Двое не спят

Драко не спит. Пьет горький кофе со специями и шоколадом, листает книгу по Темным Искусствам, улыбается уголками глаз и не спит. В свете огня его кожа кажется золотистой, на его щеке пляшут тени. Жар от камина обжигает лицо, но плечи зябнут. Драко откладывает книгу, расстегивает мантию и ослабляет галстук, руки непроизвольно задерживаются на кончике серебристо-зеленой ткани и нервно теребят ее, невидящий взгляд устремлен в лицо напротив, но смотрит он в себя.

— Что, Драко?

— Ничего, сэр, — тихо произносит он, опускает глаза и вновь углубляется в чтение.

Темные Искусства увлекают.

Северус тоже не спит. Теребит край рукава и смотрит на пламя, шепчет слова на латыни, пьет виски и не спит. В свете пламени его лицо кажется белой пергаментной маской, темнота обступает со всех сторон, и в данный момент Северус походит на языческого идола. Хочется облить его кровью, совершив жертвоприношение. В комнате холодно, но тело Северуса горит жаром. Он переводит взгляд на сидящего напротив — тот расстегивает мантию, ослабляет галстук и смотрит, как кажется мужчине, с намеком или — Северус ненавидит себя за эти мысли — предложением.

— Что, Драко?

— Ничего, сэр.

Профессор зелий смотрит на пламя. Его мысли, наконец, занимают не Лорд и не Дамблдор.

От Темных Искусств тошнит.

Драко не спит. У него болит голова, и Темные Искусства порядком надоели, но уходить не хочется. Плечи зябнут, но его бросает в жар. Эмоции противоречивы. Он снимает мантию, стягивает через голову жилет и, еще сильнее ослабив галстук, расстегивает верхние пуговицы рубашки. Становится хорошо. Драко переплетает пальцы и, забыв про Темные Искусства, смотрит в лицо напротив. Оно намного бледнее, чем обычно, а тонкие губы плотно сжаты. Кажется, его что-то беспокоит. Возможно, Лорд или Дамблдор. Чувства и мысли обострены до предела, каждый вдох кажется Драко откровением, каждый выдох − шагом в вечность или пропасть, или постель. Человек напротив уже не кажется неподвижным. Драко различает едва заметное шевеление мышц, пульсацию вен на тонких веках, это ново и необычайно, захватывающе. Эмоции хлещут через край, каждая мысль — полет бабочки на острие иглы, взгляд залипает, время останавливается. Тонкий алый язык разрывает идеальные губы и скрывается вновь. Драко забывает, как дышать. Золотые искры скачут перед глазами, колокольный звон перекрывает тишину, время идет, качается маятник. Немигающий взгляд устремляется на него — черные капли сосредоточенного внимания.

— Что, профессор?

— Ничего.

Взгляд по-прежнему устремлен на Драко. Сквозь черноту проступает свет. Драко делает осторожный вдох — глаза напротив загораются золотистыми искрами интереса.

Северус не спит. Его терзают жар и холод. Виски сейчас опасен, и он отставляет бутылку подальше. В камине сходят с ума огненные саламандры. Вокруг струятся звуки, каждый стократно усиливается. Дыхание сидящего напротив юноши кажется работой кузнечных мехов, раздувающих пламя. Саламандры смеются и шепчут не хуже змея искусителя: «Eritis sicut dii scientes bonum et malum». («И будете вы как боги, ведающие добро и зло». Ветхий Завет)

Перед глазами все плывет, четкими остаются только Драко и пляшущие в огне ящерицы, которых нет. Северус сходит с ума, откровенно греховные мысли не дают вздохнуть, впрочем, грехи профессора зелий волнуют в последнюю очередь. Он нервно облизывает пересохшие губы и смотрит Драко в глаза. Мальчик буравит его взглядом уже несколько минут, у него расширенные зрачки с тонкой каемкой серебра по кругу. Северус слышит, как бьется его сердце — звук большого тамтама, гонга, бубна… Юноша вздыхает, глядя на него.

— Что, профессор?

— Ничего.

Голос дрожит. Северус позабыл к черту все Темные Искусства, Лорд и Дамблдор задвинуты в дальний угол сознания.

— Уже поздно, Драко, вам следует быть в своей спальне.

— Да, профессор, я сейчас уйду.

Но Северус не хочет отпускать крестника, а иначе нельзя. Расстегнутый ворот рубашки притягивает взгляд явно сильнее, чем должен. Драко похож на ангела, и от него исходит собственный свет. Огненные саламандры смеются и шепчут: «Carpite florem, qui, nisi carptus erit, turpiter ipse cadet». («Сорви цветок, который сам бесславно упадет, если его не сорвут». Овидий "Наука любви")

Сердце заходится бешеным ритмом. Северуса кидает в жар, воздуха не хватает. Драко похож на серебряную флейту, Драко похож на костяной оргáн.

