Panic

Гермиона Грейнджер прогуливалась по людной улице Косого переулка, каштановые кудряшки пружинили на её спине. Улицы были полны голодных покупателей, и Гермиона была одним из них. Она разделилась с Гарри и Роном, которые были гораздо больше заинтересованы в новейшем оборудовании для Квиддича, чем в походе в старый книжный магазин. Как только она завернула за угол, вся улица, казалось, стала мертвенно тихой. Гермиона остановилась, медленно поворачиваясь. У нее перехватило дыхание от вида впереди нее.

Пожиратели смерти появлялись из ниоткуда, трое из них возникли прямо в центре рынка с поднятыми палочками. Мальчик, которому на вид было не более семи лет, выбежал из толпы и закричал:

— Вы забрали моего папу! Где мой папа?

Его мать вскрикнула от боли, когда она выскочила вперед, чтобы заставить его замолчать, закрывая рот рукой.

Пожиратель смерти выпустил низкий смешок.

— Твой папа, а?

Гермиона узнала голос, это была Беллатриса Лестрейндж.

— Вот что я тебе скажу, малыш, — произнесла она и склонилась над ним и его матерью, которая покорно прижалась к земле.

— Твой папа мертв. Мы расчленили его.

Устрашенный вид мальчика заставил ее смеяться, она снова подняла свою палочку и закричала:

— Есть кто-то еще, кому интересно, где их папа? Или, может быть, мама? Или сестра?

Она повернулась к другому мальчику слева и направилась к нему.

— Или брат? — произнесла она, почти шепотом. Хотя мальчик и выглядел бледно, он, казалось, решил быть мужественным и не отступал назад.

Визжа от смеха, Беллатриса начала посылать проклятья во всех подряд, что вылилось в абсолютный хаос. Гермиона видела вспышки красного и зеленого цвета, она бежала позади каменной колонны, пытаясь прицелиться во врага. Гермиона слышали крики агонии, люди разбегались во всех направлениях, пытаясь убраться подальше от бушующей сумасшедшей, которая нарушила их мирный шоппинг.

Гермиона подумала о Гарри и Роне, и ее сердце забилось чаще: она беспокоилась о них, но была уверена, что не видела их в толпе.

Взглянув на других Пожирателей смерти, она заметила, что они были заняты дуэлью с, казалось, опытным волшебником, поскольку он мог справляться с ними обоими одновременно.

Гермиона сосредоточилась на Беллатрисе и выскочила из своего укрытия, крича: «Экспеллиармус!» — и приковывая внимание Пожирателей, потому что палочка Беллатрисы улетела от нее в направлении Гермионы. Беллатриса смотрела на нее диким взглядом, и ее губы скривились в сумасшедшей усмешке:

— Да вы посмотрите кто здесь! Грязнокровка!

Она легко увернулась, когда Гермиона послала в нее Ступефай. Чувство паники росло внутри, и Гермиона начала отступать от приближающихся Пожирателей смерти. Она послала еще несколько проклятий, но промахнулась, потому что Беллатриса исчезла из поля зрения.

Поставленная в тупик Гермиона моргнула. Она оглянулась вокруг, но увидела, что осталось лишь несколько людей. Двум Пожирателям удалось победить волшебника и сейчас, заметив Гермиону, наблюдавшую за ними, быстрым шагом они направились к ней.

Гермиона чувствовала себя приросшей к земле, неуверенная в том, что нужно делать, она была абсолютно одна, но у нее было две палочки, не так ли?

— Ступефай! — закричала она снова, используя обе палочки. Заклинание отбросило Пожирателей высоко в воздух, и они впечатались в стену позади них, провалившись в небытие.

Гермиона была сбита с толку: менее, чем полчаса назад все было хорошо. Она бегло осмотрелась и увидела, что, по крайней мере, полдюжины безжизненных тел лежат на земле.

