Если бы Малфой родился животным, то стал бы росомахой — абсолютно неприручаемой, зубастой, агрессивной и дерзкой в своем стремлении напакостить. Одиночка, с которым даже свои не очень-то желают общаться.
До шестого курса Джеймс его почти не замечал. Так, бегает по школе что-то маленькое и злобное, стоит ли внимания обращать? Пару раз он дал ему по шее, когда Малфой пытался задирать Альбуса. Тот вроде присмирел, но ненадолго. Потом Джеймс поймал гаденыша, когда тот вылил в сумку Розы сок бубонтюбера, и хорошенько взгрел за это. Хотя, взгрел — громко сказано. Просто выпорол, правда, сделал это больно, обидно и очень стыдно — пучком старой, твердой, как проволока, крапивы. Это Джеймс надеялся, что стыдно, а что там думал Малфой, никто не знал. Но орал он как резаный — рыдал, размазывая по свекольному лицу сопли вместе со слезами, обещал попросить у Розы прощения и лично вычистить испорченную сумку, чуть не на колени бухался, клялся жизнью родителей и какими-то древними предками. Джеймс так обалдел от этого представления, что выронил крапиву, а Малфой, воспользовавшись заминкой, больно врезал ему ногой в пах, вырвался и был таков. После этого он надолго оставил Поттеров и Уизли в покое, переключившись на других учеников.
Иногда Джеймсу казалось, что Малфой просто ненормальный. Все свои пакости он совершал без видимого повода, просто так, словно постоянно испытывал окружающих на прочность — дадут сдачи, или нет? И ему давали, ох, как давали, только впрок не шло — Малфой и не думал успокаиваться. Почему его не отчислили из школы, Джеймс мог только догадываться. Если Малфой в кабинете директора устраивал такие же истерики, как тогда, с крапивой, то его проще было оставить в покое, списав подобное поведение на дурную наследственность. Хотя Джеймс, вспоминая рассказы родителей об отце Малфоя, считал, что сынок своими выходками давно переплюнул папочку.
К шестому курсу маленькое и злобное превратилось в высокое и тонкое, предпочитающее школьной форме парчовые камзолы и шелковые рубашки с дурацкими воланами. Это было похоже на вызов — никто в школе не носил воланов и парчи, только Малфой. А к подлости и злости добавилась еще и заносчивость. Драть такого было стыдно, уже не малявка, а бить по-взрослому расфуфыренного, но тощего, как жердь, доходягу Джеймсу казалось недостойным и опасным. Вряд ли тот смог бы ответить ударом на удар, а вот швырнуть из-за угла каким-нибудь особо неприятным проклятием — этого у Малфоя было, как блох у крысы. В общем, неприятный парень. И имя у него неприятное, хищное, истекающее ядом — Скорпиус. От долгого свистящего «с» в конце у Джеймса бежали мурашки отвращения.
А потом Джеймс влюбился. Влюбился позорно, крепко и, кажется, навсегда. Это случилось, как в плохом романе, где героиня видит красивого незнакомца на балу, или в гостях у тетушки, или во время прогулки — и внезапно ощущает сердечное трепетание, пересыхание во рту и слабость в коленях. Джеймс всегда крепко стоял на ногах, поэтому у него ничего не ослабело. Но во рту действительно пересохло, сердце не затрепетало, а остановилось совсем, и лицу вдруг стало очень жарко.
— Что, наконец-то решил ставку сделать? — спросила его любовь, делая какие-то пометки в блокноте. — На кого?
— На Силлотские стрелы, — зачем-то ответил Джеймс, хотя совершенно не собирался делать никаких ставок и вообще, пришел не за этим.
— Стрелы в этом сезоне аутсайдер, — отрезала любовь. — Прибереги галеоны, Поттер, ставь лучше на Уимбрунских Ос. Потом сам спасибо скажешь.
— Спасибо... — промямлил Джеймс, рассматривая длинные белые волосы и бесцветные ресницы, словно видел их первый раз в жизни.
Малфой послюнявил карандаш и что-то черканул в блокноте. Плечи его парчового камзола были присыпаны мелкой древесной пылью, облетевшей со ступеней над головой, и казалось, что Малфой напудрил волосы.
— Пожалуйста, — скривился он, как будто слово оставило неприятный привкус во рту. — Ну, чего застыл, денег нет? Я в долг не принимаю, так что топай отсюда, мешаешь.
Джеймс развернулся и послушно потопал, пытаясь понять, что сейчас произошло. Вроде бы обычный день, и солнце светит так же, как вчера, облака плывут, деревья желтые стоят. Но ему почему-то не хотелось уходить от закутка под северной трибуной, где предприимчивый Малфой устроил себе штаб-квартиру. Никогда еще Джеймс не испытывал ничего подобного, только читал. Однажды летом он сильно простыл и лежал дома под ватным одеялом, и трясся в ознобе, и облизывал потрескавшиеся от жара губы, и страдал, слушая, как во дворе сестра с братом играют в мяч. Мама напоила Джеймса гадкими зельями, укутала под подбородок и велела ждать до вечера, пока болезнь не пройдет, сдавшись под напором магических лекарств. Делать было нечего, спать не хотелось, и Джеймс читал дурацкий роман, забытый Лили на стуле. Как раз про ту героиню, у которой слабели колени и трепыхалось сердце. Поверить, что такое может произойти с живым человеком, чтобы от одного взгляда — и наповал, было невозможно. Джеймс задремал, уронив книжку на пол, и проснувшись, напрочь забыл содержание романа. А тут вспомнил и удивился, что оно, вот такое, оказывается, действительно бывает.
Он успел дойти до раздевалок, когда вдруг повернул обратно, не совсем понимая, зачем.
Малфой сидел там же, под трибуной, удобно устроившись на круглом бревне. Три хаффлпаффца громко делали ставки, шарили по карманам мелочь, били друг друга по рукам. Малфой покрикивал на них, ловко ссыпал деньги в кожаный мешочек и быстро строчил в свой блокнот. Эта картина, с начала учебного года ставшая привычной, уже не раздражала, хотя первое время Джеймс очень хотел донести на негодяя, вздумавшего устроить нелегальный тотализатор. Он даже поделился своими планами с командой и братом, но его ждало неприятное открытие. Оказалось, что о тотализаторе знали все, кроме него. И что Малфой уже не первый день принимал ставки, а теперь его вниманием оказались охвачены и школьные команды. И что кое-то уже крепко подсел на игру, влез в приличные долги и желает отыграться, поэтому идея рассказать о Малфое учителям ни в ком не вызвала энтузиазма. И что на прошлой неделе Рейвенкло специально слили матч со Слизерином, получив за это по сотне галеонов на брата. Последняя новость больше походила на сплетню, но Джеймса все равно затошнило от злости и отвращения. Он и пришел под трибуну, чтобы один на один разобраться с Малфоем и вышибить из него дух. А теперь стоит тут, смотрит, как лихо Скорпиус повышает ставки, и чувствует себя дурак дураком.
— Что, деньги принес? — спросил Скорпиус, не поднимая головы. Его пальцы с сумасшедшей скоростью отсчитывали галеоны и кнаты. — Все же решил на Стрелы ставить, или послушаешь профессионала? Ручаюсь, верное дело, Осы победят.
В его голосе слышались уверенные нотки заправского барыги, уговаривающего клиента расстаться с деньгами. Джеймс не мог оторвать глаз от блестящих монеток, золотым ручейком стекающих в кошелек. Словно под заклятием, он сунул руку в карман, нащупал галеон и протянул его Малфою.
— На Ос.
Скорпиус затянул кожаные тесемки, спрятал туго набитый кошель, и только после этого поднял голову. У Джеймса сладко засосало под ложечкой, когда на него уставились необычные светлые глаза. Ни у кого не было таких глаз — холодных, немигающих, похожих на блестящую, облизанную прибрежной волной серую гальку. Странно, почему он раньше этого не замечал?
— А ты не дурак, хотя так и не скажешь, — усмехнулся Скорпиус. Галеон весело подмигнул золотым бочком и моментально пропал где-то у Малфоя в кармане. — Принимаю. Пять к одному, хороший пул. Расчеты на следующий день после игры. Все, свободен.
— А если проиграют? — спросил Джеймс, пытаясь придумать повод еще немного постоять под трибуной. Но, как назло, ничего не придумывалось.
Скорпиус пожал плечами.
— Значит, проиграют, — невозмутимо ответил он и, потеряв интерес к Джеймсу, заорал на хаффлпаффцев, уже собравшихся решать спор кулаками. — Эй, валите отсюда! Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из учителей пришел вас разнимать!
Поняв, что беседовать с ним никто не собирается, Джеймс вылез из-под трибуны и побрел к замку, на ходу размышляя о превратностях судьбы. Вот ведь, бывает же: если бы утром его спросили, что он думает о Скорпиусе Малфое, он бы ответил — ничего хорошего. И даже объяснил в красках, что именно и почему. А если бы спросили сейчас… Джеймс вздохнул, поняв, что и теперь он сказал бы примерно то же самое — ничего не думает. Точнее, думает, и даже много, уже целых полчаса, но сказать все равно нечего. Потому что о Скорпиусе Малфое он ничего не знает, кроме того, что у него неподвижные серые глаза, похожие на мокрую гальку.
