Ветер хлестал по влажным, покрытым пятнами от возраста и грязи камням. В огромной комнате, больше похожей на пещеру, полукругом неподвижно стояли люди в черных плащах и белых масках. В центре комнаты, на запачканном кровью полу, лежал юноша, а над ним возвышался красноглазый волшебник.
— Круцио! — прошипел Темный Лорд, и пленник задергался, словно марионетка в руках небрежного младенца. Его крики отражались от стен в поисках выхода. Тернистые веревки связывали руки, а все тело покрывали синяки и кровоподтеки. На лбу у него был шрам в форме молнии.
— Ну что ж, мы снова встретились, мистер Поттер, — с холодной улыбкой на губах прошептал Волдеморт. — Но в этот раз тебе не на что надеяться. Оглянись — здесь нет предателя, который мог бы тебя спасти. Круцио!
Юноша снова закричал, но на этот раз его голос был хриплым. Капли крови падали на землю.
— Готовы умереть, мистер Поттер?
Красное свечение, словно тернистые виноградные лозы, опутало Гарри, вызывая у него судороги. Глаза юноши остекленели, и он уже почти ослеп от боли.
— Ты должен поблагодарить меня, Поттер, — Лорд улыбнулся уродливой улыбкой, обнажая маленькие желтые зубы. — Совсем скоро ты встретишься со всеми, кого я убил... со своими родителями и крестным псом, от которого избавилась Беллатрикс. А очень скоро я пошлю к тебе и других: магглолюбца Дамблдора и семью рыжих — Уизли.
Гарри тяжело дышал: казалось, из его легких вырывался мчащийся сквозь скалистые утёсы зимний воздух. Он поднял голову, и тут же перед глазами запрыгали ослепительные искры.
— Тогда убей меня, Том,— прорычал он. — Ты столько раз пытался, и каждый раз безуспешно, даже когда я был… обычным маленьким ребенком. Заклинания магглорождённой оказалось достаточно, чтобы превратить тебя в бесплотный дух… ты урод-полукровка…
— Круцио!
Гарри снова скорчился. От неконтролируемой злобы в голосе Темного Лорда заклинание запульсировало красным цветом.
— Ты умрешь, Поттер. Ты умрешь сегодня, но прежде я помечу тебя и покажу всему миру, кем стал его спаситель! — пытка Непростительным прекратилась. — Инуро Морсморде!
Из палочки вырвался черный луч заклинания. Словно стремительно мчащаяся стая летучих мышей оно рассекло воздух и ворвалось в окровавленную грудь молодого человека. Раздался полный боли крик, но его тут же заглушили шипение горящей плоти и треск тьмы.
Волдеморт улыбнулся и поднял руку. Гарри плавно поднялся в воздух — на его груди виднелась метка змеи и черепа.
— Я подвешу твое тело на воротах Хогвартса, а твою голову оставлю себе в качестве памятного сувенира. Инуро Морсморде, — снова послышалось шипение, и черные линии понеслись ко лбу, щекам и носу юноши, рот которого тут же раскрылся в немом крике.
— Прощай, Гарри Поттер,— прошипел Темный Лорд. — Я больше никогда тебя не увижу.
Он направил свою палочку на шрам в форме молнии, не обратив внимания на слабую улыбку пленника.
— Авада Кедавра, — прошептал Лорд Волдеморт, и зеленый луч озарил комнату, наполняя собой даже самые отдаленные углы, освещая все: темные отверстия масок и складки испачканных кровью черных одежд, — затем послышался оглушительный раскат грома, и наступила полная тишина. Заклинание изменило направление и плотность. Послышался крик, высокий и проникновенный, после чего Гарри упал на пол рядом с грудой одежд и пепла, которые еще секунду назад были Волдемортом.
Кто-то закричал, что защита пала и Лорд мертв, а Гарри, все также лежа на забрызганном кровью полу, попытался сфокусировать взгляд. Его губы растянулись в улыбке облегчения, но она исчезла, когда перед грудой тряпок и пепла замерцал серебристый туман.
Гарри пораженно таращил глаза. Казалось, время остановилось. Юноша с удивлением рассматривал серебряную дымку, которая секунду спустя, будто с неохотным вздохом, просочилась в его тело. Гарри закричал, но из его горла не донеслось ни звука.
* * *
Как только Ремус Люпин почувствовал, что защита исчезла, в нем вспыхнула надежда. Портключ тут же перенес его с удивленными аврорами в комнату, где лежал мертвый Волдеморт. Мужчина незамедлительно кинулся в атаку: проклятья срывались с его палочки, поражая изумленных Пожирателей, словно косой смерти. Такой силы и энергичности Ремус не чувствовал уже почти четыре года — с тех пор как Волдеморт совершил ритуал, сделавший его еще могущественнее. Оборотень двигался так стремительно, словно полнолуние не закончилось вчера. Он выкрикивал одно заклинание за другим, отчаянно озираясь по сторонам в поисках Поттера.
Воздух трещал от скопившейся магии. Мужчина перекатился по полу, уходя от очередного проклятья и замер. Он принюхался к запахам, надеясь уловить среди них тот, который принадлежал юноше.
— Гарри! — закричал Ремус, но его голос потонул в реве заклинаний и криков. — Гарри!
Он кинулся в сторону, где, как он думал, между сражающимися людьми, в окружении мерцающего света заметил…
— ГАРРИ?
В центре комнаты рядом с грудой мягких тряпок лежал обнаженный мальчик. Он бился в конвульсиях, то подаваясь вперёд, то вжимаясь в пол, и явно испытывал невыносимые муки. Хотя это, возможно, была всего лишь игра света от множества сверкающих проклятий, казалось, будто вокруг него мерцал неземной серебряный свет, заставляющий заполненные болью зеленые глаза пылать.
«Он ранен, серьезно ранен», — думал не на шутку обеспокоенный Ремус. Никогда ещё он не видел Гарри таким открытым и уязвимым. Последние шесть месяцев юноша был непоколебимым столпом спокойствия, надежды и силы в разрушающемся мире, но оборотень все же мог припомнить мимолетные вспышки настоящих чувств мальчика. Когда Снейп спас его три года назад из плена Волдеморта, Гарри напоминал жертву маггловского геноцида, Холокоста, но все было гораздо серьезней: мальчик потерял много крови, от него пахло отчаянием и обреченностью. Даже когда Гарри улыбнулся и тихо успокоил Ремуса, оборотень заметил, что тень того отчаяния затаилась глубоко в душе мальчика.
— Держись, Гарри! — крикнул Ремус. Страх подгонял его, пока он царапался и рычал, как волк. Он не мог понять, что за свет окружил юношу, и какое заклинание использовал Волдеморт, но он точно знал, что должен, во что бы то ни стало, добраться до Гарри. Чудо, что его до сих пор не задело одним из проклятий Пожирателей. Было похоже на то, что серебристая дымка, образовавшая особое пространство вокруг мальчика, удерживала весь этот хаос в стороне.
Он видел, как небольшая черная тень проскользнула в кольцо и вытянулась в худую фигуру больше похожую на крысу, чем на человека.
«НЕТ!» — про себя воскликнул Ремус и усилил натиск, но все его действия походили на борьбу против океанского потока. Он упал, чувствуя, как что-то раскрошилось у него во рту. Наложив заклятье и вытерев с подбородка кровь, Ремус поднял взгляд.
Петтигрю стоял напротив Гарри, нацелив палочку ему в шею, но мальчик, кажется, даже не замечал этого. Губы Пожирателя Смерти шевелились так медленно, как будто само время остановилось. Гарри напрягся, его рот скривился от боли, и с яркой вспышкой света он исчез.
* * *
Когда защита пала, Гермиона ринулась в бой. Она стремительно и эффективно поразила трех Пожирателей Смерти, прежде чем выставить щит. Девушка смутно чувствовала решимость, обретающую формы блестящего клинка, выкованного и заточенного надеждой, в которую она почти не смела поверить: защита пала и все они слышали предсмертный крик Волдеморта, означавший его поражение...
Обезвредив еще одного Пожирателя, краем глаза Гермиона заметила Ремуса Люпина, яростно прокладывающего себе путь через толпу. На свету его глаза казались почти янтарными, а на лице было написано отчаяние. Из его горла вырвался крик:
— ГАРРИ?
Гермиона развернулась и чуть не упала — костедробильное заклятье пробило её щит. Она ответила встречным залпом и с ещё большим неистовством принялась прорываться сквозь толпу вслед за оборотнем.
— Гарри? — крикнула она, но ее голос мгновенно потерялся в окружающем шуме. Комната была заполнена криками, возгласами, вспышками света от проносящихся заклинаний, лежащими вперемешку телами — все это перемежалось редкими отсветами отвратительного зеленого света, вспыхивающего в темноте подобно молнии.
— Га… — начала Гермиона, но замолкла, уворачиваясь от стремительно приближающегося Ступефая. Девушка бросила быстрый взгляд в сторону Гарри, но почти ничего не смогла разглядеть — вокруг неё бушевал водоворот борьбы и смертей.
Комнату озарила яркая вспышка белого света, отличная от кипящих цветов проклятий и заклинаний. Гермиона почувствовала, как что-то отталкивает её назад, подобно океанской волне. Она пригнулась, пытаясь устоять на ногах, но напор был слишком сильным. Волна несла её, как прибой несет водоросли на отмель, и девушка почти слышала дикие первобытные голоса в потоке бушующей магии,
Наконец свет погас, а в комнате установилась абсолютная тишина. Гермиона изо всех сил пыталась сориентироваться. Ее глаза с трудом привыкали к внезапному полумраку. В зубчатые отверстия в потолке и стенах пробивались неясные лунные лучи — единственный источник света.
Затем появилось другое, знакомое свечение. Дамблдор стоял с поднятой в воздух палочкой, и, казалось, все его тело мерцало.
— Волдеморт мертв, — сказал он, и его голос эхом прокатился по комнате. Он обвел толпу пристальным взглядом, и Гермиону начала бить мелкая дрожь. Глядя на седого Дамблдора, с его морщинами и усталой улыбкой на губах, можно было легко забыть о том, что он, несомненно, один из самых могущественных волшебников.
— Приближается еще один отряд авроров. Я настаиваю, чтобы вы бросили палочки! Будет легче получить помилование, если вы не окажете сопротивления.
Гермиона задержала дыхание. Дамблдор сильно рисковал — девушка сомневалась, что он говорил правду насчет другого отряда авроров. Она слышала чьи-то судорожные вздохи, бормотание в толпе, достаточно тихое, чтобы не перекрывать звук сочащейся с потолка воды…
Внезапно послышался звук шаркающих ног, и комнату осветила вспышка зеленого света:
— Авада Кедавра!
У Гермионы заледенела кровь. Она, должно быть, кричала, потому что ее голос был хриплым, когда она, взмахнув палочкой, выкрикнула проклятье. Прежде чем её заклинание достигло цели, комната наполнилась дюжиной голосов, и дюжина вспышек осветила треснувшие стены. Гермиона потеряла равновесие, споткнувшись обо что-то или об кого-то. Еще до того, как девушка смогла что-либо сделать, её настиг луч красного цвета и она упала.
* * *
Джинни Уизли открыла глаза, и первым, что она увидела, была белая ширма возле кровати. Рука автоматически потянулась за палочкой, но остановилась, едва девушка поняла, что находится в Больничном крыле. Чистые белые простыни, мягкий свет, легкий запах лекарств…
На мгновение она закрыла глаза, вспоминая падение защиты, недоверие к новости о смерти Волдеморта, безумие последующей битвы и затем странный поток света, в одно мгновение остановивший борьбу. Она вспомнила опасную игру Дамблдора и отвратительный зеленый цвет Смертельного Проклятия…
Девушку снова накрыла волна паники. Она слышала, как Ремус и Гермиона выкрикивали имя Гарри и видела, как после изумительной вспышки магии все вокруг окрасилось в зеленый. «Дамблдор, он…?»
— Ремус поправляется, а мисс Грейнджер покинула Больничное крыло несколько минут назад.
«По крайней мере, Ремус и Гермиона в порядке», — с облегчением подумала Джинни. Она слышала, как бодро перемещается между двумя рядами больничных коек мадам Помфри.
— Хорошо, хорошо, — сказал Дамблдор. — Поппи, ты не видела Северуса? Его нет ни в его комнатах, ни в Большом Зале.
Джинни почувствовала, как напряжение покидает её. Слава Мерлину, Дамблдор жив. Она понятия не имела как — девушка своими глазами видела зеленую вспышку — но несколько лет назад она благоразумно решила принимать любую странность, касающуюся директора или Гарри, как данность.
— Я попросила его сварить очередную партию зелий, — ответила Помфри. — Скорее всего, он сейчас работает в соседней комнате, но, думаю, скоро он должен закончить…
— Ах, Северус,— сказал Дамблдор веселым голосом. — У тебя удивительное чувство времени. Я смотрю, ты закончил последнюю партию зелий для Поппи.
Джинни повернулась к выходу из Больничного крыла. Через ширму сложно было что-либо разглядеть, но в дверном проеме она смутно видела фигуру Снейпа, левитирующего перед собой поднос.
— Доброе утро, Альбус,— сказал Снейп, когда мадам Помфри покинула комнату с подносом, заставленным зельями, в руках. — Ты искал меня?
— Да, — ответил Дамблдор. И после недолгой паузы продолжил: — Есть кое-что, что я хотел бы обсудить с тобой с глазу на глаз.
Слова были произнесены дружеским тоном, но Джинни явственно слышала серьезность в голосе директора.
— Сейчас мои собственные комнаты — приют для раненых, — сообщил Снейп, — а все мои оборудование и ингредиенты находятся здесь …
— Я уверен, Поппи не будет возражать, если мы займем её кабинет,— произнес директор.
Джинни закрыла глаза и попыталась выровнять дыхание, когда волшебники проходили мимо её кровати.
— Я полагаю, это имеет отношение к Поттеру,— предположил зельевар. — Есть какие-то новости об его исчезновении?
Джинни в шоке распахнула глаза. Гарри исчез?
— И да, и нет, — сказал Дамблдор. Джинни услышала звук открывающейся двери. — У нас нет никаких новостей о местонахождении Гарри, но это действительно касается его, возможно, даже в большей степени, чем может показаться на первый взгляд.
Дверь закрылась, и больничная палата снова погрузилась в тишину. Джинни почувствовала, как страх заполняет ее тело. Она закрыла глаза, вспоминая прошлый раз, когда был похищен Гарри. Это случилось во время осады Министерства, и, пока основная часть бойцов занималась разрушением Отдела Тайн, чтобы не дать добраться до его секретов Волдеморту, Гарри и Рон были взяты в плен. Джинни сглотнула образовавшийся в горле комок. Рон не был единственным погибшим членом её семьи, но он был первым, и те долгие недели ожидания стали настоящим кошмаром…
В конце концов, Снейп спас Гарри (но не тело Рона). Вернулся гриффиндорец совсем другим человеком. Перед похищением он все еще был… Гарри. Его угнетали война и ответственность его статуса героя, но он был способен час или два вести себя как нормальный подросток. Однако после похищения Гарри казался подавленным. Он стал гораздо реже улыбаться, перестал смеяться и начал подолгу сидел с отсутствующим видом, мыслями находясь где-то в другом месте.
А сейчас он снова исчез.
Внезапно Джинни услышала короткое, приглушенное восклицание из кабинета мадам Помфри. Девушка прислушалась. Ей показалось, будто Снейп, выкрикнул 'нет', но, может, это была просто игра ее воображения?
— … не возможно! Это…
«Это определенно Снейп», — подумала Джинни. Голос мужчины казался сердитым. Снова наступила тишина. Девушка задумалась, что же такого могло случиться, что даже Снейп посчитал это невозможным, и прежде, чем она смогла пресечь эту мысль, в голове пронеслось: «Не может быть, чтобы Гарри был мертв».
Дверь открылась, и Джинни снова прикрыла глаза и затаила дыхание.
— Я сожалею, Северус,— серьезно сказал Дамблдор усталым голосом. Джинни снова почувствовала беспокойство. Волдеморт мертв, почему же директор казался еще более подавленным?
— Пожалуйста, не надо,— хрипло попросил Снейп, и Джинни невольно сглотнула. Обычно профессор держал себя в руках, хотя и терял над собой контроль в приступах гнева достаточно часто для того, чтобы видящие его сердитым могли не тревожиться. Но то, что он испытывал сейчас, совершенно отличалось от ярости или гнева. Это было чувство, которое Джинни никогда бы не связала с преподавателем зелий.
Снейп остановился. Он стоял прямо рядом с кроватью Джинни, так что она почти забыла, что нужно продолжать дышать, чтобы казаться спящей.
— Все это время… ты знал?
— Нет, нет,— пробормотал Дамблдор, чуть быстрее, чем нужно. — Я только предполагал, после того как Гарри исчез …
При имени Гарри зельевар напрягся, а затем стремительно направился к выходу из Больничного крыла.
— Северус, возможно, — нерешительно начал Дамблдор, — мы можем пройти в мой кабинет …?
— Оставь меня в покое! — прорычал Снейп, гордо устремляясь прочь. У самого выхода он споткнулся, но сумел устоять на ногах, ухватившись за дверной косяк, а затем вышел.
«Какого черта…?» — подумала Джинни, поднимая голову, и кидая быстрый взгляд на Дамблдора.
Директор вздохнул. Джинни видела его силуэт сквозь ширму — он казался сутулым и поникшим.
— Собрание Ордена сегодня вечером, мисс Уизли, — сказал он, выходя из Больничного крыла.
21.02.2011 Глава 1
Все тело было охвачено болью. Он не знал, сколько находился в таком состоянии, но казалось, что целую вечность. Он лежал на чем-то холодном, жестком и липком, с острым металлическим запахом. Распахнув глаза, он увидел растущий из щелей бетона, пучок коричневатой, забрызганной кровью травы. Небо над головой было таким же серым, как и грязный двор, и далекие здания.
Тихонько всхлипнув, он попытался сесть, но зашипел от боли в сломанных ребрах. На мгновение он зажмурился, а когда открыл глаза, услышал, как приближаются знакомые шаги.
Прищурившись, он попытался сфокусировать взгляд на подоле грязного черного платья воспитательницы сиротского приюта. Он смутно сознавал, что ярко-красным ручейком с его локтя по предплечью стекает кровь, но не обращал на это никакого внимания.
— Отвратительно, — усмехнулась женщина, и он бросил на неё злобный взгляд. В нем вздымалась такая острая ненависть, что он ощущал, как красная дымка застилает глаза. «Когда-нибудь ты умрешь», — с холодной уверенностью подумал он. Он представил, как разрывает её лицо, которое больше никогда не застынет в маске презрения, только в страхе. Он представлял, как сдирает с неё кожу, лоскуток за лоскутком, а затем разбивает кровоточащую голову.
Гарри проснулся от шепота голосов, и скрипа открывающейся двери. Он продолжал лежать с закрытыми глазами, контролируя дыхание, а его правая рука метнулась под подушку, где находилась палоч... Его палочки не было. "Черт. Где я?"— он всегда, всегда спит с палочкой под подушкой, даже несмотря на то, что хорошо владеет беспалочковой магией. "Я в Больничном крыле?"
Знакомый голос прервал его мысли:
— Не думаю, что наш гость в самом деле спит, Фрэнк.
Гарри резко распахнул глаза и увидел серый каменный потолок. Он повернул голову, отмечая дискомфорт в шее и пульсирующую головную боль, сопровождающую каждое движение.
— Альбус? — прохрипел он. "Это Альбус", — с облегчением подумал Гарри, глядя на серебробородого волшебника, в пурпурной мантии. Он перевел взгляд на спутника директора, а затем снова посмотрел на Дамблдора. Было трудно говорить. Слабые лучи света, проникающие из-за двери за спиной директора, конечно, не могли справиться с темнотой, царящей в комнате, но неужели Альбус действительно удивлен?
— Не пытайся пошевелиться, — сказал мужчина после небольшой паузы.
Гарри прищурился. «Что происходит?» Ему сейчас так не хватало палочки. Он попытался сесть, чтобы занять более выгодную позицию относительно двери, но обнаружил, что мышцы не слушаются его.
— Боюсь, ты не можешь двигаться, — извиняясь, проговорил Альбус и кинул строгий взгляд на своего спутника. — Ты был серьезно ранен, когда мы нашли тебя в подземельях Нотт-Мэнора.
"Подземелья Нотт-Мэнора…?" — Гарри снова зажмурился, и воспоминания затопили его: отчаянный план, часы пыток, Авада Кедавра, неистовый свет, странное серебристое вещество и затем боль.
— Я…— он закрыл глаза. "Неудивительно, что после всего этого я оказался в Больничном крыле", — подумал Гарри. — Альбус, он мертв?
Двое мужчин потрясенно молчали. Поттер поднял взгляд, игнорируя пульсирующую боль.
"Определенно что-то не так, — подумал Гарри, и при мысли об этом его сердце тревожно сжалось. — Как Альбус может не знать? Если только это не кто-то другой, выдающий себя за Дамблдора... но это было бы слишком глупой попыткой подражания, и…" — Гарри нахмурился.
— Волдеморт, — он посмотрел на директора. — Сработало? Он побежден?
Мертвая тишина. В любое другое время Гарри бы ухмыльнулся, увидев шокированное лицо Альбуса.
— Я боюсь, — сказал директор, когда его спутник открыл, было, рот, — что не совсем вас понимаю.
Гарри закрыл глаза и понял, что еще было не правильно — Альбус никогда не обращался к нему так официально даже до того, как у них возникло... нет, не дружба, товарищество. "Я под какими-то маскирующими чарами?" — но Альбус достаточно умен, чтобы это могло его одурачить.
— План… — медленно начал Гарри, бросив пристальный взгляд на мужчину. — Чтобы отразить … — он замолк, и скосил глаза, потому что спутник Альбуса, которого тот назвал Фрэнком, показался ему очень знакомым: тонкие светлые волосы, приземистая фигура. — Невилл?
Альбус и мужчина, называемый Фрэнком, снова обменялись взглядами.
— Невилл, — сказал последний, — это мой отец. Сэр Невилл Улфрик Лонгботтом.
Гарри закрыл глаза. Пульсация в голове не способствовала мыслительному процессу. "Разве у Невилла такое среднее имя? И как у Невилла мог быть… нет, это невозможно, это…"
Затем в голове что-то щелкнуло. Фрэнк Лонгботтом.
Он глубоко вдохнул, игнорируя боль в ребрах.
— Директор, какой сейчас год? — спросил Поттер, глядя в проницательные голубые глаза за очками-половинками. Этот взгляд уже давно на него не действовал.
Альбус Дамблдор нахмурился:
— Тысяча девятьсот семьдесят седьмой.
Гарри закрыл глаза. Это все объясняет, и… "Проклятье", — он чертовски устал, а головная боль только усилилась. Каким образом он переместился во времени на двадцать три года назад? Все, что мог вспомнить Поттер (его пробила дрожь) — это боль. Возможно, Волдеморту удалось достать его каким-нибудь проклятьем? Или это сделал один из Пожирателей Смерти? Но путешествие во времени вряд ли можно считать местью, особенно если оно успешно завершено, не говоря уже о том, что осуществить это невероятно сложно, и только самые талантливые и могущественные волшебники способны на это...
— Почему?
Гарри открыл глаза, чувствуя себя старым и потрепанным.
— Я из двухтысячного года.
Оглушающая тишина. Гарри снова закрыл глаза. "Дурацкая головная боль, — думал он. — Почему все это постоянно происходит именно со мной?" — он позволил мыслям скользить по нему, как каплям дождя, стекающим по гладкой поверхности статуи.
Это была его судьба, и вопросы не могли ничего изменить.
— Вы готовы подтвердить это под Веритасерумом?
— Д… нет, — сказал Гарри, снова открывая глаза. Веритасерум мог сделать его слишком уязвимым. К тому же он знал, что Альбус не станет колебаться ни секунды, расспрашивая его о будущем, в то время как сам он будет находиться под властью сыворотки правды. Поттер не имел права так рисковать — это могло привести к парадоксу. — Но я готов говорить под Медальоном Правды.
— Очень хорошо, — проговорил Дамблдор. Он вынул потертый свинцовый диск на серебряной цепочке и вручил его Лонгботтому. Гарри поднял голову, игнорируя усилившуюся боль, и позволил медальону лечь ему на грудь. Он заметил, что под простыней одет в больничную одежду — юноша помнил, что раздевался перед сеансом пыток — а затем Альбус задал вопрос:
— Ты на самом деле из двухтысячного года?
Гарри спокойно сел.
— Да, это действительно так, — быстро ответил он, чувствуя, как магия медальона овевает его, словно кокон. Медальон запульсировал серебром.
Альбус кивнул. От этого движения его борода немного смялась и опять выпрямилась. Внезапно Гарри осознал, что она не была такой белой, какой он её помнил: в свете лампы, которую наколдовал Лонгботтом, борода казалась почти черной.
— Вы охотно приняли Черную Метку на лице и груди?
Гарри застыл. Его разум пытался осознать эти слова, и тогда он вспомнил. Поттер поднял руку (Лонгботтом напрягся) и, прикоснувшись к своей груди, ощутил корку... Затем он переместил руку к лицу и провел пальцами там, где, как он знал, была Черная Метка… «Я забыл», — оцепенело подумал он.
— Я… нет.
Медальон нагрелся, стал неприятно красным, и юноша подавил желание поморщиться. Возможно, он охотно принял Черную Метку, так же как принимал любые проклятия и удары только потому, что не мог найти в себе силы быть дерзким, и каждый раз, когда боль охватывала его тело, он отключал рассудок.
Гарри снова посмотрел на палочку Лонгботтома, твердо указывающую на него.
— Я не поддерживаю и не собираюсь поддерживать Волдеморта, — ровно проговорил он. Медальон запульсировал, подтверждая сказанное. Палочка Лонгботтома дрогнула, аврор вопросительно посмотрел на директора. Гарри тоже взглянул на него, встречая непостижимое выражение проникновенного взгляда.
— Я не знаю, как очутился здесь, за три года до своего рождения, — продолжил Гарри. Медальон мягко светил. — Я хотел бы вернуться, у меня остались незаконченные дела.
— Путешествие во времени — очень сложное дело, — проговорил Альбус Дамблдор после небольшой паузы. — Я не слышал, чтобы кто-то перемещался дальше, чем на одну неделю. Без должных знаний и силы путешествие может быстро разрушить душу. Мы попробуем помочь тебе, мой мальчик, но не прямо сейчас… — лицо директора расплылось в улыбке, которая не обманула Гарри ни на секунду. — В какой школе вы учились?
— В Хогвартсе, — ответил Гарри, гадая, что же задумал старый волшебник.
— Почему бы вам снова не поступить в Хогвартс на седьмой курс, где вы будете в безопасности, пока я буду пытаться найти способ отправить вас обратно в ваше время?
Фрэнк Лонгботтом недоверчиво забормотал:
— Но Альбус, он…
— Не поддерживает и не собирается поддерживать Волдеморта, — твердо закончил Дамблдор.
Аврор перестал бормотать и проворчал что-то о доверчивости, всепрощении и наличии умственных проблем у директора. Альбус только ослепительно улыбнулся.
Гарри криво ухмыльнулся, хотя внутри у него все заледенело. "Не думай, что ты смог обмануть меня, Альбус Дамблдор, — думал он, встречаясь с взглядом мерцающих голубых глаз. — Я знаю, что ты собираешься делать так же, как знаю и маленькое беспалочковое заклинание, которое придает твоим глазам такой неодобрительный блеск. Думаешь, я не догадываюсь о том, что ты оставил меня в Хогвартсе, только для того, чтобы я был у тебя под каблуком? Думаешь, я не догадываюсь о том, что ты помешал Лонгботтому переправить меня в министерскую тюрьму только потому, что я слишком необычный, слишком опасный... джокер, которого ты не хочешь потерять? Думаешь, я не догадываюсь о том, что у меня нет выбора?" Поттер почувствовал смутное раздражение, поселившееся в нем, когда директор наклонился к нему и снял медальон с его шеи так, словно он старик, заботящийся о больном внуке. Гарри подавил желание оттолкнуть эти грубые руки. "Неужели ты думаешь, я не почувствовал, как ты наложил на меня следящее заклинание?"
Он быстро отогнал эти мысли. "Нет, — сказал он себе. — Ты забыл. Этот человек не твой Альбус, так что не принимай это на свой счет. У этого Альбуса нет причин доверять тебе, и едва ли ты вправе ожидать иного. Он — всего лишь еще один противник".
Гарри закрыл глаза и позволил мыслям, подобно морозному воздуху, наполнить его, а затем покинуть, оставив опустошенным и одиноким, в чужом для него времени.
Он мысленно вздохнул. Дамблдор показался терпимее, когда прекратил пытаться манипулировать им. Старый волшебник стал почти приятным. Возможно, потому, что Гарри был единственным, кто видел, что скрывается за мерцающими глазами и внешностью доброго дедушки. В свою очередь, Альбус был единственным, кто знал настоящего Гарри под успокаивающей гриффиндорской маской. Они были как шахматные противники, которые сыграли так много игр, прошли через столько жизненных испытаний, но были пойманы в ловушку войны, настолько жестокой, что это внесло разлад во что-то, что можно было назвать духом товарищества старых ветеранов.
— Но мне уже двадцать лет, я выгляжу слишком старым, — слабо запротестовал Гарри, подумав, что если бы он не пытался возражать, это вызвало бы подозрения.
— Чепуха! — воскликнул Альбус.
— И учебная программа, — добавил Гарри. — Я её уже знаю…
— Нет ничего плохого в повторении того, что ты уже умеешь. К тому же ты снова увидишь Хогвартс.
"Снова увижу, — подумал Гарри, невесело усмехаясь. — Я уже не тот юноша, которого ты заманил в ловушку в секретной комнате Хогвартса и вынудил в течение трех лет становиться кровавым оружием».
— Раз вы так говорите, директор, — Гарри знал, каким бесчувственным был Дамблдор, но все еще ощущая осколок вины и сомнения, с улыбкой, которая, как он знал, делала его изнуренным и самоотверженным, он добавил для полной уверенности: — Я доверяю вам, Альбус.
Заметив, что голубые глаза на мгновение наполнились болью, Гарри спрятал улыбку, а затем позволил векам медленно сомкнуться. Он почувствовал, как головная боль охватывает его.
* * *
День был необычно холоден для конца августа.
Гарри вышел из Дырявого Котла и коснулся кирпича, открывающего вход в Косой переулок. Он вошел и остановился, изумляясь потоку людей. Взрослые куда-то спешили и медленно прогуливались, болтали и ссорились; дети вглядывались в витрины магазинов и кричали; в тени стоял странный человек, облаченный в мантию — он словно пытался спрятаться во мраке переулка; какой-то ребенок смотрел по сторонам невинно-удивленным взглядом...
И никто из них не повернул головы в его сторону (кроме ведьмы, которая на каждого взволнованно смотрела своими голодными глазами).
В Хогвартсе студенты, проходя мимо, что-то шептали ему или посылали благоговейный взгляд; на собраниях Ордена даже те, с кем он регулярно общался, молча кивали, когда он что-то говорил или даже посылал их на смерть; на улице же …
Гарри криво усмехнулся, безрадостно вспоминая разгром, преследовавший его повсюду на улицах, заваленных телами и заполненных черным дымом.
Он тряхнул головой и шагнул по направлению к магазину мадам Малкин, довольный тем, что ему больше не нужно использовать маску гриффиндорца.
— Мне нужны Хогвартские мантии, — сказал он смутно знакомой девушке.
— Сюда, пожалуйста, — она окинула его одежду неприязненным взглядом и продвинулась вглубь магазина. Рулетка принялась измерять Поттера, в то время как сам он задумчиво уставился в окно.
После нескольких случаев потери сознания и путаных снов, очередных сонных зелий и пробуждений от судорог, вызванных болью исцеляющегося тела, он, наконец, полностью восстановился. Альбус с готовностью наложил на него маскирующие чары, скрывая Черную Метку, и нашел ему одежду (к счастью, она была в серых тонах, что значительно уменьшало ущерб, нанесенный ужасным чувством моды директора). Затем Дамблдор доверительно разрешил ему самостоятельно сходить в Косой переулок, и в благодарность Гарри широко улыбнулся, игнорируя гудение следящего заклинания.
В период спокойного восстановления Поттер осознал кое-что, что осложняло ситуацию: спасибо махинациям Альбуса, он будет учиться в одном классе со своими родителями. Он увидит Сириуса Блэка, Ремуса Люпина, и — холодная ярость наполнила его сердце — Питера Петтигрю с Северусом Снейпом. Они будут его однокурсниками, и, возможно, — о, Боже! — соседями по комнате.
"Как я смогу не допустить парадокс?" — думал Гарри, хотя знал, что у него все получится — его прошлое доказывало это. Погода, тем не менее, была холодной. "Возможно, я умру в поезде и никогда их не встречу", — мрачно подумал он.
Юноша мысленно вздохнул. Бесполезно бороться с судьбой и вещами, которые он не способен изменить. Принятие судьбы было горьким уроком, который он изучил и усвоил. Он позволил себе расслабиться, не задумываясь ни о чём конкретном. Гарри был поглощен наблюдением за малышом, потирающим заплаканные глаза, когда почувствовал, как ему в руки втиснули сумку.
— Сзади за вами широкий ассортимент одежды для волшебников, — сказала девушка, указывая кивком головы. — Там вы можете подыскать себе что-нибудь.
— Хорошо, — ответил Гарри, и, вспомнив о том, что у него нет нижнего белья, кроме того, которое Альбус заставил его носить, направился вглубь магазина.
