планы разрушил стук в дверь.

— Входите, — обреченно пригласил Альбус, искренне надеясь, что это ненадолго. Но удивлению не было предела, когда, бесшумно открыв дверь, в кабинет прошествовал лорд Малфой, даже не пытающийся сделать выражение лица более приветливым. Высокомерие распространялось на милю в радиусе от него. — Чем обязан, лорд Малфой?

— Скажем так, с момента нашей встречи меня кое-что беспокоит, — без предисловий начал Луи, естественно, без приглашения заняв стул напротив пронзающего его взглядом Дамблдора.

— Вы должны были предупредить о своём визите заранее.

— Я был у директора Диппета, касательно некоторой меценатской помощи школе, и решил убить двух зайцев сразу, — внезапно на его лице вспыхнула наигранная дружелюбность, которая, наоборот, заставила собеседника насторожиться. — Несмотря на ваш недавний визит, заставивший сделать о вас не самые приятные выводы…

— Лорд Малфой, если вы пришли сюда оскорблять меня, не смею вас более задерживать, — ощетинился Дамблдор, даже не пытаясь скрыть своей неприязни.

— Я был куда гостеприимнее, — отозвался тот с усмешкой; он нашёл интересным разглядывание предметов на письменном столе — чеканных медных часов, чернильницы в виде шведского тупорылого дракона с «откидной» головой вместо крышки и ряда других довольно милых вещиц, к которым Дамблдор питал пристрастие. — Меня привело сюда любопытство, любопытство к вашей персоне, — наскучившись видом маленького деревянного макета собора Святого Петра, Луи, наконец, взглянул в холодные, точно изо льда, голубые глаза Альбуса, настроенного весьма нерадушно. — Единственное, чем я не мог не восхититься в вас — это преданностью своей семье, вашей способностью переступать через мораль ради Авроры…

— Это естественно, — вклинился Дамблдор, но едва не взорвался яростью, услышав следующие слова:

— Но, похоже, я ошибался, — Луи с интересом наблюдал за реакцией Дамблдора, который напрягся всем телом, предаваясь праведному гневу. — Оказывается, вы готовы сделать не всё ради своей внучки…

— Ради Мерлина, что вы несёте? — возмущенно воскликнул Дамблдор. — Аврора — единственное, что у меня есть! Только ради неё я и живу!

Луи и бровью не повел, выслушав гневную тираду. Он ударил по самому больному. Нет, не так… Он ударил не по самому больному — тогда Дамблдор бы не имел столь острую реакцию, лорд Малфой бил точно в цель — по совести старика, рьяно доказывающего, что сделал бы для внучки всё, но это не так…

— По-видимому, я затронул верную тему, — Луи начал вести свою игру с самого порога, убеждаясь в собственных догадках. — У меня есть весьма интересное увлечение, мистер Дамблдор, — вдруг совершенно иным голосом сказал он, сложив руки на чужом столе замком и внимательно вглядываясь в лицо собеседника. — Многие коллекционируют картины, другие находят прекрасным скупать имеющую культурную ценность недвижимость, некоторые увлечены добычей редких тёмных артефактов, как Андре Лоран, но моё пристрастие — коллекционировать людей, — будто говоря о каких-то безделушках, рассуждал Луи. — И боюсь, что я нашёл один очень ценный экспонат в свою коллекцию. Вы ведь понимаете, о чём я говорю, — его проникающий в самую душу взгляд и слова Альбус воспринял молчаливо, однако жилка на его виске слегка подрагивала. — Вы, можно сказать, подарили мне бесценные знания. Преподнесли их на золотом блюдце.

— Не могу представить, о чём вы, — ровно произнёс Дамблдор, откинувшись в кресле.

— О, нет, — Луи беззвучно засмеялся, но тут же снова принял серьёзный вид. — Уж вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, не так ли? Придя ко мне в прошлый раз, вы понятия не имели, что я зайду настолько далеко. Признаться, я и не думал, что найду в биографии вашей внучатой племянницы настолько интересные факты, что у меня захватит дух! — он наслаждался собственным монологом, вводя собеседника в ещё большее раздражение. — Кто бы мог подумать, Аврора окажется потомком самого Мерлина! — он пафосно воздел руки к потолку.

— Зачем вы пришли, лорд Малфой? Это к делу совсем не относится! — не выдержав, прогремел Дамблдор, не собираясь отрицать проверенных им фактов. — Повторяю свой вопрос, что вам нужно от нас? — он уже готов был выпроводить этого человека за шкирку, как наглого студента.

— О, я вижу, вы не понимаете, что я имею в виду, — расслабленно произнёс Луи, чувствуя явное превосходство. — Но начнём с того, что это не мне от вас что-то надо, а вам от меня, мистер Дамблдор, — тот становился всё мрачнее и мрачнее. — Никто не мог подумать, что её отец — Ангус Уинтер через свою мать получил такие известные корни, но не это интересно. Эта информация далась мне нелегко, мой помощник запросил за неё тройную цену, ведь Ангус был главой Отдела тайн в Министерстве магии — должность весьма засекреченная, так же, как и его имя. Но цель оправдала средства, и я узнал даже больше, чем ожидал, представляете? — с наигранным восхищением, словно поймал удачу за хвост, произнёс он. — Род Честертон — последний известный шотландский род, гордившийся своими корнями, прервавший свою фамилию на безвременно ушедшем наследнике, не достигшем и пятнадцати лет на момент кончины. Но у них была ещё и дочь, мать Ангуса Уинтера. Аврора ведь и не догадывается о родстве с Мерлином? Я так и думал. И когда же вы собирались ей сказать? А, впрочем, это тоже не важно. Важно то, что лежит в её, проверено, существующем сейфе Гринготтса на имя отца — последнего наследника единственной и самой важной реликвии семьи, которой так гордился род Честертон — так называемой летописи, или в миру — книги Мерлина, которая могла бы решить все ваши проблемы, — он завершил свою пламенную речь победоносной улыбкой.

Повисло недолгое молчание, но затем, совершив легкую барабанную дробь пальцам по столу, Альбус спокойно поднялся с места и подошел к распахнутому настежь окну, за которым уже виднелось предзакатное солнце. Он сцепил руки за спиной и теперь выглядел задумчивым мыслителем. Отрешенно наблюдая за медлительным движением небольших туч, уходящих на северо-восток, он всё же ответил:

— Вы потратили столько сил и времени и денег, чтобы утолить своё праздное любопытство, лорд Малфой. Но, раскапывая не касающуюся вас информацию, вы проверили далеко не всё. Книга Мерлина — всего лишь легенда, которую род Честертон распространял, популяризуя свои кровные узы с великим волшебником. Её не существует, это миф, её никто никогда не видел — даже представители этого рода, — он пригладил свою бороду пальцами. — Доподлинно известно, что все когда-либо существовавшие книги, приписываемые перу Мерлина — всего лишь апокрифы, которыми умело пользовались жулики всех времен в своих корыстных целях. Ваше любопытство никуда вас не привело, а только пробудило в вас ложные надежды, — он, наконец, соизволил обернуться — вся спесь и раздраженность испарились в неизвестном направлении, лицо Дамблдора было ровным и безмятежным, он откровенно смеялся над гостем и теперь смотрел на него как на безобидного душевнобольного.

Луи, казалось, предвидел подобную реакцию, он расплылся в ответной улыбке и отбросил длинные черные волосы назад в манерном жесте руки.

— Я верю в легенды, мистер Дамблдор, ведь они порой оказываются правдивыми. И я уже очень давно разыскиваю все упоминания об этой книге. Некоторые из них оказывались действительно ложными, некоторые заводили меня в тупик, но теперь я уверен, что иду в правильном направлении, вам меня не обмануть сладкими речами. Конечно, и я бы на вашем месте умолчал о подобном, — само собой согласился он. — Я получил подтверждение из ваших уст о родстве Авроры с родом Честертон, и теперь только она сможет дать мне нужные ответы, а вернее её кровь, которая распечатает сейф её отца в Гринготтсе по праву наследования и если будет доказано, что Ангус Уинтер мёртв.

— Вы не посмеете! — прошипел Дамблдор; он оказался возле стола и теперь нависал над лордом Малфоем грозовой тучей.

— Что не посмею? — иронично спросил Луи. — Почему вы скрываете от Авроры её происхождение? А может, вы чего-то боитесь, мистер Дамблдор? — он медленно поднялся со стула. — Вы боитесь того, что она может оказаться не вашей внучкой? — теперь Луи был выше Альбуса, показывая собственное превосходство; на его лице блуждала удовлетворенная улыбка. — А может, вы боитесь того, что может скрываться в том сейфе? Это слишком большая ответственность, владеть книгой Мерлина?

Дамблдор всегда отличался сдержанностью, но этот человек уже в который раз выводил его из себя.

— Лорд Малфой, покиньте этот кабинет или я за себя не ручаюсь.

Получив всю интересующую его информацию, Луи презрительно и высокомерно фыркнул и, взметнув полами мантии, прочертившими по ногам Дамблдора, развернулся и пошел прочь, довольный своей победой. Оставалось только придумать, как использовать всю эту информацию в личных целях…

* * *

Katzendreck — (нем.) кошачьи экскременты.

Kibitzer — (англ.) надоеда.

Это была какая-то ошибка или изощрённое издевательство — как ни старался, Абрахас не мог понять, что подвигло отца на подобное безумство. Каким бы вспыльчивым человеком он не был, он бы никогда не совершил такой ошибки, став пленником собственной ярости — однако сейчас это выглядело именно так. Всегда продумывающий каждый ход Луи Малфой нервничал, сидя за столом своего кабинета, поглядывая на троих присутствующих: Арабеллу, смотрящую на него с чуть изогнутой бровью, ожидающую объяснений, совершенно растерянную Аврору, боящуюся поднять взгляд, и Абрахаса с каменным выражением лица затаённой злобы. Нетрудно было представить, о чём они все думают.

— Не соизволишь ли объяснить, что значил весь этот балаган? — Арабелла, сузив глаза, продолжала сверлить мужа взглядом, скрестив руки на груди. Двое других слушателей навострили уши.

— Как, по-твоему, я должен был спасти ситуацию? — на повышенных тонах сказал он, явно не собираясь оправдываться. — Ты бы хоть на секунду представила, дорогая, что было бы, пронюхай кто-нибудь, что невеста сбежала! На нашу удачу её имени никто не знал, кроме Блэков, конечно!

Несмелая ручка потянулась вверх, как на уроке в Хогвартсе — Аврора вжала голову в плечи, оттого выглядела зашуганной.

— Мисс Уинтер, не трудно понять ваше возмущение, — не став её слушать, произнёс Луи. — Однако я действовал согласно ситуации.

Её рука так же медленно опустилась вниз.

— И когда же ты собираешься печатать опровержение? — Абрахас, понимая состояние подруги, осторожно погладил её по предплечью в успокаивающем жесте — выглядела она подавленно, будто случилось что пострашнее представления, данного лордом Малфоем.

Луи откинулся в кресле и крутанулся на нём в сторону окна, задумчиво положил подбородок на согнутый указательный палец и, наконец, решил заполнить угнетающую тишину своим вердиктом.

— Я не собираюсь этого делать, — заключил он.

Нижняя челюсть Абрахаса «со стуком упала на пол», он вскочил с софы, Аврора следом.

— Что всё это значит? — проревел Абрахас, хотя раньше никогда не повышал голос на отца, тем более, в присутствии матери, чей истеричный тихий смех заполнил помещение, отражаясь от высоких стен и потолка. — Отец, ты в своём уме?

— Да! — лишь воскликнула Аврора, не в силах подобрать слова и состроила недовольную рожицу, кивая в знак согласия с вышесказанными словами.

— Как ты себе это представляешь? — отец снова крутанулся на кресле и пристально посмотрел на сына. — Ты хочешь, чтобы я отменил помолвку? Знаешь, какие слухи могут поползти? Что семья Малфой слишком высокомерна, чтобы дать свою фамилию девушке из простой семьи. Пойдут разговоры о нашем бесчестии. Я подумал — и решил, что этот брак будет выгодным, он создаст видимость нашей приближенности к простым волшебникам, а ты получишь ещё большее уважение в обществе, женившись на мисс Уинтер. И потом, она не так уж и проста, имея родство с Альбусом Дамблдором — волшебником, победившим самого Геллерта Грин-де-Вальда! — с наигранным величием определил он заслуги ненавистного интригана.

— А ты подумал для начала о согласии самой мисс Уинтер? — редко можно было увидеть хоть какое-то проявление негативных эмоций на идеально красивом лице леди Малфой. Сейчас же она шипела как кошка: — Луи, одумайся! Твоя навязчивая идея женить Абрахаса на первой встречной вылилась в побег Цедреллы! Ты хочешь, чтобы то же самое произошло и с мисс Уинтер? Ты хочешь женить друзей друг на друге? Да и вообще, с каких это пор ты ей покровительствуешь? К чему ей этот брак? — о её сдержанном хладнокровии можно было забыть; крылья носа Арабеллы трепетали от возмущения, но супруг, похоже, не собирался её осекать, а лишь спокойно выслушал со снисходительным выражением лица.

Аврора бы подписалась под каждым её словом

— Дорогая, ты всё сказала? — надменно поинтересовался он, но она открыла рот для продолжения. — Достаточно, — отрезал он раздраженно. — А теперь, слушайте все, включая вас, мисс Уинтер, — грозно приказал Луи, сложив руки на столе замком. — Ты, Абрахас, мне уже надоели твои промахи в личной жизни, все твои сверстники уже состоят в браке и имеют уважение в обществе, как и полагается отпрыскам известных семей. А теперь пожинай плоды своей бесхарактерности, это же надо было: отпустить Цедреллу! В жизни ничего глупее не слышал. Вы, мисс Уинтер, уже несколько лет сидите у нас занозой в пальце и постоянно увиваетесь за моим сыном.

— Увиваюсь? Что вы такое говорите? — воскликнула та возмущенно тоненьким, точно соловьиная трель, голосочком. — Мы всего лишь друзья, вам ли это не знать? Нонсенс! Зачем вы всё это устроили, если так сильно ненавидите меня? На приёме была масса желающих, кто просто сгорал от нетерпения породниться с вашей семьей! Мне ничего этого не нужно. Вас понять я не в состоянии, ведь вы меня не переносите с самой первой встречи! — аргументировала она свои мысли и замолкла, пытаясь отдышаться.

— Мисс Уинтер, — строго начал Луи. — Я и не подозревал, что в вас столько дерзости, с виду вы кажетесь милой и безобидной девушкой!

— Вы перешли все границы, лорд Малфой, мыслимые и немыслимые! Я сейчас же отправлюсь в редакцию «Ежедневного Пророка» и расскажу им, что произошло досадное недоразумение! — казалось, что только сейчас Аврора осознала, что всё происходящее является реальностью, а не плодом её вмиг заболевшего воображения.

— Вы этого не сделаете, — уверенно заявил Луи, чуть приподнявшись в кресле; было в его позе нечто угрожающее.

— Ещё как сделаю!

— Замолчите, мисс Уинтер, или я снова нашлю на вас заклинание немоты! — вскипел Луи. — Для вас это шанс на спасение от худшей жизни, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы не только разберетесь со всеми вашими проблемами, — намекнул он, напоминая о её долгах, — но и получите положение в обществе, уважение и, наконец, деньги. На вашем месте бы любая прыгала от счастья!

— Я смотрю, Цедрелла прыгала-прыгала, да так сильно прыгала, что упрыгала далеко от своего счастья, — всплеснув руками, саркастично сказала Аврора. Абрахас, к своему удивлению, начал догадываться, что отец знает о ней нечто большее, чем все присутствующие.

— Прекратите язвить! — Луи хлопнул ладонью по столу. — Арабелла, Абрахас, оставьте нас, — не глядя на них, приказал он; те удивленно переглянулись.

— Луи, ты действительно не шутишь? — осторожно спросила супруга.

— Это, по-твоему, выглядит шуткой? — Луи одарил её испепеляющим взглядом. — Мы представили мисс Уинтер прессе, назад пути нет, — что-то в его голосе говорило о серьёзных сомнениях, тщательно укрываемых в глубины подсознания с целью убедить самого себя в правильности принятого решения.

Арабелла встала, разгладив несуществующие складки вишнёвого платья, вздернула подбородок и гордо прошествовала на выход.

— Отец, ты видно знаешь, что делаешь, — не стал грубить Абрахас, — только почему ты втягиваешь в это Аврору? Уж ей этот брак действительно без надобности, не наблюдал за ней меркантильного интереса к нашей семье, — он посмотрел на Аврору, та легонько кивнула, уверяя, что ничего страшного, если она ненадолго останется в обществе его отца.

— Боюсь, ты не прав, сын, — Луи вздохнул, провожая его взглядом до самой двери, затем наложил на кабинет заглушающие чары и обратился к Авроре: — Я намерен согласиться, что вы никоим образом не вписываетесь в нашу семью, — предрекая шквал вопросов, сказал Луи, — что вы совершенно не подходите моему сыну, но всякого человека можно перевоспитать, и вас в том числе. Вам недостаёт манер, знаний этикета, которые такие люди, как мы, впитывают с молоком матери. Вы недостаточно образованы в различных сферах жизни — спорте, владении языками, верховой езде, искусству дипломатии, а так же многом другом, что прививалось детям знатных семей с малолетства…

— Тогда почему я? — непонимающе спросила Аврора, не собираясь мириться, а просто любопытствуя. — Вы ведь терпеть меня не можете!

— Вот видите, вы даже старших перебиваете — а уважение к старшим является одним из основополагающих постулатов системы отношений не только в нашей семье, но и в обществе в целом, — ткнул Луи в её невежество. — Но я отвечу на ваш вопрос: пускай моё решение и было спонтанным, благодаря сложившейся ситуации… — он сделал небольшую паузу. — Но оно имело под собой веские основания. В вас всё же есть некоторые качества, которые нам необходимы: во-первых, вы являетесь чистокровной волшебницей с прекрасной родословной…

— Я не лошадь! — возмутилась Аврора, насупившись, но Луи проигнорировал её слова. — Да и с чего вы взяли, что…

— …И что самое главное, вольёте новую кровь в наш род, вы ведь наверняка знаете, что в моём обществе зачастую браки заключаются между близкими родственниками — кузинами и кузенами, дядями и племянниками по крови, и это со временем может иметь некоторые последствия для наследников. У них может сильно портиться характер, вы наверняка заметили подобное в Блэках, безусловно, внешность — есть у меня один знакомый род, имеющий уродливых наследников, родившихся карликами, да ещё и сквибами, наконец, ум — которого могут лишиться потомки. Игра с кровью — очень опасная вещь. Некоторые, за неимением лучших претендентов, безусловно, жадничают, не позволяя чужакам породниться с собой — подобная жадность опасна. Нужно неустанно следить, чтобы не совершить ошибку, которая изувечит не только репутацию, но и жизнь самого рода…

— Зачем вы мне всё это рассказываете, лорд Малфой? Я, к вашему глубокому сожалению, могу похвастаться только чистокровием, да, мой двоюродный дедушка — великий волшебник, который, несомненно, оставит после себя не один яркий отпечаток в истории магии, но разве вы готовы поступиться своей неприязнью к нему? Вы зрите в будущее, когда Альбус Дамблдор станет легендой и его лицо появится на карточках-вкладышах шоколадных лягушек? Неужели вы мечтаете о таком родственнике?

Луи удобнее расположился в кресле и расслабленно положил руки на подлокотники, взирая на Аврору с естественной улыбкой.

— Что ж, вы уловили суть моих мыслей, но ошиблись только в одном, — насмешливо, но благосклонно сказал он, радуясь, что девочка не настолько глупа, чтобы не понимать простых вещей. — Я зрю не в будущее, как вы рассудили, а, напротив, в прошлое. Большой плюс, что вы сирота, простите, если для вас это звучит оскорбительно, — поправился он, глядя на её на вмиг поджавшиеся губы. — У вас нет ни братьев, ни сестер, а ваши дедушки уже не в том возрасте, чтобы передавать свою фамилию по наследству. Нам — Малфоям — не придётся делиться своим родством с ненужными нам людьми, мы спокойно продолжим свой род, — Аврору на этих словах передёрнуло. — Мы холим и лелеем свои корни. Да, вы скажете, что в нужную нам категорию Блэки не слишком-то вписываются, однако сейчас в мире появляется слишком много магглорожденных, полукровок, а древние чистокровные фамилии стираются с лица земли, так что приходится чем-то жертвовать. Уилкисы нам подходили куда больше, жаль бедную Эвелин, — между делом заметил он, но тут же продолжил развивать тему: — Забываются традиции, истощается магия, вы даже не подозреваете, насколько она сильна в таких семьях, как наша. Просто это не афишируется. Именно поэтому мы не слишком хорошо относимся к нечистокровным волшебникам, они, как саранча, съедают не принадлежащее им. Как написано в одной книге, точное описывающей нашу позицию: — «Я — мое «rod», это «rod» неразрушимо, потому что я сам — мое «rod». А «rod» означает…

— «Право. Я верю в то, что я знаю, и потому я могу жить, — неожиданно процитировала Аврора старый учебник. — Родовое древо, рядом с которым родовые деревья других народов рассматриваются как «чужие», — теперь она понимала окончательно, что означали эти слова.

Она и не заметила, как повергла лорда Малфоя в лёгкий ступор, на миг в его глазах даже появился отблеск уважения, но быстро исчез, заместившись нарочитым, но не злым сарказмом:

— Браво, мисс Уинтер! — он даже хлопнул в ладоши. — Вы знакомы с трудами Гвидо фон Листа! Приятная неожиданность… Ах, да, я и забыл, что вы учились в рунической академии, правда мне слабо верится, что там преподавали по столь Тёмной литературе. Дело даже не в самой опасности книги в плане магии, но она способна полностью переменить мировоззрение человека, а в некоторых случаях — для незнающих, как это произошло с Адольфом Гитлером — и извратить в корне.

Аврора не стала акцентировать на своём довольно скудном знании трудов Гвидо фон Листа, запечатанных в старом потрёпанном учебнике Эзраэла Уидмора и оставшихся от занятий конспектов. Несмотря на всю ситуацию, ей было лестно разговаривать с лордом Малфоем практически на равных. Однако многого ей всё же не удалось понять.

— Я всё-таки не очень понимаю, чем моя кровь заинтересовала вас, лорд Малфой…

Луи посмотрел на Аврору внимательным, оценивающим взглядом, убеждаясь в собственных мыслях:

— Он так и не сказал вам, верно?

Она непонимающе свела бледные брови и стала ещё больше походить на несчастного воробушка. Главное — это вбить ей в голову нужные вещи, немного подкорректировать мировоззрение, тогда она сама примет точку зрения Луи за свою собственную.

— Кто и о чём должен был мне сказать, сэр? — спросила она обескураженно.

— Я думаю, что не вправе раскрывать такие секреты, вы должны сами спросить у своего деда то, что он так тщательно от вас скрывал всё это время, — рассудил он по-честному, продолжая проницательно поглядывать в её сторону.

— Дедушка? — она насупилась ещё сильнее, что свидетельствовало о нешуточном мыслительном процессе; Луи вдруг подумал, что она не так уж глупа, как он считал раньше, просто ей не хватает мудрости и жизненного опыта. Он внутренне усмехнулся, вспомнив о родстве Тома Риддла с Салазаром Слизерином, как бы тот удивился, узнав о том, что его вечная прилипала Аврора имеет такие интересные корни, Том явно бы пересмотрел своё мнение насчет неё. Лорд Малфой только сейчас вспомнил о своей неприязни к Риддлу, посмевшему сбежать посреди одной важной сделки, касающейся контрабанды Тёмных артефактов. — Вы, наверное, что-то путаете, он никогда ничего не скрывает от меня.

— Что, простите? — вырвали его из размышлений её слова.

— Я говорю, что мой дедушка ещё никогда меня не обманывал.

— Я не говорю про обман, мисс Уинтер, он просто не всё вам рассказал. Советую вам сейчас же отправиться к нему и разузнать больше об истории семьи вашего отца. Даже не могу представить, каково будет ваше удивление, впрочем, поговорим об этом позднее, — всё больше разжигая её любопытство, оборвал он себя.

— У меня складывается впечатление, что вы хотите нас поссорить, но этого не произойдёт, — предупредила Аврора, упрямо глядя на собеседника.

— С чего вы взяли, просто я считаю, что вы имеете право знать о себе чуть больше…— вкрадчиво ответил тот.

— Это никоим образом не изменит моё отношение к вопросу о браке, — с деланным равнодушием произнесла она.

— Такие вопросы наскоро не решаются, мисс Уинтер, как вы понимаете, мне нужно будет нанести Альбусу Дамблдору визит в ближайшее время, предупредите его об этом. В каких отношениях мы бы сейчас не были, думаю, что моя идея заинтересует его, да и вам стоит по-настоящему задуматься об этом, отбросив все раздражающие факторы. Просто сесть и подумать, что ждёт вас в будущем без перспективы вступить в брак с Абрахасом. Я становился свидетелем, когда браки заключались между друзьями, и они выливались в крепкую нерушимую любовь, вы ведь, в силу возраста наверняка ещё грезите надеждами на возвращение мистера Риддла, — вдруг разоткровенничался он, продолжая играть на её чувствах. — Прошу, подумайте, как следует, вы с Абрахасом не чужие люди, для вас, возможно, это будет идеальным выходом из положения.

Он не стал добавлять, что это поможет забыть проклятого Риддла, это и так было ясно. Впервые Луи пожалел, что сам свёл этих двоих в стремлении отвадить Аврору от Абрахаса. Воистину, какие только сюрпризы не преподносит жизнь. Лорд Малфой с видом истинного мудреца, знающего о жизни больше остальных, поднялся из кресла и распечатал камин.

— Я бы хотела поговорить с Абрахасом, для начала, — рассудила Аврора, но встретила скептический взгляд.

— Мисс Уинтер, я думаю, что для начала, — повторил он с небольшой долей сарказма, — я сам поговорю со своим сыном. Вы сами скажете Абрахасу о своих затруднениях, касательно денег, или мне…

— Сама! — загорелась она испугом, и вдруг подумала, что невольно играет по правилам лорда Малфоя. — Не хочу, чтобы он узнал от вас.

Конечно, она не давала согласия на брак, но уже не было той первоначальной натянутой обстановки. Аврора чувствовала себя проигравшей, перед ней поставили чудовищный выбор, который, в случае отказа, до скончания жизни обречёт её работать за еду без перспектив на будущее. Второй же… Нет, это невозможно! Этот сказочный вариант, о котором наверняка мечтает не одна девушка, казался ещё невозможнее. Это разрушит крупицы надежд, связанных с Томом, Абрахас, наверное, возненавидит её за такой выбор, однако… Ей вернут профессию и собственную жизнь, хотя с какой стороны на это посмотреть. Лорд Малфой предлагает снять розовые очки…

— Я и не сомневался, — с легкой хитрой полуулыбкой сказал он, провожая её в камин. — Мисс Уинтер, помолвка официально назначена на пятнадцатое ноября, вы должны знать, сколько времени у вас есть на размышления. Если вас будет что-то беспокоить, можете смело обращаться ко мне или моей жене, — слишком утвердительно звучали эти слова, будто у Авроры не оставалось выбора. — Но я вам настоятельно не рекомендую распространяться обо всей ситуации никому, кроме своих родных, естественно. Сами понимаете, что может повлечь за собой некая безответственность, а злые языки непременно используют знания во вред не только нам, но и вам. Так же, настоятельно советую вам не общаться с прессой, я уверен, что кто-то из репортеров обязательно заглянет к вам в «Кабанью голову». Если «Ежедневный Пророк» потребует интервью, то мы должны будем продумать каждое ваше слово. Надеюсь, вы понимаете, как важна конфиденциальность в таких вопросах.

— Да, лорд Малфой, — негромко ответила она, кивнув. Странно, почему этот разговор протёк не в криках, ведь Аврора негодовала, готова была напасть, но… Сейчас в этом уже не было смысла. Лорд Малфой умел манипулировать людьми.

Как только она исчезла в языках зелёного пламени камина, с лица Луи спала та ненавязчивая лёгкая улыбка, на лице появилась усталость, он ущипнул себя за переносицу, пытаясь осознать, что же на самом деле двигало им к принятию такого решения. Безумство, Абрахас прав. Сделав несколько глотков воздуха, стоя перед открытым окном, он вернулся в своё кресло и сообщил Квинси, что ждёт сына и жену на продолжение серьёзного разговора…

* * *

Аврора закашлялась от поднявшихся в камине «Кабаньей головы» золы и пепла, которые давно не вычищали. Аберфорт, крутящийся возле барной стойки с батареей стаканов, поочерёдно наполняя их сливочным пивом, бросил хмурый взгляд на внучку и поинтересовался, всё ли в порядке, но задумчивая Аврора проигнорировала вопрос и спросила, где Альбус. Выяснилось, что тот сейчас находится в Министерстве Магии по рабочим вопросам, что было удивительно, так как часы уже показывали около девяти вечера. Наплевав на то, что ещё можно успеть на половину смены к мадам Паддифут, Аврора пожелала Аберфорту спокойной ночи и отправилась наверх — задумчивая и растерянная, что не скрылось от зорких глаз дедушки.

Сон, как и предполагалось, не шёл, Аврора, оказавшаяся на распутье, просто не могла принять предложение лорда Малфоя, это претило как её совести, так и чувству дружеского долга перед Абрахасом. Странно, что она вообще имела наглость подумать, что подобный вариант возможен; закусив губу, она яростно помотала головой, отгоняя от себя неприятные мысли и спряталась под одеяло, глухо застонав. Всегда живя чувствами, а не разумом, она испытывала сильнейшие угрызения совести, хотя и сама стала жертвой манипуляций. Аврора пыталась удержать свою неприязнь к лорду Малфою, но по своей природе не умела долго злиться, да ещё и крайне сочувствовала ему в сложившейся ситуации с Цедреллой. Что же это получается? Принимать удар на себя? Ох, бедный Абрахас и сам находился в шоковом состоянии от внезапного решения отца. Её никчёмные проблемы не должны касаться его, и решать их за счёт его разрушенной жизни явно не стоило… Последний год весь состоял из чудовищных недоразумений, превративших Аврору из всегда позитивной, солнечной девушки в собственную тень. Выпирающие рёбра и исхудавшее лицо с тёмными кругами под глазами говорили сами за себя. Почему жизнь так жестока?

Проворочавшись в кровати несколько часов, она забылась тяжелым тревожным сном, в котором без конца повторялись смутное ощущение безысходности и круговерть лиц: Абрахас, лорд Малфой, Том… Все они взирали на неё свысока, будто осуждающе, заставляли её плакать, ощущать вину. В растерянности она пыталась убежать от них, но они настигали её новыми тревогами и сердечной мигренью…

Едва забрезжил рассвет, она заворочалась в кровати и проснулась, ощутив, что совсем не отдохнула. Стало ещё хуже, когда поняла, что приснившееся не было кошмаром, а всего лишь отражением реальности, существующей на самом деле. Наскоро почистив зубы и приняв прохладный душ, Аврора на цыпочках перебежала из ванной в свою комнату, ежась от утренней прохлады, одела первую попавшуюся одежду, висевшую на стуле и собралась в Хогвартс, пока не начался рабочий день в «Дервиш и Бенгз». Даже если Аберфорт что-то знал о чем-то таинственном, связанным с её отцом, дедушка Альбус в этом плане оставался лучшим собеседником.

— Ты не позавтракаешь? — спросил Аберфорт, увидев её в коридоре второго этажа, одетую в осеннюю мантию; на нём красовался протертый на локтях поблекший синий халат в редкую, когда-то голубую, сейчас же неопределенно-серую, полосочку и в таком же состоянии кожаные тапки с дырой у большого пальца и погрызанными задниками — Пыщ постарался. Иногда кот портил вещи не хуже собаки: — Куда ты так рано? Еще и восьми нет!

Внезапно раздался хлопающий звук крыльев, доносящийся из-за приоткрытой двери комнаты Аберфорта, а затем царапающий звук когтей о подоконник. Аврора нервно сглотнула, понимая, что прибыл свежий выпуск «Ежедневного Пророка».

— Я должна… у меня есть дела, — запинаясь, проговорила она, стараясь глядеть прямо в серые глаза Аберфорта. — Я пойду…

— На улице дождь, наколдуй зонтик, — предупредил он, когда она уже спускалась по скрипучей лестнице. Перепрыгнув через последнюю ступеньку, сломанную посередине, Аврора выскочила за дверь в пустынный в такое время паб и, забыв, что собиралась воспользоваться камином, бросилась на улицу, точно в доме не на шутку разыгрался пожар. Как ошпаренная, она уносила ноги прочь от «Кабаньей головы», не обращая внимания на довольно приличный дождь, тут же промочивший её волосы, когда в спину донёсся возмущенный крик:

— Что, келпи тебя загрызи, это значит? — громогласно зарычал Аберфорт, высунувшись в отрытое окно и тряся свежим выпуском «Пророка». — Аврора! Немедленно вернись! Я тебе говорю! А ну! — бесновался он, пытаясь перекричать усилившийся в момент дождь, накрывший её непроглядной стеной.

Аврора забежала за угол, укрылась под козырьком входа в синее здание почты и попыталась отдышаться — сердце колотилось, его барабанная дробь отдавалась в ушах, перекрывая громкий стук капель дождя о покатые крыши и козырёк. Ох, Аберфорт просто не в состоянии нормально реагировать, хотя можно поставить себя на его место, — так думала Аврора. Она вздрогнула, точнее, встряхнулась, точно собака, сбрасывая с одежды влагу. Высушив себя специальными чарами, наколдовала зонтик — он получился воистину странным — на бледно-зелёном фоне расплывались, будто нарисованные чернилами, одинаковые ехидные рожицы, словно смеющиеся над ней. Звякнул дверной колокольчик, на крыльцо вышел заведующий почтовым отделением — мистер Аддерли — лысеющий мужчина лет пятидесяти с невероятно объемным подбородком, волевым изгибом вперед.

— Погода разыгралась, — протянул он, закуривая трубку и наблюдая за порывами ветра, рвущего вымпелы и раскачивающего вывески магазинов, держащиеся на цепях. Противно скрипя, накренился ржавый указатель с названиями лавочек и стрелочками в разные стороны, указывающими их расположение, стоящий на перекрёстке. Селяне уже давно планировали его заменить, видимо, сегодня пробьет его час. — Мисс Уинтер, вы чего в такую рань разгуливаете? Не хватало только воспаление лёгких подцепить, — задумчиво, но не осуждающе заметил он.

— Мистер Аддерли, мне нужно как-то добраться в Хогвартс, — сообщила она, сетуя на непогоду. Заправив прилипшие ко лбу пряди за волосы, она подставила руку под ливень, который тут же промочил её, быстро образовав в ладошке небольшую лужицу.

— Что, в «Кабаньей голове» опять сломался камин? — проявил он вежливый интерес. — Что ж, я могу предложить свой.

Глаза Авроры вспыхнули благодарностью.

— О, это было бы просто замечательно! — искренне сказала она, втягивая носом пронизанный влагой прохладный воздух. — Вы бы спасли меня как минимум от простуды.

Избавившись от неказистого зонта, Аврора вошла вслед за мистером Аддерли в помещение, где пахло птичьим кормом и помётом. Совы разных размеров и цветов на своих жердочках тихо дремали, лишь несколько увлеченно чистили пёрышки и тихо переговаривались, ухая и урча подобно кошкам. Чёрные глаза сипухи, чья плоская мордочка напоминала по форме сердце, неотрывно следили за гостьей, которая, неуклюже склонившись в невысокий камин, с ещё одной благодарностью выпустила из ладони горсть летучего пороха, называя адрес. Аврора искренне надеялась, что дедушка ещё не успел уйти на завтрак и находился в своих комнатах, прилегающих к кабинету. Ей повезло, Альбус Дамблдор, одетый в домашнюю мантию и ярко-алые пушистые тапочки с эмблемой Гриффиндора, подаренные внучкой на последнее Рождество, стоя возле зеркала, прикрепленного к створке буфета, расплетал тонкую косичку бороды, по обыкновению заплетаемую им на ночь. Появление головы внучки в камине заставило его вздрогнуть; судя по тому, как дернулась его рука в сторону кармана мантии, где лежала волшебная палочка, Аврора решила, что он ещё не проснулся окончательно.

— Это всего лишь я, — с наигранной задорностью усмехнулась она. — Прихожу я к тебе в гости, а ты вот как меня встречаешь? Что-то не очень хочется быть проклятой с утра пораньше.

— Аврора? — Альбус проморгался, затем нацепил на нос висевшие на вороте рубашки очки-половинки. — Доброе утро, ты чего здесь забыла?

— Соскучилась, — как-то мрачно хмыкнула она, разглядывая свои подсвечиваемые зелёным пламенем камина волосы. — Хорошо, что ты любишь приходить на завтрак позже. Если честно, то мне нужно срочно с тобой поговорить, — сообщила она, краем глаза заметив лежащий на подоконнике свёрнутый рулон злосчастной газеты. Судя по всему, дедушка ещё не успел развернуть номер «Ежедневного Пророка», в котором, пускай не на первой, но на второй странице обязательно должна была быть её фотография. — Открой камин, — попросила она, явно нервничая, что не скрылось от Альбуса.

— Это точно не может подождать? У меня вот-вот начнётся совещание с директором Диппетом.

— Думаю, что тебе будет не до него, — уклончиво ответила Аврора, и её голова, точно испугавшись, исчезла в языках пламени, потухших через долю секунды.

— Мистер Аддерли, спасибо, дедушка сейчас откроет камин, — сообщила она стоящему в ожидании окончания её разговора заведующему почтовым отделением. — Я верну вам летучий порох…

— Да бросьте, — отмахнулся он, — он сущие кнаты стоит, — и высыпал на её ладонь ещё одну небольшую горсть, получив в ответ смущенную улыбку. — Аврора, — позвал он, когда она залезла в камин в полный рост, так что голову скрывала дымоходная труба. — Поздравляю вас, — радушно сказал он.

— С чем? — непонимающе спросила она; её голос гулко отразился от стен дымохода.

— С грядущей помолвкой, конечно же! Желаю вам счастья, — тепло отозвался он.

— С… пасибо, — только и смогла вымолвить она, тут же бросила летучий порох под ноги и назвала адрес, чтобы избавить себя от неловкости ситуации.

Альбус сразу же предложил внучке чаю, но она, понурив голову, отказалась, вызвав тем самым вопросительный взгляд.

— Ты выглядишь так, будто по тебе экипаж пегасов с каретой проехался. Что случилось? Что-то с Абрахасом? — тут же вспомнил он, что вчера она была на приеме в его доме. — Он, наверное, теперь переживает из-за тебя.

— Я ему ещё не сказала, — не поднимая взгляда, произнесла Аврора, почему-то ощущая дикую неловкость. — Я по другому вопросу, точнее… кое-что случилось. И мне… мне нужно кое-что от тебя узнать.

Из-под волос, прикрывающих лицо, она видела, как красные тапочки Альбуса переместились к соседнему от её кресла дивану, затем послышался мягкий хруст пружин, и дедушка издал неопределенный задумчивый звук, приготовившись слушать. Аврора не знала с чего начать, поэтому, чтобы подвести тему к теме, решила начать с неизвестного ей:

— Я… мне сказали, что ты мне кое-что не рассказывал насчёт моего отца, — неуверенно начала она, не решаясь поднять взгляд. — Точнее, о его семье…

Альбус внутренне напрягся, безошибочно угадывая, откуда дует ветер. Что ж, Луи Малфой хотя бы оставил ему право рассказать всё самому. Нетрудно было представить, какие цели преследует этот богатый проныра. Мысли о книге, похоже, слишком сильно занимают его «высочество».

— Лорд Малфой уже успел тебе что-то поведать? — осторожно поинтересовался Альбус, пытаясь понять причины такого угнетенного состояния Авроры. Она в ответ покачала головой, тряся длинными волосами, точно лоскутной шваброй. — Подними на меня взгляд, — попросил он, и когда она подчинилась, Альбус увидел в её глазах необъяснимое смятение, но ни в коем случае не осуждение за укрывательство информации. — Я действительно кое-что не рассказал тебе, дорогая, — мягко начал он, хоть и не встретил укора. — Я считал, что это просто не имеет смысла, однако кое-кто всё же нашёл своеобразную выгоду от этой информации, но тебе это знание ни к чему.

— И всё же? — спросила она негромко.

— Твоя бабушка по отцовской линии была последней из своего рода и, естественно, не сохранила девичью фамилию. Её род носил благородную фамилию Честертон, — начал краткий пересказ Дамблдор. — А её семья была прямыми потомками… — и, пробубнив что-то вроде: «Черт бы побрал лорда Малфоя» завершил четко и ясно: — Сам Мерлин — твой предок, Аврора.

— Мерлин, ты шутишь? — невольно скаламбурила она. В её глазах внезапно и неожиданно для Дамблдора вспыхнули искорки восхищения. Она резко замахала ладонями перед ртом, будто съела что-то острое или горячее. — Ничего себе! И ты молчал? — она заерзала в кресле, не в силах сдержать эмоции. — Это потрясающе! Мерлин-Мерлин-Мерлин, — заверещала она по-детски, — это так волнующе!

Ещё немного и её сердечко бы выпорхнуло из груди от нахлынувшей радости. Аврора и сама не могла понять, что именно её так взбудоражило. Альбус не заметил, как начал смеяться тихим, поскрипывающим смехом — его внучка уже давно не была так счастлива, а уж из-за такой мелочи… Конечно, мелочью это было назвать сложно. Когда приступ ребячества спал, она выпрямилась в кресле, гордо глядя на дедушку.

— Я молчал, Аврора, потому что не хотел… — но, оборвав себя, начал с другого: — Знаешь, в Гринготтсе есть сейф на имя твоего отца, о его содержимом я не знаю. Однако если будет доказано, что он погиб, — он сосредоточенно наблюдал её реакцию, старательно выбирая слова, что не ранили бы её. — В общем, если это будет доказано, то твоя кровь сможет послужить доказательством наследования, и сейф перейдет к тебе. Аврора, ты…

— Я понимаю ход твоих мыслей, — прервала она, внезапно побледнев. — Ты ведь боишься, что я не являюсь твоей родственницей? — этот приговор заставил Альбуса поёжиться, он, конечно же, был уверен на все девяносто девять процентов, что она его внучатая племянница, чего стоила одна фотография Арианы — несомненной копии Авроры, да и с Морганой они были сильно похожи. Внезапно вспомнился эпизод, когда она видела во сне свою маму. Но мог ли тот сон отразить лишь то, что она хотела увидеть? А именно, женщину с фотографии, которую Аврора ненамеренно запечатлила в своем подсознании?

— Тогда лорда Малфоя ждёт разочарование, у меня же и с документами может быть несостыковка, насчет возраста… — негромко произнесла она и внезапно изменилась в лице: — Так вот почему он устроил это шоу! — воскликнула Аврора, мило суча ножками, но внезапно сникла, обремененная всплывшими в голове воспоминаниями.

— Документы твои в порядке с тех пор, как я возглавляю Визенгамот, мне удалось совершить кое-какие манипуляции… — Альбус на миг нахмурился и подпер щёку ладонью, облокотившись на подлокотник дивана. — Что ты имеешь в виду, говоря о разочаровании отца Абрахаса?

— Ой, — испуганно захлопала она ресницами, будто оговорилась, но потом, приведя дыхание в норму, поднялась с кресла, и, шатаясь, точно пьяная, отправилась к подоконнику за газетой. — Ты ведь не читал ещё? — осторожно поинтересовалась она, уже зная ответ. Протянув дедушке газету, она взгромоздилась на софу с ногами и выжидающе смотрела на то, как он снял шнурок с «Пророка» и развернул его, расправив номер на коленях.

— Я что-то пропустил? — чувствуя какой-то подвох, спросил он, глядя на ничем не примечательную первую полосу газеты с улыбающимся лицом знакомого ему волшебника. «Невероятное использование крови единорога спасло Аврелию Вайндбегу* жизнь». Альбус усмехнулся, диву даваясь, как этот человек любит внимание прессы, раздувая из своей персоны выдающуюся личность. Он уже хотел спросить Аврору, нервно покусывающую губу, что именно она хотела показать в газете, как его взгляд зацепился за небольшую надпись внизу титульного листа: «Благородству благородных нет предела: единственный наследник рода Малфой женится на девушке из простой семьи, хотя так ли она проста, имея родство с известной во всём мире личностью… продолжение на странице 5».

— Журналисты практически слово в слово процитировали фразу лорда Малфоя, — вспомнила Аврора.

Альбус нахмурился и поскорее развернул выпуск «Ежедневного Пророка» на нужной ему странице. Он поперхнулся воздухом на нескольких фразах, когда пробегался взглядом по статье под семейной фотографией Малфоев, где между очень красивой женщиной со светлыми волосами и небезызвестным лордом каким-то образом вклинилась грустная-грустная девушка, похожая на промокший одуванчик. Аврора отодвинулась от дедушки на безопасное расстояние, опасливо поглядывая на трясущиеся старческие руки. Разворот газеты согнулся, когда Дамблдор с силой на него выдохнул.

— Что это значит? — ровным, но чуть надрывным голосом спросил он. — Он с ума сошёл? А что с этой девочкой, Цедреллой Блэк?

— Она сбежала…

— Как ты на это согласилась? — взревел Альбус; он не злился, его громкий голос на повышенных тонах был следствием шока.

Запинаясь чуть ли не на каждом слове, Аврора изложила суть вчерашних событий и попыталась доступно объяснить свою точку зрения, глядя на то, как подрагивают крылья носа дедушки, пытающегося держать эмоции при себе. Завершив речь озвучиванием собственных мыслей, выражающих крайнее возмущение от действий лорда Малфоя, она затихла, ожидая вердикта дедушки, неотрывно глядящего на фотографию в газете. Ей на миг почудилось, что у него дергается глаз в приступе нервного тика.

— Вот, оказывается, какую игру он задумал… — промычал в бороду Альбус, забыв о присутствии внучки. Он погрузился в свои мысли и перестал её слушать почти в самом начале рассказа. Потерев виски указательными пальцами, Дамблдор продолжал что-то бормотать, из чего Аврора разобрала лишь несколько слов, среди которых были: «хитрый жук», «долги», еще несколько словесных оборотов и, наконец, вырвавшись из плена размышлений, он посмотрел на ожидающую его слов внучку. — Вечно тебе на голову проблемы сыплются, как из рога изобилия, что же за не… везение, — с паузой закончил он. Внезапно взгляд Альбуса прояснился, он разгладил свернувшуюся газету и ещё раз вчитался в статью.

— Иди на работу, Аврора, — не отрываясь от строк, пробормотал он. — Я потом с тобой свяжусь, как только всё обдумаю.

— О чём тут думать? Я никогда не выйду за него замуж! — возмутилась она, сразу же выставляя барьер и впадая в агрессию.

— Просто иди на работу, мне уже нужно идти на собрание, я даже завтрак пропустил…

Смирившись с тем, что её прогоняют, Аврора направилась к камину, негромко заметив, что лорд Малфой в скором времени нанесёт ему визит. Лицо Альбуса помрачнело от перспективы встречи с ним…

* * *

Вайндбег — windbag, пустозвон,

Заходя в уютное кафе мадам Паддифут, Абрахас вдруг подумал, что уже очень давно не был здесь. Всё по-прежнему: те же круглые столики, накрытые бледно-оранжевыми скатертями, чистый и аккуратный бар без единой пылинки и царапинки, висящие на полозьях кружки, фужеры и винные бокалы блестели чистотой, отражая мягкий свет волшебных ламп, расположенных по периметру прямоугольного помещения. Несколько столов были отделены ширмами с изображениями переплетающихся бутонов роз, образуя укромные уголки для посетителей, желающих уединения. В дни походов в Хогсмид здесь всегда было людно, а в воздухе витало сладкое ощущение любви — именно это место как магнитом притягивало парочки в больших количествах. Сегодня в кафе было пусто, лишь одинокий юноша коротал время за чашкой чая, по-видимому, кого-то ожидая, и две женщины средних лет тихо переговаривались за столиком возле окна.

Аврора отыскалась сразу; выходя из подсобного помещения и бросив через плечо что-то по поводу заказа, она кивнула сама себе и взяла поднос, приготовленный барменом, на котором тихо позвякивало ведерко с торчащей из колотого льда бутылкой шампанского. Скрывшись на некоторое время за одной из ширм (там, по-видимому, находились ещё люди), она вскоре вернулась с пустым подносом. Абрахас просто тихо наблюдал за ней, ощущая странную смесь жалости и негодования, глядя на её неестественно тонкую талию, подпоясанную строгим красным фартуком официантки. Излишнюю худобу не помогала скрывать и просторная фланелевая рубашка в мелкую клеточку, надувавшаяся в районе груди и создающая впечатление, что снята с чужого плеча. Присмотревшись, Абрахас заметил точно такую же и на бармене и на вышедшей в зал самой мадам Паддифут, со сцепленными за спиной руками осматривающую свои владения. Её цепкий взгляд мигом отыскал нового клиента в лице Абрахаса, который стоял возле двери, будто не решаясь пройти дальше.

— Я могу вам чем-то помочь, сэр? — с вежливой улыбкой поинтересовалась она, подойдя ближе; её опрятный и ухоженный вид, а так же мягкий, слегка высоковатый голос располагали к себе, прямая осанка говорила не об обострённом чувстве собственного достоинства, а скорее о том, что мадам Паддифут когда-то занималась танцами, возможно, даже балетом. В сравнении с конкуренткой по рестораторству мадам Розалией — довольно симпатичной, но простоватой женщиной, держащей паб «Три метлы» — она выглядела утонченно и строго, несмотря на обычную форменную одежду. — Кажется, я вас знаю, — её улыбка чуть изменилась, стала теплее, в тёмно-карих глазах промелькнула искра понимания. — Вы к Авроре пришли?... Мистер Малфой, кажется? — уточнила она.

— Да, мадам, — отозвался он, отвечая улыбкой на улыбку; удивляться было нечему, Абрахаса, благодаря последней статье в «Пророке» о его помолвке, частенько узнавали на улицах и в общественных местах.

— Проходите, пожалуйста, у нас сегодня пустовато, так что можете занять любой понравившийся вам столик. Сейчас позову Аврору, вы что-нибудь желаете?

— Да, пожалуй, — он на миг задумался, отведя взгляд в сторону, а потом протянул: — Ещё со школы помню, какой у вас замечательный холодный кофе с карамельным сиропом.

Хозяйка кафе беззвучно засмеялась, пообещала исполнить заказ и направилась к бару, по дороге ущипнув за бок Аврору, уже заметившую его появление.

— Привет, — негромко поздоровалась она, несмело приподняв ладошку вверх; Абрахас помнил, что раньше Аврора здоровалась совершенно иначе — начинала трясти рукой так сильно, что казалось, та вот-вот оторвется.

Бесшумной походкой она засеменила за ним к предложенному мадам Паддифут столику, примостилась на краешек одного из стульев — их было четыре вокруг стола — и, пересилив себя, посмотрела севшему напротив Абрахасу в глаза. Он довольно долго молчал, то ли обдумывая, что сказать, то ли просто наблюдая за ней. Несмотря на безупречное самообладание, он выглядел мрачно после того, как получил от неё письмо с невероятной историей с примесью приключенческого экшна и драмы. Аврора не осмелилась рассказать обо всем лично, вместо этого прислала объёмное «сочинение» на тему как она провела лето. Она будто притягивала к себе неприятности или, по велению судьбы, сама их искала. Всякому могло показаться, что в жизни Авроры Уинтер нет ни одного спокойного денька.

— Почему ты раньше мне не сказала? — не выдержав молчания, произнёс Абрахас; его пальцы напряглись, сминая ткань брючин.

Конечно, она знала, что этот разговор непременно состоится и, повинуясь неизбежности, изложила всё в письме, но, старательно вкладывая в строки всю известную информацию, надеялась сократить его насколько могла.

— Ты же знаешь, что я…

— Не из тех, кто любит афишировать свои проблемы, считая это унизительным, — слегка раздраженно заметил он, на деле ощущая сильнейшее беспокойство. Аврора неловко кивнула, чтобы не вступать в бессмысленную полемику. — Но это не проблема, это настоящая катастрофа! И глупость, что ты сразу не пришла ко мне! Что хуже, вы с дедушкой обратились к моему отцу, и вот во что всё это вылилось…

— Это была не моя идея, — тихонько заметила она, расправляя закатанный рукав форменной рубашки. — Но не вини дедушку, он и сам уже жалеет, что ненароком спровоцировал эту авантюру… Да и вообще, причем здесь ты? Не подумай обо мне плохо, я не собираюсь портить тебе жизнь, моя мне тоже дорога… Это ужасно…

Внезапно прямо за ширмой послышался неопределенный булькающий звук, затем негромкое чертыхание, сдобренное парочкой резких словцов в сторону собственной криворукости. Аврора вскочила с места и выглянула из их укромного уголка, огороженного ширмами. Там оказался молодой человек, яростно машущий салфеткой на свои штаны, на которых растекалось мокрое пятно, от которого исходил пар.

— Давно он сюда заглядывает? — поинтересовался Абрахас, выгнув бровь и встав на цыпочки, чтобы выглянуть над ширмой.

— Около полутора недель, теперь наш постоянный клиент, — машинально ответила она, наблюдая за тем, как, достав волшебную палочку, Абрахас окружает их заглушающими чарами. — Что ты делаешь?

— Когда я вошел в паб, он сидел за другим столиком, но, видимо, решил переместиться к нам поближе с какой-то целью, — рассудил он.

— На что это ты намекаешь? Думаешь, газетный проныра?

— Неужели у тебя самой не возникали подобные мысли? — ответил он удивленно, убирая палочку в потайной карман жилетки и присаживаясь обратно за столик. — Сейчас многим может быть интересна твоя личная жизнь.

Аврора нахмурилась, посмотрев на ткань ширмы в мелкий узор из переплетений розовых бутонов, будто могла видеть сквозь неё. Да, пожалуй, этот парень зачастил сюда, сидел он подолгу, но заказывал всегда только чай и лишь изредка пару сандвичей. В этот момент к ним подошел бармен и принес два высоких стакана с холодным кофе, она поблагодарила его, добавив, что и сама могла бы позаботиться о себе.

— Значит, из всех бед, что с тобой случились, ты называешь самой ужасной замужество со мной? — Абрахас криво ухмыльнулся, возвращаясь к разговору. Он задумчиво крутил между ладоней бокал с кофе.

— Нет… — она осторожно погладила себя ладонью по плечу, будто замерзла, но скорее, этот жест был порождением неловкости. — Я же сказала, что не хочу портить тебе жизнь. Только не тебе, — подчеркнула Аврора. — И только не из-за денег — это величайшая глупость и ошибка… Абрахас, я не хочу, чтобы ты даже думал об этом, я никогда не выйду за тебя замуж, не беспокойся.

— В каком свете ты теперь хочешь меня выставить? Ты хочешь думать обо мне, как о человеке, который отказал в помощи близкой подруге? О чём ты только думаешь… — он разочарованно помотал головой, хотя прекрасно понимал, что Аврора просто не умеет мыслить иначе и никогда не осмелится решать свои проблемы за чужой счет. — Не заставляй меня чувствовать себя виноватым.

— Это не помощь, а крайне неразумное самопожертвование, Абрахас! — неожиданно врезался в слух её голос, полный возмущения. — Послушай сам себя! Ты хочешь сломать свою жизнь, чтобы помочь мне? Я и не думала, что ты вообще рассматриваешь этот вариант! Мерлин! — Аврора на миг перевела дух и отпила ледяного кофе, но скривилась и вздрогнула, сделав слишком большой глоток. — Есть ещё один выход, я просто могу жить так, как я живу сейчас, и у тебя будет возможность, наконец, встретить свою... любовь. Поверь, я недостойна таких жертв. Неужели твой отец так умело промыл тебе мозги, играя на твоём чувстве сострадания ко мне?

— Это не сострадание! — не выдержал Абрахас, стукнув по сервированному столу кулаком, да так, что задребезжали лежащие на нем столовые приборы и тарелки. — Как ты можешь говорить о подобном? Да посмотри на себя, что с тобой стало! Ты бледная и тощая, как бездомная кошка, еще немного, и от тебя вообще ничего не останется! Аврора, я знаю, отец рассказал мне о том, как несладко тебе пришлось. Да, о многих вещах, о которых ты умолчала в письме. Этот дурак Лоран сведёт тебя в могилу! Считаешь, что сможешь выплатить ему долг? Я видел сумму, — на этих словах у неё скорбно поджались губы. — Да он с тебя не слезет просто из принципа! Он сам виноват, что не смог отличить одного духа от другого и обеспечил ему неправильное хранение! И ты готова похоронить себя из-за этого осла?

Она отвела взгляд в сторону, не в силах наблюдать ярость Абрахаса, который, забыв про кофе и отставив его в сторону, изливал на неё не слишком приятные речи.

— Это тебя не касается, — неожиданно холодно и надменно произнесла Аврора. — Я взрослая девочка и сама могу со всем справиться, — она фыркнула и недовольно скрестила руки на груди, будто он нанес ей личную обиду, сомневаясь в её возможностях. — Нет, — перебила она, выставив ладонь, когда Абрахас вновь раскрыл рот, — не надо, ты ведь и сам этого не хочешь, так давай просто забудем об этом, как о страшном сне. Просто объявим о том, что пока решили повременить с помолвкой, а через время и вовсе от неё откажемся. Твой отец говорил, что это может принести дурную славу вашей семье, так что давай сделаем по-умному. Он не должен был принимать за нас такое решение, это вообще не имеет смысла…

— Аврора! — не выдержал Абрахас, до этого молча выслушивающий весь этот бред. Он наклонился над столом и схватил её за запястья, пригвоздив их к столу и приблизив её к себе. — Немедленно прекрати! Твоя цель мне ясна — все мы держим в руках собственную судьбу и принимаем самостоятельные решения, я согласен с тобой, но я… Чёрт, — он резко мотнул головой и на миг оскалился. Сделав несколько медленных вдохов и выдохов, он попытался успокоить бешено колотящееся сердце. — Я не думал, что мы начнём с тобой ругаться, — наконец выдавил Абрахас, — я пришел просто поговорить… Я только сейчас, воистину, серьезно задумался, во что нас с тобой втянули, — попытался он собрать воедино мысли, которые ускользали в разных направлениях.

— Вот именно, — заявила Аврора, обозначая очевидное. — Всё-таки твой отец очень хитрый и умный человек, — рассудила она, высвободив одну руку из-под его ладони и проведя пальцем по запотевшему от холода стакану, заставляя маленькие капельки собираться в ручейки. — Это так странно, ему и ко мне удалось найти подход, его доводы такие правдоподобные, что первые два дня я находилась будто в трансе, искренне полагая, что предлагаемый им выход и впрямь является единственно верным решением. Но я прозрела, точно проснулась, осознала, что это принесет тебе боль… — её руки дрожали. — Я не хочу предавать тебя, Абрахас, — голос радикально изменился до негромкого, понимающего, печального. — Я не хочу, чтобы ты думал, что для меня так важны деньги…

Но она говорила то же самое, что и в начале, пускай и в других интерпретациях. Бедная Аврора не понимала, что этими словами ещё сильнее вводит его в уныние, ещё больнее ему становилось, только ярче обозначалось чувство жалости и несправедливости. И всё громче звучал голос отца в голове, побуждающий к решительным действиям… Да, лорд Малфой был великолепным гроссмейстером и манипулятором, он взял жалость, сострадание и преумножил их в несколько раз; он предупреждал, что Аврора, естественно, пойдёт на попятную, будет неумолима, но, мантикора его задери, он был прав… Она нуждается в помощи, хоть и не принимает её, уж слишком чиста и горда её натура, привыкшая взваливать все тяготы на себя. И вот она сидит и несмело улыбается, делая вид, что всё в порядке, поддерживает Абрахаса, хотя сама нуждается в поддержке. И эта её невинность вкупе с попыткой быть независимой раздражали ещё сильнее, заставляя Абрахаса чувствовать, как волосы на затылке встают дыбом. Он выпрямился на стуле и собрал все силы в кулак, намереваясь поступить правильно, пускай именно это и советовал его отец, желающий заполучить себе в родственники невестку — потомка самого Мерлина.

— Давай попробуем, — пробубнил он. — Просто попробуем и будем знать наверняка, что нам…

Всего миг его речи она не понимала, что Абрахас имеет в виду, но тут её глаза обрели практически идеально круглую форму, а рот открылся в изумлении:

— Ты с ума сошёл? — рявкнула она, вскочив со стула, который со скрипом отодвинулся и, точно не решаясь, через миг с грохотом опрокинулся на спинку. — Мы друзья с тобой, или ты не помнишь? — свирепствовала Аврора, неверяще прижимая кулачок к груди. — Ты же мне как брат! Я бы никогда не подумала, что ты склонишься к такому решению! Неужели ты настолько зависишь от воли лорда Малфоя? Да и я всё ещё люблю Тома, тебя это не смущает?

В следующий момент Аврора дернулась назад и едва не споткнулась об упавший стул, больно врезавшись в его ножку щиколоткой, когда Абрахас вскочил вслед за ней, точно так же уронив свой стул: на лице его отобразилась гримаса ярости, которой она никогда не видела. Бледное лицо не собиралось краснеть, и от того выглядело ещё более устрашающим:

— Забудь ты этого ублюдка! Он тебя бросил! — вскипел Абрахас, едва ли не брызжа слюной, и в этот момент вдруг так сильно стал похож на своего отца, что у Авроры едва не оборвалось сердце. Нет, она не боялась лорда Малфоя, но он внушал ей определённые опасения. — Том никогда не уважал тебя и в кнат не ставил твои чувства. Его исчезновение — прямое тому доказательство. Он встречался с тобой только потому, что ему платил за это мой отец!

Аврора пошатнулась и почувствовала, будто сильный электрический разряд ударил её в висок и прошёл по всему телу, заставив мышцы напрячься. Следующая волна заставила её безвольно обмякнуть, и Абрахас едва успел схватить её за руку, метнувшись через стол, прежде чем она упала. В его голубых глазах не осталось ни капли гнева, лишь досада из-за своей несдержанности и мигом вспыхнувшее чувство вины.

— Аврора, — тихо прошептал он той, что смотрела на него жалобным и растерянным взглядом, заставляющим сердце болезненно сжаться. — Я не хотел… Это не то, о чём ты подумала, — он вышел из-за стола, не отпуская её, и осторожно приблизился, стараясь не делать лишних движений.

— Это правда? — шевеля обескровленными губами, спросила она, видимо, ещё не до конца осознав услышанное. — Отвечай! — она вырвала запястье из его захвата так резко, что рука Абрахаса, отскочив, неприятно стукнулась о столешницу. Аврора пятилась назад, точно перед ней находился злейший враг. Осуждение в её глазах удушьем прокралось в его сознание, и он сам затянул эту петлю на своей шее.

— Я не хотел тебе рассказывать, я не хотел, чтобы тебе было больно, тогда в Рождество я…

— Ты знал с самого начала?! — визгливо воскликнула она. — И ты… ты позволил мне быть с ним? — она выглядела как безумная, в глазах терялась нить реальности.

— Ты была счастлива… Ты так давно этого хотела, — не зная, что сказать, выдавил он, делая осторожный шаг вперед. — Я не должен был говорить тебе, и потом… Том вернул мне чек, данный отцом. Аврора, я… Прости меня, я идиот…

— Это точно, — холодно сказала она. — Хотя нет, скорее, это я идиотка, что поверила во всю эту розовую чушь, которой Том меня пичкал на протяжении нескольких месяцев. Мерлин, какой же я была дурой! — она воздела руки вверх, а потом приложила ладони к лицу и обессиленно ссутулилась. — Я самая настоящая дура, я же чувствовала, что что-то в наших отношениях не так! Но, купаясь в исполненной мечте, совсем ослепла и не стала разбираться, почему же Том вдруг стал оказывать мне знаки внимания… Чёрт… — выдохнула она удручённо, коря себя за глупость. — Но зачем твоему отцу было нужно нас сводить? — без интереса спросила она, даже не ожидая услышать ответ.

Абрахас предпочел быть искренним до конца, но не стал расстраивать её прямолинейностью. Прислонившись к краю столика, он негромко произнёс:

— Ты и сама знаешь, почему…

— Он боялся, что наша с тобой дружба может вылиться во что-то серьезное? — она раздвинула пальцы, через которые смотрели покрасневшие, увлажнившиеся серые глаза. Абрахас осторожно кивнул, боясь ранить её ещё больше. — Значит, он просто с ума сошел, теперь желая нас поженить. В какие игры он играет, Абрахас?

— Ответ на этот вопрос тебе тоже известен, — точно озвучив приговор, сказал он. — Твоё неожиданное родство с весьма занимательной исторической фигурой… Аврора, поверь, я не хотел, чтобы всё так обернулось, но… Том ведь вернул чек… — пытаясь поддержать её, сменил тему Абрахас.

— И что это меняет? — она горько усмехнулась, все же оторвав, будто приклеенные суперклеем, ладони от лица. — Начать отношения со мной — не было его решением, чего бы он потом не решил. Благородство не в числе его качеств, ты сам это знаешь, он сделал это, чтобы не выглядеть окончательным уродом и предателем.

Абрахас искренне удивился её словам, совершенно не ожидая услышать их от влюблённой в Риддла Авроры, не способной в его отношении снять розовые очки. Неужели она так сильно изменилась? Слышать яд, сочащийся из каждой сказанной ею фразы, было непривычно и пугающе. Куда делась та добрая и светлая девушка в лимонной шапке и яркой одежде, лучащаяся солнцем и радушием? Цинизм к собственным чувствам будто состарил её на несколько лет, вся её жизнь и планы на будущее разрушились в течение этого года, а происшествие с девятихвостой лисицей стало последней каплей, превратившей Аврору в несчастное существо — в обычную, обиженную жизнью девушку, колкую и даже холодную, несмотря на слёзы в глазах. И тогда Абрахас сделал единственное, что сейчас было возможно в её состоянии — он преодолел разделяющие их считанные футы и, несмотря на сопротивление, заключил Аврору в объятия.

От него пахло приятным мужским парфюмом: слегка горьковатым, но свежим запахом с примесью мяты — мятный акцент, скорее всего, придавало средство для бритья. Абрахас источал аромат заботы, понимания, которого так не хватало Авроре весь этот пакостный, одинокий год, наполненный слезами, неуверенностью в себе и разочарованиями. Так пах родной человек, которому никогда не была безразлична её судьба, так пахла крепкая дружба, начавшаяся с мелочей, но преодолевшая все тяготы и несчастья, свалившиеся на голову. Они никогда не были похожи, но умели чувствовать и понимать чувства друг друга, точно владели каким-то одним им понятным языком. Он её обнимал, несмотря на странный запах подгоревших гренок и множества других блюд, впитавшийся в волосы за время работы в кафе, и Абрахасу не было неприятно, ему вдруг показалось, что всё неважно, бессмысленно. Главное, что она, наконец, расслабилась в его объятиях и положила голову ему на плечо в поисках тепла и защиты, как делала это раньше.

Возмущение мамы было обоснованным, как им быть вместе, делить жизнь на двоих, делить дом и, что немаловажно, постель, если они являются друзьями? Реально ли обратить дружбу в нечто большее, если в сердце Авроры всё ещё теплится опалённая надежда на Тома, а Абрахас, глядя на её платиновую макушку, вспоминает о погибшей Эвелин. Связать несвязуемое — вот, что имела в виду леди Арабелла, и теперь это ощущалось, как никогда. Да, Абрахас очень любит Аврору, так же, как и она его, но то совсем другая любовь, пусть она и схожа чем-то с любовью между влюблёнными: она так же чиста и бескорыстна, склонна к самопожертвованию и разделению общих радостей. Нет, всё-таки любовь и истинная дружба ходят рука об руку, но, тем не менее, они как две параллельные прямые, которые никогда не пересекутся.

— Аврора, могу я всё-таки спросить ещё раз? — и после того, как она приглушенно пробурчала согласие, зарывшись носом в складки его рубашки, он продолжил: — Я не собираюсь принуждать тебя и заставлять, но… Давай попробуем? — он и сам не мог поверить в свои слова, но старался проникнуться ими. — Ты сможешь уделить мне пару часов времени для… Свидания? — Абрахас сглотнул, применяя по отношению к ней это слово.

— Это глупо, — она отстранила голову от его плеча и посмотрела вверх, чтобы взглянуть ему в глаза; на устах её, откуда ни возьмись, появилась странная потусторонняя улыбка с примесью горечи. — Как ты себе это представляешь? — она поперхнулась воздухом, по-видимому, пытаясь изобразить смешок.

Выбившиеся из прически короткие волосы на её лбу и висках, точно пружинки торчали в разные стороны, придавая Авроре сходство с одуванчиком — очень трогательным одуванчиком, разучившимся смеяться.

— Мне расценивать это как «да» или «нет»? — вкрадчиво спросил Абрахас, чувствуя, как внутри всё теплеет, ведь она больше не воспринимала его предложение в штыки.

— Я работаю без выходных… — тихонечко напомнила Аврора, неловко опустив взгляд и ощущая, что всё же поддалась на провокацию лорда Малфоя. — С утра до ночи…

Она почувствовала, как сильно расширилась его грудная клетка, наполняя лёгкие большим объёмом воздуха.

— Это не проблема, — ответил Абрахас, накручивая локон её волос, перетянутых на затылке резинкой, на палец. — Мы что-нибудь придумаем…

* * *

Абрахас предупреждал, что Аврора может сильно не наряжаться, потому что он всё равно трансфигурирует её одежду в более подходящую. Не было на душе ощущения предвкушения, как это было от свиданий с Томом, но, тем не менее, в назначенное утро она крутилась перед зеркалом и периодически интересовалась у безучастного кота, вылизывающегося на старом потертом кресле возле стола, идет ли ей эта причёска, какие туфли надеть, и стоит ли ей красить ресницы? Кот не отвечал, только продолжал намываться, изредка водя ухом, реагируя на доносящееся с кухни громыхание посуды.

Аберфорт фыркал и разражался обещаниями проклясть лорда Малфоя, с коим знаком не был, за его подлые интриги. Впрочем, против его сына он ничего личного не имел, равно как и дедушка Альбус, заглянувший в «Кабанью голову» до прихода Абрахаса. В последние дни он странно себя вёл, заводил неопределенные разговоры, часто выпадал из реальности, задумчиво потирая переносицу, отчего его очки постоянно перекашивались, придавая ему слегка сумасшедший вид. Жалобы по поводу того, что весь преподавательский состав Хогвартса и коллеги в Визенгамоте имели честь поздравить его с выбором мужа для внучки, прекратились, так же как и улетучилась его постоянная хмурость. Смена поведения, подмеченная Авророй, произошла после встречи с лордом Малфоем, о которой Альбус не слишком распространялся; похоже, он и сам терялся в размышлениях, но, возможно, он боялся её гнева, так как начал мыслить иначе. Раздраженная сим фактом, Аврора было решила устроить скандал, но затея была обречена на провал, так как дедушка заверил её, что только она вольна принимать подобные решения.

Узнав о намечающемся свидании с Абрахасом, Альбус, казалось, не знал, как к этому отнестись, но сегодня утром, спрашивая, что же тот приготовил ей на вечер, он улыбался очень глупой улыбкой, из-за которой Аврора, расстроенная и раздраженная, быстро покинула его общество, хлопнув парадной дверью так, что та едва не сорвалась с петель и подняла столп пыли.

Выбегая из паба, она налетела прямо на Абрахаса, не забыв при этом как следует оттоптать ему ноги.

— И тебе доброе утро, — процедил он сквозь боль.

— Извини, — неловко произнесла она, отступая, а затем начала отряхивать и разглаживать его одежду, будто испачкала её. — У меня с самого утра сумасшедший дом, — начала оправдываться Аврора, размахивая руками. — Дедушки как с цепи сорвались и…

— А, мистер Малфой, — послышался голос Альбуса от двери; он приветственно улыбнулся и слегка удивленно изогнул бровь, увидев на Абрахасе не привычный строгий костюм и рубашку с жабо или тонким галстуком, а удлиненный теплый пиджак в тонкую сине-белую полоску, застегивающийся на одну пуговицу и узкие серые брюки с бело-коричневыми штиблетами. Весь этот ансамбль довершал длинный, узкий белый шарф из тонкой шерсти, обернутый вокруг шеи на французский манер. — Вы выглядите… непривычно, — задумчиво хмыкнув, определил он, в то время как Аврора оглядывала юношу с ног до головы, чувствуя, что полностью солидарна в этом вопросе с дедом.

— А мне нравится, — заключила она, многозначительно кивнув головой.

— Маггловская мода, — подтвердил предположения Альбуса Абрахас; он развел руками, демонстрируя собственный наряд, а затем надвинул на лоб английское кепи из светлого твида в тон брюкам. — Я рад, — он расплылся в широкой улыбке и посмотрел на Аврору, облаченную в простое малиновое платье с узким подолом, высоким воротом и тканевыми стяжками на груди; поверх него была накинута обыкновенная осенняя мантия черного цвета. — Я бы сказал, что это не слишком подойдет для места, куда мы отправимся, но мне нравится.

Абрахас извлек из кармана пиджака волшебную палочку и стал производить манипуляции с её одеждой. Малиновое платье укоротилось до колен и стало набухать, точно безе, собирая под подолом множество подъюбников, в талии платье сузилось и подпоясалось тонким чёрным ремешком в тон туфлям на небольшом каблуке, которые были когда-то куплены Дамблдором в Косом переулке; они остались без изменения. Мантия укоротилась точно под длину платья и расклешилась, чтобы окружить необъятные юбки чернотой холщевой ткани, рукава плотно обхватили руки, но на плечах образовались небольшие фонарики. Аврора с любопытством оглядела себя, завязала пояс пальто и, оглядывая юбку, подобно кринолину окружившую её со всех сторон, спросила:

— Мне обязательно выглядеть, как торт?

— Мама посоветовала мне несколько маггловских журналов, — пояснил он. — Несмотря на то, что подобный стиль только входит в моду, я уверен, что мы такие будем не одни.

— А ты у нас, оказывается, модник, — она игриво ткнула его кулачком в плечо. — Так куда мы идём?

Абрахас подставил локоть, и Аврора ловко нырнула под него рукой, вызвав у дедушки одобрительный смешок.

— Думаю, тебе понравится.

— Желаю вам хорошо провести время, молодые люди, — сказал Альбус, собираясь вернуться в «Кабанью голову». Он как-то странно подмигнул Абрахасу, когда вдруг с удивлением осознал, что они с Авророй очень даже неплохо смотрятся вместе; когда они вот так тепло улыбаются друг другу, их действительно можно счесть за счастливую пару. Абрахас ответил ему понимающей ухмылкой, и гордо приосанившись и щёлкнув каблуками, доброжелательно ответил:

— Спасибо, сэр... Ну, сейчас мы аппарируем, держись крепче, — предупредил он Аврору и доверительно положил ладонь на тонкие пальцы, облаченные в чёрную лайку, лежащие на сгибе его локтя.

— До вечера, дедушка, — попрощалась она, и через секунду их затянуло в узкую коктейльную трубочку, уши заложило, и мгновение спустя Аврора уже чувствовала под ногами твердые бетонные плиты, но продолжала неуклюже держаться за спутника, чувствуя лёгкое головокружение — сдвоенная аппарация приносила куда более неприятные ощущения, чем одиночная, только Том, пожалуй, мог скрасить эти недостатки. — Где мы?

Они находились в тупике, где с трех сторон их окружали высокие кирпичные стены, а в углу стоял мусорный бак, над которым роились мухи; от него исходило неприятное зловоние. Абрахас поморщился и потянул Аврору за собой, машинально выхватив из нагрудного кармана платок и приложив его к носу.

— Прости, Аврора, я и не знал, что здесь так… нечисто, — сдавленно оправдался он; на его глазах выступили слёзы. Наконец, после небольшой пешей прогулки по незнакомому Авроре району с узкими улочками, они вышли к открытому пространству. — Мы в графстве Суррей, это выставочный центр, — он кивнул на большой стенд, гласящий: «Пятая национальная медовая ярмарка».

Магглы, кутаясь в пальто и длинные пиджаки, спешили ко входу в не слишком высокое здание, похожее на металлическую коробку. Высокий покатый козырек крыши был выполнен из стекла и отражал нахохлившиеся, точно замерзшие воробьи, тучи. То была вымощенная камнем небольшая площадь, обрамленная по периметру высокими серыми гигантами-фонарями, увенчанными двумя симметрично расходящимися в противоположные стороны дугами, каждая из которых оканчивалась большой электрической лампой в матовом плафоне; создавая подъездную дорожку, перед широкими стеклянными дверьми черным гранитом бортиков возвышалась лысая клумба. В её центре сосредоточились несколько пихт разной высоты; их кроны тихо покачивались в такт прохладному октябрьскому ветру.

— Ты привел меня есть мёд? — поинтересовалась Аврора, разглядывая огромную пузатую пчелу на плакате, вдруг напомнившую ей старую брошку, подаренную Джокондой.

— Я знаю, что в поедании сладкого тебе нет равных, — глядя на то, как она нетерпеливо переминается с ноги на ногу, сказал Абрахас. — Аврора, думаю, что тебе здесь должно понравиться. Только при дегустации смотри, чтобы ничего не слиплось.

— Ты за собой следи, — не осталась она в долгу, рассматривая прохожих; мужчины особой нарядностью не выделялись — все, как один, точно в футляры, были упакованы в строгие плащи тёмных оттенков, глядя на них, можно было сказать, что Абрахас слегка перестарался с нарядом. А вот от разнообразия женских шляпок всех цветов — от миниатюрных, прикрывающих только часть головы, до широкополых с вуалью — рябило в глазах. К удивлению, некоторые дамы всё же были одеты в наряды, схожие с аврориным, и ей не пришлось чувствовать себя неуютно, в отличие от Абрахаса, на которого озирались прохожие.

— Они ничего не смыслят в моде, — он вздернул нос и гордо прошествовал внутрь помещения, держа хихикающую Аврору под руку и стараясь не кривить губы.

— Ага, — подначила она ехидно, — ну, хоть с моим нарядом проблем не вышло.

— А что с моим не так? — недовольно спросил Абрахас, крепче прижав Аврору к себе за талию и шагая внутрь просторного холла выставочного центра, где, размахивая разрисованными буклетами и программками, привлекали внимание юнцы, приглашая на ту или иную дегустацию. — Идём, нам туда, — сказал он, развернув сложенный гармошкой буклет со схемой центра.

— Хочу попробовать медовуху! — глаза Авроры загорелись огнём, она смачно облизнулась и потерла ладошки, уже свободные от перчаток. — И на свечное производство сходила бы, а вот, смотри, — тыкая пальцем в буклет, произнесла она, — тут учат ухаживать за искусственными ульями!

— Тише, Аврора, — Абрахас усмехнулся, думая, что своими громкими пожеланиями она привлекла к себе еще больше недовольных взглядов, чем его костюм, — мы везде успеем, день только начался, однако я считаю, что с медовухи начинать не следует…

Она, как маленькая, ходила с открытым ртом, разглядывая диковинные вывески над каждым ларьком пасечников, угощающих посетителей своим сортом мёда. Твёрдый как камень, тягучий как желе и совсем жидкий, темный, мутный и совсем прозрачный — от разнообразия мёда рябило в глазах и урчало в животе, а возле чайной палатки уже толпилось большинство сладкоежек. Аврора и Абрахас обошли павильон за пару часов, иногда подолгу останавливаясь у особенно заинтересовавших их стендов. В одном лектор проводил экскурс в историю пчеловодства, которая показалась им скучной, в другом — маггл в костюме пасечника показывал на настоящем искусственном улье, как правильно снимать мёд, чтобы не потревожить пчёл. По пропитанному сладким запахом помещению их летало довольно много, но это было неизбежно. В свечной мастерской, ловко орудуя скребком, ножами и специальными металлическими лопатками, подогреваемыми здесь же, на небольшой газовой горелке, лепил и вырезал из обычного воска настоящие произведения искусства сутуленький улыбчивый мужчина. Он был настолько невзрачен, что, встретив его на улице, вряд ли кто-то мог бы предположить, что из-под его крючковатых пальцев выходят такие прекрасные творения. Аврора долго любовалась на вставшего на дыбы воскового единорога с фитилём на кончике рога, тихонечко спрашивая у Абрахаса, откуда магглы знают об этих существах. Завидев что-то новенькое и невероятно интересное, она немедленно тащила его туда за руку. Ему периодически приходилось осекать её энергичный энтузиазм оказаться везде и сразу. Но, наконец, и её энергия стала потихоньку иссякать, да и, пресытившись мёдом, она больше не могла смотреть на сладкое, поэтому попросила найти место, где нет этого «тошнотворного запаха» и можно съесть чего-нибудь солененького. Абрахас прихватил с собой пару бутылок медовухи, до которой они так и не добрались, продегустировав, казалось, всё, что представлено на ярмарке. Аврора высказала предположение, что после всего, что Абрахас попробовал, он, видимо, сошел с ума, раз собирается пить эту приторную гадость.

Выбравшись из тёплого помещения на прохладную улицу, они испытали облегчение, вдыхая воздух, наполняющийся влагой перед обещанной прогнозами по радио грозой.

— Особо не разгуляешься, — Аврора вздрогнула, после того, как ей на нос приземлилась прямо таки ледяная капля. Где-то громыхнуло, и по черноте свинцовых туч чиркнула, словно разделила напополам, ярчайшая зигзагообразная молния. — Ну что, по домам?

Абрахас недовольно скрестил руки на груди и, скептично взглянув на неё, выдохнул облачком пара:

— Ты думаешь так легко от меня отделаться? Я забрал тебя на весь день и одной медовой ярмаркой ты не отделаешься,— недовольная складка меж его бровей говорила о том, что он вовсе не шутит. — У нас свидание, Аврора, если ты помнишь…

— Спасибо, мистер Очевидность, я в курсе, — с цоканьем вспомнила она назначение сегодняшней прогулки, от которой бы с удовольствием отказалась, чтобы проваляться в свой единственный выходной, выдавшийся благодаря доброте мадам Паддифут и санитарному дню в «Дервиш и Бенгз». — Только не напоминай об этом так часто, прошу тебя, мне кажется, тебе и самому не слишком приятно.

Абрахас покачал головой из стороны в сторону, глядя на неё, как на маленького капризного ребёнка.

— С каких это пор тебе стало неприятно моё общество? — спросил он с долей ехидцы, сквозь которую просачивалась слегка заметная нотка обиды.

— Не переворачивай мои слова. Мне не нравится сама ситуация, — она недоброжелательно покосилась на проходящую мимо девушку, которая, хихикая и прикрывая рот ладошкой в ажурной перчатке, поглядывала на наряд Абрахаса. — Может, тебе стоит прекратить вести себя так, будто ничего не происходит? Не надо бросать пыль в глаза отцу и давать ему лишний повод думать, что его план осуществляется.

Небо озарила новая яркая вспышка молнии, сопровождаемая раскатом грома; на лобовом стекле машины, высаживающей возле входа новых посетителей, заработали дворники, размазывая по стеклу стекающие струйки усиливающегося дождя. Абрахас огляделся по сторонам, но кругом было слишком много магглов, чтобы так безответственно использовать магию даже ради какого-то элементарного зонтика.

— Пойдём отсюда, нам стоит найти какое-нибудь более сухое место, — он поднял воротник пиджака и надвинул на лоб кепи, прячась от промозглых капель.

— Ты меня только что проигнорировал? — напирала Аврора, как будто не замечающая холод и дождь, несмотря на покрасневший носик и клубы пара при каждом выдохе. — Абрахас, пожалуйста, ответь мне честно: уж не решился ли ты ввязаться в эту авантюру? — она начинала раздражаться на пустом месте, ей претила сама мысль о том, что она может связать свою жизнь узами брака с самым близким другом и вовсе не по любви всей своей жизни. Но нарастающий гнев быстро отступил, когда она смачно чихнула. — Похоже, нам действительно стоит отправиться в более сухое место. В «Кабанью голову», например?

Абрахас протянул свободную руку Авроре (в другой находился бумажный пакет с медовухой), и, не дождавшись реакции, сам схватил её за локоть.

— Никакой «Кабаньей головы», и прекрати вести себя как истеричка, в конце концов, — попросил он мягко, но с напором. — Я прекрасно тебя понимаю, — начал он, когда Аврора, отлепившись от мостовой, последовала за ним в сторону зловонного тупика, — ты сама себе нервы треплешь. Можешь относиться чуточку спокойнее к «сложившейся ситуации»? — сделал он акцент на последней фразе; отпустив руку Авроры, он достал волшебную палочку, чтобы наложить на них водоотталкиващие чары, когда поблизости не было уже ни одного маггла. — Вообще-то, раздражаться должен я, но ты, похоже, умело делаешь это за двоих, Аврора, — в ответ она только фыркнула. — Не хочу, чтобы наши отношения портились, но пойми, я пытаюсь заботиться о тебе.

Внезапно она остановилась, с силой вырвала руку из его захвата, топнула ножкой по луже, подняв брызги, и сжала кулаки.

— Но ты ведешь себя так, будто ты хочешь этой свадьбы! — не выдержав, стала свирепствовать она и, выставив кисть руки вперед, стала загибать пальцы: — Ты не пытаешься перечить отцу — это раз, вы с моим дедушкой стреляете друг в друга взглядами, точно вы в сговоре — это два. По тебе не скажешь, что ты особенно расстроен — это три, ты даже меня за талию сегодня обнимал — это четыре, а пять… — она на миг задумалась, взглянув на водосточную трубу, извергающую чуть ли не водопад. — Короче, — она встряхнула рукой, разгибая пальцы, — чего ты добиваешься? — пронзительный взгляд дополнялся поджатыми губами.

Поначалу Абрахас делал вид, что ему откровенно скучно, но выслушав всю недовольную тираду, он приблизился к Авроре и осторожно обхватил её плечи ладонями, призывая к спокойствию. Её причёска слегка растрепалась — из пучка на затылке выбрались несколько пружинистых прядей, качающихся на ветру и наползающих на её лицо. Она настороженно наблюдала за его пальцами, заправляющими их за уши.

— Послушай, Аврора, — примирительно и серьёзно начал он, — позволь мне кое-что тебе объяснить. Я уже совсем забыл о спокойной жизни, последние два года отец то и дело устраивал мне смотр невест. Все они были никем для меня, и я реагировал точно так же, как и ты сейчас, принимая всё в штыки. Каждая из сестер Блэк была мне противна, за исключением, пожалуй, Цедреллы, присутствие которой я иногда и не замечал. Но разве возможно обрести хоть какое-то счастье с человеком, который не замечает твоего присутствия? Мы были бы несчастны… — похоже, эти слова давались ему с трудом. — Поверь, я много размышлял обо всём, можешь счесть меня эгоистом, но ты единственная на всей земле, о ком я могу и хочу заботиться. И если бы я к тебе плохо относился, или ты была мне безразлична, я бы никогда не последовал прихотям своего отца…

Аврора смотрела на него, разинув рот, пытаясь осознать услышанное, что не укладывалось у неё в голове.

— То есть тебе удобно то, что я тебе попросту не противна? — несмотря на возмущение, голос её звучал ровно, лишь слегка надламывался. — Как мило с твоей стороны, Абрахас, ты просто-таки мастер объясняться в чувствах, — насмешливость не шла ей…

Водоотталкивающие чары были недолговечны, и Абрахас наблюдал за тем, как её волосы постепенно начинают промокать, прилизывая выбившиеся пряди и делая их на тон темнее белой платины общей массы. Он не был зол на Аврору, однако нечто негативное все же прокрадывалось к нему в душу, хоть и несложно было предугадать подобную реакцию. Теперь она подумает, что за неимением лучшей партии, он решил использовать её. С одной стороны это можно было назвать и так, но Абрахас и без участия отца пришел к выводу, что ничего лучшего в его жизни не будет, столь сильны оставались его чувства к Эвелин… Боль могла не давать о себе знать месяцами, но порой, не предупреждая, накатывала с новой силой, окуная его в смятение и расстройство. Он всё думал, когда же она превратится в светлое воспоминание, дарящее улыбку, но этого не происходило, а только сильнее становилась жалость к себе. Аврора действительно осталась для него единственной и незаменимой подругой, способной понять его уставшее тосковать сердце, только с ней он мог улыбаться, как и прежде, только она умела притуплять его горечь и добрым словом или шуткой возвращать его в те светлые деньки Хогвартса, когда ничто не предвещало беды...

