— Выстройтесь в шеренгу, — скомандовала профессор МакГонагалл, обращаясь к первокурсникам. — И идите за мной.
Женщина повернулась спиной к притихшим малышам и пошла вперёд. Двери Большого Зала распахнулись.
Трудно было представить себе более красивое и в тоже время более странное место. Зал был освещён тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.
Не смея даже вдохнуть, дети повернулись. Перед ними были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то там, то здесь мелькали отливающие серебром силуэты привидений. Потолок, бархатно-чёрный, усыпанный звёздами, лишь подчёркивал окружающую их атмосферу волшебства.
Профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой самый обычный на вид трёхногий табурет и положила на сиденье остроконечную волшебную шляпу — старую, грязную, всю в заплатках. Многие девочки, стоявшие в шеренге, поморщились при мысли, что придётся надевать “это” на голову.
Шляпа шевельнулась — и в ней открылся прорез, напоминающий рот. Шляпа запела.
Нарцисса, стоя среди первокурсников, не вслушивалась в слова песни. Девочка откровенно скучала — обо всём, чему сейчас дивились её ровесники, ей уже рассказали сёстры. Скользнув взглядом по залу, девочка без труда отыскала старшую сестру — Беллатриса о чём-то негромко переговаривалась со слизеринским старостой.
Несомненно, огромный замок и парящие в воздухе свечи произвели на девочку немалое впечатление, но Нарцисса привыкла скрывать свои эмоции. “Настоящая леди, а тем более рождённая в семье Блэк, должна уметь скрывать свои чувства. Только тогда она добьётся успеха и удачно выйдет замуж,” — говорила маленькой Нарциссе её мать Друэлла, укладывая дочь спать. — “Долг превыше всего”.
Долг превыше всего.
Этой фраза и жила юная мисс Блэк все свои одиннадцать лет. Долг превыше всего, превыше всего… Это правильно, это хорошо. Так надо.
За своими размышлениями девочка не заметила, как профессор МакГонагалл начала распределение.
— Аллетт, Робэр.
Услышав знакомое имя, Нарцисса встрепенулась и взглянула на Шляпу.
К ней приближался темноволосый мальчик, сын знакомого отца Нарциссы, Альфреда Аллетта, Робэр. Только лишь коснувшись макушки Аллетта, Шляпа провозгласила:
— Слизерин!
Факультет, эмблемой которому служила серебряная змея, разразился аплодисментами.
Робэр снял Шляпу, передал её профессору и присоединился к сидящим за изумрудно-зелёным столом.
— Аллинс, Меган.
Невысокая смуглая девочка с длинными тёмными косами подскочила к табурету так поспешно, что едва не сшибла с ног профессора МакГонагалл. Соседка Нарциссы, бледнолицая девочка с коротко стриженными тёмными волосами, презрительно скривилась.
Меган совершенно смутилась и села на краешек табурета.
— Гриффиндор!
Ало-золотой факультет разразился аплодисментами, старосты встали, приветствуя счастливую Меган. Профессор МакГонагалл проследила за ней взглядом и вернулась к свитку.
— Ачелси, Шарлотта.
— Райвенкло!
— Бакроуди, Теодор.
— Хаффлпаф!
— Блэк, Нарцисса.
Нарцисса вздрогнула. Гордо выпрямившись и обведя внимательным взглядом зал, девочка, высокомерно вскинув голову, прошествовала к табурету. Она уже , куда попадет.
— Слизерин!
Брезгливо скривившись, девочка отдала кусок старого фетра, именуемый Распределяющей Шляпой, профессору МакГонагалл и присоединилась к своему факультету.
Опускаясь на скамью рядом с приветствовавшими её старшекурсниками, Нарцисса, наконец, осознала, что назад дороги нет. Слизерин. А так ли она хотела на этот факультет?..
А был ли выбор?..
— Эльвейс, Кессиди.
Нарцисса оторвалась от созерцания пустых тарелок на столе и посмотрела на вновь вышедшую. Из значительно поредевшей шеренги учеников вышла невысокая худенькая девочка. Тоненькая косичка с неправдоподобно большим бантом, сама нескладная и робкая, идёт — трясётся, как осиновый листик. Осторожно садясь на табуретку, девочка зажмурилась.
Шляпа молчала около минуты. Зал замер в ожидании. Слышно было, как тикают часы на руке Робэра.
— Хм… Невероятно сложный случай. Мне нужно сказать пару слов директору перед принятием окончательного решения.
Поражённая, профессор МакГонагалл сняла Шляпу с головы девочки. Директор, взяв ветхий головной убор, удалился.
Нарцисса, сама порядком изумлённая словами Шляпы, перевела взгляд на Кессиди. Судя по всему, у девочки начиналась истерика — её трясло как в лихорадке. На щеках уже виднелись дорожки слёз, тоненькие пальчики судорожно стиснули сиденье табурета.
Нарциссе стало даже немного жаль девочку — сидеть вот так перед целым залом, когда в соседней комнате решается твоя судьба…
Двери отворились — вошёл директор. Альбус Дамблдор не выглядел чем-либо обеспокоенным. Даже если он и был чем-то встревожен, виду не подавал.
Аккуратно опустив Шляпу на голову девочки, директор взглянул на Кессиди –девочка, похоже, готовилась лишиться чувств. А после одарил красноречивым взглядом Шляпу.
— Ну коли так, директор… В общем-то я и склонялась к этому, но обстоятельства… А, шут с ними, с обстоятельствами. Гриффиндор!
Кессиди едва не соскользнула со стула — профессор МакГонагалл вовремя поддержала её. Счастливая девчушка отдала шляпу профессору и едва ли не вприпрыжку побежала к столу. Оказалось, что весь Гриффиндор переживал за неё — сейчас “львята” приветствовали нового “львёнка”, вошедшего в их семью.
