Впервые в жизни я по-настоящему злюсь на свою семью. За то, что они перевели меня из Дурмстранга, заставив бросить всех друзей. Лоуренсы, имевшие несчастье учиться в Хогвартсе, никогда не попадали на Слизерин. Единственный пристойный факультет в этой школе. Мне объяснили, что здесь всех распределяет Шляпа, и с ней можно договориться. Если же нет… тянуть мне волынку в Равенкло или, того хуже, в Гриффиндоре или Хаффлпаффе.
— Мы примем любой вердикт этой Шляпы, — говорит мама, обнимая меня перед тем, как я сажусь в поезд. — Кроме Хаффлпаффа, дорогая. Это уже слишком.
— Я похожа на идиотку? — тщетно пытаюсь улыбнуться.
— Милая, конечно, нет. — Мама еще раз пытается обнять меня, но я уворачиваюсь, быстро чмокаю папу в щеку, бросаю: «Мне пора» и захожу в вагон.
Конечно, еду я в слизеринском купе, потому что знакома с ребятами только этого факультета. Здесь с жаром обсуждают восхождение Темного Лорда, и многие готовы принять черную метку и служить Волдеморту, пытаясь извлечь из этого максимальную выгоду для себя.
Я не участвую в беседе. Сейчас меня гораздо больше волнует мое собственное будущее в Хогвартсе.
Наконец, подъезжаем к школе. Я с неохотой жду у дверей Большого Зала в толпе насмерть перепуганных первокурсников. Все рассаживаются, директор толкает речь, а затем выносят Шляпу, и та поет что-то о дружбе факультетов. Судя по рассказам слизеринцев, ни о какой дружбе и речи быть не может.
В конце концов, директор объявляет, что в школе новенькая, называет мое имя, и я, стараясь выглядеть спокойной, прохожу через Зал, нахлобучиваю на голову Шляпу и жду.
Сотни пар глаз устремлены на меня. Слизеринцы подбадривающе улыбаются, остальные смотрят с недоверием и недовольством — в волшебном мире моя фамилия, Лоуренс, известна многим. Наша семья — ярые приверженцы темной магии.
— Посмотрим, что тут у нас, — оживает Шляпа. — Недюжинная хитрость, непомерная гордость… слизеринские черты. Храбрость, честность — Гриффиндор. Острый ум — Равенкло. Куда же тебя отправить?
— Хочу в Слизерин, — решительно заявляю я.
— Мммм… да, для этого факультета ты идеальная кандидатура. И хитрости, и гордости предостаточно. Твоя семья — одна из чистокровнейших в мире. Но я не думаю, что в Слизерине тебе будет комфортно.
— Хочу в Слизерин, — упорно повторяю я.
— Настойчивость… это похвально. Но в Слизерине ты не найдешь тех, с кем тебе будет хорошо. Гриффиндор! — выкрикивает Шляпа.
Вот и все.
Под редкие хлопки и разочарованные взгляды слизеринцев я усаживаюсь за стол своего нового факультета.
Ненавижу Шляпу.
1976 год, март, 5 курс
POV Мелиссы Лоуренс
Ума не приложу, как Джеймсу Поттеру удалось вытащить меня на прогулку в такую мерзкую погоду. Но когда он, сияющий и довольный, что уроки на сегодня закончились, подходит ко мне с предложением немного освежиться, да еще и смотрит так умоляюще, я не могу отказать. Вот так девчонки и ведутся на его доброжелательный вид и милый взгляд карих глаз. Даже слизеринки не могут устоять. С ума сойти.
После второго круга вокруг озера я окончательно прекращаю попытки очистить свою мантию от грязи и стараюсь насладиться прогулкой, а Джеймс все зудит и зудит над ухом, с увлечением вспоминая новые подробности празднования своего дня рождения, которое прошло два дня назад. Праздника, подобного тому, что устроили Сохатому его неугомонный дружок Блэк и их подпевалы — несчастный Ремус и жалкий Петтигрю, я еще никогда не видела. Это нечто Хогвартс до сих пор обсуждает на всех переменах, а уж сколько Гриффиндор потерял баллов…
Чего мне не хватает в Хогвартсе, так это тишины и покоя. В Дурмстранге этого добра навалом, дисциплина там строгая. Любой имеет право попрактиковаться в боевой магии на том, кто нарушил твое личное пространство. Здесь же — наоборот. Странно, но меня это не всегда раздражает. С Поттером, источником всяческого шума, я даже подружилась, хотя иногда Джеймса бывает слишком много.