Со слезами, угрожающими пролиться, она побежала; ее не волновало куда, она лишь желала убраться отсюда. Ее мантия развевалась за ней, когда она бежала вниз по улице, и девушка не заметила знак, который гласил «Лютный переулок».

Становилось все темнее и темнее в маленьком переулке, но Гермиона не прекращала бежать. Она крепко сжимала обе палочки, продвигаясь, что делало ее вид немного смешным. Внезапно она ударилась обо что-то так сильно, что упала на землю с глухим громким звуком. Не видя ничего перед собой, она чувствовала себя озадаченно.

Она увидела складки чего-то серебристого и сразу же закричала от радости:

— Гарри!

Она бросилась к тому, кого считала своим спасителем. Ее улыбка испарилась, как только мантия невидимка обнаружила личность под ней.

— Здравствуй, маленькая девочка, — почти дружелюбно сказала Беллатриса, прежде чем грубо схватила Гермиону за запястье.

— Думаю, я заберу это назад, спасибо — сказала она тихо и выхватила палочку из рук Гермионы. Девушка тяжело вздохнула и постаралась не хныкать, когда старшая ведьма жестко ударила ее по щеке.

— Мерзкая... — прошептала она.

Гермиона чувствовала, как дрожало ее тело, пока она пыталась найти выход. Поднимая палочку, она выкрикнула первое заклинание, пришедшее ей в голову:

— Круцио!

Смех Беллатрисы отдавался эхом от каменных стен, когда она смотрела на скудные попытки девушки в использовании одного из непростительных заклятий.

Гермиона чувствовала, что ее щеки заливаются румянцем. Она редко оказывалась в ситуации, с которой не могла справиться, и вид Беллатрисы, которая насмехалась над ней, делал все еще хуже.

Она смутилась, когда Беллатриса прекратила смеяться и начала рассматривать ее с ног до головы. «Теперь она собирается насмехаться над моей внешностью?» — подумала Гермиона.

Но ведьма, казалось, одобряла то, что увидела: она захихикала и сократила пространство между ними, шепча:

— Ты знаешь, что я люблю делать с такими девочками, как ты?

Гермиона вздрогнула от близкого контакта и почувствовала, что внутри нее разгорается страх и ненависть. Беллатриса была так близко; она попыталась вспомнить, когда в последний раз кто-либо находился настолько близко.

Видимо Беллатриса все еще ждала ответа: она продолжала смотреть на нее, подняв бровь.

Гермиона могла подумать только о двух вещах, которые она могла с ней сделать, и ни одна из них не была особенно приятной.

— Нет, — ответила она, ее губы дрожали, потому что она могла чувствовать запах парфюма другой женщины, и он был... экзотичным. Вдруг она почувствовала руку на животе, она ощущала холод от нее через ткань футболки. Рука медленно продвигалась вверх, достигая сердца.

— Что ты делаешь? — Гермиона попыталась оттолкнуть Беллатрису от себя, та лишь толкнула ее к стене, сводя запястья над головой.

— Преподаю тебе урок, — Беллатриса широко ухмыльнулась и рукой нежно погладила ее по щеке.

Видя смущение в глазах молодой девушки, Беллатриса почувствовала себя еще более возбужденной, когда она подумала о том, что она могла с ней сделать.

— Пожалуйста, прекрати, — умоляла Гермиона, не представляя какой эффект эти слова произведут на Беллу: волна удовольствия пробежала сквозь нее. Гермиона почувствовала мягкие губы на своих губах и попыталась высвободиться от хватки ведьмы, но это было бесполезно. Беллатриса впустила свой язык в ее рот, и Гермиона, воспользовавшись случаем, сильно прикусила его.

Крича от боли и ярости, Беллатриса отступила назад и снова ударила ее, на этот раз в полную силу, заставляя Гермиону поморщиться от боли и потерять равновесие. Держась за стену позади нее, Гермиона глубоко вдыхала воздух, восстанавливаясь от удара.

— Маленькая дрянь! — закричала Беллатриса, вылечив язык. Она направила палочку на Гермиону и запустила в нее Круциатусом.

