Шкатулка для надежды

— Еще за несколько тысячелетий до нашей эры, те области звездного неба, где более яркие звезды образуют характерные фигуры, были разграничены на отдельные созвездия. Раньше всего, видимо, были разграничены созвездия, которые своими яркими звездами и образуемыми конфигурациями наиболее сильно привлекали внимание. На человека также производило впечатление появление на звездном небе одних и тех же созвездий весной, летом, осенью и зимой. Появление некоторых из этих созвездий было по времени связано с магической деятельностью человека, и, поэтому, они получали соответствующие названия.Чаще всего мы можем наблюдать…

Бла-бла-бла. Панси подперла ладонью щеку и бросила печальный взгляд на часы — до конца пары оставалось еще двадцать минут. И почему последние минуты всегда тянутся дольше, чем до этого все занятие? Наверно, кто-то проклял это время, заставив секундную стрелку прилипнуть к циферблату и оттягивать долгожданное время окончания занятия.

Обреченно вздохнув, Панси возвратила свой взгляд на преподавателя, попытавшись прислушаться к лекции. Но профессор Синистра все говорила и говорила, а сознание Панси, до предела утомленное прошедшим днем, отказывалось воспринимать это как членораздельную речь. Видимо, не судьба повысить свои знания в области мифологии и их связи с созвездиями. Или созвездий и их связью с мифологией. Хотя, в общем, какая разница? Все равно это все ей никогда не пригодится. А учитывая это, сам собой возникал справедливый вопрос: и зачем она только выбрала этот предмет для изучения на шестом курсе?

В очередной раз пожалев, что нельзя потереть нестерпимо слипающиеся глаза, Панси снова бросила взгляд на часы: оставалось девять минут. Черт.

В такие моменты нестерпимо напрашивался вопрос: кто составил такое жуткое расписание, вынуждающее по полночи проводить под открытым небом? Астрономия в этом полугодии была по пятницам, и это было сущим мучением! Трудная неделя, множество занятий и домашней работы, а тут еще и в пятницу ночью приходится идти на астрономическую башню и полтора часа пялиться в телескоп, да еще и пытаться понимать, о чем говорит профессор. Иногда эта задача была действительно непосильной. Если бы точно не было известно, что расписание занятий согласовывается деканами факультетов со всеми преподавателями, то вполне можно было бы предположить, что это Филч так своеобразно мстит студентам. Бред, конечно, но некоторое время Панси позволила этой мысли себя поразвлечь.

Где-то слева от Паркинсон громко всхрапнул Гойл, и тут же за этим раздалось сдавленное хрюканье Кребба. Она чуть усмехнулась, смотря на передернувшееся лицо преподавательницы, стоически продолжавшей занятие: родственники этих двоих уже давно позаботились о том, чтобы профессора не обращали на их поведение внимания. О, чудодейственная сила денег и общественного положения! Ты можешь сворачивать горы и исполнять самые несуразные желания! Хотя, конечно, даже она не всегда помогает. Драко, несмотря на то, что он из семьи одних из самых богатых и влиятельных волшебников современности, никогда не получит то, что желает больше всего на свете. Блейз на всю жизнь останется в тени своей блистательной мамочки, потому что превзойти ее просто невозможно, а сама она, Панси, навсегда останется одной из самых несчастных женщин на свете. Постфактум. Все они при огромных состояниях и из влиятельных семей, но только с годами начинаешь понимать, что это далеко не панацея от всех горестей.

Наконец, еще несколько минут спустя, профессор свернула свиток, из которого что-то зачитывала.

— В конце недели вы должны подойти ко мне в кабинет и получить индивидуальную тему для сочинения. От оценки, полученной за эту работу, будет зависеть ваш средний балл за семестр, так что постарайтесь. Если возникнут вопросы, которые вы не сможете решить собственными силами, я назначила день для консультаций, так что вы вполне можете обратиться ко мне для разъяснений. Но не рассчитывайте, что я буду вам помогать! Если вы пришли на консультацию, это будет автоматически означать, что вы выполнили работу более чем на семьдесят процентов. На сегодня это все. После того, как уберете телескопы, можете быть свободны.

Студенты радостно загалдели.

— А что, занятие уже закончилось? — встрепенулась рядом Миллисента, с недоумением оглядываясь.

— С добрым утром, Милли! — рассмеялась Дафна, растирая затекшее плечо.

— Вот же напасть, я и правда заснула! — Булдстроуд прикрыла ладонью рот и зевнула.

— Зачем ты выбрала астрономию? — спросила Панси. Она положила в сумку небольшую трубу, в которую сложился телескоп, и оглянулась на подруг. — Я вот абсолютно не знаю зачем. По СОВ я получила В, и, скорее всего, надо было на этом и закончить изучение этого предмета.

— Потому что сюда берут даже с У, потому и пошла, — безразлично ответила Миллисента. — Уж лучше астрономия, чем трансфигурация.

— Думаешь? А я и трансфигурацию выбрала… — расстроено протянула Дафна.

Панси неслышно фыркнула — она тоже выбрала трансфигурацию. Это сложный, но по-настоящему интересный предмет, да и старая кошелка МакГонагалл умеет его преподавать. При должном старании, по трансфигурации она точно сможет получить приличную ЖАБА.

Они уже шагали по коридорам, в которых гулко раздавались их шаги, а Дафна и Миллисента все еще спорили насчет предметов. Панси это было не интересно.

На данный момент у нее было несколько желаний: залезть под горячий душ, потом в теплую мягкую постель, и забыться до утра.

Рядом с арочным проходом, ведущим в подземелья, стоял Филч, педантично сверяющийся со списком студентов, посещающих астрономию. Не удостоив завхоза и взглядом, девушки прошли мимо.

Гостиная уже была пуста, поэтому они, не задерживаясь, быстро добрались до девичьих спален, где и распрощались — у Панси, как у старосты, была отдельная комната.

Стоя под горячими струями воды, девушка не чувствовала того облегчения, на которое рассчитывала — пальцы на ногах наконец отогрелись, но внутри ее самой все еще царил холод. Но на это уже можно было не обращать внимания — он там был уже давно и, кажется, уходить не собирался.

Прижавшись лбом к светлому кафелю, девушка закрыла глаза и потеряла счет времени.

Однообразные дни, однообразные ситуации, однообразные разговоры. Изо дня в день, из месяца в месяц. Иногда Панси начинало казаться, что вся школа попала в некую временную петлю, из которой невозможно выбраться, и что это понимает только она одна. Но потом у кого-то с другого факультета случалось что-то новое, важное, не всегда хорошее, но… И вот тогда приходило понимание, что жизнь стоит на месте только в их подземелье. Только они, потомки самых благородных и достойных родов Великобритании, сидят в своем коконе, в непроницаемой сфере предначертанной им судьбы и боятся даже на дюйм сдвинуться с пути, выбранного за них. Другие факультеты давно записали всех студентов Слизерина в будущие пожиратели смерти и поставили на них крест. Но если рассуждать здраво, все ли последователи Темного лорда были со змеиного факультета? Конечно, нет. В рядах последователей самого темного мага этого столетия были и выпускники с других факультетов: и лояльные ко всем хаффлпаффцы, и чрезмерно рациональные рэйвенкловцы, и благородные гриффиндорцы, как бы смешно это не звучало. Но разве есть кому-нибудь до этого дело? Конечно же, никому. И именно этих слепых, влюбленных в свою собственную “хорошесть” ублюдков, Паркинсон ненавидела больше всего на свете.

Когда она вышла из ванной, постель уже было расстелена, а между простынями была положена грелка. Забравшись в постель и устроившись поудобнее, Панси закрыла глаза и вдруг подумала, что очень многое отдала бы за то, чтобы в этой чертовой войне наступил хотя бы временный перерыв. Она уже так давно не видела искренней улыбки на лице Драко. Да и Поттер такой хорошенький, когда улыбается…

Над ее головой, в ночной темноте комнаты, яркой вспышкой полыхнуло тяжелое черненое кольцо с темно-синим камнем.

Магический контракт был заключен.

* * *

Утром Паркинсон проснулась абсолютно разбитой — у нее болела голова, першило в горле и, скорее всего, была температура.

Еле как запихав себя в одежду и приведя в порядок волосы и лицо, Панси без какого-либо настроения поплелась на завтрак. Лучше бы это время она проспала. Овсянка была безвкусной, сок — кислым, первогодки — раздражающими, а любой, кто пытался с ней заговорить, вполне мог стать жертвой невербального сглаза.

Историю магии она проспала, за трансфигурацию получила неуд, и всю следующую свободную пару она продремала в библиотеке.

К обеду простуда только обострилась — у Паркинсон заложило нос, из-за высокой температуры ее морозило, а в горло, казалось, напихали битого стекла.

— Если ты сейчас же не пойдешь к мадам Помфри, я на тебя пожалуюсь Снейпу! — категорично заявила Дафна, нависая над ней как Дамоклов меч.

— Интересно, и что же ты ему скажешь? — просипела Панси, громко сморкаясь в платок.

— Я-то найду что сказать, не сомневайся!

Мимо них, чуть не снеся с дороги, промчалась Грейнджер.

— Психопатка, — пробормотала Панси, смотря ей в след.

Гринграсс закусила уголок нижней губы.

— Говорят, Поттера сегодня с самого утра нигде не видно, а Уизли и Грейнджер, как заполошенные носятся по школе и все что-то разыскивают. Думаешь, у них случилось что-то серьезное?

— Без понятия, — Панси еще раз громко высморкалась. Настроение, и до того не самое лучшее, стремительно упало до отметки “хуже некуда”.

После сдвоенной пары у Снейпа, Драко и Дафна буквально насильно отвели Панси в подземелье.

— Если тебе плевать на свое здоровье, то и ладно, это не мое дело. Но не смей марать эстетический облик Слизерина своим видом! От тебя уже преподаватели шарахаются! — злобно шипел Малфой, заводя подругу в комнату.

— Ты такая лапочка, Драко! — рассмеялась Панси, плюхаясь на свою постель. Голова кружилась просто нещадно.

— Иди, я уложу ее спать, — Дафна подпихнула хмурившегося Драко к двери.

— У тебя есть перечное зелье? — уже снимая обувь с Панси, спросила светловолосая слизеринка.

— Посмотри в ящике тумбочки.

Панси выпила зелье и, закутавшись в одеяло, легла спать, уже не слыша как Дафна, недолго побродив по комнате, аккуратно закрывает за собой дверь.

Спала Панси долго.

Все сны, приснившиеся ей, были мутными, вязкими и крайне неприятными. Но стоило проснуться, как они все вылетели у нее из головы.

В комнате было темно и тихо, а биологические часы подсказывали, что сейчас глубокая ночь. Перевернувшись на другой бок, девушка приготовилась снова уснуть, как вдруг услышала какой-то шум. Как будто кто-то, потихоньку бродящий у нее по комнате, обо что-то споткнулся.

Нащупав под подушкой свою волшебную палочку, она осторожно, старясь ничем не выдать своего пробуждения, открыла глаза и от неожиданности подпрыгнула на постели — прямо перед ней, на полу, сидел ребенок и смотрел на нее своими огромными зелеными глазами. Маленький, черноволосый, в слишком большой для него белой рубашке с эмблемой гриффиндора, и тонким шрамом на лбу. В виде молнии.

Мерлиновы кальсоны.

Панси опустила свою палочку и несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая безумно колотящееся сердце. Интересно, сколько процентов вероятности того, что она сейчас все еще спит? Ведь это просто невозможно!

Гарри все так же продолжал сидеть на полу, склонив голову к голому плечу, выглядывающему из большого ворота рубашки.

— Ты меня звала, — вдруг сказал Гарри, и Паркинсон вздрогнула от этого высокого холодного голоса.

Поттер медленно поднялся с пола и подошел ближе к Панси. Свечи, расставленные в нескольких канделябрах и подсвечниках по всей комнате, одновременно вспыхнули и загорелись ровным голубым огнем.

Девушке стало не по себе: только сейчас, когда комнату озарил яркий свет, и темнота, уступая напору, расползлась по углам, ей стало ясно, что мальчика, стоящего перед ней, вряд ли можно было назвать Гарри Поттером. Улыбка, царившая на по-детски пухлых розовых губах, не могла принадлежать ребенку. Движения слишком неспешные и тягучие, демонстративные — не могли принадлежать человеку. А глаза, холодные, проницательные, заключившие в себя целую вечность, не могли принадлежать никому из ныне живущих существ.

— Кто вы? — ее голос, хриплый и испуганный, показался незнакомым даже ей самой.

— Ты меня звала, — повторил мальчик, замирая на месте, — и я откликнулся на твой зов. Ты подтвердила заключение нашего контракта и внесла свою часть платы, так что теперь связь, существующая между нами, нерушима.

— Я не заключала никаких контрактов, — прошептала Панси, прижимаясь спиной к холодной каменной стене. На тумбочке, рядом с изголовьем кровати, ярко-синим огнем полыхнул драгоценный фамильный перстень, подаренный ей бабушкой еще в раннем детстве. На счастье и для исполнения всех желаний, утверждала пожилая леди Паркинсон.

— Это кольцо у тебя уже очень долго, верно? — проследив за ее взглядом, еще шире улыбнулся Поттер. — И ты с ним не расстаешься ни ночью, ни днем. Бывало, что ты ранилась, и на камень попадали капли твоей крови? А когда ты грустила, слезы падали на него? Ведь именно два этих элемента и твое заветное желание, об исполнении которого ты так молила, пробудили меня к жизни.

— Кто вы? — еще раз повторила девушка.

И ей отвесили глубокий поклон.

— Какой странный вопрос, юная ведьма. У созданий, подобных мне, нет имен. Но я думаю, что ты можешь считать меня своим демоном-хранителем. Моя маленькая Патриция отдала мне свою магию и свою жизнь, что явилось оплатой нашего контракта. Ты — моя госпожа, а я — верный слуга, исполняющий любое твое желание.

— Патриция? — переспросила Панси, расширенными глазами смотря на демона. — Бабушка?

— Ты была единственной, кого она любила, — он кивнул, подходя к тумбочке и беря с него кольцо. — И она предпочла умереть жалким сквибом, но подарить тебе счастье. Странное решение, ведь я предлагал ей вечность и все немыслимые блага мира.

— Как вы смеете говорить подобное?! Бабушка была выдающейся ведьмой и никак не могла умереть сквибом! Подобные заявления оскорбительны…

— И все же, все было именно так, — перебил ее мальчик. — Она ненавидела своих мужа и сына, каждый день проклиная сам факт их существования. Она ненавидела свою глупую невестку, пляшущую под дудку мужа и свекра. Она ненавидела всю свою семью, вынудившую ее пожертвовать собой, своей молодостью, жизнью и счастьем, ради так называемого “блага рода”. Но и в этой ненависти было одно маленькое исключение. Ты была ее единственной отрадой, и всю любовь, что она смогла уберечь в себе, она отдавала тебе.

Взяв в свою ладонь безвольные пальцы Панси, демон одел на средний палец левой руки кольцо и коснулся сверкающего камня губами.

— Наш союз продлится ровно до тех пор, пока ты не нарушишь условия договора. А пока я вынужден откланяться — я слишком долго был в заточении и мне следует восстановить свои силы. Но я оставляю тебе твой первый дар — этого мальчика. Хорошенько о нем заботься, ведь ты так о нем умоляла.

Глаза закрылись, и тело ребенка, уже никем не одержимое, рухнуло на пол.

* * *

Панси понадобилось довольно много времени, чтобы прийти в себя. Всю оставшуюся ночь она просто сидела на своей постели, обнимая руками согнутые в коленях ноги и смотря на Гарри, лежащего на полу. Мыслей в голове не было вообще.

Очнулась она только тогда, когда кто-то постучался к ней в дверь. От испуга сердце на миг остановилось, а потом застучало с утроенной силой.

В дверь стучали уже более настойчиво.

— Панси? — позвал ее голос Драко.

Вскочив с места и быстро натягивая на себя халат, она крикнула:

— Сейчас, подожди минутку!

Подхватив спящего ребенка на руки, она отнесла его на кровать, укутала в одеяло и крепко задернула полог.

Паркинсон быстро обежала комнату глазами, но, вроде бы, больше ничего странного на виду не осталось.

— Почему так долго? — недовольно спросил Малфой, когда девушка, наконец, открыла ему дверь.

— Я только проснулась, — ответила Панси, с неприязнью ощущая, как дрожит у нее голос.

— Все еще плохо себя чувствуешь?

Чуть в стороне от них стояли Кребб и Гойл, снова что-то жуя.

— Да, все еще не слишком хорошо, — подтвердила она. — Но это ничего, сейчас как раз собиралась наведаться к мадам Помфри. И скажи Снейпу, что я сегодня не смогу исполнять обязанности старосты, ладно?

— Хорошо, — пожал плечами блондин, внимательно всматриваясь в лицо подруги. — Я навещу тебя сегодня вечером.

— Нет-нет, что ты! Вдруг я тебя заражу! — запаниковала Панси. Этого никак нельзя было допустить! Что случится, если кто-нибудь узнает, что она прячет в своей комнате? — Нет, никаких визитов. В общем, мне пора, спасибо, что зашел! — и захлопнула перед ним дверь.

Заглянув за полог, она убедилась, что мальчик еще спит, и отправилась в душ, с малюсенькой надеждой на то, что может сейчас она выйдет из ванной и окажется, что все случившееся ночью — бред, порожденный температурой. Мечты, мечты.

Она вышла из ванной комнаты, уже полностью одетая и готовая к встрече с любым испытанием.

Гарри уже проснулся и теперь с интересом оглядывал комнату, отодвинув полог и свесив ноги с края кровати. Он чему-то мечтательно улыбался, смотря на ее маленькие движущиеся фигурки, являющиеся полными копиями самых красивых и редких драконов. Подарок Дафны на одно из прошлых праздников Рождества.

— Привет, — осторожно поздоровалась Панси.

На нее тут же уставилась пара ярких больших зеленых глаз.

— Добрый день, мисс, — склонив свою очаровательную головку к плечу и смущенно улыбнувшись, поздоровался Гарри.

— Тебе понравились Драконы? — спросила девушка, кивая в сторону фигурок.

— Они просто восхитительны, мисс! Я еще никогда не видел ничего подобного, — энергично закивал Гарри, нетерпеливо подпрыгивая на месте. — Они такие… как… как настоящие! Как будто бы это настоящее волшебство!

