Ну, с добрым утром, старина Хогвартс. И тебе доброго утра, старый дряхлый тюфяк, некогда именовавшийся «злобным ужасом подземелий». Доброе утро, профессор Снейп.
Это моя ежедневная утренняя мантра, и произношу я ее отнюдь не потому, что мне хочется жалеть себя… Нет. Просто это привычка, живущая со мной третий год. Третий год, как кончилась война. «Мы», светлые (хотя до сих пор называть себя «светлым» язык не поворачивается), победили. И пересказывать события той ужасной весны я не собираюсь. И даже не потому, что это было страшно. Мне просто лень это делать.
«Лень». Так я назвал то, что происходит со мной. Это моя новая неизлечимая болезнь, начавшаяся через месяц после окончания войны. Нет, я не стал душевнобольным, не лежу, прикованный к постели, и не рассказываю вам это, сидя в Мунго, в палате с мягкими стенами. Наверное, проснувшись одним утром, я понял, что мне больше ничего в этой жизни не нужно. В сознании билась мысль о выполненном долге, об упавшем с плеч камне. Но, видимо, «камень» был так огромен, что вместе с собой утащил и мою душу. Меня словно дементор поцеловал — весь мир в один момент потерял краски. Я этого не хотел. Что бы вы обо мне не думали, я не черствый и мрачный в душе, я хотел жить. Раньше.
Сначала я пошел (к кому же еще) к Дамблдору. Он предложил мне чаю и выслушал меня. Впрочем, как всегда. И, как всегда, его вердикт был неизменен: «Одиночество, мальчик мой, оно до добра не доведет». Ха. Конечно, не доведет. Я ведь всю жизнь один. И что? Я счастлив? Нет. Теперь особенно. Старый интриган не помог. Больше обратиться было не к кому. «А как же остальные?» — спросите вы. Я ни в коем случае не сомневался в наличии благородства и сострадания у других коллег по работе, но к ним я бы не пошел со своими душевными стенаниями, даже если бы случилось второе пришествие Лорда.
Как был один, так один со своей проблемой и остался. Мои единственные друзья, книги, давали много пространных рекомендаций, методик, советовали обратиться к специалистам. Но выходить за пределы Хогвартса стало… Трудно. Моё затворничество прогрессировало. Хоть я и продолжал вести уроки. Благо, школьная программа не часто менялась, и мне не было нужды посещать Министерство Образования, чтобы ознакомиться с новым материалом. Но все остальное общение я свёл к минимуму. Я завтракал, обедал и ужинал в своих комнатах, не появлялся на собраниях преподавателей, игнорировал приглашения на торжества и праздничные ужины. Я сам закапывал себя все глубже и глубже, куда-то в небытие…
Очевидный плюс всего этого — сохранность моих изрядно потрепанных войной нервов. Я перестал реагировать на что-либо, точнее на кого-либо. На того, кто раньше доводил меня до исступления. На ком раньше концентрировался весь мой негатив (не считая Лонгботтома), и все моё, признаюсь, внимание.
Поттер. Я уже предвкушал его удивление. Хотел посмотреть, что же он предпримет, когда заметит мое безразличное ко всему отношение. Ко всему. И к нему.
Но мне не повезло. Не одного меня изменила война, его тоже. Казалось, у него теперь своя «лень». Обычно непоседливый, он вдруг стал вести себя тихо и собранно на моих уроках. Ни единого упрямого взгляда, ни одного неправильного жеста. Он старался быть правильным на пределе своих возможностей. Получалось или нет, это дело другое. Но откуда это странное рвение? Впрочем, и тогда, и сейчас эти мысли не вызывают во мне бурного интереса и плавно уплывают, не давая шанса на развитие дискуссии с самим собой.
Тогда я с грустью вспоминал тот накал страстей, что был между нами до войны. Это была такая сильная ненависть, такая ярость, что в мыслях мы уже, наверно, сотни раз разбивали друг другу носы, лица, ломали руки и ноги.
Страсть — это то, что стало мне недоступно. Сначала все удивлялись. Я перестал кричать, бросать гневные взгляды и делать замечания. Странно, мне ни разу не задали ни одного вопроса по теме урока, даже разные дотошные заучки, которых пять-шесть на каждой параллели. Они, наверно, и смотреть-то на меня не могли. Кто я? Я бледная моль по сравнению с тем, кто был ранее. Я сухая пустая оболочка без надежды получить содержимое. Каркас, остов, скелет. Называйте, как хотите.