Но не сегодня. Сохатый сыплет какими-то новыми шутками, идеями, которые он и его безбашенные друзья готовы воплотить в жизнь, и я, забыв о своей вконец испорченной мантии, начинаю хохотать. Парочка слизеринцев, тоже выбравшихся на прогулку, шарахается от нас в сторону.
Так вышло, что в Хогвартсе я общаюсь в основном со слизеринцами, потому что многих из них знала еще до школы. Регулярно пересекалась с ними на приемах. А все остальные считают меня слишком заносчивой, чтобы со мной общаться. Все, кроме Джеймса.
— Вообще-то, у меня к тебе дело. Вернее, просьба, — переходит на серьезный тон Поттер.
— Это та рыжая грязнокровка, которая каждый день хамит тебе на просьбу погулять с тобой? — фыркаю я.
— Я же просил тебя не произносить при мне это слово, — хмурится Джеймс. Я закатываю глаза.
— Помню.
— Так вот. Я… может, ты… в общем, я бы хотел, чтобы ты с ней подружилась, — выпаливает Джим.
— Чего ты хочешь? — недоверчиво переспрашиваю я.
— Я понимаю, что для тебя это трудно, и ты общаешься лишь с чистокровными…
— Гряз… полукровки сами не хотят со мной общаться, — пожимаю плечами я. — А я не привыкла навязываться с дружбой.
— Я знаю, но… Лили… я подумал, что если вы подружитесь, ты смогла бы уговорить ее сходить со мной на свидание.
— Ах, вот оно что, — протягиваю я. Мне становится смешно.
— Ты чего? — мигом хмурится Джеймс.
— Ничего. Думаешь, она поверит, что я хочу с ней дружить?
— Ну ты же умеешь запудривать людям мозги! — канючит Поттер. — Ты всегда добиваешься своего. Я не прошу тебя общаться с ней всю жизнь! Просто побудь ее подругой до тех пор, пока я не начну встречаться с ней!
— Боюсь, тогда у меня не будет шансов прекратить общение, — хмыкаю я.
— Ну пожалуйста! — Джеймс делает умоляющие глазки и становится похожим на пса, выпрашивающего еду. И, конечно, я не могу устоять.
1976 год, сентябрь, 6 курс
POV Сириуса
Сегодня выдался очень теплый день, и мы решили прогуляться по берегу озера. Но, конечно, Эванс в очередной раз отказала Сохатому в прогулке, поэтому мне пришлось идти одному. Вернее, с Розой. Розу я встретил в поезде по дороге в школу совершенно случайно. От всех моих бывших подружек она не отличается ни умом, ни сообразительностью, однако она достаточно хорошенькая, чтобы спокойно появляться с ней в гостиной, завтракать в Большом Зале и ходить в Хогсмид. Честно говоря, уже сейчас, через три недели после знакомства, Роза мне порядком надоела, и я пригласил ее на прогулку лишь для того, чтобы расстаться с ней.
Часов в шесть вечера после уроков мы уже бредем по берегу озера. Роза что-то рассказывает, но я не слушаю. Голова забита совсем другим. Этим летом я сбежал из дома к Поттерам. Порвал все связи с семьей, включая братишку. Регулус остался верен собственному принципу — девиз семьи превыше всего. Даже выше отношений с родным братом.
— Ой, смотри, малыш, — вдруг толкает меня в бок Роза. — Это Лоуренс. Снова кого-то себе нашла. Спорю на что угодно, это слизеринец, да еще из фанатов чистоты крови.
Я замираю, стараясь не выдать своего волнения, и смотрю на пару, идущую нам навстречу.
Аристократично бледная Лис в светло-серой мантии что-то увлеченно доказывает своему спутнику, невысокому черноволосому пареньку, одетому с иголочки. Слизеринец, не иначе, думаю я, и прилив глухой ненависти захлестывает меня. Снова слизеринец… на парней с других факультетов она и смотреть не хочет. Только с Сохатым дружит.
И тут я останавливаюсь, как вкопанный, всмотревшись в лицо ее спутника лучше. Во-первых, я угадываю факультет избранника. Слизерин. А во-вторых, я узнаю парня. Мой брат. Регулус.
