Правильный выбор

Эпиграф:

Алкоголиками и наркоманами очень часто становятся люди, которым в детстве не позволяли ощутить всю полноту собственных чувств. Они прибегают к алкоголю или наркотикам, чтобы хоть на какое-то время вернуть утраченную интенсивность переживаний. Алис Миллер

Со стороны это зрелище выглядело довольно жалко. Шестеро людей, из тех, кого принято называть бомжами, сидело на грязной скамейке одной из самых потрепанных станций метро, а перед ними ходил гордый низенький пузатый человек, искренне считающий себя ученым, и выбирал. У него не было никаких сомнений, он упивался чувством собственного превосходства, величия, гениальности. Он же ученый, а не человеческий мусор, часть которого недостойна стать даже подопытными. Неважно, что его эксперименты запрещены законом: ведь и так понятно, что правительство и власть давно забыли об этих убогих существах. Он решил начать с описания собственной щедрости:

— За эксперимент вам заплатят по пятьдесят фунтов. Прежде всего вас покормят и помоют. Потом проведут ряд анализов, которые покажут, насколько вы подходите для исследований. Понятно?

Панси было понятно. «Мерзкий маггл, от него просто разит презрением. Да, мне понятно, что нас, скорее всего, просто покормят, даже если мы пройдем предварительное собеседование. Почему мы не подходим, станет понятно до анализов — как только мы разденемся перед душем».

Маггл что-то еще самозабвенно вещал. Панси кивала в нужных местах, но не слушала. Она старалась рассмотреть, что там происходит с Драко.

Тому явно было дурно. Его организм изображал такую знакомую Паркинсон смесь простуды и чесотки. Он смотрел в пол, хлюпал носом, правой рукой чесал левую.

«Хотя нет, скорее всего, даже этого не будет», — горько усмехнувшись, подумала девушка.

«Ученый» тем временем перешел к уточнениям и вопросам:

— Итак, нам не нужны те, кто в последние сорок восемь часов принимал наркотики. Есть такие?

— Да, есть, — Малфой вскочил и посмотрел на выбирающего человека гордо и очень высокомерно.

«Мда… у кого-то мозги разжижились до степени гриффиндорских! Честность и справедливость!» — девушке захотелось истерично захохотать. Возможность нормально поесть встречалась в их нынешнем существовании достаточно редко.

— И она тоже, — почти весело добавил Драко, подошел к Панси, взял ее за руку. — Пойдем отсюда, — он недвусмысленно кивнул в сторону противоположного конца станции.

«Нет… все-таки вполне по-слизерински», — девушке на какой-то миг захотелось броситься под следующий же электропоезд.

— У нас нет времени на такие глупости. МНЕ НУЖНА ДОЗА! — блондин еще что-то злобно шипел, сильно сжимая руку Панси, но его слов было не разобрать из-за звуков приближающейся электрички.

«В другой раз», — иронизировала сама над собой Панси о суициде. — «Как у него все просто — а денег-то нет… да и судя по всему…», — она почувствовала как ее руку уже не просто сжимают, а дергают и отпускают с некоторой периодичностью — кисть Слизеринского принца ощутимо трясло, — «…достать их будет непросто — отобрать силой маловероятно, только напугать… и то если он еще хотя бы часа два сможет прямо стоять и презрительно-надменно смотреть… неизвестно, как быстро это сможет понадобиться».

Шум прекратился. Вагоны распахнули свои двери и посмотрели пустотой на двух бывших слизеринцев. Нечасто кто-то приезжал на эту станцию, и, по большому счету, для них это был плюс. Пузатый мужичок уехал со своими «избранными».

— Панси, если ты не поможешь мне сейчас — я уйду, — вкрадчиво, хотя и с нотками некоторой паники, сказал некогда самый завидный жених Хогвартса.

«Куда ты уйдешь? Смешно. Хотя раньше было страшно… Было страшно в Хогвартсе, когда ты отвечал на мою преданность поцелуями и лаской, а все говорили о том, что скоро ты женишься на другой. Жутко было, когда у тебя после победы Поттера над Волдемортом, сразу после смерти отца и сумасшествия матери, отобрали палочку и запретили как-либо пересекаться с волшебством. И все твои мысли были только о самоубийстве. А я носила тебе еду и выпивку на маггловскую квартиру, сидела с тобой. Пыталась как-то разговорить, отвлечь, а когда ты спал, перерывала горы литературы о магглах, пытаясь найти то, что похоже по действию на Обливиэйт или какое-нибудь заклинание счастья. Потом и у меня отняли палочку и право пользоваться благами магического мира. Но до этого я все же кое-что нашла в книгах. Жизнь должна была становиться переносимой, а местами даже очень приятной. Это действительно помогало, особенно тебе. Видимо, именно поэтому у тебя доза уже значительно выше моей, ломки сильнее, мысли проще. Я поняла, что ты никуда не уйдешь уже, когда у тебя кончились деньги, выделенные Министерством на первое время. А у меня еще нет. Уже тогда я почувствовала, что в наших отношениях появилась еще одна зависимость — твоя от меня. И дело не только в деньгах, но и в том, что я единственная, кто видит в тебе сейчас того самого прекрасного, гордого, сильного, хитрого и властного Драко Малфоя; в том, что я люблю тебя».

