Безумный мир

Стакан тыквенного сока выскользнул из моих пальцев и расплылся лужей по столу. Это словно послужило неким сигналом: одновременно, все факультеты обернулись на слизеринский стол. Я читал в их глазах понимание, ненависть, радость, жалость. Весь спектр эмоций. Руки дрожали над залитой соком газетой с фотографией нашей семьи и маленьким некрологом. Я видел, как Слагхорн поднялся с места и быстро засеменил по направлению ко мне, причитая что — то, что никто и по сей день не может разобрать. Кто — то без остановки повторял моё имя. Я отчётливо слышал, как всхлипывали девочки. Всё застыло лишь на одно мгновение, чтобы я мог встретить зелёные глаза гриффиндорца, эмоции в которых были моими. Я не мог прочитать в них то, что читал в глазах остальных . Чья — то рука попыталась поднять меня со скамьи, но мысли вдруг выловили из сознания лишь одну фразу «бежать». И я побежал. Я бежал, не разбирая дороги и не чувствуя ног. Я бежал, словно за мной гнались голодные волки.

Добежав до какой — то ниши, я остановился. Портреты на стенах перешёптывались. Слухи по замку разносятся со скоростью света. Меня трясло от страха и боли. Я захлёбывался смертью, подкравшейся из-за угла, когда казалось бы всё уже кончилось.

Все мы вернулись на седьмой курс, чтобы закончить обучение, прерванное войной. Хогвартс постепенно отстраивался, хотя на некоторых лестницах всё ещё можно было увидеть въевшиеся следы крови, которые усердные эльфы так и не смогли оттереть. Не все из нас могли спокойно проходить мимо горгулий, стоящих у входа в кабинет директора.

Я держался за стену рукой и не мог успокоить дрожь. Она рождалась в моём сердце и, ураганом, проносилась по всему телу.

— Драко!

Блейз тяжело дышал и подходил ко мне так, словно я загнанный в угол олень. Стоит меня спугнуть, и я умчусь в лес. Я знал, что отчасти он прав.

— Драко. Драко, мне очень жаль..

Блейз повзрослел за лето, как и все мы. Тот же прямой нос, те же сухие, но определённо по-мальчишески красивые, черты лица. Только взгляд уже совершенно другой.

Он стоял в нескольких шагах от меня и, нервничая, то и дело взъерошивал каштановые волосы.

— Драко..их поймали.. те, кто сделал это..просто ещё одни психопаты, понимаешь.

Ты единственный, кто помогал нам всегда. Единственный, кто держал нас в этой прорве безысходности. Ты нужен сокурсникам, Драко, а ты просто..ты сбежал! Ты бы видел их лица! Неужели ты хочешь показать, что они сломали нас? Послушай, ты просто должен успокоиться и..

«Успокоиться». Не знаю, что со мной произошло, но вместо страха и отчаяния пришёл гнев. Он затопил моё сознание и вырвался на свободу разъярённой птицей, жаждущей добычи. Никогда в жизни я так не злился.

— Успокоиться?! Они мертвы! Ты понимаешь! Их больше нет! У меня никого больше нет! Блейз, это мои родители! Как, чёрт возьми, я могу успокоиться!? ..

Я тяжело дышал. Мои ногти впились в ладони так, что из них вот-вот должна была просочиться кровь. Гнев стихал, уступая место водопадам в моих глазах, остановить которые я уже не мог. Я тихо осел на пол, воя раненным зверем. Так, как никогда в жизни.

Рука Блейза мягко задела мои волосы, но этот жест показался таким фальшивым, таким искусственным.

Я поднялся на ноги и шаркающейся походкой побрёл в неизвестную сторону. Блейз не пытался идти за мной, лишь в спину мне ударили едкие слова:

— Чёртов придурок! Ты нужен нам!..

«Плевать»

Яркие звёзды, рассыпавшиеся на небе, казались мне расплывчатыми пятнами, как бы я не пытался сморгнуть с глаз влагу. «Их больше нет»

Мысль настойчивой пчелой била в мозгу и вытаскивала из глубин моих лёгких медленно нарастающую истерику. Я сидел, прислонившись к кирпичной стене Астрономической башни, и кутался в тонкую школьную мантию. На лестнице послышался шорох шагов и я спрятал лицо в колени, больно укусив себя за палец, чтобы подавить всхлипы. Шаги прекратились, но человек всё ещё был здесь. «Когда же они оставят меня в покое».

