Акцио, счастье!

— Мистер Уизли, Мисс Грейнджер, — послышался у двери кабинета голос, принадлежавший профессору Макгонагалл и заставивший всю троицу подпрыгнуть на месте от неожиданности. — Гарри, — позволила она себе маленькую вольность, назвав Поттера по имени, — разрешите мне задержать вас еще ненадолго.

Гарри устало вздохнул. Мечты о теплой кровати в башне Гриффиндора вновь пришлось отложить.

— Конечно, профессор, — ответил он. — Вы, как никто другой, имеете право знать все, что вас интересует.

— Боюсь, Поттер, — вернулась она к своему прежнему тону, — то, что я захочу спросить, вы вряд ли будете рассказывать Пророку. Я бы хотела узнать у вас троих, что вы собираетесь делать дальше.

На несколько секунд в кабинете Директора повисло молчание. Во время событий, происходивших в последние часы, Гарри даже не смел думать о будущем, и теперь он не мог ответить на вопрос профессора. Оглянувшись на своих друзей, он увидел, что те тоже не знают, что сказать.

—Я думаю, профессор, — начала осторожно Гермиона, — что мы должны закончить школу. Если, разумеется, Хогвартс принимает таких, как мы, второгодок, — поспешно добавила она.

На мгновение Гарри показалось, что он увидел на лице Макгонагалл улыбку. Но он решил списать это на усталость.

— Разумеется, мисс Гренджер. Учитывая события последнего учебного года, я полагаю, что не одни вы захотите вернуться в школу. Многие ученики, — она замялась, — рожденные не в семьях волшебников вынуждены были скрываться, чтобы не угодить в Азкабан, и сейчас…

Ее речь прервал стук в окно. Рон, стоявший ближе всех к окну, впустил в кабинет большую сову серого цвета, к лапе которой было привязано письмо с печатью Министерства Магии.

— Как быстро, — прошептала Макгонагалл и, развернув письмо, принялась читать его про себя.

— Что там написано, профессор? — не удержался от вопроса Гарри. После событий прошедшей ночи он был обязан быть в курсе всех происходящих вокруг мира Магии событий.

— Кингсли официально назначен временно исполняющим обязанности Министра Магии, — сказала Макгонагалл на удивление Гарри, который всегда привык получать от профессора уклончивые ответы. — Своим первым указом он утвердил меня новым директором школы.

Едва слова сорвались с ее губ, послышались аплодисменты. Это бывшие директора, сидевшие в креслах на своих нарисованных портретах, поздравляли с назначением новую коллегу.

— Поздравляем, профессор! — в один голос воскликнули Гарри, Рон и Гермиона.

— А что же профессор Снейп? — при упоминании Гермионой этого имени у Гарри словно кольнуло в боку. — Его портрет появится в этом кабинете?

— Не думаю, мисс Грейнджер, что Снейп достоин…

— Он достоин! — не выдержав, закричал Гарри. — Простите, мэм, но я должен поделиться с вами тем, что увидел сегодня. Уверен, это заставит вас поменять свое мнение о нем.

Последовал долгий и подробный рассказ о событиях последнего времени. Гарри начал с того момента, как ему впервые стало известно о существовании Хоркруксов, уделяя особое внимание событиям в пещере и смерти Дамблдора, которая теперь приобрела значение самопожертвования. Затем он рассказал, как сразу после свадьбы Флер и Билла друзья аппарировали в центр Лондона, как проникли в Министерство Магии, как после вынуждены были скрываться в лесу, как уничтожили первый Хоркрукс, как узнали о Дарах Смерти, как проникли в Гринготтс и как, в конце концов, оказались в Хогвартсе. Он сделал акцент на воспоминаниях Снейпа, которые увидел сразу после его смерти. Рон и Гермиона приходили ему на помощь, поясняя подробности, когда от усталости мысли Гарри путались, и он не мог сообразить, о чем говорить дальше. Спустя два часа рассказ, наконец, был закончен, и Гарри почувствовал, что еще несколько минут — и он свалится без сил.

—Спасибо, — приглушенным голосом сказала Макгонагалл спустя пару минут тишины. — Мне необходимо обдумать услышанное. А вам пора отдохнуть. Отправляйтесь в ваши спальни, я распоряжусь, чтобы вам никто не мешал.

Ничего не ответив, троица вышла из кабинета Директора и направилась в башню Гриффиндора. По дороге туда они молчали, думая только о сне. Последней мыслью Гарри перед тем, как погрузиться в глубокий сон, было то, что после битвы у него так и не нашлось времени объясниться с Джинни.

* * *

Когда Гарри открыл глаза, он не смог сразу понять, сколько времени прошло с момента окончания битвы. Усталости он больше не чувствовал, но, казалось, все тело ныло от боли. Повернув голову, он увидел Рона, бесшумно шевелившего ногами и руками в беспокойном сне. Его рот был открыт, но Гарри не слышал привычного храпа. Казалось, что вся комната была погружена в вакуум. Повернув голову в другую сторону, Гарри увидел Невилла, который с недоуменным видом сидел на своей кровати.

— Доброе утро, — попытался сказать Гарри, но не услышал ни слова.

Он встал и направился к двери, по-прежнему не слыша звука своих шагов. Невилл последовал за ним. Как только дверь открылась и они оба оказались в коридоре, в воздухе появились привычные звуки Хогварста: шум нескольких голосов в Общей Гостиной, шуршание деревьев Запретного леса из открытого окна, тиканье больших часов.

— Они наложили какие-то Чары, чтобы нас не будить, — сказал Невилл. — Кстати, доброе утро.

— Доброе утро, — ответил Гарри, сбегая по лестнице в Общую Гостиную. Боль от резких движений отдавалась во всем теле.

Там он увидел Гермиону, которая внимательно читала Ежедневный Пророк, и еще нескольких гриффиндорцев, вяло что-то обсуждавших. Невооруженным глазом можно было заметить, что у большинства — красные заплаканные глаза, большие синяки и ссадины на лице и руках, школьные мантии порваны в некоторых местах.

— А, вы проснулись, — Гермиона оторвала взгляд от газеты, и Гарри только что заметил, что она, должно быть, проспала всего несколько часов. — Вы спали целый день. Макгонагалл наложила Чары Тишины на вашу спальню, так что даже я не смогла вас разбудить.

— Что там пишут? — взглядом указывая на Пророк, спросил Невилл. — Смотри, Гарри, твоя фотография на первой полосе.

— «Вчера утром, с окончанием битвы, — начала читать Гермиона, пока Гарри и Невилл устраивались возле нее на диване, –которая уже получила название «битва при Хогвартсе», закончилась Вторая Война Волшебников, в результате которой был уничтожен Том Реддл (также известный, как Темный Лорд, Лорд Волдеморт, Сами-Знаете-Кто и Тот, Кого Нельзя Называть) и большинство Пожирателей Смерти. Министерство Магии уже рассматривает дела раскаявшихся в своих преступлениях, изучает случаи наложения на невиновных заклятия Империус и посылает поисковые группы вслед за сбежавшими.

«В битве при Хогвартсе участвовали, казалось, все виды магических существ, –сообщает наш специальный корреспондент, который пожелал остаться неизвестным. –Домашние эльфы, во главе с эльфом Кикимером, приняли сторону волшебников, Дементоры и Великаны — сторону Пожирателей Смерти. Ученики, достигшие совершеннолетия, сражались бок о бок с учителями, не щадя жизни. Даже статуи и привидения вступились за родной Хогвартс, который стал для них домом».

В Магическую Летопись была занесена дата 2 мая 1998 года, как дата Битвы при Хогвартсе, а также окончания Второй Войны Волшебников».

Только после того, как Гермиона закончила читать статью, до Гарри, наконец, полностью дошел весь ужас произошедшего. Была битва с Пожирателями Смерти. Люди, которых он уважал и любил, которых он даже не имел счастья узнать, погибли. Маленький Тедди Люпин никогда не увидит своих маму и папу, но всегда будет с гордостью носить свою фамилию, зная, что его родители погибли в бою, защищая великую школу Хогвартс. Джордж Уизли никогда больше не сможет представиться Фредом, Молли и Артур лишились любимого сына, а дети Уизли — брата. Колин Криви больше не будет мечтать о карьере репортера. Даже Крэбб не получит шанса исправиться. Но большей несправедливостью была ознаменована гибель Северуса Снейпа — самого храброго волшебника, которого знал Гарри. Он один не побоялся работать против Волдеморта у него на глазах. И он больше всех заслуживал наград, которые в статье обещал Пророк. Гари так хотелось извиниться перед профессором за свое поведение на протяжении этих семи лет, сказать ему о том, что он сожалеет, что понимает его чувство отвращения к сыну Поттера, ненавистного мужа любимой Лили Эванс. Нет, Гарри не жалел, что был сыном своего отца, но ему невыносимо было думать, что каждый раз, глядя Гарри в глаза, сердце Снейпа обливалось кровью.

Безусловно, он чувствовал себя виноватым в каждой из смертей, произошедших с момента его рождения. Родители погибли, потому что Волдеморт верил в пророчество об «избранности» мальчика, Сириус умер из-за неумения Гарри пользоваться окклюменцией. Ремус, Тонкс и Фред пали из-за того, что Гарри оказался трусом и не пошел на роковую встречу к Реддлу во время первого предупреждения. А сколько еще было похожих смертей? О, если бы можно было вернуть всех этих людей, пожертвовав собой, Гарри бы, не раздумывая, сделал это.

— Даже не смей думать об этом, понятно? — почти закричала Гермиона. — Я могу понять по выражению твоего лица, когда ты думаешь, что виноват во всем. Это не так, Гарри. Ты не виноват в том, что Том Реддл родился на свет, беспощадный и жаждущий власти. Ты не виноват в том, что твои родители поженились и ты появился у них. Ты не виноват во всех смертях за последние семнадцать лет, потому что все, кто погиб сражались за то, чтобы их дети жили в мире без зла. Но я виню тебя в том, что ты хотел бы пожертвовать собой, лишь бы не чувствовать вины. Да-да, — Гермиона ответила на изумленный взгляд Гарри, которого поразила интуиция подруги, — я знаю, о чем ты думаешь. В эти моменты ты очень глуп, Гарри. Принять то, что твоих близких больше нет — тяжело, но пойми, в этом мире еще остаются люди, которые любят тебя. Вспомни обо мне, о Роне, вспомни тот крик Джинни, когда она подумала, что ты умер. Вспомни и никогда больше не вини себя.

Гарри поморщился. Сейчас он бы отдал все, чтобы стереть из памяти тот ужасный крик Джинни, когда из Запретного Леса вышел Хагрид с его «бездыханным» телом на руках. Снова воцарилась пауза, которую нарушил Рон, спускавшийся по лестнице в Общую Гостиную. Хотя он проспал столько же, сколько и Гарри, было видно, что парень нисколько не отдохнул. Первый раз в своей жизни Рон столкнулся с гибелью одного из самых близких ему людей. Чтобы смириться с этим, потребуется еще много времени. Гарри вспомнил, как нелегко далась ему потеря Сириуса.

— Доброе утро, — вяло пробурчал он. — Что за чертовщина творится с нашей спальней?! Ушам больно от тишины.

— Они наложили специальные чары, Рон, — ответила Гермиона, стараясь избегать его взгляда, и Гарри понял, что у них еще не было времени объясниться. — Чтобы мы все смогли хорошенько отдохнуть.

— А-а-а, — протянул тот, а затем добавил: — Мне нужно увидеть семью. Где они все?

— Я видела, как рано утром Джинни уходила из спальни. Я думаю, что она вместе с остальными помогает обустраивать мемориал.

— Мемориал? — хором спросили Гарри, Рон и Невилл.

— Ну да, в Ежедневном Пророке же ясно сказано, что состоится захоронение всех погибших. Где, по вашему мнению, они будут это делать? Под руководством Макгонагалл все, кто остался в Хогвартсе, занимаются обустройством мемориала в том месте, где расположена могила Дамблдора. Я только вас ждала, чтобы присоединиться к остальным.

Молодые люди вновь поднялись к себе в спальню, чтобы переодеться, а затем с Гермионой пошли на улицу.

Гарри взглядом сразу отыскал среди прочих магов девушку с длинными рыжими волосами, но подходить к ней не спешил. Он чувствовал, что не настал еще тот момент, когда они с Джинни смогут спокойно поговорить обо всем. Невилл, не медля, пошел к своей бабушке, так что Гарри, вместе с Роном и Гермионой, шагал по тропинке в сторону могилы Дамблдора, где стояла Макгонагалл и раздавала указания другим учителям.

— А, вот и вы, — сказала она, когда троица подошла к ней вплотную. — Я уже думала, что вы никогда не проснетесь. Ну что же, помогайте.

Гарри огляделся вокруг. Профессор Флитвик спорил о чем-то с мистером Уизли и Перси, в то же время отмеряя периметр вокруг могилы Дамблдора. Через мгновение спор прекратился, и, взмахнув палочками, все трое начали произносить заклинания. Сантиметр за сантиметром, предварительно воткнутые и образовывавшие ровный прямоугольник деревянные палочки начали срастаться и превращаться в бледно-голубой, местами серый мрамор. Профессор Стебль, присоединившийся к ней Невилл и его бабушка устанавливали на вновь возникавшей мраморной ограде горшки с растениями разных цветов, которые, соединяясь в одно, образовывали второй ярус ограждения. Джинни выжигала заклинаниями траву и уступала место другому ученику или ученице, а те становились на ее место и с помощью палочек выкапывали землю и отправляли ее в общую горку. С каждой секундой она росла все больше и больше. И, наконец, Гарри обратил внимание на миссис Уизли, которая устанавливала гранитные плиты в начале каждой из ямок и искусным почерком палочки выводила на них какие-то надписи. Плечи ее дергались от рыданий и, заметив это, Джинни бросила свое занятие и подошла к матери, уводя ее в сторону.

Немного поодаль, почти у самой опушки Запретного Леса, сновали эльфы, а над ними парили и, казалось, сами складывались в общую кучу ветки деревьев совершенно разных пород и размеров.

— А это для чего? — спросил Гарри.

— Пожиратели Смерти и Том Реддл, — спокойным, размеренным голосом ответила Макгонагалл. — Сегодня ночью их сожгут на костре те, кому они доставляли больше всего эмоциональных неприятностей, — домашние эльфы. Ни один маг не будет присутствовать при уничтожении их останков. Я думаю, смерть соответствует заслугам.

Гарри молча кивнул. Лучше и придумать было нельзя. Те, которые без разбора убивали невинных людей, заслуживали самого грубого обращения и уничтожения без церемоний.

— Поттер, я понимаю, что просить вас произнести завтра прощальную речь было бы непозволительной роскошью, но все же я осмелюсь. — На секунду Макгонагалл замолчала, но затем продолжила: — Если вы не хотите — вы можете отказаться. После всего, что произошло, на вас и так направлено повышенное внимание общественности, не говоря уже о Пророке.

— Спасибо за понимание, мэм, — сглотнув, ответил Гарри. Он не представлял, как будет смотреть на многочисленную, в чем он не сомневался, публику, произносить речь и с каждой секундой хотеть провалиться под землю под пристальным вниманием глаз, большая часть которых винила его в смерти своих близких.

— В таком случае, мисс Грейнджер, я вынуждена просить об этом вас.

Гермиона согласилась.

— А теперь, будьте добры, помогите остальным ученикам выкопать… могилы, — последнее слово профессор произнесла почти шепотом.

Рон присоединился к Биллу и Флер, которые теперь выжигали траву вместо Джинни, Гермиона пошла устанавливать надгробья и выписывать на них имена, а Гарри присоединился к большинству и стал выкапывать землю. По правую сторону от себя он увидел немного опухшее от слез, но по-прежнему красивое лицо Джинни. Она смотрела прямо на него, машинально поглаживая рукой голову матери, склонившуюся в рыданиях на плечо дочери. Первый раз за долгое время она была так близко от него, что можно было сделать всего пару шагов и оказаться рядом, но Гарри не смел пошевельнуться. Он как завороженный смотрел в эти помутневшие от душевной боли глаза, чувствуя легкое покалывание в сердце. Девушка первая отвела взгляд и, взяв мать под руку, увела ее прочь от этого скорбного зрелища, на ходу шепча слова успокоения. Гарри ничего не оставалось, как продолжить начатое им дело.

* * *

— Гарри, где ты был? — спросила Гермиона этим же вечером, когда Гарри, стараясь не шуметь, зашел в Общую Гостиную и сел в кресло возле камина.

— Ходил к Хагриду, — ответил он, — просил прощения. Ну, знаешь, за то, что тогда все произошло на его глазах…

— И как все прошло? — Гермиона поморщилась. Хотя Гарри и пересказал им с Роном в мельчайших подробностях все, что произошло в Запретном Лесу — представить его, покорно склонившего голову, обезоруженного, молча готовящегося принять смерть, было невозможно.

— Лучше, чем ожидалось. После всего горя, что свалилось на нас, ему необходимо было выплакаться перед кем-то. — Гарри чуть помолчал, а затем добавил: — А ты что делаешь? Где Рон и остальные? — Гарри только сейчас заметил, что вокруг Гермионы на столе и на полу разбросаны скомканные листы пергамента.

— Это речь для завтрашних похорон, — Гермиона всхлипнула и вытерла рукой глаза, — Рон и Джинни со своей семьей. Они все переместились в одну спальню. Им просто необходимо побыть вместе некоторое время перед тем, как они разъедутся кто куда.

Гарри подвинул кресло поближе к камину. Огонь давал то тепло, которого так не доставало последний год. То, что произошло день назад, еще отдавало глухой болью в сердце. Он не знал, как теперь поговорить с Джинни, которая переживала смерть брата. Определенно, ей сейчас не до любовных объяснений Гарри. Вполне возможно, что она совсем его забыла и нашла кого-то другого, но об этом Гарри сейчас думать совсем не хотелось.

— Постой, — вдруг сказал он Гермионе, — ты сказала, что они разъедутся. Но ведь только Билл и Флер отправятся к себе домой. Перси возвращается в Нору, да и Чарли обещал остаться еще на пару недель.

— Нет, Гарри, ты не понял, — вздохнула Гермиона — Через три-четыре дня занятия в школе возобновятся, сейчас ведь только начало мая. Джинни останется здесь заканчивать свой год обучения.

— Но… — начал было Гарри и запнулся. Значит, он не увидит Джинни еще два месяца. Два долгих месяца, которые, он был уверен, продлятся, как целая жизнь.

— Ты ведь так и не поговорил с ней, да? — Гермиона совсем отложила перо и пергамент и приготовилась слушать.

— Я не думаю, что сейчас — подходящее для этого время. Она только что потеряла брата…

— Сейчас самое подходящее время! — громко воскликнула девушка. — И именно из-за того, что она потеряла брата. Как ты не можешь понять? Миссис Уизли постоянно плачет, все остальные потеряли свой прежний оптимизм, одна Джинни пытается держаться, успокаивает их, говорит, что все наладится. Но и та, бедняжка, скоро не выдержит, потому что человек, которого она любит, от которого ждет поддержки и помощи, не считает, что сейчас подходящее время, — передразнила она последние слова Гарри.

— Хочешь сказать, что ты объяснилась с Роном?

— Это другое! — Гермиона казалась возмущенной, но от глаз Гарри не укрылось ее смущение. — Весь этот год мы совместными усилиями пытались уничтожить Хоркруксы, почти всегда были рядом и знали, что друг с другом происходит. У тебя была карта Мародеров, ты мог следить за Джинни, мог быть уверенным, что она жива и до сих пор в Хогвартсе. А теперь поставь себя на ее место! Ни одной новости, ни одной весточки, а всего-то грязные слухи, которые распускали о тебе Слизеринцы. Могу представить, сколько ночей подряд она проплакала! — Гермиона явно вспомнила себя, когда ушел Рон.

Гарри не нашелся, что ответить. До этого момента он не думал о ситуации в таком контексте. Теперь он обязан был поговорить с Джинни. Сегодня пусть она будет со своей семьей, но завтра он непременно найдет ее и все объяснит.

— Ты уже думал, куда отправишься жить после Хогвартса? — почти шепотом спросила Гермиона, подсаживаясь ближе к Гарри и заискивающе глядя ему в глаза.

— Да, я собираюсь вернуться в Лондон, на площадь Гриммо. Я подумал, если бы ты и Рон смогли поехать вместе со мной — мы бы хорошо продумали, что делать дальше. Разумеется, если вы хотите.

— Конечно же, хотим! Вернее я… хочу. Мои родители до сих пор в Австралии и думают, что у них никогда не было дочери. Мне некуда возвращаться.

— Тогда добро пожаловать! — Гарри улыбнулся Гермионе, и вместе, глядя на камин, они просидели очень долго.

* * *

Утром встали рано. Скорбный ритуал начинался в 12 дня, но надо было провести последние приготовления, распределить места для членов семьи, дальних родственников, друзей, людей из Министерства и репортеров, которых ожидалось особенно много.

Рона уже не было, когда Гарри открыл глаза. Юноша быстро встал, умылся, оделся в заранее приготовленную Кикимером черную мантию и вышел в Общую Гостиную. Такого количества народа в одной, сравнительно небольшой комнатке он не видел никогда. Большую часть присутствующих он даже не знал. Его появление заставило всех обернуться и затихнуть. Не произнося ни слова, он подошел к стоящим дальше всех Уизли и Гермионе.

— Доброе утро, — очень тихо произнес он, чтобы его услышали только те, к кому он обращался.

— Доброе утро, Гарри, — ответили ему десять голосов, включая Флер и Гермиону.

Шум возобновился, что заставило Гарри вздохнуть с облегчением. Несколько минут он молча стоял в компании друзей, пока не пришла Макгонагалл и не сказала, что можно начинать.

Тогда процессия двинулась по коридорам Хогвартса. Ближе к выходу из замка бывшие и настоящие Гриффиндорцы встречали волшебников из других факультетов, даже несколько Слизеринцев и их родители осторожно ступали по каменному полу здания, боясь издать лишний звук, поскольку не были до конца уверены, что остальные верят в их непричастность к совершившемуся. Многие, завидев издалека знакомых, желали им доброго утра, но заговорить не решались, а все продолжали молча идти по направлению к вновь созданному мемориалу.

Чем ближе Гарри подходил туда, тем отчетливее прояснялась картина скорби и в то же время величия. Рядом с могилой Дамблдора была установлена еще одна, из мрамора. Гарри про себя поблагодарил Макгонагалл за оказанную Снейпу честь — быть похороненным на равных с величайшим волшебником Альбусом Дамблором. По обе стороны от каменных могил были вырыты ямы в виде четких прямоугольников, а над ними в воздухе парили гробы с героями, отдавшими свою жизнь во время битвы при Хогвартсе. Внутри очерченного каменной стеной пространства уже стояли стулья, а впереди возвышалась трибуна из Большого Зала.

Позади всех стояли репортеры, что-то записывая в своих блокнотах и делая различные снимки. Как только показались родственники и друзья погибших, среди людей с фотоаппаратами было замечено оживление: они словно выискивали тех, у кого можно было взять самое лучшее интервью, услышать больше всего подробностей о месте событий. И тут взгляд фотографа «Ежедневного пророка» упал на Гарри. Послышался возбужденный вздох, и репортер, а вслед за ним и остальные стали протискиваться через толпу по направлению к юноше. Но их ждала неудача: затерявшись среди Уизли, тот беспрепятственно прошел вперед и сел на стул, только потом сообразив, что сидит между Гермионой и Джинни.

— Доброе утро, — сказала профессор Макгонагалл с трибуны, и все голоса разом затихли. — Не могу сказать, что рада видеть вас всех здесь, поскольку событие, ради которого мы собрались — самое скорбное за последние несколько лет. Вы все и я находимся здесь, чтобы проводить в последний путь героев войны, которая, по меркам истории, не была продолжительной, но вызвала самые горькие утраты и самую сильную боль в наших сердцах, — послышалось несколько всхлипываний. — И хотя наша радость от победы над темной магией безгранична, мы не можем предаться веселью, не отдав последний долг людям, без которых эта победа была бы невозможна. Я передаю слово вновь назначенному, как стало известно несколько минут назад, министру Магии, Кингсли Шаклеболту.

Раздались громкие аплодисменты, которые продолжались до тех пор, пока Кингсли не занял свое место за трибуной.

— Дамы и Господа, — начал он. — Волшебники и волшебницы. Как сказала уважаемая миссис Макгонагалл, это событие одно из самых скорбных, которые нам доводилось видеть в своей жизни. Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь героев войны, но, как известно, героев без наград не существует. Первым делом, получив назначение на пост Министра Магии, я подписал указ о присуждении погибшим Орденов Мерлина. Посмертно, — министр развернул свиток пергамента и прокашлялся, — за преданность Ордену Феникса, за небывалые заслуги на протяжении всей Второй Войны Волшебников, Орден Мерлина Третьей Степени присуждается Ремусу Люпину и его супруге, аврору, Нимфадоре Тонкс. Орденом Мерлина Третьей Степени я также награждаю погибшего за честь школы Колина Криви, ослушавшегося приказа Директора отправиться в безопасное место и ждать окончания Битвы и вступившего в бой с Пожирателями смерти, и Фреда Уизли, отважно сражавшегося за жизни друзей, учителей и свободу школы, которую он так не любил. Я награждаю Орденом Мерлина Второй Степени профессора, директора школы Хогвартс, Северуса Снейпа — за заслуги перед магическим миром. — Вокруг зашумели. Такого не ожидал никто. Но Гарри было все равно. Главное — он знал, что Снейп был героем, главное — Министр Магии это знал. Мнение остальных его не интересовало. — А сейчас я бы хотел выслушать юную девушку, знавшую многих из тех, кого сейчас нет с нами, ученицу школы Хогвартс, участницу событий последнего времени, умную, талантливую волшебницу и верного друга, Гермиону Грейнджер.

Гермиона, смущенная таким представлением, бросила взгляд на Гарри, затем встала со своего места и вышла к трибуне.

— Гм-гм, — откашлялась она, — добрый день. К сожалению, я не могу говорить так же складно, как профессор Макгонагалл или министр Магии. Моя речь пойдет скорее о чувствах и эмоциях, которые, я уверена, в этот день испытывает каждый из нас. Эти чувства более чем смешанны. С одной стороны, мы все испытываем безграничную радость от того, что темные дни закончились, что родители могут, не опасаясь, отправлять своих детей учиться, что волшебники, рожденные в семьях магглов, могут бок о бок работать с волшебниками по крови. Мы можем создавать новые семьи и укреплять старые. В мире без зла теперь все пойдет хорошо. Но, с другой стороны, мы не можем не вспоминать тех, кто больше никогда не насладится это спокойной и размеренной жизнью, — голос Гермионы дрожал, к глазам подступали слезы, — наших друзей и близких. Каким бы сильным ни было зло, какие бы ужасные и великие вещи ни творили палочки магов — там, где есть добро, где есть любовь и дружба, никогда не будет поражения. Даже в самые горькие и отчаянные моменты мы все сплотимся ради общего дела — нашего будущего. Мы будем стоять до последнего, мы положим свои жизни ради того, чтобы наши близкие могли мечтать и строить планы. Я уверена, что каждый бы сделал то же ради другого. — Гарри услышал громкие всхлипывания миссис Уизли и других женщин, у Гермионы по щекам текли слезы. — То же, что сделали они. Я хочу сказать спасибо всем тем, кого больше нет с нами. Спасибо, я вас люблю, — закончила она.

Гарри почувствовал, что кто-то сильно сжимает его руку, и по всему телу тут же разлилось приятное тепло. Но вдруг крупные и горячие капли начали падать на кожу. Он повернулся, увидел Джинни, и его сердце сжалось. Это красивое лицо исказила гримаса боли, по щекам текли крупные слезы, скапливаясь на подбородке и падая на одежду и руки. Осторожно высвободив свою руку из ее, он придвинулся к девушке всем телом и в следующее мгновение крепко прижал ее к себе, гладя по мягким волосам.

Тем же вечером было решено устроить празднование по поводу окончания войны. Праздничное настроение передалось всем. Даже миссис Уизли улыбалась, вытирая платочком невольно текущие из глаз слезы.

Большой Зал полностью изменился. Вместо четырех больших столов в нем находились стулья, установленные рядами, как в театре. Преподавательский стол тоже был убран, осталась только трибуна, перенесенная из мемориала на свое законное место. Волшебный потолок затянули серые тучи, но радостный настрой создавали свечи, выкрашенные в цвета Хогвартса. Наряду с красными, желтыми и синими, кое-где проглядывали даже изумрудные и серебристые свечи.

Гарри и Гермиона пришли в зал одними из первых и заняли места в середине второго ряда: первый отводился людям из министерства. После похорон Уизли остались принимать соболезнования, и Гарри так и не смог остаться с Джинни наедине. Однако, после того случайного порыва эмоций, он был почти уверен в положительном результате разговора. Неизвестно только было, когда он произойдет. Как бы он ни хотел — он не мог дольше оставаться в Хогвартсе и должен был покинуть школу этим вечером. Ее должны были покинуть все, кроме учеников и преподавателей, чтобы последним было легче вернуть занятия в прежнее русло. Так что Гарри оставалось всего несколько часов на то, чтобы найти Джинни и поговорить с ней о том, что его так мучило — о ее чувствах к нему.

— На твоем месте, я бы сделала это сразу после церемонии, — Гермиона словно прочитала его мысли. — Ну, знаешь, побыстрее. Что-то мне подсказывает, что репортеры не дадут тебе этого сделать позже.

— Плевать я на них хотел, — вяло буркнул Гарри и снова погрузился в свои мысли.

Постепенно зал стал наполняться людьми: из близлежащего Хогсмида прибыли местные жители и те, кто аппарировал из Лондона, подтягивались задержавшиеся у мемориала, репортеры множились с космической скоростью.

Затем последовала вступительная речь Макгонагалл, призывающая прекратить горевать и настроиться на положительный лад, так как война выиграна и нужно это отметить. Ее слова возымели успех: общая атмосфера в зале была приподнятой, кое-где даже шутили и смеялись. После она передала слово Министру Магии, который обещал наградить всех, кто этого заслуживает.

— Итак, — после вступительных слов, которые почти в точности повторяли слова Макгонагалл, сказал он, — основное событие сегодняшнего дня — празднование победы и чествование героев. Я начну с Ордена Мерлина Третьей степени. Невиллу Лонгботтому — за сохранение традиций Хогвартса, за воссоединение Отряда Дамблдора и за отважность, проявленную в бою. Уизли Артуру, Молли, Чарли, Биллу, Флер, Перси и Джорджу — за поддержку и огромный вклад в общее дело. — Гарри посмотрел туда, куда были направлены взгляды остальных, и увидел все рыжее семейство, сидевшее рядом на одним из последних рядов. — Луне Лавгуд — за сохранение верности друзьям, даже когда опасность угрожает жизни. Орден Мерлина Второй степени я присуждаю профессору Макгонагалл и профессору Флитвику — за бескрайние познания в области Магии, которые помогли создать дополнительную защиту школы Чародейства и Волшебства. Я также награждаю Орденом Мерлина Второй степени юную девушку, способную сохранить оптимизм и вселять уверенность в остальных, даже когда это сделать практически невозможно. Ее имя — Джинни Уизли. — Гарри услышал вздох и резко обернулся: это миссис Уизли не поверила своим ушам и теперь озадаченно смотрела на дочку. — И вот, мы вплотную подошли к вручению Мерлина Первой степени. Перед тем, как назвать вам имена, хотя и не сомневаюсь, что вы уже догадываетесь, о ком речь, я бы хотел рассказать одну историю. Один злой волшебник всегда мечтал о бессмертии. В попытке достичь его, он применял множество заклинаний, которые, хотя и изменили его внешность, но не возымели нужный эффект. И тогда волшебник решил прибегнуть к самой темной магии — он начал убивать. С каждой новой жертвой его душа раскалывалась на части, и он помещал одну из них в предмет, имевший прямое отношение к его воспоминаниям. С их помощью он мог оставаться почти бессмертным: пока где-то существует душа, тело не может полностью умереть. До недавнего времени нахождение этих частичек души — Хоркруксов — было великой тайной для всех. И вот, благодаря этим людям, они все уничтожены. Уничтожен и сам Волдеморт. Приказом Министерства Магии, Орденом Мерлина Первой степени награждаются Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер.

Наступила мертвая тишина. На мгновение показалось, что никто даже не смел вздохнуть. Но спустя пару секунд по всему Большому Залу раздались оглушительные аплодисменты и крики «браво». Волшебники и волшебницы разных возрастов и происхождения вскочили со своих мест, чтобы получше разглядеть своих героев.

— А теперь, — министр Магии подставил к горлу палочку, чтобы его услышали все, — празднуем! — И он поднял в воздух непонятно откуда взявшийся кубок.

Снова послышались оглушительные крики. Люди обнимали друг друга, поздравляли с победой, выискивали глазами награжденных, чтобы поздравить.

— Черт, — громко выругался Гарри, но из-за шума его услышала только Гермиона.