* * *
Всю неделю Джеймс ждал результатов матча, следил за сводными таблицами и то и дело оказывался вблизи северной трибуны, надеясь застать Малфоя одного. Но тот, как назло, все время был окружен плотным кольцом азартных игроков, мечтающих расстаться с деньгами. Наблюдая эту картину, Джеймс мысленно прикинул размах предприятия и взглянул на Скорпиуса совсем по-другому. Его любовь была умна, напориста, очень инициативна, и это покоряло. А ведь еще месяц назад Джеймс употребил бы выражения «хитрожопый», «наглый» и «на кулак нарывается», но теперь все было иначе. Он чувствовал себя очень счастливым и одновременно с этим — очень глупым, ошалевшим от первой влюбленности, свалившейся, как снег на голову. Джеймса даже не удивило, что он втрескался в парня, а не в девушку, хотя раньше не замечал за собой таких странностей. Пол Скорпиуса придавал ситуации особую пикантность, и Джеймс сам себе рассказывал на ночь сказки о настоящей мужской дружбе, основанной на романтических чувствах. Мечтать о чем-то большем, чем дружба, было особенно приятно. Джеймс представлял, как его новый друг однажды встанет с бревна, подойдет ближе и начнет расстегивать свой парчовый камзол. Он будет делать это не торопясь, медленно высвобождая пуговицы из шелковых петелек, оглаживая каждую белыми холеными пальцами. И все это время будет смотреть на Джеймса своими немигающими серыми глазами. А потом, расправившись с камзолом, руки Скорпиуса лягут на пояс брюк, щелкнут пряжкой ремня, вжикнут молнией, и потянут их вниз... В этом месте Джеймс всегда кончал, так и не успев представить, что же будет там, под брюками.
Осы действительно выиграли — впервые в этом сезоне. На следующий день Джеймс летел к квиддичному стадиону, едва касаясь земли подошвами ботинок. В карманах радостно позвякивали галеоны и кнаты, которым суждено было послужить тоненьким мостиком, протянувшимся от него к Скорпиусу.
Но под трибуной его встретили неприветливо.
— На, пересчитай, — буркнул Скорпиус, высыпая Джеймсу в ладонь горстку монет. — Распишись, — в руку ткнулся карандаш и блокнот, и Джеймс поставил подпись напротив своих инициалов, помеченных крестиком. — В расчете. Все, адью, Поттер.
И Скорпиус зашагал к воротам стадиона, даже не оглянувшись. Какое-то время Джеймс смотрел ему вслед, потом перевел взгляд на деньги и с досадой ссыпал их в карман. Все пошло не так, как мечталось и планировалось. Он-то надеялся, что выигрыш предоставит ему повод перекинуться с Малфоем парой шуток и, наконец-то, начать разговор. И может, даже пригласить неприветливого букмекера отметить победу Ос несколькими бутылочками сливочного пива или чем-нибудь покрепче. Но Скорпиусу явно не хотелось шутить, разговаривать и пить. Он уходил, втянув голову в плечи и сунув руки в карманы, словно обиделся на весь белый свет. Так было не правильно.
— Чего тебе? — с раздражением спросил он. — Получил выигрыш — иди, радуйся.
— Я поговорить хотел, — Джеймс подошел ближе, быстро соображая, как бы завязать беседу. — Я тут подумал, вот эти деньги...
— Ничего не знаю! — моментально окрысился Малфой. — Я отдал все до кната, ты расписался!
— Да я не об этом.
— А о чем? Если ты про своего братца хотел поговорить, то учти, все было честно, никто его за руку не тянул. Я не виноват, что ваш загонщик такой мазила и не может нормально ударить по квоффлу, — выпалил Скорпиус, краснея от злости и повышая голос. — Продул, так это его проблема. А краги я все равно не отдам, он их сам поставил, у меня свидетели есть! И нечего мне тут угрожать! — почти провизжал он.
Джеймс опешил. О том, что милый мальчик Альбус, тихоня и зубрила, тоже играет, он слышал впервые в жизни.
— Какие краги? — спросил он, пытаясь разобраться в потоке хлынувшей информации. — Желтые такие, из драконьей кожи?
— Из драконьей, из драконьей! — кипел Скорпиус. — Если они ему так дороги, пусть выкупает, это будет честно. Но учтите, меньше, чем за сто, не отдам, я знаю, сколько такая вещь стоит. И я тебя не боюсь, я теперь сам кого хочешь голым задом в крапиву посажу!
В горло Джеймсу уперлась волшебная палочка, и он от неожиданности отшатнулся назад.
— Да не собираюсь я тебя трогать! — он даже поднял руки, показывая, что его любви ничего не угрожает. — Я и не знал, что Альбус краги ставил. Честное слово, не знал.
Скорпиус стоял в дуэльной позиции, дрожал всем телом, и цвел красными пятнами. Джеймсу стало его жалко. Неизвестно, что тот успел навыдумывать, но судя по упоминанию крапивы, провалами в памяти Малфой не страдал и знал, что выросший Джеймс наподдаст ему за брата гораздо сильнее, чем в детстве. Так и случилось бы, узнай он об этой истории неделей раньше. Он не стал бы разбираться, он устроил бы выволочку обоим: и брату — за участие в азартных играх и утерю отцовского подарка, и Малфою — за все хорошее и плохое, по совокупности.
— Я тебя не боюсь! — еще раз повторил Скорпиус, нервно облизывая бледные губы. — Только попробуй, Поттер, пожалеешь!
— Да что ж ты за дурак такой? — в сердцах воскликнул Джеймс, тоже начиная заводиться. Он терпеть не мог, когда его боялись без причины. — Не буду я тебя трогать! — он сунул руку в карман и вытащил горсть монет — и сегодняшний выигрыш, и галеоны, припасенные на новую ставку. — Сколько ты сказал, сто? Десять, двадцать, пятьдесят... Так, ровно сто. На, держи, истеричка ненормальная.
Он шагнул к Скорпиусу, легко выдернул из его кулака палочку, развернул кверху вспотевшую ладонь и выложил на нее кучку золота. И быстро пошел прочь, даже не взглянув на реакцию Малфоя. На душе было мерзко, и вовсю скребли кошки, словно царящая вокруг золотая осень внезапно сменилась холодным промозглым ноябрем. И еще было чуточку обидно.
— Краги вечером принесу, — крикнули в спину, но Джеймс не обернулся.
* * *
Сегодня был явно не его день. Скорпиус не пришел вечером и никаких краг, конечно же, не принес. Напрасно прождав почти два часа у входа в гриффиндорскую гостиную, Джеймс вернулся в спальню и с размаху рухнул на кровать. Настроение было отвратительным, словно он упустил квоффл в финальной игре. За сто галеонов коварный Малфой надул его как простачка, а чувствовать себя дураком Джеймс не привык. Вдобавок воспитательная беседа с младшим братом, короткая, но эмоциональная, прошла из рук вон плохо. Альбус сперва горячо отнекивался, а потом, припертый к стенке неопровержимыми фактами, признался во всем. Джеймс слушал, удивленно чесал в затылке и не знал, что и думать. Милый братик оказался настолько азартным игроком, что за месяц успел не только спустить в тотализаторе все карманные деньги, привезенные из дома, но и влезть в долги. Главным кредитором оказался все тот же Скорпиус. Попытка наставления на путь истинный с треском провалилась — Альбус огрызался, дерзил и совсем не желал признавать за Джеймсом право учить его жить.
— Да пошел ты! — орал он, сжимая кулаки. — Тоже мне, советчик выискался! Думаешь, я не знаю, что ты тоже играть начал? За собой следи!
Они даже подрались, чего почти никогда не случалось раньше. Теперь Джеймс лежал, уткнувшись разбитой губой в холодную подушку, и страдал. Получалось, что в ссоре с братом тоже виноват Скорпиус. Если бы не его треклятый тотализатор... Если бы не его мерзкий характер... Если бы не его прозрачные глаза с длинными, загнутыми как у девчонки ресницами… Джеймс тяжело вздохнул, еще больше растравливая себя.
— Джей, к тебе тут пришли, — крикнули из гостиной.
Сердце ухнуло куда-то вниз и забилось часто-часто. Джеймс сорвался с кровати и вылетел за дверь, забыв даже обуться. Так и предстал перед Малфоем — босой, растрепанный, и с улыбкой от уха до уха.
— Привет, — выдохнул он, на радостях совершенно позабыв, что еще минуту назад винил Скорпиуса во всех своих бедах. — Я уж и ждать перестал.
Малфой хмуро окинул его взглядом с головы до ног, задержавшись на припухшей губе. Джеймсу стало неловко за свой затрапезный вид, мятые джинсы и голые пятки. Он вдруг подумал, что выглядит нищим заморышем рядом с прекрасным принцем, тем более что сегодня Скорпиус вырядился в бархатный пиджачок и черные узкие бриджи. Ему бы еще туфли с пряжками и мантию с фестонами — ни дать ни взять, модель из каталога Малкин. Джеймс смущенно потоптался на стылом полу и пригладил пятерней растрепанные волосы, дав себе зарок в следующий раз одеться, как подобает.
— Раз сказал, что приду, значит приду, — Скорпиус протянул небольшой сверток. — Держи, и передай брату, что вещи я больше не принимаю. Только деньги.
— А чего сам не скажешь? — спросил Джеймс, гадая, будет ли уместным прямо сейчас проверить содержимое свертка, и не оскорбится ли Малфой излишним недоверием. — Вы же в соседних комнатах живете.
— Делать мне нечего, за каждым бегать. Между прочим, он мне двести галеонов должен, — буркнул Скорпиус, разворачиваясь, чтобы уйти. — Не отдаст до конца недели — будет должен уже двести тридцать.
От неожиданности Джеймс даже присвистнул.
— Ничего себе! Ну ты и жук, ты что же, еще и проценты берешь?
— А ты думал, я благотворительностью занимаюсь? Раз ввязался в серьезную игру, так нечего на поблажки рассчитывать, пусть играет в подрывного дурака на щелбаны. Взрослые люди, понимать надо.