— Профессор, вам плохо?

"Плохо, как плохо зажаты клапаны, как нелеп удар по клавишам. Это не та музыка, это не те слова".

— Профессор, что с вами?

"Все в порядке, мой ангел. Наверное, так приходит леди Смерть, только вот я не могу приоткрыть губы, чтобы ответить".

Северус закрывает глаза, запрокинув голову в попытке глотнуть воздуха, но воздух нестерпимо горячий, он обжигает легкие.

— Агуаменти, — слышит Северус и теряет сознание.

Драко не спит. Плавает в золотистых искрах, смотрит в лицо напротив и не спит. Колокольный звон в ушах становится нестерпимым, он подавляет сознание, он лишает рассудка. Профессор похож на тень, его птичьи глаза следят за Драко, белое заостренно-пергаментное лицо едва подвижно, сухие губы раскрываются — вылетают слова, сквозь колокольный звон они слышатся, точно гром, точно голос Бога. Звук идет медленно, как через вязкий кисель.

— Уже поздно, Драко, вам следует быть в своей спальне.

— Да, профессор, я сейчас уйду.

Снейп бледнеет еще сильнее, его грудь судорожно вздымается от резких вдохов, руки сжимают подлокотники, и, кажется, что мяса на них нет, только кости, обтянутые пергаментом. И синие-синие вены.

— Профессор, вам плохо?

Он не отрывает взгляда от шеи Драко и только крепче сжимает твердое дерево.

— Профессор, что с вами?

Он пытается приоткрыть рот, чтобы что-то сказать, из горла вырывается сипение, его перекрывает звон колоколов, Снейп запрокидывает голову, пытаясь вдохнуть больше воздуха, чем могут вместить его легкие. Мысли Драко летят, как легкие белые птицы, сложившие крылья, как пули навылет. Драко выхватывает палочку.

— Агуаменти.

Северус не спит. Подается навстречу влажному шелку, скользящему по лицу, вдыхает чуть заметный горький аромат полыни, исходящий от заботливых рук, медленно приходит в себя и не спит. Северус не помнит, что происходило мгновение назад, он открывает глаза и видит обеспокоенный взгляд крестника. Глаза у Драко, словно расплавленное серебро с черными ониксами зрачков посередине. Беспокойные, грустные, с легким налетом безнадежности. Драко устало прикрывает их ладонями, вздыхает и расслабляется. У него нервный румянец и растрепанные волосы. Серебро, оникс, волос пегаса и капелька крови ангела. Почти забытый рецепт − где теперь найдешь ангелов? Восхитительное зелье, способное подарить мечту или смерть.

— Профессор, вам лучше?

— Да, Драко, спасибо, — позволить себе улыбку, добавить чуть больше искренности.

"Мальчик, возможно, спас тебе жизнь, дурак. Он заслуживает больше, чем "десять баллов Слизерину".

Драко стоит перед ним в одних брюках и факультетском галстуке, сжимая в руках насквозь мокрую шелковую рубашку.

"Прекрасно сработал, быстро. И, конечно, без задней мысли, но неужели у аристократа Малфоя не было платка?"

— Что с вашей рубашкой, Драко?

— Простите, профессор, у меня не было платка, пришлось использовать первое, что попалось под руку.

Северус смотрит, как крестник набрасывает на плечи мантию и не спеша, идет к двери.

— Мистер Малфой, — Драко оборачивается и смотрит. С надеждой? — Вам не кажется, что, если вы сейчас выйдете из моей комнаты в таком виде, завтра меня обвинят в чем-нибудь непотребном? — Северус язвит.

Драко смущенно опускает глаза и слегка краснеет.

— Простите, профессор, я не подумал. Может, мне лучше остаться, если вам вдруг снова?..

— Я не гоню вас, Драко. Но уже поздно, вы не выспитесь.

— Я не усну.

— Что ж, оставайтесь, — Северус улыбается и смотрит в честные глаза.

Драко не спит. Он оторвал половину пуговиц, стаскивая рубашку, но ему все равно, как он выглядит сейчас. Потому что профессор без сознания раскинулся в кресле, потому что его голова неестественно запрокинута, потому что Драко не знает, сможет ли ему помочь. Юноша аккуратно расстегивает профессорскую мантию и сюртук, промачивает лицо насквозь мокрой рубашкой, проводит от висков к шее, — тонкая струйка воды стекает за расстегнутый ворот рубашки. Драко пытается понять, что бледнее: лицо профессора или мокрый белый шелк, которым он это лицо протирает. Профессор открывает глаза, что-то говорит, спрашивает, Драко отвечает. Реальность ускользает из пальцев мокрым шелком. Надо идти. Драко набрасывает на плечи мантию и осторожно приближается к двери, все внимание уходит на то, чтобы удержаться на ногах, двигаться прямо, собраться.

