Правда или вызов

— Благодарю вас за ваши показания, мисс Грейнджер. Вы можете выйти, — резко произнесла на весь зал суда Амелия Сьюзен Боунс, вновь назначенная главой Визенгамота.

В комнате было полно обвиняемых, свидетелей и любопытных прохожих, которым каким-то образом удалось оказаться на самом горячем шоу в городе — суде над последней группой высокопоставленных Пожирателей смерти. Они были недавно задержаны элитной группой Ордена Феникса в составе Гарри Поттера, Рональда Уизли, Гермионы Грейнджер, Нимфадоры Тонкс и Джиневры Уизли.

Среди других свидетелей присутствовали два шпиона стороны света: непревзойденный Мастер Зелий Северус Снейп и его крестник, белокурый Драко Малфой, сидевший рядом с известным оборотнем Ремусом Люпином.

Это был очень изнурительный месяц, полный идущих чередой свидетельств, перекрестных допросов и чересчур рьяных выступлений адвокатов обеих сторон суда.

Люциус Малфой, Питер Петтигрю и Эдмонд Паркинсон предпочли хранить молчание на протяжении всего разбирательства, лишь раз воспользовавшись правом отказаться от приема Веритасерума. В то время как Малфой-старший, выпрямив спину и расправив плечи, сидел с надменной усмешкой на лице, Петтигрю корчился и сопел на протяжении большей части процесса, ну а выражение лица Паркинсона варьировало от страха и ужаса до гордости и уверенности в себе.

Сегодня был последний день дачи показаний, после чего судьи будут совещаться между собой в надежде прийти к единому решению.

В связи с этим все свидетели были подвергнуты Веритасеруму, так как их окончательные показания под присягой фиксировались в качестве доказательств на судебном процессе.

Мадам Боунс объявила перерыв заседания, попросив свидетелей не расходиться, приговор должны были вынести уже в тот же день. Это означало, что в большом зале министерства магии находилась очень необычная группа волшебников и ведьм, пребывавших под действием сыворотки правды и вынужденных остаться в одной компании на неизвестный промежуток времени.

Вначале компания сидела в относительной тишине на неудобных жестких деревянных стульях, предоставленных министерством. Изредка кто-нибудь перебрасывался парой слов с рядом сидящим человеком.

Снейп призвал из дальнего угла жесткий деревянный стул и, отлевитировав его, преобразовал в шикарное кресло, после чего качнул головой и саркастически проворчал:

— Можно подумать, они магглы! Сидят на этом, будто у них нет другого выбора.

Остальные смутились, когда поняли, что он прав, и тут же принялись преобразовывать свои сиденья. Драко Малфой, который стоял возле окна, подвинулся поближе к крестному и призвал для себя стул.

— Как ты думаешь, их признают виновными, Сев? — тихо спросил Драко.

Изогнув бровь, Северус глянул свысока на своего крестника и ответил:

— Естественно их признают виновными, мальчишка.

Увидев напряженное лицо Драко, он добавил:

— Я надеюсь, ты не начал сожалеть о своем участии в деле Люциуса.

Драко пожал плечами и откинулся на спинку стула, не желая дальше обсуждать этот вопрос.

С другой стороны комнаты Ремус Люпин сидел рядом с Тонкс и Кингсли. Все трое молчали, и каждый, казалось, находился в глубоких раздумьях. Вдруг Гарри Поттер поднялся со своего места и целеустремленно направился к Ремусу. Мужчина вопросительно посмотрел на Гарри, который поинтересовался, можно ли ему задать вопрос. Он объяснил, что этот вопрос давно уже вертелся у него в голове, но он до сих пор не мог набраться смелости, чтобы его озвучить.

— Почему ты об этом спрашиваешь именно сейчас? — спросил Ремус, в его тоне послышалось беспокойство.

Гарри положил руку на плечо Люпина и искренне ответил, прошептав:

— У тебя нет выбора, кроме как ответить мне честно.

Ремус поморщился, но кивнул Поттеру, давая молодому человеку разрешение продолжить.