Возможно, если они найдут в себе силы быть вместе, пусть любовь и не появится, но зато останется нерушимое крепкое чувство, способное восполнить этот пробел. Если в сердце Авроры всё ещё теплилась надежда на возвращение Тома, хоть он и ясно дал понять, что поставил точку в их отношениях, то Абрахас просто больше не мог тонуть в собственном горе…

— …Ты, оказывается, действительно эгоист, — как он и думал, Аврора пришла именно к такому выводу. — Черт возьми, пожалуйста, скажи мне, что всё это сон… — её лицо приняло умоляющий вид. — Пожалуйста, не поступай со мной так… — она косилась на пальцы Абрахаса, которые окрепли на её плечах и стали притягивать её ближе, пока их тела не соприкоснулись. Но она упорно продолжала сверлить его свирепым взглядом орлицы, у которой из гнезда украли детеныша.

— У тебя вообще есть выбор? — горько усмехнулся он, ощущая прохладу капель на щеках. Её нижняя губа затряслась, изо рта вырвался неопределенный звук, так и не превратившийся в слово. — Давай просто попробуем? — негромко прошептал он, осторожно прислонившись к её прохладному лбу своим. Аврора дрожала как осиновый лист, в ней явно боролись какие-то чувства, напирающие друг на друга со скрежетом. — Вдруг получится?

— Если ты сейчас меня поцелуешь, я закричу! — наконец сформулировала она мысль, однако застыла подобно камню, не в силах двинуться с места. — Ты хочешь потерять нашу дружбу?

Нос у неё был такой же холодный, как и лоб, пора было убираться из-под забирающегося за воротник дождя и ветра, но тогда Абрахас потеряет эту возможность, предоставленную так неожиданно всевышними силами. Аврора тихо пискнула, когда их губы соприкоснулись, но она не почувствовала волну отвращения, как ожидала. Он мягко касался её, словно боялся спугнуть, однако подобное было выше её сил, и тогда она запротестовала, пытаясь отстраниться от него. Абрахас обхватил её затылок, не позволив этому случиться.

— Ты… псих… Абр…ахас.. Мал… фой, — сдавленно, сквозь их сомкнутые губы, обрывками произнесла она, начиная барабанить кулачками по его плечам, но не слишком сильно — в ней противостояли разные чувства. Поцелуй с другом… Мерлин, это же был Абрахас! Как подобное вообще могло произойти? Это было настолько неправильно, непривычно и необычно, будто вместо луны на небо выкатился пирог из патоки. — Идиот! При…дурок! Что… Ты тво…ришь? — Аврора заныла, продолжая колошматить его по плечам, вот только веки его были закрыты, а слух точно прервался. Он старательно игнорировал её протесты, крепко держа её затылок и обнимая за талию, да так, что ноги её уже не чувствовали мокрого тротуара тупика, в котором из-за дождя исчезли все смрады. Ужасно романтично было с его стороны целоваться возле помойки.

Аврора начала задыхаться не то от крепких объятий, не то от поцелуя, не то от внезапно поползших по спине мурашек. Непроизвольно её правая нога дернулась; в следующее мгновение Абрахас отскочил на пару футов и, согнувшись, держался за причинное место с таким искаженным болью лицом, что Аврора от страха икнула.

— Аврора! — прохрипел он, скрипя зубами и явно не от холода. — Ты с ума сошла?

— Ой, — она подпрыгнула на месте, подбежала, утонув в луже, и, ощущая вину, стала поглаживать его по спине. — Я не специально, извини!

— Ой, да ну конечно! — прошипел он, скрючившись ещё сильнее. — Ты хоть знаешь как это больно?

— Абрахас, я же извинилась, и потом, я же говорю, что не специально! Нога сама дернулась! — искренне сказала она, разводя руками. — Хотя ты сам виноват, нечего было лезть целоваться! — вдруг вспомнила она, сведя брови, но уже через секунду снова порхала над ним, извиняясь и предлагая хоть чем-нибудь помочь, на что Абрахас огрызался и не очень понятно советовал Авроре отправиться в пешую экскурсию туда, где не светит солнце…

На душе было совершенно гадкое ощущение, точно она стала причиной извержения вулкана и ничего не сделала, чтобы предотвратить эту катастрофу — нечто смрадное, как Аврора и предполагала, похожее на чувство предательства. С таким настроением она вышла из секретариата академии, где её восстановили на третьем курсе, что, впрочем, ожидаемой радости не принесло. Тяжелый вздох вырвался из груди. Единственное, что хоть как-то скрашивало её уныние — обретённая возможность наконец-то выбраться из Британии, где её персона вдруг стала интересна всем и каждому…

Получив порцию заинтригованных взглядов от соседок по общежитию, как негативных, так и поддерживающих, Аврора отправилась в свою комнату, взяв у комендантши ключ от своей комнаты, на котором висел всё тот же потертый чеканный металлический брелок с выбитым на нём номером. Урсула наверняка сейчас у отца, по пятничной традиции ужинает в его обществе, а это значит, что вернется нескоро, а может, и вовсе завтра, что отлично подходило Авроре, нуждающейся в некотором времени для того, чтобы собрать мысли в кучу. В неподъемной корзинке закопошился Пыщ, но снова затих — видно отлежал правый бок и перевернулся на левый. Опустив взгляд в пол, дабы не нарываться на зевак, Аврора быстро добралась до нужной двери. Через несколько секунд она уже была в своей комнате; как и ожидалось, Урсулы здесь не обнаружилось. Аккуратно опустив левитируемый сундук возле окна и вытащив сонного кота из переносной корзинки, она первым делом отправилась в душ, чтобы потом замертво упасть на уже приготовленную к её приезду кровать, застеленную простынями с эмблемой академии, однако планам не суждено было сбыться…

— Аврора, разрази тебя Мерлин! Почему ты не написала, что приедешь? — раскрасневшаяся Уши, совершившая быстрый кросс по лестницам общежития, возникла в проёме двери ванной комнаты.

— Вообще-то принято стучаться, — спокойно напомнила та, кутаясь в махровое полотенце поплотнее. Вид у неё был крайне несчастный, несмотря на румянец после банных процедур. — Я написала в секретариат.

Уши, не видевшая подругу долгих несколько месяцев, прислонилась спиной к скрипнувшей двери, стукнувшейся ручкой о кафель стены. Скрестив руки на груди, она провела анализ состояния Авроры. Выглядела та совсем подавленно, волосы будто потускнели, плечи осунулись, а лицо… Впалые щёки и острый подбородок отнюдь не придавали ей утонченности, а скорее превращали в недокормленную, тощую бедняжку, на которую было страшно смотреть.

— Да… — выдохнула Уши удрученно. — Я думала, что в газете просто неудачный кадр был… Извини, что не смогла приехать на помолвку.

— Ты как никто другой способна поддержать в трудную минуту, — зловеще ухмыльнулась Аврора, подойдя к зеркалу и открыв бутыль с кремом для лица. — Ничего, на помолвке всё равно практически никого не было, за исключением нескольких Блэков, пары французских родственников Абрахаса и моих дедушек. Всё прошло тихо, можно сказать, по-семейному, — эта ужасающая ухмылка вновь появилась на её худом лице. — Лорд Малфой потребовал, чтобы перед помолвкой я жила в Малфой-мэноре, он запечатал все камины и наказал эльфам, чтобы они за мной следили, весело, правда? Я была настоящей пленницей, только в этой тюрьме не так уж плохо кормили.

Уши сползла по двери на пол и подобрала ноги под себя, её взгляд выражал полнейшее замешательство вперемешку с сочувствием, уголки губ подрагивали. Она тихо наблюдала за тем, как подруга наносит крем на кожу и размазывает его, делая вид, что кроме неё в помещении никого нет.

— Ты не объяснила мне в письме, как такое могло произойти, — Урсула искренне полагала, что Абрахас всегда был для Авроры отличной парой, обрадовалась за них, когда увидела вырезку из «Ежедневного Пророка», присланную вместе с письмом в Кёльн, только радость быстро улетучилась, стоило прочитать первое предложение от озлобившейся, отчаявшейся подруги. — Это довольно странно, знаешь ли. Так и не поняла, почему лорд Малфой кардинально изменил своё мнение насчет тебя…

— Я не могла написать обо всём в письме, он настоятельно советовал мне не писать того, что я тебе сейчас скажу, опасаясь огласки. Ты же знаешь, что совиная почта не слишком надёжна. Уши, пожалуйста, только никому не рассказывай… — та молчаливо кивнула, совершив движение пальцами возле губ, будто застегивая их на молнию, поудобнее расположилась на коврике возле двери и принялась слушать, схватив зевающего Пыща, вошедшего в ванну, и усадив его у себя на коленях. — Я бы не сказала, что у меня был особый выбор, несмотря на все заверения дедушек о том, что я сама вольна распоряжаться своей судьбой, — продолжила Аврора, избегая глядеть на Уши; намазавшись кремом, она присела на бортик ванны и стала покачивать ногой. — Абрахас очень хороший парень, более того, он мой лучший друг, но я до конца не могу понять его. Его отец промыл ему мозги, и он вбил себе в голову, что просто обязан на мне жениться, — Аврора неопределенно пожала плечами и поправила чуть сползшее полотенце. — Лорд Малфой нашел кое-что интересное в моей биографии, оказывается, я какая-то там родственница Мерлина.

— Брешешь! — воскликнула Урсула, спихнув кота с колен, но сразу же замолкла под тяжелым взглядом Авроры. — Прости, продолжай…

— Мои долги перед Лораном были оплачены, единственная радость была увидеть, в какое бешенство пришёл этот негодяй, когда увидел принесенный мной лично чек с подписью лорда Малфоя. Как я поняла, у них какие-то междоусобные разногласия, кто знает… После этого у меня действительно не было выбора, кроме как согласиться на помолвку с Абрахасом, — голос Авроры становился сдавленным, внезапно она резко посмотрела в глаза подруги и прошептала: — Я продалась, Уши, со всеми потрохами, теперь я не владею собственной жизнью… Я облегчила своё существование, но теперь я сижу на шее у Абрахаса, хоть он этого пока не признает… — слёзы водопадом хлынули из её глаз, прочерчивая мокрые дорожки по щекам и собираясь на подбородке. — Я такая глупая, неужели деньги действительно решают всё? Я забыла о своих моральных принципах…

Пыщ терся о её ногу и, мурча, жалобно поскуливал, пытаясь успокоить. Уши в первый миг не решалась подойти, но ноги сами подняли её и понесли к Авроре, которая тотчас оказалась в её объятиях.

— Я такая плохая, я предала свою любовь, я предала дружбу с Абрахасом, Мерлин, что же я наделала, когда взяла этот злосчастный чек?! Я подписала себе приговор, — ныла она, содрогаясь. — Никто не понимает или просто не хочет видеть того, что я натворила. Почему они просто не могут сказать мне, осудить, в конце концов? Все только улыбаются и говорят, что я сделала всё правильно, даже Абрахас! Но почему я чувствую, что совершила зло?! Я схожу с ума…

Она выдохлась и сникла в объятиях Уши, поглаживающей её по голове и тихо пытающейся переварить всю полученную информацию. Невероятно, как можно так убиваться из-за того, что нашла в себе силы поступить правильно и не губить свою жизнь. Конечно, многие студенты, бывшие на практике в Китае, со скептицизмом отнесутся к переменам в личной жизни Авроры, которая только и делала, что грезила о Томе, а потеряв его, впала в любовное уныние. Возможно, не все будут способны искренне порадоваться её помолвке с богатым и красивым юным лордом Малфоем — идеальной партией для любой девушки. Пойдут всяческие кривотолки, и академия ещё не скоро перестанет перемалывать будущим супругам косточки, тем более такие личности, как Хелена Шульц или несчастный влюбленный в Аврору Отто Хольстейн не оставят это без внимания…

Родством с самим Мерлином можно было только гордиться, Аврора, естественно, не стала бы сочинять, тем более, в это смог поверить такой человек, как Луи Малфой, о котором она частенько рассказывала в прошлом году. Если уже сейчас она называет прекрасный Малфой-мэнор тюрьмой, то что будет в будущем? Вряд ли ей снится роскошь украшений и платьев, бесчисленная прислуга и дороговизна новых персидских ковров. Птица в золотой клетке — вот в кого она боится превратиться, но, с другой стороны, Аврора со своими моральными устоями видит только одну сторону медали. Несмотря на нелюбовь, находиться под вечной защитой такого мужа, как Абрахас, должно быть вполне комфортно. Насколько Урсула успела его узнать, можно было предположить, что он окружит её такой заботой, что никому и не снилось — это самый главный аргумент. В конце концов, те же роскошные платья, ковры и прислугу нельзя отнести к минусам, Аврора никогда не будет ни в чем нуждаться и сможет построить свою жизнь, не завися от денег. Ей так нравится Археология и Древние Руны, с такими активами она сможет открывать музеи или курировать раскопки, спонсировать исследования… Да, пожалуй, Урсула и сама была из того разряда девушек, которые не без интереса относились к состоятельным молодым людям.

— Ты должна выглядеть счастливой… — ударом по самому больному звучали слова Урсулы, но она была права, и Аврора это понимала. О её приключениях в музее во Франции знала вся академия, о помолвке наверняка уже доползли слухи, тем более что среди студентов были британцы, выписывающие «Ежедневный Пророк», и французы, так же бывшие в курсе из газет своей страны. Одного взгляда Хелены Шульц — старосты общежития, было достаточно, чтобы понять, что все давно в курсе происходящего.

— Я знаю, но это самое трудное, — пробормотала Аврора, стараясь больше не плакать и вести себя более сдержанно, цивилизованно реагировать на режущую сердце правду. — Мне страшно, Уши, я боюсь, что не выдержу…

— Ничего, я помогу тебе пережить это. Думаю, что студенты найдут новую жертву обсуждений уже в ближайшую неделю и быстро потеряют к тебе интерес, — рассудила Урсула, опираясь на знание менталитета академии. — Чего ты сейчас хочешь больше всего?

Аврора заставила себя оторваться от подруги и улыбнуться.

— Пинту сливочного пива и чесночных сухариков, только с доставкой в комнату…

* * *

Стайка девушек, стоящих возле входа в аудиторию номер три, щебечущих, точно синицы, о диаграммах изменения положения небесных тел, замерли на месте и замолкли, глядя на идущую саму по себе охапку белых, как первый снег, роз. Такое количество цветов они видели разве что в цветочных магазинах, но эти… Будто только что сорванные с куста, хотя на улице стояла зима, с полураскрытыми полными бутонами на крепких длинных стеблях, усыпанных свежими зеленеющими листьями. Источая вокруг себя ни с чем не сравнимый аромат, букет прошествовал сквозь толпу, пискляво извиняясь, и скрылся за ближайшим углом. Девушкам потребовалась секунда, чтобы переглянуться друг с другом и, забыв о подготовке к зачету по Астрономии, броситься вслед за карликом в форменном синем комбинезоне с рекламой доставки цветов, коим оказался разгуливающий по академии букет. Головы студенток, одна над другой, поочередно протиснулись в узкий проем двери библиотеки, где, как и предполагалось, сидела счастливая обладательница столь прекрасных роз, как всегда без устали занимающаяся уроками, нагоняя пропущенную за, без малого, три месяца учебную программу. Аврора Уинтер — в последнее время такая ухоженная, с идеально уложенными в якобы небрежный узел на затылке волосами с выбивающимися из общей массы идеально подкрученными локонами, ниспадающими с висков, наманикюренными пальчиками коснулась одного из бутонов и наклонилась, чтобы вдохнуть аромат свежих роз. На секунду задержавшись возле букета, она взглянула на шушукающихся возле входа студенток, счастливо улыбнулась, поблагодарила доставщика и достала из центра букета чуть серебрящуюся карточку с посланием отправителя.

«Удачи на экзаменах. Абрахас», — гласила строчка фирменным витиеватым почерком фирмы «Цветы в ваш дом», уже знакомым Авроре по прошлым посылкам. В её комнате ещё не завял предыдущий букет не менее прекрасных орхидей, присланных Абрахасом без особого повода. Она знала, что сейчас поднимется из-за парты, на автомате закроет учебники и с нестираемой гордой улыбкой пройдёт мимо заинтересованных девушек, держа в руках потрясающей красоты букет, принимая слова восхищения; отправится до своей комнаты, непременно привлекая к себе всеобщее внимание, а там… Поставит розы в новую наколдованную вазу, улыбка спадет с её лица, а цветы еще неделю-две будут напоминать о несбывшихся мечтах и утерянной свободе, улетевшей как птица в распахнутое окно…

Абрахас не скупился на подарки, частенько присылая милые сувениры и каталоги с одеждой, а так же буклеты лучших салонов красоты Кёльна, где всё было оплачено заранее, не оставляя не нуждающейся во всём этом Авроре выбора и права на непосещение. Будущий супруг лишь делал то, что от него требовал статус, балуя невесту приятными мелочами, судя по всему, по наставлению разбирающейся в женских предпочтениях матери. Урсула была единственным человеком, кто знал, как тяжело приходится подруге, что изображая наигранное счастье и беззаботность, та едва находит в себе силы не расплакаться, а на неприятные издевки Отто Хольстейна отвечать с высоко задранным носом.

Малфои жертвовали академии совсем нехилые суммы, и Аврора с возмущением замечала, что профессора стали заискивать перед ней, заводя непринужденные беседы в коридоре, комендантша предложила отдельную комнату, от которой, впрочем, она отказалась, а в табеле успеваемости как по волшебству стали появляться высшие баллы. Вокруг неё постоянно роились студентки, набивающиеся в подруги, некоторые сочли Аврору равной себе по статусу и даже выше, ведь их брендовые кошельки звенели галеонами, а к имени прилагалась та или иная приставка. Молодые люди — и те иногда злоупотребляли дружелюбностью, в шутку называя её леди Аврора, отчего той приходилось стискивать зубы и сжимать кулаки, чтобы не послать всё к чёртовой матери. Бесконечный фарс с калейдоскопом налипающих на лицо масок совсем изматывал её, но, несмотря на всё это, она стала выглядеть определённо лучше — и не только благодаря косметике, постоянным массажам, посещениям цирюлен — физически Аврора ощущала себя хорошо, набрала вес и приобрела утерянный румянец. Урсула тактично не осмеливалась подкалывать её, что грядущая свадьба, назначенная на середину июля тысяча девятьсот сорок восьмого года, то есть, через каких-то шесть месяцев, благотворно на неё влияет, однако и без неё находились умники.

Разговоры о Томе были запрещены, словно под страхом смерти, и подруги никогда не поднимали эту покрытую мраком тему. Время текло столь незаметно, что Аврора порой и не замечала, как ставит в конспектах число задним месяцем, и как за окном меняется погода, а на тополе, заглядывающем в окно аудитории Древних рун, набухают зеленеющие почки. Как ярко и по-весеннему начинает греть солнце, и оживляется студенческий городок, подверженный буйству гормонов и чудесной погоде. Каждые вторые выходные, равно как Рождество и Пасха в Британии остались в воспоминаниях лишь мельком. Аврора плохо помнила и Новогодний приём в доме Малфой, когда ей вместе с Абрахасом и его родителями пришлось принимать гостей в своём будущем доме. Арабелла провела с ней немало времени, обучая этикету и манерам высшего общества. Она, конечно, замечала безучастность будущей снохи, но была вполне довольна её успехами, отмечая, что молчаливость и скромность может сыграть им на руку. Похоже, что леди Малфой была женщиной чуткой и действительно прониклась к Авроре симпатией, лорд Малфой же иногда мог и упрекнуть в чём-то, но относился к ней вполне сносно, в большинстве случаев давая наставления на путь истинный, если смущенная знаками внимания его сына невестка отстранялась от легких объятий и не проявляла к Абрахасу должного интереса. Абрахас же всё прекрасно понимал, он никогда не показывал, что как бы дорога она ему не была, являться её женихом было несколько неуютно и некомфортно. Долгие вечера выходных, а так же зимних и пасхальных каникул они проводили наедине, покинутые нашедшими «важные дела» родителями, не выезжающими из Британии, когда здесь находилась Аврора. Они тщательно следили за будущими супругами, не теряя бдительности, и постоянно подталкивали их друг к другу.

Конечно, неловкость не могла не присутствовать при уединенных беседах, но, в целом, в их отношениях практически ничего не изменилось. Стараясь узнать друг друга лучше, правда они и так знали практически всё, Аврора и Абрахас часами гуляли по зимнему саду, изредка играли в снежки, бывало и валялись в сугробах, засыпая друг друга пригоршнями рыхлого снега, однако никогда больше не целовались и не позволяли себе выходить за рамки привычного поведения, хотя прекрасно знали, что после свадьбы завершением ритуала обязательно должна будет стать первая брачная ночь. Они никогда не поднимали этой темы. Иногда они подолгу молчали, делая вид, что увлечены каждый своей книгой, изредка играли в волшебную монополию, когда в гостях появлялись Друэлла с Цигнусом или Чарис с Каспаром — в семье последних совсем скоро ожидалось пополнение.

Аврора менялась — и эти перемены Абрахасу были совсем не по душе; чтобы развеселить её, приходилось прикладывать немало усилий, предаваться воспоминаниям о проделках студентов в Хогвартсе, чему угодно, лишь бы увидеть хоть какое-то подобие улыбки. У неё практически не осталось милых странностей, да и вообще Аврора стала какой-то неживой, точно вылепленной из воска статуей, неспособной на проявление эмоций. Чем утончённее, благовоспитаннее и манернее она становилась, тем холоднее становился взгляд серых, словно чуть припорошенных снежной пылью, глаз. Она без сожалений рассталась со своими неимоверно длинными космами, как брезгливо называл их лорд Малфой, приобретя ухоженные, блестящие волосы чуть ниже лопаток. С острыми чертами лица и матовой кожей, лишенной загара, Аврора стала идеально вписываться в каноническую внешность аристократии, а пошитые точно под неё платья, хоть и безумно шли ей, но отчего-то делали менее привлекательной для Абрахаса, обвиняющего себя за то, что от прежней Авроры оставалось всё меньше и меньше. Она превращалась в куклу, которую так любила наряжать его мать, и отличное средство для создания видимости человечности и приближенности к простому люду для отца.

Однажды Абрахас подарил ей золотые серьги с рубинами и изумрудами, рисующими спелые ягоды клубники, но так и не увидел украшений в её ушах, в которых всегда теперь блестели гвоздики фамильных бриллиантов.

Из Кёльна ему писала отчаявшаяся вернуть прежнюю подругу Урсула, сетуя на то, что не может с ней справиться, и Аврора стала совершенно безразличной ко всему, лишь иногда проявляющей язвительность. Показное счастье и манерность в академии будто вросли в её натуру, и она всё больше отдалялась от Урсулы, находя аристократичную группку студентов, вившихся вокруг нее, более подходящей своему имиджу. Даже при Уши Аврора в последнее время не позволяла себе лишних проявлений эмоций, жила точно на автомате, совсем перестала жаловаться на судьбу, плакать, частенько подолгу выбирала наряд на вечер, крутясь перед зеркалом, только подобным поведением было сложно обмануть близких, знающих её людей.

* * *

Виктория и Аника Блэк, приглашенные на девичник, пребывали в тихом ужасе от разительных перемен полюбившейся им когда-то забавной девчушки, Друэлла с Вальбургой, напротив, нашли эти изменения положительными и провели вокруг Авроры весь вечер. Уши, чувствующая себя в обществе благовоспитанных девиц не в своём котле, тихонько сидела в уголочке, поглядывая на кружевное безумие приглашенных, устроивших вечеринку в довольно откровенных пеньюарах. Девушки наряжали виновницу торжества в разнообразные комплекты. После нескольких бутылок эльфийского вина в просторном зале Малфой-мэнора, ставшего местом проведения ребяческого таинства последнего незамужнего дня, начались бои подушками: в них приняла активное участие и Аврора, от которой Урсула уже и не ожидала увидеть хоть каких-то искренних эмоций. Она довольно сильно дубасила визжащую Вальбургу так, что подушка разорвалась и выпустила облако белоснежных перьев, в котором весело прыгали сходящие с ума аристократки. Уши насильно втянули в это безумие Аника и Виктория — самые приятные из чокнутых девиц. Две французские представительницы со стороны жениха — до невозможности чопорные и высокомерные — и те спустя время поддались общему настроению.

Мальчишник проходил в другом крыле поместья, и Арабелла Малфой зорко следила за тем, чтобы мужская и женская половина никак не контактировали, однако сама в процессе не участвовала. Несмотря на запреты, бдительных эльфов, изрядно подвыпивший вражеский десант все же каким-то одному ему известным способом прорвался сквозь «баррикады» и едва не потерял дар речи, увидев прелестных ангелов, усыпанных перьями со своих иллюзорных крыльев, разодетых в чудесные прозрачные одеяния, едва прикрывающих самые выдающиеся места.

— Мерлин, я попал в рай! — воскликнул Каспар пораженно.

Ангелы разом обратились в яростных фурий, пронзительным визгом и прицельным метанием разнообразных попавших под руку предметов пытающихся заставить десант ретироваться. Десант, однако, застыл с открытым ртом, игнорируя летящие в него снаряды, пока не согнулся пополам, когда чуть ниже пояса ему прилетела черепаховая щетка для волос. Девушки, прекратившие дикие визги, схватились за животы, так как никогда не слышали такого писка от представителя мужского пола, равно как и последовавшего за писком колоритного набора уничижительных эпитетов (все — также сплошь ниже пояса) в адрес своих интеллектуальных способностей.

Появление Каспара стало самым фееричным, без преувеличения — переломным моментом девичника, ибо дальше начало происходить нечто невероятное: девушки безоговорочно одобрили идею мстительной Урсулы, потирающей ладони в предвкушении, и оставили его в своей компании с одним условием…

Вошедшая с проверкой Арабелла застыла в изумлении, глядя на появившуюся среди участниц феерии новую девушку в бигудях на короткие волосы и с длинными, черными, как смоль, пушистыми ресницами, — такую страшненькую, что она сначала опешила, решив, что кого-то заколдовали, заставив щёки и подбородок «жертвы» обрасти щетиной. Разгадку дали волосатые ноги с ярко-малиновым педикюром, торчащие из-под прозрачного пеньюара. Ещё никто и никогда не слышал такого искреннего смеха из уст леди Малфой, а довольные девушки демонстративно продолжали экзекуцию Каспара косметическими средствами — выплывшая из соседней комнаты Аника, ехидно смеясь, несла в одной руке длинные полоски ткани и что-то дымящееся, подозрительно напоминающее воск для эпиляции, в хрустальной вазочке для варенья — в другой. Юноша, ничуть не стесняясь, то и дело поглядывал на завершающую накручивать его волосы на бигуди мисс Вебер, точнее, на отдельные её части. Мало того, он был безбожно пьян.

— Мама, что там творится? — раздался голос Абрахаса позади Арабеллы, мигом захлопнувшей дверь изнутри перед самым носом сына. — Ты нашла Каспара?

— О да, мистер Крауч здесь, — ответила та, продолжая хихикать, из глаз её текли слёзы. — Он слегка… занят. Кстати, мистер Крауч, как вы сюда попали?

— Мама, открой! — но в ответ донеслись возгласы протеста от девушек, которые и так затянули пояса менее откровенных халатов в присутствии Каспара. — Каспар, ты нарушаешь все правила приличия, немедленно выходи, или я сам тебя заставлю, — на самом деле он испытывал сильнейшее любопытство узнать, как проводят предсвадебную ночь девушки.

Абрахас, воспользовавшись моментом, когда захваченная зрелищем Арабелла сделала шаг вперёд, отворил дверь заклинанием и едва не споткнулся на пороге, выловив взглядом явно выделявшуюся среди других «девушку». Вырвавшийся у него комментарий всего одним кратким, но ёмким словом охарактеризовал всю непередаваемую глубину удивления, в котором вдруг оказался Абрахас при виде друга. К сожалению, ему никто не посочувствовал, а Друэлла, сделав большие глаза, с опозданием заткнула уши. Получив от покрасневший от стыда матери подзатыльник за сквернословие, Абрахас на этом не остановился:

— Видела бы тебя Чарис… — напомнил он об одной отсутствующей на этом празднике.

— Да она бы раньше срока родила! — смеясь, поддержала Виктория Блэк, размешивая принесенный сестрой воск специальной кисточкой и нанося его на волосатую ногу нахмурившегося, но вмиг расслабившегося Каспара, почувствовавшего приятное тепло средства.

Абрахас смеялся, утирая слёзы, поглядывая на хохочущую нараспев, сидящую на полу Аврору, привалившуюся к краешку кресла — такую привычную и такую искреннюю, что почувствовал, как внутри разливается нечто тёплое. Он внезапно ощутил порыв благодарности к разгильдяю Каспару, откровенно разглядывающему прелести Урсулы, колдующей с его шевелюрой.

— Так, Абрахас, уходи, тебе точно здесь нечего делать, — напомнила леди Арабелла, не в силах оторвать взгляд от покрытой воском ноги Крауча, еще не знающего, что его ожидает.

— А дурнушка, стало быть, здесь останется? — не унимался он, чувствуя некое облегчение после терзающих его весь вечер мыслей о грядущей свадьбе.

Оскорбление вызвало новую волну хохота среди подвыпивших девушек и злобное рычание со стороны огрызающейся «дурнушки», вдруг прервавшееся звуком, похожим на треск отрываемой бумаги, затем раздался крик боли. В следующую секунду Каспар как ошпаренный носился по усыпанной перьями комнате, прыгая на одной ноге и прижимая ладони к другой, на которой виднелась розовеющая полоса чистой, лишенной волос кожи. Вопя, он сообщал всё, что думает о самой Виктории и всех её родственниках женского пола на пять поколений назад, красочно расписывая, что именно, как именно и по сколько раз лично он готов сделать с ними всеми — в общем, и с самой экзекуторшей — в частности, как только заживёт раненая нога. Слова «чёртова садистка» и «извращённая карга» в его монологе были самыми мягкими определениями. Сама Виктория, с интересом выслушав его предложения, с сожалением вынуждена была их отклонить, сказав, что, во-первых, женатые мужчины для неё не представляют никакой практической ценности, пусть даже такие изобретательные и гораздые на интересные затеи; а во-вторых — её черногорский жених вряд ли одобрит такие добрачные эксперименты с её стороны, а лично ей жаль оставлять будущего наследника Каспара расти безотцовщиной. «И вообще, сколько можно бегать, процедура только начата, будь мужиком, садись и не жужжи, раз заглянул на наш огонёк», — резюмировала она, вдохновенно водя волшебной палочкой над остывающим воском и предвкушающе следя взглядом за нарезающим круги по комнате Каспаром. Аника, попавшая в группу «родственников женского пола», также нашла идеи Каспара занятными, но, разминая суставы пальцев, дополнила лишь, что готова приложить его Петрификусом, чтобы облегчить задачу сестры с эпиляцией.

Абрахас покинул комнату вместе с матерью, решившей, что девушкам от Каспара ничего не грозит, скорее, они представляют для него угрозу.

— По-моему, всё идёт замечательно, — рассудила Арабелла, удовлетворенно улыбнувшись; она взяла сына под локоть и погладила его по плечу. — Ведь я в последнее время боялась за неё, несмотря на то, что её манеры стали практически идеальными. Думала, со своими тараканами Аврора не скоро расстанется, но, признаться, без них она становится совсем обычной.

— Ты сама всё время наряжала её как куклу и заставляла штудировать огромные талмуды постулатов этикета.

— Абрахас, как ты со мной разговариваешь? — возмутилась мать, пронзив его острым укоряющим взглядом. — Тебе бы тоже не мешало прочитать ту книгу!

— Мама прекрати, — отмахнулся он, не удостоив вниманием её слова. — Я всеми силами стараюсь, чтобы она окончательно не превратилась в то, что вы лепите из неё с отцом. Аврора никогда не была такой холодной, она практически растеряла всё своё жизненное тепло…

— Ты преувеличиваешь, — фыркнула Арабелла, — не она ли только что заливисто смеялась? По-моему, она не выражает протестов касательно предпринимаемых нами усилий — она уже почти соответствует своему будущему статусу. Она же пришла к нам совершенно неотёсанной, точно бедняжка с улицы!

— Она вообще ничего не высказывает, у меня складывается ощущение, что из неё высосал душу дементор! — негодовал Абрахас, прибавляя шаг, чтобы поскорее примкнуть к мальчишнику и покинуть общество матери, которая и так всё понимает, но старается делать вид, что её это не интересует.

Перед тем, как оставить сына у дверей, из-за которых доносился шум разговоров и слегка пьяный смех, Арабелла с серьёзным видом сказала:

— В твоих руках изменить всё это, ты сможешь сделать её счастливой, если постараешься, — она поддерживающе похлопала Абрахаса по предплечью. — Я же вижу, как ты сам к ней относишься. Если это не любовь, то что же тогда?

Его глаза расширились, показывая удивление такой прямолинейностью.

— Мама, это вовсе не любовь, — раздраженно заметил Абрахас.

— Ну, значит, всё к этому и идёт, — пожала плечами она. — Вы, правда, хорошо подходите друг другу, просто вам обоим нужно это осознать. Сделай так, чтобы она влюбилась в тебя и сам станешь счастливым, — и, услышав, как за дверью кто-то нестройно интересуется, куда же делся виновник торжества, леди Малфой добавила: — Что ж, сильно не напивайся, завтра у вас с Авророй ответственный день, всё должно пройти идеально.

Абрахас скорчил мину, однако спорить не стал, лишь попросил мать проследить за тем, чтобы Каспар ничего по пьяни не натворил, припоминая его интрижку с Урсулой, ведь у него жена вот-вот родит. Беременность и так протекает с осложнениями.

* * *

Из отражения в зеркале на Аврору смотрела незнакомая девушка, такая хорошенькая и нежная, что захватывало дух. Утренние процедуры, маски и массажи не прошли даром — её матовая, зазолотившаяся после пары дней на солнце кожа, будто светилась изнутри мириадами песчинок звёзд. От пышного платья она наотрез отказалась, считая, что ей будет неловко в нём двигаться, поэтому вместе с леди Арабеллой они пришли к выводу, что лучше всего к образу действительно подойдёт нечто более «освежающее», лёгкое, но в то же время изящное. Ослепительно белого цвета платье из шёлковой тафты с витиеватыми узорами, всё же, казалось слегка пышным из-за нескольких подолов, но, к счастью, не превращало Аврору в торт-мороженое. Кушак из светящегося шелка опоясывал корсаж без бретелей чуть выше талии. Из-за того, что платье всё же показалось леди Малфой слегка простоватым, она приняла прямое участие в его доработке, и вскоре на плечи небрежной вуалью лег прозрачный матовый шифон, соединяющийся с поясом. Тут фантазия Арабеллы разыгралась ещё сильнее, и вскоре невесомую шифоновую тунику украсили шёлковые розы. Гладкие распрямленные волосы были закручены на затылке рогаликом, спускающим закрученные на концах локоны по спине. По настоянию лорда Малфоя, косвенно участвовавшего в подготовке невесты к свадьбе, из французского сейфа были доставлены украшения леди Арабеллы, которые когда-то и она надевала, идя под венец. Аврора со скучающим видом наблюдала, как в волосах то тут, то там появляются миниатюрные бриллианты, собираясь, точно утренняя роса на лесной паутине. В ушах россыпь бриллиантов, на пальце кольцо, которое подарил ей Абрахас в честь помолвки — тоже с внушительным бриллиантом, бриллианты повсюду, даже прокрались в соцветия роз на её платье и на вышивку фаты…

Странное было ощущение, точно все происходящее не имеет к ней никакого отношения, и Аврора смотрит чью-то свадьбу со стороны, безразлично наблюдая за приготовлениями, однако в большом зеркале туалетного столика отражалось именно её лицо; несмотря на естественный румянец, над которым долгие двадцать минут колдовала лучшая ведьма-визажист Франции, серые глаза действительно выглядели неживыми, под стать холодным камням в её прическе, ушах, платье и на пальце.

Оставив готовую к выходу невесту ненадолго наедине с собой, леди Малфой на всякий случай приказала эльфу незаметно наблюдать за ней, и если вдруг что, сразу же сообщать. Только почувствовав одиночество, Аврора потихоньку начала осознавать происходящее вокруг. Белые вазы с ослепительно белыми розами были подпоясаны белыми широкими лентами, завязанными в банты. Белый тюль, точно фата невесты развевался на июньском теплом ветерке, белое платье, белый круглый букет из тех же роз… Всё вокруг кричало о предстоящем событии, которое изменит её жизнь окончательно. Когда-то, радуясь за Абрахаса, она представляла в подобной обстановке счастливую улыбающуюся Эвелин, затем Цедреллу Блэк, но в итоге почему-то именно ей досталась честь стать его невестой. Насколько может быть непредсказуема жизнь, как просто разрушить её собственными руками или талантом притягивать неудачи… Ещё вчера Аврора не могла отнестись к свадьбе серьезно, по-прежнему полагая, что этот странный сон закончится, и она просто проснётся в своей кровати в рейвенкловском общежитии года четыре назад… Но подойдя к кульминации, сон так и не закончился, и только сейчас сердце начало пропускать удары, в груди сдавило, а в ушах появился непонятный гул сотен тысяч сверчков… И только сейчас пришло полное понимание, что сегодня она выйдет замуж за своего лучшего друга…

Раздался стук в дверь, не позволив ей впасть в уныние или наоборот, предотвратив подступающую к горлу истерику.

— Войдите, — слабым голосом отозвалась она. — Абрахас? Что ты здесь делаешь? — Аврора встрепенулась, зачем-то подобрала юбки платья и отступила на шаг. — Ты же не должен видеть до свадьбы… — но слово «невеста» потерялось где-то в голосовых связках.

Он медленно и осторожно, как будто их разделяла пропасть, через которую была перекинута тонкая жердь, по коей ему пришлось идти, приблизился к ней. Аврора шумно вздохнула и сделала ещё один шаг назад. Абрахас всегда мог похвастаться незаурядной внешностью, особенно после Хогвартса он возмужал и превратился в прекрасного юношу, но сейчас он был настолько красив, что у Авроры защемило сердце, нет, не от восхищения, а от грусти. Ворот рубашки был скрыт белым шелковым платком, окружавшим горло и завязанным наподобие галстука. Манжеты и лацканы черного бархатного камзола, а так же жилетка того же цвета, были богато расшиты растительным симметричным узором серебряных нитей. Черные штаны точно вырастали из высоких черных лакированных сапог с отвёрнутыми голенищами. Каштановые волосы были зализаны назад, обнажая высокий лоб.

В комнате вдруг стало душно, и Аврора невольно потянулась к свежему ветерку, едва раздувающему тюль. Она повернулась к Абрахасу спиной, словно надеялась спрятаться.

— Ты невероятно красивая сегодня, — но комплимент отнюдь не звучал дежурно, в голосе слышалось подлинное восхищение будущей супругой. Стройная фигурка Авроры была облачена в изысканное платье, и в каком месте отец нашёл его примитивным? Прозрачная фата едва скрывала аккуратно уложенные, блестящие на солнечном свету волосы, сияющие бриллиантовыми шпильками. У Абрахаса действительно перехватило дух, он бы никогда не узнал Аврору со спины, Аврору — неженственную, ребячливую девушку, выбирающую исключительно пестрые наряды и дурацкие сережки…

— Спасибо, ты тоже, — нервно покусывая губу, ответила она. — Зачем ты пришел, если лорд Малфой узнает…

— Меня мама попросила, говорит, ты сильно переживаешь, — честно ответил он и поравнялся с ней возле окна, чтобы насладиться пейзажем греческого сада, раскинувшегося за окном, и елового леса поодаль за ним.

Аврора удивленно повернула голову на звук голоса Абрахаса и посмотрела ему в глаза.

— Я вообще не давала повода думать, что со мной что-то не так… — возразила она негромко.

— В том-то и дело, что ты вела себя слишком тихо и равнодушно, — пояснил Абрахас. — Моя мать прекрасно разбирается в людях, Аврора, она переживает за тебя.

— Она мудрая женщина, но не настолько, чтобы позволить мне побыть одной хоть секунду этого наполненного приготовлениями утра и собраться с мыслями. Прости, если оскорбила тебя такими словами, я сегодня не слишком настроена на любезности, — ни капли сожаления не сквозило в её голосе.

— Я уже понял, — он не выглядел оскорбленным, напротив, прямолинейность будущей супруги даже повеселила его. — Я всегда умел находить слова в разных ситуациях, но сегодня я что-то тоже не совсем в своём котле, — усмехнувшись, он заключил руку Авроры в свои ладони.

— Брось, я скажу, что ты провёл со мной поучительную беседу про то, как успокоить свои нервы, сдобрив её парочкой остроумных шуток, которые меня успокоили…

— Но похоже на то, что ты будешь меня успокаивать, — на выдохе сказал он, присаживаясь на подоконник.

— Ну, должна же быть в этом доме от меня хоть какая-то польза, — возразила Аврора шутливо, только шутка её звучала чересчур тоскливо. — Не думай, что я сбегу, и леди Арабелле передай… Просто потому как, мне некуда…

На этих словах незаметное напряжение Абрахаса тихонько стало отступать, сам не зная почему, он верил её немного язвительным речам, просто потому, что это была Аврора, которая никогда раньше не врала. Раньше…

— …Скоро Аберфорт придёт, — сказала она, взглянув на часы на его запястье. — Разве тебе не пора быстро ретироваться и сделать вид, что тебя здесь не было? Не думаю, что лорд Малфой будет счастлив узнать, что сын нарушает традиции. Да и ещё Цигнус и Каспар с твоим кузеном могут проболтаться, — напомнила она про участвующих в примерках и сборах жениха молодых людей. — Уж Каспару я бы вообще не доверяла…

— Ты права, как вообще он оказался в моей свите? Да, сильно вы над ним вчера поиздевались, он жаловался, что ноги покрылись болячками, — Абрахас так же пытался отшучиваться, хотя прекрасно понимал, что дрожь в руках непременно вернется, когда он будет ожидать свою невесту подле алтаря…

* * *

Костюм Абрахаса (справа):

http://s58.radikal.ru/i159/1108/50/af2e6c811c3b.jpg

Платье Авроры:

http://s61.radikal.ru/i171/1108/29/c81d40239620.jpg

22.08.11 МД исполнился год...

* * *

Аврора вздрогнула, словно проснулась, когда совсем близко кто-то разбил фужер, смахнув его локтём на пол. Проворный эльф щелчком пальцев убрал осколки и через долю секунды на столе появился целый фужер, уже наполненный новой порцией шампанского, за которым тут же потянулась рука Марии Дефонт — кузины Абрахаса по отцовской линии. Будто вернувшись в реальность из странного безвоздушного пространства, Аврора сначала даже не поняла, где находится. В главном зале Малфой-мэнора, используемом для пышных торжеств и официальных приёмов, было достаточно людей, чтобы гул их разговоров, отражаясь от высоких сводчатых потолков, мог оглушить любого, однако в её ушах звенела тишина, лишь только приятный мелодичный голос леди Малфой, воспевающий счастье молодоженов, привлекал к себе внимание публики. На устах Арабеллы играла лёгкая полуулыбка, а небесно-голубые глаза, чуть тронутые косметикой, увлажнились. Она являлась идеальной по меркам высшего общества женщиной — заботливой и мягкой, красивой и остроумной, но Аврора успела узнать свекровь поближе, чтобы иметь о ней чуть иное мнение: Арабелла умела командовать ничуть не хуже своего супруга и иногда, не на людях, конечно, плохо скрывала своё раздражение, если что-то шло не по её плану. Однако сейчас в её речи не было ни капли наигранности, которую Аврора научилась различать уже почти безошибочно, слова её были исполнены неподдельной искренности, а поднятый бокал чуть заметно подрагивал в тонких изящных пальцах, выражая благоговейное состояние.

— … Наверное, для каждой матери свадьба ребенка является одним из самых счастливых событий в жизни. Простите, что в такой день говорю о себе, — некоторые из приглашенных зачарованно вздохнули, а лорд Малфой с улыбкой поглаживал предплечье произносящей тост супруги. Смахнув мизинцем свободной руки заблестевшую в уголке глаза слезу, она повернула голову к сидящим во главе стола Абрахасу и Авроре: — Сегодня ваш праздник, дети, сегодня вершится ваша судьба, и, глядя в ваши счастливые лица, — Аврора только сейчас почувствовала на своих устах улыбку, точно уголки губ подняли вверх изощренным заклинанием, — хочется пожелать, чтобы вы берегли в себе это состояние, пронесли его через всю жизнь. Чтобы в этом прекрасном доме побыстрей зазвенел детский смех и затопали маленькие ножки. Любите и берегите друг друга! — леди Малфой подняла фужер с шампанским выше, отсалютовала приглашенным и выпила до дна, предлагая каждому поддержать её тост.

Аврора и Абрахас поднялись с места, чинно поклонились Арабелле, благодаря за тёплые слова, чокнулись шампанским и уже отрепетировано чмокнули друг друга в губы, точно для них этот жест был таким же обыденным, как формальное рукопожатие. Альбус Дамблдор, сидящий со стороны невесты за тем же столом, с обращенным к публике лицом, произнёс схожий тост, неотрывно наблюдая за внучкой. Так же как и леди Малфой, он прекрасно видел, как тяжело ей даётся этот праздник, что за благодушной маской скрываются отнюдь не подобающие поводу эмоции. Обратившись к Абрахасу, он проникновенно сказал, что вверяет Аврору его заботам, пожелал им дом — полную чашу и, глядя на то, как молодой человек осторожно сжимает пальцы своей суженой, на одном из которых уже красовалось фамильное обручальное кольцо, с изяществом заковавшее её в статус новоиспечённой супруги, тяжко и глубоко вздохнул, однако все приняли это за старческую растроганность, затем Дамблдор выдавил из себя как можно более дружелюбную улыбку, ненароком почувствовав на себе колкий, но одобрительный взгляд лорда Малфоя. С одной стороны — неприязнь к нему возрастала, но с другой — благодаря интригам несносного лорда, Аврора никогда ни в чем не будет нуждаться и, зная свежеобретённого зятя, будет находиться под опекой, какую никогда бы не смог ей предоставить Том Риддл… Несчастный взгляд серых глаз внучки всякий раз доказывал существование непоколебимых чувств к нему, которые вряд ли когда-нибудь иссякнут, а если это и произойдёт, на что хотелось искренне надеяться, то совсем нескоро.

В светлом зале вновь зазвенели бокалы, и по легкому взмаху руки леди Малфой помещение заполнила приятная музыка с нотками торжественности и грусти, исполняемая приглашенным оркестром. Каждый из музыкантов был одет в одинаковые кремовые пиджаки со строгими бабочками, а женская половина оркестра в светлые бежевые платья. Абрахас удивлялся тому, как спокойно Аврора поглощает петуха в вине по-бургундски, разрезая курятину на мелкие кусочки. Вряд ли она чувствовала вкус пищи, но всё же была не так бесстрастна, как могло показаться. Её взгляд то и дело цеплял переливающееся бриллиантами кольцо на безымянном пальце, пальцы чуть напрягались и вздрагивали, точно тяжесть украшения была избыточна. Аврора была так красива и так печальна сегодня, что поневоле сердце Абрахаса сжималось, но под бдительным наблюдением приглашенных, он не мог ничего поделать.

Аберфорт Дамблдор, разряженный в непривычно торжественную мантию, причесанный и гладко выбритый, взирал на всех хмуро — он не привык привлекать к себе столько взглядов и наверняка мечтал поскорее вернуться в свой зачуханный паб. Он бы с радостью отказался от присутствия на свадьбе, но, являясь ближайшим родственником невесты, не мог себе этого позволить. Хоть Аберфорт никогда не был человеком повышенной чуткости, но даже он ощущал напряжение, витающее вокруг главного стола, тогда как гости весело общались, поднимая всё новые тосты за счастье молодых. Самым трудным для него было вести Аврору под венец, ноги едва слушались, а пустой желудок, в котором плескалась одна-единственная рюмка Огденского виски — для храбрости, норовил вывернуться наизнанку. Переминаясь с ноги на ногу подле алтаря и наблюдая за таинством магического бракосочетания с ритуалом испития священного напитка, перевязыванием кистей рук символическими алыми лентами верности, он испытывал непреодолимое желание сбежать.

Торжественный ужин постепенно приобретал более расслабленный настрой, гости поднимались со своих мест и разминали ноги в традиционных танцах. Право первого вальса, конечно же, принадлежало молодоженам. После длительных предсвадебных тренировок Аврора и Абрахас с непередаваемой лёгкостью закружились по отведенному для танцев пространству, притягивая к себе восхищенные взгляды зрителей, создавших вокруг них круг. Никто не заметил, как они чуть расслабились, когда к ним присоединились Луи и Арабелла, изображающие ту же величественную грацию гордых осанок. Вскоре множество кружащихся пар заполонили пространство под звучание венского вальса Иогана Штрауса.

— Пожалуйста, не оставляй меня надолго, — попросила Аврора, выдавая истинные чувства, ожидая танца с отцом Абрахаса, который намеренно оказался к ним ближе, ведя супругу в танце.

— Я буду рядом, — успокоил он, отпуская её талию и, дежурно склонившись, протянул ладонь, в которую легко и непринужденно легли пальцы матери. Он проводил взглядом Аврору с отцом, постарался принять беззаботный вид и легко закружил Арабеллу в танце.

— Она отлично справляется со своей ролью, — рассудила леди Малфой, великодушно не замечающая неловко поникшего подбородка снохи, когда талии той коснулась рука Луи.

— Мама, не прикидывайся слепой, Аврора едва держится, — негромко, но жестко парировал Абрахас: — И пожалуйста, не называй это ролью, мы не в театре, а на свадьбе — на моей свадьбе, если ты помнишь. Если для вас с отцом всё это — спектакль, то будь добра, хоть иногда скрывай свои истинные мысли.

Леди Арабелла оскорбленно приподняла брови и чуть отстранилась, но не остановила вальс.

— Твой отец и я упорно трудились, чтобы сделать из Авроры настоящую леди и вот твоя благодарность? Спишу это на нервы, но впредь думай, с кем ты разговариваешь, — напомнила она негромко, укоризненно сверля его взглядом. — В конце концов, сам ты не выглядишь таким уж несчастным, — они синхронно улыбнулись проплывающей мимо паре заместителя Министра Магии с супругой. — Аврора делает всё правильно, что удивительно… Мне кажется, что со временем она сможет окончательно привыкнуть к своему статусу и окружению.

— Мама, она выглядит так, будто находится под Империусом, я вижу, как тяжело ей держать себя в руках, — на этот раз тон Абрахаса напоминал, скорее, жалобу, глаза больше не выражали откровенной враждебности. — Я не имел права так поступать с ней, никто из нас не имел на это права.

Взгляд Арабеллы снова посуровел, она не собиралась осуждать сына, но и терпеть его самоуничижительную наивность на протяжении долгих месяцев уже больше не могла.

— Послушай, Абрахас, — серьезно начала она. — Я тебе уже не раз говорила, но повторю ещё раз: по счетам нужно платить. Аврора сама взяла тот чек, это означает лишь её согласие. Относись к этому как к бартеру — тут все получают собственную выгоду. Я удивляюсь твоим рассуждениям, я считала, что когда Аврора взяла этот треклятый чек, ты всё же немного потеряешь в уважении к ней, но… Похоже, наша святая невинность не в состоянии вызывать негатив. Заметь, я ни в коем случае не осуждаю её.

— Я понимаю, мама, — согласился Абрахас. — Я хоть и испытывал некие разногласия с самим собой, принимая решение жениться на ней, однако, как ты и говорила, лучший вариант в моей жизни вряд ли представится. Думаю, что с ней я теоретически могу стать счастливым. Но Аврора…

— Прекращай винить себя за подобные мысли, каждый хочет комфорта в своей жизни, тем более, когда речь идет о человеке, с которым придется жить рука об руку всю оставшуюся жизнь. Это не эгоизм, который ты так старательно вынашиваешь в себе — это лишь способ выживания, — Арабелла посмотрела на танцующих мужа и сноху, которые выглядели вполне неплохо. Луи что-то вполголоса нашептывал ей. — Не кори себя, сынок, думаю, что когда-нибудь Аврора оценит то, что мы ей дали. А теперь иди к ней и позови ко мне Луи, боюсь, он слишком увлёкся разговорами с твоей женой…

Абрахас сдержанно кивнул, поклонился, отпуская мать из объятий — она ответила легким реверансом — и отправился к своей супруге мимо Друэллы с Цигнусом, даже не взглянувших на него…

* * *

В комнате витал глубокий аромат благовоний — персика, сандалового масла и чуть горьковатых свежих трав — что придавало ей некоторую схожесть с молельней в буддистском храме. Приглушенный свет волшебных светильников придавал белоснежным свадебным простыням золотистый оттенок, а дерево столбиков кровати делал насыщеннее, темнее. Плотно задёрнутые шторы скрывали россыпь искорок звёзд, загорающихся на небе, едва освещающих сад, где разгуливала молодежь, прячась от света фонарей, словно неправильные мотыльки. Неподалёку послышался, но сразу же потонул в тишине чей-то возглас восхищения очередной скульптурой, редкий смех раздавался то тут, то там, пугливо затихая, точно смеющиеся находились в библиотеке. Соловьи завели свои трели, исполняя вечернюю песнь, прогоняя за горизонт последние розовые облака и возвещая начало ночи…

Абрахас решительно и резко расстегивал манжеты рубашки, думая, что медлительность повлечет за собой ещё большую неуверенность. Он воистину боялся смотреть на сидящую на кровати, облокотившись на изголовье, Аврору, уже облаченную в длинный, полупрозрачный халат. Будто стремясь занимать как можно меньше места, она ютилась между подушек, подогнув под себя ноги и, не поднимая взгляда, прикрывала руками грудь, хоть под халатом находилось купленное специально по случаю свадьбы изысканное кружевное бельё. Её волосы, выпущенные из прически, ниспадали по плечам мягкими волнами.

Когда Абрахас решительно стянул с себя рубашку и, подойдя к кровати, стал расстёгивать брюки, Аврора, кажется, перестала дышать, но не шелохнулась и не посмотрела в его сторону. Лишь только когда, раздевшись, он скользнул под одеяло, натянув его чуть выше бедер, она сглотнула ком в горле и, на секунду плотно сомкнув веки, с трудом перевела взгляд со своих колен на него. Чуть растрепанный, он выглядел неряшливо — однако плотно сомкнутые губы свидетельствовали о внутреннем напряжении, и Авроре было невдомёк, что причиной этому было вовсе не его нежелание заниматься с ней любовью…

У Абрахаса был определенный опыт с Эвелин и, в отличие от Авроры, он уже не считал столь близкие отношения между мужчиной и женщиной чем-то табуированным, а воспринимал предстоящее действо как нечто естественное, тем более — она теперь была его женой, что подразумевало исполнение супружеского долга и считалось вполне нормальным.

— Иди ко мне, — полушёпотом произнёс он, протягивая руку, другой приподнимая край одеяла, пытаясь хоть как-то направить молодую супругу.

На удивление, Аврора, точно по команде, вытянула ноги под одеяло и неловко позволила притянуть себя. Коснувшись кожи живота Абрахаса, этот ужасный шелковый халат вызвал неожиданные мурашки, пробежавшие по позвоночнику. Аврора нервно вздохнула, когда, развязав пояс, Абрахас мягко и осторожно стянул ткань с её напряженных плеч, не прерывая зрительного контакта. Всколыхнувший шторы порыв ветра заставил дрогнуть свечу в ближайшем подсвечнике, Аврора снова пугливо моргнула. Мерлин, она так беззащитна, её робость можно было назвать милой, если бы не ужас в ясных серых глазах, словно она сорвалась с обрыва и летит в пропасть. Абрахас с сожалением осознал, что она старается не касаться его, тогда, обхватив её лицо ладонями, он аккуратно приподнялся и прежде чем поцеловать, на мгновение задержался всего в дюйме от её лица, давая ей возможность собраться с мыслями.

Она отвечала на поцелуй неохотно, едва шевеля окаменевшими губами; не владея собственным телом, позволила Абрахасу оказаться над ней, целовать свою шею, ключицу, но при этом смотрела в потолок стеклянными глазами. Он бы никогда не причинил ей боль, однако чувствовал, что она страдает, неумело пряча её за одеревеневшими ладонями, оказавшимися на его спине. Никогда ещё они не видели друг друга нагими. Являясь близкими людьми, лучшими друзьями, они оба испытывали разной степени потрясение. Кружево больше не прикрывало кожу, позволяя губам Абрахаса чувствовать её бешено колотящееся сердце, рвущееся наружу из едва вздымающейся груди. Аврора подавила тихий стон, но он, скорее, был исполнен ужаса, чем отклика на его ласки. Абрахас не отстранялся, чуть приподнял её и снова прильнул к губам, стараясь делать всё правильно, не торопиться. Он ощущал собственное нарастающее возбуждение и, как совершенно нормальный молодой человек, легко поддавался буйству гормонов; несмотря на ситуацию, он не мог не любоваться её маленькой симметричной грудью, каждым изгибом её тела. Аврора была прекрасной девушкой с хрупкой, миниатюрной фигурой, платиновой, точно шерсть единорога, копной волос и россыпью редких родинок на животе. Леди Арабелла научила её ухаживать за собой, сильно изменила, сделала женственной, и вряд ли найдётся хоть один здравомыслящий мужчина, который мог бы сказать, что Аврора непривлекательна.

Она зажмурилась так сильно, что перестала различать проникающий сквозь веки свет ламп, когда, на мгновение отстранившись, Абрахас собрался перейти к главному… Но секунду-другую неизвестности в полной тишине ничего не происходило, лишь его тёплая ладонь неподвижно лежала на её бедре…

— Открой глаза, — попросил Абрахас, но Аврора подчинилась не сразу, а лишь когда почувствовала, как его ладонь исчезла с бедра. Распахнув веки, она старалась не смотреть на его оголённый торс, точно он представлял собой угрозу, хотя в какой-то степени это было именно так. — Если тебе неловко, я могу погасить свет, — он неопределенно вздохнул, думая, что совершенно не это хотел сказать. — Понимаю, сложно перейти к другим отношениям так быстро, но нам нужно завершить ритуал…

— Я понимаю, Абрахас, — она вытащила из-под головы подушку и прикрыла ею грудь. — Это…

— Я знаю, как тебе трудно, — перебил он, но внезапно осёкся и сложил ладони у лица; обручальное кольцо блеснуло в свете ламп, привлекая к себе внимание. — Мне точно так же нелегко, зная насколько… другими были наши отношения, находиться с тобой в одной постели, Аврора, но незавершенный ритуал может повлечь за собой последствия. Ты осведомлена об этом, — утвердил он. — Можешь хоть чуточку расслабиться? Стоит всего лишь преодолеть смущение, я не буду грубым с тобой, — совершенно серьезно добавил Абрахас. — Если я тебе настолько противен…

— Нет, что ты! — глаза Авроры вспыхнули возмущением, но затем она густо залилась краской. — Дело не в этом. Ты прав, смущение можно преодолеть, но я очень боюсь…

Искреннее непонимание, отразившееся в его глазах, заставило её продолжить:

— Я боюсь боли…

Мгновение на лице Абрахаса читалось всё то же непонимание, затем он едва не потерял дар речи, сообразив, что она имеет в виду.

— Ты… девственница, Аврора? — он и предположить не мог, что подобное возможно, и только после её смущенного, до ужаса медленного кивка, не скрывая удивления, спросил: — Но ты и Том, ведь вы встречались довольно длительное время, и потом… Тогда, в общежитии, вы выглядели так, будто…

— Прекрати, — она ощущала подступающую к горлу неловкость, понимая, что Абрахас заводит подобные темы немного не к месту, виною всему был его шок. — Нет, между нами ничего не было, — собрав все силы, сказала Аврора ровным голосом. — Когда я несколько лет назад попала в Мунго с переломами, целители диагностировали моё состояние полностью и, конечно же, проверяли всё от и до. Чтобы со мной не делали, и кто бы это не был, Абрахас, они не растлили меня, — речь давалась ей с трудом, точно челюсти склеили Суперлипкие Ириски Пэдди. — Ужасно нелепо, что меня так пугает боль, правда? — она подавила смешок.

Он не тронул её… Мерлин, этот гадкий Том Риддл не прикасался к ней! Ощутимо ускорился пульс, но на сердце стало несколько легче; Абрахас был благодарен судьбе и вовсе не потому, что мечтал стать у неё первым — нет, и в мыслях подобного не было. Он ликовал, зная, что этот черствый, злобный сухарь, которого он ненавидел всеми фибрами своей души, не опустился до подобного в своих интригах. Странное ощущение быстро прошло, потому что оставались другие, более важные проблемы и их стало куда больше…

— Что мы будем с этим делать? — озвучил он мысли вслух, не ожидая ответа.

— У меня затекли ноги, — Аврора отвела взгляд в сторону, напоминая Абрахасу о слегка неудобной позе.

Прикрывшись сползшим одеялом, он перекатился и упал на подушку, предоставив Авроре время для размышлений и, видимо, зря…

— Что будет, если мы не завершим ритуал? — спросила она негромко.

— Мама говорила, что её троюродная тётка вскоре после свадьбы заболела драконьей оспой, хотя уже перенесла её в детстве. Она едва не умерла. Это и могли быть последствия, — вспомнил Абрахас.

— А что случилось с её мужем? — взгляд Авроры бесцельно блуждал по комнате, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Заблудившийся мотылёк, присевший на штору, шевеля крылышками, и тот, протиснувшись в складку, улетел осаждать фонари вместе с роем сородичей.

— Она не знает, но предполагает нечто подобное… Аврора, серьезно, лучше не рисковать, даже я слышал, что несовершение последнего условия брачного ритуала чревато… — но Абрахас уже успел пожалеть о своих словах, так как она моментально сникла, выпятив нижнюю губу. — В конце концов, мы уже давно не дети, чтобы так реагировать на секс, — её уныние постепенно стало раздражать. — Ты моя жена! Ты изначально знала, что тебе придется заниматься со мной любовью, ты ведешь себя как маленький ребенок! А тебе, между прочим, уже двадцать один год и в августе официально будет двадцать два! Не пора ли начать принимать взрослые решения и не подвергать себя опасностям, что и так преследуют тебя по пятам? — он и не заметил, как перешел на гневное шипение.

— Вот значит, что ты думаешь обо мне? Что я несостоявшаяся личность, неспособная адекватно и трезво мыслить? Поэтому ты считаешь, что возраст может стать отличным аргументом для вступления в интимные отношения? — Абрахас и подумать не мог, что она отреагирует именно так на его слова, которые должны были стать всего лишь моральной встряской и сигналом к действиям. Ноздри Авроры раздувались от возмущения, в глазах не осталось ни капли смущения, лишь ясный праведный гнев владел ею: — Да, теперь я плохая, потому что у меня нет опыта в подобных вещах, что я не могу удовлетворить твоих ожиданий, что в свой двадцать второй год жизни я всё ещё невинна и неспособна ублажить своего мужа. Ты это хотел услышать? Да, всё именно так!

— Не скрывай настоящих причин, Аврора, — ледяным тоном процедил Абрахас, надменно повернув к ней лицо и уже не задумываясь, произнёс следующие слова, ставшие самой серьёзной его ошибкой: — Ты всё ещё любишь этого негодяя, и что-то ты не выглядела разочарованной, когда вы занимались в твоей комнате в общежитии непонятно чем, но уж точно не Древними рунами…

В последний год Абрахас стал часто получать пощёчины…

* * *

Оглушительный взрыв раздался в маленькой комнатушке, заставив затрястись дом и заходить ходуном скудную мебель в количестве одного пузатого потертого шкафа с покосившейся дверью и узкой кровати с тумбочкой, из которой вылетел один ящичек, приземлившись на деревянный пол. В месте взрыва образовалось внушительное углубление. В помещении клубами догорающего пепла и клочков бумаги тихо оседали последствия заклинания. Снизу по скрипучей лестнице, топая тяжелыми сапогами, стал подниматься хозяин лачуги, больше напоминающей приют для бездомных, а сейчас, благодаря вороху образовавшейся золы, осевшей на мебели пылью — место необитаемое и заброшенное. Удивительно, что подобную мощь выдержали окна, хотя нет, в квадрате форточки, точно молния, навечно запечатленная в стекле, появилась длинная трещина с ответвлениями.

Хозяин дома, по обыкновению заселяющий в свободную комнату проезжих или просто туристов, чтобы заработать прибавку к основному доходу, появился в дверях маленькой спальни с испуганным выражением лица. Он заболтал что-то на тоскском диалекте*, позабыв, что принимает у себя шотландца, внезапно замер в нерешительности и замолчал, увидев, как приятный парень с отличным воспитанием, тихий и спокойный, которому он предоставил жильё около трех месяцев назад, стоит посреди запорошенной пеплом и мелкими обрывками бумаг комнате с зажатой в руках палкой, похожей на вязальную спицу, только толще. С искаженным яростью лицом, придающим ему вид убийцы-психопата, он шевелил губами, шепча неподдающиеся дешифровке слова или звуки, похожие на шипение змеи, а с его «вязальной спицы», точно с какого-то китайского фейерверка, сыпались красные искры.

— Мистер МакФи! — непонимающе воскликнул хозяин дома, хватаясь за седую голову. — Что случилось? — выдал он свои скудные познания английского языка. — Я требовать объяснить, что вы тут натворить! Немедленно!

Тяжелый взгляд, обратившийся на него, мог по давлению посоперничать с бетонной стеной, упавшей на человека. Старик не отличался боязливостью и потому быстро взял себя в руки, окинув оставшееся от комнаты свирепым взглядом.

— Вы заплатите за это! — взбеленился он, угрожающе взмахнув кулаком.

— Я так не думаю, — холодному тону юноши вторила устрашающая ухмылка.

Хозяин дома едва не расхохотался, когда МакФи направил на него прекратившую искрить вязальную спицу, но саркастичный вопрос по поводу дурацкой палки потонул в его горле, когда из неё вырвался зелёный луч и ударил старика в грудь, с грохотом повалив навзничь…

Том Риддл равнодушно отвернулся от трупа и, приманив свои вещи из шкафа заклинанием, быстро сложил их в небольшой походный рюкзак.

Старик, которому не потрудились прикрыть веки, навечно остекленевшим взглядом взирал на валяющийся возле его лица клочок подгоревшей, чуть вздыбившейся от пламени фотографии счастливо улыбающейся девушки в подвенечном платье…

* * *

— Как это, вы так и не поехали в медовый месяц? — спросила Урсула удивленно, пристроившись на кровать разбирающей личные вещи Авроры. — Но, я думала, что это обязательная часть после свадьбы.

— У Абрахаса было слишком много дел, его повысили на работе, и он всё своё время проводит в Министерстве, — устало пояснила Аврора, пытаясь удержаться от подступающего зевка.

Пыщ потёрся о ногу Уши, напрашиваясь на угощение, но вчерашняя сосиска оказалась ему не по вкусу.

— Это же его любимые! Я специально у отца с ужина взяла к вашему приезду!

— В Малфой-мэноре эльфы кормят его утятиной, и ничего кроме неё и специального корма он не ест, — пояснила Аврора, доставая из сундука уменьшенный пакетик с нарисованной на нём кошкой. — Это какой-то элитный корм, в общем, он зажрался. Но утятины здесь не будет, поэтому пускай обратно привыкает к сосискам.

— Абрахасу обязательно работать в Министерстве Магии? Мне казалось, у него достаточно средств на существование, да и семейных дел, небось, невпроворот, — чуть саркастично заметила Уши, поднимая Пыща, с урчанием обнюхивающего пакет с кормом, на руки.

— Дело в другом, — отмахнулась Аврора, отлевитировав вещи в шкаф и развесив их по цветовой гамме. Её гардероб больше не напоминал секонд-хенд цирковых костюмов, теперь большую его часть занимали строгие платья, юбочные и брючные костюмы, а так же шляпки и множество аксессуаров: перчатки, брошки, зонтики, миниатюрные сумочки и заколки для волос. — Чёрт, похоже, стоит слегка расширить этот шкаф, — пожаловалась она, с трудом закрывая его двери, напирая на них плечом. — Абрахасу нужны новые знакомства и связи в Министерстве, а отдел Международного магического сотрудничества как нельзя кстати для этого подходит, — поднатужившись, Авроре все же удалось закрыть дверцы, зажавшие между собой клочок твидового пальто. — Как только ему удастся проявить себя там и сойтись с нужными людьми, он сразу же уйдет, и так устаёт очень сильно, а сейчас ещё и учёба начнется.

— Не понимаю, — почесала Уши затылок, пытаясь понять хоть слово — для неё это, в действительности, выглядело бессмысленным.

В дверь постучали, и после синхронного «войдите», в комнату заглянула невысокого роста женщина с короткой мужской стрижкой и огромными круглыми клипсами в ушах.

— Фройляйн Уинтер, ой, извините, фрау Малфой, вы забыли у меня расписаться за получение ключей, — она водрузила на нос очки и раскрыла потертую книгу записей на нужной странице.

Аврора взяла из её рук универсальное перо и чуть не поставила старую подпись. Вовремя сообразив, она чиркнула новую фамилию, окружив её завитушкой.

— Хотела сказать, что вам идет эта прическа, фрау Шнитке, — с улыбкой заметила она, заставив женщину смущенно прикоснуться к своим волосам, укороченным на добрых десять дюймов минимум.

— Спасибо, хоть вам она пришлась по вкусу, многие говорят, что она слишком молодёжная, — защебетала Шнитке неожиданно высоким голосом. — Ну, ничего, волосы ведь не зубы — отрастут. А для зубов у нас есть Костерост, — отшутилась она.

Уши за спиной Авроры закатила глаза и наигранно негромко шлёпнула себя по лбу. Выпроводив довольную комплиментом комендантшу, девушки вернулись к разговорам по душам, обсуждая прошедшее лето. Вполне ожидаемая тема всё же была поднята, так как Урсуле не терпелось узнать все подробности семейной жизни подруги:

— Вы с ума сошли! — воскликнула она так громко, что из соседней комнаты донесся стук, призывающий к спокойствию. — Вы, да вы идиоты, что ли? Аврора, как ты могла позволить подобному… не случиться? — она вдруг закружила вокруг неё, потом приложила ладонь к её лбу, проверяя температуру. Являясь лучшей подругой, Уши была посвящена даже в самые мелкие нюансы свадьбы. — Как ты себя чувствуешь? У тебя нет недомоганий? Мерлин, как же такое могло случиться? Вы совершенно безответственны! А что Абрахас? Он же должен был…

Но Аврора бросила в неё такой взгляд, что Уши побоялась продолжить.

— Я так не могу, Уши, — сдалась Аврора, не собираясь ничего утаивать. — Ты обо мне всё знаешь, да и Абрахас меня не любит.

— Великая глупость и наивность рисковать жизнью из-за каких-то там моральных принципов.

— Я всё ещё отношусь к нему как к другу…

— Он твой муж! — возразила Уши праведно. — Мерлин, Аврора, что ещё за глупости?! Ели он не устраивает тебя как мужчина, то, как ты намерена жить с ним дальше? Ты спишь с ним в одной постели, между прочим! Никогда ещё подобного бреда не слышала.

— Я пыталась, Урсула, — выражение лица Авроры изменилось, на глазах выступили слёзы. — Но каждый раз меня что-то останавливает! Я не могу так…

Уши тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что подруга имеет в виду.

— Пора уже смириться с тем, что Тома в твоей жизни больше нет. Абрахас же смирился с потерей Эвелин и продолжает жить дальше.

Аврора опустилась на краешек кровати и вперила взгляд в горящий камин:

— Он никогда её не забудет, у него в ящике в кабинете её фотография, — с сожалением к его утрате произнесла она. — Я случайно увидела… У меня такое чувство внутри, когда мы оказываемся наедине, будто мы собираемся сделать что-то плохое. Я знаю, что теперь мы женаты, и это многое меняет, но, сколько себя помню, я любила только Тома. Всегда… А Абрахас... Эвелин… Я уже совершила зло, когда вышла за него замуж… Но теперь всё стало только хуже.

— Что ты имеешь в виду? — негромко спросила Уши, присаживаясь рядом.

— Мне кажется, что мы с Абрахасом отдаляемся друг от друга. Я просто живу в его доме, ем пищу, приготовленную его эльфами, но… Мы всё меньше становимся похожими даже просто на друзей. Он иногда просто не замечает меня, возвращается с работы, здоровается и исчезает в своем кабинете, приходит в спальню, когда я уже сплю… Мы даже поговорить нормально не можем, завтракаем в тишине, иногда обсуждаем последние новости, но…

— Ты сама виновата, — Урсула считала, что иногда поддержка могла отходить на задний план, возможно, именно сейчас Авроре нужно было слышать отрезвляющую жестокую правду.

— Я знаю, Уши, — согласилась она без истерик. — И я думаю, подготавливаю себя к тому, что я сама должна сделать первый шаг, как бы горько мне не было, потому что дальше так жить невозможно…

* * *

тоскский диалект* — В Албании распространены 7 языков. Наиболее распространён тоскский диалект албанского языка, на нём говорят 2 миллиона 900 тысяч человек, и гегский диалект албанского языка, на котором говорят 300 тысяч человек. Также распространены греческий, македонский, цыганский (влашский), румынский (арумынский) и сербский языки.

Губы Луи были плотно сжаты, он с трудом сдерживался, чтобы не накричать на Думнкопфа или, того хуже, скинуть его с вагонетки, когда они уже поднимались из подземелий в само здание Гринготтса. В свете волшебной лампы в руках гоблина Аврора бездумно рассматривала очертания тоннелей и выступающие из стен неровные бока валунов. В полутьме и движении не заметен был гнев свёкра, чьё лицо сейчас напоминало мёртвую, обескровленную маску ярости. Пускай она не помнила своего отца, однако почувствовала, как что-то сжалось внутри, когда ей сообщили о его гибели, приблизительно в июле сорок четвертого года, а ведь Аврора в то время уже жила в Хогсмиде и готовилась к поступлению в Хогвартс на седьмой курс. Сейф Ангуса Уинтера наконец-то перешел к ней по праву наследования, однако едва ли это прибавило радости. Её кровь, являвшаяся доказательством владения, сработала не сразу, точно защитный механизм сомневался в её родстве с Уинтером. Только тогда Аврора заметила, как напрягся лорд Малфой, глядя на неё как на самого злейшего врага, пока несколько минут возле двери сейфа ничего не происходило. Думнкопф и сам выглядел удивлённым, но после щелчка замка раздался шумный вздох свёкра, проклинающего в тот момент свое поспешное решение о свадьбе. Ещё сильнее он помрачнел, увидев посреди сейфа довольно внушительную гору золота, которая наверняка могла обеспечить Аврору на полжизни, а также несколько непонятного вида предметов (зоркий глаз студентки Академии Рунических Культур моментально отнёс их пятнадцатому веку британской истории) и какие-то пыльные документы в бурых папках на полке под потолком. Луи хотел распорядиться об объединении сейфов Малфой и Уинтер, однако Аврора попросила этого не делать, не из жадности, но из желания иметь что-то своё, личное; она не претендовала на галеоны, их, напротив, попросила перевести на счёт Абрахаса. Интерес вызывали другие вещицы, хоть и не представлявшие особой ценности, однако принадлежавшие когда-то её отцу, о котором было мало что известно.

Несмотря на пасмурность декабрьского неба, хлопьями снега осыпающего прохожих, кутающихся в тёплые шарфы, Аврора зажмурилась, как от яркого ослепляющего солнца. Её глаза успели привыкнуть к темноте, да и в самом Гринготтсе стоял полумрак. Лорд Малфой смотрел куда угодно: на вывески, витрины с новым товаром, морщился, увидев какую-то не слишком опрятную личность, но избегал взглядов на Аврору, которая, однако, была слишком занята своими мыслями, чтобы замечать это. По прибытии в Малфой-мэнор, по-прежнему остающийся для неё восхитительным дворцом с потрясающей красоты садами и светлыми залами, но не домом, они разошлись по разным сторонам, точно случайные попутчики, свернувшие в итоге каждый на свою дорогу. Несмотря на масштабность поместья, где порой сложно было обнаружить присутствие других людей, Аврора чувствовала себя неловко, если в Британии находился отец Абрахаса, и оттого ограничивала своё пространство западной частью поместья, не желая попадаться на глаза свёкру.

— Ты голодна? — не поднимая взгляда от какой-то книги, осведомился Абрахас, обнаружившийся в гостиной, прилегающей к их спальне.

— Есть немного, — так же равнодушно ответила Аврора, скрываясь в личной гардеробной.

Всякий раз, находясь в обществе собственного мужа, она только сильнее ощущала неловкость и отчужденность. К такому Абрахасу было сложно привыкнуть, как и к преследовавшему её чувству вины перед ним, что напоминало о себе всё чаще, подталкивая к решительным действиям. Только храбрость куда-то испарялась, стоило им пожелать друг другу спокойной ночи.

Аврора осторожно раздвигала платья на вешалках в поисках домашней одежды, которую домашней назвать не поворачивался язык. Блузка, безрукавка и длинная юбка из тёмно-синей тончайшей шерсти немногим отличались от тех, в которых она пришла.

Аврора вздрогнула, когда, взяв с полки нужную одежду, она обернулась и увидела прислонившегося к дверному косяку Абрахаса. Его настроение она совершенно разучилась читать по лицу, взгляд был прямым, безучастным — так он смотрел на всех, кроме неё… когда-то.

— Не хочешь рассказать о вашем визите в Гринготтс? — проявил он дежурный интерес, как обычно.

Аврора, спрятавшись за ширмой, стала переодеваться и, выпутавшись из узкой водолазки, не забыв при этом попробовать на вкус свои волосы, ответила:

— Всё прошло довольно быстро, спасибо брату Друэллы, в сейфе была кучка золота и не слишком ценные вещицы, какие-то документы, пара книг, собственно, на этом всё. Лорд Малфой, мне показалось, был не слишком-то удовлетворён моим приданым, — рассудила она, припомнив поведение свёкра. — Вряд ли это покроет мой долг перед вами.

— Понятно, — коротко ответил Абрахас и вышел из гардеробной, вновь оставив Аврору с ощущением недосказанности. Однако через несколько секунд из гостиной донёсся его голос. — Я прикажу подать тебе обед.

— А ты обедал?

— Нет, но меня зовёт отец, — его голос отдалялся, Абрахас, скорее всего, уже находился у двери из гостиной.

— Я подожду тебя, — предложила Аврора, справившись с застежкой юбки и, наконец, выходя из гардеробной.

— Не стоит, это надолго, — бросил Абрахас и, даже не взглянув на супругу, удалился прочь, впустив в комнату кота, волочащего за собой нечто, по форме напоминающее огромную крысу — свою любимую игрушку.

Оставшись одна, Аврора присела на диван и поманила Пыща, тот, поднатужившись, сделал прыжок и уселся к ней на колени, продолжая грызть свою пищащую игрушку. Иногда казалось, что только он понимал, как ей необходима компания и даже перестал использовать её гардеробную как личную уборную…

* * *

— Завтра тебе нужно будет зайти к Думнкопфу, подписать некоторые документы, — сразу же начал Луи с ценных указаний, как только Абрахас вошел в его кабинет; подождав, пока сын займёт кресло напротив, он продолжил: — Сумма небольшая, однако, по крайней мере, она покроет часть наших расходов на Аврору до свадьбы, — цинично рассудил он, перелистывая какой-то отчёт. — Да, я бы на твоём месте присмотрелся к Йену Розиру, более смышлёный парень, нежели Крауч и Блэк, — Абрахас внутренне напрягся, припоминая о некоторых разногласиях с Розиром в прошлом, но, в целом Йен, по мнению самого Абрахаса, действительно был неплохим парнем. Время стёрло отголоски ревности из-за Эвелин, и Йен тогда поблагодарил его за помощь Друэлле. — У него много связей в Гринготтсе, хоть он и совсем юн…

— Хорошо, отец, — отозвался Абрахас. — Что-то ещё?

Луи поднял взгляд на сына, чуть сузил глаза, закрыл папку и положил её перед ним.

— Положи это на ту полку, — и указал на самый верхний шкафчик стеллажа, почти под самым потолком, до которого вряд ли можно было дотянуться без помощи стремянки. — Я забыл волшебную палочку в мантии, — пояснил Луи, похлопав себя по карманам сюртука в знак доказательства.

Абрахас сдержанно кивнул, ничем не выдавая своего волнения, достал волшебную палочку и направил на папку. Он благодарил всех великих волшебников, когда папка взмыла в воздух и полетела к той высокой полке, но радоваться было рано: не долетев всего несколько дюймов, она сорвалась и шлёпнулась на паркет, раскрывшись на первой странице.

— Я так и знал, — голос Луи звучал спокойно, однако именно в таком тоне отца Абрахас умел находить настоящую угрозу — о раздражении, даже гневе, свидетельствовали и начинающие наливаться кровью глаза. Грудная клетка лорда Малфоя медленно расширялась и сужалась, точно он пытался успокоиться, что давалось ему с трудом. — Ты не спал со своей женой, верно? — вкрадчиво спросил он.

— С чего ты взял? — хмыкнул Абрахас, но едва удержался от того, чтобы не вздрогнуть, когда слух резанул голос отца, точно раскат грома:

— Не смей мне врать! — вспылив, Луи стукнул по столу кулаком и вскочил с места, упершись ладонями в столешницу. — Ты думаешь, что последствия незавершенного ритуала — это байки? Разве мать не объяснила тебе доходчиво, что с этим шутки плохи? Кровь Авроры едва сработала, чтобы распечатать этот бесполезный сейф! — он всё больше раздражался и склонялся над столом, угрожающе нависая над сыном. — Она теряет магию, так же как и ты, чёрт, ваша магия съедает сама себя, вы, глупые дети! Неужели это так трудно? И как ты посмел позволить себе подобное? Мне не нужен сын сквиб! Ты должен был взять её ещё в брачную ночь!

Отец был полностью прав, на его слова было нечего ответить, и никакие оправдания не имели значимости, ведь Абрахас и Аврора сами понимали, что совершали ошибку, которая длилась на протяжении полугода.

— Квинси! — прогремел Луи, не отводя от сына гневного взгляда. — Немедленно перенеси сюда Аврору!

Не успев толком появиться, эльф тут же растаял в воздухе, оставив после хлопка аппарации звон в ушах, отрезвивший молчаливого Абрахаса, которому мало того, что изначально было неловко, так стало еще неуютнее в ожидании разговора в присутствии Авроры. Отец был настроен решительно, желая вправить мозги нерадивым молодожёнам.

— Лорд Малфой, что случилось? Я едва не опрокинула на себя тарелку с супом, — Аврора пошатнулась, отпуская маленькую ручку Квинси, снова исчезнувшего из кабинета, будто его и не было. Она перевела взгляд на Абрахаса, сидящего в кресле с напряженной спиной, точно он проглотил весло, и поджала губы, заметив его излишнюю бледность.

— Случилось? — снова крикнул Луи, меча молнии, заставив Аврору вжать голову в плечи. — Вы меня спрашиваете? Вы не выполняете свои обязанности как леди Малфой, вот что случилось! А теперь ответьте мне на один вопрос: вы здесь квартирантка, и Малфой-мэнор для вас отель? Черт подери, вы жена моего сына! Я искренне сожалею, что мой выбор пал на вас, я находился в бреду, когда принимал решение впустить в семью неотесанную простушку, которая даже не способна удовлетворить моего сына в постели! — рычал он, а Аврора, тем временем, покраснела от ушей до кончиков пальцев ног, вдруг вросших в пол кабинета. — Вы фригидны, Аврора, или у вас между ног нечто не такое, как у всех женщин?..

— Отец! — вышел из ступора Абрахас не в силах слушать оскорбления.

— Заткнись! — рявкнул на него тот. — Ты тоже хорош! Вы два безответственных младенца, и я уверен, Аврора, что вы и только вы виноваты в… — он на миг осёкся, но продолжил в той же манере: — Клянусь вашим многоуважаемым предком, чтоб ему пусто было, вы двое, пока не завершите ритуал, не выйдете из спальни, или я заставлю вас Империусом… — Луи проклинал сам себя за то, что когда-то свёл Аврору и Тома, который, он был уверен, и являлся основной причиной сложившейся ситуации.

— Но, лорд Малфой, — пискнула Аврора, хотя не знала что сказать, до дрожи испугавшись. — Это, я никогда ещё не…

— Аврора, не надо, — перебил Абрахас, вставая с кресла; он-то прекрасно понимал, что лучше сейчас ретироваться, иначе можно было испытать на себе встряску не только моральную. Порой методы наказания отца могли наносить физический вред здоровью, а сейчас он был недалек от этого состояния.

На ватных ногах Аврора подошла к нему, в серых глазах застыл немой вопрос и просьба о помощи, но Абрахас вдруг почувствовал неприязнь к своей жене, заставившей его ощутить на себе не только гнев отца, но и постепенное угасание собственной магии.

— Я слежу за вами, — продолжал Луи уже более сдержанно. — А завтра, Аврора, у вас будет визит к женскому лекарю, так и знайте, — пригрозил он напоследок, уловив в её неоконченной речи смысл. Значит, Риддл не опустился до такого…

Оказавшись в коридоре, они почувствовали, будто на них со всех сторон надвигаются стены. Аврора плелась за Абрахасом, созерцая его спину — чуть сутулее, чем всегда. Доигралась — было самым уместным определением для данной ситуации. Проходя мимо окон холла, ведущего в западную часть поместья — их, так называемое гнездышко, — Аврора нервно сглотнула, глядя на врезающиеся в стёкла хлопья густо падающего снега. На улице было слишком светло, чтобы скрыть весь стыд, который им предстоял.

— Давно у тебя проблемы с магией? — спросил Абрахас напряженно, не оборачиваясь.

— Около месяца, я думала, что это из-за простуды, — не слишком убедительно ответила она, хотя и сама старалась придерживаться именно этого мнения.

Больше он не произнес ни слова. Зайдя в спальню, Аврора скользнула в ванную, чувствуя, что если не ополоснёт лицо ледяной водой, то дрожь доведет её до обморока. Стоя под градом оскорблений лорда Малфоя, было невозможно что-либо возразить, но сейчас, оказавшись наедине с собой, она боялась взглянуть в отражение в зеркале, зная, что увидит своё лицо испуганным, и это явно не придаст ей решимости. Рано или поздно это всё равно должно было случиться, но, даже собирая волю в кулак на протяжении всего лета и в выходные, когда они виделись с Абрахасом, у неё не находилось сил осуществить задуманное, ведь он совсем охладел к ней. Сейчас у них обоих не было выбора, ещё неизвестно, как поведет себя угаснувшая магия, станет ли она постепенно восстанавливаться или останется на нынешнем уровне…

Абрахас освободился от одежды, не дожидаясь Авроры, и присел на край кровати, даже не пытаясь скрыть свою наготу. Как могло произойти такое, что он сам более не хотел касаться жены? Что её глупые моральные барьеры испортили не только их отношения, но и его и без того хрупкое желание относиться к ней как к женщине? Наивно полагая, что сможет обрести счастье только с ней, Абрахас глубоко заблуждался и становился всё несчастнее, оттого злился на неё, пускай это и не было правильно. Она вышла из ванны в своём халате, волосы на висках и надо лбом были слегка влажными, взгляд в упор, но ни один мускул не дрогнул на её лице, когда, подойдя к кровати, она развязала пояс халата, и тот упал лужицей вокруг ног, оставив Аврору полностью обнажённой.

А затем Абрахас просто встал и, глядя в равнодушные серые глаза, поцеловал её, увлекая за собой на супружеское ложе. Аврора не вздрагивала от ласк, но и не отталкивала его. Несмотря на неумелые прикосновения, которыми пыталась возбудить в нём желание, она старалась не слишком-то усердно — не более того, что требовал от неё долг. Абрахас не был грубым, но и поцелуи его не отражали особой нежности, какую он хотел вложить в их первую ночь в одной постели. Сейчас он не чувствовал ничего, только естественные инстинкты, которые можно было только благодарить. Всё та же хрупкая стройная фигура, всё та же аккуратная грудь, всё те же платиновые волосы, обрамляющие лицо с чуть вздернутым носиком и огромными серыми глазищами, в последний год отражавшими только студеный мороз. Незадернутые шторы, за которым белым-бело кружила метель, осыпая по-настоящему зимний дворец снегом. Её холодные руки, пускай в комнате и было натоплено... Могло почудиться, что на Аврору действительно было наложено заклятие подвластия, и безвольной марионеткой, тельце которой заставляли двигаться невидимые нити, она подчинялась чьим-то приказам, впервые за полгода без стеснений позволяя себя трогать и беспрепятственно целовать. Зажмурившись, точно от яркого света, и впившись ногтями в плечи Абрахаса, она не издала не единого звука, только слегка вздрогнула, почувствовав его в себе.

Было ли ей больно, Абрахас так и не понял, и даже когда его движения стали резче и быстрее, Аврора только однажды чуть застонала, закусив нижнюю губу, и запрокинула голову назад. Её руки в какой-то момент расслабились и стали ощутимо теплее, дыхание участилось и, не зная, что делает, а главное, зачем, Абрахас притянул Аврору, увлекая её за собой, и усадил к себе на колени. Удивлённая и ошеломленная, она распахнула глаза, но не смогла сфокусировать взгляд — так было близко его лицо, он водил кончиком носа по её щеке и касался своим лбом её лба, обнимая всё крепче за талию так, что даже воздух не мог просочиться между ними.