— Так это и есть волшебство, — улыбнулась Панси. — Именно с помощью магии в них вдохнули жизнь, и теперь они могут двигаться и подражать своим оригиналам.

Глаза Гарри чуть поблекли, и он отвел их в сторону.

— Вы не правы, мисс. Волшебства не бывает. Дядя Вернон говорит, что все, кто верит в волшебство и тому подобную чушь — психи и должны сидеть в лечебницах.

— Пфф, твой дядя — ничтожный маггл, что он может соображать в волшебстве? — она фыркнула, отказываясь признавать, как неприятно задели ее эти слова. «Значит, магии не существует, да? Я бы посмотрела, чтобы ты сказал после пары круциатусов.» — подумала девушка, мстительно поджав губы. По большому счету, она была против геноцида этих тупых магглов и верила, что со временем, они либо должны поумнеть, и тогда конфликт между их мирами будет исчерпан, либо уничтожить самих себя. Оба варианта были одинаково неплохи. Но после подобных высказываний магглов, она начинала сомневаться в необходимости толерантного к ним отношения.

— Кто такой маггл? — с любопытством спросил Гарри.

— Простак. Человек, с рождения не имеющий магической силы, — пренебрежительно ответила Паркинсон. — А вот таких, как мы с тобой, зовут магами.

— Я не волшебник, — помотал головой Гарри, горестно вздыхая.

— Тебе твои родственники не рассказывали, да? — скорее для себя произнесла Панси. Вздохнув, она взмахнула волшебной палочкой, и вокруг Гарри начали распускаться огромные цветы. Достигнув максимума цветения, они распадались на множество разноцветных лепестков, а на их месте появлялись новые цветы.

Поттер пораженно вскрикнул.

— Как?... — похоже, у него даже не нашлось слов, чтобы выразить всю степень своего удивления. Он восхищенно рассмеялся, проведя пальчиком по одному из множества лепестков, опадавших вокруг него. — Как вы это сделали?

— Это волшебство, — Панси подошла к нему и села рядом на кровати, стряхивая все опадающие лепестки с черной макушки.

Гарри пораженно на нее уставился. Сначала он не находил слов, а потом очень быстро вскочил на ножки и бросился Паркинсон на шею.

— Вы… вы волшебница, мисс? Моя фея-крестная, как в сказке? И вы решили забрать меня к себе от тети Петунии, правда? — ребенок посмотрел на нее с такой надеждой и радостью, что Панси, абсолютно не ожидавшая подобного поворота разговора, вконец растерялась.

— Нет. То есть, да, — тут же исправилась Панси, обнимая мальчика в ответ. — В смысле, не совсем. Я твоя дальняя родственница-ведьма. И я решила, что будет неплохо, если некоторое время ты поживешь со мной, — на ходу придумывала слизеринка, не зная, что еще сказать Гарри. Ну не правду же, верно?

— Ведьма? — прошептал Гарри, смотря на нее горящими от восторга глазами.

— Да, я предпочитаю именно такую формулировку. “Волшебница” звучит как-то слюняво, не находишь?

Гарри сначала кивнул. Потом помотал головой. Запутавшись в собственных мыслях, он засмеялся:

— А мне и так, и так нравится. По-всякому здорово!

— Ведьма все равно лучше, — улыбнулась девушка.

— А вы мне еще что-нибудь покажете? — с восторгом спросил Поттер, подбрасывая на ладошках лепестки.

— Обязательно! — уверила его Паркинсон. — Но сначала мне нужно кое-что у тебя спросить, ладно?

Гарри смело кивнул.

— Хорошо, — кивнула Панси и взяла в свои ладони маленькие ручки Гарри, ободряюще их сжимая. — Ты знаешь, кто ты такой?

— Конечно, мисс. Гарри Поттер.

— И? — подбодрила его слизеринка.

— И все, мисс. Просто Гарри Поттер.

Панси поджала губы, не зная, как реагировать на подобное заявление. То есть, мальчик не знает ни того, что он волшебник, ни того, что он знаменитый мальчик-который-выжил? И про Темного лорда ничего не знает?

— А лет тебе сколько? — спросила она, решив для начала разузнать наиболее безобидные вещи.

— В июле мне исполнилось пять.

— Пять? — переспросила Панси, внимательно оглядывая всего мальчика — он выглядел несколько младше названного возраста. — Так, допустим. А что самое последнее ты помнишь до того момента, как очнулся здесь?

— Я спал у себя в чулане под лестницей, — нахмурив носик ответил Гарри и снова отвел взгляд.

— Зачем ты там спал? — удивилась Панси. У нее внутри что-то неприятно екнуло.

— Я там все время сплю, — прошептал Гарри. — Тетя Петунья сказала, что у нее нет для меня другого места.

— Ты спишь в чулане под лестницей, — повторила Паркинсон, не веря своим ушам. Пятилетний ребенок, живущий в таком неподходящем месте — это было выше ее понимания. В школе, конечно, ходили слухи, что Поттер не ладит со своими родственниками-магглами, и, что жизнь с ними не сахар, но она никогда не могла представить, чтобы кто-то поселял даже нелюбимого племянника в чулан. Какими же нелюдями надо для этого быть…

— Да это ничего, я уже привык, — беззаботно улыбнулся малыш.

— Ладно. Ладно, — еще раз повторила Панси и встряхнула головой. — Мы еще поговорим об этом, но как-нибудь в другой раз. Ты помнишь, как ты очутился в моей комнате?

— Нет, мисс. Тетя меня наказала, и я уже несколько дней не выходил из чулана. Я заснул, а проснулся здесь.

— За что наказала?

— Кузен Дадли гонялся за мной по дому. Мы разбили тетину вазу, — погрустнел Гарри, вспоминая.

— И поэтому она тебя заперла в чулане?

— Да. Она меня совсем не любит, — поморщился Поттер и потер ногу.

Панси опустила на нее взгляд и чуть не вскрикнула: ноги, и, по всей видимости, бедра мальчика, все было в огромных, зелено-желтых синяках. Судя по цвету, они были сравнительно старыми и уже почти прошли.

Гарри, заметив куда смотрит девушка, тут же испуганно прикрылся одеялом.

— Я просто упал! — тихо сказал он, смотря в пол.

— Думаю, на сегодня хватит расспросов! — воскликнула Панси, подрываясь с места. Надо было срочно сменить тему. — Я что-то проголодалась! Как смотришь на завтрак?

Ребенок бросил на нее неуверенный взгляд.

— Если… если можно…

— Конечно можно, что за вопросы? — воскликнула Панси. Гарри опустил голову, и ей прекрасно стало видно его пунцовые уши. Панси мысленно выругалась. — Посиди здесь, а я тебе сейчас чего-нибудь принесу, ладно?

Она дождалась утвердительного кивка и проскользнула в ванну. Наложив звуконепроницаемое заклинание на комнату, слизеринка наконец дала выход своим эмоциям, буквально клокотавшим внутри.

В большое зеркало врезалась стеклянная бутыль с остатками травяного шампуня, разбивая его и рассыпаясь осколками сама. Раковина взорвалась на тысячи частей, когда по ней попала бомбарда. Ванна пошла трещинами, медленно разваливаясь на отдельные куски. Корзина с грязной одеждой была сожжена дотла, небольшой деревянный шкафчик, вместе со всем своим содержимым, был уничтожен в пыль.

Когда уже не осталось того, что еще можно было разрушить, Панси присела на корточки, зажимая голову в ладонях.

— Тимми, — хрипло позвала она. И тут же перед девушкой материализовалось маленькое лопоухое существо в белоснежной простыне, одетой на манер тоги.

— Юная госпожа Панси! — пропищал домовой эльф и отвесил ей глубокий поклон.

— Мне нужен завтрак на две персоны, и второй набор блюд пусть будет из детского меню. И приберись здесь, — она махнула по сторонам.

— Слушаюсь, госпожа! Сию минуту будет исполнено.

Эльф с хлопком исчез.

Выпрямившись, Панси бросила взгляд в осколки зеркала, где отразилась встрепанная брюнетка, с яркими, злыми глазами, так хорошо видимыми на фоне бледного лица. Проведя пальцами по волосам, в бесплодной попытке привести их в порядок, она опустила веки.

Панси восхищалась Гарри Поттером. Уважала его. Любила. Ненавидела. Хотела. Она действительно была готова продать свою душу в обмен на то, чтобы хотя бы маленькая частица его внимания была обращена лишь на нее.

И теперь Гарри полностью принадлежал ей. Осталось только понять, почему вместо человека, о котором она столько мечтала, ей дали маленького мальчика, слабого, беззащитного, затравленного своими бездушными родственниками.

Она впервые испытала практически неконтролируемое желание убить этих магглов.

— Все готово, моя госпожа! — перед ней появился Тимми с подносом, полным разнообразной еды.

— Приберись тут скорее, — велела Паркинсон, забирая поднос.

— Слушаюсь.

Выйдя из ванной, первое, что бросилось в глаза — пустая постель. Поднос чуть не выпал из ее ослабевших пальцев.

— Гарри?

— Я здесь, мисс, — откликнулся Поттер. Он стоял рядом с большим комодом и с интересом рассматривал красующихся перед ним дракончиков. — А летать они умеют?

— Нет, иначе в комнате царил бы полный бедлам, — опустив поднос на письменный стол, она подошла к мальчику и присела перед ним на корточки, заключая в крепкие объятья.

— Зови меня Панси, ладно? И без всяких выканий.

— Хорошо, — прошептал малыш, пораженный неожиданной лаской.

— Давай, тебе надо поесть. А потом подумаем над тем, что ты будешь носить — если мы теперь будем жить вместе, будет крайне неприлично, если ты будешь разгуливать по моей комнате в одной лишь рубашке, верно?

— Мы, и правда, теперь будем жить вместе? — спросил Гарри, внимательно смотря ей в глаза.

— Да, Гарри. Правда.

Кажется, они познакомились на балу в честь пятилетия Драко. А может, это был и Рождественский бал, она точно не помнила. Зато помнила, как в тот день мама вместе с гувернанткой и двумя прислужницами постоянно суетились вокруг нее, давая немыслимое множество советов: как вести себя со взрослыми волшебниками, как именно следует общаться со сверстниками, беспрестанно напоминали об невозможности пренебрегать правилами этикета, и об необходимости держать язык за зубами относительно семейных дел. Как будто бы она сама всего этого прекрасно не знала. Но в то время Панси была очень послушной девочкой, для которой на приоритетном месте стояло родительское одобрение, поэтому она покорно выслушивала все, что ей советовали, не смея ни словом, ни взглядом возразить матери.

— Ты обязательно должна подружиться с Драко, ясно? — в который раз спрашивала мама, поправляя складки на ее темно-фиолетовом платьице с бесчисленным количеством бантиков на подоле. — Малфой — очень влиятельная семья, и нам жизненно необходимо держаться к ним поближе!

— Конечно, мамочка, — послушно отвечала маленькая Панси, склоняя головку к плечу. — Я сделаю все возможное, чтобы стать для Драко незаменимой.

Еще очень хорошо помнилось, насколько сильно ей не понравился этот высокомерный мальчишка, который вел себя как властелин мира, а сам ростом был даже ниже ее. Как с таким вообще можно общаться? Так и хотелось его хорошенько пнуть, чтобы он перестал корчить из себя не пойми кого. Или случайно поставить подножку, чтобы он, распластавшись на полу, опозорился перед всеми. Чтобы не поддаться этим ужасным порывам, она впервые ослушалась маму и весь вечер просидела в одиночестве, стойко игнорируя остальных детей. Кто же знал, что именно из-за того, что она не лебезила перед Драко, подобно всем остальным их сверстникам, он решит сделать Панси своим другом.

Мама была рада, и поэтому не оставалось ничего другого, кроме как таскаться за Драко попятам, напоминая комнатную собачку. Постепенно, медленно, из года в год она укрепляла свои позиции подле младшего Малфоя, из собаки превращаясь в по-настоящему доверенное лицо.

Они были друзьями ровно в той степени, в которой могли позволить себя дружить и доверять другому человеку два слизеринца. А может, они были даже несколько ближе, потому что в какой-то момент Панси поняла, что даже под угрозой смерти не выдаст доверенные ей Малфоем секреты и смело может рассчитывать на то же с его стороны.

Но доверие не бывает бесконечным. У них обоих были тайны, в которые никто не мог быть посвящен.

Но как же она была слепа, не видя того, что на самом деле происходило в голове Драко.

Ведь это было так похоже на безумие, обуревавшее ею самой.

* * *

После официального объявления о том, что Гарри Поттер заболел обсыпным лишаем и теперь на неопределенный срок останется в изоляторе больничного крыла, прошло уже чуть больше трех недель. Было довольно таки сложно понять, чего добивается директор, скрывая от общественности исчезновение золотого мальчика. У Панси было очень неприятное подозрение, что директор прекрасно знает, что Гарри находится на территории школы и поэтому не хочет поднимать преждевременной паники. Но пока авроры не обыскивали подземелий и на нее не было обращено пристального внимания ни со стороны преподавателей, ни однокурсников, ни, особенно, Уизли и Грейнджер, Панси решила, что волноваться — себе дороже.

Тем более, сейчас у нее было множество других хлопот. Например, как незаметнее улизнуть от назойливой Дафны и остальных слизеринцев, чтобы проверить, как там ее драгоценный мальчик? Днем, пока Панси была на занятиях, за ним присматривал Тимми, который неожиданно очень хорошо поладил с малышом. Тимми приглядывал и за самой Панси, когда она была ребенком, так что в его компетентности можно было не сомневаться.

Ужин подходил к концу, но девушка так и не смогла запихнуть в себя ни кусочка. Дафна упорно ее не отпускала от себя весь день, ссылаясь на то, что в последнее время она совсем их с Миллисентой забросила. В этом была изрядная доля истины, так что пришлось заглаживать свою вину, потакая Дафне — Гринграсс была не тем человеком, с которым можно было не считаться.

— Скоро Хэллоуин, и было бы здорово устроить у нас в гостиной вечеринку, правда? — отламывая десертной ложкой кусочек бисквита, спросила Дафна.

— Снейп не разрешит, — равнодушно ответила Панси, вяло тыкая вилкой свой пудинг.

— И то правда — после прошлогодней вечеринки он вообще запрещает любые сборища, — хихикнула сидящая сбоку от Панси Миллисента.

— Тогда, может, сходим послезавтра в Хогсмид? — предложила Дафна, явно недовольная тем, что никак не получается завязать нормальный разговор.

— Не получится. Мама отпросила меня у директора на эти выходные. Кажется, приезжает какая-то кузина, с которой мне обязательно надо пообщаться, — пожав плечами, соврала Паркинсон, бросая тоскливый взгляд на выход из большого зала. Интересно, Тимми уже покормил Гарри? Обычно они ужинали вдвоем, но раз Панси сегодня задерживается… Представив, как Гарри волнуется из-за ее долгого отсутствия, Панси решительно отодвинула от себя тарелку и выбралась из-за стола. Не обращая внимания на удивление своих однокурсников, она взяла лежащую на скамейке сумку и направилась к выходу.

— Панси? — донесся ей в след удивленный возглас Милли и Дафны.

— У меня голова болит. Увидимся завтра, — помахав им, она практически бегом пересекла Большой зал и выскочила в холл. На душе было очень неспокойно. Практически не заметив, как спустилась в подземелья и подошла к входу в гостиную, она назвала пароль и чуть не столкнулась с кем-то.

— Какого дьявола ты тут ходишь? — гаркнула она на перепуганного младшекурсника, которого чуть не сбила с ног.

Слушать его невнятный лепет не было желания, поэтому громко на него цыкнув, она пошла в сторону женских комнат. Как же они все ее бесили!

Длинный коридор с множеством дверей был пуст, так что она без каких-либо препятствий проскочила в свою комнату. Заперла дверь на несколько новых охранных и запирающих чар и бросила сумку на пол. Оглядев видимую от входа часть комнаты, в которой не наблюдалось Гарри, она позвала:

— Гарри? Ты где?

Скинув надоевшие туфли, Панси прошла в комнату по мягкому ковру с высоким ворсом, которым обзавелась совсем недавно. На полу валялись раскраски и цветные карандаши, мягкие игрушки и еще какие-то вещи, что заставило девушку неприятно поразиться: и чем это был занят домовой эльф, что не успел прибраться?

— Панси! — на нее налетел маленький черноволосый вихрь, крепко обнимая за талию и счастливо улыбаясь. — Привет! Как здорово, что ты уже пришла! Смотри, что подарил мне Драко!

Улыбка медленно стекла с ее лица, когда Гарри задрал рукав домашней фланелевой рубашки и показал ей тоненький браслетик с несколькими драгоценными камешками. Такие браслеты обычно одевали своим детям Малфои, чтобы всегда быть в курсе их состояния и самочувствия.

Панси бросила испуганный взгляд на диван, которого не было видно от двери. Среди множества мягких подушек сидел Драко. Без мантии и галстука, с несколькими расстегнутыми на рубашке пуговицами, босой и со встрепанными волосами, он показался абсолютно чужим, незнакомым человеком.

— С возвращением, Панси, — с мягкой улыбкой на губах произнес Драко, сверля ее недобро прищуренными глазами. — Ты что-то сегодня припозднилась.

— Драко… — прошептала Паркинсон, не веря своим глазам. Не глядя, она рукой нащупала ручку кресла и присела на нее. Ноги попросту не держали.

— А еще Драко мне сегодня принес бабочек! Панси, смотри, смотри как здорово!

Вывернувшись из ее объятий, Гарри с разбега плюхнулся на диван рядом с Малфоем и взял с кофейного столика небольшую черную коробочку, сплошь украшенную перламутровым узором. Откинув крышку, он выпустил на волю десятки самых невероятных бабочек: малюсеньких крох, размером не больше ногтя и настоящих тропических гигантов, напоминающих небольших птиц. Всех оттенков красного, синего, зеленого, с красивейшими узорами на крыльях — они порхали по комнате, наполняя ее практически физически различимым волшебством. Гарри зачарованно засмеялся, когда одна из летающих красавиц примостилась у него на пальце, медленно шевеля крылышками.

— Здорово, правда? — прошептал мальчик, во все глаза рассматривая бабочку.

Панси промолчала, не в силах справится со своим голосом.

Гарри удивленно на нее посмотрел. Нахмурился и перевел взгляд с нее на Драко.