Гермиона почувствовала, как все ее тело начало сотрясаться, и это был больше шок, нежели боль, которая переполняла ее, и как только она открыла рот, чтобы закричать, это прекратилось. Через несколько секунд началось снова. Гермиона кричала, стараясь думать о чем угодно, кроме боли. После пятнадцати невыносимых секунд мучительной пытки Беллатриса сняла проклятье.

Зрение Гермионы было размыто, но ей казалось, что она различает очертания человека, стоящего в нескольких шагах от нее и безмолвно наблюдающего за происходящим.

— Помогите... — прошептала Гермиона, надеясь, что незнакомец придет к ней на помощь.

Она слышала голос Беллатрисы, разговаривающей с кем-то, разговаривающей с ней. Или?

Она почувствовала сильную хватку на ее руке и знакомое чувство, когда они аппарировали из переулка.

Гермиона вздрогнула и проснулась, голова адски болела. Выпрямившись, она осмотрелась в комнате, она напоминала ей больничное крыло, только кровать была королевских размеров, и бархатные шторы украшали огромные окна. Пол был покрыт дорого выглядящим ковром, и когда зрение стало более ясным, комната уже совсем не выглядела, как больничное крыло. Гермиона моргнула. Куда же Беллатриса аппарировала?

Гермиона снова моргнула, замечая картину на стене перед ней. Мужчина средних лет, с белокурыми волосами до плеч, держал зеленый лук. Портрет был очень похож на отца Драко Малфоя, у него даже была такая же презрительная усмешка, в то время как он смотрел на нее, забавляясь. Гермиона догадалась, что это, должно быть, был его дедушка, и он все больше и больше интересовался ею с каждой минутой.

Она встала с кровати и заметила, что была в другой одежде, и у нее не было палочки; Гермиона начала лихорадочно искать ее и свои вещи. Не обращая внимания на комментарии о своем теле и другие высказывания от мужчины на портрете, Гермиона порылась в шкафу, вытаскивая различные мантии, но так и не находя свою.

После десяти минут поиска она прекратила и опустилась на пол, громко вздыхая.

Конечно, они не станут прятать палочку в шкафу! «Глупая», — подумала Гермиона и снова вздохнула. Она посмотрела на свое тело и поморщилась. Черное кожаное платье едва прикрывало бедра. Как это типично. Неудивительно, что Малфой свистел ей.

Как только она собралась сказать дедушке, что он может пойти куда-нибудь, где солнышко не светит, дверь со скрипом отворилась. Высокая, красивая женщина смотрела вниз на нее — Нарцисса.

Гермиона тут же осознала, как она сидела, и свела ноги. Нарцисса с осуждением прищурила глаза.

— Я не интересуюсь тобой, грязнокровка, подобные действия ты можешь ожидать только от моей дорогой сестрицы, — горячо произнесла она.

Нарцисса перевела взгляд на шкаф: все мантии лежали в одной куче на полу, и вздохнула. Вытащив палочку, она отправила вещи на место.

Вспомнив о Гермионе, она решила, что самое время объяснить девушке правила поведения в поместье.

— Пока ты находишься в моем доме, ты ничего не трогаешь, и сидишь, как приличная леди. И… — она остановилась и подошла к Гермионе, которая тут же поднялась.

— Ты будешь подчиняться нашим приказам. Поняла?

Гермиона медленно кивнула, не зная, что сказать. Когда она утром вставала с постели, она не думала, что будет притащена сюда сумасшедшей Пожирательницей и превращена в раба.

— Хорошая девочка, — произнесла Нарцисса, повернувшись на каблуках. Гермиона застыла на месте, не представляя, что делать до тех пор, пока старшая ведьма не издала нетерпеливый звук, который Гермиона приняла за сигнал следовать за ней.

Нарцисса провела ее в комнату, большую, чем та, в которой она проснулась; ей сказали сидеть на кровати и ждать, и тут она вспомнила человека, которого увидела перед тем, как потеряла сознание.