— Надо же, взрослый... — с улыбкой протянул Джеймс. Последние слова Скорпиуса его развеселили и умилили. Молоко на губах не обсохло, а туда же. — Вот как расскажу вашему декану, чем ты занимаешься, напишут твоим родителям, тогда посмотрим, какой ты взрослый.
Малфой сверкнул глазами, да так яростно, что улыбка мигом сползла с лица. Он шагнул вперед и вдруг сильно и больно ткнул Джеймса пальцем в грудь.
— Слушай, ты, умник! — прошипел он, — Только попробуй рот открыть! Ты тоже играл, как и твой братец, думаешь, раз вы Поттеры, вас из школы не выпрут? Заложишь меня — молчать не стану, вылетим всей компанией! И не только мы, но и все остальные, кто играл. И я всем расскажу, что это ты виноват, со своим длинным языком.
— Да ладно, я пошутил, — Джеймс схватил Скорпиуса за тоненькое запястье, и легонько дернул на себя. — Чего ты сразу огрызаешься-то? Не пойду я никуда, а вот насчет долга мы еще посмотрим. Может, договоримся, а? В рассрочку, или частями, половину сейчас, а остальное потом.
— До галеона отдадите, до сикля, до кната! — пропыхтел Малфой, вырываясь. — У меня все отмечено, твой братец расписался! Он мне должен!
Он покраснел от злости, и все дергал и дергал руку, почему-то не пытаясь ударить. Тщательно уложенные волосы растрепались, мягкие прядки щекотали Джеймсу нос и пахли так, что хотелось зарыться в них лицом. Вблизи Малфой вообще оказался невозможно душистым, то ли правда голову напудрил, то ли одеколоном облился.
— Должен, должен, конечно, должен... — бормотал Джеймс, боясь напугать Скорпиуса еще больше и не имея сил выпустить запястье, на котором красовались ярко-розовые пятна от его пальцев. Положение было дурацкое — они, как два танцора, топтались на крошечном пятачке возле входа в гриффиндорскую гостиную, громко сопели, злились друг на друга, ругались вполголоса, но все это больше походило на странную игру, чем на серьезное противостояние.
Наконец Малфой резко поднырнул под локоть и вырвался из захвата.
— Я предупредил, — тяжело выдохнул он, сдувая челку со лба. — Если не отдадите до конца недели, то пеняйте на себя. Послезавтра — крайний срок. И не пытайся мне угрожать, — добавил он грозно.
Не получив серьезного сопротивления, Джеймс воспрянул духом.
— Завтра отдам, устроит? Только не здесь, не в школе, а то увидит кто-нибудь. Завтра суббота, приходи к трем в Хогсмит, получишь свои деньги.
Казалось, Скорпиус не слушал. Он тщательно расправлял помятые кружева манжет, торчащие из бархатных рукавов, и молчал. Джеймс ждал ответа, уныло подсчитывая имеющуюся наличность. Долг Альбуса съест почти все его деньги, но дело того стоило. Провести с Малфоем день в Сладком королевстве — что может быть лучше? Может, даже получится затащить его в Кабанью голову или в какой-нибудь другой трактир, может, даже удастся разговорить, и может быть, они…
Скорпиус перестал мучить изжеванные манжеты и пошел к лестнице.
— Ладно, в три, — буркнул он. — Только без рук, предупреждаю. Обманешь — пожалеешь.
05.03.2011 2
Запах Скорпиуса преследовал Джеймса всю ночь, не давая спать. Казалось, им пропиталось все — от одежды до постельного белья. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялась хрупкая, совсем не мальчишеская рука с голубыми венами под тонкой кожей. Джеймс представлял, как он целует эти вены, чувствуя губами убыстряющийся пульс, как проводит языком по узкой ладони, задерживаясь на мягких подушечках у основания пальцев. Фантазия, получившая подпитку в виде реальных воспоминаний, разыгралась вовсю. Джеймс переворачивался на живот, тихонько рычал, кусая подушку, и остервенело толкался пахом в матрас, представляя под собой тощее белое тело. Кровать жалобно поскрипывала, под веками плыл розовый туман, обслюнявленная наволочка неприятно холодила щеку, а возбуждение все накатывало и накатывало, как морской прибой. Наконец, измученный эротическими видениями, Джеймс забылся беспокойным сном.
Утро встретило его приятными хлопотами в ожидании заветной встречи. Это должно было быть почти свидание, и Джеймс методично перебрал весь свой гардероб, желая выглядеть как можно лучше. Потом тщательно побрился, ради такого случая достав из сундука серебряный бритвенный набор, подаренный отцом. Вылив на себя чуть не половину пузырька одеколона, он аккуратно причесался, расправил плечи и подмигнул стройному высокому красавцу, смотрящему на него из зеркала. У Скорпиуса не было ни единого шанса!
В три часа пополудни Джеймс стоял у входа в Сладкое королевство и умирал от волнения. Пока он собирался, сомнениям не было места, а сейчас они вылезли из потаенных уголков сознания, устроились поудобнее и принялись грызть изнутри, отравляя солнечный день. А вдруг Скорпиус не придет, или придет, но не один? Вдруг он заберет деньги, а разговаривать опять не захочет и никуда с Джеймсом не пойдет? Вдруг он придет и даже согласится на выпивку, но как открыться, чтобы не нарваться на презрительный отказ или, того хуже, издевательский хохот? Он представил лицо Скорпиуса, перекошенное глумливой ухмылкой, и содрогнулся. Можно плюнуть на все, отдать деньги и продолжать таскаться под северную трибуну, делая ставки по маленькой, надеясь, что однажды Скорпиус поймет — Джеймса интересует вовсе не игра. Но такой вариант его не устраивал. Тогда что? Подойти и прямо сказать? Да где же его носит, уже половина четвертого!
— Давно стоишь?
Джеймс вздрогнул от неожиданности, обернулся и расплылся в улыбке.
— Только что пришел, — соврал он, пожирая Скорпиуса глазами. Строгая черная мантия без всяких украшений делала его выше и как будто старше, концы белого шарфика были элегантно переброшены за спину.
— Туда. — Скорпиус мотнул головой в направлении ближайшего кабачка и, обогнув Джеймса, пошел вперед.
Он двигался стремительно, опустив голову и изредка кидая по сторонам настороженные взгляды, словно опасался встретить кого-нибудь из знакомых. Джеймс припустил следом, радуясь, что не пришлось прикладывать никаких усилий по заманиванию Малфоя в трактир. Видимо, тот и сам понял, что передавать деньги посреди оживленной улицы — не лучшая идея.
Пожилой трактирщик смерил их взглядом, зевнул, прикрыв рот ладонью, и скрылся за стойкой. Скорпиус поморщился, осматривая полутемное помещение и закопченный потолок, потом прошел к самому дальнему столику у окна, и сел, кивнув Джеймсу на противоположный стул.
— Давай деньги, — вполголоса сказал он, рыская взглядом по залу, как заправский шпион. — Только под салфетку спрячь, что ли.
Джеймс ухмыльнулся — игра в конспирацию показалась ему забавной. Он полез в карман и начал выкладывать на потемневшую столешницу галеоны и сикли, с улыбкой наблюдая, как у Малфоя вытягивается бледная физиономия. Отсчитав ровно двести, он выдернул из подставки салфетку, накрыл ей деньги, и придвинул кучку монет к опешившему кредитору.
— Попрошайничал, что ли? Как я это пересчитывать буду? — проворчал Скорпиус, вытаскивая кошелек. Монетки быстрым ручейком побежали в кожаный мешочек. — Ты бы еще кнатами насобирал, придурок.
— А ты ждал банковский вексель? Ну, извини, чековую книжку дома оставил, — ответил Джеймс, уже не скрывая улыбку. Скорпиус очень старался выглядеть опытным и прожженным дельцом, но получалось у него из рук вон плохо. Он вздрагивал, ерзал на стуле, поминутно оглядывался по сторонам, и вообще вел себя так, словно ожидал, по меньшей мере, появления директора школы у себя за спиной.
— Ну, что, может, выпьем? — спросил Джеймс, стараясь разрядить обстановку. — Обмоем мой выигрыш, а? Я угощаю.
— Школьникам не наливают, — буркнул Скорпиус, пряча кошелек в карман.
— Деньги есть — нальют кому угодно. Говорю же — угощаю.
Малфой прищурился, внимательно разглядывая Джеймса. На мгновенье показалось, что в его прозрачных глазах, как в кассовом аппарате, с бешеной скоростью замелькали циферки, будто он прикидывал, сколько еще можно выжать из наивного дурака Поттера. Джеймс поежился. Он быстро открыл прейскурант и, не глядя, ткнул пальцем в название какого-то коктейля. Тут же на столе появились два стакана с длинными сельдерейными стеблями, торчащими из красной жидкости, по виду напоминающей томатный сок. Чувствуя себя неуютно под оценивающим взглядом, Джеймс схватился за спасительную выпивку и сделал большой глоток.
— О, Кровавая Мери. Попробуй, это вкусно.
— С чего таким щедрым стал? — с подозрением поинтересовался Малфой, осторожно пригубляя напиток. — Фу, дрянь, — скривился он. — Я такую гадость не пью, я не магл.