Аврора иногда чуть отталкивала его от себя, немного хмурила брови, всё же она ощущала некий дискомфорт, тогда Абрахас старался действовать аккуратнее, читая язык её тела. Всё становилось понятным и простым, быть может, и сама Аврора осознавала, что переоценила свой страх, что быть и стать женщиной собственного мужа — не самое неприятное в жизни. Однако Абрахас, пытаясь перевести сбившееся дыхание, когда, завершив ритуал, она уже лежала на его груди, едва не впал в ступор, почувствовав тёплые слёзы на своей коже, падающие из-под её полураскрытых век.

— Тебе было больно? — прошептал он, пригладив её волосы.

Её напряжение, вмиг сковавшее всё тело, было невозможно не заметить. Аврора скатилась с Абрахаса и, быстро подобрав с пола халат, убежала в ванную комнату, прижимая ладони к лицу. Щелчок замка, прозвучавший в тишине светлой комнаты, знаменовал её возвращение к тоске, к своим глупым моральным принципам. Сделав предписанное, она наверняка сейчас сидела на полу в ванной и глотала слёзы, ощущая взрыв запрятанной на время супружеского долга совести, как бы абсурдно это не звучало.

Абрахас встал с кровати и выпрямил спину, расправив плечи; он не знал, что чувствовать, терялся в догадках, может, он действительно сделал ей слишком больно, но его преследовали раздражающие мысли, что она снова убаюкивает свою совесть, считая, что изменила Риддлу с собственным мужем. Подобные рассуждения вызывали приступы подступающей к горлу тошноты и ощущение несправедливости по отношению к себе. Чуть съехавшая простынь оказалась слегка испачкана её кровью, и потребовалось всего несколько секунд, чтобы, достав волшебную палочку из кармана висящего на стуле пиджака, и, надев брюки на голое тело, кинуться к двери, распечатав её заклинанием. Магия подчинилась… Как он и предполагал — Аврора сидела на ледяном кафеле, опершись о ванну, и тихо поскуливала, словно побитая собака, обхватив колени руками. В ванне журчала вода, почти добравшаяся до самого края.

— Ничего, скоро пройдёт, — туманным голосом произнесла Аврора; несмотря на слёзы, стекающие по щекам, лицо её выглядело ровным. Она мерно раскачивалась вперед-назад, будто сумасшедшая.

— Почему ты не остановила меня? — Абрахас выключил воду и присел напротив неё, положив ладони на её подрагивающие колени. — Тебе было так больно?

— Нет… Да… — Аврора затрясла пальцами перед лицом. — Не знаю… Сейчас… больно, — стыдливо прикрыв глаза, произнесла она и снова спряталась лицом в ладони.

Абрахас взял её за запястья и медленно отвел руки от лица.

— Ты не должна стесняться меня, и уж тем более ощущать стыд, — вкрадчиво, но мягко начал он, понимая, что его слова вряд ли возымеют должный эффект. — Ты привыкнешь к супружеской жизни, но я никогда больше не причиню тебе боль. Обещаю, Аврора…

— Мы… Это так странно, — неловко произнесла она, — мы всегда были друзьями, понимаешь? Я бы никогда не подумала, что мы… А теперь… — она замотала головой, словно прогоняя наваждение и внезапно склонила голову ещё ниже, глядя на него из-под бровей. — Я так виновата перед тобой, Абрахас, виновата, что так долго тянула с этим, и из-за меня ты выслушивал от своего отца оскорбления.

— Пол ледяной, не хочу, чтобы ты заболела, — с улыбкой пресек он её бессмысленные оправдания и потянул её вверх; Аврора зашипела от боли и схватилась за его плечи, оказавшись в захвате сильных рук. — Тебе надо принять ванну.

Она неуверенно кивнула и опять покраснела, находясь слишком близко, совсем позабыв, что еще двадцать минут назад они занимались любовью… Абрахаса это ничуть не смутило, он не разжал объятий, а осторожно коснулся поцелуем её щеки.

— Впредь всегда говори мне, если тебя что-то беспокоит, никогда ничего не скрывай, даже если это будет самая нелепая глупость в мире, — прошептал он. — Если ты доверишься мне, то всё наладится. Это ведь нетрудно, вернуть всё на свои места, да?

Серые, словно пасмурное небо Лондона, глаза начали постепенно оттаивать, в них больше не сквозило одиночество, несмелая улыбка тронула её припухшие от поцелуев и нервно обкусанные губы. Аврора всегда являла собой эталон чистоты — образ светлый, непорочный. Кто придумал её такой? А может, потеряв память, она до сих пор оставалась ребенком и требовала некоторого снисхождения… Точно её глаза, начало оттаивать и сердце Абрахаса, уже позабывшего, что с ней нужно быть заботливым, иначе она зачахнет, как цветок без воды.

— Ты простишь меня? — упрямо, но неуверенно спросила она.

— За что бы то ни было, прощу… — Абрахас коснулся губами её лба, а затем, удостоверившись, что Аврора успокоилась, вышел прочь из ванной, пообещав прислать эльфов с зельями.

Впервые за полгода он ощутил лёгкость на сердце: теперь всё происходило правильно, степенно, и опять в голове возникли мысли, что всё действительно может наладиться — они с Авророй всегда будут близкими людьми и крепло чувство, что может быть, им удастся обрести своё личное нерушимое счастье и покой.

* * *

— Квинси, где леди Малфой? — спросил Абрахас, помогая гостье снять легкий плащик, скорее бывший атрибутом моды, чем защищавший от холода. На улице было лето, но довольно прохладный северный ветер не позволял солнцу как следует прогреть воздух.

— Господин, леди Малфой опять купается в фонтане! Квинси и Майни пытались её остановить, но юному гостю нравится бросать игрушку в фонтан, чтобы леди её доставала! — извиняющимся тоном залепетал Квинси, округлив и без того огромные глаза, щелчком узловатых пальцев заставив куртку исчезнуть. — Мы говорили, что это опасно для здоровья, на улице слишком прохладно для купания, но леди не слушает нас! — взмолился он, надеясь, что благодаря усилиям, они избегут наказания в виде ручной уборки Малфой-мэнора. Эльфы любили работать, но даже они понимали, сколь велико поместье, чтобы убирать его без магии.

До этого молчавшая гостья издала смешок и прикрыла ладошкой рот, глядя на Абрахаса.

— Она мне уже нравится. Похоже, что ваша супруга, лорд Малфой, любит закаляться, — шутливо сказала она по-французски и пошла за ним в сторону двустворчатой стеклянной двери, за которой простирался зеленый газон и яблоневые деревья.

— Полетт, если ты не прекратишь называть меня так, я тебя уволю. Официальные обращения оставь для офиса, ты ещё успеешь устать называть меня лордом Малфоем.

Она возмущенно захлопала карими глазами и сдула со лба прядь каштановых волос, якобы поддаваясь на провокацию.

— Ты так изменился, что я даже не знаю, как мне с тобой общаться, — прижав руку к груди, призналась она. — Вообще, мы так давно не виделись, а теперь ты знакомишь меня со своей супругой. Неловко совсем, не каждый твой сотрудник удостаивается чести посетить Малфой-мэнор. Ты теперь человек женатый и очень уважаемый, так что изволь принимать свой статус как подобает, лорд Абрахас Малфой.

— В таком случае можно просто «мой господин», — съехидничал он, открыв дверь и пропустив её вперёд. — Серьёзно, чувствуй себя как дома, да и Аврора терпеть не может всего этого официоза. Не думай о ней, как о какой-то великосветской львице, она очень даже добродушна и легка в общении, вряд ли ты найдёшь ещё одну такую леди, — как-то уж чересчур мечтательно произнес он. — Да, она не знает французского, так что…

— Ого, Абрахас Малфой, ты с таким теплом говоришь о своей супруге! Впору верить, что все эти россказни о чистокровных браках — всего лишь бред завистников! — Полетт хотела шутливо ударить его кулачком в плечо, но в последний момент опустила руку, понимая, что сколь теплым не оказался приём после стольких лет, ей уже не тринадцать, а он уже не тот юноша, что учил её летать на метле в Шармбатоне.

Великолепие сада поразило бы любого человека, попавшего сюда впервые. Лабиринт из плотного кустарника поражал строгостью форм и прямотой линий — будто бы его выстригали по линеечке. Крупные розы алым пожаром пламенели вдоль увитых декоративным виноградом железных изгородей. Вся усадьба напоминала музей, ещё идя от главных ворот к входу, Полетт с восхищением рассматривала приближающийся дворец с белеными стенами, сияющими среди зелени оплетающего окна плюща и кустов жасмина. Она и представить не могла, что Абрахас живет в таком прекрасном месте, хоть и кое-что знала из его старых писем. Для неё было честью принять приглашение переехать в Британию, чтобы стать его личным секретарём в недавно открывшемся офисе близ Министерства Магии. Ему нужен был не просто секретарь, а помощник по делам фабрики «Гранд Текстиль», о которой стало известно в некоторых европейских странах. Из спонсорских отношений, как пояснил Абрахас, они перешли с Уилкисами в партнёрство, расширив производство. Когда-то зачахшая фабрика сейчас процветала, радуя модниц не слишком дорогой, но качественно сшитой одеждой; так же из-под станков выходили узорчатое постельное белье на любой вкус и, конечно же, шторы. Абрахас вместо себя поставил исполнительного директора — опытного и надёжного профессионала, однако ему нужен был свой человек, на которого можно было положиться — им и стала Полетт, как раз закончившая финансовый колледж в Париже. С небогатыми родителями ей повезло иметь в приятелях такого человека как Абрахас, взявшего её на хорошо оплачиваемую работу без опыта и особых навыков.

Проходя мимо открытой каменной беседки-ротонды с шестью колоннами коринфского ордера, обвитыми пышным виноградником с почти созревшими гроздями, они услышали заливистый, звонкий, словно соловьиная трель, детский смех, ему вторил взрослый — женский, не менее звонкий и такой же счастливый. Сквозь яблоневые деревья уже можно было разглядеть мелькающие силуэты. Вместо ожидаемой затянутой в строгие одежды дамы, чей образ был известен Полетт по снимкам в газетах, пред нею предстала озорного вида девушка в закатанных по бедро брюках и свободной рубашке — улыбчивая и жизнерадостная леди Аврора Малфой. Стоя в фонтане, она хлопала в ладоши перед тянущим к ней ручки ребенком — мальчиком лет двух на вид, с ёжиком русых волос, сидящим на руках у другой светловолосой женщины, явно старше, отшатывающейся от брызг воды.

— Абрахас! Посмотри на Барти! Он просто маленькое солнышко, да? — Аврора вручила ребенку подплывшего к ноге деревянного единорога, и Барти, проговорив нечто, неподдающееся дешифровке, похожее на набор гласных букв, кинул игрушку обратно в фонтан. — У-у-у, игруля, — чмокнув смеющегося малыша в нос и закатав брюки повыше, она пошла за игрушкой, попавшей в поток воды, льющийся из кувшина статуи водоноса. — Ой, а вы, наверное, Полетт, — заметив, что Абрахас пришел не один, Аврора отдала игрушку подруге, раскачивающей на руках Барти, судя по всему, не желающего стоять на земле, и протянула влажную руку. — Я — Аврора, очень приятно познакомиться, Абрахас много о вас рассказывал.

Полетт протянула руку, чтобы ответить на отнюдь неженское рукопожатие.

— Моё имя вы знаете, Аврора, Абрахас так же писал мне о вас, — немного смущенно ответила Полетт. — Рада познакомиться с вами воочию, — с улыбкой добавила она, глядя на то, с каким трепетом Абрахас, подхватив супругу, точно пушинку, осторожно вытаскивает её из фонтана.

— Чарис Крауч, — представилась вторая, но руки не протянула, пытаясь справиться с ребенком. — Это Бартемиус, и он… — она подхватила его поудобнее, — …сегодня не получит своё любимое ореховое печенье, если не начнет вести себя как подобает!

Но Барти ничуть не успокоился и теперь дергал мать за толстую косичку, из которой уже повыбивались петухи.

— Барти, немедленно успокойся, или отдам тебя на воспитание к эльфам! — внезапно прогремел голос Абрахаса, заставив мальчугана прижаться к матери в поисках защиты и затихнуть.

— Спасибо, Абрахас, здорово на детей действует мужской голос, — констатировала Чарис, опуская Барти на землю, однако тот всё равно продолжал жаться к её ноге, недоверчиво, но уважительно поглядывая на Абрахаса.

— Дядя бубу, — пробубнил он, вызвав всеобщий смех. Непонимающе нахмурив брови, он, точно штору, закрутил вокруг себя длинную юбку матери.

— Это я его раздраконила, — повинно призналась Аврора, ухитрившись погладить мальчика по голове.

— Ничего, зато спать будет хорошо, — отмахнулась Чарис добродушно, и получила довольно неприятный тычок в голень. — Так, Бартемиус Кэдоган Крауч, если ты сейчас же не прекратишь, отправлю тебя на неделю к бабушке с дедушкой! — пригрозила она, тут же получив в ответ удрученное: «деда кака».

— Слышал бы тебя мистер Арктур Блэк, — усмехнулся Абрахас. — Он бы в тихом ужасе пребывал от таких титулов…

— Зато у него он по струнке ходит, — пояснила Чарис, шатающаяся из стороны в сторону из-за запутавшегося в её юбке сына. — Не ребенок, а наказание! Не нравятся ему, видите ли, домашние эльфы, стоит мне на минуту оставить его даже с Каспаром, он начинает истерику.

— Полетт погостит у нас какое-то время, пока не найдёт съемную квартиру, — сменил тему Абрахас.

— Это была не моя идея, — смущенно призналась та. — Я могла бы и чуть позже прибыть в Англию…

— Перестаньте, Полетт, в этом доме так редко бывают гости, — отмахнулась Аврора, с укором взглянув на Чарис. — Думаю, что у нас вам будет комфортно, ваши комнаты уже готовы…

Аврора распорядилась насчёт обеда, назвав столь длинный список блюд, что Полетт невольно решила, что таким количеством еды можно будет накормить не меньше дюжины людей. В светлом зале, где накрыли эльфы, по периметру расположились целые заросли комнатных растений — от фикусов до потолка, стоящих в огромных горшках, до небольших, усыпанных небольшими соцветиями кактусов. Во многих кашпо, развешанных по стенам, ютились растения с листьями разных оттенков, вплоть до буро-красного, но совсем не имели цветов. Увидев интерес со стороны гостьи, Абрахас пояснил:

— Аврора требует, чтобы в доме появился зимний сад, или она обещает превратить дворец в джунгли. Из-за этого мне кровь из носу нужно переоборудовать одну из комнат в зимнюю оранжерею.

— Я бы сказала, что можно сделать пристройку на колоннах к восточной стороне, всё равно, ты хотел найти место для крытой веранды, а на втором этаже как раз будет оранжерея, — как бы между прочим вклинилась Аврора, оборвав пожухшие листья у традесканции. — Чарис тоже увлекается цветоводством, она говорит, что растениям будет лучше с восточной стороны.

Абрахас подарил супруге ехидную улыбку, а та потрепала его по голове, не заметив, как один непоседа потихоньку стащил волшебную палочку из кармана её брюк и наставил на отпрыгнувшую от испуга в сторону Полетт.

— Тыщ-тыщ! — тыкал он в неё, когда Чарис, схватившись за голову, едва не опрокинула горшок с сансевьерой, кидаясь за ним в припрыжку.

— Барти, немедленно отдай волшебную палочку! — кудахтала она.

— Не переживай, Чарис, — совершенно спокойно сказала Аврора. — Она и искры ему не даст, моя палочка слушается только меня. Ой-ой, а вот этого делать не стоит! — разволновалась она, когда Барти стал долбить волшебной палочкой о край горшка, осознав, что никакого волшебства не дождется, и сломанная игрушка непременно заработает, если ей хорошенько обо что-то постучать.

Пока две девушки носились за ребенком, на не слишком длинном столе, как из воздуха, появилась скатерть и сами собой раскладывались предметы сервировки. Возле одного из стульев появился ещё один стул повыше — детский, со съемным деревянным столиком. Полетт, наблюдая картину суматохи вокруг Барти, невольно решила занять место подальше от эпицентра возможного прицельного метания еды, хотя в безопасности удаленного стула все равно сомневалась. В целом, быт семьи Малфой, несмотря на дороговизну обстановки и пока неизвестное количество эльфов, показался ей довольно простым, а леди Аврора чересчур обычной, какой-то приземленной, совершенно непохожей на себя с фотографий газет. Вернув свою волшебную палочку, Аврора поспешила предложить всем занять свои места и испить появившегося на столе аперитива в виде сухого белого вина. Поглядывая на сюсюкающую с малышом леди Малфой, которая, позабыв о собственной наполненной тарелке, позволила Чарис спокойно поесть, Полетт проявила вежливый интерес:

— А вы когда планируете завести детей? — вопрос, казалось, останется без ответа, потому что Абрахас и Аврора начали играть в недоуменные гляделки.

— Мы ещё не обсуждали эту тему, — избавив жену от неловкостей, произнёс Абрахас. — Мы только завершили учёбу. Аврора планирует заняться профессиональной деятельностью — она археолог и превосходно разбирается в Древних рунах.

— Ну, не такой уж я и знаток, — смущенно заметила та. — Если всё сложится удачно, то мы с госпожой Янг — моей бывшей наставницей — будем курировать раскопки в Египте, там, посреди пустыни менталисты нашли сильное магическое поле, только оно нестабильное, — с предвкушением начала она и ловко пригнулась, чтобы в неё не попал сгусток зеленого мякиша, когда-то бывшего горохом.

— Барти, немедленно прекрати! — строго сказала Чарис, которой со скоростью света удалось опустошить собственную тарелку и сменить Аврору на дежурстве.

— Барти, сейчас придет твой дедушка и отругает тебя, — вступил Абрахас, сидящий через Аврору; его по-настоящему развлекало влияние его голоса на малыша.

Полетт решила, что быть отцом ему очень пойдет. Барти затих, но ложку с новой порцией гороха, подсовываемую матерью, всё равно оттолкнул. Запустив пятернёй в разрезанную на маленькие кусочки котлетку, он начал есть самостоятельно, правда без помощи столовых приборов.

— Я никогда не была такой непоседливой. Вылитый Каспар в детстве, по рассказам миссис Крауч, — оправдалась Чарис, вытирая губы сына салфеткой.

— Не думаю, что с возрастом в нём что-то изменилось, — усмехнулся Абрахас, отодвигая от себя опустевшую тарелку.

— На! — крикнул Барти, протягивая многоуважаемому «бубу дяде» нечто коричнево-розовое, когда-то называвшееся котлетой. — Дядя, на! — повторил мальчик, кроша на рядом сидящую Аврору фарш.

Абрахас благодарно принял угощение и, сделав вид, что съел, незаметно спрятал комок за салфеткой на столе, вызвав нескончаемое умиление у Полетт.

— А вы, Полетт, чем живете и увлекаетесь? — попыталась поддержать светскую беседу Аврора; на безымянном пальце её правой руки красовались два совершенно потрясающих кольца, сверкающих бриллиантами, и Полетт немного неловко спрятала руку с недорогим колечком с искусственным бриллиантом под стол.

— Я экстерном за два года закончила финансовый колледж, хотя увлечением моей жизни всегда был квиддич, благодаря помощи Абрахаса, — поведала она мечтательно. — Родители хотели для меня именно такого образования.

— Ой, я вот летаю не слишком уверенно, — пожаловалась Аврора. — Зато Абрахас был охотником в команде Слизерина.

— Никто и не сомневался, что он продолжит полёты в Хогвартсе. Давно метлу в руки брал?

Абрахас задумался, пригубил немного вина и обратился к обоим девушкам:

— Признаться, я, наверное, уже и не вспомню, как правильно сидеть на метле. Предлагаю как-нибудь полетать всем вместе, тем более, здесь такие чудесные места, — он бросил мимолетный взгляд за окно. — Здесь на протяжении многих миль ни одного поселения магглов, — похоже, что Абрахас действительно заразился этой идеей. — Надеюсь, мне удастся выкроить время из своего графика, — вспомнив о чём-то, он взглянул на часы, слегка нахмурился и встал из-за стола: — Прошу меня извинить, меня ждут дела. Дорогая, вы с Чарис проведите для мадемуазель Бонне более полную экскурсию по Малфой-мэнору и устройте конную прогулку.

— Сами разберемся, — отмахнулась Аврора, получив от супруга поцелуй в щёку, затем заверила его, что с гостьей ничего не случится и за их времяпрепровождение можно не беспокоиться. Полетт приступала к работе только через неделю, поэтому искренне обрадовалась, что поживёт в таком красивом доме ещё добрых несколько дней, прежде чем переехать на съемную квартиру. Чарис с горем пополам уложила Барти спать и оставила под надзором бдительного Майни, заверившего, что в её волнении нет смысла, ведь эльфы — лучшие няньки для детей.

— Тебе самой бы прилечь, — заботливо сказала Аврора, глядя на тёмные круги под её глазами, но получила отрицательный ответ.

Осмотрев свои комнаты, больше похожие на апартаменты в дорогом отеле, Полетт пришла в восторг и с удовольствием отправилась гулять с новыми приятельницами по дворцу, слушая рассказы хозяйки об антикварных предметах мебели, древних напольных вазах, небольших статуэтках и картинах. Аврора прекрасно разбиралась в исторических ценностях, недаром с отличием закончила академию. Историю Малфой-мэнора она поведала со слов Абрахаса, однако о некоторых вещах догадалась сама, проведя анализ с высоты полученных знаний. Полетт могла только представить, каково вести такое внушительное хозяйство. После просмотра конюшен и птичьего двора, находящегося в некотором удалении от главного здания, девушки облюбовали для чаепития ту самую беседку коринфского ордера, мимо которой Абрахас вел гостью к фонтану. Аврора, кажется, не слишком близко общалась с Чарис, но от вечной великосветской скуки они иногда навещали друг друга. Оказалось, что таких вот скучающих замужних дам в их кругу общения довольно много, да и все они были примерно одного возраста, чтобы находить общие темы. Но Аврора, как показалось Полетт, несколько отличалась от своих приятельниц, у неё были действительно грандиозные планы, связанные с профессиональной деятельностью, хотя и садоводство её тоже увлекало, только не декоративное, как могло показаться на первый взгляд — запрятанные в зарослях кустарников ежевики в северной части поместья, были обустроены теплицы с полезными растениями. Она просиживала часы в библиотеке, постоянно посещала заграничные музеи — привычка, обретённая ещё в годы обучения в академии. Откуда она брала время на все свои занятия, оставалось загадкой, однако в финансовых вопросах и бизнесе никогда не принимала участия, считая это занятие сугубо мужским и совершенно ничего не соображая в этих делах.

Вскоре стартует экспедиция, организованная под началом её бывшей кураторши по раскопкам в Китае, естественно, за счёт рода Малфой. Аврора планировала реализовать себя и, как она рассказала, никакие уговоры отца мужа о том, что женщина должна сидеть дома и воспитывать детей, на её решение не повлияли. В конце концов, возраст позволял ей немного повременить с рождением первенца, с чем, на удивление, довольно легко согласилась её свекровь, приложив немало усилий по уговорам лорда Луи Малфоя. Полетт было интересно послушать и про Альбуса Дамблдора, являвшегося ближайшим родственником Авроры, ведь и до неё доходили слухи о его подвиге...

В компании Авроры находиться было одно удовольствие, пускай она много говорила, но слушать тоже умела, прекрасно анализируя информацию и иногда выдавая довольно полезные советы. Полетт настолько расслабилась в её обществе, что начала рассказывать о себе такое, что никогда бы не отважилась поведать при первой встрече с незнакомым человеком, однако Авроре почему-то хотелось довериться, даже касательно проблем с лишним весом — если Полетт забросит пробежки и регулярные полёты на метле, то это грозит ей полнотой. Чарис уже клевала носом, когда появившийся Квинси сообщил, что Барти проснулся и зовет мамочку, а ещё он избивает Майни…

* * *

Горячий воздух обжигал лёгкие, от летящего в глаза, нос и рот песка не спасала даже марлевая повязка; несмотря на высокие сапоги, песок умудрялся забираться и в носки. Ткань шатров неподалеку разбитого лагеря раздувалась на ветру, отбрасывая движущиеся тени. В оборудованной столовой под растянутой на четырех столбах парусиной мирно попивала кофе госпожа Янг, давая ценные указания Терри Джексону — одному из полутора десятков археологов, участвующих в экспедиции.

Аврора, точно птица на жердочке, ютилась на одной из не слишком широких, но надёжных досок, крест-накрест укреплённых для безопасности над рабочим пространством — стыком двух плит, найденных в шести футах под землёй. Пока то, что скрывалось под ними оставалось загадкой, но участники экспедиции оживились, откопав даже это. Было доподлинно известно, что под плитами располагается пустое пространство, которое помог обнаружить специальный георадар, а так же датчики магии (чем ниже раскапывали археологи, тем сильнее они реагировали на присутствие магии скрытых где-то в недрах артефактов и защитных чар). Как только удастся узнать площадь ушедшего под слой песка сооружения, над ним выстроят специальный стеклянный купол для удобства изучения и защиты от ветров, постоянно засыпающих отрытые площади. Рыжеющее солнце плавящимся от жары диском близилось к горизонту, с востока на темнеющем небе потянулись загорающиеся, точно китайские фонарики, звёзды, погружая пустыню близ Аль-Касра в ночь. Удивительно, но закат, как и восход, происходил в считанные минуты, однако Аврора была слишком увлечена тщательным очищением углубления между плитами кисточкой, чтобы позволить себе хотя бы пять минут отдыха. В ушедшей в тень яме по периметру горели четыре масляные лампы — замена волшебным, ведь на начальной стадии раскопок пользоваться магией и магическими приборами было строжайше запрещено, георадар — и тот практически не имел никаких излучений.

— Терри, проводи молодого человека к леди Малфой, — донёсся до слуха голос госпожи Янг; сверху, по деревянным настилам-переходам между ямами послышался стук двух пар сапогов, заставивший Аврору отвлечься от занятия и, наконец, заметить, что пустыня погружается в ночь. Стерев со лба проступившую испарину, она взглянула на часы: часовая стрелка была почти у семи. — Леди Малфой, нам прислали партию недостающих инструментов, вам нужно расписаться за доставку, — донесся голос Терри. — Вы поднимитесь?

— Да-да, — отозвалась она устало, поднимаясь на ноги. — Я тут ещё не закончила, — она подошла к краю пока не слишком глубокой ямы и протянула руку вверх, поленившись подняться.

— Распишитесь на первой и последней странице, — попросил невысокий паренек, лицо которого было сложно рассмотреть в сумерках.

Аврора вытащила прикрепленное скрепкой к папке перо и поднесла документы к свету одной из ламп. Чиркнув роспись в нужных местах, она протянула папку вверх, встав на цыпочки. Курьер нагнулся, чтобы принять её, но внезапно поскользнулся на песке, и его потянуло вниз по скату под испуганный возглас Терри, не успевшего вовремя его подхватить.

— Мерлин Великий! — донесся возглас Терри.

Всё произошло в считаные секунды: конструкция, на которой стояла Аврора, зашаталась, а стык плит под ней, на который съехал курьер, с треском провалился внутрь, утягивая за собой слои песка, с шипением осыпающегося в образовавшееся пространство неизвестной глубины. Всего мгновение и Аврора сорвалась с расшатавшейся деревянной конструкции, едва успев вцепиться в одну из досок, но сил удержаться явно не хватало — курьер верещал от ужаса, ухватившись за её лодыжку.

На краю ямы послышался крик госпожи Янг, бросившейся вниз по дощатой лестнице, скрипящей ступенями, ненадёжными с виду.

— Аврора! — закричала она в ужасе, но ступить на шаткие доски, не способные выдержать ещё и третьего человека, не решалась.

Пальцы стали постепенно съезжать с доски, вес курьера, вцепившегося в лодыжку Авроры мертвой хваткой, конечно же, был не по силам хрупкой девушке, боящейся даже пискнуть, чтобы не сорваться.

— Аврора, держись, я сейчас! — крикнула мадам Янг, всё же решившись сделать осторожный шаг по доске. Масляная лампа, стоящая на краю с другой стороны, сорвалась и полетела вниз, на миг осветив висящего курьера с выражением полного ужаса на лице. Пол оказался не близко, лампа, разбившись, разлила масло, но отчего-то оно не вспыхнуло, и в неизвестной гробнице снова воцарилась темень. Аврора почувствовала, как трескаются по швам её штаны, за которые цеплялся парень. Наконец, её запястье обхватила госпожа Янг, но ей было не по силам вытянуть на поверхность двух человек.

— Сейчас, я уже достал палочку! — послышался голос снизу, а вокруг ямы стали раздаваться испуганные голоса. Кто-то, рискуя, спускался по деревянным ступеням, чтобы сбросить веревочную лестницу.

— Нет, не смейте! Помещение может быть заколдовано, никакой магии! — воскликнула госпожа Янг. — Сейчас Терри кинет вам лестницу, вы должны за неё ухватиться!

То ли не расслышав предупреждения, то ли так сильно испугавшись за собственную шкуру, курьер произнес заклинание левитации, направив палочку на Аврору, чтобы поднять её и себя на поверхность. Внезапно раздался странный треск камней, затем под ногами собравшихся возле ямы археологов задрожала земля, и песок кругом стало затягивать в маленькие воронки. Курьер выронил волшебную палочку, тут же канувшую в темноту.

— Что происходит? — в ужасе воскликнула Аврора, точно утопающая, хватаясь за госпожу Янг, едва сохраняющую равновесие.

Землетрясение стало сильнее, и люди наверху уже не могли стоять на ногах.

— Все, прочь отсюда! — рявкнула не своим голосом госпожа Янг куда-то вверх; она обхватила доску ногами покрепче, чувствуя, как рука Авроры выскальзывает из её пальцев. — Черт, Аврора! Нужно попробовать аппарировать!

— Но гробница!

— Юноша, держитесь! — но в ту же секунду всё вокруг озарил яркий серебристый свет; он исходил снизу и из кусков плит, торчащих неровными выступами по краям ямы. Сверху слышались хлопки аппарации. — Готова?

— Я сейчас упаду! — раздался отчаянный вопль снизу. Штаны Авроры с треском порвались, когда с жутким криком юноша канул в ярком свете, сорвавшись с её ноги. В ту же секунду её засосало в узкую коктейльную трубочку, лёгкие сдавило…

Аврора и госпожа Янг упали в нескольких десятках футов от места раскопок на песок возле лагеря, подняв столп пыли. Пытаясь отдышаться, они подняли испуганные взгляды на исходивший из-под земли ярчайший, мерцающий свет — нечто подобное Аврора видела на поляне Северного сияния в первую минуту после заката, но это явление казалось воистину страшным, не предвещающим ничего хорошего. Земля продолжала дрожать, затягивая песком все выкопанные ямы; внезапно свет исчез, словно кто-то погасил его при помощи простого заклинания «Нокс», на месте раскопок произошел обвал, и в считанные секунды образовалась очень глубокая яма, больше похожая на кратер вулкана, точно несколько десятков тонн песка мигом канули в бездну...

— Что это было? — на выдохе спросил Терри Джексон, стоя неподалёку вместе с остальными участниками экспедиции, впавшими в легкий ступор. — Чёрт возьми! Глупый курьеришка! — разгневанно зашипел он, размахивая руками, будто собирался кого-то ударить, заозиравшись по сторонам в поисках того самого парня, но его среди них не было.

— Мистер Джексон, он… упал в гробницу, — осознав случившееся, произнесла Аврора, в ужасе прикрыв рот ладонями. — Что же делать?

— Аврора! — донёсся звонкий голосок; к ней навстречу, увязая в песке, на всех парах неслась Урсула. — Слава Мерлину, с тобой всё в порядке! — завопила она, сдирая запылившиеся очки с носа. — Это невероятно, невероятно, представляешь? Прибор Шиллингера зафиксировал пространственное перемещение, Аврора! Феномен, нонсенс, представить сложно, сколько чар для этого потребовалось! — с подлинным восхищением кричала она на ухо Авроре, опешивший от осознания истинной причины её волнения; глаза Уши горели неподдельным энтузиазмом, она жестикулировала руками, будто мельница лопастями на шквальном ветру.

— Мисс Вебер, пожалуйста, поспокойнее, объясните всё по порядку! — вмешалась госпожа Янг, когда вокруг девушек уже собрались остальные члены экспедиции.

— Не надо так кричать, Уши, я всё слышу, — Аврора отстранилась от подруги, трясшей её за воротничок от переизбытка эмоций. — И прекрати меня трясти! Там человек пропал, если ты не в курсе…

— Что? Что случилось? — глаза Урсулы сделались удивлёнными, она стала машинально протирать стеклышки круглых очков краем рубашки.

— Тот курьер, он упал в яму, — сглотнув, проговорила Аврора, еще до конца не осознав случившегося. — Он… это я виновата, Мерлин… Нужно было вылезти с площадки, а я поленилась…

— Аврора, это был несчастный случай! — на автомате выпалила госпожа Янг, хотя её сотрясала нервная дрожь; неожиданно её осенило: — Мисс Вебер, подождите, вам удалось зафиксировать перемещение? — та кивнула. — А куда переместилась гробница, сможете вычислить? — она, казалось, не верила собственным словам.

— Я… — Уши задумчиво взглянула на небо. — Возможно, мне удастся отследить перемещение, исходя из карты излучения портала, но… Думаю, это займёт не день и не два…

* * *

Луи Малфой прервал семейный ужин своего сына, на котором присутствовала девушка, показавшаяся ему знакомой, появившись так внезапно, что Аврора уронила на пол вилку. Он ворвался в обеденный зал, точно ястреб, камнем несущийся к земле за своей добычей. Остановившись возле опешившей, слегка побледневшей невестки, Луи даже не удосужился поздороваться и, уж тем более, извиниться за прерванную трапезу.

— Аврора, я думаю, нам с вами есть о чём поговорить, — сквозь зубы проскрипел он, вперив в неё острый взгляд.

— Отец, у нас гости, — нахмурился Абрахас, вставая из-за стола.

Полетт застыла на стуле, считая, что если не будет двигаться, то не привлечет к себе внимания, что, в принципе, пока срабатывало. Лорда Малфоя и его крутой нрав она уже имела честь узнать в Шармбатоне, когда он отчитывал Абрахаса за нежелание переезжать в Британию. У Полетт, с высоты своего возраста (ей тогда было всего тринадцать), сложилось о нём мнение, как о деспоте, терроризирующем собственного сына по непонятным ей причинам. Он и тогда не замечал её случайного присутствия…

— Лорд Малфой? — чуть дрогнувшим голосом откликнулась Аврора. — Что случилось?

— Случилось то, что я закрываю финансирование вашей проклятой экспедиции! — рявкнул он на вмиг сжавшуюся супругу Абрахаса.

— Но… почему? — Аврора побледнела ещё сильнее; Полетт показалось, что подобные встречи с лордом Малфоем у неё происходят с завидной постоянностью. Он действительно внушал опасения. — Медицинское обследование ведь ничего не выявило, я здорова! — пришла она в себя, искренне не понимая причину его решения. — Уже всё готово и мы со дня на день выдвигаемся!

Для неё срыв экспедиции мог стать катастрофой, да и не отступало чувство вины.

— Не показало, однако, что могут показать следующие? — лорд Малфой немного поумерил свой тон. — Ваша работа не подходит для вашего статуса, работайте в музеях, наконец, но только после… — Луи бросил мимолётный взгляд на Полетт, которой сразу же захотелось провалиться под землю. — Вы должны выполнить свой долг, потом делайте что хотите! Разве вы не знаете, что ваша работа является одной из самых опасных? — его глаза сверкали яростью.

Молчание Абрахаса поражало больше всего, неужели он до сих пор не мог вставить и слова против своего отца? Полетт никогда не считала Абрахаса слабаком или трусом, но сейчас он был похож именно на слабака, позволяющего унижать Аврору — казавшуюся такой беззащитной, совсем хрупкой и маленькой, что её становилось поистине жаль.

— Лорд Малфой, — голос Авроры срывался. — Из-за меня исчез человек, я пренебрегла правилами безопасности…

— Это только ваши проблемы! Вы продолжаете притягивать к себе неприятности, только посмотрите на себя, разве такая, как вы, может воспитать достойного наследника?..

— Отец, это уже слишком! — неожиданно вступил Абрахас, стукнув кулаком по столу, но тут же пожалел об этом.

Луи одарил сына убийственным взглядом, разразившись в его сторону уничижительной тирадой, ничуть не считаясь с присутствием Полетт. Высказав всё, что думает, он удалился, будто и не приходил, отравив всем троим остаток дня и начисто прогнав аппетит. Аврора сделалась бледнее беленых колонн особняка и сидела неподвижно, будто статуя.

— Полетт, извините за то, что вам пришлось стать свидетельницей семейной сцены, — едва шевеля губами, проговорила она. Вдохнув воздух с таким шумом, словно предыдущие пятнадцать минут до этого вовсе не дышала, Аврора потеряла в осанке, осунулась и, невидящим взглядом сверля бокал с водой, пробубнила себе под нос: — Что же мне теперь делать?

Абрахас бесшумно опустился на своё место, отодвинул тарелку и сложил руки на столе шатром.

— Думаю, во избежание последующих ссор, лучше будет послушаться отца.

Взгляд, полный осуждения и обескураженности, приклеил его к стулу, но он быстро взял себя в руки.

— Это говоришь мне ты? — уточнила Аврора, словно ослышавшись. — Там в гробнице человек! Возможно, он ещё жив, Абрахас! Как ты можешь говорить подобное, а главное, почему? — на её глаза наворачивались слёзы отчаяния, оказалось полной неожиданностью узнать, что её собственный муж не может — или не желает — оказать поддержку, молчав на протяжении практически всего разговора со свёкром.

— Это не твоя вина, что он поскользнулся на песке и упал! Кроме того, именно он вызвал магические колебания, приведшие к перемещению этой гробницы! — Абрахас если и не понимал, что несет, то старательно делал вид, что в действительности находится на стороне отца — так думала Аврора, ища в нём понимания. — В конце концов, местонахождение гробницы известно, туда обязательно пошлют других археологов и если этот парень жив, то они спасут его, — старательно сохраняя спокойное выражение лица, продолжил он, не замечая возмущения супруги. — Аврора, ты же очень хочешь детей, разве не так? Отец прав, ты сможешь заниматься чем угодно после…

— Ты… — только и смогла ответить она.

— Мне, наверное, лучше уйти… — прошептала Полетт; у неё возникло странное ощущение — ей вдруг стало невыносимо душно от вспыхнувшего чувства сострадания к Абрахасу, которому приходилось терпеть выходки супруги.

— Я провожу тебя, — бросил Абрахас, даже не взглянув на Полетт.

Аврору преследовала вина за пропавшего человека, и она была слишком увлечена своей профессией, только и жужжала о ней всю ту неделю, когда Полетт жила в Малфой-мэноре. Поначалу появилось уважение к ней, как к непохожей на других девушке своего круга, но сейчас что-то в этих ощущениях изменилось — Аврора была не просто непохожа на своё окружение, она его игнорировала, считая, что выделяться — значит, быть особенной, только не совсем сообразный способ проявить себя она выбрала... Вращаясь в подобном обществе, нужно подчиняться его правилам, а Абрахас слишком разбаловал её, и его можно было понять — наследник был единственным способом привязать Аврору к дому и, наконец, получить расположение отца, для которого, судя по всему, основным постулатом полноценной идеальной семьи считалось именно продолжение рода. Полетт невольно удивилась собственным мыслям, рождающим раздражение по отношению к Авроре — с виду невинной и такой светлой, что рядом с ней меркла любая добродетель…

— До свидания… — неловко проговорила Полетт.

— Ты не можешь так поступить со мной, — выдавила Аврора, пораженная до глубины души, глядя на покидающего помещение Абрахаса и старательно избегающую встречаться с ней взглядом Полетт, скорее всего, из жалости. — Абрахас! — крикнула она вдогонку, когда они уже вышли в коридор. — Вернись немедленно!

Из обеденной донёсся звук бьющейся посуды, но Абрахас даже не скривился и не вздрогнул.

— Прости, ещё раз извини за это, — сдержанно произнёс он, когда эльф открыл перед ними дверь на продуваемую ноябрьскими ветрами улицу. — И этот разговор случился именно в твоём присутствии… — выдохнул он большое облако пара. — Когда дело касается Авроры, отец забывает о манерах и приличиях…

— Похоже, она ему совсем не по нраву… — заметила Полетт, забыв подумать, стоит ли вмешиваться в личностные семейные отношения. Накинув на голову платок, она понадеялась не получить ответа на свою реплику.

Дойдя до ворот поместья, Абрахас протянул руку, встретив удивлённый взгляд.

— На улице совсем темно, я провожу тебя до двери, — пояснил он, хотя никогда раньше не предлагал подобного. Полетт кивнула, приняла предложенную руку, и через несколько секунд они уже стояли возле Финчли Роад в тупике неподалеку от станции метро. Чуть дальше располагалось шоссе, где то и дело мелькали автомобили, слепя фарами прохожих, укрывающихся одинаковыми черными зонтами от накрапывающего дождика.

— В Лондоне дождь, возвращайся в поместье, да и Аврора…

— Послушай, Полетт, Авроре иногда полезно посидеть в одиночестве, ей нужно хорошенько всё обдумать. Она никак не может привыкнуть к тому, что у неё помимо собственной жизни есть обязанности, как моей супруги, тем более, она прекрасно знала, на что идет, когда выходила за меня замуж, — Абрахас чуть заметно напрягся на этих словах.

Полетт и не заметила, что они вышли из тупика и, слившись с потоком плывущих по улице зонтов, направились к дому, где она снимала квартиру. Автомобили караваном выстроились на светофоре и, как только загорелся зеленый, с негромким рёвом поползли вперёд, поднимая из-под колёс мелкие брызги луж. Магглы в большинстве своём были серой массой — изо дня в день кто-то спешил домой с работы, кто-то стоял в очереди у уличной палатки с кофе или на трамвайной остановке — и мало кто обращал внимание на немного странно одетого спутника Полетт, по их меркам, точно сошедшего с исторического романа середины восемнадцатого века. Раньше она редко выбиралась в мир магглов и, живя здесь, поначалу с удивлением взирала на проносящиеся мимо «повозки без лошадей» и странную одежду, но потом привыкла и уже не переживала из-за того, что ловит на себе взгляды, даже научилась одеваться как магглы. Абрахас задумчиво разглядывал витрину сувенирного магазина, где блестели новизной отлитые из бронзы и высеченные из оникса египетские статуэтки, а на стенах были развешаны искусно выполненные папирусы с изображением древней настенной живописи и облаченных в туники людей в профиль.

Когда они подошли к подъезду четырёхэтажного дома, где жила Полетт, дождь прекратился, защитные водооталкивающие чары не позволили им вымокнуть. Абрахас, несмотря на неизменно гордый внешний вид, почему-то выглядел потерявшимся щенком, трущимся у двери в поисках хозяина; невольно у Полетт защемило сердце. Без лишних слов и вопросов она просто открыла перед ним дверь в квартиру и пустила вперед, не успев спохватиться, что в её скромном жилище царит форменный беспорядок.

— Там кухня, — указала она в сторону ответвления небольшого коридора и понеслась вперед него, чтобы убрать грязные кружки из-под утреннего кофе в раковину, очистить заклинанием стол с россыпью хлебных крошек и даже небольшим кусочком прожилка из колбасы, на котором сидела мерзкая металлического зеленого цвета муха, тут же взлетевшая и прожужжавшая к раковине, где оставалось, чем поживиться. — У меня немного не прибрано… — Полетт почесала затылок и только сейчас заметила, что до сих пор не сняла с головы платок.

— Я заметил, — равнодушно откликнулся Абрахас, присаживаясь в небольшое плетеное креслице.

Губы Полетт поджались после такого комментария.

— Что-нибудь хочешь? Чай, кофе? У меня в холодильнике, кстати, полезная маггловская вещь, есть апельсиновый сок…

— Полетт, присядь, пожалуйста, мне ничего не надо, — с лёгкой издевательской ухмылкой произнёс Абрахас, глядя на её попытки быть хозяйкой. — Хотя… Если у тебя найдётся что-то покрепче кофе, я не откажусь.

Она задумалась, но потом кивнула и отошла куда-то в комнату, вернулась с внушительных размеров бутылкой Огденского виски, вызвав у Абрахаса удивление.

— Не думал, что ты пьёшь виски, — прокомментировал он, извлекая пробку заклинанием.

— Я хотела подарить его мистеру Стивенсону на шестидесятилетие, но...

— Зачем тогда достала? — Абрахас поздно спохватился, что бутылка уже вскрыта. — Полетт, я очень польщен твоим гостеприимством, но это же был подарок, — он поднес горлышко к носу и вдохнул. — Хорошо выдержанный подарок.

— Перебьется, — отмахнулась она, доставая пару квадратных стаканов из буфета, — в его возрасте лучше вести здоровый образ жизни, — она пригубила глоток и, поморщившись, оценила: — Ну и мерзость…

— Очень неплохой виски, — рассмотрев содержимое стакана после пробы, заключил Абрахас. Его взгляд блуждал по небольшой кухоньке, в которой едва помещался стол и бытовая техника — квартиру Полетт снимала у одного маггла, поэтому здесь была и газовая плита, и жужжащий, будто рой пчёл, холодильник. На беленом потолке в углу расползались небольшие желтоватые разводы. — Аврора иногда пьёт его, правда нечасто, но… — он усмехнулся и разом опрокинул полстакана.

— Абрахас, что тебя так сильно беспокоит? Я считала, что ты счастливый человек… Я не думала, что ты так отреагируешь на слова отца о наследнике и опасности этой работы… — Полетт прикусила язык, но с ней частенько случалось сболтнуть лишнего.

Он, казалось, пропустил вопросы мимо ушей, но, покрутив стакан меж ладоней, не поднимая на неё взгляда ответил:

— Полетт, я не хочу загружать тебя своими проблемами, — он посмотрел на неё, как бы спрашивая позволения продолжить: — У нас с Авророй действительно не всё гладко, вернее сказать… — он потер виски пальцами. — Ладно, по порядку: мы знакомы с ней с седьмого курса Хогвартса, так случилось, что мы сблизились на почве общих горестей. У меня в то время была девушка, — губы Абрахаса дрогнули; имени той девушки он не назвал, но Полетт и так знала, о ком он говорит — в то время они переписывались. — Всё было серьёзно, мы уже планировали свадьбу, точнее, наши родители, но… Случилось несчастье, и она трагически погибла. Аврора в то время мне очень помогла, можно сказать, вытащила меня из депрессии, тогда и сама Аврора едва не погибла... — Полетт из газет знала о случившемся, ведь происшествие с внучкой Альбуса Дамблдора вряд ли могло пройти мимо мирового сообщества. — Мы всегда были с ней близки, но только как друзья. Я всегда считал её младшей сестрой и не более того, она относилась ко мне аналогично и, к тому же, всегда была влюблена в другого… Она попала в беду, и только я мог помочь ей финансово, но отец решил, что деньги просто так не даются, и решил поженить нас… — он, видимо, совсем не вдавался в подробности. — Нетрудно представить, что будет, если два лучших друга станут супругами… Нам было очень трудно примириться с этим, Авроре — в особенности. Это отдалило нас, сделало практически чужими, но со временем нам пришлось узнавать друг друга с другой стороны.

— Как же вы справились? — Полетт и представить не могла, как тяжело им пришлось.

— Сейчас у нас всё более или менее в порядке, — обновив виски в стаканах, заверил он, только не слишком убедительно, — однако Аврора, как и говорил отец, пренебрегает своими обязанностями… Я не могу винить её, более того, я понимаю, но… Полетт, я устал… — чуть затуманенный третьей порцией виски взор поднялся на неё. — Так уж заведено в консервативных семьях, что женщины в первую очередь должны отдавать себя семье, хоть я не виню Аврору в её стремлении реализовать себя в профессиональной сфере. Работа археологом очень опасна, отец абсолютно прав, это может отразиться на её здоровье.

Полетт, чуть опьянев, всё больше вникала в проблемы с виду идеальной семьи. Несмотря на чувство вины, Аврора действительно могла бы слегка поступиться своими мечтами и стремлениями и вернуться к ним чуть позже, никто же не запрещает. Того несчастного, упавшего в гробницу, не оставят без помощи, прошло уже четыре дня с тех событий, буквально вчера, по её рассказам, удалось вычислить перемещение захоронения. Абрахас же был закован в свой статус, он стремился повысить и укрепить своё положение в обществе и, Полетт была уверена, стремился использовать наследника именно с этой целью. Ему не нужна была жена, порхающая с места на место, словно мотылёк, он просто хотел приходить в Малфой-мэнор после трудного рабочего дня и встречать уют наполненного теплом скучающей по нему супруги и детским смехом дома, а не пустые холодные стены сводчатых потолков похожей на музей усадьбы. Абрахас излучал одиночество и какую-то жизненную безысходность. Полетт размышляла о том, всё ли у них с Авророй в порядке и на личном фронте, может, они просто не подходят друг другу…

Она поднялась со стула, неотрывно глядя в его красивые голубые глаза, такие же, как и прежде — в Шармбатоне, но сейчас с налётом тоски. Детская влюбленность — прекрасное, светлое чувство — уже прошла; на сердце появилось странное чувство — Полетт захотелось подарить Абрахасу недостающее тепло, восполнить зияющие пустоты в его сердце. Положив ладонь ему на плечо, она ощутила, как он вздрогнул.

— Мне, наверное, пора, — скупость мужских чувств, невзирая на несколько порций виски, всё же давала о себе знать. — Извини, что тебе пришлось выслушивать подобное, я слегка погорячился…

Но когда Абрахас встал и взглянул в её глаза цвета молочного шоколада, в которых было столько заботы — он невольно застыл на месте, купаясь в теплоте и понимании её взгляда. Нутром он понимал, что Полетт находится слишком близко — лишь дюйм, или около того, разделяли их — но не мог пошевелиться, чувствуя, как отчего-то ускоряется пульс и появляется давно утерянное ощущение, что он впервые за длительное время кому-то нужен, что кто-то безвозмездно проникнулся его проблемами, и это тепло принадлежит только ему. Ясность ума вернулась, когда их губы соприкоснулись, на смену теплу пришло осознание несообразности ситуации…

— Полетт, — Абрахас отстранил девушку от себя и нахмурился. — Я женат, это неправильно…

Не прошло и пары секунд, как, развернувшись, он вышел из кухни, надел сапоги и, бросив негромкое прощание, покинул тотчас опустевшую квартиру с застывшей на кухне в том же положении Полетт, к которой понемногу приходило осознание того, что она натворила, неправильно истолковав его исповедь. Подушечками пальцев она коснулась своих губ, а затем медленно опустилась в кресло, всё ещё хранящее его тепло…

* * *

— А тебе ничего не будет за хм… — Урсула задумалась, пытаясь подобрать нужное слово. — Побег?

— С Абрахасом я разговаривала, мы немного повздорили, но он прекрасно понимает, что я просто так не могу оставить исчезновение того парня, — Аврора осторожно расчищала нечто округлое металлическое от песка; они с Уши работали в одном квадрате. — Жаль, госпожа Янг не смогла стать нашим ведущим археологом, герр Швайгер такой противный, — Аврора поморщилась, словно съела нечто кислое.

Луи Малфой пребывал в бешенстве, получив известие, что Аврора всё-таки улизнула в Кению без его ведома — об этом она узнала из письма Абрахаса, пообещавшего сгладить гнев отца. Она и Урсула отправились в археологическую экспедицию на государственной основе волонтёрами, правда, кое-кому всё же нужно было заплатить за участие — но вложение было довольно скромным, поэтому лорд Малфой не придал значения исчезновению небольшой суммы из сейфа.

— Просто ты забыла, что значит кому-то подчиняться и зависеть от чьих-то решений, — напомнила Уши об их нынешнем статусе рядовых археологов.

— Я что-то нашёл! — донесся возглас на немецком — экспедицию финансировали власти Германии и большая часть сотрудников, конечно же, были немцами.

Урсула и Аврора с естественным любопытством отправились на зов, чтобы увидеть нечто странное, на довольно внушительном, чуть изогнутом куске металла, явно проржавевшем, едва просматривался знакомый крест с загнутыми по часовой стрелке концами.

— Что это? Похоже на…

— Джайнская свастика? — предположила Фамке — увлеченная магической наукой девушка, рассматривая обломок внимательнее. — Но причем здесь символ жизни? В добуддийской древнеиндийской и некоторых других культурах этот знак принято трактовать как знак благоприятных предначертаний, символ солнца. Может это что-то более современное? — рассудила она, ведь кусок металла не выглядел таким уж старым.

— Я думаю, Фамке… — вступила в разговор Аврора, озвучивая всеобщие мысли, но не продолжила, так как её перебили.

— Профессор Швайгер! — рыжеволосый мужчина спешил к ним, не без труда неся в руках довольно большой продолговатый кусок железа, напоминающий по форме лепесток. — Я вот, нашел… Там ещё много обломков, на одном написано что-то, кажется, «Ме-109», — он развёл руками.

— Мессершмитт — немецкий военный истребитель, — сразу же догадался профессор, глядя на собравшихся археологов; некоторые из них, несмотря на жизнь в военной Германии, были плохо знакомы с маггловской военной техникой, а также символами второй мировой войны. Он обратился к ничего не понимающей девушке, закончившей факультет артефактологии с историческим уклоном и не сталкивающейся с исковерканным учением Гитлера, вошедшего в историю — как и маггловскую, так и волшебную: — Фройляйн Фляйшер, этот знак, — он указал на крест с загнутыми концами на обломке, — символ национал-социалистической немецкой рабочей партии, позже — в военное время — символ нацистской Германии. Перед нами, — Швайгер обратился ко всем, — всего лишь обломки самолёта, потерпевшего крушение. Видимо, его сбили…

— Я слышала, что где-то здесь была британская база, — припомнила Урсула. — Еще что-то связанное с Италией, они, кажется, что-то не поделили…

— Весьма исчерпывающая информация, Уши, — шутливо ткнула Аврора подругу в бок кулачком, получив в ответ такой же.

…Несколько дней археологи находили всё новые и новые обломки фюзеляжа Мессершмитта и даже скелет в форменной одежде лётчика, но боялись использовать магию, предполагая, что чары гробницы, находящейся внизу, могут вызвать обратное перемещение в Аль-Каср или ещё куда. Собственно Швайгером было высказано предположение, что падение самолёта и вызвало нестабильность магии и перемещения гробницы. Государственного бюджета явно не хватало для найма большего числа археологов, так что найти и откопать предполагаемый вход в строение удалось только спустя два дня. Пробраться внутрь оказалось не так-то просто — первое помещение было завалено песком, убирать который приходилось обыкновенными лопатами, зато во втором песка оказалось меньше. Они ставили деревянные укрепления, предупреждая обвалы, находили черепки ваз и статуэток, а так же... разбитую масляную лампу, но пропавшего юноши в этом зале не было. Аврора работала не покладая рук, практически не спала, в надежде, что он ещё жив…

— Здесь ещё труп! — донёсся голос Мэтти, заглянувшего вовнутрь довольно большого лаза, образованного двумя обвалившимися плитами, в который могла бы влезть девушка или не слишком широкоплечий мужчина.

Аврора в сильном душевном трепете заглянула внутрь, посветив лампой, и застыла на месте — там действительно лежало тело, не скелет, о чем говорила целая рука, видневшаяся из-под манжетов рубашки.

— Мэтти, я полезла, зови герра Швайгера, неси аптечку и воду! Быстро!

— Леди Малфой, это очень опасно! Вы с ума сошли! — но, пренебрегая правилами безопасности, она уже полезла меж плит, толкая вперед масляную лампу. — Швайгер убьет вас!

— Плевать я хотела! Этот человек, возможно, ещё жив! — она выбралась из лаза и кинулась к лежащему на полу парню, покрытому ровным слоем песка, точно он обвалялся в муке. — Мерлин, помоги, — прошептала она, щупая пульс у сонной артерии. Всё её нутро возликовало, когда пальцы ощутили слабое биение. — Он жив! Мэтти, скорее воду и аптечку…

Человек, лежащий на полу, вздрогнул, точно проснулся от её неожиданно счастливого голоса, и медленно открыл веки, замутненным взглядом выхватывая нечеткий силуэт Авроры в свете лампы.

— Воды… — попытался пошевелить губами он, но ни звука не вылетело из его рта.

— Мерлин, вы живы! — Аврора помогла ему поднять голову и положила её себе на колени.

— Леди Малфой, это возмутительно! — начал верещать с той стороны герр Швайгер. — Неужели вы не знаете как это опасно? Я вас спрашиваю! Чему вас только в вашей академии учили? Или то, что вы леди, дает вам какие-то определенные привилегии или одну лишнюю жизнь?

— Воды! — игнорируя поток назидательных речей, снова попросила она. — Тут человек, он живой… — её глаза сверкали невероятным счастьем, в них заблестели слёзы облегчения, и только сейчас Аврора почувствовала, насколько же она устала…

Уильям — так звали юношу — окончательно пришел в себя, хоть всё ещё был обезвожен. С ним работал штатный колдомедик, обещая, что он быстро пойдет на поправку, а сломанную ногу поможет восстановить Костерост. Аврора порхала над ним вместе с лекарем, ощущая одновременно и счастье и чувство вины, пока её не утащила спать Урсула, заверившая, что за ночь с пострадавшим ничего не случится.

…Она проснулась из-за невыносимой жары, а значит, в пустыне уже вовсю палило солнце, и Аврора пропустила завтрак, о чем совсем не сожалела, поскольку о каше с комочками, подаваемой «любимым» поваром, мечтала меньше всего. В палатке Урсулы уже не было. Закатав рукава легкой блузы по локоть и зашнуровав ботинки, Аврора, потягиваясь, вышла на ослепляющее солнце, чтобы увидеть нечто странное — археологи носились из гробницы в лагерь и обратно — взмокшие, на вид сошедшие с ума все поголовно. Схватив за предплечье пробегающую мимо Фамке, она потребовала от неё ответа. Всеобщее безумие оказалось оправдано — в разобранном помещении, где нашли Уильяма, помимо некоторых довольно ценных артефактов, сохранившихся нетронутыми, обнаружились ещё несколько тел, пролежавших там около семи-восьми лет. Аврора не поверила своим ушам, но потом убедилась в этом лично. Иссохшие трупы мужчин и женщин в современных одеждах: по имеющимся у них инструментам можно было с точностью определить, что все эти люди были археологами, но Аврора застыла в непонимании рядом со скелетом женщины, на полотняную блузу которой была прикреплена небольшая брошь в виде пчелы — точно такая же, какую перед гибелью подарила ей Джоконда…

* * *

Их отношения с Полетт чуть охладели из-за инцидента у неё дома, Абрахас старательно игнорировал её в офисе, снисходя только до сухих приветствий и прощаний. Да и она, ощущая неловкость за собственные действия, старалась не встречаться с ним взглядом, забивалась за свой стол, прячась за высокими стопками документов так, что виднелась только макушка с буйством пышных каштановых волос. Мистер Стивенсон, явно что-то подозревая, сводил кустистые седые брови, замечая, как меняется поведение ассистентки, когда в головной офис приходит владелец всея богодельни. Но его предположения могли сводиться лишь к легкой влюблённости юной девушки в своего шефа; в любом случае, как человек с чувством такта, он их не озвучивал.

Сегодня, принеся документы на подпись, она случайно задела чашку кофе, щедро залив бумаги тёмной жижей; рассыпаясь в извинениях, она краснела, что-то бормотала, пока Абрахас не стукнул кулаком по столу и не сказал Полетт прекратить вести себя, как провинившаяся девчонка, ведь она не сделала ничего плохого, а просто не так его поняла в тот вечер — и он полностью взял вину на себя, как и полагается мужчине. В облегчении, накрывшем её с головой, сложно было усомниться, Полетт всегда выдавали глаза — карие с чуть восточным разрезом; нельзя сказать, что она была красавицей, но необыкновенная улыбка, заставляющая улыбаться в ответ, делала её привлекательной.

Возвращаясь в Малфой-мэнор, Абрахас находился в очень даже неплохом расположении духа и рассчитывал провести некоторое время в обществе недавно вернувшейся Авроры, пообещавшей устроить романтический ужин, что означало романтическое продолжение ночи. Ей была свойственна сентиментальность, однако сейчас это было, скорее, способом загладить вину, равно как и почти дежурным исполнением супружеского долга. Аврора уже привыкла к таким отношениям, даже могла получать удовольствие от них, но как Абрахас ни старался, он не мог не замечать её холода и давно перестал стараться разбудить в ней подлинную страсть. Они никогда не просыпались поутру в объятиях друг друга, никогда не разговаривали после бурной ночи, а если и происходило какое-то общение, то касалось оно работы или обсуждения каких-то новостей. Они были молоды, и, казалось бы, отношения в семье ладились — со стороны всё выглядело идеально — только счастье так и не появилось. Всё, что происходило между Абрахасом и Авророй называлось обязанностями, и они их выполняли, изображая самодостаточность и друг перед другом.

Гостиная их жилого крыла, негласно признанная местом проведения уединенных вечеров с последующей программой, встретила Абрахаса тусклым светом свечей и красиво сервированным столом с букетом роз, пышной шапкой алеющих в низкой вазе, расположенной в центре. Авроры здесь не было, она не нашлась как в спальне, так и в гардеробной. Из ванной комнаты не доносилось ни единого звука. Абрахас решил, что искать супругу по всему поместью займет некоторое время, поэтому вызвал эльфов на помощь. Оказалось, что занимаясь ужином, они понятия не имели, где находится леди Малфой, что несколько настораживало. Абрахас нашёл её быстрее, чем они. Аврора стояла возле книжного стеллажа спиной к нему и не двигалась, выглядя при этом точно изваяние.

— Дорогая, что ты забыла в моём кабинете? — в его голосе не было ни намёка на недовольство, он не запрещал ей находиться здесь.

Хрупкие, чуть осунувшиеся плечики вздрогнули, Аврора обернулась так резко, что стукнулась локтем о стеклянную дверцу стеллажа и зашипела от боли, однако тут же убрала руки за спину, явно что-то пряча. В её взгляде читался испуг, словно её застали за чем-то неподобающим.

— Добрый вечер, — поздоровалась она чуть дрогнувшим голосом.

Абрахас с подозрением поджал губы и шагнул навстречу.

— Что у тебя там? — в голове возникали непонятные ощущения, но он не мог вспомнить…

— Ничего, просто, я… — Аврора с шумом вздохнула и внезапно раскрыла перед ним протянутую ладонь, в которой лежала металлическая сова с ониксовыми глазами — единственный и прощальный подарок Тома. — Ты не выбросил её… Я нашла её между твоих старых учебников… — признаваясь в этом, она старалась глядеть прямо, не выдавая своего и так слишком очевидного волнения.

— Я забыл про неё, тогда думал, что, возможно, со временем к этой вещице ты станешь относиться не столь агрессивно, кто же знал, что судьба распорядится нами по-своему, — он невесело усмехнулся, бросив мимолётный взгляд на своё обручальное кольцо, стараясь игнорировать подступающее напряжение. — Я могу выбросить… — вкрадчиво произнёс Абрахас, протянув ладонь, ожидая ответной реакции.

Серые глаза выражали явную борьбу с собой, она не была хорошей актрисой, тем более, Абрахас слишком хорошо знал её привычки; ладонь с медальоном дёрнулась в его сторону, но снова застыла, пальчики сомкнулись над металлическим медальоном — это и был ответ, ответ на вечный вопрос о её истинных чувствах. Проклятая сова стала напоминанием о несбывшихся надеждах, о тяжкой утрате веры в любимого человека, о тихой печали, которую Аврора так и не отпустила. Абрахас убрал свою ладонь, ощущая бесконечную тоску, глядя в лицо лучшей подруге — неизменной Авроре, живущей призраками прошлого, не способной справиться с преследовавшей её болью…

— Я… — начал было он.

— Мерлин, что же я делаю? — сдавленно и, вместе с тем, удивлённо сказала она, выпустив медальон из ладони и прижав руку к груди, точно ошпарившись; сова со стуком грохнулась, бряцнув сегментами туловища. — Абрахас, прости меня, конечно, ты должен выкинуть его, чтобы он больше не попадался мне на глаза… Тома больше не существует… — Аврора пыталась поверить в собственные слова и силу воли, но её увлажнившиеся глаза говорили сами за себя.

— Я не могу заставить тебя избавиться от важной для тебя вещи, — сдержанно проговорил Абрахас, глядя на бликующие в непостоянстве языков пламени камина ониксовые глаза лежащей на паркете совы. — Но я не могу позволить своей супруге хранить напоминание о другом мужчине, ты должна это понимать, — в такие моменты Абрахас становился похож на отца — его ровный голос не мог обмануть Аврору. — Я надеюсь, что впредь больше не услышу упоминаний об этом человеке, — на миг в его словах проскользнула брезгливость, — постарайся скрывать свои истинные чувства, хотя бы от меня.

Он сам никогда не упоминал про Эвелин при Авроре, старался не впадать в апатию, даже убрал её фото из ящика письменного стола, хотя иногда доставал его из тайника и тайком смотрел на её счастливое, раскрасневшееся после битвы снежками, лицо. Этот кадр Абрахас сделал сам, проверяя работу новенькой «Кометы-С3» — фотоаппарата с автоматической вспышкой. Кто мог знать, что именно это её фото окажется последним… С недавних пор, глядя на её колдографию, он больше не ощущал любви, а лишь сожаление, горечь; чувства постепенно угасали, долго кровоточащая рана на сердце зарубцовывалась, и он уже не мог вернуть ту боль потери, какую испытывал после той трагедии, как ни старался. Аврора не смогла стать заменой Эвелин, да и не пыталась. Она вообще не пыталась идти на сближение, лелея свою обманутую любовь и не замечая ничего вокруг, кроме своих бед. Куда подевалась та Аврора, которая помогла Абрахасу выкарабкаться из пропасти в тяжелый момент жизни? Быть может, он её слишком избаловал, или она всё та же, только не способна дать ему тепло, как женщина…

— Я пришел сообщить тебе, что у меня появилась срочная встреча, и я не могу остаться на ужин, — превозмогая свои истинные чувства, произнес Абрахас.

— Жаль, — сникла она, потеряв надежду на неозвученное прощение за мимолетную слабость. — Сегодня на ужин утка по-пекински, — пробормотала Аврора и взглянула за окно, где начинался снегопад, блестя снежинками в свете уличных фонарей.

Абрахас оставил её одну в пустом Малфой-мэноре, не в состоянии терпеть её общество, не в силах заставить себя не винить Аврору за её неспособность скрывать эмоции, прописавшиеся на усталом, опечаленном лице. Улицу оккупировала настоящая снежная буря, прогулка по ветреной, заледеневшей аллее могла хоть как-то привести его в чувства. Забирающиеся за воротник снежинки холодили кожу, но даже это не спасало от нахлынувшего на Абрахаса одиночества, от осознания невостребованности перед собственной женой. Аврора слишком беспечна, она не в состоянии просто понять его, подарить тепло, которое было ему так необходимо в эту снежную ночь…

…Она была одета в домашние штаны с растянувшимися коленками и какую-то бесформенную кофту с эмблемой Осмингтонских Ос на большом «кенгурином» кармане, на левой руке красовалась кухонная прихватка — варежка с нарисованными снеговичками, снимающими с головы ведра в знак приветствия. Такая домашняя и понимающая девушка, женщина, которая ещё в прошлую встречу в этой тесной квартирке поняла всё с первого слова, первого взгляда. Полетт застыла в коридоре, забыв пригласить гостя внутрь, она смотрела удивленными глазами, будто вместо старого знакомого перед ней предстал дикобраз в цилиндре и балетной пачке.

— Может, пригласишь внутрь? — уголки губ Абрахаса на долю секунды дернулись вверх.

— Ты не вампир, который не может войти без приглашения, — поддержала она его тёплой улыбкой и отошла в сторону, пропуская внутрь. Оглядев себя сверху вниз, Полетт стукнула ладонью по своему по лбу и произнесла: — Будешь чай?Я только заварила, подожди, я сейчас, мигом переоденусь.

Шуба Абрахаса с коротким чёрным мехом блестела от капель успевшего растаять снега, на шапке медленно таял настоящий сугроб, а мокрые следы от сапог на стареньком линолеуме по форме напоминали дельфинов — он не удосужился отряхнуться, входя в подъезд.

— Не стоит, ты в этом довольно мило выглядишь.

Полетт нахмурилась, пытаясь понять, шутит ли он. Скинув шубу с плеч, Абрахас использовал невербальное заклинание, чтобы высушить её, и повесил на предложенные плечики вместе с шапкой. Он вёл себя так, будто был частым гостем в этом доме, и из-за этого Полетт не знала, как вести себя, но странно — неловкости не было. Его визит показался ей чем-то естественным. Сапоги Абрахаса с негромким стуком упали на пол, он пришел в той же одежде, что был в офисе и, по-видимому, не заходил домой. Выражение лица не позволяло прочитать, о чём он думает — ни единой складочки, ни единой морщинки…

Полетт хотела спросить, что же привело его сюда, но вопрос застыл в горле, когда Абрахас, расправив жилетку, посмотрел на неё в упор необъяснимо пронизывающим взглядом, точно сам безмолвно пытался что-то до неё донести. Сунув руки в карман, Полетт прислонилась к стене и стала сверлить невидящим взглядом электрический счётчик, висевший рядом с входной дверью, медленно отмеряющий киловатты. Она почувствовала, что Абрахас вторгся в её личное пространство, и даже ощутила тепло его дыхания; не без труда заставив себя посмотреть на него, она успела почувствовать, как мурашки стремглав пробежались по спине, когда его ладонь оказалась на её талии.

— Абрахас, я не понимаю… — она сглотнула, пытаясь придать своему голосу серьезности.

Он успел стать для Полетт бременем — желанным, запретным бременем, мужчиной, до которого невозможно дотянуться.

— Если бы я не был так слаб, я бы никогда не переступил порог этого дома, — признался Абрахас полушёпотом, но не тянулся за поцелуем, ища в её глазах разрешения. — Если ты прогонишь меня — я уйду, — поставил он ребром вопрос, на который у неё не хватило сил ответить

Не получив ответа, Абрахас нашёл его во вмиг потеплевших глазах и в чуть приоткрытых губах. Полетт приняла его таким, какой он есть — женатым, самодостаточным, но одиноким мужчиной, которому была необходима её поддержка. Она не задумывалась над тем, что на её месте могла быть любая женщина, когда, взяв его за руку, потянула за собой в крохотную спальню с незаправленной кроватью…

* * *

— Аврора, ты слишком много думаешь, — заключила Урсула, скосив глаза на полупустой бокал вина. — Эта пчела просто не единственная в своём роде, подумаешь, безделушка. Не понимаю, зачем тебе знать, кто конкретно та женщина…

Аврора зажмурилась от резкого сфорцандо пианиста и задумчиво посмотрела на подругу, сидящую за столиком по правую руку от неё.

— Ох, процедура опознания тел такая сложная. Я слышала, что, возможно, это пропавшая в сороковом году экспедиция, только документы, как и полагается, археологи в гробницу не брали, а волшебных палочек при них не было, чтобы не нарушать магическое поле. Их, вероятно, не смогли тогда обнаружить из-за перемещения гробницы, вызванного падением самолёта, — продолжала бубнить Аврора, озвучивая мысли вслух. — А пчела… Не знаю, у меня какое-то странное предчувствие, Уши…

— Урсула права, ты забиваешь себе голову ерундой, даже если это та пропавшая экспедиция, то что тебе с этого? — включилась в разговор Аника Блэк, неотрывно следящая за высоким худощавым брюнетом с длинными волнистыми волосами, находящимся в компании весело обсуждающих какую-то тему чьих-то мужей, братьев, шуринов и других личностей, каким-то образом попавших на дружескую новогоднюю вечеринку в Малфой-мэноре. Среди них была одна-единственная молоденькая девушка, играющая ведущую роль в разговорах, притягивающая всё внимание на себя. — Тоже мне, «свой парень», — недовольно проговорила Аника, глядя на то, как эта юная девчушка крутится вокруг Алена Лефевра — сына двоюродной сестры лорда Луи Малфоя. — Противная девица, — ревниво проговорила она, скривив губы.

— Полетт — хорошая девушка, — не согласилась Аврора, — она хорошо воспитана, но, насколько я успела её изучить, ей легче общаться с мужчинами, она выросла среди трех братьев и всегда увлекалась квиддичем. Ты просто плохо знаешь её.

— Ну-ну, — не отступалась Аника, просверливая дырку в голове объекта своей неприязни на этот вечер. — Викки, а ты что о ней думаешь? — обратилась она к кузине.

— Я думаю, что тебе следует поскорее найти себе мужа, а то скоро на каждую милую девушку, находящуюся в радиусе трех футов от твоего нового мимолетного увлечения будешь зуб точить, — получив нешуточный подзатыльник за длинный язык, Виктория Блэк довольно сильно ущипнула Анику за предплечье в отместку.

— Скукотища, — пожаловалась Аврора, вздыхая, решив, что на сегодня хватит забивать голову найденными останками археологов. — Уши, только не смотри налево, — предупредила она подругу, но та тут же туда посмотрела и лишь успела заметить, как Каспар Крауч отвёл взгляд в сторону, неожиданно заинтересовавшись висящим на стене полотном со стаей гончих, преследующих здоровенного лося по непроходимой чаще леса.

Уши, воинственно поправив лучшую свою часть, горделиво вздернула нос, что несказанно повеселило Аврору.

— Он весь вечер с меня глаз не сводит, конечно, ведь его жену вообще трудно отличить от мальчика, разве что по волосам.

— Эй, она наша кузина, — хором отозвались Виктория и Аника, ничуть не злясь.

— Это мне? — Аврора расплылась в лучезарной улыбке, принимая из рук подлетевшего к их столику Барти Крауча нечто, по форме напоминающее завиток из глины, изначально бывшее утиным паштетом.

— Авола, на! — повторил он.

— Фу, какая мерзость, — скривилась Виктория, но сразу же расплылась в улыбке, когда к ним подлетела Чарис.

— Барти, немедленно спать! — строго проговорила она, забирая у ребенка паштет салфеткой и вытирая его руки. — Или придёт дядя Абрахас и отругает тебя.

— Причем здесь твой супруг? — поинтересовалась Аника, глядя на белую скомканную салфетку с коричневеющей массой, вызывающей определенные ассоциации.

— Он отлично влияет на Барти, — пояснила Чарис, — в отличие от Каспара, — недовольно добавила она, ненароком взглянув на мужа, присоединившегося к компании молодых людей. — Никакой помощи.

— Отдай его эльфам, — предложила Виктория.

— Пожалей наших эльфов! — засмеялась Аврора. — В прошлый раз Майни ходил с повязкой на лбу. Барти проказник! — пожурила она; мальчик в ответ высунул язык, вырываясь из захвата матери.

— А ну-ка, быстро в кровать! — прогремел голос Абрахаса, появившегося возле столика.

Девушки с умилением отметили, как Барти притих и попросился к Чарис на ручки, зарывшись носом в её длинные волосы, не преминув дернуть за них как следует. Абрахас пригласил Аврору на медленный танец, сказав, что ему стало безумно скучно весь вечер разговаривать о квиддиче, хотя когда-то он болел им не хуже Полетт, оставшейся развлекать мужскую компанию.

— Полетт очень популярна, — заметила Аврора, поглядывая на одетую в довольно простое темно-серое платье девушку, которая собирала вокруг себя всё большую компанию; она жестикулировала, по-видимому, показывая траекторию полёта метлы, вызывая у молодых людей смешки. С ней вступил в спор Цигнус Блэк — непревзойдённый знаток квиддича, к разговору подтянулся Каспар. — Такими темпами она уведет чьего-нибудь мужа…

— Не говори ерунды, — отмахнулся Абрахас, повернув её спиной к Полетт.

— Я просто пошутила, — хихикнула Аврора, оглядывая большой зал, в центре которого располагалась внушительных размеров ёлка до самого потолка, на которой резной гирляндой висела надпись «С Новым 1951 годом!», переливающаяся всеми цветами радуги. — Знаешь, в честь праздника она подарила мне «ловец снов», представляешь? Я ей однажды пожаловалась на бессонницу, а она запомнила, — Аврора любила всякие побрякушки, не имеющие особой ценности, в гардеробной для них был отведен целый стеллаж. — Нужно повесить над кроватью. Жаль, что я не выбрала для неё подарок, но я исправлюсь, не подскажешь, что она любит?

— Квиддич, — равнодушно отозвался Абрахас, старательно пропуская мимо ушей раздражающую болтовню Авроры. — Любимая команда Осмингтонские Осы.

— О, я слышала, что у них матч с Коростелями в апреле, — сразу же нашлась Аврора. — Думаю, Полетт будет счастлива получить пару билетов.

— Да, дорогая, — согласился Абрахас и после непродолжительного танца, которым уделил ей необходимое внимание, отправился обратно к компании молодых людей.

* * *

Урсула непонимающе наблюдала за тем, как Аврора пытается высосать последние капли бананового коктейля через трубочку, сосредоточенно глядя на порционную сахарницу на столе. Хотелось сказать ей, что коктейль уже закончился, и она пьёт из пустого бокала, но Уши промолчала, пытаясь вникнуть в суть её размышлений.

— Почему тебя беспокоит именно эта женщина? Она не одна погибла в этой экспедиции...

— Вот поэтому, — Аврора полезла в свою сумочку и шлёпнула на стол янтарную брошь в виде пчелы — украшение недорогое, но изящное.

— Ты с ума сошла! Ты сняла это с… неё? — глаза Уши чуть не вылезли из орбит, она едва сдерживала неприязнь к вещице снятой с трупа.

— Нет, это моя брошь, подаренная Джеки, — пояснила Аврора спокойно, на лице Урсулы проступило облегчение, она выдохнула и приложила ладонь к груди. — А вот эту я сняла…

На столе появилась идентичная брошь, только цвет янтаря был немного светлее, в целом, пчёлы выглядели абсолютно одинаково.

— Ты чокнутая! — на громкое восклицание Уши обернулись единственные сидящие в пабе «Три Метлы» посетители.

— Тихо, не кричи, я просто одолжила её, чтобы изучить, — Аврора склонилась над столом, чтобы её никто не расслышал, но подруга, сведя брови, испепеляла её негодующим взглядом.

— Это кража…

— Уши, я знаю эту женщину, — неожиданно перевела тему Аврора, чтобы возбудить в подруге интерес, а не враждебность. — Глория Уидмор — она была супругой Эзраэла Уидмора, — Аврора подождала реакции, но таковой не последовало. — Того маньяка, что ставил опыты над девушками в Хогвартсе, который чуть не убил меня, — напомнила она, пересилив свой страх воспоминаний о тех чудовищных событиях. — Профессор странно себя вёл, когда увидел у меня на груди эту брошь, он был слегка агрессивен, советуя не носить её… Его жена, я помню, он рассказывал мне, как раз исчезла в сороковом году вместе со всей экспедицией из-за военных действий в Кении. Но гробница, как ты знаешь, переместилась, — Аврора стала внимательно осматривать брошки на столе, перевернув их вверх тыльной стороной, где располагалось крепление.

— Аврора, объясни мне, что тебя так сильно волнует — судьба этой женщины или скука из-за нежелания Абрахаса позволить тебе заниматься профессиональной деятельностью? Таких брошек по всему миру может быть тысячи, — но Урсула поддалась любопытству, взглянув на изнанку пчелы потемнее, на которой была витиеватая гравировка «МЛ».

— Смотри, — Аврора протянула вторую, на которой была такая же, только «ГЛ». — Я не думаю, что это серийный знак, считаю, что это вензель. «ГЛ» — где первая буква означает имя — Глория. А Джеки никогда не знала своего отца, от него ей досталась эта брошь. Я не думаю, что такие брошки мужчины носят в виде украшений, это, скорее, символ. Возможно, имя отца Джеки начиналось на «М».

Уши едва удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Аврора впадала в крайности.

— Она могла принадлежать кому-то из женщин семьи отца Джоконды. Аврора, серьёзно, что не даёт тебе покоя? Это всё из-за того маньяка, попросившего тебя не носить брошь? Ты придаешь слишком много значения мелочам…

— В тот раз незаметные мелочи оказались слишком важными… — её лицо резко помрачнело.

Аврора забарабанила пальцами по столешнице, но из мыслей её вырвало появление мадам Розалии, у которой они заказали чайничек чая и пирог с патокой. Когда она покинула девушек, Аврора снова полезла в сумочку и извлекла оттуда бумажку — чей-то снимок.

— Ты украла архивную фотографию, Аврора?! — снова повысила голос Урсула. — Когда ты успела?

— Я просто сделала копию, прекрати меня осуждать, — наперекор заговорила та.

На пожелтевшем небольшом снимке было только лицо — такие делали для личных дел сотрудников. Колдографию, найденную в архиве исследовательского института, им уже показывали после опознания тел. Женщина с волнистыми волосами не слишком тёмного оттенка, запечатленная на ней, и была та самая Глория Уидмор. Урсула не понимала, к чему ведёт Аврора, но решила всё же выслушать её.

— Хорошо, что я всегда ношу с собой эту фотографию, — она достала из одного из отделов сумки портмоне из размягченной драконьей кожи, извлекла оттуда уменьшенный магией снимок, расколдовала его и протянула Уши. — Моя интуиция редко меня подводит, как только я увидела, как выглядела Глория Уидмор, я сразу же убедилась в этом.

Урсула внимательно вгляделась в снимок, датированный тысяча девятьсот сорок третьим годом, на котором были трое улыбающихся молодых людей на фоне огромного беспокойного озера и величественного замка Хогвартс, окруженного башенками разной величины. Аврору и Абрахаса, совсем юных, она узнала сразу же — странно, такого счастливого лица у мужа подруги она еще никогда не видела, его глаза буквально светились теплом. Аврора в своих странных шортах и полосатых гольфах, на которых едва различались какие-то непонятные животные — когда-то привычно растрепанная и похожая на милого цыпленка, она радикально изменилась до образа леди, но всё равно не была похожа на остальных девиц своего круга. Хотя далеко ли до этого? За лавочкой, на которой сидели тогда ещё будущие супруги, стояла тоненькая фигурка девушки — поистине красивой, с правильными чертами лица и яркими, крупными глазами, цвета которых, к сожалению, различить не позволяла черно-белая фотография. Джеки Смит смущенно улыбалась в объектив, такая светлая и юная, что у любого бы защемило сердце. Однако Урсуле было не до сожалений, она вглядывалась в фотографию, точно пыталась прожечь её взглядом, даже пару раз проморгалась.

— Теперь понимаешь? — Аврора победоносно улыбнулась. — Это не просто пчела, Урсула, я уверена, Глория и Джеки неспроста так похожи…

Волнистые волосы, глубокие глаза… Глория на фотографии, конечно же, выглядела старше Джеки, и они не были точными копиями друг друга, но что-то неуловимое, дающее такое поразительное сходство, всё же прослеживалось. Аврора рассказала, что подсмотрела в личном деле Глории Уидмор её краткую биографию, но, к сожалению, девичьей фамилии там написано не было. В планах неугомонной леди Малфой было разузнать о ней максимальное количество информации. Что-то не давало ей покоя, теперь ещё и это сходство, явно намекающее на родство двух никогда не встречавшихся людей. Появлялись подозрения насчёт кровных уз Джеки с магглами, у которых она выросла… Единственная зацепка вела в учебное учреждение, указанное в личном деле Глории. Аврора не задавалась особой целью, потому как не могла понять, что ищет, но, по крайней мере, вероятно, ей удастся разузнать нечто о родственниках Джоконды, которая всегда мечтала выяснить, кем был её отец…

* * *

Аврора и Уши, стуча зубами от холода, подходили к громадине-крепости, не меньше сорока футов в высоту, вырастающей из кристально белых снегов. Сумасшедший ветер, сбивающий с ног, гонял по бескрайним просторам метель, скрывающую из вида верхние части многоугольных башен одной высоты, практически не имеющих окон. Аврора решила, что они не туда попали, так как великан «дубовый пень», торчащий из огромного сугроба, вовсе не похож на школу, а, скорее, на тюрьму строгого режима. С трудом волоча ноги в тяжелых меховых унтах, на которые, как и на их шубы, налип снег, девушки пытались поспеть за волшебником в не слишком тёплой на вид тёмной шинели, встретившим их у маяка, куда перенес их высланный директором школы портал. Провожатый будто и не замечал пронизывающего до косточек февральского холода, от которого не спасали даже натянутые до глаз колючие шерстяные платки.

— Держитесь! — он поймал поскользнувшуюся Уши за локоть и одним рывком поставил на ноги. Та побоялась поблагодарить его, чтобы не потерять голос.

— А это точно Дурмстранг, мистер Хайдарага? — просипела Аврора в такт свистящей вьюге, с сомнением глядя на приближающуюся громаду.

— Летом здесь куда комфортнее, леди Малфой, — не растерялся тот и с тем же легким акцентом, с каким говорил на английском, добавил: — Февраль — самое холодное время в здешних местах, в такую погоду редко когда приходится встречать гостей.

— Я тебя предупреждала, — негодующе проскрипела Урсула, — здесь в июне-то не курорт.

— Дурмстранг одним своим расположением обеспечивает себе защиту.

Его голос с нотками гордости урывками доносил ветер, но он прекратился так внезапно, будто его и не было вовсе. На немой вопрос Авроры спутник ответил, что вокруг замка зимой установлены специальные чары, чтобы не подвергать столь древнее сооружение лишнему износу. Огромные тяжелые створки ворот в высоту с двух человек медленно поддались заклинанию Хайдараги.

— Мы сейчас под учебным крылом, — сообщила Уши, успевшая изучить замок во время сдачи экзаменов после обучения на дому.

Провожатый, закрыв ворота, впустил гостей в длинный широкий тоннель с арочным сводом, освещённый двумя рядами факелов.

— Жаль, что на улице такая метель, вы когда-нибудь видели Северное сияние? Поистине прекрасное явление, которым невозможно налюбоваться.

— Да… — протянула Аврора, предаваясь каким-то своим воспоминаниям.

Пройдя по тоннелю сквозь ещё две пары ворот-шлюзов, предназначенных для защиты от проникновения внутрь холодного воздуха, они попали во внутренний двор; на плацу, ближе к противоположному краю, неожиданно обнаружилась полоса препятствий, чуть левее — турники и даже штанга на специальной подставке. Повсюду висели волшебные сферы, формой напоминая китайские фонарики и освещая всё вокруг таким ярким жёлтым светом, что вряд ли кто-то мог догадаться, что снаружи крепость окружает беспокойная вьюга и полярная ночь.

Аврора и Урсула поздно поняли, что притягивают к себе взгляды хихикающих студентов, оккупировавших турники. Облепленные снегом, в своих пушистых сапогах, шапках и шубах, гостьи напоминали йети. Топая по внутреннему двору вдоль стены, почти скрытой за толстыми стволами лиан, укоренившихся в «клумбах», Аврора всё больше поражалась убранству необитаемого с виду замка, она успела оценить масштабы теплиц, многоуровневых оранжерей, больше напоминающих джунгли, соединённых лестницами и мостками — верёвочно-деревянными и металлическими. Дойдя до угла внутреннего двора, девушки проследовали за Хайдарагой в главную, по словам Уши, преподавательскую башню, оттуда — вверх по винтовой лестнице, потеряв счет этажам где-то на пятом.

— В кабинете директора вас ждет горячий чай, — сказал Хайдарага, снимая с себя шинель, под которой оказалась просторная красная рубаха, шитая золотым узором на рукавах и чуть сдвинутым в бок вырезе ворота.

Несмотря на вежливую доброжелательность, по лицу можно было сказать, что он был не очень доволен тем, что пришлось встречать гостей в такую стужу. Вскоре Хайдрага оставил их перед дверью в директорский кабинет.

— Добрый день, я, как вы уже поняли, профессор Морозов… — поприветствовал глава Дурмстранга, восседающий на высоком кресле, обитом кожей цвета спелой вишни, когда гостьи вошли в кабинет.

— Леди Малфой, — представилась Аврора, опознавая себя, и с сомнением посмотрела за окно, где не было ни намека на солнце. — Добрый день, профессор Морозов, спасибо, что согласились принять нас, — и, посмотрев на подругу, добавила: — Это…

— Я Урсула Вебер, вы меня, наверное, не помните, — пожала плечами Уши. — Я сдавала экзамены в Дурмстранге в тысяча девятьсот сорок пятом году.