Вот уже третий год я просто прихожу в класс со звонком, не здороваясь (а зачем?), сажусь на свое место, взмахом палочки выкладываю на доске тему урока и сухо объясняю материал. И больше ни одного слова или лишнего жеста.
И вот очередное утро, день. Урок со Слизерином и Гриффиндором. Ничего необычного. Если не считать Поттера. Поттера? Позвольте, он же должен быть в школе Авроров.
В первый год моей «лени» все они, герои войны, доучивались свой последний курс. Потом улетели, «ласточки», в Аврорат, поголовно. Не навоевались еще. Хотя какое мне дело до них? До Поттера?
Так зачем он здесь? Сидит на последней парте. Что-то пишет. Или рисует. Всё такой же. За два года ни грамма набранного веса. Заморыш тощий. Пришел меня позлить. Нет. Не выйдет. «Это» глубоко во мне. «Это» не даст мне сейчас же подойти к нему, схватить за грудки и прошипеть в лицо: «Зачем явились, Поттер?» Проклятая «лень». Кажется, я даже заволновался. Хотя, нет. Вот, мне уже снова все безразлично. Ну и пусть сидит. Прозвенит звонок, и он уйдет.
Лениво обвожу взглядом класс. Дети пытаются сделать хорошее зелье, Поттер что-то пишет. Дети режут ингредиенты, Поттер пишет. Странный белый дымок окутывает все вокруг, ухудшая видимость. Поттер продолжает писать. Он пишет, пишет… Что он там пишет? Эх, Поттер, Поттер…
Так. Резкий звук колокола, и меня просто подбрасывает на стуле. Это был не дым. Это я чуть не заснул. Опять. Да что ж такое?! Надо пить Бодрящее зелье, что ли. Уже третий раз засыпаю на уроке.
Ну вот, как я и говорил, он уходит. Все ушли. Тихо, хорошо. Что ж, на сегодня все, я свободен. Пойду к себе.
Лежа в ванне, я начинаю думать, что Поттер мне привиделся, до того невозможным кажется его появление на моем уроке. Точно, Северус. Ты задремал и тебе приснился пишущий Поттер. К чему бы это? Наверное, к дождю. Его как раз давно не было, а ведь всё-таки осень.
Меня сильно разморило в горячей воде. В каком-то заторможенном состоянии вылезаю из ванной, накидываю любимый махровый халат и иду на свой любимый мягкий диван у камина. К огню. Возможно, он разбудит меня. Или усыпит. Но нет. Проклятые мысли не спят. Они крутятся вокруг бывшего гриффиндорца, хотя, гриффиндорец не бывает «бывшим». Это как диагноз. Диагноз, диагноз… Если не перестану думать о Поттере, мой будущий диагноз — безумие.
Надо выпить. Это иногда помогает. Лениво призываю «Акцио» бокал и бутылку вина. Огневиски не употребляю, не моё это. Смотрю, как блики огня пляшут в темной глубине моего любимого красного коллекционного… Красное. Бордовое. Гриффиндор. Поттер. Тьфу, опять. Кажется, я снова выпал из реальности. И вместе со мной — полбутылки вина. Я пьян. На сегодня хватит. Засну прямо здесь, мне тепло и уютно.
Тук-тук-тук. Как быстро бьется сердце. Это что, последствия выпитого? Но похмелье начинается утром, а не сразу после приема алкоголя. Кинув быстрый взгляд на часы, убеждаюсь, что сейчас еще вечер. Я заснул. Хмм… Это не сердце (хотя оно тоже стучит). Это кто-то долбит по моей двери кулаком. Причем так настойчиво. Интересно, какому идиоту приспичило связываться со мной?
Постучат и уйдут. Даже ни капельки не интересно, кто это. Немного досадно, что разбудили, но еще полбутылки вина осталось, и я смогу снова заснуть. Наверное.
Да что ж такое! Уже десять минут долбит. И не уходит ведь. Ну, ничего, не зайдет. Мельком смотрю на дверь. Черт. Забыл запереть дверь на замок. Это все из-за мыслей о Поттере. И как я так умудрился?
Мне лень встать, чтобы открыть дверь и выпроводить визитера вон. А еще мне лень встать, чтобы запереть дверь, чтобы визитер сам пошел вон. Да, ситуация… Почему-то мне становится весело. Но я не смеюсь и не предпринимаю ровным счетом ничего. Пусть судьба решит, зайти этому ненормальному или нет.
