История вершится нами или Всё дело в шляпе

Блейз Забини никогда не опаздывал. В Министерстве Магии, где он работал без малого уже десять лет, о его пунктуальности ходили легенды. Собранный и организованный еще со школьных лет, Блейз обладал безошибочным чувством времени и железной волей. Вряд ли кто-то из близких и коллег мог бы припомнить за ним даже секундное опоздание: он появлялся в назначенном месте вовремя, всегда безупречно выглядящий, с неизменной очаровательной улыбкой на лице. Даже после умопомрачительных ночных вечеринок Отдела магической аналитики, в котором он работал до повышения, бывший слизеринец умудрялся каким-то (известным только ему) образом приходить на работу в срок, со свежим лицом и в прекрасном настроении. Драко Малфой утверждал, что у Забини имелся Маховик Времени, ведь только этим можно было объяснить удивительную способность организма его лучшего друга приходить в себя и достойно функционировать после трех распитых бутылок огневиски и ночных похождений в барах Косого переулка.

Кроме всех вышеупомянутых качеств, Блейз Забини обладал гибким, совершенно нестандартным мышлением и невероятным даром убеждения, что вкупе с фирменными слизеринскими хитростью и дипломатичностью, делали его незаменимым сотрудником в глазах начальства. Именно поэтому Блейз не задержался в Отделе магической аналитики, куда его распределили после окончания Академии Высших Магических Искусств. Незаурядные способности помогали ему быстро продвигаться по карьерной лестнице, несмотря на то, что на обложке его личного дела долгое время красовался неприемлемый для перспективного сотрудника штамп «причастен к деятельности УПСов». В итоге к своим тридцати годам Блейз Забини был назначен на одну из высших должностей Министерства Магии. Он являлся начальником Департамента магических инноваций и по совместительству личным советником министра по особо важным делам.

Министерство Магии подверглось кардинальному реформированию после войны с Темным Лордом. Мракоборцы зверствовали: по малейшему подозрению в пособничестве Лорду и Упивающимся уволили и понизили в должности половину сотрудников. Бывший мракоборец Кингсли, исполнявший обязанности министра в послевоенное время, предпочел нанять талантливых молодых волшебников, что радикально изменило кадровый состав Министерства. Именно этим можно было объяснить два небывалых в истории магической Англии факта: во-первых, все верховные управленческие должности занимали маги, возраст которых едва перевалил за тридцатилетний рубеж; во-вторых, кресло министра впервые за последние двести лет заняла женщина.

Блейз Забини ни на йоту не удивился, когда уходящий в отставку Кингсли передал свои полномочия одной из лучших ведьм Департамента магической юриспруденции, кавалеру Ордена Мерлина первой степени — Гермионе Грейнджер.

Отношение Блейза к Гермионе не всегда было одинаковым. В школе она для него просто не существовала. В семье Забини было принято обращать внимание только на существенное, выделять главное, не распыляться по мелочам. Поэтому его интересовали исключительно выдающиеся чем-либо личности. Например, Поттер. А вот прилагающиеся к нему оболтус Уизли и зубрилка Грейнджер совершенно не стоили драгоценного внимания отпрыска благородной фамилии. Так было на протяжении семи лет их совместного обучения, вплоть до кровавой битвы за Хогвартс. В тот день Блейз посмотрел на девчонку другими глазами: она восхитила его своей отвагой. Гермиона, тогда еще подросток, билась с опытными магами не хуже многих матерых мракоборцев.

Позднее (после расследования, суда и оправдательного приговора) судьба свела их во время учебы в Академии Высших Магических Искусств. Они с Грейнджер выбрали один и тот же факультет — магической юриспруденции. Следует отметить, что в том году крайне мало абитуриентов выбрали это направление: Министерство Магии сильно дискредитировало себя, профессия чиновника перестала казаться надежной. Предпочтение отдавали факультетам, где изучался прикладной аспект колдовства.

С первого курса Гермиона Грейнджер стала ночным кошмаром для всего профессорского состава Академии и предметом вожделения большинства студентов мужского пола. Девушка невероятно похорошела, но при этом все свои силы бросала на учебу, а не на свойственные барышням ее возраста занятия. Она изводила преподавателей вопросами, требовала разъяснений, знала наизусть все статьи и разделы Кодекса Магического Законодательства, а также поправки к нему. Блейз сразу понял, какие перспективы откроются перед героиней Второй магической войны, оценил возможности ее связей — один глава Мракоборческого отдела со шрамом на лбу чего стоил! Поэтому даже в шутку парень не пытался с ней соперничать. Дальновидный слизеринец приложил все усилия, чтобы изменить мнение, сложившееся у Гермионы о нем. Он действовал очень осторожно, продумывая каждый шаг. Блейз не ставил себе целью стать ее другом, но к концу обучения он все-таки смог наладить с несносной Грейнджер приятельские отношения. Кроме того, он намеренно принимал участие во всех конференциях, семинарах и коллоквиумах, на которых появлялась бывшая гриффиндорка. На них он старался проявлять себя с лучшей стороны, показывал себя умным, начитанным и креативным. Он даже записался на все внепрограммные спецкурсы, которые посещала Гермиона. И надо сказать, все его усилия в скором времени окупились с лихвой.