— Это вы, — Гермиона посмотрела на Нарциссу, будто увидела ее в первый раз, и заметила смятение ведьмы, та вздернула бровь.

— Что? — нетерпеливо спросила она.

Гермиона вдруг почувствовала себя глупо, потому что она не поняла этого раньше, она неудобно переместилась на кровати; Нарцисса все еще ждала ее ответа.

— Это были вы на аллее, я слышала, как вы говорили… я думала… — Гермиона покраснела, но закончить предложение отказалась.

— Глупая девчонка, — Нарцисса поняла ход ее мыслей и ухмыльнулась. Она подумала, что появился ее спаситель, но насколько же она ошибалась.

— Жди здесь, — сказала она и оставила девушку одну.

Гермиона последний раз обвела взглядом комнату и побежала к двери, поворачивая ручку.

Это не было электричество, однако Гермионе казалось, что ее ударило током. Она упала на пол, сотрясаясь от боли. Девушка посмотрела на дверь. Конечно, она наложила на нее заклинание, неужели ее мозг перестал работать с тех пор, как она попала сюда?

С громким хлопком дверь внезапно распахнулась, испугав Гермиону. Беллатриса вошла внутрь, цокая каблуками по полу.

— Пыталась сбежать? — хмыкнула она и грубо схватила Гермиону за волосы. Гермиона ухватилась за руки Беллатрисы, стараясь освободиться, при этом выкрикивая:

— Нет, я не пыталась!

— О да, пыталась, и я должна наказать тебя за это! — Беллатриса потащила ее по полу и толкнула на кровать. Прежде чем она успела отползти, Белла выкрикнула: «Инкарцеро», — и толстые веревки возникли из ее палочки, привязав руки Гермионы к кровати так, что сбежать было невозможно.

— Пожалуйста, нет, — Гермиона продолжала трясти головой, но Беллатриса не обращала внимания на мольбы и оседлала ее бедра. Она почувствовала давление на шее и поняла, что Беллатриса сосала ее пульсирующую жилку. Она застонала, о чем пожалела секундой позже.

— Тебе это нравится, не так ли… — это было скорее утверждение, нежели вопрос. Гермиона с запинкой произнесла: «Нет», — и посмотрела в глаза Беллатрисы, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Она ожидала другой ехидный комментарий от Пожирательницы, но Беллатриса просто села, изучая ее в течении пары секунд. Гермиона закрыла глаза, чувствуя слезы, скатывающиеся по щекам. Руки Беллатрисы медленно расстегивали ее платье, одна рука пробралась внутрь и начала массировать левую грудь. Гермиона с трудом вдохнула и открыла глаза, отказываясь смотреть прямо на нее. Ее руки были удивительно теплыми, не ледяными, как на аллее. Как только она начала немного расслабляться, Беллатриса переместила ее на бок, и подняла ее платье, обнажая живот.

Беллатриса положила одну руку на бедро, другой продолжая массировать грудь.

— Тебя когда-нибудь трогали так? — прошептала Беллатриса ей на ухо, почти касаясь его. Она лизнула мочку уха, посылая мурашки по спине Гермионы. Дрожа, она старалась не застонать вслух от внезапного контакта.

— Пожалуйста, отпусти меня, — продолжала всхлипывать Гермиона, когда рука Беллатрисы передвинулась в ее трусики.

— Ты лгала мне. Ты мокрая, Гермиона Грейнджер.

Что-то внутри нее шевельнулось, когда она услышала, как Беллатриса Лестрейндж произносит ее имя. Она покраснела и зарылась лицом в подушку. Пальцы Беллатрисы были в ней, легко массируя. Она коснулась ее клитора большим пальцем, заставив Гермиону подпрыгнуть.

Она прикусила губу, чтобы не застонать и прикрыла глаза. Она была опытной, Гермиона это признавала.