— Беги, Гарри, — сказала она ему прямо в ухо. — Через пару минут ты выберешься отсюда, только если Волдеморт оживет. — Невольно она поежилась: это бы точно явилось для всех неожиданностью.

Встав на цыпочки, Гарри быстро оглядел толпу: вот они, стоят на том же месте и уже принимают поздравления. Только вот Джинни не было рядом. Через пару секунд юноша заметил и ее: она медленно направлялась в сторону выхода из Большого Зала. Гарри побежал.

— Не так быстро, мистер Поттер, — крикнул фотограф, преграждая ему путь. — Не уйдете, пока не ответите на пару вопросов. Стало ли для вас неожиданностью получение Мерлина? Первая Степень — ваши заслуги должны быть непревзойденными…

— Я отвечу на ваши вопросы позже, — сквозь зубы проговорил Гарри, протискиваясь между людьми.

— Мистер Поттер, что вы собираетесь делать дальше? — спросил другой репортер, подскакивая к юноше.

— Позже, — с раздражением ответил Гарри.

— Мистер Поттер, мистер Поттер! — теперь его заметили все представители разных газет и журналов и устремились к нему, чтобы задать свои вопросы.

— Я же сказал: позже! — рявкнул Гарри и начал локтями проталкивать себе дорогу к выходу.

Когда путь был свободен, он снова взглянул на дверь: Джинни уже не было. С небывалой скоростью Гарри выбежал в коридор, оглянулся по сторонам, но девушки и след простыл. Не было ее и в Общей Гостиной, куда он прибежал, тяжело переводя дыхание. Он постучался в спальню девочек, но там было пусто. Обыскать весь Хогвартс не представлялось возможным: на это требовалось много времени, которого у Гарри не было. Медленно спускаясь по лестнице из башни Гриффиндора, он старался вспомнить все места, которые так любила Джинни. На ум приходило только Озеро и внутренний дворик Хогвартса. Но ни в одном из этих мест девушки не оказалось.

Он нашел ее на тренировочном поле для квиддича. Джинни сидела прямо на траве, вырывая из земли травинки, одну за одной.

— Я нигде не мог тебя найти, — выдохнул Гарри, подсаживаясь к девушке, но выдерживая расстояние.

— Я подумала, что здесь будет тихо. За эти пару дней я устала от толпы. — Склонив голову, Джнни посмотрела на него, ожидая следующей реплики.

— У нас остается мало времени, я должен уехать из Хогвартса домой. Перед этим мне бы хотелось… хотелось поговорить…

— О нас? — закончила за него Джинни и снова принялась вырывать травинки.

— Да, но я… не знаю, что сказать. Пока я бегал и искал тебя, у меня совсем не было времени подумать о том, что я тебе скажу. Мне хочется рассказать обо всем, что произошло за этот год, пока мы не виделись. Но… — его голос стал хриплым. — Я не знаю, захочешь ли ты это услышать, — последнюю фразу он закончил шепотом.

Джинни вновь подняла голову и сощурила глаза:

— Ты думаешь, я не захочу услышать, как тебе удалость справиться с Волдемортом? — Она прыснула. — Еще чего. Это ты мне расскажешь в самых мельчайших подробностях.

— Но потом я подумал, что у нас будет еще много времени это обсудить. Конечно, если ты… — он схватил руку Джинни и крепко сжал ее между двух своих. — Если ты все еще любишь меня, — наконец произнес он.

Ничего не ответив, пальцами свободной руки она коснулась сначала его плеча, потом щеки и губ. Гарри прикрыл глаза от удовольствия, которое доставляли ему эти прикосновения. Наклонившись немного вперед, он теперь мог почувствовать дыхание Джинни на своей коже. Через секунду он бы поцеловал ее, но…

— Вот вы где! — переводя дыхание, воскликнула Гермиона. — Мне ужасно не хочется это говорить, но Портал в Хогсмиде закроется примерно через сорок минут, а нам еще нужно попрощаться с теми, кто остается. Джинни, ты должна еще немного побыть с семьей. Ну же! — она укоризненно посмотрела на парочку, которая казалась разочарованной. — Поднимайтесь!

Гарри и Джинни поднялись с травы, с неохотой расцепили руки, а затем быстро зашагали по направлению к замку.

* * *

Гарри и Гермиона ахнули от удивления. Дом 12 на площади Гриммо преобразился до неузнаваемости. Темный, мрачный коридор стал чище и просторнее, стены были заново выкрашены в бежевый цвет. Подобные изменения произошли и с гостиной: все лишние, странные и опасные предметы убраны, деревянная мебель очищена от пыли, стены приобрели светлый оттенок.

— Кикимер! — позвал Гарри и тут же услышал хлопок.

— Кикимер приветствует мастера и его… спутницу, — эльф низко поклонился.

— Скажи, это ты сделал? — Гарри взглядом обвел гостиную.

— Кикимер думал, что мастеру понравится. Если Мастер считает, что это плохо — Кикимер тут же переделает.

— Нет-нет! — быстро спохватилась Гермиона и тут же поймала на себе презрительный взгляд эльфа. — Нам очень нравится. Правда, Гарри?

— Очень. Спасибо, Кикимер. — Гарри присел на диван. — Но когда ты все это сделал?

— Когда Мастер ушел из дома и больше не вернулся, Кикимер не знал, что делать. Он думал, что Мастеру не нравится общество Кикимера. И тогда Кикимер решил сделать Господину приятное. Кикимер убрал дом, чтобы Гарри Поттеру было удобно здесь жить. Только потом Кикимер узнал, что Гарри Поттер в опасности, — с этими словами Кикимер посмотрел на торшер, оценивая, насколько сильно он может себя им ударить.

— Не вздумай! — закричал Гарри. — Ты все сделал правильно, спасибо.

Гермиона одобрительно кивнула.

— Но было бы здорово выпить сливочного пива. И Гермионе тоже!

Кикимер снова низко поклонился и исчез из поля зрения.

— Как хорошо снова вернуться домой, — Гарри потянулся на диване. — Я уже начал скучать по этому месту.

— Честно признаться, я тоже, — ответила Гермиона и тут же добавила: — И по стряпне Кикимера. Его луковый суп — просто пальчики оближешь.

Друзья улыбнулись друг другу, а через минуту уже чокались бутылками Сливочного Пива.

— Как ты думаешь, Гарри, миссис Уизли скоро отпустит Рона сюда? — Гермиона казалась мечтательной, что случалось крайне редко.

— Не знаю, я думаю, через пару дней мы будем лицезреть его…

Гарри не успел договорить, потому что в прихожей раздался хлопок, и вдвоем с Гермионой они помчались туда.

— Что за черт, я, кажется, не туда аппарировал, — выругался знакомый голос.

— Рон! Мерлинова борода, ты нас напугал! — Гарри возмущенно уставился на друга. — Мы ожидали увидеть тебя не раньше, чем через пару дней.

— Мама оказалась более сговорчивой, чем я предполагал. У нее теперь новое важное занятие, — Рон закатил глаза. — Она постоянно вздыхает, что хочет внуков. Билл и Флер не остались даже на ужин.

— Могу представить, — Гермиона улыбнулась. — Миссис Уизли может быть очень убедительной.

— Но сегодня я должен вернуться, собрать вещи. Я аппарировал, как только услышал «да» в ответ на мой вопрос.

— К чему же так спешить? — Гарри поднял брови. — Мог бы появиться завтра утром, мы теперь никуда не торопимся — впереди вся жизнь.

— Я знаю, но… — Рон замялся и густо покраснел. — Я хочу… хочу поговорить с тобой, Гермиона, — выпалил он на одном дыхании.

— А-а-а, — понимающе протянул Гарри, — тогда я пойду на кухню, посмотрю, что там Кикимер готовит. А вы идите в гостиную. — Гарри развернулся, чтобы уйти, но тут послышался еще хлопок. — День визитов какой-то.

— А ты что здесь делаешь? — первым среагировал Рон, и, повернувшись снова, Гарри понял возмущение друга.

На пороге стояла Джинни.

— Что ты здесь делаешь? — повторил свой вопрос Рон. — И как сюда попала? — Казалось, он забыл о смущении, связанном с предстоящим разговором.

— Тот же вопрос я могу задать и тебе, — огрызнулась Джинни. — Ты, кажется, должен быть в Норе.

— Мама меня отпустила, — сказал Рон, и уши его вновь покраснели. — Мне нужно кое-что сделать.

— Вперед, я тебя не держу. — Джинни скрестила руки на груди и уставилась на брата.

— Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь, почему сейчас не в Хогвартсе.

— Рон прав, — осторожно заметила Гермиона и тут же поймала на себе гневный взгляд его сестры. — Ты пока не можешь аппарировать без помощи других, а из Хогвартса просто так не выбраться. Кто-то из взрослых должен был тебе помочь.

— Может, мы не будем стоять здесь и пройдем в гостиную? — подал голос Гарри, жестом предлагая Рону и Гермионе пройти вперед.

— Спасибо, — прошептала Джинни, когда вся четверка направилась в комнату.

Как оказалось, девушке не за что было благодарить Гарри: устроившись на диване, Рон продолжил задавать свои вопросы.

— Итак, я слушаю, — снова потребовал он.

— Ну ладно, ладно! — Джинни подняла руки вверх, как будто защищаясь от нападок брата. — После того как преподаватели вчера вечером напились Огневиски, мне не составило никакого труда обойти патрули и пробраться в один из проходов, ведущих в Хогсмид. На мгновение мне показалось, что привычной защиты вокруг Хогвартса вообще нет, и, если бы я умела аппарировать — я бы без труда сделала это в стенах замка. О чем они только думают? Раз победили Волдеморта, то и школу охранять не надо? В деревне было очень много людей — остаться незамеченной там было намного сложнее. Но мне удалось найти Аберфорта и уговорить его перенести меня сюда. А утром я должна вернуться назад с помощью Портала, — с этими словами Джинни указала на резинку для волос, которая висела на запястье как браслет. — Он сработает рано, так что я успею добраться до своей спальни в башне Гриффиндора, залезть в кровать, сделать вид, что проснулась, и пойти на занятия.

— Утром? — взревел Рон. — Ты отправляешься назад прямо сейчас! Мне плевать, как ты это сделаешь, но здесь ты не задержишься ни на минуту!

— Решил поиграть в заботливого братика? — Джинни усмехнулась, что еще больше взбесило Рона. Он сидел весь красный от гнева, и, казалось, в любую секунду был готов броситься с кулаками на сестру.

— Рон, — Гермиона держала его за рукав, — успокойся. Ничего страшного не случилось. Мы сейчас пойдем с тобой на кухню и…

— Я повторяю: ты сейчас же поднимаешься и уходишь отсюда. — Не обращая внимания на Гермиону, Рон встал с дивана и навис над Джинни.

— Рон, — громче произнесла Гермиона, — пойдем же.

— И не подумаю, — заявила Джинни, чувствуя, что рядом с Гарри она в безопасности.

— Рон! — воскликнула Гермиона и потянула его за руку. Сдвинуть его с места оказалось непросто: молодой человек был намного сильнее хрупкой девушки.

Через минуту Гермионе, наконец, удалось утянуть за собой Рона, и Гарри с Джинни остались одни.

— Прости, что не сказал ни слова в твою защиту, — прошептал Гарри, словно боялся своего голоса. — Вообще, я такого за Роном не замечал. Он кричал так, будто ты нарушила закон.

— Просто волнуется, — Джинни пожала плечами, но продолжать не спешила: она ждала, что скажет Гарри.

— Я так рад видеть тебя. Как ты? — только и смог произнести он и тут же пожалел: два огонька в глазах Джинни в мгновение погасли. — Прости, я…

— Все в порядке. Правда. Несмотря на то, что… Фреда больше нет, — она вздохнула. — Я ведь до сих пор не могу поверить в это. Кажется, что он просто уехал, что завтра утром он пришлет сову и сообщит, что с ним все хорошо.

Гарри крепко сжал руку Джинни, пытаясь через это прикосновение передать все те эмоции, которые испытывал сам.

— Но, с другой стороны, ничего уже не вернешь. Конечно, мы никогда не сможем забыть о Фреде, но ведь битва выиграна. Все наладится. — Она слабо улыбнулась.

— Зачем ты аппарировала сюда? — Гарри решил сменить тему. — В чем-то Рон прав: это опасно.

— И ты туда же, — Джинни закатила глаза. — Мне показалось, что сегодняшний наш разговор еще не окончен.

Несколько минут оба молчали. В комнате было слышно только их ровное дыхание. Гарри ритмично поглаживал руку девушки. Казалось, каждый из них боялся заговорить первым, но они так много хотели сказать друг другу. Наконец, Гарри нарушил тишину:

— Сегодня на поле для квиддича, когда Гермиона помешала нам…

— Да, я люблю тебя. — Джинни сказала это обычным тоном, как нечто, само собой разумеющееся.

Но Гарри так не думал. В ту секунду, когда Джинни произнесла эти слова, ему почудилось, что его сердце вот-вот проломит ребра и выскочит из грудной клетки: так часто оно забилось. Почти год он ждал этого момента — когда она скажет, что любит его, несмотря на то что год назад он ее бросил, оставил совсем одну. Гарри мечтал, что, услышав эти слова, поцелует ее так, как никогда прежде не целовал. Разрушать собственные мечты ему не хотелось: руку Джинни, которую все еще держал в своей, он положил себе на плечо. Освободившейся ладонью Гарри медленно отодвинул волосы с ее лица и заправил их за ухо девушки. Придвинувшись поближе, одну руку он положил ей на колено, а второй обхватил лицо Джинни и начал аккуратно придвигать его к себе. Соприкосновение их губ было медленным, осторожным. Они словно вспоминали вкус друг друга. Гарри запустил пальцы в ее волосы, такие гладкие и мягкие. Поцелуй все длился, перерастая из нежного в страстный, губы юноши жадно обхватывали губы девушки, как будто эти мгновения были последними в его жизни.

— Я люблю тебя, — горячо прошептал он, усилием воли оторвавшись от Джинни.

Девушка крепко обхватила шею Гарри руками и начала покрывать поцелуями его глаза, щеки и губы.

— Так приятно ощущать твое присутствие. — Джинни устроилась на плече Гарри, который расслабленно откинулся на спинку дивана. Когда Хагрид показался из Леса с тобой на руках, я думала… у меня внутри все оборвалось.

Гарри посмотрел на свои руки и увидел, что они покрылись гусиной кожей.

— Не надо об этом, ладно? — попросил он, в который раз вспоминая тот ее ужасный крик.

— Хорошо. — Джинни заметила мурашки на его коже.

— Теперь я здесь, с тобой. — Гарри поцеловал девушку в макушку, еще крепче прижимая к себе. — Как бы мне хотелось, чтобы ты осталась. Но Рон мне этого не простит, — юноша усмехнулся. — Странно, почему он до сих пор не влетел в комнату и не уселся между нами.

— Видимо, Гермиона на нашей стороне. — Джинни поцеловала Гарри в щеку, чему он был несказанно рад. — Я постараюсь уговорить Аберфорта, чтобы он делал мне Порталы сюда почаще.

— Прости, — Гарри сдвинул брови, чего Джинни не могла видеть, — но ты должна быть в школе. Как бы я ни скучал… Как бы ты ни скучала — путешествовать без сопровождения опасно. Где-то могут бродить Пожиратели. Через пару месяцев мы встретимся и все время будем проводить вместе. Обещаю.

— Но… — начала было Джинни и замолчала. Спорить сейчас ей совершенно не хотелось: слишком долго ждала она этого момента счастья.

— А первого сентября мы вместе поедем в Хогвартс.

Девушка подняла голову с плеча Гарри и удивленно посмотрела на него.

— Да, — продолжал он. — Макгонагалл разрешила возобновить обучение всем, кто пропустил последний год. И это значит, что мы будем с тобой на одном курсе.

Джинни прыснула:

— Тогда, Гарри Поттер, твое присутствие успеет мне сильно наскучить, — с этими словами она только крепче прижалась к нему.

Весь остаток вечера влюбленные говорили обо всем на свете. Они так и уснули, обнявшись, без ужина, но сытые ласками и поцелуями.

* * *

Когда следующим утром Гарри открыл глаза, Джинни рядом с ним не было. Сначала он испугался, что уже слишком поздно и Портал сработал, но потом услышал негромкие голоса из соседней комнаты и заспешил туда. Дверь была открыта, но Гарри не стал входить внутрь: настолько была поразительной увиденная им сцена.

Рон и Джинни стояли, крепко обнявшись. Брат медленно поглаживал сестру по волосам, целовал в макушку. Глаза их были крепко зажмурены, но Гарри отчетливо видел дорожки слез на щеках обоих.

— Я буду скучать, — прошептал Рон.

— Я скоро вернусь, — ответила ему Джинни, подняла голову и продолжила: — Я знаю, ты не можешь свыкнуться с этой мыслью, но прошу тебя, будь повежливее с Гарри, не как в прошлый раз.

— Не волнуйся, я все понял.

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, сестренка. — Рон разомкнул объятия, заглянул Джинни в глаза и улыбнулся.

Гарри даже показалось, что он ревнует девушку к ее собственному брату — настолько нежным и трогательным было их прощание.

— Гм-гм, — он откашлялся, обозначая свое присутствие. — Доброе утро.

Его щеки слегка порозовели. Заметив это, Рон тут же покраснел до корней волос, потому что понял, что друг все слышал и видел. Неловкое молчание нарушила Джинни, беспокойно вскрикнув:

— Кажется, пора! — Она указала на резинку для волос, которая начала светиться голубым светом. — До встречи, Рон, я буду тебе писать, — быстро добавила Джинни, поцеловала брата в щеку и, развернувшись, побежала к Гарри.

Тот уже поднял руки, чтобы обнять девушку, и, когда почувствовал ее дыхание на лице, приоткрыл губы для поцелуя, но… чмокнул воздух — Джинни уже исчезла.

— Она не хотела тебя будить, — сочувственно, на удивление Гарри, произнес Рон.

Гарри молча кивнул. Ему, конечно, было интересно, поговорил ли Рон с Гермионой, вернулся ли на ночь в Нору, приготовил ли вещи для переезда, но досада от того, что любимая девушка вернулась в школу, не успев поцеловать его на прощание, затмевала все остальное.

— Послушай, Гарри, — Рон наморщил лоб, как делал всегда, когда предстоял важный или трудный для него разговор. — Я видел вас вдвоем сегодня утром… — Он замялся. — Мерлиновы штаны, как же непросто это все говорить! Ну, когда вы спали на диване в гостиной. Одной рукой ты обнимал Джинни за талию, а другой держал ее руку…

— Прости, — буркнул Гарри.

— Нет-нет, — Рон снова покраснел, — я не об этом. Во сне она улыбалась так, как никогда в жизни. Если это… если ты делаешь ее счастливой, то я прощаю тебя за то, что ты бросил ее тогда.

— Это была не моя вина, понятно? — Гарри повысил голос. — Теперь ты понимаешь, что я беспокоился о ней? Хотел сохранить ей жизнь?

— Да, я… — Рон запнулся, — понимаю. И… извини меня, Гарри. Вы, видимо, вправду любите друг друга. Но не думай, что я не буду ревновать, — быстро добавил он. — Я по-прежнему не хочу видеть, как вы целуетесь.

— Хорошо, — Гарри широко улыбнулся. — Я постараюсь сдерживаться. Но что же у вас с Гермионой? И вообще, где она?

Казалось, краснее Рон стать не мог, однако это произошло. Лицо юноши приобрело бордовый оттенок, он стал ковырять ногой несуществующую дырку в полу.

— Вижу, что вы поговорили. — Гарри подошел к другу и одобряюще похлопал его по спине. — Поздравляю.

— Она наверху, помогает убрать спальню. Ты не против, если я займу комнату Регулуса? — Рон говорил быстро, стараясь скрыть смущение. — Я, как и предполагалось, забрал из дома все самое необходимое на первое время, но мне еще нужно вернуться пару раз, чтобы перенести одежду. Да и мама обещала передать что-то для обустройства дома: говорит, что здесь слишком неуютно.

Гарри выдохнул. Он никогда не сможет должным образом поблагодарить Молли Уизли, так много сделавшую для него.

— Если честно, я ужасно хочу есть, — продолжал Рон. — Пойдем на кухню, посмотрим, что Кикимер приготовил.

Войдя на кухню, Гарри первым делом увидел сову, которая едва слышно стучала клювом в окно.

— Интересно, от кого это? — он заметил темно-синюю коробку рядом с птицей и, открыв окно, забрал ее. — Да это же шоколадные лягушки! Рон, посмотри: здесь написано, что внутри каждой — новая карточка! — Гарри развернул прилагавшуюся записку и стал читать: — «Увидел сегодня утром по дороге в Гринготтс, тут же послал сову. Говорят, уже завтра эти карточки выпустят в свободную продажу, так что они перемешаются с остальными. Приятного аппетита, Билл».

Гарри протянул коробку Рону, а сам опять повернулся к окну: что-то привлекло его внимание. Это был странно одетый пожилой человек. Сгорбившись, он ковылял по улице, помогая себе тростью. На нем был довольно элегантный сюртук, расшитый золотыми нитями, но ткани поблекли, а кое-где образовались дыры. Гарри был уверен, что это не бродяга — слишком чистым было его лицо. Ему даже показалось, что он где-то уже видел этого человека. Однако сказать, магл это или волшебник, было очень трудно.

— Гарри, посмотри! — воскликнул Рон, протянув карточку. С нее улыбался он сам.

— «Рональд Уизли, родился 1 марта 1980 года, кавалер Ордена Мерлина Первой степени, известен тем, что помогал Гарри Поттеру в борьбе против Лорда Волдеморта», — прочитал Гарри.

— Черт возьми, я на карточке шоколадной лягушки!

⎯ Препаро! — взмах волшебной палочки, и покрывало аккуратно легло на кровать. — Акцио, подушки! — Гермиона поймала на лету две подушки и принялась укладывать их сверху, тщательно расправляя все складки.

Тем временем Кикимер щелчками пальцев менял цвет стен с темно-зеленого на нейтральный персиковый, смахивал пыль с поверхностей мебели и убирал паутину с люстры.

— Не помешаю? — Рон остановился у порога, словно какие-то чары мешали ему войти.

— Заходи, — Гермиона натянуто улыбнулась. — Спасибо, Кикимер, дальше я справлюсь сама.

Эльф произнес что-то неразборчивое в ответ и вышел из комнаты, как бы случайно толкнув Рона.

— Где Гарри? — спросила девушка, усаживаясь на стул возле письменного стола.

— Он отправился в Гринготтс, захотел взять некоторую сумму из сейфа. — Рон не двинулся с места, продолжая стоять у входа.

— Ясно, — она открыла лежавшую на столе книгу и придала лицу сосредоточенное выражение, словно содержимое ее очень интересовало.

— Гарри утром спросил, поговорили мы с тобой или нет.

— И что ты ему ответил? — как будто между прочим, поинтересовалась Гермиона.

⎯ Я промолчал. Но он, похоже, подумал, что да.

⎯ Правильно подумал. Мы, кажется, на самом деле разговаривали.

— В смысле? — Рон замялся и нахмурил лоб. — Гарри решил, что мы поговорили так же, как и они с Джинни. Если, конечно, эти двое нашли для этого время.

— Не представляю, о чем ты. Я не видела их со вчерашнего вечера.

— Да брось, я, кажется, их чмоканье отсюда слышал. — Он поморщился.

Девушка продолжала увлеченно просматривать страницы книги.

— Гермиона, — осторожно начал юноша, — ты уверена, что тебе интересно читать про то, как сопротивляться чарам вейл?

Она громко захлопнула книгу и, развернувшись на стуле, яростно посмотрела на Рона.

— Теперь ты решил еще указывать мне, что читать?

— Я же говорил вчера, что…

— О, не начинай! — Гермиона отмахнулась от него. — Про то, что тебе нужно подумать, я уже слышала. К сожалению, ты так и не сказал, почему.

— Мне кажется, что это происходит слишком быстро. Сначала все было плохо: война, наши странствия и игры в прятки с Министерством, последняя битва, смерти, похороны, наконец… — Он запнулся. — Потом неожиданно это награждение Мерлином, карточка в шоколадных лягушках, ты…

— Рон, послушай, — голос Гермионы снова стал мягким, она встала и медленно приблизилась к нему, — я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Фред погиб, мы все переживаем его смерть. Но не думай, что если ты станешь чуточку счастливей остальных, то предашь память о нем.

— Фред здесь не при чем, — Рон вздохнул, и Гермиона сразу убедилась в обратном.

— Ты же столько времени хотел, — девушка взяла его руку и заглянула ему в глаза, — чтобы мы были вместе. — Она встала на цыпочки и влажными губами дотронулась до его щеки. Лицо молодого человека тотчас покраснело.

— Не сейчас, — прошептал Рон, закрыв глаза: он отчаянно боролся с желанием прижать Гермиону к себе. — Прости.

— Зачем тогда приходил? — в ее голосе зазвучала обида. Она резко развернулась, подошла к полке, висевшей на стене, и начала переставлять книги.

— Чтобы еще раз тебя увидеть, — сказал он так тихо, что едва ли мог сам себя услышать, и вышел из спальни.

* * *

В тот вечер за ужином Гарри никак не мог понять, почему Рон и Гермиона не сидят близко друг к другу и не целуются при каждом удобном случае. Более того, они, казалось, вообще не общались. Девушка вяло ковыряла вилкой в еде, даже Рон как будто утратил всякий интерес к пище. Не удалось разрядить обстановку и с помощью Сливочного Пива.

— Я, пожалуй, пойду спать, — первым подал голос Рон, встал из-за стола и взял кружку с напитком. — Доброй ночи.

— Доброй ночи, — в один голос, но безо всякого энтузиазма ответили Гарри и Гермиона.

Когда шаги в коридоре стихли, Гарри налил себе еще Сливочного Пива и спросил:

— Что у вас происходит? — Развернутого ответа он не ждал: Гермиона всегда предпочитала справляться с проблемами сама.

— Ох, Гарри, — девушка вздохнула, отодвигая тарелку в сторону. — В другой ситуации я бы посоветовалась с Джинни, но она в школе. Я не знаю, как помочь Рону.

— Да что случилось? — воскликнул Гарри. Эта ситуация действительно казалась ему странной.

— Он сильно переживает смерть Фреда…

— Да, но мы все...

— Ты не понимаешь, — голос Гермионы задрожал, она поднесла кружку ко рту и сделала внушительный глоток. — Ему настолько плохо, что он сам отказывается от счастья.

— Похоже, я действительно не понимаю, — Гарри нахмурил лоб и придвинул стул поближе к девушке. — Разве он не хотел всегда быть с тобой? Разве вчера не признавался в любви?

— Н-нет. — Глаза Гермионы блестели: то ли от выпитого Сливочного Пива, то ли от слез — Гарри не мог понять. — Вчера он сказал, что ему надо подумать, потому что все происходит слишком быстро. Но я сразу поняла, в чем дело: он считает, что если станет счастливым, то оскорбит память о Фреде. С одной стороны, я понимаю его: младшие братья были как никто близки друг к другу, но с другой… — Гермиона закрыла лицо руками, — Рон страдает теперь еще больше. Я бы помогла ему, я бы… — Теперь Гарри отчетливо услышал всхлипывания.

— Но ведь Джинни не оттолкнула меня. — Он взял холодную руку Гермионы в свою. Если девушка плачет при нем, то, скорее всего, по-настоящему отчаялась. — Хоть она и признает, что гибель Фреда стала для Уизли настоящим ударом и вся семья не скоро придет в норму.

Гермиона помотала головой:

— Джинни слишком долго мечтала быть с тобой, чтобы сейчас отказываться от этого. А Рон… Мне кажется, он совсем недавно осознал, чего хочет на самом деле. И я тоже… — Она невесело усмехнулась. — Не надо было быть такой эгоисткой, надо было еще давно сделать первый шаг навстречу. Тогда, когда он вернулся в палатку с уничтоженным Хоркруксом, я ведь хотела броситься ему на шею, зацеловать каждый сантиметр его лица, но сдержалась, потому что думала, что проучу его. А вышло, что я только себя наказала.

— Ну-ну, не говори так. — Гарри был поражен откровенностью Гермионы: он знал, что девушка любит Рона, но не предполагал, что так сильно. — Возможно, он просто не хочет тебя огорчать, заражать своим подавленным настроением.

— Да я ни в чем не виню его! Я бы с радостью разделила его скорбь. Но ведь это Рон, он же такой упрямый… Всегда только себя слушает.

— Я уверен, через пару дней он придет в норму, и вы вместе улыбнетесь его глупости.

— Нет, — отрезала девушка. — С каждым днем он будет все больше уходить в себя, придумывать невесть что, перестанет открыто говорить со мной. Теперь нам обоим ясно: друзья из нас никакие. Мы, наконец, поняли, что любим друг друга.

— Я обещаю поговорить с ним. Может быть, мне он расскажет больше.

— Пожалуйста, Гарри, — Гермиона умоляюще посмотрела на него, — не дави на Рона. Не говори ему, что я тут, — она вытерла глаза, — так себя веду. Он только больше станет переживать.

— Договорились. — Гарри встал со стула и помог подруге подняться. Именно в этот момент он понял причину ее откровенности: последняя кружка Сливочного Пива для нее была явно лишней. — Пойдем, тебе надо поспать. — Юноша обхватил ее рукой за плечо, и вместе они вышли в коридор.

Гермиона оказалась права: ранним утром следующего дня Гарри зашел в комнату Рона и обнаружил, что того уже не было.

Как только стрелки часов соединились на цифре 12, в гостиной дома на Гриммоплейс стало шумно: в открытое окно одна за другой влетели две совы, держа в клювах по письму. Через несколько минут на улице снова послышалось громкое уханье, затем на подоконник приземлились еще несколько птиц. Они положили свертки, которые до этого зажимали в лапах, рядом с собой, снова ухнули и так же быстро исчезли.

⎯ Гарри, посмотри! — воскликнула Гермиона, отрывая взгляд от книги. — Письма из Хогвартса! И, — она пробежала глазами по сверткам, — подарки. Значит, уже можно. С днем рождения, Гарри! — девушка поднялась с дивана и, подойдя к камину, у которого стоял юноша, поцеловала его в щеку.

— Спасибо, Гермиона, ¬— ответил он с улыбкой и взглянул на конверт, подписанный изумрудными чернилами. — Я почти забыл, каково это — вместе с подарками получать письмо из школы.

— Я сейчас схожу наверх и принесу мой, подожди здесь. — Гермиона быстро зашагала к двери и, перед тем как оказаться в коридоре, развернулась и произнесла: — Теперь ты совершеннолетний и по маггловским законам.

— Отлично, — буркнул себе под нос Гарри и поежился: ему хотелось поскорее забыть о жизни среди магглов.

— Не вздумай открывать мое письмо! — послышалось из коридора.

Девушка быстро поднялась по лестнице и уже направлялась в свою комнату, как вдруг услышала скрежет, донесшийся из спальни Рона. Она приоткрыла дверь и скользнула внутрь. Шумное сопение юноши нарушала сова, которая пыталась разбудить адресата, скребя когтями по стеклу. Гермионе хотелось поскорее прекратить этот ужасный звук, она открыла окно и впустила птицу внутрь. Та держала еще одно письмо в клюве: очередное послание из Хогвартса. Девушка попыталась вынуть конверт, но сова отчаянно замотала головой, уклоняясь от цепких пальцев.

— Отдай сюда, — прошипела Гермиона. — Вот он, смотри: я не собираюсь открывать чужое письмо. Не буди его только.

Сова едва заметно наклонила голову, как будто решала, стоит верить человеку или нет, а затем сама разжала клюв, и письмо упало рядом с ней.

— Спасибо, — еще тише произнесла Гермиона. — Лети.

Девушка подняла конверт и положила его на тумбочку возле кровати Рона. Ее взгляд задержался на лице юноши: рот приоткрыт, на одной щеке следы от подушки, рыжие волосы падают на глаза. Присев на корточки возле кровати, Гермиона осторожным движением руки отодвинула его челку назад, нежными губами едва коснулась щеки молодого человека и слегка улыбнулась. Тот глубоко вздохнул, и девушка вздрогнула, испугавшись, что Рон может проснуться.

— Вот, держи, — спустя несколько минут Гермиона вручила Гарри сверток. — Еще раз с днем рождения.

— Спасибо, — машинально ответил он, срывая обертку с подарка.

Конечно же, это была книга. На обложке красовалась небольшая буква Х, окруженная львом, змеей, орлом и барсуком.

— Я подумала, что у каждого волшебника должна быть собственная копия «Истории Хогвартса», — немного смутившись, сказала Гермиона. — Там не только про волшебный потолок и защитные Чары. Но главное ты, кажется, усвоил. То, что нельзя…

— Аппарировать на территории школы, — закончил за нее Гарри, и друзья весело засмеялись.

— Если ты уже закончил с подарками, — девушка посмотрела на экземпляр «Фигур высшего пилотажа и их применение», коробку шоколадных лягушек и искусно связанный свитер с надписью «Г — значит Герой», — то давай открывать письма. Мне не терпится узнать, что за учебники нам понадобятся в этом году.