Расплатившись, он вышел в переулок, одетый в удобную маггловскую рубашку и брюки, которые превосходно на нем сидели. Гарри обернулся к тому месту, где в последний раз видел малыша. Сейчас ребенок улыбался на руках у молодой женщины, а рядом с ней стоял мужчина, который одной рукой обнимал женщину, а другой — щекотал подбородок ребенка. Глядя на эту семью, Гарри поражался, насколько прекрасно они смотрелись вместе.
Отмахнувшись от какого-то ранящего чувства, он развернулся и направился к лавке Олливандера прежде, чем смог понять, что это было.
Невзрачный магазин по сравнению с суетливой улицей казался жилищем отшельника. Когда-то давным-давно тишина нервировала Гарри, но сейчас она была почти уютной.
Юноша стремительно обернулся на тихий звук шагов, и глаза владельца магазина на мгновение широко распахнулись, встретившись с глазами посетителя.
— Чем могу помочь, мистер…
— Фрост, — сказал Гарри. — Джонатан Фрост. Мне нужна новая палочка.
Расширенные глаза заинтересованно вспыхнули:
— У вас была до этого палочка? Палочка, которая вам подходила?
Гарри колебался.
"Если я возьму свою палочку из остролиста с пером феникса сейчас, я создам парадокс, — с ноткой паники подумал он и смешался. Но другой голос мудро добавил: — Ах, ну ты же не возьмешь эту палочку. Что бы сейчас ни произошло, ты не сможешь ее взять, потому что через тринадцать лет эта палочка будет все ещё здесь". На мгновение он замер от этой довольно сюрреалистической мысли.
— Нет, — сказал он, наконец.
— Палочковая рука?
— Я свободно владею двумя руками, — действительно полезное умение, которое он в совершенстве освоил по совету Альбуса, — но предпочитаю колдовать правой рукой.
— Очень интересно, — пробормотал Олливандер и вытянул коробку со стеллажа: — Попробуйте эту, — предложил он. — Вишня и волос единорога. Крепкая. Пригодится в трансфигурации.
Гарри взял ее и не удивился, когда мгновение спустя она была выхвачена у него из рук.
— Дуб и сердечная жила дракона.
Жесткая. Хороша для дуэлей.
И снова палочка была выхвачена прежде, чем он смог даже хорошенько ее ухватить.
— Ива и перо феникса. Достаточно хлесткая. Незаменима для чар и врачевания.
Груда коробок перед Гарри продолжала расти, и после того, как Олливандер бодро прошел к двери и повесил табличку «ЗАКРЫТО», Гарри заволновался. Казалось, прошло несколько часов. А что, если только его палочка из остролиста и пера феникса по-настоящему ему подходит?
— Красное дерево и клык василиска. Крепкая. Идеальна для наложения проклятий.
Гарри секунду помедлил, прежде чем взять ее. В воздух поднялась пыль, искрясь в косом свете вечернего солнца, а затем Олливандер вернулся с сверкающими глазами и коробкой, которая заставила желудок юноши сжаться.
— Попробуй эту. Остролист и перо феникса. Сильная палочка.
Гарри взял палочку и сжал ее. Он ощутил прилив силы, струящийся, словно песня феникса, и заставивший его забыть испытываемый ужас. Но когда Поттер поднял руку, чувство полного завершения резко испарилось, и он остался стоять с ощущением неправильности и палочкой, которая ему не подходила.
— Не совсем то, — проговорил Олливандер, выхватывая палочку и вручая ему другую.
Гарри с изумлением взял ее. "Едва ли ты остался тем мальчиком, которым был в одиннадцать лет", — говорил он себе. Но не быть признанным палочкой, бывшей преданнее любого человека, палочкой, с которой он отождествлял себя, палочкой, которая была еще одним непоколебимым звеном его судьбы — борьбы с Волдемортом...
— Поразительно, — прошептал Олливандер, несколько палочек спустя. Его тусклые глаза блестели: — Кажется, ни одна из моих палочек тебе не подходит. Думаю... Думаю, что смогу сделать палочку специально для тебя.
— О, — осторожно сказал Гарри. Сложно было поверить, что ни одна палочка — а их тут, должно быть, тысячи — не подошла ему. — Мм, сколько это будет стоить?
Олливандер уже исчез в дальней комнате. Гарри последовал за ним.
— Большая удача, что мне выпал шанс создать палочку для такого необычного покупателя, как вы, — отвлеченно проговорил хозяин магазина. — Проходите.
В отблесках красного света единственной свечи, горевшей на потрепанном столе, комната казалась меньше, чем была на самом деле. Возле стола стоял большой потертый котел. Гарри пригляделся и увидел внутри жидкое серебристое мерцание.
— Надо добавить туда вашу кровь, мистер Фрост, — прошептал Олливандер, держа в руке скальпель.
Какое-то мгновение Гарри колебался, но затем, кивнув, протянул руку.
Изготовитель волшебных палочек быстро уколол указательный палец Гарри и выдавил каплю крови.
— Вы знаете, что палочка сама выбирает волшебника, — пробормотал Олливандер и провел палочкой по пальцу Гарри, залечивая порез. — Слабому волшебнику легче найти подходящую ему палочку.
Гарри наблюдал, как капли его крови растворяются в серебряной жидкости. На поверхности появился и лопнул розовый пузырь.
— Но с сильными волшебниками совсем по-другому, — продолжил Олливандер, внимательно глядя на другой розовый пузырь. Гарри немного удивился, могли ли эти пузыри что-то значить, как чайные листья в башне Трелони. — Неподходящая палочка испугается силы, — бормотал Олливандер, неверным шагом пробираясь к шкафу в конце комнаты. — Правда, можно обрести или потерять силу, но обычно это происходит уже после того, как палочка соединилась с волшебником, и таким образом они остаются верными друг другу.
Гарри наблюдал за тем, как старый мастер палочек возвращался с двумя половинками очень темного дерева и клал их на старый стол. Олливандер начал своей палочкой выписывать руны около деревянных половинок. Некоторые из них Гарри узнал, они, словно духи, мерцали и перемещались в трепещущем свете свечи: знак уклонения, знак гармонии, универсальная руна силы…
— Изготовление волшебных палочек подобно поэзии. Моя муза приходит и уходит по своему желанию, и мне повезет, если она задержится достаточно надолго, чтобы я смог закончить шедевр, — Олливандер сделал паузу, прежде чем нацарапать последнюю блестящую руну. — Но иногда меня посещает вдохновение. Твоя проблема, мой сложный клиент, — лучший подарок, который ты можешь предоставить старому мастеру волшебных палочек.
Олливандер заглянул Гарри в глаза:
— Твоя палочка из Иггдрасила, волшебного дерева. Самое сильное, редкое и опасное дерево. Никакое другое не будет работать для тебя. Я должен был это понять.
Гарри сохранял невозмутимость, не позволяя настоящим эмоциям проступить на его лице. Он знал об Иггдрасиле из Скандинавских мифов, о которых без умолку болтала Гермиона, но никогда не предполагал, что это дерево на самом деле существует. На миг он представил, что его выбрал не Иггдрасил, а какая-нибудь обычная, безопасная палочка, но отмахнулся от этой мысли и перевел пристальный взгляд на две полоски темного дерева перед ним. Гладкая поверхность не блестела в свете искусственного освещения.
— Но твое ядро, — Олливандер медленно подошел к другому шкафу и вынул из него обыкновенную каменную миску.
— Странно, — пробормотал он, впервые показавшись нерешительным. — Я не помню этой сердцевины… — он поставил чашу на край стола. Гарри нахмурился: она была заполнена чем-то похожим на серебристый туман или облако, которое бывает в думоотводах, и в ней находилась одна единственная прядь темных волос.
— Что это? — спросил он.
— Прядь волос в памяти, — сказал изготовитель палочек после долгой паузы, во время которой как будто пытался что-то вспомнить.
Гарри все смотрел на прядь, плавающую в серебряном тумане памяти, и притворялся, что не замечает испытующего взгляда Олливандера.
— Чьи это волосы?
— Э... волшебника.
— О, — Гарри закрыл глаза.
— Палочка выбирает волшебника. Однако, странно, что я не помню, чтобы у меня была такая сердцевина, — Олливандер озадаченно покачал головой и отлевитировал прядь в пространство между двумя половинками Иггдрасилльского дерева. Руны неожиданно замерцали, и Гарри вздрогнул, ощутив силу, которую излучала его будущая палочка. Две половинки сомкнулись.
— Держи её! — приказал Олливандер властным голосом, какого Гарри раньше не слышал от старого мастера палочек. — Ну же!
Гарри потянулся и схватил палочку. Ему показалось, будто он оказался внутри грома, внутри белой молнии, которая достигала каждого темного и скрытого укромного уголка. Юноша почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда палочка запела через него, отсекая все его стены, слои и воспоминания, и все те места, находящиеся глубоко внутри, о существовании которых он и не подозревал. Пока дыхание Поттера было поймано бесконечным пространством, он чувствовал нечто странное, воспоминания, посылающие по спине нервную дрожь...
А потом все прекратилось.
— Тринадцать с половиной дюймов, Иггдрасил и неизвестная сердцевина, — прошептал Олливандер. Его тусклые глаза сияли. — Превосходная палочка, мистер Фрост. Можете смело ей пользоваться.
Гарри молча кивнул и почти не протестовал, когда Олливандер отказался от оплаты.
Юноша вышел из магазина и глубоко вдохнул необычно холодный августовский воздух, заполненный шумом голосов и звуков. Он поднес палочку к лицу и осмотрел её, почувствовал в своих руках. Тринадцать с половиной дюймов — такой же длины, вспомнил он, как и палочка Волдеморта.
Отбросив эти мысли ("Совпадение", — сказал он себе), Гарри позволил палочке скользнуть в рукав и закрепил ее на предплечье, где у него была кобура. Он шел по направлению к «Флориш и Блоттс», и неожиданно его охватило давно забытое чувство сильного одиночества. Он как утес, разбитый сильными океанскими волнами и выжженный солнцем. Отправленный на двадцать три года в прошлое, с чужим именем и двумя Черными Метками на теле, лишенный доверия Альбуса, абсолютно одинокий и с палочкой, которая не была его... Он повернулся — что-то в витрине магазина привлекло его внимание — но увидел только свое собственное отражение. "Почему это не может кончиться?" — отчаянно спрашивали его глаза, на мгновение наполняясь болью.
Поттер отвернулся, а его взгляд снова стал жестким. "Бесполезно скулить, черт побери", — строго сказал он себе. Он должен найти способ вернуться, потому что не известно действительно ли мёртв Волдеморт, и Гарри не сможет успокоиться до тех пор, пока в этом не останется и тени сомнения.
Повторяя это про себя, он успокаивался, и к тому моменту, когда он вошел во Флориш и Блоттс купить необходимые для семикурсников книги, Поттер уже не придавал значения холоду, сковавшему его сердце.
Этой ночью Гарри видел такой реалистичный сон, больше похожий на воспоминание, об одном очень одиноком мальчике в холодном сиротском приюте. Он видел ледяные глаза женщины, жестокие усмешки мальчишек, избивающих его и часы, проведенные под кривым деревом. Ему снилось, как он вспоминал слова своей матери, вспоминал свою судьбу, чувство одиночества и пустоты, и не было ничего, кроме ядовитой ненависти, которая росла, и росла, и росла, пока он не…
Гарри проснулся ошеломленный. Трясясь в маггловском такси до платформы 9 ¾, он старался не думать о том, что ему приснилось. В поезде он сидел в тишине и одиночестве самого отдаленного купе до самого Хогвартса.
21.02.2011 Глава 2
Гарри не замечал ни капель дождя, скользящих по его коже, ни своей насквозь промокшей одежды. Он наложил водоотталкивающие чары только на свой багаж, и поэтому сейчас по его лицу стекали маленькие ручейки. Просачиваясь под мантию, они приносили ему чувство свежести и чистоты, как-то привязывали его к миру — тяготившие его мысли и странные сны отнимали все чувства.
Поттер нахмурился, вспоминая вчерашнее, невероятно яркое сновидение. Ярче, чем обычный сон или фантазия, да и ощущения были не такими, как при обычном пробуждении. Это больше походило на... воспоминание. Он вспомнил растущую ненависть, которую он... нет, которую мальчик из его сна чувствовал, и вздрогнул. Подняв голову, он закрыл глаза и ощутил, как дождевые капли собираются на бровях и ресницах. «Во что бы ты ни играл, Волдеморт, — думал он, — я не стану облегчать тебе задачу».
— Первокурсники, следуйте за мной! — прокричала МакГонагалл.
Замок был таким же, каким его помнил Гарри, и мысли о наполненных ненавистью снах и Волдеморте быстро испарились. Он слышал, как где-то рядом гоготал Пивз, кричала МакГонагалл и смеялись первокурсники. Все это заставило его слабо улыбнуться.
Но едва он увидел изношенную шляпу, улыбка сползла с его лица.
МакГонагалл прошествовала в середину Большого Зала и одним суровым взглядом заставила угомониться смеющихся и болтавших детей. Затем она подняла свиток и прочитала первое имя:
— Адамс, Натаниэль!
«Итак, снова распределение», — холодно подумал Гарри. Остатки счастья, испытанного им по возвращении в Хогвартс, испарились. Внезапно он осознал, что уже давно не гриффиндорец, и что, скорее всего, не попадет в Гриффиндор. Он вспомнил месяцы тренировок в Прибежище Основателей, маску гриффиндорца, которую он научился носить, палочку из Иггдрасила, не принадлежащую ему по-настоящему, и сны, которые так же не могли быть его.
«Как знать, — прошептал неумолимый тихий голос, — ведь ты вытащил меч из шляпы на втором курсе, не так ли?» Робкая, но уже внушающая страх надежда зародилась в нем, и Гарри, тяжело сглотнув, попытался избавиться от нее прежде, чем она смогла бы распалить его мысли и сделать разочарование еще болезненнее.
— Хадсон, Фредерик!
Гарри коротко взглянул на преподавательский стол. «Наверное, я буду распределен последним», — подумал он и проводил взглядом первокурсника, который спешил к...
У него перехватило дыхание. Он увидел, как радостно приветствует новичка Джеймс Поттер — черные волосы растрепались, очки блестят в сиянии свечей; возле него улыбается Лили Эванс, чьи рыжие волосы красивыми волнами струятся по спине; рядом с ними сидели Сириус Блэк, Ремус Люпин и Питер Петтигрю. Глядя на человека, предавшего его родителей, Гарри чувствовал, как холод сковывает его сердце. Питер вовсе не был похож на предателя. Слишком нерешительный, он с несомненным обожанием смотрел на друзей, но еще Гарри заметил в нем отвагу, которая и определила его в Гриффиндор. «Отвагу примкнуть к Волдеморту, в то время как твои друзья находятся в беде», — мрачно подумал Гарри и спешно подавил эту мысль до того, как она начала терзать его. Он напомнил себе, что не сможет изменить их будущее... и свое прошлое.
— Ли, Майкл!
Почувствовав на себе чей-то взгляд, он поднял голову и увидел Джеймса Поттера, грозно смотрящего прямо на него. Гарри быстро отвернулся, гадая, отразилась ли враждебность на его лице. Его горло сдавило: родители были так добры к этой крысе, а в итоге...
— Мэттингли, Кэти!
«Вряд ли я попаду в Гриффиндор», — подумал Гарри. Он понимал, что рано или поздно увидел бы родителей, Сириуса, Ремуса, Петтигрю и не чувствовал ни капли страха по этому поводу, но на деле все оказалась намного болезненнее, чем он ожидал. «Будет чертовски сложно привыкнуть видеть их, не чувствуя, как сжимается горло, не испытывая удушья. Думаю, меня устроит любой факультет, кроме Слизерина, — он снова взглянул на преподавательский стол. — Альбус захлебнется подозрениями, если я попаду в Слизерин». Гарри вздрогнул и на мгновение прикрыл глаза, вспоминая слова Распределяющей шляпы: «Ты можешь достичь величия... — Гарри пробила волнующая дрожь, — могущества...»
Немного расстроенный, он собрался и решительно повернул голову, чтобы изучить главный стол.
— Тернер, Меган!
Там сидел Дамблдор, блистая своей пурпурной с серебром мантией; Флитвик, такой, каким его помнил Гарри, благосклонно смотрел на первокурсников; Спраут, казалось, скучала. Остальных Гарри не знал, за исключением Филча, глаза которого, как обычно, неприятно блестели, и это странным образом утешало.
— Цвеллинг, Эсмот!
— ХАФФЛПАФФ!
Последний первокурсник побежал прочь, и Гарри запоздало осознал, что стоит один.
Альбус Дамблдор улыбнулся и встал:
— В этом году я хочу представить вам особого гостя: к нам перевелся студент из школы волшебства Мерримэн. Он будет учиться на седьмом курсе, и я уверен, мы все постараемся, чтобы он почувствовал себя здесь как дома. Поприветствуйте Джонатана Фроста!
Директор сел, послышались редкие хлопки.
— Фрост, Джонатан! — воскликнула МакГонагалл.
Гарри спокойно прошел к центру зала — он слишком привык к вниманию, чтобы чувствовать неловкость. Ощущая пристальный взгляд Альбуса, юноша заставил себя не смотреть на гриффиндорцев — было бы неприятно споткнуться посреди зала. Надевая шляпу, он посмотрел на слизеринский стол, и встретился взглядом с Северусом Снейпом. Мгновение Гарри колебался, но потом все же закрыл глаза и стал ждать пока заговорит шляпа.
— Вижу, мы уже раньше встречались. Странно, что я тебя не помню.
— Ах, — Гарри снова ощутил прилив восторга от разговора с Распределяющей шляпой. Возможно потому, что ей не надо было лгать, ведь от нее нельзя что-либо скрыть. — Полагаю, ты знаешь почему?
— Хмм, конечно. И, разумеется, я сохраню твою тайну.
Гарри улыбнулся:
— Спасибо. Так куда ты меня отправишь?
— Ты находчив, трудолюбив и настойчив, но только тогда, когда это нужно тебе. Ты умен, но не хочешь и не можешь абстрагироваться от мира. Жизнь по правилам не для тебя. Ты смелый, да, очень смелый, но, конечно, не безрассудный...
— Больше нет,— заметил Гарри. Распределяющая шляпа, казалось, была сбита с толку:
— Конечно, больше нет. И ты ненавидишь быть в центре внимания и славы, что так не присуще гриффиндорцам. Слизерин... ты хитер, безжалостен, ты... — шляпа на какое-то время замолкла, а потом медленно проговорила. — Как интересно. Здесь что-то... чего я никогда прежде не видела и никогда не ожидала увидеть. Я не могу открыть это тебе.
Гарри нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего, — небрежно ответила шляпа, но Гарри различил нотку озабоченности в ее голосе. — Тебе было бы очень хорошо в Слизерине, но амбиции тебе не присущи. Куда же я должна вас отправить, мистер...
— Фрост,— подсказал Гарри. Он пожал плечами: — Отправляй меня куда хочешь, — какое-то время он колебался, вспоминая смеющееся лицо Джеймса Поттера, улыбку Лили Эванс, и чувствуя глухую боль. Он также вспомнил непостижимый взгляд голубых глаз Альбуса Дамблдора и нервную дрожь, сопровождавшую его мысли о возможной власти. Гарри остро ощутил тринадцать с половиной дюймов палочки из Иггдрасила на правом предплечье и вздохнул про себя: — Хаффлпафф или Райвенкло, пожалуйста. Это будет менее болезненно и снимет некоторые подозрения, пока я ищу способ вернуться домой.
Шляпа захихикала:
— Мысли истинного слизеринца. Райвенкло или Хаффлпафф, хмм. Сложно сказать, что тебе подойдет больше. Тебе будет неплохо в обоих домах, но ты не найдешь там того, что должен обнаружить и понять в себе. Пусть будет...
— СЛИЗЕРИН!
Гарри снял шляпу, ощущая на себе тяжелый взгляд директора. Стараясь не смотреть в сторону родителей, Поттер добрался до конца слизеринского стола. Мгновение он колебался, поняв, что придется сидеть с Северусом Снейпом, который бросал на гриффиндорцев злобные взгляды, но все же скользнул на скамью.
«Итак, я в Слизерине», — думал он. Эта мысль не вызывала особого отвращения, и та его часть, которая всегда чувствовала себя неуместной, как будто вернулась домой, но другая его часть — драгоценные воспоминания и хрупкое самосознание — качнулась и упала в бездну черного тумана. «Перестань, — раздраженно подумал он. — Это ничего не значит. Ты все еще Гарри Поттер, ты по-прежнему объект пророчества, и не важно, на какой факультет ты попал».
Он понимал, что должен быть осторожен. Несомненно, подозрения Альбуса усилились, и теперь он будет внимательнее наблюдать за ним. Но Гарри знал методы Дамблдора, и после того, как он найдет решение проблемы следящего заклинания, наложенного на него директором, он получит доступ к Прибежищу Основателей и отыщет способ вернуться в свое время.
Поттер пытался игнорировать приглушенный сумрак, окутывающий его — снова они с Альбусом были противниками. «Лучшее из того, что сделал мне Волдеморт, — думал он, — это то, что он помог нам с Альбусом стать теми, кто мы есть — старыми ветеранами, связанными довольно своеобразным духом товарищества». Остановив этот поток мыслей до того, как чувство пустоты смогло поглотить его, Гарри понадеялся на то, что Снейп принадлежит числу людей, которые заводят светские беседы. По крайней мере, таким образом он сможет отвлечься.
Гарри почувствовал легкий стук по плечу и, обернувшись, увидел Люциуса Малфоя, пристально разглядывающего его холодными серыми глазами. Поттер внутренне содрогнулся — он забыл, что придется иметь дело с этим мерзавцем, но тут же успокоил себя: могло быть и хуже, намного хуже. В другое время он мог бы встретить Макнейра, или Руквуда, или Рудольфуса Лестрейнджа. Малфой никогда не был образцовым Пожирателем Смерти: семейное благополучие всегда отодвигало его лояльность Темному Лорду на второй план, и это окончательно его уничтожило.
— Фрост, — высокомерно начал юноша. — Я Люциус Малфой.
— Здравствуй, — холодно ответил Гарри, удивляясь про себя, как легко сохранять спокойное лицо и невыразительный вежливый голос. «Как легко быть слизеринцем».
— Глупый магглолюбец сказал, что ты переводной студент,— продолжил Малфой. — Я слышал, что в школу Мерримэн не принимают гразнокровок.
— Неужели? — выразил удивление Поттер, изогнув бровь. Он украдкой посмотрел на преподавательский стол, откуда, как он и ожидал, за ним следил Альбус. Гарри ухмыльнулся: — Кто бы тебе это ни сказал, он солгал, — сообщил он небрежно. — Я, как ты выражаешься, «грязнокровка».
Лицо Малфоя расплылось в презрении:
— Ясно, — выплюнул он и отвернулся. Гарри тоже отвернулся, но не смог удержаться и посмотрел на преподавательский стол.
С опозданием на долю секунды Дамблдор замаскировал огонек подозрения в своих глазах.
Поттер вздохнул. Он понимал, что было очень глупо в первый же день наживать врагов среди одноклассников, но надеялся на то, что это уменьшит подозрительность Альбуса, которая для Гарри намного важнее, чем желания чистокровных фанатиков Слизерина.
Его тарелка как раз наполнилась вареным картофелем, когда он поднял глаза и обнаружил, что Снейп внимательно его разглядывает.
— Что? — осторожно спросил Гарри.
Снейп усмехнулся и быстро вернулся к ужину. Черные волосы обрамляли его бледное лицо.
— Ты, должно быть, глупец, раз наживаешь врага в лице Люциуса Малфоя, — снисходительно сказал он минуту спустя.
Гарри пожал плечами, чувствуя внезапный жар. В конце концов, Снейп — это Снейп. Возможно, не такой резкий — маска презрения на его лице еще не совершенна — но все же это был он. Никто кроме Северуса Снейпа не умел улыбаться так, чтобы заставить Гарри чувствовать себя имбецилом.
— Это объясняет, почему я не в Райвенкло… — пробормотал он, проглотив картофель.
Остальные слизеринцы бросали на него испепеляющие взгляды, и Гарри отвечал на них усмешкой, которая, как он знал, много лет спустя будет раздражать Мастера зелий.
Громкий смех привлек его внимание, и, прежде чем Гарри смог себя остановить, он обернулся на гриффиндорский стол. Аппетит тут же пропал. Было невыносимо больно видеть их такими молодыми, такими беззаботными... Очевидно, Сириус только что рассказал какую-то шутку, и Джеймс громко рассмеялся. Ремус и Лили пытались сдерживаться, но безуспешно. Петтигрю с обожанием смотрел на друга. Сириус протянул руку и игриво толкнул в его плечо...
«Что за черт. Я не могу здесь оставаться, — свирепо подумал Гарри и повернулся к своему ужину. Сохраняя на лице спокойную, ничего не выражающую маску, он машинально поднял ложку ко рту. — Я обязательно вернусь в свое время и сделаю это как можно скорее». Он до сих пор хорошо помнил Прибежище Основателей и испытания, которые надо пройти, чтобы его открыть. Без помощи Альбуса и Гермионы сделать это будет намного сложнее, но он уже делал это раньше — сделает и сейчас.
Поттер ел быстро, не замечая любопытных взглядов, которые кидал на него Северус Снейп.
— Пароль carnificina, — сообщил староста Слизерина, стройный черноволосый юноша с аристократичными чертами лица.
«Это слишком, для приятного пароля», — подумал Гарри, следуя за остальными слизеринцами в общую гостиную. Она была такой же, какой он видел ее в последний раз: большая, просторная, достаточно сырая, освещаемая только низким пламенем камина и несколькими факелами, расположенными на стенах. Рядом с факелами стояли столы, а по всей комнате были разбросаны большие зеленые кресла.
— Все идите спать, — указал староста. — Не думаю, что наш декан, профессор Каментум, явится с приветственной речью, — послышалось несколько сухих смешков, и студенты побрели в коридор, ведущий к спальням.
Гарри направился, было, вслед за мальчиками по одному из коридоров, но услышал позади себя голос, окликнувший его:
— Не так быстро, Фрост.
Поттер остановился и обернулся к Малфою. Когда он заметил за плечами слизеринца две гориллоподбные фигуры, на секунду его посетило ощущение дежа вю. «Крэбб и Гойл, — понял он. — По крайней мере, они с ним не одногодки. Это было бы... тревожно».
— Малфой, — Гарри холодно кивнул. Краем глаза он заметил черноволосого старосту, стоящего прямо в проходе коридора. «По–видимому, отрезает мне путь к отступлению», — догадался Гарри.
— Интересно, как тебе удалось обмануть Распределяющую шляпу, чтобы она отправила тебя в Слизерин? — усмехнулся Малфой. — Поганые грязнокровки сюда не попадают.
Гарри изогнул бровь, спокойно исследуя толпу. Его окружили взрослые, по большей части, студенты, и Гарри снова почувствовал дежа вю, на этот раз, вспомнив темные плащи и светлые маски Пожирателей Смерти. Он быстро отбросил эту мысль и отметил, что лишь около трети слизеринцев были частью этой... толпы. Остальные, за исключением одного-двух первогодок, расположились в разных частях гостиной и вели себя так, будто ничего не происходило.
«Типичное поведение слизеринцев», — фыркнул про себя Гарри. Обводя взглядом помещение, он заметил Северуса Снейпа, свернувшегося на зеленом диване. На мгновение их взгляды пересеклись, а затем Снейп резко отвернулся, и черный занавес волос скрыл его лицо.
Внимание Гарри вернулось к стоящим рядом слизеринцам. Какая-то девушка подошла к Малфою и объявила высоким голоском, заставившим Гарри вздрогнуть:
— Мы должны показать грязнокровке, где его место.
«Ну, давайте, попробуйте», — подумал Гарри, осведомленный о распределении сил в этой конфронтации. Он презрительно улыбнулся и принял небрежную позу, скрестив руки и слегка задрав голову. Кольцо немного расширилось, и Малфой толкнул локтем Крэбба и Гойла, которые, словно зомби, подались вперед.
Поттер лениво их обошел и в почти незаметном движении вскинул ногу — двое громил споткнулись о кресло и упали. Кто-то засмеялся, но очень быстро смех смолк.
На щеках Малфоя появились красные пятна, он выхватил палочку и прошипел:
— Адлиго!
Гарри легко увернулся от заклинания и, ухмыльнувшись, скользнул в коридор к спальням. Внезапно он почувствовал трепет магии за спиной и немедленно шагнул в сторону. Поттера насторожили опасность и сила заклинания, которое пролетело мимо него, прежде чем сменить направление и настичь Малфоя.
Гарри обернулся и встретился взглядом со старостой, который вытащил палочку и слабо улыбнулся. «Интересно», — подумал Гарри, прищурив глаза. Он сделал шаг вперед и заметил, как староста быстро взмахнул палочкой. Магия холодной волной направилась к Поттеру, и он мгновенно вскинул палочку в ответном жесте, рассекая поток враждебного волшебства. Глаза старосты широко распахнулись, и юноша холодно улыбнулся в ответ, хотя и был поражен мощностью и сложностью заклятья противника. «Интересно, кто он, — думал Гарри. — Он опасен. Я не помню его среди сторонников Волдеморта, но он... напоминает мне кого-то».
Их глаза на секунду встретились, и Поттер смутно почувствовал тщетное ощупывание ментальных щитов, после чего староста неохотно отступил. «В поражении», — с мрачным удовлетворением подумал Гарри. Он услышал шипение Малфоя, но проигнорировал его и шагнул в коридор. Он также не обратил внимания на пристальный взгляд темноволосого старосты, хотя чувствовал жжение в затылке, даже после того, как тот исчез за поворотом коридора.
Он остановился, осознав, что не имеет ни малейшего понятия о том, куда нужно идти. «Успокойся, Поттер. Не действуй необдуманно», — сказал он себе, хотя и не считал, что в спальне мальчиков его действительно может ждать смертельная ловушка. Длинный коридор извивался в темноте и сейчас пустовал. Единственным источником света был факел в конце коридора, над которым простирался гобелен, но было слишком темно, чтобы разобрать на нем хоть что-то. Справа от гобелена новоявленный слизеринец обнаружил четыре двери, а слева — три.
«Наверное, мне нужна одна из них», — подумал Гарри, быстрым шагом направляясь к двери с табличкой со странной змеевидной надписью: «Седьмой курс». Он открыл дверь и оказался перед еще четырьмя. Гарри мигнул. Гриффиндорские общежития были гораздо проще...
— Проблемы, Фрост?
Гарри напряженно обернулся. Староста стоял, небрежно облокотившись о стену, а на его губах играла легкая улыбка.
— Не уверен, в какую из дверей войти, — холодно ответил Поттер.
— Ах, — юноша выпрямился. — С тобой у нас пять семикурсников. Три спальни, каждая рассчитана на двух студентов. Вот эта, — он лениво указал на правую дверь, — Уинстона Крэбба. Эта, — кивок на следующую дверь, — Люциуса Малфоя и моя. Это комната Северуса Снейпа, — Гарри не мог не заметить, как губы старосты скривились при упоминании Снейпа. — А это ванная.
Гарри кивнул.
— Итак, одно из двух, комната Крэбба или Снейпа, — добавил староста. Он протянул правую руку: — Я Терранс Лестрейндж. Рад познакомиться.
«Лестрейндж, — подумал Гарри. — Неудивительно, что он показался мне таким знакомым. Рудольфус, должно быть, его брат». Он коротко пожал новому знакомому руку:
— Джонатан Фрост, — сказал Поттер, с трудом подавив желание вытереть свою руку о мантию. — У меня был тяжелый день, — проговорил он, когда Лестрейндж задумчиво на него посмотрел. — Извини меня, — он повернулся и направился к третьей слева двери.
— На твоем месте я бы выбрал комнату с Крэббом, — крикнул Лестрейндж. — В конечном счете, он лучшая компания.
— Я так не думаю, — холодно ответил Гарри и, не оглядываясь, зашел в комнату, которую с этого момента он будет делить с Северусом Снейпом. Позже, сев на одну из стоящих на четырех столбиках кроватей с пологом, он задумался, был ли другой смысл в словах Лестрейнджа.
* * *
Он шел по пустынному коридору, потирая синяки на локтях. Его оборванная мантия все еще была пропитана дождевой водой. Он дрожал: в подземельях было очень холодно, а он не хотел заболеть в первый учебный день…
Он дошел до двери с надписью «Первый Курс» и чуть не упал — поворачиваться было не обязательно, он и так уже знал, кто его толкнул.
— Полукровный урод, — высокий черноволосый юноша усмехнулся и прошел по коридору. Несколько других парней заржали, презрительно глядя на него, на его тощее тело и потертую мантию.
Сделав вид, будто ничего не случилось, он открыл дверь в спальню первогодок и, бросив беглый взгляд на четыре двери, вошел в одну из них.
В комнате кто-то был, и его сердце сжалось, когда он узнал другого мальчика.
— Это моя комната, — усмехнулся блондин, лежащий на большой кровати. — Полукровным уродам тут не место.
Мгновение он не двигался, переполняемый яростью и желанием заорать о своем истинном наследии.
— ВОН! — прокричал мальчик на кровати, поднимая свою палочку.
Он стиснул зубы, развернулся и почувствовал, как горящее пламя магии ударило его в спину. Он врезался в дверь и сполз на пол, голова закружилась. Дверь распахнулась, и он услышал смех других мальчиков. Его заполнили ненависть и отвращение, к миру и к себе, которые горели, и горели, и горели в его сердце…
Проснулся Гарри, сидящим с палочкой в руках.