— Грязная шлюха… — снова прошептала Беллатриса, вместе с другими непристойными словами, которые заставили Гермиону покраснеть еще больше. Ее разум отказывал, а тело, казалось, двигалось по собственной воле. Гермиона лишь наполовину понимала, что происходит. Она чувствовала себя все более и более возбужденной: Беллатриса сильнее надавила на ее клитор; это было так запретно. «Это… неправильно», — подумала она. Дышать становилось все труднее, Беллатриса вставила два пальца в нее. Она думала, что упадет в обморок, ее никогда не трогали подобным образом. Сжимая мышцы бедер, она старалась контролировать свои чувства; её трахала Пожирательница смерти, и она наслаждалась этим. Как только она начала приближаться к пику наслаждения, Беллатриса вынула пальцы и размазала ее соки по ее животу. Разочарованная Гермиона прекратила дышать и бросила взгляд на женщину.

Беллатриса поднялась с кровати и встала рядом с ней.

— Я думаю, что достаточно тебя наказала, — произнесла она, перед тем как развязала ее и покинула комнату. Усевшись прямо, Гермиона моргнула несколько раз, чувствуя себя крайне озадаченно. Ей было дурно от одной мысли о том, что она не хотела, чтобы это прекращалось.

Снова падая на кровать, она попыталась отделить мысли от чувств. «Ты больна! Как ты могла позволить ей так использовать тебя!» — бранила она себя, чувствуя еще более грязной с каждой минутой. Она посмотрела на свой живот, чувствуя тошноту от смазки, распространенной по нему. Она с трудом вздохнула и рукавом стерла ее. Как только ее сердцебиение вернулось в норму, тихие слезы начали скатываться по щекам. Она скучала по дому, родителям и больше всего по своим друзьям.

Тем временем, Гарри и Рон очень беспокоились об их подруге и не представляли, что с ней случилось.

Гарри уронил тарелку на пол, она разбилась на несколько осколков. Гриффиндорцы, сидящие за столом, с удивлением посмотрели на него, но он не обращал на них внимания. Он закрыл лоб рукой, крича от боли: его шрам нещадно пылал.

— Гарри! Что случилось? — Рон подбежал к своему другу и положил руку на спину.

Видение было ясным: он вошел в комнату в качестве Волдеморта и увидел Гермиону, сидящую на кровати и испуганно смотрящую на него. Он чувствовал его счастье, когда он стремительно вынул палочку и послал в нее Круциатус. Ее крики отдавались эхом от стен, и Гарри чувствовал страх и злость одновременно. Через несколько секунд он вышел из комнаты, его послание было понятным: «Отзовись, Поттер, или твоя подруга умрет».

— Гермиона, она в опасности, — прошептал Гарри так, чтобы никто не услышал. Он знал, какое влияние его слова окажут на Рона, но его это не волновало. Она нуждалась в них обоих, сейчас. Рон побледнел и выглядел шокировано.

— Где она, Гарри, что они с ней делают? — срываясь на крик, произнес он, тряся Гарри за плечи и тем самым привлекая к себе внимание.

— Успокойся, Рон! — закричал Гарри в ответ.

Он не представлял, где она может быть. Но он знал, кого нужно спросить, чтобы узнать. Не потрудившись убрать грязь, он вышел из-за стола гриффиндорцев и направился в подземелья.

Спускаясь вниз по ступенькам, Гарри чувствовал, как его сердце бьется все быстрее и быстрее с каждым шагом. Он не знал, что собирался сделать, когда он найдет его, или как убедить этого человека помочь ему. Как только он повернул за угол, он наткнулся на кого-то, чуть не уронив на землю.

— Черт! Смотри, куда прёшь, Поттер! — выплюнул Малфой и развернулся, собираясь уйти.

— Драко, подожди! — Гарри не мог поверить, что собирался поступить именно так, тем более с тех пор, как он был убежден, что Драко был Пожирателем смерти, но он продолжал думать о Гермионе, и, тяжело сглотнув, он мысленно составил вопрос.

— Что? — Драко обернулся, послав ему ядовитый взгляд.