Джеймс придвинул к нему прейскурант и изобразил широкий жест, мол, выбирай, что понравится. Скорпиус развернул картонную книжицу и углубился в изучение меню. Его глаза быстро забегали по строчкам, губы беззвучно шевелились, повторяя названия напитков. Джеймс молча тянул свой коктейль, не мешая выбору. Он решил насладиться каждой секундой, проведенной в компании своей белобрысой любви, даже если их общение ограничится одним стаканом Кровавой Мери. Видимо, кто-то очень важный наверху, распределяющий удачу, смилостивился над ним и выдал на сегодняшний день полный карт-бланш. И Джеймс рассчитывал воспользоваться им по полной программе.
— Трансильванский Яд, — наконец провозгласил Скорпиус, гордо ткнув пальцем в картонку. — Наверняка это лучше твоих помоев.
Джеймс надкусил сельдерейный стебель и громко захрустел, прикидывая стоимость заказа. Меркантильный Малфой, обрадовавшись дармовой выпивке, выбрал самый дорогой напиток.
— Нормальный коктейль, очень вкусно, между прочим. Слушай, давно хотел спросить…
— Что спросить? — сразу ощетинился Скорпиус. — Ты опять про Альбуса?
— Да нет, — Джеймс с досадой ткнул изжеванный стебель обратно в стакан. Настороженность Малфоя, постоянно ожидающего денежных разборок, была ему неприятна. — Я хотел спросить — за каким чертом тебе это надо? Ну, тотализатор этот. Тебе что, денег не хватает? Кажется, ваша семья не бедствует.
— А при чем тут деньги?
— Тогда зачем?
— Сам не догадываешься?
— Нет.
— Тогда и объяснять бесполезно, не поймешь, — отрезал Скорпиус. Перед ним появилась глубокая креманка на высокой ножке, доверху наполненная какой-то грязно-зеленой пеной, похожей на жабью икру. Малфой осторожно ковырнул ее ложечкой.
Джеймс ждал продолжения, но Скорпиус молчал, сосредоточенно отправляя в рот ложку за ложкой — видимо, Трансильванский Яд пришелся ему по вкусу. Бледное лицо быстро приобрело розовый оттенок, над верхней губой появилась испарина, а когда он поднял голову, Джеймс увидел слегка расфокусированный взгляд. Наверное «жабья икра» оказалась довольно крепким напитком, раз Малфой так резко опьянел. Скосив глаза на раскрытый прейскурант, Джеймс прочитал состав Яда и ухмыльнулся: еще пара таких коктейлей — и придется ему тащить хмельного красавчика на руках.
— Дело не в деньгах, — сказал Скорпиус, словно и не было никакой паузы, — денег у меня куры не клюют. Просто... вот они где все! — он вытянул руку и сжал ладонь. — Все здесь, голубчики, на каждого расписка имеется. Только пусть попробуют что-нибудь вякнуть, я им покажу.
Джеймс оценил небольшой, но крепкий кулачок.
— Значит, компромат на всех собираешь? — осторожно спросил он. — Но зачем?
— Что — зачем? Ты совсем тупой? Это же... власть! Они меня в детстве гоняли, а теперь я их, не понимаешь, что ли?
— Так ты просто счеты сводишь? — удивился Джеймс. Ему показалось, что Скорпиус его дурачит, не может быть, чтобы вся история с тотализатором имела в своей основе глупые детские обиды. — Бред какой-то…
— Бред... Тебе, может, и бред, а мне прямая выгода. Я вот недавно подошел к Дорсту, — начал рассказывать Скорпиус слегка заплетающимся языком, — и говорю — в следующей игре ты должен пропустить мяч. А у меня как раз отличный пул был, десять к одному, ставки до небес взлетели. Он сперва не поверил, засмеялся, а потом говорит — иди, мол, откуда пришел, а то по шее дам. А я ему — раз! И расписку за прошлый год! Он тогда здорово продулся, когда Гарпии вылетели из Лиги, все отыграться хотел, ну и ставил в долг. А долг-то вырос! — Скорпиус вдруг захихикал противным отрывистым смехом. — Я ему говорю — не сделаешь, как велю, пожалеешь. Он, дурак, совсем забыл, что Непреложный обет давал, и теперь должен или деньги вернуть, или любое мое желание выполнить. Ох, и взбесился он, аж посинел весь. Даже вспомнить приятно.
— И как? Выполнил желание? — мрачно спросил Джеймс, уже догадываясь, что сейчас услышит. Значит, Рейвенкло действительно слили матч, слухи не врали. Вильям Дорст, здоровенный добродушный вратарь, никогда бы не пошел на такую подлую сделку, если бы его не приперли к стенке. А к стенке его припер маленький белобрысый Малфой, которого все привыкли считать не более, чем вредным назойливым насекомым, вроде комара. Зудит над ухом, раздражает, а прихлопни посильнее — и нет его. А оказывается, у комарика жало с ядом. Непреложный обет... Ничего себе.
Джеймс почувствовал, как его начало подташнивать. Он снова ткнул в меню, схватил появившийся стакан и выплеснул в рот содержимое, даже не поняв, что именно проглотил. Терпкая горечь провалилась в пустой желудок и разлилась в груди блаженным теплом.
— А ты не дурак огневиски жрать. Даже не поморщился, — с уважением протянул Скорпиус, принимаясь за новую порцию Яда. Его прозрачные глаза затянулись влажной дымкой, концы светлой челки чуть потемнели и слиплись от пота. Он опьянел как-то сразу и весь — сидел напротив с глупой улыбкой, подперев кулаком щеку, в углу блестящего рта темнел мазок «икры», как зеленая запятая.
— Привычка, — прохрипел Джеймс, вытирая заслезившиеся глаза. — И часто ты Непреложные используешь?
— Иногда приходится. Хочешь жить — умей вертеться.
— Только вертятся другие... Погоди, а Альбус? Надеюсь, ты не пытался и его заставить…
— Ну нет, я еще не самоубийца, — Скорпиус отставил опустевшую креманку и, как ребенок, вытер ладонью рот. — Я с вашей семейкой связываться не хочу, себе дороже выйдет.
Услышав это признание, Джеймс испытал давно забытую злую радость — боится, значит. И правильно боится, знает, подлец, что с Поттерами такие номера не проходят. Альбус с его страстью к игре, конечно, мог бы потерять голову и заключить кабальную сделку. Но за Альбусом стоит его старший брат, и уж он бы… Джеймс вдруг сжал кулаки и почти с ненавистью посмотрел на Скорпиуса.
— Вы эти... психи настоящие, — продолжал Малфой, не замечая, как темнеет лицо соседа напротив. — Я всееее помню. И крапиву помню, и как ты меня гонял из-за всяких мелочей, и как твой братец на втором курсе одного из наших с метлы столкнул, а свалил на меня.
— Не было такого.
— Было, было, не веришь, сам спроси. — Скорпиус мотнул тяжелой головой, и вдруг ухмыльнулся. — А теперь вы мне всееее должны, не отвертитесь.
— Мы уже ничего не должны. И играть больше не будем.
— Все так говорят.
Скорпиус понимающе хмыкнул и опять открыл прейскурант. Джеймс смотрел на его покрасневшее лицо и думал, что должен бы радоваться — вот он, Малфой, сидит напротив, не боится, не собирается сбегать, и даже, наплевав на природную недоверчивость, выбалтывает такие опасные подробности о своем бизнесе. Так опьянел, что потерял бдительность? Врет, чтобы придать себе солидности? Или сообразил, что Джеймс ему больше не враг?
Вместо ожидаемой радости в душе копилось глухое раздражение. Джеймс мрачно грыз измочаленный сельдерей, смотрел, как Скорпиус напивается, и чувствовал себя непроходимым идиотом. Зачем, зачем он начал этот глупый разговор «по душам»? Кому он принес пользу? Он хотел узнать Малфоя поближе, а теперь отдал бы все, чтобы стереть это знание из памяти. Он злился на Скорпиуса, превратившего квиддич в способ обогащения и сведения личных счетов, злился на брата — азартного дурака, злился на друзей, таких же придурков. А больше всего — на себя, за то, что очень хочет, но не может найти сил хорошенько проучить этого бледного клеща, запустившего жадные хелицеры прямо в сердце.
— Знаю, о чем думаешь, — сказал «бледный клещ», отбрасывая в сторону картонку. Перед ним появился кокосовый орех, украшенный серпантином и бумажными зонтиками. — Думаешь, я пьяный, и ничего не соображаю. Несу тут всякую чушь, да? А вот и нет, я не пьяный.
Опровергая собственные слова, он вдруг громко икнул и начал заваливаться на бок. Джеймс быстро перегнулся через стол и схватил Скорпиуса за плечи, помогая вернуться в исходное положение.
— Но-но, только без рук! — надменно протянул тот, отталкивая от себя нежданного помощника. — Будешь нарываться, прокляну.
— Да куда тебе проклинать-то, — с досадой пробормотал Джеймс, легко сдергивая со стула белобрысого пьяницу. Малфоя надо было уводить, пока не уснул под столом. Он бросил на столешницу несколько галеонов и поволок вяло сопротивляющегося Скорпиуса к выходу.
На улице накрапывал мелкий дождик. Джеймс поежился от холода и глубоко вздохнул, прогоняя хмельной дурман. Разомлевший Малфой висел у него на локте и икал, прижимая к животу кокосовый орех. Длинная улочка, уводящая в Сладкое королевство, была полна праздношатающихся школьников, некоторые оборачивались и с любопытством смотрели на странную пару, вышедшую из дверей трактира. Кто-то хихикнул. Джеймс молча развернулся, схватил Скорпиуса за руку и потянул его в ближайший проулок. Тот пробормотал что-то неразборчивое, но вырываться не стал.
