Дитя полнолуния

Арэли Миллер

Для начала, представлюсь. Арэли Миллер. Девчачье имя, не так ли? Оно не приносило мне неудобств, только потому, что я никогда не общался со своими сверстниками. Изначально я и моя семья жили на юге Франции, а затем перебрались в Лондон, к бабушке, что нуждалась в уходе, поскольку в скором времени должна была отойти в мир иной. Итак, бабушка умерла, а наши родители решили остаться в Англии.

Вообще, семейка у меня была огромная. И все, как один — чистокровные. От наплыва родственников на праздники было негде остаться в одиночестве даже в большом поместье. Но детей моего возраста не было, а те, кто постарше, не горели желанием нянькаться со мной. Именно нянькаться, а никак иначе, потому что для всех вокруг я был лишь вечным младенцем, о котором глаз да глаз. Почему? Думаю, лучше я начну объяснять издалека.

В детстве я любил представлять, каким стану в будущем. Я любил мечтать, воображая подвиги, что я смогу совершить, великое волшебство, что смогу сотворить, но моим мечтам не было суждено воплотиться в реальность.

Я родился в ночь полнолуния, недоношенным. Колдомедики обещали, что я буду крайне болезненным ребенком и не ошиблись. Чуть ли не с самого рождения я часто подхватывал заболевания, которые были настолько редки, настолько трудно излечимы. За свою маленькую жизнь, я успел переболеть целой тучей всяких разных болезней, поэтому визиты к врачу стали для меня обыденностью.

Но в этот раз меня привели к колдомедику по более серьезной причине — мои стихийные выбросы были совершенно ненормальны. Они не зависели от моих эмоций, я мог быть совершенно спокоен, когда вокруг меня лопались стекла и кипели жидкости. Рядом со мной все взрывалось, цвело и летало, что естественно ужасно бесило родителей.

Все оказалось довольно просто. Не знаю, почему, но родители даже не думали скрывать от меня, что со мной. Может быть, они думали, что я слишком мал, чтобы понять, но к несчастью, я не был глупым ребенком.

У меня оказалась патология развития. Дело в том, что у каждого мага, в отличие от маггла, существует система, на подобие кровеносной, только по ней бегут потоки магии, а не кровь. Данная система связана со всеми органами и начинает себя проявлять в детстве вместе с эмоциями, а позднее, при приобретении палочки, служащей проводником и упорядочивающей токи магии, разумом мага. Именно поэтому было столь малое количество волшебников, что владели беспалочковой магией, и это совсем было не связано с тем, насколько силен волшебник. Только единицы были способны настолько хорошо контролировать себя и свою магию, что им не требовался проводник.

Магглорожденные по определению были слабее чистокровных, потому что их системы всегда были хрупки и слабы, и лишь те, что имели в родственников волшебников или исходили из ветви чистокровных, что выродились, могли похвастаться такой же сильной системой, как и чистокровки.

У сквибов данная система присутствовала, но токи были столь скудны, что они не могли ими пользоваться. Я не был сквибом, и был бы далеко не слабым магом, но моя магия оказалась никак не связана с моим сознанием, будто существовала отдельно от меня. Я был живой бомбой, которая могла взрываться по нескольку раз и при этом не саморазрушалась.

Сначала, только узнав об этом, отец с матерью надеялись, что это еще можно как-то исправить, справились с другими болезнями, справимся и с этой, но все оказалось тщетно. Мне нанимали лучших специалистов в данной области, учили меня, тогда еще эмоционального ребенка, контролировать себя. Все считали, что научившись контролировать себя, я научусь использовать свою магию, сумею нащупать связь с ней. Обучение почти не приносило результатов. Я смог научиться контролировать себя, но все равно смог только несколько раз контролировать самые слабые стихийные выбросы, не понятным никому способом. Когда дело более менее стало лучше, все опять полетело к чертям.

Это случилось одним жарким летним днем. В то время была война, Тот-кого-нельзя-называть обретал все большую силу. Сейчас я уже не помню, по какой причине мы решили навестить тётю Нэнси, что давно покинула семью. “В семье не без урода” — говорили нормальные члены моей семьи, смотря на нее.

Визит был ошибкой, потому что в ту ночь на район, где она жила, напали подданные Лорда. В суматохе я оказался оторван от родителей. Повсюду происходили сражения, прибывали авроры и члены Ордена Феникса…

Все произошло слишком быстро. Я помню страх, нечеловеческие желтые глаза, а потом боль и темноту. Очнулся я в своей комнате, рядом со мной никого не было, а дверь в комнату была заперта снаружи. Тогда я всю ночь просидел на подоконнике, глядя на небо.

Повязка на шее и закрытая дверь говорили лучше любых слов. Рожденный в полнолуние, а теперь проклятый луной. Смешно.

Страха не было, как и слез. Я вообще никогда не плакал, даже когда было больно, страшно, когда обида разъедала изнутри, как кислота, когда казалось, что утро больше не наступит. Никогда. Для всех, но не для тебя.

Болезни, благодаря которым я настолько часто оказывался в отвратительном состоянии, вымуштровали меня. Я настолько привык к плохому самочувствию и боли, что научился жить с ними, будто это было само собой разумеющемся.

Я считал себя слабаком ровно до тех пор, пока в очередной раз не пролежал в Св. Мунго неделю без родителей. В то время, как мои соседи по палате жались к своим родителям, кричали, плакали, умоляли помочь им, убрать боль и глотали кучи обезболивающих зелий, я молча терпел и был рад тому, что меня оставили одного.

Утром дверь открыли. Глядя в почти равнодушные глаза матери и спокойного с виду отца, я внезапно резко ощутил то, чего раньше не замечал. Комната будто заполнилась вязким страхом. Они боялись того, что еще могу им преподнести я, и к страху примешивалась удушливая жалость, от которой мне захотелось — выть.

Хотя по всем правилам и кодексам они должны были выкинуть меня куда подальше или убить, они этого не сделали. Мои многочисленные родственники наперебой доказывали им за моей спиной, что они пригрели злобное чудовище на своей груди. Никто из них больше не помнил, что всего пару месяцев назад они все считали, что я все еще не в состоянии о себе позаботиться и вообще, застрял в трехлетнем возрасте.

Раньше на меня обращали внимание только из-за очередного выплеска или же болезни, теперь же вообще, старались находиться рядом со мной как можно меньше. Ничего удивительного, что я озлобился. К тому же, после исчезновения Того-кого-нельзя-называть мать забеременела, и теперь все старались оградить ее от меня, как от потенциальной угрозы.

