Невилл Лонгботтом сжал кулаки и невидящим взглядом уставился в свой конспект по трансфигурации. Давно он так не злился. Да что там давно, он никогда еще не был так зол. Даже Драко Малфоя ему никогда так сильно не хотелось ударить, как сейчас — Рона Уизли!
Урок только что закончился, и гриффиндорцы, как один, принялись собирать свои вещи, а Невилл все еще не мог встать с места — перед глазами от злости у него плыли разноцветные круги. Он обхватил голову руками, мысленно призывая себя к спокойствию. В ушах все еще звенел смех Лаванды Браун и Парвати Патил. И мерзкий хохот Рона Уизли. Они смеялись над Гермионой Грейнджер.
Когда Невилл нашел в себе силы встать и начал запихивать учебники и помятые конспекты в сумку, в классе остались только профессор МакГонагалл, приводящая класс в порядок после урока, и Гарри Поттер, рассеянно собирающий оставленные Гермионой книги. Рона Уизли и его «подружек» уже не было, но из коридора все еще доносились звуки затихающего смеха.
Как же так?..
— Все в порядке, мистер Лонгботтом? — немного раздраженно осведомилась профессор МакГонагалл.
Невилл рассеянно кивнул и забросил тяжелую сумку на плечо.
— Да, профессор МакГонагалл.
— Тогда поспешите на обед.
От Невилла не скрылось, что декан Гриффиндора пребывала в плохом настроении. В начале урока она была заметно веселее, даже пошутила пару раз и улыбнулась Невиллу, сумевшему перекрасить в вишневый цвет свою левую бровь. И даже помогла вернуть ей первозданный вид. Но то, что Рон Уизли дразнил Гермиону Грейнджер, кажется, выбило ее из колеи.
И еще Гарри Поттер. Невилл видел, как он хмурится и обеспокоенно поглядывает на лучших друзей.
И, конечно, сам Невилл.
Луна Лавгуд как-то говорила ему, что Рон Уизли бывает чересчур жесток с людьми. Невилл тогда не верил и лишь качал головой, но не решался открыто спорить. А сейчас понял, как же права была Луна. Рон Уизли ведет себя просто как слизеринец какой-то! Хуже Малфоя.
Ведь когда тебя обижают друзья, это вдвойне больней и обидней.
* * *
На это Рождество в Хогвартсе осталось рекордно малое количество народа, всего трое гриффиндорцев и одна студентка с Когтеврана. Даже Гарри Поттер, который до этого проводил каждый год зимние праздники в школе, уехал вместе с Роном Уизли и его младшей сестрой.
В первый день каникул Невилл проснулся рано. В спальне было непривычно пусто, четыре кровати из пяти были аккуратно заправлены и выглядели так, будто на них вообще никто никогда не спал. Домовые эльфы расстарались.
— Доброе утро, мистер Лонгботтом. Не знала, что вы в этом году празднуете Рождество в Хогвартсе, — улыбнулась Невиллу профессор Стебль, когда он спустился в Большой Зал на завтрак.
— Бабушке пришлось уехать на праздники к дяде Элджи. Он приболел. А я решил остаться.
Стол был один, по уже сложившейся традиции. И профессоров за ним было больше, чем студентов. Невиданное ранее зрелище. Как хорошо, что Снейп решил пропустить завтрак. Невилл чувствовал себя почти как дома, слушая неторопливый разговор МакГонагалл и Флитвика и намазывая на кусок хлеба гусиный паштет.
Через некоторое время к ним присоединились когтевранка Лиза Турпин, Гермиона Грейнджер и Кормак МакЛагген, несостоявшийся вратарь гриффиндорской команды по квиддичу. Невиллу было крайне неприятно смотреть, как МакЛагген буравит взглядом Гермиону. Кажется, ему все равно, что за столом сидят еще и учителя. Надо отдать должное Гермионе, она успешно игнорировала взгляды семикурсника. Ее лицо излучало спокойствие и полную гармонию с миром. Но у Невилла из головы не выходил вчерашний урок трансфигурации, когда она с глазами полными слез выбегала из кабинета трансфигурации, зло осмеянная лучшим другом.