Призвав свой трансфигурированный стул туда, где он теперь стоял, Гарри устроился сбоку от Ремуса и спросил:

— Ты винишь меня в смерти Сириуса?

Оборотень посмотрел Гарри прямо в глаза, после чего опустил взгляд на свои ноги и печально ответил:

— Уже нет, Гарри.

— Но когда-то это было? — упорствовал парень.

Ремус продолжал изучать свой шнурок, произнося:

— Да. Когда только Сириус умер, я винил тебя. Я не мог перестать думать о том, что, если бы ты пошел прямо к Альбусу, Сириус, может быть, все еще был бы с нами.

Гарри чуть вздрогнул, но остался на месте, желая, наконец, узнать правду.

— Я думал, твое самодовольство, пренебрежение правилами и советами более знающих людей принесли смерть моему любимому.

Одинокая слеза скатилась по щеке Гарри, когда он шепотом быстро поблагодарил Ремуса и извинился за то, что затронул больную тему.

Оборотень посмотрел на Поттера, и, прежде чем парень смог отреагировать, он оказался в крепких объятиях своего старшего друга.

— Я больше не виню тебя, Гарри, — тихо пробормотал Ремус ему на ухо, слезы текли по их щекам.

После этого необычного проявления привязанности комната снова погрузилась в молчание на несколько напряженных минут. Потом лицо Тонкс странно засветилось, и на ее губах появилась хитрая улыбка.

— Слушайте, — громко произнесла ведьма так, чтобы каждый человек, находящийся в комнате, обратил на нее внимание. — Я думаю, мы должны сыграть в игру «Правда или вызов». Я имею в виду, что у всех есть горячие вопросы, мучающие нас, и, так как никто сейчас не может лгать, мы доберемся в итоге до самой сути.

Озвучив свое предложение, девушка послала Гарри понимающую улыбку. В конце концов, целью ее идеи было помочь ему признаться кое в чем не столько даже другим, сколько самому себе. Молодой волшебник мог об этом не догадываться, но Тонкс была уверена: ему есть что разрешить с людьми, собравшимися в этой комнате.

Как только Тонкс предложила поиграть, все присутствующие запаниковали. Лицо Джинни напоминало переспелый помидор, в то время как Гермиона, казалось, взвешивала все минусы и плюсы игры. Драко, как всегда, сдержал эмоции, только на губах заиграла фирменная усмешка, но когда он открыл рот, чтобы поехидничать, у него вырвалось:

— Это отличная идея!

Как только до него дошло, что он сказал, блондин виновато закрыл рот, но спустя пару минут подвинул свой стул к формирующемуся в центре комнаты кругу.

— Ты присоединишься, Северус? — спросила Тонкс с веселой улыбкой на лице.

Снейп повернулся к ведьме с синими волосами и ответил:

— Безусловно! Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем играть в эту инфантильно-захватывающую игру с группой моих бывших студентов.

На долю секунды показалась, что мужчина был поражен своим собственным признанием, но он быстро взял себя в руки и, вернув на лицо привычную маску, сел в круг гордо и надменно, как всегда.

Как только вся компания расселась и была наколдована бутылка, Тонкс положила ее в центр и крутанула. Когда она остановилась, ее концы указывали на Гарри Поттера и Драко Малфоя.

Довольно ухмыльнувшись, Тонкс потерла ладони и произнесла:

— Горлышко бутылки указывает на Гарри — это означает, что он задает вопрос Драко.

Темноволосый волшебник посмотрел на свою Немезиду детства и прошипел:

— Правда или вызов?

— Правда, — ответил Малфой как ни в чем не бывало, задаваясь вопросом, чем, во имя Мерлина, Поттер попытается смутить его.

Гарри хмурился некоторое время, а потом спросил:

— Как ты себя чувствуешь после того, как свидетельствовал против своего отца?

— Ужасно. Я сделал это только потому, что у меня не было другого выхода. Если бы я отказался давать показания, меня бы обвинили в том, что я — Пожиратель Смерти, — ледяным тоном ответил блондин.