Новые способности, что были особенностью оборотней, я освоил быстро. Однажды посмотрев в зеркало, я не узнал себя. От болезненно бледного существа не осталось ничего. Ушла ненормальная для здорового бледность, в ранее светло-карих с зелеными крапинками глазах появился желтоватый цвет. Кроме того, теперь, в все еще выглядящем хрупким теле, была скрытая сила. Я чувствовал ее каждой клеточкой тела и мог в любой момент использовать.

В полнолуния меня запирали в комнате, предварительно влив Волчьелычное зелье, а все остальное время я был занят тем, что пытался не свихнуться от одиночества, зарывшись в книгах и тренируя самоконтроль, уча заклятия, но не пробуя их применять.

Мои родители в тайне от меня боялись и ненавидели меня нового. Потом у меня появился брат Жульен и последние крохи внимания исчезли. Теперь для моих родителей был только мой брат, будто меня никогда и не существовало.

Я возненавидел малыша Жульена. Я ненавидел, и люди вокруг меня замечали, какие взгляды я бросаю на него. После покупки палочки год назад я ни разу не прикасался к ней. Но когда ему исполнилось пять месяцев и все стали праздновать данное грандиозное событие, я решился.

Палочка подчинилась мне. Моя магия стала работать на меня, мне больше даже не требовался огромный тотальный контроль. Я знал, что, став оборотнем, приобрел преимущество, но и не думал, что такое. Оборотничество, считавшееся проклятием, стало для меня монетой с двумя сторонами. На одной были рушащиеся в прах семейные узы, а на другой обретенная возможность колдовать.

Дальше время потекло с бешеной скоростью. Долгие одинокие дни в библиотеке, всё накапливающаяся ненависть. Я не знаю, когда конкретно я перешел черту. Я просто больше не мог этого выносить.

Я решил уйти из дома, но так, чтобы они, наконец, поняли, какую ошибку совершили, решив, что меня можно игнорировать и считать что это нормально. Третий день рождения Жульена выпадал как раз на полнолуние. Я все продумал, собрал вещи, что могли мне понадобиться, уменьшил их, и положил в сумку. Её я крепко привязал к животу, дабы не потерять.

Благодаря зелью, я мог контролировать действия волка, поэтому проблема состояла только в закрытой двери. Но я предусмотрел и это, приказав эльфу открыть дверь, как только все улягутся. Все прошло как по маслу. Я превратился, дверь открылась. Я быстро достиг комнаты брата. Прекрасно зная, что на комнате стоят сигнальные чары и родители уже в курсе чужого присутствия в комнате, я старался сделать все как можно быстрее и тише.

Но кроватка перевернулась с грохотом, брат заорал, а потом я перекусил его шею. От металлического вкуса крови мой внутренний волк поднял голову. Я чувствовал, как он силиться перебороть зелье и заставить меня порвать на куски мертвое тельце, но все же я отвернулся и выбежал из комнаты в коридор прямо под прицел нескольких палочек. Я помню их лица, помню как уворачивался от ярких зеленых лучей, как выбежал на улицу, как бежал, пока силы не покинули меня. Я хотел, чтобы они испытали всю ту боль, что чувствовал я, поэтому не мог поступить иначе.

Я оказался на улице в свои 12 лет и чудом выжил, однажды в лесу наткнувшись на стаю оборотней и присоединившись к ним.

Тогда я был всего лишь озлобленным ребенком, но даже сейчас, по прошествии времени, я не жалею о содеянном. Они заслужили.

Я попал в стаю себе подобных.

Я не знал, что это те останки оборотней, что встали в войне на сторону Волдеморта, я просто нашел место, где мог остаться. Меня приняли, узнав, почему я сбежал из дома. Когда мне рассказали, кем являются все оборотни в стае, ничего не изменилось. Меня не волновало то, что было у этих людей в прошлом. Я принял их, потому что они приняли меня. Вообще, у меня просто не было особого выбора, потому что я был всего лишь никому не нужным мальчишкой.

Оборотни способны интуитивно чувствовать своих, поэтому я довольно быстро влился в их сообщество. Я был одним из самых младших в стае. Подростки не горели желанием принимать в свою компанию, поэтому с самого начала я общался больше со взрослыми. Они обучали меня тому, что я должен был узнать, если бы обучался в школе, так же меня учили драться. Я был способным ребенком, да и заняться мне было особенно нечем, поэтому я овладевал наукой боя, благо в стае имелось много тех, кто был непрочь поучить “щенка”.

В стае обнаружился Патрик Филсбери, тот, кто сделал меня оборотнем. Едва я увидел его, то буквально почувствовал, что застарелые шрамы на шее заныли. Я осознал, что именно он дал мне вторую жизнь. Странно, но я не ненавидел его. Первое время я даже боялся с ним заговорить, а потом все разрешилось само собой.

Патрик частенько был среди тех, кто с интересом наблюдал за тем, как меня обучали драться. Он был одним из самых ценных людей в стае, ибо до того, как стать оборотнем, он был одним из далеко не слабых волшебников. Я узнал, что он не любимец стаи из-за своего паршивого характера. До поры до времени он тоже не спешил общаться со мной, но все изменилось после одного случая.

Кроме меня, имеющиеся в стае подростки, да и более старшие мужчины тоже часто были не прочь размяться и помахать кулаками. В стае было даже свое развлечение, что-то вроде Турнира, в котором не было никаких правил кроме единственного — одержать победу. Я не участвовал в Турнире, так как в силу возраста просто был еще не способен на равных сражаться более опытными противниками, поэтому я наблюдал. Я во все глаза следил за боями и запоминал каждую ошибку проигравшего, каждое движение победителя. И однажды я решился и сказал, что приму участие. Абсолютно все, даже те, кто учили меня драться, лишь рассмеялись.

— Это такая забавная попытка самоубийства, Арэли? — откликнулся на мою заявку на участие Стивенсон, который должен был судить “матчи”.

Кстати, именно в стае вылезла проблема с идиотским именем. Я был маленьким, слишком красивым для мальчишки и имел девчачье имя. Этого было вполне достаточно для того, что все вокруг насмехались над этим, доводя меня до белого каления и красного тумана перед глазами. Но я был слишком слаб, чтобы перечить, поэтому держал язык за зубами, даже когда контроль летел к черту, а в голове проносились ругательства. Именно насмешки толкнули меня на путь бойца, именно они вынудили меня желать силы большей, чем я имел.

Я ожидал такой реакции и поэтому спокойно ответил, что имею право участвовать. Ведь правила Турнира — Никаких правил. Они возражали. Почти все единогласно были против моего участия, но внезапно вмешался Патрик. Едва услышав его голос, я напрягся. Но Филсбери всего лишь предложил устроить мини турнир для подростков с моим участием.

