Виновен!

— Визенгамот постановил! Гарри Джеймс Поттер признается виновным в предумышленном убийстве Томаса Марволо Реддла, в попытке государственного переворота и в применении непростительных проклятий. По совокупности совершенных преступлений Визенгамот приговаривает обвиняемого к пожизненному лишению свободы. Всё имущество Гарри Джеймса Поттера конфискуется в пользу государства. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

Тяжелый молоток судьи трижды опустился на деревянную подставку, и двое дюжих охранников вывели подавленного Поттера из зала, в котором проходило судебное заседание.

Гарри совершенно не помнил, как именно попал в тюремную камеру, не помнил произошедшего после оглашения приговора. Да и само судебное разбирательство помнил урывками: рыжие волосы Джинни, строгое и сосредоточенное лицо Гермионы, обалдевшее Рона, череда сразу забытых лиц и... И одетый с иголочки, причесанный волосок к волоску, и, как обычно, совершенно хладнокровный Малфой. Вот, пожалуй, и всё, что помнил заключенный №5515 о судебном разбирательстве по своему делу. Ни сути предъявленных обвинений, ни речей обвинителя, ни слов защиты — ни-че-го.

Драко Малфой спешно отбыл вместе с семейством в Америку буквально через неделю после битвы за Хогвартс и в пределах Туманного Альбиона не появлялся с памятного мая 1998 года.

Зимой 2000 в одночасье скончались родители, попав в автокатастрофу. Их Драко оплакивал почти два года, запивая горе изрядным количеством виски. Из продолжительного запоя его вывела девушка, на которой Малфой меньше, чем через полгода знакомства, чуть было не женился, но его избранница оказалась очень странной особой: она сбежала практически из-под венца. В записке, любезно оставленной ею в опустевшей спальне, содержалось объяснение, вряд ли способное выдержать хоть какую-либо критику: она вдруг решила, что слушать храп Драко Малфоя по ночам всю оставшуюся жизнь — это не то, о чем девушка всегда мечтала, поэтому и ушла, пока не стало слишком поздно.

Очередной запой продлился недолго. Трезвого ума и здравой памяти настоятельно требовал бизнес, которым несостоявшийся алкоголик-аристократ занимался. Посему, сперва с ненавистью и каким-то исступлением, Драко погрузился в работу, а потом... потом она стала наркотиком, привычкой и очень удобной ширмой, позволившей отгородиться от самого себя. Впрочем, его всё вполне устраивало: девочка не больше, чем на неделю, юноша на пару ночей, дорогие машины, меняющиеся как перчатки, какие-то яхты, картины, череда... а, в общем, — скука, неожиданно окончившаяся утренней совой 10 июня 2006 года. К лапке серьёзного вида птицы была привязана повестка в суд на 20 июля, 2 часа пополудни.

Не явиться на это заседание Малфой, к его огромному сожалению, не мог по целым трём причинам: первая простая, как апельсин, — повестка обязывала его это сделать. Вторая была несколько сложнее. Драко стало до безумия, просто аж до колик в животе, любопытно: чего такого мог натворить Всенародный Герой, чтобы его привлекли к судебной ответственности, и тем более свидетелем по его делу вызвали бы его, Драко Малфоя? Третья причина была особого свойства; он был обязан чёртову Герою Магического Мира жизнью и, кажется, должок пришло время уплатить.

Чуть успокоившись и пораскинув мозгами, Драко пришёл к тому, что он понятия не имеет, что творилось на оставленной им родине за последние несколько лет. С тех пор, как Драко покинул пределы Англии, он скрупулезно старался с выше упомянутой родиной дел никаких не иметь. Контактов с английскими знакомыми правдами и неправдами избегал, газет английских не получал, деловых интересов на исторической родине не имел, и вообще постарался очень тщательно забыть, что всё ещё является гражданином этого государства. Но оно об этом настоятельно и, разумеется, не вовремя напомнило.

Пометавшись для порядка пару часов по просторному рабочему кабинету, Драко вызвал секретаря и приказал в сжатые сроки (“Мартин, у вас есть ровно пять часов на всё про всё!”) подготовить ему отчет о нынешней политической ситуации в Англии. Второго секретаря он “запряг” подобрать ему выборку газетных публикаций по поводу судебного разбирательства, на которое был вызван (ну, не могла ведь английская пресса смолчать, правда же?!). После чего замер в ожидании, маясь недобрыми предчувствиями.

Руки сами, видимо, по старой памяти потянулись к солидного вида бутылке с огневиски, наполнили стакан и...

После третьего стакана хозяин самостоятельных рук более-менее умудрился оправиться от шока, призвать к порядку расшалившиеся конечности и даже почти убедить себя в том, что все его “дурные предчувствия” — чушь полная.

Через пять часов исполнительный Мартин тихонько постучался и бесшумно проскользнул в кабинет босса. Молодой человек двумя пальцами держал папочку с документами и во все глаза смотрел на своего начальника: столь взвинченным он его, пожалуй, никогда не видел. Положив на начальственный стол принесенную папку и ещё раз окинув внимательным взглядом босса, секретарь почёл за лучшее столь же бесшумно, как появился, выскользнуть в приемную и, затворив дверь, занять боевой пост.

Ровно через двадцать минут вязкую предвечернюю тишину офиса нарушил дикий вопль мистера Малфоя:

— Мерлиновы яйца! Это же уму непостижимо!

Провалив попытку понять связь между яйцами величайшего волшебника всех времён и народов и подборкой подготовленных им документов, Мартин решил не покидать своего боевого поста в приёмной обожаемого босса до особого распоряжения, несмотря на то, что рабочий день закончился. В конце концов, мистер Малфой не каждый день орёт как раненый гиппогриф, а раз начальник так орёт — значит, что-то случилось, а раз что-то случилось, могут понадобиться его, Мартина, услуги, а, стало быть, лучше в ту минуту, когда они-таки потребуются, находиться где-то поблизости и быть ко всему готовым, чем поспешно нестись обратно в офис, задерживая своим отсутствием нервничающее начальство.

Ещё через полчаса в кабинет проскользнул второй секретарь, Джейкоб, держа в руках похожую папочку, и через несколько минут также тихо выскользнул из кабинета, церемонно кивнул Мартину, и с легким хлопком аппарировал в неизвестном направлении.

Реакция босса на документы из второй папки была не менее эпатирующая, ежели не более — из кабинета раздался ещё один дикий вопль:

— Су-у-у-у-ки! Бляди! Не-на-ви-жу! — вопль сопровождался звоном разбившегося стекла и грохотом мебели.

Минут сорок Мартин нервно проёрзал в кресле за своим столом, вжав голову в плечи и ожидая развития событий. Вскоре из кабинета выглянул босс, выглядевший так, как будто он только что убежал от стаи оголодавших оборотней.

— Мартин, вы мне нужны, немедленно! — выпалил он, дико сверкая глазами, и скрылся за массивной дубовой дверью.

Не без внутренней дрожи секретарь досчитал до пятидесяти, поднялся из уютного кресла и направился в кабинет, ожидая увидеть там полный разгром. Зайдя в помещение, он даже испытал разочарование: разгрома не наблюдалось, все предметы стояли на привычных местах, в кабинете босса царил идеальный порядок. О том, что с мистером Малфоем что-то происходит, говорила только несколько растрепанная прическа, обычно аккуратно уложенная волосок к волоску.

— Мартин, вот список людей, которых необходимо найти. Я записал имена и последние известные мне места их пребывания. Найти их нужно сейчас же! Делайте что угодно, но эти люди мне необходимы! Вы должны установить, где они находятся в данный момент, и передать каждому лично в руки от меня послания. Вот конверты для людей из моего списка. Можете идти.

Понятливый секретарь молча забрал бумаги, поклонился и удалился исполнять приказ.

* * *

Список, переданный ему, содержал пять имен:

Рональд Уизли проживал в месте со странным названием “Нора” рядом с Оттери-Сент-Кэчпоул,

Дженевра Уизли проживала там же,

Гермиона Грейнджер — место проживания неизвестно, но была крайне дружна с Рональдом и Дженеврой.

Минерва Макгонагалл — находилась в школе чародейства и волшебства Хогвартс в должности директора школы,

Блейз Забини — поместье Забини в Дербишире.

По мнению Мартина, проще всего было послать этим людям сов, но приказы начальства он обсуждать не привык, и со свойственной ему методичностью принялся за работу. Самой простой задачей, на взгляд секретаря, было найти Минерву Макгонагалл, и именно с нее он решил начать. Подойдя к камину, кинул щепотку порошка и, сунув голову в разгоревшееся зеленое пламя, назвал нужный ему адрес — Школа чародейства и волшебства Хогвартс, кабинет директора.

Перед глазами появился директорский кабинет знаменитой на весь мир волшебной школы. За большим столом, заваленным свитками, сидел тощий, изможденный, коротко стриженный, пожилой мужчина в темно-синей мантии. Мартин вежливо кашлянул, привлекая внимание к своей персоне.

— Да? — отозвался мужчина.

— Добрый день, я ищу директора школы, — сказал Мартин своему визави.

— Я и есть директор. Родерик Стоунбрант, к вашим услугам.

— Вы директор? — не смог сдержать удивления Мартин.

— Да, я директор, — с некоторым раздражением подтвердил человек.

— Простите... а... профессор Макгонагалл...

— Профессор Макгонагалл покинула наш бренный мир три месяца назад.

— Простите, я ... я не знал этого... а не могли бы вы подробнее рассказать, что произошло, мистер Стоунбрант?

— Сердечный приступ, — сердито пояснил собеседник Мартина, — так что вам угодно, мистер...

— Меня зовут Мартин Брэдли. Мне крайне нужна была именно профессор Макгонагалл... но раз ее больше нет, то не смею отвлекать вас более, извините за беспокойство, — сказал Мартин, вынимая голову из камина, погасил связь и поставил жирный минус в списке напротив имени Макгонагалл.

Следующим адресом была Нора, и секретарь, сыпанув в камин очередную порцию порошка, назвал нужный ему адрес... и... ничего не произошло. То есть, совсем ничего. Адреса, названного им, не существовало в каминной сети. Секретарь наморщился. Все это начинало ему не нравиться. Очень не нравиться.

Ну что ж. Был еще один адрес. Молодой человек сыпанул в камин еще щепоть порошка и сказал:

— Поместье Забини, — он крайне надеялся, что этот адрес все еще является таковым. На сей раз ему повезло — перед взором предстала гостиная поместья. Еще большим везением было, что перед камином в этот час кто-то находился. Мартин увидел пожилую властного вида даму, расположившуюся в кресле с книгой. Кашлянув, Мартин поздоровался.

— Добрый день, извините за вторжение...

Дама подняла лицо от книги и взглянула в камин.

— Здравствуйте. Что вам угодно?

— Видите ли... Я разыскиваю Блейза Забини...

— Блейза? — Мартин увидел, что дама мгновенно напряглась. — Он что-то натворил?

— Нет, нет! Не беспокойтесь! У меня просто для него письмо...

— Письмо? Позвольте полюбопытствовать от кого?

Почему-то Мартин решил не называть сразу имени своего босса.

— От давнего знакомого Блейза... — ответил он неопределенно.

— От знакомого... Ох уж эти знакомые моего непутевого сына! — горько воскликнула дама. — Я так понимаю, что вы отдадите письмо только ему в руки?

— Простите меня, но это именно так, — смутившись непонятно от чего, ответил Мартин.

— Вам повезло. Этот шалопай дома, потрудитесь связаться с ним через камин в его комнате. Поместье Забини, камин Блейза Забини, — и дама как-то брезгливо сморщилась, возвращаясь обратно к своей книге.

— Спасибо вам, — вежливо поблагодарил Мартин, гася связь.

Ну что ж, хотя бы один адресат нашелся. Это уже казалось удачей.

Мартин поерзал на ковре, устраиваясь поудобнее, и новая щепотка порошка полетела в камин.

— Поместье Забини, камин Блейза Забини! — произнес он бесстрастно.

Его глазам открылась большая комната, явно спальня. На огромной кровати лежали молодые мужчина и женщина. Ну... не просто лежали. Они были очень заняты. Друг другом. Мартин несколько смутился. Он не рассчитывал застать Блейза за столь интимным занятием в это время суток, да и миссис Забини не потрудилась поставить его в известность, что ее сын не один. Но, решив, что терять ему, в общем-то, нечего, Мартин в очередной раз вежливо кашлянул, давая знать о своем, в некотором роде, присутствии. Любовники совершенно синхронно схватили с прикроватной тумбочки свои волшебные палочки и, абсолютно не стесняясь своей наготы, направили их в сторону источника постороннего звука.

— Ох, извините меня, пожалуйста, я не вовремя... — неискренне извинился секретарь.

Молодые мужчина и девушка, осознав, что непосредственная опасность им не угрожает, опустили палочки. Девушка неспешно завернулась в простыню, а парень, подняв с пола халат и надев на ходу, подошел к камину и опустился на ковер рядом с ним.

— Да уж. Вы, действительно, не вовремя. Что вам угодно?

— У меня есть послание к вам, мистер Забини, — ответил Мартин.

— Ко мне? Послание? От кого?

— От моего босса, — туманно ответил секретарь.

— Очень информативный ответ, мистер посланец-сил-вас-пославших. Хотелось бы чего-то более... внятного, особенно учитывая, от чего вы меня отвлекли, — с достаточной долей яда ответил Блейз.

— Меня зовут Мартин Брэдли. Мой босс — мистер Малфой. И он поручил мне передать вам письмо...

— Малфой?! Мерлинова борода! Вот это номер! Джин! Слышишь? У этого... господина письмо от Малфоя!

— От МАЛФОЯ?! — Мартин услышал из дальнего конца комнаты крайне удивленный голос дамы Блейза.

— Ага. От Малфоя, — подтвердил Забини и обернулся к камину. — Может быть, вы тогда уж войдете и отдадите-таки это чертово письмо? Вы меня крайне заинтриговали.

И он поднялся с ковра у камина, давая место Мартину. Тот прервал связь, поднялся с пола и подождал несколько минут, давая возможность парочке привести себя в порядок, взял со стола все письма, кроме того, что предназначалось покойной Минерве Макгонагалл. Зачем взял все конверты, он понимал плохо, но интуиция, коей секретарь привык доверять, говорила, что поступает он правильно, посему, упрямо тряхнув головой и глянув на часы, Брэдли кинул порошка в камин, шагнул, называя нужный ему адрес, и через несколько мгновений вышел из камина в спальне Блейза Забини. Отряхнув с мантии пепел, он церемонно поклонился хозяину и, выбрав из небольшой пачки письмо, предназначавшееся хозяину спальни, протянул плотный конверт, подписанный изящным почерком мистера Малфоя.

Забини, с напряженным интересом наблюдавший за гостем, явно приглядывался к остальным конвертам.

— Я вижу, мистер Брэдли, у вас там письмо для Джиневры Уизли?

— Да, у меня есть письмо для нее.

— В поиске этого адресата могу вам помочь. Джиневра теперь не Уизли, а Забини. Она моя супруга. И вы сможете отдать ей письмо, как только она вернется из ванной.

— О... Ну, тем лучше. Мне останется найти только двух респондентов, — Мартин тихо радовался, что послушался интуиции и взял письма с собой. Жизнь, кажется, начинала налаживаться.

— Позвольте полюбопытствовать, кого именно вам предстоит найти?

— Мистера Рональда Уизли и мисс Гермиону Грэйнджер.

— Гермиону найти не фокус, она подруга моей жены. А вот с Роном возникнут определенные проблемы.

— Проблемы? Какого рода? — Брэдли напрягся. Неужели Рональд Уизли также, как Макгонагалл, переселился в лучший мир?..

— Рон в аврорате. Второй месяц.

— Простите? — не понял Блейза в первые секунды Мартин.

— Арестован он, говорю же вам! — резко ответил Забини, открывая свое письмо, и с крайне сердитым видом погрузился в чтение.

— Присаживайтесь, виски, чай, кофе? — предложил он, отрываясь от письма и внимательно глядя на гостя.

— Кофе, если можно, — согласился малфоевский посланник.

Забини кивнул, щелкнул пальцами, и перед ним с легким хлопком появился домовый эльф.

— Кофе на троих, будь добр. И что-нибудь к кофе.

Эльф исчез, и хозяин спальни продолжил чтение. Глаза быстро перебегали со строчки на строчку, брови хмурились, лицо теряло краску. Через несколько минут Забини дочитал послание, немного постоял, комкая пергамент, поднял взгляд на посланца и, смерив его недобрым взглядом с головы до пят, с явным усилием выдавил:

— Передайте мистеру Малфою, что я приду... — дальнейшая его мысль была перебита появлением его дамы сердца, девушки, раскрасневшейся после душа, с мокрыми волосами, струящимися по спине, завернутой в длинный махровый халат и выглядевшей настолько сногсшибательно, что Мартину, как человеку воспитанному, пришлось приложить немалые усилия, чтобы не пялиться на прекрасную миссис Забини аки гиппогриф на новые ворота. Он титаническим усилием воли взял себя в руки и решил просто исполнить свою миссию до конца: бишь, отдать даме послание.

— Миссис Забини, ваш супруг меня несказанно обрадовал, сообщив вашу девичью фамилию.

Джиневра передернула плечиками, медные вьющиеся пряди тонкими змейками скользнули по плечам, Мартин судорожно сглотнул и продолжил ровным голосом:

— У меня для вас есть письмо от моего начальника, которое я счастлив вручить вам, — произнес секретарь, протягивая миссис Забини конверт, подписанный ее девичьей фамилией. — Также, мистер Забини сообщил, что вы дружны с мисс Гермионой Грейнджер. Может быть, вы будете столь любезны, что поможете мне в ее поисках? Для нее у меня тоже есть послание... — совершенно нейтральным тоном (ну, во всяком случае, он на это очень и очень надеялся) поинтересовался Мартин.

— С Гермионой? Действительно, дружу. Я, так и быть, помогу вам, — ответила Дженевра, принимая письмо из рук побледневшего секретаря. Не раскрыв своего письма, она небрежным жестом бросила его на столик, стоящий у камина и удалилась в соседнюю комнату. Она практически сразу вернулась обратно, держа в руках изящную дамскую сумочку, грациозным движением опустилась в кресло у камина, достала из сумочки мобильный телефон, набрала номер:

— Гермиона? Да. Все нормально. Нет. Ты не могла бы появиться у нас прямо сейчас? Нет, ничего плохого. Во всяком случае, надеюсь. Просто тут находится некий господин, и у него для тебя есть письмо. Нет, судя по его виду, он отдаст его только тебе лично в руки. Хорошо. Ждем, — и телефон исчез в недрах сумочки. — Гермиона сейчас будет, — спокойно сообщила волшебница и протянула руку, подбирая со столика свой конверт.

Мартин позволил себе несколько расслабиться. Появился домовик, нагруженный подносом с кофе, сэндвичами и маленькими кремовыми пирожными, выгрузил снедь на стол и с легким хлопком растворился в воздухе.

— Угощайтесь, — предложил Блейз, широким жестом обводя столик.

Мартин благодарно кивнул, взял одну из чашек и постарался придать себе вид человека, которого в данный момент заботит только содержимое его чашки и больше совсем-совсем ничто его не касается. Исподтишка он наблюдал, как миссис Забини распечатывает конверт, разворачивает вчетверо сложенный пергамент, читает, и карие глаза постепенно темнеют от сдерживаемых чувств. Дочитав, Джинни повернулась к супругу и протянула ему письмо:

— Это точно написал Малфой? Ты уверен?

— Ну, почерк совершенно точно принадлежит Драко.

— Очень интересно. А письмо, адресованное тебе, можно прочесть? — спросила девушка, протягивая руку к пергаменту, который все еще сжимал в руке супруг.

Забини флегматично пожал плечами, протягивая мятое послание:

— Читай. А я пока твое прогляжу, если ты не возражаешь.

— Не возражаю.

Джинни быстро прочитала второе письмо и, внимательно смотря на супруга, спросила тихим и каким-то надтреснутым голосом:

— И что ты решил?

— Я пойду, — коротко ответил Блейз.

— Я так и думала, — кивнула девушка, переключая свое внимание на Мартина, который все еще держал чашку в руках, так и не сделав из нее ни одного глотка.

— Мистер Брэдли, передайте мистеру Малфою, что я тоже приду. Простите, я оставлю вас на некоторое время. Гермиона появится с минуты на минуту, — сообщила Джинни, поднимаясь из кресла, и удалилась в соседнюю комнату.

Мартин Брэдли молча кивнул и таки заставил себя сделать глоток кофе. Он действительно не понимал, отчего принесенные им послания заставили так переполошиться адресатов. А ведь они переполошились не на шутку, он это заметил. Впрочем, ему только и оставалось, что пить кофе и ждать появления мисс Грейнджер.

Та появилась минут через пятнадцать — уверенная в себе молодая женщина, высокая, стройная, в шелковом брючном костюме, длинные волосы уложены в замысловатую строгую прическу, в руках объемистый дамский кейс и... волшебная палочка. Сочетание маггловской одежды и волшебной палочки выглядело весьма странно, но при этом совершенно нормально в исполнении Гермионы Грейнджер.

— Простите за задержку, — чуть хриплым голосом извинилась она, подходя к Блейзу, и слегка коснулась его щеки губами. — Я удрала с симпозиума... А вы, как я понимаю, загадочный посланник, — произнесла она утвердительно, обращаясь к незнакомому мужчине и протягивая ему руку. Жест этот сопровождался оценивающим взглядом, словно бы ведьма прикидывала: на что способен стоящий перед ней человек.

Малфоевский секретарь поднялся ей на встречу и на мгновение задумался, пожать протянутую руку или поцеловать, решил, что поцеловать будет вернее, и склонился, запечатлевая на тыльной стороне кисти целомудренный поцелуй. Рука была теплой, сильной и потрясающе пахла чем-то сухим, пряным и свежим.

— Вы правы, мисс. У меня действительно для вас письмо, — произнес секретарь, выпуская руку и протягивая Гермионе запечатанный пакет. Гермиона кивнула, взяла конверт, опустилась в кресло, в котором ранее сидела Джинни, рассеянно оглядела столик, взяла чашку с кофе и погрузилась в чтение. По мере прочтения ее лицо приобретало все более серьезное выражение; когда она дочитала до конца, лицо ее выражало решимость, удивление и, пожалуй, любопытство.

— Блейз, вы с Джин тоже получили письма, так? — спросила она мужа подруги.

Тот молча кивнул в ответ.

— Чудесно. Почитать дашь?

Блейз также молча протянул ей два письма. Гермиона пробежала их глазами и, протянув руку к кейсу, приоткрыла его, достала пачку сигарет, небрежным жестом трансфигурировала блюдце в пепельницу, достала сигарету, нервно помяла ее в пальцах, щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.

— Я вот одну выкурю и брошу, не сердись, пожалуйста... — попросила она неодобрительно нахмурившегося Блейза и замерла, нервно постукивая пальцами по краю стола, и что-то лихорадочно обдумывая.

— Это почерк Малфоя, ты уверен, Блейз? — спросила девушка через некоторое время.

— Уверен, — буркнул в ответ слизеринец.

— Вы с Джин решили сходить, да? — спросила она.

— А ты как думаешь? — раздраженно спросил Блейз, — Конечно, пойдем.

— Ладно, хорошо. Я тоже, — тихо сказала Гермиона, оборачиваясь к Мартину, — Только смысла ждать не вижу. Блейз, а где Джин?

— Переодевается, — буркнул в ответ Забини и очень тихо добавил. — Может быть, ты ...

— Даже не думай! — резко оборвала мужчину Гермиона. — Пойду, потороплю Джин. И тебе, кстати, стоило бы переодеться, — сказала Гермиона, решительно поднимаясь из кресла. — Мистер... посланник, не уходите, пожалуйста. Вы, как я понимаю, пришли сюда через камин, так? Проведете нас троих к вашему начальнику? — по сути, Гермиона не спрашивала. Она утверждала. Мартину только и оставалось, что согласно кивнуть, что он и сделал.

Ведьма ушла, Блейз постоял немного, перекатываясь с носка на пятку, потом тяжело вздохнул, пожал плечами и повернулся всем корпусом к Мартину.

— Действительно, пойду, переоденусь. Прошу меня извинить. Буду готов куда-то двигаться через десять минут.

Блейз ушел, и Мартин остался в комнате один. Сидеть в чужой спальне было не слишком удобно. Чтобы лишить себя возможности предаться воспоминаниям о случайно подсмотренной сцене на обширной кровати, стоящей в глубине комнаты секретарь задумался о своих новых знакомых. Что-то не сходилось, Мартин никак не мог связать своего босса и этих людей. Они были слишком разными. Они не представлялись одной компанией с его холодным и чопорным начальником.

Его раздумья были прерваны появлением в комнате двух девушек. Джинни переоделась в мантию из тонкого черного бархата, украшенную тонкой серебряной вышивкой и стоившую, наверное, целое состояние, кроме того, сшитую, конечно, по последней моде; волосы девушка заплела в толстую косу. Черное свободное одеяние удивительно подходило ей, придавая роскошной фигуре загадочность, оттеняя яркий цвет волос, чуть приглушая белизну кожи, придавая всему облику строгость и пронзительную завершенность. Поглядев на подруг, Мартин вдруг отчетливо понял, что эти две очаровательнейшие дамы, возможно, самые опасные существа, которых он встречал в своей жизни.

После битвы за Хогвартс как-то так само собой вышло, что девичья страсть Дженевры Уизли потускнела, а потом и вовсе сошла на нет — Герой Магического Мира почему-то перестал быть столь желанным объектом, и был отправлен ею в отставку, а девушка всецело посвятила себя карьере.

В качестве дела жизни Дженевра выбрала нелегкую службу аврора и, блестяще сдав ТРИТОНы, подала заявление на поступление в Академию. Поступив в Академию с высочайшими баллами, за два года вместо четырех, экстерном, завершила курс обучения и приступила к работе в оперативном отделе аврората осенью 2000 года.

Магическая Британия бурлила. То тут, то там всплывали в той или иной степени организованные группки бывших последователей Волдеморта и доставляли массу сложностей аврорам. Текучка кадров среди оперативников была очень велика, но Джинни везло: за почти два года службы в оперативном отделе она не получала травм серьезнее пары синяков или нескольких ссадин. До одного исходно ничем не примечательного дня. В этот день ее группа была направлена на юг страны, где по оперативным данным скрывалась крупная и очень опасная шайка. Дом, где засели отчаявшиеся и готовые крайне дорого продать свои никчемные жизни Пожиратели, было решено взять быстрым штурмом, пользуясь эффектом неожиданности и численным преимуществом. Все шло строго по плану до того момента пока здание не начало складываться словно карточный домик. После этой памятной операции многих похоронили, а два десятка авроров попало в Мунго. Джинни и на сей раз очень повезло — она выжила. Молодой доктор собрал девушку чуть не по частям, выхаживал ее три месяца и добился превосходных результатов — она была жива и вполне здорова.

Молодым доктором оказался бывший слизеринец и бывший приятель Драко Малфоя — Блейз Забини, коий, пока выхаживал Джинни, влюбился в рыжеволосую бестию без памяти, и, что самое приятное, она ответила ему взаимностью. В общем, через два месяца после выписки из Мунго, Джинни стала супругой Блейза Забини, и еще через три месяца она поддалась на настоятельные уговоры супруга и ушла в отставку с должности старшего группы оперативного отдела Аврората.

Посидев месяц дома, девушка поняла, что роль домохозяйки ей совершенно не подходит, а посему надо срочно придумать, чем бы таким заняться, чтобы и интересно было, и не опасно, и вообще... Но шли дни, складывались в недели, а в голову не приходило ровным счетом ни одной стоящей внимание идеи. Джинни изводила супруга отвратительным настроением и больше напоминала разъяренную фурию, чем любящую супругу — ей было до умопомрачения скучно. В один прекрасный день на пороге ее спальни появилась Гермиона. Джинни в очередной раз возблагодарила Мерлина за то, что есть на свете друзья — Гермиона пришла не просто так, а с совершенно потрясающей идеей: создать производство волшебной косметики, пользуясь как волшебными рецептами, так и магловскими технологиями.

Супруг Джинни — Блейз принадлежал не к самому бедному семейству в Магической Англии и, в принципе, мог себе позволить жить, как ему заблагорассудится, не проработав в своей жизни ни одной минуты, но после школы по призванию пошел учиться целительству, а потом стал работать в больнице Св. Мунго, опять же, следуя велению сердца, где, собственно и познакомился со своей будущей супругой.

Именно к нему Джинни с Гермионой обратились с просьбой выделить им денег на развитие их идеи. Блейз подумал, прикинул так и эдак и решил, что даже если у девушек ничего реально не выйдет — не велика потеря, а так Джинни будет иметь возможность избавиться от скуки. Скучающая Джинни по мнению Блейза была куда как опаснее стада взбесившихся гиппогрифов, посему денег дал и в дальнейшем не пожалел об этом ни одной секунды — Джинни занятая делом была прекрасна. Скандалы прекратились, в доме воцарился мир и покой.

Предприятие, затеянное подругами, занимало Джинни по самые уши почти год: на ее плечи лег маркетинг и реклама, и она с азартом носилась между магическими печатными изданиями, дизайнерами флаконов, магазинами, производством и офисом, договариваясь, уговаривая, убеждая, предлагая и утрясая. Сеть магазинов Волшебных Вредилок Уизли послужила прекрасной стартовой площадкой для новой продукции, и постепенно идея стала реальным, упорядоченным и вполне доходным бизнесом, не требовавшим ежесекундного пристального внимания.

Все было просто превосходно до 17 августа 2004 года. В этот день Блейз вернулся из больницы поздней ночью и на шутливый вопрос супруги “Где-ты-шлялся-милый?” вполне серьезно рассказал (и выражение на лице при этом имел крайне скорбное) где: он восемь часов провел в попытке спасти жизнь маггла, наглотавшегося какой-то магической дряни; маггл умер. И это был не первый пациент с такими симптомами в этом году.

Джинни женщина мудрая — супруга утешила, спать уложила, а сама, видать вспомнив аврорскую выучку, призадумалась: где это маггл мог взять “магической дряни”? И с этим вопросом, не смотря на безобразно позднее время, обратилась, куда сочла нужным, а именно — к бывшему возлюбленному и бывшему коллеге, а ныне хорошему другу — бишь, Гарри.

— Гарри Джеймс Поттер! Я не дам тебе сидеть в четырех стенах и жалеть себя до ишачей пасхи! — голос Гермионы в этот момент казался нереально громким, голова от него стремилась развалиться на множество частей. — Вот тебе антипохмельное зелье, пьешь, идешь в душ! Не-мед-лен-но!

Если эта женщина чего-то хочет, то совершенно определенно — ей проще это дать, чем объяснить, почему ты этого не хочешь делать. Именно с этой мыслью Герой отправился по указанному направлению — бишь, в ванную. Пока шел — в голове успело несколько разъясниться и почти перестало выворачивать внутренности. Дойдя до ванной комнаты, парень поглядел на себя в зеркало и пришел в ужас: всего каких-то две недели, а он похож на... да на сами-знаете-что! Ну почти зеркальное отражение: морда страшная, глаза краснющие, ребра похожи на стиральную доску — в общем, увидишь ТАКОЕ во сне — не отмашешься. Гермиона была права, с алкоголем пора было завязывать. Проведя полтора часа под струями горячей воды, он в тот день принял решение — все, прекращаю рефлексировать, начинаю жить дальше, экзамены, академия, работа и Джинни...

Экзамены — сдал без проблем, в Академию поступил — тоже совершенно запросто. С Джинни все оказалось несколько сложнее: “Знаешь, милый, я решила... Давай останемся друзьями?” — подвигло незадавшегося любовника на еще пару дней пьянки, из которой вытащила все та же неуемная Гермиона, заявив, что, если он будет пить по поводу любой жизненной передряги, в которую попадет, она лучше собственноручно влепит ему Аваду в лоб прямо сейчас и добровольно отправится в Азкабан, чем будет наблюдать его деградацию. В очередной раз облагодетельствовала страдальца порцией превосходного антипохмельного зелья, прибрала в берлоге, накормила и пинком отправила учиться. В итоге выпускные экзамены курсант Поттер сдал летом 2000 года, две недели провел в блаженном ничего-не-делании, валяясь на испанском на пляже, и с сентября поступил на службу в оперативный отдел аврората.

Потом замелькали один за другим беспокойные дни и ночи службы: рейды, дополнительные тренировки, курсы повышения квалификации, максимум шесть часов на сон, выходной раз в месяц и, если повезет... Личная жизнь... Ну, какая может быть личная жизнь при таком плотном графике — ясно, что ни-ка-кой.

К Рождеству 2002 года Аврор Поттер дослужился до должности старшего группы оперативного реагирования и, находясь именно в этой роли, принял участие в разгребании завала, который чуть было не похоронил Джинни. Его группа на сей раз обеспечивала прикрытие. Под завалом, в подвале, обнаружилось несколько живых Пожирателей. Одному из них в процессе допроса, коий он решил провести, не отходя от кассы, Гарри, в ажитации, что-то необратимо испортил внутри, и допрашиваемый скончался на месте. На сей раз рефлексии не было. Ну, убил он вражину окаянную, и что? Если бы довелось прожить этот день еще раз — еще раз бы убил, и еще... и еще! И вообще, давил бы их... как... Ну, да ладно.

После рокового дома, три месяца мотался в больницу к Джинни, благо на службе стало как-то резко спокойнее. Наблюдал развивающийся роман между своей бывшей девушкой и молодым доктором, по сути, спасшим ее. Тихо радовался за боевую подругу и недоумевал, насколько бывший слизеринец Блейз Забини изменился. Ревности не было, видать что-то внутри, то, что заставляет ревновать, действительно отгорело. Известие о том, что Джинни собирается замуж, воспринял спокойно, на свадьбе был весел и благостен. А известие о том, что она подала в отставку и уходит из аврората, воспринял с облегчением. Нечего ей было делать под постоянным прицелом.

Появилось немного свободного времени, сделал капитальный ремонт в старом доме на площади Гриммо. Чтобы избавиться от ненавистного портрета, пришлось снести к мерлиновой бабушке стенку, к которой он был приклеен. Ремонт обошелся в копеечку, но оно того стоило: теперь в дом можно было спокойно приводить гостей, не опасаясь за их душевное здоровье. Впрочем, особо этим Гарри почему-то не пользовался и единственными гостями, регулярно появляющимися в отремонтированном доме, были Гермиона и Джинни со своим супругом. Иногда появлялся Рон, но не часто — он был слишком загружен тренировками в профессиональной квиддичной команде. В любом случае — Гарри был доволен своей нынешней жизнью. Она не давала ему расслабляться и раскисать.

Первый “звоночек” развитое чувство самосохранения выдало, когда при странных обстоятельствах погиб один из бывших членов ордена Феникса — пьяные маггловские подростки каким-то образом умудрились мало того что поймать, так еще и избить до смерти волшебника. Дело было странным, оперативники нашли подростков, допросили, стерли воспоминания о допросе и сдали маггловской полиции, снабдив убедительными доказательствами виновности в жестоком убийстве. Проблема была не столько в том, что таким странным образом погиб волшебник, сколько в том, что это был третий странно погибший человек, в свое время имевший непосредственное отношение к Ордену. Первый, из череды странно погибших, закончил свои дни в автокатастрофе. Второй — скоропостижно скончался от сердечного приступа. На первый взгляд — ну ничего общего между этими тремя смертями не было, но почему-то на душе было не спокойно.

Потом начались какие-то странные подвижки в министерстве. Один за другим откуда-то появлялись на не самых ключевых, но, тем не менее, вполне значимых постах совершенно новые люди, которые последнюю войну предпочли пересидеть за пределами Англии. Это тоже навевало определенные мысли, но опять же — конкретики не было никакой.

Подозрениями, точащими мозг, Гарри решил ни с кем не делиться, подумав, что нечего, не имея явных доказательств своих подозрений, людей пугать, но внутренне весь подобрался, дом свой обвешал охранными чарами, аки новогоднюю елку шариками. От Гермионы, оттачивавшей на нем свое ехидство и не устающей подшучивать над ним, утверждая, что у доблестного аврора бурно развивается параноя, предпочитал отделываться шутками же, а сам подумывал, не прикрыть ли дом Фиделиусом, ну так, на всякий случай.

А потом посреди теплой августовской ночи из камина появилась Джинни и рассказала о маггле, умершем от какого-то магического зелья. Не первом маггле за последние месяцы умершем таким образом. Аврор Поттер внимательно выслушал подругу, покивал, пообещал разобраться и, отправив даму восвояси, в свою очередь задумался — а действительно, где маггл мог взять зелье магического происхождения? Учитывая, с одной стороны, статут о секретности, а с другой — грозные дополнительные инструкции для всех зельеваров — никакое магическое зелье не должно попадать к магглам ни при каких условиях. Дурные предчувствия обуяли его с недетской силой. Своим предчувствиям аврор привык доверять безоговорочно и плевать он хотел на сложившуюся репутацию параноика, так как искренне полагал, что лучше быть живым параноиком, чем мертвым похуистом. А выживать у него получалось очень успешно; даже в самых нереальных ситуациях.

Поерзав после разговора с Джинни в постели, Гарри плюнул на бесполезное занятие — уснуть все равно не вышло бы, и отправился на службу в надежде что-нибудь прояснить там, поработав со сводками отдела магических происшествий и катастроф — случай отравления магическими субстанциями был явно в их компетенции. Через пять часов, проведенных за чтением отчетов этого отдела, Гарри был однозначно уверен, что что-то в этой сказочке не так, при этом явных доказательств своих гипотез все равно не имел, зато имел неимоверное желание с кем-то поделиться своими подозрениями. Недолго думая, удрал с работы, благо день был на диво спокойный, позвонил Гермионе и попросил ее встретиться: “Я хочу тебе кое-что рассказать. И кое о чем спросить. Но так, чтобы все было шито-крыто, и разговор наш остался между нами”.

Гермиона по счастью оказалась совершенно свободна и появилась из камина в гостиной дома на площади Гриммо, принеся с собой запах начинающейся грозы, полевых цветов, апельсинового масла и крепкого кофе. Разговор у них вышел длинный и разнообразный. В результате беседы Гарри вынес две мысли: первая — что он слишком долго был один, тогда как рядом была такая чудесная, ласковая, потрясающе красивая, умная и вообще — самая-самая лучшая женщина на свете. В общем, именно Гермиона та самая единственная, с которой он готов прожить всю оставшуюся жизнь, считая ее недостатки достоинствами, балуя ее, радуясь ей утром и обнимая ее вечером, что готов разорвать на мелкие клочки любого задумавшего причинить ей вред — короче, что она именно Его Женщина. Вторая — он все-таки прикроет дом Фиделиусом, даже если Гермиона после этого сдаст его в Мунго в отделение для буйно помешанных.

Битва за Хогвартс была благополучно выиграна, погибшие похоронены и оплаканы, все возможные награды получены, интервью розданы и начиналась обычная мирная жизнь.

Для кого-то. Но, похоже, не для некоторых победителей. Через две недели после дня победы Гермиона заглянула на площадь Гриммо проведать Гарри Поттера и узнать чем он собирается заниматься дальше. Зайдя в дом, она испытала шок от увиденного: жуткая грязь (Мерлином клянусь! Только мальчишки способны навести в доме ТАКОЕ в столь сжатые сроки!), колонны пустых бутылок (И это все он потребил в одно лицо? И при этом выжил? Живуч... нечего сказать!), про то, как всенародный герой выглядел, было лучше вообще не вспоминать — сами-знаете-кто, кажется, был краше. Собрав силу с волей в кулак и плюнув на возможность насмерть поругаться с лучшим другом, Гермиона решила, во что бы то ни стало вывести Гарри из его плачевного состояния и заставить жить дальше. Ей это, к счастью, удалось; они даже не поссорились, и это было здорово!

К средине лета, вместе со всеми желающими семикурсниками, Гермиона сдала ТРИТОНы, получив, конечно, высочайшие баллы. Подумав немного, решила, что служба аврора, которой решили посвятить себя Гарри и Джинни, и тем более профессиональный квиддич, коим решил заняться Рон, — для нее подходят примерно так же, как белое подвенечное платье Хагриду. Ну, не нравится ей скакать по городам и весям, отлавливая укрывающихся преступников, и квиддич ей тоже не нравится — не нравится и все тут! А раз не нравится — то она вовсе и не обязана. Другое дело — зелья... Зельеварение всегда нравилось ей, не смотря на отвратительный стиль преподавания приснопамятного профессора. Ну что ж, зелья — значит зелья, решено! И дальнейшее обучение Гермиона проходила в магическом университете на факультете зельеварения и гербологии.

Отношения с Роном как-то сами собой сошли на нет, видимо, слишком мало стало между ними общего — у нее: университет, лекции, книги, зелья, ингредиенты, формулы, у него: квиддич, бладжеры, метлы, опять квиддич, опять бладжеры, вратари, загонщики, тренировки. Долго так продолжаться не могло, и Гермиона решительно заявила об этом Рону. Тот помялся, как показалось Гермионе, больше для порядка и с головой погрузился в спорт. А она... она ушла в учебу, изредка перемежая ее встречами с будущими аврорами — то есть с Джинни и Гарри.

Три года интенсивного обучения прошли для нее как один день. Четвертый грозил превратиться в сущий ад — Джинни в одном из рейдов чуть не погибла и долго лежала в больнице. Гермиона разрывалась между учебой и больницей, но все благополучно кончилось — Джинни полностью поправилась и в скором времени вышла замуж, а Гермиона без особого труда получила дипломом Зельедела 5 категории.

Это был превосходный результат — пятая категория в столь юном возрасте было очень внушительным достижением. Декан факультета, вручавший ей диплом, в приватной беседе сообщил, что даже известный мастер зельеварения Северус Снейп закончил обучение с шестой категорией, а она превзошла его, и посему университетский декан будет ничуть не удивлен, если мисс Грейнджер года через три получит сертификат мастера зельеварения.

Диплом был благополучно получен, месяц бездумного отдыха, проведенный в обществе родителей, моря, солнца и экзотических фруктов, подошел к концу, и девушке поневоле пришлось задуматься — а что же делать дальше? Совершенно ясно, что сидеть на шее у родителей — это ну ни разу не выход, а что выход? Идти искать работу в какой-нибудь зельеварной лавочке? Конечно, ее с распростертыми объятиями приняли бы туда, но почему-то ей эта идея не слишком нравилась. Хотелось чего-то ... эдакого, революционного, нового...

Гениальная мысль, как это обычно случается с подобного рода мыслями, посетила совершенно неожиданно. Гермиона плескалась в ванной и автоматически крутила в пальцах флакон шампуня, глаза бездумно скользили по надписям на этикетке и, наконец, дошли до состава субстанции налитой в изящный флакон. Мерлин всемогущий! И вот ЭТИМ она моет голову? Сколько консервантов, сколь странно подобранный набор трав, масел и прочих составляющих... Да за два часа в лаборатории зельедела можно сделать средство в сто раз лучше, чем вот этот набор химических веществ! Пересмотрев все попавшиеся под руку коробочки и баночки с разными косметическими средствами, девушка пришла к выводу, маггловская косметика — это нечто невообразимое, такое ощущение, что создатели этих смесей ставили своей целью бездумно намешать всего что ни попадя, лишь бы пахло получившееся изделие более менее приятно. Быстро завершив водные процедуры, Гермиона собралась и аппарировала в Косую аллею, ей стало до безумия интересно — как с косметикой для ухода обстоит дело в магическом мире.

Разочарование наступило довольно быстро — на прилавках лавочек и магазинчиков девушка встречала только маггловские образчики косметики, похоже ни один зельевар не озадачился вопросами красоты. Ну, может быть, она чего-то не знает, может быть, ведьмы сами себе готовят какие-то средства для наведения красоты, эх, с кем бы посоветоваться? И тут Гермиона вспомнила о своей единственной подруге — Джинни. Вот уж она-то наверняка что-нибудь об этом знает!

Аппарировав к воротам усадьбы семейства Забини Гермиона быстрым шагом вошла в особняк и столкнулась с Блейзом, супругом Джинни. Был выходной день, и Блейз собирался остаться дома, Джинни к удивлению Гермионы еще спала, а посему Блейз с гостьей расположились в уютной гостиной, где Блейз угощал Гермиону кофе собственного изготовления. Молодой человек показался проницательной Гермионе чем-то очень расстроенным, и за чашкой ароматного напитка девушка аккуратно расспросила его о том, что его печалит. После довольно длинной и утомительной беседы, Гермиона оказалась посвященной в тонкости семейной жизни супругов Забини: оказалось, что уйдя со службы в аврорате, Джинни какой месяц не знает, куда себя деть, и просто с ума сходит от скуки, изводя (ну, конечно, совершенно не специально!) супруга и вообще всех окружающих дурным настроением и глупыми капризами. Внимательно выслушав Блейза, Гермиона постаралась его успокоить и надо сказать не безуспешно.

Когда мрачное настроение Блейза несколько рассеялось, Гермиона спохватилась — все-таки целью ее появления здесь был вовсе не сеанс психотерапии, а вполне конкретные вопросы красоты и здоровья ведьм. Блейз был целителем, и по прикидкам Гермионы вполне мог просветить в интересующих ее вопросах, и Гермиона, наплевав на условности, решила вывалить столь интимные вопросы сначала на ни в чем неповинную Блейзову голову.

Блейз в первые мгновения смотрел на нее как гиппогриф на новые ворота, а потом задумался, — а что, собственно, он знает о косметических средствах? Вот, например, сам он пользовался шампунем, пеной для бритья, мылом, зубной пастой и гелем для душа маггловского производства. Да, все препараты были очень известных марок, да, совсем не дешевыми, но все-таки маггловскими. Джинни вроде тоже. Еще он знал о существовании косметических чар, так как по долгу службы иногда сталкивался с последствиями их неудачного применения, матушка Блейза делала для себя какой-то крем, но в основном пользовалась косметическими чарами, благо владела ими виртуозно. Собственно, все это он и рассказал Гермионе. Та внимательно выслушала, покивала, поглядела на часы и отправилась будить Джинни.

К вечеру, одуревшая от количества выпитого кофе, Гермиона вернулась домой с не могущими не радовать результатами бесед: во-первых — никто в магическом мире по каким-то совершенно загадочным причинам не занимался серийным производством косметических средств, во-вторых — Джинни с огромным удовольствием поучаствует в наметившейся затее и, в-третьих — у них будет достаточное количество денег для начала проекта. Это было здорово!

Ну, и началось — надо было разработать рецептуры будущих средств для ухода, и это полностью легло на плечи Гермионы. Два месяца, практически безвылазно проведенных между лабораторией и библиотекой, принесли отличные результаты — в их распоряжении оказались полностью составленные и систематизированные рецепты шампмуней, гелей для душа, кондиционеров для волос и прочих средств для ухода. Гермиона была на седьмом небе от счастья — в этой работе она полностью реализовалась и как зельевар, и как исследователь — затеянное дело было сложным, новым и безумно интересным.

Через полгода напряженной работы, они выпустили первую серию своей продукции и... Это оказалось просто взрывом — флакончики и баночки покупательницы буквально сметали с полок; магазины Волшебных вредилок Уизли, через которые подруги для начала стали реализовывать свою продукцию, подверглись нашествию женщин всех возрастов, и в очень скором времени девушки открыли первый свой собственный магазин.

Все было прекрасно до вечера 18 августа 2004 года. Позвонил Гарри и скороговоркой выдал: — “Я хочу тебе кое-что рассказать. И кое о чем спросить. Но так, чтобы все было шито-крыто, и разговор наш остался между нами”.

Гермиона в тот момент как раз закончила все намеченные на этот день дела и собралась домой, но, услышав взволнованный голос друга в трубке, решила, что поужинать она может на площади Гриммо, быстро шагнула в камин.

Разговор затянулся до поздней ночи. Проснувшись к обеду и сладко потягиваясь рядом со спящим мужчиной, Гермиона осознала, что наконец-то она больше не одинока. С этой ночи начался новый этап ее жизни — жизнь рядом с этим, сейчас мирно сопящим мужчиной, настоящим героем, наивным мальчишкой, мнительным параноидальным типом, милым, родным и до боли нужным.

— ... Все плохо, — устало сказал Драко Малфой куда-то в пространство между сидящими напротив собеседницами: Джинни Уизли, простите, Забини и Гермионой Грейнджер. — Мне не удалось добиться свидания. За то я поговорил с так называемым адвокатом, — он вложил столько яда в слово “адвокат”, что казалось, будто его капли со звонкими шлепками падают на отполированную до зеркального блеска поверхность стола, за которым он сидел.

— Адвокатом? То есть, ты хочешь сказать, что Гарри не сможет сам себе выбрать защитника, а будет вынужден пользоваться услугами первого попавшегося под руки министерству человека?

— Десять баллов за сообразительность, Уизли, о, черт, прости, Забини!

— Называй меня просто Джинни и тогда тебе не придется путаться в моих фамилиях — буркнула Джинни.

— Хорошо... Джинни. Гарри действительно вынужден пользоваться услугами министерского адвоката; только человек этот — отнюдь не “первый попавшийся”, а тщательно выбранный, — с тяжелым вздохом сказал Драко, проводя руками по лицу и запуская пальцы в идеальную прическу. — И выбран он, как не сложно догадаться, отнюдь не за свои неимоверные адвокатские успехи и способности — таковых за ним попросту не числится и, кажется, никогда не будет. Зато он полностью лоялен нынешнему министерству и совершенно не склонен задавать “лишних” вопросов. Так что, приговор нашему герою можно считать подписанным и приведенным в исполнение.

— И... каков приговор? — осторожно спросила Гермиона.

— Насколько мне удалось узнать — обвинение требует пожизненного заключения и полной конфискации имущества.

— Но... выдвинутые обвинения... они больше похожи на бред сивой кобылы, чем на что бы то ни было еще!

— Видишь ли, Гермиона, они были бы бредом, если бы не несколько занятных “но”. Смотри: Поттер убил Темного Лорда? убил. Это — факт.

— Но...

— Не перебивай! Можно сколько угодно говорить, что это не было убийством, да оно бы им и не было, если бы обвинение не исходило из того, что, якобы, Поттер имел возможность не убивать Тома Ридла, а способствовать заключению его под стражу, для дальнейшего судебного разбирательства. Обвинение настаивает на том, что Поттер злонамеренно воспользовался ситуацией и из соображений личной мести за смерть родителей убил, гм,.. человека.

— Мерлинова борода! Чушь какая... — растерянно сказала Гермиона.

— Не возражаю, чушь. Но не самая большая в этом деле. Дальше, ему выдвинуты обвинения в использовании непростительных заклятий. Это — самая реальная часть дела. Они нашли кого-то (я так и не смог выяснить кого) кто готов засвидетельствовать под присягой, что собственными глазами видел, как Поттер применил Круцио к женщине. Что эта женщина покойная Пожирательница Смерти Беллатриса Лейстрейндж — это совершенно никого не смущает.

— А... а переворот? Какой к мерлиновой бабушке государственный переворот? Драко? — нервно спросила Джинни.

Драко поднялся из за стола и несколько раз прошелся туда-сюда по кабинету, собираясь с мыслями.

— А вот с переворотом... Все вообще загадочно. Поттер последний год, насколько я сумел понять по собранным слухам, вел какое-то расследование. Что за расследование — я так и не смог доискаться. И вот именно его, заметь, безо всяких подробностей, и считают попыткой государственного переворота.

— Расследование, говоришь... — задумчиво протянула Джинни. — Год, говоришь... Интересно... Неужели...

— Ты что-то знаешь о расследовании? — настороженно спросил Драко, приближаясь к диванчику на котором уселись девушки. Джинни в ответ покачала головой, подумала, а затем задумчиво сказала:

— О расследовании — ничего не знаю. Но вот один момент мне не дает покоя. Как-то раз Блейз пришел с работы очень и очень поздно. Я в шутку поинтересовалась где он шлялся, а он на полном серьезе рассказал, что был в больнице и пытался спасти маггла наглотавшегося какой-то магической дряни. Еще в тот день Блейз сказал, что это далеко не первый пациент с такими симптомами за последнее время. Мне почему-то стало не спокойно, может быть, сыграла по старой памяти аврорская паранойя... В общем я рассказала об этом Гарри...

Гермиона внимательно поглядела на подругу, и автоматически накручивая локон на палец, заговорила:

— Гм. Гарри, как раз где-то год назад, назначил мне свидание и очень долго расспрашивал меня о том, как действуют разные магические зелья на магглов. И о том, почему такой жесткий запрет на попадание магических зелий в маггловский мир. Как сейчас помню — мне пришлось прочесть целую лекцию о различиях физиологий мага и маггла...

— А они есть, эти самые различия? — заинтересованно спросил Драко.

— Драко, ты же учился в Хогвартсе. И был не самым последним учеником в нашем потоке. И даже из школьного курса ты по идее должен помнить, что, конечно, они есть! Например, из курса истории магии ты должен знать, что что маги не болеют некоторыми болезнями которым подвержены магглы....

— Очень интересно, но давай лекцию про различия в следующий раз, а сейчас, если не трудно, расскажи нам о действиях зелий на магглов? — мягко попросил Драко, продолжая неспешно прохаживаться по кабинету.

— Ох, ну известно из опыта, что некоторые зелья на магглов действуют также как на магов — например костерост, заживляющее зелье, кроветворное. А, скажем, зелье сна без сновидений провоцирует сильнейшие и ярчайшие галюцинации, многосущное зелье — быстро и очень болезненно убивает, зелье удачи вообще не оказывает никакого видимого действия. Драко, ну не перечислять же мне все известные зелья и не рассказывать об эффекте? Есть книги, где все это рассказано...

— Книги это хорошо... Но вообще, надо сказать, что, не смотря на то, что я не плохо учился в школе — то, что ты сейчас рассказала для меня, как бы это не казалось странным — новость...

— Я училась в школе немного хуже, плюс еще училась в академии и вследствие этого обучения я знаю, что на магглов наши зелья могут быть опасны и что попадение в их мир зелий не допустимо. Но вот про различия физиологии — это для меня ново, — сказала Джинни.

— Гермиона, так какие, говоришь, книги рассказывают об эффектах зелий на магглов? — спросил Драко, резко поворачиваясь к девушкам.

— Ну... Их на самом деле много, но, пожалуй, самая подробная и полная на данный момент: Герхарда Люгерда “Тысяча и одно зелье”.

— Скажи, пожалуйста, это редкое издание? — вкрадчивым голосом спросил Драко.

— Да нет... Оно желательно для изучения всеми зельеварами всего мира... С чего бы ему быть редким?

Услышав ответ Гермионы, Драко закинул голову и заржал во весь голос. Несколько отсмеявшись, он выдавил:

— Я в шоке. Честное слово.

— Драко, чего тут смешного? Не понимаю!

— Чего тут смешного? Это же... Ну, я даже не знаю с чем сравнить... Ладно — объясню безо всяких сравнений. Смотри: допустим, я человек без особых принципов, это раз. Два: я же — человек, которому очень нужны деньги. Три — я вполне владею зельеварением на уровне среднего выпускника школы. И вот мне в руки попадает, ну например, упомянутая тобой книга. Выводы сделаешь сама? Или помочь?

— Э-э-э... Не понимаю тебя....

— Я почему-то так и думал. Это же элементарно, Гермиона! Берем эту книгу, читаем и прикидываем — какое зелье будет дарить магглам, скажем, эйфорию? Или те же ярчайшие галюцинации. При этом подыскиваем зельица попроще с ингредиентами подешевле и со сроком изготовления — покороче. Все! Как только такое зелье найдено можно считать себя очень и очень богатым. Или еще вариант — он сложнее, но тоже вполне реален. Находим зелье или сочетание зелий, которые лечат какую-нибудь специфичную маггловскую болезнь; особенно хорошо, если болезнь эту магглы лечить не умеют... А дальше находить богатых магглов заболевших этой болезнью и дарить им за определенную сумму излечение — это дело техники.

