Dream A Little Dream/"Мне приснилось.."

На часах — полпервого ночи. В общей гостиной Гриффиндора по укромным уголкам прятались влюбленные. Они шептались и хихикали. В камине трещали и шипели дрова. Гермиона сидела за столом, подперев рукой подбородок, и безотчетно водила пером по гладкой столешнице. И не домашняя работа занимала ее мысли.

Она перебирала в памяти минувшие события и пыталась отчетливо представить себе каждый его взгляд и каждое брошенное ей слово. Она знала — это безнадежно. Ее перестанут уважать, от нее отвернутся друзья. Гермиона понимала, что такова будет цена, но это не помогало. Как и нюхлер не помогает разбогатеть.

Она думала о нем, и сердце и сладко, и больно сжималось в груди.

«Я помню, как смотрит он, как звучит его голос. Интересно, что он делает сейчас? Одиноко ли ему? Скучно? Привычен он к одиночеству или тяготится им? А может, он — великолепный ученый — сейчас создает новое зелье, которое навсегда изменит волшебный мир…Я влюбилась в профессора зельеварения, — усмехнулась Гермиона и нахмурилась. — Нет, это не любовь, это просто детская влюбленность. Она рано или поздно пройдет, и никто не узнает об этом. Мой секрет, о котором я не смогу рассказать. Честно говоря, мне это совсем ни к чему. Но как интересно мечтать — вдруг что-нибудь получится. Окончилась война, и каждый новый день похож на вчерашний. Серые будни. Но с этой моей влюбленностью я снова чувствую себя живой».

Это повторилось. Каждый вечер Северуса Снейпа охватывало странное ощущение. Сильные и непонятные эмоции увлекали его, как течение горной реки. Когда это произошло в первый раз, он на мгновенье перестал дышать. Сейчас ему было легче — он привык.

Северус Снейп сидел за столом и проверял работы болванов второкурсников. Никто из них не понял, какие возможности таит в себе шкурка бумсланга. Это было совсем несложно! Борода Мерлина! Нужно было просто открыть учебник!

Снейп откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. И откуда оно взялось — это тепло, вновь согревшее его и наполнившее пустое сердце светом? Что бы это ни было — это утешало и успокаивало Северуса. Череда одиноких вечеров, когда он проверял работы и пил огневиски чуть больше, чем следовало, верно, и стали причиной. Не важно. Это приносило ему удовольствие.

Он потянулся, заложил руки за голову и глубоко вздохнул.

Каждый день Гермиона посещала арифмантику и защиту от темных искусств. По вторникам и четвергам торопилась на чары, трансфигурацию и зелья. Зельеварение! Каждое занятие — вызов. И стремилась она на зельеварение, как на бой. Неослабевающий интерес к науке. Жгучий интерес к преподавателю.

Черные волосы, черные глаза. Он был умен и не уступил бы никому в волшебном мире. Бархатный голос. Кожа, такая бледная, что почти светилась в полумраке подземелий. Гермиона никогда раньше не чувствовала себя такой счастливой, и никогда ей не было одновременно так безнадежно горько. Да, она влюблялась и до этого. Виктор Крам. Потом Рон. Милый, наивный, неуклюжий Рон. Много лет они были друзьями. После смерти Дамблдора показалось, будто что-то у них могло получиться. Но ничего не вышло. Взаимное уважение и братская привязанность. Не больше.

Потом была война. Война закончилась. Волдеморт был повержен, но память о нем осталась. Последний год Гермиона училась в Хогвартсе. Ей исполнилось восемнадцать, и она готова была начать самостоятельную жизнь. Гермиона отчаянно желала независимости, она выросла из детства, ну, по крайней мере, она так думала. Она знала, что будет делать. Существовали непростительные заклятья. И Гермиона решила создать чары или заклинания, которые защитили бы людей от них. Она много читала, пытаясь найти решение. Она была не первой, кто взялся за это. Но остальные, трудясь годами и десятилетиями, шли проторенными путями. Старые теории, старые формулы и одно и то же заключение — создать такие чары или заклинания невозможно.

Но Гермиона скорее чувствовала, чем знала — решение загадки есть и оно ей по силе. Она посвятила этому все свободное время. У нее всегда так было — найти проблему, вложить в решение всю душу и добиться результата. И пусть до нее кто-то где-то нашел стандартное решение или сказал, что это невозможно. Она привыкла всего добиваться сама, и важен был только результат. Профессор МакГонагалл обратила внимание на эту упрямую, умную студентку в первый же год. Она направляла юную волшебницу и помогала ей. Дополнительные занятия. Исследования. Но шестой год обучения прервала война. Умер Дамблдор. А жизнь продолжалась и после войны вошла в привычную колею. После долгого перерыва Гермиона, Рон и Гарри вернулись в Хогвартс.

В этом году Гермиона собирала кусочки головоломки, именуемой Северусом Снейпом. Она изучала профессора — заворожено наблюдала, как он помешивает зелья, как двигается с изяществом танцора. Смотрела в глаза. Они обычно были черны, как угли. И непонятно было, испытывает ли Снейп какие-нибудь чувства. Но Гермиона знала уже, как могут они ярко сверкать, когда приготовление сложного зелья захватывало его.

Гермиона могла понять и объяснить внезапные вспышки его ярости. Ведь она тоже срывалась на своих друзьях, когда была расстроена и разочарована их способностями и знаниями. Неужели так тяжело понять, что грубо разрывая лепесток лилии, ты делаешь его бесполезным? Но помести целые листья в зелье — и оно станет успокаивающим! Сделай вытяжку из этих листьев и попробуй добавить в любое зелье — вкус сразу станет лучше!

Гермиона решила, что они с мастером зелий похожи. Она жалела его. Потом жалость превратилась в привязанность. Затуманенный разум быстро нарисовал его образ, и думалось ей, что он не приукрашен, что она объективна и проницательна. И одним чудесным утром она, проснувшись, решила, что влюбилась. Что было делать? Никому не говорить. Даже не думать об этом. Да и как она могла поделиться своими мыслями, припомнив как Рон и Гарри, обсуждали «мерзкого профессора Снейпа». Несмотря на то, что он делал на войне. Они надеялись, что последний чудесный год в Хогвартсе проведут без него. Гермиона тогда взорвалась и пригрозила наложить проклятье, если они еще раз скажут что-либо подобное. Взволнованные взгляды, неверие, написанное на лицах ее друзей, охладили пыл Гермионы. Она успокоилась и заплакала: «Как они могли? Как могли они желать смерти человеку? Даже Снейпу. Он же спас их. Он спас каждого. Кроме Дамблдора». Гермиона вытерла слезы и глубоко вздохнула.

Начался учебный год, и только несколько недель прошли спокойно. А потом учеников Хогвартса забросали предложениями работы со всего волшебного мира. Писали письма из Министерства магии — после войны там катастрофически не хватало людей. Совы ежедневно приносили Гарри Поттеру письма с требованиями возглавить Аврорат. Кто осмелится отклонить предложение министра?

Рон получил всего несколько предложений. Он не блистал в учебе и не имел нужных связей. Одна сова принесла ему предложение выступать за «Палящие пушки», но он решил оставить этот вариант про запас. Он не хотел играть в игру, где он или кто-то другой может быть тяжело ранен или даже убит. Другая сова прилетела неизвестно откуда и доставила письмо без подписи. Рону предлагали денег больше, чем он сможет потратить, если он распишется кровью ниже пунктирной линии. Испуганный Рон боялся даже прикасаться к письму. Гарри отнесся к посланию подозрительно и несколько раз его перечитал. Гермиона фыркнула, разбрызгав суп — конечно, это Фред и Джордж снова пошутили над легковерным братцем.

Гермиона педантично свела все предложения в единый список. Совы прилетали каждый день. Совы со всех уголков света. Днем и ночью. Министерство магии предлагало Гермионе работу в любой должности и обещало создать ей любые условия. От руководства Хогвартса пришло предложения занять должность преподавателя. Мастера заклинаний, лаборатории зелий невыносимы были в попытках привлечь ее. Все знали, что Гермиона Грейнджер, лучший друг Гарри Поттера, самая способная волшебница своих лет.

Гермиона уже давно думала о будущем. Но пусть все считают, будто она еще не определилась.

Эти размышления довели Гермиону до невероятнейшей мысли. Она решила, что ей нужно увидеться и поговорить со Снейпом. Он поможет ей разобраться, что делать дальше.

Гермиона долго думала над письмом — сочиняла, вычеркивала и начинала снова, пока не решила, что лучше, чем есть, ей не написать.

«Я могу отдать ему письмо после урока. Нет. Я отправлю сову и буду ждать ответа. Может, он и вовсе не соберется мне ответить. Я знаю, что никому, кроме слизеринцев, он не помогает и не советует. Но ни сейчас, да и никогда, это меня не остановит. Профессор МакГонагалл мой учитель. Он тоже мой учитель. И я могу к нему обратиться за советом. Это — хитрость, изворотливость, лукавство. Так по-слизерински, он должен понять. Я, Гермиона Грейнджер, попрошу его о помощи, и, может, окружающие посмотрят на него по-другому. Не как сейчас — за ним наблюдают, изучают, пытаются обвинить. Мое имя поможет восстановить его репутацию. Или его имя навредит моей. Я рискую».

Гермиона отправила письмо, недолго терзаясь сомнениями — стоит ли затевать это.

Северус вскрыл конверт и прочитал письмо. Вытянутое, худое лицо скривилось в раздражении. Снейп бросил проклятое письмо на стол и прикусил нижнюю губу. Дерзкая и нахальная мисс хочу-все-знать. Ей мало того, что весь волшебный мир кушает из ее рук. Он был исключением. И мисс Грейнджер непременно желала, чтобы он присоединился к этому сомну. Или хотя бы раз похвалил ее.

Он видел, как из ребенка она превратилась в молодую женщину. Мисс Грейнджер, лучшим другом Гарри Поттера, восхищались все, и это раздражало Снейпа. Каждый день только и было дел, как обсуждать, что же эта девчонка сотворила накануне. Он никогда не симпатизировал мисс Грейнджер и не одобрял ее поведение. И она решила, что добьется этого, помогая ему… хитро, но бесполезно.

И то, чего он опасался, случилось. Да и на что он надеялся? Что она в последний год обучения будет невидной, неслышной и перестанет его раздражать? Она добивалась всего, чего хотела, в том числе любви окружающих. Но зачем ей он? Почему он? Снейпу не нравилась мисс Грейнджер. Он полагал, что никто не должен в столь юном возрасте возноситься так высоко. Она собьется с истинного пути, и как больно будет падать. Кто готовил ее к жизни во взрослом жестоком мире? Преподаватели Хогвартса? Никто не будет оберегать ее больше. Никто больше не станет восхищаться каждым ее шагом. Что будет она делать? Хватит у нее сил справиться в одиночку? Или она выберет безопасную дорогу и останется там, где ничто не угрожает хрупкой мисс Грейнджер?

Северус побарабанил пальцами по столу. Ей нужен совет? Хорошо, она его получит. Она хочет знать его мнение о своих способностях? Ох, Снейп счастлив будет поделиться им. Мисс Грейнджер пойдет на пользу знание, что есть люди не столь любезные, как профессор МакГонагалл.

Северус ответил лаконично — он ждет мисс Грейнджер в кабинете не позднее полвосьмого вечера.

Гермионе за ужином кусок не лез в горло. Она думала о встрече с профессором Снейпом. Гарри и Рон сразу заметили — с ней что-то не так.

— Гермиона, ты в порядке? Ты почти ничего не ешь, ты не читаешь за едой книжку! Ты больна? — Рон пристально посмотрел на Гермиону, как будто у нее начали расти рожки. Гарри молчал, но взгляд красноречиво скользил между Гермионой и ее тарелкой.

— У меня все хорошо, Рон. Правда. Я просто сильно много думаю, вот и все, — Гермиона для вида покопалась в картофельном пюре. Она не смотрела на них. Гарри и Рон переглянулись обеспокоено. Но тут Невилл пролил стакан тыквенного сока. Раздались крики: «Невилл! О, Мерлин, опять! Какого черта!» — и про Гермиону забыли. Это вполне устраивало ее.

Она замялась, застыла на мгновение перед огромной дубовой дверью, что вела в комнату профессора Снейпа. Набрала в легкие побольше воздуха, выдохнула шумно: «Ну давай, Гермиона, не съест же он тебя в самом деле», — и постучала. Нет ответа. В раздражении она постучала сильнее.

Дверь распахнулась. Гермиона осторожно вошла в кабинет, замечая длинные полки с книгами на каждой стене. Огонь, как сумасшедший, плясал в очаге. И, как сумасшедшее, билось сердце Гермионы. Профессор Снейп сидел за столом и походил на коршуна, готового к нападению. Он скрестил длинные изящные пальцы и чуть наклонил голову, наблюдая за ней.

Как неуютно было Гермионе под его пристальным взглядом, она никак не могла усесться удобно на деревянном жестком стуле. Гермиона почему-то решила, что сможет разрушить те укрепления, которые профессор возвел между собой и остальным миром. Если он согласился….

— Мисс Грейнджер. Мое время ценно и ограничено. Я правильно понимаю, что вы желаете что-то обсудить со мной? Вам нужен мой совет? — его брови приподнялись, насмешливо изогнулись.

Гермиона смиренно кивнула.

— Что ж, тогда я начну. Мисс Грейнджер, то, что я скажу, несомненно, ранит вас. Но я полагаю, что обязан, как ваш учитель, помочь вам, если вы ищете помощи. Я буду с вами честным. Вас считают самой умной молодой волшебницей. И преподаватели, и ученики все спускают вам с рук. Принцесса не может поступать неправильно. Но я знаю, и, мисс Грейнджер, вы знаете, что вы тоже ошибаетесь. Ваша непогрешимость — это миф. Вы крадете, лжете и ожидаете поклонения. Вы высоко забрались. Мне жаль, что все потворствуют вам. Но я являюсь исключением. И я могу видеть то, что вы, возможно, не замечаете — вами управляют. С того дня, как оценили ваши способности. Каждый день — преподаватели в Хогвартсе, министр, ваши друзья. Вас используют, мисс Грейнджер.

Вы станете служить им. Они ждут, что вы будете решать проблемы за них. Они ждут, что будут пользоваться вами. До этого дня вы не терпели неудач, но что случится, когда вам не повезет? Я задам еще один вопрос. Можете не отвечать. Вы знаете ответ. Минерва приезжала к вам и уговаривала поступить в Хогвартс?

Но чего хотите вы, мисс Грейнджер? Есть у вас желания и стремления? Отличные от желаний других, конечно. Вы в себе-то разобрались? Вы настолько наивны, что полагаете, будто вас поддерживают и направляют для вашего собственного блага? Вот вам первый урок — каждый имеет скрытые мотивы. Я догадываюсь, что министр магии предлагает вам работу. Обещает золотые горы? Да, вы будете создавать законы, судить, управлять. Но если вы ошибетесь — расплата будет жестокой. Министр магии не станет вас защищать, он уйдет от ответственности. Вы понимаете, к чему я клоню?

Минерва. Прекрасная женщина. Лучше многих других. Но она хочет, чтобы вы остались здесь до конца ее дней. И она, и Дамблдор часто обсуждали, как много вы можете сделать для Хогвартса. И как будет чудесно, если министр останется с носом. Итак, вы понимаете, мисс Грейнджер — каждый желает ухватить кусочек. Я попробую сделать вам приятное и скажу, что мне от вас ничего не нужно. Я даю вам информацию к размышлению. Я хочу посмотреть, так ли вы умны, как о вас говорят.

Так было всегда. Но когда все пойдет кувырком, и вы останетесь одна, вы не сможете сказать, что никто не предупредил вас. Такова жизнь, и вы знаете это теперь. Вы готовы…

Северус откинулся на спинку стула, на лице Гермионы читалось неверие. Она была взволнована, этот разговор задел ее, причинил боль — Снейп заметил, как глаза ее наполняются слезами. Шумно вздохнув, он отыскал в кармане носовой платок и подал ей. Гермиона схватила платок и на мгновение приложила к глазам.

Северус был удивлен, что она смогла выслушать все до конца. Он был почти уверен, что она, разрыдавшись, уйдет или даже убежит из кабинета в объятия Минервы. Но она осталась. Продолжая раздражать его гриффиндорским бесстрашием и упрямством.

Спустя несколько минут он услышал ее вздох. Карие глаза, янтарные глаза смотрели на него, и Снейп был ошеломлен на мгновение той решимостью, которую увидел в них. Ее голос дрожал, почти срывался, когда она заговорила:

— Профессор, неужели вы думаете, что я и впрямь настолько наивна? Вы искренне полагаете, будто я не представляю, что вокруг меня происходит? Я все понимаю и знаю, что вы сказали мне правду. Хотя и не всю. Я не жду, что люди будут поклоняться мне. Они уже делают это. Но то, что вы сказали — правда, хотя никто никогда не говорил мне об этом… — тут она снова вытерла глаза. — Я знаю, знаю это давно. Я позволяю этому происходить, и я стараюсь ни с кем не спорить. Почему? Смотрите! Все дороги открыты передо мной. Мне нужно просто попросить, и все исполнится. Дальнейшее обучение, лаборатория, исследовательская деятельность, должность учителя, членство в Визенгамоте — все это будет моим, если я попрошу.

Вы спрашиваете меня — разобралась ли я в себе? Да! И я достаточно разбираюсь в других. Я позволяю мною манипулировать, но я преследую свои цели. Я обратилась к вам, потому что вы, как говорили, ничего не хотите от меня. Вы честны, порой жестоки, но тем не менее вы искренни. Мне кажется, вы более честны, чем профессор МакГонагалл…. — Гермиона осеклась и положила папку с бумагами перед профессором. — Все получилось не так, как я хотела. Могли бы вы сделать мне еще одно, последнее одолжение…прочитать мои записи и сказать, что вы об этом думаете? Здесь — итоги моей трехлетней работы. И понадобится еще больше времени. Это дело потребует, возможно, всех моих сил. И самое главное — оно потребует от меня пойти наперекор чужим желаниям и планам. Я собираюсь делать то, что мне хочется. Я надеялась… я надеюсь, что вы…поможете мне.

И долго-долго черные глаза Северуса Снейпа смотрели в янтарные глаза Гермионы Грейнджер. Молчаливая битва. Гермиона пыталась сохранить самообладание, а Северус пытался не рассмеяться. Он был ошеломлен и не знал, как быть. Он не признается, конечно, что ошибся в ней. Мисс Грейнджер умела удивлять. Снейпа очень интересовало содержимое папки. Он потянулся и взял бумаги. У Гермионы перехватило дыхание.

— Мисс Грейнджер, вы удивили меня. Поэтому и только поэтому я прочту то, что вы тут написали. Как только у меня появится свободное время.

Северус кинул папку обратно на стол и глянул ей в глаза. Гермиона вскипела, увидев, как ее возлюбленные записи грубо отбросили в сторону. Она резко встала, кинула:

— Спасибо, профессор, — и вышла.

Как только дверь за ней закрылась, Северус открыл папку и погрузился в чтение. У него не было никаких неотложных дел — он прочитает все, пусть это и займет целую ночь. Он знал мисс Грейнджер и ожидал много интересного.

Северус сидел перед камином и перечитывал записи мисс Грейнджер. Он потягивал огневиски и порой пристально смотрел на огонь. То, что придумала Гермиона, было блестяще. Никто раньше так близко не подходил к решению этой загадки. Даже он. А она смогла, она додумалась.

Ее выводы были лаконичны и просты. Эта теория, конечно, потребует длительных исследований, множества испытаний. Но Мерлин, как она вообще смогла это сделать? Теперь каждый захочет стать причастным, наложить свою лапу. А предположительно умная мисс Грейнджер, вместо того чтобы хранить все в тайне и заниматься этим самостоятельно, накидывает тугую удавку на свою тонкую шею.

Снейп размышлял. Она однажды будет знаменитой. На века. Во всем мире.

Итак, она хочет разработать защиту от непростительных заклятий. Северус полагал, что она на правильном пути. И, возможно, мисс Грейнджер удастся это. Но что получится? Министр магии захочет взять процесс под контроль. Все плоды достанутся ему. Он наживется на этом. А мисс Грейнджер вновь окажется под чьей-то пятой. Как прискорбно. Определенно безотрадно. Стоит признать, что она исключительно умна. Он с тревогой подумал, что можно было бы сделать за последний год. Мысль эта мелькнула, и сердце сжалось в груди. Он понял еще яснее, почему ее холили Дамблдор и другие преподаватели Хогвартса.

Северус, приходя в себя, покачал головой. Он встретится с мисс Грейнджер следующим вечером. Не нужно притворяться, что ее работа неинтересна. Записи увлекательны, великолепны, только нуждаются в доработке. У мисс Грейнджер не было дороги назад. Но Северус попытается убедить ее забыть о своих планах. Для ее же блага.

Гермиона завтракала, когда перед ней появилась записка от профессора Снейпа.

— Гермиона! Что? Что это? — Гарри перегнулся через стол и ухватился за письмо, но Гермиона вовремя выдернула его из рук Поттера.

— Ничего. Ничего особенного. Я просто должна… я должна встретиться с профессором Снейпом вечером. Я написала кое-что сверх программы по продвинутым зельям, и он оценил это. Удивительно, конечно, но только и всего.

Глаза Гарри превратились в щелочки, и он пристально уставился в направлении преподавательского стола.

— Ааа…ну тогда извини, Миона. Хочешь, мы пойдем с тобой?

Гарри метнул мрачный взгляд на Рона, но Гермиона покачала головой:

— Спасибо, Рон. Я…я не думаю, что он разрешит вам сопровождать меня. Успокойтесь, это не так страшно. Я имею в виду, когда он вообще говорил мне что-нибудь хорошее? Плюс,— она нагнулась к ним, — шесть недель — и наше обучение закончится.

Ребята улыбнулись и начали бурно обсуждать то, что предлагало Гарри Министерство. Они представляли, будто он уже работает главой Аврората, общается запросто с Кингсли Шаклботом. Рон же разрывался между двумя желаниями: то ли ему поработать вместе со своими братьями, то ли попытаться устроиться в Министерство хотя бы клерком. Чтобы с самых низов потихоньку, постепенно оценивая свои силы, добраться до какой-нибудь высокой должности.

— Ну а ты, Гермиона? Ты что решила? — спросил Гарри.

— Я уже определилась. Но хочу немного подождать, прежде чем рассказать кому-нибудь. Может быть, на следующей неделе или чуть позже. Я могу подождать с этим даже до выпускного вечера.

Гермиона откусила бисквит, а Рон закатил глаза. Он пробормотал что-то нелестное про Гермиону и ее мозги.

Снова Гермиона стоит перед дверью в кабинет профессора. Снова колотится быстро сердце. На этот раз она со всей силы постучала в дверь. Снейп открыл сам. Гермиона, удивленная, замерла на мгновение, когда профессор Снейп пригласил ее пройти. Дверь захлопнулась.

— Садитесь, мисс Грейнджер, — его голос был строг и невыразителен.

Гермиона снова уселась на неудобный деревянный стул. Она чувствовала себя неуклюжей, неловкой и готова была убежать в любой момент. Стул стоял прямо напротив профессора, и это не прибавляло ей храбрости. Сердце трепыхалось, замирало, сжималось в груди под тяжелым пристальным взглядом черных глаз. Гермиона смотрела на свои маленькие ладони и часто дышала. Северус наложил заглушающие чары.

— Мисс Грейнджер, могу я полагать, что вы написали это сами?

Она кивнула.

— И никто не знает об этом, никто не помогал вам? Даже профессор МакГонагалл?

Гермиона снова кивнула. Глаза ее расширились, она испуганно посмотрела на Снейпа. Северус возвел глаза к потолку. Гермиона Грейнджер была, одним словом… забавной.

— Мисс Грейнджер…

— Профессор, простите, но я знаю, что…

— Не перебивайте меня. Не пытайтесь воспользоваться теми крошечными свободами, которыми, как вы думаете, вы теперь обладаете.

Его взгляд был холоден. Она почувствовала, как мурашки пробежали по спине, и Гермионе показалось, что она сейчас замерзнет. Как могла она забыть, что он такой? Почему из всех людей она к нему пришла? Она вдруг поняла, как ошиблась. Гермиона съежилась и подумала, что со стороны выглядит совсем маленькой, такой замкнутой.

— Мисс Грейнджер, то, что вы сделали и собираетесь делать — это бомба с часовым механизмом.

— Но…

Снейп поднял руку, предупреждая ее реплику:

— Только для вас. То, что вы делаете… к чему вы стремитесь… это кажется невозможным. Но, вероятно, староста Гриффиндора справится со всеми препятствиями. Кто знает? Если бы я был на вашем месте, я хранил бы это открытие в тайне всю жизнь. Вы не должны думать, что это принесет вам славу или деньги, не должны думать, будто кто-то станет помогать вам.

— Я знаю, я знаю, профессор! Извините, но я все понимаю. Я думаю, что если буду работать в Министерстве, то они сначала помогут мне и, возможно, разрешат начать исследования. Но я думаю, что они…нет…им не нужно это. Чтобы я создавала защиту. Я думаю…

— А я знаю, мисс Грейнджер. Нашему министру не нужны эти ваши заклинания. Министр любит все контролировать. И сейчас, когда Темный лорд…повержен, министр лишился рычагов управления волшебниками. У него остался один рычаг — страх. Страх непростительных заклятий, которыми владеют многие. Избавьте мир от страха, но что останется министру? По существу — волшебному миру не нужен министр, не так ли? Ваш друг, Гарри Поттер, довольно ясно показал это. Будьте осторожны, мисс Грейнджер. Я бы посоветовал вам оставить эту глупую затею, вашим способностям есть лучшее применение.

Гермиона молчала и смотрела на папку, которую тискала нервно в руках. Он был прав, и она знала это. Но Снейп не мог быть прав во всем. Нет, она никогда не отступит. Это как предать себя. Предать все, что для нее по-настоящему важно. Гермиона спокойно поднялась, сунула папку под мышку.

— Спасибо, профессор.

И снова Северус сидит за столом и смотрит, как она уходит из кабинета. И в эту секунду он признал не в первый уже раз, что не знал волшебницы умнее. Гермиона Грейнджер была особенной.

Но что-то вдруг прокралось в его душу, так медленно, и он сначала не понял, что это. А это было сомнение. Но почему? Он был честен и сказал все, что думал. Мисс Грейнджер должна была это услышать. Возможно, это причинило ей боль. И вдруг, несколько запоздало, он понял, что натворил. Какие бы ни были его намерения, они могли быть неверно истолкованы как…доброта? Он хотел помочь молодой волшебнице? Она пришла, и он был…каким? Полезным?

Эти мысли заставили его почувствовать себя несколько неуютно. Или это паранойя? Северус продолжил пить огневиски и созерцать расфокусированным взглядом пространство. Что-то было вокруг, от чего снова стало тепло. Добро пожаловать в пустое сердце. Но что это? Тепло прокралось в закоулки подземелий Хогвартса и успокоило его. Разрушило его укрепления, и Снейп совершил то, что было ему несвойственно.

Он чувствовал, что тонет, и пытался ухватиться за спасательный круг. Он давно распланировал свою жизнь, после того как Темный лорд был уничтожен. Северус решил, что проведет в Хогвартсе еще пять лет и уйдет в отставку, навсегда исчезнув из волшебного мира. Никто не заметит его исчезновения. Но последние события обеспокоили Снейпа. Заставляли сомневаться. Заметит ли это кто-нибудь? Но что он упустил? Почему ему так неспокойно?

— Ура! Свершилось! — завопил Рон.

— Мы сделали это! — ребята толпились в гостиной Гриффиндора.

Последняя ночь, которую они проведут в Хогвартсе как студенты. Потом короткие каникулы в семейном кругу. А потом работа — почти все куда-нибудь устроились, пока учились в Хогвартсе.

Вечер был чудный — речи, ужин, бал. Но вот он закончился. Гермиона была почти счастлива, но предстоящий разговор с МакГонаггал беспокоил ее и несколько омрачал сегодняшний вечер. Но от этой встречи никуда не денешься. Печально. Кажется невозможным отказать ей, ведь профессор МакГонагалл не жалела для Гермионы ни времени, ни сил, ни знаний.

Эту неделю Гермиона провела не без пользы. Она подумала еще раз над всеми предложениями. И составила для себя план действий.

Последняя ночь в Хогвартсе. Уставшая Гермиона почти сразу заснула. Уставшая от событий — этот вечер один был ярче, чем последний прожитый месяц. И уже находясь на грани между явью и сном, она почувствовала гордость: она окончила Хогвартс одной из лучших. Нет, лучшей. И она сама выберет свой путь в жизни. Это только ее дело.

Но еще до того, до того мирного сна, Гермиона успела совершить один импульсивный поступок. Хотя где-то в глубине души она, казалось, знала, что сделает это, знала задолго до выпускного вечера.

Только он один не давал душе ее покоя. Не преподаватель зельеварения. Но человек, мужчина — Северус Снейп. Гермионе так хорошо удавалось забыться — в мыслях о будущем, в напряженной учебе, среди писем от сов, но вот все закончилось, и ей мучительно захотелось увидеть его.

Вдруг очнувшись в кругу друзей, Гермиона поняла, что думала о Снейпе и забыла, что происходит и где она. Она попыталась выбросить его из головы. Не удалось.

— Гермиона! Ты куда? — закричал ей Невилл.

— Мне нужно в библиотеку, — упрямо сказала она.

— Нет, не надо, Гермиона! Ты выдумываешь, зачем тебе в библиотеку сегодня вечером!— Рон вдруг вырос перед ней и схватил Гермиону за плечи.

— Нет…я должна забрать книги, которые оставила в классе профессора МакГонагалл. Ведь я увижусь с ней завтра….

— Но Гермиона! — спорил с ней Рон.

— Я вернусь, как только смогу, Рональд. Не ходи за мной. Веселись, — она улыбнулась ему и ушла.

Крики и гам мгновенно стихли, когда дверь с портретом Полной дамы закрылась за Гермионой. Весь день ее не покидала очередная безумная идея, связанная с профессором Снейпом. Она решилась. Отважная Гермиона Грейнджер пойдет и попрощается с ним. Почему-то она и не рассматривала другие варианты. Почти безупречная логика изменила мисс Грейнджер: «Мне нужно это. Нужно всему подвести итог. И тогда я смогу жить дальше. Без этой глупой подростковой влюбленности». Ее устроили эти оправдания.

Гермиона была в красном вечернем платье, в котором присутствовала на торжественном ужине и на балу. Она думала было переодеться, но не стала. В платье она выглядела взрослее. Гермиона чувствовала себя уверенной в этой одежде.

Без преувеличений — Гермиона Грейнджер превратилась в прекрасную женщину. Никто не замечал этого до сегодняшнего вечера, а сегодня никто не мог отвести от нее взгляд. А сейчас она прощалась со своим детством: «Прощай девочка с неровными зубами. Прощай растрепанная невыносимая всезнайка. Прощай моя влюбленность в какого-то Северуса Снейпа…неповторимого Северуса Снейпа».

Настойчиво постучала в дверь.

Нет ответа.

Громче, громче стук.

И опять тишина в ответ.

Дверь оставалась закрытой. Растерявшая всю храбрость, Гермиона посмотрела назад — в коридор и заметила, как темен и холоден он был. «Надо уходить, бежать, — в панике подумала она. — Все это не имеет никакого значения. В конце концов, Гермиона, что ты хотела сказать ему?»

Северус слышал стук в дверь. Но это было неважно — в наплыве знакомого чувства для него многое теряло значение. Ощущение теплоты было сильнее, чем когда-либо раньше. Он прикрыл глаза и расслабился.

Но постучали снова.

Прежде чем отправиться к двери, он раздраженно вздохнул. Кто бы там ни был — ему придется жестоко заплатить за испорченный вечер.

Гермиона уже собралась уходить, но, удивленная, услышала, как открывается дверь, и увидела силуэт профессора Снейпа в дверном проеме. Он был без своей обычной длинной мантии, в простой черной рубашке и брюках. Одна рука покоилась на дверной ручке, а второй он опирался на дверную раму. И крутил в руке стакан огневиски.

— Мисс Грейнджер…

— Профессор…. мне нужно поговорить с вами, — Гермиона старалась, чтобы голос ее звучал уверенно, но Северус заметил, что она была взволнована.

Он подумал, что этому есть причина — он слышал, что Минерва и мисс Грейнджер увидятся завтра утром, чтобы обсудить планы на будущее. Что ж, это заставило его сделать шаг в сторону и пригласить ее в комнату.

Гермиона закрыла дверь. Северус стоял в передней и цедил огневиски.

— Присаживайтесь, — он направился к креслу.

— Нет, спасибо.

Северус наконец посмотрел на нее. Она казалась немного раздраженной, чуть хмурилась, но она выглядела…необыкновенно. Она пришла не за советом, Северус подумал, что она хочет поговорить с ним о чем-то другом.

— Профессор…— Гермиона чуть замялась. — Я завтра увижусь с деканом МакГонагалл. Я не смогу оправдать ее ожиданий.

Северус фыркнул, но Гермиона продолжила:

— Я смогла разобраться в себе, хоть это и заняло много времени. Вы помогли мне.

Северус знакомо приподнял бровь.

— Я пришла поблагодарить вас. Я должна была от кого-нибудь услышать то, что вы сказали мне. И вы правы. Я буду искать свой путь. Я постараюсь не поддаваться чужому влиянию. И за это я благодарю вас. Для меня не имеет никакого значения, что многие ненавидят, презирают вас. Я знаю, что вы хороший преподаватель и великолепный волшебник. Вы помогли мне, когда я так в этом нуждалась. Вы никогда меня не поддерживали и не хвалили. И еще. Вы были для меня много большим, чем можете подумать.

Северус приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать ей, но Гермиона подняла руку, останавливая его. И тот был так ошеломлен, что послушался.

— Я…вы замечательный, профессор Снейп. Спасибо за помощь. Даже если вы уже пожалели об этом. Я уеду из Хогвартса после встречи с профессором МакГонагалл. Но я никогда не забуду вас.

Гермиона медленно подошла к Снейпу и осторожно дотронулась губами до его щеки. Мгновение — и она уже развернулась и поспешно, почти переходя на бег, покинула комнату. Стены поплыли перед глазами Снейпа. Он вдруг понял, что так и стоит с приоткрытым ртом.

— Проходите, мисс Грейнджер. Позвольте мне присоединиться ко всем поздравлениям, что прозвучали вчера в вашу честь, — Минерва МакГонагалл предложила Гермионе сесть, но та только прислонилась к краю стола.

«Гермиона, спокойно, вдох-выдох, наберись храбрости. Без столкновения не обойтись. Я слишком хорошо знаю профессора МакГонагалл, директора Хогвартса, чтобы надеяться, будто она придет в восторг от моих планов. Но я много работала, мне нужна независимость. Мне нужно доказать профессору Снейпу, что он был неправ. И только одна дорога сделать все, как мне хочется, а жить, подавляемой чьим-то авторитетом, я не желаю».

— Итак, мисс Грейнджер. Вы закончили обучение в Хогвартсе. Перед вами открыты все дороги. Скажите же, что вы выбрали? Мне не по душе неизвестность, — Минерва смотрела на Гермиону с восторженным ожиданием, уверенная, что молодая волшебница останется в Хогвартсе. Останется, чтобы отдать все силы alma mater, чтобы помочь Хогвартсу стать лучшей школой волшебства и колдовства в мире.

— Профессор, сначала я хотела бы поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Вы открыли мне волшебный мир, о котором я ничего не знала, и пригласили меня в Хогвартс. Все эти годы вы направляли и опекали меня. Я закончила обучение одной из лучших. Я была старостой Гриффиндора. Я смело вступаю во взрослую жизнь, я так много умею и знаю. Я почти всем обязана вам, профессор. Я долго думала, я оценивала все, что мне предложили. И… знаете, я решила…я решила, что я не буду преподавать в Хогвартсе. И в никакой другой должности я не вернусь сюда.

Гермиона застыла, с тревогой ожидая взрыва, вспышки — да чего угодно, но было тихо.

— Что ж, мне жаль это слышать. Как я понимаю, вы хотите работать в министерстве? — в голосе Минервы слышно было напряжение, хотя он был чуть громче шепота.

— Нет. Я отклонила все предложения. В том числе и от министра магии, — Гермиона и вправду уже сделала это. Ее переполняло волнение, она слышала, как гулко и быстро колотится сердце. И это боевое возбуждение победило и страх, и тревогу.

— Но я не понимаю, чем же вы тогда собираетесь заниматься, мисс Грейнджер? — видимо в голове у Минервы МакГонагалл не укладывалось что, кроме работы в Министерстве и Хогвартсе, можно заниматься чем-то еще.

— Я собираюсь заключить контракт с одной новой компанией, она занимается разработкой заклинаний. Я уже предложила одно заклинание, придуманное мной, они скоро начнут продавать его. Мне предоставят лабораторию, комнаты и библиотеку. Мне не будут много платить, но я стану получать определенный процент с продаж любого заклинания или зелья, которое создам. Я смогу заниматься тем, чем хочу. Мое имя не станет известным. Только псевдоним — госпожа заклинаний. Таково было одно из моих условий. Мы подписали в контракте пункт о неразглашении. Никто не узнает моего имени, пока я не дам на это разрешения. Или пока это действительно не понадобится моему работодателю. Я не могу рассказать и об этой компании. Это тоже часть контракта, — Гермиона закончила свою речь с улыбкой.

— Вы пытаетесь убедить меня, что…что… вы охотнее будете чахнуть в какой-то там лаборатории? Вам не нужна известность? Слава? Уважение? Неужели эта ваша блажь лучше преподавания в Хогвартсе? — голос Минервы был неприятно высок, она встала, произнося последние слова.

Гермиона вновь улыбнулась, самой терпеливой из своих улыбок:

— Да, профессор. Я так хочу. Никто не узнает, кто я и чем занимаюсь. Не хочу и не буду пользоваться ни своим именем, ни положением, ни именем того, с кем обычно связывают Гермиону Грейнджер. Что же касается тех, кто захочет что-то узнать — пожалуйста, я работаю в частной компании. И все. Мне не нужна известность, слава, уважение. Я боюсь всего этого. Мне не нужно, чтобы меня хвалили, я знаю себе цену — я знаю, на что я способна. Профессор! Это здорово, я…

Минерва грубо прервала ее:

— Если бы вы посоветовались со мной, я могла бы сказать только одно — вздор! Как вам это вообще пришло в голову? Разве мы, не жалея своих сил, не помогали вам выбрать свою дорогу в жизни? Не помогали сделать себе имя? Не учили возвращать долги людям, которые поддерживали вас?

У Гермионы что-то неприятно сжалось в животе: «Ну, нет, опять это проклятое чувство вины. Всю жизнь оно преследует ее. Всю жизнь— вина, долг, долг, вина. Что же ты, разозлись. Старайся же злиться! Как же иначе ты справишься с этим гложущим чувством вины, гнетущим чувством долга?».

А Минерва продолжила:

— И еще…Дамблдор был бы так разочарован. Как вы могли? Он был…

— Кем он был? — Гермиона перебила Минерву, чем очень удивила своего декана. — Он был великим человеком, профессор. Но он погиб. И нет больше постоянной угрозы от Волдеморта. Но дайте людям самим сделать себе имя. Я просто хочу работать, я хочу работать в мире. Я желаю, и я буду делать то, что считаю правильным. Не по указке других, — Гермиона порывисто встала, всматриваясь в ту, что так долго учила ее.

— Да что с тобой, Гермиона? Ради чего ты отказываешься от блестящего будущего? Кому нужны твои исследования? Неужели тебе интересно всю жизнь заниматься экспериментами? Что ты забрала себе в голову? Откуда, скажи мне ради Мерлина, пришла к тебе эта идея? — Минерва сменила тон, она говорила мягко, кудахтала, как наседка. «Откуда, Гермиона, к тебе пришло такое сравнение? Она же хочет, чтобы ты передумала, чтобы посмотрела на события с ее стороны!» — мелькнуло в голове у Гермионы, и она ответила:

— Все дело в том, что я способна мыслить самостоятельно. Способна сама принимать решения без влияния преподавателей. Я часто об этом думала, но не понимала, что это возможно. Пока…..— Гермиона вдруг замолчала. Она подумала, что не стоит рассказывать Минерве про профессора Снейпа.

— Пока что? — резко спросила Минерва.

— Я разговаривала с другим преподавателем, и он помог мне… и я смогла увидеть все по-другому…не так, как видела раньше. Я сейчас понимаю, что мне нужно было, чтобы кто-то подтолкнул меня. Иначе бы я не смогла выбрать то, что считаю единственно верным.

— Кто был этим преподавателем? — Минерва сверлила Гермиону своими глазами, превратившимися в две крошечные точки.

Ох, как неуютно.

Гермиона, проникнувшись серьезностью момента, звонко рассмеялась: «Давай, Грейнджер. Это будет последний гвоздь в гроб профессора Снейпа. Милого Северуса Снейпа». И Гермиона выдохнула:

— Профессор Снейп.

Минерва неверяще смотрела на Гермиону. Потом повернулась к ней спиной. Лицом к камину. Щепотка летучего пороха. Громкий разгневанный голос Минервы летел по комнате, эхом отдаваясь от сводчатых потолков:

— Северус! Северус! Лучше тебе меня услышать! Я хочу, хочу, чтобы ты немедленно оказался в моем кабинете!

Северус неспешно наслаждался утренним чаем и предвкушал окончание последнего учебного дня, когда услышал и почувствовал (почти книги с полок посыпались) голос Минервы. Он выругался и расплескал горячий чай.

— Что тебе вдруг понадобилось, Минерва. Я занят, — и, видит Мерлин, он был предельно вежлив.

— Ты не слышишь меня, Северус?!! Я сказала немедленно, Северус Снейп. У тебя ровно две минуты, чтобы переместить свое бренное тело в мой кабинет! В противном случае…

Северус был лишен возможности узнать, что ему грозит — связь прервалась. Он усмехнулся: «В противном случае что? Она правда думает, что может угрожать ему? Что могло случиться? А, да, Северус, мисс невыносимая всезнайка, не понимает, что такое держать рот на замке. Великолепно!».

Северус встал и небрежно кинул летучий порох в камин, шагнул в зеленое пламя, пробормотав: «Кабинет директора», — и через мгновение оказался там.

Гермиона еле сдерживала смех, наблюдая, как безумно выглядит профессор МакГонаггал. «Тебе, Гермиона Грейнджер, верно, смешно от страха?» — думалось ей, и, может, так оно и было. Обычно спокойная, собранная Минерва взволнованно мерила широкими шагами кабинет. Из угла в угол. Из угла в угол. Что-то бормотала себе под нос. Гермиону охватило совсем дикое веселье, когда она услышала знакомый, любимый — мурашки по спине — бархатный голос профессора Снейпа из камина. Он был спокоен. Он как всегда контролировал себя. Гермиона преисполнилась уважения к профессору Снейпу. Профессор МакГонагалл напротив потеряла очки.

Гермиона напряженно смотрела, как явился он из камина в кручении черной мантии. Снейп невозмутимо приподнял брови, изучая эволюции Минервы. Потом посмотрел на Гермиону. Та, чувствуя, как улыбка неудержимо растягивает губы: «Как весело тебе все это видеть в последний раз, как грустно знать, что это последний раз!» — кивнула ему, приветствуя. Но раздался вопль Минервы, и он вновь посмотрел на нее.

— Как ты осмелился сделать это? Ты прекрасно знал, какие планы у меня были насчет этой девочки? Ты знаешь, что ей лучше остаться в Хогвартсе! Как ты отважился? Или ты не понимаешь, что это наглость, Северус? — разгневанная Минерва неосторожно вступила в ту зону, что Северус называл своим личным пространством.

— Минерва, я рассматриваю это как угрозу, вам стоит отойти от меня подальше, — его голос был холоден и груб.

Гермиона испугалась, взгляд ее лихорадочно метался между Минервой и Северусом.

Минерва молча отодвинулась от Снейпа.

— Северус, я требую, чтобы ты мне ответил!

— Вы требуете? Я неужели должен отчитаться в том, что я выслушал этот лепет? Мало ли что собралась делать мисс Грейнджер. Создавать новые заклинания? Я, между прочим, пытался отговорить ее от этой идеи. Я прекрасно осведомлен о тех сверхусилиях, что вы вложили в обучение мисс Грейнджер. Я признаю, что это принесло свои плоды. Но, в конце концов, что такого она сделала? — Северус сохранял свою привычную, как казалось Гермионе, царственную осанку. А взгляд его был холоден и спокоен.

— Она…она собирается работать на какую-то неизвестную компанию, изобретающую заклинания! Я больше ничего не знаю! Она будет придумывать глупые, никому не нужные заклинания и зелья, когда можно направить свои таланты на помощь людям. Когда можно помогать восстановить все, что разрушила война! Когда можно сделать волшебный мир безопасным! — Минерва была взволнована, дыхание ее сбилось. Гермиона поднялась и направилась к выходу из кабинета. Но обернулась и бросила на прощание:

— Профессор МакГонагалл, мне жаль, что я разочаровала вас. Мне правда очень жаль. Но я все-таки надеюсь, что однажды смогу принести пользу волшебному миру. И надеюсь, что у вас появиться повод гордиться своей ученицей. А сейчас я займусь тем, что считаю нужным и что заставит меня гордиться собой, — Гермиона посмотрела на Снейпа. В его темных глазах она не нашла ни эмоций, ни тепла. — До свидания, профессор МакГонагалл. До свидания, профессор, Снейп. Спасибо вам обоим.

Она покинула Хогвартс. Она не обернулась назад.

Прошло два с половиной года. Гермиона сидела на кухне в своей квартире и раздумывала о том о сем. Приближался двадцать первый день рождения, и она хотела отметить его с Гарри и Роном. Пусть они приводят и тех, с кем сейчас встречаются. Хочется тихого спокойного праздника.

Гермионе нравилась ее жизнь.

Она вставала рано, ей так много нужно было успеть. В полседьмого Гермиона уже пыталась окончательно проснуться, принимая душ. Потом одевалась, выпивала чашку крепкого кофе, просматривала вчерашние заметки

Недавно она завершила разработку линии продуктов для детей. Гермиона начала заниматься этим еще в Хогвартсе. Она вспомнила свое первое заклинание — простое, но действенное. Оно зачаровывало обувь. И ботинки, и сандалии, и туфли росли вместе с ногой ребенка. Одна и та же пара обуви от года до восемнадцати лет! На выбор — разные фасоны, разные цвета. Такую обувь почти невозможно было сносить. Гермиона хотела, чтобы семьи, которые стеснены в средствах, могли позволить себе это.