— Если парень хочет узнать на что способен, кто мы такие, чтобы его останавливать? — усмехнулся он.

С ним неохотно согласились. Причиной неприязни все называли характер Патрика, но на самом деле его боялись также сильно, как Фенрира. Филсбери был опасным магом. Но я тогда не знал этого и не понимал причин такого мгновенного переключения мнения только из-за слов одного оборотня.

То, что он предложил, устраивало меня. Сражаться с взрослыми я, тогда еще четырнадцатилетний пацан, был просто не способен. Меня бы просто впечатали в землю с одного удара.

Итак, бои состоялись. Даже сейчас я четко помню каждый удар, каждое движение. За год в стае я настолько сильно хотел запомнить и научиться использовать приемы, что могли мне пригодиться, и даже сам проморгал, как стал задействовать при этом магию, которая будто фиксировала в моем сознании все до мелочей. Позднее, став старше, я научился использовать эту свою способность.

Победить было сложно. Мне, конечно же, здорово досталось, но в какой-то момент, когда я дрался уже с третьим парнем, что-то изменилось во мне, будто я резко дернул рубильник, включив второе дыхание. Оставшихся противников я с таким огромным удовольствием заставил проиграть, что когда последний из них валялся на земле, стараясь прийти в себя, я обернулся к другим оборотням, которые на время боев стали для меня просто фоном, серой массой, что окаймляет поляну.

Я помню удивленные выражения их лиц, а затем ко мне подошел сам вожак. До этого момента я видел его много раз, но никогда — настолько близко.

— Далеко пойдешь, парень, — сказал он и удовлетворенно осклабился.

Затем я помню, как шел к своей палатке, которая уже год служила моим домом, а силы покидали меня, и я упал без сознания.

Очнулся в незнакомой палатке, заботливо накрытый толстым одеялом. Неподалеку за столом сидел Филсбери и что-то писал на пергаменте. Он заметил, что я очнулся, подошел и дал стакан с каким-то зельем. Я выпил его, и в голове прояснилось.

— Доброе утро.

— Доброе… А что я здесь делаю?..

— Ты отдыхаешь. Я вылечил тебя.

— Понятно. Значит, я могу идти? — спросил я, осторожно садясь на кровати.

Он промолчал, и я решительно поднялся, заметив свою аккуратно сложенную одежду, лежащую на стуле. Пока я одевался, взгляд Патрика нервировал меня, поэтому мои движения стали скупыми и четкими. Я хотел оказаться подальше от этого взгляда и его обладателя.

— Если хочешь, я могу взять тебя к себе в ученики, — произнес он, когда я уже оделся и был готов покинуть его ‘дом’, — Ведь это я сделал тебя оборотнем, — договорил Филсбери так, будто этот его поступок должен был стать для меня манной небесной.

— Если вам нужна грелка для кровати, найдите другого идиота, — ответил я, посмотрев прямо ему в лицо.

В стае было много смазливых парней и девушек, которые были готовы отдаться кому угодно, но меня никак нельзя было отнести к ним. К тому же, мал я был тогда для таких забав.

— Почему ты думаешь, что мне нужно от тебя только это?

— Потому что в другом случае, ты подошел бы ко мне едва я появился в стае. Знаешь, я тебе благодарен за то, что ты обратил меня, но это не так уж важно. Я не буду игрушкой в чьих-либо руках.

Я не стал дожидаться ответа и покинул его палатку.

* * *

С того дня вокруг меня все изменилось. Внезапно я стал замечать взгляды уважения от взрослых, и зависть и страх в глазах тех, кого я победил. А еще Патрик стал наблюдать за мной. Он сидел в числе зрителей, когда я учился сражаться, он стал присутствовать неподалеку на моих занятиях освоения волшебства. Вскоре это настолько взбесило меня, что я пришел к нему сам.

И я вышел от него совершенно сбитый с толку. Филсбери сказал, что во мне есть то, что отсутствует у большинства членов нашей стаи — разум, что я полон талантов и стремлюсь к знаниям. Он обосновал, почему хочет, чтобы я стал его учеником. Мне не нравилось то, что он будет учить меня и стойкое ощущение неправильности бесило меня. Но я вернулся к нему и больше никогда не возвращался в свою палатку, в которой всегда было холодно и неуютно.

Самой большой проблемой попадения к этому оборотню в ученики было в том, что я скрывался во время трансформаций, не позволяя другим узнать меня. Как сильно мне приходилось изворачиваться, отказываясь от "прогулок" в какой-нибудь городок ради веселья при полной луне. И дело было вовсе не в том, что я не хотел никого калечить или убивать. Просто я боялся того момента, когда хоть кто-нибудь из стаи увидит мою трансформацию. Я не мог позволить себе этого, потому что иначе меня бы давно разорвал на клочки вожак.

Но эта проблема вскоре легко решилась, так как и мой учитель не слишком жаловал эти общие походы, предпочитая коротать такие ночи в запертой комнате с кусочком сочного мяса.

Патрик оказался довольно интересным человеком. Я привязался к нему по-своему и много времени проводил с ним. Патрик научил меня владеть волшебной палочкой на уровне дуэлянта, развил мой талант зельевара. Он стал моим учителем, и я с радостью перенимал все его знания. Но из-за того, что я сблизился с Патриком, я еще больше отдалился от остальных членов стаи. Филсбери был одним из таких людей, которые, имея большие способности, чем остальные, были высокомерны и считали остальных ничтожествами. И теперь, будучи учеником Филсбери я невольно взял себе часть неприязни, что предназначалась ему.

Я знал, чего он хочет. Я увидел это еще тогда, и знал об этом все время, что был его учеником. Но Патрик не пытался склонить меня ни к чему, и меня это устраивало до поры до времени. Но я подрос и мои интересы несколько сменились. В свои шестнадцать лет я был все еще девственником, так как при всех знаниях о процессе, я не смог найти кого-нибудь с кем смог бы сблизиться. Вокруг было достаточно много кандидатур для совместного времяпровождения в кровати, но как подступиться к ним я не знал, поэтому эта часть жизни была для меня неизведанна. А потом я решил, что ничего плохого не случиться, если это произойдет с Патриком. Эта мысль меня посетила, когда я уже не первый раз наткнулся на счастливую парочку Майлза и Пола. Я был подростком и тоже хотел секса.

Я всегда был немножко сумасшедшим, поэтому пришел к своему учителю сам и прямо выдал свою мысль:

— Давай не будем ходить вокруг да около. Ты меня хочешь, я знаю. Я не против эксперимента, так что как насчет того, чтобы переспать?