— К сожалению, мисс Вебер, — старенький щупленький старичок со сморщенным носом поправил очки, внимательно глядя на Аврору. — Пожалуйста, присаживайтесь, — он расплылся в улыбке, указывая на два кресла напротив стола. — Вы, наверное, жутко замерзли, — посочувствовал он, глядя на то, как гостьи снимают шубы, вешая их на спинки кресел. Профессор гостеприимно разлил чай по чашкам. — Итак, почему вы вдруг решили посетить нашу скромную обитель?

Аврора и Уши переглянулись, не зная, с чего начать.

— Видите ли, профессор Морозов, недавно в Кении была найдена пропавшая около десяти лет назад экспедиция. — Лицо директора чуть изменилось, выражая недоумение, но перебивать он не стал. — Среди тел, обнаруженных в гробнице, была опознана женщина по имени Глория Уидмор, но, к сожалению, чтобы найти её родственников, нам нужна информация. Мы, собственно, здесь именно поэтому. Как-никак прошло десять лет, её родственников оказалось найти не так-то просто.

Директор нахмурился, узнавая знакомую фамилию, он что-то пробормотал себе под нос, словно восстанавливая в памяти информацию.

— Не думал, что подобными вопросами занимаются женщины вашего статуса, леди, — задумчиво и чуть с подозрением проговорил он.

— Моя профессия — археолог, сэр, — ничуть не растерявшись, ответила Аврора. — И именно мы с коллегами нашли несчастных, теперь я чувствую за них ответственность. — У Уши от подобной лжи из уст подруги непроизвольно поднялась правая бровь. — Понимаете, это дело профессиональной солидарности, работа у нас очень опасная… Я знала её мужа, но… Вы наверняка слышали, что он сейчас содержится в Азкабане, и попасть к нему невозможно, — Аврора сделала скорбное лицо, а Урсула так и сидела, не моргая, с нетерпением ожидая, что же она отчебучит дальше.

Профессор тяжело вздохнул и сложил руки на потертом столе замком.

— Гениальность и сумасшествие идут рука об руку, — согласился он, не заметив, что в глубине глаз полной сожалений леди Малфой спрятана искорка хитрецы. — Эзраэл был великим знатоком Древних рун, я неоднократно приглашал его обратно в Дурмстранг после гибели Лоры. Бедная девочка, она всегда была увлечена этой наукой не меньше его самого… Нет, вы не подумайте, в нашей школе романтические отношения между студентами и преподавателями запрещены, как и в любом другом учебном заведении, но… Мы не знали до последнего, они умело держали всё в тайне и практически сразу после окончания Лорой Дурмстранга узаконили свои отношения. Эзра тогда только выпустился из университета, а она… Седьмой курс… — предался он грустным воспоминаниям.

— Профессор, Глория, то есть, Лора, вы можете рассказать о ней поподробнее? — поправила Аврора, так как старый директор отходил от темы всё дальше. — Где мы можем найти её родственников? Нам нужна хотя бы девичья фамилия.

— Помню, как тяжело он переживал её гибель… Боюсь, что родственников у Лоры нет, она сирота, выросла в Польше. Ей дали фамилию Лесовская…

* * *

Спасибо моей бете за представление Дурмстранга и за известного читателям Chemical wedding персонажа

Несколько месяцев поиска информации ничего не дали, биография Глории Лесовской зияла пробелами, и всё казалось как-то уж слишком подозрительно. В сиротском приюте, адрес которого весьма неохотно дал директор Дурмстранга, никогда не слышали о ней, в архиве не числилось такой фамилии. Дряхлая старенькая воспитательница клялась и божилась, что помнит всех подопечных, когда-либо выросших под её заботливым материнским крылом, и такой девочки на её памяти не было. Уши, пресытившись бесплодными поисками информации, оставила это бессмысленное расследование и по настоянию отца устроилась в Берлинский Магический Музей помощницей герра Швайгера. Аврора стала в одиночку искать друзей Глории, коллег по работе, но те, кто помнил её, так же понятия не имели о её прошлом.

…Абрахас нашелся в восточном крыле поместья; он созерцал процесс надстройки колонн террасы; над ней в скором времени должна будет появиться обширная зимняя оранжерея для переполнивших дом растений. Аврора бесшумно вошла в восточную гостиную, через окна которой можно было наблюдать за работой волшебников в пыльных мантиях и за Абрахасом, что-то обсуждающим с держащим чертёж прорабом. Приземлившись в мягкое кресло, она приказала эльфу подать апельсиновый сок со льдом, так как для середины мая погода стояла непривычно жаркая. Наблюдая за мужем, не знавшем о её приходе, Аврора вдруг вспомнила, что именно возле восточного крыла когда-то нашёл её Квинси. Рабочие при помощи магии уже возвели перекрытия для второго этажа, которые почти скрыли послеполуденное солнце от глаз, погрузив гостиную в тень. Аврора сама должна была следить за постройкой, если бы не встреча с одним из бывших коллег Лесовской, который, впрочем, так же ничего не рассказал. Нити обрывались, но фамилия по первой букве совпадала с инициалом на пчеле, может, стоило прекратить поиски и удовлетвориться полученным результатом?

— Леди Малфой, — донесся голос снаружи, заставивший Аврору обратить внимание на говорящего, однако тот обращался вовсе не к ней. — Я, конечно, понимаю, что вы хотите цельное стекло во всю стену, но весь архитектурный ансамбль поместья выполнен в консервативном стиле. Не будет ли это слишком выделяться из общего экстерьера?..

— Делайте так, как задумано, — отрезал Абрахас равнодушно. — Полетт, ты не хочешь пообедать на свежем воздухе? — и спустя небольшую паузу добавил с ноткой неприязни: — Подальше от этой утомительной стройки.

Аврора, наконец, разглядела Полетт, укрывшуюся от её взгляда за одной из колонн, и непонимающе свела брови. По идее, Полетт следовало находиться на своём рабочем месте, тем более, время было отнюдь не обеденное… Не то, чтобы Аврора имела пристрастие следить за кем-то, однако, заметив очевидную странность, она не могла усидеть на месте и, забыв про сок, коридорами направилась в ту сторону сада, куда приблизительно пошли неожиданная гостья Малфой-мэнора и Абрахас. Их фигуры мелькали в окнах, а смех разносило эхо, забирающееся внутрь поместья сквозь открытые двери и оконные ставни. Так когда-то Аврора смеялась с ним, только это кануло в прошлое. Неужели в нём всё ещё осталась юность, то искреннее тепло, без которого невозможно было представить его лет шесть назад в Хогвартсе? Сейчас в смеющемся и подставляющем лицо солнцу человеке легко узнавался тот добрый парень, который был способен поднять настроение в самый паршивый день…

Полетт оказалась на качелях, привязанных к ветке высокого старого дуба, и стала мерно раскачиваться, набирая высоту. Абрахас прислонился к массивному стволу и осел на молодую траву, закрыв глаза. Он выглядел счастливым и довольным жизнью, точно полузабытый сон Авроры стал явью. И вдруг появилось это ощущение в груди… Словно легкие сдавило, на глазах вот-вот должны были появиться слёзы, но они так и не проступили — то ощущение не было тоской, оно, возрастая, становилось всё больше, противнее и уже не умещалось в её крохотном сердце, очерняя его. Хотелось ударить себя в грудь, чтобы выбить это ужасающее парадоксальное ощущение пустоты и заполненности, необъяснимое, неприятное, злое… Полетт вдруг стала такой омерзительной, словно с головой окунулась в гной бубонтюбера. Слишком легко ей удавалось расшевелить Абрахаса, вернуть его искренность и тепло…

Наблюдая за ними из дома, Аврора не решалась объявить о своём появлении, пытаясь справиться с нахлынувшими на неё завистью и ревностью. Осознание того, что Абрахас остался прежним, и только с ней он так бесстрастен и скрытен, окунуло её в ещё большее уныние и тоску, однако незаконченное дело, по причине которого она вернулась в Британию на день раньше, являлось безотлагательным. Вдохнув полной грудью, Аврора шагнула в сад, словно на эшафот, и на ватных ногах поплелась в сторону качелей, пытаясь хоть как-то успокоить нервы. Абрахас поднялся с травы, когда качели замедлили ход, подошел к Полетт, спорхнувшей с них так легко, будто бабочка. Она что-то сказала, но скудные знания французского не позволили Авроре понять и малой части её фраз. Положив руку на его плечо, Полетт звонко засмеялась, вызвав и на лице Абрахаса улыбку. Всего один взгляд на приближающуюся к ним по тенистой аллее супругу, и он молниеносно скинул её руку, сделав шаг назад, его голубые глаза излучали удивление, об этом говорила и чуть изогнувшаяся линия бровей. Сквозь шелест крон деревьев Аврора вновь не расслышала, да и не поняла бы, что сказала Полетт, но та, уловив издалека приветственное: «Добрый день», вздрогнула и обернулась.

— Добрый, Аврора, — отозвалась она, немного растянув фразу. — Разве вы сейчас не должны быть в Мюнхене? — но поймав на себе предостерегающий взгляд Абрахаса, замолчала, стянув с головы соломенную шляпку и прижав её к груди.

— Дорогая, что-то случилось? Ты должна была вернуться только завтра.

Аврора с подозрением посмотрела на супруга, подошедшего к ней за дежурным поцелуем, тепла которого она никогда не ощущала, однако сейчас он будто стал ещё бесстрастнее, точно Абрахас вовсе не был рад её видеть.

— У меня кое-какие дела, и для этого мне нужна твоя помощь, дорогой, — не отрывая взгляда от отчего-то насторожившейся Полетт, ответила она. — Я смотрю, строительство оранжереи идет полным ходом…

— Думаю, к четвергу они закончат, — ещё никогда Абрахас не видел в ней столько подозрительности; Аврора попеременно смотрела то на него, то на Полетт, чуть сузив глаза, и всё больше напоминала Чарис — эталон сухости и подозрений. Хотя, зная, каким человеком являлся Каспар, подобное поведение было вполне оправданным. Да и Аврора уже не та наивная девушка, какой была несколько лет назад. Жизнь в Малфой-мэноре научила её многому, её когда-то светлый облик обрёл множество новых граней, в числе которых была и хитрость, и подозрительность, и способность читать людей по одному только их взгляду. Полетт была моложе, неопытнее и проигрывала Авроре, давящей её тяжелым взглядом; она начинала нервничать и искать пути к отступлению, правильно расценивая поведение оппонентки.

— Прошу прощения, что отвлекаю вас, леди Малфой, — волшебник, на которого не обратили внимания, неожиданно появился возле раскидистого дуба, неся перед собой большой чертеж. Поправив чуть кривоватые очки, он продолжил: — Я по поводу входной группы, мы сейчас начинаем выдалбливать стену. Лорд Малфой говорил, что вы пока не уверены насчет расположения…

— Я здесь, — Аврора подняла ладонь в воздух и неприятно скривила губы, тогда как Полетт всё ещё молчала, с немигающим взглядом стоя напротив обратившегося к ней строителя. — Вы, кажется, обознались, и не единожды, но никто так и не развеял ваше заблуждение…

Тот непонимающе свёл брови, взирая на заговорившую с ним ухоженную девушку с идеально уложенными в простую, но аккуратную прическу волосами. На ней было одето длинное консервативное платье с дугообразным вырезом, обнажающим плечи, но, несмотря на свою строгость, ткань выглядела лёгкой и, судя по искусной тесьме пояса, дорогой. Другая девушка, ошибочно принятая им за леди Малфой, немногим моложе, не являла собой эталон изящности и не выглядела такой ледяной и надменной, а, напротив, была похожа на милого воробушка, чем-то очень напуганного и беззащитного. Смулфри сразу удивился, какая простая и общительная эта Полетт, и как она не похожа на великосветскую девицу, коих он видел, реставрируя и отделывая поместья богатых господ. Теперь всё встало на свои места — даже взгляд серых глаз настоящей леди Малфой выдавал её истинное положение в обществе.

— Мистер Смулфри, это может подождать. Дорогая, не стоит, — правильно распознав намёк, мягко, но с натяжкой попросил Абрахас.

Аврора, судя по всему, за ними подглядывала, но, в любом случае, ничего лишнего они себе не позволяли.

— Чего не стоит? — будто бы непонимающе спросила она. — Ах, да, мы же с Полетт похожи как две капли воды, — и уже тише добавила, чтобы слышал только Абрахас: — Или кто-то мечтает занять моё место, воображая себя хозяйкой этого дома? Как освободишься, мне нужно с тобой кое-что обсудить, — Аврора отвернулась, сделав вид, что разговора не было, и окликнула волшебника в пыльной мантии: — Мистер Смулфри, кажется? — уточнила она. — Подождите, — и просто ушла, на прощание кивнув Полетт, одним взглядом исчерпывающе дав понять той, что отныне считает её персоной нон грата в поместье.

Абрахас ожидал от неё чего угодно — истерик, криков, а может, даже вообще игнорирования очевидного, — но не такого циничного холода, совершенно неприсущего этой легкой и доброй девушке. Глядя вслед стройной Авроре, похожей на ангела с белыми волосами, гордо вышагивающей в своем красивом платье и босоножках на высоком каблуке вслед за рабочим, он больше не узнавал свою супругу. Подобно Арабелле Малфой, она становилась заложницей своего статуса…

* * *

— Мне нужно, чтобы ты помог мне добыть допуск на посещение Эзраэла Уидмора, — заявила Аврора без хождений вокруг да около.

Войдя в гостиную их личных апартаментов, Абрахас застал жену за чаепитием, он на миг даже подумал, что ослышался. Вполне ожидаемые комментарии по поводу нахождения в Малфой-мэноре Полетт без её ведома, что, в принципе, никогда не оговаривалось, ведь девушки неплохо ладили, не прозвучали. Оставалось только поразиться бесстрастности Авроры, глядящей будто бы сквозь него.

— Ты умом тронулась, дорогая? — процедил он с жесткой ухмылкой. — Ты хочешь наведаться в гости к тому, кто едва тебя не убил? Что ж, я и забыл, что от тебя можно ожидать чего угодно….

Подняв на него взгляд, Аврора равнодушно сцепила руки на столе замком, отодвинув чашку с блюдцем. Глядя на начинающего негодовать супруга снизу вверх, она вовсе не ощущала дискомфорта, а напротив, выглядела так, будто это он пришел к ней с бредовой идеей устроить на территории Малфой-мэнора питомник с соплохвостами и мантикорами.

— Ты, кажется, не выражал своё «фи» по поводу моих поисков родственников Джеки, а наоборот, оказывал мне всяческую поддержку. Жизнь Глории полна загадок, и только Уидмор может дать необходимые сведения, как единственный, известный мне близкий ей человек, — невозмутимо пояснила Аврора и, оглядев десерты на столе, выбрала вазочку с желе.

— Я не поощрял тебя, Аврора. Я всё ждал, когда же ты наиграешься в детектива, видимо, жизнь со мной кажется тебе слишком скучной. Даже Урсула, наконец, взялась за голову, но твоя болезнь, похоже, только прогрессирует со временем. Я довольно долго терпел твоё увлечение опасной профессией, а теперь ты нашла ещё один повод позлить меня…

— Но Джеки… — на миг всего в одной фразе Авроры вылезли наружу все эмоции.

— Прекрати ломать комедию, все эти поиски непонятной информации, ты делаешь это только ради себя! — резко осёк он.

И снова этот взгляд, полный колкого мороза, такой неподходящий ей, непривычный и даже чуточку злой.

— Знаешь, если ты не поможешь, мне поможет дедушка, — процедила она каждое слово, действительно начиная раздражаться.

— Так что же ты сразу не пошла к нему? — вспылил Абрахас, негодуя, вовсе позабыв о Полетт. — Если он у тебя такой влиятельный, то думаю, сможет помочь с твоей безумной идеей.

— Я надеялась, что мой муж сможет посодействовать, — надменно произнесла она, поднимаясь с места и продолжая раздражающе ворочать ложкой в превратившемся в кашу малиновом желе. — Что ж, видимо я ошибалась, — уголки её губ дрогнули; Аврора подошла к окну, делая вид, что заинтересовалась простирающимся до самого леса пышным садом, и как бы, между прочим, предупредила: — Если ты попробуешь запереть меня в этом доме, поверь, это будет твоей самой серьезной ошибкой.

— Спасибо за идею, дорогая, — он ехидно хмыкнул. — Если ты не перестанешь вести себя безрассудно и не займешься, наконец, семьёй, я действительно приму меры, Аврора. Та ерунда, которой ты сейчас занимаешься, совсем несвоевременна, потому что мой отец…

— Ты можешь хоть в одном разговоре не упоминать его! — Аврора резко развернулась на каблуках, лицо её пошло красными пятнами. — С меня довольно лорда Луи Малфоя, он только и делает, что постоянно лезет в нашу жизнь, а ты ему потакаешь, как какой-то…

— Папенькин сынок? — зарычал Абрахас не своим голосом. — Ты это хотела сказать, Аврора?

— Ты сам это сказал, — Аврора ощетинилась точно кошка, и сжала кулаки — вся её поза будто намекала, что она вот-вот совершит прыжок. — Ты никогда даже не пытался противостоять ему, Абрахас, не пытался защитить меня! Причин этого я не понимала, но теперь вижу, что ты точно такой же, как и он!

в легких закололо от резкого вздоха; накапливая в себе гнев, Абрахас действительно опасался за последствия, но уже не мог сдержать то, что хранил на протяжении нескольких лет:

— Потому что он абсолютно прав! Ты не способна заметить что-то помимо собственного "я". Твои глупые идеи с поисками родственников Джеки, которой, к слову, уже всё равно, кем она являлась — бессмысленны… Поначалу я покрывал все твои дела, связанные с профессией, считая, что ты остепенишься и сможешь стать мне достойной супругой. Но теперь я понимаю, что ты просто убегаешь от своих обязанностей и от меня!..

— Ты считаешь, что я не достойна тебя? — воскликнула Аврора; злые серые глаза, как куски льда, излучали безжалостную непоколебимость и уверенность в собственной правоте. — Тогда какого дракла ты женился на мне? Из жалости не выйдет счастья, Абрахас, я бы сама справилась со своими проблемами. Теперь я в еще большей зависимости от тебя, чем от мсье Лорана!

— Ты сама взяла чек!— рявкнул он, искренне не осознавая, то ли она сама верит в правильность собственных поступков и суждений, то ли умело прикидывается особью из отары, гнущей свою правоту по скудоумию. — Ты не видишь ничего дальше своего носа, не забывай, сколько я сделал для тебя, из какого дерьма я тебя вытащил! Ты совершенно неадекватная и холодная, всё ещё лелеешь какие-то глупые чувства к этому чудовищу, уходя в свой мир из реальности. Я устал от тебя и твоих причуд и выходок, если ты не прекратишь вести себя как эгоистка, я…

— Что, уйдёшь к Полетт? — она засмеялась мерзким смехом, наигранно схватившись за живот. — К этой маленькой девчушке, которая смотрит мне в рот и только и думает, чтобы увести тебя?

Абрахас раскрыл было рот, чтобы выплеснуть ещё больше грязи, но вместо этого, стараясь успокоиться, произнес:

— Мерлин, это какой же надо быть истеричкой, чтобы из-за оговорки Смулфри, по его незнанию, прийти к таким нелепым выводам! — Абрахас сделал вид, что ему наскучила ссора; облокотившись на стену, он лениво закатил глаза. — Ты сегодня выглядела как фурия, напугала Полетт до чертиков!

Аврора на миг округлила глаза и захлопала ресницами, насмешливо изображая полнейшую тупицу.

— Ой, Абрахас, я и подумать не могла… Что ты…

— Аврора! — взревел он с новой силой в голосе. — Если ты сейчас не заткнешься, клянусь, я за себя не отвечаю…

— Не стоит. Я всё сказала, — она провела тыльной стороной ладони пред лицом, открещиваясь от дальнейшего разговора. — Пожалуй, я пойду, прогуляюсь. — Демонстративно разгладив юбку, Аврора проплыла к камину, подхватив со стула сумочку. — Не жди меня к ужину, — бросила она через плечо, трясясь от злобы и собственного бессилия, беря из пиалы чуть больше летучего пороха, чем было нужно.

— Если ты не вернешься…

— Я не вернусь, — равнодушно бросила она, бросив порох под ноги и называя наугад «Дырявый котёл».

Языки зеленого пламени, взметнувшиеся вверх, ослепили горящее злобой лицо Абрахаса, не успевшего схватить её за руку. Аврора исчезла из Малфой-мэнора, но он продолжал осыпать её оскорблениями, сетуя на собственную доброту и мягкотелость, что позволили так избаловать эту несносную эгоистку.

* * *

— Я бы никогда не подумал, что владелец этого паба в родстве с самими Малфоями, — волшебник провел пальцем по столешнице и продемонстрировал собеседнику оставшуюся на подушечке грязь. — Неужели им не хватает денег, чтобы привести эту дыру в порядок?

— Да-а, — протянул второй, подливая из графина виски себе и другу. Слизнув каплю с горлышка, он взглянул на дремлющего за барной стойкой Аберфорта. — Может, им совестно брать чужие деньги? Гордость не позволяет, люди-то простые…

Собеседник вскинул бровь и усмехнулся таким наивным речам.

— Ага, и именно поэтому в «Кабаньей голове» недавно повысились цены. Простые люди не являются верховными чародеями Визенгамота и не побеждают величайших Тёмных магов. Хотя Аберфорт, конечно, тут не причем, он всего лишь тень своего брата…

— Зато как выгодно выдали внучку замуж, слышал, у них в то время были серьезные финансовые проблемы, — смяв тулью, волшебник водрузил себе на голову лежащую на столе шляпу и, скрипнув стулом, поднялся с места. — Пожалуй, мне пора, Энди, заплатишь?

— Но только на этот раз…

Входная дверь бесшумно отворилась, и в паб, озираясь по сторонам, точно нашкодивший студент Хогвартса, вошла девушка в длинном платье до щиколоток; по полу застучали каблучки, привлекая к себе внимание двух засидевшихся допоздна волшебников. Ловко вспорхнув на один из высоких стульев за барной стойкой, она потянулась рукой к Аберфорту в надежде растревожить его сон легким щелчком пальцев по носу. Всхрапнув, точно хрюкнувший кабан, он лениво приоткрыл один глаз, затем второй и непонимающе свёл брови.

— Аврора, ты чего так поздно, уже… А сколько сейчас времени? — уточнил он, обернувшись назад, чтобы взглянуть на старенький пожелтевший циферблат над полкой с Огденским виски. — Уже полпервого? — спросил Аберфорт у самого себя. — Что случилось?

Удрученно вздохнув, девушка чуть осунулась и, подперев щёку кулачком, негромко произнесла:

— Да так, ничего особенного, просто соскучилась по своему дедушке, а Альбус в Хогвартсе?

Двое волшебников за столиком возле стола многозначительно переглянулись, собравшийся уходить снова опустился на стул и навострил уши.

— Не дури, Аврора. Провести меня вздумала? А ну, выкладывай, что стряслось, — но нахмурившись, Аберфорт перевел взгляд на последних клиентов. — Эй, вы! Я закрываюсь, оплатите счет, — и, чиркнув на бумажке пару строк, отлевитировал её на столик.

Недовольно фыркнув, волшебники достали мешочки с монетками и выложили их на стол. Проходя мимо, судя по всему, леди Малфой, они оглядели её с ног до головы и, бормоча себе под нос нечто непонятное, покинули паб. Аберфорт одним движением волшебной палочки убрал со стола грязную посуду, отправил её в мойку и только тогда перевел взгляд на внучку, в чьих чуть покрасневших глазах не было слёз…

— Ты что, пьяна? — он удивленно приподнялся на стуле, чтобы разглядеть поближе, авось почудилось. — Где ты была, и что случилось?

— У мадам Паддифут, пробовали лимонный ликёр, — скучающе зевнув, ответила Аврора. — Ничего не случилось, просто заглянула в гости, слишком устала для аппарации…

— Ну, давай я тебе камин открою….

— Нет! — воскликнула Аврора, но потом сжалась и стыдливо посмотрела на недовольно скривившегося дедушку. — Я могу переночевать в своей комнате? Ты ведь не используешь её?

Хлопок ладони по барной стойке эхом отразился от стен, заставив Аврору вздрогнуть и сморщить носик, виновато потупив чуть захмелевший взор.

— От тебя несет спиртным! Сейчас же говори: ты что, поссорилась с Абрахасом? — глаза Аберфорта горели праведным огнём; получив ответ в виде быстрого кивка, он закатил глаза. — Он знает, где ты шлялась, негодная девчонка? Ты должна сообщить ему немедленно, что с тобой всё в порядке и ты в «Кабаньей голове».

— Кому сообщить? — строгий голос Альбуса, появившегося в дверях паба, резанул по слуху обоих, но Аберфорт быстро сориентировался.

— Она поссорилась с Абрахасом и ушла из дома!

— Я не уходила из дома, просто хочу переночевать здесь, — еще больше сжавшись в комок, пробубнила Аврора себе под нос.

Альбус, весь день не находивший себе места в Хогвартсе, будто что-то предчувствовал, подумал, что совсем не случайно на ночь глядя ноги принесли его в паб брата. Он обеспокоенно заглянул в глаза внучке в надежде понять всё без слов, но встретил лишь немного пьяный взор и гневно обратился к брату:

— Зачем ты напоил её?

— Я напоил? — возмущенный до глубины души Аберфорт закашлялся от нехватки воздуха.

— Я не пьяная, я просто плакала, — тихо выдавила Аврора, опустив голову. — От пары рюмок ликера ещё никто не опьянел.

— Почему ты сразу не отправил её в Малфой-мэнор? — продолжил отчитывать ещё больше опешившего брата Альбус. — Нужно было сразу же сообщить Абрахасу, он, наверное, себе места не находит.

— Ага, как же… — неожиданно брезгливо заметила Аврора, начиная снова глотать слёзы, промакивая их платочком с инициалами. Взглянув на размашистую «М», вышитую серебряными нитками на белой ткани, она скомкала платок и неаккуратно сунула его обратно в сумочку.

— Ты должна сообщить ему, где ты, если хочешь остаться здесь на ночь, — хмуро предупредил Аберфорт.

Округлив глаза, Аврора с непониманием покосилась на дедушку.

— Ты хочешь сказать, что если я этого не сделаю, ты выгонишь меня из собственного дома?

— Твой дом — Малфой-мэнор, Аврора, — словно приговор озвучил Альбус, занимая стул возле неё. — Муж всегда должен знать, где находится его жена. Чтобы между вами не произошло — вы семья. Не забывай об этом, пожалуйста, — окончательно добил он её, укоризненно глядя поверх очков-полумесяцев.

Поджав губы, дабы сдержать в себе порыв ответить любимому дедушке парой ласковых фраз, Аврора решила, что проще согласиться, чем начинать бессмысленный и долгий разговор.

— Как скажете, только не думаю, что он не догадается где я, — недовольно проговорила она, скрестив руки на груди. — Майни!

Практически сию секунду в помещении раздался хлопок аппарации и перед ней появился тощенький эльф с острым, как кончик гусиного пера, носом. Вежливо поклонившись всем троим, он встал по стойке смирно, с готовностью слушая распоряжения.

— Передай Абрахасу, что сегодня я буду ночевать в «Кабаньей голове», — приказала она, однако Майни не исчез сию секунду.

Поджав огромные ушки, он оглядел помещение испуганным взглядом и заверещал писклявым голосочком:

— Госпожа, здесь так грязно, вы не должны ночевать в подобном месте, оно совершенно не подходит для леди, — но получив предостерегающий взгляд, сглотнув, добавил: — Разрешите Майни хотя бы немного прибраться здесь…

— Нет, ступай, — отрезала Аврора равнодушно, тогда как Аберфорт не успел и рта открыть.

— Он мог бы и убраться… — пожал плечами он, когда эльф исчез. — Мне бы помощь не повредила…

— А тебе лень при рождении не повредила? — усмехнулся Альбус, но, проигнорировав тяжелый взгляд брата, тут же обратился к внучке: — Иди, выспись, у нас ещё будет время поговорить.

Благодарно улыбнувшись ему, Аврора, избавленная от необходимости давать объяснения, устало сползла со стула и, пожелав дедушкам спокойной ночи, поплелась наверх в комнату, в которой не ночевала почти четыре года, с тех пор, как начались приготовления к свадьбе… Однако остаться наедине с мыслями ей так и не удалось. Стоило откопать в шкафу свою старую ночную рубашку, как в дверь негромко постучали. Вполне ожидаемое появление дедушки Альбуса ничуть не удивило Аврору, она предполагала, что отсрочка разговора не будет длительной, просто в присутствии Аберфорта ей было сложнее раскрыться и поговорить — он обычно только и делал, что ругал.

— Ты сильно устала? — из вежливости спросил Альбус, занимая потертое старое кресло рядом с кроватью, на которой, обняв подушку, расположилась Аврора.

— Тебе всё с самого начала рассказывать, или можно некоторые моменты опускать? — попыталась она отшутиться; в терпеливом взгляде дедушки сложно было не прочесть тревогу, поэтому Аврора начала рассказ без промедлений. — Я устала от такой жизни, мне не дают и шагу ступить без порицаний. Абрахас стал относиться ко мне иначе, мы больше не можем поддерживать дружеские отношения, они развалились… Он изменился, дедушка, он совсем не такой, каким был в начале — понимающим, добрым, заботливым.

— Иногда случается, что спустя годы совместной жизни супруги перестают испытывать взаимный трепет. Это довольно трудный период в отношениях, во время которого просто необходимо уделять супругу больше внимания, — мудро заметил он, разглаживая бороду пальцами. — Время идет, вы оба взрослеете, становитесь зрелыми, совместный досуг становится обыденностью…

— Ой, да прекрати, — Аврора закатила глаза и шлёпнулась на подушки, глядя в потолок, просвечивающий из-за тончайшей сетки поднятого балдахина. — Ты прекрасно знаешь, что никакого трепета, как ты это назвал, между нами никогда не было. Не делай вид, что ты не помнишь, почему мы вообще поженились, — она досадливо цокнула, повернувшись к дедушке.

Альбус сделал такой взгляд, будто впервые видит её перед собой, снял с носа очки и сунул их в карман.

— Только слепец не заметил бы того трепета, да, именно трепета, с каким Абрахас о тебе заботился. И не считай это плодом воображения старого маразматика, я ещё довольно молод.

— Сильно сказано, — усмехнулась Аврора, перекатившись на бок, но улыбка быстро сползла с её губ, когда она увидела с каким пониманием и теплом смотрит на неё Альбус. Возможно, он всегда знал больше, чем требовалось, или просто умел чувствовать людей, даже опуская его талант леглименции. — Всё действительно изменилось, дедушка. Если мы когда-то могли понимать друг друга, то это время кануло в лету. Абрахас больше не поддерживает меня в поисках родственников Джеки, он говорит, да простит мой предок, что это способ для меня держаться подальше от семейных обязанностей, и от него…

Неторопливый вздох Альбуса, сопроводивший её речь, свидетельствовал о глубоком раздумье, об этом говорил и взгляд, направленный в негорящий камин.

— А ты сама, как думаешь, чем ты занимаешься? — он смотрел на Аврору многозначительным взглядом, пытаясь донести до неё то, что она сама не в состоянии понять.

— И ты туда же! — ахнула она.

— Я хочу увидеть, как мои правнуки поступают в Хогвартс, Аврора, не суди меня за это. Нет, постой, — остановил он поток недовольства, едва не хлынувший из её рта. — Ты хочешь помочь мёртвым, но не забывай о живых, — сказал он негромко, стараясь не тревожить её очевидный гнев, родившийся в ожидании понимания со стороны дедушки, которое так и не появилось. — Абрахас, как мне кажется, очень одинок. Ты постоянно пропадаешь в рабочих поездках и колесишь по Европе в поисках знавших Глорию Уидмор людей, но не забывай, что на двух стульях усидеть практически невозможно. У тебя действительно есть обязанности, не то чтобы даже обязанности, ты дала клятву заботиться о своем муже, но ты постоянно забываешь, что теперь не одна, — Альбус положил ладонь на кисть её руки и стал успокаивающе поглаживать. — Пускай, твоё сердце сейчас не способно полюбить Абрахаса, но ты всё ещё можешь вернуть близкого, родного человека, которого, я готов не есть лимонные дольки три года, если это не так, тебе не хватает, как воды в пустыне. Всё в твоих руках…

— Я боюсь, что он изменяет мне, или уже на грани этого… — Аврора зажмурилась, будто боялась получить пощёчину за то, что выдала свои истинные чувства, появившиеся только этим утром, но ставшие такими сильными, будто занимали всю её жизнь. — Я не уверена, может, мне показалось, но Полетт… Его подруга из Шармбатона… — уточнила она.

— Вот видишь, ты боишься потерять его. Ревность — это нормально, — удовлетворенно заметил Альбус, видя эти глупые метания. — Ты никогда не поймешь, как дорог тебе человек, пока не потеряешь его…

— Прекрати говорить афоризмами, мне нравоучения сейчас меньше всего хочется слышать, — снова пошла на попятную Аврора, вытянув руку из-под его ладони.

— Абрахас избаловал тебя, — насмешливо протянул Дамблдор, откинувшись в кресле; делая вид истинного мудреца, он на самом деле не очень хорошо разбирался в делах любовных, однако старался постичь проблемы внучки, сильно переживая за неё. Указывать на её ошибки прямо — не было выходом из ситуации, но как иначе подтолкнуть её к правильным выводам и решениям? — Просто подумай над этим, Аврора. Я, как никто другой заинтересован в твоём счастье и благополучии твоей семьи. Если ты будешь более внимательна к Абрахасу, он и впредь будет поощрять и поддерживать все твои начинания...

Аврора приглушенно заныла в подушку, не заметив, как в глазах снова стали появляться опостылевшие за сегодняшний день слёзы горести, несправедливости. Все слова дедушки звучали слишком логично и правильно, что их было бессмысленно оспаривать. Мудрости ему действительно не занимать, однако что же с этой мудростью делать, если она причиняет такую боль сердцу? После его слов можно было с легкостью переосмыслить все свои тревоги и заметить, наконец, свои ошибки.

— Как зелье? — Аврора не очень хотела разговаривать на эту тему, но тяжелое молчание оглушало её.

— Увы, дальше не продвинулось, но я обязательно придумаю, Аврора, как вернуть твою память, если тебе это действительно необходимо, — с долей грусти ответил Альбус.

— Кстати, о памяти, — Аврора подскочила на кровати, забыв про слёзы. — Меня сегодня осенила одна мысль. Абрахас же нашёл меня у восточного крыла дома, — она задумчиво прикусила фалангу указательного пальца. Реакция дедушки, когда он услышал эту историю совсем недавно, была плохо читаемой, однако он так и не высказал никаких предположений. — Сейчас там строится терраса, а наверху, как я уже говорила, будет зимний сад. Мне почему-то кажется, что теперь вариант «я рухнула с неба» не кажется не слишком убедительным. Как думаешь, я могла переместиться с еще непостроенной оранжереи и просто упасть вниз? Потолки у нас высокие, я вполне могла приобрести все те травмы… И потерять память от сильного удара головой, — несмотря на неуверенный тон, Аврора действительно готова была поверить в эту версию. — Я не хочу строить бредовых предположений, но… Перемещение во времени ведь не может обещать нам перемещение в пространстве? Как думаешь? Возможно, я уже когда-то была в Малфой-мэноре… То есть, буду, нет, была в будущем…

Слушая догадки и предположения Авроры, Альбус все больше уходил в размышления, ведь её вариант случившегося был наиболее логичным. Но знала ли шестнадцатилетняя Аврора, находясь в Малфой-мэноре будущего, что она на самом деле будет являться его первой хозяйкой?

— Звучит правдоподобно, — спустя пару минут, которые, казалось, тянулись вечность, согласился он. — Но что нам дает это знание? — этот вопрос, скорее, он задал самому себе.

— Я думаю, что тебе стоит поскорее изобрести зелье, восстанавливающее память, а до тех пор нам остаются только предположения, — озвучила Аврора очевидное. — Я… не знаю, своевременно ли сейчас, но… Ты узнал что-то про этих пчел? Ты вспомнил, где ещё их видел?

Альбус еще несколько месяцев назад упомянул, что где-то видел подобные брошки, только не мог вспомнить где.

— К сожалению, да, Аврора, но, боюсь, ответ тебе не понравится, да и не даст ничего, — но он не мог промолчать, видя в её глазах надежду. — Я видел похожую брошь всего единожды, когда встречался с Геллертом Грин-де-Вальдом в кругу его «друзей». Один из его последователей, имени которого я не знаю, носил нечто подобное…

Взгляд Авроры вновь загорелся огнём; получив новую ниточку, пускай и ничего не значащую деталь не желающей складываться головоломки, она вновь готова была до посинения копаться в тайнах жизни Глории Лесовской, что очень настораживало и снова ставило её на изначальный путь, отдаляя от мужа. Альбус лишь надеялся, что она учтет сказанные им сегодня слова и больше не будет так беззаветно отдаваться поискам.

— Дедушка, мне очень нужно поговорить с Эзраэлом Уидмором.

— Ты с ума сошла! — охнул он, проигнорировав мольбу в её глазах.

Аврора потупила взгляд и склонила голову набок, в очередной раз жалея о высказанной просьбе.

— Именно так началась наша ссора с Абрахасом, — повинно призналась она, поскребя ногтями затылок. — Он мне тоже самое сказал. Но… Уидмор — единственный человек, который сможет рассказать о Глории больше, чем остальные…

Детский плач вонзился в уши, заставив Аврору отпрянуть от раскачивающейся из стороны в сторону колыбельки. Погремушка выпала из рук и неприятно стукнула по ноге, прежде чем отскочить в сторону и улететь к шкафу. Сквозь истошный вопль ребенка незаметен был хлопок, с которым домовой эльф аппарировал в комнату, следом за ним в детскую влетела Друэлла и с бешеными глазами оглядела происходящее. Домовик раскачивал малышку на руках, убаюкивая её, тряс перед ней поднятой с пола погремушкой.

— Что стряслось, Аврора? — строго спросила Друэлла; осторожно приняв верещащую девочку из рук эльфа, она прижала дочь к себе и начала успокаивающе поглаживать её по кудрявой голове.

— Я просто хотела подоткнуть одеяло, у неё были руки холодные, — испуганная, оправдывалась Аврора, размахивая перед собой руками. — А Беллз, она… Как завопит, я не ожидала…

Икая после истерики, ребенок, как будто осознанно с подозрением поглядывал на Аврору, пока не меньше испугавшаяся мамочка оценивала ситуацию.

— Может, я ей не нравлюсь? Или просто напугалась, когда проснулась и увидела перед собой не твоё лицо, — руки Авроры до сих пор подрагивали. — Беллз, это же я, твоя будущая крёстная.

Но ребенок, которому едва исполнилось два года, снова стал кричать, большими тёмно-карими глазищами вглядываясь в опешившую Аврору.

— Тебе, наверное, лучше выйти, скоро начнётся церемония. Передай Цигнусу, чтобы он зашёл, а вам с Абрахасом лучше подготовиться, — неуверенно попросила Друэлла; но, видя, как осунулась побледневшая будущая крестная её дочери, поддерживающее добавила: — Ничего страшного, Аврора, думаю, что ей приснился какой-то сон, ты просто не вовремя оказалась рядом.

Выдавив из себя не очень бодрую улыбку, та кивнула и покинула комнату, бросив на ребенка тоскливый взгляд, в котором читались извинения и немного обиды. Чего толку обижаться на ребёнка, которому и двух лет ещё нет? Может, Друэлла права, и Белле просто приснился дурной сон…

— Что с Авророй, дорогая? — спросил Цигнус шёпотом, войдя в детскую. — Она бледная, как Серая Леди, Абрахас даже предложил ей успокоительного, — приглаживая темные кудряшки дочери, посасывающей крохотный пальчик, он с улыбкой поцеловал жену, но Друэлла, скривившись, отмахнулась.

— Когда ты уже побреешься? — она потрепала мужа по небольшой бородке, делая вид, что вырывает волосы.

— Мне идёт такой стиль, — он величаво разгладил тоненькие усики, переходящие в бородку.

— Мне не нравится, — фыркнула Друэлла на полном серьёзе, но, взглянув на успокоившуюся малышку, с интересом копающуюся в её волосах, вздохнув, сказала: — Абрахас тебе ничего не рассказывал? Просто Аврора тоже молчит, я подозреваю, что у них есть кое-какие проблемы… Она завязала с профессиональной деятельностью больше двух лет назад, а они до сих пор не…

— Он тоже молчит, не распространяется на такие темы, скорее всего, это задевает его гордость, — с таким же горестным вздохом ответил Цигнус. — Полагаю, что это не наше дело, Друэлла, — он положил руку на её предплечье. — Думаю, нам пора в зал, гости уже заждались…

… После традиционных крестин Белла всё-таки далась Авроре, видимо, посчитав, что опасности она не представляет, даже уснула, укачиваемая на её руках. Стоя чуть поодаль, в компании гордого отца кудрявого ангелочка, Абрахас наблюдал, с какой неподдельной любовью его супруга смотрит на крестницу, поправляя складки её чудесного белого платьица и крохотные шелковые носочки. Полюбоваться маленькой Беллой подходили все приглашенные гости; умиленно рассматривая её кругленькое личико с пухлыми щечками, они спорили о том, на кого из родителей она больше похожа. Друэлла, заметив, как Аврора старательно прячет слёзы, переглянулась с мужем и сказала, что Белле пора в кроватку, и если новоиспеченная крёстная хочет, то может помочь уложить её. Всё грустнее становились серые глаза при взгляде на умиротворенное личико Беллатриссы — принявшей все самые лучшие черты внешности от семьи Блэк и Розиров: цвета воронова крыла волосы Друэллы, которые, о чём никто и не подозревал, вились так буйно, что на укладку уходил иногда целый час, черные глаза — наследство от Поллукса Блэка, милые ямочки возле губ от Цигнуса, и, конечно же, его чуть вздорный характер.

— Спасибо, что предоставили нам с Абрахасом такую возможность, — негромко, чтобы не разбудить спящую девочку, произнесла Аврора. — Чарис выбрала в роли крёстных для Барти Вальбургу и Ориона, я понимаю, семья… — так и не договорив мысль, она осторожно уложила Беллу в её прелестную резную колыбельку, внутри со всех сторон устланную маленькими мягкими матрасами и подушками. Запахнув крошечный балдахин, она в последний раз взглянула на малышку и повернулась к Друэлле.

— Не хочешь прогуляться? — спросила та, будто читая мысли о нежелании возвращаться на праздник. — Я что-то устала от толпы.

— Это же праздник в честь Беллы, а вы…

— Цигнус справится, — отмахнулась Друэлла, ненавязчиво подталкивая Аврору по коридору к двери в сад. — Давай расположимся в беседке, я бы не отказалась от чашечки мятного чая.

Друэлла никогда не думала, что сможет принимать Аврору Уинтер за равную себе — эту странную девочку, когда-то мозолившую глаза всему женскому составу Хогвартса тем, что постоянно липла к Тому, а тот, как это выглядело со стороны, был вовсе не против. Её манеры, внешность — всё изменилось. Никто бы не подумал, что когда-то она наряжалась, как рождественская ёлка, и носила странные, дурацкие сережки, сделанные из всякого хлама. Сейчас, превосходя Друэллу положением в обществе и размером кошелька, Аврора выглядела абсолютно сообразно своему статусу. Ещё несколько лет назад никто не мог бы и помыслить, что у этой бледной моли вдруг появится тонкий вкус на одежду, что её невообразимые патлы, больше похожие на саван привидения, могут при должном уходе превратиться в идеально уложенные блестящие локоны, что лёгкий умелый макияж превратит её блёклые глаза навыкате в выразительные серые, а тощая фигура на самом деле стройная…

Она стала настоящей леди… Абрахас изменил жену до неузнаваемости, заставил подчиниться своему статусу, и даже Друэлле, всегда со скептицизмом относившейся к ней, теперь было интересно и не стыдно общаться с Авророй.

Приказав эльфу подать чай с печеньем и окружив беседку согревающими чарами, оградившими собеседниц от холодного апрельского ветерка, Друэлла наблюдала за отрешенностью в глазах Авроры, не зная, как выстроить разговор, и в конце концов, решилась начать издалека:

— Приходи в любое время. Белла просто тебя не узнала, она не видела тебя четыре месяца, а это для ребенка, которому нет и двух лет довольно большой промежуток жизни.

— Спасибо, я обязательно буду заходить, — в глазах Авроры затеплилась надежда. Друэлла невольно вспомнила, с какой нежностью она нянчилась с проказником Барти, и всё больше удивлялась, неужели высшие силы решили обделить их с Абрахасом радостью быть родителями? Глядя на них, нельзя было сказать, что они намеренно решили повременить с рождением первенца, даже во взгляде Абрахаса читалась тоска, когда он наблюдал за детьми. — Миссис Блэк сегодня выглядела так, будто она своего ребенка крестила, — попыталась отшутиться Аврора, вспоминая, как Ирма, мать Цигнуса, носилась вокруг них с Абрахасом, давая нескончаемые наставления по поводу предстоящего ритуала.

— Ну, внучка — это и так, практически, твой ребенок, — рассудила Друэлла. — Вот мистер Поллукс, похоже, не разделяет её чувств, он ожидает от нас наследника, — она пожала плечами. — Зато мои родители довольны… Если вспомнить, какое лицо делает Лизандра, когда Барти называет её бабушкой, то у нас ещё нормальная семейка.

Но Аврора не оценила шутки, она упорно молчала, не желая выходить на любопытную для Друэллы тему; она собралась было что-то сказать, но только открыла и закрыла рот, а затем и вовсе сделала вид, что интересуется резной балюстрадой беседки и с удовольствием пьет ароматный чай. Побарабанив пальцами по столу, Друэлла нахмурилась. Несмотря на свою хваленую сдержанность, она не выдержала затянувшейся паузы и не нашла нужной темы для разговора.

— Я понимаю, что это не моё дело, но почему вы не заведете ребенка, я же вижу, как вы с Абрахасом смотрите на Беллу. Скажи, у вас что-то… не так? — чтобы не смотреть ей в глаза, Друэлла стала поправлять манжеты рукавов платья, коря себя за излишнее любопытство, однако ответа так и не последовало. Подняв взгляд, она прикусила губу, увидев, каких трудов Авроре стоило сдерживать подступающие слёзы, собирающиеся в чуть покрасневших глазах. — Прости, я не должна была…

— Ничего, всё нормально, — с вялой улыбкой отозвалась Аврора, поставив чашку чая на стол и принимаясь гладить прикрепленную к платью брошь Джеки в виде пчелы, которая как нельзя лучше сочеталась с бледно-желтым цветом ткани. — Это становится слишком заметным, мне нужно учиться сдерживать свои эмоции, — безжизненным голосом, всё с той же каменной улыбкой, сказала она. — Ты права, у нас что-то не так, и мы не можем понять что. Целители говорят, что мы полностью здоровы, но есть вероятность, что мы просто не подходим друг другу…

— Ты прости меня, просто я не могла не заметить, — Друэлла потёрла мочку уха — этот жест означал озабоченность и волнение. — Ты ведь слышала, что у Вальбурги проблемы, она уже очень давно пытается выносить, но целители говорят, что шансов мало, — с грустью выдохнула она. — Многие считают, что это из-за того, что они с Орионом родственники, хотя… не такие уж и близкие…

— Я думаю, что проблема во мне, — будто и не слушая историю Вальбурги, сказала Аврора; успокаивая нервы, она водила пальцем по ободку полупустой чашки. — Я могла попасть под какое-то проклятие в гробнице, Абрахас был прав, мне стоило сначала заняться семьей, а потом уже думать о своих амбициях… — она горько усмехнулась. — Хорошо, он уже отбросил бредовую мысль, что будто я намеренно использую противозачаточное зелье, потому что не хочу иметь от него детей… — Аврора осеклась, она выглядела напуганной и одновременно виноватой. — Я что-то разговорилась, — приложив ладонь ко лбу, она умоляюще взглянула на Друэллу: — Прошу, не говори это никому, даже Цигнусу. Абрахас сильно переживает, — и прикрыла рот ладонью, будто боялась, что ещё что-нибудь ляпнет.

— Не переживай, это останется между нами, — с беспокойством сказала Друэлла, глядя на несчастную. — Может, проклятие не так просто обнаружить?

— Я не знаю, есть такая вероятность, но… Такое впечатление, что у нас вообще не должно быть детей… Не обращай внимания, моя паранойя достигла вселенских масштабов, просто лорд Луи Малфой… Он жутко злой из-за этого, мы и так с ним не ладили, а теперь… За два года он меня по лекарям затаскал, смотрит на меня, как на исчадие ада…

— А Абрахас? Дело же может быть в нём? — но на этот вопрос Аврора ответила лишь пару раз дёрнув плечами. — Ясно… Знаешь, я бы могла посоветовать тебе одного «особого» целителя, только она, как бы тебе сказать, использует слегка непривычные методы. Она чистит ауру…

Аврора с интересом навострила уши, видимо, совсем отчаялась и уже не отказывалась ни от какой помощи. Она даже не заметила, как окунула в чай прядь волос.

— В общем, Вальбургу она обещала вылечить, вот уже год занимается ею, только это тоже должно остаться между нами, — Друэлла склонилась над столом и осторожно огляделась по сторонам: — У Вальбурги, по её словам, случай практически безнадёжный, и это должно занять какое-то время… Думаю, если вы здоровы, то целитель поймет в чем дело и быстро вам поможет.

Аврора покраснела от стыда, наконец, осознав, что наговорила лишнего, и если Абрахас об этом узнает, то сильно разозлится. Покрутив чашку между ладоней, она взглянула на лысые кроны деревьев, на которых еще не набухли почки.

— Нет, спасибо, Друэлла, я ценю твою помощь, но мы справимся, — поднявшись с места, Аврора якобы невзначай заметила: — Солнце скрывается, не хочу по дождю в дом идти, может, присоединимся к празднику?

Переминаясь с ноги на ногу, она смотрела на собеседницу, с сомнением поглядывающую на отнюдь не пасмурное небо. Сжалившись, Друэлла всё же поднялась с плетеного кресла.

— Не беспокойся так, ты же знаешь, что я желаю вам только добра…

Наверное, материнство меняет женщин, вот и Друэлла, у которой когда-то были жестокие глаза, будто с двумя маленькими зелеными эмблемами Слизерина, сейчас всё больше и больше замечала за собой склонность сочувствовать другим и даже проявлять какую-либо заботу. Жаль, что сейчас её участие не было оценено по достоинству.

Войдя в распахнутые двери, за которыми всё чаще слышался нестройный смех, оглашающий начало «взрослой» части праздника, Аврора, дабы быстрее избавиться от общества Друэллы, быстрым шагом направилась к мужу, не глядя по сторонам, но внезапно кто-то несильно толкнул её прямо на угол стоящего рядом высокого столика с напитками.

— Прошу прощения, леди Малфой… — полноватый мужчина с пышными черными усами с завитушками рассыпался в извинениях. — Вы сильно ударились? — он в ужасе смотрел на то, как она растирает ушибленный бок.

Изо всех сил стараясь не морщиться от боли, Аврора ответила:

— Ничего страшного, сэр, — имени этого человека она не знала, да и самого его увидела впервые на празднике, однако сложно было бы не запомнить подобный типаж. Несмотря на свое внушительное пузо и смешные усы, дающие ему сходство с преподавателем зелий в Хогвартсе — Горацием Слагхорном, добродушным его взгляд нельзя было назвать — строгие, собранные, умные, возможно, чуть жестокие, из-за изгиба бровей, глаза не понравились Авроре, да и сам полный подозрительности взгляд вызывал в ней смешанные чувства. Волшебник, судя по присутствию на этом семейном празднике, являлся родственником Друэллы или Цигнуса, или, как вариант, просто очень близким другом семьи.

Угрюмый взгляд, которым он сверлил её, произнося свои неискренние извинения, поразила даже приближающегося на помощь жене Абрахаса.

— Всё нормально, дорогая? — не сводя глаз с усатого незнакомца, поинтересовался он.

— Да… — чуть не своим голосом ответила она, таращась на то, как волшебник со смесью новых подозрений теребит вытащенный из-за пазухи странного вида металлический медальон с пересекающей круг в треугольнике линией. Движения пухлых пальцев по нему слишком навязчиво привлекали к себе внимание, а правая бровь на его лице чуть подергивалась. — Сэр, с вами всё в порядке? Вам плохо?

Волшебник состроил такую гримасу удивления, будто она спросила у него, сколько кладок в год делает альпийский костокрыл. Абрахас с Авророй удивленно переглянусь, когда он, хмуро поправив ворот сюртука, просто развернулся и ушёл, оставив их крайне озадаченными.

— Странный какой-то… Кто это? — поинтересовалась Аврора. — Он даже не представился.

— Это дядюшка Эрл Суон из Хэмпшира, по линии Друэллы, — подсказал появившийся из ниоткуда возле четы Малфой Цигнус; отсалютовав кому-то бокалом, он с долей откровенной неприязни посмотрел вслед вышеназванному родственнику супруги: — Тот ещё скряга, хотя Друэлла считает его довольно добродушным... Терпеть не могу людей, которые строят из себя милых и безобидных, а глаза выдают иное.

— Он тебе что-то сделал, Цигнус? — усмехнулся Абрахас, положив руку на талию Авроры, всё ещё с интересом поглядывающей на мистера Суона. — Хотя, его взгляд на Аврору мне тоже не понравился…

— Старый развратник! — тут же подумал в меру своей испорченности Цигнус, шевеля усами, точно таракан.

— Нет, дело не в этом, — задумчиво проговорила Аврора туманным голосом, — он будто пытался что-то сказать мне этим взглядом.

— Он откровенно разглядывал тебя, дорогая, — негромко, но очень недовольно акцентировал Абрахас, скосив взгляд на её декольте.

Сделав квадратные глаза, она машинально прикрыла клиновидный вырез платья ладонью, с укоризной глядя в ответ. Подушечки пальцев наткнулись на что-то гладкое посередине и резное по краям. Не сразу осознав, что внутренний голос что-то настоятельно ей подсказывает, жужжа в ушах, как надоедливая муха, Аврора медленно и неуверенно обернулась на сэра Суона, который окинул её новым хмурым взглядом, задержавшись на приложенной к платью в районе броши ладони. В голове будто пронесся сполох заклинания, заставивший зашевелиться извилины в мозгу, в сознании появлялись странные образы, чертежи символа треугольного «глаза» с вертикальным зрачком, в виде которого был сделан медальон мистера Суона. Смутные воспоминания отозвались сильнейшей головной болью и единственное, что Аврора успела уловить в неясности серых картин, прежде чем, пошатнувшись, потерять равновесие и оказаться в объятиях супруга — это осознание того, что этот символ показался ей очень знакомым.

— Аврора, да что с тобой сегодня весь день? — обеспокоенно спросил Абрахас, усаживая её на ближайший стул, но она смотрела, будто сквозь него затуманенным взглядом, и выглядела потерянной для этого мира. — Ты меня пугаешь… — он бережно коснулся губами её лба, чтобы проверить, нет ли у неё жара.

— Леди Малфой, что случилось? Вам нездоровится? — обеспокоенно спросил Поллукс Блэк, но, глядя в её бледное лицо, он незамедлительно подозвал пребывающего на банкете Ориона, являвшегося выпускником медицинского института.

Окружившие Аврору зеваки и доброжелатели только усилили головную боль, круговорот их лиц смешивался и вертелся вокруг, вызывая приступы тошноты. Образы, до сих пор маячившие в голове, так и не открыли отчётливой картины, но в груди появилось ощущение тепла и защищенности, когда в сознании возник едва очерченный силуэт с размытым лицом и светлыми волосами — то, по ощущениям, был очень близкий человек, он что-то говорил, но Аврора не разбирала слов. Единственная деталь, выделяющаяся из неясной картины, привлекала к себе внимание своей четкостью — точно такой же медальон, как и у мистера Суона, висел на шее человека из воспоминаний…

* * *

— Мистер Суон, прошу, уделите мне хотя бы одну минуту вашего времени… — Аврора успела заблокировать туфлей дверь, прежде чем та закрылась у самого её носа.

Леди Малфой возникла на пороге его дома в Хемпшире на следующий день после крестин в доме Блэк, удивив Эрла несказанно. Будучи человеком организованным и пунктуальным, он не любил внезапностей и незапланированных визитов, в его жизни всё всегда было расписано по пунктам, и имелся даже ежедневник, в котором отмечалась каждая минута его существования.

— Леди Малфой, вы ведете себя неподобающе! — хмуро процедил Эрл, выпихивая тапком её ногу из проёма. — В приличном обществе принято сообщать о своём визите, а не вламываться в чужой дом без приглашения.

— Я ещё на улице, — мрачно парировала она и, поджав губы, приложила все усилия, чтобы открыть треклятую дверь, но та так и не поддалась. — Мистер Суон, если вы себя так ведете, то догадываетесь, зачем я пришла, я поняла ваш знак на крестинах Беллы… Я знаю про Дары Смерти и то, что их символику принимают за знак Геллерта Грин-де-Вальда, вы были его последователем?

Воспользовавшись моментом, когда Суон опешил, Аврора поднатужилась и дернула дверь на себя, едва не завалившись назад.

— Побойтесь гнева всевышних сил! — рявкнул он; лицо его постепенно начало покрываться пятнами ярости. — Что вам от меня нужно? — более спокойно продолжил Суон, уже не пытаясь закрыть перед её носом дверь.

Отряхнув пальто от несуществующей пыли, Аврора выпрямилась и скрестила руки на груди, привалившись плечом к поддерживающему прохудившийся козырек входа столбцу.

— Может быть, вы всё-таки пропустите меня, мистер Суон? — она сузила левый глаз, пытаясь просверлить взглядом негостеприимного хозяина небольшого домика.

— Нам не о чем с вами говорить, — снова пошел тот на попятную.

— Брошь в виде пчелы, я видела, как вы смотрели на неё. Что она означает? — Аврора терпеливо ожидала ответа, но Эрл как воды в рот набрал. — Хорошо, я скажу вам, что мне уже известно, что эти брошки, я уверена, их много, носили последователи Грин-де-Вальда, значит, у вас есть одна такая… — но она вдруг осеклась, серьезно задумавшись, даже не заметила, как на нос упала капля начинающегося дождя; у Эрла фамилия начиналась на другую букву, нежели на двух брошках с инициалами, а значит, что многое начинало расходиться — как и родство Глории с Джеки, что казалось маловероятным, так и наличие брошки у Эрла — что больше походило на правду. — Нет, не так… — сама себя осекла Аврора. — Вам знакома фамилия Лесовская, Глория Лесовская — безвременно ушедшая супруга Эзраэла Эдгара Уидмора?

Вслед за удивлением на лице Суона проступило неожиданное облегчение.

— Впервые слышу, и нет у меня никакой брошки, — он выставил перед собой ладонь, останавливая настырную девицу от новых вопросов. — Вам никто не скажет, леди Малфой, даже не пытайтесь узнать. Я, несомненно, видел этот символ, но и мне мало что известно, — он очень старательно делал честные глаза, но Аврора прекрасно знала этот взгляд, который она и сама частенько использовала.

Суон явно не собирался ничего говорить, а применять к нему заклинания, вертевшиеся на языке вот уже пару минут, Аврора не хотела. У неё в голове зародилась и тут же угасла мысль о просьбе помощи у Каспара, окончившего факультет менталистики, ведь дедушка ни за что не согласился бы помочь… Аврора не была сильна в леглименции, знала лишь её основы. Сделав умоляющий взгляд голодного котёнка, она покрутила обручальное кольцо на пальце и с видом истинной нуждающейся попросила:

— Дайте мне хотя бы зацепку, где искать… Я ищу эту информацию не с целью получить выгоду, я всего лишь ищу родственников моей подруги, — о том, что подруга погибла семь с половиной лет назад, она умолчала. — Всё, что осталось у неё от родителей — эта брошь с инициалами. Да-да, я предполагала, что вы сможете рассказать мне хотя бы что-то об этих Лесовских, или, хотя бы, о Глории, но, боюсь, мне так и придется слоняться в темноте, выдумывая очередные догадки, — она придала своему голосу такой вселенской скорби, что могло показаться, будто этот мир воистину жесток и несправедлив.

Эрл Суон только закатил глаза и цокнул, не веря ни единой уловке леди Малфой, на волосах которой уже собирались бисерины мелкой мороси. Дождь обещал быть сильным, судя по черноте туч, тянущихся с востока, только бедная «безутешная» девушка не собиралась в спешке покидать Суона, чтобы не испортить дорогое твидовое пальто. Похоже, она всё ещё надеялась на приглашение в дом…

— Леди Малфой, увы, я действительно ничем не могу вам помочь, — он придал своему голосу сожалений, но, на минуту задумавшись, сжалившись, сказал: — Фамилия Лесовская — вымышленная — это всё, что мне известно. А теперь уходите, пока не начался сильный дождь…

* * *

В это время Аврора обычно готовилась ко сну, заплетала косу, сидя за своим туалетным столиком, уже облаченная в ночную сорочку до пят — скромную, неприглядную, однако сделанную из тончайшего хлопка и сильно придающую ей возраста. Эта сорочка, подаренная леди Арабеллой, сильно раздражала Абрахаса своей старомодностью; каждый раз, ложась в постель со своей супругой, он видел в ней преграду для желания. Раздражать ни в чем не повинная тряпка стала с тех пор, как в его жизни появилась Полетт, и супружеский долг, который приходилось исполнять чаще обычного из-за попыток Авроры забеременеть, становился автоматическим действием, как утренний кофе, а ночная рубашка — как неприятная плёнка от молока. Неужели нельзя было от неё отказаться вовсе?

— Ты сегодня что-то поздно, — накладывая одну прядь волос на другую, пробубнила Аврора невнятно, держа в зубах белую атласную ленту.

— Не мог вырваться со встречи, ты же знаешь мистера Уилкиса, он как никто другой щепетилен в организационных вопросах, думаю, что мы всё же откажемся от идеи построить фабрику в Италии. Там слишком большая конкуренция, — рассказывал он отрешенно, снимая с себя пиджак и пытаясь развязать узенький галстук, чья петля оказалась слишком сильно затянута.

Он и не заметил, как Аврора, закончив с волосами, оказалась возле него и осторожно чмокнула в щеку, заставив Абрахаса вздрогнуть и неуклюже отстраниться. Сделав непонимающее лицо, она чуть насупилась, но обычно не акцентировала на подобном — в последнее время подобные мелочи происходили часто — то было следствием его некоей рассеянности. Взгляд её вдруг стал очень тяжелым, брови легли по ровной прямой, когда Аврора услышала очень тонкий, едва заметный аромат парфюма, слишком легкого и воздушного, чтобы быть мужским. Это была «Sport! Young! Fresh!», подаренная Авророй на день рождения Полетт в прошлом месяце — туалетная вода, модная среди молодежи и отлично подходящая девушке, увлекающейся квиддичем.

— Что с тобой? — Абрахас недоуменно посмотрел на сморщившийся носик супруги. — Нормально себя чувствуешь? В последнее время ты что-то сама не своя…

«Сама не своя с тех пор, как увидела на твоём воротнике следы от чужой пудры», — подумала она; именно с тех пор ей вдруг стали заметны мелочи, вроде чужого запаха, следов помады или чуть измявшейся рубашки после слишком длинного «трудового дня».

Абрахас, как всегда, отправился в душ, ощущая слишком отчетливый подозрительный взгляд в спину. Но Аврора, даже если и догадывалась, то всё равно ничего бы не сказала. После той истерики пару лет назад, исходом которой стал её ночлег в «Кабаньей голове», она стала сноснее относиться к своим обязанностям и даже проявляла должную заботу о муже, только Абрахас больше не чувствовал нужным принимать её. Когда, смыв с себя сегодняшние грехи, он вернулся в спальню, Аврора уже лежала в кровати, облокотившись на подушку, и читала очередную книгу на немецком языке о древних рунах. Порой, заглядывая в выбираемую ею литературу, он диву давался, насколько запутанным и сложным может быть предмет, что закорючки, изучаемые в школе — просто детские рисунки, по сравнению с невероятно замороченными символами, схожими с китайскими иероглифами.

Она выглядела спокойной, чересчур умиротворенной… Аврора отвернула край одеяла, с приглашающей улыбкой глядя на Абрахаса — ничего саркастичного в этом жесте не было. Вот сейчас он ляжет, обнимет её, она облокотится на его оголённую грудь и продолжит мирное чтение, изредка задумчиво вздыхая и что-то бубня себе под нос. Иногда казалось, что он намеренно забывает «очистить» себя от следов другой женщины, чтобы вызвать в супруге хоть какие-то эмоции, однако поведение Авроры с начала подозрений не изменилось — нет, она наоборот стала ласковее и заботливее. Глядя в книгу, она водила пальцем свободной руки от его локтя до кисти руки, прерываясь только на перелистывание страниц. Читая собственную книгу или недочитанный с утра выпуск новостей, он обычно бездумно накручивал всегда выбивавшийся из косички локон её волос, предаваясь своим собственным мыслям. Затем, после окончания положенного на чтение получаса, они безоговорочно предавались супружескому долгу в попытке зачать ребенка. Этот ритуал действительно не был схож ни с чем, что можно было бы назвать любовью, и пускай Аврора ухитрялась вложить больше тепла в такие отношения, но и для неё это было не больше чем обязанностью…

Взглянув на часы, Абрахас с негромким, но привлекающим внимание звуком захлопнул своё легкое чтиво и с намёком провёл пальцем по её обнаженному плечу, но Аврора отмахнулась от его прикосновений, как от мухи, передвинулась на свою половину кровати и, отложив книгу на тумбочку, повернулась, немного удивив своим прямым взглядом.

— Я должна кое-что тебе сказать, — совершенно серьёзно произнесла она, подперев голову ладонью.

— Весь во внимании, — Абрахас подвинулся ближе и притянул её к себе, про себя думая, что сегодня ночью сожжёт эту отвратительную старушечью сорочку и добавит её пепел в омолаживающие зелья матери.

— Подожди, мне, правда, нужно кое-что тебе сказать…

Абрахас недовольно отстранился от её шеи и выжидательно посмотрел в серые, обеспокоенные и чуть виноватые глаза.

— Завтра я кое-куда пойду...

— Тебе к целителю только во вторник, — но вдруг его осенило. — Ты… Ты хочешь сказать, что, возможно, ты…

— Нет, — слегка скомканным голосом ответила Аврора, чувствуя себя трусихой. — Прекрати сейчас же! — она одернула его руку, оказавшуюся под тонкой тканью на её бедре. — Чёрт, Абрахас, я иду не к целителю, я иду в Азкабан на встречу с Уидмором…

Абрахас резко вдохнул воздуха вместе с её волосами и тут же закашлялся, вытаскивая их изо рта.

— Кто тебе позволил? — заорал он так, что тихо бряцнули стекляшки свечной люстры под потоком. — Мы же договорились, Аврора, что ты пока забудешь о своей бредовой идее! Твоё здоровье сейчас важнее, а там куча дементоров! Я не позволю тебе рисковать!

Но, к его удивлению, грозный тон не повлиял на Аврору так, как ему хотелось бы, за прошедшие годы Аврора стала рефлекторно воспринимать все поучения, высказанные на повышенных тонах, в штыки.

— Во-первых, ты бы за своим здоровьем проследил, нечего тебе Огденским виски запивать ужин — дети, дорогой, делаются вдвоём, и не говори мне, что не знал! — язвительно парировала она, моментально изменившись в лице. — Во-вторых, этот Суон подкинул мне кое-какую информацию к размышлению, и открыть все тайны мне сможет помочь только Уидмор, в-третьих…

— Твой дедушка не соображает, что делает! Мы же договорились, что он не будет поощрять твои бредовые идеи!

— Не смей оскорблять Альбуса Дамблдора — он великий человек! И, в конце концов, это не он добыл мне пропуск в Азкабан…

* * *

Господа читатели, кто ещё не видел, милости просим в нашу группу, где появились замечательные иллюстрации к Merry Dancers от замечательного художника Фата Моргана.

http://vkontakte.ru/album-14591519_144627764

ссылка на саму группу есть в первой-второй главе.

Несмотря на тепло майских денечков, ярко окрашенных готовящимся к лету ласковым солнцем, неприятная прохлада бескрайнего Северного моря заставляла Аврору кутаться в не слишком подходящий для такой погоды пиджак. Никто не предупредил, что здесь, посреди тревожной водной глади, во мраке магического тумана, прячущего от глаз небольшой остров с высокой уродливой башней, может быть столь по-зимнему зябко. Неприятный ветер забирался за воротник, мелкая соленая морось брызг, всплесками поднимающаяся из-за носа небольшой деревянной лодки, попадая в глаза, заставляла щуриться и дрожать от холода. Хлюпая носом, Аврора всё больше удивлялась спокойствию управляющего лодкой спутника — седовласого «паромщика», которого, по словам Галатеи Меррисот, организовавшей ей эту экскурсию благодаря своим связям, авроры и охранники в шутку окрестили Хароном*. Не только исполняемые им обязанности вызывали стойкую ассоциацию с этим мрачным персонажем, сама внешность полностью соответствовала антуражу — худые скулы, обтянутые иссохшимся пергаментом кожи, выделялись на бледном лице с сильно заметными, словно нарисованными тушью, кругами под глазами; тонкие морщинистые губы были измучены морской солью, а нос казался схожим с клювом стервятника. Старик периодически покашливал, а потом размеренно раскуривал трубку, уставшими глазами глядя вдаль. Стоило им приблизиться к вырастающей, точно треугольный столб из земли, узкой башни, как Аврора едва не подавилась вмиг высохшим ледяным воздухом.

— Дышите ровно, не пытайтесь вдохнуть глубоко, иначе обожжете легкие, — сиплым голосом предупредил старик, указывая погасшей трубкой на подбирающуюся и тут же ломающуюся из-за волн изморозь, обступающую лодку со всех сторон. — Здесь начинаются владения дементоров, — его трубка взмыла вверх, где, едва различимые, точно призраки в черных саванах, высоко-высоко носились ужасные твари, привносящие в мир тоску. Но Аврора почему-то не ощущала грусти, как в тот раз, пообщавшись с дементорами тет-а-тет в Запретном лесу. — Здесь действует защита, но как только вы взойдёте на берег, то советую вам вызвать Патронуса, хотя нет, вон ваши провожатые, — он указал на выходящих из башни волшебников, ведущих перед собой серебристых животных. — Странно, что вовремя. Любят они запаздывать, — пробормотал старик себе под нос и смачно харкнул за борт.

Лодка негромко стукнулась о невысокую деревянную пристань, и как только Аврора сошла на берег, сдерживая подступающее уныние, её окружили чужие Патронусы — небольшой, с неуклюжим изяществом прыгающий на ластах морской котик и грациозная антилопа, беззвучно цокающая копытом о доски пристани.

— Леди Малфой, прошу, сюда, — вежливо предложив руку, чтобы она не поскользнулась на обледенелых камнях и досках, сказал мужчина, которому больше бы подошел Патронус-антилопа. Он был строен, хоть и невысок, имел небольшое вытянутое лицо, а ботинки, должно быть, покупал в детском магазине. — Не отходите от нас ни на шаг, если не хотите попасть под влияние дементоров. Вашу палочку мы сейчас конфискуем и еще раз прочитаем вам правила безопасности.

Аврора задумчиво кивнула, окидывая взглядом выцветшую флору острова — ни единого деревца, и даже намека на зелень, только жухлая высокая трава, склонявшаяся от усталости к земле, на каменных выступах, атакуемых волнами.

Пройдя процедуру сдачи волшебной палочки и получив инструктаж по технике безопасности, Аврора была приглашена в специальную комнату на нижнем уровне, отведенную для посещений. Безликое помещение без окон освещалось плавающими под потолком свечами и было разделено на две части частоколом железных прутьев. Старательно пряча волнение за уверенным внешним видом, Аврора и вообразить не могла, что почувствует, когда увидит человека, который хотел её убить. Наверное, спустя долгие восемь лет Эзраэл Уидмор сильно исхудал и осунулся, он мог окончательно свихнуться и никакой нужной информации добиться от него не удастся. По словам мистера Эрла Суона, только Уидмор мог дать интересующие сведения, так как ему было уже все равно и никакие клятвы не связывали его негласным обетом молчания. Кто и зачем давал эти клятвы — Аврора не имела понятия, но нетрудно было предположить, что все загадки упирались в Тёмного мага Грин-де-Вальда.

Комкая в руках перчатки, Аврора разглядывала неровности выложенной из больших плит стены, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. Её предупреждали, что Эзраэл Уидмор находится не в лучшем состоянии, кроме того, в последние три года он произнес не более пяти слов, а отведенное на посещение время хотелось провести с пользой. Авроре не позволили проносить с собой в камеру лишних вещей, даже сумочку забрали — об этом она, конечно же, была предупреждена, но ей всё же удалось провести охранников — обе броши в виде пчел были прикреплены на лацканы её пиджака, изображая не более чем украшения. Магической опасности они не представляли, радары их не идентифицировали, а авроры пропустили мимо своей бдительности.

В голове вертелся готовый скелет разговора, вот только стоило скрипнуть железной двери по ту сторону прутьев, как сердце пропустило удар, и вертящиеся на языке вопросы испарились. Человек в тяжелых кандалах, которого ввела стража, очень смутно напоминал того Эзраэла Уидмора, каким помнила его Аврора по школе…

* * *

Слова Абрахаса: «Это плохая идея…» повторялись в голове ежесекундно, и Аврора была уверена, что, подходя к порогу этого захолустного дома в зловонном тупике Эдинбурга, она пару раз произнесла их вслух. Скрипучее, обветшалое крыльцо и потрескавшаяся краска двери, по-видимому, когда-то зеленая, навевали определенную тревогу и заставляли пристально оглядываться по сторонам, выхватывая из темноты сумерек внушающие опасения тени. Где-то насмешливо и негостеприимно каркнула ворона, заставив Аврору вздрогнуть и затрясти язычком дверного колокольчика так сильно, что открывшая через долю секунды женщина в резкой форме попросила убрать руку от колокольчика во избежание глухоты.

— Входи, коли пришла, — немного сварливо сказала она и, как только ошарашенная «гостеприимством» Аврора бесшумно вплыла в тускло освещенный коридор, закрыла дверь, не забыв оглядеть улицу прищуренным взглядом и погнать с крыльца голодную кошку. — Ну, юная леди, с чем пожаловала? — старушка, поманив за собой узловатыми пальцами и поправив вязаную цыганскую шаль с кисточками, опираясь на клюку, медленно поплелась ко второй двери коридора. Засеменив следом, Аврора вдруг подумала, что она уже где-то видела эту женщину, вот только не могла припомнить где. — Зря сняла обувь, у меня слегка не прибрано.

Слегка — это было мягко сказано, привыкшая к чистоте Малфой-мэнора Аврора, поджав мыски уже не белых гольфов, чуть поморщившись, присела на предложенное кресло и подумала, что даже Хагрид куда более чистоплотен. Повсюду громоздились грязные кружки и скомканная одежда, на полу и шторах были неизвестные по консистенции пятна. Да и сама женщина выглядела неопрятно, в особенности ужасали её сальные волосы, собранные в неряшливый пучок; огромная бурая родинка под носом выглядела отвратительно. Больше всего раздражал кошачий запах, вскоре нашелся и его источник — в просторной плетеной корзинке, выстеленной вязаными лоскутами, лежал огромный комок разноцветного меха, при тщательном рассмотрении оказавшийся четырьмя, а быть может и более, кошками.

— Прошу прощения за беспокойство, мэм, — вежливо начала Аврора. — Вас мне порекомендовали друзья…

— Один сеанс — два галлеона и пять сиклей, деньги вперед, — равнодушно перебила карга. — Плюс — за специальные услуги плата взимается из расчета моих магических и душевных сил, а также ингредиентов и артефактов.

Аврора в ответ только успела тихонечко удивиться. Когда в извлеченном из сумки бархатном мешочке зазвенели монетки, она краем глаза заметила, как жадно облизнула губы эта подозрительная целительница. Друэлла предупреждала об её некоей экстравагантности, но уверяла в компетентности. Пусть Вальбурга до сих пор и не родила, однако её бесплодие, как говорили лекари, оказалось не фатальным. Сейчас она борется за то, чтобы выносить ребенка — это уже большой шаг на пути к материнству. Некрасивыми пальцами с неровными желтыми ногтями, целительница сгребла со стола монеты, сунула их в карман юбки и замутненным взглядом оглядела клиентку с головы до ног.

— Руки давай.

Немного помедлив, Аврора повиновалась и, скрывая отвращение, позволила целительнице соединить их ладони.

— Мне нужно уз…

— Помолчи, — оборвала целительница; прикрыв дрожащие веки и мыча что-то про себя, она застыла, однако продлилось это состояние транса не долго, распахнув затянутые глаукомной синью глаза, старуха резко отпрянула и с удивлением взглянула на Аврору. — Девочка, из какого ты времени? — она так и ахнула, не поверив своим собственным словам.

Аврора была удивлена не меньше, на секунду забыв, как дышать, она быстро провернула в голове все возможные варианты. Леглименция? Пророческий дар? Кто эта женщина?

— Как вы узнали? — вырвалось у неё прежде, чем она успела подумать о безопасности таких сведений.

Хмуро взглянув на неё, старуха вновь протянула руки ладонями вверх.

— Эти руки — мои глаза и мои уши. При помощи прикосновений я читаю ауру людей и чищу её, если же в ней присутствует что-то инородное — будь то простой сглаз, проклятие или же болезнь, — она с благодарностью и любовью смотрела на свои руки, как на самое величайшее сокровище. — Твоя аура иногда начинает мерцать, подобно свече на порыве ветра — мерцание случается, когда человек находится не в том месте, где должен быть, но в том случае оно постоянное… Я чувствую силу времени, однако, что довольно странно, ты сейчас пребываешь в своём времени, но, с другой стороны, это время до конца не принимает тебя, — многозначительно посмотрев на Аврору, она ожидала последующего вопроса.

— Мэм, дело в том, что я ничего не помню до своего перемещения… — как бы между прочим заметила Аврора. — И что же означает то, что вы сказали?

— Что ты должна будешь переместиться ещё раз, чтобы не нарушить пространственно-временной континуум. Время забирает своё, исправляет погрешности, находит причины для перемещений. Однако этого не случится, пока ты не завершишь своё предназначение в этом времени. Могу сказать лишь одно — непонятное мне: ты либо должна быть в двух временах одновременно, либо твоё существование — ошибка, и ты никогда не должна была появиться на свет. Но ты ведь не за этим сюда пришла, Аврора? — спросила старуха, как ни в чём не бывало.

Аврора даже и не поняла сначала, что не называла своего имени, однако теперь вызывавшая подозрения шарлатанка внушала уважение и священный трепет сквозь ужасающий страх. В ушах эхом раздавались слова о том, что ей не место в этом мире, но ещё более чудовищным становилось осознание, что рано или поздно ей предстоит ещё одно перемещение во времени, чего она искренне не хотела и боялась.

— Не за этим… — монотонно ответила Аврора, потеряв взгляд где-то за пределами реальности. — Я промахнулась с перемещением на несколько лет. Мне говорили, что я вернулась не в том возрасте, что мне сейчас, по идее, должно быть чуть меньше. Родилась я в этом времени, понимаете, только произошел небольшой…

— Сдвиг, — задумчиво окончила старуха фразу. — В таком случае, забудь, всё, что я тебе наговорила. Я могла неправильно развязать клубок твоих перемещений. В любом случае, если человек родился, значит, ему должно найтись место. Дай-ка мне свои руки, девочка.

Аврора удивленно смотрела на целительницу, не веря своим ушам — только что она напугала до чёртиков, а теперь преспокойненько берет свои слова обратно, не беспокоясь о душевном состоянии «пациентки».

— Не бойся, на этот раз я посмотрю твоё здоровье. Что тебя беспокоит? — вот теперь её голос напоминал голос лекаря на приеме.

Снова не решаясь, Аврора переборола в себе страх и соединила их руки, искренне надеясь, что на этот раз старуха её не станет пугать.

— Я не могу забеременеть, мэм, — стеснительно поведала она, не веря, что произнесла это вслух перед совершенно незнакомым человеком, однако, если учесть, сколько личного узнала о ней эта женщина за единственное прикосновение, то смущение стоило оттолкнуть на задний план. — Больше двух лет с мужем пытаемся…

Прошло ещё некоторое время, прежде чем целительница снова вернулась в реальность, хмурясь, разглядывая клиентку.

— Проблем я не нашла, здоровья вам не занимать — пробормотала она, скорее, сама себе. — Может, дело в вашем супруге? Приведите его ко мне на сеанс, тогда и посмотрим…

Аврора удивленно уставилась на старуху, ощущая искреннее возмущение и обиду на лорда Луи Малфоя за несправедливое к ней отношение. Этот сеанс вызвал у нее слишком много эмоций, из головы не выходило возможное перемещение в будущее, хотя эта женщина и взяла свои слова обратно.

— Мой муж абсолютно здоров, да и про меня вы ничего нового не сказали, — недовольно и расстроенно заявила Аврора. — Я надеялась узнать, нет ли на мне какого-либо проклятия? Это может быть связано с моей археологической деятельностью…

— Исключено, никаких проклятий нет, — недовольно проговорила старуха, не понимая, чего же так разозлило клиентку. — Я бы сразу заметила.

— Даже самые искусно запрятанные?

— Вы за кого меня принимаете? — раздраженно буркнула она. — Коли чем недовольны — дверь там… Знаем мы вас, разбалованных девиц, — она указала в сторону выхода из комнаты.

Аврора замахала руками перед лицом.

— Нет, извините меня, я ничего такого не хотела сказать. Просто, это очень серьезная проблема, и мы с мужем уже не знаем, что делать, — она сникла в кресле, всем своим видом пытаясь вызвать жалость. — Как археолог и специалист по древним рунам, я могу сказать лишь, что проклятие может быть незаметным…

— Сказки, — строго оборвала старуха. — Ничего вы не знаете о проклятиях, хотя напрямую связаны с этой областью наук, — ткнула она в некомпетентность Авроры. — Всё, что с нами происходит, так или иначе отражается на нашей ауре. Нас — эзотериков не принимают за отдельное ответвление науки, хотя частично эта сфера изучается как в Аврорате, так и на кафедрах Защиты от Тёмных Искусств. Изучению ауры человека не придают особого значения, полагая, что наука неточная и имеет множество огрехов. Они в чём-то правы, потому что позиционируют это именно умением, обретаемым навыком, тогда как это по-настоящему редкий и ценный дар, который невозможно развить или просчитать при помощи математики. Таких как я — единицы во всём мире. Я вижу по твоим глазам, Аврора, что тебе в это сложно поверить, но, если ты не отключишь стереотипы, то я вряд ли чем-то смогу тебе помочь.

— Вы же сказали, что я абсолютно здорова, мэм, — с подозрением напомнила Аврора, скрестив руки на груди. Её взгляд упал на прохудившуюся соломенную шляпку, висящую на крючке шифоньера, подозрительно знакомую. И тут её осенило… Эта женщина, конечно же, как она могла не узнать её? Это же была та самая старуха, оказавшаяся за соседним столиком в пабе «Три метлы» в тот трагичный вечер накануне гибели Эвелин Уилкис. Аврора не стала озвучивать свои мысли, полагая, что к делу это никоим образом не относится.

— Ты ведь еще не услышала ни одного моего совета, иначе, зачем ты сюда пришла? Но, вижу, тебя кое-что ещё беспокоит, нечто, не дающее тебе покоя вот уже долгое время…

Неуверенно вжав голову в плечи, Аврора посмотрела на старуху исподлобья.

— Я ищу родственников своей безвременно ушедшей подруги…

— Ох, нет, я не пророк и не провидица, — сразу же отмахнулась целительница. — Если это всё, тогда сеанс окончен, — насторожилась она.

Но прежде чем быть выгнанной, Аврора достала из сумочки две брошки в виде пчелы, еще не понимая, как это может помочь и сможет ли вообще помочь.

— Я не растрачиваю свой дар ни на что, кроме здоровья, — презрительно фыркнула целительница, оскорбившись нахальством клиентки.

— Пожалуйста, я чувствую, что это очень важно! Вы ведь можете считать ауру вещей? Вам ведь подобное под силу? Я заплачу любые деньги, мэм! — умоляющий взгляд, который в последнее время слишком часто стал появляться на её лице, мог пронять кого угодно. — Я заплачу вам сколько потребуется! Эту брошку подарила мне подруга за несколько часов до своей смерти, а эта принадлежала её возможной родственнице.

Подозрительно сузив глаза, старуха глядела на звенящий бархатный мешочек в руках Авроры.

— Я не слишком хорошо читаю ауру вещей, — небрежно начала она, плотнее закутавшись в шаль.

— Но… Вы ведь можете рассказать что-то о людях, которым они принадлежали? Ведь вещи умеют хранить память о своих хозяевах, я права?

Издав несвязное бормотание, старуха, пересчитав галлеоны, выложенные на стол богатой клиенткой, с явным нежеланием взяла в каждую ладонь по пчеле и, прежде чем закрыть глаза и предаться изучению ауры, предупредила:

— Я могу и ошибиться, а могу и вовсе ничего не увидеть.

— В любом случае, деньги уже ваши, — заверила Аврора, выдавив доброжелательную улыбку. Несколько утомительных секунд ожидания она думала о бессмысленности половины слов этой женщины, о том, что та наплела о перемещении во времени, но ещё большую тайну представляло собственное здоровье…

— Не пойму, — произнесла старуха, не открывая глаз и сосредоточенно поглаживая брюшки пчел большими пальцами, тронутыми подагрой. — Из-за того, что одна из пчел слишком долго пробыла у тебя, мне сложно сконцентрироваться на предыдущем хозяине. Но одно могу сказать точно — эти двое никогда не пересекались.

— Как же так? Мне казалось, что они должны быть родственниками…

— Вполне возможно, их ауры похожи, только не могу прощупать дальше, мешает какое-то препятствие, оно кажется неестественным… — туманно сказала она, все больше запутывая клубок. — Есть какой-то барьер…

Аврора неожиданно схватилась за руку старухи, чувствуя, что ответ вертится у неё на языке, но не может сформироваться; женщина отпрянула, точно ошпарившись и, обмякнув в кресле, сумасшедшими глазами посмотрела на неё.

— Возможно, это Ветреница — знак отлучения от рода? Поэтому вы не видите родственной связи…

— Вас троих связывает один человек, — вопреки вызванному вмешательством Авроры гневу, произнесла карга испуганно. — Убийца… Человек, из-за которого погибла вот эта девочка, — в приоткрывшейся ладони показалась пчела Джеки.

Аврора только медленно кивнула, подтверждая информацию, но, глядя на некое замешательство старухи, негромко произнесла:

— Он убил ещё одну девушку и пытался убить меня, но не успел…

— Я вижу, Аврора, вижу, только не могу понять… Вещи почти всегда передают воспоминания только за тот период времени, что пробыли у одного человека. Переходя к другому, они начинают новую историю… Но то, что происходило с той девочкой на протяжении определенного времени до её смерти не имеет связи с нападением на тебя… — старуха и сама с трудом осознавала, что говорит, но попыталась во всём разобраться: — Расскажи, что делал с вами этот человек, возможно, это поможет мне понять…

— Он использовал на нас ритуал увеличения магической силы, кажется, модифицировав его при помощи некромантии, он пытался вернуть в мир живых свою жену, — Аврора указала взглядом на пчелу с янтарным брюшком посветлее.

Старуха призадумалась и невидящим взглядом смотрела на обе пчелы, пытаясь выстроить связи. Без предупреждений Аврора достала из сумочки две фотографии — Джеки и Глории и положила их на стол перед ней.

— Кажется, я понимаю, что тебя беспокоит… И думаю, что ты права — они родственницы. Я чувствую, что магия, применяемая на вас убийцей, сильно различалась. Скажу даже больше — твой ритуал больше похож на бессвязный набор слов и ингредиентов. Что происходило с тобой — полная бессмыслица, убийце нужна была только та девочка… Ты должна принести мне что-то, принадлежавшее третьей жертве, Аврора. А теперь, ступай, — кажется, она очень сильно устала от сеанса и сейчас походила на выжатый лимон.

— Но что мне делать с моей «другой» проблемой? — вспомнив, по какому поводу сюда пришла, спросила Аврора, уже надевая туфельки у дверей.

