Видимо боги решили вновь подшутить надо мной, иначе как объяснить то, что я влюбился в нее? Она — настоящая ведьма. Растрепанные волосы, огромные карие глаза, горящие жаждой знаний, шальная улыбка, играющая на нежных губах, — все это едва заметные мелочи, но именно они выдают ее истинную сущность. Я прекрасно помню тот день, когда впервые осознал, кем она является на самом деле. Кажется, это было несколько лет назад, хотя на самом деле прошло чуть больше месяца.
Холодный, пронизывающий до костей ветер трепал полы ее школьной мантии, норовя забраться глубже под одежду. Ноги увязали в глубоком снегу, а руки сжимали потрепанную тетрадь. На первый взгляд, все было просто и совершенно обыденно. Понаблюдав за этим безобразием несколько минут, я уже собрался приказать ей возвращаться в замок — ведь она могла замерзнуть и заболеть, — но не смог, пораженный тем, что вытворяли ее изящные руки.
Подняв озябшие ладони вверх к небу, она на несколько секунд застыла, прикрыв глаза, а потом вдруг взмыла над землей. Без палочки, не произнося никаких заклинаний, она доверилась своим инстинктам и отдалась на волю магии, тут же закружившей ее в безумном танце. А я стоял возле каменной стены и заворожено смотрел, как широко раскинув руки, она счастливо смеялась. Мне казалось, что сама природа повинуется ей, признает своей хозяйкой. И это было прекрасно. Никто и ничто в тот момент не имело значения — лишь она и ее смех. Неправильно, чертовски неправильно и дико, но именно это мне больше всего и нравилось.
Через пару мучительно долгих минут она опустила руки вниз, плавно спустилась на землю и, не удержавшись на ногах, упала на колени, продолжая смеяться, словно сумасшедшая. А я все стоял в стороне и смотрел на нее, не в силах сказать хоть что-то.
Ведьма — это слово пульсировало в моей голове, словно живое. Ведьма, ведьма, ведьма… Я готов был тысячу раз повторить это мысленно, но вряд ли осмелился бы произнести вслух. Боялся, остро ощущая, что по сравнению с ней я всего лишь жалкий фокусник, бессмысленно размахивающий палочкой на потеху зевакам.
Все закончилось также быстро, как и началось. Отсмеявшись, она подобрала тетрадь, упавшую во время этой безумной пляски на землю и спрятала в сумку. Затем поднялась на ноги, отряхнула свою мантию от снега и лишь тогда посмотрела на меня, медленно растягивая губы в такой знакомой лукавой улыбке. Не спеша она подошла ко мне и, склонив голову набок, насмешливо протянула:
— Профессор, не стоит стоять здесь. Простудитесь.
А потом ушла, ни разу не оглянувшись. Я же стоял и безмолвно смотрел ей в след, больше всего на свете желая закричать: «Остановись!». Но разве я имел право удерживать ее?
И вот сейчас, стоя всего в нескольких метрах от нее в пустынном коридоре, я спрашиваю себя, зачем пришел сюда. Патрулировать коридоры и ловить нарушителей? Глупости! Я искал ее. Искал, чтобы вновь увидеть ту безумную волшбу, услышать смех и мысленно прошептать: «Ведьма».
Словно почувствовав мой взгляд, она оглядывается и хитро усмехается.
— Профессор Снейп, вы что-то хотели?
— Нет, — голос звучит хрипло, неприятно царапая слух. Я недовольно морщусь — это не то, совершенно не то, что я хотел сказать.
Я хочу возразить, но вдруг понимаю, что не могу пошевелиться, словно кто-то наложил на меня заклинание. Но ведь рядом никого нет… Кроме нее. Она вновь улыбается и кивает, подтверждая мои мысли.
— Бедный профессор… Ужасно чувствовать себя беспомощным, не так ли?
Да, действительно ужасно. Особенно когда не можешь даже открыть рот, чтобы поставить на место эту зарвавшуюся девчонку. Единственное, что я могу — это внимательно наблюдать за тем, как она приближается ко мне непозволительно близко, останавливается напротив и скользит руками по моей груди. Обняв меня за шею, она слегка надавливает ладошкой на мой затылок, заставляя наклониться вперед, и целует в губы. Мучительно-сладкое прикосновение ее прохладных губ опьяняет, сводит с ума. О, как же мне хочется сжать горячее, податливое тело в своих объятиях, скользнуть руками по обнаженной коже, прижать ее к каменной стене и ворваться в горячую плоть, заполняя собой до конца... Но я могу только стоять каменным изваянием, позволяя ей целовать себя и бесстыдно прижиматься к моему напряженному телу.
— Ведьма, — шепчу я, когда она отрывается от моих губ, и слышу в ответ лишь беспечный смех.
И вдруг я понимаю, что чары больше не сковывают мое тело. Подняв слегка дрожащие руки, крепко обнимаю девушку и жадно впиваюсь поцелуем в ее нежные губы. Безумие, аморальное, запретное, но такое желанное безумие накрывает нас с головой и уносит в бушующий океан страсти. Я толкаю ее к шершавой стене, зажимая между камнем и своим телом. Мои руки скользят по ее волосам, шее, груди, спускаются к бедрам, забираются под юбку... Ощущая под пальцами гладкую, нежную кожу, осознаю, что еще немного, и я не смогу больше сдерживать себя. И, несмотря на свое возбуждение, отстраняюсь от нее, тяжело оперевшись руками о стену по обе стороны ее головы.
Слыша над ухом тяжелое, прерывистое дыхание девушки, я пытаюсь привести свои мысли в порядок. Чувствую, как она обхватывает нежными ладонями мое лицо, заставляя посмотреть ей в глаза.
— Что-то не так? — спрашивает она, взволновано заглядывая мне в глаза.
— Нет, — отвечаю, касаясь губами внутренней стороны ее ладошки. Верит. Подавшись вперед, она ласково целует меня в подбородок и выскальзывает из моих объятий. А я все так же продолжаю стоять возле стены, зная, что она уже давно ушла к себе в комнату, что нельзя было давать волю чувствам. По крайней мере, не сегодня и не здесь. Ведь это наша далеко не последняя встреча, потому что все только начинается.
— Ведьма, — выдыхаю я, хрипло смеясь. Голос эхом разносится по коридору, отражается от стен и теряется в лабиринте переходов. Да, все только начинается...
Vova