Нарцисса, с минуту наблюдавшая за этим, отвернулась. Здесь сидели Робэр, Тейлор, Шатлейн — та самая девочка с короткой стрижкой, с таким презрением смотревшая на ту неуклюжую девицу из Гриффиндора… Слизеринцы, потешаясь, изображали профессора МакГонагалл. Нарциссу не привлекало это довольно жалкое зрелище, и девочка повернулась в другую сторону. Но и здесь смотреть было не на что — вид преподавателей нисколько юную слизеринку не прельщал.
Наконец, вперив взгляд в тарелку, Нарцисса успокоилась. Вот так пришло осознание, что школьный марафон, длиной в семь лет непролазной скуки, начался.
24 октября 1968 г.
Пронизывающий ветер сбивал с ног, сгустившиеся над Хогвартсом тучи и не думали рассеиваться. На горизонте мелькали редкие молнии. Огни Хогсмида вдали едва были видны за сплошной завесой немилосердного дождя. От грохота разбушевавшейся стихии сердце то замирало, то билось с такой силой, словно грозило выскочить из грудной клетки.
Нарцисса зябко поёжилась, кутаясь в тёплый меховой плащ. Несмотря на октябрь, на улице было по-зимнему холодно. И всё равно юная слизеринка не могла отказать себе в удовольствии подышать свежим воздухом. Эта странность проявилась у неё ещё в детстве — маленькая Нарцисса и дня не могла прожить в каменной клетке особняка, чтобы не выйти на улицу. Чистый воздух, умиротворяющая картина природы и свежесть ветра преображали девочку — все манеры, этикет и чопорность английской леди оставались позади. Миру, а вернее, природе являлась простая светлая девочка, ребёнок, радующийся теплу и солнышку. Но… это длилось ровно столько, сколько Нарцисса пребывала в уединении на воздухе. Возвращаясь к людям, она снова становилась надменной девочкой с безупречными манерами и вкусом.
Очередной раскат грома сотряс округу, Нарцисса едва не слетела со ступеней. Вот уже полчаса она стояла под козырьком, скрывавшим её от проливного дождя. Картина смазывалась от воды, делая всё вокруг однотонно серым.
«Ещё пять минут и вернусь в школу,» — в десятый раз думала Нарцисса, и в десятый раз оставалась здесь же, на площадке у вековых ступеней лестницы, ведущей в замок. Слишком хороша была атмосфера, окружавшая её. Дождь, ветер — предвестники чего-то страшного, таинственного и невероятно заманчивого.
Вдруг Нарцисса услышала звонкий смех. Тонкие бровки девочки взлетели, красноречиво выражая немалое изумление их хозяйки. Нарцисса повернулась на источник мало подходящего для такой обстановки звука и замерла.
По ступеням взбежала девочка лет тринадцати от роду. Густые каштановые волосы намокли и потяжелели, лёгкий плащик совершенно не защищал от разразившейся непогоды. Девочка выжала мокрый подол плаща — вода с шумным плеском достигла пола. Встряхнув тёмные волосы, девочка откинула пряди со лба. Нарцисса узнала Кессиди Эльвейс, девочку-гриффиндорку, который год поражавшую преподавателей бойкими чёткими, необычайно точными ответами.
Кессиди вызывала у Нарциссы странное ощущение — стойкая неприязнь, холодное равнодушие и, чего греха таить, чистейшей воды любопытство. Нарцисса не переносила гриффиндорку, но, благодаря достойному воспитанию, никогда не опускалась до уровня остальных слизеринцев, любимым спортом которых было поливание Гриффиндора грязью.
Но в тоже время Нарцисса невольно восхищалась непредвзятостью, с которой Кессиди относилась к жизни, чёткостью и точностью её ответов и той лёгкостью, с коей Кесс заводила новые знакомства. Для всех разная, гриффиндорка была прекрасной актрисой — неудивительно, что Шляпа так сомневалась. Эльвейс прекрасно подходила для всех четырёх факультетов.
Ничем особо не выделяющаяся, с довольно посредственным складом ума и неказистой внешностью, Эльвейс сумела меньше, чем за полгода, расположить к себе едва ли не всех обитателей Хогвартса.
Но было в ней что-то такое, что отталкивало слизеринку. Излишняя самоуверенность, порою перерастающая в нахальство, и издевательская улыбка-насмешка, и…
Но поток мыслей юной Блэк был прерван сотрясшем округу громовым раскатом невиданной силы. Девочка вскинула испуганные глаза на небо — когда же это кончится?
— Что-то погода нынче расшалилась. Кошмар, правда?
Нарцисса едва не отправилась вниз считать ступеньки — Эльвейс стояла около неё и слегка щурилась, смотря на дождь.
— Я люблю дождь, но гулять по Лесу в такую погоду — не-е-ет. Мне здоровье ещё понадобится, — Кессиди весело рассмеялась, открыто улыбнулась Нарциссе и скрылась в дверях замка.
Нарцисса долгое время смотрела ей вслед, открывая и закрывая рот, но так и не проронив ни звука. Нет, ну, не наглость ли? Она бы её ещё по плечу похлопала!
Обращаться вот так запросто, как к приятельнице или даже закадычной подруге?! Нет, это уже ни в какие рамки не лезет!
Возмущению Нарциссы не было предела. Не находя повода более находиться здесь, юная слизеринка, пылая праведным гневом, скрылась в глубине подземелий.
27 февраля, 1968 г.
— Нарцисса!
Девочка испуганно обернулась — к ней с выражением глубочайшего негодования на лице быстрым шагом приближалась старшая из сестёр Блэк — Беллатриса. Будучи истинной наследницей Блэков, гордая слизеринка полностью оправдывала надежды своего отца. Однако в ней не было надменности, что более располагало людей к старшей сестре, нежели к младшей.
Нарцисса никогда не питала особой любви к Белле, но всегда уважала старшую из сестёр Блэк.
— Что ты здесь делаешь? Ты должна быть, как и все остальные, в своей кровати, а не шляться по тёмным коридорам поздней ночью!
