Все оттенки серого

Курсив — парселтанг

Приезд тётушки Мардж всегда был для Гарри Поттера пыткой. Она ненавидела всё необычное ещё больше, чем сами Дурсли, но сейчас её приходилось терпеть, слишком уж Гарри хотел получить в этом году разрешение на походы в Хогсмит — магическую деревню неподалеку от школы. Однако с каждым словом «любимой» тетушки на прощальном праздничном банкете мальчик контролировал себя всё хуже и хуже…

— У дурной суки дурные щенки…

Хлоп — и в руке у Мардж лопнул бокал.

— Никчёмный, бесполезный, бездельник, попрошайка, который...

Выносить и дальше подобные оскорбления в адрес своего отца Гарри не мог. Он, конечно, догадывался, что Джеймс с его хулиганским характером не был таким уж паинькой, каким его пытались расписывать старшие маги, но такое! Вокруг мальчика начала сгущаться тяжёлая давящая сила, незаметная для всех окружающих. Гарри еще пытался сквозь зубы твердить про себя квиддичные правила, чтобы вернуть утраченный контроль, но было поздно, механизм приведен в действие. Над домом № 4 по Прайвет Драйв формировался почти осязаемый вихрь магического потока.

* * *

А в это время, на другом конце Англии, немолодая представительная женщина вглядывалась в недра магического зеркала, пытаясь отыскать своего спрятанного недоброжелателями внука. Только недавно она встала с постели после затяжной болезни и, выждав для верности несколько дней, принялась за осуществление своего давнего плана. Её тяжёлые рыжие волосы и нахмуренное лицо, вкупе с явными магическими действиями так и кричали: «Ведьма»! По зеркалу пробежала рябь, показав женщине худенького зеленоглазого подростка. Кто-нибудь мог бы этого и не заметить, но она прекрасно видела, как от тела мальчика короткими вспышками расходится магия.

— За одно могу поблагодарить тебя, старый манипулятор, — задумчиво проговорила женщина, глядя в пространство перед собой, — В этой семейке с моим мальчиком рано или поздно случился бы всплеск такой силы, который открыл бы мне родственную душу.

С этими словами женщина приставила палочку к зеркалу, вытащив из него координаты местонахождения магического выброса, и аппарировала.

* * *

Гарри уже едва держался, когда что-то отвлекло его. На улице послышался слишком характерный хлопок. С таким же звуком в прошлом году появился тот эльф, Добби, а значит, и теперь звук свидетельствовал о прибытии кого-то из магического мира. «Это представитель министерства, — в панике думал Поттер, — взрыв стакана в руках тётушки всё-таки был магическим всплеском. Теперь меня исключат из Хогвартса и сломают палочку…». Надо заметить, что в другое время Гарри был гораздо более рассудительным юношей. Всё-таки, несмотря на детскую наивность и непосредственность, школа Дурслей сыграла свою роль. Однако сейчас он был доведен до грани, и в голову лезли не самые здравые мысли.

В напряжённой после крика Гарри: «Не смейте! Мой отец не был бездельником!» тишине послышался звонок в дверь. Впрочем, на него не обратили должного внимания. А зря! В этот самый момент закрытая входная дверь с грохотом распахнулась, и в комнату рыжей молнией ворвалась незнакомая женщина.

— Да, как вы смеете издеваться над мальчиком?! Как смеете оскорблять его родителей?! Вам мало того, что он одет, как оборванец и выглядит младше своих лет?!

Слово «ступор» как нельзя точно отражало состояние Гарри. Откуда эта женщина знает о его жизни? Кто она? Почему защищает его перед родственниками? Теперь он очень сильно сомневался, что она — представитель министерства, и пришла выразить ему негодование по поводу незаконного применения магии. Реакция родственников тоже была нетипичной. Дадли пытался боком протиснуться в соседнюю комнату, впрочем, из-за его габаритов получалось как-то не очень. Петуния побледнела и в нарастающей истерии заламывала пальцы, а лица Вернона и Мардж синхронно побагровели от злости. Мужчина яростно разувал ноздри, того гляди закипит, ака «чайник в парике».

— Да как вы смеете?! — взвизгнул Вернон.

— Молчать! — рявкнула незнакомка, и почему-то ослушаться ее совсем не хотелось. Стоило ей посмотреть на подростка, как сердце оттаяло, — Как ты, малыш?

Гарри настороженно посмотрел на незнакомку. Его учили не доверять чужакам, поэтому он немного отодвинулся. Мало ли.

— Кто вы? Вас послал Дамблдор, да? Поэтому вы меня защищаете?

— Это не те вещи, которые стоит обсуждать при твоих «родственниках», — последние слова она уже говорила с легкой брезгливостью, — Я не желаю тебе зла, малыш. Нам нужно поговорить, в спокойной обстановке, чтобы ничто не мешало, поэтому я приглашаю тебя в свой дом, — и, увидев, как загорелись от предвкушения зеленые глазищи, добавила, — До конца каникул. Когда узнаешь всё, сможешь остаться подольше, если захочешь. Обещаю, там ты будешь в гораздо большей безопасности. Я знаю о защите крови гораздо больше вашего директора и могу это гарантировать…

На этих словах попыталась вмешаться Петуния:

— Мальчишка никуда не поедет!

— Отныне вы не вправе вмешиваться в судьбу Гарри! — Резко осадила её колдунья.

А сам Гарри в это время размышлял над перспективами. С одной стороны, он не привык доверять незнакомцам. А с другой стороны, женщина явно была волшебницей, и, что наиболее важно, хотела спасти его от Дурслей. Но, конечно же, как и всегда в стрессовых ситуациях, на свет показался слизеринец. Поэтому мальчик спросил:

— Почему я должен вам верить? Как вы докажете, что вы — не Люциус Малфой под оборотным зельем?

— Молодец, мальчик! Я уже опасалась, что ты доверишься первому встречному. — Женщина улыбнулась. — Я готова принести тебе магическую клятву, что не причиню тебе вреда и, наоборот, буду защищать и поморгать тебе.

— А Дамблдор? — Гарри слегка прищурился, ожидая ответа.

— С ним разберёмся чуть попозже. Это отдельная история. Ты согласен принять клятву от меня?

Гарри раздумывал с минуту. Вспомнились слова Гермионы о том, что магия не любит, когда с ней шутят, а потому любые договоры и клятвы, скреплённые магией, не подлежат расторжению без согласия всех сторон и тяжко караются в случае нарушения. Поэтому мальчик решительно кивнул.

Женщина взяла Гарри за руку. Другую свою руку, с зажатой в ней палочкой, она направила на себя и прошептав: «Juro liquido», начала нараспев произносить: «Я, Эйтель Лилиан Корнуолл-МакКинон, клянусь не причинять сознательного вреда Гарри Джеймсу Поттеру, помогать ему по мере своих сил и не распространять никаких сведений о нём без его на то согласия. Да будет магия моим свидетелем!». С этими словами от сердца женщины потянулись золотистые нити, окутавшие Эйтель подобно кокону и потянувшиеся к Гарри, где они обвили руку мальчика и рассыпались дождём искр.

— Ну, что ж, вижу, все нормально, — Гарри задумчиво дёрнул себя за прядь. — Я верю вам и согласен идти с вами — альтернатив у меня ни так много.

— Собирай свои вещи. Мы уходим через 15 минут. — Эйтель выглядела уставшей после ритуала.

— Они… эээ… — мальчик слегка смутился, — заперты в чулане.

— Алохомора! — Эйтель, не глядя, ткнула палочкой в сторону лестницы. Замок щёлкнул, и Гарри выволок свой сундук и метлу, быстренько сбегал наверх и забрал клетку, а также свитки и книги из своего тайника. И вот он уже стоит перед входной дверью.

— Что мы скажем тёте с дядей? — робко поинтересовался мальчик.

— Хм. Выходи из дома. Мы скажем им… Обливиэйт! Ваш племянник разозлился на Мардж, забрал свои вещи и сбежал из дома. Вы не представляете, куда он мог деться.

Дурсли и Мардж энергично закивали, а женщина спокойно вышла из дома следом за Гарри, не забыв позвать эльфа.

— Типпи! — на зов явился опрятный домовик, — Отнеси в замок сундук, клетку и метлу.

Отдав указания, Эйтель обернулась к Гарри и протянула ему руку.

— Возьми меня за руку. Прости, сейчас будет немного неприятно.

С этими словами они аппарировали, приземлившись на лужайку перед кованой оградой, за которой виднелся живописный замок. При взгляде на это великолепие Гарри не смог сдержать восхищенного вздоха.

— Это и есть ваш дом?

— Да, малыш. Отойди ненадолго.

— Открывайте! — это обращение уже было предназначено… хм, ограде, и Гарри показалось, что здесь что-то не чисто. Он сразу понял, в чем дело, когда откликнулись латунные змейки с ограды, обращаясь к ним:

— Добро пожаловать, хозяйка и молодой хозяин!

— Парселтанг? Вы говорили на парселатанге? — Гарри подпрыгнул от неожиданности.

— Мы и сейчас говорим на нём, малыш, — улыбнулась женщина и перешла на английский — Ты знаешь, это не настолько редкий дар, как считается.

С этими словами колдунья сделала приглашающий жест, и они пошли по парковой дорожке ко входу в замок.

Холл замка поражал своей изысканностью, огромный камин делал его весьма уютным. Дверь из холла вела в гостиную, из которой дальше шло несколько коридоров. Именно в гостиную и пришли наши герои. Женщина уселась в кресло, а Гарри — на уютный диванчик напротив неё.

— Эльфы уже приготовили тебе комнаты, можешь вначале осмотреть их, если хочешь, — женщина усмехнулась, — но, я думаю, что в тебе слишком много гриффиндорского любопытства, и ты захочешь прямо сейчас узнать кто я для тебя, и почему ты здесь.

Гарри согласно кивнул.

— Типпи! Чаю и булочек!

Эльф исполнил пожелание с молниеносной скоростью.

— Разговор будет долгим…

Гарри снова кивнул и приготовился слушать. По мере услышанного он всё больше бледнел и судорожно мял обивку дивана, сам того не замечая.

История же была такова:

Женщину, как уже выяснилось, звали Эйтель Лилиан Корнуолл. Она происходила из знатного шотландского магического рода МакКинонов, а в 19 лет, по окончании Шармбатона, вышла замуж за не менее знатного мага-англичанина — лорда и даже графа Эверарда Корнуолла. Через некоторое время у них родилась прелестная дочурка — Лилиан Элеонора Корнуолл. Семья была счастлива, однако внезапно в поместье произошёл обыск, приуроченный к тому, что Эверарда объявили тёмным магом. У напуганной малышки произошёл первый магический выброс, обрушивший балюстраду на одного из министерских. Обезумевший «пострадавший» убил Эверарда Авадой. Эйтель, не задумываясь, схватила дочь и переместилась аварийным портключом в поместье МакКинонов. Две недели она боялась высунуть оттуда нос, но потом газеты официально признали семью Корнуоллов невиновной, хотя и не лишили свободы аврора-убийцу. Министерство предложило Эйтель компенсацию, однако она уже поняла, что акция обыска не была спонтанной. Охота на юных отпрысков влиятельных магов уже давно стала замечаться за «светлой стороной». Сам Эверард рассказывал про то, как в детстве его пытались похитить, а потому молодая леди Корнуолл решила до поры до времени спрятать дочку. МакКиноны были на её стороне и согласились помочь. Так Эйтель вернулась в поместье Корнуоллов в полном трауре, «скоропостижно лишившись наследницы», а маленькую Лилиан взял себе на воспитание брат Эйтель, Лориан, сквиб, собиравшийся жениться на маггле и надолго покинуть магический мир.

— Как ужасно! — Воскликнул Гарри, когда Эйтель сделала паузу. — Авроры зверюги какие-то! Хуже приспешников Волдеморта! Но расскажите, всё-таки, что случилось с вашей дочерью, и причём тут я?

— Хорошо, продолжу. — И тихая речь потекла дальше. — До 11 лет Лилиан жила как обычная маггловская девочка. У Лориана и его жены тоже была дочка, на год младше. Девочки были достаточно дружны, росли как сёстры, однако всё изменилось с приходом письма из Хогвартса. Лилиан сочли магглорожденной, однако сразу после получения письма Лориан раскрыл девочке все карты, попросив пообещать, однако, что она не будет себя выдавать. Мы опасались, что авроры всё ещё ведут охоту на семьи вроде нашей. На рождество первого курса я заново познакомилась с дочерью, и с тех пор мы виделись достаточно часто, хотя и тайно. Дочь Лориана невзлюбила Лилиан за её способности. На рождество шестого курса Лилиан поняла, что её друзья лишь играют роль ярых приверженцев министерства и Дамблдора, — увидев реакцию Гарри, Эйтель не смогла сдержать улыбки, — Да, малыш, не удивляйся, у вашего чистого и светлого директора очень грязные руки. Слушай дальше. Она открылась друзьям, и мы отпраздновали её официальную помолвку в узком кругу. Однако вскоре после свадьбы появилось некое пророчество, спутавшее все карты. Они вынуждены были скрываться, разворачивалась какая-то тёмная история, связанная с их сыном. Лилиан и её муж погибли через некоторое время при очень загадочных обстоятельствах.

— Очень познавательная история, — Гарри задумчиво почесал кончик носа. — Однако я всё ещё не вижу в ней себя.

— Да, дорогой, старый манипулятор здорово задурил вам всем головы. Ладно, я не называла всех имён, однако дам тебе подсказку, которая расставит все по своим местам. Прости, если шокирую. Так вот, мой брат Лориан перестал быть Лорианом МакКиноном после смерти моего мужа. Он спрятался в маггловском мире под именем Лори Эванса.

— Эванс? Лилиан! Вы — моя бабушка! — Гарри потрясённо распахнул глаза — Но как? Почему? И Дамблдор? Он ведь великий волшебник. Почему вы называете его манипулятором?

— Посмотри на меня внимательно. Ты видишь, как я выгляжу? Твоя мама, также как и все МакКиноны, знала парселтанг. Этот дар у тебя именно от неё. А Дамблдор, несмотря на своё величие, далеко не так светел, как это кажется вам, юным гриффиндорцам. Он любит прятаться за маской добренького чудака, но подумай сам: как возможно, что он допустил в Хогвартс некоторых подозрительных личностей? Откуда он всегда знает столь многое заранее? Почему он крайне редко отвечает на вопросы, и только неизменно говорит «Так надо» и «Так будет лучше»? Почему он, мудрый великий маг, повидавший многое на своём веку, не мог распознать грозившей ученикам опасности, когда сами ученики рано или поздно догадывались о ней?

— Голова кругом. Я верю вам, но… Это сложно принять, — Гарри тяжко вздохнул, — Многие …ммм… убеждения трудно сразу перевернуть вспять. Сейчас информация с трудом укладывается у меня в голове. Пожалуй, мне нужно отдохнуть и подумать в одиночестве.

-Конечно, Гарри. Типпи! Покажи молодому господину его комнаты.

* * *

Комнаты представляли собой спальню, из которой вела дверь в ванную, и небольшой удобный кабинет. Обстановка комнат успокаивала — спальня была в бежевых тонах, с огромной кроватью, застеленной льняным покрывалом, и пушистым ковром на полу. Ванная была фисташковой, а стены кабинета были отделаны серебристым и бордовым штофом. После хлопка рядом с первым появился второй домовик, который был представлен как «Винни, который теперь будет личным эльфом молодого хозяина». Комнаты понравились Гарри, однако, несмотря на шок от пережитых новостей, он не собирался спать сразу, а решил осмотреть «своё пространство» более детально. В ванной обнаружился шкафчик с халатами и полотенцами. В спальне висел магический портрет, как выяснилось из разговора, Элиаса Корнуолла, который жил здесь в 13-м веке. В кабинете было несколько книг на полке. Зная не так много о жизни аристократов, Гарри всё же предположил, что где-то в замке должна быть библиотека с гораздо большим количеством фолиантов. На одной из стен кабинета было панно в виде родового герба, с изображённым на нём белым единорогом на красном фоне и девизом «Disce gaudere![1]». Но, то, что мальчик увидел на антикварном столе из морёного дуба, повергло его в новый культурный шок. «Маггловский телефон! В доме чистокровной семьи!». Гарри ещё раз оглянулся. Так и есть. Люстра под потолком спальни была исполнена вычурно и со вкусом, но она была электрической! «Кажется, я схожу с ума. Или сплю. Столько невероятной информации! Вот сейчас тётя Петуния начнёт колотить в дверь и требовать, чтоб я спускался готовить завтрак». Мальчик решительно ущипнул себя за предплечье. Новые комнаты никуда не исчезли. Домовик Винни всё это время топтался неподалёку, ожидая приказаний.

— Винни! — Гарри решил уточнить хоть что-то.

— Да, господин! — лопоухое существо преданно смотрело на мальчика, теребя ручками свою наволочку с гербом.

— Скажи, ты знаешь, откуда здесь это приспособление? — Мальчик указал на телефон.

— Да, господин. Госпожа Эйтель купила около десяти таких два года назад. Мы помогали ей вплетать эти маггловские штуки в магию дома.

«Да, Эйтель рассказала свою историю очень сжато, — размышлял Гарри, — я ещё столь многого не знаю. Как они относились к войне? И что на самом деле случилось в тот злополучный Хеллоуин, когда погибли мои родители? Теперь я уже ни в чем не уверен». Тряхнув головой, Гарри всё-таки решил, что утро вечера мудренее, и стоит немного поспать. Зевнув, он смутно подумал о том, что к хорошему быстро привыкаешь, попросил домовика достать ему пижаму и поплёлся в ванную. Выйдя из ванной, мальчик заметил, что Винни понял его не совсем верно. На кровати лежала совершенно незнакомая Гарри зелёная шёлковая пижама. «Ладно, что делать…», — он решительно надел обновку, забрался на кровать и сразу же уснул, утомлённый насыщённым событиями днём.

* * *

Проснувшись, Гарри, естественно, далеко не сразу осознал, где находится. И это понятно. На дворе лето, а тётя не бежит требовать завтрак для Дадлипусика. Надев очки и осмотревшись, мальчик вспомнил, что находится в замке Корнуоллов. Едва он осознал это, как рядом с кроватью материализовался Винни, бодро отрапортовавший, что: «Завтрак готов! Хозяйка Эйтель ждёт молодого хозяина. Винни проводит хозяина в столовую!». Гарри в ответ на это кивнул, вылез из кровати, переоделся в «свою» одежду, не в первый раз подумав, что хватит уже донашивать шмотки за этим бегемотом Дадли. Спустившись в столовую, он заметил сидящую за столом и читающую «Пророк» Эйтель. Услышав шаги, она посмотрела поверх газеты и, критически оглядев внука, пробормотала себе под нос:

— Да, сегодня мы над этим поработаем.

Внука же она поприветствовала тепло, спросила, как ему спалось на новом месте. Гарри ответил, что всё замечательно и сел за стол. Увидев колдографию в газете, мальчик вскрикнул:

— Магглы показывали его в новостях!

— Да, я знаю, мой дорогой. Корнелиус Фадж снова открылся премьер-министру магглов. А что касается этого человека на фотографии, то я стопроцентно знаю, что он не виновен, и его бросили в Азкабан без суда и следствия. Однако его историю я расскажу тебе как-нибудь попозже. Она снова связана с тобой.

— Хорошо, — ответил мальчик и торопливо приступил к завтраку. Есть хотелось неимоверно.

— Хм, Гарри, — задумчиво обратилась к нему Эйтель, — Ты узнал кое-что о своём происхождении, но твои знания и умения ничтожны для наследника столь богатого рода. А посему прямо с сегодняшнего дня мы приступим к превращению тебя в светского льва. Надеюсь, ты не против?

— Нет, что вы…

— Тогда слушай первый урок. Не клади локти на стол. Ты не плебей. Не ёрзай. Выровняй спину… Так. Вот. Хорошо. Надо будет нанять тебе преподавателя этикета. Да и назначить расписание занятий…

— На месяц?

— Нет. Я думаю… Гарри, малыш, не я должна принимать это решение, но мне кажется, что в этом учебном году тебе лучше не ехать в Хогвартс.

— Ладно, квиддич и учёба. Но — мои друзья! Они ведь будут волноваться за меня!

— Нет ничего проще, — Эйтель мягко улыбнулась, — Напиши им. Твоя сова уже должна была найти нас.

— Но как мне рассказать обо всём этом? Как объяснить?

— Напиши, что есть. Твои друзья поймут тебя, если конечно, ты в состоянии им доверять. Только не говори им, где ты конкретно. Директор сможет влезть им в головы и узнать о письме. Я сомневаюсь, что твои друзья владеют окклюменцией…

— Чем? — Гарри заинтересованно посмотрел на свою…ну, да… бабушку, которая только покачала головой.

— И чему вас только учат? Окклюменция — это защита разума от чужого воздействия.

— Хорошо, — мальчик согласно кивнул, — я напишу им после завтрака.