Я помню, как Патрик, ухмыляясь, заявил, что я сволочь, после того, как отошел от удивления. Мои приступы прямолинейности нечасто могли настолько его удивить, но порой и такое случалось.

Так в моей жизни все снова изменилось. Патрик был хорош, и он даже по-своему любил меня, но я никогда ничего к нему не чувствовал. Я знаю, что в связи с полным хаосом вместо детства я стал таким, каким стал, но я был не в состоянии что-то изменить в себе, да и не хотел, по большому счету. Хотя признаю, любовником Пат был отменным. Я мог бы упрекнуть его за что угодно, но не за искусство доставлять удовольствие.

Когда же я осознал, что мой учитель подобрался ко мне ближе, чем кто-либо другой, то показал ему то, что делало меня особенным, что я старательно скрывал от всей стаи с самого начала. А на следующее полнолуние после отлучки из леса Патрик не вернулся в стаю, а из газеты я узнал, что был убит оборотень, напавший на магглов в городе неподалеку.

Я снова остался один. Почему-то казалось, что теперь уже навсегда.

После того, как умер Патрик, место зельевара в стае занял я. Я был молод, но со мной считались, как с его учеником и хорошим бойцом. Вместе с местом зельевара на меня свалилась также куча других обязанностей, которые я в одиночку был выполнять не в состоянии, поэтому мне пришлось найти себе помощника. Я был не в восторге от этого, но прекрасно осознавал, что справиться в одиночку невозможно. Так в моей жизни появился Марк, на которого я спокойно взвалил большую часть дел. Он обязан был доставать для меня ингредиенты, готовить легкие зелья, которые требовались стае, убираться в палатке, а также я учил его, хотя обучение шло вкривь и вкось из-за нежелания Марка учиться. В конце концов, я оставил это дело, заставив его на зубок выучить все самое необходимое. Первое время наши отношения были достаточно напряженными, потому что я был слишком требователен, а он слишком упрям. Но время шло и в какой-то мере мы стали друзьями, хотя я не раз замечал восхищенные взгляды помощника. Марк был совсем не против занять больше места в моей дурной башке, и добивался моего одобрения с упрямством осла. В конце концов он осточертел мне своими приставаниями и мне пришлось делать вид, будто он что-то для меня значит. Наивный мальчишка.

За время своего бытия зельеваром, от скуки я стал продолжать исследования наставника, который хотел раз и навсегда избавиться от проблемы оборотней, при этом сохранив внутреннюю сущность волка. Сначала я убил бездну времени, пытаясь разобраться в путаных записях Патрика, чем действительно занимался исследованиями. Но в итоге мне удалось разобрать каракули и шифровки Филсбери и я взялся за дело. Начал проводить эксперименты, но у меня ничего не выходило. Кроме того, чем больше месяцев проходило, тем сильнее я чувствовал приближение опасности, скрытое волнение, предчувствие бури.

И она не замедлила грянуть, когда Темный лорд возродился на Турнире Трех Волшебников, что проходил в Хогвартсе. Фенрир Грейбэк, вожак стаи, как и многие другие оборотни радовались.

Я же почти мгновенно осознал открывшиеся мне перспективы. Меня просто не могло оставить в стороне. Фенрир уже давно заинтересовался мной и то и дело захаживал, чтобы посмотреть на меня за работой. Я знал, что он захочет иметь рядом с собой лучших из лучших в своей стае, когда ему понадобиться предстать перед Волдемортом. Я не мог не заметить взгляды, которыми меня одаривал вожак. К сожалению, чем старше я становился, тем более заметным становилась моя сила, мое превосходство над другими оборотнями. Поэтому мне пришлось быть крайне осторожным, когда вожак приблизил меня к себе и чуть не потащил к Лорду на поклон.

Вот тогда мне пришлось задуматься над тем, что делать дальше. Я не мог больше быть равнодушным к происходящему. Поэтому я скрыл продвижения в моем исследовании от своего помощника и вожака. Поэтому понял, что не зря столько лет упорно прятался в полнолуния. Когда я осознал в каком положении нахожусь, то впервые за несколько лет напился так, что перепугал Марка до полусмерти. Мой протеже просто впервые узрел своего учителя в абсолютнейшем раздрае. Меня раздирали на части противоречивые эмоции, я то впадал в депрессию, то в ярости благоразумно покидал лабораторию, чтобы всласть набить кому-нибудь морду. Благо, желающие подраться всегда находились.

Все дело было в том, что не смотря на то, что в детстве я почти без раздумий убил брата, я не желал больше убийств. Подрастая, я много раз в мыслях возвращался к этому эпизоду своей жизни и понимал, что не хочу вновь убивать. После учебы у Филсбери я перестал стремиться показать всем свою силу и превосходство, потому что меня тошнило от того, как настойчиво Патрик доказывал это всем вокруг. Все дело было в том, что металлический вкус крови на языке и прерывающийся вопль, а затем невероятно сильное ощущение главенства волка надо мной были незабываемы. Я не желал становиться зверем, потеряв разум, но и не отвергал своего внутреннего волка, принимая как часть себя, в конце концов, именно ему я был обязан способности контролировать свою магию.

Я стал считать, что оборотень это человек, использующий способности, что даны ему проклятием, но при этом контролирующий все звериные порывы своим разумом. Когда я понял это, то стал называть других сородичей вокруг недооборотнями, всех тех, кто превращался в зверя и следовал его желаниям, а также тех, кто пытался игнорировать и подавлять внутреннего волка.

Но я отошел от главного. Итак, я не хотел быть с теми, кто намеревался убивать, но и идти мне было некуда. Здесь у меня была какая-никакая, но крыша над головой, постоянные поставки продуктов и ингридиентов. Я несколько долгих дней слонялся по лаборатории без дела, то пытаясь взяться за записи, но замирая под прессом тяжелых мыслей. Так ничего и не решив, мне все же удалось отложить эти мысли еще ненадолго.

А потом он появился среди нас, я сразу ощутил, что он другой. Он чужой, каким бы ни хотел казаться. Он отрицал своего внутреннего зверя, подавляя его, стараясь быть человеком, когда он им более не являлся. И мне было больно смотреть на этого оборотня, что отрицал самое себя и ненавидел то, что должен был считать своим. Я видел, что все они, все члены нашей стаи понимают и видят то же что и я, но от них так сильно несло жалостью. Не понятно, как он сам может не видеть, не чувствовать, как это чувство окутывает его с ног до головы плотным коконом и мешает дышать.