Драко, наконец, перестал ходить по кабинету, словно тигр в клетке, и примостился на край своего рабочего стола.

— Но это же безумие! Какой зельевар в здравом уме пойдет на такое?! Я... я даже представить себе такого не могу! — в ужасе воскликнула Гермиона.

— Конечно, ты — не можешь... Кто бы сомневался! Но это не означает, что этого не может кто-то еще. Или, может быть, этот неизвестный зельевар действует не в здравом уме... Заклятие “Империус” никто не отменял... Да и простейший шантаж — тоже... После падения Темного Лорда осталось достаточно разных людей, которые при первом рассмотрении не имели к нему никакого отношения, а на самом деле увязли в его делах по самые уши... И не исключено, что кто-то поддался на искушение очень большими деньгами и очень большой властью и решился...

— Драко, но кто это может быть? — в один голос спросили Джинни и Гермиона, переглянувшись.

— Не знаю, дамы... Не знаю. Но после нашего разговора я почти однозначно уверен в одном: аврор Поттер пришел примерно к такому же выводу как мы сейчас и начал расследование. Судя по всему, из каких-то соображений расследование он вел частным порядком... И судя по, гм, результату — зашел достаточно далеко.

— И что нам делать? Чем мы можем помочь Гарри?

— Помочь... В данный момент, на сколько я представляю себе ситуацию — вытащить его из тюрьмы не удастся. Но мы можем проделать ту же работу, что проделал он. То есть попытаться найти то, что раскопал Гарри. Нам будет где-то сложнее, так как у нас нет доступа к некоторым данным, которые Поттер мог получить, находясь на официальной должности. За то нас больше, и у меня есть кое-какие связи...

— И чего мы этим добьемся? — с сомнением в голосе спросила Гермиона.

— Грейнджер, у тебя, что — мозги заклинило напрочь? — ядовито поинтересовался Драко, складывая руки на груди. — Если все получится, мы будем знать то же, что узнал Поттер и, может быть, несколько больше.

— Ага, и закончим — там же: на скамье подсудимых. Прекрасная перспектива! — не менее ядовито воскликнула Гермиона.

— Нет. Не там же. Мы в отличие от Поттера не состоим на министерской службе. И... — Малфой задумался на несколько мгновений — В общем, я не живу в Англии. И вам там жить совершенно не обязательно... Мое жилище в Америке достаточно велико, чтобы разместить там со всеми доступными удобствами хоть пол сотни человек и, думаю, что вам там будет вполне комфортно.

Девушки с обалдевшим видом воззрились на Драко.

— Драко! Ты... э-э-э... приглашаешь нас пожить в твоем доме? Мы все правильно поняли?!

— Да, Салазар вас побери! Вы поняли все идеально правильно!

— Но... Почему ты все это делаешь? Зачем тебе это?! — спросила изумленная Гермиона.

— Гермиона, как-то у тебя сегодня действительно что-то со скоростью мышления... Я. Обязан. Поттеру. Жизнью, — с расстановкой ответил Драко. — И я намерен вернуть этот долг. Расследование не обещает быть воскресной прогулкой в детском парке, поэтому надо позаботиться о безопасности. Мой дом представляется мне достаточно безопасным. И, да, я отдаю себе отчет в том, что возможно придется эвакуировать из Англии не только тебя и Джинни. Может так случиться, что придется на время укрыть твоих родителей, а также родственников Джинни.

— Ущипните меня, — тихо произнесла Джинни. — Гермиона, я не ослышалась? Лорд Малфой действительно сказал то, что я услышала? Он предлагает убежище магглорожденной, магглам и предательнице крови с семьей? Мне кажется это заманчивое предложение столь же реально, сколь реально открыв двери этого кабинета увидеть покойного Волдеморта с вплетенными в волосы ромашками воспевающего мир и свободную любовь!

Гермиона согласно кивнула подруге, а Драко закатил глаза.

— Дженевра Уизли, ч-черт! Забини! Ты привела потрясающее по яркости сравнение, но я вынужден тебя разочаровать: открыв дверь моего кабинета ты увидишь приемную, в которой сидит мой секретарь и он не является Темным лордом, не вплетает в волосы ромашек и не воспевает мир и свободную любовь. Ты действительно услышала то, что услышала. И я действительно сказал то, что сказал! Неужели ты не допускаешь, что за прошедшее время что-то могло кардинально измениться? — Драко покинул облюбованный им край стола и подойдя к дивану занятому девушками присел на корточки рассматривая по очереди Гермиону и Джинни в ожидании ответа.

— Но... я не могу уехать из Англии — пролепетала Гермиона и покраснела.

— Почему, Гермиона? — мягко спросил Драко.

— Ну... — Гермиона замолчала и, прижав руку к лицу, покраснела еще больше.

— Гермиона, скажи нам, что тебя держит в Англии? — еще более мягко, но настойчиво спросил Драко.

— Действительно, Гермиона, в чем проблема? — удивленно спросила Джинни.

— Ох... я... В общем, там врач, у которого я ...

— Врач? Ты нездорова? Что...— переспросила Джинни подругу и вдруг понимание обрушилось на нее с силой взбесившегося бладжера. — Гермио-о-о-она! Это... Такой врач, о котором я подумала?!

— Да, Джинни! Да! Это именно такой, боггартов врач, о котором ты подумала! — выпалила Гермиона и залилась слезами. Драко от неожиданности покачнулся и опустился на пятую точку. Джинни привлекла подругу к себе и крепко обняла. Через некоторое время Гермиона несколько успокоилась, и, все еще шмыгая носом, продолжила: — Да, я беременна. И отец будущего ребенка — Гарри! — выпалила девушка.

— Оу... — выдохнул Драко.

— Ну, дети это же прекрасно! — сказала растерянная Джинни.

— Дети это, безусловно, замечательно! Но отец этого ребенка в тюрьме!!! — и Гермиона вновь зарыдала, уткнувшись в плечо подруги.

— Гермиона... и... давно вы... ну, встречаетесь с Гарри? — осторожно спросила Джинни подругу, когда та перестала рыдать. Гермиона вытерла лицо, усталым жестом провела по нему руками, и несколько отстранившись от Джинни, заговорила:

— Встречаемся... Ну вот как раз год. С той ночи, в которую я читала ему лекцию... А Гарри... Он даже не знает, что у нас будет ребенок! Я поняла что беременна, через неделю после того как его арестовали... А свиданий не удалось добиться не только Драко, но и мне... Мне сказали, что если бы я была родственницей Поттера, скажем, женой — то может быть, а так увы-увы, они ничем помочь не могут... А, о Мерлин! мы поженились... Ну, нас обвенчал священник, когда мы летом ездили в Италию. Этот брак вполне законен в мире магглов, я же магглорожденная, и Гарри воспитывался у магглов. Мы решили обвенчаться, потом думали справить магическую свадьбу... Но не успели. Этот арест... Все так перепуталось...

— Погоди, погоди, не так быстро. Я правильно поняла, что вы с Гарри поженились по традициям магглов и ты ни словом не обмолвилась об этом никому? — спросила Джинни.

— Гарри не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что мы женаты. Он попросил меня до поры молчать, и я пообещала...

— А... Фамилия у тебя теперь какая?? — спросил Драко.

— Такая же, как и была. Мы решили, что я возьму его фамилию после магической свадьбы.

— Гм. Интересно... А Поттер, похоже, совсем не идиот...

Гермиона заинтересованно поглядела на сидящего на полу Драко.

— Позволь поинтересоваться, с чего ты сделал такой потрясающий вывод?

— Гермиона... Ты понимаешь... Дело в том, что ваш брак не признает никто в магическом мире кроме... гоблинов.

— Не поняла?

— Объясняю. Гоблины традиционно признают браки заключенные любым способом — то есть и магическим и любым из маггловских.

— Ну и что из того?

— А то, что перекладывание денег и вообще любых предметов, которые в банковское хранилище считают нужным класть, из личного хранилища одного супруга в личное хранилище другого супруга в их документации совершенно никак не отражается. Ну, примерно также как не считается финансовой операцией перекладывание денег из правого кармана в левый. Теперь понимаешь?

— Нет. Не понимаю.

— Когда ты последний раз проверяла количество денег в твоем хранилище?

— Давно...

— Мерлин мой! И эта женщина совладелица успешнейшей косметической кампании! Убейте меня.

— Драко... Я занимаюсь не финансовой стороной... Рецепты... Контроль качества... Ароматы — вот моя стихия.

— А. Тогда понятно. Ладно. Попробуй запросить гоблинов о современном количестве денег в твоем хранилище. Я готов дать руку на отсечение — с тех пор как ты последний раз этим интересовалась оно, гм... скажем, несколько выросло.

— Я проверю. И что если это так?

Драко улегся на спину, заложил руки за голову, положил ногу на ногу, поерзал немного, удобнее устраиваясь на ковре своего кабинета, и скучающим голосом ответил:

— Рассказываю просто и подробно. Специально для дилетантов. Никто кроме гоблинов не признает в магическом мире брак между волшебниками заключенный любым маггловским способом. А это значит — что с точки зрения магических законов — вы с Поттером юридически никак не связаны. А это, в свою очередь, означает, что перенос, допустим, одного поттеровского галеона в твое хранилище автоматически приводит к тому, что этот галеон не достанется министерству в случае конфискации имущества Поттера. А если этих галеонов будет не один, а скажем один миллион? Правильно! Это означает, что при конфискации имущества Поттера министерство не досчитается одного миллиона галеонов. При всем при этом инспекция твоего хранилища невозможна потому, что вы с Поттером по магическим законам никак не связаны, это раз, два — по гоблинской отчетности совершенно невозможно отследить, что эти деньги попали к тебе. Теперь понятно?

— Ой, — пискнула Гермиона.

— Вот вам и “ой”. И если Поттер поступил по обрисованной мною схеме я готов при встрече с ним наикрепчайше пожать его руку. — удовлетворенно подытожил Драко и немного подумав добавил: — И если он действительно так поступил, то это автоматически означает, что он очень хорошо знал в какое именно дерьмо вляпался. Вследствие этого мне кажется, что первым шагом в нашем расследовании должно стать посещение твоего хранилища в Гринготс и внимательное рассмотрение всего, что мы там найдем... И, может быть, нам повезет, и там будут содержаться как минимум некоторые ответы на наши вопросы.

— Хорошо, завтра с утра отправимся в Англию... — начала Гермиона.

— Грейнджер, объясни — зачем нам в Англию? — едко спросил Драко.

— Ну, там же отделение Гринготс, в котором мое хранилище. Как, по твоему, мы можем рассмотреть его содержимое, если не переместиться в Лондон и не зайти в этот чертов банк?

— Гермиона, тебе никто никогда не рассказывал, что у Гринготс нет отделений?

— Как нет? Но ведь в каждом магическом квартале...

— Именно. Только это не отделения. Это один и тот же банк, в том смысле, что это физически одно и то же здание, одни и те же гоблины и одни и те же хранилища в подземельях банка. Каким-то образом гоблины умудрились сделать так, что их клиенты из каждой отдельной страны попадают в свою, скажем, копию этого здания и не пересекаются.

— Как это?

— А кто его знает? Это ж гоблины, у них свои тайны и своя магия. Так что завтра мы отправимся не в Англию, а в местный аналог Косой аллеи.

Так они и сделали, правда, ожидаемого ответа, к огромному сожалению не получили.

Действительно Гарри перевел все свое состояние супруге, но никаких документов в хранилище банка не оказалось, за-то на видном месте лежало письмо от Гарри, написанное, судя по всему, чуть ли не за день до ареста.

Гермиона дрожащими пальцами распечатала конверт и погрузилась в чтение. Закончив читать, она молча протянула Драко исписанную торопливым почерком бумагу и отвернулась. Драко также молча прочел письмо и глубоко вздохнул.

— Мда. Ни намека на то, чем он занимался. Жаль.

— И что будем делать?

— Пытаться выиграть процесс. Если проиграем — подадим на апелляцию.

— Скорее “когда” проиграем, чем “если”, — мрачно высказалась Гермиона.

Друзья попытались возразить, сказав, что Рона-то выпустили, но девушка осталась при своем мнении, ни смотря на все их слова. Рона, конечно, выпустили и он даже без потерь вернулся в свой спорт. Но Рон был всего-лишь свидетелем, а не обвиняемым.

Через три месяца состоялось финальное судебное заседание, и оно полностью оправдало мрачное предсказание Гермионы — Гарри был признан виновным по всем пунктам выдвинутого обвинения и отправлен в Азкабан отбывать пожизненный срок.

Гермиона, порядком округлившаяся, настояла на своем присутствии на этом судебном заседании, за ней неотступной тенью следовал Драко. За то время, что они плотно общались, он успел научиться ее уважать, ценить ее общество и, пожалуй, даже влюбился, хотя и сам себе в этом боялся признаться. Сейчас он просто был рядом, хоть и прекрасно понимал, что ничего не может сделать, чтобы облегчить боль этой мужественной молодой женщины, и это выводило его из себя.

Во время оглашения приговора, Гермиона так вцепилась в запястье Драко, что у него от боли потемнело в глазах, но он не пытался разжать ее пальцы, осознавая, что ей сейчас во сто крат больнее. Он ждал, что она расплачется или упадет в обморок, как все нормальные женщины, но Гермиона стояла, словно статуя с отсутствующим выражением на лице и только стальная хватка ее пальцев выдавала степень ее переживаний.

Когда Гарри вывели из зала она разжала пальцы и Драко молча взяв ее под руку, настойчиво повел за собой. Блейз и Джинни молча шли вслед за ними, на глазах у последней блестели слезы. Так, храня гробовое молчание, они добрались до Атриума и ступили в зеленое пламя камина, перенесшее их в американское жилище Драко.

Только добравшись до дома, Джинни позволила себе расплакаться, и Блейз увел ее в их комнаты, а Гермиона все также была безучастна и больше всего напоминала застывший кусок льда.

Она молчала до самой ночи, молчала, когда Джинни отвела ее в спальню и уложила в постель, молчала она и на утро, и на следующее утро, и через утро. Ни слезинки, ни слова, ни-че-го. Было такое впечатление, что она полностью ушла в себя и словно бы застыла изнутри. Она ела, когда ее заставляли. Она вставала, когда кто-нибудь приходил будить ее. Ложилась, когда ее укладывали. Если ее никто не трогал — она часами сидела на диване в гостиной, уставившись в одну точку, и вообще не реагировала на внешние раздражители. И это пугало. Кожа ее приобрела болезненную бледность, под глазами залегли глубокие тени. Блейз, как целитель, беспокоился о ее душевном состоянии и о том, как протекает беременность.

Шли дни, складываясь в недели, а те, в свою очередь, складывались в месяцы, а состояние Гермионы никак не менялось. Драко не находил себе места, пытаясь придумать, как вывести ее из этого состояния, но все его попытки что-то изменить заканчивались крахом.

В один из дней Драко поманил Блейза, и они вдвоем закрылись в кабинете.

— Блейз, что мне делать? — грустно спросил друга Драко.

— Не знаю. Единственное, на что я надеюсь, это на то, что рождение сына как-то выведет Гермиону из депрессии.

— Сына.... Твои бы слова, да Мерлину в уши, — задумчиво проговорил Драко. — А у меня, наверное, никогда не будет своих детей.

— Почему это? — спросил Блейз.

— Не судьба видать... Единственная женщина в мире, от которой мне бы хотелось иметь детей, медленно сходит с ума, а я ничего не могу с этим сделать. Это ужасно.

— Что ты сказал?

— То, что ты слышал. Я люблю Гермиону. Полюбил. А она мало того, что чужая жена, так еще и... — не закончив фразу, Драко резко отвернулся к окну.

— А она знает о твоих чувствах? — осторожно спросил Блейз.

— Нет, конечно! Ей и так не слишком весело, ты не находишь? Она любит Поттера и жить без него не хочет, и я верну его ей, даже если мне придется разобрать Азкабан по кирпичикам. А потом я уйду.

— Ты действительно любишь ее, — думая о чем-то своем сказал Блейз.

— Спасибо, просветил, — ехидно буркнул Драко.

— И что ты собираешься делать?

— Сейчас я собираю документы, чтобы подать на апелляцию и добиться смягчения приговора. Помилования мы вряд ли добьемся, но можно попробовать поиграть в сторону лишения гражданства и высылки из страны... Это был бы очень не плохой вариант. В конце концов, не так важно, где именно жить.

— И как процесс?

— Тяжело, но никто и не ожидал, что все получится легко и просто.

* * *

Настало Рождество, а за ним новый год, но оба этих праздника словно прошли мимо дома Драко. Гермиона так и не смогла выбраться из своей депрессии, и все очень переживали за нее, а потом подошел срок родов.

21 января 2007 года начались роды, и к вечеру 22 января Гермиона родила чудесного мальчика. Роды принимал Блейз, ассистировала ему Джинни. Драко в это время метался в соседней комнате, как тигр в клетке, и жутко нервничал.

— Блейз, дай мне его, пожалуйста, — попросила Гермиона.

Это были первые слова, которые она произнесла с момента оглашения приговора.

Блейз беспрекословно протянул ей завернутого в пеленку малыша.

— Как ты его назовешь? — спросила Джинни.

Гермиона внимательно посмотрела на сына и задумалась.

— Не знаю. Я не думала об имени... — растерянно сказала Гермиона. — Может быть, Бенедикт?

— Почему бы и нет, — сказал Блейз. — Хорошее имя — Бенедикт Гарольд Поттер, мне лично нравится.

— Правда? — спросила Гермиона, прижав к груди младенца.

— Правда, — искренне ответил Блейз, радуясь, что его прогноз оправдался и родившийся сын привел в чувства подругу. — Пойду, скажу Драко, а то он извелся весь.

Гермиона проводила его удивленным взглядом и спросила улыбающуюся Джинни:

— Джин, что тут происходит? — напряженно спросила она.

— Хм, как тебе сказать... Я ничего точно не знаю, но мне кажется, Малфой влюблен в тебя по уши. Во всяком случае, он старался вытащить тебя из депрессии всеми силами и буквально не отходил от тебя почти все время после... ну, суда. Водил тебя гулять, кормил чуть ли не с ложечки, купал, причесывал, и даже маникюр делал. И вообще... — Джинни неопределенно махнула рукой.

— Слушай... не помню. Вообще ничего. Помню заседание суда, оглашение приговора и то, как авроры увели Гарри... А потом словно туман... А теперь вот Бенедикт.

— Не удивительно.

— Так вот кто это был. Я слышала, как меня кто-то звал... Но откликнуться сил не было, мне казалось, что я если лишнее движение сделаю — просто умру на месте от боли... Мерлин мой! И... что мне теперь делать?

— В смысле что делать?

— Ну с Драко, с его чувствами?

— Вот уж не знаю. Блейз мне сказал, что Драко поклялся вытащить из Азкабана твоего Гарри, чего бы ему это ни стоило, ради тебя. А потом он уйдет.

— Неужели все настолько серьезно?

— Видимо да.

Гермиона в ужасе смотрела на подругу.

— Но я не могу ответить на его чувства... — растерянно сказала она.

— Мне кажется, он знает об этом.

— И при этом все еще возится со мной?

— Да, и пока ты рожала — торчал в соседней комнате и беспокоился о тебе, будто ты его женщина, и рожаешь сейчас вашего ребенка.

— Час от часу не легче, — тяжело вздохнув, сказала Гермиона, и тут в комнату быстрым шагом вошел Драко.

Бросив на него взгляд, тактичная Джинни тихонько вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

Драко прямо от двери бросился к лежащей в постели Гермионе, держащей на руках Бенедикта. Он подбежал к кровати и буквально рухнул перед ней на колени, чем крайне удивил Гермиону, а когда он заговорил шепотом, несвязной скороговоркой, молодая мать испытала настоящий шок:

— Гермиона, родная, любимая... Я так беспокоился за тебя. Блейз сказал, что сына ты назвала Бенедиктом и что он совершенно здоров, а ты вроде как приходишь в норму. О! Я думал, что ты никогда не оправишься и...

— Драко, — нерешительно прервала его девушка, прикоснувшись к плечу. — Хочешь подержать маленького на руках?

— Ты позволишь? — удивленно распахнув глаза, спросил Драко.

— Конечно, только поднимись с пола и сядь рядом, — чуть улыбнувшись, ответила Гермиона.

Драко послушно поднялся и осторожно примостился на краешке кровати.

— Головку ему поддерживай, он сам еще не умеет, — сказала Гермиона и протянула ему спящего младенца.

Кивнув ей, Драко бережно принял малыша из ее рук.

— Какой маленький, — с восторгом рассматривая малыша, прошептал Драко.

— Конечно маленький, он же считай только что родился.

— А почему он не плачет? Это нормально?

— А чего ему плакать? У него все хорошо, он устал и спит.

Воркующий над младенцем Драко Малфой никак не укладывался в наличествующую у Гермионы картину мира, но зрелище было умиротворяющее.

— Положи его в колыбель, пожалуйста, — попросила Гермиона через некоторое время. — Только придвинь ее поближе к кровати, чтобы мне было проще взять малыша, когда он проснется.

— А он не проснется? — спросил Драко.

— Не знаю, — ответила Гермиона слегка пожав плечами. — Заодно и проверим.

Драко кивнул ей и отлеветировал колыбельку к кровати Гермионы.

— Я пойду, тебе, наверное, стоит отдохнуть, — сказал он, опустив в колыбельку малыша.

Гермиона кивнула, прикрыв глаза, и Драко тихо выскользнул из комнаты, затворив за собой дверь.

Девушка очень быстро оправилась от родов, но характер ее сильно изменился. Она стала нелюдимой и молчаливой. Временами Драко казалось, что она постоянно, что бы ни делала фоном что-то обдумывает.

Однажды, придя домой после очередного похода по очередным инстанциям Драко застал ее сидящей на диване в гостиной и читающей газету. Колыбелька с маленьким Бенедиктом стояла рядом и Гермиона ногой иногда покачивала ее, не отрываясь от чтения. Рядом на диване лежало две стопки газет — одна, судья по всему, прочитанных, вторая — ожидающих своей очереди. Сама по себе картинка была вполне мирная, если бы не выражение лица девушки. Больше всего оно напоминало маску, ничего не выражающую маску, из под которой временами прорывались наружу такие ярость и гнев, что Драко стало неуютно.

— Гермиона, — позвал он ее.

Девушка оторвалась от своего занятия и подняла голову.

— Ты уже вернулся? — спокойно спросила она. — И как?

— Никак, — понуро ответил он.

Третий месяц он активно обивал все возможные пороги, пытался давать взятки, но совершенно безуспешно. Апелляцию не хотели принимать ни в какую. И даже свидания до сих пор не удалось добиться.

Также никаких плодов не приносило и затеянное расследование. Оно просто уперлось в отсутствие какой бы то ни было информации. Любые расспросы об интересующих Драко вещах натыкались на глухую стену. Люди боязливо замолкали и всеми средствами старались прекратить разговор, а случаи смерти магглов от магических зелий медленно, но верно, учащались.

Каждый раз, когда Драко возвращался ни с чем он был вынужден честно рассказывать о очередной неудаче Гермионе, в глубине души он благодарил Мерлина за то, что Гермиона не требовала подробных отчетов, удовлетворяясь отрицательным покачиванием головой или парой слов. Сначала это делало ей безумно больно. Драко видел это, но он не мог ей врать, понимая, что она почувствует ложь. Он видел, как надежда покидает ее и боялся даже представить, что будет, когда она покинет Гермиону совсем.

И вот этот момент настал.

— Понятно, — сказала Гермиона и вернулась к чтению.

Холодный голос, ничего не выражающее лицо, пустые глаза. Драко стоял в дверях и тупо смотрел на читающую Гермиону. Он не представлял, что можно сказать или сделать, чтобы ей полегчало. Вдруг Гермиона оторвалась от чтения и посмотрев Драко прямо в глаза, сказала:

— Сегодня ровно пол года, как Гарри заточили в Азкабан, — безжизненным голосом сообщила она. — Через четыре дня Бену будет три месяца, а я до сих пор не определилась с крестным. Я могу тебя попросить об этом одолжении? Ты станешь крестным отцом моему сыну?

Этот вопрос поставил Драко в тупик. За три месяца он успел привязаться к малышу, прикипеть сердцем, с удовольствием возился с ним, удивляясь спокойствию характера: малыш очень редко плакал и никогда не делал этого без причины.

— Буду, — ответил он после некоторого раздумья. — Но почему я а не Блейз?

— Я попросила Джинни стать крестной матерью. И хочу, чтобы крестные не были связаны друг с другом ничем, кроме дружбы и уважения. Поэтому ты, а не Блейз.

— Но... — попытался возразить Драко.

— Это мое решение. Я не хочу складывать все яйца в одну корзину. И хочу чтобы если со мной что-нибудь случиться, было кому позаботится о Бенедикте.

Сказанное звучало так, будто Гермиона собралась немедленно умереть. Драко не понимал, что происходит и попытался свести все к шутке:

— Можно подумать, что ты на тот свет собралась, — проворчал он.

Ответ вверг его в шок:

— Маги смертны, Драко. Всего два слова. Был маг, и не стало. Поэтому я попросила стать крестным и очень надеюсь, что если придется ты позаботишься о нем должным образом.

— Нет, ты не шутишь... — задумчиво сказал Драко.

— Не шучу, — совершенно спокойно согласилась Гермиона.

С того памятного разговора она стала надолго уединяться в тренировочном зале. Поручив заботу о малыше домовому эльфу она до изнеможения гоняла себя, восстанавливая форму после родов. Чем именно она там занималась Драко так и не удалось узнать, Гермиона всегда накладывала на зал заглушающие и запирающие чары, и это нервировало его.

Дни текли своим чередом и вроде бы ничего не происходило, Гермиона была спокойна, как катафалк, малыш рос. Мотавшийся между расследованием, и разнообразными инстанциями в безуспешных попытках сдвинуться с мертвой точки Драко, задницей чувствовал: что-то назревает. Он был готов голову за это прозакладывать, хотя не представлял откуда у него это знание. В нервном ожидании беды прошло еще три месяца.

19 июля утром почтовая сова принесла очередной “Пророк” и Драко привычно развернул газету. На первой странице жирными огромными располагался заголовок “Жестокое убийство в доме адвоката!” и под ним статья, пестревшая такими мрачными подробностями убийства, что Драко с трудом проглотил кусок бутерброда, который жевал, проглядывая газету. Из статьи следовало, что адвоката убили без применения магии, предварительно весьма изощренно пытав, опять же без применения магии.

В кухню вошла Гермиона с Беном на руках.

— Доброе утро, — поздоровалась она и увидев бледность Драко спросила: — Что-то случилось?

Драко молча протянул ей газету. Девушка пробежала передовицу глазами и пожала плечами.

— Туда ему и дорога, — спокойно сказала она.

— Что? — непонимающе переспросил Драко.

— Повторяю, — отозвалась Гермиона, — туда ему и дорога. Этот адвокат делал вид, что защищает Гарри. И я не собираюсь оплакивать его кончину.

Драко подобрал газету со стола и еще раз пробежал статью. Действительно, это был тот самый адвокат.

Следующее жестокое убийство состоялось через два месяца — убили аврора. Тоже без магии и тоже после предварительных пыток. Следующее убийство еще через два месяца, как по часам, и снова аврор. И никаких следов, никаких зацепок и никакой магии. Жестокость же потрясала. На ее фоне блекли даже действия сторонников покойного Темного Лорда. Пресса неистовствовала, аврорат напоминал разворошенный муравейник, обыватели терялись в догадках, а убийца так и не был не то что пойман, он до сих пор не был известен.

Очередной, четвертый по счету труп был найден 18 января и вновь тот же почерк: море крови, побои, и все прочее, характеризующее загадочного убийцу, как полного психа.

Драко с раздражением бросил пророк на стол и раздраженно воскликнул:

— Мерлин мой! Четвертое аналогичное убийство, а никто ничего не знает, не слышал, не видел и сделать ничего не может.

— И кто на сей раз? — поинтересовалась Гермиона, кормившая Бена ужином.

— Какой-то судейский чиновник, — ответил Драко. — Совершенно безобидный старичок. Не понимаю я логики, допустим адвокат мог кому-то насолить, авроры — с ними все понятно, мало ли какие враги у них могли появиться вследствие их работы, но этот-то кому мог перейти дорогу? Он лет двадцать ведет записи при заседаниях суда и от него нигде ничего не зависит.

— Это Сильвестр Беркфин? — спросила Гермиона.

— Да, — ответил Драко, — а ты была с ним знакома? — спросил он отчего-то напрягшись.

— Нет. Видела в Министерстве несколько раз, — спокойно ответила Гермиона.

— А откуда тогда знаешь как его зовут?

— У меня хорошая память на имена, только и всего, — ответила девушка, грациозно поднимаясь и вынимая из детского стульчика сына. Драко залюбовался ее уверенными движениями и улыбнулся.

— Пойду уложу малыша спать и вернусь, — сказала Гермиона возвращая улыбку. — Дождешься меня?

— Конечно, я буду в гостиной, — ответил, несколько удивленный улыбкой Гермионы Драко. Если бы его спросили, когда она последний раз ему улыбалась, он бы вряд ли ответил.

Гермиона кивнула и удалилась.

Драко отправился в гостиную и разведя огонь в камине расположился лежа на боку и подперев рукой голову уставился в огонь.

Гермиона неслышно вошла в комнату и быстро подошла к лежащему на ковре Драко. Резким, сильным движением она перевернула его на спину и оседлав бедра впилась в губы требовательным поцелуем. Драко, миллион раз представлявший себе, как это может быть и совершенно не ожидавший воплощения в жизнь своих фантазий, был шокирован поведением любимой женщины.

— Что ты делаешь? — спросил он, когда поцелуй закончился. Кровь стучала у него в ушах словно там поселился отряд барабанщиков.

— Целую тебя, разве это не очевидно? — усмехнувшись ответила она, и стала расстегивать пуговички его рубашки. Ее руки подрагивали, маленькие перламутровые кружочки выскальзывали из пальцев, не желая вылезать из петель. Потеряв терпение девушка просто дернула полы рубашки в разные стороны, обнажая грудь Драко. Тот лежал ни жив ни мертв, не зная как реагировать. Оттолкнуть ее у него не хватало сил, а сделать ее своей не позволяла совесть, ну или не совесть, а что-то еще, в общем ситуация была совершенно безумная. Пока он безынициативно лежал и предавался размышлениям Гермиона действовала. Уверено, властно и безо всякого стеснения. Она поглаживала, целовала, покусывала, пощипывала и Драко плавился под ее руками, теряя голову. Мысли о неправильности происходящего покинули его, уступив место неистовому желанию.

Решив проблему рубашки довольно радикальным способом, Гермиона приступила к брюкам. Усевшись рядом на колени, она быстро расстегнула ременную пряжку, пуговицу и молнию и запустив прохладную ладошку под плотную ткань брюк, крепко сжала готовое к бою мужское достоинство. Драко застонал и выгнулся навстречу, а Гермиона, воспользовавшись этим его движением, стянула с него брюки вместе с бельем и взяла напряженный член в рот.

— С ума сошла?! — воскликнул Драко, к которому некстати вернулась способность соображать и попытался отстраниться. Гермиона, почувствовав его движение выпустила член изо рта и выпрямившись, села.

— Что тебе не нравится? — спокойно спросила она, разглядывая лежащего перед ней мужчину. — Я знаю, что ты меня хочешь. Так в чем проблема?

— Хочу. Но...

— К черту! — фыркнула Гермиона. — Расслабься и получай удовольствие. Неужели это так сложно? Мы с тобой оба взрослые люди, в конце концов!

У Драко давным давно никого не было, он был возбужден, но... Врожденное здравомыслие подсказывало ему, что происходящее настолько далеко от нормы, насколько это вообще возможно.

— Так нельзя, Гермиона, — выдавил он из себя, понимая, что этот аргумент совершенно не убедителен.

— Почему это? — спросила она.

— Ты замужем... — попытался объяснить Драко.

— Да, но когда это кому-нибудь мешало? Или у тебя, вдруг, неожиданно всплыли жесткие моральные принципы и ограничения? Не смеши меня!

Лицо девушки приобрело жесткое, почти жестокое выражение, глаза слегка прищурились, а губы изогнулись в презрительной усмешке. Возбуждение покинуло Драко бесследно.

— Гермиона, любимая, не надо делать того, о чем ты завтра будешь жалеть, — тихо сказал он, садясь и пытаясь обнять ее.

Она резко отстранилась и вскочив на ноги, отвесила ему звонкую пощечину.

— Ненавижу тебя! Ты... Мерлин и Моргана! Ты даже женщину трахнуть не можешь! — очень тихо сказала она и вышла из комнаты.

Ошеломленный Драко остался сидеть на полу гостиной со спущенными штанами и в растерзанной рубашке. Придя в себя он встал, надел штаны, подошел к бару и плеснув себе чистого виски в стакан, задумался, потирая горящую щеку.

— Ну, бля, дела, — проворчал он делая глоток из стакана.

Мысли метались в голове туда-сюда, словно горошины в погремушке, пока, наконец, одна особо настырная не вытеснила все остальные. Драко автоматически отставил стакан и быстро пошел в кухню. Там он нашел пачку газет и быстро зашуршал страницами. Он искал статьи об убийствах. Выудив из стопки четыре номера за 19 июля, 19 сентября, 19 ноября и последний — за 19 января он заклинанием призвал стопку бумаги, перо и чернильницу, уселся за стол и стал быстро писать.

Через пол часа он с ужасом посмотрел на исписанный лист и пошел за бутылкой, вернувшись он сделал большой глоток прямо из горлышка и воззрился на свои выкладки. Он нашел, что объединяло все четыре убийства. Эти люди были связаны. Связаны ровно в одном моменте. Все четверо присутствовали на памятном судебном заседании. Авроры — те самые, что вывели Поттера из зала после оглашения приговора, адвокат, понятно, и даже старичок — он в этот день традиционно стенографировал заседание. Восемнадцатое число — день, в который было чертово судебное заседание. Вывод напрашивался сам собой: кто-то мстит за Поттера. Жестоко, кроваво и не задумываясь.

— Галар! — позвал Драко домового эльфа, которого приставил к Гермионе.

Лопоухий домовик появился в кухне с традиционным хлопком.

— Да, хозяин Драко?

— Скажи мне Гермиона ходила куда-нибудь вчера?

Домовик кивнул.

— Одна? Без сына? — спросил Драко.

— Да, я сидел с маленьким пока она отсутствовала.

— А долго ее не было?

— Она ушла в час дня, вернулась около восьми.

Драко похолодел.

— А... 18 июля, 18 сентября, 18 ноября — она куда-нибудь уходила?

Домовик опять кивнул.

— И ее не было примерно столько же, сколько вчера? — задал новый вопрос Драко.

— Да, хозяин, — ответил домовик.

Драко отпустил эльфа и хлебнул еще виски. “Неужели это Гермиона нашла кого-то, кто убивал этих людей? — думал он. — Нет, не может быть!”. Драко не хотел верить в свои выводы, но что-то ему подсказывало, что он прав.

Вдруг какой-то непонятный звук привлек его внимание и он прислушался к ночной тишине дома. Откуда-то из глубины раздавались редкие глухие удары чем-то по чему-то, сопровождающиеся чем-то вроде рычания. Вооружившись волшебной палочкой мужчина пошел в сторону источника этих странных звуков.

Звуки, как оказалось из тренировочного зала. Драко быстро подошел к нему и осторожно приоткрыл дверь. Зрелище открывшееся его взору в очередной за сегодняшний беспокойный вечер раз заставило оторопело замереть на месте: в почти полной темноте зала по залу металась Гермиона. Она кружила вокруг установленного посередине толстенного бревна, в одной руке у нее была волшебная палочка, в другой длинный нож. Рычащий звук, как оказалось, издавала именно она, втыкая в бревно свое орудие, совершая невообразимые движения. Из палочки вылетали сериями разноцветные лучи невербальных заклинаний. Картинка была, прямо скажем, страшная.

— Гермиона, — позвал девушку Драко и тут же пожалел об этом. Она резко развернулась и не раздумывая ни секунды выпустила в него серию из нескольких заклинаний. Ему повезло, ни одно из них не было убивающим и даже наносящим какой-нибудь осмысленный вред — вся серия была рассчитана на оглушение и обезоруживание. Волшебная палочка вылетела из его парализованных пальцев и Драко плашмя упал на пол, не успев прикрыться щитом.

— Ты зря пришел, Малфой, — сказала Гермиона, швырнув нож в бревно.

Подойдя к лежащему на полу Драко она сняла парализующее заклинание. Тот сел, потер ушибленный затылок и проворчал:

— Ну извини.

— Что тебе нужно? — холодно спросила девушка.

— Я услышал странные звуки и решил проверить, что это... А вообще, я хотел с тобой поговорить.

— Нам не о чем разговаривать. Завтра утром мы с Беном уедем и больше ты о нас не услышишь.

— Вот как? — спросил Драко, подымаясь с пола и подбирая свою волшебную палочку.

— Именно так, — ответила Гермиона.

Драко отвернулся и словно бы собрался уйти, но потом резко обернулся и выпустил в не ожидавшую такого маневра Гермиону серию из пары оглушающих и парализующего заклинания. От первых двух она рефлекторно прикрылась щитом, а последнее пропустила и замерла, парализованная.

— Не думаю, что ты завтра куда-нибудь уйдешь, — сказал Драко, подходя к ней и вынимая из пальцев ее волшебную палочку. — Мне нужно с тобой поговорить. И я сделаю это в любом случае, — сказал он, зная, что она его прекрасно слышит. — Сейчас я сниму заклинание, мы пойдем в кухню, будем пить кофе и разговаривать.

Он расколдовал ее, но был готов к любым неожиданностям и держал наготове парализующее заклинание.

Гермиона мрачно на него посмотрела, но спокойно направилась в сторону кухни, не проронив ни слова. Драко пошел за ней, все еще держа девушку на прицеле.

— Ну, и о чем ты жаждешь поговорить, Малфой? — спросила она, сгребая на пол писанину Драко вместе с газетами.

Это действие стало последней каплей, и Драко словно прорвало:

— О тебе! О Поттере! И об этих долбучих убийствах! Это ведь ты кого-то наняла? Я прав?! Ну! Отвечай! — он был в ярости.

— Я? — спокойно спросила девушка. — Наняла? С чего ты взял?

— Этих покойников связывает в одну цепь две вещи — их присутствие на заседании суда и дата. Все. Если это не месть за Поттера, я, бля, Салазар Слизерин!

Гермиона поморщилась.

— Не ори на меня, — сказала она спокойно. Чересчур спокойно. — И верни мне мою волшебную палочку, будь любезен.

— Черт с тобой, держи, — сказал Драко и протянул ей ее палочку.

Гермиона взяла ее, повертела в руках и положила на стол.

— Допустим, этих покойников связывает то, что ты сказал. Ну и причем тут я? Я сижу дома, у меня малыш, я вообще в Штатах, а убийства происходят в Англии.

— Ты уходила из дома одна и надолго. В каждый из дней, когда случились убийства. Каминной сетью из этого дома можно попасть куда угодно.

— У меня есть дела, связанные с фирмой. И уходила я именно для того, чтобы их сделать, и, кстати, делаю это регулярно. Не понимаю, к чему ты клонишь, — сказала она, пожав плечами. А потом спросила: — И все-таки, почему ты посчитал, что это именно я кого-то наняла? Твоей фантазии не хватило для того, чтобы представить, что это я собственноручно их убила? По твоим выкладкам такая идея, кстати, вполне логична: я надолго уходила в соответственные дни, у меня есть серьезный повод мстить и я неплохо владею ножом...

— Ну, это вряд ли, — оторопело сказал Драко, во все глаза глядя на любимую женщину.

— Почему же? Полагаешь, я не способна на убийство? Очень даже способна. Я убивала во время войны, если ты забыл.

— Но не так. Ты убивала заклинанием... Все-таки есть некоторая разница, согласись?

— Я никого не нанимала, — устало сказала Гермиона и после небольшой паузы поднялась со своего места. — Это все, о чем ты хотел поговорить? Я могу идти?

— Гермиона, скажи мне, зачем ты... Ну, у камина...

— Что зачем я?

Драко закатил глаза.

Описание того, что она сделала, у него выражалось исключительно в матерном виде.

— За что ты так поступаешь со мной? — с мукой в голосе спросил он. — Ты же знаешь, что я люблю тебя. И, думаю, догадываешься, что сделала мне больно.

— Я сделала тебе больно? Ах, ну да. Я же ударила тебя. Извини, пожалуйста. Я больше так не буду, — ледяным голосом сказала Гермиона, садясь обратно.

Драко автоматически схватил бутылку с виски и приложился к горлышку.

— Я не о пощечине, дементоры с ней. Я о ситуации в целом.

— В целом? А что такого в той ситуации? Не вижу ничего криминального, честное слово.

— Ты, правда, не понимаешь?

— Абсолютно. Ты начитался рыцарских романов? Вообразил меня хрупкой барышней, а себя трепетным поклонником? Раскрой глаза! Мы такие, какие есть! Я не похожа на дамочку из романа, а ты, прости, но на рыцаря без страха и упрека, тоже не очень. Я предложила тебе заняться сексом, ты отказался. Все, инцидент исчерпан, и говорить тут не о чем.

— Что с тобой? Ты последние месяцы... очень странно себя ведешь.

— Ты считаешь мое поведение странным? А чего ты ожидал?

— Да ничего я не ожидал, но то, что ты делаешь — оно более чем странно. Вот, например, ты часами торчишь в тренировочном зале. Что ты там делаешь?

— А что обычно люди делают в тренировочных залах? Уж не елки наряжают, верно? Я вхожу в форму после родов, это ведь очевидно.

— Ага, запирая зал.

— Может быть, я не хочу, чтобы мне мешали?

— Допустим. Но вообще-то ты в прекрасной форме.

— А вот оценивать мою форму позволь мне самой, ладно? Я делаю то, что считаю нужным.

Поняв, что ничего от нее сейчас не добьется, Драко решил сменить тему.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, может быть, ты передумаешь? — миролюбиво предложил он.

Гермиона внимательно на него посмотрела.

— Зачем? Ведь ты даже не хочешь меня.

— Это не правда. Я хочу тебя. Но... я хочу, чтобы ты любила меня. Я не хочу просто секса, понимаешь?

— Нет, не понимаю.

— Я знаю, тебе больно сейчас и из-за этого ты ведешь себя как настоящая фурия. Ты переживаешь за мужа, но мы вытащим его...

— Салазар всемогущий! Ты... Ты не понимаешь! Азкабан для Гарри равносилен смерти! Он же с ума сходит при виде дементоров! А там... там все пропитано ими! Да, их самих нет, но они там обитали не одно столетие, и их присутствие будет ощущаться там еще очень и очень долго! А он там... год! Даже если мы сей секунд каким-нибудь чудом вытащим его оттуда — это, скорее всего, будет пустая оболочка! И это при условии, что он жив, в чем лично я очень сомневаюсь.

— Он жив, — попытался успокоить ее Драко.

— Да?! А почему тогда не разрешают свиданий? Не принимают передачи и даже письма? Ты за год не сумел ничего добиться. Это … невыносимо!

Драко быстро подошел к ней и обнял. Она обвила его талию руками, уткнулась в живот и разрыдалась. Первый раз. Он молча гладил ее по волосам и ждал, пока она выплачется. Обычно женские слезы ставили его в ступор, но сейчас он был даже рад им. Немного успокоившись, она отстранилась и, вытерев слезы, взяла бутылку с виски. Критически на нее посмотрев, она, также как некоторое время назад Драко, отпила прямо из горлышка.

— Бр-р-р, какая жуткая гадость! — фыркнула она, ставя бутылку на стол. — Как ты только можешь это пить?

— Привычка, — ответил Драко.

— Хорошие у тебя привычки, однако. Прости меня. Я... была не права. Просто нервы не выдержали.

— Бывает, — проворчал Драко.

— Я тебя не ненавижу, это было ложью... На самом деле я не знаю, как к тебе отношусь. Мы живем в одном доме, ты заботишься обо мне и о Бенедикте, ты всегда рядом... Честно говоря, я не знаю смогу ли полюбить кого-то после... И не хочу тебя мучить. Мне было так... гадко, хотелось тепла. Черт! Я несу чушь... Прости.

— Почему же чушь? Все вполне логично. И я понимаю тебя и твои терзания, — Драко мягко погладил ее по плечу. — Уже довольно поздно, пойдешь спать?

— А ты пойдешь со мной? — спросила она, смотря ему в глаза.

— Ты хочешь этого? Ты... уверена?

— Уверена. Только не надо делать мне одолжений. Я не хочу, чтобы ты пошел со мной из жалости или чего-то такого. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Знаешь, что мои чувства сложно назвать любовью. Но, я могу быть с тобой. Звучит, может быть, несколько цинично, за то — абсолютно честно, — Гермиона грустно улыбнулась ему и добавила: — Если ты сам не уверен — лучше не ходи.

— Хм... Только пойдем ко мне, там у тебя малыш, а я не самое тихое существо.

Заснули они в итоге только под утро.

За завтраком Гермиона вдруг попросила:

— Драко, а расскажи подробнее о своем расследовании?

— Да рассказывать то особо нечего.

— Ну, ты все, что есть, расскажи.

— Хорошо, слушай. Итак, где-то около двух лет назад в Мунго поступил маггл и стал загибаться на руках у целителей. Откачать его не удалось, и после нескольких часов борьбы за его жизнь он благополучно помер. Доставила его в больницу старушка-волшебница, она была по каким-то своим делам в маггловском Лондоне и увидела в подземном переходе парня, швыряющего в стенку огненными шариками, при этом парень лежал у противоположной стенки и выглядел так, что покойники выглядят краше. Старушка решила, что он тоже волшебник и недолго думая, аппарировала прямо в холл больницы. Естественно поднялся шум-гам, сбежались целители и быстро переправили пациента в палату. Огненными шариками он уже не кидался, а выглядел еще хуже. Диагностика показала наличие в организме много чего, а потом пациент вдруг задергался и стал явным образом отдавать концы. Интересные моменты — список обнаруженных в организме веществ мне так и не удалось получить. Целители из бригады, которая им занималась, молчат, словно в рот воды набрали, и ощутимо боятся. А записи, которые неизбежно появляются в процессе обследования, показывают, что человек поступил с передозировкой маггловского наркотика. Я нашел старушку, точнее могилу старушки. Она умерла совершенно естественной смертью в возрасте ста тридцати лет, одинока, родственников нет, жила всю жизнь в Оттери-Сент-Кэчпоул, похоронена на местном кладбище.

— Интересно. И это все?

— С тем трупом — да. А с остальными — картинка более менее похожая. Кто-то где-то совершенно случайно находил плохо выглядящего и творящего странное человека, доставлял в Мунго, и пациент благополучно умирал в больнице. В Мунго в приемном работают шесть бригад, в каждой по семь целителей разной специализации. И все до одного — молчат. Законными методами от них информации не добиться, легилименцию я не применял, веритасерум тоже. В записях стоит диагноз — передозировка наркотиками, а именно какими-то галлюциногенами.

— Галлюциногенами, говоришь? Ну-ка, погляди за Беном, я за книжкой схожу, — попросила Гермиона и стремительно вышла из кухни. Через несколько минут она вернулась с увесистым томом в руках.

Драко заинтересовано смотрел на любимую.

— Так-так, — сказала она, раскрывая принесенный фолиант. — Посмотрим. На свете существует довольно много растений, содержащих в себе вещества, вызывающие у магглов галлюцинации. Некоторые эти растения используются в зельях.

Гермиона погрузилась в чтение, потом пододвинула к себе оставшуюся после вчерашнего творчества Драко бумагу, перо и чернила и быстро застрочила. Драко с любопытством заглядывал через плечо в ее записи, но расшифровать Гермионину скоропись сходу ему не удалось.

— Ну и каракули у тебя, ничего не понятно, — несколько обиженно проворчал он, мягко отбирая у малыша ложку, которой тот увлеченно стучал ему по колену.

— Это не каракули, это стенография. Я привыкла ей писать еще в университете, так получается записывать гораздо быстрее, чем обычным способом. Потерпи чуть-чуть, я сейчас закончу.

И действительно, минут через двадцать Гермиона закончила и пробежала глазами строчки своих записей.

— Итак, у меня получился список из двух десятков зелий, в которые входят дурман, красавка, белена и мандрагора. Все эти растения содержат вещества, могущие вызвать галлюцинации. Весь список зелий вполне легко изготовим, ничего экзотического или дорогого в них нет, готовятся быстро. На волшебников галлюциногенного влияния не оказывают, а на магглов могут.

— У меня получился примерно такой же список. Только он ничего не дает, — расстроил ее Драко.

— Это почему? — удивленно спросила она.

— Потому как раз, что ничего экзотичного, ничего дорогого и легко изготовим, а стало быть, приготовить эти зелья может кто угодно. Даже если бы мы знали точное название зелья, которым отравились эти несчастные — нам бы это не помогло. Единственная возможная зацепка — это разузнать у такого пациента, где он эту дрянь взял, а это не возможно, так как они все мертвы, — ответил Драко.

— Но Гарри же что-то узнал, верно? — с надеждой в голосе спросила Гермиона.

— Ну, наверное, узнал, но что? И главное как? Может быть, ему попался такой вот странно ведущий себя маггл, и он, прежде чем доставить его в Мунго успел, его расспросить? — предположил Драко и тут же опроверг сам себя: — Проблема в том, что Поттер, насколько мне удалось разузнать, не доставлял в Мунго магглов.

— Точно?

— Я, по-моему, весь персонал, включая дворников, расспросил. Аврора Поттера не видели в Мунго очень длительное время. Или видели, но почему-то не желают говорить об этом.

— Мда, тупик, — задумчиво сказала Гермиона и поинтересовалась: — Бен тебе еще не надоел?

— Ну, после того, как он перестал колотить меня ложкой, с ним стало возможно взаимодействовать.

— О, да, фамильное кольцо, конечно, хорошая замена ложки.

— Во всяком случае, им не пытаются меня избить, — ехидно заметил Драко, и спросил: — Ну, еще идеи есть?

— М-м-м... Есть. Но не столько идеи, сколько очередная загадка, сейчас принесу.

Гермиона решительно встала и вышла из кухни. Через несколько минут она вернулась, неся небольшую шкатулку, открыв ее, она вынула оттуда несколько порядком замусоленных бумажек и протянула их Драко. Тот пробежал их глазами, стараясь не дать в руки сидевшему на коленях крестнику, и, пожав плечами, вернул девушке.

— Что это?

— Это очень хороший, я бы даже сказала правильный, вопрос, — ответила она, разглядывая бумажки. На них были написаны в несколько колонок цифры. Рядом с некоторыми из них были буквы.

— У тебя есть на него ответ? — поинтересовался Драко.

— Нет. Единственное, что я о них точно знаю — они написаны почерком Гарри. Я проверила: это не телефонные номера, не почтовые индексы, и не номера счетов в маггловских банках, впрочем, как и не номера ячеек в Гринготс. На этом моя фантазия кончилась.

— А откуда они у тебя? — настороженно спросил Драко.

— Ну... Какая разница? Главное — они есть, хотя и ясности никакой не вносят, — пожав плечами, ответила она.

— Дай-ка мне еще посмотреть? И забери, пожалуйста, Бена, — попросил Драко.

Гермиона забрала сына и пододвинула бумажки к Драко, тот углубился в их изучение.

Он водил пальцем по строчкам, шевеля губами и периодически смотря в потолок, что-то вспоминая. Гермиона с интересом наблюдала за процессом работы его мысли.

— А знаешь, — через некоторое время задумчиво сказал Драко. — Я не уверен, но вот, например, на этой бумажке группы цифр — больше всего походит на: в первой колонке дата (при том записана она в зеркальном отображении, и к порядковому номеру месяца приписано количество букв в слове, этот месяц отображающем), во второй — деньги, в третьей приход или расход, а в четвертой... Я бы рискнул предположить, либо получатель денег, либо заплативший, в зависимости от того, что нарисовано в третьей.

— Бррр, ничего не поняла, — сказала Гермиона.

— Смотри, вот строчка: 2108500201 538 + SGB#25/873. Если в первой колонке переставить цифры по моему методу, получится: 1020058012 — 10, на мой взгляд, число, 2005 — явный год, 8012 — месяц.

— Почему 8012 — месяц? — удивленно спросила Гермиона.

— Потому, что в слове “декабрь” восемь букв и он двенадцатый месяц в календаре.

— А ноль откуда взялся?

— Ноль? Без понятия, например, для конспирации. Учитывая моменты, которые ты и Джинни мне рассказывали про Поттера, и его финт с переводом своего состояния в твое хранилище, можно с уверенностью сказать — паранойя у него на должном уровне. И при таком раскладе — такой метод записи важных данных, мне представляется более чем возможным.

— Ну, допустим. Но с чего ты взял все-таки, что это именно дата?

— Видишь ли, тут есть регулярно встречающиеся сочетания буков и цифр, которые я склонен считать получателями денег или плательщиками. Вот, например, SGB#25/873 — встречается на этой бумажке девять раз. Каждый раз последние две цифры отличаются так, что если их выстроить в предложенном мною порядке, то выходит, что каждые семь дней некий человек или организация, получали некую сумму денег. Плюсик стоит на десятом, семнадцатом, двадцать четвертом и тридцать первом числе.

— Даже учитывая, что Гарри параноик, я не понимаю, для чего так шифровать запись? Ей же самому неудобно пользоваться в таком виде.

— Удобство — штука сложная. К любому формату записи можно привыкнуть, особенно если не хочешь, чтобы твои записи мог прочесть первый попавшийся человек.

— Ну, ты-то прочитал?

Драко пожал плечами.

— Я привык работать с цифрами. Бухгалтерская отчетность и все такое, я же веду часть своих дел в мире магглов, а там с этим делом очень строго, особенно в Штатах. Да и наша магическая бухгалтерия — это та еще песня. В общем, посидев некоторое время, я могу перевести первую колонку в понятный нам вид.

— Это при условии, что ты прав, на счет того, что это именно дата, а не что-то еще.

— А вот и проверим, если закономерность сохраниться, то это все-таки можно считать датой.

— Допустим, ты прав и это дата. Допустим, ты еще дважды прав и следующая колонка это некие суммы денег, но что в четвертой колонке?

— А вот это самое сложное, и, боюсь, если нас не посетит озарение или не случиться какое-нибудь чудо, мы этого не узнаем.

Следующие несколько дней прошли спокойно, но размеренность жизни была нарушена совой, принесшей Драко разрешение на свидания с Поттером. Свидание было назначено на 14 февраля на 10 часов утра. К письму прилагался порт-ключ.

Гермиона была в восторге, получив, наконец, подтверждение тому, что Гарри жив.

Драко безобидно подшучивал над ней, но разделял ее радость.

Около аппарационной площадки, на которую Драко переместился министерским порт-ключом, его ожидал охранник. Увидев появившегося посередь округлого помещения Малфоя, охранник небрежно кивнул ему и, сделав приглашающий жест, вышел из комнаты, Драко ничего не оставалось, кроме как последовать за провожатым. Они довольно долго шли по коридорам, два раза спустились по крутой лестнице и, наконец, оказались перед комнатой для свиданий.

— Мистер Малфой, — проскрипел охранник. — Сдайте вашу волшебную палочку.

Малфой безропотно подчинился, он знал, что никто его не пустит в следующее помещение с ней. Охранник забрал его палочку, взмахом своей сотворил заклинание, выявляющее, не несет ли Драко с собой каких-нибудь запрещенных предметов и, убедившись, что не несет, распахнул дверь в комнату для свиданий.

