Bottoms up!

1 сентября 1991 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Большой зал, 20:11

— …Поттер. Гарри Поттер, — сухо произнесла дама в шляпе.

Гарри невольно сморщился, чувствуя дрожь в руках. Вот и все. Теперь ему все-таки придется выбрать. Рон толкнул его в спину.

— Гарри! Не мешкай! Гриффиндор всегда рядом!

Да, точно. Он же, вроде, оттолкнул того блондина («Драко Малфой, кажется?») только потому, что тот что-то сказал про Рона… Рон — его друг, верно?.. значит, Гриффиндор.

Гарри медленно шел к Шляпе, стараясь не смотреть вокруг. Шепоток, прикрывающий спину, неласково резанул уши. Гарри подумал, что все это неправильно. Ну, неправильно. Он ведь ничего не делал, он не заслужил такой любви… или не любви. Он просто Гарри, никакой не Золотой и вовсе не Выживший, а живущий…

Гарри остановился перед стулом, неуверенно смотря на даму в шляпе. Взгляд упал на преподавательский стол, за которым сидели учителя. Какой-то мрачный мужчина передернул плечами. Гарри неуверенно всмотрелся в него. Какой-то он… усталый. Мальчик вздохнул, садясь. Женщина чуть улыбнулась и одела Шляпу ему на голову.

— Хм… Гарри Поттер… — словно пробуя на вкус его имя, произнесла Шляпа. — Чего же ты хочешь, маленький сосуд? Всеобщей любви или правды? Ммм?

Гарри замер. Он никогда не слышал, что Шляпа задает вопросы. Он вообще никогда ее не видел и не слышал про нее до этого июля, но такое…. такое? Что это значит?

«Что я хочу? Любви или правды?»

Гарри невольно вспомнил шепоток и восхищенные взгляды. Сотни рук, тянущихся к нему, чтобы прикоснуться, шелковые голоса… всеобщая любовь. Сильная, но четко определенная. Героя все любят. Врага ненавидят.

Правда была не лучше. Хотя по-своему желаннее. Потому что правда хоть могла убить, но она была… неисправимой.

Гарри чувствовал себя так, будто сейчас разобьется. Взгляд опять упал на преподавательский стол. Мужчина, который до этого выглядел просто уставшим, теперь всячески показывал, как раздражен. Гарри тихонько сглотнул. Интересно, кто он?

Шляпа нетерпеливо прочистила горло, если так можно выразиться. Гарри вздрогнул. А потом, посмотрел на толпу особенно любопытных. Все смотрели на него; взгляды, полные восхищения были отвратительно знакомыми. Раньше, у Дурслей, все его не замечали. Теперь, в Хогвартсе, на него показывали пальцем. Так чего же он хочет?

Определенно, не любви.

— Я… — Гарри запнулся, сглотнув. — Правды..?

Шляпа усмехнулась.

— Тогда… Слизерин!

* * *

1 сентября 1991 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Кабинет директора, 21:55

Это просто не могло быть по-другому. Конечно, все были в шоке: а как же, когда их любимый Мальчик-Который-Выжил вдруг — раз! — и оказался в Слизерине. Это ненормально.

— Но это неправильно… — покачала головой Минерва. Ей стоило добавить, что все родственники Гарри, вся его семья, были в Гриффиндоре… да, стоило. Но она почему-то в последний момент подумала, что это ничего не значит.

— Минерва, дорогая, но Шляпа не ошибается…

Переполох был во всем разгаре. Никому это не нравилось — свободный выбор и полное согласие Шляпы. Однако… Гарри Поттер был зачислен на факультет Слизерин. Официально, с подтверждения Шляпы.

— Гарри Поттер останется на том факультете, где он есть. Мы не имеем права переводить его куда-либо. В конце концов, Шляпа подтвердила свой выбор, — директор чуть нахмурился, склоняя голову вперед, так, чтобы волосы спали на лицо.

Единственный, кто не реагировал на всеобщую суматоху, как ни странно, был Снейп. Словно это и не на его факультет вовсе попал Гарри Поттер, сын Джеймса Поттера. А впрочем…

Минерва лишь покачала головой. Это неправильно. Все должно быть по-другому, не так. Не Слизерин. Гриффиндор. Гарри ведь прирожденный гриффиндорец — с горящим, внимательным взглядом, с очаровательной улыбкой и внутренним огнем. Слизеринцы такими не бывают — они холодные и всегда довольные и…

— Поттер должен перейти.

Все обернулись на сидящего в кресле Северуса. Тот задумчиво смотрел с несколько секунд на портреты в кабинете, а потом перевел внимательный взгляд на Альбуса.

— Прости, Северус, мой мальчик. Но это невозможно. Даже я без веских оснований не имею права назначать перераспределение. А без него и подавно бессилен.

Минерва хотела задать вопрос о том, сколько же еще нужно веских причин для перераспределения, но промолчала.

Снейп вздохнул.

— …Вы ведь понимаете, Альбус, что я не справлюсь с ней. Ему слишком опасно находиться рядом со слизеринцами — большая половина моего факультета из древних темных семей. А она пробуждается при близком контакте с чистой магией, древней магией и с проклятьями…

— Северус, — Дамблдор посмотрел на Снейпа, — ты ведь не забыл, правда? Она пробуждается еще и в психологических ситуациях, на грани. Если он будет слизеринцем, он хотя бы научиться эмоциональному контролю, что не доведет его до этой самой грани.

Снейп нехотя кивнул.

— И я все равно не справлюсь. Я Мастер Зелий, может, врач. Но никак не боевой маг, способный перебить ее в действии.

Альбус покачал головой.

— Все равно, Северус. Слизерин. Я бессилен.

Учителя непонятливо переглянулись. Пожалуй, это все слишком странно.

* * *

13 февраля 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Кабинет Защиты от Темных сил, 12:16

— Этого не будет в ваших учебниках.

Он старался не вздрогнуть при виде бледного лица. Он старался не смотреть настороженно, не выдать себя. Мальчик не должен думать, что он что-то знает.

— Итак, кто из вас может рассказать мне что-нибудь о Бездне, шестой курс?

Все молчали.

«Как же, — подумал он. — Даже Грейнджер не тянет руку?»

— Мисс Грейнджер?

Гермиона встрепенулась, тоскливо смотря на Снейпа. Нет, хотела сказать она, не позорьте меня. Я не знаю даже того, что это такое.

— Отлично, мисс Грейнджер. Вы прекрасно владеете материалом.

Не смотреть. Главное правило, новая мантра — не смотреть. Ни-за-что.

Поттер вдруг поднял руку. Северус почти задохнулся, не в силах представить, что сейчас будет. Где? Как?! Как он узнал о ней?

— Мистер Поттер? — резко севшим голом попытался протянуть он. — Вы решили впервые в жизни порадовать меня?

Гарри смотрел куда-то вниз, на листок бумаги. Сидящая рядом мисс Авьон толкнула его, что-то шепча. Снейп решил проигнорировать.

— Итак, мистер Поттер?

Гарри сжался в комок, ровно на секунду, а потом выпрямился и поднял глаза.

— Бездна… она… как особый вид магии, преобладающий над всеми остальными. Она поглощает ее всю, находящуюся вокруг. Бездна рождается раз в сотни, а то и тысячи лет… и… ее обладатели…

Снейп подумал, что сейчас умрет. Он не должен знать о ней. Только не он. Ведь… тогда… он ведь не знает, правда? Он ведь не знает, кто он такой, верно? Он ведь всего лишь своровал книгу из Запретной секции, начитался, а теперь пытается удивить его? Да?

— Положено вставать, когда отвечаете, мистер Поттер. Но, да, в целом, вы правы, — он скривился. Стараться не пришлось, лицо само превратилось в гримасу недовольства. — Итак, Бездна — магия, создавшая сама себя. Она не относится к какому-либо виду магии, она не появляется по желанию. Иногда она есть, но этого никто не знает. Бездна — вакуум, сосуд для поглощения любой магии и ее дальнейшего накапливания. Бездна выбирает для себя носителя — человека, не обязательно мага. Были случаи, когда магглы становились магами просто потому, что являлись носителями Бездны — поглощая всю, абсолютно всю, повторяю, магию вокруг себя, они накапливали ее в таких количествах, что могли запросто бы разрушить половину своего мира одним щелчком пальцев. Поэтому их приходилось посвящать в маги. Объяснять, прыгать за ними, как за игрушками из эльфийского хрусталя...

Класс постепенно поднимал глаза. Даже гриффиндорцы, которые всегда старательно делали вид, что что-то конспектируют на его лекциях, чтобы он не придирался, вскинули головы. Грейнджер, почти доведенная своим незнанием до слез, внимательно смотрела на него.

— …Отличительных черт у носителя нет. Никаких. Известно, что он может прожить всю жизнь, а Бездна так и не пробудится. Впрочем, такое редко бывает. Бездна пробуждается при столкновении с чистой магией, магией в ее первозданном, не замаранном словами виде. Проклятья так же сильно действуют нее. Еще бывали случаи, когда на нее сильно влияла древняя магия. Но, что чаще бывает, Бездна открывается при сильных стрессовых и психологических ситуациях, при шоковых потрясениях и состоянии «на грани».

Северус на секунду смолк, оглядывая класс. Да, он хотел вести Защиту от Темных сил, но… эта тема была невыносима. Это было пошло, неправильно — рассказывать такое при Поттере. Конечно, бездна никак не отреагирует на свое упоминание, но… Поттер? Что будет с ним? Что он скажет этому малолетнему носителю сильнейшего оружия в мире, когда раскроется весь этот… фарс?

Ему казалось, что сейчас Поттер рассмеется ему в лицо, тряхнет головой и скажет, что ему все прекрасно известно, что он, Снейп, зря старается опекать его от каждого лишнего вздоха. Что он уже стал собой. Что она пробудилась, что все уже поздно, глупо…

Снейп продолжал и продолжал им что-то рассказывать, делая все это почти на автомате, выкладывая только сущую малость. Впрочем, им и правда известна лишь сущая малость. Никто никогда не мог изучить Бездну — просто потому, что для изучения пришлось бы накладывать чары, заклинания… а они не действовали на носителя. Вообще. Они тут же поглощались.

До конца урока оставалось всего несколько секунд. Северус, решив не продолжать, развернулся, возвращаясь за кафедру.

— Домашнее задание. Найти литературу и выяснить все, что сможете, про изученный материал. Свободны.

Толпа шестикурсников подорвалась, вылетая из класса. Полы мантии раздулись, Северус почувствовал смешение запахов — духи Паркинсон, одеколон Малфоя, едва заметный запах Грейнджер…

— Поттер, останьтесь.

Гарри, проходивший мимо, замер. Потом повернулся. И встретился глазами со Снейпом.

Зеленые, судорожно пронеслось в голове. Все еще зеленые. Не белесые, не полупрозрачные, не серые — зеленые глаза Лили Эванс. Человеческие глаза.

Снейп испытал почти облегчение. Он вообще с трудом догадывался, как при вечном эмоциональном неспокойствии отродья Джеймса ему удается оставаться не на грани. У мальчишки должна быть недюжинная воля и психика.

Гарри Поттер отвел взгляд. Снейп вздохнул, отходя.

— Поттер, откуда вы знаете про нее?

Гарри замялся. Северус в тысячный раз подумал, что Поттер — гриффиндорец, обычный, типичный львенок, не умеющий лгать и думать.

— Я… мы… в общем, я был в Запретной секции...

Снейп усмехнулся. Естественно, были, хотел сказать он. Вот только ты ни за что не признаешься, что мисс Авьон была там с тобой. Интересно, что тебе там понадобилось, мальчик?