— Мистер Малфой, — слова настолько материальны, что Драко чуть не падает, но все же находит в себе силы повернуться, — вам не кажется, что, если вы сейчас выйдете из моей комнаты в таком виде, завтра меня обвинят в чем-нибудь непотребном?

Драко не кажется, ему мерещится. В ушах вновь колокольный звон. Чем ближе к двери, тем громче.

— Простите, профессор, я не подумал, — в таком состоянии не то, что думать, глаза держать открытыми трудно. — Может, мне лучше остаться, если вам вдруг снова?..

Драко ищет слова и не находит. Осознать, что говорит профессор, получается с трудом, впрочем, общий смысл Драко улавливает, даже отвечает. Профессор улыбается. У него белые зубы. Драко несмело приближается к его креслу — колокольный звон стихает. Он опускается на ковер, сбоку от его ног, и кладет голову ему на бедро. Глаза Драко закрываются, вокруг тишина, сквозь которую постепенно, будто боясь ранить, проступают звуки: треск дров в камине, дыхание профессора и никаких колоколов − юный Малфой счастлив. Он ощущает напряжение мышц под своей головой и, подняв глаза, видит застывшее лицо профессора, по которому все еще стекает капля воды — белый мрамор. Драко отводит взгляд и чувствует, как профессорская рука опускается ему на плечо, слегка соскальзывает вниз — большой палец ложится на ключицу, ладонь на грудь, — Драко представляется стык идеально подогнанных деталей, мышцы расслабляются.

Северус не спит. Восхищенно прикасается к золотистой коже, не верит в происходящее и не спит. Его рука мягко поднимается, и вслед за ней поднимается Драко. Профессор зельеварения аккуратно поворачивает его лицом к себе и опускает на свои колени. Руки, как влитые, ложатся на плечи — большие пальцы на ключицах, остальные на шее. Северус чувствует его пульс, а Драко смотрит ему прямо в глаза, нервно стягивая с его плеч сюртук и расстегивая рубашку, подается навстречу и касается губами губ. Северус понимает, почему ангелы в раю не носят одежды, и почему людям не дозволено смотреть на их бесстыдную наготу. Потому что ангелам не нужна одежда, косметика, лак для волос, потому что все это их уродует, потому что прекраснее их тел не может быть ничего.

— Профессор…

— Да, Драко.

Северус скользит губами по его лицу и чувствует себя последней сволочью. Потому что совращать своего ученика, крестника и сына своего бывшего любовника — безнравственно во всех отношениях, даже если тот начал первым. "Впрочем, мальчику уже семнадцать", − думает Северус, и безнравственность поступков уступает прикосновениям.

— Вы уверены, что вы этого хотите, Драко?

— Да, профессор.

У Драко грубые пальцы, грубые и нервные. Северус понимает это, когда крестник начинает его раздевать. Мужчина отводит настойчивые руки в стороны и качает головой в ответ на вопрошающий взгляд, а потом ставит его на ноги и нежно стаскивает с него брюки.

— Может быть в спальню?

— Нет-нет, в кресле — это так романтично…

Драко улыбается, его прикосновения становятся нежнее.

— Вы быстро учитесь, Драко, еще нежнее.

— Я просто ищу нужный подход, профессор, учиться мне уже не нужно.

Руки Драко мягко скользят по его шее, пальцы путаются в волосах.

— Multi multa, nemo omnia novit (лат. «Многие знают много, но никто не знает все»), Драко. Поверьте, учиться всегда есть чему.

Драко опускается на колени, оставляя на его теле дорожку поцелуев — Северус улыбается и скрещивает руки на груди, предоставляя крестнику полную свободу действий. Тот нежно облизывает его пупок по краю и целует, оставляя на животе засосы.

— Надеюсь, вы не собираетесь отгрызать мне пуговицы на брюках.

Северус убийственно вежлив и холоден, попытки сохранения самоконтроля придают происходящему восхитительную пикантность.

— Не беспокойтесь, профессор, я прекрасно знаю, для чего нужны руки.

