Пенящиеся волны накатывают на берег, своим шелестом распугивая маленьких крабов, быстро семенящих ножками по мокрому песку. Игривыми искрами лучики пронзают небо и касаются поверхности земли, мягко освещая пространство только вокруг внезапно появившейся в этом волшебном мире девушки, чтобы не напугать её.
Глаза юной гостьи закрыты, но напряженное тело дрожит, как будто она пытается погасить в себе мучительную боль, когда прохладный ветерок обдувает её разгоряченную кожу. Замерев лишь на мгновение, девушка распахивает глаза и, рывком глотая воздух, поднимается.
— Гарри, — были первые слова, сорвавшиеся с её губ. Но ей никто не ответил, они только повисли в тишине пространства, а может быть, их унесли волны, так радостно встречающие девушку, чье имя было Гермиона.
Её испуганный взгляд, рука, сжатая в кулак, и смелость выглядели странно здесь, в мирке, где нечего бояться, где всё происходит лишь по твоей воле. И только ярко-голубая бабочка, внезапно опустившаяся на её руку, отвлекла девушку от душевных терзаний, появившихся вместе с воспоминаниями. Только сейчас Гермиона обратила внимание на то, что находится уже не посреди поля боя, и только сейчас солнце вспыхнуло ярко-ярко, и тут же погасло, оставив её в темноте.
Непонимание, застывшее на лице волшебницы, отразилось в блеклом диске луны, выплывшей из-за темных облаков, а тишину уже не нарушали даже звуки бушующей воды, которая внезапно исчезла. Перед глазами медленно начали вырисовываться большие ветвистые деревья, листва которых была вышита серебром, а в воздухе запахло печалью. Происходящее никак не укладывалось в голове гостьи, и она потрясла ею, стараясь вернуть всё как было: вот она убегает от кого-то в лесу с Гарри и Роном, вот Гермиона уже оказывается в стенах Малфой-Менора, когда с диким криком её за волосы тянет Беллатрикс,опрокидывая на пол и наставляя на Гермиону палочку.
— Господи, неужели я умерла? — произнесла вслух девушка, и с кончиков её пальцев на черную землю, где ещё минуту назад был песок, сорвались две капельки крови. И как только они достигли земли, в небо взвились два огонька, а среди деревьев загорелся большой костер, пламенем маня к себе Гермиону, которая не могла совладать с собой, и только повиновалась своим чувствам.
Как только она сделала шаг вперед, кончика её носа коснулась маленькая, будто живая, снежинка. И всё вокруг исчезло, абсолютно всё. Осталось только белоснежное покрывало, застелившее весь мир вокруг, и оставившее девушку в полном одиночестве со своими мыслями. Опустившись на то, что когда-то она бы назвала полом, Гермиона закрыла глаза и горько вздохнула, пытаясь сдержать в себе слезы, подступившие к глазам, но у неё ничего не получилось.
Тихий плач разносился вокруг и превращался в приглушенное пение райских птиц, стараясь укутать беззащитное существо, попавшее во власть собственной фантазии. Слезы отзвуком раздавались в далеком водопаде. Тени мягко гладили её щеки, а ветер раздувал волосы, успокаивая, защищая.
— Тебе не стоит печалиться, дитя, — произнес приглушенный голос.
Горы, внезапно появившиеся перед распахнутыми глазами Гермионы, казались такими реальными, а голос человека, который она услышала, был смутно знаком ей. Пустота под ногами не испугала, и только неожиданный собеседник вызвал трепет в её теле.
К девушке издалека шел взрослый мужчина, шел по воздуху и совершенно не смотрел вниз, а лишь только в её глаза. Под его ногами как будто лежало небесное зеркало, по которому он ступал, но не отражался в нем.
— Призрак, — удивилась девушка, протягивая руку вперед, будто бы желая прикоснуться к миражу. — Я вас знаю.
— Конечно, знаешь, дорогая Гермиона, — усмехнулся мужчина и, подойдя к ней, взял за руку, увлекая дальше за собой. — Ты ещё не поняла, где находишься?
— Больше похоже на рай, чем на ад, — задумчиво произнесла она, удивляясь тому, как невероятно происходящее, и в то же время, не переставая всматриваться во внезапно возникшего спутника. — Безголовый Ник, ведь так?
— Почти Безголовый, — уточнил мужчина, приветливо улыбаясь.
— Так что же это за место? — спросила Гермиона, показывая ладонью на снежные сугробы, завалившие большие предметы, смутно напоминавшие книги. Мимо пронеслась грациозная лошадь с розоватым отливом гривы и рогом на голове. А следом за ней полетели облака, напоминающие пушистые подушки, на которые так и хочется склонить голову. Солнце и луна слились в одно пятно на небе, сохраняя замечательное сочетание холода и тепла, света и тьмы, добра и зла, жизни и смерти.
— А это мир, есть не что иное, как вот это, — произнес призрак, мягко касаясь подушечками пальцев виска волшебницы. — Только плод твоей фантазии. Минуты и часы здесь скрашивают секунды мучений там.
— Я не пойму, — качнула головой девушка. — О чем вы? Почему я должна вам верить?
Глубоко вздохнув, словно уставший с дороги странник, мужчина провел ладонью по воздуху, стирая тем самым яркие краски и оставляя лишь темноту:
— Представь, что это темное пространство наполняется светом, представь цвета. Только представь!
Не успела девушка и засомневаться, как перед её глазами появилось всё то, что только что было нарисовано в её голове воображением.
— В том мире тебе больно, ты под заклятием Круциатус. Но здесь… — остановился призрак, восторженно вглядываясь вдаль. — Здесь всё только так, как ты себе это представишь.
— Я никогда не читала о таком, — прикусывая губу в ожидании ответа, Гермиона обернулась к мужчине, застывшему позади неё. — Это все вы, ведь так?
— А ты всё-таки умная девочка, — грустно усмехнулся Почти Безголовый Ник.
— Но как? — только и спросила девушка, переходя на шепот.
— Шанс на последнее чудо дан каждому призраку. Я сделал свой выбор, теперь ты будешь жить, а я обрету покой, — безмятежность застыла в улыбке человека-духа, когда он сделал маленький шажок вперед.
— Постойте, — остановила его Гермиона, осторожно прикоснувшись к его руке. — Спасибо.
Это всё что она могла сказать сейчас, но в этом слове заключалось всё самое важное, всё самое нужное. Всё, чтобы сказать прощай. Всё, чтобы поблагодарить за подаренный шанс. Шанс на жизнь.
Мир мечтаний растаял, как только из её ладони выскользнула рука призрака.
Vova
