Крайние

— Поттер! Может, вы, наконец, соизволите отвлечься от посторонних раздумий и обратите внимание на тему занятия? — звучный голос профессора зелий разнесся по кабинету благодаря великолепной акустике помещения и полнейшей тишине.

Гарри кивнул и обратился к учебнику. Тема "составы ядов и способы их применения" была интересна, в какой-то степени, и не только самому профессору, но текст параграфа отбивал желание проникнуться искусством составлять яды напрочь: автор книги был редкостным занудой и предпочитал изъясняться исключительно терминами и пояснять свойства различных трав, необходимых для приготовления того или иного яда. О практическом применении было сказано ничтожно мало, а то, что было сказано, представляло собой лишь цитату из учебника по истории, когда двадцатитрехлетняя ведьма неосмотрительно подлила мужу-магглу, который избивал ее и сына, неправильно сваренный яд, за что и была приговорена к пожизненному заключению в Азкабан.

Рядом, зевая и почесывая затылок, сидел, подперев голову кулаком, измочаленный Рон. Гарри лишь сочувственно ему улыбнулся: Рон ночами времени даром не терял, поэтому, что уже вошло в привычку, отсыпался на занятиях. Сегодня день был явно неудачным для этого — пара зелий, трансфигурации и защиты от темных искусств. Когда же успевала отсыпаться Гермиона и почему она всегда выглядела бодрой и энергичной — данный вопрос оставался открытым, и Гарри тихо посмеивался в кулак, глядя на друзей. Он был рад, что и Гермиона смогла частично преодолеть свою тягу к знаниям, и Рон перестал создавать проблемы своими комплексами на квиддичном поле. Все очень сильно изменилось с тех пор, как они появились в Хогвартсе, и эти изменения были бы бесконечно положительными и достойными внимания, если бы не одно "но" — Волдеморт был жив и, к гадалке не ходи, планировал нечто особенно разрушительное, что могло в корне изменить структуру государственной власти. Таким образом, все положительные моменты жизни людей омрачались одной-единственной проблемой, которую требовалось решить Избранному. Дамблдор молчал, Избранный нервно кусал губы, читая в "Пророке" статьи о новых нападениях и убийствах людей, однокурсники закрывали глаза на происходящее за стенами школы, а время шло вперед.

Несмотря на то, что в кабинете зелий всегда было темно, как в темнице, окна там все же были, хоть и завешанные тяжелыми черными шторами. Света было мало, но солнечные лучи, пропитывающие плотную темную ткань, неумолимо нагревали ее, что создавало в кабинете естественный парниковый эффект. Профессор Снейп невозмутимо взирал на обливающихся потом студентов обоих факультетов и лишь ровным голосом снимал баллы с гриффиндора за несоблюдение правил дресс-кода. Песочные часы, заколдованные отсчитывать положенное для пары время, давали надежду, что до конца занятия осталось приблизительно полчаса.

Гарри скопировал позу друга и посмотрел на пустой пергамент. Вдруг его подтолкнули локтем, и он обернулся.

"Так и не скажешь, о чем думал в последние дни? Проблемы с Джинни? Просто у тебя такой вид, что Гермиона сразу забеспокоилась за твой шрам... Дамблдор дал тебе какое-то задание?"

Это было написано удивительно ровным для Рона почерком — видимо, тот раздумывал некоторое время над вопросом. Гарри встретил его вопросительный взгляд, взял перо и начал писать.

"Если бы... О чем вообще думает Дамблдор? И в магическом, и в маггловском Лондоне происходят постоянные убийства, которые Пожиратели даже не собираются скрывать, а Дамблдор не сказал мне ни слова за эти два месяца! Связи с Орденом сейчас нет, Ремус не отвечает на письма уже недели две, и я перестал их писать. Где он, как он? Я не знаю, Рон!

С Джинни все нормально. Я давно не приглашал ее на свидания — сам понимаешь, настроения никакого нет, да и нагружать ее своими проблемами не хочется... Надо извиниться, она обиделась, наверное..."

Рон недоверчиво хмыкнул и накарябал ответ, уже не так старательно.

"Ни разу? Может, он ждет, пока ты подойдешь, и опять начнет изъясняться загадками?