Драко изо всех сил стремится показать, что все под контролем. Северус смеется. Пальцы крестника проворно расстегивают пуговицы на брюках, в каждом их движении есть скрытый смысл, который Северус изо всех сил пытается постичь, но все попытки тщетны. "Главное — самоконтроль, — думает он. — Помни о самоконтроле". Драко развязывает шнурки на его ботинках, и профессор вдруг думает о том, как хорошо, что тот не додумался делать это зубами. Брюки соскальзывают до колен, и Северус чувствует себя глупо, но Малфой слегка толкает его вперед, и он приземляется в кресло. Драко ловко стягивает с него брюки и лукаво смотрит на профессорский член. Один этот взгляд вызывает у Северуса бурю эмоций. Он нервно сглатывает и приподнимает подбородок крестника, заставляя его приблизиться и вновь усесться на его колени. Драко понимает, что инициативу из его рук забрали.

— А на лекции вы тоже не надеваете белье под брюки, профессор?

— Нет, не надеваю, а вас это так волнует, Драко? Надеюсь, вы не будете снимать с меня брюки на лекциях? Боюсь, остальные студенты этого не оценят.

— Ну почему же? У вас очень красивые ноги, — Драко легко касается пальцами его плеч, крадется дальше по спине.

— А у вас восхитительно тонкие запястья, Драко. — Северус ловит его руку и прижимается губами к основанию ладони. — Вы случайно не курите? Вам бы очень подошел клетчатый плед и подоконник.

Северус выпускает его руку и ловко притягивает к себе за галстук, накрывая губы поцелуем, чтобы мальчишка не успел ответить. Это ведь так приятно — держать инициативу. Кончики пальцев Драко нежно ласкают его шею, а сам юноша возится на коленях мужчины, стараясь невзначай коснуться его своим возбужденным членом.

— У вас прежде был опыт отношений подобного характера с мужчинами?

— Нет, по неведомым мне причинам, мужская часть моего окружения трахает исключительно мой мозг.

— В целом я так и думал, — Северус улыбнулся, — но, зная вашего отца, предпочел уточнить. — Мужчина сжимает в ладонях ягодицы юноши, и тот нервно ерзает на его коленях, то ли от нахлынувшего возбуждения, то ли от неожиданного действия. Снейп ведет руками по его пояснице, гладит по спине — вверх-вниз, вверх-вниз.

Плавный ритм успокаивает Драко, и он утыкается лбом в плечо профессора, совершенно неприлично выпятив зад. Северус тянется за палочкой, произносит заклинание смазки и нежно вводит пальцы, растягивая юношу, сначала медленно массируя колечко мышц, затем двигаясь все сильнее. И, когда возбуждение самого профессора начинает отзывать ноющим желанием, он входит в тесное отверстие, стараясь не поранить его. У него, наконец, сносит крышу, самоконтроль становится невозможным. Северус поддерживает крестника руками за бедра, помогая настроиться на нужный ритм, Драко беспорядочно стонет и трется членом о его живот, а затем бурно изливается, заляпав спермой кресло, пол и мастера зелий. Последний делает еще несколько резких толчков и кончает, выскользнув из Драко.

Двое не спят. Юноша полулежит у мужчины на коленях, опустив голову ему на плечо, а тот прижимается губами к его виску. У обоих сбитое дыхание такт в такт, нервное сердцебиение такт в такт и полное отсутствие мыслей. Оба живут чудесным осознанием того, что их двое. Северус приходит в себя первым, легко подхватывает Драко на руки и, зайдя в спальню, опускает на кровать. Оставшись без тепла чужих рук, тот мгновенно вскидывает голову и смотрит с легкой обидой и недоумением.

— Не уходи. Не уйдешь?

— Мы с вами на «ты», Драко? Не замечал раньше за вами подобной фамильярности.

— Ну, я подумал, что то, что мы только что делали, будет осознаваться логичней, если мы перейдем на «ты», сэр.

— Вы путаете причину и следствие, Драко. Трахаться, потому что перешли на «ты», и перейти на «ты», потому что трахались — это разные вещи.

Он холодно улыбается и ложится рядом с юношей, обхватывая его руками, затем накрывает их обоих одеялом и целует в лоб. Двое не спят. Смотрят друг на друга, думают о предстоящем дне, гонят мысли о будущем и не спят. Стрелки часов скользят, близится утро.

Драко спит. Положив голову на руки. Тонкие кисти и светлые волосы касаются учебника по зельям, который в свою очередь находится на первой парте. Просто нагло спит под носом у профессора зелий.

— Мистер Малфой, потрудитесь повторить то, что я сейчас сказал.

— Ммм?

— Минус двадцать баллов Слизерину за неуважение к предмету, Малфой, вечером придете на отработку.

— Хорошо, профессор, — бормочет Драко и поворачивается на другой бок, отгоняя от себя желание все-таки снять с него штаны прямо посреди пары.