Они вышли к каким-то задворкам, упирающимся в опушку Запретного леса. Здесь было пусто и по-осеннему уныло — бесконечные ряды дровяных сараев, задние дворики трактиров, чахлая трава на обочине. Джеймс угрюмо шел вперед и слушал, как Скорпиус за его спиной глупо смеется и пускает пузыри, дуя через соломинку в кокос. Он понятия не имел, что делать с Малфоем, которого сам же и напоил. Бродить под дождем по Хогсмиту, дожидаясь, пока тот протрезвеет? Не тащить же его в таком виде в замок. Хотя, если бы Скорпиус нарвался на пару месяцев отработок, это стало бы ему хорошим уроком за подлость.
— Холодно... — прогнусавили за спиной.
Джеймс обернулся и тяжело вздохнул, ощутив приступ острой жалости — сейчас Малфой совсем не напоминал того негодяя, что потрясал кулаками, обещая врагам неисчислимые беды. Он медленно брел, заплетая ногу за ногу, сонно щурился и шмыгал носом. Белый щегольской шарфик повис на шее мятой тряпкой. Скорпиуса хотелось утешить, обнять и уложить в кровать, пока не проспится. Или хотя бы согреть поцелуем покрасневший от холода нос. Нет, нельзя ему в замок.
— Деньги давай, — сказал Джеймс, пошарив по карманам. — У меня только мелочь осталась.
— Какие такие деньги? Это теперь мои деньги, у меня все записано, — привычно вскинулся Скорпиус, но Джеймс не позволил втравить себя в бессмысленный спор. Он прислонил расслабленное тело к забору, отобрал пустой кокос и, не обращая внимания на возмущенное бормотание, запустил руку в малфоевский карман. Отсчитав несколько монет, он завязал тесемки и вернул кошелек законному владельцу.
— Пошли, — скомандовал он. — Пойдем-пойдем, тут в Красном петухе комнаты сдаются. Проспишься и можешь в школу возвращаться.
— Грабитель... — занудел Скорпиус, опять повиснув на своем проводнике. — Орех отобрал... Деньги спер... А еще Поттер, называется.
По утерянным галеонам он тосковал всю дорогу до Красного петуха. Он ныл, пока Джеймс расплачивался с хозяином трактира. Он жаловался и причитал, пока его под любопытными взглядами посетителей волокли по лестнице на второй этаж. Он заткнулся, только упав на кровать.
— Тролль тебя раздери, — вполголоса ругался Джеймс, пытаясь устроить Скорпиуса поудобнее. — Сидел бы сейчас в гостиной, играл в подрывного дурака и горя не знал. За каким дьяволом я с тобой связался?
— Это ты меня напоил, — невнятно пробормотали в подушку. — Я на выпивку не напрашивался.
Стащив со Скорпиуса ботинки и укутав его тоненьким покрывальцем, Джеймс повалился в соседнее кресло.
— Откуда я знал, что ты пить совсем не умеешь, — выдохнул он. — Рассиропился как девчонка. Возись теперь с тобой.
— А ты не возись. Тебя никто в няньки не нанимал.
— Надо было бросить прямо на улице? Не знаю, может твои дружки так и сделали бы, но я — никогда.
— Ну да, ты же у нас защитник, за всех заступаешься, всех спасаешь, — с неожиданной злостью сказал Скорпиус. Он повернул голову и сердито уставился на Джеймса. — Только что-то сомневаюсь, что ты добренький такой. Уж не знаю, на что рассчитываешь, только учти — я от всего отопрусь, если что. Скажу, что ты меня напоил и всю эту историю выдумал. Ничего я про тотализатор не рассказывал.
У Джеймса отвисла челюсть. Ему вдруг показалось, что Скорпиус, не привыкший к спиртному, внезапно сошел с ума. Или у него самого в голове сломалась какая-то деталь, позволяющая понимать человеческую речь. Он силился осмыслить нелепые обвинения, но не мог постичь дикую малфоевскую логику.
— Чего пялишься? Думаешь, я не понял, зачем ты меня споить пытался, зачем так подробно расспрашивал? Думаешь, если я младше, так совсем дурачок, ничего не понимаю? Шантажировать меня собрался?
— Что? — еще больше опешил Джеймс.
— Давай говорить начистоту, — сказал Скорпиус, садясь в кровати. Сейчас он совсем не выглядел пьяным, нисколечко. — Ты собрался меня на горячем поймать, да? Думаешь в долю влезть? Так вот — ни черта у тебя не выйдет, Поттер. Это мое дело, я его начал, и делиться с тобой не собираюсь, даже если ты всего один процент от выручки запросишь. Видел?! — вдруг истерично крикнул он, тыча кукишем в лицо Джеймсу. — Не выйдет ничего, сволочь!
— Сдвинулся, что ли? Не собирался я тебя шантажировать, ты что!
— Заливай своей сестричке, Поттер, я твою игру сразу понял.
— Я просто с тобой поговорить хотел.
— Конечно, и поэтому уже две недели вокруг меня круги нарезаешь. — Скорпиус покраснел то ли от злости, то ли от выпитого, — Думаешь, я не заметил, что ты все время у стадиона околачиваешься? Играть не играешь, а только зыркаешь, зыркаешь, все высматриваешь чего-то!
— Да я на тебя смотрю, кретин! — заорал Джеймс, вскакивая с кресла. — Я к тебе прихожу, нужен мне твой тотализатор, как тестралу пятое копыто! Нравишься ты мне!
Повисшая после этих слов тишина была оглушающей. Джеймс с ужасом следил за сменой эмоций на лице Скорпиуса: злость, даже ярость, переходящая в недоверчивое изумление, и, наконец, глубокое отвращение. Малфой побледнел до прозелени, схватился за горло и быстро задышал, будто старался сдержать рвотный позыв.
— Да ладно, — наконец выдавил он. — Врешь.
— Не вру. — Джеймс устало опустился на краешек кровати, заметив, как его любовь нервно дернулась в сторону. — Я играть начал, чтобы к тебе поближе быть. Думал, может, подружимся, то, се...
— То, се, — передразнил Скорпиус. Он отполз подальше и натянул покрывало до груди, как щит. — С тобой и правда сопьешься, — хохотнул он. — Вот это новость — Джеймс Поттер педик.
— Весело, да?
— Конечно, весело.
— Ну, посмейся, если весело.
— Педик, надо же. Слушай, педик, а твой папочка-герой знает, что ты педик, а?
Джеймса словно изнутри подбросило. Молниеносным движением он кинулся вперед, схватил взвизгнувшего Скорпиуса за руки и опрокинул на спину, наваливаясь сверху.
— Слушай, ты, дерьмо драконье, — выплюнул он в перепуганное лицо, — а твой папаша знает, что ты в школе вытворяешь? Или он думает, что его сыночек карманные деньги тратит на леденцы и сливочное пиво? А играет только в плюй-камни? Да я тебя придавлю как клопа, мразь!
Он замахнулся, чтобы одним ударом размозжить белокурую голову на подушке, но в последний момент остановился, словно налетел на невидимую стену. Скорпиус под ним не сжался, не зажмурился, а только смотрел, в ужасе вытаращив огромные неподвижные глазищи. Будто инфери какой-нибудь. И дышал опять быстро и загнанно, и сердце его колотилось как сумасшедшее.
Джеймс быстро откатился в сторону. Его трясло, в ушах стоял монотонный гул. Он посмотрел на свои дрожащие руки, и на мгновенье показалось, что между пальцами темнеют пятна запекшейся крови. Ему стало жутко от того, что он чуть не совершил.
Скорпиус за спиной шумно выдохнул и несильно толкнул Джеймса в бок.
— Эй, Поттер. Давай серьезно поговорим. Чего ты от меня хочешь?
— Уже ничего. Ничего мне от тебя не надо. — Джеймс потер глаза. Под веки будто перца насыпали, так жгло и болело.
— Но зачем-то ты все это затеял? — не отставал Малфой. — Давай, скажи, хотел меня, да?
— Ну, хотел.
— В жопу трахнуть хотел?
— Тебе что, подробности нужны? — рявкнул Джеймс, оборачиваясь. — Да, хотел, и в жопу, и в рот, доволен теперь?
— Более чем, — томно протянул Скорпиус. — Знал бы раньше, что ты на меня запал, я бы долг потребовал другим способом отдать.
Он криво ухмылялся, словно пошлый разговор доставлял ему огромное удовольствие. Бледность на щеках сменилась легким румянцем, от страха не осталось и следа. Он беззастенчиво разглядывал Джеймса, и тот вдруг почувствовал себя куском говядины на витрине. Рачительная хозяйка осматривает его со всех сторон, прикидывая, какая часть пойдет на жаркое, а какая и на бульон сгодится, и, в конце концов, просит отрезать самый мясистый кусок.
Джеймс понял, что смертельно устал — и от Скорпиуса, и от разговора, и от этого безумного дня. Он закрыл глаза и со вздохом откинулся на спину.
— Не провоцируй, Малфой, — попросил он. — Ты меня и без того здорово разозлил.
— Весь дрожу. Что ты сделаешь, изобьешь? Нажалуешься директору? Или, как в детстве, крапивой отстегаешь?
— Далась тебе эта крапива, крыса злопамятная, — Джеймс прикрыл глаза ладонью. — Передумаю и выебу, как хотел. Времени навалом, комната на сутки сдается, а завтра воскресенье.
— И комнату на мои деньги снял.
— О, заткнись, Мерлина ради. Отдам я твои деньги, только захлопни пасть.
Стало тихо. Джеймс лежал, дожидаясь, когда утихнет неприятный шум в голове. Он больше не злился на Скорпиуса, ему было его даже жаль. Представить страшно, каково это, быть вот таким — озлобленным, недоверчивым, одиноким и всеми презираемым. Даже пресловутый тотализатор он устроил только для того, чтобы почувствовать себя хоть немного уверенней и сильнее. Интересно, почему он, получив долг, сразу не сбежал из трактира? Только из-за дармовой выпивки? Или хотелось понять, как это — быть кому-то интересным? Вон как разболтался, не остановишь.