— Хорошо, — произнес с набитым ртом юноша, кладя рядом с собой карточку, с которой улыбалась Гермиона.

Что-то негромко стукнулось о пол, выпав из конверта Гермионы. Девушка тут же наклонилась, чтобы поднять предмет, повертела его в руках и часто-часто заморгала глазами.

— Что там? — полюбопытствовал Гарри.

— Это… это, — голос Гермионы дрожал, — значок старосты школы, — на одном дыхании закончила она.

— Ух ты, здорово! — искренне обрадовался юноша. — Поздравляю!

— А что там у тебя? — спросила девушка, все еще неотрывно глядя на значок, и Гарри с приятным удивлением отметил, что подруга стала гораздо спокойнее воспринимать подобные новости.

— Учебники, письмо с просьбой первого сентября прибыть на вокзал и… — Гарри развернул третий кусок пергамента, — записка от Макгонагалл. — Он быстро пробежал глазами текст. — Она просит о встрече в Косом переулке после обеда.

— Интересно, зачем? — Гермиона, наконец, отвела глаза от значка и недоуменно посмотрела на Гарри.

Тот лишь пожал плечами.

— В обед и узнаю. Заодно смогу купить нам всем учебники. Ты же умираешь от желания быстрее их прочитать? Да и Рон рано утром опять аппарирует в магазин, только мы его и видели.

— Но у тебя же день рождения, — возразила девушка.

— А, пустяки, — отмахнулся Гарри. — Пару лет назад это было бы всего лишь тридцать первое июля. Сначала отправлюсь в Нору, заберу Джинни, вместе и прогуляемся. Что толку, что учебный год давно закончился — миссис Уизли все равно не отпускает ее жить здесь. — Произнеся эти слова, юноша почувствовал, что краснеет. Поймав лукавый взгляд Гермионы, он спешно отвернулся.

— Что толку, — фыркнула девушка, передразнивая Гарри. — Помнится, месяц назад кто-то строчил ей письма одно за другим. А теперь вот встречаться можете. — Гермиона зевнула. — Пойдем спать. А то — как всегда — засиделись до ночи. Надо брать пример с Рона: только аппарирует и тут же сваливается на кровать.

* * *

Несмотря на ранний час, в Косом переулке уже было много народу. Родители с детьми покупали черные мантии, волшебные палочки и котлы, необходимые каждому студенту Хогвартса. Группы подростков сидели в кафе, ели мороженое, стоя у дверей магазинов, и просто ходили вверх-вниз по улице. У входа во Флориш и Блоттс выстроилась длиннющая очередь. На окнах были расклеены рекламные плакаты, с которых улыбались авторы своих книг.

— И чего все решили прийти за покупками именно сегодня? — недоумевала Джинни. В руке она сжимала маленькую, расшитую бусинами сумочку Гермионы. Несмотря на плачевный вид, вещица все еще исправно выполняла свою функцию. — Людям свойственно откладывать все на потом.

— Быстрее начнут — быстрее закончат, — возразил Гарри и в который раз напустил волосы на лоб, чтобы не видно было шрама.

— Можешь не стараться, на тебя все равно все смотрят, — рукой девушка указала на группку волшебников, которые, перешептываясь, активно жестикулировали в сторону парочки. — Я-то думала, что ты немного привык к славе.

— К этому невозможно привыкнуть, — процедил Гарри. — Таращатся так, будто я — обезьяна в зоопарке.

— А вон те глазеют на меня, — Джинни заметила несколько девушек, бросавших яростные и ревнивые взгляды в ее сторону, — только вряд ли они хотят попросить автограф. Скорее, прикидывают, какое проклятие лучше наслать. — Девушка негромко захихикала. — Придется всегда оставаться на чеку: все хотят быть твоими подружками.

Гарри только крепче сжал руку Джинни. Очередь немного продвинулась вперед, и теперь они вдвоем смогли увидеть Всевозможные Волшебные Вредилки, к которым тянулась такая же огромная очередь, как и к магазину книг.

— У братьев этим летом полно работы, — вздохнула Джинни. — Еще бы: после войны все хотят вдоволь повеселиться. Даже папа пытается рассмешить маму с помощью ненастоящих волшебных палочек. Жаль, что у него это не слишком выходит.

— Рону и Джорджу это, кажется, должно пойти на пользу: работа помогает отвлечься.

— Куда уж там, — отмахнулась девушка. — Джордж только с Роном и разговаривает. После работы аппарирует в Нору и сразу же поднимается в свою комнату, а утром выносит пустые бутылки из-под Огневиски. Я пыталась с ним поговорить, но он не слушает. Только Рон знает, что с ним происходит…

— Но и с нами ничем не делится, — закончил за нее Гарри. — Сам мучается и Гермиону мучает. Пару раз я видел их в коридоре. Она пыталась обнять его, поцеловать, но тот лишь отмахивался и поднимался к себе наверх. А Гермиона потом вся в слезах убегала на улицу и возвращалась поздно ночью. Она говорит, что, гуляя по маггловскому Лондону, расслабляется.

— Эх, Рон — дурья башка. Так и девушку недолго упустить. На месте Джорджа я бы устроила ему хорошую взбучку, но вдвоем они, наверное, только о работе и говорят. Хотя с другой стороны — хорошо, что они есть друг у друга. Меня едва хватает на то, чтобы успокаивать маму, а папа с Перси постоянно на работе.

Повисло неловкое молчание, как и всегда, когда речь заходила о потере в семье Уизли. Имя Фреда упоминали нечасто, но каждый знал, что его смерть оставила тяжкий отпечаток на каждом из рыжих.

Очередь продвигалась, и теперь Гарри с Джинни вплотную подошли ко входу в магазин. Возле двери стоял большой стенд с фотографией Риты Скитер, а под ней подпись: «Моя новая книга «Вся правда о героях» в продаже с первого сентября. В ней вы найдете все подробности о жизни Гарри Поттера в последний год войны, его друзьях и сообщниках, а также о том, как ему удалось победить Лорда Волдеморта». Волшебники, прочитавшие эту надпись, с нескрываемым любопытством уставились на парочку.

— Как же быстро они научились не боятся произносить «Волдеморт» вместо «Сами-Знаете-Кто», — громко, чтобы услышали все вокруг, сказал Гарри. Но все равно несколько людей в мантиях поежились.

— Я обязательно куплю эту книгу, — подхватила Джинни. — Вдруг во время поиска хоркруксов ты обзавелся подружкой, а мне ничего не сказал?

Смеясь и продолжая держаться за руки, они вошли внутрь магазина. Знакомая атмосфера подготовительной суматохи наполнила все вокруг: дети бегали от одной красочной книги к другой, в то время как родители пытались их успокоить и просматривали один за одним необходимые учебники; школьники постарше уже были облачены в черные мантии, пытались казаться серьезными, водя пальцами по списку книг, но им это не удавалось, когда в поле зрения попадалась очередная брошюра вроде «Команд Англии по квиддичу» или «Новинок Волшебных Вредилок: руководство по использованию».

— Значит, нам нужно четыре одинаковых комплекта книг? — спросила Джинни саму себя. — До сих пор не могу поверить, что мы будем с тобой в одном классе, Гарри.

— Я тоже, — отозвался он. — Тебе обязательно нужно запомнить, что у Гермионы списывать нельзя. Она думает, что так мы ничему не научимся.

— Ох, я уверена, что она уже пишет курсовую для ЖАБА.

С противоположной стороны магазина к ним кто-то шел. Это была Минерва Макгонагалл.

— Добрый день, мистер Поттер, мисс Уизли, — негромко, но четко сказала она; парочка машинально расцепила пальцы, и Гарри готов был поспорить, что увидел на лице Макгонагалл улыбку. — Если вы не возражаете, я бы хотела прямо сейчас поговорить с вами, Гарри. Но не здесь.

— Джинни может пойти с нами! — словно защищая девушку, заявил Гарри.

— Боюсь, мистер Поттер, нам предстоит личный разговор, — профессор была непреклонна.

— Все в порядке, Гарри, — сказала Джинни. — Я куплю нам всем учебники, с сумочкой Гермионы я с легкостью их унесу. Мне все равно надо будет кое-куда зайти. Встретимся позже. — С этими словами она нежно заглянула Гарри в глаза и удалилась вглубь магазина.

Несколько сот метров до тихого кафе, свободного от зевак и туристов, Гарри и Минерва Макгонагалл шли молча. Изредка юноша слышал свое имя от прохожих, несколько детей поздравили его с днем рождения. Наверное, узнали из карточки волшебных лягушек. Устроившись за столиком, профессор заказала две чашки кофе и начала разговор.

— Мистер Поттер, я позвала вас сюда, чтобы обсудить несколько вопросов, касающихся школы и учебного процесса. В другой ситуации, я бы не смела обратиться к вам, но в Министерстве и так нужны люди, они просто не могут выделить мне еще одного Аврора…

— Простите, профессор, — перебил Гарри, — но я не совсем понимаю, о чем вы.

Макгонагалл бросила взгляд на Гарри, прося набраться терпения, и продолжала.

— Вы, наверное, удивились, когда не получили значок старосты школы сегодня ночью. Конечно, это было бы логично, но…

— Я ничуть не удивился, мэм, — снова прервал он ее речь. — Гермиона куда лучше справится с задачей.

— Но у меня для вас есть другое предложение. Не спешите сразу отказываться, мистер Поттер, подумайте.

— И что же это за предложение? — Гарри уже начало порядком надоедать то, что профессор ходила вокруг да около.

— Как вы знаете, все Авроры Министерства на заданиях, необходимо поймать Пожирателей Смерти. А найти их сейчас очень непросто, ведь Метка исчезла вместе с Темным Лордом. К тому же дементоры пустились в бега, рыщут в маггловских поселениях, пытаясь найти хоть какую-то эмоциональную пищу. Министерство хочет заставить их вернуться в Азкабан, подобных существ для охраны опасной тюрьмы найти не так-то просто. — Макгонагалл, казалось, не обращала внимания на Гарри, и тот с удивлением отметил, что женщина слегка волновалась, подергивая краешек салфетки. — А ученикам нужны знания, им необходимо научиться вызывать Патронуса, чтобы в случае чего суметь защитить себя.

— Но я до сих пор не понимаю, при чем здесь я, — настойчиво произнес Гарри, пытаясь добиться прямого ответа.

— Разумеется, я уже обо всем договорилась с Кингсли, он дал свое согласие, я, в свою очередь, составлю максимально удобное расписание…

— Профессор?

— Гарри, я бы хотела, чтобы вы стали новым преподавателем по защите от темных искусств, — закончила она и посмотрела ему в лицо.

— Но ведь…

— Да-да, вы еще сами студент, но не переживайте, вы останетесь в спальне на верху башни Гриффиндора, будете сидеть за столом вместе со своим факультетом. Я просто хочу, чтобы на уроках вы делали то же самое, чем занимался Отряд Дамблдора.

— Да нет же, я имею в виду, что…

— Я даже не смогла найти нового преподавателя трансфигурации, слишком мало профессионалов в этой отрасли. Этот год мне придется совмещать два поста, а в следующем, надеюсь, мисс Грейнджер согласится меня заменить… Благо, главу Гриффиндора долго искать не пришлось.

— Но ведь эта должность проклята! — наконец воскликнул Гарри, и несколько волшебников за соседними столами посмотрели в его сторону. Чуть сбавив тон, он продолжил: — Ни один преподаватель не задерживался на этом месте больше года.

— А, — только и смогла выдавить из себя Макгонагалл. Очевидно, она ждала этого вопроса и одновременно боялась, что он будет задан. — Я понимаю ваши опасения, мистер Поттер. Но, видите ли, — она явно готовилась к этому разговору, –Ремус ушел, как только все узнали, что он оборотень; Северус, — в этот момент сердце Гарри больно кольнуло, — стал директором, даже Локхарт в какой-то степени сам ушел. Если бы не то заклятие, возможно, он бы и остался. Аластор Муди…

— Я понял, — прервал Гарри эту тираду. — Но почему именно я?

— Гарри, — тон Минервы вновь вернулся к привычному, она посмотрела на юношу поверх своих очков, — за свои восемнадцать лет вы пережили очень многое. Некоторым волшебникам подобное не может присниться даже в самых страшных снах. Ваш опыт бесценен. И сейчас, когда нам надо восстанавливать наш мир по крохам, ваши знания пригодятся ученикам как никогда. Некоторые и понятия не имеют о том, как защищаться от темных сил. В преподавании этой дисциплины до сих пор всегда допускались ошибки. Я не виню Альбуса, ни в коем случае. Но пришла пора менять Хогвартс к лучшему.

Несколько минут оба молчали. Гарри было, о чем подумать. С одной стороны, ему не хотелось подводить профессора. Казалось, Макгонагалл была в отчаянии — через месяц начинается учебный год, а преподавателя по Защите до сих пор нет. Но с другой стороны, он не мог не думать о толках вокруг этого проклятия. Теперь, когда, казалось, все налаживается, у него была Джинни, верные друзья, близкие люди, мысль о том, чтобы подвергать себя новой опасности, была очень некстати. Но доводы профессора были неоспоримы. Если так подумать — только Квирелл умер на посту преподавателя, остальные ушли сами.

— Хорошо, — в конце концов сказал Гарри, — я согласен.

Парочка добралась до дома на Гриммоплейс только к вечеру: Гарри опасался аппарировать, держа Джинни за руку, поскольку сам лишь недавно обучился этому навыку. Они предпочли маггловское метро: в отличие от семейства Уизли, у Гарри был немалый опыт обращения с изобретениями простецов.

Едва они преодолели расстояние от коридора до гостиной, как оттуда раздался громкий вопль множества голосов:

— Сюрприз! — закричали они, и, благодаря взмаху чьей-то палочки, повсюду зажглись свечи.

Широко раскрытыми от удивления глазами Гарри осмотрел собравшихся. Здесь были все Уизли за исключением Чарли, который давно отправился в Румынию, Хагрид, Луна с отцом, Невилл с бабушкой, сам министр Магии Кингсли Шеклболт и директор Хогвартса Минерва Макгонагалл. Впереди всех стояла Гермиона и широко улыбалась.

— С днем рождения, Гарри! — воскликнула она, и все присутствующие тут же подхватили ее поздравления.

Именинник лишь резко выдохнул. Он перевел взгляд с гостей на Джинни и тихо спросил ее:

— И ты целый день знала, но ничего не сказала?

— Ну, конечно, — заулыбалась девушка. — Надо было как-то вытащить тебя из дома, — с этими словами она сжала руку Гарри и быстро чмокнула его в губы.

— Я же просил, кажется, — процедил Рон, стоявший между Джорджем и отцом.

— Тебе понравилось? — поинтересовалась Гермиона.

— Еще как! — Таким довольным Гарри не выглядел давно.

— Это еще не все, — Джинни отошла от него и присоединилась к гостям, — у нас для тебя есть подарки!

— Я же получил их сегодня ночью, — начал было Гарри, но тут же поймал на себе укоризненный взгляд миссис Уизли.

— Ты думаешь, то были все? Разве я могла подарить настоящему герою только лишь свитер? — насупилась она.

— Кстати, надпись я придумал, — гордо выпятив грудь, заявил мистер Уизли.

От Кингсли Гарри получил темно-зеленую мантию с вышитой на ней золотыми нитями буквой «А» («В день окончания школы я жду тебя в Министерстве — там уже готовят рабочее место для будущего Аврора. Не смотри так, Рон, тебя тоже ждут с распростертыми объятиями»), мистер Лавгуд и Луна подарили ему пожизненную подписку на журнал «Придира». Профессор Макгонагалл сочла нужным обеспечить Гарри необходимыми книгами, нацеленными на то, чтобы помочь ему вести в будущем учебном году уроки Защиты от Темных искусств. Хагрид вручил торт собственного производства. Пока Гарри заверял лесничего, что сладкое непременно подадут к чаю, Гермиона потихоньку прятала стряпню великана в буфет. Невилл выпустил из темно-синей коробочки миниатюру игрока в квиддич, сидящего на метле («Это дополнение к книге. Он делает любые фигуры, какие прикажешь», — сказал он). Рон и Джордж объединились и вручили «Полный Набор Шалостей» — новинку Всевозможных Волшебных Вредилок. От Перси Гарри получил красивое перо для письма, от Билла и Флер — свиток пергамента, в котором было написано, что при следующем визите в Гринготтс Гарри ожидает новый ключ от сейфа Поттеров.

— Честно сказать, мы с мамой и папой сначала не знали, что тебе подарить, — сказала Джинни, когда остальные гости начали рассаживаться за столом. — Потом я подумала о том, как ты любил Хедвиг, и как тебе ее, должно быть, не хватает.

Гарри грустно вздохнул: действительно, из-за всей этой погони за Хоркруксами у него даже не было времени подумать о сове, но после победы грустные мысли стали все чаще посещать его.

— Конечно, ты никогда ее не забудешь, — подхватил Артур. — Она была тебе верным помощником во все эти трудные времена.

— Но, возможно, вы подружитесь… — закончила Молли. — Джинни, дорогая, тебе не надо помочь?

И тут Гарри заметил, что из сумочки Гермионы показалась клетка, а потом он увидел полярную сову: точь-в-точь Хедвиг, только чуть меньше.

— Ну и хлопот она мне доставила сегодня. — Джинни, казалось, была рада, что освободилась от птицы. — Приходилось всегда держать сумочку открытой, чтобы воздух поступал. И Оглушающее заклятие пошло в ход — что было бы, если бы посреди вагона метро вдруг раздалось уханье?

Гарри не успел ничего ответить, потому что Хагрид в попытке привлечь внимание именинника чуть не разбил вилкой бокал.

— Садитесь уже, — пробасил он. — Чай, праздновать пришли, а не разговоры разговаривать.

Когда все окончательно заняли места за столом, профессор Макгонагалл кашлянула и поднялась.

— К сожалению, я не смогу оставаться на этом празднике столько, сколько мне хотелось бы — последний месяц перед началом учебного года предполагает мое постоянное присутствие в Хогвартсе, — поэтому мне бы хотелось сказать несколько слов. — Гарри посмотрел на профессора и чуть не подавился от неожиданности: Макгонагалл смотрела на него с такой теплотой, что юноша засомневался, не принял ли кто Оборотное зелье, чтобы стать директором. — С первых минут пребывания мистера Поттера в школе я подметила поразительное его сходство с отцом, Джеймсом. То же пренебрежение к школьным правилам, отчаянность и готовность к риску во взгляде. Я не раз говорила Альбусу, что парень принесет нам немало хлопот, но тот лишь отмахивался, постоянно повторяя, что Поттер необходим миру магии так же, как воздух. Спустя несколько лет, я понимаю, насколько недальновидной была сама и насколько прав оказался Дамблдор, доверив этому юноше настолько опасное задание, которое, к слову, оказалось успешно выполненным. Его оценки в школе, в отличие от мисс Грейнджер, никогда не были блестящими, но талант к полетам и противостоянию Темным силам заставляет закрывать на это глаза. Можно еще много добавить к сказанному, но ведь все присутствующие не хуже меня знают о деяниях Гарри. Мне лишь остается пожалеть о том, что я всегда была так строга к нему. Ах да, — как бы между прочим добавила Минерва, — мистер Поттер сегодня согласился принять мое предложение и теперь займет пост преподавателя Защиты от темных Искусств. — Волшебница обвела взглядом изумленные лица гостей и, подняв бокал, негромко добавила: — За Гарри Поттера.

— За Гарри Поттера! — тут же откликнулись остальные.

Когда приглашенные по достоинству оценили кулинарные способности Кикимера, а миссис Уизли отпустила парочку нелестных комментариев в его адрес, Гермиона левитировала на стол бутылки с огневиски, сливочным пивом и вином. Гости одобряюще зашумели и сочли нужным переместиться на диваны, чтобы начать приятные беседы.

Через десять минут у каждого завязался разговор по интересам: Перси давал Гермионе советы по поводу поста Старосты Школы, Кингсли обсуждал с Артуром дела министерства, Джордж что-то доказывал Рону, то и дело отпивая янтарную жидкость из стакана, Молли и Хагрид делились рецептами выпечки.

— И ведь теперь тебе можно будет добавлять и снимать баллы. — Воспользовавшись моментом пока Рон не смотрит, Джинни поцеловала Гарри в губы. — Теперь нет сомнений, что Гриффиндор выиграет соревнование между факультетами.

— Макгонагалл вряд ли рассчитывает на это, ¬ — отозвался Гарри. — Уверен, она хочет, чтобы все было честно.

— Да брось ты, — еле слышно проговорила Джинни, и ее взгляд вдруг упал на шрам Гарри. — Не болит? — заботливо спросила она, убирая волосы со лба юноши.

Его рука машинально дотронулась до шрама в виде молнии. Удивительно, прошло почти три месяца, но он ни разу не подумал о том, что эта отметина больше не ноет и даже не покалывает.

— Нет, — с облегчением выдохнул он и улыбнулся.

— Мама, кажется, тоже хорошо себя чувствует, — Джинни кивнула в сторону миссис Уизли, которая с поднятыми уголками губ активно жестикулировала перед Хагридом. — Я боялась, что она может вдруг расплакаться.

— И я бы не стал ее винить. — Улыбка сползла с лица Гарри так же быстро, как и появилась.

— Нет-нет, ты не думай, будто у меня нет сердца. Но все же сегодня — твой праздник.

— Я совсем так не думаю. — Гарри обхватил Джинни за талию и притянул к себе. — У тебя самое чуткое и доброе сердце из всех.

— Я напрочь забыла, куда положила эту книгу, — рассеянно проговорила Молли, отходя от Хагрида. — Джордж, дорогой, я прятала ее при тебе. Ты случайно не помнишь? ...

— Вообще-то, я Фре…— начал он любимую шутку, но тут же замолчал. Вместе с ним тишина воцарилась во всей комнате.

— О, нет… — одними губами сказала Джинни и уставилась на мать.

Миссис Уизли приложила руки к лицу, ее плечи начали подрагивать. Через несколько секунд по всей гостиной уже разносились глухие рыдания. Все рыжие тут же бросились ее успокаивать, но их усилия не имели абсолютно никакого успеха. Поодаль стоял Джордж с каменным лицом.

— Прости, мам, — то и дело бормотал он, — прости, пожалуйста. Я не подумал, это само собой вырвалось. — Но та лишь отмахивалась от сына.

— Я думаю, нам пора, Молли, — сказал Артур и перевел взгляд на Гарри. — Извини ее, пожалуйста, такое случается довольно часто.

— Все… в порядке, — пролепетал Гарри, не в силах больше вымолвить и слова.

— Прости, милый, — всхлипывая, произнесла миссис Уизли, подходя к Гарри, — это же твой день рождения. А я опять все испортила.

Так отвратительно Гарри себя давно не чувствовал. Он тоже старался успокоить Молли, но понимал, что это невозможно. Да и слова утешения совсем не лезли в голову. И зачем только Гермиона затеяла этот праздник? Совершенно очевидно, что семейству Уизли сейчас не до этого.

— Идем домой, мам, — с таким бледным лицом, что, казалось, даже веснушки исчезли с него, сказал Джордж. — Прости, приятель, — сказал он Гарри.

— Не извиняйся, — Гарри опять почувствовал себя не в своей тарелке.

Артур взял за руку жену, а Джордж — Джинни, и вместе они аппарировали в Нору.

Гарри бросил взгляд на Рона. Он стоял на том же самом месте, откуда секунду назад исчезли его родители, нервно глотал огневиски, нисколько не морщась, и исподлобья бросал взгляды на Гермиону. О чем с ним до этого говорил Джордж, оставалось только догадываться.

* * *

Гермиона вытаскивала серьги из ушей, когда услышала за дверью чьи-то нетвердые шаги. В темноте она не могла разобрать, кто приближается к спальне, палочку зажигать не стала, а комната слегка плыла перед глазами — следствие выпитого на празднике Огневиски.

— Кто там? — тихо спросила Гермиона, прислушиваясь к малейшему шороху. В ушах до сих пор звенело: после шума голосов трудно сразу привыкнуть к полной тишине.

— Это я, — послышался низкий голос, по которому девушка сразу узнала Рона, и ее сердце застучало чаще. — Пришел пожелать спокойной ночи.

Он сделал неуверенный шаг ей навстречу и остановился. Еще один шаг, и снова остановка. Гермиона наблюдала за происходящим, не в силах сдвинуться с места. Дыхание ее отчего-то участилось, кровь прилила к лицу. Когда расстояние между ними сократилось настолько, что девушка могла услышать биение его сердца, Рон снова заговорил:

— Я так больше не могу. — Он сделал еще шажок и теперь вплотную приблизился к ней, коснулся пальцами ее оголенного плеча и провел ими вниз до локтя. Кожа Гермионы тут же отозвалась мурашками. — Джордж весь вечер твердил, что я — идиот. Если бы не случай с мамой — он бы не скоро заткнулся.

Девушка глубоко втянула носом воздух, прикрывая глаза, и в следующую секунду почувствовала его влажные губы на своей шее. Мелкими поцелуями они поднимались выше по нежной коже и, наконец, достигли мочки уха.

— Кажется, я люблю тебя, — горячо прошептал Рон, и девушка слегка поежилась от щекотки.

— Мы сегодня выпили лишнего, Рон, — прерывисто произнесла Гермиона: ей уже недоставало его поцелуев. — Лучше будет, если ты сейчас пойдешь спать, а утром мы поговорим, — она замялась, — когда протрезвеешь.

— Я слишком давно хочу этого, — еще один поцелуй, теперь возле губ, — чтобы ждать до завтра.

— Рон, тебе правда следует… — девушка не договорила — больше сопротивляться не было сил.

Юноша жадно и настойчиво целовал ее губы, покусывал их, иногда переключался на щеки и глаза, оставляя на них влажные следы. Сильными руками он притянул девушку к себе за талию. Гермиона тяжело дышала. Ее руки, словно по собственной воле, отодвинули волосы на одну сторону, освобождая место для новых прикосновений. Рон понял намек и тут же перешел с лица на шею. Спускаясь ниже, он покрывал поцелуями ее плечо и ключицу, снимая лямку платья.

Какое-то новое, необъяснимое, но приятное чувство зародилось у нее внутри. Легкая дрожь появилась на внутренней стороне бедра и внизу живота, поднялась выше и превратилась в мурашки, которые рассыпались по всему телу. Инстинктивно она сильнее прижалась к Рону, в надежде подавить это странное незнакомое ощущение, но оно только сильнее разлилось по венам. От удовольствия закинув голову назад, одну руку девушка запустила в волосы Рона, сжимая пальцами затылок, а другой обхватила его шею, крепче прижимая к себе. Тихий и хриплый стон вырвался из ее горла, и она немного испугалась его, поэтому сильно закусила губу. Затем Гермиона почувствовала легкий холодок, пробегавший вдоль позвоночника — это Рон расстегивал молнию на платье. На секунду он остановился.

— Ты… не против, если я…? — спросил он, освобождая плечо девушки от другой лямки.

Гермиона выпрямила голову и открыла глаза. Потом опустила руки, и платье, соскользнув с плеч, бесшумно упало на пол.

— Почему мы никогда не можем приехать вовремя? Почему всегда до отхода поезда остается не больше десяти минут? — ворчала Джинни, волоча за собой огромный чемодан.

— Быстрее надо было с родителями прощаться, — отозвался Рон, стараясь поудобнее перехватить клетку с Сычиком.

— А кто там нюни распускал? Отец, я буду вам писать как можно чаще, — девушка передразнила брата.

— Может, хватит? — первой не выдержала Гермиона. — Рон, помоги мне лучше чемодан затащить.

Без лишних слов Рон принялся затаскивать чемодан Гермионы в вагон. Джинни демонстративно фыркнула.

— Смотрите, кто здесь, — рассеянно пробормотал Гарри, указывая рукой куда-то в сторону.

— Нестиранные штаны Мерлина! Он что здесь делает? — тут же среагировал Рон, напрочь позабыв про чемодан.

— Гляньте-ка, он с девушкой! — воскликнула Джинни громче, чем ожидала, и несколько студентов оглянулись. — Кажется, я ее знаю, — чуть тише прибавила она, сощурившись, чтобы получше разглядеть. — Это Астерия Гринграсс. На курс младше меня… то есть, нас.

— Когда это Малфой успел девушкой обзавестись? — возмущенно спросил Рон, глядя на то, как Драко на прощание целует высокую брюнетку с гордой осанкой. — Девица, наверное, той же породы, что и он сам.

— Каждый имеет право на счастье, — задумчиво изрекла Гермиона и пожала плечами.

— Не Пожиратель смерти же! — Рон гневно посмотрел на Малфоя, прошедшего в нескольких метрах от него. — Посмотрите, даже выражение лица не сменил. Такой же напыщенный индюк. Хотя бы видимость сделал, что раскаивается. В окружении нормальных-то людей.

— Он стал Пожирателем смерти против воли, Рон, — сказала Гермиона. — Сейчас Малфой такой же, как мы.

— О, только не говори, что ты его защищаешь! — Рон с силой толкнул чемодан девушки внутрь вагона.

— Я никого не защищаю! — ощетинилась Гермиона. — Я просто говорю о том, что люди могут меняться.

— Некоторые не меняются! — отрезал юноша. — И ты, Гермиона, яркий тому пример. Как всегда, готова всех простить и оправдать.

— Мы, пожалуй, пойдем внутрь, — сказал Гарри, до этого молча наблюдавший за развернувшейся сценой. — Вы тут разбирайтесь сколько хотите. Лично я не хочу опаздывать и смотреть, как поезд уходит без меня.

— О да, Гарри, ты прав! — Гермиона немного смутилась, но, гордо тряхнув головой, продолжила: — Мне пора в вагон старост. Увидимся позже.

С этими словами она резко развернулась и зашагала прочь. Рон, ошарашенный тем, что девушка даже не взглянула на него, медленно поднялся в вагон. В какой-то момент ему показалось, что Гарри обращается к Джинни со словами «как же они надоели со своими препираниями».

К тому времени, как поезд тронулся, свободных купе в вагоне не было, и друзьям пришлось сесть рядом с двумя робкими мальчиками, которые, однако, при виде Гарри стремительно выбежали в коридор, о чем-то перешептываясь.

— Ну и правильно, — буркнул Рон им вслед. — Ты их новый учитель, Гарри. Им положено тебя бояться.

Первые полчаса ехали без разговоров, глядя на проплывавшие мимо поля и леса и вслушиваясь в мерный стук колес поезда. Джинни положила голову на плечо Гарри и иногда, хихикая, что-то шептала ему на ухо. В это время Рон, красный до ушей, погружался в усиленное чтение Ежедневного Пророка.

На одном из сидений стояла клетка с новой совой Гарри. Он еще не придумал, как назвать птицу, но та, похоже, не обижалась. Юноша с каждым днем отмечал про себя, что эта сова совсем не похожа на его прежнюю Хедвиг: она была согласна со всем, что говорил и делал ее хозяин, покорно смотрела ему в глаза, никогда не вредничала и не проявляла свою независимость.

— Здесь написано, что сегодня в продажу вышла новая книга Риты Скитер. Она там, кажется, всех нас грязью поливает, — сказал Рон и, опустив газету, посмотрел на Гарри и Джинни в тот самый момент, когда они решили поцеловаться. — Эй!

Тем не менее, парочка не стала менять свои планы. Положив руки на колени Гарри, Джинни прерывисто целовала его в губы, отчего по всему купе раздавалось характерное чмокание.

— Я все еще здесь, — заметил Рон и, скрестив руки на груди, уставился в окно.

— Когда уже Гермиона вернется… — оторвавшись от Гарри, Джинни картинно вздохнула и снова положила голову ему на плечо. — А то Рон нам уже обзавидовался.

— Лучше не станет, — возразил Гарри. — Они теперь препираются в два раза больше. За семь лет так привыкли к этому, что не могут остановиться.

— Это точно. Некоторые люди не меняются.

— Хотя с другой стороны, — протянул Гарри, глядя на ладони Джинни и избегая взглядом ее брата, — они отлично играют на публику. Мне кажется, что перед сном я пару раз видел, чисто случайно, как эти двое заходили в одну комнату, а не в разные.

Джинни подняла голову и расширенными от удивления глазами стала переводить взгляд с Рона на Гарри, словно обдумывая следующую реплику.

— Может, перестанете говорить обо мне так, как будто я в другом вагоне? — закипел Рон и в доказательство того, что рассержен, бросил газету на пол.

— Пророк, конечно, никогда достоверностью фактов не отличался, но чем же он вам так не угодил? — мечтательным, как обычно, голосом поинтересовалась вошедшая в купе Луна Лавгуд и подняла газету.

— Слава Мерлину, Луна, — застонал Рон, — ты спасла меня от этих полудурков. Садись, пожалуйста.

Луна подняла с пола газету и уселась рядом с Роном.

— Почему ты называешь своего лучшего друга и единственную сестру полудурками, Рональд? — спросила она голосом, не выражавшим никаких эмоций. — Тебе не помешало бы провериться на наличие мозгошмыгов. Похоже, они уже задели твой мозг.

— Ну нет, я больше не вынесу, — процедил Рон и выскочил в коридор, в то время как Гарри и Джинни сложились пополам от хохота.