— Мне... мне нужна твоя помощь, — Гарри чувствовал, что его щеки покрылись румянцем; к счастью для него было темно, и Малфой, казалось, не заметил. Драко нахмурил брови, чувствуя себя крайне озадаченно.

— Это что, шутка? Ты действительно думаешь, что стану тебе помогать, Поттер? Если это так, то ты еще тупее, чем я предполагал, — Гарри был готов к такой реакции, но все равно чувствовал разочарование.

— Это связано с грязнокровкой? — услышав голос Драко, Гарри вздернул голову.

— Не называй ее так! — со злостью произнес он.

Драко усмехнулся, но сделал шаг к нему.

— Если бы я был тобой, я бы держался от нее подальше. Это все, что я могу сказать тебе, Поттер, — и, не дав шанса возразить, Драко ушел.

Гермиона мечтала о Гарри, об его улыбке, когда она подбадривала его, о том, как он всегда защищал ее и Рона. Она, конечно, думала и о Роне. Она думала, что будет скучать по нему намного больше, но ее разум словно погружался в небытие, и все заканчивалось мыслями о том, где она находилась сейчас, и сможет ли она когда-нибудь выбраться отсюда.

Она знала, что он придет за ней, и даже если она желала быть спасенной, ее самым худшим кошмаром было видеть Гарри в дверях, только для того, чтобы быть убитым в следующую секунду. Она не выносила мысль об том, что увидит их мертвые тела, их пустые и холодные глаза. Стук их сердец за секунду до остановки оставлял ее наедине со смертью.

Грохот перебил ее мысли, и, сидя на кровати, она увидела мужчину, создавшего шум, Лорда Волдеморта, с сумасшедшей усмешкой на лице.

Она почувствовала, как сердце пропустило удар, и ей казалось, что ее сейчас стошнит. Волдеморт смотрел на нее с такой силой и мощью; Гермиона знала, что он нападет в любую секунду. Но до того, как она смогла защитить себя волшебник достал палочку и послал в нее Круцио. Боль была невыносимой, и вскоре она была уже на краю кровати, чуть не упав с нее. Она крепко вцепилась в простыни, чувствуя, как сотрясается ее тело, и крича во все горло. Через несколько секунд все закончилось.

С трудом втягивая воздух, она моргнула несколько раз, давая волю слезам капать на простынь. Когда она посмела поднять взгляд, он ушел.

Гарри лежал в кровати, мысли кружились в голове, не давая возможности заснуть. Было далеко за полночь, и, слыша непрерывный звук шуршания простыней рядом с ним, он знал, что Рон тоже не мог заснуть. Ему казалось, что он слышит всхлипы, но он решил не обращать на это внимания, полагая, что его друг, возможно, не хочет об этом говорить, тем более Гарри тоже чувствовал слезы, появляющиеся у него на глазах, когда он думал о Гермионе.

На уроке Трансфигурации следующим утром Гарри и Рон не могли сосредоточиться, и Гарри безошибочно прочел грусть на лице профессора МакГонагалл, когда их взгляды встретились. Гермиона была одной из ее любимых учениц, но Гарри был уверен, что профессор отреагировала бы так же, если бы его или Рона похитили и удерживали Пожиратели. По крайней мере, он на это надеялся.

— Я схожу с ума, Гарри, — в конце концов заговорил Рон после полного молчания в течении двух часов. Гарри кивнул, разделяя его чувства.

— Я имею в виду, что я не могу просто сидеть здесь и ждать. Мы должны найти ее! — решительно произнес Рон, Гарри довольно редко слышал такую твердость в его голосе.

— Я пытался поговорить с Малфоем, — признался Гарри и услышал, как Рон фыркнул.

— Зачем? Что этот мерзавец может знать о Гермионе?

— Я думаю, что ее удерживают в поместье Малфоев. Но я понятия не имею, где оно находится, — ответил Гарри.

