Письма, проза и стихи

Гермиона Грейнджер, качая ножкой, сидела на диване в гостиной Гриффиндора и думала о любви. Да, да! Не удивляйтесь, даже такая прагматичная девочка как Гермиона иногда думала о любви. А делала она это, как правило в строго отведенное время, а именно, в День Св. Валентина!

И вот сегодня настал этот светлый праздник, и Гермиона, продолжая качать ножкой, размышляла над тем, кто же все-таки подарил ей валентинку. В валентинке содержался стих и приглашение на свидание. Стих, откровенно говоря, был написан абсолютно бездарным поэтом, вследствие этого вся открытка была в красных чернилах, а пару раз почесав нос пером, Гермиона окрасила и его в красный цвет, но сказать ей об этом было некому, поэтому Гермиона, продолжая качать ножкой, придумывала план действий.

Как человек, имеющий неограниченный словарный запас и вечное желание обучить кого-нибудь чему-нибудь, она просто не могла упустить шанс обучить своего нерадивого поклонника искусству писательства. После получасовых дебатов с самой собой, Гермиона прекратила покачивать ножкой и отправилась на свидание.

Быстро проходя по коридорам, Гермиона успела объяснить одному портрету, на котором был изображен художник, рисующий свою картину, что «горизонт завален» и «между глазами должен помещаться ещё один глаз». Она завернула за угол и оказалась возле библиотеки, там её должен был ждать тот самый поклонник. Но вместо поклонника возле библиотеки ошивался Драко Малфой, в руках он держал маленький букетик.

— Эй, Малфой! Уходи! Сейчас сюда придет мой поклонник! У меня свидание! — закричала Гермиона. — Можешь поискать для встреч с Паркинсон другое место.

Драко растерянно посмотрел на Гермиону и, бормоча что-то невнятное, попятился назад, а через несколько шагов и вовсе помчался прочь на всех порах, при этом уронив букетик на пол.

Гермиона попыталась крикнуть Малфою, что он забыл цветы, но Драко уже скрылся за поворотом. Недолго думая, Гермиона подняла букетик и, заметив записку, вытащила её. В ней были стихи, надо сказать, что стихи были даже бездарней тех, которые получила Гермиона. Скривившись, она схватилась за перо и красные чернила, благо дело, взяла с собой сумку. После продолжительных мучений со стихами, Гермиона обнаружила, что поклонник так и не явился, это несколько её разозлило, зачем звать, если сам не являешься, да ещё и рифмовать совсем не умеешь.

Злобно запихав цветы, открытку и чернила с пером в сумку, Гермиона ещё раз огляделась и отправилась прочь. По пути к башне, она успела поругать малыша на портрете, который «держал вилку не в той руке».

На следующий день Гермиона решила, что больше никогда не будет ходить на свидания, кто бы её не звал. Она уже успела рассказать Гарри и Рону о своих ночных похождениях, переделать их домашнюю работу и расчесать Косолапуса.

После завтрака Гермиона отправилась на Руны. Профессор Вектор с чего-то вдруг решила, что пора заняться побратанием факультетов, поэтому, недолго думая, она подсадила к Гермионе Грейнджер Драко Малфоя, который, в свою очередь, был красный, как гриффиндорский шарф. Критично оглядев Драко, Гермиона вынесла диагноз:

— Малфой, ты что-то плохо выглядишь. Кажется, тебе нужно сходить к Мадам Помфри. У тебя такие красные щеки, ты случайно не гриппом заболел? — с этими словами Гермиона приложила ладонь ко лбу Драко. Малфой вытаращил на Гермиону глаза и, покачнувшись, повалился на пол.

Гермиона сориентировалась быстро, она тут же попыталась привести Малфоя в чувство, и как только последний снова начал дышать, девочка наколдовала носилки, водрузила на них Драко и, взмахнув палочкой, отправила носилки в больничное крыло.

После урока Гермиона отправилась в лазарет, чтобы отдать Драко его вещи. Малфой лежал на больничной койке, у него в руках был пергамент, и Драко с огромной скоростью что-то строчил.

— Малфой, замечательно, ты пришел в себя. Я принесла твои ве...— Гермиона замерла на полуслове, Драко испуганно взглянув на нее, вдруг снова потерял сознание. Пергамент и перо повалились на пол. Гермиона, быстро подняв их, позвала Мадам Помфри, а сама отправилась на урок.

Все Прорицание Гермиона исправляла глупый стих Драко. Такого ужаса, она ещё не видела. Красные чернила уже заляпали все вокруг, но Гермиона упорно пыталась придать стишку цивильный вид. Так же интересным являлось содержание:

«О, девочка с глазами карими,

Они такие карие, как шоколад.

О, девочка с блестящими волосами.

Они такие блестящие, как мармелад...»

И так далее, и тому подобное. Нервно теребя волосы Гермиона пыталась понять, почему Драко Малфой забыл, что у Паркинсон глаза зеленые, и почему он так помешан на сладостях.

После урока Гермиона снова отправилась в лазарет, желая высказать Малфою, что она думает о его писательском таланте, и отдать, наконец, его глупые стишки. Драко лежал на больничной койке с компрессом на лбу и вновь что-то писал на пергаменте. Гермиона, чуя очередное «произведение искусства», быстро подбежала к нему и выдернула у него из рук лист.

— Малфой! Ты опять... пишешь что-то? — Гермиона прищурилась.

— Я... я... Грейнджер, я...

