Как стать геем за десять дней

На протяжении своей недолгой жизни Гарри Поттер очень хорошо выучил одно правило — чужого трогать нельзя. Хотя конечно, счет в Гриннготсе, оставленный родителями, вещь не чужая, а очень даже собственная, но, тем не менее, Гарри к нему относился как к чему-то незаслуженному. Разве он заработал все эти деньги? Разумеется, Гарри понимал, что это было наследство, оставленное родителями специально для сына. Но взять их и потратить, когда знаешь, что способен заработать сам?

Нет, это вовсе не первая мысль, что пришла ему в голову. На самом деле, сначала он даже и не подумал об этих деньгах. Привыкший жить со своими жадными родственниками, Гарри и в голову не пришло просто пойти и взять. Нужно было заработать. Это был самый верный вывод мальчика, прожившего под лестницей полжизни. Да и тем более, была еще одна причина, почему третьего июня Гарри Поттер не посетил ячейку своих родителей. Он боялся, что Дамблдор обо всем узнал, и его уже ждут возле высоких банковских дверей. А Гарри совсем не хотел выслушивать очередную речь директора об ответственности перед Магическим Миром, о собственной безопасности и о том, что «мне виднее, где тебе будет лучше». Разумеется виднее, ведь Дамблдор — маг, умудренный годами и опытом, а Гарри — пятнадцатилетний мальчишка, который и не подозревает о том, как может быть опасен Волдеморт.

Третьего июня Гарри Поттер сбежал из дома Дурслей. Это не было спонтанным решением, и причина была не одна. Просто в одно прекрасное утро — утро третьего июня — все события сложились одно к одному, и Гарри воплотил свое решение в жизнь. Молча выслушав от тети отповедь о своей неуклюжести, о своих никчемных родителях, о своей дурацкой школе и почему-то о замечательном Дадли, он поднялся в свою комнату, сложил в рюкзак все самое необходимое, дождался, когда Дурсли разойдутся по своим делам — дядя на работу, тетя к соседке посплетничать, а кузен — играть в очередную компьютерную игру, вышел на улицу. О том, в каком направлении идти, Гарри не задумывался — ноги сами вели его куда хотели. Признаться, он даже не думал о том, что сейчас сделал. Мысли летали далеко, вспоминалось детство, Хогвартс, радостное ожидание, что наконец-то он обрел свободу и может делать, что хочет, много чего проносилось перед счастливым взором юноши, кроме одного — не было страха за свою жизнь. Он был уверен, что ему удалось сбежать, что его не найдут, у него получится найти работу и жилье… Азарт охватывал худого мальчишку, шагающего по тротуару. Он дышал полной грудью, и, казалось, сама природа вторила его настроению. Легкий свежий ветерок играл с темными волосами на затылке, солнечные лучи перемигивались в зеленой листве цветущих каштанов, и птицы весело щебетали, перепрыгивая с ветки на ветку.

Попав на вокзал, Гарри сначала растерялся. Куда ехать? Но заметив карту Великобритании, он успокоился и подошел к ней. Лондон? Однозначно нет. Белфаст? Там холодно. Эдинбург? Слишком далеко… Ливерпуль! Зеленые глаза предвкушающее загорелись. Отличный город. И река рядом. Победно улыбнувшись, он направился к кассам.

Очереди не было, кассирша была настолько любезна, что продала симпатичному мальчику самый лучший билет — в начале автобуса, возле окна. Все было просто прекрасно, никаких лишних вопросов, косых взглядов, полисменов, интересующихся, почему мальчик ходит по вокзалу без родителей. Никому не было до него никакого дела, и Гарри это вполне устраивало. Купив себе пакетик чипсов и небольшую банку колы, он нашел себе отличное место — бордюр, рядом с которым раскинулся огромный каштан, создающий спасительную тень от палящего солнца. Да и тем более, отсюда было хорошо видно, когда подъедет нужный ему автобус. В ожидании назначенного времени, Гарри принялся пересчитывать оставшиеся деньги. Возвращаясь из Хогвартса, он успел обменять несколько галлеонов на футы. Да, оставалось не так уж и много — билет был дорогим, но Гарри надеялся, что ему на первое время хватит. И на жилье, и на еду. Максимум неделя. Конечно же, он будет искать работу как только приедет, и в том, что он ее найдет, не было никаких сомнений.

Спустя четверть часа подъехал автобус, и Гарри сел у окна. Мысленно он прощался с графством Суррей, со своим неудавшимся детством, с родственниками, так ненавидящими его и с болью. Болью от того, что был отвергнут ими с самого детства. Но теперь все будет по-другому. Глубоко вздохнув, Гарри улыбнулся сам себе.