Гарри кивнул и услышал, как Рон пробормотал: «Я так и знал!» Тонкс крутанула бутылку во второй раз. На этот раз настала очередь Северуса спрашивать Гермиону. Тень паники мелькнула на ее лице, но молодая ведьма попыталась побороть ее и послала дерзкий взгляд своему бывшему преподавателю, ожидая вопрос, который — она не сомневалась — будет жестоким и злобным.

Мастер Зелий посмотрел на свои пальцы и с вечной усмешкой на лице протянул:

— Мисс Грейнджер, меня интересует это еще со времен вашего седьмого курса в Хогвартсе. Почему умная, квалифицированная ведьма самостоятельно связала себя с человеком, который по всем параметрам не превосходит даже посредственность?

Мертвецки побледнев, Рон прокричал:

— Пошел ты, старый озлобленный мерзавец!

Глаза Гермионы сузились и были полны гнева, когда девушка холодно ответила:

— Профессор Снейп, возможно, будучи умной и квалифицированной ведьмой, я посмотрела не на внешность, а в сердце и душу Рона, которые оказались прекрасными и заслуживающими доверия. Еще я могу добавить, что чертов недалекий ублюдок, каким вы являетесь, просто не способен хоть что-то разглядеть!

Гарри ободряюще похлопал Гермиону по спине, злобно посмотрев на Снейпа.

Следующие несколько раундов были менее эмоциональными, поскольку Джинн вызвала Тонкс, попросив ее превратиться в Молли Уизли, а Ремус спросил Рона, был ли он когда-нибудь с другой женщиной, не с Гермионой. Так как они были вместе с нежного шестнадцатилетнего возраста, ответ был, естественно, нет.

Когда бутылка в очередной раз остановилась, Гарри съежился. Горлышко указывало на Снейпа, в то время как донышко было прямо перед ним. Он глубоко вздохнул и приготовился к уничтожающему вопросу, который, он был уверен, непременно последует.

— Правда или вызов? — спросил Снейп с напускной скромностью.

— Вызов, — ответил волшебник с изумрудными глазами, полагая, что это будет получше, чем выболтать Снейпу что-то из своих секретов.

— Как храбро для вас, Поттер, — насмешливо протянул Снейп. — Я вызываю вас поцеловать человека, к которому вас больше всего влечет в этой комнате.

«Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет, только не это!» — подумал Гарри, замерев на месте: раскрывать всем столь интимные подробности не хотелось.

Шоком было не то, что он гей, так как все в комнате уже знали это. На самом деле, большинство магов и ведьм были бисексуалами, поэтому это не представлялось большой проблемой. Но парень боялся признать свою тягу к человеку, фантазии о котором преследовали его с прошлого года в Хогвартсе. Он ненавидел этого человека, и тот, безусловно, презирал его в ответ… но даже знаменитый Гарри Поттер не может бороться с действием такого сильного зелья, как сыворотка правды. Момент — и он уже на ногах, направляется прямо к объекту своего желания.

Шокированные вздохи и удивленные возгласы были слышны практически ото всех в комнате. Ото всех, кроме Тонкс. А в это время Гарри Поттер, спаситель волшебного мира, убийца Волан-де-Морта и самый ненавистный бывший студент Северуса Снейпа, наклонился к лицу этого человека и поцеловал его в губы.

Это был сладкий, долгий поцелуй, который начался нерешительно, но перерос в более глубокий, когда мужчина преодолел удивление. Снейп поприветствовал язык Гарри в своем теплом рту, ведя его в изысканном и страстном танце, заставившем обоих мужчин возбудиться. Только после того, как они разорвали поцелуй, мужчины поняли, что Гарри удобно устроился на коленях Северуса, а их руки переплелись.

Сильно покраснев, Гарри смущенно поднялся и вернулся на свое место, избегая вопрошающих взглядов друзей.

Пытаясь помочь другу преодолеть смущение, Тонкс крутанула бутылочку снова. Остановившись, та указала на Драко и Джинни.

Учась на ошибке Гарри, Джинни выбрала правду.

— Когда суд закончится, мы сможем, наконец, всем открыться?

