Гостья из прошлого

1979 год.

Нарцисса Малфой, молодая женщина двадцати неполных лет, стояла на безлюдном пирсе и лихорадочно блестящими глазами гипнотизировала синюю водную гладь.

Самая красивая из трех сестер Блэк, как и положено было быть по закону сказочных штампов, была среди них и самой кроткой и послушной, согласно тем же штампам. В отличие от своей старшей сестры, маниакально-агрессивной Беллы, выскочившей замуж только для того, чтобы быть ближе к Темному Лорду, и уж тем более, в отличие от своей средней сестры, бунтарки Меды, чье имя то нельзя было упоминать при матери, так как та, даже не успев закончить школу, сбежала с маглорожденным с целью нарожать ему кучу полукровных детишек, Нарцисса вышла замуж за человека, которого выбрали для нее родители. Когда ее только представили ее будущему мужу, тень сомнения в том, что этот человек составит ей достойную партию, у нее все же мелькнула: слишком лощеный, слишком напыщенный, слишком высокомерный, слишком отчужденный. Слишком много было этих «слишком», но как примерная и добродетельная дочь, она отогнала эти мысли, как блажь.

Сейчас, когда с момента свадьбы прошел целый год, Нарцисса поняла, как близка была тогда к истине. Люциус Малфой оказался именно таким, каким показался ей при встрече и даже наедине с ней он оставался небрежно-равнодушным. Иллюзий относительно его чувств к ней у Нарциссы никогда и не было, но каждый день видеть его презрительное к ней отношение… К такому девушка была просто не готова. И дело было даже не в том, что она не была любима… Это то как раз было не важно, так как она сама не была влюблена, да и вообще в возможное существование самой любви Нарцисса до поры до времени просто не верила. Ее родители прожили в браке почти тридцать лет, и ни разу в их отношениях она не видела и намека на любовь и нежность. Или вот, например, взять ее старшую сестру: безумная Белла чуть ли не с первого курса стала обклеивать стены своей комнаты колдографиями Тома Реддла, но в этой любви не было здорового начала, это больше напоминала манию, болезнь, одержимость.

Нарциссе в браке не нравилось другое: то, как начинает меняться она сама. Ведь она почти перестала смеятся, зато смурая складка между бровей появлялась все чаще и чаще, грозя остаться там и навсегда запечатлеть на ее лице мрачное недовольное выражение.

Но отнюдь не это привело ее за город, на деревянный пирс безлюдного пляжа.

Просто Нарцисса поняла, что может быть по-другому. Во всем была виновата, как это ни странно, ее средняя сестра Андромеда. Случайно встретив ее в косом переулке в компании мужа и маленькой пятилетней девочки со смешными ярко-розовыми хвостиками, Нарцисса увидела, как та счастлива. Весь вид ее цветущей сестры говорил, нет, кричал, о том, как она любима, как любит своего мужа, как обожает свою дочь. На зло всем тем, кто считал их союз невозможным, назло проклявшей ее матери, Андромеда была счастлива. Она любила и была любима.

А Нарцисса…

А она уже забыла, как надо смеятся. Ей нет и двадцати, а она уже не улыбается, а просто кривит губы в усмешке.

Никогда Люциус не посмотрит на нее так, как смотрел на Меду ее Тед, никогда также, не стесняясь никого, не боясь того, что подумают о них люди, никогда Люциус не подхватит ее, кружа посреди улицы под звонкий детский смех.

И она никогда и не захочет, чтобы Люциус вытворил нечто подобное с ней.

Не Люциус, нет.

Меда сделала свой выбор, пойдя наперекор всем, забыв о том, что внушала ей с колыбели мать и сорвала банк. А Нарцисса даже не подозревала, что такой выбор был, она о нем даже не задумывалась, поступая всегда так, как должна поступать истинная Блэк.

Но если так, если она всегда поступала согласно внушаемым с детства правилам, почему ее так потрясла картина счастливого брака Меды? Разве как истинная Блэк не должна была она просто перейти на другую сторону улицы, окинув кружащихся супругов Тонкс презрительным взглядом?

Должна была, но вместо этого Нарцисса встала как вкопанная и взгляда не могла оторвать от беспечно счастливых супругов и их красавицы дочки, не культурно шмыгая носом и размазывая по щекам неизвестно откуда взявшиеся слезы.

Андромеда ведь тоже урожденная Блэк, так почему же, черт возьми, почему она смогла, сумела, обрела, а она, Нарцисса, просто обреченная на счастье согласно всем сказочным штампам, нет?

