Я снял маску и задумчиво повертел её в руках. Надо же, как причудливы хитросплетения судьбы… Все ждали от меня, что рано или поздно я надену на лицо маску, и в итоге я сделал это. Вот только чёрный кусочек ткани, скрывавший пару секунд назад моё лицо, был один в один похож на тот, что красовался на многоуважаемом главном авроре, чьё тело сейчас было распростёрто у моих ног.
В моей голове роилось множество вопросов, но я решил начать с самого важного: как сильно ранило этого идиота.
Вы можете спросить меня, как так получилось, что лучший в Министерстве специалист по зельям вдруг оказался чёрте где с раненым главой Аврората на руках, и я вам скажу, что как раз это объяснить проще всего.
Шла стандартная операция по захвату подпольщиков, изготовляющих запрещённые зелья и торгующих запретными ингредиентами. Типовой отряд авроров успешно очистил лабораторию от преступных элементов и дал возможность мне и моим ребятам спокойно осмотреть помещение на предмет опасных веществ, когда в маленькую комнатёнку, переоборудованную под зельеварческую кухню, ворвался Гарри Джеймс Поттер собственной персоной. Что ему там понадобилось, он сказать не успел, так как в стене вдруг бесшумно открылась небольшая дверь, которую хреновы авроры не заметили, и прямо в центр лаборатории полетела какая-то круглая штука.
Мне поначалу показалось, что это маленький ананас или большая шишка, но рассмотреть предмет мне не дали, так как Поттер заорал не своим голосом «ЛОЖИСЬ!!!» и толкнул меня за массивный металлический стол. Причём сам — ну я же говорю, идиот! — остался стоять.
Решив, что раз начальство кричит «ложись» и толкается, то и главному аврору возле подозрительной штуковины делать нечего, я дёрнул его за ногу, вынудив упасть рядом. Как выяснилось, сделал я это не зря, так как полушишка-полуананас вдруг взорвалась, сея вокруг оглушительный грохот, едкий чёрный дым и, как выяснилось впоследствии, множество смертоносных осколков.
Когда я смог разглядеть происходящее в комнате, мой мозг с ужасом отметил следующее: во-первых, лаборатория очень быстро наполнялась какими-то людьми в чёрных мантиях, с палочками наизготовку и в масках, очень напоминающих ту, что когда-то носил отец. Во-вторых, я не слышал ни единого звука: ни их шагов, ни шелеста мантий, ни голосов, вылетавших из раскрывающихся ртов. И последнее, что я успел заметить, но что почему-то напугало меня больше всего, — это кровавое пятно, быстро расползающееся на груди Национального-Героя-который-явно-крупно-влип.
Пользуясь тем, что стол пока спасал нас от немедленного обнаружения, я постарался как можно тише, хотя это и было очень нелегко, когда глух, как метла, подползти к Поттеру. Он тяжело дышал, пытаясь что-то нащупать у себя в кармане, и, увидев меня, что-то горячо зашептал, судя по мимике лица.
Что именно, я, естественно, не услышал.
Зато услышали те, в масках. Чувствуя, как стынет в жилах кровь, и запоздало вспоминая, что палочка выпала из рук во время вынужденного полёта за стол, я с ужасом смотрел, как к нам приближается одна из чёрных фигур, когда Поттер из последних сил сунул мне какой-то предмет. Я машинально взял его в руку, и меня почти сразу осенило: это был портключ. С победным воплем, не знаю, вслух ли или про себя, я схватил бывшего гриффиндорца за руку и активировал его. И вот теперь я стоял на живописной лесной полянке, а у моих ног лежал без сознания Герой всея Британии с огромным багровым пятном на животе и груди.
Вот тебе, Мерлин, и фата Морганы…
После наиболее тщательного изо всех возможных в данных условиях осмотра я понял две вещи: Поттеру нужна немедленная операция и его палочка абсолютно отказывается мне подчиняться. А так как моя собственная осталась в наполненной, как мне думается, выжившими Пожирателями лаборатории, то эту самую операцию, видимо, придётся делать мне.
Чувствуя, как от такой перспективы к горлу подступает тошнота, я в спешном порядке попытался найти иное решение этой проблемы, но вокруг был глухой лес, портключ был совершенно точно односторонним, а из Поттера прямо у меня на глазах по каплям вытекала жизнь. Разворошив стандартную аврорскую аптечку, пристёгнутую к его поясу, я, выматерившись напоследок, взялся за дело.