Губы Джинни изогнулись в мягкой улыбке, когда она посмотрела на своего ошарашенного брата. Она почувствовала, как что-то рвется в душе на две части: одна часть под влиянием Веритасерума хотела, чтобы она ответила на вопрос, но девушка предпочла бы вначале объясниться со своим братом.

Однако сыворотка все решила за нее, заставив симпатичную ведьму счастливо улыбнуться и ответить:

— Да, Драко. Мне бы этого хотелось.

Она тут же взяла Рона за руки и тихо объяснила, что она и Драко влюблены друг в друга с ее седьмого курса в Хогвартсе.

Драко остался в Хогвартсе после окончания под предлогом помощи Снейпу, хотя на самом деле Мастер Зелий обучал своего крестника тонкому искусству шпионажа. Джинни и Драко связала дружба, которая со временем превратилась в нечто гораздо более романтичное, но они держали это в тайне ото всех, так как вряд ли бы их пару поняли и одобрили, не говоря уже о том, насколько «доброжелательно» была бы воспринята эта новость. Теперь же, после войны, когда Драко очистил свое имя на суде, дав показания против отца, они решили прекратить скрывать свои чувства от остального мира.

Рон посмотрел на Джинни в недоумении, после чего переключился на Малфоя:

— Я не знаю, как тебе удалось промыть мозги моей сестре, засранец, но теперь ты будешь держать свои грязные лапы подальше от нее, ты меня понял?

— Рон! — закричала Джинни. — Замолчи! Он не промывал мне мозги. Мы любим друг друга так же, как ты и Гермиона. Что в этом плохого?

Рон выглядел так, словно он с минуты на минуту взорвется от ярости:

— Как ты можешь нас сравнивать? — заорал он на младшую сестру. — Миона — замечательный человек, в отличие от змеи, которую ты выбрала на роль своего бойфренда.

Джинни закрыла лицо руками и громко разрыдалась. Драко сделал шаг, чтобы успокоить ее, но передумал, поймав еще один яростный взгляд Рона.

— Я думаю, игра окончена, — печально вздохнула Тонкс, обняв и начав укачивать плачущую девушку.

Оставшиеся люди, встав из круга, разошлись по комнате. Северус вернулся обратно в свой угол. Гарри остался сидеть, по-прежнему не глядя никому в глаза. Он вздрогнул, когда почувствовал руку, прошедшуюся по его волосам, и, просмотрев наверх, увидел склонившегося над ним Ремуса.

— Тебе нечего стесняться, Гарри. Ты же знаешь, он неплохой человек. Просто немного грубоват, когда его заносит.

Парень насмешливо склонил голову и послал оборотню пренебрежительный взгляд:

— Да, верно. Он — злобный ублюдок. Он превращал мою жизнь в ад, а мне, кажется, это нравилось. Какой, черт возьми, человек будет считать привлекательным того, кто специально унижает его?

Ремус тихо усмехнулся:

— Я.

— Что ты?

— Я понял, что меня привлекает один человек, который был полон решимости унизить меня.

Видя замешательство Гарри, мужчина придвинулся поближе к нему и объяснил:

— Как тебе известно, в школе мы с Сириусом были хорошими друзьями.

Поттер кивнул.

— Но на седьмом курсе Сириус стал насмехаться и дразнить меня. Он не делал этого прилюдно, поэтому мало кто знал об этом, но тем менее мне было больно. Сначала я думал, что он изменился и больше не хочет со мной дружить. Я не мог понять, что я сделал не так, чтобы заслужить такое паршивое отношение от того, кто был мне очень дорог. Но потом твоя мама открыла мне глаза.

Гарри внимательно слушал Ремуса. Его смущала рассказываемая история, но ему хотелось услышать продолжение.

— Лили была очень проницательна и могла читать большинство людей, как открытую книгу. Однажды она загнала меня в угол в гостиной Гриффиндора и объяснила, что Сириус вел себя так, потому что что-то испытывал ко мне. Испытывал романтические чувства, но не знал, как я отреагирую на них. Вначале я жутко удивился и, как и ты, подумал, какой человек будет считать привлекательным Сириуса, если он себя так ведет. Но потом до меня дошло, я люблю Сириуса, причем настолько, что сквозь напускную браваду и поведение мачо смог ощутить его страх и неуверенность, которые и заставляли его быть со мной таким жестоким. Разумеется, я рассказал Сириусу о своих чувствах, и ты знаешь, это наладило…

Гарри улыбнулся Люпину и сжал его руку.