— Ты чего? — удивляется Роза, а потом, тоже узнав моего брата, сияет. Она, конечно, не знает, что я сбежал из дома и больше не общаюсь с Регом.
— Ой, Рег, привет! — жизнерадостно здоровается с моим братом Роза. Регулус знает, что она полукровка, поэтому смотрит на нее с легкой брезгливостью. Потом переводит взгляд на меня, и его брезгливость сменяется ненавистью.
— Здравствуй, Блэк, — привычно здоровается со мной Лис. Розу она, кажется, совсем не замечает.
— Привет, — хмуро отвечаю я. Потом толкаю свою девушку в бок, бросаю мрачный взгляд на братца, и мы расходимся.
— Странно, да? — щебечет Роза, оглядываясь на парочку. — Он младше ее на год.
— В чистокровных семьях это не имеет никакого значения, — холодно говорю я и тоже оборачиваюсь.
Регулус поддерживает Лис под руку. Она счастливо улыбается. Будь я проклят, если так не выглядят только что помолвившиеся пары.
В тот вечер я так и не расстался с Розой. Я бросил ее через неделю, когда узнал, что мой брат и Лис даже не встречаются. Они просто мило пообщались тогда.
Еще через день мы с Джимом напились до беспамятства. Я на радостях, Сохатый с горя. Эванс снова ему отказала.
1977 год, 6 курс
— Вы с ума сошли! Оба больные! — надрывается Джеймс. — Вы могли убить человека!
— Не человека, а всего лишь Сопливуса, Сохатый, — спокойно отвечает Сириус.
— Не мы, а Ремус, — встревает Лис.
Троица только что вернулась из больничного крыла, где навещала Люпина после очередного полнолуния.
— Вы это подстроили! Вы, а не Ремус! Он ничего не знал! — первый раз в жизни Джеймса просто разрывает от злости. И он не считает сдерживаться здесь, в Визжащей хижине, где их никто не слышит, и можно спокойно поговорить начистоту, не боясь быть подслушанными.
— Но Рему ничего не грозило, — отвечает Лис. Она, как и Сириус, внешне спокойна, лишь блеск в глазах говорит о том, что ей не нравится реакция Джеймса.
Поттер впивается глазами в лицо девушки. Он старается не потерять последние капли самообладания, помня о том, что по этикету на женщин нельзя повышать голос.
— Оставь свои чистокровные замашки при себе, Лис, — говорит он злобно. — У Рема могли быть проблемы, у Дамблдора могли быть проблемы! Что, если бы Луни укусил Снейпа? Или растерзал его?
— Но ведь мужественный и благородный рыцарь Джеймс Поттер спас бедолагу Северуса, так что все в порядке.
— Это чудовищно, Лис, просто чудовищно, — Поттер качает головой.
Глаза девушки суживаются.
— Что, Джим, жалеешь и удивляешься, почему я не в Слизерине, раз способна на такие поступки? Что я способна подставить одного человека и убить другого чужими руками? Жизни Снейпа ничего не угрожало, и я не собиралась подставлять Рема. Он мой друг.
— Что я слышу?! Ты что, забыла, что произошло прошлой ночью? Ты подговорила Сириуса намекнуть Снейпу на Рема и Гремучую Иву, и если бы не я, Люпин-оборотень растерзал бы Сопливуса!
— Вот именно, Сохатый, — наконец подает голос до сих пор молчавший Сириус. Он мрачно смотрит на друга. — Все было рассчитано. Мы знали, что ты успеешь спасти Снейпа.
— Что? — Джеймс падает в старое кресло. От изумления он потерял дар речи и переводит непонимающий взгляд с Блэка на Лоуренс.
— Все подстроено, — говорит Сириус.
— Ты… Снейп пострадал из-за меня? — оторопело спрашивает Поттер.
— А ты думаешь, зачем нам калечить этого придурка? — холодно говорит Блэк. — Все ради тебя, дружище.
Поттер переводит взгляд на Лоуренс.