Дверь с лязгом открылась, и Драко вошел в мрачное помещение без окон, зато с двумя дверями в противоположных концах. Помещение было поделено напополам двумя рядами решетки, расположенными на расстоянии около трех с половиной футов друг напротив друга. В роли освещения выступало несколько факелов, не столько освещавших, сколько придававших ей зловещий вид. Драко подошел к решетке и замер в ожидании.

Через несколько минут противоположная дверь открылась, и в дверном проеме появилось две неясные фигуры. Одна — шкафоподобная, вторая — тощая и какая-то скрюченная. Шкаф подтолкнул скрюченную фигуру в сторону решетки и захлопнул дверь, выходя.

— У вас десять минут, мистер Малфой, — услышал Драко за спиной скрипучий голос охранника, сопровождавшего его.

Он кивнул, во все глаза глядя на подходящую к решетке с той стороны фигуру.

Человек двигался мелкими, семенящими шажками. Каждый его шаг сопровождался позвякиванием железа. Когда человек приблизился, Драко в неясном неровном свете факелов разглядел, что на нем были надеты ножные и ручные кандалы и массивный ошейник. Все это было скреплено между собой цепью и заставляло его скрючиваться и ходить мелкими, семенящими шажками.

Человек приблизился к решетке и неподвижно замер. Драко сумел, наконец, опознать в этой фигуре знакомые черты. Поттер выглядел ужасно: он похудел, глаза ввалились, горят лихорадочным блеском и подслеповато щурятся, волосы отросли и свисают сосульками, тюремная роба висит бесформенным мешком, запястья под кандалами представляют из себя незаживающую рану.

— Мерлиновы подштанники! — выдохнул Драко. Он был готов к тому, что Поттер вряд ли будет выглядеть цветущим, после более чем годового заключения, но то, что он увидел, превосходило его представления о плачевном состоянии многократно.

Услышав звук его голоса, Поттер встрепенулся и повернул голову в его сторону, с силой втягивая в себя воздух, словно принюхиваясь.

— Малфой! — сказал он, будто выплюнул какую-то гадость.

— Да, — отозвался Драко, подходя ближе со своей стороны решетки.

— Она с тобой? — спросил узник, поводя носом в сторону Драко.

— Да, с ней все хорошо, — быстро ответил Драко, поняв, что Гарри спрашивает о Гермионе.

Вдруг Поттер с силой кинулся на решетку.

— На кой хер ты приперся? — злобно прошипел он. — Посмотреть на то, как я тут загибаюсь?

Драко оторопело смотрел на перекошенное от ярости лицо кинувшегося на решетку бывшего школьного врага и недоумевал. А тот, тем временем, практически повис на стальных прутьях, вцепившись в них с такой силой, что пальцы побелели.

— Нет, что ты... — пролепетал ошеломленный Драко.

— Малфой, а ты знаешь, что я схожу с ума? Ведь только сумасшедший может мечтать тут о резиновой тетке, маленьких кругляшках, от которых становится все ярко, четко и пофигу. А еще я мечтаю прибить за уши к стенке башку предателя крестного, беседе с отцом Джеофри где-нибудь на безлюдном солнечном пляже! Но главное не это! Все бессмысленно без равнобедренного треугольника и прямой линии, не попавшей в белый мрамор.

Поттер откинул голову и зашелся безумным, страшным и безысходным смехом.

“Он сошел с ума, — с тоской подумал Драко, смотря на беснующегося за двойной решеткой заключенного. — Гермиона была права...”

— Ты зря приперся, Малфойчик! — выкрикнул Гарри, внезапно перестав смеяться. — Такому красавчику не место тут. Убирайся!

Выкрики Гарри эхом разносились по помещению. Он ругался, как сапожник, поливая оторопело стоящего у решетки Драко отборной площадной бранью. В какой-то момент поток брани иссяк и Поттер заковылял к двери на своей стороне помещения. Дойдя до нее, он забарабанил, вопя, чтобы его выпустили и отвели обратно в камеру. Дверь распахнулась, и шкафовидный охранник возник в дверном проеме, он что-то сказал Поттеру и отстранился, давая ему пройти. Поттер вышел, и Драко остался в одиночестве.

Все еще ничего не понимая и ужасаясь увиденному, Драко стоял у решетки и пытался прийти в себя. Его ступор был прерван грохотом открывшейся за спиной двери.

— Ваше время закончилось, — проскрипел голос давешнего провожатого.

— Да, я в курсе, — ответил Драко и, повернувшись спиной к решетке, направился к выходу.

В соседней комнате ему вернули его волшебную палочку, и он автоматически сунул ее в карман, двигаясь за охранником в сторону площадки для аппарации. Дойдя до нее, он задействовал свой порт-ключ, вернувший его домой.

Гермиона ждала его, нервно расхаживая по комнате и приглядывая за играющим на ковре сыном.

Как только Драко появился в дверях, она бросилась к нему с вопросом:

— Он жив?

— Да, — ответил он, все еще пребывая под впечатлением от встречи. — Но...

— Что?! Что с ним?! — воскликнула Гермиона, заламывая руки.

— Я не думаю, что тебе нужно это знать...

— Драко Малфой! — выкрикнула она. — Немедленно рассказывай! Все! Не смей от меня ничего утаивать!

— По-моему он... — Драко хотел максимально смягчить неприятные новости, но не мог сходу подобрать нужных слов. — В общем, мне показалось, что он не в себе...

— Он сказал тебе что-нибудь? Ну, хоть что-то?

Драко покачал головой.

— Нес какой-то бред про безлюдный солнечный пляж, отца какого-то Джеофри, делился мечтой прибить к стене башку предателя крестного и утверждал, что все это бессмысленно без треугольника и линии, кои почему-то не попали в белый мрамор. А еще поливал меня отборнейшей площадной бранью.

Гермиона посмотрела на него как на больного.

— Ты можешь дословно пересказать, что он сказал? Или, даже лучше, скинуть воспоминание в омут памяти?

— Могу. И то, и то.

— Тогда скинь! — потребовала Гермиона.

Драко молча поднес к виску свою волшебную палочку и, вытянув воспоминание, опустил его во флакон, протянутый Гермионой. Поместив во флакон серебристую субстанцию, Драко закрыл крышку и протянул его Гермионе, та вцепилась в него словно утопающий в соломинку.

— Посмотри за Беном, я сейчас... — выпалила она и бегом вылетела из комнаты.

Вернулась она довольно быстро, и улыбка сияла на ее лице, словно солнышко. Драко недоуменно посмотрел на нее, а она подошла к нему и, обняв, поцеловала.

— Жизнь удалась! — объявила Гермиона, оторвавшись от оторопевшего Драко.

— Позволь узнать, из каких предпосылок ты сделала подобный вывод? — осторожно поинтересовался он.

— Гарри настолько же сумасшедший, насколько ты или я. То, что он тебе сказал, это не бред, а послание с подтекстом. Он спросил у тебя с тобой ли я не просто так, а желая убедиться в этом, исходно он это понял по запаху. У тебя в кармане лежит платок, надушенный моим любимым запахом. Ты его почти не чувствуешь, потому, что привык. А дальше он просто передал через тебя послание, пользуясь примерно таким же принципом, каким пользовались африканские аборигены для передачи своих сообщений, снабдив его контролем целостности и проверкой подлинности. Только у аборигенов эта система основывалась на том, что чуть ли не у каждой деревни был свой пантеон духов и прочего. Гарри вместо духов использовал факты, которые знаю только я, ну и очень ограниченный круг людей.

— И... что он передал?

— Расшифровываю: предатель крестного — это его домовой эльф, который предан ему до мозга костей, и убивать он его, безусловно, не собирается, зато предполагает, что вследствие некоторых обстоятельств эльф сумеет аппарировать в Азкабан. Отец Джеофри — это не чей-то папа, это священник, который нас обвенчал. Безлюдный солнечный пляж — это четкое указание, где именно его ждать, если все удастся. Видимо имеется в виду тот пляж, который мы облюбовали с ним в Италии, и наличие в тексте отца Джеофри — дополнительное подтверждение этому. Маленькие кругляшки — это, судя по описанию, стимулятор. Он знает, что истощен и слаб, а для задуманного побега ему нужно много сил. Равнобедренный треугольник — это его мантия-невидимка. Прямая линия, не попавшая в белый мрамор, — это волшебная палочка, которая будет его слушаться и ее местонахождение. Матом он тебя покрыл, чтобы обеспечить тебе алиби на случай удачной реализации его плана. Единственное, что мне не понятно — это резиновая тетка.

— Ну, ни себе фига! — выдохнул Драко. — Конспираторы...

— Не мог же он тебе прямым текстом сказать: Малфой передай мне с Кикимером мантию и палочку, после чего жди меня в Италии там-то, правда ведь? Он сыграл так, чтобы охрана ничего не поняла, а сообщение, тем не менее, дошло до адресата, то есть до меня, — лучезарно улыбаясь, сказала Гермиона. — И все-таки, меня смущает эта тетка... У тебя нет идей, зачем она ему? Мне ничего в голову не приходит...

— Может быть, это не шифр? А ему зачем-то в его плане нужна резиновая кукла?

— Зачем?

— Ну... Например, трансфигурировать ее в подобие себя, чтобы его отсутствие не сразу обнаружили? А что, это идея! Берем куклу, придаем ей соответственные черты, кладем на лежанку, накрываем одеялком и …

— Пожалуй, в этом что-то есть. С палочкой и мантией-невидимкой он вполне может добраться до аппарационной площадки, а как только он туда попадет — ищи ветра в поле. Игра класса “или грудь в крестах, или голова в кустах”, но вполне в его духе. Что ж, нам остается только подготовить все необходимые предметы и попробовать. Самое неприятное в этой затее — это добыть палочку...

— А что в этом такого?

— Дело в том, что Гарри имел в виду совершенно конкретную волшебную палочку, а не первую попавшуюся. Ты же знаешь, что не любая палочка будет слушаться волшебника?

Драко кивнул.

— Ну, вот. На сей момент у Гарри таких две. Первая, та, которую он отобрал в свое время у тебя, и я не представляю где она, а вторая... Вторая лежит в гробнице Дамблдора.

— Где? — тупо переспросил Драко.

— В гробнице Дамблдора, ты не ослышался.

— И что она там делает? — поинтересовался Драко.

— Лежит, очевидно. Ох, ты же не знаешь всей этой истории... Пойдем на кухню, я буду кормить обедом Бена и заодно расскажу.

— А меня обедом покормишь? — спросил Драко.

— С ложечки? Я могу... Ложечку каши Бену, ложечку тебе, не вопрос.

— Нет уж, кашу я точно не хочу.

— Ну, извини, Бена я собираюсь кормить именно кашей, — улыбаясь, сказала Гермиона, взяла сына на руки и направилась на кухню.

Дойдя до кухни, Гермиона усадила малыша и принялась кормить, параллельно рассказывая Драко об их с Гарри и Роном приключениях перед концом войны. Рассказывала она только ключевые моменты, поэтому и каша в тарелке и рассказ подошли к концу одновременно.

— Вот такие дела, — сказала Гермиона, вытирая личико сыну. — Теперь тебе понятно, что делает эта волшебная палочка в гробнице?

— Понятно, — ответил Драко. — Действительно, вполне неприятная задача.

— Но, похоже, другого выхода нет. Так как бывшую твою палочку вообще не понятно где искать. И если для того, чтобы освободить Гарри, придется заняться разграблением могил — я сделаю это не задумываясь, — решительно заявила Гермиона.

— Понимаю, — сказал Драко. — Кто-нибудь еще знает об этой волшебной палочке?

— Только Гарри, я, Рон, ну и теперь ты.

— Это хорошо, стало быть вряд ли она куда-то делась с того места, куда он ее положил. Добыть ее хоть и неприятно, но не слишком сложно. Ты не знаешь, Гарри не накрыл гробницу какой-нибудь хитрой защитой, после того, как вернул палочку?

— При мне точно не накрывал. И, скорее всего, без меня — тоже. Если бы эту палочку нельзя было добыть без его участия — вряд ли он бы ее помянул.

— Логично. Я сегодня же ночью отправлюсь за ней, — сказал Драко.

Гермиона кивнула.

— Я соберу остальное.

В восемь часов вечера Драко каминной сетью переместился в Дырявый Котел, а выйдя оттуда, аппарировал в Хогсмид. Через сорок минут волшебная палочка была у него в руках, и он, немного попрыгав аппарируя по Англии, порт-ключом вернулся домой.

— Достал? — нервно спросила Гермиона.

— Без проблем, — ответил Драко.

— Чудесно. У меня все готово. Осталось только Кикимера позвать.

— А он придет на твой зов?

— Это можно только проверить... Как думаешь, для домовиков расстояние является помехой? Мне его позвать прямо тут, или стоит переместиться сначала в Англию?

— Понятия не имею, можно только попробовать.

Гермиона кивнула и позвала эльфа, к ее облегчению тот появился перед ней с легким хлопком.

— Кикимер! — радостно воскликнула девушка.

— Хозяйка Гермиона звала Кикимера? — невозмутимо спросил домовик.

— Да! Мне нужна твоя помощь. Гарри в беде... — и Гермиона рассказала домовику, что произошло и что от того требуется.

Эльф внимательно выслушал ее и задумался.

— Ты можешь попасть в Азкабан? — спросила девушка, с надеждой смотря на эльфа.

— Кикимер попробует, хозяин Гарри нуждается в его помощи!

Гермиона протянула домовику сумку, в которую сложила все необходимое. Эльф поклонился ей, махнув ушами, и растворился в воздухе.

— Все. Теперь нам остается только надеяться, что все удастся.

— Ты порт-ключ на этот самый пляж сделала? — спросил Драко.

— Да, — кивнув, ответила Гермиона.

— Давай его сюда. Я встречу твоего Поттера и переправлю сюда.

— Но...

— Не спорь, пойду я! Ты жди тут. Я подам весть, если что-то будет не так.

Гермиона внимательно посмотрела на него и протянула перо, из которого она сделала порт-ключ.

— Жди нас, — сказал Драко, исчезая.

Гарри лежал на узкой койке в своей камере и чутко прислушивался к звукам, которые до нее доносились. Иногда мимо двери проходил охранник, но не слишком часто. Иногда доносились какие-то вопли и непонятные шорохи. Все было как обычно.

Визит Драко оказался неожиданным, но случился потрясающе вовремя. Гарри лежал прикрыв глаза и ждал. От Драко пахло духами Гермионы, и он подтвердил, что как минимум общается с нею, стало быть... То, что он ему сказал, так или иначе, дойдет до ее ушей, а уж она сообразит, должна сообразить, что Гарри имел в виду. Гарри привычно считал удары сердца, отмеряя таким образом текущее время. По его прикидкам сейчас было около двух часов ночи, Азкабан спал.

Легкий, почти неслышный хлопок раздался рядом с лежанкой, и Гарри открыл глаза. Перед ним стоял Кикимер. Выглядел эльф так, что в гроб краше кладут.

— Хозяин Гарри! — прохрипел он шепотом.

— Кикимер! Ты пришел!

— Хозяйка … Гермиона прислала меня, — с трудом выдавил из себя эльф и, протянув Гарри сумку, рухнул на пол.

— Что с тобой? — спросил Гарри, нагибаясь над домовиком, но эльф молчал.

Гарри прикоснулся к нему и, не получив никакой реакции, стал нащупывать пульс. Домовик был мертв.

— Черт! — выругался Гарри.

Он запустил руку в сумку, отданную эльфом, и нащупал в ней волшебную палочку.

“Это свобода!” — возликовал Гарри.

— Прости, старый друг, я не смогу похоронить тебя как положено, — прошептал он и, направив волшебную палочку на труп эльфа, прошептал заклинание, сжегшее маленькое сморщенное тельце.

Ощущая неимоверный восторг от того, что снова может действовать, Гарри отпер замки на своих кандалах и ошейнике и в первый раз за длительное время выпрямился в полный рост — это было счастьем.

Не теряя времени даром, он принялся изучать остальное содержимое сумки: несколько флаконов с зельями, мантия-невидимка, комплект свежей одежды, ботинки с мягкими подошвами, позволяющие ходить, создавая минимум шума, нож, очки, немного еды и маленькая резиновая фигурка. Все, что ему было нужно и даже более того — в одном из флаконов содержалось зелье удачи, его было совсем немного, может быть на час, но этого было более чем достаточно. Где Гермиона сумела его достать, было загадкой, но он был благодарен ей.

Гарри нацепил очки на нос и, положив фигурку на лежанку, взмахом волшебной палочки увеличил ее. Критически осмотрев ее, он придал ей максимум сходства с самим собой заклинаниями, потом разделся и быстро одел манекен в свои лохмотья, застегнул на нем кандалы и ошейник и, положив обратно на лежанку, заботливо накрыл драным одеялом. Прошептав очищающее заклинание и облачившись в заботливо подобранный Гермионой комплект одежды, он почувствовал себя так, будто родился по-новой. Есть он не стал, понимая, что еда сделает его сонливым.

Переодевшись, он осмотрел свою камеру — ему нужно было уничтожить все следы своего присутствия тут. Заклинанием он собрал с постели все до единого свои волоски и сжег их, после чего, удовлетворенно кивнув, опорожнил флаконы с зельями и завернулся в мантию-невидимку.

Дождавшись пока охранник завершит обход, Гарри, осторожно взломав заклинанием дверь, вышел в коридор и огляделся. Там никого не было. Он запер дверь обратно и неслышно пошел по коридору.

Он довольно быстро передвигался в нужном ему направлении, не встречая никаких особых преград, и тихо надеялся, что и дальше так будет. Ему совершенно не хотелось вступать в бой, хотя он сделал бы это, возникни такая необходимость. Но ведомый зельем он спокойно шел к своей цели.

Рядом с комнатой, из которой можно было аппарировать, Гарри чуть не столкнулся с двумя охранниками, но, вовремя их услышав, распластался по стене, пропуская их мимо. Зелье удачи постепенно прекращало свое действие. Когда охранники прошли, Гарри метнулся к двери в заветную комнату и дернул за ручку. Дверь оказалась открыта! Все! Он сделал шаг внутрь и аппарировал.

Переместиться сразу в Италию он не рискнул, боясь, что его могут засечь по остаточным следам магии, поэтому переместился в первое пришедшее в голову место с естественной магической активностью, которая может скрыть следы аппарации. По странному стечению обстоятельств, первое пришедшее на ум место, было кладбище Литтл-Хэнглтона, то самое, где в свое время он оказался, притронувшись к кубку-порталу.

Отдышавшись после аппарации, он прислушался к ощущениям в организме и пришел к выводу, что сил у него хватит только на то, чтобы напрямки переместиться в Италию, а дальше... Тяжело вздохнув, он произнес заклинание и переместился на заветный пляж.

Драко, переместившись на итальянский пляж порт-ключом, поежился от пронзительного ветра, гуляющего между песчаных дюн, и в потемках принялся искать место, которое ему описала Гермиона. Найдя его, он уселся прямо на песок и принялся ждать, прислушиваясь к окружающим звукам. Но ничего, кроме звука прибоя, разобрать не удавалось.

Так прошло порядка часа, может быть и больше. Драко начинал нервничать.

Когда нервы натянулись почти до предела, он почувствовал, что в спину ему уперлась волшебная палочка.

— Аппарируй отсюда. Быстро. В пределах Европы. Три раза подряд, — услышал он хриплый поттеровский голос за своей спиной.

Не задавая вопросов, Драко аппарировал в несколько разных точек, чувствуя, что Поттер крепко держит его за руку.

— Что дальше? — спросил Драко после третей подряд аппарации.

— Ты куда меня спрятать собирался? — ответил вопросом на вопрос Гарри.

— В мой дом.

— Информативно. Где он?

— Соединенные Штаты Америки, Штат Мэн, Ньюпорт, — сообщил Драко.

— Порт-ключом?

— Да.

— Тогда перенеси нас на любое кладбище, оно прикроет остаточный след.

Драко кивнул и переместился в предместья Парижа, в место, где, как он помнил, неподалеку находилось кладбище. Вдвоем они молча вошли в ворота, и Драко активировал порт-ключ.

Гермиона ждала, не находя себе места. Она кругами бродила по дому и прокручивала в уме, что сейчас могут делать Гарри и Драко. Услышав хлопок, она бегом бросилась в гостиную, ибо именно туда приводил порт-ключ, которым обычно пользовался Драко.

Посередине гостиной стоял Драко. Один. Гермиона застонала.

— Не удалось? — спросила она, ощущая, что внутри все оборвалось.

— Удалось, — ответил Гарри, скидывая мантию-невидимку, и выпуская локоть Драко.

Он был до предела вымотан, стимулятор, который он принял, напрочь прекратил свое действие, и он, почувствовав, что ноги его подгибаются, стал падать. Обернувшийся на звук его голоса Драко, не дал ему упасть. Он быстро подхватил его и усадил в ближайшее кресло.

Гермиона прыжком переместилась к ним и бегло осмотрела Гарри.

— Он истощен и без сознания. Ты можешь отнести его в спальню?

Драко пожал плечами, но тем не менее поднял бесчувственного Поттера на руки и потащил в свободную гостевую спальню. Опустив его на кровать, он обернулся к идущей за ним Гермионе и ободряюще улыбнулся ей. Гермиона видела грусть в его глазах.

— Спасибо тебе, — сказала она и склонилась над лежащим на кровати Гарри.

— Не за что, — тихо ответил Драко и вышел из комнаты, мягко притворив за собой дверь.

Выйдя из комнаты, Драко несколько мгновений простоял под дверью, раздумывая, куда лучше направиться, тряхнул головой и решительно пошел в гостиную, решив, что стаканчик виски — это именно то, чего ему не хватает. Когда через минут сорок туда вошла Гермиона, он уже был порядком не трезв и предавался грустным мыслям сводящимся, в общем, к одной — его крайне заботил вопрос: куда деваются мавры, исполнившие свое дело?

— Та-ак, — грозно сказала Гермиона, отбирая у страдальца бутылку. — С тебя, пожалуй, хватит. Собриус! — отрезвляющее заклятье влетело в него, нейтрализуя действие алкоголя, но при этом, как обычно, оставляя развесистое похмелье.

Драко поднял на девушку мутный похмельный взор.

— Ну, и нахрена? — поинтересовался он.

— Расскажи мне, дорогой друг, чего ради ты напился? — строго спросила Гермиона, усаживаясь на подлокотник кресла Драко.

— Я пытался решить один очень сложный вопрос, — ответил он, мучаясь головной болью.

— Да? Интересно какой?

— Отстань, — мрачно попросил Драко. — Я не нуждаюсь в нотациях. Будешь их вон Поттеру читать, когда он очухается.

— Ага, понятно. Ревность, значит. Готова спорить на галеон — ты тут сидел и размышлял на тему, что тебя использовали и бросят как ненужную более вещь, верно?

Драко неопределенно пожал плечами.

— Ну? — настойчиво спросила Гермиона.

— А что ты хочешь услышать? — ответил вопросом на вопрос Драко.

— Ответ на свой вопрос, всего-навсего. Это так много? — поинтересовалась Гермиона, запуская руку в волосы Драко.

— Тут не о чем разговаривать. У тебя теперь есть Поттер, и я тебе совершенно не нужен.

— Почему ты так уверен в этом?

— Ну, это банальная логика. Ты любишь его, со мной спала от того, что тебе было тоскливо и одиноко. Теперь появился он, и я могу быть свободен. Все элементарно, как Люмос.

— Ага, все это так. Если бы не одно “но”, — вздохнув, сказала Гермиона. — Я не хочу отказываться от тебя.

Драко фыркнул.

— И как ты себе это представляешь? Поттер не потерпит наличия у тебя штатного любовника, да и я не хочу тебя ни с кем делить.

— Пока никак не представляю. Но у меня богатая фантазия и я работаю над решением этой задачи.

Гермиона сидела на подлокотнике и перебирала волосы Драко, о чем-то интенсивно раздумывая. Ему даже казалось, что он слышит, как протекает ее мыслительный процесс.

— Давай оставим пока все, как есть? — предложила Гермиона. — Ты не будешь делать резких движений, я постараюсь удержать от резкостей Гарри. А потом посмотрим, что из этого получится, хорошо?

— Ну, можно пробовать, но я не думаю, что из этого что-то путное выйдет.

Гермиона пожала плечами, но промолчала, оставляя последнее слово за собеседником, и отправилась спать.

Утром, как обычно, Гермиона кормила Бена, параллельно завтракая. Драко спустился в кухню позже, чем обычно, быстро поел и, буркнув, что будет в офисе до вечера, удалился. Гермиона проводила его взглядом и вздохнула, размышляя о том, что же ей теперь делать, и наблюдая за малышом, который неловко пил из чашки сок.

— Интересно, — сказала девушка, — проснулся твой папа или еще нет?

Ей до чертиков не хотелось идти и проверять это. Хотелось сесть и подумать в тишине и спокойствии, попытаться разобраться в собственных чувствах. Пока Гарри был в Азкабане, и надежд, вновь увидеть его, было исчезающе мало, все было просто, а теперь... Все так перепуталось.

С одной стороны, Гермиона продолжала любить его, у них был сын, в конце концов, они были женаты. С другой стороны, в ее жизни появился Драко, и к нему со временем она тоже стала испытывать определенные чувства. Выбрать между этими двумя столь разными и при этом столь родными мужчинами она была решительно не способна. Как их совместить не представляла совершенно.

Решив, что подумает обо всем этом когда-нибудь потом, например, завтра, она взяла на руки сынишку и пошла проведать Гарри. В конце концов, раньше или позже, но его придется познакомить с сыном.

Гермиона тихонько вошла в его спальню и остановилась на пороге, рассматривая мужа. Выглядел он не очень, но все-таки чуть лучше, чем накануне, все-таки зелья, которыми она вчера его напичкала, приведя в чувства — работали.

Услышав звук открывающейся двери, Гарри моментально проснулся и не сразу сообразил, где он. Ему было уютно, тепло и мягко. Кожи касалось накрахмаленное постельное белье, пахнущее чистотой и свежестью. В комнате было светло. “Я сбежал из Азкабана! — торжествующе подумал он. — И я в доме Малфоя.”

— Доброе утро, Гарри, — поздоровалась Гермиона, видя, что тот проснулся.

Гарри открыл глаза и потянулся за очками. Надев их, он обернулся к Гермионе и открыл было рот, чтобы поздороваться, как увидел у нее на руках маленького ребенка. Ревность сжала сердце когтистой лапой. “Неужели это сын Малфоя?” — с тоской подумал он.

— Гарри, лучше молчи, — предупредила его Гермиона, увидев выражение лица. — Иначе потом можешь очень крепко пожалеть о том, что может случайно сорваться с языка.

Гарри захлопнул рот, так ничего не сказав.

Гермиона подошла к кровати и уселась, усадив мальчонку рядом.

— Знакомься, — сказала она напряженно наблюдающему за ней Гарри, показывая на малыша. — Это Бенедикт. Бенедикт Гарольд Поттер.

— Это... мой сын?! — ошеломленно спросил Гарри, недоверчиво смотря на Гермиону.

— Твой, — кивнув, ответила она. — Я узнала, что беременна через неделю после твоего ареста. Родился он 22 января 2007 года.

— Оу, — только и мог вымолвить Гарри, переводя взгляд с Гермионы на малыша.

— Его крестная мать — Джинни, а крестный отец — Драко, — сообщила Гермиона.

Бенедикт, тем временем заинтересовался очками и протянул ручку, чтобы потрогать привлекательный блестящий предмет. Гарри замер, боясь пошевелиться, а малыш бодро пополз к его лицу, счастливо улыбаясь. Через некоторое время он добрался до цели и попытался завладеть очками, Гермиона рассмеялась, видя реакцию Гарри на это маленькое происшествие.

— Галар! — позвала она домовика.

Эльф появился на зов и замер, ожидая приказаний.

— Забери, пожалуйста, Бена, нам с Гарри нужно поговорить, — сказала она домовику, и тот со всей возможной осторожностью унес малыша в детскую.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона, когда за эльфом закрылась дверь.

— Лучше, чем можно было бы ожидать, — ответил Гарри.

Он не знал, как общаться с этой женщиной. С такой знакомой и незнакомой одновременно. С его женой, с матерью его сына, с... “Возлюбленной Малфоя” — мрачно добавил он про себя.

— Ты позволишь осмотреть тебя? — спросила она.

Гарри молча кивнул и откинул одеяло. Гермиона вооружилась волшебной палочкой и начала осмотр. Разнообразных повреждений было много. Помимо ран от оков на руках, ногах и шее, на всем теле было множество синяков, сломано два ребра и еще три были плохо сросшимися, отбиты почки и наличествовало легкое сотрясение мозга. Гарри явно били и не раз и не два.

Закончив диагностику, она убрала палочку.

— Жить будешь. Повреждения неприятны, но не смертельны, — сообщила она бодрым голосом.

Она чувствовала, что в отношениях между ними нет прежней легкости, и не знала, что с этим делать. Ей хотелось обнять любимого, но она не решалась.

— Ты спишь с Малфоем? — вдруг спросил Гарри.

“Ну, началось, помоги мне Мерлин!” — подумала Гермиона и ответила:

— Да.

— У вас все серьезно? — спросил Гарри, хмурясь.

— Что есть серьезно? — ответила Гермиона вопросом на вопрос.

— Ну, вы любите друг друга, и все такое...

— Все очень … сложно, — туманно ответила Гермиона, пытаясь сообразить, как разбить натянутость, возникшую между ними.

— Понятно, — мрачно сказал Гарри. Радость от чудесного спасения из заключения таяла на глазах, теперь он даже жалел, что ему удалось бежать.

Гермиона ощущала, что такими темпами они сейчас договорятся до грандиозного скандала и полного разрыва отношений, а ей этого очень не хотелось. Необходимо было что-то придумать, притом немедленно!

— Гарри, — сказала она решительно. — Да, мы спим с Драко. Но это не означает, что я разлюбила тебя. Я не знаю, что делать, но вы нужны мне оба. Понимаешь?

— Нет, не понимаю, — резко сказал Гарри. — Или тебе нужен я, или Малфой.

— Я не буду выбирать между вами двумя. Тем более не буду этого делать, если мне выдвигают ультиматум, — жестко сказала Гермиона и повернулась к Гарри. — Я хочу, чтобы в моей жизни были вы оба.

— И как ты себе это представляешь? — спросил Гарри.

Гермиона фыркнула.

— Ровно такой же вопрос мне задал вчера Драко, а еще он сказал, что ты не потерпишь наличия у меня штатного любовника, — с невеселой улыбкой сказала девушка.

— И что ты ему ответила? — полюбопытствовал Гарри.

— Что пока не знаю, но подумаю, а пока предлагаю не делать резких движений. И он согласился с моим предложением. То же самое я могу предложить тебе. Давай оставим все как есть?

— А как есть? — спросил Гарри.

— Ты будешь набираться сил после Азкабана, я буду ухаживать за тобой, ты познакомишься с сыном и, может быть, постараешься найти общий язык с Драко...

— Ты еще предложи заняться втроем сексом, — ехидно сказал Гарри.

— Гм, заметь, это не я предложила, — парировала Гермиона.

— Что?! — переспросил Гарри. — Ты шутишь?!

— Почему шучу? Ты только что высказал совершенно гениальную идею!

— Не вижу ничего гениального, — проворчал Гарри.

— О, она просто несколько нетрадиционна, но не более того.

— Мне кажется это чересчур, — сказал Гарри. — В конце концов, меня мало интересуют мужчины в постели.

— А вот это — не правда. Я прекрасно помню, как ты заглядывался на мальчиков во французском баре...

— Гермиона! Есть разница между “заглядываться на мальчиков” и “спать с Малфоем”. Это очень разные вещи! В конце концов, мальчиками можно интересоваться в чисто эстетическом смысле. Прически у них были забавные, да и одежда тоже смешная.

— Ни минуты не сомневаюсь, но думаю, что для эстетического восприятия совершенно не обязательно пол вечера с кем-то танцевать.

— Это всего лишь танец!

— Если быть точным — много танцев, — уточнила Гермиона. — И я слышала, как ты ушел куда-то ночью и вернулся только под утро.

— Ты следила за мной?

— Нет, просто ты перемещался по номеру как тролль в посудной лавке, в жалких попытках не шуметь, и разбудил меня. Два раза. Первый — когда уходил, и второй, когда пришел. Заметь, я не ревную, я просто не понимаю, отчего ты пытаешься скрывать очевидные факты? Зачем это лицемерие?

— Все равно — это плохая идея! — упрямо продолжил гнуть свою линию Гарри.

— Жить втроем любя друг друга — это плохо? Чем?

— Малфой эгоистичный, самовлюбленный, напыщенный...

— О, да, а ты — святой. Спина не чешется от прорастающих крылышек? Драко такой, как ты описал с людьми, которых он не считает “своими”. С близкими он совершенно другой, поверь мне. Он чуткий, внимательный, заботливый, веселый иногда грустный, иногда злой... Очень разный, как все мы, как и ты. Вы с ним чем-то похожи, а в чем-то полные противоположности.

Гермиона говорила и говорила, она рассказывала, как Драко ухаживал за ней после оглашения приговора, как помогал с совсем маленьким Беном, как радовался и печалился вместе с ней.

Гарри слушал и перед его глазами, словно наяву, проплывали описываемые Гермионой сценки. Когда Гермиона замолчала, выговорившись, он, вздохнув, спросил:

— Это все здорово... Но зачем во всей этой идиллии я?

Гермиона пожала плечами.

— Чтобы жить, Гарри. Просто жить.

— Я не уверен, что умею “просто жить”. Я вечно куда-нибудь влипаю, вечно вокруг меня что-то происходит. Я не могу пройти мимо явлений, которые мне кажутся не правильными. Ну, ты все это знаешь сама. Чего стоит только мое последнее “приключение”, а ведь оно не закончено. Люди, насколько я понимаю, продолжают гибнуть, а какая-то сволочь на этом наживается, и я считаю себя обязанным остановить этого гада. Любым способом. Не получится законным — я найду его и собственноручно голову отверну, — в глазах Гарри плескалась ярость, изумрудная зелень потемнела и приобрела слегка болотный оттенок, он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и продолжил: — Ну, и исходя из всего этого, подумай, нужен ли я тебе на самом деле? Нужен ли нашему сыну отец, от которого одни проблемы? Или... может быть тебе стоит остаться с Драко и … — в голосе было столько боли, что Гермиона вздрогнула.

— Ты говоришь полную чушь, — решительно прервала его Гермиона, — и прекрасно понимаешь это. Ты нужен! Мне, Бену. И мне кажется, что ты можешь стать нужным Драко. Гарри недоуменно смотрел на Гермиону, пытаясь понять, насколько искренне она говорит.

— И, кстати, ты разве не нашел того, кто стоит за смертями, до ареста? — спросила она его после некоторого раздумья.

— Нет. Я разузнал довольно много, но это все разрозненные кусочки, из которых еще не собиралось целое, но и этого, увы, оказалось достаточно.

— Ты расскажешь нам все, что раскопал?

— Видимо придется, вы же от меня не отстанете, насколько я понимаю, — с улыбкой ответил Гарри, а потом спросил: — Доктор, а мне с постели то вставать можно? Я вообще чувствую себя более-менее, лежать тут просто так — скучно, а ты ведь не будешь рядом со мной целыми днями сидеть...

— Попробуй, единственное, надо повязки сменить, заживает очень плохо.

— Ты эти сейчас сними, а свежие наложишь, когда я из ванной вернусь, ладно?

Гермиона кивнула и сопроводила супруга в ванную. Пока он с кайфом плескался в теплой воде, девушка успела сходить проверить сына, озадачить домовика-повара приготовлением обеда для себя и Бена и завтрака для Гарри и взять все необходимые зелья из своей спальни.

Чтобы вылезти из ванной, Гарри пришлось позвать на помощь Гермиону. Она явилась по первому зову и, оценив ситуацию плавно отлеветировала Гарри на постель. Опустив его и подождав, пока он устроится, Гермиона приступила к перевязке.

— Сколько времени на тебе было это железо? — спросила она, разглядывая его запястье.

— Восемь месяцев, — нехотя ответил Гарри, морщась.

— За что?!

— За попытку побега, за то, что избил охранника, за наглость, нарушение субординации и хамское поведение. В общем, все как обычно — сам нарвался.

— Но восемь месяцев... Я видела в омуте памяти... Это ужасно.

— Это Азкабан. Отсутствие там дементоров не делает его курортом, — попытался пошутить Гарри.

Гермиона понимающе кивнула.

— Ну, все, я тебя перевязала, надень халат, и пойдем есть. Дойдешь сам, или помочь?

— Дойду, наверное, — неуверенно ответил Гарри, поднимаясь с постели и заворачиваясь в халат, спросил: — Слушай, а где Драко?

— С утра пораньше в офис ушел.

Не спеша они дошли до кухни, завернув по дороге в детскую и забрав Бена.

— А почему ты назвала его Бенедиктом? — спросил Гарри, усаживаясь за стол.

Гермиона пожала плечами.

— Красивое имя и мне кажется, оно подходит ему. Честно говоря, я не думала всерьез об имени, пока беременная ходила. А когда родила, Блейз спросил: как ты его назовешь, ну я и сказала Бенедиктом. Тебе не нравится?

— Почему, не нравится? Хорошее имя. Просто... очень сложно осознавать, что я стал отцом, я совсем не готов был к этому. Даже тут у меня все не как у нормальных людей — я в тюрьме, жена рожает, я об этом ни сном, ни духом.

— Зато, не скучно! — сказала Гермиона.

— Это точно, иногда даже чересчур.

Они провели весь оставшийся день вместе, болтая, играя с сыном, просто сидя рядом.

Ушедший с утра пораньше на работу Драко был не в духе. Он заперся в своем кабинете, уселся в кресло за столом, подпер голову рукой и призадумался, пытаясь разобраться с тем, что же делать дальше — скоропалительное освобождение Поттера из мест не столь отдаленных выбило Драко из привычной колеи.

Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что Поттер — это ходячая неприятность во плоти. И в том, что Поттер — обладатель потрясающего своей бесполезностью и опасностью “таланта” влипать в разнообразные приключения на ровном месте. Он отлично помнил еще по школе — если где-то какая-то заварушка, то можно быть стопроцентно уверенным: в самом ее эпицентре будет Поттер. И сейчас эта пороховая бочка находилась в его собственном доме.

Постепенно ход мысли свернул в практическую сторону: Поттера будут искать, Поттер вряд ли будет сидеть всю оставшуюся жизнь дома, стало быть, ему нужны документы, ему нужна маскировка. “Маггловские документы — не проблема, — думал Драко. — С магическими чуть сложнее, но тоже решаемо. Маскировка... А что, собственно, делает Поттера приметным? Правильно: шрам, дурацкие очки и цвет глаз. Из-за этих примет, наверняка, все остальное помнят только люди, которые его хорошо знают. Очки можно сменить на цветные линзы, остается только шрам”.

Закончив размышлять, Драко деловито принялся за решение сформулированных задач. В первую очередь документы, для начала — маггловские. Вызвав секретаря, он озадачил его просьбой связаться с одним очень полезным человечком, способным за приемлемую сумму решить эту проблему.

Человечек этот иногда оказывал соответствующие услуги еще отцу Драко. И хотя являлся типом весьма неприятным во всех отношениях — дело свое знал, и в качестве его работы Драко ни минуты не сомневался. Помимо этого — пожилой маггл не из болтливых и не будет задавать лишних и неудобных вопросов, он просто сделает весь необходимый для жизни в маггловском мире комплект документов, включая даже кредитную историю и медицинскую карту.

Раздумывая над проблемой легализации беглеца в магическом мире, Драко подобрал со стола свежий выпуск “Ежедневного Пророка” и пробежал глазами передовицу, ожидая увидеть там статью о беспрецедентном побеге из Азкабана. К огромному его удивлению такой статьи не было ни на первой странице, ни на всех последующих.

“Либо о побеге еще неизвестно, либо его решили скрыть от общественности”, — подумал Драко, откладывая не представляющую больше никакого интереса газету.

В дверь тихонько поскребся Мартин и, услышав разрешение войти, проскользнул в кабинет босса.

— Я связался с мистером Донахъю. Он просил вам передать, что сможет встретиться не ранее, чем послезавтра, в три часа, в известном вам месте, — доложил он и, получив благодарный кивок, удалился, закрыв за собой дверь.

Делать Драко в офисе было решительно нечего, но и возвращаться домой не хотелось. Подумав, он решил, что прогулка на свежем воздухе лишней не будет, и, сообщив Мартину, что уходит, покинул офис, не спеша пересек улицу и углубился по дорожке в парк. Совершенно автоматически переставляя ноги по привычному прогулочному маршруту, Драко пытался представить как ему вести себя с Гермионой. Их вчерашний разговор всплыл в памяти и теперь Драко пытался просчитать планы любимой женщины, но ничего разумного в голову не приходило. Это злило Драко, а когда он в полной мере осознал, что вчера Гермиона была права и он действительно ревнует ее, то с досады даже зарычал. За что получил крайне неодобрительный взгляд молодой чопорной особы, толкавшей перед собой коляску с мирно спящим в ней малышом.

Побродив еще по парку и накрутив себя донельзя невеселыми размышлениями, Драко выудил из кармана мобильник и, недолго думая, набрал номер одного из своих любовников. Они давно не виделись, но почему-то этот факт Драко оставил без внимания. Ему сейчас жизненно необходимо было отрешиться от своих проблем, а молчаливый, спокойный Люк, который никогда не претендовал на “серьезные отношения”, подходил на роль лекарства, как нельзя больше. Драко совершенно не подумал, что его любовник, за тот период времени, что они не виделись, мог обзавестись партнером или попросту обидеться на невнимание к своей персоне, он просто набрал номер и теперь слушал длинные гудки в трубке.

Если бы Драко спросили, отчего он набрал номер именно Люка, хотя в телефонной книжке было достаточно других номеров, то он бы вряд ли сумел ответить что-то вразумительное. Скорее всего, он бы надолго задумался, а потом выдал бы что-то в роде: “Ну, с ним... спокойно”.

С Люком Драко был знаком много лет. Познакомились они совершенно случайно в одном из бостонских маггловских баров, где Драко тогда пьянствовал, заливая алкоголем смерть родителей. Драко сидел у барной стойки мрачнее тучи и методично вливал в себя стакан за стаканом, попутно лениво листая журнал о яхтенном спорте. Содержимое пухлого глянцевого издания пестрело картинками с изображениями морских пейзажей, и они несколько отвлекали молодого человека от мрачных мыслей своими яркостью и позитивным настроем. В какой-то момент на соседнем стуле материализовался симпатичный загорелый парень и вдруг, ни с того ни с сего, стал давать комментарии к картинкам из журнала. Он рассказывал о яхтах, как о живых существах: живо, красочно и очень увлекательно. Так, слово за слово, они разговорились, а когда познакомились поближе, оказалось, что Люк занимается яхтенным спортом профессионально. Скучающему Драко было интересно, и как-то раз он согласился сходить в яхт-клуб вместе с приятелем.

Об истории, которая произошла в клубе, потом сложили легенды.

Люк и Драко погрузились в спортивную яхту класса “Звездный”, отчалили, и в какой-то момент, совершая маневр, Люк сказал своему пассажиру, забыв, что тот совершенно “не в теме”:

— Отдай барберу!

На что Драко, совершенно не врубившийся о чем речь, честно и абсолютно искренне ответил:

— Я не брал!

Люк чуть не шмякнулся в воду из низкобортной лодки от приступа гомерического хохота.

Драко было обиделся, но Люк, отсмеявшись, совершенно спокойно объяснил, что “барбера” это такая веревочка-растяжка, отвечающая за управлением паруса, а “отдать” — это выстегнуть из специального крепления, в данном случае именно оную веревочку, обижаться он передумал и присоединился к веселью приятеля.

В общем, так они и общались на почве яхт до одного момента.

У Люка был день рождения, он собрал небольшую вечеринку и среди прочих приглашенных оказался и Драко. Вечеринка шла своим чередом, Драко и Люк постепенно пьянели, постепенно гости стали расходиться, и они остались вдвоем.

Кто первым начал целоваться, они так потом и не смогли вспомнить, но факт оставался фактом — они целовались, страстно, быстро, грубо и не могли оторваться друг от друга.

Драко был порядком пьян, а у него была одна очень крепкая привычка, работающая буквально на рефлексах — он ненавидел просыпаться в чужой постели, поэтому, когда они постепенно стали раздевать друг друга, он рефлекторно активировал порт-ключ, перенесший его вместе с любовником в его дом.

Утром, конечно, пришлось объяснять ошарашенному Люку, как он оказался в трех часах езды от Бостона в маленьком городке в соседнем штате, но в итоге, в нарушение всяких правил, Драко рассказал любовнику о том, что он волшебник. Люк воспринял это известие с потрясающим спокойствием и совершенно философски: ну волшебник и волшебник, мало ли, что на свете бывает.

С тех пор они иногда встречались, но не часто и каждый раз инициатором этих встреч был Драко.

Трубку на том конце, наконец, подняли и сонный голос Люка буркнул:

— Алло?

— Это Драко, — сообщил Драко. — Ты не занят? Можно я к тебе зайду?

Люк, привыкший, что Драко надолго исчезает, а потом появляется, зевнул и ответил:

— Ну, заходи, — ответил он и повесил трубку.

Драко вышел из парка и, завернув в ближайший супермаркет, купил там пару бутылок виски и какой-никакой закуски. Совершив покупки, он завернул в укромный уголок, аппарировал прямо к дверям квартиры Люка и позвонил.

Люк, успевший обратно задремать после звонка, проснулся и, завернувшись в простыню, пошел открывать.

— А ты быстро, — проворчал он, увидев Драко на пороге. — Проходи, я пока пойду, умоюсь.

Драко проследовал на кухню, выгрузил на стол свои покупки, нашел стакан, налил себе виски и махом осушил налитое. Ему было тошно, а единственный способ заглушить это ощущение, который Драко знал, был именно виски.

Люк вылез из ванной через полчаса, проснувшийся и посвежевший, дошел до кухни и нашел Драко в обнимку с полупустой бутылкой.

— По какому поводу пьем? — поинтересовался он.

— Плохо мне, Люк, — сумрачно ответил Драко.

— Ну, это очевидно. А подробнее не хочешь рассказать?

— Не знаю. Я не уверен, что тебе нужны мои проблемы.

— Да ладно тебе, во всяком случае — выговоришься, а то ты какой-то... Как в воду опущенный.

— Очень много рассказывать придется, чтобы стало понятно, почему мне так плохо.

— А я не спешу никуда. И вообще, до пятницы я абсолютно свободен.

Драко, фыркнул, критически посмотрел на жующего бутерброд Люка и, плеснув себе еще виски, заговорил. Он рассказывал ему о себе, о Поттере, о Гермионе, с самого начала. Вот буквально с первой встречи с Гарри и закончил побегом из Азкабана и разговором с Гермионой.

Люк слушал, не перебивая, а Драко действительно легчало. Когда его рассказ подошел к концу, он вдруг понял, что ему действительно легче. Во всяком случае, образовавшаяся после вчерашних событий каша в голове несколько упорядочилась.

Когда Драко закончил, Люк запустил руку в волосы и поскреб затылок.

— Как в кино, — заключил он.

— Ага, — меланхолично согласился Драко.

— Ты любишь эту Гермиону? — спросил Люк.

Драко кивнул.

— А она тебя?

— Мерлин ее знает, — буркнул Драко.

— А этот Поттер... Ты описывал его, как извечного врага и соперника... Почему ты помогал ему?

— По двум причинам. Первая — его любит Гермиона. Вторая — я обязан Поттеру жизнью. Обе причины очень весомы.

— Но сейчас, ты вернул долг сполна?

— Ну, казалось бы, да, — согласился Драко.

— И вас кроме давней вражды и соперничества ничего не связывает?

— Не совсем. Гермиона. Нас она сейчас связывает.

— Похоже на замкнутый круг, ты не находишь?

— Нахожу. И именно из-за этого мне так тошно.

Они еще долго сидели на кухне Люка, обсуждая проблемы, свалившиеся на Драко.

Был довольно поздний вечер, если не сказать ночь, когда Драко вышел на не слишком твердых ногах из дверей квартиры Люка. Тот пытался настоять на том, чтобы любовник остался, но Драко уперся, твердо решив, что отправится домой, во что бы то ни стало. Дверь медленно закрылась за ним, и он, немного постояв, чтобы мир перестал кружиться перед глазами, направился к лифту. Кабинка приехала на удивление быстро, и Драко, спустившись на первый этаж, вышел из подъезда многоквартирного дома, завернул за угол и покачивающейся походкой побрел в сторону залива. Ему требовалось немного протрезветь, прежде чем показываться дома, а прогулка по набережной — это хороший способ сделать это.

Драко не спеша шел по набережной, вдыхая соленый морской воздух, навстречу ему шел примерно в такой же стадии подпития человек. Ну, человек и человек, ну, выпивши, с кем не бывает. Драко мазнул по нему взглядом и тут же забыл о его присутствии. А тем временем пьяный резко качнулся в его сторону и...

— Эй, мистер, с вами все в порядке? — чей-то голос впился шилом в мозг.

Драко открыл глаза. Перед ним стоял полицейский и внимательно смотрел на вполне прилично одетого господина, задремавшего на лавочке, на набережной.

— Что? — переспросил Драко.

— Я спросил, все ли с вами в порядке? — спросил полицейский по-новой.

— А, да, спасибо, — пробормотал Драко, поднимаясь на ноги и непонимающим взглядом обводя окрестности. Полицейский, еще раз бросив на него подозрительный взгляд, удалился.

Место Драко было знакомо, но оно отнюдь не являлось тем, которое он ожидал увидеть.

Драко задумался. Вроде как не столько он и выпил, чтобы не помнить, как попал в эту часть города.

Что-то было не так.

Драко бросил взгляд на часы. Три ночи. От Люка он вышел около часу. За руль точно не садился. Так как он сюда попал? И откуда такое похмелье?

Тряхнув головой и тщательно вспоминая шаг за шагом, Драко вспомнил, как вышел от Люка, спустился на лифте, вышел на улицу, прошелся до набережной и шел по ней, а потом его толкнул пьяный, а вот что было дальше, до самого момента, как он услышал голос полицейского, Драко совершенно не помнил, зато при попытке вспомнить что-то, ощущения были отвратные.

— Та-а-ак, интересно... Обливиэйт, значит... — проворчал он и поспешно направился куда-нибудь в мало освещенный уголок. Разыскав такой, он аппарировал в свой офис, а оттуда задействовал порт-ключ домой.

Гермиона, услышав характерный звук, выскользнула из своей спальни и быстро направилась в гостиную.

— Молчи, ничего не говори, я потом все объясню, — сказал он ей, предвосхищая все вопросы, и быстро направился в кабинет.

Гермиона пошла следом за ним.

Драко подошел к сейфу, отпер его, достал нужную ему коробку и поставил на стол. Открыв коробку, Драко бегло осмотрел содержимое — в основном это были зелья. Ценные, редкие, или те, которые могут экстренно понадобиться в каких-нибудь экзотичных случаях, типа сегодняшнего. Гермиона заинтересованно смотрела ему через плечо, но вопросов не задавала, ожидая, что будет. Драко нашел нужный ему флакон и, одним глотком опорожнив его, рухнул в кресло, ожидая приступа дикой головной боли. Он прекрасно знал, что зелье, восстанавливающее память, имело в качестве побочного эффекта головную боль, но что такое боль по сравнению с утратой куска памяти?

Воспоминания вернулись словно щелчком.

Драко не спеша шел по набережной, вдыхая соленый морской воздух, навстречу ему шел примерно в такой же стадии подпития человек. Ну, человек и человек, ну, выпивши, с кем не бывает. Драко мазнул по нему взглядом и тут же забыл о его присутствии. А тем временем пьяный резко качнулся в его сторону и...

Рывок аппарации застал его врасплох, выворачивая наизнанку внутренности.

Пришел в себя Драко в темной комнате, мучимый жесточайшим похмельем. Именно такое состояние наступало на него, когда его отрезвляли заклинанием, у него самого, при естественном ходе дел, похмелья почти никогда не бывало. Очень осторожно Драко запустил руку в карман брюк, надеясь отыскать там порт-ключ, который всегда носил с собой, но в кармане кроме носового платка ничего не было. Волшебная палочка тоже отсутствовала. “Прекрасно, — подумал Драко, — Интересно, где я?”

Внезапно яркий свет, направленный прямо ему в глаза, залил комнату и голос, явно измененный магией, донесся до ушей Драко.

— Полагаю, вам интересно, где вы, мистер Малфой? — спросил он.

Драко молча кивнул.

— Извините нас, мы были вынуждены пригласить вас в гости. Да, метод не слишком... вежлив, зато вполне эффективен, вы не находите?

— А вы не боитесь обвинений в похищении? — спросил Драко высокомерно, про себя благодаря покойного отца и матушку за привитое умение сохранять спокойный вид при любых обстоятельствах. — Предлагаю свернуть обмен любезностями и сразу перейти к делу. Вы же вряд ли похитили меня, чтобы выпить со мной чашку чаю?

— Вы правы. Что ж, приступим к делу. У нас есть несколько вопросов к вам, и мы надеемся, что вы ответите на них.

— Зависит от того, о чем вы будете спрашивать, — уклончиво ответил Драко.

— У нас к вам много разных вопросов, мистер Малфой.

На стол, стоявший перед Драко и невидимый для него из-за света, льющегося в глаза, опустился с легким стуком какой-то предмет. Невидимый собеседник резким движением подтолкнул его в сторону своего собеседника. В свете Драко сумел разглядеть стакан с какой-то жидкостью. “Веритасерум, — отстраненно подумал Драко. — Бараны! Прежде чем поить похмельного меня этой дрянью, поинтересовались бы, подействует он или нет”.

Драко, щурясь от яркого света бьющего в глаза, спросил, кивнув на стакан:

— Я должен это выпить?

— Так нам будет проще беседовать, мистер Малфой, вы уж не обессудьте, но у нас нет повода доверять вам.

Драко пожал плечами и, спокойно взяв стакан, осушил его.

Он точно знал — зелье не будет действовать на него. Ну, была у него такая индивидуальная особенность: после порядочной дозы алкоголя, веритасерумом его было поить совершенно бессмысленно дня три, а иногда и больше. Об этом мало кто знал, а ныне, после смерти крестного и родителей, пожалуй, и вообще никто не знал. Тряхнув головой, он сконцентрировался, чтобы правильно изображать действие зелья. Его собеседник ждал, пока подействует зелье, и молчал. Наконец, нужные для этого пять минут прошли и невидимый мужчина задал тестовый вопрос, позволяющий узнать действует зелье или еще нет:

— Как вас зовут?

— Драко Люциус Малфой, — без запинки ответил Драко, не сделав ни секунды паузы.

Далее последовало еще несколько тестовых вопросов, Драко благополучно ответил на них, и невидимый человек приступил к вопросам, которые действительно его интересовали:

— Как вы относитесь к Гарри Джеймсу Поттеру?

— Терпеть его ненавижу с самой первой встречи.

— Что вы знаете о его побеге из Азкабана?

— А он оттуда сбежал? — совершенно натурально изобразил удивление Драко.

— Что вы знаете о побеге из Азкабана Гарри Поттера? — задал по-новой свой вопрос невидимый собеседник.

— Ничего, — спокойно ответил Драко.

— Вы так настойчиво добивались свидания с ним. Почему?

— По просьбе его школьной подруги, которой я не мог отказать.

— Что вас связывает с этой подругой?

— Долг жизни, — уверенно ответил Драко. — Она потребовала в счет закрытия этого долга помочь ей, и я согласился. Мне удалось добиться свидания с ним, в процессе которого он повел себя как настоящий псих, о чем я и рассказал своей кредиторше. На этом она посчитала долг закрытым.

— Имя этой подруги?