Вскоре после этого маги разошлись по своим комнатам. Эйтель сказала, чтобы после обеда Гарри был готов к походу в магический Лондон. Глядя вслед своему новоявленному внуку, женщина удивлялась его наивности. Где же это видано, чтобы 13 летний подросток так быстро доверился незнакомой женщине, хоть и принесшей клятву? Ну, ничего. Она живо сделает из него слизеринца! Правда, мальчик еще не знает всей правды о ней и свое наследии, но и это поправимом. «Сегодня же зайдём в банк», — с такими мыслями Эйтель велела эльфам временно найти мальчику чёрную мантию с капюшоном.

А сам Гарри в это время радостно поприветствовал Хедвиг, сидевшую на тумбочке у открытого окна его спальни. Вытащив из сундука пергамент и чернила, он решительно задумался над тем, о чём можно написать друзьям. Тут уже вставал закономерный вопрос. Если Дамблдор не такой белый и пушистый как хотел казаться, то кому он, Гарри, вообще мог доверять без предварительной клятвы? Ну, ладно, с друзьями все более-менее ясно. Ничего подозрительного в своих друзьях за время учёбы он не замечал. Но, все-таки, многое открывать всё равно не стоит.

В конце концов, текст письма вышел достаточно кратким и практически идентичным для Рона и Гермионы, так как Гарри не представлял себе двух вариантов осторожной информации. В конечном итоге основной текст выглядел так: «Я не живу у Дурслей, но я в безопасности. К сожалению, я не могу пока сказать, где я нахожусь. Я сам появлюсь, когда смогу, и всё объясню. Шлите письма, Хедвиг меня найдёт. Не говорите обо мне мистеру и миссис Уизли, и директору. Я сам им напишу».

В обед Эйтель снова следила за манерами мальчика. Ели достаточно тихо. Только когда Типпи подал десерт, Гарри, в котором вновь взыграло любопытство, решился спросить:

— Может быть, вы всё-таки расскажете мне об этом преступнике из «Пророка»?

— Так и быть. Всё равно рано или поздно придётся. А время для похода в Лондон у нас ещё есть. И, кстати, Гарри, прекращай быть таким вежливым со мной. Хоть ты и не знал меня, но я всё-таки твоя бабушка. Если тебе трудно, можешь звать меня просто «Эйтель».

— Хорошо, — Гарри слегка смутился, — я попробую…

— Ладно, слушай…

История, которую рассказывала колдунья в этот раз, грозила стать столь же шокирующей для мальчика. Начала она с рассказа о школьных друзьях Лилиан. Как выяснилось, первые несколько лет обучения близким другом девочки была не слишком подходящая для неё личность — небогатый полукровка-слизеринец. Он не знал всей правды о её происхождении, но Лили и не стремилась открываться всем подряд. На пятом курсе девушка из-за какой-то глупости рассорилась со слизеринцем и в пику ему завела себе новых друзей — компанию мальчишек-гриффиндорцев со своего курса, которые не очень-то жаловали слизеринского полукровку. А названная четвёрка гриффиндорцев (а точнее трое из них), как выяснилось, были совсем не теми, чьи роли играли. На пятом курсе Лили сама частенько возмущалась заносчивостью мальчишек. Но на шестом она случайно услышала разговор, который расставил все на свои места. Двое мальчишек были не просто чистокровными, но выходцами из достаточно тёмных семей. Одна из семей — Поттеры, уже зарекомендовала себя псевдо-лояльностью к свету, поэтому вопросов не возникало. Другая же семья — Блеки, имела слишком противоречивую репутацию, а потому их старшему сыну и наследнику пришлось разыграть ссору с родственниками и распустить слухи о своём изгнании из рода, что, кстати, совершенно не помешало ему остаться с семьёй в прежних отношениях. Третьим в этой странной компании был оборотень, заражённый ликантропией в семилетнем возрасте. И если первый год он оставался очень тихим и боялся своего второго «Я», то уже на втором курсе «тёмные» дружки раскрыли ему глаза на все стороны магии и расписали кучу преимуществ «пробуждённого» Волка. Когда оборотень прошёл полную инициацию и вошел во вкус, он, по совету тех же друзей, включился в их игру, оставаясь внешне тем же испуганным и тихим мальчиком. Четвёртый в их компании был «прикрытием». Он не знал истинных лиц своих храбрых друзей, но всячески тянулся за ними.

Эйтель вздохнула и продолжила дальше:

— Когда твоя мама привезла в поместье своего будущего мужа — Джеймса Поттера, вместе с ним к нам наведались и двое его дружков — Сириус Блек и Ремус Люпин. Тогда они и рассказали мне свою историю. А через несколько лет, когда родился ты… Да, малыш, я видела тебя младенцем… в этом самом поместье был проведён темномагический ритуал, в результате которого у тебя появились двое крестных отцов — Сириус и Римус. Почему темномагический? Он имеет достаточно серьёзные последствия, а «светлые» никогда не позволяли себе напрямую рисковать другими людьми. Эти узы, чтобы ты знал, гораздо сильнее обычного отцовства, так как после обряда крёстный отец физически, даже под заклятием подвластья, не способен совершать действия, которые могут причинить вред крестнику. При первой же попытке незадачливый «родитель» просто умрёт. Ах, да, буквально через 2 месяца после твоего крещения все решили, что какое-то там пророчество — о тебе, и из-за него молодые Поттеры сидели под охраной в своём новом доме. Как писала мне тогда Лилиан, Дамблдор предложил им провести обряд хранителя, и, поддавшись на настойчивые уговоры старика, они назначили хранителем своего четвёртого — Питера Петтигрю. Однако после смерти Джеймса и Лили широкая общественность, скорее всего с подачи Дамблдора, «узнала», что хранителем был Блек, и именно он их предал. Чушь! Я никогда в это не поверю. Если бы Блек подверг тебя подобной опасности, он бы развоплотился в ту же секунду! Развеялся пеплом! Но нет, его случайно обнаружили на месте убийства 12-ти магглов и бросили в Азкабан! Ни допроса с Веритасерумом, ни проверки волшебной палочки на эффект «Приори инкантатем», ничего! У него даже не пытались искать на теле «Тёмную метку», магическую татуировку, которой одаривался каждый последователь Волдеморта! — женщина разбушевалась не на шутку. Хлебнув воды и слегка успокоившись, она закончила, — А теперь он — не слыханное дело! — сбежал из Азкабана. Лично у меня есть некоторые догадки, как ему это удалось, но подобное могут предположить только чистокровные семьи, а не это глупое министерство. Ладно, об этом мы ещё поговорим при случае, а сейчас пора собираться и выходить в свет. Типпи! Гарри, надень, пожалуйста, вот эту мантию.

Гарри, как и предполагалось, находился в ступоре. Рассказ Эйтель заставил его вновь пересмотреть уже сформировавшийся образ директора Хогвартса. Его оставили жить у отвратительных магглов, в то время как один из его крёстных отцов безвинно сидел в тюрьме, а второго просто задвинули на второй план, мотивировав это его нечеловеческой сущностью. С такими гневными мыслями мальчик натянул на себя предложенную мантию и повернулся к Эйтель. Та как раз спускалась из своих комнат с изящной статуэткой дракона в руках.

— Гарри, я думаю, ты ещё не пользовался порталами? Просто притронься к статуэтке. Женщина коснулась дракона волшебной палочкой. Рывок! Земля, вертящаяся под ногами. И вот они уже стоят в дверях «Дырявого котла».

______

1 — научись радоваться! (лат)

В этот ясный августовский день у Тома — бармена «Дырявого котла» было не много посетителей. Большинство магов предпочитало просто проходить сквозь душный бар, здороваясь с хозяином сухим кивком или рукопожатием. На самой Косой Аллее было множество более удобных открытых летних кафе. Так что сегодня Том откровенно скучал. В тёмном уголке бара притаился бледный юноша, похожий на вампира. В середине зала молодая семья пила чай, споря о маршруте будущего похода за покупками. Поэтому, переместившиеся при помощи портала, два закутанных в чёрные мантии силуэта привлекли внимание Тома. Не останавливаясь и не делая попытки заговорить с барменом, они прошли к заднему двору, где более высокий человек в мантии коснулся палочкой условного кирпича. Если бы Том был более любопытен и посмотрел вслед магам, он бы заметил, что эти двое так же решительно, не останавливаясь у ярких витрин, подошли к дверям в банк «Гриннготс», за которыми и скрылись.

* * *

Когда посетители вошли в богато отделанный холл банка, так и не сняв капюшонов, один из гоблинов тут же поднялся из-за стойки и кинулся им навстречу со словами: «Леди Корнуолл! Мистер Поттер! Добро пожаловать! Что вам угодно?». В ответ на эти слова Гарри вспомнил ещё фразу Хагрида о том, что гоблинов невозможно обмануть никакой маскировкой. А Эйтель ответила:

— Мы пришли, чтобы проверить родовое древо молодого человека и узнать, к каким из ваших сейфов он имеет доступ по праву наследования.

— Да, никаких проблем. Следуйте за мной.

С этими словами гоблин повёл гостей в одно из подсобных помещений. Во время этой краткой прогулки Эйтель тихонько инструктировала Гарри:

— Гоблины — совершенно бессердечные существа. Но между вами никогда не будет лжи. Ты — не способен обмануть их, они — тебя. С людьми нужно быть гораздо осторожнее и хитрее. Даже мне тебе не стоило доверяться столь быстро. Я, например, не перечислила тебе все свои титулы, а часть из них перейдёт к тебе и может ещё больше привести в смятение твою душу.

— Хорошо, — Гарри кивнул головой в знак согласия, — я понял. Доверяй, но проверяй. Спасибо, Эйтель. Вы… Ты же поможешь мне окончательно избавиться от наивности?

— Конечно, малыш, — женщина мягко улыбнулась подростку, — Мы пришли.

Они находились в небольшой уютной комнатке с письменным столом, на котором лежала аккуратная стопочка свитков, небольшим сейфом и несколькими мягкими креслами, обитыми синим бархатом.

— Итак, молодой человек, — обратился гоблин к Гарри, когда все расселись. — Меня зовут Гримман, и я здесь, чтобы провести обряд наследования. Он относится к разряду Магии Крови, я надеюсь, вы не против?

— Нет. Я согласен. Что мне делать? — Гарри немного заволновался, но Эйтель рядом, значит, ничего из ряда вон не случится.

— Вытяните вперёд левую руку.

С этими словами Гримман достал из сейфа резной деревянный кубок и длинную серебряную иглу. Дальше гоблин вытащил оттуда же небольшой флакончик с ярко-зелёной жидкостью и вылил его содержимое в кубок.

После этого Гарри, следуя указаниям работника Гриннготса, проколол указательный палец левой руки иглой и добавил в кубок три капли своей крови. Гоблин провёл своей когтистой лапкой над кистью мальчика и небольшая ранка тут же исчезла. Жидкость в кубке несколько секунд пузырилась, а потом поменяла цвет на лазурный. Гримман прошептал над кубком несколько предложений на странном языке, расстелил на своём столе большой кусок пергамента и тонкой струйкой распределил по нему всё содержимое кубка. Отставив пустой кубок, гоблин хлопнул в ладоши, и по пергаменту начали змеиться линии, складываясь в затейливое родовое древо. Взглянув на свиток после того, как линии прекратили своё движение, гоблин едва не уронил его от неожиданности. Заинтригованный, Гарри, в свою очередь, протянул руку за пергаментом и опустил глаза в низ дерева, где должно было значиться его имя. И сам едва не сполз с мягкого кресла. Ведь вместо привычного ему имени стояло гораздо более длинное, с невероятными титулами. Заглянув в свиток через плечо юноши, Эйтель прокомментировала:

— Да, малыш, запоминай своё новое имя. Отныне ты — Гарольд Джеймс Эверард Лориан Поттер, лорд Поттер, лорд Корнуолл, лорд МакКинон, старший наследник родов Гриффиндор, Хаффлпафф, Слизерин и Равенкло.

— Но как? Я — Лорд? И как я могу быть наследником всех основателей? Это просто чушь… В голове не укладывается. — Гарри недоумённо переводил взгляд с пергамента на Эйтель, с Эйтель на гоблина и с гоблина обратно на пергамент.

— Всё очень просто. Смотри, — Эйтель указала на имя Джеймса. — Поттеры — прямые наследники лорда Годрика Гриффиндора. Игнотус Перевел, который считается основателем рода Поттеров, был мужем внучки Годрика. Дальше — Корнуоллы ведут своё начало от Хельги Хаффлпаф. Ну, а мне, и тебе вслед за мной, досталось наследие супружеской пары — Салазара и Ровены. Ты — законный Лорд. И то, что ты несовершеннолетний, это, конечно, минус. Но твоё лордство разорвало узы связи с твоим магическим опекуном, не связанным с тобой кровно — Альбусом Дамблдором. А так как ты всё же слишком юн, тебе полагается регент. В данном случае это я, как твой ближайший родственник.

— Но если здесь сказано, что я старший наследник, значит, есть и другие?

— Да, позже я расскажу тебе о них подробно. А сейчас лучше выслушаем нашего уважаемого Гриммана, который укажет на те сейфы, в которые ты имеешь доступ.

— Да-да. — Гоблин качнул головой. — Сейчас я достану родовые перстни — ведь вы действующий лорд трёх родов. Когда вы наденете перстни, ваш магический опекун лишиться какой бы то ни было власти над вами, а леди регент, в свою очередь, приобретёт некоторые права, но гораздо меньшие в сравнении с правами опекуна. Лорд Поттер, если пожелаете, можете объединить имущество наследованных вами сейфов Поттером, Корнуоллов и МакКинонов. Однако за леди остаётся право пользования имуществом её родов. Да, тот сейф, которым вы пользовались ранее, не является родовым — это наследство исключительно ваших родителей.

— Я, пожалуй, действительно объединю сейфы. Эйтель? Хорошо? — Женщина кивнула в знак одобрения. — Но могу ли я узнать перечень своего имущества?

— Да, конечно. Гроссбухи подготовят в ближайшие несколько дней и пришлют вам совой. И ещё, как старший наследник нескольких других родов, вы имеете право доступа в сейфы этих фамилий. Вы не можете пользоваться деньгами, однако, в вашем распоряжении книги и артефакты. А пока примерьте перстни.

— Родовой перстень одевается на безымянный палец левой руки. — Проинструктировала Гарри Эйтель. — Если их несколько, то, по мере одевания, они будут сливаться в один, совмещая гербовые рисунки.

Это оказалось правдой. Первым мальчик надел кольцо Поттеров — с гербом в виде синего глаза с вертикальным зрачком, вписанного в треугольник, изображённый на жёлтом фоне. Оно тут же сжалось по размеру. Вторым было знакомое Гарри по гербу кольцо Корнуоллов. Третьим — перстень МакКинонов — уроборос, серо-зелёный змей, кусающий себя за хвост, на белом фоне. Как и предполагалось ранее, кольца слились в одно, объединив гербовые рисунки.

После всех этих манипуляций посетителям банка осталась самая малость. Гоблин вручил Гарри несколько вычурных ключей и бездонный кошелёк, наказав коснуться его перстнем, чтобы магия знала, с какого счёта снимать деньги.

На пороге банка Эйтель сказала, что в магическом Лондоне они более не задержатся, но и в поместье пока не отправятся.

— Прости, мальчик, но наследник богатых родов, да и вообще признанный герой, не должен выглядеть, как оборванец. Я хочу сделать тебе подарок в честь прошедшего дня рождения. Мы идём покупать тебе много маггловской одежды. А дома провернём ещё одну маленькую манипуляцию. Согласен?

— Конечно! — Гарри ещё не знал, что этот подарок будет хоть и желанным, но заберёт у мальчика кучу сил.

В маггловском Лондоне семья около трёх часов бродила по магазинам с одеждой и обувью. К концу этого похода многочисленные брюки, пуловеры, рубашки, жилеты, ботинки сливались для мальчика в единое целое. Он уже не различал, что именно примеряет.

Около девяти вечера, довольный и утомлённый, он с радостью схватился за портал-льва и очутился в гостиной поместья.

После позднего ужина Эйтель напомнила про ещё один сюрприз. Попросив Гарри снять очки и исследовав его глаза диагностическим заклинанием, она приказала эльфу Винни принести из лаборатории зелье. Когда Гарри по настоятельной рекомендации бабушки выпил одним махом розоватое зелье, его глаза начали слезиться. Проморгавшись, он обнаружил, что прекрасно видит без очков, и очертания предметов не расплываются перед глазами. В порыве чувств он кинулся обнимать Эйтель. Женщина многозначительно хмыкнула и подтолкнула внука в сторону холла, где располагалось большое круглое зеркало в деревянной раме.

— Вот теперь хоть на человека похож. Почти. — Зеркало начало вставлять ехидные комментарии ещё до того, как Гарри успел на себя взглянуть. А посмотреть было на что. Хрупкий подросток, изумрудные глаза которого теперь сияли, не скрытые за стеклами очков. Новая одежда Гарри — серые брюки и бежевая рубашка — не висели мешком, а были чётко по размеру.

Мальчик и сам был рад своему новому имиджу, но так как время было поздним, он задорно ухмыльнулся, подмигнул своему отражению и отправился в спальню.

* * *

Утро встретило Гарри прохладой и отчётливым запахом грозы. Пока мальчик приводил себя в чувство, за окном грянул ливень.

«Чёрт, я так хотел сегодня осмотреть здешний сад, — с досадой подумал он, — Ну ничего. Пока дождь не прекратится, можно будет поговорить с Эйтель. Она обещала рассказать ещё много интересного».

Решив для себя этот вопрос, мальчик спустился в столовую, где они спокойно позавтракали вместе с Эйтель. После завтрака мальчик и женщина заняли уютные тёмно-зелёные кресла у камина в гостиной и начали ещё один неофициальный урок истории, на этот раз обратившись к истории магических родов.

Гарри слушал с затаённым дыханием, так как многие сведения касались непосредственно его, да и вообще, должны, по идее, быть известны каждому чистокровному магу. Так он узнал, что кроме него самого, существует несколько родов, ведущих начало от основателей Хогвартса. Вторыми после Поттеров наследниками Годрика числились Лонгботтомы, и Невилл, как выяснилось, был для Гарри кем-то вроде троюродного племянника. Леди Хаффлпаф наследовало семейство Диггори. Ровене и Салазару наследовали Гонты. Эйтель сказала, что матерью Тома Реддла, известного как Вольдеморт, была именно представительница Гонтов.

— Курьёз в том, — женщина усмехнулась, — Что по очерёдности наследования ты стоишь выше него, и именно ты — «Истинный наследник Слизерина». Во-первых, МакКиноны — потомки старшего сына Салазара, а Гонты — его третьего сына. Во-вторых, Меропа Гонт вышла замуж за маггла, и ты гораздо чистокровнее и, что уж говорить, «темнее» самозваного Тёмного Лорда.

Все эти сведения по капле убавляли у мальчика его наивность. Следующим пунктом разговора был рассказ Эйтель о «Дарах Рода», коих и у самого Гарри было предостаточно. Особенность этой магии заключалась в следующем. В каждом древнем, достаточно сильном и богатом роду находился как минимум один выдающийся маг, обладающий неким магическим даром. Суть в том, что, если его дети рождались после приобретения этого дара, они получали его в наследство. А так как Гарри был единственным наследником трёх таких могучих родов, то и ему перепадало несколько умений. Поттеры со времён Игнотуса Перевела славились своим даром к скрывающей магии. Теоретически, мантию-невидимку, подобную той, что была у Гарри, мог свободно изготовить любой из рода. Другие артефакты и заклинания в рамках этого вида магии также не должны были стать проблемой.

— У гроссбухов Гриннготса, — вставила здесь же Эйтель, — Есть одна хитрая особенность. Они завязаны на кровную магию и призывающие чары. В сейфе Поттеров хранится несколько книг, которые помогут тебе. Как только ты получишь перечни имущества, ты сможешь призвать их простым «Акцио».

Дальше женщина продолжила разговор о Дарах других фамилий. В следующие полчаса Гарри узнал, что Корнуоллам была дарована магия зеркал, а в семейных фолиантах хранился секрет изготовления различных магических зеркал.

— Переговорные, следящие, обычные, говорящие тебе: «Причешись, неряха!». — Перечисляла женщина. — Лучшие зеркала в Англии испокон веков изготавливались Корнуоллами. А наследники рода с лёгкостью осваивали эту магию. Кстати, дар пришёл от того самого Элиуса Корнуолла, чей портрет висит в твоей спальне. Он был изготовителем зеркала Еиналеж.

Роду МакКинонов досталось сразу два дара. Парселтанг, понятное дело, пришёл от Салазара Слизерина, который активно учился в молодости у индийских Нагов. А Магия Крови пришла от Коннора МакКинона, которого вскоре после свадьбы инициировал вампир, и который так и не дождался собственного наследника, убитый маггловскими церковниками.

— Если бы твоя мама действительно была магглорожденной, — небрежно заметила Эйтель, — То никакого толку от той Защиты Крови, которую она тебе дала, не было бы. Защита Крови — это, по сути своей, защита рода, но, маленькое уточнение — род должен быть магическим.