* * *
Не будучи профессиональным колдомедиком, я, в силу своей профессии, хорошо знал анатомию, так как иногда некоторые ингредиенты нужно было доставать из живых зверей. Или, например, разделывать туши волшебных существ… Кроме того, как лучший во всей Британии зельевар, я, разумеется, умел готовить и применять множество различных целебных зелий.
Вооружённый этими знаниями, небольшим скальпелем для нарезки ингредиентов и двумя бутылочками Кровоостанавливающего и Ранозаживляющего Бальзама, я сумел-таки достать осколок, застрявший в теле главного аврора прямо под правым лёгким. Только чудом он не задел жизненно важных органов, в частности, почку, от которой прошёл буквально в считанных миллиметрах.
Примерно через час сложной кропотливой работы, выполненной моими тонкими трясущимися пальцами, Поттер лежал на траве в относительно стабильном состоянии, и ему уже не грозило испустить дух прямо сейчас, отчего я был не то чтобы счастлив, но вполне рад.
Наши отношения с бывшим гриффиндорцем после школы можно было обозначить исключительно как рабочие. Мы не сказали друг другу за те семь лет, что прошли после окончания Хогвартса, ни одного лишнего слова.
Даже «привет» и «пока» заменяли лёгкие, едва заметные кивки или редкие холодные «Поттер» и «Малфой». Слава Мерлину, называть его на «Вы» меня никто не заставлял.
Убедившись ещё раз, что кровь больше не течёт, я отправился на разведку. А точнее, стал тупо ходить вокруг поляны, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное.
Как ни странно, эти метания увенчались успехом. Я нашёл сразу два ценных объекта: быструю реку с чистой прохладной водой, шум которой я, к своему прискорбию, всё ещё не слышал, и подозрительное дерево с огромным дуплом, из которого свешивался шнурок. Не решившись сразу за него дёрнуть, я потратил добрых четверть часа на то, чтобы попытаться заглянуть в дупло, но у меня ничего не вышло, так как дерево стояло в стороне от остальных и имело абсолютно голый ствол. Ветки начинались только на высоте примерно пяти метров над моей головой. Поклявшись впредь носить в кармане мантии уменьшенную заклинанием метлу, я осторожно потянул за шнурок.
К моим ногам упал совершенно не опасный на первый взгляд свёрток. Впрочем, он оказался не опасным и на второй взгляд. Это была свёрнутая магическая палатка, совершенно, правда, неказистая: всего пять комнат и даже без бассейна.
Могу поспорить, что её покупал Поттер, так как ни один уважающий себя волшебник такую дрянь не купит, если у него есть деньги. У Поттера они были, но он вообще был каким-то уж слишком… магглом. Когда его утвердили в должности, то даже приставили специального человека, который просвещал его на предмет того, что было принято и не принято в магическом мире, а также о многих прописных истинах, знакомых каждому чистокровному волшебнику с детства. Впрочем, если быть объективным (чего мне, правда, не очень хочется, но всё же), он стал вполне неплохо управляться с Парикмахерскими чарами и справился-таки с вороньим гнездом на голове, именуемым ранее «причёской». Всё же остальное было далеко от совершенства: например, очки он почему-то так и не снял. Вот придёт в себя — спрошу, почему…
Как оказалось, до «прийти в себя» было ещё как до Дурмстранга и всё лесом: у моего невольного подопечного поднялась температура. А точнее, начался самый настоящий жар, плавно переходящий в лихорадку. Пыхтя и кляня на чём свет стоит поттеровскую палочку, которая опалила меня огнём при попытке наложить на её хозяина чары Левитации, я кое-как взвалил на себя явно не проходящего мимо спортзалов аврора и затащил в палатку, неловко бухнув его на ближайшую кровать.
Следующие три часа моей жизни были наполнены беготнёй с обнаружившейся на кухне крохотной кастрюлькой до речки и обратно, намачиванием холодной водой простыни и обёртыванием ей дрожащего в лихорадке тела. Приятного мало, скажу я вам! Сотню, нет, тысячу раз я пытался вызвать сюда одного из домовых эльфов Малфой-мэнора, но ни один почему-то не явился на зов. И, кусая от злости и досады губы, я продолжал спасать жизнь бывшему грёбанному гриффиндорцу, а ныне — пусть и не прямому, но начальнику.