— Не, мне эти гроши не нужны, можешь не отдавать, — сказал Скорпиус.
Джеймс только пожал плечами, не открывая глаз. Не надо, значит не надо, он не будет навязываться. Сейчас он еще немного полежит и пойдет обратно в замок, и постарается забыть сегодняшний день как страшный сон. А Малфой пусть делает, что хочет.
Проволочная сетка негромко скрипнула, Скорпиус завозился под покрывалом. Джеймс вздрогнул, когда ему прямо в ухо ткнулись теплые губы:
— Деньги можешь выбросить, — горячо зашептал Скорпиус. — А вот сам... Я так подумал, все равно у меня пока девчонки нет... В общем, я согласен, только я буду сверху.
— И тебе плевать, что я парень? — равнодушно поинтересовался Джеймс. Предложение Малфоя не вызвало никакого интереса. Он решил, что Скорпиус, обнаружив у противника слабое место, просто решил ударить посильнее.
— Какая разница-то? Дырки у всех одинаковые. Надо же на ком-то учиться, может до окончания школы больше никто и не даст.
Джеймс промолчал, не зная, как реагировать на такую откровенность. Самым правильным было оскорбиться, врезать негодяю в глаз и гордо уйти, но он продолжал лежать, совершенно не чувствуя обиды. Он вообще ничего не чувствовал, словно произнесенные слова были адресованы не ему.
Скорпиус тоже затих — сидел рядом, шмыгал носом и иногда вздыхал.
— Соглашайся, — опять прошептал он. — Ну, хочешь, я Непреложный обет дам, что никто ничего не узнает? Ну, давай, Поттер. Что тебе, жалко что ли? Чего ты теперь ломаешься, сам же хотел.
Он передвинулся поближе и навис над Джеймсом на вытянутых руках.
— Я даже начать могу, хочешь? — лицо Скорпиуса раскраснелось, будто его ошпарили кипятком. Он ткнул Джеймса холодным пальцем в шею и, не получив отпора, медленно повел невидимую линию вдоль ворота свитера, потом вверх, по кадыку, по подбородку, к губам. — Давай, а? Я не больно, честно-честно.
Поглаживание вызвало щекотку, и Джеймс, не сдержавшись, хрюкнул прямо в красное лицо, а потом рассмеялся. Скорпиус отпрянул. Он отсел подальше и угрюмо смотрел, как его предполагаемый любовник корчится на покрывале, а Джеймс хохотал до слез, задыхался, кашлял, и никак не мог остановиться.
— Хватит ржать! — наконец не выдержал Скорпиус. — Я ничего смешного не сказал.
— Не могу, — прохрипел Джеймс. — Твою мать, вот я попал, надо же было таким кретином уродиться. Дырка, да? Все равно, чья. Никто ничего... Еще бы денег предложил… Все, Малфой, — выдохнул он, наконец-то отсмеявшись, — будь здоров. Можешь не дергаться, я к тебе больше не подойду и закладывать тебя не стану. Я пошел.
Он сделал попытку подняться с кровати, но Скорпиус с неожиданной агрессией толкнул его обратно и, перекинув ногу через бедра, уселся сверху.
— Куда собрался? — зло зарычал он, доставая палочку и направляя ее на Джеймса. — Я с тобой еще не закончил. Не хочешь по-хорошему, я и по-плохому могу. Значит, ты наврал, да? Уже не хочешь, да? Когда я сам предложил... Я так и знал, все специально подстроено, чтобы меня достать!
— Ну, ты и урод, — всхлипнул Джеймс. Истеричное веселье все еще бурлило внутри, царапая горло. — Я ж хотел с тобой как… ухаживать за тобой хотел, дружить, чтобы как положено, а ты… И убери свою палку! — гаркнул он, вырывая из рук Скорпиуса палочку и отшвыривая ее куда-то за голову. — Сначала научись вести себя как человек, может кто-нибудь и даст.
— А я не умею! — проорал Скорпиус, некрасиво кривя рот. — Не умею как человек!
Он резко наклонился и вдруг начал быстро и неумело тыкаться губами Джеймсу в лицо, слюнявя щеки и лоб. Тот растерялся, не зная, что делать с неожиданным натиском. Он вцепился в Скорпиуса, пытаясь отодрать от себя сдвинувшегося психа, замычал, замотал головой, вырываясь, и вдруг понял, что Малфой его больше не целует, а плачет, уткнувшись в плечо.
— Эй... — испуганно позвал Джеймс, неловко хлопнув Скорпиуса по спине. — Малфой, ты чего?
Тот не ответил, только затрясся еще сильнее и вдруг заревел в голос, совсем как девчонка. Шее стало жарко и мокро, Малфой что-то бормотал срывающимся шепотом, то ли жаловался, то ли обвинял кого-то, но слов было не разобрать. Происходящее казалось настолько диким и нелепым, что Джеймс, не раздумывая, сомкнул руки, крепче прижимая ревущего придурка, и поцеловал его в горячее ухо.
— Какой же ты... название не подберу, — с досадой сказал он, поглаживая тощую спину. — Чего теперь-то ревешь? Эх ты, по носу получил, и сразу в слезы.
— Я тебе это никогда не забуду, — прохрипел Скорпиус. Он почти справился с рыданием и теперь только всхлипывал, удобно устроившись головой на плече. — Вот увидишь, так отомщу, что...
— Можешь счет выставить за моральную травму, даже с процентами. Все, что ли, отревелся? Скорпиус?..
Тот мотнул головой, то ли в знак согласия, то ли нет. Он все еще вздрагивал, сопел в шею и комкал в кулаках свитер Джеймса, словно боялся выпустить хоть на мгновение. И что с ним теперь делать? Вытирать сопли и успокаивать? Оттолкнуть и уйти? Провести еще одну воспитательную беседу? Спасибо, больше не хочется.
Джеймс представил, как они выглядят со стороны: не друзья и не любовники, на узкой кровати в съемной комнате, практически в обнимку, запутавшиеся во взаимных обидах, как в мухи в паутине. Еще утром перспектива обнимать Скорпиуса привела бы его в неописуемый восторг, а сейчас? Он глубоко вдохнул теплый запах, исходящий от светлых волос, которым бредил всю ночь. Ведь знал, прекрасно знал, кто такой и что такое Скорпиус Малфой. Тогда почему рассвирепел, стоило тому показаться во всей своей уродливой красе? Тоже мне, герой-любовник…
— Не лапай меня, — буркнул Скорпиус, когда Джеймс со вздохом начал осторожно расстегивать пуговички на его рубашке. — Ты отказался, а мне не больно и хотелось.
— Заткнись, — сказал Джеймс. Он слегка толкнул Малфоя, вынуждая его лечь рядом, быстро расправился с рубашкой и прижал ладонь к бледному животу, именно так, как мечтал ночью. Живот был теплым и будто замшевым на ощупь. — Я уже понял, что ты ничего не хочешь, а ко мне приставал, потому что больше не к кому. Раз тебе все равно, с кем, тогда молчи.
Скорпиус смотрел во все глаза. Он выглядел одновременно и шокированным, и чертовски смущенным. Было заметно, что ему очень хочется прикрыться, а то и рвануть куда подальше, и только желание что-то кому-то доказать удерживает его на месте. Джеймс, стараясь подбодрить и его, и себя, аккуратно поцеловал Скорпиуса в мокрый красный нос. Тоже, как давно хотелось.
— Я сверху… — испуганно пискнул Малфой, когда ладонь, закончив оглаживать его живот, взялась за пряжку ремня. — Я сразу предупредил, что только сверху буду!
Ладонь моментально исчезла. Джеймс сел на пятки, стягивая через голову свитер. Отшвырнув его в кресло, он лег рядом со Скорпиусом, вытянул руки по швам и уставился в потолок.
— Валяй.
Малфой осмотрел предложенное поле деятельности и робко провел пальцами по редким волоскам на груди Джеймса, задев сосок. Это было щекотно, еще сильнее, чем неловкая ласка в самом начале, и Джеймс напрягся изо всех сил, чтобы глупым хохотом не спугнуть момент. Он скосил глаза на Скорпиуса, отмечая, как тот постепенно входит во вкус и уже не просто бездумно гладит, а специально тянет за волосы, прищипывает и чуть выкручивает соски, наблюдая, как они сморщиваются под пальцами.
— Неудобно... — пояснил Скорпиус, снова седлая бедра Джеймса. Теперь он действовал гораздо уверенней — пришлось закинуть руки за голову, чтобы Малфой мог исследовать не только грудь и живот, но и бока, и даже подмышки. В этом неумелом ощупывании не было ничего эротичного, скорее было смешно и немножко стыдно. Джеймс пыхтел, зажмурившись и закусив губу, и терпеливо ждал, когда Скорпиусу надоест его щекотать. А тому явно нравилось — поглаживания сменились несмелыми, а потом весьма ощутимыми щипками, от которых завтра наверняка останутся пятна.
В какой-то момент все прекратилось, и он открыл глаза. Скорпиус покраснел до пояса, лицо было растерянное, мятая рубашка сползла с плеч. Его руки остановились на поясе джинсов, не решаясь потянуть за язычок молнии.
— Ну, давай, — шепотом подбодрил его Джеймс, чуть приподняв бедра, отчего Малфой, закачался на нем, как поплавок на воде. — Испугался, что ли? Давай помогу.