— То есть то, что говорил Дамблдор о доме Дурслей, не имеет под собой никакого основания? — Гарри был озадачен.

— Абсолютно. Тем более Петуния только двоюродная сестра твоей матери.

— Очень интересно, — протянул юноша, — Надо будет хорошенько обдумать всё это. А ты… Поможешь мне разобраться в Магии Крови?

— Конечно, Гарри. До окончательного выхода в свет ты должен будешь овладеть не только своими дарами, но и многими другими навыками.

— Я согласен. Я и так достаточно долго был слабым. А ты не расскажешь мне про Дары других магических родов? — попросил Гарри, — Хотя бы некоторых. Это действительно очень интересно!

— Изволь. Хотя вдаваться в подробности я не буду. — Предупредила Эйтель, — Блеки — природные анимаги и некроманты. Принцы — врождённые зельевары и ментальные маги. Малфои — эмпаты (а ты думал, холодная маска на их лицах — это не внешнее проявление эмпатического щита?). Олливандеры, как ты знаешь, изготавливают волшебные палочки с 382 года до нашей эры.

— Постой. Слишком много информации. А кто такие Принцы? Я почему-то не слышал ничего о них.

— Ты не слышал о них только потому, что последний — Принц по матери. А уж о нём ты знаешь очень многое. Ведь по отцу он — Снейп.

— Это наш профессор Снейп? — удивился Гарри, — Кстати, Эйтель, раз ты знаешь так много, может быть, просветишь, почему он так сильно меня ненавидит?

— Ах да, я забыла упомянуть. Он и есть тот слизеринец-полукровка, с которым дружила, а потом рассорилась твоя мать, и которого не очень-то жаловал твой отец.

— Мерлин! Ну и новости. Мне вновь придётся долго их переваривать. — Гарри вздохнул. Всего этого было слишком много для одного дня. Нужно было какое-то время, чтобы все улеглось в голове.

Так как время близилось к двум часам, семья пообедала любовно приготовленными домовиками рагу и пирогом с почками. После этого Гарри отправился бродить по поместью, с целью тщательного его изучения.

* * *

Поместье оказалось впечатляющим. В подземелье — шикарная лаборатория, тренировочный зал, оружейная комната, винный погреб и кухня. На первом этаже — холл, большая гостиная, большая и малая столовые, бальный зал, библиотека. На третьем и четвёртом этаже — около 20 спален, обставленных со вкусом и перемежающихся небольшими гостиными. На пятом этаже располагалась шикарная магическая оранжерея, в которую круглый год лился свет из больших окон. Шестой, и последний этаж, занимали обсерватория, аппарационная площадка и, как выяснилось при более тщательном осмотре, несколько потайных родовых комнат, «отозвавшихся» на прикосновение перстня Гарри. Мальчик уже начинал потихоньку думать и понимал, что подобные комнаты должны быть в любом уважающем себя поместье и, отыскав подозрительные картины, выступы и барельефы, проверял их на наличие «входа». Таким образом, обнаружилось хранилище артефактов, небольшая сокровищница (а скорее хранилище семейных реликвий) и «зеркальный» зал, где Гарри едва не потерялся в отблесках и еле слышном шёпоте. Во время этой прогулки Гарри много думал о своём новом статусе. Он размышлял о том, сколь многие пытались кроить его жизнь по своему замыслу и сколь грандиозных успехов успели достичь.

«Теперь всё кончено, — Гарри любовался изящными клинками в оружейной. — Они хотели вырастить доброго и наивного «Золотого мальчика», но их «золотая рыбка» сорвалась с крючка. Я останусь здесь как минимум на ближайший год и не поеду в Хогвартс. Но это не значит, что я буду вести жизнь разнеженного аристократишки. Прежде чем ты сможешь себе это позволить, парень, тебе придётся быстро учиться и много работать. Чёртов Дамблдор! Теперь я догадываюсь, каким образом он «знал всё заранее». Просто читал наши незащищенные мысли, как открытую книгу!».

Образы продолжали клубиться в голове у Гарри на протяжении всего осмотра поместья. Он думал о том, что, стоит, пожалуй, написать Сириусу Блэку, раз уж он не виновен, — сильный союзник, который к тому же не может причинить тебе вреда — это немаленький плюс. Ещё стоило бы, по мнению мальчика, приобрести некоторое количество магической одежды и привести в порядок волосы — единственный штрих в новом имидже, который они ещё не успели изменить.

Спустившись к ужину, Гарри заметил благодушие своей бабушки. Он теперь решил внимательнее присматриваться к людям, не опираясь на чьи-то мнения, и по какому-то наитию понял, что Эйтель уже замыслила грандиозные планы на ближайшее будущее и находится в предвкушении их осуществления.

— Добрый вечер, Эйтель.

— Здравствуй, малыш! Как тебе понравилось наше поместье?

— Оно великолепно! Особенно меня впечатлил зеркальный зал. Такое… таинственное место. — С этими словами Гарри ухмыльнулся.

— Контролируй эмоции на лице, дорогой. — Улыбнулась в ответ Эйтель. — Я вижу, что ты уже начинаешь потихоньку осваиваться, но многое не придёт по такому наитию.

— Я понимаю. — Мальчик присел и принялся за еду.

Через полчаса он отложил столовые приборы и решил спросить совета:

— Эйтель, как ты думаешь, мне стоит связаться с Сириусом Блэком? Он знал моих «настоящих» родителей, он сильный маг, да и, в конце концов, мой крёстный отец.

— Я рада, что ты думал об этом, — женщина довольно улыбнулась, — Мне кажется, что стоит написать ему письмо, хотя, конечно, не стоит упоминать, где именно ты находишься. Если его ответ будет адекватен, имеет смысл пригласить его сюда. Магия поместья такова, что его обитателей нельзя отследить никакими поисковыми заклинаниями, а я достаточно законопослушна, чтобы не уличить меня в укрывательстве беглого преступника.

— Это здорово. Моя сова скоро вернётся, я напишу письмо сразу после ужина. А какие у нас планы на завтра?

— По идее, не позже завтрашнего дня должны прибыть списки имущества из Гриннготса. Мы разберёмся с ними. И ещё надо купить тебе магическую одежду, новую палочку, недостающие ингридиенты, перья и пергаменты…

— Мы снова пойдём в Косой переулок?

— Не совсем. Мадам Малкин, Олливандер и многие другие весьма дружны с директором Хогвартса, — заметила Эйтель, — Да и тебе уже пора наведаться в достойные высокородного чистокровного мага места. Мы пойдём на Тёмную аллею.

— Я даже не против, — Гарри снова ухмыльнулся. — Мне крайне любопытно, действительно ли тёмные маги так страшны и ужасны, какими их пытается показать наше министерство?

— Завтра сможешь определить это более конкретно. — Не осталась в долгу женщина. — А пока можешь посмотреться в зеркало.

С этими словами они разошлись по комнатам и Гарри, кликнув у Винни перо и чернила, принялся за письмо крёстному. После получаса метаний и нескольких скомканных кусочков пергамента, письмо приобрело окончательный вид и осталось лежать на столе в ожидании Хедвиг. Через несколько часов ей предстояло нести адресату письмо следующего содержания:

«Здравствуйте, мистер Блек!

С уважением, Гарри Поттер»

Минут через пятнадцать после написания письма в окно впорхнуло несколько сов из Гриннготса, несшие свёрток с тремя внушительными книгами в кожаных переплётах. Ещё через час прилетела Хедвиг с краткими письмами от друзей, сводившимися к тому, чтобы он по возможности сообщал им новости и не делал глупостей. Гарри разобрался со всеми совами. Он не беспокоился за Хедвиг. Все совы могли найти адресата, вне зависимости от его местонахождения, а его любимица нашла бы Блэка, даже если бы тот скрывался в Антарктиде — всё-таки она была полярной совой. Мельком Гарри глянул на книги — он собирался более внимательно рассмотреть их завтра вместе с Эйтель. Ещё один суматошный день был позади. Гарри лёг спать с предвкушением завтрашней прогулки и моментально заснул под звуки снова начавшегося дождя.

* * *

Утром Гарри оделся более тщательно, чем обычно. По здравом размышлении он посчитал, что в центре темномагической Англии должен выглядеть достойно. Прихватив списки имущества, он спустился к завтраку. Эйтель вслух порадовалась оперативности гоблинов и посоветовала внуку назначить Гриммана своим управляющим. После пары минут обсуждения они решили посмотреть книги после возвращения из города, так как сейчас у Гарри даже не было палочки без следящих чар.

— Как мы доберёмся туда? — поинтересовался мальчик, когда они закончили трапезу.

— Камином. Через Косой переулок идти нельзя — авроры следят за всеми, кто сворачивает с него. Непосредственно на Тёмную аллею камином попасть нельзя, мы будем идти через Лютный переулок. Надень-ка ту мантию, что ты уже надевал и накинь капюшон. Да ещё: Иллюзионум. — Женщина скрыла магией знаменитый шрам.

— Какой адрес называть? — уточнил Гарри, подходя к камину в холле.

— Горбин и Беркс. — женщина чуть сжала его плечо. — Не отходи далеко, я появлюсь следом.

Назвав адрес, Гарри выскочил из камина в уже известной ему дрянной лавке. Не успел он отойти на пару шагов, как следом материализовалась Эйтель, также закутанная в мантию. Хозяин лавки неприятно усмехнулся «гостям». Но леди Корнуолл ловко схватила внука за руку, другой рукой кинула на стойку золотой галеон и, дождавшись ответного кивка хозяина на свою фразу «Ты нас не видел, приятель», вышла вместе с Гарри в переулок.

Они шли по извилистой брусчатке до стоящей отдельно стены, в которую была врезана массивная деревянная, обитая серебром дверь. На ручке двери было выгравировано очень натуралистичное человеческое лицо, которое даже подмигнуло Гарри, как ему показалось.

— Это и есть вход на Тёмную Аллею? Я правильно понимаю, что дверь не откроется просто так?

— Ты прав, малыш. — Эйтель достала откуда-то из складок мантии небольшой серебряный нож. — Страж пропускает только тех, в чьей крови достаточно тьмы. Это родовая магия, которой тебе ещё предстоит учиться. Сейчас я сделаю небольшой надрез на твоём запястье. Не бойся. Прикоснёшься к ручке — дверь откроется и я сразу её залечу.

— А она пропустит тебя? Или надо будет тоже надрезать руку?

— Страж пропустит меня, потому что он меня знает. После сегодняшней процедуры он запомнит и тебя, и в будущем ты сможешь беспрепятственно проходить на Тёмную аллею. Но впервые приходящий сюда должен пройти ритуал.

После этих слов Эйтель осуществила все необходимые манипуляции. Гости вошли на Тёмную аллею, и женщина, залечив порез мальчика небрежным «Curo», позволила ему оглядеться. А посмотреть было на что. Длинная аллея была идеально ровной и достаточно широкой. Дорога по центру была вымощена обсидианом. По краям аллеи росли деревья — Гарри это почему-то удивило. Ивы, дубы, тополя, осины, клёны и остролисты, под которыми теснились заросли орешника. Дома были выдержаны приблизительно в двух стилях — готике и романтизме девятнадцатого века. Вычурные балки, тёмная кладка стен, стрельчатые окна с витражами, скульптуры ангелов, зверей и химер на фасадах. В середине аллея расширялась, и там, окруженный небольшим цветником, бил фонтан.

— Мерлин, как здесь красиво! — Не сдержал своего восторга Гарри. — Веди меня, куда мы там хотели зайти вначале?

— За палочкой, конечно. Остальное подождёт.

С этими словами они направились в магазин со скромной, но изысканной вывеской «Волшебные палочки». Хозяин магазина вышел им навстречу сразу, как только они переступили порог. Это был невысокий, смуглый вертлявый человек лет сорока пяти на вид, с забранными в хвост тёмно-русыми, с проседью, волосами. В ухе мага болталась серьга в виде небольшого кинжала, по запястью в виде браслета вилась татуировка с надписью «in hoc signo vinces[1]» — Гарри даже призадумался, как может такой тип быть мастером волшебных палочек. Звали его, как выяснилось, Мигель Насира, и он был одним из лучших изготовителей палочек, так как, в отличие от Олливандера, не пользовался классическими схемами, а активно экспериментировал. Каждая палочка Мигеля имела уникальное сочетание внешней оболочки и внутреннего магического ядра.

— Старина Олливандер тоже говорит, что все его палочки индивидуальны. — Хмыкнул сеньор Насира. — Но он использует в своих палочках всего три магических составляющих! Три! Из тысячи возможных! И только несколько сортов деревьев!

С этими словами эмоциональный хозяин лавки попросил Гарри выйти на средину зала и мысленно позвать свою палочку. Мальчик, не сопротивляясь, принялся выполнять указание. (Если вдуматься, измерения тела при покупке палочки у мистера Олливандера выглядели внешне не менее глупо). Гарри расслабился, закрыл глаза и позвал. Буквально через минуту он почувствовал тепло, и в его правую руку влетела изящная палочка.

— Хороший выбор! — Мигель улыбался во весь рот, открывая зрителям на обозрение блестящий золотой зуб. — Тринадцать дюймов. Орешник, клык василиска и шерсть кицунэ[2]. Свет, тьма и немного хитрости.

Гарри тоже был доволен своим выбором. Его старая палочка из остролиста, сестра палочки Волдеморта, была простой деревяшкой на вид и имела, по словам Эйтель, кучу министерских ограничителей. А новая была из светлого дерева, с удобной позолоченной ручкой, и выбитыми по всей длине золотом рунами.

Когда мальчик с Эйтель решили продолжить своё путешествие дальше, разбойник Мигель поцеловал руку Эйтель и козырнул Гарри со словами «До новых встреч, генерал Поттер!».

— Откуда вы узнали? Я же не представлялся… — Гарри действительно был удивлён, так как перед выходом бабушка наложила на него скрывающее шрам заклинание.

— Всё просто, парень. Мой второй Дар — магия Аур. Я вижу твою и могу сказать, что она очень похожа на ауру твоего отца и деда, Чарльза Поттера.

— Вы знали моего деда? Но вы ведь явно младше…

— Шевели мозгами, дружище. Я несколько старше, чем выгляжу. И да, я знал его достаточно хорошо.

С этими словами Эйтель и Гарри окончательно выбрались из лавки. Дальнейший их путь лежал в салон мадемуазель Арну, где Гарри несколько удлинили растрёпанные волосы с помощью магии и привели в относительный порядок. Уговорив Эйтель, под впечатлением от брутального вида мастера волшебных палочек, мальчик проколол себе левое ухо и вдел в него небольшую серьгу-ядоискатель в виде свернувшейся кольцами змейки. При наличии яда или любого другого вредоносного зелья в воде и пище она, по идее, начинала шипеть.

В этом же здании располагался магазин дорогой магической одежды, где они выбрали несколько парадных и повседневных мантий для Гарри, а также три дуэльных костюма-хамелеона и несколько пар высоких дуэльных сапог из драконьей кожи. Несмотря на усталость от примерки, мальчик всё же нашёл в себе силы на выбор нескольких аксессуаров. И стал счастливым обладателем ремня с пряжкой в виде распахнувшего крылья дракона, четырёх мужских заколок для волос и мягкой кобуры для волшебной палочки, заговорённой на чары сродства.

После того, как Гарри взглянул на себя в зеркало при выходе из салона, он едва не присвистнул от изумления, но вовремя взял себя в руки. Выйдя на аллею, Эйтель кликнула Типпи, и он с поклоном забрал купленные вещи, чтобы отнести их в особняк. На повестке дня у женщины и мальчика оставалась только покупка перьев и пергамента, с чем они без проблем справились. Было около часа дня, можно было никуда не торопиться, и Эйтель предложила посидеть в Косом переулке у Флориана Фортескью. Гарри был снова удивлён. Когда они подошли в кафе, Флориан оказался тем ещё старым плутом. Для начала он оглядел своих посетителей и, не заметив никого подозрительного, пригласил Эйтель и Гарри в дом. Флориан отвел гостей на веранду второго этажа за столик «для особых гостей», и присоединился к ним в беседе. Он тоже узнал мальчишку, несмотря ни на что, и отказался брать с них деньги за мороженное, мотивируя это тем, что Гарри вырос достойным молодым человеком. Подмигнув Эйтель, с которой он был явно знаком ближе, чем хотел показать, Фортескью добавил:

— А ещё вы идёте правильным путём, Гарри. Считайте мороженное небольшим приятным бонусом за то, что вы, наконец, обрели своё место в магическом мире.

Больше у них не оставалось никаких дел, поэтому, прикоснувшись к уже знакомому портключу-льву, Гарри и Эйтель очутились в холле замка. Мальчик решил, что ему стоит часок отдохнуть и отправился в свою спальню. На выходе из холла Эйтель посмотрела на него внимательно и задумчиво сказала:

— Теперь даже неловко называть тебя мальчиком. Ты выглядишь очень достойным юношей. Несколько недель зелий, нормальная еда, тренировки, и, я думаю, ты изрядно подрастёшь за то время, которое нам предстоит провести в замке. Твоя маггловская одежда будет некоторое время «расти» вместе с тобой — эльфийская магия легко обеспечивает подобный эффект.

В ответ на это Гарри рассеянно кивнул и отправился дальше — наверх.

___

1 — под этим знамением победишь (лат)

2 — японская лисица-оборотень

А в то самое время, когда Гарри собирался отойти ко сну после посещения Тёмной аллеи, школу магии и волшебства «Хогвартс» слегка шатало от небольших стихийных выбросов магии, выплёскивавшихся из кабинета директора.

Сам же Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор расхаживал по кабинету, потирая лоб рукой и проводя мыслительную «работу над ошибками». Он называл себя старым дураком, который не предусмотрел горячность и непредсказуемость мальчишки Поттера. Конечно, после донесения своей шпионки Фигг о приезде к Дурслям тётушки Мардж он предполагал, что мальчик тем или иным образом сорвётся. Но, откровенно говоря, он планировал, что Гарри «сбежит» от злых родственников в магический мир: именно для этого он предупредил Молли Уизли и Тома, бармена дырявого котла. Но, увы, его расчеты оказались неверными. Мальчишка будто провалился сквозь землю. Самое интересное, что даже модифицированным зельем поиска Северуса Снейпа Поттера отыскать не удалось.

«Такое впечатление, что он в магическом поместье. — Размышлял директор, — Где же? Блэк в бегах. Он, конечно, невиновен, но он всё-таки псих. Он не станет добиваться встречи с мальчиком. Да и нет у него больше поместья — родители изгнали из рода нерадивого сыночка. Кто тогда? Малфои? Нет. Совершенно никакой выгоды в бесшабашном мальчишке-полукровке не вижу даже я. Обычная пешка, пусть и та, которая первой доберётся до края доски».

Не придя ни к какому выводу, он решил, что отвечать на подобные вопросы лучше всё-таки сообща, и отправил преподавательскому составу записки с датой и временем ближайшего педсовета — завтрашним полуднем.

* * *

Для Гарри парочка следующих августовских дней прошла очень продуктивно. Он всё-таки выбрался в сад, где облюбовал старую раскидистую черешню, в разветвлении которой образовалось практически кресло. Так как мальчик запретил себе бездельничать, он, с тоской поглядывая на квиддичную площадку, прихватывал с собой книги по скрывающей и зеркальной магии, вызванные через зачарованный гроссбух, новую волшебную палочку, несколько зеркал и бездонную фляжку с апельсиновым соком, залазил на черешню, читал и практиковался.

Этим парень обычно занимался после завтрака, а после обеда Эйтель утаскивала его в библиотеку, где обучала теории и практике магии крови. Женщина рассчитывала, что за две недели мальчик овладеет родовыми умениями в достаточной степени, и с сентября ему можно будет нанимать учителей по основным магическим дисциплинам (в том числе боевой магии, целительству и окклюменции). Было уже шестнадцатое августа, когда Гарри начал явно прогрессировать в скрывающей магии. Теперь он спокойно мог скрыть истинную внешность под визуальным образом задохлика-Гарри, совершенно непробиваемым даже для многих сильных магов. Также он скрывал родовой перстень и некоторые занятные амулеты на своём теле и прятал темномагические книги под видом квиддичных обозрений. С магией зеркал выходило хуже — плохие воспоминания о Квирреле, который пытался достать из зеркала философский камень, сильно мешали. Но, несмотря на то, что Гарри плохо удавалось создание зеркал, с теорией и способами применения он разобраться смог. Со связными и поисковыми всё было предельно просто. Говорящие зеркала можно было заставить замолчать простеньким заклинанием, а другие виды зеркал были интересны настолько, что юноше самому хотелось как можно скорее разобраться с ними. Чего стоят только шпионские зеркала, благодаря которым можно при должной концентрации подслушать и увидеть много интересного. И ведь единственное условие: наличие в месте шпионажа зеркала — даже обычного, маггловского. Конечно, представители древних родов знали об этой разновидности зеркал и зачаровывали домашние специальными «шорами», но всё же…

Помимо магического обучения, Гарри занимался тем, что каждое утро под руководством Эйтель принимал несколько безвкусных зелий и занимался физической подготовкой: бегал вокруг поместья, разминал мышцы, учился плавать и нырять в находящемся на территории поместья озерце. От чудо-зелий подросток изрядно прибавил в весе, слегка раздался в плечах и вырос на дюйм за четыре дня. Было тепло, достаточно уютно, дико интересно, и, кажется, судьба в кои-то веки, решила подставить Гарри своё дружеское плечо.