— Зачем? — он изогнул бровь, испытывая почти отвращение к Поттеру. Что он делал на его факультете? Что? Он не умел ни врать, ни крутиться, ничего. Любой слизеринец умел прикрываться и думать, этот — даже на простейший алгоритм был неспособен.

— Я… у меня кошмары были. Опять. А к вам…

— А ко мне, Поттер, вы дойти не додумались, даже учитывая, что я вам это разрешил. Вы забыли, где мои комнаты? Или мисс Авьон забыла?

Гарри вспыхнул, зло косясь на Снейпа.

— Эдью тут не при чем…

— Ариана Авьон как раз при чем тут. Она все равно круглые сутки носится с вами, и, в отличие от вас, Поттер, она действительно слизеринка.

Гарри зашипел, зло смотря на него. Вот как, значит, да, Поттер? Решили потягаться со мной? Это так глупо. Ведь Ариана всегда, всегда была слизеринкой. Да, она улыбалась и шутила. Но она всегда оставалось, прежде всего, человеком, ищущим ходы и выходы. Она никогда не оставалась в комнате, где не было тайного хода. Она никогда не делала опрометчивых шагов. Она ребенок Слизерина, и это не изменить. Даже если она и спала с гриффиндорцем, который каким-то чудом шесть лет назад оказался в гостиной зеленого факультета.

Снейп бы с удовольствием наложил на мальчишку парочку хороших проклятий. Вот только… ничем хорошим это не закончится.

— Все, Поттер, не желаю слушать, как вы оправдываетесь. Чтобы сегодня достали зелье в больничном крыле или подошли ко мне. Свободны.

Гарри кивнул, собираясь уходить. И уже у самой двери вдруг обернулся, неуверенно смотря на него.

— Профессор… Не говорите Дамблдору ничего, ладно? Я… сам. Хорошо?

Снейп почти задохнулся от такой наглости. А, впрочем…

— Посмотрим, Поттер, на вашу разумность. Надеюсь за шесть лет вы хоть каким-то крупицам разумности научились. Все, брысь отсюда, у вас сейчас, кажется, Трансфигурация.

Гарри открыл рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. Потом, тихо буркнув скупое «до свидания» стремительно сбежал.

* * *

5 марта 1995 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, личные комнаты Северуса Снейпа, 03:52

— Профессор! Откройте! Профессор!

Снейп проснулся, сначала не осознав, что это все значит. А потом, скинув одеяло, выскочил к двери, на ходу снимая заклинания.

— Что?

Ариана Эдью Элизабет Авьон, представительница старинного рода Авьонов, заядлая любительница нарушения всех правил и запретов, спевшаяся с Гарри Поттером, в «своих» кругах прозванная кратко и понятно — Эд — блестела перед ним во всей красе: в отвратительной короткой ночнушке, со своим коротко стриженным затылком, которым еще не успела испугать родителей, и растрепанная, как после… кхм…

Снейп зло зашипел, не успевая удивиться, что ей понадобилось в почти четыре часа ночи в его комнатах.

— Профессор… там… Гарри…

Северус сглотнул, чувствуя, что все внутри ухает вниз. Гарри Поттер. Пятый курс. Волдеморт возрожден…

Снейп даже не стал спрашивать, как она, девушка, узнала о том, что с Поттером что-то опять случилось.

Когда он влетел в спальню мальчиков, было тихо. Полог кровати Поттера был опущен, и Северус, не долго думая, задрал его.

И чуть не оглох.

Гарри свернулся в ворохе одеял, обхватив голову руками, и кричал. Кричал громко, надрывно, не останавливаясь. Когда дыхание закончилось, он всхлипнул, сжавшись в комок еще сильнее. Северус сначала даже не понял, в чем причина, пока влетевшая в спальню Ариана не оттолкнула профессора в сторону, плюхаясь на кровать и притягивая голову Поттера себе на колени. Девушка шмыгнула носом, судорожно гладя парня по голове, и Северус почему-то подумал, что она любит этого… Поттера. Что тут явно больше, что просто секс.

— Мисс Авьон, вы позвали меня, чтобы я наслаждался видом ваших отношений с Поттером?

«Эд» резко вскинула голову, зло смеривая его взглядом потемневших от злости глаз.

«Почти медные, — подумал Снейп, — забавно»

Он покачал головой, тряся Поттера за плечо.

— Почему он не просыпается?

— Не знаю! Я пыталась его разбудить, но он не просыпается! Мы… когда… когда он ложился, он не пил ничего. Никаких усыпляющих зелий, ничего не было, точно…

Снейп хмыкнул, удерживая себя от неразумной глупости. В голову ничего не лезло.

— Попробуйте поговорить с ним. Может, на голос..?

Ариана кивнула, склоняясь к уху Поттера, бережно отодвигая влажные отросшие пряди, касаясь губами уха. Она что-то зашептала, мягко гладя парня по плечу, спине, перескальзывая руками на щеки, на шею. Девушка сжала Гарри в объятьях, не переставая что-то судорожно говорить.

Поттер, завозился, всхлипнул, сильнее прижимаясь к ней.

Северус подумал, что сейчас сойдет с ума. Это же более, чем стрессовая ситуация. Он же… сейчас же произойдет инициация, а потом…

Он принялся тормошить мальчишку, пытаясь разбудить.

— Поттер, проснись… проснись, говорю тебе! Ты в Хогвартсе… Поттер!

Гарри судорожно распахнул глаза. Крик постепенно затихал, а вот слезы начали скапливаться в уголках глаз. Северус вздохнул, переводя взгляд на девушку. Та прикусила губу, облегченно вздыхая.

— Спасибо… профессор…

Снейп тряхнул головой, отмахиваясь.

— Я принесу зелье Сна-Без-Сновидений.

И он ушел.

Это был первый раз, когда Гарри Поттеру, ученику пятого курса Слизерина приснились кошмары, связанные с возрожденным Волдемортом. И это был первый раз, когда Северусу Снейпу пришлось ревновать какого-либо Поттера к кому-то. А еще это был первый раз, когда Эд подумала, что профессор Снейп — далеко не сволочь и не ублюдок.

* * *

Он не знал, когда это началось. Это было чем-то страшным и определенно неправильным. Почти смерть, наверное. Но, во всяком случае, знать об этом никому не следовало.

Почти позор. Хотя, без почти, потому что даже если никто не знал, это все равно был позор.

От этого должно быть стыдно, но, черт возьми, ему это нравилось. Нравилось тихонько наблюдать со стороны, словно какой-то вуайерист, нравилось иногда бросать взгляды.

Еще была ночь, когда его всего выворачивало, но это не значило так уж много. Ведь выворачивать может не только от отвращения. От страха, например… от жалости.

Это был все-таки позор. Самый настоящий позор, вранье, грязь… он грязный, да. Но он хотел жить.

Никто не смог бы объяснить это, нет, вряд ли. Ну, откуда этому взяться? Должны быть причины. Но он отказывался искать их сам. А помочь было некому.

Иногда одиночество доводило до того, что хотелось рвать на себе волосы. Да, такое было. Но он справлялся как-то, заставляя себя проглотить все — и обиду, и злость, и ненависть.

«Надо просто жить» — уговаривал он себя. Отвлечься. И, может быть, он не умрет. Доживет до того времени, как все успокоится.

Но он прекрасно знал, что этого не будет, потому что все уже началось. Война — она почти тут. В ее глаза можно посмотреть. И ничего не увидеть.

1 Октября 199* года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Задний двор, около полудня

— Понимаешь, для меня это много значит, — начал он, осторожно усаживаясь на траву.

Было тепло; октябрь, толком не заявивший свои права, не тронул листья желтизной, не сморщил небо и не заставил их плакать.

«Красиво» — подумал Гарри, ерзая по земле.

Эд смотрела на траву с брезгливостью, но, вздохнув, все же плюхнулась рядом.

«И все-таки, она слизеринка. Не то, что я»

Это не было для него новостью. Он всегда знал, что тогда, при сортировке, что-то в нем перемкнуло… что-то случилось. И он выбрал правду. И, наверное, сделал правильно. Но…

В Гриффиндоре остались шумные Уизли и уверенно трясущая волосами Гермиона. Но тут… ту была Эд. Родная, живая, хитрая и по-слизерински обаятельная Эдью. Ни в коем случае ни Ариана. Черт, называть кокетливую, яркую Эд таким грубоватым, но, на ее вкус, изысканным («Изысканным?! Милая, ты шутишь!») прозвищем ему было… привычно. О, да.

— …Сам не знаю, что на меня нашло. Ты ведь даже не представляешь… я… черт. Эд, прости.

Девушка тряхнула копной светлых волос. Длинные белые пряди взметнулись и тяжелым ворохом опали по плечам и на спину, достигая поясницы. Гарри заботливо погладил Эд по голове, накручивая на палец тонкий локон. Волосы девушки — густые, немного жесткие, гладкие — приятно обдавали запахом арбуза.

— Поттер, знаешь, я решила их обрезать.

Гарри замер, всматриваясь в лицо. Светлые, золотистые глаза с огромным зрачком ответили ему усмешкой. И серьезностью.

— Ты с ума сошла? Тебя же дома… того?

Эдью лишь наморщилась. Семью она обсуждать не любила, но всегда ненавидела свои «лохмы». Как ни странно, все женщины в их семье носили длинные волосы. Дань традиции, скорее всего.

— Плевать. Их проблемы. Я всего лишь хочу выделиться из толпы этих послушных баб, по первому приказу раздвигающих ножки перед Главой.

Гарри даже не поморщился. Чертовы законы. Чертов род. Чертова Эдью…

Он собирался поговорить с ней о себе, о том, что выбрал правду, а не любовь, хотя всегда мечтал об обратном, а потом оказалось, что он… полный эгоист. Не только у него есть проблемы. У Эд, всегда такой смешливой и язвительной, кокетливой, красивой и гордой, швыряющей гриффиндорцев парой слов лицом в грязь тоже были проблемы. Причем похуже его.

Он, в отличие от нее, оказывался в обществе «семьи» раз в год. Она — куда чаще. Иногда даже на простых выходных за ней присылали пару светловолосых красавцев с портключом.

— Знаешь… я их ненавижу. Я бы хотела владеть силой, настоящей силой, чтобы управлять ими. Чтобы поменять саму Семью. Чтобы… черт, Гарри, я так больше не могу!

И она, резко развернувшись, жадно, прильнула к нему, обнимая. Гарри сначала растерялся, но потом успокоился.

— Эд… я тебя люблю.

Она благодарно поцеловала его в плечо.

* * *

31 мая 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Большой зал, 19:30

Это случилось неожиданно. Он даже не понял, что произошло. Просто за Эд опять появились эти… стражи. И он, не выдержав, пошел к ним.

Малфой зашипел на него, чтобы он не двигался, а Теодор шикнул на Драко. Гарри внимания не обратил. Он просто молча подошел к ним, готовый врезать, когда сзади его обхватили теплые, тонкие руки.

— Эдью..?

Она уткнулась ему в плечо, выше просто не доставала. И заплакала.

Большой зал молчал, всегда шумные гриффиндорцы с интересом их рассматривали, хаффлпафцы тихонько перешептывались, а равенкловцы молча пытались игнорировать. Слизерин словно оказался рядом, Крэбб и Гойл вдруг замаячили за спиной, и даже Блейз встал с места. Слизерин не был факультетом, который бросал своих. Никогда. Даже если эти свои — Гарри Поттер, неоконченный сумасшедший, всегда выходящий сухим из воды.

— Мистер… Поттер… отойдите, — высоким, ясным голосом произнес один из светловолосых мужчин, но Гарри помотал головой.