Он взялся за молнию, собираясь расстегнуть ширинку, но Скорпиус его остановил.
— Нет, я сам, — буркнул он, облизывая губы. — Я не про это.
— А про что?
— Ну... это... как его... а что дальше-то делать?
Очень хотелось ответить «Ты же сверху, вот и командуй!», но Джеймс затолкал неуместную реплику подальше в горло, тем более вопрос поставил в тупик и его. Процесс совокупления он представлял лишь в теории. В мечтах все было легко и просто — он подминал Малфоя под себя, прижимал его к матрасу всем телом и толкался куда-то между ног, не очень задумываясь, а куда, собственно? «В жопу!» бухнуло в голове голосом Скорпиуса. Да, именно туда, но как это делается на практике?
Скорпиус смотрел на него, как примерный студент смотрит на увенчанного лаврами академика, дожидаясь подробных инструкций. Джеймс понял, что придется импровизировать. Он потянулся вверх, схватил Малфоя за шею и дернул на себя. Тот пискнул от неожиданности, но не отстранился. Они неловко прижались губами друг к другу, больно стукнувшись носами. Джеймс почти завалил его на себя, обнял за талию и начал целовать, ощущая во рту привкус крови. Малфой поерзал, устраиваясь поудобнее, и вдруг громко и протяжно застонал, закрыв глаза. Джеймс почувствовал, как в живот ему упирается что-то твердое, обтянутое мягким бархатом. Скорпиус двинул бедрами, запрокинул голову и опять застонал.
— Ну, говори, чего делать-то надо? — задыхаясь, спросил он. — Я... я долго не выдержу.
— Сейчас, сейчас, потерпи. — Джеймс и сам заторопился, задергал собачку молнии, потянул вниз джинсы.
От смущения не осталось и следа — они споро раздевались, расшвыривая одежду по комнате. Рубашка Скорпиуса улетела в угол, трусы Джеймса повисли на подлокотнике кресла, рядом с носками. Оставшись голышом, они уставились друг на друга, тяжело переводя дыхание. У Скорпиуса оказался небольшой розовый пенис, скорее даже маленький для его роста, но зато ровный и гладкий. Джеймс испытал облегчение — каким бы он не был профаном в вопросах секса, однако быть разорванным пополам не хотелось. Размеры Малфоя его успокоили и окончательно примирили с отведенной ролью.
— Большой, — с завистью сказал Скорпиус. Джеймс залился горячей краской и отвел взгляд, чувствуя, как от нежданной похвалы его полувозбужденный член дернулся, выпрямляясь. Было нечто волнующее в этом взаимном рассматривании, словно они оценивали потенциал друг друга, готовясь к чему-то очень важному.
— Ну? Дальше что?
Джеймс молча лег на бок, отвернулся к стене и напрягся. Скорпиус завозился за спиной, устраиваясь. Наконец его небольшой, но очень твердый член ткнулся Джеймсу в поясницу. Горячий лоб уперся в шею, Малфой прижался всем телом и попробовал раздвинуть плотно сжатые ягодицы.
— Задницу-то расслабь, — прошептал он, жарко дыша Джеймсу в плечо. — Как каменная. Вот, ага, и еще...
Он пыхтел и толкался, иногда постанывая от возбуждения. Джеймс терпел из последних сил, понимая, что если Малфой провозится еще хотя бы минут пять, он не выдержит и с воплем оттолкнет его. И что тогда будет, как его неуравновешенная любовь отреагирует на новый отказ — неизвестно. Может опять разревется, или решит швырнуть проклятием, или еще что похуже. Он уткнулся лицом в подушку и задышал медленно и ровно, стараясь успокоиться и расслабиться. Как ни странно, это помогло. Поняв, что первый барьер пройден, взмокший Скорпиус утроил усилия, и Джеймс почувствовал его пальцы, настойчиво нащупывающие анус. Он задержал дыхание и зажмурился, когда один палец, сильно надавив, протолкнулся внутрь, больно оцарапав заусенцем нежную кожу.
— Оооох... — протяжно выдохнул Скорпиус. — Как сухо... Ничего себе, вот это да...
Он немного отодвинулся и повернул руку так, что широкая часть ладони слегка раздвинула ягодицы. Джеймс понял, что его рассматривают, попытался представить, как он выглядит с пальцем в заднице, и застонал от смеси унижения и возбуждения.
— Сейчас, я сейчас, — забормотали за спиной. Скорпиус плюнул на ладонь, мазнул скользкой рукой по анусу, приставил член, и вдруг, без всякого предупреждения сильно и резко надавил. От боли, прошившей все тело насквозь, у Джеймса полезли глаза на лоб. Он изо всех сил стиснул зубами подушку, пытаясь задавить отчаянный крик, и почувствовал, как с треском рвется ткань. Скорпиус тоненько завыл, впиваясь ногтями в плечи, пару раз дернулся, вырвав из Джеймса еще один глухой вопль, и затих.
Расслабленный Малфой оказался тяжелым, словно весил целую тонну. Он навалился на спину, тяжело дышал в ухо, и, кажется, собирался уснуть. Джеймс открыл глаза и осторожно пошевелился. Клок перьев из разошедшейся по шву подушки щекотал нос, внутри все горело огнем, между ягодицами было мокро и липко. Ужасно.
— Слезай, что ли, — тихо сказал он, кривясь от болезненных ощущений. — Слышишь, Скорпиус?
Тот поднял голову и зевнул.
— Ага.
Джеймс медленно перевернулся на спину, осторожно потягиваясь. Мышцы задеревенели, как после долгой тренировки, и неприятно покалывали. Скорпиус тут же подкатился под бок и устроился головой на плече, словно так и надо. Джеймс посмотрел на светлую макушку, испытывая странные эмоции. Они это сделали, у него был секс, о котором так долго и сладко грезилось, но реальность оказалась слишком далека от фантазий. Как только люди этим занимаются? Ему даже не вставили до конца, а больно было, словно разодрали до пояса.
— Здорово, — Скорпиус блаженно жмурился и терся щекой о плечо, как котенок. — Я знал, что будет хорошо, но чтобы настолько…
— Поздравляю, хоть кому-то понравилось, — кисло отозвался Джеймс. — Мог бы предупредить, вообще-то. Это, знаешь ли, больно.
— Ты не предупредил, чтобы я предупредил. Что, так плохо?
— Переживу, — обсуждать с Малфоем свою порванную задницу Джеймс не стал бы даже под Империо. Он посмотрел в окно, за которым уже сгущались неприветливые осенние сумерки. В комнате становилось темно. — Между прочим, пора в замок двигать, иначе на ужин опоздаем.
— Как двигать? — Скорпиус удивленно поднял брови. — А ты?
— Что — я? Ах, это. Забудь, мне и так нормально.
— Ну нет, — Малфой быстро сел на пятки, повернувшись к Джеймсу лицом. Его розовый пенис забавно болтался между раздвинутых бедер. — Я, может, и сволочь, как ты говоришь, но долги всегда возвращаю.
Он протянул руку и решительно накрыл ладонью пах Джеймса. Крепкие пальцы ухватили и мягко сжали в горсти мошонку. Другая рука легла на член, оттягивая крайнюю плоть. Словно со стороны наблюдая за происходящим, Джеймс подумал, что ничего не выйдет. Он совершенно не хотел продолжения. Интересно, на что Малфой рассчитывает?
— Давай, расслабься.— Скорпиус настойчиво мял в ладони вялый сморщенный орган, почти не реагирующий на стимуляцию. — Сейчас хорошо будет.
— Гарантируешь? — хмыкнул Джеймс. — Специалист? Дрочер со стажем?
Удивительно, но Скорпиус не обиделся. Он опять поплевал в ладонь, сел поудобнее и ритмично задвигал рукой. Он дрочил ловкими отточенными движениями, мягко сжимал основание, ладонью, скользкой от слюны, оглаживал головку, осторожно массировал и перекатывал яички. И смотрел своими прозрачными немигающими глазами, словно гипнотизировал или ворожил. Джеймс не мог отвести взгляда от этих глаз и чувствовал, как его постепенно засасывает и уносит в серую дымчатую хмарь, чувствовал, как воздух в комнате нагревается, становясь тяжелым и вязким. Через пару минут ему действительно стало хорошо, а когда Скорпиус плавно и нежно надавил на бугорок прямо за мошонкой — еще лучше. Джеймс охнул, раскидывая ноги, и выгнулся, упираясь макушкой в матрас.
— Потише, — прохрипел он, закатывая глаза. — Не так быстро.
Скорпиус понимающе улыбнулся, резкие движения сменились медленными и дразнящими. Джеймс тяжело дышал и, чувствуя приближение финала, бесстыдно толкался в скользкий малфоевский кулак. Он с трудом разлепил мокрые ресницы и увидел, как Скорпиус наклонился вперед, высунул язык, и вдруг лизнул его прямо в пупок. Этого оказалось достаточно: Джеймс замычал, вскидывая бедра, толкнулся еще пару раз, и бурно кончил, забрызгивая спермой подбородок не успевшего отвернуться Скорпиуса.
* * *
— Ты какой-то придурок, Малфой. Кто же покупает дружбу за деньги?
На ужин они опоздали. В комнате совсем стемнело, по стеклу монотонно долбил унылый осенний дождик. Джеймс заворочался под покрывалом, стараясь не прижиматься задом к шершавым деревянным панелям. Почему-то именно ему досталось место у стены, зато Скорпиус устроился по-королевски — почти посередине кровати, совсем не предназначенной для двоих. Надо было бы встать, одеться и вернуться в замок, но они оба почему-то оставались лежать и подниматься не торопились.