— Панси, ты против того, что Драко изредка меня навещает? — спросил мальчик, прижимая к себе коробку. — Я знаю, ты говорила, что никому нельзя знать о том, что я здесь нахожусь. Но ведь он никому ничего не расскажет, он обещал мне! Правда ведь не расскажешь? — он требовательно подергал Малфоя за рукав рубашки, желая подтверждения своих слов.

— Конечно, не расскажу, — улыбнулся Драко какой-то совсем не малфоевской, нежной улыбкой и потрепал Гарри по голове.

Панси совсем не понравилось, как доверчиво мальчик прижался спиной к боку Драко. Заметив на себе взгляд Поттера, она с трудом заставила растянуться губы в улыбке.

— Я думаю, что это мы обсудим немного попозже, а сейчас лучше поужинаем и… и…— ее растерянный взгляд прошелся по комнате. — А где Тимми?

— Не волнуйся, дорогая. Конфундус еще никому серьезно не вредил, — прикоснувшись губами к пушистой макушке Гарри, он на миг прикрыл глаза.

У Панси затряслись руки. Отведя взгляд в сторону, она покрепче сжала пальцы на своих предплечьях, прилагая все силы для того, чтобы из ее горла не вырвалось ни одного звука.

Ей было страшно.

Как-то раз она сунула свой любопытный нос куда не следовало и узнала самую страшную тайну Драко. То, чего он желал больше всего на свете. Сокровенная мечта, которой он был практически одержим. Мечта, абсолютно идентичная ее собственной. И почему-то это было так больно и неприятно, что она предпочла забыть об этой тайне, стремясь сохранить свое душевное спокойствие. Любить одного и того же человека это не преступление, это просто досадная случайность. Особенно, если у них обоих нет ни единой возможности открыть свои чувства этому человеку.

Она заставила себя забыть о чувствах Малфоя, стремясь быть ему верным другом. Зря, по всей видимости.

— Как ты узнал, что он здесь? — все еще не смотря на них, спросила Панси.

Драко громко фыркнул.

— Ты желаешь говорить об этом прямо здесь и сейчас? — он произнес это медленно, с ленцой, внимательно следя за ее реакцией.

— О чем говорить? — с любопытством спросил Гарри.

Вымученно улыбнувшись, девушка покачала головой. Она всегда проигрывала Драко.

* * *

Подоткнув спящему Гарри одеяло, Панси присела на край постели и провела ладонью по его волосам.

— Он уснул? — спросил Драко, неслышно подходя к ним.

— Да, спит.

Поднявшись, Панси плотно задвинула полог и наложила на него заглушающие чары. Повернувшись к Драко, она жестом предложила ему сесть на диван, сама устраиваясь в широком удобном кресле.

Весь вечер, что они провели втроем, Драко и Панси удачно поддерживали видимость дружеских отношений. Но сейчас, когда они остались наедине, пришло время расставить все точки над и.

— Давно ты знаешь, что Гарри живет со мной? — спросила Паркинсон, нарушая затянувшееся молчание.

— Давно, — лаконично ответил Драко. Он замолчал, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. — После твоих неожиданных болезненных приступов ты стала вести себя очень странно. Я вообще-то подумал, что ты снова травишься каким-то зельем и поэтому так неадекватно себя ведешь, — хмыкнул Малфой, не отводя взгляда от лица подруги.

— И ты залез ко мне в комнату, чтобы это проверить? — скривила губы слизеринка, сильно задетая неприятным напоминанием. Это было давно, почти два года назад. Нервы, стрессы, переходный возраст и прочие прелести жизни чуть не сделали ее наркоманом, и напоминать об этом было крайне нечестно со стороны Малфоя.

— Было бы крайне… проблематично, если бы мои догадки оказались правдой. Но меня ожидал другой сюрприз. Гарри Поттер, в прямом смысле впавший в глубокое детство, как ни в чем небывало игрался у тебя в комнате. Забавная ситуация, правда? Особенно, учитывая, что вся школа уверена в болезни Поттера.

Панси молчала, потупив глаза. Ей было жизненно необходимо соврать, но Драко был единственным человеком, кто видел ее практически насквозь.

— Есть предположения, что же все это могло значить? — спросил Драко, не дождавшись никакой реакции.

— Не знаю, — наконец ответила девушка бескровными губами. — Я проснулась, а он сидел у меня в комнате. Уже маленький. Я для этого ничего не предпринимала — зачем мне это?

Драко недоверчиво сощурил глаза, отчего у девушки по спине побежал холодок.

— И ты никому этого не рассказала. Ты не рассказала об этом даже мне, хотя мне всегда казалось, что у нас довольно таки доверительные отношения.

Панси невесело рассмеялась, прикрывая ладонью глаза.

— А почему это я должна тебе рассказывать о подобном?! Я не знаю, почему это случилось с Гарри, но, в конце концов, он пришел ко мне, а значит и принадлежит он сейчас мне! А если Дамблдор всех уверяет, что Поттер заболел, то кто я такая, чтобы кого-то в этом разуверять, а?

— Ну, конечно, ты не обязана, — сладко улыбнулся Драко. Было ощущение, что все остальные слова он попросту пропустил мимо ушей.

Тишина, которая воцарилась между ними, никогда не была такой враждебной и злой.

— Я просто испугалась, — после продолжительной паузы произнесла Панси, смотря другу прямо в глаза впервые за весь вечер. — Испугалась, понимаешь? В поезде, по дороге в школу, ты так уверенно говорил о службе Темному лорду, что я просто побоялась рассказывать тебя о Поттере. У меня нет ни малейшего желания становиться его слугой, Драко. И то, что я скрываю Гарри Поттера у себя, когда он так беззащитен и уязвим, автоматически вносит меня в список предателей. Что будет, если хоть кто-то об этом узнает?

— Я бы никогда тебя не выдал. И всегда думал, что ты это понимаешь, — тихо произнес слизеринец.

Панси дернулась, как будто бы он дал ей пощечину.

— Мне жаль, — сказала она.

Драко лишь усмехнулся, смотря на закрытый полог кровати.

— Я вас не выдам, Панси. Это совершенно не в моих интересах. Но если ты предашь мое доверие еще раз, горько об этом пожалеешь. Я твой друг, но предательства не потерплю ни от кого.

— Я это понимаю, Драко, — прошептала бледная, как полотно, девушка.

— Крайне рад.

Когда за ним тихо закрылась дверь, у Панси хватило сил только на то, чтобы доползти до кровати и без сил упасть на нее.

Демон, сидящий на подоконнике, довольно усмехнулся.

Гарри с аппетитом уплетал блинчики с сиропом, приготовленные для него Тимми и болтал под столом ногами. Один из шнурков на его ботинке развязался и теперь при каждом движении хлестал по полу, неимоверно мешая Панси сосредоточиться. Распилив вилкой очередной блинчик, Гарри вдруг замер и взглянул на девушку, сидящую напротив него.

— А Драко сегодня придет?

Панси оторвала взгляд от небольшого магического приборчика, лежащего перед ней на столе, и с удивлением посмотрела на своего подопечного.

— А ты так этого хочешь?

Гарри улыбнулся, и, пожав плечами, облизал пальцы, вымазавшиеся в сиропе.

— Мне нравится Драко. Он добрый, веселый и всегда показывает что-нибудь интересное, — глаза мальчика засветились чистым восторгом, и Панси пришлось приложить максимум усилий, чтобы не сказать что-нибудь гадкое про Драко. Это было бы довольно-таки подло с ее стороны, да и расстраивать Гарри не хотелось. — Ты бы видела те фокусы, что он мне показывал! Это было так круто! И вчера нам всем втроем было так весело, правда? Вот бы каждый вечер так!

— Да, было неплохо. Но я не думаю, что он сможет часто приходить к… — резко замолчав, Панси нахмурилась, обдумываю неожиданно пришедшую ей мысль. — А как часто он раньше приходил?

— Не знаю. Он всего несколько раз тут без тебя был. Отправлял Тимми отдыхать, а сам игрался со мной.

Несколькими глотками допив свой сок, Гарри отставил стакан подальше от края стола и аккуратно соскользнул на пол с высокого стула.

— Спасибо за завтрак.

Чмокнув в щеку наклонившуюся к нему Панси, он побежал к огромному комоду, сверху донизу наполненному всевозможными игрушками.

— Я же говорила, что после еды некоторое время бегать нельзя, — строго произнесла Паркинсон.

— А я и не бегаю, — выдвигая нижний ящик, ответил Гарри.

Наконец-таки допив свой почти остывший чай, Панси встала из-за стола и бросила анализатор заклятий в свою сумку.

Тщательная проверка показала, что защитные и охранные заклинания, что были наложены на ее комнату, были подменены. Драко, нарочно оставляя свою магическую подпись на самых заметных местах, полностью разрушил и заново создал всю охранную систему, которую она так долго возводила. В связи с этим остается только удивляться, что она все это время безпроблемно сюда входила, а то с Драко бы сталось ради шутки не пускать ее в собственную комнату.

Надев черную школьную мантию, Панси нежно потрепала Гарри по волосам.

— Мне уже пора на занятия, так что я ухожу. Если что-то случится, сразу же…

— … отправить к тебе Тимми. Я знаю, Панси. Возвращайся поскорее.

— Как только смогу, — на миг прикоснувшись губами к черноволосой макушке, она подхватила лежащую на полу сумку и быстро вышла из комнаты, чтобы тут же столкнуться с Дафной, поджидавшей ее под дверью. Панси, сердце у которой чуть не остановилось от страха, крепко вцепилась в дверную ручку захлопнувшейся двери, круглыми глазами смотря на подругу.

— Как твоя голова? — вместо приветствия поинтересовалась Гринграсс, внимательным взглядом окидывая саму Панси и дверь за ее спиной.

— А что с ней может быть? — нервно рассмеялась Панси и двинулась в сторону общей гостиной, уводя подругу от своей комнаты.

— Вчера она у тебя так болела, что ты, даже нормально не попрощавшись, сбежала от нас с Миллисентой.

— А, так ты об этом… Ничего страшного, я выпила лекарство и легла спать, — рассеяно ответила Паркинсон, полностью сосредоточившись на застегивании своей сумки.

— Панси, подожди, — Дафна схватила ее за руку выше локтя, не давая пройти в гостиную. — Я никак не могу понять одной вещи — вы с Малфоем снова встречаетесь?

— Да ты с ума сошла, — фальшиво рассмеялась Панси, бросая на Дафну холодный взгляд. — Это давно пройденный этап наших отношений, и тебе это прекрасно известно.

— Тогда почему он снова наведывается к тебе в комнату, как к себе домой? Думаешь, я не знаю, что вчера он практически до полуночи пробыл у тебя?

— Подожди, подожди! — Панси выставила перед собой ладонь, останавливая Дафну. Третьекурсницы, шушукавшиеся рядом с ними, испуганно притихли под строгим взглядом старосты и поспешили поскорее уйти подальше. — Что значит «думаешь, я не знаю?..» С каких это пор я должна перед тобой отчитываться в том, кто приходит ко мне в комнату и сколько времени там проводит? Да и вообще, что бы значила твоя осведомленность? Ты следишь за…

— Нет! — тут же воскликнула Гринграсс, не давая Панси договорить. — Нет, что за глупости? Просто… просто я вчера допоздна сидела в гостиной, а когда отправилась спать, видела его. Как он выходил из твоей комнаты, в смысле. Ничего более.

— Перестань строить всякие необоснованные предположения. Я знаю, что Драко тебе не очень нравится, но перестань вести себя как озабоченная мамаша.

— Он тебе тогда вдребезги разбил сердце. И как твоя подруга, я не могу не переживать, когда вижу, что он собирается это повторить, а ты спокойно ему это позволяешь! — поджала губы Дафна, сверля Панси недовольным взглядом.

— Мы с ним просто друзья. На этом дискуссия закончена, — отрезала Паркинсон и быстрым шагом спустилась в гостиную Слизерина.

Возле выхода из гостиной она заметила Драко, в сопровождении Винсента и Грегори, и поспешила к ним.

* * *

— Ты не забыла, что сегодня межфакультетное собрание старост? Мы обязаны присутствовать.

— Я помню, — нахмурившись, соврала Панси, перестав собирать свои вещи.

Драко покачал головой, аккуратно закупоривая свою чернильницу.

— Снейп очень возмущен тем, как ты в последнее время выполняешь свои обязанности старосты. Малявки с пятого курса обеспокоены, так как их курируешь именно ты, а Грейнджер бесится и требует твоей отставки. Ты знаешь, что если ты вдруг будешь вынуждена уйти с поста, то лишишься такой привилегии как личная комната? В данный момент это будет несколько проблематично, не так ли?

— Не продолжай, — холодно попросила Панси и выбралась из-за парты. — Я буду на собрании.

— Мне кажется, или ты действительно пытаешься сделать вид, будто я в чем-то перед тобой провинился? Ведь если кто и должен быть обижен, так это я.

— Дафна видела, как ты вчера выходил из моей комнаты.

Драко приподнял брови, удивленный резкой сменой темы разговора.

— И что с того?

Повесив на плечо сумку, Панси облокотилась на парту, ожидая, когда Драко будет готов идти. Ее рассеянный взгляд скользнул по пустой аудитории, залитой ярким светом вечернего солнца. Он растекся оранжевыми лужами по столам и полу, длинными отблесками танцевал на стенах, и Панси вдруг подумала о том, что Гарри уже почти месяц не был на свежем воздухе. А детям обязательно нужен свежий воздух, солнце и…

— Панси?

Вздрогнув, она догнала Драко, уже выходившего из аудитории.

— Так что с того, что Гринграсс меня видела?

— Она может начать совать нос куда не следует.

— Она же твоя подруга, вот и позаботься, чтобы подобного не случилось. Или мне придется забрать его к себе в комнату. Во избежание эксцессов.

Панси встала, как вкопанная. Драко тоже остановился и бросил на нее через плечо лукавый взгляд.

— Что-то не так, дорогая?

— Ты не посмеешь этого сделать, — выдохнула она, сжимая ладони в кулаки.

Малфой пожал плечами и, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь.

— Драко!

Паркинсон попыталась схватить его за руку, но Драко дернул плечом, ускользая от прикосновения.

— Ты же знаешь, как я не люблю, когда меня хватают, — тоном, которым обычно говорят с маленькими детьми, произнес парень.

— Но ты сам вынуждаешь меня…

Грейнджер, которую они заметили слишком поздно, была белее полотна. Крепко прижимая к себе стопку с учебниками, она окинула слизеринцев мутным взглядом и попятилась в ближайший коридор, ведущий в башню Гриффиндора.

Панси, зажав рот ладонью, испуганно посмотрела на Драко. Тот, прищурив глаза, смотрел вслед убегающей старосте.

— Мы имен не называли.

— Но она не дура, — с паникой в голосе возразила Панси. — И я сомневаюсь, что она верит в сказку про его болезнь. Она сейчас все расскажет Уизли и…

— Заткнись, — прикрикнул на нее Драко и втолкнул в пустой класс. Наложив на помещение заглушающее заклинание, он бросил на ближайшую парту свою сумку и провел ладонью по волосам. — Они с Уизли в ссоре, так что к нему она не пойдет, — произнес он после недолгих раздумий.

— Откуда ты знаешь? — Панси обеими руками вцепилась в край стола, пытаясь скрыть дрожь. В ее сознании уже кружились ужасные картины того, как у нее забирают Гарри. Мерлин, а что же ждет ее саму? Исключение из школы?

— Не суть важно. Вряд ли она сейчас хоть что-то расскажет, так как и рассказывать особо нечего. Но перестраховаться не мешает.

— И что ты предлагаешь?

— Я думаю, что нашей грязнокровке не помешают длительные выходные в больничном крыле.

После продолжительного молчания Панси спросила:

— И как же ты собираешься их ей обеспечить? — пугала ли ее перспектива искалечить ненавистную заучку, уже шестой год мозолившую ей глаза? Несомненно. Но страх потерять Гарри был намного сильнее.

— Не трясись, Панси. Об этом я позабочусь сам, — усмехнулся Драко. — От тебя только требуется быть хорошей девочкой и во всем меня слушаться.

— Нам все рано не удастся прятать его здесь вечно, — вдруг произнесла слизеринка, до крови прикусывая щеку с внутренней стороны. — В школе это практически невозможно.

— У тебя есть какие-то соображения по этому поводу? — медленно спросил Драко, подходя к подруге вплотную.

— Я…, — Панси облизала пересохшие губы и посмотрела сквозь Драко, абсолютно его не замечая. — Я заставила маму получить у директора разрешение покинуть школу в эти выходные. В поместье все равно никого не будет, и я хотела забрать туда Гарри. Это вредно, столько времени проводить в помещении, да и вообще, знаешь... И… и, при определенных обстоятельствах, я готова бросить школу, — невпопад закончила девушка и подняла голову, встречая пристальный взгляд Малфоя.

— Значит, бросить школу и жить с ним вместе где-нибудь, где никто о нас не будет ничего знать? Жить… втроем?

— Да, — просто ответила девушка. — Только втроем. В выходные я собиралась опустошить свой счет, найти подходящий дом и перебраться туда.

— А если волшебство, сделавшее его ребенком, рассеется? Что ты тогда будешь делать?

— Нет, не рассеется, — произнесла Панси и неосознанным жестом провела пальцами по перстню, одетому на левую руку. — Если я захочу, никогда не рассеется.

— И после этого ты и дальше будешь утверждать, что не имеешь никакого отношения к нынешнему состоянию Поттера? — Драко крепко вцепился ей в плечи, встряхивая как тряпичную куклу. Для удачного исполнения плана ему было жизненно необходимо знать все нюансы произошедшего.

Панси вдруг засмеялась — громко, неискренне. Смехом, полным печали и боли. Малфой отпустил ее, не зная, как на это реагировать.

— О, я обязательно расскажу тебе об этом, дорогой. Но не сейчас. А только после того, как буду уверенна, что ни ты, ни Гарри никуда от меня не денетесь. Только после этого.

— Ради шанса быть с Гарри я готов на все, — тихо, но отчетливо произнес Драко.

— Это хороший ответ. Но только лишь слов мало.

— Тогда я предлагаю сначала позаботиться о Грейнджер, а потом обсудить наши… планы на будущее.

— Разумно, — Панси отстранила от себя Драко и сняла с комнаты заклинание. — Тогда?..