* * *

В Хогвартсе же прошёл несколько сумбурный педсовет. Дамблдор, как всегда, не хотел открывать никому своих планов, а посему преподавателям оставалось только повздыхать по поводу исчезновения сиротки-Поттера и пообещать директору помощь с поисками. Только два человека выбивались из этой общей картины. Мастер зелий Северус Снейп по старой привычке кривил губы и говорил, что к третьему курсу слава наконец-то ударила в голову малолетнему герою, и он, решив показать всем свою самостоятельность, внезапно объявится к отходу Хогвартс-экспресса. Ремус Люпин, приглашённый в этом году на должность преподавателя ЗОТИ, размышлял совсем о другом. Ремус был одним из немногих, кто знал истинное положение дел и осознавал, что сбежавший Сириус Блэк невиновен и не сможет нанести никакого вреда их крестнику.

«Эйтель должна быть ещё жива, — думал он, сидя на педсовете и глядя в потолок, — Если не она, то на Гарри вышел сам Сириус. Хотя, нет. Каким бы гриффиндорцем он ни был, слизеринских черт в нём хватает. Он не станет вешать себе на шею крестника сразу после побега. Как минимум до сентября он будет искать себе надёжное убежище и возвращать подобающий вид».

После этих мыслей Ремус опустил голову и изобразил на лице заинтересованность словами директора.

«Надо будет связаться с ними. С Эйтель и Сириусом», — решил напоследок он.

* * *

Пятнадцатого августа, за день до того, как у Гарри наметились успехи в магии иллюзий, в одном из пустынных лондонских переулков раздался хлопок. Сразу после него там материализовался высокий худой брюнет с длинными спутанными волосами и потухшим взглядом. Одежда мужчины делала его похожим на бродягу, но в манере держать себя проскальзывала какая-то внутренняя гордость. Большая часть магов Великобритании с лёгкостью узнала бы этого незнакомца, так как в переулке сейчас находился ни кто иной, как Сириус Блэк.

Стараясь не выходить из тени, мужчина медленно направился по переулку к небольшой площади со старинными домами. Остановившись рядом с особняками под номерами 11 и 13, он прищурился и довольно ухмыльнулся, глядя на дом № 12, медленно раздвигающий соседей. Поднявшись по ступеням к резной вычурной двери, он трижды постучал и остался стоять в ожидании, когда дверь откроется.

Стоя у двери, мужчина подумал о том, что если бы не некоторые события, он бы не пришёл так рано в родовой особняк. После побега из Азкабана Сириус значительно расширил свои познания в географии. Волшебной палочки не было, а потому ему оставалось только два вида магии — анимагия и аппарация. Некромантию Блэк, по вполне понятным причинам, использовать не мог. Несколько сложных аппараций между Японией, Швецией и Марокко, чтобы запутать след, и длительное существование в образе большой чёрной собаки утомили мужчину, а посему он, в конце концов, аппарировал в Англию. И здесь всё закрутилось. Вначале Сириус, послонявшись несколько дней в виде собаки около дома Дурслей, получил чёткое знание о том, что искомый мальчишка пропал из дома. Услышав эпитеты, которыми Дурсли награждали «любимого» племянника, Блэк едва не превратился из послушной собачки в злющего волкодава, которым, собственно, внешне и являлся. Решив, что искать сбежавшего крестника — бесполезное занятие, Сириус нашёл себе временное укрытие — пустырь с обветшалыми бетонными строениями где-то на окраине Лондона. Каково же было его удивление, когда в это забытое всеми место прилетела белоснежная сова с адресованным ему письмом. Перекинувшись ненадолго в человека и отвязав от лапки совы письмо, он отпустил её, сказав, что найдёт способ ответить. Решив, что ему нужно, так или иначе, вернуться в магический мир, он вознамерился для начала направиться к матери.

И вот — звяканье цепочек. На пороге — маленький домовой эльф. При виде Сириуса его мордашка изрядно скривилась. Осознав, на что направлена его неприязнь, Блэк ответил:

— Кричер, клянусь, я невиновен ни в чём. Проведи меня к матери. Я готов дать ей любые доказательства.

— Хозяйка в опочивальне. Она болеет. Но я проведу вас к ней, молодой хозяин. — Брезгливое выражение успело покинуть личико эльфа.

Поднимаясь вслед за домовиком по лестнице на второй этаж, Сириус не мог не отметить картины запустения в особняке. Блеск Блэков увял после того, как род практически лишился наследников.

Спальня леди Вальпурги была, пожалуй, единственным местом с почти стерильной чистотой. Но даже эта чистота не перебивала причудливого запаха лекарств и зелий. Сама леди лежала на кровати, и даже в свете старинного канделябра было отчётливо видно, как она худа и бледна. Увидев это, Сириус опустился на колени перед матерью в изголовье кровати.

— Мама, прости… — прошептал он. — Я действительно мог не успеть. Я невиновен. Я могу доказать это прямо сейчас. Ты примешь меня?

— Сириус, сынок. — Голос женщины был едва слышен. — Я была готова принять тебя и Регулуса все эти годы, даже если бы у вас на руках было по сотне трупов. Но если ты хочешь доказать свою невиновность (а я знаю, ты со своим характером просто не успокоишься, пока не сделаешь этого), я готова тебя выслушать.

— Тебе не придётся выслушивать мои глупости, матушка. Кричер! Неси думосбор.

После того, как каменная чаша оказалась под рукой Сириуса, он, стыдливо попросив у матери волшебную палочку на одну секунду, принялся наполнять думосбор воспоминаниями. Пять серебряных нитей, пять воспоминаний, и вот уже мужчина возвращает матери палочку и берёт её за хрупкую руку, чтобы вместе погрузится в пучину памяти.

* * *

Первое воспоминание.

Молодой, жизнерадостный Сириус, рядом со своим друзьями в ритуальной комнате Корнуоллов. Он держит на руках юного крестника и, под бдительным взглядом рыжеволосой женщины в белой мантии (в ней можно узнать Эйтель), произносит слова клятвы: «Я, Сириус Орион Блэк, с этого момента становлюсь крёстным отцом Гарри Джеймса Поттера и клянусь своей жизнью помогать ему в решении проблем, защищать его, хранить его тайны и не причинять никакого намеренного вреда. Да будет магия моим…»

Вальпурга Блэк дёргает старшую версию сына за плечо, и они движутся дальше.

Второе воспоминание.

Обычная гостиная. На диванчике и креслах молодые Лили, Ремус и Сириус. Перед камином, взявшись за руки, стоят Джеймс и Питер. Рядом с ними — Альбус Дамблдор, произносит несколько заклинаний, направляя палочку на сплетённые руки мужчин. После того, как между ладоней вспыхивает золотистая вспышка, он говорит «Я, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, по праву доверия, назначаю хранителем тайны Поттеров Питера Освальда Петтигрю. По праву чести…» Издалека слышится детский плач. Лили кидается наверх, заглушая топотом каблучков слова продолжения обряда.

Но они и не нужны. Вальпурга тянет сына дальше.

Третье воспоминание.

Совсем короткое. Полная магглов площадь. Питер Петтигрю картинно улыбается, взрывая палочкой стоящий неподалёку газовый баллон. Сириус успевает заметить, как во всеобщей суматохе предатель отрезает себе палец при помощи «Секо», ломает свою палочку и, превратившись в крысу, кидается в канализационную решётку.

Четвёртое воспоминание.

Большой судебный зал Визенгамота. Бартемиус Крауч-старший, выступающий в роли судьи, нудно зачитывает приговор: «Сириус Орион Блэк обвиняется в предательстве семьи Поттеров, служении Волдеморту…». Сириус сидит в кресле подсудимого с затравленным взглядом. В конце речи судьи звучит вопрос: «Кто за то, чтобы признать обвиняемого виновным по всем пунктам?». Лес рук. Почти полное осуждение. Ни лигиллименции, ни сыворотки правды. Ничего. Двое авроров в полной тишине выводят Сириуса из зала суда.

Вальпурга спокойна внешне, но уже виден в её глазах тот блэковский безумный огонёк, который был утерян, когда пропали наследники. Ещё один шаг.

Пятое воспоминание.

Измождённый и уставший, Сириус сидит в полутёмной камере, в которую поступает только лучик света через маленькое окошко под потолком. Мужчина держит в руке какой-то острый кусочек жести. Прокалывает указательный палец левой руки. Произносит нараспев несколько длинных тягучих слов. При взгляде на Сириуса видно, как его зрачки на несколько секунд закрываются бельмами. Мужчина рисует кровью на лбу какую-то затейливую руну. В этот момент дверь камеры открывается и в неё вплывает дементор. Из-за колдовства Блэка он цепенеет, и Сириус выходит из своей открытой камеры. Он бежит наверх (дементоры шарахаются от него) и, заметив открытый участок, выбирается за стены тюрьмы. Обернувшись собакой, прыгает в море, плывёт несколько десятков метров до торчащего из воды камня. Взбирается на него, с трудом передвигая лапы, оборачивается человеком и сипло проговаривает «Аппарэйт».

Вынырнув из думосбора, Сириус и Вальпурга несколько минут просто смотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. А потом женщина, несколько раскрасневшаяся от бурных эмоций, произнесла:

— Ты знаешь место, в котором тебя могут принять в ближайшее время?

— Да. — Сириус поразился её дальновидности. — Надо только написать письмо и…

— Иди в свою комнату и пиши. Не высовывайся пока. Ближайшие пару часов. Кричер! Вызови колдомедика! Нет, не этого шарлатана Стрентона. Теперь я хочу выздороветь. Зови Ричарда МакФлая.

Домовик исчез с лёгким хлопком, а Сириус, чуть сжав на прощанье руку матери в своих ладонях, вышел из комнаты и пошёл к себе.

* * *

Семнадцатое августа стало знаменательным днём для многих. Гарри с Эйтель наконец-то пришли к консенсусу по поводу режима обучения. После обеда женщина и подросток сидели в оранжерее, в которую эльфы притащили низенький столик и несколько подушек, и пили чай. Вначале беседовали о насущных проблемах — о графике занятий Гарри и его успехах. Но потом подросток задал вопрос, который мучил его ещё с похода на Тёмную аллею, но для которого всё не находилось времени:

— Эйтель, я дурак, что до сих пор не задал тебе этот вопрос. Скажи, почему говорят — тёмная магия, светлая магия? Магия крови считается тёмной, но я изучаю её и не вижу ничего ужасного…

— Ох, Гарри, прости меня. Нужно было рассказать тебе в первую же очередь. Я и забыла, как много информации скрывают от вас в Хогвартсе. У нас в Шармбатоне, по крайней мере, была Теория магии…

Дальнейший рассказ женщины был не менее интересен для Гарри, чем все предыдущие лекции. Суть заключалась в наличии у большинства магов некой сверхчувственной субстанции, которая позволяла брать силу для заклинаний из окружающих предметов, растений, животных и даже людей, а не из собственных резервов. «Тёмной» эта возможность стала именно благодаря некоторым психопатам, которые «качали» силу окружающих, выплёскивающуюся через эмоции, приводя тех в ужасное состояние. Эйтель рассказывала о трёх непростительных заклинаниях, за использование которых можно было загреметь в Азкабан навечно.

— Круциатус — заклятие боли, Империус — заклятие подчинения и Авада Кедавра — заклятие смерти. Самое средоточие тёмной магии. Как ты думаешь, почему, Гарри?

— Честно говоря, не могу пока понять. — Мальчик пожал плечами. — Даже как то не по себе становиться от возможностей магии…

— Эти три заклинания непростительны, как минимум, из-за их последствий, но ещё и потому, что маг, который их использует, не только не тратит ни капли своей собственной силы, но ещё и «кушает» энергию жертвы. В случае заклинания смерти — сразу всю энергию. Именно за это боятся и ненавидят тёмных магов, Гарри. При неумелом обращении тёмная магия действительно может разъедать ум и лишать сердца. Это грустно и больно на самом деле. — Женщина опустила голову. — Тысячи тёмных магов сходили с ума, не выдержав искушения. Упиваясь страхом и болью своих жертв, они, в конце концов, становились магическими наркоманами и не могли прожить даже пары часов без подпитки чужой силой.

На несколько минут установилась тишина, в которой Гарри стало даже немного жаль безумных Тёмных магов, которые, как и все остальные люди, могли быть слабы перед изначальной силой.

В конце концов, он спросил:

— А светлые?

— Светлыми являются все магглорожденые и слабые полукровки до тех пор, пока не откроют в себе возможность пользоваться дармовой силой. — Эйтель вздохнула. — На самом деле делить магию на тёмную и светлую достаточно глупо. Некоторые «великие светлые» маги также открыты тёмной стихии. Тот же Дамблдор чистокровен, и крайне хитр и талантлив, не стоит его недооценивать. Просто не использует свои «тёмные» способности на людях, когда находится на всеобщем обозрении, очень умело, надо сказать. Единственно что — ход на Тёмную аллею для него под запретом, слишком много сильных родов кануло в Лету по его вине, и сама Тьма не оставит это безнаказанным.

Некоторые «тёмные» вроде Вольдеморта, как уже было сказано, сходят с ума и физически не могут больше использовать «свою» магию — только чужую. По слухам, «метка мрака», которой он награждал всех своих слуг, является не только многоразовым порталом и знаком принадлежности к Ордену, но и магическим проводником некоторой доли силы слуги к господину… Но, я думаю, ты понимаешь, что, исходя из этой классификации, исключительно «светлых» и «тёмных» магов крайне мало. Просто в «тёмные», как, например, нас с тобой, рядят всех, кто может использовать и использует внешнюю магию. Даже если это исключительно магический фон комнатных фикусов.

— И как же нас тогда правильнее называть, если мы не совсем тёмные? — Гарри хмыкнул и отставил в сторону пустую чашку.

— Честно говоря, не знаю. — Эйтель отхлебнула из чашки уже остывший чай. — Дорога на тёмную аллею открыта только для тех, кто уже использовал чужую силу, либо, как ты — может использовать её интуитивно, по праву рождения. Но ты прав. Нет «чёрного». Нет «белого». Нас можно назвать нейтральными. Кто-то ближе к свету, кто-то к тьме. Но, в любом случае, каждый из нас выбирает свой собственный оттенок из той серости, которая лежит между тьмой и светом. Запомни это, Гарри, тебе ещё предстоит сделать выбор. Главное — не бойся этой монохромной палитры. В твоём распоряжении все оттенки серого.

Под конец речь женщины стала столь глубокой и проникновенной, что Гарри смотрел на неё широко распахнутыми глазами, как на аватару божества. Но Эйтель улыбнулась и потрепала его по волосам, разрушив наваждение.

За просторными окнами оранжереи красное солнце плавно закатывалось за горизонт. Гарри поднялся и решил прогуляться по саду перед сном. Эйтель позволила ему, сказав, что ей нужно ещё раз продумать расписание мальчика и задуматься над поиском учителей, с чем и направилась в свою комнату. Гарри же вышел в сад и забрался на любимую черешню с «программной» книжкой: «Магия крови. Родовые ритуалы. Основы подготовки и проведения».

* * *

В то самое время, когда Гарри пил чай в оранжерее, Сириус Блэк сидел в своей комнате и сочинял письмо для крестника. Накануне вечером Вальпургу Блэк посетил колдомедик, который прописал ей курс лечебных зелий и посоветовал уехать куда-нибудь из поместья, пропахшего затхлостью и тормозящего процесс выздоровления. Поэтому сейчас Сириус пытался придумать, как сказать Гарри о том, что он не готов сейчас бросить свою мать и просит принять их обоих. В конце концов, текст письма вырисовался перед ним, и мужчина, прикрепив письмо к посылке — большой стеклянной бутыли с судьбоносными воспоминаниями, отправился на чердак, чтобы привязать свёрток к лапе одной из блэковских фамильных сов и отправить её к Гарри. Сириус не знал, что, пролетев несколько кварталов, сова Блэков едва не врежется во встречную сову — Хогвартского почтальона, несущего Сириусу письмо от одного из лучших друзей — Ремуса Люпина.

* * *

В то же злополучное семнадцатое августа случился некоторый шок у лучшей подруги героя — Гермионы Грейнджер. Вот уже две недели девушка находилась с родителями в Париже, и за этот краткий промежуток она успела прояснить для себя многие моменты. Конечно, сама бы она не справилась, но фортуна решила познакомить её со своей посланницей.

Ещё на третий день путешествия Гермиона, осознав свою усталость от галерей и музеев, решила немного отвлечься любимым занятием — чтением книг. Ей очень повезло, ведь именно в Париже, на спрятанном от магглов бульваре Иллюзион вот уже 300 лет располагалась Большая Магическая Библиотека. Несмотря на то, что внешне здание казалось несуразным, внутреннее его убранство впечатляло. За одним из небольших столиков и обосновалась девушка, переворачивая хрупкие страницы оригинала «De occulta philosophia» Агриппы Неттесгеймского. Рядом лежал пергамент, в котором Гермиона делала какие-то пометки. На беду, следующая книга, которую хотела просмотреть девушка, стояла на одной из верхних полок. Гермиона оглянулась — рядом с ней была только ещё одна студентка, чуть постарше на вид. Мысленно проклиная английское министерство, из-за которого она не может колдовать летом, даже чтобы достать книгу с верхней полки, она обратилась к девушке:

— Извините, вы мне не поможете? — Гермиона говорила по-английски, в надежде, что незнакомка поймёт её. И ей повезло.

— Да, конечно. Только не надо так официально. — С этими словами старшая девушка заклинанием призвала нужную Гермионе книгу и передала ей. — Мне всего шестнадцать. Меня зовут Виолетта. А тебя?

— Гермиона. — Она на секунду задумалась. — А у вас совершеннолетие разве в шестнадцать наступает? Тебе уже можно колдовать?

— Официально я несовершеннолетняя. — Виолетта усмехнулась. — Но во Франции министерство — это только прикрытие. Правят аристократы, которые помнят о секретности, но не могут позволить своим детям жить всё лето по-маггловски.

— Ох. Прости. Ты аристократка?

— Да. Виконтесса Виолетта Габриэль дю Плесси, к вашим услугам. — Девушка коротко поклонилась и забавно шаркнула ножкой.

Гермиона с минуту молчала, не зная, как продолжить разговор. Наконец, она решилась:

— Извини. Так непривычно. Английские аристократы такие холодные. И все как один одержимы манией чистокровности. А я — магглорожденная. Тебя это не смущает?

— Нисколько. Англичане меня удивляют. Магия — это дар, который сам по себе делает тебя избранной.

— Спасибо. Мы можем ещё встретиться? Я буду в Париже около двух недель. Я рада, что смогла познакомиться с местной колдуньей. У тебя есть на меня время в ближайшие дни?

— Да, конечно. Ты понравилась мне, Гермиона. Можно называть тебя Мионой? А ты можешь звать меня Ви. Я свободна сегодня ещё два часа. Как ты относишься к тому, чтобы оторваться ненадолго от этих фолиантов и зайти в кафе-мороженное?

Гермиона с радостью согласилась, и уже через пятнадцать минут девушки сидели в летнем кафе Ксавье Лорана, поглощая мороженное из хрустальных вазочек.

Несмотря на то, что Ви была старше, Гермиона с радостью общалась с ней, так как девушка знала многое из трансфигурации и истории магии, а сама Виолетта была весьма заинтересована в повседневной жизни магглов.

Через пару дней, узнав о предвзятом отношении Гермионы к Тёмной магии, Ви спросила о том, как в Хогвартсе обстоит дело с теорией магии. Получив закономерный ответ, что такого предмета вовсе нет в программе, Виолетта долго и эмоционально возмущалась:

— Как так! Mon Dieu! Я понимаю, что чистокровных учат этому с семи лет. Но не организовать никакого курса для магглорожденных и полукровок! — с этими словами (а разговор вновь происходил в библиотеке), Ви ушла куда-то за дальние стеллажи. Вернувшись, девушка положила перед Гермионой увесистый, но относительно современный том «Теории магии» авторства Октавиуса Принца и полушутливо наказала «читать и делать выводы». Гермиона с радостью бросилась выполнять поручение старшей подруги. Она была умной девушкой, а в книге сведения были изложены очень полно. Это были примерно те же базовые постулаты, о которых рассказывала Гарри Эйтель, только с аргументами и комментариями.

А потому злополучного семнадцатого августа, прочитав и проанализировав книгу, Гермиона в лёгком ступоре и недоумении сидела за столиком у Ксавье, ожидая подругу. «Как же так? Это принципиально меняет вопрос чистоты крови. Я изначально светлая, но я могу пробудить в себе тьму и научиться пользоваться посторонней энергией», — размышляла она.