— Отвалите уже от нее. Вы то грозитесь выкинуть ее из семьи, то таскаете туда по выходным. Определитесь уже, педики недоделанные.

Оба блондина поджали губы.

А в следующую секунду в Гарри Поттера летело два темномагических проклятья.

* * *

Время, место и дата неизвестны

Его корчило от боли. Он, кажется, кричал… да, наверное, все-таки кричал. Потому что горло саднило и резало, а на языке ясно чувствовался привкус крови. Сладкой, тягучей крови.

До него, кажется, пытались докричаться. Ему было все равно. Он хотел умереть. Или заснуть. Или и то, и другое сразу.

«И к черту все» — подумал он. Он просто уйдет. Потому что… потому что… потому что уйдет.

Потому что смысла оставаться тут — в этом чертовом замаранном мире — не было. У него не было цели. Нет, убить Волдеморта не считается — это не его цель.

Вдруг в голову стукнула мысль.

Твоя. Твоя цель — менять. Твоя цель — менять людей и забирать грязь этого мира. Ты уборщик. Твоя душа полна места для грязи. И ты должен ее собрать.

Ему было больно от этих мыслей. Голову жгло; нет, не шрам, именно голову, казалось, что мозг сейчас расплавиться.

А потому вдруг его обняли. Это были тонкие, чьи-то знакомые руки. Такие теплые. И живые. И ради этих рук ему захотелось сделать все. Даже жить в этом убогом мире.

* * *

2 июня 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Больничное крыло, 09:55

— Гарри!

Эдью кинулась ему на шею, жадно сжимая в объятьях. Мажам Помфри, поспешила к кровати Поттера, собираясь оттащить назойливую девушку, но Гарри с радостью обнял ее в ответ.

— Эд… Я…. все в порядки… Эдью? Что с тобой? Ты… плачешь?

Она редко себе такое позволяла. Вообще, Ариана была крайне сильной женщиной. Сильной и красивой. Такой и должна быть женщина, способная изменить Семью.

— Гарри… ублюдок, как же ты меня разволновал… Гарри…

Он судорожно гладил ее по голове, зарываясь пальцами в густые, коротко обрезанные волосы. Эд всхлипнула и прижалась к нему сильнее.

Он пришел в себя этой ночью. Сначала хотелось пить — жутко, жутко хотелось пить. А потом его вырвало. Снейп протянул ему какое-то зелье — мерзкое, но вполне действующее, причем даже голова перестала болеть, — и приказал залпом выпить. Потом мадам Помфри долго кружила вокруг, спрашивая о том, как он себя чувствует. Тогда Гарри просто откинулся и заснул.

— Эд… Эдью, тише, — он потянул ее вверх, усаживая рядом с собой на кровать. — Что? Что произошло со мной?

Она тряхнула головой, поднимая покрасневшие глаза.

— Марк и Крис. Это они пришли за мной, ну, ты понимаешь. Ты встал и…

— Это я помню. Я не помню, что случилось, когда они попали в меня проклятьями.

Девушка опустила глаза.

— Ты… засветился. Словно щитом покрылся. Но не зеркальным, другим каким-то, хотя я уверена, что ты ничего не произносил. Я обнимала тебя — ты был горячий. Твоя температура, верно, зашкаливала за сорок, Гарри… а потом проклятья исчезли. Они как будто… растворились… в тебе.

Гарри удивленно смотрел на нее. Сейчас он чувствовал себя хорошо — даже лучше, чем когда-либо до этого.

Эдью смотрела в пол. Гарри привычно скользил глазами по красивой фигуре, точно зная, какая она без одежды. За два года близких отношений и за шесть лет дружбы он успел изучить ее, как себя. Всю.

* * *

1 сентября 1991 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Гостиная Слизерина, 21:01

— Поттер, да?

Гарри вскинул голову, смотря на отвлекшую от мыслей девушку. Это была эффектная блондинка с яркими золотистыми глазами.

— Ариана Эдью Элизабет Авьон.

Она протянула ему руку для пожатия. Гарри смущенно моргнул, вставая. Тетя Петуния говорила, что перед девочками всегда надо вставать.

— Эээ… Ариана?

Девочка нахмурилась, забавно надув полные губы.

— Черт, сама знаю, имя глупое. Но у нас в Семье так принято. Первое и второе имя — как у всех, твои. А третье — Матери. Ну, в смысле не мамы, а Высшей Матери…

Гарри ничего не понял и лишь кивнул.

Гостиная факультета действовала на него тяжело. Тут было чересчур красиво, слишком просторно и шикарно. С ним никто не говорил — только косые, полные плохо замаскированного интереса взгляды. А теперь еще и представительница какой-то знатной семьи с их именами…

— …Короче, звать меня можешь Эдью. Или Эд. Как нравится.

Гарри кивнул, стараясь улыбнуться.

— А… ты чем увлекаешься?

Девочка замерла. А потом рассмеялась. Гарри вспыхнул, понимая, что сказал что-то не то.

— Что? Прости… я не знаю волшебников. Я спросил что-то не то?

Она улыбнулась.

— О, нет. просто ты так покраснел… я люблю музыку. Мама с детства учла меня играть на фортепиано. Думаю, это можно назвать моим увлечением!..

* * *

2 июня 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Больничное крыло, 10:13

Гарри все еще сидел с Эдью, поглаживая ее по голове. Девушка забралась на кровать с ногами, прижимаясь к нему, и тихо рассказывала, как он мучился, и как ее никто не пускал, а потом Снейп сам пришел и позвал ее. И как она сидел с ним все время. И что те двое — как их там звали? — так и не смогли забрать ее.

Гарри был счастлив.

Снейп стремительно вошел в помещение. Эд лениво посмотрела на него, спуская ноги с кровати.

— Профессор, здравствуйте.

Гарри внимательно наблюдал за деканом — осунувшийся и раздраженный, он выглядел еще хуже обычного. Гарри подумал, что это смешно, если бы не было так грустно.

— Здравствуйте, — и, вспомнив, запоздало добавил, — сэр.

Снейп внимательно посмотрел на них. А потом вздохнул.

Гарри почти вскрикнул, когда черты Мастера Зелий расправились. Теперь он выглядел усталым — чертовски, жутко усталым.

— Мисс Авьон… полагаю, вы все равно закатите истерику. Так что можете остаться. Поттер…

Гарри вгляделся в него. Снейп. Просто Снейп. Его декан. Самый невыносимый человек в мире. И этот человек столько для него делает…

— Итак. То, что произошло в Большом зале меня неприятно…. обескуражило. Вы, Поттер, чертов недоумок. Вы вечно лезете, куда не надо. Думаю, если бы не ваш невыносимый титул Мальчика-Который-Выжил, я бы убил вас собственными руками, — Снейп покачал головой. — Директор расстроен. Но еще больше расстроен я, Поттер.

Он кинул на Ариану суровый взгляд. А потом отвернулся.

— Что вы чувствуете, Поттер?

Гарри прислушался к своим ощущениям. За исключением обиды на слова декана, все было отлично.

— Все хорошо. Я в порядке, сэр.

Снейп долго смотрел на него, а потом резко достал палочку, выбрасывая чары левитации.

Гарри зажмурился… и ничего. Открыв глаза, он увидел ошарашенное лицо Эд и усталое лицо Снейпа.

— Как я и думал, Поттер. Поздравляю. Она проснулась. Думаю, теперь настало время раскрывать все карты, — и он как-то странно ухмыльнулся, выпрямляясь. — Подъем, Герой. Вам надо мир спасать. Но сначала к директору.

2 июня 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, кабинет директора, 10:40

— Ванильное мороженое, — сухо произнес Снейп, и Гарри подумал, что даже если этот человек когда-нибудь произнесет «Я тебя люблю», то звучать это будет как «Я тебя убью».

Гарри немного удивился тому, что Дамблдор знает название маггловских лакомств. Он повернулся назад, ища взглядом Эд, но той нигде не было.

В голову скользнула странная мысль: а с чего бы это ему задумываться над тем, как будет звучать снейповское «люблю»? Эта мысль оказалась на удивление неприятной и Гарри, про себя усмехнувшись, опять оглянулся.

— Поттер, ваша подружка не пойдет к директору. Вы сможете ей все рассказать позже.

Гарри всегда бесило, что этот человек говорит об их с Эд отношениях так. Поэтому Гарри лишь фыркнул, стараясь не приближаться к Снейпу слишком близко.

— Конечно, сэр.

Альбус был как всегда на высоте — повторить эти огромные халаты и тапочки с чепчиками невозможно. Гарри едва заметно улыбнулся, садясь в предложенное кресло. Снейп устроился рядом.

«Нормальный человек не может сидеть с идеальной спиной» — подумал он, мечтая, чтобы старик не предложил ему ничего вроде лимонных долек.

Альбус внимательно посмотрел на мальчика, собираясь начать разговор. тот обед в Большом зале — потасовка, проклятья… Его идея, что она не пробудится были бессердечно разбиты.

Шесть лет. Гарри Поттер мог сдерживать ее в себе шестнадцать лет. А потом все. Простое проклятье — а ведь его и до этого проклинали, в гостиной Слизерина это не было редкостью… — и Бездна проснулась.

— Гарри… что ты знаешь о Бездне?

Поттер удивленно сморгнул и наклонил голову.

— Я… мы это проходили… это особый вид магии, обладателем которой может быть как маггл, так и волшебник. Бездна поглощает любую магию, и…

— Да, да, мальчик мой, — Альбус чуть наклонился вперед, улыбаясь. Снейп хмыкнул. — Но ведь сейчас все сложнее… как ты описал бы свои ощущения?

Гарри замер на секунду, не зная, что сказать. Хорошо? Да, это так. Но ему было не просто хорошо — он чувствовал себя на удивление отлично, был полон сил, готов хоть горы воротить.

Снейп попытался скользнуть в сознание парня, однако вовремя одумался. Это теперь не просто Гарри Поттер. Это сильнейший в мире сосуд, не пустой из-за того заклятья, а значит, мальчик может почувствовать вторжение.

— …Я думаю, что стоит начать с классификации магии. Магия делится по роду — Защитная и Оборонительная. Далее идет проявление: палочковая, стихийная, беспалочковая, артефактная и прочая магия. И последнее — цель. Лечение, боевое заклинание, защитное, бытовое… К чему, по-твоему, относится Бездна?..

Парень пожал плечами. Поглощение магии? К чему оно может относится? Ни к чему.

— Ни к чему.

Альбус улыбнулся. Хорошо, что мальчик тогда все-таки пробрался в Запретную секцию.

— Вот видишь. Правильно…

Гарри мотнул головой, собираясь спросить, в чем же дело. Декан предупреждающе посмотрел на него, незаметно качая головой.

Пожалуй, за шасть лет учебы в Слизерине если Гарри и смог чему-то научиться, то понимать полупрозрачный намек заткнуться. Он никогда не любил ни свой факультет, ни декана — Боже упаси признать ему Снейпа достойным уважения! — и это было своеобразной отдушиной. Ему всякий раз проходилось думать, зачем он выбрал правду, тогда, шесть лет назад.

Просто ребенок, которого спросили, чего он хочет. Любви всех, жадный взглядов и восторга, кучи внимания и славы или просто правды, тишины и уюта? Чего может хотеть ребенок? Чего может хотеть… он?

Это было сложно. Он не знал, почему вдруг так категорично отнесся к чужому вниманию тогда, но сейчас, привыкший к обществу одной Арианы и, пожалуй, бутыльков от Снейпа, он бы ни за что не поменял свой выбор.