— Возможно, проблема не в вас, а в доме, — туманно ответила старуха, не задумываясь. — Но лучше всего присутствие инородной ауры чувствуют животные… — Аврора в последний раз взглянула на несколько пар светящихся в полутьме кошачьих глаз. — И, Аврора… — неожиданно старуха окликнула Аврору, высунувшись в приоткрытую дверь. — Не стоит игнорировать свои чувства…

* * *

Аврора вздрогнула, очнувшись от воспоминаний о встрече с эзотериком — настоящей находкой, которая, наконец, поможет раскрыть все тайны, как и сегодняшняя встреча. Скрипнув, отворилась тяжелая железная дверь по ту сторону железных прутьев, человек в тяжелых кандалах, которого ввела стража, очень смутно напоминал того Эзраэла Уидмора, каким помнила его Аврора по школе. Это был сгорбленный худосочный старик с почти седыми волосами, хотя когда-то его черные волосы были только слегка тронуты серебром. Его худые скрюченные руки едва выдерживали вес тяжелых кандалов. Считая, что увидев его, она окунется в болезненные воспоминания, Аврора вдруг почувствовала неожиданное облегчение — боли не было. Тот Уидмор, убивший двух невинных девушек вовсе не был похож на этого беспомощного старика, в глазах которого едва теплился разум.

— Полчаса, — вывел из транса голос охранника, усадившего заключенного на прикрепленный к полу намертво шурупами железный стул.

Хватит ли этих тридцати минут для разговора, если она не может оторвать взгляд от бывшего профессора, когда-то выдающегося человека, чей взгляд бессмысленно блуждал по помещению, пока не остановился на ней?..

— Профессор Уидмор, — по старой привычке обратилась к нему Аврора, но тут же закусила губу, неуверенно сжав кулачок. Охранник, стоящий на выходе из камеры, делал вид, что не слышит. — Вы помните меня? Я Аврора Уинтер.

Возможно, визит в Азкабан — в это зябкое место одиночества и тоски не даст никаких ответов, так как взгляд заключенного казался неосмысленным — так смотрят сквозь стекло. Томительные несколько секунд ожидания развеивали последнюю надежду, но внезапно брови Уидмора дернулись к переносице, исхудавшее лицо изменилось, приобретая вдумчивость и понимание.

— Ты… — выдохнул он хрипло, судя по всему, отвыкнув использовать голосовые связки, но больше ничего не произнес; как и предупреждали, он оказался не слишком разговорчив.

— Я пришла, чтобы кое-что прояснить, — собравшись с духом, начала Аврора. — Я видела фотографию вашей жены, профессор, и Джоконда Смит была слишком сильно на неё похожа, чтобы это было простым совпадением. Вы что-то знаете об этом?

Ничего не изменилось на вновь успокоившемся лице Эзраэла Уидмора, возможно, он вообще не слышал ни единого слова. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, похоже, только сейчас осознавшее, что за человек сидит перед ней, Аврора решила перейти к главному. Коснувшись пальцами лацканов пиджака, на которых были прикреплены пчелы, она решительно спросила:

— Вам ведь знакомы эти пчелы? Одна принадлежала Джоконде Смит, а вторая Глории — вашей супруге.

Считая, что расшевелит его упоминанием о Глории, Аврора просчиталась — ни один мускул не дрогнул на лице Уидмора, он всё так же равнодушно взирал сквозь неё, быть может, даже не вспомнив имени своей горячо любимой супруги, ради которой не побоялся совершать серийные убийства.

— Я нашла вашу жену, профессор, — с трудом выдавила Аврора, продолжая сжимать лежащие на коленях кулаки до белизны костяшек. — Я нашла в пустыне пропавшую, — она на миг задумалась, — тринадцать лет назад экспедицию, вы слышите? Я нашла её, я нашла Глорию Уидмор…

— Глория… — выдохнул он полушепотом, но без эмоций, словно они потерялись где-то внутри вместе со связной речью. — Какой сейчас год?

— Двадцать седьмое мая тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, — услужливо подсказала Аврора.

— Глория погибла так давно? — Аврора вздрогнула от вмиг изменившейся интонации в голосе, наполнившемся удивлением и скорбью. Сухие губы дрожали; до этого пустые, равнодушные глаза наполнились испугом, Эзраэл будто просыпался от спячки, постепенно приходя в себя и осознавая, где находится, а главное — как долго. Где-то в оболочке тела зашевелились позабытые разум и душа. Даже охранник не смог скрыть удивления, на секунду задержавшись взглядом на звякнувшем кандалами заключенном. — Где её похоронили?

— На кладбище Гёзов в Кёльне, — тихо сказала Аврора. — Вам знакомы эти брошки? — она с трудом расцепила сжатые в кулак напряженные пальцы и прикоснулась к пчелам на лацканах. — Это не серийное производство, ведь так? Как они связаны с Тёмным магом Геллертом Грин-де-Вальдом? — она выпалила все вопросы скопом, избавляя себя от тяжелого груза, но не подумав о состоянии заключенного. — Что вы знаете о семье Джоконды Смит и Глории Лесовской? Профессор, пожалуйста, мне нужно знать настоящую фамилию вашей жены…

— Леди Малфой! — грозно рыкнул на неё охранник, заставив испуганно вжаться в стул. — Пожалуйста, ваше поведение может вызвать агрессию.

Но, глядя на Уидмора, было невозможно представить, что он мог стать агрессивным.

— Малфой? Знакомая фамилия, — выдохнул он и с трудом поднял руки, заставив охранника насторожиться, но этот жест был совершен лишь ради того, чтобы почесать голову. — Абрахас Малфой? Вы вышли за него замуж, мисс Уинтер? — в его глазах отразился отблеск понимания. — Хороший парень, — будто бы действительно радуясь такой новости, заключил он. — А что же… этот… Как его, я думал, вы были влюблены в мистера Риддла… Как у него дела? Столько лет прошло… А мистер Малфой, кажется, тесно общался с мисс Эвелин Уилкис, красивая пара. Думал, у них сложится…

Разговор казался несуразным; предаваясь воспоминаниям, Эзраэл улыбался пустоте, действительно выглядя сумасшедшим.

— Профессор, вы ничего не помните? — с ещё большей тяжестью и подступившей неприязнью к сумасшедшему заключенному из-за упоминания фамилии Тома и несчастной Эвелин, спросила Аврора. — Вы… вы убили Джеки и Эвелин… Вы пытались убить меня, — еле выдавила она, чувствуя горечь и обиду. — Вы что, не помните? Вы убили Джоконду, чтобы воскресить в её теле свою жену, но у вас не вышло, и Эвелин…

— Я? — он изобразил удивление, потускневшие глаза вспыхнули негодованием. — Зачем? Зачем мне это было нужно? Зачем мне убивать вас и воскрешать Глорию?

Аврора очередной раз усомнилась в правильности своего решения посетить Азкабан, ведь Уидмор, кажется, страдал серьезными пробелами в памяти.

— Вы знаете, где вы находитесь?

— Леди Малфой, — приглушенно закашлялся охранник, намекая на осторожность фраз.

— Конечно, в Азка… — но Эзраэл осекся, по-видимому, не поверив в собственные слова. — Мерлин Всемогущий… — прохрипел он, выпрямляясь на железном стуле; в руках амбала-охранника очутилась волшебная палочка, готовая в любую секунду прийти на помощь. — Но, я… Почему я здесь? Я не убивал мисс Уилкис и не покушался на вашу жизнь! Нет-нет!

— Вы признались в этом перед всем Визенгамотом, — напомнила Аврора, понимая, что проснувшийся законсервированный за время общения с дементорами разум потерял память.

— Зачем я это сделал? — попытался воскликнуть Эзраэл, но схватился за горло и удушливо закашлялся, однако затем его будто осенило: — Мисс Смит… Это вышло случайно, я не хотел… Зелье оказалось неправильным, — он схватился за голову и зарыл пальцы в ставшие редкими волосы. — Я всего лишь хотел найти Глорию… Это был шанс, потому что она была так похожа на неё. Мерлин, что же я наделал? — из глаз его ручьем брызнули слёзы, он замотал головой из стороны в сторону. — Пчела! Пчела доказала мне их родство, только так я мог найти тело моей жены! Вы понимаете? Только так! Это родственная связь, я хотел… Найти мою Глорию… Всего лишь найти её… Зачем мне убивать мисс Уилкис? Зачем мне нужны были вы? — он в ужасе пытался соединить воедино мысли. — Я не помню… я не помню, почему…

Аврора ошарашенно глядела на него, а охранник, увлеченно слушая рассказ, похоже забыл, что до окончания посещения времени практически не осталось.

— …Мисс Уинтер, разве я когда-либо мог обидеть вас? — продолжал он срывающимся голосом. — А мисс Уилкис… — он осекся, и по ужасу, отразившемуся в его глазах, вряд ли было возможно понять, что пришло ему на ум. — Туалет на втором этаже… Тело на полу в луже крови, этот мальчик, Том… Мерлин, зачем же я это сделал? — внезапно он обмяк на стуле, взгляд его снова обратился в никуда, лишь дрожащая жилка на виске могла рассказать о том, что он всё ещё пытается решить для себя эту задачу. Но внезапно он посмотрел на Аврору. — Простите меня… Простите, мисс Уинтер… Я не хотел вредить вам… Если бы я мог искупить всё, что натворил…

Аврора вздрогнула, не в состоянии понять, что перевернулось в его мозгу… Похоже, Эзраэл вспомнил о своих зверствах, но слова, сказанные до этого, перемешались в мыслях, путая их. Он действительно помешался… Но было ли его сожаление искренним?

— Что было, то прошло, — неожиданно холодно сказала Аврора, а охранник незаметно указал на свои наручные часы и показал четыре пальца. — Если вы хотите искупить свою вину, — через силу заставила она себя сказать, — тогда расскажите мне о семье вашей жены, и какая у неё была настоящая девичья фамилия. Как эти пчелы связаны с Геллертом Грин-де-Вальдом? — снова пошла Аврора в наступление, пытаясь использовать последние минуты не зря.

— Это никогда не афишировалось… Глория не имела права распространяться об этом… — он снова отчаянно замотал головой, но потом его осенило: — Но ведь Тёмный маг Грин-де-Вальд повержен? — уточнил он и получил кивок Авроры. — Зачем вам знать?

— Я ищу родственников Джеки Смит, она хотела узнать о своей семье… Почему вы не сказали ей, почему не сказали, кто она? — спросила она.

— Я боялся, я очень боялся…

— Чего?

— Что они убьют её… если узнают о её существовании.

— Кого, Джеки? Но почему? И кто — они?

— Леди Малфой, время, — предупредил охранник, подходя к Уидмору.

— Ещё минуту, мистер Брэдли, я вас очень прошу, — взмолилась она, сложив руки перед лицом.

— Я не имею права нарушать…

— Прошу вас, скажите, всё, что знаете, — Аврора сама вскочила с места и, нарушая правила безопасности, ринулась к железным прутьям. — На могиле Джоконды Смит — знак Ветреницы… её отлучили от рода. Почему? Они знали о ней всегда?

— Не знаю… Это древний род Лестренджей — самых приближенных последователей Грин-де-Вальда, — перебил Эзраэл. — Мисс Уинтер, не лезьте к ним, они жестокие, не приемлют нечистокровных потомков. Моя Глория носила пчелу в память о погибших родителях, а не о жестокости… Не носите эти броши, выбросите их! Это знак их рода — самого преданного рода последователей Грин-де-Вальда, даже после его падения они опасны!

Охранник дёрнул Эзраэла под локоть и толкнул за железную дверь, откуда ещё доносились его просьбы не связываться с некими Лестренджами — тайным орденом Пчелы под предводительством самого опасного волшебника ушедшего пятидесятилетия…

* * *

Гостиная манила запахом жареного мяса и картофеля, но Абрахас, уставший после деловой поездки в Испанию — очень жаркую, в особенности — летом, страну, желал лишь принять холодный душ и довольствоваться чашкой настоящего английского чая. Услышав женский смех и детский крик, он моментально сообразил, что супруга принимает гостей и обязан был зайти поздороваться, несмотря на нежелание. Ужин проходил в чрезвычайно раскованной обстановке за журнальным столиком возле камина. Уши Вебер и Аврора самозабвенно хохотали над раскрасневшейся и явно злой Друэллой, шлёпающей орущую и плачущую навзрыд егозу Беллатриссу по попе. Но больше всего удивило присутствие еще одной гостьи…

Поддерживая всеобщий истерический смех сквозь слёзы, Полетт тихонько хихикала, прикрывая рот ладошкой. Вопрос о том, за что так жестоко наказывают маленького бесенка, отпал — Белле частенько доставалось за проказы, и сейчас она получала сполна за позор матери. Из-под разорванной ткани юбки красной как рак Друэллы, продолжающей лупить дочь, торчали панталоны до середины бедра с довольно крупным рисунком в виде глазастых пухленьких единорожков, видимо, и ставшие причиной истерики всех присутствующих.

— Тебе Цигнус подарил на день рождения? — икая и стуча ладошкой по подлокотнику кресла, выдавила из себя Аврора. — Всегда подозревала, что у него экстравагантный вкус на нижнее бельё.

«Наверное, именно в таком состоянии агрессии она когда-то наслала на Эвелин Круцио…», — вдруг подумал Абрахас, глядя на ожесточившуюся Друэллу, по гримасе схожую со стервятницей.

Кажется, от гнева у неё даже чуть закудрявились волосы на висках.

— Абрахас? — первой в поле зрение он попал именно Друэлле, теперь прижимающей хныкающую Беллу, прикрывая свой маленький секрет с единорогами. Моментально вместо злобы на её лице образовалась сконфуженность.

— Добрый вечер, дорогой, — Аврора поднялась из-за стола за дежурным поцелуем, но на этот раз её лицо светилось какой-то непередаваемой, почти забытой улыбкой. Быть может, во всём была виновата Друэлла со своим казусом. — Мы как раз начали ужин. Боюсь, только Чарис на него опоздала,

— глянув на настенные часы с маятником, добавила она.

Поздоровавшись со всеми присутствующими, Абрахас занял место между супругой и Полетт, поглядывая на вторую в поисках ответов. Аврора на дух не переносила Полетт и прекрасно знала, что та находится в статусе любовницы Абрахаса, посему, её присутствие выглядело крайне неуместно.

— Мы помирились, я извинилась перед Полетт, тем более, уже столько времени прошло, — ответила Аврора на немой вопрос супруга, искренне улыбаясь, что вводило в ещё больший ступор.

После посещения Азкабана она вообще вела себя крайне странно, но говорила, что не собирается ничего объяснять, пока не приведет все мысли в порядок и не выстроит логическую цепочку. Единственной её просьбой было разузнать о некоем роде Лестренджей, к которому и принадлежала Джоконда. Лицо Полетт выражало так же искреннее удивление. Конечно, отказать леди Мафой в визите она не могла из элементарного уважения. Аврора, как человек искренний и открытый, никогда не умела примерять маски, и по выражению лица всегда можно было угадать, о чем она думает. Пускай она научилась некоторым уловкам и вранью, но Абрахас не мог понять истинные мотивы приглашения Полетт в гости и их так называемого «примирения». Слишком естественно выглядела Аврора, общаясь с подругами и помогая любовнице мужа принимать участие в беседе.

— Мя-мяу! — промямлила Беллатрисса, увидев, как сквозь неплотно прикрытую дверь пытается просочиться нечто, по форме напоминающее меховой шар мраморного окраса с огромной наглой мордой, что примечательно — без шеи. — Мя… — повторила Белла, хлопая в ладоши.

Жирная туша, не без труда протаранив довольно тяжелую дверь головой, наконец, оказалась в гостиной и вальяжной походкой прошествовала на руки Уши, попав под град ласк Беллатриссы, души не чаявшей в этом безобразном, бесполезном куске кота, пожирающем тоннами отнюдь не дешевую утиную печень.

— Аврора, что кот забыл в нашем крыле? — недовольно сверкнув глазами, спросил Абрахас. — Ты давно обновляла защитные чары?

— Абрахас, у тебя аллергия, или ты не любишь кошек? — поинтересовалась Уши, почёсывая Пыща по тому месту, где у кошек нормальных пропорций обычно располагалась шея.

— Не к столу будет сказано, но ему уже давно запрещено появляться здесь, с тех пор, как он оставил на кровати отнюдь не приятный сувенир, — сведя брови, Абрахас с укоризной глянул на едва помещающегося на коленях Урсулы кота. — Да и, насколько я слышал, колдомедики выяснили, что именно коты пагубно влияют на определенные аспекты супружеской жизни.

— Да брось, Пыщ тут не причем, — отмахнулась Аврора; она с любовью поглядела на своё домашнее чудовище и потянулась, чтобы почесать его по толстому пузу. — Что-то не то с моим здоровьем, — повинно призналась Аврора, только ни капли сожаления почему-то не отразилось на её лице.

— Очень даже причем, — вставила Полетт. — Я бы не стала рисковать, пусть даже процент вины кота в этом составляет незначительную цифру.

О семейных проблемах и неспособности родить наследника знали уже все друзья и родственники.

— Эта тема тоже не к столу, — негромко заметил Абрахас, чувствуя неловкость.

— Ну, все в сборе! Боюсь, Чарис мы так и не дождемся, — радостно возвестила Аврора, меняя тему, и хлопнула в ладоши; возникший с бутылкой шампанского домовой эльф со скоростью ветра наполнил появившиеся по щелчку пальцев фужеры. — Я сегодня собрала вас всех, чтобы поделиться важной новостью! — Аврора положила ладонь на руку Абрахаса и взяла бокал отнюдь не с шампанским, а с соком…

* * *

*Харон — перевозчик душ через реку мертвых Стикс в царство Аида (греческая мифология)

Должна сообщить одну новость… Я чучуть перенапопутала с датой — такое бывает, ведь фик пишется в режиме реального времени. Прошлая глава, а именно — крестины Беллы — сдвигается на год вперед. То есть, у нас, как вы заметили по тексту — 1953 год.

Да, обращение лично к Yataki-kun — скажите мне, как назвать вас в следующей главе… Я назвала прошлую главу «Sport! Young! Fresh!»

И огромное спасибо Фате Моргане за новые иллюстрации,

Огромнейшее аригато Ирине Власовой за цветные иллюстрации)))) и за старания)))

И за жесткий тролль-контроль Марии Жолудевой)))))

— До сих пор не могу понять, почему ты собрала подруг, чтобы сообщить эту новость, — редко когда можно было увидеть Абрахаса с таким выражением лица; он будто светился изнутри, держа улыбающуюся Аврору за руку, хотя изредка с подозрением поглядывал на Полетт, пытаясь понять, неужели супруга позвала её, чтобы унизить подобной новостью. — Нужно было первыми предупредить моих родителей и твоих дедушек, я сейчас же отправлю к ним сов… — он на миг задумался, с благоговейным трепетом глядя на пока ещё совсем плоский живот Авроры. — Тебе нужно к врачу, а твой визит в Азкабан…

— Всё в порядке, я уже проверялась, — шепнула она негромко, не отрывая взгляда от идущей впереди Урсулы в компании Друэллы и Полетт, постоянно оглядывающейся назад с нечитаемым выражением лица — в один момент по её чуть изогнутым бровям можно было подумать о некоем недовольстве, но буквально через секунду неожиданно появляющаяся на её устах радостная улыбка совершенно сбивала с толку; она явно о чем-то беспокоилась и с трудом сдерживала эмоции. — Уши, будь осторожнее, так и шею свернуть недолго! — насмешливо бросила Аврора, чтобы именно в этот момент та споткнулась на ровном месте и шлёпнулась прямо на гравий дорожки, пролегающей меж тенистых клёнов. — Я предупреждала!

— Ты накаркала! — возмущенно пожаловалась Уши, принимая руку помощи от подошедшей подруги и растирая ушибленное место. — Объясни мне, пожалуйста, — прошипела она едва слышно, плохо скрывая раздражение, — зачем ты пригласила любовницу своего мужа? Хотела ткнуть её в своё положение, дать понять, что с появлением наследника Абрахаса ей уж точно не видать? Неужели ты мечтала увидеть её лицо после замечательной новости?

— Именно, — донесся немедленный ответ. — И то, что я увидела, было более чем предостаточно.

Аврора махнула рукой Абрахасу и остальным, что догонит, и осталась с Уши, едва нашедшей в себе силы доковылять до ближайшей лавочки. Осторожно на неё приземлившись, она в упор поглядела на стоящую с самодовольным лицом подругу.

— Напомни мне, пожалуйста, когда это ты стала такой стервой?

— Когда мой муж начал мне изменять со своей школьной подругой. Может, хоть сейчас он почувствует хоть какой-то укол совести и перестанет смотреть на меня, как на инкубатор для своего будущего потомства, — глаза Авроры потемнели от гнева. Она проводила взглядом компанию, скрывшуюся за поворотом, и посмотрела на обескураженную Уши. — Не надо меня осуждать, я поставлю всё на свои места… Полетт исчезнет из нашей жизни… Поверь мне.

— Что стряслось? — в голосе Урсулы читались сплошь подозрения, сложно было подумать, что добрая и отзывчивая Аврора может рассуждать так цинично и с такой мстительной злостью, будто замыслила нечто ужасное. — Я, конечно, спишу это на гормоны и ревность, но постарайся не совершать глупостей.

Зашелестевший в кронах клёнов летний ветерок отнюдь не казался приятным, а наоборот, заставлял бежать по спине мурашки, а может, дело было вовсе не в ветре, а в этом прищуренном ледяном взгляде, каким посмотрела Аврора на тот поворот, где исчезла компания.

— Когда ты встала на сторону Полетт?

— Упаси твой достопочтенный предок! — всплеснула руками Урсула, топнув ногой. — Ты в своём уме? Просто у тебя такой вид, словно вот-вот грянет гром… Абрахас не слишком доволен присутствием Полетт… Это унижение и его тоже, он только сильнее обозлится… Он же всё понимает и осознает, для чего ты её позвала…

— Нет, не осознаёт, — хмыкнула Аврора, думая о чем-то своём; её голос стал ещё более устрашающим. — Несмотря на то, что в нашем браке было мало любви, я намерена это исправить. Во многом виновата я и его родители, да, я знаю, что уделяла ему недостаточно внимания, открещиваясь то работой, то поисками родственников Джеки, да простит она меня за то, что я использовала её несчастье предлогом избегать его… Теперь всё в прошлом, за последние два года я сильно изменила своё мнение. Эти два года были очень тяжелыми для нас, я пыталась вернуть его расположение к себе не только в постели, но и в жизни, но теперь он ведет себя, как я в первые годы нашей совместной жизни. Я сама всё разрушила, лелея глупые надежды где-то глубоко в сердце, всё еще сохраняя глупые чувства к Тому, но я никогда не позволяла себе изменять Абрахасу, и его измены оправдывать не собираюсь… Тома не существует, для меня его больше нет, Уши, и я не намерена терпеть присутствие Полетт.

Она дрожала от гнева, но в то же время и от решительности; её фиалковое платье трепал ветер, волосы выбивались из прически и налипали на губы. Казалась невозможной та добрая улыбка полчаса назад, сиявшая на лице Авроры, сообщившей о своей беременности друзьям и мужу.

— Одумалась… — выдохнула Уши, не зная — радоваться, или плакать. — Вы — два идиота, когда-нибудь должны были понять… И я рада, что ты осознала это первой. Если…

— Ты права, я была слепа, — пылко перебила Аврора, прижав ладонь к груди, что выглядело вполне себе очень даже трогательно. — Теперь я понимаю, насколько сильно я ошибалась в своих чувствах, эти сомнения не привели ни к чему хорошему…

— О, да! — Уши аж подпрыгнула на лавочке, но скривилась от боли, снова стукнувшись ушибленным местом. — Скажи, скажи это вслух! — скрестив пальцы, попросила она.

— Смотря что ты хочешь услышать, — издевательски дернув бровями, ответила Аврора. — Ох, ну, ладно, ладно! Уши, я, кажется, влюблена в своего мужа… — завершила она и отчего-то вздрогнула, обняв свои плечи, точно такая любовь до сих пор казалась ей немыслимой и неправильной.

— Свершилось… — выдохнула Урсула и так и застыла с открытым ртом, забывая моргать и дышать; затем она вскочила с места и, схватив Аврору за предплечья, с силой затрясла. — Скажи это ещё раз, мне не могло послышаться… Скажи, а то мне надоело за тебя волноваться…

— Я люблю Абрахаса, действительно люблю его, чёрт подери! И я хочу нормальную семью, чего и тебе желаю… — с укором глянула она на подругу. — Как продвигаются ухаживания Конрада? Мне казалось, что ты, наконец, снизошла до этого заносчивого, но обаятельного молодого человека.

— Не уходи от темы, — запротестовала Уши, отведя взгляд в сторону — обсуждать свои отношения с Конрадом она терпеть не могла, даже с ней.

Похоже, после того, что в сердцах наговорила, Аврора ощущала крайнюю неловкость. Уши хотела что-то сказать, но внезапно подруга дернула её за рукав платья и, пригнувшись, приложила к губам палец, когда минуя их по соседней дорожке, скрытой стволами клёнов, бесшумно пробежала озирающаяся по сторонам Полетт…

* * *

Урсула уже готова была взорваться от переполняющего её любопытства и подозрений, вперемешку с предположением, будто достопочтенная леди Малфой сошла с ума от ревности, что было вовсе не похоже на неё. Особенно удивила просьба срочно-срочно доставить в поместье Абрахаса и остальных, а ещё обещание, что сегодня прекратятся все их разногласия и в доме, наконец, воцарится долгожданная семейная идиллия. Чуть поодаль слышались голоса и журчание воды в небольшой речке, где гуляющие совершили «привал». Друэлла, уставшая от общества неугомонной дочери, уложенной спать в одной из спален Малфой-мэнора, укрывшись от солнца зонтиком, расположилась на берегу, расстелив на траве небольшой клетчатый плед. Абрахас, примостившийся рядом, выглядел слегка напряженным во время разговора о ребёнке. Друэлла без умолку болтала о том, как рада, что у них наконец-то появится наследник, подшучивала, что Белла не должна быть намного старше своего будущего мужа, если, конечно же, родится мальчик. Она уже мечтала о том, как будет помогать Авроре с крестинами и дельными советами, что непременно не отдаст Чарис право быть лучшим консультантом, касательно вопросов беременности и воспитания.

— Абрахас! — воскликнула Уши, подкравшись сзади.

— Мерлин Великий, как ты напугала! — воскликнула Друэлла; в её руке сразу же оказалась волшебная палочка, что не могло не озадачить. — Нельзя вот так пугать, — оправдалась она тут же, убирая её подальше.

— Что-то случилось, Урсула? Выглядишь так, будто у тебя живот прихватило, — криво ухмыльнувшись, сказал Абрахас.

— Тебе нужно скорее бежать в дом, — чуть срывающимся голосом произнесла она, силясь придумать причину, о которой даже не мыслила, когда бежала сюда сломя голову.

— Почему? Что случилось? Что-то с Авророй? — Абрахас говорил спокойно, по-видимому, с подозрением оценивая немного безумное поведение Уши, чьи глаза метались из стороны в сторону.

— Ей плохо? — одну лишь Друэллу осенила мысль о возможных осложнениях беременности.

— Нет, — выпалила Уши, прежде чем подумать, что это было бы отличным мотивом скорости. — Абрахас, просто вызови эльфа и аппарируй в дом, Аврора что-то замыслила касательно Полетт, — неожиданно взвизгнула она и снова посетовала на свою глупость за то, что сказала правду. — Нет, я не это хотела сказать, то есть…

Вскочив с места с бешеным взглядом, Абрахас гаркнул имя одно из эльфов так громко, что можно было подумать, будто тот и так не услышит зова хозяина. Прибывший Майни поведал, что госпожа Малфой направлялась в спальню, когда он её в последний раз видел. Друэлла не успела ничего сказать, прежде чем осталась на берегу совсем одна, оглушенная хлопком аппарации и жутко недовольная. Запустив зонтом в реку, она поднялась на ноги и, бормоча под нос гадости, направилась по аллее к дому.

Пошатнувшись от внезапной аппарации, ведь Абрахас бесцеремонно схватил её за руку, Урсула привалилась к ближайшей вертикальной поверхности — стеллажу со стеклянными фигурками в супружеской спальне Малфоев, куда и перенес их эльф. Туман перед глазами постепенно рассеивался, материализовавшаяся после помутнения картина не могла не напугать — Аврора стояла напротив Полетт с направленной на нее волшебной палочкой, сжимая в другой руке конфискованную, скорее всего, при помощи Экспеллиармуса, волшебную палочку оппонентки.

— Аврора, что ты творишь? — возмущенно воскликнул Абрахас, глядя на перепуганную до дрожи Полетт, прячущую руки за спиной. — Немедленно опусти палочку!

— Аврора, что ты собралась делать? — тихо спросила Уши, сожалея о том, что сама впуталась и привела Абрахаса.

— Ты с ума сошла? — воскликнул он и сделал шаг на сближение.

— Не подходи, — пригрозила Аврора, ткнув палочкой в Полетт. — Я-то нахожусь в здравом уме, в отличие от тебя, когда ты привёл к нам в дом эту химеру и стал с ней спать.

— Аврора, леди Малфой?! — задыхаясь от испуга, взмолилась Полетт. — Что вы такое говорите? Мы с вашим мужем просто друзья…

— Неужели вы оба считаете меня конченной идиоткой? — она фыркнула в сторону мужа и, самодовольно изогнув брови и скривив губы, сказала: — Что, позволь тебя спросить, ты забыла в нашей спальне, Полетт? — ехидно спросила Аврора.

— Я просто зашла посмотреть на… — заикаясь, сказала она, опасливо поглядывая на кончик волшебной палочки, направленной на неё.

— Аврора, прекрати весь этот фарс, немедленно! — прорычал Абрахас, но, ещё раз попытавшись сделать один шаг навстречу жене, получил лишь угрозу быть проклятым.

— Аврора, неужели ты действительно собралась… что-то сделать с Полетт? — вспомнила Урсула её слова по поводу исчезновения любовницы Абрахаса из их жизни. Стеллаж, служивший опорой, жалобно проскрежетал по полу, заставив Уши оторваться от него. — Не надо, прошу, опомнись… этим дело не решить.

В ответ донёсся только смех, но не зловещий и не истерический, так смеются люди, которым по-настоящему весело. Аврора, казалось, была вполне в здравом уме, только её действия не сочетались с этим фактом. Вид победительницы и хозяйки ситуации сильно дезориентировал, как Абрахаса, так и Уши.

— Уши, разве ты всерьёз считаешь, что я могу причинить кому-то зло? Дорогой, а ты? Неужели ты тоже обо мне такого мнения? — в усмешке не было горечи, казалось, что Аврора действительно развлекается, но не объясняет никому правил игры.

— Тогда опусти палочку…

— Леди Малфой, прошу вас, я правда не хотела ничего такого, — было заметно, что ровный и убедительный тон давался Полетт с трудом.

— Тогда что ты прячешь за спиной? А главное, почему? Неужели ты воровка, Полетт? — спросила Аврора наигранно веселым голосом.

Абрахас нахмурился, окончательно запутавшись в ситуации; он не мог понять Аврору, неужели Полетт и правда что-то украла… Наконец, вздохнув, она протянула одну руку вперед, в ней был зажат талисман — Ловец снов, подаренный ей же Авроре пару лет назад на новогодней вечеринке.

— Он лежал на подушке, видимо, упал с изголовья, — уверенно заговорила Полетт, даже попыталась улыбнуться. — Не стоило так реагировать, я просто хотела повесить его обратно…

— Именно эту вещь я и хотела увидеть в твоих руках, — насмешливо бросила Аврора и, наконец, опустила волшебную палочку; улыбка Полетт быстро погасла, она нервно заправила волосы за уши.

— Дорогая, не хочешь ли ты мне объяснить, что на тебя, черт подери, нашло? — снова начал гневаться Абрахас, подходя к Авроре и вырывая обе палочки из её рук. — У тебя, видимо, не все в порядке с гормонами…

Её надменный и злобный взгляд оказался для него побольнее оплеухи.

— Брось, я не беременна, — заговорила она после небольшой паузы. — И всё из-за этой вещицы.

— Как это не беременна? — выдохнул Абрахас пораженно. — Зачем ты солгала?

Урсула, наклонив голову чуть набок, неотрывно смотрела на застывшую возле изголовья кровати Полетт, сжимающую в руке безобидный на вид Ловец снов и, кажется, начала что-то понимать. Далее из уст Авроры донеслось призывное «кыс-кыс», что вызвало ещё больше непонимания. Появившийся в проёме кот опасливо поглядел на Абрахаса, однако, всё же, гордо вздернув нос и задрав хвост трубой, прошествовал к хозяйке, которая не без труда подхватила его на руки и ласково почесала за ушком.

— Аврора, объясни, наконец, что происходит? — попросил Абрахас, скрестив руки на груди.

— Одна женщина мне сказала, что животные как никто другой отлично чувствуют присутствие Тёмной магии. Ты ведь знала, что Пыщу запрещено появляться у нас в спальне? — хмыкнула она, даже не глядя на Полетт, продолжая поглаживать урчащего кота. — Не хочу выяснять, откуда у тебя такие познания, боюсь, ответ мне не понравится. Чёрт, никогда бы не подумала, что из-за мужчины можно совершать такие глупые и злые поступки, — голос её на секунду исполнился горечи, показывая истинное состояние Авроры, теперь, пытающейся справиться с подступающими слезами.

— Что стряслось? — дико злая и запыхавшаяся Друэлла возникла на пороге спальни и оперлась руками о косяки, пытаясь восстановить дыхание.

— А, ты как раз вовремя, Друэлла, мы пытаемся выяснить причину нашей с Абрахасом неспособности зачать наследника, тогда как мы полностью здоровы, — как бы между прочим сказала Аврора, кивнув в сторону тяжело дышащей Полетт, стиснув зубы, пытавшейся вынести на себе чуть потерянный, но явно недоверительный взгляд Абрахаса. — Дай сюда эту дрянь, — попросила она, подхватив кота одной рукой поудобнее и протянув вторую. — Полетт, я всё знаю, можешь даже не пытаться оправдываться.

Та нерешительно сделала шажок назад, однако отступать было больше некуда, за её спиной располагалось окно в греческий сад. Аврора, проглотив ком в горле и цокнув, пытаясь показать всем присутствующим, что с ней всё в порядке, не выдержала и поднесла кота к Полетт. Пыщ вмиг сделался деревянным в её руках, вырвался и прыгнул на постель; на его жирной спине внезапно образовался горб, а шерсть встала дыбом; плотно прижатые уши и шипение свидетельствовали о готовности напасть на Полетт, или же, наоборот, о желании сбежать. Похожий на огромный ёршик для чистки труб кот, брызжа слюной, выл и шипел так громко, что Полетт, испуганная угрозой нападения, выронила из рук Ловец снов, упавший на пол и потерявший декоративное перо, и вжалась в подоконник. Никогда этот тупой толстый кот не давал повода усомниться в своей бесполезности, но сейчас, спрыгнув на пол, он продолжал шипеть, глядя на Ловец снов.

— Молодец, Пыщик, — гордо сказала Аврора и беспрепятственно взяла из рук оторопевшего Абрахаса, грозно наблюдающего за Полетт, свою волшебную палочку. — Акцио Ловец снов, — приказала она и, проплыв мимо кота, попытавшегося подцепить её лапой, безделушка оказалась перед самым лицом копящего в себе злобу Абрахаса. — Видишь? Вот и вся проблема, дорогой, вот и причина, по которой лорд Малфой так долго был нами недоволен. Я и подумать не могла, что в нашей спальне может оказаться нечто подобное. Я, конечно, артефактолог, но у меня и в мыслях не было… — она мотнула головой и тяжело вздохнула. — Прости, что устроила сегодня весь этот спектакль, я должна была убедиться в своих подозрениях. Она, судя по всему, прекрасно знала, что это не просто вещица и пришла проверить, почему она не сработала… Отличный подарок…

— Как ты это объяснишь? — проскрежетал Абрахас, не обращая внимания на болтовню Авроры.

Казалось, что её шея легко переломится от перенапряжения — Полетт молча смотрела на него виноватыми глазами, не находя слов для оправданий, и выглядела жалко — как загнанная в угол крыса.

— Абрахас, я не хотела… — пискнула она, но всех оглушил выкрик Уши, в два прыжка преодолевшей кровать, что их разделяла, и схватившей Полетт за воротничок.

— Ах, ты дрянь! Как ты посмела? Я тебя спрашиваю?..

Сквозь всхлипы и стоны поверженной и разоблаченной девушки невозможно было разобрать её слов, кажется, она даже не пыталась вырваться из захвата, но Абрахас всё же оттащил размахивающую кулаками Уши в сторону, вовремя придя на помощь.

— Отпусти меня, я ей накостыляю! — пытаясь освободиться от его рук, визжала разъярённая валькирия, посылая Полетт нешуточные угрозы вплоть до обещания вырезать у неё все признаки женственности.

— Зачем, Полетт? — спросил Абрахас, когда ему удалось усмирить Уши, отправив её в объятия притихшей Авроры — спокойной на вид и какой-то отрешенной. — Зачем ты так со мной?

— Эта швабра хотела разлучить вас!

— Уши, помолчи, пойдём отсюда… — попросила Аврора, развернув подругу к выходу, где всё ещё стояла ошеломлённая Друэлла с перманентным выражением удивления на лице.

— Я её ещё достану! — бубнила Уши, подталкиваемая к выходу.

На секунду остановившись, Аврора посмотрела на мужа; в его глазах стояла тоска и осознание своей вины. Всхлипы Полетт гулко отдавались в сердце, он видел странную и неуместную улыбку на лице жены, пытающейся его поддержать, а потом ощутил прикосновение её ладони к своему плечу, и так и остался наедине со своей совестью, когда Аврора вышла из спальни вслед за остальными. Конечно же, она не могла быть другой, потому что это была Аврора — всепрощающая, отзывчивая и добрая женщина, его супруга, которую он предал, впустив в своё сердце другую.

Тишина, повисшая в спальне, оглушала, вонзалась в уши с особенно резкой болью. Затравленный и повинный взгляд Полетт, ожидающей его слов, точно казни египетской, только сильнее раздражал рассудок, но у Абрахаса почему-то не находилось слов и ругательств, сложно было ожидать чего-то подобного от человека, которому доверяешь.

— Ну, можешь начинать свои оправдания…

* * *

Нужно было время, чтобы прийти в себя после такого происшествия, чтобы найти в себе силы извиниться перед Авророй за свою ошибку, выплывшую наружу. Он никогда до конца не был уверен, знает ли она о его связи с Полетт — глупой девчонкой, самоуверенно решившей, что лишив их наследника, она сможет приблизить Абрахаса к себе. Искренне веря в его любовь, Полетт сочла Аврору всего лишь преградой, которую осмелилась устранить по-своему. Затаившаяся зависть сводила её с ума, и, даже заполучив Абрахаса в свою постель, она понимала, что ради неё он не бросит супругу. Сколько бы измен в браке не было — он не расторгался. Свадебные клятвы такого уровня сродни Непреложным обетам и аннулированию не подлежат. Ненависть к Авроре, которая, плюс ко всему, еще и не ценила своего мужа, постоянно пытаясь отдалиться от него, возросла ещё больше, когда Полетт поняла, что все их с Абрахасом разговоры сводятся к невольным жалобам на неё. Ловец снов служил преградой к зачатию ребенка не слишком долго, но достаточно для того, чтобы осознать, что эти два года были лучшими для Полетт — таковыми были её признания, когда без сожалений и жалости Абрахас выгнал её из Малфой-мэнора, настойчиво попросив, чтобы на работе она больше не появлялась и покинула страну в ближайшие дни, или он ей в этом «поможет». Сложно было представить, что в этой девочке сидит такое жестокое существо, да и не было в её поступке жестокости — лишь юношеский эгоизм. Вбитая в голову любовь с малолетства выросла в собственническое чувство, Полетт как будто немножко помешалась на Абрахасе. Внимательно наблюдая за его жизнью из Франции — по газетным вырезкам и становившимся все более редкими письмам, — она не признала своё поражение, даже когда он женился на некой Авроре Уинтер — нищенке, не достойной его внимания. Узнав её ближе, Полетт забеспокоилась о собственной совести, когда увидела перед собой не зазнавшуюся девочку, вытащенную мужем в светское общество, а милую, весёлую и добрую леди Малфой — эталон женственности и, в то же время, какой-то трогательной неряшливости. Абрахас ценил в ней маленькие странности, рассказывал о научных талантах и способности располагать к себе политиков, компаньонов и просто коллег, ничуть не хуже леди Арабеллы Малфой. Только леди Арабелла использовала дар обольщения и свою красоту, а Аврора — безумно обаятельную улыбку, доброту и искренность.

Два года попыток зачать ребенка должны были отдалить их, но чем сильнее Абрахас сетовал на свою судьбу и неудачи, тем сильнее он цеплялся за Аврору, находя Полетт лишь средством утоления душевной боли. Теперь, когда всё выплыло наружу, в его глазах не было ни капли понимания и сочувствия, даже когда она, собрав вещи из рабочего стола, исчезла в камине, пообещав покинуть страну тем же вечером. Она не получила ничего взамен на свою любовь…

…Аврора являла собой образец понимания и терпения — она вела себя как обычно, не выдавая своего беспокойства, пока неверный супруг собирался с мыслями. Каждый вечер его ждал горячий ужин в её обществе и её привычное поведение — чуть отстранённое, скорее, сдержанное; её улыбка — обыденная, понятная и это ожидание во взгляде...

Сегодня вечером он обещал себе решиться на извинения, иначе она может подумать, что ни капли чувства вины за свой проступок он не ощущает. Друэлла пообещала не рассказывать никому о любовнице Абрахаса, Уши, судя по всему, уже давно знала, а значит, знала и Аврора…

Эльф, встретивший у порога дома, сообщил, что леди Малфой решила устроить ужин на берегу реки, и Абрахас, отдав ему жилетку и галстук, оставшись в одной рубашке и брюках, отправился по тенистой кленовой аллее навстречу пробирающемуся сквозь зеленеющие кроны солнцу, рыжеющему на склоне дня. Душный день к вечеру охладил приятный легкий ветерок, и одежда уже не так сильно липла к телу. Предвкушая душевные муки, поскольку Аврора снова будет делать вид, что ничего не произошло, Абрахас совершил поворот, за которым уже виднелась протекающая через территорию поместья речушка густо поросшая камышом по берегам, что не позволял подобраться близко к воде, кишащей гриндилоу и посему непригодной для купания.

Солнце слепило глаза, отражалось от речной ряби золотым мерцанием; на излюбленной для пикников поляне была небрежно расстелена пурпурная подстилка, свидетельствовавшая о том, что ужин готовила лично Аврора, её самой возле импровизированного стола, сервированного на двоих, не обнаружилось, что давало еще немного времени на размышления о разговоре, который оттягивать более было бы неправильно.

— Аврора? — позвал Абрахас, щурясь от яркого солнца, приставив ладонь ребром к бровям.

— Я тут! — донёсся бодрый ответ.

Оглядывая солнечный дикий берег, поросший нетронутой растительностью с дикими кустами ирги, ежевики и красной смородины на возвышении, Абрахас не сразу заметил поднятую вверх руку, едва видневшуюся среди смородины с гроздями крошечных зеленых ягод.

— Что ты там делаешь? Ягоды едва занимаются, июнь на дворе.

— Да ты что?! — поддела она. — Я ищу расслабляхухолей, — пояснила Аврора, не высовываясь, и смачно чихнула, заставив затрястись кусты.

Пытаясь осознать, всё ли в порядке с его слухом, Абрахас подобрался ближе к смородине и сквозь плотные ветви с листьями едва-едва разглядел нечто шевелящееся ярко-желтое, по форме напоминающее шар.

— Что это такое, хоть? — проявил он вежливый интерес, непонимающе наклонив голову на бок и наблюдая за движением желтого пятна еще внимательнее.

— О, из отвара крыльев расслабляхухолей можно сделать отличное слабительное, — на полном серьёзе заявил голос из шевелящихся кустов.

Абрахас пожалел свои дорогие брюки и не полез в смородинник, но всё ещё надеялся увидеть то, о чём говорила Аврора, по-прежнему невидимая среди густой листвы. Собравшись с мыслями и решив не уходить от основной темы, крутящейся в голове, он выпрямился и, чуть выдавая свое напряжение, попросил:

— Выйди, пожалуйста, мне нужно с тобой поговорить. Это важно, — в голосе не было тревожных ноток, но нечто неуловимо волнительное всё же ощущалось. — Да и к тому же, время ужина.

— Ага, сейчас, только помоги мне, да мне руку, чтобы я встала.

Подобные просьбы обычно не вызывали подозрений, однако на этот раз, чтобы помочь супруге встать, Абрахасу пришлось тянуться через плотную шапку смородины; только спустя секунду к нему пришло осознание странности вполне обычной просьбы, но Аврора тотчас дёрнула его на себя, заставив упасть прямо меж соединенными ветвями кустами на землю.

— Гляди, подкустовый расслабляхухоль! — восторженно закричала Аврора ему на ухо, демонстрируя обычную на вид засохшую палку, поднятую с земли.

— Но это просто старая ветка… без крыльев, — внимательно глядя на предмет, оказавшийся прямо перед его носом ответил Абрахас, пытаясь найти в нем хоть что-то необычное. — Аврора, из-за тебя я испачкался!

— Это маскировка, он просто напугался, — в голосе послышались странные нотки, будто Аврора задыхалась от нехватки воздуха, но Абрахас всё так же пялился на сухую палочку в её руках. — Абрахас, — но остальные слова потерялись за приступом глухого кашля: — Посмотри же на меня.

Палка, подверженная его внимательному изучению, была отброшена в сторону, взгляд быстро сфокусировался на заднем плане — чуть раскрасневшемся лице Авроры, не сдержавшей приступа хохота. Сидя на корточках, она держалась за живот, а Абрахас непонимающе свёл брови, глядя на её наряд — старая лимонная шапка, которая, как он считал ранее, испарилась неизвестно куда, но точно навсегда, казалось, едва удерживала небрежно начесанные криво торчащие из-под неё платиновые патлы. Ни грамма косметики — лишь бледные брови над привычно отдающими теплом серыми глазами. В волосах её запутались странного вида серёжки, но присмотревшись, Абрахас узнал в них срезанные огуречные попки. Наряд Авроры удивлял великолепием сочетания несочетаемого — поверх серых штанов были натянуты ярко-оранжевые гетры с рисунком, поражающим воображение небывалым зверьем: бобрами с лопатами вместо хвостов, жирафами, покрытыми чешуёй и многочисленными гибридами ярко-зеленых попугайчиков с различной кухонной утварью. Истошно-розовая майка была натянута поверх обыкновенной рубашки с коротким рукавом, а на ногах красовались резиновые шлёпанцы.

— Тебе не жарко? — вылупившись на неё удивленно, озвучил Абрахас подвернувшийся на ум вопрос. — Ты чего это так странно вырядилась… — но сердце уже ёкнуло старинными воспоминаниями, смутными отголосками юности и оставшейся в далёком прошлом Авроры, ярким пятном мчащейся по коридорам Хогвартса в Большой зал, чтобы успеть набрать кусков курицы пожирнее.

Это было так давно, но чувство дежавю заставило Абрахаса забыть о словах, забыть о том, что перед ним находится его супруга и ощутить, как внутри всё скручивает в спираль от ощущения, что он увидел давно потерянного среди круговорота дней, месяцев и лет друга.

— Аврора, ты…

— Думала прогуляться с тобой завтра в Хогсмид, ты ведь не будешь против? — наигранно задумавшись, приложив пальчик к уголку губ, произнесла она. — Но нам задали слишком длинное эссе по трансфигурации, боюсь, придётся просидеть весь день в рейвенкловской башне.

— Ты чего несешь? — сглотнув, в одной интонации спросил Абрахас; он поправил расстегнутый ворот рубашки, ощутив, что внезапно ему стало слишком душно. Мысль о том, что он сидит на коленях на земле в кустах, похоже, вообще не посещала его голову.

Закатив глаза, Аврора подползла к нему вплотную и по-хозяйски положила его руки себе на талию.

— Просто подыграй мне, Абрахас, это весело, — в её голосе слышался укор, но в то же время, необъяснимое веселье, вводящее его в ступор. — Ты поможешь мне с эссе по трансфигурации? — повторила она просьбу, сделав щенячьи глазки.

— Разве тебе когда-либо нужна была помощь в трансфигурации? — не замечая, как поддаётся на провокацию, ответил он вопросом на вопрос, продолжая таращиться на восставшую из прошлого Аврору Уинтер — странную, но забавную девочку с Рейвенкло; во рту пересохло от необъяснимого волнения. — Для чего ты это делаешь?

Она улыбнулась и осторожно прислонила чуть испачканную землёй ладонь к его лицу.

— Приглашаю тебя на свидание, разве не понимаешь? — Аврора сделала обиженное лицо, сведя брови и надув губки бантиком. — Да, куда уж мне, простой бедной девчонке, до сиятельного лорда… — пробубнила Аврора, отведя взгляд в сторону. — Видимо, придётся пригласить Чарли Дэвиса с шестого курса Рейвенкло, я, кажется, ему нравилась… Сходим к мадам Паддифут, закажем мороженое в виде сердца для парочек.

— Чего? — голос Абрахаса чуть надломился от неожиданности. — Аврора… Прекрати нести чушь, и сними эту шапку, у тебя уже лоб мокрый.

Она чуть отстранилась от него и глубоко вздохнула; стянув шапку с успевших взмокнуть спутанных волос, она плюхнулась на землю и посмотрела на мужа грустным взглядом.

— Я просто хотела… Немного повеселиться, — отрешенно разглядывая основание куста смородины, пояснила она. — Как давно мы гуляли в Хогсмиде и…

Она выглядела такой расстроенной, точно её гениальный план провалился, а так, видимо, оно и случилось. Аврора почесала грязными пальцами нос, на котором остались тёмные следы, и невесело улыбнулась, продолжая говорить что-то о том, чего ей не хватает в жизни и попытках с этим бороться. Что она виновата в том, почему он завёл любовницу, но Абрахас не слушал, разглядывая её глупый наряд и идиотские гетры с небывалым зверьём — он смотрел на её неопрятные волосы и сминаемую в руках лимонную шапку, ставшую, наверное, визитной карточкой Авроры в Хогвартсе. Серые глаза секунду назад были живыми и тёплыми, как когда-то, а теперь в них закрепились расстройство и тяжелая тоска, словно только сама Аврора была виновата во всех неудачах…

Ощутив себя полнейшим придурком с симптомами заторможенности мышления, он будто прозрел. Полетт, наверное, сыграла решающую роль в их неудачливой семейной жизни, но она появилась из-за него… Абрахас не мог больше слушать бессмысленных извинений за то, что Аврора не делала, и в чем был виноват только он и, взяв её за руку, просто притянул к себе, зарывшись носом в спутанные светлые волосы.

— Если ты когда-нибудь простишь меня, я всё ещё хочу надеяться на попытку жить счастливо… — пробормотал он горько, в неуверенности, разобрала ли она его слова. — Аврора, что я должен…

— Я люблю тебя, Абрахас, — прошелестел над ухом тихий, подобный шелесту ветра среди высокой травы, голосок, заставивший его осечься на полуслове.

Он резко отстранился, ощутив, что может пропустить нечто важное, если сейчас войдет в ступор, и заглянул в её увлажнившиеся глаза:

— Правда… — тихо добавила она. — Ой, что-то в глаз попало, — Аврора осторожно провела мизинцем под нижним веком правого глаза и громко втянула воздух носом.

— Я тоже тебя люблю, Аврора, — будто сквозь самый прекрасный сон ответил он, чувствуя, как по его щеке катится предательская слеза.

Если когда-нибудь кто-то спросил Абрахаса, какой самый счастливый момент был в его жизни, он бы без промедлений ответил, что тот, когда жена впервые за долгие годы супружества призналась ему в любви, стоя на коленях под кустом смородины в идиотском наряде и с запачканным землёй носом…

* * *

* * *

* * *

Спасибо товарисчу Ирине Власовой за замечательные рисунки еще раз.

Спасибо Фате Моргане за новые иллюстрации, надеюсь, эта глава даст тебе идею для новых)))))

Все иллюстрации в группе: http://vkontakte.ru/chemicaldancers

— …Мой отец вряд ли согласится провести приём в своём поместье, — рассудил Цигнус, поглядывая на собеседника; побарабанив пальцами по столу, он задумчиво посмотрел на прислонившуюся к краешку комода Друэллу со сложенными на груди руками и задумчивым взглядом. — Сомнительные личности в кругу нашей семьи не слишком-то приветствуются.

В ответ донесся шумный выдох, в нём присутствующим на миг послышался неопределенный рокот, будто какой зверь зарычал, но никто не придал этому значения, лишь Белла, притаившаяся в коридоре, завороженно припала к замочной скважине и попыталась расслышать то, что говорит пришедший в гости незнакомец с черными как ночь волосами и неестественно бледным лицом, с которого на неё смотрели настолько тёмные глаза, что в них ничего не отражалось. Плакса Нарцисса заверещала, как резаная, и едва не упала с маминых рук, когда увидела этого странного человека, да и Меду быстро отправили играть с эльфами. Белла чаще всего была предоставлена сама себе — но нет, это не из-за самостоятельности не по годам, а скорее из нежелания взрослых нарываться на её крутой нрав. Эльфы, пытавшиеся завлечь юную мисс игрушками, ходили в синяках, если ей что-то не нравилось в их поведении. Никто не мог понять её увлечений. Вместо того чтобы на правах старшей присматривать за сёстрами и играть с ними в куклы, Белла предпочитала гулять в саду, собирая красивых жучков и отлавливая бабочек.

— Сомнительные личности? Ты считаешь древнейший чистокровный род Лестренджей сомнительным? — голос незнакомца имел лёгкую хрипотцу, Белле показалось, что мужчина простужен. Как же его угораздило заболеть в такую чудесную летнюю погоду? Наверное, до посинения губ перекупался в какой-нибудь речке… — Неужели ты не слышал о них, Цигнус?

— Слышал… — подтвердил тот, припоминая давнишние дела отца. — В особенности, об их лояльности по отношению к Грин-де-Вальду. Многие до сих пор помнят… — неопределенно завершил Цигнус. — Насколько я знаю, ты был в неплохих отношениях с отцом Абрахаса Малфоя, он мог бы оказать тебе поддержку. Уилтшир — дивное место для проведения банкета, хотя… Ты так и не назвал своих целей, Том. Зачем ты связался с Лестренджами? Это не лучшая компания…

Друэлла прекрасно помнила это лёгкое недовольство с примесью презрения, с каким на её мужа смотрел Том Риддл — тот, о котором уже все забыли, — лицо непроницаемое, но взгляд прямой, чуть с прищуром — так он глядел на особенно провинившихся студентов во времена своего ученичества, но чаще, на людей, которые ему неприятны. О его возвращении сообщил брат Друэллы — Йен, судя по всему, поддерживавший с ним связь на протяжении долгих девяти лет его отсутствия. И теперь он здесь, пришёл не просто в гости, а сразу же просить о поддержке в достижении пока неясных целей. Что ж, в этом был весь Том Риддл и, надо сказать, он ни капли не изменился, разве что лицо его стало еще более худым, бледность больше не подчеркивала его притягательную потустороннюю красоту, а напротив, этот оттенок зелени превращал его в измученного дальней дорогой скитальца. Взгляд черных глаз стал более цепким и колючим.

— Лестренджи — великие ученые, давшие миру множество новых открытий в области Зельеварения, Артефактологии и Тёмных искусств. Инкогнито, конечно же… Но некоторые посвященные об этом знают. Пора им выйти из подполья и доказать право на место в этом мире…

Покрутив ложкой в чашке чая, Цигнус сосредоточенно взглянул на старого друга, задумав перевести тему:

— Слышал, ты снова хотел устроиться в Хогвартс преподавателем ЗОТИ… — но он проглотил следующие слова, глядя на Тома, вокруг которого будто сгущались тучи, и темнела аура. — Директором Дамблдора сделали… Диппет уже совсем плох стал… Я просто хотел поинтересоваться, зачем тебе это? Неужели тебя до сих пор интересует место в Хогвартсе? Тем более, под началом Дамблдора…

— Белла, немедленно прекрати подслушивать старших! — рявкнула Друэлла, стукнув по комоду ладонью, хмуро глядя в небольшую дверную щель, в которой виднелся тёмный глаз, пропавший из виду сию же секунду.

— Мамочка, я просто хотела взять из комнаты свою игрушечную волшебную палочку… — донёсся опечаленный голосок, настолько честный, что у Друэллы ёкнуло сердце. — Я только возьму её и уйду…

— Друэлла, ты должна быть помягче с Беллой. Входи, дорогая, — пригласил Цигнус и с улыбкой поглядел на старшую дочь, к которой он испытывал особенно нежную привязанность за схожий с его собственным характер.

Осторожно открыв дверь, точно не решаясь, Белла с чуть опущенной головой засеменила в комнату, глядя из-под бровей и упавших на лицо кудряшек на вальяжно рассевшегося в кресле волшебника, не спускающего с неё внимательных глаз. Молча взяв из одного из шкафов действительно лежавшую там детскую волшебную палочку, она бросила ещё один любопытствующий взгляд на мужчину и покинула комнату, на этот раз плотно закрыв за собой дверь.

— Кажется, она никогда не любила эту игрушку… — с усмешкой заметил Цигнус. — Полагаю, что мы будем часто посылать в Хогвартс вопиллеры. Хотя, наверное, я слишком забегаю вперед.

— Боюсь предположить, в кого у неё такой характер, — без зла заметила Друэлла, плавно переместившись на диван к журнальному столику.

Трое детей оставили отпечаток на её внешности, фигура уже не казалась такой хрупкой и стройной, однако приобрела довольно приятные женственные формы. Лицо лишилось юношеской лёгкости, стало ещё строже, чем когда-то, но такова была неизбежность — встретить своих друзей повзрослевшими после девяти лет отсутствия в Британии. Том был скуп на проявление сентиментальных чувств, более того, он уже давно не испытывал чего-то подобного и посему просто констатировал изменения в облике, не испытывая при этом желания вспомнить, какими они были раньше, предаться мыслям о желании вернуться в детство. Друэлла всегда соображала быстрее Цигнуса, взгляд её зелёных глаз отражал некоторые подозрения. Инстинктивно она приказала эльфам заняться младшими дочерями и увести их в дальнюю часть дома. Всегда разделяя идеи Тома, теперь она стала орлицей, защищающей своё гнездо от желающих поживиться её детёнышами, и не собиралась скрывать мысли, написанные на чуть хмуром лице. Нельзя вот так внезапно появляться в жизни старых друзей. С течением времени можно стать для них никем, простым отголоском прошлого.

— Лестренджи потеряли все свои связи и влияние, — продолжил Том, как ни в чём небывало. — По численности они превосходят ваш род.

— Им нечего делать в Британии, Том, — неожиданно вступила Друэлла, вызвав удивление у супруга. — На материке их не принимают, почему ты считаешь, что им найдется место под солнцем здесь? — она многозначительно хмыкнула, оперевшись на подлокотник дивана. — Да и вообще, почему ты так заинтересован в их продвижении? Что они тебе пообещали взамен на то, что ты познакомишь их со своими влиятельными знакомыми?

— Друэлла, — повысил голос Цигнус и предостерегающе прикоснулся к её руке, но она продолжила свою надменную речь:

— Ты внезапно появляешься на пороге нашего дома и просишь о какой-то нелепице. Ты не думал, что, скорее всего, за прошедшие годы о тебе уже и думать забыли? Ты вспомнил о старых друзьях, когда тебе понадобилась какая-то выгода от этих Лестренджей, — её взгляд зацепился за прикрепленную к лацкану пальто Тома пчелу с янтарным брюшком, показавшуюся знакомой.

— Я понял тебя, Друэлла, — с чуть кривоватой ухмылкой спокойно ответил он. — Разве не ты одна из немногих знала, что долго мне в Британии не задержаться? Разве ты не понимала ещё тогда, что я мечтал осуществить путешествие, чтобы обрести знания и изучить мир? Если причина лишь в том, что я не попрощался с тобой лично, то я могу понять твоё недовольство…

Ни капли оправданий не было в его словах, лишь неуловимая издёвка, заставившая всегда уравновешенную и собранную женщину кипеть, как котёл на раскалённых углях. Губы, превратившиеся в тонкую бледную линию, больше не шевелились; Друэлла молчала, предоставив право ответствовать своему мужу.

— Как я уже говорил, ты был в неплохих отношениях с лордом Луи Малфоем и его сыном, — полностью перейдя на сторону супруги, сказал Цигнус. — Я не могу рисковать именем своей семьи, связываясь с приспешниками Грин-де-Вальда.

— Их лояльность не доказана, ни один из них не сидит в Нумергарде со своим лидером. И с лордом Малфоем мы расстались не очень хорошо.

Цигнус бы очень сильно удивился, будь Том сам уверен в своих словах, но, несмотря на абсурдность идеи, он гнул свою линию, явно надеясь получить выгоду.

— Они всего лишь отреклись от него, сказав, что были под Империусом, но, со слухов зная об их магическом потенциале, я не могу не заметить, что подобные оправдания выглядят более чем глупо. Могу только удивляться твоему упорству, Том.

В последнее время о Лестренджах, пытающихся вернуть былую власть, ползли слухи и по Британии. Об их пожертвованиях в благотворительные фонды восстановления магического наследия, разрушенного войной, писали в газетах; люди потихоньку начинали привыкать к их общественной деятельности и мельканию на первых полосах международных новостей, только верхушка аристократии не желала знаться с насквозь прогнившим родом с запятнанной репутацией, опасаясь за свою собственную. Том желал собрать все известные фамилии вместе на одном приёме, чтобы изменить мнение о Лестренджах, не обращаясь к каждому роду по отдельности, а влияя на них всех сразу. Что они пообещали ему за подобную услугу, оставалось загадкой, только Друэлла, по воле случая из рассказов Авроры знакомая с пчелой, прикрепленной к лацкану жилетки Тома, с подозрением задумалась: как Риддлу, выросшему с маггловской фамилией в приюте, удалось получить их расположение и знак отличия? Впрочем, подобные мысли возникали еще в Хогвартсе, когда, несомненно, красивому и талантливому, но не имеющему денег и фамилии мальчику удалось объединить Слизерин и заставить всю школу плясать под его дудку.

В конце концов, не получив поддержки у старых знакомых, Том удалился, явно едва сдерживая гнев. Он с непониманием смотрел на Друэллу, видимо, заранее посчитав, что именно она станет его опорой, как и прежде. Оставался ещё Каспар Крауч, Йен Розир, из младших — Эйвери и Долохов, всегда заглядывавшие ему в рот, небогатые, но чистокровные мальчишки, стайкой ходившие за ним в школе, и ещё очень многие, кто находился под его покровительством и впитавшие уважение к Тому с младших курсов. Он вернулся вовремя, чтобы застать картину смены поколений, когда старшие Блэки и Малфои поочередно практически отходят от семейного бизнеса, оставляя дела на детей. Так уж вышло, что отпрыски Блэков являлись друзьями Тома, так уж вышло, что это можно было выгодно использовать... Вполне ожидаемой была реакция на его внезапное появление, разве что чуть удивила Друэлла... Но время расставит всё по своим местам, — так он думал, провожаемый Цигнусом от порога дома до ворот, где можно было аппарировать. Совсем близко, меж садовыми кустами и деревьями мелькнуло симпатичное детское личико с большими любопытными карими глазами и бесом кудряшек, собранных двумя тёмно-зелёными атласными лентами. Взгляд юной Беллы был непосредственным, но каким-то уж слишком взрослым для маленькой пятилетней девочки…

* * *

— Дай мне ещё немного времени, чтобы понянчиться с внуком, — с наигранной капризной ноткой в голосе попросила леди Арабелла, глядя на то, как невестка руководит сборами вещей маленького белокурого ангелочка, поглядывая на часы на каминной полке. Люциус в это время мирно спал в своей колыбельке в соседней детской комнате под звуки волшебной шкатулки, проецирующей на стену красивую лесную поляну с единорогами. — У меня такое впечатление, что ты хочешь сбежать отсюда как можно скорее.

— Арабелла, у меня назначена встреча в Лондонском музее по поводу выставки. Мой муж постепенно начинает разрешать мне заниматься тем, от чего ранее пришлось отказаться, — напомнила Аврора. — Собранные в последней экспедиции в Северной Корее артефакты весьма и весьма интересны, нужно только решить проблему с таможней, — увлеклась она рассказом. Пересчитав чемоданы и саквояжи, коих, казалось, было слишком много для матери и ребенка, остановившихся на какие-то три дня во Франции, она устало села на кресло рядом со свекровью, приняв такой удрученный вид, что любая великосветская притворщица могла позавидовать. — Сожалею, но я не могу надолго расставаться с Люциусом, да и Абрахас, увы, сейчас слишком занят, чтобы скрашивать моё одиночество.

Арабелла ни капли не сомневалась, что причина вовсе не в этом, а в стремлении ограничить общение маленького Люциуса с дедушкой Луи, после встреч с которым у ребенка отчего-то менялось поведение — последующие два дня из спокойного и солнечного мальчика он превращался в капризное создание, не желающее питаться предлагаемыми рационом кашами и яблочным пюре, ломающее игрушки и постоянно орущее. Маленький Люциус отказывался находиться где-либо, кроме кабинета Абрахаса, где сидя на кресле отца, очень мило изображал, что что-то понимает в бумагах и книгах, лежащих на столе.

— А когда вы собираетесь завести ещё одного ребенка? — непонимающе спросила леди Арабелла. — Люциусу уже два года, пора подумать о братике или сестренке для него.

Аврора, на миг прислушавшись, немного отклонила голову назад, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь соседней комнаты — не показалось ли ей, что сын проснулся, и только после этого ответила:

— Мы пока не планировали второго ребёнка. Хочу подождать, прежде чем Люциусу исполнится хотя бы пять лет. Я хоть немного времени посвящу подобию работы, которая у меня когда-то была, — она вздохнула, вспомнив, что несколько лет назад она с удовольствием рылась в песках Африки, чумазая и с обветренными губами, с неровным загаром от кистей рук до локтей, и была довольна. Курирование выставок было меньшим, что она могла сделать, но Аврора ясно понимала, что из-за сына слишком привязана к дому, хоть это и не значило, что она не счастлива. С тех пор, как из их жизни пропала Полетт всё пошло на лад, в доме воцарилось спокойствие и умиротворение. Абрахас стал внимательнее и отзывчивее, пытаясь загладить свою вину; вскоре, как и пророчествовала леди Малфой на давней свадьбе, свершилось чудо — Малфой-мэнор стал неожиданно уютным, когда в нём зазвучал детский смех и затопали маленькие ножки.

Люциус обещал вырасти красивым мальчиком с немного капризным характером из-за переизбытка любви. Он был любимым и долгожданным ребёнком, ставшим самым большим подарком для счастливых родителей.

— Луи вечером отправляется в Париж, его не будет два дня, — Арабелла совсем по-детски надула губки. — Мне здесь так одиноко.

Аврора невольно взглянула за окно, где шумело пенными волнами море, лаская берег с насыпным песком и высокими пальмами. Бодрящий морской воздух наполнял дом. Поместье с собственным пляжем окружала буйная растительность сосен и лавров, а так же имелся собственный виноградник. Рай для отдыха; Малфои-старшие практически перебрались на постоянное место жительство в своё второе по величине поместье во Франции, редко бывая в Париже. Луи всё ещё вёл семейный бизнес, но уже практически полностью отдал бразды правления сыну, хотя всё равно продолжал контролировать его.

— Здесь бывает скучно? — усмехнулась Аврора, кожей ощутив приятный бриз, плавно развевающий прозрачный тюль. — Я всегда считала, леди Малфой, что вы, искушенная бурной жизнью светских раутов по, можно сказать, долгу службы дама, мечтаете о спокойствии и тишине.

— Брось, Аврора, это вовсе не значит, что я не люблю возиться с детьми, — но под пристальным взглядом невестки призналась: — Ладно, может быть, с годами я становлюсь сентиментальной, но разве что самую малость.

Обе женщины засмеялись; в последние годы Арабелла стала более домашней и действительно была искренне рада, когда помимо собственного внука в уютном доме в Каннах гостили и дети Блэков, а так же сын Крауча. И хотя ей было всего около сорока семи лет, она иногда шутила насчёт постепенно приближающеся старости, правда, неизменно выглядя при этом от силы на тридцать три года. Большая, в сравнении с маггловской, продолжительность жизни волшебников в сочетании с правильным уходом за кожей давали поистине поразительный результат.

Маленький Люциус в соседней комнате начал вторую половину дня с визгливого концерта, но обе леди Малфой быстро сообразили, что у него режутся новые зубки; после обезболивающих зелий мальчик успокоился, лёжа на руках у матери и посасывая её хрустальный кулон в виде слезы. Подходило время покидать солнечный жаркий Канн, чтобы вернуться в не менее солнечную, но не такую жаркую Британию. Аврора, скрепя сердце, согласилась оставить ребенка его бабушке и, уже стоя на пороге, махала ему рукой на прощание, прежде чем аппарировать ко входу во французское Министерство Магии и уже оттуда каминной сетью в родную Англию.

Привыкнув за два года к обществу малыша, Аврора чувствовала себя неуютно и одиноко, всякий раз замечая, что в Малфой-мэноре слишком тихо. Сложно было представить, почему раньше её не беспокоила пустота собственного дома, так явственно заявившая о себе в этот чудесный летний денёк. Идеальные сады поместья с кустарниками, выстриженными в симметричной форме, точно по линейке и красивый дворец, утопающий в зелени взбирающегося по рельефу стен декоративного винограда. Неужели когда-то давным-давно она посмела подумать, что будет хозяйкой этого замечательного поместья? Неужели эти мысли воплотились в реальность? Но только последние три года брака с Абрахасом являлись по-настоящему счастливыми и наполненными любовью; пусть были кое-какие мелкие ссоры, но без них не обходится ни одна нормальная семья. Благо масштабы поместья позволяли скрыться с глаз друг друга и немного отдохнуть в одиночестве.

Быстро переодевшись, Аврора даже на миг порадовалась, что оставила сына у свекрови, но быстро заглушила в себе эти мысли, считая их неприемлемыми для любящей матери. Однако обычно все сборы и прощания с ребенком заставляли тратить чересчур много времени…

— …Я думала, что переправка артефактов из КНДР займёт куда больше времени, сам знаешь, что у них там слишком много проверок, да и вообще, отдавать частички своей страны… Для них слишком неправильно, тоже мне, — устало и чуть обозлённо из-за проделанной дополнительной работы поведала Аврора, решившая посетить Хогвартс после встречи в музее. — Раскопки проходили чуть ли ни в двухстах метрах от границы с Южной Кореей, представляешь? Всего какие-то двести метров и мы бы были под их юрисдикцией, вместо того, чтобы бодаться с северянами. Не пойму, почему волшебники из-за этой войны тоже разделили свою страну на две части, по идее, их политические распри США и СССР не должны касаться…

Выливая свой праведный гнев, Аврора не заметила задумчивой и вместе с тем тревожной складки, залёгшей между бровями с недавних пор назначенного директором Хогвартса дедушки. Совсем неаристократично рассевшись на широком подоконнике с открытым окном, она отчаянно жестикулировала, не задумываясь, что гуляющие в школьном дворе студенты, готовящиеся к последним в этом учебном году зачетам и экзаменам, видят её. Благо, что с высоты директорской башни было невозможно разглядеть сидящего на подоконнике человека; вполне возможно, у учащихся появлялись мысли, что это сам Альбус Дамблдор, ведь волосы Авроры были практически так же белы, как его.

— Аврора, — негромко прервал он наполненную возмущением и даже сарказмом речь. — Я не знал, как сказать тебе, однако… Кажется, первые опыты, поставленные на безнадежно больных потерявших память волшебниках, с разрешения родственников и опекунов, конечно же, — тут же пояснил Альбус во избежание осуждающей отповеди со стороны внучки, — начинают давать положительные результаты. Зелье восстанавливает воспоминания. Например, у одного безнадежного больного, к которому применили неправильный Обливиэйт, вызвавший полное разрушение памяти, стали возникать хоть какие-то эмоции на лице. Он улыбался при виде колдографии жены, но потом вдруг разрыдался как дитя, увидев снимок погибшей дочери. Ингредиентом, активирующим целебные свойства зелья, является драконья кровь. Аврора, я создал двенадцатый способ использования драконьей крови, — с мягкой полуулыбкой похвастался он, искренне радуясь, что теперь можно помогать безнадежным больным. Однако Альбус вовсе не хотел делиться этой новостью с Авророй, несмотря на то, что именно она спонсировала дорогостоящие исследования; хорошие новости, связанные с изобретением зелья, вызывали в ней жгучий интерес и желание раскрыть секреты собственной памяти. Всё ещё уверенный в теории, что знания о будущем могут причинить как минимум неудобства, Альбус без энтузиазма заводил разговоры на эту тему, и теперь, глядя на огонек, зажегшийся в серых глазах, он тяжело вздохнул. — Это ещё не значит, что скоро зелье сможет получить широкое применение, — он взглянул на чуть сникшую внучку поверх очков-половинок. — И, Аврора, мы с тобой очень много раз говорили об этом, но, разве твоя теперешняя жизнь не устраивает тебя?

Поправив завязки бретелей летнего платья, она свесила ноги с подоконника и потянулась, как после сна.

— Я считаю, что нельзя оставлять те воспоминания без внимания, дедушка, — совершенно серьезно сказала она, сведя выгоревшие на ярком солнце Канн брови. — В будущем я могу узнать себя совсем маленькой на улице, или столкнуться с собой до перемещения в прошлое. Тем более, я перемещусь из Малфой-мэнора будущего в Малфой-мэнор прошлого… Конечно, однозначно, что это произойдет позже восемьдесят шестого года, как подсказали нам воспоминания об Андалузском эликсире счастливой смерти*, но я должна быть вооружена знаниями заблаговременно, чтобы не случилось каких-либо временных ошибок…

— Я всегда считал, что изменить судьбу невозможно, Аврора, — сложив руки за спиной, Альбус стал чуть хмурее. — То, что ты находишься здесь, никак не повлияет на будущее, ведь изменения, которые затронуло твое появление — и есть наше будущее, иного мы уже не узнаем, — задумчиво, без особых интонаций сказал он.

— Твои слова не подкреплены доказательствами, — с умным видом заключила Аврора. — Это всего лишь догадки, но — сколько людей, столько и мнений. В любом случае, я имею право вспомнить… Так что, как только станет точно ясно, что использование зелья безопасно, я хочу быть первой, кого оно действительно вылечит.

Её нельзя было назвать упёртой, скорее чрезмерно любопытной, и это любопытство было оправданным, вот только оно могло стать опасным для её душевного равновесия. Дом — полная чаша, любящий муж и прекрасный белокурый ангел-сын, взявший от родителей только лучшее — от Абрахаса волевой подбородок, от Авроры — пепел волос и ясные серые глаза... А она всё гонится за ненужной деталью прошлого… Абрахас лишний раз случайно напоминал ей о её перемещении и подливал масла в огонь, говоря о том, что его «счастье свалилось на него с небес» — по словам Авроры, то было его излюбленным комплиментом, даже во время ссор.

— Что ж, тогда я не вправе тебя отговаривать, — с грустноватой улыбкой заметил Альбус, не глядя ей в глаза.

— Тем не менее, ты все равно будешь пытаться. Дедушка, мне показалось, или тебя беспокоит что-то ещё? — поинтересовалась она внезапно, чуть наклонив голову набок.

Всего на миг Авроре показалось, что на его лице появилось такое выражение, будто его застали врасплох, но тут гаркнул совсем юный феникс, недавно снова возродившийся из пепла, подаренный Авророй дедушке на семидесятипятилетие около двух недель назад.

— Спасибо, Фоукс, — Альбус подошёл к сидящей на жердочке сияющей огненной птице и подсыпал ячменя. — Умная птица, он всегда раньше горгульи предупреждает меня о посетителях. Это, наверное, мисс МакГонагалл.

— МакГонагалл? Минерва? Столько лет не видела её! — оживилась Аврора, сползая с подоконника, как раз в тот момент, когда в уютный директорский кабинет вошла повзрослевшая Минни, всё такая же строгая и собранная.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, спасибо, что уделили мне время — вежливо поздоровалась она и только потом заметила присутствие постороннего в кабинете. Поначалу ясная солнечная улыбка, с какой встретила её незнакомая ухоженная женщина, которой больше бы подошел горделиво вздернутый подбородок, немного дезориентировала её, но на смену удивлению пришло озарение. — Аврора Уинтер? Простите, леди Малфой, я едва узнала вас.

— Прекрати, Минерва, мы хоть и не общались близко, но эти формальности ни к чему, — Аврора махнула рукой и подошла к ней, разглядывая с ног до головы. — Неужели я так сильно изменилась? — лукаво подмигнула она, поправляя прическу и припоминая свои излюбленные наряды в Хогвартсе. — Вот ты — ни капли.

Минерва немного опешила, когда Аврора совершенно бесцеремонно похлопала ладонью её по пучку тёмных волос, похожему на помпон, завязанному практически на самой макушке.

— Всегда мечтала это сделать, — призналась Аврора, хихикая.

— Похоже, ты всё же не изменилась, — воинственно водрузив на нос прямоугольные очки, висевшие на цепочке на шее, сказала Минерва, разглядывая её вблизи. — Слышала, что у тебя родился сын, поздравляю, — отведя от себя назойливо хлопающую по пучку ладонь давней знакомой, добавила она с довольно искренней улыбкой.

— Ему уже два года, спасибо. Ничего себе, так приятно встретить старых знакомых, — обрадованно затараторила Аврора. — Недавно видела Цедреллу с Септимусом в Косом переулке, невероятно, их сыну Артуру уже семь, как время летит, да? А у тебя есть дети?

— Пока нет, — скромно заметила Минерва. — Но…

— Я вам не мешаю, девушки? — добродушно закашлялся Альбус, напоминая о своём присутствии.

— Нет, конечно, — совершенно искренне ответила Аврора, даже не взглянув на него и заставив обескураженно замереть. — Да, многих я не встречала с самого выпускного…

— Аврора, у нас с мисс МакГонагалл назначена встреча, так что…

— Ой, всё, поняла, извините, — жутко смутилась она. — Я просто так рада встретить старого знакомого, что немного переполнена эмоциями. Ладно, я, пожалуй, пойду, прогуляюсь по замку, давно я здесь не была, — невинно отведя взгляд, сообщила она с видом, будто её не выгоняют, а она сама уходит.

— Мисс МакГонагалл начнёт помогать мне с преподаванием Трансфигурации в следующем учебном году, — сообщил он напоследок. — Думаю, что с её способностями, вскоре она сможет полноправно занять пост профессора Трансфигурации.

— Что ж, поздравляю, Минерва, — и, посмотрев на дедушку, усевшегося в своё кресло, Аврора добавила: — Я позже зайду, ладно? — предупредила она и направилась к двери, уже оттуда расслышав добродушные пояснения Альбуса гостье, что его внучка, оставившая сына у свекрови, совершенно не знает, чем себя занять в его отсутствии, пока муж находится вне дома.

* * *

Одна только новость о его появлении в Британии вывела Абрахаса из колеи, весь день он буквально спотыкался на ровном месте, ронял бумаги, даже не понимая, почему это так его сильно беспокоит. В своей жене он был абсолютно уверен, отбрасывая мысли о том, что её глупые чувства к Риддлу могут вспыхнуть с новой силой. У них теперь был сын — их плоть и кровь, сделавшая узы брака ещё крепче, научившая их жить в любви и согласии. Однако насторожиться всё же следовало — по словам Цигнуса, в последнее время всё чаще составляющего ему компанию за стаканчиком виски, — Том зачем-то пытается восстановить «доброе имя» Лестренджей — рода, о котором Абрахас впервые услышал от Авроры, и чья фамилия всё чаще стала появляться в заголовках европейских газет, которые выписывала чета Малфой. Вряд ли у ублюдка хватит наглости просить Абрахаса о том же, о чём он просил Цигнуса, чья голова появилась утром в камине кабинета головного офиса «Текстиль Гранд» в самый разгар совещания, которое пришлось ненадолго разогнать, стоило Абрахасу увидеть встревоженное выражение лица друга.

Благодаря близкой дружбе с Цигнусом, поведавшем о делах Риддла в школе, о том, какими методами порой он пользовался, чтобы достигнуть каких-либо целей или просто приструнить несогласных с его мнением сверстников, а так же, разбушевавшихся младшекурсников, Абрахас узнал много занятного. Эти исповеди за бокалом виски, на которых иногда присутствовал и Каспар, не всегда поддерживались последним, считавшим, что даже «детские дела» не стоит оглашать. Для Каспара Риддл так и остался лидером, равно как и для Йена Розира, общество которого иногда приходилось терпеть из-за общих знакомых. Йен был молчалив, недоверчив, рассудителен и всякий раз ловко затыкал Цигнуса, когда тот заходил слишком далеко в своих откровениях. Все они, как и Абрахас, знали о родстве Тома с Салазаром Слизерином и проявляли уважение. Абрахас и раньше отчего-то догадывался, что Розир мог быть единственным, кто поддерживал связь с Риддлом на протяжении этих девяти лет. Не в пример, несомненно, повзрослевшим, но всё же сохранившим в характерах чуточку безалаберности Каспару и Цигнусу, он выглядел мудрее, опытнее в вопросах бизнеса, которым занимался параллельно банковской работе. Йен, как и его сестра Друэлла, производил впечатление человека просвещенного, образованного во многих аспектах, у которого всегда и всё было разложено по полочкам. Но и он умел шутить, в основном подкалывая Цигнуса насчёт своих племянниц, из-за которых у того пока ещё нет наследника.

Если Цигнус еще подумает, оказывать ли Тому всяческую поддержку в его бредовой идее, то Каспар и Йен дружным строем примут его так, будто он и не исчезал на долгие года. И всё же, Абрахас не ревновал друзей к нему так сильно, как ощущал беспокойство за Аврору… Успокаивая себя тем, что супружеская жизнь действительно заставила её пережить и переосмыслить многое, он переместился в свой кабинет в Малфой-мэноре при помощи камина и застыл в неверии, увидев возле окна отца, стоящего спиной к гостю, в личности которого сомневаться не приходилось. Облаченный во всё чёрное, мрачный, будто кладбищенский ворон, он сложил руки на груди, подперев подбородок костяшками двух пальцев, и с видом хозяина поместья встречая Абрахаса, внимательно наблюдал за полыханием последних языков зеленого пламени камина.

По одному только виду можно было рассудить, что самомнение Тома ничуть не изменилось, а скорее, возросло до критической отметки, после которой обычно начиналось чувство скорого обретения мирового господства. Его длинные, чуть вьющиеся черные волосы были завязаны в хвост, а хмурое суровое лицо, хоть и возмужало, но казалось слегка изнуренным.

— Давно не виделись, — без должной интонации бросил Том, однако, к удивлению Абрахаса, даже поднялся с места и с подобием доброжелательной улыбки приветственно протянул руку.

Но вместо вопроса: «что ты забыл в моём доме?», вертевшемся на языке, Абрахас, не протянув руки в ответ, вопросительно взглянул на отца:

— Моя супруга скоро вернётся из Хогвартса, отец, не думаю, что она будет рада увидеть мистера Риддла в Малфой-мэноре, — сквозь раздражение и злость, делавшие голос немного напряженным, сказал Абрахас.

— Мистер Риддл? — усмехнулся Том, чуть приподняв один уголок рта; присутствующим на миг показалось, что его слегка передернуло от звука собственной фамилии. — Ты ничуть не изменился, жду с нетерпением встречи с леди Малфой. Интересно узнать, как выглядит сейчас она. Газеты не дают достаточного представления.

— Мистер Риддл, вы немного перегибаете палку, — негромкий, неугрожающий голос отца заставил Абрахаса удивиться. Создавалось странное впечатление, что лорд Луи Малфой, будучи властным и нетерпимым человеком, никогда бы не потерпевшим сарказм из чужих уст в сторону своей семьи, вдруг превратился в бесхребетное существо. Может, Риддл осмелился наложить на него Империус? — Я сам поговорю со своим сыном касательно этого.

— Что ж, лорд Малфой, полагаюсь на вас. На этом я с вами прощаюсь, — а затем с легким кивком старшему Малфою и с ухмылкой младшему Том прошествовал к камину, зачерпнул летучего пороха из пиалы и исчез в языках пламени, бросивших на его высеченное из камня лицо зеленоватые отсветы.

Стараясь не позволить ступору возыметь над собой верх, Абрахас, неотрывно наблюдая за отцом, чья непроницаемость не могла дать и подсказки о том, что только что произошло, присел на недавно освободившееся кресло.

— Мне казалось, что опыт последнего общения с Томом не слишком-то тебя воодушевил на дальнейшее сотрудничество, — пытаясь скрыть лезущую наружу иронию, заметил он.

— Мистер Риддл стал очень интересным человеком, — в такой же манере ответил Луи. — Этот паршивец далеко пойдёт, — уже с ноткой презрения добавил он, до хруста сжав кулак с большим фамильным перстнем на указательном пальце. — У него есть небольшая просьба, которая может вылиться в некие неприятности для нас…

— Тогда какой смысл потакать ему? Мне показалось, что ты чем-то встревожен, — Абрахас уже знал, что Том смог как-то повлиять на отца, а это обязательно отразится и на нём самом.

— Он хочет, чтобы мы устроили приём в Малфой-мэноре для этих Лестренджей, чтобы ввести их в свет, — спокойно, но растягивая каждое слово, ответил Луи, скрывая подлинное раздражение. — Полагаю, что он слишком много о себе возомнил, угрожая мне, — говоря это, он не выглядел испуганным; дергающаяся на его виске жилка и рука, нервно поправляющая ворот рубашки, говорили о бурлящем гневе и явной тревоге. Абрахас почувствовал, как напряглись мышцы на его спине, он ещё не видел отца в таком состоянии и больше всего опасался за его шалившее в последнее время сердце. — Боюсь, что я не могу отказать ему в просьбе. Похоже, он разузнал о нашей семье то, что никому знать не следует. Я бы убрал его, — спокойно произнес это вслух Луи, — однако он не единственный носитель информации. Он всего лишь посредник.

— Что ты имеешь в виду, отец? Если ты начнешь помогать Риддлу, то он без труда сядет нам на шею, — рассудил Абрахас, чувствуя, что вот-вот последует вслед за обсуждаемой персоной и лично отправит его на тот свет. — Есть что-то, чего я не знаю?

— Похоже, сын, я должен тебе кое в чём признаться…

* * *

* «Андалузский эликсир счастливой смерти», — см. главу «Том всего лишь хотел меня убить!»

— Этот пикник своей масштабностью и лоском больше похож на свадебное торжество, лорд Малфой, — усатый чиновник не переставал восхищаться убранством шатров, в которых скрывались «шляпки» накрытых ажурными скатертями круглых столиков, каждый на шесть персон. — Вино отменное, — чуть заплетающимся языком оценил он, прокручивая рубиновый напиток в бокале с видом истинного знатока, в чём Абрахас сильно сомневался.

— Мистер Эткинс, рад, что вам понравилось, — с натянутой улыбкой ответил он.

Торжество было устроено в честь шестисотдвадцатишестилетия со Дня рождения Николаса Фламеля, ставшего профессиональным праздником для зельеваров всего мира.

— Признаться, удивлен видеть здесь некоторые личности, — тем временем разглагольствовал чиновник, делая жест бокалом в сторону двоих мужчин из рода Лестрендж за столиком неподалёку, общающихся с министром образования. Их улыбчивые, весьма привлекательные жены завладели вниманием женской половины семейства Блэк: Друэлла со свекровью старались поддерживать живой разговор, однако по их лицам было видно некое напряжение. — Никогда не думал, что вы, лорд Малфой, столь ярый поклонник науки Зелий… Думал, вас больше интересуют вклады в искусство и археологию, судя по интересам вашей супруги, денно и нощно прозябающей в лондонском музее. О, прошу, не смотрите на меня так, — сразу же оправдался он в осведомленности, — моя дочь проходит там практику от Кёльнской академии. Она восхищается леди Малфой, её любовью к профессии и, конечно же, хотела бы набраться у неё опыта… Слышал, что скоро в Британию привезут несколько интересных вещиц из Азии…

— Боюсь, мистер Эткинс, что моя супруга не имеет столь большого опыта в профессии, вы ошибаетесь, — вежливо, но кратко, так как этот подхалим уже успел вызвать раздражение, ответил Абрахас.

— Где же сама леди Малфой? — раздался голос подошедшего высокого, но чуть сутулого мужчины с проседью в густых тёмно-каштановых волосах.

— Мистер Лестрендж, моя жена срочно отбыла по делам, но она сожалеет о невозможности присутствовать на приёме, — не вкладывая в речь особых эмоций, сказал Абрахас, желая избежать длительного общения с главой этого «замечательного», как в красках расписал отец, рода. Однако с необходимостью вводить их в общество с лёгкой руки Тома Риддла, каким-то немыслимым способом ставшим правой рукой Гордона Лестренджа, пришлось смириться.