Остаток дня Невилл провел в библиотеке, листая большую Энциклопедию Ядовитых Растений. Книга была действительно объемной и весила, наверное, килограммов двадцать, но была удивительно интересной, с большими красочными иллюстрациями. Иногда Невилл тоскливо вспоминал о домашнем задании по трансфигурации, недописанном эссе в пять футов, заданном МакГонагалл на каникулы. Но никаких сил и желания ломать голову над хитроумным предметом сейчас у него не было. Куда как интереснее погрузиться в удивительный мир травологии. А трансфигурация подождет до завтра. Или даже до послезавтра.
За соседним столом скрипело перо Лизы Турпин, тоже коротающей каникулы за учебниками. А вот Гермионы что-то не видно. Очень жаль. Они бы могли вместе позаниматься, может быть, она бы помогла ему с трансфигурацией, а он в свою очередь... Гм, он мог бы помочь ей с травологией, но, кажется, в этом году Гермиона ее не изучала.
* * *
— Слушай, Кормак, я уже говорила, мне это не интересно!
— Грейнджер, да ладно тебе, расслабься! Давай повеселимся!
Кормак МакЛагген стоял у лестницы, ведущей в спальню девочек, и преграждал путь наверх. Гермиона Грейнджер выглядела очень раздраженной, и была готова вот-вот выхватить палочку. На лице же МакЛаггена играла такая паскудная улыбочка, что у только что вошедшего в гриффиндорскую гостиную Невилла появилось болезненное предчувствие беды.
Ноги, казалось, начали жить собственной жизнью. Секунда — и Невилл обнаружил, что стоит рядом с Гермионой и настойчиво тянет ее за рукав. Он с трудом узнал свой сбивчивый голос.
— Г… Гермиона… можно тебя… на минутку… сюда…
Невилл все еще держал девушку за рукав, когда они вместе выскочили из гостиной и забежали в первый попавшийся на пути пустой класс, плотно прикрыв за собой дверь. В голове у парня все еще стояла картинка, как с лица МакЛаггена сползает его ухмылка, уступая место выражению крайнего изумления.
Гермиона засмеялась. Только смех был какой-то нервный и безрадостный. Они оба прижималась спиной к двери, как будто это могло бы помешать МакЛаггену ее открыть, если ему вздумается броситься в погоню.
— Спасибо, что выручил, Невилл, — отсмеявшись, совершенно серьезно сказала Гермиона.
Невилл почувствовал, как лицо густо заливает краска, даже уши стали невыносимо горячими.
— Это… в общем, как-то само собой получилось. Вот…
— Нам повезло, что МакЛагген… не очень быстро соображает.
— Надеюсь, он меня не убьет при следующей нашей встрече, — промямлил парень.
— Знаешь, мне кажется, что он так и не понял, что произошло, — подумав, сообщила Гермиона. — Так что не стоит волноваться.
— Чего он вообще… ну, привязался к тебе?
— Это все после Рождественской вечеринки… — она вздохнула и замолчала. Невилл замер: кто-то, громко топая, пробежал по коридору мимо их класса. Но, слава Мерлину, кажется, мимо.
— У Слизнорта, — закончила фразу Гермиона. — Он все пытался затащить меня под омелу. Брр…
— Разве это плохо? — внутренне обмирая, выдавил Невилл. Он что, действительно это сказал? Хорошо, что в классе было достаточно темно, если бы Гермиона увидела сейчас его пунцовую физиономию, то точно лопнула бы от смеха.
«Нет, — одернул себя Невилл, — она бы не стала смеяться!»
Но все равно неприятно выглядеть посмешищем.
— Плохо, когда с МакЛаггеном, — ответила девушка. — Как думаешь, какой шанс сейчас снова столкнуться с ним в гостиной?
— Не знаю…
Невилл покачал головой, хмурясь своим мыслям. Потом неожиданно для себя произнес:
— Если бы ты была парнем, как я, он бы расквасил тебе нос. Так что омела… это еще не самый худший вариант… наверное… ну, ты понимаешь…
«Как только уши не лопнули от такого прилива крови, — подумал про себя Невилл. — Надо же сморозить такую глупость».
— Знаешь, Невилл, я бы предпочла, чтобы он расквасил мне нос!
Они немного помолчали, а потом Невилл все-таки решился.
— Гермиона… знаешь, ты… это… не стоит плакать из-за Рона. Правда, не стоит.