Упс, кажется, Снейп смотрит!"

Скулы Гарри напряглись, и он яростно вдавил перо в пергамент.

"Сколько можно говорить загадками? В конце концов, убивать его придется мне, и очень хотелось бы знать, с чем приходится иметь дело! А так — я даже не могу составить ни одного плана, кроме как пойти и вылавливать Пожирателей в Косом переулке. Меня раздражает эта неизвестность! Если я выйду сейчас против Волдеморта, то он сможет убить меня за две секунды! За этот год мы изучили всего четыре боевых заклинания, и, я считаю, они годятся только для нашей с тобой дуэли, где никто никого убивать не собирается! И это хотят противопоставить Темному, мать его, Лорду? Да мне, как минимум, нужно стать анимагом, научиться окклюменции и легилименции и изучить мгновенных проклятий хотя бы штук пять! Ну и, на всякий случай, пару залечивающих заклинаний... В открытом доступе ничего нет, в закрытом — ни одной нужной англоязычной книги! Там половина написана на латыни, другая половина вообще на непонятно каком языке... Даже Снейп ногу сломит!"

Гарри чертыхнулся, переломил перо напополам и, громыхая увесистой сумкой, в ярости вылетел из кабинета, оставляя недолгое эхо от оглушительно хлопнувшей деревянной двери. Снейп выразительно приподнял бровь.

— Потрудитесь объясниться, мистер Уизли?

Рон поджал губы и раздраженно ответил:

— Гарри почувствовал резкое недомогание, поэтому ушел.

— Настолько сильное, что забыл спросить разрешения преподавателя, свою работу и чуть не огрел сумкой по голове мисс Патил от внезапно нахлынувшей слабости? — иронично заметил профессор Снейп.

— Да.

— Хорошо, мистер Уизли, я, так и быть, проведаю больного в больничном крыле, а сейчас потрудитесь мне передать ваши совместные с Поттером труды, коими вы в кои-то веки увлеклись на моем занятии.

— Это к зельям не относится, — огрызнулся Рон.

— Даже так... — задумчиво произнес профессор. — Акцио, пергаменты Поттера и Уизли!

— Но!..

— Никаких "но" на моем занятии, мистер Уизли! — прошипел Снейп. — Ваши знания и навыки настолько убоги, что вы даже не с зельем — с простым текстом справиться не в состоянии! Минус двадцать баллов с Гриффиндора.

Профессор Снейп неспешно прошел к столу и посмотрел на часы.

— Работы, все до единой, на стол. Свободны.

Издавая тихие вздохи облегчения и проклятий, студенты торопливо собрали сумки и бесславно ретировались вон. Рон подошел к профессору и, сдерживая порывы набить ему морду, вежливо попросил:

— Верните, пожалуйста, мою и Гарри работы. Там нет ни слова о зельях — зачем они вам?

Снейп постучал пальцами по столу.

— Они служат доказательством вашего неуемного безделья на моем предмете, и, при таком же отношении к зельям в дальнейшем, дорога в аврорат вам закрыта, мистер Уизли.

— Сэр...

— Уйдите с глаз моих, мистер Уизли! Еще минус десять баллов!

Рон развернулся, гневно сплюнул прямо на пол и пнул дверь ногой.

— Отработка у Филча. Каждую пятницу с семи вечера до конца учебного года.

— Да хоть у Волдеморта!

Дверь кабинета закрылась, и Снейп позволил себе приоткрыть форточку, чтобы проветрить помещение. На столе лежали работы семикурсников, и две из них профессор намеревался проверить сразу.

— Да какого черта! — метался по комнате Гарри. — И ты отдал ему нашу переписку?

— Очень он меня спрашивал! — возмутился Рон. — Забрал и назначил мне отработку у Филча!