— Жаль, я бы хотел спросить у неё совета насчет выставки коллекции кельтских амулетов, хранимых в нашей семье. Думаю, пришла пора показать их миру, — Гордон Лестрендж улыбнулся неприятной змеиной улыбкой. — Ну, ничего, в будущем, я думаю, ещё представится такая возможность.

— Несомненно, мистер Лестрендж, — в той же манере ответил Абрахас, оглядывая приглашенных, рассредоточившихся по вечернему саду Малфой-мэнора: аристократия и разбогатевшие торговцы, министерские начальники, сошки помельче, просто полезные люди и, конечно же, выдающиеся зельевары и деятели науки присутствовали на мероприятии, на самом деле, имеющим более чем опосредованное отношение к Николасу Фламелю. Судя по заинтересованным взглядам тех, кто понятия не имел кто такие Лестренджи, и скептическим — от осведомлённых, Гордон был доволен произведенным впечатлением и тем, что с ним и его семьёй шли на контакт, следуя примеру Блэков и уважаемых в Британском сообществе Малфоев.

Абрахас не слышал в свой адрес осуждений за приглашение в высший свет таких волшебников, как эти, но прекрасно понимал, что этот прием станет бельмом на его репутации и ему самому станет выгодно, точнее, просто необходимо отмывать себя от грязи, продвигая очернившийся за годы служения Грин-де-Вальду род. Лорд Малфой-старший, как оказалось, успел подмочить репутацию, поначалу связавшись с ним, однако довольно скоро осознал все недостатки подобного сотрудничества… И теперь платит за ошибки молодости, пойманный в капкан шантажа.

Абрахас то и дело бросал тяжелые взгляды на отца и мать, изображавших вежливое гостеприимство при общении с очередным гостем, отвешивающим комплименты. Леди Арабелла то и дело покидала супруга, чтобы проследить за любимым внуком, оставленным на попечении домовиков, заботящихся и о других детях, для которых были организованы своего рода ясли. Дети постарше резвились на построенной «на вырост» для маленького Люциуса площадке с качелями, горками и лесенками. Ясли уже потихоньку «расходились» по домам, кого-то укладывали спать в особняке, постепенно в саду оставались только взрослые поколения. Оставив Гордона Лестренджа на попечении мистера Эткинса, чем первый был не слишком доволен, Абрахас направился к Цигнусу Блэку, покинувшему компанию Розира, Риддла и Крауча. Цигнус, как ни странно, был единственным, кто был не слишком рад появлению старого друга, а вот остальные, будто вернувшись в юность, снова ходили его свитой весь прием.

— Расслабься, друг, — Цигнус поддерживающе похлопал Абрахаса по плечу и взял с ближайшего стола два стакана с виски, словно специально дожидавшиеся их обоих. — О! Аврора… — удивлённо добавил он, едва не расплескав виски, когда указывал в её сторону. — Разве она не должна быть в Китае?

Уже почти впадая в уныние от перспективы провести весь вечер на этом приеме, Абрахас внезапно увидел её, с улыбкой на устах здоровающуюся с разодетыми в официальное гостями. Аврора была облачена отнюдь не в коктейльное платье, а в дорожный костюм и шляпку с россыпью мелких цветов на тулье. Рядом с ней, судорожно озираясь по сторонам и вертясь на месте, точно флигель на ветру, суетилась Уши, явно кого-то выискивая. Когда её беспорядочный взгляд, наконец, наткнулся на Абрахаса, она отчаянно зажестикулировала руками, показывая, что ничего не смогла предпринять, чтобы остановить Аврору.

— Цигнус, мне нужна твоя помощь, — даже не глядя в его сторону, попросил Абрахас, нервно поправив манжеты рубашки. — Отвлеки Риддла, а если сможешь, вообще уведи его отсюда как можно дальше…

— Они всё равно рано или поздно встретятся. Прошло столько лет, я не думаю, что Аврора…

— Просто окажи мне услугу, — резко оборвал Абрахас, двинувшись в сторону супруги, на чьих устах играла явно фальшивая улыбка, что свидетельствовало о внутреннем напряжении вместо положенного радушия при встрече гостей.

— Леди Малфой, вы как всегда обворожительны, — с вежливым полупоклоном обратился к ней крепкий мужчина в костюме яркого баклажанного цвета.

— Ну, что вы, Корнелиус, — ответствовала она, не отрывая взгляда от такого же кричащего, как и костюм, галстука насыщенного зелёного цвета в мелкий ромбовидный узор. — Вы тоже прекрасно выглядите…

— Это последний писк моды в Италии, — заважничал Фадж, дернув ворот жилетки и состроив самодовольную рожу. — Один из моих подчинённых знает толк в стиле, — не забыл он напомнить, что недавно занял пост старшего ассистента младшего заместителя главы Отдела магического транспорта. — Этот фасон меня стройнит.

Аврора с сомнением оценила покрой жилетки, которая, несмотря на то, что Фадж был не слишком полноват, выглядела чуть ли не на два размера меньше, оттого появлялись опасения попасть под обстрел пуговицами, что явно готовы были в любой момент отскочить от натянутой, словно на барабане, ткани.

— Профессор Слагхорн? — Аврора даже проморгалась, удивленно уставившись на своего школьного учителя Зельеварения. — Добрый вечер, не ожидала вас здесь увидеть…

— Леди Малфой, — Гораций усмехнулся, накручивая ус на палец, — я точно так же, как и все получил приглашение; я тут же бросил все свои дела в Ирландии и прибыл в Британию. Замечательный банкет, никогда не думал, что вы и ваш достопочтенный супруг настолько увлечены Зельями. Странно, что вы не пригласили Альбуса, он внёс неоценимый вклад в науку, — выражение непонимания, появившееся на лице Авроры, сильно озадачило Слагхорна. — Только не говорите мне, что вы поссорились, — сделал он свои выводы.

— Добрый вечер, Урсула, замечательно выглядишь… — процедил Абрахас, кивнул Слагхорну и Фаджу и тут же переключился на стоящую рядом супругу: — Дорогая, с возвращением, думал, ты вернёшься только завтра, — добавил он, принимая дежурный поцелуй в щёку.

— Это заметно, — ядовитым шепотом ответила она и снова нацепила эту ужасную улыбку. — Думаю, мне стоит переодеться, чтобы присоединиться к приёму, не хочешь помочь выбрать мне платье? — спросила Аврора уже громче, но затем снова шепнула на ушко на этот раз с большим недовольством: — Заодно объяснишь мне, какой повод у этого приёма и почему я о нём ничего не знаю. Где же Люциус? Безумно соскучилась по нашему сыну...

— Его мама укладывает спать, — улыбаясь, точно сошедший с ума от семейного счастья, поведал Абрахас. — Мы ненадолго вас оставим, Корнелиус, профессор Слагхорн. Идём, дорогая…

Продолжая сыпать приветствиями направо и налево, с вежливым «оскалом» Аврора шла под руку с Абрахасом через толпу, явно негодуя и готовя порцию не самых приятных слов.

— Не хочешь мне кое-что объяснить? — не выдержав, процедила она через зубы, едва шевеля губами, чтобы никто не заметил. — Здравствуйте, мистер Блэк, — она протянула руку попавшемуся на пути Арктуру Блэку — отцу Чарис, Цедреллы и Каллидоры. — Как ваша супруга, она поправляется?

— Да, леди Малфой, Лизандра очень благодарна вам за айву, кажется, приступы астмы отступают.

— Очень рада, передайте ей мои наилучшие пожелания, пускай поправляется… Вернёмся к нашим баранам, — стоило пройти всех Блэков, продолжила Аврора. — Не хочешь ли ты мне объяснить, каким образом оплаченный чек на перевозку через таможню Китая оказался недействительным? — поинтересовалась она наигранно непонимающим голосом. — Абрахас, можешь не врать… Мне Уши всё рассказала...

Он едва не поперхнулся воздухом и начал придумывать особо тяжкие пытки для болтливой немки.

— Зачем ты хотел сорвать выставку? — спросила Аврора, заставив его вздохнуть с облегчением; на самом деле она не знала ничего, и не обладала достаточной хитростью по выуживанию информации, иначе бы попросту устроила скандал. Возвращение Тома всё ещё оставалось тайной. Урсула, не выдавшая и крупицы информации, может спать спокойно. — Ну же, я жду ответа… — уже достаточно громко спросила она, когда супруги вошли в небольшую гостиную, где не было ни единой души. Правда поговорить им так и не удалось, спустя несколько секунд в дверях в сад появился улыбчивый молодой человек…

— Лорд Малфой, я везде вас искал. Простите, что отвлекаю вас, — это был совсем юный волшебник, едва выглядящий на шестнадцать лет, в лёгком льняном костюме, более соответствующим погоде, нежели остальные, в которые были облачены почти все мужчины этого приема, в том числе и сам Абрахас. — Вас искал мой отец, кажется, это очень важно, — но тут взгляд ярких, таких знакомых синих глаз юноши упал на Аврору; задумавшись на пару секунд, он вдруг расплылся в очаровательной улыбке. — Леди Малфой, вы гораздо красивее в жизни, нежели на фотографиях и полотнах, — довольно искренне сказал он.

— Спасибо, мистер?.. — попыталась уточнить она, стараясь отыскать, что же в нём показалось таким близким и знакомым. Эти бронзовые вьющиеся волосы…

— Рудольфус Лестрендж, — ответил он и вежливо коснулся губами кисти её руки. — Что-то не так? — юноша отстранился, наблюдая на лице леди Малфой неожиданно появившуюся растерянность. — Вы побледнели.

— Нет, мистер… Лестрендж, — с небольшой паузой ответила она и убрала руку за спину; Аврора смотрела с недоверием: меж бровей залегла небольшая складочка, бледные губы были напряжены. — Прошу прощения, я, наверное, просто устала с дороги. Мне пришлось пересечь целый материк и Английский канал каминной сетью, такие дальние путешествия не слишком хорошо сказываются на здоровье.

— Понимаю, леди Малфой, это действительно не самый комфортный способ путешествия…

Блеснувшая в свете зажегшегося с приходом сумерек канделябра на ближайшем высоком столике пчела на лацкане пиджака Рудольфуса не могла не привлечь к себе внимание. Оцепеневшая Аврора едва нашла в себе силы, чтобы несмело улыбнуться в очередной раз за этот неприятный вечер. Абрахас настороженно наблюдал за её реакцией.

— Рудольфус, — начал он, осторожно положив руку Авроры на своё предплечье, — скажите отцу, что как только я переговорю со своей женой, то сразу же найду его.

— Конечно, моё дело передать, — сказал он. — Скажу, что вы скоро придёте…

— Иди сейчас, Абрахас, — попросила Аврора не своим голосом. — Потом поговорим… Мистер Лестрендж, я скоро к вам тоже присоединюсь…

Бросив на мужа тяжелый взгляд, полный невысказанных вопросов и возмущения происходящим, она отправилась в сторону лестниц соседнего коридора, чувствуя, что ноги будто налились свинцом и перестали её слушаться. Перед глазами вспыхнуло воспоминание — длинные бронзовые волосы, в которых играла рыжинка солнечного луча, проникнувшего в Большой зал через высокие окна, задорная синева глаз и множество планов на будущее. Джеки из памяти светилась счастьем — именно такой запомнила её Аврора, несмотря на все печали в последние месяцы её жизни. Лестренджи действительно передали Джоконде свои черты...

О том, что непременно нужно устроить Абрахасу скандал, Аврора уже позабыла, её мысли блуждали где-то далеко.

— Аврора? Разве ты не должна быть в Китае? Аврора… — точно эхом раздавался голос в голове. — Аврора! Да что с тобой?!

Но она очнулась только после того, как кто-то схватил её за плечо:

— Арабелла… Я… Всё в порядке…

— Ты выглядишь так, будто увидела привидение…

Тёплая рука свекрови тронула её ледяные бледные щеки.

— Всё в порядке, я просто не слишком хорошо себя чувствую после перемещения через каминную сеть, — выдавила из себя Аврора, мягко отстраняя её ладонь. — Сейчас я приму душ и присоединюсь к приёму…

— Люциуса я уложила, — сообщила Арабелла. — Заглушающие чары поставила, так что можешь быть спокойна, что не разбудишь его. Сегодня он много двигался, поэтому спать будет крепко.

— Спасибо, Арабелла, но я всё равно его проведаю, я скучала…

Аврора устало приземлилась на софу и приложила ладонь ко лбу. Появилось необъяснимое предчувствие чего-то плохого, мало того, что в Малфой-мэноре без её ведома любимый супруг устроил приём, ещё Лестренджи… Почему он скрыл от неё банкет, даже отослал в Китай — ход с отозванным чеком был явно продуман, да и банкет, судя по всему, планировался давно.

— Арабелла, я чего-то не понимаю? Что сейчас происходит в моём доме? — она пристально посмотрела на свекровь, которая явно ожидала подобной реакции и даже бровью не повела на не слишком уважительный тон невестки. — Абрахас даже в Китай меня отослал…Как же так… Лестренджи у нас дома… Разве у них нет проблем с репутацией? Я и не думала, что мне когда-то доведется с ними встретиться…

— О чём ты?

— Долгая история… — не стала пояснять Аврора. — Просто скажите мне, почему я не приглашена на праздник в свой дом?

Арабелла вздохнула, смиряясь с неизбежными пояснениями, присела рядом с невесткой и, разгладив шелк чёрного платья, заключила её ладонь в свои.

— Послушай, всех тонкостей я не знаю, — спокойно начала она, крутя обручальное кольцо на пальце Авроры, — но могу сказать, что это не является проявлением неуважения к тебе. Абрахас и Луи, напротив, хотели обезопасить тебя, Аврора.

— Но от чего? — та непонимающе нахмурила брови.

Чтобы уберечь свое платье от шерсти, Арабелла спугнула кота, запрыгнувшего на диван.

— Разве не твой дедушка одиннадцать лет назад победил Тёмного мага Геллерта Грин-де-Вальда? Мы просто перестраховались, только между нами, маловероятно, конечно, но ты можешь стать отличным средством мести директору Дамблдору… Прежде чем рисковать твоим присутствием, мы решили сначала разведать обстановку, так сказать. Узнать, представляют ли эти люди угрозу спустя столько лет после падения своего лидера…

Аврора об этом никогда не думала, даже если она и хотела найти представителей этого семейства после посещения Эзраэла Уидмора в Азкабане, то и помыслить не могла, что это может навлечь на неё беду.

— Я понимаю, — негромко ответила она, задумчиво разглядывая совсем еще молодые руки леди Арабеллы. — Но скрывать не нужно было… К чему весь этот торжественный прием? Почему они здесь? Разве это не наложит тень на нашу семью?

Взгляд Арабеллы ожесточился, стал прямым, строгим, с долей презрения. Встав с дивана, она помассировала виски пальцами.

— К сожалению, у нас нет выбора… Послушай, я сама толком мало что знаю, думаю, тебе всё должен объяснить Абрахас или Луи, — Арабелла вдруг сделалась усталой, словно внезапно на неё навалились все те годы, что она мастерски скрывала при помощи косметических средств. — Я сегодня весь вечер искала повод, чтобы меньше с ними общаться… Слава Мерлину, у нас есть Люциус, за которым нужно приглядывать… Но, к сожалению, — Арабелла взглянула на часы на каминной полке и закатила глаза, — мне пора возвращаться к Луи, мне жаль оставлять его одного наедине с этими… Раз уж ты прибыла из Китая раньше, то должна присоединиться к приёму, или…

— Это будет дурным тоном, знаю, — Аврора всё ещё терялась в догадках, что Лестренджи забыли в Малфой-мэноре, однако допрашивать леди Арабеллу не стала, та и так уже была на взводе. — Постойте, а какой повод у этого приёма, я совершенно не ожидала встретить здесь своего школьного профессора, он болтал что-то про вклады в науку… И ещё я узнала нескольких знаменитых ученых…

— Сегодня шестьсот двадцать шестой день рождения Николаса Фламеля, профессиональный праздник зельеваров, — пояснила Арабелла и фыркнула, показывая свое отношение к столь глупому поводу. — Жаль, нет только самого виновника торжества, хотя Абрахас посылал ему приглашение… Впрочем, Фламель в последние годы на людях не появляется, говорят, что он вообще умер…

Аврора скептично поджала губы и встала, собираясь пойти поцеловать сына на ночь.

— Передайте, пожалуйста, Абрахасу, что я скоро спущусь, — попросила она вслед уходящей Арабелле и отправилась к сыну, взглянув на незавершенный акварелевый рисунок светловолосого юноши со вздернутым подбородком и пока еще до конца не дорисованными губами, расплывающимися в улыбке. Абрахас, увидев рисунок, решил, что Аврора нарисовала взрослого Люциуса, но он ошибался, этот мальчик хоть и обладал фамильными чертами Малфоев, и у него были серые глаза и светлые волосы, однако Аврора почему-то была уверена, что юноша с рисунка вовсе не её сын.

В спальне малыша, примыкающей к родительской, постоянно работал волшебный проектор, встроенный в музыкальную шкатулку. Изображения единорогов, пасущихся в иллюзорном лесу на стене, всегда помогали малышу заснуть, без проектора он плохо засыпал и начинал хулиганить, пытаясь сесть или же выбраться из колыбельки, поэтому, куда бы Аврора с ним не отправлялась, всегда брала шкатулку, подаренную свекровью, с собой. Почти прозрачный балдахин, отражающий свет плывущих по стенам светящихся животных, окружал колыбель сына, сладко посасывающего большой палец. Люциус не заметил присутствия матери, лишь глубоко и с какой-то взрослой печалью вздохнул, вызвав у Авроры приступ умиления. Благодаря пепельного цвета волосам и серым глазам, он был похож на маленького ангела — со стороны этот красивый малыш выглядел чистым и невинным, но, как и у любого другого ребенка, тем более, растущего в такой любви и заботе, появлялись капризные черты в характере. Больше всех его баловал Абрахас, души не чаявший в наследнике.

Раздвинув тонкую ткань балдахина, Аврора склонилась над колыбелью и осторожно, едва касаясь, погладила Люциуса по головке, затем тронула губами лоб и, шёпотом пожелав сладких снов, плотно закрыла балдахин. Мяукнул и замурчал старый кот, ласково потеревшись о её ногу.

— Тише, — Аврора приложила палец к губам и подняла Пыща. — Разбудишь…

Она тихонько положила его на мягкое кресло рядом с колыбелью, в котором последние два года иногда происходили ночные бдения, когда у Люциуса резались зубки, или он просто не мог уснуть. Бывало, Абрахас относил задремавшую Аврору в спальню на руках или сын ночевал у них в кровати. Кот свернулся в огромный клубок и, последний раз взглянув на хозяйку, почесавшую его за ушком, закрыл глаза.

— Охраняй, — негромко наказала Аврора под размеренное мурчание перевернувшегося на спину Пыща.

Из супружеской спальни послышался негромкий шорох, привлекший к себе внимание; совершив несколько взмахов волшебной палочкой, Аврора отделила колыбель звуконепроницаемым барьером, позабыв, что Арабелла уже обо всём позаботилась. В темноте спальни с незажжеными свечами через распахнутую дверь она различила движение.

— Абрахас, я обещала скоро выйти. Разговор отложим на потом. Твоя мать мне всё объяснила, но это не значит, что я не злюсь на тебя, — спокойно сказала она и повернулась к выходу из детской, чтобы различить мужскую фигуру в проёме между комнатами.

— Этот старый кот всё такой же жирный, как и прежде, — в голосе человека, которого она тут же распознала как «не Абрахаса», слышались знакомые насмешливые интонации.

— Кто вы и что делаете в моих апартаментах? — Аврора напряглась, но палочку, зажатую в руке, поднимать не стала. Если этот тип один из Лестренджей, то, по словам Арабеллы, ей может грозить опасность. — Вы заблудились?

— Леди Малфой, — растянул её титул и имя мужчина немного презрительно; брошь на лацкане жилетки поймала блик плывущего по стене единорога — сомнений в том, что это пчела не оставалось, — никогда бы не подумал, что ты выйдешь замуж за человека, которого не любишь. Ты умеешь удивлять.

В последнюю фразу прокралось разочарование, но в этом разочаровании отчетливо слышалась ирония. Однако Аврора отчего-то не могла подобрать подходящих слов, несмотря на почти незавуалированные оскорбления. На сердце что-то сжалось от ощущения дежавю, так, что она едва не потеряла равновесие и не плюхнулась на кота, внимательно глядевшего на человека, чье лицо было скрыто тенью. Не услышав и слова в ответ, мужчина усмехнулся и прислонился к дверному косяку.

— Удивительно, как он похож на тебя, — продолжил он в той же манере, взглянув на колыбель, где сладко спал Люциус, — только никогда бы не подумал, что, такая как ты, может назвать сына именем Сатаны, впрочем, эти имена всего лишь схожи.

— К вашему сведению, он был назван в честь римского императора Люциуса Септимуса Северуса и к Люциферу имеет лишь косвенное отношение, как вы сказали, имена схожи. В любом случае, Люцифер был любимым ангелом маггловского Бога, и имя это означает «несущий свет», мистер Лестрендж, — впрочем, Аврора так и не поняла, что этот человек просто хотел задеть её. — Покиньте мою спальню, немедленно! Это уже не смешно, — придя в себя, ощетинилась она, но фамилию произнесла не слишком уверенно и сделала несколько шагов в сторону волшебника, но, пошатнувшись, остановилась, наконец, узнав пришельца. Подавив сдавленный звук, она замерла изваянием на месте…

— Поняла, что обозналась… — зачем-то констатировал Том и уверенным шагом подошел ближе к ней.

В темноте комнаты его лицо казалось всё таким же юным… Черты остались прежними, сомнения растворились, это был Том — человек, исчезнувший из её жизни девять лет назад. Только осознание этого всё никак не хотело укладываться в голове и порождало странное состояние, кажется, что если Аврора в это поверит, то либо упадёт в обморок, либо сочтёт это временным помешательством и спишет на галлюцинации. Вблизи он выглядел старше, чем она его запомнила, да и сама Аврора изменилась; его лицо освещаемое не слишком ярким отражением проектируемых на стену картинок показалось чуть изможденным… Это действительно был Том, он улыбался неприятной улыбкой, словно вовсе не был рад встрече, а значит, то было банальное любопытство. Она отшатнулась, когда он протянул руку ладонью вверх и попытался коснуться её щеки.

— Ты сильно изменилась, Аврора, раньше ты жутко краснела и смущалась от моих прикосновений, — он был всё тем же самовлюблённым мальчишкой.

— Уходи, Том, — попросила она, на самом деле желая сказать совершенно другое, однако годы выдержки, приобретенной со времен получения статуса леди Малфой, многому научили её.

— Как невежливо с твоей стороны, словно ты не рада меня видеть, — да, он прекрасно видел, какое впечатление произвел своим внезапным появлением, и наслаждался каждой секундой.

— Прошло девять лет, Том, ты давно уже стал для меня посторонним человеком, — не раздумывая, ответила Аврора, всеми силами пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, готовое выпрыгнуть из груди в любую секунду.

Он сделал ещё один шаг на сближение, нарушая её личное пространство, оказался почти вплотную, но Аврора уже крепче держалась на ногах.

— Неужели ты действительно так думаешь? — на его устах всё ещё играла эта пугающая улыбка. — Ты так изменилась, — он пропустил через пальцы прядь прямых белых волос, спускающуюся по её плечу, — стала такой похожей на них, — неопределённо сказал Том, склонив голову набок, изучающе всматриваясь в каждую черточку её лица. — Нет, ты стала выше и лучше, ни одна из них тебе и в подмётки не годится… Но я перестал узнавать тебя на газетных снимках, может, та Аврора, которую я когда-то знал, странная пёстрая девушка, увивавшаяся за мной хвостиком, ещё живёт где-то внутри тебя…

— Мама! — маленький Люциус, точно почувствовавший тяжелую атмосферу, повисшую в комнате, проснулся и сел на кроватке.

Аврора дёрнулась, точно и сама проснулась, услышав голос сына. Она вернулась к колыбели, подняла его на руки и прижала к груди; Люциус не плакал и не хулиганил, лишь сосредоточенно смотрел на постороннего мужчину, словно был загипнотизирован.

— Теперь для тебя я леди Малфой, проявляй уважение, — резко и надменно заявила она, медленно раскачивая малыша. — Я была бы просто счастлива, если бы ты оставил меня наедине с сыном и больше вообще не появлялся в Малфой-мэноре.

Из кресла донеслось недовольное мяуканье; кот не шипел, но явно был напряжен.

— Боюсь, это невозможно, у меня есть кое-какие дела с твоим мужем, так что мы ещё будем видеться, — он говорил вполне серьёзно, при этом почему-то не сводя глаз с малыша; что означал сей взгляд — оставалось загадкой. — Я просто зашёл поздороваться… Неужели ты всё ещё злишься на меня за то, что я оставил тебя?

— Ты мне уже давно безразличен, Том, я счастлива в браке и более не нуждаюсь в твоём внимании. Если ты сейчас не покинешь мои апартаменты, я применю силу.

Если её слова и вызвали его недовольство, то он не подал виду, лишь посмотрел странным, испытующим взглядом, то ли любуясь, то ли испытывая искреннее презрение к изменившемуся поведению Авроры.

— На этот раз я исполню твою просьбу и уйду, но впредь не смей мне угрожать, — спокойно предупредил он. — Я не терплю пустых слов, и больше никогда не смей звать меня по имени, — в полумраке его лицо вдруг показалось мертвецкой маской, олицетворением зла, что даже малыш сильнее прижался к маме. — Что ж, леди Малфой, — насмешливо-официальным тоном завершил Том, — оставляю вас наедине с сыном.

Кивнув, он развернулся и пошёл прочь из Восточного крыла, оставив в одиночестве начинающего подвывать Люциуса и его оцепеневшую от услышанного мать, не способную пошевелиться, точно её поразил Петрификус Тоталус. Если он чего-то и хотел от этой встречи, то разве что напомнить о себе и самоутвердиться. Том почему-то был очень враждебно настроен.

— Мерлин, он вернулся, — прошептала Аврора, крепче прижимая сына к себе; она подвинула замершего в одной позе кота, глядящего на выход из детской спальни, и села рядом с ним в широкое кресло, пытаясь успокоить нервы. Пыщ, которого автоматически гладили по голове, так и не расслабил одеревеневшей спины…

В голове было столько мыслей и, в то же время, ни одной, Аврора даже не осознавала, что напевает Люциусу его любимую колыбельную. Прошло, быть может, несколько минут, вполне возможно и более получаса. Перед глазами всё ещё стояло лицо Тома, но теперь оно пугало; куда-то запропастилась его таинственная привлекательность, тёмные, почти чёрные глаза стали отталкивающими, пустыми, злыми, хотя Том и раньше частенько срывался, но теперь… Что-то изменилось в нём, всё сильнее становилось ощущение, что вместо него перед Авророй предстал совсем иной человек в оболочке Тома — бездушный, обозлённый. В его словах звучало осуждение, несмотря на хладнокровие и якобы бесстрастие, но осуждать Аврору он не имел никакого права…

...Тёплая ладонь легла на её плечо, Аврора вздрогнула и выплыла из своих мыслей, только сейчас заметив, что Люциус снова крепко уснул у неё на руках. Склонившись, Абрахас перенял из рук супруги сына и осторожно, чтобы не разбудить, положил в колыбель.

— Если ты не хочешь спускаться, я скажу гостям, что ты плохо себя чувствуешь, — предложил он, но Аврора смотрела сквозь него невидящим взором.

— Причина была не в Лестренджах, — сказала она так тихо, что Абрахас не сразу разобрал. — Почему ты не сказал мне, что он вернулся? Он изменился… он стал совсем другим, у меня сложилось впечатление, что он меня ненавидит… — она не задумывалась, что подобные слова могут причинить мужу боль. — Вот только я не понимаю, за что… Как будто из него выкачали душу, я чувствую, что с ним что-то не так…

— Ты преувеличиваешь, он всегда был ублюдком, — почти равнодушно произнёс Абрахас. — И с годами это прогрессирует… Что он сказал тебе? — вдруг гневно повысил он голос; его глаза налились кровью. — Он тебя расстроил?

— Не знаю, меня словно облили слизью, такое странное ощущение, — как в тумане ответила она, — кажется, я испугалась… Абрахас, — она вскочила с кресла, будто подстреленная заклятием, и бросилась к нему на шею, — пожалуйста, сделай так, чтобы я больше никогда его не видела… Он не должен был приходить сюда… Такое впечатление, что он хочет навредить нашему сыну, он так смотрел на него… Может, это паранойя сумасшедшей мамаши, но мне так страшно, он и с Лестренджами связался, я видела пчелу на его одежде… Мерлин, что же с ним творится?..

Несмотря на то, что Аврора прижималась к нему изо всех сил, Абрахас в мгновение ока отстранил её от себя и сосредоточенно взглянул в глаза.

— Постой, он что, приходил сюда? В детскую... — на его лице тут же образовалась ярость. — Как он осмелился?.. Зачем…

Но она лишь пожала плечами, чувствуя, что от одного запавшего в сознание взгляда Тома по спине до сих пор бегают мурашки.

— Я его прикончу… — взревел Абрахас не своим голосом. — Я сейчас же его убью! — он порывался было к выходу, но Аврора дёрнула его за рукав пиджака.

— Нет, милый, не надо, — она обхватила его лицо ладонями и со слезами стала молить: — Прошу, просто будь осторожнее. Этот человек больше не должен появляться на пороге этого дома… — интуиция Авроры очень редко её подводила.

Абрахас крепко обнял её и поцеловал в макушку; его душа успокоилась, несмотря на неостывающее желание прибить Риддла с самого его возвращения — Аврора была до такой степени напугана, что не оставалось сомнений в её искренности. Она дрожала как осиновый лист и действительно не испытывала ничего кроме ужаса при одной мысли об ублюдке, посмевшем манипулировать Малфоями и Блэками. Кажется, у некоторых из младших Лестренджей он вызывал священный трепет, да и Крауч с Розиром преклонялись перед ним как в старые времена. Сегодняшний костюм Тома стоил не один галеон, взять хотя бы платиновые запонки. Он возомнил себя пупом земли, появился спустя почти десять лет с новыми друзьями, и что-то подсказывало Абрахасу, что впереди будут одни только проблемы… связанные с Томом Риддлом…

* * *

*

Люциус Септимус Северус — http://ru.wikipedia.org/wiki/%D1%E5%EF%F2%E8%EC%E8%E9_%D1%E5%E2%E5%F0

Можете придумать название.=)

Не забудьте про обновления иллюстраций в группе)))

Ирина Власова и Фата, я вас трепетно люблю.

Несмотря на всю красоту и значимость серебряных украшений, разложенных под стеклом в выставочном зале, Аврора смотрела на кельтские амулеты с выгравированными на них рунами с неприязнью. Экспозиция была устроена ею по просьбе Лестренджей, хотя они и сами могли прекрасно справиться. Леди Малфой курирует выставку — было ключевым моментом в их нехитрой игре с обществом.

После того вопиюще некрасивого появления Тома в её спокойной жизни, они виделись всего единожды, да и то мельком. Находясь в обществе Гордона Лестренджа, с которым Авроре пришлось работать, Том вежливо пообещал посетить выставку, однако, если он и приходил, то явно ухитрялся сделать это во время её отсутствия, при том, что на протяжении двух недель она находилась в музее с полудня до самого закрытия. Впрочем, Аврора и не ждала его, а скорее опасалась появления и, потому, иногда вспоминая об обещании, периодически озиралась по сторонам, пока снова не забывала.

Абрахас практически каждый день встречал её с работы и заботливо провожал домой, иногда через какой-либо ресторан или позволяя себе прогулку по вечереющему Лондону, бывало и втроём с сыном. Аврора знала причины столь возросшей внимательности со стороны супруга, но не озвучивала их, а только получала удовольствие, осторожно ступая по бортику фонтана, держа Абрахаса за руку и подставляя лицо приятным прохладным брызгам на очередной летней прогулке. Случайные зеваки маггловской части города на миг в умилении замирали, глядя на красивую супружескую пару с ребенком в странно-старомодных нарядах, точно они сошли с картинок романа девятнадцатого века.

— Урсула в ближайшие дни сообщит мне день свадьбы, — поведала Аврора, приземляясь на лавочку и сажая на колени сына, не желающего находиться в коляске. Машинально сунув ему плюшевого слонёнка, она стала размеренно раскачивать малыша. — Надеюсь, что она не сбежит перед алтарем как в прошлый раз, — припомнила она попытку подруги выйти замуж месяц назад. — Иначе Конрад с ума сойдёт, ему и так тяжело пришлось столько лет добиваться её руки и сердца.

Абрахас чуть ослабил узел галстука, пропуская за воротник немного свежего воздуха, и хмуро взглянул на проходящего мимо мужчину, с неприкрытым интересом глазеющего на его супругу.

— Думаю, она и сама понимает, что давно пора… — неопределенно завершил он, разглядывая фасады зданий Барбикана — недавно выросшего на месте разрушенных бомбардировками складов жилого микрорайона в центре города, обещающего стать гордостью послевоенного Лондона.

Аврора почему-то очень любила это пока тихое и немноголюдное место, а вид одинаковых квадратных балкончиков, симметрично расположенных в не слишком высоком жилом массиве, квадратом окружающим фонтан и небольшую площадь, внушал ей чувство защищенности. Изображая истинного знатока архитектуры, она назвала дом крепостью; Абрахас не разделял её чувств и видел в Барбикане безвкусицу — микрорайон был призван решить вопрос жилья для магглов, но никак не добавить в архитектуру Лондона новую изюминку.

— Сегодня заглядывали Гордон с Рудольфусом, — сообщила Аврора, сажая сонного Люциуса обратно в коляску. — Мне пришлось провести им экскурсию по всему музею… И это именно в субботу, когда там так много людей!

— Ты же знаешь причины, дорогая. Они никогда ничего не делают просто так… Хотя, должен признать, мой отец точно так же начинал в Англии… — взгляд Абрахаса потускнел; ещё тогда казалось странным, почему Луи Малфой буквально выталкивал сына из Франции, подкупал чиновников, создавал все эти благотворительные вечера в пользу пострадавших от войны волшебников…

— Мерлин Великий, за кого я вышла замуж? — Аврора не слишком весело улыбнулась; было видно, как на самом деле она устает, не от работы, конечно, но от неизбежности общения с этими людьми, отрезавшими Джеки от рода после её смерти. Затаённая обида и постоянное ожидание каких-то подлостей из-за родства с Альбусом Дамблдором доводили её до изнеможения.

— Мне кажется, тебе стоит взять выходной и посидеть дома, — обеспокоенно сказал Абрахас, заметив проявившиеся под ослабшими косметическими чарами круги под глазами супруги.

— Ничего, выставка скоро закончится. Я подумываю взять отпуск и ненадолго отправиться в Канн к Арабелле, она жалуется, что мы мало приезжаем, — напомнила Аврора.

— Ты хочешь бросить меня одного в обществе этих людей? — небрежно упомянул их Абрахас и опустился рядом с ней на скамью. — Очень мило с твоей стороны…

— Я имела в виду отправиться вместе.

— К сожалению, я слишком занят с Гордоном, дорогая, да и скоро благотворительный аукцион, в организации которого Садалсууда просила именно твоей помощи.

Она тяжело вздохнула и, сникнув и осунувшись, смирилась с неизбежной участью. Абрахас вдруг ощутил себя виноватым за то, что ей приходится выносить их присутствие в своей жизни из-за ошибок его отца. Ежедневный Пророк уже почти сменил гнев на милость и в последнее время стал поощрять все их деяния; естественно, без материальной поддержки главному редактору и его семье дело не обошлось. Сумма была настолько невменяемой, что даже у Абрахаса появились некие подозрения, что Гордон Лестрендж может помериться с ним кошельками. Его дорогие родственники, как тараканы, успели расползтись по разным направлениям промышленности и бизнеса. Блэки начали активное сотрудничество с Альферацем Лестренджем — младшим братом Гордона, оказавшимся владельцем золотоносных шахт. Розиры успели оценить качество продукции небольшой фабрики шёлка на юге Китая, отписанной в наследство старшей дочери всё того же Гордона — Адаре, естественно, получившей другую фамилию после замужества, и только благодаря ей репортёры не стали особенно заострять внимание на новом поставщике Гранд Текстиля. В целом, как заметили Абрахас и остальная знать, поневоле расстелившая перед Гордом и его семьей ковровую дорожку, со временем все сочли их вполне адекватными и способными мирно сосуществовать со спокойными и сдержанными англичанами.

— Думаю, Люциуса пора накормить и уложить, — взглянув на наручные часы Абрахаса, рассудила Аврора. — Да и сумерки спускаются, — солнце в квадрате Барбикана уже давно сменила тень, небо, потихоньку рыжея, зажигало уличные фонари и витрины, превращая город в паутину из огоньков.

...Аврора мягко покачивала коляску, бездумно глядя вперёд, Абрахас что-то рассказывал, ненавязчиво направляя её к выходу. Проходя под зданием, построенным на высоких колонообразных сваях, они вдруг услышали громкие хлопки, словно дети игрались с новогодними хлопушками, а затем настоящий взрыв, сотрясший землю, заставивший Люциуса проснуться и сонными глазами искать источник громкого звука.

— Смотри! — Аврора указывала пальцем на небольшие зеркальные прожекторы, прикрепленные к строительным лесам на крыше здания, что трясясь и гремя от взрывных волн, отражали сполохи зелёного цвета. — Что происходит? — Аврора мигом вытащила Люциуса из коляски и в ужасе смотрела на стремительно пробегающих мимо людей.

— Немедленно аппарируй домой… — сквозь испуганные крики магглов громко приказал Абрахас.

— Но Люциус ещё так мал для аппарации, а магглы?.. А ты?

— Я аппарирую следом…

Но тут за зданием Барбикана в районе Флит-стрит вверх взметнулся короткий луч, после вспышки которого на предзакатном небе тысячами зелёных искринок образовался череп с вылезающей изо рта змеёй.

— Что за чертовщина? — Абрахас непременно бы восхитился красотой и оригинальностью заклинания, но сейчас череп на небе казался ужасающим, а крики людей становились его аккомпанементом. — Аврора! Не стой столбом! Нужно убираться отсюда! — однако должного эффекта его попытка докричаться так и не возымела. В её застывших глазах отражались два маленьких черепа со змеями; зачарованная озаренным магией небом, она стояла неподвижно, не моргая и не замечая испуганного плача сына. — Аврора! — пришлось хорошенько дёрнуть её за плечо. — Немедленно убирайся отсюда вместе с Люциусом!

Она словно проснулась ото сна, посмотрела на него так, будто впервые в жизни видит.

— Абрахас? — его имя прозвучало чересчур вопросительно.

Мотнув головой, отгоняя наваждение, Аврора кивнула, ухватила орущего Люциуса поудобнее, прижав его головку к груди, что-то шепнула ему, и они в тот же момент растаяли в воздухе, вызвав ужасающий вопль женщины, случайно повернувшей голову в их направлении.

...Детская коляска валялась перевернутая на бок возле колонны, поддерживающей здание, а выпавший из кармашка плюшевый слоник валялся неподалёку, грязный от чьих-то ботинок. Абрахас и не думал геройствовать, но прежде чем аппарировать следом за женой и сыном, собрался взглянуть на происходящее. Только он сделал шаг, как из толпы в нескольких метрах в его сторону метнулся яркий, похожий на разряд молнии, луч самого страшного заклятия. Подавив вздох ужаса, Абрахас глядел на группу волшебников, палящих в магглов, словно в движущиеся мишени, Авадой Кедаврой.

— Лорд Волдеморт приказал уходить! — крикнул один из них.

Волшебная палочка в руках Абрахаса в любой момент готова была пойти в бой, но здравый смысл всё-таки подсказывал ему поскорее уносить ноги. Ужасающий басистый смех, доносящийся от сквозных дверей, ведущих на Флит-стрит, вызвал ещё большую панику среди магглов.

— Ещё немного! Он же сам сказал: чем больше, тем лучше! Авада Кедавра! — человек в черной мантии с надвинутым низко на лицо капюшоном захохотал, точно сошедший с ума, пуская в разных направлениях страшные проклятия. Его длинная мантия, словно саван Смерти, развевалась на ветру; внезапно Абрахаса с хлопком отбросило на вымощенный каменной плиткой тротуар, а на его месте возникла ещё одна фигура в чёрных одеждах, которая тут же занесла над ним волшебную палочку.

— Конфундус! Идиот, только магглов! — бешено заорал показавшимся знакомым голосом ещё один волшебник, откинув соратника в сторону.

Абрахас посмотрел на упавшего неподалёку убийцу, с головы которого слетел капюшон, и тут же аппарировал домой, сообразив, что теперь действительно пора уносить ноги…

* * *

Несколько волшебников отпрянули в стороны, с испугом глядя на происходящее в центре комнаты. Вопя от боли под Круциатусом, на испачканном собственной кровью ковре корчился Эйвери.

— Том, что ты творишь? — Йен Розир, стоявший рядом, схватил его под руки и попытался оттащить в сторону, но ноги Риддла, несмотря на его худобу и мнимый небольшой вес, приросли к полу, а глаза только больше наполнились жестокостью. — Экспеллиармус!

Заклинание было с легкостью отражено, а палочка Розира вылетела из рук и, отскочив от портрета Вероники Лестрендж, которая с перепугу удрала куда-то с полотна, со стуком упала на дощатый пол. Йена подбросило следом, с такой легкостью, точно он был пушинкой, уносимой прочь августовским ветром. Эйвери лежал на полу, не пытаясь двигаться или ответить обидчику; он тяжело дышал и плевался кровью, по-видимому, прикусив щеку или язык. В душном помещении без окон повисла угнетающая тишина, участники рейда на Флит-стрит смотрели на изменившееся лицо человека, командовавшего операцией, чьи чёрные глаза, охваченные злобой и ненавистью, на миг сверкнули красным огоньком, заставив их затаить дыхание.

— Том, что на тебя нашло? — Йен даже не заметил боли в затылке, которым крепко приложился о каминный камень; лишь спустя несколько секунд, дотронувшись пальцами до волос, он ощутил что-то влажное.

— Ты перегнул палку, Том, — храбро шагнув вперёд, вторил Сет Лестрендж, направив на него волшебную палочку, но тот лишь усмехнулся. — Я обязательно доложу дяде о твоей выходке. Хватит и того, что мы уже натворили! Так ещё и насилие над своими… Это вышло случайно, Эйвери просто не знал, кто он такой…

— Вижу, Сет, ты так не понял, почему командую операцией я, а не ты и твои братья, — Том услышал поддерживающий смешок от одного из находящихся в помещении: Антонин Долохов мало что понимал в целях сегодняшнего нападения на магглов, но, как и когда-то, просто заглядывал Тому в рот и с энтузиазмом поддерживал все его поступки. — Дисциплина — ещё не всё в нашем деле, желательно наличие мозгов и внимательности. Сам факт того, что это был волшебник, о чём свидетельствовала волшебная палочка в его руках, уже является нарушением приказа! Тем более, это был Абрахас Малфой, который, чёрт возьми, навсегда запомнит его физиономию!

— Но Эйвери же сказал, что не заметил волшебной палочки! И это из-за тебя с его головы слетел капюшон!

— Стоутон, замолчи! — рявкнул Том, и тот, вздрогнув, больше не проронил ни единого слова. — Вот именно поэтому я говорю про наличие мозгов! Абрахас, между прочим, в Хогвартсе на нашем факультете учился, и не узнать его лицо, часто мелькающее в газетах, боюсь, невозможно было только для идиота! То, что мне пришлось использовать Конфундус — целиком и полностью не моя вина, я лишь предотвратил серьёзнейшую ошибку! В следующий раз мы будем использовать маски, раз так вышло. Малфой молчать не будет, он стопроцентно узнал его… Чёрт, — Том гневно поджал губы и отвернулся к пустому полотну, чтобы на миг прикрыть глаза и подумать. — Мистер Лестрендж будет недоволен.

Поднявшийся с пола Йен остановил кровь заклинанием, но очистить тёмные пряди волос на затылке не потрудился; пошатнувшись, подошёл к Тому и, не испытывая обиды на друга за рану, положил ладонь на его плечо.

— Малфоя, думаю, будет нелегко заткнуть, — обронил Розир. — Ничего, мы что-нибудь придумаем.

— Есть только один выход, — процедил Том сквозь зубы, скинув руку Йена, — он не должен знать, что Эйвери с нами общается, это нас выдаст, — он обернулся и посмотрел на лежащего на полу юношу. — Чтобы я тебя не видел в стране до тех пор, пока всё не уляжется…

— Как ты себе представляешь это «уляжется»? — ехидно спросил Денеб Лестрендж, помогая Эйвери подняться. — Если бы всё было так просто…

— Пока пресса будет смаковать последние новости, нам лучше не высовываться и дать возможность твоему дяде Гордону выставить всё в выгодном для вас свете, — сказал Том.

— Я не совсем понимаю, разве это, наоборот, не даст наводку на семью Лестрендж? — Стоутон непонимающе нахмурил брови, что свидетельствовало о нешуточном, но, судя по всему, бессмысленном, мозговом процессе.

— Ты прав, — снисходительно, однако с иронией ответил Том, не обращая внимания на кровавый кашель Эйвери, которому помогли присесть в кресло. — Задача мистера Лестренджа убедить всех, что это никоим образом не относится к его семье, и бросить все силы на помощь пострадавшим. Для этого в рейде и звучало имя Лорд Волдеморт….

* * *

Листая свежий выпуск «Ежедневного Пророка», Абрахас поверх строк поглядывал на Аврору, чьё лицо со вчерашнего вечера было белее мела, и слов она проронила всего ничего. В газете писали всё, что он и так знал:

«По оперативным данным в центре Лондона погибло 15 и ранено 33 маггла. Все они пострадали в результате нападения экстремистской группировки; волшебники в чёрных мантиях с накинутыми на голову капюшонами внезапно появились на Флит-стрит вчера около восьми часов вечера и стали без разбора сыпать запрещенными заклятиями. Силам безопасности не удалось засечь преступников, они исчезли так же быстро, как и появились, не обозначив своих целей, а лишь оставив на небе странный знак — череп с вылезающей изо рта змеёй (см.2 фото)».

Абрахас снова взглянул на указанную фотографию и вновь посмотрел на Аврору, бездумно пьющую чай.

«Единственное, что стало известно властям — это, по словам свидетелей, имя лидера группы — некоего Лорда Балдеворта…*».

— Аврора, расскажи мне, что тебя гложет? — Абрахас не стал читать дальше, чувствуя, что с ней действительно что-то не так.

— Ничего, — быстро ответила она, — просто не спала полночи из-за Люциуса…

— Не ходи сегодня в музей, там тебе делать точно нечего. Я сообщу госпоже Янг, что ты приболела, — он осторожно положил ладонь поверх её пальцев. — Сегодня я и сам постараюсь не задерживаться, приду пораньше, устроим ужин в саду… Хочешь, я позову Чарис или Друэллу, чтобы тебе не было скучно?

— Я где-то её видела, — проговорила Аврора, явно пропустив его слова мимо ушей. Проследив по направлению её взгляда, Абрахас вновь наткнулся на двигающуюся фотографию черепа с вылезающей изо рта змеёй — новостью первой полосы сегодняшнего выпуска «Ежедневного Пророка». — Эта метка… — она стала медленно растирать свои плечи, словно замёрзла. — Я знаю, я точно видела её раньше…

* * *

«…Единственное, что стало известно властям — это, по словам свидетелей, имя лидера группы — некоего Лорда Балдеворта…».

В кабинете эхом раздался скрежет зубов, Том скомкал газету и воспламенил её в воздухе, превратив в пепел, затем как следует пнул ни в чем не повинное кресло. Появившийся в дверях Цигнус, моментально оценив состояние Тома как «не подходи — убьёт», спросил о том, что произошло, однако услышал, что всё в порядке. Бодрой походкой прошествовав в кабинет, Блэк сел в гостевое кресло и достал из портфеля свёрнутый в трубочку свежий номер «Ежедневного Пророка». Расправив газету на столе, он открыл её на первой странице.

— Тоже мне, лорд Балдеворт… Это шутка какая-то? — усмехнулся Цигнус, почесав бородку; он понятия не имел, что Том, стоявший за его спиной, едва себя сдерживает. — Глупое прозвище, но зачем ему нужно было убивать магглов?

— Понятия не имею, — Том восстановил ровное дыхание и, обойдя стол, приземлился в своё кресло; достав из ящика стола документ, он протянул его раздражающе уставившемуся в газету Цигнусу. — Вот сведения о качестве золота, что ты просил. Альферанц просил передать, что даст ответ, как только просмотрит ваш каталог, — продолжил он, с трудом говоря спокойно.

— Нет, ты посмотри! — Цигнус щелкнул по газетному развороту пальцами. — Пятнадцать магглов! У нас что, новый Грин-де-Вальд появился? Только с идиотским именем! Балдеворт-Балдеворт, — передразнил он, — и что волшебникам спокойно не живётся? — и цокнул, не глядя на Тома убрав бумаги в свой кожаный портфель. — Кажется, мой отец опасается… — его голос стал серьезнее. — Он разговаривал с Луи Малфоем, и есть подозрения, что они взялись за старое…

Том, скептично изогнув бровь, всё ещё буравя недобрым взглядом имя «Балдеворт», бросающееся в глаза из газеты Цигнуса, облокотился на стол и положил подбородок на сомкнутые в замок пальцы.

— Есть ли в этом смысл? — деланно скучающим голосом поинтересовался он. — Лестренджи, кажется, только-только начали очищать своё доброе имя от грязи, зачем им провоцировать всеобщую нелюбовь? Лорд… Балдеворт, — с трудом выговорил Том своё исковерканное тупыми очевидцами имя, — вряд ли хоть каким-то боком относится к Лестренджам…

— Они могут и не посвящать тебя во все свои дела, — как бы между прочим заметил Цигнус, всё ещё не глядя на Тома.

— Послушай, твои обвинения совершенно беспочвенны, ты сам-то это понимаешь? Сам посуди, был ли смысл в том нападении?

— Не было, я понимаю, но отец и дядя вряд ли захотят сотрудничать с ними, если это повредит репутации Блэков. Если Малфои откажутся от Лестренджей…

Том почувствовал облегчение, всё шло по плану. Цигнус, хоть и остался ему близким другом, но не был ознакомлен с аспектами деятельности лорда Волдеморта и вальпургиевых рыцарей, он вообще понятия не имел, что Волдеморт — является прозвищем лучшего друга. Гордон Лестрендж теперь сможет развернуться в Британии, недоверие волшебников превратится в восхищение, когда он окажет материальную поддержку кучке магглов, лишившихся родственников из-за взрыва газопровода — по официальной версии маггловской газеты «The Times», чей новостной таблоид был быстро состряпан из фальшивых воспоминаний магглов. Каспар, командовавший на месте происшествия группой стирателей памяти, позаботился о том, чтобы магглы не вспомнили чего-либо лишнего, например, лицо Эйвери или присутствие Абрахаса — мужчины, который как по волшебству «растаял в воздухе». Что Малфой делал в Барбикане и прилегающих к нему улицах — до сих пор оставалось загадкой.

— Насчет Малфоев можешь не переживать, они первыми поддержат Лестренджей, — заверил Том. — Вот увидишь.

После стука в дверь и приглашения, в кабинет неожиданно вошла Аврора, держа в руках увесистую папку.

— Простите, а миссис Лестрендж… — но она запнулась, увидев во главе стола Тома, чьё лицо выражало недовольство из-за прерванной беседы. — Извините, я думала, это её кабинет…

— Теперь его занимаю я, — спокойно заявил Том. — Новый кабинет Садалсууды был отремонтирован, и она незамедлительно переехала туда. Вам по коридору направо, третья дверь, леди Малфой.

— Доброе утро, Аврора, — поздоровался Цигнус — она в ответ только кивнула.

Том сделал вид, что вернулся к бумагам на столе, хотя перед ним лежала всего лишь смета ремонта офиса Лестренджей, снявших целый этаж в здании неподалёку от Министерства Магии. Цигнус никак не прокомментировал его поведение после ухода Авроры, но почему-то у него сложилось впечатление, что Том весьма некомфортно чувствует себя в обществе леди Малфой, а она как будто испугана, каким бы абсурдом это не казалось.

Закрывшая с той стороны дверь Аврора на негнущихся ногах двинулась к указанному кабинету, совершенно не разбирая дороги, однако на повороте столкнулась с кем-то идущим ей навстречу и благополучно грохнулась на пол, выронив свою папку, из которой в воздух взметнулись листы, исписанные её крупным размашистым почерком.

— Леди Малфой, это вы? Ох, прошу прощения! — Рудольфус Лестрендж с искренним беспокойством в синих глазах протянул ей руку, но она не приняла её, а стала сидя собирать бумаги. — Вы сильно ушиблись? Простите, я так спешил, что не смотрел по сторонам…

— Это вы меня простите, Руди, я слегка задумалась, — взгляд Авроры внезапно наткнулся на лежащую на буром ковролине коридора книгу, выпавшую из находящегося рядом бумажного пакета. — О, вы готовитесь к учебному году в Хогвартсе? Поздравляю, это отличная школа…

Но вглядевшись в угольно-черную обложку объемного фолианта, ошибочно принятого ею за учебник, Аврора вдруг оцепенела от непонятного чувства — на обложке книги с железными уголками, на одном из которых были выдолблены две витиеватые буквы «S», находилось изображение выпустившей раздвоенный язычок головы змеи. Мелким курсивом было написано едва приметное название книги «Обряды с использованием крови человеческой для продвинутых адептов тайного знания”.

— Это… это, — она ткнула в неё пальцем, пытаясь не потерять чувство дежавю, возникшее в сознании, но постоянно ускользающее за пределы памяти. — Это книга, написанная Салазаром Слизерином?

По расширившимся глазам Руди Лестренджа, Аврора поняла, что попала в точку. Мальчик быстро схватил книгу, сунул её обратно в пакет и умчался за поворот, скрывшись, кажется, за дверью кабинета Тома, и даже не помог собрать выпавшие из папки листочки. Стоило прикрыть глаза, как в голове странным эхом вспыхнула картинка — небольшая комната с ужасным беспорядком, будто в ней происходила магическая дуэль: опрокинутый буфет с разбитыми статуэтками занимал чуть ли не половину небольшого помещения. На горе сползших со стола бумаг и книг сидел убийца — Эзраэл Уидмор, кажется, он был без сознания. Эта книга валялась на полу возле его ног… Но в комнате находился кто-то ещё, кто-то, чьё лицо таинственным образом, словно было замазано густым слоем черной краски. Что это за дом? Что это за комната? Во рту внезапно появилось странный привкус воспоминаний — гниль, нечто пакостное, вызывающее рвотные позывы… Псилоцибе конская...

Аврора очнулась от воспоминаний в холодном поту и поняла, что всё ещё сидит на полу в коридоре офисов Лестренджей и пытается остановить бешено колотящееся от испуга сердце. Что же это было? Она почувствовала, что не может подняться — так силён был шок пережитых воспоминаний, — и услышала, как негромко отворилась дверь.

— Аврора, Мерлин, что случилось? — Цигнус со скоростью заклинания очутился возле неё и, подхватив под локоть, помог встать на ноги. — Ты упала? Ты цела? — он бросился собирать её документы, совершенно позабыв о том, что для этого можно использовать довольное простые чары.

— Книга… — замутнённым взглядом она смотрела сквозь Цигнуса, не замечая стоящего позади Тома, вышедшего из кабинета на возглас. — Слизерин… — со стороны могло показаться, будто она не соображает, что говорит. — Уидмор… Почему она… — Аврора резко обернулась и, не обращая внимания на Риддла, обратилась к высунувшемуся из кабинета юноше, нервно сглотнувшему под её испытующим взглядом. — Рудольфус, откуда у вас эта книга? — она приложила ладонь ко лбу, выуживая что-то из памяти: — Я помню её на суде над Эзраэлом Уидмором! Это книга Салазара Слизерина с темнейшими зельями! Из-за неё погибла моя подруга! Том, ты помнишь? Джеки...

— Это всего лишь копия для изучения, хранившаяся в библиотеке Лестренджей, — мрачно пояснил Том, словно на себе ощущая дрожь, испытываемую Авророй, наконец заметившей его.

— Такие книги… С них невозможно снимать копии! — внезапно осипшим голосом напомнила она.

— Да, только если это не копия, сделанная самим Салазаром Слизерином…

— Зачем тебе эта книга? — безошибочно узнала она адресата, кому доставил ценный пакет Руди. — Это Тёмная магия, книга опасна!

Аврора тряслась, как осиновый лист при одном воспоминании о тех чудовищных событиях.

— Но… — её взгляд вновь стал неосмысленным, с туманной поволокой. — Уидмор, когда я пришла, был оглушен… Он лежал на полу… Там был кто-то ещё, — воспоминания всплывали сами по себе. — Сообщник? Мерлин, следствие кого-то упустило… — она запнулась, вновь возвращаясь в реальность. — Я должна сообщить в Аврорат…

Том сделал неопределённый кивок Цигнусу, точно так же, как и он сам, внимательно вслушивающемуся в её слова, и тот, осторожно приобняв Аврору за талию, повёл её к выходу, поддакивая на новые реплики. Коридор, чьи окна выходили на восток, внезапно погрузился в полумрак — солнце скрылось за мрачной тучей подбирающегося к Лондону дождя, обещанного синоптиками. В помещение через открытые ставни ворвался сильный ветер и всколыхнул шторы, в ту же секунду грянул гром. Руди Лестрендж обеспокоенно поглядывал на Тома, комкающего ткань собственного сюртука — складывалось впечатление, что над ним сейчас тоже образуется грозовое облако.

— Мистер Риддл…

— Передайте отцу мою благодарность за книгу…

Больше не проронив ни слова, Том развернулся на каблуках начищенных до блеска туфель и вернулся в свой кабинет, не пригласив Руди войти следом. Он подошёл к камину, бросил туда щепотку летучего пороха и назвал адрес:

— Министерство Магии, штаб стирателей памяти, кабинет заместителя начальника службы…

* * *

Человек в больничной пижаме, бездумно смотрел перед собой, явно не осознавая, где находится. Аврора сочувственно вздохнула, но тут же утешила себя мыслью, что скоро и этот бедолага, чья память была безвозвратна утеряна ещё в сороковые годы при облаве на одну из штаб-квартир приспешников Геллерта Грин-де-Вальда, возможно, сможет поправиться. Этого аврора собирали буквально по частям, когда кто-то из преступников разнес находящуюся рядом с ним стену взрывным заклинанием. Раны имели немагический характер, однако серьёзная черепно-мозговая травма лишила его памяти и превратила в трехлетнего ребенка, чьё развитие полностью остановилось. Зелье, изобретённое Альбусом Дамблдором уже приносило ошеломляющие результаты, только всё ещё требовало корректировки — оно помогало не всем, и он планировал выяснить причину. При прошлой версии выяснились побочные эффекты, один из подопытных, чью память стёрли криво наложенным Обливиэйтом сначала впал в буйное помешательство, а затем его мозг просто отказал. Несчастный впал в кататонию и вскоре умер.

Аврора наблюдала из-за стекла за тем, как санитар вошел в специально оборудованную палату и усадил больного на приготовленный стул. Следом с подносом, на котором стоял один-единственный флакон с зельем и пустой стакан, вошёл медик. Проверив зрачки пациента, он взял флакон и откупорил крышку.

Аврора видела, что стоящий рядом с ней дедушка заметно нервничает, постоянно поправляя очки, на его виске едва подрагивала жилка. Тут же на стуле сидела безутешная супруга аврора — женщина лет за сорок, нервно перебирающая поля шляпки, лежавшей на коленях. В тёмные пряди её волос пробрались ниточки седины, а меж бровей залегла слишком глубокая для её возраста морщина. Отчаявшись вернуть мужу память, она согласилась на эксперимент с новым зельем, полагаясь на него, как на последнюю надежду. Аврора и сама заметно нервничала, совсем искусала губы, глядя на то, как медик отмерил в подготовленный стакан десять капель изобретенного лекарства (она судорожно считала каждую) и поднёс его ко рту подопытного, чью голову поддерживал санитар — крупный мужчина. Год назад у одного из наблюдаемых после очередной версии зелья случился приступ эпилепсии, и только благодаря силам санитара он не нанёс вред самому себе. Словно по команде все сторонние наблюдатели задержали дыхание…

Убедившись, что мистер Хедли проглотил зелье, медик засёк время по наручным часам. Дедушкой было просчитано, что требуется как раз около десяти минут, прежде чем зелье должно подействовать. Настенные часы в комнате ожидания тикали слишком медленно, и в какой-то момент Авроре показалось, что они пошли вспять, да и миссис Хедли будто бы ощущала нечто подобное — она что-то тихо бормотала себе под нос, словно молилась.

После случайного всплеска воспоминаний Аврору одолело непреодолимое желание наконец попробовать зелье, финальный вариант которого, казалось, вот-вот будет найден. Образ человека в маггловском доме Уидмора, чьё лицо было словно исчиркано чернилами, с того дня непрестанно терзал её в ночных кошмарах. Это лицо она стремилась увидеть больше всего на свете, тогда ключ к тайне сообщника убийцы будет найден.

Напряженное ожидание было прервано, когда Хедли дёрнулся на стуле и неожиданно проморгался, его супруга вскочила на ноги и приникла к стеклу, разделяющему палату и комнату ожидания — бедная женщина уже и не чаяла увидеть хоть какую-то реакцию. Медик прощупал пульс больного и, судя по движению губ, попросил санитара отойти. Все с трепетом ожидали следующей реакции подопытного — в его взгляде появилась осмысленность, Хедли неожиданно встал со стула и огляделся по сторонам.

— Миссис Хедли, туда нельзя! — но Альбус Дамблдор, направивший палочку в сторону двери, помедлил.

Женщина, бросившаяся в палату, остановилась на полпути и скорбным взглядом попросила у него разрешения. Сердце Альбуса не выдержало, и после его кивка она с благодарностью улыбнулась и открыла дверь.

Аврора вошла вслед за дедушкой, но осталась возле двери, тихо наблюдая за происходящим.

— Кто вы? — хриплым после долгого молчания голосом спросил мистер Хедли у медика, мазнув взглядом по супруге.

— Ты не узнаешь меня, Стю? — было видно, с каким трудом ей удаются слова. — Стю, это я, Дафна, твоя жена.

— Простите, мэм, но я впервые вас вижу. Где я?

Несмотря на то, что муж не признал её, она счастливо улыбнулась, впервые за десять с лишним лет услышав его голос. Аврора тихо стояла в сторонке, сжимая кулаки изо всех сил. Несмотря на первую удачу, она понимала, что зелья ей не видать ещё очень долгое время, однако оставшийся на столе флакончик, про который забыли окрыленные невероятной удачей участники эксперимента, не мог не привлечь к себе её внимание. Всего пара шагов отделяла её от заветного ключа…

* * *

Барбикан — http://www.destination360.com/europe/uk/london/images/s/barbican-centre.jpg

Балдеворт — от англ. bald — лысый, плешивый, оголённый, и worth — ценность; значение; достоинство.

— Леди Малфой, у вас большой опыт в проведении подобных мероприятий, в одиночку я бы вряд ли справилась, — Садалсууда говорила вполне искренне, она, похоже, вообще была женщиной, не склонной к лести — по крайней мере, так показалось Авроре. — За время отсутствия в обществе я растеряла все навыки ведения таких дел и уже не чаяла когда-нибудь вернуться. Приятно перестать быть изгоем, — она отпила шампанского, оставив на ободке фужера след бежевой помады. — Не о таком будущем для своих детей и для себя я мечтала, когда выходила замуж за Гордона…

Аврора с сожалением посмотрела на Садалсууду, не побоявшуюся открыться. Из-за мягкого характера она так разительно отличалась от остальных Лестренджей, что её трудно было ассоциировать с этим родом. По её словам, Аврора располагала к себе как собеседница и вызывала доверие. Они сблизились во время подготовки благотворительного вечера.

Садалсууда выглядела старше своего возраста, видимо, из-за душевных переживаний, перенесенных в период войны и последующие годы изгнания. Тревожные складки меж бровей и заметно опустившиеся уголки губ — как следствие всех переживаний. Но сейчас миссис Лестрендж почти воспряла духом и больше не смотрела на мужа, несомненно, испортившего ей лучшие годы жизни, с ненавистью, хотя до сих пор побаивалась его и немного презирала. Гордон Лестрендж, в отличие от жены, был красив, он как магнитом притягивал взгляды женщин, несмотря на все витавшие вокруг его семьи слухи. Его пронизывающие насквозь карие глаза казались романтичными даже Авроре, если бы не жестокость во взгляде и не этот резкий изгиб волевых бровей. Смуглая кожа и тёмные волосы, тронутые на висках ниточками седины, придавали его внешности арабскую нотку; вполне возможно, что родственники с Востока всё же имелись. Старший сын и дочь Гордона были похожи на него как две капли воды, и только Рудольфус с его синими глазами и бронзовыми волосами выделялся из семьи, однако ничего общего с Садалсуудой не имел, разве что нос и, быть может, форму подбородка. Аврора узнала, что Руди — вылитый дед по отцовской линии и, конечно же, между прочим поинтересовалась и другими Лестренджами… Глория Уидмор оказалась родной сестрой Альферанца Лестренджа — двоюродного брата Гордона по отцовской линии, а в родстве Джеки с веткой Альферанца сомневаться не приходилось… Могло показаться, что Руди сын не Гордона, но его брата…

Лестренджи сразу же нарисовали своё генеалогическое древо в новом особняке в Беркшире, и Садалсууда, неоднократно приглашавшая Аврору в гости, невольно поведала обо всех родственниках, однако подходящей кандидатуры на роль отца Джеки не нашлось. На древе не нашлось мужчины подходящего возраста и внешности, отправившегося в мир иной в тот же временной промежуток, когда, по словам Джеки, умер её отец. Возможно, за связь с магглой его просто отсекли от рода, однако… Интуиция постоянно заставляла взгляд натыкаться на двигающееся изображение Альферанца Лестренджа, чей старший сын был младше Джеки всего на четыре года.

Аврора, слушая негромкую речь Садалсууды об украшении, которое ушло с молотка за бешеные галлеоны, с грустью подумала, что ей в следующем году стукнет тридцать, а со смерти Джеки минуло почти двенадцать лет. Тайна её рождения так до конца и не открылась, как и не вернулись воспоминания Авроры о жизни до января тысяча девятьсот сорок четвертого года. За семью печатями, спрятанный от глаз в дупле дуба на речке, протекающей через территорию Малфой-мэнора, хранился заветный флакон с зельем, выкраденный прямо из-под носа у дедушки и медиков, и замененный на идентичную фальшивку, которую она якобы случайно разбила во время того эксперимента. Несмотря на непреодолимое желание узнать лицо того таинственного человека, Аврора на самом деле всё еще не могла решиться. У мистера Хедли наблюдались всплески воспоминаний, он уже узнавал свою жену, но пока не мог вспомнить имени сына — такие впечатляющие результаты обещали вскоре вывести зелье на общедоступный уровень.

— Ах, вот и Том, — Садалсууда и представить не могла, что имя помощника мужа, сделавшего для их семьи бесспорно много, для Авроры было сродни скрежету вилки по стеклу. — Прекрасный юноша, такой одарённый и, что немаловажно, красивый. Адара с юных лет мечтала выйти за него замуж, жаль, что мальчик оказался полукровкой, — искренне посетовала она, наблюдая за довольно милой беседой парочки немного поодаль. — Он, наверное, всё ещё неравнодушен к нашей девочке…

— Полукровкой? — Аврора удивлённо уставилась на женщину, предавшуюся неисполнимым мечтам о, вероятно, первой любви дочери. — Разве он не магглорожденный? — она никогда не спрашивала его о приютском прошлом и не вдавалась в подробности о том, кем могли быть его родители; и почему-то сама для себя решила, что Том магглорожденный. — Он ведь вырос в маггловском приюте…

Садалсууда внезапно прикрыла рот рукой, словно ляпнула нечто лишнее, что не могло не заинтересовать Аврору.

— Я не могу об этом говорить, но…

— Сада, ваш бриллиантовый гарнитур сегодня спас от голода не одну семью, — словно почуяв, что его обсуждают, Том появился перед самым раскрытием тайны его биографии. Его улыбка , мелькнувшая на губах, явно намекала болтливой женщине немного остудить своё желание трепать языком.

Подобное сокращение имени из его уст звучало слегка небрежно и легкомысленно, тем более, что она была старше его в два раза, но, казалось, что миссис Лестрендж только рада слышать столь неформальное обращение именно от её любимчика. Аврора почувствовала, как к горлу подступает отвращение, да эта женщина была просто очарована им, точно одурманена Амортенцией. Том был прекрасным льстецом — ещё в школе его любили все учителя, кроме, почему-то, Альбуса Дамблдора. Странно, но Аврора никогда не думала, что будет думать о нём именно в таком ключе, почувствует настоящее разочарование в том, что была так наивна и слепа. Сейчас он внушал ей опасения. Его мерзкий взгляд, только что оценивший её наряд и фигуру с головы до ног, был подобен опрокинутому на неё котлу с ледяной водой.

— Леди Малфой, ваши организаторские таланты и впрямь столь выдающиеся, как о них говорят. Выставка кельтских амулетов имела бы сенсационный успех, если бы новость о ней не затмило то чудовищное нападение на магглов, — в голосе Тома появились издевательские нотки, но заметила их только Аврора.

— Она — настоящая находка, ума не приложу, что бы мы без неё делали, — по-доброму отозвалась Садалсууда, на секунду заключив её ладони в свои в порыве признательности. — Спасибо тебе, дорогая.

— Не за что, миссис Лестрендж, помогать вам было только в радость. Абрахас, дорогой, где ты был? — с лёгкой полуулыбкой Аврора нырнула рукой под его локоть, ощущая напряжение от присутствия Тома.

— Прости, заговорился с Мердоком и Гордоном по работе. Вы не скучали? — подошедший к беседующим Абрахас улыбнулся супруге слегка усталой улыбкой.

— У нас просто не было для этого времени, — улыбнулась миссис Лестрендж, только-только освободившаяся от всей бумажной работы, связанной с аукционом. — Адара, дорогая, а ты почему слоняешься в одиночестве? — она повернулась к девушке, которая переменилась с ноги на ногу в нескольких метрах от них, будто бы не решалась подойти.

— Боюсь, что Антарес заменил меня в разговоре о «Гранд Текстиле», — ответил за неё Абрахас. — Адара, если вам скучно, моя жена с радостью составит вам компанию, так ведь, дорогая? — он получил неприятный тычок под рёбра, но на его лице не отразилось ни единой эмоции. — Ваш муж рассказывал, что вы неравнодушны к Гербологии. В наших теплицах, где Аврора выращивает разнообразные растения, есть особенно редкие виды, такие, как Фаллиция Иргноранта…

— Фаллизия Игнорантия, — в один голос поправили Том и Аврора и переглянулись, вызвав неодобрение Абрахаса, чьи губы на секунду искривились, и он чуть сильнее прижал локоть супруги к себе.

— Мой муж не слишком силён в Гербологии, — немного наигранно засмеялась Аврора. — Но Фаллизия у меня действительно есть.

— Как интересно, — восхитилась Адара, широко распахнув карие глаза, — я видела Фаллизию только единожды, да и то в засушенном виде. Как вам удалось достать её? Это же невероятная редкость! Да и для чего она вам, она же используется только…

— В Зелье забвения… — с улыбкой завершил Абрахас. — Аврора и её дедушка занимаются разработкой зелья, способного вернуть память людям, подвергшимся Обливиэйту, как раз этому зелью, или же, если травма носила физический характер. Для этого изучаются свойства Фаллизии… — он не постеснялся упоминания в разговоре Альбуса Дамблдора, но не назвал его фамилии. — Аврора сама никак не может излечить этот недуг, она не помнит ничего до семнадцати лет.

— Ох, леди Малфой, я и не знала, — приложив к груди ладонь, посочувствовала Адара. — Вы ищете лекарство? Думаете, что забыли нечто важное?

— Зовите меня просто Аврора, — с улыбкой попросила та. — Меня пытались лечить гипнозом и применяли Леглименцию, однако ничего не помогло. Хотите, прогуляемся до теплиц? Это недалеко, только прошу, наденьте пальто, сентябрь нынче выдался ветреным. Садалсууда, составите нам компанию?

— Нет, пожалуй, я присоединюсь к Лизандре и Друэлле за чашечкой чая, — она взглянула за окно, где занимался мелкий дождик; наверное, боялась испортить сложную прическу.

Абрахас проводил супругу и Адару взглядом, на сердце отлегло. Стоящий рядом Том был поразительно расслаблен и, казалось, не придавал значения их с Авророй дискомфорту — он также с интересом смотрел им вслед, по-видимому, стараясь вызвать раздражение.

— Твоя супруга стала невероятно привлекательной. Помню её совсем юной, она, несомненно, выделялась из толпы своим оригинальным стилем и взглядом на мир, но…

— Вы знаете леди Аврору так давно? — вступила в разговор миссис Лестрендж; Том на секунду опешил, понимая, что вовсе не это хотел сказать.

— Аврора, Абрахас, Каспар Крауч, если помните моего друга, Цигнус Блэк и его жена, а так же Вальбурга Блэк — мы все учились на одном курсе в Хогвартсе.

— В таком случае я рада, что мой Руди окончит именно эту школу, раз она выпустила таких выдающихся молодых людей…

Том оставил Абрахаса с миссис Лестрендж, по-видимому, присытившись бессмысленной светской беседой. У него из мыслей не выходил один-единственный факт: как он мог упустить, что Аврора оказалась потомком самого Мерлина? Эта несносная девчонка — и вдруг такая находка…

* * *

Аврора бездумно ходила вдоль джунглей теплиц, слушая размеренный стук дождя по покатым стеклянным крышам, и иногда отвечала на вопросы Адары, с невероятным интересом рассматривающей растения. То была вылитая мать — не красавица, с длинной шеей, с крупной челюстью, чуть выдающейся вперед, но яркие тёмные глаза и пышные вьющиеся волосы, небрежно выскакивающие из прически, придавали ей сходство и с отцом. Ухоженная улыбчивая девушка, чуть младше двадцати трёх лет, была увлечена наукой зелий, как и Гордон Лестрендж. Войдя в теплицу, она сняла сережки, положила их на столик на входе, чтобы случайно не задевать ими растения, и без вопросов накинула поверх вечернего платья специальный фартук, висящий на вешалке, повязав на голову косынку даже и не подумав о прическе, в отличие от Авроры. Восхитившись крупным, похожим на вазу с крышечкой, плотоядным цветком Непентес Раджа, Адара, увидев, наконец, цель визита, с невероятным трепетом кинулась к совсем невзрачному зелёному растению с маленькими листьями, похожими на листья перечной мяты. Фаллизия Игнорантия, почувствовав приближение человека, вдруг изменила цвет в невзрачно-серый и закрутила все листики в трубочки.

— Поразительно! — только и смогла выдавить Адара. — Красота какая!

— Через месяц она начнёт плодоносить, если хотите, могу поделиться рассадой, — предложила Аврора и тронула Игноратию пальцем, продемонстрировав новую смену цвета до тёмного бордово-красного. Фаллизия тут же распрямила листья и стала выглядеть точь-в-точь, как обыкновенный базилик.

Нужно было видеть в этот момент лицо Адары, со священным трепетом глядящей на леди Малфой, только что преобретшей в её глазах сияющий нимб над головой.

— А можно? Это же стоит целое состояние! — в её глазах светилась такая надежда и, в то же время, опасения, будто Аврора в любой момент возьмет слова обратно.

— Бросьте, мне это растение досталось совершенно бесплатно, по старой дружбе… Только не говорите мне, что ваша семья не может достать его. Оно, хоть и редкое, но для вас ведь нет ничего невозможного.

— Что вы?! — махнула та ладошкой. — Мой отец никогда не купит растение, которое можно использовать в одном-единственном зелье… Он считает его дорогим и бесполезным, — пожаловалась она и призналась: — В этом плане он скряга… Но мне оно нравится, Том научил меня получать эстетическое удовольствие от вещей, людей и жизни…

Аврора почувствовала, как внутри что-то перевернулось. Могла ли Адара предположить, что юность леди Малфой была связана с этим человеком? И вряд ли она могла подумать, что воспоминания о Томе — каким он был, и в кого его превратила жизнь, что, впрочем, частично оставалось загадкой, приносят боль… Она являлась искренней и открытой девушкой, совсем юной, практически не помнящей войны и не сталкивавшейся с её последствиями, радовалась простым мелочам и была открытой как и мать, только не такой несчастной, ещё не хлебнувшей сполна. По изменившемуся лицу леди Малфой, Адара поняла, что сболтнула лишнего.

— Я что-то не то сказала? — если бы она была эльфом, то непременно бы поджала ушки.

— Нет, наверное, погода… — неопределенно ответила Аврора, задумчиво взглянув в стеклянный потолок, в который нещадно били крупные капли. — Моё самочувствие целиком и полностью зависит от атмосферного давления…

Но Адара не вняла её словам, а лишь, заняв один из стульев возле письменного столика у большого окна, спокойно заявила:

— Я вижу, что Том вам не нравится… — подобное для неё казалось невозможным. — Я знаю, что он целиком и полностью человек моего отца, но он настоящая личность. Он очень умён, это именно Том приобщил меня к Зельеварению и Гербологии. Знаете, ведь я не любила эти науки, что говорить, я вообще довольно скептически относилась к учёбе. Но Том показал мне…

Пока Адара пела ему хвалебные речи, Аврора вдруг вспомнила себя в молодые годы, наверное, она вела себя точно так же и говорила то же самое. Том умел пускать пыль в глаза, он так легко очаровал Садалсууду, так чего же говорить о её дочери?

— Вы любите его? — этот вопрос сорвался с губ Авроры до того, как она успела подумать о последствиях, прежде всего, для себя. — Простите, Адара, мне не нужно было этого говорить, — она мотнула головой, ощущая, что действительно вмешалась во что-то личное. — Вы просто…

— Люблю, — негромко произнесла та. — Антарес знает, он взял меня в жёны, смирившись с этим. Я разделяю чувства и реальность, не беспокойтесь, леди Аврора. Я не хочу, чтобы вы думали обо мне плохие вещи, я бы никогда не совершила ничего опрометчивого… — голос совсем сник, но Адара всё равно оставалась оптимистичной. — Я знаю, что на замужестве жизнь не кончается. Я буду просто наблюдать со стороны…

Почему она так легко об этом говорила, Аврора и представить не могла, но эта девочка так сильно напомнила ей саму себя, что защемило сердце. Бедное дитя смиренно принимало свою судьбу, как когда-то пришлось принять свою Авроре…

— Зачем вы мне говорите об этом? Мне казалось, что…

— Я ничего не умею скрывать, да и моя мать наверняка много рассказывала вам о нашей семье, — спокойно заявила Адара.

Несмотря на свои предыдущие слова о смиренности, повиновении родительским приказам, наконец, верности мужу, Аврора осознала, что для Адары это способ протеста — немного упрямый и глупый, но такой очевидно безысходный, что в её искренности не оставалось сомнений. Именно поэтому Садалсууда так беспечно упоминает о первой любви своей дочери, превращая всё в шутку и романтичную историю, намеренно готовя почву для её упрямства. И всё же, несмотря на свои тараканы, Адара была милой, доброй девочкой, покладистой дочерью и прилежной ученицей Мадридской Академии Зельеварения, наученной прятать свой характер… В её глазах внезапно снова загорелся странный огонёк восхищения, заставивший Аврору удивленно соединить брови.

— Я завидую вам, леди Малфой, вы ведь так счастливы в браке. У вас идеальная семья и любящий муж. Ваш дедушка победил этого ужасного человека, исковеркавшего жизнь моей семье, — эти слова особенно удивляли, — у вас такой прелестный сын… Скажите, как вы это сделали? Как вы стали леди Малфой — счастливой женщиной?

— Вы преувеличиваете, во всех семьях бывают проблемы, не каждый брак основан на любви и взаимопонимании. Сейчас я счастлива, но и у нас с мужем были проблемы, пока мы не притерлись и не привыкли друг к другу. Это нормально, то, что вы чувствуете, — Аврора присела на один из стульев рядом с ней и устало помассировала висок. — Вы слишком идеализируете внешний фасад других, посему видите только недостатки своей жизни. Было время, и я думала, что мой брак никогда не принесёт мне счастья, но со временем я полюбила своего мужа, однако, скрывать не буду, нам пришлось через многое пройти, чтобы осознать, что можно жить иначе. Не знаю, как обстоят дела у вас с Антаресом, но мы с Абрахасом до свадьбы были лучшими друзьями, которые делились друг с другом всем… Даже больше, я относилась к нему, как к брату, я же была для него сестрой, но не более того… — Аврора поразмыслила, стоит ли рассказать немного больше. — Абрахас всегда был очень благородным и добрым человеком, он женился на мне, чтобы спасти от долгов… Это очень длинная история, но он буквально спас мне жизнь…

В теплице повисло молчание, слышались лишь звуки дождя и бульканье Непентес Раджа*, что переваривал что-то мясное, поданное эльфами, наверное, крысу — хорошо, если не самого эльфа.

— Никогда бы не сказала… — задумчиво проговорила Адара. — Вы так гармонично смотритесь вместе, что сомнений в том, что вы с рождения созданы друг для друга, не возникает.

— Рада это слышать, — с улыбкой отозвалась Аврора. — Значит, мы действительно счастливы.

— Вы ещё не наговорились? — в проёме теплицы показалось веснушчатое лицо Антареса — молодого человека, чья фамилия — Вэнсдэйл совсем недавно появилась в списке поставщиков «Гранд Текстиля».

— Вы идите, Адара, а мне нужно тут кое-что сделать, — попросила Аврора, на самом деле желавшая остаться в одиночестве и немного подумать о прошедшем разговоре. — Только обработаю зельем раненую мандрагору и вернусь. Так и лорду Малфою передайте...

Конечно же, никакой раненой мандрагоры у неё не было, но Адара, к счастью, не стала навязывать свою помощь и, доверчиво взяв за руку супруга, ушла с ним под наколдованным зонтом, изрисованным мелкими цветами календулы, будто веснушками. Сложно было понять беспечность этой девушки и её матери, они словно жили в другом мире, и их речи были исполнены какой-то невероятно осознанной наивности — казалось нереальностью до конца представить всю картину их мыслей. Но беспокойство не покидало Аврору, она слишком ярко чувствовала опустошение внутри, словно чего-то лишилась, увидев это на примере женщин Лестрендж. Больше всего поражало сдавленное ощущение в груди — след воспоминаний об утерянной любви…

— Неужели и я была такой… — пробормотала она себе под нос, не расслышав из-за барабанной дроби капель о стекла теплицы, как негромко открылась дверь.

— Ты была куда доверчивее и наивнее, — могло показаться, что это говорил голос подсознания, однако он бы не заставил её вздрогнуть.

— Том… — она даже не обернулась, а лишь сжала кулачок, впиваясь ногтями в ладонь.

Находясь в одурманенном после разговора с Адарой состоянии, Аврора смотрела на разводы дождя на стекле, ища в них спокойствия. Бесшумной походкой Том оказался рядом и встал за её спиной, бессовестно разглядывая её шею, открытую высокой причёской, всё такие же острые плечи и, как и прежде, хрупкую фигуру, обтянутую корсажем из креп-сатина цвета пепельной фиалки. Не касаясь, он поднёс ладонь к светлым волосам, и шпильки словно сами собой выскользнули из сложного узла на затылке, позволив платиновому каскаду свободно упасть на плечи.

— Мне нравится, что ты стала такой женственной, стоит ли мне говорить за это спасибо Абрахасу?

Но она не ответила; повернула голову в профиль, лишь краем глаза едва различая бледное лицо Тома, который с неподдельным восхищением, точно она была его новым приобретением, разглядывал каждый изгиб — чуть вздёрнутый носик, приоткрытые губы, подбородок, хрупкую шею и плечи... Она казалась такой нереальной, незнакомой и холодной, словно душу поместили в чужое тело, но, в то же время, столь идеальной и прекрасной, оттого загадочной и недоступной, что у него перехватило дыхание, а на лице отобразилась хищная улыбка.

— Ну и каково тебе жить в таком прекрасном дворце? — он коснулся пальцами её напряженной каменной спины и провёл вниз до талии, вызвав судорожный вздох.

— Что тебе от меня нужно?

— Просто интересно... Интересно, как так получилось, что в твоих жилах течёт кровь Мерлина? — его тёплое дыхание заставляло вставать волосы дыбом на затылке; Том уже находился вплотную. — Забавно…

— Ты, кажется, тоже оказался не маггловских кровей, — презрительно бросила Аврора и попыталась отстраниться, но его руки не позволили, бесцеремонно устроившись у неё на животе.

— О, так Абрахас тебе рассказал, — без особого удивления произнес он. — Впрочем, я и не думал, что он промолчит... — И ты была удивлена, а может, обижена, что я сам не сказал тебе?

Одна её половина мечтала оказаться как можно дальше от этого отвратительного человека, вторая же не желала двигаться с места, не то скованная Петрификусом Тоталусом, не то по доброй воле.

— Едва ли, — хмыкнула она, чувствуя, что ещё немного, и её испуганное сердце вырвется из груди. — Мне всё равно…

— Я был слеп, настолько слеп, что по своей глупости отдал тебя в руки Абрахасу. Ах какой был бы союз — кровь Слизерина и Мерлина вместе… — шепнул он ей на ухо, однако не заметил, как расширились глаза Авроры — сначала от непонимания, о чём вообще идёт речь, затем от удивления, после — от страха.

Внезапно в её разуме словно что-то щёлкнуло. Плакса Миртл... Тайная комната… Хагрид никак не мог открыть её… Ведь по легенде это мог сделать только наследник Слизерина. Потребовалось около двадцати секунд, чтобы от бессвязных, поначалу показавшихся бредовыми, мыслей прийти к логическому умозаключению. Том мог просто подставить Хагрида… Мерлин, он всегда был чудовищем — эта мысль укрепилась сильнее, когда Аврора почувствовала, как он касается губами её шеи, откинув прядь волос в сторону.

— Отпусти меня, — одеревеневшими пальцами пытаясь отодрать его руки от своей талии, приказным тоном попросила Аврора. — Немедленно отпусти меня, или я закричу!

— Ты бы уже давно кричала, если бы хотела, — устав бороться с её попытками вырваться, Том просто развернул её лицом к себе и прижал спиной к прохладному стеклу теплицы с видом на простирающийся вдаль сосновый лес.

Крик потерялся где-то внутри, когда она увидела его лицо и глаза, горящие необъяснимой жаждой, совсем близко.

— Я думал, что смогу забыть тебя, но я ошибся, Аврора…

— Не лги! Тебе нужны были лишь деньги Малфоев, — зло бросила она и почувствовала, что от его тесных объятий начинает задыхаться. — Я знаю, что мой свёкор платил тебе...

— Но, как я вижу, его планы всё же потерпели фиаско, и ты не просто осталась вблизи Абрахаса, а стала его женой. Кажется, что Малфои в тебе души не чают.

Его улыбка превратилась в звериный оскал — Том злился, он был просто в ярости, только Аврора с трудом могла понять её причины. Он будто ревновал, только не человеческой ревностью, а первобытной, животной. Едва хватало сил, чтобы оставаться в сознании от страха, который обуял её, когда его губы впились в её. Том целовал жестко, удерживая пальцами её скулы и не давая возможности двигаться. Руки Авроры хаотично скользили по стеклу в поисках точки опоры. Она стала бить Тома по спине, пинать ногами, вот только он прижал её так крепко, что все попытки обрести свободу оказались тщетными. Том сошёл с ума! Нет, Том всегда был сумасшедшим, и только иногда на него находили приступы нормальности!

— Леди Малфой, я забыла свои серёжки... — негромкая фраза завершилась звуком, будто что-то небольшое уронили на дощатый пол; Адара отшатнулась и едва не упала, если бы сзади неё не стоял шкаф.

Том отстранился, его лицо всё ещё выражало ярость; Аврора только и смогла, что прижать ко рту ладонь, глядя на шокированную, бледную, как мел, девушку.

— Это не то, что вы...

— Я вам доверилась... — неожиданно визгливо воскликнула Адара, подняв и сжав кулаки так, будто собиралась ринуться в драку.

— Адара, будь паинькой и выйди отсюда... — попросил Том с ужасающей ухмылкой, но та не послушалась, а кинулась на него, молотя по плечам и груди кулаками, в сущности не причиняя никакого вреда.

— Я ненавижу тебя, Том Риддл! — визжала она, как банши. — Ты бессовестный самовлюблённый ублюдок...

В попытках поймать запястья мельтешаших рук разгневанной девушки, Том потерял бдительность, и Аврора, улучив момент, ринулась к двери, выбежала на поливаемую дождём улицу и понеслась прочь от теплиц, спотыкаясь на подоле длинного платья.