Девушка посмотрела на своего любимого. Он был все еще очень красив, несмотря на неестественную бледность и худобу. Черты его лица сильно заострились, под глазами легли глубокие тени, на лице кое-где были маленькие запекшиеся пятна крови от содранных прыщиков, грязные волосы обрели сероватый оттенок, а прическа напоминала о «классической укладке» профессора Снейпа. Из-за расширенных зрачков глаза казались черными. На нем был поношенный, испачканный и потертый черный костюм с сальной потрепанной черной рубашкой. Драко походил на призрак или черно-белую картину. И все же Паркинсон было трудно представить кого-то красивей ее бедствующего кумира.

— Мне очень плохо, — огрызнулся Малфой, заметив ее внимательный взгляд, и пару раз с силой ударил ногой стоявшую рядом скамейку.

— Кто бы мог подумать, — позволила себе съязвить Панси Паркинсон.

Тем временем подошел следующий поезд и заботливо открыл свои двери, выпуская одинокого путника. Панси кивнула Драко, он встал, прислонившись спиной к колонне, на пути предполагаемого отступления жертвы. Максимально злобно улыбаясь, бывшая слизеринка подбежала к вышедшему из вагона молодому человеку. «Как же рискованно: спокойно может ударить в ответ на мои требования», — парень выглядел достаточно здоровым.

— Деньги гони! — быстро и жестко выпалила Панси.

— Мда, вежливостью ты никогда не отличалась, Паркинсон. Разве так принято здороваться со старыми друзьями?! — беззлобно ухмыльнулся Блейз Забини.

Да, это был именно он. Панси узнала его не сразу, так как сначала оценивала вышедшего человека, исходя исключительно из физических характеристик, чтобы знать, какого сопротивления можно ожидать. Проще говоря, на лицо она даже не посмотрела.

— Просто проваливай, — она и в Хогвартсе редко отвечала на вопросы Блейза. «Да кто он такой — вероятно такой же лишенный всего, несчастный, как и мы», — Последнее отбирать не будем. «В любом случае, если что, ты окажешь неплохое сопротивление, уж я-то тебя знаю, так что соваться нет смысла».

Она оглянусь, чтобы удостовериться, что Малфой согласен с ее выводами. Тем временем тот уже не стоял, угрожающе глядя вперед и скрестив руки на груди. Он словно сполз по колонне и сидел на немытом полу, обхватив колени руками и слегка покачиваясь взад-вперед. Лицо его было искажено болью и страданием, глаза плотно зажмурены. Вряд ли он мог вникнуть в суть их беседы.

«Как вовремя, Мерлин тебе в задницу», — Панси не на шутку испугалась. «Что же теперь делать? Вряд ли мы сейчас кого-то еще остановим. А дозы нужны…» — у нее явственно зачесалась кожа. Она снова внимательно посмотрела на Блейза: «Я вроде тебе всегда, как минимум, нравилась… Наверно, есть варианты...»

— Блейз, — вымученно-нежно произнесла Паркинсон. — А может быть, у тебя вовсе не последние деньги? И ты отдашь часть старым друзьям?

Панси выпятила грудь, которая, конечно, стала несколько скромнее в последнее время, но все равно была лучше, чем у многих.

— Пожалуй, ты права, — сказал он и, резко шагнув в сторону Панси, обхватил ее за талию. — Я всегда говорил — минус 10-15 килограмм, и от твоей фигуры глаз будет не оторвать.

— Ты помнишь, что нельзя обнимать меня просто так? — спросила девушка. «В Хогвартсе он делал за меня домашние работы, если я давала приобнять себя, сейчас поможет деньгами — какая, в принципе, разница? В этой ситуации я позволю больше. Деньги мне сейчас куда нужнее, чем тогда контрольные».

Панси решилась и потянулась одарить своего давнего приятеля первым с момента их знакомства поцелуем.

Блейз отпрянул.

— Спасибо, я не хочу так. К тому же за нами… как бы так сказать… практически наблюдает твой парень и мой друг, — в начале фразы Забини прозвучала какая-то неясная Панси горечь, а в конце откровенный сарказм.