Оказавшись в министерском кресле, Гермиона, как любой новый начальник, произвела кадровую перестановку. Она окружила себя не просто талантливыми, исполнительными сотрудниками с блестящими умственными способностями. Все они обладали сильными характерами и независимой точкой зрения. Грейнджер не терпела лизоблюдства и ценила в людях способность мыслить самостоятельно, творчески.

В скором времени вокруг министра сформировалась команда высококвалифицированных профессионалов, входящих в своеобразный «ближний круг». Именно с помощью этих людей Гермиона Грейнджер превратила косную бюрократическую систему Английского Министерства Магии в прогрессивную организацию с четким кругом полномочий и отлаженной системой действий. Несмотря на то, что Гермиона была строгим и требовательным начальником, работники Министерства уважали ее: каждого из них министр знала в лицо, всех безошибочно называла по именам и была в курсе семейных дел своих подчиненных. С волшебниками, входящими в команду «ближнего круга», она общалась на равных, создавая атмосферу дружбы и доверительности, что ко всему прочему подкреплялось астрономически высокой заработной платой. Блейз Забини был одним из первых, кто получил предложение нового министра войти в состав «ближнего круга».

* * *

— Блейз, зайди, ко мне, — в углу кабинета материализовалась светящаяся выдра — Патронус Гермионы.

Забини целый день ждал этого сообщения и тщательно готовился к встрече. Выходя из кабинета, он придирчиво оглядел себя в большом зеркале. Хоть министр с недавнего времени стала замужней дамой, это не отменяло желания Блейза предстать перед ней в лучшем виде. Отражение белозубо улыбнулось и подняло вверх большой палец на правой руке: так держать, дружище!

Шагая по коридорам, Блейз раз за разом прикидывал в уме варианты развития предстоящей беседы. Разговор предстоял не из легких, но отступать было некуда. Подойдя к кабинету Гермионы, Блейз столкнулся с выходящим оттуда Дином Томасом. Щеки бывшего гриффиндорца пылали, волосы были взлохмачены. Судя по всему, бедняге крепко влетело. Пропуская Блейза в кабинет, Дин состроил страшную гримасу и рассек ладонью воздух у себя под подбородком, предупреждая приятеля о скверном расположении духа босса. Вздохнув, Забини изобразил на лице фирменную улыбку и скрылся за дверью кабинета.

— Миссис…

— Оставь, Блейз. Мы не в Визенгамоте, — оборвала его Гермиона.

— Как скажешь, — улыбнулся он, присаживаясь в кресло.

— Догадываешься, по какой причине я тебя вызвала?

— Не имею понятия, — нагло соврал бывший слизеринец.

На самом деле Блейз отлично знал, что стало причиной внепланового вызова в кабинет начальницы. Уже полгода его отдел готовил дерзкий во всех отношениях законопроект. Сама идея появилась сразу после окончания Второй магической войны. Разработку начали вести сотрудники Отделов колдовской статистики и аналитики. Департамент магических инноваций, которым заведовал Блейз Забини, проанализировал результаты исследований, проверил их правовую сторону и теперь предоставил министру на одобрение. Для Блейза протолкнуть этот законопроект стало делом чести. Он выкладывался не только из уважения к гигантской работе, которую проделали сотрудники трех отделов. Существовало некое обстоятельство, сулившее бывшему слизеринцу значительную выгоду при решении данного вопроса в его пользу.

Дело в том, что Министр Магии находилась в очень интересном для общества положении. Попросту говоря — на восьмом месяце беременности. Сей факт означал для представителей магического мира только одно: через месяц предстояло выбирать нового министра. Шансы Блейза занять министерское кресло были невероятно высоки: за годы работы он создал образ безупречного чиновника и делом доказал способность быть талантливым управленцем. В том, что сотрудники Министерства в большинстве своем поддержат его кандидатуру, Забини не сомневался. Дело оставалось за малым: получить поддержку публики. Ему элементарно требовался предвыборный пиар. А что может привлечь внимание лучше, чем нововведение, направленное на улучшение жизни простого люда? Собственно, только безвозмездная раздача золотых галлеонов на улицах…

Вот так, руководствуясь подобными меркантильными интересами, Блейз, сам того не зная, собирался поспособствовать принятию закона, который коренным образом навсегда изменит жизнь магического сообщества, и тем самым внесёт скромное имя Блейза Забини в анналы истории.