— Ты просил меня подружиться с Эванс, — отвечает та, закатывая глаза. — Я это сделала. Ты попросил меня свести тебя с ней. Для начала мы вынудили ее единственного друга-парня оскорбить Лили при всех, да так, чтобы она никогда не простила его, помнишь? После СОВ по Защите, то, что вы устроили Снейпу, и его реакция на желание Эванс помочь своему другу, навсегда рассорило этих двух голубков. Теперь нужно было выставить тебя героем. Поэтому мы подстроили так, что Сопливус оказался у Ивы в подходящее время, а ты бесстрашно бросился ему на выручку и спас бедняжку. Вот и все.
Джеймс не может поверить своим ушам.
— А ты думал, почему в больничном крыле Эванс первая поздоровалась с тобой?
— Все было совершенно безопасно, дружище, — говорит Сириус. — Если что, мы были на подхвате. Ни одного Снейпа в этом представлении не пострадало, — ухмыляется он.
— Вы все это сделали ради меня?
— Расслабься, Сохатый, — скалит зубы Блэк. — Все ведь обошлось, верно?
— Но это так… нечестно…
— По-слизерински, ты хочешь сказать, — фыркает Лоуренс. — Ну и что? В любви и на войне все средства хороши, — она корчит гримасу.
— А наши семейки могли бы нами гордиться, — хмыкает Сириус.
— Это точно, — криво улыбается девушка. — Ну что, где же наше заслуженное «спасибо»?
1977 год, 6 курс
POV Сириуса
— У нее большие проблемы, — объясняет Джеймс.
Проблемы, ага.
Сейчас два часа ночи. Мы сидим на Астрономической башне, излюбленном месте всех униженных и оскорбленных. Я прихожу сюда довольно часто, хотя не считаю себя ни тем, ни другим. Просто отсюда видна вся территория школы, и мало кому хватает терпения забраться на самую верхнюю площадку башни.
Мы с Джимом сидим тут с одиннадцати вечера, пьем сливочное пиво и болтаем о своих проблемах. Лоуренс и Эванс. В этот вечер Лис не стала говорить при нас, как обычно, а позвала Поттера прогуляться. Вот Сохатый и рассказывает, в чем дело.
— Ее семья отрекается от Волдеморта. Они узнали, что он полукровка.
— Ну, тогда понятно, — отвечаю я. — Ее семейка еще более разборчива в вопросах крови, чем моя. Помогать грязнокровке они не станут.
— Поэтому она боится, что Волдеморт может отомстить, — объясняет Джеймс.
— Ну да, видно, как она переживает, — хмыкаю я. — Вчера я возвращался из Выручай-комнаты с этой…ну, не помню, и видел ее со своим равенкловцем. Она не выглядела несчастной.
Джеймс в упор смотрит на меня.
— Мягколап, — начинает он тоном какой-же-ты-тупой. — Можно подумать, у старинных чистокровных семей принято показывать свои эмоции.
— Ты же показываешь, — фыркаю я.
— Моя семья не настолько чопорна, как ваши, — назидательно говорит Джеймс. — Кстати, об эмоциях. Ты заметил, Эванс перестала на меня огрызаться после того случая со Снейпом у Гремучей Ивы?
— Да уж, зато меня она теперь ненавидит, — криво улыбаюсь я.
— Ну так тебе же все равно, — справедливо замечает Джеймс. — Все-таки Лис — гений. Придумать такой план… конечно, это жестоко...
— С каких это пор ты жалеешь Сопливуса, Сохатый?
— Этот план достоин слизеринца, — произносит Поттер.
— Снейп заслужил, — мое лицо искажает злобная гримаса. — Нечего было вынюхивать.
— Я скоро буду с Лили, тогда можно и подружиться со стариной Сопливусом, — ухмыляется Джим. — Кстати, я бы не сказал, что у Лис с тем ловцом все хорошо, — вдруг добавляет он.
Я морщусь.
— Очень кстати. О чем ты?
— Она и раньше не много про него говорила, а сейчас и вовсе молчит. Похоже, он ей надоел.
— Нового заведет, — отмахиваюсь я.
— Послушай, Мягколап, — серьезно говорит Джеймс, глядя мне в глаза. — Я думаю, тебе скоро представится шанс, дружище. Этому равенкловскому ловцу недолго осталось.
Тогда я даже не думал, насколько прав окажется Сохатый.
1978 год, 7 курс
POV Фосетт
Запыхавшись от быстрого шага, я на пару секунд останавливаюсь перед кабинетом зельеварения и, немного отдышавшись и постучав, открываю дверь.