— Нет. Сейчас мы отправляемся на ужин. Потом на собрание старост. А после, ты спокойно отправляешься к Гарри, а я забочусь о Грейнджер.

— Ты зайдешь ко мне? После.

Драко пожал плечами и открыл дверь, пропуская девушку вперед.

— Наверно. Я хочу пожелать Гарри спокойных снов.

— Он ложится в полдесятого, — сказала Паркинсон, внимательно смотря на друга.

— Я знаю.

* * *

Гермиона прижалась горячим лбом к стене коридора и закрыла глаза. Общешкольное собрание старост закончилось полчаса назад, а она все никак не могла собрать в себе достаточно сил и добраться до гриффиндорской башни.

Жизнь, казалось, решила приложить все усилия для того, чтобы разбиться вдребезги.

Рон с ней больше не разговаривал. Он злился на нее за бездействие, злился, что она отдала директору карту мародеров и согласилась некоторое время выждать. Злился, что вместо опрометчивых и необдуманных поступков она предпочла положиться на взрослого, мудрого волшебника. Вот и теперь он, не удостоив ее ни единым взглядом, отправился один патрулировать коридоры школы.

Гарри не было уже девятнадцать дней. На карте точка с его именем замерла в подземельях Слизерина, и сколько бы они не кружили рядом с входом, сколько бы не делали тайных вылазок в эту гостиную, укутавшись в мантию невидимку, ничего выяснить не удалось.

Но сегодня ей улыбнулась удача, верно? Надо лишь еще чуть-чуть подождать Рона и все ему рассказать. Если понадобится, они на камни разнесут слизеринский гадюшник, но вытащат оттуда Гарри. И плевать на директора и его планы.

Все еще прижимаясь к стене, Гермиона сползла по ней на пол. Перед глазами расползались разноцветные круги, да и дышать получалась лишь через раз.

— Умница, Грейнджер, — до тошноты знакомым голосом произнесли у нее над головой, растягивая слова. — А теперь давай-ка я тебе объясню, что случается с плохими девочками, подслушивающими чужие разговоры. Только чур не кричать, ладно?

Длинная, витиеватая подпись директора наконец-то красовалась на разрешении использовать школьный камин, и Панси, до этого почему-то задерживавшая дыхание, смогла, наконец, спокойно вздохнуть.

— Надеюсь, пока вы будете вне стен школы, мисс Паркинсон, вы воздержитесь от поступков, способных очернить честь Хогвартса, — Дамблдор, еще раз пройдясь взглядом по разрешению, взглянул на свою студентку поверх очков-половинок.

Панси зажала ладони между коленей, стараясь не выдать нервную дрожь. В ушах неимоверно шумело, и поэтому слова директора до нее доносились как из-под толщи воды.

— Чаепитие с несколькими кузинами вряд ли хоть как-то сможет попрать чью бы то ни было честь, так что, вам абсолютно не о чем беспокоиться, господин директор. Благодарю за разрешение, всего доброго, — взяв со стола подписанный лист, Панси поспешила ретироваться из кабинета, но у самой двери была остановлена окликом Альбуса.

— Мисс Паркинсон. Вы же знаете, что любой, попросивший помощи в Хогвартсе, всегда ее получает? Я советую вам воспользоваться этой возможностью. Так как неразрешимых проблем не бывает. Бывают необдуманные поступки, причиняющие в дальнейшем множество бед.

— О чем это вы? — не оборачиваясь спросила Панси. Крепко зажмурив глаза, она старалась не упасть в обморок от накатившей на нее слабости.

Он знает. Он знает. Он знает. Онзнаетонзнаетонзнает.

— Я предполагаю, что вы прекрасно осведомлены о причине моих слов. И я прошу вас, хоть, к сожалению, и не имею на это права, еще раз хорошенько обдумать то, что вы собираетесь совершить.

— Боюсь, что я все же не понимаю, о чем вы говорите, — отлепив буквально присохший к небу язык, невнятно пролепетала слизеринка и выскочила за дверь.

Дальше, не останавливаясь ни на минуту и выкинув все мысли из головы, она стремглав понеслась в сторону подземелий.

Ранним субботним утром школа была просто неприлично пуста — большинство студентов еще спали, наслаждаясь долгожданными выходными. А это было им как раз на руку, так как возле кабинета профессора Снейпа, приобняв одной рукой Гарри, скрытого дезилюминационным заклинанием, стоял Драко.

— Его сегодня весь день не будет, так что ты сможешь безпроблемно пользоваться этим камином, — тихо произнесла запыхавшаяся Панси, отворяя дверь тяжелым ключом. Пропустив их вперед, она окинула взглядом пустой коридор, и, проскользнув внутрь, захлопнула дверь.

— Ты сделала слепок с его ключей? — удивился Драко, рассматривая связку в руках подруги.

— Еще в прошлом году. Просто профессор их как-то оставил без присмотра, а я просто не смогла удержаться, — пожала плечами Панси и достала из внутреннего кармана мантии небольшой сверток. Одним движением палочки разведя в большом камине огонь, она высыпала из свертка немного серого порошка.

— Слизеринская ведьма, — хмыкнул Драко, беря Гарри на руки. — Крепко обними меня и зажмурься, понял?

— Да, Драко, — кивнул мальчик, выполняя указания.

Миг, и они уже исчезли в зеленом пламени.

Сыпанув в огонь еще одну пригоршню порошка, Панси подняла с пола небольшую дорожную сумку и ступила в пламя камина.

— Северный Йоркшир, поместье Паркинсон! — все завертелось у нее перед глазами, и меньше чем через минуту она уже вышла из камина в своем родовом поместье.

Чуть покачнувшись, она плюхнулась на один из близстоящих пуфов, чтобы переждать головокружение, и с недоумением взглянула на прыгающего вокруг Драко Гарри.

— Так здорово! Наверное, даже круче чем на американских горках. А еще можно? — радостно пищал мальчик.

Панси тихо засмеялась.

— Чуть позже мы еще так покатаемся. И, возможно, даже не один раз.

— Круто! — вскинув вверх кулаки, Гарри начал нарезать круги уже вокруг Панси.

— Тихо, тихо, — она придержала ребенка за плечо, не давая бегать. — Эрлоу!

Домовой эльф, тут же возникший перед ними, невероятно отличался от Тимми, к которому Гарри уже привык. Вцепившись пальчиками в мантию Панси, мальчик разглядывал его во все глаза. Эльф, по всей видимости, был уже довольно-таки старым, с покрытым глубокими морщинами лицом и обвислыми ушами. Он поклонился им так низко, что чуть ли не чиркнул своим длинным носом по полу.

— Добро пожаловать домой, юная госпожа! Эрлоу очень рад вас снова видеть, юный господин Малфой, — проскрипел эльф, вцепившись тонкими морщинистыми пальцами в подол светлого полотенца, служившему ему одеждой.

— Кларисс оставляла тебе какие-нибудь указания? — спросила Панси, разматывая длинный шарф, в который Драко буквально укутал Поттера.

— Указания были мне даны, моя госпожа. Желаете, чтобы они были озвучены мной? — проскрипел эльф, не мигая смотря на Панси своими огромными, темно-карими глазами.

Драко покачал головой, стаскивая с рук перчатки — домовые эльфы в Малфой-мэноре никогда бы не позволили себе подобного поведения. Люциус Малфой не выносит неподчинения.

Панси бросила на домовика грозный взгляд, и он тут же снова поклонился.

— Ваша матушка приказала Эрлоу следить, чтобы юная госпожа вела себя достойно наследницы благородного рода. А так же, Эрлоу было приказано пристально следить за благополучием юного господина Уильяма.

— Вот значит как, — задумчиво протянула Панси, смотря куда-то вглубь дома, — она оставила его дома совсем одного.

— Кто такой Уильям? — с любопытством спросил Гарри, заглядывая Панси в лицо.

— Это… — Паркинсон на миг замялась. Бросив неуверенный взгляд на Драко, стоящего неподалеку от них, вся поза которого выражала ехидное ожидание, она потерла глаза, пряча их от мальчика. — Уильям мой старший брат. Но он немного болен, так что мы с ним вряд ли встретимся.

— А чем он болеет?

— Жутким, жутким гриппом! — Драко подхватил Гарри на руки и закружил заливисто хохочущего мальчика по залу.

Панси закрыла обеими ладонями лицо.

— Я тебе запрещаю о чем-либо рассказывать моей матери, ясно, Эрлоу? Чтобы здесь ни происходило, никто и никогда не должен об этом узнать.

— Эрлоу предан роду Паркинсон, юная госпожа. От господина Альфреда я не могу хоть что-то утаить, но не обязан подчиняться госпоже Кларисс во вред госпожи Панси. Эрлоу будет хранить ваши секреты.

— Ну вот и славно, — выдохнула Панси. — Тогда… тогда сейчас накрой нам на троих завтрак в беседке зимнего сада. И пускай Мини подготовит одну гостевую спальню для Драко и мою комнату. И наши вещи отнеси туда же.

— Все будет исполнено тот час, госпожа.

Эрлоу исчез, а Панси, скинув верхнюю мантию, пошла к Гарри и Драко, чтобы предложить им ознакомительную прогулку по дому.

* * *

Вечер застал их троих на полу гостиной, выстраивающими самый большой карточный домик, который только доводилось видеть Гарри. Затаив дыхание и уже не вмешиваясь в процесс, чтобы ни в коем случае ничего не поломать, мальчик следил, как Панси складывает последние карты из уже третьей упаковки на вершине их постройки. Закусив от напряжения губу, она аккуратно поставила домиком последние две штучки, и отодвинулась.

— Ну что ж, дамы и господа, должна с превеликой радостью вам сообщить, что наш карточный, не побоюсь этого слова, замок, наконец построен! — провозгласила она, с гордостью осматривая их совместное творение.

Драко, лежавший рядом с ними, положив одну руку себе под голову, а другой, обнимая Гарри за талию, приподнялся.

— Наконец-то! А я уж думал, что ты никогда не закончишь, — зевая, сказал он, и подмигнул хихикнувшему ребенку. — А теперь настал черед самого веселого. Ты принес снаряды?

— Конечно, принес! — вытащив откуда-то несколько небольших яблок, Гарри протянул их Драко.

— Моя леди, не соизволите ли пройти в укрытие? Иначе за последствия я не отвечаю, — Панси приняла протянутую ей ладонь и грациозно поднялась.

— Вам обязательно его ломать именно сейчас? Мы ведь так долго его строили, — с сожалением протянула Панси.

— Он может сломаться в любой момент. А так как это взрывающиеся карты, то уж пусть он лучше сломается тогда, когда мы этого хотим, а не тогда, когда мы этого совсем не будем ожидать, — с ужасно-наставительной интонацией произнес Драко, подпихивая ее за перевернутый обеденный стол.

— А стол зачем надо было переворачивать? Воспользовались бы щитовыми чарами и все!

— Перестань нудить, женщина, — недовольно оборвал ее Драко. — Ничего с твоим столом не случится. Да и тем более, у тебя есть разрешение колдовать вне школы?

Панси демонстративно от него отвернулась, всем своим видом показывая, что не желает иметь с ним ничего общего.

— Не злись, Панси, — Гарри подергал ее за подол длинной юбки, делая умильные глазки. — Просто так — с перевернутым столом — намного интереснее!

— Мерлин! Все, все я сдаюсь! Просто давайте, — Панси сделала неопределенный жест в сторону карточной постройки, — взрывайте его скорее. Гарри уже пора ложиться спать.

— Брысь тоже за стол, а то еще неизвестно, куда подорванные яблоки полетят, — Драко шлепком отправил Гарри в укрытие и сам, явно красуясь, оперся на ребро стола и перепрыгнул на другую сторону. — А теперь кидаем яблоки на счет три, ясно?

У Панси в руках тоже почему-то оказалось яблоко, и ей ничего не оставалось, кроме как тоже прицелиться в домик.

— Раз, два, три! — скомандовал Драко.

Панси с непередаваемым стыдом смотрела, как ее «снаряд» улетает куда-то вообще в другую сторону. А вот яблоки Гарри и Драко попали точно в цель — после довольно таки громкого взрыва, всю комнату заволокло сизым дымом и облаками конфетти.

Гарри радостно завизжал и захлопал в ладоши.

— А конфетти-то от куда? — удивилась Панси, по-настоящему удивленная результатом.

— Я решил сделать небольшой сюрприз, — крайне удовлетворенный реакцией Гарри, Драко сложил пальцы в замок и поднял руки вверх, потягиваясь.

В комнату был вызван домовой эльф для уборки, а Гарри послушно поплелся за Панси в ванную комнату, чтобы подготовиться ко сну.

— Панси?

— Ммм? — откликнулась девушка, аккуратно намыливая сидящему в ванне Гарри голову.

— А мы можем спать сегодня все втроем?

Панси замерла.

— Зачем?

— Ну… просто так. Это было бы очень здорово, — Гарри провел пальцами по воде и довольно зажмурился, когда Панси возобновила свои незамысловатые движения.

— Боюсь, мы все не поместимся на моей постели, — хмыкнула она, чуть лукавя. На ее постели поместилось бы и несколько взрослых человек, но делить сейчас с Драко постель, и более того, Гарри?

— Поэтому я и хотел предложить, чтобы мы в гостиной поставила палатку и в ней все вместе сегодня спали! — Гарри, улыбаясь, развернулся к ней, но увидев крайнее недоумение девушки, скис. — Ну… если тебе не хочется…

— Да нет, почему же… довольно таки интересная идея, но согласится ли на это Драко? — пошла на попятную Панси.

— А я не против. Если, конечно, ты меня не стесняешься, то я не вижу никаких проблем чтобы спать вместе, — Драко, из комнаты услышавший их разговор, заглянул в ванную.

И Панси, сама не успела понять как, но уже лежала на огромной круглой кровати, в неизвестно откуда взявшейся у них магической палатке. Гарри, моментально уснувший, прижимался к ее боку спиной и крепко сжимал обеими ладошками руку Драко. Малфой, что самое удивительное, тоже уже крепко спал.

А у Панси уснуть все никак не получалось — в голову все лез утренний разговор с директором. Он, вне всякого сомненья знал, что случилось с Гарри, и у кого тот сейчас находится. Но его бездействие было для Панси абсолютно не понятно.

— Просто Гарри ему очень дорог.

Панси подпрыгнула на постели и обеими ладонями закрыла себе рот, чтобы не завизжать.

Рядом с ней сидела какая-то незнакомая девица и поигрывала прядью своих волос.

— Приветствую тебя, юная ведьма, — улыбнулась незнакомка, и, подавшись к ней, прикоснулась губами к сияющему камню на кольце.

— Ты!.. — задохнулась Панси, нервно оглядываясь на спящих Гарри и Драко.

— Не беспокойся, до самого утра они будут безмятежно спать, — жутковато улыбнулся демон и, взяв Панси за руку, потянул за собой.

Дубовые двери семейной библиотеки закрылись за ними с негромким щелчком, и по всему помещению тут же вспыхнули свечи.

Внимательно оглядев демона, Панси не нашла ничего умнее, чем спросить:

— И что это за тело?

— А что с ним не так? — улыбнулся он и провел кончиком пальца по глубокому декольте платья. — Просто, оно мне понравилось. Красивое, правда?

— Не в моем вкусе, — сухо ответила Паркинсон и с ногами забралась на диван.

— А жаль, — хихикнул демон и сел рядом с ней. — Я приношу свои извинения, что без вызова потревожил вас, моя госпожа, но видя ваши мучения, попросту не смог остаться в стороне.

— Мои мучения? — переспросила Панси, высокомерно вздернув бровь.

— Да-да, именно так. И я пришел, чтобы вас успокоить — Альбус Дамблдор, до поры до времени, не собирается вмешиваться в течение дел.

— Отчего такая уверенность? — не поверила Панси.

— Не сомневайтесь, моя госпожа. Врать вам — не в моих интересах, — очаровательно улыбнулся демон.

— А что в твоих интересах?

— Чтобы вы наконец-то ознакомились с нашим контрактом? — Приподнял он брови и вдруг начал растворяться в воздухе. — Я навещу вас завтра ночью.

— Куда? — воскликнула Панси, не намеренная так быстро отпускать демона. У нее еще было столько вопросов!

Но когда она подскочила к месту, где он стоял, смогла ухватить лишь воздух.

С исчезновением демона в библиотеке потухли все свечи, и Панси осталась совершенно одна в кромешной темноте. Ее волшебная палочка так и осталась лежать в постели под подушкой, и сейчас слизеринка кляла себя, на чем свет стоит, за подобную безалаберность.

— Ну и что мне теперь делать? — вопрос был риторическим, и, конечно же, никакого ответа на него она не ожидала получить. Но у кого-то на этот счет было совсем другое мнение.

Кольцо у нее на пальце вдруг нагрелось, и от него по всему телу обжигающей волной разлился жар. Голова сильно закружилась, и девушка, опасаясь упасть на пол, медленно подошла к дивану и, как подкошенная, рухнула на него, прикрывая в бессилии глаза.

— Моя милая Панси, — кто-то нежно, как маленькую, погладил ее по голове, убирая со лба челку. Волшебное, давно позабытое ощущение нужности и заботы затопило ее всю, и Панси, уткнувшись в чужие колени, заплакала.

Со дня смерти Патриции прошло уже больше десяти лет, и с тех пор гнетущее одиночество стало самым верным спутником Панси. Не открывая глаз, она нащупала чужую руку и прижала ее к своим мокрым от слез губам.

— Моя чудесная, драгоценная девочка, — неподдельная любовь, с которой были произнесены эти слова, заставила Панси, преодолевая страх, отстраниться и, сквозь слезы, застилающие глаза, посмотреть на Патрицию.

Леди Паркинсон сейчас выглядела намного моложе, чем помнила Панси, но все же не узнать ее было просто невозможно.

— Бабушка, — со всхлипом выдавила Панси, снова прижимаясь к женщине. — Я по тебе так скучаю, бабушка.

— Не плачь, моя хорошая. Для меня это слишком больно — быть причиной твоих слез, — Патриция убаюкивала в своих ласковых объятьях плачущую Панси, теребила ее волосы. Прошло некоторое время, прежде чем девушка все же взяла свои эмоции под контроль, успокаиваясь.