Нервозное состояние передалось другу, как эстафета. Они уже полчаса пытались выяснить, каким способом можно эти работы стащить, чтобы Снейп ничего не заметил, понимая при этом всю абсурдность идеи. Казалось, профессор зелий был странно зациклен именно на Гарри Поттере — он отстеживал все еще перемещения по классу в то время, как Малфой мог спокойно вылить за шиворот Лонгботтому любое зелье и не повлечь за это серьезной ответственности! Любой поворот головы не в ту сторону, любая провинность — все это ненавистный профессор обязательно подмечал и стремительно уменьшал количество с таким трудом набранных баллов. Даже Финнигану, который строчил параллельно с конспектом любовные послания неизвестной персоне, доставалось в наказание нечто менее внушительное, чем отработки и снятые баллы. Гарри безмерно раздражало, что зелье, выполненное самостоятельно и достойное отметки "превосходно", обязательно получало отметку "удовлетворительно", что вызывало еще большую ненависть и злость. Казалось, ни одно старание на зельях, ни крупицы внимания абсолютно не были замечены. Гарри понимал, что вся "любовь" Снейпа к нему висит на неаргументированной сопле по имени Джеймс Поттер, ныне покойный, и все равно никак не мог преодолеть в себе нарастающую ярость, грозившую перейти в открытую конфликтную ситуацию. Зелья действительно были нужны ему, и он хотел подойти к профессору, но от осознания того, насколько унизительно это будет выглядеть, передумывал и оставался на месте. Снейп явно не собирался забывать тот инцидент с думосбросом, что огорчало Гарри и делало его более уязвимым от этого неприятного знания.

— Ладно, — вздохнул Гарри. — Тренировку никто не отменял, передай нашим, чтобы собирались. Кто опоздает — получит от меня дополнительное задание.

Рон фыркнул.

— Смотри, скоро станешь Вудом. Я уже вижу, как сливаются ваши капитанские души!

— Какой пафос, — закатил глаза Поттер.

Профессор Снейп раз за разом перечитывал переписку этих наглых лентяев. У него не укладывалось в голове, что Поттер, наконец, задумался о серьезных вещах, и сам Снейп, к своему прискорбию, был во многом с ним согласен. Уровень знаний, регулирующийся Министерством, на самом деле никуда не годился, но на это, видимо, все и было рассчитано. Избранный, которого так старательно рекламируют во всякой прессе, восхваляют и поливают грязью, на данный момент оказался совершенно не готовым к предстоящей битве. "Надо же, Поттер не только стремится появиться на публике с этой рыжей", — поморщился профессор. Он знал: и Люпин, и Тонкс, и Грюм были на тайном задании, срыв или неудача которого повлечет за собой немедленную смерть. Обитание в логове врага под личинами Пожирателей никак нельзя назвать поездкой на курорт, так что остается только надеяться, что запасов Оборотного зелья и мозгов в голове хватит еще на две недели, пока они не завершат задание фальсификацией собственной смерти и не придут с отчетом к Дамлдору.

Немного поразмышляв над ситуацией, Снейп решил: если у Поттера хватит мозгов и смелости, то он постарается на время преодолеть свое отвращение ко всем представителям данной семьи (за исключением Лили) и вдолбит в его дурную голову хотя бы часть необходимых для сражения и разведки дисциплин.

"Чувствую, долго ждать придется", — усмехнулся профессор и подтянул к себе стопку никчемной писанины.

Дамблдор выжидал, ему было известно будущее. Он лишь сочувственно кивал головой тем двоим, которыми очень дорожил. Им действительно придется очень трудно, ведь убить главную часть Волдеморта не сможет ни тот, ни другой без взаимопомощи. Хорошо, что мальчик так мало знает о легилименции, что не сможет заметить одной маленькой, но очень существенной детали. С Северусом сложнее, но у него абсолютно нет выбора.

"А мне остается лишь уничтожить оставшиеся крестражи... Меч-то не заржавел еще, вроде бы", — дедушка Дамблдор задумчиво почесал бороду.

Гарри заметно волновался, когда шел на зелья. Ему было неловко и даже немного стыдно за то, что Снейп наверняка прочитал их с Роном переписку и то, что ему казалось недоступным и очень личным, попало в руки явно не того человека. Ему было известно, что профессор Снейп — пожиратель, и тот сокрушительный скандал, случившийся в кабинете Дамблдора в присутствии декана их факультета и самого профессора зелий, оставлял еще больший неприятный осадок злости и недоумения. Директор полностью доверял Снейпу, что и поспешил незамедлительно высказать, к смущению Гарри. Сам профессор молчал, лишь его напряженные скулы и злобный румянец выдавали истинное настроение. Удивительно, но голову никто никому не оторвал. Тот разговор отошел на второй план, отношения со Снейпом, и до этого не слишком доброжелательные и вежливые, остановились на отметке "игнорирование" либо "Поттер, вы безмозглый остолоп", а сам гриффиндорец лишь с пристальным вниманием отмечал те дни, в которые профессор зелий таинственно исчезал.