— Чёрт бы тебя подрал, Адара! — рявкнул он, откинув её от себя.

Не хватило всего нескольких дюймов, чтобы её висок встретился с ребром столешницы, на которой лежали садовые инструменты. Она расшибла плечо об пол и, держась за него, села на корточки, завыв от отчаяния. Том был уже возле выхода из теплиц.

— Почему она? Мерлин, Том? Неужели тебе одной меня мало? — она хныкала, трясясь всем телом.

— Ты, маленькая сумасшедшая ведьма, когда-нибудь от меня отвяжешься?! — зло бросил он, обернувшись.

— Я люблю тебя, разве ты не понимаешь? — полупьяным голосом завыла Адара, сжавшись в комок. — Ты не можешь со мной так поступить! Ты же любишь меня, я знаю... — на миг она затихла, но когда услышала звук открывающейся двери, внезапно заявила: — Я расскажу отцу, Том, я расскажу ему о том, что видела... — но он уже почти вышел, когда она воскликнула: — Я расскажу ему про аборт!..

— Если ты не прекратишь... Клянусь, я не знаю, что с тобой сделаю... — шипел Том; его пальцы до белизны костяшек сжались на ручке двери.

— Неужели эта мерзкая Аврора для тебя важнее? Том, почему она? Когда это началось? Если это увлечение на один раз, я пойму...

Он взглянул на темнеющую улицу, поливаемую ливнем, но Авроры уже и след простыл. Эта глупая влюблённая девчушка Адара посмела шантажировать его, он бы, не моргнув, убил её, но пока Лестренджи слишком много значили в его перспективном будущем...

Адара подняла заплаканные глаза, вокруг которых размазалась косметика, и с мольбой взглянула на Тома, теперь стоявшего рядом. Его ладонь легла на её плечо — этого было достаточно, чтобы она с новой волной истерики бросилась ему в ноги, обвив их руками.

— Обещай никогда не оставлять меня, ты обещал, что мы будем вместе, если даже я выйду за Антареса…

* * *

Убийца, Мерлин Великий, он убивал уже тогда… Аврора в беспамятстве бежала по кленовой аллее, вдоль которой загорались вечерние фонари, чтобы совершить то, чего боялась и чего страстно желала. Остановившись возле дуба у самого берега реки, она сняла защитные чары и, не переставая лить слёзы, просунула руку в дупло, где был спрятан флакон с зельем. В голове помутилось, она чувствовала, что вот-вот сойдёт с ума, но это только придавало ей решимости…

Аврора дрожала вовсе не из-за противного холодного дождя, иглами врезающегося в голые плечи и руки, но из-за страха, подсказывающего ей о том, что в нападении на неё Уидмора был виноват именно Том, так же, как и в смерти Эвелин Уилкис…

Стороннему наблюдателю и невдомёк было, что Аврору трясло в присутствии Тома вовсе не из-за глупой романтической истории, оставшейся далеко в прошлом...

* * *

http://ru.wikipedia.org/wiki/Nepenthes_rajah

В доме, как и тогда, пахло кошками, из темноты неосвещенной лестницы на Аврору смотрели несколько пар светящихся зеленых и красных глаз. Старуха поманила её пальцами и скрылась в комнате, откуда лился слабый свет керосиновой лампы. Беспорядок уже не удивлял, да и сам вид неопрятной женщины больше не казался таким возмутительным. Махнув рукой, она предложила занять застеленное выцветшим пледом кресло.

— Ты уже знаешь, что мои услуги дорого стоят… — без промедлений заявила старуха, но её нахмуренные брови сразу же распрямились, когда на столе появился мешочек с золотом. — И я всё так же не могу обещать достоверности информации…

— Да, мэм.

— Можешь звать меня Катариной, — на удивление спокойно пригласила она, не думая, что её возраст вызывает смущение. — Итак, ты принесла вещь третьей жертвы?

На миг крепко сомкнув пальцы на ручках сумки, Аврора вытащила из неё снимок, на котором был запечатлен портрет удивительно счастливой улыбающейся девушки со светлыми волосами; в мехе её шапки и слипшихся из-за талой воды прядях застряли комки снега.

— Ты ведь что-то ещё принесла? Почему боишься показать? — Катарина подметила беспокойство на лице клиентки, неуверенность и надежду, что принесенное ею не пригодится.

Обыкновенный, чуть пожелтевший от времени, хлопковый платок, некогда одолженный у Тома после неудачного сеанса Леглименции с Каспаром, найденный в старых вещах, которых Аврора почти никогда не касалась, лёг на середину круглого стола рядом с брошками в виде пчел и снимком Эвелин Уилкис.

— Что так тревожит тебя? — поинтересовалась старуха, симметрично раскладывая предметы так, что они образовали равносторонний квадрат.

— Не знаю, вряд ли платок относится к делу… Я не думаю, что этот человек мог причинить кому-то вред, — несмотря на свое содержание, слова звучали совсем неуверенно.

— Ты сомневаешься, иначе не принесла бы его. Как бы дорог ни был человек, никогда не знаешь, что может таиться в его душе. Ты должна быть готова к любому ответу, — правильно расценила Катарина отношение клиентки к человеку, которому принадлежал этот платок. — Самые близкие люди могут принести намного больше боли, чем посторонние.

Аврора сдавленно и напряженно кивнула, затем положила свои ладони поверх протянутых ладоней Катарины и шумно выдохнула.

— Не дрожи ты так, нарушишь весь процесс. Ничего страшного не произойдёт…

В центре между их сомкнутыми руками находились все четыре предмета; Аврора почувствовала холодок, пробежавший по спине, когда старуха закрыла глаза и сконцентрировалась на сеансе, пытаясь распутать клубок убийств, до сих пор не дававший Авроре покоя. Она решилась на новый визит к эзотерику только после того, как подтвердились догадки о внешнем влиянии — Ловце снов — на благополучие её семьи. Кто-то мог бы подумать, что леди Малфой окончательно спятила, доверившись столь нетрадиционному методу поиска ответов, другие бы просто осудили, поэтому о посещении Катарины не знала ни одна живая душа, в том числе и Уши с Абрахасом. Всего несколько секунд томительного и напряженного ожидания стоили Авроре множества нервных клеток…

— Ужасно… — пробормотала старуха, не открывая глаз. — Этот платок принадлежал такой тёмной личности, аура просто омерзительная, я словно упала в кучу драконьего навоза, — зачем-то описала она свои ощущения; Аврора старалась сдержать порыв оправданий в защиту Тома, помалкивала, дабы не нарушить связи. — О да, я вижу, твои опасения насчёт этой девочки, ты, скорее всего, права… — внезапно старуха резко выдернула руки из-под ладоней Авроры, невольно напугав её до чёртиков. — Жуть какая! Это вообще человек? — закудахтала она, кажется, тоже испугавшись не на шутку. — Кто этот монстр? Аврора, с кем ты связалась?! Чёрт возьми!

Внезапно Катарина поднялась с места и на негнущихся ногах доковыляла до пыльного буфета возле окна, дрожащими руками выудив из правого ящичка коричневатый флакончик, отсчитала несколько капель жидкости в стоящий рядом мутный стакан, кажется, с водой, выпила, скривившись, и приложила руку к сердцу. Аврора непонимающе наблюдала за всеми её действиями, не удосужившись вежливо поинтересоваться: всё ли в порядке, хотя ответ был и так очевиден. Катарина пребывала в ужасе, она тяжело дышала, точно только что совершила кросс.

— Что случилось? Что вы увидели?

— Этот человек, кем бы он ни был, чудовище! — хрипло, но громко воскликнула старуха и вернулась к креслу, брезгливо взглянув на ни в чём не повинный платок. — Как таких вообще земля носит?

— Мерлин Великий! Да что вы там усмотрели? Скажите, немедленно! — стала выходить из себя Аврора. — Вы меня пугаете…

— Вы меня тоже! — рявкнула старуха, введя её в ещё больший ступор. — Угораздило тебя переместиться во времени… Угораздило же связаться с этим… Неужели ты не понимаешь, о чём я говорю? — она действительно недоумевала, но осознав, что это так, хлопнула по столу: — Ох, Аврора, неужели у тебя совсем не работает интуиция? Этот человек уже изуродовал не одну жизнь и изуродует ещё больше, его аура настолько темна, что я ослепла, я ничего не смогла увидеть… Этот человек принесёт в мир одни страдания!

— Откуда вы знаете? Вы же ничего не увидели… — нахмурившись, включила Аврора вполне понятную защитную реакцию. Слышать такие ужасы про человека, который был рядом так долго, казалось невыносимым. — Я, наверное, что-то перепутала, это может быть не его платок, или…

— Том, его ведь так зовут? — старуха проигнорировала то, как поперхнулась воздухом Аврора. — Послушай, девочка, он настоящая змея, которая отравляет всё, к чему прикасается. Он воплощение зла, у него душа разорвана на части…

— Что вы имеете в виду?

— Не знаю, понятия не имею… Тёмная магия, он что-то сделал с собой, со своей душой, он не человек теперь… Я знаю точно одно, тот убийца, который сидит в Азкабане — сам всего лишь жертва.

— Ваши неопределённые речи запутывают меня всё больше.

— Мерлин, я чувствовала такую ненависть, Том ненавидел эту девочку, — Катарина ткнула грязным ногтём прямо в нос Эвелин на фотографии. — Я не могу ничего сказать точно, но кажется, в этом случае следствие ошиблось… Эти предположения, я уверена на сто процентов, верны!

Это был настоящий удар по сердцу, словно в него вонзили раскаленную кочергу, Аврора чувствовала одновременно и гнев, и безысходность. Она не могла до конца поверить словам Катарины и не могла узнать, что же на самом деле произошло в закрытом туалете на втором этаже Хогвартса. Такая тёмная аура… Как такое возможно, чтобы Том убил человека? Нет, это Уидмор сумасшедший — она же своими глазами видела, что он совсем слетел с катушек... Нес полную ересь...

— А со мной… Со мной что произошло? Почему Уидмор напал на меня? — Аврора чуть сузила глаза, пытаясь придать своему виду скептичности, но ничего не выходило — как ни старалась, она не могла сдержать волнения.

— Твои воспоминания подправлены… — всё ещё тяжело дыша, заявила старуха. — Я не могу увидеть, потому, как вместе с воспоминаниями стирается и эмоциональный фон, с которого я могу считать картинку. Здесь что-то нечисто…

В комнате повисло молчание; с одной стороны Аврора хотела бежать отсюда со всех ног, но с другой стороны не совсем понятные речи этой женщины подтверждали опасения, да и шарлатанством тут не пахло, раз благодаря её помощи Полетт навсегда исчезла из жизни семьи Малфой. Но в одном Аврора была уверена точно — бессонница на несколько ночей вперед ей обеспечена.

— Я, пожалуй, пойду… Спасибо вам за вашу помощь…

— Даже не смей забывать про всё то, что я тебе сегодня сказала, — старуха сурово по-матерински взглянула на Аврору, строго поджав губы. — Как бы тяжело тебе не было признать правду, ты должна прийти к ней. В любом случае, это не всё, что я должна сказать тебе, девочка… — но смена интонаций в её голосе до «почти» ласковых только сильнее заставляла переживать. — Присядь, ты должна знать кое-что. — Едва поднявшись и накинув ручки сумки на плечо, Аврора вновь послушно присела на самый краешек кресла и потупила взгляд, слушая барабанную дробь узловатых пальцев по столешнице. — Я не могу утаивать это от тебя… Только именно это чудовище, — она указала на платок, — и поспособствовало твоему перемещению в прошлое…

— Что? Том? Как? Почему я должна верить вам?

— Потому что я помогла тебе решить вопрос с беременностью, ты ведь сейчас носишь под сердцем сына… — она усмехнулась, глядя на реакцию Авроры. — Вижу, для тебя это неожиданность, что ж, он ведь совсем ещё кроха, не больше недели.

— Откуда вы, как вам удалось? — Аврора уронила сумку на пол и прижала ладони к животу, снова опасаясь, не подвел ли её слух. — Сын? — она, казалось, даже не могла осознать этого и говорила словно в тумане, позабыв обо всём остальном.

— Тебе снова объяснять про мой дар? Это будет мальчик, очень похожий на тебя, сложно объяснить, откуда у меня бывают такие вспышки силы, но, кажется, я будущее видела… Твой сын будет рядом, когда тебя отправят в прошлое… Только он не будет знать о том, кто ты, так же, как и этот тёмный Том. Аврора, ты меня слушаешь?

— А? — слабенько отозвалась та, будто на неё свалились все муки мира.

— Когда решишь уйти, ты должна стереть о себе все воспоминания. Ты должна уверить всех, что Авроры Уинтер никогда не существовало, иначе то будущее, из которого ты пришла, может и не наступить…

— Что значит, я решу уйти?..

* * *

На животе возникло ощущение некой тяжести, и это что-то начало тарахтеть, точно огромная пчела. С трудом приоткрыв левый глаз, Аврора увидела на себе гору мраморно-серого меха, трубно вибрирующую и мнущую ей ребра. Спихнув кота на кровать, она схватилась за пульсирующие от боли виски, пытаясь понять, как оказалась в своей спальне, когда несколько секунд назад стояла под проливным дождём у дуба на речке, сжимая в руке флакон с заветным зельем. Сейчас на ней была сухая одежда, в окна, выходящие на восточную сторону ярко светило солнце. Аврора была совершенно дезориентирована, боль в голове напоминала похмельную; призвав эльфа с просьбой принести ей болеутоляющее, она встретила испуганный озабоченный взгляд.

— Госпожа, вы так сильно всех напугали! Квинси сейчас позовёт господина и профессора Дамблдора…

Запыхавшийся Абрахас, видимо преодолевший лестницу на второй этаж в несколько прыжков, без слов бросился к супруге и заключил её в крепкие объятия, несмотря на протесты из-за больной головы и онемевших конечностей.

— Слава Мерлину, Аврора, мы все так сильно переживали за тебя!

Но она лишь непонимающе свела брови и задумчиво склонила голову набок.

— Что случилось? Я… была на улице, а потом вдруг очутилась здесь, — рассказ про зелье она опустила, хотя наверняка Абрахас уже видел флакон. Неужели зелье виновато в провале в памяти? Аврора тихонечко ахнула, удивляясь, как ей в голову пришло совершить такую ужаснейшую глупость.

— Ты ничего не помнишь? Совсем ничего? — он порывисто заключил её лицо в ладони и поцеловал в лоб. — Ох, что же с тобой стряслось…

Аврора непонимающе свела брови, но тут её взгляд переместился к дверям, где стоял хмурый дедушка, вовсе не собирающийся выражать беспокойство. Глядя поверх очков, он терпеливо ждал, когда Абрахас закончит выражать радость по поводу того, что супруга пришла в себя, и медленно постукивал пальцами по сгибу локтя. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

— Дедушка…

— Абрахас, не оставишь нас с Авророй наедине? — спросил Альбус, подходя к кровати. — Я бы хотел провести осмотр, — он демонстративно взял её запястье и прощупал пульс.

Тот не стал возражать, несмотря на очевидную таинственность их предстоящего разговора и, предупредив, что зайдёт попозже, покинул спальню, плотно прикрыв за собой дверь. Напряжение, ощущавшееся Авророй, было сродни вины осужденного перед Визенгамотом. Резко одернув полы тёмно-серой мантии назад, Альбус присел на кровать и, обхватив руками колено, распрямил плечи.

— Давно я в отключке? — спросила Аврора, стараясь не поддаться искушению опустить взгляд; только сейчас она заметила, что несколько пальцев её рук были перебинтованы.

— С позавчерашнего вечера, — донесся ответ без особых эмоций. — Не хочешь мне поведать, откуда у тебя было экспериментальное зелье, а главное, зачем ты его приняла?

— Взяла на том эксперименте над мистером Хедли, — честно призналась она, не спрашивая, как дедушка узнал.

— Что ты помнишь из того, что произошло после того приёма? — беседа всё больше напоминала следственный допрос; Аврора лишь мотнула головой, вызвав у Дамблдора некий звук, похожий на расстроенный рык.

— Совсем ничего?.. Ты едва не убила мистера Каспара Крауча на глазах у его жены и ребёнка, — с недоверием к собственным словам произнёс он, наблюдая искреннее ошеломление на лице внучки.

— Я? Зачем? — Аврора испуганно вздохнула. — Что произошло?

Альбус поправил очки и снова нахмурился.

— Абрахас говорил, что ты точно призрак возникла на пороге гостиной — бледная и промокшая до нитки. Сжимая в руке волшебную палочку, ты, не останавливаясь, ринулась прямо к Каспару… Вовремя почувствовавший неладное Гордон Лестрендж, находившийся рядом, выбил волшебную палочку из твоих рук Экспеллиармусом, но ты набросилась на опешившего Каспара голыми руками… — Дамблдор взглянул на перебинтованные пальцы Авроры. — Ты была похожа на взбесившуюся гарпию, пыталась выцарапать ему глаза; в итоге, только втроём — Абрахасу, Цигнусу и мистеру Розиру удалось оттащить тебя, при этом они так же получили мелкие увечья.

— За-зачем я это сделала? — заикаясь на полувсхлипе, спросила она, чувствуя, что начинает дрожать всем телом.

— Ты кричала… Половину слов разобрать не удалось, все уловили лишь невнятные угрозы лишить его жизни, однако при этом ты сама называла его убийцей…

Аврора сделала над собой усилие, чтобы извлечь из памяти хоть что-либо, но не могла ничего припомнить после принятия зелья; те события просто выключили, но она прекрасно помнила, какие мысли посещали её до произошедшего, только не могла связать их воедино. Причем тут Каспар? Это ведь Том был… Наверняка…

— Ты совершила ужаснейшую ошибку. По моим подсчетам ты выпила тройную дозу зелья, Аврора. Разве я не говорил тебе, что передозировка может быть опасна сумасшествием? Судя по картине, которую я смог составить со слов Абрахаса, ты была на грани… Если бы не помощь Гордона Лестренджа, — упоминание этого человека не принесло Альбусу приятных ощущений, — он, слава Мерлину, неплохо смыслит в колдомедицине и смог усыпить тебя, не причинив вреда — как ты знаешь, многие зелья и чары несовместимы и при соединении могут нанести непоправимый урон здоровью…

Аврора с ужасом представила, какой позор пришлось перенести Абрахасу, когда его взбесившаяся супруга едва не прикончила одного из приглашенных. Она повременила рассказывать все свои подозрения дедушке, поскольку не была уверена в своих опасениях. Причастность Каспара не даст ей покоя до тех пор, пока не будет найден верный ответ. Определенно, если мозг Авроры среагировал таким образом, то тот человек в маггловском доме Уидмора мог быть только Каспаром, ведь до этого при случайной встрече в Хогвартсе он отчаянно благодарил её за информацию о местонахождении Эзраэла…

— Дедушка, я не хотела, просто… Я не знаю, что на меня нашло, — сделав щенячьи глазки, простонала Аврора, намереваясь вызвать сожаление. — Я понимаю, что могло произойти нечто ужасное, это зелье ведь не до конца… Прости меня…

— Боюсь, что твои извинения тут не помогут, зелье в таком количестве может в будущем вызвать некоторые побочные эффекты. Драконья кровь имеет специфическое свойство накапливаться в организме… Возможно, стоит опасаться повтора этого приступа. Будешь находиться под моим наблюдением, а пока отдыхай… Советую тебе пока приостановить свою музейную деятельность и побыть дома, изображая больную.

Альбус не повышал голос, однако был разочарован в Авроре, несмотря на то, что сейчас она выглядела, как побитая собака, и, конечно же, сожалела о содеянном.

…На время хвори, по придуманной дедушкой версии, вызванной контактом с одним из растений теплицы, Люциуса забрала к себе Друэлла — для матери троих дочерей, мечтавшей о сыне, это было праздником, тем более что семья Малфой, пока еще на шуточном уровне, договорилась с семьёй Блэк, что когда Люциус подрастёт, то возьмёт в жёны одну из их девочек. Авроре приглянулась добрая и покладистая Андромеда, несмотря на то, что Люциус с ней не слишком-то ладил.

Аврору одолевали мысли об Адаре, что могла неправильно расценить произошедшее в теплице, ведь она могла рассказать об этом Абрахасу и испортить мирную семейную жизнь. Семейное спокойствие являлось самой дорогой ценностью, которую супруги Малфой берегли как зеницу ока, придя к этому после трудностей, пережитых ими в былые времена. Идеальная с виду семья действительно была идеальной, и вряд ли кто-то мог в этом усомниться, если бы не появление Тома... Аврора с содроганием вспоминала его жуткий поцелуй и грубость, она не могла поверить в искренность его чувств, зная слишком много о человеке, которого когда-то считала близким. Его прикосновения казались грязными, и отмыться от них не помогали даже самые чудодейственные и дорогие средства гигиены. Но самым страшным наказанием было смотреть в глаза Абрахасу, и не подозревавшему о случившемся. Чувство вины не преследовало бы Аврору так сильно, если бы не стыд за то, что в какой-то момент она поняла, что если бы не Адара, то она могла бы сдаться. Несбывшаяся любовь к Тому не вернулась, однако обострённые чувства из-за его вызывающего поведения внезапно подсказали, что он наконец-то в её руках… Если бы не тот факт, что этот самовлюблённый мужчина не оказался убийцей. Об обстоятельствах смерти Эвелин Аврора разумно решила не рассказывать Абрахасу, дабы не бередить старые раны.

После её пробуждения он, конечно же, сразу начал расспросы, но не получил ничего внятного в ответ. Аврора мысленно поблагодарила дедушку, что тот не рассказал её мужу о принятом зелье. Не сказать, что она сильно испугалась того, что с ней произошло, видимо, шок еще не поселился в её рассудке и вот-вот должен был вспыхнуть, точно маггловская спичка, а может быть, спокойствие было связано с тем, что воспоминания о позавчерашнем инциденте испарились…

* * *

— Я не пойму, ты пришла извиниться за случившееся или нарываться на конфликт? Чарис до сих пор от этого в дрожь бросает… — Каспар говорил уверенно и ровно.

Искренне полагая, что на самом деле он полный трус и подпевала Тома, Аврора была удивлена, что не может прочитать его эмоции. Крауч был необыкновенно собран и спокоен, его светло-карие глаза не бегали из стороны в сторону, как когда-то в школе при оправданиях перед директором, деканом, или же самим Риддлом; внезапно появились сомнения в его причастности, но вполне допускался вариант, что Каспар попросту научился врать. Он, конечно, вряд ли подходил на роль подельника Уидмора, а вот в его отношении к Тому сомневаться не приходилось…

— Каспар, я не пытаюсь тебя обвинить, я просто хочу разобраться. Кто-то напал на меня одиннадцать лет назад, помогая Уидмору… — но она снова вернулась к воспоминаниям о том, что тот неизвестный, чье лицо было будто бы перечиркано чернилами в ее воспоминаниях, оказался в доме при странных обстоятельствах. Уидмор был оглушен, когда Аврора пришла, и сидел на полу.

— Неужели тебе так необходимо ворошить прошлое, Аврора? — он устало опустился в кресло своего личного кабинета в Министерстве Магии и помешал ложечкой чуть остывший чай. — О том, что ты рассказала, я не имею никакого представления. Тебе не ко мне, а этажом выше — в Аврорат, — Каспар сделал недовольное лицо и потыкал пальцем в потолок. — Аврора, скажи мне на милость, что ты делаешь здесь, когда все считают тебя больной? Абрахас потратил так много сил, чтобы убедить меня в том, что твоё поведение — всего лишь результат встречи с каким-то мерзким растением в ваших теплицах. Знаешь ли, с минуты на минуту меня начнут одолевать сомнения, — презрение в его взгляде всё усиливалось, заставляя Аврору всё больше путаться в своих догадках.

— Но, Каспар…

— Покинь мой кабинет, немедленно, у меня очень много работы! — настойчиво и чуть повысив голос, попросил он, раздуваясь от нахлынувшего гнева так, что покраснели его залысины.

Фыркнув, Аврора развернулась на каблуках и проследовала к выходу, внезапно уловив тонкий запах знакомого мужского парфюма, коснувшийся её обоняния, заставивший её недоумённо заозираться по сторонам, ведь Каспару аромат не принадлежал.

— Извините, мистер Крауч, что потратила ваше время…

…Несколько офисных сотрудников Штаба Стирателей Памяти, отделенных друг от друга низкими деревянными перегородками, проводили её любопытными взглядами до самой двери. Аврора едва сдерживала себя, чтобы не посмотреть на них, как на мерзких плотоядных слизней, чувствуя, что вот-вот взорвётся от гнева и смятения. Цепочка на Каспаре, возможно, оборвалась, уж слишком уверен он был в своих словах, а ведь особым талантом ко лжи никогда не обладал. Все версии, возникающие в голове, разлетались в пух и прах…

* * *

Каспар так отчаянно крутил ложкой в чашке, что разлил добрую половину чая на заляпанный кружками от прошлых чаепитий стол и даже не обратил внимание на звук негромких шагов по скрипучему паркету. Он непонимающе сверлил взглядом негорящий камин, в котором пылью осел использованный летучий порох. Странно, его чистили только несколько часов назад, и никто не использовал его после этого… Каспар пытался понять, сошла ли Аврора с ума… Хотя она всегда была немного «того». Его брови медленно соединились, образовав две складочки, когда дверь кабинета сама собой открылась полностью, будто бы от сквозняка, которым в помещении без окон и не пахло. Буквально через секунду он увидел, как Старкинз — его главный помощник, сломя голову несётся из коридора прямо на него с бешеным взглядом. Запнувшись на ровном месте, словно его толкнули, и заозиравшись по сторонам, помощник остановился, однако через мгновение, вспомнив о важном послании, влетел в кабинет начальника.

— Мистер Крауч! Новое нападение на магглов! Начальник Аврората срочно вызывает вас к себе!..

* * *

Невидимой тенью Том следовал за Авророй по витиеватым коридорам третьего уровня Министерства Магии, избегая столкновений с идущими навстречу работниками. В его голове звенел тревожный звоночек, знаменующий начало проблем, что требовали незамедлительного решения. Аврора каким-то немыслимым способом вспомнила о произошедшем с ней в тысяча девятьсот сорок пятом году нападении, и теперь не было сомнений, что она начнёт добывать информацию, которую Том скрывал на протяжении долгих одиннадцати лет. Неизвестно, сколько ей уже известно, ведь её подозрительность и опасения не могли остаться незамеченными. Каспар даже не заметил, что ему немного подредактировали память; сомнений в его верности, конечно же, не было, однако его очевидная неспособность достойно лгать вынудила Тома применить к нему Обливиэйт, благо, что он решил наведаться к старому другу в Министерство именно в день посещения Авроры.

Уже почти занеся волшебную палочку над её головой, Том неожиданно отпрянул в сторону, увидев несущееся к секунду назад пустому лифту, занимаемому лишь Авророй, «стадо» взбесившихся Стирателей памяти во главе со взмыленным Каспаром, у которого разлетелись в стороны все прилизанные к залысинам волоски, теперь стоявшие точно рожки дьявола. Стиратели напихались в небольшой лифт, точно сардины в консервную банку, прижав Тома к стене, и он не успел дотянуться до мантии Авроры, чтобы не позволить ей благоразумно выйти. Когда бесплотный голос возвестил: «Отдел обеспечения магического правопорядка», вся толпа вылетела из зашатавшегося лифта и понеслась прямо в Аврорат, оставив Тома потирать ушибленное плечо. Он не надеялся найти Аврору в этом муравейнике и уже почти отчаялся, когда в несмолкающей толпе вечно заполненного людьми Атриума мелькнула её фетровая тёмно-бирюзовая шляпка с пером. Количество свидетелей, снующих взад-вперёд возле фонтана Волшебного братства со стороны статуи ведьмы, где она находилась, не позволяли пробраться незамеченным и использовать заметные, чуть светящиеся дымком, чары Обливиэйта, для которого нужна концентрация и тишина, а Том, несмотря на свои опасения, не мог изуродовать сознание Авроры — он и сам не понимал, что его держало…

Договорив с хмурым волшебником, чьи усы спускались аж до нагрудного кармана жилетки и закручивались в спираль, она пожелала тому приятного дня и двинулась в сторону каминов, поглядывая на наручные часы. Нельзя было не отметить, что она вовсе перестала быть похожей на себя — из глаз пропал тот чуть безумный, но очаровательный блеск, взгляд стал прямым и требовательным. Одетая в стильный строгий костюм леди на высоких каблуках, цокающих по натёртому до блеска паркету Атриума, ловила на себе заинтересованные и восхищенные взгляды. Она гордо вздёргивала носик, здороваясь со знакомыми, расшаркивающимися перед ней в полупоклонах.

У него совсем не было времени на такие мысли... Лишь несколько секунд подарила ему судьба, когда Аврора встала в очередь к одному из каминов, чтобы переместиться на улицу Лондона.

— Обливиэйт, — тихо шепнул Том, и тоненькая ниточка «сигаретного» дыма потянулась из её головы к волшебной палочке, но так и не соприкоснулась с её кончиком. — Что за чёрт?! — шепнул он слишком громко, и стоящая рядом ведьма в мужском котелке настороженно повернула голову в его сторону.

Попробовав применить заклинание ещё раз, Том впал в ступор — воспоминания Авроры невозможно было прочитать и стереть — они держались, точно щупальцами осьминога, за её сознание и никакие прилагаемые усилия не могли помочь их вытянуть. Когда белоснежные волосы взметнулись в камине, подсвеченные зелёным пламенем, Том окончательно впал в ступор, чувствуя, что его словно обманули. Магия такого уровня не могла беспричинно не подействовать на простого волшебника, однако нонсенс состоял в том, что: либо Аврора слишком сильный окклюмент, в чём не сложно было усомниться, либо её оберегает какая-то искусственная защита, что уже больше походило на правду, а значит… Она знала, что подобное вмешательство может произойти…

* * *

Друэлла была удивлена визиту Авроры, но прекрасно понимала, что та пришла вовсе не к ней, а забрать сына, которого в особняке Блэков не оказалось. Белла кинулась обнимать крёстную прямо с порога, пощекотав кудряшками ей лицо. Сонная Андромеда выползла из своей комнаты в обнимку со сборником сказок Барда Бигля и неказистым длинноухим и длинноногим зайцем, и была тут же поднята Авророй на ручки. Нарцисса, видимо, ещё досматривала последний дневной сон.

— Абрахас забрал его полчаса назад. Может, хочешь чаю? — Друэлла неуверенно улыбнулась и приказала эльфу помочь снять длинный пиджак, заменявший мантию, но Аврора отмахнулась. — Цигнус вчера одним днём побывал в Китае и привёз много сладостей.

— Ох, прости, я так устала, уже по делам в Министерстве побывала, потом в «Кабанью голову» заглянула. Я лежала три дня, не вставая, и очень соскучилась по сыну…

Но Друэлла не собиралась отступать, а взяла её под локоть и слишком мило улыбнулась, вызвав у Авроры некие подозрения.

— Такое впечатление, что ты меня пытаешься удержать насильно.

Неестественный смех и отмахивания ручкой выглядели ещё более комично.

— Мама, что с тобой, ты не заболела? — Белла удивленно уставилась на мать, но получила испепеляющий взгляд.

— Марш в свою комнату, — приказала та сквозь зубы и тут же вернулась к мерзкой улыбочке.

— Я, пожалуй, пойду… — Аврора с сомнением отцепила от себя руку Друэллы и, поцеловав на прощание девочек, с недоверием поглядывающих на мать, вышла за дверь, пожелав приятного вечера.

* * *

Аврора аппарировала к воротам Малфой-мэнора и наказала эльфам не предупреждать Абрахаса, находящегося в кабинете с гостем, о её появлении, чувствуя что-то неладное. Пройдя сквозь желтеющую листьями аллею, она направилась к восточному входу и, словно вор в собственном доме, тихонько добралась до нужной двери и прислушалась.

— …Если подумать, то моя просьба присмотреть и позаботиться об Авроре не подразумевала вашу свадьбу. Я просил приглядеть за ней, но не такими методами, — сомневаться в личности говорившего не приходилось. — Я недооценил ваши несчастные, покинутые всеми души, однако я всегда считал, что вы — такие правильные и честные дети, следующие только велению сердца, вступите в фиктивный брак. Это был очередной рыцарский поступок с твоей стороны? Кто бы мог подумать, что Аврора продастся за деньги... — Том усмехнулся, чувствуя превосходство над молчаливым собеседником.

Однако, Аврора не ожидала, следом послышался смех Абрахаса, довольно искренний, словно ему рассказали не слишком смешную, но забавную шутку.

— Ты всё так же однобоко мыслишь, Том, — Абрахас, по-видимому, выдержал паузу, наслаждаясь эффектом от неопределенно сказанной фразы. Могло показаться, что он вовсе не злится, однако Аврора прекрасно знала своего мужа и готова была поклясться достопочтенным предком, что он сейчас как никогда раздражен и едва сдерживает себя, используя иронию. — Твои осведомители слишком много понавыдумывали, конечно же, наша семейная жизнь тебя не касается, но, так уж и быть, скажу тебе, что мы с Авророй очень любим друг друга, и твои издёвки не имеют никакого значения.

— А знает ли Аврора о некоей Полетт Бонне?

Аврора ощутила необъятную ненависть по отношению к Тому и сдержала порыв ворваться в кабинет и задать ему хорошую трёпку, вот только не остывающая, но тщательно скрываемая обида на Абрахаса кипела в ней так же сильно, как и прежде. Имя Полетт Бонне не упоминалось в Малфой-мэноре, но и не забывалось, заставляя Аврору беречь своё подорванное семейное счастье.

— Все ошибаются, — легко согласился Абрахас. — Но боюсь, и это не твоё дело.

— То есть, ты свою ошибку уже совершил и твоей жене остаётся только отплатить тебе той же монетой…

— Даже не думай цепляться за слова! — на миг в голосе послышалось раздражение. — Только попробуй что-то сделать с Авророй и я…

— Можешь не беспокоиться, Аврора интересует меня ровно столько же, как и десяток лет назад, — монотонно ответил Том. — И твоя реакция доказывает, что ты действительно её любишь.

— Давай закончим этот бессмысленный разговор, тебе давно пора, она вот-вот вернётся, и я бы, не сочти за невежливость, не хотел бы, чтобы вы пересеклись. В последнее время, знаешь ли, она не слишком радуется твоим появлениям, Том.

— Вот оно что, — усмехнулся тот, заставив Аврору покраснеть от злости и недовольства, что ревнивый муж невольно рассказал о её отношении к Риддлу. — Что ж, радуйся, значит, вашему семейному счастью действительно ничего не угрожает. Хотелось знать, будет ли она доставать меня, как и прежде…

— Ты забываешься, Риддл, — прошипел Абрахас угрожающе. — О тебе все и думать забыли, в том числе и она, тем более, она, — поправился он. — Прошу, оставь нас в покое и сведи все наши встречи к минимуму. Потрудись ограничиваться только деловыми вопросами.

И хотя Абрахас понимал, что все эти жалкие издевки не стоят его внимания, он не мог сдержаться. Будь на месте этого ублюдка другой человек — он бы бровью не повёл и просто выставил его за дверь, но Том был настолько раздражающим и невыносимым…

…Том совсем не собирался предупреждать Абрахаса о своих намерениях касательно Авроры — ставшей такой неприступной и желанной, словно любопытный артефакт. Просто он не мог не поиздеваться над старым другом, давая почву для семейных раздоров. Странная ненависть к лорду Малфою-младшему вспыхнула с той самой первой статьи об их помолвке, и Том не мог изгнать из себя это чувство. Он действительно ощутил себя обманутым — человек, всегда уверенный, что нечто, всецело принадлежащее ему, вдруг перейдет и без того имевшему всё на этом свете аристократу чистых кровей… Том вдруг получил такую мерзкую оплеуху от так называемых друзей. Аврора не имела бы такой ценности, если бы вышла замуж за другого, но Абрахас был слишком ярким антиподом Тома — таким отвратительно правильным и благородным, что невольно вызывал раздражение.

Аврора, кажется, знает больше, чем ей положено, а всё из-за ошибки Каспара… Ещё в Министерстве несколько часов назад, Том в одну секунду решил стереть все воспоминания Каспара о том инциденте, хотя мог чуть подправить их, сделав его действительно виновным, однако он был нужен ещё для многих дел организации Вальпургиевых рыцарей.

На улице всё сильнее лило, а Абрахас даже не предложил воспользоваться камином, хотя мелкого пакостничества никогда не было среди черт его характера…

* * *

— Значит, здесь уже давно хранилось чье-то пророчество о Волдеморте и обо мне? — спросил тощий парень в круглых очках и со взъерошенными волосами, крепко сжимая в руке странную стеклянную сферу, будто маленький хрустальный шар для предсказаний. — И Волдеморт заманил меня сюда, чтобы я взял его и отдал ему? Но почему он не мог прийти за ним сам?

— Сам? — пронзительно воскликнула женщина с подозрительно знакомым голосом; маги окружили их в странном помещении, полном высоченных стеллажей со стеклянными сферами. — Ты предлагаешь Темному Лорду явиться в Министерство, где так любезно игнорируют его возвращение? Предлагаешь ему отдать себя в руки авроров, которые пока что тратят время на моего драгоценного кузена?

Аврора была совершенно дезориентирована, она не понимала, где находится, а главное, кто все эти люди, окружившие её друзей… Друзей? Она ощутила нечто странное, что-то связывало её с ними, но этих подростков она видела впервые.

— Ага, так он заставляет вас делать за него грязную работу! — сказал мальчик в круглых очках, стоящий впереди. — Сначала он посылал сюда Стерджиса... потом Боуда...

— Очень хорошо, Поттер, очень... — медленно протянул мужчина, чьё лицо было скрыто не слишком низко накинутым капюшоном, из-под которого на Аврору смотрели серые глаза, внушившие ей необъяснимое чувство страха и сожаления. Голос его был так схож с голосом Абрахаса, но у Абрахаса ведь не серые глаза… — Но Темный Лорд знает, что ты не ду...

— Давай! — завопил мальчик.

Пять разных голосов воскликнули: «РЕДУКТО!», в том числе и голос Авроры, которая, как оказалось, не владела своим телом, а лишь наблюдала за своими собственными действиями. Пять заклятий вылетели из палочек, и полки соседнего стеллажа, в который они угодили, разлетелись на куски; сотня стеклянных шариков взорвалась одновременно, и все огромное сооружение пошатнулось, а воздух сразу наполнился множеством молочно-белых фигур. Их голоса смешались со звоном бьющегося стекла и ломающегося дерева, когда щепки вместе с осколками дождем посыпались на пол...

-… Аврора, очнись! — Абрахас тряс за плечи бьющуюся в приступе супругу, опрокинувшуюся вместе со стулом во время мирного завтрака. — Мерлин Великий! Очнись же! — он ударил её ладонью по щеке — не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы до этого закатившиеся глаза начали фокусироваться на выпавшей из рук газете, в заголовке которой большими чёрными буквами было написано: «Лорд Волдеморт и его экстремистская организация снова совершили нападение на магглов»...

Навсегда замолчавший портрет — единственный свидетель преступления, совершенного над несчастной Джокондой Смит, последний, кто видел, как её тело несли на Астрономическую башню. Аврора смотрела на всадника, скачущего на гнедом коне, застывшего в прыжке в полуметре над землей. Трава вокруг волнами покачивалась на ветру, кроны деревьев леса позади хаотично двигали ветками. Ветер трепал высокие кусты, но не касался как будто врезанного в полотно сэра Генри, на лице которого застыла отчётливая готовность к бою — об этом свидетельствовал и зажатый в правой руке внушительных размеров меч.

Вздохнув, Аврора провела ладонью по портрету, словно надеялась, что он вот-вот оживёт и расскажет о той чудовищной рождественской ночи, омрачившей светлый облик любимого праздника студентов. Во время суда над Уидмором она находилась в Св. Мунго из-за влияния дедушки, не желавшего, чтобы внучка, перенесшая чудовищный ритуал, участвовала в деле, исход которого был очевиден. Её опрашивали следователи, но на сам процесс не вызвали. Тогда она была рада подобному стечению обстоятельств, однако сейчас поняла, что лишилась возможности лично присутствовать на допросе. Официальная версия смерти Джеки, изложенная как дедушкой, так и газетами, гласила, что Эзраэл, проводя эксперименты, случайно убил бедную девушку, а затем уже мёртвую сбросил с Астрономической башни, заметая следы. После статьи в "Пророке" и рассказов очевидцев, присутствовавших в суде, Уидмор, представший перед Визенгамотом, рисовался Авроре сумасшедшим учёным и садистом, который с особым смаком описывал судьям свои злодеяния. Ещё тогда ей, несмотря на перенесенные муки, подобное поведение показалось более чем странным, Уидмора как будто подменили... Но под влиянием испытываемых к нему ненависти и страха она не придала этим мыслям значения и поддалась общественному мнению. И лишь сейчас, по прошествии лет, туман слепоты рассеивался и приходило понимание, что этот человек вовсе не был зверем. Картина, складывающаяся из воспоминаний и обрывков информации, которую удалось собрать при помощи бабки Катарины, открывала совсем иную правду, и трудно было держать её в себе, вот только подвергать опасности других было слишком необдуманно… Существовал только один человек, способный стать хранителем подобной информации…

— Простите, мисс… Миссис, чем я могу помочь? — поправился длинноволосый мужчина в потёртом пиджаке с заплатками на локтях, взглянув на обручальное кольцо. Его жидкие нерасчесанные волосы сосульками спускались по плечам, придавая ему сходство с уличным бродягой. — Вы к кому? Заблудились?

— Разве в Хогвартсе можно заблудиться? — Аврора в приступе ностальгии прикоснулась к дверному молотку в виде орла, служившему охранником Дома Рейвенкло. — Я — леди Аврора Малфой, а вы кто такой? — не подумав, что вопрос может показаться грубым и высокомерным, спросила она.

Гордо приосанившись, мужчина разгладил карманы пиджака и попытался улыбнуться — его близко посаженные глаза на ястребином носу сверкнули узнаванием.

— Я — Аргус Филч, с недавних пор завхоз Хогвартса, а вы, стало быть, внучка директора Дамблдора? Простите, что не узнал вас сразу, на снимках газет вы выглядите несколько… иначе, — подобрал он нужное слово немного болезненному виду Авроры.

Из-за угла выбежала чёрно-коричневая полосатая кошка с длинной шерстью и поразительно яркими красными глазами.

— А, миссис Норрис, — спохватился Аргус и подхватил её на руки. — Это свои, — неопределенно сказал он, почесывая её за ухом.

Аврора автоматически поднесла ладонь к кошке и, дождавшись, пока та обнюхает пальцы и снова заурчит, погладила по голове.

— Трагичная история, — выдохнула она. — Миссис Норрис ещё была человеком, когда я училась в Хогвартсе.

— Мне рассказывали.. Чудовищный несчастный случай... — немного угрюмо сказал он. — Но она и сейчас неплохо справляется со своими обязанностями. Вы к директору?

— Да, но Минерва сказала, что он сейчас занят, вот я и решила немного прогуляться по старым местечкам, — пояснила Аврора, взглянув на свои часики на тонком золотом браслете. — Он вот-вот освободится, пожалуй, я пойду. Приятно было познакомиться, мистер Филч, — думая о чем-то своём, добавила она и пошла в сторону лестниц, даже не заметив звона колокола, знаменовавшего окончание очередных уроков у студентов.

Аврора бездумно шла сквозь толпу студентов, с интересом поглядывающих ей вслед. Она не замечала давно позабытой школьной суеты и запаха исписанных чернилами пергаментов. Разговоры и редкие смешки отдалённым неясным и неразборчивым шумом касались её слуха. Кажется, какой-то горделиво выпятивший грудь слизеринец что-то спросил, возникнув у неё на пути, но она не отреагировала, просто пройдя мимо. В спину послышались смешки, но, похоже, смеялись вовсе не над ней, а над тем старшеклассником, судя по всему, не собиравшимся сдаваться.

— Леди Малфой! — снова окликнул её тот же голос, теперь показавшийся знакомым. — Леди Малфой, это я, Руди Лестрендж, вы не узнали меня?

Аврора вздрогнула и остановилась, взглянув на мальчишку, чья белозубая улыбка на веснушчатом лице играла гордостью перед «своей компанией» за знакомство со столь высокопоставленной женщиной. Оглядев команду, тихонько перешептывающуюся в сторонке, она обреченно вздохнула.

— Мистер Лестрендж, — от звука этой фамилии Аврора почувствовала, как по спине пробежал холодок, только толком не могла объяснить причины. — Добрый день, я, наверное, задумалась, — выдавив из себя улыбку, она вдруг подумала, что некая подсознательная память намекает ей, что "в будущем" она могла быть так или иначе знакома с Лестренджами. — Как вам Хогвартс? Освоились? — пришлось через силу поддаться беседе.

— О, да, жаль, что я не учился здесь изначально, — но Руди тут же перевел тему: — Слышал, вам нездоровится, рад видеть вас в добром здравии, леди Малфой, вы как всегда выглядите прекрасно.

Лесть отлично удавалась этому мальчишке, однако не заметить её было трудно, особенно, вспоминая ужасное отражение утром в зеркале. По внезапно посерьёзневшему выражению лица Руди, глядящего куда-то вправо ей за спину, она догадалась о чьём-то появлении.

— Аврора, здравствуй, — раздался напряженный голос дедушки, заставивший её медленно обернуться.

— Профессор Дамблдор, сэр… — начал Руди, но осёкся, глядя на мрачного директора не обращающего на него никакого внимания.

— Не хочешь заглянуть ко мне на чашку ароматного чая? — игнорируя мальчика, предложил тот; в интонации отчетливо читалось приглашение на гильотину.

— Конечно, — будто и не заметив сузившихся недовольных глаз Альбуса, добродушно ответила Аврора. — Хорошо учитесь, мистер Лестрендж, до встречи.

— До встречи, леди Малфой, — галантно приклонив голову, попрощался Руди, но стоило ей отойти, как он получил неприятный подзатыльник от студента, не иначе как по недоразумению ставшего его лучшим другом в Хогвартсе. — За что, Руквуд? Я же говорил, что мы знакомы!

— Видел бы ты свою идиотскую улыбочку, дурень!..

* * *

Аврора и ухом не повела, когда, бросив в камин в директорском кабинете щепотку летучего пороха, дедушка сообщил Абрахасу, что она нашлась и с ней всё в порядке. Приземлившись в привычное гостевое кресло напротив массивного дубового стола, она стала бездумно разглядывать книжные полки и стеклянные стеллажи круглого кабинета, не страшась копящегося в Альбусе гнева, готового выплеснуться на неё в любую секунду. Хмурый взгляд поверх очков-половинок не предвещал тёплых речей, однако, вопреки ожиданиям, дедушка, расправив полы мантии, присел в кресло и шумно выдохнул, словно отпуская всё недовольство. На распрямившемся лице стало меньше морщин, глаза больше не метали молнии, плечи расслабились, и он медленно и вкрадчиво начал разговор:

— Давай опустим то, в каком состоянии ты сбежала из дома; не предупредив Абрахаса, явилась в Хогвартс, не иначе как, чтобы распугать учеников своим жутким болезненным видом... — на этих словах Аврора с обидой фыркнула, но сдержала порыв перебить его. — Я мог навестить тебя, когда закончу все дела…

— Во-первых, спасибо за комплимент, — язвительно сказала она, сложив руки на груди и постукивая пальцами по сгибу локтя. — Во-вторых, я больше не могу находиться взаперти, ещё немного и я действительно сойду с ума, как вы мне все пророчите, в-третьих, в последнее время, если ты не заметил, Абрахас очень интересуется сутью наших бесед. Да и сменить обстановку мне бы не мешало…

— Ты стала чересчур капризной, Аврора, — жестко перебил Альбус, снова глядя напряженно. — Я попросил тебя соблюдать постельный режим и не покидать дома, пока приступы не сойдут на нет. Сейчас каждая случайная встреча с кем-то и напоминание могут вызвать рецидив, а ты разгуливаешь по Хогвартсу, точно всё в порядке. Хочешь, чтобы поползли слухи о твоей невменяемости? Ты этого желаешь своей семье? Мне кажется, что ни твой муж, ни, уж тем более, сын не заслужили подобной участи, — праведный гнев был обращен в колкие неприятные обвинения. — Ты взрослая женщина, Аврора, кроме того, публичная фигура, ты должна отдавать себе отчет в своих действиях и не быть легкомысленной.

— Руди, по моим предположениям, двоюродный брат Джоконды Смит, — без промедлений начала она, намереваясь остановить поток недовольных речей дедушки. — Тот мальчик из Слизерена, которого я встретила в коридоре. Рудольфус Лестрендж, сын Гордона, племянник Альферанца Лестренджа, который, по моим расчетам, и являлся отцом Джеки, — расписала она во избежание любой неясности.

— Ты когда-нибудь успокоишься, Аврора?.. — разочарованно и вместе с тем возмущенно сказал Альбус, приложив ко лбу ладонь. — Прошло столько лет, а ты всё ещё копаешься в прошлом… И не уходи от темы, твоя выходка может дорогого стоить…

За окном свирепствовал ветер, а на небе клубились грозовые тучи, поскрипывали старые рамы, щёлкали расшатавшиеся ручки; отстранённо наблюдая за непогодой, Аврора даже не слушала, о чём ей сейчас втолковывали, но вынырнув из глубины своих мыслей, она спокойно продолжила:

— Это не всё, что я хотела тебе сказать, — с почти равнодушным выражением на лице произнесла она. — Эзраэл Уидмор не виновен в смерти Эвелин Уилкис, это… — но её оглушил звук удара кулака по столешнице.

— Что за ерунду ты несешь? — но к концу фразы его голос внезапно изменился. Альбус помедлил со следующим вопросом, понимая, что после всего произошедшего по вине зелья восстановления памяти и собственной безответственности, Аврора может быть слегка не в себе и рассеяна: — Что… Что ты хочешь этим сказать?

— Именно поэтому я и пришла к тебе, дедушка, — со вздохом начала она и горько усмехнулась. — Я не хотела бы, чтобы Абрахас узнал об этом, боль его потери, я уверена, всё так же сильна, и я бы не хотела лишний раз упоминать при нём имя Иви. Но слишком долго я хранила это в себе, похоже, ввиду последних событий, мне стоит с кем-то поделиться знаниями, пока я нахожусь в здравом уме, — ещё один горький смешок из её уст, коснувшись слуха Альбуса, заставил его вздрогнуть — то, что происходило с Авророй в последние полторы недели действительно походило на первые признаки надвигающегося безумия. Она выпадала из реальности, бормотала что-то бессвязное, плохо спала и практически перестала есть. Он пичкал её зельями вместе с Горацием Слагхорном, но ощутимых результатов это не приносило, как и ожидалось, драконья кровь не позволяла зелью полностью выйти из организма, однако в последние дни Авроре постепенно становилось лучше. Если бы возможно было повернуть время вспять, то Альбус никогда бы не взялся за изобретение подобного зелья. — Хочу начать с Эзраэла Уидмора, — сказала она, вовсе не замечая своего странного поведения. — Смею надеяться, что ты не будешь меня перебивать. У меня нет никаких доказательств, и я знаю, что ты, как никто иной, можешь поверить в эти доводы, потому что в глубине души знаешь — настоящим чудовищем был и является вовсе не он, — Альбус только открыл и вновь закрыл рот под укоризненным взглядом внучки. — Да, как и предполагалось тогда — в тысяча девятьсот сорок пятом — это Том убил Эвелин, и в смерти Плаксы Миртл виновен именно он, а ещё он пытался убить меня, — голос дрогнул, теперь Аврора предпочитала считать, что тот Том, которого она любила — чуть вспыльчивый, но близкий человек — был лишь плодом её разыгравшегося воображения.

В задумчивых глазах Альбуса отражались блики нестихающего пламени камина, на удивление, он действительно не собирался перебивать; после того, как Аврора, тем не менее, ожидая от него какой-то реакции на сказанное, на миг замолчала, он лишь тихо попросил:

— Продолжай.

Она впилась в протертые, все в мелких трещинах кожаные подлокотники кресла ногтями, чувствуя, что обратилась по адресу.

— Оказывается, сирота из маггловского приюта не так прост. Мало того, что я до определенного времени считала, что Том Риддл магглорожденный…

— На Слизерин не принимают магглорожденных, Аврора, — поглядев на мирно дремавшую распределительную шляпу, напомнил Альбус, хотя в былые времена и сам был удивлён факту поступления Тома именно туда.

— Он не просто полукровка, дедушка, он потомок Гонтов — последних волшебников, кто приписывал себя к потомкам Салазара Слизерина, ты знал об этом? — но по вспыхнувшим удивлением глазам Дамблдора, она поняла его неосведомленность. — Мне свёкор много чего рассказал, у него есть некая склонность к коллекционированию людей… Он согласился кое-что поведать, и настоятельно рекомендовал держаться от Тома подальше, похоже, что бесстрашный и всемогущий лорд Луи Малфой — и тот опасается какого-то мальчишки, — подумав пару секунд, Аврора добавила: — Помнишь тот перстень с изумрудом, что Том носил в школе? Лорд Малфой не уверен, но он сказал, что, возможно, этот перстень принадлежал Слизерину, а значит, Гонтам… Я поискала материалы по делу…

— Ты опять играешь в детектива, дорогая, — напряженно, но спокойно сказал Альбус, стараясь не тревожить и без того хрупкое душевное равновесие Авроры; конечно же, он был против её вмешательства в такие дела, но излагаемая информация, пускай и без доказательств, поневоле заставляла вслушиваться в каждое слово...

— Кажется, один из них остался в живых, — продолжила она и не заметив едкого комментария, — только сидит в Азкабане за убийство троих магглов — семьи по фамилии Риддл, — Аврора подозрительно сощурилась. — Несомненно, никто не интересовался прошлым приютского мальчика, да и сколько людей с фамилией Риддл живёт на планете? — она немного растерялась, поэтому снова остановилась, чтобы упорядочить все мысли. — К сожалению, лорд Малфой был скуп на информацию, слава Мерлину, что в Аврорате у меня есть Чарли, помнишь, что в Дервиш и Бенгз работал?.. Не знаю, что там произошло в Литтл-Хэнглтоне, но я видела фотографию Тома Риддла-старшего, несомненно, Том — копия своего отца…

— Я слышал об этом, — с расстановкой произнёс Дамблдор, но он впервые слышал, что убитые носили фамилию Риддл, иначе это бы непременно заинтересовало его. — То было громкое дело. Потомок Слизерина убил трёх магглов… Ты считаешь, что совершённое им преступление являлось следствием того, что Том появился на пороге его дома? Полукровка… — он снова задумался, глядя на тихо посапывающую распределительную шляпу. — У Гонта была сестра, вероятно, мать Тома… К сожалению, мне мало что известно о них, но я постараюсь разузнать, — и внезапно Альбуса осенило: — Конечно, так вот откуда Том владеет Парселтангом… — он принялся массировать виски, сник в кресле, выглядя очень усталым человеком. Эта новость вовсе не шокировала его, словно всегда была вероятность чего-то подобного.

— Я ещё в школе не могла понять, почему он, когда злится, начинает шипеть, — равнодушно сказала Аврора. — Признаться, я ожидала от тебя большего удивления, — между прочим добавила она, заметив на полке сзади глиняный заварочный чайник — дедушка забыл, что обещал ей чашечку ароматного чая. — Что ж, не важно… Кольцо Слизерина — редкий артефакт, я думаю, что вещь подобной ценности могла принадлежать Гонтам… Но… Вот что странно, чистокровные маги просто так отдают реликвию какому-то мальчику, похожему на соседа-маггла? — она не заметила с каким презрением это сказала. — Что-то тут нечисто. Это происходило в тысяча девятьсот сорок четвёртом году. Тому тогда было около шестнадцати… Мог ли он подставить…

— Аврора, как бы то ни было, Гонты были настоящими сильными Тёмными магами, вряд ли подростку было под силу взять под контроль хотя бы одного из них… Но ты снова отошла от темы…

…По ходу рассказа о преступлениях Тома и Эзраэла Уидмора, на протяжении которого то вытягивалось, то хмурилось лицо Дамблдора, Аврора начинала осознавать, насколько сильна всегда была его неприязнь к Ридллу, что только ради неё и чтобы следить за происходящим, они будто бы нашли мирный язык, правда ненадолго. Сколько раз был заранее отрепетирован этот разговор — она и не считала — старалась говорить спокойно и рассудительно, чтобы не встретить порицания за кучу предположений и, в общем-то, отсутствие доказательств. Дедушка, конечно же, был очень рассержен на неё за посещение Уидмора в Азкабане, благо, что это было несколько лет назад, а также, как Аврора и предполагала, отнёсся скептически к посещению бабки Катарины, о которой, кстати, слышал немало лестных отзывов. На тему предположительных действий Каспара Крауча под руководством Тома Риддла Альбус только неоднозначно покачал головой, однако с тем, что Эвелин Уилкис что-то подозревала о Риддле, склонен был согласиться.

Беседа со стороны казалась довольно спокойной, если бы не гнетущее напряжение, витающее в воздухе, из-за которого ей трудно было формулировать свои мысли.

— Минерва пришла, — каким-то образом определил Альбус, и буквально через несколько секунд она действительно постучала в дверь и попросила его срочно спуститься, так как на Гербологии у третьего курса Гриффиндора стряслось нечто из ряда вон выходящее. — Никуда не уходи, — попросил он строго, глядя на Аврору.

Но она и так не собиралась никуда уходить, только встала с места и дошла до окна, чтобы прекратить, наконец, этот ужасный скрип оконных рам и ржавой ручки, но внезапно застыла на месте, увидев в небе над Запретным лесом тёмный силуэт крылатого коня, борющегося с порывами беспощадного ветра при помощи мощных перепончатых крыльев… И внезапно, будто бы оказалась там — над лесом, верхом на фестрале, летящим прочь из Хогвартса, почему-то к Лондону. Невероятное ощущение полёта невозможно было сравнить с полётом на неживой метле, а тут прямо под ней ощущалось биение сердца живого существа. Стоило повернуть голову, как Аврора вновь увидела этого мальчика в круглых очках, чью и без того лохматую шевелюру трепал встречный ветер, другие попутчики пугливо вжимались в спины фестралов, особенно Гермиона, всегда боявшаяся летать… Аврора стала видеть этих существ после смерти Джеки…

Она вздрогнула и вынырнула из собственных воспоминаний, тонкой струйкой из носа по губам и подбородку стекала кровь, капая на бежевый шейный платок. Лёгкое головокружение, сопутствующее каждому погружению в память, снова дало о себе знать... Аврора, покачнувшись, незамедлительно оказалась возле камина директорского кабинета, который был доверительно незапечатан. Однако, прежде чем сбежать, опасаясь ненужной заботы со стороны дедушки, она взглянула на чуть приоткрытую дверцу рядом со стеллажом с прозрачными бутылочками. Нужно будет как-нибудь попросить дедушку использовать Омут памяти, чтобы выстроить все мысли и воспоминания в последовательность. Сейчас оставалось слишком много пробелов и лишь только несколько имён без остановки крутились на языке — Гарри Поттер, Гермиона и забавное имя Луна Лавгуд, кажущееся невероятно знакомым…

С досадой взглянув в собственное расплывающееся мутноватое отражение в медной пиале на каминной полке, Аврора выпустила из ладони летучий порох и, преследуемая смешанными чувствами, отправилась прочь, но вовсе не в Малфой-мэнор, а в Лондонскую библиотеку, чтобы исследовать генеалогические древа всех волшебников, чьи фамилии начинались на «П» и «Л». Она помнила одного Поттера по школе, но до сих пор не запомнила его имени, и, отправляясь в библиотеку, прекрасно понимала, что тот Гарри Поттер родится ещё не скоро, а только перед окончанием первой магической войны, которая должна будет закончится в тысяча девятьсот восемьдесят первом году — эта дата, как и жизнь мальчика Гарри, волей случая ставшего причиной гибели Тёмного Волшебника Волдеморта, впечаталась в сознание Авроры так, будто эту историю она знала сызмальства, как обыкновенную сказку. Первая магическая война ещё и не начиналась… Лорд Волдеморт, как себя называл этот человек, ещё даже не начал действовать открыто, не считая самого яркого первого разгрома в Барбикане, в котором погибло несколько десятков магглов… Цели нападения так и остались загадкой — кто-то всё ещё приписывал их на счёт последователей Грин-де-Вальда, а, следовательно — семье Лестрендж, которая как-то уж слишком быстро очистила себя от подобной клеветы и пожертвовала большие суммы на восстановление Барбикана. Аврора не была слепой, но и не имела доказательств против Гордона Лестренджа, который непременно был во всём этом замешан. Абрахас только разводил руками, явно непосвященный в их дела, и предполагал, что сам Гордон Лестрендж скрывался под маской неизвестного лорда Волдеморта — вымышленного персонажа, призванного обеспечить ему алиби. А это значило, что Том и в этом замешан, если является правой рукой лорда Волдеморта…

Фамилия Лестрендж то и дело всплывала в отголосках памяти Авроры, в мыслях материализовывались чьи-то лица, знакомые и неизвестные, но последовательность и логичность цепочек памяти никак не хотела восстанавливаться. Всё ещё не были известны имена тех рыжих мальчика и девочки из воспоминаний, которые вместе с ней летали на фестралах. Аврора не могла понять причины столь вопиющего нарушения правил Хогвартса — полете на фестралах. Одно можно было сказать точно — время, из которого она прибыла, находилось примерно между тысяча девятьсот девяносто пятым и тысяча девятьсот девяносто девятым, судя по примерному возрасту Гарри Поттера, рожденного в тысяча девятьсот восемьдесят первом и представшим в памяти подростком лет четырнадцати-шестнадцати. Но… Сама Аврора точно не могла сказать, сколько тогда ей было лет. Приблизительность дат только сильнее заставляла её путаться в воспоминаниях. Она даже пыталась записывать, но все оказалось тщетным; стоило подождать, пока обрывки памяти сами не разложатся по полочкам, вот только всё чаще углубляясь в них, Аврора испытывала невыносимую мигрень вплоть до кровотечения из носа, а иногда теряла сознание. Дедушка опасался, что эти симптомы могут привести к серьёзным нарушениям в работе центральной нервной системы, ведь состояние Авроры нельзя было назвать удовлетворительным. Она была рассеянной, забывала какие-то моменты из своей теперешней жизни, иногда действительно выпадала из реальности, словно душевнобольная, разговаривала сама с собой…

Вот и сейчас она не заметила, как, пройдясь вдоль огромных книжных стеллажей библиотеки, направилась от камина прямо к лифту, находящемуся в противоположной стороне зала у стола библиотекаря. Узкая кабинка лифта, больше похожая на капсулу маггловского лекарства, поднялась в лондонском тупике прямо из канализационного люка. Повезло, что в Лондоне дождь уже прошёл. Взглянув на своё отражение в большой луже у выхода из тупика, Аврора вытащила из кармана сумки крупные солнцезащитные очки, надвинула пониже поля шляпки и пошла вдоль проезжей части, слившись с толпой людей, спешащих с работы в недра метро. Шум проезжающих мимо автомобилей, поднимающих с асфальта мелкие брызги, утомлял слух, а десятки, может, сотни чужих лиц, хмурых уставших прохожих, проплывающих мимо, мешали сосредоточиться. Мысль о том, что, как выразилась Катарина, ей придётся «уйти», не оставив следов, всё больше приводила в безвыходное, безвоздушное уныние. Аврора искренне не хотела исчезать, ведь здесь были Люциус и Абрахас, здесь была вся её жизнь, но чем больше картинок вертелось в её голове, тем отчего-то крепче становилось осознание, что жить с таким бременем станет невозможно. Сильнее становилось необъяснимое чувство, что это произойдёт в ближайшее время, и больнее ощущалось внутреннее душевное расстройство, списываемое Абрахасом, которому всё же, частично приоткрыли правду, и дедушкой на побочные действия зелья… Встреча с эзотериком обеспечила Авроре бессонницу на последующие годы. «Уйти» означало — уйти насовсем, или вернуться туда, откуда она пришла? Аврора пыталась попасть на приём к Катарине впоследствии, но на пороге её встретила совсем другая женщина — молодая маггла в интересном положении, из дома больше не доносилась вонь кошек, а адреса бывшей владелицы женщина не знала. Будто Катарина сбежала…

Аврора запнулась на откуда ни возьмись оказавшейся под ногами книге, но не успела упасть, как чьи-то руки рывком подхватили её и поставили на ноги.

— Прошу прощения, — усатый рыжеволосый мужчина с бакенбардами подхватил валявшуюся в луже злосчастную книгу, а так же выроненную сумку Авроры. — Я сегодня немного рассеянный.

Она бы бросила, что ничего страшного и поплелась дальше, но взгляд привлекла волшебная палочка, оказавшаяся в руках случайного встречного, притом, мага — это заставило обратить внимание и на пустую улицу, посреди которой она оказалась. Узнавание пришло не сразу, а после того, как Аврора наткнулась на свежевыкрашенную вывеску «Дырявый котёл», возле двери которой она и находилась. Вот почему в её магических способностях у этого человека не возникло сомнений — возле двери паба магглы не ходят, они обходят стороной «обветшалое» заброшенное здание, да и костюм, что был на Авроре, казался немного старомодным для магглов, а у волшебников такой внешний вид считался нормальным.

— Всё в порядке, ничего страшного, — как-то робко произнесла она, думая, что рыжий волшебник ей кого-то напоминает, только трудно было сказать кого. Очищенная заклинанием книжка в его руках оказалась сборником детских сказок, на обложке с движущейся картинкой вокруг прыгающего горшка носился волшебник, размахивая нарисованной волшебной палочкой. Аврора читала сыну точно такой же экземпляр сказок Барда Бидля. Только что она осознала, что за последние две недели видела сына только мельком. Луи Малфой на время её болезни заботливо забрал внука во Францию после того подозрительного разговора о биографии Тома Риддла…

— Это для моего сына Артура, — заметив её взгляд на книге, пояснил мужчина с добродушной улыбкой. — Прошлый экземпляр он утопил в унитазе, — усмехнулся он.

Аврора поправила чуть съехавшие очки и распрощалась с волшебником, убедившимся, что с ней всё в порядке, но стоило ей открыть дверь в паб, как её осенило. Волшебник был никем иным, как Септимусом Уизли, только изрядно раздобревшим со времён их последней встречи несколько лет назад. Слава Мерлину, он не узнал её. Внезапно вспышка света оглушила её сознание, в голове мелькнули лица рыжеволосых девочки и мальчика, что летали вместе с ней и Гарри на фестралах… Джинни и Рон…

— Мэм, вам плохо? — Септимус, не успев отойти, снова оказался рядом и уже поддерживал сползшую по дверному косяку Аврору. Головокружение потихоньку сходило на нет. — Вам нужно в госпиталь! Вы очень бледны…

— Нет, всё в порядке, — бесцветным голосом отозвалась она, внезапно вырвалась из его захвата и сделала рывок внутрь паба. — Всё в порядке, — бросила Аврора через плечо, искренне надеясь, что Септимус всё же её не узнал и не станет донимать ненужной помощью.

На ватных ногах она как можно быстрее добралась через полупустой паб мимо барной стойки к задней двери. Наверное, выглядела Аврора сейчас как пьяная, раскачиваясь из стороны в сторону. Несмотря на спутанное сознание, она довольно ловко справилась с кирпичами и уже вышла через образовавшуюся арку в Косой переулок, где накрапывал мелкий дождик. Осознание, что Абрахас и дедушка, наверное, сейчас с ума сходят, настигло её приступом вины — Аврора совершенно не понимала, как попала на торговую улочку и, оказывается, прошла от библиотеки не меньше трёх миль; на улице уже темнело, однако солнечные очки она не сняла. Странное ощущение нереальности всего происходящего становилось всё крепче, как и понимание, что с ней действительно творится что-то неладное. Вмиг настигшее переутомление ясно давало понять, что с аппарацией лучше не связываться, если она не хочет оказаться расщепленной на части. Холодный дождик быстро промочил её шляпку и плечи пиджака, но Аврора и не помышляла отправиться обратно в «Дырявый Котёл», чтобы воспользоваться камином. Взгляд бармена Тома, недоверчиво скользнувший по ней во время короткого полупьяного перемещения через паб, мгновенно отохотил от этой затеи. Потихоньку приходя в себя, она вдруг поняла, что выглядит и ведет себя, как городская сумасшедшая, бесцельно слоняющаяся по улицам. Неужели это действительно признаки наступающего на пятки безумия?

Подавив всхлип, полный расстройства и разочарования в самой себе, Аврора двинулась к почтовому отделению, где располагался подключенный к сети общественный камин. Всё, чего она хотела — это поскорее добраться домой, повинно взглянуть в глаза мужа и как следует проплакаться в подушку от нахлынувшей безысходности. Дома и стены лечат — посему вариант действительно казался спасительным. Она не могла объяснить причины своего поведения, но будто не владела своим телом, замыкалась в себе и своих мыслях — разум, кажется, был переполнен, именно отсюда и были все мигрени, головокружения и носовые кровотечения. Мозг просто не справлялся с таким количеством информации и решал эту проблему по-своему… Аврора слышала, что были случаи, когда сознание просто отключало болезненные воспоминания, и, несмотря на то, что столько лет стремилась вспомнить свою прошлую жизнь, сейчас она мечтала всё забыть.

Воспоминания угнетали, не давали здраво мыслить, уже сейчас Аврора чувствовала, какой груз ответственности несут в себе обрывки памяти — Лорд Волдеморт, обещавший стать новым Геллертом Грин-де-Вальдом, Первая и Вторая магические войны, о которых она толком ничего не знала, Гарри Поттер — мальчик, ставший героем во младенчестве — всё это было обузой, постепенно приводящей к безумию. Даже если и удастся вспомнить всё окончательно, прекратятся нестерпимые приступы и жуткие ночные кошмары, всё встанет на свои места, всё равно жизнь со знанием будущего не обещает спокойствия. Делая каждый шаг, Аврора будет бояться нарушить пространственно-временной континуум. Ну почему? Почему она не слушала дедушку, когда тот говорил, что воспоминания принесут только боль? Может, время само хотело отнять их при перемещении...

Впав в окончательное уныние, она горько заплакала, ощущая, как теплые дорожки слёз сбегают из-под очков по щекам. Шмыгнув носом и прокашлявшись, уверяя себя, что стоит держаться хотя бы до дома, Аврора оказалась у здания почты и уже собралась войти внутрь, как её вдруг толкнули плечом, но случайный прохожий, не извинившись, завернул за угол, где начиналось ответвление Лютного переулка.

— Антонин? — прошептала Аврора, и, казалось, узнала волшебника только после того, как произнесла имя.

Она осторожно выглянула за угол, где скрылся Антонин Долохов — слизеринец, учившийся в Хогвартсе на несколько курсов младше её. Этот щупленький паренёк был так же пару раз замечен ею в обществе Тома в последние несколько месяцев и вёл себя как мелкая сошка, расстилаясь перед Риддлом. Прежде чем осознала что делает, Аврора выглянула из-за угла в Лютный переулок, чтобы убедиться в собственных догадках. Вёл он себя странно — всё время озирался по сторонам, остановившись возле магазина гигантских пауков, убедился, что на него никто не обращает внимания, накинул капюшон мантии и ускорил шаг, пока не нырнул в узкий проход между зданиями. Он выглядел точно преступник, вот-вот собиравшийся совершить некое злодеяние…

Окончательно убедившись в отсутствии здравого смысла всего сегодняшнего дня, Аврора почувствовала, как её туфли сами, словно заколдованные, оторвались от мокрого прямоугольного камня улочки и понесли её в Лютный переулок. Усомниться в глупости поступка было сложно, но странное поведение Долохова не могло не подстегнуть её к подобному шагу, учитывая сколько подозрений витало вокруг Тома и его друзей. Усталость как рукой сняло, когда, неловко взглянув на удивлённого присутствием столь прилично одетой женщины в столь неподходящем месте случайного зеваку, Аврора завернула в тот же закоулок, где скрылся Антонин. В коротком зловонном переходике его уже не было видно, зато, подходя к следующему проулку, оказавшемуся тупиком с заколоченными окнами домов, она услышала негромкий разговор:

— Достать это будет труднее, чем я думал, я всего лишь посредник, а желающих много… — негромкий голос неизвестного, явно набивающего цену, заставил Аврору прильнуть к мокрой кирпичной стене и замереть в испуге — рано или поздно осознание глупости поступка должно было прийти.

— Значит, нужно стараться усерднее, — бросил зло басовитым голосом Долохов. — Я не за это плачу вам деньги, Джек.

— Боюсь, что здесь от меня ничего не зависит, — надменно и, в то же время, разочарованно, скорее всего, из-за того, что не получит прибавку к стоимости услуг, сказал некий Джек. — Это рискованное дельце, здесь требуется кропотливая работа, но вы можете ускорить процесс, если немного посодействуете материально. Знаете ли, не одного уважаемого волшебника придётся подкупить…

Послышался недовольный рык Долохова, Аврора «вполглаза» выглянула в грязный тупик, чтобы застать странную сцену — Антонин рывком поднял левый рукав мантии, чтобы показать внутреннюю сторону предплечья, на которой что-то было изображено. По реакции чуть отпрянувшего в сторону Джека — невысокого сутулого волшебника с высоко замотанным шарфом, чтобы видны были только щелки глаз, можно было сказать, что неясный рисунок, скорее, татуировка, что-то значил. Кажется, Джек испугался не на шутку, а вот по распрямившимся плечам Долохова можно было судить о его завышенном чувстве собственной важности.

— Теперь ты понял? Лорд Волдеморт не терпит ожиданий, — властно сказал он, опуская рукав. — И доплаты не будет, не успеешь в срок, знаешь, что будет…

У Авроры оборвалось сердце, подозрения в том, что семья Лестрендж и Том со своими дружками замешаны в деле с Волдемортом, окрепли.

— Д-да, — проблеял неожиданно высоким голосом Джек. — Не надо угрожать, пожалуйста… Я всё сделаю… Передайте Лорду моё почтение…

Не успела Аврора подумать, что имя лорд Волдеморт и впрямь что-то значит в определенных кругах, как что-то прошуршало под ногами — огромная крыса, полоснув хвостом по её ноге, слиняла в решетку канализации. Аврора, не успев взять себя в руки, пискнула и отпрыгнула в сторону, попутно пытаясь решить, что же делать — бежать или притихнуть, спрятавшись за мусорным баком в метре левее.

— Запомни, мы знаем все твои слабости, Джек, лорд Волдеморт не простит осечек, — продолжил Долохов, судя по всему не услышавший копошения за углом.

— Ясно… — слово показалось каким-то растянутым.

— Петрификус Тоталус! — луч заклятия выскочившего из-за угла Долохова вонзился в плечо, вжав Аврору в стену, по которой она благополучно сползла, не в состоянии пошевелиться или что-то сказать. Казалось бы равнодушным взглядом она наблюдала за нападавшими, на самом деле испытывая панику. Из-за спины Антонина вышел приземистый Джек.

— Вы привели за собой хвост!

— Заткнись, — гаркнул Антонин и с интересом посмотрел на растянувшуюся на мокром грязном тротуаре женщину. — Кто тебя подослал, ведьма? Аврорат? Шпионишь? — но Долохов, сдернувший с её головы шляпу и снявший очки, только удивлённо моргнул, явно узнавая незнакомку...

* * *

Абрахас в бешенстве связывался по каминной сети со всеми подряд, пытаясь выяснить, где находится его жена, и совершенно не думая о том, что могут подумать собеседники, увидев его взмыленную голову в камине. Совершенно обезумев, он наорал на Дамблдора за его безответственность — мало того, что Аврора больна и иногда не соображает, что делает, так ещё и поплелась в маггловскую часть Лондона на свою беду — уж там-то её точно могли принять за сумасшедшую. Раздраженный до предела собственным бессилием, Абрахас всё ещё надеялся, что она догадалась аппарировать к кому-то домой, винил себя за то, что упустил, позволив ей сбежать, даже наказал эльфов, не уследивших за хозяйкой, которая, к слову, использовала против глупых созданий какую-то уловку. Нет, она не сошла с ума, напротив, после всех этих ужасных приступов, очень схожих с эпилептическими, ей стало намного лучше, значит, выходило из организма треклятое зелье, ставшее причиной негативного отношения Абрахаса к Дамблдору. Более всего неприятными были их недоговорки, ведь Аврора явно что-то вспоминала…

— Друэлла, моя жена случайно не у тебя? — почти гаркнул он на женщину, которая едва не уронила Нарциссу, увидев в камине его голову.

— Абрахас, ты что творишь? — зло бросила она, успокаивая заплакавшую дочь, но осознав по его виду, что стряслось нечто серьезное, сразу же изменила тон. — Что случилось? Тише, Цисси, всё в порядке, дядя не хотел тебя напугать.

— Значит она не у вас, — констатировал он. — Извини…

— Ей снова стало плохо? — Друэлла была одной из немногих, кто примерно знал, что происходит в семье Малфой.

— Не знаю, её упустил этот старый болван Дамблдор, — рыкнул Абрахас недовольно и собирался было исчезнуть.

— Не выражайся при детях! — строго попросила она.

— Баван! — пискнула маленькая белокурая Нарцисса, смешно замельтешив кулачками. — Баван-баван! — несмотря на то, что малышка ещё мало говорила и из понятных слов могла сказать только «мама» и «папа», скверные словечки давались ей легко.

— Цисси! — прогремела Друэлла и тут же обеспокоено обратилась к Абрахасу: — Я могу чем-то помочь?

— Если она появится, гони её домой! — грубо сказал тот и исчез в зеленых языках пламени, вспыхнувших с новой силой и тут же погасших, не оставив и легкого дымка. Он выглядел так, будто до смерти боялся, что больше никогда не увидит Авроры...

— Что стряслось? — Цигнус вошёл в каминный зал и застал жену за попытками объяснить дочери, что такие слова повторять не стоит. — Я слышал голос Абрахаса, он на весь дом орал. Что-то с Авророй? — явно уловив суть разговора, добавил он.

— Она пропала, ты же знаешь, что она немного… приболела, — неловко сказала Друэлла, усаживая Нарциссу на диван. — Абрахас волнуется, на нём лица нет.

На самом деле после представления на благотворительном аукционе среди знати поползли слухи, что у леди Малфой помутился рассудок, несмотря на все заверения Абрахаса о том, что тот инцидент был лишь случайностью, вызванной психотропным ядом какого-то растения из теплицы.

— Странно всё это, — немного брезгливо бросил Цигнус, но под укоризненный взгляд жены сменил тон на равнодушный: — Пускай в Аврорат обращается, если она не объявится.

Друэлла и не заметила, как за спиной стоящего в дверях мужа вырос Том, бывший частым гостем в доме Блэк. Зная о его взаимной «симпатии» к Абрахасу, она сто раз пожалела, что не сориентировалась и не поставила заглушающие чары, позволив второму громко орать через каминную сеть. Цигнус же в последнее время снова стал более лоялен к Риддлу, что не могло не раздражать, ведь в какой-то момент показалось, что их школьной дружбе пришёл конец. Друэлла, как никто другой понимала, что Тому нужно не просто «общение», она знала, что никакие друзья ему не нужны, а необходимы лишь люди, с которых можно что-то поиметь. Цигнус, Каспар, её брат — Йен Розир и ещё многие знакомые по школе курсами младше, словно пчёлы вились возле своей матки, и их роение казалось очень подозрительным, ведь Цигнус в последнее время становился всё более скрытным.

В каминном зале повисло молчание, Друэлла тяжёлым взглядом, полным вызова, взирала на Тома, но тот лишь усмехался её поведению, вёл себя снисходительно, будто бы спуская истеричной женушке друга некоторые женские недостатки. В то же время, он всё ещё уважал её, как когда-то близкую напарницу-старосту и отличную помощницу в общих делах, несмотря на то, что такие отношения остались в прошлом.

— Она всегда была странной, немудрено... рано или поздно Аврора должна была сойти с ума…

— Цигнус! — Друэлла была шокирована такими словами, хоть и понимала, что подобное поведение всего лишь следствие присутствия Тома. — Как ты можешь так говорить?

— Нет, ты не прав, — немного холодно отозвался Риддл, заставив обоих удивленно приподнять брови. — Аврора действительно всегда была странной, но не сумасшедшей уж точно, — он действительно её защищал. — Случилось что-то серьёзное. Видимо, Великий Волшебник всё же решил испытать на ней зелье памяти...

— О чём ты говоришь? — Друэлла прижала к себе Нарциссу, снова начинающую хныкать от присутствия этого человека.

— Видишь ли, — сцепив руки за спиной, начал пояснять Том, прохаживаясь перед ними, — Аврора всегда мечтала вспомнить о своей жизни до шестнадцати лет, но колдомедицина не способна была вернуть ей память, поэтому несколько лет назад Дамблдор взялся изобретать зелье, восстанавливающее память, о, да — ещё один плюс к его изобретениям. Видимо он оказался слишком тщеславен, решив поскорее изобрести двенадцатый способ использования драконьей крови, — со знанием дела сказал он. — Насколько мне известно, эксперименты уже начали давать положительные результаты, но…

— О чём ты? — Цигнус задумчиво почесал бородку, присаживаясь рядом с женой и сажая дочь к себе на колени. — Хочешь сказать, что он решил поставить опыт над Авророй?

— Вполне вероятно, — уклончиво ответил тот, явно утаивая; один лишь он свёл концы с концами, вспомнив, как леди Малфой вся промокшая, с полоумным взглядом объявилась на пороге полного гостей торжественного зала и набросилась на Каспара. Конечно, никто не догадался о причине столь буйного поведения. Никто, кроме Тома. Он хотел сказать что-то ещё, но почувствовал всплеск магии внутри себя, словно тревожный колокольчик зазвенел в голове, а это значило, что кто-то призывает его Тёмной Меткой — взятому из старинных книг Салазара Слизерина заклинанию, связующему господина и его последователей. — Мне пора, — неожиданно оборвал он свою мысль, как бы между прочим взглянув на часы над входом в каминный зал, и, не прощаясь, двинулся к выходу, оставив озадаченных Блэков наедине…

— Т-том, тебя вызывают? — неуверенно произнёс Цигнус, нагнав его в прихожей; в узком кругу они использовали немного другое обращение, потому что Риддл на дух не переносил звука собственного имени и фамилии. — Мне с тобой идти?

— Нет, Цигнус, если что-то потребуется, я тебя призову, — даже не глядя в его сторону, сказал тот, чувствуя, что у него начинает раскалываться голова от продолжающегося неприятного вызова по Тёмной Метке. Нужно как-то модифицировать чары, избавив себя от дискомфорта.

Обещая себе, что непременно накажет столь нетерпеливого Долохова — а вызывал именно он, Том аппарировал, едва открыв калитку с участка возле усадьбы Блэк, над которой стоял антиаппарационный щит...

* * *

Аврора вздрогнула и очнулась, резко приняв сидячее положение. В шею вступила неприятная тупая боль, заставив её поморщиться и приложить ладонь к затылку. Чуть помассировав больное место и совершив плечами кругообразные движения, она, наконец, соизволила обратить внимание на обстановку явно ей незнакомую и очень мрачную, несмотря на окружающую чистоту. С высоченного тёмного потолка свисало несколько железных люстр на цепях, на которых горело всего по три-четыре свечи из множества, углы не были отделаны лепниной. Судя по всему, она находилась в каком-то древнем замке. Громоздкий камин с двумя каменными горгульями по краям явно был слишком велик для маленького огонька, едва обхватывавшего пару небольших полен, лежащих в центре. Бордовый ковёр, покрывающий только треть помещения без окон казался новым и дорогим. Пара неопределенных мрачноватых картин висела на противоположной от кровати стене, словно заменяя окна безвкусными ночными пейзажами. Волшебной палочки в сумке, лежащей возле широкой кровати с балдахином на четырёх столбах, на которой Аврора очнулась, не нашлось. Обыскали. По мере осознания, что во что-то влипла, она ринулась к единственной широкой деревянной двери, но та и не думала отворяться. Пустоватая спальня, где помимо кровати стоял один-единственный шкаф, больше напоминала хорошо обставленную тюремную камеру.

Опережая подступающую панику, Аврора стала усиленно размышлять, сдавливая виски пальцами. Конечно, Долохов не мог не узнать её — иначе бы не было причин оставлять её в живых. Террористы, подобные прихвостням лорда Волдеморта, не скупились на смертельные проклятия. Лестренджи вряд ли желали ей смерти, однако явно недолюбливали из-за родства с Альбусом Дамблдором, несмотря на все льстивые слова. Не зная, с какой целью находится здесь, Аврора делала зловещие догадки о возможном шантаже дедушки, но… разве Лестренджам не нужно сотрудничество с Малфоями? Разве они пока ещё не зависят от мнения её семьи? Шантаж Абрахаса? Нет… Не те отношения... Невероятно, она ведь сама попалась на случайном шпионаже за Пожирателем Смерти… Аврора пошатнулась, ощутив смутное узнавание термина «Пожиратель Смерти», но не смогла понять, почему подумала о Долохове именно так. Неужели её будущее как-то связано с некими Пожирателями Смерти? Снова закружилась голова, но раздавшийся за дверью крик боли быстро отрезвил её, заставив отпрянуть от двери.

— Майни! Квинси! — негромко позвала она, надеясь, что эльфы способны услышать зов хозяйки; они обязаны были прийти на помощь. — Квинси! — громче приказала она.

— Не утруждайся, тебя не услышат, — дверь распахнулась, и на пороге комнаты возник Том, заставив Аврору замереть от неожиданности; позади него на полу коридора лежал тяжело дышащий Антонин, отплевываясь кровью. — Эльфы этого дома блокируют чужую эльфийскую магию, — холодно пояснил Том, блеснув тёмными глазами из-под упавших на лицо чуть влажных вьющихся волос; ботинки, испачканные грязью, тоже были мокрыми.

— Что всё это значит, Риддл? — зло бросила Аврора, пытаясь придать своему голосу силы. — Где я, и зачем меня похитили? Абрахас всех вас в порошок сотрёт! — почему-то она вовсе не удивилась его появлению.

Он не то усмехнулся, не то фыркнул, закрыл дверь, где хрипел Долохов, удивив Аврору ещё больше своим равнодушием к раненному человеку, хотя, зная настоящего Тома, можно было ожидать подобного. Это ведь он ранил его…

— Риддл… — протянул он неприязненно. — Не помню, чтобы ты ко мне когда-то так обращалась… Ты сама полезла туда, куда тебе не следовало, Аврора, впрочем, радуйся, что тебе не отвели камеру парой этажей ниже, там условия куда менее комфортабельные, — довольно миролюбиво закончил он, конечно же, с иронией. — Но леди Малфой не пристало сидеть в сырой камере...

— Я что, пленница? — возмутилась она, гордо выпрямившись и сложив руки на груди, вовсе не чувствуя себя таковой.

— Будем считать, что ты гостья, — Том сделал шаг вперед, она отступила, показав тем самым, что никакой смелости и в помине не было. — Чего же ты так меня боишься? — он чуть наклонил голову набок, разглядывая её лицо. — Разве я когда-нибудь обижал тебя?

Аврора попыталась взять себя в руки, но прекрасно понимала, что выдержки ей вряд ли хватит, особенно, когда рядом с ней находился убийца как минимум двух человек.

— Я надеялась, что ты во всём этом не замешан, — неожиданно её голос сорвался.

— В чём не замешан, Аврора? — изогнув тёмную бровь, спросил он вкрадчиво, сузив глаза, подходя ещё ближе. — Что ты имеешь в виду?

Она почувствовала, как от страха подкашиваются ноги, но в этот раз не отступила, хотя он уже явно вторгался в личное пространство.

— Немедленно отпусти меня, — приказала она, чувствуя, что страх подступает всё ближе; что, если этот психопат решит прикончить её, завершить то, что не сумел сделать руками Каспара и Уидмора в прошлый раз? Всё нутро сжималось в комок от его присутствия, и Аврора знала, что убежать ей вряд ли удастся, но почему раньше она не видела зла в его глазах?..

— Поздно, дорогая, сначала скажи мне то, что тебе известно…

— Понятия не имею о чём ты, — вызывающе перебила она, но голос предательски дрожал.

Том вздохнул, точно утомлённый разговором со стеной, и просто сел на откуда-то появившееся в комнате кресло. Беспалочковая магия такого уровня?

— Я могу применить силу, но боюсь, тебе это не понравится, Аврора, — уже потихоньку начиная раздражаться, сказал он. — Хочешь, применю сыворотку правды или Империо? Я бы выбрал легилименцию, но не хочу повредить твой и без того покалеченный разум…

Она и ахнуть не смогла, понимая, что загнана в ловушку, и если он залезет к ней в голову, то узнает о ней слишком много нового.