— А почему ты, Джинни, так чешешь пальцами волосы Гарри? — нисколько не смутившись, продолжала Луна. — Скальпных Ползунчиков лучше искать, проводя рукой против роста волос. Вот так. — Девушка наглядно продемонстрировала, как правильно искать этих существ, приподнимая свои спутанные светлые волосы.

— Кого? — не поняла Джинни, но подробности выяснять не стала. — Я просто пытаюсь пригладить волосы Гарри. Они выглядят лучше, когда растрепаны, но не так сильно, как сейчас.

— Понятно, — протянула Луна, но тут же прибавила: — Зачем?

— Ну-у… — пространно начала Джинни, — мы же встречаемся…

— Снова встречаетесь? Здорово! — воскликнула Луна, если те едва заметные изменения в ее интонации можно было так назвать. — Я все размышляла, почему на дне рождения Гарри вы сидели так близко. Теперь понятно.

— Да, — подтвердила Джинни и нежно взъерошила только что приглаженные волосы на затылке Гарри.

— Это хорошо, — заключила Луна, — теперь ты не будешь так плакать, как в прошлом году.

— Э-э…как ты провела август? — быстро сориентировалась Джинни, стараясь не смотреть на юношу.

— Хорошо, спасибо. Мы с папой были в очередной экспедиции.

Надобность в дальнейших расспросах о несуществующих животных отпала, потому что в купе, теперь держась за руки, вошли Рон с Гермионой. Та уже была облачена в черную школьную мантию, на правой стороне которой ярко блестел значок старосты школы.

— Привел свою девушку? — поинтересовалась Джинни. При этих словах уши Рона порозовели, но на лице его появилась довольная улыбка, которая возникала теперь всегда, когда кто-то говорил «твоя девушка» по отношению к Гермионе. — На подмогу?

— А почему… — начала было Луна, но Гарри ее прервал:

— Они тоже встречаются. — Он пожал плечами, перевел взгляд на смутившихся, но довольных друзей и внезапно почувствовал себя одиноким, совсем как год назад, когда предположил, что они спали, держась за руки. Но это чувство исчезло так же быстро, как и появилось, благодаря мягкому шепоту Джинни.

— Теперь снова можно его злить, — сказала она и впилась своими губами в его.

Когда поезд остановился, ученики Хогвартса высыпали на погруженную во тьму железнодорожную станцию Хогсмида. Почти сразу откуда-то свысока раздался громкий бас Хагрида:

— Первокурсники, сюда!

Кивнув другу в знак приветствия, Гарри, Джинни, Рон, Гермиона и Луна направились к стоянке карет, запряженных фестралами. Некоторые старшекурсники, случайно толкая друг друга и не решаясь подойти ближе, изумленно смотрели на этих красивых и в то же время жутковатых животных.

— Они их видят, — выдохнул Гарри и направился к одной из пустых карет. Следом за ним двинулись и все остальные.

По дороге к замку друзья молчали. Гарри был уверен, что они думают о том же, о чем и он: о битве, которая каких-то четыре месяца назад разворачивалась перед величественным строением. Теперь, когда до здания школы оставалось рукой подать, все те чувства, что на время утихли, проснулись вновь. Гарри, как никогда четко, осознал, что все, что произошло здесь — не его сон и не чей-то вымысел. Волдеморт и половина Пожирателей действительно уничтожены. Люпин и Тонкс не сидят дома и не играют с сыном, а Фред не уехал в другую страну навестить брата.

Чем ближе кареты подъезжали к школе, тем сильнее становились заметными следы прошедшей войны: еще зеленый луг местами выжжен, некоторые башенки разрушены, шпили погнуты, на крыше кое-где не было черепицы, лишь голый железный каркас. «Все это, — думалось Гарри, — не влияет на функциональность замка. Наверное, восстанавливали в первую очередь классы для занятий».

Рядом с ним тихо плакала Гермиона, и шептал ей на ухо слова утешения Рон. Луна, как всегда, смотрела вдаль своим отрешенным взглядом, а Джинни закусывала губу, но в остальном ее лицо оставалось спокойным.

Общее настроение не улучшилось даже тогда, когда все пятеро переступили порог замка и направились в Большой зал, чтобы вместе с другими отметить начало нового учебного года. Оглянувшись по сторонам, Гарри отметил, что и прочие ученики подавлены. Внутри Хогвартс был готов к началу занятий, однако прежней красоты как не бывало. Деревянные рамы картин в некоторых местах обуглены, камни стен и пола почернели, железные доспехи поцарапаны.

Лишь Большой зал заставил учеников улыбнуться: он был восстановлен полностью. Те же гладкие поверхности длинных столов, тот же волшебный потолок и множество плавающих в воздухе свечей, те же великолепные резные окна. Даже запах предстоящего праздника был тем же.

— Кажется, это сто лет назад было, — упавшим голосом сказала Гермиона, вытирая рукавом слезы. — Когда мы последний раз сидели здесь в ожидании пира.

Рон тут же обнял ее за плечи.

Когда все заняли свои места, тяжелые дубовые двери зала вновь распахнулись, и внутрь вошла Минерва Макгонагалл, а за ней семенила кучка испуганных первокурсников. В руках директор держала еще более потертую Распределяющую шляпу. К прежним ее увечьям теперь прибавились обугленные поля. Шляпа мирно дремала в руках учителя и, казалось, не подозревала, что через несколько минут ей предстоит решать судьбы десятков детей.

Гарри совсем не удивил тот факт, что помогать шляпе в распределении будет директор. Он никак не мог представить на этом месте кого-то еще, кроме профессора Макгонагалл.

— Я хочу в Гриффиндор, — твердо сказала девочка с косматыми каштановыми волосами, заставив Гарри улыбнуться: он отметил поразительное ее сходство с Гермионой. — Я читала, что здесь учатся Гарри Поттер, который победил Волдеморта и Гермиона Грейнджер, — она самая умная волшебница своего возраста.

— Гермиона, мне кажется, или сейчас мимо нас прошла точная твоя копия? — спросил Рон.

Гермиона посмотрела на него фирменным уничтожающим взглядом, но через секунду слабо улыбнулась:

— Конечно. Семь лет назад я тоже предпочитала не обращать на тебя внимание. Совсем как она.

Джинни и Гарри покатились со смеху, Рон надулся, а Гермиона победно вскинула голову.

— Прошу тишины, — сказала профессор Макгонагалл, и все голоса разом стихли.

Распределение началось.

Спустя полтора часа, после песни распределяющей шляпы, которая больше не предупреждала объединиться перед лицом опасности, а только рассказывала об имевшихся факультетах и их прославленных основателях, после вступительной речи директора, извинявшейся за возможные неудобства в связи с продолжением восстановительных работ в замке и его территории, а также с превышающим нормы количеством учеников в этом году, после роскошного ужина и вкусного десерта, ученики разбрелись по своим Общим гостиным. Гермиона куда-то исчезла вместе со старостами факультетов, а оставшиеся Гарри, Рон и Джинни неспешно вышли в коридор.

— Поверить не могу, что теперь мы будем учиться, делать домашние задания как все нормальные школьники, не рискуя собой каждую минуту, — мечтательно говорил Рон.

— Хотя бы раз побудете в моей шкуре, — буркнула Джинни. — В шкуре обычной ученицы школы.

— Это ты-то обычная? — усмехнулся Рон. — Ты встречаешься с Гарри Поттером, тебе и ходить-то по земле теперь опасно.

Все трое засмеялись, но Рон вдруг остановился как вкопанный и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Что случилось? — поинтересовался Гарри, так же останавливаясь.

— Ты же теперь преподаватель, так? — спросил Рон, как будто эта новость только что свалилась на него с Астрономической башни.

— Ну… в общем-то да, — промямлил Гарри, не понимая, к чему клонит его друг.

— Значит, — продолжил Рон, — ты теперь можешь любому ученику прибавлять очки!

Рон головой кивнул в сторону, туда, где на стене висели четыре огромных сосуда с различными драгоценными камнями. Все они были наполнены ими только сверху, нижние части оставались пустыми.

— Давай попробуем, — лицо Рона просияло, — прибавь мне балы за что-нибудь.

— И мне, — тут же вставила Джинни.

— Ну… э-э… ладно, — отозвался Гарри. — У тебя, Рон, к примеру, первый раз на моей памяти застегнута мантия. Пять очков Гриффиндору! — в одном из сосудов беззвучно переместились в нижнюю часть пять рубинов. — Ну а ты, Джинни…

— Минус пять очков Гриффиндору! — громко произнесла подошедшая Гермиона, и рубины тут же устремились обратно вверх. — Чем это вы тут занимаетесь? Гарри, прибавлять нам очки, потому что мы твои друзья — нечестно. Профессор Макгонагалл не за этим сделала тебя учителем.

— Поглядите-ка, — процедил Рон, — снова попала в свою привычную среду. Как будто и поразвлекаться нельзя.

— Нельзя, Рон, — властным голосом сказала Гермиона. — Мы теперь старше всех остальных и должны подавать пример. Интересно, как отреагируют первокурсники, когда узнают, что кавалер ордена Мерлина сам прибавляет себе баллы?

— Мы всего лишь взглянуть хотели! — ощетинился Рон, но все же как бы незаметно взял Гермиону за руку. Та сопротивляться не стала.

— Пошли уже, — сказала Джинни, после того как состроила за спиной Гермионы гримасу. — Мы теперь с мелкими в одной спальне, еще не хватало их разбудить.

Джинни оказалась права: в общей гостиной Гриффиндора не было никого, кроме маленькой группки старшекурсников. Очевидно, остальные студенты спали, уставшие после длинной дороги.

— Привет, Дин, — сказала Джинни и плюхнулась рядом с ним на диван. — Как дела?

— Нормально, — ответил тот и поспешил отодвинуться подальше от девушки, заметив недобрый взгляд Гарри. — Вы видели газету? — спросил теперь он, обращаясь скорее к Гермионе, чем к остальным.

— Нет, что-то интересное? — поинтересовалась она.

— Посмотрите сами, — Дин усмехнулся и протянул Гермионе свежий выпуск Вечернего Пророка. — А я спать. Спокойной ночи.

Когда Дин скрылся из виду, Гермиона заняла его место на диване и в те несколько секунд, пока Гарри и Рон усаживались в соседние кресла, пыталась найти, о чем же говорил ее однокурсник. В вечернем выпуске не было практически ничего содержательного, одна лишь реклама и легкие статьи для чтения перед сном. Однако девушка нашла что-то интересное — на это указывала ее широкая улыбка.

— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовался Рон, наклоняясь вперед, чтобы, как ему казалось, лучше услышать.

— «Сегодня, первого сентября, в десять утра, в магазине «Флориш и Блоттс», что в Косом переулке, начались продажи новой книги Риты Скитер «Вся правда о героях», в которой открываются подробности жизни Гарри Поттера и его друзей в тот год, когда многие из них не посещали школу Хогвартс. Многие эксперты пророчили книге мгновенный взлет на вершины списка бестселлеров, но, увы, все пошло не так, как предполагалось.

Очевидно одно: отдел Обеспечения магического правопорядка Министерства Магии решил попросту закрыть на этот случай глаза. Или среди бунтовщиков были и его сотрудники?»

Гермиона закончила читать, с трудом подавляя желание рассмеяться во весь голос.

— Мне даже интересно почитать, что она там написала, — сказал Рон, держась за живот.

— Думаю, Скитер начнет рассылать свои «произведения» по почте, — отозвалась Гермиона, вытирая проступившие от смеха слезы. — Наверняка, кто-то из учеников закажет. Тогда и почитаем.

— Что сказать, хорошее завершение дня, — сказал Гарри и слабо зевнул.

— Мне особенно понравилась часть про ритуальные танцы и Гарри Поттера, — Джинни хохотала во все горло, не боясь даже разбудить уже спящих учеников. — Где-то точно есть твой фан-клуб, Гарри. Я хочу в него вступить.

— Потише, Джинни, — шикнула посуровевшая Гермиона, — разбудишь остальных.

— Хорошо, хорошо, как скажете, мэм. — Джинни продолжала смеяться, теперь уже намного тише.

— На этой прекрасной ноте я предлагаю всем отправиться спать, — Рон потянулся и широко зевнул. — Я умираю от усталости.

— Поддерживаю, — Гарри снова зевнул, поднялся с кресла и, подойдя к дивану, на котором сидела Джинни, протянул ей руку.

— Эй, приятель, ты же не собираешься… — начал Рон.

— Спокойно, братик. Гарри всего лишь хочет пожелать мне спокойной ночи. — На мгновение Гарри показалось, что Джинни сделала яростный акцент на «всего лишь».

— Ладно, — Рон хмыкнул и последовал примеру друга, помогая подняться Гермионе.

Наступила неловкая пауза, после которой два мужских и два женских голоса с поразительной нежностью произнесли «спокойной ночи». Едва слышное чмокание — и вот четверка разделилась. Гарри и Рон направились в одну сторону, Гермиона и Джинни — в другую.

Там, где еще пару месяцев назад свободно располагались пять кроватей, сейчас было десять. Дин все еще беспокойно ворочался в своей постели, а маленькие мальчики-первокурсники уже мерно посапывали. Кто-то обнимал вязанный красно-желтый шарф, кто-то уснул с раскрытым учебником на груди. Некоторые уже развесили над кроватями фотографии родных и плакаты любимых команд по квиддичу.

До этого момента Гарри никогда не приходило в голову то, что вот эта спальня в башне, такая родная для него, была пристанищем для многих поколений гриффиндорцев. Может быть, именно на его кровати спал когда-то Джеймс Поттер. Может, в один день его собственные сыновья будут с любовью рассказывать об этой комнате.

Одновременно с этим пришло осознание еще и того факта, что школа действительно весь год будет работать в авральном режиме: к вполне уже взрослым и сформировавшимся волшебникам, вынужденным по разным причинам скрываться в прошлом, нелегком для всех году, прибавились маленькие мальчики и девочки, рожденные от магглов и поэтому не смевшие посещать Хогвартс ранее.

Гарри и Рон молча переоделись в пижамы и забрались под одеяла своих кроватей, теперь стоявших довольно близко друг к другу.

— С возвращением домой, Гарри, — вместо пожелания доброй ночи прошептал Рон и поплотнее укутался в одеяло.

Следующим утром Гарри проснулся от того, что кто-то отчаянно теребил его одеяло. Сначала он подумал, что это делает Рон, но, услышав на соседней кровати громкий храп друга, Гарри заставил себя открыть глаза, взять с прикроватной тумбочки очки и попытаться разглядеть своего обидчика.

Им оказался незнакомый мальчик.

— Мистер, мистер, вставайте, пожалуйста, а то опоздаете на завтрак, — робко говорил он, не смея подойти ближе, чем к ногам Гарри.

— Спасибо, я сейчас разбужу Рона, — ответил тот голосом намного более спокойным и вежливым, чем тем, на который рассчитывал, и привычным жестом отодвинул волосы со лба.

Мальчик крякнул и выбежал из комнаты, крича на ходу:

— Джимм, ты не поверишь! С нами в спальне живет Гарри Поттер! Надо отправить родителям сову!

— Черте что, — буркнул разбуженный криками Рон и, потягиваясь, сел на кровати. — Я не думал, что ты такой страшный, Гарри.

— Лучше так, — Гарри встал на ноги и принялся искать в чемодане зубную щетку, — чем иметь потом дело с голодным тобой.

Через пятнадцать минут друзья уже входили в Большой зал, выискивая глазами Гермиону и Джинни.

— Вот они, — махнул рукой Гарри, заметив выделявшуюся среди остальных гриффиндорцев рыжую голову.

— Я как раз говорила Джинни о том, как нам тяжело будет учиться в этом году, — сказала Гермиона, когда Гарри сел на свободное место рядом со своей девушкой, а Рон грубо протиснулся между Гермионой и каким-то третьекурсником, бесцеремонно оттолкнув его в сторону.

— Это почему же? — поинтересовался Рон, вываливая на тарелку огромную ложку овсянки из общего котла.

— Если ты не обратил внимания, — саркастически заметила Гермиона, — то в этом году нам предстоит сдавать выпускные экзамены. Преподаватели наверняка с первых уроков начнут задавать нам горы заданий. И потом, мы пропустили целый год, будет сложно сразу влиться в учебный процесс. Что до Гарри, то ему придется в два раза труднее, ведь он — учитель. Необходимо составлять планы уроков, проводить их, проверять домашние задания, наконец. Все это требует немало времени.

Сердце Гарри упало. До сих пор должность учителя представлялась ему чем-то забавным и совсем не сложным. Он рисовал в голове разные картины, на которых первокурсники с первого занятия учатся заклинанию Экспеллиармус, а студенты постарше хвастаются друг перед другом своими Патронусами. Он совсем забыл об обязанности учителей составлять планы занятий, давать и проверять домашние работы. Наверняка уже сегодня ему предстоит провести свой первый урок, а так он подведет директора Макгонагалл!

Гарри уже почти придумал повод для того, чтобы улизнуть с завтрака и отправиться в библиотеку за помощью, как Гермиона произнесла:

— Но ты не волнуйся, Гарри! — Она порылась в сумке и извлекла оттуда свиток пергамента. — Будучи уверенной в том, что ты забудешь или просто не подумаешь об этом, я давно уже все составила. Здесь подробный план занятий на первые две недели. Позже сделаю еще. Вот, смотри: зеленым отмечены темы уроков и их цели, красным — приблизительные варианты домашних заданий, а черным — важные пометки для тебя о ходе занятий. Этот свиток для второго, третьего, четвертого и шестого курса. Первокурсникам еще рано преподавать заклинания, ведь они еще и палочками пользоваться не научились, поэтому им особый свиток. — Она достала еще один, намного больше первого. — Здесь общие сведения о предмете, которые им будет полезно узнать. А вот этот, — третий свиток, который она достала, был толще первых двух, вместе взятых, раза в два, — для пятого и седьмого. СОВ и ЖАБА, сам понимаешь.

— Гермиона, я тебя обожаю, — после некоторой паузы выдохнул Гарри, разворачивая первый свиток и пытаясь прочесть мелкий, убористый почерк подруги.

— Эй, поосторожнее там! — Рон подавился тыквенным соком и теперь зашелся в приступе кашля.

— Мне что, каждый раз прибавлять «как сестру»? — возмутился Гарри.

— Не мешало бы, — вместо брата ответила Джинни. — Смотрите, почта!

Все четверо подняли головы вверх и одновременно ахнули от изумления: этим утром сов было больше, намного больше, чем обычно.

Птицы кружили под потолком и выискивали своих адресатов, закрывая собой магическое небо. Казалось, что всем без исключения ученикам пришли письма от родственников, ежедневные газеты и несколько посылок. Среди обычных коричневых и редких полярных сов мелькали почтальоны необычного, темно-фиолетового окраса.

— Это Джордж и Ли придумали, — сказал Рон. — Они так рекламу рассылают. Чтобы их почту сразу замечали.

По старой привычке Гарри начал выискивать среди сов свою белоснежную Хедвиг, но вовремя вспомнил, что у него теперь другая сова, которой он до сих пор не дал подходящего имени. Да и вряд ли кто-нибудь будет писать ему в первый же день: иные родители волновались за безопасность своих детей, а мистер и миссис Уизли, которые являлись единственными возможными авторами писем для Гарри, знали, что теперь в школе безопасно.

Однако несколько сов, в их числе и фиолетовая, приземлились рядом с тарелками Гарри и его друзей и теперь толкали друг друга — каждая хотела вручить свое письмо первой.

— Джинни, не вскрывай вот эти, — Гермиона взглядом показала на сомнительного вида конверты, одновременно разворачивая свежий номер Ежедневного Пророка, — в них может быть что угодно. Один раз я получила ожоги от неразбавленного гноя бубонтюбера.

— А Гарри получил кучу посланий от фанаток, — Рон приподнял одно из писем, конверт которого был весь изрисован сердечками, двумя пальцами, словно это было самое противное, что ему доводилось трогать в жизни. — Хорошее топливо для камина в Общей гостиной.

Но Гарри не обращал на едкие замечания друзей никакого внимания: его взгляд привлекла фиолетовая сова, прибывшая из Всевозможных Волшебных Вредилок. Помимо рекламной листовки, к ее лапке была привязана маленькая записочка. Это и было странным, ведь ни Рон, ни Джинни ничего от брата не получили.

Развернув клочок пергамента, Гарри быстро пробежал по нему глазами:

«Привет, приятель!

P.S. Если ты решишь, что этот мой поступок все же несправедлив — дай знать. Я тут же выпущу в продажу рыжие парики и имитаторы наставительного тона Гермионы».

Гарри издал непроизвольный стон: оставалось только догадываться, каких глубин достигла фантазия Джорджа.

Его размышления прервала Гермиона:

— Г-гарри, — дрожащим голосом позвала она.

— Что случилось? — отозвался тот. — Нашла ошибку в учебном плане?

— Нет, хуже. Тут в Пророке заметка… Я думаю, тебе стоит о ней узнать.

— Ладно, — Гарри пожал плечами. — О чем там?

—Все читать нет смысла: как всегда, одна вода, — пояснила Гермиона. — В общем, здесь сообщают, что из Нурменгарда сбежал Гриндевальд и парочка его сообщников.

Гарри с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться во весь голос.

— Невозможно, — наконец выдавил он из себя. — Я своими… вернее, глазами Волдеморта видел зеленую вспышку. Гриндевальд мертв, и ты это знаешь. В Пророке ошиблись.

— Да, я сначала тоже так подумала, но взгляни, здесь и фотография есть, — Гермиона протянула Гарри газету и тревожно взглянула на всех друзей по очереди. Однако ее волнения, кажется, никто не разделял.

— Гермиона, извини меня, но обычно ты ко всему скептически относишься, — сказал Рон. — Что случилось?

— Я просто думаю, — она сглотнула и продолжила, — что тот Гриндевальд, которого ты видел, Гарри, мог быть ненастоящим. Кто-то мог выпить оборотное зелье, и Волдеморт попросту прикончил не того.

— Откуда Гриндевальд мог знать о приближении Волдеморта? — вскинулся Гарри. — И даже если ты права — хотя я уверен, что это невозможно, — Волдеморт превосходный легилимент, он бы заметил неладное.

— Не стоит забывать, что Гриндевальд был вторым в списке темных волшебников! Уверена, что он и его сообщники владели окклюменцией и смогли обвести Волдеморта вокруг пальца. У них наверняка был какой-то план… Я думаю, они знали или, по крайней мере, догадывались, что Волдеморт будет искать Бузинную палочку.

— И много ли ты знаешь людей, у которых получилось обвести его вокруг пальца? — саркастически поинтересовался Гарри.

— Снейпу это удалось, — заметил Рон.

На пару минут Гарри погрузился в молчание, которое сопровождалось учащенными ударами сердца каждый раз при произнесении имени бывшего учителя. Моментом тут же воспользовалась Гермиона:

— Так вот. Гриндевальд вполне мог воспользоваться тем, что Волдеморт так жаждал получить ценный артефакт. Он снабдил одного из своих всей необходимой информацией и заставил принимать оборотное зелье. Конечно, забыв предупредить о том, что возможен летальный исход.

— Только ты не учла тот факт, что все это он должен был провернуть не у себя дома, а в тщательно охраняемой тюрьме… — начала Джинни.

— …которую сам же и построил, — закончила Гермиона.

— И все же мне непонятно, зачем ему понадобилось сбегать именно сейчас, — Рон нахмурил брови. — Почему он не сделал этого раньше? Мог бы вновь вызвать Дамблдора на дуэль, победить, отобрать палочку, и дело с концом!

— Ну как же вы не понимаете? — застонала Гермиона. — Гриндевальд пришел на все готовенькое! Когда Дамблдор погиб, оставался еще Волдеморт. С его смертью дорога для Гриндевальда стала открытой! И теперь он захочет вновь завладеть Бузинной палочкой и дальше творить свои злодейства. Гарри, тебе надо быть особенно осторожным!

— Это почему же?

— Потому что если Гриндевальд узнает, что теперь ты — владелец Старшей палочки, то непременно захочет тебя убить!

— Не говори глупостей, Гермиона, — Гарри, казалось, потерял всякий интерес к разговору. — Я не верю в эту твою историю. И потом, Хогвартс остается тщательно охраняемым и самым надежным местом в Англии.

— Так оно и было, — настаивала Гермиона, — пока директором был Дамблдор. Профессор Макгонагалл, безусловно, очень сильная, умная и опытная волшебница, но я бы на твоем месте, Гарри, держала ухо востро.

— Мне показалось, или я услышала из ваших уст свое имя, мисс Грейнджер? — профессор Макгонагалл, едва слышно шурша мантией, подошла к четверке. В руках она держала несколько свитков пергамента.

— Показалось, профессор, — ответила Гермиона и постаралась ладонями скрыть проступивший на щеках румянец.

— Хорошо, — заключила Макгонагалл и выудила из общей кучи четыре свитка. — Я принесла вам расписание. — Она постучала волшебной палочкой по каждому в отдельности. — Разберите сами. И поторопитесь, все уже расходятся на занятия.

С этими словами она удалилась и зашагала в сторону преподавательской двери. Гарри оглянулся и увидел, что за столом Гриффиндора остались сидеть только они четверо: остальные либо уже ушли, либо поднимались со своих мест и двигались к выходу из зала. Мимо прошел новый капитан команды Ревенкло по квиддичу, гордо выпятив грудь, на которой ярко блестел значок. И тут Гарри вспомнил о том, о чем никогда раньше не забывал.

— Профессор Макгонагалл! — крикнул он и буквально выпрыгнул из-за стола, чтобы нагнать учителя.

— Что случилось, Гарри? — при ближайшем рассмотрении он заметил, что под глазами немолодой женщины залегли глубокие тени. Только сейчас он осознал тот факт, что сама директор составляла и раздавала расписание. Видимо, по каким-то причинам ее обещанный заместитель не смог приступить к работе.

—Если вы не поняли ваше расписание, то красными чернилами отмечены те уроки, когда вы будете выступать в роли преподавателя Защиты от Темных искусств, — продолжила она и снова направилась к своему столу.

—Н-нет, профессор. Я заметил одну вещь… В этом году я не получил с письмом значка капитана сборной, — выпалил он на одном дыхании конец фразы.

— Верно, — согласилась Макгонагалл.

— Не уверен, что вправе обращаться с этим вопросом к директору… Вернее, это ведь декан факультета решает…

— Пока что я — декан факультета, — твердо заявила директор.

— Тогда… Э-э…

— Мне понятны ваши сомнения, Гарри. Вы спрашиваете себя, по каким причинам не получили значок. Ответ прост — я оставила выбор за вами.

— За мной? — тупо переспросил Гарри.

— Именно, за вами.

— Но я не совсем понимаю, мэм.

— Я подумала, что вы в состоянии решить сами, найдете ли время заниматься командой или нет. Вы же теперь преподаватель.

— Очевидно, не могу, — сказал Гарри упавшим голосом. Он так любил квиддич, так дорожил своей должностью капитана сборной, но в то же время не мог подвести директора и пренебречь обязанностями учителя.

— Понимаю, вы очень любите квиддич, — словно прочитав его мысли, сказала Макгонагалл. — Но вы по-прежнему остаетесь игроком команды и можете сами выбрать капитана.

— Выбрать капитана… — опять повторил Гарри.

— Я не тороплю, можете сообщить мне о своем решении в конце…

— Как насчет Джинни? Джинни Уизли? — быстро ответил Гарри, не дослушав до конца. — Она вполне организованна и настойчива. Ребята будут ее слушать.

— Да, мисс Уизли станет хорошим капитаном, — Макгонагалл едва заметно улыбнулась. Я сегодня же отдам ей значок.

— Тогда… спасибо, профессор.

— Пожалуйста. И постойте, — сказала Макгонагалл, когда Гарри уже возвращался назад к друзьям. — Удачи вам, Гарри.

— О чем говорили? — спросил Рон раньше всех, едва Гарри подошел к столу.

— Ничего особенного, — ответил он, собирая многочисленные свитки, складывая их в сумку и тщательно избегая взгляда друга. — Она назначила нового капитана сборной. Поздравляю, Джинни.

Та радостно вскрикнула, Рон сник, а Гермиона все еще была занята мыслями о Гриндевальде и поэтому неодобрительно, но в то же время тревожно посмотрела на Гарри.

— Ладно, пойдем уж, — проворчал Рон, поднимаясь из-за стола. — Первые у нас заклинания.

На урок заклинаний друзья пришли с опозданием минут в десять, но профессор Флитвик, казалось, даже не обратил на это внимания. Он только едва заметно подпрыгнул на своей стопке книг, когда в дверном проеме показалась его любимица Гермиона, а следом за ней и другие новоявленные герои.

— А вот и наши кавалеры Ордена, — весело, слегка повизгивая, проговорил Флитвик и, снова подпрыгнув на месте, чуть не свалился со стопки книг. — Я как раз рассказывал классу о ваших чудесных способностях, мисс Грейнджер. Некоторые студенты еще не имели столь приятной возможности узнать вас поближе.

Гермиона слегка порозовела и протиснулась за парту на одно из свободных мест. Гордо поднявший голову Рон устремился вслед за ней, но его опередила Джинни.

— На уроках будем сидеть так, — бросила она брату.

Увидев одобрительный кивок Гермионы, юноша не стал сопротивляться и сел за партой в следующем за девушками ряду вместе с Гарри.

— Теперь, когда все в сборе, — продолжал преподаватель, — я бы хотел начать наш урок с упоминания об экзамене, который всем вам предстоит сдавать в конце этого учебного года.

По классу пробежали недовольные шепотки, а Гермиона вся обратилась в слух.

— Да-да, я говорю о ЖАБА. Всем ученикам седьмого курса стоит помнить о том, что это — самый главный экзамен в жизни, который определяет их дальнейшую судьбу. Если в этом году вы будете упорно работать, выполнять все задания, то без труда сдадите экзамен по заклинаниям — наиважнейшему предмету для любого мага — на «Превосходно» и быстро пойдете вверх по карьерной лестнице, будь то Министерство Магии, Хогвартс или другие учреждения. Так что не обижайтесь, — подвел итог своей речи Флитвик, — но домашние задания будут объемными и подчас невыносимо трудными. Но я бы не стал давать их, — коротышка опять весело взвизгнул, — если бы не знал, что они всем вам под силу. А сейчас откройте свои учебники на странице пять. Мы с вами уже проходили заклинание Репаро — оно помогает чинить поломанные предметы. Сегодня мы углубимся в эту тему и пройдем куда более сложное заклинание. Кто мне скажет, что делает Брахиум Эмендо?

Профессор Флитвик немало удивился, когда вместе с поднятой рукой Гермионы увидел руку Гарри.

— Да, мистер Поттер?

— Это заклинание должно исправить перелом — срастить кости.

— Абсолютно верно! — пропищал профессор. — Десять очков Гриффиндору!

— Откуда ты знаешь это заклинание? — прошептал Рон. — Неужели последовал примеру Гермионы и прочитал все учебники?

— Не-ет, — протянул Гарри. — Помнишь, Локхарт пытался вылечить мою покалеченную руку на втором курсе? — Рон кивнул. — Так вот, это заклинание я нескоро забуду.

Пока друзья обменивались тихими фразочками, профессор Флитвик мановением палочки вызвал из воздуха костяные макеты различных частей тела человека — у всех были поломаны кости. Гарри и Рону досталась рука, Гермиона и Джинни уже с любопытством рассматривали ключицу.

— Итак, повторяем за мной, — скомандовал учитель. — Брахиум Эмендо!

— Брахиум Эмендо! — раньше всех произнесла Гермиона, и сломанная кость ключицы с едва слышным щелчком срослась.

— Кто бы сомневался, — отозвалась Джинни, чем вызвала широкие улыбки на лице Гарри и Рона. – Диффиндо! — воскликнула она, и сросшаяся кость тут же снова треснула.

Примерно то же самое произошло на последующем сдвоенном уроке по зельеварению. Профессор Слагхорн сначала рассказывал про ЖАБА и про то, как выпустил немало учеников с наивысшими результатами (все они, конечно, занимают сейчас высокие посты в Министерстве или другой области). Затем уверял учеников, что зельеварение — самый важный предмет в школе и что от него напрямую зависит будущая жизнь любого волшебника (Гарри не сомневался, что то же самое услышит от Макгонагалл про трансфигурацию). И напоследок Слагхорн оставил, как он сам выразился, самое приятное: он публично стал восхвалять подвиги учеников, принявших участие в битве за Хогвартс. Отдельно он упомянул о Гарри, Гермионе и Джинни и подчеркнул, что всегда знал о том, что эти студенты многого достигнут. Он также упомянул и Рона, впервые правильно назвав его фамилию.

Учитель дал задание из «Расширенного курса зельеварения» и стал ходить по классу, заглядывая к каждому ученику в котел. Он дольше обычного задержался у котла Гарри, отчего тот немного занервничал, и, не удовлетворившись увиденным, слегка погрустнел. Впрочем, содержимое котла Гермионы снова вернуло на его лицо глуповатую ухмылочку.