Он моргнул. Его сердце бешено стучало, а мысли кружились, словно в водовороте. Он невидяще смотрел на глухую каменную стену, красноватую от света тлеющих в камине углей.
Гарри улегся обратно в кровать и засунул палочку под подушку.
«Это всего лишь сон, — думал он, — еще один сон, как прошлой ночью». Но это был не сон: это не могло быть им. Ни в каком сне он не чувствовал себя таким ранимым, таким реальным и полным настоящих эмоций и боли. Он до сих пор ощущал синяки на локтях, слабую пульсацию боли в спине... и это было не видение, он был уверен. То, что он видел во сне, пришло не извне, это что-то было внутри него.
«Черт бы тебя побрал, Волдеморт, — яростно подумал он, глядя на темно-зеленый полог. — В какие игры ты играешь?» Мальчик во сне — или воспоминаниях? — в теле которого находился Гарри, казался невероятно знакомым. Но, несмотря на все это, он еще не знал, чье это тело (оно не могло быть его собственным: независимо от того, насколько хорошо он чувствовал эти воспоминания, они все равно не принадлежали ему — уж в этом он был уверен). Он узнал коридор — тот был всего в нескольких шагах от его спальни: события во сне, очевидно, произошли здесь, в слизеринских подземельях. Гарри еще видел высокомерные лица, искажённые ненавистью, и чувствовал непрерывное горящее отвращение к себе и к миру...
«Что бы ты ни задумал, Волдеморт, я этого не допущу», — со злостью подумал Гарри. Он знал, что все это имело какое-то отношение к Темному Лорду — и серебристый туман, и мучительная боль — но как, почему, и какое именно...
Поттер закрыл глаза. Он знал, что ответы были близко, так удручающе близко, но когда он попытался схватить их, они развеялись, словно тени или дым, прикрывшись воспоминаниями о ненависти, перепутавшими все его мысли сегодняшней ночью.
Гарри вздохнул и перевернулся на другой бок. Метаясь и ворочаясь, он не получит ответы. Начиная с завтрашнего дня, он займется следящим заклинанием Дамблдора и открытием Прибежища Основателей. Там есть все, что ему нужно: информация, бережно хранимая и оберегаемая в течение тысяч лет...
Гарри нахмурился, снова открывая глаза. Он был настолько погружен в свои мысли и планы, что совсем забыл о том, как он проснулся. Его разбудил вовсе не сон — он помнил глухой стук и удар в ребра. Он повернулся на другой бок и уставился на соседнюю кровать.
В комнате было тихо. Зеленый полог был задернут, скрывая Снейпа. Тот вчера был весьма недоволен перспективой совместного проживания с кем-либо. За вечер они не обменялись ни словом, не считая тех, которыми Снейп сообщил ему о кровати, которая была уже занята. Гарри ясно слышал дыхание слизеринца, несмотря то, каким оно было тихим, спокойным и контролируемым. «Слишком спокойным», — подумал Поттер и заметил на полу рядом с кроватью, между ним и Снейпом, ботинок, которого — он отчетливо помнил — не было там прежде.
Он откинулся на кровать. Что-то старательно прокладывало свой путь через воспоминания о тревожащих снах и дрожащей темноте, играло на его губах и успокаивало, как свежий, очищающий дождь. «Так вот что это был за удар», — подумал Гарри. Он довольно хорошо представлял себе, кем и как был разбужен. Успокаиваясь, он глубоко вздохнул и натянул простыню до подбородка. Затем, вспоминая все его (эффективные) уроки окклюменции, он попытался скользнуть в медитативный сон и хоть немного отдохнуть.
Сон не шел к нему очень долго.
22.02.2011 Глава 3
На следующее утро Фрост проснулся совершенно отдохнувшим. Снейп еще спал, поэтому Гарри тихо оделся, умылся и покинул подземелья.
Проходя мимо окна, он остановился, вглядываясь в туман, который простирался над озером от кромки Запретного Леса до самых стен замка. «Это не просто сон», — думал юноша. После ночного пробуждения его сон был поверхностным и утомительным, похожим на лечебный сон вроде того, который он испытал, когда в первый раз проснулся в прошлом.
Гарри сел на свое прежнее место в конце слизеринского стола и начал намазывать маслом тост. Профессор Каментум, декан Слизерина, как гигантский паук подкрался к нему и вручил расписание, которое юноша критично осмотрел.
Он знал эти предметы, как свои пять пальцев. Два с половиной года, проведенные в Прибежище Основателей, где он обучался у Мастеров (воспоминания Основателей хранили сведения о разных видах магии, а Гриффиндор даже собрал некоторую информацию о маггловской борьбе), научили его столькому, что в мире осталось не так уж и много вещей, о которых он не знал или, хотя бы, не догадывался.
«Я не собираюсь здесь учиться», — решительно подумал Гарри. Он намеревался избавиться от следящего заклинания Дамблдора — оно жужжало, словно стая пчел, стоило юноше настроиться на него — отправиться в Прибежище и вернуться в свое время.
Он встал из-за стола. Гарри уже подходил к выходу из Большого Зала, когда услышал громкий лающий смех. Он остановился как раз вовремя, чтобы не столкнуться с громко смеющимся Джеймсом Поттером, ввалившимся в Большой Зал. С ним был Сириус Блэк, а чуть позади и Ремус Люпин — Гарри обратил внимание на то, что последний выглядел моложе своего возраста. Видимо, сегодня утром с этими тремя случилось что-то невероятно забавное, и сейчас они бурно это обсуждают. Но Гарри не услышал ни слова. Он смотрел, не в силах что-либо сделать, и чувствовал, как его сердце медленно сжимается в тугой комок. «Они так ужасно молоды, так беспечны...»
Он поспешил уйти.
— Эй, Джеймс, — прокричал Сириус. — Смотри, змея!
Он вытянул ногу, и Гарри спокойно перешагнул ее, хотя внутри у него все оборвалось. Он был поражен враждебностью, высокомерно и просто направленной на него, такими близкими ему людьми...
«Они пока не твои отец и крестный», — напомнил он себе. Ноги несли его прочь, мимо доспехов и сонных студентов. «Для них ты очередной слизеринец, — Гарри глубоко вздохнул. — Они не видели и половины того, что видел и пережил ты. Они еще дети, и для них ты очередной слизеринец. И ты это знаешь. Не обманывай себя».
На секунду остановившись, он вздохнул и продолжил свой путь к библиотеке.
* * *
Гарри оглядывал класс трансфигурации, чувствуя себя камнем в середине реки. Его одноклассники были такими молодыми и невинными. Девочки над чем-то хихикали; мальчики хохотали, ухмылялись, или просто спокойно сидели — исключением здесь был Снейп, который склонился над учебником с хмурым и надутым видом; некоторые лица были немного мрачными, но только немного, и, кроме Снейпа, все они могли искренне улыбаться.
Гарри осознал, что и сам он улыбался очень редко, а когда все же это делал, улыбка получалась мрачной. Он почувствовал себя старым. «Не то чтобы я так не чувствовал себя раньше, — напомнил он себе, — но тогда рядом был Альбус, и мне не надо было притворяться одним из студентов». Он вздохнул и приказал себе не думать ни о Дамблдоре, ни о нереальности ситуации, в которую он попал, ни о детском поведении Поттера и Блэка.
— Эванс! — крикнул Джеймс, поманив девушку к наколдованному троноподобному креслу. — Сириус, слезай, — прошипел он, когда его друг бросился в кресло, одарив присутствующих ослепительной улыбкой. Группа девушек за его спиной вздохнула.
Лили Эванс неуверенно встала, когда одна из подруг со смешком подтолкнула ее, и, плотно сжав губы, прошла, туда, где усмехался Поттер. Она села, и Джеймс сотворил из воздуха сверкающий венец. Кто-то ахнул, Лили покраснела, а слизеринцы недовольно ворчали или глумились.
— Для тебя, моя королева, — сказал Джеймс, низко кланяясь и надевая корону на голову Лили.
— Эванс! Поттер! — прокричала МакГонагалл, заходя в класс.
«Она не выглядит слишком уж сердитой», — думал Гарри, отмечая, что ее суровый вид противоречит снисходительным огонькам в глазах. Лили сразу же начала извиняться, напомнив Гарри Гермиону, когда они были моложе и невиннее. Джеймс же только нахально улыбнулся.
Гарри почувствовал, как от выходки Мародеров уголки его губ начинают подрагивать, но кроме этого он ощутил возрастающую острую боль. Беззаботное счастье Джеймса, Сириуса и Лили закончится меньше, чем через четыре года. Тридцать шесть месяцев. Они об этом не знают и не узнают до тех пор, пока не станет слишком поздно, чтобы что-то исправить, чтобы промолчать, чтобы сказать то, что не должно остаться невысказанным.
«Все из-за одной крысы», — подумал Гарри, чувствуя холодный укол ненависти, которую тут же подавил. Но не только смерть родителей вызывала его отвращение: во время второй войны Петтигрю сыграл не последнюю роль во многих успешных предприятиях Волдеморта, а когда трусливую крысу, наконец, поймали, он умолял, просил и рыдал...
Петтигрю был единственным человеком, к которому Фрост испытывал такую ненависть. Тот, кто покалечен и сломлен, забывает, как ненавидеть. Гарри мог испытывать только разгорающееся пламя ненависти к Петтигрю, возможно, потому что юноша знал: не важно, как много пообещала эта крыса или какие обеты дала, но ее не волновало ничего, кроме собственной жалкой жизни, а память о любви и дружбе ничего для нее не значила. Гарри знал, что этот крысеныш будет целовать подол мантии любого, кто приставит к его шее палочку. Еще в глазах Петтигрю он видел сломанную пустоту. Пустоту, как бездна, срывающуюся даже не в темноту — в ничто...
Фрост отвернулся прежде, чем смог рассмотреть эту пустоту.
Прозвенел звонок, и МакГонагалл задержала Гарри для проверки его знаний по предмету. Ему показалось, что он прекрасно справился с задачей выглядеть неприметным выше-среднего-но-не-превосходным студентом. Задания, которые дала МакГонагалл в начале урока очень пригодились для этого.
Гарри не спеша вышел из класса. До обеда у него был короткий перерыв в расписании, поэтому он направился вниз по коридору, но внезапно остановился, увидев Северуса Снейпа, который стоял в тени и тихо шептал проклятья. Его глаза были закрыты, а лицо прикрывала рука.
Гарри сделал нерешительный шаг вперед, стараясь двигаться как можно бесшумнее. Снейп распахнул глаза и замер. Гарри тоже остановился.
— Эм... Привет, — сказал Фрост, следя за тем, чтобы голос звучал как можно дружелюбнее. — Что-то случилось?
Снейп прищурил глаза, выпрямился и выплюнул:
— Что дебе надо, Фрост?
Гарри поднял брови. Голос мальчика звучал приглушенно и через нос.
— Если Блэк и Поттер сломали тебе нос, то надо отвести тебя в Больничное крыло.
Тот резко вскинул голову и посмотрел на него в упор:
— Как ды узнал о них?
Гарри пожал плечами, хотя мысленно дал себе пинка. Он не должен был знать о вражде Снейпа и Мародеров.
— Если бы взглядом можно было убить, они бы уже раз десять были мертвы и ты, кстати, тоже, — он сделал паузу. — Давай, я помогу тебе добраться до Больничного к...
— НЕТ! — крикнул Северус. — Я в борядке,— холодно сказал он, все еще закрывая нос рукавом. — Я сам могу туда дойти.
— Я и раньше видел сломанные носы. Не прячь...
— Мой дос — не твоя забота, — выдавил из себя Снейп, пытаясь грозно взглянуть на него открытой половиной лица. Гарри, который выдерживал и более устрашающие взгляды будущего Снейпа, лишь почувствовал, как подрагивают уголки его губ.
— Моя забота или нет, но тебе надо в Больничное крыло, если твой нос сломан.
— Я же долько что дебе сказал — я в борядке! — Снейп отшатнулся на несколько шагов. Гарри нахмурился. «Должно быть, он получил и другие травмы», — подумал он, заметив, что слизеринец хромает.
— Найди кого-нибудь другого, чдобы излить на него свое внимание, Фрост. Мой дос в болном борядке.
«Все такой же раздражительный», — с усмешкой подумал Гарри.
— Я не буду смеяться, обещаю...
— Здесь не на что смотреть, — быстро проговорил Снейп, — А деперь, если ты беня извинишь... — он сделал несколько шагов по коридору, но споткнулся. Он инстинктивно вскинул руки, чтобы смягчить падение, но в следующую секунду уже был пойман Гарри.
Фрост застыл. Рукав больше не прикрывал лицо, и юноша хорошо видел, что нос слизеринца не был сломан — он был превращен в клюв фламинго. Глаза Снейпа мгновенно потемнели, а выражение благодарности быстро вытиснилось грозовым облаком и...
— Подожди, я... — Гарри машинально протянул руку и схватил Снейпа за мантию. «Неудивительно, что он прятал свой нос», — подумал он, подавляя почти чужеродное желание засмеяться, в то время как слизеринец яростно сопротивлялся.
— Прекрати вырываться, — прикрикнул Гарри голосом, который он уже однажды использовал для того, чтобы успокоить полную комнату напуганных авроров и министерских чиновников. — Так ты только еще больше себе навредишь.
В следующую же секунду Снейп прекратил борьбу и нахмурился. На его щеках горели два ужасных красных пятна. Фрост моргнул и отпустил мантию, осознав, что он только что поймал Северуса Снейпа, впервые про себя называя его полным именем. Снейп тем временем поднялся в полный рост — оказалось, он был на несколько дюймов выше Гарри.
— Уходи, — злобно прошипел Снейп, все еще закрывая нос рукой. — Осдавь беня в бокое, Фрост!
— Не будь таким раздражительным, — спокойно ответил Гарри, снова хватаясь за мантию Снейпа, как только тот предпринял очередную попытку к бегству. К счастью, на этот раз он не стал вырываться. — Я сожалею, что так пялился, правда, но я не смеюсь и не издеваюсь над тобой, видишь? — Снейп упрямо отвел глаза. — Слушай, — примирительно сказал Гарри, — почему бы нам не вернуть твой нос назад?
Гарри легко смог разглядеть усмешку на лице Снейпа, несмотря на то, что половина его была закрыта.
— Не держи беня за идиота. Поттер не использовал ни броклятье, ни заклятье, ни сглаз, он совершил человеческое бреобразование, а это невероятно сложно. На нашем курсе только Поттер и Блэк, — он выплюнул эти имена, — могут исбользовать заклинания такого уровня. Я видел тебя сегодня в классе. Ты бросто дедостаточно хорош.
— Во всяком случае, лучше, чем ты,— ответил Гарри невозмутимо и немного удивленно. — Дай мне, хотя бы, попробовать. В худшем случае у тебя появится слоновий хобот или что-то вроде того, но Помфри сможет это исправить.
— В худшем случае ты взорвешь мою голову! — прокричал Снейп, вырываясь. — И откуда ты знаешь бадам Помфри?
Гарри пожал плечами, мысленно ругая себя за оговорку. Ну почему ему всегда приходится сталкиваться с подозрительными людьми? И почему он все время совершает ошибки в таких мелочах?
— Я уже видел ее. Давай, — сказал он, покачивая палочкой (Снейп с дрожью смотрел на нее), — просто доверься мне, ладно?
Фрост позволил себе обнадеживающе — он надеялся, что получилось именно так — улыбнуться и понял, что это была первая улыбка за последние несколько дней. Он отвел руки Снейпа, и постучал палочкой по его носу. Тот уменьшился и вернулся к нормальному виду. Снейп подозрительно посмотрел на Гарри.
— Ты знаешь трансфигурацию гораздо лучше, чем показываешь, — заявил Снейп. Это был не вопрос, это было обвинение.
Гарри снова пожал плечами, хотя в душе был готов биться головой об стену. Проводя слишком мало времени с другими людьми, он становился рассеянным. Честно говоря, он и не был мастером по... э... социальным уловкам или чему-то, что можно было так назвать.
— Тебе все еще надо в Больничное крыло, — сказал Гарри и нахмурился.— Блэк и Поттер действительно так сильно тебя ранили?
— Это не твое дело, — прорычал Снейп и попытался убежать, но споткнулся. Гарри снова подхватил его, прежде чем тот упал.
— Ты пойдешь к мадам Помфри, — твердо сказал Фрост.
Снейп метнул на него убийственный взгляд. Жилка на его левом виске запульсировала, и Гарри снова почувствовал, как кончики его губ растягиваются в улыбке. Он повел слизеринца в сторону Больничного крыла. У него возникла мысль спросить у Снейпа дорогу (на все вопросы он получал короткие процеженные сквозь зубы ответы: «налево», «направо» и «идиот»), и, после того как Гарри пару раз намеренно свернул не туда, они дошли до места. Медсестра тут же прогнала Гарри, и он неохотно ушел, гадая, чем же была вызвана хромота Снейпа.
На обед юноша опоздал и поэтому закончил позже обычного. Он встал, собираясь отправиться на урок защиты, когда увидел Снейпа и отметил, что тот больше не хромает.
— У тебя не осталось времени на обед, — проговорил Гарри. — Пойдем, а то опоздаем.
Он предложил Снейпу булочку. Слизеринец взглянул на него так, словно ему только что дали кубок с ядом.
— Что? — растерянно спросил Фрост.
Снейп прищурил глаза, взял булочку, понюхал ее, тщательно осмотрел и лишь затем осторожно надкусил.
— Я не собирался травить тебя, — ошеломленно проговорил Гарри. Снейп фыркнул и двинулся в сторону кабинета защиты, Гарри оставалось только последовать за ним.
Завернув за угол в пустынном коридоре («Мы все-таки опоздали, — подумал Гарри. — Неудивительно, что вокруг никого нет»), Снейп остановился и выхватил палочку. Гарри выхватил свою секунду спустя.
— Чего тебе, Фрост? — яростно прошипел Снейп. — Выкладывай, что тебе от меня надо? Почему ты помогаешь мне, и почему идешь за мной? — его глаза сузились. — Это Лестрейндж и Малфой сказали тебе... — он замолчал и продолжил другим тоном — Они послали тебя, не так ли? Или это были Поттер и Блэк?
Гарри поднял бровь:
— Во-первых, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Сейчас я иду за тобой потому, что понятия не имею, где находится класс ЗОТС, а когда я встретил тебя в коридоре с клювом фламинго вместо носа и другими травмами, я сделал то, что сделал бы любой другой человек на моем месте. И маловероятно, что я мог встретить Поттера, Блэка, Малфоя или Лестрейнджа, да к тому же я не тот человек, кем могут управлять деньги. В тот момент, когда Малфой сможет подкупить меня, я сам себя кастрирую,— Гарри встретился взглядом со Снейпом, лицо его было бесстрастным, а глаза горели.
На мгновение оба замерли, палочка Снейпа указывала на горло Гарри. Затем слизеринец отвел свою палочку и сунул обратно в рукав.
— Не делай из меня дурака, Фрост, — коротко сказал он.
— И не собирался. А что Малфой и Лестрейндж должны были мне сказать?
— Это, — прорычал Снейп, врываясь в коридор, ведущий в класс защиты, — не твое дело, — он распахнул дверь и стремительно вошел внутрь.
«Какой обидчивый», — подумал Гарри, следуя за ним и бормоча извинения профессору Мателлан, преподавателю ЗОТС. «Невероятно, но на самом деле с возрастом он смягчился,— думал Гарри, отмечая, что Снейп выбрал самое отдаленное от него место на слизеринской половине класса. — Можно было бы думать, что в семнадцать лет он был логичнее, но я полагаю, что обидчивость — это очередная черта его характера». Гарри покачал головой, стараясь не думать о Снейпе, что оказалось удивительно трудно. Он уловил смысл слов Мателлан лишь спустя час. Хотя возможно, его невнимание объяснялось резким, с металлическими нотками голосом профессора и полным отсутствием содержания в речи.
— Ладно, все! — проговорила Мателлан, вставая. Перед глазами мелькнуло пестрое платье, и Гарри инстинктивно зажмурился. В отличие от ужасно нелепых одеяний Альбуса, выбор Мателлан казался каким-то зловещим. — Достаньте палочки! Давайте посмотрим, чему вы научились в прошлом году! Выберите партнера!
Гарри смотрел, как студенты вокруг оборачиваются к своим соседям: Джеймс Поттер ткнул пальцем Сириуса Блэка и усмехнулся, Люциус Малфой посмотрел на черноволосого старосту, Терренса Лестрейнджа, ухмыльнулся и получил прохладный кивок в ответ.
— Встаньте те, у кого нет партнера! — приказала Мателлан, расхаживая в передней части класса.
Гарри встал. Он оглянулся и увидел так же стоящего хмурого Снейпа с ужасными красными пятнами на щеках.
— Отлично! — воскликнула Мателлан, подходя к ним. — Вы двое будете партнерами.
«Просто замечательно», — подумал Гарри, направляясь в угол, где сидел Снейп.
— Все готовы? — спросила Мателлан. — Отлично! Всем встать и выйти из-за парт, — класс повиновался. Преподаватель защиты от темных искусств взмахнула палочкой, и столы отодвинулись к стенам. — Начнем с щитовых чар. Приступайте!
Снейп начал движение палочкой еще до того, как Мателлан закончила говорить.
— Петрификус Тоталус! — рявкнул он. Гарри быстро уклонился от заклинания и услышал громкий визг — кто-то крикнул: «Снейп!»
Слизеринец прищурился:
— Ступефай!
Гарри снова уклонился, впечатленный грубой силой заклинания, пронесшегося мимо.
Гарри мигнул, когда еще один студент позади него упал на пол.
— О... точно, — он извиняюще пожал плечами и робко улыбнулся — вежливость его многогранной «гриффиндорской» маски. — Я забыл.
Он на самом деле забыл: забыл, что в этом классе он должен создавать защитные заклинания, а не уклонятся от проклятий противника. Очевидно, Снейп был более умелым по сравнению с остальными. Гарри напомнил себе, что они всего лишь дети, и он не должен выделяться...
Снейп фыркнул, резко рассекая палочкой воздух:
— Конгело! — крикнул он.
Гарри взмахнул палочкой, в последний момент вспоминая, что надо произнести заклинание вслух, и при этом чувствуя себя очень глупо, потому что в течение уже многих лет ему не нужно было выкрикивать «Протего».
Голубоватый купол прикрыл его и рассеял луч заклинания. На мгновение Снейп замер, но потом возобновил атаку, и Гарри внутренне вздрогнул — инстинкты было трудно преодолеть (но, разумеется, он не хотел потерять их — они были важны для выживания).
— Окурро!
Гарри уже блокировал удар, когда заметил трепетание вредоносной магии, летящей в Снейпа. Он взмахнул палочкой, и поток магии с почти слышным хлопком исчез.
Снейп обернулся.
Шок на лицах Джеймса Поттера и Сириуса Блэка быстро сменился ничего не значащим, невинным выражением. Затем они отвернулись и продолжили атаковать друг друга безвредными проклятиями.
Гарри смотрел в нахмуренное лицо Снейпа, глаза которого потемнели.
— Не надо! — воскликнул Фрост, стоило Снейпу направить палочку на Мародеров. Слизеринец замер, будто кто-то вылил на него ведро ледяной воды, и медленно повернулся к Гарри.
— Не надо! — повторил Гарри твердо. — Не обращай на них внимание. Это то, чего они добиваются. Они ожидают от тебя нападения и будут защищаться, а учитывая, что расклад двое на одного, данная ситуация вряд ли будет в твою пользу.
— Да, — выплюнул он горько. — Двое на одного.
Гарри не смог ничего ответить, поскольку в этот момент мимо него пролетела и врезалась в стену слизеринка. Когда он к ней подбежал, чтобы помочь подняться, она оттолкнула его и в недвусмысленных выражениях сказала, что если он, отвратительная грязнокровка, прикоснется к ней, она проклянет его так, что даже его поганые грязнокровные потомки будут вздрагивать от боли. Малфой захихикал с другого конца комнаты.
Остаток урока прошел быстро: профессор Мателлан равно награждала баллами как гриффиндорцев, так и слизеринцев. В конце урока, когда ученики выходили из класса, Гарри услышал, как профессор позвала его:
— Мистер Фрост, задержитесь на минуту!
Ощущая, как засосало под ложечкой, Гарри подошел к учительскому столу, где профессор что-то писала на пергаменте странным витиеватым подчерком.
— Я наблюдала за вами, мистер Фрост, и я впечатлена,— проговорила она, закончив писать огромным орлиным пером. Гарри не мог не заметить, что ее голос был резким.
— Я была в школе Мэрримен, и я удивлена, что вы превзошли их, простите, несколько отсталую учебную программу.
Гарри пожал плечами:
— Я не ограничиваю себя учебой в школе, мадам.
Профессор Мателлан блаженно улыбнулась:
— Не могли бы вы показать мне самое сильное защитное заклинание, которое вы изучили?
— Конечно, — Гарри встал, в уме перебирая заклятья. Он не хотел показывать ей Патронуса или что-то того же уровня, это несомненно возбудит слишком много подозрений. Он указал палочкой на соседний стол.
— Патроциниум!
Выпустив умеренный поток магии, Гарри смотрел, как он закручивается вокруг стола в мерцающий серебряный пузырь.
— Браво! — восторженно проговорила Мателлан, и юноша едва подавил дрожь. — Сильное, очень сильное заклинание!
Он самодовольно улыбнулся и убрал щит.
— Уверена, мы хорошо проведем этот год, — сказала она, счастливо сияя.
Гарри не был уверен, что ему понравилась ее улыбка, но он продолжал удерживать приятное выражение на своем лице.
— А теперь иди, — проговорила она, и Гарри еще раз улыбнулся. Когда он повернулся к женщине спиной, его лицо снова стало хмурым, и он направился к выходу из класса. Поттер чувствовал ее взгляд на пути к выходу из кабинета. «Мне придется быть осторожным во всем этом», — думал он, открывая дверь и выскальзывая в коридор...
Как раз вовремя, чтобы уклониться от фиолетового луча, пронесшегося рядом с его головой.
— Попался, Нюниус! — крикнул Сириус Блэк.
Снейп врезался в стену, из которой тут же появились кандалы и защелкнулись на его лодыжках, запястьях и шее, приковав к стене. Его палочка ударилась об пол.
— Как думаешь, что нам с ним сделать, Сохатый? — усмехнулся Сириус, подталкивая друга в бок. Джеймс Поттер быстро оглянулся. — О, брось, Джеймс, Лунатик увел твою девушку в библиотеку, а Хвост стоит на страже, — он усмехнулся. — Так что же нам сделать с этим скользким мерзавцем? Снова показать школе его подштанники? Или что?
Гарри взмахнул палочкой, и Снейп соскользнул на пол.
— Ничего, — сказал Гарри ровным голосом. Он прошел в центр коридора, вставая между Снейпом и Мародерами. Юноша скрестил руки на груди и бесстрастно посмотрел на своего отца и крестного.
— Посмотри на это, Джеймс, — протянул Сириус. — Еще один грязный слизеринец.
— Предупреждаю тебя, Блэк, — ровно сказал Гарри, со спокойной маской на лице.
— Или что? — Усмехнулся Сириус. — Присоединишься к Нюниусу, и будете вместе размазывать сопли по своему тряпью?
Гарри проигнорировал его и повернулся к Джеймсу Поттеру:
— Контролируй своего друга, Поттер, или Эванс может узнать об этом.
Джеймс Поттер побледнел.
— Она не поверит тебе, — зарычал Сириус. — Она не поверит такой слизеринской змее, как ты! Джеймс, ты староста, сделай что-нибудь.
— Он тут ничего не сможет сделать, — холодно сказал Гарри. — А ты так полагаешься на него, Блэк? Не забывайте, я магглорожденный, как и Лили, — лицо Джеймса Поттера побелело и потемнело одновременно. — Это нас сильно связывает, но есть еще кое-что: она не станет относиться с недоверием к моим словам только из-за факультетских предрассудков.
— Как ты узнал о Лили? — требовательно спросил Поттер.
— Я просто не мог не узнать — сразу видно, что ты без ума от нее, — возразил Гарри, ругая себя. Еще несколько недель, и ему больше не придется притворяться, будто он чего-то не знает. — И она не скрывает свое происхождение.
Блэк подошел ближе, его палочка указывала на Гарри.
— Держись от нее подальше, ты, маленький мерзкий Пожиратель Смерти.
Фрост прищурился, и Поттер толкнул своего друга, что-то бормоча ему на ухо. На мгновение Гарри понял, почему Снейпу нравилось бесить Сириуса: апоплексическое лицо, дрожащие плечи...
— Если ты попробуешь хоть что-нибудь... — крикнул Блэк, и Поттер вытолкнул его из коридора, уводя из поля зрения и слышимости.
Гарри вздохнул, снова помрачнев. Хотя он давно уже не питал иллюзий относительно Мародеров, знание того, что его отец и крестный были настоящими ублюдками, причиняло еще большую боль и без того израненному сердцу. Как его мать могла выйти за такого мерзавца? Его отец был даже хуже Драко Малфоя или кто-либо еще из тех, кого Гарри имел неудовольствие знать. От этого он почувствовал во рту привкус, напоминающий, как ни странно, грязные носки.
Он покачал головой и повернулся к Снейпу, сжимающему правую руку. На его лице был синяк. Гарри строго на него посмотрел.
— Ты же первый на них напал, не так ли?
Снейп ответил пристальным взглядом.
— Конечно, первый, — проворчал он. И, прежде чем Гарри смог продолжить, Снейп усмехнулся. — Скажи мне правду, Фрост. Не думай, что сможешь меня обмануть. Чего ты добиваешься, помогая мне?
— Что, если я скажу тебе, что я добиваюсь того, чтобы ты прекратил вести себя так, словно ты параноидальный ублюдок? — ответил Гарри холодно. Когда Снейп открыл рот, чтобы возразить, он добавил: — Но получить Северуса Снейпа в свое распоряжение — слишком полезная возможность, чтобы ее упустить. Чтобы удовлетворить твои подозрения, давай просто решим, что я приберегу этот долг на черный день, хорошо?
Снейп пристально на него посмотрел.
Гарри вздохнул и попытался успокоиться. Странно, что Северус как никто другой мог успокоить его или, наоборот, вывести из себя.
— Сомневаюсь, что Помфри будет рада увидеть тебя второй раз за день. Если конечно... — он сделал паузу. — Только не говори, что за последние шесть лет ты не приходил к ней со своими травмами?
«Хотя это скорее похоже на меня», — подумал Гарри.
— Не твое дело, Фрост, — прорычал Снейп, отталкиваясь от стены и собираясь сбежать.
— Ты теперь мое дело, — ответил Гарри, хватая слизеринца за мантию. — И прекрати вырываться. Дай я вылечу тебя — я знаю основные лечебные заклинания, — он двинулся вперед и указал палочкой на лицо Снейпа: — Стой, не двигайся.
Снейп быстро дернул головой, его сальные волосы легли на кончик палочки Гарри и закрыли лицо слизеринца. Гарри раздраженно вздохнул.
— Как ты узнал, что Лили Эванс — грязнокровка? — спросил Снейп.
— Не называй ее так, — резко ответил Гарри, смахивая с палочки пряди волос. — Если ты не забыл, я тоже «грязнокровка», — он быстро исцелил лицо Снейпа. — Готово, — пробормотал Гарри, взмахивая палочкой. Правый рукав Снейпа закатился, обнажая землистую кожу, покрытую желтоватыми синяками.
Он схватил руку Снейпа, рассматривая синяки.
— Ты... Но Помфри... — Гарри моргнул, и Снейп залился уродливой красно-коричневой краской и дернул рукав вниз. — Если... — ушибы, насколько он знал, можно было легко залечить в течение первого часа после того, как они сформировались, но если синяк был нанесен более чем день назад, так легко его уже было не вывести. Он вспомнил картину, которую увидел на уроке окклюменции со Снейпом: мальчик, сжавшийся в углу, в то время как отец кричал на мать...
— НЕ ЛЕЗЬ НЕ В СВОЕ ДЕЛО, ФРОСТ!— прокричал Снейп, его глаза гневно вспыхнули, когда он развернулся и выбежал из коридора, задев угол плечом, перед тем как скрыться.
Гарри стоял в тишине и смотрел, как Снейп исчезает за углом, а затем вздохнул, вытер с лица слюну, нагнулся и поднял палочку слизеринца. «Видимо, он действительно был очень взволнован, раз убежал без палочки, — подумал Гарри, ощущая пустоту в груди. — Надеюсь, он не встретит Мародеров...»
Послышались шаги.
— Сложный парень, не правда ли?
Гарри застыл, узнав голос черноволосого старосты.
— Лестрейндж, — он повернулся, сохраняя бесстрастное выражение лица.
Терренс Лестрейндж стоял, прислонившись к стене, и выглядел странно самодовольно.
— Знаешь, несмотря на то, что ты грязнокровка, ты достаточно силен. Ты истинный слизеринец, хотя один Мерлин знает, почему ты решил связаться с этим позорищем.
Гарри прищурился, мысленно делая пометку позже узнать, что тот имел в виду: Снейп? Позор? Что-то еще, помимо обычных социальных трудностей?
— У тебя ко мне какое-то дело?
— Наш Лорд знает способы... которыми можно очистить зараженную кровь. Под его руководством ты смог бы добиться величия, — Лестрейндж сделал шаг ближе и понизил голос. — Ты смог бы стать сильнее, чем сейчас.
«Ах, теперь он пытается завербовать меня, раз не получилось победить, — мрачно думал Гарри. — Что ж, старайся изо всех сил, Лестрейндж». Он сохранил невозмутимое выражение лица, понимая, что нельзя привлекать слишком много внимания резким отказом, независимо от того, насколько сильно он этого хотел.