С того дня в жизни Нарциссы настал новый период, который сама она назвала Великая Скука. Ей и раньше бывало тоскливо, тогда она выбиралась с подругами в город, и праздно шатаясь по магазинам, тратила баснословные деньги на всякую ерунду, или просто выходила в сад с любимой книгой, и тогда тоска проходила. Или вот когда у Нарциссы умерла любимая собачка, было так больно, словно кто-то методично боксировал ее грудную клетку, но со временем это прошло, и боль уступила место тоске, а потом и ее не стало. Иногда она, конечно, вспоминала Рокси, и тогда ей становилось очень грустно, но как всегда помогал шопинг и книги.

Но Великая Скука, это было совершенно иное чувство — мерзкое и вязкое, от ощущения которой не проходило чувство гадливости. От этой скуки не было лекарств и никакое занятие, которое раньше приносило радость, не спасало.

И это-то в итоге и привело молодую женщину на безлюдный пирс, с которого открывался потрясающий вид на океан, но до которого ей не было никакого дела. Постояв некоторое время, вцепившись побледневшими костяшками пальцев в металлические перила, Нарцисса скинула с себя легкую мантию, длинную юбку и батистовую белую блузку, после чего перемахнула через перила и, не раздумывая, кинулась в воду. Прыгая, она не заметила, как зарябил воздух вокруг нее воздух и как словно из небытия на краю пирса появился сидящий с удочкой в руке молодой человек.

1998 год.

Первое что сделал Гарри, когда сдал экзамен в школу Авроров, так это осуществил свою давешнюю мечту и выбрался к океану. Небольшой коттедж, который он снял на целый месяц, располагался на живописном пляже. Длинный пирс, на тридцать метров уходя в океан, примыкал прямо к заднему крыльцу и Гарри каждый вечер любил рыбачить, сидя на деревянном помосте. И сегодняшний ветреный летний день не был исключением: присев на край пирса и спустив босые ноги в прохладную воду, Гарри медитировал на блестящий поплавок.

Необъяснимое ощущение приближающего чуда настигло Гарри внезапно. Вначале он почувствовал дуновения легкого ветерка в спину, а потом прямо у него под носом кто-то прыгнул в воду, обдав его миллиардом соленых брызг.

Вскочив на ноги, Гарри полой майки стер с лица и стекол очков капли воды и возмущенно уставился на расходящиеся по воде круги в ожидании, когда шутник, подкравшийся так незаметно, не выплывет на поверхность.

Когда по истечении минуты никто так и не всплыл, Гарри, стащив с лица очки и отшвырнув их на деревянный помост, прыгнул в воду.

* * *

Единственно оставшаяся частичка воздуха была вытолкнута вместе с проглоченной морской водой из легких Нарциссы под умелым и ловким давлением чьих-то рук. Вместе с вновь обретенной способностью дышать, к девушке вернулся слух, и она сразу же услышала чуть сиплый мужской голос:

— Очухалась, Офелия. Скажи, какого соплохвоста ты вздумала топиться на моих глазах?

С трудом, разлепив глаза, Нарцисса постаралась зафиксировать взгляд на склоненном над ней лице. Некоторое время она видела только яркие, больно бьющие по глазам блики света, но вскоре они стали складываться в четкую картину.

Она ошиблась. Голос принадлежал не мужчине, а юноше. На вид ему было лет восемнадцать-девятнадцать, и он ей смутно кого-то напоминал, но творившийся в голове кавардак мешал сосредоточиться еще и на воспоминаниях, поэтому Нарцисса продолжила рассматривать своего неожиданного спасителя (откуда он вообще взялся, она была уверена, что на пляже не было ни души). Он оказался довольно симпатичным, чистая смуглая кожа, выразительные ярко-зеленые глаза, упрямая складка губ… Черт, да где же она его видела?

— Я не собиралась топиться, — с трудом шевеля губами, прошептала Нарцисса. — Я просто решила искупаться, но в воде мне стало плохо.

Привстав на локте, Нарцисса пальцами отбросила с лица намокшие пряди волос и, облокотившись на плечо парня, сделала рывок и поднялась на ноги. От резкого движения к горлу подступила тошнота и сильно закружилась голова. Зажмурившись, Нарцисса судорожно вдохнула, и ее сильно качнуло, но поднявшийся вслед за ней юноша, успел подхватить ее на руки. Уткнувшись лбом к его обтянутому мокрой рубашкой плечу, обессиленная, она покорно позволила нести ее. И было совершенно не важно куда, хоть прямиком в Мунго. Для находившейся где-то между сном и явью Нарциссы сейчас это не имело абсолютно никакого значения. И даже тот факт, что из одежды в тот момент на ней были только тонкие кружевные трусики и шелковая коротенькая комбинация.