— Он ждет, что ты опять начнешь блистать, — шепнул Рон. — Ну, следуя указаниям Принца… то есть Снейпа.

— Придется снова все списать на избыток чувств, — сидевшая напротив них Джинни демонстративно-кокетливо тряхнула волосами и затряслась от беззвучного хохота.

Но Гарри не слушал. Мысль, которая только что пришла ему в голову, уже пустила корни и плотно закрепилась в сознании.

А что, если Лили Эванс попала в клуб Слизней и так поражала Слагхорна своими способностями к зельеварению благодаря Снейпу? Наверняка он делился с ней своими заметками, а может, даже одалживал ей учебник на время уроков. И, может, тогда заклинание Левикорпус просочилось в массы и стало любимым всеми учениками? Тогда выходит, что мать Гарри была отчасти виновна в том публичном унижении?

От этой мысли Гарри начало мутить, и он поспешил сосредоточиться на своем зелье, и очень вовремя, потому что вместо положенной по инструкции на данном этапе приготовления золотистой жидкости в котле булькала ярко-оранжевая.

Но сконцентрироваться до конца ему так и не удалось. Юноша знал, что Гермиона быстро справится с заданием, а Рон даже близко к этому не подойдет, однако полным сюрпризом для него оказалось то, с какой ловкостью и проворством Джинни помешивала свое варево, добавляя все новые ингредиенты. Свои длинные густые волосы она забрала в высокий конский хвост, чтобы не мешали. Гарри подумал, что, несмотря на взрывной характер и бунтарство, способностей к обучению у девушки было немало. Под конец ее зелье так и не перешло из светло-сиреневого в пурпурный, как у Гермионы, но ему все равно стало стыдно за собственные познания в зельеварении. Вернее, за их отсутствие.

В конце урока, когда Гермиона принесла своему факультету не десять, а сразу двадцать очков, Слагхорн задержал некоторых учеников, в том числе и четырех друзей, и предложил организовать новый клуб участников битвы за Хогвартс. Переминаясь с ноги на ногу, молодые люди пробормотали что-то про срочное дело и пулей выскочили из класса.

— А я бы сходил, — сказал немало раздосадованный Рон по дороге в Большой зал, откуда уже доносились вкусные запахи пищи.

Сев за стол и заглянув в свое расписание, Гарри с ужасом обнаружил, что сразу после обеда он должен вести урок у первокурсников. Аппетита как не бывало.

— Не волнуйся, — заметив беспокойство друга, Гермиона тут же поспешила успокоить его. — Если будешь следовать моим инструкциям, то все получится. И не забудь дать им домашнее задание.

Несмотря на успокаивающий тон, ее слова не очень помогли, и, расставаясь с друзьями у выхода из зала (Гермиона направилась на нумерологию, а Джинни Роном — в общую гостиную), Гарри на ватных ногах пошел в уже знакомый ему кабинет Защиты от темных искусств.

В кабинете сидели все ребята, когда Гарри переступил его порог и, стараясь не слишком громко шагать, прошел к столу преподавателя.

— Привет, — поздоровался он, доставая из сумки заготовленный для первого курса свиток пергамента.

— Здравствуйте, — робко ответили первокурсники, и все перешептывания тут же стихли.

— Директор Макгонагалл назначила меня вашим учителем Защиты от темных искусств. С вами я надеюсь познакомиться по ходу занятия, а меня зовут Гарри Поттер. Ну, вы, наверное, знаете, — прибавил он себе под нос.

— Я же говорил, что живу с ним в одной комнате! — гордо заявил мальчик, который этим утром пытался разбудить Гарри. — Теперь-то мне все поверят! Извините, мистер Поттер, — тут же прибавил он, краснея.

— Нет-нет, никаких мистеров Поттеров здесь не будет, — Гарри поежился. — Называйте меня по имени. Мы же с вами хотим подружиться, не так ли?

Класс снова зашептал. В этот раз Гарри мог отчетливо различить свое имя, слова «сова», «отправить письмо», «не поверит» и прочие, связанные с ним самим и его известностью.

— Ну, начнем, — Гарри развернул пергамент и внезапно понял, что без него не смог бы даже обозначить тему урока. Отметив про себя, что должен будет еще раз поблагодарить Гермиону за помощь, он объявил: — Тема первая. «Введение в…»

— А это правда, что вы победили злого волшебника по имени Волдеморт? — спросила девочка в первом ряду, и, оторвав глаза от пергамента, Гарри снова узнал в ней Гермиону. По выражению лица ученицы и по ее позе было совершенно ясно, что она давно хотела задать этот вопрос, но стеснялась.

— Не совсем так, — ответил Гарри. — Скорее он сам себя победил.

— Но как же так можно? — изумился какой-то мальчик. — Сами-Знаете-Кто никогда бы не согласился победить себя.

Гарри едва подавил смешок:

— Верно, но проблема в том, что его никто не спрашивал.

— Вы говорите непонятно, ¬— снова та копия Гермионы.

— Странно, — хмыкнул Гарри. — Ты мне напомнила мою подругу, Гермиону Грейнджер. Читала про такую, наверное. Так вот, та все понимала с первого слова.

Девочка густо покраснела, но сдаваться явно не собиралась:

— В истории магии рассматривается период до конца девятнадцатого века. — И это Гарри уже где-то слышал. — А в новейшую историю главы про вас не добавили, они сейчас в редакции, я узнавала. В моем распоряжении были лишь летние номера Ежедневного Пророка, и те пришлось добывать с большим трудом. Просто я из семьи магглов, у нас вы совсем неизвестны.

— Я сразу понял, что ты грязнокровка, — усмехнулся мальчик на задней парте и тут же принялся озираться в поисках поддержки, которой явно не ожидалось.

Гарри хотел было застонать, но побоялся, что его услышат дети. Ну конечно, как он мог забыть? Ему предстояло еще вести уроки у слизеринцев, ученики которого через одного — дети Пожирателей Смерти или поклонники чистой крови.

— Сделаем вид, что я этого не слышал, — выпалил Гарри резче, чем хотел. — А чтобы такого больше не повторилось — минус десять очков Слизерину.

Тяжело дыша, Гарри вновь обратился к девочке с первой парты:

— Тебя как зовут?

— Сьюзи Эдвардс.

— Хорошо, Сьюзи. Я познакомлю тебя с Гермионой, если хочешь. Уверен, ты сможешь многому у нее научиться.

— Спасибо большое! — глаза девочки засияли от счастья.

— А сейчас я все же предпочел бы перейти к уроку, — Гарри снова развернул свиток пергамента.

— Мне мама говорила, что вы умерли, а потом ожили!

— Это правда, что вам поставлен памятник в Годриковой Лощине?

— Расскажите, как вы сражались в битве и как получили Ордена Мерлина!

Отовсюду доносились вопросы. Казалось, ребята только и хотели, что расспросить у Гарри обо всем, о чем до этого они только краем уха слышали от родителей, старших братьев и сестер. Пару минут новоявленный учитель пытался успокоить разбушевавшейся класс, но ничего не вышло: настолько всем было любопытно узнать больше о таком известном человеке, как Гарри Поттер.

— Ну ладно, ладно, — вздохнул Гарри, окончательно сдавшись. — Постараюсь ответить на ваши вопросы, как смогу. НО, — громко добавил он, замечая, что класс снова начал галдеть, — только про войну и Волдеморта. Личную жизнь не трогать. А ты, Сьюзи, обещай, что не расскажешь об этом Гермионе. Она очень расстроится.

Девочка с усердием закивала головой, так что Гарри стало понятно, что обещание она не нарушит.

— Давайте по очереди, — заключил он, и тут же в воздух взмыли пара десятков рук.

* * *

В этот день Гарри провел еще один урок, у четверокурсников. Без вопросов тоже не обошлось, но ученики вели себя более сдержанно, поскольку уже знали Гарри.

Уставший, но более или менее удовлетворенный новой для него ролью учителя, Гарри вошел в Общую гостиную, где уже около часа находились его друзья. Джинни прикалывала объявление к массивной доске, Гермиона, сидя в своем любимом кресле у камина, обложилась книгами и что-то усердно писала, не обращая внимания на Рона, который изо всех сил хотел привлечь взгляды окружающих и показать, что староста школы и самая умная ученица — еще и его девушка.

— Ну, как все прошло? — спросила Гермиона, едва услышав приветствие Гарри, и отложила перо. Рон демонстративно надулся.

— Неплохо, — Гарри не хотелось рассказывать подруге, что уроков так и не вышло, потому что все время ушло на расспросы.

— Садись, — сказала подошедшая Джинни и, за рукав утянув его вниз, придвинула к нему тарелку с песочными печеньями и стакан тыквенного сока. — Я с кухни принесла. Подумала, что ты проголодаешься.

— О, спасибо! — Гарри хотел было отблагодарить девушку поцелуем в губы, но, вовремя поймав взгляд Рона, чмокнул ее в щеку. — Ты читаешь мои мысли.

— Еще вот, — Джинни протянула юноше пергамент, исписанный изящным почерком, правда, чуть крупнее, чем у Гермионы. — Это начало конспекта для Флитвика. Тебе теперь нелегко придется со всеми этими домашними заданиями по Защите. Я решила, что, пока смогу, буду тебе помогать. — Девушка нежно улыбнулась, глядя в изумленные глаза Гарри. — Возможно, правильность их будет заметно отличаться от безупречных работ Гермионы, но она тебе списывать точно не даст.

— Гермиона, почему ты мне не хочешь дать свой конспект? — как бы между прочим поинтересовался Рон, надеясь на то, что сосредоточенная девушка ответит согласием, лишь бы он отстал.

— Джинни вольна делать что хочет, я не могу ей запрещать. А тебе я списывать не дам, могу лишь немного подсказать, и то в крайних случаях! — К концу предложения Гермиона повысила тон, заметив, как Рон засуетился, заранее обнадеженный. — К тому же я не конспект сейчас пишу, а письмо Кингсли.

— И для чего ты пишешь письмо Министру? — осведомился Рон.

— Если бы ты чуть больше думал обо мне, — ехидно заметила Гермиона, — то наверняка бы обратил внимание на то, что я до сих пор не сняла заклятие со своих родителей. Так вот, — продолжила она, не обращая внимания на то, что Рон со всей силы замотал головой, пытаясь показать, что он очень даже думает о Гермионе, — я высказываю Кинсгли свои предположения о том, что, пока не ликвидирована какая бы то ни было угроза со стороны Пожирателей Смерти или дементоров — а такая угроза есть, так как половина из них пока еще не поймана, — лучше оставить все как есть. Я, конечно, очень по ним соскучилась, но пока возможности увидеться все равно не представится — я же в школе. А они пусть еще немного поживут в солнечной Австралии. Вдобавок, у них сейчас там весна.

— Нам бы весну… — мечтательно протянула Джинни, забираясь с ногами на диван.

— Не надо нам весну, — отрезал тут же Рон. — Весной экзамены. Я пока к ЖАБА не очень готов.

— И не будешь, пока не перестанешь заниматься ерундой и не сосредоточишься на занятиях, — буркнула Гермиона, снова склонившись над пергаментом.

— Эй, а почему отборочные испытания только для охотников и загонщиков? — раздался из глубины гостиной чей-то возмущенный голос. — Кто капитан? Джинни Уизли?

— Проблемы? — прокричала Джинни, резко развернувшись на диване.

— Почему нет позиции вратаря? Ловец, понятно, Гарри, но вратарь? Думаешь, твой братик сможет выдержать еще один сезон?

— Что-то я давно не пробовала Летучемышиный Сглаз, — как будто себе под нос, но в то же время чтобы слышали все, сказала Джинни. — Интересно, не разучилась ли?

— Не пугай, Уизли. Ты все равно ничего не сделаешь.

— Проверим? — Джинни одним прыжком соскочила с дивана и выхватила из кармана мантии волшебную палочку.

Испуганный гриффиндорец в страхе отпрыгнул назад.

— Кстати, спасибо за напоминание, — уже более спокойно произнесла девушка, снова пряча палочку. — Надо поле зарезервировать. Увидимся, — бросила она через плечо Гарри и остальным и скрылась в портретном проеме.

Гермиона тем временем запечатала письмо и положила его на верхний учебник в стопке. Откинув голову назад, она прикрыла глаза, приложила к ним подушечки пальцев и начала легонько массировать веки. Воспользовавшись моментом, Рон опустил свою рыжую голову ей на колени и довольно заулыбался. В этот момент Гарри показалось, что его друг похож на Живоглота, который имел обыкновение так же устраиваться на коленях своей хозяйки. Гермиона, по-прежнему с закрытыми глазами, одну руку запустила Рону в волосы, а на ее лице проступила едва заметная, но очень счастливая улыбка. Казалось, что для этих двоих сейчас ничего не существовало.

Гарри невольно залюбовался представшей перед его глазами картиной и почувствовал, что сам улыбается. Кто бы мог подумать, что Рон и Гермиона, которые никогда не могли найти общий язык, которые всегда спорили по любому поводу, а поругавшись, не хотели идти друг другу навстречу, будут сидеть вот в такой позе и наслаждаться обоюдным присутствием. Их не интересовало, что происходит вокруг, кто находился рядом с ними. Даже Гарри в этот момент словно не было.

Не успел он вновь почувствовать себя одиноким и ненужным, как Гермиона промурлыкала:

— Завтра конспект напишу. Пойдем, Рон, мне в голову только что пришла одна мысль.

Без лишних возражений, Рон поплелся за девушкой, и вскоре они оба скрылись за портретом Полной Дамы, оставив Гарри с разинутым от удивления ртом. Гермиона? Отложила конспекты до завтра? Что, черт возьми, происходит?

Пользуясь выходом новой главы, хочу поблагодарить своих замечательных читателей, что ждали так долго. Надеюсь, новая часть вас не разочарует.

— Гарри, это правда ты? — Джинни коснулась лба юноши, как будто пыталась проверить, настоящий ли у него шрам.

— Правда, — выдохнул Гарри. За последние пару дней он слышал этот вопрос добрую сотню раз.

— Обещаю, я убью Джорджа, — проворчала девушка и, схватив Гарри за рукав, потянула за собой.

В этом и состоял обещанный сюрприз от Волшебных Вредилок. Спустя две недели после начала занятий, за завтраком, над головами учеников закружили фиолетовые совы, и все держали одинакового размера оранжевые коробки. К упаковкам были прикреплены листки с именем заказчика и названием продукта: «Набор Гарри Поттера». Рон тут же отобрал у одного из первокурсников посылку, но даже Гермиона не стала на него шикать: всем хотелось узнать, что же это такое. Из коробки Рон извлек очки, зеленого цвета глазные линзы, флакончик, этикетка на котором обещала перекрасить любые волосы в черный цвет с помощью всего одной капли, и кусочек пергамента с изображением молнии и подробными указаниями, как, произнося различные заклинания, безболезненно и без вреда для здоровья сделать у себя на лбу такую же.

Новинка от Джорджа Уизли имела бешеный успех. На следующий день половина Хогвартса расхаживала с черными волосами и шрамами на лбу. Конечно, этот набор не давал такого эффекта, как Оборотное зелье, но издалека молодых людей с телосложением, как у Гарри, сложно было сразу вывести на чистую воду.

Естественно, выпущенный набор не пришелся по нраву четырем друзьям. Вечером, в Общей гостиной Гриффиндора, Гермиона, Рон и Джинни вынуждены были на всякий случай спрашивать, настоящий ли Гарри стоит перед ними прежде, чем посвящать непонятно кого в свои тайны, чем немало раздражали его. Но юноша изо всех сил старался сдерживать себя: не мог же он сейчас разнести весь магазин Джорджа, которому так необходимо было использовать малейшую возможность повеселиться.

— Куда ты меня ведешь, Джинни? — спросил Гарри, озираясь по сторонам. Он никак не мог понять, зачем девушка назначила ему свидание на последнем этаже замка в столь поздний час. Она, похоже, еще сама с этим не определилась, поскольку развернулась и зашагала в обратном направлении.

— Хочешь сказать, тебе совсем не знакомо это место? Ни капельки? — поинтересовалась Джинни и, в третий раз пройдя по одному и тому же холлу, остановилась и заглянула Гарри в глаза: — Портреты и статуи из этого коридора, может быть, и восстанавливаются. Но я ни за что не поверю, что ты забыл, где находится Выручай-комната.

Гарри повернул голову в сторону и тотчас же заметил в стене дверь, которой секунду назад не было.

— Выручай-комната? — удивился он. — И зачем нам туда?

— Сейчас узнаешь, — Джинни ласково улыбнулась, поцеловала Гарри и, толкнув дверь, вошла внутрь.

Гарри приготовился увидеть огромных размеров зал, вроде того, что они использовали для занятий в Отряде Дамблдора, кучи хлама или же комнату с гамаками и стеллажами, где в прошлом году прятался Невилл с остальными учениками, поэтому даже отступил на шаг назад, когда перед ним появилась небольшая, но очень уютная спальня.

Посередине комнаты стояла широкая кованая кровать, но цвет постельного белья было не определить из-за царившего полумрака и бликов света, отбрасываемых свечами. А их было не так уж и много. По паре подсвечников на прикроватных тумбочках и еще несколько на голых каменных стенах. Что-что, а стены Выручай-комната всегда предпочитала оставлять нетронутыми, подстраиваясь под общий стиль замка.

— Здесь красиво, — вырвалось у Гарри.

— Гермиона говорила о балдахине. Странно, что его нет, — отозвалась Джинни, и юноша невольно отметил то, как дрожит ее голос.

— Джинни, — обратился он к ней и не смог больше ничего сказать: слова застряли в горле. Безусловно, он понял, зачем она привела его сюда, а она поняла, что он об этом догадался.

— Что? — отозвалась она и, схватив его руку, стала изучать пальцы и запястье, как будто это было самым важным в данный момент.

— Просто это…

— Гарри, послушай, — Джинни выдохнула и, он был уверен в этом, закатила глаза. Для убедительности она даже выпустила его руку. — Я знаю, что ты начнешь играть в джентельмена и говорить о том, что это серьезный шаг и я недостаточно подумала. Я знала, что ты поведешь себя именно так, поэтому приготовила слова заранее. — Она усмехнулась. — Как глупо звучит.

— Вовсе не…

— Не перебивай, пожалуйста, — Джинни присела на краешек кровати. Теперь она оказалась напротив Гарри, но смотреть на него не отваживалась. — Хотя если бы я не подумала, то и не привела бы тебя сюда, верно? Я представляю всю серьезность событий, но ведь и у нас все по-настоящему, ведь так? И потом, — по ее тону было понятно, что она подходит к решающему аргументу, — я уже совершеннолетняя.

— Я не говорю о том, что…

— Тогда, на Гриммоплейс мне еще не было семнадцати, да и мама словно следила за ходом моих мыслей и не отпускала меня жить туда. Потом, на мой день рождения вы все остались ночевать в Норе, но опять же, дом моих родителей…Но сейчас же ничего не мешает.

— Джинни, послушай, — Гарри нежно коснулся пальцами ее подбородка, повернул лицо любимой в свою сторону, встретился с ней взглядом и улыбнулся: — Все верно.

Настала очередь Джинни удивляться:

— О чем ты?

— Эти две недели в Хогвартсе я только и думал, что о нас с тобой и о том, чтобы, как бы выразиться… пойти дальше в отношениях. Я просто не знал, как тебе сказать. Подумал, что ты испугаешься.

— Я? — Джинни даже встала с кровати и подошла вплотную к Гарри, чтобы выразить свое возмущение. — Испугаюсь? Я пыталась украсть меч Гриффиндора из кабинета Директора, я помогала Невиллу выступать против Кэрроу! Конечно, я не охотилась за хоркруксами и не скрывалась в лесах, но это не значит, что…Чему ты улыбаешься?

— Люблю смотреть, как ты злишься.

Джинни от негодования лишь набирала в грудь воздух и снова выпускала его, как будто забыла, как правильно надо складывать звуки в слова.

— Надеюсь, ты еще помнишь, зачем пришла, — сказал Гарри и поцеловал ее в губы.

Обнимаясь и целуясь, они простояли минут пять, словно не знали, что делать дальше. Казалось, что воздух вокруг звенел от напряжения и неловкости. Наконец Гарри оторвался от Джинни и дрожащими пальцами принялся расстегивать пуговицы на мантии девушки. Петли как будто уменьшились в размерах и ни за что не хотели поддаваться.

— Никогда бы не поверила, что Гарри Поттер не умеет расстегивать пуговицы, — сказала Джинни и издала нервный смешок.

Несколько секунд девушка стояла, боясь пошевелиться, но потом, поддавшись внутреннему порыву, сняла очки с Гарри и положила их на прикроватную тумбочку.

— Я без них почти ничего не вижу, — сказал он, справившись, наконец, с третьей и последней пуговицей на собственной мантии.

— Вот и хорошо, — шепнула Джинни и, задув свечу на ближайшей тумбочке, а остальные погасив волшебной палочкой, сбросила мантию с плеч. — Потому что ты был прав. Я все же немного боюсь.

* * *

Обняв друг друга за талию, Гарри и Джинни переступили порог Общей гостиной Гриффиндора. По дороге из Выручай-комнаты им попался Филч; в первую минуту они даже испугались того, что наказания не избежать, но Гарри вовремя вспомнил, что является учителем. Объяснив это Филчу и на ходу придумав историю о том, что Джинни отсиживала в его кабинете наказание, он сумел отвязаться от завхоза. Теперь влюбленные со смехом вспоминали эту сцену и лицо раздосадованного Филча.

— Ну, и где вы были, можно спросить? — Рон рывком приподнялся на диване, скрестил руки на груди и уставился на сестру.

Джинни одними губами что-то сказала Гермионе, сведя брови к переносице. Оказавшись за спиной Рона, та лишь развела руками. Гарри перевел взгляд от одной девушки к другой и нахмурился.

— Гуляли? — предположила Джинни и снова покосилась на Гермиону. Последняя отчаянно замотала головой и теперь пыталась подсказать слово, не используя звуков.

— В два часа ночи?

— А почему нет?

— Неправда, но должен признать, что ты хотя бы придумала убедительную отговорку. Гермиона сказала, что вы ходили в библиотеку.

— В библиотеку? — возмутилась Джинни. — Гермиона, ты серьезно? Кто еще, кроме тебя, ходит в библиотеку? Тем более ночью!

— Вы же сами говорили, что собирались изучать тактики различных команд по квиддичу! — Гермиона явно не хотела сдаваться. — Исчезли непонятно куда, — на этих словах она сделала акцент голосом и расширила глаза. — Вот я и подумала — искать материал для тренировок.

— Все равно Джинни всех выдала. И ты, Гермиона, с ними заодно, — завелся Рон.

— Разбирайтесь сами, — Гермиона вздохнула и поднялась с дивана. — А я пойду спать. Настоятельно советую вам поговорить обо всем, что вас мучает. — Гарри понял, что эти слова она адресовала конкретно ему.

— И я пойду, — присоединилась Джинни и, поцеловав Гарри, зашагала в сторону лестницы, которая вела в спальни. Через полминуты голоса девушек стихли за дверью на верхнем этаже.

— Так где все-таки вы были? — не унимался Рон.

— Джинни намекнула, что вы с Гермионой туда часто ходите, ¬— прямо сказал Гарри и сел на пол перед камином, скрестив ноги — подальше от Рона.

На полминуты воцарилось молчание. Рон вспоминал все места в замке, где бывал со своей девушкой, пока, в конце концов, не понял, о чем говорит его друг. В это самое мгновение уши его запылали багровым цветом.

— Нет, — тихо произнес он, но Гарри моментально понял, что это было первое и единственное тихое слово в предстоящем разговоре.

— Да, — с вызовом ответил он.

— Она же моя сестра. Как ты… я задушу тебя сейчас, Гарри!

— Давай кое-что уясним. Твоей маленькой сестренке, какой ты ее, вероятно, до сих пор считаешь, уже семнадцать лет. Она вправе делать все, что захочет, не спрашивая твое мнение. Я уже не говорю о том, что она — моя девушка и мы любим друг друга.

— Ей всего семнадцать! — воскликнул Рон.

— Гермионе на год больше, — заметил Гарри. — Уж не знаю, где вы вечерами пропадаете, но чем занимаетесь — предположить нетрудно.

— Во-первых, не на год, а почти на два, а во-вторых, Гермиона — не твоя сестра!

— Она мне как сестра. А ты почему-то вспоминаешь о своих братских чувствах и обязанностях, только когда происходят вполне закономерные вещи в отношениях двух людей. Причем, позволь заметить, ты те же самые вещи делаешь с поразительной легкостью.

— Да что ты знаешь о братских чувствах! — закипел Рон, по-прежнему старательно игнорируя намеки Гарри на его отношения с Гермионой.

— Ты прав. Возможно, ничего. Но на твоем месте я бы перестал быть таким ревнивым бараном. Вы с Гермионой счастливы друг с другом. И мы с Джинни хотим того же. Дай ей повзрослеть. От твоей надуманной опеки она скоро с ума сойдет.

— Это Джинни сама тебе так сказала? — Рон немного затих, испугавшись положительного ответа.

— Конечно, нет. Твоя сестра тебя слишком любит. Но может и изменить свое отношение, если ты и дальше продолжишь вести себя таким образом.

— Ничего плохого я не делаю, — возразил Рон, снова повышая голос. — Я всего лишь пытаюсь защитить ее от…

— Меня?

— Нет, я не то хотел сказать, и… — Рон задумался. Действительно, его обвинения казались голословными, но в рукаве оставался еще один козырь. — Ты однажды бросил ее. А теперь, когда ваши отношения стали… кхм, настолько близкими, твое предательство просто ее убьет!

— Так значит, от меня. Послушай теперь. Я не собираюсь бросать Джинни и вообще причинять ей хоть малейшие страдания. Хватило с нас этой войны. И потом, сколько раз тебе объяснять, почему я тогда именно так поступил?

— Потому что не нужны объяснения, ты действовал как последняя свинья! Я тем летом, наверное, первый раз в жизни видел, как сестра плакала!

— Безусловно, было бы лучше заставить ее бросить школу, чтобы вместе скрываться от Министерства и искать хоркруксы, подвергать опасности ее жизнь, мучить ее голодом и холодами. Конечно, я забыл, что ей пришлось бы носить тот медальон вместе с нами, испытывать злость от близости с частью души Волдеморта, ну так, чтобы не расслаблялась…

— Хватит! — рявкнул Рон. — Убедил, тогда все было правильно.

— Поэтому успокойся и представь себе счастливую сестру. Из-за твоей ревности и этих вспышек она такой никогда не будет, — Гарри встал и, отряхнув полы мантии, направился в сторону лестницы. — Считаю, что разговор можно отложить до тех пор, пока ты все не обдумаешь и не придешь к справедливо вытекающим отсюда выводам.

— Нахватался умных фраз у Гермионы, — буркнул Рон, закатил глаза и расцепил руки, однако со своего места не поднялся.

— Спокойной ночи. Советую тебе тоже отправиться спать.

— Не могу, — отозвался Рон упавшим голосом: он только что посмотрел на стол перед собой и обнаружил, что домашняя работа не написана даже наполовину. — Ты нам, Гарри, дал какое-то совсем сумасшедшее сочинение по Защите.

— Извини, я не знал, все брал из учебного плана. Но ты можешь не делать, достаточно тебе на сегодня стресса, — Гарри хмыкнул и поднялся на несколько ступенек вверх, но ясно расслышал следующую фразу Рона.

— Мерлин, как будто этот придурок считает, что сказал что-то смешное, — пробормотал его лучший друг.

Хорошим признаком того, что Рон обдумал и принял слова Гарри стало его поведение следующим утром за завтраком. Он, как ни в чем не бывало, с набитым овсянкой ртом, обсуждал с лучшим другом новую, предложенную Джинни, тактику игры команды Гриффиндора против первого соперника в сезоне — Слизерина. Когда в зал вошли девушки, Рон тут же подвинулся, уступая место рядом с собой Гермионе. Та без видимого энтузиазма позволила Рону себя поцеловать, однако когда принялась наливать в кубок тыквенный сок, Гарри заметил, как сияют ее глаза. Джинни сперва помедлила с пожеланиями доброго утра, не смотря на одобряющий кивок Гарри. И только когда обратила внимание на спокойного брата — впилась губами в губы своего молодого человека так, словно делала это первый раз за очень долгое время.

Наконец-то друзья могли жить как обычные подростки.

Забравшись на кровать с ногами, Гарри внимательно изучал новое издание каталога «Выбери себе метлу». Как оказалось, за тот год, что он не интересовался квиддичем и скоростными полетами, мало что изменилось. Быстрее и маневреннее «Молнии» ничего не выпустили: прошедшая война затронула все сферы магического бизнеса. Разве что «Нимбус» произвел на свет две тысячи вторую модель, но она отличалась от предыдущей лишь дизайном рукоятки и встроенным компасом.

Гарри отдал бы все на свете, лишь бы вернуть свою старую метлу назад. Пока приходилось летать на школьных, которые плохо слушались и в скорости могли составить конкуренцию разве что флоббер-червям. Ждать от производителей какой-то новинки было бесполезно — мог пройти не один месяц, а до первого матча со Слизерином оставалось всего несколько недель.

Решив заказать проверенное летательное средство, новую «Молнию», Гарри развернул прилагаемый к каталогу бланк заказов и положил его сверху издания, чтобы было удобнее писать. Он потянулся к прикроватной тумбочке, обмакнул перо в чернильнице и вывел в первой строчке свое имя и фамилию.

Вдруг входная дверь распахнулась, и в спальню стремительно вошла Джинни — она была одета в красно-желтую спортивную мантию команды Гриффиндора, а в каждой руке держала по метле.

— Не могу поверить, что ты еще здесь, — вздохнула она, пристраивая метлы у стены. — Я понимаю, что делать — ты знаешь, но сегодня у нас первая тренировка в новом составе, а выделили всего два часа!

— Откуда метлы? — спросил Гарри вместо ответа, пока Джинни усаживалась в изголовье его кровати. — Они не похожи на школьные.

— Ну, одна из них — моя. Вторую прислала мама из дома для тебя. Конечно, не «Молния», но летает неплохо. Кажется, это «Комета», точно сказать не могу, потому что надпись стерлась.

— Понятно, — Гарри кивнул и положил на тумбочку пергамент, каталог и чернила.

— А, ты уже заказываешь новую? — Джинни перехватила взглядом бланк и теперь пыталась рассмотреть, какую же метлу выбрал Гарри.

— Да, хотелось бы «Молнию», раз ничего нового еще не изобрели.

— Я подумала, что мы могли бы купить что-нибудь получше, когда сделают. Уверена, и пары месяцев не пройдет — все сейчас хотят заработать денег. А того вознаграждения, что мы получили вместе с Орденом Мерлина хватит хоть на две метлы с золотыми рукоятками, — девушка поймала удивленный взгляд Гарри. — Конечно же, ты ничего не знаешь про вознаграждение, да? Его положили нам в сейфы. Наша маленькая семейная ячейка никогда не хранила столько галеонов.

— Ты говорила, что у нас всего два часа, — Гарри постарался перевести тему, потому что почувствовал себя неловко, как и всегда, когда речь заходила о деньгах. — Не пора ли идти?

— Да, но раз уж мы тут все равно одни, я бы хотела поговорить с тобой о… ох!

В одну секунду Гарри потянул девушку за руку и откинулся на кровати, так что теперь она оказалась на его груди и упиралась одной рукой в матрас.

— О чем? — тихо спросил он с откуда-то появившейся хрипотцой в голосе и, не дожидаясь ответа, крепче притянул Джинни к себе, обнял за талию и горячо поцеловал в губы.

— О тактике игры, — ответила она, отстранившись всего через секунду. — Я хотела посоветоваться с тобой насчет пары схем, ты же бывший капитан.

— Как ты уже заметила, мы тут все равно одни, так что тактика может подождать, — возразил Гарри и снова предпринял попытку поцеловать девушку.

— Нет, не может, нас там игроки ждут! — зашипела Джинни, прикрыв свободной ладонью губы Гарри. — Прошу тебя, только не уподобляйся Рону, — вздохнув, попросила она. — Тот не может найти общих тем для разговоров с Гермионой, но нам с тобой есть что обсудить, правда?

— Ладно, — согласился Гарри, но все равно не выпустил Джинни из объятий.

— Все было ужасно, да? — через несколько секунд вдруг спросила она мягким, но в то же время немного испуганным голосом. — В Выручай-комнате.

От долгого напряжения, рука, на которую Джинни опиралась, непроизвольно согнулась в локте, и девушка окончательно рухнула на Гарри, густые длинные волосы рассыпались по его лицу.

Шумно вдохнув любимый запах, он улыбнулся:

— Все было чудесно, — Гарри снова поцеловал ее, но на сей раз Джинни не стала сопротивляться, а мягко отстранилась через некоторое время, чтобы вернуть разговор в нужное русло.

— Нам необходимо обсудить тактику, — повторила она, неуклюже переворачиваясь на бок, и чуть не упала с кровати. Умудрившись занять первоначальное положение у изголовья, Джинни быстро перекинула волосы на одну сторону и ловкими движениями пальцев начала заплетать тугую косу. — То, что я придумала, может показаться полнейшей глупостью.