Глаза Рона расширились и он подскочил с земли вблизи озера, где они сидели, в замешательстве глядя на Гарри.

— Почему ты не сказал? Пошли, давай поговорим с Малфоем прямо сейчас!

— Ты оглох? Я только что сказал тебе, что уже говорил с ним, но он не сказал ничего! — Гарри тоже поднялся, считая, что достаточно надышался свежим воздухом.

— И? Мы просто выбьем из него правду. Вынудим его рассказать! — Рон, казалось, был разочарован тем, что Гарри не разделял его возбуждения, и он быстрым шагом направился к башне.

— Рон! — позвал Гарри и побежал вслед за другом. Их, возможно, и исключат за то, что они собирались сделать, но Гарри это совсем не волновало до тех пор, пока Гермиона не будет спасена.

Драко держал кровоточащий нос рукой, ноя, словно маленький ребенок. Рон уже успел ударить его кулаком прямо в лицо, даже не задавая вопросов о местоположении Гермионы.

— Рон! Как ты хочешь заставить его говорить, если ты так разукрасил его лицо! — Гарри закричал на друга, но Рон не отводил взгляд от слизеринца. Гарри никогда раньше не видел такой ярости в глазах друга.

— Где она?! — закричал он, показывая кулак, другой рукой продолжая держать Драко.

— Я клянусь, я не знаю! — Драко закрыл глаза, ожидая очередного удара, но Гарри схватил Рона за руку, убеждая его не делать этого.

— Он говорит правду, Рон, — Рональд посмотрел на Гарри так, словно он был абсолютно сумасшедшим.

— Откуда ты знаешь, черт побери? — яростно произнес Рон, переводя взгляд на Драко.

— Потому что у него кишка тонка, чтобы лгать нам, — Гарри посмотрел прямо на Драко, который опустил взгляд, подтверждая его подозрение.

— Скажи, где ты живешь! — Рон тряс Драко с такой силой, что его галстук ослаб.

— Ч-что? — с запинкой выговорил Драко, поставленный в тупик. Рон нетерпеливо зарычал и снова нанес удар, на этот раз в живот. Схватившись за живот, Драко упал и пробормотал что-то о том, что он все расскажет отцу, что они за это заплатят.

— Да-да, меня не заботит твой тупой папаша, — проворчал Рон, разминая пальцы. Вдруг у Гарри возникла идея, и он подошел к Драко, хватая его за рубашку, Драко вздрогнул, опасаясь еще одного удара.

— Ты можешь привести нас туда? — уверенным голосом спросил он. Нижняя губа Драко тряслась, и он опустил взгляд, признавая поражение. Когда он вошел в ванную комнату, Рон, проследовав за ним из гостиной, забрал его палочку, использовав Экспеллиармус.

Гарри слегка тряхнул его, давая понять, что это был важный вопрос.

— Можешь? — снова спросил он. Немного подумав, Драко медленно кивнул.

— Хорошо, — сказал Гарри и поднялся.

— Если ты нас обманешь, я уверен, что Рон не будет прочь привязать тебя к дереву и оставить там гнить, — он чувствовал, что его сердцебиение учащалось, когда он говорил, но, заметив реакцию на лице Драко, он понял, что все сказал правильно, чтобы окончательно убедить Драко доставить их в нужное место.

Когда они вышли за пределы Хогвартса, Гарри не покидало чувство неуверенности в его плане. Что они будут делать, когда попадут внутрь? Волдеморт, скорее всего, будет его дожидаться. Это было очевидно. Он чувствовал, как внутри него все скручивалось от ярости и страха при мысли о нем. Драко, казалось, нервничал, когда они схватились за него. Они аппарировали, и последним, что видел Гарри, был Хогвартс, и Гарри знал, что он, возможно, больше никогда его не увидит, он ощущал некую печаль, которую чувствуешь лишь тогда, когда теряешь что-то важное.