Эта обувь — Иду-и-Расту, была выпущена почти год назад. Волшебники с восторгом приняли изобретение, и Гермиона ощутила удовлетворение от проделанной работы. Тогда же компания «Призывая волшебство» предоставила ей собственный кабинет, лабораторию, библиотеку. Наниматель относился к ней со всевозможным уважением. Они только начинали работать, когда к ним устроилась Гермиона. Они не прогадали — с тех пор компания резко пошла в гору. Были у Гермионы и более скромные изобретения, но и они приносили доход. Гермиона жила в здании, где размешалась компания, ей выделили несколько комнат. И все ее устраивало.

Она придумала противоядие от амортенции — нужно было просто съесть леденец. Это несколько обнадежило Рона и Гарри. Не первый год их время от времени начинали преследовать безумные влюбленные девицы. Конечно, во время работы не обходилось и без препятствий — к примеру, это зелье должно было быть сильным, но не настолько, чтобы совершено угнетать «пациента». И Гермиона добилась своего — противоядие лишь притупляло эффекты амортенции. Человек продолжал радоваться жизни. Леденцы пользовались спросом.

Потом Гермиона придумала заколдованное зеркало. Предполагалось, что оно будет говорить комплименты своему хозяину, помогать ему советами в выборе косметических средств, одежды. Но тут она промахнулась. Ее создание было жестоким, честным, дерзким. Она назвала зеркало Элмер и повесила в ванной. Порой Гермиону охватывало почти непреодолимое желание выкинуть его. Но Элмер раз за разом уговаривал своего создателя повременить с этим. Она советовалась с ним. И, верно, не могла и желать лучшего собеседника. Тот никогда ничего не приукрашивал и говорил с Гермионой начистоту. Ей нужно было это.

Каждый день был наполнен работой, и порой Гермиона забывала, какой сегодня день недели. Только воскресенья отличались — она навещала родителей. А в понедельник утром все начиналось по новой — кофе, вчерашние заметки, работа. Она обычно что-нибудь перехватывала в полдень, иногда не замечая, что ела, иногда вообще забывала поесть. Ужинала в полседьмого и, наконец, делала часовой перерыв. Но только для того, чтобы приступить к тому, что считала своей основной работой.

Это время она уделяла секретному проекту. У Гермионы было несколько мыслей и идей, нуждающихся в проверке. Кто знал об этом? Только она…и профессор. Гермиона взялась за подготовку рьяно — через пару дней в лаборатории было не повернуться: растения всех форм и размеров выглядывали из горшков. Горшки были пронумерованы. Шипели змеи в трех огромных аквариумах. В клетках и баночках шуршали всевозможные насекомые. На их спинках светились цифры, нанесенные магическим карандашом. Этой зимой Гермиона думала приступить к экспериментам — зелья и заклинания нужно было испытывать на живых существах.

Но вначале нужно было придумать защиту от детекторов непростительных заклинаний. Гарри уверял ее, что Министерство способно обнаружить их использование. Гермиона меньше всего желала общаться с представителями Министерства магии и потому без устали трудилась над защитой.

Она легко справилась с этим. Гермиона соединила заклятие поиска с чарами исчезновения и не раз опробовала эту комбинацию — она позволяла спрятать любые следы использования магии, но только в ограниченном пространстве. Потому все необходимое для работы Гермиона разместила в одном кабинете. Можно было начинать.

Гермиона прочитала все существующие материалы о действии «Империо». Она видела своими глазами, как подчиняли людей в Последней битве. Многие прошли через это. Многие не смогли противостоять Пожирателям смерти и тем, кто был на их стороне.

Гермиона вспомнила Аластора Хмури — он преподавал защиту от темных искусств, когда она училась в Хогвартсе на четвертом курсе. Мысли смешались. Что это был за год! Она помнила все, как будто это произошло совсем недавно. Она и сейчас виделась с Роном, Гарри, Джинни. Но чувствовала, что все уже не так. Все изменилось. А еще Гермиона скучала порой по профессору МакГонагалл. Они больше не общались с того вечера, когда Гермиона покинула Хогвартс. А еще… еще там остался профессор Снейп.

«Ты слишком много думаешь о нем, Гермиона. Сколько можно представлять, чем он там занимается? Думает ли хоть иногда о тебе? Глупо. Он ни разу не вспомнил меня», — пробормотала Гермиона, грустно улыбнувшись.

Она рассматривала себя в зачарованное зеркало. Каштановые, вьющиеся волосы в конце концов стали послушными — она укротила их с помощью новых чар. И прическа была такой, какую Гермионе всегда хотелось. Она чуть поправилась. Улыбнулась — белоснежная улыбка, ровные зубы.

— Ты же в курсе, что не становишься моложе, — подал голос Элмер.

— Что?

— Ты не становишься моложе. Время щадило тебя… до сих пор.

— Как ты умеешь приободрить! Умеешь утешить! Спасибо! Знаешь, я думаю….

— Может, тебе нужен мужчина? — голос Элмера стал бархатным, он сочился иронией и сарказмом.

— Может, ты нуждаешься в том, чтобы я упрятала тебя в туалетную комнату? — зашипела Гермиона.

— Я только хотел сказать, что тот последний, которого ты приводила сюда, был редкостным занудой и…

— Все. Спасибо тебе, Элмер. Заткнись. Не лезь в мою личную жизнь. Мне не нужны советы от зеркала,— Гермиона отошла от стены.

— А как насчет…профессора?

Гермиона резко развернулась на пятках, подлетела к Элмеру:

— На что ты пытаешься намекнуть?

— Ты прекрасно знаешь…тот, кто снится тебе…тот, кого ты зовешь во сне. Профессор! Профессор! — голос Элмера стал выше, он пытался подражать голосу Гермионы.

Гермиона взирала на свое изрядно смущенное, глупо улыбавшееся отражение. Опомнилась, стерла улыбку с лица. Как Элмер узнал об этом?

Но Элмер был прав насчет одного. Ее последний друг, Алан, и впрямь был редкостный зануда. Гермиона познакомилась с ним на вечеринке у Джинни. Он был…милый. Но интересовался только квиддичем и политикой. Если с ним не беседовать на эти темы, то все, что он мог — это смотреть на Гермиону глупыми оловянными глазами. Это кого угодно могло утомить. Почему у нее ничего не складывалось с мужчинами? Были те, кто ей нравился, но только до тех пор, пока не открывали свои рты. Гермиона спасалась бегством. Ей было скучно с ними. Физиология физиологией, но никто из них так и не смог заинтересовать ее. Умной Гермионе Грейнджер нужен был хотя бы равный по уму. Прошел почти целый год, как она последний раз говорила с Аланом. Она спряталась в своей лаборатории. И только друзья иногда прерывали ее добровольное заточение.

Гермионе нужен был кто-нибудь, с кем она могла бы обсудить свои планы, надежды, сны. Кроме профессора Снейпа никто не знал о ее работе. Часто она отчаянно желала послать ему сову, хотела попробовать завязать переписку. Но всегда находилась причина не делать этого. Потому что она до сих пор стеснялась того, что вела себя как влюбленный и больной от любви подросток. Потому что, когда она пришла к нему, она не могла думать больше ни о чем, кроме Северуса Снейпа — бархатный голос, худощавая фигура, черные волосы.

Он правда снился ей. Приходилось признать, что и тут Элмер был прав.

Ей снилась змея. Черная, как оникс. Отражающая лунный свет. Она была огромной — Гермиона никогда не видела такой большой змеи. Она скользнула к ее ногам, потом выше — обвиваясь холодными кольцами вокруг тела. Гермиона была недвижима. Она не боялась и не пыталась ничего сделать. Ей нравилось прикосновение холодной чешуи. Змея обвилась вокруг Гермионы, и жало ее резко коснулась волос. Мгновение — и бледные крепкие руки профессора зельеварения обнимают ее. Ей приятны были его прикосновения. Приятнее, чем змеиные. И, казалось, он что-то сейчас скажет. Но на этом месте Гермиона всегда просыпалась.

Это был такой яркий сон. Он преследовал ее, он снился все чаще.

Гермиона, казалось, знала все о непростительных заклятиях. «Империо» подчиняло живое существо, создавало невидимую связь между волшебником и жертвой. Эффект марионетки. Жертва была вынуждена делать все, что приказывал наложивший заклятье.

Гермиона напряженно думала — как можно бороться с «Империо»? Она помнила, что Гарри Поттер мог противостоять этому заклятью еще в школе. А когда повзрослел, то стал справляться с ним лучше любого другого. В Министерстве шутили: «Никто не сможет управлять Гарри!». И распевали магловскую песню из мультика про Пиноккио: «У меня нет веревочек, ты не сможешь мною помыкать»... Гермиона вздохнула.

Она бродила бездумно по библиотеке, когда вспомнила вдруг, что еще не обедала. Гермиона вызвала домового эльфа: «Сильвестр!» Хлопок. И вот — крошечное зеленое создание стоит перед ней. Эльф был одет в длинную мерцающую голубую тунику. На груди — вышитый зеленым лист клевера. На маленьких ножках — пурпурные носки.

— Слушаю, мисс.

Сильвестр был свободным домовым эльфом, и он работал у Гермионы. Всем своим маленьким работникам она платила жалование. Домовые эльфы отовсюду приходили к великолепной мисс Грейнджер, они хотели помогать ей. Она относилась к ним с уважением и щедро платила. Но работать у нее было непросто — иногда она так увлекалась исследованиями, что круглые сутки просиживала в лаборатории. Все это время ей нужна была помощь. И эльфы всегда оказывались рядом. Они привыкли, что хозяйке в любую минуту может понадобиться поддержка. Эльфы старались изо всех сил. Они были преданны, трудолюбивы, свободны.

— Сильвестр, я забыла поужинать, не мог бы ты что-нибудь придумать? — спросила Гермиона, перебирая бумаги.

— Конечно, мисс. Что-нибудь еще?

Сильвестр был главным эльфом. Гермиона часто работала вместе с ним в лаборатории.

— Нет, Сильвестр. Спасибо. Между прочим — у тебя замечательные носки, — Гермиона улыбнулась.

Почти всех ее эльфов прогнали хозяева. Каких только не было причин для этого — вода недостаточно горячая, обед недостаточно вкусен, не так посмотрел, не то сказал. Да мало ли бывает предлогов? Однажды Гермиона обнаружила, что дом ее стал Меккой для освободившихся домовых эльфов. Она всегда помогала эльфам, которые искали работу.

— Спасибо, мисс! Я купил их на свое жалование.

Гермиона снова улыбнулась Сильвестру и принялась ходить по комнате, уткнувшись в очередную книгу. Вокруг царил полный беспорядок: обычно аккуратно разложенные бумаги, пергаменты, книги были разбросаны по всей библиотеке.

-Мисс?

Гермиона приподняла брови, не отрывая глаз от книги.

— Мне кажется, мы могли бы навести здесь порядок. Тут будто добрые сутки копался вонючка нюхлер, — Сильвестр неодобрительно покачал головой. Гермиона что-то пробурчала.

— Разрешите, мисс! Я бы все почистил, я бы все расставил по местам, пока вы ужинаете, и…может быть, вы разрешите мне выбросить то самодовольное наглое зеркало?

Гермиона нахмурилась:

— Почему? Мне нравится Элмер.

— Но, мисс, оно оскорбляет всех наших эльфов, стоит им зайти в комнату. Он называет нас крысятами и тараканами. Он плохой, мисс.

Гермиона наконец-то посмотрела на Сильвестра:

— Хорошо. Я поговорю с Элмером и запрещу ему оскорблять моих эльфов. Согласен?

Сильвестр кивнул и исчез из комнаты.

Гермиона отправилась в спальню, держа в одной руке бумаги, а в другой холодный чай, который был когда-то горячим. Она прошла через библиотеку и кухню. Эльфы следили за порядком. Эльфы пытались украсить ее дом. И это чудесно у них получалось — в комнатах было уютно, ничто не раздражало глаз. И ей нравилось, что вокруг так много всевозможных растений и цветов.

Миновав кровать с балдахином, Гермиона прошла в ванную комнату. Продолжая читать, она обратилась к зеркалу:

-Элмер... Элмер... Элмер! — и, не дождавшись ответа, вопросительно посмотрела на зеркало. Он протянул скучающим, незаинтересованным голосом:

— Д-а-а?

— Элмер, мне на тебя пожаловались. Перестань приставать к эльфам, перестань оскорблять их. Иначе в один несомненно прекрасный день, ты обнаружишь, что оказался в мусорном ведре.

— Я слышу это не в первый раз. Но я все еще здесь. Лучше скажи мне, почему ты так плохо выглядишь? У тебя круги под глазами. Твои волосы тусклы и спутаны. Ты когда умывалась последний раз? — раздраженно спросил Элмер.

— Я работаю, Элмер. Мне не до того.

— Так не пойдет. Для начала прими душ. Потом ты можешь хотя бы попробовать привести в порядок свои волосы, возьми ту маленькую расческу… — бубнил Элмер.

— Заткнись. Никчемный кусок стекла. Мне нужно разобраться в заклятье… «Империо» — ты знаешь такое?

— Да, — равнодушно кинул Элмер.

— Элмер, ты вроде бы неживой. Но нельзя назвать тебя неодушевленным, — Гермиона крутила в руках палочку и смотрела на Элмера с интересом.

— Это не сработает.

Гермиона раздосадовано спросила:

— Почему нет?

— Потому что я не хочу, чтобы это подействовало на меня.

— Ты не хочешь, чтобы это подействовало? Хорошо, это просто… — мозг Гермионы лихорадочно заработал. Она выбежала из ванной и помчалась в лабораторию. И напрочь забыла про ужин.

«Империо» действовало на тех, кто не был готов к нему. И на тех, кто был…недалекого ума. Гарри был способен противостоять этому заклятью, как теперь думала Гермиона потому, что сопротивлялся его действию, он пытался отстоять свою независимость. Многие спрашивали Гарри, как он это делает. Он пожимал плечами и отвечал: «Я просто чувствую заклинание и говорю этому: “Нет”». Все смеялись, не принимая слова Поттера всерьез… но сейчас. Сейчас у Гермионы, благодаря Элмеру, появилась простая идея. Прошло два дня — она все еще трудилась в лаборатории, забыв про время, сон и пищу. Гермиона так и не добралась до расчески, просто соорудила из спутанных волос хвост. Она забывала умываться, и ее вполне устраивал тот же лабораторный халат, что был на ней и три дня назад.

И, наконец, она добилась своего. Четыре часа утра. Гермиона придумала заклинание, которое заставляло человека желать независимости, и простое зелье, которое усиливало это желание, зелье содержало катализатор — пчелиные жала.

Она должна была испытать зелье на одном из живых существ. Гермиона решила начать с насекомых, но не смогла придумать, как напоить их зельем. Потому достала из аквариума змею. Змея была черной, холодной, и Гермиона вспомнила свой сон. Она положила змею на нагретое место под лампу.

Защитные чары на стол — никто не узнает, что здесь звучат непростительные заклятья. — Империо! — и Гермиона заставила змею изогнуться восьмеркой, потом змея завязалась узлом. Ох, это, должно быть, больно.

Несколько неудачных попыток, и змея наконец выпила зелье.

«Получилось! Не так-то просто заставить змею что-то выпить, пусть и под «Империо». Но теперь все готово», — обрадовалась Гермиона и позвала:

— Сильвестр!

Сильвестр не заставил себя долго ждать. Он уселся на скамеечку и смотрел с интересом, как Гермиона направила палочку на змею.

— Империо!

Гермиона побледнела и схватилась за руку.

С ней не случилось ничего страшного, но кисть жгло огнем. Может быть, нужно уменьшить количество пчелиных жал? Тем не менее — комбинация заклятья и зелья работала. Змея больше не слушалась Гермиону, она не соглашалась изображать восьмерку или затягиваться в узел. Не обращая внимания на окружающих, змея свернулась под лампой.

Каждые пятнадцать минут Гермиона повторяла:

— Империо! Империо! Империо! — и шипела от боли в кисти и запястье.

Сильвестр записывал полученные результаты. Каждый раз на протяжении пяти с половиной часов было одно и тоже. «Империо!» — боль, «Империо!» — боль. И безучастная к попыткам Гермионы змея. К концу шестого часа рука Гермионы совершенно опухла. Но боль уменьшилась. Через пятнадцать минут змея уступила и свернулась в узел. Эксперимент длился шесть часов

Гермиона не могла сдержать ликования. Она обнимала Сильвестра и кружилась с ним по лаборатории в танце, без сомнения, крайне смешном со стороны. Глаза застилали слезы, она поверила, что у нее все еще получится, и это был только первый шаг.

Гермиона положила змею в аквариум. Она чувствовала, как теплые слезы текут по щекам и одна коснулась губ — такая соленая. А на душе было тяжело. Оттого что не с кем разделить успех. Никто не поздравил ее кроме эльфов. Даже злое говорящее зеркало не расщедрилось на похвалу— Элмер чуть не задохнулся, если можно так сказать о зеркале, когда увидел, на кого она похожа. Он вообще отказался с ней разговаривать, пока Гермиона не приведет себя в порядок.

Гермиона разбирала записи, делала копии. Прикоснувшись палочкой к виску, она поместила воспоминания об эксперименте во флакон для Омута памяти. Но на сердце кошки скреблись. Целая стая злобных кошек. Она вспомнила, что завтра у нее день рождения. Двадцать один год. Она никому не скажет, что для празднования есть и еще одна причина.

Ох, ну почему ей так невыносимо одиноко?….

Следующим утром Гермиона аппарировала в квартиру Джинни. Она чувствовала себя уставшей. И хотела бы проспать несколько дней подряд. Но нужно было идти, и Гермиона нашла силы принять душ и хоть чуть-чуть привести себя в порядок. Джинни, как обычно, выглядела безупречно.

— О! Гермиона, привет! Подожди секундочку, я почти готова. Так, я уже заканчиваю письмо. К Заниру. Ну вот и все, можно отправляться.

Джинни встречалась с мужчиной, который был много старше ее и работал вместе с Перси в Министерстве. Никому из Уизли это не нравилось, а Перси так вообще зеленел от злости.

Гарри Поттера не интересовало, как проводит свое время Джинни. После смерти профессора Дамблдора Гарри расстался с ней. Джинни долго страдала, мучилась и плакала. Война закончилась, и все изменилось. То, что раньше казалось важным, теперь не имело значения. Дети выросли, любовь прошла.

Джинни и Гермиона собирались пройтись по магазинам. А потом — встреча с Гарри, Роном, Невиллом и Луной за праздничным обедом.

«Постараюсь забыть о работе. Я так редко вижусь с друзьями. Я хочу радоваться, я хочу обо всем забыть и веселиться как в детстве — ни думать, ни копаться в себе, ни искать виноватых», — отчаянно пожелала Гермиона.

— Эй! Где ты? Я готова! — раздался голос Джинни из другой комнаты. Гермиона одела сегодня джинсы и свитер. Но Джинни была в ярко-зеленом платье. На взгляд Гермионы чересчур откровенном. Интересно, что сказали бы об этом ее братья?

— А Занир придет? — спросила Гермиона.

Джинни что-то искала в своей новой сумочке.

— Ммм… нет… он занят сегодня. Он обязательно отправит тебе поздравление, но не сможет вырваться с работы, — Джинни торжествующе достала из сумочки губную помаду.

Гермиона фыркнула: «Я готова поставить все свои галлеоны — Занир сидит дома в одиночестве. Джинни намеренно не пригласила его. И не трудно догадаться почему — здесь будет сам Гарри Поттер. Неужели Джинни думает, что это непонятно — такое платье, и макияж, и прическа — а рядом с ней никого нет, — Гермиона грустно покачала головой. — Джинни вроде бы живет, как хочет, но только сердце ее до сих пор принадлежит золотому мальчику».

— А вот и долгожданная Гермиона! Они передали тебе наши поздравления? — зарокотал Фред Уизли, когда Гермиона с Джинни только-только зашли в ресторан.

Сегодня утром в одном из магазинов Джинни увидела платье, Гермиона уступила мольбам подруги и теперь выглядела очень трогательно и необыкновенно привлекательно в платье нежно-кремового цвета с открытым декольте.

Рон поднялся со стула первым и неловко обнял Гермиону. Гарри довольно улыбался, подмигивая своему давнему другу.

Но Гарри было невесело. Прошедшие годы не принесли ему радости. Проклятая война, где он потерял почти все и всех, кого любил. Он до сих пор оставался один. Были только мимолетные, ни к чему не обязывающие встречи со случайными девушками. Проще было все свои неудачи и нежелание с кем-то связываться надолго, свалить на войну.

Фред и Джордж были ослепительны в костюмах из драконьей шкуры и в белых перчатках. Они шутливо представлялись Гермионе и подолгу держали ее за руку. А она наблюдала за Джинни, на лице которой радостное ожидание сменялось задумчивостью, а задумчивость — решительностью. Гарри обнял Гермионе, и они молча стояли так несколько мгновений. Рон обвил рукой талию девушки, а была его избранницей никто иная, как Парвати Патил.

— Привет, Гермиона! С днем рождения! — Парвати поцеловала Гермиону в щеку.

Все расселись за столом.

— Итак, в этот день рождения напитки выбирают девочки. Пить или не пить? Тыквенный сок или…огневиски?

Невилл скорчился от отвращения, подумав об огневиски, и незамедлительно заказал себе стакан тыквенного сока. Луна Лавгуд как всегда витала в иных мирах и измерениях. В стакане с ее тыквенным соком плавала крупная маслина — и никто не смог бы Луну убедить в том, что маслина не спасает от неприятностей и всяких маленьких существ. Да, да, Луна знала — в тыквенном соке чего только не водится.

Остальные заказали себе огневиски и, проголодавшись, с аппетитом принялись за закуски. Было весело и шумно. Фред и Джордж рассказывали о своей работе и намечающемся торжественном открытии второго магазина. Гермиона любила своих друзей и любила, когда они все вот так собирались вместе за дружеским столом.

И вдруг она дернулась, как от удара током, услышав обрывки разговора.

— Что? До сих пор? Какого черта они его держат? — громко спросил Фред. Гарри нахмурился.

— Я вправду не знаю. Мне предлагали место преподавателя, но я отказался. Кто бы захотел работать с ним? Только не я. Но я слышал, что он собирается уйти в отставку, — продолжил Невилл.

— О ком вы говорите? — пропищала Джинни.

— Снейп, — Гарри присоединился к спору. Гарри, который знал, что Снейп помогал им победить. Гарри, который знал, что Снейп, конечно, сделал много злого, но он совершил это, играя свою роль, находясь под давлением Темного лорда. Но Гарри не мог простить Снейпа. Он многое не простил.

Гермиона вся обратилась в слух.

-Да, Минерва МакГонагалл предложила мне занять должность учителя гербологии в Хогвартсе. Но я пока отказался. Не смогу я ужиться с этим человеком. Поэтому работаю в теплицах. Жду, когда он уйдет в отставку. Осталось всего три года, — Невилл откусил пирог. Джинни сердито сдвинула брови.

— Знаешь, Невилл, тебе не нужно его бояться. Ты уже вырос. Держу пари, ты можешь утереть ему нос в этой своей гербологии. Бог знает, как ты за эти годы поднаторел в ней, я никогда в этих растениях не разбиралась… — Джинни затихла.

— А если у тебя будут какие-нибудь проблемы, мы с Гарри поговорим с ним.

Гермиона и Джинни переглянулись с улыбкой, наблюдая, как Парвати что-то нашептывает Рону. Гарри был мрачен.

— Мне невыносимо это ожидание — пока он уйдет, и мы сможем забыть о нем. Я слышал, что министр пытался осудить Снейпа за убийство Дамблдора и за то, что он замышлял против Министерства. Но есть воспоминания и Омут памяти, и выходит так, что Снейп невиновен. Дамблдор и Снейп подготовились. Они знали про эти обвинения. И, пока законы не изменятся, Снейп — свободный человек, — Гарри задумчиво гонял кусочек кекса по тарелке. Гермиона сидела тихонько и молчала. Снейп — это как вечно кровоточащая рана на душе Гарри Поттера. Он не знал, что Гермиона встречалась с профессором, и, конечно, не знал о ее влюбленности.

Гермиона с удовольствием ела кекс. Взглядом окинула Джинни — та смотрела на подругу странно и хмурилась.

— Что случилось, Джинни?

Джинни промолчала, только неопределенно покачала головой. Гермиона постаралась не обращать на нее внимания. Она слушала Луну Лавгуд — все те же бредовые идеи. Нас спасут только оливки! Только оливки защитят нас от маленьких существ, живущих в тыквенном соке. Да, Гермиона отвлеклась, благодаря Луне, но почувствовала, как потихоньку сходит с ума. Не всем доступны другие миры.

Она ждала — вдруг расскажут еще что-нибудь о Северусе Снейпе. Но тема оказалась исчерпанной. Гермиона с удивлением слушала свое часто забившееся сердце, с удивлением чувствовала, как жарко загорелись щеки. Но этот странный человек, темная тень, приносила несчастья всем, кроме Гермионы. Она поймала себя на том, что всматривается в окружающих. Что ищет кого-то глазами. Сердце екнуло, замерло и вновь застучало, забухало в груди — Гермиона увидела мужчину, одетого в черное — он замешкался у выхода.

— Гермиона? — голос Гарри отвлек ее.

— Гарри, прости, я…

— Что-то почудилось?— резко вмешалась Джинни, она смотрела испытывающе.

— Нет, нет. Я счастлива и наслаждаюсь вашим обществом. Спасибо, что вы рядом и что разделили мою радость и мой праздник.

Глаза Гермионы затуманились, когда улыбающиеся друзья окружили ее.

— С днем рождения, Гермиона! — крикнул Джордж. — Многая лета! — и радостно звучали голоса, и звонко звенели бокалы.

«Ничего не меняется. Хогвартс остается Хогвартсом. Хотя нет, Северус, каждый год меняются имена тех болванов, которых тебе приходится учить», — усмехнулся Снейп. Был полдень, и он обедал вместе со всеми за преподавательским столом. Он мысленно вычеркнул еще один день из трехлетнего срока — до чего слово это напоминает о заключении! Еще немного, меньше чем три года, и все закончится. Северус хорошо знал, что и ученики, и преподаватели тоже подсчитывают дни до его отставки. Но он заключил соглашение с Дамблдором, потому еще был здесь. И Снейп бы не отказался от пенсии, а для этого ровно двадцать один год нужно было отдать Хогвартсу. Минерва, конечно, уже давным-давно выслужила пару-тройку пенсионных пособий. Но Северус не Минерва. И МакГонагалл напоминала ему об этом каждый божий день.

Он обедал, низко наклонив голову, и волосы скрывали его лицо. Он вспомнил вчерашний вечер, когда мимолетное ощущение тепла наполнило его. Так давно этого не случалось. Северус свел брови к переносице и сосредоточился на этом ощущении, оно согревало и ласкало его душу. Он не мог разобраться в этом. Иногда мимолетное, иногда такое сильное, что тревожило его. И так давно он не ощущал это тепло, что удивился в тот вечер и…. обрадовался.

А жизнь профессора Снейпа была обыденной. Учил детей. Снимал баллы. В основном с любимого Гриффиндора. Довел Минерву до ручки и она — о радость! — запретила ему появляться в своем кабинете. Северус, избегая чужих взглядов, низко опустил голову. Иногда он думал о мисс Грейнджер. Все-таки идея у нее была великолепная. Где она сейчас? Работает на какую-то компанию, не раскрывая своего имени, и никто не знает, что она создает. Он вспомнил эту обувь…Иду-и-Расту, может, это было ее изобретение. Как умилительно. Видно летние каникулы у Уизли натолкнули ее на эту блестящую мысль. А как, интересно, продвигается работа по защите от непростительных заклятий? Он не слышал никаких слухов, даже шепотков, о возможности этого. Что ж, верно, она оставила эту идею. Или до сих пор работает над ней

По вечерам он иногда вспоминал Дамблдора, своего наставника. И Северус скучал по старому мудрому волшебнику. Он был душой и сердцем Хогвартса. Но он покинул их. Точнее, Северус убил его.

Он знал, что Поттер стал главой Аврората. Достойная причина держаться подальше от него и от всего волшебного мира. Но иногда Северус выбирался из Хогвартса, стараясь сохранять инкогнито. Пару раз он видел младшую Уизли. Она была совсем дикая. И Северус поставил бы свой последний галлеон на то, что братья ничего не знают о ее поведении. Хотя и остальные Уизли были очень… своеобразными. Раздражающие его двойняшки стали богаче, чем все Министерство вместе взятое. Другой Уизли разводил драконов, еще один работал в Министерстве. Северус никогда не пытался в них разобраться. Уизли было чересчур много.

Он не мог дождаться дня, когда уедет из Хогвартса. Он никогда не вернется. И никогда не пожалеет об этом. Скрыться где-нибудь, заниматься тем, что ему нравится. Но где те благословенные места, куда не дотянется его прошлое и его ошибки? Возможно, мисс Грейнджер удалось жить так, как она мечтала. Снейп страстно желал того же. И ему стало больно — как оказалось, он может завидовать невыносимой всезнайке.

Она босая стояла в лунном свете и тяжело дышала. Огромная змея шуршала в траве, она ползла к Гермионе, но девушка не боялась, и не было желания убежать. Она ждала этого, хотела этого — почувствовать, как касается ее кожи холодная чешуя. И вот — холодом скользнуло по стопе. Змея медленно обвилась вокруг ног, тисками сжала грудь, нежно тронула шею. Гермиона услышала тихий свист. Взгляд затуманился, и девушка не заметила, как змея перевоплотилась. Вновь ее обнимают бледные сильные руки. По шее скользнуло горячее дыхание. Гермиона подняла руку и осторожно дотронулась до профессора. Он судорожно выдохнул, почувствовав ее теплое прикосновение. Мужчина высвободил одну руку, и она увидела, как в ней появился флакон, наполненный пурпурной жидкостью. Зеленая дымка туманилась над флаконом. Северус поднес виал к ее лицу, и Гермиона почувствовала слабый сладкий запах. Она повернулась лицом к Снейпу и слегка коснулась губами его щеки…

И тут же она проснулась испуганная — сон изменился. Она легла спать несколько часов назад, сейчас на часах было пять утра, но Гермиона чувствовала, что выспалась. Она потянулась и записала сон на листок бумаги, который всегда лежал для этих случаев на прикроватном столике. Нужно было вставать и начинать новый день. Она поплелась в душ, пробормотала на ходу своему заколдованному зеркалу:

— Доброе утро, Элмер.

— Я бы сказал — ужасное, препакостнейшее утро, — ответил он.

Гермиона всю неделю без устали и без толку работала над заклятьем «Круцио». Она пыталась поговорить с Элмером — вдруг бы он снова помог ей, но тот сразу замолкал, как только слышал об этом. Гермиона устало пожимала плечами: «Не может же повезти дважды, да?».

Два дня подряд она с утра до вечера испытывала «Круцио» на растениях. После этих попыток все три сначала поникли, потом ссохлись. Гермиона заплакала и, всхлипывая, полила растения водой. Какой из нее Пожиратель смерти? Она и к бессловесному растению не может применить «Круцио» без слез.

Прошло еще несколько недель — Гермиона продолжала работать, забыв про сон и отдых. Она проверила все, даже самые невероятные идеи, пришедшие ей на ум. Но ничего не получалось. Ничего не выходило, и не было никаких зацепок. Растения погибали. Как было защитить их? Гермиона так и не нашла в себе сил пытать змей или насекомых. На третьей неделе она испробовала укрепляющее зелье, аккуратно вылив его в горшочки, а потом: «Круцио!», «Круцио!», «Круцио!». И вновь растения погибли.

Каждую ночь она работала допоздна, ей казалось, будто с ней что-то случится. Она торопилась, она не могла остановиться. Гермиона осунулась, и под глазами залегли темные тени. Она старалась не показываться Элмеру. Прошел месяц с тех пор, как она праздновала свой день рождения. И как-то разбирая бумаги, Гермиона обнаружила листик, на котором было что-то небрежно написано. Она быстро пробежала текст глазами и в волнении растрепала волосы.

— Сил, откуда это? — спросила Гермиона.

Сильвестр уставился на клочок бумаги и вернулся к работе.

— Просто еще одна бумажка, которые мисс везде разбрасывает. Я ничего не выкидываю, ничего без разрешения мисс. Сильвестр — хороший эльф, — он укоризненно покачал головой и продолжил разбирать документы. Гермиона, извиняясь, потрепала эльфа по плечу и вышла из комнаты.

На этом листе был записан сон, тот последний сон. Пурпурная жидкость с зеленой дымкой. Она сладко пахла. Но что это значит? Гермиона перестала посещать прорицания в Хогвартсе, она никогда не разбиралась в толковании снов. Она совершенно устала за последние дни. «А вдруг, — подумалось Гермионе, — во сне, когда мозг отдыхает и перерабатывает полученные за день сведения, он сможет найти решение? Может, он уже отыскал его — просто нужно разобраться в этом сновидении».

Гермиона оправилась в библиотеку, собрала книги по зельям и приступила к чтению.

Три дня она штудировала все, что у нее было. Но она так и не смогла понять, что за зелье ей приснилось.

Разочарованная, Гермиона запустила книгой в стену, что для нее было, мягко говоря, не совсем обычно, и спрятала лицо в ладонях.

— Мисс? У вас все хорошо? — спросил Сильвестр шепотом.

Голос Гермионы был невнятен — она глухо говорила в ладони:

— Нет.

Сильвестр погладил ее по спине. Он был упрям. Он смотрел за всем, что окружало и интересовало его хозяйку. Он смотрел, чтобы она кушала, он следил, чтобы вокруг был порядок и чистота, он помогал ей в исследованиях. Сильвестр горячо любил свою мисс и знал, что она самая-лучшая-хозяйка-на-века, он так называл ее, рассказывая про Гермиону всем знакомым домовым эльфам.

— Может быть… может быть, мисс нужна помощь? Сильвестр ничего не понимает в зельях. Может, моя хозяйка знает кого-нибудь, кто лучше всех разбирается в зельях? Мастера зелий?

Гермиона медленно подняла голову и строго посмотрела на Сильвестра:

— Ты говорил с Элмером?

— Мисс знает, что Сильвестр не любит эту вещь! Я считаю, что зеркала не должны разговаривать, и я не общаюсь с ним.

Гермиона кивнула и прикусила нижнюю губу: «Ты ждала и боялась этого. Ты больше двух лет желала связаться с ним. Но нужно ли? Тебе ли, Гермиона, не знать, что он не единственный мастер зелий в волшебном мире. Таких сотни. Но никто из них не знает меня и не знает про мои исследования. И никому я не могу довериться. Но что значит этот сон? Почему я вижу его? Неужели я жду Снейпа? Ох, он — змея, а я…. жертва? Нет, нет, Гермиона. Выбрось это из головы. Он для тебя больше не гадкий язвительный профессор зельеварения. Он — Северус Снейп, он — просто человек, и у него есть то, что мне нужно. Что он может дать мне? Помощь. Но станет ли он помогать? Этого я не знаю».

Она вся извелась, пока придумывала письмо к Снейпу. Она просила о помощи. Гермиона думала, чем бы его заинтересовать. Он больше не имел над ней никакой власти. Он не сможет больше унижать ее. Не то чтобы он делал это постоянно. Но когда Гермиона училась на младших курсах — да. Шли годы, и Снейп почти перестал придираться к ней. И сейчас, наверное, так одинок, как никогда до этого не был. Он перестал оскорблять ее. Но вряд ли горел желанием ей помочь.

Может быть, настало время, чтобы кто-то помог ему?

Гермиона выпрямилась, призвала лист бумаги и перо. И начала писать: «Уважаемый профессор Снейп…»

Северус сидел перед камином в своем старом доме в Лондоне. Вокруг было темно, и очертания комнаты еле угадывались во мраке. Пламя то чуть успокаивалось, то разгоралось с новой силой, и тени мерцали на его лице. Он читал последний выпуск «Магического еженедельника» (печатное издание, которое он не признавал, но иногда просматривал). Он шуршал страницами и смаковал отличное вино, изготовленное эльфами.

За окном шумел, кричал и жил город маглов, но здесь, в собственном доме, он наслаждался тишиной. Но вдруг кто-то застучал, задолбил по стеклу. Снейп увидел сову не то коричневую, не то рыжую, наглые птичьи глазищи смотрели на него. Северус открыл окно. Сова ворвалась, отряхивая перышки, и нетерпеливо вытянула перед Северусом лапку с письмом — отвязывай быстрей. Как только последнее оказалось в руках у Снейпа, птица ухнула и вылетела из комнаты. Он со скукой посмотрел на конверт. Зеленые аккуратные буквы гласили, что письмо предназначено профессору Северусу Снейпу. Бумага была дорогая, и он подумал, что письмо из Хогвартса. Потому и кинул его на стол, не читая. Минерва подождет, пока он будет в лучшем расположении духа. В конце концов, он может отдохнуть? Почему он должен тратить на нее свое свободное время?

Он просидел почти всю ночь у камина, пил вино, неспешно читал. И только под утро заснул. Но поспать не удалось — что-то напало на него. Он закрывался руками, спасаясь от кусочка бумаги, что нещадно лупил его по длинному носу. Это было письмо, которое та наглая сова принесла накануне. Конверт носился вокруг его лица и никак не мог утихомириться. Северус, чертыхаясь и проклиная Минерву, крикнул: «Ступефай!», но бесполезно — письмо, казалось, еще больше взбесилось — оно хлестало Северуса по носу и щелкало по макушке. Снейп наконец смог поймать его, но этот раздражающий клочок бумаги все пытался вырваться из рук. И Северус уже почти кипел от злости, когда открыл конверт. Письмо, как по волшебству, успокоилось.

Как вы уже догадались, это было одно из крайне удачных заклинаний Гермионы. И крайне прибыльных к тому же. Можно было зачаровать счет или письмо, и если спустя шесть часов сообщение не было прочитано — оно начинало нападать на своего получателя. Заклинание полюбили инкассаторы, налоговая служба и родители. Не такое оглушающее, как вопилер, но куда как эффективное.

Северус прочитал письмо дважды, обращая внимания на все детали. Как чудесно. Мисс Грейнджер просит о помощи. Невыносимая всезнайка не может определить какое-то зелье! О подробностях умалчивает. Хмм… Она утверждает, что он лучший мастер зелий, который ей известен. Так, а что тут? — «…если Вы согласитесь и сможете приехать ко мне — не могли бы Вы захватить руководство по зельеварению и все, что Вам понадобится из литературы?». Но Северус не нуждался в руководствах. Его нос был его главным руководством. Неважно из чего сварено зелье — он мог вполне определенно назвать входящие в него ингредиенты.

Он не хотел помогать ей. Почему он? Он отбросил письмо и настороженно посмотрел на листок бумаги — отважится ли он снова напасть?

А может, он и согласится — поставит маленькую всезнайку на место. Хватило же у нее наглости послать ему заколдованное письмо. Он, пожалуй, заставит ее поволноваться, а еще лучше доведет мисс Грейнджер до белого каления.

Северус снова читал, вглядываясь в строчки в неровном свете угасающего огня. Только начало светать. Он вдруг обнаружил, что не помнит, о чем только что читал. Он не мог сосредоточиться. Его разум блуждал. Жизнь была монотонной. Скучной. Дни давно стали похожи один на другой. Но все было так постоянно, так надежно, что он испытывал за это благодарность. Но Снейп ждал вызова. Он хотел работать над чем-нибудь столь интересным, что дало бы пищу его острому уму. Что могло бы помочь ему выбраться из той пропасти — рутины и скуки — куда он сам загнал себя. И это было бы здорово. Хотя он, конечно, не был в восторге оттого, что предложение исходило именно от мисс Грейнджер.

Ну а что еще? Ах, да! — наверное, она работает над зельем, на котором можно будет неплохо заработать. Если это так, то, помогая ей, он смог бы раньше уйти в отставку и удовольствоваться частичным пенсионным пособием. Он смог бы сберечь нервы. Мисс Грейнджер… у нее должно быть достаточно денег и уважения. Она сможет устроить это. Чего же лучше? Он поможет мисс Грейнджер, что там ей надо, а потом.… Да, решено. Он поедет к ней. Хотя бы для того, чтобы устроить свои дела.

Но, во-первых, он хотел бы стать официальным консультантом. Во-вторых, он хотел жалованье и долю с продаж каждого зелья, что он будет помогать готовить. И нет — он не будет просто помощником. Он вообще мог бы сам все сделать. Жаль, что мисс Грейнджер еще не знает о его условиях, но это вполне поправимо.

Северус махнул палочкой и призвал кусочек пергамента и перо: «Мисс Грейнджер….»

Глава 13.

Как удивилась Гермиона, когда, проснувшись, она обнаружила ответ на письмо. Она не могла себе объяснить, почему это так потрясло ее. Руки чуть дрожали, а волнение, с которым она открыла конверт, и пугало ее, и радовало.

Но она прочитала письмо — и издала негодующий вопль. Как он посмел? Что он себе позволяет?

Она, конечно, думала о том, чтобы заплатить Снейпу. Но только за ту помощь, которая была нужна ей. Но проценты с продаж? Жалование консультанта? Права на ее изобретения? Чем там он надышался в своих подземельях?

Гермиона широкими шагами мерила комнату и чувствовала, как медленно в груди разгорается гнев. Что он возомнил о себе? Он был обычным профессором зельеварения, а не единственным профессором зельеварения! Хотя Гермиона и признавала, что в своей области он был одним из лучших, но тем не менее….

Что же делать?

Она взволнованно постучала палочкой по столешнице. Кинула письмо своего бывшего профессора на стол. Она, казалось, могла бы поджечь его взглядом. Пирокинез… или как это там называется? Но вместо этого Гермиона вдруг устало осунулась в кресле: «Не обманывай себя, Гермиона. Пусть приходит. Я заплачу ему за консультацию. Я поделюсь с ним своим жалованием. Как с помощником. Но ничего больше. Он, видно, несколько сбит с толку оттого, что спустя столько времени я обратилась к нему. Да и не любит он, когда бывшие ученики, еще и гриффиндорцы, просят о помощи. А еще, Гермиона, ты сама оскорбила его — предложила стать ее помощником. Самого Северуса Снейпа! Хорошо. Он и должен был так ответить, он вполне предсказуем. Но он или примет мои условия, или пусть остается в Хогвартсе».

Ответное письмо от Гермионы не заставило себя долго ждать. Она согласна оплачивать его консультации? Отлично. И почасовую оплату как ее помощнику? Ее помощник? Северус постарался успокоиться: «Пусть так. Ты же жаждешь свободы. Тебе нужны деньги. Неужели, Северус, ты не сможешь вынести несколько часов в обществе этой сопливой девчонки? У тебя не так много вариантов. Их всего два: или еще три года в Хогвартсе и существование на пенсионное пособие, или проглоти ты свою гордость. И все будет — и деньги, и свобода».

Гермиона указала в письме координаты для аппарации. Северус был удивлен, что ее лаборатория находится не в Англии. Она работала в Ирландии. Он там никогда не был. Поэтому решил, что ряд предосторожностей не повредит — он упаковал сумку, уменьшил ее и спрятал в кармане мантии. Хлопок — и Северус аппарировал.

Он оказался на городской улице перед огромным многоэтажным зданием. Оно, казалось, полностью было стеклянным, в нем отражался город. Дверь услужливо открылась перед ним, он вошел внутрь и застыл в удивлении. Полы были мраморные, потолки высокие. Так много света. Вдоль одной стены большого зала стояли уютные диванчики, вдоль другой тянулась длинная стойка. Он прошел к столу, шаги его эхом отдавались от каменного потолка и стен. Откуда-то сверху слышалась камерная музыка. Снейп увидел за стойкой трех домовых эльфов, они были так заняты, что не обратили на него внимания.

Здание было зачарованным. Такое магловское снаружи, но внутри — волшебное, как Хогвартс.

Домовые эльфы носили ярко-зеленые форменные туники, на которых вышиты были листы клевера. Северус пробурчал что-то под нос, пытаясь обозначить свое присутствие, но эльфы даже не посмотрели на него. Он часто задышал, и его тонкие ноздри раздувались от гнева. Что за нелепая ситуация? Что за унижение для мастера зелий? Один эльф раскладывал бумаги, второй что-то читал, а третий с удовольствием облизывал марки и клеил их на конверты. Тот, последний, и заметил Северуса. Снейп надеялся, что эльф хоть приподнимется со стула. И тот пропищал ему:

— Сэр, будьте любезны — укажите, кто вы и к кому приехали. Распишитесь вот тут, сэр! Присаживайтесь, сэр! — пискнул тоненький голосок.

Северус взял предложенное перо, указал свои данные, витиевато расписался и, резко развернувшись, отошел от стойки и присел на край дивана. Оттуда, где он сидел, видно было только макушки эльфов и их большие уши. Через несколько минут один из троицы засеменил к нему.

— Профессор Северус Снейп, сэр?

Северус кивнул, и эльф хлопнул в ладоши.

— Я провожу вас, сэр.

Они прошли к лифту. Эльф что-то нажал на кнопочной панели, закрылась дверь, и Северус отправился вверх, в невозможную высоту. Эльф остался внизу, через прозрачные двери Северусу видел, как он стоит неподвижный, будто статуя.

Дзинь — высоко и пронзительно — и дверь лифта открылась.

Северус оказался в приемной. За столом сидел только один эльф. Но как важно он выглядел! Стол и кресло размерами соответствовали домовому эльфу. С сосредоточенным и деловым видом он, используя магию, сортировал документы в архиве.

— Вы мастер зелий? — спросил он, даже не взглянув на Северуса. Эльф продолжал наблюдать, как бумаги ловко скользили и прятались по папкам.

— Да, — ответил Северус низким голосом, и голос таил в себе угрозу. Но это никак не подействовало на эльфа. Тот продолжал заниматься бумагами и лишь указал длинным коричневым пальцем на кресла для гостей.

С хлопком эльф трансгрессировал из комнаты, оставив Северуса одного в приемной Гермионы.

— Мастер зелий здесь. Мне не нравится он, мисс. Он смотрит недобро. Может, он пришел за той говорящей дрянью, что висит в ванной? Это было бы хорошо для них обоих…правда, они бы подошли друг другу, — Сильвестр порскнул.

Он с радостью наблюдал, как прихорашивается мисс. Она никогда так долго не стояла перед зеркалом. Гермиона выглядела взрослой и серьезной в строгом деловом костюме и отглаженном лабораторном халате. Она уложила волосы. И даже накрасилась. Элмер светился от довольства.

— О Боги! О Мерлин! Давай! Посмотри на меня прямо сейчас! Ох, ох, меня погубит любопытство — скажи же мне, кто там пришел? — голос Элмера был слащав, он явно издевался над Гермионой. Она выключила свет в ванной. И захлопнула дверь к неудовольствию Элмера, он завопил ей вслед:

— Эй… эй... вернись! Не бросай меня, я устал от одиночества! Я не успел сказать тебе, что ты великолепно сегодня выглядишь… — его голос затих, когда Гермиона закрыла дверь в свою комнату.