— Спасибо, что рассказал мне эту историю, Ремус. Но я все еще думаю, что мои отношения с Северусом сильно отличаются.

Ремус кивнул в знак согласия.

— Каждые отношения не похожи на другие, Гарри. Все, что я хочу сказать, — это то, что ты должен сделать это ради себя, понять свои чувства, а не прятать их в душе. Ты заслуживаешь большего.

Ремус встал и подошел к Рону, вероятно, надеясь поговорить и вразумить рыжика, а Гарри остался сидеть на своем месте. Он подумал о том, что сказал ему Люпин, и невольно покосился на Северуса.

Длинноволосый волшебник напряженно сидел в кресле, массируя висок. Через мгновение их взгляды на секунду встретились, и Гарри был потрясен тем, какой жар полыхал в его глазах.

Собрав все свое мужество, юный Гриффиндорец поднялся на ноги и двинулся через комнату к своей любви.

Сейчас или никогда.

Не произнося ни слова, он опустился на стул рядом с Северусом.

Он понятия не имел, сколько точно прошло — десять или пятнадцать минут — с тех пор, как он сел рядом с Зельеваром, но не знал, что сказать.

Краем глаза Гарри заметил Гермиону, непреклонно читающую лекцию Рону, и Драко, который обнял всхлипывающую Джинни, прижавшуюся к нему в ответ.

Еще вчера я бы не понял этих двоих, но сегодня, по какой-то странной причине, я могу. Они, кажется, и правда очень любят друг друга.

— Кажется, сегодня был день весьма неожиданных откровений, — бархатный голос Северуса вывел Гарри из задумчивости.

Гарри молча кивнул, не зная, как лучше отреагировать.

— Должен сказать, Поттер, твои способности в поцелуях очень сильно превосходят способности к Зельеварению.

Гарри дважды моргнул, не веря своим ушам:

— Что вы сказали, сэр?

Северус наклонился к Гарри так, чтобы их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Он взял молодого волшебника за руку и соблазнительно прошептал:

— Я сказал, что твои поцелуи весьма впечатляющи, и я бы с большим удовольствием попробовал их снова, мальчишка!

Гарри посмотрел в глаза Северуса, в которых плескался коктейль из юмора, искренности и страсти. Именно в тот момент он понял, что, как и Джинни с Драко, ему было плевать, что подумает весь мир. Он никогда не чувствовал ничего настолько опьяняющего и жизненно необходимого, как этот поцелуй, разделенный с невероятно сексуальным человеком, сидящим рядом с ним.

Кроме того, он решил, что потратил слишком много времени, ругая себя за чувства, которые испытывал к Северусу. Времени, которое было бы гораздо лучше потратить на поцелуи, объятья и ласки.

Поэтому, не церемонясь более, Гарри обхватил лицо Северуса и приблизил его губы к своим. В этот раз поцелуй получился более уверенным, поскольку оба мужчины таяли во рту друг друга, языки дразнили и ласкали в такт их сердцам, из которых наконец-то ушли сомнения, запреты и опасения.

Это был лучший поцелуй жизни Гарри.

Это был лучший поцелуй жизни Северуса.

Когда их губы расстались, оба мужчины были возбуждены и тяжело дышали, а Гарри прошептал на ухо Северусу:

— Правда или вызов?

— Правда.

— Что ты чувствуешь ко мне?

— Я хочу тебя. Я думал, это очевидно. А раз уж так, то, полагаю, я люблю тебя.

Гарри счастливо улыбнулся, прежде чем спросить:

— Сев?

— Хм?

— Ты признался бы в этом без Веритасерума?

Северус фыркнул от смеха, весело прошептав Гарри на ухо:

— Сыворотка прекратила действовать как минимум час назад.