— Теперь мне вдвойне интересно, — отозвался Гарри, приподнявшись на локтях.

— Я хочу, чтобы ты не ловил снитч как можно дольше, — спокойно объяснила Джинни.

— Может, мне вообще не выходить на поле? — парировал Гарри. — Так Слизерину будет еще легче выиграть.

— Нет, ты не понял, — Джинни устало вздохнула и закатила глаза, как будто пыталась объяснить непонятливому ребенку примитивные правила сложения. — Я хочу, чтобы ты попробовал не ловить снитч как можно дольше, но и не давал сделать это команде противника. Отвлекающие маневры, актерские таланты, финт Вронского — все пускай в ход.

— Финт Вронского? — Гарри покосился на дверь, возле которой Джинни оставила метлы. — На этой деревяшке? Так и вижу заголовки «Мальчик, Который Победил Темного Лорда, не смог победить метлу». А Рита Скитер напишет книгу. Боюсь предполагать, как она ее назовет.

— Да что хочешь делай, но, вообще-то, — Джинни лукаво прищурила глаза, — я — капитан команды, и ты должен меня слушаться.

— Не понимаю только, зачем это вообще нужно. В чем смысл подвергать нашу победу такому риску?

— Смысл есть, — заметила девушка. — Вспомни, как вы пытались выиграть так, чтобы и Кубок еще получить. Тогда вам нужен был большой отрыв в очках. Теперь я прошу тебя по возможности, — она подчеркнула последние два слова, — делать то же самое. Чтобы мы ушли далеко вперед уже после первого матча. Тогда не придется собирать все оставшиеся силы к последнему, тратить кучу времени и нервов на тренировки: достаточно будет хорошо защищать ворота и быстро закончить игру.

Гарри прищелкнул языком и уставился на Джинни, взвешивая в уме все, что она только что сказала.

— Браво, капитан, — наконец изрек он. — Пойдем тренироваться.

* * *

Гермиона сидела на трибуне и пыталась сосредоточиться на том, что читала. Это был учебник по нумерологии, и, несмотря на начало учебного года, тема была очень трудная. Она старалась не обращать внимания на крики, доносившиеся с поля, где вовсю шла тренировка команды Гриффиндора. Иногда до девушки все же долетали обрывки фраз, и тогда она против своей воли напрягала слух, чтобы расслышать, что конкретно пытаются сказать игроки друг другу.

В основном говорила Джинни — это и понятно, ведь теперь она капитан команды. Подруга наставляла охотников, говорила про возможные варианты ситуаций в ходы игры против Слизерина, рассказывала про схемы и фигуры, названия которых Гермиона, обладавшая великолепной памятью, так и не могла запомнить.

— Рон! — донесся срывающийся голос Джинни: тренировка подходила к концу, и ее связки сильно устали. — Сколько раз тебе напоминать, чтобы ты не просто висел в воздухе перед центральным кольцом, а следил за боковыми тоже!

Гермиона оторвала взгляд от книги и повернула голову в сторону ворот. Лица Рона было не разглядеть, но по фигуре быстро становилось понятно, что, несмотря на прибавившуюся в нем уверенность, он все еще чувствовал себя неуютно. Нельзя было и сравнивать уверенную посадку Джинни на метле, стремительно нарезавшего круги вокруг поля Гарри и сгорбившегося, боящегося совершить неправильный маневр и упустить мяч Рона. На секунду девушке показалось, что он смотрит прямо на нее и широко улыбнулась, стараясь вложить все свое поощрение в эту улыбку. Разумеется, он не мог разглядеть ее лица с такого расстояния.

Тряхнув головой и осудив себя за глупость, Гермиона вернулась к чтению.

На небе не было ни облачка, и ярко светило солнце, что в сентябре в этих краях случалось крайне редко, однако дул пронзительный холодный ветер. Девушка в который раз заправила за уши мешавшие волосы и поплотнее закуталась в красно-желтый шарф. «Сейчас бы был очень кстати огонь в баночке», — подумала Гермиона, но, к несчастью, баночки у нее при себе не было, и, отогнав посторонние мысли, она в очередной раз попыталась сосредоточиться на тексте параграфа.

Через пару минут Гермионе показалось, что кто-то снизу зовет ее по имени. Так оно и оказалось: тренировка закончилась, и Рон вместе с Джинни отчаянно махали руками, пытаясь привлечь ее внимание. Вдруг они остановились, и Рон оседлал метлу.

— Спускаюсь! — закричала Гермиона и увидела, как он прекратил попытки снова подняться в воздух.

Спустя минуту она уже стояла на поле.

— А где Гарри? — спросила Гермиона, оглядываясь по сторонам. — Почему вы не с ним?

— Он сказал, что ему нужно увидеть Макгонагалл, — ответил Рон, хватая ее руку, отчего по ней сразу же разлилась волна тепла. — Не знаю, зачем.

Воцарилась неловкая пауза. «Как и всякий раз, когда другие что-то скрывают», — пронеслось в голове у Гермионы, и она нахмурилась.

— Пойдем в замок, — произнесла она и попыталась улыбнуться. — Честно признаться, я ужасно замерзла.

— Ты иди…

— Мы не в замок, — одновременно сказали Рон и Джинни и странно переглянулись.

— Хорошо, я пойду с вами, — настояла Гермиона. Теперь у нее не оставалось сомнений, что брат с сестрой что-то замышляют. — Дальше территории все равно не выйдем.

— Нет, Гермиона, — отрезала Джинни. — Давай, ты — в замок, а мы…

— Не указывай ей, что делать, — вдруг резко сказал Рон и плотнее сжал руку Гермионы. — В конце концов, она имеет полное право туда пойти. Всем можно.

— Ладно, — выдохнула Джинни и опустила плечи. — Пусть идет.

— Куда, вы можете мне сказать?! — воскликнула Гермиона. Как же ей не нравилось, когда ее держали в неведении!

Но никто так и не ответил. Джинни бросила мимолетный взгляд на подругу и, развернувшись, зашагала вдаль по газону. Рон, не выпуская руки своей девушки, пошел следом.

Через пару минут объяснения уже не требовались. Гермиона догадалась в тот момент, как они ступили на мощеную тропинку, ведущую к озеру. Рон и Джинни молчали, и она тоже не решалась заговорить. Спустя еще некоторое время девушка заметила, что Рон старается высвободить свою руку, поэтому просто разжала пальцы. Молодой человек ускорил шаг и теперь догонял сестру, которая шла чуть впереди. Внезапно они оба остановились и, не сговариваясь, одновременно побежали, оставив Гермиону одну.

Ей необходимо было найти Гарри, где бы он ни был.

Имея лишь отдаленные представления о том, как это делается, Гермиона вытащила волшебную палочку из кармана мантии и прошептала «Экспекто Патронум!»

Ничего не произошло.

Смахивая выступившие на глаза слезы, девушка крепче сжала палочку в руке и сосредоточилась. Вот Рон говорит о том, что нужно спасти эльфов из кухни Хогвартса. Вот она, забыв о том, что идет война, что каждую секунду ее друзья рискуют собой, что каждый из них может не дожить до утра, разжимает кулаки, в которых держала клыки Василиска и со всех ног бежит вперед. Спустя мгновение она уже не чувствует под ногами пола. Возможно, от счастья. Возможно, потому, что Рон обнял ее так крепко, что поднял в воздух. Где-то сбоку стоит Гарри и пытается привлечь к себе внимание. Но он может подождать, правда? Когда Рон, чуть отстраняясь, говорит что-то другу, Гермиона не может разобрать слов. Она наклоняет голову и упирается носом в плечо юноши, чтобы никто не увидел ее широкой блаженной улыбки.

— Экспекто Патронум! — повторила она чуть громче и увереннее, и в тот самый момент, как из конца палочки вылетела серебристая выдра, подобрала длинный подол мантии и со всех ног побежала ко входу в замок.

Спустя некоторое время Гермиона, скрестив руки на груди, расхаживала туда-сюда перед парадными дверями школы. «Все должно получиться, — думала она. — Он сейчас придет».

Девушка отчаянно кусала губы и быстро моргала, прогоняя все подступающие слезы. Кусочки мозаики быстро складывались у нее в голове. В один миг стало понятно, почему Рон и Джинни приходят в Общую гостиную, переводя сбившееся дыхание так, как будто бежали до этого не одну милю. Почему они вообще появляются позже нее и Гарри, хотя должно быть наоборот. Гермиона старалась точно вспомнить, сколько раз в этом году подобное повторялось. Результат поверг ее в шок. А она все это время была такой…

— Гермиона, — взволнованный голос Гарри вырвал ее из размышлений. — Что случилось? Ты послала мне Патронуса, но я смог разобрать только «видеть» и «вход в замок».

— Значит, все-таки получилось, хоть и не до конца передалось сообщение, — Гермиона стремительно направилась навстречу Гарри, поражаясь тому, как в любой ситуации думает сначала о своих успехах. — Я только предполагала, как они действуют.

— Да, ты просто умница, — сказал Гарри уже спокойнее. — Так ничего страшного не произошло?

Гермиона поджала губы и медленно покачала головой.

— Рон и Джинни, — тихо произнесла она.

— Что с ними? — полным ужаса голосом спросил Гарри, отработанным за год жестом выхватывая волшебную палочку.

— Нет-нет, — поспешила успокоить его Гермиона, — они в безопасности.

— Так что же тогда? — Гарри повысил голос, отчего Гермиона поморщилась и слегка сжалась. — Извини. Просто ты ничего не говоришь. Скажи хотя бы, где они.

— Ты никогда не замечал, что они где-то пропадают в то время, когда у нас уроки? Свободные от занятий часы, а приходят в гостиную позже нас. Странно, не так ли? — Гермиона жестом пригласила Гарри идти за ней. На ходу у нее лучше получалось обрабатывать информацию и анализировать ее.

— Ближе к делу, — проворчал Гарри, но все равно последовал за подругой.

Они вышли сперва на внутренний дворик, полный учеников, которые желали насладиться последними солнечными деньками в году, затем на лужайку, где стайка первокурсников пыталась разделиться на команды для игры в Плюй-камни, и, наконец, на дорожку к озеру, куда направлялись, о чем-то переговариваясь, старшекурсники.

Всех этих людей Гермиона заметила только сейчас. Еще полчаса назад ей казалось, что на территории замка больше никого нет. Только она, Рон и Джинни, спешащие вперед, навстречу к брату.

— Боже, Гарри, — к удивлению для себя, Гермиона осознала, что ее шерстяной гриффиндорский шарф весь мокрый от слез, — я все это время была такой глупой.

Гарри молчал. Он понимал, что если Гермиона начинает говорить откровенно, то ее лучше не перебивать. Неважно, что он до сих пор не знает, куда они направляются. Он был уверен — подруга обязательно все расскажет. Только будет придерживаться плана, за считанные секунды набросанного в ее голове.

— Я вела себя отвратительно по отношению к Рону. Снисходительно, отстраненно — называй, как хочешь. Думала, что так правильно. Думала, надо показать свою независимость. И мне казалось, что ему нравится меня добиваться. Как будто это игра, приключение. Всем нам не хватает приключений после войны, правда? — Гермиона быстро схватила Гарри за руку и, встретившись с ним взглядом, немного смутилась.

— Ну, нет, — протянул Гарри. — Довольно приключений. Мне на всю оставшуюся жизнь хватит.

— Но на самом деле, — продолжала, всхлипывая, Гермиона, — все это время ему так нужна была моя поддержка. Я ужасный друг.

— Вы больше не друзья, — заметил Гарри и слабо улыбнулся.

— Все равно, Гарри. Я должна была с самого начала догадаться. Но нет. Я так занята подготовкой к ЖАБА, что просто не остается времени думать о чем-то еще. Но это же было так очевидно, лежало на поверхности… — Гермиона остановила сама себя и, коснувшись мантии Гарри где-то около предплечья, слабо сказала: — Пришли.

Девушка еще раз обвела взглядом представшую перед ней картину. У самого берега озера, словно сестры-близнецы, белели гробницы Дамблдора и Снейпа. Они как будто стояли во главе остальных, величественные и… одинокие. Да, в это время суток около мемориала и гробниц ходило немало учеников: некоторые приходили навестить погибших родственников и друзей, другие, как, например, первокурсники, почувствовать масштаб прошедшего сражения и разрушений, которые принесли темные волшебники. Но только там, где нашли последнее пристанище директора Хогварста, не было никого.

Краем глаза Гермиона увидела, как Гарри направляется прямиком туда, не смотря по сторонам и не замечая Рона и Джинни.

Брат с сестрой стояли у могилы Фреда, с опущенными головами. Они не держались за руки, не обнимались и не разговаривали друг с другом. Просто стояли. Гермиона не могла сказать — плачут они или нет. В первую минуту ей хотелось развернуться и уйти в замок, чтобы не мешать им. Ведь Джинни ясно дала понять после тренировки, что не хочет присутствия других людей, наблюдающих за ней, да и Рон соглашался взять Гермиону с собой с явной неохотой. И потом, она просто не сможет снова смотреть на его страдающее лицо.

Вытирая очередные слезы, от которых уже щипало кожу, Гермиона корила себя за трусость. Резко выдохнув, она направилась туда, где стоял Рон. Замедлила шаг, когда до него оставалась каких-то пара метров, на цыпочках преодолела это расстояние и медленно обняла его сзади за талию.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала она ему на ухо, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в щеку и опустила голову на его плечо.

Странно, последние несколько недель Гермиона много думала о том, как и когда скажет Рону об этом. А слова вырвались сами собой — в тот момент, когда она меньше всего ожидала.

Разогнавшись так, как будто собирался побить мировой рекорд по скоростной ходьбе, Гарри заставил себя притормозить прямо перед гробницей из белого мрамора, в которой лежал Альбус Дамлдор. Невольно перед глазами юноши стали пробегать воспоминания о том, как он вместе с друзьями осторожно вкладывал Бузинную палочку в ледяные пальцы прежнего хозяина.

Гарри провел рукой по холодному белому мрамору и вздохнул. Он хотел что-то сказать, но чувствовал себя неловко из-за всех этих посторонних людей, которые приходили сюда. Вот и сейчас вокруг этого надгробия скопилось по меньшей мере пять учеников. Они перешептывались между собой, иногда повышая голос. Гарри хотелось прикрикнуть на них, сказать, что они не имеют права вести себя так на могиле Дамблдора, но он продолжал молчать. Мысли в голове накапливались как снежный ком, обрастали в предложения, в большой, связный текст, но так и не выходили наружу.

Гарри даже не мог понять, что чувствовал в этот момент. С одной стороны, он хотел быть единственным учеником, который имеет право приходить сюда. Ведь это у него были индивидуальные уроки с директором, он — тот единственный, которому Дамблдор доверил свои знания. С другой — Гарри осознавал, почему профессор делал это. Возможно, он не был самым любимым учеником Дамблдора и, если бы не то пророчество, даже не знал бы его по имени.

Решив подумать об этом чуть позже, Гарри развернулся и оказался лицом к лицу с другой гробницей, в которой покоился Северус Снейп. В отличие от предыдущей, вокруг этой никого не было, за исключением одной девушки в мантии Слизерина, Гарри знал ее по совместным урокам зельеварения, но не запомнил имени. Девушка сидела на коленях и тихо плакала, уткнув лицо в серебристо-зеленый шарф своего факультета.

Сначала Гарри решил не обращать на нее внимания, а просто постоять здесь и поразмышлять о том, кем же на самом деле был этот человек и для него, и для всего магического мира. Но эти всхлипывания, хоть и тихие, совершенно мешали думать.

— Эй, — Гарри окликнул девушку, усаживаясь на колени на противоположной стороне гробницы, — не помешаю?

— Нет, — продолжала всхлипывать девушка.

— Как тебя зовут? — поинтересовался Гарри.

Девушка подняла голову и, осознав, кто перед ней, сощурила глаза.

— Знаменитый Гарри Поттер даже не прилагает усилий, чтобы запомнить имена своих новых одноклассников, не так ли? — спросила она надменным тоном, точно их на Слизерине этому специально учили.

— Нет, я просто… — начал Гарри, но так и не смог придумать правдоподобной отговорки.

— Все в порядке, — оборвала его слизеринка. — Нас почему-то все остальные до сих пор избегают, даже ты. Как будто каждый студент Слизерина — родственник Пожирателя смерти. Ну это же просто смешно! Мы не виноваты, что Распределяющая шляпа назвала этот факультет! — закончила она, уже более теплым тоном.

— Да, смешно, — Гарри издал вымученный смешок. — Ты так и не сказала, как тебя зовут.

— Твоя подружка Джинни должна знать меня. Я Патти.

— Очень приятно, Патти, — сказал Гарри и, не найдя больше что сказать, начал смотреть по сторонам.

— Послушай, Поттер… вернее, Гарри. Я хотела сказать, что… хотела поблагодарить тебя за все это.

— За что? — Гарри нахмурил брови и снова посмотрел на девушку.

— Ой, не притворяйся, будто не знаешь! За победу, за что еще. Знаю, многие среди слизеринцев не очень рады, что их родители в бегах, но есть те, которые считают тебя героем. Ты помог победить Темного Лорда, теперь мы можем жить в мире.

— Не за что, — отозвался Гарри каким-то отсутствующим голосом, словно вспоминал что-то.

— Патти, — он вспомнил, чем привлекла его эта слизеринка, — ответь мне на один вопрос.

— Постараюсь.

— Минуту назад ты плакала. Почему?

— О, — щеки девушки покрылись румянцем, а лицо вновь скривилось из-за подступающих рыданий, — это так несправедливо. Я имею в виду то, что профессор Снейп на самом деле был очень хорошим, но никто так и не узнал об этом.

— Это точно, — промямлил Гарри, в очередной раз вспоминая все то, что увидел в Омуте памяти в кабинете Директора.

— Да тебе-то откуда знать! — огрызнулась Патти. — У нас по гостиной легенды ходили о том, как он с тобой обращался. И ты, между прочим, всегда отвечал ему взаимностью.

— Ну, ладно-ладно, — Гарри занял оборонительную позицию. Он не собирался в подробностях рассказывать о том, что заставило его изменить мнение об учителе. — Но что он сделал тебе, что ты его так защищаешь теперь?

— Это личное.

— Я никому не расскажу.

Около минуты Патти внимательно изучала его лицо, стараясь найти тень усмешки или какой-то подвох в намерениях Гарри.

— Ну, хорошо, — выдохнула она, — только не смейся.

— Что ты, — отозвался Гарри, хотя уже был полностью настроен на предстоящий рассказ.

— Как-то на пятом курсе он оставил меня после уроков, потому что я не сделала домашнее задание. Не то чтобы я кое-как выучила урок по Защите, я вообще не открывала книгу. Он заставил меня тогда чистить все использованные пробирки в его старом кабинете зельеварения. Я была жутко расстроена и расплакалась прямо во время отработки наказания. Конечно, профессору было все равно: все знают, что он не проявляет сочувствия к ученикам. Но мне было просто обидно, ведь я неплохо учусь и всегда справляюсь с домашними заданиями. И после одного из моих всхлипов он не выдержал и попросил меня прекратить. А потом я сказала, что не могу, потому что слишком расстроена. — Патти перевела дыхание. — Ну, и тогда профессор Снейп в своей специфической манере спросил, уж не расстроило ли меня это смехотворное задание. Я ответила, что нет и что я не сделала домашнюю работу не потому, что не хотела или не поняла ее, а потому что накануне увидела своего лучшего друга на школьном дворе. Он целовался с какой-то гриффиндоркой. Я точно не помню, что случилось потом, кажется, профессор как-то странно изменился в лице, а потом, чего я даже представить не могла, очень тихо и быстро сказал «извините» и вышел из кабинета. И тогда я поняла, что он не такой бесчувственный, каким хотел казаться. Возможно, он тоже испытывал к кому-то безответные чувства. И сейчас я плачу потому, что никто так этого не узнает.

Гарри слушал очень внимательно, жадно ловил каждое слово. Сначала он не понимал, к чему ведет эта девушка, но потом, когда в своем рассказе она дошла до лучшего друга и другой девчонки, все встало на свои места. Снейп вспомнил себя и Лили. Ему тогда, наверное, стало очень плохо, и он поспешил выйти из кабинета, чтобы ученица ни в коем случае не увидела эмоций на его лице.

Прошло то время, когда Гарри винил себя во всем, что происходило между ним и Снейпом. Конечно, он доставлял тому немало страданий своим вызывающим поведением и бесконечными упоминаниями о храбрости своего отца, но ведь Снейп и сам не жаловал Гарри. Он мог бы относиться к нему нейтрально, как будто его вообще не существовало. Вместо этого профессор использовал каждую возможность, чтобы досадить Гарри, унизить его перед всеми, обозвать его отца трусом.

С другой стороны, Гарри никогда не забудет, что Снейп сделал для него. На какие жертвы шел и как рисковал собой, когда помогал ему, послав меч Гриффиндора. Нет, Гарри не мог ненавидеть Снейпа после всего, что случилось. Он стал относиться к нему с теплом. Может быть, он не забыл всех произошедших между ними конфликтов, а может, к нему до сих пор не пришло сознание того, что Снейп умер, но он больше не чувствовал, что вот-вот заплачет при одном только упоминании его имени. Тем не менее, Гарри бы почувствовал огромное облегчение, если бы у него была хоть малейшая возможность просто извиниться. Сказать одно слово и снять огромный груз со своей груди.

— Я бы очень хотела с ним поговорить, — продолжала Патти. — Возможно, он бы мог рассказать о себе чуть больше, чем мы все знали. Но вряд ли кого-то пустят в кабинет Директора, просто чтобы побеседовать с портретом. Да и кого я обманываю? Профессор Снейп даже после смерти не захочет разговаривать.

Гарри почувствовал, как кровь резко прилила к его щекам.

— Что ты сейчас сказала? — тихо переспросил он, стараясь не спугнуть тот маленький шанс, который у него появился. — Про портрет?

— Ходят слухи, что это ты просил Макгонагалл повесить портрет Снейпа в кабинете Директора. Ну, так теперь он там висит. Эй, ты куда?

— Прости, Патти! — на бегу говорил Гарри. — Спасибо за идею!

Кабинет Директора! Как он мог забыть?

Гарри бежал по траве, внутреннему дворику, а затем и по замку, не обращая внимания на учеников, которых сбивал с ног. В другой ситуации он непременно бы остановился, чтобы извиниться, но сейчас в его голове было слишком много мыслей. Вопросы вспыхивали один быстрее другого, он с трудом успевал проговаривать их про себя.

Казалось, что Гарри так быстро никогда не бегал. С поразительной скоростью он добрался до горгульи перед кабинетом Директора, но только чтобы осознать, что он не знает пароля.

— Дамблдор! — выкрикнул он наугад, но изваяние не шевельнулось.

Ну конечно, кто будет использовать один и тот же пароль два года подряд?

Гарри задумался. Если в то время, когда Альбус Дамблдор был директором школы, пароли выбирались исходя из его предпочтений в сладостях, то Макгонагалл наверняка установила что-то схожее с ее интересами. Но чем она интересовалась?

— Трансфигурация! — снова попытал счастья Гарри, и на этот раз ничего не произошло.

— Трансфигурация сегодня, современная трансфигурация, основы трансфигурации, Гриффиндор, квиддич, кубок школы, соревнование факультетов…

— Орден Мерлина, — твердо произнес голос, принадлежащий директору Макгонагалл, и горгулья отпрыгнула в сторону.

— Д-добрый день, профессор, — запинаясь от неожиданности, пролепетал Гарри.

— Добрый день, Поттер, ¬— в своем обычном равнодушном тоне ответила Макгонагалл. — Полагаю, раз вы пытались подобрать пароль к моему кабинету, вам что-то там нужно?

— Простите, мэм, я не хотел так вламываться, просто…

— Нет-нет, это мой недочет, — Макгонагалл изобразила что-то, отдаленно напоминающее улыбку, — все учителя школы знают мой пароль. Теперь и вы о нем осведомлены. И все же, могу я узнать, что вам нужно в моем кабинете, прежде чем мы войдем?

— Профессор, я бы хотел поговорить с профессором Дамблдором и профессором Снейпом, если вы…

— Распорядилась повесить его портрет? Конечно же, вы ведь так просили. Да и потом, после рассказов о нем, я уверена в том, что Северус был на нашей стороне.

— Так оно и было, — подтвердил Гарри и кивнул головой для убедительности. — Так мне можно войти?

— Разумеется, Поттер. Пойдемте.

— Мне бы только хотелось… поговорить с ними наедине, мэм, — выпалил Гарри на одном дыхании, как будто от скорости его речи зависела величина гнева Макгонагалл.

— Хорошо, я позволю вам это сделать, — спокойно ответила она, и Гарри выдохнул, — только если это не займет много времени. Мне нужно заняться корреспонденцией. Будучи директором и его заместителем одновременно, это, знаете ли, непросто.

— Я понял, профессор! — Бодро ответил Гарри. — Спасибо вам!

— Не за что. Постойте, Гарри. Вы же знаете, что можете ко мне обратиться с любым вопросом? — Минерва сощурила глаза, как будто ожидала немедленных откровений от Поттера.

— Да-да, конечно, спасибо еще раз, — буркнул Гарри, становясь на крайнюю ступень движущейся лестницы. — Я скоро! — напомнил он, когда лестница уже подвозила его к порогу директорского кабинета.

Юноша уже не мог вспомнить о том, что еще пару секунд назад говорила ему профессор Макгонагалл: все мысли его были заняты предстоящей беседой с директорами Хогвартса. Он с трудом обратил внимание на небольшую перестановку в кабинете, на отсутствие большинства колб и приборов, которые стояли во времена Дамблдора. Не было также и Омута Памяти. Зато письменный стол увеличился в размерах, и на нем громоздились гораздо более высокие стопки пергаментных свитков различной толщины, всевозможных журналов и книг.

Как только они почувствовали присутствие постороннего человека, то сразу поспешили привести себя в порядок: журналы закрывались и складывались в алфавитном порядке, книги оставались открытыми, но выравнивали свои переплеты, чтобы лежать параллельно краю стола, перья прекращали подписывать какие-то бумаги и по очереди опускались в чернильницу. Все это, безусловно, удивило бы Гарри, вызвав немало любопытства, но в другой ситуации. Сейчас его глаза были прикованы к дремлющему Альбусу Дамблдору на портрете и к пустому полотну рядом с ним.

— Профессор Дамблдор, — негромко позвал Гарри, но старик на портрете никак не отреагировал. — Профессор Дамблдор, сэр!

На этот раз бывший Директор Хогвартса встрепенулся, открыл глаза и несколько секунд смотрел прямо перед собой, пытаясь понять, что происходит.

— Простите, что разбудил, — спешно добавил Гарри.

— Гарри, мальчик мой! — воскликнул Дамблдор. — Рад тебя видеть. Честно признаться, я ожидал, что ты заглянешь гораздо раньше. По крайней мере для того, чтобы выслушать мои поздравления с новой должностью.

— Откуда вы…

— Откуда я знаю? О, я сам рекомендовал тебя профессору Макгонагалл. Я теперь часто даю ей советы. Так непросто поначалу быть директором такой большой школы.

— Спасибо, сэр, — отчеканил Гарри и замолчал.

— Прости мне эту торопливость. Ты, верно, хотел поговорить со мной?

— Да, профессор, — начал Гарри. — Речь о том, что я сегодня побывал в мемориале, первый раз после прощальной церемонии.

— Да, Минерва много мне о нем рассказывала. Жаль, что я не могу посмотреть на него своими глазами. Любопытное, должно быть, зрелище.

—Но речь не об этом, — перебил Гарри. — Я встретил там студентку Слизерина, и она подала мне идею… В общем, я бы хотел поговорить с профессором Снейпом, но сначала посоветоваться с вами. Кстати, где он? Ни на одном другом портрете я его не нахожу, — Гарри обвел взглядом стены кабинета в поисках картины, где, возможно, сейчас шло чаепитие с участием Снейпа.

— Гарри, я должен тебе кое-что объяснить, — Дамблдор поудобнее уселся в кресле и отправил в рот какое-то угощение. — Должно быть, ты хочешь поговорить о том, что увидел в Омуте памяти. Но если бы не отчаянное положение, профессор Снейп никогда бы не открыл тебе свои воспоминания. Он бы рассказал только то, чего хотел я. Все то, что ты увидел, должно было остаться тайной, глубочайшей тайной профессора Снейпа. Да, я был не согласен с этим, хотел, чтобы весь мир увидел его настоящее лицо, лицо человека, который любил и страдал, который служил на благо добра и ненавидел зло. Но я также уважал его выбор. Поэтому прошу и тебя об этом же.

— Я не стану его осуждать или порицать! Мне достаточно извиниться перед ним.

Дамблдор вздохнул.

— Гарри, как бы я хорошо ни относился к профессору Снейпу, тебе не стоит забывать, с каким предубеждением относился он к тебе все семь лет. И это было неправильно. Так что тебе не зачем извиняться за свое поведение.

— Но, возможно, если бы мы просто могли поговорить…

— Как только портрет Северуса появился в этом кабинете рядом с моим, он тут же навестил меня и изъявил желание иметь еще один. Я передал эту просьбу профессору Макгонагалл, которая распорядилась повесить дубликат в секретном месте, так чтобы никто не смог его найти. Он не хочет, чтобы ты искал с ним встречи. И я вынужден просить тебя об том же, Гарри. Прими то, что случилось, и отпусти. Ты ни в чем не виноват перед профессором Снейпом, так же как и он ни в чем не виноват перед тобой. Я не беру сейчас во внимание ваше отношение друг к другу. Помни его как благороднейшего человека и хорошего, ответственного учителя.

С минуту Гарри молчал, тупо уставившись на черный холст, на котором должен был быть изображен Северус Снейп.

— Хорошо, профессор, — наконец произнес он. — Только когда он появится, обещайте мне, что передадите мои извинения.

— Разумеется, — согласился Дамблдор. — И, прежде чем ты уйдешь, Гарри, я хочу, чтобы ты знал: ты всегда можешь прийти сюда побеседовать со мной. Порой, общество стариков изрядно надоедает.

— Обещаю, сэр, — ухмыльнулся Гарри. — Простите, но я должен идти. Профессор Макгонагалл и так пожертвовала для меня своим свободным временем.

— До встречи, — довольно сказал Дамблдор и, прежде чем Гарри успел ему ответить, снова погрузился в глубокий сон.

— Ты с ума сошла, Джинни! — завопил Рон, оглянулся по сторонам и, поймав удивленные взгляды других игроков Гриффиндора, понизил голос до полушепота: — Ты сошла с ума, — повторил он.

Джинни закончила заправлять шнурок в ботинок и, убрав ногу с лавки и выпрямившись во весь рост, уперла руки в бока и скорчила рожицу брату.

— И ты ее в этом поддерживаешь? — Рон обратился к Гарри.

— Абсолютно, — ответил тот и в подтверждение слегка кивнул головой.

— Тогда вы оба из ума выжили! — заключил Рон. — А вдруг ничего не выйдет?

— Я же говорила тебе, Гарри, что не стоит ему сообщать. Как знала — он будет против. Теперь только еще больше волноваться станет, — Джинни пожала плечами и, сняв с запястья резинку, забрала волосы в высокий хвост.

— А по-моему, мы правильно сделали. Вратарь должен знать, что ему, возможно, дольше обычного придется стараться, — Гарри взял в руку метлу и погладил ее по древку, как будто настраивая на игру.

— Эй! Я, между прочим, рядом с вами стою! Послушайте, вы понимаете, что если этот план провалится, то мы вообще сегодня зря выходим на поле!

— Рискнуть стоит, — ответила Джинни и, сурово посмотрев на брата, добавила: — Это должно остаться только между нами тремя. Понятно? Остальным игрокам ни слова. Они до сих пор не отошли от того, что матч назначили так рано.

— Ни слова о чем?

— Гермиона, ты меня напугала, — выдохнула Джинни.

— Извини, — девушка спрятала в сумку книгу, которую читала за завтраком и по пути в раздевалку Гриффиндора, стряхнула с мантии несуществующую пылинку и выпрямилась. — Я слушаю.

— Тебе это знать необязательно, — огрызнулась Джинни. — Ты все равно ничего не понимаешь в квиддиче.

— Она хочет, чтобы Гарри просто так летал над полем и делал вид, что ищет снитч, пока охотники будут забивать голы. А когда забьют достаточно — то можно и игру заканчивать.

— Но это же очень рискованно! — воскликнула Гермиона.

— Я понимаю, — подал голос Гарри, — но летаю я все-таки лучше мешка с костями, так что, может, доверитесь нам?

Джинни победно вскинула голову и, развернувшись, окликнула остальных игроков: ведь пора было выходить на поле.

—Удачи, — шепнула Гермиона, поднялась на цыпочки и поцеловала Рона в щеку. — Ты будешь лучше всех, я знаю.

— Подожди, у нас еще есть минута, пока сестра будет говорить напутствия, — Рон взял девушку за руку, притянул к себе и крепко-крепко обнял, положив подбородок ей на макушку.