Увидев страх в глазах старой подруги, Блейз поспешил добавить:

— Но я помогу вам. Сегодня дам денег, а потом и вытащу вас отсюда.

Панси Паркинсон высвободилась из объятий и смотрела на него с явным недоверием.

— Внимательней рассматривай мою одежду, ты никогда не была дурой. Ты заметишь, что это дорогие ткани или оценишь мой перстень. У меня есть деньги. Я хочу вам помочь. Более того, я помогу — даю слово.

— Как же так? — это все, на что хватило воображения отчаявшейся Паркинсон.

Блейз был немного удивлен — он ожидал от нее большего. Хотя, частично, дело было в том же, из-за чего она начала активно почесываться. У девушки начинался абстинентный синдром.

«Она даже не спросит, есть ли у меня палочка? Что ж, так еще проще…».

— Панси, я вернусь за вами. Я хочу, чтобы выпускники моего факультета снова заняли достойное положение в обществе. — «Мерлин, неужели она и эту ахинею пропустит мимо ушей?!» — Вот, держи, — он сунул в руку девушке пачку маггловских денег, по сумме втрое превышавшую их нужды, впрочем, очень маленькую для него. Сразу много давать он не собирался по своим соображениям. Немного подумав, Забини добавил к этому бутылку вина, которую достал из кожаной мужской сумки, и маленький пакетик какого-то серого порошка.

— Слегка потри ему передние зубы и места уколов этим порошком. Лучше сначала вены, потом зубы, он перестанет быть недвижимостью и, возможно, станет хоть немного менее бледным. Это из Косого переулка,— он ответил на немой вопрос, — Я догадывался, что с вами. Пока, Панси, — он шагнул в услужливо открывшиеся двери вагона.

Панси быстро пришла в себя от шока и подбежала к любимому.

— Дракоша, сейчас тебе должно стать легче, — она, закатав рукава на его напряженных руках, втирала в его исколотые вены серый порошок и, быстро закончив, проделала схожую процедуру с зубами.

Через несколько секунд Драко Люциус Малфой окинул ее ясным и полными удивления взглядом. Когда он поворачивал к ней голову, зрачки среагировали на свет. Вообще глаза выглядели совершенно нормальными. Ранки на коже подзатянулись, и она приобрела тот оттенок, что имела у Слизеринского принца во время учебы.

— Да ты волшебница! — Драко потянулся к девушке и по-хозяйски поцеловал ее.

От поцелуя Панси тоже стало намного легче. В ее рот попало немного волшебного порошка.

— Я, кажется, знаю того человека, — протянул Драко. — Не суть, потом подумаем, денег же он нам дал? Я есть хочу, представляешь?

Она представляла и радовалась: ведь в последнее время парню обычно не хотелось есть (да и в целом его желания были достаточно однообразны): практически постоянно подташнивало и регулярно рвало. Она через раз почти насильно пыталась кормить его.

— Первый раз ломка перешла в… эмм… нормальное состояние. Пошли искать еду, а дилер никуда не денется с точки.

«Спасибо, как бы я без тебя обо всем этом догадалась», — Панси пошла за Драко. Ее настроение улучшилось. — «Блейз точно вернется. Это он говорил предельно искренне. Про остальное не ясно… Интересно, у него есть палочка? Он ее ни разу не доставал… Будь у меня сейчас снова палочка — я бы ее прятала только в самой критической ситуации. Надо будет обсудить с Моим Драконом, пока он еще в состоянии нормально рассуждать»

Они дошли до эскалатора и поднялись наверх. «Символично», — подумала Панси.

* * *

Блейз Забини ехал в вагоне метро. Он был зол на весь мир. «Почему все так? Почему она все еще любит этого слабака? Слизеринский принц на бобах, Круцио ему в сердце! Он же ее использует!»

Невербальные заклинания, которые он произносил, сжимая палочку в кармане, показали, что Паркинсон любила Малфоя. Про Драко стало ясно только то, что он просто отвратительно себя ощущал. Хотя неизвестно, оставались ли у человека вообще какие-то читаемые чувства в таком состоянии.

Как же он ненавидел Драко Люциуса Малфоя! Он достал палочку, создал пару огненных надписей о том, что Панси предпочла нехорошего человека и волшебника — это если опустить нецензурщину. Благо, в вагоне, кроме него, никого не было. Стало спокойней.