ЭТО произошло ближе к ночи, когда жар, наконец, прекратился и я уже понадеялся, что в скором времени можно будет хоть немного поспать. Уже затихший было Поттер заметался вновь, но уже совершенно по-другому. Его бёдра ходили ходуном, скручивая тело как раз в том месте, где была рана. Комкая руками влажные от пота и речной воды простыни, он хрипло стонал, всё сильнее и сильнее выгибая спину. Я со всё возрастающим испугом смотрел на бьющееся на кровати тело, пока Поттер случайным движением не сбросил с себя простыню.
— Твою мать!
Ругательство вырвалось невольно, но стало далеко не единственным в длинной череде отборного мата, знание которого чистокровному волшебнику демонстрировать не пристало. Но в данном случае даже мой покойный отец, я думаю, сказал бы примерно то же самое: у Поттера стоял.
Это была не просто эрекция, а такой мощный стояк, что тело было не в силах сопротивляться желаниям плоти и изо всех сил стремилось получить разрядку.
В полной прострации я смотрел на мечущегося в болезненной страсти аврора, пока его телодвижения не разбередили рану. Вид красного пятна, расплывающегося по белоснежному до этого бинту, вывел меня из оцепенения, и я сделал первое, что пришло мне в голову: вылил на угрожающе торчащий член остатки холодной воды из кастрюльки.
Поттер вздрогнул и затих… на секунду.
А потом стал извиваться с новой силой. Глядя, как пропитывается кровью повязка, я принял, наверное, самое героическое решение в своей жизни: сев рядом с бывшим гриффиндорцем и коротко вздохнув, я обхватил ладонью обжигающе горячую плоть. Впрочем, должен признать, подобное мне было далеко не в новинку, иначе я вряд ли был бы так спокоен, если моё состояние можно назвать спокойствием. Нет, с девушками я, конечно, тоже спал! С девушкой… Один раз… Ну да не суть.
Как только Поттер почувствовал прикосновение к члену, он затих и перестал делать угрожающие разбередить рану телодвижения. Вместо этого он стал сначала тихонько, а потом всё сильнее и сильнее толкаться в мою ладонь, коротко и шумно втягивая при каждом толчке носом воздух.
Блядь, он сопел! И что самое ужасное — мне это нравилось! Иначе как объяснить тот факт, что с каждой с шумом всосанной струйкой воздуха мой собственный член становился всё тверже и тверже, пока не встал так же гордо и непоколебимо, как бывший уже на пределе член Поттера у меня в руке?
Поттер не издал ни стона с того момента, как я коснулся его напряжённой плоти, и даже кончил он с хриплым гортанным рычанием. Это меня немного задело, но то, что он успокоился после этого, будто бы выплеснул лихорадку вместе с семенем себе на живот и на мою руку, заставило меня удовлетворённо вздохнуть, прошептать очищающие заклинания, которыми я, благо, умел пользоваться и без палочки, и обессилено рухнуть на смятую постель рядом с Поттером.
Оказалось, что радовался я рано. Подобные приступы стали повторяться с завидной регулярностью: утром и вечером, причём времени, чтобы довести бывшего гриффиндорца до оргазма, требовалось всё больше и больше.
Наконец, на утро третьего дня, когда метания Поттера разбудили меня ни свет ни заря, я, устав тупо механически дрочить его член, решил ускорить процесс одним хорошо известным мне способом.
Быстренько сбегав на кухню за сливочным маслом (я обнаружил на ней некий предмет, напоминающий большой белый шкаф, в котором почему-то, безо всякой магии, держалась постоянная низкая температура. Он был до отказа забит различными продуктами), я щедро намазал им два пальца и одновременно с очередным движением руки на члене аврора ввёл их внутрь его тела. Мышцы рефлекторно сократились, но больше никакой реакции не последовало, пока я не коснулся простаты, местонахождение которой мне было давно хорошо известно.
Вот тут я услышал не просто сопение, а почти хрип, отчего мой член буквально подпрыгнул в своей брючной темнице, но всё же это ещё был не стон. На этот раз Поттер кончил очень быстро.