— У меня всё в порядке, Блейз. Просто уйди, пожалуйста.

— Не знал, что я так похож на Забини.

Я резко поднял голову, услышав в этом голосе, знакомые за столько лет нотки и не смог выдавить из себя хоть чего-то похожего на связные предложения.

Поттер же даже не пытался сказать что-то. Он просто сел рядом со мной и откинул голову на кирпичную кладку. В его глазах отражались звёзды и ,впервые, я видел небо так ярко и близко. Казалось, что звёзды можно было достать из этого зелёного колодца, поросшего вечной усталостью и болью.

— Уйди, Поттер. Оставь меня в покое.

Фраза прозвучала скорей умоляюще, чем предостерегающе. Поттер лишь улыбнулся и достал из кармана брюк пачку сигарет. Только сейчас я заметил, что он был без школьной мантии, и его рубашка вздувалась пузырем при каждом дуновении проказливого ветра, что практически живёт на этой башне.

На мгновение ветер оставил попытки пробраться под лёгкую рубашку гриффиндорца, уступая победу живому пламени. Я слышал лишь потрескивание маленького огонька и вдох Поттера, затянувшегося сигаретой.

— Не знал, что ты куришь.

Слова сами слетели с языка. Я даже не успел удивиться тому, как быстро они родились в моей голове.

Он снова как-то странно улыбнулся и пожал плечами:

— Начал после.. Я не скрываю особо.

— Сигареты сокращают жизнь, знаешь?

— Да.

Его голос я скорее чувствовал, чем слышал. Не сочтите меня сумасшедшим, но мне показалось, что он вобрал в себя всю боль этого мира.

Огонёк сигареты медленно таял в ночном воздухе, но в следующее мгновение, будто набравшись смелости и сил, снова начинал сиять маяком. Так продолжалось, пока он совсем не погас. Казалось, мир остановился, и самым важным было лишь то, чтобы Поттер сейчас не ушёл. Самым глупым, было то, что я хотел, чтобы он остался.

— Мне жаль.

Я невольно вздрогнул от неожиданности, когда он произнёс это. Мы оба знали, что он имел в виду не только моих родителей. Я ответил мимолётным кивком. Он всё понял.

В голове проносились давно забытые воспоминания детства. Осознание того, что ничего этого уже нет настигло с новой силой, и я начал задыхаться от боли, которая была в миллионы раз тяжелее физической. Мои губы дрожали, а лёгкие как бы ни пытались вдохнуть, не могли одержать победу. Я сидел на самой высокой башне Хогвартса в компании с бывшим врагом и тихо поскуливал, стараясь подавить истерику.

Поттер опустил руку на моё плечо и сжал, в знак сочувствия. В этом лёгком движении была вся его искренность, пропитанная неуверенностью в правильности его действий. Всё было правильно. Он словно почувствовал то, что чувствую я. Поттер расслабился, и его рука уже уверенней легла на моё плечо.

Тепло этих грубых пальцев я мог бы ощутить и через рыцарские доспехи. Они обжигали и дарили спокойствие всему моему существу.

Снова дунул ветер и с каждым вдохом я впитывал в себя запахи Поттера. От него пахло табаком, и какими-то цветами . Могу поклясться, это был самый прекрасный запах из всех существующих. Рука исчезла, но прежде чем я почувствовал потерю, он придвинулся чуть ближе. Теперь наши плечи касались друг друга при каждом вдохе.

Ночь полностью вошла в свои владения, и становилось всё холоднее. Мы сидели так часа два, показавшиеся нам обоим вечностью. Я думал о родителях. Поттер..я так и не смог разгадать выражение его лица.

— Мне до сих пор снится война. Преследует меня на каждом углу.

Он будто продолжал разговор, начатый нами когда-то, но на деле никогда не существовавший. Голос отражался от каменных стен и растворялся в темноте, подобно облакам дыма из труб хижин Хогсмида.

— Глупо винить себя во всём, Поттер. Смерть не выбирает.

Этими словами я, кажется, попал в самую сердцевину. Меня посетило чувство, словно я разгадал ребус, неподвластный даже великим мастерам своего искусства. В глазах Поттера было то неуловимое чувство, что мне не под силу было понять.