* * *

— Нет, мне просто интересно, как вы все додумались до этого? — голос Гермионы дрожал, что свидетельствовало о крайней степени возмущения.

— Ты же не думаешь, что проект состряпали на голом месте? Полсотни человек работали над ним. Были проведены соответствующие исследования. Я, кстати, приложил все копии, — Блейз изо всей силы старался не выдать волнения.

— А с каких это пор вопросы образования стали входить в компетенцию твоего отдела? — наступала бывшая гриффиндорка.

— С тех пор, как система прогнила до основания! Тебе ли не знать! — парировал он.

— Блейз, вы слишком многого хотите от меня! — не выдержала наконец Гермиона. — Кто я такая, чтобы отменять вековую традицию?! Она существовала сотни лет до нашего появления и сделала наш мир таким, каков он есть!

— Эта традиция безнадежно устарела и стала не просто бесполезной, но и опасной! — не сдавался Блейз. — Ты же понимаешь, как никто другой, что породило войну, и какое значение в ней сыграло распределение на факультеты. Война началась не с рождения Темного Лорда — она началась с того момента, как судьбы людей доверили решать примитивному артефакту!

В кабинете повисла тишина. Гермиона задумалась, глядя на пухлую подшивку документов, озаглавленную как «Законопроект об Упразднении Факультетского Разделения Студенческого Контингента в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс». В глубине души она прекрасно осознавала, как сильно влияли факультетские разногласия на психологический климат в школе. Ей прекрасно были известны негласные факультетские правила поведения, невольно навязываемые ученикам, и то, во что могут вылиться межфакультетские вражда и соперничество, которые так и не удалось полностью искоренить даже после войны. Но в то же время, она все еще жила идеалами Гриффиндора, привитыми в юности; и не могла собственноручно лишить будущие поколения юных волшебников радости и чувства единения, которые могла подарить факультетская дружба.

— Мне нужны основания, — наконец сказала она.

— Их предостаточно! — воодушевился Блейз, радуясь, что непоколебимость начальницы дрогнула. — Все началось с того, что Отдел колдовской статистики решил определить, какой из факультетов Хогвартса взрастил наибольшее количество магов за всю историю своего существования. Результат удивил всех: с момента основания школы до настоящего времени факультеты выпустили абсолютно одинаковое количество студентов. Это при том, что количество абитуриентов, поступающих на четыре факультета, всегда разное.

— Не пойму, к чему ты клонишь?

— Все просто: Шляпа жульничает!

— В смысле?!

— Распределяя студента на тот или иной факультет, старая развалина совсем не смотрит на способности юного волшебника. Она ориентируется на количество студентов, покинувших школу в предыдущие годы.

— Ты шутишь… — недоверчиво процедила Гермиона.

— Отнюдь! Выявилась следующая закономерность: число выпускников всех четырех факультетов сравнивается раз в пять лет. Шляпа рассчитывает количество абитуриентов, зачисляемых на один из факультетов так, чтобы через пять лет общее количество выпускников было равным.

Блейз протянул Гермионе сводные таблицы с цифрами. Действительно: каждые пять лет общее количество студентов, выпускаемых Гриффиндором, Слизерином, Пуффендуем и Когтевраном, уравнивалось.

— И как этого раньше не заметили? — удивилась девушка. — Но, Мерлин, зачем тогда весь этот цирк с распределением?!

Гермиона едва сдерживала себя, ведь ее привычный мир рушился на глазах. Все эти годы она не просто любила Хогвартс — она верила в него. В нем сконцентрировалось все лучшее, во что верила бывшая гриффиндорка. Это был оплот дружбы, мудрости и справедливости. Школа была для нее той самой «чистой идеей», за которую нужно было бороться, а при необходимости — отдать жизнь. Доводы Забини просто не укладывались в ее голове.

— Это же очевидно! — ответил Блейз. — Артефакт создали, чтобы поддерживать элементарное равновесие в магическом мире. Без шляпы начался бы хаос! Большинство чистокровных семей старались бы пропихнуть своих чад на Слизерин, ну или в крайнем случае на Когтевран. А количество мест на факультетах, знаешь ли, не резиновое! А кто, по-твоему, добровольно захочет поступить на Пуффендуй и всю жизнь потом выполнять нудную однообразную работу только потому, что Шляпа сочла его трудолюбивым и справедливым? — Блейз сверкнул белозубой улыбкой. О Гриффиндоре он благоразумно умолчал.