И всё с тем же хриплым рычанием.
С этого момента меня стала преследовать самая настоящая навязчивая идея.
Я захотел его трахнуть.
Нет, даже не трахнуть, а жёстко выебать, чтобы он снова метался и стонал, но уже подо мной… Несколько раз я уже тянулся к своим брюкам, чтобы выпустить на свободу томившийся в ожидании быстрой короткой дрочки после «процедур» член и осуществить это оглушающее по силе желание, но так и не довёл дело до конца.
Почему?
А хрен его знает. Благородство — это заразно, передаётся через сперму. Доказано Драко Малфоем.
Решение пришло на пятый вечер и оказалось до смешного простым: если трахнуть бессознательного аврора — низость, то дать ему трахнуть себя с целью облегчить его мучения — почти благородство.
Чёрт, от одной мысли об этом мой член встал так, что сделал бы честь любому флагштоку.
— Сейчас, потерпи немного, — шептал я сквозь закушенную губу, обращаясь то ли к самому себе, то ли к мечущемуся на кровати Поттеру, пока мои смазанные стремительно заканчивающимся маслом пальцы готовили тело для его члена.
Я скользнул на налитую кровью плоть, не обращая внимания на лёгкую боль от слишком резкого растяжения мышц, и плотно зажмурил глаза, когда упругий член бывшего гриффиндорца прошёлся по простате.
Я сидел на нём верхом, наслаждаясь почти забытыми ощущениями — в последние годы в отношениях доминировал почти всегда я — несколько долгих секунд. А потом открыл глаза и…
Поттер смотрел на меня, не мигая. В темноте его глаза казались чёрными, только белки тускло светились в слабом свете полумесяца, проникающем сквозь окна.
Как только моё сердце сумело отмереть и снова начало стучать, оно погнало по жилам вместе с кровью смущение, стыд и какое-то шальное, дикое возбуждение. Совершенно рефлекторно я сжал мышцы, и без того плотно охватывающие член внутри меня, и с радостью почувствовал, как Поттер резко поддал бёдрами, снова задевая простату. У меня вырвался как-то совершенно нехарактерный всхлип, и я мысленно проклял себя за это, но в следующую секунду Поттер подхватил меня под задницу и стал буквально насаживать на себя сильными руками.
Я стонал и извивался так, как будто лихорадка началась теперь у меня. Я был уже на грани оргазма, когда меня вдруг грубо спихнули.
— Перевернись! — тихо скомандовал Поттер, и я краем сознания отметил, что, оказывается, снова слышу — факт, без сомнения, очень радостный, но на данный момент какой-то совершенно незначительный.
Воспротивившись очевидному намерению Поттера поставить меня в коленно-локтевую позицию, которую я терпеть не могу из-за её унизительности и оттого, что в ней член почти не касается простаты, я растянулся на спине и раскинул ноги.
Поттер ворвался в меня, не щадя, привыкнув, видимо, ко всегда податливым и мягким влагалищам, и я со свистом втянул воздух. Однако последующие движения вернули несколько отступившее наслаждение, и всё было хорошо, пока это зеленоглазое недоразумение не положило руку мне на грудь чисто рефлекторным жестом.
Поняв по тому, как Поттер отдёрнул руку, что он ожидал найти там упругий мячик женской груди, а вовсе не мой твёрдый, почти совсем не рельефный в расслабленном состоянии, абсолютно мужской торс, я внезапно разозлился. Решив, что если уж трахаешь Малфоя, то ты обязан знать, что это именно Малфой, я резко схватил Поттера за руку и положил её на свой член.
Нет, зря я считал главного аврора немножечко дурачком. А иногда и не немножечко… Он сразу всё понял, несмотря на то, что мозги ему, как, впрочем, и мне, застилал розовый туман чисто физического удовольствия.
Понял и остановился.
Я выжидающе смотрел на него, пока его цепкий взгляд скользил по моей худощавой тонкой фигуре. Он поднял руку и провёл пальцем по моей щеке, горлу, груди, животу, от чего он напрягся, а мышцы сложились в не очень рельефные, но вполне заметные кубики, и уже осознанно обхватил рукой мой подрагивающий от нетерпения член. Я охнул и зажмурился, а в следующую секунду между моих губ скользнул ласковый горячий язык.