— Ну да, — ничуть не смущается профессор, — проходите и постарайтесь в следующий раз не опаздывать.
Я прохожу на свое место. В этом весь Слагхорн. Он не помнит фамилии тех, чьи родители не знамениты, даже если учит их уже седьмой год.
— Сегодня мы готовим зелье юности, мисс Фосетт. Советую Вам приступить к его изготовлению немедленно, иначе Вы рискуете отстать от своих сокурсников, — объясняет Слагхорн.
— Да, профессор, — я открываю учебник на нужной странице и приступаю к варке зелья.
Честно говоря, не очень люблю этот предмет. Но после школы я хочу стать колдомедиком, а там знания зельеварения необходимы. Через полчаса, когда мое зелье должно быть светло-зеленым, я в растерянности оглядываю свой котел с фиолетовым содержимым. Я следовала инструкции. Не понимаю, что не так.
Я украдкой смотрю на своих соседей, у которых зелье нужного светло-зеленого цвета. Мимо проходит Слагхорн, оглядывая котлы.
— Великолепно, мисс Эванс, мистер Поттер, — мурлыкает профессор. — Еще одно отличное зелье. Не устану повторять, что вам светит великое будущее, — и он переводит взгляд на мой котел. — Мда, мисс Фостер, Вам нужно еще поработать, — учитель качает головой.
— Фосетт, — исправляю я.
— Да, конечно, — рассеянно отвечает Слагхорн и плывет дальше.
Лили Эванс участливо смотрит на меня.
— Давай помогу, Эвелин, — предлагает она и тут же начинает исправлять мое зелье.
Я смотрю на Джеймса Поттера, ее соседа. Он, вальяжно развалившись на стуле, с удовлетворением наблюдает за своей Эванс, словно не может наглядеться на нее.
Когда три месяца назад Поттер начал встречаться с Эванс, вся школа была в шоке. Эванс, которая ненавидела Поттера до глубины души, согласилась стать его девушкой не иначе, как из-за своей подруги Лоуренс, по моему мнению. Однако Лили о своем решении ничуть не пожалела — Поттер сдувает с нее пылинки и готов убить каждого, кто хотя бы посмотрит на его девушку не так.
— Мисс Лоуренс, мистер Блэк, — раздается голос Слагхорна около задних парт, — блестяще, просто блестяще! Превосходно! У вас обоих прирожденный талант к зельеварению.
Я оборачиваюсь. За семь лет не прошло ни одного урока, когда профессор не похвалил бы эту пару. Вернее, Блэк ходит в его любимчиках с первого курса, а Лоуренс с пятого, когда она перевелась в Хогвартс из Дурмстранга. Эта парочка и правда первая во всем, да еще оба из богатейших чистокровных семей. Вот они, вечно сидят на задней парте с тех пор, как начали встречаться. Там им никто не мешает. Я вздыхаю, глядя на красавицу Лоуренс и ее Сириуса, в которого я влюблена с третьего курса. И не только я, половина Хогвартса в нем души не чает. Я с тайным восхищением наблюдаю, как Блэк кивает Слагхорну, сдувая челку с глаз, сжимая руку Мелиссы. Мерлин, какой красавец… но парни, как Блэк, достаются лишь девушкам, похожим Лоуренс, а мне остается только сидеть в стороне и мечтать…
— Эй, Фосетт, — веселый голос прерывает мою эйфорию. Я смущенно смотрю на ухмылку Джеймса Поттера. — Не раскатывай губу, Мягколап не для тебя.
— Джеймс, прекрати! — возмущается Эванс.
— Но это правда, Лилс! Я ничего такого не сказал! — оправдывается Поттер.
Я перевожу взгляд на Сириуса и с ужасом замечаю, что он все слышал. Блэк с улыбкой смотрит на меня и лишь крепче сжимает руку Лоуренс. Она даже не повернулась в мою сторону. Конечно, кто я такая, чтобы обращать на меня свое драгоценное внимание?
— Жду вас у себя в клубе в пятницу, как обычно, — заканчивает Слагхорн, обращаясь к Мелиссе и Сириусу. — Это и вас касается, мисс Эванс и мистер Поттер.
