Третье февраля девяносто восьмого года выдалось на редкость унылым. Мокрый снег пополам с дождем, холод, слякоть… Лондон поздней зимой вообще противное место, но в тот год погода и депрессия после Победы слились для Драко Малфоя в череду промозглых улиц, редкое солнце и гудящие ноги. В качестве времяпрепровождения он выбрал бессмысленные шатания по улицам. Уолл-стрит, Оксфорд-стрит или Ковент-Гарден — всё едино. Не было для него никаких различий между суетой — сначала предрождественской, а ныне предшествующей Дню Святого Валентина — и тишиной окраинных улочек, нарушаемой лишь редкими возгласами да звоном бьющегося стекла. Впрочем, шума Драко предпочитал не замечать, погружаясь в собственные мысли.
Сейчас он кутался в длинный, до пят, тёплый плащ, который служил ему верным спутником во всех прогулках. Нос уже покраснел от холода, но пока ещё не ощущался на лице ненужной ледышкой. Козырёк какого-то подъезда, выходящего на улицу где-то в районе Сент-Джеймса, укрыл его от летящих вниз мокрых снежных хлопьев. Едва достигая асфальта, они сливались с коричневатой массой, поблескивающей в свете недавно загоревшихся фонарей.
— Вам зонт не нужен? — бодро спросил кто-то возле самого уха.
Драко вздрогнул, открыл глаза. Невысокая девушка в зимнем пальто, волосы спрятаны под вязаной шапкой, глаза сощурены, как будто она плохо видит…
— Что, простите? — Драко решил, что ослышался.
— Я подумала, вам нужен зонт.
— А если нам с вами не в одну сторону, мисс?
— Мне всё равно. Я гуляю.
— Какое совпадение, — пробормотал Драко. — Нам обоим совершенно неважно, куда идти.
— Но ведь это вовсе не значит, что нéкуда, — лукаво заявила незнакомка. — Анхелика Бондад-и-Соло.
Она улыбнулась.
— Драко Малфой, — он учтиво склонил голову. — А вы неплохо говорите по-английски.
— Не скажу, что это не стоило мне труда. Так куда идём?
— Хорошо. Вы меня провóдите, а я отдам вам зонт. У меня их полным-полно, на разную погоду, — Анхелика безмятежно улыбнулась. — Таких, для снега с дождем, у меня ещё штуки три.
— Так точно. Увлекательнейшее занятие — у меня даже есть ряд критериев, которым должны соответствовать экземпляры моей коллекции. А как насчет вáшего хобби? — она взяла его под руку.
Драко помолчал. Он подумал, что вовсе не обязан идти куда-то, о чем-то разговаривать, знакомиться, наконец. Однако сейчас появилось некое разнообразие в его привычном распорядке — так почему бы и не пообщаться с живым человеком, который не знает кто ты, откуда, что было в твоем прошлом… Единственный минус — она маггла. Наверняка маггла. Хотя, может, тем безопаснее?
— Я ничего не собираю. Пишу иногда, — неожиданно для себя сознался Малфой. Она была первым человеком, которому он открыл свою тайну; но кому, в конце концов, она могла её выдать? — Прозу. Стихи, — он поморщился, — не очень-то выходят.
— Если не секрет… — Анхелика замялась, прежде чем спросить, — о чём пишете?
— О войне. О людях, которых общество не считает «правой» стороной. Их не видят за единым, созданным всеобщим предвзятым отношением образом, для якобы «правых» они все на одно лицо, у всех один типаж. А ведь каждый человек — личность. Но не в каждом, к сожалению, видят эту цельность… по разным причинам. Это именно та проблема, что более всего меня интересует.
Драко остановился, держа зонт, и бессознательно чего-то ждал. Анхелика раздумывала над его ответом.
— Сколько вам лет? — спросила она.
— Почти восемнадцать, — ответил он несколько задиристо. — И не говорите, мол, слишком сложная тема для моего возраста.
— Нет, — Анхелика фыркнула. — Не то хотела сказать. Люди редко думают о таких вещах вообще. Тем более — пишут.