Слизерин был факультетом чистых. его там не любили — полукровка, да еще и враг их покровителя. После второго курса была заминка, никто ничего не понимал, но потом стало еще хуже. Игнорирование. Страх.

…Не смотря ни на что, слизеринцы были горой за своих в противостоянии другим. Стадный инстинкт, черт возьми. Гордость идиотов.

— …Гарри? С тобой все в порядке?

Поттер встрепенулся, кивая.

— Простите, сэр. Повторите вопрос?

— Да, конечно. Как твой уровень магии в последние перед… кхм… пребыванием в больничном крыле дни?

Гарри пожал плечами.

— Я быстро уставал. много спал, но не высыпался. Заклинания удавались очень трудно.

Альбус вздохнул, вставая.

— Твой отец — чистокровный маг. Однако кровь иногда надо… разбавлять. Иначе она застоится. Такая «разбавка» как раз приходилась на него — именно поэтому мистер и миссис Поттер более или менее спокойно отреагировали на Лили. Обычно магглорожденные имеют низкий уровень магии, поэтому при «разбавках» рождается сквиб. А вот ребенок это сквиба от брака с чистокровными должен был иметь новые силы. Это часто практикуется в разных семья. Однако… твоя мать.... магглорожденная, тем не менее, имеющая колоссальный уровень магии. Она была восхитительна. Но… была война, Гарри, ты ведь понимаешь?.. ты родился на полтора месяца раньше. И при родах вспышка магии — твоей магии, Гарри, — была выше обычно. Первая вспышка у ребенка приходится на пять-шесть лет. У тебя — на семь с половиной месяцев. Твое магическое ядро было предсказуемо истощено.

Гарри удивленно помотал головой. Это что-то значило? Ведь сейчас его уровень магии выше среднего.

— Гарри… при нападении Тома на тебя, видимо, она пробудилась, но все же не полностью, ибо ты был слишком истощен, — Альбус отвернулся, смотря на Снейпа.

«Он монстр» — вдруг подумал зельевар. Поттер еще ребенок. Говорить такое этому недоумку с наклонностями гриффиндорца-героя… грубо. И жестоко.

— …Эта вспышка должна была сделать тебя сквибом. Но она… Понимаешь, Гарри, тот, кто обладает ей, не может быть сквибом. Поглотив ту часть магии от Авады, что попала в тебя при нападении, и магию матери, твой уровень магии повысился до отметки «значительно выше среднего». Гарри… ты не маг. Ты Бездна.

Гарри ничего не понимал. Это… какой-то каламбур? Шутка?

Поттер повернулся к Снейпу, надеясь, что тот сейчас скривит губы и, бросив сухое «Попались, Поттер!», хлопнет ладоши и все исчезнет. Ничего. Снейп несколько секунд смотрел ему в глаза, а потом отвернулся и встал.

— Поттер… вы в порядке?

Гарри моргнул, чувствуя тошноту. Снейп склонился над ним, внимательно рассматривая лицо.

— Все, Поттер.

* * *

…У нее были такие красивые глаза. Ярко-зеленые, большие, они были добрыми и нежными. Он любил эти глаза.

У него же глаза были воплощением озорства. Шоколадные, с искорками и блеском. И тоже теплые, нежные и любящие.

Он помнил эти глаза. У него были такие же, как у нее. А вот все остальное — от него. Они… были в нем. Его.

* * *

3 июня 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, спальня мальчиков факультета Слизерин, 01:55

Гарри не мог заснуть. В голове постоянно прыгали какие-то обрывки мыслей, чувств, образов. Голос Дамблдора — глухой и уставший, глаза Снейпа — черные, внимательные и тоже жутко уставшие…

«Это все неправильно» — хотелось закричать ему. Хотелось выйти в гостиную и закричать так, что бы все услышали.

Но никто не услышит. Все разъехались еще вчера. осталось лишь пару человек. Он, Эд, пара гриффиндорцев и равенкловец.

Гарри перевернулся на другой бок. Перед глазами опять замаячил Снейп — высокий, худой до ужаса и криво усмехающийся. Гарри вдруг вспомнил, что и магия у него такая же — мощная, но не предназначенная для открытого использования. Скорее, для чего-то незаметного, вроде проклятья с замедленным действием, но очень сильного.

— А я летал над облаками…

Это было полуночным, жутким бредом, кошмаром, кошмаров, ужасом его мечты. Взлететь. так высоко, чтобы никто — ни Эд, ни этот Снейп — не достали. Взлететь… и упасть.

«Я мазохист-суицидник»

…А глаза у Снейпа черные, непронимацаемые, лишь кое-где вкрапления прожилок карего цвета…

Гарри заснул под утро.

* * *

7 июня 1996 года, магический мир, Гриммауд Плэйс 12, двор, 11:22

Дом на Гриммауд Плэйс 12 был большим. Высокий мрачный особняк с заросшим садом и озером. Когда Гарри сказали, что он будет тут жить — всего неделю, пока окончательно не поправится — он был готов сначала упасть, а потом накричать на всех.

Пожалуй, самым стоящим местом тут было озеро. Гарри оно еще в прошлый раз понравилось. Большое озеро неправильной формы, красивое и ледяное. Водная гладь — идеальная, ровная, светло-голубого цвета — манила взгляд; Поттер невольно тянулся к ней.

Переместившись в дом по каминной сети, Гарри был готов навсегда проклясть всех создателей этого орудия пыток. Его порядком тошнило, казалось, что весь завтрак готов вырваться наружу при малейшем неудобном движении.

Гостиная, куда он попал, была вся в пыли. Гарри мимоходом подумал, что тут еще убираться и убираться. Гарри чихнул, недовольно мотая головой.

— Вот я… и тут.

Он чувствовал сильное головокружение еще и потому, что в него словно ударила восхитительная волна магии, стоило ногам коснуться пола дома. Гарри с ужасом подумал, что сейчас она впитает в себя всю защиту дома, и Гарри придется все лето прожить у Дурслей, потому что смысла в этом доме уже не будет…

Гарри испуганно попытался загнать Бездну внутрь себя, но не смог ничего сделать.

«Я монстр»

Он буквально чувствовал, что защита дома распадается. И не мог ничего сделать. Магия поместья была древней, сильной и удивительно приятной; она скользила по телу Гарри, наполняя его, и Поттер в очередной раз задумался, что же он делает.

Но поменять он ничего не может. Ведь она поглощает всю магию.

Гарри передернуло от обстановки, напоминающей о Сириусе. А потом он решил пройтись по дому, магия которого плавно перекатывалась внутри него, он чувствовал ее, был даже уверен, что одним взмахом руки сейчас может сжечь тут все дотла.

Что толку в доме без защиты? Стоило дождаться Снейпа и Дамблдора, чтобы спросить, что же делать.

Из всех комнат почему-то естественным показалось выбрать именно комнату крестного для жизни. Та была не так захламлена; правда, это не значило, что вещей в ней было меньше, чем в остальных помещениях. Море каких-то книг, журналов и листков были разбросаны по полу и на столе, стоящем под окном. Гарри тяжело вздохнул и начал убираться.

Внизу что-то хлопнуло и Гарри подумал, что это, наверное, Снейп с Дамблдором. Они должны были прийти после обеда, чтобы проверить его самочувствие.

Гарри отложил тяжелую книгу на кровать, не зная, куда же еще ее поставить и вышел.

— Гарри, мальчик мой…

Гарри улыбнулся Дамблдору и повернулся к декану. Снейп с непередаваемым выражением лица смотрел на стены коридора, узкий неудобный диван в углу и слой пыли на всей поверхности.

— Блэк был самим воплощением порядка. Во всех смыслах.

Это опять напомнило Гарри о пятом курсе, когда он и Эд вдвоем прокрались в Отдел Тайн, столкнулись с Томом…. тогда погиб Сириус.

Если за столько лет жизни в подземельях Гарри и научился чему-то, так это говорить правду. Хотя бы себе. Хотя бы то, что считается правдой.

Сириуса не вернуть.

Гарри вздрогнул, когда директор положил ему руку на плечо и слишком поспешно отошел в тень коридора.

— Я… защита дома… я ничего не делал, сэр, но защита…

Дамблдор успокаивающе взмахнул рукой.

— Мы это ожидали, Гарри. Защита была на доме. Теперь ее можно попытаться вернуть, завязав на каком-то предмете, к которому ты не должен будешь подходить.

Гарри выдохнул и отвернулся.

— Северус, дорогой, осмотри Гарри, а я пока займусь домом.

Гарри поспешно шмыгнул в комнату Сириуса, стараясь как можно быстрее оказаться там, где зельевара не было. Хорошей идеей показалось зайти в ванну умыться, и Гарри решил, что время у него есть.

Что он ожидал увидеть в зеркале? Монстра? Кого? Он был все тем же худым невысоким Гарри Поттером, бывшим ловцом Слизерина, пока на четвертом курсе не заменил Малфой. Он по-прежнему лучший ловец, но не возвращается в команду.

Он не изменился ни на грамм. Только глаза были теперь не такие зеленые. Стали бледнее. И все.

Гарри с силой ударил по зеркалу. Что с ним? За что он должен быть… этим?

Все так спокойно обсуждали то, что он, оказывается, сквиб. И что все эти годы он пользовался не своей магией. Том Реддл, спасибо, что швырнул в меня Авадой Кедаврой и приправил ее сильнейшими проклятьями! Твоей чертовой магии хватило на шесть лет усердной учебы в Хогварсте!

Как потом сказал Даблдор, любые заклятья не вредили ему слишком уж особенно только потому, что часть их поглощалась. Примерно половина. Они все подпитывали его…

— Вы просто человек, Поттер, успокойтесь.

Голос Снейпа был спокоен. Зельевар стоял на входе в ванну, облокотившись на косяк двери. Все так же в мантии, смотря с пренебрежением и усталостью.

— Почему?

— Что «почему», Поттер? Почему вы все еще человек? Потому что Бездна не меняет сущности. Были бы эльфом — эльфом бы и остались. А так вы просто человек. Который может впитать в себя всю магию. Любую.

Гарри мотнул головой.

— Почему я… оказался на Слизерине? Шляпа… предлагала мне выбор. Любовь взамен на правду. Я выбрал правду. Зачем?..

Снейп передернул плечами, так, будто это было само собой разумеющимися вещами.

— Вы живой, Поттер. И тогда вы боялись всей этой толпы жадных до героя маньяков. Они бы порвали вас. Вы не выбрали любовь, — Снейп вдруг скривился, — потому что она вам не была нужна. Она бы предполагала ответственность. А вы ее не хотели. Вы такой же, как ваш отец, Поттер. Понимаете, почему я так считаю? Вы боитесь отвечать за свои действия и не знаете, что они могут понести.

Гарри не думал так. Для него это было необычным — вот так вот с ходу рассуждать. Он не угодил толпе. Поэтому остальные факультеты от него отвернулись. Он не угодил Слизерину, потому что убил еще в младенчестве, а если быть более точным, то просто поглотил всю силу, их хозяина. Была еще, правда, Ариана, представительница странного древнего рода Авьон, известного своими семейными традициями, но она попал на Слизерин только из-за чистой крови и хитрости. Она не была жестока, зато была кокетлива. Ненавидя всю Семью, она впитывала традиции Слизерина, становясь идеалом и примером для остальных девушек этого факультета. Сильная — ее всегда ставили в пару с ним, потому что только они могли справиться друг с другом, — яркая, красивая, она размазывала врагом одним словом по полу.

…Он был не похож на нее. Всегда молчал, достаточно угрюм, и при этом готов сорваться в любой момент. Многие избегали его. Он же избегал всех.