— Конечно, профессор, — улыбаются все четверо. Джеймс еще раз кидает насмешливый взгляд в мою сторону. Я мучительно краснею.
1981 год, ноябрь
— Я не могу в это поверить, — злобно, словно выплевывая слова, произносит Лис. С выражением сильнейшей ненависти на лице она смотрит на Дамблдора. Тот спокойно выдерживает ее взгляд.
— Твоя шестая по счету апелляция не возымела никакого эффекта, равно как и все предыдущие. Визенгамот не изменил своего решения.
— Вы же Верховный маг, ваше слово хоть что-нибудь да значит! — Лоуренс срывается на крик.
— В этом случае ничего. Имеются свидетели, ты знаешь, Мелисса. Даже твой отец не смог ничего сделать, а ведь он не последний человек в Министерстве, — качает головой Дамблдор.
— Они ничего не видели, эти кретины, — раздражению девушки нет предела. Ей кажется абсурдным тот факт, что директор Хогвартса верит в причастность Блэка к смерти Поттеров. — Это Хвост, грязный предатель, продал Джима и Лил Волдеморту!
— От Питера остался лишь палец, Сириус…
— Вы слышите меня?! — яростно перебивает его девушка. — Петтигрю — предатель!
— Но увы, ты не докажешь этого, Мелисса, — Дамблдор разводит руками.
— Вы не верите мне. Вы верите этим грязнокровкам, которым лишь бы смешать с грязью и уничтожить чистокровных волшебников!
— Я бы не хотел, чтобы ты произносила это слово при мне, — холодно говорит Дамблдор. — Посмотри в лицо фактам. Ты судишь обо всем предвзято. Я понимаю, вы с Сириусом хотели пожениться, но…поверь, я пытался оправдать Блэка, как мог…
— Вы лжете, — безжалостно обрывает директора Лис. — Как вы смеете лгать мне в лицо? Я знаю, что на заседании суда вы свидетельствовали против Сириуса. Вам нужен был человек, которого можно обвинить в гибели ваших любимых Поттеров, Дамблдор. Что ж, поздравляю, вы нашли его. Теперь даже Рем отвернулся от Сириуса. А вот Джим ни за что бы не поверил в виновность Мягколапа.
По выражению лица Альбуса Дамблдора Лис понимает, что права.
— Что с Гарри? — переводит она разговор на другую тему. — Он все еще у магглов?
— Да, он у своих тети и дяди. И, предупреждая твой следующий вопрос, смею заверить, он там и останется. Гарри не будет жить ни у тебя, ни у Ремуса.
— Ну, со мной-то понятно, — усмехается девушка. — Не доверяете, думаете, мы с Сириусом действовали заодно. И с Ремом все ясно, он оборотень. Но любая магическая семья с радостью возьмет спасителя Великобритании на воспитание.
— Гарри — слишком большая ценность, чтобы доверять его кому попало.
Лис криво улыбается.
— Конечно, магглы — это не кто попало. Да эта Эванс, или как там ее, ненавидит… ненавидела свою сестру, весь магический мир. Думаете, Гарри у нее будет комфортно?
— Я написал ей письмо, где все объяснил.
— О да, это, конечно, кое-что значит, — с иронией отзывается девушка.
На некоторое время в комнате повисает тягостное молчание.
— Я уезжаю, — вдруг объявляет Лис. — В Штаты. Здесь меня больше ничто не держит. Друзей у меня не осталось, Сириус в тюрьме. Меня, конечно, к нему не пустят, но Вы, пожалуйста, постарайтесь передать ему хотя бы записку от меня. Я знаю, Вы сможете. Это моя последняя просьба.
Дамблдор кивает. Лис садится за стол и на маленьком клочке пергамента торопливо выводит неровные строчки: «Я буду искать крысу. Мы обязательно с тобой увидимся. Держи нос по ветру, Мягколап. Люблю тебя».
Grimmauld Place, 12
1995 год, начало июля
И я снова в этом ненавистном доме. Один. Нагнетающая обстановка, портреты дражайших родственничков, эльф…. Лучше бы я был мертв.
— Так нужно, Сириус, — объясняет Дамблдор.
— Вы можете разместить здесь штаб-квартиру Ордена, — предлагаю я. Ведь этого он от меня добивается.
— О, Сириус, ты так добр, — улыбается Дамблдор. — И тебе будет легче с кучей народа, вот увидишь.