Хотя я презирал их, и этот новичок стоял на чуть ли не на одной ступени с ними, но было в нем что-то такое, заставляющее что-то внутри меня стремиться узнать его. В то время как остальные считали, что их разделяет пропасть.

Также не было ничего удивительного, что почти сразу Марк стал пытаться сблизиться с новичком. Ведь Марк был одним из оборотней, которые пытались подавлять своего волка. Правда я со временем помог ему осознать, каким ничтожеством это делает его в глазах других оборотней и в первую очередь меня самого, поэтому Марка среди нашей стаи я считал самым вменяемым после себя.

И вполне закономерно, что почти сразу Марк приволок его к нам в гости в неудачный момент, как раз когда я был мрачен и задумчив, совершая ошибку за ошибкой и переводя драгоценные ингредиенты. Когда они вошли в лабораторию, я удалял следы от не получившегося зелья четкими движениями палочки.

* * *

По заданию Дамблдора я должен был найти оборотней, что желали бы перейти на светлую сторону в этой войне. С большим трудом мне удалось узнать, где найти стаю Сивого. Изначально я не собирался как-либо контактировать с ней, но в итоге мы с Дамблдором решили рискнуть и попробовать найти союзников внутри стаи.

Я с трудом смог выкрутиться и заставить других оборотней принять меня. Разумеется, мне пришлось войти в стаю под другим именем, так как Ремус Люпин был довольно известен в кругах пожирателей смерти. Я знал, что есть очень большая вероятность того, что меня раскроют и убьют, но не мог не попытаться найти помощь в борьбе с Волан де Мортом.

Почти сразу я понял, что затея обречена на провал, так как все оборотни сторонились меня и в основном награждали отнюдь не дружелюбными или же жалостливыми взглядами, будто я был болен неизлечимой болезнью. Но мне удалось познакомиться с молодым человеком, от которого тоже держались на расстоянии. Марк оказался интересным собеседником, хотя большей частью он был склонен восхищенно расписывать своего учителя. По его рассказу мне на ум невольно пришла глупая мысль о том, что это Северус, но я отверг ее, как совершенно невозможную. Я выразил желание познакомиться с загадочным Арэли, попутно припоминая, не слышал ли где его имя в связи с прошлой войной или на собраниях Ордена Феникса.

Марк привел меня к самой отдаленной палатке, что-то смазано протараторил, указав палочкой на вход, и только тогда зашел сам и потянул за собой меня. Внутри оказался тесный холл с тремя дверями, молодой человек уверенно толкнул одну из них, из-за которой шел ощутимый запах зелий.

— Учитель, вам не помешаем? — поинтересовался Марк, шагнув в комнату, оказавшуюся лабораторией.

Я внимательно посмотрел на молодого мужчину, что четкими движениями палочки устранял разлившееся зелье, затем устало присел на стол позади себя. Арэли Миллер оказался миловидным брюнетом, чью нечеловеческую сущность выдавали белесые шрамы на шее, тянувшиеся вниз, скрывающиеся за воротом рубашки, и желто-карие звериные глаза.

— Нет, не помешаете, если сейчас же испаритесь отсюда к волдемортовой матери, — мрачно и ядовито произнес Арэли, усмехнувшись на вздрагивание Марка.

— Я хотел познакомить тебя с…

— ..очередным недооборотнем? — произнес Арэли, смотря мне в лицо, в то время как я несколько растерялся.

— Мастер, пожалуйста!

Миллер устало вздохнул и потер виски кончиками пальцев, только сейчас становилось заметно, что он вымотан.

— Хорошо… Я Арэли Миллер, учитель этого балбеса, — зельевар небрежно махнул рукой в сторону Марка.

— Тейлор Ларен.

— Не скажу, что очень приятно, но добро пожаловать. Чаю?

— Если не затруднит…

— Марк, сделай чаю, — произнес Арэли.

Затем он вздохнул и поднялся, проследовав за исчезнувшим за дверью Марком. Я же чуть притормозил, внимательно осмотрев лабораторию и только потом последовал за ним.

Комната, в которую его привел хозяин палатки, служила одновременно и кухней, и столовой, и гостиной. Около приоткрытого буфета колдовал над кружками Марк, брюнет же, совсем не стесняясь гостя, расслабленно развалился на темно-зеленом нечто, бывшем то ли диваном, то ли кроватью, что стоял напротив немногочисленных шкафчиков и стола.

— Чувствуй себя как дома, — мягко произнес Арэли и чуть сощурился, разглядывая спину своего ученика. Или совсем не спину, растерянно подумал я, невольно отводя глаза и присаживаясь на край необъятного дивана ближе к столу.

Марк быстро накрыл на стол, уселся на единственный стул, сжимая в руках пузатую чашку. Миллер явно неохотно сел, сцапав свою кружку со стола, чуть принюхавшись прежде чем начать пить.

Через несколько минут затянувшейся паузы, в течение которой все наслаждались чаем с печеньем, зельевар вновь лег, закидывая руки за голову.

— Итак, Тейлор, начнем знакомство. Какой идиот тебя укусил?

Я чуть не поперхнулся чаем, в то время как серьезные глаза изучали мое выражения лица.

— Фенрир.

— Да ну?! — заинтересованно подался вперед Марк, в то время как Миллер нахмурился.

— Странно. Если тебя обратил он, почему ты даже больший идиот чем он?

— Мастер!

Я был немного сбит с толку его манерой ведения разговора, но почти сразу взял себя в руки.

— Могу я узнать, почему ты так считаешь?

— Ты разве не чувствуешь? Ты здесь чужой. Остальные не подпустят тебя к себе, потому что ты слабак. В стае ты не найдешь себе места. Марк сблизился с тобой, потому что он сам был таким же придурком, как и ты. Ну и еще пожалуй, у него просто отсутствует мозг, как таковой.

Марк издал протестующий звук и тут же заткнулся, наткнувшись на взгляд учителя.

— Я знал, что будет непросто, — произнес я, принимая сказанное им.

Арэли задумчиво перевел взгляд в потолок.

— Ладно, посмотрим что из тебя выйдет. Марк, ты же хотел, чтобы я взял его под свое крыло?

Я удивленно поднял брови, не понимая, о чем собственно идет речь.

— Я просто подумал… — заикнулся Марк, но я перебил его:

— Меня не нужно..

— Ларен, на данный момент, при твоих способностях тебя здесь слопают и пискнуть не успеешь. Если бы ты был помладше, вполне возможно тебя можно было наставить на путь истинный в рамках понимания нашей стаи, но ты не подросток. Сейчас ты только появился, поэтому тебя не трогают, но стоит тебе только не выйти на турнир, показав, что ты овца, а не оборотень и тебя просто проглотят, гарантирую.