— Гермиона Грейнджер, — врать смысла не было, поэтому Драко ответил правду.

— Где она сейчас находится?

— Не знаю, — опять же, искренне ответил Драко, и даже ничуть не соврал: он действительно не представлял, где сей секунд находится Гермиона, она могла находиться в кухне, в гостиной, в детской...

— Когда вы виделись с ней последний раз?

— Две недели назад.

Допрос продолжался. Драко слушал вопросы и давал на них максимально быстрые и, на первый взгляд, совершенно честные ответы. Такие ответы, которые проверить либо крайне сложно, либо вообще невозможно.

Десять минут.

Вопросы пересекались, допрашивающий старался, и надо сказать, достаточно успешно, проверять прошлые версии ответов, не смотря на веритасерум.

Пятнадцать минут.

Драко было достаточно тяжко, приходилось внимательно помнить все вопросы и все свои ответы на них, а они сыпались, словно из рога изобилия.

Двадцать минут.

Он устал и единственное, на что ему оставалось уповать — это на то, что действие зелья должно было закончиться с минуты на минуту, и допрашивающий не мог не знать этого.

— Ну, что ж, мистер Малфой, мне только остается поблагодарить вас за приятную беседу. Ваше имущество будет вам возвращено, и вы будете препровождены в место, откуда сможете аппарировать.

Свет погас, и Драко остался в полной темноте.

Внезапно Драко услышал щелчок открывающейся за его спиной двери и напрягся.

— Не пугайтесь мистер Малфой, — сказал вошедший в комнату человек. — Я не причиню вам вреда. Моей задачей является только завязать вам глаза, вывести на улицу и вернуть изъятое у вас.

Драко решил расслабиться, если бы его хотели убить, его бы уже давно убили, а так максимум, что может грозить — сотрут память. Он позволил завязать себе глаза и вывести наружу. Когда он и его невидимый сопровождающий оказались на улице, Драко почувствовал рывок аппарации, а следом в его руки вложили волшебную палочку, порт-ключ и бумажник.

— Дормио, — произнес невидимый человек, стягивая с головы Драко повязку. Последнее, что слышал Драко, погружаясь в дрему, было: — Обливиэйт!

— Мерлинова мать! — простонал Драко, массируя виски. Ощущения были такие, будто голова раскалывается на миллион запчастей. — Гермиона, у нас есть обезболивающее зелье?

Гермиона молча кивнула и быстро принесла требуемое.

— Что случилось? — спросила она, протягивая Драко флакончик.

— У тебя получается “Обливиэйт”? — вопросом на вопрос ответил Драко, размышляя о своем и радостно ощущая, как отступает головная боль.

— Ну, мне приходилось им пользоваться несколько раз, — ответила Гермиона.

— Хорошо, а то я в своем нынешнем состоянии могу случайно человека в овощ превратить, — обрадовался Драко. — Слушай, пока без подробностей. Я сегодня рассказал знакомому о наших приключениях. Ну, мне было очень плохо, я порядком выпил, а он чертовски хороший слушатель. Я вышел от него, прошел шесть кварталов до набережной и там... В общем, меня насильственно аппарировали хрен знает куда и там допросили под веритасерумом, а потом отпустили. Нужно стереть память моему знакомому. Легиллименции он противостоять не сможет, да и обычному допросу тоже, а я ему слишком много рассказал. Поэтому я сейчас аппарирую к нему и с ним появлюсь тут. Ты в это время отсоедини камин от сети. Переходим на осадное положение.

Гермиона понятливо кивнула, зная, что выспрашивать подробности у Драко сейчас бесполезное занятие.

Драко аппарировал в офис, а оттуда прямо в квартиру Люка. Его любовник преспокойно спал в собственной постели. Драко этому обстоятельству был несказанно рад, стало быть, его похитители — не всесильны и, что самое приятное, не всезнающи.

— Люк, — тихо позвал Драко, притрагиваясь к плечу любовника.

— А! Что такое? — спросонья не понял Люк, а рассмотрев Драко, и вовсе пришел в замешательство. — Что ты тут делаешь?

— У нас очень большие проблемы, — ответил Драко. — Пока — их нет, но если тебя начнут тщательно расспрашивать — они появятся. Поэтому, пожалуйста, сейчас не задавай мне вопросов, просто быстро вставай, одевайся и, как только ты будешь готов, я перенесу тебя сначала в офис, а потом к себе, договорились?

— Но Драко... — попытался возразить Люк, но, поглядев на Драко, спорить отчего-то передумал.

Пока парень одевался, Драко, немного подумав, повесил следящие чары, которые должны были, по его расчетам предупредить, если в квартире Люка окажется кто-нибудь чужой. Люк закончил одеваться и кивнул любовнику, давая понять, что готов. Драко подошел к нему и аппарировал, как и собирался — в офис. Немного подумав, задействовал порт-ключ — в конце концов, он столько раз аппарировал и перемещался с помощью порт-ключа из офиса домой, что разом больше, разом меньше — не важно.

В гостиной их ждала Гермиона и, как это ни странно, Поттер. Последний стоял посередине комнаты, вытянув руки вдоль тела, прикрыв глаза, и словно бы к чему-то принюхивался. В правой руке у него была зажата волшебная палочка, кончиком которой он слегка поводил из стороны в сторону. На хлопок аппарации он никак не отреагировал, казалось, что он вообще его не слышал.

— Чего это он? — настороженно спросил Драко Гермиону.

— Проверяет защиту дома. Я его разбудила, как только ты ушел. Да, камин я заблокировала, как ты просил.

Драко кивнул и показал Люку, с любопытством рассматривавшего волшебников, кресло.

— И надолго это? — спросил Драко.

Гермиона пожала плечами, но ответила:

— В зависимости от сложности твоей защиты, полагаю. Я в этом разделе магии мало смыслю.

— Ясно, — сказал Драко и задумался: ему предстояло объяснить Люку, на кой черт он его сюда притащил. Как это сделать — было совершенно непонятно. Его размышления прервал голос Гермионы:

— Так все-таки, что произошло? Ты подробнее рассказать можешь?

— Давай я лучше скину воспоминание в омут памяти, а ты посмотришь сама? — предложил Драко. — Заодно и Поттеру потом покажешь, когда он закончит.

— А я уже закончил, — услышал Драко хриплый и усталый поттеровский голос. — Защита тут минимальная. Для полномасштабной осады не подходит ни в коем случае. И дом, кажется, под внешним наблюдением.

— Ты уверен? — спросил Драко.

— Не стопроцентно, но достаточно, чтобы не чувствовать себя здесь в безопасности.

— Значит отсюда надо уходить, — сделал вывод Драко. — У меня есть еще один дом, он меньше этого, находится в горах неподалеку от Крипл Крик. Я давно его купил и как-то оборудовал... Мне место очень понравилось.

— Чем? — спросил Гарри.

— Там неподалеку индейцы проводили один из своих праздников, да и красиво там.

— Индейское святое место? — переспросил Гарри. — Это хорошо. Оно может заглушить магическую активность. Как быстро ты сможешь изготовить порт-ключ туда?

— У меня есть готовый.

— Он четверых взрослых и ребенка перенесет?

Драко кивнул.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Но нельзя напрямую. Просто бессмысленно. Нужно через какое-нибудь место, которое скроет наше перемещение.

— Одно или несколько?

— Двух, думаю, хватит. Последовательно перенесешь Гермиону с малышом, потом своего приятеля, которого ты так и не представил, потом меня, — Гарри ненадолго задумался, а потом продолжил: — Скинь в омут, то, что собирался. Пока Гермиона будет собирать вещи, я погляжу, если ты не против.

Драко смотрел на бывшего школьного врага и пытался понять собственные чувства. Меньше суток назад этот человек выглядел как потенциальный покойник, теперь это был уверенный в себе волшебник, четко отдающий вполне разумные указания. Молча, Драко призвал омут памяти и, приставив к виску волшебную палочку, вытянул воспоминание, которое попытались стереть. Скинув его в маленькую каменную чашу, он протянул ее Поттеру. Тот взял ее, поставил на столик и погрузился в воспоминание.

Гермиона, молчаливо наблюдавшая за происходящим, кликнула домового эльфа и пошла собирать вещи. Драко принялся объяснять Люку, что происходит.

— То есть, то, что ты мне рассказал вчера, опасно? — спросил его Люк, выслушав рассказ.

— Именно. Если тебя поймают — выпотрошат из тебя этот рассказ до последнего слова в течение пятнадцати минут.

— Это можно как-то исправить?

— Можно либо не попадаться, либо стереть тебе воспоминания о прошлом дне, поменяв их на какие-то другие. Последний способ не убережет тебя при случае от допроса, но допрашивающие быстро убедятся, что ты ни при чем, и отпустят. Хотя, наверняка продолжив наблюдать, потому, что ты знаком со мной.

— А ты можешь вложить в мою голову любое воспоминание, и оно будет, как мое собственное?

— Ну, в общем да, а что?

— В таком случае, наверное, стоит сделать именно так.

— У тебя очень разумный и благородный друг, Малфой, — подал голос Поттер, который, как оказалось, закончил просмотр скинутого воспоминания.

Драко раздраженно пожал плечами, он очень сожалел о своей откровенности с Люком.

— Если позволишь, я могу поработать с его памятью, — предложил тем временем Поттер.

— Ты сумеешь? — спросил Драко.

Гарри кивнул и грустно ответил.

— Меня учили этому. Все-таки я бывший аврор.

— Люк? — спросил Драко.

— Главное не сделай из меня растение, — шутливо сказал Люк Поттеру, тот кивнул и подошел вплотную к малфоевскому любовнику.

Подойдя к нему, он поймал взгляд молодого человека, сконцентрировался и послал невербальный обливиэйт, затирая воспоминания.

— Лигилименс! — сказал Гарри и осторожно скользнул в сознание дезориентированного парня, создавая яркие ложные воспоминания о вчерашнем дне и до текущего момента. Потом также осторожно прервал контакт и погрузил Люка в глубокий сон.

— Все, — устало сказал Гарри. — Я затер все, что нужно было. И создал воспоминания от вчерашнего его пробуждения из-за твоего звонка и до момента как он уснул. Можно его аппарировать домой — он не проснется, а когда проснется, будет помнить, что вчера ты позвонил, а потом пришел, а потом вы вдвоем занимались сексом и болтали. Несколько выпили, в общем прообщались ни о чем весь день, а ночью ты ушел.

Драко кивнул. Чувствовал он себя гадко.

— Не вини себя, Драко, — вдруг сказал Гарри. — Конечно, глупо было рассказывать, не способному никак защититься, человеку так много. Но кто мог знать, что у этого рассказа могут быть такие неприятные последствия? Никто. Просто отнеси его домой, лучше не напрямую отсюда, и возвращайся. Нам надо уходить отсюда, и чем быстрее — тем лучше.

— Ты применил к нему лигилименцию! — возмущенно воскликнул Драко.

— Да. И думаю, что если его будут допрашивать — то тоже это сделают: веритасерум на магглов не действует. Я сделал это мягко и безболезненно, а если он попадется в руки твоих знакомых — с ним поступят, как получится. Без легилименции я смог бы только затереть воспоминания, а это выглядело бы подозрительно. Так — я поместил во вчерашний день твоего друга достаточно убедительные картинки, чтобы, у желающих покопаться в его мозгах, не возникло лишних вопросов. У меня просто не было выбора, извини.

Гарри выглядел искренне расстроенным, однако при этом, он умудрился сохранить полнейшее спокойствие и рассуждать трезво. Это удивило Драко. Он-то помнил вспыльчивого и взбалмошного гриффиндорца, вряд ли способного действовать, сообразуясь с доводами разума.

Продолжая сохранять молчание, Драко подхватил Люка подмышки и аппарировал с ним в офис, а затем в квартиру Люка. Чары, оставленные им, висели не потревоженными и явным образом указывали на то, что тут никого не было. Драко поглядел на спящего крепчайшим волшебным сном любовника, уложил в постель, накрыл одеялом, критически осмотрел комнату и, кивнув сам себе, аппарировал в офис, а оттуда домой.

В гостиной его поджидали Гермиона и Гарри.

— Малфой, — обратился к нему последний. — Ты ведь знаешь, что такое “место с естественным магическим фоном”?

— Довольно поверхностно. Не скажу, что я слышу от тебя это понятие в первый раз в жизни, но особо не углублялся в изучение вопроса.

— Я почему-то так и думал. Так вот, такими местами являются кладбища, особенно те, которым больше сотни лет, намоленные храмы, священные места друидов и разных языческих культов. Теперь тебе нужно будет перенести последовательно хотя бы два раза Гермиону с сыном в одно из таких мест. Первое может быть послабее, второе обязано быть сильным. Оттуда — перенесешь ее порт-ключом в свой дом, а затем через две точки вернешься сюда. Когда вернешься, перенесешь также меня, но выбери при этом другие два места, не те, через которые ты будешь перемещаться в первый заход. Я понимаю, что столько подряд аппараций, это довольно тяжело, ты справишься?

— Я постараюсь, — спокойно ответил Драко, изучающе рассматривая Гарри.

— Я бы аппарировал сам, но совсем не знаю Америки, а через Англию — у меня просто не хватит сейчас сил, — просто сказал Гарри и вздохнул. — Учти, времени у нас есть не больше двух часов, по самым оптимистичным прикидкам.

Драко кивнул и протянул руку Гермионе, держащей на руках спящего Бена. Девушка подошла ближе и Драко, обняв ее за талию аппарировал сначала на кладбище в Бостон, потом на кладбище в Колорадо-Спрингс, а затем уже в их новое жилище.

— Располагайся. Выбирай любую из спален, а я за Поттером, — сказал Драко и исчез.

Драко кружным путем вернулся в дом, где его ждал Поттер. Тот стоял столбом и никак не отреагировал на хлопок аппарации.

— Поттер? — позвал Драко.

— Да? — моментально отреагировал тот.

— Что ты делаешь? — поинтересовался Драко.

— Прислушиваюсь к окружающему пространству. Вокруг дома собираются волшебники, сейчас тут человек пятнадцать. Правда, они довольно далеко.

— Ну, и что мы тут стоим? Уходить же надо?

— Надо, подожди. Я пытаюсь понять есть ли среди них кто-нибудь знакомый.

— Ты способен, не видя человека в лицо, узнать его? — удивленно спросил Драко.

— Если очень постараться, то да. Магический фон каждого волшебника индивидуален. Пока я просто чувствую, что вокруг дома собираются люди, и примерно могу их посчитать, надо, чтобы они подошли чуть ближе, чтоб между мною и ими было хотя-бы ярдов пятьсот.

— А сейчас между тобой и ними какое расстояние? — тупо спросил Драко.

— В два раза большее.

— Как ты можешь их чувствовать?

— Я чувствую их заинтересованность в этой точке, их нетерпение, их азарт и их опасения. Они как... Запах. Лучшее сравнение — запах.

Драко удивленно воззрился на Поттера. О способностях чувствовать волшебника на расстоянии он только читал, но никогда не слышал ни об одном живом человеке, который бы это умел. Теперь становилось понятно, отчего Поттер никак не отреагировал на аппарацию — он просто почувствовал, что это не чужой.

— Где ты этому научился? — с интересом спросил Драко.

— Да вычитал в умной книжке, о том, что это теоретически можно сделать. Там же была очень поверхностно изложена методика того, как это должно работать. Тренировался долго, но в итоге иногда получается. Сил сжирает массу, но бывают ситуации, когда это того стоит, — лицо его вдруг приобрело отрешенное выражение, а глаза закрылись. — Они приближаются, — тихо прошептал Гарри и застыл.

Драко стоял рядом, боясь помешать действиям Поттера, и не знал, что делать и сколько времени Поттер будет так прислушиваться. Решив, что минут десять у него есть, Драко быстро поднялся наверх и стал собирать в сумку все, что считал важным и нужным, а заодно все, что могло бы его хоть сколько-нибудь скомпрометировать или выдать местоположение. Содержимое сейфа без разбора переместилось в сумку, также как содержимое всех ящиков рабочего стола в кабинете. Заодно Драко сгреб все бутылочки с зельями, которые нашел в доме, решив, что лишними они не будут. Немного подумав, Драко завернул в свою комнату и сунул в сумку некоторое количество чистой одежды и белья, после чего спустился вниз. Увидев омут памяти, все еще стоящий на столе, он перелил в пустой флакон свое воспоминание, закупорил и положил каменную чашу вместе с флаконом в ту же сумку.

Поттер все также стоял столбом, закрыв глаза. Драко показалось, что от его фигуры исходит ощущение недюжинной мощи, и он нервно поежился.

— Все, можем уходить, — вдруг открыв глаза, заявил Поттер.

— Малфой-экспресс к вашим услугам, — съязвил Драко, приближаясь к нему.

Последнее, что он увидел перед тем, как аппарировать — это насмешливый взгляд из-под длинной, спутанной челки.

На сей раз для того, чтобы попасть в Крипл Крик, Драко аппарировал во двор небольшой, но достаточно старой церкви в Бостоне, потом во двор церкви в Далласе. Оттуда он воспользовался порт-ключом до дома в Крипл Крик.

— Все, — выдохнул он. — Я выжат как лимон.

— Ты что-нибудь делал для защиты этого дома? — по-деловому поинтересовался Поттер, делая шаг в сторону от Драко.

— Нет. Я не планировал тут скрываться. Я вообще законопослушный гражданин.

— Ага, — согласился Гарри. — Ты не против, если этим займусь я? Сколько площади в твоем владении вокруг дома?

— Полторы тысячи акров.

— Не хило. Тогда ты мне понадобишься, чтобы провести по границам — накрывать защитой, так всю твою территорию, а не только дом.

— Ладно, только схожу, сообщу Гермионе, что мы прибыли и хлебну тонизирующего зелья. Тебе принести?

Поттер молча кивнул и уселся на ступенях крыльца.

Драко быстро зашел в дом, отыскал Гермиону, сообщил ей, что они с Гарри ненадолго уйдут, потом выудил из своей сумки два пузырька с тонизирующим зельем, хлебнул из одного из них и вышел из дому. Поттер, не меняя позы, сидел на ступенях, словно статуя.

— Я готов. Площадь довольно большая, нам понадобится транспорт... Ты умеешь ездить верхом? — спросил Драко, протягивая собеседнику флакон с тонизирующим зельем.

— Умею, — буркнул Поттер, поднимаясь на ноги, и осушая содержимое флакона.

Драко удивленно приподнял бровь.

— Тогда пойдем, найдем тебе какую-нибудь коняшку, — сказал он и направился в сторону конюшни.

— Зачем тебе лошади? — хмуро поинтересовался Поттер, топая за Драко.

— Я планировал устраивать конные прогулки по горам. Люблю лошадей, они в отличие от машин — разумны.

Тихое хмыканье из-за спины было ему ответом.

Занимался рассвет, когда они вдвоем выехали со двора. Драко, в очередной раз за сегодняшнюю ночь, удивился, отметив, что Поттер вполне сносно держится в седле. В предрассветной тишине они доехали до края малфоевских владений.

— Поедем по часовой стрелке, — сообщил Гарри и поинтересовался: — У тебя участок какой формы?

— Почти ровный прямоугольник, — ответил Драко.

— Поведи мою лошадь, пожалуйста, — попросил Поттер, протягивая повод. — И поезжай медленно. В углах участка останавливайся, ладно?

Приняв из его рук повод, Драко кивнул, давая знать, что услышал его просьбу, и направил лошадей на север.

Они ехали шагом, и иногда оглядывающийся на спутника Драко, отметил про себя, что с того момента, как они двинулись по краю его владений, Поттер впал в какое-то странное состояние: он выглядел одновременно полностью расслабленным и предельно собранным, волшебная палочка крепко зажата в пальцах, периодически совершающих ей резкие, четкие движения, а глаза прикрыты.

Доехав до угла участка, Драко остановил лошадей.

— Угол, — сообщил он спутнику.

Поттер молча кивнул и слез с лошади. Отойдя пару шагов в сторону, он замер на месте и быстрыми взмахами палочки стал рисовать в воздухе какую-то фигуру. На мгновение Драко стало холодно, а потом все прекратилось. Поттер постоял еще какое-то время, будто прислушиваясь, потом влез на лошадь и кивнул ему, показывая, что можно двигаться дальше.

По мере их продвижения Драко видел, как черты поттеровского лица словно бы заостряются, он становится бледнее, а со лба струйками стекают капли пота. Драко чувствовал, что Гарри в этот момент полностью поглощен сотворением волшебства и что сил у него этот процесс отнимает огромное количество.

Когда они подъехали к последнему, четвертому углу участка, Гарри почти свалился с лошади. Ему огромных усилий стоило удержаться на ногах, пока он творил заклинание. Подойдя к лошади, закончив, Гарри понял, что самостоятельно обратно не влезет ни за что.

— Помоги, пожалуйста, — тихо попросил он своего спутника.

Драко молча слез со своего скакуна, подсадил Поттера в седло, и они также шагом двинулись дальше.

Когда они вернулись к исходной точке, от которой свернули на север, Гарри опять слез с лошади и замер, собираясь с силами, потом обернулся к настороженно смотрящему на него Драко и жестом позвал его. Драко слез с лошади и подошел, Гарри кивнул и, встав лицом на север, раскинул руки в стороны и стал нараспев произносить слова какого-то заклинания. Дочитав его до конца, он, не опуская рук, повернулся на ю,г и вновь в тишине полились слова на незнакомом Драко языке. Так повторялось еще два раза: Гарри оборачивался последовательно на запад и на восток, а Драко стоял рядом, не понимая, что тот творит. Закончив серию заклинаний, Гарри вытащил из кармана складной нож и сделал на своей руке небольшой надрез, из которого моментально показалась кровь. Не обращая на это внимание, он протянул руку к Драко и взял его руку, заложив при этом свою волшебную палочку за ухо.

— Не дергайся. Я быстро. Потом залечишь, — скороговоркой прошептал он и, задрав рукав свитера Драко, полоснул ножом по руке, сложил его и убрал в карман.

Сложив левую руку ковшиком, Гарри подставил ее под тонкую струйку крови, текущей из пореза на руке Драко. Потом, выпустив его руку, поднес окровавленную ладонь к своему порезу, подождал, пока в кровь Драко упадет несколько капель собственной крови. После чего вооружился волшебной палочкой и стал делать ею движения, больше всего похожие на помешивания над ладонью, в которой находилась кровь.

Слова очередного заклинания разнеслись по окрестностям. Кровь, повинуясь жестам Гарри, твердела и принимала форму сосульки. Лицо его тем временем из очень бледного приобрело нехороший серовато-синеватый оттенок, он покачивался на подгибающихся ногах, но упорно продолжал произносить певучие слова ни на секунду не прерываясь.

В какой-то момент слова закончились, Гарри выронил волшебную палочку, перевернул руку с кровавой сосулькой в ней вниз и, рухнув на колени, с силой впечатал сосульку в землю. Как только он сделал это, Драко почувствовал мощный всплеск магии и понял, что процесс сотворения защитных чар завершен.

Гарри медленно заваливался на бок. Драко склонился над ним и осознал, что тот в глубоком обмороке. Сунув в карман волшебную палочку, выроненную Гарри, Драко, чертыхаясь про себя, поднял его с земли и, взгромоздив на лошадь, направился в сторону дома.

На крыльце стояла Гермиона, явно ожидая их возвращения.

— Что с ним? — обеспокоенно спросила она, увидев, как Драко снимает с седла все еще находящегося без сознания Гарри.

— Обморок, — буркнул Драко, занося его в дом и укладывая на диван в гостиной.

Гермиона окинула их обоих изучающим взглядом и, склонившись над Гарри, прошептала диагностирующее заклинание.

— Это не обморок, — сообщила она. — Это кома из-за сильнейшего магического истощения. Что он делал?

— Он сказал, что займется защитными заклинаниями для моих владений, — ответил Драко.

— Понятно, — отозвалась Гермиона.

Усевшись в кресло, Драко рассказал все, что видел.

Гермиона слушала, не перебивая и мрачнела с каждым словом.

— Ты понял, что он сделал? — спросила она, когда Драко закончил свой рассказ.

— Не особо.

— Судя по твоему описанию — он сотворил активную защиту, завязав ее на особенности течения магии в этой местности, плюс сделал твои владения ненаносимыми на карты, поставил магглоотталкивающие чары. Зачем ему понадобилась кровь, я даже не предполагаю, но думаю, что теперь тут, в пределах твоих владений, мы можем отсиживаться хоть до ишачей пасхи против почти любого противника. Он, определенно, псих. И как его достать из комы — я не знаю. Истощен он очень сильно.

— Зато я, кажется, знаю, — задумчиво сказал Драко.

— Ну, и? — нетерпеливо спросила Гермиона.

— Мы будем заняты довольно долго. Сейчас я позову эльфа и поручу его заботам Бена. Потом все расскажу.

Эльф появился моментально, выслушал приказание хозяина и, поклонившись исчез.

Драк выбрался из кресла, взял на руки Гарри и спросил Гермиону:

— Ты какую спальню облюбовала?

— Крайнюю направо, — ответила она.

Драко кивнул и, поднявшись по лестнице, направился в указанном направлении. Войдя в спальню, он опустил Гарри на кровать и тяжело сел рядом. Гермиона зашла и притворила за собой дверь.

— В магическую кому, насколько я помню, волшебник впадает, когда истощает свои ресурсы настолько, что практически не способен восстановиться. Так?

Гермиона кивнула.

— Обычно просто ждут. Он либо приходит в себя, либо умирает.

Гермиона снова кивнула.

— Есть способ передачи магической энергии от одного волшебника другому, — сказал Драко. — И по счастью заклинание, активирующее этот процесс, мне известно.

— Откуда?

— Мне приходилось вытаскивать одного человека таким образом, — ответил Драко и задумался. — Правда, там все было несколько полегче. В общем, идея такая: мы не сумеем его быстро восстановить, но, думаю, сможем это сделать постепенно. Для этого нам придется провести с ним, поддерживая телесный контакт, какое-то время. Какое — я без понятия.

— А почему нельзя быстро восстановить? — спросила Гермиона.

— Потому, что количество магии, которое он разом может забрать из любого из нас, превышает нашу возможность отдать без последствий для себя. Проще говоря — он высосет любого из нас досуха. А за некоторое время мы вдвоем спокойно его подпитаем до уровня выхода из коматозного состояния, и дальше он сможет восстанавливаться сам. Конечно, провести это время в постели с Поттером, это не то, о чем я всю жизнь мечтал, но альтернатив у нас не много. Так что, раздевайся, дорогая, раздевай Поттера и полезай под одеяло. Я произнесу нужное заклинание и присоединюсь к вам. Нам нужно будет прикасаться к нему все время, пока он не выйдет из комы.

— И что мы тут будем делать? — недоуменно спросила Гермиона.

— Просто будем рядом. Сидеть, лежать, читать, болтать, все что угодно — важно не прерывать при этом контакт. Это все.

— Тебе же это неприятно, — утвердительно сказала Гермиона и спросила: — Может быть, хватит меня одной?

— Ты проведешь с ним в койке безвылазно пару недель, а может и больше. Судя по тому, что я понял, видел и знаю о нем — Поттер очень сильный волшебник. Вдвоем у нас получится быстрее.

Гермиона пожала плечами и принялась раздевать Гарри. Сняв с него свитер, она обнаружила подсохший порез на левой руке.

— Что это? — спросила она Драко.

— Фигня, заживет, как на собаке, — ответил он, стягивая с себя свитер и потягиваясь.

— У тебя на руке такой же, — сказала девушка, оборачиваясь.

— Тоже заживет, ничего страшного, — фыркнул Драко. — Двигай его в середину кровати.

— Драко, а сколько все-таки времени это займет? Как там будет без меня Бен?

— Бена можно будет приносить к нам, правда, не надолго, чтобы не делать его донором тоже. Домовик со всем справится.

Гермиона принялась раздеваться и в скором времени юркнула под одеяло.

— Не понимаю, зачем ты это делаешь, — сказала она, наблюдая за Драко.

— Я и сам не понимаю, зачем я это делаю. Может быть, из любопытства?

— То есть?

— Ну, как минимум, мне очень интересно: чего он такого наколдовал, прежде чем отрубиться, а если он будет валяться как колода, то я вряд ли получу ответ на свой вопрос. Хотя в таком Поттере есть и свои плюсы. Максимум, во что он может сейчас вляпаться — это тихо отдать концы.

— Не смешно, — сказала Гермиона.

— А я и не шутил, — серьезно ответил Драко. — Вот чего ему стоило подождать пару дней и уже тогда защитой заморачиваться? Он же только что из Азкабана и прекрасно понимал, что не в лучшей форме. Нет же, надо было прямо сейчас и по максимуму.

— Он так устроен. В его лексиконе нет понятие “завтра”. Есть только “вчера”, “сегодня” и “сейчас”. Помимо этого — он не умеет ничего делать наполовину. Он стремился защитить нас. Всех нас: меня, тебя, Бена.

— Но это ведь не повод совершать самоубийство, правда же? — проворчал Драко

— Ну, он же не мертв, — ответила Гермиона.

— Я бы не назвал его слишком живым, — буркнул Драко, устраиваясь с другой стороны от Поттера и вооружаясь волшебной палочкой. — И если бы я, по счастью не знал этого чертового заклинания, у него были бы все шансы умереть.

Гермиона дернула плечом, не желая продолжать спор.

Несколько минут Драко лежал неподвижно, концентрируясь, а потом произнес формулу заклинания. Призрачное голубое сияние на мгновение окутало троих лежащих на кровати людей,и погасло.

— Все, — сказал Драко. — Теперь необходимо касаться его любой частью тела.

Гермиона кивнула и вытянулась рядом с Гарри. Драко лежал, подперев голову рукой и рассматривал их обоих. Девушка казалась задумчивой и сонной, а Поттер был больше похож на труп, чем на живого человека.

— Спать охота, — сказала Гермиона.

— Ну, и спи, — ответил Драко. — Я тоже спать буду. Суетная ночка вышла.

— Да уж... Допрос этот, потом переселение... А как думаешь, кто тебя допрашивал?

— А кто его знает. Завтра можешь посмотреть мое воспоминание, я прихватил и его, и омут памяти.

Через некоторое время спальня погрузилась в тишину, Гермиона и Драко уснули.

Четвертое утро, просыпаясь, Драко ощущал, что в рядом с ним кто-то лежит. Не то, чтобы, сама по себе, эта ситуация была редкостью, но почему-то никогда ранее лежащее рядом тело не вызывало столь странных и противоречивых ощущений: тревогу, беспокойство, любопытство, досаду, раздражение и что-то еще, сложно описуемое.

Правда, сегодня лежащий между ним и Гермионой Поттер, на первый взгляд, не казался мертвым. Цвет кожи был хоть и очень бледным, но все-таки не трупного оттенка, да и температура была вроде как выше, чем накануне вечером. Привычным жестом выудив из под подушки волшебную палочку, Драко произнес диагностирующее заклинание и сделал соответственный жест. Поттеру явно было лучше. Во всяком случае, с полным магическим истощением организм уже справился. И хотя он еще не вышел из комы — это все равно было хорошей новостью. Драко безумно надоело валяться в кровати, да и делить постель с нервничающей женщиной и полу-трупом — это не самое лучшее времяпровождение. Сейчас ему было скучно. Читать не хотелось, Гермиона еще спала, пялиться в окно надоело до тошноты. Хотелось движения, нагрузки, ветра в лицо, а не лежать тут без возможности отлучиться дольше чем на десять минут. Драко временами жалел, что предложил этот метод вывода из комы. Да, он показывал свою эффективность, но для доноров был, как оказалось, достаточно некомфортен.

От нечего делать Драко лежал и в очередной раз разглядывая Поттера, это стало своеобразной привычкой за последние четверо суток.

Бледный, тощий, с волевым подбородком, порядком обросшим щетиной. Острый кадык, четко обрисованные губы, аккуратный прямой нос, черные длинные стрелочки ресниц, почти прямые брови, высокий лоб, черные, с ранней сединой на висках, волосы. Неожиданно для себя Драко вспомнил, что когда Поттер улыбается, в уголках его глаз появляются тоненькие, почти незаметные морщинки, а глаза зажигаются и в них словно бы пляшут чертенята. А когда он задумывается — он хмурится и забавно сводит брови. А еще Поттер очень смешно ерошит свои волосы, а еще...

Драко оборвал сам себя и нахмурился. “О чем это я раздумываю? Это же ПОТТЕР! Какие к дементорам губы?! Какие морщинки!” Драко раздраженно посмотрел на лежащего рядом мужчину. Его взгляд непроизвольно остановился на чуть приоткрытых потрескавшихся губах, выглядевших почему-то так неожиданно беззащитно и одновременно безумно привлекательно, что в мозгу моментально возникла череда картинок: поттеровские губы обхватывают острый сосок Гермионы; из поттеровского рта показывается острый кончик языка и дразняще проводит по верхней губе; поттеровские губы чуть раскрываются и обхватывают... Драко заскрежетал зубами, ощутив приток крови к собственному паху. “Я определенно схожу с ума от лежания тут. Невозможно хотеть Поттера! Это бред сумасшедшего!” — подумал он и резким движением повернулся к Поттеру спиной, но легче от этого не стало. Подбив подушку, Драко постарался успокоиться и уснуть по-новой, но ничего не получалось, возбуждение упорно не желало проходить, да и мочевой пузырь все настойчивее давал о себе знать. Скрипнув зубами, Драко осторожно вылез из-под одеяла и, встав с кровати, направился из комнаты — раз уж он все равно не может уснуть, то хоть побыстрому примет душ.

Встав под струи теплой воды Драко ощущал дежавю — когда-то, очень, очень давно он точно также стоял в душе и мучительно переживал неправильность и невозможность собственного желания, ощущал его болезнью. Он надеялся, что та, давняя юношеская болезнь прошла без следа, но не тут-то было — все возвращалось на круги своя. Струи воды с тихим шипением вырывались из головки душа и падали на голову Драко. Он выключил горячую воду и подставил под холодные струи разгоряченное лицо, ощущая, как ледяные струйки скатываются вниз, по шее, по груди, по светлым курчавым волосам в паху, по ногам...

Ему стоило огромного труда не вцепиться в свой напряженный член, как тогда, в душевой Хогвартса, так и сейчас. Постояв под холодной водой, и порядком продрогнув, Драко сумел подавить возбуждение.

Путь от ванной до постели он проделал с энтузиазмом приговоренного, идущего на эшафот и злобно зыркнув на безчувственного Поттера, забрался под одеяло.

Угревшись, он заснул.

Ему приснился сон: на веранде дома сидел он, прижав к себе Поттера, с одной стороны и Гермиону с другой, по двору бегал за крупным мохнатым щенком Бен, на коленях у Драко стояла большая миска с крупными, сочными, одуряюще пахнущими ягодами малины. Они втроем смеялись над кунштюками, которые выкидывали человечий и собачий детеныши. Периодически, то Гермиона, то Поттер запускали руку в миску, брали оттуда несколько ягод и скармливали их друг другу и ему.

Драко во сне улыбнулся, облизнул губы, повернулся на бок, прижал Поттера к себе и... Резко проснулся от дикого ощущения: обнимал не только он, но и его. Успев подумать, что ему это показалось спросонья, Драко ощутил, что это реальность, его действительно по-хозяйски обнимали тощие руки, а костлявое колено нахально расположилось между его ног.

Первым порывом было отшвырнуть от себя обнимающее существо, запустив вслед ему какое-нибудь проклятие, но сонный взгляд зеленых глаз удержал его от этого.

— Малфой, позволь поинтересоваться, что ты делаешь в одной постели со мной? — очень тихим и хриплым голосом спросил Поттер. Голос звучал несколько механически, язык чуть заплетался, а интонации были хоть ехидные и удивленные, но не злые.

Драко тупо смотрел на бывшего врага, продолжая обнимать его, а тот, не дождавшись ответа, теснее прижался и выдохнул куда-то в ключицу.

— Черт с тобой, пока ты такой теплый, молчаливый и вкусно пахнешь — я не против. Даже если ты галлюцинация.

Следом, ошеломленный Драко услышал мерное дыхание мирно спящего человека, и с удивлением понял: Поттер — уснул.

Привстав на локте, Драко огляделся — Гермионы с другой стороны от Поттера не было. Ему очень хотелось немедленно выбраться из постели, но Поттер даже во сне, держал его крепко, как дети, испугавшись чего-то ночью, держат плюшевую игрушку.

— О... — услышал Драко удивленный возглас Гермионы у себя за спиной.

— Поттер очнулся, — сообщил он ей, пытаясь придать своему голосу максимально возможные нейтральность и спокойствие. — Сейчас он мирно спит.

— Да, я вижу, — ответила Гермиона, и со смешком прибавила: — Вы очень... гармонично смотритесь.

Драко тихо, но от души, выругался.

— Он вцепился в меня, как в плюшевого медведя, и не отпускает, — пожаловался он Гермионе, и в голосе его слышалась паника.

— Да, ему иногда снятся кошмары, — сказала она и подойдя к постели погладила Поттера по голове.

Эта ласка, видимо, успокоила его, и хватка несколько ослабла. Драко не преминул воспользоваться этим, выбравшись из объятий и скатившись на пол.

— Лучше молчи! — прошипел он тихо хихикающей девушке, рывком поднялся на ноги, и пулей вылетел из комнаты.

— Я ничего не видела! — донеслось до Драко.

Следующие несколько дней Гарри провел в постели, просыпаясь, выпивая зелья, которые ему подсовывала бдительная Гермиона, съедая пищу, принесенную ею же и засыпая обратно. Он чувствовал, как силы возвращаются к нему, и радовался этому, как ребенок. Он знал, что за тем защитным барьером, который он поставил, им ничего не грозит, их никто не найдет, и не потревожит. Поэтому спокойно приходил в себя, ни о чем не заботясь.

Момент, когда он проснулся в объятиях Малфоя — помнился, но смазано, словно странный сон. Гарри, подумав, пришел к выводу: ему это все-таки не приснилось, а происходило в реальности. Вот что бы это могло значить — было загадкой, тем более, что Малфой за те дни, которые Гарри провел в постели, после того как вышел из комы, ни разу не зашел к нему. Гарри поломал над этим голову некоторое время и решил оставить на потом.

Через неделю он уже достаточно уверенно вставал с постели и чувствовал себя при этом хоть и слабым, но вполне живым. Он стал выбираться из своей комнаты вниз, в общую гостиную, где с удовольствием возился с сыном или спокойно сидел в кресле у камина, смотря на огонь. Поход от его комнаты до гостиной выматывал, как хороший кросс, но Гарри прекрасно понимал, что это — нормально, что так и должно быть, ведь, по сути, он выздоравливал после тяжелой болезни и единственное, что можно было сделать — это постепенно наращивать нагрузки и ждать пока организм придет в норму.

Драко старался не пересекаться с ним, и это у него получалось достаточно успешно. Но в один из дней он не услышал, как Поттер спустился со второго этажа и зашел в гостиную, где в тот момент находился он сам.

— Привет, Малфой, — услышал он из-за спины поттеровский голос и резко обернулся на звук.

На лице Поттера, стоявшего в дверях прислоняясь к дверному косяку, было странное выражение. Он казался чем-то недовольным и, пожалуй, даже раздосадованным.

— Ну, здравствуй, — ответил Драко, поднимаясь со своего места и внимательно разглядывая вошедшего.

Выглядел Поттер все еще неважно, но явно шел на поправку.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Драко больше из вежливости и чтобы заполнить хоть чем-то повисшую паузу, чем из интереса.

— Выжил, — с легкой улыбкой ответил Поттер. В его голосе сквозила беззаботность, и эта интонация почему-то взбесила Драко. “Его мать! — промелькнуло в голове у бывшего слизеринца. — Выжил он, понимаете ли! А чего это стоило Гермионе? Она, конечно, виду не показывает, но я же видел как она переживала пока Поттер в отключке был!”

Поттер оторвался от дверного косяка, и, медленно пройдя к полюбившемуся креслу у камина, уселся, вытянув ноги.

— Ты разобрался с защитой, которую я сгородил? — спросил он.

Драко не разбирался с ней. Ему было не до того. Сначала он занимался лечением, а потом обустройством дома и еще миллионом разнообразных дел. Вполне закономерный поттеровский вопрос в сочетании с беззаботностью подлил масла в полыхающий огонь и Драко все-таки взорвался:

— Ты придурок, Поттер! Неужели нельзя было подождать пока ты придешь в себя после Азкабана?! — прошипел он, яростно сверля Поттера взглядом. Он задал вопрос, который интересовал его все время, пока Поттер валялся в коме. Гермионин ответ “он так устроен” — никак не удовлетворял Драко.

— Я бы приходил в себя, в лучшем случае, месяца три! И это только до той стадии, когда творить такую защиту, как я сотворил вокруг твоих владений — стало бы относительно безопасно для моего здоровья. И все это время нам пришлось бы жить, как на пороховой бочке. А так — дело сделано. Даже если бы я и сдох — моя любимая женщина, мой сын и ты уже обладали безопасным местом! Чего тут не понятного? Одна моя жизнь против ваших трех, всего навсего!

Поттер говорил так, будто объяснял простейший фокус малолетнему шалопаю, и позиция, которую он озвучил, была совершенно непробиваемая.

— Гермиона бы не пережила твоей смерти! — попытался возражать Драко.

— Пережила бы. Я знаю, она любит меня, она была бы убита горем, но также я знаю, что ты не бросил бы ее и вытащил бы. И с тобой она смогла бы быть счастлива, — грустно ответил Поттер.

— Но ты ушел в кому! — продолжал кипятиться Драко. С его точки зрения подобное самопожертвование ни в какие ворота не лезло.

— И что? До этого я сделал важное и нужное дело — я обеспечил вам безопасность! Я знал, что сил, которыми я располагал для этого достаточно, и знал, что скорее всего это закончится для меня в лучшем случае — комой, в худшем — смертью. Из комы — возвращаются. Ну и плюс к тому — мне повезло, что ты знал о донорстве магической энергии и вспомнил нужное заклинание. Так что все прекрасно! — радостно сказал Поттер.

— Псих! — фыркнул Драко.

— Нет. Просто я не боюсь смерти и готов принять ее в любой момент. Скажу больше — я, в некотором роде, знаком с нею. Просто потому, что умирал и знаю, что там — за гранью. Понимаешь? — совершенно спокойно спросил Поттер.

— Нет! — опустив ругательства, готовые слететь с языка, ответил Драко, а ругаться хотелось, и очень. В конце концов, даже если Поттер не подумал о себе, то мог бы подумать о Гермионе?

— Теперь, когда мне перестала грозить смерть — я могу спокойно восстанавливаться в тишине, спокойствии и безопасности. Нужно будет для этого три месяца, полгода или год — не важно. Они у меня есть. Мне не придется отбиваться от не пойми кого, мне не придется вздрагивать от каждого шороха и мне не придется никуда убегать сломя голову в случае неприятностей. Поэтому забей, Малфой. Просто — забей. Все хорошо! Жизнь продолжается! — дружелюбно сказал Поттер.

— И все-таки ты — псих, — проворчал Драко

— Не-а, просто у нас с тобой разное представление о самосохранении. Не более того. Возможно, с твоей точки зрения мои действия похожи на самоубийство, но это не так. Я не собирался покончить с собой и сейчас не понимаю, чего ты кипятишься.

— Думаешь приятно наблюдать за последствиями твоего героизма?

— Понятия не имею, да и плевать мне на это. Я сделал то, что, по моему мнению, должен был сделать. Не больше, но и не меньше.

— Тебе плевать! Именно! Плевать, что ты напугал Гермиону...

— Гермиона знает, что целостность моей шкуры для меня не самоцель. И, заметь, она мне ни одного упрека не высказала с тех пор, как я очнулся, — перебил гневную тираду Поттер.

— Это потому, что она любит тебя, и не хочет расстраивать.

— Ага, а ты меня не любишь и поэтому решил взяться за мое воспитание? — ехидно спросил Поттер.

Драко закатил глаза.

— То, что я тебя не люблю, это, на мой взгляд, очевидный факт, не нуждающийся в подтверждении и уточнении, — холодно ответил он и получил в качестве ответа насмешливый взгляд из-под челки.

— Ты до сих пор трепетно хранишь в памяти наши детские стычки? — хихикнув, спросил Поттер.

— Нет, — яростно ответил Драко. — Я просто знаю, что ты идиот, который вечно влипает в неприятности!

— Хм, вынужден с тобой согласиться. Я действительно имею свойство влипать в неприятности — это правда. Кстати, я должен поблагодарить тебя за то, что ты уже сделал для меня и за то, что продолжаешь делать. Я очень признателен тебе за это, — мягко сказал Поттер.

Драко злобно на него посмотрел, а потом спросил:

— А за что тебя вообще упекли в Азкабан? Обвинения выдвинутые на суде — бред сивого тестрала.

Поттер глубоко вздохнул и оценивающе посмотрел на собеседника.

— Не уверен, что тебе нужно знать это... — начал он.

— Я уже и так по самые уши завяз в твоих “приключениях” так что — поздно! Просто расскажи мне, что происходит на самом деле? Я, знаешь ли, привык понимать, во что именно я вляпываюсь.

— Пока что твои действия попадают под понятие “отдача долга жизни”. И при любом разбирательстве любой мало-мальски разумный адвокат будет их интерпретировать именно так. И максимум, что тебе грозит при неудачном стечении обстоятельств — это лишение британского гражданства и высылка из страны. В стране ты и так не живешь, и, насколько я в курсе, на гражданство тебе начхать, — спокойно ответил Поттер.

Драко ошарашенно на него посмотрел.

— Нет уж, — сказал он, немного придя в себя. — Я хочу знать! И ты просто не имеешь права не рассказать мне, что происходит!

Поттер фыркнул.

— Эта сцена очень похожа на разборку между ревнивыми супругами, ты не находишь? — спросил он ехидно.

— Ты придурок, Поттер!

— Да, я в курсе, ты мне это уже сообщал, — спокойно ответил Поттер. — Допустим, это правда. Но все-таки я не настолько придурок, чтобы делиться опасной информацией с тобой. И даже не потому, что я тебе не доверяю, а потому, что не хочу подвергать тебя, а вследствие этого Гермиону с Бенедиктом, опасности большей, чем та, в которой вы в данный момент находитесь. Извини, но я вынужден тебе напомнить: ты укрываешь опасного преступника, сбежавшего из Азкабана.

— Знаю, — резко успокоившись, сказал Драко. — И полностью отдаю себе в этом отчет. И именно поэтому настаиваю на подробном рассказе о причинах твоего попадания в Азкабан. Я должен знать: за что, в случае чего, мне придется расплачиваться, это с одной стороны. С другой — ты же не надеешься всех победить в гордом одиночестве, правда же?

— Ты предлагаешь свою помощь? — вкрадчиво спросил Поттер.

Драко тяжело вздохнул и поднялся с кресла, направляясь к бару.

— Я тебе уже и так помогаю, если ты не заметил, — ответил он, доставая из бара бутылку огневиски и пару стаканов.

Вернувшись обратно в кресло, Драко плеснул в оба стакана жидкости, и поставив бутылку на пол рядом с собой, протянул один из стаканов Поттеру.

— Я тебя слушаю, — сказал Драко, сделав глоток.

— Ладно, будем считать, что ты меня убедил, — сказал Поттер, критически посмотрев на собеседника, сделав маленький глоток из стакана и отставляя его в сторону.

Поттер рассказывал не спеша. Он выкладывал факты, словно карты из колоды. По одному, и каждый снабжал своими комментариями и подробным отчетом о том, каким образом он этот факт раздобыл, при этом умудряясь каким-то загадочным образом обходиться без имен, названий мест и прочих уточняющих подробностей. По сути, он рассказывал так, чтобы данными было невозможно воспользоваться в полной мере. И Драко понимал это, но пока не настаивал на более полном рассказе, ему было более чем достаточно того, что ему излагали. Когда Поттер закончил Драко задумался, утрясая в голове услышанное и сопоставляя с тем, что разузнал сам. Картинка выходила довольно мрачная.

— Как я понимаю, ты мне рассказал далеко не все, — утвердительно сказал Драко и Поттер спокойно кивнул в ответ. — Почему?

— Я рассказал тебе гораздо больше, чем исходно планировал. Обдумай для начала это, а потом, если ты все еще будешь жаждать активной деятельности — я расскажу тебе остальное.

— Часть рассказанного тобой, я знал. Признаюсь, меньшую. В целом ситуация, мягко говоря, страшненькая, — Драко выбрался из кресла и заходил по комнате туда-сюда. — Но просто так пройти мимо... Пожалуй, я тебя понимаю. Понимаю, почему ты влез в это. Не знаю, что я бы делал, окажись я на твоем месте, но мне кажется, что тоже влез бы. Вероятно, сделал бы это по-другому, но не суть важно. Сейчас важно другое. Что ты собираешься делать?

— Восстанавливаться. Столько времени, сколько на это потребуется. Я в очень плохой форме. А еще — размышлять, сопоставлять и сводить воедино все имеющиеся у меня данные.

— Твои друзья?..

— Гермионе тут ничего не угрожает; Джинни, Рон, Блейз и прочие — просто ничего не знают. Как я понял они и о моем побеге не знают, так?

Драко кивнул.

— Все было так... спонтанно, быстро и неожиданно, что мы никому ничего не сказали, просто не успели.

— Вот и прекрасно. Меньше знают — крепче спят.

— Рон провел пару месяцев в аврорате, — сказал Драко.

— Даже так? Но его ведь выпустили? Он мог только свидетельствовать, притом реальной пользы от его свидетельства в том судебном процессе было исчезающе мало, на мой взгляд — вреда строго больше. Я лично вообще не понимаю, зачем его там продержали столько времени. Кстати о допросе и аврорате, ты пришел к каким-то определенными выводам по поводу того, кто тебя расспрашивал под веритасерумом?

— Не-а, — ответил Драко, покачав головой.

— Я видел этот, хм, разговор в омуте памяти и могу сказать следующее: манера ведения допроса принадлежит мистеру Броунсвиллу, способ построения фраз, пересекающиеся вопросы, Броунсвилл не верит в веритасерум, поэтому допрашивает именно так.

— Броунсвиллу?! Это же заместитель главы авроров!

— Ага, — согласился Поттер.

— Но этот допрос был незаконен! Это наглое похищение и...

— Видишь ли, в игре с такими ставками — закон это абстрактное понятие. Ты понадобился, тебя дернули. И, между прочим, я не утверждаю, что тебя допрашивал именно Броунсвилл, хотя не исключаю этого.

— Не понял? — переспросил Драко.

— Манеру допроса, при желании, можно подделать.

— Зачем?

— Малфой, это же элементарно! Смотри: воспоминание, предъявленное в качестве доказательства, в суде считается уликой. Дальше все ясно? Ты известен тем, что обид не прощаешь. В принципе, в твоей манере было подать заявление в аврорат о похищении и незаконном допросе с веритасерумом.

— Я, в общем-то, так и собирался сделать, — растерянно сказал Драко. — Только тут это переселение и вообще...

— Вот. Дальше начинается внутреннее расследование, из которого станет очевидно, что Броунсвилл превысил свои полномочия. Это прощание с карьерой. После подобного его разве что официантом куда-нибудь возьмут. Если допрашивал именно он, а по твоим воспоминаниям это явно следует, то туда ему и дорога. А если нет? Я вообще с ним очень не плохо знаком. Он... Как бы это сформулировать понятнее? Он честный, очень добросовестный, въедливый, подозрительный, скрытный, прекрасный аналитик, работает в аврорате не первый день и начинал свою карьеру простым аврором. Все чего он добился — он добился сам, так как вследствие происхождения, а он полукровка, блата и знакомств у него не было. Мне очень не хотелось бы верить, что он каким-то боком замешан в эту историю с зельями, а это твое “приключение” — звено именно из этой цепочки.

— Как-то все чересчур сложно, тебе не кажется?

— И это мне говоришь ты? — удивленно приподняв бровь, спросил Поттер. — Это интрига вокруг денег и власти, она не может быть простой по определению. Понимаешь, я попал в Азкабан, сказав кому-то что-то лишнее. Так как я мог это сделать только на работе, то, стало быть, кто-то из сотрудников аврората — крыса. А может быть, кто-то, случайно зайдя в отдел, что-то услышал, и по несчастному стечению обстоятельств этот кто-то был связан с теми, кому не выгодно было мое расследование.

— А ты с кем-то делился результатами своих изысканий?

— Нет, но я рылся в архиве, предназначенном для служебного использования. И по материалам, которые я запрашивал, в принципе, можно догадаться, что я искал. Особенно если знать, куда смотреть и на что обращать внимание.

— И что, мне идти подавать заявление? Или нет?

— Я бы этого не делал, во всяком случае, пока мы не убедимся в виновности или невиновности Броунсвилла. Если он причастен к делу с зельями, то потом можно будет эти твои воспоминания использовать, что называется, до кучи. Сейчас — это либо подставить невиновного честного аврора и возможного союзника, либо засунуть башку в петлю. Кстати, я бы рассматривал твои воспоминания именно в пользу непричастности Броунсвилла. Твоя башка, извини, конечно, но нафиг никому не нужна. Тебя бессмысленно так подставлять, а вот его — очень даже.

Драко смотрел на бывшего сокурсника во все глаза. Он открывался перед ним с совершенно неожиданных сторон. Кто бы мог подумать, что Поттер способен разбираться в интригах? Или столь спокойно анализировать? Или изящно выдать такое количество информации, чтобы и озадачить, и заинтересовать, и не сказать всего? В конце концов, кто бы мог подумать, что с Поттером можно просто спокойно сидеть у камина и разговаривать дольше двух минут?!

— Вот такие дела, Драко, — сказал Поттер и Драко автоматом отметил, что тот первый раз назвал его по имени.

“Драко... — подумал Поттер. — Интересно, когда он перестал для меня быть Малфоем? Тогда, когда я очнулся и уснул в его объятиях? Или сейчас, когда я объяснял ему смысл своих действий? Или... Или раньше?”

“Он назвал меня по имени. Первый раз за все время нашего знакомства. Он сделал это случайно? Или это что-то значило?”

Мужчины смотрели друг на друга с замешательством.

Звонкий голос Гермионы прервал неуютную паузу:

— Какие такие дела? — поинтересовалась она от двери гостиной.

— Да так, мы тут с Малфоем выясняли: в чем разница между моим и его инстинктами самосохранения, — спокойно ответил Поттер. Своим ответом, явно давая понять Малфою, что не намерен посвящать Гермиону в суть их разговора.

— Интересная тема. А отчего это у вас лица такие... озадаченные?

— Мы всесторонне обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что разница действительно наличествует. Но ни один из нас не ожидал, что она окажется настолько... разительной, — поддержал поттеровскую полу-правду Драко.

Гермиона недоверчиво хмыкнула, но возражать не стала.

— Я собираюсь пойти пообедать, вы со мной? Или будете и дальше обсуждать столь озадачившую вас тему?

“Она нам не поверила” — мелькнуло в голове у Гарри.

Прошла еще неделя. Гарри физически вполне оправился, но до полного восстановления магического потенциала было еще очень далеко. Постепенно сил стало хватать не только на то, чтобы с грехом пополам добраться из спальни в гостиную, но и на более длительные прогулки. Он начал выходить на улицу и не спеша бродил вокруг дома.

Драко перестал специально избегать встреч, но и не навязывал свою компанию. Иногда Гарри ловил на себе заинтересованные взгляды бывшего врага.

Гермиона радовалась, что Гарри поправляется, и с удовольствием общалась с ним, наблюдая за его возней с сыном. Вопросов она не задавала, полагая, что Гарри сам со временем расскажет все, что сочтет нужным. Самого Гарри эта ситуация полностью устраивала. Она давала ему возможность обдумать все за и против, прикинуть последствия и пути отхода для продолжения его расследования. Что он его не бросит — было для него настолько же очевидно, как то, что вода мокрая.