Часто, для души, они с Роном смаковали подробности неприглядной внешности, да и внутренности Снейпа, но вскоре Гарри надоело. В конце концов, что с этой внешности взять? Да, профессор не красавчик и его внешность оставляет желать лучшего, но осуждать за внешнюю неухоженность мужчину... Гарри был в чем-то с ним солидарен, отыскивая с утра носки относительной свежести и нередко забывая бриться. Бриться перед битвой с Волдемортом и надевать чистые носки — много чести будет...

С удивлением отмечая стандартную картину, Гарри расположился на своем месте и достал учебник. Профессор Снейп сидел за преподавательским столом, низко склонившись к пергаменту и почти тыкаясь в него длинным носом, и, очевидно, проверял работы какого-то курса. Головы от очередного пергамента он не поднимал, но этого и не требовалось — любой студент, вошедший в класс, автоматически закрывал рот, несмотря на перемену. В кабинете стояла духота, и класс стал потихоньку впадать в моральную кому. Дождавшись нужного агрегатного состояния студентов, профессор Снейп стремительно поднялся со своего места и взмахом палочки закрыл дверь.

— Последовательность добавления ингредиентов указана на доске. Приступайте, — он мельком прошелся взглядом по присутствующим, задержавшись на Гарри, и обратился к студентке:

— Мисс Паркинсон, потрудитесь объяснить, в чем причина отсутствия на занятии мистера Малфоя?

Та ответила:

— Он в больничном крыле, сэр.

Снейп выразительно посмотрел на Панси, и та кивнула.

— Что ж, продолжайте. Молча, мистер Лонгботтом, — он сверкнул взглядом и вернулся на свое место.

Студенты, как зомби, уныло поплелись за ингредиентами. Гермиона вопросительно и недоуменно посмотрела на доску, но, наученная горьким опытом, не стала ничего спрашивать и так же молча приступила к работе.

Гарри морщил лоб, раз за разом перечитывая инструкцию. Он был полностью уверен, что добавлял именно те ингредиенты и именно в то время, но внешние признаки зелья различались от признаков, написанных на доске. Открыв было рот, чтобы задать вопрос профессору, Гарри замер, нахмурился и закрыл рот. Может, Снейп что-то перепутал? Нет, маловероятно. Гермиона, работающая неподалеку, посмотрела в котел Гарри, и ее глаза расширились от удивления. Она собралась было что-то выкрикнуть, но гриффиндорец активно замахал руками, чтобы — не дай бог! — на них не обратили внимание свыше. Гермиона застыла, пожала плечами и одними губами сказала: "Ноль". Тот расстроенно вздохнул, пожал плечами и махнул рукой. Бесполезное варево было насыщенного синего цвета вместо того, чтобы стать мутно-зеленого цвета болотной жижи.

Профессор обратил внимание на мающегося от безделья Поттера и незамедлительно поинтересовался:

— Вы уже все сделали, мистер Поттер? Позвольте взглянуть.

Снейп посмотрел на зелье сверху вниз и как-то особенно хмыкнул.

— Вы в состоянии прочитать, какое зелье требуется приготовить? Ох, риторический вопрос. Ну что ж, зелье вы приготовили, а теперь потрудитесь испытать его на себе.

Гарри нервно сглотнул и сжал повлажневшие кулаки, но послушно поднес к губам флакон с получившимся зельем. Слизеринцы затихли и с любопытством смотрели на Поттера, который наверняка сейчас превратится в какую-нибудь жабу.

— Гарри, нет! — не выдержала Гермиона. Рон сжал кулаки.

— Силенцио, мисс Грейнджер, — тягуче произнес профессор. — Пейте, мистер Поттер.