— Но я хотела пройтись, я не могу уснуть…
— Цисси, ты хоть понимаешь, что будет, если ты напорешься на кого-то из преподавателей? МакГонагалл тебя в порошок сотрёт.
Нарцисса презрительно фыркнула.
— О да, хотела бы я это увидеть.
Беллатриса прищурилась.
— Не стоит недооценивать декана Гриффиндора, Цисси. Не так она проста, как кажется на первый взгляд. А теперь иди в спальню, и чтоб без глупостей!
Девушка стремительно прошествовала мимо младшей сестры и скрылась в одном из коридоров, ведущих в Западное Крыло.
Нарцисса какое-то время смотрела ей вслед. Когда шаги Беллатрисы затихли вдали, девочка неспешно продолжила свою прогулку.
Здесь, в одной из самых отдалённых частей Хогвартса, редко кто появлялся. Если же всё-таки “повезёт напороться на кого-то из преподавателей”, можно с лёгкостью соврать, что она искала Беллатрису. Уж что-что, а сдавать свою сестру Белла не будет.
А врать Нарцисса умела просто виртуозно. Что сказать, многолетняя практика в поместье Блэк-Холла давала о себе знать.
Свернув за угол, девочка в смятении остановилась. В коридоре кто-то был. Кто-то стоял у её любимого окна, выходящего на озеро и далёкие-далёкие горы.
Нарцисса хотела было повернуться и уйти, как вдруг поняла, что нарушителем её спокойствия была девочка, которая плакала.
Впервые в жизни Нарцисса не знала, что ей делать. Самым правильным и нужным в данной ситуации было слинять отсюда подобру-поздорову и добраться до своей спальни, но девочка осталась на месте. После она долгое время укоряла себя в этом опрометчивом, на её взгляд, поступке, но сейчас это казалось ей самым правильным.
Наконец, после пятиминутной внутренней борьбы, девочка решилась. Первые два робких шага дались ей с трудом, но потом она осмелела и неслышно приблизилась к незнакомке. На той был надет вязаный голубой свитер и светлые брюки. Тонкие пальчики судорожно вцепились в плечи, каштановые волосы собраны в высокий хвост.
Нарцисса отпрянула — она узнала Кессиди. Внутреннее сражение всё разгоралось, ни одна из враждующих между собой сторон не подавала признаков победы либо поражения.
Девочка хотела было уйти незамеченной, но Кесс повернулась.
На бледном личике застыли дорожки слёз, под глазами у Мисс-Жизнерадостность-И-Человечность залегли тёмные круги. Единственным признаком жизни были глаза. Ясные, прозрачно-голубые, они словно кричали: «Она здесь, она жива! Это не бесплотный отпечаток оставившей землю души, это живой человек!». Только глаза жили на её лице.
Губы Кессиди тронула едва заметная улыбка.
— А я знала, что ты придёшь, — выдала Кессиди ошарашенной Нарциссе. — И я знаю, что ты сейчас скажешь. Ты думаешь — откуда? А я тебе отвечу — просто чувствовала.
Девочка повернулась к окну и оперлась ладошками о подоконник.
— Знаешь, иногда мне кажется, что я эмпат. Ну, человек, читающий эмоции другого человека. Я словно чувствую, что кому-то плохо, больно, радостно… Это странно, но это помогает мне понимать других людей.
Нарцисса стояла, поражённая словами Кессиди. Эта странная девочка всего минуту назад безутешно плакала здесь одна, а теперь делилась с ней, с Нарциссой, своими тайнами.
— Ты чувствуешь смятение, недоверие и... что-то ещё. Это напоминает страх, — Кессиди повернулась к Нарциссе, светло улыбнувшись. — Не бойся. Я не причиню вреда ни тебе, ни кому-либо вообще, даже если бы очень захочу.
— Почему? — наконец, выдавила из себя Нарцисса.
Эльвейс пожала плечами.
— Не знаю. Но точно знаю, что не причиню. Я люблю людей, люблю дарить им радость… И потом эти улыбки… Они возвращаются ко мне. И становится как-то так…Уютно, что ли…
Кессиди помотала головой, похлопав себя по щекам.
— Совсем я что-то расклеилась. Так, Кесс, хватит киснуть. В этом мире и без тебя достаточно слёз, нужно дарить людям счастье, радость. Жизнь!
Девочка засмеялась и широко улыбнулась Нарциссе.
— Спасибо тебе.
Нарцисса недоверчиво взглянула на неё.
— За что?
— За то, что пришла сюда. А то я бы тут всю ночь простояла. Крылатых снов тебе.
Кесс шагнула в темноту и словно испарилась. Нарцисса долгое время стояла у окна.
Сегодня Нарциссе не снились кошмары. Ей снилась большая белая птица, летящая навстречу солнцу. Нарцисса проснулась, но ощущение полёта не покидало её, девочка сама была готова воспарить в небеса.
7 сентября 1970 г.
С самого утра у Нарциссы страшно болела голова. Девушка стиснула виски тонкими пальцами, но боль не желала проходить.
В последнее время мигрень посещала Нарциссу довольно часто. Девушка была вымотана, сильно ослабла, но природное упорство и стойкость заставляли её раз за разом поднимать голову, держать осанку и держаться, день за днём, снова и снова.
Уложив светлые волосы в высокую причёску, девушка спустилась на завтрак. Она редко посещала Большой Зал, всё необходимое для существования можно было найти в гостиной Слизерина, но сегодня ей хотелось отвлечься. От головной боли, от мыслей, от переживаний и кошмаров, который год терзающих её.
Нарцисса не забыла тот единственный сон с прекрасной белой птицей, легко парящей в воздухе. Как же она ей завидовала этой маленькой птичке! Как же ей хотелось ощутить это пьянящее чувство полёта, воспарить к небесам, стать свободной.
Девушка прикрыла глаза, незаметно проведя кончиком языка по губам — свобода! Какое сладкое слово. От него веет свежестью, радостью, жизнью. Какое прекрасное, манящее… и какое недоступное! Запретное, закрытое, запечатанное где-то там.