От мыслей её отвлекла как всегда жизнерадостная и смешливая Ви.

— Привет! — Она присела на соседний стул и щёлкнула Гермиону по носу. — Разобралась с теорией магии?

— Да. По большей части. Я вот только не поняла, как проверить свой изначальный «тёмный» и «светлый» потенциал.

— О, всё просто. — Виолетта направила палочку на своё сердце, произнесла «Colorum vitae!», и её тут же окружила тёмно-серая дымка. — А у тебя должна быть белая-белая! «Colorum vitae!».

Но её надеждам не суждено было оправдаться. Вокруг Гермионы тоже сформировалась серая дымка. Всего на пару тонов светлее, чем у ошарашенной виконтессы дю Плесси.

— Ты не можешь быть магглорожденной, Миона. — прошептала она. — Ты как минимум полукровка. И какой-то из твоих родов весьма и весьма тёмный. Ты ещё не умеешь пользоваться чужими силами, а уже настолько открыта Тьме! Мы срочно идём в местное отделение Гриннготса!

Гермиона и сама была несколько удивлена, хотя в ту же секунду она начала осознавать, что её заклинания, пожалуй, были чересчур сильными для магглорожденной, да что там — сильнее, чем у чистокровного Рональда Уизли!

В банке Гермиона прошла через стандартный обряд выявления родства и с удивлением уставилась на немаленький свиток. Она едва не сползла по стене, увидев как, от её матери — Анны Грин, идёт линия к деду Теодору Грину, и дальше — к Геллерту Грин-де-Вальду. Виолетта была шокирована не меньше. Но, взглянув на имя отца, Гермиона только сдавленно вскрикнула. Ведь вместо ожидаемого Джонатана Грейнджера там стояло подписанное датами рождения и смерти имя Эдуарда Забини. Вправо от него стояло имя его законной жены Катарины, вниз от этого союза шла линия к Блейзу Эдуарду, которого Гермиона прекрасно знала, так как он учился в Слизерине на их потоке. А вверх от Эдуарда шло множество затейливых имён этой известной чистокровной фамилии.

— Ну, мамочка, ну, удружила! — Наверное, Виолетта была первым человеком, видевшим Гермиону в таком гневе и растерянности одновременно. — Мне ещё предстоит долгий разговор с тобой, когда я вернусь в гостиницу!

Не бечено!

На удивление, этот день не принес больше никаких сюрпризов. После посещения Гермионой Гриннготса девушка тут же кинулась в гостиницу к родителям. Однако после получаса разговора она с удивлением поняла, что её мама не в курсе своего происхождения. И не в курсе настоящего статуса Эдуарда Забини, чьё отцовство она всё же нехотя признала.

«Так, — подумала Гермиона после этого разговора, — после Парижа нужно уговорить родителей заехать в Дюссельдорф, к Теодору Грину. Он точно должен быть в курсе и, скорее всего, сам подстроил парочку свиданий своей дочери с английским магом». С этими мыслями девушка отправилась спать.

* * *

Для обитателей Хогвартса семнадцатое августа не было чем-то особенным. Так же оно не запомнилось Рональду Уизли, который совсем недавно вернулся из путешествия в Египет. Ему ещё предстояли шокирующие открытия. Для Гарри Поттера тоже был исчерпан лимит событий — сова Сириуса задержалась в пути и должна была прилететь только утром. Сам Сириус был не удивлён письмом от старого друга — Ремуса Люпина, и в ответном письме предложил ему подыскать связное зеркало, так как делиться стратегической информацией в письмах было опасно.

Наконец, суматошный день закончился и все герои, чьи роли были расписаны в пьесах: и по сценарию Дамблдора, и по сценарию Гарри и Эйтель, отправились спать.

* * *

Утром Гарри был разбужен стуком клюва в окно. Открыв глаза, и отдёрнув руку, потянувшуюся за ненужными очками, Гарри поднялся с кровати и впустил тёмно-коричневую сову со свертком и письмом в лапах. Письмо было подписано именем Сириуса Блэка, а потому Гарри решил спуститься с письмом и посылкой на завтрак, и посмотреть их после завтрака вместе с Эйтель. Это решение было весьма разумным, так как после просмотра воспоминаний Гарри долго не мог отойти от шока и собраться с мыслями. Эйтель же посоветовала внуку отправить Сириусу портключ и разрешение привести в их дом Вальпургу — сама леди Корнуолл плохо знала эту женщину, в прошлом всего пару раз встречаясь с ней на светских раутах, но была наслышана о её ярком характере, и хотела исправить досадное упущение и узнать эту женщину поближе.

Отпустив Гарри после завтрака в сад и даже позволив ему немного полетать, Эйтель решила плотнее заняться вопросами обучения мальчика, а потому бросилась писать и рассылать письма знакомым специалистам с просьбой заняться обучением её недавно найденного внучатого племянника — Лориана Корнуолла — именно под такой легендой должен был на время спрятаться мальчик от большинства пришлых учителей. Благо быстрое прогрессирование у Гарри способностей к скрывающей магии позволяло спрятать его настоящую внешность под очень качественной маской, через которую мог бы пробиться разве что старый пират Мигель Насира с его способностью видеть ауры.

Полетав и почувствовав себя свободным, Гарри немного почитал в библиотеке и спустился на обед. После обеда, получив от Эйтель изящный портключ в виде кулона с Луной и Солнцем, подросток кинулся отправлять его вместе с письмом Сириусу Блеку. После явного и отчётливого доказательства его невиновности, Гарри очень хотел увидеться с крёстным и рассчитывал, что уже вечером Сириус будет здесь.

* * *

Ровно в шесть вечера Гарри и Эйтель спустились в гостиную, с минуты на минуту ожидая прибытия гостей. Перемещение порталом само по себе было бесшумным, но надсадный кашель из холла тут же поднял хозяев замка на ноги. Выйдя в холл, они обнаружили невысокую хрупкую женщину с иссиня-чёрными, с проседью, волосами, одетую в тёмно-синюю мантию и рядом с ней — высокого, но измождённого темноволосого мужчину.

— Гарри, Эйтель. — Хрипло проговорил он. — Позвольте нам быть гостями в вашем доме.

Естественно, Блэков тут же отдали на попечение домовикам, выделили им комнаты и напоили зельями. Серьёзный разговор предполагалось отложить на потом.

Утром гости уже немного пришли в себя и за завтраком две семьи начали делать первые осторожные шажки к сближению. Филин из Хогвартса очень удачно принёс Эйтель письмо от Ремуса. К ответному письму она прикрепила посылку с изящным переговорным зеркалом, а в самом письме в слегка зашифрованном виде объяснила, что и как. Для непосвящённого текст, пожалуй, выглядел, и правда, странно:

«Здравствуй, Ремус!

Мальчик, Бродяга, Змея и Леди всегда будут рады весточке от тебя»

Вечером того же дня Сириус перешёл на «ты» со своим крестником и уже вовсю шутил и веселился вместе с ним. Конечно, бывшему заключённому ещё предстояло лечиться, отъедаться и приводить себя в форму — в ближайшее время предстоял выход на Тёмную Аллею, но он был свободен, а потому счастлив и полон сил.

* * *

Гермиона Грейнджер, сердечно попрощавшись с Виолеттой и пообещав писать, покинула Францию, упросив родителей по дороге из Парижа домой заехать к деду в Дуссельдорф. Как раз утром этого дня семья находилась в пути.

* * *

А Рональд Уизли вместе с близнецами Фредом и Джорджем стал этим утром невольным свидетелем очень интересного разговора. Близнецы летом (и до отъезда, и в самой поездке) очень активно экспериментировали. В их комнате постоянно что-то взрывалась, но миссис Уизли, на удивление, не могла найти у них ничего предосудительного. Совершенно новой разработкой близнецов были Уши-подслуши, идея которых пришла к ним ещё в Египте, в одной из пирамид. Изобретения были не доработаны, шумели, свистели, иногда вместо разговора за дверью случайно ловили волны работающего на кухне колдорадио. Сегодняшний эксперимент был на редкость серьёзен для безбашенных обычно Фреда и Джорджа. Уши, кажется, были практически доработаны и мальчишки решили даже похвастать изобретением младшему брату Рональду (за неимением других кандидатур). Ради этого Рон смог тихо подняться в 7 утра, и все трое мальчишек подкрались со связкой шнуров-подслушек к родительской спальне. Они не рассчитывали услышать чего-то кроме «Молли, пора готовить мальчишкам завтрак», «Артур, постарайся не задерживаться сегодня на работе». Но вышло совсем по-другому. Едва они на счёт «три» протолкнули шнуры под дверь родительской спальни, как до них донёсся диалог:

«

— Молли, Дамблдор связывался с тобой повторно?

— Да, Артур. Новости неутешительные. Этот паршивец пропал и нарушил план. Он должен был кинуться сюда или в «Дырявый котёл».

— Но где он тогда?

— Альбус полагает, что его перехватил кто-то из этих чистокровных аристократов. Из тех, кому не успели безоговорочно пришить служение Тёмному Лорду. Это очень плохо. У аристократов свой кодекс и свои законы воспитания. Если они задурят Поттеру голову, то у нас больше не выйдет поить его летом зельем доверия. Да и Джинни окажется в пролёте. Конечно, наша девочка не теряет времени зря и собирается в этом году начать охоту на богатеньких покровителей. По плану, любовное зелье начнёт действовать к концу пятого курса Поттера. После седьмого, эх, мечты-мечты, устроить свадьбу, а лет эдак в 19 наша пешка так или иначе скоропостижно погибнет, не успев оставить завещание. И всё богатство достанется нам…

— Тише, Молли! Не стоит говорить об этом в доме. Хоть это и наша спальня, у «Норы» каждая стена имеет уши!

— Ты прав, Артур… Эх, жаль, что ещё так долго ждать счастливой жизни в коттедже «Шелл». Ведь его уже почти построили для нас. Всего-то, за псевдо-заботу об этом огрызке мага.

— Милая! Мы болтаем об этом уже уйму времени! Пора спускаться и кормить детей. И я на работу тоже опаздывать не хочу…

»

Рон был ошеломлён, Фред и Джордж — на редкость серьёзны, когда они вытащили шнуры из-под двери. Близнецы подхватили потерянного младшего брата под руки и, стараясь не шуметь, потянули его в свою комнату.

В комнате они закрыли дверь, поставив на неё «вопилку», маленький артефакт, который начинал истошно вопить, когда дверь открывали. Молча, без вечных шуточек, Фред усадил Рона на свою кровать, А Джордж выудил откуда-то бутылку сливочного пива и вручил её младшему брату. После этого близнецы, дополняя друг друга, принялись кратко рассказывать историю «Наших пряток в «Норе»», как они сами это назвали.

— Всё это началось, когда нам было 10, братишка. Мама с папой тогда тоже вели очень интересные разговоры.

— Говорили, что сыновья для них обуза, что учить их не надо, пускай выкручиваются в жизни как хотят. Восхваляли Джинни — мол, дочка выйдет замуж за кого-нибудь побогаче, муж вскоре погибнет, а дитятко поделится с родителями внезапным наследством.

— Не лень же им было с таким постоянством рожать сыновей!

— Чарли, Билл и Перси тогда были в школе. Нас, наверное, посчитали маленькими глупышами.

— А глупыми мы, Ронни, не были. Никогда. Но как раз после этого случая решили, что лучше поиграть в прятки. Мы твёрдо решили стать умными и хитрыми, но никому не показывать этого без нужды.

— Разговор у родителей, кстати, был далеко не один. Они никого из своих мальчишек и в грош не ставили, в общем.

— Вместо того, чтобы таскать из сарая мётлы, мы принялись таскать и изучать старые учебники братьев.

— Благо, чтению, письму и счёту нас всё-таки научили — в конце концов, школа у нас была на носу. Даже удивительно, что в доме тогда водились какие-то перья и пергаменты.

— А летом, когда народ съехался, нам пришлось вернуть всё на место. Мы стали искать другие способы обучения и для этого, захватив свои записи, выбрались за пределы Норы (под предлогом искупаться в деревенском озерце).

— Каково же было наше удивление, когда совсем рядом с Норой мы наткнулись на спрятанный магический особнячок, который, почему-то, пропустил нас.

— Тамошние обитатели невероятно помогли нам с нашими прятками.

— Как бывает весело заваливать от скуки зачёты…

— А превращать Перечное зелье в магическую краску для волос назло Снейпу…

— Но что-то мы отвлеклись.

Рон, который слушал братьев очень внимательно и всё удивлялся, что родители вот уже полчаса не идут их будить, подался вперёд, понимая, что сейчас ему расскажут самое интересное.

Но близнецы уже заканчивали:

— Срочно пиши письмо Гарри…

Рональд перебил их:

— Кстати, Гарри писал, что он не у Дурслей, но не может сказать где. Просил не говорить никому, но, учитывая обстоятельства…

— Как интересно! Помни, мы в любом случае с тобой и со стариной Гарри. Если ему хорошо там, где он есть, это главное. А письмо всё равно пиши.

— С людьми, которые помогли нам летом перед первым курсом, тебя неплохо бы познакомить. Мы бываем у них не так часто — конспирация, и всё такое… Ближайший по плану поход — тридцатого августа. Пойдёшь с нами, а дальше сориентируешься по обстановке. Ты же не хочешь, чтобы в жизни всё решали за тебя, а Ронни-бой?

Естественно, Рональд не стал отказываться ни от одного из предложений. Вопилка заверещала и Молли Уизли, зайдя в комнату близнецов, всплеснула руками, мол, Рон не предупредил, что придёт утром к близнецам. Едва замолкла Вопилка, как включилась громкость у самой Молли — она обещала близнецам всяческие кары за наличие в их доме «этой гадости» и требовала её выбросить.

После завтрака Рон тихонько ускользнул в свою комнату и написал сразу два письма — Гарри, так как подслушанная информация касалась его непосредственно, и Гермионе, с огромной просьбой не рассказывать об этом ни одной живой душе, за исключением самого Гарри, конечно. У Гарри Рон также спрашивал о более безопасном и неприметном, чем совы, способе связи. Эрролу предстояла долгая прогулка попеременно к двум адресатам. Дальнейший день рыжего проходил под знаком неизвестного ему ранее чувства самосознания: взвешивая все за и против, он решал, как ему быть дальше в разрушавшемся на глазах привычном уютном мире.

* * *

Вечер этого дня характеризовался тем, что не только Ремус, но и друзья Гарри стали обладателями связных зеркал. Гарри получил письмо Рональда и в ответном письме послал другу зеркальце, с намёком, чтобы для вызова Гарри Рон использовал пароль «Очкарик».

* * *

Гермиона получила письмо рыжего прямо на пороге здания вокзала в Дюссельдорфе, ещё днём. Прочитав его сразу, девушка намерена была ответить на письмо тут же по прибытию в дом к Теодору, однако встреча с хитрым стариком вынудила её отложить планы на более позднее время.

Надо сказать, что Грин был удивлён столь внезапному визиту родственников. Дочь считала его немного сумасшедшим (надо сказать, не без основания), а потому в последнее время семья ограничивалась письмами и телефонными звонками. Боясь усугублять состояние старика, Сердобольная Анна Грейнджер не говорила ему о магическом мире и о школе, в которой учится Гермиона, не зная, что своим молчанием она только отсрочила то, чему суждено было случиться, и даже не предполагая, что Теодор знает о магическом мире даже больше, чем её умница-дочь.

Но Теодор, который во время приезда родственников был занят прополкой цветов в саду, едва увидев примостившуюся на плече Гермионы старенькую сову, тут же пригласил всех в дом для серьёзного разговора. Когда Гермиона заикнулась о визите в Гриннготс, Теодор перебил её.

— Девочки мои! — Сказал он, едва семья Грейнджеров расположилась за обеденным столом, наслаждаясь чаем. — Что же вы молчали? Анна, ты должна была сказать мне о Гермионе, едва она получила письмо. Это же нормально, делиться приятными новостями с близкими родственниками, разве нет?

Анна нервно теребила салфетку, думая о том, что её осторожность и осмотрительность на этот раз сыграли с ней злую шутку. Дальнейшее чаепитие происходило в тишине. А после него, сказав, что его дочери и её мужу не стоит забивать себе голову, Теодор поманил за собой Гермиону. Дед и внучка оказались в какой-то кладовой, из которой старик вынес покрытый пылью сундучок. С этим грузом двое переместились в гостиную. Мистер Грин сдул с сундучка пыль и наказал Гермионе поцарапать руку и капнуть кровью в специальный желобок между створками сундука.

— Не бойся, внученька. — Сказал он, присаживаясь в кресло. — Обычная Магия Крови, её считают опасной, но это совсем не так.

Едва капля крови девушки оказалась на деревянной поверхности сундука, тот со щелчкам распахнулся, открывая взгляду несколько исписанных пергаментов, в том числе запечатанное письмо, три книги, вычурный перстень и изящную волшебную палочку.

— Он оставил это мне, тогда, когда предчувствовал, что не вернётся. — Прошептал Теодор. — Мне было 14 тогда, в 45-м. Отец говорил, что в сундуке есть кое-что для первого из Грин-де-Вальдов, в ком проснётся магия. Если бы магия не проснулась в тебе или твоих детях, Гермиона, этот сундук можно было бы смело сжечь, так как линия наследования исчерпалась бы окончательно и бесповоротно.

Гермиона, слушая деда, Внимательно смотрела на лежащее сверху письмо, подписанное вычурно, но разборчиво: «Моему наследнику». Проследив взгляд внучки, Теодор кивком головы намекнул ей, что можно открывать и читать, а сам встал с кресла и отошёл к окну, глядя на любимые бордовые розы в саду.

Гермиона несколько раз вздохнула, волнуясь сильнее, чем перед церемонией распределения, но всё-таки взяла себя в руки, сломала печать и принялась за чтение. Письмо было не очень длинным, но пропитанным неясной тоской:

«Здравствуй, наследник! (А может, наследница?)

С надеждой на возрождение магии, твой предок, Геллерт Дитер Грин-де-Вальд»

Сказать, что Гермиона была ошеломлена и шокирована письмом прадеда, значит, ничего не сказать. Сведения из письма, вкупе со сведениями из другого письма, которые совсем недавно прислал Гермионе Рон Уизли, сделали своё дело. Палочка Геллерта, вызвав беспредельную радость, органично вплелась в магию его правнучки. Теодор смотрел на юную мисс с любовью и теплотой во взгляде.

— Дедушка, у тебя случайно, не живут совы? — Спросила Гермиона напрямую у Теодора, когда они наконец вышли из гостиной.

Старик в ответ на это кивнул, указав на чердак. А девушка, чья логика всегда работала безотказно, с энтузиазмом принялась писать письма своим друзьям — Гарри и Рону, с тем, чтобы как можно быстрее разобраться в том переплетении интриг, в котором оказались все трое.

* * *

Этим вечером Гарри бежал вниз на ужин на всех порах. Ещё бы, он только сегодня днём отправил связное зеркальце Рону, как, после письма Гермионы, юному Поттеру пришлось отправлять ещё один шедевр стекольного мастерства, с сопроводительной запиской, подруге. Сжимая в руке письма от своих друзей, Гарри шёл в столовую, так как ситуация требовала срочно посоветоваться со взрослыми.

— Гарри! Что случилось? — Обратил внимание на подростка Сириус.

— Письма! — воскликнул подросток. — От друзей. С очень интересной информацией. Мне нужно, чтобы вы все это почитали.

Женщины и мужчина с изумлением посмотрели на своего подопечного, но безропотно забрали у него свитки, и принялись по-очереди читать, обдумывая информацию и дожидаясь, пока с письмами ознакомятся остальные.

— Да, дела… — Отреагировал первым Сириус. — Значит, твоя магглорожденная подружка оказалась чистокровнее многих, а в семействе Уизли случился раскол?

— Удивительно, какой отвратительной матерью оказалась Молли. — Добавила свою реплику Вальпурга. — Прюэтты-младшие были замечательными юношами, что за соплохвост укусил после свадьбы их старшую сестру?

— Гарри, дорогой, отправь своей подруге зеркальце. Вам троим стоит поговорить.

Подросток кивнул. Сириус продолжил речь:

— А я проясню ситуацию Ремусу. Он уже вернулся домой, поедет обратно в Хогвартс первого сентября.

На том и порешили. Сириус после ужина ушёл в выделенную ему комнату, чтобы поговорить через зеркальце с Ремусом. Гарри также торопливо, как спускался вниз, поднялся в свои комнаты. Наконец успокоившись, он принял ванну, одел пижаму и заснул, едва коснувшись головой подушки.