Целоваться Поттер умел и, как мне показалось, любил, потому что он буквально вылизал мой рот изнутри, прикусывая зубами мои губы и — иногда — язык.
А потом он снова начал двигаться…
Ох-х, великий Мерлин! Я кончил под ним с оглушительным криком, а потом ещё пару минут лежал и слушал его — о, наконец-то! — тихие стоны, чувствуя, как его очень и очень немаленький член ходит внутри меня, даря уже потерявшие свою остроту вспышки удовольствия.
А потом Поттера вырубило.
То есть, он отрубился, даже не удосужившись благодарно меня чмокнуть или хотя бы откатиться в сторонку. Про очищающие заклинания я уже молчу. Но я не очень расстроился: просто спихнул его с себя, прошептал самое масштабное очищающее заклинание и последовал примеру своего новоиспечённого любовника.
* * *
Проснулся я оттого, что кто-то планомерно стягивал с меня одеяло.
Урывками, по дюймам, с огромными перерывами, но с явной целью избавить меня от тёплого, уютного и совершенно необходимого мне в данный момент предмета.
Усилием воли подавив первый порыв раскрыть глаза и наорать на утреннего хулигана, я стал анализировать ситуацию и пришёл к выводу, что «кто-то» никем, кроме Поттера, быть не может.
В этот момент одеяло скользнуло по груди, ласково задев сосок, и в голову забрела мысль, что всё это может привести к чему-то интересному.
Чем ближе край одеяла подбирался к моим бёдрам, тем интереснее становилось... Ну, может, не мне, но моему члену точно: он уже вполне проснулся и был готов появиться во всей красе, когда Поттер, наконец, соизволит стянуть с меня всё лишнее.
Но тот почему-то медлил. Впрочем, я очень хорошо представлял себе все мучения несчастного аврора — и хочется, и колется, и совесть не велит, но остановиться мочи нет. Я даже буквально видел, как он то протягивает, то отдёргивает руку, закусывая губу и осторожно касаясь белоснежного пододеяльника. Я уже хотел было ему помочь, сексуально изогнувшись, и как бы невзначай сбросить одеяло, когда Поттер, наконец, решился и одним рывком стянул его с меня.
От удивления я распахнул глаза и увидел картину, достойную запечатления в красках: «Аврор Поттер впервые рассматривает чужой член». У него было тако-о-ое выражение лица, что я не удержался и фыркнул.
Поттер испуганно вскинулся, поднимая на меня обиженный взгляд. Я фыркнул снова и в качестве утреннего приветствия, как нельзя лучше подходящего для данного момента, быстро поцелоловал его в губы.
Реакция устроила меня как нельзя лучше: Поттер смутился, покраснел и опустил голову, снова впиваясь взглядом в мой гордо стоящий член.
Слова вылетели сами собой.
— Возьми его в рот!
Это предложение, сделанное хриплым от возбуждения голосом произвело фурор — Поттер шарахнулся в сторону и испуганно уставился на меня.
— Яяяяяяя… эээ… — он явно попытался сказать что-то в своё оправдание, но не вышло.
Такая непосредственная реакция и явный страх великого и могучего главы Аврората одновременно и рассмешила и возбудила ещё больше.
— Ну, давай, это не страшно, — ласково прошептал я, бесстыдно проводя рукой по члену и заставляя Поттера буквально приклеиться к нему взглядом.
Он даже неосознанно облизнулся, и я решил, что это хороший знак.
Решив не торопить нашего новоприбывшего в ряды геев и бисексуалов скромника, я стал лениво ласкать себя, по опыту зная, как сексуально это выглядит со стороны.
Поттер сдался только, когда я уже почти забыл о его присутствии.
Тихое «чёрт!» возвестило о падении бастиона, и я почувствовал тёплое дыхание на самом конце головки.
Замерев на месте, я ждал дальнейших действий, но самообладания надолго не хватило: едва тёплые губы коснулись моей раздразнённой размеренной дрочкой плоти, как я непроизвольно вскинул бёдра, толкаясь в не очень-то гостеприимный рот.
К чести Поттера, он даже почти не отпрянул, честно попытавшись пососать и даже, кажется, заглотить мой нахальный член.