Он посмотрел на нее и встретился с пронзительным взглядом темных блестящих глаз. Ему на секунду показалось, что это блестят слезы. Но ее голос казался спокойным и уверенным, не похоже, чтобы она плакала или собиралась плакать.
— Спасибо, Невилл.
И она ушла, а Невилл остался в темной классной комнате один, и на душе у него было странно легко, как будто ему открылись в мгновение ока все загадки этого мира. Он стоял, уже не прижимаясь спиной к двери, и явственно, как никогда, ощущал, что твердо стоит на ногах.
08.02.2011 2
Ночью Невилл чувствовал, как то и дело в нем вспыхивают искорки злобы. Злился он уже не только на Рона Уизли, но и на Кормака МакЛаггена. МакЛаггена он встретил этим же вечером, когда поднимался в спальню. Тот смерил его презрительным взглядом, но ничего не сказал. Невилл злился на него за то, что он никак не оставит в покое Гермиону Грейнджер, ведь очевидно же, что ей неприятно его внимание. Вот если бы на его месте был Невилл, он бы сразу понял, что девушка хочет, чтобы к ней не приставали. Правда, он весьма смутно представлял себе, как можно оказаться на месте МакЛаггена, да еще умудриться разозлить Гермиону, но он почему-то знал, что он бы оказался более понятливым. Ведь все так очевидно.
А на месте Рона Уизли он бы даже не знал, что делать. Так обидеть друга…
Впрочем, эти искорки вспыхивали и быстро гасли, уступая место другим чувствам. Например, грусти из-за того, что с такими хорошими людьми, как Гермиона Грейнджер, всегда случаются такие плохие вещи. Будь это в его силах, он сделал бы так, чтобы таким хорошим людям никогда не пришлось плакать. Только все это пустые мечты…
Вот если бы он мог сделать что-нибудь действительно полезное. Но что именно полезного можно сделать, Невилл придумать не мог.
А еще он чувствовал в себе приятную удовлетворенность от того, что день закончился хорошо. Они славно поговорили с Гермионой. Он еще никогда не разговаривал с девушкой вот так непринужденно о простых вещах, а не об учебе. Правда, с Луной Лавгуд он иногда болтал о каких-нибудь глупостях, но с Луной было вообще все по-другому. Стыдно признаться, он и половины ее слов связать логически не мог. И все равно было приятно общаться с ней, легко как-то. И вдвойне приятней от того, что она была девушкой.
Невилл не был избалован девчачьим вниманием, впрочем, как и девушки — его. Чего только ему стоило пригласить два года назад Джинни Уизли на Святочный бал! Лучше даже не вспоминать.
Гермионой Грейнджер он восхищался с самого первого года учебы в Хогвартсе. Он никогда еще не встречал такой особенной девочки (Луна не в счет, Луна тоже особенная, но по-другому), которая так разительно отличалась от других гриффиндорок, пуффендуек и когтевранок. Слизеринки — отдельная категория, от них Невилл вообще предпочитал держаться на расстоянии десяти пушечных выстрелов. С Лавандой Браун и Парвати Патил он никогда не разговаривал, даже в прошлом году на собраниях «Отряда Дамблдора», возглавляемых Гарри. А вот Гермиона…
К кому еще можно подойти и попросить помощи с домашним заданием? И она поможет, подскажет, иногда просто даст списать, объяснит и даже расстроиться потом, если ты плохо понял. И никогда Невилл не видел, чтобы она сделала что-то плохое. Кажется, она совсем не способна вот так же как Лаванда и Парвати презрительно морщиться или насмехаться над кем-нибудь.
Как здорово, что она учится с ним.
Если бы Гермиона была его девушкой…
Невилл почувствовал, как мучительно горят щеки от этих мыслей, и посильнее прижался лицом к прохладной подушке.
А все-таки, если бы это было так, то он бы из кожи вон вылез, но защитил ее ото всех! Ведь это же так правильно — защищать самое прекрасное и доброе, что есть в этой жизни. Он бы колотил Малфоя и его дружков каждый день, если бы понадобилось. Не так уж он их и боится. Синяки и переломы он переживет. Он бы даже Рона Уизли поколотил… Хотя, неизвестно, как к этому отнесется Гарри, ведь они лучшие друзья. Наверное, он бы просто поговорил с Роном, серьезно поговорил. А МакЛаггена вот бы поколотил! Это раньше МакЛагген был на две головы его выше и отвешивал постоянные оплеухи и щелбаны, да ставил подножки. А сейчас они уже одного роста, да и кулаки у Невилла почти такие же большие.