— …Что вы думаете, Поттер? С ее пробуждением вы как-то поменялись? Нет. Вы все тот же Гарри Поттер, который не умеет отвечать за свои поступки, лезет в пекло, никогда не выполняет поручения и всегда старается делать вид, что все отлично. Вы, Поттер, гриффиндорец. От остальных львов Годрика вы отличаетесь лишь тем, что выбрали в свое время правду, а не ложную любовь. И еще неизвестно, что бы вы выбрали, если бы были простым ребенком, неиспуганным вниманием и славой.

Это было сложно для него. Слишком.

Гарри все так же стоял перед зеркалом. Снейп — позади, но тоже отражался в нем. Гарри отстраненно подумал, что сейчас этот отвратительный человек, который вроде и ненавидит его, и, в то же время, пичкает лекарствами, вытаскивает из всех передряг и, более того, продолжает заботиться, не смотря на все его свинское поведение, был просто Северусом. Уставшим мужчиной, который любил его мать.

— Знаете… я боюсь. На самом деле.

Снейп внимательно посмотрел на него, а потом вдруг кивнул.

— Я рад, что хоть этому вы научились за шесть лет. Чувствовать предел. Опасность. И говорить вслух правду. Вам осталось освоить еще хитрость и обман и все, Поттер, ваш отец перевернется в гробу.

Он как-то странно усмехнулся. Гарри отпустил голову, включая ледяную воду в раковине и подставляя голову под струю воды. Интересно, а вода в озере такая же?..

* * *

19 июня 1996 года, маггловский мир, Прайвет Драйв 4, крыльцо, 09:15

Он прожил на Гриммаул Плэйс куда больше недели. Но это не значило, что внутри него что-то поменялось. Он умудрился остаться все того же мнения о себе и Бездне внутри.

Сейчас, стоя рядом с крыльцом дома, где его защищала жертва матери, он боялся сделать этот последний шаг. Он чувствовал, что магия трепещет перед ним. Еще шаг — и он поглотит эту магию. И не останется ничего от его матери. Что тогда?

Вспомнились слова Снейпа о том, что его мать была восхитительной.

«Вы, Поттер, не понимаете. Таких женщин не бывает. Лили была всем»

Гарри верил ему в этом. Но мнения о Снейпе это не меняло.

Он вздохнул. Дамблдор успокаивал его, говоря, что пока он не слишком освоился с Бездной, его сил не хватит на то, чтобы поглотить защиту Крови. Сейчас же Гарри не был уверен в его словах.

Он сделал этот шаг, почти одновременно погружаясь в невиданное удовольствие. В голове замелькали картинки — улыбка, чей-то голос, приятное тепло, солнце… озеро. То самое озеро возле дома на Гриммауд Плэйс. Он увидел целующихся родителей и смеющегося Сириуса. Его захлестнула волна магии — защита дома распадалась, поглощаясь им.

Он и так был полон магии. После защиты дома Сириуса он думал, что еще немного — и он лопнет. Как бы не так. Он чувствовал, что может поглотить, принять ее всю — всю магию матери, уже шестнадцать лет хранившую его. И он вдруг понял, что хочет этого.

Он не заметил аппарирования рядом, не почувствовал легкого подземного толчка. И только когда его обхватили и с силой дернули сильные руки, а последняя капля магии, выжатая из дома, приятно окатила его волной, он позволил себе отключиться.

* * *

Сначала ему было страшно. Конечно, ему было страшно. Он испытывал ужас. Не испытывать ужас перед этим не мог никто.

И вроде бы жизнь привычно текла изо дня в день, вроде бы ничего не менялось — но он точно знал, что вот-вот что-то случится. Это что-то было огромным, масштабным, и он удивлялся, как другие не замечают этого.

Он него веяло теплом и силой. И хоть он и знал, что подчинить эту силу — чужую силу — невозможно, он мог ей управлять. Конечно, не до тонкой работы ювелира, но все размашистое и большое у него получалось.

Его магия требовала выхода. И она его получила.

Еще были знакомые уставшие глаза, изогнутые в усмешке губы и неожиданная мысль, что он может все это изменить. Конечно, может. Достаточно протянуть руку, прошептать «я рядом» и — вот оно, счастье! Хватай!

Впрочем, была еще она мысль. Эта отвратительная, грубая мысль. Преддверие будущего. Почти настоящее.

«Война близко»

Но это еще ничего не значило. Пока. Или нет?..

31 июня 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, кабинет директора, 10:01

— Гарри, расскажи нам…

Он только затряс головой. Что? Что он мог рассказать? Что он чувствовал, уничтожая последнее, что осталось от матери? Что он думал, понимая, что окатывающие его волны — ее сила, ее частица? Чего он хотел, принимая ее — всю, целиком, как есть?..

Дамблдор блеснул очками. Где-то рядом ощущался Снейп; декан, а точнее его темноватая, приятная на ощущение магия маячила за спиной, он чувствовал ее, понимая, что Снейп раздражен. Землетрясение в тихом маггловском районе? Что вы, это не Гарри Поттер… это всего лишь его магия. Его сущность, пустота внутри. Это не он. Его ведь нет, фактически.

…Так что он должен был им рассказать? То, как осознав, что натворил, забился в истерике? Или то, как Снейп его потом откачивал, готовый снять сразу миллион баллов? Или вздохи и всхлипы мадам Помфри?...

Или одиночество палаты, нарушаемое лишь мрачным деканом. Или воспоминания матери, кружащие в голове. Или пожар, который он устроил во всем крыле, когда Снейп сказал, что он, кажется, теперь вообще с магией контактировать не может. И ведь даже Эдью не пустил — а ведь та была в школе, и ломилась, это он тоже чувствовал.

— Гарри?

Он вздрогнул, готовый уже оскалиться. Стекла в помещении задрожали, стало резко холодно, и Гарри попытался остановиться, но его уже понесло.

..Что он им еще должен? Убить самого сильного в мире волшебника? Принимать почести? Быть идеальным героем — для всех и вся? Или умереть в финальной схватке?..

Голова почему-то была идеально чистой. Он обдумывал все и сразу. Он видел какие-то обрывки образов перед глазами, чувствовал отдельные фразы, кружащие вокруг, но не понимал совершенно ничего.

Снейп дернулся к нему, но его отшвырнуло. Мужчину откинуло на разбитый столик. Голова дернулась в сторону декана. Заслуженно ли это наказание?

Нет. Он не должен получать больше боли, чем есть.

Запахло паленым, загорелись занавески, снова изменилась температура. Снейп оказался в каком-то коконе. И в голове была лишь одна мысль. Виноват тут лишь один человек. И его надо наказать.

Гарри не понимал, как поднял руку, как струя огня выстрелила из ладони, превращаюсь в стену, надвигающуюся на директора. Что он делал?..

Ты всего лишь карал виновного.

Ты всего лишь чистишь этот мир.

Ты всего лишь Гарри Поттер.

* * *

7 июля 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Больничное крыло, 21:13

..Кажется, это становилось уже нормой. Лежать без сознания неделями, приходя в себя. После инициации, после выброса магии у дома Дурслей, теперь после разгрома в кабинете директора…

И как Дамблдор остался жив? Как Снейпу вообще удалось достучаться до Поттера, который чуть не сжег все? Вообще — все. Как Гарри пришел в себя в Больничном крыле, чувствуя, что сейчас его желудок вывернется наизнанку. Как мир перевернулся, когда зашли эти двое — резко осунувшийся и посеревший директор и Снейп. Что вообще произошло?

В голове не было ни одной мысли. Он чувствовал все вокруг как-то по-новому. Мысли перекатывались в голове со скоростью света; не было почти никаких эмоций, только точное понимание ситуации, какие-то обрывки странных фраз и образов.

Снейп, уже минут пять пытавшийся заставить его выпить какое-то горькое лекарство, зашипел. Внутри все подпрыгнуло и перевернулось. Гарри дернулся на другой край койки, мотая головой.

Почему-то в голове пронеслось видение его самого, полусидящего на дальнем конце больничной кровати, с раздраженным и каким-то испуганным выражением лица; глаза широко раскрыты, по губам скользит язык…

До Гарри дошло, что он невольно облизывает пересохшие губы только тогда, когда Снейп дернулся вперед, хватая его за руку и припечатывая к кровати.

— Зелье.

В голове пронеслась дурацкая мысль вроде «Магия была бы вкуснее и полезнее». Желательно до дна.

…Выпить магию Снейпа до дна? Господи, что же за чушь он несет. Декан, конечно, силен. И тепло внутри него отдает привкусом горьковатости на вкус, но он же не может выпить, поглотить магию человека!..

— Поттер? Долго вы еще будете как девица перед первым свиданием бояться проглотить одно единственное зелье?..

Гарри резко покраснел, вспомнив свой образ, сидящий на кровати и закусывающий пересохшие губы. В голове снова промелькнули какие-то обрывки.

«...зелье…»

«…чертова голова…»

Гарри снова неосознанно закусил губу. Что это? Откуда?

— Поттер!

Гари дернулся и протянул руку.

— Я сам.

— Сэр, — машинально поправил Снейп.

— Сэр, — добавил Гарри.

Снейп усмехнулся и протянул ему флакон и ложку.

В глазах декана ничего не мелькало, но Гарри был готов поклясться, что он ощущает перемены, происходящие с зельеваром. Это пугало.

— Восемь капель. Не больше и не меньше, Поттер, иначе вас так разнесет, что потом не переживете утрат.

Гарри поперхнулся.

— Что это?

Снейп дернул плечом, усмехаясь.

— Восстанавливающее в усиленной концентрации с перетертыми крыльями Лунной бабочки. Служит для восстановления организма после сильных потерь веса и истощения. Колдмедики в Св. Мунго используют на больных депрессией, чтобы те не умерли от истощения.

Гарри удивленно моргнул. Веса? Но ведь он худой, как щепка! Зачем ему полнеть?

— А мне это зачем?

— Вы себя в зеркале давно видели? — Снейп встал, видимо, решив, что странно выглядит, сидя на кровати самого раздражающего студента. — После той… вспышки вы на скелет тянете. Не больше.

Гарри действительно давно не видел себя в зеркале.

…И снова в голове это дурацкое видение. На кой черт оно привязалось?!

Сней, увидев, что Поттер послушно морщится, выпив зелье, забрал флакон.

— Все.

Он уже уходил, когда до Гарри донесся какой-то обрывок.

«..почему от простого проклятья…»

Внутри все резко подпрыгнуло и остановилось. Чье это? Чужие мысли ..? Взгляд метнутся по комнате. Мадам Помфри не было тут уже давно. Только Снейп. Это …?

— Сэр?

Снейп остановился. Гарри на секунду замер, а потом выдохнул.

— Почему… она… Бездна проснулась от простого проклятья? Я ведь… немало пережил. Сэр?

* * *

1 августа 1996 года, маггловский мир, ночной клуб «У Джека», вход, 23:40

Ариана глубоко вздохнула и выдохнула. Нужно успокоиться и сделать все, как надо. Она сильная. И ради Гарри она может все.

Внутри все бушевало и кипятилось. Что она может? Для Гарри? Мешаться? Портить ему жизнь? Что может просто влюбленная по уши девушка? Даже если эта девушка — наследница всей Семьи?..

Эдью запустила руку в коротко обстриженные волосы. Гарри нравилось, когда у нее были длинные волосы. Может, снова отрастить? Времени много не уйдет. Выпить зелье и — раз! — она снова златоволосая наследница.

Ради Поттера не было грехом бы даже принять свою судьбу. Особенно если за это Поттер крепко обнимет тебя, как обычно, поднимая в воздух, закружит и поцелует. Да за такое можно все, что угодно отдать.