Фрост холодно улыбнулся:
— Мне нужно срочно написать эссе по трансфигурации. Хорошего дня, — он повернулся и покинул коридор.
— Не думай, что сможешь избежать этого, Фрост,— крикнул Лестрейндж. — Ты будешь служить Ему. Однажды ты будешь Ему служить.
Гарри сжал кулаки: «Не будь так уверен, Лестрейндж».
* * *
— Вот твоя палочка, Снейп,— сказал Гарри, присаживаясь на обеде на свое обычное место рядом с Северусом.
Снейп схватил палочку и подозрительно на нее уставился.
— Я не накладывал на нее никаких чар или проклятий и не причинял какой-либо вред, — сказал Гарри и потянулся за хлебом.
Снейп посмотрел на него в ответ:
— А почему я должен тебе верить?
Гарри пожал плечами и отправил бутерброд в рот.
После защиты Гарри пошел в библиотеку и, быстро закончив домашнюю работу при помощи беспалочковой магии, сделал вид, будто поглощен чтением журнала по квиддичу, на самом деле осторожно прощупывая следящее заклинание, наложенное Дамблдором. Оно оказалось сложнее, чем он ожидал, и хотя Гарри был достаточно силен для того, чтобы полностью избавиться от чар, Дамблдор заметил бы их отсутствие и от этого стал бы еще более подозрительным.
Размышления совсем не помогали ему отвлечься от мыслей о Снейпе.
На ужине они не сказали друг другу ни слова. Гарри и не ожидал чего-то иного. Позже они вошли в свою спальню и легли в кровати, так и не нарушив молчание. На самом деле Малфой был единственным человеком с их курса, который мог болтать без умолку. Он обсуждал с Лестрейнджем скандал из-за родословной чьей-то чистокровной семьи.
Гарри вздохнул с облегчением, когда дверь в их комнату закрылась, отрезая монолог Малфоя из ванной.
— Разве ему не надоедает слушать самого себя? — пробормотал юноша себе под нос, снимая рубашку и брюки и укладывая их на кровать. Фрост не покупал пижамы — он не носил ничего подобного с тех пор, как очнулся в Прибежище Основателей, и это стало привычкой.
Снейп вышел из-за своей кровати в серой ночной рубашке, которая когда-то, вполне возможно, была черной, и замер.
— Что? — спросил Гарри, потирая глаза.
Снейп только усмехнулся и пробормотал что-то о варварах. Гарри вздохнул, вспомнив, что до сих пор держит палочку в руке, и махнул ею в сторону камина. Огонь потускнел, оставив тлеющие угли.
В темноте Гарри закрыл глаза и отвлеченно взмахнул пальцами в направлении Снейпа, творя сонные чары.
«Теперь надо подождать, — думал Гарри, — до двух часов ночи. Два с половиной часа. Вряд ли кто-нибудь будет задерживаться в гостиной в первый день занятий, когда еще не успело накопиться домашней работы».
Он вздохнул и продолжил прощупывать следящее заклинание. Это было совершенно ново для него: в Прибежище он узнал несколько следящих заклинаний, но еще никогда с ними не сталкивался. Он знал, что такие чары были достаточно точными, чтобы показать, был ли он в подземельях, в гриффиндорской башне или в библиотеке, но не настолько, чтобы определить, в каком именно месте.
«Было бы легче, если бы я мог реконструировать магическое уравнение», — посетовал Гарри, но решил оставить это до завтра.
Он повернулся и прошептал: «Темпус». У него на ладони появились зеленые цифры — 1:38. «Достаточно поздно», — подумал Поттер, беззвучно выскальзывая из кровати и тихо открывая дверь. Он проскользнул в коридор и прокрался к общей гостиной.
Гарри понимал, что было холодно, но не ощущал этого. Кресла скрывались в темноте, освещенные красноватым светом затухающих углей. Тени ползли по стенам и растягивались, напоминая обитателей другого мира. Здесь, в холодном кроваво-красном мраке, Гарри почувствовал внезапную перемену, как если бы он оказался в чужом мире.
Он подошел к камину и дотронулся до облицовки палочкой.
— Откройся мне, — прошипел он на парселтанге.
Темное серебро облицовки скользнуло прочь, и Гарри аккуратно сунул руку в образовавшийся проем. Он за что-то ухватился и осторожно потянул — живой кинжал, ключ Слизерина. Его серебряную ручку обвивала зеленая змея с двумя изумрудами вместо глаз, а лезвие было тонким и острым.
Гарри поднял клинок в воздух, осторожно прикоснулся к нему, и неожиданно почувствовал волнующий порыв. Он легко взмахнул кинжалом и увидел, как на лезвии блеснул красный цвет умирающего огня. Испытывая ощущение полета, абсолютно свободного, естественного, правильного, он взмахнул кинжалом по дуге, прежде чем погрузить его в камень над камином.
Замок мучительно застонал, свет вздрогнул, перемежаясь с танцующими тенями.
Гарри с прерывистым вздохом вытащил кинжал, бросил его на ковер, как будто тот был раскален, и остро осознал, что стоит босиком в одних трусах в холодной гостиной и дрожит.
«Раньше такого не было», — думал он, ощущая бешеный стук сердца в груди. В первый и единственный раз, когда он извлекал слизеринский ключ — это было на шестом курсе — он был молод и настойчив, это происходило не глухой ночью, и дверь в гостиную была открыта, пропуская дневной свет. Он неуклюже размахивал кинжалом, смущенный удивленными взглядами Рона и Гермионы. В тот раз он не ощутил прилива сил, не махал клинком так же естественно, как собственной палочкой, и, конечно, он не погружал его в стены замка.
Гарри тяжело сглотнул и снова взял кинжал, не в силах игнорировать то, что он не почувствовал даже намека на неловкость.
«Так должно быть, потому что... потому что я изменился, — сказал он себе. — И потому что...» Он попробовал быстро дать этому рациональное объяснение, но не смог сосредоточиться — ему хотелось спать, его эмоции и мысли окончательно запутались, а сердце все еще продолжало бешено стучать. Фрост решил заснуть и обдумать все это утром. «Не думай об этом, — сказал он себе как можно тверже. Биение сердца было оглушительным, руки дрожали. — Ничего хорошего из этого не выйдет».
Поттер прокрался в свою спальню и, трансфигурировав кинжал в палочку, спокойно убрал его в свой сундук. Дыхание Снейпа было все еще тихим. Вздохнув тяжело и устало, Гарри залез под одеяло, стараясь вообще ни о чем не думать...
Но даже после стольких лет занятий окклюменцией, он не мог выкинуть из головы... острые ощущения, которые он испытал, схватив кинжал, красивую вспышку кроваво-красного цвета, прилив силы, наполнившей его, когда он погрузил кинжал в стены замка...
Гарри закрыл глаза и плотнее закутался в покрывало, стуча зубами и сохраняя ясность в голове. Его тошнило. Внезапно он побоялся заснуть. Он не хотел знать, какие полные ненависти сны ему приснятся.
«Ты не можешь не спать», — ворчал про себя Гарри, плотно закрывая глаза. Он глубоко вздохнул и позволил усталости притупить пустоту, которую он чувствовал от недружелюбного взгляда Альбуса и от полного одиночества, в котором оказался, брошенный назад во времени, не зная, как и почему, только с частичными подсказками из собственного прошлого. Выровняв дыхание, он позволил усталости притупить воспоминания о глубоком, грязном (и сейчас — тошнотворном) удовольствии, которое он испытал, вгоняя кинжал в стены замка...
28.02.2011 Глава 4
Он сидел на дереве, читал книгу и грыз яблоко. Бетонное покрытие у сиротского приюта было жестким и грубым, и за день сильно нагревалось на палящем солнце. Он замахнулся на муравья, пытавшегося подняться по треснутой пластиковой чашке, но передумал, позволив тому продолжить свой путь, балансируя над краем прозрачной жидкости. Он наклонился и дунул — жидкость мгновенно охватила муравьишку. Некоторое время спустя тот перестал бороться.
— Ты! — разнеслось в пустом дворе. Остальные дети были уже в столовой на ужине. Он поднял голову и увидел высокую костлявую девочку с волосами мышиного цвета, в руках у которой был узелок. — Урод!
Он усмехнулся, закрыл книгу и положил её обложкой вниз — он не собирался показывать бесполезной маггле книгу по продвинутой трансфигурации. — Что тебе, Стэнтон?
— Что ты сделал с кошкой Эми? — требовательно спросила девочка.
— Ох, боже мой, — протянул он с приторной озабоченностью в голосе. — С ней что-то случилось?
— Заткнись, — закричала она, тыча в него пальцем. — Мы видели, как ты чем-то её накормил, а сейчас она больна. Даже не пытайся это отрицать. Что ты с ней сделал, урод?
Он потянулся и швырнул огрызок яблока в кусты.
— Почему я должен тебе отвечать? В конце концов, я всего лишь урод, — и он снова ухмыльнулся, глядя в напряженное лицо девочки. — И я не вижу ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться. Ничего особенного не произошло, кроме того, что яд, который я скормил вашей кошке, начал действовать.
Стэнтон задушенно всхлипнула. Он улыбнулся, и она испуганно отступила. Он улыбнулся еще шире.
— Я расскажу мадам Нефриде! — пронзительно заявила девочка, на её щеках появились розовые пятна. — Она бросит тебя в тюрьму за это.
Он склонил голову и невинно на неё посмотрел:
— Но тогда я не смогу дать кошке твоей дорогой сестры противоядие.
Девочка подняла голову, в её глазах заплескалась надежда. Заметив это, он снова улыбнулся, и Стэнтон в страхе отшатнулась. Он наслаждался её испугом.
— У тебя есть противоядие? — подозрительно спросила девочка.
— Конечно, есть, — он насмешливо улыбнулся. — К сожалению, противоядие требует ингредиентов, которые, в чем я совершенно уверен, не смогу здесь найти, и его приготовление занимает месяц, а к тому времени, боюсь, вашего маленького питомца уже не станет, — он ухмыльнулся. — Как жаль. Однако, — продолжал он, изображая задумчивость, когда девушка кинула на него убийственный взгляд, — я сделал шесть таблеток противоядия еще в школе.
При упоминании школы губы девочки поджались, но она воздержалась от комментариев.
— Неужели. Тогда дай мне противоядие. Сейчас же.
— С удовольствием, — протянул он, указывая на треснутый стакан.— Видишь эти плавающие штуки? Это противоядия, — он взял кружку. — Давай. Возьми их, — он снова улыбнулся и сунул её в руки девочки. Та нерешительно приняла стакан, по-прежнему глядя на него с подозрением.
— Ты говоришь правду, урод? — требовательно спросила она.
— Ты мне не веришь? — проговорил он с притворным негодованием.— Я никогда не вру! — «И я клянусь, ты будешь страдать», — думал он: угли ненависти в его сердце разгорались в ядовитый огонь. Девочка бросила на него последний подозрительный взгляд и взяла таблетки из чашки.
— Тут муравей в кружке, — воскликнула она. — И он мертв.
— Мм, да, — проговорил он. — Потому что то, в чем плавают таблетки — это не вода. Я пропитал их мышьяком.
Девочка смертельно побледнела. Он же спокойно продолжил, сделав вид, будто не заметил ее реакции:
— Боюсь, я забыл упомянуть об этом. Это противоядие, но если ты дашь кошке одну из этих таблеток, полагаю, у вашего питомца останется ещё меньше времени, чем, если бы вы ему вообще ничего не давали.
Девочка задрожала.
— Проклятый урод, — прошипела она.
Он прищурил глаза:
— Сосчитай таблетки в чашке, — приказал он. Стэнтон все еще выглядела подозрительной, но подчинилась. — Сколько их там?
— Пять, — ответила она.
— Да, очень хорошо. Пять. А я сделал шесть, — он почувствовал глубокое удовлетворение, глядя, как в её глазах вновь разгорается надежда. Он сунул руку в карман и вынул очень маленький неправильной формы предмет. — Это половинка последней таблетки. Скорми её глупому животному, и оно проживет еще три месяца. Я дам тебе другую половинку в конце каникул, но как знать… — он ухмыльнулся. — Я ведь могу совершенно «случайно» её потерять.
Девочка уставилась на него.
— Ты урод. Ты… ты ублюдок…
От этого оскорбления он похолодел. Огонь ненависти взревел, он сжал зубы, и маленькая девочка со всхлипом отшатнулась. Он медленно встал, девочка в свою очередь, нервно сглотнув, невольно сделала шаг назад. Затем он улыбнулся настоящей улыбкой, холодно разглядывая этих грязных отвратительных магглов. Даже если бы они сейчас вырвали свои сердца и положили к его ногам, моля о пощаде, то он с удовольствием растоптал бы их, наблюдая как асфальт окрашивается кровью, сбегающей по темным трещинам…
Гарри резко проснулся — кто-то вырвал его из кошмара и сейчас тряс за плечи. Он резко выпрямился, вскинул руку и бросил беспалочковый Степуфай.
Что-то сильно ударило его по голове.
Юноша схватился за лоб, перед глазами замерцали звезды. Он заморгал, пытаясь сориентироваться. Он лег спать, после того как… Гарри снова зажмурился, прислушиваясь к окружающим звукам. Темнота полога. Красные отсветы на каменном потолке. Холод подземелий. Воспоминания о произошедшем перед тем, как он окунулся в сон. И сам сон.
Гарри вздрогнул и плотно закрыл глаза, ощущая слабость, вызванную вовсе не ударом головой. Сон казался таким реальным, как воспоминание, которое он пережил… Поднявшись на локтях, он медленно сел, удивляясь, обо что же он мог удариться.
— Люмос, — прошептал он, и комната постепенно приобрела очертания. Моргая по-совиному, юноша увидел, что кровать Снейпа пуста, а шторы не задернуты. Наконец звезды в его глазах рассеялись, он посмотрел вниз и увидел слизеринца, растянувшегося без сознания на полу.
«Упс», — слабо подумал Гарри. Судя по впечатляющему отеку носа, он, должно быть, ударил Снейпа головой, когда тот пытался разбудить его…
Он нахмурился. Почему Северус будил его? Сонные чары, наложенные на него, были очень сильными, если не… В голове Гарри все прояснилось. Ну конечно. Кошмар. Это все объясняет. Должно быть, он кричал всю ночь, что и разрушило заклинание.
Он лег обратно в кровать, не в силах пошевелиться и ощущая слишком большую усталость. Какое-то время он позволил ей охватить его сознание, но сон не шел к нему. Он открыл глаза и впился взглядом в затемненный полог. «Ты не победишь, Волдеморт! — мысленно прорычал он. — Независимо от того, во что ты играешь, ты не победишь».
«Скорей всего, — думал Гарри, — именно из-за него я поддался тому странному порыву, когда взял ключ Слизерина. Должно быть, это выходка Волдеморта».
Фрост вздохнул и мрачно посмотрел на затемненный полог. Боль во лбу немного отвлекала его от ужасной проблемы. Он был уверен, что Волдеморт с ним что-то сделал, но он не знал, что именно. Вероятно, Темный Лорд успел наложить на него последнее разрушающее заклятие, чтобы отправить его назад во времени и вызвать некоторые побочные эффекты, но что именно, почему и каким образом? Было так много тайн, так много вопросов без ответов. Сны и эта волнующая сила… Почему ему казалось, что они вызваны не чужим заклинанием или видением? Почему они ощущались, как будто пришли из глубины его самого?
Гарри повернулся на бок и судорожно вздохнул. Он не будет думать об этом сейчас. Завтра он займется следящим заклинанием Дамблдора, а затем откроет Прибежище и уйдет отсюда…
«Сейчас лучше позаботится о Снейпе», — запоздало подумал он. Гарри почти забыл, что его сосед по комнате лежит без сознания на полу рядом с его кроватью. Он вздохнул и снова открыл глаза. Потирая лоб, он выскользнул из кровати, и опустился на колени рядом с Северусом, и, указав на него палочкой, пробормотал:
— Энервейт.
Снейп открыл затуманенные глаза, сфокусировал взгляд на Гарри, а затем нахмурился. Фрост в ответ криво улыбнулся:
— Гм. Извини.
Он откинулся назад, когда Снейп сел и поднял руку, чтобы дотронуться до носа.
— Не надо, — быстро проговорил Гарри. Лицо слизеринца потемнело. — Ты сделаешь только хуже, если дотронешься до него. Позволь я тебя вылечу.
Снейп усмехнулся. Когда он заговорил, его голос звучал очень глухо.
— Синяки — это одно дело, но поверить, что ты способен исцелить сломанный нос, который, кстати говоря, ты же и сломал — совсем другое…
— Мне очень жаль, — искренне проговорил Гарри и немного покраснел. Он надеялся, что Снейп не заметил этого в темноте. — Но ты… я настоящий параноик. И ты немного резко меня разбудил. Еще раз прошу прощения.
Снейп продолжал пристально смотреть на него. Гарри вздохнул и потер шрам на левом плече, который всегда пульсировал, когда он особенно уставал. — Ну же, я изучал колдомагию в моей старой школе и должен тебе сказать, я и в самом деле в ней неплох. Это довольно полезный навык, знаешь ли…
— Тогда заткнись и просто сделай это! — проговорил Снейп сердито. Он поднялся на ноги, игнорируя протянутую руку Гарри и сел на свою постель.
— Я и собираюсь, — спокойно ответил Фрост, приближаясь к кровати Северуса. — Но обычно целебный процесс проходит намного легче, когда пациент желает исцелиться…
— Не думал, что ты так жаждешь увидеть Помфри этим утром, — ответил Гарри немного резко. Снейп закрыл рот.
— Я хочу получить прямой ответ, — проговорил он сквозь сжатые зубы. Глаза его горели. — Что ты хочешь за помощь мне, Фрост?
Гарри пристально посмотрел в ответ:
— Интересно, — холодно начал он, — приходило ли тебе в голову, Снейп, что у меня может и не быть скрытых мотивов?
Слизеринец усмехнулся в ответ.
— Не думай, — процедил он, — что можешь одурачить меня.
Гарри вздохнул и отвернулся, массируя переносицу. «Не стоило ожидать от него чего-то иного. Чертов подозрительный ублюдок».
— Я просто пытаюсь исцелить тебя, потому что сломал тебе нос своим черепом, — категорично сказал Фрост, не глядя на Снейпа. — Это на самом деле так трудно принять? А впрочем, забудь, что я сказал, — он покачал головой, избавляясь от сонливости. — Правда, не важно. Только, пожалуйста, не мешай. Мне нужно больше света…
Гарри махнул палочкой в сторону камина, и пламя выросло, но лицо Северуса все еще оставалось в тени. «Он не собирается облегчить мне работу», — сердито подумал Фрост, отметив, как Снейп сгорбился в темноте.
-Здесь есть факел? — пробормотал он себе под нос. Он посмотрел вверх и вытащил факел из гнезда со стены между кроватями. — Не трогай! — выкрикнул он резко, когда пальцы Снейпа снова потянулись ощупать нос.
Тот раздраженно на него посмотрел, и их глаза встретились.
Внезапно Гарри осознал, насколько близко они сидели. Он ощутил… Он отвел взгляд и заметил, что Снейп сделал то же самое. Он вдруг почувствовал, что больше не хочет спать.
Ручка факела была сделана из какого-то темного дерева, а на конце находилась металлическая чашка, смазанная зельем и маслом. Фрост, взмахнув палочкой, пробормотал:
— Инсен…
— Используй Кандео, — прервал его Снейп. Гарри остановился и посмотрел на него, все еще наставив палочку на факел. — Он горит более гладко, — сухо объяснил Северус. Его голос, наверное, в первый раз был полностью лишен злобы. Он избегал взгляда Гарри. — Такое же движение палочки, что и при Инсендио.
— О, — выдавил Гарри, на мгновение растерявшись. — Точно. Кандео, — факел нагрелся и затем вспыхнул белым пламенем. — Ну вот, — сказал он, чувствуя неожиданную веселость. Он опустился на матрас рядом со Снейпом и указал палочкой на его нос. — Можешь закрыть глаза, если хочешь, — предложил Фрост, заметив, как напрягся слизеринец.
Тот только посмотрел в ответ, и Гарри с удивлением обнаружил. что уголки его губ легко щекочет усмешка.
— Расслабься, — посоветовал Фрост спокойно и постучал палочкой по носу Снейпа. — Сано.
Опухоль спала, а нос вернулся в нормальное состояние. Слизеринец чуть поморщился и осторожно вдохнул воздух.
Гарри усмехнулся, тени сна ушли. Он потянулся и зевнул, и Снейп пристально на него посмотрел, но Гарри не ощутил враждебности во взгляде.
— Возвращайся в свою кровать, Фрост, — приказал Снейп, — и постарайся не разбудить меня снова.
Гарри тут же стал серьезным:
— Я был… очень громким? Я говорил что-нибудь во сне?
Снейп нахмурился:
— Не особенно. Но я почувствовал… будто что-то исходит от тебя.
Гарри моргнул.
-О, — «Немного расплывчатый ответ. Снейп никогда не говорил так расплывчато», — Фрост нахмурился, гадая, связанно ли это с В… «Не думай об этом сейчас», — оборвал он себя. И тихий голос ответил: «Когда же тогда ты собираешься об этом подумать?» Юноша закрыл глаза и сказал: — Я могу накладывать заглушающие чары, если хочешь.
Снейп раздраженно пожал плечами и укрылся одеялом.
— Я же сказал тебе, что ты был не особенно громким. Меня разбудило что-то, что исходило от тебя, а вовсе не крики.
Гарри медленно кивнул:
— Хорошо, — немного посидев в тишине, нарушаемой лишь мерцанием пламени в камине, он добавил: — Спасибо. За то, что разбудил меня.
Немного помолчав, Снейп повернулся и что-то буркнул в ответ.
Гарри вздохнул и слабо улыбнулся. Он погасил факел и прошептал «Темпус». Было шесть часов утра. «Думаю, четырех часов сна вполне хватит. Во всяком случае, я сомневаюсь, что смог бы уснуть снова, даже если очень постарался бы», — с этими мыслями он оделся и спокойно покинул комнату. Снейп ничего не сказал.
* * *
Гарри обнаружил решение проблемы со следящим заклинаем за завтраком, поедая третью сосиску. В том, чтобы завтракать первым, были свои преимущества: в его распоряжении был весь отзывающийся эхом Большой Зал, сонная серость утреннего света, и ничего, способного нарушить его размышления.
Он понимал, что полностью развеять чары нельзя, хотя он и мог это сделать. Но Альбус непременно заметит отсутствие заклинания, и тогда все его усилия будут потрачены зря. И при этом он не мог даже временно отключить заклятье — опять же директор мог заметить. Тем не менее, Гарри мог попытаться его на что-нибудь перекинуть — создать своего рода якорь, который останется в спальне, пока он будет бродить ночью по замку в поисках ключей других Основателей…
В тот момент ему больше чем обычно захотелось получить доступ к Прибежищу. Он раньше никогда не пробовал перенаправлять заклинания и не знал, было ли это возможно вообще.
«Полагаю, ничего страшного не произойдет, если я попытаюсь», — подумал он. Закончив завтрак, юноша побрел к озеру (библиотека еще была закрыта) и сотворил слабое следящее заклинание на камне. Затем он попытался перенаправить заклинание с камня на дерево, но потерпел неудачу.
«Хэх, — думал Гарри, наблюдая, как следящее заклинание растворяется в воздухе. — Думаю, со временем станет легче. Или, быть может, все дело в технике». Он снова сотворил заклинание, и, стиснув зубы, поднял его из камня… и смотрел как оно, распутавшись, исчезает в небольшом клубке магии.
Час спустя, Фрост, расстроенный и усталый, так и не добился никаких существенных результатов. Даже когда он положил камень рядом с деревом, ему не удалось перенести заклинание. Как только Гарри поднимал его из камня и пытался привязать к дереву, оно тут же рассеивалось. Когда он попробовал переносить заклинание с дерева на камень, оно распадалось еще быстрее. «Проклятая магия», — вздыхая, думал юноша, глядя на камень в руке.
Быстрым, сильным броском он пустил камень над водой, наблюдая, как он прыгает по гладкой поверхности и затем исчезает в холодной глади озера. Фрост закрыл глаза и представил, будто скользит сквозь туман, оставляя свои неприятности на берегу…
«Может в библиотеке найдется ответ», — лениво подумал Гарри, возвращаясь в замок. Поколебавшись мгновение, он развернулся и пошел к боковому входу. Совершенно не хотелось сталкиваться с людьми и нарушать этот редкий момент спокойствия.
Открыв маленькую деревянную дверь, юноша нырнул внутрь и прошел по коридору. В течение шести месяцев после двух с половиной лет заточении в Прибежище, он никуда не выходил без своей «гриффиндорской» маски. Она легко скользнула на его лицо, что вызывало тошноту. Конечно, когда он был один, она вряд ли была нужна, и он ощутил, острее, чем когда-либо: он один. Часто эта мысль приводила его в задумчивое состояние, что заставляло его чувствовать себя хуже.
«По крайней мере, Альбус мог видеть меня настоящего, сквозь эту ужасную маску, — думал Гарри. Он остановился, когда внезапная мысль поразила его : — И Снейп. Он тоже видел сквозь неё, я уверен. Даже тогда. И сейчас…» Он продолжил свой путь к Большому залу, вспоминая Снейпа с клювом фламинго, Снейпа на полу с носом размером с киви, и с удивлением отметил, что его губы растягиваются в улыбке…
— … на всю школу снова, Нюниус?
Гарри резко остановился. «Как много бы я отдал, чтобы сохранить этот редкий момент спокойствия», — мрачно подумал он и с болью в сердце повернул за угол.
Сириус Блэк и Джеймс Поттер стояли, вытащив палочки, и ухмылялись. Северус Снейп находился в другом конце коридора, словно загнанное в угол животное, его щеки раскраснелись. Верхняя мантия, заметил Гарри, была разорвана в клочья и лежала на полу. Слизеринец был одет только в тонкую и слишком короткую серую рубашку и потертые серые брюки, делавшие его похожим на аиста.
— Я знал, что ты нищий, но, в самом деле, неужели твоя мать не могла дать тебе что-нибудь получше? — дразнил его Блэк. На его предплечье виднелся красный рубец, но в остальном он выглядел невредимым.
Гарри заметил, как напрягся Снейп, и воспоминания вспыхнули у него в голове: Снейп — испуганный маленький мальчик, скорчившийся на полу, в то время как его отец яростно кричал на бессильно плачущую мать…
Глаза слизеринца убийственно вспыхнули, палочка в его руках задрожала.
— ЭКСПЕЛЛИАРМУС! — закричал Гарри. Три палочки поплыли в его сторону и опустились ему в руку.
— Фрост! — рявкнул Блэк, очнувшись после ошеломленного молчания. — Верни наши палочки!
Гарри проигнорировал его и повернулся к Джеймсу Поттеру, который смотрел на него, готовый разорвать его на части.
— Поттер, — холодно сказал он. — Я могу ошибаться, но разве ты не староста школы?
Гарри был очень рад, когда яростное выражение на лице Джеймса Поттера немедленно сменилось на виноватое. По крайней мере, он немного исправился, сухо подумал Фрост.
— Да, Джеймс староста школы, — самодовольно усмехнулся Сириус Блэк. — И он может назначить вам отработку или снять баллы с вашего грязного дома. А теперь отдай…
— Конечно, — прервал его Гарри и помахал палочкой, которая, насколько он знал, принадлежала Сириусу. — Но я и понятия не имел, что использование магии в коридорах школы, чтобы напасть на другого студента, входит в обязанности старосты.
Блэк смутился.
— Просто… вы напали на нас, — сказал он торжественно. — Нюниус напал на меня. Смотри, — он протянул свою правую руку, показывая красный рубец, рассекающий её от запястья до локтя.
— Сириус, он прав, — медленно проговорил Джеймс Поттер. — Я… Верни наши палочки, и мы никому не скажем, что вы напали на нас в коридоре.
— Джеймс, ты же не серьезно? Он… Он будущий Пожиратель Смерти! А то, что сделал Нюниус…
— Я знаю, — ответил Поттер. — Но он в чем-то прав…
— Конечно, — холодно сказал Гарри. Он бросил палочки Мародеров обратно их владельцам. — Я могу получить отработку и потерять кучу баллов, ты же можешь лишиться статуса старосты школы, и я уверен, Эванс это не одобрит.
Поттер немедленно зашипел:
— Не вмешивая в это Лили!
— Ах, Лили, вот как? — Гарри усмехнулся. Блэк, с перекошенным от ярости лицом, уже поднял палочку, готовый выпустить проклятье, но Поттер перехватил его руку и остановил друга.
— Пошли, — прорычал он и потянул Блэка в коридор, кидая на Гарри последний взгляд. Они скрылись за углом, и наступила тишина, нарушаемая лишь далеким гулом голосов.
Гарри вздохнул и повернулся. В голове у него была путаница: он вмешался, говорил он себе, в то время как законы времени говорили, что он не должен этого делать. Часть его кричала, что это глупо, безрассудно и опрометчиво — мешать тому, что уже произошло. Другая же его часть упрямо отказывалась слушать. Но, не зависимо от того, что он уже сделал, в сущности это уже произошло. Гарри знал, что не сможет заставить Снейпа и отца стать друзьями — его прошлое подтверждало это. Фактически он не совершил ничего «неправильного»: что бы он ни сделал, это оказалось бы «правильным» просто потому, что уже случилось. «И, — думал он, упиваясь раздражением и злобой и, тем не менее, чувствуя отдаленную боль, — выхода нет, я должен позволить им быть ослами». Аргументы прочно засели у него в мозгу, так что он откинул всякие сомнения и посмотрел на Снейпа.
Слизеринец стоял, прислонившись спиной к стене коридора, и, заметив взгляд Гарри, опустил голову. Воспоминания об утренних событиях пронеслись в голове Гарри: как он исцелил нос Снейпа, как тот сидел в своей длинной ночной рубашке, как он посмеивался, когда Снейп осторожно вдыхал воздух.
— Твоя мантия… — нерешительно проговорил Фрост. Снейп продолжал пристально смотреть в пол, его тонкие руки безвольными плетями свисали по бокам. Он прижался к стене, и свет из окна упал на него — Гарри ясно смог увидеть пожелтевшие синяки на костлявых руках.
— Мне жаль, что они это сделали с тобой, — сказал он.
Снейп сердито на него посмотрел.
— Жаль? — выплюнул он. — Тебе не о чем жалеть. Ты не в ответе за их действия.
— Я тебя не жалею, — спокойно ответил Гарри, и слизеринец уставился на него жестким недоверчивым взглядом. Фрост спокойно его выдержал, и плечи Снейпа расслабились, а сам он снова уставился в пол.
Гарри почувствовал странное желание протянуть руку и дотронуться до его плеча или щеки, но импульс пришел и ушел настолько быстро, что на мгновение ввел его в замешательство. Он сморщил нос, взглянув на груду тряпок на полу.
— Я не знаю заклинания, способного это починить, но ты можешь взять одну из моих мантий.
— Мне не нужна твоя милостыня, — прорычал Снейп сквозь стиснутые зубы, снова глядя на него вспыхнувшими глазами.
— Ты возместишь мне с процентами, — вежливо ответил Гарри. На мгновение Снейп казался озадаченным. — Пузырек зелья Сна-без-сновидений в течение каждой недели, пока ты носишь мою одежду.
— Не смей издеваться надо мной, Фрост, — яростно ответил слизеринец, его глаза на мгновение вспыхнули болью.
— Издеваться? Но я уверен, ты…
— Нет такой вещи, как зелье Сна-без-сновидений, и ТЫ знаешь это, Фрост! — выплюнул Снейп. — Сны необходимы для магического равновесия, сны без снов могут свести с ума или убить.
Гарри моргнул.
-О, я… не знал. На самом деле я не то чтобы… разбираюсь в зельях. Я думал… Не важно, — «Откуда мне было знать, что это зелье изобрели позже?» Снейп тем временем снова опустил голову. — Я не издевался над тобой. Я… Прости, — он замолчал. Северус посмотрел на него, и Фрост мог видеть, что тот больше не сверлит его убийственным взглядом (снова). — Я подумаю об этом, — сказал он, наконец. — О возмещении. Гм, ты можешь идти? Они тебя не ранили?
— Нет, — пробормотал Снейп. Его губы скривились. — Они лишь хотели… раздеть меня.
— И я полагаю, ты, конечно же, их не провоцировал?
Северус снова сердито открыл рот, и Гарри быстро проговорил:
— Забудь, что я сказал,— «Пока». — Ты можешь идти?
— Конечно, я могу идти, — резко ответил Снейп.
— Хорошо, — Гарри вынул палочку и направил на слизеринца. — Обскуро. Так люди не будут комментировать, — рот Снейпа захлопнулся, и Фрост усмехнулся. — Пойдем. У меня через десять минут чары, и я не хочу опоздать.
Снейп сердито на него посмотрел, но спорить не стал и последовал за ним в подземелья.
* * *
— Ах, чуть не опоздали! — прощебетал профессор Флитвик, когда Гарри забежал в класс.
— Извините, — пробормотал Гарри, наклоняя голову и ища свободное место. В классе была еще одна слизеринка, которая тут же пригрозила проклясть его, если он сядет рядом с ней. Он повернулся к гриффиндорцам и, к своему облегчению, заметил, что Блэка и Поттера не было. Он запнулся: когда это Сириус стал Блэком? Быстро покачав головой, он направился к пустому месту впереди и заметил, что будет сидеть рядом с Лили Эванс.