Теперь все будет по-другому.

Жизнь только начинается.

Дорога заняла много времени, и в Ливерпуль он прибыл только под вечер. Искать комнату в такое время было уже бессмысленно, и Гарри снял номер в привокзальной гостинице. Ожидая заказанный ужин, он развалился на большой двуспальной кровати. У него было отличное настроение, несмотря на усталость. Ну еще бы! Один, в незнакомом городе, это же так здорово! Счастливо вздохнув, Гарри перевернулся на живот и совершенно беспричинно расхохотался.

В дверь постучали.

Пружинисто подскочив, Гарри пошел открывать. На пороге стояла девушка, принесшая заказанный ужин. Поблагодарив ее, Гарри расположился прямо на кровати. У Дурслей он никогда не ел в своей комнате — тетя Петуния боялась, что из-за крошек, которые непременно оставит мальчишка, появятся мыши. Телевизора в номере не было, но он не особо и печалился. Вряд ли он смог бы сейчас воспринять хоть что-то. Чувства восторга и вседозволенности переполняли его, юноша строил планы на завтрашний день, думал, какую бы работу себе подыскать, какие места завтра посетить. Посмотрев в окно, Гарри присвистнул. Оставив недоеденный ужин на кровати, он забрался на подоконник и прижался лбом к холодному стеклу. За окном сверкал ночными огнями город. Вот она — свобода. Наконец-таки он может делать что хочет. Гулять допоздна, курить и напиваться, спать до трех часов дня, врубать музыку на полную громкость и ходить в уличной обуви по коврам. Теперь его никто не будет ограничивать, никакие Дурсли ему больше не указ, о собаке тети Мардж можно забыть, а Волдеморт пошел… Волдеморт. Черт подери, Волдеморт! Гарри судорожно сглотнул. Волдеморт, мать вашу. Он отвернулся от окна и сполз с подоконника. Какая нафиг свобода?! Ох, размечтался ты, Гарри! Глупый, маленький Гарри. Тебе нужно возвращаться. Ведь только ты можешь справиться с Волдемортом. Так говорит пророчество. И Дамблдор.

Опять к Дурслям? В комнату с зарешеченными окнами? К унижению и презрению? Он еще раз посмотрел в окно. Гудки машин были хорошо слышны, магазины зазывали яркими плакатами, где-то гремела музыка — повсюду движение, эмоции, азарт. Город жил своей жизнью, и Гарри захотелось спуститься прямо сейчас на эти улицы, влиться в толпу, затеряться среди прохожих, стать одним из массы обычных, ничем не примечательных людей. Они свободны от такого груза ответственности, они могут жить, не оглядываясь.

Гарри тоже хотел жить, не оглядываясь, в свои пятнадцать. Было ли это эгоизмом? Или может, это повышенное чувство ответственности? Но ведь есть же еще Дамблдор. Он гораздо сильнее и мудрее Гарри, ему проще справиться с Волдемортом. Прижавшись лбом к стеклу, Гарри нервно кусал нижнюю губу. Почему именно он?! Какого черта?! Раздражение захлестнуло его, раздражение и злость на взрослых — вечно им что-то требуется от него! Особенно Дамблдору — ему нужно было больше всех. Гарри заскрежетал зубами, вспоминая все его намеки и недомолвки. Именно директор давил на его чувство мести за родителей — чего стоит хотя бы жизнь у Дурслей! То, что Гарри приходилось каждое лето возвращаться на Тисовую улицу, имело свой подтекст — это из-за Волдеморта тебе, Гарри, приходится жить с такими людьми. Магия крови! Гарри возмущенно фыркнул — ну разумеется мальчику будет безопаснее у своих родственников, нежели в защищенном Хогвартсе!

Что-то напрягается у него в душе и вдруг, неожиданно, как порыв ветра или раскат грома, обрывается с пронзительным звоном, и становится легко-легко, словно гора с плеч… Становится легче дышать, свободней смеяться, что Гарри кстати и делает, становится правильно, так правильно, как никогда не бывало прежде. Гарри вздыхает полной грудью и задерживает воздух. К черту! Все к черту! Дамблдор сам справится, а нет — так найдет себе помощника, но не его, не пятнадцатилетнего мальчишку, который впервые почувствовал себя свободным. С него довольно — он хочет беззаботно жить и не думать о смерти и убийствах. Пускай это будет казаться юношеским максимализмом, ему наплевать. В конце концов, это его жизнь и его выбор. И ему надоело слепо следовать чужим указаниям. Пора научиться думать и принимать решения самому.

И первое его решение — перестать отвечать за жизнь других. Возможно, это глупо и неправильно — Гарри наплевать. Все-таки ему пятнадцать, и он имеет право на ошибки.