Свобода!
Она есть у всех.
Кроме неё.
Нарцисса невольно усмехнулась — какая насмешка! Быть сказочно богатой, сознавать, что о тебе грезит добрая половина Хогвартса… и не знать, что такое свобода. Не иметь возможности почувствовать её вкус, пропустить сквозь пальцы воду, отдать себя на растерзание яростному ветру…
— Мисс Блэк!
Девушка обернулась — к ней торопливым шагом приближалась профессор МакГонагалл.
— Мисс Блэк, вы уже поели? Сейчас не заняты?
Нарцисса бросила тоскливый взгляд на увлечённо беседующих сокурсников и, заставив себя не думать о салате из морепродуктов и рыбном филе, кивнула.
— Разумеется, профессор.
— Вот и отлично. Следуйте за мной.
Титаническим усилием воли подавив горестный стон, Нарцисса поплелась за преподавательницей.
Через какое-то время МакГонагалл свернула с намеченной траектории в глубь замка и, оказавшись около дверей библиотеки, толкнула двери.
Нарцисса последовала за ней.
Книги плавно взлетали со столов и возвращались на свои места. Пыль с полок вытряхивали маленькие щёточки, щётки побольше сметали пыль в центр зала, а большой совок вытряхивал её в окно. По полу елозила мокрая тряпка, изредка окунаясь в старое ведро, наполненное мутноватой водой. По воздуху летал длинный свиток пергамента. Над ним порхало заговоренное перо, что-то писавшее на свитке.
Около окна с недовольным видом стояла мадам Пинс, библиотекарь Хогвартса, с негодованием взиравшая на «кощунственные действия современного начальства». Да как же так можно, протирать какой-то тряпкой бесценные книжечки! Но старая перечница благоразумно молчала, ибо место её было ей дорого, и на «заслуженный отдых» раньше срока уходить она не собиралась.
За столом библиотекаря сидела молодая, незнакомая Нарциссе, девушка. То и дело откидывая со лба непослушную чёлку, студентка что-то быстро писала на многочисленных свитках пергамента, в беспорядке разложенных перед ней. Светло-серый свитер поверх белоснежной рубашки казался неуместным, если учесть жару, стоявшую в библиотеке. Чёрная ученическая мантия, выдававшая в ней студентку Хогвартса, висела поверх стула, небрежно брошенная хозяйкой.
Профессор МакГонагалл подошла к девушке, попутно поманив Нарциссу. Студентка подняла голову. Светло-голубые глаза Нарциссы встретились с васильковыми глазами студентки — девушка ахнула. Она узнала Кессиди.
Кессиди Эльвейс, пропавшую год назад.
Кессиди — блистательную студентку ранее третьего, а теперь уже пятого курса школы чародейства и волшебства Хогвартс.
Кессиди, вздорную гриффиндорку, так часто являвшуюся ей в кошмарах, звавшую её.
Кессиди — девушку, которую Нарцисса ненавидела, не понимала, не воспринимала как человека и, в то же время, всеми фибрами своей души мечтала узнать её мир, мир этой странной девушки.
Кессиди.
Гриффиндорка светло улыбалась, глядя на неё.
— Здравствуй, Нарцисса.
— Профессор Макгонагалл, — обратилась она тем временем к преподавательнице. — Я закончила то, что вы просили, — девушка указала на сложенные аккуратной стопочкой пергаменты, лежавшие на соседнем столе.
— Да, благодарю Вас, мисс Эльвейс. Вы проделали колоссальную работу, не хотите ли отдохнуть?
— Я ни капельки не устала, профессор.
МакГонагалл лишь тихо вздохнула, глядя на Кесс из-под очков.
— Ну что ж, тогда пускай мисс Блэк поможет вам. И… Мадам Пинс, — позвала МакГонагалл библиотекаршу — та встрепенулась. — Вы мне не поможете? В моём кабинете есть пара книг… — женщины вышли, приглушённо переговариваясь.
Нарцисса почувствовала себя неуютно. Кессиди… Нет. Эта Эльвейс… Странная она, однако…
— Ты совсем не стоишь на ногах, — тихий голос Кесс прервал её мысли. — У тебя голова болит? Присядь, — девушка подвела Нарциссу к скамейке и, надавив на плечи, заставила сесть. Девушка не сводила с Кессиди настороженного взгляда. Кесс, заметив это, лишь тихо вздохнула.
Подойдя к своей сумке, гриифиндорка порылась в ней и достала небольшой флакончик с голубоватой жидкостью. Вернувшись, Кесс протянула его Нарциссе.
— Выпей.
Нарцисса продолжала насторожено смотреть на неё. Кесс слегка улыбнулась.
— Пей, не отраву даю. При головной боли самое то — как рукой снимет.
Бросив на девушку последний подозрительный взгляд, Нарцисса приняла флакон из её рук. Отвинтив крышечку, принюхалась.
— Что это? Я не знаю такого зелья.
— А никто пока не знает. Это Сарекретум, сильнейшее обезболивающее. Его изобрели в марте прошлого года в Академии Зельеваров-Целителей, где я, собственно, и пропадала весь год.
Нарцисса поперхнулась и закашлялась. Кесс забрала у неё флакон.
— Ты… что? — наконец, выдавила из себя слизеринка.
Кессиди пожала плечами.
— Ну да. Так было обговорено заранее, я теперь большую часть своего времени буду пребывать в Академии, одновременно заочно обучаясь в Хогвартсе… и сдавая экзамены экстерном. И ты, наконец, вздохнёшь свободно.
Девушка засмеялась. Нарцисса прищурилась.
— С чего ты взяла? Мне вообще на тебя плевать.
Кесс улыбнулась какой-то уж слишком понимающей улыбкой.
— На всех-то тебе плевать, Нарцисса. Ты хоть самой себе-то не ври.
Кессиди встала, неспешно стягивая со стула мантию.
— Ты хочешь показать всем, что тебе нет никакого дела ни до кого. Но… так ли это на самом деле?