* * *

Вторичное пробуждение Нарциссы уже не было столь болезненно. Она лежала на прохладных простынях в хорошо проветриваемой комнате. Сев на кровати и убедившись, что головокружение не возвращается, Нарцисса опустила босые ноги в тут же обнаруженные у постели уютные домашние туфли. Закутавшись в пушистый плед, осторожно ступая, девушка вышла из комнаты и сразу же очутилась в просторной гостиной с огромными французскими окнами. Там же, у окна, обнаружился и ее спаситель. Одетый лишь в белые хлопчатобумажные брюки, он делал гимнастику. По мимолетно брошенному в ее сторону взгляду, она поняла, что ее присутствие не осталось незамеченным, но свои упражнения парень прерывать не стал.

— Я закончу минут через пятнадцать, ты пока располагайся.

Некоторое время Нарцисса простояла молча, заворожено наблюдая за отточенными грациозными движения сухощавого поджарого тела, пока, наконец, по проступившему на щеках парня румянцу, не поняла, что своим поведением она его явно смущает. Улыбнувшись одними уголками губ, Нарцисса перевела взгляд на открывающийся вид из окна. Сразу узнав длинный пирс и извилистую линию берега с громадными валунами, Нарцисса определила, что находится в собственном доме. Ну, не совсем собственном, а взятым по найму, но все же… Если она в своем коттедже, то почему совершенно не узнает обстановку? Все, от обитых деревом стен, до льняной скатерти на обеденном столе, было совершенно иным. Подойдя к столу, Нарцисса отодвинула стул, и, притянув к себе блюдо с фруктами, стала щипать виноград, размышляя о том, что тут вообще происходит, кто этот юноша и почему он до неузнаваемости изменил коттедж, расхаживают тут полуголым и вообще, ведет себя как дома?

Увидев лежащую на столе стопку газет, Нарцисса взяла одну из них в руки и развернула. Это был свежий выпуск «Пророка» и с первой же страницы Нарциссе улыбался ее спаситель, одетый в алую мантию Аврора. В прилагающейся к колдографии статье писалось, что некто Гарри Поттер, он же Избранный, он же Мальчик-Который-Выжил, он же Спаситель, успешно сдал экзамены в Школу Авроров. О том, для чего юноша избран, после чего выжил и кого он спас не говорилась ни слова, и заинтригованная Нарцисса взяла другую газету, надеясь там получить ответ. И замерла, случайно увидев дату выпуска. Мотнув головой, она снова взглянула на дату. Нарцисса беззвучно вскрикнула и, вскочив на ноги, принялась лихорадочно просматривать вся газеты. Самый старый выпуск был недельной давности.

От 21 августа 1998 года.

Прижав подушечки пальцев к вискам, Нарцисса с силой надавила на бешено вздувающие вены.

1998 год.

Это, бесспорно, давало ответ на все вопросы о поведении ее спасителя и сменившейся обстановкой в доме, но, Мерлин и Моргана, 1998 год???

Может это розыгрыш? Очередная выходка ее кузена и его полоумных дружков?

Гарри Поттер.

Поттер.

Разве не такую фамилию носит лучший друг Сириуса? Наверно этот Гарри его родственник. Его и подговорили поучаствовать в этом представлении.

Хотя, с другой стороны, зачем это Сириусу? Они же не виделись со школы, с момента его ухода из дома и отречения от семьи. Да и Поттеру это зачем, у него, же медовый месяц сейчас.

И вообще…

Время такое наступило тяжелое. В воздухе пахнет войной. Не стал бы Сириус ее так глупо разыгрывать. Ему же на нее плевать. На всех Блэков, кроме Андромеды, конечно.

Но, признаться, версия с розыгрышем все равно звучит более правдоподобно, чем невероятное перемещение на девятнадцать лет вперед. Она, конечно, помнила из лекций по истории магии о хронопорталах, хаотично расположенных по всему земному шару, но в то, что она сама может туда угодить, верилось с трудом. Насколько ей было известно, без маховика времени призвать хронопортал было невозможно, только если случайно в него не угодить. Причем «случайно» было ключевым словом — даже зная точное расположение хронопортала, нельзя было пользоваться им постоянно. Он, словно обладая разумом, срабатывал только тогда, когда магу это было действительно необходимо.