Гарри заставлял себя шевелиться, превозмогая слабость и волнами накатывающую усталость, преодолевая лень и желание расслабленно посидеть. Он знал, что если не будет заставлять себя начать привычные тренировки, то будет восстанавливаться еще очень долго. Поэтому он каждое утро выходил из дома и, сжав зубы, заставлял свое тело работать.

Сначала это было очень тяжело, но с каждым днем давалось все легче и легче, мышцы наливались силой, обретали гибкость, скорость реакции восстанавливалась и постепенно Гарри входил в ту форму, к которой привык будучи аврором.

Драко спал чутко и ранние утренние подъемы Поттера будили его. Это выводило из себя, тем более, что Драко никогда не был жаворонком, в отличие от чертова Поттера, для которого, казалось, вставать в такую рань не составляет никакого труда. Целую неделю Драко терпеливо молчал, но в один из дней не выдержал и услышав, как Поттер выходя на улицу, опрокинул что-то загрохотавшее на весь дом, резким движением поднялся, оделся и вышел во двор. Поттер был занят утренней гимнастикой и на появившегося в неурочный час Драко, казалось, никакого внимания не обратил.

— Интересно, это непременное условие твоих занятий: разбудить с утра пораньше весь дом? — ядовито поинтересовался Драко.

— Весь дом? По-моему проснулся только ты, — спокойно ответил Поттер, совершая очередной наклон.

— Ты будишь меня каждое утро, и мне это не нравится, — сообщил Драко.

— А, может быть, ты просто завидуешь моей способности вставать рано? — выдыхая, в такт с совершаемыми упражнениями, поинтересовался Поттер.

— Было бы чему завидовать! — парировал Драко.

— Или, как вариант, моему упорству... — подколол Поттер.

Драко сложил руки на груди и закатил глаза.

— Ты лучше бы вместо того, чтобы ворчать, присоединялся к моим упражнениям. Это может пригодиться, знаешь ли, — спокойно предложил Поттер, закончив с наклонами и приступая к приседаниям.

Драко не отрицал полезности этих занятий, но заниматься ранним утром был просто не в состоянии.

— Если бы ты занимался во второй половине дня, я бы подумал, а так — извини. Пойду попробую еще поспать, — сказал он и направился было в дом, но был остановлен Поттером.

— Я могу заниматься до обеда. Скажем, часов с двенадцати. Как тебе такое время? — спросил он, подходя к крыльцу.

— Оно меня устраивает значительно больше, чем шесть утра.

— И ты будешь заниматься со мной?

— Буду.

— Хорошо, жду тебя в двенадцать на этом же месте, — спокойно сказал Поттер.

С того дня начались их совместные тренировки. Порядком отвыкший от серьезных и длительных физических нагрузок Драко иногда думал, что Поттер решил его извести таким экзотическим образом. Но все равно каждый божий день, при любой погоде ровно в двенадцать часов выходил во двор, туда, где его встречал дружелюбный кивок лохматой поттеровской башки, и быстрый, оценивающий взгляд из-под челки. На этих занятиях Поттер не использовал никакой магии. Впрочем, он вообще старался не колдовать. Как-то не утерпев, Драко поинтересовался:

— А почему ты не колдуешь?

— Жду, пока восстановлюсь. Не хочу мешать естественному процессу, — спокойно ответил Поттер.

Со временем Поттер добавил к своим занятиям еще и пробежки и Драко, чтобы не отставать от него, присоединился. Занятия проходили в основном в молчании, впрочем, Поттер оказался вообще не самым разговорчивым человеком на свете. Пожалуй, только играя с сыном, он болтал не умолкая. Гермиона утверждала, что это вполне нормально для него, и примерно так он себя и вел до Азкабана. Нелюдимостью это не было, просто... если было нечего сказать — Поттер молчал, если его о чем-то спрашивали — отвечал спокойно, развернуто и вполне дружелюбно.

С каждым днем Драко все глубже понимал — этот Гарри Поттер не то, что разительно отличается от известного ему, нет. Он просто не имеет с ним ничего общего, ну разве что имя и некоторые элементы внешнего вида. Драко импонировало спокойствие и уверенность, которыми обладал этот знакомый незнакомец.

Иногда Поттер запирался в своей спальне и часами не вылезал оттуда. Чем он там занимался — никто не знал. Гермионе было любопытно, но она не спрашивала, ожидая, пока муж сам расскажет, а Драко периодически старался подсмотреть, но ничего не получалось.

Таким образом, в тишине и спокойствии прошло три месяца с момента их поспешного бегства из Ньюпорта, и переселения в Колорадо. Их никто не беспокоил, Гермиона передала друзьям, что с ней и Драко все в порядке, и чтобы они ни в коем случае не искали их.

В середине мая в в “Ежедневном Пророке” появилась небольшая статья, повествующая о смерти Гарри Джеймса Поттера в Азкабане. В статье рассказывалось, что заключенный скончался после длительной болезни. Болезнь описывалась длинно и путано, из расчета, что средний обыватель убоится множества специфичных терминов и предпочтет просто поверить репортеру. Гарри первым увидел эту статью и ржал над ней до икоты.

— Для покойника ты не плохо выглядишь, — прокомментировала заметку Гермиона.

— Вот и замечательно, — сказал Поттер. — Пусть я считаюсь умершим. Так даже лучше, но меня очень напрягает, что эта статья появилась в прессе только сейчас. Возможно она появилась на свет только потому, что меня отчаялись найти и таким образом пытаются спровоцировать меня или моих помощников к активным действиям. Впрочем, это можно только проверить.

— Как? — поинтересовалась Гермиона.

— Хороший вопрос, — сказал Поттер, и пристально посмотрел на Драко. — Драко, ты ведь владеешь оклюменцией?

— Ну, да, — ответил Драко, настораживаясь.

— И веритасерум тебе, как я понял, при определенных условиях, не страшен, верно?

— Допустим, — согласился Драко.

— Очень хорошо. А скажи мне, ты случаем не думаешь вернуться из своего, хм, отпуска к работе? У тебя ведь в Бостоне дело... а?

— Я верно понял твою идею? Ты предлагаешь мне устроить своеобразную разведку боем? — спросил Драко, изогнув вопросительно бровь.

— Ага, только это может быть действительно опасно. По этому важно действовать осторожно, не нарываясь, и соблюдая конспирацию. Переместишься через несколько точек в дом в Ньюпорте, поглядишь, что там твориться, оттуда в офис. Проконтролируешь, как идут дела, сообщишь сотрудникам, что ты вернулся из странствий и... Ну, в общем, ты понимаешь?

Драко задумался. Риск в поттеровском предложении наличествовал, но вполне оправданный. Проверка действительно была необходима и кроме него ее, по сути, никто выполнить не мог.

— Ладно. Когда?

— Да хоть завтра поутру. Только... Гермионе нужно будет поколдовать над тобой, прежде чем ты отправишься.

— Что ты задумал?

— Видишь ли, если вдруг тебя опять похитят, то не исключено, что допросом с веритасерумом дело не кончится. Ты, помнится, ссылался на то, что был у тебя перед Гермионой долг жизни, и твое свидание со мной в Азкабане было ею засчитано за отдачу этого долга. Так вот, закрытый долг жизни оставляет на маге очень специфичный и четкий отпечаток. И именно его Гермионе предстоит подделать.

— А это можно подделать? — удивленно спросила Гермиона.

— Подделка не обманет обязательства по настоящему долгу, но того, кто будет искать след этого долга — вполне. Еще, тебе нужно придумать, где ты был с ночи с 15 на 16 февраля и поверить в это настолько, чтобы быть готовым предъявить эти воспоминания, если к тебе применят легелименцию. Я не знаю, что тебя ждет, но предпочитаю перестраховываться.

— Помимо дома в Ньюпорте и офиса мне нужно где-нибудь появиться?

— Пока нет. А скажи мне еще, ты умеешь чувствовать магическую слежку?

— Ну, если на меня наложат следящие чары, я их почувствую.

— А если они наложены на дом, куда ты направляешься? Или если их наложат на какой-то предмет твоей одежды?

— Не знаю, если сильные чары — то, скорее всего да. Слабые — не уверен.

— Плохо.

— Гарри, а тебе не кажется, что у тебя приступ паранойи? — спросила Гермиона.

— Ну, и что? Это мне никогда не мешало, согласись? Это, любимая, не паранойя, это желание жить, при том жить долго, и по возможности счастливо. Думаю, Драко хочет того же. Поэтому моя обязанность по-максимуму предусмотреть все неприятности, которые могут его поджидать, и по возможности подстраховаться, — мягко ответил Гарри, и задумчиво продолжил: — Так вот, слежка...

Он уставился в потолок и некоторое время сидел молча.

Драко взглянул на Гермиону, та в ответ пожала плечами.

— Кажется, я придумал, вопрос получится или нет... Но попытаться стоит. Сейчас вернусь, — вдруг сказал Поттер и поднялся из кресла, куда-то направляясь.

Вернулся он быстро, и в руках у него была волшебная палочка.

— Мне нужен какой-нибудь предмет, который ты наденешь, Драко. Цепочка, браслет, кольцо, что-то такое. Я наложу на него чары, которые будут отслеживать следящие заклинания и если они будут замечены, то предмет будет немного нагреваться.

— Но если у меня обнаружится такой предмет, это будет подозрительно? — спросил Драко.

Поттер согласно кивнул и сказал:

— При попытке снять с тебя этот предмет кем-то чужим, даже другом, те чары, которые я наложу на него, бесследно исчезнут, так что это будет просто вещь. А понять, что это не простая, а заколдованная вещь, пока она будет на тебе, будет практически невозможно. Магии там чуть и твоя собственная магия замаскирует ее. Единственное “но” исходно предмет должен быть свободен от магии, то есть, например, родовой перстень, который ты носишь — не подойдет.

— А это колдовство не повредит твоему здоровью? — спросила Гермиона.

— Нет, я еще не до конца восстановился, но вполне достаточно не только для такого колдовства, но даже для небольшого боя. Для него и расход силы-то минимален, просто нужно тщание и умение.

— Часы подойдут? — спросил Драко.

— Если они не волшебные, то вполне, — ответил Поттер и Драко сходил в свою комнату за часами, которые обычно носил.

Принеся, он положил их на журнальный столик рядом с Поттером. Тот поглядел на них и, задумчиво почесав нос, принялся колдовать. В процессе колдовства он не произнес не звука, поэтому любопытная Гермиона могла только догадываться, что именно за чары он использует.

— Все, надень их, — сказал Поттер, закончив.

Драко застегнул браслет на руке и выжидающе посмотрел на Поттера, тот взмахнул палочкой и браслет нагрелся.

— Нагрелся, — сообщил Драко.

Поттер кивнул и еще раз взмахнул палочкой — браслет стал ледяным.

— А теперь стал очень холодным, — сказал Драко.

— Значит, получилось, — радостно сказал Поттер. — Когда греется — значит, на тебя или на твою одежду вешают следящие чары. Когда холодным становится, значит, в помещении, где ты находишься, есть такие чары. Также он будет реагировать на твое приближение к уже висящим следящим чарам самых распространенных типов. Еще, ты правша, поэтому берешь вещи обычно правой рукой и часы носишь на ней же. Если ты поднесешь руку к предмету, который является порт-ключом — то почувствуешь нечто типа слабого удара током.

Драко кивнул, а Поттер встал и подошел к нему.

— Протяни, пожалуйста, руку я сделаю, чтобы предмет работал только на тебе.

Драко протянул руку и Поттер коснулся браслета часов своей волшебной палочкой. Часы на мгновение вспыхнули, и Драко почувствовал, что браслет от них будто бы чуть сжал запястье.

— Все, готово, — сообщил Поттер, усаживаясь обратно в кресло и откладывая волшебную палочку.

— Ты очень... предусмотрителен, — сказал Драко вполне искренне.

— Жизнь заставила, и не люблю незапланированные перемещения, — отмахнулся Поттер и спросил: — Веритасерум на тебя не действует после пьянки, или после насильственного отрезвления?

— После пьянки, — с улыбкой ответил Драко.

— Значит, устроим пьянку, — совершенно серьезно сказал Поттер. — Гермиона, выпьешь с нами?

— Прямо сейчас? — спросила девушка.

— Нет, ближе к вечеру, — улыбнулся в ответ Поттер. — Сейчас, если Драко не будет против, я бы прогулялся и поглядел чего он ныне стоит в деле. Что скажешь, Малфой?

Драко пожал плечами и прищурился.

— Ты предлагаешь дуэль? — ехидно поинтересовался он.

— Ну, типа, — спокойно согласился Поттер. — Без непростительных и сильно калечащих, ага?

— Хорошо, — ответил Драко.

— О, я хочу это видеть! — заявила Гермиона.

— Ну, пойдем, посмотришь, — предложил Драко, а Поттер согласно кивнул.

Они втроем вышли на улицу, Гермиона устроилась на ступеньках крыльца, а Драко и Гарри заняли позиции друг напротив друга во дворе.

Противники поклонились друг другу и Гарри первым, едва завершив поклон, запустил в Драко первой серией атакующих заклинаний. Они были не сложными, но все до одного относились к разным типам и требовали для отражения применения разных щитов, либо ловкости и быстроты, чтобы вовремя убраться с линии удара. Часть заклинаний Драко успешно отбил, отчасти увернулся и, не медля, послал свою серию заклинаний. Так они не спеша перекидывались слабенькими заклятьями некоторое время, проверяя реакцию друг друга и приноравливаясь к манере ведения боя.

Драко стало скучно и, в следующую атакующую серию он вплел чары посильнее, Поттер спокойно отбился и запустил свою серию чар, тоже чуть сильнее. Пока бой шел совершенно на равных и был больше всего похож на вполне безобидное перекидывание мячика туда сюда. Наконец Поттеру это надоело, и он резко изменил рисунок боя, запуская в Драко длинную серию разномастных невербальных чар, часть из которых считалась “темными” и с этой минуты дуэль утратила черты лени и расслабленности, оба соперника начали выкладываться, стремясь победить. В ход шло все: скорость передвижения, арсенал используемых заклятий и контрзаклятий, неожиданные связки из разнотипных чар, где могли соседствовать безобидные веселящие чары и какая-нибудь тяжелая темная пакость. Наконец Гарри понял, что начал уставать и сделал жест, предлагающий окончание дуэли. Драко по инерции выпустил в него заготовленную серию заклятий, но они разбились об мощные поттеровские щиты.

— Спасибо за поединок, — подал голос Поттер, слегка склоняя голову в поклоне, и убирая волшебную палочку в чехол. — Ты достойный соперник.

Драко ответил на поклон и подошел к противнику.

— Петрификус Тоталус! — с мстительной улыбкой на губах сказал он.

— Протего! Экспеллиармус Виолентис! — спокойно отреагировал Поттер, ловко ловя волшебную палочку оглушенного Драко. — Фините!

— Без палочки? — удивленно спросил Драко, тряхнув головой.

— Ага, должны же у меня быть какие-нибудь козыри в рукаве, на случай вероломного нападения? — улыбаясь, спросил Поттер.

— Ты ждал нападения после окончания дуэли? — спросил Драко.

— Конечно. Я всегда жду нападения, ты забыл? Я ведь параноик и псих, ты ведь сам сказал, — ответил Поттер, пожимая плечами, и хитро поглядывая на удивленного соперника. — Да и то, что ты нападешь, было очевидно. Ты когда подходил — явно примеривался и держал палочку в позиции, из которой можно атаковать.

Драко смерил соперника оценивающим взглядом и протянул руку за своей волшебной палочкой и Поттер совершенно спокойно отдал ее владельцу.

— Гермиона, с тебя 10 кнатов за представление, — широко улыбаясь, сказал он, подходя к девушке все еще сидевшей на ступеньках.

— А? — непонимающе переспросила она.

— Не, ничего, — улыбаясь, ответил Поттер и повернулся к Драко. — Ты хорошо держался, но отсутствие боевой практики видно.

Драко раздраженно пожал плечами.

— А чего ты ершишься? Я не пытался тебя оскорбить, и если обидел, то прости, пожалуйста. Просто в реальном бою ты бы, скорее всего, был мертв, впрочем, как и я. Так что, если вдруг запахнет жареным тебе пока не стоит вступать в драку. Лучше убежать и вернуться сюда, чем быть убитым.

Драко, в силу своего устройства, не собирался ввязываться в открытое противостояние ни с кем, но поттеровские слова его задели. Не то чтобы он был не согласен с оценкой своих способностей в бою, оценка была вполне справедлива и умом Драко это понимал. Просто... откуда-то изнутри поднималось глухое раздражение на Поттера, который вел себя так, будто все знает, все умеет, все способен предусмотреть. В какой-то момент Драко поймал себя на мысли, что в предстоящей разведке хотел бы попасть в гущу драки, и ни за что не отступил бы с поля боя. Это было глупо и неосторожно, и Драко прекрасно это понимал, но внезапно проснувшийся дух противоречия громко заявлял о себе. Таких ощущений Драко не испытывал, пожалуй, чуть ли не со школьных времен и был крайне удивлен своему порыву.

Гарри, словно уловив раздражение Драко, заинтересованно наблюдал за бывшим врагом, словно бы пытаясь понять, что с ним происходит. Драко расправив плечи и выпрямив спину, первым ушел в дом и, закрыв за собой дверь, быстро прошел в свою комнату. Ему нестерпимо хотелось побыть одному.

Гермиона и Гарри остались на крыльце и переглянулись.

— Чего это он? — спросил Гарри, кивнув на закрывшуюся за Малфоем дверь.

— Ты похож на заботливую мамочку, собирающую свое ненаглядное чадо в Хогвартс в первый раз: с мальчишками не дерись, профессоров слушай, помни о том, что лестницы меняют направление, не попадайся Пивзу под руки, мы будем писать тебе сто раз на дню. Естественно он бесится. Я б тоже бесилась, честно скажу, — ответила Гермиона, усмехнувшись.

— Да? Не думал, что это так выглядит, — задумчиво сказал Гарри, усаживаясь рядом с девушкой. — Я просто беспокоюсь о нем и хочу чтобы он не пострадал.

— Ты беспокоишься о нем? Или о своем расследовании, о котором, кстати, ты мне так до сих пор ничего не рассказал? — поинтересовалась Гермиона.

Гарри задумался.

— И о том, и о том, — ответил Гарри. — О расследовании я тебе обязательно расскажу. Просто для этого должно прийти подходящее время.

— Интересно, и давно ты начал беспокоиться о Драко? — ехидно спросила Гермиона.

— По-моему, вполне нормально беспокоиться о благополучии могущественного союзника, ты не находишь? — ответил вопросом на вопрос Гарри.

— Ну да, ну да, — чуть улыбаясь, сказала Гермиона, поднимаясь со ступенек. — Пойдем в дом, думаю, Бен уже проснулся.

* * *

Гермиона поднялась из кресла слегка пошатываясь.

— Мальчики, я безобразно пьяна и пойду спать, ладно?

“Мальчики” переглянулись, кивнули, и девушка неровной походкой удалилась, сказав напоследок:

— Только не ссорьтесь.

Дверь за девушкой закрылась, и двое мужчин оставшись в гостиной одни, вновь переглянулись, и похожим жестом отсалютовав друг другу стаканами с янтарной жидкостью, выпили.

Драко смерил оценивающим взглядом собутыльника и неожиданно спросил:

— Поттер, а почему ты стал аврором? — в голосе слизеринца сквозило искреннее любопытство.

— В смысле? — переспросил Поттер.

— Ну, в прямом. Почему ты не пошел в профессиональный квиддич, или еще куда-нибудь. Почему именно аврорат?

— Может быть, я адреналиновый наркоман? — вопросом на вопрос ответил Поттер.

— Может быть. Но не думаю, что это было основным мотивом.

Поттер задумчиво посмотрел на собеседника и сделал глоток коньяка.

— Курить хочу, — жалостливо сказал он, обхватывая стакан обоими руками. — Думал, не буду прикасаться к этой пакости больше никогда... А вот на тебе. Выпил и дико хочется... Малфой, у тебя сигарет нету?

— Сигарет? Сделаем!

Драко решительно поднялся из своего кресла и куда-то вышел из гостиной. Через несколько минут он вернулся с пачкой сигарет и, протянув ее обрадовавшемуся Поттеру, умостился обратно.

— Вот. Травись на здоровье, — ухмыльнулся Драко. — Но ты так и не ответил на мой вопрос.

— Да отвечать то особо нечего. Просто... мне хотелось делать что-то действительно значимое, а служба аврора казалась мне именно таковой, — ответил Поттер, затягиваясь и щурясь от удовольствия.

— А сейчас кажется?

— Сейчас? Знаешь, наверное, если бы мне пришлось жить по-новой, но с нынешним опытом, я бы не пошел в авроры. Я бы путешествовал, рисовал, бездельничал, а потом когда решил бы остепениться — открыл бы в тихом маггловском районе антикварную лавку. Но при этом я не жалею о том, что стал аврором, ну разве что иногда. Редко. И когда крепко выпью.

— Антикварную лавку? — удивленно спросил Драко.

— Ага, а что?

— Нет, ничего. Просто... последние несколько лет одно из направлений моей деятельности — антиквариат.

Поттер весело рассмеялся.

— Чего ты ржеш?

— Ой! Не могу! Малфой занимающийся маггловским антиквариатом! — заливался смехом Поттер.

— И ничего смешного, — проворчал Драко. — Я не только маггловским антиквариатом занимаюсь, но и вполне магическими артефактами. В общем — мне нравится, а остальное не важно.

— Согласен, — перестав смеяться, сказал Поттер.

— Если бы не это занятие я, может быть, и спился бы вовсе после того как родители погибли. Мне было так хреново... А потом я влюбился, и чуть было не женился.

— А отчего не женился?

— Знаешь, это забавная история. За пару дней до свадьбы я вернулся вечером домой и нашел только записку от нее. Она написала, что слушать мой храп по ночам это совсем не то, о чем она всю жизнь мечтала и ушла. Нет, ты представляешь?! От МЕНЯ ушла женщина?!

— Бывает...

— Наверное, — согласился Драко. — В общем, потом я тоже попил не мало, но и на этот раз работа меня выручила. А потом случился ты со своими неприятностями. А как жил ты?

— Ну после той памятной ночи в Хогвартсе я заперся у себя и, возможно ты удивишься, но пил. Хреново мне было, знаешь, тоска такая, что хоть на стену лезь и кажется, что все, жизнь кончилась и, что самое обидное: кончилась неудачно. Пил много, правда, недолго. Пришла Гермиона, запустила в меня отрезвляющим заклятием, напоила антипохмельным и пинками заставила сдать ТРИТОНы вместе со всеми, а после них я, не долго думая, написал заявление в Академию. Меня приняли без проблем. А дальше... Да все как обычно в таких случаях: сначала первая учебная база, полгода там, потом вторая. Наш поток обучался по программе военного времени, поэтому уже летом 2000 я закончил обучение и после недельного отпуска вышел на работу. Потом было много-много работы, рейды, курсы повышения квалификации, опять рейды. Тяжело было, но я выжил. А потом все как-то пошло на спад, более-менее устаканилось. Я было расслабился, но тут начались странные вещи. Стали погибать люди из Ордена Феникса. Ничего противоестественного, но я насторожился, а следом пришла Джин со своим рассказом про маггла отдавшего концы в Мунго и я начал свое расследование. Ну, все дальнейшее тебе известно.

Мрачно усмехнувшись, Поттер допил содержимое своего стакана и протянул его собутыльнику, чтоб тот налил еще.

— Слушай, — спросил Поттер, наблюдая, как в стакан льется прозрачная темно-янтарная жидкость, — а почему ты меня все время Поттером называешь?

— А как тебя называть? — удивленно изогнув бровь, спросил Драко.

— У меня вообще-то имя есть, если ты забыл.

— Правда? — ехидно спросил Драко. — Может, мне нравится твоя фамилия?

Поттер фыркнул и пожал плечами.

— А может, я просто привык... — тихо сказал Драко.

— Вот это ближе к сути, — поддразнил его Поттер. — Предлагаю выпить на брудершафт и …

— На брудершафт пьют при переходе с обращения на “вы” к обращению на “ты”. А на “вы“ мы с тобой никогда и не общались.

— Ну а мы выпьем брудершафт и перейдем к обращению по имени, — упрямо гнул свое Поттер, подымаясь из кресла. — Вставай, Малфой, выпей со мной.

— Черт с тобой, Поттер, выпью, — сказал Драко, подымаясь и вставая напротив, — Но целоваться не буду!

Они переплели руки и выпили.

— Будешь, куда ты денешься? В конце концов — это традиция! — фыркнул Гарри, привлекая к себе Драко и прижимаясь губами к его губам.

То, что этот поцелуй не является формальным продолжением ритуала пития на брудершафт, стало очевидно с первой секунды. Драко был несколько смущен такой прямолинейностью и решительностью своего собутыльника, но поцелуй был не грубым, словно бы просящим, и Драко решил ответить.

Двое стояли, слегка покачиваясь посередь гостиной, и самозабвенно целовались, пристально глядя в глаза друг другу. В какой-то момент Гарри резко отстранился, высвободил руку, отошел к камину и отвернулся, уставившись на пламя. Драко спокойно уселся обратно в свое кресло и с любопытством воззрился на бывшего врага, ожидая дальнейшего развития событий, но ничего не происходило. Гарри стоял у камина, глубоко засунув в карманы штанов руки и слегка сгорбившись. В какой-то момент Драко не выдержал и решил прервать затянувшееся молчание:

— И что это было... Гарри? — поинтересовался он.

— А как ты думаешь? — буркнул в ответ Гарри.

— В данный момент я предпочитаю не думать, а спрашивать, — спокойно сказал Драко.

— И что ты хочешь услышать в ответ?

— Хм, туше! — фыркнул Драко.

Гарри вдруг развернулся, быстрым движением сгреб со столика, стоящего между креслами, свой стакан и пачку сигарет, и уселся на ковер спиной к огню и лицом к Драко. В полутьме гостиной рассмотреть выражение его лица против света было невозможно, и Драко несколько жалел об этом.

— Допустим, это было поцелуй, полагающийся по ритуалу брудершафта, — сказал Гарри, прикуривая и затягиваясь.

— Ага, а я наивный хаффлпафец, — ехидно сказал Драко, отпивая немного коньяка.

— А что, вполне себе. Или, может быть, тебе хочется, чтобы это было чем-то... большим? — поинтересовался Гарри, слегка исподлобья смотря на собеседника.

— Надо подумать, — растягивая слова, изрек Драко и слегка потянулся всем телом. — Что мы имеем? Я хоть и наивен, но не настолько, чтобы не различить формальный поцелуй от чего-то другого. Может быть, это было любопытство? — спросил он сам себя, и сам же дал ответ: — Может. Или, возможно, это была попытка смутить меня? Надо сказать странная и не слишком удачная. А, может быть, всенародному герою просто хотелось меня поцеловать? И может быть, хотелось этого давно? А? Что скажешь, герой?

— Может и хотелось, — пожав плечами, ответил Гарри. — Насколько я успел увидеть, ты не был особо против. Может быть, тебе этого тоже хотелось?

— Хороший вопрос, но ответа на него я, увы, не знаю.

— Ага, — просто согласился Гарри, наблюдая за выражением лица собеседника.

Под вполне обычной для Драко маской спокойствия было видно, что его обуревают какие-то не слишком понятные для Гарри чувства. Ему было очень интересно наблюдать за Драко, и он специально уселся так, чтобы видеть его лицо, при этом оставаясь в тени и теперь наслаждался открывшимся зрелищем. А посмотреть, определенно, было на что: Драко чуть хмурился и крутил в руках стакан, в котором плескались остатки коньяка, явным образом ведя внутренний спор сам с собой.

— Слушай, хм, Гарри, ты не находишь, что эта беседа какая-то … двусмысленная, что ли?

— Действительно дурацкий разговор, — ответил Гарри, поднимаясь с пола и подходя к креслу, в котором сидел Драко.

Подойдя вплотную, он наклонился над ним и, запустив руку в его волосы, легко поцеловал.

— Иногда мне больше нравится действовать, чем разговаривать, — сказал он, выпрямляясь, отходя и усаживаясь на прежнее место.

Драко задумчиво посмотрел на него и, поднявшись из кресла, устроился рядом.

— Мне тоже, — сказал Драко, снимая с Гарри очки и опрокидывая его на ковер.

Они целовались, нетерпеливо раздевая друг друга и борясь за доминирование. Внезапно остановившись и отстранившись Драко, который в этот момент практически лежал на Гарри спросил:

— Ты убежден, что происходящее сейчас... правильно?

— А не все ли равно правильно это, или нет? — спросил в ответ Гарри. — Ведь тебе нравится?

Драко кивнул.

— Мне тоже и я не намерен останавливаться, или ты струсил?

— Вот еще! — сказал ухмыльнувшись Драко, и продолжил прерванное занятие.

Слова стихли и комнату наполнили судорожные вздохи, стоны, звуки торопливых движений. Двое мужчин сплелись в объятиях, словно стремились стать одним целым, наслаждаясь близостью и страстью.

Проснувшаяся ранним утром Гермиона спустилась вниз и направилась на кухню. Чтобы попасть туда необходимо было пересечь гостиную, и девушка без задней мысли распахнула двери и вошла в комнату. Она чуть не вскрикнула от удивления увидев открывшуюся ей картину: на ковре перед камином, тесно обнявшись, мирно спали обнаженные Гарри и Драко и благостно улыбались во сне. Немного полюбовавшись на них, Гермиона призвала плед, укрыла им любовников и тихо прошла в кухню, улыбаясь сама себе. Ей было очень интересно, как они поведут себя, проснувшись в объятиях друг друга. Ведь не всегда то, что кажется нормальным и естественным на пьяную голову, кажется таким же на трезвую, а вчерашнее произошло явно не без участия алкоголя.

Не смотря на то, что девушка двигалась очень тихо, Гарри услышал ее шаги и проснулся. Проснувшись, он не сразу понял — где он находится и кто лежит рядом, тесно прижавшись. Гермиона скрылась за кухонной дверью и Гарри приоткрыл глаза. Первое, что он увидел — светловолосую голову, примостившуюся на его плече. После секундного замешательства вспомнился вчерашний вечер и сердце пропустило удар. “Мерлин мой! — подумал Гарри. — Я... и Малфой... Драко. Это ж сколько мы вчера выпили? Хотя, не важно. Но чем все это кончится — не понятно.”

Гарри лежал и рассматривал своего спящего любовника: с возрастом Драко стал даже краше, чем был в юности, черты обрели законченность и утратили угловатость. Кожа оставалась бледной, но ее покрывал легкий чуть золотистый загар. Гарри честно признался сам себе — Драко ему нравится, и ему было бы очень неприятно увидеть в его глазах неприязнь или презрение, когда тот проснется.

Рассматривая Драко, Гарри глубоко погрузился в свои мысли и пропустил момент, когда тот проснулся.

— Поттер, — сонным голосом сказал Драко.

— А? — переспросил Гарри.

— Давно не спишь?

— Не-а.

Драко потянулся всем телом.

— Мы так и уснули на ковре в гостиной. Надо же, страсти какие! Как мальчишки, — приподнимаясь сказал он.

— Выспался? — поинтересовался Гарри.

— Пожалуй, — согласился Драко. — Есть хочу!

Гарри с радостью понял, что рефлексии по поводу случившегося не будет и улыбнулся.

— Так кто мешает? Гермиона, полагаю, сварганила что-нибудь...

— О... Она нас видела? — спросил Драко.

— Ага.

— Ладно. Итого — сейчас завтрак, душ, и я отправляюсь в Бостон, так?

— А может ну его? — предложил Гарри.

— Да нет, это и вправду нужно сделать. И мы оба это понимаем. Кстати, у тебя какие линзы в очках?

— Пять с половиной диоптрий, а что?

— Ты контактные линзы когда-нибудь носил?

— Да.

— Ну вот, значит еще проще — напишешь какие, а я зайду где-нибудь в оптику и куплю тебе. Ты со своими дурацкими очками очень приметен. А рано или поздно тебе надо будет выбираться отсюда.

Гарри кивнул и благодарно поцеловал Драко в уголок рта.

— Спасибо, — шепнул он, отстраняясь.

— Да не за что, чучело, — фыркнул Драко, поднимаясь с ковра. — Давненько я у камина не просыпался, однако...

Драко утопал в душ, а Гарри натянув на себя штаны отправился на кухню.

— Доброе утро, Гермиона, — поздоровался он.

— Привет! — отозвалась девушка. — Завтрак?

— С удовольствием, — улыбнулся ей Гарри.

— Вы с Драко весьма живописно смотрелись, — сказала Гермиона наливая ему кофе.

— Ага, черное с белым смотрится дивно, — ухмыльнулся Гарри, делая глоток кофе.

— А я, между прочим, не шучу.

— А я тоже.

В кухню ввалился Драко.

— Тут кофе наливают? — спросил он с порога.

— Ага, но не всем, а только отличившимся, — подколол его Гарри.

— И кто считается отличившимся?

— Ты, определенно, считаешься, — утешила Драко Гермиона и протянула полную чашку.

Гарри сидел за столом задумчиво ковыряя омлет вилкой.

— Ты чего такой смурной? — спросила его Гермиона.

— Я не смурной, я задумчивый, — ответил он, придвигая к себе стопку “Ежедневных пророков”.

Он рассеяно пробежал глазами статью, сообщавшую о его смерти, пролистал номер с этой статьей от корки до корки, потом проглядел предыдущий, и еще один.

— Что ты пытаешься в них вычитать? — поинтересовался Драко.

— Не знаю. Знал бы — вычитал бы уже. Просто мне как-то не спокойно.

Гермиона посмотрела на него долгим взглядом и вздохнула.

— Не нравится мне это твое “не спокойно”, — сказала она. — Обычно это ничем хорошим не заканчивается.

Гарри пожал плечами и продолжил изучение газет.

— Знаешь что, Драко, — сказал он через некоторое время. — Пожалуй, не ходил бы ты сегодня никуда. И завтра. Мне кажется, стоит выждать некоторое время.

— Чего выждать?

— Без понятия. Может быть, у меня обострение паранойи, а может быть, и нет... Но вообще, по наблюдениям, “Пророк” это голос министерства. Схематично дальше все может выглядеть так: публикуем в газете статью о смерти Гарри Поттера, а потом внимательно следим за реакцией.

— Чьей? — спросил Драко.

— Ну, в частности, твоей. А на самом деле — всех, кто был хоть как-то связан с рекомым Поттером.

— Зачем? — спросила Гермиона.

— Ну министерству, думаю, хорошо известно, что я не умер, а умудрился сбежать. Сбежав я должен был бы обратиться за помощью к кому-нибудь. Логично?

Гермиона кивнула.

— И я думаю, что вполне логично. А раз так — то по действиям моих знакомых можно пытаться определить — связывался я с ними или нет. А Драко сейчас однозначно находится под подозрением, как организатор этого побега.

— Тогда мне тем более надо идти, — сказал Драко.

— Это может быть опаснее, чем нам тут кажется, — сказал Гарри.

— Мое долгое отсутствие должно выглядеть подозрительно. Все-таки задвинуть дела так надолго для меня очень не свойственно. И чем дольше я не появляюсь, тем подозрительнее это выглядит.

— Тоже логично, — согласился Гарри.

— Риск, безусловно, наличествует, но в любом случае, мне нужно показаться на людях. И еще мне нужно по-новой связаться с человеком, который сделает для тебя маггловские документы. В конце концов, мы что, зря пьянку вчера устроили?

Гарри закатил глаза.

— Мое дело изложить мои сомнения, а решение идти или нет — принимать только тебе. Это ты своей задницей рискуешь в этом походе, а не я, — мрачно сказал Гарри.

— Я в курсе, но спасибо за предупреждение, — ответил Драко. — Я иду. Сей час доем, приведу себя в божий вид и отправляюсь. Ты пока напиши параметры для линз.

— Ладно, — согласился Гарри.

Через полчаса Драко собрался и аппарировал кружным путем в свой бостонский офис.

Хлопок аппарации и Драко исчез, отправившись на разведку. Гарри задумчиво стоял на крыльце, смотря на то место, где только что находился блондин и его чувство опасности вопило как книзл, которому наступили на хвост.

— Гарри?.. — нерешительно позвала Гермиона.

Гарри обернулся к жене и рассеяно улыбнулся.

— А?

— Пойдем в дом. С Малфоем все будет хорошо.

Гарри кивнул, и нехотя сдвинувшись с места, прошел вслед за Гермионой в распахнутую дверь. Ощущение надвигающейся беды давило, стучало в висках, расплывалось в воздухе неясным маревом. Драко попадет в беду. В эту минуту Гарри ощущал это столь же ясно, как запах кофе все еще витающий по дому.

— Гермиона, ты ведь была в малфоевском офисе?

— Конечно, — ответила девушка, отпуская Бена ползать по полу гостиной.

— Сделай порт-ключ, пожалуйста, но не прямо в офис, а куда-нибудь поблизости. Я не хочу попасть под шальное заклинание.

Гермиона открыла было рот, чтобы начать возражать, но Гарри решительно пресек готовый сорваться с губ поток возражений:

— Не спорь, просто сделай, что я прошу, поверь, так нужно. Я чувствую опасность. Ты ведь не хочешь, чтобы он умер, правда? А я подстрахую.

Гермиона покачала головой.

Гарри быстро поднялся в свою комнату и переоделся. Не стесняющие движений брюки, неброская рубашка, легкий джемпер, обувь с мягкой подошвой, волосы собрать в хвост, чтоб не мешали, волшебная палочка, мантия невидимка. Одевшись, Гарри спустился обратно в гостиную.

— Гермиона, где в доме хранятся зелья?

— В кухне дальний от входа шкафчик.

— Там все?

— А что конкретно тебе нужно? — поинтересовалась Гермиона.

— Не знаю точно, но когда увижу, думаю, пойму — пригодится или нет. Но точно нужен комплекс по оказанию первой помощи при Круцио и ранах.

— Это лежит в кухне, где я сказала. Остальное сейчас принесу.

Гермиона позвала домовика и попросила его приглядеть за Беном, а сама отправилась наверх. Гарри ушел на кухню и вытащил коробки с ровными рядами флакончиков.

“Обезболивающее, тонизирующее, кроветворное — этого мало, но за неимением большего — сойдет. Святая Моргана! Как же мы беспечны! — размышлял он, перебирая флаконы и выставляя на стол то, что по его мнению могло понадобиться. — Ладно, если выберемся из сегодняшней передряги засяду варить все необходимое, — пообещал себе аврор, складывая коробки на место.”

Наложив на стеклянные флаконы чары неразбиваемости, Гарри уменьшил их и распихал по карманам. Гермиона с парой ларцов вошла в кухню и поставила их на стол перед Гарри.

— Вот. Все, что есть в доме, — сообщила она.

Гарри кивнул и принялся за изучение содержимого ларцов. Единственное, что он нашел там полезное — три флакона с многосущным зельем и он очень им обрадовался. Засунув все три флакона в карман, Гарри попрыгал, чтобы убедиться, что ничего не позвякивает и обратился к Гермионе:

— Порт-ключ сделала?

Гермиона кивнула ему и протянула лист бумаги.

— Порвешь и он активируется. Половинки моментально рассыплются в пыль, отследить можно, но тяжело.

Гарри одобрительно хмыкнул и сложил лист в карман рубашки.

— Я вернусь, — уверенно сказал он любимой. — С Драко. Все будет хорошо.

Гермиона грустно кивнула и попыталась улыбнуться. Она знала: все, что ей сейчас остается это ждать. Убедить Поттера сидеть смирно не удастся ни за что, он уже принял решение и теперь нацелен на его реализацию, как стрела пущенная из лука.

— Береги себя, — сказала Гермиона.

— Конечно, дорогая.

Гарри мягко улыбнулся Гермионе, поцеловал ее в щеку и выйдя на крыльцо дома, аппарировал.

Особого плана действий у него не было, но он точно знал, что для Драко его помощь может оказаться не бесполезной. Целуя Гермиону в щеку он мягко и очень осторожно извлек из ее памяти все, что она знала об месте, куда он сейчас направлялся. Действие совершенно незаконное, но сейчас необходимое.

Переместившись в узкий проулок около храма, который он помнил по его с Драко перемещению во время бегства из Ньюпорта, Гарри активировал порт-ключ и оказался в темном закутке офисного здания. Завернувшись в мантию-невидимку, он прислушался. Все было тихо. Так как перед уходом Гарри покопался в памяти Гермионы, он не плохо себе представлял план здания, в которое попал, еще раз оглядевшись по сторонам, он уверенно двинулся в сторону дверей офиса Малфоя.

Дверь была приоткрыта, и у Гарри замерло сердце: неужели опоздал?!

Из за двери не раздавалось ни единого звука и это было еще более подозрительно. Сотворив невербальное заклинание, определяющее наличие магической активности, Гарри мысленно выругался — вокруг здания был раскинут антиаппарационный щит, а комната за дверью была защищена заглушающим и магглоотпугивающим заклятиями. Моментально собравшись, Гарри стукнул себя волшебной палочкой себе по макушке, накладывая дезилюминационные чары, окружил себя несколькими защитными щитами и тихонько скользнул в приоткрытую дверь.

На полу в приемной офиса корчился от боли Драко. В комнате находилось еще двое. Один стоял прислонившись к секретарскому столу и с брезгливой миной на лице, второй стоял над Драко, нацелив на него свою волшебную палочку. Волшебники, казалось, не заметили появления нового человека в комнате и продолжали свои занятия.

Волшебник, стоявший над Драко, прервал действие заклятья, и склонился над затихшим Малфоем.

— Какой упорный аристократик, — проворчал волшебник, опирающийся об стол. — Вилен, покажи нашему упорному другу, что-нибудь... этакое, будь любезен. Круцио, это чересчур прямолинейно.

Волшебник, стоящий над Драко усмехнулся и Поттера передернуло от этой усмешки — усмехавшийся явным образом получал удовольствие мучая свою жертву.

— Может быть, ему что-нибудь отрезать? — предложил он, доставая из складок мантии длинный, тонкий нож.

— Может и отрезать, но позже. Попробуй на нем Апис Кребер, думаю, ему понравится, — отозвался его собеседник.

Поттер стоял едва дыша и молясь, чтобы так и продолжать оставаться незамеченным хотя бы до того момента, пока он не решит, что же делать.

— Апис Кребер! — воскликнул пытающий Драко волшебник.

Драко скорчился в очередном приступе боли и страшно закричав, свернулся плотным клубком. Его вопль больно ударил по барабанным перепонкам Поттера, и он мягко оттолкнувшись от стены, у которой стоял, запустил невербальным Ступефаем в стоящего у стола волшебника. Волшебник, мучивший Драко удивился и моментально прервав пытку швырнул заклинание в то место где секунду назад был Поттер, но в следующее мгновение сам упал, сваленный вторым Ступефаем. Оглушив противников Поттер быстро связал их заклинанием, после этого опустился на колени рядом с поскуливающим от боли Драко.

— Малфой, Драко, — позвал он его, разворачивая любовника из плотного клубка в который тот свернулся и доставая из карманов зелья, которыми предусмотрительно запасся.

— Поттер? — удивленно спросил Драко, узнав голос.

— На, — сказал Гарри, протягивая Драко флакон с обезболивающим.

— Что? — спросил Драко.

— А, черт! — выругался Гарри, снимая с себя мантию невидимку и дезилюминационные чары. — Вот, обезболивающее.

Драко попытался взять флакон и выпить из него зелье, но руки ходили ходуном, и Гарри отобрав у него флакон, приставил его к губам Драко. Тот сделал глоток и прикрыл глаза, ожидая пока зелье подействует.

— Пей еще, — сказал Гарри. — Одного глотка после Круцио мало.

Драко послушно глотнул еще.

— Как ты? — спросил Гарри через некоторое время.

— Жить буду. Как ты тут оказался? — спросил Драко, подымаясь с пола и подбирая свою волшебную палочку.

— Порт-ключом, — буркнул Гарри, рассматривая волшебников лежащих без сознания. — Ты их знаешь? — поинтересовался он у Драко.

— Вот этого — знаю, — ответил Драко кивнув в сторону волшебника, который до того как упасть стоял опершись на стол. — Это Малькольм Фиерс.

— Кто он? — спросил Гарри.

— Совершенно не примечательный на первый взгляд типчик.

— А на второй? Драко, рассказывай уже, ну что, я из тебя по слову буду вытягивать?

— Да нечего мне рассказать особо, — буркнул Драко и уселся на стол. — Я о нем почти ничего не знаю. Муженек моей безумной тетки считал его финансовым гением, в лицо я его видел один раз, у Лестранжей. Отец говорил, что у Фиерса какой-то мутный бизнес в европе.

Гарри задумался.

— Интересно. И что этот бизнесмен хотел от тебя?

— Не поверишь, но он интересовался тобою, — ответил Драко. — Спрашивал меня не видел ли я тебя последнее время, не знаю ли я где ты сейчас находишься. Попытался применить ко мне легилименцию, но силенок пробиться к настоящим воспоминаниям у него не хватило. Веритасерума у них походу не было, посему они решили попытаться силой выудить из меня чего-нибудь полезное.

Гарри кивнул.

— А вот этого, кажется, знаю я, по-моему, его фотографию я видел где-то — задумчиво проворчал Гарри, слегка пнув второго волшебника, и погружаясь в воспоминания. — Если я правильно вспомнил — это Вилен Реглор, он был аврором-стажером во Франции и считается мертвым несколько лет, магглорожденный, учился в Шармбатоне, старше нас года на три. Гибель группы, в которой он находился, была громким делом три с половиной года назад. Было бурное расследование, хвосты расследования привели в Англию, от того я немного в курсе. И что может связывать бизнесмена и, гм, труп аврора-стажера? — сам себя спросил Гарри.

Он присел на корточки рядом с Реглором, быстро и профессионально обшарил его, выкладывая на пол содержимое карманов.

— Так, так... Аврорский значок, документы на имя Мортимера Фрэнсиса, немного денег, стандартный набор аптечки, это уже интереснее: записная книжка и непонятная коробочка. Не густо, — проворчал он, вставая и подходя к Фиерсу, чтобы обыскать и его.

Ничего противозаконного, впрочем, не нашлось.

Драко сидел на столе и отрешенно наблюдал за действиями Гарри.

— И что будем делать с этими красавцами? — поинтересовался Драко.

— Нам надо бы узнать кто их послал. Вряд ли они пришли сюда сами, так ведь? Убивать их нельзя, хорошо, что у меня получается крайне качественный Обливиэйт... Начнем, пожалуй, с Реглора, — сказал Гарри возвращаясь к мучителю Драко и приводя его в чувства.

— Не убивайте меня, я вам не враг! — выпалил Реглор, придя в себя и увидев стоящего над собой Поттера.

Поттер вопросительно изогнул бровь и кинул на связанного заклинанием волшебника оценивающий взгляд.

— Мы искали вас, чтобы защитить! — почти прокричал Реглор, дергаясь в своих путах.

— Вот это новость! — восторженно констатировал Гарри. — А подробнее?

— Вы наш символ! Наш вождь! Чистокровные заключили вас в Азкабан, но мы узнали, вы сбежали! И мы искали вас! — подобострастно зачастил пленник.

Гарри непонимающе посмотрел на Драко. Драко вернул не менее непонимающий взгляд и пожал плечами.

— Чей-чей я вождь? — ничего хорошего не предвещающим тоном поинтересовался Поттер.

— Этот чистокровный не хотел сказать нам где вы... — начал пленник.

— Нет. Так не пойдет, ничего не понимаю из твоего лепета, — проворчал Гарри и произнес: — Легилименс! — вламываясь в чужое сознание.

Блока у Реглора не было и в помине, и Гарри погрузился в его воспоминания, словно нож в мягкое масло. Драко наблюдал сидя на столе за меняющимся лицом Гарри и пытался посчитать, что же он там видит. Сосредоточенное лицо бывшего аврора приобрело выражение крайнего удивления, недоверчивости и такой брезгливости, будто Поттер поедал флоббер-червей. Через несколько минут Гарри отпустил свою жертву и совершенно ошарашенно уставился на потерявшего сознание человека.

— Что там? — спросил его Драко, начиная беспокоиться: Поттер выглядел так, будто его немедленно вывернет.

Гарри махнул ему рукой, показывая, что не готов общаться. Помассировав виски, он подошел ко второму пленнику и привел его в чувство.

— Легилименс! — сказал Гарри, как только Фиерс пришел в себя.

— Дементорово семя! — выдохнул он закончив свои изыскания. — Малфой, ты можешь шевелиться?

Драко согласно кивнул.

— Хорошо. Сейчас мы покинем твой офис, я поменял этим красавцам воспоминания так, что они не вспомнят ни о тебе, ни обо мне. Я внушил им, что они пили в кабаке и делали это весь вечер, а потом отправились по девочкам. Я б их с удовольствием убил, но не думаю, что это поможет... Мордред и Моргана! Как все неудачно! Куда бы их деть?

— Трупы? — деловито спросил Драко, подходя к Гарри и внимательно наблюдая за ним.

— Нет. Живых. Так чтобы они там оклемались и отправились хоть к мерлиновой бабушке! — резко ответил Гарри.

— Ну, тут недалеко есть парк, — предложил Драко. — Уже вечер, там нет никого и я знаю пару беседок в глубине.

Гарри задумался и кивнул.

— Подойдет. Бери одного, я второго. Оба будут без сознания довольно долго. О, еще — у тебя тут алкогольное что-нибудь есть? Надо чтобы у них в крови был алкоголь. И много.

— Виски, водка, брэнди, ликер? — спросил Драко, открывая дверь в свой кабинет.

— Водка.

Драко подошел к бару, выудил бутылку водки и опустив ее в карман, вышел из кабинета. Поттер стоял над двумя бесчувственными волшебниками зябко обняв себя руками и покачивался с носка на пятку. Услышав за спиной шаги Драко он тихо сказал:

— Подбираем и идем. Дезилюминационные чары наложи на себя и на него.

Они перетащили в глухой уголок парка двух волшебников, все еще находящихся без сознания, и удобно устроили их на лавочке. Гарри подобрал с земли два камешка и трансфигурировал их пару в непонятных предмета.

— Где, говоришь, та водка? — спросил Гарри, протягивая руку.

Драко вынул из кармана бутылку и отдал ее Гарри, тот свинтил крышку и стал производить странные манипуляции с бутылкой и штуками, которые создал из камешков.

— Что ты делаешь? — с любопытством спросил Драко.

— Делаю так, чтобы они были действительно пьяны. Немножко водки прямо в кровь и они будут в стельку. И завтра любой колдомедик это с легкостью выяснит.

Гарри задрал рукав рубашки ближайшего к нему пленника, и немного повозившись над его рукой, прошептал заживляющее заклинание. Точно также он поступил со вторым, после чего испепелил созданные им штуковины и поглядел на Драко.

— Теперь нужно уходить отсюда. Аппарировать сможешь? Объясню все дома, хорошо?

Драко кивнул.

— Аппарируем. Через две активные точки, ага? Не на крыльцо, а к границе твоих владений, ну там, на дороге.

Драко согласно кивнул и аппарировал.

Через несколько минут они встретились.

— И что ты выяснил? — спросил Драко, морщась от неприятных ощущений в организме.

— Пойдем, я тут бревно видел, посидим, поговорим. Не хочу беспокоить Гермиону.

И они подошли к бревну и Гарри обессиленно опустился на него.

— Ты знаешь что-нибудь об организации магглорожденных волшебников, борющихся за свои права? — спросил Гарри, прикуривая.

— Первый раз слышу.

— Аналогично. А оказывается такая есть. Представляешь? И эта организация считает меня своим лидером! Мать их так! Они считают, что в современном магическом обществе магглорожденные подвергаются гонениям и все зло этого мира идет от чистокровных.

— Эй, погоди, не так быстро. Это ты видел воспоминания, а я-то нет! Ты по порядку излагай.

— По порядку? Что ж, можно и по порядку, но проще показать. Ты же владеешь легелименцией? Я уберу блок, а ты посмотришь.

— Хорошо. Готов? — спросил Драко оборачиваясь к Гарри и прицеливаясь волшебной палочкой. — Легилименс!

Перед его глазами замелькали картинки вытащенных Гарри воспоминаний: сумрачный зал в каком-то непонятном месте, множество людей в серой одежде смотрят на трибуну, с которой пламенно вещает совершенно невзрачный субъект. Человек этот многословно, экспрессивно и очень убедительно рассказывает про злодеяния, совершаемые чистокровными волшебниками, про то, что чистокровные гребут деньги лопатой, тогда как магглорожденные вынуждены довольствоваться крохами. Чистокровным достаются ведущие должности везде. Чистокровные затеяли последнюю войну, и так далее и тому подобное. Таких собраний Драко увидел несколько, тексты немного отличались, ораторы были разными, но суть и смысл был всегда один — чистокровные волшебники должны быть уничтожены!

Драко резким взмахом оборвал заклинание и ошарашенно уставился на Гарри.

— Это что? Воландеморт только наоборот?!

— Ага, — согласно кивнул Гарри.

— И... Что с этим делать?

— Понятия не имею. Мерлинова борода, это же... бред! Дикость! Какая разница какая кровь течет в жилах волшебника?!

— Не скажи. Разница — есть! — убежденно сказал Драко.

— Малфой, иди ты со своими …

— Не пойду. Ты как будто с луны свалился. Разница и правда есть! В силе волшебника, в количестве знаний, в традициях. Это важно!

— Бред!

— Нет, не бред!

— Ну я полукровка, и что, хочешь сказать, что я сильно слабее тебя? Или, скажем Гермиона — вообще магглорожденная, и что?

— Я бы очень внимательно занялся изучением твоей и Гермиониной крови, прежде чем это утверждать. По силе своей магии вы выше на порядок чем любой полукровка или магглорожденный. И это всегда было подозрительно. Во всяком случае лично меня занимал этот вопрос, но к сожалению ответа на него у меня не было, хотя бы потому, что ни ты ни Гермиона не согласились бы на исследование.

— Погоди. Теперь ты — внятнее и подробнее?

— Сравни сам, насколько отличаются твои возможности от возможностей любого полукровки или магглорожденного, скажем, из Гриффиндора? Неужто ты настолько слеп, чтобы не понимать — твои способности куда выше? Тебе всегда удавались овладеть заклинаниями быстрее чем им. И твои заклинания всегда были мощнее. Твое Протего я лично очень хорошо помню.

— Но моя мама...

— А что ты знаешь о своей маме, кроме того, что тебе рассказал Дамблдор? Помимо этого чистокровность... Это не только способности. Это традиции, репутация, честь рода, которую надо поддерживать. Ни один чистокровный не измажется о продажу магических зелий магглам. Знаешь почему?

Гарри помотал головой.

— Мы помним, что такое инквизиция. Мы помним это памятью крови, памятью рода! Мы блюдем статут о секретности, хотя бы потому, что боимся повторения этого ужаса. В отличие от магглорожденных. За Темным Лордом чистокровные семьи пошли отчасти потому, что он одной из своих целей объявлял жесточайшее соблюдение этого закона.

— Но, Драко, есть такая штука — генетика, знаешь? Ты понимаешь, что если в так называемую чистую кровь не добавлять свежей, то просто начнется вырождение?

— Не возражаю, поэтому чистокровные волшебники все-таки женились и женятся на полукровках или даже на магглорожденных. Но не чаще чем раз в пять поколений. Это закон!

— А Воландеморт...

— Темный Лорд сошел с ума вследствие своих экспериментов с бессмертием, так может случиться с любым волшебником, впрочем, с полукровкой — быстрее, чем с чистокровным. А он был полукровкой. До того, как он двинулся, в его политике было рациональное зерно, поверь мне. Неужели ты думаешь, что за ним бы пошло столько умнейших и талантливейших волшебников, если бы этого самого боггартова зерна не было?