После долгой паузы, он поднялся на ноги и его чуть хриплый голос прозвучал в тишине эхом:

— Не сиди здесь долго. Заболеешь. Как же я без врага..

Появившаяся улыбка на его губах умерла также быстро, как и появилась. В каждой шутке есть доля правды, и я понял это лишь сейчас.

Когда Поттер открыл дверь, ведущую на лестницу, его нагнал мой голос:

— Война не преследует тебя. Это ты её преследуешь.

Я так и не понял выражение его глаз, светящихся в тишине этой странной ночи, но запомнил их до конца своих дней.

Когда я открыл глаза, солнце лениво выглядывало из-за верхушек деревьев. «Мерлин, я заснул здесь». Снова закрывая глаза, я набрал полные лёгкие предрассветного воздуха. Замечали ли вы когда-нибудь, что утром всё совсем по-другому? Этой ночью мне хотелось навсегда перестать дышать. Этим утром, мне хотелось жить так, как никто не смог бы. Мои пальцы задеревенели от холода, уставшие мышцы ныли, а горло говорило о приближающейся простуде. Протирая уставшие глаза , я уловил запах, въевшегося в манжеты рубашки, табака. «Не приснилось».

Я поднялся на ноги и когда мои пальцы коснулись деревянной поверхности ручки на двери, мне показалось, что в ней осталось вчерашнее тепло ладони Поттера. Глупо, правда? Глупо.

Зеленоглазый гриффиндорец не покидал мою голову ни на секунду. Кто-то однажды сказал, что мы всегда помним тех, кто дал нам последнюю надежду. Сам того не понимая, Поттер разбудил что-то внутри меня. Он вовсе не изменился за это лето. Поттер изменился за все эти годы, что ломали его. Дело было лишь в том, что я никогда не знал его настоящего, так же как и он не знал меня.

Я считал лестницы, ведущие вниз, и с каждой новой в голове всплывали воспоминания из, теперь такого далёкого, детства.

«Раз»

Мама, готовящаяся к торжественному приёму, и запах её пудреницы. Когда я был совсем ребёнком, я часто незаметно выкрадывал эти маленькие коробочки. Даже когда Люциус был в поместье, и мать не могла обнять меня, под моей кроватью всегда хранился её запах.

«Два»

Отец, купивший мне первую метлу, и чувство разодранной кожи, когда ты теряешь управление и проделываешь маленькое путешествие, протаранивая гравий ещё детскими ладошками.

«Три»

Семейный ужин и, украдкой брошенная мне, улыбка мамы..

«Четыре»

«Пять»

«Шесть»

«Семь»..

Я медленно шёл по пустым школьным коридорам, вытирая глаза рукавами. Идти в слизеринскую спальню не хотелось, да и вряд ли меня приняли бы там хорошо.

Я остановился у высокого окна и прижался горячим лбом к холодной оконной раме. Утро было ещё по-летнему тёплым. Зелёные листья с неохотой уступали позиции жёлтому цвету. Пальцами я обвёл линию скул у моего отражения в пыльном стекле. Когда-то однажды, получив задание убить Дамблдора, во мне умер мальчик и родился взрослый мужчина. Мужчина с острыми скулами и мешками под глазами. С гремучей Ивы слетел первый лист и, кружась в воздухе, упал на землю. Однажды, каждому солнечному лету на замену придёт мёртвая осень. Я судорожно вдохнул, когда на месте упавшего листа вдруг увидел себя. Изломанного, постепенно загнивающего и скручивающегося клубком под натиском смерти, словно брошенный в пламя пергамент. Мои обветренные губы были солёными на вкус, а глаза неустанно моргали.

-Малфой..

Я вздрогнул от неожиданности и ощутил стойкое чувство де жа вю. Даже не оборачиваясь, я твёрдо знал, что это он.

К моим холодным пальцам прикоснулись тёплые, и я поднял взгляд. Передо мной снова был Поттер. « Ну что ты тут делаешь..»

Поттер нервно кусал губы и никак не мог найти подходящих слов. Его рука медленно отпустила мои пальцы, погладив их, как бы извиняясь за вторжение. Но тут же, словно решившись, Поттер взял моё лицо в свои руки и выдохнул:

-Всё будет хорошо.

Он смотрел в мои глаза из-за стёкол своих круглых очков, перемотанных клейкой лентой, и повторял одну и ту же фразу: « Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, ты слышишь меня?»