— Прости, просто я так рада видеть тебя снова, — выдохнула Панси, отодвигаясь от женщины. Потерев свое лицо обеими ладонями, пытаясь хоть как-то устранить следы недавних слез, девушка огляделась, с удивлением обнаруживая, что они находятся в комнате Патриции. Она выглядела точно так же, как и при жизни леди Паркинсон — большая, светлая комната, не обремененная большим количеством мебели. Сейчас они с бабушкой сидели на мягчайшей софе, их любимом месте для бесед и чтения всевозможных книг. Довольно-таки странная обстановка, ведь эта самая софа сейчас должна стоять в комнате Панси, а сама бабушкина комната уже давным-давно пустует, никем не востребованная.

— Неужели ты мне снишься? — спросила Панси, чувствуя ни с чем несравнимое разочарование.

— Перед тем как умереть, я попросила у Бонифаста об одной услуге — я хотела иметь возможность еще хоть раз встретиться с тобой, душа моя. Он всегда держит свое слово.

— Бонифаст? — переспросила Панси. Патриция протянула ей свою левую руку, на среднем пальце которой, так же как и на ее собственном, красовался перстень. Пальцами погладив чуть искрящийся камень, Панси положила голову бабушке на плечо, крепко сжимая ее ладони.

— Демон, да? — скривила губы она, пытаясь кое-что осмыслить. — А ведь мне он говорил, что у него нет имени.

— Первый пункт контракта обязывает тебя дать ему имя для закрепления своей власти. Неужели ты этого не знала? — с улыбкой спросила леди Паркинсон. — Его имя будет таким, как ты захочешь.

Панси вспомнила красотку, с которой разговаривала совсем недавно, и непроизвольно засмеялась — ее уж точно никак нельзя было назвать Бонифастом. Уж скорее она назовет его Бонни, и это имя подойдет к новому телу просто идеально. А потом у нее в мозгу будто бы раскаленной иглой кольнуло.

— Подожди, ты сказала контракт? Он тоже его упоминал, но не дал мне ни единой подсказки, где его искать!

— Как это на него похоже, — покачала головой Патриция, еле заметно улыбаясь каким-то своим мыслям. Поднявшись на ноги, женщина подошла к большому комоду из светлого дерева, стоящего между двумя окнами у противоположной стены и открыла верхний ящик. Из него была изъята довольно таки большая, даже на вид тяжелая, шкатулка, сделанная из малахита.

— Боже мой, как же давно я ее не видела, — с настоящим восторгом воскликнула Панси, когда Патриция опустила ей на колени шкатулку. — Все, что мне удалось выклянчить из твоих вещей — это софу, а все остальное Кларисс отправила на хранение в Гринготтс или убрала пылиться в подвалы мэнора.

— Вот как, — задумчиво протянула Патриция. — Ну что ж, с невесткой у меня всегда были не самые лучшие отношения, — помолчав немного, она спросила: — И что ты помнишь об этой вещице?

— Что это шкатулка для надежды? — рассмеялась Панси, поглаживая почему-то слегка теплые бока шкатулки. — Ты говорила, что иногда случается так, что нам приходится откинуть в сторону свои принципы и гордость и подчиниться обстоятельствам. И что даже в самой ужасной ситуации не стоит оставлять надежду. Ее стоит спрятать в самое надежное место и хранить там до тех пор, пока не придет ее время. Ну, или как-то так, верно? Я не помню дословно.

— Все верно. Свою надежду я хранила в этой шкатулке. Надежду на то, что ты никогда не повторишь мою судьбу. На то, что ты сможешь воплотить свои мечты в жизнь. Здесь я хранила свой контракт с Бонифастом.

Панси перестала улыбаться. Восторг, еще теплящийся в ее глазах, потух, и она отвела взгляд, пытаясь скрыть изменения от бабушки.

— Тогда, как бы прискорбно это не было, но твои надежды были напрасны. Даже не смотря на то, что отца упрятали в Азкабан за пособничеству Темному лорду, я все еще обязана позаботиться о продолжении рода Паркинсон и родить от Уильяма ребенка. От моего душевнобольного старшего брата, — горечь, которую Панси так старательно прятала в глубине себя, ядом расползалась по венам. Девушка как никогда ясно почувствовала неотвратимость своей судьбы: родить от собственного брата, которого родной отец довел до умственного помешательства. А после — выйти замуж за человека, который старше ее больше, чем на сорок лет. Чем не предел мечтаний для молодой девушки благородных кровей?

Патриция привлекла к себе внучку, безмолвно поддерживая. И Панси действительно почувствовала себя лучше, как будто бы у нее забрали часть всей боли и сожаления.

— Девочка моя, жизнь часто бывает к нам несправедлива, уж мне ли этого не знать. Но не зря говорят, что теряя что-то одно, взамен мы обязательно находим другое.

— И что же, у тебя так было? — тихо спросила Панси, бездумно разглаживая складки на платье.

— Это случается со всеми, стоит лишь приглядеться более внимательно. Когда-то я своими собственными руками разбила два сердца — свое собственное и девушки, которую любила. Мы обе были дочерьми древних чистокровных родов, следственно — обе имели определенные обязательства перед своими семьями. Выйти замуж за достойного чародея и сделать все от нас зависящее для продолжения его рода — это все мы впитываем с молоком матери, не так ли? — миссис Паркинсон говорила все это спокойно, с маленькой, почти незаметной ноткой грусти.

— Ты бросила свою девушку из-за того, что была вынуждена выйти замуж? — с замиранием сердца спросила Панси, прижимая к губам холодные, от чего-то чуть трясущиеся пальцы.

Патриция некоторое время не отвечала, теребя в руках свое кольцо. Прошлое до сих пор доставляло лишь боль.

— Я рассталась с ней из-за того, что была ужасной трусихой, неспособной принимать самостоятельные решения, — наконец ответила женщина, смотря прямо перед собой. — После того, как отец объявил о моей скорой свадьбе, Августа несколько раз предлагала сбежать в Швейцарию, где со своим любовником жил ее троюродный кузен. Она была невероятно воодушевлена их примером и собиралась идти наперекор всем условностям, живя так, как велело ей сердце.

— В Хогвартсе ее факультетом был Гриффиндор, верно? — с еле слышным смешком спросила Панси, качая головой.

— Ты права, моя дорогая. Она была отважной львицей, не боящейся ничего на свете. Я бы никогда не смогла стать ей достойной парой, — миссис Паркинсон замолчала, и было такое ощущение, будто она собирает силы для следующих своих слов. — В самый ответственный момент, когда у нас уже все было готово для побега, я пошла на попятную, отказываясь от всех наших планов, и, подчиняясь воле семьи, вышла замуж за ненавистного мне Патрика Паркинсона. Она просто не смогла простить мне подобного предательства.

— Она сама тебе так сказала?

— Мне и говорить ничего не надо было, — покачала головой леди Паркинсон. — После того, как она вышла замуж за Сэмюеля Лонгботтома я перестала даже пытаться вымолить у нее прощение. Это потеряло всякий смысл. Из-за своей трусости я потеряла любимого человека, возможность иметь нормальную семью и стать хорошим, любящим родителем. Я потеряла все, ради чего стоило жить.

— А взамен?..

— Нелюбимый сын и нелюбимая невестка подарили мне тебя.

Панси по-кошачьи фыркнула, отчего-то краснея.

— Какой-то неравноценный обмен получился, — пробормотала она, обводя пальцем золотые цветы, украшавшие крышку шкатулки.

— Только не для меня, — рассмеялась леди Паркинсон и сжала в ладонях пальцы своей внучки. — Не смотря ни на что, я хочу, чтобы в твоей жизни хорошее обменивалось только на еще более лучшее. Найди эту шкатулку, ознакомься с контрактом и исполни все свои мечты. Сделай то, что не смогла сделать я.

Панси смотрела на их переплетенные пальцы, закусив губу.

— Знаешь, бабушка, — наконец произнесла она, не поднимая взгляда. — Я не могу так бездумно принять этот контракт. Этот… демон, в нашу первую встречу преподнес мне очень необычный дар. Я уже давно была влюблена в одного человека, но у нас с ним шансов быть вместе было даже меньше, чем у вас с Августой. Или нет, — махнув головой, поправилась Панси, — у нас с ним на это не было вообще ни единого шанса. И вроде бы, раз демон решил исполнять мои заветные мечты, он должен был просто отдать мне влюбленного в меня по уши парня, так ведь? Но по каким-то неведомым причинам этот… он превратил моего Гарри в ребенка и оставил у меня.

— А этот мальчик, до того как был превращен в ребенка, испытывал к тебе какие-то чувства?

Панси отрицательно качнула головой.

— Ты училась на Хафлпаффе, и поэтому могла свободно сблизиться со своей девушкой. А я — слизеринка. Гарри, являясь гриффиндорцем до мозга костей, презирал один факт моего существования.

— А ты мечтала о его любви?

— Когда ты влюблен, даже если сам этого не хочешь, начинаешь мечтать о взаимности. Я — не исключение, — пожала плечами девушка.

— Тогда вот и ответ на твой вопрос, — усмехнулась женщина, ловя непонимающий взгляд внучки. — Ни одна сила во всей вселенной не может заставить человека против собственной воли кого-то искренне полюбить. И поэтому Бонифаст пошел по другому пути — он сделал твоего возлюбленного ребенком, даря тебе возможность с малых лет взрастить в нем любовь.

— Так мне же будет уже двадцать семь, когда он вернется к прежнему возрасту. И будет любить меня как… как какую-нибудь свою тетушку, наверно, — ошарашено произнесла Панси. — А ведь такая любовь, это совсем не то, чего я хочу.

— Это довольно таки странно, — пробормотала Патриция, что-то тщательно обдумывая. — С каких пор Гарри живет с тобой?

— Около месяца уже, — подсчитав в уме, кивнула Панси. — Двадцать дней — точно.

— И за это время он ни капли не изменился? — проницательный вопрос Патриции крайне удивил слизеринку.

— Как бы он за это короткое время мог бы измениться? — закатила глаза Панси. — Или что, ты предполагаешь, что он может повзрослеть быстрее?

— Вообще-то, это вероятнее всего, — подтвердила леди Паркинсон. Лицо Панси шокировано вытянулось. — Даже если сейчас еще ничего не изменилось, я уверенна — вскоре он начнет взрослеть.

— А его воспоминания? Они будут возвращаться с возрастом? — Панси встала на ноги и нервно прошлась по комнате, чувствуя, как предательски громко бухает сердце. Их драгоценной с Гарри идиллии придет конец?

— Несомненно, — кивнула Патриция, в удивлении приподняв брови, когда Панси со стоном рухнула обратно на софу. — Если ваши прошлые отношения оставляли желать лучшего, тебе следует наполнить его жизнь новыми положительными воспоминаниями, которые не заставят его сомневаться в искренности твоих чувств.

— Ты права, бабушка. Но если… — Панси, прикусив костяшку указательного пальца, лихорадочно соображала. — Но если рядом с нами будет еще и Драко, вдруг Гарри влюбится именно в него, а не в меня?

— Наследник семьи Малфой? — удивилась Патриция. — Ты ему все рассказала?

— Он сам узнал. Его увлечения, видишь ли, схожи с моими.

— Юный Малфой так же влюблен в Гарри? — Панси угрюмо кивнула. Миссис Паркинсон тяжело вздохнула и развела руками. — Тогда у тебя есть два варианта действий: либо бороться за свое счастье, и, ликвидировав Драко с поля боя, упиваться своей победой, либо отойти в сторону и на правах друга любоваться отношениями Гарри и Драко. Хотя, зная Малфоев, тебе и это вряд ли будет позволено.

— Драко мне очень дорог, но Гарри я ему не отдам, — ответила Панси, но в ее словах не слышалось непоколебимой уверенности.

Драко, если ему это надо, берет сам, не спрашивая чьего-либо разрешения. А она всю жизнь ему во всем проигрывала. Так хватит ли на этот раз сил противостоять ему?

Да еще и если они сейчас сбегут и будут жить втроем, это в несколько раз уменьшит ее шансы на победу.

Из этого следует только один единственно верный вывод. Но что-то неприятно царапала ее внутри, заставляя сомневаться.

— Что по-твоему важнее — дружба или любовь? — спросила Панси, но ответа ей услышать уже было не суждено.

Она снова сидела на диване в библиотеке мэнора, окруженная лишь бесчисленными стеллажами с книгами. А за окном поднимался новый рассвет.

Это яркое, чистое, высокое голубое небо не снилось ему уже несколько месяцев. Парадокс бытия, стоило ему присниться, как Драко начинал его ненавидеть, а если не снился продолжительное время — безудержно по нему тосковал.

Яркое-яркое небо, пробивающееся сквозь зеленую листву. Нежное весеннее солнце ласкает кожу, умиротворяя мысли и чувства. Под спиной — шершавая кора дерева, а в руках — целый мир. Подбородок упирается в черную вихрастую макушку облокотившегося на него Гарри, а рядом, прислонившись к дереву, стоит улыбающаяся Панси. Рядом с ней, обнимая за плечи, стоит какой-то молодой парень, но его лицо рассмотреть не удается. Да и значения это особого не имеет — лишь бы не Гарри, а со всем остальным он готов был смириться.

Прекрасный, идеальный мир, который способен существовать лишь во сне.

Драко открыл глаза, бессмысленно смотря в высокий брезентовый потолок.

А в той реальности, в которой был вынужден существовать он сам, лучшая подруга является главным соперником в любви, и он ненавидел человека, в которого был влюблен, как бы нелепо это не звучало. А еще не стоит забывать про то, что объект влюбленности с подачи непонятных мистических сил вдруг превратился в ребенка.

На счет последнего в эти дни Драко страдал больше всего. Если бы Поттер просто потерял память, его можно было выкрасть, убедить в чем угодно и затащить в постель. Он просто с ума сходил, представляя смуглые пальцы, до боли вцепившиеся в простыни, запрокинутую голову, с подставленной под яростные поцелуи шеей, тонкие ключицы, плоский, подрагивающий от предвкушения живот, возбужденный, светло-розовый член, покоящийся на ложе из темных волос и широко раздвинутые, лишь для одного его, стройные ноги. И самого себя, берущего это тело, за разом раз погружаясь в Гарри, навсегда присваивая этого человека себе. И он любил бы его долго, безбожно долго, до слез и сорванных криков. А потом, обессиленного, он бы укачивал его в своих объятьях, выжигая в сознании Гарри слова своей любви.

Чуть повернувшись на бок, Драко закусил уголок наволочки, изо всех сил стараясь не застонать. Это видение преследовало его так долго, что это было просто грешно.

Рядом с ним мирно посапывал маленький Гарри, а по другую сторону от него, обнимая мальчика за талию, спала Панси. Если бы подруга только знала, какие грязные мысли постоянно вертятся у Драко в голове, она бы лично сожгла его на костре.

* * *

— … мы попросту тратим время, рассматривая эти дешевки. Тот дом, о котором я тебе говорил — самый оптимальный вариант: он мне достался от дедушки, так что ни мать, ни отец о нем не знают. Да и Фиделиус способствует сохранению тайны, сама понимаешь. Ну так что?

Панси встрепенулась, осоловело смотря на сидящего напротив нее Драко. На столе между ними лежало множество документов: бланки на куплю-продажу, банковские чеки, какие-то вскрытые конверты, длинные счета. А еще папки. Много-много папок, к которым были прикреплены фотографии небольших коттеджей, находящихся в как можно более безлюдных местах.

— Я все же предпочла бы дом, купленный на наши общие деньги, — Панси открыла очередную папку, рассматривая характеристики предлагаемого им дома. — Так надежнее, понимаешь? Наследство вычислить можно, а с домом, купленным под чужой фамилией и на наличные деньги, это проделать сложнее.

Она отложила в сторону папку и потерла уставшие глаза. В соседней комнате мимо двери пронесся Гарри, с визгом догоняя удирающий от него мяч. Маленький Гарри.

Когда она вернулась утром в палатку, то готова была поклясться, что рядом с Драко, в его крепких собственнических объятьях, спал взрослый Гарри. На это видение длилось лишь несколько минут: как в сказке, первые лучи утреннего солнца, пробравшиеся к ним в палатку, разрушили злое колдовство и снова сделали ее мальчика маленьким. Как ничего и не бывало. Но Панси никогда не забудет то чувство ужаса и страха, что она испытала в то мгновение, когда была уверенна, что чары наложенные демоном на Гарри развеялись.

— Драко, нам надо кое-что обсудить, — тихо сказало она, не смотря на друга.

Малфой выпрямился на стуле, сверля ее проницательным взглядом.

— Я весь во внимании.

— Он растет, — после непродолжительного молчания, с тяжелым вздохом произнесла Панси, прикрывая глаза. — Уже — растет. Просто мы этого пока не замечаем. А в ближайшем будущем у меня есть все основания полагать, что он окончательно вернется к своему настоящему биологическому возрасту.

— И чем же обоснованы твои основания? — выгнул бровь Драко, откладывая в сторону свое любимое орлиное перо. Он сложил руки на груди, а Панси почувствовала, как у нее моментально пересыхает во рту. От страха? Волнения?

— Я просто знаю, — прошептала она. — И остановить это не смогу.

— Как скоро это начнется? Да и… Черт побери, Панси! — Драко вскочил с места, с грохотом роняя стул. Вцепившись пальцами в волосы, он закружил по комнате не в силах сидеть на месте. — Ну почему ты раньше молчала?! Это же все меняет, понимаешь?! Все! Я уже начал думать, что мне все жизнь придется играть роль его папочки, а тут!...

— А тут — что? — резко перебила его Панси. Ликование, слышавшееся в голосе парня, ее здорово взбесило. — Ты хоть понимаешь, чем нам это грозит? Он вырастит и уйдет к ним, а о нас с тобой забудет как о дурном сне!

— Только в том случае, если мы это с тобой ему позволим. А мы не позволим. Я не позволю, — улыбнулся он. Бросив короткий взгляд на бумаги, которыми был завален стол, он как-то странно прищурился, от чего у Паркинсон внутри все похолодело. — Наверно, нам лучше сейчас не думать о том, чтобы сбежать, а стоит немного выждать.

— Ты с ума сошел?! — взвилась Панси, вскакивая с места. — Выждать чего?! Снова вернуться в школу с Гарри — это просто безумие! Уизли и Грейнджер так просто все это не оставят…

— Грейнджер еще долго не сможет хоть что-то сделать, — довольно рассмеялся Драко, останавливая гневную тираду подруги. — Она упала с движущейся лестницы, представляешь? Так много себе всего сломала. Просто чудо, что вообще осталась жива.