* * *

Гермиона Грейнджер, надеясь слегка отвлечься от вороха информации, свалившегося на неё в последнее время, принялась за любимый способ успокоения — чтение книг. Так как слишком много литературы в доме Теодора не водилось, она решила совместить приятное с полезным и начала читать дневник своего прадеда (он был написан на стопке пергамента, лежавшего наверху сундука, под письмом). Старый маг писал интересно, доходчиво и в меру иронично. Его разработки, в отличие от предсмертного письма, не были пропитаны отчаяньем и глухой тоской. Девушка не заметила, как увлеклась. От старых рукописей её отвлёк стук в окно — вернулась сова Теодора с письмом и небольшим свёртком от Гарри. Глянув на часы, Гермиона ахнула: было уже далеко заполночь, и, тихонько прокравшись в выделенную ей комнатку, она забралась с ногами на кровать, где развернула зеркальце и прочитала записку к нему. Решив, что нынче уже поздно с кем-то связываться, она отправилась готовиться ко сну, и через полчаса уже мирно посапывала, завернувшись в одеяло.

* * *

Утром следующего дня Рональд Уизли, выполнив поручения своей матери, перемигнувшись с близнецами, решил отправиться за пределы «Норы», под предлогом искупаться в озере.

— Мам, я привык купаться и загорать каждый день, пока мы были в Египте, — Мальчик старался не выдавать своего новоприобретённого отношения к родителям.

— Да, Ронникин, иди, только осторожно. — Ответила она, не подозревая о грандиозных планах младшего сына.

После этих слов рыжий подросток натянуто улыбнулся матери и действительно направился к озеру — только совсем не для купания. В кармане у Рона лежало связное зеркальце, с помощью которого он планировал в ближайшее время поговорить с Гарри.

* * *

Сам же Гарри успел этим утром решить сразу множество вопросов. Во-первых, он выяснил, что у него, увы, к разочарованию Сириуса, нет ни малейших способностей к анимагии. Во-вторых, сразу после завтрака подросток напросился поговорить через зеркало с Ремусом. Он был очень рад познакомиться со своим вторым крёстным, но его насторожило то, о чём говорили впоследствии через зеркало Ремус и Сириус. А говорили они о предателе — Петтигрю.

Гарри на тот момент уже сидел в гостиной с книжкой по Чарам и до него доносились только обрывки разговора, но то, что он слышал, заставило его насторожиться и присоединиться.

— Фадж… Инспекция… Газета… Уизли… — Тихонько говорил Сириус.

— Да, в Египте… — Поддерживал Ремус.

— Крыса… На плече… Палец…

На этом моменте у Гарри сделался резкий всплеск ума, озарение. Он подбежал к Блэку, сидящему в кресле и, глядя то на него, то на Ремуса в зеркале, уточнил:

— Сириус, Ремус, вы сейчас говорите о крысе Рональда Уизли? Моего друга, Рона? Это и есть Питер в анимагической форме?

— Да, о нём, — несколько заторможено отреагировали мужчины.

— А в чём дело? — продолжил Сириус, слегка отстранившись от вмешавшегося в их разговор крестника. Но тут же хлопнул себя по лбу. — Мордред, это и есть тот самый Рон, чьё письмо мы вчера читали? Чья мамочка наворотила дел? Это сильно упрощает дело. Гарри, ты же свяжешься со своим другом в ближайшее время? Разъяснишь ему ситуацию?

— Конечно, Сириус. — Сказал уже спокойным голосом Гарри. — Мне не меньше твоего хочется восстановить твоё доброе имя.

После этих слов, Гарри, попросив мужчин разъяснить ситуацию Эйтель и Вальпурге, решил ненадолго подняться в свой уютный кабинет. На втором пролёте лестницы зеркальце в его кармане начало нагреваться — кто-то вызывал его. Удивлённый тем, как удачно всё складывается, он прибавил шагу к своим комнатам и там, с комфортом рассевшись в кресле, достал из кармана изящное стёклышко и, увидев в зеркале веснушчатое лицо друга, активировал связь словом «Рон».

* * *

Рон уже минут пять сидел на берегу озера, глядя в мутное, покрытое странной рябью зеркальце, когда в нём появилось смутно знакомое лицо.

— Гарри? Это ты? Где твои очки? Что с волосами? — Сказал вместо приветствия ошарашенный юный Уизли.

— Я. Не бойся, Рон, это действительно я. На втором курсе мы вместе ходили в Тайную комнату, чтобы спасти твою сестрёнку, и Локонс заколдовал сам себя твоей сломанной палочкой. — Невозмутимо ответил на это Поттер.

— Ты… Как же так получилось?

— О! Это долгая история… Но может, стоит немножко расширить круг общения? Если мы сейчас назовём имя нашей лучшей подруги, зеркала разделятся на две половинки и мы оба сможем увидеть её и поговорить с ней. Как ты на это?

— Конечно. Три, два, один…

И в два голоса:

— Гермиона!

* * *

Юная мисс Грейнджер всё утро общалась со своим дедом. Девушка всё ещё пыталась понять, почему она так поздно узнала о своём статусе.

— Почему мне ничего не было известно? — Спрашивала она.

А старик Теодор, глядя на неё своими тёплыми карими глазами, отвечал:

— Это моя вина. Я должен был догадаться раньше. Понимаешь, Гермиона, мой отец, уходя, наказал мне сообщить о наследстве только первому родившемуся в семье магу. Твоя мать ничего не знала. Если бы я умер раньше, после моей смерти она бы получила письмо с объяснениями и посылку с сундучком моего отца.

— Это мне ясно. Секретность и всё такое. Но я ни за что не поверю, что мама совершенно случайно встретилась с Эдуардом Забини и понесла от него ребёнка. — На этой фразе в голосе Гермионы начало отчётливо слышаться подозрение.

Старик опустил взгляд к полу.

— Да, увы, это самый бесчестный из моих поступков. То, что я сквиб — не перекрыло мне доступа в магический мир. После смерти твоей бабушки я вернулся в Германию. Анна осталась в Англии — не хотела бросать колледж. Семейство Забини было проездом в Дюссельдорфе. И тут всё закрутилось. Старый садовник-сквиб, которому дали небольшую работёнку — подобрать в местном магазинчике розы для будущей свадьбы Эдуарда. Встреча старого сквиба с довольным цветами семейством, беседа за стаканчиком вина, пара капель амортенции в бокале юного жениха… А буквально через час, выйдя проветриться во дворик, Эдуард встретился с моей дочерью, которая несколько дней назад приехала повидать своего старика. Старшие Забини смотрели на проделки наследника сквозь пальцы. Тем более, я наплёл им сказочку, что не рассказывал дочери о магическом мире, чтобы не травмировать девушку. О магическом мире она действительно не знала. Через пару месяцев я получил от своей дочери приглашение на их с Джонатаном свадьбу. И уже там дочь призналась мне, что женится, чтобы скрыть отцовство другого. Я посочувствовал ей тогда, но на душе у меня скребли кошки. Худший поступок в моей жизни… — Закончив эту речь, мистер Грин совсем сник, опасаясь праведного гнева внучки.

Но Гермиона только сжала руку старика в своих ладонях.

— Не вини себя больше, дедушка. — Мягко сказала она. — Ты уже тысячу раз проклял себя за этот поступок. А тебе просто хотелось успеть застать мага среди своих потомков. Союз с Забини должен был стать гарантией.

— Ах, не стоит успокаивать меня, девочка моя. — В уголках глаз старика появились слёзы. — Я мог бы выспросить всё у дочери ещё тогда, когда она написала мне о том, что ты будешь учиться в закрытой школе. Она беспокоилась за меня, считала немного чокнутым, знаю. Ох, что ж я наделал! Постарайся, чтобы о твоём новом статусе не узнал никто кроме тех, кому ты безоговорочно доверяешь. Забини… Бастардов всегда ненавидели законнорожденные дети.

— Конечно, дедушка. — Гермиона чуть отошла к выходу из комнаты.

И тут, схватившись за карман и сказав что-то вроде: «Ой!», она вытащила из кармана нагревающееся зеркальце, разделённое условно на две половинки, из которых на неё смотрели знакомый до последней веснушки Рон и изменившийся, но, всё же, узнаваемый, Гарри.

Кинув последний взгляд на задремавшего в кресле Теодора, Гермиона выскользнула из комнаты в коридор, а оттуда — в сад, где, присев на старые качели, активировала зеркальце, назвав имена друзей.

____

1 — Ради общего блага (нем)

Так наконец нашли способ поговорить трое друзей, каждый из которых был ошеломлён открытиями этого лета. Разговор начал Гарри:

— Привет, Рон, Гермиона. Наконец-то мы все в сборе. Но прежде чем мы начнём делиться информацией, позвольте мне сделать кое-что, чтобы об этом разговоре никто не узнал.

— Конечно! — Это сказал полный энтузиазма Рон.

— Гарри, а разве так можно? Ты умеешь, да? Расскажешь, как? — Тут же начала сыпать вопросами Гермиона.

— Секундочку, друзья мои. — С этими словами Гарри взмахнул палочкой (Гермиона с интересом уставилась на её необычный вид) и произнёс какое-то длинное заклинание, в котором отчётливо слышалось слово «лёд». Очевидно, оно там действительно было, так как зеркала в руках друзей, несмотря на разделяющее их расстояние, на миг заледенели и осветились синим.

— Вот теперь можно начать серьёзный разговор. — Продолжил Гарри, закончив манипуляции с зеркалами. — Только пожалуйста, не закидывайте меня вопросами. Я расскажу вам максимум, а потом уже спрашивайте, если что-то будет не понятно, хорошо?

— Договорились! — Ответ в два голоса.

Приготовившись слушать, Рон уселся на нагретую солнцем траву, прислонившись к старой иве, росшей у озера, А Гермиона забралась с ногами в уютное кресло. Гарри же начал свой рассказ, поведав о приезде к Дурслям тётушки Мардж и максимально коротко стараясь изложить весь ворох последовавших за этим событий. Он также упомянул о некоторых открытых им особенностях магии, в ответ на которые Гермиона согласно кивала головой, а Рон ошеломлённо моргал — ему пока неоткуда была узнать о родовой магии и предрассудках против «тёмных». Говоря о Сириусе, подросток внезапно вспомнил что-то и обратился к Рону:

— Рон, дружище, сколько лет в твоей семье живёт ваша Короста?

— Почти двенадцать, а что?

— Ты в курсе, что крысы живут четыре года максимум? — Вставила свою реплику Гермиона.

— Рональд, Гермиона права, крысы действительно не живут так долго. А в твоей семье под видом крысы скрывается… Только не пугайся, один анимаг-преступник. — Продолжил разъяснения Гарри.

На удивление, младший Уизли воспринял информацию достаточно спокойно, не отрицая такой возможности.

— Куда там змеям-слизеринцам! — Сказал на это рыжий. — В моей семейке творятся такие дела, что я, кажется, уже разучился удивляться…

Дальше беседа текла менее напряжённо. Обычная беседа троих соскучившихся друг по другу друзей, лишь ненадолго прерванная обсуждением того, что делать с крысой-анимагом, и реакцией друзей Гарри на новую информацию, при соотнесении этой информации с их собственными шокирующими открытиями. Питера Петтигрю было решено ненавязчиво держать на виду, а первого-второго сентября, в Хогвартсе, посадить в клетку и также ненавязчиво передать Ремусу Люпину. Новый преподаватель, благодаря своему статусу, смог бы спокойно принести Питера вечером в Хогсмид и там передать его из рук в руки Эйтель или Вальпурге. Этот план показался подросткам достаточно удачным, осталось только посвятить в него остальных. Гермиона, отойдя от новостей Поттера, внезапно вспомнила о заклинании конфиденциальности, наложенном на зеркало. В ответ на напоминание подруги Поттер усмехнулся:

— Увы, Гермиона, здесь твоя тяга к знаниям бессильна… Это родовое умение. Я так понял. что ты знаешь, как это?

— Да! Ух ты! Кстати, ты не знаешь, на что мог намекать мой прадед в письме? Сейчас. — С этими словами девушка достала из ящика стола пожелтевший пергамент и процитировала мальчикам место о скрывании родового перстня.

— Скрывающая магия. Дар Рода Поттеров. — Скромно прокомментировал подругу Гарри.

— А у меня тоже кое-что есть, наверняка. — Задумчиво проговорила после этого Гермиона. — По линии Геллерта точно есть Магия Пространства: с ней я как раз сейчас разбираюсь. Интересно, передаются ли родовые дары бастардам?

— Не знаю, Гермиона. Я спрошу у Эйтель. Она много об этом знает.

— Ладно, ребятки, — вклинился в диалог Рон, — мы уже обо всём договорились, а мне пора идти: родители насторожатся. Как отключить это зеркало, Гарри?

— Скажи «Finis[1]».

— Пока, Рон!

— Пока, Гарри, Гермиона. Finis!

— Ну что, Гермиона, можешь спрашивать про скрывающее перстень заклинание. Или проблема уже не актуальна?

— Нет, что ты, она актуальна, но, я правильно понимаю, что ты сможешь исполнить его, только находясь рядом со мной физически?

— Да, всё правильно.

— Тогда у меня есть план.

— Излагай, Гермиона.

— Профессор МакГонагалл пообещала достать для меня один артефакт, чтобы мне было проще учиться в этом году. Я заверила её, что буду использовать артефакт только для учёбы, но магической клятвы не давала. В свете последних событий… Возможно, у нас с Роном получиться навестить тебя на Рождество. Ты же не против?

— Конечно, нет! Я уже успел соскучиться, и рад буду видеть вас!

После этого молодые люди ещё немного поболтали ни о чём, и дезактивировали зеркала.

* * *

Последующий день Рона и Гермионы прошёл достаточно обыденно. Гермиона читала записи из сундука, изредка прибегая к Теодору за уточнениями, и прерываясь на отдых и еду. Рональд, скрипя зубами, помогал матери по хозяйству, а под вечер близнецы утащили его полетать над садом, играя в догонялки. Подросток смог кое-как расслабиться: близнецы беззлобно подшучивали над ним, появляясь, будто неоткуда, и взрывая перед носом у младшего брата разноцветные магические хлопушки.

Гарри же загорелся идёёй вновь посетить Тёмную Аллею и такая возможность ему предоставилась. Сириус, который не хотел чувствовать себя бесполезным, нуждался в волшебной палочке и, после перемещения камином в магазинчик «Горбин и Беркс» и прогулки по Лютному, они оказались перед знакомой дверью на Тёмную Аллею. Несколько десятков метров по обсидиановой мостовой — и вот уже перед Сириусом и Гарри распахнулась дверь магазинчика Мигеля Насира. Старый пират, увидев Сириуса, вначале нахмурился, а затем, увидев что-то, радостно распахнул для Блека объятья.

Как выяснил из последующего разговора Гарри, Мигеля можно было действительно назвать другом его деда и Ориона Блека, а юных Джемса и Сириуса он в своё время учил дуэлингу — тогда ещё магазином волшебных палочек заведовал его дядя, Альфонсо. Палочка для Сириуса нашлась столь же быстро, как и для Гарри — чёрная, с затейливым узором красноватых прожилок, и дальше Мигель и Сириус предались воспоминаниям о прошлом, засидевшись в небольшой комнатке над магазином часа на полтора, пока дверной колокольчик не возвестил сеньора Насира об очередном посетителе. Блек и Поттер пообещали заглядывать поболтать к старому мастеру.

Вернувшись домой, Сириус заявил, что разговор об уроках дуэлинга случился неспроста, и попросил Гарри переодеться во что-нибудь удобное, взять новую палочку и наказал спускаться в тренировочный зал.

* * *

Несколько следующих дней прошли достаточно спокойно для большинства английских магов. Гарри тренировался в дуэлинге с Сириусом и учился хитростям трансфигурации под его же руководством. Оба эти занятия были столь увлекательны, что подросток забывал об усталости, подбадриваемый похвалами Блека. Вечерами юный Поттер болтал через зеркало с Ремусом и всё лучше узнавал своего второго крёстного. Ежедневные пробежки на свежем воздухе и купание в озерце способствовали тому, что Гарри подрос ещё немного, загорел и утратил свою сутулость и угловатость. Вальпурга и Ейтель учили подростка действовать согласно этикету, танцевать, красиво говорить и умело использовать различные дипломатические хитрости (хотя в последнем ему пока что явно не хватало живой реальной практики). К тридцатому августа Гарри довёл до идеала свою личину Лориана Корнуолла (приглашённые учителя собирались вскорости прийти для знакомства со своим будущим учеником) и после обеда засел в библиотеке с простенькой книгой по оклюмменции.

Гермиона Грейнджер, проведя пару дней в компании своего хитрого деда, вернулась с родителями домой. На прощанье она прихватила с собой сундучок с записями Геллерта, пару книг из библиотеки Теодора и забавного совёнка по имени Гринвич, который сразу по прибытию Гермионы в Лондон успел поработать почтальоном, относя во Францию письмо для Виолетты.

Альбус Дамблдор распорядился не бросать поиски Гарри Поттера, а сам решил выждать и присмотреться к некоторым людям в новом учебном году. Пора было корректировать планы, так как некоторые пешки в его шахматной партии слишком настойчиво пытались выбиться в короли.

* * *

Рональд Уизли изнывал от тоски. Он уже выполнил летние задания, иногда раздумывая о том, как бы обрадовалась Гермиона его ответственному поведению. С Гарри и Гермионой рыжий связываться не рисковал, так как народу в Норе нынче было слишком много — в отпуск приехали Билл и Чарли, и, стоило только Рону упомянуть, что он желает искупаться в озере, как старшие братья тут же загорались желанием составить ему компанию. Двадцать девятого августа старшие братья отбыли, а всё остальное семейство отправилось за покупками на Косую аллею. Покупки были сделаны без особой спешки, но достаточно быстро (в этот раз у Артура не было необходимости тратиться на кучу новых книг). По прибытию домой Рон тихонько переговорил с близнецами и они подтвердили завтрашнюю встречу с таинственными благодетелями. На следующее утро, предоставив подозрительно сощурившейся Молли собранные чемоданы, близнецы и Рон отправились «к озеру». На удивление Рона, мимо озера они действительно проходили, хотя их путь и лежал несколько дальше.

Миновав холм, молодые люди внезапно оказались перед воротами — старыми, потёртыми, затянутыми плющом, которые притаились прями между двумя раскидистыми яблонями, росшими чуть вдалеке от озера. Джордж (или Фред?) подошёл к этому импровизированному входу, отодвинул плющ и коснулся рукой вычурной завитушки над кованой ручкой. Перед удивлённым взглядом Рона ворота тут же беззвучно распахнулись, открывая вид на чуть обветшалый, но крепкий трёхэтажный особнячок.

Молодые люди зашли во двор и направились к дому, успевшему гостеприимно распахнуть входную дверь. А близнецы, никогда не упускавшие возможности подколоть младшего братца, чуть подтолкнули его вперед на пороге. И быть бы Рону с разбитым носом, если бы не две пары рук, подхватившие его в полёте. Подняв глаза на своих спасителей, Рон сначала не выказал никаких эмоций, потом — присмотрелся и приоткрыл рот от изумления.

— Как же… Вы же… Мама рассказывала... — Начал мямлить он.

— Фред, Джордж, как вы могли так бесчеловечно поступить с младшим братом? — Спросил у притворно смущённых Уизли крепкий рыжеволосый мужчина.

— Даже не сказали ему, к кому вы его ведёте, паршивцы. — Практически без перехода добавил второй, отличающийся от первого лишь цветом и покроем одежды.

— Нам нужна была его естественная реакция! — Тут же хором ответили младшие близнецы.

Старшие мужчины на это синхронно хмыкнули и отвесили шутливые поклоны Фреду и Джорджу, намекая на то, что свою миссию они выполнили, Рона привели, и теперь стоит оставить мужчин и подростка для объяснений.

— Зимой как обычно? — оборачиваясь на пороге, спросил Фред.

— Да, — хором ответили двое, на попечении которых внезапно оказался Рональд.

* * *

Рон оказался в необычной для себя ситуации. Он находился в доме младших братьев своей матери — Фабиана и Гидеона Прюэттов, о чем он догадывался сам, но мужчины и сами представились. Он понимал — что эти двое — яркие, энергичные, не терпящие никаких условностей могут помочь в его сложной ситуации, как они, очевидно, уже помогли Фреду и Джорджу. Но он совершенно не представлял, как могли выжить эти двое, если Молли и старшие братья Рона ежегодно навещали их могилы — вроде как было достаточно свидетелей их гибели от смертельных заклинаний пожирателей, когда они отчаянно и, будто бы, безуспешно, отбивали 13 лет назад этот самый домик. И конечно же юный Уизли, несмотря на приобретённую осторожность, не утратил своего любопытства и, едва закрылась дверь за Фредом и Джорджем, спросил:

— Как вы выжили?

На это молодой мужчина, одетый в серое (как понял Рон — Фабиан) сказал:

— У рода Прюэттов есть свои секреты, которые оказались недоступны твоей матери из-за того, что она вышла замуж без родительского благословения.

— Но тебя, как и близнецов, мы можем посвятить в семейные секреты — ты этого достоин, молодой человек. — Добавил второй.

— То, как мы выжили, непосредственно связано с этими секретами.

— Пойдём.

Рона провели по небольшому коридорчику, от которого влево и вправо отходил несколько дверей — как понял подросток — в подсобные помещёния вроде кухни и кладовой. В конце коридорчика находилась маленькая латунная дверь — едва подходящая по росту высоким мужчинам, к которой и направились все трое.