— Вы, — протянул он в своей излюбленной школьной манере, — старше?
— Нет.
— В таком случае, вы принадлежите, видимо, именно к тем людям, что предпочитают думать, — Драко позволил себе усмешку.
— Есть такое, — Анхелика медленно кивнула. — Я давно заметила: мысли по существу приходят… не совсем внезапно. Нужно время для построения логической цепочки… Потому-то аристократы Англии и совершили столько научных открытий, — она вдруг рассмеялась. — Им было нечем более заняться.
Драко промолчал, задумавшись, относится ли это к его семье. По всему выходило, что нет — его семейство было постоянно занято лишь поиском очередной возможности увеличения собственного состояния. Наука и прогресс, по правде говоря, их итересовали только в тех случаях, когда они обещали выгоду.
— Разве что умножением собственных капиталов, — тихо сказал Драко.
— Не задумывалась об этом, — Анхелика улыбнулась, не разжимая губ.
— Если вас это утешит — я тоже. До сего момента.
Дальнейший путь они проделали молча. Снег всё так же падал, хоть и не валил густой стеной более. Навстречу попадались прохожие под большими зонтами или в капюшонах. Во многих окнах горел свет, хотя вечер ещё не вступил в свои права. Некоторые двери до сих пор были украшены рождественскими венками, а витрины магазинов уже заполнили всевозможные сердечки. Драко вспомнился День Святого Валентина, устроенный Локонсом. Как давно, кажется, это было!
— Мы пришли, — Анхелика тронула Драко за рукав, обращая его внимание на себя. — Мне нужно перейти дорогу.
Она закусила губу, но тут же, точно испугавшись чего-то, разжала зубы.
— Плохо дело, — она несколько смущённо улыбнулась. — В Испании есть своеобразное поверье: если девушка закусывает губу, разговаривая с представителем сильного пола, это означает, что он ей интересен.
— Интересен?..
— И зачем переспрашивать? Всё же понятно, — Анхелика нахмурилась. Вытащила из кармана пальто очки в прямоугольной оправе и, нацепив их, воззрилась на Драко. — Да, интересует!
Глаза у неё оказались тёмно-карие, с пятнышками желтизны у радужки.
— В общем, если интерес взаимен, найдешь меня в отеле «Грацци». В качестве предлога можешь воспользоваться зонтиком, — Анхелика хмыкнула и, воспользовавшись промежутком в веренице автомобилей, перебежала на ту сторону. Драко, даже не сообразив, зачем это делает, метнулся за ней следом, но был остановлен непрерывным потоком легковых машин. Когда же дорога освободилась, Анхелика уже исчезла.
Драко долго пытался найти «Грацци», изучил подробно весь квартал, где он расстался с Анхеликой. Но — нет! Ни девушки, ни отеля.
С тех пор его спутником в одиноких путешествиях стал зонт.
* * *
Однажды, на этот раз светлым, солнечным и сухим днём, когда мороз слегка пощипывал щёки, Драко забрел в сквер возле небольшой площади. Девять дней прошло с его встречи с Анхеликой... Драко забросил поиски и продолжил бесцельно и ненаправленно бродить по городу.
Малфой зябко ссутулился и засунул руки глубоко в карманы. Сегодня он второпях не надел перчатки — отец едва не поймал его на сáмом выходе. Драко вообще-то старался как можно меньше контактировать с Люциусом, так как тот в последнее время пребывал исключительно в дурном настроении и на сына либо орал, либо смотрел таким тяжёлым взглядом, что Драко становилось тошно и он стремился поскорее выйти из комнаты. Он чувствовал вину перед отцом, хоть и не мог толком понять, в чём же она.
В сквере до сих пор лежали промёрзшие осенние листья. Драко специально, зная, что испачкает туфли, поворошил их. Тёмно-коричневые, облепленные поблёскивающими на солнце кристалликами инея, листья казались чем-то вроде него, Драко. Такие же безжизненные внутри и обледеневшие снаружи.