Да что там МакЛагген, он бы и Снейпу показал! Невилл прекрасно знал, как расстраивалась Гермиона из-за несправедливых нападок профессора зельеварения. Правда, сейчас уже меньше…
Но о Снейпе перед сном лучше пока не думать, ведь Гермиона не его девушка.
* * *
Утром Невилл обнаружил, что проспал завтрак. Впрочем, расстраиваться он не стал. Наскоро пересмотрев все рождественские подарки, лежащие у его кровати (сладости от дальних родственников; книга о волшебных домашних растениях от дядюшки Элджи; теплые красные носки и шарф с перчатками от бабушки), он почти скатился по лестнице вниз в гостиную. Там никого не было, вопреки его ожиданию. Очень жаль, он надеялся застать Гермиону. Хотя было глупо полагать, что она будет тут сидеть и ждать его. Наверняка сейчас она прячется от МакЛаггена.
Гермиону Невилл нашел в библиотеке, в дальнем углу у самого окна, за шкафами с книгами по нумерологии — туда редко кто заглядывал, разве что профессор Вектор и те студенты, что изучают у нее этот скучный предмет. Их немного, человек пятнадцать, и Гермиона была одной из них.
— Доброе утро, Гермиона, — Невилл осторожно сел за тот же стол, напротив девушки. Она не возражала, даже улыбнулась в ответ.
— Доброе утро, Невилл. Спасибо за цветы, они очень красивые.
— Это подарок на Рождество, — промямлил парень. Почему-то мысль о том, что она поймет его подарок как-то не так, вызывала у него стыд.
— Это цветы Радужника, да?
Невилл кивнул и залился краской, вспомнив, как накануне, смущаясь и заикаясь, спрашивал у профессора Стебль разрешения сорвать пару Радужников в теплице номер восемь. Правда, еще больше он смущался, когда, получив разрешение, профессор травологии провожала его пронизывающим до костей понимающим и даже немного сочувствующим взглядом.
— Их нужно поливать раз в пять дней, и тогда они не завянут до марта.
Невиллу очень нравились эти цветы. В прошлом году он подарил букет бабушке, но она забывала их поливать, и достояли они только до середины февраля. Удивительно, но эти цветы совсем не боялись холода, и прекрасно цвели в морозы. А большие голубые бутоны с золотыми вкраплениями были очень красивыми. Как такая красота может расцвести в лютый холод, Невилл не знал. Это было просто чудо.
— Э… МакЛагген тебя сегодня не доставал? — спросил Невилл, когда молчание затянулось. Первое что пришло ему в голову.
— Нет, и здесь он меня не найдет. Час назад он пробовал поискать меня тут, но мадам Пинс быстро его выставила. Кажется, она его недолюбливает, — улыбнулась Гермиона. У парня екнуло сердце от ее улыбки, и он поспешил перевести взгляд на свои руки, чтобы не выдавать свое смущение в полной мере.
— Наверное, он… может, плохо обращался с книгами. Мадам Пинс их так зачаровывает! Дин однажды на заклинаниях увлекся и начал рисовать в своем учебнике. А тот… возьми да и… в общем, начал бить его по голове. Профессор Флитвик еле-еле успокоил этот учебник.
Гермиона тихонько засмеялась, а потом неожиданно спросила, не нужна ли Невиллу помощь с заданием по трансфигурации. Невилл обрадовался и потянулся за сумкой.
* * *
Как легко было с ней сегодня разговаривать! Может, это из-за того, что они никуда не торопились, как в обычные учебные дни. Гермиона подробно разъяснила Невиллу тему, и тот даже понял ее. Не все, конечно, некоторые аспекты трансфигурации человека оставались для него загадками, но только в теории. На практике, он сам смог с первой попытки перекрасить обе свои брови в синий цвет, а брови Гермионы — в красный. Оба похихикали, и Невилл почувствовал себя самым счастливым человеком в Хогвартсе. Редко когда он не боялся выглядеть смешным перед сокурсником.