Гидеон, одетый в тёмно-зелёное, вытащил откуда-то из складок одежды большой серебряный ключ. Вставив ключ в замочную скважину и несколько раз хитроумно его провернув, мужчина отошел в сторону, давая двери бесшумно открыться.

Сунувшийся было за порог Рон настороженно отступил — из комнаты доносилось странное ритмичное постукивание, жужжание и стрекот.

— Не бойся, Рональд, — подбодрил парня Фабиан. — Прюэтты — не самая тёмная семья и наши секреты далеко не так страшны.

Окончательно вошедший в комнату Рон осмотрелся и даже хихикнул от своего непонятного страха. Часы… Настенные, наручные, карманные, песочные, всё это тикает, шуршит и стрекочет. В углу комнатки находился странный, чуть жужжащий переливающийся диван, который тоже не вызывал особого страха — уж больно весёленькой был расцветки. Прямо напротив двери висели часы знакомой Рональду конструкции — вместо стрелок находились имена, правда, на этот раз, не многочисленного семейства Уизли, а самих Прюэттов и нескольких других неизвестных подростку людей.

— Часы! Всего-навсего часы! А я испугался! — Смеясь, воскликнул мальчишка.

Но, к удивлению его, мужчины резко посерьёзнели и в знакомой Рону манере близнецов (хотя у Фреда и Джорджа никогда не было таких серьёзных и даже грозных лиц), дополняя друг друга, начали говорить.

— Что такого смешного вы нашли в часах, юноша? — Начал Гидеон.

— Успокойся, Рон, иначе серьёзного разговора у нас не выйдет.

Рональд тут же взял себя в руки и кивнул, безмолвно говоря, что готов к разговору.

Мужчины подошли к мерцающему и жужжащему дивану, приглашая Рональда тоже присесть. И, едва трое уселись на диван, как все окружающие звуки стихли, а стрелки всех висящих и лежащих вокруг часов начали в бешеном темпе крутиться против своего обычного хода. Сколько времени это продолжалось, Рон сказать не мог, но в определённый момент движение стрелок на секунду остановилось, а затем они пошли уже в нормальном темпе и в обычном направлении.

— Что это было? — Спросил недоумевающий подросток.

— О, это было начало раскрытия одной из семейных тайн. — Начал Гидеон. — Мы, Прюэтты, обладаем родовым даром Магии Времени.

— Ты же видел часы. — Продолжил Фабиан. — Если бы твоя осведомлённость внешним миром была чуть обширнее, ты мог бы догадаться. Время — такая странная штука. Наша семья издавно славилась как лучшие магические часовщики в Англии. А один из наших предков, Иоганн Прюэтт, был настолько обеспокоен ошибками собственного прошлого, что нашёл способ повернуть время вспять.

— Сейчас тридцатое июля, Рональд. Этот весёленький диван — наша с братом разработка. До этого все хроновороты были маломощными и могли перемещать на несколько часов от силы.

— Считай, что ты один из немногих, кто покатался в прошлое на машине времени.

— А мы в своё время спаслись именно благодаря нашему дару. Мы вернулись в прошлое за несколько секунд до того, как нас настигли вражеские «Авады». А в нужный момент, мы, не видимые, подбросили на потеху Пожирателям наши трансфигурированные из чего попало, якобы упавшие от смертельного проклятия, трупы.

— Иногда лучше быть трусливыми людьми, чем мёртвыми.

— Прости, Рон, так было нужно. В наших могилах лежат трансфигурированные тряпки. Почему-то нашедшие тела друзья не удивились отсутствию волшебных палочек — наверное, посчитали, что их присвоили нападавшие.

— Мы не знаем, как пожиратели прошли сквозь нашу защиту тогда. Даже Молли всё ещё закрыт ход в этот дом.

— Но мы выжили. И это главное.

Как и полагалось в такой ситуации Рон после этих откровений сидел словно пыльным мешком пришибленный.

— Постойте. Я, кажется, понял, как вы выжили. Но сегодняшняя дата... — Сказал он. — Ведь тридцатого июля я был с родителями в Египте и только планировал возвращаться в Нору? Как это возможно? Вы хотите сказать, что сейчас по Земле спокойно разгуливает сразу два Рональда Уизли?

— Именно это мы и хотим сказать. — Без тени насмешки хором сказали мужчины. Затем один из них продолжил пояснения:

— Это нарушение пространственно-временного континуума. Иоганн Прюэтт, умнейший человек, и тот в своё время сошёл с ума, доэксперементировавшись со временем и увидев себя самого сразу в двух экземплярах.

— Да, тёмная была история. — Подхватил второй. — Все изобретённые Иоганном хроновороты конфисковало министерство и спрятало для изучения в Отделе Тайн. Одного вот только не учли эти умники. Дневники Иоганна остались на руках у его сыновей, и родовая предрасположенность к Магии Времени позволила им восстановить, а позже — дополнить технологию изготовления хроноворотов.

— Правда, после смерти Иоганна наша семья делала их только «для своих» и хранила в строжайшем секрете. Отец учил нас этой тонкой науке очень долго и продолжал учить до самой своей смерти. Не зря в нашем роду на совершеннолетие волшебнику дарят часы. Это значит не только то, что он может приходить домой, когда пожелает, как это принято у магглов. Это говорит ещё и о том, что именно в 17 начинается постепенное постижение родовой науки.

После этих откровений у Рона слегка кружилась голова. Он попросил у братьев воды, и они тут же наколдовали целый кувшин. Сделав несколько глотков, подросток уже мог размышлять спокойнее — потрясения последнего времени сделали его более стойким к неожиданностям и сюрпризам.

— У меня только два вопроса. Первый — вы переместили нас в прошлое, чтобы учить меня чему-то? И второе — разве вы не встретите здесь самих себя?

— О, ну на оба вопроса будет достаточно легко ответить. — С улыбкой начал Фабиан. — Да, мы будем тебя учить. Чему успеем, тому и научим.

— А себя самих мы не встретим. Мы уезжали в Испанию и вернулись домой буквально за пятнадцать минут до прихода тебя и близнецов.

Таким загадочным образом буквально через день и начался во второй раз август для Рона Уизли, и в этот раз месяц обещал быть гораздо более продуктивным.

* * *

Тридцатого августа Рональд Уизли сидел наверху в выделенной ему Фебом и Гедом, как он стал их называть уже на второй день знакомства, комнате и размышлял. Да, теперь он мог спокойно размышлять, не крича и не кидаясь в истерики. Весь этот месяц братья Прюэтты тратили на подростка максимум своего времени. Они одолжили Рональду палочку своего покойного отца, которая, на удивление, подошла ему лучше, чем собственная, и учили всему, что знали сами. Как выяснилось, в особнячке жил домовой эльф по имени Тайди, так что братья и Рон тратили время исключительно на собственные нужды. Через неделю занятий юный Уизли выл от умственной и фзической нагрузки (для нормальной практики дуэлингов требовалась хорошая физическая форма). Через две недели Рон выть перестал, но всё ещё проваливался в сон, едва коснувшись подушки. Через три недели Фабиан с удивлением обнаружил племянника, увлечённо читающего за полночь книгу по ранней истории магии.

И вот — юноша, сидящий на кровати взглянул на тщательно спрятанные магией от посторонних часы на запястье — прошло уже пять минут с тех пор, как Фабиан, Гидеон и Рон-из-прошлого зашли в мастерскую. Рональд встал, с неохотой переоделся в свою старую одежду — весь месяц он ходил в новой, выданной ему близнецами, а старая лежала под заклинанием стазиса, чтобы не потерять вид. Затем подросток проверил, всё ли на месте, всё ли спрятано — в наличии часов он уже убедился, палочка старого Прюэтта удобно лежала в кобуре на предплечье, а тонкая цепочка переносного хроноворота приятно холодила шею. Выйдя из своей комнаты и постучав в комнату братьев, Рон, не дождавшись ответа, зашёл внутрь. Обняв на прощание этих двоих, ставших для него настоящим кладом, Рон сказал:

— Феб, Гед, я невероятно рад, что познакомился с вами! Не пишите мне, я лучше попрошу Гарри, чтобы он прислал вам парочку связных зеркал — думаю, он мне не откажет. Надеюсь, что скоро смогу опять увидеться с вами.

— Пока, мелкий. — Хором заявили на это братья, а потом Феб по старой привычке закончил за двоих:

— Конечно, увидимся. Топай, Ронни. Может, ещё успеешь нагнать по дороге Фреда и Джорджа, которые ничего не знают, хоть и догадываются о твоих приключениях.

* * *

Таким образом, дотошная Гермиона, везунчик Рон и Гарри, который находился в самом завидном положении из всех троих, накануне третьего курса обладали гораздо большим количеством знаний и умений, чем было у них к концу второго курса. И если Гарри не думал и не собирался ехать в Хогвартс первого сентября, то его друзья вполне собирались это делать, дабы не вызывать ничьих подозрений. И, несмотря на то, что они обещали не показывать своих настоящих возможностей, трудно оставаться глупым и наивным, когда тебе раскрыли глаза. Директор Дамблдор имел некоторые планы на них двоих в этом году, но не только его, а ещё и некоторых других обитателей школы в этом году определённо ждал сюрприз.

___

1 — конец (лат)

Утро первого сентября выдалось по-летнему ясным и тёплым. Гермиона Грейнджер не любила опаздывать, а потому любовалась Хогвартс-экспрессом уже в десять утра. Клиника родителей открывалась в девять, поэтому Джонатан Грейнджер отвёз «свою» дочь на вокзал и поехал на работу, чтобы не оставлять Анну один на один с пациентами. Девочка гладила пушистые перья подаренного ей дедом Теодором совёнка, Гринвича, щурилась на солнце и прикидывала, успеет ли семейство Уизли добежать до платформы хотя бы до второго гудка. Более всего, что удивительно, в этой семье на публику всегда суетились мистер и миссис Уизли, в то время как их дети проявляли благоразумие.

На удивление Гермионы, рыжее семейство успело вовремя. Перси поздоровался с девушкой за руку, будто с министром (близнецы, перемигиваясь, шёпотом просветили юную мисс, что «Персик» получил летом значок Лучшего Ученика и в связи с этим ещё больше возгордился). Рональд при встрече легонько обнял подругу, разрушая образ импульсивного подростка, который раньше при встрече кидался на друзей и едва не душил их в объятьях. Гермиона смотрела на этого нового Рона с удивлением и с уважением, безмолвно спрашивая «Как?». Младший Уизли тихонько, так чтоб никто не услышал, ответил: «Позже, в купе».

Молодым заговорщикам везло в этот ясный день. После парочки неудачных попыток найти пустое купе, они зашли в то, где сидел уставший от жизни, но ещё молодой мужчина. Выяснив, что их нового знакомого зовут Ремус Люпин, Рон и Гермиона переглянулись, а затем представились, вполне оправданно полагая, что благодаря чудо-зеркалам Гарри, новый профессор уже знал о ролях этой кареглазой лохматой девушки и рыжеволосого парня. И их подозрения оправдались. Мужчина сообщил, что будет их профессором по защите в этом году и попросил наедине, без свидетелей, называть его просто Ремусом.

Следующие действия новоиспечённых заговорщиков были вполне предсказуемы. Ремус наложил на дверь купе запирающее и заглушающее заклинания и приготовился принимать активное участие в задержании Петтигрю. «Арест» прошёл буднично и почти спокойно: мужчина трансфигурировал из связки перьев крепкую железную клетку, Рон вытащил из-за пазухи верещащую и отчаянно вырывающуюся крысу, которая была кое-как, с горем пополам запихана в клетку. После этого мистер Люпин проверил крепость замка на клетке, погрузил крысу в глубокий сон и на всякий случай повесил на клетку парочку запирающих заклинаний. Посовещавшись по поводу того, зачем третьекурснику ни с того ни с сего отдавать полудохлую крысу своему будущему преподавателю, люди в купе пришли к определённой договорённости. Легенда состояла в том, что магическая микстура крысе не помогла, а значит, есть подозрение, что крыса является разносчиком маггловского заболевания. На всякий случай её лучше подержать пока в клетке, а ещё лучше отдать преподавателю, взрослому человеку, у которого, к тому же, живёт в Хогсмите знакомый целитель, который занимается влиянием маггловских болезней на магов. История предоставляла заговорщикам практически полное алиби — знакомый целитель в Хогсмите у Ремуса действительно был и оказался одним из немногих нейтралов, кто знал об истинном статусе некоторых чистокровных родов и очень сильно не любил Альбуса Дамблдора.

* * *

В то время, как Рон, Гермиона и Ремус ехали в Хогвартс и строили грандиозные планы, Гарри предстоял его первый в этом семестре учебный день в качестве Лориана Корнуолла, чей вид изрядно отличался от привычной внешности юного Поттера. Растрёпанный подросток сильно волновался накануне, и первого сентября поднялся ни свет ни заря — в шесть утра. Умывшись и одевшись, Гарри, не желая завтракать в одиночестве, ещё некоторое время тренировался накладывать на себя стойкую иллюзию, которая в случае чего, не слетит в случае потери сознания и, не дай Мерлин, просто потери концентрации. Промучавшись с этим до восьми часов и убедившись, что всё в порядке, подросток вызвал домового эльфа и, попросив лёгкий завтрак, спустился вниз. Эйтель спустилась в столовую буквально через несколько минут после внука, остальных обитателей дома видно не было. После завтрака леди Корнуолл попросила Гарри задержаться ненадолго, чтобы объявить распорядок на сегодня с тем, чтобы юный Поттер, при желании, внёс в него коррективы.

— Гарри, я уже предупредила всех наших эльфов — когда они увидят вокруг тебя дымку иллюзии, они будут обращаться к тебе: «Хозяин Лориан» или «Мастер Лориан» и никак иначе.

— Это было бы здорово, — ответил Гарри, которому уже приходила мысль о том, не выдадут ли эти милые лопоухие существа все их тщательно лелеемые тайны.

— Сразу после завтрака тебе предстоит вводная лекция по зельеварению: будь внимателен. Твой преподаватель — старый хитрый лис, не показывай ему ничего лишнего и лучше не говори о том, что ты знаешь, кто такой Северус Снейп.

Гарри рассеянно кивнул в ответ на это, хотя и не совсем понял, почему не должен быть упомянут старина Снейп. Не должен, значит — не должен.

— После зелий тебе предстоит занятие с Мастером Нумерологии. Я знаю, что, будь ты в Хогвартсе и оставаясь таким же наивным простачком, ты бы ни за что не взял Нумерологию и Руны, но они действительно важны для тебя, не то что Прорицания, имеющие значение лишь для врождённых пророков. Тем более, судя по моим сведениям, последний десяток лет прорицания ведёт шарлатанка, которой для полного счастья нужно только обилие благовоний в кабинете и кулинарный херес в личных запасах — он якобы открывает ей внутреннее око.

— Это ясно. Какая лестная характеристика для преподавателя такой увлекательной дисциплины. Интересно, а Рон оставит себе Прорицания или перезапишется на Нумерологию или Руны?

— Я думаю, Гарри, твой друг Рональд поступит благоразумно. У Уизли нет никакого дара, но Прюэтты, насколько я помню, обладали очень интересным наследием, — с улыбкой ответила Эйтель, — во всяком случае, он свяжется с тобой сегодня вечером, и ты сможешь сам спросить его об этом.

— Будет круто узнать. Да уж, как они все переполошатся, не лицезрев меня в Хогвартсе! — Вставил пару слов подросток, приготовившись слушать планы на сегодня дальше.

— После обеда — никаких посторонних учителей. Постоянная личина утомляет и ты это заметишь. Как минимум до конца недели будешь Лорианом Корнуоллом только до обеда, а там посмотрим. Сегодня я разберу с тобой парочку родовых ритуалов, а потом Сириус будет заниматься с тобой каким-то особым вариантом Боевой магии. Он пытался объяснить мне, но я не очень поняла. Какая-то хитрая смесь физической подготовки, фехтования, ножевого боя, трансфигурации, боевых и защитных чар. Я не настолько сильна в этих разделах магии.

— Звучит заманчиво. Читать книжки, конечно, интересно, но практика — превыше всего. Кстати, где Сириус? И леди Вальбурга?

— Мы решили, что мистеру Блэку лучше не мелькать, пока здесь посторонние. Он уже позавтракал и ушёл на кружечку эля к синьору Насира. Ты же уже успел заметить, Гарри, что твой крёстный — очень непоседливое и общительное существо. Он бы в любом случае не сидел взаперти — это не в его природе. А так как пока ещё он — вне закона, самое безопасное для него сейчас — прогуляться по Тёмной Аллее, зайти к Мигелю (они давно друг друга знают, им есть о чём поговорить). Пусть лучше так. Честно говоря, я опасаюсь, как бы этот непоседа не рванул в следующий раз прямо в Хогвартс, на чашечку чая к Ремусу. Надо очень постараться, чтобы в ближайшее время он был оправдан и смог, наконец, гулять, где захочет. Что касается Вальпурги — она в Гриннготсе, морочит головы гоблинам. Что-то там по поводу наследства.

— Хорошо, — Гарри очень развеселила характеристика, данная Эйтель Сириусу, — когда придёт зельевар?

— Через двадцать минут.

* * *

Лориан Корнуолл был сама любезность. Гораций Слагхорн, а именно ему предстояло проводить домашние уроки по зельеварению для юноши, искренне жалел, что Эйтель не позволит случиться вербовке юноши в «Клуб Слизней», так как пожилая леди чрезвычайно ценила приватность и запретила Горацию даже упоминать кому-либо о подростке. Первые полчаса знакомства они провели в библиотеке, где зельевар проверял уровень знаний юноши, заранее предупреждённый, что раньше выдающихся успехов в данной науке у Лориана не наблюдалось. Но старый мастер был приятно удивлён. Ещё бы, хоть Гарри и не любил этот предмет в Хогвартсе, летом он отчётливо осознал, что в жизни ему пригодятся любые знания, которые он сможет получить. Так что наряду с остальным, юноша читал летом доступные ему книги по зельеварению и разбирался в сочетаемости ингредиентов, хоть и не пытался ничего варить.

После беседы в библиотеке мастер и его ученик спустились в лабораторию, где Лориан под чутким руководством наставника сварил идеальную Противоожоговую Мазь — очень лёгкое в приготовлении зелье, и чуть худший по качеству Умиротворяющий Бальзам. Конечно, юноше не сильно нравились котлы, которых он успел пооттирать на отработках у Снейпа, холод в лаборатории и мерзкий вид некоторых ингредиентов, вроде глаз иглобрюха, но удовлетворение от хорошего результата, от качественного зелья, дающего свой особый, неповторимый эффект, перевешивало всё остальное.

Гарри почти сразу понял предостережения Эйтель. Выглядящий, как добродушный старый морж, Слагхорн, тем не менее, оставался истинным слизеринцем, и, под видом беседы ни о чём или вопросов о знаниях ученика, пытался выпытать много лишней информации. Юному Поттеру приходилось очень внимательно следить за своей речью: уроки этикета предполагали обучение ведению вежливой беседы, но до вершин ораторского мастерства Гарри ещё было очень и очень далеко.

* * *

Мастером Нумерологии была невысокая голубоглазая женщина средних лет. Звали её Аннет и была она племянницей бывшей сокурсницы Эйтель. В своё время девушка не очень удачно вышла замуж — её муж был Пожирателем Смерти и его убили вскоре после падения Вольдеморта. Второй раз замуж она так и не вышла, а фамилию своего мужа, которая стала её фамилией, не любила и предпочитала не называть даже таким проверенным людям и нейтралам, как Эйтель. Мастеров Нумерологии в Англии всегда было не много, и леди Корнуолл с радостью согласилась на предложение девушки, которая так и осталась: Аннет — для Эйтель и леди Аннет — для Гарри. Предметом своим она была увлечена и «месье Лориан» слушал её, затаив дыхание. Хоть нумерология и была сложным предметом, требовавшим усилия ума и целой кучи громоздких вычислений — она того стоила. Тем более, у Гарри голова шла кругом от перспектив, которые открывала эта область магии: расчеты собственных заклинаний, вычисление наименее энергоёмких цепочек заклинаний (несомненно полезный навык для Дуэлинга), расчет времени, места и оптимальной длительности ритуалов (замечательное подспорье для Родовой Магии).

* * *

К обеду наконец вернулся Сириус — довольный и чуть навеселе. Вальпурга, как выяснил Гарри после прощания с леди Аннет, уже давно была в особняке. Дав Гарри возможность за обедом вдоволь поделиться впечатлениями от первых занятий, Эйтель увела подростка в хранилище артефактов, а после этого, захватив парочку интересных вещиц — в тренировочный зал. Они отрабатывали универсальный поисковый кровный ритуал — Сириус «нашёлся» в обсерватории, и ритуал родства по духу, добровольными участниками которого стали Эйтель и Вальпурга — как единственные, не связанные ранее никакими узами, но готовые принять на себя подобную связь.