..Ариана сделал шаг к клубу, морщась от музыки. Надо просто это сделать.

Охранник окинул ее внимательным взглядом. Девушка достала пропуск, показывая, и он удивленно моргнул.

— Мисс Авьон?.. Не думал, что вы…

Она поморщилась, но кивнула. Дальше она прошла без вопросов.

* * *

7 июля 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Больничное крыло, 22:01

— Поттер?

Гарри лишь слабо дернулся, когда ледяные руки Снейпа схватили его за подбородок. Пальцы декана оказались сильными — и грубоватыми. Гарри не понимал, что произошло, но перед глазами все поплыло.

— Поттер, что вы сейчас чувствуете?

«…откуда он?.. что тут…»

— Сэр… мне больно.

Иногда признаваться в слабости бывает сложно. Иногда — страшно. Сейчас Гарри думал, что ему скорее больно — потому что хватка декана стала еще сильнее.

— Поттер? Как это понимать?

— Я… не знаю. Просто в голову пришла мысль. Как будто не моя мысль. Но…

Снейп вдруг судорожно выдохнул, отталкивая от себя парня. Гарри потер челюсть. Что это значит? Он никогда не чувствовал ничего подобного — будто от чужого прикосновения к нему повеяло… теплом? Силой?

Гарри вспомнил свою полузадушенную мысль о том, какой бы была магия декана. Наверное¸ на его лице что-то отразилось, потому что Снейп резко метнулся в угол палаты, к шкафу с зельями. Он выхватил оттуда пузырек — светлую полупрозрачную емкость, до середины наполненную тягучим переливающимся зельем. он резко дернул Гарри на себя — парень зашипел, до боли стискивая пальцы — и дернулся назад, но декан сильней. Значительно сильней.

Зелье влилось, обожгло губы, язык и горло; Гарри застонал, резко подаваясь назад и вытирая рот рукавом ночной рубашки.

— Вы!.. Что вы..?!

— Молчать, — Снейп снова оказался на кровати, рядом. Сильные руки обхватили Поттера за плечи и дернули. — Рассказывайте!

Гарри ошеломленно дернулся.

«…черт бы его…»

Чужие чувства — раздражение, страх, усталость — нахлынули разом, и Гарри зажмурился.

— Не рассказывайте Дамблдору… я…

Снейп цыкнул, сильней его одергивая.

— Директор не узнает. Поттер?..

И Гарри решил сдаться.

* * *

31 июля 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Большой зал, 08:01

…Первой была незнакомая сова — некрупный, взъерошенный комок пуха, который резковато цапнул Гарри за палец. Поттер хрипло рассмеялся.

В Большом зале больше никого не было; привычное небо, укрывающее его сверху от всего мира поблескивало, свечи не горели. Гарри вновь попытался погладить птицу, но та ухнула и отскочила, но не улетела.

— Ждешь ответа?..

Гарри осмотрел лежащий перед ним конверт, который птица бухнула прямо возле тарелки с овсянкой. От того несло магией и защитными заклинаниями, но парень уже привычно прикоснулся к бумаге кончиками пальцев, поглаживая шершавую поверхность. Пергамент было толстый, словно внутри было что-то важное и такое уж нужное.

Брюнет легко вздохнул, когда почувствовал легкое покалывание по телу. Конверт вспыхнул и потух, сгорая. Гарри было испугался за содержимое, но когда свет исчез, на столе лежала пуговица, обмотанная светлой прядью.

И записка.

«Сегодня в одиннадцать.

Я хочу сбежать, понимаешь?.. С тобой.

Я хочу жить. В другом мире.

Я просто могу — пока.

Если что — прости.»

Он знакомого почерка — мелкие бисерные буковки, аккуратные, точно в рядочек, и длинный хвостик у «р», острая палочка над «й»…

Гарри сжал бумагу в руке.

* * *

31 июля 1996 года, магический мир, Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс, Больничное крыло, 22:53

Никто не знал об этом. Гарри последнюю неделю жил в гостиной Слизерина — один, потому что куда ему отравляться, было неясно.

А еще потому что Дамблдор так и не понял, почему магия внутри так быстро вступила в свои права. И как смогла пасть защита дома, когда сама магия крови — любви, жизни матери Гарри — была не на доме.

Кольцо с намотанной прядью на мизинце — слишком маленькое, чтобы надеть на любой другой палец. Знакомый холодок по телу, когда он готов сделать последний шаг.

«Это» — это то, что теперь Гарри слышит мысли людей, с которыми контактирует. Точнее, не мысли. «Обрывки эмоций, облеченный в слова, Поттер» — как ему сказал декан. А за то, что мужчина не отправился к Дамблдору, его можно было почти любить.

Гарри передернул плечом и покрутил кольцо на пальце. Он тщательно подготовился — мантия-невидимка, сумка с выпрошенной у эльфов едой и парой бутылочек зелий.

Ровно в одиннадцать он облизнул пересохшие от волнения губы и решился. Ступать обратно — не куда. Он уже перешел ту черту-границу, которую стоит называть «нормальностью». Отныне он — просто Гарри, который сбежал из мира ради единственного близкого человека.

Живот скрутило, но Гарри упрямо постарался держаться.

Ради свободы и Арианы можно и потерпеть.

31 июля 1996 года, место неизвестно, около 23 часов

Гарри тихо застонал, чувствуя знакомую тяжесть в животе. Портключ сработал.

Он поднял голову и огляделся. Вокруг было светло; небольшая приятная комната с кроватью и шкафом. Гарри едва заметно улыбнулся — на кровати сидел сжавшийся комочек, подозрительно похожий на самую чудесную девушку в мире.

— Эд?..

Ариана вскинула голову и, глухо вскрикнув, подорвалась к нему. Гарри удивленно обхватил девушку, обнимая, чувствуя знакомое тепло и тонкую талию под руками.

— Родная моя… ты чего? Ты… Ариана? Эд?

Девушка всхлипнула и еще теснее прижалась к Гарри.

— Я думала… я думала, ты откажешься… что ты не придешь…

Гарри порывисто вздохнул и крепче обнял ее.

Как она могла так подумать? Ведь кроме нее у него никого нет.

Вообще никого.

И всякие там Снейпы, странно заботящиеся о нем, не при чем.

— Эй… Ариана…

Она что-то пробурчала, и Гарри оторвался от девушки, заправляя цветную прядь за ухо. Волосы подруги были все еще короткими, жутко растрепанными и вообще не похожими на волосы девушки ее происхождения. Гарри привычно улыбнулся, погладил коротко обстриженный затылок и поцеловал Авьон в лоб.

Ариана была высокой — во всяком случае, немного выше, чем он. Впрочем, сам Гарри похвастаться ростом никогда не мог.

— …Не смей называть меня так. Меня это бесит.

Гарри рассмеялся.

— Конечно.

Он еще раз взглядом прошелся по комнате, зацепившись за зеркальные двери шкафа.

— Где мы?

Ариана дернула плечом и отодвинулась.

— У моих друзей. В маггловском Лондоне.

Гарри удивленно поднял брови. Она никода не говорила, что у нее есть друзья-магглы.

— …Они не магглы. Просто у них есть квартира — ты сейчас в гостевой спальне, я тут живу — в маггловском мире.

Сразу же напросился вопрос о том, почему она не дома. И сразу же появился ответ.

Гарри вспомнил, что давно хотел обсудить с ней… свое новое состоянии.

Вообще, он не знал, поняла ли она, кто он. Наверное, нет, раз так спокойно с ним общается. Гарри попытался выкинуть эти мысли из головы, но они упорно не исчезали. Было бы нечестно оставить девушку в неизвестности о том, с кем она общается — ради кого она сбежала.

Он набрал побольше воздуха, не зная, как начать, но она сама спасла его.

— Присядем? — и без ответа двинулась к кровати, падая на нее. — Не знаю, что ты сейчас скажешь, но я уже все решила. Я убью его.

Гарри непонимающе нахмурился, а потом, когда до него дошло, кого может хотеть убить Ариана, задохнулся.

— Но… твой… он же… он — глава Семьи! Он сильнее тебя!

Она согласно кивнула.

— Да. Но это не все. Что ты знаешь о Семье вообще?

Гарри осторожно присел ядом. Ариана привалилась к его плечу, обнимая подушку.

— Ну… Семья состоит из двух ветвей. Т из Младшей ветви, но почему-то считаешься наследницей все Семьи, и твой отец — то есть не он сам, а глава рода, но с его согласия — неоднократно… кхм… насиловал тебя.

Она поморщилась, встряхивая головой.

— Не так. Он проводил ритуалы. Просто так он не имел права прикасаться ко мне.

— Даже…

— Нет. По традициям девственности девушки лишаются с отцом или с главой рода. Понимаешь… в нашей семье всегда рождаются девушки — мне никто не объяснял, почему, но это так. В обоих ветвях рождаются только девочки. Мать Семьи выбирают по магическому потенциалу из рожденных девочек, но быть главой женщина не может, поэтому, по исполнению наследнице шестнадцати, отец или глава лишают ее девственности, как бы принимая права до того, как она выйдет замуж. Когда она обзаводится мужем, ее права на главенство рода переходят к нему и он становится главой.

Гарри удивленно моргал.

— Ариана… но ведь… мы с тобой… я и ты…

Она согласно кивнула, довольно прищуриваясь.

— Я лишилась девственности в пятнадцать, с тобой. Поэтому фактически этот ублюдок не имеет никаких прав на меня и род. Именно поэтому я хочу убить его. Мы с тобой имеем на это право, понимаешь?..

Глаза Эд блестели, и в этот момент она была действительно красива. Гарри чувствовал некоторое смятение, не совсем воспринимая ее слова о том, что он, по идее, должен… принять какие права на род?

Наверное, это должно пугать. Это и в самом деле пугало; по каким-то там законам и традициям ты вдруг должен взять и стать главой рода — чужого рода, главой незнакомых тебе людей… и Гарри впервые задумался, что никогда не видел никого из ее родителей, однако дальних кузенов, не относящихся к Семье, и сестер видел неоднократно — все они были светловолосыми и с удивительно приятной внешностью. Почти как…

— Вы вейлы? — вырвалось у него раньше, чем он успел заткнуть себе рот.

Девушка удивленно моргнула. А потом тихо рассмеялась.

— Нет, нет, Гарри. Ну, то есть, вейлы были, все надеялись, что их магия пересилит что-то там в Семье и родится мальчик, но — нет. Рождались девочки, а вейловская кровь не пробуждалась ни разу.

Гарри склонил голову набок. То, что Ариана, кажется, отошла от мысли, что он ее оставил, радовало.

— Дальние родственники Малфоев? Они тоже блондины…

Теперь Ариана смеялась в голос. Она закинула голову назад, открывая на вид тонкую шею, и Гарри почувствовал едва заметный запах сладких арбузов. Отсмеявшись, она покачала головой.

— Нет. К тому же Малфои — платиновые блондины, голубо— или сероглазые. У нас глаза чаще всего карие или ореховые.

Гарри едва заметно улыбнулся.

А потом опять задумался.

— Что с тобой? — она подсела ближе, приобнимая его. — Что-то случилось? Меня не пускали в больничное крыло, а потом предложили отправиться одной домой. Мне пришлось уехать самой, иначе бы меня отправили в поместье.

Гарри грустно покачал головой.

— Помнишь, мы в этом году проходили на Защите нестандартные проявления магии?..

Она приподняла брови, и Гарри почему-то сравнил этот жест со Снейповым.

— Ну, да. Бездна, Воронка, сквибы…

Гарри торопливо кивнул, но Ариана продолжила.