— Неужели эти Лестренджи так важны для тебя, что ты не побоялся похитить меня и запереть в этом… где-то. Дедушка не поддастся на шантаж, а Абрахас и лорд Малфой тем более.

— Постой-постой, — его голос звучал насмешливо, но на застывшем бледном лице не было и тени улыбки. — Не заговаривай мне зубы, мне ни к чему было твоё похищение, ты сама виновата. Зачем ты следила за Антонином? Ты могла услышать много интересного, не сомневаюсь даже, что сделала какие-то свои выводы, так что не прикидывайся идиоткой и просто расскажи мне, и тогда, быть может, я тебя отпущу.

Аврора пыталась стоять на своём, но на самом деле понимала, что просто тянет время:

— Похищение человека, Том — это серьёзное преступление!

Он со скуки подпёр кулаком щёку, не собираясь вставлять комментарии, но и она замолчала, присев на краешек кровати и даже не подумав, что подобная обстановка по идее должна была смущать.

— Я знаю, о чём говорил Антонин с этим грязным воришкой, можешь даже не отрицать, что ты всё слышала. Меня больше интересуют твои подозрения и мысли, а так же причина, побудившая тебя следить за ним.

— Это случайность, я просто гуляла по Косому переулку… Он вёл себя странно, толкнул меня, не извинился, а ещё озирался по сторонам, выглядел точно какой-нибудь преступник, — сказала она абсолютнейшую правду, которую подтверждали её честные глаза.

Том недовольно скосил взгляд на дверь, за которой всё ещё копошился этот ненадёжный Антонин, но от темы уходить не собирался.

— И что же, ты за всеми знакомыми следишь? Не смеши меня, неужели твой невероятный дар влипать в неприятности снова проявил себя? Жизнь так ничему и не научила тебя, Аврора? Но больше я не в силах помогать тебе, — говорил он вполне искренне. — Видимо, Абрахас так и не научился нормально защищать тебя от тебя же самой.

Она посмотрела на него с такой ненавистью, словно готова была убить по-настоящему, будь у неё волшебная палочка. Оскорбления из его уст действительно звучали обидно.

— Замолчи! — прошипела она. — Ты не имеешь никакого права говорить о нём плохо, Абрахас самый добрый и дорогой мне человек на свете, он заботливый и любящий муж! Он живет только ради меня и Люциуса!

Том так резко встал, что Аврора поперхнулась собственными словами, но сдержав приступ кашля, постаралась выдержать его напряженный, полный гнева взгляд. Она играла с огнём, хотя и не понимала причин его реакции, так похожей на банальную ревность.

— Любящий муж, у которого была любовница? А может, и не одна! — он и сам не мог осознать, как они пришли к выяснению отношений.

— Я всё ему простила, потому что люблю его! — буквально в ему лицо выплюнула она, не вдаваясь в подробности о его осведомлённости о грехах Абрахаса и не отдавая себе отчёт в том, что может произойти.

И произошло… Том рывком схватил её за скулы одной рукой и поднял с кровати, заставив встать на цыпочки.

— Клянусь Аврора, ещё слово и я…

— Что? Убьёшь меня? — невнятно прорычала она, пытаясь оторвать его руку от шеи.

— Неужели ты не понимаешь, что я действительно могу это сделать? — держась из последних сил, спросил он грубо. — Я никому не позволяю так с собой разговаривать, и ты не исключение, обычно я не терпелив…

— А как ты обращаешься к Гордону Лестренджу? Мой Лорд? Ваше высочество, лорд Волдеморт? — исходила Аврора ядом, даже не понимая толком, что несёт. Её переполняла ярость, ненависть, она хотела отомстить Тому за его слова, за смерть Эвелин Уилкис, за бедного Хагрида, лишенного палочки и за то, что она пережила по его вине от рук Эзраэла Уидмора. — Ты чудовище, Том…

…И он увидел это в её серых ледяных глазах, точно двух действующих вулканах, низвергающих лаву всепоглощающей ярости — верхний слой сознания, закрытый для него из-за её успехов в Окклюменции и из-за, скорее всего, зелья, что в Министерстве Магии не позволило удалить пласт воспоминаний… он увидел её знания, обрывки фраз о смерти Эвелин Уилкис, о том, что произошло в доме Уидмора и даже о Плаксе Мирттл.

— Как же ты далеко зашла, Аврора… — зло, но почему-то обессиленно произнёс он, почувствовав себя безоружным перед агрессией её серых глаз.

Каким-то образом ей удалось понять, что на самом деле он имеет в виду, и отступать было поздно.

— Ты наследник Слизерина, открывший Тайную Комнату! Арагог и Хагрид не виноваты, это было чудовище, выпущенное тобой… — выплеснула она накипевшее. — Как ты мог, Том? Ты же был совсем ребёнком! А Эвелин… За что ты убил её? За что ты хотел убить меня? — за беспорядочностью фраз, наполненных горечью, Аврора и не поняла, что ярость постепенно проходит, уступая место бесполезным слезам и разочарованию… Он не собирался отрицать… Он совершенно не собирался отрицать сказанное ею.

Том дышал, как загнанный зверь, не веря собственным ушам и тому, что увидел в её подсознании, он не готов был к такому удару, и эта ненависть и страх в её глазах не имели права предназначаться ему...

— Я никогда не хотел причинять тебе зла, Аврора!!! — рявкнул он не своим голосом и чуть ослабил хватку на её шее, позволив ей безвольно осесть на полу и обнять колени, опустив голову. Она была выжата как лимон, опустошена тем, что сказала всё это вслух ему в лицо, и всё действительно не было лишь кошмаром. — Я бы никогда не тронул тебя, это всё…

— Каспар… Я знаю, я поняла, — раздавленная душевной болью, произнесла она едва слышно. — Но он действовал по твоей указке…

Том едва удержался от того, чтобы не начать рвать на себе волосы; он никогда и не перед кем не оправдывался, но её ненависть… Она заполняла его и без того маленькую душу… слишком маленькую, чтобы вместить её боль, чтобы вместить ещё и свою…

Он поднял её за плечи аккуратно, несопротивляющуюся, сломленную, уставшую, совершенно изменившуюся женщину, которая больше никогда не будет носить свои дурацкие сережки, никогда не оденет эту жуткую лимонную шапку, никогда не улыбнётся, глядя ему в глаза, и никогда не будет смотреть на него с любовью, которую он так старательно от себя отталкивал… Этого всего больше никогда не случится, потому что он по-настоящему Тёмный маг с грандиозными планами избавить этот мир от грязнокровок, в руках которого слишком много власти и силы, но совсем не осталось человечности, он бездушный убийца, и названные ею жертвы — лишь малая часть его преступлений. Она знает, что он никогда не попросит у неё прощения за все перенесенные по его вине муки, что его тоска не будет по-настоящему светлой, а чувство вины быстро угаснет, потому что тот кусок души, что остался в теле убийцы — плод темнейшей магии, на которую не решался ни один волшебник.

— Посмотри на меня, — приказал он холодным тоном, но пожалел, когда она подчинилась — её взгляд тоже был холоден и отстранён, словно вымерли все эмоции. — Каспар решил всё по-своему тогда, он лишь должен был внушить Уидмору признаться в убийстве Уилкис… Ты…

— Из-за тебя в Азкабане уже долгие годы гниёт человек. Уидмор не хотел убивать Джеки, он не хотел её убивать… Она сама согласилась принять то зелье, она хотела помочь ему поговорить с женой, только она могла помочь, потому что была из рода Лестрендж…Уидмор просто любил свою жену… Джеки не самоубийца… — сложила Аврора воедина все кусочки знаний, данных Катариной и Уидмором. — Не самоубийца, и он лишь отчасти виновен и уже давно искупил свою вину… — бесцветным туманным голосом, точно предсказательницы в трансе, говорила она, глядя сквозь Тома, теряя нить реальности. — Я была в Азкабане, я думала, что он окончательно тронулся умом, спрашивая, зачем убил Иви. Зачем ты убил её? За что ты убил Эвелин, Том?

— Она знала слишком многое обо мне, — точно по команде отозвался он, не понимая, зачем причиняет Авроре ещё больше боли, но она только хмыкнула. — Она проследила за мной, когда я выходил из Тайной Комнаты… — он не стал вдаваться в подробности, что потащил с собой Псилоцибе конскую, чтобы, наконец, разобраться в использовании в одном обряде её и руны возрождения, начерченной в кабинете Уидмора. Он и сам хотел знать, как погибла Джеки, но сейчас подобные оправдания были не к месту, Авроре уже всё равно, какие мотивы у него были. — Уидмор прибежал на крик, но не успел, я… — Том вспомнил, как ей удалось обезоружить его на выходе из Тайной Комнаты, но Иви не успела среагировать дальше, он просто набросился на неё и расшиб ей голову, и ещё этот треклятый пузырек с Псилоцибе…

— Хватит… — спокойно сказала Аврора, наконец, фокусируя взгляд на нём. — Тебе доставляет удовольствие рассказывать мне о том, как ты убил её? — наверное, до неё ещё не добрался настоящий разрушающий ужас, ведь рядом с ней действительно находился психопат, не испытывающий чувства вины.

Она беспрепятственно оттолкнула его от себя, и Том грохнулся в кресло, точно немощный, неспособный за себя постоять мешок с песком.

— Ты ведь теперь должен убить меня, — констатировала она с горькой усмешкой, не осознавая, что её слова действительно могут воплотиться в реальность.

— Не ты единственная знаешь обо мне… — начал было Том, но понял, что несёт полнейший бред.

— А твои родители?

Он снова был удивлён.

— Ты знаешь и это? Полагаю, от своего свёкра?

— Просто предчувствие… Как шестнадцатилетний мальчик мог совершить такое?..

— Они были грязными магглами! — вспылил Том, начиная приходить в себя, медленно поднимаясь с кресла. — Они всего лишь поганая чернь, недостойная жить наравне с волшебниками! Мы не должны жить в их тени!

— Так вот какой ты настоящий… Теперь мне ясны цели Волдеморта и твои, — растеряв всякий страх, сказала Аврора, только каменное выражение лица, пришедшее на смену слезам, на самом деле скрывало жуткое напряжение. — Вы всего лишь магглоненавистники, как и Геллерт Грин-де-Вальд… Вот что делает Лестрендж, он начнёт новую войну, продолжая дело бывшего лидера, — наконец, дошли до неё цели нападений. — Вы пока только сеете смуту…

Том снова оказался шокированным её догадливостью, но не стал развеивать её убеждения насчет личности Лорда Волдеморта. Аврора по каким-то крупицам выдавала совершенно осмысленные и правильные суждения, что казалось невероятным, будто она знала намного больше изначально, до этого водя его за нос. Он медленно подошёл к ней и без сопротивления заключил напряжённые запястья в свои горячие руки. Кажется, в её последних словах не было осуждения, а всего лишь констатация факта.

— Ты должна присоединиться к нам, Аврора, это будущее для чистокровных, нас больше не будут притеснять грязнокровки, занимающие посты в Министерстве Магии, больше не будет деления на мир магглов и наш мир, они будут нам служить и поклоняться! Благородный род Малфой, Блэки и Лестренджи, вы практически будете править этим миром! — в его словах было столько доверительных интонаций, и Том всего на секунду позволил себе соблазниться мыслью, что она может принять правильное решение, однако ещё до того, как Аврора ответила, он понял её точку зрения, и понял, что действительно сглупил, предлагая по-настоящему светлой и правильной волшебнице такой вариант. Это было равноценно предложению Дамблдору принять Тёмную Метку.

— Да я лучше сдохну, чем пойду за этим красноглазым монстром! — скривившись в отвращении, яростно прошипела она

Аврора почувствовала, как окреп захват рук на её ноющих от боли запястьях, как искривилось всегда привлекательное лицо Тома, превратившись в обескровленную маску, как сверкнули в полумраке такие страшные и знакомые красные глаза. Как она оказалась на постели, придавленная его телом — обездвиженная и не способная вернуть искажающуюся реальность, окунающую её в жуткий кошмар, где его лицо превращалось в ужасную морду рептилии — безносого, красноглазого чудовища — злобной твари, отправившей её в прошлое ради эксперимента какого-то зелья… Круговорот картинок кружился в голове ураганом, норовя лишить рассудка… Луна Лавгуд — девочка, похищенная с Хогвартс-Экспресса, везущего детей домой на Рождество, ужасно невезучий, неуклюжий Невилл Лонгботтом и храбрая Джинни Уизли, пытавшиеся остановить Долохова… Всё те же лица, всё те же Пожиратели, только младше. Тот-Кого-Нельзя-Называть и жестокий маг Люциус Малфой — его правая рука…

…Том срывал одежду с безвольного тела, не успевая любоваться хрупкой и изящной фигуркой, он просто брал своё, не давая ничего взамен. Ярость переполняла его, лилась через край, и неизвестно сдержался бы он от убийства, если бы не понял, что бесится вовсе не из-за её отношения к его убеждениям, а из-за первобытного чувства собственности. Аврора всегда принадлежала ему, и видеть ненависть, страх в её глазах оказалось настолько невыносимо, что, наверное, впервые в жизни он понял, как всё это время она была ему необходима, словно сама магия, что только её улыбка всегда могла растопить его черствое сердце и унять эту агонию злобы, копящуюся в остатке его изуродованной души. Лорд Волдеморт никогда не думал, что опустится до ненависти к самому себе из-за каких-то приземленных чувств. Он решил, что овладевая единственной желанной женщиной таким жестоким образом сквозь собственную боль, он окончательно избавит себя от привязанности, мешающей ему трезво мыслить и полностью отдаваться собственным планам.

Она не стонала, не плакала, и не пыталась вырваться; в его прикосновениях не было и следа нежности, его поцелуи были как укусы ядовитой змеи, он знал, что совершив над ней сексуальное насилие, окончательно утвердится в собственной вере, знал, что имя Том Риддл, как и человечность, будут навечно погребены под осколками слёз его любимой женщины, его единственной странной Авроры — его мечте о Северном Сиянии, в которой он теперь видел лишь мысль о бессмертии и могуществе…

— Это ты… — как будто в легких не хватало кислорода, прохрипела она обессиленно, в сумасшедшем порыве впившись ногтями в его бледную спину, пока он продолжал целовать её ключицу, стараясь вкладывать в действия меньше эмоций. — Ты… — из глаз снова хлынули слёзы, только не изменилось выражение лица; может, она действительно постепенно уходила в безумие? — Ты Лорд Волдеморт… — искусанными губами пробормотала она, всхлипывая и не веря в собственные слова. — Нет... Нет-нет-нет! — она замотала головой и засучила под ним ногами, отталкивая его, но Лорд не остановился, он грубо раскинул её руки в стороны и резко развел сведенные в страхе ноги, прижав их своими.

Новая догадка Авроры, поразившая его несказанно, только подстегнула его показать истинную силу, несмотря на то, что она продолжала выкрикивать одно лишь слово «нет» и отчаянно мотала головой, пытаясь вырваться. Не используя магию, чтобы привязать её ноги и руки к столбикам кровати и не обездвиживая её банальным заклинанием, Волдеморт использовал только силу собственного тела, лишний раз самоутверждаясь, пока не пришла долгожданная разрядка — невероятное чувство, захлестнувшее его, заставив онеметь кончики пальцев ног и рук. Аврора, как взбесившаяся фурия, продолжала вертеться под ним и визжать, точно её резали. Она билась в истерике, выла, издавала сдавленные звуки, всё ещё продолжала выкрикивать «нет», но теперь избегала его взгляда, а если и натыкалась, то её глаза округлялись от ужаса и становились безумными. Он продолжал наслаждаться её болью, она подпитывала его, заставляла улыбаться, чувствовать себя прекрасно, наконец, свободно…

— Ты слишком догадлива, Аврора, — со злой усмешкой сказал он, всё-таки обездвижив её тело, но не голову, заклинанием. — Поражаюсь твоей осведомлённости, удивительно так легко угадывать… Наверное, мы с тобой всё же были как-то связаны…

— Нет… — осипшим голосом продолжала уже шептать она, в ужасе глядя в отражающие блики почти истлевшего камина красные глаза, быть может, бывшие уже плодом её воображения.

Трансформации, которые произойдут с ним в будущем слишком сильно впечатались в её сознание, память полностью вернулась, расставив всё на свои места, рассказав ей, жившей в мире и покое, слишком много страшных вещей… Лучше бы она оставалась слепой — не знающей истинной сущности этого человека, человек ли это? Он всегда был чудовищем, он всегда умело притворялся хорошим парнем, или вовсе не притворялся… Она была ослеплена его умом, красотой, его увлеченностью Северным Сиянием, но человек, сидящий перед ней — это тот, от чьей руки погибнут сотни, тысячи магглов и волшебников… Великий Тёмный Волшебник Лорд Волдеморт — тот, чьё имя скоро нельзя будет произнести вслух. Аврора ясно поняла, что Лестренджи — всего лишь переходящий этап становления его власти… Она переместилась из времени Второй войны в самый зачаток Первой, пускай и начнётся она еще только через двадцать лет, может, меньше, но, Мерлин, как же такое могло произойти? Почему её Том оказался этой красноглазой мразью, убившей многих её знакомых?.. Она могла прикончить его ещё в Хогвартсе, чтобы избавить человечество от страданий… Быть может, именно это было её нераспознанной судьбой?

— Нет… — снова прошептала она обессиленно.

Лорд ощущал нечто странное, будто кто-то подсказывал ему, что её поведение вовсе не результат насилия, но не смог пробиться даже в самый верхний слой её мыслей, да и слышал только безумное «нет», повторяющееся и внутри и снаружи. Похоже, он просто сломал её… унизил, растоптал и сломал, и вдруг пришло это необъяснимое чувство, от которого захотелось лезть на стену. Он сожалел… Сожалел о содеянном, оттого едва успокоившись, снова пришёл в ярость.

— Почему, Аврора? — прокричал он, снимая с неё заклинание неподвижности, но она и без того лежала неподвижно. — Почему ты… Всегда Ты?!

Он небрежно накинул на её нагое тело скомканный плед.

— Неужели ты не можешь понять, что без тебя мне было бы лучше?

— Убей меня, — неожиданно чётко и осознанно произнесла она, однако взгляд не изменился. — Я не хочу жить… Я не хочу знать… — и снова замотала головой. — Нет… Я не хочу, пожалуйста…

Он схватил её бледное лицо, заключив в ладони, прислонив свой лоб к её лбу.

— Что мне сделать, чтобы ты простила меня? — он был удивительно слеп, надеясь, что такие слова отрезвят её и приведут в чувства. Осторожно коснувшись губами её ледяного лба, он никогда не чувствовал себя настолько раздавленным и побежденным собственной самоуверенностью. — Прости меня, прости меня, Аврора, — шептал он и сам, словно лишившись рассудка.

Он вёл себя как психопат, зализывающий раны собственной жертвы, принося ей при этом ещё больше боли, сам запутался, не зная, что делать — может, унижение, перенесенное ею, было слишком сильным, и ему действительно следовало её убить? Но Лорд прекрасно понимал, что не сделает это, покуда эта привязанность — единственное, что у него осталось, единственное, что он хотел бы сохранить, окончательно потеряв свое маггловское имя…

* * *

Аврора практически не вставала с кровати несколько дней, не замечала, как какие-то эльфы заботливо переодевают, кормят её, расчесывают волосы и водят до ванной комнаты, оказавшейся за одной из портьер в комнате, где держал её лорд Волдеморт. Она была в сознании и более не выпадала из реальности, она не сошла с ума, хоть этот ублюдок посещал её раз в два дня, или реже, напоминая о своём существовании. Он больше не притрагивался к ней, как к женщине, иной раз и вовсе окидывал её ледяным взглядом и удалялся прочь, но однажды она проснулась и почувствовала его присутствие. Лорд сидел в кресле, склонившись над кроватью, прижимая тыльную сторону её ладони к своему лбу. Его лживые сожаления были больше похожи на попытки утопающего урвать последний глоток воздуха, прежде чем пойти на дно. Да и сожалел ли он о том, что с ней сделал, этот монстр, выглядящий как человек, но внутри являющийся настоящим зверем? Аврора больше не видела в нём Тома Риддла, или пыталась не видеть… Ведь всякий раз когда его пока ещё человеческое лицо представало перед ней, в памяти всплывали счастливые воспоминания Хогвартса, а осознание того, что именно он оказался Тем-Кого-Нельзя-Называть, вызывало потоки бессильных слёз. Увидев, что она проснулась, Лорд просто ушёл, пытаясь снова отказаться от своей человечности, научиться не испытывать чувство вины только перед ней одной…

...Аврора бездумно глядела в огонь, сидя в его кресле, в последнее время она только тем и занималась, что отказывалась верить в происходящее, словно дала обет молчания; жить с таким грузом знаний и вовсе не хотелось, но и погибать здесь было бы верхом неблагоразумия. Более всего ужасало осознание того, что с её магией происходит что-то неладное, и иногда на ум приходила страшная догадка, что начали сбываться предостережения Катарины. Время забирает своё, а Аврора слишком много знала... Несмотря на вмешательство во время, она твёрдо решила, что должна хотя бы попытаться спасти людей в будущем… Должна спасти своего сына от жестокости, должна попытаться помочь Белле не сойти с ума… Она знала, что пришла пора исчезнуть, настал тот момент, о котором говорила бабка Катарина, настало время распрощаться с этим временем и местом...

И такой случай представился, когда ещё одна загубленная, сошедшая с ума ведьма, которой, как оказалось, принадлежал этот дом, ворвалась в комнату, вынеся дверь заклинанием… По-видимому, до неё дошли некоторые слухи, быть может, от эльфов. Адара рвала и метала, вела себя как бесноватая; буквально с пеной у рта она несла какую-то бессмыслицу об осквернении её дома. Окончательно потеряв над собой контроль, она от криков перешла к делу и вцепилась ненавистной леди Малфой в волосы. Ярость, помноженная на молодость и легкомыслие, сослужила ей дурную службу: Адара даже моргнуть глазом не успела, как якобы сошедшая с ума, равнодушная, ничего вокруг не замечающая пленница вдруг молниеносным рывком схватила её за предплечье. Закреплённый там футляр с волшебной палочкой, снабжённый специальным механизмом, выстрелил палочку прямиком в ладонь Авроре, краем глаз успевшей заметить под тонкой тканью рукава блузы Адары темнеющие очертания Метки.

— Ты за это поплатишься, мразь — сочась ненавистью, проскрипела Адара, отклоняясь в сторону от направленной на неё собственной волшебной палочки. — Лорд никогда не будет твоим, он только мой…

Да она, похоже, действительно помешалась на нём! Аврора готова была искренне посочувствовать, но у неё не было ни времени, ни сил, ни желания препираться с одной из Лестрендж, однако, оглядев девушку с головы до ног и посмотрев на свою ночную сорочку, заботливо предоставленную эльфами, она произнесла:

— Мне нужна твоя одежда, уж прости.

Пара заклинаний обездвижили и заткнули спохватившуюся было верещать девушку. Аврора быстро переоделась, переместив Адару на кровать и, укрыв её с головой пледом, осторожно выглянула за дверь. Неужели Лорд потерял бдительность, столь самонадеянно посчитав, что в таком состоянии она никуда не денется? Или он просто занят чем-то более важным?..

В коридоре не было ни единой души. Главное — это не попасться на глаза эльфам и не позволить Пожирателям, если кто из них попадётся ей на пути, знать об истинной причине её присутствия в доме. "Пообщавшись" с Долоховым, Том стёр его воспоминания, но беспечно позабыл сделать это с Авророй, слышавшей их разговор... Слишком опасно доверять кому-то информацию о том, что в заключении находится такая влиятельная женщина, как леди Малфой, тем более, её семья так или иначе связана с деятельностью Пожирателей Смерти, ведь именно Малфои помогли Лестренджам, а те, сами не зная, приютили у себя змееныша Тома. Аврора почему-то была уверена, что вскоре от этой крупной семейки в живых останутся лишь единицы…

— Аврора? — на лице Каспара читалось неподдельное удивление. — Ты чего здесь делаешь? — он с подозрением сощурился, глядя на висящую на ней мешком одежду — Адара была несколько крупнее субтильной Авроры.

Она изобразила такую искреннюю оскорбленность и недовольство, что тот впал в ещё больший ступор.

— Тёмный Лорд ещё не сообщил вам? — надменно и гордо осведомилась она, глядя на простоватого Каспара, никогда не отличавшегося остротой мысли.

— Тёмный… Тёмный Лорд? Ты о Лорде Волдеморте? — переспросил он, давая ей ясно понять, что пока ещё подобные обращения, как и «мой Лорд» не используются.

— Да, о Томе, чёрт возьми, Каспар, я тороплюсь, — по-Малфоевски показала она свое раздражение, глядя на него, как на неприятно жужжащую муху, и вдруг осознала, насколько изменилась за эти несколько дней — она смотрела на окружающий мир словно через призму льда, жестоко и безжизненно, чувствуя и внутри себя холод и увеличивающуюся пропасть между двумя временами её жизни…

— Что не сказал? — тупо переспросил он. — Что-то случилось?

— Семья Малфой отныне лояльна его целям, — со снисходительной улыбкой ответила она, боковым зрением отмечая два ответвления коридора с каменными стенами, как в Хогвартсе, застеленные ковровыми дорожками неброского коричневого цвета. — Чарис дома?

— Дома, Барти приболел, — ответил он уже более добродушно, окончательно отделавшись от подозрений. — Аврора, ты серьезно, насчёт…

— Передай, что я зайду на днях…

Она развернулась и двинулась в сторону, откуда вышел Каспар, одетый в промокший от дождя плащ. Да и цепочка влажных следов на ковре свидетельствовала, что выход на улицу именно там.

— Зонтик наколдуй, там ливнина, — заботливо предупредил легковерный Каспар и двинулся по своим делам. — Ты Адару не видела? — спросил он, уже почти скрывшись за поворотом, заставив её вздрогнуть.

— Нет, — коротко ответила Аврора и завернула за угол, где находилась долгожданная дверь на улицу.

Не понимая, где находится, она просто двинулась по превратившейся в болото тропе, когда-то мощёной небольшими прямоугольными камнями, часть которых сейчас отсутствовала, или раскрошилась от времени. Дом, оставшийся позади, был не слишком большим древним замком, может, сигнальной крепостью артуровских времен, поросшей снаружи плесенью и мхом, а так же вьюном, закрывающим часть фасада. Аврора быстро добралась до выхода и, взглянув на волшебную палочку Адары и с тяжестью помянув свою, неизвестно где находящуюся, аппарировала в Хогсмид, дрожа от холода и подступающей истерики. Там — взаперти — она ещё старалась как-то сдерживать себя, находясь в лапах совершенно неадекватного лорда Волдеморта, мечущегося между любовью и ненавистью… Даже про себя она теперь отказывалась называть его Томом, боясь тревожить мучительно медленно рубцующиеся раны, а вместо красивого лица темноволосого мужчины с мраморной кожей, представляла лицо жуткого красноглазого Лорда будущего.

Такова была его любовь — тёмная, грубая и ничего не значащая… Он не умел любить, он никогда не умел выражать свои чувства бескорыстно. Может, будучи ещё совсем юным и окончательно не ослепшим от ненависти ко всему миру, он имел хоть какие-то шансы вернуться к Свету, но, видимо, Аврора появилась слишком поздно и не успела… Озлобленный мальчик уже превратился в злого гения. Она не испытывала жгучей ненависти, как несколько дней назад — всё то зло и обида, сидевшие в ней, превратились в каменные, зачерственелые обломки сожалений, жалости к Тому. Подобные чувства могли показаться невероятными, но она слишком устала, чтобы ощущать что-то другое…

Самым страшным ударом было узнать в ледяном аристократе, Пожирателе смерти, правой руке Волдеморта своего собственного сына. Поначалу бушевавшая безысходность сейчас стала обретать новые черты — черты тоскливого одиночества… Аврора боялась, что больше не сможет смотреть на своего ребёнка, материнское сердце разрывалось, её душила обида, что именно Люциус вместе с человеком, которого она когда-то считала возлюбленным, и отправили её в прошлое. В голове стучали молоточки, напоминающие о словах бабки Катарины — эти слова были сигналом к действию, и отсчёт на самом деле пошёл с самого первого дня Авроры в этом времени. Пережив многое за, без малого, четырнадцать лет, она ощущала себя опустошённой, точно её срок прошёл, в песочных часах её жизни заканчивались последние песчинки. Быть может, то были суицидальные мысли, являющиеся следствием её сумасшествия, но Аврора, увы, уже не владела собственными ногами, несущими её только к одной цели...

— Студентам запрещено ходить в Запретный лес! Вы, это, что, правил не знаете? — донёсся громогласный голос человека, ростом с небольшую молодую ель, возле которой он и стоял, сливаясь с теменью дремучего леса, хоть на улице еще только-только занимались сумерки. Подняв объемистую вязанку с дровами (с такой могло справиться человека три, и то с трудом), Хагрид шагнул из темноты на более освещенную часть тропы. — А ну, бегом в замок, сейчас темень начнётся, хоть глаз выколи, а мне потом от директора выслушивай про то, что не слежу, как следует, — пробубнил он, явно находясь не в лучшем расположении духа.

Но Аврора, поначалу не имевшая понятия, как обойти старого друга, не двинулась с места, продолжая стоять и дожидаться, пока он сам не подойдет и не узнает её.

— Ты что, глухой? — но вязанка с дровами выпала из рук, когда он узнал нечаянного гостя. — Ав… Аврора! Ты ли это? — Хагрид, запнувшись на коряге, полетел на неё, широко раскинув руки, и едва не задушил в объятиях. — Мерлин Всемогущий! Да как же так! Аврора, тебя, значится, все ищут, а ты, это, разгуливаешь здесь! С тобой всё в порядке? — Хагрид судорожно оглядел улыбающуюся подругу: выглядела она вполне сносно, только взгляд почему-то изменился, обычную искренность и открытость сменил какой-то лихорадочный блеск, делающий Аврору совсем другим человеком... — Да директор Дамблдор все службы поднял, чтобы тебя найти!

Но она лишь весело рассмеялась и сомкнула руки на его большой мозолистой ладони, затем потрепала по щетинистой щеке, точно маленького, и бодро ответила:

— А я уже нашлась, я и вовсе не терялась, Руби, — ласково, на грани сюсюканья, пролепетала она. — Я как раз от дедушки, решила тебя навестить, пойдём, попьём чаю…

Хагрид, недоумевая, заморгал большими карими глазищами и порывисто заключил Аврору в короткие объятия.

— Но где же ты была? — он громоподобно шмыгнул носом и утёр проступившую слезу пальцем.

— О, меня срочно вызвали во Францию, в музей Орлин Дюбуа, — с ходу выдумывала она. — Пришлось несколько задержаться, а посланная мной сова почему-то не добралась до Абрахаса… — она пожала худенькими, какими-то слишком острыми плечами, облачёнными в великоватую кожаную куртку-пиджак, одолженную у Адары. — Как только я узнала, что все меня ищут, тут же сорвалась домой. Представляешь, я и понятия не имела, что здесь все так сильно переживают! — искренне возмутилась она, чувствуя, что Хагрид уже не побежит сломя голову к дедушке в кабинет. Аврора осторожно скосила взгляд на круглую башню Хогвартса, служившую директору кабинетом, где было открыто окно. — Идём скорее, я слегка тороплюсь, Абрахас, конечно же, очень зол, ведь он ещё не видел меня… — нырнув под гигантский локоть, предложила она, потянув Хагрида к избушке; в голову Авроре закрался план. Сначала она хотела использовать другой способ передать послание дедушке, но Хагрид появился очень даже кстати.

На радостях он даже и не поинтересовался о её здоровье, забыв, что она, вроде бы как, хворала. Весело гремя чашками размером с небольшие вёдра, Хагрид рассказывал о том, как он переживал, что места себе не находил, и о том, как постарел за это время господин директор (тут Аврора поспешила согласно закивать, поддерживая легенду о том, что уже виделась с дедом), что Абрахас навёл такой переполох, что теперь каждая собака в Британии знает об исчезновении леди Малфой. Рубеус поведал, что тот приводил Люциуса поиграть с щенками шишуги*, заставив Аврору болезненно сжаться при упоминании имени сына... и мужа. Она вдруг и впрямь ощутила свое безумие, но постаралась сохранить лицо. Аврора собиралась бросить всё на произвол судьбы, оставив память о себе в прошлом. Кажется, у неё практически не осталось нервных клеток, чтобы почувствовать, услышать голос разума, кричащий о том, что это неправильно. Её знания являлись ключом к будущему, которое она вознамерилась изменить, но не своими руками. Кое-кому было не привыкать спасать этот мир… Спасти её сына, спасти маленькую умненькую девочку Беллу от Азкабана и безумия, вытянуть наружу всё то, что замыслил Волдеморт под силу было только одному ему — Великому Магу Альбусу Дамблдору — старенькому директору Хогвартса будущего, который стойко держал удар Волдеморта всю свою жизнь. Если у него будут её воспоминания, если у него будет в руках ключ к некоторым событиям, которые Луна Лавгуд помнила из газет, знала со слов очевидцев и участников, он найдёт способ завершить ещё не начавшиеся войны, уничтожить Волдеморта раньше, чем тот обретёт могущество и станет воистину сильнейшим Тёмным Магом… Дедушка не позволит исковеркать судьбу Люциуса… не позволит…

Сжимая кулачки, она резко вскочила с высокого стула, опрокинув его на спинку.

— Хагрид, я совсем забыла, — она приложила ладонь ко лбу, но вовсе не из-за того, что извлекла что-то из памяти, а из-за внезапного головокружения. — Мне срочно нужно бежать…

— Куда? — удивленно спросил он, водрузив на стол совсем старенький чайник когда-то в большой горох, но сейчас совсем потерявший цвет от несмывающейся копоти.

Вновь появилось странное чувство — магия внутри неё колебалась, она сочилась из её ауры, исчезая, оттого Авроре вдруг стало поистине страшно. Подхватив с пола вовремя замеченный флакон из-под Бодроперцового зелья и молниеносно вырвав из кармана волшебную палочку, направила её себе в голову и, нашептывая какие-то неизвестные Хагриду заклинания, стала собирать воспоминания, чем вогнала старого друга в ступор, но он и слова не успел сказать, как всё закончилось.

— У тебя же была другая, — с сомнением покосился он на палочку Адары, действительно отличавшуюся от аврориной цветом и длиной, но когда перед его носом возник флакон с искрящейся жидкостью, он отступил на шаг, глядя вовсе не на него, но на улыбающуюся подругу. — Аврора, чой-та с тобой? Ты выглядишь как-то зловеще… — наконец заметил он её действительно странноватый взгляд.

— Будь добр, передай эти воспоминания дедушке, если тебе не трудно, — наигранно вежливо и беззаботно попросила она, чувствуя ужасные вибрации в своём теле.

— С тобой что-то не так… — массивные брови соединились в приступе беспокойства.

— Со мной уже давно всё не так, — отозвалась она с горьким сарказмом. — Просто передай их…

— Нет, ты сейчас же пойдешь со мной к мисс Адамс, или я… — похоже, даже Хагрид с его не слишком великим интеллектом догадался, что в её глазах плещется опасность, но когда он достал свой розовый зонтик с обломками волшебной палочки, Аврора уже была готова к этому. Обезоружив друга, она выскочила за дверь, заперев её и все окна домика обыкновенным Колопортусом, чувствуя, что её магия потихоньку продолжает исчезать.

— Прости меня, Руби, — на секунду прикрыв глаза, сказала она в закрытую дверь, в которую он уже принялся колотить со всей дури. — Но я должна уйти…

Его безобразный розовый зонтик выскользнул из руки и упал в лужу; Аврора, точно ведомая зовом, шла к боярышниковой тропе, глядя перед собой стеклянным взглядом, не боясь опасностей, что могли таиться в смеркающейся дремучей чащобе…

* * *

— Я решил, что верну тебя мужу, Аврора, но только если ты дашь Непреложный обет о неразглашении всего того, что ты знаешь и всего, что произошло, — Лорд стоял возле кровати со сцепленными за спиной руками и выглядел, точно отец, разрешающий дочери пойти на вечеринку, но с несколькими условиями. — Держать тебя здесь нет смысла, однако моё предложение о присоединении к Ордену Вальпургиевых Рыцарей семьи Малфой было и будет оставаться в силе. Я знаю, что ты в себе, твоё притворство более не понадобится…

Но его слова не произвели никакого эффекта — Аврора, накрытая одеялом с головой, не пошевелилась, полностью игнорируя его присутствие. Тогда он прокашлялся в кулак, позволяя ей подумать и скорее дать положительный ответ.

— Аврора, я не слишком терпелив, — Лорд перекатился с мыска на пятку, ощущая, что сейчас не выдержит и наорёт на неё.

И каково было удивление, когда, отдёрнув край пледа, он увидел упершийся в одну точку взгляд неподвижной обнаженной Адары, явно находящейся под чарами Петрификуса.

— Чёрт бы тебя побрал, идиотка! — прошипел он, замахнувшись рукой на беззащитную девушку, но, вместо того чтобы ударить, закинул край пледа обратно и вышел из комнаты, произнося заклинание слежки, которое наложил на Аврору когда та спала…

* * *

…Она шла без Люмоса по лесу, изредка обращая внимание на фосфорисцирующую стрелку компаса, не спотыкалась, не боялась, не чувствовала… Магия внутри продолжала выходить из ауры, но пока ещё не иссякала. Аврора не хотела умереть сквибом, мало ли Северное сияние не подействует на человека, лишенного магии. Шла она быстро, словно надеялась ухватиться за единственную спасительную ниточку, не понимая зачем, держа в мыслях лишь свою мечту, стараясь помнить лишь хорошее и не позволять воспоминаниям последних дней отравить последние минуты её жизни, но слёзы из глаз почему-то текли, мешая отчётливо видеть.

И летом, и глубокой осенью, как сейчас, и самой ледяной зимой здесь всегда пахло тропической папайей, терпким запахом растений более тёплых стран — приторно, но не удушливо, словно какой-то тонкий оттенок облагораживал аромат. Всё ещё маленькие, коричневые, невзрачные, эти цветы чуть поблескивали капельками дождя на лепестках, отражая последние лучи уходящего за горизонт солнца, разгоняющего на ночь глядя тучи. Аврора прилегла на небольшом всхолмье на краю поляны, согрев землю заклинанием, и теперь, заложив руки за голову, глядела на шпиль Астрономической башни Хогвартса, над которым скоро должно было возникнуть отражение Северного сияния. Сердце потихоньку замедляло свой ритм, находя успокоение — это место всегда так на неё действовало, на душе переставали скрести кошки, а слёзы потихоньку высыхали. Лишь только голос совести, говорящий о том, что она не имеет права бросать своего ребенка, звенел где-то вдали тревожным колокольчиком, обвиняя её в слабости, в неспособности самой справиться со своей судьбой — именно судьбой, что двигала её ногами, ведя сюда.

Перед самым началом зрелищного явления она натянула на уста умиротворённую улыбку, на секунду зажмурилась, и открыла глаза в самый яркий момент, когда последняя полоска света исчезла с противоположной стороны поляны, и оттуда яркой вспышкой прокатилась волна ледяного разноцветного свечения, танцуя мерцающими огоньками на стволах и кронах, ослеплённых божественной красотой деревьев, устремляясь к Хогвартсу, точно притянутая магнитом. Всего несколько мгновений яркость света мешала глазам, привыкшим к темноте, но вскоре Аврора вдоволь могла насладиться неописуемым фантастическим пейзажем, по капле забирающим все её горести, все тяжкие воспоминания и угрызения совести, оставляя место лишь радужному сиянию, проникающему в самые глубины сердца. Свет заставлял его трепетать от восторга, от желания быть ближе к чарующей природе красок, мягко переливающейся на одежде, вмиг превратившейся в самое изысканное платье. Нет, Авроре не показалось, адарин костюм действительно менял очертания: сначала это было воздушное платье греческой богини, едва прикрывающее тело, столько же прозрачное, сколько и великолепное. Она уже и не вспомнила, когда поднялась на ноги, оглядывая себя с головы до босых ног, однако холодно совсем не было, несмотря на позднюю осень. Тонкая ткань оказалась невероятно тёплой. Наверное так Аврора представляла себе вид неземной красоты, наверное, такой легкой и невесомой она всегда хотела быть… Однако платье снова начало меняться, заставив её почувствовать привычную хрусткость накрахмаленной школьной рубашки, чуть грубоватую выделку плиссированной юбки; почему-то развязанный галстук Рейвенкло болтался на шее, словно Аврора попала в прошлое — к Чёрному озеру, когда перед выпускными экзаменами было так жарко, что любая ткань мешала свободно передвигаться и дышать. Тогда она была не одна, её окружали самые близкие люди, самые дорогие и надёжные мальчишки… Мысль оказалась материальна, и спустя мгновение чуть поодаль оказался сидящий на поляне Абрахас, закусивший травинку. Он был таким юным и таким родным, что в защемившем сердце разлилось тепло... такое привычное и давно утерянное тепло. Стоило ей подойти, как рядом с ним возник и он… Аврора на миг остановилась; не веря своим глазам, она глядела с подозрением на затылок сидящего спиной к ней юноши с чуть волнистыми недлинными волосами. Когда он обернулся, Аврора только и смогла, что охнуть, охнуть от охватившего её чувства оправдавшейся надежды, ведь Том улыбался… Как тогда, когда она показала ему эту поляну… Он смотрел на неё чуть надменно, со сложенными на груди руками, но шутливо, насмехаясь над её нерешительностью.

— Иди сюда, глупая… — его мягкий голос эхом повторила поляна, и Аврора сделала первый шаг, затем второй, словно вытаскивала ноги из болота.

Она не могла не поразиться, что Том всё же присутствовал в её мечте — таким, каким он ей запомнился тогда… таким, каким он всегда был в её снах — сильным, надежным, своим. Аврора затосковала сердцем, но то была светлая грусть, пронизанная самыми сокровенными чувствами, самыми нереальными и яркими воспоминаниями, несбывшимся…

Она осторожно присела рядом с ними на цветы, не боясь их помять, почувствовала легкое прикосновение к голове от Абрахаса — самого любимого на свете человека, который никогда не разочаровывал её, всегда был таким, каким предстал изначально, он был сбывшимся… Том ревниво, но по-доброму фыркнул, глядя на дурашливые знаки внимания Абрахаса к Авроре, отвесил другу подзатыльник и подсел ближе, плечом к плечу. Показал вверх, где, несмотря на яркость переливов Северного сияния, блестели крупные звёзды, рисуя самые невероятные созвездия, как на ладони.

— Мне кажется, что здесь кого-то не хватает, — Абрахас лукаво ухмыльнулся и упал на цветы, принимаясь любоваться небосводом.

Аврора чуть нахмурила брови и заозиралась по сторонам, смея предполагать самые невероятные мечты, и она увидела её — с букетом цветов идущую с дальней стороны поляны — на переливающихся бронзовых волосах внушительных размеров венок, яркие синие глаза смеются, улыбка такая, какой была в те счастливые дни ещё до поступления Авроры в Хогвартс. Её самая близкая подруга, ангел-хранитель всех этих лет, остававшийся с ней в воспоминаниях...

Джоконда сияла от счастья, оттолкнув Тома, она примостилась рядом с подругой, сняла с головы венок и водрузила на её голову. Посмотрела так ласково и так знакомо…

— Что смотришь? Обнимай! — задорно скомандовала она, и Аврора, не сумев скрыть слезы счастья, заключила Джеки в крепчайшие объятья, чувствуя, что она настоящая, живая, что её можно потрогать, погладить по таким красивым волосам, заглянуть в такие живые глаза.

— Джеки, я так скучала, мне так тебя не хватало… Если бы ты знала, как мне было тяжело без тебя…

— Я знаю, — по-матерински отозвалась та, гладя Аврору по голове. — Всё из-за этого придурка, — она показала чуть скептично изогнувшему бровь Тому язык; вот так просто, наивное детское обзывательство стерло все его грехи, как будто можно было решить все проблемы мира, назвав Тома придурком. — Я рада, что о тебе было кому позаботиться, — она подмигнула Абрахасу, отстранила от себя Аврору и посмотрела куда-то в сторону. — Ну, а это кто?

Невдалеке, возле раскидистой сосны из микроскопических кристалликов стал образовываться мужской силуэт…

* * *

Витавшая в воздухе напряженная скорбная тишина разбавлялась разве что громоподобным шмыганьем и высмаркиванием в огромный платок. Хагрид сидел прямо на полу директорского кабинета, не найдя подходящих размеров сидения, красный от слёз, он бездумно смотрел вперёд, и при каждом новом всплеске чувства вины, хрипло всхлипывал.

— Если бы я не был таким безмозглым… Наша Аврора, она бы не… — наконец, выдавил он и снова залился горючими слезами.

Никто не ответил на его откровение, хоть и никто, в общем-то, не винил его — ни директор, с бледным лицом наблюдающий за языками пламени, ни Абрахас, только что спустивший пар, обругивая Альбуса самыми грязными ругательствами, которые он только знал…

Абрахас, обессиленно ссутулившись, стоял возле окна, за которым тихонько занимался рассвет, встречаемый мелкой моросью, и оплакивал её потерю вместе с дождём. Теперь он не представлял, как жить с тем, что узнал о своей жене, оказавшейся путешественницей во времени, и думал о маленьком сыне, ещё не знающем, что больше никогда не увидит свою маму, что ему самому предстоит стать чудовищем… За эту длинную ночь Абрахас успел пережить своё горе сотни раз, с невыносимой болью слушая каждое слово Дамблдора. Он пытался не верить, пытался представить, что это всего лишь кошмарный сон, но с каждой секундой бесполезной болезненной ярости, невозможности что-либо изменить, скорбел только сильнее…

— Она была не в себе, Рубеус, использовала любые уловки… — возвращая всех в реальность, чуть сорвавшимся голосом произнёс Дамблдор — и тот, не сдержавшись, снял очки и утёр собравшиеся в уголках глаз слёзы. — Но она… совершила серьёзнейшую ошибку, предоставив нам свои воспоминания о будущем… Мы не в силах что-либо изменить…

Именно на плечи Абрахаса и Альбуса легло тяжкое бремя этих знаний, именно они, теперь зная будущее, не в силах были справиться с эмоциями, зная о том, что станет с этим миром, сколько жизней унесут предстоящие войны, сколько ужасного сотворит лорд Волдеморт.

— …Но если бы не она, последствия грядущих войн могли бы стать куда страшнее, — продолжал рассуждать Дамблдор, ещё не зная всех тонкостей предстоящих действий, которые должны будут запустить цепочку событий, что он увидел в Омуте Памяти, но понимая, что до конца второй войны он погибнет, так и не узнав её исход. — Но есть вариант, что время само оставило мне подсказки, и чтобы не происходило — люди, которые должны будут умереть, не могут быть спасены. Эти обрывки знаний — мой компас…

— Хватит! — гаркнул Абрахас, и Хагрид, ойкнув от неожиданности, заревел ещё сильнее. — Я прямо сейчас пойду и прикончу Риддла! И не будет того, что должно случиться…

— Ты этого не сделаешь, — спокойно отрезал Альбус, не глядя на него. — Иначе мир перевернётся, иначе Аврора не переместится в прошлое, и ты даже не узнаешь, как сложилась бы твоя жизнь без неё. Это может повлечь за собой куда более серьёзные последствия… Время не терпит изменений, мир может просто рухнуть и исчезнуть, стереться, затянувшись в небытие. Эффект Чёрной Дыры, Абрахас, я уже объяснял тебе!

— Откуда вы знаете? Это всего лишь теория времени! И потом, Аврора ведь изменила время… Она прибыла сюда из будущего и показала нам его! — не унимался тот.

— Нет, не изменила, — сказал Дамблдор, на миг прикрыв веки. — Аврора была лишь инструментом выполнения задач времени — она родилась в этом времени, но моя племянница Моргана виновата, нарушив его ход, отправившись вместе с ней в будущее! — его напряженный тихий голос крепчал, становясь громче. — Виновата лишь одна Моргана, создав нечто, породившее временную петлю! Но, даже прожив часть жизни в будущем, Аврора всё равно должна была стать твоей женой и матерью Люциуса, и её смерть в тот час и тот миг — каким бы способом не произошла бы, всё равно должна была случиться вчера! Этот клубок не распутается сам по себе, для этого нужно воздействие, время исправляет ошибки. Стечение обстоятельств — её потеря памяти вовсе не случайность, и это чёртово зелье — тоже не случайность, — повышал и повышал он голос, чувствуя, что и сам запутывается. — Это порождение некоей силы, высшей магии, не доступной простым волшебникам. Этого не прочтёшь по звёздам и по кофейной гуще, Абрахас, это судьба! Быть может, ошибка времени произошла ещё до Морганы — это могло быть незначительное событие — Эффект Бабочки, не вовремя взмахнувшей крылом ещё до появления первого человека на земле… Это могла быть и ошибка будущего, на тысячи лет вперед, когда кто-то случайно изменил прошлое, к примеру, разбив Маховик времени, и отправив в какой-то древний век незначительную деталь — всего лишь песчинку, незначительное нечто, которого не должно было быть в том времени…

— Хотите сказать, что это чёртово время забрало мою жену?! — закричал Абрахас, оказавшись возле директорского стола. — Может, приплетете сюда ещё и маггловского божка? А как вы объясните, что Аврора переместилась не совсем точно в своё место и время и оказалась на несколько лет старше, чем должна была быть? А? Как вы объясните это, Альбус? — неистовствовал он, уперевшись обеими руками в края столешницы и угрожающе нависнув над Дамблдором.

— Ещё один недочёт, который нам предстоит решить, — не замечая праведного гнева Абрахаса, ответил Альбус, отстранённо барабаня пальцами по столу. — Именно этот факт и даст нам возможность доказать, что она не являлась ни моей родственницей, ни, уж тем более, потомком Мерлина…

— Это ещё что за чушь?! — сорвался на хрип Абрахас, повторяя всё тоже, что ответил на этот вопрос пару часов назад. — Зачем мне уродовать своё семейное древо? Почему, чёрт возьми, мы должны отсечь вашу ветвь?

Но, как и в прошлый раз, Альбус замолчал, не зная, как это объяснить — все его речи были лишь предположениями, основанными на скупых магических знаниях, взявшихся из мудрых книг. Послание Авроры, оставшееся в конце обрывков воспоминаний, гласило: её существование должно было быть забыто и стёрто из памяти Люциуса и остальных, никто не должен вспоминать её лица, никто не должен узнать её в будущем. Она просила использовать обряд Ветреницы…

— Аврора до конца не понимала, что делает — в её голове всё перемешалось — разум говорил о том, что она не должна исчезать, но интуиция двигала её к единственному верному шагу в пропасть… Это не было безумием, это было всего лишь очередным способом высших сил вернуть всё на свои места…

— А как же теория альтернативных реальностей? А, Альбус? — наседал Абрахас, пытаясь найти иные способы не идти по предрешенному Авророй пути. — И зачем, тогда, чёрт возьми, вы всё рассказали мне? Ведь я не должен был быть посвящен в это?

— Мы оба — я и ты — тоже инструменты исправления погрешностей. Только ты способен изменить древо своей семьи и сделать так, чтобы об Авроре не вспоминали. Я же должен вести войны, жизни и смерти к финальному аккорду её воспоминаний, которого, увы, я не увижу, — со вздохом добавил он. — Что до альтернативных реальностей — их существование не доказано, но если они и существуют, то, я повторюсь, мы должны спасти нашу от разрушения… Аврора, конечно же, этого не учитывала, она наивно полагала, что сможет изменить чудовищное будущее, отдав мне свои воспоминания, — в слова Альбуса вернулась горечь — ведь его внучка, которую они с Аберфортом обрели, казалось бы, совсем недавно, снова исчезла, и именно на семьи Дамблдор и Малфой легла тягота восстановления временного равновесия.

— Тот мальчик — Гарри Поттер…

— Я не знаю, кем он является — порождением времени, таким же инструментом, как и мы с тобой, или оригинальным явлением судьбы. Но… Я должен делать всё возможное, чтобы защитить его, как и просила Аврора…

— Это значит, что моя семья, мой сын и внук должны будут последовать за противоположной стороной? За этим ублюдком Риддлом? Альбус, я не могу этого допустить, я не хочу, чтобы мой сын превратился в жестокого человека, в убийцу… — Абрахас обессилил, опустившись в гостевое кресло.

— А что должен делать я? — спросил Хагрид — он не погружался в Омут памяти, не понимал всех нюансов, но суть «инструмента» уловил.

Альбус помедлил с ответом, чувствуя тяжесть принимаемого решения:

— Забыть сегодняшнюю ночь, Рубеус, — с сожалением произнес он, поднимаясь с кресла с зажатой в руке волшебной палочкой. — Свою роль в передаче воспоминаний ты уже выполнил…

— Но почему? — тот и не собирался протестовать, а так и продолжал сидеть на полу, глотая слёзы.

— Ты будешь помогать Гарри Поттеру — это то, что я успел увидеть в воспоминаниях, то, чего и так слишком много для тебя… Обливиэйт… — без промедлений скомандовал Альбус.

Глаза Хагрида на несколько секунд остекленели, толстые пальцы расслабились, выпустив платок, с тяжестью неотжатой тряпки шлёпнувшийся на пол.

— Рубеус, зайдите чуть позже, у нас с лордом Малфоем некоторые дела, — монотонно попросил Альбус. — Мы обсудим питомник для шишуг немного позже, — добавил он, чтобы память Хагрида восполнила недостающие пробелы.

— Хорошо, профессор, это, ну, я пойду? — очнувшись, спросил тот, нахмуренно глядя в чуть красноватые от слез глаза Абрахаса. — Вы не больны? Плохо выглядите…

— Нет, всё в порядке, Хагрид, я просто немного устал, — с трудом выдавил из себя тот. — До свидания…

— Приводите Люциуса ещё, может, возьмёте себе пару шишуг? Они страсть, какие ласковые, — с улыбкой предложил Хагрид и, раскланявшись, вышел из кабинета, оставив после себя молчание.

— Боюсь, Абрахас, что у нас нет выбора... — вернулся Дамблдор к разговору.

Тот хотел снова возразить, но взял себя в руки из его рта донесся задумчивый звук...

— Что мне делать с отцом? У него есть доказательства, что она… — Абрахас не сумел произнести имени жены, чувствуя разрывающую сердце боль. — Потомок Мерлина… Наш род чистокровный и она… Она не могла оказаться простой волшебницей, или вовсе магглорожденной…

— Мы что-нибудь придумаем, Абрахас… Что-нибудь придумаем… — устало и расстроенно ответил Альбус, ещё до конца не осознавая, во что превратятся его жизнь и жизнь Абрахаса в будущем, которое предрешено…

* * *

Волдеморт аппарировал прямо на поляну, ведомый следящими чарами.

— Аврора! — крикнул он громко, но отклика не услышал, её нигде не было.

Следящие чары развернули волшебную палочку, и теперь она указывала на северо-запад, но, судя по ощущениям, находилась Аврора недалеко — если это не обман Северного сияния... если это не то, чего Лорд желал видеть больше всего на свете... Что-то хрустнуло под ногами, он опустил взгляд, увидев разломанную пополам палочку Адары, бесполезным куском деревяшки валяющуюся на примявшихся цветах. Следящее заклинание было плодом его воображения… Всего лишь тем, что хотели дать ему Кусулумбуку… угасшей надеждой найти единственную женщину, способную пробудить в нём человечность.

— Нет... — выдохнул он, чувствуя подступающий к горлу ком и пробирающее до костей ощущение безысходности; он действительно опоздал, и она исчезла, подобно уходящим в последний путь единорогам.

Том... Человек, которого когда-то звали Томом, упал на колени, обхватив голову руками, и он не увидел, как за широким стволом сосны на миг вспыхнул свет, так похожий на Северное Сияние, и заклинание Следящих чар действительно перестало действовать...

* * *

Шишуга (англ. Crup) — происходит из юго-восточной части Англии. Внешне он напоминает джек-рассел-терьера, за исключением раздвоенного хвоста. Без сомнения, эта порода собак была выведена волшебниками, так как шишуги очень преданы магам и крайне агрессивны по отношению к маглам. Шишуга — настоящий мусорщик, ест почти всё, от гномов до старых шин. Лицензию на право обладания крупом можно получить в Отделе по контролю волшебных существ после прохождения простого теста, доказывающего способность волшебника-заявителя контролировать шишугу в местах обитания маглов. Владелец шишуги обязан удалить хвост своего питомца с помощью безболезненного Отрубающего заклинания по достижении последним шести — восьминедельного возраста, чтобы магглы его не заметили.

Невдалеке — возле раскидистой сосны, из микроскопических кристалликов стал вырисовываться мужской силуэт — статный мужчина с широкими плечами и идеальной осанкой. Его серые глаза смотрели только на Аврору, не видя окруживших её друзей. Джоконда начала плести новый венок, явно давая понять, что предназначен он для Тома. Тот был не слишком доволен этим обстоятельством, но всё-таки сумел выжать из себя улыбку. Он и в мечтах оставался прежним… чуть гордым и упрямым, но не больше, чем другие мальчишки его возраста. Взгляд Авроры, тем временем, был прикован к приближающемуся мужчине лет сорока пяти на вид, пытающемуся хмуриться, но и этот жестокий человек не мог противиться зову Северного сияния. Линии его лица неуверенно смягчались, однако улыбки Аврора так и не дождалась. Она не заметила, как сквозь пряди её распущенных волос стали пробираться цветы, что ноги уже были оплетены, точно вьюном, ей было слишком хорошо, чтобы замечать, что растения всё настойчивее тянут её к земле. Лишь взгляд серых глаз её взрослого сына сейчас имел значение. Люциус Малфой выглядел безупречно — в светлом плаще и костюме-тройке, он был красив и так похож на отца, но Абрахас вовсе не замечал его присутствия, как и окончательно занявшиеся венками Джеки и Том.

— Люциус, — Аврора раскинула пока ещё свободные руки, чувствуя, что поляна, наконец, дала ей всё, чего она хотела. — Иди сюда…

Сквозь пронизанный любовью и умиротворением стук собственного сердца, она не заметила, с какой опаской он оглядывался по сторонам, словно ожидал, что из леса выбежит стадо кентавров. Люциус тряхнул головой и зачем-то вытащил волшебную палочку, подойдя к Авроре, ничуть не испугавшейся направленного на неё артефакта. Путы цветов, утягивающие её в сладкий сон, ослабли и расползлись в разные стороны под звук знакомого заклинания… Ах, какой у него был приятный бархатный голос! — властный и строгий, но очень притягательный. Несмотря на воспоминания о нём, как о жестоком маге, Аврора отчего-то возгордилась таким сыном…

— Вставай, — попросил он, протягивая широкую ладонь.

Но она будто бы не расслышала, продолжая им любоваться, и на последующие просьбы отреагировала примерно так же. Взгляд его метался из стороны в сторону по поляне, он щурился и хмурился, точно пытаясь от чего-то себя сдерживать.

— Какой красивый у вас сын… — благоговейно протянула Джоконда, вставая прямо напротив Люциуса, но он смотрел сквозь неё, не замечая, что кисть его руки буквально торчала из спины Джеки, словно прошла сквозь привидение.

— Ребята, прекратите, — застенчиво отмахнулась Аврора, хихикая, когда Том и Абрахас попытались положить ей на голову свои венки. Растения снова стали оплетать щиколотки, но внезапно её резко подняли на ноги. — Нет… что ты делаешь? — она резко запротестовала, когда сын потащил её прочь от поляны, но вдруг запнулся, будто ему не хватило сил.

Аврора почувствовала, как Джоконда, Том и Абрахас стали тянуть её обратно, пытались расцепить хватку рук её Люциуса, но ослеплённая исполнением заветной мечты, она не видела, что вместо рук друзей её предплечья охватывают лианы Северного Сияния и лодыжки намертво обхвачены растениями.

— Нет, Аврора, не уходи, — Том хмуро посмотрел на неё.

— Ты же так хотела, чтобы мы были вместе… — вторила ему Джеки, пытаясь расцепить пальцы Люциуса, который, будто бы увидев её, использовал ослабляющее заклинание, и она, точно ошпарившись, на секунду отпрянула, однако тут же возобновила свои попытки. — Что же он делает, Аврора? Он хочет забрать тебя у нас…

Абрахас уже находился позади Люциуса, пытаясь оттащить его, но внезапно режущее заклинание прошлось по его предплечью, и Аврора с ужасом и удивлением смотрела на то, как оторвалась рука мужа — упав на землю, она превратилась в клочок бесцветной лианы потухших цветов, а на месте обрубка выросла новая рука.

— Это всё ненастоящее! — взмолился Люциус, тревожная складка залегла меж его бровей; но Аврора лишь блаженно изучала его лицо, думая, что странно видеть своего сына старше себя. — Кто бы не держал тебя — это всё мираж!

— Я знаю, — отозвалась она, с улыбкой взглянув на друзей. — Я всего лишь хочу свой кусочек счастья. Разве это так плохо?

Но Люциус, оказавшийся в захвате ещё и Тома, неожиданно взмахнул волшебной палочкой, из которой вырвался тёмный дым, окутавший их и постепенно рассеивавший чары миража… Перед Авророй вместо знакомых лиц близких предстали щуплые лианы, оплетающие её тело, пытающиеся перекинуться на её сына.

— Зачем ты это сделал? Мне было хорошо… — с материнским укором, но совершенно спокойно отреагировала она. — Мне незачем жить… Я знаю, что последует за видениями…

— Так ты в себе… — констатировал он и стал произносить какое-то сложное заклинание, полное слов, которых она никогда ещё не слышала.

— Верни мне их! Верни мне их! — Аврора и сама стала вырываться, чувствуя подступающую панику вместе с возвращающимся состоянием опустошенности. — Разве ты не понимаешь, что это всё, что у меня осталось? Они — всё, что мне было нужно! Почему ты так со мной поступаешь? — слёзы хлынули из её глаз, когда путы лиан стали высыхать и превращаться в тлен, осыпаясь пылью на светящиеся цветы. Аврора вдруг осознала, кто стоит перед ней, её едва не покинуло сознание: — Ты… Вы… Вы настоящий!!! Вы не плод моего воображения! — понимание этого жахнуло, словно Бомбардой. — Как? Мерлин, отпустите меня! — закричала она, только яростнее выкручиваясь, когда Люциус с ещё большим рвением грубо поволок её в сторону сосен, опасаясь, что и его затянет великолепие несбывшихся грёз этого невероятного места. — Ступе… — попыталась было закричать Аврора, вспомнив, что при ней была волшебная палочка Адары, но Люциус, вовремя обернувшись, выбил из её свободной руки деревяшку, и та отлетела куда-то назад.

— Так ты встречаешь собственного сына?

— Вы не мой сын! — завопила она. — Вы убийца и Пожиратель Смерти! Вы чудовище, такое же, как и он!

Люциус вздрогнул, но не остановился, и, едва сойдя с поляны, прислонил Аврору к теневой стороне широкого ствола дерева, схватив за плечи и хорошенько встряхнув.

— Ты поэтому решила нас бросить? — взревел он злобно — именно таким Луна Лавгуд запомнила его в день битвы в Отделе Тайн. — Трусливо убежала от ответственности? Ты не имеешь никакого права называть меня чудовищем, ты сама сделала меня таким!

Её лицо выражало полное недоумение, она и представить не могла, как такое могло произойти.

— Я хотела спасти вас с Абрахасом! Я дала дедушке знания будущего! — запротестовала она, чувствуя, что сердце пропускает удары. Что же она натворила? — И это вы с Волдемортом отправили меня в прошлое!

— Дамблдору? — зловеще усмехнулся Люциус, игнорируя последнюю реплику. — Дамблдор всего лишь старый манипулятор! Он использовал знания, помогая Гарри Поттеру и его друзьям! Но не твоей семье! Не своим потомкам! Он не сделал того, что ты от него ожидала! — он внезапно взглянул за дерево, где располагалась поляна, и сощурился от вновь тронувшего глаза яркого света.

Там только что с хлопком появился мужчина и стал судорожно оглядываться по сторонам.

— Аврора! — полный отчаяния голос эхом отразился от высоких деревьев, заставив искомую дёрнуться, попытавшись выглянуть из-за дерева.

— Волдеморт… — прошептала она испуганно, и глаза Люциуса вспыхнули узнаванием. — Если его не будет, не будет страшного будущего… Я должна…

— Заткнись, — шёпотом приказал он и удержал её от попытки вырваться; она хотела пойти против, пускай и молодого, Лорда с голыми руками, и Люциус, брезгливо глядя на бывшего будущего лидера, направил на неё волшебную палочку. — Ты уже не имеешь права что-то менять, ты уже сделала всё, что могла… — обвиняюще сказал он и, прошептав заклинание, погрузил не успевшую возмутиться Аврору в глубокий сон, успев подхватить её при падении.

Достав из кармана пиджака небольшой флакончик с искрящейся жидкостью, Люциус уже собирался закончить задуманное и перенестись обратно в своё время, но он не смог оторвать взгляда от человека на поляне — именно человека, со слишком человечным ужасом утраты на лице.

— Нет... — выдохнул тот судорожно, словно навсегда распрощавшийся с надеждой, и рухнул на подкосившихся ногах, обессиленно схватившись за голову.

Сложно было поверить в то, что сейчас собственными глазами видел Люциус, он едва моргал, наблюдая столь «трогательную» картину страданий человека, который никогда не был способен на проявление подобных эмоций. Взглянув на молодую и измученную болью, причиненной этим человеком, мать — женщину, о которой мало что знал с самого детства, он получил ответ на долго мучивший его вопрос: почему же два заклятых врага сошлись в последней воле — спасти её... Волдеморт любил его мать. Люциус хотел было пожалеть о своих словах, ранивших её ещё больше, ведь вынести любовь Лорда вряд ли было хоть кому-то под силу. Белла — и та сошла с ума. Но глядя на хрупкую, измождённую мать, он шумно вздохнул и разбил флакон с зельем, тотчас заискрившимся вокруг них мириадами кристалликов Северного сияния, входившего в его состав…

Всего несколько секунд беспорядочного мельтешения картинок, где вокруг менялся рельеф местности, вырастали и ветшали деревья, образовывались муравейники, расползался мох и менялась почва — то вспучиваясь, то образовывая небольшие выемки, будто под ней копошились черви. Сверху — сумасшедшее движение облаков, точно течение бурной реки, едва заметная смена времен года, дня и ночи… Бег времени внезапно остановился. Люциус осторожно усадил Аврору у подножия ближайшего дерева и вышел на сохранившуюся в первозданном виде поляну Северного Сияния, сейчас больше напоминающую поросшую частым сорняком прогалину. Над головой голубело чистое небо, освещая спокойный хвойный лес, где тут и там раздавались шорохи, шелест крон, далёкие крики животных и стук копыт отдаленно пробегающего стада единорогов или, быть может, кентавров. Почти полвека назад, а может, всего минутой раньше, здесь стоял молодой лорд Волдеморт, безутешно оплакивая свою потерю…

Волдеморт этого времени сам просчитал своё последнее желание, грезив за ней вернуться именно в момент её исчезновения с поляны, чтобы не нарушить ход времени, правда, не успел… погиб во время последней битвы за Хогвартс от руки Гарри Поттера. Альбус Дамблдор, скончавшийся годом ранее, оставил завещание, начинавшее действовать с исходом войны в пользу Света. Это завещание спасло Малфоев от Азкабана и повергло их в шок своим содержанием. Для них самих было загадкой, почему покойный директор в обнародованном перед Визенгамотом письме говорил о том, что Малфои всегда шпионили для него против Волдеморта. Впоследствии всем троим удалось выйти сухими из воды — как клокотал от гнева Гарри Поттер, глядя на то, как их отпускают из зала суда, не лишив и малой части владений, ни, уж тем более, свободы. Правда, явиться на вручение Орденов Мерлина второй степени, выписанных Министерством, они посчитали неправильным. Прибывая в лёгком шоке, не понимая, как такое могло произойти, они получили ещё одно послание, адресованное лично Люциусу.

Долго вчитываясь в строки, он был совершенно обескуражен тем, что, оказывается, являлся родственником Дамблдору, и что тот сам был исполнителем последней воли его матери — Авроры Морганы Уинтер Дамблдор, в замужестве — Малфой, просившей защитить его и его семью. К посланию покойный директор приложил флакон с зельем времени, видимо, созданным Северусом Снейпом, и свои воспоминания, подтверждающие сей факт, ведь с обрядом Ветреницы ветвь его рода автоматически удалялась с генеалогического древа. Люциус всегда считал рано погибшую мать наследницей некоей безвестной европейской семьи, исчезнувшей с лица земли с её смертью, но как ни старался, он не мог найти сведений о родственниках, что заставляло теряться в догадках. Люциус не мог простить отца, ему казалось, что тот его ненавидел. Абрахас был слишком строг, а ещё не позволял сыну узнать о своей матери больше, чем требуется. Абрахас Малфой всегда был холоден и относился к нему чуть ли не с презрением, несмотря на все попытки Люциуса завоевать его доверие.

Дамблдор просил прощения от имени отца, невольно втянутого в эту чудовищную историю с петлёй времени, оправдывал его поведение, ведь поддерживал с ним контакт, пока тот не загнулся от драконьей оспы.

Даже после этого письма Люциус не перестал ненавидеть Абрахаса, не мог простить его отношения, вспоминал ощущение невероятной настороженности и ревности, когда наблюдал за тем, как совершенно по-отечески тот, еще при жизни, сюсюкался с маленьким Драко…

Эта поляна, полная невзрачных серых цветов, принесла слишком много несчастий, изуродовала жизнь его матери, изуродовала жизни тех, кто остался на свете без неё. Но больше Люциус не позволит этому месту разрушать человеческие судьбы…

Подняв волшебную палочку уверенной рукой, он произнёс простое «Инсендио», и ещё долго наблюдал, испытывая чувство тёмного удовлетворения, как скукоживаются и сгорают невероятные цветы Северного Сияния. Раскалив землю так, что та начала проваливаться, он успокоился, чувствуя, что история, начавшаяся в далёком тысяча девятьсот сорок четвертом году, а может, всего год назад с путешествием Луны Лавгуд в прошлое, наконец, подошла к своему концу, и пообещал себе, что постарается не ненавидеть мать, желавшую умереть, вместо того, чтобы бороться. Аврора Уинтер — после отлучения от рода уже не являвшаяся Малфой, должна была начать новую жизнь — таково было общее желание двух великих волшебников — Тёмного и Светлого, но захочет ли она сама жить, зная, что потеряла всех и каждого, виня себя, что именно из-за её поступка Абрахас не уберёг сына от вступления в ряды Пожирателей Смерти и совершения чудовищных преступлений?

Взглянув в её разгладившееся во сне лицо, он кашлянул от ударившего в нос дыма, поднявшегося над поляной, и, осторожно подхватив мать на руки, перенёсся домой — в Малфой-мэнор…

* * *

Сегодня, когда Аврора проснулась в мягкой кровати в их с Абрахасом спальне, она подумала, что всё пережитое — всего лишь жуткий кошмар, но страшный сон не развеялся, как и странное ощущение, что комната чуть изменилась, хоть и оставалась прежней. Немного другой оттенок стен, другие шторы на окнах и отсутствие запаха родного мужчины… Едва начавшаяся паника была отложена на потом, когда открылась дверь...

В спальню вошла женщина в строгой серой юбке до колен и такого же цвета шёлковой рубашке, её светлые волосы и голубые глаза были так знакомы…

— Вы…

— Нарцисса, — подсказала та, осторожно подходя ближе, наблюдая за реакцией Авроры. — Рада, что вы проснулись… — по вежливой, но немного наигранной улыбке было видно, что она репетировала этот разговор, однако, судя по всему, говорить было не так-то просто; скорее всего, её подослали, как единственную в семье женщину, способную как-то подготовить почву для общения и не расшатать нервы безутешной свекрови. — Люциус рассказал мне обо всём, что вы пережили… Мы вывели зелье из вашего организма, директор Дамблдор писал, что всё это произошло из-за…

— Дедушка, он жив? — выдохнула Аврора, с такой надеждой глядя на Нарциссу... но та лишь осунулась и покачала головой.

— Я действительно ничего не изменила… — она села на кровати, сдерживая подступающие слёзы и, превозмогая эмоции, тихонько спросила: — Какой сейчас год?

— Девяносто девятый, — коротко ответила Нарцисса. — Война закончилась… — Аврора напряженно сжала кулаки и, затаив дыхание, ожидала продолжения: — Тёмный Лорд повержен Гарри Поттером в прошлом году, всё закончилось…

Аврора на миг закрыла глаза, приводя мысли в порядок; из ранних воспоминаний она помнила холодноватую леди Малфой — новую хозяйку прекрасного Малфой-мэнора, но также она помнила её маленьким белокурым ангелом на руках Друэллы, младшей сестричкой рассудительной Андромеды и непоседливой капризной…

— Белла… — прошептала Аврора, сквозь проступающие слёзы, как будто лелея надежду на то, что будущее могло измениться, и её маленькая крестница не превратилась в сумасшедшую беглую преступницу.

Губы Нарциссы дрогнули.

— Погибла в битве за Хогвартс… — опечаленно ответила она, опасаясь новых вопросов, но, вроде бы, накачанная успокоительными зельями, леди Уинтер (Нарцисса ещё не знала, как обращаться к неожиданно обретённой свекрови) держится более или менее стойко, не считая чуть увлажнившихся глаз. — Вам стоит соблюдать постельный режим…

Но вместо того, чтобы встать, Аврора свесила босые ноги с кровати и с надеждой посмотрела на неё, взяв за руку.

— Скажите… — уверенным голосом начала она, но тут же осеклась. — Скажите, что с моим мужем, что с моим Абрахасом? Сколько ему лет? Где он сейчас? — будучи Луной Лавгуд она никогда не вдавалась в подробности жизни семьи Малфой и слышала об Абрахасе лишь единожды — на рождественской вечеринке Клуба Слизней, когда была там с Гарри. Драко, распинаясь перед Горацием, говорил, что его дедушка хорошо отзывался о том, как о зельеваре. Враньё. Абрахас не слишком любил Горация, его методы преподавания, да и сами Зелья…

— Отец умер от драконьей оспы пятнадцать лет назад, — раздался негромкий голос появившегося в дверях Люциуса, не решающегося переступить порог комнаты.

Аврора застыла с выражением ужаса на лице; спрятав лицо в ладонях, она смотрела сквозь пальцы на свои колени.

— У него всегда было крепкое здоровье, — с горечью сказала она странным туманным голосом. — Он бы никогда не умер от такого нелепого заболевания… Это неправда…

Люциус взглядом попросил жену уступить ему место, а притаившийся в коридоре Драко неуверенно заглянул внутрь — для него, знавшего Луну Лавгуд ближе, чем знали её родители — экстраординарную девушку с Рейвенкло, носившую пробки от сливочного пива вместо серёжек — было ещё более невероятным обнаружить в ней родную бабушку. Она так изменилась, хоть и была немного более худой и изможденной, чем на единственной сохранившейся картине, которая, к удивлению всех членов семьи, никогда не двигалась. Луна Лавгуд никак не ассоциировалась с женщиной, сидящей возле его отца — несмотря на усталость, она была очень красивой и ухоженной, с красивыми платиновыми волосами и серыми глазами, как у него и его отца.

— Сколько себя помню, у него всегда было слабое здоровье, — мягко начал Люциус, опасаясь, что его присутствие может только усугубить состояние Авроры. — Шалило сердце, но почему-то он и не думал лечиться. Колдомедики сказали, что именно оно и не выдержало…

Ей не требовалось объяснений гибели Абрахаса, Аврора знала, что это целиком и полностью была её вина. Разговаривая с таким взрослым сыном, она узнала ещё множество фактов закончившейся войны, и единственное, чему по-настоящему радовалась — была победа Гарри… Он смог уничтожить того, чьё имя она мечтала похоронить в своей памяти, его друзья выжили, хоть и не все, даже неуклюжий Невилл успел погеройствовать, уничтожив Нагайну. История о крестражах объяснила долголетие Лорда и его воскрешение. Все артефакты были уничтожены.

Люциус говорил и говорил, словно хотел выплеснуть всё наболевшее, он не испытывал чувства вины, но и постепенно смягчался по отношению к ней, а Драко, присевший на пороге комнаты на корточки, облокотившись на дверной косяк, виновато смотрел на неё, словно тогда — в Хогвартс-Экспрессе, не даже не попытался остановить Пожирателей Смерти, снявших её с поезда. Или испытывал вину за попытку убийства Дамблдора, впоследствии умершего от руки Северуса Снейпа… Аврора посчитала нужным слегка приподнять уголки губ, чтобы успокоить Драко.

Несмотря на большую пропасть, разделявшую их, новая семья — семья Малфой — уже, казалось бы, смирилась с её присутствием и обещала восполнить все пробелы жизни Авроры. Вот только ей ничего не было нужно, ведь дедушка погиб, Абрахас тоже, а взрослый сын, его жена и… внук — трудно было признать подобное — вели тихую жизнь, ни с кем не общались, зализывая раны после войны. Дамблдор выполнил её просьбу о помощи Люциусу, но, конечно же, немного иначе… После того, как всё закончилось.

— Я не знаю, что это такое, но… Кажется, это принадлежало тебе, — сказал Люциус, доставая из кармана смутно знакомое, совсем недорогое украшение — то была металлическая сова из скрепленных между собой сегментов. — Когда-то… — сложно было опускать имя Лорда в этом разговоре. — Он, увидев это невзрачное украшение среди старых вещей моего отца, почему-то забрал его себе … Но он никогда не рассказывал нам после того опыта о том, кем ты была… Я хотел выкинуть… Но… — Люциус увидел в глазах Авроры тревогу; она с презрением смотрела на это украшение, даже чуть отстранилась.

— Это Его подарок, Люциус… — лишь одними губами едва слышно проговорила она. — Я никогда не носила это... Зачем Абрахас хранил эту дрянь? — она почувствовала, что еще немного и расплачется, но, больно схватив себя за предплечье, вроде бы пришла в относительную норму.

Нарцисса, всё это время стоявшая рядом, аккуратно коснулась руки мужа, призывая остановить беседу, ведь побледневшая Аврора уже держалась из последних сил. Собираясь оставить её наедине с собой, Люциус, невзирая на немного укоризненный взгляд жены, положил сову на прикроватную тумбочку, и уже на выходе из комнаты его окликнула мать:

— Люциус… — вздрогнув от звука собственного имени, он обернулся. — Если ты не сможешь простить меня… Пожалуйста, постарайся понять…

Он не ответил, а лишь кивнул и, подтолкнув не спускающего с неё взгляда Драко, вышел из комнаты, следом за ним вышла Нарцисса, осторожно закрыв за собой дверь. Аврора так и осталась сидеть на кровати, наблюдая за лежащей на тумбочке совой с крупными ониксовыми глазами. Ничего не значащая вещь не должна была принести страданий, ведь никогда не считалась ценностью. Несмелые пальчики коснулись прохладного металла и прошлись по выпуклой резьбе, но внезапно Аврора отпрянула, почувствовав странную вибрацию, ускоряющийся барабанный стук, исходящий будто бы изнутри вещицы ожившей, точно заведенное сердце...

* * *

— Когда ты думаешь ей сказать? — спросила Нарцисса, глядя на портрет женщины с чуть приподнятыми уголками губ. Платье оттенка «пепел розы» отнюдь не делало её бледной, а напротив, подчеркивало яркость серых глаз чуть тронутых макияжем. Молодая Аврора Малфой до рождения сына выглядела совсем юной девушкой — такой чистой и наивной, но, по словам Драко, уже изменившейся до неузнаваемости. Сама Нарцисса всегда стремилась равняться на неё по красоте и по стилю… В силу возраста она не успела запомнить её в детстве, зато прекрасно помнила Белла, которую та тайком от Друэллы баловала конфетами и дарила самые красивые куклы.

— Не знаю, колдомедик будет только завтра, давай отложим этот вопрос…

— О чём вы? — спросил недоумевающий Драко, пытаясь понять суть разговора. — С ней что-то не так?

Нарцисса и Люциус только и смогли, что обменяться тревожными взглядами, думая, стоит ли посвящать Драко в этот вопрос…

* * *

— Папа, можно мне с Джеймсом в Хогвартс? — Лили дёргала Гарри за мантию и умоляюще смотрела на горделивого старшего брата, которому была уготована честь первым поступить в школу.

— Лили, — вступила Джинни, — даже Альбус и тот не просится. Бери с него пример…

Но средний сын Поттеров вёл себя спокойно только по одной причине — он мрачно поглядывал на брата, пообещавшего, что если он не будет канючить, то тот разрешит ему летать на его детской метле в своё отсутствие. Альбус сдерживался из последних сил, однако получив похвалу от матери, даже возгордился, но всё же мог понять восхищенный взгляд сестры, устремлённый на яркий алый паровоз, точно закипающий чайник, пускающий в воздух пар.

Семья Поттер уже привыкла, что на них везде и всюду обращают внимание, которое Гарри старательно игнорировал, но Джеймс, в силу возраста и характера, бывший настоящим хвастуном, частенько ставил их в неловкое положение, заявляя какому-нибудь прохожему: «Это мой отец. Он — Гарри Поттер», и Гарри всякий раз приходилось принимать удар в виде града вопросов и подлинного восхищения его заслугами перед магическим сообществом. Джинни научилась плавно сворачивать с темы, но иногда, вспыльчивостью напоминая свою мать, не совсем вежливо намекала зевакам, что у них обычная семья и не стоит нарушать их спокойствие и личное пространство. Возможно, Джеймс разучится хвастовству в Хогвартсе, однако на этот счёт имелись серьёзные сомнения.

Он уже зашёл в поезд и, бросив радостное «прощайте, семья!» с подтекстом — «наконец-то я свободен», попытался протиснуться вглубь битком набитого вагона ещё не решивших вопрос выбора купе детей. Кто-то, споривший чуть впереди, создавал затруднения движения. Вагон галдел, дружно возмущаясь.

— Эта тётенька на нас смотрит.

— Лили, прекрати показывать пальцем, это некрасиво, — строго попросила мать, опуская её руку. — На нас все смотрят…

— Нет, мама, она как-то странно на нас смотрит…

Джинни, снова одёрнув её руку, проследила по направлению, куда указывала дочь, и заметила женщину, стоящую чуть отстранённо от общей массы провожающих детей родителей под табличкой платформы 9 ¾. Вроде бы, ничего необычного в ней не было, кроме какой-то неопределенной тоски в глазах. Элегантное дорогое платье и шляпка, которую та, заметив внимание Джинни, надвинула чуть вперед, свидетельствовали о неплохом достатке, возможно даже более чем неплохом. Гарри тоже смотрел в ту сторону, на подошедшего к незнакомке мужчину. Увидев Драко Малфоя, он чуть нахмурился, всё ещё помня исход судебного процесса и его неожиданное родство с Альбусом Дамблдором…

— Это Астория? — спросила Джинни, пытаясь с расстояния разглядеть черты супруги Драко, которую видела всего единожды.

— Не думаю… — пробормотал себе под нос Гарри, застёгивая манжеты рубашки Альбуса, смущенно отмахивающегося от ненужной заботы. — Никогда её не видел, может, одна из Малфоев? — оценил он некоторое сходство между ней и бывшим школьным врагом.

— Вероятно, — Джинни хмыкнула и тут её слуха коснулся строгий голос, доносящийся изнутри поезда:

— Мистер Бэйл, если вы сейчас же не вернёте щенка родителям, я буду вынуждена выставить вас с поезда. В Хогвартсе не разрешены собаки, тем более, такие большие, как ваш бобтейл!

Довольно крупный щенок-подросток отчаянно загавкал, заставив стоящую на входе толпу отпрянуть назад, вызвав у замыкающих очередь детей принцип домино. Прямо на Гарри рухнула какая-то маленькая девочка в переломанных посерединке прямоугольных очках.

— Вы не ушиблись? — спросил он, ставя девочку обратно на ступеньку поезда.

— Нет… Спасибо, — протянула она и тут же зажала рот рукой, выкрикнув: — Вы случайно не Гарри Поттер, сэр?

Гарри предпочёл не отвечать, а опустил взгляд и поправил чёлку, чтобы скрыть шрам, но услышавшие восклицание девочки случайные прохожие, всё же, заинтересованно повернулись к нему.

— Я сниму баллы с вашего факультета… Кажется, Гриффиндор? — всё тот же властный девичий голос, принадлежавший, скорее всего, старосте, стал только строже. — Я не пущу никого в купе, пока вы не уберете эту мерзкую злобную собаку.

Собака в ответ на столь неприятное описание зарычала, и из вагона посыпались дети, побросавшие вещи и клетки с домашними питомцами, в ужасе спасаясь от разозлившегося зверя. Последовала вспышка света какого-то заклинания и через секунду на платформу с пинка вылетел заскуливший пёс.

— Я пожалуюсь на тебя директору! — завопил мальчик курса второго, выбегая за удравшей через толпу собакой.

— …И минус пятнадцать баллов с Гриффиндора! — догнал его голос.

— Мы не в школе, дура! — донёсся ответ.

Гарри поднял взгляд — на ступеньке опустевшего купе, возле которого собрались недовольные подобным решением проблем студенты и родители, стояла старшекурсница, уже переодетая в школьную форму, на которой пестрела зеленым нашивка Дома Слизерин и значок старосты. Изогнув чёрную бровь, она надменно оглядела толпу, игнорируя летящие в её сторону реплики о жестоком обращении с животными и… детьми.

— Уставом школы разрешены только кошки, жабы, совы и мелкие грызуны, — обращаясь ко всем, словно стоя на постаменте, строго напомнила она, сверля недовольных надменным взглядом серых глаз. — Правила существуют для всех!

— Джеки, прекрати весь этот цирк!

Гарри и Джинни обернулись, глядя на приблизившуюся к ним ту самую женщину. Находившийся рядом с ней Драко отчего-то напряженно поглядывал на чету Поттер.

— Я Джоконда, мама, Джоконда! Сколько раз тебе повторять? — ничуть не испугавшись недовольства матери, заявила девушка, краснея от гнева, но притихшие наблюдающие уже эхом разнесли простоватое «Джеки» — кто-то хихикал, кто-то просто не понял такого сокращения. — Цыц! — топнув, шикнула она на ближайшую к ней группку.

Женщина в шляпке стыдливо опустила взгляд. Гарри отметил, что, несмотря на невыносимый характер, Джеки, или Джоконда была старостой — а на ненадёжных студентов такие обязанности не возлагались.

— Джоконда, прекрати сейчас же! — но голос матери перебил гудок поезда, возвещающий о скором отбытии.

— Мисс Уинтер! — раздался громогласный голос бегущего от хвоста Хогвартс-Экспресса волшебника, пытавшегося придерживать выскальзывающий из рук горшок с каким-то растением. — Что случилось? Почему здесь такое столпотворение?

Та, откинув длинные чёрные волосы назад, будто бы лениво обратила на него внимание.

— Профессор Лонгботтом, мистер Бэйл попытался провезти в Хогвартс здоровенного пса! Я просто объяснила ему, что правила школы это запрещают.

— Вовсе он не здоровенный! — крикнул кто-то из толпы, и в него сразу же метнулся жестокий взгляд.

— Мисс Уинтер, это можно было сделать чуточку спокойнее, не привлекая особого внимания, — не стал ругаться тот. — Поезд скоро отправляется, все в вагон, — хлопнув в ладоши, приказал Невилл.

Староста, удовлетворившись сценой, чуть посторонившись, стала бдительно пропускать студентов, чтобы, не дай Мерлин, кто-то из них не пронёс что-то запрещенное.

— О, Гарри, Джинни, привет, — Невилл пожал руку другу и его младшему сыну, кивнул Джинни и попытался потрепать по волосам Лили, ловко увернувшуюся от его ладони. — Ну что, Джеймс, ты сегодня в Хогвартс, да?..

Гарри на миг обернулся и заметил, что Драко и та женщина исчезли из поля видимости, по-видимому, окончательно сгорев со стыда. Пока Невилл рассказывал Джеймсу о том, что ему предстоит в Хогвартсе, у Гарри вдруг возникло нехорошее чувство, нечто знакомое, заставившее его прикоснуться к давно не болевшему шраму.

— Гарри, что с тобой? — обеспокоенно спросила Джинни, заметив его реакцию. — Твой шрам...

— Нет, всё в порядке, — ответил он, поспешив убрать пальцы ото лба.

Его внимание было обращено на старосту с именем Джоконда, стоящую на входе, мазнувшую по нему пробирающим до костей ледяным взглядом серых глаз. Гарри едва не потерял дар речи, узнавая знакомые черты лица...

На её груди висела цепочка с кулоном в виде, кажется, совы — с огромными чёрными глазами, на миг сверкнувшими краснотой…

* * *

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -FiN — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Пы:Сы: Всех люблю, жду возмущений и длиииииинннных отзывов.

Ваша укурочная Шинигамина.