Гермиона смеялась по-доброму, это было заметно по ее глазам. Несколько минут она выглядела абсолютно счастливой. И невероятно красивой, смог себе признаться Невилл, зачарованно глядя на ее золотистые в свете зимнего солнца волосы. Потом, когда бровям был возвращен их естественный цвет, Гермиона посерьезнела и даже немного погрустнела, как показалось Невиллу.
Наверное, вспомнила Рона Уизли с его идиотскими насмешками. Невилл не знал, стоит ли ему что-нибудь сказать по этому поводу. Ему хотелось как-нибудь подбодрить девушку. Но что-то останавливало. Наверное, мысль о том, что ей может не понравиться, если он скажет о Роне что-то плохое. Ведь несмотря ни на что он был и вроде пока остается ее другом.
В библиотеке было очень тихо, разве что то и дело слышалось негромкое кряхтенье мадам Пинс, делающей очередной обход. Библиотекарь проверяла, все ли книги стоят на своих местах, и в хорошем ли они состоянии.
Гермиона, подперев рукой подбородок, рассеяно читала книгу. Кажется, это был третий том «Энциклопедии нумерологии. Второе издание». Книга была старая, и золоченые буковки на корешке наполовину стерлись. Странно, что книга по такому скучному предмету оказалась такой истертой.
«Наверное, все дело в возрасте», — подумал Невилл.
Он уже заканчивал дописывать эссе. Оставалась всего лишь пара строчек. Маленькая капелька сорвалась с пера и приземлилась прямо посередине листа. Невилл вздохнул. Ничего, это всего лишь маленькое пятнышко, а если он попытается стереть кляксу магией, неизвестно, что произойдет. Может даже исчезнуть все написанное. Так уже было ранее, к сожалению, с работой по Уменьшающим зельям…
Невилл потряс головой, отгоняя неприятные воспоминания о злобном профессоре зельеварения. Как хорошо, что его на зимних каникулах нет в Хогвартсе. Лучший подарок на Рождество — Хогвартс без Снейпа!
Он дописал работу и с удовлетворенно отложил перо. За окном кружил снег, небо было бесцветно-белым, но все равно казалось Невиллу очень красивым. Как будто замерзшее молоко, которое вот-вот прольется на землю.
— Невилл, — вывел его из раздумий о зиме тихий голос Гермионы. — О чем ты думаешь?
— О зиме, — без запинки ответил Невилл, переводя взгляд на девушку. Она смотрела на него с грустной полуулыбкой. Наверное, сидеть весь день с книгами все же не так весело. И как ей не наскучило столько времени проводить в библиотеке…
— Хочешь поговорить? — спросил Невилл. Просто чтобы быть уверенным, что она действительно хочет с ним поболтать. А то вдруг показалось…
— Если только ты не против. Нумерология все-таки скучная наука… Полезная, но… — она закрыла книгу и отодвинула ее на край стола. А потом выпрямилась на стуле, сложила руки на столе, как прилежная первокурсница, всем видом показывая, что готова целиком посвятить себя разговору с Невиллом Лонгботтомом.
— Я не против… только вот… не знаю, о чем говорить, — парень виновато пожал плечами. В голове как рой пикси носились всевозможные варианты тем для разговора. Раньше он говорил с Гермионой в основном об учебе и домашнем задании. С парнями они часто обсуждали квиддич. Но Гермиона не выглядела яркой фанаткой этого вида спорта, хотя была на каждой игре все эти шесть лет, болела за Гарри. Или с Гарри, когда не Гриффиндор играл. С Луной Невилл вообще говорил непонятно о чем. Хотя, вдруг Гермиону заинтересуют морщерогие козляки? Только Невилл сам толком не знал, что это за создания, как они выглядят и для чего нужны.
Парень вздохнул.
— Ты любишь зиму? — спросила Гермиона.
— Да, — с жаром поддержал тему погоды Невилл. — Очень. Зима очень красивая. А ты? Любишь?
— Я больше люблю осень. Мне не очень нравятся холода. А что еще ты любишь?
— Ну… еще… — Невилл не знал что ответить. Он наморщил лоб и посмотрел на собеседницу. Гермиона все еще выглядела грустной, но все же улыбалась ему, спокойно и как-то по-особому светло…
Невилл зажмурился на мгновение и, отчаянно покраснев, признался:
— Еще я люблю твою улыбку.