— Сквибы не могут колдовать либо из-за проклятья, либо из-за переизбытка магии, которая, чтобы ничего не случилось, блокируется сама собой, как бы «оберегая» хозяина от несчастного всплеска, способного его убить. Воронки притягивают к себе неприятности, проклятья и темную магию, а Бездна…

Гарри, прежде чем успел подумать, прижал ладонь к ее рту.

Ариана удивленно округлила глаза, а уже через секунду тихонько охнула, смотря на него с ужасом. Она осторожно отстранила его руку, придвигаясь ближе.

— Ты… да?

Он сглотнул, кивая. А потом резко встал, начиная вышагивать мимо кровати.

Как она отреагирует? Кинется прочь?

Вроде, пока сидит и не шевелится.

Вежливо откланяется и постарается свести все контакты по минимуму?

Гарри тяжело выдохнул и подошел к широкому занавешенному окну.

— Прости. Надо было сказать раньше. Прости, Эд. Я… уйду. Вряд ли кто-то заметит моего отсутствия… сделаешь такой же портключ обратно?..

Она несколько секунд молчала.

Гарри. Ее Гарри — добрый, милый, такой вечно растрепанный и усталый, но когда загорается чем-то — то глаза начинают сверкать, а улыбка просто завораживает…

Ее Гарри — Бездна. Магическое существо, поглощающее всю магию.

…А как же тогда сработал портключ?

— А портключ как сработал?

Гарри остановился, странно смотря на нее. А потом тяжело вздохнул.

— Думаю… ну, портключи — не накопители магии, а всего лишь проводники между конкретными точками. Думаю, поэтому.

Она как-то отстраненно кивнула.

Гарри с болью тряхнул головой, а потом огляделся. Дверь обнаружилась в другом конце комнаты.

— Мне уйти?

Ариана подняла голову, расфокусировано смотря на него.

— Что? — она тряхнула волосами, прерывая свои мысли. А потом, осознав вопрос, как-то поспешно замотала головой. — Нет-нет! Гарри, протии! Я… просто — это странно.

Поттер судорожно вздохнул, пытаясь расслабиться. Пока она с ним — все в порядке.

И никто не нужен.

Интересно, а Снейп уже заметил его отсутствие?

* * *

1 августа 1996 года, маггловский мир, ночной клуб «У Джека», вход, 23:40

Ариана глубоко вздохнула и выдохнула. Нужно успокоиться и сделать все, как надо. Она сильная. И ради Гарри она может все.

Незримое ощущение Поттера рядом успокаивало и обнадеживало. Все должно получится. Все получится, обязательно.

Как, если не так?

Все будет хорошо.

Гарри рядом.

С ней.

Внутри все бушевало и кипятилось. Что она может? Для Гарри? Мешаться? Портить ему жизнь? Что может просто влюбленная по уши девушка? Даже если эта девушка — наследница всей Семьи?..

Эдью запустила руку в коротко обстриженные волосы. Гарри нравилось, когда у нее были длинные волосы. Может, снова отрастить? Времени много не уйдет. Выпить зелье и — раз! — она снова златоволосая наследница.

Ариана старалась успокоиться, понять, что ее тревожит. Пожалуй…

Она ведь просто боится.

На плечо опустилась невидимая рука, и Ариана порывисто выдохнула.

Ради Поттера не было грехом бы даже принять свою судьбу. Особенно если за это Поттер крепко обнимет тебя, как обычно, поднимая в воздух, закружит и поцелует. Да за такое можно все, что угодно отдать.

Ариана сделала шаг к клубу, морщась от музыки. Надо просто это сделать.

Охранник окинул ее внимательным взглядом. Девушка достала пропуск, показывая, и он удивленно моргнул.

— Мисс Авьон?.. Не думал, что вы…

Она поморщилась, но кивнула. Дальше она прошла без вопросов, чувствуя спиной незримого Гарри.

* * *

2 августа 1996 года, маггловский мир, ночной клуб «У Джека», закрытая гримерка, 01:15

План был предельно прост. Забрать у некоторых друзей неплохих знакомых Арианы… проще говоря, забрать у третьих лиц артефакт Семьи, капнуть крови Поттера и произнести клятву. Все, на самом деле, было просто.

Пока не появился Снейп.

Он материализовался, как всегда, из ниоткуда — просто появился посреди комнаты, аппарировав. Ариана увидела его первой, но сказать ничего не успела — ее опередил Гарри.

— Здравствуйте, профессор, — спокойно произнес он, поворачиваясь. Артефакт в его руках засветился, принимая клятву, и Гарри довольно кивнул сам себе. — Если вы хотели нас остановить, то опоздали.

Снейп стоял, как вкопанный, смотря на сверкающий артефакт, который Гарри все еще держал в руках, и почему-то Ариане тогда показалось, что для него мир рухнул в ту секунду, когда реликвия засветилась.

— Я.. — начала было она, но декан прервал ее взмахом руки.

— Я вас не нашел, мисс… Авьон. Хотя, теперь уже, как я понимаю, миссис Поттер? Поздравляю, — горько кинул он, вновь исчезая.

Они с Гарри еще несколько минут молчали, а потом Поттер тряхнул волосами.

— Знаешь, что я думаю? — он дождался ее кивка, а потом продолжил: — Что только что я понял одну простейшую истину, которую вдалбливали мне в голову на факультете. Гриффиндорец ради любимых может умереть, а слизеринец ради свих может убить. Забавно, да? — и он, не дожидаясь ответа, прошел впере, мимо нее, к зеркалу.

Ариана повернулась вслед за Гарри, стараясь понять, с чего бы тот начал такие разговоры, но он не дал ей спросить, жестом подзывая к зеркалу.

Девушка пожала плечами, подходя ближе. Гарри как-то странно передернул плечами, а потом кивнул в свое отражение.

— Посмотри. Посмотри туда. Что ты видишь?

Ариана удивилась вопросу, но потом, решительно сделав еще шаг вперед, обняла Гарри.

— Нас.

Он покачал головой, не отрываясь.

— Неправильно. Смотри внимательнее.

Ариана оторвала взгляд от темных отросших прядей, прикрывающих шею, и вновь обратилась к отражению.

…А ведь они выросли. Забавное время было — детство.

Можно было не верить в правду.

Можно было смеяться искренне и говорить все, что думаешь.

Выросла она и Гарри. Они почти взрослые — и хотя Поттер сам младше нее на несколько месяцев, ей вдруг почему-то показалось, что он гораздо старше. На несколько лет. На несколько десятков лет.

Она почему-то сравнила его со Снейпом — их вечным нелюбимым деканом, единственным человеком, которого на Слизерине, пожалуй, не просто признают, но еще и искренне бояться.

Слизерин — факультет не сильных. Слизерин — факультет тех, кто когда-то выбрал реальность и настошую, горько-кисловатую жизнь.

А взамен получил умение жить сегодняшним днем и радость от настоящего.

Пока оно есть.

Она разглядывала пустое зеркало в котором обнимала за плечи пустоту, почему-то уже и не удивляясь.

— А там… пусто. Ничего нет. Гарри, ты…

— Правильно. Там и не может ничего быть. Понимаешь, Эд, все просто — я понял зачем вообще нужна Бездна. Пустота. Бестелесное пространство… Мне надо забрать то, что лишнее в этом мире — переизбыток магии. Догадываешься, о чем я?

Ариана сглотнула, передергивая плечами.

Конечно, да.

И вместо ответа она поцеловала его.

* * *

4 августа 1996 года, магический мир, поместье старшей семьи Авьон, гостиная, 05:13

Шаг за шагом. Пауза, вперед.

Они тенью проскользнули в дом — охранные заклинания молчат, родовые лишь едва заметно потрескивают, но не смеют подать сигнал — наследница и новый глава рода.

Защита теплой волной обдает Гарри в первую секунду, когда он прикасается к горячей статуэтке на камине — а потом она скользит, обволакивая его, принимая и проникая под кожу.

Гарри на минуту замирает, и Ариана ждет — у них еще есть время. У них еще целых сорок минут до подъема эльфов, а потом, когда все встанут, они встретят бывших хозяев дома. В их гостиной. На их диване.

Хозяева, конечно, рассердятся. Потянуться за палочками, которые всегда хранят в легком ночном кармане на пижаме, и… обнаружат пропажу.

И вот тогда в дело вступит Ариана.

Ей, как наследнице рода, все двери в доме открыты — в том числе и тайные. Она — Семьи — поэтому в доме она может колдовать без помех в принципе. Сложнее Гарри — но ему не надо будет просто принимать на себя возможную атаку — если, конечно, она вообще будет.

Впрочем, от главы Семьи — бывшего главы, как самодовольно замечает она, — нет шансов с беспалочковой простив Бездны.

Ариана в это время будет старательно вспоминать то, что так долго вдалбливалось в ее голову — церемонное приглашение на дуэль, традиция Семьи, отказать которой глава не в силах.

А потом Гарри сразится под Дуэльным куполом с Ричардом — я ни разу не говорила тебе, как зовут этого ублюдка?! Прости, Гарри! — и они конечно же победят…

Что будет дальше, Ариана не придумала. Впрочем, это ведь не так уж важно, да? Главное, что Гарри будет рядом. И она тоже –всегда будет с ним.

Детские мечты должны исполняться.

Просто обязаны.

* * *

4 августа 1996 года, магический мир, поместье старшей семьи Авьон, 09:40

— Crucio! — выдохнул он, целясь в девушку. Поттер сделал шаг вперед, заслоняя Эд собой, и волна магии прошлась по телу, наполняя его.

Ричард зло цыкнул. Даже то, что формально он на своей территории — пока на своей, черт возьми! –значило лишь то, что лишь очень сильный волшебник смог бы навредить ему. Но у них — магическая дуэль, вызов на которую поступил согласно традициям и все обстоятельства явно были против него. На мальчишку не действовало ничто — все проклятья и заклинания он принимал на себя, и они растворялись в нем. Думать о том, что бы это могло значиться, не хотелось. Слабым звеном была девчонка — она не владела этой странностью. Стоило целиться в нее, но Поттер постоянно закрывал мишень.

Гарри вздохнул, пытаясь точным ударом попасть в противника, но магия странно портачила. Он не мог сконцентрироваться; все попытки заканчивались лишь тем, что увеличивалась в разы сила заклинания — но никак не его четкость и направленность.

Он должен победить; Ариана не может так жить дальше — никто не может, ни одна женщина не должна быть в полной власти какого-то безумца, отдающего свою дочь на эксперименты. Гарри почувствовал прилив ярости и машинально ступил назад, вплотную к сжавшейся от переизбытка чувств и эмоций девушке. Эд крепко зажмурилась, прячась по безмолвному приказу за него.

Как там Снейп говорил? «Никаких мозгов, вылитый гриффиндорец»? В эту секунду было плевать, кто вообще такой этот Снейп — даже если раньше он всегда мысленно отсылался на… кого?

И вообще, он же не для Снейпа это делает?

Этот ублюдок вообще их бросил.

Одних…

А еще он…

Гарри взмахнул палочкой, вырисовывая петлю Мичелса.

— Turenem Alivio Maxima!

Проклятье плавления, когда каждая косточка, клеточка противника начинает плавиться и крошиться; вместо тонкой вспышки оно почему-то ударило сильнейшей волной и Гарри краем сознания услышал крик Арианы, прежде чем почувствовал, что теряет сознание от отдачи.

…а еще он — Снейп — жутко, видимо, устал от всех «приключений» Гарри Поттера, поэтому и решил проучить его.

Или нет.

Додумать Гарри уже не успел.

Никаких имен и дат, мест или смыслов — теперь весь мир станет другим. Верь мне, Рэсс. (с)

* * *

— Он нужен нам. Очень нужен, Северус, мальчик мой.