— Ваше здоровье, — нагло ответил Гарри и залпом выпил неизвестное варево.

Как ни странно, ничего не произошло. Гарри не превратился ни в жабу, ни в крысу, ни в какой-либо предмет. Он остался просто Гарри, и никаких признаков неадекватного состояния не проявилось.

Симус Финниган рассмеялся:

— О, Гарри, ты еще и противоядие пьешь перед занятием? Какое коварство!

Он кокетливо улыбнулся и прижал руку ко лбу, чем рассмешил нескольких девушек и даже необъяснимо повеселил профессора Снейпа.

— За старание и смелость мистер Поттер получает пять баллов, — по классу пролетел ошеломленный вздох. — Все остальные сдают работы и приводят столы в надлежащее состояние. После этого все свободны.

— Сэр! Вы, случайно, не хотите снять заклинание с Гермионы? — зловеще поинтересовался Рон.

— Ах, да, — с неприятной усмешкой произнес Снейп, посмотрел на Гермиону и что-то тихо прошептал. Девушка, освободившись от заклятия, облегченно вздохнула, затем пулей выскочила из кабинета. Гарри успел заметить слезы в ее глазах и разозлился еще сильнее.

— Что это было за зелье? — спросил он.

— "Сэр".

— Сэр, — твердо добавил Гарри.

— Мистер Поттер, я не даю ни вам, ни кому-либо еще невыполнимых заданий, и зелье из двенадцати компонентов могли сварить без помех даже вы, но, видит Мерлин, в данной ситуации я полностью бессилен. Я не скажу вам, какое зелье вы приготовили, но специально выделю время на следующем занятии, чтобы вы поделились с нами информацией об этом.

— Я опасен? — в лоб спросил гриффиндорец.

— Думаю, нет, но советую вам быть осмотрительнее в ближайшие два дня, — скулы профессора были сжаты, черные глаза блестели, а сам он величественно возвышался над изрядно надоевшим студентом. — Вы свободны.

Уходя из кабинета, Гарри даже и не вспомнил о той злосчастной переписке, и профессор зелий, к немалому удивлению, совершенно не спешил об этом напоминать.

Большой зал Хогвартса был поистине великолепной архитектурной конструкцией. Пропитанные древней магией стены, помнящие десятки поколений юных волшебников, создавали ощущение сказки. Немного мрачной, средневековой сказки. Неплохо дополняли картину привидения, создававшие атмосферу некоторой старинной аристократичности. К сожалению, голодные студенты не обращали внимания на царившее вокруг великолепие, а плотно набивали животы вкуснейшей едой. Эльфы и в этот раз постарались на славу: Добби, уже четыре года как свободный эльф, имел одно слабое место — кухни народов мира разных эпох и сословий, поэтому, видя перед собой блюда японской кухни, Гарри сначала опешил, затем поднял взгляд и фыркнул. Слизеринцы с удивлением вертели в руках палочки, а Малфой, злясь, пытался подцепить ими кусочек квадратной рисовой конструкции, но, приняв поражение, наколдовал себе серебрянную вилку и с невозмутимым видом продолжил трапезу. Слизеринцы последовали его примеру, что вызвало со стороны магглорожденных волшебников удивление и насмешку.

— Да уж, — фыркнул Гарри и сел рядом с Роном. Рон, как чистокровный волшебник, справлялся со своим заданием вполне достойно — видимо, его отец увлекался не только маггловскими предметами быта, но и кулинарными рецептами. Молли Уизли, впрочем, была сторонником нормальной английской еды, поскольку таких блюд, будучи у них в гостях, Гарри не наблюдал.

— Гермиона, — негромко позвал он. Подруга подняла голову и посмотрела на него. — Ты хотела что-то сказать, когда посмотрела на мое зелье. Мне Снейп задал выяснить, что это было за зелье, а я понятия не имею, что нужно сделать: я не чувствую ни одного побочного эффекта, ни какого-либо признака — вообще ничего! Ты же поможешь мне, правда? — умоляюще спросил Гарри.