Она была настроена решительно: «Сегодня никакой работы. Профессор превратится в ученика. Он узнает много нового о мисс Грейнджер. Никаких требований. Я заставлю его заплатить за то, что он вообще осмелился что-то требовать. Мой бывший профессор, вы ответите и за то, что пытались использовать свое положение в личных целях. Для своей снейповской выгоды. Урок номер один — здесь все решает Гермиона Грейнджер. А для начала — пусть научится терпению».

Гермиона с удовольствием, не торопясь, пила чай, Сильвестр налил себе огневиски. Они сидели и просматривали записи и просто разговаривали обо всем на свете.

Прошло полчаса. Гермиона с лукавой улыбкой представляла мастера зелий, смиренно ждущего в приемной: «Смиренно? Гермиона, ты перепутала слова».

Ей хотелось знать, как сильно он хочет работать здесь. Она была умна. И правильно предполагала, что Снейпу нужны деньги, иначе он бы вообще не ответил ей. Упустит ли он возможность их получить? Кто знает? Но пусть пока подождет.

Гермиона старалась успокоиться. Но как? Как, когда тебе кажется, что лицо то бледнеет, то краснеет, а прическа растрепалась? Что пиджак перекосился, юбка перекрутилась, а кипенно-белый халат уже где-то испачкался? Но она смотрела в зеркало — и не находила никаких изъянов в своем внешнем виде. Что, впрочем, не помогало ей успокоиться.

Может, и не нужно было так тщательно готовиться к встрече ужасного профессора зельеварения? Будто имеет какое-то значение, как она выглядит. Но что-то подсказывало ей — она поступило правильно. Как ни старалась Гермиона в Хогвартсе, как ни корпела над книгами и домашними заданиями — она так и не дождалась от него похвалы. Все семь лет она тщетно пыталась заслужить его одобрение, но так и не поняла, что для этого нужно сделать. И сейчас, когда она думала, что уже повзрослела, Гермиона сидит в кабинете и ждет своего бывшего профессора, ждет, что он согласится работать на нее. И чувствует себя ребенком, который до дрожи в коленках боится своего учителя. Как будто и не было этих лет.

Она медленно провела кончиками пальцев по столу красного дерева, повторяя рисунок древесных жилок. Задумчиво разложила в случайном порядке книги и бумаги.

Открылась дверь. Сбилось дыхание. Защемило сердце. Она с волнением смотрела, как он заходит в кабинет. Снейп совсем не изменился, он был в точности такой, каким она его помнила — бледная кожа, длинные волосы, черные глаза, непреклонный взгляд, губы, кривившиеся в презрении.

Сильвестр, провожавший его, вышел и закрыл дверь.

Они остались одни.

На мгновение у Гермионы мелькнула мысль, что она совершила страшную ошибку. Неужели она забыла, как уже обращалась к нему за помощью и как потом пожалела об этом? И, видно, снова придется пожалеть. Но сомнение было мгновенным. Она уже все решила. И, упрямая, прикусила нижнюю губу, собираясь идти до конца, чего бы это не стоило. Гермиона коротким жестом предложила ему садиться.

Северус на секунду посмотрел на нее, и ей стало неуютно от этого взгляда. Снейп медленно прошел к креслу. На лице его было обычное суровое выражение, черные глаза изучали ее лицо. Гермиона попыталась расслабиться, и ей это почти удалось.

— Профессор Снейп, спасибо за то, что ответили на мое приглашение. Я рада, что вы пришли, — Гермиона силилась улыбнуться, но безуспешно. Взгляд его оставался безразличным — ни тепла, ни внимания. Она продолжила. — Может быть, чая?

Глаза Снейпа сузились, они метали молнии, он процедил:

— Пока я ждал вас, я уже выпил три чашки чая. Вы пригласили меня, это вам нужно. Или вы полагаете, будто я испытываю благодарность за бесцельное ожидание? Думаете, что я считаю минуты до встречи с вами? — низкий угрожающий голос, он будто выплевывал слова.

Он одним своим голосом снова превратил Гермиону в ту школьницу, какой она была когда-то. «Успокойся, ты однажды училась у него, ничего больше», — Гермиона боролась со страхом, волнением, гневом — все кипело в ней. А Снейп, казалось, видел ее насквозь.

— Профессор, я сожалею, что заставила вас ждать. Однако это было неизбежно. Перед тем, как мы начнем, я полагаю, вы хотите задать мне несколько вопросов? — она старалась сохранять спокойствие — в конце концов, она кое-чего добилась в жизни. Только как бороться с трясущимися руками?

— Нет. Кажется, это у вас есть ко мне вопросы. Ведь вы поэтому пригласили меня, не так ли? Что нужно вам? Какие сведения?

Гермиона чуть наклонилась к нему, прислушиваясь к этому бархатному голосу. И через мгновение поняла, что так она уже выглядит менее серьезной, менее властной. Но какая бы ни была ее позиция, Гермиона не позволит Снейпу оскорблять ее. Профессор— великий манипулятор, но она тоже умеет использовать это оружие.

— Да. Я зашла в тупик в своих исследованиях. Мне нужна помощь, я не могу определить одно зелье. Но, перед тем как мы продолжим, — Гермиона коротко взмахнула палочкой и перед ней появилась ровная стопка бумаг, — распишитесь здесь.

Гермиона чуть пододвинула бумаги к нему. От профессора не ускользнули ее маневры — она, конечно, пододвинула стопку, но только вот Снейп все еще не мог до нее дотянуться.

Молчаливая война: война взглядов, жестов, действий. И она набирала силу. Два достойных друг друга разума непременно решили выяснить, кто же сильнее, изворотливее, кто возьмет верх.

Северус, сохраняя невозмутимое выражение лица, взмахнул палочкой, и документы оказались у него в руках. Гермиона изнывала от волнения, пока он просматривал листы. Снейп вальяжно расположился в кресле, закинул ногу на ногу и читал нарочито медленно. «Что ж, Гермиона, ничего не остается, как сидеть и ждать. Вот же проклятый мерзавец. Сейчас его ход и, стоит признать, он великолепно играет», — злилась Гермиона. Северус ухмылялся, а во взгляде его порой сквозило раздражение. Прошло несколько минут, но Гермионе они показались годами. Она посмотрела в окно — грустное серое небо, моросящий дождь. Ничего любопытного. И она вновь посмотрела на человека, сидящего перед ней. В конце концов, он просто человек.

Но вот мучительное ожидание закончилось, и Северус бережно положил бумаги на стол. Он неотрывно смотрел ей в глаза, снова заметив, как похожи они на янтарь. Гермиона почувствовала, как приятные мурашки пробежали по спине. О, это было еще то ощущение — лучшее из лучших. Ведь на лице профессора Снейпа читалось поражение. Гермиона улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка не была слишком злорадной, и поставила перед ним перо и чернила. И в этот раз он легко мог дотянуться до них. Он медленно взял перо и вздохнул. И подписал контракт. Контракт с компанией «Призывая волшебство» и с Гермионой. Он обязался хранить в тайне всю информацию, к которой получит доступ. Гермиона почти безупречно составляла контракты. И мало кто решился бы нарушить его, призывая все мыслимые кары на свою голову.

Когда бумаги были подписаны, Гермиона взмахнула палочкой, и они исчезли.

— Итак, профессор, мне нужны сведения о зелье. Я не знаю, что это такое. Здесь, — она вручила ему очередную бумажку, — описаны все свойства зелья, о котором идет речь. Я пыталась разобраться сама. Я прочитала все, что смогла найти, но тем не менее…

— Этого не достаточно, — перебил Снейп ее. — Я не знаю такого зелья. И, если это все, то я хотел бы получить свой гонорар и уйти, — Северус резко поднялся, и Гермиона побледнела.

— Нет… я сказала вам не все. Я должна найти это зелье. Мне так нужно разобраться. Я не знаю, — голос Гермионы смягчился. — Профессор Снейп, я не знаю лучшего мастера зелий. И что важнее — я доверяю вам. Я помню, что пришла к вам однажды, и вы помогли мне. Вы столь компетентны, а мне нужны ваши знания. Я хочу вам довериться. Больше, чем тогда. Я не справлюсь в одиночку. Это очень важно. Нет, вы не думайте, что это для очередного глупого изобретения. Совсем для другого. Помните, я рассказывала вам о своих планах, — Гермиона привстала, глаза ее просили о помощи. Ей показалось на миг, что в непроницаемых глазах Снейпа мелькнуло участие. Но она моргнула, и это ощущение пропало.

— Вы все это время работали над той своей идеей? — его голос тоже стал мягче, но ни тени эмоции не было в нем.

— Да. И у меня получилось…. ох, профессор, давайте я покажу вам! Об этом никто не знает, кроме Сильвестра. Будет здорово, если вы увидите это… Вы тогда сможете лучше понять, как много значит для меня это зелье. Для всех нас… — глаза Гермионы сверкали, она была взволнована и прекрасна в этом волнении. Она иногда выглядела так на уроках зельеварения. Северус увидел повзрослевшую копию той Гермионы, какой она была несколько лет назад. Она так же сильно, как и раньше, стремилась понять то, что было пока вне ее досягаемости.

— Тогда дайте же мне взглянуть, — и Северус поднялся со стула.

Гермиона проводила его в лабораторию. Они миновали длинный коридор и свернули в последнюю дверь справа. Северус все замечал. Он обратил внимание, что Гермиона была не такой напряженной, она расслабилась. «А она неплохо устроилась, — решил Снейп, — те комнаты, скорее всего, ее личные покои, а та комната напротив зала, очевидно, библиотека».

Она протянула ему халат, но Снейп отказался с усмешкой. Гермиона положила змею на стол под лампу.

— Закройте дверь, пожалуйста, — сказала она, и Северус с досадой отметил, как легко мисс Грейнджер стала им командовать. Он с недовольством выполнил ее просьбу и посмотрел, что делает Гермиона — та накладывала какое-то заклинание на комнату.

— Что это? — спросил он.

— Нужно заблокировать комнату. Я собираюсь использовать непростительные заклятья, никто не должен узнать об этом. Особенно Министерство.

— Они не смогут отследить их, — начал Снейп, но осекся, взглянув на ее лицо. Точно. Поттер. Ее лучший друг работает в департаменте авроров Англии. Если он что-то знает, значит, знает и она. Но…. — Но нет такого заклятья…. Даже Пожиратели смерти пытались, — и он опять осекся, когда Гермиона посмотрела на него высокомерно и с раздражением. Ах… конечно, маленькая мисс хочу-все-знать способна создать такое.

— Профессор, мы можем начинать, — лицо Гермионы из самодовольного стало серьезным. Она направила палочку на змею и сказала: «Империо!» Змея свернулась в узелок и вновь выпрямилась. Затем Гермиона заставила змею балансировать на кончике головы, сворачиваться и распрямляться. Потом принудила ее выпить немного неизвестной жидкости из маленькой бутылочки. Через несколько секунд Гермиона прекратила воздействие.

— Мои поздравления! — он источал сарказм, и весь вид его выражал иронию — он умел это, паршивец Снейп. Она мельком взглянула на него, но взгляд ее пронзал как кинжал:

— Будет много полезнее, если вы заткнетесь, — она не просила, кто же так просит — она командовала. Северус был так ошеломлен, что не смог сразу собраться с мыслями. Гермиона вновь едко посмотрела на него и, направив палочку на змею, твердо произнесла: «Империо!»

Гермиона почувствовала, как знакомо зажгло руку. Змея продолжала наслаждаться теплом под лампой. Северус не в силах поверить, тихо шагнул к ней.

— Вы хотите попробовать? Но будьте готовы — это больно.

Северус навел палочку на змею и молча наложил «Империо».

Его руку зажгло, казалось, что ладонь лижут язычки пламени. Но змея оставалась недвижимой. Он попытался снова, вслух:

— Империо! — он потер запястье, где сильнее ощущалось жжение. Гермиона широко улыбалась, она выглядела триумфатором. А Северус все никак не мог поверить в то, что увидел.

Она смогла это сделать. Он проверил сам. Змея не подчинялась. Это значит так много…

— Профессор? — его раздумья прервал тихий голос.

— Поздравляю, мисс Грейнджер, — и на этот раз она не услышала сарказма, напротив, в его голосе слышалось восхищение. Северус пытался проникнуться важностью момента. Он был здесь, и все только начиналось. Теперь он знал, что хочет работать с ней. И никакой другой причины нет — он просто желал оправдаться в тех преступлениях, которые совершил в прошлом. Если он будет помогать ей, он сможет искупить свои ошибки и, может, успокоит свою совесть — он так хотел этого. Ну да, не стоит упускать из виду возможность заработать.

— Когда мы приступим к работе, мисс Грейнджер?

Она улыбнулась с облегчением.

Она пила чай и слушала болтовню Сильвестра.

Северус внимательно, скрывая восхищение, слушал Гермиону. Она всем поделилась с ним: как сомневалась, как искала, как работала, забыв о времени, работала, пока холодный слабый свет не возвещал начало нового дня. Гермиона рассказала ему — Северусу Снейпу — все, от начала и до конца. Но он до сих пор не мог понять, как что-то такое простое может работать.

Снейп раз за разом просмотрел все записи и даже воспоминания в Омуте памяти. Он не сказал Гермионе, как поразило его не только ее изобретение, но и деловое чутье.

Следующим утром Северус аппарировал в кабинет Гермионы. Он был очень удивлен, когда увидел, как целая армия домовых эльфов усердно обустраивает ему уголок в библиотеке. Снейп еле слышно, но все-таки пробормотал: «Спасибо». Гермиона трудилась в лаборатории. Северус подумал, что работать с ней будет легко — она так увлекалась исследованиями, что забывала о тех, кто находился рядом. Мисс Грейнджер, в принципе, не замечала ничего, что происходило вокруг. И это устраивало Северуса — он и не ожидал, да и не хотел, чтобы она крутилась вокруг него, дышала ему в шею, нарушала границы его личного пространства.

И ничего такого и не было. Утром он стремительно, широкими шагами, проходил мимо и проводил весь день за своим столом. Вечером Гермиона ненадолго заходила к нему. Порой предлагала поужинать, но Северус всегда отказывался. И чуть позже аппарировал домой.

Северуса увлекали загадки. Гермиона никогда не объясняла ему, откуда она получила те или иные сведения, она просто говорила Снейпу: «Мне нужно знать состав». И Северус изучал книги и скупо докладывал ей, что смог узнать.

Скоро начнутся занятия в Хогвартсе, и он должен будет вернуться к преподаванию. Тогда он сможет бывать здесь только по выходным. Северус привык к этой работе, она полностью устраивала его. Он даже думал о том, чтобы поселиться в Ирландии после отставки.

И вот настал последний вечер. Северус хотел в этот день уйти как можно позже и решил поужинать в своем кабинете. Он призвал домового эльфа и попросил принести чего-нибудь перекусить. Эльф кивнул и исчез с хлопком. Северус медленно встал, потянулся и поспешил в лабораторию — нужно было рассказать мисс Грейнджер о том, что ему удалось узнать.

Он все думал о том призрачном зелье (он так про себя называл его). Оно не могло существовать — пурпурное и со сладким вкусом. Да еще с зеленой дымкой. Он все, что мог, вспомнил — например, настойка терпения — она была пурпурной, но на вкус и запах напоминала бульон, да и не обладала никакой дымкой. Это зелье сбивало Снейпа с толку своими характеристиками и вступало в противоречие со всем, что он вообще знал о зельях. Ведь пурпурный цвет обычно говорил о том, что зелье горькое! С зеленым туманом тоже все было непросто. Если зелье, которое сварили по правилам, испускало зеленую дымку, это значило, что действие зелья временное. Если дымка была другого цвета, то и эффекты могли быть самые разные. Или это зелье было таким сильным, что нуждалось в инактивирующем ингредиенте? Северусу иногда казалось, что он ищет черную кошку в темной комнате.

Он замер в дверях.

Гермиона сидела на стуле, спиной к нему. Снейпу показалась, что она плачет — она тихо всхлипывала, и плечи ее вздрагивали. А руки, ее изящные, живые руки… из них будто кто-то вытянул всю жизнь — они повисли как плети.

Северус не понимал, что беспокоит молодую волшебницу. Может, она просто переработала? Или, что хуже, обанкротилась? Он в волнении мялся в дверях— не зная, остаться ему или уйти.

Однако она заговорила, и он вздрогнул.

— Профессор? Вы уходите? — она сделала героическое усилие — справилась с дрожащим голосом и вытерла слезы, прочертившие дорожки на щеках. Северус покачал головой:

— Нет. По крайней мере, не сейчас… Мне еще многое нужно сделать, — Снейп чувствовал себя неуютно рядом с мисс Грейнджер, как и с любой другой женщиной, которая плачет.

Она не сказала ему, что ее беспокоит. И он не стал спрашивать. Гермиона поставила горшок с увядшим растением под стол. Было тихо, и тишина эта становилась невыносимой. И тут они одновременно облегченно обернулись к окну — кто-то скребся в стекло. Там была белоснежная сова. Несомненно, Гермиона узнала птицу, а через секунду и Северус понял, что знает ее. Гермиона отвязала письмо с лапки, и сова поспешно улетела, не дожидаясь ответа.

Гермиона прочитала письмо и нахмурилась.

— Профессор, вам не кажется, что сейчас то самое время, которое мы обычно называем ночью? — раздумчиво спросила Гермиона. Она бестолково шуршала бумагами и не смотрела ему в глаза.

— Я думал, вы хотите, чтобы я закончил список возможных зелий к этому вечеру, — его слова странно подействовали на нее — мисс Грейнджер стала еще более взволнованной, хотя куда уж больше. Она металась по кабинету, перекладывала бумаги и книги с место на место и поминутно смотрела на часы. Северус подозревал, что письмо, принесенное совой сегодня, было от мужчины. А еще он подозревал, что мисс Грейнджер горячо желала, чтобы он ушел, и, кажется, чем быстрее, тем лучше.

— Что ж… Может быть, если мы сделаем перерыв и вернемся к этому в следующие выходные… — он умолк, почувствовав странное разочарование — Гермиона не слышала его. Северус пристально посмотрел на нее и быстро вышел из комнаты.

Чудесно.

Северус хотел продолжить исследования того призрачного зелья. А еще он хотел есть. Он не обедал и был чертовски голоден. Теперь ничего не получилось и с ужином. Прекрасный несостоявшийся ужин в тихой библиотеке. В раздражении Северус уменьшил три книги, сунул их в карман, потом порывисто собрал свои записи. Он не попрощался с Гермионой. Он просто шагнул в приемную и аппарировал. Но перед этим он успел заметить, что сработала каминная сеть — к Гермионе кто-то пришел.

Это был Гарри Поттер. Он вышел из камина, отряхивая пепел, и услышал хлопок аппарации. Кто-то только что был в соседней комнате. Он прошел в кабинет и дальше, вниз, по знакомому коридору.

— Гермиона? — позвал он. Гермиона выглянула из дверей лаборатории и приглашающе махнула ему рукой. В лаборатории все было, как прежде, как он помнил. Чисто. Светло. Все было на своих местах. Чем бы Гермиона не занималась здесь — ничего нельзя было понять, никаких намеков. Но Гарри пришел к ней совсем по другой причине.

— Кто был у тебя? — спросил Гарри обычным спокойным голосом, усаживаясь на стул рядом с Гермионой. Она что-то черкала в журнале. Кинула, не глядя на Гарри:

— Мой новый помощник. Я совсем заработалась, поэтому и наняла того, кто сможет помогать мне хоть по выходным и иногда вечерами, — она повернулась к нему и откинула с лица прядь волос. — Что случилось, Гарри? Ты предупредил, что приедешь. Что такое важное у тебя стряслось?

Гарри будто впервые видел свои ладони, он, не отрываясь, смотрел на них. Но через минуту глубоко вдохнул, поднял голову. Он всматривался в карие глаза Гермионы:

— Миона, ты мой лучший друг, я так давно тебя знаю… и….я хотел поговорить с тобой, сказать тебе кое-что важное.

Гермиона заметила, что Гарри не находит себе места, что голос его чуть дрожит. Она нахмурилась. Кивнула. Глупо, но она боялась, и страх холодом и тошнотой тянул под ложечкой.

— Я… Как объяснить тебе?…Послушай… — он неосознанно запустил руку в свои теперь уложенные волосы. — У меня проблема, Гермиона, — наконец сказал он.

Гермиона вдруг, как показалось, поняла все. Встреча с Джинни. Может, что-нибудь у них получится. Гермиона подошла к нему, присела рядом, дотронулась рукой до плеча, сказала тихо:

— Гарри, что бы там ни было — ты можешь мне сказать. Я помогу тебе, я не оставлю тебя в беде, ты же знаешь.

Гарри кивнул и опять с непонятным интересом уставился на свои ладони.

— Гермиона…ты одинока? — он спросил безразлично, но они оба почувствовали, как серьезно это прозвучало. Рука Гермионы устало скользнула с его плеча, она взволнованно принялась накручивать на палец прядь волос.

— Я не понимаю тебя. Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Все ты понимаешь, Гермиона. Ты все время работаешь. Никуда не ходишь. Да ты даже живешь на работе. А я понимаю тебя, Миона. Если бы я смог наколдовать себе спальню в Министерстве, я бы сделал это. Но я не умею. Я вот думаю — ты когда-нибудь устанешь от этого, а? От одиночества? От работы? — Гарри, наконец, посмотрел ей в глаза, и она на миг отвела взгляд.

— Да. Я одна. Мне почти не с кем поговорить, потому что многое лучше хранить в секрете. Потому что большинство вообще в моих исследованиях ничего не поймут.

«Кроме одного человека», — подумала Гермиона.

— Но я счастлива, Гарри. А ты?

Гарри криво улыбнулся, поднял руки перед собой и внезапно опустил их.

— Гермиона, ты и я, мы похожи. Мы с тобой не от мира сего. Мы видели так много и так рано, что сейчас нам милее одиночество, чем общество других людей. Что если… — он вдруг осекся и посмотрел на нее. У Гермионы снова засосало под ложечкой, и ей опять стало страшно.

— Что, Гарри? — она почувствовала, что он пристально смотрит на нее, она вскинула свои глаза к его — ярким, зеленым.

— Миона, что если мы…я хочу сказать… почему бы нам не быть вместе?

Вот оно. Гермионе казалось, что он чем-то больна — так плохо ей стало. Живот скрутило в один страшный узел боли. Испуг, жалость, дружба. И больше ничего. Он был ее другом. Только другом. И когда она увидела, как горят его зеленые глаза, как ждет он ответа, как тяжело он дышит, ей захотелось заплакать. Как могло это случиться? Как до этого дошло? Гермиона опустила голову и почувствовала, как Гарри бережно коснулся ее руки. Она посмотрела снова в его сверкающие глаза и вздохнула.

Она любила его как друга и дорожила этой дружбой. Но больше ничего не чувствовала к нему. И никогда не почувствует. Нужно набраться храбрости и сказать: «Нет». Пусть это причинит ему боль. Пусть на этом и закончится их дружба. Гарри, милый Гарри, ты отважился прийти сюда и сказать это. Но если она согласится — потом будет еще хуже. Во-первых, она любила его только как друга, как брата. А во-вторых, они потеряют почти всех своих друзей. Гермиона все стремилась раскладывать по полочкам, даже чувства.

— Гарри…ох, Гарри…— Гермиона заплакала, а его пальцы нежно стирали слезы с ее щек. Он потянулся к ней, и Гермиона вдруг поняла, что он неправильно понял и ее слова, и ее слезы.

Ох нет… он был так близко, что она почувствовала его горячее дыхание.

— Гарри, не надо… — попросила Гермиона мягко, но решительно. Гарри на миг глянул ей в глаза, привычно растрепал волосы, вздохнул и уставился в пол.

— Ну почему нет? — спросил он тихо.

— Гарри, ты мой друг. Я люблю тебя, Гарри. Но совсем не так, как бы тебе хотелось. Мы через многое прошли вместе…

— Вот поэтому, именно поэтому, Гермиона! Нет никого в целом мире, кому бы я доверял больше и…любил больше, — он склонился над столом, зеленые глаза его потемнели, в них, неприкрытая, читалась боль, любовь, желание.

— А как же Джинни, Гарри? — спросила она тихо. Гарри, услышав это имя, помрачнел. — Гарри… ты знаешь, она переживает за тебя. Она….

Гарри встал и повернулся к ней спиной. Она видела, что плечи его вздрагивали, и знала, что он беззвучно плачет. Гермиона осторожно коснулась его плеча, но Гарри резко дернулся и стряхнул ее руку.

— Не трогай меня! — как оглушительно прозвенели эти слова в тихой комнате.

— Гарри, пойми, пожалуйста, я не могу! Ты мне как брат!

— Как брат? Пожалуйста, Гермиона, пощади меня! Кому ты рассказывала больше, чем мне?

— Я люблю свою работу, Гарри! — Гермиона не хотела кричать на него, но не смогла сдержаться: «Как может он судить ее? Она правда много работает, но на это есть причина, пусть пока она никому неизвестна….»

— Ну да! Посмотри вокруг, Гермиона! Здесь никого нет. Ты одна. Ты каждый день одна! Ах, извини, я забыл про домового эльфа!

— Нет, Гарри, все не так! Пару раз в неделю я выбираюсь из дома. Я каждые выходные езжу к родителям. У меня есть помощник… — она вдруг замолчала, Гермиона не хотела продолжать этот разговор и попробовала сменить тему. — Гарри, мы друзья. Я не буду с тобой, и я объяснила почему. Ты много значишь для меня, Гарри. И я думаю, что Джинни тебя любит.

— Джинни не любит меня, Гермиона. Она любила меня когда-то, а сейчас слишком поздно для этой любви. У меня другая жизнь.

Она снова смотрела на его лицо и нечетко видела Гарри — слезы туманили ей глаза. Но Гермиона заметила, как ему больно, как разочарование и горечь, кажется, навечно останутся вытравленными на его лице.

— Гермиона, я… — он не договорил. Шаги, быстрые шаги. Она позвала его, но в ответ раздался хлопок аппарации.

До утра Гермиона всхлипывала в подушку. Оплакивала то, что он и она потеряли: «Гарри…Гарри, сколько еще предстоит тебе утрат? Разуверенный, разочарованный». Она жалела его, так жалела, что горло сжималось, и она вновь всхлипывала. Но жалость это не любовь. И она не будет лгать ему, потому что это сделает его счастливым только на мгновение. И вновь потеря. Вновь разочарование.

Следующие дни Гермиона провела в тихом одиночестве. Непростительные заклятья перестали волновать ее. Ничего не получалось придумать, да и не думалось ей. Она растеряла весь энтузиазм. Гермионе казалось, что внутри нее все выгорело, ей ничего не хотелось делать. Она равнодушно, не понимая и половины того, что читает, просматривала заметки и иногда навещала своих подопытных. Она даже подумала бросить все это: «К черту эти мои высокие идеи! К черту поиски и бессонные ночи! Есть чудные заклинания, не требующие усилий и ведущие к пополнению банковского счета...»

Но что-то удержало ее. Она не могла объяснить это, но Гермиона знала — исследования нужно продолжать и неважно, как отвратительно она себя чувствует. Она давно уже никого не видела — с самого дня рождения. Наверное, это нормально — с ней связываются только тогда, когда есть особая причина. Гермионе больно было признавать это, но Гарри оказался прав. Она привыкла быть одна. Она слишком долго была одна. А домовые эльфы и говорящее зеркало, конечно, не заменяли человеческого общения.

Гермиона тяжело вздохнула.

И вновь она видела змею, что скользила к ней по траве. И она протянула к ней руки. Черная чешуя блестела в лунном свете. Прикосновение змеи напоминало прикосновение холодного металла. Она медленно обвилась вокруг Гермионы. Потом положила голову ей на плечо, посмотрела немигающими желтыми глазами. Гермиона горячими ладонями касалась холодной, скользкой чешуи. Змея вздрогнула, мгновение — и вот опять сильные, бледные руки обнимают девушку. Горячее дыхание щекочет ее ухо, шепот: «Не то, что тебе нужно….» Снейп говорил еще, но она не могла разобрать слова. Она склонила голову на его худощавую грудь. Она получала странное удовольствие, ощущая его дыхание. В руке Снейпа снова был стеклянный флакон. Пурпурная жидкость. Зеленый туман. Сладковатый запах. Она знала, что зелье и на вкус сладкое. Губы Снейпа нежно коснулись ее шеи…

Гермиона проснулась, в комнате было темно. Она дрожала. Он что-то сказал ей. Снейп. Она так хорошо знала его голос. Сон о Снейпе. Один и тот же. Почти каждую ночь. Но никогда раньше он не говорил с ней. Гермиона снова легла, свернувшись клубочком. Остаток ночи она вспоминала сновидение.

Потихоньку приближались выходные. В пятницу вечером Гермиона услышала голос Северуса и дернулась испуганно. Она сразу вспомнила свой последний сон. Его голос, что-то шепчущий на ухо. Горячее дыхание. Руки, обнимающие ее — как во сне это было приятно…

— Мисс Грейнджер, — Снейп стоял в дверях и рассматривал ее. Она была бледной. Слишком бледной. Глаза обвели темные тени, он впервые видел ее такой. А еще она выглядела…опустошенной. И не было света, который, казалось ему, всегда наполнял Гермиону. Ее глаза потухли. Ничего не осталось от той молодой, порывистой волшебницы, которую он знал. И находил очень раздражающей. Что ж, подавленная Гермиона Грейнджер, возможно, будет более приятной в общении.

— Профессор…проходите, — она махнула рукой, и Снейп медленно подошел к столу, он черным коршуном возвышался над ней.

— Мисс Грейнджер, нам нужно поговорить.

— Давайте поговорим, профессор. О чем? — она смотрела на него и сквозь него. И она была такой грустной и печальной, что Северус решил было использовать легиллименцию, и все прояснить. Но передумал. Он не хотел знать, что там у нее стряслось. Она платит ему и может не ждать от него такой подлости. Но пока мисс Грейнджер тут сидит в печали, и, по-видимому, предается самобичеванию, она не сможет работать. Забыть об открытиях и успехе? Проклятая девчонка.

— Мисс Грейнджер, у вас все хорошо? — выдавил Снейп и, скрестив руки за спиной, больно стиснул пальцы.

— Да, профессор. Спасибо. Я думаю, что я просто…много работаю.

Северус еле слышно вздохнул: «Как бы не так! Она просто чересчур много работает!»

— Мисс Грейнджер, я хотел поговорить с вами о зелье, которое вы попросили меня определить, — Северус давно хотел начать этот разговор. Ему нужна была информация, а она, возможно, что-то скрывала. И это что-то могло помочь им.

— Что вы еще хотите, профессор? Я все вам рассказала.

— Я полагаю, что вы лжете, мисс Грейнджер. Некоторые привычки с годами не меняются. Я любезно согласился помочь вам. И вы должны дать мне больше информации. Откуда вы вообще взяли это описание? И почему вы думаете, что это зелье существует?

Гермиона смерила его взглядом, и он видел, как мелькнуло на лице ее сомнение.

«Что же ей делать? Как рассказать? О профессор, вы мне снитесь. Вы показали мне это зелье. А еще — о да! — в это время мы стояли рядом в чудесной компрометирующей позиции», — промелькнуло в мыслях Гермионы, а вслух она буркнула:

— Я не скажу вам этого, профессор.

Глаза Северуса вспыхнули, он оперся на стол и наклонился к ней. Он наклонялся все ближе и ближе и говорил обманчиво мягко:

— Мисс Грейнджер, если вы не расскажете мне по собственной воле, я использую легиллименцию. Я сам найду то, что мне нужно.

Долго, долго тянулись секунды. Гермиона так много успела передумать: «Если я осмелюсь отказать ему, он просто прочитает мои мысли, увидит мои сны. Мои чувственные сны. Он узнает, несомненно, как он привлекает меня и как приятны его прикосновения. Или я сделаю это сама. Расскажу сон. По крайней мере, большую его часть. Опущу некоторые деликатные моменты, — она почувствовала, как запылали щеки при мысли о том, что он узнает правду. — А ведь он, может, давным-давно читает мои мысли. И знает о моей школьной влюбленности. Снейп может все неправильно понять. Например, что зелья — это просто предлог, а на деле я…ох, даже страшно подумать. Я ведь больше ничего не чувствую к нему. Мерлин, ну была эта первая любовь. Снейп. Компетентный, умный, требовательный Снейп. Мой учитель. Я восхищалась его внутренней силой, его преданностью. Северус Снейп выглядел героем в моих глазах, и мне не было дело, что думает о нем волшебный мир. Ну нет, он не узнает этого. Я расскажу ему сама и только то, что сочту нужным».

— Хорошо, профессор. Слушайте.

Гермиона прокашлялась и тихо заговорила:

— Это был сон, профессор. Вы дали мне флакон с зельем. Тем зельем, о котором я вам рассказала. Пурпурная жидкость с зеленой дымкой. А вы… вы знали, что это, и хотели, чтобы и я поняла. Вы поднесли флакон к моему лицу, и я смогла почувствовать сладкий запах. Я знаю, что вы сейчас собираетесь сказать, профессор…

— Знаете? Верно, вот это — глупый сон! Вы позвали меня только потому, что вам там приснилась какая-то чепуха? — его голос гремел. Снейп резко выпрямился, бледные щеки покрылись слабым румянцем.

Но, профессор, — Гермиона встала и посмотрела на него.— Я не просто видела какой-то сон. Я вижу его каждую ночь. Он один и тот же. Почти всегда он повторяется до мелочей. Вы знаете, что я никогда не верила прорицаниям. Но я полагаю, что если сон повторяется, ночь за ночью, он заслуживает внимания. По крайней мере, так считается в волшебном мире.

— Да. Так и есть. Но, мисс Грейнджер, зачем вы скрыли это от меня? Я с самого начала шел по ложному пути, и вы тому виной. Вы не цените ни свое время, ни чужое. Сны, мисс Грейнджер, когда они повторяются, часто имеют символическое значение.

— Что вы хотите сказать? Вы разбираетесь в прорицаниях?

— Конечно, я знаю прорицания. И кто это назвал вас самой умной ведьмой? Я эрудированный человек. Если бы наш бывший директор и его сторонники придавали этому какое-нибудь значение.… Не обращайте внимания, неважно. Последние события могли натолкнуть вас на мысль, что прорицания не бесполезны. Я не верю в созерцание стеклянных шаров, не верю в гадание на чайных листочках. Но толкование снов — это другое. Расскажите мне все. И, мисс Грейнджер, вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю «все». Если вы хотите, чтобы я помогал вам, вы ничего не должны скрывать. И еще…я желаю знать все, что изменилось во сне — новые сцены, новые предметы…все.

— Профессор, что значит «символическое»? Вы думаете, что зелье не существует? Или я ошибаюсь? — смиренно спросила Гермиона, а тонкие черты лица исказились в тревоге и страхе. Северус хмыкнул:

— Да. Вы ошибаетесь, мисс Грейнджер. Но, когда я говорю «символическое», я подразумеваю, что значение сна не стоит понимать буквально. Ситуация, атмосфера, цвета, другие подробности. Нужно увидеть, нужно понять для чего они. Что их объединяет. Какая-то общая идея.

— Значит, все детали важны?

— Я уже говорил это.

— Да, профессор, но что такое общая идея?

— Это сложнее, чем вам может показаться. Толкование снов — это не математика. И, может, вы не ошиблись, обратившись ко мне. Кто знает, что творится в нашем подсознании? Откуда взялась там идея, что я могу вам помочь? Но я снился вам, я принес вам зелье. Итак, чтобы я попробовал разгадать этот сон, мне нужно все выслушать — по порядку, со всеми подробностями.

Гермиона устало опустилась в кресло, прикусила губу: «Придется рассказать. Какой-то бред эти твои сны. Удивительно, что Снейп почти нормально — для Снейпа — отнесся к этой «чепухе». Возможно, удача все еще на моей стороне». Гермиона посмотрела ему в глаза:

— Профессор, в моем сне вы были не вы. Сначала я увидела большую черную змею. Она ползла ко мне…

— Был ночь или день?

— Ночь. Мне кажется — полнолуние. Лунный свет был очень ярким. Вы приближались ко мне….

— Вы ждали змею? Или она преследовала вас?

— Профессор! Если вы желаете знать, что случилось, не перебивайте! Я и так чувствую себя не в своей тарелке — я опасаюсь вашей реакции. Вы еще удивляетесь, что я не рассказала вам раньше. Мне страшно. Может, я ошибаюсь. Но позвольте мне продолжить. А потом спрашивайте все, что вам угодно.

— Мисс Грейнджер, вы…

— Я протянула руки к змее, я звала ее. Змея скользнула ко мне и… и обвилась вокруг моих ног, тела. Я сначала испугалась, но я знала, что она не сделает мне больно. Я услышала шипение, совсем близко. Потом…

— Потом?

Гермиона увидела в его глазах что-то подозрительно напоминавшее смятение. Снейп будто растерял все свое хваленое самообладание, он прищурился и сосредоточенно вглядывался в ее лицо.

— Потом, змея… она превратилась в вас. Профессор, вы анимаг? — спросила Гермиона.

— Нет.

— Жаль, я почти подумала, что…ну ладно, змея превратилась в вас, но вы… уфф…вы были… другим.

— Каким другим?

Гермиона смело подняла голову, будто бросая ему вызов. Она видела, как удивленно расширились его глаза.

— Представляете, профессор, вы, оказалось, можете хорошо относиться ко мне. Добрый Снейп. Пусть это только сон, и вы не вы были вовсе. Вы были…нежным. Вы показали мне зелье, а когда поднесли его к моему лицу, я почувствовала запах… тут я обычно просыпалась… — Гермиона заметила, как на лице Снейпа мелькнули тревога, отвращение, ужас.

Северус слушал и от волнения чуть не прикусил себе язык: «Добрый? Нежный? Несомненно, она не…»

— Мисс Грейнджер, почему вы ничего не говорили мне? — спросил он еле слышно.

— Трудно понять, профессор Снейп? Да я все семь лет своей жизни в Хогвартсе вас боялась. Я уважала вас, восхищалась вами, а что получала в ответ? Отвращение. Презрение. Только перед выпуском вы сделали мне комплимент, да и то нужно было очень постараться, чтобы понять его. Ах да, неделю назад вы поздравили меня с проделанной работой. Мы знаем друг друга почти десять лет. И за эти годы вы только два раза отнеслись ко мне, как к человеку. А я долго считала вас одним из самых сильных и умных волшебников в мире.

Ну и где, ну и как за все эти годы вы дали мне понять, что вы хорошо ко мне относитесь? Нет, вы же ненавидели меня. За что? За то, кем были мои друзья? За мой ум? За то, что я задавала вопросы? Требовала ответов? Вы звали меня невыносимой всезнайкой. Но я была просто ребенком. А эти ваши ухмылки! Презрительные взгляды! Странно, что это, напротив, заставляло меня еще больше работать, читать, думать. Я все надеялась, что вы сможете оценить мои способности. Увидеть во мне не волшебницу-грязнокровку. Не друга Гарри Поттера. И поверьте, если бы я могла обратиться к кому-нибудь другому с этим своим зельем, я бы сделала это. Но я доверяю вам. И верю, что вы хороший…где-то в глубине души. И верю, что вы искренне восхищены моими исследованиями по заклятью «Империо». Вы согласились на работу со мной, этому есть свои причины. Предположения? Деньги. Возможность создать что-то нужное, хорошее. Вы спрашиваете меня, почему я не рассказала об этом сне? Да вы, верно, шутите! Я и так поступилась всей своей гриффиндорской гордостью, которую вы столь ненавидите, чтобы поделиться хотя бы этим. Общаться с вами, просить у вас помощи — у меня больше нет на это сил, — Гермиону ослепил гнев и раздражение. Она почти забыла, что он рядом. Она говорила сама с собой, совершала какие-то хаотичные движения — последние дни плохо сказались на ней.

— Мисс Грейнджер, это очень трогательно, но вы все еще не рассказали мне ничего полезного,

Гермиона замерла, неверяще посмотрела на него, приоткрыв рот.

— Вы на ладошке принесли мне свое бедное измученное сердце. Но я так и не понял из вашего пространного монолога, почему вы утаили от меня свои сны. Я чувствую, здесь что-то большее. Мне говорят это и ваши широко открытые глаза, и ваши руки, что не находят себе покоя.

— И что если так, профессор? Что вы сделаете? Слушайте, или вы довольствуетесь тем, что я уже рассказала, или признайте поражение и проваливайте в Хогвартс. Никогда не появляйтесь здесь больше. Вы не забыли, профессор, что вы на меня работаете? Я не ваша ученица, или это до вас еще не дошло? — Гермиона невольно ухмыльнулась, как ухмылялся по обыкновению Снейп.

Жуткая тишина повисла в комнате. Несказанные слова, взгляды, которые были красноречивее слов. Они стояли лицом к лицу. Черный, скрытный Северус. Смелая, гордая Гермиона.

— И что, если я уйду? Что вы будете делать дальше? — его лицо кривилось от бешенства: «Что она себе позволяет? Чтобы он признал поражение? Ха! Черта с два! Зачем она напомнила ему, кто здесь на кого работает?». Снейп не мог больше контролировать себя, ярость застлала ему глаза.

— Да я бы и без вас до всего додумалась. И смогу. Дальше. Без вас. Работать. Я гриффиндорец. И я не остановлюсь, — она чеканила слова, глаза ее горели, этого света никто не видел в ней со времен Последней битвы. Она исполнилась отваги, она была образцом самообладания.

— Эта гриффиндорская гордость вас погубит.

— Это вы так думаете.

— Тогда я полагаю, что мы можем попрощаться, мисс Грейнджер.

— Согласна.

Неровный свет освещал тонкие и смелые черты ее лица. Гермиона скрестила руки на груди, и взгляд ее был пристальным и тяжелым. Неуступчивым. Снейп развернулся и медленно пошел к двери, но тут с быстротой молнии выхватил палочку и направил на нее. Гермиона не успела отреагировать. По правде говоря, у нее и палочки-то с собой не было

— Легиллименс! — его голос разрушил тяжелую тишину.

Вторжение было грубым, бесцеремонным, и Гермиона ничего не смогла поделать. Она и не знала, что сильнее возмущало ее: то, что он вообще вздумал использовать легиллименцию, или то, что она оказалась бессильна противостоять ему.

Снова Гермиона видела свой сон и понимала, что все это созерцает и Снейп. И от этого она совсем смутилась, сон казался еще более абсурдным.

Снейп действовал против ее воли, она не давала разрешения. И представилось вдруг, что он вслух читает ее дневник, читает ей же, но Гермиона не может даже пошевелиться.

«Ну смотри же, смотри, как снова и снова змея скользит ко мне, как обвивает ноги, тело, как превращается в вас, профессор. Как оно вам? Или вы не видите, что ваши руки обнимают меня, не видите, как нежны прикосновения? Шепчете мне в ухо: «Не то, что тебе нужно…», касаетесь губами кожи…» — беспомощно, смущенно думала Гермиона.

Тут Снейп отпустил ее. Гермиона неуверенно, как будто что-то случилось со зрением, поднялась со стула. Снейп стоял напротив. Замер без движения. Палочка медленно выпала из изящных пальцев. Глаза, черные глаза Снейпа — что творилось в них? Широко открытые, сверкающие — Гермиона никогда и не думала, что увидит в них столько чувства.

Гермиона слышала свое дыхание и дыхание Снейпа. То ли они шумно дышали, то ли обострился слух — она не знала. Ни Снейп, ни Гермиона не могли ничего сказать, да и что было говорить? Он видел все. Гермиона не могла сопротивляться. Она старалась хотя бы скрыть самое важное и сохранить лицо.

Они оба были уязвимы и беззащитны. Выставили чувства напоказ — к этому никто из них не привык. Одно могло радовать — не было свидетелей этой сцены. Как неудобно, как страшно стало им. Легиллименция лишила Гермиону последних сил, но Северус тоже чувствовал себя изнуренным — будто дементоры составили им компанию.

Казалось, прошло несколько часов, хотя минутная стрелка чуть двинулась. Первым заговорил Северус, подчеркнуто официально:

— Вы забыли упомянуть некоторые аспекты вашего сна, мисс Грейнджер…

Так оно и было. Северус ничего не понимал. Эти сны волновали Снейпа, он растерялся. Он знал, конечно, что она не властна над снами. И, несмотря на то, что видел все сам, он хотел услышать и ее объяснение. Что она скрывала? Что чувствовала к нему? Что-то выходящее за рамки отношений между учеником и учителем? Если этот сон просто проявление ее влюбленности…ну нет, он не станет это даже обсуждать. Снейп уговаривал себя сосредоточиться, он должен…

— Да…да, профессор, я не все рассказала вам. Я…хотела…я подумала, что для вас это будет чересчур. Я думала, что… — она смотрела на себе под ноги.

— Вы думали что? Что я воображу, будто вы любите и желаете меня, мисс Грейнджер? Что я убегу с визгом и воплями, как один из ваших сопливых друзей? Вы решили, что я не смогу увидеть разницу между фантазией и сном? Мисс Грейнджер, вы сказали, что считаете меня хорошим волшебником, но поступаете вопреки своему утверждению. Вы все-таки еще не повзрослели.

Вот так. Отлично, Северус. Ты спас положение: на то, что важно, внимания не обратим, обидим мисс Грейнджер — пусть приходит в чувство.

— Вы не сердитесь? — карие глаза молили его о снисхождении.

— Сержусь? Да. Но не из-за того, что вам приснилось. А сейчас — мне нужна помощь. К сожалению, я не достаточно знаю прорицания и не всегда могу правильно истолковать сон. Но, по крайней мере, я способен понять, что этот сон имеет…значение.

Гермиона выглядела удрученной. Плечи как-то беспомощно поникли.

— Профессор? — она все смотрела под ноги. Гермиона боялась увидеть на его лице только скуку, только неприязнь. — Профессор, простите меня за то, что я так разговаривала с вами. Вы были правы. Простите за недоверие. Но я боялась, что вы подумаете, будто я…ох, вы знаете…

И, несмотря на ее несвязную речь, он хорошо понимал, что она хочет сказать. Но не имел желания обсуждать с ней что-то, по его мнению, не стоящее внимания.

— Мне кажется, будет лучше, если я уйду. Я вернусь завтра, — сказал Снейп, прощаясь с ней.

Гермиона стояла перед зеркалом. Она будто в первый раз за эти дни увидела себя. Как же плохо она выглядит — бледное лицо, грязные волосы висят тусклыми прядями, под глазами — темные тени. Даже губы были такие бледные, что почти не выделялись на бледном же лице.

— Что случилось? Скажи мне, ради Мерлина! Кто-то умер? Может, ты? Выглядишь ты именно так! — она вздрогнула от голоса Элмера.

— Все живы, Элмер. Но ты прав — я чувствую себя так, как будто я уже умерла.

— Рассказывай! Что случилось? Кто-то разбил твое сердце? — голос Элмера дрожал от возбуждения, он надеялся на откровенность. Гермиона нахмурилась.