«В принципе, у меня есть ряд вариантов. Первый: можно оставить все как есть — Драко скоро умрет. Это факт, заметный и невооруженным глазом. Невербальное заклинание это подтвердило -два-три месяца при прежнем образе жизни. Быстро сгорел Звезда Слизерина, чувство меры никогда не было его сильной чертой. Правда, это слишком рискованный вариант. Через некоторое время вступит в силу закон о поиске и возвращении магии и бывших привилегий невинно осужденным. Под этот закон, в отличие от парочки уже вышедших на ту же тему, должны были легко попасть Драко и Панси. Этому пафосному аристократу, возможно, и какие-то новые привилегии будут полагаться, как лишившемуся семьи и неготовому к жизни среди магглов (эта статья подходила ко всем, кто считал в свое время ниже своего достоинства посещать маггловедение). Будет не очень хорошо, если Визенгамот найдет их раньше смерти Малфоя и быстрее, чем я появлюсь еще раз. Вряд ли лучше будет, если найдут Панси после смерти Драко, но до моего триумфального возвращения. Она рано или поздно все поймет и возненавидит меня. Нет, слишком рискованно.

Впрочем, есть еще два варианта. Вернуться, забрать их к себе, помогать. Надеяться, что потом либо Панси поведет себя как умная девушка, а не как влюбленная безумная слизеринка... (не к ночи Белла вспомнилась…) так вот, и выберет его, либо Слизеринский принц поведет себя, как настоящая сволочь, что вероятней», — снова злобно подытожил Блейз, — «и бросит ее, как только перестанет в ней нуждаться. А это будет сразу, едва с ним разберутся колдомедики — полгода… вряд ли дольше, и для него это станет местами сладостным, но все-таки кошмаром. Максимум иногда будет прикладывать палочку к венам с невербальным вызовом повторения телесных ощущений», — Блейз выяснил заранее, что эту маггловскую зависимость вполне успешно лечат в Мунго. — «А я буду рядом с ней и буду любить. Как всегда…

В этом-то основная проблема! Что я люблю ее, люблю со школы. И ничем я не лучше ее. Так же потерял бы голову и пошел бы за ней хоть к магглам в подземку! Но мне повезло — все, что она от меня хотела — кое-какие работы в школе. Именно поэтому мой интеллект не отключался даже в момент гонений на всех слизеринцев. Я уехал за границу и, как только появились какие-то возможности, вернул себе официальное право колдовать, палочку, положение, а кое-что и успел приобрести. Можно неплохо сыграть на имидже униженного и угнетенного, если быть достаточно хитрым и беспринципным. Как только я занял хорошее положение в обществе — принялся искать ее. Идиот! Хотел быть принцем на белом коне. А она не одна. Легко было догадаться — просто не хотелось верить слухам и своим выводам.

К тому же, знал бы я, насколько все плохо — появился бы в ее жизни раньше. Как же она страдала, наверно. Очень жалко, но, впрочем, она чем-то заслужила это. Нужно было быть проще и выбирать «того» парня… Мерлин, бедная моя! Знал бы — пришел бы раньше!».

Забини глубоко вздохнул: «И последний вариант — отравить соперника, бывшего приятеля. Давно я не вспоминал, что Драко был когда-то моим приятелем. Видимо потому, что это было очень давно, а может, и не было вовсе... Уже курсе на пятом, когда Малфой обещал подарить мне Паркинсон после нашей победы и своей свадьбы с Асторией, чтобы его лучшие друзья плодились и размножались — я мечтал о его смерти. Как же я его ненавидел... За то, что он может так говорить. За то, что он, говоря это, считал, что говорит что-то хорошее, что хочет мне и Панси блага. За то, что он считал нас обоих лучшими друзьями. Отравить его сейчас будет совсем несложно: немного подкупить их дилера, а Панси незаметно скормить противоядие или что-то в еду, на одежду. Да куча вариантов, и будет не отличить от смерти от наркотиков. Да и некому будет проверять… Паркинсон погорюет, но возьмется за ум и уж точно станет моей. Она же Слизеринка с большой буквы, и без этого любовного сумасшествия не упустит свою выгоду. Будет со мной, забудет со временем этот свой любовный кошмар. Забудет, должна забыть… Как же иначе? Все непростительные заклятия, как же иначе! Драко мне вовсе не будет жалко. Я специально сегодня проверил — в карманах было три зелья. Я мог избавить его от мучений дней на пять, мог даже подарить ему именно те ощущения, которых ему так хотелось, и без наркотического похмелья — конечно, ненадолго, но все же... Я выбрал то, что лишь немного помогло Панси. Не таскать же ей нашего принца. Ему стало лучше… да нет, просто нормально. Это часа на четыре. Ничего не чувствую к нему, кроме презрения и ненависти. Отравить его будет легко.

Нужно только сделать выбор: позволить судьбе решать, с кем Панси будет, или решить самому, став судьбой для этой парочки».

Блейз закрыл глаза и откинулся на спинку сидения. Все это был самообман: Блейз уже знал, как поступит. Он слишком любил Панси, чтобы сделать другой выбор.