Большинство людей в детстве, а еще чаще в юности, разобидевшись за какую-нибудь мелочь на родителей, хотят поскорее начать жить отдельно. Фантазируют, как в будущем будет выглядеть их квартира, кухня и камин, как они будут проводить свободное время, и кого позовут в гости. Не стал исключением и знаменитый Гарри Поттер.
Будучи гораздо моложе, чем сейчас, засыпая в каморке под лестницей, мальчик с молниеобразным шрамом на лбу мечтал о том, чтобы съехать от ненавистных Дурслей и обрести свой собственный родной дом. Небольшой, но очень уютный и светлый, с маленькими окошками и садиком. Эх… бедный, бедный глупенький Гарри… Почему он не вспомнил, что желания всегда сбываются с точностью до наоборот?
Теперь, уже стоя с чемоданами у кованных ворот громадного и белого, как пряник под сахарной глазурью, Малфой-Менора, догонять крестную фею с криками: «Стой, коварная!», и вносить коррективы в заветную мечту было немного поздно, вы не находите? Короче говоря, поздняк метаться...
— Нравится? — до невозможности гордый Драко для пущего впечатления обвел рукой видимые просторы родного поместья, да так залихватски, что прихватил заодно и добрый кусок соседской территории. Ничего, райончик не бедный, авось в суд не подадут.
Гарри в ответ сдержанно кивнул, все еще пытаясь сообразить, как его, Героя Войны, Победителя Волдеморта, гордость школы… ну ладно, ладно, школьной квиддичной команды, троекратного обладателя титула «Самый завидный жених» от журнала «Ведьмин досуг» и ордена «Почетный борец с мозгошмыгами» от Ксенофилиуса Лавгуда лично, вообще занесло в эти фешенебельные края.
Чем ближе молодые люди подходили к огромному каменному зданию особняка, тем больше Поттеру хотелось развернуться на сто восемьдесят градусов и стремглав рвануть из этого чуждого, вылизанного до блеска домовыми эльфами места. На бегу еще желательно было выкрикивать что-то про врожденную боязнь павлинов и опасной концентрации Малфоев на один квадратный метр площади.
Но, каждый раз собираясь совершить сие позорное бегство, Надежда Всея Британского Аврората бросал взгляд на шагающего рядом с ним Драко и сдерживался. Белый, местами даже пушистый слизеринский хоречек, а по совместительству — единоличный владелец большого и благородного геройского сердца из золота 999 пробы, был рад прямо-таки до чертиков. Маленьких таких, противных пищащих блондинистых чертиков.
Ну, еще бы: его любовник после нескольких месяцев уговоров, истерик и угроз (в большинстве своем — отлучения от нежна бела тела), наконец-то сдался и согласился переехать к нему в Малфой-менор. Короче говоря, бастион пал и на его разрушенных стенах справляют победные пляски своры маленьких чертят: белобрысых, пищащих и… ну, в общем, вы поняли.
— Смотри, Гарри, вон там — центральный фонтан! — сероглазый слизеринец уже вдохновенно указывал куда-то по правую руку от Поттера, где, по прикидкам последнего, возвышалось нечто похожее на приснопамятный Кубок Огня, если, конечно, его увеличить до размеров добротной лохани да наградить еще парочкой ярусов и отверстиями, из которых струями вырывается вода. — По традиции каждый достигший тридцатилетия мужчина из рода Малфоев должен вмуровать в него несколько камней!
— Собственноручно? — оживился Поттер, тут же в красках представивший себе раскрасневшегося и злого, как стая корнуэльских пикси, Люциуса с мастерком и ведром цемента, посредством неаристократических воплей и магических ругательств, мурующего фонтан.
Брюнет сунул руки в карманы и даже немного сгорбился, словно стараясь максимально сжаться в размерах и побыстрее проскочить непривычно огромные просторы двора. Попросить Малфоя применить к нему Редуцио и спрятать в карман не позволила только хваленая гриффиндорская гордость.