— Нет. Никто не разбивал моего сердца. Только душу. Мой лучший друг меня ненавидит. А с моим новым помощником…как трудно с ним. Как больно, как мучительно, — Гермиона замолчала.

— Помощник? А почему я его не видел? Думаешь, я не страдаю? Ты закрыла меня здесь. Я один. Думаешь, одиночество — это не больно?— Элмер театрально вздохнул, и глаза Гермионы удивленно расширились.

— Ты зеркало, Элмер. Напомню тебе, если ты не в курсе. Работа у тебя такая — висеть на стене. Я, конечно, предполагала, когда создавала тебя, что ты будешь говорить мне комплименты, давать советы. Но…ты себе на уме.

— И я буду тебе помогать! Но как я могу советовать тебе, когда я даже не знаю, что у тебя случилось!

Гермиона молчала, и он продолжил:

— Давай поговорим про твоего друга. Почему он ненавидит тебя?

— Элмер, он сказал, что любит меня, а я, я его не люблю. Я не могу иначе…

— Почему? — разочарованно спросил он.

— Почему? Потому что так надо. Знаешь ли — он мой друг.

— Хорошо. Разобрались. Ты не любишь его. Но кого же ты любишь? А? Может профессора?

Гермиона испуганно воззрилась на Элмера:

— Нет, Элмер, он мой ассистент…о, проклятье! — она услышала, как Элмер быстро и шумно вдохнул, услышав последние слова.

«Гермиона, тебе немедленно нужно заткнуться. Ты и так много чего рассказала сегодня ночью», — от старания она чуть не прикусила язык.

— Профессор? Здесь? Твой помощник? О! Это чудесно! Распрекрасно! А он знает? Он знает, что снится тебе? Он знает, что…

— Прекрати, Элмер! Это так ты помогаешь мне? Я тебя в насекомое превращу. Здесь и сейчас. А потом наступлю на тебя, я тебя с наслаждением раздавлю!

Зеркало затихло. Гермиона часто попусту пугала его и что только не обещала, но в этот раз все было по-другому. Она была взволнована, взвинчена и неуравновешенна. И Элмер поверил ей. И не ошибся — Гермиона бы действительно сделала то, что грозилась.

Ночь. Хогвартс. Северус сидел перед камином и неотрывно смотрел на огонь. Сны мисс Грейнджер были полны чувством, и это самое меньшее, что он мог о них сказать. Он глотнул огневиски, тепло охватило горло, тепло стало в груди.

Снейп ухмыльнулся — ему было весело, он откровенно развлекался, наблюдая за раздраженной Гермионой, когда та, как бешеная, металась по комнате или разгневанно смотрела на него. И представьте! Она восхищалась им — профессором Снейпом. Мисс Грейнджер, весь успех которой состоял в том, что она числилась маленькой подружкой Поттера. Что она там бормотала? Жаловалась, что он никогда не хвалил ее? И зачем она так много кричит? Северус не знал почему, но это совсем ему не нравилось.

И, конечно, не содержание сна беспокоило Северуса. Он знал, что если сон повторяется, то он имеет скрытое значение. Так всегда было в волшебном мире. Снейпа беспокоило совсем другое, и он никак не мог выбросить это из головы. Почему она не рассказала ему сразу? Ничего не утаивая? Это задело Северуса. Затронуло ту часть его души, о которой он давно забыл.

Он вновь вспомнил то, что называл «видениями», определение «сны мисс Грейнджер» ему не нравилось. И почувствовал…тепло. Приятное ощущение появилось в животе, грело и щекотало, распространяясь по всему телу, как какая-то молниеносная болезнь. И согрелись ладони. И сердце забилось быстрей. Мисс Грейнджер…да, мисс Грейнджер…он нравился ей. Снейп точно знал это, ведь просматривая сон, он чувствовал то же, что и она. Она ждала его, пока он был змеей. Но его прикосновения приносили ей больше удовольствия, чем змеиные. Он чувствовал странное единение и близость между ними. Он знал, что она восхищенно слушала, наслаждалась звуком его голоса… «Не то, что тебе нужно»… Чтобы это не значило.

Снейп пытался отмахнуться от своего внутреннего голоса, он обычно его не слушал. Но сегодня это плохо получалось. Может, она скрывает свои чувства к нему? Ничего хорошего…да просто ужасно, что тут говорить. Ведь она так раздражает его, выводит из себя, лишает его способности адекватно мыслить. Да к тому же она его бывшая ученица. Он помнил, какой она была в школьные годы — горящие глаза, растрепанные каштановые волосы. И что сейчас? Снова эти карие, горящие энтузиазмом, глаза. Правда, волосы, она что-то сделала с волосами — те перестали вести себя, как им вздумается, и спокойно ниспадали на плечи. Она выросла и стала красивее, чем кто-либо мог представить. «Северус, но почему ты думаешь об этом?» — Снейп попробовал сосредоточиться — он прикрыл глаза, глубоко вздохнул и вспомнил сон. Так…Он пришел к ней, а она будто звала его. Змея была черной, змея скользила к Гермионе, и та с радостью приняла ее. Тут не все понятно. Змея действительно олицетворяла Северуса? Или кого-то еще? Снейп не смог придумать никого другого, кроме Волдеморта. Но тот умер, а Снейп был жив. Да и кроме того, Гермиона никогда не радовалась бы темным силам. Только если бы решила обратить их на сторону добра.

Снейп с неохотой заставил себя вспомнить и то, что чувствовала Гермиона. Как нравилось ей прикосновение холодной змеиной чешуи. И когда он дотронулся до нее, когда обнял ее, она еле слышно вздохнула. И он видел и признался себе в этом — видел, как она ласково касалась его кожи. Хотя он появился как змея, она все еще думала…что? Она думала о нем не как обо всех, он…привлекал ее? Но откуда это взялось?

Снейп вздохнул, вспомнив свою руку, которая удерживала флакон. Прозрачный, стеклянный флакон. Пурпурное зелье. Зеленая дымка дрожала над ним. Гермиона смотрела на флакон, и что-то должно было быть или уже случилось между ними. Поцелуй, предчувствие поцелуя. Прикосновение, ласка…им нравилось это.

Но вернемся к нашему зелью. Снейп читал когда-то, что во сне каждая мелочь имеет значение. Змея, прикосновения, слова, зелье — что они скрывали, что таили? Мисс Грейнджер была уверена, что это связано с ее исследованием. Северус тоже так думал. Он верил, что зелье существует, но приходил в замешательство, когда пытался сопоставить его свойства. И пока он не узнает, что послужило катализатором, он не сможет определить зелье. Но в голову ему ничего не приходило.

Он сделал добрый глоток огневиски, откинулся на спинку кресла и расслабился. И не заметил, как задремал.

Мисс Грейнджер стояла рядом, а он обнимал ее. И ей нравилось, что Северус так близко, и он наслаждался ее близостью. Гермиона восхищалась им, и Снейп восторженно смотрел на нее. И они были влюблены друг в друга. Он дал ей флакон. Чистый, светлый как весенний день. Наполненный пурпурной жидкостью. Зеленая дымка дрожала над пурпуром. Он знал, что случится. Она поцелует его, и все будет хорошо. Ведь он любил ее. И Гермиона любила Северуса. Они вели себя, как подростки. Они играли, как если бы….

Северус очнулся пораженный: «Снейп, как ты мог быть таким слепым? Чем затуманил ты свой разум? Это же так просто. Зелье существует. Нужен был катализатор. Жидкость — пурпурная, дымка — зеленая, это значит, что нужен третий элемент. Флакон — прозрачный, чистый…и сон был таким светлым. Они любили друг друга…чистое зелье…Любовное зелье».

Ранним субботним утром Гермиону разбудили вопли Сильвестра:

— Мисс! Вы должны прочитать письмо от проклятого мастера зелий! Мисс! Сильвестр знает, что вы все слышите! Немедленно поднимайтесь, иначе я ущипну вас за нос!

Гермиона со стоном открыла глаза, повернулась, посмотрела на часы. Три минуты шестого. Ну нет, это чересчур рано даже для нее. Она вспомнила, что кричал Сильвестр, и увидела его — тот радостно махал письмом.

— Читай! Прямо сейчас! — он стоял, скрестив свои ручки, и ждал, пока Гермиона не протерла глаза и окончательно не проснулась. Она быстро прочитала то, что написал ей профессор Снейп мелким летящим почерком. Он нашел его!

Он не сообщал подробности. Предупредил, что пока останется в Хогвартсе. Просил набраться терпения. И когда все будет готово — ингредиенты, книги, он навестит ее.

Гермиона вскочила с кровати и завопила. Куда громче, чем Сильвестр пятью минутами раньше. Мордочка Сильвестра была довольной. Он улыбнулся и покинул комнату.

Гермиона радостно думала: «Я была права. Да, я не ошиблась, когда пригласила своего бывшего профессора! С ним тяжело, но, признайся, Гермиона, он великолепен! Он видел мои сновидения и не посмеялся надо мной. Хотя, без сомнения, перегнул палку. Легиллимент, что с него возьмешь. Но ведь и ты, Гермиона, хороша! Никакой благодарности за труды. И с чего ты ему не доверяешь? Но он все еще со мной и, значит, не обиделся. Я счастлива работать с ним. Он предан делу, у него столь острый ум. Он остается самим собой — грозным профессором Снейпом, но раз за разом доказывает мне, что я напрасно его боюсь. Хмм…я и думаю о нем, как о напарнике, и все реже вспоминаю, что он мой бывший профессор. Снейп был недоволен, что я скрыла от него свой сон, но будем справедливы — он никак не порицал меня за его содержание. И теперь я понимаю, что он был прав. Безупречная логика профессора Снейпа. Он точно знает что делать, когда, кажется, все зашло в тупик».

Гермиона, чего давно не случалось, мурлыкала себе под нос, направляясь в ванную.

— Доброе утро, Элмер! Мне так жаль, что я издевалась над тобой прошлой ночью, — Гермиона говорила с нежностью. Она ждала ответа, но зеркало молчало.

— Элмер….Элмер… пожалуйста, прости меня. Что я могу для тебя сделать? — Гермиона склонилась к зеркалу и улыбнулась своему отражению.

— Так и быть, скажу тебе … — раздался обиженный голос Элмера. — Я хочу повисеть где-нибудь еще.

Гермиона хорошо знала эту игру, но она была так счастлива в первый раз за эти две недели, что уступила.

— Договорились, Элмер. Куда же нам тебя повесить? — она повернулась и осмотрела комнаты.

— В приемную? — спросил Элмер, не скрывая надежды.

— Нет. Ты там всех распугаешь. Давай подумаем... Есть! Моя гостиная. Там одна стена пустая. Как раз для тебя. Там ты не будешь так одинок. Ты доволен, Элмер, дорогой? — Гермиона снова улыбнулась, когда Элмер нехотя ответил:

— Хорошо, если это все, что ты можешь сделать. Горе мне…

Гермиона засмеялась и отправилась в душ.

Прошло несколько часов. Гермиона сидела за кухонным столом и читала интереснейшую книгу. Ее окликнул Сильвестр. Она ответила, не поднимая глаз:

— Да, Сильвестр. Что случилось?

— Мисс! Мисс…. Проблемы, у нас появились проблемы!

— Что еще? Больше никаких проблем. Я этого не вынесу! Утром, в кои-то веки, я подумала, что все проблемы решены. Откуда они берутся? А? Сильвестр, забери тебя пикси.

— О мисс… мне так жаль. Но она здесь. Она злая и хочет видеть мисс.

— Кто?

— Она…рыжеволосая ведьма. Друг мисс из школы. Она нехорошая, она злится на мисс и на Сильвестра. Она пришла в приемную и хлопнула рукой по столу. Требует мисс. На пару слов, так она сказала. Сильвестр думает, что его долг — проклясть рыжеволосую чертовку.

Сердце болезненно сжалось в груди Гермионы. Джинни. Этого стоило ожидать. Джинни узнала, что Гарри был здесь. И Гермиона догадывалась, о чем пойдет разговор.

— Хорошо, Сильвестр. Проводи ее в гостиную.

Она чуть приоткрыла дверь в гостиную и посмотрела в щелочку — Сильвестр открыл дверь напротив, из приемной. Разгневанный голос Джинни опередил ее появление:

— Где ты, Гермиона Грейнджер? Где ты, драная кошка? — Сильвестр посчитал за лучшее убраться с ее дороги, и Джинни ворвалась в гостиную. И через мгновение Гермиона увидела палочку, что недвусмысленно направлена была на нее. Сильвестр быстро встал между Джинни и ее жертвой и вытянул вверх ручку. Джинни посмотрела на эльфа. И медленно убрала палочку в карман, пока передумав проклинать каждого, кто встанет у нее на пути.

— Джинни, я рада тебя видеть, — Гермиона поняла, что это на весь день, и попросила Сильвестра подать чай. Эльф медленно вышел из комнаты, пристально смотря в глаза Джинни. Та тоже не сводила глаз с Сильвестра. Эльф был свободным, но он горячо любил свою госпожу и не допустил бы, чтобы кто-то причинил ей зло.

— Нам нужно поговорить, Гермиона.

— О боже мой, вам не кажется, что она несколько несдержанна? — в гнетущей тишине сварливо пробурчал Элмер.

— Заткнись, Элмер. Давай поговорим, Джинни. Присаживайся.

Гермиона удобно устроилась в кресле. Джинни, казалось, задымится от злости. Гермиона кивнула Джинни, предлагая садиться, и медленно рыжеволосая волшебница присела на краешек кресла.

Они молчали. Гермиона рассматривала свою давнюю подругу. Джинни выглядела неважно — уставшая, постаревшая сразу на несколько лет. Волосы выглядели неухоженными, растрепанными. Джинни не накрасилась. Глаза выглядели так, будто она несколько часов подряд проплакала — опухшие, покрасневшие.

— Джинни, я думаю, что знаю…

— Что ты знаешь? Я доверяла тебе, ты была моим другом! А ты… ты предала меня, подло, за моей спиной, и сейчас ты…ты и… я даже это выговорить не могу! — лицо Джинни скривилось от боли, она снова заплакала.

— Ну и что будем делать? Мне кажется, ей нужно немножко расслабиться… — Гермиона подарила Элмеру уничтожающий взгляд, и он заткнулся. Джинни дрожащим голосом начала говорить:

— Все дело в Гарри! Я нечаянно услышала, как Рон рассказывает Фреду и Джорджу про тебя и Гарри. Рон был взбешен. Он рассказал, что Гарри приходил к тебе, и он хотел…он хотел, чтобы ты и он…и что Рон думает, будто ты тоже хочешь быть с ним. И я вспомнила твой день рождения. Ты тогда было такой тихой и все молчала. Я еще подумала, что с тобой беда случилась, но нет, ты была…другой. Ты была с нами, но будто за сотни миль отсюда. Ты, казалось, влюбилась… — тут Джинни снова заплакала и всхлипнула, и Гермиона слышала только это да восклицания Элмера: «Как грустно, ох, как печально, я тронут, глаза совсем опухли».

— Нет…Джинни, пожалуйста, дай я расскажу тебе, как все было. Мне кажется, я смогу тебе помочь. Успокойся. Слушай, — Гермиона умоляюще сложила руки, Джинни перестала всхлипывать и посмотрела на подругу.

— Джинни, Гарри приходил ко мне. Он спросил, может…ты знаешь…может, я захочу стать ему больше, чем просто другом. Я сказала ему нет. И сделала так, потому что, во-первых…

— Она не любит его. Это правда, она все рассказала мне. Но она может любить…

— Тихо, Элмер... неужели ты забыл, что я говорила тебе про насекомое? — Гермиона погрозила ему, и он замолк в очередной раз. — Он прав. Я не люблю Гарри. Он друг мне. И, во-вторых, я знаю, он все еще питает к тебе привязанность. Я никогда не стала бы между вами. Я люблю вас обоих. Как друзей. Я люблю Рона, Джинни, но язык у него без костей. Когда он проверял — так ли это на самом деле, как он услышал? Просто взял и выложил все своим братьям. Ты в последние дни не виделась с Гарри?

Джинни покачала головой.

— Ну, может быть, если бы вы…

— Нет. Я не нужна ему, — она зарыдала так, будто кто-то умер. — Мне никто другой не нужен, но Гарри, Гермиона! Я все делала так, как он хотел. Я должна была жить, и я живу. Когда была война, он занимался войной. А я понимала это. А после войны он еще больше охладел ко мне. Гарри так далеко, что я не знаю, как до него достучаться. И я живу, и думаю, что он придет ко мне однажды. Что я однажды буду ему нужна. Но вместо меня он пришел к тебе, — новый поток слез, всхлипываний и рыданий. Гермиона почувствовала жалость и подошла к Джинни, и обняла ее:

— Джинни, тебе нужно поговорить с Гарри. Иди к нему. Он страдает. Он одинок. Все, что ему нужно — это нормальная жизнь. Он просто еще не знает этого. Ты должна показать ему. Ты все для него сделаешь.

Джинни медленно, раздумывая, кивнула и слезы ее потихоньку высохли.

Хлопок — аппарировал Сильвестр. Не спуская недоверчивых глаз с Джинни, он расставил чайные приборы на столике рядом с ними.

— Сил, мы ненадолго отлучимся после чая. Если кто-нибудь придет, передай ему, что я скоро вернусь.

Сильвестр понимающе кивнул и исчез из комнаты.

Джинни и Гермиона отправились в ближайший паб. Они много ели, еще больше разговаривали, а пили немногим меньше, чем ели.

Через пару часов они вышли из паба и направились в «темницу». Так Джинни окрестила пристанище Гермионы. Джинни спросила подругу:

— Итак…ты встречаешься с кем-нибудь? — и в глазах ее плясали чертики. Гермиона отрицательно мотнула головой:

— Нет.

— Почему, Гермиона? Черт возьми, прошла целая вечность с тех пор, как ты с кем-то встречалась. Насколько я знаю.

— Все-то ты знаешь, Джинни. Просто у меня нет на это времени. Мне нужно многое успеть.

— Ну приехали. Ты слишком много работаешь! Я держу пари, что ты не была наедине с мужчиной кучу времени, а? — Джинни поддразнивала ее. Гермиона криво улыбнулась, подумав, что она все время проводит наедине с профессором.

— Я была наедине с мужчиной, но не в том смысле, в котором ты думаешь. Мой ассистент, мы работаем вместе по выходным и иногда вечерами. Он помогает мне. Мы с ним все время наедине, — Гермиона рассмеялась над озорной рожицей Джинни.

— О! Твой помощник — мужчина? Он симпатичный?

— Нет.

— Но с ним хотя бы весело?

— Не особо. Но... он очень умен. И за это я его по-настоящему уважаю.

— Ну конечно! Он умен? Здорово, лучше пары для тебя и не придумать, Гермиона. И не важно — уродлив он или нет. Я знаю тебя. Тебе нужен равный. Другой тебе не угодит. Как его зовут?

— М-м-м…Его зовут — мистер-сделай-то-и-сделай-это, — они рассмеялись и долго еще гуляли и болтали. Джинни забыла о Гарри, и они прогуливались под руку, и вновь их дружбе ничего не угрожало.

Они вошли в дом и поднялись на лифте. В приемной было пусто, Сильвестр не встретил их. Гермиона, недоумевая, пожала плечами. Они шли по коридору, шутили, смеялись. Гермиона давно не чувствовала себя столь счастливой и довольной жизнью. Глаза сверкали, и вся она светилась. И улыбка ей очень шла.

Но улыбка погасла, как только они оказались в гостиной.

Профессор Снейп был там. Он смотрел в зеркало. Он разговаривал с Элмером.

Иногда бывают такие минуты, когда все будто теряют дар речи, и вот — Джинни, Гермиона и Снейп застыли в молчании, и никто не решался заговорить первым. Гермиона и Джинни от удивления приоткрыли рты, но не издали ни звука. Северус был спокоен, он только чуть повернул голову в сторону девушек. И если бы они не были так взволнованы, то могли бы заметить, что и профессор растерял всю свою невозмутимость.

— Отлично…чудесно-то как все получается, кто бы мог подумать, — голос Элмера разрезал напряженное молчание как нож. — Сейчас мы немного позабавимся, да?

Все как по команде повернулись к Элмеру и через мгновение вновь уставились друг на друга.

Джинни первая нарушила тишину. Она засмеялась. Она согнулась вдвое, и, чтобы не упасть, схватилась за плечо Гермионы. От смеха слезы выступили у нее на глазах, и казалось, она неминуемо задохнется. Гермиона отчаянно желала провалиться под пол. А Джинни все смеялась и смеялась. И Элмер вторил ей низким рокочущим хохотом.

Гермиона была уверена, что профессор сейчас взорвется. Снейп смотрел, как Джинни краснеет от смеха, и лицо его кривилось от злости. Гермиона прочистила горло:

— Джинни?! Джинни?! Джинни!!! — ее глаза сверлили подругу.

Лицо Джинни приняло осмысленное выражение, она посмотрела на Гермиону, потом на бывшего профессора. Она наконец перестала смеяться. Гермиона попросила:

— Джинни...ммм…могла бы ты оставить нас на секунду?

Джинни выкатила глаза и надулась, с трудом удерживая смех. Она смотрела то туда, то сюда — на Гермиону, на Снейпа, на Гермиону, на Снейпа.

— Умен, да? Понимаю… — Джинни прыснула со смеху и выметнулась из комнаты.

— Профессор, я прошу у вас прощения. Джинни навестила меня, и, поймите, я так редко вижу своих друзей. У нас тут случилось небольшое недоразумение…

— Пожалуйста, избавьте меня от подробностей, мисс Грейнджер. Меня это, естественно, не интересует. Я пришел к вам. Я хочу обсудить то, о чем упомянул в письме. Я.. — он смерил Гермиону подозрительным взглядом. — Вы пьяны?

— Я… да, я выпила, немного, — но на деле Гермиона чувствовала себя отвратительно. В желудке что-то выписывало восьмерки, и стоило ей прикрыть глаза, как все начинало плыть, а к горлу подкатывала тошнота. Снейп все рассматривал ее. Гермиона знала, что перебрала, но ей было так хорошо, она была такой счастливой.

— Я заметил. Пойдемте со мной.

Они отправились в лабораторию. Он положил руку ей на плечо и подтолкнул к креслу. «Как странно, — подумала Гермиона, — как странно горит кожа там, где он коснулся ее». А в животе что-то продолжало выписывать восьмерки, Гермиону мутило. Снейп призвал котел. Потом встал перед шкафом с ингредиентами для зелий и, не мешкая, достал нужные компоненты. Гермиона смотрела, как пальцы его захватили немного того, немного другого, щепотку третьего, аккуратно добавили в котел. Он разжег огонь и начал помешивать зелье. Гермиона заворожено наблюдала за его руками и вспомнила, как однажды, давным-давно, она так же смотрела за его отточенными и ловкими движениями. Движения танцора, что исполняет старинный менуэт. Она засмотрелась на его широкие плечи, потом выше — на шею, волосы, длинные и блестящие. Она вгляделась в его лицо, сосредоточилась на губах. Тонкие, красиво очерченные губы. Да, он не был похож на пухлогубых магловских мальчиков с постеров. Рот был полуоткрыт, и, казалось, что губы его могут быть такими нежными. Знаменитый длинный нос Северуса Снейпа. Гермиона всегда думала, что ему при рождении прикрепили неправильный, слишком несоразмерный кусочек. Кожа была бледной, без изъянов. И она нравилась ей. Но какая она — нежная или шероховатая и грубая?

Северус тоже изучал Гермиону. И она так увлеклась рассматриванием своего бывшего профессора, что ничего не замечала. Снейпу было крайне неудобно под ее пристальным взглядом — он ощущал себя экспериментальным зельем. Он уже было собрался что-то сказать ей, но неожиданно не нашел слов. Он онемел. И тут глаза их встретились.

Как так получилось? Он не знал. Но знакомое тепло наполнило его грудь, и Снейпу стало так хорошо, как давным-давно не было. Глаза в глаза. Он немного испугался — он не мог отвести взгляд. И Гермиона неотрывно смотрела на него. Снейп не понимал, зачем она так пристально его разглядывает и что она думает о нем. Неужели в нем есть что-то привлекательное? Конечно, нет. Северус почувствовал, что ему вдруг стало не хватать воздуха и первый отвел глаза. Они молчали, и в тишине он перелил желтое зелье в бокал.

Он подошел к Гермионе. Ее глаза, они все также изучали его лицо, они таили в себе немой вопрос.

— Вы пьяны, мисс Грейнджер. Это поможет вам протрезветь. Пожалуйста, выпейте. У нас есть работа.

Гермиона схватила бокал, продолжая смотреть на Снейпа. Она задела его рукой. Рука у мисс Грейнджер была теплой и нежной.

— Спасибо…

Северус кивнул в ответ.

Гермиона выпила зелье и изменилась в лице. Северус фыркнул, взмахом палочки привел в порядок стол. Потом развернулся и наклонился к ней.

— Профессор, спасибо. Я не знаю, что на меня нашло. Я почти…я честно не знаю… — устало сказала Гермиона. Северус смотрел на нее задумчиво:

— Забудьте об этом. У нас есть работа. И гость, которого нужно отправить домой, — он изогнул насмешливо брови. А в глазах мелькнула непонятная тревога.

Гермиона не знала, что сказать Джинни. Она провела рукой по лицу, выдохнула. И, так ничего и не придумав, пожала плечами.

— Профессор, может, составите мне компанию? — она с озорной улыбкой глянула на него. Северус был заинтригован. Он никогда ее такой не видел.

— Зачем? — спросил он вкрадчивым, низким голосом.

— Нужно все растолковать Джинни. Иначе она, когда протрезвеет, устроит тут ад. Это она умеет. Но думаю, если мы поговорим с ней, то она проникнется всей важностью нашей работы. И никому не скажет, что видела здесь вас. Я верю, что долгий исчерпывающий разговор с бывшим профессором нам поможет. Знаете ли вы, профессор Снейп, как порой действуете на людей? Нет, вы, верно, и не подозреваете, как пугаете, сбиваете с толку, приводите в замешательство? — ее ирония попала в цель.

Снейп возвел глаза к потолку и вновь посмотрел на женщину, что стояла перед ним. Глаза Гермионы горели. Едва заметная улыбка играла на ее губах. Он не знал, почему он думает об этом. Он не знал, откуда пришли к нему эти мысли. Но Северус в первый раз заметил, как она прекрасна.

— Идем же, — Гермиона улыбнулась Северусу, как никто никогда ему не улыбался. Он часто, поверхностно задышал, будто что-то сдавило ему грудь. Мисс Грейнджер, умная, порывистая, честная мисс Грейнджер. Снейп, как зачарованный, следовал за ней: «Признайся же, Северус, что она пленила тебя».

Они прошли в приемную, но Джинни там не было. Гермиона испуганно взглянула на Северуса. Они прикрыли дверь и уже было собрались вернуться в лабораторию, когда услышали голоса.

— О, да…конечно, я тоже так думаю, — радостно вещал Элмер.

— Но я так удивлена — почему, Элмер? Ничего хорошего из этого не получится.

— Ты ошибаешься, моя рыжеволосая ведьмочка. Напротив. Если бы ты слышала, что она говорит во сне!

Гермиона резко открыла дверь. Джинни удобно расположилась в кресле, что было повернуто к Элмеру. Гермиона подошла к подруге и, присев, положила руки ей на колени:

— Джинни, нам нужно поговорить.

— Я догадываюсь.

— О! Как беспокоится мисс! Верно, ей не нравится, что вокруг столько…свидетелей?

Джинни и Элмер рассмеялись. Они быстро спелись. Северус сделал шаг к Элмеру и коротко взмахнул палочкой. Зеркало замолчало. А потом Снейп в упор посмотрел на Джинни. Та не обратила на это внимания — она совершенно расслабилась, хмель еще не выветрился из ее головы. Она выглядела как человек, который долго искал ответ на загадку и наконец-то нашел.

— Профессор Снейп! Вы не представляете, как это чудесно — снова встретиться с вами. Правда-правда! А ты, Гермиона, скажи мне, правильно я думаю, что наш умный профессор Снейп и есть твой помощник?

Щеки Гермионы вмиг покрылись румянцем, все в комнате уставились на нее.

— Я об этом и хотела поговорить с тобой, Джинни.

Северус еще ближе подошел к Джинни и навис над ней. Черный зловещий утес. Он уставился на нее своим всепроникающим взглядом. Джинни ухмылялась.

— Мисс Уизли. Вы не подскажете, где сейчас мистер Поттер?

Боль исказила лицо Джинни, и Гермиона, увидев это, съежилась.

— Я думал, вы знаете. Неужели нет? Вот как, мисс Уизли, ничто не вечно под луной? А я надеялся, что вы для него что-то значите. Ну да ладно, что было, то прошло. Сейчас у нас другая забота. Что прикажете делать мне и мисс Грейнджер? Она пригласила меня, просила помочь, и я здесь. Все это стоит хранить в тайне, а я опасаюсь, что вы не сможете держать язык за зубами. Мисс Грейнджер, я бы предложил стереть ей память…

Джинни испуганно вскочила с кресла. Гермиона рванулась и, останавливая Северуса, схватила его за запястье, пытаясь опустить руку с палочкой.

— Не нужно, профессор. Джинни поймет, как это важно. Дело жизни и смерти. Никому нельзя про это рассказывать, Джинни. Ни братьям, ни родителям. Ни даже Гарри.

Джинни смотрела то на Гермиону, то на Северуса, заметив мимоходом, что Гермиона все еще стискивает руку Снейпа.

— Мисс Уизли. Я здесь временно. И у меня достаточно непростая и тонкая работа. Никому нельзя рассказывать ни обо мне, ни о моей работе. Это понятно?

Джинни что-то пробурчала, с негодованием взирая на своего бывшего профессора.

— Джинни, ну пожалуйста.

Джинни взглянула на Гермиону, и выражение ее лица смягчилось. Она откинулась на спинку кресла, положила ногу на ногу:

— Что ж, давайте внесем ясность. Вы тут работаете совсем одни по выходным, по вечерам над каким-то сверхсекретным проектом. И никто не должен знать, что вы делаете здесь. Я правильно поняла? А что это Элмер говорил мне про твои сны, где ты видишь его, — она зло посмотрела на бывшего профессора. — Что он имел в виду? Что ты влю….

— Мисс Уизли, вы либо согласны, либо нет. Если да — то можете считать, что день удался. Если нет, что ж, я возьму на себя смелость все разъяснить вам, — черные глаза Северуса пылали, и он не подумал опустить палочку. Джинни и Снейп вели молчаливую дуэль, и Джинни сдалась, она устало вздохнула и поднялась с кресла:

— Не беспокойтесь, профессор. Я ничего никому не скажу. Но я не обещаю, что мы с вами больше не увидимся. Я буду время от времени навещать подругу. Гермиона, ты довольна? Все нормально?

Гермиона облегченно улыбнулась и кивнула. И какая-то часть ее получала изрядное удовольствие, созерцая, как Северус получает нагоняй от бывшей ученицы.

— И, пока не забыла, Снейп, если ты что-нибудь сделаешь ей, хоть что-нибудь, я тебя из-под земли достану. Хорошего дня вам обоим. Спасибо, Гермиона. До встречи, Элмер! Держи меня в курсе! — и Джинни вышла из комнаты, с силой хлопнув дверью.

Гермиона развернулась, посмотрела на Северуса — он был в бешенстве.

— Профессор, что вы сделали с Элмером?

— Я обошелся с ним мягче, чем он того заслуживает. Это пойдет ему на пользу. Я просто заморозил его.

— Что он сказал вам? Я имею в виду, что он сказал, когда Джинни и я вошли в комнату. О чем вы разговаривали с ним?

Северус странно посмотрел на Гермиону. Он вглядывался в ее лицо, изогнул незнакомо брови. И было что-то недосказанное, что-то неуловимое витало между ними. А Северус посмотрел на зеркало. Потом медленно перевел взгляд на прекрасную, юную волшебницу, стоявшую перед ним.

— Оно невоспитанное, это ваше зеркало. Вы зачаровали его? Это было оскорбляющее заклятье?

— Нет! Он обидел вас? Хотя немудрено, он и меня оскорбляет каждый день, — Гермиона пожала плечами. И вместе они покинули гостиную.

Вернувшись в лабораторию, Северус и Гермиона плотно прикрыли двери и наложили на них запирающее заклятье. Гермиона села за стол, Северус устроился напротив. Она призвала перо, блокнот для заметок и вопросительно уставилась на Снейпа. Он тяжело сглотнул и начал говорить:

— Мисс Грейнджер, мне кажется, я нашел то, что вам нужно. Зелье, которое вы видели во сне. Которое должно уберечь людей от пыточного проклятья. Это будет невероятно могущественная защитная магия. Вот, — он передал ей пергамент. Она просматривала записи, а Северус продолжил говорить, — я верю — вот ответ на ваш вопрос. Но я не пробовал сварить это зелье. Только…. катализатор.

— Любовное зелье? — Гермиона во все глаза смотрела на Снейпа, в волнении прикусила губу.

— Да. Вот, что значил ваш сон. Помните тот чистый, прозрачный сосуд? Именно он натолкнул меня на мысль о любовном зелье. Это то, что нам нужно. Конечно, были еще подсказки….

— Ох, профессор! Вы замечательный! — и щеки Гермионы враз заалели — она припомнила, как расхваливала своего умного помощника Джинни. — Когда мы сможем все проверить?

— А вы уже придумали, что станет основой зелья?

— Да. Я создала новое защитное зелье. Оно повышает сопротивляемость. Оно способно исцелить повреждения. Исследования? Да, я смогла освоить «Круцио». И я испытала защитное зелье, но, видно, в чем-то я ошиблась, потому что не все мои подопытные выжили, хотя таких и большинство. Но некоторые погибли.

— На ком вы испытывали свое зелье? — Снейп прошел с ней к аквариумам и клеткам.

— На растениях. Для начала. Я так и не смогла проверить зелье на ком-нибудь еще.

— Растения? — его голос был столь тихим, что она почти не слышала его.

Она растерянно смотрела на пустую полку, где не было больше двух горшков. Северус изучал лицо Гермионы, он заметил, как она печальна. Но сквозь печаль он видел непреклонную решимость достичь своей цели, чего бы это ни стоило. И она верила, что сможет преодолеть все препятствия. Упрямая гриффиндорка, гордая гриффиндорка. Он третировал и оскорблял ее долгих семь лет. А в часы нужды она попросила его прийти и помочь. Снейп даже размышлял иногда — не повредилась ли Гермиона рассудком.

Вечером они вместе поужинали. Не заметили, как смели с блюда все бутерброды и фрукты, что принес им Сильвестр. А эльф сегодня был счастлив. Он прыгал, хлопал в ладоши и радовался, когда Северус заморозил Элмера — заклинание сработало. Жаль, что когда профессор пообещал делать это каждый день, Гермиона одарила его неласковым взглядом.

Сильвестр был свободным домовым эльфом, и он часто выбирался за покупками. Так он приобрел себе плащ, чем очень гордился, и часто одевал его прямо поверх рабочей одежды. Он подарил любимой хозяйке шарф, он знал, что ей понравится. А сейчас Сильвестр рассказывал о каком-то фестивале, где был, и Гермиона с интересом смотрела на него. Северус не слышал эльфа, он не отводил глаз от Гермионы.

Тревога охватывала его, когда он пытался анализировать свои чувства. В первый раз за много лет кто-то вызывал у него не только раздражение, не только равнодушие — он чувствовал совсем другое. Юная и умная мисс Грейнджер. Гермиона воодушевленно испытывала на нем свое остроумие и — о чудо! — она заставила Снейпа смеяться над самим собой. А порой она становилась задумчивой, такой нежной, такой трогательной, что приводила его в смятение. Снейп не мог понять — как она может быть такой разной, откуда она такая взялась. Гермиона не старалась казаться лучше, чем есть. И с неохотой Снейп отдал ей дань уважения, хотя раньше даже подумать об этом не мог. Северус видел, как смеется она, закатываясь, над историями Сильвестра. Снейпа удивляло ее расположение к домовым эльфам, она вправду любила их. Мисс Грейнджер собрала самых непокорных, самых упрямых, самых невоспитанных домовых эльфов. Да и другие создания были им под стать. Но, казалось, что они тоже любили ее. Конечно, кроме злобного зеркала.

Северус и Гермиона молча работали бок о бок, и часы летели незаметно. Когда-то — учитель и ученица, сейчас — помощник и руководитель, да что там — работодатель, они помогали друг другу в работе, которая уже дала плоды. Просто они еще не были заметны.

И когда Снейп просмотрел сон Гермионы, что-то произошло между ними. Они будто увидели друг друга в первый раз, будто раньше они не были знакомы. Они не думали, что станут так уважать друг друга. Но на душе у Северуса и Гермионы было тревожно.

Оставалось несколько минут до полуночи. Ведьмин час. Северус крутил пробирку с пурпурным зельем, изучая его консистенцию. И если он с мисс Грейнджер не ошибся в расчетах, то после добавления любовного зелья появится зеленая дымка.

Гермиона с непонятным удовольствием смотрела на него. Она чувствовала себя очень уютно. Снейп был рядом, варил зелье, она проверяла расчеты. Она не знала никого, кто бы так подходил ей. Гермиона была уверена, что не потерпит неудачи. Она не могла объяснить, но точно знала, что пока они вместе, им все по плечу.

Но все в ней каменело, когда она представляла, что Элмер мог рассказать профессору. Чем же он поделился с ним? Но Снейп молчал и ничего не спрашивал. Он вроде не собирался обсуждать с ней то, что узнал от Элмера. Тот, конечно, ничего хорошего рассказать не мог. Гермионе оставалось только надеяться — Снейп понял, что представляет собой Элмер. Зеркало может лишь дерзить и делать мерзкие замечания. Она, так или иначе, верила, что все будет хорошо. Снейп прервал ее раздумья — он положил перед ней книгу. Гермиона с трепетом взяла черный тяжелый фолиант, и в удивлении расширились ее глаза — «Методы Мерлина»!

— Профессор! Какая редкость! Ох, она бесценна! — Гермиона нежно провела пальцами по корешку. Черная кожаная обложка, название, выбитое золотой вязью.

Северус видел, с каким трепетом она держала в руках книгу. Как почтительно читала содержание, как медленно и осторожно листала страницы. Ему нравилось это. Книга, конечно, была редкой и не имела цены. Но мало кто мог по достоинству оценить ее.

— Да. Осталось только несколько экземпляров. И нет книги полезнее, если вы собираетесь создать что-то новое. Мерлин был, да и до сих пор остается, создателем всех известных методик, что используют в зельеварении. С тех пор почти ничего не придумано нового.

Гермиона кивнула, соглашаясь, она медленно листала страницы.

— Страница номер шестьсот пятьдесят пять. Там написано, как соединить любовное зелье с другими ингредиентами. Пока мы ждем, пожалуйста, прочитайте.

Что ж, он все тот же профессор Снейп. Но Гермиона никогда не отказывалась от интересного чтения.

Северус наблюдал, как кипит зелье, и посматривал на Гермиону — та жадно глотала страницу за страницей.

— Ох, как долго! Зелье будет готово только через двенадцать часов!

Северус кивнул — он знал это — и взглянул ей в глаза.

-Может, начнем? — Гермиона была так взволнована, что еле держала себя в руках. Северус вручил ей флакон с любовным зельем, продолжая помешивать жидкость в котле длинной деревянной ложкой.

— Вы должны медленно налить зелье в котел, а я буду размешивать. Готовы? Тогда приступим.

Любовное зелье для Гермионы пахло старыми книгами и немного пряностями. Тонкая струйка медленно полилась в булькающую пурпурную жидкость. Никто не сказал ни слова. Они смотрели во все глаза, боясь, что что-нибудь произойдет при смешивании. Но ничего не случилось.

Они сделали все, что наметили. Гермиона очищала стол, Северус собирал книги. Все это в молчании. Но что-то связывало их, хотя они старались этого не замечать. Делали вид, будто интересуются только результатами проделанной работы.

— Ну, вот и все, профессор. Уже поздно. Только завтра мы сможем узнать, получилось ли что-нибудь.

Северус кивнул и положил уменьшенные книги в карман.

— Я вернусь утром, — Северус терпеть не мог оставлять зелья без присмотра. Но ничего не поделаешь. Он не мог остаться здесь, только не сегодня. Снейпу нужно было закончить кое-какие дела. И, может, когда-нибудь, он подумает о том, чтобы остаться.

— Договорились. Спокойной ночи, профессор.

Они коротко посмотрели друг другу в глаза. И Северус оставил Гермиону одну. Но в первый раз в своей любимой лаборатории Гермионе было так одиноко.

Гермиона взмахнула палочкой и погасила в лаборатории свет. Мисс Грейнджер никогда не забывала о безопасности — еще один взмах палочкой — защитное заклинание на дверь. Теперь можно отправляться в спальню.

Она переоделась и скользнула под одеяло. Никакой усталости. И сна ни в одном глазу. Гермиона хотела вспомнить то, что произошло сегодня. И таким счастливым выдался этот день, что она и не знала, с чего начать. Может, с Джинни? Так все легко с ней разрешилось. Но что Джинни думает о ней сейчас? Когда она знает про профессора, знает, как часто он бывает здесь? И она ощущала то ли досаду, то ли вину, вспоминая, о чем они разговаривали с Джинни по дороге домой. Как спросила она — симпатичный ли ее помощник и весело с ним хотя бы. И дважды Гермиона ответила отрицательно. Но было ли это правдой?

А потом она принялась вспоминать Снейпа: «Ты же можешь попробовать оценить его объективно? Ну чем он лучше других мужчин? Внешностью? Нет. Он высок, но не намного выше среднего роста. И я не могу даже представить его телосложение — что можно увидеть, когда он все время в этой широкой мантии. Его волосы, да что всем дались его волосы? Больше и подумать не о чем, что ли? А о том, как нежны его руки, какая бледная, безупречно гладкая кожа на его лице? А о его черных глазах? Я никогда раньше не видела таких черных глаз. Тебе кажется, Гермиона, что они бездонны, и ничего невозможно прочитать в них. Никаких эмоций. Что ты видела в них за семь лет — злость, раздражение, ненависть? И вот сегодня, за один только день, в них все читалось — и уважение, и одобрение, и нежность, — она вздохнула. — А помнишь, в Хогвартсе — ты тогда так восхищалась его умом и эрудицией. Это равно привлекает тебя в мужчинах и женщинах. Тебе казалось, что он знает почти все и обо всем. И ты потянулась к нему. А еще, что так редко встречается — отвага, ты знала, что он обладал ей.

Ты считаешь себя взрослой. Ты не замечаешь, что ищешь в людях те качества, которыми обладает Снейп. Он совсем не изменился. Тебя трудно с глупыми девчонками. Ты не выносишь глупых мужчин. Тебе надоело притворяться, что они интересны. Джинни. Твоя лучшая подруга. Никто не знает, на что она способна. Она владела беспалочковой магией. Мало кто умеет это. И никто не освоил беспалочковую магию в ее возрасте.

Я так и не нашла человека, который подошел бы мне. Видно, я слишком высоко задрала планку. Никто не смог дотянуться до нее. Никто, кроме одного, — Гермиона все всматривалась в темноту комнаты. — Что такого в тебе, Северус Снейп? Мне хочется учиться, и я хочу любить людей такими, какие они есть. А ты хочешь учить и безудержно желаешь быть любимым… Гермиона, ты хоть понимаешь какое это сумасшествие? Я знаю. Ты понимаешь, что это безнадежно? Я знаю. Но мне все равно. Я могу признаться, что люблю его. Я верю, что это не пройдет. Ни с возрастом. Ни со временем.

Но как мне быть? Неужели стоит забыть обо всем? Все коту под хвост из-за влюбленности? Ну, нет. Может, позже? Когда мы завершим исследование. Только тогда. С тобой же ничего не случится, если ты подождешь? Зелье будет готово. Потом испытания. Потом все повторить. Все согласно протоколу. А когда он станет свободным от контракта, тогда…возможно».

Снейп был еще одним человеком, кому не спалось сегодня ночью. Он аппарировал в чудную тишину своих комнат. И первое, что сделал — плеснул в стакан огневиски и выпил одним глотком. Жидкость обжигала, Снейп закашлялся и глубоко задышал через рот в попытке избавиться от жжения во рту и глотке. Совсем не зря назвали напиток этот огневиски.

Второй бокал он тянул уже не спеша, как обычно расположившись в кресле у камина. И раздумывал: «Как могло это случиться? Как мог я подумать, что желаю мисс Грейнджер? Она пленительна, она прекрасна. Я и не спорю. Невероятно умна и ничего не боится. И, кажется, ей легко со мной. А это редкость — многим со мной неуютно и страшно. Северус, если ты хоть вполовину так умен, как привык о себе думать — никогда не возвращайся назад. Делай, что должно. Но почему меня всегда притягивает неизвестность?»

Снейп смотрел сквозь огонь. Он сосредоточился и смог подумать об исследовании нового зелья. И что делать дальше, когда все испытания будут завершены. Он хотел бы, чтобы его имя упоминалось в связи с этим изобретением. Ему так нужно было это. Он хотел покинуть Хогвартс, он хотел покинуть волшебный мир.

Но откуда-то из глубин подсознания взывал к нему тихий, но настойчивый голос. И он рассказывал ему ужасные вещи. Все началось, когда в гостиной с ним заговорило зеркало.

— Эй…кто ты? — спросил высокомерный голос. Северус вздрогнул и начал озираться, пытаясь найти источник звука.

— Это бесполезно, ты никого здесь не найдешь, сколько не смотри.

Северус повернулся на голос и увидел свое отражение. Говорящее зеркало.

— Кто ты такой?

— Я то, что люди обычно называют зеркалом. А вот тот человек, которого вы сейчас созерцаете — это вы! Мне жаль вас огорчать, но это правда. Вы действительно так выглядите!

Снейп подошел к Элмеру еще ближе, лицо перекосилось от злости.

— О нет! Мерлин! Это не самый лучший вариант для крупного плана! Кстати, кто вы?

— Не твое дело.

Их разговор прервал Сильвестр:

— Профессор, вам что-нибудь нужно? Сильвестр вернется позже. Не говорите с этой вещью, — он указал на Элмера, — это злая, злобная штука, которую создала моя хозяйка. Он — катастрофа, если вы понимаете, о чем я. То, что должно быть разбито. А мисс скоро вернется. Она куда-то вышла с чертовой ведьмой, — Сильвестр исчез, а Северус повернулся спиной к зеркалу: «Что за чертова ведьма? Что здесь происходит?».

— Итак…вы и есть профессор? Тот самый профессор? Один единственный и неповторимый? Да, да, да, сбылись мои мечты… Я так давно хотел познакомиться с вами, да, с давних пор… — голос Элмера стал приторно сладким.

-Что вы имеете в виду, когда говорите «тот самый профессор»? — Северус рассматривал зеркало и раздумывал, какое можно использовать заклятье. Или просто нечаянно уронить его?