08.02.2011 3
Что-то изменилось, но Невилл не как не мог понять, что именно не так. Вроде все было как прежде: за окном — зима, напротив него — Гермиона. Она все так же сидела за столом, аккуратно сложив на нем руки, и на лице ее была такая же светлая, немного усталая улыбка. Но что-то точно изменилось, и он был этому виной.
Невилл еще ни разу не делал девушке комплимент, полноценный комплимент, как он считал. Перед Святочным балом он похвалил платье Джинни Уизли, но только потому, что так требовала ситуация. У всех девушек на балу были красивые платья, и он не хотел, чтобы Джинни считала, что у нее оно какое-то другое. А еще он однажды похвалил сережки-редиски Луны, потому что в тот момент проходящий мимо Драко Малфой их жестоко высмеял. И Невилл, чтобы Луна не расстраивалась, сообщил ей, что лично ему ее серьги очень даже по душе. Правда, Луна и так не расстраивалась. Хотел бы он научиться игнорировать Малфоя и его дружков так, как она.
А у Гермионы очень красивая улыбка, и она безумно ему нравилась. Правда, не обязательно было ей говорить об этом вот так, в лоб. Но Невиллу показалось, что момент был достаточно подходящим. И очень некстати вспомнились его размышления накануне о том, что Гермиона могла бы быть его девушкой. Наверное, все из-за них. Теперь ему казалось, что, наоборот, это был самый неподходящий момент.
И готов был провалиться под землю.
Слава Мерлину, что Гермиона не рассердилась, просто смотрела как-то странно. В этом странном взгляде не было ничего отталкивающего. Невилл всегда представлял, что если бы он вздумал отвешивать комплименты Лаванде или, например, Парвати, те бы просто испепелили его взглядом. А Гермиона вот нет, просто сидит и смотрит так странно. Как будто изучает. А может, просто не знает, что сказать?
— Невилл, — наконец, произнесла Гермиона, рассеивая его предположение, что ей нечего сказать. — Спасибо, мне очень приятно это слышать. Правда. Но я люблю другого. Мне жаль, Невилл. Извини.
«Любишь что?» — Невиллу тут же захотелось переспросить, но он сдержался. Он пока смутно улавливал смысл ее слов. Озарение пришло через пару мгновений, и щеки парня густо покраснели. О, Мерлин и его борода! Он едва удержался от того, чтобы не застонать и не съехать под парту, укрываясь от пронзительного взгляда Гермионы. Она что, подумала, что он признался ей в любви? Невилл не рассчитывал на это, он даже и помыслить не мог, что способен вот так взять и признаться в любви девушке, особенно девушке, которой он восхищается.
Конечно, Невилл страстно желал признаться Гермионе Грейнджер в своих чувствах, но на деле он никогда бы не решился этого сделать. Отчасти от страха перед всей этой ситуацией в целом, отчасти оттого, что знал, она все равно не ответит ему взаимностью. Он для нее просто друг, друг с вечно не выполненным домашним заданием.
Так на деле и оказалась. Правда, ответила она куда изящнее, чем он себе представлял раньше. Опять он недооценил Гермиону Грейнджер. Даже в такой ситуации он не чувствовал себя обиженным или расстроенным. Зато чувствовал себя очень и очень смущенным. Кажется, еще чуть-чуть, и щеки лопнут, как перезрелые томаты. А секунды бегут, и девушка ждет, что он тоже что-то скажет… В оправдание.
— Г-гермиона, — ну вот, теперь и ее имя без запинки никак не произнести. — Я… это… просто хотел сделать ком… комплимент. У тебя правда красивая. Улыбка.
— О, — протянула Гермиона, поразмыслив над его неловкими словами. Но смысл ей удалось уловить. — Прости, Невилл. Я не хотела тебя обидеть.
Что это? Неужели она покраснела? Невилл не замечал в себе такой способности — вгонять девушек в краску, обычно это было их прерогативой. И теперь он не знал, что делать, то ли радоваться тому факту, что щеки Гермионы стали неестественно розовыми, то ли спешно приносить свои извинения.