На секунду он замер, уставившись на свою будущую маму, но резко одернул себя и скользнул на место. «Расслабься, Поттер», — сказал он себе. Было немного странно называть себя по фамилии, теперь, когда Джеймс стал для него Поттером. Возможно, было бы лучше придерживаться Фроста, даже с его… э… «внутренними голосами».
После переклички Флитвик рассказал об учебном плане для сдачи ТРИТОНов. Гарри задавался вопросом, знали ли учителя, какими похожими и скучными были их первые уроки. Его ма… — «Лили Эванс», — напомнил он себе — внимательно слушала учителя.
Гарри очнулся от размышлений, когда Флитвик свалился с груды книг и запищал, что класс начнет изучат заклинание патронуса.
«Спокойно, — сказал себе Гарри. — Здесь нет ни Поттера, ни Блэка, ни Люпина с Петтигрю. Никто кроме Лили Эванс не сможет узнать Сохатого… Конечно, если это все еще Сохатый». Внезапно он ощутил отчаянное желание сотворить патронуса, чтобы убедиться, что это все еще Сохатый. А что если нет? Патронус не мог измениться, ведь так?
— Кто из присутствующих слышал об этом заклинании? — спросил Флитвик.
Лили Эванс подняла руку. Гарри не удивился, когда она дала полное объяснение.
— Превосходно! — засиял Флитвик. — А сейчас, кто в состоянии сотворить патронуса? — его глаза мерцали и неожиданно остановились на Гарри. — Как на счет вас, мистер Фрост? Профессор Мателлан сказала мне, что вы просто превосходно показали себя на её уроке. Давайте посмотрим, как у вас обстоят дела с чарами, а…?
На мгновение Гарри растерялся, затем нерешительно достал свою палочку. Он не хотел показывать патронуса Мателлан, но сейчас её не было рядом, и он как никогда прежде желал узнать, был ли это все еще Сохатый. Он кивнул головой и сделал вид, что смутился.
— Я… э… Я не очень хорош в этом…
— Просто попробуй, — подбодрил его Флитвик.
Гарри нервно кивнул. Он сжал палочку и попытался представить… счастливое воспоминание. Это оказалось труднее, чем он думал. Мысленно он возвращался на годы в прошлое, на свой первый курс в Хогвартсе. Он вспомнил, без какой либо конкретики, чувство единения, радости и любви, когда он был с Роном и Гермионой. О, это было больно — думать о Роне, о Гермионе, об их потерянном и разрушенном детстве. Как они изменились, как они все изменились, и Рон, — его сердце сжалось — Рон…
— Экспекто Патронум, — прошептал он, прежде чем грусть и меланхолия смогли бы затмить счастье, попутно отмечая, что его голос был немного хриплым.
Из его палочки полился серебряный туман и превратился в сверкающего оленя. Он услышал, как ахнул весь класс и что-то восторженный заговорил Флитвик, но не обратил на это никакого внимания. Сохатый в облаке тумана рысью пронесся по классу, затем обратно, и, наконец, опустив голову, прижался носом к лицу Гарри. Юноша закрыл глаза — по-прежнему Сохатый, его отец, не незрелый хвастун этого времени, а его отец…
Олень растворился, и Гарри ощутил странную потерю. Он сел под редкие аплодисменты.
— Это было просто удивительно, — прошептал кто-то, и Гарри повернулся. Лили Эванс. Он криво улыбнулся и постарался изо всех сил выглядеть смущенным.
— Спасибо, — прошептал он в ответ.
Флитвик разразился длинной речью о безупречном заклинания Гарри. Это дало юноше время взять себя в руки, но к концу «лекции» Гарри уже не нуждался в беспалочковом заклинании, чтобы его уши покраснели. Закончив, Флитвик, сияя, направил Гарри помогать остальным студентам.
— Не стоит сосредотачиваться на самом заклинании, — сказал юноша, заметив, как Лили дрожит от усилий. Её лицо было таким же красным, как и волосы любого из Уизли, глаза были плотно закрыты, а из палочки вырывалась только струйка серебристого тумана. — Сконцентрируйся на самом счастливом воспоминании и позволь ему окутать тебя подобно теплому одеялу.
Она открыла глаза и мгновение изучающее смотрела на него, затем кивнула, подарив ему быструю улыбку.
— Экспекто Патронум! — решительно проговорила девушка. На этот раз туман был более плотным: вытекая из палочки, он собирался у неё в ногах.
— Лучше, — одобрил Гарри. — Со временем будет легче, если будешь практиковаться. Только не забудь концентрироваться на воспоминании, а не на заклинании.
Она кивнула и широко ему улыбнулась:
— Спасибо. Ты же новый студент, Джонатан Фрост?
Гарри кивнул:
— Да.
— Привет, я Лили Эванс, Гриффиндор, — она протянула руку, и Гарри пожал её.
— Джонатан Фрост, Слизерин. Приятно познакомиться, — он улыбнулся и отметил, что его улыбка была искренней.
— Я о тебе слышала от Джеймса Поттера, — она улыбнулась, когда Гарри настороженно на неё посмотрел. — Не волнуйся, я не верю всему, что он говорит. По некоторым причинам он очень предвзято относится к слизеринцам, — на последних словах она выглядела слегка рассерженной.
Фрост кивнул:
— Я заметил.
Урок закончился. Гарри понравилось заниматься с Лили, хотя он и был слегка в шоке от того факта, что он разговаривал со своей давно умершей матерью.
— Не забудьте, — прощебетал Флитвик вслед уходящим студентам, — найти партнера для семестрового проекта.
«Семестровый проект», — подумал Фрост и почувствовал, как кто-то постучал ему по плечу.
— Джонатан? — Лили поправила книги в руках. — Я хотела спросить… Не хочешь поработать со мной над проектом?
Гарри моргнул. Он заметил за плечом Лили Блэка и Поттера, идущих к ним сквозь поток студентов и бросающих на него убийственные взгляды. — Конечно, с удовольствием, — согласился он и улыбнулся.
Лили улыбнулась в ответ:
— Отлично! М… у тебя есть какие-нибудь идеи? Я думала о заклинаниях, базирующихся на основе жертвы любви, особенно о заклятье Сакрификум Ара из Мес… Извини, я немного бессвязно говорю, –застенчиво пробормотала она. — Есть какие-нибудь идеи?
— Хм. Не совсем, — Гарри задумался: заклинание, упомянутое Лили, было ему знакомо. — Я хорош в чем угодно, на самом деле. Но… — он остановился, вспоминая Сакрификум Ара. Он читал об нем в Прибежище: это было заклинание жертвы и защиты, похожее на заклятье его матери, которое она сотворила, чтобы спасти его жизнь. «Так это началось здесь», — подумал он, и у него по спине побежали мурашки . Его голос оказался неожиданно хриплым, когда он заговорил: — Заклятье жертвы и защиты. Это звучит… интересно.
Лили удивилась. Гарри сделал вид, будто не заметил, как подошли Поттер и Блэк, оттолкнув по дороге пятикурсника-хаффлпаффца.
— Ты знаешь о Сакрификум Ара? Это просто поразительно. Я только что прочла о нем в уникальном трактате Грина по древним чарам, и даже тогда это не было так…
— ЭВАНС!
Лили обернулась, удивленно воскликнув:
— Джеймс!
Поттер схватил девушку за руку и грубо вытащил прочь.
— Джеймс, что ты делаешь?
Блэк, посылая Гарри угрожающий взгляд, быстро проговорил:
— Лили, ты не должна общаться с такими людьми, как он.
— Ничего плохого в том, что я общаюсь с Джонатаном, — она вырвала руку и оглянулась на Гарри. Виновато улыбнувшись, она проговорила: — Извини, — затем снова повернулась к гриффиндорцам и, сузив глаза, сказала: — Джеймс Поттер? Что ты хочешь сказать? Ты староста школы, ты не должен потворствовать глупым предубеждениям, даже если они исходят от твоего лучшего друга! — с этими словами она впилась взглядом в Блэка.
— Эм… Я, наверное, пойду, — сказал Гарри. Гриффиндорцы поглядели на него так, словно уже совсем забыли о нем. Блэк зарычал, и Гарри слабо улыбнулся Лили. «Надеюсь, Поттер и Блэк… Хорошо, хотя бы Поттер в будущем поумнеет, и Лили не выйдет замуж за идиота, и я не получу в качестве отца мерзавца». Он спешил по коридорам в подземелья на урок по зельям и к Снейпу.
* * *
— Нет, Фрост, — резко проговорил Снейп. — Ты кидаешь перья дириколя, как будто кормишь кур. Все дело в том, что они должны плавать по поверхности.
— Так лучше?
— Ты опоздал на пол секунды.
Гарри работал в паре со Снейпом. До этого слизеринец работал без пары, поскольку на уроке зелий было нечетное количество учеников. Снейп был не очень доволен переменой. «Но, честно говоря, — думал Гарри, — я не так уж и плох. Зелья никогда не были моей сильной стороной, но я, по крайней мере, был так же хорош, как и Гермиона».
— Нет. Да. Теперь помешай. Медленно, Фрост, — шипел слизеринец, глядя, как Гарри тщательно перемешивает их поглощающее звук зелье. Он зачерпнул горсть измельченного корня кипариса и приготовился. — Да, вот так… и стой… сейчас… давай! — юноша прекратил помешивать, и Снейп тут же высыпал ингредиент в котел. Гарри смотрел на него с открытым ртом. Снейп, которого он знал, был эмоциональным, но не пылал, его обсидиановые глаза никогда не вспыхивали и не мерцали как сейчас. Но вообще-то, если задуматься, он решил, что видел проблески неприкрытых чувств, этой намотанной энергии в будущем Снейпе, но со временем они притупились и стали горькими. «Интересно, что же произошло, — думал Гарри и его сердце неожиданно сжалось. — Как Снейп потерял всю невинность, которая у него была?»
Северус откинулся назад и вздохнул, долго и чувственно потягиваясь.
— Готово? — спросил Фрост, скрывая ухмылку.
— Да, — мечтательно проговорил Северус. Его глаза были прикрыты, а губы растянулись в слабой улыбке. «Это первый раз, когда я увидел, чтобы он улыбался вот так, — подумал Гарри, и внезапно остановил руку с пузырьком на полпути к котлу. — Это первый раз, когда я вообще видел, чтобы Снейп улыбался. Ухмылка, насмешк -, да, но не… это». Это была открытая, уязвимая, удовлетворенная улыбка. Гарри оторвал от него взгляд и наполнил пузырек зельем.
Снейп все еще сиял — Гарри никогда не думал, что увидит сияющего Снейпа — даже после того, как к ним подошел Каментум и похвалил их зелье.
— Я должен был более тщательно вымочить мех книззла в гное буботюбера, — размышлял слизеринец. — И ты мог бы нарезать зверобой на нормальные кусочки.
— Они были идеальными, — раздраженно воскликнул Фрост. Снейп пристально на него посмотрел. — О, хорошо, — признал Гарри, чувствуя, что его губы сами собой растягиваются в усмешку, — не были. Но были близки к тому.
Они сидели молча до конца урока: Снейп перечитывал свои записи, а Гарри наблюдал за студентами. «По крайней мере, — думал он, — хотя бы в классе зелий произошли небольшие изменения за двадцать лет».
Урок закончился, и студенты начали собираться. Профессор Каментум прокаркал: — Класс, не забудьте найти себе партнера для семестрового проекта!
«Еще один семестровый проект?» -удивился Фрост, глядя на Снейпа. Слизеринец на мгновение встретился с ним взглядом и слишком уж быстро отвел глаза.
Гарри внутренне усмехнулся.
— Снейп, — с притворной торжественностью спросил он, собирая книги. — Не удостоишь меня чести стать твоим партнером на семестровом проекте?
Снейп выпрямился во весь рост и сухо кивнул:
— Я склонен согласиться.
Гарри усмехнулся. «Давно я так не усмехался», — рассеянно подумал он, когда они покинули класс зелий. Стоило слизеринцам отделилиться от хаффлпаффцев, как они увидели Сириуса Блэка, подозрительно слонявшегося в одном из коридоров. Гарри, схватив Снейпа за локоть, провел их другим путем в слизеринскую гостиную.
— Думаю, Поттер и Блэк попытаются убить меня на следующей неделе, — серьезно сказал Фрост, когда Снейп послал ему легкий раздраженный взгляд. — Но я надеюсь дожить хотя бы до конца этой недели.
— В самом деле? — заинтересованно проговорил слизеринец. Они добрались до гостиной, Снейп сказал пароль, и они вошли внутрь. — Что ты сделал?
— Настроил Лили Эванс против них, — ответил Гарри, пожимая плечами. — В прошлый раз, когда я их видел, она отрывала Поттеру голову и была готова проделать то же и с Блэком.
— Понятно, — буркнул Снейп спустя мгновение. — И как у тебя это получилось?
— Она предложила мне стать партнером в проекте по чарам, — Фрост бросил на Снейпа проницательный взгляд. — Между нами, я сомневаюсь, что Блэк и Поттер будут устраивать тебе неприятности в ближайшее время.
Снейп ухмыльнулся и резко распахнул дверь в их комнату.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, Фрост, — он откинул занавеску на кровати и сел на зеленое покрывало. Занавес плавно вернулся на место, закрыв его лицо.
— Действительно, едва ли едва ли тебе нужна моя помощь, чтобы нажить с ними проблем, — холодно проговорил Гарри, бросая книги на стол. — За те три дня, что я тут, ты уже два раза с ними сталкивался, — с этими словами он сел на свою кровать.
В комнате воцарилась неприятная угрюмая тишина. Гарри хотелось как-то разогнать ее:
— Не хочу в один прекрасный день найти тебя в синяках, — сказал он как можно мягче. Снейп все еще скрывался за занавесками. — Постарайся не реагировать на их незрелость с… ну, незрелость.
Снова тишина. Фрост вздохнул, потер переносицу и вышел из комнаты.
Он был уже в коридоре, когда заметил, что рядом кто-то стоит.
-Лестрейндж.
— Это было настоящее шоу, с Поттером и Эванс, — сказал староста. Гарри все так же стоял, глядя прямо перед собой. Краем глаза он мог видеть тень на аристократическом лице.
— Действительно, — пробормотал Гарри. Лейстрейндж был похож на змею, свернувшуюся в тени. Очень опасную змею. — Я рад, что тебе понравилось.
— Мм… Ты, в отличие от остальных, настоящий слизеринец.
Гарри безрадостно засмеялся: «Интересно, что бы он подумал, если бы узнал, что я был распределен в Гриффиндор. Но люди меняются. Я изменился».
— В самом деле. Как так?
Лестрейндж фыркнул:
— Я даже не говорю о Малфое или Крэббе. Хотя я действительно питаю кое-какую надежду относительно Люциуса. Он хитер и амбициозен, но не беспощаден, — Гарри заметил, как на мгновение староста одарил его странным взглядом. — И Снейп. Амбиции, хитрость и жестокость — да, но… — его губы сскривились. — Он позволяет своим эмоциям затмевать разум. И его амбиции основаны исключительно на его слабостях, на его недостатках.
Фрост почувствовал укол раздражения, но мгновение спустя понял, как много из этого было правдой. Снейп был амбициозным и мог быть хитрым и безжалостным, но довольно часто вел себя слишком эмоционально: как гриффиндорец или, возможно, даже больше.
— Действительно, — пробормотал Гарри.
— А ты можешь быть хитрым и безжалостным, — Лестрейндж придвинулся поближе, и Фрост сделал шаг назад. — Неужели ты не хочешь, чтобы Темный Лорд помог тебе раскрыть лучшие твои качества?
— Понятия не имею, о чем ты, — отрезал Фрост, развернулся и ушел, радуясь, что Лейстрейндж не стал его преследовать. Он не хотел отказывать ему напрямую — Лестрейндж несомненно был лидером пропаганды власти Волдеморта в Хогвартсе, но и никогда не принял бы его предложение. Гарри вздрогнул: он слишком хорошо знал, как хитер может быть Темный Лорд, и как сложно была сплетена его паутина — Снейп был этому прямым доказательством.
Он прошел через гостиную и начал подниматься вверх по лестнице. «Ты в Хогвартсе, Поттер, — ругал он себя. — В Прибежище ты учился у Мастеров — тебе нечего боятся Лейстренджа. Черт, вполне возможно, ты сильнее Волдеморта этого времени!» Гарри остановился. Он? Сильнее Волдеморта? Мысли казались ему совершенно чуждыми. Он вспомнил со сладко-горьким чувством , что когда он думал о Темном Лорде, он не ощущал страха или осторожности, только безрассудную опрометчивость. Так было до того, как он узнал, насколько жесток Волдеморт, какова на самом деле боль, и каким неполноценным он в действительности был. До того случая, в конце шестого курса, до того, как Рон... до того, как все случилось.
«Фрост, не Поттер, — поправил он себя мгновение спустя, направляясь к библиотеке. — Оставайся в образе даже у себя в голове». Он уже гадал, где можно найти информацию по перенаправлению чар, когда услышал эхо знакомых громких голосов.
— … отвратительно! После всего этого я не верю что…
— Но Джеймс прав, Эванс, — резко прервал её Блэк. Гарри зашел за угол, убедившись, что находится в тени, и сотворил беспалочковые чары незаметности. — Я ни на грамм не доверяю этим слизеринцам.
Лили Эванс резко на него посмотрела, её рыжие волосы растрепались, а зеленые глаза сверкали. В раздражении она топнула ногой:
— Нет никаких доказательств того, что он Пожиратель Смерти или даже просто не очень приличный человек!
Поттер и Блэк раздраженно вздохнули. Ремус Люпин тоже вздохнул, но скорее смиренно, чем раздраженно. Питер взволнованно дергался.
— Он угрожал нам, Лили, — объяснил Поттер, будто глупому маленькому ребенку.
— И как именно он вам угрожал? — потребовала Лили.
Поттер опешил:
— Ну… э…
Глаза Лили сверкнули:
— Я не могу поверить, Джеймс Поттер! Я думала, что ты изменился, думала, ты оставил все эти предрассудки в прошлом. Ты лгал мне! Я… Я отказываюсь разговаривать с кем-то настолько неразумным.
— Лили! — Поттер кинулся вслед за девушкой. — Подожди.
— Не разговаривай со мной, пока все не обдумаешь! — резко взглянув на него, ответила девушка. Гарри заметил, как сжались её кулаки, когда её пылающие зеленые глаза встретились с карими. Затем она снова повернулась и унеслась прочь. Плечи Поттера резко опустились.
Фрост незаметно скользнул обратно в коридор, в то время как Блэк клялся раздавить всех слизеринцев, а Петтигрю и Люпин бесполезно пытались утешить Джеймса Поттера. «В конечном счете, он поймет», — думал Гарри, продолжая свой путь в библиотеку. Он чувствовал осколок сомнения, как будто он переступил через границу, хотя умом он понимал, что у него не было границ: все, что он делал, было предопределено, уже произошло.
И факт, что это уже произошло, все равно не мог успокоить чувство неуверенности, поселившееся в Гарри.
Он обдумывал, что могло бы произойти, если бы он не появился. Возможно, Поттер в конечном счете преодолел бы свои предубеждения и сам, но с тенью затмения Волдеморта этот шанс тускнел. Возможно, эти двое бы поженились, а, возможно, и нет, но если бы они на самом деле поженились и Поттер сохранил свои жесткие предубеждения… Гарри вспомнил фотографию счастливых родителей и попытался увидеть несовершенство в их радости, любой изъян в их счастье. «Возможно, именно я свел их, наконец, вместе, — неуверенно думал Гарри, — потому что я сомневаюсь, что Лили Эванс согласилась бы выйти замуж за фанатика».
Это была очень сюрреалистическая мысль, но, тем не менее, чувства, которых он не ощущал в течение нескольких месяцев, пылали не беспокойно и лихорадочно, а расцветали у него в сердце.
* * *
— Бери его и уходи!
Он ощутил, как при его прикосновении исчезли щиты. Когда он прошел в дверной проем, черноволосый мужчина тут же послал в него проклятье, которое он легко блокировал. Он заметил, как кто-то бросился вверх по лестнице, и немедленно последовал туда же.
Струя красного света неслась к нему; Он прочертил палочкой в воздухе, разбивая красную вспышку на тысячу сверкающих искр.
— Даже не думай об этом, — прокричал черноволосый мужчина, подбегая к лестнице и вставая в оборонительную позицию. Он тяжело и осторожно дышал, словно загнанное в угол животное.
Его терпение на сегодня кончилось. Он прищурил глаза:
— Уйди в сторону, Поттер, — прошипел он, размахивая палочкой.
— НЕТ! — прокричал черноволосый мужчина, не двигаясь с места. — Беги, Лили! Бери его и б…
— Авада Кедавра!
Вспышка зеленого света — и тело падает на пол.
Он продолжил подниматься по лестнице и услышал голос женщины и крик ребенка. Его губы изогнулись в улыбке, когда он отбросил в сторону слабые защитные чары и ловушки, поставленные грязнокровкой.
— Нет! — закричала женщина, прижимая сверток к груди.
Он взмахнул палочкой, и окна осветились неестественным красным светом. Спасения не было.
Женщина выкрикнула проклятие. Он легко уклонился и протянул руку, с удовлетворением наблюдая, как на неё опустилась палочка.
Глаза женщины расширились в ужасе.
— Отдай его мне.
Она покачала головой и еще теснее прижала к себе сверток.
— Нет… Только не Гарри…
— Отойди в сторону, глупая девчонка.
— Нет! Пожалуйста!— её глаза были устремлены на него и не мигали. — Возьми меня, возьми меня вместо…
Он поднял палочку и направил на нее. Жаль, что ей придется умереть. Если бы она не была грязнокровкой, он, возможно, заинтересовался бы ей. Она была сильной, но вряд ли такой же сильной, как Беллатрикс.
— Пожалуйста… пощади…
— Авада Кедавра.
Её зеленые глаза потемнели, и она упала на по, с все еще зажатым в руках свертком. Он взмахнул палочкой и ребенок, плотно завернутый в голубые с золотыми снитчами одеяла, поплыл к кроватке.
Он улыбнулся. Наконец-то. Это было почти легко. Отвратительное существо, этот ребенок плакал и пускал слюни. Его привлекала мысль убить его голыми руками, удушить и смотреть, как его лицо будет синеть, но он передумал. Лучше сделать это быстро, на случай, если у Дамблдора припрятан еще туз в рукаве…
Он направил свою палочку на лоб ребенка и прошептал:
— Авада Кедавра.
Возникла вспышка зеленого света, но она никуда не исчезла — вместо этого он услышал странный шипящий звук. Секунду он находился в замешательстве, а потом зеленый свет взорвался, и он закричал в гневе, но к тому времени у него уже не было горла, чтобы кричать. Он ощущал, как ужасная мучительная боль взрывалась внутри его естества.
Было такое ощущение, будто его вытащили из ледяного озера: он дрожал от холода, но этот холод горел как огонь. Гарри откинулся, когда почувствовал лекгое прикосновение чего-то или кого-то. Едва осознавая происходящее, он соскользнул и упал на что-то твердое, и резкая боль в коленях и локтях моментально прогнала остатки сна. Он весь дрожал, сосредоточив внимание на трещинах в полу. Медленно его глаза привыкали к таким вещам как плиты и красные блики от камина и белого светящегося факела (не зеленый, думал он, не зеленый). Он поднялся с колен и оперся на… что-то.
Он все еще дрожал. Его глаза выхватили из окружающих его теней кровать с раздвинутыми занавесками и спутанные простыни…
Он резко сглотнул и понял, что опирается на кого-то, а не на что-то. Все еще дрожа, он повернулся и увидел Снейпа, смотрящего на него — глаза слизеринца сверкали причудливой смесью эмоций. Если бы Гарри был более собран, он увидел бы бурю из страха, недоумения и озабоченности.
Фрост судорожно вздохнул, его взгляд упал туда, где его голое плечо касалось груди Снейпа.
— Я… Извини, — пробормотал он и решил, что лучше бы ему помолчать. Его голос был как у шестилетки, напуганного кошмарами. Он закрыл глаза и почувствовал прикосновение к спине, нерешительное и легкое, такое легкое, что это было почти…
Он вздохнул и позволил руке успокоить дрожь.
— Извини, — повторил он. Рука замерла.
— За что? — все так же спокойно спросил Снейп, и Гарри мог чувствовать колебания его голоса в худой груди.
— За то, что разбудил тебя и был таким… жалким, — сказал Фрост, поднимая глаза и встречаясь со Снейпом взглядом. Его лицо снова скрылись за занавесом темных волос. Гарри опустил голову и вздохнул. Рука снова остановилась.
— Возможно, тебе стоит переехать к Крэббу, — посоветовал Гарри, удивляясь унылости своего голоса.
— И зачем мне это делать? — холодно спросил Снейп.
Фрост вздрогнул и мгновение спустя проклял себя за это:
— По крайней мере, так ты будешь высыпаться по ночам.
— И делить комнату с неандертальцем? Большое спасибо, — проговорил Снейп и Гарри почувствовал, как пальцы легко коснулись его спины. — И я не стану дразнить тебя, если ты найдешь мою компанию такой противной.
— Нет, — немедленно заверил его Гарри. Он отодвинулся, и контакт между ними был потерян. — Конечно, нет.
На несколько минут повисла тишина, и Фрост, наблюдая за тлеющими угольками в камине, позволил своим мыслям блуждать. Он почувствовал, как рядом с ним присел на колени Снейп, и следил за ним невидящими глазами.
Сидеть на полу стало больно. Гарри сдвинулся и попытался встать, но это оказалось неожиданно трудно. Ему на помощь пришли длинные стройные руки, пестрые в тусклом свете камина. Гарри опустился на кровать, чувствуя голой спиной колыхание полога. Он снова вздрогнул. Снейп сел рядом с ним. Гарри мог видеть его глаза немного четче. Взгляд слизеринца проследовал по груди, остановившись на тонкой ключице. Гарри рассеяно потер шрам и Северус тут же отвел глаза.
— У меня… кошмары, — начал Фрост, нарушая тишину. — Они… очень своеобразные. И уверяю тебя, очень неприятные. Я прошу прощения, что разбудил тебя и вел себя как какая-то… развалина, — он вздохнул. — Судя по… по тому, что я знаю, сомневаюсь, что у тебя будет хоть какая-нибудь передышка в следующие ночи.
Снейп скривил губы, в глаза снова пробрался холод:
— Если ты хочешь выехать — вперед, — отрезал он.
— Все не так, — устало проговорил Гарри. — Я ничего не имею против тебя. Просто… — глаза Снейпа немного смягчились. — Вряд ли у тебя будет хороший ночной сон, а потом начнутся тесты и затем ТРИТОНы …
— Как я намериваюсь спать — не твоё дело,— коротко сказал слизеринец. — Который час?
Гарри прикрыл глаза на мгновение, а потом сунул руку под подушку и вытащил палочку:
— Темпус, — пробормотал он. — Пять тридцать.
— Во сколько мы легли?
— В пол одиннадцатого.
— Около семи часов сна. Мне хватит, — решил Снейп, ставя на этом точку, и Гарри почувствовал, как улыбка проползла сквозь слои его усталости и появилась на губах.
— Очень хорошо,— сказал Фрост. — Раз тебе так хочется страдать от бессонницы, я тебе помогу,— он замолчал, его улыбка исчезла. — Я был очень громким?
Снейп окинул его нечетким взглядом.
— Когда я проснулся, ты был абсолютно тих, за исключением того, что ты метался и крутился, но когда я попытался разбудить тебя ты… ты… закричал.
— О, — сказал Гарри, мигая. Он не помнил крик.
— Не громко, — добавил Снейп.
— Это… приятно слышать, — выдавил Гарри и посмотрел вниз, где он комкал одеяло. — Наверное, надо использовать заглушающее заклятье, чтобы не разбудить остальных.
— Стены толстые и сделаны из камня, Фрост, — сообщил Снейп, по-прежнему глядя на него.
Гарри пожал плечами. Снейп прав, стены толстые и каменные, но если он что-нибудь ляпнет во сне, то уж Северус точно его услышит. «Мерлин знает, что может произойти, если он услышит мой крик « Авада Кедавра», — сухо подумал он и на секунду представил последствия. Ему было смешно всего мгновение, пока в памяти не вспыхнул слишком знакомый зеленый свет и снова все не поглотил.
— Фрост, — удивительно нерешительно проговорил Снейп. Гарри поднял взгляд. — Я… Если это можно как-то остановить… Возможно, мы могли бы попытаться создать зелье для Снов-без-сновидений для нашего семестрового проекта.
Гарри удивленно мигнул.
-Но ты сказал…
— Я знаю, что я сказал, — отрезал Снейп. — Если тебе не подходит эта идея, то подумай о…
— Нет. Я готов работать, — он почувствовал, как настроение улучшилось и на лицо с удивительной непринужденностью пришла улыбка. — Если хочешь, я сделаю все для этого.
— Зелье без снов много раз пытались получить, и никому не удавалось, — резко напомнил Снейп. — Эксперименты возможных формул закончились в девятнадцатом веке — тогда сильно увеличилось количество смертельных исходов у подопытных.
Гарри пожал плечами:
— Моя жизнь принадлежит только мне, и я могу распоряжаться ей как захочу, как ты поступил с лишними часами сна.
Снейп фыркнул:
— Фрост, ты идиот.
— Да, а ты гений?
Снейп одарил его слегка обиженным вглядом:
— Конечно.
Гарри захихикал, ощущая незнакомое чувство, посылающее дрожь вверх и вниз по его спине. Его не удивил тот факт, что Северус Снейп был способен шутить, и задался вопросом, что сделало этого человека мрачной и горькой тенью в будущем. Он забрался под одеяло, когда Снейп залез в свою кровать.
— Постарайся поспать немного перед уроками, Снейп, — сказал Гарри. — Столько, сколько сможешь — бессонница на тебя плохо влияет.
— Заткнись, Фрост, и спи.
Он смерил взглядом затемненный полог и чувствовал, что теплота от присутствия Снейпа затопила его. «По крайней мере, теперь я знаю, кто я в тех снах, — думал Гарри. — Том Риддл. Волдеморт. Неудивительно, что ненависть ощущалась так знакомо».
Он задрожал и, впервые за много, много месяцев, почувствовав страх: не неопределенный страх или опасение, которое шло с принятием безнадежности, но реальный страх. Паника, словно дикий зверь, грызла его изнутри.
«Во что ты играешь, Волдеморт?» — думал Гарри. Он не закрывал глаза. Было слишком легко представить высокую фигуру с темно-красными глазами, стоящую в ногах его кровати, безгубый рот растянутый в ужасной усмешке, сила, своей темнотой охватывающая его, как липкие руки дементора. «Во что ты играешь, Волдеморт? Какое заклинание ты использовал? Почему я оказался в прошлом, и только ты обладал силой сделать это. Почему эти сны ощущаются не как постоянные кошмары или даже видения, но только как мои собственные воспоминания? Почему?»
В этой мозаике было слишком много недостающих частей. Или, возможно, он смотрел на неё с неправильной точки зрения. Но эти мысли отступали в присутствии страха — страха, который рос, словно удушающее облако дыма, и смеялся над ним, жаля глаза, нос и рот.
09.03.2011 Глава 5
Гарри легонько толкнул ютящуюся под простынями фигуру.
— Снейп. Снейп, просыпайся.
Тот повернулся, что-то неразборчиво пробормотав.
Гарри почувствовал, как на губах заиграла кривая усмешка. «Он явно переборщил, уверяя меня, что ему вполне хватит времени на сон» , — подумал юноша, снова толкая слизеринца.
— Сне-ейп!
Нет ответа.
«Хорошо, посмотрим, как сработает это».
— СНЕЙП! — крикнул он.
Слизеринец, распахнув глаза, резко сел. Его сальные волосы были растрепаны, и Гарри показалось, в неясном мерцании камина, что глаза Снейпа выглядели немного испуганно и дико.
— Уже утро, — объяснил Фрост. — Пора на завтрак, а потом у нас нумерология.
Снейп хмыкнул и плюхнулся обратно в постель.
Гарри вздохнул.
— Сне-ейп…
Несколько минут спустя они уже сидели в Большом Зале. «Он похож на лунатика, — подумал Фрост. — Когда он был преподавателем, я что-то не замечал, чтобы он так выглядел по утрам. Может, он знает секретное зелье пробуждения?»
Они сели в конце слизеринского стола, и рядом с тарелкой Снейпа тут же появилась чашка кофе.
«Ага! Вот оно!» — понял Гарри, наблюдая за чудесным преображением. Снейп, осушив кружку, моргнул, сморщил нос и вдруг начал просыпаться, превращаясь в того Снейпа, которого Гарри знал.
— Кофеиновый наркоман? — спросил Фрост, вонзив вилку в сосиску. «Должно быть, он обзавелся личной кофе-машиной, когда стал профессором» .
Затянулась пауза, и Гарри внимательно посмотрел на Снейпа.
— Возможно, — наконец осторожно ответил тот, и Гарри вдруг понял, что все это время Снейп искал в этих двух словах любой намек на издевку.
«Он так же сломлен и разбит, как и я, вот только другим способом» , — подумал Фрост, поднося сосиску ко рту, и почувствовал, что эта мысль что-то затронула глубоко внутри…
Замерцал свет, и, посмотрев вверх, Фрост заметил, как в Зал влетают сотни сов. Они пролетали мимо, равномерно взмахивая крыльями, и направлялись к учителям и студентам.
По залу прокатился вздох. Гарри повернулся посмотреть, в чем дело.
Переполох вызвала небольшая группа сов. Четыре снежно-белые птицы несли тонкий блестящий пакет, а впереди летел черный ястреб. Совы некоторое время кружили над Залом и, наконец, найдя адресата, сбросили сверток на колени Люциусу Малфою.