Это было уже слишком: ещё несколько секунд — и я бы кончил ему в горло, а у меня были несколько другие планы. Поэтому я резко отстранил только-только начавшего входить во вкус аврора и впился жёстким поцелуем в его горячие, гладкие и скользкие от слюны губы.
Поттер ответил с таким энтузиазмом, что я даже не сразу сообразил, что он явно вознамерился снова меня трахнуть. Только когда его член уже устраивался в ложбинке между моих ягодиц, я понял, что к чему, и решительно перевернул его хозяина на спину.
— Теперь моя очередь! — твёрдо заявил я и, чтобы не осталось никаких сомнений, широко развёл ноги Поттера в стороны, качнув бёдрами так, что мой член с силой шлёпнул его по заднице.
— Но… Я… Ээээээ… — как всегда красноречиво пролепетал Поттер, но так как решительных возражений не последовало, если не считать отчаянного мотания головой из стороны в сторону, которое мной было просто проигнорировано, я счёл себя вправе облизнуть указательный палец и сунуть его в на самом деле давно готовое тело.
Да, Поттер удивился бы, узнав, насколько хорошо я растянул его анус за то время, что он болел. Впрочем, пусть лучше не знает — мне же проблем меньше. Как бы то ни было, а его вход уже был явно готов к полноценному сексу, и я впервые мысленно порадовался странному сексуальному осложнению поттеровской лихорадки.
— Малфой, я не… — на этот раз протест был более уверенным, но я знал, как с ним справиться, благо, мой палец был уже внутри Поттера.
— Ооооо-ох, твою мать! — выдохнул он мне в плечо, когда я резко надавил на простату.
Его тело, втайне от хозяина уже хорошо знакомое с удовольствием, которое дарит эта волшебная железа, конвульсивно дёрнулось, и я понял, что возражений больше не последует. Для верности я надавил на неё ещё пару раз и лишь тогда осторожно скользнул смазанной скудными остатками уже явно прогорклого масла головкой в давно желанное отверстие.
Дальше я уже ничего не помню, кроме смутных ощущений: горячо, сладко, немного больно оттого, что Поттер кусает меня за плечи и шею, оглушающе громко, когда он стонет прямо мне в ухо, и просто охренительно хорошо, когда мой член наконец взрывается спермой среди плотно сжатых горячих стенок.
На этот раз он не уснул, но благодарного поцелуя я снова не дождался.
Поттер молчал так долго, что от скуки я стал про себя делать ставки на то, какой будет его первая фраза.
— Почему, Малфой?
Ну вот, теперь я должен себе двадцать сиклей.
— Поконкретней, Поттер, — как можно вежливее попросил я. — Почему я спас тебе жизнь? Или почему трахнул?
Неожиданно он улыбнулся.
— И то и другое, разумеется, я тоже хотел бы знать, но вообще-то вопрос следует понимать как «Почему, когда я вчера очнулся, мой хуй был в твоей заднице?»
— Вот он, истинный профессионализм следователя — из всех вопросов выбирать самый трудный, — усмехнулся я.
— Тогда ты — вечный подозреваемый, раз разбираешься в этих вопросах? — беззлобно парировал Поттер.
Я промолчал.
— И что дальше?
Нет, он явно не умеет просто наслаждаться моментом, обязательно надо что-то выяснять!
— А что бы ты хотел? — да, я знаю, что отвечать вопросом на вопрос неприлично, но Поттер-то об этом наверняка не знает.
— Ну я, ты… Всё это… Это как-то странно, ты не находишь? — Поттер повернулся на бок и посмотрел на меня.
— Да нет… — я пожал плечами. — Я и ты занимались сексом. Чего странного?
— Вот именно то, что МЫ занимались сексом!
— Слушай, — устало попросил я, — кончай уже грузить своими местоимениями! Лучше скажи, где мы вообще?
— В постели! — мстительно усмехнулся Поттер.
— Что это за место, я спрашиваю? — упрямо переспросил я.
— Место ИМЕНИЯ! — и он заткнул мне рот поцелуем.
Уже много позже, когда мы с Поттером вернулись в Лондон, он рассказал мне, что это был его личный схрон именно на такой случай. Я не совсем понял, имел ли он в виду случай внезапного нападения или случай внезапно приспичавшего траха, но вскоре вопрос отпал сам собой — для чего бы это место не было организовано, сейчас у него есть только одно назначение.
Vova