— Ничего не понимаю, — устало констатировал Гарри.

— А чего тут понимать-то? — спросил Драко.

— Как определить насколько чистая кровь у волшебника? — спросил Гарри.

— Ну есть специальные артефакты, есть зелье, есть ритуал.

— Прекрасно. У тебя есть такой артефакт? Зелье? Или, может быть, ты знаком с ритуалом?

— Есть и то, и другое. И ритуал мне вполне знаком.

— Еще лучше. Тогда я хочу проверить. Себя, для начала. Потом Гермиону.

— Зачем? Ты же считаешь, что чистота крови не имеет значения.

— Ради интересу, — мрачно буркнул Гарри. — Как-то не верится мне в это все. Ну, допустим, ты прав. Но это никак не помогает ответить на актуальные вопросы: кто продает зелья магглам, что происходит в министерстве, и что делать с этими поборниками грязноты крови. Как думаешь, каков процент полукровок и магглорожденных в общем количестве волшебников?

— Полукровок примерно половина от всех волшебников. Еще четверть — магглорожденные, во всяком случае, в нашем королевстве — это так, — немного подумав, ответил Драко.

— То есть от всего магического общества британии чистокровных магов четверть?

— Да, — согласно кивнул Драко.

— А откуда у тебя эти цифры и насколько они точны?

— Ну примерно такие пропорции были всегда... Точности никакой, но примерно — так все и обстоит.

— Получается, полукровок больше всего?

— Да, и это естественно. Смотри: допустим, он магглорожденный, она тоже, у них рождается ребенок. Ребенок получается полукровка первого поколения.

Этот ребенок женится на такой же полукровке (то есть родители его жены были магглорожденные оба), получается малыш-полукровка второго поколения.

Ребенок, получившийся в результате их брака, в свою очередь, находит себе невесту с такими же параметрами крови (родители — полукровки, бабушка и дедушка по обоим линиям — магглорожденные) — получается полукровка третьего поколения.

Короче через пять итераций браков полукровок одного поколения — получится чистокровный ребенок первого поколения в этом роду. Он будет чистокровен по параметрам и свойствам магии. Но такие фамилии, образовавшиеся сейчас, будут отличаться от древних чистокровных фамилий и традициями, и силой.

Если полукровка женится на чистокровной — он по сути войдет в более сильный род. Допустим, у моих родителей родился бы не сын, а дочь. Ее выдали бы замуж за полукровку четвертого, или, в крайнем случае, третьего поколения. При таком раскладе, ее муж обязательно взял бы фамилию Малфой, таким образом, войдя в род Малфоев. Их ребенок — был бы по силе магии чистокровным Малфоем. Мне повезло, я могу взять в жены любую женщину, потому, что пять поколений назад в род Малфоев вошла полукровка четвертого поколения. Мой сын должен будет выбрать себе чистокровную спутницу жизни. Ну и так далее. Уловил идею?

— Как все не просто... — вздохнул Гарри.

— Жизнь вообще довольно сложная штука, — улыбнулся Драко.

— Ну, ладно. Допустим это все так, но чем твой сын будет отличаться от сына магглорожденных или полукровок?

— Силой магии в первую очередь. Во вторую — я передам ему с кровью память всего рода. Это сложно объяснить, но я попытаюсь. Ему будет проще учиться, он будет не сколько изучать заклинания, сколько вспоминать их. У каждого рода есть специфические области магии, в которых род наиболее силен, и мой сын получит это в наследство, так же, как получил я.

— Вспоминать?

— Ну да. Я когда учился в Хогвартсе многое, как будто, помнил.

— Гм, я тоже! — удивленно смотря на Драко, сказал Гарри.

— Тогда ты понимаешь, о чем я говорю. Такие воспоминания — это память крови. Поттеры всегда славились мощной защитной магией. И ты — настоящий Поттер в этом плане.

— А ментальная магия?

— Точно также передается с кровью. И откуда она у тебя в таком объеме — это для меня пока загадка. У Поттеров этот вид магии никогда не был сильной стороной, окклюменция им давалась на среднем уровне, насколько я помню. А об их способности легилиментов даже анекдоты были. Принцы, например, прирожденные легилименты и окклюменты, Снейп — наполовину Принц и в полной мере владел этим даром.

— Я ломал блок Снейпа, — тихо сказал Гарри.

— Правда?! — удивленно воскликнул Драко.

Гарри кивнул, и закурил очередную сигарету.

— То, что чистокровные занимают ключевые должности, это естественно. Тут действует принцип — у кого магическая сила больше, тот и рулит. Куда магглорожденному тягаться с чистокровным? И даже с полукровкой, — сказал Драко смотря в даль. — Но это никогда не считалось чем-то плохим... Это нормальное явление, как структура власти. Есть король, есть дворяне, есть мещане и есть крестьяне. Каждый занят своим делом. Кто-то государством управляет, кто-то коров пасет. И то и то — нужные занятия. А эти... назвавшие себя твоими последователями, пытаются нарушить естественный ход вещей, так же, как нарушал его Темный Лорд. Только с другим знаком.

— Разница только в том, что в случае с Темным Лордом, проблема оказалась исчерпана, когда я его грохнул. А тут... Самоубийство не спасет. Они считают меня чем-то вроде иконы и не важно есть я во плоти среди них или нет.

— Проблема не была исчерпана, — грустно сказал Драко.

— Почему это?

— Потому, что до сих пор не восстановилась традиционная вертикаль власти.

— Не понимаю.

— Короля нет. Дворянство, мещанство и крестьянство есть, а короля — нет.

— Но министр...

— Министр не может исполнять эту функцию. Это выборное или назначаемое лицо, по сути — министр это управляющий. Король — это соответствующая кровь. Род, идущий от Мерлина и являвшийся королевским родом, прервался почти восемьдесят лет назад. Это достаточно мутная история, но так или иначе: Арес Моэльмуд и его родители были убиты в маггловской перестрелке в Германии, где они в тот момент находились. Ему было полтора года и наследников, как понимаешь, он не успел оставить.

— И что? Насколько я помню маггловскую историю, если королевский род прерывался, дворяне выбирали себе нового короля, или приглашали короля из другого королевства. Что мешает волшебникам поступить точно также? Избрать нового короля из древнейшего рода и вся недолга.

— Ну, собственно выбрать нового короля и пытаются последние восемь десятков лет, но так до сих пор и не пришли ни к какому определенному результату. А позвать иностранного короля идея то ли не приходила в голову, то ли это как-то обусловлено специфичностью королевской магии, которая должна быть связана с местностью, которой он правит, точнее я просто не знаю.

— А в чем проблема выбора нового монарха?

— Не могут достоверно установить какой именно из чистокровных родов древнее. В жилах Темного Лорда текла кровь очень древнего и уважаемого рода — Слизеринов, еще и поэтому чистокровные пошли за ним.

— Итого, что мы имеем? По-твоему, получается, что все наши проблемы именно в отсутствии короля? Верно я уловил идею?

— Верно, — согласно кивнул Драко.

— Чудно, но совершенно не отвечает на вопрос, что же делать. И данных маловато. В общем, план действий таков: сейчас мы идем домой, тебе все-таки досталось и думаю обезболивающего зелья маловато, это раз. Два: понадобится вся литература, которую мы сумеем найти по свойствам и особенностям королевской власти и королевской магии — мне нужно досконально понять, как все это работает. За анализ этой литературы я посажу Гермиону, она умная, читать любит, вот пусть пользу приносит. А тем временем мы с тобой займемся вычислением того, кто именно стоит за продажей зелий магглам. Плюс к тому я хочу, чтобы ты в ближайшее время проверил меня на чистоту крови, — бодро сказал Гарри, поднимаясь с бревна, на котором они сидели. — Кстати, Гермионе о том, что с тобой произошло, расскажу я. Рассказ будет не полным и без подробностей, ты постарайся невзначай не наговорить ей лишнего. Не надо ее беспокоить.

— Как скажешь, — дружелюбно сказал Драко, в свою очередь, вставая с бревна и направляясь в сторону дома.

До дома от того места где они сидели было километра три и весь этот путь мужчины прошли в молчании. Гарри тщательно обдумывал то, что ему рассказал Драко и пытался это увязать с тем, что известно ему. Получалось не очень. Драко видел, что Гарри интенсивно размышляет и не хотел мешать этому процессу, тем более, что за изменениями поттеровского выражения лица было очень интересно наблюдать, а наблюдать Драко любил.

— Хрень какая то, — проворчал Гарри, в очередной раз нахмурившись.

— М? — переспросил Драко.

— Да не сходится у меня ничего! — в сердцах воскликнул Гарри, оборачиваясь к Драко и взмахивая руками. — Такое ощущение, что у меня в руках несколько разных мозаик, которые друг к другу никакого отношения не имеют.

— Ну, это логично. У тебя в руках, что сейчас известно всем волшебникам. В смысле у тебя есть только общеизвестная, одобренная министерством информация. Я тебе рассказал кусочек информации известной более узкому кругу лиц.

— Она противоречит тому, что мне было известно до того! — фыркнул Гарри.

— Возможно, если уж пользоваться предложенной тобой аллегорией, тебе просто не известно то, что объединяет эти два набора данных?

Гарри пожал плечами.

— Может быть, — согласился он.

— Ты лучше скажи, ты нашел что-нибудь про зелья в мозгах этих, ну, у Фиерса с Реглором?

— Не-а. Я же тебе все показал, что нарыл у них. Хотя я искал.

— А прошлый допрос меня — это, по-твоему, дело рук той же организации?

— Не знаю. Броунсвилл, совершенно определенно — полукровка. Правда, я не знаю в каком поколении. И если считать, что допрашивал тебя именно он — то в этом раскладе поборники нечистокровности возможно и ни при чем, а если кто-то подделал его манеру допроса, то может быть и той же. Это, кстати, еще один момент, по которому у меня ничего не сходится.

— Почему это?

— Смотри. Допустим, есть две противостоящие партии: чистокровные и магглорожденные. Допустим, я попал в Азкабан усилиями чистокровных. Теперь, внимание вопрос: зачем? В чем их выгода в этом случае? Магглорожденным, по большому счету, все равно, где я и даже жив ли я. Я в этой организации символ и не более того. Мое заключение жизненно необходимо только тем, кто барыжит зельями. Ты говоришь, что чистокровные нипочем не стали бы этим заниматься, стало быть — это дело рук либо полукровок, либо магглорожденных. Ну и возвращаемся к началу: Броунсвилл — полукровка. Его начальник — чистокровный, впрочем, как и Министр. Замкнутый круг, однако. И выхода, лично я, не вижу.

— Да уж, — согласился Драко.

— Ты обмолвился о том, что кто-то пытается выбрать нового короля? Этот кто-то, как я понимаю, нечто типа совета глав чистокровных семейств?

— Ты угадал.

— По сути это организация, так?

— Ну, допустим.

— А чем она занимается помимо того, что пытается выбрать короля?

— Эта организация при жизни последнего короля была чем-то типа его кабинета. Члены совета рассматривали новые законы, разрешали конфликты и тому подобное. Они помогали королю править, были его руками, советниками, исполнителями королевской воли. Сейчас совет занимается решением конфликтов в чистокровных семьях, отслеживает генеалогию фамилий, выдает советы обращающимся по разным поводам.

— Понятно. Я правильно понимаю: возникшие в новейшее время чистокровные фамилии в этот совет не входят?

Драко удивленно посмотрел на Гарри и кивнул.

— И какая же самая молодая фамилия представлена в этом совете?

— Чистокровные в десятом колене, — растеряно ответил Драко.

— Это правило? В смысле при жизни короля было также? В совет входили фамилии чистокровных по достижению определенного, скажем, возраста фамилии?

— Не знаю, никогда не задавался этим вопросом.

— Надо узнать. Обязательно. А еще вопрос: какие функции исполнял король?

— Король? — переспросил Драко. — Он был конечной инстанцией. Без его одобрения не принимался ни один закон. Его слово считалось решающим при разрешении любых споров. Это верховный властитель в чистом виде.

— Почему?

— Что почему? — непонимающе спросил Драко.

— Ну, почему это было так? Почему его слушались? Почему его воле подчинялись?

— Потому, что он король! Потому, что он самый сильный волшебник в этой стране. Потому, что такова его магия. Потому, что чистокровные семьи связаны вассальной клятвой со своим сюзереном.

— Вассальной клятвой? А что это? Что она делала?

— Ты точно волшебник, Гарри? — удивленно спросил Драко, непонимающе смотря на собеседника. — Вассальная клятва приносилась добровольно, это клятва повиноваться воле сюзерена и следовать ей. Нарушение этой клятвы вело в лучшем случае к ужасному родовому проклятью, каравшему весь род отступника. Правда есть такая штука как “рокош”. Это официальный бунт против королевской власти, но к такой мере за всю обозримую историю прибегали, насколько мне известно, раза три. И случалось это в случаях, когда король был действительно очень не прав, более того, по результатам этих бунтов король пересматривал свое решение и находил другое.

— Я умом двинусь с этими вашими чистокровными заморочками, — недовольно сказал Гарри.

— Ну, извини, не я все это придумал. И пока был жив король, все работало прекрасно!

— Да я не тебя обвиняю, я так, сетую, — миролюбиво сказал Гарри, кладя руку на плечо Драко. — Просто ты для меня сейчас каждым словом открываешь что-нибудь новенькое, такое, о чем я до этого даже не подозревал. Я, конечно, не самый внимательный слушатель приснопамятного профессора Бинса, но по-моему ничего такого он не рассказывал. В его лекциях были бесконечные восстания гоблинов, великанов, оборотней и еще Мерлин ведает кого, но я не помню ни слова ни про короля, ни про рокош ни про что-то в этом роде. Интересно почему? Это ведь важно, это наши культура и история, как минимум.

— Может быть, потому же, почему уровень преподавания в современной британии столь низок? Может быть, потому, что при преподавании сейчас равняются на самых слабых, а не на самых сильных? Может быть, просто кому-то выгодно, чтобы про короля забыли?

— После таких разговоров я начинаю думать, что зря убил Воландеморта, — задумчиво сказал Гарри.

— Нет, его ты убил совсем не зря. Сумасшедший у власти это очень страшно, а он был явно не в себе, — попытался успокоить его Драко.

За увлекательным разговором об истории мужчины подошли к дому и ввалились внутрь, распахнув двери. Гермиона, услышав звуки из прихожей, выскочила им навстречу и повисла на шее у Гарри, а убедившись, что тот жив и с ним все в порядке, обняла Драко.

— С нами все хорошо, — поспешили ее успокоить оба.

— Я так беспокоилась, — нервно сказала она.

— Ничего страшного, — сказал Драко, улыбаясь. — Гарри меня спас.

— Спас? — спросила Гермиона, отстраняясь и внимательно рассматривая блондина. — От чего?

— Ничего такого, о чем стоило бы всерьез волноваться, — успокоил ее Драко. — Я жив, здоров и очень голоден. Ты ведь нас покормишь, правда?

— Конечно, мойте руки, я накрою на стол, — засуетилась девушка.

— Я в душ схожу, — сообщил Драко.

— И я, — поддержал его Гарри.

— Пятнадцати минут вам хватит? — поинтересовалась Гермиона.

Мужчины согласно кивнули и синхронно двинулись наверх, а Гермиона внимательно поглядев на них удалилась на кухню и занялась ужином.

Накормив мужчин ужином, Гермиона внимательно на них посмотрела и нейтральным тоном, вопросила:

— Теперь вы в состоянии рассказать мне о своих приключениях?

Мужчины переглянулись, и Гарри со вздохом рассказал несколько откорректированную версию событий. Потом он вытащил из своей головы воспоминания о поборниках нечистой крови, добытые им в головах Фиерса и Реглора, и Гермиона просмотрела их. А потом Драко рассказал о Короле и королевской власти и Гермиона призадумалась.

— Ничего подобного в жизни не слышала и не читала. Ну о том, что когда-то давным давно в магической Британии был Король, я, конечно, читала, но так, вскользь. Из прочитанного мною было не очевидно, что Король столь важная и необходимая фигура.

— За время, прошедшее со смерти последнего Короля, библиотеки сильно почистили, историю подправили, так что неудивительно, что тебе ничего не попалось, — сказал Драко.

— Гермиона, я хочу тебя попросить заняться систематизацией всего, что ты сумеешь найти в книгах по этому поводу.

— В каких книгах, Гарри?

— Из библиотеки Блэков для начала, — спокойно сказал Гарри.

— Так особняк Блэков был конфискован... — начала Гермиона, но Гарри прервал ее.

— Особняк да, а библиотека — нет. Я ее всю упаковал и отправил в Гринготс незадолго до ареста. Так что теперь она лежит в твоем хранилище.

— Есть еще библиотека Малфой-мэнора, — сказал Драко. — И она тоже будет в полном твоем распоряжении.

— Это работы на сто лет.

— Не знаю, как с библиотекой Блэков, а с библиотекой Малфоев проблем не будет никаких, она ведь каталогизирована полностью, и там работают библиотечные чары — сообщил Драко.

— Тогда я, пожалуй, начну с библиотеки мэнора, это проще. Но как туда попасть? Мы тут, а она там.

— Малфой-мэнор стоит в законсервированном виде с тех пор, как мы с родителями уехали в Штаты. Туда никто не сможет проникнуть, не сломав защиту. Я создам для тебя порт-ключ, позволяющий спокойно перемещаться между мэнором и этим поместьем, а чтобы не мотаться туда-сюда каждый день — дам тебе разрешение выносить любые книги за пределы мэнора. Тем временем библиотеку Блэков можно будет разместить тут. Обвешаем ее соответствующими чарами — тогда и с этими книгами тоже можно будет комфортно работать. Правда, придется поколдовать немножко над домом и создать помещение для библиотеки, но это не слишком сложно.

— О... — растеряно сказала Гермиона.

— Мы тебе поможем, — сказал Гарри. — Мне нужно как можно быстрее понять, как все это работает.

— Это было не просто, но месяц, проведенный с бумажками, дал результат, — гордо заявила Гермиона.

— И какой? — осторожно поинтересовался Гарри.

— Потрясающий! — уверила его девушка и чуть смутившись, добавила: — Правда я занялась несколько не тем, о чем просил Гарри...

Поттер нахмурился, и Гермиона пока тот не заговорил, затараторила:

— Это было, правда, очень-очень интересно! Поверь мне! Оно, конечно, не совсем то, что тебе требовалось, но это показалось мне важным. Рассказываю все, что мне удалось узнать: Вильям Маэльмуд, последний король магической Британии, умер в 1930 году в возрасте ста тридцати лет, был женат трижды, с последней супругой разница в возрасте была в сотню лет! Но, утверждается, что они любили друг друга. Первые две супруги не сумели осчастливить Вильяма наследником. Чья это была вина, их или его, никому не известно, но известно, что его величество был человеком весьма любвеобильным, и при этом не наплодил множества бастардов.

Но из любого правила бывают исключения. В 1818 году юный король путешествовал по Европе, и у него случился роман с некой Урсулой Хофманн, молоденькой супругой британского посла Дитера Хофманна. В декабре у Вильяма завязался роман, в конце мая чета Хофманнов вернулась в Британию, а в начале февраля 1819 года у четы Хоффманов родился сын, названный Кристофером. Кристофер вырос, пошел в Хогвартс в 1830 году, учился на факультете Ровенкло, а потом в Волшебной Академии обучался зельеварению. В 1841 году, в возрасте 22 лет, Кристофер заявил папе, что надумал жениться и выбрал себе в супруги некую Мари Дюран, магглорожденную ведьму. Дитер Хоффман, чистокровный волшебник из древнего германского рода, пришел в ужас от этой идеи и запретил сыну под угрозой отказа от него жениться на Мари, но сын, наплевав на запрет отца, все-таки сочетался браком со своей избранницей. Конечно, в роду Хофманнов его имя было предано анафеме, выжжено с семейного гобелена и все такое, но Кристофера это волновало не слишком. Женившись, он стал представляться как Кристофер Дюран, хотя ритуал смены фамилии не был произведен.

Детей у супружеской пары не было довольно долго, но в конце концов в 1865 году у них родился сын, названный Ричардом. Мари при родах умерла, и Кристофер воспитывал сына один. Когда Ричард Дюран заканчивал Хогвартс погиб его отец. Кристофер экспериментировал с каким-то зельем, когда в лаборатории раздался взрыв и убил экспериментатора. Это был май 1883 года. Мальчик, оставшись сиротой, очень болел и, чуть было не лишился магических способностей из-за нервной лихорадки, но все обошлось, хотя и не бесследно — здоровьем после того, как Ричард оправился от шока, он не отличался. В возрасте двадцати пяти лет он женился на полукровке Эмилии Дженикс, и в 1895 году у них родился сын Себастьян. В 1920 году Себастьян женился. Кстати, как звали его супругу установить так и не удалось, ее имени нет ни в одном документе, скорее всего потому, что она не была англичанкой, но, тем не менее, известно по записям в книге Хогвартса, что у них родился сын Стефан, который, в свою очередь женился на полукровке-американке, Розалине Крестон, в 1950 году и через десять лет, 30 января 1960 года, у них родилась дочь. Стефан с супругой погибли при загадочных обстоятельствах, а годовалая девочка попала в маггловский дом малютки, откуда была удочерена семьей Эвансов. Нам эта девочка известна, как Лили Эванс.

— Ой, — тихо сказал Гарри.

— Получается, что Гарри потомок королевского бастарда? — прищурившись, спросил Драко.

— Получается так, — согласно кивнула Гермиона.

— Но там замешалось столько разной крови... И я бы не сказал, что чистой... — растеряно сказал Гарри.

— А вот это тема для отдельного исследования, но мне кажется, что королевская кровь, передававшаяся по мужской линии, оказалась очень сильна, плюс к тому, законного наследника не было, поэтому родовая магия утекла в потомков Кристиана Хоффмана, — пожав плечами, сказала Гермиона.

— А разве так может быть?

— В теории — нет, — сказал Драко. — А на практике оказалось, что да. По идее, королевская кровь — это очень серьезная сила.

— Ладно, исторические экскурсы — это замечательно, но что они нам дают в практическом смысле?

— Балда ты! — фыркнул Драко. — Этот экскурс дает нам Короля!

— Малфой, только не говори мне, что ты серьезен! — взмолился Гарри.

— Я более, чем серьезен, твое величество. Ты — единственный носитель королевской крови.

— И ты принесешь вассальную клятву потомку бастарда и черти-пойми кого? Ты в своем уме? — с ужасом глядя на Драко, спросил Гарри.

— Принесу. Но не потомку бастарда, а Гарри Поттеру, победителю Темного Лорда, Мальчику-Который-Выжил, и потомку Мерлина, — совершенно серьезно сказал Драко.

— Куда катится мир?.. — задал риторический вопрос Гарри.

— Поттер, осознай, под твоей рукой можно объединить все чистокровные фамилии Англии и приструнить этих... Как они, кстати, себя называют?

— Серой Гвардией, — автоматически уточнил Гарри.

— Дурацкое название какое-то, впрочем, не важно. Ну так вот — Гвардейцев этих приструнить можно было бы, — закончил мысль Драко.

— Малфой, побойся Мерлина! Кто из чистокровных, кроме тебя, в здравом уме и трезвой памяти пойдет за мной? Ты не слышал Гермиону? Ладно, допустим, Кристофер мог еще на что-то претендовать, и даже, возможно, его сын. Но остальные, женившиеся исключительно по зову сердца и никак не заботившиеся о чистоте собственной крови? — попытался воззвать к малфоевскому разуму Гарри.

— Пошли же за Томом Реддлом? — спокойно спросил Драко. — А у него в жилах не было ни капли королевской крови! Всего лишь кровь Слизеринов и то разбавленная жуть как, и не только волшебниками, пусть и магглорожденными, но вообще магглом!

— Но не все же? Кто-то же сохранил разум и остался в стороне? И таких, как я понимаю, было довольно много. Ты сошел с ума, — грустно сказал Гарри, страдальчески глядя на воодушевленно ходящего по комнате Драко. — Гермиона, ну скажи ему, что он бредит?

— А он не бредит. В этом всем есть определенный смысл.

— Ну, хорошо, допустим, сейчас чистокровные пойдут за мной, допустим, мы раздолбаем Серую Гвардию. А дальше что? Когда мы победим? Они же съедят меня без соли и перца, просто за мою родословную!

— Не-а, — весело сказал Драко. — Если они принесут вассальную клятву — они примут тебя как Короля всем сердцем. Тебя, твоего сына, твоего внука и так далее, и не будут иметь возможности тобой пообедать.

— Даже если это и так, я не хочу быть Королем! Я хочу тихо жить себе с Гермионой, с Беном и с тобой. Я не хочу управлять государством, в конце концов, я просто не умею!

— А тебе и не надо им управлять. Тебе надо создать хорошую команду министров и пусть они управляют.

— Но министров, в любом случае, надо контролировать, а я не хочу.

— Ты уперся, как ребенок: “не хочу, не умею, не буду!”. Но ты забыл, что бывает такое понятие, как “надо!”. У нас именно этот случай. Британскому магическому сообществу НУЖЕН Король, ты достаточно сильный волшебник, чтобы претендовать на это звание. В твоих жилах есть королевская кровь, а если тебя признают королевские реликвии — ты будешь признан Королем!

— Реликвии? Какие еще реликвии?

— Ты никогда не слышал, что Королю по должности полагается корона, скипетр и держава? — ехидно спросил Драко.

— Еще и корона... Дементорово семя! Ты точно издеваешься! — простонал Гарри. — Драко, одумайся! Король это не просто титул — это воспитание, знания и еще миллион разных мелочей, о которых я и представления не имею! Я вырос в чулане под лестницей в доме у магглов! Я узнал, что волшебник в 11 лет! Я был осужден как убийца и нарушитель закона. В общем, я — совершенно не подходящая на роль Короля кандидатура.

— Ты еще скажи, что ты не годишься в Короли, потому, что очки носишь, — фыркнула Гермиона, выслушав гневную тираду Гарри.

— Между прочим, и поэтому тоже! — резко отозвался Гарри. — Вождь должен быть здоров, а я не здоров! А еще я сбежал из Азкабана, если вы забыли. Я вообще сейчас нахожусь вне закона.

— Во-первых, ты повторяешься, а во-вторых, ты попал в Азкабан по совершенно бредовым обвинениям и это понятно любому мыслящему человеку. Во всяком случае, для королевского совета — это будет очевидно.

— Не-на-ви-жу! — простонал Гарри.

— Драко, — сказала Гермиона, подмигнув блондину так, чтобы Гарри не видел. — Мы зря уговариваем Гарри. Он мудрее нас и уж с собой-то знаком. Ну, действительно, какой из него Король? Мнительный, чересчур ответственный, не выносит неправды, обладает представлением о чести и достоинстве, не гоняется за славой, не стремится к богатству, готов спасать людей. А уж люди за ним не пойдут никогда и ни за что. Вот еще в школе это заметила, на занятия АД всех приходилось загонять из-под палки и не иначе. Я думаю, в качестве Короля нужен кто-нибудь типа Фаджа. А что, кстати, вполне хорошая идея: он чистокровный, Фаджи, насколько я помню прочитанное, одни из пяти родов в Британии претендующих на престол. Как думаешь, Совет может избрать Фаджа Королем?

Драко первые секунды ее речи удивленно смотрел на нее, а потом поняв, что Гермиона пытается сделать, решил подыграть:

— Пожалуй, ты права. Король должен уметь отвечать за свои поступки, уметь отстаивать свое мнение, уметь принимать решения и иметь смелость и упорство реализовывать их. Разве Гарри на это способен? — Драко пожал плечами и сокрушенно вздохнул. — Действительно, какой из Поттера король, кажется, у нас и впрямь помутился разум, оставим человека в покое. Пойду-ка я, сложу книжки, что мы раскидали в библиотеке.

— А еще я сплю с мужчиной... — обреченно произнес Гарри в пространство.

— Да хоть с дементором! Кого волнует твоя ориентация? Ты забыл, что в магическом мире случаются однополые браки? А как глава рода ты, вообще-то свой долг выполнил: у тебя есть наследник, — фыркнув, отозвался Драко, направляясь к двери.

— Да, но Бен был рожден вне магического брака, — продолжал настаивать Гарри.

— Ну и что? Вам никто не мешает заключить магический брак, а тебе официально признать Бенедикта сыном и наследником, — сказал Драко, опираясь о дверной косяк и складывая руки на груди.

— Допустим, но что делать, если я не хочу отказываться от тебя? И, как мне кажется, Гермиона тоже?

— Быть фаворитом королевской четы — очень почетная должность, — хитро улыбаясь, сказал Драко.

— А еще есть такое понятие как брак, заключающийся между тремя людьми. Такие браки были довольно распространены около пятисот лет назад, в них всегда было двое мужчин и одна женщина, потом их распространенность сошла на нет, но с тех пор не появилось законов запрещающих подобное действие, — сообщила Гермиона со своего места. — Отцовство установить проще простого и дети, родившиеся от мужчин в таком браке считались наследниками двух мужских фамилий. Если один из мужей оказывался бесплоден, и был последним в своем роду, род, либо прекращал существование, либо один из детей от другого супруга признавался наследником. Таким образом, Драко не придется быть королевским фаворитом, и у него даже будет вполне реальная возможность продолжить свой род.

— Мерлин мой! Гермиона, откуда ты все это знаешь?! — спросил донельзя удивленный Гарри.

— Я, видишь ли, книжки читаю, — усмехнувшись, ответила Гермиона.

— И вы хотите мне сказать, что вас этот расклад устраивает? Тебя, Гермиона не шокирует, что я сплю не только с тобой, но и с Драко? Нет?

— Ну спишь, и что? Я, если ты забыл, тоже с ним сплю. И, возможно я сообщу тебе нечто шокирующее, но я была рада, если бы вы прекратили прятаться (тем более, что я видела вас вместе, дрыхнущими), и, может быть, даже набрались бы смелости и в одну из ночей навестили меня вдвоем... Я бы вас не прогнала.

— Гермиона?! — воскликнул Гарри. Он до этой минуты не задумывался о подобной возможности. Идея была странной, но не отталкивающей.

— Что, “Гермиона”? Гарри, ты взрослый мальчик, я взрослая девочка. Мы с тобой оба трепетно относимся к Драко, он, вроде бы также относится к нам. И что тебя так напрягает? То, что я назвала вещи своими именами? И давно ты стал лицемером?

— Но все это как-то... чересчур?

— То, что происходит в нашей спальне это наше дело, оно больше никого не касается. Это с моральной точки зрения, юридическую — я тебе изложила. Что не так? Что чересчур?

— Но магический брак нельзя расторгнуть, — сказал Гарри.

— Да, но для начала — его невозможно заключить, если желающие вступить в него не подходят друг другу. Браки с тремя участниками заключались только после обряда, устанавливающего есть совместимость или нет. Это раз, а два, существует специальный обряд разбиения брачных уз. И если состоящие в браке люди решают, что они пришли к необходимости разойтись — они имеют возможность расторгнуть брак. Правда, тут, опять же — если магия решает, что они все еще подходят друг другу — развода не получится. Впрочем, я не натыкалась ни на одно упоминание развода правильно заключенного магического брака.

— Без меня меня женили, — проворчал Гарри.

— Да никто тебя не женит! — резко сказал Драко. — Тебе, болвану, просто рассказывают и показывают, что выдвигаемые тобой аргументы чушь собачья. Не более того.

Гарри вдруг пристально поглядел на Гермиону.

— Гермиона, я ничуть не хочу умалить твоих поисковых и аналитических талантов, но. Скажи мне, пожалуйста, неужели ты умудрилась вычитать мою родословную в библиотеке?

— Ну... — растерянно сказала Гермиона, — не совсем. То есть отправную точку для своих изысканий я почерпнула именно там, но дальше...

— Та-а-ак! — угрожающе произнес Гарри, сложил руки на груди и непререкаемым тоном потребовал: — А теперь рассказывай с самого начала.

— Вообще-то это было чистое везение. Библиотечные чары... они очень загадочная вещь, иногда они реагируют не на конкретно сформулированную просьбу, а на смутное желание, на какой-то мимолетный интерес. В хорошую библиотеку, (а в Малфой-мэноре не просто хорошая, а отличная!) можно прийти и задать ей задачу вида: “А вот мне чего-то хочется почитать, но чего — я не знаю, будь любезна, предложи мне книжку?” и библиотека в состоянии исполнить подобный запрос. Так вот, я сидела в мэноре и думала с чего б начать свои изыскания, и тут передо мной на стол опустилась книга.

Гарри недоверчиво смотрел на Гермиону, и Драко, видя это, сказал:

— Гермиона права, хорошо зачарованные библиотеки на подобное способны. Я очень радовался в детстве этой ее способности, она подсовывала мне совершенно потрясающие книги. Более того, некоторые книгохранилища связаны друг с другом и иногда можно получить в руки книгу не из своей библиотеки. Я это понял, когда мне как-то раз попалась книга с экслибрисом Ноттов, увидев его, я сильно удивился и пошел к отцу и он объяснил мне, как так произошло.

— Ну, допустим. И что за книга к тебе прилетела, Гермиона? — проворчал Гарри.

— Томик мемуаров одной из фрейлин последнего королевского двора. Я сильно удивилась подобному выбору библиотеки, но решила книжку просмотреть повнимательнее и вот она-то и стала отправной точкой. Мемуары эти оказались, по сути, большим сборником разнообразных слухов и сплетен, касающихся, в том числе, естественно, и личной жизни Короля. Книга датирована 1900-м годом и в ней я натолкнулась на сплетню об амурной связи между молодым королем и леди Хофманн. Остальное было делом техники и математики.

— Погоди, ты хочешь сказать, что все твои построения основываются на сплетнях о шашнях Короля?! — нервно спросил Гарри.

— Да не кипятись ты! — фыркнула Гермиона. — Это было начальной точкой, а дальше я все очень внимательно выясняла и если где-то и есть ошибка, то именно в этой точке. Возможность моей ошибки легко проверяется магически и если я ошиблась — (ну, увы и ах — я в принципе далека от совершенства) значит я ошиблась. Впрочем, лично я уверена, что стопроцентно права.

— Откуда у тебя такая уверенность? — спросил Гарри.

— Мемуары — это очень познавательно, если понимать, что ты там пытаешься вычитать... Слухи всегда откуда-то берутся, люди общаются между собой, и вообще мир имеет форму очень маленького чемодана.

— Ты можешь изъясняться яснее? — раздраженно попросил Гарри.

— Могу, только ты опять скажешь, что все это гадание на кофейной гуще и чушь полная.

— Может быть, и скажу, — буркнул Гарри.

— Ладно. Так вот начав читать мемуары той фрейлины, я решила, что это очень интересно, и за отчетный период времени успела прочесть массу подобных опусов, сравнивая их между собой. Слухи и сплетни можно проверять на достоверность путем поиска соответствий в нескольких источниках. Так вот, в районе 1820 года, плюс минус лет пять, ходило два очень устойчивых и упорных слуха, попавших в мемуары не одной фрейлины. Первый: об адюльтере юного Вильяма. Второй: о бесплодии лорда Хоффмана.

— Не, Гермиона, все это полнейший бред, — упрямо сказал Гарри. — Допустим, ты вычислила, что Кристофер Хоффман — бастард, но откуда ты взяла данные о его потомках?!

— О, это элементарно, Гарри. Я связалась с Луной...

— Что ты сделала?! — переспросил жену Гарри.

— Связалась с Луной Лавгуд! — решительно ответила Гермиона. — Да, ты сейчас попытаешься рассказать про секретность и безопасность, я знаю все это, можешь даже не начинать эту песню. Я связалась с Луной так, что вычислить нас было невозможно. И поручила ей навести справки в архивах. Ей, как журналистке, это было довольно просто сделать, не привлекая к себе внимания. И все остальные данные, даты, имена и так далее — это результат ее работы.

Гарри яростно смотрел на Гермиону и не знал, что сказать, она спокойно выдержала его взгляд, и непререкаемым тоном сказала:

— Ты можешь верить, во что хочешь, но мы можем легко все проверить, и если мои теоретические изыскания можно опровергнуть, то результат проверки крови опровергнуть не удастся.

— Вот когда у меня на руках будут результаты этой проверки, тогда я подумаю, что с этим делать, а пока извини.

Драко, который молча слушал эту перепалку, решил вставить свои пять кнатов и не без яда в голосе спросил:

— Проверку я тебе могу устроить хоть прямо сейчас, хочешь?

Гарри страдальчески скривился. Он был почти уверен в том, что проверка подтвердит логические выкладки Гермионы и понимал — так просто от него, тем более, когда эти выкладки подтвердятся, не отстанут, но принимать на себя ответственность за жизни волшебников Британии не желал ни в какую. У него для этого была масса причин, правда, озвучивать их очень не хотелось. Ну, разве что в крайнем случае.

Драко стоял, сложив руки на груди, и в упор разглядывал Поттера, пытаясь по выражению лица прочитать о чем тот думает. Но лицо бывшего гриффиндорца было расслаблено и спокойно, за прошедшие годы он не плохо научился его контролировать и когда хотел того мог быть совершенно не читаем.

Тем временем Гарри холодно прикидывал: что из наличествующих аргументов можно выложить этим двоим. Ему не хотелось шокировать их, а то, что он имел сказать, могло привести к этому результату. Наконец, плюнув, он решился:

— Допустим, Гермиона права, опять же допустим, что волшебники пойдут за мной, но есть ряд причин, по которым я не хочу, чтобы за мной кто-нибудь куда-либо ходил. Самая важная из них: мне нечего предложить магическому миру. В смысле, как его лидеру. Я вижу кучу имеющихся у волшебников проблем, но не вижу способов их решения. Я даже не готов эти проблемы озвучивать большой аудитории; честно сказать, я их и вам не хочу о них рассказывать, не то что кому-то еще.

Драко хищно прищурился, Гермиона заинтересованно поглядела на супруга — оба понимали, что за подобным вступлением ничего хорошего не следует. Гарри пожал плечами, и продолжил:

— Насколько вы оба в курсе современных маггловских технологических разработок?

— Ну... — протянула Гермиона. — Я кое-что знаю о современной химии, фармакологии и косметологии...

Гарри кивнул и воззрился на Драко, ожидая ответа от него.

— Я кое-что знаю о компьютерах и машинах, — сказал тот, непонимающе глядя на Гарри, а тот тяжело вздохнул и покачал головой.

— Плохо. Очень плохо. Хуже, чем я думал...

— Что плохо? — перебила его Гермиона.

— Все плохо, — ответил Гарри и жестом прервал дальнейшие расспросы. Некоторое время он молча сидел, уставившись в пространство, а потом заговорил: — У меня есть двоюродный брат, Дадли Дурсль. В детстве мы ненавидели друг друга, а потом... Потом я просто не пересекался с родственниками. Несколько лет назад я случайно встретился с Дадли на улице, он меня узнал и сам подошел поздороваться. За прошедшие годы он изменился, научился думать, послал к чертям своего папашу... Кто бы мог подумать, но он стал нормальным адекватным мужиком. Сейчас он работает полицейским в Лондоне. В общем, к черту подробности, они сейчас не важны, важно другое — мы стали общаться. В одну из встреч мы оба порядком выпили и зашел у нас разговор об оружии и защите. Дадли спросил: сумеет ли маг защититься от пули. Я не знал ответа на этот вопрос, и мы решили попробовать.

Драко оторвался от дверного косяка и, пройдя обратно в комнату, уселся в кресло, предвкушая интересный рассказ.

— Дадли выдал мне бронежилет и стрелял в меня издаля. Надо сказать, стреляет он очень не плохо. Дадли целился так, чтобы попадать в бронежилет, я подобрал комбинацию щитов, которые держат пулю, но... Держать этот щит — очень тяжело. В тот день я решил, что это от того, что я порядком пьян, и мы договорились попробовать еще раз по-трезву. Попробовали. Легче — не стало. К девятому выстрелу я ощущал себя выжатым лимоном. Важно: все выстрелы были с предельного расстояния для прицельной стрельбы из пистолета. Эксперимент показал, что если выстрел производить с более близкого расстояния, моих щитов хватает не на девять патронов, а на три. Выстрел в упор щит держит ровно один, на следующий — щита уже нет, и сил и времени создать новый, тоже нет. Идея ясна?

Драко покачал головой, Гермиона нахмурилась.

— Это же элементарно! — воскликнул Гарри. — Из этого эксперимента следует, что магу, по сути, нечего противопоставить магглу, вооруженному, скажем, автоматом. А теперь сравните количество магов и количество магглов? Следующий момент. Современная маггловская техника прекрасно видит магов. Мага под дезилюминационными чарами видно с помощью оптики, работающей в тепловом диапазоне, видно не только под чарами, под моей мантией-невидимкой — тоже. Дальше. Спутники, снимающие поверхность земли — видят сквозь отводящие глаза чары и сквозь иллюзии. Я видел спутниковую съемку Хогвартса. Дальше все понятно, или нужно объяснить подробнее?

— Ой, — сказала Гермиона.

— Вот тебе и “ой”. Весь магический мир сейчас держится на одном: на договоренности между нами и магглами. Когда-то нам удалось с ними договориться о том, что они не трогают нас, а мы не трогаем их. Эти гадские зелья, от которых умирают магглы — нарушение этой самой договоренности. И если мы хотим сейчас соблюсти сложившийся баланс — необходимо найти ту сволочь, которая их производит. Но это еще не все. Почему-то об этом не принято задумываться, но от этого проблема никуда не девается: люди, по сути своей, жуткие ксенофобы и испытывают неконтролируемый страх, видя что-то непривычное или незнакомое, отличающееся от них. Волшебники для них непонятны, а поэтому по определению воспринимаются как опасность. Волшебники в этом плане, кстати, ничем не лучше. Явление ксенофобии очень не плохо изучено маггловскими учеными и ему есть вполне логичное объяснение — это, по сути — запрет на образование смешанных пар. В общем, если что-то не придумать — то нам с магглами не жить на одной планете. Они просто раздавят нас. Не мы их. Волшебникам нужен либо альтернативный глобус, либо очень плавно вливаться в мир магглов. Нужно с одной стороны постепенно менять их сознание таким образом, чтобы не казаться им опасными уродами, которых надо уничтожать или разбирать на запчасти в лабораториях. С другой — нужно изучать их научные и технические достижения, заниматься собственными разработками по сплетению техники и магии, становясь тем самым сильнее наших соседей по планете и обретая возможность в случае чего давать адекватный отпор. Альтернативного глобуса у меня, увы, нет, и объяснять каждому первому магу, что если он не пожелает встраиваться в маггловский мир — он сдохнет — сил у меня тоже не хватит. Вот поэтому я не хочу становиться правителем. Я готов только найти торговца зельями и собственноручно прибить его, но не более. Теперь вы меня понимаете?

Драко быстро прокрутил в голове обрисованную картинку и зачарованно кивнул. В принципе, Поттер не сказал ничего нового. Все это Драко и без него знал, знал также, что магов вообще очень тяжело сдвинуть с мертвой точки, заставив двигаться куда бы то ни было. Дедам и отцам было хорошо в их мэнорах, а молодежь...

Словно озвучивая его мысли, вновь заговорил Гарри:

— То, что я вижу — выглядит крайне печально: Визенгамот — сборище закостеневших в своих представлениях о мире старых пердунов, давно потерявших связь с реальностью. Министерство — больше похоже на продажную девку. Молодежь решает свои проблемы в меру своего разумения и, не рассчитывая на чью-либо помощь. У меня есть некоторые шансы повести за собой именно их, но, повторюсь, во-первых: я не понимаю — куда, а во-вторых: начнется вой и стон стариков на предмет того, что жили же волшебники веками так, значит и дальше могут жить. Я не готов вправлять им мозги. Я не хочу опять оказываться избранным и незаменимым, не хочу всеобщего внимания, любви, ненависти, претензий, благодарностей и неимоверной ответственности. Более того, я понимаю, что если я решусь взять власть в свои руки, то меры, к которым мне, скорее всего, придется прибегнуть, будут выглядеть, да и не только выглядеть, так, что Вольдеморт покажется невинной овечкой, а по-другому я не вижу как изменить ситуацию. На мягкие меры, уговоры, подкуп, пение дифирамбов просто нет времени!

Драко, который параллельно слушал и обсчитывал варианты, понимал — Поттер прав. Но его удивлял один момент...

— Ты так говоришь, будто обдумывал возможность своего прихода к власти не один месяц... — задумчиво сказала Гермиона.

— А я и думал. С той самой пьянки с Дадли, — буркнул Гарри, вставая с места и решительно направляясь к бару.

Он простоял рядом с ним какое-то время, выбирая, а потом, яростно махнув рукой, ухватил первую попавшуюся под руки бутылку и совершенно профессиональным жестом свинтил крышку и припал прямо к горлышку. Гермиона недовольно нахмурилась, а Драко удивленно приподнял бровь — эта картинка ему была до боли знакома, он сам в минуты особо острых душевных переживаний действовал очень похожим образом.

Сделав несколько больших глотков, Поттер крякнул, утер губы тыльной стороной ладони и обернулся к наблюдавшим за ним жене и любовнику.

— Такие дела... дорогие мои, — изрек он глубокомысленно и вновь приложился к бутылке.

— Гарри... — начала было Гермиона, но Поттер так зыркнул на нее, что она замолкла, даже не начав.

— Официально объявляю начало запоя, — не терпящим пререканий тоном констатировал Гарри, и хлебнув еще чуть, добавил: — Я не долго, правда. Вот пару дней попью и брошу.

Гермиона закатила глаза, решительно поднялась из кресла и, фыркнув, ушла. Гарри проводил ее долгим взглядом и вздохнув спросил Драко:

— Присоединишься?

Драко пожал плечами и Гарри протянул ему бутылку.

— Стаканами тебя пользоваться не научили? — едко поинтересовался Драко, впрочем, принимая из его рук бутылку и отхлебывая.

— Так вкуснее, — ухмыльнувшись, ответил Гарри, пропуская мимо ушей шпильку.

Запой продлился дольше объявленных двух дней.

За это время Драко и Гарри успели множество раз поссориться, потом вновь помириться, несколько порывались набить друг другу морду, (один даже, кажется, реализовали сей порыв) спорили до хрипоты о политике, рыдали друг другу в “жилетку” пьяными слезами, были выгнаны из дома Гермионой, которую, наконец, достали их пьяные выходки.

(— Нет, ну надо же, Поттер?! Меня! Выгнала! Из моего же дома! Гермиона Грейнджер! — восторженно крутя головой? восхищался в дугу пьянющий Малфой.

— Не одного тебя! — поддержал его не менее пьянющий Поттер, и, икнув, изрек: — И правильно сделала. Мы подаем плохой п-пример Бену.)

В общем, “развлеклись” они по-полной и, в один из дней, Поттер проснулся в заштатной маггловской гостинце от того, что вокруг было слишком тихо. Единственным звуком было сопение спящего Драко.

Не было ни положенного шума машин, ни бормотания телевизора из соседнего номера, ни звука голосов, который просто обязан был доноситься из открытого настежь окна.

— Не понял, — соскребаясь с кровати, буркнул Поттер и подошел к окну.

День был в самом разгаре, но на улице не было ни одной живой души. Что-то было не так в этой картине, и эта неправильность моментально развеяла остатки хмеля.

Экс-аврор Поттер напряженно вглядывался в улицу за окном и похмельным мозгом пытался понять, что происходит. На довольно оживленной еще вчера улочке было пустынно, только бездомный пёс неспешно трусил по своим делам. Ни одного человека, ни одной машины. Автоматически Гарри сотворил заклинание показывающее время и дату, и тупо посмотрев на плывущие в воздухе цифры осознал, что с трудом помнит последние четверо суток, но сейчас два часа дня, 19 число июня месяца 2008 года.

— Та-а-ак... — протянул он и, решительно подойдя к кровати, резко тряхнул Малфоя за плечо.

— Да иди ты... — пробормотал блондин и попытался зарыться под подушку.

— Не пойду, — безапелляционно заявил Гарри и отобрал ее. — Просыпайся. Что-то случилось.

— Ну чего тебе, тиран? — недовольно пробурчал Драко, открывая один глаз.

— Там никого нет, — сообщил Гарри.

— Где? — тупо спросил Малфой, делая попытку проснуться.

— На улице. Вообще никого нет, понимаешь?

— Нет, — честно ответил мужчина, с трудом открывший к этому времени второй глаз.

— Сейчас два часа дня, 19 июня, 2008 года, четверг, к твоему сведению, и на улице ни души.

В голосе Гарри слышались нервные нотки, они были столь несвойственны тому Поттеру с которым Драко познакомился в последнее время, что он уверовал в то, что любовник не шутит и разбудил его по действительно стоящей того причине. Придя к этому выводу, блондин решительно сел на постели, сморщившись от приступа головной боли, который сопроводил резкое движение.

— Так, что, говоришь, там такое? — спросил он, в упор смотря на Поттера.

— Сам встань и погляди! — резко сказал тот, подходя к окну и до половины высовываясь наружу.

Драко хмыкнул и, заинтересованно подойдя к любовнику, выглянул на улицу. Там действительно было совершенно безлюдно, магглы словно сквозь землю провалились.

— Что за нафиг? — недовольно проворчал Малфой, почесывая затылок.

— А я о чем тебе толкую?! — внезапно взвился Поттер.

— Да не ори ты! — возмутился Драко; громкие звуки отдавались в голове адской болью. — Что за дрянь мы вчера пили?

— Ты еще спроси, что мы позавчера пили, или как мы вообще сюда попали. Я с трудом помню последние четверо суток, но вроде бы все было нормально: магглы занимались своими делами, мы с тобой квасили... А тут просыпаюсь и вот... — примирительно ответил Гарри, оглядывая внушительную батарею из пустых бутылок. Потом отошел от окна и, принявшись натягивать джинсы, проворчал себе под нос: — Не нравится мне все это.

Драко осторожно кивнул головой, соглашаясь с этой сентенцией.

Поттеровская интуиция орала благим матом, настойчиво призывая немедленно разобраться с происходящим. Гарри оделся, подождал пока оденется Драко и изложил план действий:

— Сейчас мы с тобой тихо спустимся вниз, поглядим, что происходит на рисепшене этого гадюшника. Будь готов к любым неприятностям. Твоя основная задача: прикрывать мою спину в случае чего.

Драко взял волшебную палочку наизготовку, всем своим видом, показывая, что готов к труду и обороне. Поттер окинул его скептическим взглядом, вздохнул и неслышно распахнул дверь.

Они оба добрались до холла гостинички безо всяких приключений, не встретив на своем пути ни единого человека. За стойкой сидел маггл и выглядел так, будто ненароком заснул на рабочем месте. Гарри осторожно подошел поближе и замер, рассматривая портье, так и не соизволившего проснуться.

Подошедший Драко нервно поинтересовался:

— А он вообще жив?

— А кто ж его знает, — отозвался Гарри и, обогнув стойку, притронулся к плечу сидящего в кресле человека; когда тот никак не отреагировал на это, аврор протянул руку, чтобы коснуться его шеи и еще не притронувшись, понял — портье мертв. Прикосновение к голой коже подтвердило эту догадку.

— Он мертв, — сказал он спокойным голосом. — Хотел бы я знать, от чего...

Гарри перемещался быстро и практически бесшумно, Драко тенью следовал за ним. Они вдвоем обошли гостиничку и нашли еще несколько трупов.

— Как интере-е-есно... — протянул Гарри. — Они, похоже, умерли все в одно время. Что же тут произошло?

Мысль о Гермионе и Бене набатным колоколом звучала в его голове: “Только бы с ними все было в порядке!”

— Понятия не имею, — мрачно отозвался Драко. Он успел разжиться таблеткой от головной боли и теперь ждал, пока неприятные ощущения оставят его.

Двое магов покинули гостиницу и двинулись на север по Мэйн-стрит. С каждым найденным по дороге трупом, Поттер становился все задумчивее, мрачнее и все больше замыкался в себе. Он уже даже не пытался балагурить, лишь как автомат двигался вперед к одной лишь ему известной цели. Безлюдный город, заваленный трупами, выглядел устрашающе и увидев мертвого полицейского рядом с распахнутой дверцей автомобиля, аврор обрадовался ему, как родному. Поттер наклонился над распростертым на асфальте телом, снял с его пояса рацию и подобрал валяющийся рядом автомат. Быстро и, на взгляд Драко профессионально, проверив наличие в рожке патронов, Гарри замер на месте, раздумывая, что предпочесть в качестве оружия — волшебную палочку или все-таки автомат и, выбрав последний, засунул палочку в карман.

— В машину, — скомандовал Поттер и плюхнулся на водительское сиденье. Драко молча повиновался, заняв пассажирское место.

— И куда мы?

— В центр, — отрезал его партнер, заводя мотор.

Они ехали по вымершим улицам, лавируя между стоящих где ни попадя машин и из окон наблюдали открывающуюся картину: казалось, смерть не пощадила никого, щедро размахивая своей косой в процессе страшной жатвы. Внезапно Драко, заворожено глядевший в окно, понял, что Гарри что-то говорит и переспросил:

— Ты что-то сказал?

— Да, — отрывисто кивнул в ответ Гарри. — Бред, говорю, какой-то. Они словно в один момент все отчего-то разом вымерли. Ни следов паники, никаких разрушений, и выглядят трупы так, будто все люди вдруг разом потеряли силы, опустились на землю прямо там, где стояли, а оказавшись в горизонтальном положении, даже не пытались подняться на ноги, просто позакрывали глаза и все... Что же это такое? Как так может быть? Не понимаю. И еще не понимаю — почему все умерли, а мы живы.

Драко пожал плечами и Гарри буркнул:

— Не знаешь. Вот и я не знаю.

Какое-то время они ехали молча, а потом Поттер неожиданно дал по тормозам так, что машину занесло.

— Ты чего? — спросил его Драко, про себя возблагодарив привычку пристегиваться.

— Сиди тут, я сейчас, — бросил Гарри и, выпрыгнув из машины, аппарировал, оставив недоумевающего Драко посередине мертвой улицы. Буквально через несколько минут он появился вновь, забрался в машину, закрыл дверь и замер, уставившись в пространство перед собой.

Драко терпеливо ждал объяснений и, наконец, дождался:

— Гермиона тоже жива. И Бен. Правда я не знаю — радоваться этому или огорчаться.

— Хвала Мерлину, — выдохнул Драко, вдруг понимая, что сам он был настолько в шоке, что мысль о том, что с близкими тоже могло что-нибудь случиться, ему просто в голову не пришла.

Когда Малфой осознал это и оправился от удивления, он увидел: Гарри сидит, вцепившись в руль, так, что костяшки пальцев побелели. Челюсти бывшего аврора были плотно сжаты, глаза крепко зажмурены и весь он был настолько напряжен, что мелко трясся. Драко кожей чувствовал, как волны магии расходятся от Поттера в стороны. Что происходило Драко не представлял, но что его в данную минуту лучше не трогать понимал со всей ясностью; он просто сидел и ждал, что будет дальше.

Прошло минут пять, Гарри постепенно расслабился, магия улеглась, и он, распахнув глаза, поглядел на Драко. В глазах сидящего в водительском кресле волшебника плескалась столько Силы и Власти, что Драко невольно поежился. Ему было не понятно, как человек, обладающий ТАКОЙ мощью, дал засунуть себя в Азкабан, и он поклялся себе в том, что никогда и ни при каких условиях не станет выступать против Поттера.

Гарри, так не проронив ни слова, завел мотор и двинулся вперед по улице. Проехав пару кварталов, он запустил руку в карман, достал пачку сигарет, вытащил одну и, прикурив, заговорил:

— Я нашёл нескольких живых в городе. Сейчас мы проверим, кто это.

— Как? — спросил Драко.

— Гоменум Ревелио Максима.

— Нифига себе! — выдохнул Драко. — Накрыть этим заклинанием весь город?!

Гарри нервно пожал плечами.