Итак, если на минуточку, если хоть на одну секундочку предположить, что она и правда угодила в будущее…

Вот тебе и Великая Скука.

Скукотища такая, что обхохочешься.

— Привет, я Гарри, — раздавшийся за ее спиной голос прозвучал так неожиданно, что Нарцисса вскрикнула, подскочив на месте, и резко развернулась.

— Прости, не хотел тебя напугать, — сказал парень, виновато улыбнувшись. — И прости, что не подошел сразу. Из зеркала, — Гарри рукой указал на висевшее на стене магическое зеркало, — за тренировкой следил мой тренер из Аврората, а у него с дисциплиной строго. Я быстро в душ, а ты, если голодна, поройся пока в холодильнике. Там есть цыпленок, сыр и салат. Я быстро!

* * *

С Гарри было невероятно уютно, что, иногда, Нарцисса просто забывала о том, в каком именно времени находится. Она гостила у него уже третий день, и ей совершенно не хотелось куда-либо идти, уезжать, узнавать о судьбе своих родных, да и о своей судьбе тоже. Она просто решила пустить все на самотек. Главное, что ей было хорошо.

Главное, что еще никогда в жизни ей не было так хорошо.

Гарри она рассказала о том, что уже отдыхала в этом доме и очень любила этот пляж. Поэтому аппарировала сразу на пирс, решив покупаться. И не заметила, что он находится там же. В воде ей стало плохо, она наглоталась воды и стала тонуть и очень хорошо, что Гарри вовремя среагировал и вытащил ее из воды. Ему она представилась Мелиссой Блэквуд, на тот случай, если окажется, что он слышал о Нарциссе Малфой настоящей.

Они очень весело проводили вместе время, купаясь в море, рыбача, играя на пляже в мяч, а вечерами играли в карты, шахматы или просто сидя на диване, попивали пиво и смотрели магловские старые фильмы. Не смотря на явное природное любопытство, Гарри вел себя с ней очень деликатно. Словно чувствуя, что ей есть что скрывать, напролом в душу не лез и не задавал лишних вопросов, на которые она все равно не смогла бы ответить. Но и сам очень мало говорил о себе и своем прошлом, хотя в том, что прошлое у него было очень примечательное, Нарцисса ничуть не сомневалась. Он выглядел очень взрослым для своих восемнадцати лет. Мальчишка с глазами старика…

Иногда, когда он думал, что Нарцисса на него не смотрит, он позволял себе уходить в свои мысли, и тогда на его лице появлялась такая смесь боли, тоски, грусти и сожаления, что сердце Нарциссы сжималось от сострадания. В такие минуты она с трудом сдерживалась, чтобы не кинуться к нему и крепко обнять, загородив от всех былых и будущих невзгод. Впрочем, однажды она не выдержала, и, метнувшись к нему, обняла. Гарри по своему истолковал ее порыв. Сжав ее лицо в своих ладонях, он внимательно посмотрел в ее глаза, словно спрашивая разрешения. Когда его удивительные глаза, не скрытые стеклами очков, оказались всего лишь в нескольких дюймах, на ее лице промелькнул такой всплеск чувств, что у Гарри не было поводов сомневаться в отказе.

Губы, настойчивые, упругие, сладкие… Руки, сильные, ласковые, нахальные… Казалось они были везде и не было ни одно участка на теле Нарциссы, которые бы они обидели своим невниманием. Она и не подозревала, что способна на такой взрыв эмоций, когда с шипением и стонами, страстно отвечала на его ласки, не оставаясь в долгу и также пытливо исследовала его тело.

Позже, наверно целую вечность спустя, липкие от пота, они еще долго лежали вместе, целуясь и нежась в объятиях друг друга.

А через неделю, через самую счастливую неделю в ее жизни, почтовая сова, вместе с посылкой, принесла конец счастью Нарциссы. Развернув оберточную бумагу, Гарри взглянул на книгу, скривился, увидев обложку, с улыбкой на губах прочел приложенное письмо и, чмокнув Нарциссу в висок, отправился в город за покупками.