— Ладно, предположим, эти цифры подтверждают некоторую предвзятость Распределяющей Шляпы. Но мы ведь не можем объявить всему магическому сообществу, что самое важное решение в их жизни принял артефакт, на деле оказавшийся банальным калькулятором!

— Банальным… чем?

— Не важно! Вы уверены, что Шляпа руководствуется только подсчетами?

— Вообще-то не совсем, — признался Блейз, — в Отделе работы с артефактами пришли к выводу, что Шляпа считывает ауру человека, на чью голову она надета. У чистокровных волшебников, получивших хорошее воспитание и умеющих подавить свое волнение, аура зеленого цвета — их отправляют на Слизерин. У людей с повышенной эмоциональностью аура оранжевая — им путь на Гриффиндор. На Когтевран попадают интеллектуалы с нестандартным мышлением, чья аура излучает синий или сиреневый цвет. А у студентов Пуффендуя аура бледно-желтая. Но это в идеале. Эксперименты показали, что большинство абитуриентов настолько волнуются во время процедуры распределения, что Шляпа просто не может различить истинный цвет их ауры. В стрессовой ситуации она становится красной. Вот тогда-то пристрастная рухлядь и начинает подтасовывать результат! — довольно ухмыляясь, подытожил Блейз.

— Просто невероятно! — выдохнула Гермиона.

— Это еще не всё! — Забини похоже собирался окончательно растоптать все иллюзии бывшей гриффиндорки. — Отдел аналитики тоже накопал для нас кое-что интересное. Данные исследований подтверждают, что выбор будущей профессии студентов Хогвартса напрямую зависит от заканчиваемого ими факультета. Правда, мы обработали данные только за последние пятьдесят лет, но и этого вполне достаточно. Взгляни! — сказал Блейз и услужливо протянул начальнице документ.

Гермиона развернула внушительных размеров свиток и начала читать вслух:

«Согласно данным, предоставленным Департаментом учета и контроля численного состава магической Британии в период с …бла-бла-бла… Так…Ага, вот здесь! Более семидесяти процентов гриффиндорцев стали мракоборцами, остальные тридцать процентов — работали в Департаменте по работе с магглами. Практически сто процентов когтевранцев выбрали профессии, связанные с практическим использованием магии: зельеварение, колдомедицина, исследование артефактов, изобретение и тестирование новейших заклинаний, методика наложения чар и т.д. Представители Пуффендуя в большинстве своем предпочли специализироваться на теоретическом аспекте магии, выбирая профессии историков, научных исследователей, а также невыразимцев. Выпускники Слизерина становятся либо дипломатами и юристами при Министерстве Магии, либо специалистами в области Тёмных Искусств. Среди них также небольшой процент составляют бизнесмены».

— И что крамольного усмотрели твои работнички в этих данных?

— Да то, что эти подсчеты строятся на неверных цифрах. Отдел статистики использовал списки абитуриентов, зачисленных на первый год обучения в Академию Высших Магических Искусств. А надо было анализировать списки выпускников. Более тридцати процентов всех поступивших были отчислены за профнепригодность. Еще тридцать меняли специальность уже во время обучения. Итого?

— Получается, что только в сорока процентах случаев Шляпа угадала истинное призвание волшебника, — недовольно подытожила Гермиона.

— Ну, что-то вроде этого. А если еще проанализировать коэффициент эффективности работы каждого из волшебников, работающих в Министерстве, то получится и того меньше. Возьмем, например, процент смертности сотрудников Мракоборческого Отдела…

— Блейз, достаточно! — Гермиона не хотела слушать неприятные факты. — Предположим, я согласна со всем, сказанным выше. Но ты же прекрасно знаешь Кодекс. Глава девяносто три, статья тридцать шесть, страница пятьдесят восемь — раздел о должностных и юридических полномочиях Министра Магии. Пункт второй гласит: «Волшебник, исполняющий обязанности Министра Магии, не имеет права самовольно отменять или упразднять многовековые традиции/обычаи/уклад».

Гермиона с вызовом взглянула на Блейза. Что-что, а закон она знала назубок. По расчетам министра цитата должна была сразить бывшего слизеринца наповал. Но своенравный подчиненный даже бровью не повел. Мало того: в какой-то момент Гермиона готова была поклясться, что Забини приложил массу усилий, чтобы подавить просачивающуюся на лицо улыбку. И была совершенно права: Блейз готовился выхватить припрятанного в рукаве джокера.