— Ну вы же помощник мисс Грейнджер? Так? Вы тот самый, кто снится ей? А? Тот, кого она по-настоящему желает? Желает и не может признаться в этом даже самой себе? Это вы, верно?

Северус проглотил язык. Он не мог двинуться. Все, на что он был способен, это стоять и рассматривать свое отражение. А зеркало смеялось над ним.

Очень вовремя в гостиную зашли Гермиона и Джинни…

«А может, зеркало было право, — пытался логически мыслить Снейп, — и тогда мисс Грейнджер что-то испытывает ко мне. Или зеркало лжет. Мисс Грейнджер говорила, что зеркало обижает и оскорбляет ее каждый день. Если так, то, возможно, оно просто дразнило меня. Второй вариант кажется мне более правдоподобным. Зеркало услышало какие-то обрывки разговоров мисс Грейнджер во сне, но повернуло все это так, будто за ними таится что-то большее».

Но так зерно сомнения было посеяно. И ничего в мире уже не могло с этим справиться. Северус всю ночь просидел у камина. Он слушал тот голос, что обращался к нему из глубин разума, и не пытался отмахнуться от него. А голос говорил Снейпу, что все возможно. Что бывает такое — великолепная, прекрасная, пленительная мисс Гермиона Грейнджер желает его. И Северус никак не мог выбросить эти мысли из головы.

Утром Гермиона проснулась с ощущением, что спала на камнях. Нет, даже хуже — казалось, что она вовсе не спала эти два часа на этих чертовых камнях. Она поплелась в ванную, отчаянно зевая пробормотала: «Доброе утро, Элмер», — но тут вспомнила, что зеркало больше в ванной не висит. Кстати, нужно будет навестить его.

Гермиона умылась холодной водой в попытке взбодриться. Потом переоделась, выбирая те вещи, которые шли ей.

Потом в лабораторию. Снять заклинание с двери. В комнате было темно, Гермиона зажгла лампу и посмотрела на стол. Черный свинцовый котел издавал странные шипящие звуки. И сердце оборвалось. Дымка. Синяя дымка висела над котлом.

Гермиона резко развернулась и, ничего не видя перед собой, сделала шаг вперед. И уткнулась головой в грудь Снейпа. Она отпрянула. Он не двинулся, он смотрел ей в глаза.

— Простите, профессор. Я как раз собиралась отправить вам сову.

Он прошел к столу. Снейп ничего не упускал — он услышал, как тих и печален ее голос. И он увидел дымку, висящую над котлом. Свел брови к переносице, когда заметил, что дымка синяя. Почему? Она должна быть зеленой. Снейп знал, что нельзя оставлять зелье без присмотра на целую ночь.

— Вы что-нибудь делали с ним, когда я ушел? — черные глаза сощурились, Снейп обвиняюще смотрел на Гермиону. Он чуть не улыбнулся. Она была забавной в своем праведном негодовании:

— Конечно, нет! Я почти так же разбираюсь в методике, как и вы, профессор. Да, я сильнее в заклинаниях, но я изучала и зелья. Мы просто где-то ошиблись.

Северус хмыкнул и принялся доставать свои книги, пока Гермиона просматривала заметки, сделанные накануне. Потом она подошла к котлу и принюхалась. Зелье сладко пахло, но что-то было упущено… что-то они сделали неправильно…

Несколько часов Гермиона и Снейп горячо спорили, потом пытались спокойно рассуждать, потом до мелочей выверяли проделанную работу. Северус полагал, что любовное зелье здесь ни к чему. Гермиона, напротив, была уверена, что любовное зелье необходимо, но, возможно, что-то не так с основой. Северус охотно согласился. Он знал, что его зелье сварено правильно. И вполне допускал, что ошиблась Гермиона. Они разобрали состав основного зелья, но каждый раз приходили к одному и тому же заключению.

Прошел час, а они все так же сидели друг напротив друга. Гермиона смотрела разочарованно. Взгляд Северуса был холоден и собран. Но его переполняли непонятные чувства: «Что же происходит? Ты рад, что с зельем ничего не получилось? Ты благодарен, хоть до конца и не осознаешь этого за то, что теперь есть еще время. Время думать. Время быть здесь. Время быть с ней рядом».

— Профессор…может быть, мы с вами что-то проглядели?

Он не ответил на вопрос. Он не знал. Снейп полагал, что компоненты были великолепно подобраны, и он верил, что найденный катализатор необходим. Но тем не менее….

— Профессор? Что, если…смотрите... прочитайте вот это! — она отдала ему копию «Методов Мерлина», и он начал читать. Хотя в этом не было необходимости. Гермиона выучила этот абзац и процитировала по памяти: «Тут пишут, что когда вы создаете зелье с защитными свойствами, должны быть добавлены некоторые ингредиенты. Катализатор. Но интересно, что здесь пишут не ингредиент, а ингредиенты! Значит ли это, что нужен еще один катализатор?»

Северус издал непонятный звук и отвернулся. Он был занят, он пытался приготовить зелье.

— Я так не думаю, мисс Грейнджер.

— Почему нет? Потому что это я нашла?

Он обернулся и посмотрел на нее — глаза Гермионы пылали. Какой нахальной она может быть порой!

Снейп искал взглядом флакон с исцеляющим зельем, нашел — сосуд стоял прямо за Гермионой — Снейп потянулся к нему. Над ее плечом. Как близко она была, как близко оказалось ее лицо. Он схватил флакон и судорожно сжал его в ладони.

— Еще один катализатор это не то, что нужно вам, мисс Грейнджер, — он потянул бутылочку со стола, и тут руку его что-то стиснуло.

— Что вы только что сказали?

— Я сказал…. еще один катализатор это не то, что вам нужно. Будет мило с вашей стороны ослабить хватку. Ваша рука такая сильная. Как змея, — он замолк и посмотрел на нее. Лицо Гермионы полно было восторга, и великолепная улыбка осветила его:

— Профессор… мой сон… помните? В том сне вы сказали: «Не то, что тебе нужно». Я могу поспорить, профессор — вот оно!

Снейп был так ошарашен, что позабыл все слова. Он молча взирал, как Гермиона металась по комнате и заламывала руки. Она бормотала себе под нос. Изумленно смотрела на полки, потолок, стены. Мисс Грейнджер что-то придумала, но он не знал, что именно и что она собралась с этим делать. Снейп замер с флаконом исцеляющего зелья в руках. Не так часто Северус Снейп ощущал себя полным дураком.

— Мисс Грейнджер?

Она и не взглянула на него.

— Ш-ш-ш… — отмахнулась Гермиона от Снейпа.

Он вмиг вскипел. Как осмелилась она затыкать его? Говорить «ш-ш-ш» и вот так махать рукой? Но часть его, тот маленький голос из глубин разума, просил успокоиться. Просил смотреть на нее, наблюдать, как она думает. Как работает один из самых великолепных умов волшебного мира. Не отрывать взгляд от мисс Грейнджер. И Снейпу нравилось наблюдать за ней.

Спустя десять минут она повернулась к нему и улыбнулась:

— Соединяющее зелье, профессор! Любовное зелье — не только в нем мы нуждаемся. Соединяющее зелье сможет связать защитный компонент с исцеляющим. У любовного зелья другая задача — оно придает сладкий вкус, профессор…

Снейп растерянно смотрел на нее. Он ругал себя за то, что не сообразил раньше. Как оно — быть поверженным собственной ученицей? Пусть и бывшей ученицей. Но все-таки Снейп немного гордился. Гордился мисс Грейнджер, потому что в этом была и его заслуга. Он не отрываясь смотрел на ее улыбающееся лицо, но уже начал размышлять — да, возможно, она была права. Но изготовление зелья с таким количеством ингредиентов, несомненно, будет сложным и потребует всех его знаний.

Снейп заметил вдруг, что она выжидающе смотрит на него. И он знал, что она ждет чего-нибудь такого: «Отлично!» или — «Вы правы, мисс Грейнджер!». Но он не привык к этому. Это ему поперек горла встанет. Слишком часто он нелестно отзывался о ее способностях.

Снейп наклонился и начал записывать свои мысли по поводу зелья.

Гермиона не дождалась похвалы, ее улыбка погасла, она сама как-то поблекла. Как же так? Она справилась с загадкой, над которой они бились столько дней. И он молчит, мог бы хоть слово выдавить. Она почувствовала, как защемило горло, и от этой боли слезы выступили на глазах. Гермиона чуть слышно всхлипнула и подошла к стеллажам — нужно было приготовить компоненты для следующего этапа работы.

— Мисс Грейнджер.

Гермиона не повернулась, но перестала перебирать склянки. И, прислушиваясь, чуть наклонила голову.

— Я готов поставить все галлеоны в Гринготтсе, что вы правы. Предполагается, что я должен сказать — отличная работа? — она наконец посмотрела на него, и Снейп вопросительно поднял бровь. Гермиона смахнула слезы, но дыхание ее оставалось рваным.

— Говорите все, что вам вздумается, профессор, — резко, с обидой, ответила она.

И Снейп вспомнил, как Гермиона говорила ему, что он никогда ее не хвалил. И что она только не делала, чтобы заслужить одобрение Северуса Снейпа, чего только не прочитала, как не изводила листы на эссе — она ни разу не получила желаемого.

— Мисс Грейнджер, вы не нуждаетесь в моем одобрении. Вы и так знаете, что вы великолепная волшебница. Вы умны и способны на многое, — ну вот, он и сказал это. Она опустила голову и незаметно кивнула. Затем отвернулась от Снейпа и принялась рассматривать ингредиенты так, будто никогда их раньше не видела.

— И в этот раз, мисс Грейнджер, я скажу, что вы снова удивили меня. Я впечатлен.

Гермиона продолжила внимательно смотреть на порошки и жидкости, а Снейп вернулся к своим записям.

Он не заметил, как она довольно усмехнулась.

Целый час они проверяли и перепроверяли ингредиенты, обсуждали методику, написали план работы. Гермиона готовила нужные травы, порошки, шкурки, лапки, волосы, разыскивая их на полках и в многочисленных ящичках, а Северус вычеркивал ингредиенты из списка. Самым простым был исцеляющий компонент, и сначала они сварили его. Вторым стало любовное зелье. Будет готово через три часа. Потом они занялись защитным компонентом. И, наконец, приступили к соединяющему зелью.

Все ингредиенты расставлены были на столе в четком порядке. Мастер зелий не подпускал Гермиону к котлам, он сам добавлял компоненты в нужное время. Снейп не разрешал ей ни до чего дотрагиваться, будто одно ее прикосновение могло все испортить. Гермиона подумала, что для помощника он чересчур много себе позволяет. Но пусть так. Ему можно было довериться — Снейп был сосредоточен, он ничего не пропускал, не ошибался и все успевал.

Но вот они закончили. Северус, наконец, отошел от побулькивающих в котлах зелий и глянул на Гермиону:

— Мисс Грейнджер, до того, как зелья будут готовы, пройдет несколько часов. Думаю, я вернусь в библиотеку, нужно все оформить и написать начисто. Я верю, что это последняя наша попытка, и она будет удачной.

— Хорошо. А я приготовлю документы для получения патента. Может, через пару часов мы сможем обсудить это? Мне нужно посоветоваться с вами, кое-что согласовать, — Гермиона тяжело сглотнула. И почувствовала, как холодом скользнуло по затылку, как холод скользнул по спине при мысли о том, что, когда все будет закончено, профессор уйдет и не вернется. Никогда.

— Давайте так, — он повернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты, знакомо взметнулись широкие полы мантии.

Гермиона уселась за стол и приступила к завершению проекта. Отправила Сильвестра в Министерство магии Ирландии за необходимыми документами. Еще одного эльфа — в Министерство магии Англии. Ничего нельзя упускать. Тут мелочей не бывает.

Уже смеркалось, когда Гермиона отложила в сторону последнюю форму. Осталось несколько пунктов, которые она не могла заполнить без помощи профессора. Машинально оформляя документы, она думала, как же ей быть дальше. Прокручивала все возможные варианты. Сказать Снейпу, как он ей нужен? И получить неминуемый отказ? Или…. ничего страшного, что это исследование закончилось. Неужели она не сможет придумать нового? Не сможет его заинтересовать?

Последнее непростительное заклятье. «Авада Кедавра». Кое-какие наметки у нее были. Но Гермиона не могла придумать то, что полностью бы защищало от проклятья. Может, Снейп сообразит? В конце концов, Снейп разбирается в непростительных заклятьях лучше любого другого. Он не раз использовал их, когда был Пожирателем смерти. Гермиона заставила себя не думать об этом: «Лучше забыть. Но что мне делать дальше? Как же узнать, чувствует ли Снейп ко мне хоть что-нибудь? Мы давно работаем вместе, и его отношение могло измениться. Хмм.… Пока я просто жду, когда профессор справится со своими делами и даст мне знать».

Гермиона привыкла продумывать каждый свой ход.

Северус сидел за столом и что-то писал. Он услышал ее шаги и сказал:

— Прошло уже больше двух часов. Но время еще есть. Вы принесли документы? — Северус кивком указал на папку, которую она держала в руке. Гермиона протянула бумаги Снейпу.

— Да, профессор, вот они…. я почти все заполнила. Но на некоторые вопросы…ммм…. личного характера…я не знаю ответа, — Гермиона придвинула кресло и стала выкладывать на стол бумаги, одну за другой.

— Может, вы будете спрашивать и записывать, а я стану диктовать вам ответы? Ваш почерк много лучше моего.

Гермиона кивнула, и Северус улыбнулся про себя. Сведения личного характера. Снейп собирался получать удовольствие, наблюдая за тем, как мисс Грейнджер будет смущаться. Пусть спрашивает, что хочет. Сердце стучало размеренно, и в груди было тепло.

— Итак, профессор, для начала…мне нужно знать ваше имя.

— Мое имя? Но вы знаете мое имя, мисс Грейнджер. Или вы думаете, что меня зовут «профессор»?

— Нет. И я знаю ваше имя, профессор. Я просто… я не знаю вашего полного имени.

— Но как меня зовут вы в курсе? — он приподнял бровь, откровенно забавляясь.

— Да…Северус.

Он с трудом удерживался от улыбки:

— Северус Тобиас Снейп.

Гермиона быстро заполнила графу и, не поднимая глаз от стола, спросила, когда он родился.

— Двадцать седьмого октября, — Снейп назвал год и заметил, как она побледнела. Она думала — он старше? Или поняла, что он не молод? Может быть, только несколькими годами младше ее родителей. Хотя в волшебном мире никто не назовет его старым. Но Снейп подумал, что это, так или иначе, не имеет значения.

— Еще…мне нужно…ваше фактическое место жительства. Указать Хогвартс? Или у вас… может…у вас есть где-нибудь собственность, дом? — Гермиона посмотрела на него, ожидая ответа. Снейп назвал свой адрес в Лондоне, она кивнула, что-то пометила и продолжила изучать бумаги. — Профессор, нам придется обратиться за регистрацией и в Министерство магии Англии. Потому, к несчастью, что вы там живете. Я думаю, это не станет препятствием. Они знают, что вся наша работа проходила под присмотром местного Министерства. Они всегда обмениваются сведениями, такая между ними договоренность.

Северус нахмурился — ни к чему хорошему это не приведет. Министр магии Англии ненавидел Снейпа. Хотя в чей только черный список Северус не попал? Его репутация была подмочена. И он был уверен, что это известно здешнему министру.

— Продолжим…Вы… Вы женаты? — смущенная Гермиона так и не смогла взглянуть на него. Северус фыркнул:

— Нет. Я не женат.

Она уловила сарказм в его голосе.

— Дети? — тут Гермиона отважилась посмотреть на него. Она часто думала — были ли у Снейпа дети, законнорожденные или нет.

— Нет, Мерлин миловал.

Гермиона не смогла сдержать улыбку.

— Составляли ли вы завещание? Если да, то где оно зарегистрировано?

— Да. И зарегистрировано оно и в Хогвартсе, и в Министерстве.

— А сейчас, надо как-то назвать наши зелья, профессор.

— Вы уже что-нибудь придумали?

— Хотела сначала спросить вас.

Северус был тронут. Она, казалось, на самом деле решила все разделить с ним.

— Я пас. Но держу пари, мисс Грейнджер, что вы уже составили список. Всевозможные названия. Я прав?

Гермиона залилась румянцем и достала из кармана листок бумаги, протянула ему. Он пробежал список глазами.

— Вот это, первое. Мне нравится. Пусть зелье называется Догадка. Coniectura. Вы, верно, взяли это из книги «Интерпретация снов», если меня не подводит память. Отлично подходит.

Гермиона улыбнулась и заполнила последние графы в документе.

— Готово. Во вторник утром мы должны быть в Министерстве. Профессор МакГонагалл отпустит вас?

Северус хмыкнул:

— Ваша бывшая наставница будет чрезвычайно рада избавиться от моего присутствия на пару-тройку дней.

— Хорошо, профессор. Я предполагаю, мы…

— Нет, не мы. Видите ли, я не собираюсь разглашать сведения о себе кому бы то ни было, мисс Грейнджер. Вы включили в документы пункт о неразглашении, так?

Гермиона, складывая документы в папку, ответила:

— Все мои разработки запатентованы и защищены авторским правом. Во всех договорах звучит пункт о неразглашении. О нас знают только те люди, которые не могут не знать. На этом закончим. Вы понимаете, что мы должны будем защитить свою работу, доказать, что наши зелья и заклинания действуют?

— Наши заклинания и зелья? — он удивленно приподнял брови.

— Ох, совсем забыла вам сказать. Я хотела бы также представить комбинацию зелья и заклятья для защиты от «Империо». Будет здорово, если мы одним выстрелом убьем двух зайцев, — она улыбнулась и продолжила разбирать бумаги, делать дубликаты, используя палочку, и раскладывать все по папкам.

— Мисс Грейнджер, а как насчет последнего непростительного заклятья? Не им ли занят ваш великолепный ум? Что-нибудь придумали? — Снейп сделал ударение на слове «великолепный» и не было понятно — иронизирует ли он или восхищается. Но, на деле, ему было любопытно. Он хотел знать, что еще придумает мисс Грейнджер, которая уже и так навсегда изменила волшебный мир. Компания, где она работает, станет самым известным исследовательским центром. Она — самым востребованным мастером заклинаний, а он — мастером зелий.

— Да. Если честно — да, профессор, я размышляла об этом. Я помню, что вы пытались отговорить меня. И не без причин. Я даже подумала, что... неважно…есть три непростительных заклятья. Одно управляет вами, другое причиняет боль, последнее забирает вашу жизнь. Я думаю так: пусть тот, кто осмелится использовать непростительное заклятье, по крайней мере, не сможет пытать, не сможет играть с человеком, как с куклой. Я думаю…нельзя избавиться от всего зла в мире. Мы уничтожим его здесь, а оно появится в другом месте. И вновь проникнет в наш мир и будет держать нас в страхе. У зла много путей, — она дерзко вскинула подбородок и, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Северус чуть нахмурил брови:

— Понимаю.

— Что? Неужели вы не согласны? — руки Гермионы сжались в кулаки, глаза горели.

— Что вы, конечно, я согласен. Я и до вас знал это. Который час?

Гермиона глянула на часы — девять вечера. Северус провел рукой по лицу и внезапно почувствовал, как он устал.

— Профессор, вы когда ели в последний раз? — Гермиона попыталась заботиться о нем, но лучше бы она этого не делала. Снейп скривился:

— Я не голоден. Когда я голоден, я ем. Когда я не голоден, я, следовательно, не ем.

— Но вы голодны. Вы давным-давно ничего не ели.

— Откуда вам знать? Я способен разобраться в своих ощущениях. Я знаю, когда я голоден, и знаю, когда нет.

— Да я в вас не сомневаюсь, профессор, я не спорю с вами. Но иногда нужно, чтобы кто-нибудь мог о вас позаботиться, — Гермиона взмахнула палочкой, и перед ними возникло блюдо с бутербродами и две тарелки с горячим супом. — Извините, но это все, что я могу сделать сама, без домовых эльфов. Может, вы желаете чего-нибудь еще? Я позову Сильвестра…

— Спасибо, мисс Грейнджер. Этого вполне достаточно. Если я все-таки вынужден есть, я предпочитаю что-нибудь полегче, — Северус снова был тронут. Он не предполагал, что ему будет так спокойно и хорошо в обществе мисс Грейнджер.

Он отодвинул кресло и помог ей сесть. Потом предложил Гермионе блюдо с бутербродами. Взял бутерброд следом за ней. Они ужинали за одним столом и разговаривали. И Снейпу и Гермионе было одновременно и хорошо, и тревожно друг с другом.

Северус и Гермиона сидели в библиотеке и рассуждали о магии. Что только они не обсудили — и трансфигурацию, и чары, и зельеварение, и даже прорицания. И как, когда и где собирать ингредиенты для зелий. Они горячо спорили. Северус был приверженцем старой школы и считал, что ничего нового придумывать не стоит, когда существуют проверенные методы. Гермиона же, не столь консервативная, как Снейп, считала, что не всегда старые методы лучше. Разные поколения. Разные школы. Они или соглашались друг с другом, или, разругавшись, расходились по углам.

Но во время этих разговоров так светились их глаза, так оживлялись лица. Гермионе нужен был Северус — он никогда не поддакивал ей, а все лучшее рождается в споре. И Снейп не знал никого, кто бы обладал таким быстрым умом, как Гермиона. Все время его окружали или недалекие Пожиратели смерти, или те, кого он терпеть не мог. Альбус был прекрасным другом, но у него никогда не хватало времени на общение. На общение, в котором они оба нуждались.

Чего только не выдумали и не узнали они за этими разговорами. Гермиона вновь удивила Северуса — своими познаниями в науке маглов. Она рассказала ему про химию, биологию и физику, про то, как полезны оказались фундаментальные науки маглов для ее работы. Снейп был первым, с кем она этим поделилась. Гермиона отдала профессору магловские учебники, и Северус узнал много нового и больше не чувствовал себя не у дел, когда Гермиона начинала сыпать терминами химии и физики.

Им казалось, что нет ничего невозможного, так были они счастливы. Только бы никогда не заканчивались эти вечера и эти разговоры! Они были на равных, но Гермиона лучше разбиралась в заклинаниях и практике, а Северус был заметно сильнее в теории и зельях. Когда они были вместе, их ничто не могло остановить.

— Профессор…уже за полночь. Может мы... — Гермиона жестом указала на дверь. Северус задумчиво пригладил волосы.

— Я думаю, пора.

Снейп и Гермиона поднялись, Северус пропустил ее вперед, и они медленно зашагали к лаборатории. Дверь была заперта.

Гермиона остановилась у порога. Не решалась открыть дверь, и опасение, что ничего не выйдет, и радость, что все получится, боролись в ней. Она смотрела так, будто научилась видеть сквозь стены, и хмурилась.

Северус незаметно скользнул в ее разум. Он не мог удержаться. Снейп знал, чего он стоит, и не пытался казаться лучше, чем есть — поэтому иногда использовал легиллименцию. Просто ни с кем другим ему не было так интересно, ни с кем не было так хорошо, и теперь он хотел знать — думает ли она так же. Северус не представлял, что делать с этой странной дружбой. Но размышляла ли она об этом? Он вновь скользнул в чужой разум — незаметно, мягко — и увидел, что она думала о своем исследовании. Гермиона была взволнована. Что ж, ничего необычного. Но еще она боялась, что скоро все закончится. Она будет скучать по Снейпу. Северус почувствовал странное удовлетворение. Гермиона боялась расставания. И на душе потеплело, и он чуть улыбнулся. Он чувствовал себя молодым и счастливым рядом с юной волшебницей. Он ждал встречи с ней, как мальчишка.

И Северус решился. Прикосновение. Что она скажет?

Снейп подошел к Гермионе и легко положил руку ей на плечо. Он чувствовал ладонью ее тонкую ключицу, ее тепло. Гермиона обернулась, вскинула к нему лицо, и Снейп не увидел ни отвращения, ни презрения. И она не спрашивала, зачем он до нее дотронулся. Гермиона просто улыбнулась, и холодное сердце Снейпа растаяло. Ее непостижимые янтарные глаза. Снейп молчал и пристально смотрел на нее. Маленькая теплая рука коснулась ладони Северуса, которая лежала на плече.

— Профессор…— почти шепотом.

Снейп развернул ладонь, сжал ее маленькую руку и притянул к себе:

— Подожди. Давай посмотрим, что там. Входи же.

Но Гермиона молчала и не двигалась. Только стиснула его пальцы. Она не хотела выяснять, кто был лучше, кто больше сделал, кто кому платил деньги или кто у кого был помощником. Они сделали это вместе. И вместе увидят, что получилось. Вместе.

Плечом к плечу они вошли в лабораторию. Северус чувствовал, как Гермиона взволнована, и не мог отвести от нее взгляд и все-таки посмотреть на зелье. Зажегся свет, и они вглядывались в изумлении — изумительная зеленая дымка парила над зельем и медленно поднималась к потолку.

Гермиона вновь сжала его пальцы. До боли, но Северус наслаждался этой болью. Он положил поверх сомкнутых рук другую ладонь. Они замерли на мгновение. И каждый хотел, чтобы оно длилось вечно.

— Давай испытаем его! — Гермиона повернулась к Снейпу, ее лицо раскраснелось. Так близко. И он ничего не мог поделать. Снейп улыбался ей. И что было в этой улыбке такое? Но сердце Гермионы остановилось на мгновение. Она не отвела глаза.

— Спасибо, профессор. За все.

Северус кивнул. Какая нежная у нее рука! Она неловко высвободила ладонь, отвернулась и шагнула к котлу. Гермиона вдохнула сладковатый аромат.

— Я думаю — нам пора за работу.

Гермиона кивнула. Она посмотрела на Северуса и взмахнула палочкой. Появились бумага и перо.

— Отлично. Давайте пригласим нашего архивариуса и начнем, — Гермиона вызвала Сильвестра. Эльф выглядел уставшим:

— Да, мисс. Сильвестр что-то должен сделать? — он никак не мог проснуться и все тер глаза.

— Сильвестр…смотри… смотри на котел!

Глаза его округлились. Он подпрыгнул, захлопал в ладоши и закричал: «Ура!». Гермиона улыбнулась.

— Сильвестр сейчас будет готов! — он щелкнул пальцами и маленький, белый, лабораторный халат появился на его худеньком теле и он, взяв перо и чернила, устроился в кресле.

Северус и Гермиона подготовили лабораторию к первому испытанию. Северус выбрал одно растение, одну змею и одно насекомое. Гермиона закрыла двери, потом — защитное заклинание, потом — блокирующее заклинание на комнату. Все было готово.

Сильвестр восхищенно смотрел на Северуса и Гермиону, которые склонились над столом. Они решали, кто станет первым подопытным. Растение номер четыре. Сильвестр вручил им флакон с зельем. Гермиона осторожно вылила пурпурную жидкость к основанию ствола.

Тридцать секунд. Как вечность. Гермиона посмотрела на Северуса, он глянул на нее:

— Мисс Грейнджер, окажите честь.

Гермиона испуганно замотала головой:

— Нет, я не могу. Слишком трудно. Слишком больно. Могли бы вы?

Северус кивнул. Он выбросил руку с палочкой, сосредоточился — злость, гнев: «Круцио!».

Луч света сверкнул, как молния, коснулся растения и поглотил его. Оно чуть качалось, будто веял легкий морской ветерок. Десять секунд. Северус опустил палочку. И что же? Растение было живым. Живым и невредимым. Тишина. Радостные крики? Нет, они совсем не подходили для такого момента. Стены поплыли у Северуса перед глазами, и он посмотрел на ботинки. Глубоко вдохнул, выдохнул и взглянул на Гермиону — она беззвучно плакала, и мокрые дорожки были на ее щеках. Из-за чего она плакала? Да мало ли причин? Из-за того, что все получилось, и она была счастлива. Из-за разочарования, что не получилось раньше, ведь все было так просто. Она плакала из-за тех, кого не успела защитить от непростительных заклятий, из-за тех, кто мучался и сходил с ума. Плакала из-за себя. Из-за Северуса.

Снейп шагнул и вмиг сократил расстояние, разделявшее их. И неуверенно дотронулся до ее плеча. И как он был удивлен, когда Гермиона обняла его за шею и прижалась щекой к плечу. Северус застыл, он не знал, что ему делать. Он в затруднении посмотрел на Сильвестра — тот показывал Снейпу своими маленькими ручками — обними ее. И Северус бережно прижал Гермиону к груди и увидел, перед тем как закрыл глаза, блаженно счастливый, что эльф во весь рот улыбается.

Испытания длились до утра. Снова и снова — растения, насекомые, змеи. И настало время проверить действие зелья на человеке. Северус и Гермиона яростно спорили. Вдруг зелье не сработает — как можно проверять пыточное заклятье на ком-либо из них?

Победил Северус. Он кричал, он доказывал уставшей маленькой волшебнице, что Темный лорд много раз пытал его. Он убедил ее, что вряд ли она сильнее Волдеморта, что как-нибудь он выдержит пыточное заклятье от мисс Грейнджер. Она нехотя уступила. И с горечью смотрела на Северуса, пока тот пил зелье. Гермиона знала, что сможет причинить ему боль. Она сосредоточилась на всем плохом, что видела в годы войны, она копила в себе гнев и ярость.

Северус высился посреди комнаты и диктовал Сильвестру, каково зелье на вкус, чем пахнет и все, что он ощутил, когда выпил его. Покой и счастье. Он и раньше, бывало, ощущал такое умиротворение, но сейчас оно было в разы сильней. Любовное зелье не подействовало на него как истинное любовное зелье. Он чуть потерял голову. И не смог удержаться от счастливой улыбки.

— Профессор! Если вы будете продолжать так улыбаться, я не смогу на вас разозлиться, — Гермиона старалась быть серьезной, но они так долго работали без отдыха, что у нее ничего не получалось.

— Вы справитесь. Справитесь лучше всех, Гермиона, — его черные глаза сверкали в полумраке. Сердце сжалось в груди, когда она услышала, как он произносит ее имя глубоким сочным баритоном. Она кивнула. Снейп усмехнулся.

— Вы готовы?

Он возвел глаза к потолку. Казалось, он уже устал от ожидания. И, честно-то говоря, Снейп совсем не боялся. Он знал, что зелье сработает. И все равно нужно было испытать его на человеке. Поставить точку в исследовании. Конечно, они не смогут рассказать в Министерстве, что использовали непростительные заклятья. Только не так. Все, что им можно будет представить — это теорию. Любые эксперименты — только в Министерстве.

— Круцио! — Северус отпрянул, изумленный той яростью, с какой она выкрикнула проклятье. Он знал, что Гермиона на многое способна. На то, чего он и представить не мог. Что видела она, когда была с Гарри Поттером? Что она потеряла?

Он почувствовал, как стало ему тепло, как слабый теплый ветер растрепал волосы. Прикрыл глаза. Замечательно. Как под теплым пледом в холодной комнате. Прошло десять секунд, Гермиона оборвала заклинание. С опаской посмотрела на Снейпа. А он улыбнулся.

— Северус… Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

Как мог он описать это? Счастье. Радость. Защищенность. Тепло. Удовлетворение. Ни с чем не сравнить.

— Я прекрасно себя чувствую. Я в порядке, Гермиона.

Она облегченно улыбнулась ему, и Сильвестр захихикал со своего поста.

Испытания закончились. Все удалось. Снейп и Гермиона были готовы к встрече с Министром магии. Но это случится только во вторник. Сейчас же было воскресенье, полдень. Северус и Гермиона выглядели уставшими, но были счастливы.

Гермиона привела лабораторию в порядок и собрала все нужное для демонстрации проекта. Северус просматривал записи Сильвестра. Он был удивлен способностям эльфа. И даже пробурчал что-то отдаленно похожее на похвалу. Но Сильвестр не нуждался в сомнительных комплиментах от мастера зелий. Эльф хорошо знал свое дело. Он дышал и жил для своей хозяйки. Пусть Сильвестр был свободным. Но он любил Гермиону и любил свою работу.

Вчера вечером, до этих часов проведенных вместе, Гермиона раздумывала, как достучаться до человека, который так был ей нужен. И вот прошла ночь. Все видимые и невидимые препятствия преодолены. Она больше не страдала от пустых сомнений.

Она прокашлялась и, упрямо глядя перед собой, сказала:

— Сильвестр, посмотри, пожалуйста, горит ли в моей комнате камин. И приготовь мне что-нибудь поесть. Я скоро освобожусь.

Сильвестр на мгновение замялся, но потом понимающе кивнул и исчез.

— Я должен вернуться в Хогвартс. Нужно обрадовать Минерву. Ей понравятся новости о том, что мне нужно будет уйти. Ты не знаешь, долго продлятся испытания?

— Думаю, почти весь день.

— Хорошо. Утром во вторник я буду здесь.

— Я подумала, может, тебе будет приятно…поужинать со мной? Встретимся завтра вечером, еще раз все просмотрим, и, может быть, сходим куда-нибудь перекусить? — Гермиона смотрела на Северуса, и он заметил, как расширились ее зрачки. Гермиона молилась про себя: «Северус, только не вздумай отказаться». И почувствовала — он согласится, и это чувство не поддавалось никакому рациональному объяснению.

— Если вы этого желаете. Когда?

— Завтра, в четыре.

В лаборатории было тихо. Гнетущее ожидание. Северус и Гермиона молчали. Казалось, воздух сейчас заискрит — такая напряженная была между ними связь. Северус откланялся и, не торопясь, повернулся к двери.

— Спокойной ночи, Северус. Спасибо тебе, — Гермиона неестественно четко проговорила слова — что-то больно защемило в горле. Снейп повернул голову и тепло посмотрел на нее поверх плеча. Его обычно холодные черные глаза пылали.

— Хороших снов тебе, Гермиона, — и дверь закрылась.

Она не помнила, когда в последний раз ей так спокойно спалось. Проснувшись, Гермиона сразу и не поняла, сколько времени и какой сегодня день. Недоумевая, покачала головой. Помассировала затекшую шею. Посмотрела на часы. Десять утра. Понедельник. Здорово. Гермиона подумывала поспать еще. Но потом все-таки поднялась, выбралась из постели, набросила поверх пижамы халат. Зевая, добралась до ванной, почистила зубы и причесалась. У нее давным-давно не было свободного времени, и теперь она внезапно обнаружила, что ей нечем заняться.

— О!…. Вот и она! Демон…растрепанная ведьма, изгнавшая меня в эту комнату. Кто обещал, что здесь будет хорошо? Что я тут видел? Прекрасную рыжеволосую волшебницу и этого ходячего зомби — профессора. Кстати, как он поживает? Твой профессор?

Гермиона рассмеялась и подошла к зеркалу:

— Он чудесно поживает, Элмер, спасибо, что поинтересовался. Могу я в свою очередь спросить, что ты сказал ему в тот день?

— Конечно, ты можешь. Ты уже поинтересовалась.

Гермиона задумалась. С зеркалом нужно быть начеку. Цепляется к словам. Она закатила глаза и тяжело вздохнула:

— Можешь ты поведать мне то, что ты сказал Сев… профессору?

— Нет.

— Почему нет?

— Ты забыла волшебное слово.

— Пожалуйста, поведай мне, что ты сказал профессору в тот день!

— Нет. Не хочу. Ты кричишь на меня, — тон голоса Элмера бесконечно раздражал Гермиону.

— Элмер... дорогой. Это очень важно для меня. О чем вы говорили с профессором? Скажи мне, ты не представляешь, как много это для меня значит, — Гермиона тоже могла притворяться и просить.

— Ну, ладно…если это вправду так важно для тебя…потом…ты меня отблагодаришь. Да. Возможно, найдется местечко в приемной? — его голос звучал с надеждой, и глаза Гермионы сверкнули.

— Нет. Но я прикручу тебе шесть ног и усики. О, возможно, тебе понравилось маленькое заклинание профессора…он, знаешь ли, научил ему Сильвестра. А я, пожалуй, дам разрешение замораживать тебя тогда, когда угодно будет моему эльфу, — ее голос был мягок и напевен.

— Ты невыносима. Хорошо. Я спросил, кто он, и он сказал, что это не мое дело. Но вошел эльф, и так я узнал — он и есть профессор. Тогда я спросил — из твоих ли он снов…то да се…. ну а потом появилась ты. Довольна? Видишь — я не такой плохой. Почему ты все время надо мной издеваешься?

Гермиона тряхнула головой и нахмурилась. Элмер замолчал.

Гермиона застыла перед большим зеркалом. Она пристально смотрела на свое отражение. Давным-давно она не одевалась с такой тщательностью. Длинное темно-красное платье удивительно шло ей. Оно было сшито по моде двадцатых годов — низкая линия декольте, высокая талия. Простое платье, но оно не требовало ни камней, ни украшений. Волосы спускались мягкими каштановыми волнами на плечи. Она чуть подвела глаза, накрасила губы, хотя и знала, что в этом нет необходимости.

И вот — она была довольна своим видом. Гермиона накинула на плечи темную мантию и положила палочку в карман.

У Северуса не было привычки суетиться перед зеркалом. И он не собирался делать этого сегодня. Черная мантия. Черные ботинки. Хмурый вид. Ах да! Одна уступка — он причесался. Потом кинул щетку на кресло и быстрым шагом вышел из дома.

Гермиона смотрела в зеркало. Рядом с ней стоял довольный Сильвестр. Элмер расточал Гермионе комплименты, а эльф поглядывал на зеркало — сегодня Гермиона рассказала ему, как заморозить Элмера, если тот издаст хоть одно слово и попробует испортить вечер.

Гермиона радостно обернулась, услышав звук аппарации в приемной. Северус. Сердце гулко забилось в груди. Она последний раз посмотрела на себя в зеркало. И то, что она увидела, ей понравилось. Сильвестр суетился вокруг Гермионы, как преданная дуэнья. Она легонько хлопнула эльфа по руке, когда тот попытался оправить ей платье и огладить мантию.

Гермиона все обдумала, как она и привыкла — все по полочкам. Она поговорит с Северусом начистоту. Что толку ходить вокруг да около? Пусть знает — о чем бы она ни думала, она думает о нем. Что никто так не занимал ее сердце. Он рядом— и Гермиона чувствует, что живет. И все кажется другим — и небо, и ветер, и солнце, и кофе по утрам, и промозглый вечер. А без Северуса она пустая — будто в ней не осталось ни сердца, ни души, будто она — только одна оболочка. Они должны быть вместе. И невозможно иначе. И разум ее, и сердце тут были единодушны. Она не упустит свой шанс.

Гермиона услышала его четкие шаги в коридоре и судорожно сглотнула ком в горле.

Северус замер на пороге. Он видел только прекрасную юную волшебницу, что стояла перед ним. Волшебницы в такой одежде раньше ему не встречались. Мисс Грейнджер выглядела загадочно и невинно одновременно. Столь привлекательно. Гермиона смотрела на Северуса просто и ясно и улыбалась ему самыми краешками губ. Северусу не хватало воздуха — как вернуть привычное самообладание? Внешне он был спокоен и невозмутим. Но внутри его был совершенный хаос.

— Мисс Грейнджер, я, верно, неподходяще одет?

Она улыбнулась, и Северус почувствовал, что покраснел. Мерлин, он не помнит, когда он так смущался. Что с ним творится?

— Нет, все нормально. Я берегла это для особого случая, вот и все. Вам нравится?— она вновь улыбнулась ему, и Снейп кивнул. Так жарко стало в груди, и Гермиона залилась румянцем. Она нравится ему. Это наполняло ее гордостью.

— Вы готовы?

Она кивнула и погладила Сильвестра по голове, эльф, казалось, засветился от ласки.

— Я надеюсь, ваши сны сбудутся… — вкрадчиво сказал Элмер. Гермиона и Северус застыли. Смутились, стесняясь смотреть друг другу в глаза. Сильвестр действовал быстро — он уперся в них маленькими ручками и вытолкал из комнаты:

— Мисс, забирайте скорей с собой мастера зелий. Сильвестр разберется с этой штукой. Идите же!

Северус предложил ей руку, Гермиона склонила голову и улыбнулась. Сильвестр закрыл дверь. Северус успел заметить с чувством глубокого удовлетворения, как зло глянул эльф на зеркало. Элмер заслужил мучительную и бесконечную ночь.

— Будем аппарировать?

Гермиона кивнула, она крепко держалась за руку Снейпа.

— Я трансгрессирую нас, — тон его голоса не допускал возражений, он посмотрел Гермиону.

— Ты? Но я не привыкла аппарировать с кем-то, — Гермиона взглянула на него, глаза Северуса сверкнули, и сердце ее растаяло. — Ох, хорошо. Давай ты. Что? Ну конечно… ты же не знаешь, куда мы собираемся. Хмм… все-таки придется мне. Как думаешь? — в глазах Гермионы плясали бесенята.

Северус смерил ее взглядом. Она, конечно, была права. Снейп не имел ни малейшего понятия, куда она собралась. Он сдался. И с независимым видом уставился в пространство.

— Держись.

Северус еле сдерживался — когда она прекратит эти попытки его разозлить? Хлопок. Аппарация.

Пустынная улица. Вдали виднелся холм, у подножия которого горели огоньки — там было, видно, какое-то маленькое поселение. И они направились к огням. Молчали. Как странно, как необычно — мисс Грейнджер куда-то его ведет. Но Северусу нравилось это — он дорожил ее обществом. Снейп не заботился ни о чем. И в красноватом свете заходящего солнца прекрасная Гермиона казалась какой-то нереальной.

Когда они добрались до поселения, Северус понял, что это просто маленькая деревушка. Что интереснее — здесь жили волшебники.

— Где мы? — спросил Снейп, наблюдая за гуляющими ведьмами и за детьми, которые играли на улице с метлами.

— Это Килтер. Здесь живут те, кто работает в компании «Призывая магию». Изобретатели, офисные клерки и все в этом духе. Редко кто, как я, живет на работе.

Северусу нравилась ее счастливая улыбка. Мимо проходили волшебники и волшебницы и приветливо здоровались, и махали им рукой. Это было так непривычно для Снейпа — где же злобные взгляды, насмешки, что преследовали его везде, где бы он ни появился? Гермиона, почувствовав, что Северусу неуютно, тихо сказала:

— Эти люди похожи на тебя и меня, Северус. Они умны и интересуются только своим делом. Они знают о войне и Волдеморте, но война закончилась. Есть работа, и она должна быть сделана. Не тревожься, что тебя узнают. Даже если и узнают — неважно. Здесь все не так, как мы привыкли.

— Хорошо бы, но мне не верится.

— Почему?

Он не ответил.

Они переглянулись, когда подошли к двум старым деревянным домикам. Вывеска над одним из них гласила: «Паб “О Брайн”».

— Тебя на самом деле не интересует ничего, кроме работы? — он на миг взглянул на нее и вновь уставился на паб. Гермиона смутилась, и Северус улыбнулся.

— Да. Нет. Я хочу сказать, что меня интересует работа. Но это не все, что меня волнует, — она посмотрела на Снейпа, изучая его острый профиль. Она знала, что он нарочно отводит глаза, и не могла удержаться от улыбки. Изучать паб несколько надоело. И меньше всего сейчас Гермиону интересовала работа.

Они вошли в паб, и Северус был приятно удивлен — там было темно, только камины освещали уютный зал с низкими потолками. Гермиона и Северус прошли к столику. Гермиона собралась присесть, но он остановил ее. Коснулся руки. Гермиона смотрела, как он расстегивает ей пряжку, осторожно снимает мантию, вешает на спинку. Потом отодвинул стул, коротко кивнул, и она, смущенная, неловко села. Северус устроился напротив и заговорил, разглядывая стол:

— Не надо так удивленно на меня смотреть. Я при случае могу продемонстрировать манеры, принятые в цивилизованном мире.

Северус взял меню, что возникло перед ним на столе, и протянул другое Гермионе. Она и правда была ошеломлена его джентльменскими манерами. Они молчали, смотрели в меню, не понимая, что там написано, слушали завораживающую музыку, которая лилась откуда-то сверху. Вокруг было просто, но уютно. Хотя «просто» — не совсем подходящее слово. На столе горели свечи. Посуда была серебряная. Плющ, казалось, рос прямо из стен, он цвел и оплетал все вокруг — ножки столов, стены, деревянные стойки, пытался взобраться на камин.

Гермиона заказала суп. Северус повторил заказ. Потом выбрал бутылку вина, посмотрел на нее вопросительно — Гермиона кивнула, ей нравилось вино. Но сегодня она будет осторожнее — свежи воспоминания о вечере с Джинни. Истина в вине — пусть сбудется.

Заказ был принят. Продолжала тихо звучать музыка, и ни ей, ни ему ничего не приходило в голову. Гермиона смотрела поверх стола и кресел на картины, что висели на стене. Северус изучал Гермиону.

— Я люблю это место…часто бываю здесь, — Гермиона говорила, глядя в сторону. Северус смотрел на нее и думал, почему ей нравится этот паб. Такой тихий и одинокий.

— Я прихожу сюда, когда хочу побыть одна. Тут обычно собираются после работы. Ты не увидишь здесь никого из персонала — все заказы обслуживаются с помощью магии. Все здесь волшебное. Можно приходить сюда каждый день, неделя за неделей и никогда не увидеть, кто здесь работает, — Гермиона упорно созерцала противоположную стену.

— И ты хотела бы так жить? Чтобы тебя никто не видел?

Тут Гермиона наконец посмотрела на Снейпа:

— Да. Откровенно говоря, я устала от всего этого внимания. Я не знаю, как другие выносят его. Я не знаю, как справляешься ты.

— Ты принимаешь и привыкаешь к этому, как к любому другому событию. Просто учишься с этим жить.

— А ты? Ты научился так жить? Постоянно привлекая внимание?

— Что ты имеешь в виду?

— Что? Разговоры. Взгляды. Насмешки. Все это после всего… — она осеклась, заметив, как он опустил взгляд, быстро вдохнул и выдохнул. Он тихо сказал ей:

— Да. Я научился жить с этим. Это временно. Как и все в жизни. Однажды я уйду, и меня забудут. Или уйдут те, кто помнит, и я перестану видеть и слышать все это.

— Куда ты уйдешь? — взволнованно спросила Гермиона. Она не могла представить его где-либо, кроме Хогвартса.

— Не знаю, но приму все, что мне предназначено, — в его черных глазах отражалось пламя свечи.

Повисла многозначительная пауза. В молчании они думали каждый о своем. Появилось вино и два сверкающих бокала. Снейп налил вина, протянул ей один бокал, потом, пробуя, сделал глоток из своего. Они наслаждались вином и слушали, как трещат поленья в очаге, и слышали приглушенные звуки, что доносились с улицы.

— Как все пройдет? Завтра, в Министерстве? Есть предположения? Мы хотели остаться в тени, а окажемся в центре внимания. Так получается? — Гермиона машинально улыбнулась, Северус кивнул:

— Да. Так и будет. Но позволю напомнить — это временно. Когда-нибудь первоначальное потрясение уляжется. Компания станет получать прибыль. А мы опять скроемся в темноте.