Нарцисса презрительно фыркнула.
— Тоже мне, знаток человеческой психологии. За собой следи лучше, хватит других жизни учить. Ты у нас кто — опытный леггилимент? Всё про всех знаю, никому ничего не скажу? И вообще, куда это ты намылилась — МакГонагалл тебе что-то тут делать сказала?
— И дала тебя в помощники. Вот только работу я уже закончила. Можешь идти, помощница, — девушка весело усмехнулась и сделала шаг к двери.
Нарцисса, уязвлённая словами Кессиди, вспыхнула.
— А ты не указывай, что мне делать и как, понятно?! Думаешь, ты такая умная? — Нарцисса в два шага догнала Кессиди и взглянула ей в глаза. — Ну вот, Мисс-Всё-Про-Всех-Знаю, спешу тебя разубедить — ты и грамма не понимаешь в этой жизни. Хочешь и дальше быть белой и пушистой, лизать задницу МакГонагалл и остальным — вперёд, и с песней. А ко мне не лезь, защитница лишённых и обиженных, — Нарцисса ядовито выплюнула последнее слово. — Грязнокровка.
Плохо скрываемое торжество проступало на бледном лице Нарциссы. Развернувшись, слизеринка вышла из библиотеки.
20.02.2011 Глава 2
24 апреля 1971г.
Нарцисса потянулась, разминая затёкшие суставы. Вот уже два часа она корпела над эссе для МакГонагалл об элементарных трансформациях. Скучнейшая тема, глаза сами собой закрывались — а на улице стояла такая хорошая погода!
Отложив перо, Нарцисса встала. Девушка решила пойти прогуляться, чтобы немного развеяться. В гостиной никого не было, все сейчас на матче по квиддичу, которые
Нарцисса никогда не посещала и не собиралась, считая это пустой тратой времени.
Спустившись по вековым ступеням, девушка неспешной походкой направилась в сторону Запретного Леса. Будучи студенткой шестого курса, девушка могла себе позволить прогулку по запрещённой территории, но только при свете дня. Нарцисса направлялась к небольшой опушке на окраине леса. Светлая и уединённая, опушка была скрыта от чужих глаз и служила укромным уголком для Нарциссы, где та любила проводить своё свободное время.
Девушка неспешно подошла к опушке, но остановилась в нерешительности: здесь уже кто-то был.
Тень старых деревьев скрывала девушку, она прислушалась. До неё доносился разговор. Говоривших было двое, и они о чём-то спорили.
— Ал, я же сказала: нет!
— Ну почему, Кесс? Ты же одна, у тебя нет… парня… Чем я плох-то?
Нарцисса невольно усмехнулась — ну как же. И здесь не обошлось без Эльвейс. В каждой бочке затычка.
— Ал, я же сказала: нет! Людей любят не за что-то, а вопреки, понимаешь? Не могу я с тобой встречаться.
— Да почему, Мерлин Всемогущий! Я что, урод?
Нарцисса осторожно выглянула из-за старого вяза. Кессиди стояла, прислонившись к дереву, напротив неё был какой-то парень из Гриффиндора. Голос девушки звучал устало, парень, наоборот, кипятился и активно (яро) жестикулировал.
— Нет, — Кессиди старалась говорить как можно мягче. — Просто ты мой друг, но не более, понимаешь? Извини, Ал, но если тебе нужна девушка для «понта», то обратись к Чарити, она у нас служба спасения по этим делам.
— Да нафига мне Чарити твоя, мне ты нужна! Ааа, ты, наверное, на того красавчика с Райвенкло глаз положила, да?
— Нет, Ал, я не люблю никого.
— Такого быть не может! А может ты лесбиянка?
До Нарциссы донёсся звонкий смех Кессиди.
— Ал, ты рехнулся? Может, я ещё и порнофильмы тайком снимаю? Или би-клуб организовываю? Ты высказывайся, не стесняйся.
Парень заметно смутился. Нарцисса затряслась от беззвучного смеха и вновь отступила в тень.
— Нет… я… Это… Не то подумал… Просто ты так всем отказываешь…
— Алекс, я просто не хочу и всё. Понятно тебе? И давай оставим этот разговор. Иди, твой друг играет сегодня на поле, а ты тут меня в лесбийской связи подозреваешь.
Парень покраснел до ушей.
— Прости, я не…
— Иди уже, горе луковое.
Девушка не сердилась. Парень, воспрянув духом, несмело обнял её и убежал в противоположную от Нарциссы сторону.
Девушка надеялась, что Кессиди тоже уйдёт, но та осталась.
Нарцисса тихо выругалась — такое она позволяла себе лишь наедине с самой собой, — и хотела было уйти, оставшись незамеченной, но… Судьба вновь решила сыграть с ней злую шутку. Зацепившись ногой за корень, девушка плашмя грохнулась на землю.
Вся правая половина её тела оказалась в пыли и грязи, на колене красовалась огромная ссадина. Кровь на ноге быстро подсыхала, но новая не заставляла себя ждать.
Девушке хотелось взвыть от боли и унижения — это же надо так опозориться, и перед кем? Перед ненавистной выскочкой с Гриффиндора! Нарцисса попыталась подняться. Но её попытки не увенчались успехом.
— Тебе помочь? — раздалось над ней. Нарцисса подняла голову — о нет, только Эльвейс здесь не хватало.
— Сама справлюсь, — резко ответила ей Нарцисса. — Иди куда шла.
Ага, как же. Гриффиндорка сто раз её послушала.
Опустившись на колени рядом с Нарциссой, девушка попыталась осмотреть ссадину. Нарцисса ударила её по руке.
— У тебя со слухом проблемы? Сказала же: сама справлюсь!
— Но я хотела…
— Я неясно выразилась? Проваливай!
Кессиди вскинула на неё глаза. Нарцисса невольно взглянула на неё. О, нет. Нет, нет и еще раз нет! Прозрачно-голубые глаза девушки выражали сострадание, боль и неясный упрёк.