— Раздел «Поправки», страница семьсот шестьдесят один, — в тон ей проговорил Забини, — «Многовековая традиция/уклад/обычай/, являющийся неотъемлемым элементом жизни магического сообщества, может быть упразднен волевым решением Министра Магии, если будет доказано, что подобная традиция/уклад/обычай наносит вред и ущерб членам магического сообщества. В таком случае решение Министра Магии должно подкрепляться согласием четырех активных общественных деятелей, заинтересованных в процветании и благополучии магического сообщества».

От бешеной смеси досады и чувства, что ее загнали в угол, Гермиона не смогла проронить ни слова.

«Приехали! — пронеслось у нее в голове. — Поздравляю, Грейнджер! Тебя только что со свистом побрил собственный советник. Стыдобище!!!».

Гермиона вдруг почувствовала себя очень уставшей. Захотелось оказаться дома, уткнуться носом в шею мужа и пожаловаться ему на тяжелый день.

— Хорошо Блейз, — вымолвила она наконец. — Подготовь все нужные бумаги на подпись. На следующей неделе можешь предоставить мне список кандидатур, подходящих на роль тех самых «четырех заинтересованных лиц».

— Уже сделано.

— Как сделано?

— Я взял на себя смелость и попросил четырех известных магическому миру личностей подписать ходатайство об упразднении факультетского распределения.

— Ну-ка дай его сюда! Хочу видеть имена этих предателей, — рявкнула бывшая гриффиндорка.

Однако взглянув на подписи просителей, Гермиона звонко рассмеялась.

— Знаешь, Блейз, я явно недооценивала твои способности. Пожалуй, надо повысить тебе зарплату в полтора раза. Нет, в два! Это ж не документ! Это почти полная коллекция автографов членов ОД: Глава Мракоборческого Отдела — мистер Поттер; главный редактор «Придиры» — мисс Лавгуд; директор Хогвартса — профессор Лонгботтом; ветеран войны, изобретатель — мистер Джордж Уизли.

После этих слов Блейз вздохнул с облегчением и позволил себе улыбнуться. Его предположения о том, какое воздействие будут иметь подписи друзей на министра, подтвердились. Он мысленно похвалил себя.

— Как мы преподнесем все это общественности, мистер Забини? Полагаю, вы и об этом успели подумать? — с легкой издевкой в голосе бросила Гермиона.

— Скажем, что Хогвартсу накладно содержать четыре команды по квиддичу, — попытался отшутиться Блейз, — А если серьезно: организуем пышную церемонию открытия Единого факультета имени четырех основателей школы. А Шляпу отдадим в Отдел работы с артефактами. Пусть поработают с ней и научат распознавать склонность мага к определенного рода деятельности, но не при поступлении в школу, а на выпускном балу.

Гермиона вдруг очень серьезно посмотрела на Блейза.

— Ты ведь понимаешь, какие последствия повлечет за собой вся эта затея? Ведь если я подпишу документ, ничего уже не будет как прежде.

— Ну и хорошо, что не будет! Я за перемены к лучшему. По крайней мере, мы будем уверены, что сделали все, чтобы перед нашими детьми, — он ткнул пальцем в выпирающий живот Гермионы, — не встал выбор, который пришлось делать нам.

* * *

После разговора Блейз чувствовал себя усталым, но необыкновенно довольным собой. Его охватило чувство эйфории, которое испытывает боксер, победивший сильного соперника на ринге. Усилия не пропали даром, и путь к креслу министра, о котором он в тайне грезил, теперь стал значительно короче.

Выйдя из кабинета Гермионы, Блейз попрощался с секретаршей и вышел в коридор, где на него буквально налетел Драко Малфой. Забини мгновенно оценил ситуацию. Он знал лучшего друга как облупленного и поэтому сразу заметил, что Драко был сильно взволнован и к тому же ужасно торопился. Пальто нараспашку, криво завязанный галстук и растрепанные волосы только подтверждали догадку.

— Ну как? — с надеждой в голосе спросил Малфой.

В ответ Блейз скорчил страшную гримасу, повторил жест Дина Томаса, когда тот покидал кабинет Гермионы, и без тени улыбки отрезал:

— Рвет и мечет.

Судя по тому, как вытянулось лицо Драко, тот принял шутку друга всерьез.

— Акцио букет! — рявкнул Малфой.

Через секунду в его вытянутой руке появился невероятных размеров букет алых роз, и Драко, не попрощавшись, шагнул в приемную.

«Бедняга, — думал Блейз, направляясь к выходу из Министерства, — совсем шутки понимать перестал. Тяжело, наверное, быть мужем Министра Магии…».