— Я не покупаю дружбу. — Скорпиус потянул на себя покрывало, оставляя Джеймса голым по пояс. — Я предлагаю... Был бы ты девчонкой, я бы предложил встречаться. А так я не знаю, как это называется. Ты будешь со мной иногда... — он замешкался, подбирая подходящее слово.
— Ага, подставлять. Мне понравилось. А я не буду брать с твоего брата проценты. Могу даже ему выигрышные тиражи подкидывать. А? Выгодно же, соглашайся.
Джеймс устало зевнул. Они препирались уже полчаса, и все безрезультатно. Кажется, Скорпиус всерьез вознамерился склонить его к постоянной половой связи, и изо всех сил пытался продавить оборону противника. Он торговался азартно, начав с захода по маленькой (бонус до конца сезона для братьев Поттеров, и даже для неиграющей Лили), и постепенно увеличивал ставку, которая неизменно отклонялась.
— Лучше бы ты вообще от тотализатора отказался, без всяких условий, — сказал Джеймс, утомившись бессмысленным спором. — Зачем он тебе? Все давно выросли, кому ты мстишь-то?
Скорпиус задумался.
— Нет, — ответил он после минутного молчания. — Это моя гарантия безопасности. А мщу врагам.
— О, Мерлин… — Джеймс покачал головой. — Ты бы себя послушал, какой бред несешь. Что за каша у тебя в голове, Малфой? Какие враги? Кому ты вообще нужен?
— Может, и не нужен, но все равно пусть будет.
— Ну и разговаривать тогда не о чем, — отрезал Джеймс.
Он расслабился и закрыл глаза, с улыбкой слушая дождь за окном и недовольное бурчание под боком. Кажется, Скорпиус не собирался сдаваться.
— Бонусы — раз, проценты — два... — перечислял он, загибая пальцы. — Списание долга — три. Могу билеты на следующую игру Ястребов достать, хочешь? Это четыре. Честное слово, Поттер, твой зад стоит гораздо дешевле.
— Он не продается, — гордо ответил Джеймс, скрещивая руки на груди. Ему стало любопытно, на какие еще уступки готов пойти Скорпиус, чтобы его заполучить. Как забавно все повернулось — и он еще боялся, что Малфой его отвергнет, предварительно вдоволь посмеявшись. А этот маленький жадный клещ, кажется, уже считает его своей собственностью.
— Я даже сам куплю все что надо, — Скорпиус положил подбородок Джеймсу на грудь и блеснул в темноте глазами. — Смазку, или как оно там называется. Чтобы не больно. Ладно тебе, не ломайся. Хорошо же было потом.
Он несильно толкнул кулаком под ребра. Джеймс засмеялся, с легкостью отталкивая от себя бледные руки, потом обнял Скорпиуса и прижал к себе.
— Это уже будет пять, что ли? — зевнул он в душистую макушку. — А потом скажешь, что все это на твои деньги куплено. Нет, Малфой, ты невозможен. Мало я тебя в детстве драл, мало. Надо будет заняться твоим перевоспитанием.
Скорпиус пробурчал что-то неразборчивое, уткнулся холодным носом в шею и затих, пригревшись. Джеймс смотрел в окно, лениво гладил тощую спину, слушал барабанную дробь капель по подоконнику и ни о чем больше не думал.
05.03.2011 3
ЭПИЛОГ
Тренировка прошла неудачно. Пытаясь справиться с сильным боковым ветром, Джеймс пару раз перекувырнулся в воздухе, пропустил три мяча и, вконец обессилев, пошел на посадку. Спрыгнув с метлы, он в раздражении стянул перчатки, швырнул их на лавку и выругался от души.
— Что, не летается? — спросил Альбус. Он сидел на трибуне и клацал зубами от холода. — Говорил я, надо было брать спортивную модель, а ты выпендриться решил. Подарок на Рождество, лучшая в каталоге...
— Девчачье барахло, — процедил Джеймс, дергая ремни креплений. — Пусть на ней Лили летает.
Позади раздался свист, Джеймс обернулся, и нос к носу столкнулся со своим капитаном — красным и злым как тысяча драконов.
— Поттер, поменяй метлу! — заорал он, зависнув над трибуной. — Если и во время игры так летать собираешься, то лучше сразу засчитать победу Слизерину. Еще одна подобная тренировка — выпру из команды, так и знай!
Он развернулся и дал с места в карьер, обдав братьев Поттеров снежной пылью. Джеймс еще раз выругался с досады, на этот раз более длинно и заковыристо. Альбус захихикал, пряча замерзший нос в шарф.
— А ты чего стоишь? — напустился на него Джеймс. — У тебя уроков нет? Чего ты вообще приперся?
— Да просто так. Может, я посмотреть хотел, как вы тренируетесь, нельзя, что ли?
— И давно тебя квиддич интересует? — раздражение вскипало в крови и требовало немедленного выхода. — Тебя же на стадион силком не затащишь, ты только играть приходил.
Вдруг Джеймс остановился, пораженный неприятной догадкой, и внимательно вгляделся в лицо брата. Тот занервничал, заозирался по сторонам и начал пятиться к выходу.
— Чего силком-то? — бормотал он, неловко комкая в руках перчатки. — Захотел воздухом подышать, вот и все.
— Так... — Джеймс шагнул к ограждениям и перегнулся через перила, заглядывая под трибуну. Он увидел снежный пятачок, утоптанный не одной парой ног, чью-то метлу, воткнутую черенком в сугроб, и обрывки бумажек — то ли порванных билетов, то ли фантиков.
— Твою мать, убью! — гаркнул Джеймс, со злостью ударив кулаком по перилам. Он припустил по ступенькам вниз, не обращая внимания на вопли Альбуса, оставшегося на трибуне. Пролетев два пролета, он спрыгнул под лестницу и остановился, с трудом переводя дыхание.
Скорпиус сидел на бревне и спокойно заполнял свой блокнот. Увидев кипящего бешенством Джеймса, он как фокусник выудил из снега бутылку сливочного пива и поднес ее к губам.
— Будешь? — спросил он, сделав глоток. — Нет? Тогда проходи мимо, не распугивай клиентов.
В два шага преодолев разделяющее их расстояние, Джеймс схватил Малфоя за меховые отвороты курточки, сдернул с бревна и хорошенько тряхнул.
— Ты что же это?! — рявкнул он в бледное лицо. — Опять за свое? Ты же обещал!
— Ничего я не обещал! — заголосил Скорпиус, пытаясь ударить Джеймса ногой. — Не твое дело, Поттер, иди куда шел, прокляну!
— Я тебе прокляну, я тебе так прокляну! — руки сами собой разжались, и Малфой мешком повалился на землю. Блокнот с карандашиком отлетели в сторону и зарылись в снег. Джеймс пнул ногой бутылку, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и отошел в сторону.
— Совсем из ума выжил? — Скорпиус медленно поднимался на ноги, отряхивая брюки. — Сходи в больничное крыло, может, тебе успокоительного дадут. Если у тебя неприятности, так решай их сам, а не за мой счет.
— Ты же обещал... — простонал Джеймс, тяжело опускаясь на бревно. Его все еще трясло, как после неосуществившегося падения, когда адреналин резко ударяет в голову. — Нет, ты все же неисправим. Когда это кончится, а?
— Ничего я не обещал, — холодно сказал Малфой, поднимая блокнот. Он перевернул несколько страниц, удостоверился, что все записи на месте, и обернулся к Джеймсу. — Ты просил не принимать ставки у твоего брата. Я не принял. Можешь сам у него спросить.
— Ну, спасибо.
— Пожалуйста.
Джеймс угрюмо молчал, дышал на озябшие ладони и колупал ботинком снег. Скорпиус закатил глаза, сел рядом и достал еще одну бутылку.
— Второй раз не предлагаю, — буркнул он, вытаскивая пробку. — Топай отсюда, Поттер, потом поговорим. Твоя злая рожа — не лучшая реклама, между прочим.
— Не буду я с тобой разговаривать, каждую субботу разговариваем, все равно без толку, — ответил Джеймс. Он выхватил у Скорпиуса бутылку, сделал щедрый глоток и всунул ее обратно в узкую ладонь. — Запиши на мой счет, — добавил он, вставая бревна и разворачиваясь к выходу. — Можешь даже приплюсовать остальные материальные потери от моего появления.
— Запишу, даже не сомневайся. — Малфой сощурил прозрачные глаза и смерил Джеймса заинтересованным взглядом. — Как раз хватит оплатить комнату в Петухе. Например, завтра.
Джеймс застыл, удивленно открыв рот. Такой наглости от Скорпиуса он не ожидал.
— Да ты что, у меня же в понедельник тренировка! — заорал он. — Я же на метлу не сяду, меня и так еле в команде держат!
— И что с того? — Скорпиус пожал плечами. Он выудил блокнот и принялся подсчитывать. — Пиво высосал, клиентов распугал, наорал ни за что, — он вывернул локоть, показывая прореху в рукаве, — куртку порвал. Сам сказал, чтобы я записал, уговор дороже денег.
— Куртку можно Репаро починить.
— Некогда мне торговаться, — он деловито застрочил карандашиком, и кивнул Джеймсу. — Все, свободен, все разговоры, нотации, лекции про мораль — завтра.
Джеймс только головой покачал, поражаясь настырности своего любовника. Он молча развернулся и пошел к выходу, сунув руки в карманы и пиная ногами снег. Прикинув свои перспективы на следующую тренировку, он насупился было, но тут же ухмыльнулся. Пожалуй, пришло время поменяться ролями — Скорпиус в их отношениях и так достаточно покомандовал.
Vova