— Гарри, — она отложила палочки и взволнованно посмотрела на друга. — Когда профессор Снейп снял с меня заклятье, я сразу же хотела все тебе рассказать! Но у меня очень сильно заболела голова, начали слезиться глаза, и я пошла к мадам Помфри, а когда вернулась в башню, то поняла, что совершенно не могу ничего вспомнить! То есть, я прекрасно помню весь учебный материал, но... пытаясь вспомнить твое зелье, я чувствую ужасный шум в голове и не могу вспомнить ничего из того, что хотела сказать!

Гермиона говорила быстро, взволнованно, и ее руки дрожали от страха. Глаза девушки снова наполнились слезами, и она виновато-извиняющимся тоном произнесла:

— Будь осторожен! И, что бы то ни было, постарайся оградить себя от всех контактов.

— Снейп что-то сказал про два дня...

— Эти два дня ты должен побыть где-то, где тебя никто не сможет найти. По крайней мере, в свободное от занятий время. Хм... — она сложила руки в замок и задумалась. — Эти два дня ты проведешь в Выручай-комнате. Там тебя никто не найдет, а мы с Роном будем приносить тебе еду... Надеюсь, ты не обижаешься, Гарри? — спохватилась подруга. — Я ни в коем случае не хочу тебя обидеть, и, если хочешь, мы с Роном сможем побыть рядом с тобой!

— Спасибо, — облегченно выдохнул Гарри и приобнял подругу за плечи. — Думаю, это самый лучший вариант для меня, но вы останетесь в башне. Я действительно могу быть опасен!

— Но!..

— Нет, — он поднялся из-за стола. — Я сегодня же соберу все необходимые вещи и вечером отправлюсь туда.

Гермиона расстроилась, и Рон, слышав весь разговор, ободряюще сжал руку девушки под столом.

За преподавательским столом еда была аналогичной, но преподаватели, в отличие от чистокровных учеников, неплохо ориентировались в различных блюдах благодаря опыту и любознательности директора. Дамблдор был в превосходном настроении, чем и поспешил поделиться с Северусом, приглашая за соседний стул. Северус веселья не оценил, продолжая находиться в состоянии непобедимого отвращения ко всему окружающему миру, но расположился рядом с директором и Минервой МакГонагалл. Декан Гриффиндора в особом восторге от общества нелюдимого профессора не была, но все-таки по-своему его уважала и любила, как бывшего ученика, поэтому участливо предложила профессору зелий вина из личных запасов. Северус тактично отказался, но обстановка за столом привычно разрядилась, немного смягчив резкие черты лица самого молодого из нынешних преподавателей. Дамблдор, в свою очередь, предложил Снейпу лимонную дольку, чем вызвал прежнее недовольство профессора. Минерва лишь по-кошачьи фыркнула, немного неправдоподобно изобразив внезапную простуду. Дамблдор ей подмигнул.

"Совсем как дети малые!" — скривился Снейп.

Обеденный стол преподавателей также поражал воображение, на этот раз — количеством спиртных напитков, умело маскируемых домовыми эльфами под безалкогольные напитки.

— Северус! — вскинул руки директор. — Ты обязан попробовать этот чудесный напиток!

Профессор поспешил отказаться, но Дамблдор был настойчив, и, скрепя сердце, Снейп сделал три приличных глотка. Напиток был и правда изумительным — немного мятным, немного медовым, но настолько мягким и приятным на вкус, что профессор, скривившись для приличия, поставил бокал на стол неподалеку от себя. Директор загадочно улыбнулся, и завел разговор о квиддиче, поражая воображение сидящей неподалеку мадам Хуч.

Снейп чувствовал себя матросом на шаткой палубе. Не нарушая законов физики и крепко расположив свою массу на стуле, он чувствовал, что стул плывет под ним, становясь то воздушным, то бархатным. Спектры баловались с глазами профессора: солнечные лучи окрашивались в оранжевый и красный цвета, стены становились зеленоватыми. Сознание заволокло мутной пеленой. Вот он сидел в Хогвартсе за преподавательским столом, а потом внезапно оказался в резиденции Темного Лорда.