Как Пандора, в свое время, проявив ненужное любопытство, открыла запретный ящик, так и Нарцисса, не удержавшись, взглянула на книгу. Название было более чем интригующим: «Гарри Поттер. Путь Избранного. Подробная биография героя в изложении Риты Скиттер». Скиттер? Значит, Рита-Стрекоза, первая в Хогвартсе сплетница, все-таки стала писателем?

Нарцисса открыла книгу и погрузилась в чтение.

Когда через пару часов нагруженный продуктами Гарри зашел в гостиную, он обнаружил Нарциссу, с ногами забравшуюся на диван. Покусывая костяшку большого пальца, она читала книгу, которую он, уходя, забыл отправить в мусорное ведро.

— Мелисса, там нет ничего интересного. Один пафос, — поставив пакеты на стол, сказал Гарри и, посмеиваясь, присел на диван рядом с ней. Обняв девушку, он подцепил пальцами книгу и отшвырнул ее подальше на диван. — Когда-нибудь, когда я напьюсь до чертиков, а я когда-нибудь обязательно напьюсь, я тебе расскажу, как все было на самом деле, а потом буду рыдать, уткнувшись в твое хрупкое плечико. А пока… Иди сюда, Мелисса…

Гарри склонился для поцелуя и Нарцисса, вцепившись в ворот его рубашки, ответила на поцелуй с таким пылом и яростью, словно от этого зависела ее жизнь. Словно хотела упиться им на все оставшуюся жизнь…

* * *

Осторожно выбравшись из объятий спящего Гарри, Нарцисса тихо поднялась. Ступая на цыпочках, она ходила по дому по дорожке из разбросанной одежды, поднимая и тут же надевая свои вещи. Сжав в руке палочку Гарри, она подошла к нему и вскинула руку. Но заклинание забвения так и не сорвалось с кончика палочки. Прижав руку ко рту, заглушая вырвавшийся всхлип, Нарцисса отбросила палочку на кровать.

Нет, она не может забрать у него воспоминания о их неделе, наполненной светом и любовью. Это будет не честно не только по отношению к нему, но, прежде всего к самой себе. Она не может все решить за Гарри и просто вычеркнуть себя из его жизни.

Опустившись на край постели и приподняв влажную прядь его волос со лба, она невесомо обвела зигзагообразный шрам. Потом коснулась такого же шрама на его груди.

Авада Кедавра.

Последнее, самое страшное непростительное заклинание. Еще ни кому не удавалось пережить его.

Никому, кроме Гарри. Он выжил после Авады Кедавры. Дважды.

Гарри…

Они все-таки знакомы. Сегодня Нарцисса узнала о той роли, которую сыграла в его жизни, прочитав книгу.

Он знает взрослую Нарциссу Малфой, и, тем не менее, не узнал ее в ней. Но это и не удивительно. Нарцисса видела в книге колдографии себя сорокалетней и сама себя не узнала, пока не прочитала комментарий к снимку.

Неужели эта холодная леди, на лице которой застыла кислая презрительно-высокомерная маска, и есть она, Нарцисса Малфой? Неужели Люциус все-таки, сломал ее, вытравил из нее кровь Блэков, сделав такой же надменной, не живой, такой… Малфой?

Почему, почему она это допустила?

Ответ Нарцисса потом нашла на следующей странице, увидев колдографию худого, бледного подростка с зачесанными назад на пример Люциуса белесыми волосами.

Драка Малфой. Ее сын. Она терпела Люциуса ради него.

А еще ради Гарри.

Это она узнала уже в конце книги.

2 мая 1998 года она спасла ему жизнь.

И как бы ей не хотелось покидать Гарри, но она должна вернуться назад.

Она должна вернуться, чтобы 2 мая 1998 года спасти Гарри Поттера. Ведь если она останется, то ничего этого не будут, потому что самого Гарри может не быть.

Когда она исчезнет, он, разумеется, будет ее искать и рано и поздно узнает, кто такая Мелисса Блэквуд на самом деле. Но это будет потом…

За девятнадцать лет она придумает, что сказать Гарри, когда и если он придет к ней за разъяснениями.

Поцеловав кончики своих дрожащих пальцев, она поднесла их к губам Гарри. Сморгнув слезы, Нарцисса решительно поднялась и чуть ли не бегом бросилась к пирсу.

Хронопорталы обладают разумом. Теперь Нарцисса знает это наверняка и если поспешить и уйти сейчас, то она сможет вернуться. Ведь портал сработает, если магу это действительно нужно.

А ей нужно. Очень. Ведь 2 мая 1998 года она должна будет спасти Гарри жизнь.