— Всё будет хорошо. Пусть не сразу.. Малфой, слышишь?

Оконные стекла задребезжали от внезапного ветра и, закрыв глаза, я увидел, как летит, пойманный холодным воздухом, желтеющий лист Гремучей Ивы. И теперь я поверил. Я действительно поверил ему. «Всё будет хорошо».

Поттер мягко провёл по моей щеке большим пальцем и неожиданно произнёс:

— Идём. Покажу тебе кое-что..

* * *

Солнце сияло над нашими головами утренним зноем, но в воздухе неуловимо отдавало ранней осенью. Я шёл вслед за Поттером и поддевал носками ботинок пожухшую траву. Чёрные вихры его затылка казались непроглядным лесом. Казалось, что он не расчёсывал их месяцами.

Я, щурясь, поднял глаза на небо. Скорее всего, сейчас было время завтрака. Спустившись по тропинке с холма, Поттер вёл меня чуть дальше хижины Хагрида. Сначала я было подумал, что мы идём в Запретный лес, но позже тропинка вильнула влево и привела нас к обветшалым теплицам. Они уже давно не использовались, но так и остались стоять на территории замка. Брошенные и покрытые зарослями сорняков.

— Я никогда не был здесь раньше

Поттер обернулся на звук моего голоса и сказал, доставая всё ту же пачку сигарет:

— Я часто сюда прихожу. Здесь красиво.

Он зажёг сигарету и облокотился на, покрытую гниющей листвой, ветхую стену теплицы. Я сел на камень, лежащий прямо напротив. Гриффиндорец смотрел на меня из-под чёлки. Поттер был противоречив. Я смотрел в его глаза и никак не мог уловить ту грань, отделяющую его от безумства.

— Что?— я поднял глаза на этого заносчивого мальчишку.

Поттер улыбнулся краешком губ и пожал плечами:

— Ничего

Он выпустил клубы дыма изо рта и сел на траву рядом со мной.

Подул лёгкий ветер и я мог уловить запах цветов, растущих по кромке озера. Запах был странно знакомым, и лишь когда клубки табачного дыма смешались в воздухе с ароматом цветов, я вспомнил. Поттер пах этими цветами вчера.

Я повернул голову и наткнулся на взгяд его внимательных глаз.

— Ты следил за мной?

Он сунул руку под школьную мантию и достал жёлтый старый пергамент.

— Что-то вроде карты Хогвартса. Увидел, что ты там один стоишь вот и всё.

— Боялся, что я выпрыгну из окна.

Это был не вопрос, а утверждение. Абсолютно дикое, безумное.Тихая улыбка медленно родилась на моих губах.

— Я бы так и сделал.

Его голос отдавал хрипотцой. Поттер замолчал на минуту, но потом его голос снова прорезал тишину:

— Не делай этого, ладно?

Я заправил за ухо прядь моих, отросших до плеч, волос и сорвал травинку.

— В любом случае тебя это не должно касаться.

Немного помолчав, я продолжил:

— Не знал, что тебе нравится проводить время вот так.

Губы Поттера растянулись в еле уловимой улыбке.

— Мне многое нравится, просто ты не знаешь об этом.

Колючий ветер подул с новой силой и снова растрепал мои волосы. Ещё до того, как я поднял руку, чтобы заправить надоедливый локон, Поттер осторожно провёл по моим волосам, заправляя мягкие пряди за уши. От этого нелепового и ,кажется, совсем неуместного прикосновения мои щёки покрылись лёгким румянцем.

— И что же тебе нравится, Поттер?

Он вертел в пальцах почти истлевшую сигарету и ,щурясь, смотрел на яркое солнце.

— Мне нравится солнце, и я боюсь не увидеть его однажды. Нравится, что солнце не вечно и однажды оно умрёт. Мне нравятся ливни. Нравится тепло табачного дыма в лёгких. Нравится, что однажды это убьёт меня.

Травинка в моих руках превратилось в крошево, окрасившее мои пальцы зелёным цветом. Глаза Поттера словно впитывали каждую линию моих ладоней, изучали , теперь очень чёткие из-за травяного сока, отпечатки моих пальцев.

Сигарета уже давно истлела. Он поднялся, затушил окурок ботинком и протянул мне руку:

-Идём. Не думаю, что Макгонагалл обрадует, если мы опоздаем.

Наши ладони коснулись на то недолгое время, что он помогал мне встать.