Темный Лорд тоже имел весьма не скудную фантазию, и накрытый для верных слуг стол выглядел так же воодушевляюще, как и в Хогвартсе. Снейп сидел по правую руку от Лорда и внимательно прислушивался к словам своего повелителя. Очевидно, тот говорил ему о новом задании, которое предстоит выполнить, но, как бы Снейп ни прислушивался к его плавной и манерной речи, ему не удавалось разобрать ни единого слова, но, считая для себя важным что-то добавить, он произнес тихо и преданно:

— Да, мой Лорд...

Стены переливались фиолетовым и голубым цветом, и профессор не понимал, где он находится: ему мерещилась дорога в подвал, освещенная ярким светом, он слышал позади себя чей-то смех и шел нетвердой походкой на задание. Он должен его выполнить, он просто обязан! А иначе... иначе...

Пошатываясь и шепча безумные слова, профессор толкнул дверь и вошел в комнату. Коридор развеял шепот по замку.

Минерва сидела на своем месте, как приклеенная. Дрожь, скрытая просторной мантией, перебиралась на шею и губы профессора. Услышав то, что сказал Снейп, она в ужасе распахнула глаза, выронила палочки и лишь молча смотрела, как, пошатываясь, из зала удаляется профессор зелий. Дамблдор улыбнулся ей одними губами и негромко произнес:

— Через пять минут все, кто увидел, забудут об этом и разойдутся по своим делам.

— Альбус, я не понимаю! Что с ним? — в страхе спросила МакГонагалл.

— Ему предстоит выполнить задание, и никто не должен этому помешать, — директор вытер руки салфеткой и поднялся из-за стола.

— Но он будет зол на вас! Я даже не могу представить, насколько!

— Я надеюсь, он сможет простить меня когда-нибудь. А в ближайшее время, ты права, он будет очень и очень зол.

Гарри собрал рюкзак, взяв самые необходимые вещи и учебники, попрощался с друзьями и, накинув мантию-невидимку, направился в Выручай-комнату. Чуть не столкнувшись с МакГонагалл, он, переведя дух, направился на восьмой этаж. Что скажет в это время Рон, когда гриффиндорцы заметят его отсутствие в ночное время, он не знал, да и предпочитал не задумываться — в данный момент важнее понять эффект зелья и то, в каком случае оно среагирует и на что. Зная свою способность вляпываться в неприятности, даже не желая этого, Гарри поспешил обезопасить себя и окружающих от неадекватных реакций.

Выручай-комната спокойно открылась, демонстрируя незанятость, и Гарри прошел внутрь. Обстановка в комнате была странная, не такая, как обычно. Обычно это была просторная комната в гриффиндорских цветах, но сегодня это была мрачная комната с полным отсутствием окон. Услышав тихий шорох и подумав что-то о крысах, которых он явно не заказывал, Гарри бросил рюкзак на двухспальную кровать с пологом и раскинулся на кровати.

Словно по сценарию маггловского фильма ужасов, из-под кровати вырастала и крепла мрачная фигура. Вскрикнув от неожиданности и свалившись с кровати, Поттер подскочил и побежал в сторону выхода.

— Я выполню задание, мой Лорд, — услышал он безумный шепот знакомого голоса и обомлел — перед ним возвышался профессор Снейп. Мрачный и, как никогда, стремительный, он подлетел к Гарри и с силой, ранее не демонстрируемой студентам, отшвырнул его в сторону, впечатав ошеломленного студента к стене.

— Профессор! — выкрикнул Гарри. — Что с вами?

Снейп повернулся к Поттеру и, смотря сквозь него, гордо произнес:

— Мой Лорд, я никогда не смел вас ослушаться. Позвольте мне искупить свою вину!

Гарри, наконец, разобрал слова и дрожащими руками потянулся к палочке.

— Ступефай! — крикнул он, но заклинание отскочило в стену, никак не касаясь профессора. — Ступефай! Ступефай!

Безрезультатно.

— Авада... — начал он, но Снейп подлетел к нему и, глядя своими черными глазами в лицо Гарри, наотмашь ударил его по лицу. Гриффиндорец на время потерял ориентацию в пространстве и упал на кровать.