— И не надо на меня так смотреть.
Кесс продолжала молча взирать на неё.
— Ты ещё здесь?
Кессиди не двинулась с места.
Нарцисса сердито посмотрела на неё — что за настырная девчонка! Тихо выдохнув, девушка чуть сощурилась.
— Ладно. Пойдём по-другому. Чего ты хочешь?
Васильковые глаза засветились радостью.
— Не двигайся. Возможно, будет больно.
Кессиди с видом профессионала бегло оглядела её ногу, легонько понажимала на ушибленное место. Нарцисса ойкнула.
— Полегче, не труп осматриваешь!
Кессиди лишь улыбнулась, продолжая обследовать ногу Нарциссы. Через пару минут девушка тряхнула волосами и подняла голову.
— Сильный ушиб и ссадина. Если сейчас обработать, а в замке смазать ногу Заживляющим, то уже сегодня и следа не останется.
Нарцисса презрительно фыркнула.
— Очнись, детка. У меня нет Заживляющего.
— Но ты можешь пойти к мадам Помфри…
Кессиди не договорила, заметив, как скривилось лицо Нарциссы при упоминании о целительнице.
— Понятно, этот вариант мы отметаем. Тогда предложу вот что: я сейчас обработаю тебе ногу, потом помогу добраться до замка и дам Заживляющее — у меня есть. Идёт?
Нарцисса подозрительно глянула на Кесс.
— С каких это пор мы такие добрые?
Кессиди открыто улыбнулась.
— Не чеши всех под одну гребёнку, Нарцисса. Я помогаю людям просто так.
— И что я должна буду сделать?
— В смысле? — Кессиди вскинула брови.
Нарцисса деловито расправила подол юбки.
— В прямом. Ты мне помогаешь, стало быть обязываешь меня что-то сделать тебе. Ну, и?
Кесс рассмеялась.
— Ах, вот ты о чём! Нет, Нарцисса, успокойся. Ты ничего мне не должна. Всё в порядке.
Кессиди, припоминая заклинания, ещё раз осматривала повреждённое место. Нарцисса недоверчиво воззрилась на неё.
— Не верю.
Кесс взглянула на неё с улыбкой.
— А ты возьми и поверь. Это не сложно.
Кессиди провела рукой по её ноге, отодвигая в сторону юбку и стягивая вниз гольф.
— Что ты делаешь?! — вскрикнула Нарцисса, ошарашено глядя на неё.
Кессиди иронически хмыкнула.
— Тебя раздеваю. Чтобы обработать ранку, нужно избавить повреждённое место от одежды. Тебе так не кажется?
Нарцисса прикусила нижнюю губу — чёрт! Опять опозорилась перед ней. Ведь действительно…
А Кессиди тем временем неспешно обрабатывала ранку. Промыв её водой и остановив кровотечение, оторвала от своей мантии подол, очистила его и перезала ногу.
— Вот, теперь ты сможешь идти. Поднимайся.
Нарцисса, опершись на плечо Кессиди, поднялась на ноги, но тут же скривилась от боли. Кесс покачала головой.
— Так не пойдёт. Слушай, давай я подхвачу тебя с другой стороны, а ты не наступай на ногу.
Нарцисса кивнула. Кесс, предусмотрительно очистив одежду Нарциссы от следов падения, помогла ей подняться во второй раз, и девушки двинулись к замку.
28 апреля 1971 г.
Нарцисса стояла на вершине Астрономической башни и с каким-то остервенением вглядывалась во мрак, словно хотела различить в кромешной тьме ещё что-то, кроме огоньков Хогсмида вдали и света в домике лесничего.
Нога зажила, Кесс забыла о неприятном инциденте, или делала вид, что забыла — в любом случае, о том, что случилось на опушке Запретного Леса, не знал никто. Нарцисса была благодарна Кессиди, но подойти и сказать это лично ей не позволяла гордость. Нарцисса старалась забыть о том, что обязана гриффиндорке, но образ Кессиди продолжал преследовать её повсюду. Звонкий смех, ясный взгляд, чистота души…
Да, как ни тяжело было это признать, она ошибалась. Кессиди Эльвейс никогда не была выскочкой или аморалкой, как убеждала себя в том Нарцисса долгие шесть лет. В девушке было столько света, что она не вмещала его в себе и отдавала тем, кто был рядом с ней. Вот в чём её тайна, думала Нарцисса, а не в каком-то сверхколдовстве. Она умеет любить, умеет улыбаться, смеяться, дарить радость и тепло людям.
И тем она живёт.
А её душа, её, Нарциссы? Навсегда похоронена в стенах золотого замка, погребена заживо в водовороте собственных иллюзий… Что делать? Как быть?
Девушка оперлась о перила, всматриваясь во тьму: что там, за горизонтом? Она думала, что знает жизнь — Мерлин, как же она ошибалась! Она не знает и десятой её части.
Кессиди показала ей, как нужно жить. Но что это даёт? Лучше бы наверное быть в неведении, чем знать, что ты могла бы жить лучше… Но этот глагол для неё всегда будет иметь частицу «бы». Могла бы…
— Давно стоишь?
Девушка вздрогнула и обернулась — напротив нее, прислонившись к холодной стене, стояла Кессиди. Нарцисса некоторое время смотрела на неё, но потом снова вспомнила про своё происхождение и распрямила плечи.
— А тебе какое дело? Я мешаю?
Кессиди горько усмехнулась и подошла к ней. Встав рядом, девушка также бросила взгляд на горизонт.
— Не пытайся скрыть себя, Нарцисса Блэк, — поймав вопросительный взгляд слизеринки, девушка улыбнулась. — Не пытайся скрыть от меня себя настоящую. Надменное выражение лица, искривлённые в ухмылке губы, гордо поднятая голова — это ведь не ты, Нарцисса.
Девушка заметно побледнела, благо, темнота скрывала это обстоятельство от Кессиди.