Ох-хо-хо… Внутреннее убранство мэнора могло спокойно дать фору какому-нибудь средневековому замку… Угу, владениям Влада Цепеша или Эжбет Батори, например (Гарри никак не хотела покидать настырная догадка, что где-то в подвале размещается парочка пыточных камер, так, чисто для интерьера). Занавешенные бархатными гардинами окна и ампирная мебель из темного дерева кого угодно могли настроить на гнетущий лад… Да, кого угодно, кроме будущего наследника всего этого мрачного великолепия, увлеченно щебечущего о каждой более-менее важной вещи в доме. Но, тут все понятно — врожденный иммунитет.
Они прошли сквозь широкий, с мраморными полами холл, миновали длинную извилистую галерею, увешанную семейными портретами Малфоев: чем более древними датами обозначались холсты, тем больше нарисованные на них волшебники походили на постоянных клиентов службы безопасности Азкабана. А в самый дальний угол, подозрительно напоминающий тот самый «темный переулок», где размещались изображения прародителей рода, Гарри вообще дал себе слово не соваться, даже если приспичит… попить водички среди ночи, — и наконец, добрались до главной гостиной.
— А вот здесь собраны самые интересные и дорогие предметы из папиной коллекции антиквариата. Вон, например, взгляни на те вазы — каждая из них стоит больше сотни галеонов. — Драко качнул головой куда-то в сторону.
Гарри, утомленный непривычной обстановкой и выносом мозга, обеспеченным любимой блондинкой, покорно повернул голову влево и воззрился на что-то, больше всего напоминающие покрученные кубки или охотничьи рожки, по какому-то недоразумению покоящиеся на головах и плечах странных человечков и существ, густо облепленные цветущими ветками, колосками и корягами… В общем, всем, что маньяк-дизайнер выловил на дне своей извращенной болотистой душонки.
Пока молодой аврор имел сомнительное удовольствие лицезреть данные произведения искусства, младший представитель аристократичного магического рода бросил взгляд на часы и встревоженно хмыкнул. Пожалуйста, не пробуйте повторить этого дома! Во всем мире только Малфои умеют фыркать и хмыкать с двести тридцатью двумя разными интонациями. Вот и сейчас у Драко получилось хмыкнуть именно «встревожено».
— Черт, мне уже пора на работу. Вернусь где-то к восьми. Располагайся и не скучай, милый! — и, чмокнув Гарри в нос на прощание, прекрасный блондин испарился в зеленом свечении камина.
А Поттер, у которого сегодня по счастливой случайности как раз был выходной, словно подкошенный вражеским заклинанием, рухнул в одно из мягких кресел.
01.05.2011 Глава номер два
В тот же день, но уже часов в шесть вечера, родовое поместье чистокровных волшебников почтила своим визитом молодая супружеская чета Уизли. Аудиенцию проводили все в той же главной гостиной, отчасти из-за нежелания нового жильца, он же — вымотавшийся и прикорнувший в кресле Гарри Поттер, покидать нагретое место, и еще от одной части того, что оный же жилец в тайне опасался заблудиться в пока неизведанных чужих коридорах, да так и остаться там навсегда. Вряд ли его скорбный, но начищенный до блеска домовыми эльфами скелет поднимет кому-то настроение. Хотя, в общую дизайнерскую концепцию впишется непременно, это да.
— А как Люциус и Нарцисса отнеслись к твоему переезду? — вежливо осведомилась Гермиона, делая глоток чая из крохотной фарфоровой чашечки, расписанной симпатичными цветочными узорами. Сколько стоил этот сервиз, гриффиндорец предпочел не знать и отдельно был благодарен подруге за отсутствие «острых» вопросов. Жаль, что Рон не спешил перенимать у супруги эту достойную похвалы линию поведения. Хвала Мерлину, что пока он лишь недовольно сопел и пыхтел (с этими звуками у семьи Уизли примерно те же отношения, что и у Малфоев с фырканьем), как разбуженный посреди зимы медведь, но более конкретных высказываний не делал.