Как же.
— А Вы не могли бы…. — мой голос срывается.
— Конечно, я поищу ее, — кивает директор и трансгрессирует. Кто бы мог подумать, что он действительно искал ее. И нашел.
три недели спустя
Я убираю вторую пустую на сегодня бутылку. Я еще не пьян до нужной степени, но Молли смотрит на меня так, что лучше продолжить у себя в комнате.
Что я и собираюсь сделать.
В этот момент хлопает входная дверь. Портрет моей дражайшей мамаши не замедляет проснуться.
— Паршивые грязнокровки! Твари! Да как ты…
Я тут же чувствую неладное. Она заткнулась.
— Ах, это ты, деточка, — теперь ее голос до отвращения вежлив. — Прости, перепутала тебя с этими выродками. Что же ты не заходишь? О, я так рада видеть тебя, дорогая!
— Я тоже рада Вас видеть, миссис Блэк, — отвечает ей тихий голос.
Я узнаю его.
Не может быть.
Неужели…
Не успеваю даже встать с кресла. В проходе появляется она.
Почти не изменившаяся… Смотрит только на меня.
У меня перехватывает дыхание.
Молли тихо ахает. Ребята непонимающе переводят взгляд с меня на вошедшую.
— Этого просто не может быть, — говорю я. Медленно подхожу к ней, останавливаюсь. Дотрагиваюсь до ее плаща, пытаясь поверить, что это не мой пьяный бред. Беру ее лицо в свои ладони.
— Я настоящая, черт тебя дери, Блэк, — улыбается моя мечта, и я вижу в ее серых глазах слезы.
Я не выдерживаю. Прижимаю ее к себе, крепко-крепко. Слезы непроизвольно текут у меня из глаз, но я их не стесняюсь.
— Лис, — шепчу я такое любимое имя.
— Сириус… — выдыхает она. — Я искала тебя два года с тех пор, как ты сбежал из Азкабана…
— Я тоже искал тебя…. и теперь никуда не отпущу, — говорю я.
Минут через десять мы вспоминаем, что в комнате не одни.
— Лис, это Гарри. — Лис широко улыбается.
— Нет, ну вылитый Джим, а? Прости за банальную фразу.
— Гарри, а это…. это Мелисса. Моя невеста.
Гермиона роняет кружку с чаем.
Лис счастливо улыбается. Я обнимаю ее.
Мне больше ничего не страшно.
1995 год, июль
К завтраку, вернее, к самому его концу, они спускаются вместе. Держась за руки. Абсолютно невыспавшиеся.
На Лис черный халат Сириуса. Он слишком длинный для нее и тянется сзади шлейфом. Как у свадебного платья, замечаю я.
Все молча смотрят на парочку. А эти двое не обращают ни на кого внимания, только кивают мне и Гарри. Мы киваем в ответ.
— Как вкусно, Молли! Просто восхитительно! — говорит Лис, жуя кусочек мяса. Звучит не очень убедительно. Честно говоря, это выглядит как показное превосходство. Ну, потом она, конечно, понимает, что сглупила, и Сириус приходит ей на помощь.
— Правда, Молли, все замечательно. — Он делает только хуже. Тогда за дело берусь я.
— Сегодня вечером заседание Ордена. Дамблдор трубит большой сбор. Нужно всем присутствовать.
— Конечно, Рем. Куда я денусь. — Еще два дня назад эти слова были бы произнесены с горечью, сегодня же — с озорными искорками в глазах.
Похоже, лишь мы с Гарри радуемся переменам в Сириусе. Я, по крайней мере, начинаю узнавать своего друга, а Гарри он такой нравится больше, чем бывший заключенный, превращающийся в пьяницу.
Теперь влюбленные везде появляются только вместе. И вечно они держатся за руки или обнимаются, как будто боятся снова потерять друг друга.
Долго на публике они не выдерживают. Посидят часа два — и снова к себе, наверх. Или усядутся где-нибудь в одном кресле и смотрят друг на друга, не говоря ни слова. Они еще со школы, казалось, умели читать мысли друг друга, просиживая молча часами, улыбаясь чему-то своему.
Я смотрю на них, завтракающих. Я знаю, что даже сейчас, за едой, они держатся за руки. Они наконец-то снова счастливы.
Vova