— Не думаю, что накрыл весь... Но... Мне нужно было понять: есть здесь кто живой или нет. Я сделал это и обнаружил десяток живых человек, включая нас с тобой.

Молчание вновь повисло между мужчинами. Гарри вел машину к намеченной им точке, а Драко смотрел в окна и размышлял над тем, что же все-таки произошло. Наконец машина остановилась, Поттер заглушил мотор и вышел из машины, поманив за собой Драко.

— Тут я чувствую первого живого. Не суйся вперед, прикрывай мне спину. Понял? — спросил Гарри и получив утвердительный кивок, двинулся вперед по улице пешком. Через десять минут он остановился напротив одного из домов. На первом этаже здания располагалась аптека, и витрина ее была разбита, а внутри кто-то возился. Гарри жестом показал Драко, чтоб тот не шумел и сам бесшумно двинулся внутрь.

Увидев существо, копошащееся среди развороченных полок с препаратами, Драко брезгливо поморщился: тощий, порядком оборванный парень с безумными глазами, шарил по полкам трясущимися руками, бормоча что-то невразумительное себе под нос. Приглядевшись к нему внимательнее, Драко чуть не заржал в голос, осознав подробности наряда мародера: на немытой шее болтался десяток золотых цепей, тонкие нервные пальцы были унизаны перстнями с блестящими камешками, вокруг запястий красовались золотые браслеты и несколько часов.

Гарри кинул на напарника яростный взгляд, и Драко, заставив себя успокоиться, кивнул ему, давая понять, что в порядке, а в следующее мгновение, Гарри стальным аврорским тоном произнес:

— Так-так... Мародерствуем потихоньку, значит?

Не замечавший до этого момента, что он не один, парень подскочил на месте, обернулся и, увидев Гарри, заголосил:

— Я боялся заболеть и... Я ничего плохого не сделал! Тут все равно все мертвы! Ты тоже сдохнешь! Как все они! Это кара господня за грехи наши!

Гарри стоял, уперев левую руку в бок (в правой у него был автомат, недвусмысленно направленный потенциальному противнику в живот) и молча изучал отступающего вглубь аптеки парня.

Мародер продолжал нести ахинею на тему кары, обрушившейся на род человеческий за грехи его, а Гарри все так же молча, чуть склонив голову продолжал смотреть на него, а потом... Раздалась короткая очередь и парень упал на пол, прошитый несколькими пулями навылет. Раздался еще один выстрел и между глаз поттеровской жертвы образовалась ровная аккуратная дырочка. Тело перестало дергаться и наступила гробовая тишина.

Драко переводил ошарашенный взгляд с трупа на полу на совершенно спокойного Гарри и тут нервы его сдали, он заорал:

— ЗАЧЕМ?! Зачем ты его убил?!

— А зачем нужен наркоман? — ледяным тоном поинтересовался Поттер.

— Откуда ты знаешь, что он был наркоманом?! — не сдавался Малфой.

— Тебе нужно доказательство моей правоты? — спросил Гарри и подошел к трупу, вокруг которого успела образоваться порядочная лужа крови, присел рядом с ним на корточки устроив автомат на коленях, и позвал: — Иди сюда.

Драко подошел, и Гарри задрал рукав грязной обтрепанной рубашки.

— Смотри внимательно. Видишь: синяки и маленькие темные точки на сгибе локтя?

Драко тупо кивнул.

— Это — последствия внутривенного введения наркотических веществ. Он все равно сдох бы от передозировки, может быть, даже через пару часов. Или ты думаешь, ему нужно было рассказать о вреде наркотиков и подарить плюшевого мишку?

— Нет, но законы... — растерянно пробормотал Драко.

— Законы? — ядовито переспросил Поттер, поднимаясь на ноги. — Ты что, не понял? Тут теперь законы утверждаю я. Или, если пожелаешь, ты! А это — человеческий мусор! — убежденно сказал он, кивнув на труп у своих ног. — От него нет никакой пользы, это носитель испорченных, ни на что не пригодных генов. Даже если бы он не сдох от передозировки (допустим, у него включились бы мозги) — ты ведь, правда, не был бы счастлив столкнуться с вооруженным психом или получить от него пулю в спину?

Гарри был предельно серьезен и совершенно спокоен. Логика в его словах содержалась совершенно непробиваемая, и Драко не оставалось ничего, кроме как согласно кивнуть.

— Ну вот. Поэтому я и убил его, — заключил Поттер, закидывая автомат за спину. — Пойдем, проверим, кто еще выжил. Надеюсь, наркоманов больше не будет.

Следующей остановкой была городская больница.

Тихо идя по вымершим коридорам, волшебники нашли двоих. В одном из кабинетов в глубочайшем шоке сидели двое молодых людей, мужчина и женщина. Когда Гарри тихо отворил дверь, мужчина заслонил собой женщину и заорал не своим голосом:

— Нет!!!

Гарри пристально поглядел на него, поднял руки в миролюбивом жесте и мягко ответил:

— Я не обижу вас, успокойтесь.

Через полчаса весьма эмоционального разговора мужчина и женщина успокоились настолько, что представились. Мужчину звали Рене Делорм, женщина была его женой, и звали ее Лиз. Из разговора выяснилось, что оба они работали в этой больнице (он — кардиологом, она — педиатром) и этой ночью была их смена. В последние недели происходило нечто странное — люди умирали по совершенно непонятным причинам. Они просто засыпали с тем, чтобы не проснуться больше никогда. Три недели назад было объявлено о том, что началась эпидемия неизвестной науке болезни, две недели назад эпидемиологи развели руками: они ничего не могли сделать, неделю назад люди умирали уже сотнями. Больничный морг был переполнен. Ситуация стремительно ухудшалась, а в последние трое суток превратилась в настоящий ад, который завершился тотальным вымиранием людей к сегодняшнему утру. Ни Рене, ни Лиз не представляли, почему выжили.

Гарри бродил туда-сюда по комнате, о чем-то думая, а потом спросил:

— А до этого месяца ничего странного не происходило?

Рене развел руками, а Лиз, подумав, ответила:

— Наркоманы... Очень часто умирали наркоманы. Где-то в течение полугода.

Гарри пристально поглядел на нее, а потом медленно кивнув, сказал:

— Так я и думал.

— Что? — спросил Драко.

— То зелье, — ответил Гарри.

— Зелье? — переспросил Рене.

Вместо того, чтобы ответить ему, Поттер обернулся к напарнику и тот почувствовал, как сквозь его ментальные щиты пытается пробиться нечто. Ощущения были странными: щиты не пытались взломать или продавить, больше всего было похоже на вежливый стук в дверь, дескать, можно войти? Сообразив, что Гарри хочет что-то донести до него так, чтобы магглы не слышали, Драко опустил щиты и, расслабившись, услышал в своей голове голос Гарри:

“У нас есть два варианта: либо подчищаем им память и уходим, либо рассказываем все. И то, что мы волшебники, и прочее. Что скажешь?”

“У тебя есть какой-то план?” — мысленно поинтересовался Драко. Способ связи был непривычным, несколько болезненным, но вполне сносным.

“Есть. Я собираюсь выжить. Рене и Лиз — доктора, они полезны,” — откликнулся его собеседник.

“Действуй как считаешь нужным.” — ответил Драко.

Гарри кивнул и оборвал контакт.

— Да, Рене, зелье, — сказал он доктору. И усевшись прямо на пол начал рассказывать. Через час монолога, прерываемого вопросами Лиз и Рене, он изложил вкратце все, что знал о зелье, за производителями которого охотился, о том, что он сам и его друг — маги, и прочем. В конце рассказа он порядком охрип, а молодые люди смотрели на него, как на полного психа.

— Вы думаете, он сошел с ума? — спросил Драко, видя недоверие в глазах собеседников.

Лиз медленно кивнула в ответ, теснее прижимаясь к мужу: мало ли чего можно ожидать от вооруженного автоматом психа.

— Он говорит чистую правду, — спокойно подтвердил блондин. — Гарри, можно я покажу им чего-нибудь?

— Аваду в меня запусти, отличное доказательство будет, — попытался пошутить Поттер в ответ.

— Не дождешься, — фыркнул Драко. И, достав волшебную палочку, произнес: — Левикорпус!

Гарри взмыл в воздух вверх ногами. В комнате раздался возмущенный поттеровский вопль:

— Твою мать! Малфой!

— Ну, извини, — сказал Драко, отменяя заклинание. — Зато показательно.

Приземлившись, Гарри достал свою волшебную палочку и, взмахнув ею, ехидно ухмыльнулся.

— Цвет твоих волос, по-моему, показательнее.

Волосы Драко приобрели насыщенный розовый оттенок. Мужчина поглядел на ядовито-розовую прядь, закатил глаза и вернул своей прическе первоначальный цвет.

— Ненавижу этот оттенок, — со страдальческой миной на лице сообщил он их новым знакомым.

— Со школы об этом мечтал, — довольно ухмыляясь, сказал Гарри. И, обернувшись к наблюдающим за демонстрацией ошеломленным докторам, обратился к ним: — В общем, мы психи, конечно, но мы мирные, домашние. Ни на кого не бросаемся, не кусаемся, не орем, и вообще, обычно ведем себя вполне цивилизованно. Можем, конечно, сломать что-нибудь... Вот стенку, например.

Гарри направил свою волшебную палочку на стену, отделяющую кабинет от коридора, и бомбардой снес ее. Лиз обмякла в объятиях супруга, потеряв сознание, а Драко кинул на друга укоряющий взгляд и починил стену.

Когда Рене привел жену в чувство, Поттер, вновь усевшись на пол, спросил:

— Теперь вы нам верите?

Рене нервно кивнул.

— Отлично. Извините, что напугал. Так вот, я собираюсь для начала понять, что происходит, а поняв — выжить. Вы можете присоединиться ко мне, или мы с Драко сейчас встанем и уйдем, и больше вы нас не увидите. Я не буду вам ничего обещать и ни в чем убеждать. Работы предстоит море, трудностей будет более чем достаточно. Единственное, что я могу сказать с определенностью: людей, которых я считаю своими — я не бросаю. В общем, вам решать.

— Мы можем это обсудить друг с другом наедине? — спросил Рене, и Гарри, кивнув ему, поднялся с пола и вышел из комнаты, поманив за собой Драко.

Когда дверь за ними закрылась, Драко с интересом поглядел на любовника и спросил:

— Не хочешь рассказать о своем плане мне? Зачем тебе эти магглы?

— Это не магглы, — автоматически ответил тот, думая о чем-то своем.

— Не магглы? — переспросил Драко.

— Ага. Это сквибы. Оба. Невербальное беспалочковое заклинание проверки — это было первое, что я сделал, войдя в комнату. Наркоман тоже был сквибом, кстати.

— Но они ничего не знали о магии и магах!

— И что? Во-первых, они могли качественно играть, во-вторых, в некоторых волшебных семьях было принято избавляться от детей-сквибов. Их отправляли в маггловские приюты, они вырастали и часто у них рождались дети, тоже сквибы. Родословной наших новых знакомцев, если они решат присоединиться к нашей маленькой компанией, мы еще поинтересуемся. Ты спрашивал про план. Так вот, подробного плана у меня нет. Общее направление — выжить, — сказал Гарри, закуривая. — Я думаю, что вымер не только этот город, но и все прочие тоже. Или вымрут в ближайшие несколько дней, в крайнем случае — месяцев. Лиз сказала, что началось что-то типа эпидемии и мне кажется, она напрямую связана с тем зельем. Если выжили только маги и сквибы — это означает что на земле осталось очень мало народу. Исчезающе мало. Маггловской цивилизации пришел конец и нам, выжившим, придется строить что-то новое. Я пока не представляю, как и что, но собираюсь сделать следующее: собрать в одном месте всех, кто пожелает пойти за мной на моих условиях. И вот тут мы вплотную подходим к вопросу о твоей лояльности.

— Я с тобой, — быстро сказал Драко, рассматривая Гарри. Тот вернул ему изучающий взгляд и ссутулился.

— Подумай хорошенько, Драко. Это не игры, не постель, ты либо со мной — либо против. Если ты попытаешься тянуть одеяло на себя — я убью тебя не задумываясь. Судьба дала магам шанс, и я собираюсь его реализовать. От любого, кто последует за мной, я буду требовать полной и безоговорочной поддержки, а иногда и подчинения. Если я скажу тебе — иди, сажай морковку, ты будешь должен идти и сажать ее.

Драко во все глаза рассматривал Поттера и в очередной раз понимал, что совершенно не знаком с этим человеком. Вокруг него прямо таки полыхала аура власти и силы. Перед ним стоял могучий волшебник, человек, готовый править судьбами людей жесткой рукой, защищать, учить, казнить и миловать. Совершенно не задумываясь, что делает, Драко опустился перед ним на одно колено и склонил голову.

— Ваше величество, я готов принести вам вассальную клятву прямо сейчас.

Гарри чуть постоял над ним в упор смотря на склоненную светлую голову, а потом сделал шаг вперед и, подняв, сказал глядя прямо в глаза:

— С клятвой мы еще разберемся. Я приму ее, когда досконально пойму, как она работает. Но я рад, что ты со мной.

Драко не пытался отвести взгляд, он полностью открылся перед человеком, которого признал своим сюзереном и теперь купался в волнах силы, которые исходили от него. Ему было тепло и удивительно спокойно рядом с этим человеком, и он действительно был готов идти за ним в огонь и в воду. Он чувствовал, что Гарри его словно бы изучает. Он не давит, а мягко, но весьма настойчиво прикидывает: на что он, Драко, годен, на что способен, каковы его мотивы и возможности. Это странное ощущение продержалось какое-то время, а потом бесследно рассеялось, Поттер отпустил его и попросил:

— Сколдуй-ка что-нибудь.

— Что например? — спросил Драко, не понимая, зачем это понадобилось.

— Ну, хоть Люмос, — ответил Гарри.

— Люмос! — произнес он заклинание, и на кончике малфоевской волшебной палочки зажглось небольшое солнышко. Блондин с удивлением воззрился на это явление: Люмос не должен был обладать такой яркостью. — Нокс!

— Ну, дела... — задумчиво сказал Гарри.

— Что это было?

— Хороший вопрос. Понятия не имею. Я ощутил, что во мне словно бы больше магии стало за последние несколько часов. В тебе ее количество, похоже, тоже изменилось.

— Вингардиум Левиоса! — произнес Драко, указывая волшебной палочкой на каталку, стоявшую в коридоре, и предмет взлетел под потолок. Мужчина осторожно опустил каталку на пол и почесал макушку. — Как думаешь, это со всеми волшебниками так? — поинтересовался он.

— Пока у нас в наличии только двое. И у обоих — способности усилились.

— Так все-таки, зачем тебе Рене с Лиз? Ты так и не ответил...

— А, ну тут все довольно просто. Доктора, сами по себе, люди не бесполезные, они, конечно, маггловские доктора, и к колдомедицине непривычны, но это и не важно. А во вторых... Это молодые мужчина и женщина, у которых могут быть дети, а мне нужны подданные.

— Ты серьезно?

— Вполне. Если все так, как я думаю — живых людей осталось очень мало. Не то, чтобы я считал, что нам немедленно нужно размножиться до прежнего уровня, на мой вкус на этой планетке было тесновато, но если мы не планируем загнуться, как вид за несколько поколений, новому государству нужны граждане. С нашим усилением магических способностей, не удивлюсь, если у сквибов начнутся всплески стихийной магии... И, таким образом, получится, что не волшебников на земле больше нет.

— И когда ты обо всем этом успел подумать? — спросил Драко.

— Да я, вот как проснулся, так и без остановки думаю. Мне кажется, что у меня мозги скоро вскипят, столько я всего надумать успел. Я не шутил, говоря, что у нас масса работы. И про морковку, кстати, тоже не шутил.

— Про морковку?

— Ну, да. Нам придется научиться выращивать растения и животных, чтобы было, что есть. Нам вообще очень многому придется научиться. У нас, конечно, есть магия... Но магией еды не создать.

Драко согласно кивнул и задумался. Если маггловская цивилизация вымерла, то они действительно оказались в очень сложной ситуации: раньше очень многие обиходные предметы производились магглами, волшебники их покупали. Про высокотехнологичные приборы и предметы можно было просто забыть. На их век их, наверное, хватило бы. Но дальше... Даже те же машины — некому и не из чего производить бензин и через несколько лет весь транспорт либо превратится в горы бесполезного железа, либо нужно будет изобретать какое-то топливо. Все случившееся за последние сутки приобрело вдруг столько черт, что Драко откровенно испугался.

— Ага, вижу, тебя пробрало, — усмехнувшись, заключил Гарри внимательно наблюдавший за выражением малфоевского лица. — Теперь у тебя нет вопросов, зачем мне эти двое?

— Теперь нет, — со вздохом ответил поттеровский собеседник. — И где ты предполагаешь начать развивать свое государство?

— Я бы начал с твоего дома. Там стоит нормальная защита на случай неприятностей. Территорию постепенно можно расширить, благо свободной земли сейчас сколько хочешь. Климат тут вполне ничего. Зимы мягкие, сезонных дождей нет. Земля достаточно богата, лес, опять же, наличествует. Вода есть. В общем, вполне подходящее место не сильно заезженное маггловской цивилизацией. Лучше Англии и лучше Ньюпорта.

— Ты ждешь неприятностей? — поинтересовался Малфой.

— Жду. Не мы одни выжили. Выжившие магглы частично перебьют друг друга, оставшиеся неизбежно объединятся. Сначала они съедят все, что сумеют добыть в городах, а потом двинутся за город в поисках пропитания. Они будут вооружены и настроены весьма решительно. И вот тут отлично сработает защита, что я поставил. С магами тоже все не так просто. А особой разницы между человеком с автоматом и человеком с волшебной палочкой я не вижу. Все равно от чего умереть: от Авады или от пули.

— Извините, что прерываем, — раздалось от двери. — Мы с Лиз примерно также подумали. И мы готовы принять ваше предложение, мистер Поттер.

— Я рад этому, — ответил Гарри, улыбаясь стоящему в дверях Рене, и добавил: — можете называть меня Гарри. Не люблю церемоний.

— Это он сейчас так говорит, — состроив дурашливое выражение сообщил Драко и заговорщическим тоном продолжил свою мысль: — На самом деле он претендует на королевский титул.

Гарри фыркнул и закатил глаза.

— Так, — решительно сказал он. — План действий будет таков. Сейчас мы поедем туда, где вы живете. Вы соберете все, что считаете нужным взять, и мы с Драко переместим вас и ваши вещи на новое место жительства и передадим с рук на руки нашей супруге.

— Вашей супруге? — с любопытством спросила Лиз. — Она у вас одна на двоих?

— О, это долгая история, когда-нибудь я вам ее поведаю, — доверительно сказал Драко.

Через два часа мужчины вместе со своими новыми знакомыми оказались на крыльце дома Малфоя в Колорадо.

Гермиона выслушала новости и вскочила:

— Родители! Джинни, Блейз! Мерлин и Моргана! Это же...

— Сядь! — командным тоном приказал Поттер. — Твоих родителей я навещу в первую очередь и дам тебе знать, что с ними. Ты будешь тут. Не забывай — я в волшебной Англии вне закона, а ты слишком связана со мной, чтобы рисковать.

— Я пойду с тобой, — безапелляционно заявил Драко.

— Пойдешь.

— Но Гарри! — попыталась возразить Гермиона.

— Нет. Я сам. Извини. Если они живы — мы с Драко переместим их сюда. Если нет... тоже, обещаю. Но пока все не утрясется — ты будешь сидеть под защитой. Это — приказ.

Гермиона насупилась, а Гарри внимательно поглядев на нее, добавил:

— Ты поняла меня?

— Да, дорогой. Слушаю и повинуюсь, ваше величество, — ядовито откликнулась Гермиона.

— Вот и отлично, — заключил Гарри. — Интересно... работает каминная сеть или нет? С ее стороны лучше бы работать. Ненавижу аппарацию через океан.

Двое мужчин отряхивали с себя пепел и сажу стоя на ковре в холле Малфой-мэнора.

— Надо же, работает! — довольно провозгласил Поттер, оглядывая помещение, в которое попал. К его удивлению оно практически не поменялось с того момента, как он был тут в последний раз. А было это, дай Мерлин памяти, под конец их с Гермионой и Роном приключений в поисках крестражей.

— А у тебя были сомнения? — сварливо поинтересовался Драко, вдыхая воздух родового гнезда.

— Да не особо, но... — рассеянно ответил его спутник, думая о чем-то своем. — Так. Сейчас к Грэйнджерам, проверим... А потом, если они живы — ты переправишь их к дочери, если нет... Мерлин! Как же не хочется приносить дурные вести Гермионе!

— Может все и обойдется? — без особого энтузиазма в голосе спросил Малфой.

— Только на то и надеюсь, — вздохнул в ответ Гарри и, решительно подойдя к напарнику, аппарировал вместе с ним в окрестность дома Грейнджеров.

Он был уверен, что Гло́стер, в котором обитали родители супруги, после того, как та нашла их в Австралии по окончании войны и вернула им память, находится примерно в том же состоянии, в каком они обнаружили Колорадо-Спрингс сегодняшним утром, но реальность оказалась несколько страшнее его предположений.

Для начала, вследствие семичасовой разницы во времени (в Колорадо было около пяти часов вечера, а в Глостере было за полночь) в городе стояла кромешная темень. Но были и другие различия, которые стали очевидны, как только маги наколдовали свет: тут магглы тоже отсутствовали, но в окрестностях места, где после аппарации появилось двое волшебников, были видны следы паники и разрушений.

— Однако, — протянул Поттер, вглядываясь в темную улицу и спешно гася солнышко, светившееся на кончике его волшебной палочки. — Отмени Люмос! — велел аврор партнеру, и тот почел за лучшее подчиниться.

— Но...

— Ты ведь не хочешь стать мишенью? — поинтересовался Поттер, бормоча какое-то заклинание. — А ориентироваться можно не только с помощью Люмоса...

Драко пожал плечами, а потом осознал, что прекрасно видит в темноте. Не так хорошо, как при дневном освещении, но вполне достаточно, чтобы не переломать себе ноги, пробираясь по улице, заваленной следами погромов.

— Нам далеко идти? — поинтересовался он.

— Полтора квартала.

— Какого Мерлина ты не аппарировал прямо к дому? А лучше в сам дом? — сварливо спросил Драко, скорее чтобы поворчать, нежели потому, что его действительно интересовали ответы на эти вопросы.

— Погулять хотел, — вполне мирно отозвался Гарри, трогаясь с места в известном одному ему направлении. — Будь готов к любым неожиданностям, — счел необходимым предупредить он напарника.

К дому, к которому он стремился, они подошли минут через пятнадцать и Гарри замер перед калиткой. Ему не хотелось идти внутрь.

— Идем, чего уж там. Раньше все узнаем... — подбодрил его Драко и Поттер, кивнув ему, толкнул створку, вступив на дорожку, ведущую к дому.

Дверь коттеджа не открывалась. Гарри, отперев ее заклинанием, сделал шаг внутрь дома и... резко остановился, чуть разведя руки в стороны.

— Мистер Грейнджер, не стреляйте в меня, пожалуйста, — тихо попросил аврор, и чуть поведя волшебной палочкой, сотворил Люмос. — Я пришел к вам по просьбе Гермионы. С ней все в порядке.

— Гарри?! Но... — мужчина, наставивший двуствольное охотничье ружье в грудь Поттеру, выглядел потрясенным до глубины души.

— Да, это я. Я жив, на свободе и пришел за вами, — сохраняя спокойствие, отозвался Поттер. — Долорес...

— Жива!

— Хвала Мерлину! — с чувством сказал Гарри и, поглядев на все еще смотрящие ему в грудь стволы ружья, спросил: — Не хотите опустить оружие?

— А, извините, — смутился его собеседник, опуская двустволку. — Мы тут такое пережили в последние две недели...

Поттер вопросительно приподнял бровь, и отец Гермионы продолжил рассказ:

— Отчего-то стали умирать люди... — хроника событий, изложенная мужчиной, несколько отличалась от той, которую изложили найденные в больнице доктора, но итог идентичным: почти все население вымерло. Правда в Глостере, к удивлению магов, осталось довольно большое количество выживших. В какой-то момент к говорящему присоединилась его супруга и уже вдвоем они рассказали, что выжившие в эпидемии быстро сбились в банды, начавшие друг с другом разборки за власть. Грейнджеры не пожелали присоединиться ни к одной из противоборствующих групп, посему им пришлось забаррикадироваться в доме и отстреливаться, если кто-то пытался посягать на их территорию. Появление на пороге Поттера и его компаньона стало для них очень приятным сюрпризом.

— Ну, что я говорил? — задал риторический вопрос Гарри, когда рассказ отца Гермионы подошел к концу. — Вот тебе и “неприятности”. Ладно, это все лирика. Миссис Грейнджер, мистер Грейнджер, собирайтесь. Возьмите все, что считаете ценным и жизненно необходимым, мы переправим вас обоих к Гермионе в безопасное место.

Через какие-нибудь полчаса чета Грейнджеров сообщила о своей готовности и Драко, тяжело вздохнув, аппарировал всю компанию в Малфой-мэнор.

— Переправишь Долорес и Маркуса к дочери? — спросил Гарри напарника, когда они оказались в гостинной малфоевского дома. — Я тебя тут подожду...

Драко кинул на него подозрительный взгляд, но лишь молча кивнул и, бросив летучего пороха в камин, шагнул в зеленое пламя вместе с родителями Гермионы.

Когда они появились в американском поместье Малфоя, Драко с рук на руки передал счастливой донельзя девушке родителей и быстро ретировался обратно в мэнор.

Поттер, прикрыв глаза, сидел прямо на полу возле камина и, казалось, не заметил появления напарника. Рядом с ним стоял полупустой стакан и бутылка с огневиски, впрочем, выпить Гарри, похоже, успел совсем чуть-чуть.

Драко притронулся к его плечу и тот, открыв глаза глаза вопросительно поглядел на блондина.

— И что дальше? — спросил Малфой, усаживаясь рядом, беря поттеровский стакан и делая маленький глоток.

— А хрен его знает, — ответил Поттер, доставая сигареты и закуривая.

— Как так? У тебя ведь... — начал было Драко, но яростный взгляд, брошенный Поттером, заставил его заткнуться.

— Ты, что, правда думаешь, что командовать людьми приносит мне массу удовольствия?! — прошипел Поттер, выдыхая клуб табачного дыма. — Да в гробу я это занятие видел! Я вообще сижу и думаю — а не зря ли я затеял сбор людей в твой дом. Ну, соберу я их. И что дальше? Как мы жить будем? Какую идеологию я могу им предложить?

Драко непонимающе поглядел на разъяренного партнера и пожал плечами.

— Не понимаешь... — горестно констатировал Поттер. — Ладно. Попробую объяснить, что имею в виду: любая культура пытается ответить на вопрос “зачем мы здесь?”. Вот, допустим, вымершие магглы... В последние несколько лет они вообще озверели.

Эти люди ходили вокруг, любая из стран была ими переполнена. Они целыми днями волновались обо всем подряд: о воздухе, о воде, о почве, о пестицидах, инсектицидах, пищевых добавках и канцерогенах. Беспокоились о парниковом эффекте, о газе радоне и об асбесте, представь себе, беспокоились тоже! А еще они беспокоились об исчезающих видах.

А что исчезающие виды?! — Поттер вскочил на ноги и заходил по комнате туда-сюда, размахивая руками для убедительности.

— Сохранение вымирающих видов — это всего лишь еще одна надменная попытка человечества контролировать природу. Это высокомерная попытка вмешательства в ее естественное развитие. Это то, что создало им проблемы изначально. Неужели никто этого не понимал?! Вмешательство в природные процессы... Знаешь ли ты, что 90% видов живых организмов, более 90% видов, когда-либо живших на этой планете, уже исчезли. Они вымерли. Никто их всех не убивал, они просто сами собой исчезли! Это то, что делает природа. В наши дни они исчезают со скоростью 25 видов в день, независимо от поведения людей, я имею в виду независимо от того, как люди ведут себя на планете, 25 видов есть сегодня, которых не будет завтра. Маггловские “зеленые”... такие самовлюбленные, такие важные. По-жизни что-то спасали.

“Давайте спасем деревья, спасем пчел, спасем китов, спасем чертовых улиток!”

И самый громкий и бредовый призыв из всех: “Спасем Планету!”

У меня всегда возникал один единственный вопрос: «Что?! Все эти чокнутые люди шутят?! Спасем планету?!» Мы до сих пор не знаем, как о себе позаботиться! Мы не научились помогать друг другу, а собираемся спасать какую-то там Планету! Эта чушь, лившаяся из телевизоров, радиоприемников, из интернета, да изо всех щелей, меня просто убивала!

К тому же, ничего такого ужасного с планетой не происходит. На мой взгляд, уж кто-кто, а она — в полном порядке. Люди, вот кто, не в порядке! Люди — вот проблема! В сравнении с людьми, у планеты дела идут просто отлично. Она здесь уже четыре с половиной миллиарда лет. Правильно? Четыре с половиной миллиарда! А мы здесь сколько, 100 тысяч? Может быть, 200 тысяч лет? Возможно… И мы здесь используем тяжелую промышленность не многим более двухсот лет. Две сотни лет против четырех с половиной миллиардов. И люди имели наглость полагать, что каким-то образом они угроза для планеты. Ха! Это они, якобы, как-то угрожали этому прекрасному маленькому синему шарику, который просто вращается вокруг Солнца?! — Гарри сжал руку в кулак и чуть повернулся вокруг своей оси, наглядно демонстрируя движение Земли вокруг Солнца. Драко смотрел на него во все глаза и пытался понять: что с ним? Он столько выпил? Или он просто съехал с катушек?

— На протяжении своей жизни планета пережила вещи намного худшие, чем “люди” во много раз худшие. Землетрясения, вулканы, тектонические плиты, дрейф континентов, вспышки на Солнце, солнечные пятна, магнитный штормы, перемены магнитных полюсов, сотни тысяч бомбардировок кометами, астероидами и метеоритами, песчаные бури, всевозможные эрозии, космическая радиация, всемирные пожары, всемирные потопы, многократные ледниковые периоды, и после всего этого люди думали, что какие-то алюминиевые банки и пластиковые пакеты имеют значение?! — продолжал проникновенную речь Гарри.

— Планета никуда не денется. Это люди! Люди исчезнут. Уже исчезли! Всё! От маггловской цивилизации через очень короткий промежуток времени не останется и следа, разве только, немного пенопласта... А планета останется здесь, понимаешь? И мы от них, от магглов, мало отличаемся: кто знает, может быть, мы с точки зрения планеты, просто еще одна неудачная мутация, еще одна биологическая ошибка, эволюционный тупик, такой же, как вымершие магглы?

Да планета стряхнет нас, как собака стряхивает назойливых блох, и все!

Она будет здесь долгое, долгое, долгое время после того, как нас не станет, и через какой-то время она исцелит себя. Она очистится, потому, что она так устроена. Это саморегулирующаяся система. Воздух и вода восстановятся. Земля обновится. И, скажем, если это правда, что пластик не разлагается, ну, планета просто включит его в новую парадигму — Земля + пластик.

Кто знает, может быть, планета не разделяет маггловских предубеждений насчет пластика. В конце-концов, он вышел из земли и она, возможно, воспринимает его, как еще одного из своих детей. Возможно, единственная причина, по которой Земля разрешила людям выйти из неё изначально: она хотела получить пластик для себя, но не знала, как его сделать. Она нуждалась в людях для этого. Это может быть ответом на многовековой философский вопрос «зачем мы здесь?»

Да ради Пластика! — взмахнул рукой Гарри. — Так вот, пластик здесь. Магглы исполнили свою работу и ушли. Остались мы и... вновь встает тот же самый вопрос: зачем мы здесь? — вкрадчиво поинтересовался аврор, в упор глядя недобрым взглядом на сидящего на полу напарника.

— Сколько ты выпил? — нервно спросил тот, когда Гарри закончил свою весьма экспрессивную речь. — Откуда у тебя такие декадентские настроения?

— А живу я так, — буркнул Поттер, успокаиваясь. — Ладно, оставим философию и вернемся к насущным жизненным вопросам. Вот скажи, сколько, по твоему, народу вместит твой дом? Полсотни человек? Этого мало для создания государства, этого недостаточно для поддержания популяции, но это уже очень много жизней, которыми нужно руководить, принимать решения, которые будут влиять на всех и так далее.

— А чего ты на меня бурчишь? — взвился Драко. — Я что ли магглов на тот свет отправил и сделал так, чтобы ты был вынужден этим всем заниматься? Нет ведь? Вот и не бурчи. Ну, или бурчи, Мерлин с тобой, если тебе так легче смириться со своей горькой судьбиной. На самом деле, у тебя пока очень не плохо получается. Ты, насколько я могу наблюдать — думаешь, что делаешь и стараешься просчитывать последствия своих действий на несколько шагов вперед. Именно это свойство является одним из тех, что делает тебя хорошим лидером. И с людьми ты общий язык находишь без проблем. Выдохни, Поттер. Все у тебя получится. Нет, не у тебя. У нас. Я ведь сказал, что я с тобой.

— Получится, как же... Хорошо, дражайший мой советник... Вот тебе задача номер один на подумать, и измыслить решение: скажи мне, где мы будем селить людей?

— То есть?

— Ты совсем дурак?!

— Допустим, совсем, — спокойно согласился Драко и попросил: — Объясни?

Гарри закатил глаза.

— Мерлин мой! И с кем я связался... Помощнички... Хорошо. Разжёвываю для особо одаренных: у меня в голове вертится список людей, которых я бы хотел видеть рядом. Их, по моим прикидкам, набирается больше полусотни человек. Где мы их всех разместим? Дом не резиновый, а строить я, например, не умею. Ты умеешь? Или, может быть, знаешь того, кто умеет?

— Поттер... Ты полагаешь, что это действительно настолько серьезная проблема, чтобы впасть в депрессию? Да она решается миллионом способов! Вот навскидку: мы все-таки маги и способны перенести любое строение на новое место с помощью магии. Командой совершаем набег на предместья Колорадо-спрингс и переносим на нашу территорию столько коттеджей и вообще любых строений, сколько понадобится и все. Плюс есть такой раздел колдовства, как волшебная архитектура, я понимаю, что эта область волшебных знаний не была охвачена тобой, вследствие убогого аврорского образования. Или, как вариант — не далеко от моего дома есть небольшой маггловский городок и теперь ничто не мешает нам его занять...

— Ты еще повозмущайся, — буркнул Гарри, вдруг осознав, что действительно зря зациклился, и вообще, раз уж ему пришлось руководить людьми, то нужно именно что руководить ими, а не пытаться решить все проблемы самому.

— И повозмущаюсь, что ты думаешь? У нас демократия!

— Кто тебе сказал такую глупость? — удивленно спросил Гарри, с какой-то даже жалостью рассматривая блондина, который только что с неимоверной легкостью предложил решение проблеме, самому аврору казавшейся совершенно нерешаемой. Это здорово подняло его настроение и придало уверенности в том, что все получится.

— А что нет? — с явно наигранным удивлением спросил Драко, вставая.

— Даже не думай. В “демократию” мы уже наигрались. Хватит. Будет что-то совсем-совсем другое. Я не придумал пока что... Но, думаю, тебе понравится.

— Отлично. Таким ты мне больше нравишься. Так что мы будем делать дальше?

— Все по прежнему: собирать людей... — ответил Гарри и задумался. — Эх, нам бы Снейпа... Жаль, умер профессор: вот кто бы науку двигал...

— Умер? С чего ты взял? — спросил Драко очень загадочным тоном.

— Ну, я вообще-то своими глазами видел, как его загрызла Нагайна, а своим глазам, знаешь ли, я привык доверять.

— Но тела-то его не нашли? Верно? — задал вопрос Драко, складывая руки на груди.

— По-моему, просто никто не искал. Кому нужен труп человека, считающегося предателем, убийцей и вообще — Пожирателем смерти? — пожал плечами Гарри.

— Вот именно, кому... Жив Северус и здравствует, насколько это вообще возможно после того, что он пережил.

— Жив?! И ты молчал?! — воскликнул Гарри.

— А ты не спрашивал! — ухмыльнулся в ответ Драко.

— И где он? — нетерпеливо спросил Поттер, прищурившись.

— Сидит себе в своем Прядике Тупильщика, бишь, Тупике Прядильщика, что-то там вроде варит, или исследует, а, может быть, и не сидит... Я его видел последний раз где-то полгода назад, но, в любом случае, он — жив.

— Отличные известия! Вот с него, пожалуй, и начнем... Как думаешь, он очень расстроится, увидев меня?

— Крестный — дядька загадочный... Кто знает, как он отреагирует, если обнаружится дома, — пожав плечами, ответил Малфой.

— Что ж, давай проверим... Аппарируй нас туда? — попросил Гарри, подходя к блондину и тот, не тратя времени даром, перенес их в Тупик Прядильщика, на крыльцо дома крестного.

Домик представлял из себя довольно-таки неприглядное зрелище: старый, если не сказать древний, ветхий, зачуханный (впрочем, как и соседние домишки). Поттер окинул быстрым взглядом строение и весь переулок и удивленно приподнял бровь в немом вопроса: дескать, уверен ли Малфой, что аппарировал именно туда, куда нужно? Блондин пожал плечами и положил руку на медную пластину, небрежно приколоченную к двери, на мгновение прикрыл глаза, а потом толкнул ее. Дверь, словно бы нехотя, распахнулась и слизеринец, сделав приглашающий жест, первым вошел в темную прихожую. Гарри опасливо последовал за ним и, сделав несколько шагов в полнейшей темноте коридора, увлекаемый Драко, оказался в комнате.

Быстрый осмотр весьма аскетично обставленного темноватого помещения оставил у аврора ощущение, что в этом доме никто никогда не жил, да и теперь не живет, а стеллажи с книгами, закрывающие все стены от пола до потолка — тут оказались совершенно случайно, или вообще выросли сами собой, как плесень, или этакие специфичные грибы (наверняка ужасно ядовитые). Ветхая мебель (диван, колченогое кресло, низенький столик), рассованная по темным углам комнаты, лишь усиливала это впечатление. Даже камин, этот неизменный атрибут каждого волшебного жилища, и тот выглядел убого и как-то несуразно. Когда глаза привыкли к освещению, Поттер углядел в противоположном конце комнаты проход, за которым угадывалась лестница, ведущая наверх.

Северус Снейп был разбужен активацией защитных чар, предупредивших его, что на територии, принадлежащей ему, появились гости. Что в его маленький неуютный дом мог попасть кто-то чужой зельевар не беспокоился, а список “своих” был исчезающе мал, и, в общем-то, исчерпывался на данный момент одним человеком: Драко Малфоем. Крестник не появлялся пред ясны очи месяцев шесть, помимо этого — никогда не позволял себе столь поздних или, даже скорее ранних, визитов и не приводил гостей. Тем более, таких странных гостей: даже на приличном расстоянии, разделявшем спальню и гостиную, Снейп ощущал присутствие этого человека. Присутствие нешуточной Силы и уверенной в своем праве Власти. Посему, неожиданный визит сулил, как минимум, развлечение.

Зельевар не спеша поднялся с постели, полагая, что раз уж крестник явился в столь неурочное время, то переживет, если хозяин дома не будет его встречать с распростертыми объятиями в прихожей. Одевшись, бывший профессор кинул на себя взгляд в зеркало: удобные домашние туфли, серые мягкие брюки, серая же шелковая рубашка со свободными широкими рукавами и без манжет — навыпуск, отросшие чуть ниже лопаток черные волосы, порядком побитые сединой... Тонкие, едва заметные шрамы на шее — вряд ли кто-то заметит в полутемной гостиной, тем более, что воротничок-стойка рубашки отлично прикрывает самые заметные из них. Зельевар взял в руки волшебную палочку, неслышно спустился вниз и замер в тени, прислушиваясь к происходящему в помещении за углом.

— … глупая идея. Мне нечего ему предложить и, в общем, нечего сказать. Ну, кроме “Спасибо, уважаемый профессор за все, что вы для меня сделали”, — донеслось из-за угла. Голос показался Снейпу смутно знакомым, но точно идентифицировать его обладателя сходу не удалось и это немного расстроило мужчину: все-таки ему хотелось знать, кого притащил крестник.

— И ничего не глупая. Ты же сам говорил — надо двигать науку. Север — лучшая кандидатура для этого дела. Тут ты стопроцентно прав! — возразил Драко.

— Ну да... — согласился с ним незнакомец, — это при условии, что он согласится. Я бы, на его месте — не соглашался. Более того — увидев бы меня запустил бы Аваду, а потом уже бы разбирался.

— Северус, в отличие от твоего величества, человек не милосердный, поэтому — на Аваду можешь не рассчитывать, — фыркнул Драко.

“Твоего величества? Я не ослышался?” — удивленно подумал рекомый не милосердный человек. На сколько он имел представление — в волшебной Британии не было Короля и не было его уже не первый десяток лет! — “К кому подобным образом может обращаться Драко?”

— Малфой, я же просил не называть меня так! — возмутился незнакомец.

— Я могу тебя называть как угодно, но “ваше величество”, в любом случае, останется приличествующим обращением к твоей персоне, вследствие крови, текущей в твоих жилах. В моих — течет кровь Малфоев, в твоих — Маэльмудов и этого изменить нельзя, — примирительно произнес Драко, судя по звукам, подходя ближе к собеседнику.

Стоящему за углом зельевару было все интереснее и интереснее: нашелся человек, в чьих жилах течет королевская кровь? Это было весьма впечатляющей новостью. Северус прекрасно отдавал себе отчет в том, что он — единственный наследник рода Принцев, пусть он и полукровка, но... Его ребенок, буде таковой появится на свет, сможет по праву претендовать на фамилию и наследие рода в полном объеме.

Принцы были связаны вассалитетом с Маэльмудами и эти узы, безусловно, связывают Северуса с носителем королевской крови. Ситуация не нравилась зельевару: он не собирался служить более никому. С него вполне хватило Темного Лорда и Дамблдора. “Вот сейчас я поднимусь в спальню, Драко поторчит-поторчит в гостиной и решит, что меня нет дома, раз я не вышел, и все. Никаких Королей, никаких обязательств — ни-че-го! К дементоам!” — с яростью подумал зельевар, но любопытство взяло верх и Снейп, решительно выйдя в собственную гостиную, склонился в приличествующем церемонном поклоне:

— Ваше величество, — произнес он, совершая это телодвижение, — простите, что вынужден принимать вас в столь скромной обстановке...

— Твою мать! Северус! — раздался в ответ донельзя раздраженный голос незнакомца. — Драко! Я убью тебя! Ты будешь умирать медленно и мучительно, а потом я собственноручно зарою то, что от тебя останется на перекрестке трех дорог и спляшу на твоей могиле джигу!

— О! Не убивай меня, великий и могучий Король Поттер! — дурашливо пискнул Драко, едва сдерживая смех и перемещаясь при этом так, чтобы оказаться между крестным и разгневанным любовником. — Я тебе еще пригожусь!

Ошарашенный Снейп разогнулся и во все глаза уставился на двоих молодых мужчин, находившихся в гостиной. Перед ним действительно стояли его крестник и... Гарри Поттер! Да, повзрослевший, да, порядком изменившийся, но — Поттер! Это было чересчур! Волна ярости поднялась в темной глубине души зельевара, и он вскинул волшебную палочку, но резкий командный голос осадил его, произведя примерно такой же эффект, как ушат холодной воды:

— Отставить! Сядь, Северус! — гаркнул Поттер, упирая руки в бока. — Ты тоже сядь! — рявкнул аврор на любовника. — Тоже мне клоун нашелся!

Зельевар изогнул бровь выражая этим свое недоумение и скрестил руки на груди, упрямо наклонив голову. Драко молча сделал несколько шагов и сел в одно из ветхих на вид кресел. Он сказал все, что хотел сказать: а именно то, что Поттер — потомок Маэльмудов и он признает его власть. То, что крестный слышал его разговор с Гарри, было очевидно, как дважды два.

— Добрый вечер, Северус, — уже нормальным голосом поздоровался Гарри с хозяином дома. — Прости нас за визит в столь позднее время. Но у нас на то есть причины.

Теперь, когда гнев улегся, Гарри в полной мере оценил, сделанное Драко и догадался, что речь про кровь и все прочее предназначалось для ушей зельевара, а вовсе не для того, чтобы объяснить ему самому положение вещей. А осознав, решил ковать железо, не отходя от кассы:

— Ты можешь выставить меня вон и я молча уйду, — спокойно сказал он, обращаясь к бывшему профессору. — Либо, ты можешь попытаться убить меня. Уверяю тебя — я даже сопротивляться не буду, — продолжил Гарри, разводя руки в стороны и делая шаг вперед. — Но есть еще один вариант: ты выслушаешь меня, хотя, ничем кроме сомнений я с тобой, увы, поделиться не могу. Что ты выбираешь?

Гарри так и стоял, ожидая реакции хозяина дома: безоружный, открывшийся и спокойный как катафалк.

— Пожалуй, я выслушаю... тебя, — произнес зельевар, не двигаясь с места. Он был озадачен поведением гостя, а любопытство прямо-таки раздирало его на части. Впрочем, виду он не показал, старательно удерживая на лице нейтральное выражение.

— Отлично! — улыбнулся Поттер и, пройдясь по комнате туда-сюда, заговорил.

Говорил он долго, описывая полно четко и внятно наличествующий сейчас расклад, свои выводы из него, планы, которые составил и все прочее.

— Такие вот дела, Северус, — вздохнул он, закончив повествование.

— Ну, и чего ты хочешь от меня? — поинтересовался тот.

— От тебя? Я хочу, чтобы ты занимался наукой. В самом широком смысле этого слова. Учитель из тебя, извини, но не очень, а вот ученый... Представь себе сплав маггловской химии и фармацевтики с зельеварением? Или скрещение боевой магии с квантовой физикой? Я не буду взваливать на тебя управленческие функции, ты слишком ценен для этого. Ты должен творить, исследовать, находить... Я постараюсь предоставить все условия, оборудование, литературу, материалы и прочее, что понадобится. Я хочу... Ну, не знаю — допустим, задача максимум: полеты в космос. Но не так, как это было у магглов, а настоящее освоение космоса!

Гарри говорил и сам вдохновлялся открывающимися перспективами.

— Поттер, ты псих, ты знаешь это? — проворчал Снейп, которого исподволь заражал энтузиазм молодого Короля. А в том, что Поттер вполне достоин этого титула он уже не сомневался.

— Ну и что? — пожав плечами, спросил тот. — Надо же ставить какие-то сверх-цели перед подданными, верно? Почему бы и не такую?

— Действительно, почему бы и нет... — задумчиво протянул зельевар.

Драко любовался своим возлюбленным: тот в порыве вдохновения, снизошедшего на него, был неотразим. Сила распространялась от него мощными волнами, омывая находящихся в комнате, энтузиазм Правителя заражал и вселял уверенность в успехе любых начинаний, а то, что в будущем государстве людей было на данный момент раз два и обчелся — было совершенно не важно.

Поттер, мерно расхаживавший по комнате, вдруг резко остановился и обернулся к любовнику:

— А с тобой, клоуном, я еще поговорю. Потом. Дома. В приватной обстановке, — прищурившись, пообещал Гарри. — Я ведь всерьез просил!

— Но... — попытался возразить Драко.

— Никаких “но”. Ты меня и в постели будешь вашим “величеством” кликать?! — взвился Гарри.

— В постели? — заинтересованно переспросил Северус.

— Да, крестный, его величество …

— Убью, — рыкнул Гарри.

— Нет. Есть такая штука, как традиции и субординация. Извини, мой Король, но если ты хочешь, чтобы получилось государство — они должны быть и должны соблюдаться неукоснительно. Я признал тебя своим сюзереном и поэтому мне положено тебя так называть, — разведя руками, констатировал Драко.

— И в постели? — сварливо поинтересовался Гарри.

— Если тебе будет угодно — то и там, — улыбаясь, ответил Драко, а потом, посерьезнев, добавил: — Нет, в постели — не обязательно. Но на людях, увы. Сам понимаешь — традиции...

— Ненавижу! — выдохнул Гарри.

— Определенная доля рационализма в словах Драко есть, король Поттер, — встрял зельевар.

— И ты туда же?! — надулся бывший аврор.

— И я, — спокойно согласился Снейп. — Любое общество держится на традициях, законах и морали. Мы волшебники и для нас власть монарха — нормальное явление и совершенно естественное состояние. То, что происходило со смертью последнего короля... В общем, это полный хаос и к чему он привел — вы и сами знаете. Поэтому, пока нет ничего другого, почему бы не вспомнить подзабытые традиции и не воспользоваться ими? — чуть насмешливо спросил Северус.

— Логично, — нехотя согласился Гарри.

— Можно поинтересоваться? — спросил зельевар.

Гарри пожал плечами, словно желая сказать: делайте, что хотите, мне уже все по-барабану.

— Я верно понял, мой крестник является вашим... партнером? — осторожно поинтересовался Снейп.

— Да, все верно. Он и Гермиона Грейнджер, — ответил Гарри и, ехидно улыбнувшись, добавил: — Традиции, сам понимаешь.

— Понимаю, — кивнул Снейп, оценив шпильку.

— У нас есть сын. Драко — его крестный. Следующий родившийся у нас мальчик, унаследует фамилию Малфоев, опять же — в соответствие с традициями, — сообщил Гарри. — И, кстати, тебе тоже очень не плохо бы обзавестись наследником, а лучше несколькими.

— Я подумаю об этом, — легко согласился Снейп, сохраняя предельно спокойное выражение лица. В его глазах при этом Гарри увидел проблеск веселья.

— Ладно, это все к делу не особенно относится, — сказал Поттер, решив вернуться к исходной теме, — я убедил тебя, Северус?

— Убедили, король Поттер, — кивнул зельевар. — Мне нужно некоторое время на сборы: ингредиенты, оборудование, думаю, вы понимаете... Но, если вы с Драко мне поможете — то мы управимся с этой задачей быстрее. После этого я буду готов отправиться на новое место жительства.

— У тебя есть что-нибудь тонизирующее? — попросил Гарри. — Мы с этим клоуном — сказал он, кивнув на все еще сидевшего, где было велено Малфоя, — почти сутки на ногах, а нужно еще успеть сделать так много...

Драко лишь фыркнул, услышав, как его в очередной раз обозвали, а когда увидел, что Поттер, улыбаясь, смотрит на него — весьма вызывающе облизал кончиком языка губы.

— Безусловно, — ответил зельевар, наблюдая за этой пантомимой и, поднявшись со своего места, направился к выходу из гостиной. Через несколько минут он вернулся, держа в руках пару флаконов с зельем.

— Это поддержит вас, но поспать все-таки стоило бы, — сообщил он, протягивая один из них Гарри.

Тот принял склянку из рук и, пробормотав заклинание, распознающее наличие яда, выпил содержимое, поморщившись. От глаз бывшего профессора этот маневр не укрылся, и он ухмыльнулся: эта версия Поттера определенно нравилась ему, и жест молодого Короля не обидел — Северус и сам бы, безусловно, проверил зелье, которое ему дают.

Через два часа лаборатория Северуса Снейпа была свернута, аккуратно упакована и переправлена в Малфой-мэнор, а затем и в американские владения Драко.

За неделю, прошедшую с окончания импровизированного запоя и обнаружения вымирания магглов, в американском владении Драко собралось порядочное количество народу. Часть — волшебники, как старые знакомые Малфоя, Поттера и Грейнджер, так и американцы, решившие присоединиться к образующемуся сообществу и увидевшие в нем какие-то перспективы. Но большую часть населения составляли сквибы. Точнее те, кто были сквибами до знаменательного дня: с тех пор сила их магии увеличилась настолько, что они, как и предполагал Гарри, стали вполне тянуть на слабеньких волшебников.

К концу недели на земле Малфоя обитало две с половиной сотни человек и это становилось проблемой. Сложностей возникла масса, начиная от того, что каждого нужно было кормить и заканчивая тем, что люди были растеряны и подавлены. Каждый, из бывших сквибов, потерял близких. Все они лишились привычного уклада жизни, помимо этого — в них просыпались новые способности. Это пугало людей, они не понимали, что с этим делать.

— Пора подумать об учебной базе, — констатировал Гарри одним из вечеров. — Если мы не будем учить новоявленных магов управлять их способностями, все будет очень плохо.

— Согласен, — кивнул Снейп.

— Вопрос: как это делать? — вступил в беседу Драко.

— Думаю, для начала, стоит объяснить, что магия — это нормально, — подал голос Маркус Грейнджер — высокий светлокожий мужчина, обладатель темных волос длиной до плеч, светлых серо-голубых глаз, усов и бородки клинышком[1].

Четверо мужчин сидели на открытой веранде малфоевского дома, расположившись в плетеных креслах вокруг маленького круглого столика. Обычно на этих встречах присутствовал еще и Блейз Забини, но сегодня почему-то его не было. Так сложилось, что именно они осуществляли общее руководство людьми и вечерами собирались вместе, чтобы обсудить насущные проблемы, и этот вечер мало чем отличался от вчерашнего или позавчерашнего. Встречи эти всегда проходили спокойно, по-деловому и без накала страстей, что было весьма кстати после суеты и забот прошедшего дня.

— Вы правы, — согласился Гарри, затягиваясь очередной сигаретой. С тех пор, как они с Малфоем обнаружили отсутствие магглов, сия вредная привычка, которую он, казалось бы, умудрился победить — вернулась в полном объеме. — Люди в панике из-за происходящего с ними. Сегодня я успокаивал два десятка истерик, случившихся от спонтанных всплесков магии...

— Помню, как маленькая Гермиона... — начал было отец упомянутой ведьмы, но был перебит восклицанием Малфоя.

— Ну да! Гермиона! Маркус, у вас с Долорес есть опыт осознания нормальности магии, помимо этого, у вас как у врачей, есть некоторое представление о психологии. Может быть, вы возьметесь за организацию таких... ну, не знаю, бесед, что-ли?

— Можно, — кивнул Маркус. — Думаю, форма, типа той, в которой проходили встречи анонимных алкоголиков, будет вполне приемлема. Во всяком случае, она даст людям возможность понять, что они не одиноки и это способ получше познакомиться друг с другом.

— Анонимных алкоголиков? — приподняв бровь, переспросил Снейп. Ему импонировали спокойствие и уверенность в себе родителей бывшей ученицы, а также то, как эти люди восприняли произошедшее с ними.

— Именно, — ответил ему Грейнджер, — собирались группы, человек в двадцать и по кругу каждый рассказывал о себе, о своих проблемах, о том, как начал пить и почему. Собрания происходили регулярно и на них люди делились друг с другом своими надеждами, страхами, чаяниями, силой. Все действо происходило под руководством и наблюдением психолога или священника, который задавал наводящие вопросы и являлся чем-то типа председателя собрания. В общем-то, такая схема реабилитации хорошо себя показывала не только в случаях алкоголизма или наркомании, но и на больных людях. Были группы самопомощи страдающих сахарным диабетом, раком, а также разнообразными психозами.

— Интересная практика, — внимательно выслушав, протянул Северус.

— Я поговорю с женой, думаю, она не откажется помочь.

— Вас двоих на нашу толпу страдающих — будет мало, — высказал свое мнение Гарри.

— Есть еще врачи, — заметил Маркус. — Они, по моим наблюдениям, наиболее спокойно восприняли ситуацию и, кажется, самые трезвомыслящие из всех. Конечно, им тоже тяжело, но способности свои, почти каждый из них, воспринимает как дар, как нечто позитивное. Насколько я понимаю, для того, чтобы успокоить людей по поводу происходящих с ними изменений — это оптимально.

— Пожалуй, — согласно кивнул Гарри. — Потом эти, уже сложившиеся группы, можно будет начать обучать владеть магией.