Драко зашагал по тропинке — быстро, насколько мог. Она петляла среди густых кустов орешника, росших по обе её стороны, и изредка огибала ольху или дуб. Наконец дорожка завершилась маленькой лужайкой, упиравшейся в стену дома — красную, кирпичную. Справа Драко заметил часть ограды, но почему-то повернулся к ней спиной и принялся изучать взглядом стену.
— Перчатки не нужны? — прозвучал за спиной уже знакомый звонкий голос.
Драко вздрогнул и обернулся. То ли надежда, то ли испуг отразились на его лице.
— Привет, Драко, — сказала Анхелика. Она стояла по другую сторону ограды, в том же пальто, но на этот раз без шапки. Волнистые тёмные волосы слегка растрепались и переливались на солнце. Казалось, они отбрасывают едва видимые блики… У Драко даже возникли ассоциации с нимбом, какой обычно рисуют над головой ангела.
— Ты? — Малфой отбросил со лба чёлку, подошёл ближе к чёрным прутьям ограды. Наверху они заканчивались стилизованными пиками.
— Именно, — кивнула девушка. — Держи, не то пальцы отморозишь.
Она протянула Драко мужские перчатки — кожаные, на раструбах кнопки из тёмного металла.
— Спасибо. Ты всегда при себе запасную пару держишь? — едва заметно улыбнувшись, тихо спросил Малфой.
— Нет, я их брату купила, но не смогла равнодушно пройти мимо тебя, — пожала плечами Анхелика. — Что, не нашел «Грацци»?
— Нет, — Драко помотал головой. — Вот, это твой, — он передал ей зонт, аккуратно протиснув его между прутьями.
— Спасибо, но оставь пока у себя, — улыбнулась Анхелика. — По-моему, девушка с двумя зонтами будет смотреться нелепо; кроме того, этот зонт — от снега, а не от солнца.
Драко хмыкнул.
— Что ты делал эти девять дней? — спросила Анхелика.
— Так, — Малфой неопределенно повёл плечами, — гулял…
— Я тоже, — она улыбнулась несколько рассеянно, и вдруг её взгляд стал серьёзным: — Знаешь, по поводу того разговора… я решила, что ты меня интересуешь как человек. Не хочу, чтобы ты подумал обо мне неправильно.
— Да я вовсе ничего и не подумал, — смущённо пробормотал Драко. Руки его в перчатках согрелись и обрели чувствительность — пальцы словно закололо маленькими иголочками.
— Вот и отлично, — кивнула девушка. — Ну, мне пора, извини. Может, ещё увидимся! — и она, резко развернувшись, быстро зашагала прочь.
— Стой, подожди! — крикнул Драко, чувствуя, что необходимо сказать Анхелике что-то ещё, важное, но… Несколько шагов в сторону — и он потерял её из виду. Дом заслонил обзор, а ограда помешала кинуться вдогонку.
* * *
Четырнадцатое февраля, День Святого Валентина, для Драко выдалось неудачным — мать, никого не предупредив, уехала во Францию, а отец запер его в доме на семь заклинаний. И всё, что Малфою оставалось делать, это мерить шагами комнату, давно уже измеренную вдоль и поперёк. Изредка он поглядывал в окно, пейзаж за которым не менялся: затянутое плотными серыми тучами небо и торчащие вверх голые чёрные ветви деревьев. Неподвижно застывшие, они казались какими-то… неестественными, будто искусные чугунные пародии на живую природу.
С тихим хлопком появился домовик, поставил на письменный стол обед и тут же исчез, не произнеся ни слова. Тишина начинала давить на уши, чудилось, будто всё в мире застыло и не шевельнётся до тех пор, пока не произойдёт что-то. Драко не знал, что…
Он равнодушно посмотрел на поднос. Пфе! Да кому какое дело вообще, нужно ему есть или нет? Хлеб, бульон в чашке, какие-то овощи и котлета. Столовые приборы, салфетка… Всё по этикету!
Внезапная злость охватила парня, он, прищурившись, смотрел на еду. И вот пар заклубился над чашкой с бульоном, затем стрельнула жиром котлета… точно в конвульсиях, задергались овощи. Драко всё не отводил взгляда, не отводил до тех пор, пока не вспыхнула салфетка. Потом начали лопаться помидоры, задребезжало серебро, раскололась посуда… Салфетка подпалила стол. Драко расхохотался.