Невилла спасла мадам Пинс, которая незаметно подкралась сзади и суровым тоном предложила гриффиндорцам сделать перерыв в учебе и сходить в Большой зал, потому что наступило время обеда. Парень преисполнился благодарностью к библиотекарше. Все встало на свои места.
Гермиона, кажется, тоже немного повеселела. По крайней мере, она больше не смотрела на Невилла странным взглядом, а вполне обыкновенно улыбалась ему.
* * *
С каждой минутой Невилл понимал, что ненавидит Кормака МакЛаггена все сильней и сильней. На обеде никто из учителей не присутствовал, так что у МакЛаггена оказались «развязаны руки». Лиза Турпин мигом смекнула, что к чему, наскоро съела суп и ретировалась из-за стола, оставив троих гриффиндорцев разбираться между собой.
МакЛагген сначала держал себя в рамках, но когда понял, что никого из профессоров не будет, начал вести себя отвратительно. Он подсел прямо к Гермионе, так близко, что та, страдальчески поморщившись, отодвинулась ближе к Невиллу, сидящему справа. Невиллу тоже пришлось двигаться. Он не был таким ловким, как девушка, но дело ограничилось лишь расплескавшимся супом и упавшей на пол ложкой. Что послужило поводом для насмешек со стороны МакЛаггена. Впрочем, Невилл не обратил на это внимания и невозмутимо продолжил обед, чем заслужил одобрительный взгляд Гермионы.
— Кормак!
От вскрика девушки Невилл вздрогнул и утопил ложку в тарелке с супом.
— О, Грейнджер, тысяча извинений! — насмешливо протянул МакЛагген, и его голос был до отвращения похож на голос Малфоя.
— Он же горячий, идиот!
Гермиона вскочила, торопливо пытаясь вытереться бумажными салфетками. Кажется, МакЛагген облил ее супом. На бежевом свитере девушки расплылось большое желтое пятно, досталось и ногам — на джинсах тоже были темные пятна.
— Грейнджер, давай вытру? — нахально предложил МакЛагген, но девушка даже не удостоила его взглядом. Все еще сжимая в руке комок из мокрых салфеток, она выбежала из Большого Зала.
— МакЛагген, — Невилл постарался, чтобы его голос звучал как можно тверже. — Ты перегнул палку.
— Лонгботтом, — отозвался семикурсник. Он жевал, и весь его довольный вид говорил, что ему сейчас как никогда хорошо. — Тебе-то что за дело?
— Она моя подруга!
Невилл встал из-за стола. Ему не очень нравилось беседовать с МакЛаггеном, хотелось просто ударить его. А потом найти Гермиону. Она, наверное, жутко расстроилась.
— Подружка? — МакЛагген так оглушительно захохотал, что Невилл невольно вздрогнул. — Тоже мне, выискался… защитник!
МакЛаггена продолжали сотрясать приступы безудержного смеха. Он согнулся над столом.
Невилл почувствовал, как на глаза опускается красноватая пелена гнева, его начало трясти, как в ознобе, и он понял — еще мгновение, и он просто напросто убьет Кормака МакЛаггена. Его тело вдруг приобрело приятную легкость. Он без труда подскочил к семикурснику, перепрыгнув через свой опрокинутый стул, хотя в любое другое время, попробуй он выполнить такой трюк, без сомнений бы упал, разбив к Мерлину нос, на потеху окружающим.
МакЛагген не ожидал от неуклюжего Лонгботтома такой прыти, и уж конечно не ожидал, что тот посмеет открыто напасть на него. Поэтому он даже толком не понял, что произошло, когда Невилл схватил со стола позолоченный поднос и изо всех сил ударил им по лицу недруга. Жалобный звон эхом прокатился по Большому залу, а МакЛагген, как-то особенно противно хрюкнув, завалился под стол.
Невилл осторожно, чтобы не смахнуть ненароком посуду, положил поднос на стол. Его все еще немного трясло. Все тело заныло, можно было подумать, что он несколько часов подряд ворочал тяжеленные камни. Колени вдруг стали мягкими, как желе, а кровь, наконец, отхлынула от лица. Невилл осознал, что он только что сделал, и, надо сказать, порядком испугался. Не МакЛаггена, нет. Его он уже перестал бояться. А вот что скажут учителя и Гермиона? Она всегда неодобрительно относилась к дракам.