Вздрогнув, Панси отвернулась.

— Ты сбросил ее с лестницы? Я думала, что это будет как-то изощреннее.

— Ее падение — это был лишь конечный пункт нашей обширной программы. Уж поверь мне на слово, те пятнадцать минут, что мы общались тет-а-тет, были одними из самых мучительных в ее жизни. Грязнокровка навсегда запомнит, что значит вмешиваться в мои дела.

— Ты оставил ей память? — не поверила Паркинсон, заглядывая в соседнюю комнату, чтобы убедиться, что с Гарри все в порядке. Мальчик, отбросив мячик в сторону, сидел на полу и слушал сказку, что читала ему Мини.

— Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь? — ухмыльнулся Драко. Он медленно собирал документы, стараясь нечего не перепутать. — Она это будет знать на уровне инстинктов. Да, и думаю, это происшествие здорово отвлечет Уизела от рысканья вокруг нас — для самостоятельных действий он слишком туп.

— Ну не знаю, не знаю, — с сомнением протянула девушка, теребя кончик своих волос. — А что преподаватели и, в особенности, директор, думают об этом?

— Ни вчера за ужином, ни сегодня за завтраком ничего об этом не упоминалось, так что расслабься. А в школу нам все же следует вернуться, и подождать, пока с Гарри не начнут происходить изменения. Я опасаюсь, что быстрый рост может вызвать сильные боли, и тогда нам лучше под рукой иметь несколько взрослых магов, которые в случае критической ситуации смогут помочь.

Панси эта отговорка не понравилась, глупо было думать, что это хоть сколько-нибудь правдивая причина. Да и к кому можно было обратиться с такой просьбой?! Но она предусмотрительно предпочла промолчать — Драко ненавидит, когда кто-то оспаривает его решения.

* * *

День, а вместе с ним и такие долгожданные выходные, подходили к концу.

Драко, вернувшись с обеда в Хогвартсе, утащил Гарри гулять, благо погода стояла просто превосходная. Панси, изредка выглядывая во двор, с удовольствием наблюдала, как он катает мальчика на метле, играет с ним в прятки или гоняет по саду павлинов. Эти павлины, к слову сказать, были самым очевидным подражанием Малфоям, на которое только и могла быть способна Кларисс. Нарцисса первая придумала выпустить гулять по территории поместья красивейших белых павлинов, и не прошло и месяца, как у Паркинсонов в саду стали разгуливать эти же птицы. Правда Кларисс, в отличие от леди Малфой, предпочитала обычных павлинов, с красивым сине-зеленым оперением, но, по большому счету, факта копирования это не меняло. Панси всегда смешила эта болезненная зависть, появляющаяся во взгляде матери, стоило только кому-нибудь заикнуться о Малфоях.

Но и у самой Панси дел было невпроворот. Оставшись в одиночестве, она занялась активными поисками шкатулки Патриции. Паркинсон послала прошение в Гринготтс о ревизии всех их семейных сейфов и получила положительный ответ, с обещанием, в ближайшие два часа предоставить требуемые ей списки. Она не смогла получить доступ лишь к двум сейфам, принадлежащим отцу, но это ее не печалило — вероятность того, что там будет нужная ей вещь, приравнивалась к нулю.

Во время ожидания, она от нечего делать расспрашивала эльфов на счет бабушки, на никаких вразумительных ответов не получила.

А потом пришло письмо от гоблинов.

Наверное, ее руки еще никогда так не тряслись во время открывания писем. На колени к ней выпал пергамент, сложенный несколько раз, и уже во втором столбике перечисляемого имущества Панси нашла то, что искала. Предмет 427. Малахитовая шкатулка, украшенная золотой вязью.

Выглянув во двор, и убедившись что Драко с Гарри домой еще не собираются, Панси накинула на плечи мантию, и уже через несколько минут спускалась в вагонетке к нужному сейфу.

И вот, наконец, шкатулка ее бабушки была в ее руках.

Панси провела пальцами по узорам из золотых цветов, украшавших крышку тяжелой шкатулки, и, наконец, с замиранием сердца открыла ее.

В ней, помимо нескольких детских рисунков Панси, драгоценных камней, пачки перевязанной красной лентой писем, адресованных Августе Лонгботтом, и пары простеньких обручальных колец, лежал новенький, как будто бы только из канцелярского магазина, пергаментный свиток. Он не был повязан лентой или запечатан сургучом, на нем вообще не было никаких меток, но девушка точно знала, что это именно то, что она так долго искала. Сердце, как испуганная птаха, быстро-быстро забилось в груди, и Панси, отставив шкатулку в сторону, развернула контракт.

На самом верху, крупными, красиво начертанными буквами значилось: «Договор о предоставлении магических услуг (на взаимовыгодных условиях)».

"Каждому, кто прочтет этот договор, да будет известно от меня, служителя высших сил, что участь Патриции и впрямь изменена и что она принесла мне клятву верности ради того, чтобы я стал слугой ее внучки Панси, и перстнем со своего пальца она запечатала этот договор, и собственной кровью написала его, и не было здесь использовано никаких иных чернил ".

Дальше шел текст, написанный более простыми буквами, в написании которых легко угадывалась рука Патриции. Присмотревшись, Панси поняла, что все и правда написано кровью. Самое сильное темное чародейство, всегда связано с кровью. Проглотив горький комок, образовавшийся в горле, девушка скользнула взглядом по пунктам договора.

1. Владелец данного контракта обязуется дать имя демону, дабы закрепить свою власть.

7. Владелец обязан…

— Панси!

Девушка подпрыгнула на месте, пряча за спину руку с пергаментом, и испуганно уставилась на вбежавшего в комнату раскрасневшегося Гарри.

— Панси, Драко сказал, что нам уже пора собираться и возвращаться в школу, — Гарри склонил к плечу голову с растрепанными волосами, в которых застряло несколько желтых засохших листьев, и с интересом посмотрел на испуганную девушку. — А что ты делаешь?

— Ничего, я… — Панси нервным движением засунула пергамент в потайной карман юбки, подхватила шкатулку и протянула другую руку Гарри. — Нам, и правда, уже пора возвращаться. Пойдем, соберем вещи, что приготовили для тебя Мини и Эрлоу. А где Драко?

— Он сказал, что сейчас заглянет в школу и проверит как там дела, а потом вернется за нами, — прощебетал Гарри, послушно идя за девушкой.

— Мог бы и меня предупредить, — недовольно пробормотала Панси.

Сердце все еще испуганно билось, не давая забыть, какую глупость она совершила, начав изучать контракт в таком неподходящем месте. И это очень хорошо, что до возвращения Драко у них еще было некоторое время, которое они могли провести наедине.

Ее руки, расставляющие в начерченном треугольнике высокие белые свечи, дрожали. Обряд присвоения демону имени, подтверждающий беспрекословную власть над ним, был прост. Настолько прост, что с ним мог бы справиться и ребенок, но именно это так пугало Панси. Демон, появившийся из ниоткуда. Контракт, который уже был оплачен. Заветное желание, за которое она никому ничего не должна. На что она, с легкой руки Патриции, себя обрекала? Надо бы подумать, господи, конечно же, надо бы еще очень хорошо подумать над всем этим. Побольше разузнать об предоплаченных контрактах с демонами, о самом Бонифасте что-нибудь постараться узнать, да и еще много о чем, но… теперь на все это попросту не было времени.

Драко не вернулся.

Ни через час. Ни через два. Ни через шесть.

Панси с трудом удалось уложить спать волнующегося не меньше ее самой Гарри. Пришлось приказать Мини глаз с него не спускать, а самой вместе с Эрлоу позаботиться о закрытии поместья от посторонних.

Трясясь как осиновый лист, она в рекордные сроки собрала походную сумку, расширенную незримым пространством, с самыми необходимыми вещами. Паркинсон была готова при любом намеке на грозящую опасность немедленно сбежать вместе с Гарри за границу, к родственникам в Данию. Ее дальняя кузина Аннабель, хоть и никогда не отличалась особым умом или сообразительностью, но всегда свято чтила, и ставила превыше всего, родственные связи.

Нервно пристроившись на краешке дивана в каминном зале, Паркинсон то и дело бросала взгляд на большие напольные часы. Вернуться в школу, чтобы выяснить причину задержки Малфоя, было невозможно — это вполне могла быть ловушка, а она не имела права собой рисковать. Только не сейчас, когда у нее в руках самое дорогое сокровище, которое только могла предложить ей Судьба.

Это было больно, это было горько и плохо, но Панси твердо решила, что если им с Гарри грозит опасность, а Драко взят как… заложник? преступник, соучастник?, то она не будет ему помогать выпутываться. Драко никто не просил вмешиваться в их с Гарри дела, поэтому за свой поступок пусть отвечает сам.

Она была готово совершить это предательство. Вынужденное, отвратительное, гнусное. Которое никогда не сможет простить самой себе. Которое она не могла не совершить.

А в груди терзались сомнения. На практике получалось, что их дружба с Драко ничего не стоила по сравнению с чувствами к Гарри? Сомневаться не приходилось, будь Малфой сейчас на ее месте, он бы, не раздумывая, предпочел Гарри ей. Так почему же именно ее сейчас так мучает совесть? «Потому что ты — не Драко», — тихо шептало сознание.

Резко поднявшись с дивана, Панси, заламывая пальцы, сделала круг по комнате. Время близилось к шести утра, и это означало, что времени до того, как обнаружится ее отсутствие в школе, практически не осталось. После завтрака, если не раньше, однокурсники обнаружит, что она не вернулась из дома, и Дафна с Милли, скорее всего, поднимут панику и бросятся к Снейпу… Декан, естественно, направится к директору, который знает, что Гарри у нее. И на этом их совместная с Поттером история закончится.

Панси резко замерла, прикусив нижнюю губу.

Может, Драко не вернулся потому, что Снейп вернулся в школу раньше, чем они ожидали, и, естественно, отрезал все пути для перемещения? Вполне может быть. Но тогда разве нельзя было ей отправить сову и предупредить?.. Нельзя, тут же оборвала себя Панси, сову очень легко перехватить.

Что же делать, что же делать?

Панси рухнула обратно на диван, обхватывая голову руками и медленно раскачиваясь из стороны в сторону.

Если Драко и впрямь не смог вернуться из-за такой глупой причины, то не появление в школе самой Панси грозит серьезным разбирательством с привлечением директора и родителей. Но страшно не это, главное, что во время всей этой кутерьмы спрятать Гарри будет негде, и это сулило грандиозной катастрофой.

Все трещало по швам, и Панси абсолютно не знала, что ей все же стоит сделать. Ей нужен был третий вариант, но она его абсолютно не видела.

Не преступаться своей внезапно проснувшейся совести, но и не жалеть о своем выборе. Такое вообще возможно? Панси горько усмехнулась, — наверно, такое возможно только в том случае, если продашь свою душу дьяволу.

Сердце тяжело бухнуло в груди.

Или, если свяжешься с демоном. Тогда тоже будет уже не до терзаний совести.

Из кармана юбки был вытащен смятый, напрочь позабытый за эти несколько часов контракт. Положив его на колени, трясущимися пальцами Панси разгладила пергамент.

Первым пунктом контракта значилось: «Владелец данного контракта обязуется дать имя демону, дабы закрепить свою власть». А под третьим шло: «Демон обязан беспрекословно подчиняться приказам владельца, и исполнять все его осуществимые желания, ровно до того момента, пока условия договора будут соблюдаться».

Чем не идеальный третий вариант, в итоге которого она в любом случае будет в выигрыше?

И поэтому сейчас на полу каминного зала была нарисована небольшая магическая формула призыва, а сама Панси, дрожащими руками, расставляла по ее краям белые высокие свечи.

На все остальное уже просто не было времени.

~*~*~*~

— … как никто другой должен понимать меня, Невилл. Гарри — мой лучший друг. Ради него я готов абсолютно на все, невзирая на последствия.

Низкий, ясный голос — рыжего ласки. Ненавистный, по-настоящему ненавистный голос. Такой же ненавистный, как и человек, которому этот голос принадлежал. Уизел. Нищеброд. Жалкое ничтожество, которому, абсолютно нелогично, предпочли тебя, Драко.

— Но он уже несколько часов без сознания. Я проверял, пульс у него ровный, да и дыхание спокойное, но то, что он так долго не приходит в сознание — ненормально. Ну, в смысле, не то, что бы я был в этом уверен на все сто процентов, но…

Тихий невнятный лепет — Лонгботтома. Ну, конечно, кто бы еще это мог быть? Единственное достоинство этого жалкого неудачника — чистота крови. Если бы не это, на его существование вообще можно было не обращать внимания.

У Поттера — крайне дурной вкус в выборе друзей, Драко это знал с самого начала. Если бы он выбрал правильную политику поведения, то у его ног уже мог бы лежать весь магический мир. Но нет, Гарри предпочитает общаться с убогими отбросами типа осквернителей крови, грязнокровок, полувеликанов и прочей швали. Очень хорошо, что теперь у него есть Драко, который поможет все это исправить.

Надо только выбраться отсюда, и у них обоих будет то, о чем раньше они могли только несбыточно мечтать.

Осталось только выбраться отсюда.

Он помнил, что неожиданный удар, заставший его совершенно врасплох, когда он уже собирался возвращаться в поместье Паркинсонов, был нанесен со спины. Храбрые и благородные гриффиндорцы.

Драко попытался приоткрыть глаза, надеясь понять, где он находится и тут же непроизвольно зашипел: стоило только открыть глаза, как комната тут же “поплыла”, да и правый глаз был залит, по всей видимости, кровью. Во всяком случае, если ему разбили голову, это объясняет невыносимую боль в затылке. Учитывая, как сильно его мутило — без сотрясения мозга вряд ли обошлось.

— Ну вот видишь, что с этим дерьмом могло случиться? Очнулся.

Драко по звук определил, что по деревянному, чуть поскрипывающему полу к нему двинулись две пары ног. Значит, они не в школе.

— Эй, Малфой, что молчишь?

Его пнули по голени, и слизеринец покачнулся, еле слышно застонав: из-за рук, связанных за спиной, мышцы совершенно занемели, и малейшее движение посылало в них сотни ледяных игл. Рот был полон вязкой слюны с железным привкусом крови, и Драко с трудом сплюнул себе под ноги. Открыв один глаз, он попытался посмотреть на Уизли, но сосредоточить взгляд не удавалось.

— И все же твой ступефай слишком сильно приложил его об стену. Посмотри — у него взгляд расфокусирован, и на нас он вообще не реагирует. В таком состоянии мы от него ничего не добьемся.

«Умница, Лонгботтом», — хотел было усмехнуться Драко. Но его бесцеремонно схватили за волосы, задирая голову лицом к верху, и из горла вырвался лишь жалкий полузадушенный хрип.

— Дерьмо, — пробормотал Уизли, всматриваясь в его лицо. — Выглядит, и правда, неважно. Может, дать ему восстанавливающего зелья? У меня есть с собой несколько, на всякий случай.

— Может, не стоит? Мы же не целители, вдруг мы ему только хуже сделаем? — с тревогой сказал Невилл, подавая другу откупоренный флакон с зельем.

Рон на несколько секунд замялся. Но потом, встряхнув головой, запрокинул голову Малфоя еще сильнее, и без труда, преодолевая незначительное сопротивление, влил ему в рот порцию зелья.

— Если сдохнет, то так тому и быть. Еще неизвестно, что эта скотина сделала с Гарри, — себе под нос пробормотал рыжий. Но голову Малфоя он все же аккуратно придерживал, не давая захлебнуться.

Сознание Драко, не выдержав такого бесцеремонного обращения со своей драгоценной персоной, предпочло удалиться.

~*~*~*~

Не было ни тумана, ни взрывов, никаких других эффектов. Просто в одночасье пространство перед ней скомкалось, образуя отвратительные полупрозрачные складки, и в следующий момент перед ней уже стояла маленькая белобрысая девчонка. С теми же всезнающими, нечеловеческими глазами, что были у ее малыша в их «первую» встречу.

— Бонни, значит? — рассмеялась девочка, одним движение руки разглаживая изуродованное пространство. — Очень в твоем духе.

Панси, отшатнувшись назад, во все глаза смотрела на девочку, деловито разлаживающую складки на своей длинной ночной рубашке.

— Откуда…— голос слизеринки сорвался, и она несколько раз кашлянула в кулак, в попытке совладать с собой, перед тем как попробовать снова. — Откуда ты берешь все эти тела?

— Да так… То тут беру, то там, — легкомысленно ответил демон, неопределенно махнув рукой. — Пока ты не удосужишься дать мне в распоряжение какое-то определенное тело, и что важнее, пока ты наконец-то не покормишь меня, я буду вынужден шататься из тела в тело, и питаться всякой падалью. А это, уверяю тебя, крайне негативно сказывается на уровне моей силы.

Девочка так горестно вздохнула, что Панси тут же начала грызть откуда-то внезапно взявшаяся совесть.

— Покормить тебя, — растеряно повторила Паркинсон, до боли прикусывая губу.

Покормить.

Девушка об этом даже не задумывалась. Покормить демона. Это, должно быть, крайне хлопотное мероприятие, так как демоны, Панси была в этом уверена на сто десять процентов, не питаются сэндвичами и тыквенным соком.

И это означало, что…

— Жертвоприношения? — делано безразлично спросила она, стискивая пальцами краешек своей темной блузки.

Бонни довольно покивала.

— О, да, жертвоприношения — это прекрасно. И мне подходит все, у чего есть жизненная энергия, да и питаюсь я исключительно ей, так что не бойся — тебе не придется ломать голову над тем, куда прятать трупы.

Демон подошел к Панси, замершей возле стены и взял ее за левую руку, на которой было надето кольцо.

— Ну так что? Ты меня покормишь?

— Только… только после того, как ты кое-что для меня сделаешь, — прерывисто вздохнула Паркинсон, которую всю потряхивало от смеси отвращения и решимости.

Она знала, откуда ей взять «корм» для демона — не так далеко от поместья было несколько маггловских деревень. В лесах постоянно пропадали люди, да и время сейчас неспокойное — вряд ли на еще чью-то пропажу кто-то из магов обратит внимание.

— О, — в удивлении округлила губки Бонни и лениво улыбнулась. — И чего же желает моя госпожа?

Панси облизала пересохшие губы, практически оглушенная лихорадочным биением своего сердца.