Слизеринцы вокруг Малфоя в ожидании наклонились вперед.
— Это Молния 260, последняя модель,— похвастался Малфой. — Существуют всего десять экземпляров, семь из них принадлежат Гарпиям.
— Уверена, на этой метле ты точно побьешь Поттера! — взвизгнула девушка, смутно напоминающая Панси Паркинсон.
Метла в руках Люциуса, казалось, вибрировала, выражая готовность тотчас вырваться на волю и взлететь, это зрелище заставило Гарри ощутить острую боль. Слишком много времени прошло с тех пор, как он в последний раз высоко парил над миром, оставив все тревоги и беды на земле. Он не играл в квиддич несколько лет, с тех пор как… С шестого курса. Юноша закрыл глаза: воспоминания затопили его…
Затем он открыл глаза, поднес ко рту тост и откусил его.
— Фрост.
С привычной улыбкой на лице, Гарри повернулся к Снейпу, не заметив слабый огонек беспокойства в пронзительных черных глазах.
— Что?
Тот нарезал сосиску.
— Я просто подумал… Почему бы нам не провести небольшое исследование в библиотеке сегодня после занятий? Последним уроком у нас зелья.
— Конечно, — согласился Гарри. Он бросил салфетку на стол и встал. — Я уже позавтракал, и у нас есть пять минут, чтобы не опоздать на нумерологию. Ты идешь?
Снейп закинул последний кусок сосиски в рот и без слов выскользнул со своего места. Фрост последовал за ним, стараясь не смотреть на Малфоя, самодовольно расхваливающего свою метлу, и не встретиться взглядом с черноволосым старостой, не сводящим с него глаз все утро.
Но пока Фрост шел к выходу, он поднял глаза и совершенно случайно встретился с проникновенным взглядом директора. Гарри почувствовал, как улыбка его гриффиндорской маски с привычной легкостью скользнула на его лицо, и Дамблдор улыбнулся ему в ответ. Затем, выждав достаточно, чтобы казаться совершенно естественным, он отвел взгляд.
Едва он вышел из Зала, улыбка мгновенно соскользнула с его лица — глаза Дамблдора были холодными как лед.
«Не думай об этом, — говорил себе Гарри, устремив взгляд на развевающуюся мантию Снейпа. — Не думай обо всем этом».
На мгновение он закрыл глаза, пытаясь приглушить внезапную горькую боль. Против его воли воспоминания о снейповой поддержке прошлой ночью, приглушенной тенями и дымным светом, согревали, как тепло от огня, и притупляли боль.
— Эй, Фрост!
Гарри повернул голову и быстро отступил в сторону. Палочка тут же оказалась у него в руке, и он заозирался в поисках Пожирателей Смерти или сети враждебной магии, или, возможно…
Но единственный источник опасности стоял сейчас напротив него, в другом конце коридора. И когда в стену за его спиной врезалось заклинание, выбивая сноп сверкающих фиолетовых искр из камня, он перевел бесстрастный взгляд на Сириуса Блэка.
Снейп сделал шаг вперед.
— Блэк, — прорычал он, угрожающе медленно доставая палочку.
— Снейп, нет, — прошипел Гарри, автоматически переходя на командный тон. Снейп резко остановился, как будто его рванули назад за невидимую веревку.
— Я предупреждаю тебя, Фрост, — крикнул Блэк с другого конца коридора. — Держись подальше от Эванс.
Гарри скрестил руки на груди. «Не обращай внимание на все это» , — снова повторил он себе.
— Пойдем Снейп, — спокойно позвал он. — А то опоздаем на нумерологию.
— Ты меня слышишь, Фрост? — взревел Блэк. — Не думай, что я не знаю, чего ты добиваешься, пытаясь рассорить Лили и Джеймса. Она не упадет до такого грязного слизеринца вроде тебя! Держи свою поганую пожирательскую задницу подальше от неё, ты…
Снейп обернулся, вынув палочку, его лицо исказилось в свирепом оскале…
— Снейп, — резко крикнул Фрост, но слизеринец его уже не слушал. Его глаза блестели, магия ощетинилась на кончике его палочки, словно живое существо.
— Конфунто! — прорычал он, и красный луч прорезал воздух, как удар бича.
С быстротой и легкостью, отточенными годами профессиональной подготовки и опытом, Гарри взмахнул палочкой. Волна магии подобно сети окутала заклинание Снейпа, рассеивая его, пока Блэк копошился со своей палочкой.
Снейп посмотрел на Фроста со смесью шока и гнева на лице.
— Твои подозрения смехотворны, Блэк, — сказал Гарри ровно, его голос пробивал тишину, как алмаз — стекло. — А теперь прошу, извини нас.
Гарри развернулся, собираясь уйти, но Снейп оставался стоять, где стоял. «Не надо, не поворачивайся и не нападай на Блэка» , — молил Гарри. Он потянулся, чтобы схватить слизеринца за запястье, но Снейп в тот же момент отдернул руку и унесся. Потертые одежды развевались у него за спиной. Секунду Гарри просто наблюдал, как слизеринец удаляется, затем вздохнул и последовал за ним, чувствуя, что день сегодня будет просто отвратительным…
* * *
— Было необходимо это делать? — со вздохом спросил Гарри, кладя книги на библиотечный стол.
Снейп молча подошел к книжным шкафам и стал просматривать полки.
Фрост сел за стол. «Я должен был предугадать, что он вытворит что-то подобное» , — думал он. В течение дня Северус все также не обращал на него никакого внимания, Гарри терпеливо это сносил, но на Трансфигурации…
— Ты напал на Блэка, — попробовал он во второй раз, — совершенно неспровоцированно, и если бы не Лили, Поттер и Блэк закидали бы тебя проклятьями, и в дополнение к отработке с Филчем, ты бы еще загремел в Больничное крыло.
Снейп вернулся к их столу и с громким стуком бросил тяжелую книгу перед Гарри.
— Что там у вас происходит? — крикнула мадам Пинс.
Фрост невинно улыбнулся и пробормотал извинения. Снейп, скрестив руки, впился взглядом в факел, висящий на стене. Когда мадам Пинс удалилась, он резко раскрыл фолиант.
— Посмотри вот эту книгу, тут должна быть информация об экспериментах Кируса и Менгеля, — прошипел он. — Я пока поищу что-нибудь об экспериментах Алюсинор.
С этим он сел и начал просматривать различные книги.
Гарри вздохнул.
— Снейп, я…
— Заткнись, Фрост, — прорычал слизеринец, все еще глядя в книгу.
— Я понимаю, что ты… ну, ненавидишь Поттера и Блэка, и что ваша ненависть взаимна, но это…
— Понимаешь? — презрительно повторил Снейп. — Не думаю, что ты в состоянии понять, Фрост. Ты и понятия не имеешь…
Гарри мысленно вернулся к Драко Малфою и взрослому Северусу Снейпу, вспоминая все жестокие, полные ненависти комментарии, которые ему пришлось выслушать, и… хорошо, на которые он ответил. Он был молод. Теперь он понимал.
— Как ты можешь быть настолько уверен, что я не смогу «понять»? — мягко спросил он. «Если б ты только знал, что именно ты был тем, кто помог мне «понять»…
Снейп поднял взгляд, пораженно глядя на него, но спустя мгновение его лицо омрачило раздражение, и он снова вернулся к книге.
— Поттер невыносимый идиот, — продолжил Фрост, — но одной палочкой ты их не победишь. По крайней мере, больше не начинай ссоры.
Слизеринец усмехнулся:
— Вот чего ты не должен делать, так это связываться с Эванс, — огрызнулся он.
Гарри моргнул, полностью сбитый с толку.
— Лили? — Спросил он. — Какое она имеет к этому отношение?
Снейп, все еще усмехаясь, вернулся к своему фолианту.
— Читай свою книгу, Фрост, — холодно пробормотал он минуту спустя.
Какое-то время Гарри еще смотрел на слизеринца, затем чисто механически перевел взгляд на страницы. «Почему Снейп так настроен против Лили? » Он порылся в памяти и вытащил из ее глубин воспоминание о пятом курса Снейпа и его брошенное со злобой «грязнокровка», когда она попыталась помочь ему.
«Возможно, дело в том, что она магглорожденная? Но как Джонатан Фрост, я тоже магглорожденный» , — думал он, хмурясь и исподтишка следя за слизеринцем.
Снейп, сдвинув брови, тщательно изучал книгу. Сальные волосы падали по обе стороны лица, и его нос больше, чем обычно, походил на гигантский клюв. Рот слизеринца искривился в жесткую линию, и в тусклом свете библиотеки его лицо казалось старше, чем на самом деле. Гарри смутно осознавал, что надо прекратить так на него смотреть, но он…
Снейп резко вздрогнул и поднял взгляд.
— Что? — спросил он, сузив глаза.
Гарри, сохраняя на лице бесстрастную маску, выпалил первое, что пришло на ум:
— Ты что-то имеешь против Лили?
Брови слизеринца опасно сблизились. «Упс, — подумал Гарри, мысленно пиная себя. — Не стоило этого говорить» .
— Если ты настолько ужасно туп, что не можешь понять этого сам, Фрост, я не буду тебе ничего объяснять, — зарычал Снейп, проговаривая каждое слово, будто обращаясь к ребенку. «Или к Невиллу Лонгботтому» , — подумал Гарри, ощущая слабую тень дежа вю. — Что говорится в книге о Менгеле и Кирусе? — резко спросил Снейп лекторским голосом, и сбивающее с толку чувство дежа вю усилилось. Это был во всех отношениях профессор Снейп.
— Снейп, я едва закончил первую страницу,— спокойно ответил Гарри. На самом деле, он вряд ли дочитал до конца и первое предложение.
Снейп поднял брови — в его глазах тлели опасные огоньки.
— Ах, неужели, — он растягивал слова, — предавался мечтам об Эванс?
Гарри моргнул.
— Что? Я… — «из всех выводов, которые он мог сделать…!» Юноша частично восстановил спокойствие и коротко ответил: — Не будь смешным, Снейп. Конечно, нет. Это нелепо.
— И, конечно же, ты не думал об открытиях Розмари Пин и о трех стадиях сна, — язвительно спросил Снейп.
— Три стадии? — ответил Фрост. — Я думал их четыре или пять.
Снейп окинул его уничтожающим взглядом:
— Их три, Фрост.
Гарри нахмурился.
— Но я уверен, что их пять, — серьезно сказал он. — Плюс, что же там было, стадия быстрого сна. Мне кажется, пятая стадия следовала… нет, не за стадией быстрого сна… Что?
— О чем ты говоришь? — недоуменно спросил Снейп.
— О стадиях сна, — медленно проговорил Гарри. — Я прочитал об этом в одной статье из медицинского журнала, — добавил он. Когда связь с Волдемортом не удавалось блокировать зельем Сна-без-сновидений, он решил изучить некоторые маггловские методы, и читал журналы подобного рода. Медицинские журналы было читать труднее, чем самые запутанные и сложные тексты по зельям. — В маггловском журнале, конечно.
— Маггловский журнал, — воскликнул Снейп. Его лицо брезгливо искривилось. — Почему, во имя Мерлина, ты изучал маггловские журналы?
— О, пожалуйста, что не так с журналами магглов? — возразил Фрост. — Много вещей в маггловской медицине и магическом целительстве взаимосвязаны. Возьми, например, лечение рака. Волшебники и ведьмы редко болеют раком, и поэтому разработки лекарства в этой области велись не слишком успешно, но с применением маггловской концепции химиотерапии, чтобы ограничить быстрый рост клеток… — он остановился, заметив выражение полной растерянности на лице Снейпа.
— О чем ты говоришь?
«Упс, — подумал Гарри, вспоминая, что маггловская и волшебная медицины еще не связаны. На самом деле их полное соединение произошло только благодаря усилиям Гермионы. — Черт возьми».
— Несмотря ни на что, в маггловской медицине есть много вещей, которые не стоит игнорировать, — спокойно сказал он, ощущая, как кровь приливает к шее. Снейп уставился на него с тяжелым, глубоко засевшим подозрением. Гарри почувствовал, что его сердце опустилось: подозрение было хорошо знакомым.
— Фрост, ты не можешь говорить это серьезно, — сказал Снейп, очень медленно, как будто снова обращался к Лонгботтому. Гарри ощутил вспышку раздражения. — Сама мысль о чем-то, заслуживающем внимания в любом виде тарабарщины магглов абсолютно абсурдна.
— Это не так, — ответил Фрост, чувствуя, как растет раздражение. — Магглы действительно в состоянии делать поразительные вещи, не будучи одаренными магией. Взять, например, операции — и это без помощи волшебства. Даже целители теперь бледнеют при виде открытого тела, если приходится делать операцию.
— Но это варварство, — воскликнул Снейп с отвращением.
— Нет, это не так. Это… — ответил он стальным голосом, затем остановился. Кто-то приближался. Он поднял взгляд, Снейп сделал то же.
Это была Лили Эванс. У неё в руках была стопка книг, и она смотрела на них со смутным опасением.
— Э… Привет, Джонатан, — сказала она, быстро скользнув глазами по Снейпу, и снова возвращаясь к Гарри.
Снейп усмехнулся и уткнулся в книгу. Но Гарри заметил, что его глаза застыли на одном месте.
— Привет, Лили, — ответил он, и попытался улыбнуться.
— Я хотела спросить, у тебя не будет завтра свободного времени, чтобы позаниматься над нашим проектом по чарам? — спросила девушка, поправляя стопку книг. Снейп застыл. — Я нашла несколько интересных ритуалов в рукописи Мирддина аб Морфрина, которые мы можем попробовать.
— Конечно, — ответил Гарри. — М, во сколько?
— О, у нас завтра последнее занятие Чары, поэтому я думаю, мы могли бы начать сразу после уроков.
— Пожалуйста, Джонатан. И удачи в твоем проекте по зельям, — на мгновение она повернулась к Снейпу с непроницаемым выражением лица, а затем ушла, подарив Гарри последнюю улыбку.
Наступившая тишина гудела, как воздух перед грозой. Фрост повернулся к слизеринцу, почти опасаясь того, что ему предстоит увидеть. Но Снейп сидел тихо, будто статуя, его глаза были приклеены к страницам книги. С внутренним вздохом Гарри последовал его примеру.
Снейп вел себя тихо все оставшуюся часть дня, несмотря на все попытки Гарри разговорить его. Юноша проклинал себя за то, что оказался таким отвратительным собеседником. Но он не мог в самом деле себя в этом винить: обычно люди сами подходили к нему за разговором.
Поужинали они, так и не обменявшись ни словом.
Когда Гарри вошел в гостиную Слизерина, то заметил напротив камина толпу. Северус ухмыльнулся и направился в их спальню. Гарри колебался, ему было любопытно.
— Acies, — пробормотал он, поднимаясь на один из пуфов.
На доске объявлений появился новый листок. Слова были написаны странным витиеватым подчерком. С его обостренным зрением, он мог видеть каждое пятнышко чернил и неровные царапины пера. « Пятого сентября, будет происходить отбор в команду по квиддичу» — гласило объявление.
Гарри отменил заклинание и слез с пуфа. «Квиддич» , — подумал он, и эта мысль была подобна грезам о воде в пустыне. Он закрыл глаза и попытался вспомнить свободу полета и восторг, когда ветер бьет в лицо, развевая волосы.
«Скорей всего, там будет Малфой со свой новой метлой» , — думал он, пробираясь через слабо освещенный коридор к своей спальне. На мгновение он с силой сжал кулаки, стараясь забыть все: второй курс, Драко Малфоя, оскорбляющего Гермиону, и Рона… Рон — воспоминания жгли, как раскаленное добела железо…
Он открыл глаза и распахнул дверь, твердо заходя в комнату.
«Я должен перестать вспоминать, — думал он. — Почему? Почему все эти воспоминания?»
Он оглянулся: Снейпа нигде не было видно. «Должно быть в туалете» , — решил Гарри. Он опустил голову на руки и глубоко вздохнул.
-Черт, — пробормотал он.
Он знал, почему воспоминания возвращались. Все очень просто. Потому что сейчас он здесь, в прошлом, где нет войны. Всего несколько дней назад (или двадцать три года в будущем) он отчаянно бросался в бой, выплескивая все, что он имел в этой безжалостной, всепоглощающей, совершенно безнадежной войне. Было так просто не вспоминать, когда тело ломило от смертельной усталости, а ум гудел от изнеможения.
Конечно, были времена, когда и это не помогало. Бессонные ночи, наполненные бесконечным ворочаньем, и скомканные потные простыни, когда он был настолько уставшим, что не мог заснуть. Он сглотнул и поднял взгляд. Дверь тихо открылась, и в комнату вошел Снейп. Его лицо потемнело, едва он взглянул на Гарри и, не сказав ни слова, поплелся в свою постель.
Фрост вздохнул и лег на кровать. «Снейп. Глупый упрямый подозрительный Снейп» .
Он встал и пошел в ванную, не обращая внимания на появившееся внутри чувство пустоты. Когда он зашел в душ, воспоминания покинули его. Он сосредоточился на ощущениях горячей воды на коже, и только после того, как он закончил, он снова подумал о войне.
Он посмотрел на себя в зеркало: зеленые глаза, черные волосы, лицо не молодое, но и не старое. Серьезное лицо, не способное удержать улыбку.
* * *
Гарри проснулся, судорожно глотая воздух. Сердце стучало, как молот, кровь громом пульсировала в ушах. Потные простыни, словно змеи, обмотались вокруг шеи, и некоторое время спустя он осознал, что стоит на корточках на холодном каменном полу, что не было опасности, не было кишащей массы ненависти, душившей его сердце и ум.
Он рухнул на пол. Руки и ноги неожиданно ослабли, он задрожал от холодного пота, которым был покрыт, и ледяного камня под его телом.
Очень медленно его рассудок возвращался. Гарри осторожно поднял голову, смутно понимая, что находится в слизеринских подземельях. Он был все еще слаб, его частое биение сердца и дыхание до сих пор не выровнялись, но он уже полностью осознавал, где он, и почему он словно жалкая, дрожащая развалина лежит на холодном полу…
Внезапно он почувствовал руку на своей спине. Нерешительное, осторожное касание.
Его веки медленно закрылись, и мир погрузился в темноту и безопасность, как будто он снова оказался в материнской утробе. Северус. Сейчас Гарри мог забыть, что всего несколько часов назад Снейп был настоящим ублюдком. Сейчас все что он мог, это чувствовать, и он чувствовал… Удовлетворенность. Безопасность, так давно забытую. Он…
Он судорожно вздохнул. Рука не исчезла. Что-то парило на краю его сознании, что-то очень важное… как облака, открывающие солнце, или пылающий горизонт, предзнаменовавший рассвет, но это… он…
Фрост оттолкнулся от пола и встал на колени. Рука исчезла, и он тут же ощутил холод. Он вернулся в кровать, распутав простыни и разгладив одеяло.
Снейп стоял между их кроватями, положив одну руку на столбик кровати Гарри. Ночная рубашка болталась на тощих плечах, желтая кожа выглядела золотой в красном свете камина, а лицо было скрыто в тени, за исключением двух блестящих черных глаз.
— Спасибо, — выдавил Гарри, радуясь, что его голос не сорвался и дрожал не слишком сильно.
— Тебе не за что меня благодарить, — сказал Снейп. Его рука покинула столбик, он сделал шаг к кровати, а потом остановился. Фрост все еще сидел — он смутно ожидал чего-то.
Затем, когда Снейп полуобернулся к своей кровати, Гарри выпалил:
— Как в итоге я оказался на полу?
— Это случилось, когда я попытался тебя разбудить, — проговорил Снейп медленно. — Ты… выпрыгнул из кровати прямо на пол.
Фрост кивнул.
Повисла пауза. Затем Снейп повернулся и пошел обратно к постели, скользнул меж занавесок и заполз под одеяло. Гарри наблюдал за ним и автоматически повернул голову, уставившись на полог.
— Нам надо провести дополнительные исследования по проекту, — чуть погодя, сказал Снейп.
— Ага, — согласился Гарри. И добавил, пока пауза не затянулась: — Я хотел сравнить, чем отличались эксперименты Кируса и Менгеля. Менгель использовал слезы Ши и кровь дракона, а Кирус просто использовал дексамфетамины смешанные с мятой.
Послышался шелест простыней.
— Может, встретимся завтра, или, точнее, уже сегодня, в библиотеке? После уроков? — спросил Снейп глухим голосом.
Фрост уже открыл рот, чтобы согласиться, но вместо этого ответил:
— Я не могу. Я должен встретиться с Лили на квиддичном поле по поводу нашего проекта,— и после паузы добавил: — Извини.
Еще одна пауза.
— Понятно, — сказал Снейп. Насмешка в его голосе была так заметна, что Гарри с трудом подавил желание вздрогнуть. Его затопило чувство неловкости.
— Мы можем провести в библиотеке час до и полтора часа после уроков, — спокойно предложил Гарри. — Не думаю, что исследования с Лили займут больше часа времени.
Юноша услышал, как Снейп отвернулся.
— Хорошо, — ядовито сказал слизеринец. — И убедись, пожалуйста, что все твои мысли будут заняты Менгелем и Кирусом, когда будешь их исследовать, Фрост.
Гарри очень тихо вздохнул и ничего не ответил. Повернувшись спиной к Снейпу, он снова закрыл глаза.
* * *
-Невероятно, мой патронус почти материализовался! — оживленно проговорила Лили, когда они вышли из класса Чар. Она перекинула ранец с книгами на другое плечо. — Я его почти почувствовала.
— Мм, — невнятно пробормотал Гарри, оглядываясь. По коридору гордо прошествовал Снейп, черная мантия развивалась за его спиной. Фрост вздохнул и перевел взгляд в конец коридора, туда, куда они направлялись. Его сердце упало еще ниже — там их ждали Поттер и Блэк.
Должно быть, и Лили их увидела, так как тут же замолчала. Поток студентов нес их вперед, пока Гарри не смог ясно увидеть хмурого Блэка и сердитого Поттера.
— Лили! — крикнул Джеймс, выходя вперед. Он говорил быстро: — Что он тут делает? Я думал, что объяснил тебе вчера…
— Да ладно, Лили, ты не можешь говорить серьезно! Я имею в виду, он… и ты… — Поттер дико жестикулировал, указывая на Гарри.
Губы Лили растянулись в тонкую белую линию, а на щеках расцвел сердитый румянец.
— Боюсь, я не понимаю, как мой проект по чарам может быть связан с тобой, Поттер, — она повернулась. — Пойдем, Джонатан.
— Джонатан? — гневно прокричал Поттер. — Так он теперь Джонатан? — он переключил внимание на Гарри. — Ты! — вскричал он. Его лицо было очень красным. Гарри ответил пустым невинным взглядом. — Держись от неё подальше, или я…
«А она тоже покраснела, — думал Гарри, позволяя себя увести. — Видимо, за ночь чуда не произошло».
— Я не верю ему, — прошипела Лили себе под нос, — я думала, он изменился. Не могу поверить, что все это время он просто притворялся, что внутри он по-прежнему остается самовлюбленным, тщеславным, фанатичным…
— Лили, — прервал её Гарри, прежде чем эта тирада смогла заставить его серьезно сомневаться, что он действительно свел их вместе и взял их судьбу в свои неумелые руки. — Мне просто интересно… Куда мы идем? — «Конечно не в библиотеку», — подумал он.
— На кухню. Надо взять что-то в качестве жертвы, — коротко ответила она.
«В качестве жертвы! » — думал Гарри, почти останавливаясь и крича это вслух. Но он обнаружил, что его маска ледяной коркой окружило лицо,с застывшей на губах улыбкой. «Она и вправду верит, что может сплясать и принести что-нибудь в жертву средь бела дня, с подготовкой всего в пару дней, и при этом еще и надеется на успех?» — размышлял он с недоверием.
— Прости за резкость, Джонатан, — сказала она. — Просто это… Он сводит меня с ума.
— О, все в порядке, я понимаю, — легко сказал он, едва услышав её слова. Мысль наполовину сформировалась в его мозгу: «Может, я должен помочь ей понять это заклинание жертвы, чтобы судьба пошла своим путем и я не умер в ночь на Хэллоуин?» Мысль казалось ему крайне сюрреалистической и в то же время ужасно правдивой — это было прямым доказательством его пребывания тут. Само его существование подтверждало, что то, что он сейчас делал, «должно» было случиться и в самом деле случилось.
Что-то внутри сжалось. «Три года, — думал он, — три года, и она станет не более, чем трупом и тускнеющими воспоминаниями. А они еще так молоды».
— Кажется, у тебя вчера была… напряженная беседа со Снейпом?
Гарри вздрогнул: упоминание Снейпа резко вырвало его из размышлений. Снейп.
— Да, наверное, так, — они вышли в коридор, ведущий на кухню. — Мы обсуждали природу сновидений, и у нас был спор по поводу маггловской медицины.
— Дай угадаю. Он сказал, что все вещи магглов — бесполезная ерунда, верно? — спросила она. Её голос звучал более резко, чем Гарри когда-либо слышал.
Юноша нахмурился и уже открыл рот, чтобы защитить Снейпа, но Лили была права. «Так или иначе, почему я должен защищать его? »
— Ну да. Что-то подобное он и сказал.
Лили вытянула руку и пощекотала грушу — портрет открылся.
— Честно говоря, — сказала она, заходя внутрь, — я немного удивлена тем, что он работает с тобой, — она опустила взгляд. — Я имею в виду, дело не в тебе или еще чем-то, но Снейп не может быть… объективным, когда дело доходит до магглорожденных.
Она уселась на стол и, прежде чем Гарри смог ей что-то ответить, крикнула : «Нобби!»
Гарри нахмурился. Лили была права. Снейп ни разу не упомянул о его происхождении. Лишь один раз он показал своё предубеждение, когда заговорил о Лили, но это было по меньшей мере случайно, и…
«А что на самом деле думал Снейп о магглах и магглорожденных? » — задавался вопросом Гарри, пытаясь отыскать воспоминание, которое помогло бы ему решить эту загадку. Но все, что он мог вспомнить, — это пятый курс в думосбросе Снейпа, насмешливый тон и ужасные слова, которые он прорычал Лили, когда Поттер подвесил его вверх ногами…
«Но чем это было вызвано: предубеждением или гордостью? » — спрашивал себя Гарри. И почему его абсолютно не волнует мое — Джонатана Фроста — происхождения?
Внезапно из ниоткуда появился домовой эльф и согнал Лили со стола.
Пугливый, как Добби, Нобби куда-то тут же отошел, но через несколько секунд вернулся с двумя корзинками. Или вернулась. Одна была размером с обычную корзину для пикника, а другая с детскую колыбель. Сверху она была накрыта белой тканью.
Лили заглянула в большую корзину и слегка позеленела.
— Что в корзине? — поинтересовался Гарри, когда они повернули за угол.
— В одной закуска — Нобби настаивала, чтобы мы ее взяли, а во второй то, что мы пожертвуем, когда будем проводить ритуал, — объяснила Лили. — Это… э… Это молодой ягненок.
«Значит, она на самом деле отнеслась к этому очень серьезно, — понял Гарри. — Серьезно, но совершенно неправильно» . Он сделал вид, что удивлен.
— Я… а… предполагаю, он уже мертв?
— Конечно, — быстро проговорила Лили. — Сначала я просто хотела использовать фрукты и овощи, и тому подобное, но в одной книге я прочитала, что жертва из плоти и крови более эффективна.
— Ясно, — сказал Гарри. Он на секунду задумался. — Ты согласовала это с Флитвиком? Мне кажется, ритуалы с жертвоприношением регистрируются в Министерстве.
«На самом деле, — думал Гарри, — если не быть достаточно осторожным, можно легко загреметь в Азкабан».
— Если честно, я обхаживала его весь прошлый год, — поведала она, усмехнувшись. Он усмехнулся в ответ, словно какая-то марионетка. — Нам разрешили провести простой ритуал, который до сих пор иногда используется в некоторых частях британских островов. И нам позволили изучить еще несколько… интересных ритуалов на теоретическом уровне.
— Хм… — протянул Гарри. — Тогда… Что конкретно мы делаем?
Они стояли около выхода из замка, и одна из дверей отворилась.
— Это простой ритуал, чтобы пробудить дикую магию. Им до сих пор пользуются на острове Арран. Мы должны начертить рунические символы и прочитать заклинание. Не волнуйся, у меня уже все подготовлено.
— А, — сказал Фрост. «Она действительно серьезно отнеслась к ритуалу», — думал он. Хотя шансы на успех были минимальны. В Прибежище он узнал многое о жертвенных заклятьях, но лишь общую суть. Они не были полезны в бою, за исключением ситуации на грани жизни и смерти, и если человек был готов пожертвовать руки или ногой, чтобы получить помощь Магии Земли. И Гарри был рад, что ему не приходилось пользоваться подобным ритуалом.
— Я мог бы помочь с подготовкой, — предложил Гарри. — Я имею в виду, ты не должна заниматься проектом в одиночку… — они подошли к полю для квиддича, и юноша неожиданно вспомнил про отбор в слизеринскую команду. Он осмотрелся — поле было пустым. «Думаю, они начнутся позже. Надеюсь, мы к тому времени уже закончим».
— О, все нормально… или… на самом деле… — она покраснела. — Извини. Я склонна делать все сама. Мои друзья говорят, что я могу быть немного властной…
— У меня была подруга, очень похожая на тебя, — сообщил Гарри. Он улыбнулся и отвел взгляд, заметив, что гриффиндорка внимательно на него смотрит. — В моей старой школе, — добавил он. — Она была очень преданной.
— А, — вздохнула Лили сочувственно. — Должно быть, тебе сейчас очень трудно. Так резко поменять школу и заново заводить друзей...
Гарри пожал плечами:
— Люди здесь… в основном, вполне дружелюбные, — пробормотал он и подумал о Малфое, Поттере и Блэке.
Казалось, Лили хотела еще что-то сказать по этому поводу, но промолчала. Она резко вытащила палочку.
— Нам туда, — сказала она, указывая на Запретный лес. — В сам лес мы не пойдем, но чем ближе мы к нему будем, тем лучше.
Гарри кивнул, соглашаясь, и пошел за ней к окраине леса.
День был прекрасный: безоблачное небо, яркое солнце и легкий ветер, гуляющий меж деревьев. Тени Запретного Леса выглядели скорее загадочно, чем зловеще, и песни птиц сплетались в воздухе, подобно сверкающему гобелену.
— Думаю, это место подойдет, — проговорила Лили. Они находились в нескольких шагах от леса, земля была еще покрыта травой, хотя уже через несколько шагов становилась сырой и усыпанной листьями.
Девушка взмахнула палочкой, и корзины упали на землю. Её сумка скользнула рядом. Она потянула белую ткань с большой корзины, но внезапно остановилась.
— У тебя нет проблем с кровью?
«Нет ли у меня проблем с кровью?» — думал Гарри и ощутил пустую веселость, плавающую внутри него, словно рыба.
— Нет, никаких проблем.
Лили заглянула под ткань и повернулась, снова немного позеленев:
— Ягненок… там очень… очень много крови.
— Все нормально, — успокоил ее Гарри голосом, лишенным эмоций. Но Лили, казалось, не слышала его. Она заглянула под ткань снова и выпрямилась. Юноше было интересно, что же настолько ужасное находится в корзине, что вызывает подобное волнение, но он решил не торопить события — в любом случае скоро он увидит все собственными глазами.
— Мы должны начертить руну жертвы, прежде чем вынем ягненка, — пояснила девушка чуть дрожащим голосом.
— На что она похожа? — задал вопрос Гарри, хотя ответ ему был прекрасно известен.
— Эта руна выглядит как буква «Х», — сообщила Лили. — Она называется Гебо. Мы должны сделать так, чтобы концы показывали на север, юг, запад и восток, — она достала из мантии нечто, похожее на связку зубочисток. — Ветки ясеня, — объяснила она и положила их на землю. — Север ведь в той стороне, правильно?
Гарри кивнул.
— Хорошо, — сказала Лили таким голосом, будто собиралась прыгнуть в ледяное озеро. Она сняла с корзины ткань и отвела взгляд. — Пора вытащить ягненка.
Девушка левитировала корзину так, чтобы та оказалась парящей над двумя ветками ясеня, а потом перевернула её. Ягненок упал на землю. «Он даже практически не запачкан кровью,» — подумал Фрост почти весело. Он ожидал чего-то похуже. Очевидно, ягненок уже был обескровлен — из срезанного горла не текла кровь, хотя шерсть вокруг головы и шеи была влажной. «Так ушел последний шанс на успех, — понял он. — Отсутствие крови означает отсутствие жертвы».
— Уф, — Лили побледнела. — Итак. М… — она вытянула руку и дотронулось до одной из палочек, на которые упал ягненок. Девушка судорожно вздохнула. — Сейчас. Я запомнила слова силы, поэтому я буду проводить ритуал и произносить их, и… ты не против быть проводником? Судя по тому, что я читала, проводник — это человек, который может более или менее направлять потоки Магии Земли.
Гарри напомнил себе, что Лили не могла знать того, что знал он, он, кто постиг тайные знания Основателей, собранных в Прибежище.
— Я не возражаю.
— Хорошо, — обрадовалась она. — Я думаю, ты будешь хорошим проводником, учитывая, что ты умеешь вызывать патронуса и все такое.
Фрост усмехнулся:
— Это единственное заклинание, в котором я так хорош. Честно говоря, я совершенно не разбираюсь в гербологии.
— В самом деле? А мне легко дается гербология. Какой твой любимый предмет?