— Ро-о-он! — крикнула Джинни. — Быстрее сюда, я не начну без тебя!

— Иди, — Гермиона отстранилась и, подняв перед собой руки со скрещенными пальцами, добавила: — У нас с Луной и Хагридом лучшие места. Будем кричать громче всех.

— Только не сорви голос, — Рон улыбнулся и, проводив взглядом Гермиону, направился к команде.

Перед самым вылетом Джинни еще раз подбодрила игроков:

—Давайте все сделаем себе подарок на Хеллоуин, — и, изящно оттолкнувшись от земли, направилась к центру поля.

Вслед за ней в воздух поднялись остальные два охотника, два загонщика, вратарь и ловец.

Для конца октября погода была довольно приятная. Ветер был не слишком холодным и не слишком сильным. Из-за редких облаков выглядывало солнце. Для настроя болельщиков и боевого духа команды погода была прекрасной, но Гарри она сильно осложняла задачу. На солнце снитч будет ярко блестеть, поэтому заметить его станет намного проще. Теперь Гарри придется постараться, чтобы долго сбивать с толку ловца команды соперников.

— А теперь поприветствуем капитана команды Гриффиндора Джинни Уизли! — закричал комментатор, четверокурсник из Рейвенкло, мальчик, любивший делать шоу из всего на свете. — Она учится на последнем курсе и встречается с Гарри Поттером, ловцом команды и спасителем магического мира!

Гарри так крепко сжал рукоятку метлы, что даже костяшки пальцев побелели. Он подлетел поближе к трибуне профессоров, где сидел комментатор, чтобы разобраться с ним, но увидел, как профессор Макгонагалл склонилась над мальчиком через несколько рядов.

— Говорите об игре, а не игроках, Уайт! Еще одна подобная выходка — и это будет вашим последним матчем. Вы меня поняли?

— Да, п-профессор, — залепетал мальчик и стал по очереди называть всех игроков команды Слизерина, только что вылетевшей на поле.

— Я надеюсь, не стоит напоминать вам о честности игры, — сказала мадам Хуч, которая судила сегодняшний матч. — Три, два, один! — Она свистнула, возвещая о начале, и выбросила квоффл вверх.

— И мяч в руках охотника Слизерина, к сожалению, не помню его имени, — начал комментатор и тут же вызвал массу недовольных криков со стороны трибуны, одетой в серебристо-зеленое. — Не злитесь, обещаю к следующему матчу выучить все имена. Пас очередному игроку — какая неудача — мяч у Гриффиндора, кажется, у охотника по имени Дин Томас. Блестящий пас капитану — Джинни Уизли, вы знаете, они пару лет назад, встре… ай! Уизли стремительно несется к воротам соперника, уворачивается от бладжера, бросок! Отличная реакция вратаря, счет не открыт! А тем временем знаменитый ловец Гарри Поттер не спешит искать снитч. Может, это новая тактика команды, или он просто потерял нюх во время борьбы с Сами-Знаете… не надо, профессор!

Гарри закатил глаза, удивляясь, сколько еще Ли Джорданов придется повидать Хогвартсу, и принялся за исполнение намеченной тактики. Он обвел поле глазами в поисках ловца Слизерина — мальчика, которому на вид нельзя было дать больше четырнадцати лет. Он отчаянно летал между игроками, иногда мешая тем самым совершать пасы, уворачивался от бладжеров, но изо всех сил старался заметить маленький золотой отблеск где-то в пределах досягаемости. Гарри и сам еще не заметил снитча и пока не собирался применять отвлекающие маневры, чтобы потом они были внезапными и выглядели натурально. Все, что ему оставалось делать — это следить за ловцом другой команды и мысленно просить метлу лететь чуть быстрее.

— Кажется, Слизерин планирует применить тактику Ястреба, — тем временем продолжал рэйвенкловец с фамилией Уайт, — да-да, посмотрите! Охотники выстраиваются в клин и стрелой летят к воротам Гриффиндора. Уизли–охотник, пытается помешать, к ней присоединяется Томас, но ничего не выходит. Посмотрим на действия Уизли–вратаря, он кажется немного сбитым с толку. Трибуны затихли и… Слизерин открывает счет, десять — ноль!

Гарри громко выругался, уверенный, что его никто не услышит из-за оглушающих криков слизеринцев. Мысленно призывая Рона успокоиться и сосредоточиться, он продолжал следить за ловцом Слизерина, который все по-прежнему нарезал круги и, кажется, слегка устал.

— Слизерин делает очередную попытку забросить мяч в кольцо Гриффиндора, но вратарь вовремя ловит квоффл и передает его своей сестре. Кажется, что-то происходит с метлой Джинни Уизли: она странно дергается из стороны в сторону.

У Гарри перехватило дыхание. Он бросил взгляд на Джинни и сорвался с места, чтобы прийти на помощь, но вовремя увидел, что она специально ведет метлу в таком направлении, чтобы не дать возможности охотникам противника выхватить квоффл. Он хлопнул себя по лбу: эта тактика столько раз обсуждалась на тренировках, а он все равно сорвался с места в ту же секунду, как услышал охи и ахи болельщиков.

— Но посмотрите, как ловко Уизли пробирается к воротам Слизерина. Вылет один на один… Кажется, Джинни решает, в какое кольцо закинуть мяч… Бросок… Гол! Гриффиндор выравнивает счет.

— Ура! — раздалось с трибуны красно-желтого цвета, и Гарри вместе с ликующими зрителями оторвал руки от древка метлы и стал аплодировать.

Он снова перевел взгляд на своего соперника и увидел, что, уворачиваясь от бладжера, тот упустил из вида снитч, который кружил теперь в паре футов от него. Наклонившись вперед, Гарри заставил метлу лететь почти с максимальной скоростью. Он опускался ниже, оставляя вверху охотников и загонщиков. Из-за свистящего в ушах ветра он почти не слышал комментариев, но ему пока было все равно. Главное — не допустить, чтобы Слизерин выиграл первый матч сезона. Гарри вытянул руку вперед, и его действия возымели ожидаемый успех. Вслед за ним стремглав кинулся ловец другой команды, пытаясь набрать ту же скорость, чтобы первым поймать заветный мяч. Гарри планировал продолжать этот маневр как можно дольше, чтобы маленький снитч успел опять стать почти невидимым и отдалить момент окончания игры. Но через пару секунд ловец Слизерина понял, что его обманывают и взмыл вверх, чтобы вовремя разглядеть появление золотого блеска.

Теперь Гарри не собирался просто висеть в воздухе. Он намеревался первым отыскать снитч, чтобы больше не допустить такой оплошности и не нервничать раньше времени. Поднимаясь вверх, он услышал, как комментатор оглашает счет: тридцать — десять в пользу Гриффиндора.

Через полминуты Джинни взяла тайм-аут. Очень вовремя — Гарри на секунду показалось, что слизеринский ловец заметил снитч.

— Рон, — начала она, — не думала, что скажу это, но ты отлично держишься. Продолжай в том же духе, молодец. — Она улыбнулась брату, щеки и уши которого тут же начали покрываться румянцем. — Дин, постарайся пасовать точнее. Ясмин, — так звали третьего охотника команды, — неплохо играешь, но не бойся их, они специально тебя запугивают. Ребята, — Джинни обратилась к загонщикам, — вы тоже хорошо справляетесь, немного больше точности. Гарри, — она потянула его за рукав, отвела чуть в сторону и, наклонившись поближе, зашептала: — Я не хочу им говорить, чтобы не расстраивать, но Слизерин собрал неплохую команду. Рон вряд ли продержится долго, скоро начнет уставать. Я постараюсь забить еще парочку голов, можно так же рассчитывать на Дина. Ловец у них тоже неплохой, снитч видит не хуже тебя. Я вспомнила, как его зовут — Оуэн Сорос. В прошлом году он начинал играть за команду, пока квиддич не отменили. Когда у нас будет отрыв хотя бы в пятьдесят очков — начинай ловить снитч. Для первого матча и общий перевес в двести будет неплохим.

Гарри кивал, разрываясь между тем, чтобы стараться запомнить то, что ему говорила Джинни, и заполнявшей его теплотой и гордостью за нее. С каждой минутой она все больше проявляла себя как настоящий капитан и прирожденный лидер.

— Чему ты улыбаешься? — встревожено спросила она.

— Не перестаю думать о том, какая ты замечательная.

— Так не пойдет, — серьезно сказала Джинни, но Гарри не мог не заметить ее расплывшихся в улыбке губ. — Во время квиддича думаем только об игре.

Она вернулась к остальным игрокам и, хлопнув в ладоши, взлетела. Ее примеру последовали прочие. Матч продолжался.

Джинни оказалась права: Рон стал хуже концентрироваться. К тому времени как Гриффиндор забил еще три гола, Слизерин ответил двумя, и теперь счет составлял шестьдесят — тридцать. Оуэн Сорос уже неоднократно замечал снитч, но каждый раз ему мешал то не вовремя появившийся бладжер, то Гарри.

Облака стали тяжелее и гуще и вскоре затянули все небо, так что даже слабенький лучик солнца не мог пробить эту завесу. Гарри в душе радовался: теперь ловцам надо полагаться только на собственный опыт, которого у него было намного больше, чем у слизеринца. Необходимо только подождать, когда охотники красно-желтых увеличат разрыв до пятидесяти очков.

И такой момент почти настал: Гриффиндор с трудом сумел оторваться на сорок очков, и Гарри принялся высматривать снитч, надеясь, что к моменту его поимки команда будет опережать соперника с бОльшим счетом. Он заметил его через пару минут, одновременно с Соросом. Коварный золотой шарик летел вверх, и два игрока направили свои метлы почти вертикально, соревнуясь в скорости. Метлы у обоих были не самые проворные, и снитч мчался ввысь гораздо быстрее их.

Когда ловцы поднялись настолько, что уже невозможно было услышать крики толпы, снитч сделал маневр и резко полетел вниз. Гарри успел поменять направление метлы быстрее слизеринца и теперь лидировал в гонке. Достигнув уровня самой высокой трибуны, снитч полетел горизонтально, Гарри последовал за ним. Сорос едва поспевал выравнивать свою метлу, но, несмотря на это, не сильно отставал от Гарри.

Тот оглянулся назад, чтобы прикинуть, сколько футов отделяет его от соперника, когда в его поле зрения попала кромка Запретного леса. Отсюда ему привиделось какое-то движение в сторону поля. Что-то, закутанное в черные плащи, словно плыло по воздуху, оторвавшись от земли на пару дюймов. Эти темные пятна были слишком похожи на дементоров. Их присутствием объяснялась даже резкая смена погоды. Гарри никак не мог допустить, чтобы они приблизились к стадиону. Он потом выяснит, почему эти существа снова появились вблизи Хогвартса. Сейчас их надо было отогнать от толпы и выиграть матч.

Гарри снова направился к снитчу, насколько возможно увеличивая скорость, чтобы оторваться от Оуэна. Выхватив из-за пазухи палочку, он практически не задумывался о приятных эмоциях — достаточно было мимолетом взглянуть на пролетавшую мимо Джинни.

— Экспекто Патронум! — выкрикнул он, направляя палочку в сторону леса. Юноша даже не повернул голову, чтобы посмотреть на уплывающего в ту сторону патронуса: он заметил лишь боковым зрением серебристое сияние.

Снитч, тем временем, опять сменил траекторию и нырнул вниз. Гарри это было очень на руку. Он перегнулся через древко метлы и вовремя вытянул вперед правую руку, чтобы схватить пальцами золотой шар с серебряными крылышками.

— Гарри Поттер поймал снитч! — завопил комментатор. — Гриффиндор выигрывает матч со счетом двести двадцать — сорок!

Джинни нагнала Гарри по дороге в раздевалку.

— Сто восемьдесят очков тоже неплохой результат, — подбодрила она, — тем более у них сильная команда.

— Я бы смог дольше тянуть время, просто в последний момент мне показалось, что к полю приближались… дементоры, — Гарри выглядел озабоченно, ему срочно надо было поделиться своими мыслями с остальными.

— Ты вызывал патронуса? — поинтересовалась Джинни.

— Да.

— Я не видела. Или я смотрела в другую сторону, и он быстро ускакал, или растворился, не найдя дементоров поблизости.

— Хочешь сказать, что мне это привиделось? — ощетинился Гарри.

— Ну нет, что ты, — успокаивающе произнесла Джинни и мягко сжала его руку. — Все равно надо рассказать Рону и Гермионе.

Но быстро сообщить об увиденном Гари не удалось: в раздевалке игроки поздравляли друг друга с победой и обсуждали особо запомнившиеся моменты.

— Я пропустил четыре мяча, — жаловался Рон всей команде сразу, — целых четыре мяча!

— Зато поймал штук шесть, не меньше, — ободрил его Дин и приятельски похлопал по плечу. — Эй, ребята, кто со мной на кухню? Сегодня вечером в гостиной устроим праздник!

Команда одобрительными возгласами приняла это предложение.

— Рон, — позвал друга Гарри, — нам нужно поговорить. Переодевайся быстрее.

— А это никак не может подождать? — недовольно спросил Рон, — праздник же.

— Успеем на праздник, пусть начинают без нас. Встречаемся на выходе из раздевалки.

Гарри переоделся быстрее других и вышел на улицу. Навстречу ему, тяжело переводя дыхание, спешила Гермиона.

— Что… случилось? — прерывисто спросила она. — Я видела патронуса.

— Об этом я собираюсь с вами поговорить. Мне показалось, что из леса в направлении стадиона приближались дементоры. Я выпустил патронуса, чтобы не допустить их появления здесь. Только вот что дементоры…

— Погоди, — Гермиона жестом остановила тираду Гарри, — патронус был твой?

— Ну да, — Гарри нахмурился. — А что?

— Ничего, — Гермиона замотала головой, но по выражению ее лица было понятно, что она что-то скрывает. — Просто уточнила, — добавила она, и по ее губам скользнула какая-то странная улыбка. Последний раз она так улыбалась когда поняла, что Гарри неравнодушен к Джинни.

— Давай рассказывай быстрей, — буркнул выходящий из раздевалки Рон. — А то они все Сливочное пиво без нас выпьют.

— Откуда они возьмут Сливочное пиво? — подозрительно спросила Гермиона.

— Ну, ясное дело, из Хогсмида. Потайные ходы теперь почти каждый первокурсник знает.

— И кто же согласился туда пойти? — поинтересовалась Джинни.

— Дин и Ясмин, — ответил Рон и со знанием дела добавил: — Кажется, у них там что-то намечается.

— А ты что — эксперт по отношениям?

— Нет, я не позволю, — насупилась Гермиона, пропустившая последние пару реплик мимо ушей. — А если их поймает Филч? Не хватало еще, чтобы с Гриффиндора сняли очки, заработанные за победу в квиддиче. Поспешим, пока они не ушли.

— Гермиона, — застонала Джинни. — Ты хоть раз можешь расслабиться?

Но Гермиона не могла. Она до сих пор помнила, что произошло во время последней вечеринки в Общей гостиной, на которой она присутствовала, после выигранного матча на шестом курсе.

— Заодно и сову Кингсли отправим. Если Гарри и правда видел дементоров, то Министр должен об этом знать.

— Дементоры? — удивился Рон. — О чем вы, черт возьми, говорите?

— Ты, помнится, отмечать хотел вместо того, чтобы слушать, — съязвил Гарри. — Ладно, потерпим до замка. На ходу неудобно разговаривать.

Гермиона никогда не спала больше семи часов. Она считала, что сон отнимает слишком много времени, которое можно было бы потратить с пользой. Книгу почитать, например.

Вот и сейчас она сидела, облокотившись на изголовье кровати, подложив под спину подушку для удобства, и читала учебник по Рунам. Раз в несколько минут она принималась массировать виски, как будто для того, чтобы информация лучше усвоилась. Гермиона бы с удовольствием взяла пергамент, чернила и перо и начала конспектировать параграф, но полулежа писать было очень неудобно. К тому же в комнате без окон было темно, так что одной рукой приходилось держать над книгой зажженную волшебную палочку.

«Интересно, сколько сейчас времени?» — подумала девушка, и тут же напротив кровати на стене появились часы.

До завтрака оставалось еще два часа.

Гермиона выдохнула и поплотнее закуталась в уютное одеяло. Как бы ей ни нравилась эта комната, она все равно оставалась частью холодного каменного замка, и вылезать по утрам из теплой кровати было не так-то просто.

«Здорово было бы надеть махровые тапочки», — снова пронеслось в голове у Гермионы, и, опустив ноги на пол, она обнаружила мягкую домашнюю обувь.

Она подняла с пола черную школьную мантию, накинула ее на плечи и, слегка поежившись, пошла в ванную комнату. На душ Гермиона тоже предпочитала не тратиться, и через пятнадцать минут, полностью одетая и причесанная, девушка уже сидела на кровати и перелистывала страницы только что прочитанного параграфа, чтобы новое улеглось в памяти.

Рядом, лежа на животе и обняв подушку двумя руками, посапывал Рон. Одеяло сползло до середины его спины, так что теперь были видны веснушки на плечах. Всхрапнув, он повернул голову на другой бок, лицом к Гермионе. Улыбнувшись, она погладила Рона по щеке, где отпечатались следы от подушки. Он отозвался глубоким вдохом.

Секунду спустя девушке в голову пришла странная идея: сосчитать все веснушки на его спине. Но, досчитав до сотни и нежно дотронувшись до каждой пальцем, она поняла, что это настолько же бесполезное занятие, как и считать звезды на небе. Можно провести целый день, так и не закончив. Вместо этого она подтянула одеяло повыше, до самого подбородка Рона.

— Доброе утро, — раздался сонный голос, и Гермиона, вернувшаяся было к чтению, невольно подпрыгнула от неожиданности.

— Доброе утро, — ответила она, раскрывая учебник на следующей главе. — Давно ты не спишь? — Ее щеки слегка залились краской при мысли о том, что Рон не спал, когда она производила эти странные подсчеты.

— М-м-м…. — протянул он и зевнул. — Не уверен, что это был не сон. Ты почему меня не разбудила? — спросил Рон так тихо и невнятно, что едва можно было разобрать слова.

— Можешь поспать еще часок, это я рано проснулась.

— Угу, — послышался ответ, а вслед за ним снова громкое, но спокойное сопение.

Гермиона подумала о чашечке кофе, но прекрасно зная, что ничего не получит, продолжила чтение.

Так прошел еще час, пока Рон не проснулся окончательно и не потер руками глаза, отгоняя дрему.

— Черт возьми, почему нельзя начинать учиться днем? — проворчал он, считая своим долгом каждое утро пребывать в плохом расположении духа.

— Тогда бы день казался коротким, и мы бы не успевали делать домашние задания.

— И плохо бы учились, и ничего бы не знали, и не сдали бы наши ЖАБА, и не получили бы работу. Да-да, я все это знаю. Ладно, еще пять минут и встаю.

Гермиона хихикнула. Пять минут всегда превращались в десять, потом в пятнадцать, и в итоге почти каждый раз Рон сломя голову бежал на завтрак, чтобы не опоздать. Она готова была поспорить, что по тому же сценарию происходил подъем и в спальне мальчиков в гриффиндорской башне.

— А ты что смеешься? — спросил Рон, взял Гермиону за руку и потянул на себя.

— Ой! — девушка сначала пыталась сопротивляться и выворачивалась, но в итоге ее голова оказалась у него на груди.

Одной рукой Рон взял ладошку Гермионы и поднял на уровень глаз, а другой принялся нежно поглаживать ее волосы.

— У меня рука затекла, — осторожно напомнила Гермиона через минуту такого лежания.

— Извини, — чтобы резко не выпускать руку девушки, Рон плавно опустил ее вместе со своей на простынь. Вставать по-прежнему не хотелось. Чтобы хоть как-то продлить счастливые минуты, он обвел комнату глазами, словно в поисках темы для разговора.

— Откуда здесь часы? — вдруг спросил он, заметив нововведение. — Вчера вечером их вроде не было.

— Не было, — подтвердила Гермиона. — Мы же в Выручай-комнате. Дает все, что захотим. Мне порой кажется, что с каждым разом она все больше становится похожа на… — Вдруг девушка осеклась.

— На что? — заинтересовался Рон.

— Не важно, — буркнула Гермиона. Слова «на наш собственный дом» застряли в горле и никак не хотели выходить наружу. — Тебе не кажется, что пора вставать? — вдруг спросила она и, опершись локтем о кровать, развернулась и села на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с Роном. — Мы так и на уроки опоздаем, не только на завтрак.

— Кому нужны твои уроки…, — проворчал Рон себе под нос, в надежде, что Гермиона его не услышит.

Та взяла свободную подушку и легонько ударила ей Рона.

— Это было грубо, Рональд! Уроки важны всегда.

— Ну, ты тоже меня не по голове погладила, — заметил он и, перехватив подушку, оперся на нее и сел.

— К тому же Гарри расстроится, ведь первая у нас — Защита.

— Черт, — выдохнул Рон и закрыл глаза, — я совсем забыл. Защита. А я даже не начинал…

— Только не говори, что ты не сделал домашнее задание, — Гермиона устало вздохнула и закатила глаза. — Я же еще вчера вечером спрашивала тебя, все ли ты сделал, прежде чем идти сюда. И несколько раз переспросила, не осталось ли чего, что ты, может быть, забыл. Но ты же сказал, что перепроверил, и все…Что ты делаешь?

— Я подумал, что если поцелую тебя — ты замолчишь, — как ни в чем не бывало, сказал Рон и снова поцеловал Гермиону, как обычно, с громким звуком.

— Не чмокай так, — Гермиона поежилась.

— Что?

— Я попросила не чмокать, — повторила она.

У каждого были свои страхи. Рон боялся пауков, Гарри — дементоров. А Гермиона, кроме неудач, боялась еще того страшного звука целующихся Рона и Лаванды Браун. Как будто затычку вытаскивают из раковины — хуже не придумаешь.

— А еще говорят, я по утрам не в духе, — надулся Рон и снова откинулся на подушку, скрестив руки на груди и уставившись в другую сторону.

— Ну ладно, перестань, — Гермиона наклонилась и поцеловала Рона в кончик носа. Это означало «извини», но вслух эти слова произнести было еще труднее, чем признание в любви.

— А еще? — Рон старательно пытался изобразить недовольство, но губы предательски расплывались в довольной улыбке.

— А еще будет, когда ты, наконец, встанешь с кровати и оденешься. Сколько можно валяться? Я буду ждать тебя в Большом Зале, иначе ты никогда не соберешься, Рональд. — Гермиона настолько быстро, насколько позволяла ей ловкость, слезла с кровати и, подобрав с пола сумку, направилась к выходу.

— Подожди! Но как же… — крикнул ей вслед Рон, но дверь уже захлопнулась. — Как же это возможно, если ты не любишь целоваться при всех? — закончил он себе под нос и, неохотно поднявшись, поплелся в ванную.

* * *

— А вот и Гермиона, — сказал Гарри, подливая Джинни в кубок еще тыквенного сока.

— Только почему без Рона? — нахмурилась Джинни, следя взглядом за тем, как подруга прошла к гриффиндорскому столу и заняла место напротив парочки.

— Доброе утро, — обратилась Гермиона к друзьям.

— Доброе, — в один голос ответили Гарри и Джинни.

— А где Рон? — сразу принялась расспрашивать его сестра.

— Не знаю, — Гермиона пожала плечами и мгновенно покраснела.

— Мы с тобой, может, и в разных комнатах ночуем, — Джинни сощурила глаза, — но Гарри с Роном — в одной. Зачем скрывать, что ты только что из Выручай-комнаты?

— А зачем спрашивать, если все равно знаешь? — огрызнулась Гермиона.

Джинни подняла руки, будто защищаясь, и, покачав головой, вернулась к еде.

— Не знаю, как ты с этими двумя семь лет бок о бок, — буркнула она в сторону Гарри.

— Все в порядке, — отозвался он и улыбнулся Гермионе. — Надо же вымещать отрицательные эмоции. Между собой им трудно, не ругаясь.

— Жаль, что вы пропустили вечеринку, — как бы между прочим заметила Джинни и слегка подмигнула Гарри. — Дин и загонщики притащили пару бочонков Сливочного пива из Трех метел, устроили второй день празднования победы над Слизерином.

— Вечеринку? — возмутилась Гермиона. — Как они могли? Куда смотрели старосты? Ну, попадутся мне эти двое, кто им только значки дал… Джинни, что смешного в том, что я говорю?

— О, прости, — Джинни держалась за живот, давясь от хохота. — Я не могла не использовать эту возможность, ты такая сегодня с утра… самая что ни на есть Гермиона. Не было никакой вечеринки.

Гермиона бросила в сторону подруги свой фирменный уничтожающий взгляд, но промолчала.

— Кстати, о победе, — через минуту она все же подала голос. — С почтой должно прийти письмо от Министра, по поводу того, что произошло во время матча. Ну, вы понимаете, — она перевела взгляд с Гарри на Джинни и обратно. — Я о дементорах.

— Понимаем, — выдохнул Гарри. — Честно говоря, меня это очень беспокоит.

Джинни серьезно и внимательно посмотрела на Гарри, взяла его руку и крепко сжала в своей.

— Я думаю, что ничего страшного не происходит, — уверила она. — Все под контролем министерства.

— И то, что дементоры находятся в запретном лесу — тоже под контролем? — взъярился Гарри.

— Давай дождемся почты. Уверена, у Министра есть ответы на все наши вопросы.

— Разумно, — согласилась Гермиона.

Через несколько минут к компании присоединился Рон, все еще заспанный, растрепанный и с отметиной от подушки на щеке. Гермиона аккуратно пригладила ему волосы, чтобы не топорщились, и потерла большим пальцем щеку, на которой осталась зубная паста.

Джинни прыснула, но вслух ничего не сказала.

— А вот и почта, — сказал Гарри, когда на стол приземлилась его полярная сова. — Отдай, — приказал он птице, пытаясь выхватить из ее клюва конверт. Но создание отчаянно сопротивлялось и, более того, попыталось оцарапать хозяина.

— Наверное, это мне ответ от Министра, — заключила Гермиона и, вытянув конверт из клюва совы, погладила ее в знак благодарности.

В письме Кингсли благодарил ребят за то, что вовремя сообщили о своих подозрениях, и подтверждал, что небольшая группа дементоров действительно снова вышла из-под контроля, и ее нынешнее местоположение установить пока не удалось.

— «…Тем не менее, вынужден вас огорчить, но пока у нас не будет достаточного количества доказательств присутствия дементоров в Запретном лесу школы магии Хогвартс, я не могу послать туда отряд Авроров. У нас наблюдается катастрофическая нехватка кадров, и все они в данный момент заняты преследованием Пожирателей смерти. Впредь, если вы хотите обратиться ко мне за помощью или просто сообщить информацию любого типа, обращайтесь к моему помощнику, мистеру Перси Уизли. Так мы сильно сэкономим время и сможем взаимодействовать быстрее.

С уважением, Министр Магии, Кингсли Шеклболт.

P.S. Был рад получить от вас письмо, ребята. Удачи» — закончила читать Гермиона и, подняв голову, встретилась с озадаченными взглядами друзей. — Только мне показалось, что он пытается от нас отделаться?

— Нет, — задумчиво произнес Гарри, — хотя я считаю, что он просто торопился куда-то, когда пришло письмо, но в то же время не хотел заставлять нас ждать.

— Хотелось бы верить, — Гермиона прикусила губу. — Вот что действительно меня волнует, так это как мы соберем доказательства присутствия здесь дементоров?

— Пойдем в Запретный лес, — Гарри пожал плечами. — Небольшая проблема.

— А может, он так отнесся к сообщению о дементорах, потому что мы высказали это как предположение? — Джинни сощурилась. — В том смысле, что мы не уверены, что это действительно были дементоры.

— Одного меня здесь волнует, что нам предстоит теперь по всем вопросам обращаться к Перси? — встрял в разговор Рон.

— А в чем дело? — не поняла Джинни.

— Ты, конечно, новенькая в этих делах, — заметил Рон, — но обычно мы не посвящаем в наши планы множество людей.

— Ты не прав, Рон, — сказала Гермиона. — Перси — твой брат. Возможно, придется потратить много времени, чтобы объяснить ему стиль наших действий. Возможно, сначала он будет возмущаться из-за того, что мы нарушаем правила. Но, в конце концов, он в нашей команде.

— Согласен с Роном: у нас НЕТ времени! — Гарри повысил голос, привлекая к себе внимание. — Дементоры в запретном лесу, и нам нужно что-то с этим делать немедленно.

— Но, Гарри, — начала Джинни. — Нет ведь никаких…

— Доказательств? Я их видел своими глазами! — закричал он, так что сидящие рядом гриффиндорцы начали оборачиваться. — Извини, Джинни. Я не хотел повышать голос, само получилось.

— Все в порядке, — ответила она и натянуто улыбнулась.

— Давайте поговорим об этом позже, — закончил Гарри, поднимаясь с места. — У нас сейчас урок. Ладно, если вы опоздаете, но мне нельзя этого делать.

Друзья молча подхватили сумки и, выйдя из Большого зала, направились по коридору к кабинету защиты от темных искусств.

— Вы идите, — Джинни обратилась к Гарри и Рону. — Мы вас догоним, нам нужно в дамскую комнату.

С этими словами она взяла озадаченную Гермиону за локоть и потащила в туалет. Рон с Гарри переглянулись и, одновременно пожав плечами, пошли на занятие.

Джинни открыла кран с водой и, опершись руками о раковину, посмотрела в зеркало. Вторую ночь подряд она спала очень плохо: постоянно просыпалась от странных снов и потом долго ворочалась, пытаясь отогнать разные мысли. Немудрено, что под глазами появились темные круги.

Естественно, ни Рон, ни Гермиона, ни даже Гарри ничего не замечали. У парочки, из-за тренировок Рона и больших домашних заданий Гермионы, было и так слишком мало времени друг для друга, чтобы обращать внимание на кого-то еще. А Гарри полностью погрузился в мысли о дементорах, проникнувших на территорию школы.

— Ты хотела о чем-то рассказать? — Гермиона первая нарушила молчание. Она стояла позади Джинни, скрестив руки на груди. — Если это не срочно, то давай отложим. Мы опаздываем на занятие.

— Гермиона, ты можешь хоть иногда не думать об учебе? — Джинни резко обернулась и посмотрела в глаза подруге. Через секунду она же первая отвела глаза и тряхнула рыжей копной волос. — Извини. Я, возможно, обидела тебя за завтраком. Я сама не понимаю, что говорю. Наверное, я подкалывала вас с Роном, чтобы самой отвлечься.

— Ну, это было не слишком вежливо, — подтвердила Гермиона. — Я бы, конечно, обиделась, но очень уж взволнованный у тебя голос. Все в порядке? — Она сделала шаг вперед и коснулась руки Джинни, пытаясь успокоить подругу.

— Да, наверное. То есть нет. Ты права, я действительно волнуюсь. Понимаешь, вся эта шумиха вокруг дементоров…

— Ты думаешь, что Гарри не справится? — Гермиона тепло улыбнулась. — Уверяю тебя, он и не с таким сталкивался.

— Я знаю, — отмахнулась Джинни. — В его способностях я не сомневаюсь. Все дело в том, что… кажется, никто кроме него их не видел, дементоров. А ведь это произошло во время матча, на нем была вся школа.

— Так ты полагаешь, что… — Гермиона пыталась подобрать слово помягче, но все же решила сказать прямо: — Он их выдумал?

— Не знаю, — Джинни глубоко вдохнула и закрыла лицо руками.

— Поговори с ним об этом.

— Невозможно, — Джинни покачала головой и, опустив руки, снова посмотрела на Гермиону. — Ты видела его реакцию за завтраком, он уверен в том, что прав. Понимаешь, я думаю, что он соскучился по опасностям. Знаю, это очень странно звучит — ни один нормальный человек не захочет жить так, как он жил. Может, дело в том, что Гарри настолько привык спасать мир из года в год, что просто не может без этого. И теперь цепляется за малейшую возможность, как сейчас, с дементорами. Ведь это мог быть просто туман. — Она умолкла, но потом добавила: — Надеюсь, ты поняла, о чем я хочу сказать?

— Я поняла, — Гермиона прошла пару метров и встала рядом с Джинни. — Но, Джинни, я не думаю, что Гарри будет воображать опасность на каждом шагу. Слишком мало времени прошло с конца войны. У него есть школа, в которой все спокойно, квиддич, отношения с тобой. Он, наконец, может жить так, как обычный подросток, испытывать то, чего у него никогда не было, хоть и с опозданием.

— Я видела его глаза, когда он первый раз сказал о дементорах, — возразила Джинни. — Они как будто стали ярче от ожидания чего-то нового и опасного.

— Ты уверена, что это не было радостью от победы?

— Квиддич здесь совершенно не при чем.

— Тогда попытайся спросить Гарри о дальнейших действиях, — предложила Гермиона. — По его словам ты поймешь, воспринимает ли он это как очередную опасность или просто хочет до конца все выяснить. Джинни, ты тоже должна его понять. Он надеялся, что с падением Волдеморта все вернется на свои места. Теперь же, когда появилась угроза в виде дементоров, он уже не уверен в общей безопасности, считает, что его дело сделано не до конца и он должен это исправить.