Северус поднял взгляд на Дамблдора.

— Я понимаю это, Альбус.

Директор кивнул; Снейп мельком подумал, что, наверное, все это ему причиняет жутко много проблем — спешное инициирование Поттера, его удивительно быстрое слияние с сущностью, собственное ослушание приказа, пропажа…

Конечно, фраза «Я их не нашел» не могла убедить директора. Уж что-что, а искать и вытаскивать Поттера черт знает откуда он умел отлично, поэтому Альбус ему не поверил — это точно. Да и с чего верить Снейпу? Из-за его ослушания произошло столько, что поднимать эту тему почти больно.

Смерти…. смерти… перевороты…

Даже если с момента, когда он обнаружил Мальчика-Который-Выжил, стоящего в руках с семейной реликвией для принятия наследия посреди небольшой пыльной комнатки с ужасающим количеством зеркал и тряпок, прошло больше полугода, Север не мог себе этого простить. Гнать надо было Поттера от этой девки в шею.

Черт бы его.

И эту Авьон — тоже. Впрочем, ее-то…

Когда он понял, что с мыслей о директоре он вновь перескочил на отпрыска Джеймса, то устало потер глаза. Поттер в его жизни был везде.

— Северус, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Снейп лишь покачал головой.

Нет. Он не хочет рассказать, что скрывает бессознательного Поттера у себя в доме уже полгода.

Не за чем.

* * *

Северус почти лениво открыл двери дома. Сидящая на жердочке белая сова ухнула — и протянула когтистую лапу, увешанную внушительным для нее свертком. Снейп тяжело выдохнул и спешно прикрыл дверь.

Сова внимательно его разглядывала несколько секунд, а потом снова ухнула, снова намекая, что ему стоило бы поторопиться.

«Лично в руки Северусу Снейпу» — читалось на свертке, когда он отвязался его от лапки совы. Птица еще раз ухнула и требовательно клюнула за палец мужчину. Северус чертыхнулся; сверток привлек его внимание настолько, что и забыл дать сове лакомство. Он подошел к большому шкафу, распахнул дверца и вытащил пачку старого корма.

— Это все, что есть, — протянул он, наблюдая, как сова подозрительно косится на не самое свежее угощение. Птица еще раз мотнула головой, сопровождая это уханьем, быстро схватила предложенное и вновь воззрилась на Снепа.

— Прочь.

Сова обиженно взмахнула крыльями и вылета в окно под потолком.

«…И настоятельно просим выдать мистера Гарольда в распоряжение Министерства магии для заключения обряда принятия наследия Великого рода Стершей Семьи Авьон»

Прознали все-таки.

Как он мог выдать им Поттер? Тот валялся уже далеко не первый месяц без сознания, занимая гостевую спальню. Северус что только не использовал…

И тут пришла мысль. Возможно, магия пробудит его, если он окажется в своем новом… доме?

Для него это не дом, устало выдохнул Снейп. Это теперь стало его родовым поместьем, но домом он его явно не считает…

* * *

В этом самом поместье все так же была разруха в гостиной и паре соседних комнат. После того, как щит лопнул — разорвав в придачу все присутствующих кроме самого эпицентра создания — Поттера, конечно, — в негодность пришла приличная часть комнат первого этаже.

Снейп поморщился, наткнувшись на останки эльфов — как ни странно, но тел хозяев не нашли, остались лишь ошметки домашней прислуги.

Северус поморщился, уложился Поттера на диван.

Мальчишка за какие-то полгода жутко вытянулся — он был без сознания, жил на зельях, но рос быстро. Иногда Северусу казалось, что это новая магия требует чего-то подобного.

Статуэтка на камине осталась почти нетронутой — подплавилась, как прогоревшая около получала свеча, но осталась цела. Северус попытался прикоснуться к ней, но обжегся.

— Черт бы тебя…

Никто не ответил.

Территория поместья была заблокирована; авроры смогли лишь раз попасть сюда — а потом, видимо, на доме активировалась родовая магия, не позволяющая проникнуть вообще никому — кроме Главы, конечно же.

Своеобразная вечная усыпальница для своих хозяев.

Словно в подтверждение этих слов разнесся тихий писклявый звук, и Поттер вдруг зашевелился.

…Северус помнил ту ночь, когда впервые его догадки об отношениях мисс Авьон — в ее личном деле, кстати, теперь стоит фамилия «Поттер-Авьон» — и Поттера подтвердились. Это было ужасно. Позже, засыпая, ему снился Поттер — тонкий, извивающийся, кричащий что-то во сне, а он, Северус, сидел рядом и целовал его… губы у ненастоящего слизеринца были горячие и с привкусом гари.

Ему снилось, как он наваливается на мальчишку — как прижимается к нему, а Поттер, выдохнув, вдруг замирает. Его кошмар сменяется чем-то другим, он почти не кричит — но теперь все еще хуже, он рыдает. Старые слезы — слезы боли — ничто по сравнению с тем, что видит сейчас Северус — потому что, если честно, он ни разу не видел, как Гарри плачет.

Но в этом сне Поттер не просто плачет — у него самая настоящая истерика.

И Северусу приходится успокаивать его, целуя веки, приходится мягко гладить лицо и шептать что-то невообразимое восхитительное…

И сейчас его сон сбывается. Поттер плачет, но глаза не открывает. Северус словно в трансе подсаживается рядом. крепко сжимая пальцы, а Гарри мечется по постели, он стонет и стон постепенно перерастает в надрывный крик.

— Поттер, ну успокойся, Поттер… Поттер!

Это его «Поттер» почти нереальное, громкое, но совершенно неэффективное. и тогда Северус резко наклоняется вниз — и припадает к тонким мальчишечьим губам.

А губы Гарри вправду со вкусом гари — и горячие, до ужаса горячие, опаляющие.

Северус мельком подумал, что тот поцелуй, что он когда-то украл у Лили — это почти тоже самое, но только с Поттером больше… больше. Значимей. Сильнее.

— Поттер… очнись же. Ну!

Поттер не просыпается.

Но этот ужас заканчивается — потому что защита дома вдруг трещит, все начинает мелко дрожать, а голос Гарри срывается — теперь он тихо скулит, протяжно, на одной ноте.

А потом появляется Волдеморт.

* * *

Он не понимает, что происходит. Волдеморт словно не видит его, он поднимает палочку — поспешно, но движения при этом опасно-плавные. Том щурится, но смотрит только на Гарри — и тихо что-то шепчет.

— Твой новый дом отлично тебя защищает, Гарри. Как странно, что ты еще без сознания, — и Темный Лорд шепчет «Enervate». Его заклинание столь мощное, что Северуса отшатывает от ударной волны.

И, да, он все еще не понимает, почему Темный Лорд его не замечает.

Гарри выдыхает, изгибаясь, принимая магию в себя… и открывает глаза.

Они не зеленые и не черный, они не светятся, не блестят, зрачки не закатились — Северус видит это отчетливо, потому что смотрит прямо в эти глаза.

Пустые глазница — лишь точка зрачка невероятно сужена.

Гарри что-то выдыхает, и откидывает голову, и Северус замечает, как взбухла вена на шее у мальчишки, как и в самом деле он вытянулся, вырос. Сейчас казалось, что ему не семнадцать — а все тридцать.

На его лице не было ни одной характерной складочки или морщинки для кажущегося возраста.

Гарри хрипит, а потом набирает в грудь воздуха и поднимает глаза на Снейпа. Он ничего не говорит, но смотрит у упор. А потом, не моргая, поворачивается к Темному Лорду.

— Ты?

Северус окаменел. он действительно окаменел, он не чувствовал рук и ног,, словно Поттер послал в него какие-то заклинание, но он этого не заметил.

— Гарри, — начинает Лорд. — Ты решил ради меня прийти в себя? Или мое заклинание наполнило твою пустоту внутри?

Поттер молчит несколько минут, а потом моргает и вдруг хрипло смеется.

— Я… тут,— невпопад отвечает он, вставая. — Ты меня искал, да? Так я тут, Том.

Темный Лорд шипит, зло направляя на него палочку.

— Ты правда думаешь, что выйду из себя и попробую послать в тебя Avada Kedavra, а ты поглотишь и ответишь мне в разы? Гарри, дорогой, я не мальчик!

Северуса бы передернуло от этого шипения, 0 сли бы не то, что он не может даже дернуться.

А Гарри смотрит на Лорда.

Смотрит, не отрываясь, — и почему-то грустно улыбается.

— Знаешь, а меня можно убить только маггловским оружием. Я долго думал над этим — и понял.

Том хрипит, а потом Гарри облизывает губы и вздыхает.

— А вот тебя убить проще.

И он, делая шаг вперед, прижимается к Лорду.

Секунду ничего не происходит — а потом Лорд загорается заживо.

Гарри смотрит на него, а потом тянется — огонь не трогает его кожу, но вот одежда пылает так же, как сам Том, — к губам.

— Я выпью всего тебя до дна, Том. Если бы не ты — у меня было бы больше времени для НЕЕ.

темный маг хрипит, пытается что-то сказать, и Северус читает по обгорающим губам: «Пей, если сможешь»

А Гарри легко касается губ Риддла своими — и Северус видит, как тонкая струйка тянется от его второго хозяина к губам мальчишки.

А потом все заканчивается, и Северус, чувствуя, что наконец-то может двигаться, теряет сознание.

— Профессор Снейп! — навстречу Северусу бежит удивительно прелестное создание — белокурая девочка, кареглазая и забавная. Ее длинные золотистые волосы прыгают следом, девочка хлопает огромными глазами. Он останавливается, оборачиваясь.

— Профессор, простите, я тут… папа в школу пришел. Я подумала, что вы захотите его увидеть.

Северус невольно сглатывает. Он бы очень хотел. Еще раз — увидеть Поттера… возможно — прикоснуться к нему ненароком…

— Да, — говорит он. — Он у директора?

Дочь Поттра кивает и убегает.

Что же самому Гарри Понадобилось в Хогвартсе? Его дети неплохо учатся, и Ариана вроде ничего не разбивала уже давно… Возможно, он наконец решил вновь увидеться с ним?..

Поттер женатый человек, убеждает себя Северус. Он женат на двоюродной Сестре Арины Авьон — он глава рода, он аврор…

У него, в конце концов, две дочери. Одна как другая — близнецы. Ариана и Эдрин. Гриффиндор, третий курс и Рэйвенкло, третий курс. Ариана старше на какие-то секунды…

Поттер стоит возле кабинета, и Северус, считавший, что у него есть еще пару секунд до встречи, невольно засматривается. Поттер не изменился с… с того момента.

Гарри поворачивается к нему, рассматривая с легкой улыбкой своими зелеными — прежними — глазами.

Северус вспоминает, как после всего случившегося Гарри приходил к нему — и спрашивал, как все было. Северус не рассказал.

— Профессор, — говорит он. — Знаете, я вспомнил.

…И мир разорвался.

— Вы… хотите на ужин ко мне? Есть, что обсудить.

Северус замирает. Ужин? И Поттер не убьет его за покушение на себя — пусть и произошедшее четырнадцать лет назад?

— Я… приду.

— Отлично, — Гарри улыбается. — Девочек и Катарин не будет. В восемь. Сегодня.

И Поттер разворачивается, собираясь уйти.

Северус провожает его вытянутую фигуру тяжелым взглядом, морщится и кривится. У него нет ни шанса.

Поттер все так же снится ему во снах, его дочери вызывают тоску, а адрес отреставрированного поместья Семьи Авьон тошноту.

У него нет ни шанса на то, что Поттер примет его.

Но у него есть попытка.