Она решила. В комнату вваливается Поттер. Ну что ж, так тому и быть. Или это вино, или моя «лень», но мне совсем наплевать, что у меня в комнате находится герой магического мира, которого я не видел два года. Стоит и смотрит дикими зелеными глазищами.
Что смотришь? Не дождешься ни слова. Хотя таким, как он, слова не нужны. Он подходит к дивану и бесцеремонно плюхается рядом. Мне лень даже бровь поднять в немом изумлении. Он по-прежнему молчит как рыба. Я тоже. Как будто наслали «Силенцио».
Это какой-то глупый фарс. Что ему надо?
— Здравствуйте, профессор.
Я непроизвольно вздрагиваю. Не думал, что он скажет что-нибудь. Голос его странно хриплый, и, как будто, не живой.
Посмотрим, что будет дальше. А дальше он наглеет совсем. Беспалочковой магией призывает из серванта бокал и наливает туда моё коллекционное. Вот это край! Всё! Достал!
— Поттер, вас учили правилам приличия? — мой голос похож на скрип не смазанной телеги.
— Я думал, вам наплевать, профессор…
— Наплевать на что? На то, что вы вломились в мою комнату, пьете моё любимое вино, сидя на моём любимом диване?
— На всё, профессор, на все… — отвечает он как будто в трансе.
Мне кажется, или он еще более сумасшедший, чем я? Меня начинает бить нервная дрожь. Давненько со мной этого не случалось. Я призываю свою «лень» обратно. Пожалуйста! Где ты? Не хочу ничего чувствовать! Ни дрожи, ни странного тепла, идущего от Поттера. Мне и так было хорошо. Надо встать. Встать и уйти в спальню. А он пусть сидит тут и молчит.
Но стоило мне пошевелить правой рукой, как она сразу была перехвачена цепкой ладонью Поттера. Я вскинулся и посмотрел на него. Все слова застряли у меня в горле. Его взгляд. Было в нем что-то обреченное и, одновременно с тем, решительное. Он положил мою руку себе на колени и стал легонько поглаживать каждый палец, каждую жилку. Такого массажа мне никто не делал. Странные и приятные ощущения. Мы довольно долго сидели так. Он предложил тост. Сказал: «Давайте выпьем, профессор, чтобы всё у нас получилось!»
А потом поцеловал меня в щеку.
Реальность улетела ко всем чертям… Почему он сделал это? Что у нас должно получиться?
Так, спокойно! Усилием воли заставляю себя не дернуться, когда он кладет голову мне на плечо. Хм, довольно приятная тяжесть, не вижу смысла отодвигаться. Снова это тепло. От него. Это, скорее всего, очередной мой похмельный сон, из таких, что были раньше, до моей «болезни». Мне часто снилось, что я вот так же сижу с кем-то рядом и мне тепло и уютно даже без горящего камина.
Все так странно… Я сижу в обнимку с Гарри Поттером. Как будто, так и надо. Я улыбаюсь, хорошо, что он не видит.
Со стороны это, наверное, выглядит, как немой спектакль. Но на самом деле, в своих мыслях мы уже давно сказали друг другу все необходимое, чтобы понять…
Кое-что о нас с ним. О том, что наша «страсть» никуда не делась после войны. Сейчас она просто трансформировалась во что-то иное, но столь же прекрасное и нужное нам обоим.
Эпилог. POV Гарри.
Наша «лень» уютно свернулась на краешке нашей судьбы. Ей с нами хорошо, нам с ней — тоже. Она помогает обходить острые углы непонимания и безболезненно притираться друг к другу.
Я поселился у Северуса два года назад, и до сих пор мы ни разу не поругались. Видимо, я нужен ему так же, как и он мне. Мы практически не разговариваем друг с другом, словно враз стали телепатами. Общаемся взглядами, прикосновениями. Я считаю, что у нас с ним высшая форма духовных отношений. Он считает, что мы оба помешались. Ну и пусть! Не хочу ничего иного.
Со стороны мы, наверное, напоминаем двух зомби, когда взявшись за руки, патрулируем хогвартские коридоры в полной темноте. Но нас давно не волнуют ничьи сплетни, осуждающие взгляды.
У нас свой мир на двоих. Нет, на троих, куда же без «неё»…
Vova
