Последнее сражение отняло у него всё — семью, друзей, любовь. Разрушило его жизнь. Но он поднялся с колен и пытался начать всё сначала, хотя и часто спрашивал себя: для кого? Зачем?
В тот поздний вечер авроры схватили его, еле оторвав от уже холодного тела Темного Лорда, и отправили в Азкабан вместе с немногими Пожирателями Смерти, выжившими после поражения повелителя. Где-то далеко, в Хогвартсе, царило веселье и тепло, все праздновали победу. А в тюрьме царил вечный холод и мрак, и вернувшиеся на свое место дементоры уже были готовы наброситься на узника и вытянуть из него все светлые воспоминания.
Но ничего, он выжил. Не в первый же раз его бросали в эту камеру. Три года Рудольфус Лестранж терпел холод, голод, темноту и издевательства, пока ему не удалось украсть палочку у зазевавшегося аврора, создать патронуса, чтобы отогнать дементоров, и сбежать.
Он нигде не задерживался надолго. Жил в заброшенных домах, каких немало в деревнях или на окраинах провинциальных городов. Выбираясь на улицу, пользовался заклятием невидимости. Один. Всегда один.
Иногда ночью Рудольфус прокрадывался на кладбище за Хогвартсом, где были похоронены все погибшие во время войны. Вот ухоженные могилки светлых. Небось каждый день сюда кто-то приходит. А вот, чуть в стороне — холмы и черные, уже немного потрескавшиеся плиты. Последние пристанища Пожирателей. Антон Долохов. Мерлин, какой был человек! Храбрый до безрассудства. Во всем доходил до крайностей. Жил ярко, с размахом, никогда ему не было покоя. А теперь лежит здесь, тихий-тихий...
Вот могила Джека Яксли. Тоже неплохой был парень. Уолден Макнейр. Какой головорез, прости Мерлин. Эндрю Кребб. Билл Гойл. Бедняги, такие люди были, а их сыновья... Винсент Кребб погиб, Грегори Гойл так и ходит в подпевалах у Драко Малфоя, как в школе.
Малфои выжили. Выкрутились. Такие при любой власти удержатся на своих местах. А как же, они всегда пребывают под Империо и никогда ничего не помнят. Рудольфус на такое способен не был. Чтоб при каком угодно правителе оставаться всё тем же. Потому и скитался, как проклятый.
Алекто Керроу. Салазар побери, что за женщина! Никакому мужчине не уступала ни в чем. И вот нашла свой последний приют. Амикус остался жив, но — калекой. Потому его пощадили и не бросили в тюрьму. Но лучше смерть, чем такая жизнь — под опекой каких-то дальних родственников, стыдящихся своей связи с преступником и боящихся дать ему хоть чуточку больше еды, питья и заботы, необходимых для поддержания жизни в теле.
А сколько еще их лежит на тюремном погосте! В могилках с номерами, уже и не поймешь, где кто.
Да, столько было друзей — и почти всех уже нет.
Там же, за Хогвартсом, покоились и самые родные для Рудольфуса люди. Брат и жена. К Белле Рудольфус никогда не испытывал особо страстных чувств — но за долгие годы она стала ему почти как сестра.
А вдалеке, отдельно от всех, стоял обелиск из черного мрамора, на котором были выбиты золотистые буквы: Том Марволо Риддл — Лорд Волдеморт. Эта могила выглядела менее запущенной, чем все остальные могилы темных. Как же, в назидание для потомства...
Руди положил к подножию памятника наколдованную охапку золотистых осенних листьев. Принести цветы было бы банально и пошло, тем более что Том никогда не любил цветов. А ранняя осень была его любимым временем года. И даже от его кожи и волос всегда пахло осенними листьями и дождем.
"Томми... Моя любовь... Почему, ну почему я не погиб вместо тебя?! Проходят года, а я люблю тебя, как прежде".
* * *
Вернувшись в свое временное пристанище, Рудольфус открыл маленький серебряный медальон, который всегда носил на шее, и который чудом сохранил во всех испытаниях своей нелегкой жизни. С колдографии улыбался пятнадцатилетний Том Риддл. Теперь, наверное, только Руди помнил его таким. Прекрасным. Беззаботным. Еще не узнавшим, как это — убивать людей.
Теперь, после победы, весь мир знает только Лорда Волдеморта, жуткое и безжалостное существо. Лишь один-единственный человек сохранил воспоминания о парне по имени Том Риддл и его пути к власти, о событиях, которые сделали его именно таким.
Сколько лет прошло! Казалось, вечность назад была та осень в Хогвартсе, когда Руди купил свою первую колдовскую камеру, радовался ей, как маленький, и фотографировал всех друзей и учителей. Казалось, целую вечность назад Том стоял у огромного дерева, а Руди уговаривал его: "Ну же, не вертись, я хочу, чтобы вышла красивая колдография!"
Много-много лет назад они были вместе, они были счастливы. Теперь от тех времен осталась лишь старое изображение.
"Том... Иногда мне не верится, что тебя нет. Я так хочу думать, что когда-нибудь моя черная метка снова запылает огнем. Что когда-нибудь ты позовешь меня", — думал Руди.
Сквозь разбитое окно в комнату проникал холодный ветер. Руди грел руки у наколдованного переносного огня, и, глядя на пляшущее пламя, вспоминал прошлое, снова и снова переживая мгновения любви...
Пятый курс. Вечер. То самое дерево. Они стояли под роскошной кроной, держась за руки, а в воздухе веяло ранней осенью — желтеющей листвой и дождем.
— Это наш самый счастливый день... — сказал Руди.
— Что за чушь... — пробормотал Том в ответ. — Обычное свидание. Самый счастливый день ждет нас в будущем. Запомни это.
Руди согласился. Он всегда уступал Тому. В их отношениях так повелось — он любил, а Риддл только принимал его чувства, когда с благодарностью, когда с насмешкой, но никогда не проявляя теплоты и нежности в ответ.
И все же это не мешало Рудольфусу любить его всю жизнь, любить даже сейчас, после всех страданий, которые перенес из-за него.
Была ночь. Был холод. И были воспоминания о прошлом, которых не могли вытравить никакие заклятия и зелья.
Vova