Но когда МакЛагген с перекошенной от гнева физиономией выбрался из-под стола, уже вооруженный волшебной палочкой, дрожь в коленях и страх перед последствиями не помешали Невиллу в мгновение ока вытащить свою новую палочку из вишневого дерева. Кормак, который вылезал из своего вынужденного укрытия медленно и торжественно, скрипя зубами, больше рассчитывая напугать противника своим явным преимуществом в силе, удивленно моргнул, глядя в наставленную прямо ему в грудь палочку. Его собственная палочка еще была направлена в сторону — МакЛагген не ожидал, что Лонгботтом окажется быстрее его. Кормак признал, шестикурсник выглядел внушительно. Невилл смотрел на него очень внимательно, с вызовом. И почему-то от этого взгляда стало не по себе, казалось, стоило только пошевелить рукой с зажатой в ней палочкой, и Лонгботтом, не мешкая, выпустит в грудь заклинание.
— Никогда больше не смей обижать Гермиону Грейнджер, — медленно и четко проговорил Невилл, с ужасом чувствуя, что палочка в его руке начинает предательски подрагивать.
— Отпусти палочку, п… — Кормак хотел добавить что-нибудь обидно, вроде «придурок» или «идиот», но, с секунду поколебавшись, не стал. Мало ли на что способен этот псих, вон даже палочка в его руке дрожит, как щенячий хвост. Того и гляди, пустит ее в ход! Какие родители, такой и сынок — тоже наверняка закончит в психушке в Мунго! Лучше не связываться…
МакЛагген быстро, как только мог, кинул свою палочку на стол и демонстративно отвернулся, усаживаясь на стул.
— Я тебя предупредил, — пробормотал Невилл, направляясь к выходу из Зала. МакЛагген сделал вид, что увлечен поеданием супа, хотя, как Невилл заметил, был больше озабочен левой стороной своего лица, которая становилась все краснее и краснее с каждой минутой — семикурсник то и дело ощупывал щеку и челюсть и что-то шипел сквозь зубы.
Расстояние до Гриффиндорской гостиной Невилл преодолел за рекордное время. Он чувствовал, что готов не то что пробежать несколько миль без передышки, а пролететь! Ноги сами несли его туда, где предположительно находилась Гермиона.
Девушка сидела в кресле перед пылающим жаром камином, на ней была чистая одежда, да и выглядела она достаточно веселой. На коленях она держала большой том в черном переплете, наверное, так называемое «легкое чтение». Она улыбнулась Невиллу, и парень разглядел в ее улыбке немой вопрос. Он махнул рукой и легонько пожал плечами, показывая, что все в порядке. Гермиона снова погрузилась в чтение.
Сбегав в спальню, Невилл захватил подаренную дядюшкой Элджи книгу о волшебных домашних растениях и тоже спустился в общую гостиную, чтобы устроиться на диване перед камином. Он сидел и читал, изредка бросая взгляды на сидевшую поодаль Гермиону. Она была полностью увлечена книгой и на него не поглядывала, а может, и поглядывала, но их взглядам еще не довелось пересечься.
Через два часа в гостиную вошел хмурый Кормак МакЛагген с опухшей и покрасневшей левой половиной лица. Он так и не дождался мадам Помфри в Больничном крыле, школьная медсестра на зимние каникулы уезжала к семье. Он сделал вид, что не заметил Невилла и Гермионы, и поспешил скрыться в спальнях мальчиков.
Невилл взглянул на него, а потом на Гермиону. Девушка тоже смотрела на Кормака, вернее, на его лицо. Выглядела она довольно обескураженной, но ничего не сказала, и когда семикурсник ушел, возобновила прерванное чтение.
Невилл почувствовал, как щеки заливает теплый румянец, а губы помимо воли растягиваются в счастливую улыбку. Все-таки он смог ее защитить, и, самое главное, она приняла его защиту. Невилл еще раз посмотрел на нее. Она слегка улыбалась, совсем чуть-чуть, почти незаметно, но он смог разглядеть эту полуулыбку.
«Что ж, — подумал Невилл, пальцем поглаживая нарисованный в книге цветок Радужника. — С МакЛаггеном разобрались, остались Драко Малфой, Рон Уизли и профессор Снейп…»
Vova