— С чего ты взяла? Я же, по-моему, говорила тебе, что ты…
— «…совсем меня не знаешь». Говорила. Но так ли это? Ведь там, в лесу ты была другой. Всё такой же резковатой, надменной, но другой Нарциссой. И у окна на третьем курсе… Сложи эти картинки, и всё встаёт на свои места.
Кесс повернулась спиной к горизонту, глядя на чернеющий в двух шагах от неё арочный проём. Нарцисса молча смотрела на девушку. Внезапно Кессиди засмеялась:
— Так странно. Отвергнув идеалы мира, влюбиться в мечту… Это что-то космическое.
Пожав плечами, девушка шагнула к двери. Нарцисса, ослеплённая внезапной догадкой, удержала её за руку:
— О чём это ты?
Кессиди повернулась к ней — в матовом свете луны она была похожа на одну из русалок — жительниц подводного царства.
— А что здесь непонятного? Всё просто.
Нарцисса невольно опустила взгляд на губы девушки, и это словно послужило сигналом. В следующую секунду Кесс мягко коснулась её губ своими. Нарцисса замерла, но поцелуй длился всего лишь мгновение.
Кессиди развернулась и вышла из башни, а Нарцисса осталась. В воздухе еще довольно долго витал аромат лесного ландыша, а на губах блондинки быстро остыл след запретного поцелуя.
4 июня 1971 г.
Нарцисса не находила себе места второй месяц подряд. Роковые слова. Сказанные Кессиди Эльвейс на вершине Астрономической башни в ту апрельскую ночь, преследовали Нарциссу, висели над ней Дамокловым мечом.
Нет, Кессиди не подавала виду, она вообще исчезла из поля зрения Нарциссы, девушки виделись теперь только на совместных уроках — не более того.
Отчего же тогда кровь стынет в жилах при воспоминании о том вечере и почему так сладко ноет внизу живота при мысли о гриффиндорке?
Нет! Это аморально, вульгарно, противоестественно! Пусть Эльвейс влюбляется в кого угодно! Она, Нарцисса в этом замешана не будет! Всё. И точка.
Но почему же тогда сердце пропускает удар, когда взгляд случайно цепляет худенькую фигурку с волной каштановых волос? Отчего дыхание перехватывает всякий раз, когда мелькнут в опасной близости аквамариновые глаза? Почему же душа разбивается на сотни осколков, когда слышится вдалеке звонкий смех гриффиндорки?
Мерлин Всемогущий, Нарцисса! Неужели ты…
Девушка вскочила. Ни в коем случае она не закончит эту фразу.
Нет.
Бежать!
Бежать из этой гостиной, из этих подземелий, от этого смеха, от чарующих глаз, прочь из Хогвартса!
Нарцисса бежала по коридору не оглядываясь, провожаемая удивлёнными взглядами и недовольным шёпотом проснувшихся картин. Поворот, длинный коридор, потайная дверь — Нарцисса неслась, как испуганный заяц, поднятый охотником, словно запутывала свои следы. Не быть найденной, не быть обнаруженной, не быть… Не быть.
Не ясно, сколько времени прошло и каким образом Нарцисса оказалось около входа в башню Гриффиндора. Увидев, куда привело её ночное путешествие, она испуганно отпрянула, но было поздно. Шумная толпа гриффиндорцев выходила из смежного с этим коридора. Единственное, что она могла сделать — шагнуть за рыцарские доспехи.
Студенты назвали пароль и прошли вовнутрь. Смеющаяся Кессиди — сердце Нарциссы ухнуло вниз — со своими подругами хотела было зайти, но оглянулась. Взгляд её скользнул как раз по тому месту, где стояла Нарцисса — девушка забыла, как дышать.
Кессиди отвернулась к своим — Нарцисса облегчённо выдохнула.
Попрощавшись с подругами — Кессиди была старостой и имела отдельную спальню — Эльвейс прикрыла проём и повернулась к доспехам.
— Давно ты там прячешься?
Нарцисса оглянулась по сторонам, но Кесс смотрела прямо на неё, и девушка обречённо вздохнула. По привычке выпрямившись, Нарцисса вышла и остановилась подле неё.
— Да вот, поздравить тебя решила. С днём рождения.
Брови Кессиди поползли вверх, но в следующую секунду девушка улыбнулась.
— Спасибо, Нарцисса. Ты торопишься?
Нарцисса отрицательно качнула головой.
— Нет.
— Вот и отлично. Раз уж ты меня поздравляешь, пойдем выпьем чаю.
Нарцисса растерялась.
— Не стоит…
— Пошли–пошли.
Кессиди взяла её за руку — Нарцисса вздрогнула. На лице Кесс промелькнуло странное выражение, но так как длилось оно всего миг, Нарцисса списала всё на своё разыгравшееся воображение.
Пройдя чуть дальше по коридору, Кесс остановилась около двери. Назвав пароль, девушка вошла вовнутрь, приглашающим жестом подозвав Нарциссу.
Комната была довольно уютной и светлой, как и её хозяйка. Односпальная кровать в углу, застеленная мягким пушистым пледом, поверх брошенная игрушка-терьер. Платяной шкаф занимал довольно много места, но его нельзя было сравнить с широким окном, из которого открывался чудесный вид на озеро.
Нарцисса невольно залюбовалась. Голос Кессиди вернул её к действительности.
— С сахаром или без?
Девушка обернулась — Кесс стояла около резного стола, держа в руках ложку и сахарницу.
Взгляд Нарциссы скользнул ниже — Кессиди сняла мантию и закатала рукава рубашки, явив миру стройную фигуру.
— Эгей, Снежка, ты где?
Нарцисса с удивлением и любопытством взглянула на Кесс.
— Кто?
Кессиди сдула со лба мешавшую чёлку.
— Снежка, — невозмутимо продолжила она. — Ты такая светлая, блондинка, к тому же. Ну вот и говорю — Снежка. Так сколько ложек?