Гермиона сделала большой глоток. Вино меняло ее — она становилась более смелой и раскованной. Гермиона чуть склонила голову на бок и сказала так, как не говорила никогда раньше. Низкий, притягательный голос:

— Если ты скроешься в темноте, Северус, как смогу я найти тебя?

Сердце Снейпа, казалось, вырвется из груди, так сильно и быстро оно стучало. Он в волнении осушил бокал и чуть не поперхнулся. И, в тщетных попытках успокоиться, медленно налил еще из бутылки.

— Я полагаю, это зависит от того, зачем ты попытаешься меня найти,— он продолжил пить вино, хотя совсем не чувствовал его вкуса. Гермиона не помогала ему успокоиться, напротив, ее невозмутимый и расслабленный вид заставлял его еще больше нервничать.

— Да какое это имеет значение? Почему не достаточно того, что я просто хочу знать? — Гермиона тоже допила свое вино, Северус наполнил бокал. Он на мгновение взглянул ей в глаза, потом стал гипнотизировать стол. Снейп никак не мог справиться со своим бешено бьющимся сердцем и неровным дыханием.

— Да. Почему-то это имеет значение, — Северус храбро взглянул на Гермиону и увидел, как она чуть улыбнулась. И ликование наполнило душу Снейпа — румянцем покрылись ее щеки, сверкали ее глаза.

— Если мне снова понадобится твоя помощь? Могу я на тебя рассчитывать?

— Да, — сказал Северус без колебаний.

— Ой ли? Верно, это еще будет зависеть от того, сможем ли мы договориться? — Гермиона смешно скривилась, припомнив, как неуступчив он был.

— Конечно, — они рассмеялись.

На столе появился суп. В молчании они наслаждались едой. Наслаждались тем, что все вокруг так отличается от того, к чему они привыкли.

— Ты беспокоишься о завтрашнем испытании? Мне так показалось. Министерство магии Англии уже знает. Это тревожит тебя, Северус?

Снейп легко прикоснулся салфеткой к губам и, положив руки на стол, посмотрел на Гермиону. Его длинные пальцы сплелись под подбородком:

— Гермиона, я беспокоюсь. Но не за себя. За тебя. Я думаю, что моя более чем подмоченная репутация все испортит. К тебе начнут по-другому относиться. Забудут все, что ты сделала. А мне отвратительна мысль, что мое прошлое навредит тебе.

— Я не понимаю, как даже твоя репутация может все испортить. Мы создали хорошее и доброе, и ничего кроме хорошего из этого не может получиться, — и она со счастливым выражением лица продолжила есть суп.

Северус чувствовал себя виноватым за то, что она столь наивна. Да, мисс Грейнджер — умная ведьма, но как по-детски она воспринимает мир и людей в нем.

— Я помогал тебе, но на это никто и не посмотрит. Все будут помнить, что я сотворил в прошлом. И я никогда не расплачусь за это. Поздно. Мне остается только успокоиться. Пусть вокруг думают, что угодно. Я уверяю тебя — мое участие в твоей работе никак не изменит мою репутацию. От старых воззрений избавиться невозможно. Они просто существуют. И будут существовать. Вот и все.

— Да как ты можешь так говорить? Это имеет значение. Это имеет значение для меня, и будет иметь значение для всех, у кого есть хоть половина мозга.

Снейп покрутил ложку и усмехнулся:

— В точку, — и они вновь рассмеялись.

Они одновременно покончили с супом. Гермиона и Северус ждали, кто же заговорит следующим. Они выпили еще вина и почувствовали, как хмель ударил в голову. Нет. Они не были пьяны, просто стали смелее.

— Ты никогда не рассказывал мне, как относится к твоему отсутствию профессор МакГонагалл.

— Она довольна. Минерва светится от радости и говорит: «Северус, конечно, ты можешь уйти. На пару дней? О, сколько душе твоей угодно». Очень мило с ее стороны.

Гермиона закатилась, а Северус улыбался ей. Хорошо было так, в полумраке. Пить вино и знать, что с ней можно поговорить обо всем и что она будет жадно его слушать. Но Снейп хотел, чтобы и Гермиона говорила с ним. Внезапно ему понадобилось знать все. Все — от ее рождения и жизни в мире маглов до работы на компанию и исследований. И он спросил. А Гермиона рассказала. Она пыталась мимоходом расспросить Северуса, но тот сделал вид, что не заметил вопросов, на которые не мог или не хотел отвечать. Некоторые воспоминания до сих пор причиняли Северусу боль. Незачем портить себе настроение. Снейп узнал, что делают в магловской школе. И много нового узнал о Гермионе.

Подали следующее блюдо. Они допили вино. Северус немного удивился, когда мисс Грейнджер заказала еще одну бутылку. Разговор плавно переместился от мира маглов к миру волшебников. Летели часы. Или минуты. Северус не знал, да это и не заботило его. Только смотреть бы, как она говорит, только изучать, пытаясь навсегда запомнить ее лицо. Ее глаза пленяли. Ее голос опьянял сильнее любого вина. Снейп сто лет так себя не чувствовал, он не хотел и не мог сосредоточиться. Северус продолжал расспрашивать Гермиону. И чем больше он узнавал ее, тем больше увлекался юной волшебницей. Безотчетно они все ближе и ближе склонялись друг к другу. Они были так близко, что любой, увидевший этого мужчину и эту женщину понял бы, как влечет их друг к другу.

— Северус, могу я задать тебе вопрос так, чтобы ты не уклонился от ответа? — она лукаво улыбнулась ему, и он хмыкнул.

— Спрашивай, — Снейп махнул рукой.

Все, что угодно. Если только Гермиона будет продолжать так смотреть на него. Он никогда не чувствовал в себе столько жизни. Все вокруг было наполнено светом. Как мог он не видеть его раньше?

— Знаешь, а я была влюблена в тебя, когда училась в Хогвартсе в тот, последний год. И скрывала это. Ты знал, Северус? — она усмехнулась, увидев, как он оторопел. Гермиона всматривалась в любимое лицо поверх бокала. Конечно, она немного выпила, но прекрасно отдавала себе отчет в том, что говорила. Гермиона поделилась самым сокровенным. Она видела смущение, что охватило Северуса, и рассмеялась. — Я не шучу. Ты знал?

— Нет. Не знал. Но все мы в юности творим глупости.

Гермиона поняла, что он вспомнил свою молодость. И наклонилась к нему так близко, что, казалось, ощущала его тепло:

— Когда мы молоды, мы часто творим глупости. Да. Но никто не может вечно расплачиваться за ошибку, которую совершил в юности. Не жалей о том, что случилось. У всего, что происходит, есть своя причина. Если бы не моя юношеская влюбленность, если бы не ты, никогда бы ничего не случилось. И сегодня было бы иным. Я ни о чем не жалею. И если бы что-то произошло по-другому в той, твоей молодости, мы никогда бы не выиграли войну, — она провела пальцем по бокалу, взглянула на его лицо. Непроницаемо. Испугалась бы она, если бы знала, что слова ее разрушили все стены, которые возводил и оберегал Северус?

— Да. Но рано или поздно мы становимся взрослыми и, оглянувшись назад, пытаемся понять — были ли наши поступки и чувства ошибкой. И так не знаем, что на самом деле правильно, — Северус видел, как сжались упрямо ее губы, как сощурились глаза. Стрелок перед решающим выстрелом.

— Или иногда, когда мы уже взрослые, мы понимаем, что там, в юности, там все единственно было верным и правильным.

Северус раздумчиво смотрел на нее. Что она хотела сказать? Если она имела в виду то, о чем он думал и надеялся, значит, она имела в виду что...

— Что, если от этого в твоей жизни только прибавится боли и проблем? Ни счастья, ни радости, — спросил он тихо. Северус не смел надеяться, но ничего не мог поделать, потому что голос в его голове говорил ему самые прекрасные в мире вещи.

— Есть то, что для тебя — единственное, и оно столь совершенно, что не может причинить боль. Не может создать проблем. Но избавит от боли и одиночества. Все беды, все неурядицы будут по плечу.

Северус и Гермиона говорили загадками, но каждый твердо знал, о чем идет речь. Отношение. Будущее. Они говорили об этом, хотя, казалось, говорят совсем о другом. Долго тянулись секунды, и Северус, наконец, сказал:

— Все совершенное и чистое должно принадлежать достойному.

— Каждый заслуживает счастья. Каждый заслуживает пристанища в бурю. И в окружении своем каждый заслуживает равных. Каждый заслуживает свободы от темных теней и сожалений. И ты, Северус.

— Я не буду знать, что делать с этим, если я и получу его, — ответил Снейп нерешительно, что было так для него несвойственно.

Гермиона улыбнулась и коснулась его ладоней, и он спрятал ее ладошку в своих теплых руках. Не запели трубы. Не заиграла громче музыка. Они смотрели друг на друга. Но это был момент тишины, что говорил больше, чем звуки.

Северус кивнул, принимая ее, соглашаясь со всем, что она принесет в его жизнь. Он осушил бокал вина и встал. Помог подняться Гермионе. Укутал мантией ее плечи. Гермиона смотрела, как его ловкие пальцы застегнули пряжку. Северус стоял так близко, но не касался ее. Гермиона боролась с желанием обнять мужчину и почувствовать его тепло. Но Снейп отступил назад и положил несколько галлеонов на стол. И внезапно замер:

— Гермиона, они здесь принимают галлеоны?

Она засмеялась и кивнула. Волшебные деньги везде были одинаковы.

Гермиона взяла Северуса под руку и накрыла второй ладонью их сплетенные кисти. Они вышли из паба на улицу, в черную ночь.

По улицам гуляли люди. Светились уютно окошки. Играли волынки, казалось, они звучат где-то совсем близко. Они медленно шли по улице и смотрели на людей, которые танцевали под музыку. Северус был умиротворен этими звуками. Волынка и флейта. Флейта пела, плакала, и Северусу казалось, что музыка играет у него внутри, будто душа его отражалась в этой мелодии. Ему было печально и светло.

Люди смеялись и танцевали друг с другом. Кто-то перевернул огромный котел и барабанил по нему. Воздух был наполнен счастьем и волнением. Просто здесь жили счастливые люди.

Северус посмотрел на Гермиону, и она, мгновенно почувствовав это, взглянула в черные, бездонные в полумраке глаза неповторимого Северуса Снейпа. Легко потянула его за руку. Музыка, музыка продолжала играть, а в сердце Северуса стучали барабаны, и пела флейта. Он наклонился и поцеловал Гермиону.

Джинни аппарировала на улицу Гриммуальда двенадцать. Она позвонила в дверь, и Добби радостно встретил ее. Портрет матери Сириуса Блэка был убран, и на его месте висел портрет самого Сириуса, который приглашающе махнул Джинни рукой с картины.

Джинни миновала портрет и вошла в гостиную. Сняла пальто и шарф. Добби спросил:

— Мисс желает видеть Гарри Поттера?

Джинни что-то неразборчиво буркнула и кивнула. Добби исчез. Джинни медленно ходила по комнате и вспоминала то время, когда дом достался Гарри в наследство. Тогда он ненавидел это жилище. Изменилось ли что-нибудь сейчас? Дом определенно стал уютнее, на стенах висели фотографии всех школьных друзей Гарри. Почти не осталось свободного места. Будто Гарри не хотел больше оставаться один в комнате.

Он не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Гарри выглядел уставшим. На щеках горел румянец. Джинни подумала, что он выпил пару стаканов огневиски. И она не ошиблась. Гарри стоял у порога и пристально смотрел на нее. Джинни отвела взгляд. Да, раньше он встречал ее с большей радостью и воодушевлением. Гарри снял очки и протер стекла полой рубашки, и, казалось, что нет для него сейчас занятия важней.

— Гарри, как ты? — голос Джинни был нежен.

— Хорошо. Очень хорошо. Спасибо, — Гарри надел очки и наконец посмотрел на нее. Он предложил ей сесть на диван и тоже было пошел за ней. Но на полпути остановился, подумал о чем-то и сел в кресло напротив.

— Может, чего-нибудь выпьешь? Или хочешь перекусить? Добби может…

Она помотала головой, и он замолк. Потом пожал плечами, откинулся на спинку кресла и начал рассматривать Джинни. Без сомнения, она по-прежнему была привлекательной. Длинные ярко-рыжие волосы, голубые глаза. Гарри вспомнил время, когда он хотел удержать ее. Когда нуждался в том, чтобы она была рядом. Но не теперь. Гарри смотрел, как тени от огня в камине танцуют на стенах. Было тихо. И печально. Ну да…этот дом всегда наводил на него тоску.

— Гарри…я пришла посмотреть, как ты поживаешь, — сказала она ласково.

Гарри взглянул на Джинни, и что-то в ее глазах заставило его разозлиться. Жалость. Грусть. Горечь.

— Зачем?— его голос прозвучал более резко, чем он бы хотел.

Джинни, пораженная, застыла на секунду, но потом гордо расправила плечи:

— Потому что ты мой друг, Гарри. Потому я хочу знать, как ты. И я не понимаю, почему ты так резок со мной.

Их взгляды на миг встретились, и Гарри опустил глаза. Его раздражал этот разговор, и он хотел, чтобы Джинни убралась.

— Извини, я был просто… я имел в виду, что я… — он махнул рукой, так и не сумев ничего объяснить.

— Гарри, мне нужно узнать кое-что. Кое-что важное, — сказала Джинни, и глаза Гарри расширились. — Я хочу знать... что… почему... я имею в виду… мы были когда-то... давным-давно мы были счастливы вместе. Мне нужно знать…а вдруг мы сможем быть счастливы снова?

Гарри замер на мгновение, застыл как статуя. Он хотел сбежать и думал даже аппарировать из комнаты. Но Гарри знал, что не может так поступить с Джинни. Хотя мысль была очень привлекательна. Зачем она пришла? Почему именно сейчас?

— Гарри? — она прервала его размышления.

— А? Что? Знаешь, Джинни, я не смогу тебе ответить, — Гарри смело взглянул ей в глаза, он понял, казалось, что послужило причиной ее визита.

— Почему? Почему тебе так трудно ответить мне? На такой простой вопрос, Гарри? — Джинни говорила таким тоном, который использовала тогда, когда хотела понравиться. Маленькая женщина с громким голосом. Но это больше никак на него не действовало. По крайней мере, не сейчас.

— Он не такой простой, Джинни. Ты спросила меня почему. Ну так отвечу — все изменилось. Мы больше не дети, Джин. Мы давно выросли. Это было в прошлом, и это было прекрасно, но все изменилось.

— Что изменилось, Гарри? Это ты сделал такой выбор — будто бы мне нет места в твоей жизни, — Джинни покраснела от злости, а глаза ее сверлили Гарри.

— Да, Джинни. Ты права. Это мой выбор — я не буду с тобой. И ты сама выбирала тех волшебников, с которыми встречалась. И в Хогвартсе все тоже было. Я не думаю, что ты сама знаешь, что тебе нужно.

— Я хочу тебя.

— Почему? Потому что ты думаешь, что так будет лучше для тебя? Потому что ты жалеешь меня? Забудь об этом, Джинни, мне не нужна твоя жалость, — Гарри встал с кресла и решительно посмотрел на нее.

— Гарри Поттер, ты самый сложный человек, которого я когда-либо знала. Я люблю тебя с тех самых пор, как в первый раз тебя увидела. И ничего не изменилось…

— Все изменилось, Джинни.

— Нет! Мои чувства остались прежними.

Они стояли в темной комнате. Ощущая невыносимую тяжесть, что будто придавила их плечи.

— Но я изменился, Джинни. Ты и я…это неправильно, если мы снова будем вместе. Может быть, если бы все было по-другому.… Но не сейчас, — он с сожалением говорил ей об этом. И Гарри пожалел еще больше, когда увидел, как слезы наполнили ее прекрасные глаза.

Он отчаянно желал убежать из комнаты. И только уважение, что он питал к ее брату, удерживало. Нужно было уйти. Но сначала сделать так, чтобы никто не остался обиженным.

— Джинни.… Прости меня, правда.… Я не знаю. Я просто ничего не чувствую больше. Ничего не осталось между нами. Это было так давно. Еще до того…до того, как все случилось, — Гарри коснулся ладонью ее плеча, но Джинни отпрянула как от прокаженного.

— Если бы ты знал, как ты мерзок. Сидишь дома. Жалеешь себя.

— Я не жалею себя!

— Не спорь — жалеешь. Я вижу это, Гарри. Да любой бы заметил! Сидишь здесь, в этом доме, в котором ты никогда не был счастлив, и думаешь Мерлин знает о чем. Да ты сгниешь здесь, Гарри! Ты уже всех разогнал.

— Нет, только тебя, — Гарри призвал стакан огневиски к неудовольствию Джинни. Он быстро пил, и кадык дергался на его худой шее. Пусть уходит. Сейчас он вручит ей ее пальто и шарф.

— Бедненький Гарри! Как его жалко! Избранный! Мальчик, который выжил! А я ведь знаю, почему ты тут сидишь и пьешь, золотой мальчик. Я знаю истинную причину.

— Неужели? Может, поделишься?

— Я знаю о Гермионе, Гарри.

Гарри смотрел ей в глаза, а рука его судорожно сжимала бокал. Джинни знает. Рон или Гермиона сказали ей. Кто из друзей его предал?

— Кто тебе рассказал?

— А! Вот теперь тебе интересно! Да, я все знаю! Знаю, как ты пришел к Гермионе и принес ей свое маленькое, больное, разбитое сердце. А я знаю, почему она отвергла тебя, я знаю, почему она на самом деле сказала «нет». Что Гермиона тебе поведала? А? Что вы просто друзья? Что она, конечно, любит тебя, но по-другому? — Джинни неестественно холодно смеялась, ей было приятно и сладостно больно видеть лицо Гарри, которое исказилось от непонимания, отчаяния, горя.

— Заткнись, Джинни.

— Нет. Тебе нужно это слышать, Гарри Поттер. Ты же хочешь знать истинную причину?— Джинни была совсем близко и говорила шепотом, но он так ясно все слышал. — У нее кое-кто есть, Гарри.

Внутри будто что-то оборвалось. Он не сойдет с ума от этого, нет. Гермиона причинила ему боль, да, но он не осуждал ее за то, что она сказала «нет». Мало ли что он решил. Решил, что они оба так одиноки, решил, что они могут быть счастливы вместе…

— Это не твое дело.

— Великолепно, Гарри. Это не мое дело. Но, — Джинни повернулась и пошла к двери, — ты будешь думать о своем друге, будешь думать, что она была с тобой откровенна. Тебе и в голову не придет, что она связалась с врагом.

Гарри задумался. Драко? Он не мог припомнить других живых врагов.

— Озадачен? Так я назову тебе его. Профессор Северус Снейп.

У Гарри помутилось в глазах, он мог убить ее и любого другого, кто подвернулся бы под руку. Это не может быть правдой. Это точно не…

— Да. Я видела его там. Я навещала Гермиону и видела его своими собственными глазами. В ее гостиной.

— Уходи, Джинни. Уходи!

Он не видел испепеляющий взгляд, который она бросила на него перед тем, как выйти из комнаты. Гарри мог только смотреть под ноги. Он не мог двигаться. Он не мог говорить. Он не мог перестать думать, что Джинни сказала правду.

Гермиона и Снейп?

Он убьет его.

Губы Северуса были нежными. Горячими. Живыми. Он едва касался ее губ, будто позволял Гермионе остановить его, будто боялся, что ей это не нужно. Но Гермиона вцепилась отчаянно в его руку и притянула нежно к себе. Северус целовал ее, и дыхание их смешалось меж губ. Руки его судорожно сжались за спиной Гермионы.

Гермиона прерывисто вдохнула и обвила руками его шею, и ощутила, что он напряжен, как струна. Она чувствовала запах его кожи. Гермиона никогда не была так счастлива. Так много радости, так много всего сразу, и она испугалась, что не выдержит этого и взорвется в его руках.

Северус изумленно думал: какая же она маленькая, какая хрупкая. Но он знал, что Гермиона была сильной, была пылкой. Гермиона ответила на поцелуй, он и подумать не мог, что так желанен. Северус легко касался ее волос, а Гермиона обвила его руками, словно решила никогда никуда больше Северуса не отпускать. Тонкая и теплая, он всю ее ощущал своим худощавым телом.

Но их уединение прервали кошачьи вопли и свист зевак. Они были просто юными — те, кто любит, всегда молод — влюбленными. И они так смотрели друг другу в глаза, так бережно Северус прижимал ее к груди, что скрытые в полутенях, в биении музыки, они, казалось, пришли из какой-нибудь сказки или баллады. Двое влюбленных, впервые обнявшие друг друга.

Северус поцеловал ее нежно, отклонился, всмотрелся в Гермиону, пытаясь навсегда выбить, вырезать ее образ в памяти. Чтобы ни случилось, какие бы испытания не приготовила ему судьба, он навсегда запомнит эти мгновения, такие чистые, такие прекрасные, такие наполненные, будто в них вместилась вся жизнь. И знакомое тепло наполнило его грудь, и Северус знал теперь, что сейчас и тогда, в прошлом, она была причиной этому. Все хорошее, что случалось с ним — всему она причиной. И Северус обнял Гермиону еще крепче. Она была рядом, и он уже не знал, где он и где она. Северус вдохнул запах ее волос и прикрыл глаза.

Когда он снова открыл их, он увидел, как на небе мерцают звезды. Это была прекрасная ночь. И вся она состояла из снов.

Северус снова предложил Гермионе руку, и они продолжили прогулку к холму, возвышающемуся над деревней. Они шли и молчали. Так чувствовали друг друга — как самого себя, и слова были не нужны. На вершине холма Северус вновь обнял Гермиону, и она посмотрела на него. И чувствовала, как сильно, ровно забилось его сердце, когда она ласково улыбнулась ему.

Они исчезли.

Северус и Гермиона никак не могли расстаться. Они остановились в приемной, так и не отважившись пройти в гостиную, где висел Элмер, который своей болтовней мог испортить любой вечер.

Северус наклонился и медленно коснулся губами ее щеки, потом нежно, едва-едва, дотронулся губами до запястья и, наконец, с неохотой, отстранился.

— Я вернусь утром. Хороших снов.

— Спокойной ночи, Северус, — она выдохнула его имя, и он почувствовал, как ему вмиг стало жарко. Нужно идти.

Он кивнул и аппарировал.

Гермиона на миг замерла в тишине комнаты, а потом радостно закричала. И почти побежала в приемную, где ждал ее Сильвестр. Она ворвалась в комнату, кинула мантию на стул и увидела эльфа, который сидел в кресле и читал книгу.

— Сильвестр!

Он испуганно подскочил, и книга выпала у него из рук. Что случилось? Госпожа давно разрешила ему читать ее книги. А Гермиона улыбнулась и счастливо рассмеялась.

— Сил, не смотри так испуганно. Подними лучше книгу с пола и не забудь про закладку. Идем же — мне нужно многое тебе рассказать.

Сильвестр облегченно выдохнул и пошел за Гермионой. Они миновали Элмера, и она услышала тихий, шепчущий голос:

— Влюбленная ты прекрасна.

Гермиона остановилась и нахмурилась. Но Элмер молчал, он больше не сказал ни слова. Сильвестр потянул ее за руку.

Рано утром эльф разбудил Гермиону. Только-только начало светать. Сильвестр носился по комнате, собирал ее одежду и что-то напевал под нос. Она не знала этой мелодии.

Гермиона потянулась и заложила руки за голову. Улыбка блуждала на ее лице. И она чувствовала себя такой живой и сильной, что все казалось ей по плечу. Сегодня важный день. И…она увидит Северуса. Сердце рванулось в груди, застучало в висках — она вспомнила его поцелуй. Такой нежный, такой страстный. Гермиона столько лет жила и совсем не знала Северуса, ошибалась, сразу согласившись с кем-то созданным образом. Как могла она не видеть, какой он на самом деле?

Гермиона приняла душ, собрала волосы в узел на затылке, надела свою лучшую мантию. Посмотрела в большое зеркало и довольно усмехнулась. Сильвестр принес чашку чая в лабораторию. Гермиона собиралась просмотреть записи и проверить зелья и ингредиенты, которые могли понадобиться, но Сильвестр уже все подготовил. Аккуратно разложенные папки с записями, заполненные формы. Два флакона с зельем. Все необходимые ингредиенты были собраны в контейнер. Сильвестр ничего не упустил из виду. Гермионе оставалось только сидеть и пить чай.

Северус не заставил себя долго ждать. Он поднялся до рассвета и все ходил по комнате, ожидая в волнении, пока можно будет аппарировать к Гермионе. Снейпу казалось, что он что-то оставил, там, в Ирландии. Теперь, без нее, он никогда не будет чувствовать себя целым.

Он аппарировал, как только пришло время, в ее гостиную и быстрыми шагами направился в лабораторию, а мантия развевалась за плечами.

Северус вошел, и Гермиона сразу посмотрела ему в глаза. Они напряженно вглядывались друг в друга, будто ища подтверждения тому, что произошло вчера. Но глаза Гермионы смотрели нежно, они, казалось, ласкали его сердце. И Северус благословил ее и то счастье, что она дарила ему.

— Доброе утро, Северус. Хочешь чая? — и, не дожидаясь ответа, она налила ему чашку. Северус посмотрел на стол — все было готово.

— У тебя было много работы, — сказал он.

Гермиона улыбнулась и, вручив ему чай, покачала головой.

— Нет. Не я. Сильвестр сделал все это.

Они вновь оглядели стол, и Северус с одобрением кивнул, отдавая дань уважения эльфу.

Они обернулись — в комнате с хлопком появился Сильвестр.

— Моя мисс довольна? — он глянул на нее, ожидая одобрения или порицания, и смотрел своими немного выпученными глазами то на Гермиону, то на Северуса.

— Сильвестр, ты удивительный! Правда удивительный. Но нужно еще кое-что сделать, прежде чем мы уйдем.

Сильвестр широко улыбнулся — он был готов к любой просьбе.

— Да, мисс? — он подошел к ней и глянул на Гермиону снизу вверх.

— Сильвестр, я хочу, чтобы ты пошел с нами сегодня. Ты так же много сделал, как и мы. Нам нужна твоя поддержка. Ну, как, ты согласен?

Глаза Сильвестра и Северуса расширились.

— Гермиона, ты думаешь…

Она перебила Северуса.

— Сильвестр? Ты хочешь пойти с нами?

И эльф закричал от восторга и мгновенно исчез — такое мероприятие требовало парадной туники и парадных же носков.

Через час они были готовы к аппарации. Они молчали и смотрели друг на друга. Никто не знал, как изменится их жизнь, когда они вернутся. Сильвестр держал в руках контейнеры с зельями. Северус сжимал ладонь Гермионы. Они аппарировали.

Министерство магии Ирландии находилось в Белфасте. Под старинным замком, где круглый год бродили туристы, лежали глубокие катакомбы. В этих подземельях и располагалось Министерство магии. В зачарованных окнах видны были улица и дождь, и серое небо. Большие камины тянулись вдоль стены фойе. Горели свечи. Северус, Гермиона и Сильвестр аппарировали к приемному столу.

Полный, пожилой человек, с лица которого не сходила улыбка, сидел за столом и курил сигару. Он первый заговорил с ними:

— Чудесного вам утра! Куда это вы втроем собрались?

— У нас назначена встреча в отделе патентов и экспериментальной магии.

— Как вас зовут?

— Гермиона Грейнджер и Северус Снейп.

Он проверил списки, где было указано у кого, с кем и когда сегодня назначена встреча. Северусу было крайне неуютно, и он смотрел исподлобья, недоверчиво. Он не относил себя к любителям посещать разные министерства. Его раздражало, когда кто-то произносил его имя, потому что это сразу же сопровождалось неприязненными взглядами и вздохами.

— О, вот вы где! Нашел. Добро пожаловать в Белфаст! Мы рады встретиться с вами. Я сейчас же сообщу, что вы прибыли. Добро пожаловать, добро пожаловать! — и с этими словами он аппарировал из кресла, оставив их в некотором недоумении.

Гермиона глянула на Северуса, она никогда не видела его таким ошеломленным. Она рассмеялась — Северус явно был удивлен добрым приемом. И даже больше, чем предстоящим испытанием.

Они не долго пробыли в одиночестве, скоро к ним подошла группа людей. Тот, кто шел впереди, был маленького роста и счастливо улыбался до ушей. Он представился как Министр магии Ирландии, Вильям Гринсборо. Тот, кто шел за ним по пятам, был высок и худощав, и он тоже улыбался им, крутя на пальце свой котелок. Это был помощник Министра магии, Шон О Флаген. Еще двое представились служащими Министерства. Все они непрерывно улыбались, будто были искренне рады их видеть. Северус никак не мог взять себя в руки. А потом министр и помощник познакомились с Сильвестром, и тот, непривыкший к вниманию, пытался спрятаться за спину Гермионы. Все эти ирландцы, казалось, не могли не улыбаться и поминутно не хохотать.

Они шли к лифту, министр с помощниками говорили о погоде и квиддиче, к последнему Гермиона с Северусом были равнодушны и в разговоре участие не принимали. Из лифта — вниз по коридору, потом налево, потом направо и снова налево. Они остановились, когда пришли в большую приемную.

У кабинета министра в кресле сидел Перси Уизли, который сразу поднялся, увидев их. По-прежнему помощник министра магии Англии. Смотрел Перси решительно и беспощадно.

Шон О Флаген подошел к нему и протянул руку:

— Доброе утро. Вы к министру?

Перси быстро потряс руку Шона и задрал нос:

— Я здесь, чтобы наблюдать за испытанием, — тут он просмотрел свои бумаги и прочитал название, — зелья Догадка, Coniectura и комбинации зелья и заклинания — Arbitrio suo*. И это приказ министра магии. Я ждал только вас, джентльмены.

— Извините, юноша, но чего ради английский министр прислал сюда свидетеля? Поверьте, мы достаточно компетентны. Мы разбираемся в этом не хуже, чем там, у вас, в Англии, — Шон стер улыбку с лица. Тон его стал деловым, живые движения и мимика пропали. Он занимал ту же должность, что и Перси, но выглядел увереннее и сильнее. Министр, не выпуская сигару изо рта, криво улыбнулся Шону.

— Министр магии Англии пожелал иметь здесь своего представителя. Сегодня. Этим утром. В связи с характером эксперимента и… ммм…эксперимента и так же, — тут Уизли указал на Северуса, — из-за него.

Все, кроме Гермионы, следуя взглядами за указующим пальцем Перси, уставились на напряженное лицо Северуса. Гермиона могла бы просверлить взглядом в сопляке Перси дырку.

— Этот человек? — Шон развернулся к Северусу.

Перси грустно кивнул:

— Да. В Лондоне, нет, во всей Англии, он известен как…увлекающийся темными искусствами.

— Что ж. Но разве это не оказалось полезным? Именно сейчас? Если бы не это «увлечение», как вы выразились, то он и милейшая мисс Грейнджер никогда не смогли бы создать то, что они создали, не так ли? — Шон с вызовом взглянул на Перси, а Гермиона признательно посмотрела на О Флагена.

— Да. Это все прекрасно и, конечно, полезно. Но не стоит забывать, что этот человек был и является последователем…Сами-знаете-кого, — в комнате повисла тишина. Перси, казалось, в тишине набирался мужества. — Да. Это прискорбно, но он еще и убийца, он убил уважаемого и почтенного человека.

Шон посмотрел на Северуса и затем снова на Перси:

— Но почему, будьте добры, ответьте, министр позволяет этому человеку бродить на свободе? Если его обвиняют в стольких преступлениях? Не должен ли он сидеть в Азкабане?

Перси отступил назад, и на миг замялся:

— Потому что, так получилось, что формально он оправдан. Все обвинения сняты. Он… ну… министр не может его теперь ни в чем обвинить.

— Министр, пожалуйста. Мы можем объяснить. Это было... — начала Гермиона, но министр резко и коротко махнул рукой, прося ее помолчать, и закусил сигару зубами. Он подошел к Перси вплотную, напирая на него своей широкой грудью, заложив руки за спину. Шон отступил назад, министр смотрел задумчиво.

— Дорогой мой, мы во всем следуем букве закона. Мы никогда не дадим приют беглецу и не примем его под свою защиту, если он виновен. Но тем не менее пока ваш министр не способен доказать его вину, и этот человек работает вместе с таким выдающимся ученым Ирландии, — тут он указал на Гермиону, — мы будем относиться к нему, как к честному и благородному человеку, который просто выполняет свою работу. Меня не интересует его прошлое. Я думаю, никто не будет спорить, что Скримджер честный и справедливый человек и хороший министр. Если он не может доказать вину мистера Снейпа, значит, он невиновен в глазах министра Скримджера.

Гермиона сияющими глазами смотрела на крепкую спину Вильяма Гринсборо. Потом бросила взгляд на Северуса — выражение любимого лица было суровым. Она протянула руку и, пытаясь ободрить, сжала его ладонь. Почувствовала ответное пожатие. Все молча ждали, что будет дальше.

Казалось, что Перси сейчас взорвется. Он с Роном был похож в этом — когда они злились или смущались, их уши становились алыми, как редиска.

— Отлично, я полагаю, мы уладили этот вопрос. Продолжим? — Шон улыбнулся Северусу, и тот коротко кивнул. Первыми в зал вошли Перси и министр магии.

— Как вы говорили, вас зовут, юноша?

— Перси Уизли, сэр. Помощник министра…

— Отлично. Добро пожаловать. Вы можете смотреть, но все возражения и попытки прервать испытание будут расценены как направленные непосредственно против меня. Вы просто приятный гость, — он сделал ударение на последнем слове, многозначительно посмотрел на Перси и пропустил его вперед.

Гринсборо хлопнул в ладоши и потер их, улыбаясь. Толстая сигара ловко перемещалась из одного угла рта в другой.

— Джентльмены, — он кивнул Гермионе, — леди, начнем?

Они собрались в кабинете министра. Гринсборо давно увеличил комнату с помощью магии — теперь здесь могло поместиться несколько десятков людей, да и проводить эксперименты было удобно. Стол министра был у дальней стены. Три кресла — для Шона и помощников. Кресла для Перси не было.

На большой стол посреди комнаты Северус, Гермиона и Сильвестр выставили зелья и все компоненты. Эльф поворачивал флаконы, бутылочки и ящички так, чтобы наблюдателям были видны названия, руки его тряслись. Северус стоически возвышался рядом с Гермионой, которая, он знал, страшно волновалась, но, не показывая виду, улыбалась.

— Итак, мисс Грейнджер, вы работаете на компанию «Призывая Магию»? Я прав?

— Да, сэр, — ответила она.

— Тут говорится, что вы производите для них новые заклинания и зелья. Вы мастер заклинаний. Впечатляет. Продолжим, — Министр внимательно просмотрел бумаги на столе. — Мистер Северус Снейп, сэр. Вы профессор в школе волшебства Хогвартс?

— Да.

— Мастер зелий, так? Мастер зелий и мастер заклинаний. Интересно. Могу я спросить вас как вы двое стали работать вместе?

Гермиона посмотрела на Северуса, а он на нее. Гермиона с трудом боролась с улыбкой, которая неудержимо растягивала губы.

— Я преподавал зелья мисс Грейнджер в Хогвартсе, — сказал Северус, глядя в сторону. Министр и его помощники обменялись улыбками. Шон О Флаген недоумевающе поднял бровь, служащие захихикали себе под нос. А мистер Гринсборо закусил кончик сигары, пряча очередную улыбку.

— Вот как. Понятно, — тихо сказал Гринсборо.

Всем было понятно, что Северус Снейп и Гермиона Грейнджер не просто какое-то время работали вместе. Или дни и ночи годами они трудились плечом к плечу, или были влюблены друг в друга. Но, так или иначе, между людьми, которые просто работают вместе, никогда не видели они такого притяжения.

Шон пристально посмотрел на незваного гостя и заметил, как лицо того искривилось от злости. Глаза Перси превратились в щелочки, он бешено что-то писал в своей папке.

— Теперь, я полагаю, все готовы… — сказал Гринсборо.

В комнате стало пронзительно тихо. Тогда Гермиона вышла вперед и начала говорить:

— Мистер Гринсборо, наша цель — создать заклинание или зелье, которые могли бы или отклонить, или защитить полностью от действия непростительных заклинаний. Мы добились успеха в отношении двух — пыточного проклятья и заклинания подвластья. Начнем с Arbitrio Suo. Это комбинация зелья и заклинания. И здесь, в Министерстве магии, под вашим контролем, мы просим разрешения использовать заклинание подвластья.

Представители Министерства обменялись взглядами. Гринсборо кивнул. Гермиона и Северус взяли палочки в руки.

— Я начну с проклятья подвластья, я буду управлять профессором Снейпом. Так вы поймете, что мы способны наложить заклинание правильно, — она не обратила внимания на смешок со стороны Перси. Тот быстро глянул по сторонам и вновь принялся что-то строчить в своей папке.

Гринсборо зло посмотрел на Уизли и снова взглянул на Северуса и Гермиону:

— Хорошо, начинайте.

Гермиона откашлялась. Северус стоял перед ней, опустив палочку. Накануне они решили, что все непростительные заклинания придется накладывать Гермионе. Она направила на Северуса палочку и увидела, как он чуть заметно подмигнул ей. И Гермиона почувствовала себя сильной и уверенной.

— Империо! — сорвалось с ее губ.

Гермиона заставила Северуса пройти по комнате. В порыве вдохновения она, управляя им, добралась до Перси, который съежился в своем уголке. Северус долго стоял и пристально смотрел на рыжего лизоблюда, а потом повернулся на каблуках к Гермионе. Она сказала:

— Вы можете видеть, что он находится под проклятьем подвластья. Может, у вас есть какие-то пожелания — я могу их исполнить. Я слушаю.

Шон тут же встал, не скрывая своего удовольствия — это было так забавно.

— Мисс Грейнджер, а можно было бы…заставить его… танцевать?

Гермиона почувствовала себя отвратительно. Она знала, что Северус захочет отомстить за это. Но…он же был под проклятьем и в любом случае ничего не вспомнит. Гермиона попросит их не упоминать про танцы. Она улыбнулась и кивнула. Несколько мгновений Северус танцевал что-то напоминающее ирландскую джигу. Министр и помощники отбивали такт ладонями, с улыбками на лицах наблюдая, как этот спокойный и серьезный человек подпрыгивает и хлопает руками. Гермиона оборвала заклятье и спрятала смеющееся лицо в ладонях. Сильвестр от смеха катался по полу. Эльф схватился за животик и дрыгал короткими ножками. Гермиона подумала, что, может быть, когда-нибудь она поделится с Северусом воспоминаниями.

Северус смотрел на Гермиону и думал, почему все вокруг хихикают. Он раздраженно проворчал, когда представил, что Гермиона могла выдумать. Он спросит ее позже. Гермиона вручила ему флакон с зельем и улыбнулась. Снейп сердито взглянул на нее. Этот обмен взглядами не укрылся от компании, которая продолжала смеяться, прикрываясь ладонями.

Через десять секунд Гермиона попросила Северуса использовать заклинание. Теперь он был защищен.

— Империо!

Северус продолжал стоять и косо смотрел на Гермиону. Он оперся на стол и скрестил руки на груди. Все в удивлении поднялись, кроме Перси, который и не садился.

— Мисс Грейнджер! Как… я имею в виду… что? Я имею в виду… можно мне попробовать? — Шон достал палочку и стал напротив Северуса, который внимательно наблюдал за ним.

— Империо! — прокричал Шон.

Ничего. Северус выглядел скучающим, он потер висок кончиком палочки. Гермиона с удивлением наблюдала за его выходками — что он на сцене, что ли?

— Вы удовлетворены, министр? — спросил Шон. Гринсборо молча кивнул.

Шон низко поклонился Гермионе и вернулся за стол. Министр с помощниками начали шепотом переговариваться, и в голосах их слышались восторженные нотки. Гермиона стояла рядом с Северусом. Снейп склонился к ней и тихо сказал на ухо:

— Ну и что ты заставила меня делать?

Она чуть покраснела и пришла в непонятное возбуждение, ощутив его горячее дыхание на шее. Она не взглянула на Северуса и ничего не ответила, и он наклонился еще ближе.

— Ты чудно пахнешь, — проговорил он и ухмыльнулся, заметив, как заалели ее щеки. Снейп знал, что заставил ее волноваться. Что ж. Один-один.

— Итак, я удовлетворен испытаниями и не совру, если скажу, что почти счастлив, надеюсь, остальные тоже впечатлены. Мы можем закончить эту часть демонстрации Я, министр магии и все Министерство принимаем, утверждаем и одобряем Arbitrio Suo — комбинацию зелья и заклинания. Дайте знак, когда будете готовы, и мы продолжим.

Раздались восторженные крики и аплодисменты. Но Гермиона смотрела только на Северуса — они победили.

Сильвестр приготовился к следующей части испытания. Северус и Гермиона не хотели бы использовать пыточное проклятье на ком-нибудь живо и надеялись, что министр не станет на этом настаивать.

— Итак, приступим к следующему испытанию — зелье Догадка, Coniectura. Мисс Грейнджер, профессор Снейп, сэр, Министр просил бы вас не демонстрировать действие пыточного проклятья. Мы и так хорошо знаем его эффекты. Вы готовы?

Гермиона улыбнулась и кивнула Шону. Он приподнял краешек шляпы и тоже улыбнулся ей. Северус сердито следил за Шоном и Гермионой.

— Конечно. Спасибо, министр, мы и сами собирались просить вас об этом. Так как все знают действие пыточного проклятья и более чем осведомлены о тех повреждениях, которые оно наносит живым существам, мы сразу начнем с зелья.

Пока Гермиона говорила, Северус выпил пурпурную жидкость и улыбнулся ей. Гермиона хмыкнула, увидев выражение его лица. Зелье имело только одно побочное действие — все светлые и счастливые чувства, которые испытывал человек, многократно усиливались. Потому Северус выглядел таким счастливым — он вспомнил последнюю ночь и желал повторения, он был влюблен.

Гермиона сделала шаг назад и направила палочку на Северуса. Она на миг заколебалась, а комната погрузилась в мертвенную тишину. Сердце, как сумасшедшее, колотилось в груди, и она всматривалась в лицо Северуса в поисках поддержки. Глаза горели, щеки залил румянец. Гермиона сглотнула. Трудно было концентрироваться на несчастливых воспоминаниях, будучи такой счастливой. Но это длилось несколько мгновений — потом она взглянула на Перси Уизли, и это волшебным образом помогло ей взять себя в руки и сосредоточиться.

— Круцио! — вспышка сорвалась с палочки, и все, не отрывая взглядов от Северуса, привстали. Снейпа поглотил свет, а волосы его развевались. Северус прикрыл глаза и стоял с блаженным и счастливым выражением лица.

Прошла минута, и Гермиона прекратила пыточное проклятье. Она тяжело дышала, рука с палочкой безвольно опустилась. Северус улыбнулся и отвесил короткий поклон. Тут же их окружили люди. Министр крепко обнял Гермиону, а остальные попеременно трясли Северусу руку. Шон, улыбаясь, наблюдал за министром и Гермионой и ждал своей очереди. Лицо Северуса резко омрачилось, когда Шон обнял Гермиону. Но Северус, ничего не сказав, продолжил пожимать руки и вздрагивать от дружеских похлопываний по спине.

Сильвестр ликовал, он все прыгал и никак не мог остановиться, и министр предложил ему стул. Эльф посмотрел на Гринсборо с благодарностью, забрался на стул и лукаво посмотрел ему в глаза. Домовой эльф и министр стояли плечом к плечу и по очереди курили сигару. Гермиона повернулась и увидела Северуса, он был совсем близко. Он ничего не сказал ей. Она тоже молчала. Но они так хорошо чувствовали друг друга, что слова были не нужны.

— Я думаю, на этом мы и закончим, — произнес Гринсборо.

— Эй, а куда подевался этот нервный мальчуган? — спросил Шон.

Они огляделись по сторонам и обнаружили с удивлением, что Перси исчез. Северус и Гермиона встревожено посмотрели друг на друга.

Остаток дня они потратили на оформление всех нужных документов и прочую бумажную волокиту. Гермиона и Северус встретились и с представителем компании «Призывая Магию», обговорили, как и когда начнут выпускать в продажу их изобретения. Обсудили оплату и процент с продажи. Никто не остался обиженным.

Гринсборо помахал им на прощание. Он наблюдал за ними весь день и знал, что их определенно связывает большее, чем просто совместная работа. Они были влюблены и выглядели такими счастливыми, как могут выглядеть только влюбленные.

Шон нагнал министра и спросил:

— Сэр, вы верите в то, что этот мальчишка из Министерства сказал нам? Вы думаете — он убийца?

Гринсборо покачал медленно головой и посмотрел на уходящую пару:

— Да. Я верю. Но это случилось не здесь и не сейчас. Так, Шон? То, что он сделал сегодня — это здорово, независимо оттого, что он натворил в прошлом. Ты так не думаешь?

Шон кивнул. Да, им повезло стать свидетелями такой чудесной магии.

— Но она настоящая красавица, а, сэр?

Гринсборо повернулся к Шону и ткнул коротким пухлым пальцем ему в грудь так, что Шон покачнулся.

— Послушай меня, Шон. Если ты вдруг не заметил, с кем она и как на него смотрит. И как он смотрит на нее. Оставь мисс Грейнджер в покое, ничего лучше я не могу тебе посоветовать.

Шон кивнул. Он не рискнул бы знакомиться с плохой половиной Северуса Снейпа.

Северус и Гермиона аппарировали вместе с Сильвестром. Как только они вернулись в комнаты, эльф пронзительно закричал на весь дом и пустил искорки с кончиков пальцев. Он гордился своей хозяйкой. Он гордился собой.

Гермиона смеялась над его шутками, а Северус смотрел сердито:

— Твои подчиненные тебя не слушаются? Не можешь справиться с ними?

Гермиона приподняла бровь и ухмыльнулась.

— Я не знаю, есть ли у меня на это право? Боюсь потерпеть неудачу, — она улыбнулась, пытаясь не обращать внимания на его нахмуренное лицо.

— Я больше не ваш подчиненный, мисс Грейнджер.

Гермиона замерла на миг и посмотрела на Северуса. Он все еще стоял перед ней, неулыбчивый, неуступчивый и тяжело поглядывал. На мгновенье она испугалась. Гермиона подумала, что это шутка. Это не могло быть правдой, и настоящий Северус вернется…

— О чем ты думаешь? — его голос вторгся в ее мысли, он пытался незаметно прочитать, что она чувствует.

Гермиона посмотрела вниз, на носки своих туфель и вновь на него:

— Я просто… почему ты копаешься в моей голове? — глаза ее метали молнии.

А Северус…. Сначала улыбнулись его глаза, потом едва заметно губы — как это прекрасное создание осмеливается снова с ним спорить?