Выключив везде свет, Гарри забрался под одеяло. Завтра он найдет себе жилье и работу. А о Хогвартсе он подумает потом.

Ведь лето только начинается.

Все складывалось просто отлично, пока Гарри не завернул за угол старого обшарпанного магазина.

Утром следующего дня, когда эмоции от вчерашнего поутихли, а небо было затянуто тяжелыми облаками, предвещающими невыносимую жару, Гарри ходил по магазинам и кафе, ища работу. Везде отказывали. Мальчишка был незнакомый, слишком худой, слишком не отсюда. С ним не хотели связываться. Отчаяние начало подкрадываться тихими ненавязчивыми словами о возвращении. Но он не отступал. Гриффиндорцы не отступают.

Спустя пять часов и половину города, он нашел то, что искал. Конечно, начинать с официанта не очень приятно, но зато там не задавали вопросов, и это был ночной клуб. Самый настоящий — с подиумом, огромными колонками, замызганными столиками, задним двором, закиданным окурками, и барменом не от мира сего.

Он нашел себе квартиру недалеко от работы, у худющей старухи, на самом верхнем этаже, под крышей. Из окна была видна Мерси — грязная река с проплывающими баржами, и кусок города, с торчащими небоскребами, как свечками в праздничном торте. Потолок в комнате был скошен по диагонали, окошко находилась почти рядом с полом, старая пожелтевшая занавеска прикрывала щель между рамой и стеной, а кровать занимала чуть ли не все свободное пространство. Но Поттеру нравилось. Эта комната была как в фильмах про сыщиков — необъяснимо-таинственная, со своими сокровищами, если знать, куда правильно смотреть, с солнечными лучами по утрам, со сварливой хозяйкой, следящей за каждым шагом и уличными собаками, скулящими под окном.

Уже через неделю Гарри успел поругаться с хозяйкой, наступив на хвост ее любимой кошке, сломать вентиль в ванной и переспать с девушкой. Это были незабываемые семь дней безумия. Вообще-то, ему было сложно сходиться с людьми, но после третьей банки пива оказалось удивительно легким делом. После ночи, наполненной музыкой и пустыми бокалами, он шел гулять на пристань, кормил чаек, пока хлебом не было закидано все вокруг, и не пора было вновь собираться на работу, или сидел на прокуренной кухне у своего нового приятеля Чарли — странного бармена, всего в наколках и серьгах. Они спорили обо всем и ни о чем. Гарри рассказывал ему о привидениях в туалете и летающих метлах, а Чарли — о каком-то придурке из Северной Америки, который жрал грибы и разговаривал с духами. Чарли постоянно жевал какую-то травку забавного коричневого цвета, предлагал пару раз Гарри, но тот отказывался. Их мирила очередная банка пива и болтливая официантка из их клуба, которая почему-то жила вместе с Чарли, хотя называла себя женой Леннона. И тоже жевала какую-то дрянь.

— Вот увидишь, однажды так и случиться. Он придет ко мне, и гитара будет висеть через плечо, а в зубах торчать сигарета. На нем будут штаны-клеш, ну как раньше, и та безумная шляпа с перьями, и он скажет мне…

— Эй, детка, кончай трепаться и сгоняй за пивом!

— Ты грубиян! Гарри, скажи ему! Вот увидите, парни, так и будет!

Все складывалось просто отлично, пока Гарри не завернул за угол старого обшарпанного магазина.

И не увидел Малфоя.

Было четыре утра, работа только закончилась, и Гарри шел домой. Город утопал в предрассветных сумерках и выхлопах бензина. Голова кружилась от бессонной ночи и громкой музыки, руки мелко дрожали от тысячной чашки кофе, а глаза похоже жили собственной жизнью — закрывались когда им вздумается. Было сыро и холодно, а Малфой лежал на спине с раскиданными руками, вывернутыми карманами и разбитой губой. Пару секунд Гарри осмысливал то, что видел. И не верил своим глазам. Чертов Драко Малфой лежал в каком-то сраном переулке в Ливерпуле! Гарри несколько раз моргнул, но наваждение не прошло — Малфой продолжал лежать на заплеванном асфальте. Присмотревшись, Гарри понял, что его хотели обобрать — карманы штанов были вывернуты, левый рукав расстегнут и задран — видимо искали часы, кровь на лице — чтобы не сопротивлялся. Слабый стон отвлек от мысли, почему с Малфоя не сняли обувь — она была явно дорогая, это сразу заметно. Развернуться и уйти? Гарри посмотрел в его лицо, ресницы мелко дрожали, похоже, засранец приходил в себя. Остаться и помочь? А что потом? Он же растреплет всем! А жизнь только начала налаживаться…