— Снежка, — тихо повторила за ней Нарцисса. Никогда и никогда её не называл Снежкой. Нарцисса, Цисса, Цисси, мисс Блэк — да, но Снейжка… Это было ново, необычно и так….трогательно. — Снежка…
Кессиди с минуту смотрела на Нарциссу, затем поставила сахарницу на стол и подошла к слизеринке. Никакой реакции. Девушка помахала рукой перед застывшим взглядом Нарциссы.
— Ау-у!
Та словно очнулась и удивлённо взглянула на Кесс.
— Лютик-лютик, это подорожник, приём! Ну, наконец-то, очухалась! — Кессиди засмеялась, глядя на недоумённо-растерянное лицо Нарциссы.
— Ты такая красивая сейчас, даже не верится.
Нарцисса взглянула на неё другим взглядом. Потом Кессиди не могла его объяснить, но сейчас она стояла, слегка наклонив голову в сторону и глядя на Нарциссу.
Девушка подалась вперёд — Кессиди с готовностью обхватила нежными руками плечи Нарциссы. Губы девушек соприкоснулись, Нарцисса прикрыла глаза и полностью отдалась зову своего сердца.
23 июня 1992 г.
Платформа 9 и ¾ была битком набита прибывающими и отбывающими, встречающими и провожающими. Волшебники и магглы, родители и опекуны, чистокровные и магглорождённые — кого только здесь только не встретишь 1 сентября и 23 июня, в первый и последний дни учебного года в Хогвартсе.
Нарцисса Блэк, а вернее, уже двадцать лет как Нарцисса Малфой, стояла на перроне, ожидая прибытия Хогвартс-Экспресса — большого чёрно-красного поезда, на котором должен был прибыть, возвращаясь со второго года обучения в Хогвартсе, её сын, Драко. Поезд всегда приходил вовремя, поэтому женщина не волновалась.
Прибыв на платформу раньше намеченного срока, Нарцисса стояла в одиночестве, ожидая прибытия сына. Ее муж, Люциус Малфой, не смог отлучиться из Министерства Магии — в последнее время его дела шли не слишком гладко, и потому старший Малфой не хотел в очередной раз ставить под удар свою карьеру. Поэтому Нарцисса отправилась встречать сына одна.
Посматривая по сторонам, женщина заметила девушку, странно одетую и спешающую куда-то. Пожав плечами, миссис Малфой отвернулась, но внезапно сердце пропустило удар. Каштановые волосы.
Резко обернувшись, Нарцисса поняла, что обозналась. Это была какая-то совершенно незнакомая ей девушка, к тому же глаза её были карие, а не васильковые.
Васильковые…
Женщина прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания.
Пронзительный свист прибывшего на платформу поезда отрезвил её, женщина открыла глаза. Двери распахнулись, дети выходили навстречу встречающим их родителям.
Вот из одного из вагонов выпрыгнула худенькая светловолосая девочка с большими голубыми глазами. Услужливая память мгновенно воскресила в голове Нарциссы ясные аквамариновые глаза Кессиди Эльвейс.
За ней следом спрыгнул Драко. Он помог — Нарцисса едва чувств не лишилась — девочке выгрузить её вещи! Это было настолько же нереально, как предположить, что Винсент Крэбб с детских лет занимается балетом.
Но так и было: на глазах изумлённой матери Драко помог девочке. Её сын улыбался.
— Спасибо, Драко, — лучезарно улыбаясь, поблагодарила его девочка.
— Да не за что.
— Хелен!
Девочка обернулась, голубые глазки засияли.
— Мама!
Девчушка, забыв про чемоданы, со всех ног бросилась к молодой женщине, встречавшей её раскрытыми объятиями.
Нарцисса покачнулась. Секунда, две, три — бывшая слизеринка не отрывала взгляда от женщины. Мягкая волна каштановых волос, васильковые глаза, звонкий смех девочки — её дочери…
Кессиди!
Женщина обнимала дочь, тепло улыбаясь и поглаживая малышку по светлым волосам.
— Моя принцесса.
— Мама, это Драко.
Женщина улыбнулась сыну Нарциссы.
— Ну, здравствуй, Драко. Хелен нам с отцом все уши про тебя прожужжала.
— Неправда!
Все засмеялись. Драко обернулся к матери.
— Мам, иди сюда!
Нарцисса вздрогнула и оторвала взгляд от смеющейся Кессиди. По привычке незаметно выпрямляясь, женщина подошла к ним.
— Это моя мама, Нарцисса Малфой, — Драко смотрел на мать. Нарцисса кивнула.
— Добрый день.
— Приветствую, — мужчина, стоявший рядом с Кесс, поцеловал руку Нарциссе.
— Здравствуйте, миссис Малфой.
Нарцисса снова вздрогнула, глядя на Кесс. Кессиди, склонив голову набок, с тёплой улыбкой смотрела на неё.
— Отец, мама, — к ним подошёл высокий темноволосый юноша.
Женщина кивнула. Сын Кессиди был копией отца, дочь — матери.
Наконец, Нарцисса очнулась.
— Ну что ж, рада была знакомству.
— Приходите в гости, — Кессиди улыбалась.
— Непременно. Драко, идём.
— До свидания.
— Пока, Драко!
— Увидимся, Хелен!
Пока Драко собирался, Нарцисса смотрела вслед уходящей с платформы семье. Энтони О’Флаэрти. Так вот какой ты — избранник Кессиди. Нарцисса с тоской во взгляде смотрела вслед своей школьной любви, матери двоих замечательных детей. Любящей жене, гостеприимной хозяйке.
Затем перевела взгляд на сына — мальчик собирал рассыпанные в суматохе вокзала вещи.
— Надеюсь, что хоть нашли дети будут счастливы. И всё же ты права, хоть это и странно: отвергнув идеалы мира, влюбиться в мечту. Влюбиться в тебя, Кессиди Эльвейс, — тихо сказала Нарцисса, втайне радуясь тому, что увлечённый работой сын не слышал её последних слов.
Vova