Он хохотал и в Святом Мунго, хохотал, глядя на свои покрасневшие руки и почерневшую одежду, хохотал, когда целители озабоченно переглядывались и шептались в сторонке.
Ему ввели успокоительное.
* * *
Он очнулся спустя трое суток. Ожоги уже залечили, но кожа ещё зудела. Во рту стоял неприятный привкус, болела голова… Невероятно хотелось пить, и он, открыв глаза, поискал взглядом графин.
— Воды? — шёпотом спросил кто-то.
Драко кивнул. Тут же послышался плеск, затем звякнуло стекло. Стакан поднесли ему прямо ко рту, и Драко медленно, маленькими глотками пил воду. Почему-то ему казалось, что больше ничего на свете и не нужно.
Вновь открыв глаза, Драко посмотрел на свою сиделку.
— Анхелика? — нетвердым голосом спросил он.
— Тшш! Мистер Малфой спит, — улыбнулась она. — Да, это я.
— Так ты?..
— А ты думал, я маггла? — вполголоса спросила Анхелика. — Не удивительно… Но ты же должен был догадаться!
— О чем?
— Анхелика. По-испански — ангельская. Бондад-и-Соло — Добрая и Одинокая, — объяснила она. — Хотя… ты же не знаешь испанского… Я прихожу когда нужна. В первый раз явилась потому, что тебе просто потребовался зонт. Я и потом была тебе нужна, но не увидела этого. Какой же ты ещё ребёнок, Драко… — она покачала головой. — А я не успела. Ты… ты не виноват. Ни в чём, ясно тебе? Если бы не ты…
— Если бы не я? — с горечью в голосе переспросил Драко. — Я? Анхелика… Если бы не я — и Снейп, и Кребб были бы живы!
— Нет, — твёрдо сказала Анхелика. — Нет. Это был их выбор, их судьба. Ты ничего не мог сделать для Кребба — он сам виноват в своей гибели. И ты ничего не мог сделать для Снейпа, ты не мог спасти его. Никто бы не смог. Но зато ты помог Гарри, ты помог ему победить Волдеморта, Даже если сам не хотел. Этой победой во многом обязаны тебе.
— Уйди, пожалуйста. Ты говоришь много такого, о чем я не хотел бы думать прямо сейчас, — Малфой утомленно склонил голову, сжал край одеяла.
— Я ещё вернусь, Драко, — Анхелика грустно улыбнулась. — Я чувствую себя ответственной за тебя и… виноватой.
Девушка поднялась со стула, вышла из палаты. Драко уставился в белый больничный потолок. Голова точно пустая, а руки и ноги — отяжелевшие, словно деревянные. Казалось, любое незначительное движение потребует немыслимых усилий… Драко закрыл глаза.
— Нет не просто, не просто! Это всё он, я знаю! — Нарцисса резко махнула рукой в сторону мужа.
Люциус презрительно кривил губы, сидя по другую сторону кровати. Драко показалось, что синяя полоса одеяла между его родителями — что-то наподобие пролива Па-де-Кале между Францией и Англией. Накал страстей, во всяком случае, соответствовал.
— Ты тоже хороша, дорогая. Укатила в эту свою Францию, точно ничего вокруг не происходит! Я его оставил дома, потому как хватит уже шататься по маггловским задворкам, — цедя слова, парировал Люциус.
— Не лги мне! Ты просто хотел лишний раз продемонстрировать свою власть над ним! — наступала Нарцисса. — Что я, по-твоему, не знаю?!
— Нарцисса, Мерлина ради, успокойся. Хочешь винить меня во всём — пожалуйста… — пробурчал в ответ Люциус. — Запретить не могу… но имей хотя бы совесть — не мешай ему выздоравливать!
— Какое искусное притворство! — изумилась Нарцисса. — Теперь ты заботливый папочка? А кто волком на ребёнка смотрел? Да так, что ему противно было с тобой в одном помещении находиться?