— На это есть отряд Авроров Министерства! Нужно лишь подождать!

— Гарри привык полагаться только на себя. Министерство никогда не принимало его сторону. Все изменилось слишком быстро, он с этим еще не освоился. Признаться, и мне в новинку то, что наши начинания поддерживают. Кингсли в письме дал понять, что мы можем действовать сами так, как посчитаем нужным.

— Возможно, ты права, — согласилась Джинни. — А я себя накрутила.

— Ну вот видишь, все не так плохо.

— Просто я боюсь, что все будет так же, как в прошлом году. Гарри с головой окунется в это, так называемое, задание. Отгородится ото всех, будет считать себя обязанным всему миру и не успокоится, пока не добьется своей цели. А что в это время будет со мной?

— Не переживай, — Гермиона подошла к Джинни и крепко обняла ее. — Гарри больше никогда так с тобой не поступит. И даже тогда, когда мы находились в бегах, искали хоркруксы, он думал о твоей безопасности больше, чем о своей. Он мне не говорил, но я-то видела, как он каждую ночь часами напролет смотрел на точку с твоим именем на карте Мародеров, вместо того чтобы спать и набираться сил. Ты можешь ему верить. Он действительно очень тебя любит и никогда не обидит. И знаешь…

— М-м-м?

Гермиона задумалась на пару секунд.

— Нет, ничего. Просто поверь, Гарри сейчас очень счастлив.

— Спасибо, — прошептала Джинни, высвобождаясь из объятий Гермионы. — Я теперь ненавижу себя за то, что постоянно подшучиваю над тобой. Ты мне так помогаешь. Выслушиваешь, даешь советы.

— Пустяки, — Гермиона улыбнулась и поправила ремешок сумки на плече. — Без этого было бы не так весело, правда?

— Так, значит, тебе нравится? — оживилась Джинни и направилась к выходу из туалета.

— Только без фанатизма, прошу тебя!

— Это мы еще посмотрим, — улыбнулась та себе под нос.

Гермиона закатила глаза.

Гарри сел на краешек учительского стола и уставился на дверь. До начала урока оставалось минут пять, поэтому в классе находились только он, Рон и парочка особенно прилежных рейвенкловцев. Гарри изо всех сил старался не думать о том, что произошло за завтраком, ведь ему предстояло вести урок у своих однокурсников, а это он считал самым сложным в своей работе преподавателя. Особенно, когда дело касалось Рейвенкло. Студенты этого факультета, казалось, знали все и обо всем, нередко считали нужным поправлять его и вставлять свои замечания. Тогда на помощь Гарри приходили его друзья. Темпераментные Уизли пытались решать вопросы криками, а умная Гермиона заявляла о том, что на практике все намного сложнее, чем в теории.

Но мысли упорно лезли в голову. Гарри тревожила сложившаяся ситуация с дементорами, а также замечания Гермионы о том, что Министр потерял к Хогвартсу интерес, и с каждой минутой он все больше опасался, что Джинни перестала ему верить: слишком странно звучали ее вопросы. Возможно, Рон с Гермионой тоже сомневались, но за семь лет дружбы оба научились скрывать свои соображения, когда они шли вразрез с его, если чувствовали, что их друг пребывает не в самом лучшем настроении. А вот Джинни… Что с ней происходит? Неужели он стал бы врать самым близким людям и особенно любимой девушке о том, что видел? Такими вещами не шутят. По мнению Гарри, все было настолько серьезным, что требовало незамедлительных действий. Оставалось только убедить друзей и подготовить как можно больше людей к возможной опасности, не говоря о проблеме напрямую, чтобы не создавать лишней паники.

— Приятель, ты слышишь меня? — спросил Рон, и по его тону Гарри понял, что тот обращается к нему не в первый раз.

— Извини, я задумался, — он помотал головой и сосредоточил внимание на друге.

— Я спросил, что мы проходим сегодня.

— Увидишь, — буркнул Гарри и обвел взглядом классную комнату, проверяя, все ли собрались.

— Здесь свободно? — отстраненным голосом спросила только что вошедшая Луна Лавгуд, указывая на свободное место рядом с Роном. — Или это место для Гермионы?

— Ты же знаешь, что нет. Садись, — ответил Рон, подвигаясь к краю стола и перетаскивая за собой сумку.

Последними в класс, одновременно со звонком, вбежали Гермиона и Джинни. Обе выглядели немного взволнованными и чем-то обеспокоенными. Девушки заняли привычные места вслед за Роном и Луной (это был единственный урок, на котором Гермиона сидела не за первой партой, чтобы Гарри не обращал на друзей внимания и вел себя как можно естественней) и принялись доставать книги, свитки пергамента, чернильницы и перья.

— Всем привет, — начал Гарри. — Прежде, чем приступить, я бы хотел собрать у вас домашние работы. — Он никогда не применял магию, чтобы перенести все свитки себе на стол, потому что просто не знал, как заставить их подняться одновременно и постоянно забывал спросить об этом у Гермионы.

В задании заключалась еще одна сложность для Гарри. Если в других классах он мог позволить себе сократить работу, когда видел, что ученики устали, или ему самому предстояла тренировка по квиддичу, или он неважно себя чувствовал, то здесь, под постоянным надзором Гермионы, приходилось давать полный объем конспектов и эссе, указанный в плане. Однако становилось легче от мысли, что подруга всегда придет на помощь при проверке.

Гарри прошел по рядам, собирая свитки и проверяя, подписаны ли они, дошел до Гермионы и закатил глаза, когда увидел, что ее работа в два раза больше, чем требовалось. Он вообще слабо понимал смысл в ее потраченном времени, ведь, по сути, она задавала на дом сама себе. Гарри забрал у Джинни пергамент, половина которого была написана его собственным почерком, и подошел к Рону, но только затем, чтобы по виноватому выражению на лице друга понять, что тот ничего не сделал. Закончив обход, Гарри повернулся к классу.

— Итак, тема нашего сегодняшнего занятия уже немного знакома членам ОД, но даже им есть над чем поработать, — Гарри сделал паузу, как делали многие учителя в школе, чтобы заинтересовать аудиторию. — Заклинание Патронуса.

— Патронуса? — тут же переспросил какой-то парень из Рейвенкло. — Но в школе не проходят Патронусов.

— Это высшая магия, — поддакнула девушка с того же факультета, — очень сложная.

— Испугались, что не справитесь? — инстинктивно огрызнулся Рон, защищая друга.

Даже Гермиона выглядела слегка озадаченной, и Гарри не пришлось долго думать, почему: этой темы не было в ее учебном плане.

— Эй, не так быстро, — Гарри остановил перепалку и продолжил: — У меня на то есть причины. Во-первых, Министр магии лично сообщает, что не все дементоры находятся под контролем авроров, некоторые разгуливают по Великобритании, если к подобным существам можно применить это слово, — несколько студентов испуганно прикрыли рты руками, — так что в случае опасности вы сможете защитить себя и близких. Во-вторых, профессор Макгонагалл хотела, чтобы уроки Защиты походили на занятия Отряда Дамблдора, а там мы касались темы Патронуса, как важного защитного заклинания.

— Патронус не включен в ЖАБА, — не выдержал все тот же студент Рейвенкло.

— Вот мы и подобрались к самому главному, — пояснил Гарри. — Хотя заклинание и не входит в программу экзамена, но если вы им овладеете, то можете поразить принимающего его профессора и получить заслуженную «превосходно», как бы вы не отвечали до этого. Со мной такое произошло на СОВ. — Он улыбнулся, отмечая некоторое замешательство на лицах учеников. — Но если вы не хотите, то мы можем перейти к…

— Хотим! — выкрикнул гриффиндорец, до этого занятия никак не рассчитывавший получить «превосходно» на экзамене.

Еще минуту Гарри наблюдал за тем, как перешептывался класс, но по мере того как студенты улыбались и кивали друг другу, в нем росла уверенность, что он поступил правильно.

— Итак, — Гарри подошел к доске, постучал по ней волшебной палочкой и мысленно произнес заклинание, которое ему подсказала Гермиона. Тут же появилось слово «Патронус», точно выведенное мелом. — Как вы уже знаете, дементоры питаются нашими страхами и тревогами. Если эти существа находятся рядом, то мы не чувствуем ничего, кроме отрицательных эмоций. Дементоры словно поднимают их из глубины сознания и заставляют нас чувствовать себя несчастными, как будто в жизни никогда не будет больше радостных моментов. Заклинание Патронуса создает мощный барьер из положительных эмоций, который дементоры не могут выносить и отступают, — Гарри посмотрел в сторону друзей и еле сдержал улыбку: Гермиона быстро-быстро записывала все, что он говорит, а Джинни, закатив глаза, неодобрительно качала головой.

— У мало тренированных в этой области магии волшебников, — продолжил Гарри, — Патронус представляет собой облако серебристого пара, которое поможет ненадолго отогнать одного дементора. Однако и это получится не с первого раза. Но наша задача — пойти дальше и создать полноценного, телесного Патронуса, и чем сильнее он будет, тем с большим количеством дементоров сможет справиться.

— Что такое телесный Патронус? — послышался голос с задней парты.

— Очень сильная положительная энергия, которая принимает форму животного.

— Какого?

— Это зависит от человека. Но, как правило, Патронус может обретать форму только обычного, немагического животного.

— И как же его создать? — не отставал все тот же ученик.

— Ты замолчишь сегодня или нет? — возмутился Рон, вставая с места, чтобы получше рассмотреть нарушителя дисциплины.

— Все по порядку, — обращаясь к рейвенкловцу, сказал Гарри более резко, чем рассчитывал.

Джинни перегнулась через парту и, потянув брата за рукав мантии вниз, призвала его сесть.

— Для того, чтобы создать Патронуса, необходимо наполнить себя положительной энергией. Самый лучший способ — вспомнить что-то приятное, что сделало вас счастливее. Неожиданный подарок на Рождество, «превосходно» по сложному предмету или… что-то, связанное с близкими вам людьми. Когда вы полностью заполните себя радостными чувствами, произнесите заклинание «Экспекто Патронум». Можете попробовать. Воспоминание и заклинание.

Следующие несколько секунд прошли в молчании. Гарри наблюдал за тем, как меняется выражение лиц учеников: от озадаченных и хмурых к счастливым и улыбающимся. Некоторые не могли даже сдержать смешков, прикрывали рты руками и оборачивались по сторонам, чтобы проверить, не подсматривает ли кто.

— Если думаете, что готовы — приступайте к заклинанию, — напомнил Гарри, — «Экспекто Патронум».

— Экспекто Патронум! — почти хором произнес класс, и… ничего не произошло. Только у Гермионы из палочки вырвалось серебристое облако.

— Не переживайте, — успокоил Гарри, — с первого раза ни у кого не получается. Просто попробуйте вспомнить что-то еще, сконцентрируйте свое внимание и старайтесь снова.

В следующий раз кабинет наполнился свечением, исходящим от выдры Гермионы, а Рон, Джинни и другие члены Отряда Дамблдора смогли вызвать появление серебряных искр. Через пару минут по кабинету бегали, плавали и парили несколько разных животных, то и дело вспыхивали новые серебристые облачка. Тем не менее, большая половина студентов так и не смогла ничего добиться.

Результат не улучшился и к концу урока — всего один телесный Патронус добавился к тем, что Гарри уже видел ранее. Он посмотрел на настенные часы, висевшие над входной дверью, — до звонка оставалось не больше пары минут.

— Очень хорошо, — громко сказал он, стараясь перекричать невольно возникший в классе гвалт. — Честно говоря, я и не ожидал подобных результатов с первого раза. Вы все молодцы. В качестве поощрения я предлагаю вам не совсем обычное домашнее задание. Те, кто так и не смог получить телесного Патронуса — подумайте и напишите несколько строк о том, какое животное вы представляете на его месте. Те же, у кого все получилось, можете отдыхать. Урок окончен.

Несмотря на это, студенты остались неподвижны. Почти у всех на лицах застыл один и тот же вопрос, который осмелился озвучить Дин:

— Гарри, — сказал он, — ты не можешь отпустить нас просто так. Ты не против показать нам своего Патронуса? Некоторые его видели, и я сам знаю, что это потрясающей красоты олень, но остальным хотелось бы взглянуть.

— Как насчет начала следующего урока? — ответил Гарри. — Не хочу вас задерживать на перемене.

Словно в подтверждение его слов, где-то в коридоре прозвенел звонок.

— Гарри прав, — вдруг сказала Гермиона, которая выглядела слегка встревоженно, — нам надо торопиться на другие занятия и…

— Пустяки! — выкрикнула девушка из Гриффиндора, и все остальные поддержали ее возгласами одобрения. — Ради такого можно отдохнуть на минуту меньше.

— Ну, — Гарри пожал плечами. — Если вы этого хотите…

— Постой! — воскликнула Гермиона. Она закусила губу, нахмурила лоб и умоляюще посмотрела на Гарри.

— Если ты опаздываешь на занятия, — встрял Дин, — никто тебя не держит.

— Полегче, приятель! — прогремел Рон. — Ты сам знаешь, что почти у всех — свободное время до обеда!

— Я не пытаюсь никого обидеть, — пояснил Дин. — Я ко всем обращаюсь: те, у кого дальше есть занятия и кто опаздывает — идите. А мы хотим посмотреть. Правильно я говорю?

И снова послышались одобряющие крики, кое-где сопровождаемые присвистыванием. Гермиона вздохнула, покачала головой и принялась старательно изучать свои ногти.

— Что ж, — сказал Гарри и закрыл глаза. Он хотел вдохновить учеников и показать им одного из самых сильных Патронусов, которого когда-либо вызывал. Но долго выбирать воспоминания не пришлось. Сознание тут же нарисовало яркую картину.

Джинни лежит на животе на кровати в Выручай-комнате. Для удобства она подпирает подбородок кулаком, а пальцем другой руки выводит какие-то рисунки на подушке. На ее бледной коже можно разглядеть каждое оранжевое пятнышко. Некоторые из веснушек составляют узоры, словно созвездия на небе. Длинные шелковистые волосы почти целиком закрывают спину, и при свете волшебной палочки некоторые пряди кажутся ярко-красными. Она улыбается, натягивает одеяло повыше и переворачивается на спину. «Пора идти», — говорит она и закрывает глаза. «Еще пару минут», — шепчет Гарри и нежно целует ее в губы. «Рон будет в ярости, когда узнает», — кажется, сама мысль об этом забавляет ее, и Джинни начинает смеяться. Ее звонкий смех заполняет комнату, а Гарри снова целует ее в хохочущий рот. «Я никогда не чувствовал себя счастливее», — говорит он, отстраняясь, и опрокидывается на подушку. Джинни придерживает одеяло у груди и, повернувшись на бок, приподнимается на локте. «Давай поспорим», — предлагает она и чуть нагибается вперед, так что кончики ее волос касаются лица Гарри. «О чем же?» — интересуется юноша. «Сколько раз ты еще скажешь такие слова». «Ставлю на двадцать», — после секундных раздумий говорит Гарри. «Я на пятьдесят, минимум», — тут же отвечает Джинни. «С удовольствием позволю тебе выиграть», — улыбается он и, протягивая вверх руку, касается пальцами ее щеки.

— Экспекто Патронум! — Гарри выставил палочку перед собой и медленно открыл глаза.

Но серебристое животное не было привычным оленем. По классной комнате скакала красивая подтянутая лошадь с длинной гривой.

— Урок окончен, встретимся на следующей неделе, — выдохнул Гарри и прежде, чем кто-либо успел понять, что произошло, пулей вылетел из кабинета.

Тяжело дыша, он примчался в Общую гостиную Гриффиндора, где не было никого, кроме нескольких шестикурсников. Ребята попытались поздороваться, но Гарри не задержался ни на секунду и сразу взбежал по лестнице, ведущей в спальню мальчиков. Он запустил руку в волосы и шумно втянул воздух. Его взгляд упал на раскрытый чемодан, и, не думая о последствиях, Гарри с силой пнул его.

— Черт! — от боли завопил он и запрыгал на одной ноге, потирая рукой ушибленное место.

Гарри дернул на себя балдахин, за которым скрывалась кровать, и тот слетел с карниза и с шумом упал у его ног. Еще раз громко выругавшись, он хлопнул ладонью по тумбочке и снова взвыл от боли. Через пару секунд он все же умудрился сесть на кровать. Обхватив голову руками, Гарри тупо уставился в одну точку, мысленно пытаясь унять бешеный стук сердца и звон в ушах.

То, что произошло в конце урока, не могло быть правдой. Конечно, Гарри слышал об этом и сам становился свидетелем того, как меняются Патронусы волшебников под воздействием эмоционального напряжения. То, что его собственный стал таким же, как у Джинни, в очередной раз доказывало любовь Гарри к ней. Но это было настолько неожиданно, настолько непривычно. Ведь Патронус-олень стал частью его самого, как будто отец непрерывно находился где-то рядом. Все необходимо было вернуть на свои места и чем скорее — тем лучше. Если бы только знать как.

— Вот ты где, — выдохнул Рон, двумя шагами преодолевая расстояние от двери до кровати Гарри. — Почему ты так резко ушел с занятия? И что за беспорядок тут устроил?

Гарри покачал головой, но ничего не ответил.

— Это из-за меня и домашнего задания, да? — Рон почесал затылок и виновато посмотрел на друга. — Извини. Я обещаю, что больше такого не повторится. Это Гермиона, — уши Рона сильно покраснели. — Вернее, нет, не так. Она не виновата. Это я ей соврал вчера, чтобы провести больше времени наедине. Я сделаю двойной объем работы в следующий раз, Гарри.

— Ты здесь не причем, — резко ответил он, снял очки и потер глаза. — Можешь вообще не делать, я баллы не сниму.

— А что тогда? — Рон нахмурился и, переступив через упавший балдахин, опустился на кровать рядом с Гарри.

— Что тогда? — Гарри тут же вскочил со своего места. — Что тогда? — закричал он.

— Я не давал повода на меня злиться! — воскликнул Рон. — Разве что домашнее задание не сделал. Но тогда нет смысла притворяться! Так и скажи, что разочарован. Я исправлюсь, я признал, что виноват.

— Мерлин! — Гарри подавил вздох. — Я же сказал: можешь вообще не делать эти работы. Мне все равно!

— Тогда объясни по-нормальному, что происходит! Я твой друг, я хочу тебе помочь! — Рон поднялся с кровати и встал напротив Гарри.

Дверь в комнату снова отворилась, и внутрь проскользнула Гермиона.

— Я принесла работы, Гарри, которые ты оставил в кабинете. Куда положить? — очень тихо спросила она.

Тот молча кивнул в сторону кровати. Гермиона на цыпочках, стараясь не производить лишних звуков, опустила свитки пергамента на покрывало и, отойдя на несколько шагов, взмахнула волшебной палочкой. Оторванный балдахин поднялся в воздух и снова прикрепился к карнизу.

— Гарри, прости, — Гермиона нахмурила лоб и умоляюще посмотрела на друга.

— За что? — отозвался он, не сводя глаз с Рона.

— Я… — девушка осеклась. — Я знала и ничего не сказала тебе. Вот. Теперь можешь кричать, — она словно уменьшилась в размерах, приготовившись к неминуемому гневу Гарри.

— Мерлиновы кальсоны! — вместо него заорал Рон. — Кто-нибудь может мне объяснить, что вообще произошло?

— Успокойся, Рон, — Гермиона взяла его за руку и крепко сжала.

Гарри выдохнул, стараясь унять раздражение. По его лицу можно было сказать, что он считает про себя до десяти.

— Ты видел моего Патронуса? — сквозь зубы процедил он, наконец. — Ничего странного не заметил?

— Ты так быстро вышел из класса, я успел только обратить внимание на то, что это не олень.

— Правильно, — подтвердил Гарри. — Не олень.

— Перестань разговаривать со мной как с придурком! — снова закипел Рон и стряхнул руку Гермионы со своей.

— Ты не видел, что это лошадь? — Гарри оставил все попытки казаться спокойным и закричал следом: — Лошадь! — повторил он и заискивающе посмотрел на Рона.

Тот продолжал молчать.

— Лошадь — Патронус твоей сестры, Рон. Патронус Джинни! В самом деле, ты не знаешь даже таких вещей?

— Черт возьми, откуда мне было знать? — казалось, громче кричать уже невозможно, но Рон сумел. — Оба раза, когда она при мне вызывала Патронуса, были на твоих уроках, Гарри. Там куча серебристых тварей летало в воздухе, как бы я определил, какой их них — ее?

Гермиона переводила взгляд с Рона на Гарри и обратно. Каждую секунду она открывала рот, чтобы вставить что-то, но ее наглым образом обрывали.

— Действительно, и откуда тебе было знать? — передразнил Гарри.

— Мальчики, пожалуйста, — взмолилась Гермиона, воспользовавшись, наконец, секундным молчанием. — Нет смысла кричать друг на друга. Гарри, тобой движут эмоции, ты был удивлен и не хотел показывать свое замешательство другим, я понимаю. Мне надо было тебе сказать, как только я заметила, еще тогда, на матче…

— На матче мой Патронус был уже другим? — Гарри уставился на подругу, требуя объяснений.

— Да, я не сказала тебе. Не знаю, почему. Я не подумала, прости.

— А Джинни? — произнес он так, как будто у него перехватило дыхание. — Ей ты сказала?

— Нет, — Гермиона покачала головой. — Сегодня для нее это было такой же неожиданностью, как и для тебя.

— Все ясно, — перебил Рон. — Одного только не могу понять до конца: что в этом плохого? Да, твой Патронус поменял форму. Но он по-прежнему может отгонять дементоров и защищать тебя!

— Гарри, скажи только, какие воспоминания ты вызывал, создавая Патронуса во время квиддича и сегодня, на уроке? — попросила Гермиона.

— Ну, — Гарри уставился в пол, — на матче я не вспоминал ничего, мне ведь надо было сконцентрировать внимание на снитче. Просто посмотрел на пролетавшую мимо Джинни и произнес заклинание. А на уроке, — его вдруг сильно заинтересовал кусочек пергамента на ковре возле тумбочки, — о том, как мы с ней в Выручай…

— Избавь меня от подробностей, — поморщился Рон.

— Вот видишь, — Гермиона расплылась в улыбке. — Все твои лучшие воспоминания связаны с Джинни. Выходит, ничего удивительного в этих изменениях нет, — заключила она.

— Если Патронус меняется от того, что меняются воспоминания, — Рон, по-видимому, не до конца сообразил, о чем говорят его друзья, — то тогда это доказывает, что ты действительно сильно любишь Джинни. И это хорошо.

— Вы что, в самом деле не понимаете? — Гарри сощурил глаза и поднял голову.

— Так объясни нам! — потребовала Гермиона. — Рон прав. Что в этом такого? Твой покровитель меняется потому, что ты меняешься, Гарри.

— Это… — начал Гарри, — это… — он умолк, не найдя подходящих слов, и отвернулся к окну. Лучшие друзья должны были понимать, как важен для него Патронус –олень.

— Нам нужно поговорить, — сказал новый в комнате голос, в котором Гарри без труда узнал Джинни.

— Извини, но я не настроен сейчас на разговор, — Гарри развернулся и посмотрел на девушку: она стояла рядом с Гермионой, глядя куда-то в сторону.

— Гарри, прошу тебя. Это очень важно, — попросила Джинни и, подойдя вплотную, взяла его за руку.

— Иди, — буркнул Рон.

— Но мы же не договорили с вами, — возразил Гарри.

— Позже, у нас еще будет много времени, — сказала Гермиона и выдавила из себя улыбку.

В отличие от подруги, Джинни улыбнулась искренне и слегка потянула Гарри за руку, чтобы тот последовал за ней. Молча они вышли из спальни мальчиков, общей гостиной Гриффиндора и прошли пару лестничных пролетов, так и не проронив ни слова. Коридоры Хогвартса были полны учеников, которые искали кабинет для следующего занятия. Гарри не представлял, где бы они с Джинни могли поговорить без присутствия посторонних, но и спрашивать не решался. Девушка продолжала тянуть его за руку, пока после очередного поворота не сказала:

— Вот здесь.

Гарри окинул взглядом пустой и мрачный холл. В нем не было дверей, ведущих в классные комнаты, и поэтому причин, по которым кто-то из студентов мог бы заглянуть сюда, он не видел. Юноша прошел до конца коридора и сел, опершись спиной о каменную стену. Джинни присела на корточки рядом и коснулась его руки.

— Джинни, то, что сегодня было на уроке… — начал Гарри, но девушка его перебила:

— Я не поэтому хотела с тобой поговорить, — сказала она и тут же добавила: — Но я не хочу, чтобы ты думал, что это неважно для меня. Очень важно, — Джинни снова тепло улыбнулась и заглянула Гарри в глаза.

— Тогда выслушай, — проговорил он и, отвернувшись, уткнул взгляд в пол. — Я, наверное, неправильно себя повел по отношению к тебе, когда так выбежал из класса. Но я был удивлен и… да, немного огорчен. Но совсем не тем, что мой Патронус принял форму твоего. Скорее тем, что он вообще изменил свой вид, понимаешь? — Гарри снова поднял голову и заметил, что Джинни не перестала улыбаться. — Еще когда на третьем курсе я научился этому заклинанию и узнал, что мой Патронус воплощает в себе отца, то стал дорожить им, потому что это было единственное, что нас связывало. Я как будто ощущал его присутствие рядом с собой. И теперь я думаю, что эта связь между нами прервалась. Ведь все мои хорошие воспоминания относятся к тебе, и я действительно счастлив. Гермиона права: неудивительно, что Патронус стал другим. Я лишь надеялся, что она и Рон поймут меня, и надеюсь сейчас, что ты поймешь.

— Все в порядке, — Джинни погладила его руку. — Возможно, я не до конца пойму то, что ты чувствуешь к своим родителям, но мне кажется, это очень похоже на то, что я чувствую сейчас в отношении Фреда. И если тебе действительно так важно вернуть все на свои места, то вместе мы что-нибудь придумаем, а Гермиона поможет, она же умница.

Гарри покачал головой.

— Я не хочу привлекать к этому Гермиону.

— Как скажешь, — Джинни пожала плечами и подвинулась ближе к Гарри.

— Я надеюсь, что ты не будешь обижаться на мое стремление вернуть Патронусу форму оленя. Несмотря на это, я люблю тебя, Джинни.

— Я не могу обижаться на тебя, Гарри, — прошептала она и нежно поцеловала его щеку. — Никогда не смогу. Если ты того хочешь, я не буду упоминать сегодняшние события в дальнейших разговорах, словно ничего и не было.

— Нет, — возразил он. — Это теперь часть моей жизни, и она определенно заслуживает того, чтобы ее обсуждали. К тому же, я обожаю то, как ты можешь легко воспринимать любую ситуацию, перевести любую проблему в шутку. Этого мне не хватает самому, и я бы не смог вынести твоего молчания.

— Да, о ситуациях, — Джинни отстранилась, и ее лицо стало серьезным. — Мне все же нужно с тобой кое-о-чем поговорить, Гарри.

— Конечно, начинай.

— Это о дементорах, — сказала Джинни так тихо, как будто надеялась, что Гарри не расслышит.

Однако он все понял и, потерев ладонью шею, заерзал на месте.

— Тебе не нравится тема, да? — спросила девушка.

— Не нравится, — согласился Гарри и кивнул в подтверждение своих слов. — Но уходить от нее было бы нечестно, ведь ты выслушала то, что я хотел тебе сказать. Поэтому давай поговорим теперь о том, о чем хочешь ты. О дементорах, так о дементорах.

— Мне ведь тоже неприятно это обсуждать, — призналась Джинни. — Но я просто не вижу другого выхода, кроме как все уяснить. Гарри, только не кричи сразу, как только услышишь вопрос, ладно? Но я должна еще раз его задать: ты точно уверен, что тогда, в лесу, видел именно дементоров?

— Абсолютно, — Гарри закрыл глаза и прислонился макушкой к стене, восстанавливая в голове пережитую сцену. Он готов был поклясться, что видел несколько черных плащей, парящих над землей. — Если бы я только мог тебе это доказать…

— Не надо ничего доказывать, — Джинни встала, потому что почувствовала, как затекли конечности от такого положения. Кинув сумку на пол, девушка уселась на нее, вытянула ноги вперед и положила голову на плечо Гарри. — Достаточно твоего слова, и я поверю.

— Верь мне, Джинни, так и было, — Гарри запустил ладонь в волосы Джинни и стал перебирать их.

— Хорошо. И что ты собираешься делать? Ждать новой атаки, чтобы сообщить в Министерство?

— Пойду искать их сам.

Джинни вдруг резко сбросила с себя его руку, выпрямилась и развернулась так, чтобы видеть его лицо.

— Гарри, не стоит этого делать. И зачем? Есть специально тренированные для подобных заданий люди.

— Пока они смогут сюда добраться, пройдет немало времени. За такой срок может случиться все, что угодно. Нападение на школу, например.

— Если бы они хотели напасть — они бы уже это сделали во время матча, — заметила Джинни.

— Да, — Гарри кивнул, — они пытались. Только я их отогнал.

— Тогда тебе ничего не стоит снова вызвать Патронуса, если нападение повторится. Вовсе необязательно рисковать собой и идти в опасный лес.

— А если я не смогу вовремя этого сделать? — Гарри повысил голос. — Если пострадают люди?

— Ты постоянно ведешь себя так, как будто обязан волшебному миру спасать его от всех и вся, — вздохнула Джинни и, чтобы не дать Гарри шанса перебить ее, тут же продолжила: — Ситуация с Сам… с Волдемортом была другая, согласна. Не буду вдаваться в подробности, ты знаешь их лучше меня. Но сейчас в этом нет необходимости!

— Так я буду точно уверен в результате, — спокойно заметил Гарри.

— Но я не буду в нем уверена! — крикнула Джинни, раздраженная этим его спокойствием. — Ты опять уйдешь неизвестно куда, а я буду тут сидеть и делать вид, что ничего не происходит, хотя на самом деле, буду разрываться изнутри, так? — Она закусила губу и намеренно резко повернула голову в сторону, чтобы волосы задели лицо Гарри.

— Я уйду совсем ненадолго, пойми. Сейчас все намного проще. Сложно, да… но проще.

— Откуда мне знать! — Джинни испугалась того, как громко прозвучала ее последняя фраза, и перешла на полушепот: — Неужели ты можешь так поступить со мной?

— Джинни, это несерьезно! Это всего лишь дементоры!

— По-моему, это я говорила, что ничего серьезного в данной ситуации нет и что ты можешь подождать Авроров.

— Ты сама себя не слышишь, — Гарри попытался посмотреть ей в глаза, но Джинни уклонялась. — Ведь чем быстрее я пойду туда, чем быстрее разберусь с кучкой дементоров, тем быстрее смогу сообщить Кингсли о происходящем и поставить точку в этом вопросе. Раз и навсегда.

— Один раз ты уже ушел в лес, — прошептала Джинни и, посмотрев на Гарри, закусила губу. — Я не хочу, чтобы снова было так же. Я тогда хотела броситься прямо на эту мерзость с щелками вместо носа. Чтобы он, не задумываясь, убил и меня тоже.

— Джинни, — сказал Гарри срывающимся голосом, — я уже тысячу раз за это извинился.

— Извинениями не выкинешь ту сцену из памяти, — губы девушки задрожали, она часто начала моргать. — Я последнее время во сне только это и вижу, как Хагрид тебя на руках держит и… — она изо всех сил старалась не заплакать, не показаться слабой. Собрав всю волю в кулак, она прошептала: — Я понимаю, что не смогу удержать тебя от твоей страсти к спасению мира…

— Нет никакой страсти, — возразил Гарри. — Я сам хочу нормальной жизни. И единственный способ этого достичь — сделать все самому.

— Но когда ты решишь пойти в лес, обещай, что возьмешь меня с собой, — закончила Джинни и выжидающе посмотрела на Гарри.

— Ну, нет, — ответил тот. — Джинни, ты — моя любимая девушка, сестра моего лучшего друга, дочь людей, которые столько всего для меня сделали. Я не могу подвергать тебя опасности.

— Только этого не надо, — Джинни повернулась к Гарри спиной, обняла колени и заплакала, не в силах больше сдерживаться. — Ты должен обещать, — донеслись глухие звуки, — что возьмешь меня с собой. Иначе я привяжу тебя к себе, и тогда будет только два варианта: или мы идем вдвоем, или оба остаемся в замке.

Гарри поднялся на колени, подполз к девушке и приобнял ее за плечи.

— Какая же ты невозможная, Джинни, — это было все, что он смог сказать.

— Обещай, — потребовала она, по-прежнему с опущенной головой.

— Хорошо, — выдохнул Гарри и сильнее сжал ее плечи.

— Только давай это сделаем после Хэллоуина, — Джинни вытерла рукавом глаза и посмотрела на Гарри. В ее взгляде все еще читалась грусть, но только теперь она была смешана с предвкушением чего-то увлекательного. — Он уже в эту субботу.

Гарри хмыкнул и, наклонившись, горячо поцеловал Джинни в губы.