— Отправляйся в Хогвартс, и выясни, как там обстоят дела и, самое главное — куда запропастился Драко. А как вернешься, тебя будет ожидать… угощение.

Демон тихонько засмеялся, явно довольный такой перспективой.

— Слушаюсь, моя госпожа.

Поцеловав ей руку, Бонни исчезла, а Панси — обессиленная — сползла на пол.

Уровень ее ненависти и презрения к самой себе в этот момент превышал все допустимые лимиты. Она несколько минут сидела, уткнувшись лицом в колени и обхватив голову руками. Но время шло, и Панси, наконец пересилив себя, зло смахнула катящиеся слезы, и тяжело поднялась.

Пришло время поохотиться на магглов.

Портключ, вынутый из стола в кабинете Патрика, безошибочно перенес Панси к самой большой из деревушек, расположенных вблизи поместья Паркинсон.

Дорога ко всем трем деревням была знакома Панси с раннего детства: отец часто показывал им с Уилом разницу между волшебниками и простыми магглами. Демонстрации были красочными и жестокими, физическое насилие применялось ко всем, вне зависимости от пола и возраста. Изломанные круциатусом тела стариков, обезображенные дети и женщины, обезумевшие от непрестанной невыносимой боли мужчины — эти ужасные картины до сих пор преследовали Панси ночами, не давая забыть, что такое настоящий чистокровный волшебник в представлении ее отца.

Когда-то она клялась никогда не ступать на дорогу, выбранную Патриком. Никогда не ставить магглов наравне с бесправным скотом, не заслуживающим хорошего отношения.

А теперь, спустя столько лет, она, ступив по следам своего отца, вернулась в эту деревню за несколькими жертвенными овцами.

Не это ли называют иронией?

Неловко поправив тяжелый темно-синий плащ с капюшоном, Панси вышла из-за небольшой старой церквушки, имевшей довольно-таки запущенный вид, и огляделась.

Церковь стояла на сравнительно невысоком холме, пустом и безжизненном. За холмом располагалось кладбище, число захоронений на котором уже в несколько раз превышало численность жителей деревни, а перед холмом — сама деревня. Вниз, к домам, вела узкая грязная дорожка, и девушка, брезгливо одернув края мантии, осторожно ступила по ней.

Спуск не занял и двух минут, как перед ней начали появляться первые дома. Старые, с заколоченными окнами и дверьми, покинутые и обветшалые, они одним своим видом навевали на Панси животный страх. Это была старая часть деревни, к которой местные жители и на дюйм не желали приближаться. Они этого не знали точно, но видимо каким-то шестым чувством ощущали, что добра здесь ждать не придется. В этих домах совершалась самая темная магия, в них магглов убивали целыми семьями, не щадя никого, и они на веки были прокляты.

Потуже запахнув мантию, Панси ускорила шаг почти до бега, стараясь не обращать внимания на то и дело мелькавших между домами и деревьями полупрозрачных призраков. Она знала, что среди них вполне может увидеть знакомые лица, и до ужаса этого боялась. Только рядом с Гарри ей перестали сниться сны, об ужасных событиях, произошедших в детстве. О ней самой, Уильяме, Патрике и семейной чете магглов, единственная вина которых была в том, что они слишком сильно любили своих детей.

Наконец, запыхавшись, она выбежала на устланную камнем и засохшими листьями площадь, раньше являвшейся центром деревни и замерла, не веря своим глазам.

Над домами, нормальными жилыми домами, находящимися по другую сторону площади, стоял плотный предрассветный туман, мешая как следует все рассмотреть, но это было и не нужно. Даже с закрытыми глазами она смогла бы узнать это теплое, ни с чем не сравнимое сияние, исходящее от сильных защитных чар. Чар, наложенных светлым волшебником.

Сделав несколько неуверенных шагов, Панси почувствовала, как ее обвевает едва ощутимым теплым ветром. Задержав дыхание, она сделала еще несколько небольших шагов, чувствуя, как воздух вокруг нее становится плотнее. Чары ее не пускали.

Облизав пересохшие губы, Панси потянулась к внутреннему карману, и стиснула холодной рукой свою волшебную палочку. Воздух вокруг стал враждебно потрескивать.

Но все прекратилось в тот же миг, стоило девушке поднять руку с надетым на нее кольцом. На долю секунды ее всю окутала темная пелена, но как только она спала, Панси перестала ощущать враждебное давление защитной магии. Бонни, даже находясь далеко от нее, дарила свою защиту, непреодолимую для чужой магии.

«Демон-хранитель», — усмехнулась про себя Панси, выравнивая дыхание. Ее охватил легкий мандраж, и она скорее двинулась к жилым домам, натягивая глубже на голову капюшон и запахивая мантию.

Завернув вправо и выбрав широкую, выложенную камнем дорогу, Панси постоянно оглядываясь по сторонам, пытаясь восстановить в памяти картинку этой части деревни. Патрик сюда их с братом почти не приводил, да и за прошедшие года все изменилось, и Панси никак не могла понять куда ей стоит пойти, чтобы выйти к местной больнице. Пара стариков, уставших от жизни — это все, что было ей нужно. Ну, или какой-нибудь бесполезный член общества, пропажу которого никто не заметит, и которого легко будет вернуть назад.

На улицах было пустынно, с деревьев и покатых крыш домов срывались холодные капли, вдребезги разбиваясь о камни дороги. Драгоценное время медленно и неумолимо вытекало у нее сквозь пальцы, вселяя отчаяние и безнадежность. Если она не успеет вовремя, Бонни вполне может посчитать это невыполнением условий контракта и тогда все будет кончено.

Стараясь унять паническую дрожь, Панси плутала между домов, шарахаясь в тень от каждого редкого случайного прохожего. Длинного одноэтажного старого здания больницы нигде не было.

— Ты не похожа на местную, а чужаков у нас редко встретишь. Ищешь что-то?

Все внутренности Панси от этих слов, произнесенных молодым мужским голосом, сделали сальто. Повернув голову на звук, она встретилась взглядом с парнем, немногим старше ее самой, подпирающим стену одного из ближайших домов. Короткие темные волосы, светлая рубашка с закатанными до локтя рукавами, широкие штаны армейской раскраски и поношенные ботинки. Ничего в нем особенного не было, маггл как маггл. Убегать от него было глупо, и поэтому, крепко стиснув в кармане палочку, Панси подошла ближе.

Что ей следовало сказать? Она не удосуживалась придумыванием какой-нибудь легенды для непредвиденных ситуаций.

— Я тут проездом и, похоже, немного заблудилась. Я ищу больницу имени Святой Розы, — сказала первое, что пришло на ум. Лица парня разглядеть не удавалось из-за тени, в которой он стоял, и это заставляло ее нервничать.

Она не боялась магглов, живущих в ближайших деревнях. Не боялась того, что кто-то может ее заметить. Она знала, что чтобы не совершила здесь — это останется безнаказанным. В конце концов, все эти люди испокон веков были собственностью рода Паркинсон, и грязные делишки их семьи никогда не всплывали наружу. Но именно этот человек заставлял ее чувствовать беспокойство. Как плохо, что не видно его лица!

Парень выдавил из себя хриплый смешок, и медленно помотал головой, обнажая свои белоснежные зубы в ухмылке.

Панси сделала несколько шагов назад, ощущая какую-то неясную угрозу. Этот парень ей совсем не нравился.

— Я сказала что-то смешное? — как можно более прохладно сказала она, гордо задирая голову.

— Да нет, не то чтобы. Просто эту старую развалюху снесли уже несколько лет назад, и если ты приехала сюда только ради этого, то твой путь был напрасен. Да и за этим ли ты сюда пришла, ведьма?

Панси не успела даже понять, что случилось — парень резко подался вперед, а она, рефлекторно защищаясь, выставила между ними руку с кольцом. И в следующий миг парень рухнул ей под ноги, зажимая ладонями голову и крича от боли.

Панси испуганно отскочила в сторону, не понимая, что произошло. На шум стали оборачиваться проходившие мимо люди, беспокойно распахивались окна ближайших домов. Они привлекали слишком много нежелательного внимания, поэтому действовать приходилось очень быстро. Отпрянув в тень развесистого дерева, Панси, постоянно озираясь, достала из кармана маленькую коробочку, и, сдвинув крышку, бросила ее на колени кричащего парня. Портключ сработал моментально.

Не обращая внимания на ропот людей, девушка поглубже натянула на голову капюшон и постаралась как можно скорее уйти отсюда.

Ведьма, так ее назвал этот парень. Откуда он мог знать подобное?

Уж не от того ли самого мага, наложившего на деревню защитные чары? В этом стоило серьезно разобраться.

Завернув в ближайший темный закуток, в котором ее никто не мог увидеть, Панси активировала свой портключ.

* * *

Небольшое помещение, с добротной деревянной дверью и маленьким решетчатым окошком по ее середине, находилось в подвале поместья, чуть подальше погребов.

Панси сюда спустилась после того, как убедилась, что Бонни еще не вернулась, и что Гарри все еще крепко спит.

Парень в бессознательном состоянии лежал на небольшой твердой кушетке. Девушка осторожно к нему приблизилась, проверяя пульс.

— Эрлоу переместил сюда незваного гостя, ибо он не является высокородным волшебником, и госпожа Панси о нем не предупреждала. Эрлоу поступил правильно? — проскрипел домовой эльф, появляясь рядом с хозяйкой.

Панси вздрогнула и перевела взгляд на домовика.

— Да, все верно, — подтвердила она, возвращая свой взгляд на парня. Выпрямившись над ним, она долго вглядывалась в спокойное симпатичное лицо, единственным недостатком которого был огромный шрам, идущий от левой брови и через всю щеку к подбородку. Шрам не выглядел новым.

Некоторое время она просто стояла, не двигаясь, и о чем-то напряженно размышляла.

— Эрлоу… Раньше… Отец часто возвращался с такими незваными гостями, которых тебе приходилось перемещать в темницу?

— Такое бывало не редко, когда господин Патрик был очень молод. И довольно редко, когда на свет появился господин Уильям и госпожа Панси, — после непродолжительной паузы ответил Эрлоу.

— Вот как, — протянула Панси, неосознанным жестом потирая предплечье правой руки.

Она уже видела рану, которая могла оставить после себя подобный шрам. В ночных кошмарах она так часто видела мальчика, чуть старше себя самой, скорчившегося на покрытом кровью полу, воющего от жуткой боли, раздирающей его всего. Сквозь разорванную одежду было видно, что все его тело испещрено страшными порезами. Но они все не шли ни в какое сравнение с раной, что изуродовала лицо мальчика. Глубокий кровоточащий порез, кровь из которого заливала все лицо, был по-настоящему ужасен.

В сердце неприятно закололо дурное предчувствие.

Может ли тот ребенок, которого она считала умершим, сейчас находиться прямо перед ней?

Он был худшим из тех призраков прошлого, что непрестанно преследовали Панси. Заставлял чувствовать себя виноватой в собственном бессилии, в невозможности хоть как-то возразить отцу. Заставлял чувствовать себя грязной, опороченной, не заслуживающей прощения.

Панси, внезапно начав задыхаться, расстегнула несколько пуговиц на высоком воротничке своей блузки, и быстрым шагом вышла из темницы, прижимая холодные ладони к вискам.

— Эрлоу… проследи, чтобы этот… человек… ни в чем не нуждался, когда придет в сознание. Но на глаза ему не показывайся.

— Все будет исполнено, госпожа Панси.

* * *

В этой комнате не было ни течения времени, ни дня, ни ночи, ни жизни, ни смерти. Просто абсолютно выпавшее из реальности пространство, окруженное четырьмя стенами.

Гарри не знал, сколь уже прошло времени с того момента, как он сюда попал.

Иногда казалось, что время, проведенное здесь, уже должно отчисляться годами. А в другой раз казалось, что он находится здесь не больше часа.

Комната была небольшая, с несколькими стеллажами, сверху донизу заполненными книгами, удобной полутороспальной кроватью и двумя креслами, расположенными друг напротив друга. В комнате всегда было светло, хоть Гарри и не имел ни малейшего представления, откуда этот свет может браться — ни окон, ни светильников в комнате не наблюдалось.

Комната чем-то напоминала Выручай-комнату в Хогвартсе — стоило только чего-то пожелать, и оно тут же появлялось перед ним.

Вот только Гарри ничего не хотелось. Ни спать. Ни есть. Ни, собственно, выяснить, почему он здесь находится.

Поэтому, когда проходил Он, Гарри старался просто не обращать на это внимания. Рано или поздно ему все равно надоест игнорирование и он уйдет.

До того, как Гарри узнал правду о себе и отправился учиться в Хогвартс, больше всего на свете он мечтал выбраться из своего чулана. Гордо подняв голову, не боясь ни дяди Вернона, ни тети Петуньи, выйти из дома чтобы больше никогда туда не вернуться. Уйти, и встретить тех людей, которым он будет по-настоящему дорог. Самыми первыми и самыми важными такими людьми для него стали Рон и Гермиона. Он никогда не забудет, что именно они спасли его от боли вечного одиночества.

Гермиона же с самых малых лет всегда мечтала о всеобщем признании, интересных приключениях и верных друзьях. Она усердно работала над собой, становясь самой лучшей ученицей в своей возрастной группе, усердно изучала все школьные предметы, чтобы никакие приключения не смогли застать ее врасплох, и чтобы она всегда могла быть полезна своим друзьям. Однако до того незабываемого дня, когда Рон и Гарри спасли ее от тролля, вместо признания она получала в ответ лишь зависть и презрение, ее самыми верными друзьями были книги, а единственным приключением которое ее ожидало — было вылавливание своего портфеля из школьного туалета, или разодранные колени и ладони после очередной подножки. Поначалу даже приезд в Хогвартс не сильно изменил положение вещей. А потом она с лихвой получила все то, чего так страстно желала. Но с того времени Гермиона всегда помнила, что желания загадывать надо очень осторожно. Ведь признание часто оборачивалось против нее самой, приключения были невообразимо далеки от тех сказок, которые она читала, и нередко могли оборваться вместе с ее жизнью, а лучшие друзья иногда вели себя так, что и никаких врагов надо не было. И все же она никогда не забывала благодарить судьбу за то, что подарила ей Гарри и Рона. Они спасли ее от гордыни и одиночества.

Рон, в отличие от своих друзей, не часто о чем-то мечтал — детство в многодетной небогатой семье приручило его отдавать все силы и мысли реальности, а не выдумкам. Жить ради сегодняшнего дня, а не неизведанного «завтра», дорожить тем, что уже имеешь, держать в руках синицу, а не стремиться за журавлем. И он привык и смирился. Каждый год провожая старших братьев в школу он не мечтал как получит свою первую палочку, ведь он уже знал, что она достанется ему от Билла. Он не мечтал стать выдающимся учеником школы, потому что знал, что каких бы высот не достиг, их всегда будут сравнивать с достижениями его пяти братьев, а он не мог превозвыситься сразу над всеми. В то время самым его верным спутником была безнадежность.

А потом журавль сам опустился ему в руки.

1 сентября 1991 года. Перрон, полный суетящихся людей. Шумный вагон, в котором было не скрыться от насмешек близнецов. И худой растрепанный пацан за стеклом двери пустого купе. У него была поношенная одежда слишком большого размера, заклеенные скотчем очки и самая безбашенная улыбка, которую только доводилось видеть Рону. Он был идеален. И то, что новый знакомый был самим Гарри Поттером, потеряло всякое значение.

Именно тогда у Рона начала появляться мечта. Не неожиданно появилась у него в сознании, а с каждым годом обтачивалась, принимая определенную форму и наполняясь определенным содержимым. Эта мечта надежно засела в подкорке его сознания, но он о ней почему-то помнил не всегда. Рон был лучшим другом самого известного мальчика в магическом мире и самой выдающейся ученицы их потока. Они были сплошь окутаны захватывающими приключениями, славой и восхищенной завистью. Они были золотым гриффиндорским трио. Он с довеском получал все то, о чем раньше не смел даже думать. Так о чем ему было мечтать? Богатство и слава отходили на второй план, теперь он твердо был уверен, что свое он получит. А даже если и нет — не в этом счастье. Любовь?.. Возможно, но в подростковом возрасте она имеет несколько другую форму, слишком постыдную, чтобы думать о ней долго, и не годится для того, что бы быть объектом мечтаний. О несбыточном Рон мечтать не умел. Так что же оставалось?

Дружба.

Вот то единственное сокровище, за которое Рон был готов убивать. Он мечтал об узах, которые навсегда свяжут с ним людей, научивших его самым важным вещам на свете: как жить, ценя себя, а не оглядываясь на других; быть смелым, отважным и благородным; ценить жизнь друзей превыше своей собственной, и получать эти же чувства в ответ. Они спасли его от безнадежности и подарили целый мир.

На свете не было людей, более дорогих сердцу Рона, чем Гарри и Гермиона.

И люди, попытавшиеся нарушить их идиллию, жестоко за это поплатятся.

Выследить Драко Малфоя было просто. Еще проще оглушить его и приволочь в визжащую хижину. Выкрасть у Снейпа порцию веритасерума тоже не составило особого труда. Осталось по мере сил убрать с Малфоя следы своей ярости, начисто лишившей его разума и напоить зельем правды. Осталось подождать совсем чуть-чуть. Если Малфой что-то сделал с Гарри по приказу Того, Кого Нельзя Называть, то Рон уже все решил. Он убьет белобрысого слизеринца и, если потребуется, пожертвует своей жизнью, чтобы спасти друга.

На свете нет ничего более дорогого, чем жизнь Гарри Поттера.

* * *

Панси плотно закрыла дверь, ведущую в подземелье, и обессилено прислонилась к ней спиной. Все происходящее настолько изматывало ее, что, казалось, она истончалась изнутри. Становилась жалкой тенью себя самой, потерявшей все свои принципы и устои.

На нее навалилась какая-то жуткая апатия, так не свойственная ей. Хотелось просто свернуться калачиком рядом с Гарри и больше никогда не просыпаться.

— Тебе никто не говорил, что со своими желаниями надо быть более чем осторожным? Я ведь могу это и исполнить.

Панси безразлично посмотрела на Бонни, сидящего перед ней на корточках с жуткой ухмылкой на лице, и медленно, спиной все еще опираясь на дверь, сползла на пол.

— Убьешь меня? Сомневаюсь, что это в твоих интересах, так что не трать свои угрозы попусту. Ты выяснил что с Драко?