Паника начала активно распространяться по молодому организму, когда Гарри услышал треск раздираемой одежды. Профессор, находясь в каком-то страшном бреду, срывал с Поттера мантию, рубашку и все остальные детали одежды, пока тот не остался лежать на кровати в чем мать родила. Только после этого он принялся срывать одежду с себя, не прекращая бормотать какие-то обещания Темному Лорду и вгонять в ужас подростка. Гарри был настолько ошеломлен поведением профессора, что до конца не мог поверить в правдивость данной ситуации. А Снейп, тем временем, расправившись со своей одеждой, навалился на Поттера, прижавшись горячим телом и принялся покусывать его горячую шею. Возбуждение и животная похоть, охватившая Снейпа, не имела пределов стыдливости: он покусывал теплую кожу, прижимал повлажневшие губы к ямочке на ключице подростка и воодушевленно покусывал покрасневшие соски, прокладывая влажную дорожку вниз. Гарри чувствовал страх, и умом он понимал — надо срочно убегать, но пальцы Снейпа, крепко вцепившиеся в насильно разведенные бедра, оставляли синяки и совершенно не оставляли путей отступления. Снейп мял ладонями напряженные ягодицы Поттера, покусывал аккуратный пупок и проводил языком по телу Гарри нелогичные дорожки, оставляющие после себя легкую прохладу.

Гарри почувствовал совершенно неуместное возбуждение. Оно поднималось горячей волной изнутри, ломая все преграды и распространяясь по телу со скоростью света. Парню было стыдно, он начал отчаянно вырываться, пинаться, бить кулаками, куда получается, но возбуждение неумолимо нарастало, а сам Поттер чувствовал только отвращение к себе, к Снейпу и ко всей этой ситуации в целом.

Это было не его возбуждение, и Гарри понимал, что сам он не чувствует ничего, что могло бы хоть отдаленно напомнить чувство заинтересованности или, хотя бы, желания. Похоть была чем-то инородным, и Поттер, расцарапывая шею профессора давно не стриженными ногтями, догадался — зелье.

Снейп, тем временем, отстранился, и на лбу Гарри выступила испарина — неужели?.. Он нашел в себе силы приподняться, но абсолютно невменяемый и неадекватный Снейп опрокинул его обратно на кровать, устроился на его бедрах и, сжимая шею парня, чтоб не дергался, плавно, одним толчком опустился на член Гарри, сжимая коленями впалые бока и запрокидывая голову в беззвучном стоне боли, предпочел не останавливаться, вбивая студента в мягкий зеленый матрац.

Они оба испытывали похоть и искуственную страсть: и Снейп, чьи тихие стоны перебивались рваным дыханием, и Гарри, переставший предаваться безсмысленному отчаянию. Он просто знал — об этом надо забыть. Позже. А пока можно было провести мозолистыми ладонями по гладким белым ягодицам, расцарапать худощавое тело и вцепиться в такие удобные для этого длинные, черные, взмокшие волосы. Можно творить все, что угодно, пока Снейп, двигая бедрами, прижимался в своем безумии тонкими губами к губам сына ненавистного Поттера.

Похоть не знает никаких Поттеров и Снейпов, и спонтанный поцелуй, передавший обоим в столкновениях языков последнюю вспышку, послужил завершением безумному акту похоти, охватившей не тех людей не в то время.

Снейп прижался к взмокшему телу Гарри и приник дрожащими губами к плечу.

— Я выполнил задание, мой Лорд... — после чего сполз на другой край кровати и провалился в сон.

Гарри встал и, пошатываясь, прошел в ванную комнату. Ему хотелось умереть от отвращения к себе. Он торопливо принял душ, починил разодранную одежду и, оглянувшись на обнаженного профессора, понял, что такое забыть он явно не сможет и ему наплевать, что Снейп подумает о его пропусках.

Вернувшись в гриффиндорскую башню и встретив по пути Рона, Гарри вымученно улыбнулся, сказал, что выяснил действие зелья, чем несказанно обрадовал Гермиону, прошел, шатаясь, в комнату и без сил рухнул на кровать.

Дамблдор задумчиво потер переносицу и устроил подбородок на сцепленных в замок старческих руках. После ссоры с Минервой у него случилась обычная маггловская мигрень, которую, в отличие от магической, не могут вылечить лимонные дольки.

Волдеморт почувствовал странное покалывание в ногах и резкий прилив сил.