Сириус начал своё занятие с пробежки и лёгкой разминки в саду: погода за день не испортилась и было так же тепло и ясно, как утром. После этого «Мародёр» заскочил в оружейную комнату, где подобрал пару кинжалов, и затем уже отправился вместе с чуть уставшим Гарри в тренировочный зал. К концу занятия, которое увлечённый Блэк продлил до восьми вечера, Гарри готов был покусать крёстного с его неуёмной фантазией и маниакальной увлечённостью — Сириус учил его сочетать движения палочкой и кинжалом, показывал стойки, выпады, уходы, поцокал языком на арсенал усвоенных Гарри за два года боевых заклятий и заставил разучить около десятка новых: не просто разучить, но научиться сочетать в разных комбинациях и перемежать с чисто физическими уходами и подсечками противника.

* * *

Рон, Гермиона и Ремус не закончили беседу после посадки Петтигрю в клетку. Для начала Ремус рассказал им немного об «Игре на публику» Джеймса Поттера и его друзей в школе, потом рассказал по секрету часть плана занятий по ЗоТИ на предстоящий год. После того, как по вагону проехала традиционная тележка со сладостями, Ремус сослался на усталость и, накинув на голову капюшон мантии, стал дремать, попросив разбудить его, если что-то случится.

Рон и Гермиона продолжили общение: им обоим не терпелось поделиться друг с другом каждой подробностью этого насыщенного лета. Когда первый восторг улёгся, молодые люди немного посокрушались, что с ними сейчас нет Гарри, а потом Рон начал делиться с Гермионой самыми интересными подробностями своих каникул: тем месяцем, который подросток провёл в домике Фабиана и Гидеона. Мисс Грейнджер слушала его увлечённо: ей было действительно интересно, какие события сподвигли Рона на незначительные, но цепляющие взгляд изменения во внешности и поведении. Когда Рональд наконец выдохся и потянулся за шоколадной лягушкой, Гермиона уточнила:

— Ты действительно начал разбираться в своём родовом даре Мага Времени?

— Да, а в чём дело? — Несколько недоумённо ответил юноша.

На это девушка отчего-то засмущалась и пару секунд помолчала, но потом всё же ответила.

— Знаешь, Рон... Ты, конечно, мой друг. Мы ещё слишком маленькие, чтобы думать о всяких там чувствах. Я не могу сейчас уверенно сказать, что ты нравишься мне больше, чем друг, но... Ты в курсе, что Маг Времени и Маг Пространства — это идеальная пара в плане передачи наследия потомкам? Я ведь начала разбираться со своим даром и у меня даже кое-что получилось.

Естественно, юный наследник Прюэттов был несколько озадачен подобными откровениями. Ему, ещё мальчишке по сути своей, ничего подобного и в голову бы не пришло. Так что он неопределённо хмыкнул и сказал, что пока ещё рано думать о таком, хотя сама мысль и отложилась в его голове.

За окном темнело и становилось чуть прохладнее. Ремус всё также дремал, закутавшись в свою потёртую мантию. Подростки некоторое время молчали, каждый о своём. Наконец, Гермиона, взвесив все за и против, решилась признаться другу в том, что МакГонагалл обещала ей один хитрый артефакт, который позволит ей посещать несколько занятий одновременно. Но только лишь девушка начала описывать свойства артефакта, как Рон, подмигнув, вытащил из-под рубашки изящную цепочку с небольшими песочными часами в качестве подвески.

— Зачем тебе хроноворот сейчас, Гермиона? Феб рассказывал мне о том, как много сил отнимает ежечасное путешествие назад во времени даже у взрослого мага. Подумай об этом... Ты уже не «грязнокровка» и тебе не нужно доказывать Малфою и Забини, что ты лучше их.

Такие рассуждения из уст друга были непривычны для девушки, поэтому она задумалась на некоторое время.

— Ммм, Рон, а если я откажусь, скажем, от прорицаний, и откажусь от хроноворота МакГонагалл, мне можно будет изредка пользоваться твоим?

— Конечно, подруга. Обычно ни один Прюэтт не может отказаться от возможности быстрого прыжка в прошлое. Но, во-первых, тебе, как и Гарри, я безоговорочно доверяю, во-вторых, как смею я отказать в такой услуге потенциальному Мастеру Пространства?

Последнюю фразу Рональд проговорил с такой озорной ухмылкой, что Гермиона снова смутилась. Но её смущению не суждено было продлиться долго: Хогвартс-экспресс резко дёрнулся и остановился (хотя до прибытия в Хогсмит оставалось ещё много времени), в вагоне резко похолодало, послышались недоумённые и испуганные возгласы. Почуяв неладное, подростки разбудили Ремуса. И это оказалось очень своевременным решением. В то время, как дементор подплыл к их купе, будущий профессор уже стоял в дверях, защищая спиной Рона, Гермиону и юркнувших к ним в суматохе близнецов. Сказав что-то твари в чёрном капюшоне, мистер Люпин отогнал её сорвавшимся с кончика палочки серебристым светом, принявшим форму волка.

Дальнейшая поездка в поезде, как и поездка на каретах до замка, прошла без приключений. И друзей насторожило только слегка удручённое, но однозначно предвкушающее выражение на лице Альбуса Дамблдора во время пира.

* * *

Гарри был, что вполне естественно, измотан тренировкой Сириуса. После неё его хватило только на десятиминутный душ и ужин, во время которого подросток, вопреки наставлениям членов своей импровизированной семьи, только вяло ковырялся в тарелке — есть не хотелось. Эйтель настаивала, что для приёма укрепляющих зелий нужно соблюдать режим питания, Сириус — что для хорошей физической формы Гарри нужно кушать и наращивать мышцы, а Вальпурга просто сокрушалась, какой он маленький и худенький, хотя юноша уже успел вытянуться за время пребывания в особняке и для своих тринадцати лет выглядел вполне ладно. Увещевания помогали мало и подросток клевал носом над тарелкой.

Наконец, устав выносить пытку ужином, Гарри поднялся в спальню. Там юноша переоделся в пижаму, лёг в кровать и уже почти заснул, как его вырвала из полудрёмы настойчивая пульсация и гудение связного зеркальца. Активировав зеркало, Гарри посокрушался, что его сил не хватит на долгий разговор, на что Рон, не обидевшись, ответил, что у них ещё будет время поговорить. Так что на данный момент рыжий парень передал своему сонному другу только основные сведенья: информацию о живых и здоровых Прюэттах, о том что он, Рональд, потенциальный Маг Времени и о том, что Петтигрю пойман и Ремус уже, скорее всего, связался с семьёй Гарри по поводу будущего разоблачения преступника. Ещё рыжий пожелал Гарри спокойной ночи и передал привет от Гермионы, так как она на тот момент уже была в своей спальне.

* * *

Альбус Дамблдор был несколько расстроен тем, что Гарри Поттер не найден и так и не объявился в Хогвартсе. У старого мага было столько планов, как устроить мальчишке весёлую жизнь в этом году. Конечно, существовали ещё друзья «героя», но они были для Альбуса совсем не таким податливым материалом, как юный Поттер. В конце концов, этот малец был самым вспыльчивым и несдержанным из всей троицы, а постоянные приключения в школе и постоянный прессинг летом у Дурслей не давали ему особой возможности остановиться и задуматься о происходящем. Директор Хогвартса в своё время специально инструктировал Петунию, на что лучше делать упор при общении с мальчишкой и она, всегда относившаяся к старику с почтением восторженной, хоть и не наделённой магическим даром девушки, в точности следовала инструкциям.

Но сейчас что-то определённо шло не так. К концу августа директор в тайне, как обычно, не предупредив никого о своих планах, наведался в Литл-Уингинг для беседы с Петунией. Чёткий след заклинания забвения, лежащий на всех троих членах семейства, насторожил его, но ни к каким особым соображениям не привёл: автором заклинания мог быть кто угодно, если уж даже бездарь-Локхарт слыл таким мастером в его использовании. Однако настроение директора при виде младшего Уизли и Грейнджер несколько улучшилось: их найдётся чем занять, чтоб они и не вспоминали толком о Поттере. С такими мыслями директор удалился из большого зала после банкета, даже не подозревая, сколько в его очередном «гениальном» плане неучтённых факторов.

Второго сентября утро было тяжёлым в основном у старшекурсников. Младшие студенты ещё не завели привычки бурно праздновать начало нового учебного года, а преподаватели давно уже пришли к выводу, что в ночь с первого на второе сентября отдохнуть не удаётся. К тому же, в этом году добавилось волнений у самых видных представителей преподавательского состава. Гарри Поттер не приехал в школу! Альбус Дамблдор провёл большую часть ночи, вышагивая по своему кабинету под раздражённое бурчание портретов. Он пытался строить новые планы, но дело практически не сдвинулось с мёртвой точки. Слив в думосбор несколько наиболее ярких воспоминаний с участием Поттера, директор не один раз за эту ночь просматривал их, но не находил в них никакого ключа к тому, как ему действовать дальше. Гарри из воспоминаний был наивным, доверчивым и послушным, пусть и несколько вспыльчивым мальчишкой. Дамблдор не сомневался, что рано или поздно этот щенок так или иначе даст о себе знать. Но он понимал, что Поттер едва ли останется таким, каким был в воспоминаниях, а значит, прежние схемы и выкладки могут не сработать.

Минерва МакГонагалл не строила никаких планов, а просто искренне переживала за своего студента. Хагрид долго сидел на крыльце своей хижины, тщетно вглядываясь вдаль, в надежде, что Гарри просто заблудился и рано или поздно покажется в пределах видимости. Но когда небо на востоке начало светлеть, лесник понял, что Гарри явно не появиться в Хогвартсе в ближайшее время и начал рыдать, утирая слёзы огромным носовым платком и подвывая Клыку, которые лежал на пороге рядом с полувеликаном.

Только двое преподавателей, которым была небезразлична судьба Поттера, оставались вполне спокойны этой ночью. Ремус Люпин прекрасно знал, где находиться Гарри и как идут его дела. А Северус Снейп считал ниже своего достоинства беспокоиться о пропавшем мальчишке: его бывшие друзья-пожиратели сидели тише воды, ниже травы, Блек, судя по последним сведениям, тоже затаился – его не видели уже несколько месяцев, но он, похоже, пропал из виду уже после того, как исчез Поттер. А раз так, значит, это гриффиндорское недоразумение само нашло себе приключения и само должно выпутываться из них, раз уж никто всё равно не знает, во что мальчишка вляпался на этот раз.

* * *

После завтрака Гермиона Грейнджер подошла к профессору МакГонагалл и решительно отказалась от Прорицаний, Древних Рун, Маггловедения и от Хроноворота. Сказать, что преподавательница была удивлена таким поведением девушки, значит, не сказать ничего. Она чувствовала, что что-то происходит, ещё тогда, когда за несколько дней до учебного года получила письмо от Рональда Уизли, в котором подросток также отказывался от Прорицаний в пользу Нумерологии. К сожалению, подозрительность была не свойственна декану Гриффиндора и она списала эти неожиданные изменения на счёт изменившегося за лето характера детей.

А сами дети тем временем благополучно начали учёбу, посетив за день теплицы, кабинет чар; а после обеда – в зависимости от выбранной программы, студенты-третьекурсники занимались либо Нумерологией, либо Прорицаниями, либо спокойно отдыхали в своих гостиных.

* * *

Надо сказать, что на Гербологии произошёл довольно таки странный инцидент. Драко Малфой, для которого Поттер был чем-то, похожим на красную тряпку перед быком, тем не менее, не хотел упускать возможности поиздеваться над гриффиндорцами и в отсутствие чудо-мальчика. Однако Уизли и Грейнджер никак не прореагировали ни на «Нищеброда», ни на «Грязнокровку». Спокойствие гриффиндорцев было чем-то новеньким.

— А Поттер ваш, небось, бедненький, испугался Сириуса Блэка, прячется и роняет слёзки в своей маггловской норке?... Эй вы, огрызки магов! – Пытался привлечь их внимание блондин. Однако реакцией был очень непривычный после традиционной горячности холод и тотальное игнорирование.

Попытка натравить на Уизли Крэбба и Гойла провалилась с треском. Уизли, который раньше с трудом держал палочку в руках нужным концом, на удивление быстро среагировал, отбросив слизеринских громил в угол теплицы довольно мощными «Ступефаями». А взять реванш не получилось, так как буквально через пару секунд в теплицу зашла и начала занятие профессор Спраут. Но во время занятия, которое, на удивление, оказалось лекцией, лишь с небольшими практическими демонстрациями, Драко внимательно приглядывался к друзьям Поттера и всё отчётливей убеждался, что что-то определённо не так. Воспользовавшись родовой способностью к эмпатии, которую юный Малфой как раз учился контролировать летом, блондин даже присвистнул от изумления: «Они держат эмпатический щит, оба. Вот это новости!». Однако, как и всякий нормальный слизеринец, Драко решил пока не делиться ни с кем этими новостями, а придержать козырь в рукаве до благоприятного момента.

* * *

Ремус Люпин благополучно провёл свои первые лекции этим утром, а после обеда у мужчины было свободное время, которое он потратил для похода в Хогсмит. До пункта своего назначения – зоомагазина, оборотень шёл достаточно быстро и целенаправленно, крепко сжимая в руках клетку с крысой.

В зоомагазине было шумно и многолюдно. Звери пищали, рычали, выли, а покупатели переговаривались достаточно громко, в попытке заглушить эту какофонию. Добравшись наконец до прилавка, Ремус обменялся кивками с продавцом и прошёл в подсобку, где его ждала, сидя на колченогом стуле, женщина под густой вуалью. Едва за продавцом, вышедшим обратно в зал, закрылась дверь, как женщина откинула вуаль и приветственно улыбнулась мужчине.

— Ремус... Сколько времени прошло, сколько времени потрачено зря.

— Зато теперь мы начнём вводить в эту дурацкую игру новые правила, на этот раз, выгодные нам, леди Эйтель.

Рыжеволосая женщина в ответ на это утвердительно кивнула и перевела взгляд на крысу в клетке, старую, облезлую, свернувшуюся в клубок и поджавшую под себя лапки.

— И ты здравствуй, Питер, — холодно сказала она, — хоть нам и не доводилось встречаться раньше, но я о тебе наслышана. Как же всё таки хорошо, что моя дочь и её друзья были достаточно благоразумны, чтобы не посвящать тебя в свои секреты.

Ремус на это только хмыкнул и, взглянув на часы, с виноватым лицом развёл руками. Эйтель не нужно было догадываться, что свободное время для преподавателя – это термин весьма относительный. Женщина забрала клетку и, позволив Ремусу приложиться к её руке в прощальном поцелуе, отбыла через находившийся прямо здесь, в подсобке, камин.

Профессор Люпин благополучно вышел из магазина, зашёл для полноценного алиби в «Три метлы», где пропустил кружечку эля и поболтал ни о чём с Розмертой, а затем благополучно вернулся в замок. Операция «Крыса» в это время стремительно набирала обороты.

* * *

Ровно в четыре часа дня в министерство магии зашли две представительные немолодые женщины: рыжеволосая и брюнетка. Обе были одеты в чёрные, без украшений, элегантные мантии, брюнетка несла в руке клетку с каким-то грызуном. На удивление юноши, внучатого племянника Оливандера, занимавшегося проверкой волшебных палочек, леди отправлялись отнюдь не в отдел по контролю за магическими популяциями, а прямиком в аврорат.

Заместитель начальника, Кингсли Шеклбот, принял их сразу же и выслушал очень внимательно: одна из дам была матерью разыскиваемого преступника – Сириуса Блэка и могла помочь следствию, а перед второй – Эйтель Корнуолл, аврорат всё ещё был в неоплатном долгу, так как из-за преступной халатности стражей правопорядка она в своё время лишилась мужа и (официально) – дочери.

— Чем могу быть вам полезен, леди? – спросил он, едва они успели расположиться в приёмной.

— Вы знаете, господин аврор, вот эта крыса, которая сейчас спит в клетке – весьма подозрительное существо.

Чернокожий аврор посмотрел на посетительниц несколько скептически, однако Вальпурга продолжала свою речь:

— Я последнее время часто болею, но этим летом моей подруге Эйтель удалось вытащить меня в гости: она живёт южнее и, к тому же, в сельской местности, там обстановка для моего организма лучше, чем в Лондоне. И что вы думаете? В поместье моей подруги внезапно появилась эта крыса, которая не попадалась на наши ловушки, ни на какие провокации и вообще вела себя чрезвычайно умно для такого мелкого и безмозглого существа. У нас стали пропадать мелкие, но дорогие вещи, драгоценности и, вы удивитесь, господин аврор, когда мы обе вышли из особняка, домовики прочесали весь дом и не нашли никаких живых существ, кроме этой крысы. Но «Гоменум Ревелио» дало положительный результат!

— То есть вы подразумеваете?

— Да, господин аврор. – Включилась Эйтель. – К сожалению, ни я, ни Вальпурга не знаем заклинания для принудительного превращения анимагов (это было не правдой, но кто же открывает аврорам все карты?). Мы бы хотели, чтобы вы разоблачили негодяя и допросили его – куда он дел наши ценности. Наверняка у вас найдутся специалисты, а мы не преминем выразить вам благодарность. Лично я, к примеру, совершенно забуду про загадочность обстоятельств гибели моего мужа.

Шеклбот не мог решать подобные вопросы сам, а потому попросил полчаса на то, чтобы обратиться к начальнику.

В итоге, после двадцати минут ожидания, в приёмную заместителя главного аврора, где ожидали дамы, явился не только Руфус Скримджер, но и сам министр магии, Корнелиус Фадж.

После принудительного превращения вытащенной из клетки облезлой крысы, Скримджер то и дело запускал руки в свою роскошную гриву, а Фадж хватался за сердце. Ещё бы – не каждый день покойник, о которых не было ни слуху ни духу 12 лет, оживают на глазах.

К шести вечера было созвано экстренное заседание Визенгамота всвязи с новыми и весьма нетривиальными уликами в деле Сириуса Блэка. Вальпурга присутствовала на заседании в качестве свидетеля, Эйтель отправилась домой – радовать Гарри и Сириуса, так как было ясно, что Дамблдор не сможет выкрутиться, когда Петтигрю, напоенный Веритасерумом, как на духу выдаст, что именно Альбус был свидетелем ритуала Хранителя у четы Поттеров. Так и вышло. Судебное заседание закончилось около девяти вечера, с девяносто пятью голосами за то, чтобы призноть виновность Петтигрю и таким же количеством голосов за оправдание Сириуса Блэка – Вальпурга не зря присутствовала на заседании – её богатый, хорошо поставленный голос, не вязался с хрупкой фигурой, но благодаря нему ни одно слово женщины не оставалось без внимания, при том, что она не пользовалась «Сонорусом».

* * *

Этим вечером В замке Корнуолл было очень весело. Гостей не приглашали, но Сириус успел вволю повеселиться, показывая своему крестнику кучу мародёрских приколов, летая с ним наперегонки на мётлах и купаясь в пока ещё тёплой озёрной воде. Он дурачился как мальчишка, но Вальпурга и Эйтель смотрели на него с улыбкой. Они прекрасно понимали, что «среди своих» Сириус имеет право выражать восторг и радость как ему заблагорассудиться, но при первом же выходе «в свет» он тут же наденет на себя непробиваемую броню аристократической холодности, под которую сможет заглянуть и увидеть немного «настоящего» Блэка далеко не каждый. Леди Блэк и леди Корнуолл, уставшие после насыщенного событиями и эмоционально напряженного дня, отправились спать пораньше. А Гарри и Сириус, уже привыкшие к насыщенным тренировкам последних дней, позволили себе повеселиться почти до часу ночи.

* * *

На следующее утро магические газеты гремели заголовками: «Сириус Блэк оправдан! Найден скрывавшийся 12 лет преступник – Петтигрю!», «Как на самом деле погибли когда-то 12 магглов?», «Намеренная ошибка или преступная халатность в деле Блэка!».

Северус Снейп читал новость с невозмутимым видом, однако на самом деле его переполняли разные, сложные эмоции. В процессе чтения он то и дело косился на своего нынешнего коллегу – Ремуса Люпина, поглощавшего свой завтрак со спокойной, добродушной улыбкой. Не оставалось сомнений, что ближе к вечеру зельевар навестит коллегу с целью ненавязчиво, но максимально подробно его расспросить.

Остальные отреагировали на новость ещё более спокойно. Рон Уизли мог бы отреагировать бурно в прошлом году, а в этом слишком многое изменилось в характере юного гриффиндорца. Остальные ученики, да и некоторые учителя, вздохнули с облегчением. То, что Блэк оправдан, а настоящий преступник пойман, подразумевала, что с территории школы уберут дементоров. Никого не радовало соседство этих мрачных фигур, заставлявших всех и каждого переживать ни самые приятные воспоминания.

Так как Гарри и его верные соратники не планировали больше никаких масштабных акций, Тёмный Лорд скитался где-то в виде духа, а Дамблдор был разочарован своими упущениями, этот год в Хогвартсе обещал быть спокойнее, чем два предыдущих.