Будучи прикованной к постели три дня, Гермиона желала принять душ, или хотя бы очистить себя с помощью магии. Кроме того, Беллатриса не выпускала ее, даже когда ей нужно было в туалет, Беллатриса всегда ждала до последнего, мучая ее мочевой пузырь.

— Моя маленькая грязнокровка — надула губки Беллатриса, когда Гермиона стала умолять ее о душе.

— Животные не моются. Они едят, спят и трахаются, — усмехнулась Беллатриса и обольстительно улыбнулась, заставляя Гермиону покраснеть.

— Но, думаю, что даже я не хочу находиться рядом с тем, кто так воняет, поэтому я разрешу тебе принять ванну, — произнесла она, немного подумав об этом.

Гермиона заметно расслабилась, услышав это, она почти улыбалась, думая, что она выиграла. Но это было лишь до тех пор, пока Беллатриса не закончила свое предложение.

— Хотя у меня есть одно условие: мы примем ванну вместе, — самодовольной ухмылки на ее губах было достаточно, чтобы вызвать дрожь, пробежавшую по спине Гермионы, и хотя в тайне она хотела, чтобы Беллатриса снова касалась ее, она чувствовала себя разочарованной потому, что все таки не выиграла эту игру.

Гермиона проследовала в ванную за Беллатрисой, где та постучала по ванне палочкой и она немедленно наполнилась водой.

— Раздевайся, — потребовала Беллатриса, ее глаза блестели от похоти.

Гермиона замерла на секунду, а затем медленно расстегнула блузку (ее освободили от платья, потому что оно врезалось в кожу во время сна), обнажая тело.

— О да, именно это я люблю. Послушание, — промурлыкала Беллатриса и приблизилась к молодой ведьме. Гермиона вздрогнула, чувствуя тепло, распространяющееся между ног. Она посмотрела на грудь Беллатрисы, представляя, как ее тело выглядит без всех этих слоев одежды. Гермиона поняла, что она, к сожалению, не собирается раздеваться, потому что ей было приказано забраться в ванну, когда она полностью избавилась от одежды.

Как только она погрузилась в теплую воду, она почувствовала, как расслабляются мышцы, и поблагодарила Бога за чудесную возможность. Она вспомнила, где она находилась, как только Беллатриса опустилась на колени позади нее и провела языком по шее. Гермиона застонала и придвинулась ближе, зная, что позже об этом пожалеет.

— Ты такая хорошая девочка. Я думаю, что мне стоит вознаградить тебя за то, что ты так желаешь моих прикосновений.

Слыша хриплый голос женщины, Гермиона чувствовала, как пылает все ее тело. Беллатриса стала грубо массировать ее грудь, продолжая посасывать шею, и Гермиона знала, что не сможет противостоять ей, она не хотела ей противостоять.

— Трахни меня… — прошептала она, удивленная тем, что ее произносит эти слова.

Услышав, как маленькая грязнокровка произносит такое, Беллатриса почувствовала, как волна удовольствия прошла сквозь нее, и она почти желала присоединиться к ней. Вместо этого она заставила ее сесть прямо, и Гермиона сразу же развела ноги.

— Посмотри на себя… в какую шлюху ты превратилась, — Беллатриса была удивлена резкой сменой поведения Гермионы, но не возражала; это входило в ее планы, хотя она и не думала, что девчонка так легко сдастся.

Входя в ее влагалище, она почувствовала ее влагу даже в воде, и чувствовала собственное возбуждение, ее трусики становились влажными.

Беллатриса трахала ее жестко и быстро, а Гермиона продолжала стонать так, будто желала этого неделями.

Когда Гермиона достигла наивысшей точки, Беллатриса заставила себя отстраниться, чтобы не позволить пальцам проскользнуть внутрь нее, не желая, чтобы девчонка знала, как она на нее повлияла.

Она оставила Гермиону в ванной и аппарировала в свою спальню. Она нуждалась в разрядке, срочно. Когда Беллатриса закончила, она отругала себя за то, что позволила девчонке так на себя подействовать, и пообещала себе, что этого больше не повторится.