Он подошел к Гермионе и обхватил ее лицо ладонями. Он медленно дотронулся, чуть касаясь, своими губами ее губ. Он почувствовал, как она задрожала, и Снейп радостно усмехнулся. Ее руки обвили его шею, а он притянул Гермиону поближе и расцеловал.

Сильвестр стоял в дверях, посмеиваясь себе под нос.

Северус чуть отклонился от Гермионы и кинул эльфу:

— Сильвестр, ты был великолепен.

А эльф посмотрел так, будто мог заплакать от благодарности.

— Да, Сильвестр, спасибо, — проговорила Гермиона.

Глаза эльфа заблестели от слез, и Северус со вздохом посмотрел в потолок.

Сработала каминная сеть, и Гермиона обернулась на звук знакомого голоса:

— Гермиона, Гермиона? Ты здесь? — это был Рон.

Гермиона высвободилась из рук Северуса и подошла к огню. Рон не видел Снейпа.

— Рон! Что случилось? — Гермиона наклонилась к нему и посмотрела в глаза.

— Гермиона, слава Мерлину, я нашел тебя. Слушай, что, черт возьми, происходит?

Она бросила взгляд через плечо на Северуса, которого почти не было видно в полумраке.

— Мог бы ты говорить яснее, Рон? — нахмурилась Гермиона, все еще надеясь, что ошибается, и Рон совсем не о том хочет поговорить, чего она боялась.

— Гарри сошел с ума. Джинни не выходит из комнаты. Последнее, что я знаю это то, что Джинни была у тебя, а потом пошла к Гарри. И скоро вернулась, и она была просто вне себя от горя и злости. Тогда я пошел к Гарри, а тот вышвырнул меня из своего дома.

Северус хмыкнул.

— Что это было? — спросил Рон.

— Ничего. Послушай, Рон, Джинни в порядке? — поинтересовалась Гермиона, бросив короткий и убийственный взгляд на Северуса.

— Нет, я же говорил, она не выходит из своей комнаты. Мама и папа устали. Но она заколдовала дверь, и никто не может вытащить ее оттуда. Видно, у нее и впрямь случилась беда. Что тогда произошло? Гарри приходил к тебе? — и то, как Рон произнес это, заставило Гермиону испугаться:

— Почему, Рон? Что он рассказал?

— Ну, я точно не знаю… Я … я что-то слышал, он говорил, что навестит тебя в другой раз. Он был так взволнован, сказал, что собирается… ты знаешь… посмотреть, может, вы могли бы…

— Да, да, он приходил, — оборвала она Рона, не рискнув посмотреть на лицо Северуса. Гермиона могла только представить, что он там себе напридумывал.

Северус слушал внимательно, и для него не составило никакого труда собрать все недомолвки в единое целое.

— Ну а дальше, что было дальше, Миона?

— Я сказала ему нет, Рон.

Северус все понял тотчас, быстрее, чем это смог понять Уизли.

— Что? Ты сказала Гарри нет? Но почему, Гермиона? Из-за Джинни? Ты думаешь, она из-за этого такая стала? Она что-то узнала?

Северус вновь фыркнул, посмеиваясь над глупым Роном.

— Что это было? Кто там, с тобой? — Рон нахмурился, и Гермиона быстро ответила:

— Но... Рон, слушай, это мое дело, почему я ответила нет. Поговори с Гарри, а я с Джинни. Я …отправлю ей сову или свяжусь с ней как-нибудь еще.

— Гермиона, а ты же не одна? Так? — и это была самая умная мысль, которую Северус когда-либо слышал от этого мальчишки.

Гермиона посмотрела на Рона, потом на Северуса, потом под ноги, покачала головой, и Рону показалось, что он понял ее.

— Ну, прости… А…могла бы ты просто поговорить с Джинни? А я поговорю с Гарри. Но он совсем съехал с катушек, Гермиона.

Она утвердительно кивнула, больше всего желая, чтобы Рон замолчал и ушел.

— Да, Рон. Я все сделаю. Все будет хорошо. У Джинни ужасный характер, но она скоро успокоится.

Северус нахмурился. Наверное, он один мог беспристрастно оценить всю ситуацию. И нельзя сказать, что он был в восторге оттого, что попал в этот любовный треугольник.

— Гермиона, у тебя все хорошо? — Рон с плохо скрываемым любопытством смотрел по сторонам — кто там, кого он не может видеть?

— Да, Рон. Я …у меня все отлично. Лучше всех, — Гермиона посмотрела на Северуса и улыбнулась.

— Рад за тебя. Эй, ты все-таки расщедрись на сову, когда у тебя будет больше… времени. Гермиона рассмеялась, а Рон исчез.

— Кажется, у вас появились проблемы, мисс Грейнджер, — произнес Северус шелковым своим голосом.

Гермиона обреченно опустила руки и посмотрела на него.

— Какие? — спросила она наивно, будто в последние пять минут ничего не случилось.

— Я не доверял бы мисс Уизли, если вы хотите сохранить нашу…. связь в секрете.

— Ох, Северус, это все пустяки. Я не думаю, что Джинни так поступит со мной. Это не их чертово дело. Я буду жить так, как мне хочется. Зачем мне благословение Гарри или Рона?

Северус улыбнулся. Гермиона верила, что Джинни не выдаст их. И вроде не было никаких причин для беспокойства — Волдеморт умер, Северуса оправдали, и он давным-давно не ее учитель. Ничего не случится, даже если все и узнают.

Три дня и три ночи Северус был с Гермионой. Никто не беспокоил их. Они читали книги, разговаривали, забыли, что вообще что-то существует за пределами их мира. И они были счастливы. Северус и не думал никогда, что можно так радоваться жизни. А Гермиона никогда не чувствовала себя такой целостной. В чем-то похожие, в чем-то совсем разные, они гармонично дополняли друг друга.

А письма собирались во внушительные стопки. Домовые эльфы ловко перехватывали сов. Они знали, что нужно оберегать мисс и мастера зелий. И они старались. Только Сильвестр заламывал руки в беспокойстве, страшась будущего. Ни мисс, ни мастер зелий не видели ни газет, ни писем, но он-то читал. Они не волновались и не знали о той суматохе, что поднялась вокруг них. А Сильвестр пытался защитить влюбленных, он надеялся, что все уляжется. Но с каждым днем становилось все хуже и хуже.

Последний заголовок в «Ежедневном пророке», доставленном госпоже из Лондона, гласил: «Всем известный Пожиратель смерти и лучший друг Гарри Поттера вместе!»

Северус сидел на диване в гостиной и читал учебник по физике, что дала ему Гермиона. В камине горел огонь, взлетали язычки пламени, и огонь казался живым. Снейп был удивлен тем, что маглы были так умны и изобретательны. Он раздумывал, как можно было бы применить знания маглов в волшебном мире. Снейп пил чай и поглядывал на дверь спальной.

Когда он уходил, Гермиона, свернувшись под одеялом, крепко спала. Северус просыпался с рассветом, он не хотел и не любил беспокоить ее, потому лежал, не шелохнувшись, долго-долго и смотрел, как она спит — ее лицо было таким мирным, таким детским. Северус размышлял, как нелепо иногда распоряжается нами судьба. Но он был благодарен ей за это чудо. Они не говорили, что будет дальше. Она не пыталась ничего планировать, она не хотела никаких официальных отношений. Гермиона принимала Северуса таким, каким он был, казалось, что ее все устраивает. Если он что-то и думал об этом, он не торопился делиться мыслями.

Все изменилось за считанные дни. И Снейп, и Гермиона больше могли не думать о деньгах — на счетах в банке уже было достаточно, а с началом продажи зелий капитал будет только увеличиваться. Северус сможет уйти из Хогвартса, если захочет. Минерва, конечно, потребует, чтобы он остался до конца года. Да он и пообещал ей это. Пусть так. Несколько месяцев, а потом он уйдет и постарается все это забыть. Северус точно знал, что будет жить в Ирландии. Потому что Министерством здесь заправляют не такие болваны, как в Англии. Потому что — и главное — здесь живет Гермиона.

За короткое время — Северус и глазом не успел моргнуть — так много ему досталось. Снейп нуждался в достойном собеседнике — Гермиона стала им. Нужны были деньги — она дала возможность их заработать. Северус хотел, чтобы рядом был кто-то столь же умный, как и он сам — Гермиона стала этим человеком. Он хотел работать с единомышленником — и она пришла. Она все подарила ему, и Северус ничего не желал больше. Он почти рассмеялся, вспомнив, как они смотрели друг на друга и как общались друг с другом еще две недели назад. Он знал сейчас, каким он был до нее — пустым, как выжженная земля. Таким одиноким. Снейп вздрогнул. Ему очень жаль огорчать Минерву, но он не хотел больше возвращаться в Хогвартс.

Северус услышал ее шаги и шорох в спальне, и на душе стало тепло. Эта ее постоянная смущающая особенность — Гермиона так действовала на него, как никогда не действовало ни одно зелье, ни одно заклинание. Он чуть повернулся, как раз, чтобы увидеть, как стоит она в дверном проеме и трет заспанные глаза.

— Ты снова рано проснулся, — прошептала она, стараясь сдержать зевоту.

Северус протянул руку и сжал ее маленькую ладошку. Гермиона целомудренно поцеловала его в макушку, и Северус притянул девушку к себе.

— Ах… что я вижу — проснулась! Ты не подумала причесаться перед тем, как явиться к нам? О, возможно… профессор предпочитает хаос? — Элмер сам смеялся своим шуткам. Северус и Гермиона быстро научились не обращать внимания на разговорчивое настенное украшение.

— Чай будешь? — спросил Северус.

Она кивнула, и он потянулся за чашкой. Домовых эльфов не было, Северус сам готовил чай и что-нибудь перекусить. Гермиона потребовала, чтобы никто не заходил в комнаты. Ни один эльф не мог пройти дальше приемной. Северус и Гермиона вполне способны справиться сами. Сильвестр наблюдал за эльфами, проглядывал почту и газеты. Все будет в порядке.

Гермиона свернулась в кресле и маленькими глотками пила чай. Северус смотрел на нее — плавные линии ее тела, нежная кожа, и тут же ему стало жарко.

— Эй, остынь. Я еще не проснулась, — со смехом сказала Гермиона, и Северус ухмыльнулся и поздравил себя — уже не молод, но еще совсем не стар.

— Чем займемся сегодня? Прервем наше заключение? — спросил Северус, листая страницы с прекрасными фотографиями планет Солнечной системы.

Гермиона покачала головой:

— Нет. Рано. Как только мы прервем наше добровольное заточение, все вокруг завертится, закружится, и мы долго не будем знать покоя. Я совсем не хочу думать о будущем. Начнутся встречи и совещания в компании, меня попросят возглавить производство, а потом …пресса заставит поволноваться.

— Пресса?

— Да. Ведь на зельях будет написано название компании. И наши наниматели, конечно, дадут интервью журналистам. И ты, и я, мы, безусловно, в безопасности. Но представь переполох, который поднимется вокруг нашего изобретения. Ничего, кроме всеобщей суматохи, я не могу представить, — она глотнула чай, — но все в конце концов уляжется. Журналисты, конечно, попытаются выяснить, кто же изобрел это зелье, но компания не станет разглашать информацию. Контракт о неразглашении закреплен магией. Итак… у нас нет проблем, кроме одной — что же нам делать со временем? — и Гермиона посмотрела на него влюблено и пылко.

Северус фыркнул — как же — не проснулась она!

Сильвестр не мог ждать ни минутой дольше.

Женщина из Хогвартса, у которой был оглушительный голос, прислала мастеру зелий вопилер. Красный конверт шипел и выпускал пар, и Сильвестр кинул его в камин, где вопилер и разорвался.

Это был уже третий вопилер за последние полтора дня. Еще два прислали неизвестные ведьмы. Как же они орали: «Гермиона предала Гарри Поттера! Профессор Снейп, будь ты проклят, твое место в Азкабане!» Другие присылали сов с проклятьями, а несколько додумались прислать гниющие цветы — подарок на свадьбу.

У Сильвестра не осталось сил. Он смотрел на письмо, что держал в руке. Шон О Флаген просил встречи с мисс и мастером зелий. Нужно было обсудить, что делать — в Министерстве писем уже скопилось больше, чем мог вместить самый огромный сундук. Смертельные угрозы — и не только им, но и самим представителям Министерства.

Сильвестр решил не аппарировать прямо в спальню, он зашел в гостиную и постучал.

Гермиона смотрела, как Северус ест тост. Она заворожено следила за его губами. Она помнила, какие они нежные. Нижняя губа была чуть полнее, чем верхняя. Гермиона не могла оторваться от созерцания того, как Северус поглощает хлеб.

— Если ты так пристально будешь на меня смотреть, пока я ем, мне придется отыскать себе другое место для завтрака, — проговорил Снейп, рассматривая тосты.

Гермиона покраснела и улыбнулась.

— Ты не уйдешь, и ты это знаешь. Тебе нравится, когда я смотрю на тебя и думаю, что ты для меня лучше всех, и что я желаю тебя, — она вновь улыбнулась, но он продолжил есть, делая вид, что не обращает на нее внимания. Щеки Северуса окрасились слабым румянцем.

Раздался стук.

Влюбленные посмотрели друг на друга в смущении и уставились на дверь. Они ждали, что будет дальше. Лицо Гермионы исказила тревога — ведь она просила Сильвестра не беспокоить их, пока не случится что-то действительно важное. В комнате было тихо.

— Кажется, за дверью кто-то есть. Вот что значит стук, — сказал Элмер равнодушным голосом.

Лицо Северуса помрачнело. Он злился из-за того, что прервали их уединение, и злился на Элмера. Северус встал, за ним — Гермиона. Он подошел к двери и резко открыл ее.

Там стоял эльф. У Гермионы мурашки побежали по спине. Сильвестр выглядел плохо, он будто не спал несколько дней подряд. Да так оно и было. Глаза эльфа припухли и покраснели. Уши повисли, и он стоял, устало опустив плечи — он потерпел неудачу.

— Предупреждали тебя или нет, что пока госпожа не позовет, тебе нельзя входить сюда? — спросил Северус мрачно.

Гермиона сердито посмотрела на него, и пригласила Сильвестра в комнату:

— Я сказала, что он может прийти к нам, если случится что-нибудь не требующее отлагательств. Что же случилось, Сильвестр?

Эльф спрятался за Гермиону и испуганно посмотрел на мастера зелий. Гермиона чувствовала, как эльф дрожал. Но они ждали ответа. Как же Сильвестру отважиться сказать то, что должно быть сказанным? Эльф очень боялся мастера зелий. Потому что этот волшебник был хорошим…и в тоже время плохим.

— Мисс…это срочное дело. Самое срочное из всех дел, мисс. Сильвестр знает, что не должен приходить сюда. Он знает, что он поступил неправильно, и мастер сказал ему это. Я жестоко накажу себя. Но мисс должна знать! — слезы ручьем лились из огромных глаз. Раздался голос Элмера:

— Я никогда не перебил бы вас, чего больше — я никогда не перебью вас, если я буду висеть в приемной…

Сильвестр оскалился, и Элмер тоже состроил гримасу эльфу:

— Не бешенство ли у тебя, мелкая пухлая крыса? Нет…

Сильвестр посмотрел на мастера зелий — тот достал свою палочку и направил ее на Элмера. И вновь заморозил зеркало.

— Дорогая, — голос Северуса был бархатным, — эта вещь лишила меня всякого терпения. Может, пришло время куда-нибудь его убрать… навсегда. А сейчас — что там за срочное дело? — спросил он Сильвестра, и тот затрясся от страха и ужаса.

Сильвестр призвал огромную охапку открытых писем, вопилеров и газет, стянутых черной веревкой.

— Что это, Сил? — спросила Гермиона.

Северус протянул руку, и Сильвестр вручил ему кипу бумаг. Пока Северус развязывал веревку, Сильвестр рассказал, что случилось.

— Мисс и мастеру зелий нужно выходить. Все началось два дня назад. Газеты из Лондона писали мерзкие, гнусные вещи про мою умную госпожу. И еще хуже — о мастере. Они говорили… они называли мою мисс плохой ведьмой, а мастера — плохим волшебником. Газеты написали, что вы обручились. Письма приходили весь день и всю ночь. Сильвестр не спал. Ведьмы и волшебники отовсюду верят тому, что написано. Они говорят ужасные вещи. Они говорят, что моя госпожа…блудница, потому что не осталась с Гарри Поттером. Они посылают проклятья. Я пытался не обращать внимания и заботиться о мисс… — огромные слезы потекли из глаз Сильвестра, — но Сильвестр не знал, что делать дальше. Мастеру пришло отвратительное письмо из той школы в Англии. Министр в Белфасте хочет поговорить с мисс и мастером. Моя бедная мисс!

Гермиона застыла, будто замороженная чарами. Северус раскладывал письма и газеты. Он посмотрел на Гермиону, и лицо его помрачнело. Он видел, как это ранило ее, из нее будто вырвали тот несгибаемый стержень. Он встал и подошел к ней, прижал к груди, будто хотел уберечь от всех неприятностей. Снейп усадил Гермиону на диван и поцеловал в макушку. Гермиона потянулась за письмами, а Северус просматривал заголовки газет.

«Министр магии Ирландии предоставил убежище бывшему Пожирателю смерти!»

«Как связаны Снейп и Поттер?»

«Профессор зельеварения ухаживает за ученицей!»

«Пожиратель смерти и лучший друг Гарри Поттера вместе!»

Сильвестр сидел, сжавшись в кресле, будто хотел показаться еще меньше, чем был. Северус и Гермиона читали, что же случилось за последние два дня. Гермиона прикрывала ладошкой рот и старалась не заплакать. Северус читал молча, и лицо его было невозмутимым.

Северус сидел и делал вид, что читает газеты, где не было ни одного слова правды. Но на самом деле он наблюдал за Гермионой. Он смотрел, как она читает и думает, и видел, что глаза ее блестят от слез. Сердце сжалось в груди, и откуда-то изнутри пришел знакомый жгучий холод: «Виновен. Ты ошибся. Ты должен был держаться подальше от нее и хранить дружбу, и любил бы ты ее, Снейп, на расстоянии. Платонически. И тогда жизнь ее не рушилась бы на твоих глазах. Она могла жить как раньше, работать до одури. А ты мог просто получить свои деньги. И никогда не был бы с ней. Но твой эгоизм, который управляет всеми твоими действиями, снова победил. Ты же знал, что это могло случиться. Ты предупредил ее тем вечером, в пабе, что свяжись она с тобой — и все вокруг станут относиться к ней по-другому. Ты, верно, мог бы убедить ее, если был бы настойчивее. И тогда, но тогда... у тебя не было бы этих трех дней. Если смог бы ты сам поверить в то, что говорил».

Он боялся дотронуться до Гермионы. Дотронуться и увидеть отвращение в ее глазах. Пока нет. Северус был совсем не готов к тому, что она так быстро отвернется от него. Он сидел и ждал, что она скажет. Слушал всхлипывания Сильвестра и ее шумное частое дыхание.

Гермиона прочитала все до последней строчки. Каждое письмо и каждую статью. Все презрительные слова о ней и Северусе. Гермионе казалось, что она сходит с ума. Но она не собиралась сдаваться, она будет бороться. Они смешали ее имя и имя Северуса с грязью. Пригвоздили к позорному столбу — пусть смеется, пусть глумится весь волшебный мир. Но почему? Ответьте, ради Мерлина! Потому что она, как они изволили предположить, спуталась с человеком, которого никто никогда не стремился понять? Никто. Ни профессора в Хогвартсе, ни ученики, ни Гарри. Как легко и как просто оценить человека только с одной стороны и забыть про остальные его поступки. Они никогда не смогут представить, что этот человек достоин того, чтобы его узнали. Достоин того, чтобы его любили…

Гермиона поднялась с кресла и в волнении принялась мерить шагами комнату. Она знала — Северус смотрит на нее, он ждет и примет любое ее решение. Но она еще была не готова. Нужен план. Гермиона прошла в спальню и закрыла дверь. Сняла пижаму. Надела джинсы и свитер. Заплела волосы. Скоро на лице ее читалась решимость, а ум просчитывал все варианты — ваш ход, мисс Грейнджер!

Северус видел, как ей больно и как она смущена. И не мог осуждать Гермиону. Он читал статью, где его Гермиону называли блудницей, где писали, что она обманывала Поттера всю школьную жизнь. А еще они писали, что она выросла и стала циничной и жестокой. Северус покачал головой и кинул газету на стол.

— Сильвестр, будь добр, приготовь чая. Я думаю, твоей госпоже может пригодиться чашечка.

Сильвестр кивнул и, не говоря ни слова, дисаппарировал из комнаты.

Северус повернулся к спальне и пристально посмотрел на дверь — он собирался войти. Он не видел Гермиону. Было похоже, что она не хочет больше с ним встречаться. Он безотчетно пригладил пальцами черные волосы. Что ж, пусть ей не придется ничего решать — он просто уйдет.

Северус медленно развернулся, но тут появилась Гермиона. Он нахмурился, увидев, как смотрит она решительно и непреклонно. Гермиона быстро подошла к нему, обняла за шею, прижалась к Северусу. Он чуть отодвинулся и рассматривал, рассматривал ее лицо. Он слишком хорошо знал это выражение.

— Северус, ты не виноват.

— Нет, Гермиона, это моя вина.

Она отчаянно мотнула головой — нет. Она бережно коснулась его щеки, поиграла прядью волос.

— Нет. Это не так. Но… я хочу найти виноватого, — она решительно смотрела Снейпу в глаза. Как трудно и как сладко было с ней иногда. Он вздохнул. Чувство вины никуда не исчезло.

— Ну и кто, ты думаешь, придумал этот спектакль с твоим участием? — спросил Северус.

Гермиона нахмурилась.

— С нашим, Северус. Нашим. Нет тебя отдельно и нет меня отдельно. Нет больше. Я пока не знаю… — она присела и стала читать статью о том, как министр магии Ирландии предоставил убежище Пожирателю смерти.

Северус повернулся к Сильвестру, который аппарировал в комнату, держа в ручках поднос. Северус налил чаю Гермионе, потом себе.

— Сил? Я хочу чтобы ты кое-что сделал для меня, — Гермиона подозвала эльфа. — Я хочу, чтобы ты отправился в Министерство и нашел мистера О Флагена, ты помнишь его? Эльф кивнул.

— Попроси его встретиться с нами здесь через два часа.

Сильвестр исчез из комнаты.

— Что он сможет сделать? — спросил Северус тоном, намекающим на то, что он не доверяет этому человеку.

Гермиона упрямо посмотрела на него и сказала:

— Он работает в Министерстве, Северус. Он сможет помочь нам ответить на оскорбления. Отомстить.

Северус перевернул чашку вверх дном и наклонился к ней:

— Отомстить?

Она кивнула.

— Да. Что за бред они выдумали? Я все это прекращу. Мы сделаем совместное заявление с Министерством, здесь, в Белфасте, потом, — она схватила кипу бумаг, — мы разошлем письма Гарри, Джинни и профессору МакГонагалл.

— Зачем? — усмехнулся Северус.

— Потому что тебе нужно заверить ее, что ты и я не были вместе, пока я училась в Хогвартсе, Северус! Вот почему!

Он чуть не засмеялся: «Что за нелепица?» — но успокоился, взглянув на ее лицо. Он забыл, как она могла быть упряма. Снейп кивнул и начал писать.

Шон О Флаген зашел в кабинет Гермионы ровно через два часа. Северус обратил внимание, что помощник министра перестал бросать на Гермиону откровенные взгляды. Снейп даже решил, что, возможно, Шон О Флаген не такой болван, каким показался вначале.

Шон дал почитать им смертельные проклятья, которыми завалили Министерство. Большую часть совы принесли из Англии и только несколько — из Ирландии. Министерство магии предлагало разместить в здании авроров, но Гермиона и Северус отказались. Они сражались с самым сильным темным волшебником и победили. Им не нужны были ни авроры, ни журналисты, которые пытаются их отыскать.

Шон сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы помочь им. И самое главное — нужно сохранить в тайне место их пребывания. Страшно было представить, что случится, если их найдут. Шон записал в блокнот просьбу и замечания Гермионы — она собиралась сделать встречное заявление. Шон говорил с ними и смотрел на Северуса — тот сохранял каменное выражение лица. В голосе Гермионы было столько злости, что помощник министра удивленно приподнял брови.

Они вернулись в гостиную. Гермиона поздоровалась с Элмером. Зеркало заявило, что Гермионы для него не существует, пока этот черный нетопырь здесь. Это вполне устроило Северуса.

Гермиона устало опустилась на диван и закрыла глаза. Северус осторожно дотронулся до ее плеча. Тогда Гермиона подняла руку и сжала его ладонь.

— Как ты? — спросил он тихо.

Она покачала головой:

— Я все думаю… как это ужасно. Нам нелегко, но бедный Гарри.

Северус отдернул руку и отступил на шаг.

— Поттер? Почему тебе жалко Поттера после всего, что случилось?

Гермиона посмотрела на него:

— Потому что, Северус, он достаточно пережил и без этого. И он ненавидит такую популярность.

Северус фыркнул:

— Нет, твой друг Поттер получает удовольствие от внимания.

Гермиона смерила Снейпа взглядом.

— Нет, не получает, Северус. Он ненавидит внимание. Я могу только представить, как он взбешен...

— Или… как счастлив. Он отомстил. Отомстил тебе за то, что ты со мной, а не с ним. Гермиона прикусила губу.

— Не льсти себе, Северус. Гарри не знал. Даже если Джинни что-нибудь сказала ему, но и она не знала! Все это лишено всякого смысла! — она легла на диван и спрятала лицо в ладонях.

Она уже послала письмо и Гарри, и Джинни. И написала Рону, давая ему знать, что у нее все хорошо.

Северус и Гермиона ужинали в молчании. Ни она, ни он не хотели делиться мыслями друг с другом. Им казалось, что воздух вокруг звенит от напряжения, и оно — как воздушный шарик, который все надувают и надувают, и он скоро лопнет. Гермиона не хотела, чтобы наступало утро. Она знала, что этот шарик разорвется. И больше всего она боялась, что Северус уйдет.

«Говорит Грейнджер!

Сидя плечом к плечу ни с кем иным, как c профессором Северусом Снейпом, Гермиона Грейнджер вчера днем сделала заявление высокопоставленным представителям Министерства.

Мисс Грейнджер работает мастером заклинаний (хотя мы и не можем поделиться с вами названием компании). Профессор Снейп — мастер зелий, преподающий в Хогвартсе, школе волшебства и колдовства под управлением директора МакГонагалл.

“Они не были вместе, пока Гермиона училась, и глупо даже думать так о мисс Грейнджер. Я знаю ее много лет. И так же глупо думать что-то подобное о профессоре Снейпе”, — вот что поведала нам директор Хогвартса в приватном интервью через каминную сеть. Директор МакГонагалл сказала также, что профессор Снейп достоин всяческого доверия, и если кто думает иначе, он будет иметь дело непосредственно с ней (наш репортер лучше встретится с гиппогрифом).

Мисс Грейнджер заявила, что ее отношения с профессором Снейпом — “не ваше чертово дело”. И что тот, кто распространяет порочащие их слухи, за это ответит. Когда мы спросили, был ли профессор Снейп убийцей, мисс Грейнджер вскипела и сказала, что он, работая на Волдеморта, был шпионом. “Многие это знают, — сказала она, — но пришло время узнать всем. И те, кто смеется над людьми, о которых не имеет никакого представления, ни чем не лучше тех, кто поминает Волдеморта. Мы многих потеряли во время войны, мы потеряли тех, кто был для нас целым миром. И что же? Их смерти напрасны? Мы думаем, что все закончилось. Что все зло развеялось со смертью Волдеморта. Неправильно и непорядочно то, что мы ищем козла отпущения. Мы совсем не изменились”.

Мисс Грейнджер, безусловно, намекает нам на министра магии, Руфуса Скримджера, который будет участвовать в выборах в этом году. “Он, кажется, тот тип, который не выживет, если вокруг него все будет в порядке. Ему нужен страх — он управляет с его помощью. Он тиран, и я не знаю тирана хуже, — вот что мисс Грейнджер сказала о министре и добавила: — Он действует точно так же, как Волдеморт, и я думаю, что это достойно презрения. Он хочет, чтобы все боялись, боялись чего угодно. И тогда, среди всеобщего страха, он будет собран и спокоен. Отлично, министр. А я могу сказать вам — благодарите профессора Снейпа и Гарри Поттера, что этого не случится. Хотя министр найдет другой путь и другие способы запугивать людей. Он хочет победить на выборах. И если министр надеется обнаружить новую диверсию, например, международный конфликт в Ирландии, пусть лишний раз подумает”.

Этот же журналист добился интервью с министром магии в Белфасте, мистером Гринсборо: “Я, конечно, знаком с мисс Грейнджер и профессором Снейпом. Милейшие люди. Что за обвинения обрушились на их бедные головы? Это страшно, это позор — люди читают ваши газеты и верят во все написанное. Вы избиваете беззащитных. И я, и мои соратники считают, что мисс Грейнджер и профессор нужны нам. Здесь, в Ирландии. Заметьте — у нас нет такого беспорядка, как у других. Здесь не привечают Пожирателей смерти. И каким бы ни было прошлое человека, важно видеть, что он делает сейчас. Профессора Снейпа признали невиновным в его родной стране, и я не буду пытаться обвинить его снова просто потому, что он оказался на ирландской земле. Он оправдан и свободен, и мы рады приветствовать профессора в нашей стране. А то обстоятельство, что англичане пытаются обвинить нас в потворствовании злу — совершенная чепуха. Разве не они позволили Темному лорду набрать силы? Разве не они игнорировали знаки? И разве не они позволили бедному мальчишке, Поттеру, пройти через все это? Почему люди прислушиваются к ним сейчас? Почему они уверены, что те говорят правду, если они не делали этого раньше? Здесь, в Белфасте, мы вначале проверяем факты”.

И это так. Министр магии в Белфасте провел собственное расследование и пришел к выводу, что то, чем занимался профессор Снейп во время войны, было благородным делом. Наш репортер может только надеяться, что министр магии Англии поведет себя так же благородно, как мисс Грейнджер и профессор Снейп».

Северус медленно просмотрел статью, Гермиона стояла за его спиной. Она тоже читала газету. Сильвестр устроился рядом с Северусом.

Снейп медленно сложил газету, а Гермиона просияла:

— Я не могу поверить, что они напечатали это.

Гермиона уселась напротив Северуса и, к его неудовольствию, не прогнала Сильвестра.

— А почему бы и нет? «Придира» в Лондоне, «Небесный вестник» в Белфасте. Каждый сможет прочитать это. Я надеюсь, Гарри прочитал… — его голос замолк, и Северус подарил Гермионе один из своих мрачных взглядов.

Сильвестр в мгновение ока аппарировал из комнаты.

Куда это он отправился? — прошептала Гермиона.

— Я думаю, что он, вероятно, отправился точить свои когти. Чистить зубы туалетным ершиком. Полировать нос о ботинки. Кто знает, чем это создание занимается в свободное время? — голос Элмера заполнил комнату.

Северус сердито глянул на Гермиону, но она не обратила на него внимания. Она знала, что Элмер пытается достать ее, но иногда она могла оценить его язвительность.

— Моя мисс! — Сильвестр вернулся, и он был так взволнован, что весь дрожал. Северус встал и выхватил палочку. Сильвестр заметил это и начал быстро кивать головой. — Да, да. Она здесь, мисс. Она в приемной!

— Кто? — спросил Северус низким голосом, который таил в себе угрозу.

— Та рыжеволосая чертова ведьма, мисс. Вернулась, чтобы все испортить, я знаю это! Но Сильвестр думает, что мисс разрешит мастеру приструнить эту проклятую женщину.

— Великолепно! Она вернулась, вы сказали? Ох, как же я счастлив! Такая нудятина вокруг. Но она внесет нужное мне оживление, — вполголоса проговорил Элмер.

— Заткнись, Элмер. Северус — не надо. Мне не нужна помощь.

— Нет, милая. Я пойду с тобой.

— Мне не нужна сиделка, Северус. Я справлюсь с Джинни сама.

— Нет, ты, несомненно, не справишься. Я ничего не путаю? В последний раз, когда она была здесь, вы напились, и она смогла тебя разговорить. Потом она побежала к своим маленьким друзьям и разболтала все, что видела, о чем знала и что придумала. Я пойду с тобой. И точка.

Гермиона вздохнула. Тяжело было с ним не согласиться.

— Северус, спрячь свою палочку. Она тебе не понадобится.

— Нет, — и он быстро вышел из комнаты с Сильвестром. Эльф выглядел довольным. Гермиона на мгновение замялась, но потом побежала за ними.

— Эй, пусть она придет ко мне, слышишь? — кричал Элмер ей вслед.

Когда Гермиона вбежала в приемную, Северус уже направил палочку на Джинни. Гермиона никогда раньше не видела свою подругу такой. Она выглядела ужасно. Она выглядела больной.

— Северус, оставь ее в покое.

Но он не ответил и не сдвинулся с места.

— Гермиона, пожалуйста, я хочу извиниться за то, что произошло, — она смотрела отчаянно то на Гермиону, то на Снейпа. — Я хотела рассказать вам, что я ничего не говорила журналистам…

— Ложь, — сказал Северус, закипая. — Вы и ваши тупые друзья вообще подумали, через что ей придется пройти? А?

Джинни посмотрела на Северуса и ее глаза расширились.

— Так это правда? — спросила она еле слышно.

— Вы не имеете никакого понятия о правде, девчонка.

— Я имею в виду… вы двое… это — правда? — она нахмурилась. Нахмурилась и Гермиона.

— Северус, опусти палочку, — Гермиона зло посмотрела на него. — Джинни, сядь, наконец, — раздраженно добавила она.

Джинни направилась к ближайшему креслу, не спуская глаз с палочки Северуса, и села. Северус подошел к столу и склонился над ним. Гермиона продолжила:

— Скажи мне. Давай же, поделись со мной, ты же для этого пришла. А потом я спрошу тебя, если у меня останутся вопросы.

Джинни задумчиво посмотрела в окно и опустила глаза:

— Я пошла к Гарри. Я собиралась… и что тут такого… я спросила его, о чем вы разговаривали прошлой ночью. Он ненавидит меня, Гермиона. Правда. Он сказал, что он ничего больше не чувствует ко мне. Я сошла с ума… я не думала ничего говорить, Гермиона, нет! Но я была как бешеная от злости.

— Что вы сказали? — спросил Северус.

— Я сказала ему, почему ты его отвергла, Гермиона. Потому что у тебя кто-то есть. Я хочу сказать, я знаю это неправда... или было неправдой тогда... но я сказала это. И я не могла представить другого мужчину в твоей жизни, кроме него, — она посмотрела на Северуса, — и я сказала Гарри, что вы… вместе.

Гермиона шумно выдохнула. Северус усмехнулся и посмотрел на нее.

— Ну и чего я такого сказала, это же была просто шутка…

— Что?!

Джинни заплакала. А Северус продолжил:

— Эта ваша шутка разозлила Поттера. Или кто еще тогда рассказал про это журналистам? Отличный путь — внимание и симпатия. Браво, Поттер.

— Правда, профессор, я не думала, что Гарри все расскажет.

Северус и Гермиона посмотрели друг на друга, на Джинни. Они были почти уверены, что это Гарри. И Гермиона устало опустилась на стул — она, верно, ошибалась в своих друзьях. Она спросила Северуса:

— Ну а как иначе, это стало известным? Я думаю, больше никто не знал.

— Вы уверены, что никто никогда не видел вас вдвоем раньше? Я имею в виду, не было случая, когда вы... вдвоем были... встречались, и кто-то мог вас видеть?

Гермиона с Северусом почувствовали себя крайне неуютно под взглядом Джинни.

— Это невозможно, — но Гермиона тут же вспомнила поцелуй на улице, в деревушке. Кто-нибудь мог видеть, прячась в тенях, и они не знали об этом.

— Почему вы думаете, что кто-то видел нас вдвоем? — спросил Северус рыжеволосую ведьму.

Джинни начала плакать:

— Я слышала, что вы были близки…очень…сильно.

Гермиона и Северус вновь посмотрели друг на друга в замешательстве. Затем на Джинни, и Северус вспомнил:

— Мисс Уизли, скажите мне, когда вы последний раз разговаривали со своим братом?

— Каким?

— Господи! Перси! Он был там… я должна была подумать…— Гермиона прикрыла рот ладошкой.

— Нет… не он. Поттера задушевный дружок, мистер Рональд Уизли, — Джинни посмотрела на пол, потом с отчаянием взглянула на них. Ее глаза блестели от слез. Северус понял раньше, чем Гермиона.

— Он сказал, что разговаривал с тобой несколько дней назад. А следующей ночью пришел Перси и о чем-то совещался с Роном наедине. Они ненадолго выходили, а потом Рон вернулся, и он был взбешен. Но я как-то не придала этому значения. Я думала, они просто трепались о том о сем. Но после того как «Пророк» стал печатать те статьи, Рон ходил печальный. Потом он получил твое письмо вчера. Я думаю, что он чувствует себя виноватым. Он злится на Перси. Потому что Перси и министр переврали все, что он рассказал. Мне кажется, что Перси поделился с Роном всем, что знал о вас. Это задело Рона, и он тоже выложил Перси все, что знал о тебе и, — она бросила взгляд на Северуса, — о нем. Вот так то, что растрепал Рон и то, что было известно министру, появилось в печати. Я не знаю, кто видел вас вместе, Гермиона, но кто бы это ни был — он сошел с ума от злости. Прости меня.

— Получается, что когда мы видели Перси в Министерстве… он воспользовался этим и напридумывал всякой чепухи? — спросила Гермиона.

Северус чувствовал себя еще хуже, чем раньше. Лицо Джинни скривилось в страдании, и Северус с тревогой наблюдал за Гермионой. Она побледнела. Она теряла своих друзей. Теряла все, всех тех, кого любила. Из-за него.

Джинни ушла. И после ее визита никому не стало легче. Гермиона все думала, как они могли с ней так поступить — Рон и Перси. Потом она вышла из комнаты и оставила Северуса одного.

Джинни сказала Снейпу, что Рон всегда желал Гермиону, и, когда услышал, что Гарри предложил девушке встречаться с ним, Рон как с ума сошел. Но что оказалось для него хуже всего — так это узнать, что Гермиона, как говорили вокруг, связалась с человеком, который семь лет отравлял им жизнь в Хогвартсе.

Джинни ушла, и Северус вернулся к своему столу в лаборатории и налил бокал огневиски. Напиток обжигал горло, но это было даже приятно. Северус долго стоял, созерцая коричневую жидкость в бокале. И он наконец четко осознал то, о чем старался не думать.

Имя Гермионы смешали с грязью из-за него. Во всем волшебном мире. Она потеряла своих лучших друзей, людей, с которыми вместе выросла. Из-за него. Северусу хотелось верить, что она была с ним счастлива, но им уже не удастся узнать, как могли бы быть они счастливы в будущем. Три дня вместе, и ее мир разрушен. А для него она была целым миром. Если она уйдет, что останется ему?

Что же делать? Бороться? Он был могущественным волшебником, но он не мог повлиять на мнение общества. Да и никто не мог… кроме одного человека.

Золотой мальчик. Избранный. Он знал Гермиону лучше Северуса. Снейп уже возненавидел эту идею. Он возненавидел то положение, в каком очутился. Но если и была какая-то надежда, так только на Поттера. Только он мог изменить общественное мнение.

Гермиона лежала ничком в кровати. Она не открывала глаза. Она не плакала, но дышала шумно через заложенный и опухший нос. Гермиона призвала носовой платок и высморкалась. В голове пульсировала боль, а сердце ныло и ныло. И все, что осталось у нее — это Северус. Нет. Она не обвиняла его. Все, что случилось, только больше привязало ее к Северусу. Он был рядом. Он, казалось, никогда не ошибался. Он позволял Гермионе заниматься тем, что ей нравилось. Он утешал ее, когда она плакала и когда нет. И, если бы ничего не случилось, если бы никто ничего не знал, она могла бы обнять его, прижаться, спрятаться, и пошел бы к черту весь этот мир. Но Гермиона знала, что сейчас он пытается напиться в библиотеке. Она слышал звон стекла. Она не знала, о чем думает Северус. И это так беспокоило Гермиону, что она чувствовала себя больной и разбитой. Она не могла представить, что он уйдет. Так много времени потрачено на то, чтобы достучаться до него, рассказать, что она чувствует. И никаким друзьям, никому на свете она не позволит все разрушить и вернуть ее к тому, с чего она начинала. Гермиона знала, что рано или поздно люди успокоятся, но она отчаянно хотела, чтобы все уладилось как можно быстрее.

Гермиона даже подумала, что они могли бы куда-нибудь уехать — пусть пока люди вдоволь наговорятся, а потом они вернутся… но нет. Это было невозможно. В последний раз, когда никто не мог отыскать ее, случилась беда.

Часы на камине пробили полночь. Северус поставил пустой бокал на стол и упрямо прикусил нижнюю губу. Некуда деваться. Он должен поговорить с этим безумным мальчиком. Пусть он поможет Гермионе. Северус чувствовал себя отвратительно — ведь Поттер еще может и не согласиться. Если Снейп будет говорить начистоту, никто не захочет его слушать. Он должен заставить Поттера действовать. Действовать так, как нужно Северусу, и не задавать вопросов.

Щепотка пыли в камин. Он замер в сомнении. Наверное, лучше держать палочку наготове. Да, так он не будет чувствовать себя беззащитным. Он тихо проговорил в огонь:

— Гриммуальда двенадцать.

Гарри сидел на кухне и крутил бокал с бренди. Какая грязь. Совершенное несчастье. Непоправимая беда. Гермиона связалась с последним мерзавцем. Никто не знал как, но «Ежедневный пророк» где-то что-то откопал. Жалкая газетенка смаковала эту историю, и продажи ее взлетели, как бешеный гиппогриф. Гарри слышал, как люди шепчутся за его спиной. Он ненавидел их. Людей, что сплетничали о Гермионе. Та ночь, страшная ночь — это только их дело. А для журналистов было привычным все оболгать. Обвинить тебя в чем угодно. У них не было никаких принципов. Но только об одном он не мог не думать. Джинни сказала, что Гермиона со Снейпом. Неужели она пошла в «Ежедневный пророк»? Нет. Не могла. Да Гарри не мог никого представить, кто бы так поступил с Гермионой. Может быть, все-таки Джинни?

Он отвернулся от Гермионы. Потом от Джинни. Потом от Рона. Рон, верно, приходил рассказать ему о том, что случилось с Джинни и как она страдает. Но это не имело сейчас значения. Он не позволит кому-то говорить…

Гарри услышал, как сработала каминная сеть, и кто-то вошел. Гарри счастливо улыбнулся, он подумал, что сейчас получит ответы на все вопросы. Он надеялся, что это Рон, но кто бы это ни был... Гарри взял бокал и прошел в гостиную.

Бокал вдребезги разбился о пол.

— Какого дьявола вы делаете в моем доме? — гневно выкрикнул Гарри.

Северус неподвижно стоял, играя палочкой.

— Кажется, нам нужно поговорить, мистер Поттер.

— Мне нечего вам сказать. Кроме одного — оставьте Гермиону в покое! Я знаю — что-то происходит! Но…

— Вы ничего не знаете. Вы — самонадеянный мальчишка!

Гарри был одного роста с Северусом и такой же худощавый. Если бы они так презрительно не смотрели друг на друга, можно было подумать, что они родственники.

— Что ты можешь сказать мне интересного? А, Снейп?

— Ты так напоминаешь своего отца.

— Благодарю!

— Однако у нас есть кое-что общее. У тебя и у меня. То, что причиняет мне боль. И тебе. Я думаю, это объединяет.

— Ну и что это? — усмехнулся Гарри.

— Мисс Грейнджер.

Гарри отпрянул, и зрачки его расширились.

— Нет, — он недоверчиво мотнул головой.

— Да. Мисс Грейнджер. Я не думаю, что вы знаете, но я вам расскажу. Мисс Грейнджер и я работаем вместе. Она написала мне письмо и просила о помощи — она не могла справиться с одним зельем. И я согласился, потому что она обещала хорошо заплатить. Ваш дорогой друг, надутый индюк, Рональд Уизли и его брат Перси — это они виноваты… в газетной шумихе. Перси увидел меня и мисс Грейнджер в Министерстве. Мы просто работали вместе, а он решил, что это не так. И его выдумки серьезно задели, ранили Гермиону, — Северус медленно и тихо проговорил последние слова, потому что знал, что тоже был повинен в этом.

На миг Гарри увидел, как что-то мелькнуло в глазах Снейпа. Но тот мигнул, и ощущение пропало.

— Черт его подери… неужели Рон сделал это? Как вы узнали?

— Просто эта ваша раздражающая мисс Уизли пришла к мисс Грейнджер. Я имел несчастье быть свидетелем разговора. Она пообщалась со своим братом и приехала что-то разузнать от его имени, — Северус горько улыбнулся.

— Но это не может быть правдой, ведь нет? — спросил Гарри.

— Я просто сказал, что мисс Уизли говорила это, и я….

— Нет, я о вас и Гермионе. Это правда?

Северус замялся на мгновение и гордо выпрямился.

— Правда в том, что она не способна больше работать. Она не может работать, потому что те, кого она называла друзьями, покинули ее и оставили на растерзание волкам. Что до меня, то я не получаю удовольствие от вашего юного общества, но так уж случилось. И я знаю одно — нужно немедленно исправить положение.

— Как?

— Вы можете повлиять на общественное мнение.

— И что мне им сказать?

— Вы болван, Поттер? Нужно заступиться за нее, попробуйте. Никто другой не справится со всеми этими газетными сплетнями. Ради нее. Таким образом…

— Но у меня не получится… кто я такой? И вы не ответили на мой вопрос. Вы и Гермиона… вы вместе?

Пауза, длинная, мучительная. Северус, прищурясь, смотрел на Гарри. Гарри изучал Северуса. Снейп еле сдерживался, чтобы не удушить этого маленького надоедливого мальчишку. Гарри еле сдерживался, чтобы не совершить со Снейпом что-нибудь посерьезнее удушения.

Он знал, он все прочитал в глазах Снейпа. Нежность, что изменила его лицо, и сделала его совсем незнакомым. Чтобы там ни было — Снейп любил Гермиону. Гарри был уверен в этом.

— Вы пример, идол для молодежи, как это не прискорбно. Вы сможете справиться. Сделайте это ради друга. Скажите им, что это ошибка, и сделайте это как можно быстрей. Ей больно, каждую минуту, каждый день.

До Гарри вдруг дошло, что Северус пришел сюда, не пытаясь обелить свое имя и не преследуя никаких других целей, кроме одной. Он пришел помочь Гермионе. Гарри не мог поверить в это. Но он посмотрел на лицо Снейпа…. оно было таким незнакомым. Гарри кивнул и привычно растрепал волосы.

— Хорошо, — сказал Гарри.