— Я бы сказал, что это защита от темных сил, — ответил Гарри, а затем, прежде чем этот разговор мог осесть в нем, спросил: — А у тебя?
— Определенно, чары, — сказала Лили. Юноша слушал её оживленную болтовню, пока они чертили руны.. Они разговаривали и смеялись, и лишь иногда Гарри осторожно возвращал беседу обратно к Лили, всякий раз, когда она проявляла гриффиндорское любопытство.
Лицо его уже немного болело от постоянной улыбки.
— Правильно, вот так, — сказала девушка и глубоко вздохнула. — А сейчас нам надо заземлить точки на случай, если магия выйдет из-под контроля. Вот эти руны, которые мы только что сделали. Если ритуал сработает, ты почувствуешь всю силу дикой магии в себе, как воду в сосуде — так написано в книге.
— Хорошо. Звучит довольно просто, — согласился Гарри. «Она в самом деле верила, что эти тонкие ясеневые палочки могут служить ей заземленными точками? И как дикая магия может отреагировать на что-то, вроде домашней овцы?» На минуту он закрыл глаза. Она была еще так молода. Он не мог не думать, что меньше чем через три года она будет мертва.
Лили подарила ему быструю улыбку, закрыла глаза, и начала читать нараспев : Villtir töfrar jörðar, lofts og allurra fjörlegra hluta…
«Запретный лес практически не изменился» , — подумал Гарри. Он махнул рукой, отгоняя мух, круживших вокруг ягненка: «Интересно, а есть ли заклинание, отгоняющее мух? » Он подумывал оглушить мух слабой беспалочковой волной магии, но передумал. Наверняка для этого существуют какие-то специальные бытовые заклинания…
— Hlýðu auðmjúku kalli mínu…
Гарри взглянул в сторону квиддичного поля. Там по-прежнему никого не было. Вдалеке, он мог видеть одну или две фигуры, отдыхавшие у озера. «Интересно, а что сейчас делает Снейп? » — неожиданно задумался он и вдруг почувствовал сожаление, что не может сейчас сидеть со Снейпом в библиотеке…
— Og takdu við þá gjöf sem ég fórni… [1]— Лили открыла глаза. Она нахмурилась и махнула рукой на мух. — Сработало? — с надеждой спросила она.
— Нет, — ответил Гарри извиняющимся тоном. Он абсолютно ничего не почувствовал.
Лицо Лили осунулось.
— Но я сделала все… — она нахмурилась и села. — Дурацкие мухи, — пробормотала она, взяв сумку. — Молодой ягненок, да, и руны в порядке… — Лили листала страницы старого изношенного фолианта, наморщив лоб. — Мы могли бы сжечь ягненка, но это необязательно… Мы произнесли заклинание, у нас есть посредник и заклинатель… Я не понимаю. Я все сделала правильно, — лицо девушки было печальным, да и в целом она выглядела пораженной.
«Наверное, я должен её немного подтолкнуть, — решил Гарри, чувствуя все возрастающую жалость. — Эта девочка — моя мама». Мгновенно у него в голове появились тысячи разных мыслей. Он поморщился, выкинул их из головы и заглянул в книгу. «А, — сообразил Фрост, — копия этой книги есть в Прибежище! Какое совпадение! »
— Здесь, — сказала Лили, пододвигая книгу поближе, чтобы он смог лучше увидеть.
— Хм… Ну, я думаю, что несмотря на то, что Запретный Лес пропитан волшебством, фактически мы за его границами. Так что, возможно, в этом месте просто недостаточно магии. Или ритуал работает, скажем, в полнолуние, или в ночь солнцестояния, или что-то в этом роде.
— Ты прав… — медленно проговорила Лили, хмуря брови.
— Кроме того, ягненок был уже обескровлен, а я помню, что где-то читал, что жертва сработает, только если есть кровь, которая впитается в землю и руны. Но я полагаю, если мы сожжем ягненка, и его пепел впитается в землю, это может сработать. Плюс, мы должны по-другому к этому относиться. Быть скромнее, я думаю, а иначе дикая магия не откликнется.
На мгновение, Гарри подумал, что рассказал слишком много. «Она не собирается последовать примеру Снейпа и становится подозрительнее? » Но Лили лишь сидела с задумчивым выражением на лице.
— Ты прав, — повторила она и посмотрела на него проницательным, полным уважения взглядом. — Я и в самом деле думаю, что ты прав, — она взволнованно поднялась. — Я немного читала о сжигании жертвы. Пойду, попрошу у Нобби дров. Надеюсь, никто из учителей не увидит дым и не набросится на нас. Не присмотришь за ягненком?
Гарри моргнул.
— Ум… конечно.
«А она упорная, — подумал Фрост. — Но, хорошо, почему бы и нет. Ничего страшного, если у неё снова ничего не выйдет. И прошло всего полчаса, не больше».
Лили уже отошла на пару шагов, но затем обернулась.
— Джонатан, если встретишь Сириуса или Джеймса, скажи им, что я выскажу им все, что о них думаю, если они не оставят тебя в покое, — девушка выглядела немного угрюмой. — Просто… Просто иногда они так неразумны и незрелы, — она улыбнулась. — Ну, увидимся через несколько минут.
— Увидимся, — сказал Гарри с улыбкой на лице.
Он почувствовал, как улыбка, будто кровь из раны, стекает с его лица. Птицы все еще пели, солнце продолжало светить, но, когда он посмотрел на небо, ему показалось, будто он смотрит в стену. Он чувствовал пустоту.
«Я должен снова попытаться перекинуть заклинание», — подумал Гарри. Вчера он предположил, что, возможно, если он перенесет следящие чары с одного человека на другого(его подопытными были Крэбб и Малфой во время ужина), то это сработает лучше. Как и прежде он потерпел неудачу.
Мухи начали раздражать его, но он, проигнорировав их, потянулся и поднял с земли ветку. Сначала он хотел перенести заклинание с одного конца ветки на другой.
«И здесь ничего не получается», — размышлял он, бросая следящее заклинание на конец ветки. Фрост сжал зубы и попытался задержать его, пытался оставить невредимым… Но почувствовал, как заклятье распутывается и исчезает в небытие.
Он сидел, глядя на ветки, затем поднял одну и бросил обратно в лес.
«Как я все это ненавижу», — подумал он с холодной яростью и кипящим разочарованием, а затем беспалочково ошеломил этих глупых мух — мертвый ягненок чуть дернулся от силы заклинания. «Я ничего не могу с этим сделать. Война еще не началась. Я ничего не знаю. Мне ничего не остается, кроме как ждать, и ждать, и ждать! » Он все еще не мог переместить это проклятое, надоедливое заклинание, и плюс ко всему, каждую проклятую ночь он видел эти сны, или видения, или что бы там ни было, но они были чертовски…
«Я размышляю, как какой-то глупый гриффиндорец, — приуныл Гарри, разочарованно вздыхая, и закрыл глаза. — Нет смысла раздражаться или утопать в чувстве жалости к себе. Нужно действовать. Я должен попасть в Прибежище. Должен быть другой способ перенаправить это дурацкое заклинание». На мгновение он представил, как подкрадывается к Дамблдору и кидает в него мощный Конфундус, но тут же отмел эту мысль. «Если я вообще знаю Альбуса, он наверняка настроил щиты и заклинания специально против меня — джокера сомнительного происхождения, да и в бою…»
Он не мог этого допустить. Это бы слишком сильно изменило будущее. С таким же успехом он мог просто убить Дамблдора или сделать еще что-то подобное… А завоевать доверие директора было абсолютно невозможно.
Фрост почувствовал, как гнев утекает из него, снова сменяясь хорошо знакомой пустотой. Он не заметил, как сильно сжал кулаки, оставляя на ладонях глубокие бороздки полумесяцев от ногтей. «Если бы только Лили была здесь, или кто-нибудь еще, — вяло пожелал он. — Таким образом я снова смог бы надеть маску, ощущая тошноту вместо этой пустоты».
«Но нет, — неожиданно подумал он, вспоминая крючковатый нос и сальные волосы, желтые щеки и суровые глаза. — Есть Снейп».
Снейп. Он только что понял: со Снейпом он спокойно снимал массу. Даже — особенно — в те ночи, когда он был слишком потрясен, чтобы про неё вспомнить. На мгновение он задался вопросом: почему? Почему рядом с ним казалось таким правильным сбросить маски? Мальчик или мужчина, который часто был раздражительным, подозрительным, придирчивым…
Воспоминания медленно плыли у него в голове, сменяясь воспоминаниями о давно потерянной жизни, о лицах тех, кто давно мертв. Он вспомнил редкие случаи, когда Снейп кривил губы в улыбке, и что он при этом чувствовал. Гарри глубоко вздохнул: он чувствовал, чувствовал себя живым. И немного менее… Возможно, немного менее одиноким…
Послышались шаги. Юноша быстро выкинул из головы Снейпа(на мгновение он задумался, почему он вообще думал о Снейпе) и обнаружил, что пустота уже не так сильно на него давит, как раньше.
— Джонатан?
Гарри поднял взгляд и автоматически улыбнулся.
— Привет, Лили, — перед собой девушка левитировала небольшую связку дров.
— Я действительно надеюсь, что это сработает, — начала она. — Я отказалась от баранины на целый месяц. Не хочу, чтобы они убивали ягнят больше, чем им приходится, — мгновение она выглядела нерешительно, но сжала челюсть и сказала: — Мы расположим дрова как указано в книге и подожжем их. Думаю, магический огонь вполне подойдет.
Гарри поднял ягненка в воздух, пока Лили тщательно раскладывала дрова в верхней части ясеневых палочек.
— Мухи исчезли, — заметила она.
— Ты права, — согласился Фрост, делая вид, будто удивлен. — Это странно.
— Ну хорошо, — произнесла Лили, отступая назад. Юноша осторожно отлевитировал ягненка на дрова. — Я снова прочту заклинание, и мы должны сделать то, что ты сказал. Правильно настроиться и сжечь ягненка, — она глубоко вздохнула. — Инсендио!
— Может, сделать огонь сильнее? — спросила Лили слабым голосом. Она что-то тихо пробормотала себе под нос, что могло звучать как «не могу поверить, что я это делаю».
— Я сделаю, — твердо проговорил Гарри. — Инсендио! — чувствуя себя при этом очень глупо от того, что приходится произносить заклинание вслух. Через секунду они почувствовали запах горелого мяса.
Лили глубоко вздохнула и отвернулась. На этот раз, когда она произносила заклинание, ее голос был мягким, серьезным, скромным и становился сильнее :
— Villtir töfrar jörðar, lofts og allurra fjörlegra hluta…
Гарри почувствовал покалывание, спускающееся вниз по позвоночнику. Ветер резко переменился и пение птиц, казалось, всецело принадлежало другому миру. С неожиданным потрясением он понял что, несмотря на то, что они действовали при свете дня, ягненок был уже окоченевший и обескровленный, и они были всего в нескольких шагах от квиддичного поля, дикая магия отвечала.
— Hlýðu auðmjúku kalli mínu…
Гарри подавил дрожь, чувствуя, как магия растет в нем, словно призрак из неглубокой могилы. «Это не должно было случиться, — думал он, — но случилось». Он приготовился, заставляя себя расслабиться. Это был его обычный способ справляться с ситуацией — сохранять бдительность, и при этом оставаться абсолютно спокойным…
— Og takdu við þá gjöf sem ég fórni…
Магия достигла своего апогея. Он никогда прежде ничего подобного не чувствовал: в Запретном лесу он всегда ощущал, что она спит или иногда наблюдает, но никогда не видел, чтобы она выла подобно зимнему шторму и кружилась, как сейчас…
С внезапным яростным порывом ветра пламя взметнулось и ягнёнок — теперь уже не больше, чем ужасное черное обугленное тело на дровах — упал на траву…
Небольшие ясеневые палочки покатились по земле, гонимые яростным ветром, дрова и руны под ними разметались, словно листья на мягком ветру…
«Она идет за жертвой, эта магия» , — думал Гарри, широко раскрытыми глазами встречаясь с взглядом Лили. В голове мелькнула мысль — «её глаза в точности как у меня», и затем он почувствовал что-то внутри себя: как будто гигантская змея вылуплялась из прозрачного яйца, заполняя его страшной болью…
Он находился в подземелье, наблюдая, как серебряный туман, недавно еще бывший Волдемортом, внезапно просочился в него, принося боль страшнее десятка круциатусов сразу.
Он ничего не чувствовал.
* * *
— … я не могу! Я правда пыталась…
Голова ужасно болела. Голос будто плыл у него в голове, пока другие чувства медленно пробуждались: он почувствовал покалывание травы на шее и ощутил скольжение ветра по лицу, свет пробивался под его полуоткрытые веки, а нос улавливал запах горелой плоти…
— И неудивительно, что ты не смогла, отвратительная грязнокровка.
Глаза Гарри широко раскрылись. Он понял, кому принадлежали голоса: Лили и Снейп. Но он так же уловил другие голоса у себя в голове, различая несколько слов: «Что происходит?» «Кто он?» «Что случилось?»
— Не важно. Главное, нам надо доставить его в Больничное крыло.
— Не подходи к нему! Ты уже достаточно ему навредила!
Гарри моргнул и попытался сесть. Мир на мгновение пошатнулся, и снова выровнялся, едва он принял сидячее положение. Фрост покачал головой, стремясь избавиться от ноющей боли… Он облизал губы и нахмурился. Во рту ощущался резкий металлический привкус, на подбородке было что-то мокрое. Юноша вытер его рукой — это была кровь.
— Джонатан! Ты очнулся!
— Да, — ответил Гарри, сглатывая кровь, и поднял голову, морщась от головной боли. Вокруг него образовалась небольшая толпа незнакомых людей, в большинстве своем — слизеринцы, с метлами в руках. « Претенденты в команду по квиддичу?» — подумал он.
— Фрост! — рявкнул Снейп. — Ты можешь встать?
— Конечно, — заверил его Гарри, поднимаясь на ноги. Мир закружился, словно водоворот осенних листьев, и затем остановился. Снейп стоял рядом и очень крепко держал его за руку. «Как Снейп попал сюда?» — смутно поинтересовался Фрост, качая головой.
— Не трогай его, поганая грязнокровка! — бешено прошипел Снейп, когда Лили протянула руку.
— Не зови её так, — резко сказал Гарри, яростно сверкая глазами в солнечном свете. Небольшая толпа с метлами заставляла его чувствовать клаустрофобию.
— Не защищай её, Фрост, — прошипел он. — Она была настолько глупа, чтобы попробовать вызвать дикую магию, а ты, — это слово он яростно выплюнул, — был настолько глуп, чтобы согласиться на это! Я… — он внезапно остановился. Гарри обернулся и про себя застонал: к ним быстро приближались Поттер и Блэк. Головная боль усилилась.
Обстановка, которая по началу была осторожно неприязненной, сразу же превратилась во враждебную.
— Блэк, Поттер, — насмешливо крикнул один из слизеринцев. — Что вы двое делаете на испытаниях по отбору в слизеринскую команду?
— Отвали, Забини, — резко проговорил Поттер. — Эй, Лили, ты в порядке? — его голос звучал обеспокоенно.
Гарри повернулся и взглянул на девушку, впервые замечая, что её глаза были немного красными и опухшими. Она быстро шмыгнула носом.
— Я в порядке,— холодно ответила она.— Что вы двое тут делаете?
— Мы были… э… на озере, — сказал Блэк, исподтишка кидая взгляд на Снейпа.
— И мы увидели, как Нюниус бежал в сторону поля для квиддича, — насмешливо добавил Поттер.
— Да, — продолжил Блэк с ухмылкой на лице. — Нам стало интересно, будет ли он попробовать свои силы в команде по квиддичу, и мы решили, что было бы забавно увидеть его жалкие попытки не упасть с метлы.
Фрост был удивлен, когда один или два слизеринца в толпе засмеялись. Хватка на его руке усилилась, и юноша чуть поморщился.
— Не надо, — сквозь зубы отрезал Гарри, когда Снейп потянулся за палочкой. Он едва мог выдавить из себя слово — голова была готова взорваться в любой момент. Снейп замер и кинул на него яростный взгляд, который мог расплавить метал.
Блэк усмехнулся и небрежно скрестил руки на груди:
— Должно быть, ты хорошо его выдрессировал, Фрост.
Гарри отступил на шаг, когда Снейп резко выпустил его руку, будто та внезапно превратилась в раскаленное железо. «Не надо, — хотел крикнуть Гарри. — Не отвечай, просто игнорируй их!» — но с внезапным приливом гнева боль усилилась. Он беспомощно наблюдал, ощущая пульсацию в голове, как Снейп, с уродливыми красными пятнами на щеках, выхватил палочку…
— Ноцио! — крикнул он. Вспышка света и Блэк упал на землю, палочка отлетела в траву, а его лицо искривилось.
«НЕТ!» — неистово кричал Гарри в пульсирующем от боли рассудке. Казалось, он был парализован. Поттер кинул в Снейпа заклинание, но тот легко его отбил. На лице слизеринца появилась усмешка, и затем, когда Поттер открыл было рот, чтобы произнести другое проклятье…
— Импедимента!
Джеймса отбросило на несколько метров.
— Суспенди!
Гриффиндорец будто врезался в кирпичную стену. Он дернулся в воздухе, выпучив глаза и откинув голову, его тело было почти перевернуто вверх тормашками.
— Экспеллиармус! — торжествующе крикнул Снейп, и палочка Лили оказалось у него в руке.
«Нет, нет, нет», — хотелось кричать Гарри. У него голове бушевал ураган. На лице Снейпа расцвела ухмылка, Блэк медленно двигался в сторону своей палочки, Лили в страхе сделала несколько шагов назад, Поттер задыхался, толпа нерешительно ропотала… «НЕТ! » — мысленно вскричал Гарри, когда Снейп с видом мстительного удовлетворения направил палочку на Поттера.
Казалось, что-то вырвалось из него, и Гарри рванул вперед.
— Прекрати, Снейп! — прокричал он и почувствовал, как сильный поток магии хлынул из него. Заклинание, которое стремительно неслось к Поттеру, изменило направление и вместо него врезалось в Снейпа. Слизеринец отлетел назад, врезался в дерево и упал лицом на землю.
На секунду опустилась пораженная тишина, затем толпа разразилась смехом. Снейп неуверенно поднялся на колени: из его рта вылетали розовые пузыри, а его лицо перекосилось от злобы.
Гарри лишь смутно осознавал шум толпы, неясно отметив, что слизеринцы глумились над представителем собственного дома. Все его существо было приковано к лицу Снейпа, их глаза встретились, и Гарри увидел целую смесь эмоций в обращенном на него взгляде: унижение, гнев, ненависть, обида и предательство.
Снейп резко отвернулся, и Гарри почувствовал, будто у него что-то вырвали.
— Подожди, — хрипло позвал он, протягивая руку, но Снейп повернулся и, ковыляя так быстро, как только мог, направился к замку.
Слизеринец остановился и с яростным рычанием бросил длинную черную палочку через плечо.
— Боже мой, — пробормотала Лили, поднимая палочку. -Не ожидала такого от Снейпа, — она повернулась к Гарри. — Спасибо, Джонатан, что остановил его. Не знаю, что бы произошло, если бы ты этого не сделал. Это было довольно впечатляюще.
Фрост кивнул, едва понимая, что она говорит. Его головная боль исчезла, ушла с тем всплеском магии, который отбросил Снейпа, как тряпичную куклу. «Это была магия, — равнодушно подумал он. — Магия, которая вызвала головную боль». И он с полной уверенностью знал, что эта была его магия, как-то пробудившаяся благодаря дикой магии. Он должен бы был удивляться, как и почему, и крохотная часть его действительно удивлялась, но остальная часть была в ревущем шторме небытия.
Он чувствовал себя опустошенным и крайне беспомощным. Все, о чем он мог думать, так только о том, что он увидел на лице Снейпа: боль, ненависть и гнев, предательство…
Он сглотнул. Лили сказала что-то еще, он ответил, не слыша её слов. На его лице уже была маска, и он почувствовал привычную тошноту. И пустоту. «Ты все правильно сделал, Фрост, — сказал он себе. — Это было как бросить камень в бездонную пропасть. Он не должен был нападать на Поттера и Блэка, и ты правильно сделал, что остановил их».
Но он все еще чувствовал себя совершенно опустошенным.
* * *
День был ужасно жарким. Во рту пересохло, а его язык походил на наждачную бумагу. Все его существо сжалось от жажды, но воды не было. Его матери нужна была вода, но она велела ему не уходить далеко. Ближайший фонтан — в сиротском приюте, это было достаточно далеко, и он не хотел идти в приют, даже для того, чтобы попить воды.
Он вытер пот со лба и фыркнул, даже несмотря на то, что жара исходила с неба подобно языкам горячего белого пламени. Он хотел пить.
Он обернулся на звук. К нему подошли трое магглов. У двоих были уродливые стрижки, а третий был высоким, худым и веснушчатым. Он узнал рыжего — Роджер или как-то так. Он не помнил, делал ли Роджер что-нибудь плохое, но его мать говорила никогда не доверять магглам, и он не собирался этого делать и сейчас.
Он хотел пить.
— Эй, мальчишка Риддл! — крикнул Роджер. Он держал что-то, и Том покосился на него сквозь пот, капающий с его ресниц. Это был апельсиновый фруктовый лед, мерцающий в лучах солнца. — Хочешь?
«Да», — подумал малчик. Он открыл и закрыл рот, чувствуя шероховатость и сухость, и он чувствовал такую жажду…
— Не особо, — вежливо солгал он. Но его глаза жадно взирали на фруктовый лед, и он облизал губы сухим языком, желая, чтобы это было…
— Правда? — фыркнул Роджер. Он соблазнительно помахал сладостью. — Ну давай, Риддл. Мы с друзьями купили три штуки, но Джо свой не хочет, — мальчик по имени Джо хихикнул. — Не хочу, чтобы оно пропало даром.
Он колебался, но ему так хотелось пить.
— Ладно, — неохотно сказал он, соскальзывая со скамьи, где сидел и робко потянулся за фруктовым льдом. Он почувствовал облегчение, когда Роджер в последний момент не убрал сладость из зоны досягаемости. Палочка была мокрая и липкая, и ручейки сока, словно пот, стекали по ней. Он осторожно лизнул кусочек льда. Вкусно. Он лизнул снова, жадно впитывая вкусную воду.
Магглы расхохотались.
— А вы знаете, — спросил Роджер между приступами смеха, — что мальчишка Риддл любит сосать туалетную воду!
Он замер и немедленно вытащил фруктовый лед изо рта. Его губы были липкие, но он не смел облизать их. Он почувствовал прилив крови к лицу, к его уже обожженной коже. Он чувствовал, как пот тек по его уху, капая с мочки.
Роджер шагнул вперед и хлопнул по плечу как бы дружелюбно, хотя на его лице была глупая усмешка:
— Попробуешь еще немного, малыш Риддл? Я же знаю, что тебе хочется.
Он почувствовал вдруг ярость и унижение. Мальчишки смеялись так, будто это было самое смешное, что они слышали в своей жизни. Том зарычал и сунул фруктовый лед прямо в ухмыляющееся лицо маггла.
Ухмылки тут же пропали. На мгновение Том почувствовал удовлетворение, глядя на большое пятно на шокированном веснушчатом лице, а потом он оказался лежащим на земле, уткнувшись лицом в песок.
— Маленький ублюдок! — прокричал Роджер и пнул его в ребра. Мальчик закричал. Послышался треск. — Вот что. Ты будешь королем туалетной воды. Давайте, ребята!
Он боролся, но их было трое против его одного. К тому же он намного меньше их, да и боль в ребрах была просто невыносимой. В считанные секунды его руки оказались в железной хватке, его подняли в воздух, а еще две грубые руки боролись с ногами.
— Мама! — закричал он в отчаянии. Роджер тут же засмеялся и плюнул ему в лицо.
Он ощутил волну паники, страх, ненависть и гнев, и он попытался сосредоточиться на магии, попытался вызвать её и раздавить глупое смеющееся лицо Роджера, но она не отвечала. Пот застилал глаза, и он попытался было вытереть его рукой, но не смог. Мальчишки крепко его держали, он был совершенно беспомощным.
— Мама! — крикнул он снова. Паника поднималось, как страшное облако…
— СЕВЕРУС! — вскричал он, и на мгновение все исчезло. Не было жары, не было жажды, мальчишки испарились, была только бесконечная пустота, но в следующий момент он снова оказался там, потный и отчаянно сопротивлявшийся.
— МАМА! — еще один крик, и вдруг он подумал: «Почему я её зову? Она еще так молода, мне нужно…» Мерцающая темнота… картинка искажалась и меркла…
— Мне нужен Северус…
Ему казалось, будто он тонул. Он открыл рот, чтобы снова закричать, и почувствовал, как падает. Пустота затягивала все чувства, и он снова произнес имя, слабо, но никто не пришел, чтобы вырвать его, чтобы вытащить его. Все было кончено.
Он падал все глубже и глубже в темноту.
* * *
Огонь в камине давно превратился в несколько горящих углей.
Снейп неожиданно сел. Оглянувшись, он медленно опустился обратно на подушки.
В комнате раздался тихий стон.
Северус повернулся к звуку спиной и зажмурился.
Послышался шорох ткани, затем еще один тихий стон, или, возможно, невнятные слова.
Снейп на мгновение открыл глаза и снова зажмурился, еще сильнее, чем прежде. Он плотнее обернулся в одеяло и положил подушку на голову, стараясь заглушить звук. Его руки сжались в кулаки.
Долгое время ничего не происходило, кроме тишины и медленного дыхания, а затем раздался еще один слабый, полный боли стон.
Снейп распахнул глаза и резко сел, глядя на кровать соседа. На мгновение он ощутил порыв тут же выпрыгнуть из постели, но потом он упал обратно на подушку и засунул пальцы в уши.
Послышался еще один стон, на этот раз заканчивающийся судорожным вздохом…
Снейп снова отвернулся, сворачиваясь под одеялом. Он чувствовал что-то странное, исходившее от соседа. Как и прежде, он бы вылез и разбудил бы его, но сегодня…
Не сегодня.
Он сильно зажмурился и так крепко сжал кулаки, что ногти вонзились глубоко в ладонь.
И вдруг все закончилось. Не было странного ворчания в голове. Не было несчастных стонов. Стало тихо.
Очень тихо.
Снейп перевернулся на спину и уставился на полог, затаив дыхание. Не было слышно ни звука. Абсолютно ни единого. Секунду он просто смотрел, ощущая нерешительный и расплывчатый безымянный страх.
Он вскочил с постели и осторожно побрел к соседней кровати. По пути он нащупал на стене факел и взял его.
— Кандео, — прошептал он. Его голос дрожал.
Он раздвинул шторы, заглядывая в кровать. Минуту он просто смотрел: Джонатан Фрост спокойно спал. Его губы слегка раскрылись, веки были аккуратно прикрыты, волосы прилипли к влажному лицу, и Снейп, казалось, глядел слишком долго. Но вдруг он осознал, что юноша лежал абсолютно без движения, не было заметно легкого вздымания груди, трепетания век. Ничего.
Тогда Снейп протянул руку, она дрожала. Он поднес её ко рту и носу Фроста.
Ничего.
Охваченный паникой, он лихорадочно стал искать пульс, двигая рукой по влажной шее…
Ничего.
— Джонатан? — прошептал он. — Джонатан! Джонатан, проснись! — он направил на него палочку: — Энервейт! Джонатан! Фрост! Джонатан, проснись! — его голос прервался.
Босой и одетый только в ночную рубашку, Северус Снейп помчался в Больничное крыло.
___________________________________
[1]
Villtir töfrar jörðar, lofts og allurra fjörlegra hluta
Hlýðu auðmjúku kalli mínu
Og takdu við þá gjöf sem ég fórni. (исландский)
Дикая магия земли, воздуха и всего живого,
Услышь мой смиренный зов
И прими эту жертву.
14.03.2011 Глава 6
Его первой мыслью было: «Северус».
В голове постепенно прояснялось, и Гарри спешно подумал: «Я имел в виду Снейп. Не Северус. И когда он успел стать для меня Северусом?» Однако одновременно с послышавшимся звуком шагов у него мелькнула мысль: «А почему бы и нет?» Шаги приближались, и сердце забилось быстрее.
Но это был не Северус.
— А, уже проснулись, мистер Фрост?
Все мысли о Северусе (или Снейпе) тут же разбились вдребезги. Он открыл глаза, и на лицо скользнула его обычная маска гриффиндорца.
Альбус Дамблдор сел в кресло напротив и улыбнулся. Яркий свет из окна падал прямо на директора, скрывая его морщинистое лицо в тени.
Гарри выдавил усталую улыбку.
— Альбус, — прошептал он, улыбаясь чуть шире. Повисла тишина, и Гарри вдруг осознал, как легко было притвориться, будто этот Альбус — его Альбус, наставник, друг и тихий утешитель. Но затем директор откинулся на спинку кресла, солнечные лучи осветили холодные голубые глаза, и Гарри почувствовал, как теплота, возникшая в груди при появлении директора, уступает место настороженности и самобичеванию: как он мог быть таким сентиментальным?
Директор все так же сидел молча. Непрошеная мысль не давала Гарри покоя: «Где Северус?»
— Джонатан, мой мальчик, — наконец мягко проговорил Дамблдор, и Фрост быстро прервал ход своих мыслей. Директор улыбнулся: — Как ты себя чувствуешь?
Гарри улыбнулся в ответ.
— Лучше, — пробормотал он и затем нахмурился. — Я… что произошло? — это был честный вопрос. Он прикрыл глаза, заслоняя разум от директора. Обрывочные воспоминания о вчерашнем сне мелькали у него голове: абсолютная паника, и отчаянный крик, когда он звал…
— Ты впал в магическую кому, — тихо сказал Дамблдор.
Магическая кома. Гарри задумался, припоминая, что зачастую причиной её возникновения был шок, испытываемый магическим ядром, что в итоге отражалось на физическом состоянии. Последствия могли быть серьезными, а подчас и фатальными. «Я мог умереть, — думал он. — Я мог умереть». Мысль никак не укладывалась у него в голове.
Гарри сглотнул — горло совсем пересохло.
— Как?
— Прошлой ночью к мадам Помфри прибежал мистер Снейп, — продолжил Дамблдор все так же тихим голосом, — и сказал ей, что ты не дышишь. Он был очень напуган…
Лучи заходящего солнца окрасили потолок в красный цвет, но Гарри не замечал ничего вокруг. Его разум заполонила тьма, и он увидел мальчика, бегущего по коридору, вваливающегося через дверь в пустую стерильную комнату. Гарри видел, как в свете факелов темные глаза сверкают диким страхом, видел, как подрагивают тонкие губы в неясном мерцании люмоса…
Юноша сглотнул. Теперь он вспомнил: он звал Северуса.
— Он сказал, что перед остановкой дыхания у тебя был кошмар …
Гарри не отвечал.
— Мистер Фрост? — мягко спросил Дамблдор.
«Вы можете это объяснить, мистер Фрост? Что ты скрываешь, гадюка?» Гарри закрыл глаза. Он должен быть осторожен.
— Я был поражен проклятьем, — устало проговорил он, открывая глаза и кидая на директора доверчивый взгляд. Светло-голубые глаза были сокрыты под толстыми белыми бровями, но он точно знал, что сейчас они прощупывали его ментальные щиты. — Это было… год назад. Из-за этого у меня кошмары, которые… разрушают мое магическое ядро. Но по большей части я мог их контролировать. Скорей всего путешествие во времени… усугубило ситуацию.
«Ну давай, старик, купись же на это, — думал Гарри. — Ты должен поверить».
— Мм, — тихо пробормотал Дамблдор. — Понимаю. Мистер Снейп сказал, что в последние несколько дней, когда у тебя были кошмары, он будил тебя …
… Снейп сидел напротив директора и смотрел в пол. Он поднял голову и взглянул со страхом, недоверием и неуверенностью в эти добрые, полные сочувствия голубые глаза. «Снейп-Снейп-Северус! — думал Гарри, глядя на директора, ощущая все возрастающую ярость. — Как смеет этот ублюдок манипулировать Северусом? Как он смеет…»
«Снейп, — подумал он, стараясь погасить эту вспышку гнева. — Снейп, не Северус!» Он успокоился и ощутил смутную тревогу из-за своей внезапной ярости.
— Мистер Снейп сказал, что на этот раз он не успел вас вовремя разбудить, потому что не услышал движений. Он говорил, что когда у вас были кошмары, вы очень сильно метались по кровати.
Гарри чуть заметно кивнул, а про себя нахмурился. Не услышал движений? Облегчение затопило его. Скорей всего Снейп не рассказал директору всей правды: каждую ночь слизеринца будил отнюдь не звук движений. Это была непонятная волна магии. Но все равно оставалось непонятным, почему Снейп не проснулся, ведь в прошлые разы он всегда просыпался.
— Ох, — сказал Гарри, когда пауза в разговоре затянулась.
Директор вздохнул.
— Я не знаю природу этого проклятия, хотя сделаю все от меня зависящее, чтобы найти способ отменить его. Но пока я нашел решение, которое, я уверен, подойдет вам, — Гарри слышал улыбку в голосе старого простофили. Он напряг зрение — ну конечно, Дамблдор улыбался, и его глаза опасно мерцали. — Я полагаю, вам известно, что в Хогвартсе работает довольно много домовых эльфов. И они более чем готовы заботиться о вас во время сна и будить вас при малейших признаках беспокойства.
Дамблдор широко улыбнулся.