— Сам не знаю, — Гарри рассеянно пожал плечами, наблюдая, как его вышеназванный друг, прохаживаясь по комнате, разглядывает каждую баснословно дорогую безделицу, что попадается ему в поле зрения, а так же в руки. — Они пока во Франции, гостят у каких-то родственников, поэтому, кажется, еще не в курсе. И, сдается мне, что они не будут в восторге от этой затеи. Но, будем надеяться, пинками не вышвырнут…
— Ну, я думаю, если что, ты не очень-то и расстроишься, — наконец подал голос до того времени крепившийся молодой мистер Уизли. Сила воли, как всегда, упаковала вещички и умотала от него на солнечный курорт в самое неподходящее время. И даже не попрощалась, халявщица! — Подумаешь, нашлись хозяева жизни…
— Эм… Интересно, а почему все таки Драко так настаивал, чтобы именно ты к нему переехал, а не наоборот? Могли бы выбрать достойную квартиру в центре Лондона, недалеко от нас… — Гермиона постаралась побыстрее сменить тему разговора, дабы замять нетактичность супруга, но, видимо, немного недооценила его сил и рвения, заметно возмужавших и окрепших на вольных от Молли Уизли просторах.
Поэтому ответить Гарри не успел, но за него это с успехом (хотя, это еще весьма спорный вопрос!) сделал лучший друг, который, то ли с какой-то загадочной бухты-барахты самовыдвинулся на должность пресс-секретаря героя магической части Британии, то ли просто оскорбился «предательству» молодой жены, которая так неаккуратно умудрилась предположить Малфоя живущего рядом с их собственным домом.
— Да лентяй он и эгоист, вот поэтому-то! — рыжеволосый парень возмущенно воззрился на затылок супруги, сидящей в кресле к нему спиной. Не обнаружив в каштановых прядях ни тени покаяния, он распалился еще больше. — Просто этот наглый хорь решил перенести все под одну крышу — и мамочку с папочкой, и прислугу, и Гарри… чтобы далеко не ходить, если что…
— Рон! — Гермиона аж подпрыгнула в кресле от негодования, словно это самое «негодование» было клыкастым и ядовитым хищным зверем, внезапно куснувшим ее за ногу. — Прекрати немедленно!
Веснушчатый гриффиндорец обиженно надулся, приобретя странное сходство с взъерошившимся и недовольным Сычиком (вот где хозяева схожи с питомцами!), и уже молча продолжил инспекцию малфоевского антиквариата. Изредка бросаемые в сторону друга и жены возмущенные фырки за достойную отповедь засчитывать было нельзя — они удавались ему куда как хуже, чем худощавому блондину.
Гарри на этот выпад лишь глубоко вздохнул и покачал головой. Он уже привык к подобному, но все еще в тайне надеялся, что Рон вскоре смирится с его и Драко отношениями. Угу, конечно… Была такая птичка, наивняк называлась. На иве жила… На Гремучей… Короче, сама виновата!
Гермиона, с полыхающими от гнева щеками, молча пила чай. Причем так сосредоточено, словно это был эликсир из философского камня и от каждого глотка напрямую зависела ее жизнь. Рон еще более придирчиво рассматривал статуэтки на каминной полке, потом, с тем же суровым видом неподкупного налогового инспектора, перешел к висящим над ней картинам. Поттеру начало невольно казаться, что его бывший однокурсник устроился критиком-искусствоведом в какую-нибудь подпольную организацию под названием “Несем гламур в магические массы!” или “Ударим цветными стразами по унылым мантиям!”(оживший кошмар мадам Малкин) и сейчас, наморщив нос, заявит что-то типа: «Фи, какая вульгарщина! Эти шторы три минуты назад как вышли из моды!», запросто потребует от автора той самой картины выпить яду из щедрых Снейповских запасов или убиться с разбега об стену.
Заполнившая комнату вязкая, словно сливочная помадка в котелке, тишина продолжалась довольно недолго. Угадайте, кто из драгметального трио не выдержал первым?
— Нет, ну вот что это такое?! — Рон умудрился за непродолжительное время обойти всю комнату по кругу и теперь прикопался к давнишним вазам, занимавшим столик возле дивана. — Какая жалкая пародия на стиль тапир!
— Рональд! — Гермиону, похоже, вновь укусило злобное негодование. — Ампир! Стиль называется: ам-пир! А тапир — это такое животное…
— Да какая разница! — похоже, вслед за силой воли, сматывало удочки и терпение. Сматывало и тихой сапой на выход… Остановись, презренное, на кого ж ты нас покинуло?! — Все равно это кошмар! — парень, для наглядности, резко взмахнул руками, видимо, желая хаотичными жестами продемонстрировать степень кошмарности неприглянувшихся ему предметов интерьера, и… Бумк!
В принципе, на взгляд Гарри, никаких особых эстетических изменений с дорогостоящей вещицей и не произошло, но, знаете ли, ваза стоимостью сто галеонов и осколки вазы стоимостью сто галеонов — это, как говорят у нас в Лютном переулке, две большие разницы. Впарить их кому-либо по прежней цене теперь не удастся даже Наземникусу Флетчеру.
Гарри с обреченным видом поскорее сцепил руки в замок, чтобы они меньше чесались послать парочку заклинаний или просто прямой удар в ухо одному неуклюжему зас… зас… идевшемуся гостю, и принялся в уме продумывать всевозможные оправдания и отговорки для Драко. А что, заодно придумает эпитафию, только уже себе. Тоже никогда лишним не бывает, а учитывая большую, светлую и чистую, как помытый гиппогриф, любовь Малфоев к собственным богатствам, то парня можно даже похвалить за предусмотрительность. Ох, как бы Трелони сейчас им гордилась! Однозначно, сегодня будет веселый вечер!
* * *
Почти сразу как часы на стене пробили восемь, из камина, по мановения летучего пороха, появился наследник древней магической династии. Надо ли говорить, что до этого времени следы любого присутствия в доме Рона и Гермионы были ликвидированы вплоть до обонятельных эффектов… В смысле — и духу их там не было!
Да Драко похоже сегодня и не собирался играть роль, подобную Бабе Яге из русских сказок, морщась и ворча что-то в стиле: «Тут рыжий дух! Уизли пахнет!», а просто упал на диван и вытянул ноги.
Гарри же смущенно топтался рядом. Как назло, вазу починить не удалось, даже Репаро Гермионы оказалось бессильным. Видимо, создатель этой фарфоровой химеры, так жаждал известности и обогащения, что подмешал в состав материала какой-то ингредиент, чтобы его творения нельзя было отреставрировать заново в случае поломки. Мало ему взвинченной цены, алхимику недоделанному! Нет, конечно, подруга предлагала научным путем вычислить, что же там такое намешано, и даже так увлеклась, что исчертила ровнехонькими столбиками формул целый блокнотный листок, но это все было невозможно провернуть за такое короткое время, а Драко вряд ли бы пришел в буйный восторг, обнаружив дома походную научную лабораторию. Поэтому, придется предпринимать отвлекающие маневры.
— Драко, милый, ты так устал… — как можно более непринужденно проворковал Гарри, склоняясь над светлокожим волшебником. — И проголодался, наверное. А в столовой уже накрыт ужин… Вкууусный!
— Здорово! — одобрительно кивнул блондин и улыбнулся. — Но я все-таки больше устал, поэтому прикажу эльфам подать ужин сюда…
— Нет! — всполошился Поттер.
— Почему нет? — угольки-зрачки серых глаз расширились от искреннего удивления.
— Эээ… Я тут подумал, — да, пусть у Гарри Поттера не бывает четкого плана действий, зато он страшен своей импровизацией! — может, сначала удовлетворим другой голод? Тебя не было целый день, я скучал… — почти что промурлыкал Поттер, обнимая блондина за талию и поднимая оного с дивана.
— Но я правда устал… ммм…
Понимая, что другой стратегии у него не припасено, Гарри, как докси за старую меховую доху, уцепился за эту идею. Поэтому больше протестовать Малфою не дали. Его просто решительно и нагло поцеловали. А потом еще раз и еще раз. С каждым разом избранная тактика нравилась победителю Волдеморта все больше и больше, а Драко осознавал, что его усталость все меньше и меньше...
Тут бы и завершиться истории хеппи-эндом, но гадкий автор… Ээ, в смысле, судьба-злодейка приготовила многострадальному гриффиндорцу еще одну подлянку: чуткий Драко заметил странный взгляд, которым Поттер в перерывах между страстным лобзанием буквально ощупывал пространство за его правым плечом. Абсолютно логично рассудив, что внезапно открывшееся рентгеновское зрение — это не вариант, парень пришел к умозаключению, который тут же и озвучил:
— Гарри, что-то случилось?
— Нет, с чего ты взял? — слишком быстро и наиграно ответил ему зеленоглазый брюнет. Эх, зря он в школьные годы так и не научился врать… А ведь были же такие прекрасные педагоги, в обоих наглых лицах близнецов Уизли. Но врагу не сдается наш гордый Гаррик, поэтому отсутствие мастерства будем компенсировать напором и упрямством. Этого добра у нас, хвала Мерлину, хоть отбавляй и продавай мелким оптом.
Посему юный аврор попытался по-быстрому изобразить на мордашке полное умиротворение, покой и благодать, ну или что там еще должно светиться на лице у отошедших в мир иной праведников (а учитывая характер и изобретательность Малфоев, то после причиненной им смерти, брюнета немедленно бы канонизировали как великомученика). Результат получился примерно таким же, как когда Фред и Джорж изображали глубочайшее раскаяние, а Кребб и Гойл — бурную мозговую деятельность. А на такие жалкие пародии Драко, к сожалению неких вихрастых личностей, не покупался.
Так что под испытующим неверящим взглядом вся эта напускная бравада улетучилась, как с белых яблонь дым. Остались лишь смущение и раскаяние, но вербальный контроль все же еще держался.
— Гарри, — поторопил его слизеринец, — я не могу читать твои мысли, у тебя там слишком мелко написано и грамматика хромает! Ну же, говори!
Это только со стороны кажется, что наступающий на вас высокий, худой да еще и без волшебной палочки Драко Малфой — это совсем не страшно. Ага, конечно! Щас заколет до смерти своими острыми коленями, затыкает локтями, и поминай, как звали! А поминать будут: через девять дней, через сорок…
— Я вазу… того… разбил… — наконец не выдержал натиска Поттер. — Это случайно получилось, я тебе возмещу!
— Что? Какую вазу? — Малфой уставился на него как Хагрид на парковочный счетчик.
Гарри движением головы указал на столик, где располагались две товарки злощастного изделия из фарфора.
— Ааа, — задумчиво протянул сероглазый волшебник, — ты об этом… Ну и фиг с ней! Пошли ужинать!
— Как это фиг? — Гарри за прошедшее время так сроднился с идеей возмездия за причиненный малфоевскому имуществу ущерб, что аж подскочил на месте, не веря ушам своим, в которые влетели сии крамольные речи. — Но ты же сам говорил, что она очень дорогая!
— И что? — философски хмыкнул блондин. — Не сердцу же моему дорогая. Лично мне она никогда не нравилась. Сейчас позовем домовых эльфов, и они тебе еще штук семь таких из чулана притащат. Маме их на каждый день рождения дарят, а она потом — подругам. Круговорот ваз в высшем магическом обществе, — Драко улыбнулся и обнял Гарри, а затем поцеловал в щеку. — Так ты из-за этого переживал?
— Ну да… Я думал, что ты расстроишься и будешь на меня злиться… — гриффиндорец виновато закусил губу.
— Вот что я тебе скажу, Поттер, — иногда, вредничая, дразнясь или поучая, Драко называл его по фамилии, делая особый акцент на последней «р», словно малыш, впервые научившийся выговаривать эту букву, дабы выделить особо важный воспитательный момент. — Не в вазах счастье! — а потом, оглянувшись на столик, добавил: — И даже не в их количестве!
Vova