Бонни сел на пол, упираясь локтями в свои колени. Его задумчивый взгляд прошелся по комнате, как будто бы он не знал, где очутился, задержался на тяжелой двери, окованной железом, и вернулся к Панси.

— Конечно, — легкомысленным тоном протянул демон, беспечно махнув рукой. — Повезло, что твой дружок сейчас находится за пределами школы, а то иначе мне пришлось бы потратить уйму сил, пробираясь сквозь защиту Хогвартса. Ваш директор столько туда всего накрутил, что мне каждый раз приходится...

— И где же он? — с раздражением перебила его Панси, бесясь из-за того, что приходилось вытягивать из демона каждое слово. Усталость порождала практически неконтролируемую злость, перед которой спасовала даже извечная боязнь этого не-человека. У нее сгорали последние внутренние предохранители, и ничем хорошим это обернуться не могло.

Демон молчал, пытливо прожигая взглядом девушку, как будто бы это она никак не могла дать ответ на волнующий его вопрос.

— Ты и правда хочешь всю оставшуюся жизнь рядом с собой видеть именно Гарри Поттера? — неожиданно спросил Бонни, игнорируя то, что Панси у него что-то спросила.

Панси вся вскинулась, доведенная до предела, и сама не заметила, как оказалась вплотную к Бонни, встряхивая того за грудки, и где-то краем сознания отмечая что демон снова поменял свое обличие. Теперь перед ней стоял худой высокий подросток, на котором явно чувствовался отпечаток бездомной жизни. Но теперь она бы не за что не перепутала обычного человека с демоном. Никогда. Но все же, что заставляло Бонни так часто менять тела? Это из-за того, что его силы были на исходе, а Панси никак не содействовала их восстановлению? Или была еще какая-то причина?

— И какого хрена должен означать твой вопрос, а? Сомневаешься в моих чувствах?! — прорычала она в это молодое незнакомое лицо с ненавистными глазами. От переполнявшей ненависти ее всю трясло.

Бонни холодно ей улыбнулся, отстраняя и демонстративно отряхивая со своего рукава невидимые пылинки.

— Ты глупа, девочка, — спокойно сказал он, безразлично смотря на кипевшую Панси. — Совсем как моя Патриция. Глупа, наивна и неопытна. Сама не знаешь, чего хочешь, и как утопающий за соломинку, хватаешься за свои иллюзии. Ты еще наплачешься, когда придет время и ты все поймешь.

— Заткнись, понял? Я не заказывала сеанса психотерапии. Я задала тебе простой вопрос — где Драко, и никак не могу понять, почему ты увиливаешь и не отвечаешь!

— Придет время, и ты сама попросишь меня об этом разговоре, — туманно сказал демон.

Он медленно приблизился к Панси и поднял к лицу ее руку, коснулся губами пальца на кольце.

— Свою часть уговора я выполнил, а выполнила ли ты свою, госпожа? Будет ли для меня награда за труды?

Панси отстранилась, чувствуя неприятный холод внутри.

— Да... Пленник, что является моим даром тебе, сейчас находится в темнице. При условии, что ты не подвергнешь его жизнь смертельной опасности, можешь делать с ним все что угодно.

— Моя госпожа так щедра, — лукаво улыбнулся Бонни. — Твой друг, моя бесценная Панси, сейчас находится в доме, который принято называть "Визжащей хижиной". Он там находится в компании довольно таки агрессивно настроенного гриффиндорца по имени Рон Уизли и его безынициативного, но рассудительного друга Невилла Лонгботтома. Очаровательный мальчик, должен признать. Правда, характером пошел явно не в Августу.

— Драко в опасности? — побелевшими губами прошептала Панси, в раз потеряв весь свой пыл.

— Безусловно, — приятно улыбнулся Бонни, и отстранил девушку от двери. — А теперь, с твоего позволения, я наведаюсь к юному очаровательному юноше, ожидающему меня в темнице.

Дверь за ним закрылась с оглушительным лязгом.

* * *

В этот раз все было по-другому. Решение уже было принято, и поэтому решиться на все остальное не составило труда. Вовремя ли вспомнилось, что в то время, пока она встречалась с Драко, он ее бил? Она была его другом, была его любовницей, а он вытирал об нее ноги, выдрессировав даже это принимать как самую изысканную и желанную ласку. Незаслуженно ее унижая, и нисколько об этом не сожалея.

Это не было проявлением извращенного садизма с его стороны, просто Драко не умел по-другому справляться со своими проблемами. Ему нужна была отдушина, чтобы продолжать в повседневной жизни продолжать сохранять хладнокровие и трезвый рассудок. Тогда Панси была только рада помочь. А потом Драко просто ушел, сказав, что им лучше прекратить эти отношения и остаться друзьями. Что он бесконечно сожалеет о содеянном. Как будто бы это могло хоть что-то исправить.

Дафна было права, он просто ей попользовался, ни во что не ставя, и оставил с разбитым сердцем, безразлично надеясь на то, что между ними все станет как прежде.

Но сейчас некогда думать, было ли все происходящее просто местью за старые заслуги, или простым рациональным решением.

В течение получаса Панси собралась, запечатала дом и взяв спящего Гарри на руки, трансгрессировала из страны.

Туда, где их никто не найдет, и где она получит шанс исполнить свою самую заветную мечту. Туда где они с Гарри заживут новой, замечательной жизнью, которую они оба заслуживают.

Похоже, после прошлогоднего инцидента с Амбридж, Снейп не успел пополнить свои запасы веритасерума. Единственный пузырек, который удалось стащить Рону, был безбожно мал, и поэтому расходовать драгоценное зелье приходилось крайне аккуратно и практично.

Стакан с водой, в которой было накапано необходимое количество зелья правды, уже стоял на разломанном трехногом столе, дожидаясь, когда Малфой соизволит прийти в сознание.

На улице, не смотря на позднее утро, было по пасмурному темно.

В мрачной, неуютной тишине хижины был слышен только пронзительный вой сквозняков, пробирающий до самых костей. Сильные порывы ветра снаружи обрушивали свои яростные удары на дом, от чего тряслись стены и по чердаку, с противным дребезжанием, перекатывалось что-то тяжелое.

Пару часов назад Рон, предварительно убедившись, что друг правильно запомнил, что надо сделать, чтобы не попасть под удары ветвей Дракучей ивы, со скрипящим сердцем отправил Невилла обратно в школу.

— Главное, постарайся не попадаться на глаза никому из преподавателей, иначе они тебя сразу же раскусят. Начни с малого — расскажи эту историю Лаванде и Парвати, еще можно поговорить с Дином или Симусом. Если об этом узнают Ханна, Эрни, и еще кто-то из Рейвенкло — и того лучше: не успеешь оглянуться, как они сами придумают мне достойное алиби.

— А если они мне не поверят? — тихо спросил Невилл, смотря в пол и скручивая в жгут край своей рубашки, торчащей из-под вязаного форменного жилета. — Мне почти никогда не удается хорошо соврать, я себя постоянно чем-нибудь выдаю.

Рон от этого просто отмахнулся.

— Ты главное сам верь, что говоришь правду, тогда и другие тебе поверят. А еще — не заморачивайся на подробностях. Чем больше ты рассказываешь подробностей, тем неправдоподобнее они выглядят, уж можешь поверить моему обширному опыту. Хотя, если рассказ выглядит слишком размытым и туманным, то он тоже, скорее всего, фальшивка. Тут главное найти золотую середину.

— Ладно, — тяжело вздохнул Невилл, — если что все спишу на то, что никогда не был выдающимся оратором.

Он медленно подошел к своей сумке, валяющейся на полу, и присел перед ней на корточки, складывая вовнутрь несколько пустых бутылочек из-под зелий. Застегнув ее, он поднялся, набрасывая лямку на плечо, и неуверенно оглянулся на Малфоя.

— Я в Азкабан пока не собираюсь, Невилл, так что тебе не о чем беспокоиться, — бледно усмехнулся Рон, хлопнув друга по плечу. – Иди. Встретимся вечером в общей гостиной.

В ответ Невилл кивнул и понуро поплелся к проходу в туннель.

Проводив друга, Рон вернулся в комнату и некоторое время просто стоял над Малфоем, все не приходящем в сознание после их неудачной попытки разговора. После того, как ярость немного улеглась, ему стало стыдно и ужасно неприятно из-за своего поведения. Он не сомневался, что когда Гарри и Гермиона узнают о его действиях, они не придут в восторг.

Чувство вины еще отягощалось тем, что у Малфоя, по всей видимости, поднимался жар. Со связанными в запястьях руками, он лежал на разодранном матраце, изредка что-то страдальчески постанывая сквозь сон. Лицо болезненно разрумянилось, а волосы промокли от пота и прилипли к коже шеи и лба.

Присев перед ним на корточки, Рон накапал слизеринцу в рот восстанавливающего зелья и, минуту поколебавшись, укрыл своей верхней мантией.

— Уж лучше бы тебе, засранец, поскорее прийти в себя, — пробормотал Рон, прикрыв глаза, и медленно растрепал свои волосы. Изнутри его разъедало неприятное предчувствие, и никак не получалось отделаться от этого чувства.

Окинув комнату быстрым взглядом, Рон подтащил поближе к Малфою ветхий стул и, устроившись на нем со всем возможным комфортом, положил на скрещенные на спинке стула руки свой подбородок. В старом камине горел магический огонь, созданием которого так гордилась Гермиона, когда они учились на первом курсе. Рон в который раз с улыбкой подумал о том, что без Гермионы они с Гарри не знали бы и половины того, что знают сейчас. Гермиона зануда, но ведь и это не всегда плохо, правда?

Ему так не хватало их обоих.

Разморенный теплом камина, Рон и сам не заметил как глаза, как будто бы против его воли, сами по себе начали закрываться. Через несколько минут он уже дремал, утомленный всеми предыдущими бессонными ночами.

Но спать ему пришлось недолго.

Со стороны заколоченной входной двери донесся какой-то шум, и Рон настороженно подскочил со стула, выхватывая волшебную палочку из внутреннего кармана мантии и, в несколько шагов преодолев комнату, прижался спиной к стене рядом с окном. Осторожно выглядывая на улицу сквозь достаточно широкую щель между досок, которыми было закрыто окно, он заметил какое-то движение на улице, близ дома. Несколько человек, с окна были видны только трое, но их вполне могло быть и больше, активно жестикулируя, явно о чем-то спорили. На шее высокого парня, видного Рону лучше всего, красовался зелено-серебристый шарф. Быстро прижавшись обратно к стене, гриффиндорец закусил нижнюю губу, бездумно смотря на все еще спящего Малфоя и слушая только звук бешеного биения собственного сердца.

Их нашли.

Рон почему-то даже не подумал о том, что подобное может случится, да еще и за такое короткое время. Сколько прошло с того момента, как он приволок бесчувственного Малфоя в хижину? Не больше трех часов. Так почему же?..

Визитеры явно не собирались скрывать своего присутствия, потому что вскоре до Рона донесся звук, похожий на то, как кто-то со всей силы пнул дверь, и за этим последовала неразборчивая ругань. Слов было не разобрать, но голос кричавшего парня показался Рону очень знакомым.

Одному против нескольких слизеринцев ему бы выстоять не удалось, он понимал это так же отчетливо, как и то, что Пушки Педдл в этом сезоне снова не пробьются даже в полуфинал. Гриффиндорец внутри Рона требовал остаться и с достоинством принять бой, а здравый смысл кричал немедленно убрать все следы своего пребывания здесь и делать ноги. Не то что бы он часто прислушивался к здравому смыслу.

Но когда внизу раздался взрыв, и входную дверь разнесло на щепки, инстинкт самосохранения все сделал за него. В голове стало совершенно пусто. Он как будто бы со стороны наблюдал, как, схватив свою мантию и сумку, нырнул в проем туннеля буквально за мгновение до того, как в комнату ворвались слизеринцы. Со стороны комнаты проем заметить было сложно — толи этому способствовало его неудобное расположение, толи на него были наложены какие-то защитные чары, но дела это не меняло — если ты не знаешь, что в стене есть проход в подземный тоннель, то так просто ты его не найдешь. Поэтому, преодолевая свой почти животный страх, приказывающий со всех ног бежать в безопасное место, Рон натянул на себя мантию, пряча слишком заметную в темноте белую рубашку. Отойдя на несколько шагов от прохода, он притаился, внимательно прислушиваясь к происходящему в Визжащей хижине.

Поначалу было слышно только приглушенную ругань и громкие шаги по комнате нескольких человек. Звуки переворачиваемой мебели и снова ругань. А потом сердце Рона практически остановилось, когда он почувствовал чужое присутствие у себя за спиной. Обернуться он не успел.

— Подслушиваешь, милый? Это очень, очень нехорошо, — низкий, мурлыкающий голос раздался прямо у него над ухом в тот же момент, как одна рука говорящего закрыла ему рот, а вторая обхватила за талию.

Рон, сначала дернувшийся было вырваться, напряженно замер в объятиях. Голос говорящего был ему слишком хорошо знаком. К сожалению. Сладкий, как мед и смертельный, как яд.

Боже, ну почему именно он?!

— Сегодня после ужина, я буду ждать тебя в том заброшенном классе, в южном крыле школы. Нам с тобой надо обсудить несколько животрепещущих вопросов, не находишь? И только от тебя зависит то, чем именно закончится наш разговор: либо мы придем к взаимовыгодному соглашению, либо я сделаю так, что ты до конца своих дней будешь жалеть об отказе. И еще — если вдруг, мне все равно по какой причине, ты не придешь, можешь не ждать от меня милости.

— Конечно, — хрипло выдохнул Рон, стараясь не передернуться от отвращения, когда горячая ладонь нырнула под его рубашку и кончики пальцев невесомо прошлись по животу.

— Чудесно, — мягко фыркнули ему в ухо. — Я люблю, когда ты становишься таким послушным мальчиком.

Миг спустя он уже был прижат спиной к стене, а к его губам в невинном поцелуе приникли чужие губы. Слишком невинном, чтобы и в самом деле являться таковым.

Если бы Рона кто-нибудь спросил, он многое мог бы рассказать об этих губах. Темные, полные, красивые. Он впервые познал их атласную нежность в конце прошлого года, и за прошедшее время не единожды жалел, что ему уже никогда не избавиться от этого знания. Полные и мягкие, их так легко было разбить одним лишь ударом и потом так сладко слизывать темную кровь, наслаждаясь неконтролируемой дрожью прижатого вплотную тела. Так легко было срывать с них крики ярости и стоны наслаждения. Так легко было разбить ледяную скорлупу их владельца, а потом уйти, выбросив из памяти все воспоминания об этом как ненужный мусор.

Потому что он поклялся больше никогда не иметь никаких отношения с этим, как и с любым другим, слизеринцем.

Как хорошо, что ни о чем подобном Рона никто никогда не спрашивал.

Кончик языка прошелся по губам гриффиндорца, предлагая чуть усложнить условия игры, но, не дождавшись ответной реакции, вынужден был отступить.

— Все такой же неуступчивый, да? Но ничего, у нас еще будет время это исправить, — парень погладил его по щеке и отстранился, напоследок еще раз прижавшись к его губам. — До встречи сегодня вечером.

И, с этими словами, слизеринец выбрался из тоннеля в хижину, оставив ошеломленного и разбитого Рона одного в темноте.

— Я же говорила, что нет смысла ползти по этому грязному туннелю! — воскликнул женский голос совсем рядом с проходом, инстинктивно заставив Рона отползти подальше. — Мы тебя опередили!

— И как всегда была права, — ответом ей было низкое довольное мурлыканье. — Как Драко?

— Мы уже соорудили носилки, ждали только тебя, — ответила девушка, и по ее удаляющемуся голосу Рон понял, что она пошла в другой конец комнаты.

— На первый взгляд у него жар и ушибы, но лучше все же поторопиться, и доставить его поскорей к Мадам Помфри, — от куда-то из глубины комнаты раздался глухой смутно знакомый мужской голос. – Похоже, мало мы отделали Лонгботтома. За содеянное он и его дружки гриффиндорцы должны заплатить сполна.

Слизеринцы говорили о чем-то еще, но Рон уже не стал их слушать. Он со всех ног бросился в школу, чувствуя вину, непомерным грузом легшую ему на плечи.

* * *

Было больно.

Именно от этой тупой, пульсирующей боли, от которой, казалось, страдала каждая клетка тела, он проснулся, не в силах подавить мученического стона.

Чертов Бонни явно перестарался.

Это, конечно, было очевидно, что официальное "жертвоприношение" довольно сильно будет отличается от того, чем они вынуждены были занимались до этого, но такого бессилия и болевой отдачи молодой человек все же не ожидал.

Бессвязное тихое поскуливание — это все, на что он был способен в данный момент. Но и этого оказалось достаточно. Слева от него кто-то поднялся и уже секунду спустя к его губам поднесли стакан со светлой жидкостью, и, поддерживая ладонью голову, помогли сделать несколько небольших глотков.

— Спасибо, — слабо выдохнул Мэтт, бессильно откидываясь на подушки.

Стоящая рядом рыжеволосая девушка застенчиво улыбнулась, пожимая плечами. Сев обратно на всей стул, она опустила глаза в пол, крепко переплетя пальцы рук. Совсем как застенчивый ребенок.

— Бабушка сказала, что тебе необходимо восстановить силы, а господин Бонни дал целебную настойку, сказав Крист, что ее надо дать как только ты проснешься. Крист все правильно сделала? — спросила она тоненьким голоском, по-детски доверчиво заглядывая Мэтту в глаза.

Парень тепло ей улыбнулся, жалея, что сейчас не способен на объятия.

— Спасибо, дорогая, ты все сделала как надо.

Крист вся засветилась от похвалы, гордо задирая подбородок.

— Бабушка тоже всегда говорит, что Крист умница, — девушка, широко улыбаясь, поднялась со стула, поправляя подол своего белоснежного передника. — Крист сейчас пойдет сходит к бабушке и попросит у нее бульона для Мэтта. Мэтт голодный же?

— Да, очень, — кивнул он, с удивлением отмечая, что двигаться становится намного легче.

— Тогда Крист сделает все очень быстро, — она выскочила за дверь, громко топая по лестнице.

Мэтт с улыбкой смотрел своей старшей сестре вслед.

По-привычке, проведя пальцем по длинному шраму, перечеркивающему всю правую сторону его лица, Мэтт закрыл глаза, поглубже закапываясь в одеяло.

Ждать осталось совсем недолго.