— Я могу за себя постоять.

— Как человек, как маг — возможно. Но у тебя зверя нет никаких шансов, потому что ты боишься его так сильно, что отказываешься принимать его как часть себя.

Я невольно сильнее сжал в руках кружку, и нахмурился.

Принять монстра, который не имеет разума и жаждет лишь чужой крови? И уподобиться этим бездушным существам, потеряв разум и живя одними инстинктами? Никогда. Я человек. Это всего лишь речи того, кто поддался волку внутри себя. Все хорошо. Я помню кто я, я знаю, зачем я здесь.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — вырвал меня из размышлений глубокий голос зельевара, — Но я не вижу смысла говорить тебе то, что сейчас ты не в состоянии принять. Знаешь, Ларен, что-то в тебе меня цепляет, поэтому, возможно, я заставлю тебя дышать полной грудью.

Арэли поднялся с дивана, потянулся и повернулся к своему гостю и ученику. Усталость слезла с него, будто вторая кожа, а появившаяся кровожадная усмешка настолько сильно изменила миловидное лицо, что от Миллера за километр повеяло опасностью.

— Марк, организуй внеплановый Турнир. Вескер вроде давно хочет переломать мне руки ноги. Как думаешь, ему это удастся?

— Да не в жизнь, мастер! — улыбнулся брюнет и со всех ног рванул в сторону двери.

Они остались наедине.

— Что за Турнир?

— Увидишь. Тебе тоже следовало бы поучаствовать, но я не думаю, что это будет хорошей идеей. Главное, чтобы вожак не пожаловал на огонек.

— Фенрир? Разве он сейчас здесь?

— Хрен его знает, но лучше б его кто-нибудь уже пристукнул по-тихому.

Я удивленно поднял брови.

— Недолюбливаешь вожака?

— Недолюбливаю? — с недоумением повторил за мной парень и зло скривился, — Он слишком настырно втягивает меня в болото, чтобы я мог испытывать к нему какие-то положительные эмоции.

Конечно, думать о том, что перетащить Арэли на сторону Ордена будет легче чем остальных, было еще очень рано, но почему-то ощущение того, что этот странноватый парень вполне способен бросить стаю, росло внутри, принося с собой неожиданную надежду.

* * *

Арэли был прав, увидеть было достаточно, чтобы понять, что такое Турнир. Оборотни, пребывая в человеческой форме мутузили друг друга, пользуясь магией мордобоя, а никак не волшебством, что требовалось в дуэлях. Марк и многие молодые оборотни предпочитали остаться зрителями, устроившись кругом, создав своеобразную арену. Первые драки были скучны и почти всегда быстро заканчивались, и большую часть я просто пропустил, увлеченный разговором с Марком, который охотно рассказывал о тех, кто выходил на поединок. А потом стали выходить более опасные противники и я увидел, что значит настоящий бой двух зверей. В сражавшихся больше невозможно было не видеть звериную сущность, что вырывалась на свободу, рыча, яростно атакуя, стараясь разорвать, покорить, заставить подчиниться.

И я понимал, что в таком бою у меня не было практически ни одного шанса. Я все еще помнил сражения до того, как Волдеморт пропал. В те темные дни оборотни были одними из самых сильных козырей на стороне лорда, просто потому что обычные волшебники слишком часто пренебрегали физической подготовкой, за что и поплатились. Даже не перевоплощаясь, оборотни были опасны также как и темные маги, потому что их инстинкты вели их в бою, в то время как люди намного хуже чувствовали опасность. Чутье, ярость и безжалостность, желание обрести главенство и свободу, вели их вперед, и никто из них не сдавался до самой смерти.

Я не доверял зверю внутри себя, я не позволял ему вести меня, поэтому не смотря на то, что я все же был сильнее человека, исключая периоды до и после полнолуния, мои инстинкты я давил в себе сам. Выстоять против натиска тех, кто шагал в ногу со своей сущностью я смог бы лишь благодаря случайности или чуду. Я сжимал кулаки, осознавая, насколько беспомощен, вглядываясь в разворачивающееся передо мной зрелище, а в голове эхом звучали слова Арэли:

… на данный момент, при твоих способностях, тебя здесь слопают и пискнуть не успеешь …

Я отвлекся от мрачных мыслей, когда к победившему оборотню вышел Арэли и Марк резко замолк, уставившись на поле боя с таким предвкушением, что я невольно поддался его настроению.

Противник зельевара был выше и больше его, но он вышел из строя через пару метких ударов. После первого боя Арэли стали заметно более неохотно выходить навстречу юркому парню. Скупые и почти ленивые движения Миллера, в то время как противник яростно сражается, пытаясь достать, заставить воспринимать себя всерьез давали понять, сколько силы кроется в этом с виду хиленьком человеке. Сейчас бой был совсем непохож на то, что я наблюдал ранее. Это несомненно было избиение зверя человеком, потому как в Миллере совершенно не ощущалось то, что присутствовало во всех схватках до этого.

Через несколько выигранных Миллером боев послышался голос Фенрира, заставивший меня вздрогнуть.

— Развлекаешься, Арэли?

Брюнет усмехнулся, убирая прилипшие к потному лбу пряди волос, что выбились из хвоста.

— Разминаюсь, — произнес он, стянув с волос резинку, чтобы вновь собрать мешающиеся пряди вместе.

— Возможно, тебе хочется поиграть с более сильным противником?

— Кто знает, — туманно ответил брюнет.

— Вескер?

Мужчина, которого я поначалу не заметил из-за скопившегося народа выступил вперед, оскаливаясь и с явным удовольствием окинув взглядом мгновенно напрягшегося Миллера.

— Кто такой этот Вескер? — тихо поинтересовался я у Марка, который в волнении переводил взгляд с Фенрира на приготовившихся к драке оборотней.

— Один из приближенных вожака и самая большая скотина, которую мне только доводилось встречать. Он и Арэли уже несколько лет на ножах, почти сразу как наставник мастера погиб.

— Наставник?..

— Патрик Филсбери, возможно слышал?

— Филсбери?! — я в удивлении поднял брови, припоминая все, что слышал об этом пропавшем много лет назад зельеваре.

— Патрик учил мастера всему, когда он только появился в стае, — продолжил парень, наблюдая как Арэли и Вескер перебрасываются колкими фразами, не спеша начинать схватку.

— А где он сейчас?

— Он погиб несколько лет назад, поэтому я знаю о нем лишь со слов мастера. В то время я был в стае в том же положении, что и ты, так что знаю о том, каким он был лишь со слов мастера… — Марк не успел продолжить свою мысль, привлеченный начавшейся схваткой.

До этого боя Миллер не воспринимал противников всерьез, больше играясь, чем действительно желая причинить вред, теперь же его расслабленность и леность исчезли без следа. Вескер атаковал первым, пытаясь достать противника, но Арэли уклонялся от града ударов, ускользая из захвата, будто танцуя один ему ведомый танец, с звериной грацией обходя атаки и нанося четкие, выверенные удары. Но игра не могла продолжаться вечно и только когда Арэли по настоящему напал, я осознал насколько опасен этот оборотень. От него исходили волны почти материальной ауры силы, ничем не сдерживаемой животной ярости.

Удары, уклонения, рычание, сплетенные в бою тела… На почву уже пролились капли чужой крови, мелькнуло лицо с оскаленными зубами, рука резко саданула по чужим ребрам, сдавленный крик боли, разрезавшие воздух волосы, напряженные мышцы, сбитые до крови костяшки. Разбитая губа, запястье прижатое к земле, скрученная за спину рука, резкий рывок, сломанный затылком нос. Стойка на руках, смазанные удары ногами с разворота, резко подняться и попасть в захват чужих рук, впиться в бледную кожу руки, оставляя алый след, шипение, резкий удар в пах, под дых и противник уже на земле. Ребром ладони в шею и обмякшее тело остается на земле.

Миллер выпрямился, чуть морщась от боли в теле, но все же упрямо вскидываясь. Его глаза в при свете горящих костров казались совершенно нечеловеческими, будто разум ушел, оставив лишь голые чувства.

А потом он сплюнул кровь, чуть не попав на валяющееся в отключке тело, зло усмехнулся и со всей дури отвесил проигравшему пинка.

— Сука, — протянул он мрачно, взгляд практически желтых глаз пригвождает меня к месту, а затем брюнет выпрямляется и тыкает пальцем в мою сторону, — Я этого задохлика к себе возьму?

Фенрир усмехается и подходит вплотную к замершему брюнету. Внезапно Марк рядом будто каменеет, неожиданно сжимая мою руку, до боли впиваясь ногтями в кожу.

Вожак стирает кровь с разбитой губы Арэли и пробует ее на вкус. Бледное лицо молодого человека застывает восковой маской, в то время как глаза Грейбека шарят по его телу. Он усмехается еще шире, запускает руку в темную копну волос, заставляя откинуть голову назад. На шее парня неожиданно четко проступают полосы шрамов, кровь из рассеченной брови стекает вниз, а время замирает. Они будто разговаривают между собой на понятном только им языке, впитывая ответы глазами, ныряя глубоко в чужой разум.

Но это быстро заканчивается и вот уже Фенрир отталкивает его от себя.

— Забирай, — хрипло произносит он и идет в сторону своей палатки.

Хватка на моей руке ослабевает и только сейчас я поворачиваюсь к Марку и успеваю заметить как облегчение проступает на его лице ненадолго, и тут же его заменяет испуг, когда голос главы стаи вновь раздается над поляной:

— Зайдешь ко мне позднее.

По дороге к палатке зельевара никто из троицы не произносит ни звука. Лишь вновь оказавшись в комнате с непонятным монстром вместо кровати я замечаю, как трясутся руки ученика, в то время как по Арэли невозможно даже догадаться о ходе его мыслей. Я опускаюсь на стул, Миллер осторожно опускается на диван, закрывает глаза и обращается к Марку:

— Восстанавливающее, общеукрепляющее, бодрящее…и успокоительного захвати.

Марк так быстро возвращается, что создается впечатление будто он аппарировал. Арэли выпивает протянутые зелья, вливает полфлакончика успокоительного в ученика, укладывает его, а сам одним глотком выпивает оставшееся успокоительное.

— М-мастер…мне так жаль...я не думал.. — лепечет мальчишка.

— Заткнись. Рано или поздно Фенрир все равно позвал бы меня к себе. Какая разница сейчас или потом?

— Н-но..

— Я кажется говорил тебе умолкнуть? Ларен здесь вообще не при чем.

— Ты знаешь, зачем Фенрир позвал тебя?..

— Конечно знаю. Ему нужен здравомыслящий человек рядом с собой, чтобы показать лорду что и мы не лыком шиты. Ну и он уже давно облизывается на мою задницу, — на последних словах в голос у Миллера все же прерывается.

Я ошарашено таращусь на него, не в силах осознать, как он может оставаться таким спокойным, когда знает что этот монстр ждет его там, и имеет к нему интерес такого рода…

— Арэли… — невольно выдохнул я и от его имени на языке будто остался сладкий привкус.

Брюнет даже не повернулся в мою сторону.

— М-мастер, я могу выпить оборотное зелье и тогда…

— Не говори глупостей, он раскусит тебя во мгновение ока. К тому же, он не идиот, и знает что легко потеряет меня, если вознамериться пойти дальше чем просто сотрудничество. Блядь, Ларен, ты временно глухой и слепой сейчас, окей? — Арэли притянул к себе мальчишку, легонько коснулся его губ, и как ни в чем не бывало продолжил, — Я не буду с ним трахаться, ты, кусок недооборотня, понял меня? Я могу иметь кого-то, а иметь себя я больше не позволю, это предельно ясно?

Арэли поднялся, вытащил из шкафа чистую одежду и полотенце и покинул комнату.

Когда мы с Марком остались в палатке одни, я поймал себя на том, что волнуюсь за этого едва знакомого оборотня, пусть и не так сильно, как не находивший себе места его ученик, но все же.

Арэли вернулся усталый и злой через несколько часов, уложил Марка, сказал чтобы я укладывался на диване, а сам удалился в лабораторию, прихватив с собой бутылку виски и потрепанную толстую тетрадь. Поворочавшись некоторое время без сна, я встал, и направился в лабораторию, решив составить компанию Миллеру.

Я не мог заставить себя заснуть после того, как едва смог улизнуть от обязанности видеть Волдеморта. Твою ж мать, — думал я сердито, пытаясь читать написанное в тетради и вместо текста видя довольную рожу Фенрира. В итоге я отказался от попытки работать, закрыл тетрадь и засунул ее в стол.

Тихий стук возвестил меня о приходе Ларена, так как я удостоверился чтобы Марк спал по крайней мере до полудня.

— Входи, — произнес я, размышляя будет ли уместным напиться до зеленых гоблинов.

Мужчина окинул меня оценивающим взглядом, заставив меня закатить глаза. Еще один заботливый придурок на мою голову…

— Как самочувствие?

— Как у оборотня, которого мусолили-мусолили да не засолили, бля.

Вид его рожи, по которой достаточно легко было прочитать эмоции меня позабавил. Я налил себе, а затем неохотно спросил:

— Ты будешь?

— Нет.

— Трезвенник язвенник… Мерлин и Моргана, откуда вы такие вечно на мою дурную голову? — поинтересовался я у стакана с виски подняв его на уровень глаз и рассматривая жидкость сквозь стекло.

Ларен пожал плечами и немного скованно улыбнулся. Я выпил и уставился на него. Говорить с Лареном не хотелось, поскольку алкоголя в моей крови было слишком мало.

— Ну и зачем ты здесь?

— Хотел поинтересоваться твоим самочувствием.

— Очуметь. Только не говори мне, что теперь ты вместе с Марком будешь паниковать и волноваться, если я опять пойду к Фенриру. В конце-то концов, мы только сегодня познакомились.

— Разве это должно иметь значение? Фенрир опасный оборотень, а ты очень напоминаешь одного моего знакомого, поэтому я невольно забеспокоился.

— Но я не твой знакомый.

— Это не мешает мне беспокоиться.

— Бля, — коротко ответил Арэли, вливая в себе еще одну порцию виски и рассматривая достаточно симпатичное лицо нового питомца своего зверинца, — Ларен, я щас не хочу ни разговаривать, ни видеть твою рожу, поэтому или пей со мной и молчи, или вали и дай мне спокойно наклюкаться до зеленых гоблинов!

— Договорились, — серьезно произнес Ларен и таки наполнил свой стакан.

Я проснулся с гудящей головой, припоминая ночные посиделки с Лареном, поднялся и направился в лабораторию, отыскал нужное зелье, привел свое состояние в относительный порядок и только потом стал намечать планы на день.

После вчерашнего вечера мысли были невеселые. Появление приставленного следить за Лареном и экспериментами с зельем не должно заставить себя ждать, а значит наверняка придется контактировать со старым знакомым. Я мрачно оглядел лабораторию, рассеянно проводя рукой по пергаменту, сплошь покрытому значками выведенными рукой Филсбери. Учитель… А что бы вы сделали на моем месте?

Хех, пожалуй эта мысль может занять почетное место на пьедестале самых идиотских. Патрик наверняка проигнорировал бы даже возможность ухода из стаи и не мучался бы от безысходности и сомнений, а уже зарылся в свои исследования с головой, наплевав на войну и все происходящее вокруг.

Я вздохнул, и рассеянно стал прикидывать, что буду использовать для очередного эксперимента с рецептом зелья. Повсему выходило, что мне требовалось пополнить запасы ингридиентов, поэтому я захватил с собой еще один флакон с Апохмелительным и направился будить своих помошников.

Ларен открыл глаза, стоило мне войти в комнату.

— Доброе утро, — произнес я и протянул ему зелье, а затем растолкал Марка.

Дождавшись, когда оба моих подопечных проснуться и позавтракают, я начал разговор:

— Мне нужно пополнить запасы ингридиентов. Марк, вот список твоей части.

— А?...

— Поскольку тебе не доверяют, Ларен, сегодня или завтра к нашей миленькой компании добавиться еще одна заноза в мягкое место. После того, как Герберт появиться, твоя задача быть самым белым и пушистым песиком, каким только возможно, это ясно?

— Вот уж не думал, что белые и пушистые у вас в почете…

Я окинул его мрачным взглядом, но никак не прокомментировал его слова.

— В зельях соображаешь хоть немного?

— В Хогвартсе сдал на Превосходно…

— Стал волком после обучения?

Тейлор явно хотел прикусить собственный язык, судя по его реакции на мой обычный вопрос.

— Ну ладно… Про твою волчью природу аврорат знает?

— Нет.

— Все равно я тебе дам оборотку, волос у какого-нибудь маггла одолжишь… приобретешь всякой всячины по списку на мои деньги, окей? Надеюсь только что ты еще ничего не забыл со школы. Мне не нужны протухшие ингридиенты.

— Думаю, я справлюсь.

— Вот и молодец, Ларен.

Я вручил ему список и деньги, полюбовался на то, как мои подопечные собираются и отбывают и отправился в свою комнату.

Близилось полнолуние, поэтому стоило приготовить волчьелычье зелье, а также придумать способ смыться от прогулки на этот раз. И разузнать, что за птица этот Ларен тоже не помешало бы, слишком в странное время он появился, чтобы это было случайностью. Я нахмурился, прикидывая где можно нарыть информацию. Этим делом надо было заниматься собственноручно, поскольку на Марка рассчитывать бесполезно, а просить кого-то левого довольно проблематично и опасно.

Я неохотно, но довольно быстро собрался, наложил чары на выдающие во мне оборотня линзы и аппатировал в Лютный переулок. Пару часов убил на осторожный расспрос местных, заглянул в Косой переулок и покрутился у кафе где частенько можно было облапошить сплетниц, вовремя вставив реплику подделанную под чужой голос. Но все безуспешно. Даже самый проворный информатор, знавший все и обо всех, даже совершенно ничем не выделявшихся личностях и который продавал эти сведенья за огромные деньги, не имел не малейшего представления, кем является Тейлор Ларен.

Я вернулся в стаю уставший, злой и голодный. Быстро заморив червячка парой бутербродов, я спустил пар подравшись с подвернувшимся под руку явным среднячком в драках, буквально втоптал его в грязь, успокоился и уже совершенно спокойно дожидался “Ларена”.

Раз никто ничего не слышал о нем в Лютном и Косом, а также ни один из информаторов не знает кто он такой, в существующих обстоятельствах остается только один вариант.

В этот момент дверь открылась и вошел сначала Марк, а затем и “Тейлор”. Я кивнул им и внимательно следил за тем, как они аккуратно распаковывают ингридиенты.

И этот вариант заключается в том, что никакого Тейлора Ларена никогда не существовало. Есть только засланный безымянный шпион явно светлой стороны, поскольку на таких растяпах большими буквами написано — “Я не зверь! Не монстр. Я человек!”. А значит, возможно удача вновь мне улыбнулась и я смогу выйти из всего этого дерьма не запачкавшись.

Наконец закончившие с ингридиентами Тейлор и Марк обратили внимание на безмолвно сидевшего на стуле Арэли. Ремус напрягся, напряженно замерев, в то время как Марк взвонованно уставился на своего учителя. Золотисто-карие глаза, казалось, светились и усмешка на лице учителя посылала дрожь предвкушения и опасности по спине молодого человека. Но Марк практически сразу заметил, что такой желаемый им взгляд направлен совсем не в его сторону. Он подавил мрачный вздох и перевел взгляд на ингридиенты, уже начиная жалеть, что привел этого мужчину к Арэли.