— О, — осторожно сказал Гарри. Глаза директора все еще мерцали: он явно что-то задумал. «Должно быть, он приказал эльфам следить за мной или еще что-то в этом духе». — Кажется, это неплохая идея, но не лучше было бы сначала спросить у мистера Снейпа…
— Ты такой внимательный, — одобрительно проговорил Дамблдор. — Но мистер Снейп уже согласился переехать к мистеру Крэббу. Теперь комната будет в полном твоем распоряжении.
Гарри почувствовал, как желудок сжался.
— Снейп уже согласился? — повторил он.
Директор кивнул, продолжая широко улыбаться.
Гарри хотел крикнуть: «Нет!» — но не смог. Его рот словно парализовало, едва он услышал, что Снейп уже согласился… И даже Дамблор не стал бы врать на этот счет.
Гарри с трудом заставил себя улыбнуться. Это было не сложнее, чем выжимать кровь из камня.
— Уверен, так будет лучше, — он вспомнил темную комнату и насмешливый голос, такой теплый и прохладный одновременно, мерцание факела и легкое прикосновение руки к спине, и ощутил резкую бесконечную боль. «Снейп уже согласился…»
— Отлично! — радостно сказал Дамблдор. — Вещи мистера Снейпа уже перенесли в другую спальню. Твои вещи никто не трогал. И… — послышались шаги и шелест жесткой мантии. — Поппи.
В поле зрения появилась мадам Помфри и неодобрительно посмотрела на директора.
— Альбус, вы должны были уведомить меня, что мистер Фрост проснулся! Магическая кома — это очень опасно, — она повернулась к Гарри и проговорила с сочувствием: — Дорогой, давай измерим твою температуру…
Дамблдор ушел, все еще улыбаясь и весело мерцая глазами. Гарри задавался вопросом, как бы выглядел директор, разрушающий жизни и легким движением руки сминающий судьбы, без этих мерцающих глаз. Как бы он выглядел, если бы вместо умных голубых глаз, были только зияющие ямы с разорванными нервами и плотью…
Он тут же прогнал эту мысль. «О чем только я думаю?» — пронеслось у него в голове, ужасающая картинка потихоньку меркла в его сознании.
— А теперь, дорогой, открой рот и скажи «А»…
Фрост смотрел прямо перед собой, словно под Империусом, повинуясь колдоведьме. В голове было пусто, а эмоции будто онемели. После того, как медсестра весело сказала ему, что он может идти, он почувствовал внезапную волну нежелания, словно он ждал чего-то.
«Не будь смешным, — холодно и сердито упрекнул он себя. — Не будь сентиментальным дураком». Он вышел за дверь, и проигнорировал возникшее было, когда он не увидел изогнувшихся в усмешке тонких губ и черных глаз, мерцающих в темноте, разочарование.
Коридор был пуст.
Четыре больших стола, казалось, вибрировали от шума и болтовни. Половина гриффиндорцев оглушительно смеялись, хаффлпаффцы что-то серьезно обсуждали, небольшие группы райвенкловцев горячо спорили, слизеринцы насмешливо обсуждали результаты отбора в команду по квиддичу.
Гарри направился прямо к концу слизеринского стола. Снейп сидел, сгорбившись, на своем обычном месте и методично поедал свой ланч.
— Привет, — небрежно бросил Фрост и скользнул на свободное место рядом.
Снейп моментально застыл, потеряв свою ледяную маску. Гарри это заметил, но ничего не сказал и схватился за вилку. Он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, как Снейп опередил его.
— Согласно указанию профессора Дамблдора я теперь живу с Крэббом, — сказал он. Его голос был прохладным, вежливым, без тени сарказма. — Полагаю, он уже сообщил тебе об этом?
Гарри захлопнул рот.
-Да, — наконец проговорил он, его губы и язык будто жили собственной жизнью. — Да, сообщил, — мгновение он смотрел на Снейпа, затем невидящим взглядом уставился на картофельное пюре. Он повозился в нем вилкой — аппетит пропал. Но он заставил себя есть, засовывая картофель в рот и жуя. В голове кружили отрывочные мысли.
Он прочистил горло.
— Помфри никак не хотела меня отпускать, поэтому я пропустил зелья и нумерологию, — он замолк и посмотрел на Снейпа. Тот ничего не сказал. — Произошло что-нибудь важное? — добавил он почти в отчаянии.
Снейп сухо покачал головой.
-Нет, ничего, — ответил он снова безжизненным тоном.
Гарри с силой вгрызся в рулет, и, пытаясь разгадать причину подобного поведения, пристально разглядывал слизеринца, словно ответы на его вопросы можно было найти в носу с горбинкой и сальных волосах. Что-то было не так. Снейп перестал сутулиться и теперь сидел прямо, а его глаза, наполовину прикрытые, невидяще смотрели вперед. Тишина между ними стала невыносимой.
— Я тут подумал… — начал Гарри и быстро стал соображать, что сказать. Он продолжал смотреть на Снейпа, но казалось, что слизеринец его не слышит. — Надо снова сходить в библиотеку по поводу нашего исследования о зелье Сна-без-сновидений.
Пальцы Снейпа, разламывающие хлеб, слегка дернулись. Гарри снова и снова проигрывал этот момент в голове, жуя пирог и пытаясь понять, что это может значить.
— Боюсь, не сегодня, — наконец сказал Снейп все тем же глухим голосом. — Мне надо готовиться к экзамену по древним рунам.
«Экзамен по древним рунам?» — Гарри нахмурился. Снейп врал. Мысль продолжала кружить у него в голове: что-то было не так. Был ли виной тому Дамблдор? Он стиснул зубы, подавляя гнев. Он должен оставаться бесстрастным. Он должен быть. Спокойным. Невозмутимым. Он взглянул на преподавательский стол. Дамблдор улыбался.
Гарри быстро отвел взгляд. Послышался странный звук. Его вилка. Она была немного согнута.
— Снейп, не ври мне, — сухо сказал он, слова вырывались из его рта сами по себе, вопреки его воле. Гарри взглянул на застывшего слизеринца, все еще глядящего перед собой. — Снейп.
— Я думаю, тебе следует, — медленно проговорил Северус по-прежнему раздражающе вежливым тоном, — найти более… подходящего партнера по проекту по зельям.
Пауза.
— Что? — прошипел Гарри. Слово вышло невольно и резко, и Снейп застыл.
— Я сказал…
— Я слышал, что ты сказал, — сердито зашипел Фрост. На секунду он прикрыл глаза –удивительно, как быстро он потерял самообладание. Он не помнил, когда в последний раз настолько выходил из себя. Он не мог — он сглотнул. «Оставайся спокойным, сохраняй спокойствие, — шептал он про себя, — сохраняй спокойствие, сохраняй спокойствие, сохраняй спокойствие…» Голос был сжатым: — Так как именно ты, — он пытался подобрать правильные слова, — решил прекратить наше сотрудничество, думаю, я, по крайней мере, заслужил объяснений.
Он открыл глаза. Снейп быстро отвел взгляд.
— Наши характеры несовместимы, — сказал Снейп ледяным тоном. — И наше сотрудничество не было продуктивным.
— Снейп, мы занимались исследованием всего… Сколько? Два дня? Я, конечно, понимаю, что ты превосходен в зельях, но ты же не думал, что мы изобретем зелье Сна-без-сновидений меньше чем за полнедели?
Снейп яростно нарезал еду. Гарри посмотрел на груду безвкусного картофеля. Он приказал себе есть, но голос в голове тонул в настоящем водовороте. Он не мог есть. При одной мысли о том, чтобы положить в рот сгусток белого крахмала его начинало тошнить. Было бесполезно даже пытаться. Он просто не смог бы ничего проглотить через комок боли в горле. Неожиданно он почувствовал, что устал до смерти, так устал, что все его тело болело от истощения.
«Почему я себя так чувствую?» подумал он про себя. Он ощутил смесь разочарования и досады и обиды. Это всего лишь Снейп. Ничего личного. Он давно понял, что не стоит делать отношения слишком личными, и тогда все будет легко и просто Почему вдруг все стало так сложно? Почему вдруг ему стало не все равно?
— Не важно, — сказал Фрост вслух и встал, оттолкнув стул. Он должен уйти. Снейп тут же напрягся, как будто ожидал, что Гарри сделает резкое движение. — После уроков я собираюсь что-нибудь поискать об экспериментах Менгеля в библиотеке, — он замолк, раздумывая, стоит ли добавить что-нибудь еще, должен ли он пригласить Снейпа присоединиться, но в конце концов резко развернулся и ушел. Пусть Снейп сам решает, но что он выберет, не имеет значения. Нет, это совсем не имеет значения.
Он повторял это про себя, проходя мимо шумных студентов. Он чувствовал на себе горящий взгляд, но это совершенно не имело значения — он старался игнорировать окружающий мир, притворяться, что не замечает, как две пары глаз — голубых и черных — наблюдали за тем, как он уходит. Он сжал кулаки и затем медленно — его это совсем не волновало — разжал их.
Но когда он покидал Большой Зал, Фрост заметил третью пару глаз, почувствовал третий взгляд, намного темнее, исходящий от черноволосого старосты. Гарри остановился всего на мгновение, а затем вышел из Зала.
За три часа юноша закончил домашнюю работу по трансфигурации и чарам и написал эссе по защите. Он подумал, что будет не лишним забежать вперед и сделать заметки по следующей главе "Защитите себя от тех, кто хочет вам навредить". Учебник сам по себе был совершенно не пригоден для изучения предмета: он был не только скучным и запутанным, но и неправильным во многих местах, отчего Гарри раздраженно задавался вопросом, что именно выпил автор перед тем, как написать эту книгу. Мимолетно Фрост понадеялся, что выбор именно этого учебника для обучения семикурсников защите никак не отражал характер Мателлан.
Он заерзал.
Гарри расположился в углу библиотеки, в непосредственной близости от полосы света, которая пробивалась сквозь мягкий витраж высоких узких окон. Тут его никто не мог побеспокоить. В библиотеке было немного людей. Группа тихих райвенкловцев старательно работала, а кучка — он прищурился — хаффлпаффцев над чем-то хихикала, очевидно, это не было домашним заданием.
Вздохнув, он встал и через минуту вернулся со стопкой книг по исследованию Снов-без-сновидений. Когда он сел, ему показалось, что он видел движение у двери. Он тут же поднял взгляд, но это был всего лишь гриффиндорец-первокурсник.
Он открыл книгу наугад, игнорируя чувство разочарования и ощущая, как спадает волна адреналина. Смешно, что у него вообще появились такие чувства, и тем более, что их вызвал Снейп…
Слова крутись у него в голове. Джозеф Менгель, колдун, который выдавал себя за маггла и питал глубокое к ним отвращение. Это имя показалось Гарри смутно знакомым — должно быть, он где-то уже читал о нем. Эксперименты на евреях и цыганах… «О, я вспомнил, — подумал Гарри. — Концентрационный лагерь Освенцим. По-видимому, Менгель продолжил дело Кируса «Жестокого», проводя эксперименты, основанные на древних записях, и доказал самым категоричным способом, что Сон–без-сновидений приводит к безумию, потере магии и смерти. Ах, это забавно. Тут еще и фотографии есть».
Краем глаза Фрост заметил движение, и на долю секунды биение его сердца участилось. Но, подняв взгляд, он увидел не Снейпа, а идущую к нему через полосы света Лили Эванс.
— Привет, Джонатан, — поздоровалась она.
Гарри изобразил улыбку.
— Привет, — ответил он, листая страницы с ужасными иллюстрациями. Когда Лили подошла, Гарри показалось, что она немного нервничает. Она остановилась перед его столом.
— Тебя не было сегодня на уроках, — сказала она. — Ты пропустил Нумерологию.
«Лили нет в моем классе по нумерологии, — подумал он. — Должно быть, кто-то рассказал ей. Или она спросила».
— Не был, — спокойно согласился Гарри, придумывая, как бы солгать.
— Ты заболел? — спросила Лили, опустив взгляд на книги в своих руках.
— Ага, — ответил Фрост и пожал плечами. — Не серьезно, но мадам Помфри никак не хотела меня отпускать, поэтому я пропустил несколько уроков.
— О, понятно, — пробормотала девушка. Голос ее выдавал ее облегчение. — Я думала, — она нерешительно на него посмотрела, — что, возможно, ты пострадал из-за вчерашнего ритуала. Мне ужасно жаль, что ты… хм… прошел через все это, пока я вызывала магию, и я пойму, если ты захочешь сменить тему проекта или, возможно, найти другого партнера.
Какое-то мгновение он колебался. « Я должен направить её на изучение жертвенных заклинаний», — думал он. Ему уже не было больно видеть её, работать с ней. Она была… Он смог отделить эту девушку от своей матери. Он смог притвориться, что она не является для него особо важным человеком, что она такая же, как другие люди в толпе по ту сторону его маски.
— Не беспокойся об этом, — обнадеживающе улыбаясь, сказал Гарри. — Мне не было больно, и, в конце концов, в этом не было твоей вины,— «На самом деле ритуал вообще не должен был сработать».
— Спасибо, — она искренне улыбнулась. — Но если ты все же захочешь поменять тему или что-нибудь еще, просто скажи мне, — она взглянула на название книги, которую все еще держал в руках Гарри, и её улыбка пропала. Её рот открылся, и она подняла взгляд, собираясь что-то сказать, но, передумав, закрыла рот, — Ну, тогда пока, — наконец проговорила она.
— Пока, — сказал Гарри, отчетливо понимая, что она хотела сказать больше. «Интересно». Она еще раз улыбнулась, развернулась и ушла.
Гарри невидящим взглядом уставился на дверной проем, глядя, как свет рассеивается в темноте коридора. «Какого черта ты смотришь на эту дверь?» Гарри яростно опустил взгляд. Почему он так легко отвлекается? Почему? Раньше он мог концентрироваться часами, работать как проклятый ночи напролет, расшифровывая или, наоборот, шифруя сообщения, читая гермионины нескончаемые послания, допрашивать заключенных, даровать покой тем, кто был уже при смерти, изредка делая перерыв, чтобы побыть человеком… Или ждать. Ждать в бессонные дежурства (иногда вместе с Дамблдором) рассвета.
Ожидание. Это то, чем он занимался сейчас.
«Ожидание? — насмешливо спросил он себя. — Чего? Снейпа?» Он попробовал откинуть эту мысль, как не заслуживающую внимания. Он пролистал страницы с черно-белыми фотографиями, внимательно всматриваясь в каждое искаженное мукой лицо, словно желая погрузиться в ужасную атмосферу фотографий перед ним.
Он снова взглянул на дверной проем.
Солнце садилось, и полосы света из белого превращались в оранжевый и в темно красный. Школьники заходили в библиотеку и бродили между полок: некоторые молча, другие — хихикая под нос. И ни у кого из них не было яростных черных глаз, никто из них, разглядывая комнату, не задержался на нем взглядом и не одарил презрительной усмешкой.
Гарри закрыл книгу и встал. Секунду поколебавшись, он поднял книгу и пошел к мадам Пинс. Его губы растянулись в улыбке, и он снова взглянул на дверь. Когда библиотекарь отдала ему книгу, он вежливо её поблагодарил и быстро вышел в темный коридор.
Темнота сопровождала его на всем пути к подземельям. Он двигался из тени в тень, стараясь быть как можно незаметнее.
— Carnificina, — резко сказал Гарри и вошел в проход. Он огляделся: аристократы сидели в хорошо освещенном углу, младшекурсники весело болтали там и тут, квиддичные болельщики жарко спорили около камина…
Он вошел в изогнутый коридор и толкнул дверь, ведущую в спальни мальчиков седьмого курса.
— … клянусь Мерлином, я порежу твою кожу на лоскуты, пожарю и запихну их тебе в глотку! Ты меня понял, кроманьенский выродок?
Снейп остановился, поднял взгляд и вздрогнул. Гарри так же пристально рассматривал его в ответ. Дверь в комнату была открыта, и Фрост мог видеть две кровати. Крэбб сидел на ближней к двери, а Снейп всего секунду назад яростно шагал от одной стене к другой, раскидывая белье, которое, судя по размерам, принадлежало Крэббу.
— Привет, Снейп, — поздоровался Гарри после бесконечной паузы.
Снейп застыл. Его лицо было непроницаемым, а спина выпрямилась.
— Привет, Фрост, — сказал он с жесткой вежливостью.
Молчание затягивалось. «Я должен уйти. Я сейчас же должен уйти в свою комнату», — думал Гарри. Он понимал, что не может стоять вот так, что ему следовало сразу же отвернуться, а не смотреть, как Снейп яростно мечется по комнате. «Я должен уйти», — думал он.
Крэбб повернулся и уставился на Гарри.
— А ты кто такой? — тупо пробормотал он.
Гарри не ответил. Снейп тоже — он сжал кулаки и пристально смотрел в пол.
— Ты не пришел в библиотеку, — наконец выговорил Гарри. Его голос был тих.
Снейп поднял взгляд и усмехнулся.
— Я прекрасно осведомлен о том, где был в течение дня, Фрост! — но в следующий момент маска вежливости споткнулась о резкие черты.
Повисла пауза.
-А теперь извини, я должен распаковать свои вещи, — невыразительно сказал Снейп. Он повернулся, и стал раскладывать вещи на своей постели.
— Эй, не игнорируй меня, — потребовал Крэбб. — Ты кто?
— Я Джонатан Фрост, — ответил Гарри, развернулся и толкнул дверь в свою комнату.
Казалось, все бесполезно.
Кровать Снейпа исчезла, и на её месте остался только голый каменный пол и огромное серое пространство.
Гарри откинулся назад, прижимаясь спиной к двери. У Снейпа было немного вещей, но их было гораздо больше, чем у него… Комната выглядела пустой, но не только из-за отсутствия вещей, это было… что-то другое.
Фрост вздохнул и упал на кровать. «Почему я так сержусь на Снейпа? — мрачно подумал он. — Я жил один в течение трех лет. Почему мне неожиданно понадобилась компания? Это просто безумие, — он уронил голову на руки и помассировал переносицу. — И еще я голоден».
Вздохнув, он подумал, открыт ли еще Большой Зал. Или он мог бы пойти на кухню. «Да, лучше уж думать о еде, — мрачно усмехнулся он. — Думать о еде». Невольно Гарри взглянул на стену.
«Не думай о нем».
* * *
Он не был уверен, хорошая ли это идея. В предыдущей жизни это никогда не работало. Но здесь, в мире, где его мать пообещала, что он станет великим, здесь, возможно, все могло бы быть по-другому.
Он глубоко вздохнул и сказал пароль: «Янус».
Горгулья отскочила в сторону. Он осторожно поднялся. Пароль он услышал от профессора Опарина, когда прятался в тенях. Этот лис Дамблдор тоже был поблизости, поэтому он не решился подойти ближе, чтобы подслушать пароль; находясь на безопасном расстоянии в тенях, он гадал, знал ли Дамблдор о его присутствии.
Он вздрогнул и постучал в дверь.
— Войдите.
Он толкнул дверь и закрыл её за собой, вспоминая, что надо держать голову высоко, глаза должны быть спокойны, спина — прямой, а лицо — невозмутимым, — так как ему сказала мать.
Диппет поднял голову, и глаза старого директора расширились от удивления.
— Здравствуй, — сказал он. — Тебя послал кто-то из профессоров?
Том покачал головой. Он собрал все мужество и начал произносить приготовленную заранее речь.
— Директор Диппет, древние законы Хогвартса гласят, что студент может обратиться напрямую к директору, если чувствует угрозу его или её благополучию. По этому праву я здесь.
Диппет моргнул.
— Это прекрасно, мистер… ?
— Риддл, — ответил Том неохотно. Он ненавидел это имя. Наступит день, когда он от него избавится.
— Мистер Риддл, и что же… э… угрожает вашему благополучию? — спросил Диппет.
Том сглотнул, стараясь вспомнить следующие слова. Ему не нравилось смотреть директору в глаза — они казались слишком добрыми. Чтобы их описать существовало слово, которое он где-то прочитал, но сейчас не мог вспомнить его.
— Как вам известно, — «В чем я очень сомневаюсь», — подумал Том, — я сирота и поэтому на лето возвращаюсь в маггловский приют, — он слегка скривил губы, вспоминая все, что говорила его мать об этом грязном месте. — Однако по прибытии в Хогвартс я понял, как низок уровень жизни в приюте, — «уровень жизни» — эту фразу он нашел в одной из книг, которые читал. — Поэтому я прошу, чтобы вы позволили мне остаться на лето в Хогвартсе или расположили в другом месте, возможно, в приюте для детей-волшебников.
Диппет откинулся на спинку кресла и слегка нахмурился.
— Я бы очень хотел помочь вам, мистер Риддл, но Хогвартс не имеет права держать учеников в течение лета. Так как вы сирота, мистер Риддл, вы находитесь под опекой Министерства. Я предлагаю вам обратиться напрямую к ним.
Том сжал челюсти. Министерство? Этот притон грязных магглолюбцев? К тому же он понимал, что когда они узнают девичью фамилию матери, то непременно ему откажут. Он это знал. Он уже пробовал раньше.
— Пожалуйста, сэр, — сказал он, выкладывая последнюю карту: — Я… В детском доме я… — он опустил глаза, надеясь, что это сработает. — Мне причиняют боль и… — «Звучит беспомощно, — думал он, — будто я маленький жалкий идиот». — И пожалуйста, сэр, я действительно не хочу туда возвращаться. Он моргнул, выпуская слезы из глаз.
Он мелком глянул на директора. Казалось, Диппету стало неудобно.
— Мистер Риддл, — сказал он наконец, — как бы сильно я не хотел вам помочь, я ничего не могу сделать. Я уверен, что условия в вашем приюте не такие ужасные, — директор изобразил улыбку. — Это всего на три месяца, а потом вы вернетесь обратно в школу.
Том не поднимал головы.
— Мистер Риддл? Не будьте таким угрюмым. Я уверен все будет в порядке.
Он не поднял глаз. «Пусть старый дурак болтает, — холодно и зло подумал он. Он должен был знать. Здесь будет так же, как и в приюте. Его мать лгала ему. Кинжал боли разрезал его сердце пополам. Его мать сказала, что в Хогвартсе ему будет лучше и легче, но первая ужасная ночь показала правду — его мать солгала.
Он внезапно осознал, что мать лгала и себе тоже. Он припоминал, как она, казалось, убеждала себя, что кровь его отца не имеет значения, что её кровь будет в состоянии покрыть грязь маггловской крови. Она говорила это, убеждая его и себя, и он кивал, делая вид, что верит, в глубине души ощущая себя грязным отвратительным поганым уродом, ублюдком…
* * *
Темнота отпустила его, когда он сел. Стук сердца эхом отдавался в ушах, все тело было мокрым от пота. Он разглядел в тусклом, красном от углей свете стены комнаты, трещины между каменными блоками, будто перемещавшимися в темноте…
Через секунду Гарри вздохнул и посмотрел на ладони — на следы от впившихся в кожу ногтей. Он закрыл глаза и воспоминание о сне — или воспоминании — затопило его. Он вздрогнул, безуспешно пытаясь отбросить эти мысли. «Это не по-настоящему, — думал он. — Это не твои воспоминания, они принадлежат Волдеморту». Он снова вздрогнул. Даже если воспоминания были не его, эмоции были слишком реальны — страшный всплеск ненависти к себе, отвращения, обиды и жажды мести…
Краем глаза он заметил движение.
— Ступефай! — прошипел он, и струя света устремилась к цели. Он скатился с кровати и присел в темноте.
Ему показалось, будто он услышал пронзительный писк и слабый стук.
Палочка была уже направлена в сторону звука. Медленно, осторожно, Фрост посмотрел через кровать.
Что-то размером с подушку ютилось в затемненном углу комнаты. Гарри нахмурился и, мгновение поколебавшись, прошептал:
— Эмовео Люмос.
Небольшой шар света соскользнул с его ладони и поплыл к углу. Гарри прищурился, привыкая к свету. Когда заклинание достигло угла, он смог различить кусок ткани и уши…
«Ну конечно, — тут же с облегчением подумал Гарри, в то же время ощущая себя невероятно глупо. — Это всего лишь домовой эльф».
— Эннервейт! — сказал он.
Существо пошевелилось. Затем вытянулось в горизонтальное положение. Его глаза были выпучены до размера теннисных мячей, а уши дрожали от страха.
— Привет, — начал Фрост дружелюбным тоном.
Домовой эльф застыл, словно увидел василиска.
— Прости, что напал на тебя, — мягко проговорил Гарри, чувствуя неуверенность.
Эльф, казалось, был высечен из камня. Юноша немного расстроился, глядя в полные страха глаза эльфа. Казалось, они вот-вот вылезут из орбит.
Фрост поерзал.
— Не бойся, — сказал он нерешительно. «Почему он смотрит на меня так, будто я какой-нибудь монстр?» — Я не причиню тебе вреда.
Эльф пронзительно пискнул и упал на пол.
— Простите Куши, хозяин! — зарыдал эльф, и Гарри вздрогнул, когда тот стал биться головой об пол. — П-простите К-к-куши! — он вскочил на ноги, и Гарри заметил кровь, текущую у него со лба.
— Прекрати, — выкрикнул он, когда эльф бросился об стену.
Существо мгновенно застыло, его глаза безумно выпучились.
— П-П-П… — слово превратилось в бесформенный визг.
У Гарри задрожали пальцы. Почему этот эльф так его боится? Лед сковал его сердце. Испугался — его. Фрост припомнил темную метку на лице и груди, воспоминания о черной ненависти или злости, что затопили его разум и душу, и свою палочку — тринадцать с половиной дюймов — как у Волдеморта. Он почувствовал тошноту.
— Не бойся, — тихо умоляюще проговорил Гарри. — Я не причиню тебе вреда. Обещаю.
Эльф пискнул:
— К-куши очень жа-а-аль, хозяин. Куши спечет свою глупую голову в печи…
Гарри отчаянно покачал головой:
— НЕТ, не надо! Не надо…
Эльф съежился:
— Плохой Куши, плохой, плохой…
— Ты хороший, ты не сделал ничего плохого!
Эльф энергично покачал головой.
— Куши такой плохой! Куши разбудил хозяина, и хозяин убьет Куши, — эльф понизил голос. — К-куши видит это в глазах хозяина. Все эльфы знают этот особый взгляд — взгляд хозяина перед тем, как он убьет их.
У Гарри было такое чувство, будто в желудке внезапно оказался шар льда.
— Убить тебя? Я… Конечно, я не убью тебя, Куши. Я вовсе не сержусь на тебя,— слова бессмысленным потоком вырывались из его рта. — Куши — хороший домовой эльф. Куши все делает правильно, и хозяин не обидит Куши. Куши не будет наказывать себя.
Эльф недоверчиво посмотрел на него.
— Но… Но хозяин злится на Куши и…
— Я не сержусь, — сказал Гарри немного резко, и домовик отпрянул. «Черт возьми, — думал Гарри, закрывая глаза. — Расслабься, расслабься, успокойся!» — Куши — хороший, Куши не будет себе вредить. Куши не будет наказывать самого себя. Ты меня понял, Куши?
Эльф неохотно кивнул.
— Но можно Куши хотя бы испечет свою голову…? Хозяин может положить голову Куши на блюдо и плевать на нее, как делают сердитые хозяева.
— Нет, — ответил Гарри, энергично качая головой. — Если ты это сделаешь… — он понизил голос. — Если Куши навредит себе, то хозяин очень, очень сильно разозлится.
Гарри позволил голосу затихнуть. Эльф стоял прямо, его большие глаза были настолько круглыми, что его лицо походило на лица утопленников. Гарри медленно отпрянул, чувствуя странное удовлетворение.
— Д-да, хозяин, — запинаясь, пробормотал Куши, и Фрост потерял нить мысли.
— Хорошо, — осторожно сказал Гарри. Он замолчал. — Ты же хочешь, чтобы хозяин был счастлив?
— ДА! — взвизгнул эльф, энергично кивая.
— Если хозяин с длинной серебряной бородой спросит обо мне, не говори, что ты боишься. Не говори, что я рассердился. В противном случае хозяин на самом деле разозлится.
— О, да, да! — домовой эльф был в восторге. — Куши знает, что сказать! Куши не рассердит хозяина! Куши скажет, что хозяин добрый и хороший и совсем не злится, и хозяин совсем не страшный!
— Да, — сказал Гарри, ободряюще улыбаясь. — И не зови меня хозяином перед седобородым волшебником. Называй меня хозяин Фрост.
— Да, да! Когда поблизости будет белобородый волшебник, Хозяин — Хозяин Фрост! Хозяин Фрост так добр к Куши! Всегда!
— Я горжусь тобой, Куши, — мягко сказал Гарри. — А теперь хозяин хочет поспать…
— Куши уже уходит, — сказал эльф, все еще радостно сияя. — Хозяин Фрост так добр, так добр! Великий волшебник, хозяин Фрост — великий волшебник…
Домовой эльф поклонился так низко, что его голова ударилась об колени, а затем с громким хлопком исчез.
Наступила тишина. Гарри продолжал смотреть на то место, где только что стоял эльф. Голос Куши все еще эхом отдавался в голове: «Хозяин, Хозяин так добр, так добр…»
Фрост вздохнул и встал. Почему эльф так его испугался? Почему он вдруг почувствовал волну удовольствия, напоминающую о туманных жарких ночах под потными простынями, когда безумие битвы становилось слишком невыносимым для двух утомленных тел. Почему оно ощущалось как зуд, как сыпь, которая распространяется, когда он царапает её поисках облегчения.
Он уронил голову на руки. «Почему мне было так хорошо, когда он называл меня хозяином?»
Что-то щелкнуло внутри него. Он посмотрел на тлеющие угли. «Я не могу больше ждать, — подумал он. — Иначе я сойду с ума. Я должен уйти. Я больше не могу ждать».
Гарри поднял палочку (тринадцать с половиной дюймов), собираясь скинуть следящее заклинание Дамблдора — и плевать на последствия. «Я уже пробовал перенаправить заклинание, и у меня ничего не вышло, — он закрыл глаза и попытался успокоить сердце. — Это единственное, что я могу сделать. Есть только один способ».
Юноша открыл глаза и быстро создал несколько заграждающих заклинаний. Затем, снова закрыв глаза, взялся за палочку двумя руками.
Он мог их почувствовать. Невидимые нити, привязанные к его магии. Он осмотрел свое тело, отслеживая заклинание, а затем обратил внимание на отдельные нити, оплетающие его. Заклинание Дамблдора отличалось от окутывающей его магии — на вид легкое и воздушное, оно было так обманчиво сильно как спокойное море. Гарри собрал магию, вспоминая, каким могущественным был Дамблдор — на тренировочном сражении они были равны по силе. Гарри приготовился: он знал, что старый волшебник был бойцом, и оборвал…
Нити порвались легко, как кожа.
Глаза Гарри распахнулись, он моргнул. «Это уловка?» — думал он. Он не должен был так легко отменить заклинание Дамблдора, если, конечно, нынешний директор не был намного слабее, чем в будущем, или…
Фрост замер. Каждой клеточкой существа он неожиданно осознал тот факт, что до сих пор держал следящее заклинание. Он держал его своей магией, хотя несколько дней назад не был на это способен — оно развеивалось, словно пыль. Сейчас же оно спокойно мерцало в его руке.
Гарри резко выдохнул: «Перенаправь его, болван!» Он направил заклинания на шторы, но оно не прикрепилось. Тогда он вернул его к себе и почувствовал, как нити проснулись, охватывая его…
«Может быть, можно прикрепить его только к людям», — предположил Гарри. Он встал и посмотрел на стены отделяющие его и… и Снейпа.
Он сглотнул, чувствуя, как что-то, чему он не мог подобрать название, пронзило его тело, словно удар электричества. Он вспомнил, что Снейп был зол на него по какой-то причине… Но Снейп уже спал.
Пол был холодным. В несколько шагов он выскользнул из комнаты. Чадящий факел освещал небольшое пространство у комнат семикурсников, и Гарри сильнее схватил магию Дамблдора. Это было подобно сжиманию ручейка воды.
Фрост открыл дверь и тихо вошел, радуясь, что та не заскрипела. Это было похоже на перемещение сквозь сон. В следующий момент он стоял перед кроватью Снейпа.
Шторы были задернуты, но сквозь просвет Гарри мог видеть лицо Снейпа. Замерев, он смотрел на него. Лицо было почти сокрыто в тенях, но юноша мог видеть, как Снейп во сне слегка нахмурился. «Он не выглядит умиротворенным, даже когда спит, — думал Гарри. — Интересно, что ему снится?» У Снейпа были длинные ресницы. Странно, как он раньше этого не замечал…
Северус пошевелился. Гарри отступил, готовый метнуться в тень. Следящее заклинание пульсировало в его руке.
Сейчас или никогда, подумал он. Но внезапно он почувствовал укол страха — что, если заклинание Дамблдора изменено и так или иначе может навредить Снейпу? Снейп, вечно циничный и резкий, внезапно показался таким ужасно уязвимым. На миг Гарри задумался о том, чтобы повесить следящие чары на Крэбба, но… Он был уже тут, и протянул руку, и коснулся лица Снейпа…
Фрост задержал дыхание — заклинание задрожало. Очень осторожно он ослабил сети своей магии, позволяя заклинанию Дамблдора стечь в единственном направлении — к Снейпу. Когда поток волшебства натянулся, юноша резко разорвал его, и мягкий поток оплел Снейпа…
Гарри вздохнул с облегчением. Дело было сделано. Он перенес заклинание. Он перенес его на Снейпа. Он сделал это.
«Интересно, почему на этот раз получилось?» — размышлял Гарри. Он потянулся к следящему заклинанию — оно слегка покалывало — и почувствовал, что оно прикрепилось к магии слизеринца. