Теперь мне не больно падать

...Орден Мерлина посмертно получают: Ремус Люпин, Нимфодора Тонкс, Симус Финниган, Невил Лонгбботом, Рональд Уизли, Нарцисса Малфой, Северус Снейп... — клик, и голос до сих пор вещающий последние новости магического мира смолк. Комната, освещенная только светом телевизора, погрузилась во тьму, но все же не такую непроглядную, чтоб не увидеть не ясный человеческий силуэт, напряженно замерший посреди комнаты. А еще через минуту он исчез с глухим хлопком.

* * *

Когда-то у него было все: дом, семья, любимый человек, а теперь все, что у него есть — это жалкая хибара, много выстроенных в ряд могил и воспоминания, с которыми невыносимо больно, но без которых он не смог бы жить.

Кадр... Радость. И вот он в пятилетнем возрасте дома, в поместье Малфой мэнор. Его мать как всегда прекрасна в окружение белых роз в саду, но если на приемах рядом с посторонними она необычно холодна и высокомерна, то здесь, с семьей, на ее губах расцветает искренняя, настоящая улыбка. Он смотрит на нее, видит, как она кружится и смеется среди цветов, как к ним идет отец. И с каждым шагом он теряет все свое высокомерие, вот уже он рядом с ней, нежно обнимает и целует. А потом они смотрят на него, и ему кажется, что именно так и должно быть всегда. Что отец всегда должен быть рядом, давать советы, мама подбадривать и улыбаться, так что ему снова будет не грустно.

Кадр... Одиночество. Ему одиннадцать, он должен отправляться в Хогвартс, и он никогда не отлучался из дома так надолго. Ему будет одиноко без мамы и папы.

Кадр... Обида. Протянутая рука так и осталась не пожата. В сердце появилась злость на Поттера, ненависть к Уизли и обида на себя за то, что не сдержался, за то, что показал свои эмоции.

Кадр... Ненависть. Пять лет ненависти, издевок, драк. Пять лет он чувствовал горечь поражений, и не только в квиддиче — по жизни. Этот Золотой мальчик как будто специально всячески пытался добиться внимания к своей драгоценной персоне. Это раздражало, бесило.

Кадр... Недоверие. Боль. Он уже пятнадцать минут держит в своих руках газету, неверяще уставившись на первую страницу "Ежедневного Пророка". "Люциус Малфой — Пожиратель Смерти, посажен в Азкабан!"

Кадр... Страх. Вот он стоит на коленях перед троном Темного Лорда. Тот оценивающе смотрит на него, только взгляд у него странный, он не смотрит на его силу, а как будто пожирает его глазами. А потом дает ему задание. Ведь он знает, знает, что он не сможет его выполнить.

Кадр... Обреченность. Страх страх страх страх... Боже, он никогда так не боялся... Он не может убить человека.

Кадр... Слезы. Северус смотрит на него, и он может видеть боль в этом взгляде. Он пытается справиться с собой, с голосом, беспомощным выражением лица, слезами. Но у него не выходит, он все еще видит перед собой искореженное тело матери и свежий выпуск "Ежедневного Пророка": "Смерть в Азкабане. Люциус Малфой был найден мертвым в своей камере! Известный Пожиратель Смерти, Правая рука Того-Кто-Не-Должен-Быть-Упомянут". А Волан-де-Морт не прощает ошибок...

* * *

Полгода со времени его семнадцатилетия прошли очень быстро. Они с Северусом прятались от Авроров и от Пожирателей на маленьких съемных квартирках в маггловском Лондоне.

Он хорошо помнит, как все произошло. Это момент его жизни отпечатался, казалось, на сетчатке его глаз. Ведь как по-другому объяснить то, что, когда он закрывал глаза, он видел тот вечер?

Он тогда заболел, и им пришлось снова снять квартиру.

Он помнил, как лежал на кровати, заботливо укрытый Северусом теплыми одеялами. Помнил, как крестный варил зелья для него на маггловской кухне, совершенно для этого не предназначенной, как ему осторожно приподнимали голову, давая проглотить приготовленное зелье.

И уже потом намного позже помнил твердые губы, трепетно прикасающиеся к его губам. Нежные, дарящие наслаждение руки, которые, казалось, были повсюду и знали каждый уголок его тела. Помнил приятную темноту комнаты, заполненную гортанными стонами, и было непонятно, чьи они.

Это был первый и последний раз, когда они были близки.

* * *

А дальше была решающая схватка, где он сражался за Поттера. И Смерть, смерть Северуса, последнего любимого человека.

* * *

Драко раздраженно тушит сигарету, запахивает сильнее плащ: "как же холодно"— и идет снег, он ложится белыми хлопьями на одежду, чтобы потом растаять, оставив после себя холод и одиночество, то же, что у него на душе. И все-таки он мазохист, раз за разом вспоминая свое прошлое, он хоронит свое будущее. Ведь, правда, что ждет его впереди? Еще большая боль?

Драко поднимается с бортика крыши, на котором он курил сигареты, смотрит на проплывающие внизу машины и спешащих куда-то людей. А ведь они даже не догадываются, что была война, что кто-то умирал, что бы они жили. И в этот момент он ненавидит их, как ненавидит Волан-де-Морта, как Поттера, который так и не попытался спасти его Сева, ему было легче уйти спасать Уизлетту. А потом он улыбается безумной улыбкой и делает шаг навстречу краю крыши. И еще шаг...

* * *

Теперь мне не больно падать