— Тогда завтра с утра я соберу врачей, и мы с ними все обсудим.

— Отлично. Одной заботой меньше, — улыбнулся Гарри. — Следующая проблема: жилье. Палатки — это здорово, но нельзя так всю жизнь жить. Я планирую сделать следующее: расширить границы защитного барьера так, чтобы внутрь него попадало все озеро Джордж, электростанция, которая там есть и городок. Трупы мы там убрали, надо поглядеть: не сломалось ли там что за прошедшее время и переселять народ из палаток туда.

— Опять собираешься надорваться, строя защиту? — поинтересовался Драко, прикидывая площадь, которую придется прикрывать ею.

— Не собираюсь. Я в несколько заходов это сделаю. И, думаю, переселение можно начать организовывать уже завтра, а барьер я в течении недели сотворю, — успокоил его Гарри и, улыбнувшись партнеру, продолжил излагать свои планы: — Надо организовать группы, часть их будет заниматься концентрацией и складированием в одном месте продовольственных и прочих запасов. Все съедобное, что может храниться: крупы, консервы, соль, сахар и прочее. Как я понимаю, большая часть медикаментов нам не подходит, так, Северус?

— Да. Но перевязочные материалы подходят все. Вообще, медикаментами мы с Забини сами займемся. В месте сортировки. Пусть группы свозят все, что найдут, а там уж то, что не пригодится — мы отсеим, — отозвался зельевар.

— Хорошо. Одежда, посуда, книги, всякие прочие предметы быта, предметы личной гигиены... Мерлин и Моргана! Столько всего нужно для жизни и так мало из этого мы способны сделать сами! Пожалуй, меньше всего опасений у меня вызывает сельское хозяйство и животноводство, — вздохнул Гарри, озвучивая свои мысли.

— Наладится, — успокоил его Драко. — Сколько-то лет мы спокойно проживем на запасах, которые сделаем, параллельно создадим производства всего необходимого. Высокотехнологичные всякие штуки мы, конечно, не осилим, но жизненно важные вещи — вполне.

— Надеюсь, — протянул Гарри. — Просто столько всего...

— Глаза — бояться, руки — делают, — пожав плечами, сказал Драко. — Нам нужно наладить быт. Для этого необходимы: крыша над головой, еда, свет, одежда, вода и тепло. Хорошо, что электростанция работает...

— Вот, кстати, о ней. Сколько она еще будет работать без обслуживания?

— Понятия не имею, — ответил Драко. — Но нам повезло — среди твоих подданных есть главный инженер этой самой электростанции, вот ему и адресуй свой вопрос.

— Допустим, завтра она сломается и встанет. Что будем делать?

— Перейдем на свечное освещение. Конечно, мы останемся без бытовой техники типа холодильников, но как раз их можно заменить магией. Стиральные машины... Ну, постираем вручную. Электроплиты легко заменяются дровяными печами. Если ты не помнишь, то волшебники вообще запросто обходятся без электричества, — сказал Снейп, отхлебывая чай из чашки, которую держал в руках. — Нам еще повезло, что в этом регионе нет всяких химзаводов и чего-нибудь в этом роде. Вот они без присмотра — настоящая катастрофа.

— Я рассматривал карту, — подал голос Маркус, — ближайшее опасное производство было в Денвере[2]... И думаю сейчас там, в плане экологии, все очень печально.

— Что там было? — поинтересовался зельевар.

— Завод по производству кислоты, нефтеперерабатывающий завод, фабрика, производившая бытовую химию, фармакологическая фабрика и шинный завод.

— Есть идеи, как локализовать вред от разрушения этих производств? — спросил Гарри.

— Нужно пробовать, но, думаю, что да, — после недолгих раздумий, ответил мастер зельеварения. — По сути, все перечисленные производства не слишком отличаются от создания зелий. И, мне кажется, что средства борьбы с ними примерно такие же, как с неудачным зельем. Куда опаснее предприятия, типа атомных электростанций, но и с ними можно справиться.

— Да? — не без ехидства в голосе спросил Драко.

— Я пару дней назад общался с коллегой-зельеваром из Японии, — терпеливо принялся объяснять Северус. — Там маги нашли способ и спокойно остановили те атомные электростанции, что у них были и законсервировали их. Способом он поделился и, полагаю, нам стоит им воспользоваться и обработать таким же образом предприятия, находящиеся на этом континенте. Их не так много, но это стоит сделать, чем быстрее — тем лучше. Насколько я понимаю, сейчас по всему миру идет работа в этом направлении.

— Согласен, — сказал Гарри. — В общем, резюме: что и как делать — более-менее понимаем и это здорово. План наметили и приступим к его реализации завтра с утра. Или есть еще какие-то проблемы, которые я упустил, и которые стоило бы обсудить? — поинтересовался он, обводя взглядом собеседников.

— Есть, — ответил ему зельевар, — но они пока терпят.

Гарри собрался было что-то спросить, но зельевар прервал его нетерпеливым жестом:

— Это правда терпит, поверь мне. Решим проблему жилья и наладим снабжение — тогда и обсудим.

— Ладно, как знаешь, — буркнул Поттер, но спорить с бывшим учителем не стал: за то время, что он работал бок о бок со Снейпом, он осознал, что тот обычно знает, о чем говорит и если он сказал, что дело терпит — значит это действительно так. — Тогда всем спокойной ночи, — высказал он пожелание и, затушив очередную сигарету, поднялся со своего места.

_____________________________

[1] В каноне родители Гермионы представляют из себя достаточно невзрачную пару магглов, но в этом фике они будут выглядеть совершенно по-другому. Визуальным прототипом отца я представляю себе актера Джейсона Картера, матери — актрису Алекс Кингстон.

[2] стоит сказать, что все упоминаемые мною города и веси — реально существуют, но подробности, типа производств и тому подобных вещей — настоящая отсебятина.

* * *

— Не надо совать его в эту... штуку! — заорал Блейз Забини, влетая в одно из помещений больницы.

До того, как магглы исчезли, здание исполняло ту же функцию, только оснащено было куда как попроще. За прошедшее время, стараниями поисковых групп, разнообразных приспособлений и устройств в нем появилось столько, что целителю иногда начинало казаться, что бывшие магглы-медики слегка тронулись рассудком и обзавелись пунктиком в виде коллекционирования оборудования, или, возможно, просто реализовывают свою мечту — обзавестись наисовременнейшей техникой. Сами по себе, ни эта сумасшедшинка, ни реализация мечты — опасности не представляли, если бы все это железо мирно стояло в выключенном виде, но, паре самых молодых и, наверное, от этого не в меру любознательных врачей, захотелось провести полевые испытания одного из устройств, составляющих безумную коллекцию.

— Но это же просто томограф! Притом, одной из последних моделей. Вреда от него — никакого! — попытался возразить естествоиспытатель, взявший на себя функцию управления устройством. Высокий смуглокожий парень со светлыми небесно-голубыми глазами и вьющимися смоляно-черными волосами.

— Действительно, — поддержал его приятель, лежавший на горизонтальной поверхности томографа. Несколько секунд назад, до того, как в помещении появился Забини, именно ему светило оказаться внутри маггловского устройства.

— Может быть оно и безвредно, — согласно кивнул Блейз, видя, что парни прервали свой эксперимент и переключили свое внимание на него, — для магглов.

Тот, что лежал, уселся и озадаченно поглядел на приятеля.

— Мы работали с подобным оборудованием каждый день и никакого вреда оно не приносило. Ну, разве что, приступ клаустрофобии, — несколько неуверенно сказал он.

— Повторю еще раз. Для непонятливых: оно не приносило вреда магглам! — ядовито процедил Блейз, глядя на молодых людей, на вид ему ровесников, как на детей малых. — Ни вы ни я, да и возможно — никто — не знает, как оно повлияет на волшебника!

— Вот мы и проверили бы, — заносчиво произнес первый.

— Именно, — высказался второй.

— Вы действительно думаете, что у нас без ваших сомнительных экспериментов забот нет? — поинтересовался Блейз.

Парни смущенно переглянулись. До них, похоже, таки дошло, что они сотворили что-то не то.

— Ладно, давайте знакомиться, — примирительно сказал целитель. — Меня зовут Блейз Забини. Я — целитель. Специализируюсь на травмах и отравлениях. А вы кто?

— Я Рамирес Этторе, — представился первый парень, — ординатор третьего года, специализация — радиология.

— Меня зовут Уильям Митчелл, я тоже ординатор третьего года, специализация — первая помощь.

Блейз присел на край стола и критически оглядел новых знакомых.

— Ординаторы, стало быть, — задумчиво протянул он. Парни кивнули, а волшебник продолжил свою мысль: — И вам, судя по всему, хочется активных действий? Скучаете, да?

— Не то, чтобы скучаем, — отозвался Рамирес, — но чем-то полезным заниматься — хочется.

— Я найду, чем вас занять, — вынес вердикт Блейз. — А пока пообещайте не трогать всю эту технику. Я понимаю ваше любопытство, но, вы уж меня извините — последствия представляю лучше вас.

Парочка естествоиспытателей недоверчиво заулыбалась, но Забини их наградил таким взглядом, что они почли за лучшее согласно закивать ему: дескать, не будем трогать технику, мы все понимаем и вообще — это было мимолетным заблуждением.

Блейз, продолжая разглядывать своих собеседников, лихорадочно соображал, чем бы таким занять их любознательные головы, чтобы они ни себе не навредили, ни, не дай Мерлин, кому-то. Задачка была не простой. Магу не хотелось лишать парней инициативы, но в то же время, он, уже порядком пообщавшись с медиками, которые раньше были магглами, очень хорошо понимал, что часть привычных магглам методов лечения на волшебниках — в лучшем случае, не будет работать, а в худшем...

— Знаете, — заговорил волшебник, выныривая из своих раздумий, — в ваших жизнях настал переломный момент: если вы хотите продолжить лечить людей, то вам придется забыть большую часть того, что вы изучали и обучиться это делать по-другому. Колдуны подходят к вопросам медицины совершенно не так, как магглы и вам обоим придется в корне поменять практически все представления о медицине. Не только об ее идеологии, но и о технике оказания первой помощи, потому, что маги, по сути, являются другим видом разумных существ.

— Но как так может быть? Еще месяц назад мы были обычными людьми, а теперь мы вроде бы волшебники? — подал голос Рамирес и в его интонациях явно слышался скепсис.

— Многие семьи магов отказывались от детей, не наделенных достаточным количеством способностей, чтобы управлять магией. Таких детей называли сквибами, — принялся объяснять Блейз, понимавший, что делать это все равно придется, притом, каждому бывшему сквибу, а раз так — то почему бы не начать с этих двоих? — Конструктивно — они практически те же маги, только часть центров, ответственных за магию, у них недоразвита. Это как с дыханием — есть нормальные люди, а есть — астматики, скажем, — попытался изобрести понятный пример Блейз.

— То есть, получается, что скивб — это маг с врожденной патологией? — спросил Уильям.

Забини кивнул, радуясь тому, что его, кажется, поняли. Ну или, во всяком случае, пытаются понять.

— Женщины часто отказывались от больных детей, это не новое явление, — высказался Рамирес. — Но все-таки: мы-то оба знаем, что наши родители не были колдунами. И они умерли... Как же так?

— Маги и магглы могли иметь общих детей, а дальше, полагаю, работала кровь. Сквибы женились, выходили замуж. Их видовые отличия могли достаться детям, а могли и нет, но они никуда не исчезают и рано или поздно проявляются. Даже через десять поколений в паре из маггла и того, у кого есть в крови сквиб — может родиться сквиб, а может и настоящий волшебник.

— Генетика, стало быть, работает? — уточнил Уильям, чуть склонив голову в бок.

Блейз согласно улыбнулся собеседнику, подтверждая его выводы, а потом продолжил свою мысль:

— Больного астмой вы же будете лечить по-другому, чем здорового человека, так?

Оба врача согласно кивнули.

— С целительством работает тот же принцип, только различия еще серьезнее и, возвращаясь к исходной теме разговора: я считаю целительство — призванием. Оно либо есть, либо нет. Сейчас ваша основная задача — прислушаться к себе и понять: целительство для вас — призвание или все-таки нет.

— А как это понять? — спросил Уильям. Он внимательно и с интересом слушал волшебника и теперь старался осознать услышанное.

— Какого-то определенного рецепта, увы — нет. Я стал целителем потому, что очень этого хотел. Именно этого. И осознал я эту тягу еще когда учился в школе, — ответил ему Блейз.

— Я тоже хотел стать врачом с детства, — задумчиво произнес Рамирес. — Мне всегда было интересно, как устроен человек.

— И мне, — в унисон ему сказал Уильям. — Это — призвание?

Блейз пожал плечами.

— Не знаю, — честно сказал он. — Но подумайте о том, что я сказал. Вслушайтесь в себя еще раз. Не прямо сейчас. Никто не торопит вас с ответом и ни на чем не настаивает. Я лишь сообщил вам о такой возможности. Когда придете к каким-то определенным выводам — найдите меня, и мы продолжим разговор, — заключил волшебник и тихо вышел из комнаты, оставив новых знакомых обдумывать не произошедшее и услышанное.

Гарри стоял заложив большие пальцы в карманы джинсов и перекатывался с носка на пятку, при этом, задумчиво глядя на слонов. Огромные животины (высотой они были метра в три), покрытые морщинистой темно-серой кожей, вызывали в нем очень сложные чувства. С одной стороны — они были красивы, с другой... Мужчина не представлял, что с ними делать. Один из слонов был покрупнее, два — помельче и еще пара маленьких. “Наверное, самец, пара самок и слонята”, — предположил разглядывающий их мужчина.

— Ты на них так смотришь, будто прикидываешь степень полезности, — с интересом поглядывая на него, поделился своими ощущениями Драко.

— Не поверишь, но примерно этим я и занят. Ума не приложу, что с ними делать. Допустим, живность, которая тут водится, наверное, можно отвезти подальше от города и выпустить, положившись на то, что сработают инстинкты и звери сами о себе позаботятся. Но слоны...

— Это очень, очень много мяса, — высказался блондин.

— Сомнительного качества, — обломал его Гарри. — Я читал, что они легко приручаются...

Малфой закатил глаза.

— Ты всерьез думаешь, что нам в хозяйстве могут на что-нибудь сгодиться слоны? — настороженно спросил он, осознав, что напарник совершенно серьезен.

Поттер, в очередной раз оглядев животных, пожал плечами.

— Ну а что прикажешь с ними делать? А так на них можно будет ездить, они способны перевозить тяжести... — неуверенным тоном предложил он. — А еще их когда-то использовали в военных целях, — добавил он, пытаясь обосновать полезность такой живности в хозяйстве.

— А кормить эту гору мяса ты как будешь? — поинтересовался Драко, которому идея обретения слонов совершенно не нравилась. Впрочем, что с ними делать в любом другом случае — он тоже не представлял.

— Конечно, они жрут больше лошадей или коров, но они тоже травоядные. Можно почитать, что они едят: наверняка в дирекции зоопарка есть какие-нибудь накладные на корм.

— Тут еще бегемоты есть и морские котики, — сообщил Малфой. — Их тоже домой потащим? — нервно поинтересовался он.

— Бегемотов с котиками вместе придется пристрелить, чтоб не мучились, — с грустью в голосе ответил Поттер. — Но на слонов, у меня лично — рука не поднимется. Погляди, какие у них морды...

Вольер, рядом с которым они препирались, был устроен так, чтобы посетителям зоопарка было хорошо видно животных, но при этом, чтобы ни животные им ни они животным не могли нанести вреда. Слоны мирно стояли в тени дерева, иногда протягивая хоботы и обдирая с него листву и ветви. Им приходилось тянуться вверх, чтобы достать зелень, так как все, что росло пониже — они уже оборвали. Слонихи заботливо протягивали добытое слонятам, и зрелище это было донельзя умильное.

Взъерошив волосы, Гарри решительно перемахнул сначала через один ряд ограждения, а потом и через другой и с уверенным и безмятежным видом направился к гигантам. Он двигался не спеша, не делая резких движений, и был готов ретироваться в любой момент. Драко хотел было окликнуть его и попытаться убедить в идиотизме затеи, но лишь безнадежно махнул рукой: за последнее время он четко уяснил — если Поттер что-то решил, то сделает — обязательно. Даже если потом будет жалеть о содеянном.

— И все-таки слоны — это уже чересчур, — проворчал себе под нос слизеринец, устраиваясь на парапете и складывая руки на груди. — Хотя... — продолжал бубнить Драко, обдумывая перспективы слоноводства всерьез. — Если нам удастся, то мы получим совершенно феерические преимущества — эти звери могут таскать тяжести и... да вообще мало ли как их можно применить. Может быть, этот псих и прав, и это — хорошее приобретение.

Придя к таким выводам, блондин вздохнул и расслабился, принявшись с интересом наблюдать за действиями любовника, который медленно приближался к слоновьему семейству.

Животные вели себя спокойно, судя по всему, не воспринимая приближающегося человека за источник опасности.

— Хорошие мои, — промурлыкал мужчина, останавливаясь в отдалении, — вы давно не кормлены, — продолжал он говорить спокойным голосом, — я поищу, чем вас накормить, — разумеется, он понимал, что слоны ему не ответят, но говорил и говорил, зная, что такой тон успокаивает. Не подходя к серым гигантам, Гарри огляделся по сторонам, пытаясь понять где может храниться еда для этих травоядных. В глубине загона стояло здание, ворота его были закрыты и любопытный аврор направился к ним. Подергал дверь, устроенную в одной из створок ворот, убедился, что заперто и, продолжая двигаться не совершая резких движений, отпер ее заклинанием.

Пройдя внутрь, мужчина огляделся. Помещение больше всего напоминало конюшню, только размером куда как поболее и рассчитанную на то, что посетители могут только посмотреть на животных в загонах.

“Тут слонов держали зимой” — предположил Гарри, продолжая оглядываться.

В длинном коридоре между загонами он обнаружил искомое: у дальней стены стояла тачка, нагруженная морковью и исследователь, обрадовавшись ей как родной, ухватился за ручки и вывез наружу.

Внимательно наблюдавший за происходящем в вольере Драко, начал было нервничать и подумывал перелезть через ограждение и отправиться за Поттером, но тот вышел из здания, катя перед собой тачку и сияя довольной улыбкой.

— Любитель животных, — пробурчал слизеринец себе под нос. Лезть в вольер ему совершенно не хотелось (мало ли что у слонов на уме), а Гарри это совершенно не останавливало и не смущало. Он подкатил тележку поближе к животным и замер, ожидая их реакции.

Гиганты приблизились к человеку, обнюхали привезенную пищу и принялись ее потреблять, отправляя в рты хоботами. Мужчина терпеливо ожидал продолжения и не зря. Самый маленький из слонов подошел к нему вплотную (надо сказать, что бывший аврор чувствовал себя при этом весьма неуютно: слоненок, хоть и был маленьким, но все-таки он был значительно массивнее его, да и родители, внимательно наблюдавшие за происходящим, внушали определенное уважение) и принялся ощупывать его хоботом. Агрессивными действия не выглядели и Гарри спокойно стоял, давая зверю изучить себя. Через некоторое время, к изучению человека присоединился второй слоненок, а потом — одна из слоних.

Бывший аврор протянул руку и погладил слоненка по морде. Тот воспринял этот жест спокойно и это подбодрило человека. Через полчаса вся морковка была съедена, а с Гарри познакомилось все слоновье семейство. Каждый из его членов дал себя погладить, не проявляя по отношению к новому знакомому никакой агрессии.

Поттер размышлял на тему, как бы вывести слонов из вольера и в этот момент гибкий хобот самца обвил его талию и слон приподнял его над землей. Вреда он не причинил, но мужчина испугался. В эту минуту больше всего на свете ему хотелось, чтобы его поставили его на место. Это было самой яркой мыслью Гарри, и инстинктивно он озвучил ее.

К удивлению Поттера, слон спокойно поставил его на место и аврор ощутил от него нечто типа непонимания, словно животное не вполне уяснило — отчего человек напуган. Не веря самому себе, Гарри поглядел на слона и подумал, что не прочь бы повторить эксперимент.

— Подними меня! — сказал он настойчиво и слон по-новой обвив хоботом, приподнял человека.

— Отпусти! — велел Гарри и животное подчинилось. — Хороший мальчик, — похвалил его волшебник. — Похоже, ты понимаешь, чего от тебя хотят. Это — хорошо.

Некоторое время поэкспериментировав, бывший аврор уверился в том, что наладил с гигантами своего рода эмоциональный контакт и те вполне адекватно исполняют его команды. Окончательно он в этом удостоверился, когда убедил самца опуститься и дать залезть ему на загривок, а потом спуститься обратно на землю. Животное охотно слушалось и человеку казалось, что оно ничего не имеет против подобных упражнений.

Малфою надоело сидеть за оградами и в какой-то момент он присоединился к напарнику, забравшись в вольер. Слоны с интересом принялись знакомиться с новым человеком и к облегчению обоих мужчин, восприняли его вполне благожелательно.

— Попробуй, сможешь ли ты ими командовать, — предложил Гарри и слизеринец послушался друга.

Оказалось, что его охотнее слушаются самки. Самец тоже слушался, но по ощущениям, с меньшей охотой, чем Гарри.

Знакомство со слонами заняло порядочное время и день уже клонился к вечеру, когда двое магов вывели новых питомцев из вольера. Снаружи они нос к носу столкнулись с остальной поисковой группой, которая в то время, пока они бродили по зверинцу, осматривала окрестности.

— Ваше величество, вы обзавелись новыми домашними любимцами? — саркастично поинтересовался Снейп, разглядывая приобретения своих бывших учеников.

Поттер закатил глаза и нежно погладил слона по хоботу, который тот протянул в сторону мастера зельеварения.

— Да, Северус, — отозвался Драко, — его величество решил заняться разведением слонов. По-моему, весьма милое и безобидное увлечение.

— И как вы собираетесь их транспортировать? — задал вопрос зельевар.

— Пешочком. Сорок миль до Лейк Джордж они вполне способны прошагать, — ответил Гарри. — Лучше скажи, нашли что-нибудь интересное?

— Ничего особенного. Все, что представляло ценность — складировано на площади перед зоопарком и ожидает отправки, — отчитался один из мужчин, составлявших поисковую группу.

— Прекрасно, — кивнул Поттер. — Тогда отправляем груз и всех вас порталом, а я со своими питомцами пойду пешком. Не знаю, как быстро ходят слоны, но, думаю, максимум к завтрашнему вечеру мы будем дома.

— А все-таки, что делать с остальными животными? — поинтересовался Драко.

— Когда закончим с отправкой я с этим разберусь, — пообещал Гарри.

— Пожалуй, я составлю вам компанию в вашей прогулке, — подал голос Снейп.

— И я, — вызвался Драко.

Гарри пожал плечами и решительно направился к выходу из зоопарка.

Портал — изобретение Северуса, позволяющее быстро переправлять поток груза из одного места в другое — был быстро сотворен, ящики, коробки и тюки перекочевали в Лейк Джордж, следом туда же отправились люди.

Поттер, дождавшись, пока все подчиненные окажутся дома, направился обратно в зоопарк. Пока таскали найденное, пока то, пока се — у него родилась идея, что делать с животными и дело оставалось за малым — реализовать ее.

— Ну и что ты придумал? — спросил Драко.

— Все просто. Заклинаниями заставляем всех животных погрузиться в сон. Те клетки, в которых обитают звери, которые водятся в этой местности открываем и оставляем открытыми. Остальных животных, увы, придется усыпить навсегда.

— Я бы усыпил всех животных, — высказался Снейп. — Даже тех, что водятся в окрестных лесах. Животные из зоопарка — скорее всего не выживут в дикой природе.

— Выживут, не выживут — не нам решать. Мы дадим им шанс, а сумеют ли они его реализовать — вопрос отдельный, — возразил ему Гарри.

— Помимо этого, — продолжил свою мысль Северус, — зачем создавать себе проблемы в будущем? На мой взгляд, не стоит выпускать на волю хищников, не боящихся человека. Они с голодухи могут начать охотится на людей, а мы еще не раз появимся в этом городе. Размножаясь, такие хищники передадут своим детенышам знания о том, что на людей можно охотится и самая легкая добыча — человеческие дети. Взрослый волшебник, готовый к тому, что на него могут охотится — без проблем отобьется, ребенок — нет. Травоядных же, выпускать просто бессмысленно — они моментально станут добычей или для собак или, если выйдут за городскую черту — для диких зверей.

— Вот эти аргументы — убедительнее, — подумав, согласился Поттер. — Еще нужно заглянуть в здание администрации зоопарка — там может быть какая-нибудь литература про слонов или хотя-бы накладные на корм.

Еще через час, закончив все дела в зоопарке, трое волшебников верхом на слонах отправились в сторону своих владений. Визит в администрацию оказался достаточно плодотворным: Поттеру удалось разыскать там и накладные, и методические материалы по уходу, и даже своего рода слоновьи паспорта, из которых он выяснил возраст и имена своих питомцев. Самца звали Сэм, самок — Рози и Карма, а слонят — Хэрроу и Марси.

Ехали молча. Поттер был и рад, и не рад тому, что Драко и Северус вызвались его сопровождать. Сами по себе они были хорошей компанией, но последние полторы недели его мечтой было остаться в одиночестве и подумать, осмыслить произошедшие, и последовавшие за ним события, но сбыться ей было, видимо, не суждено. Дома остаться в одиночестве не получалось: слишком много народу толклось на относительно небольшой площади, но дело даже не в количестве людей, а в том, что всем постоянно от него было что-то нужно.

Бывшие сквибы требовали бездны внимания и терпения, но и волшебники оказались не многим лучше — почему-то, крайне мало было людей, способных принимать решения. Большинство, столкнувшись с какой-нибудь минимально нестандартной проблемой — впадало в ступор, не представляя, что же делать. Технически — каждый первый маг был способен справиться с любой возникшей задачей, но по непонятным для бывшего аврора причинам — почти все ждали каких-либо руководящих указаний. Хвала Мерлину, что это касалось не всех!

Малфой, Снейп, Забини, Гермиона, как это не забавно, но Невилл, его бабушка и супруга — Луна Лавгуд, Уизли в полном составе — вот, пожалуй, почти полный список магов, в той или иной степени, оказавшихся способными руководить. Из бывших сквибов, Поттер железно полагался на чету Грейнджеров и, пожалуй, на супругов Делорм.

Невилл и Августа полностью взяли на себя проблемы сельского хозяйства. У Августы, как оказалось, душа лежит к уходу за животными, плюс к тому, выяснилось, что у нее есть, пусть небольшой, но все-таки опыт в этом непростом деле. Пожилая леди была отличным руководителем и очень быстро сколотила вокруг себя команду, которая обшарила окрестные фермы и согнала в одно место всю домашнюю живность, что нашлась, и теперь, под ее чутким присмотром и мудрым руководством, вся эта разномастная живность обживалась на новом месте, а люди, которых она собрала вокруг себя, были заняты делом. По какому принципу ведьма подбирала людей, Поттер так и не сумел понять, но видел, что эти городские жители стремительно превращаются во волне справных селян.

Невилл, что было предсказуемо, занялся растениями. Он мотался по окрестным полям и садам, приглядывая, пропалывая, поливая и, в то же время, обучая, выбранных им людей. Две небольшие команды, в каждой из которых оказалось порядка двух десятков человек были, пожалуй, самыми спокойными из всех. Они чувствовали себя при деле. Пусть это самое дело, для большинства из них, было внове, но люди чувствовали себя полезными и их новое занятие, определенно, доставляло им удовлетворение.

Луна, ко всеобщему удивлению, из журналистки легко переквалифицировалась в... создательницу волшебных палочек. Наверняка ей было далеко до старика Олливандера, или Грегоровича, но все-таки, волшебные палочки, выходящие из под ее ловких пальцев — работали, и работали неплохо. Во всяком случае, других — все равно не было, а умение их создавать — вещь нарабатываемая.

Грейнджеры и Блейз собрали вокруг себя всех медиков, пожелавших продолжить занятия медициной, и занялись их переподготовкой. Идея Маркуса о создании групп самопомощи, похоже, оказалась вполне рабочей. Понять насколько — пока не представлялось возможности — слишком мало времени прошло с момента организации этих встреч.

Старшие Уизли, Джинни и Гермиона, взяли на себя заботу о детях. Вокруг них образовался, своего рода гибрид детского сада и школы, где самым младшим был Бенедикт, а старшему из детей было пятнадцать. Три десятка юных волшебников — это очень разрушительная сила, но все были обуты, одеты, накормлены и присмотрены. К добровольным воспитателям, на этом благородном поприще, присоединилось несколько мужчин и женщин из бывших сквибов. Некоторые из них, в прошлой жизни, были учителями и теперь взрослые занимались разработкой учебной программы для подрастающего поколения. Дело было новым и для урожденных волшебников, и для новоявленных — в новую программу обучения всем хотелось включить все возможные науки, как и исходно магические, так и маггловские. Споров вокруг этого дела было множество, начиная от формы обучения и заканчивая, собственно, содержанием, но Гарри искренне надеялся на то, что рано или поздно концепция выработается, и все утрясется.

Отдельной головной болью для Поттера было то, как местное американское Министерство Магии отнесется к тому, что некий британский уголовник создает на территории Америки свой собственный анклав. Пока никто не пытался в этот процесс вмешиваться, но интуиция подсказывала: это временное явление, которое легко можно списать на общую неразбериху, случившуюся вследствие катастрофы. Но неразбериха пройдет, порядок, так или иначе, будет наведен, и что тогда? Американские чиновники и силовики попытаются договориться мирно? А может быть, они предпочтут мирным переговорам, способным затянуться на сто лет, быстрое и решительное подавление? Для того, чтобы понять, какой способ действий они выберут, у Гарри было недостаточно данных и единственное, что он мог сделать и делал — это по-максимуму окружить владения, которые посчитал своими, защитными чарами. Достаточно этого или нет — бывший аврор тоже не знал, а осознание того, что люди, оказавшиеся под его защитой, в данный момент, сами защищаться не слишком способны — угнетало его. Конечно, щиты, которые он нагородил, продержатся против магических атак довольно долго, а что будет, если американский Аврорат пустит в ход маггловские средства убиения себе подобных? Поттер отлично помнил собственные эксперименты с применением обыкновенного пистолета и прекрасно понимал, что как бы ни были мощны чары — надолго против механического воздействия их вряд ли хватит, даже на сутки.

Из раздумий Гарри вывел голос Драко.

— Что? — переспросил бывший аврор, тряхнув головой.

— Я пытался у тебя узнать когда, по твоим расчетам, мы окажемся дома? — повторил вопрос Малфой, которому приходилось говорить достаточно громко, чтобы напарник мог слышать его.

— Понятия не имею, — отозвался Поттер. — Навскидку — максимум к после-завтрашнему вечеру, — мужчина задумался, взъерошил волосы и похлопал своего “скакуна” по обширной спине. — В 1757-м году армия герцога баварского потратила 22 дня на преодоление расстояния в 109 миль. 5 дней стояли в Бреслау (пекли хлеб) и в Легнице стояли 4 дня — снова пекли хлеб. То есть двигались всего 13 дней и в день проходили чуть больше 8 миль, — выдал он, подъехав на своем слоне поближе к с интересом разглядывающему его Драко. — Мы не на лошадях и без обоза, поэтому — двигаться, наверное, будем быстрее, но слоны — голодны. Та морковка, что я им скормил — капля в море.

— Ты переобщался с леди Лонгботом, — сообщил напарнику блондин. — Впрочем, ответ на свой вопрос я получил. Раз нам предстоит, как минимум, одна ночевка в лесу — надо озаботиться соответствующим снаряжением и едой не только для твоих новых любимцев, — протянул он, оглядываясь по сторонам.

Гарри согласно кивнул.

— Я кажется видел охотничий магазин на пересечении Симаррон-стрит и 21-й улицы, когда проходил там, накладывая стазис, — сообщил Снейп, прислушивавшийся к разговору молодых людей. — Ну, а продукты для нас — вообще не проблема: западную часть города наши отряды еще не обследовали.

Идея накладывать заклинания стазиса, раскидывая их не на конкретные объекты, а на площадь — принадлежала самому бывшему профессору и позволяла разом “консервировать” целые кварталы. Мертвые тела лежали везде, но по каким-то непонятным причинам, они вели себя совершенно не так, как полагается нормальным трупам: разложение шло очень и очень медленно, некоторые из них до сих пор выглядели так, словно жизнь оставила их несколько минут назад, а стазис способствовал тому, чтобы тлен вообще не коснулся умерших.

Сам по себе феномен медленного разложения требовал отдельного изучения и осознания, и Снейп, в компании с медиками, пытался его понять, но разгадку пока найти не удавалось. Та маггловская техника, которой владели бывшие сквибы, выдавала совершенно невразумительные результаты, впрочем, как и магические способы исследования.

Поисковые группы обследовали город систематически, начав с юго-восточных районов и постепенно продвигаясь на запад и на север. Первым делом на площадь или перекресток сносили всех умерших. Выкопать могилу каждому — просто не было возможности, поэтому было решено сжигать тела, и магия успешно справлялась с этой задачей. Когда костер потухал, люди разбредались в разные концы выбранного района и методично обшаривали каждое здание, каждый магазин, каждый офис. То, что могло испортиться — сразу транспортировалось на склады в Лейк-Джордж, капитально обвешанные заклинаниями стазиса, также, как и то, что сходу представляло интерес. Остальное складировалось в каком-нибудь помещении на месте, описывалось, запечатывалось защитными чарами, на всякий случай, и оставлялось до лучших времен. Подход, возможно, циничный, но выжившим было не до реверансов.

* * *

Тихо в городе, пустынно. Мертвый он. Почти все звуки, что маги слышат, только они и производят, да птицы чирикают, да ветерок листвой шуршит. А на карнизах — голуби. Один из них медленно и сосредоточенно убивает своего товарища. Клювом в затылок бац, бац. Подождет немного. И снова клювом в затылок... “Отвратительная птица голубь. Ни ястребы, ни волки, ни крокодилы не убивают ради забавы. Голуби — убивают только ради этого. Убивают своих собратьев просто потехи ради. Убивают очень медленно, растягивая удовольствие.

Эх, подобрать бы с земли камень поувесистее, да запустить бы, с диким воплем, разрывающим тишину мертвого города, в голубя-убийцу. Чтобы размазало его по тому карнизу, где он сидит, раздавило бы, разметало! Превратил бы мой камень эту тварь в ком перьев да крови. Но не буду я этого делать: не один я. Крестник и сюзерен — мальчишки-мальчишками, хоть и повзрослели — решат, что совсем умом рехнулся профессор: на птиц бросается. Жаль. А ведь и вправду убил бы и не вспомнил бы, что, спасая слабого голубя от верной смерти, я спасаю такого же убийцу. Натура у них у всех одна. Голубиная. Придет в себя. Отдышится. Найдет кого послабее, да и будет его в затылок тюкать. Знает же, гад, в какое место бить. Профессионален, как палач.

Отвратительная птица — голубь. А ведь находятся люди, которые этого хладнокровного убийцу символом мира считают. Нет бы крокодила таким символом считали или анаконду. Мирная зверюшка — анаконда. Убивает только на пропитание. А как покушает, так и спит. В мучительстве наслаждения не находит. И своих собратьев не убивает.”

Слабый голубь на карнизе уж крылья раскинул. Голова его совсем повисла. Сильный голубь весь собрался в комок. Добивает. Удар. Еще удар. Мощные у него удары. Кончик клюва в крови. “Ну, ты свое дело кончай, а мы поедем мимо. Нет нам до тебя дела, у нас задача поинтереснее: живность, нашим сердобольным сюзереном подобранную, домой доставить,” — медитативно раздумывал Северус, направляя своего импровизированного скакуна к запомнившемуся магазину.

— Вон он, — сообщил зельевар, углядев неприметную вывеску.

Гарри, а следом за ним и Драко, слезли со своих слонов и деловито направились к магазину. Поттер, отметив про себя, что эти действия уже стали привычными и совершались автоматически, сотворил Гоменум Ревелио Максима, удостоверился, что ни одного разумного, окромя них троих, в окрестности пары километров нет, после чего преспокойно вскрыл дверь заклинанием. Малфой держался у него в кильватере, прикрывая спину и это тоже стало привычным явлением.

Маги быстро разжились всем необходимым для обустройства походного лагеря и вернулись к ожидавшему их товарищу. Следующая остановка была сделана около супермаркета и к походному скарбу, уменьшенному и сложенному в маленький спортивный рюкзак, добавились продукты. После этого три человека и пятеро слонов неспешно направились к западному выезду из города. Через полчаса они безо всяких приключений покинули мертвый город по 24 шоссе и двигались в сторону дома, постепенно поднимаясь в горы.

Вечерело. Зная, что темнеет в горах моментально, волшебники стали подумывать о месте для ночевки и показавшийся из-за поворота указатель, гласящий о том, что через 800 метров будет поворот направо, на дорогу ведущую к горячим источникам, оказался как нельзя кстати.

— Я там был несколько лет назад, — подал голос Драко, — неплохое место для ночевки.

— А что там? — полюбопытствовал Гарри.

— Стоянка для машин и лес, в который уходит тропинка. Если по ней пройти метров триста — выйдешь на поляну, на которой оборудован кемпинг для палаток и обустроены места для костров, ну и сами горячие источники, разумеется. Место было туристическим. Не самым модным, но довольно милым, — ответил Малфой.

— Там и заночуем, — решил Поттер и, когда они подошли к повороту, направил туда своего слона.

Через пару часов, уже в полной темноте, маги расположились вокруг горящего костра и лениво наблюдали, как в подвешенном над ним котелке закипает вода. Гарри и Снейп сидели на бревнах, а Драко предпочел улечься на туристический коврик рядом со своим партнером и иногда задумчиво поглядывал на него.

Вода закипела и Поттер закинул в нее макароны, невольно вспоминая, как около подобных костров коротали вечера он, Гермиона и Рон в последнюю зиму, перед решающим сражением с Волан-де-Мортом. Теперь почти не помнилось, насколько тогда было страшно, холодно, голодно и бесконечно одиноко. Человеческой памяти свойственно забывать плохое, оставляя хорошее, посему, сейчас вспоминалось не это, а огонь, дающий тепло, радость и надежду, на то, что все будет хорошо.

— Ты почитал те книги, что я для тебя нашел? — вдруг спросил Драко, с интересом наблюдавший за сноровистыми действиями любовника.

— Не успел, — честно ответил тот. — Даже пролистать времени не было, извини.

— Ничего, — откликнулся Малфой, — почитаешь еще.

— А о чем там?

— Ты ж хотел подробнее узнать о вассальной клятве и о королевской власти? Вот об этом.

— Ты их читал? — деловито поинтересовался гриффиндорец, помешивая закипевшие макароны.

Блондин утвердительно кивнул.

— И я читал, — подал голос бывший профессор. — Не именно эти книги, но вообще про эти явления.

— Тогда, может быть, вы просветите меня? Расскажете все, что мне необходимо знать собственными словами, а то, боюсь, не скоро я доберусь до этой литературы, — предложил Гарри.

Слизеринцы переглянулись. Драко вопросительно приподнял бровь, Северус в ответ пожал плечами.

— Ладно, займусь твоим образованием, неотесанное твое величество, — решил Малфой. — Слушай. Вот только рассказ придется начать издалека...

— Это почему это? — полюбопытствовал Гарри, привычно скривившись при намеке на якобы полагающийся ему титул: ну не понимал он этого. Точнее, даже не так. Он знал, что субординация и дисциплина необходимы, если он хочет, чтобы был порядок. И с этой точки зрения — совершенно не важно, как он будет называться “королем”, “командиром” или, скажем “шефом”. Главное, чтобы система работала и люди подчинялись определенным требованиям. Но в почти интимной обстановке, когда из совершенно чужих людей никого рядом нет, слышать из уст Малфоя, да и Снейпа, пафосное “Ваше Величество” — было отчего-то неприятно. Помимо этого он, не смотря ни на что, все еще не верил в наличие королевской крови в собственных жилах.

— Потому, что ты воспитывался магглами и не знаешь элементарных вещей, — спокойно ответил Драко.

— Опять ваши чистокровные заморочки? — простонал Поттер. — Может ну их, а? — с надеждой в голосе спросил он. — Ну... не верю я во всю эту муть.

— Это не муть. Это, в данном случае, механизм работы, если угодно — устройство, некоторых областей магии, а именно — раздел, называющийся магией крови.

— Ладно, рассказывай, — пробурчал Гарри, решив, что если выслушает повествование — с него не убудет, а если оно окажется интересным, слушание подобного рассказа — способ скоротать вечер, не хуже многих.

— Спасибо за разрешение, — ядовито произнес Малфой, усаживаясь. — Так вот, кровь, род, родовые способности, соблюдение чистоты крови, заключение правильных браков — для тебя это все темный лес, но всему этому есть очень простые, прагматичные и логичные обоснования. Магическое сообщество, до какого-то момента, было жесткой кастовой системой с четко описанными лифтами между этажами-кастами. Любой волшебник или ведьма занимал в нем определенное место, но совершая те или иные действия, мог переместиться, как вверх, так и вниз.

В государствах магглов, аристократия — это те, кто владел родовой землей. Чем больше у рода земли — тем выше его статус. В магической Британии — статус рода определяется по силе родовой магии.

— А как ее определить? — спросил Гарри. — С землей-то все понятно, но сила магии вещь не материальная.

— До какого-то уровня можно определить силу магии путем поднятия в воздух разных предметов. Чем тяжелее предмет, который маг способен поднять — тем более сильным он является, при том зависимость, практически линейная. Наблюдения показали, что если глава рода способен поднять и продержать в воздухе хотя бы пару минут эталонный камень — через некоторое время в этом роду могли появиться домовые эльфы.

Никто точно не знает, откуда они появились, а легенды говорят, что это проклятые духи, провинившиеся в чем-то перед богами, и жизнь в шкурке эти несуразных созданий — это способ искупления их вины. Но чем бы они не являлись — они поддерживаются магией рода.

Как ты понимаешь, появление столь эффективных помощников — высвобождает массу времени. С того момента, как в семье появляются домовики, стирка, уборка, готовка, да и много чего еще, ложится на их плечи, а появившееся свободное время можно потратить на что-то еще. Умные волшебники и тратили его, да и сейчас тратят — на саморазвитие, на зарабатывание денег, на оттачивание каких-то своих умений и талантов, на политику и войну с конкурентами, в конце концов. Так, по сути, сложилась правящая аристократия.

Сейчас камни никто уже не тягает, статус мага определяется с помощью специальных артефактов, которые может приобрести или сделать каждый заинтересованный маг, ну, а в семьях с древней историей, они просто-напросто уже есть: это родовые книги и гобелены. Эти артефакты ведут учет всех семей, в которых могут быть домовики. Как только появляется новый род, способный их поддерживать — он попадает в поле зрения артефактов и род причисляется к аристократии. Ну, а потом статус рода сам автоматически меняется, в соответствие с изменением силы рода.

Драко рассказывал то, что знал с самого детства и Гарри внимательно слушал. Северус тоже слушал, хотя для него повествование крестника новостью не было.

— А если род способен поддерживать не одного домовика, и не двух, а, скажем, полсотни — получается, что такая семья является очень сильной, и в касте аристократии стоит выше, чем прочие? — спросил Поттер, переварив услышанное.

— Именно так. А если силы рода хватает на то, чтобы домовики могли размножаться — это вообще прекрасно. Естественно, род может быть сильным, но не поддерживать толпы домовиков. Артефакты высчитывают потенциально возможное количество домовых эльфов, которое способен поддерживать род. По сути, эти существа были приняты за некий эталонный метр или литр для измерения силы рода, — ответил Драко, а потом спросил: — Как ты думаешь, почему, скажем, Малфои — Лорды?

— Мне казалось, что это — понты. Ну какие Лорды без монарха? Дворянские титулы — невозможны без феодальной структуры власти, короля там, и прочего полагающегося.

Драко фыркнул и с усмешкой поглядел на собеседника.

— Как только род пересекает некое пороговое значение и обретает способность поддерживать домовиков, глава рода получает титул Лорда. В данный момент, мой род способен поддерживать пятьдесят восемь домовиков и они, живя под моим покровительством, способны размножаться. Сила твоего рода на момент трех недель назад, была такова, что ты мог поддерживать порядка восьмидесяти эльфов, — не без гордости сообщил Малфой. Гарри попытался понять за кого тот испытывает гордость: за свой род или за род Поттера, но плюнул на это занятие.

— А что случается, если семейство по каким-то причинам утрачивает свою силу?

— Смотря насколько оно ее теряет. Если немного — то фамилия семейства переезжает в списке аристократии вниз, если полностью — вот тут все хуже. Все домовики этого рода превращаются из весьма полезных слуг, способствующих процветанию семьи — в упырей, которые с удовольствием потребляют остатки магии рода, тем самым, не давая ей восстанавливаться. От этих тварей невозможно избавиться обычными способами, они будут жить до тех пор, пока не умрут от старости, а живут упыри долго. У потерявшей силу семьи есть единственная надежда повернуть все вспять, но надежда эта призрачна и почти никогда не реализуется. Можно провести специальный обряд восстановления магии. В нем должен участвовать глава семьи, способной поддерживать домовиков. Этот ритуал — отток магии из семьи, поэтому мало кто идет на такой шаг.

Гарри вспомнил про упыря, который жил у семейства Уизли и нахмурился. Первым порывом было помочь им избавиться от напасти, но мужчина задавил его на корню, решив сначала все-таки выяснить все досконально, а уж потом бросаться спасать кого-то очертя голову. А Малфой, тем временем, продолжил свою лекцию:

— Титулы, которые были в ходу у магглов, у нас не прижились потому, что сила магии рода — это не статическая величина. Она может как увеличиваться, так и уменьшаться, из-за действий членов рода, из-за родовых проклятий, даже такая на первый взгляд безобидная вещь, как дружба — может послужить причиной изменения этого параметра.

Впрочем, я уклонился от темы титулов. В Магической Британии их всего два: Лорд и Высший Лорд. Принципиальное отличие одного от другого — первый просто способен поддерживать домовиков, а под протекторатом второго — они способны размножаться.

— Ну и в чем разница? Если есть пара разнополых домовиков, то они уже способны размножаться, — не удержавшись, фыркнул Гарри.

— Разница — принципиальная! — назидательно отозвался Драко. — Домовики не размножаются, если их наличествует меньше двух десятков, а род, в котором они живут, должен иметь возможность поддерживать их в два раза больше. Таких семей — очень мало.

— Ладно, допустим, с силой рода мне стало все более или менее ясно. С титулованием — тоже. Но пока ты ни слова не сказал ни о вассальной клятве, ни о королевской власти, — напомнил Поттер.

— Я постепенно к этому приближаюсь, — ответил Малфой. — У каждого чистокровного рода есть некая специализация. Область магии, которая представителям этой семьи дается лучше всего. Это может быть каким-нибудь семейным умением, передающимся из поколения в поколение, или нечто, типа врожденной способности к анимагии или окклюменции. Сама по себе кровь, разумеется, не дает гарантии, что этот талант или особенность обязательно проявятся, более того, если лежать всю жизнь на диване и ничего не делать — то единственными способностями останется только лежание и ничего не делание. Кровь — это, своего рода, ключ к семейным талантам и, естественно, любой здравомыслящий человек постарается сохранить этот ключ. Поэтому, в частности, браки устраиваются по расчету: при удачном стечении обстоятельств есть шансы усилить талант, тогда как при неудачном — этот самый талант можно и вовсе потерять.

Но вернемся к королевской семье, — со вздохом сказал Малфой, поймав скептический взгляд партнера.

— Давным-давно, первым королем волшебной Британии стал самый сильный волшебник того времени, объединивший под своей рукой всех колдунов тогда там обитавших. Объединение, как ты можешь догадаться, произошло не само по себе, все было как обычно: шла война. Воевали маги и джинны. Эти создания были могущественны и организованы, а волшебники были хоть и не менее могущественны, но разрознены и от этого проигрывали. Осознав это, они созвали, говоря современным языком, нечто типа штаба, основной задачей которого была координация.

Помимо этого, главной необходимостью в тот момент была защита людей и территории и, возможно, именно тогда сформировался дар, которым обладают короли. Впрочем, может эта должность активировала то, что дремало в крови у того волшебника, но выяснилось, что он, помимо всех прочих талантов, способен на некоторые вещи, недоступные другим людям. Например, его защитные щиты, укрывающие обширные территории, были самыми мощными и самыми долгоиграющими.

Войну выиграли, но этот самый штаб — остался. Оказалось, что координация — вещь полезная. Прошло еще какое-то время, штаб этот превратился из военной организации во вполне гражданскую, а военный предводитель — стал королем.

В общем-то то, что я тебе сейчас рассказываю — это выжимка из множества легенд о первом короле-маге, — сообщил Драко.

— Ну, пока мне все более или менее понятно, — отозвался Поттер. — И что дальше?

— А дальше... Как так получилось — я не знаю, но в итоге Король и его подданные стали своего рода симбиозом. Каждый, принесший вассальную клятву — усиливает сюзерена, а он — гармонизирует своих вассалов. Сейчас, если нарисовать график уровня силы любой семьи, он будет жутко извилистой линией. В последние лет пятьдесят эта линия неуклонно будет стремиться вниз. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее. Рода постепенно теряют магию и истинный король мог бы не только воспрепятствовать этому процессу, но и позволить магии прирастать. Вассальная клятва защищает вассалов, страхует их от мелких утечек магии из рода, а взамен — они служат своему сюзерену.

— Темный Лорд и Дамблдор, оба, пытались сотворить узы типа вассальной клятвы, только у них была цель не защитить своих людей, а реализовать собственные амбиции. Лорд увеличил свою силу, связав последователей меткой. Дамблдор метки не ставил, но при вступлении в Орден Феникса, новичок проходил ритуал и приносил клятву верности Ордену в целом, и его главе в частности. Прошедший через этот обряд, по факту, предоставлял доступ главе Ордена к своей силе. Разумеется, во имя общего блага, — подал голос Северус.

— Я не знал этого, — растеряно сказал Гарри. Он в очередной раз помешал макароны, потом выудил одну и попробовал, на предмет готовности, а убедившись, что она сварилась, снял котелок с огня и отойдя от костра, слил воду. Вернувшись обратно, он вскрыл банку тушенки и, измельчив содержимое, вытряхнул его в котелок, перемешал, после чего принялся раскладывать еду по тарелкам. Пока он возился с макаронами, Снейп повесил над огнем другой котелок — с водой на чай.

— Конечно не знал, — продолжил разговор зельевар. — Ты ведь не был членом Ордена. А рассказать тебе об этом никто не мог, потому, что не давала клятва. Дамблдор — мертв, клятва была завязана на него и поэтому — я спокойно могу говорить об этом.

— Понятно, — кивнув, сказал Гарри, приступая к трапезе и надолго впадая в задумчивое состояние. — Ладно, Драко, допустим то, что ты рассказал — все так. Но как существуют маги в сообществах где нет Короля?

— Короли есть во многих волшебных странах, а там где их нет — маги нашли другие способы стабилизировать магию: где-то жертвы приносят и ритуалы специальные регулярно совершают, где-то настолько жесткие правила поведения, что наши касты на фоне этого — выглядят настоящей анархией, где-то еще как-то живут, а кое-где и вовсе действительно сильных магов не осталось.

— Ну и что из всего вышесказанного следует? — поинтересовался Гарри, бросив быстрый взгляд на блондина.

— То, что было бы хорошо, если бы ты принял вассальные клятвы ото всех, кто проживает сейчас под твоей защитой и руководством. И чем быстрее — тем лучше, — ответил тот и, не обращая внимание на рожу, которую скривил партнер, добавил: — Я готов принести ее хоть прямо сейчас и, полагаю, то же самое готов сделать не только я.

— Драко прав, — согласно кивнув, поддержал крестника зельевар. — Это своевременный и очень нужный шаг.

— Ты хочешь сказать, Северус, что и ты готов принести мне подобную клятву? — прищурившись, вопросил Поттер, пристально глядя на бывшего учителя. Эта мысль как-то с трудом помещалась у него в голове. Конечно, последнее время отношения со Снейпом были вполне дружескими, а как соратник — он был просто незаменим, но насколько сумел понять бывший аврор — клятва свяжет их куда крепче, чем дружба или деловое сотрудничество.

— Именно, — согласно кивнул Северус. — И не только потому, что считаю тебя вполне подходящей кандидатурой на роль сюзерена.

— А почему еще? — автоматически спросил Гарри, продолжая разглядывать собеседника, словно диво дивное.

— Ты ведь знаешь, что я наполовину Принц, а этот род связан клятвой с британскими королями. Сейчас я живу под твоей защитой. По сути, ты, начав действовать так, как полагается королю, активировал связывающие нас узы. Те, кто был связан клятвой с королевским родом, уже делятся с тобой своей магией, но до тех пор, пока старая клятва не будет подтверждена и, что немаловажно, принята — процесс будет идти в одностороннем порядке: от вассалов к особе королевской крови.

— Получается, что я сам того не желая и не зная, вытягиваю, скажем, из тебя, магию ничего не давая взамен? — удивился Поттер.

— В общем, да, — кивнул Снейп и углядев на лице бывшего ученика страдальческое выражение, добавил: — Не все так плохо, Гарри. Ты защищаешь нас, а это, в текущей ситуации — не так и мало. Кроме этого, ты о нас заботишься, и ты достаточно разумно руководишь нами. Это тоже очень важно.

— Но руководство осуществляется не мною единолично, — попытался возразить Поттер, несколько шокированный таким признанием своих заслуг в исполнении сурового мастера зельеварения.

— Ты задаешь тон. Ты определяешь приоритеты. Понятия не имею где ты этому научился, но вынужден признать: у тебя неплохо получается, — спокойно ответил Северус и, словно бы прочитав мысли собеседника, добавил: — Не мучай себя, ты не похож ни на Темного Лорда, ни на Дамблдора. И уж в чем-чем, а в этом ты можешь быть полностью уверен. У тебя, судя по твоим действиям и эмоциям, другие мотивы. Ты не стремишься к власти, не прилагаешь специальных усилий, чтобы заполучить ее и в этом основное твое отличие.

— Но Дамблдор... — растерянно пробормотал Гарри. Со школьных времен у него было достаточно времени, чтобы осмыслить действия старика. Часть их он посчитал ошибками и просчетами, часть — легко подходила под понятие о необходимости и выборе из двух зол меньшего. В любом случае, он не держал зла на директора, а Снейп сейчас выдал кусок информации, который не лез ни в какие ворота.

— Гарри, Мерлин с ним, с Дамблдором, — махнув рукой, сказал зельевар. — Сейчас не имеет особого значения, что и зачем он делал. Важно понять, что делать тебе. Нам.

— С тем, что это неважно я, пожалуй, не соглашусь, — возразил бывший аврор, упрямо поджав губы. — Это — наша история. Нам нужно четко понимать, что делал Дамблдор, потому как то, что произошло с магглами, отчасти — последствия этих действий.

— Конечно, Гарри, знание истории — важно, но все-таки крестный прав. В данный момент, оно тебе ничем не поможет, — положив руку на колено партнера, сказал Драко.

— Мне надо обо всем этом подумать, — задумчиво пробормотал брюнет, переводя взгляд с одного своего собеседника на другого. — И все-таки самостоятельно почитать то, что ты разыскал для меня, — добавил он, глядя на блондина. Тот спокойно улыбнулся партнеру и кивнул, давая понять, что уважает его решение.

Между волшебниками повисло молчание, прерванное через некоторое время старшим из них:

— Пойду-ка я спать, молодые люди, — заявил Северус, поднимаясь со своего места.

— Доброй ночи, профессор Снейп, — не сговариваясь елейными голосками пропели “молодые люди”, за что были награждены фирменным свирепым взглядом, разумеется, не произведшим на них ни малейшего впечатления.