— Так. То что «ты, ты и ещё раз ты», я уловила. Мне больше интересно, кто учил тебя писать стихи?! Малфой, это же абсолютно не... — так началась лекция о содержании, рифме, олицетворении, метафорах... и остальных подручных средствах поэта. — Ты понимаешь, что слова должны идти из души, а не из жо... В общем, это должен быть слог сердца и... — Гермиона посмотрела на Малфоя и, не обнаружив понимании, изрекла, — короче, Малфой, лично мое мнение, пиши лучше прозу. — С этими слова она обернулась и уже собралась уходить, но вспомнила:

— Ах, да! Я исправила твои писульки. Можешь меня не благодарить. И! У твоей Панси глаза зеленые! Эх, мальчишки...

Драко восторженно посмотрел на Гермиону Грейнджер и... снова потерял сознание.

— Мадам Помфри, Малфой, кажется, в обмороке. — Прокричала Гермиона, покидая лазарет.

Гермиона еле-еле пережила Зелья, Снейп был совсем не в духе, он бродил по классу, кидаясь на всех гриффиндорцев. Урок подходил к концу, и Гермиона, отряхнув юбку от паучьих ножек, уже собралась к выходу, как вдруг перед ней возник Драко Малфой, который тут же сунул ей в руку пергамент и ринулся прочь из кабинета. Гермиона, недолго думая, развернула пергамент и стала вчитываться в строчки.

« О, девочка с глазами цвета дуба ...» — Гермиона Грейнджер застонала, свернула пергамен в трубочку и вышла из кабинета, думая о том, насколько сильно она заблуждалась в писательском «таланте» Малфоя.

Вечером в гостиной Гермиона наконец решила заняться исправлением ошибок *читать -полным изменением содержимого* послания Малфоя. Размахивая пером и разбрызгивая вокруг красные чернила, Гермиона пыталась понять, как Паркинсон только терпит Малфоя и его глупые письма.

На следующий день Гермиона спустилась в Большой Зал и столкнулась в дверях с Драко, который при виде её покраснел, как мак и уставился в пол.

— Эй, Малфой! Я исправила тот ужас, что ты мне дал. Теперь можешь смело отдавать его Паркинсон. Ей понравится. — Драко посмотрел на Гермиону широко открытыми глазами и вдруг сорвался с места и убежал. Гермионе показалось, что она слышит всхлипы. «О, Великий Мерлин, нельзя же быть таким сентиментальным», — подумала она, подсаживаясь к Гарри и Рону.

Гермиона отправлялась на урок к Хагриду, Гарри и Рон опять где-то пропадали, и поэтому она спешила на урок одна. Солнышко палило нещадно, и Гермиона остановилась у стены замка, прячась в тени. Мимо пролетали птицы, и Гермиона задрала голову, пытаясь проследить за их полетом. Её взгляд наткнулся на Астрономическую башню, с карниза которой что-то вдруг сбросилось вниз. Гермиона внимательно наблюдала за падением, и чем ниже падало это «что-то», тем четче она видела человека. Внезапно Гермиона осознала, что на нее летит Драко Малфой! Наверняка, другая бы на её месте впала бы в панический стопор, но мы ведь говорим о Гермионе Грейнджер, которая вынула палочку и стала выкрикивать заклинания: — «Вингардиум Левиоса! Локомотор! Левикорпус! Мобиликорпус...»

Драко завис примерно в пяти метрах над землей ногами вверх. Он попытался стянуть с себя мантию, которая повисла вокруг головы, но ничего не выходило, и Драко продолжал беспомощно барахтаться в воздухе. Гермиона поймало себя на мысли, что Драко очень милый в таком положении, тут же она осознала, что глупо так держать его и стоит опустить слизеринца на землю, но барахтающийся Драко вызвал у Гермионы внезапный приступ умиления, и добрая половина её мозга вдруг отключилась.

— Эй, Малфой! Зачем ты прыгнул с башни, ты ведь мог разбиться? — взволновано спросила Гермиона.

— Я хотел совершить ритуаль... в общем, я собирался покончить жизнь самоубийством! — засопел Драко из-под мантии.

— Ах! Что ты такое говоришь? — испуганно спросила Гермиона. — Зачем? Паркинсон тебя не любит? Стихи не помогли?

Драко раздвинул полы мантии, посмотрел на Гермиону и вдруг зарыдал во весь голос. Она от удивления уронила палочку, а вслед за палочкой на землю повалился и сам Драко. Гермиона кинулась к нему и испуганно потеребила его за рукав мантии. Малфой раскрыл глаза, и с криком: — «Гермиона, я люблю тебя!», поцеловал испуганную Гермиону.

Очнулась Гермиона в лазарете. Рядом с её кроватью сидел Драко Малфой. Он влюблено взглянул на неё и заключил в свои объятия. Гермиона отшатнулась, пытаясь выпутаться из его рук.

— Малфой, ты чего? Так сильно головой ударился? — удивленно спросила она.

— Какая ты глупая, Гермиона! Я ведь люблю тебя, неужели, ты ещё не поняла?

— Я глупая?! Я глупая?! Да, как ты мог такое ска... ЧТО?! Ты... меня... любишь? — Гермиона посмотрела на Драко широко открытыми глазами.

— Да... — только шепнул Малфой. — И все мои стихи и письма были для тебя, а не для Панси. Мы вообще с Панси только дружим. Она, конечно очень хорошая, но я...

— Драко... — перебила его Гермиона, вдруг осознав, все свои чувства.

— Что? — взволнованно спросил Малфой.

— Я тоже тебя люблю! — сказала она и бросилась Драко на шею.