— Мама, отец, — тихо окликнул Драко. Родители обернулись. — Хватит уже. В конфликте виноваты обе стороны. Достаточно ссориться… Все живы, и практически всё цело… И я хочу, чтобы вы были счастливы. — Драко вдруг беззаботно хмыкнул: — А шторы те мне так и так не нравились. А сейчас выйдите, пожалуйста, я спать должен.
Нарцисса и Люциус, ошеломлённые, поднялись и вышли из гостевой комнаты, где Драко временно поселился после приступа пиромании в своих апартаментах.
— Анхелика? — позвал Драко, глядя на синий балдахин над кроватью. — Ты тут?
— Да, — девушка вошла в комнату. — А ты молодец.
Драко усмехнулся:
— Ага, конечно… Это ты нашла для меня выход.
— Ты. Ты сам его нашёл, — поправила Анхелика, — но опасался пройти… Не хочу говорить об этом снова. Мне стыдно.
— Всё ещё? — слегка удивился Драко. — Ты же исправила свою ошибку.
— Нет, — покачала головой девушка. — Ещё нет, как мне кажется… Что дальше думаешь делать, м?
— Сдам экзамены, найду работу. Кроме того… я… хочу изменить кое-что. Нет, не кое-что — многое, очень многое… Кстати, победу отпраздновать не мешает…
— Именно. «Правые» мою семью спасли от общей участи. А мы на сáмом деле всего лишь оказались в нужном месте в нужное время, вот и вся заслуга, — Драко пожал плечами. — Но одно меня всё-таки беспокоит: все (абсолютно все!) в курсе моего прошлого.
— Хочешь забыть? — уточнила Анхелика. — Для этого требуется уничтожить эмоции. Когда всё произошедшее не будет вызывать никаких чувств… тогда только забудешь.
— Слушай… тебе откуда знать, а? — немного удивленно спросил Малфой.
— У всех есть то, что хотелось бы забыть. Не только у ветеранов войны в бирюльки, — уклончиво ответила Анхелика. — То, что я кажусь младше, не означает, будто я неопытнее.
Она обеими руками откинула волосы за спину и продолжила:
— В мире есть не только твоя судьба… Пока мы здесь, люди умирают, рождаются, калечатся, спят, едят, идут… Они ни на миг не прекращают своих дел… вечный двигатель, единственный на нашем шарике — жизнь. Это я к тому, что многим, в общем-то, абсолютно безразлично, что стряслось конкретно с тобой. Им важнее они сами. Да, не забыли, но твои деяния уже не на первой полосе газет, не на всеобщем обсуждении. После жестокости людям требуется передышка. Они уже не так косятся на бывших неприятелей, предпочитая единство.
— Анхелика.
— М?
— Мы с тобой в одном сходимся, каждый в своей теории мира вокруг. Люди — другие. Для нас с тобой они — другие… А на самом деле — и я это не хотел признавать в некоторых аспектах — они такие же, как мы. С теми же чувствами, телами, желаниями и нуждами. Я не призываю ко всеобщему братанию, но отношения — ты права — сейчас наладить проще, чем когда-либо. Период между двумя войнами был для нас всех самым золотым временем, потому что повторения не хотелось.
— Твои открывшиеся на мир глаза меня, определенно, радуют своим оптимизмом, — Анхелика потянулась, улыбаясь.
— Знаешь, после всего случившегося подростком я себя совсем не чувствую.
— Так ты и не подросток, — девушка пожала плечами. — Ты вырос.
— Такое чувство, что за один сегодняшний день.
— Нет. Давно. Но не осознавал этого до конца… Итак, вперёд — к светлому будущему!
— Да, сеньора, — улыбнулся Драко. — К светлому. Зафиксируй: сегодня, двадцатого февраля, Драко Малфой принял решение века: весной начать новую жизнь. Скажи, ты… придешь, если будешь нужна?
— Да. И уйду сейчас, потому что ты… ты справишься сам. Я уверена в этом. До встречи, Драко.
Он прикрыл глаза, а, когда вовь распахнул их, девушки в комнате уже не было.
Vova