Северус развернулся и ушел.

Северус вышел из камина в библиотеку и вернулся в спальню Гермионы.

Он замер в дверях, он смотрел, как мирно она спит. Она лучшее, что у него было. Она заботилась о нем. Он любил ее улыбку. Он любил ее смех. Он любил, когда она спорила с ним. Никто не знал, как он любил ее…

Северус, стараясь не шуметь, прошел в комнату и начал раздеваться. Он услышал, как Гермиона шевельнулась и села, и на секунду прикрыл глаза. Северус думал, что она спит, и он сможет проскользнуть под одеяло незамеченным.

— Спи, — сказал он нежно.

— Я не могу заснуть без тебя.

Северус вздохнул и забрался в постель. Он задержал дыхание, когда обнял ее, такой счастливый. Маленькая, теплая Гермиона. Он никак не мог привыкнуть к той радости, что она дарила ему. Они молчали, слушая дыхание друг друга.

— Ты ни в чем не виноват, Северус. Я ни о чем не жалею.

Северус закрыл глаза, чувствуя, как что-то ноет и ноет в груди. Он наклонился и коснулся губами ее плеча. Он накрыл своей рукой ее маленькую ладонь. Он улыбнулся, заметив, как дрожит она от желания.

Гермиона потянулась к нему. Она поцеловала Северуса, и этот поцелуй, казалось, вырвал душу из его тела и навсегда отдал ей.

Они почти не спали в ту ночь.

Гермиона проснулась, когда лучи солнца осветили комнату. Она открыла глаза и поморгала, привыкая к свету. Потянулась и зевнула. Гермиона давным-давно не спала так крепко.

Она увидела, что Северуса нет рядом. Он обычно просыпался раньше. Она медленно выбралась из кровати, накинула мантию. Она вошла в гостиную, но и там не увидела Северуса. Как странно.

— Доброе утро! — раздался нежный голосок Элмера.

Гермиона смутно понимая — что-то не так, что-то неправильно — повернулась к зеркалу. Ее отражение. Растрепанная, заспанная, но глаза светились от счастья.

— Доброе утро, Элмер!

Открылась дверь, что вела в коридор. У порога стоял Сильвестр. Гермиона нахмурилась. Он выглядел… таким грустным.

— Мисс? Как вы? — спросил он испуганно.

— У меня все хорошо, Сильвестр. Что случилось, скажите мне ради Бога! Вы оба так странно ведете себя этим утром.

Они молчали. Горящие глаза Гермионы метались между ее отражением в зеркале и Сильвестром.

— Мисс, вы должны это прочитать, — Сильвестр вручил ей газету.

Это был утренний «Ежедневный пророк». На первой полосе была фотография Гарри, он смотрел мрачно и все время хмурился, пока говорил. Глаза Гермионы расширились.

«Гарри Поттер рассказал, почему его лучший друг связался с Пожирателем смерти.

В попытке обелить своего друга, Гермиону Грейнджер, Гарри Поттер встретился этим утром с несколькими журналистами. Он спокойно и взвешенно говорил с нами.

“Это задело и обидело меня, — сказал он, и взгляд его был печален — то, что моего друга обвиняют во всех грехах… Она одна из самых умных людей, которых я знаю, и она так много и упорно работала, чтобы чего-то добиться. Она никогда не встречалась, — тут он несколько разозлился, — с профессором Снейпом, пока мы учились в школе” (смотри последнюю статью, напечатанную в «Пророке», касательно дружбы профессора Снейпа и Гермионы Грейнджер, страница пять).

Тогда мы спросили мистера Поттера, почему его друг и известный всем Пожиратель смерти были замечены вдвоем в интимной обстановке. На это Гарри Поттер ответил, что Гермиона и профессор Снейп работают вместе. И, если бы мы попытались разобраться, то смогли бы узнать, что Гермиона — мастер заклинаний, а Северус Снейп — мастер зелий. Они работают вместе, только и всего.

Но мы помним, что сказал близкий друг Гермионы Грейнджер о ее отношениях с профессором Снейпом. Что они больше, чем просто коллеги. И хотя Поттер утверждает, что их отношения носят платонический характер, поведение его говорит об обратном. Когда он рассказывал о своем бывшем профессоре, он волновался и говорил достаточно резко. “Он работал на Орден феникса. Дамблдор доверял ему, и этого должно быть достаточно”, — сказал он, но выражение его лица говорило совсем другое. Наш репортер полагает, что профессор Снейп, известный Пожиратель смерти, подкупил мистера Гарри Поттера, чтобы тот высказался в поддержку его и мисс Грейнджер.

Мы спросили, когда в последний раз он разговаривал с мисс Грейнджер, и Поттер занервничал и сказал, что это было около недели назад. Но он утверждает: “Она хороший человек и всегда поступала правильно. Она мой друг, а если это не так, то я не знаю других друзей”».

Гермиона прочитала статью, и щеки ее запылали от злости. Гарри попытался, черт побери, он попытался. Но «Пророк» всегда видел все по-своему. Гарри хотел помочь ей и Северусу, но его выступление ничего не изменило.

Гермиона знала, что немногие поверят Гарри. «Ежедневный пророк» и Министерство стараются очернить Северуса. Они мечтали об этом с тех пор, как ничего не получилось в суде.

Гермиона собрала бумаги и окликнула Сильвестра:

— Где Северус?

Сильвестр глянул на Элмера и на хозяйку. Как тяжело было у него на сердце. Он так любил Гермиону, но в последние дни эльф только и делал, что приносил горькие вести.

— Он ушел, мисс.

— Куда он ушел? — она почувствовала, как сдавило горло, как холодом сковало грудь, как стало не хватать воздуха.

— Наверное, я могу тебе помочь, — сказал Элмер.

Гермиона резко развернулась и посмотрела в зеркало. Сильвестр опустил голову и уставился на свои носки. Но Гермиона заметила, как он взволнован. Куда делся Северус?

— Что ты знаешь, Элмер? — кровь отхлынула от ее лица, и она резко побледнела и смотрела на Элмера безумными расширившимися глазами.

Голос Элмера был тих и спокоен. Она никогда не слышала, чтобы он так говорил. Ей стало еще страшнее.

— Он ушел... ушел, потому что так лучше. Я думаю — он хочет, чтобы у тебя все было хорошо. Смотри сама, сколько от него проблем и бед, и он решил... просто…. решил, что должен уйти. Мне жаль.

Гермиона невидяще смотрела на свое отражение. Неверие. Страх. Безнадежность. Он ушел? Просто взял и ушел? Как он мог? Это неправда! Да как это может быть правдой? Гермиона, не в силах оставаться на месте, металась из угла в угол, как загнанный зверь. Она все пыталась подумать, что Элмер… злится, язвит, издевается, он же такой! Но глаза Сильвестра блестели от слез.

— Простите, мисс. Он ушел до восхода. Я пытался поговорить с ним, сказать, что он не может так поступить… но он все равно ушел. Он вот что оставил вам, — Сильвестр отдал Гермионе небольшой коричневый пакет, перетянутый тесьмой.

Ее глаза искали хоть какой-то знак, что все это неправда, но видели только ее отражение в зеркале.

— Мне, правда, очень жаль, — снова сказал Элмер.

Гермиона больше не сдерживалась, она беззвучно заплакала. Сильвестр усадил ее на диван и погладил по руке:

— Мисс... все будет хорошо. Моя мисс сильная. Она переживет. Все пройдет. Сильвестр и Элмер помогут.

— Без сомнения. Мы поможем, — сказал Элмер, необычно заботливый.

Гермиона почувствовала, что сердце ее опустело, будто все светлое вырвали из него. Он ушел! Она знала, что он во всем обвиняет себя… но тут не было его вины. Она пыталась убедить его в этом и знала, что Северус не поверил ей, но она никогда и не думала, что он уйдет. Разве он не заботился о ней? А если так, как он мог оставить ее здесь? Он даже не попрощался. И Гермионе враз стало холодно. Он попрощался. Этой ночью. Он был так нежен. Так пылок, что она подумала, будто навсегда останется на седьмом небе. И это было прощание.

Она в оцепенении сидела на диване с пакетом в руках: «Как глупо. Я снова одна, и я никогда не чувствовала себя такой одинокой. Северус, ты ушел и забрал мою душу. Мою надежду… ты ничего не оставил мне».

Слезы застилали Гермионе глаза. Она открыла пакет и расплакалась еще сильнее. Внутри была любимая книга Северуса — «Методы Мерлина».

Она погладила обложку. Вспомнила, как в первый раз увидела эту книгу. Северус принес ее. Книга открылась на страницах, между которыми лежал кусочек пергамента. Она развернула его и прочитала строки, написанные мелким, изящным почерком.

"One day a beautiful Sparrow spread her wings and flew,

Across the green land and the sea shining blue.

It was on this day the beautiful Sparrow saw,

A black Raven standing tall.

Her bright colors and eyes alight,

Drew the Raven close with rapturous delight.

But a Sparrow and a Raven could never be.

Not on mountain,

Not in air

Nor in the sea.

Though their hearts and souls beat as one,

The Raven knew it could never be done.

With a heavy heart he said,

"Goodbye my love, and never fear,

In your heart you will take me, and to me,

you will always be near."

The Raven took flight before the morning dew.

And as he flew,

He whispered into the early morning,

"My love, my heart will always belong to you."

"Мы с тобою такие разные:

Ты — колибри, я — черный ворон.

В небе синем друг с другом связаны,

На земле же сомнений полон.

Понимаю, что мною хранимое

Чувство в сердце твоем не спрячется.

Будешь вечно со мной гонимою,

От любви такой лишь наплачешься.

Черный цвет моего оперения

Мне давно уж милее радуги,

А ты просишь отринуть сомнения,

Говоришь, что со мной — хоть на каторгу.

Так прости и прощай же, любимая!

Порастут твои беды быльем.

Навсегда в моем сердце хранимая,

Сохрани меня в сердце своем..."

(перевод стихотворения М@РИЯ)

Прошла неделя. Та неделя, которую Гермиона потом не могла вспомнить. Она бродила по комнатам, как зомби. И безутешно плакала. Северус оставил ее наедине с болью. С ненужной ей теперь жизнью.

На второй день Сильвестр заставил ее поесть. Она не хотела даже смотреть на пищу. Гермиона скучала по Северусу так сильно, что ей было непреходяще больно. И с такой своей жизнью она не могла примириться. Друзья отвернулись. А человек, которого она любила, просто взял и оставил ее одну. Жестоко. Гермиона знала, что любит Северуса, но в то же время она так была на него зла. И она будет плакать сколько ей угодно и ломать все, что попадет под руку. Поведение Гермионы было непредсказуемым, и Элмер опасался разговаривать с ней, и Сильвестр молчал почти все время. Гермиона могла сорваться на чем и ком угодно. Потом она пыталась извиняться. Раз, когда она не смогла открыть банку с джемом, Гермиона швырнула ее через всю комнату и та разбилась. Больше ничего у нее не получалось. Ничего не хотелось делать.

Три дня, целых три дня, как ушел Северус. Гермиона лежала в постели и смотрела в потолок. Она перестала плакать, и пугающая тишина повисла в комнате. Лицо было бледным, под глазами залегли темные круги, а сами глаза покраснели, и горевший в них свет, что все так любили, погас. Волосы были спутаны. Гермионе было наплевать на свой внешний вид.

В таком же безучастном состоянии Сильвестр нашел ее на пятый день. Он изо всех сил пытался растормошить хозяйку. Но Гермиона утверждала, что ей и так хорошо. Она отказывалась совершать какие-нибудь движения. Сильвестр справлялся с большей частью работы, но он не мог справиться со всем. И с каждым днем накапливались дела, что требовали участия Гермионы. Но ее ничего не заботило. Ничего не осталось, кроме боли.

Иногда, когда луч солнца освещал комнату, она пыталась заставить себя встать с кровати и продолжать жить. Но зачем? Северус все забрал с собой. Желание жить. Радость. Он забрал ее сердце. Она больше не заходила в лабораторию. Там все напоминало о Северусе. И в библиотеку ни ногой. Гермиона была сейчас там, где виделась с ним в последний раз. В своей спальне, где постель еще хранила его запах. Северус снился ей. И потому она хотела навсегда остаться в снах.

Седьмой день. Ее переполняла злость и ненависть. Гермиона проклинала Северуса мысленно, потом вслух. Называла слабаком. Паршивым трусом. Потом забрала свои слова обратно и бессильно разрыдалась. Теперь Гермиона винила себя, что не помогла ему. Не пыталась вникнуть в его проблемы. Но он ушел, когда она так нуждалась в нем! Имела ли право она винить Северуса? Он ушел, чтобы помочь ей. Он ничего не обещал, и не было никакой вины. Но поцелуи и нежность они говорили лучше всяких слов. Она чувствовала, что последний друг предал ее. Никто не поможет. Гермиона не нужен весь этот мир, и она не нужна ему.

Северус сидел в темноте. Он пил уже третий день. Сначала он побывал в своем доме в Лондоне и забрал все необходимое. Потом отправился в Хогвартс и оставил письмо Минерве. Он ничего не сказал о своих неурядицах, ничего не сказал о Гермионе, просто подал в отставку. Он немедленно исчез.

Северус собрал свои вещи и аппарировал в маленький городок на берегу моря. Там он снял домик у магла и пытался напиться до беспамятства.

Он ненавидел себя. Он знал, что мог остаться, но зачем? Он так много принес ей горя. И даже то хорошее, что у них было, не могло искупить все плохое, что случилось по его вине.

Он чувствовал себя рядом с ней живым и юным. Как она смотрела на него! Как хорошо работалось им бок о бок! Как обсуждали они исследования, спорили о политике и последних открытиях в волшебном мире! Северус, благодаря ей, много узнал о науке маглов и был поражен открывшимся ему.

Он чувствовал себя одним целым с Гермионой. Он заботился о ней, оберегал ее и надеялся, что она когда-нибудь сможет его полюбить.

Но он знал, что ничего не получится после всех этих слухов, сплетен, грязи. Он был совсем неподходящим. Ничего в нем не было хорошего. Северус ненадолго почувствовал, что она тот человек, который примет его таким, какой он есть. Ничего не спросит о прошлом. Каким редкостным подарком это было. Северус не хотел, чтобы когда-нибудь Гермиона пожалела. И он ушел.

Он знал, что это было трусостью. Что когда они были вместе, он дарил ей ложные надежды и ложное чувство защищенности. Но так получилось. Она переживет и полюбит кого-нибудь другого. Только не его. Северус был благодарен за те дни, что провел с Гермионой. И ушел от нее ради нее же.

Он не выходил из этого старого домика. Пил, все пил, боролся с отвращением к себе и желанием вернуться к ней. Последнее иногда было таким сильным, что он думал — он услышит ее в своих снах. Он ничего не хотел — только снова увидеть ее. Он ничего не хотел — только бы удержать ее. Но потому, что он заботился о ней, он не сдвинулся с места.

Северус смеялся над собой в пьяном отупении. Он, наконец, благодаря ей, искупил свои грехи. Но не смог уберечь ее. Он смеялся, потому что это было последнее предательство, и не осталось ни вины, ни грехов. Он никогда не сможет простить, если разрушит ее жизнь в угоду себе.

Он слишком сильно любил ее.

Сильвестр беспокоился за хозяйку. Он делал все, чтобы развеселить Гермиону. Он даже стал хорошо обращаться с Элмером. Но она не замечала его усилий или, если и замечала, не подавала виду.

Сильвестр знал свою работу, и все получалось у него легко. Но эльф беспокоился за мисс.

Жизнь шла своим чередом. Сильвестр сообщил работодателям, что Гермиона берет отпуск, и те безоговорочно согласились. Эльф следил за финансами и радовался, что состояние растет. Он занимался делами в офисе, и все шло так, как и должно было идти. Сильвестр даже избавился от всяких следов профессора в библиотеке. Когда бы она ни отважилась покинуть свои комнаты, он хотел, чтобы ничего не напоминало о нем. Никаких препятствий к выздоровлению.

И все же Сильвестр хорошо относился к профессору и скучал по нему. Он видел, как влюбилась в него госпожа, он понял это с самого начала. Сильвестр был счастлив ее счастьем. Он заметил и как мастер зелий влюбился в Гермиону, и сердце эльфа сжималось от радости.

Он думал, что сны стали реальностью. Он думал, что Гермиона и мастер зелий хорошая пара. Сильвестр мечтал о детишках, которые будут носиться вокруг. О доме, что потребует его заботы. Но тем утром, когда мастер зелий ушел, Сильвестр почувствовал, что подвел свою мисс, которую так сильно любил.

Он знал, что профессор говорил с Гарри Поттером. Сильвестр думал, что это было нужно сделать и что мастер зелий — хороший волшебник, и он справится. Но пришло утро, а профессор собирал свои вещи, и Сильвестр с ужасом смотрел, как он пишет что-то на клочке бумаги. Эльф умолял его остаться. Эльф говорил, что мисс никогда ни с кем не была так счастлива, как с ним. Эльф говорил ему, что сердце ее будет разбито. Но Северус Снейп ушел, не проронив ни слова.

Сильвестру было все равно, о чем судачат волшебники и ведьмы. Его мисс нужен был мастер зелий. Она была связана с ним так, как связан домовой эльф с хозяином. Но профессор разорвал все соединяющие их нити. А она не могла жить без него.

Сильвестр наблюдал за Гермионой днем и ночью. Был седьмой день ее вынужденного заточения, когда его посетила великолепная мысль. Но он нуждался в помощи.

И он позвал подкрепление.

В комнатах было темно. Луна почти исчезла с небосклона, а солнце еще не взошло. Где-то далеко запела птица, возвещая приход утра. Но в доме было тихо.

Две маленькие стопы шлепали друг за другом. Они шепотом говорили с восходящим солнцем.

Гарри проснулся и сначала не понял, что его разбудило, он осмотрелся и увидел — у кровати стоял Добби. Только-только начало светать.

— Добби? Что стряслось?

— Мистер Гарри Поттер, сэр… Добби нужно поговорить с великим Гарри Поттером. Это очень важно, сэр.

Гарри посмотрел в огромные глаза Добби и снова лег.

— Хорошо, говори.

Добби мялся с ноги на ногу и разглядывал коврик:

— Друг мистера Гарри Поттера в беде.

Гарри вскочил:

— Кто? Кто в беде? Добби!

— Та самая Миона Грейнджер, сэр. Она… она в беде.

Гарри сдвинул брови и сразу подумал о Снейпе. Он вскочил на ноги и выхватил палочку:

— Это Снейп?

Добби кивнул. Гарри с ума сходил от ярости — Снейп обидел Гермиону? Что случилось?

— Мистер Гарри Поттер, сэр… Профессор Снейп ушел.

И Гарри схватился за спинку кровати — он еле устоял на ногах:

— Что? Ушел? Что он ей сделал? Он обидел ее?

Добби задрожал и стал больно щипать себя за уши:

— Миона Грейнджер дома, сэр. Но ей плохо. Ей нужна помощь, сэр.

Гарри действовал быстро. Он в мгновение ока оделся и слетел по ступенькам. Когда Добби аппарировал в комнату, Гарри разыскивал свои кроссовки.

— Мистер Гарри Поттер, сэр? Добби хочет пойти с вами. Может Добби увидеть друга Гарри Поттера?

Гарри завязывал шнурки и поглядывал на Добби:

— Давай.

Гермиона засыпала быстро. Но сны были мрачные, и она часто просыпалась. Конечно, можно было принять зелье сна без сновидений, но у нее не было ни сил, ни желания его варить.

Она пыталась вечером почитать книгу, чтобы занять свой разум чем-нибудь другим. И тут же вспомнила ту книгу, что Северус оставил ей — она лежала на прикроватном столике. И только Гермиона успела об этом подумать, как забылась беспокойным сном.

Когда она открыла глаза, то увидела Сильвестра.

— Мисс, пора просыпаться и выбираться из постели!

Гермиона села и протерла глаза. Сильвестр стоял у кровати, скрестив ручки на груди и хмурясь. Гермиона оценивающе посмотрела на него и наклонила голову.

— Что тебе еще нужно, Сильвестр? — ее голос был тих и монотонен.

— Моей мисс пора вставать. Душ. Одежда. Чай. Потом, Сильвестр расскажет мисс «что еще».

Гермиона удивлено приподняла брови. Она пристально смотрела на него, а большие глаза эльфа изучали девушку.

— Если моя мисс не поднимется... Сильвестру придется применить магию и это будет неприятно.

Гермиона не смогла удержаться от улыбки. Она откинула одеяло и присела на кровати:

— Мне, правда, плохо, Сильвестр. Спасибо за твои старания. Я хотела бы поесть, но…

Сильвестр с озорным блеском в глазах направил палец на волшебницу. Тонкая серебристая молния коснулась Гермионы. И, как марионетка, ведомая Сильвестром, она прошла в центр комнаты.

— Моя мисс слишком много думает о всякой ерунде. Она сильная ведьма, а не слабая. Сильвестр грустит из-за мисс. Он знает, как ей больно. А еще Сильвестр знает, что мисс сердита. Не стоит больше сердиться, не стоит дуться! Живо в душ, иначе Сильвестр станет очень-очень мерзким!

Сильвестр отправил Гермиону в ванную и закрыл за ней дверь. Он стоял и прислушивался.

Гермиона застыла, ошеломленная поведением своего домового эльфа. Она наконец увидела себя в зеркало и задохнулась от увиденного. Ужасное зрелище. Она даже представить этого не могла. Неудивительно, что Сильвестр так настаивал и так грубо обошелся с ней. Она вздохнула — на сердце было тяжело. Но Гермиона повернула кран и открыла воду.

Сильвестр услышал шум воды и довольно кивнул. Все шло хорошо. И он скрестил на удачу пальцы.

Добби и Гарри аппарировали в кабинет Гермионы. Комнату наполнял утренний свет. В приемной было пусто. Добби провел Гарри по коридору и вниз по проходу. Они открыли дверь в гостиную и вошли. Там тоже было пусто. Гарри осмотрелся и спросил Добби:

— Где же Гермиона?

И оба они обернулись на голос Элмера.

Я подскажу вам, — начал он лениво, — эльф наконец-то затолкал ее в душ. Это хороший знак. Мы здесь все очень взволнованы.

Добби посмотрел на пол, он избегал смотреть Гарри в глаза.

— Добби, почему ты на самом деле привел меня сюда. Что случилось с Гермионой?

Добби молчал. Но тут в комнате появился другой эльф.

— Добби, да! Да, отличная работа! Мистер Гарри Поттер, сэр, присаживайтесь. Мисс сейчас придет, — эльф хлопнул в ладоши, и поднос с фруктами появился на столе.

Добби подтолкнул Гарри к креслу и усадил его. Он налил хозяину чашку чая, пытаясь не замечать его сердитые взгляды.

Гарри только поднес чашку к губам, как распахнулась дверь и вошла Гермиона. Рот Гарри непроизвольно приоткрылся.

Она выглядела так, будто была смертельно больна. Бледная, тощая. Еле двигалась. Ее мокрые волосы были распущены. Одежда смотрелась на ней как с чужого плеча. Она выглядела так, будто пережила что-то страшное и непоправимое. Он порывисто встал и подошел к девушке.

— Гермиона! Да что с тобой случилось? Это все из-за газет? Рон? Джинни? Я? Будет лучше, Гермиона… черт, как ты ужасно выглядишь, — его глаза ласково изучали ее.

На лице Гермионы была пустая вежливая улыбка.

— Так это Сильвестр придумал? Ты потому чудишь сегодня, Добби? — Гарри развернулся и посмотрел на своего домового эльфа, который стоял, повесив голову. Гарри заметил, как сжимает кулачки Сильвестр. А потом Сильвестр резко ткнул Добби локтем, и тот взвился.

— Мистер Гарри Поттер, сэр, — заговорил Добби, потирая бок, куда ткнул его Сильвестр. — Добби извиняется, что он ввел вас в заблуждение и заставил вас прийти. Но вы нужны другу. Добби пойдет и накажет себя за это. Ох, как жестоко накажет. Но хозяйка Сильвестра, лучший друг Гарри Поттера в беде. А ты знаменитейший Гарри Поттер! Ты справишься! — и взглядом, полным обожания он посмотрел на Гарри.

Сильвестр одобрительно кивнул и потащил Добби за собой на кухню.

Гарри усадил Гермиону в кресло. Налил ей чашку чая и попытался что-нибудь прочесть на ее лице. Добби говорил, что Снейп ушел и он что-то натворил. И Гарри хотел знать все. Гермиона выглядела так, будто в любой момент могла рассыпаться на кусочки.

Они сидели в молчании, и Гарри казалось, что прошла целая вечность. У него почти не осталось терпения. Гарри смотрел, как пьет она чай, и не мог придумать, как помочь ей и как с ней заговорить. Как будто они не были давнишними друзьями. Он не мог даже представить, что случилось и что вызвало такую реакцию, и как это связано со Снейпом.

— Гермиона? — спросил он, и Гермиона взглянула на Гарри, и он поразился, какой она была несчастной. Он хорошо знал это выражение лица. Пустота. Пустота в душе. Что же случилось?

— Гермиона? Что с тобой?

Она опустила глаза, но он успел увидеть, как заблестели они от слез. Он нервно дернулся в кресле. Плачущая женщина. Во всем мире не было хуже зрелища для знаменитого Гарри Поттера.

Он подождал, пока она вытерла слезы носовым платком и одарила его еще одной пустой улыбкой. Гермиона посмотрела в зеленые глаза Гарри своими потускневшими, запавшими, карими глазами.

— Гарри, похоже, домовые эльфы объединились против нас. Они отчего-то решили, что мне нужно тебя видеть. Но это правда, я скучаю по тебе… — она вновь промокнула глаза. — Все изменилось, Гарри. Я изменилась. Так много мне нужно рассказать тебе…

— Тогда расскажи, Гермиона. Скажи, скажи, что такого сделал Снейп?

Она посмотрела в окно и начала говорить. Но мысли ее, казалось, блуждали далеко.

— Я попросила его помочь мне с одним зельем, Гарри. И он помог мне, он стал моим ассистентом. И у нас хорошо получалось… зелья работали. Потом… потом все изменилось. Северус — он хороший, Гарри, — она осеклась, посмотрела на него и продолжила. — Газеты сказали и правду, и неправду. Мы никогда не были помолвлены. Но мы были вместе.

Гарри был так ошеломлен, что слова застряли у него в глотке. Лицо Рона промелькнуло перед ним. Он мог только представить, в каком ужасе был Рон, когда узнал об этом. И Гарри все понял. Это был Рон, это он все растрепал… и, значит, Снейп был прав. Снейп пришел к Гарри за помощью, потому что оберегал Гермиону. То, что он говорил, сейчас обрело смысл. Но Гарри никогда не думал, что они и правда вместе. И что Гермиона испытывает к Снейпу какие-то чувства.

— Я знаю, о чем думаешь, Гарри. Я знаю, как ты относишься к нему. Но все изменилось. Зелье, которое мы создали — это что-то невероятное. Ты однажды узнаешь об этом. Просто поверь мне — он хотел делать что-то хорошее… — ее лицо напряглось, — но после всех этих газет и после всего, что Рон и Перси сказали им.… Это оказалось непоправимым. Он ушел, Гарри. Он ушел для того, чтобы у меня была нормальная жизнь без него и всей этой грязи. Он ушел, потому что он заботился обо мне.

Гарри был чересчур ошарашен, чтобы сказать хоть слово. Было тяжело представить, что Снейп может о ком-нибудь заботиться. Но он вспомнил ночь, когда тот пришел к нему домой. Те чувства, что мелькали в его глазах, те чувства, что Гарри никогда не видел в черных глазах Снейпа. И он знал теперь — Гермиона тоже любит его.

— Получается, Гермиона, что он правильно поступил, так? Я хочу сказать, что вы не сможете нормально жить вместе. Все его ненавидят…

— Не все, Гарри. Я нет! Сильвестр и Элмер — нет! В Министерстве магии Ирландии отнеслись к нему с уважением и участием. И не посмотрели на Перси Уизли, который хотел его опорочить. Северус заслуживает уважения. Ты можешь в это не верить, Гарри, но он спасал нас. Не раз. И тебя.

— Мне известно это, Гермиона.

— Нет! Ты и не представляешь, что сделало его таким. Что это сделало с ним! Когда тебя все ненавидят, говорят о тебе, шепчутся за твоей спиной…

— Перестань. Ты описываешь добрую половину моих дней в Хогвартсе, Гермиона. Я знаю, каково это.

— Тогда ты знаешь, что Северус чувствует. Каждый день. Но у него не было друзей, которые любили бы его. Которые могли заступиться. Он один. Кроме тех дней, когда мы… когда он был здесь, со мной. Мы были друг у друга, когда у нас не осталось никого больше. Все отвернулись от нас. Даже ты… — она начала плакать, и Гарри задумался. Его самый лучший друг любил профессора Снейпа.

— Гермиона, но куда он делся?

Она пожала плечами и тылом кисти размазала слезы по лицу. Гарри схватил руки Гермионы в свои.

— Миона, для начала я хочу извиниться перед тобой за ту ночь. Я дурак. Я должен был знать, что тебе нужен кто-то такой же умный, как и ты, — он криво улыбнулся, и Гермиона едва заметно улыбнулась в ответ. Но это был все, что Гарри мог сказать хорошего о Снейпе. Тот был умен и, возможно, потому этот мерзавец привлекал Гермиону. — Вся эта чепуха между тобой, мной, Роном и Джинни она кого хочешь сведет с ума. Я постараюсь, я все исправлю, Гермиона.

— А Джинни? — она приподняла бровь. Она спрашивала себя — был ли Гарри когда-нибудь честен сам с собой в отношениях с Джинни. Хотя Гермиона и злилась на подругу, вспоминая ее слова и поведение, она всегда верила, что Гарри любил эту рыжеволосую ведьму.

— Нет, — Гарри помотал головой, — не то, что ты подумала. Я не люблю ее. Может быть, я любил ее когда-то, но больше нет. Слишком много воспоминаний. Я думаю начать с чистого листа. Кто-то немного похожий на тебя и немного на Джинни. Как бы хорошо было, если бы это сочеталось в одной девушке. Джинни тоже нужен кто-то другой, хотя она еще не поняла этого.

— А Рон?

— Рон вернется. Вот такой он ревнивый. Ты всегда ему нравилась, и ты знаешь это. Но я поставлю его на место. Мы нужны друг другу, Гермиона. Мы все. Никто из нас не понимает пока, как это — быть без других. Это как… как будто ты потерял свою частичку. Я люблю тебя, Миона. Как друг, помни это, — он погрозил ей пальцем, и она рассмеялась.

— Я тоже люблю тебя, Гарри. Как друга.

Он обнял ее крепко и поцеловал в щеку.

— Я все исправлю, Гермиона, я обещаю. Мы не бросим тебя. Я скажу Рону, он извинится. Потом мы придумаем, какое проклятье наложить на Перси. Потом… я поговорю с Джинни. Ну как? — Гарри улыбнулся, надеясь, что хоть чуть-чуть помог ей. Но в глазах ее не было того света, который он так хорошо знал.

— Спасибо, Гарри.

Гермионе все же стало полегче. Отсутствие друзей сделало последнюю неделю еще более невыносимой. Но пустоту в ее сердце не могли заполнить ни Рон, ни Гарри. Только Северус излечил бы ее от боли. Но, на худой конец, у нее есть друзья, она будет встречаться с ними и надеяться, что когда-нибудь сможет жить дальше.

Гарри ушел от Гермионы утром, озадаченный и пораженный, но полный решимости. Он сказал ей, что поговорит с Джинни и Роном и попытается помирить всех. В конце концов — они нуждаются друг в друге.

Но перед этим он должен кое-кого разыскать.

Гарри стоял на темной дорожке, посыпанной галькой. Кричали чайки. Галька скрипела под кроссовками. Ветер был пронизывающий, и Гарри обхватил себя руками, пытаясь согреться. Он шел и слышал, как волны бьются о берег.

Оказалось несложным отыскать его. Дело нескольких часов и одного разговора со знакомым в «Ежедневном пророке». Снейп все еще получал письма, так они смогли отследить, где он спрятался.

Гарри подошел к домику и замер перед дверью. Лучше все же достать палочку. Так, на всякий случай. Он видел, что внутри горит свет. Но не слышалось ни звука. Он постучал.

Нет ответа.

Он постучал снова.

Он уже покраснел от злости, когда послышались тяжелые шаги. Человек остановился прямо за дверью. Но никто не торопился ее открывать. Гарри со всей мочи ударил по косяку так громко, как мог — невозможно было не услышать.

Дверь открылась.

Свежий морской ветер трепал и ерошил волосы Гарри. А он смотрел на своего бывшего профессора. Их взгляды встретились, и Гарри знал, что человек, стоящий перед ним, испытывает к Гарри точно такое же отвращение, как и он к нему. Длинные волосы Снейпа свисали неровными прядями. Его лицо было бледным. Он исхудал. Но губы бывшего профессора кривились в усмешке, которую он всегда приберегал только для Гарри Поттера.

— Чем обязан? — спросил Снейп невнятно низким голосом.

Гарри вернул ему усмешку и попытался пройти в дом:

— Нам нужно поговорить, Снейп.

Гарри тщетно ждал приглашения.

— Нам не о чем говорить, Поттер. Покинь мой дом сейчас же…иначе…

Гарри увидел, что на столе, позади Снейпа, горит одинокая лампа, стоит пинта огневиски и бокал. Что ж, профессор не придумал ничего лучше, чем огневиски.

— Я насчет Гермионы, Снейп. Ты должен пустить меня.

Гарри посмотрел на Снейпа и был вознагражден. Глаза Северуса расширились, и он, наконец, осмысленно посмотрел на Поттера.

— Ей ничего не угрожает, если ты об этом подумал. Но ей плохо. Так ты позволишь мне войти?

Порыв ветра растрепал волосы Северуса, и тот поежился от холода. Снейп вздохнул и, не спуская горящих глаз с Гарри, отступил вглубь комнаты. Гарри вошел в дом Северуса.

Снейп закрыл дверь и прошел к одинокому креслу у огня. Он не заботился о том, где будет сидеть Гарри, он просто налил себе еще огневиски. Гарри рассматривал дом. Тот был чистым, но очень маленьким. Справа он увидел две двери, и Гарри подумал, что там, наверное, спальня и ванная.

— Ну? — спросил Северус.

Гарри все стоял, спрятав руки под мышками:

— Тут жутко, Снейп. Правда…

Северус посмотрел на него сквозь бокал. Гарри поежился и подвинулся поближе к огню. Он разговаривал и крутил в руках свою палочку.

— Снейп. Я здесь не как представитель Министерства. Я здесь потому, что видел Гермиону. Она мне рассказала… все, — Гарри ждал, что сделает Снейп, но тот оставался недвижим. — Знаешь… она сильно переживает, что ты ушел. Ее домовой эльф, Сильвестр, беспокоится за нее. Зеркало тоже.… Хоть мне оно и не нравится…

Северус хмыкнул:

— Увы… случилось невозможное. У нас появилось что-то общее.

Гарри криво улыбнулся. Ну да…Элмер был еще тот мерзавец.

— Ты… ты все-таки спросишь меня — как она там? — проговорил Гарри.

— Я полагаю, ты ради этого и пришел.

Гарри стрельнул в него раздраженным взглядом. Он мог бы сказать, что Снейп изрядно пьян — он говорил невнятно и медленно.

— О, конечно! Она ужасно выглядит. Она ничего не ест, и на ней лица нет. Она не выходит из дома. Все, чем она занята — это плач и стенания.

Гарри смотрел на огонь и не видел, как боль на мгновение исказила лицо Северуса.

Стало тихо. Они пытались разобраться в себе, своей внутренней смуте, и каждый был непонятно удовлетворен тем, что другому тоже было больно.

— Ты любишь ее? — спросил у Гарри Северус.

Тот нахмурился и прикусил губу. Он смотрел и смотрел на огонь.

— Я думал, что да. И… нет. И да. Я люблю ее, как сестру. Она… прекрасный друг. Самый лучший друг. Ради нее я сделаю все. Видишь, я даже тебя нашел, — Гарри резко развернулся к Северусу, который безразлично наблюдал, как покачивается в бокале янтарная жидкость.— А ты? Ты ее любишь?

— Не твое дело.

— Нет, ты ошибаешься. Это мое дело, Снейп. Ее счастье — это мое дело. Но на беду ей ты для счастья нужен. Я хочу знать, почему ты ушел.

— Я полагаю, она уже рассказала, почему я ушел. Ты читал газеты. Ты видел, что они делают с ней. Они так же поступали со мной много лет. Но она… она выше всей этой грязи.

— Она выше всего, Снейп. Мало кто заслуживает ее.

Они оценивающе смотрели друг на друга в тишине.

— Мой отъезд — это лучшее, что я мог для нее сделать, — наконец сказал Северус.

Гарри кивнул:

— Ты прав. Но, видишь ли — я не знаю, понял ты или нет, как упряма Гермиона.

Северус хмыкнул. Он великолепно знал, как упряма была мисс Грейнджер.

— Она не откажется от тебя.

Северус не мог смотреть Гарри в глаза. Он смотрел куда угодно, но не на Гарри, а Поттер искал в лице волшебника хоть что-нибудь, что поможет ему.

— Ты же знаешь, что она простит тебя… ты вернись только, — выдавил Гарри. Северус глянул на него, выдал одну из своих усмешек. Терпение Гарри лопнуло. — Не поступай так с ней! — он смотрел на Снейпа, он пытался, ох, если бы он только мог — испепелить его взглядом. Северус лениво наблюдал за Гарри.

— Я буду поступать, так как мне угодно, мистер Поттер. Это все, что вы хотели сказать мне? Если это так… то вы зря потратили свое время. Я уже все решил и не намерен ни с кем свое решение обсуждать.

— Ты будешь слушать меня, Снейп, ты будешь слушать все, что я скажу. Гермиона Мерлин знает почему любит тебя! Ты сделал ее счастливой. Ей так больно оттого, что она не может быть с тобой. Каждый день, каждый час, каждую минуту.

Северус побледнел, он вспомнил, что те же слова несколько дней назад он говорил Гарри. — Я прошу тебя... не как друга, ты никогда им не будешь. Мы просто два человека, которым есть дело до Гермионы. Видно, она достойна тебя. И ты ее достоин. Борода Мерлина! Я не могу поверить, что я уговариваю тебя вернуться, но это так. Я обидел ее, и я пытаюсь все исправить.

— Ну да, вы же гриффиндорец, а их хлебом не корми — дай восстановить справедливость. А не думал ли ты, что я знаю — я поступил неправильно. Я знаю, но в то же время я понимаю, что уйти от нее — верное решение. Она кого-нибудь найдет. Может, это даже будешь ты, Поттер, кто знает… — Северус сделал большой глоток и прикрыл глаза. От всех этих разговоров у него разболелась голова.

— Я всегда думал, что вы сильный человек. Я думал, вы сильнее этого. Но вы сидите здесь, в темноте, напиваетесь и пытаетесь забыться. Видно… правильно, что вы ушли. Гермионе нужен кто-нибудь, кто всегда будет рядом, а не сбежит, как последний трус.

— Трус? Ты осмелился…

— Ну да… трус. Ты сразу сбежал, при первой же трудности. Я ошибся, ты уж извини, но ты ее не заслуживаешь. Нет, только не такой, как ты. Пока ты не поймешь, что ее счастье важнее, чем твое собственное, ты ее не заслуживаешь.

— А…ученик превратился в учителя? Твои разговоры, твои проповеди не избавят меня от призраков. Посмотри же на меня, Поттер, это же ты!

— По крайней мере, я мужчина и могу признать, что я был неправ. Я не буду похожим на тебя.

— Будешь цепляться за юбку маленькой Уизли, а?

— Может, так, а может, и нет. Но я не буду, никогда не буду сидеть в одиночестве, пить до беспамятства и оплакивать то единственно светлое, что было в моей жизни. Удачи, Снейп. Я думаю, она тебе понадобится.

Гарри торопливо прошел мимо полупьяного мужчины, сидящего в кресле и, выходя, с силой хлопнул дверью. Он снова стоял на дорожке и слушал рокот волн. Сейчас он был громче. Гарри закрыл глаза и почувствовал ветер, веющий с моря. Свежий. Соленый. Живой.

Он побежал вниз по дорожке — куда угодно, только бы отсюда. Он не расскажет Гермионе, что нашел Снейпа. Не нужно видеть его таким. Пусть боль поглотит ее, и когда-нибудь она снова вернется к жизни. Она вернется из темноты живой и цельной. Он ее друг. И он всегда поддержит Гермиону. И Гарри знал точно — этот день навсегда изменил его. Больше никакого огневиски. Никаких раздумий. Никаких призраков и темных теней.

Завтра будет новый день. Однажды Гермиона тоже увидит это. И где-то в глубине души, несмотря ни на что, Гарри хотел, чтобы и Северус увидел свет. Они страдали, видели смерть, войну и выжили, и снова по разные стороны баррикад. Герой Гарри. Негодяй Снейп. Иногда Гарри жалел Снейпа. Он понимал его лучше других. Возможно, когда-нибудь Снейп станет тем, кого стоит узнать.

Прошло две недели. И Гермионе вроде бы стало легче. Она встретилась с Гарри в «Трех метлах». Они обедали и вспоминали прошлое. Гарри рассказал ей, как ему было больно, как плохо, когда он потерял Сириуса, Дамблдора и всех остальных, кто погиб на той войне. И Гермиона почувствовала, что он стал ей много ближе. Потом они отправились в Нору, к Рону. Тот был так расстроен из-за того, что стал источником сведений для «Ежедневного пророка», что чуть не расплакался. Гермиона, конечно, простила его, и они помирились и разговаривали друг с другом как в старые добрые времена.

И только один человек не захотел ни разговаривать, ни встречаться с ними — Джинни. Она больше не навещала родителей. Ее никто не видел с той ночи. Джинни встречалась с каким-то французским волшебником и проводила с ним все свое время. Ходили сплетни, что она собралась во Францию. Молли и Артур рассказали об этом Гермионе. Молли думала, что волшебник слишком стар для нее. А Артуру не нравилось, что его маленькая девочка будет жить так далеко от дома. Гермиона и Гарри обменялись спокойными взглядами. Они знали, что Джинни лучше уехать. По крайней мере, сейчас.

Гарри сделал все, чтобы газеты перестали печатать статьи о Снейпе и Гермионе. Пришлось воспользоваться своим влиянием в Министерстве и «Ежедневном пророке». Журналисты пытались протестовать, но Гарри был неумолим — он требовал, чтобы Гермиону и Снейпа оставили в покое. И ему это удалось. В конце концов, он был тем самым Гарри Поттером. И скоро все успокоились, и никто больше не упоминал мастера зелий или Гермиону Грейнджер, мастера заклинаний, в газетах.

Гермиона была занята — она писала статьи о зелье Coniectura и о комбинации зелья и заклинания — Arbitrio Suo. Волшебный мир был поражен. И все хотели знать, кто же это создал. Компания, как и было договорено, сохранила имена Гермионы и Снейпа в тайне. И каждый день приходили письма и поздравления. Одни рассыпались в благодарностях, а другие писали, что они те, кто спас волшебный мир. Гермиона прочитала все письма до единого.

Они сидели в кабинете и вместе с Сильвестром читали и читали послания. Она вроде чувствовала себя счастливой, но она так скучала по Северусу. Гермиона была уверена, что он знает, как приняли в волшебном мире то, что они создали. И знала, что это не могло его не радовать. Все газеты провозглашали компанию «Призывая Магию» спасителем волшебного мира. Гермиона улыбнулась, зная, что Северус тоже включен в этот почетный список.

Но она проглядывала каждое письмо еще и потому, что надеялась получить от него весточку. Но Северус не писал. Она иногда ощущала тупую боль в сердце, иногда она без видимой причины плакала. Сильвестр пытался подбодрить ее. Даже Элмер вел себя безупречно… пока.

Гермионе очень не хватало Северуса.

Три недели с момента его исчезновения, и Гермиона снова пришла в тот самый маленький паб, где они ужинали. Горькая радость. Она сидела за тем же столом и обедала, и вспоминала тот разговор. Как пытался Северус убедить ее, чтобы она не связывалась с ним. Как настойчива она была, она бы ни за что от него не отказалась.

Она пообедала и вздохнула. Гермиона решила, что пришло время попрощаться с Северусом. Попрощаться с ним и той жизнью, где он был. Нет, она любила его и любит до сих пор. Но она не могла всю жизнь любить человека, которого даже не было поблизости. Он ошибся, но Гермиона давно его простила. Это было последней возможностью сказать ему «прощай».

И она сделала это.

Она постояла у стола, провела кончиками пальцев по гладкой поверхности. Вспомнила, как накинул он ей мантию на плечи и проводил к выходу. Гермиона вздохнула и попыталась оставить воспоминания там, где они и должны быть — в прошлом. Она медленно прошла по улицам и аппарировала в кабинет. Сильвестра не было в приемной, и Гермиона отправилась в гостиную.

Она чуть не прошла мимо него.

Она поняла это на полпути к своим комнатам и замерла. Сердце глухо стучало в груди, глухо стучало в висках. Она медленно повернулась и в первый раз за три недели посмотрела на Северуса.

Он сидел в кресле у огня, подперев руками подбородок, и смотрел на нее. Он выглядел неплохо. На щеках горел румянец, а волосы смешно растрепались, но они были полны жизни. Он окинул ее взглядом, он смотрел на Гермиону так, будто хотел навсегда ее запомнить. Она забыла все слова и молча стояла, пытаясь справиться со своими чувствами.

Северус на мгновение отвел взгляд. Потом стремительно встал и оказался рядом. Глаза в глаза, голос его был чувственный и нежный:

— Я прочитал кое-где, что какие-то, несомненно, умные люди создали какую-то, несомненно, великолепную магию. Им удавалось все, что они делали. За исключением того, что какой-то, несомненно, умный человек оставил тебя одну. И я пришел, я умоляю тебя — позволь мне все исправить. Позволь мне закончить начатое. Позволь мне заменить человека, что покинул тебя. Он был плохим. Он был бесполезным. Но я готов попытаться, я стану достойным тебя. И неважно, что нас ждет.

Он подошел ближе. Глаза Гермионы блестели от слез:

— Северус… мне в этой жизни кроме тебя никто не нужен. Мне ничто без тебя не нужно. Я скучала по тебе… ты даже не представляешь, как я по тебе скучала.

Слезы высохли, когда она обвила руками его шею. С нежностью, которой никто кроме нее никогда не знал, он поцеловал Гермиону. Он был уверен, что исполнит все свои обещания.

В ту ночь он пообещал ей, что до последнего вздоха будет любить ее. Он пообещал ей свою дружбу и поддержку, он все пообещал ей в ту ночь.

Гермиона и Северус любили друг друга до конца своих дней. И ничто не могло разлучить их. Они были счастливы так, как только могут быть счастливы влюбленные.

FIN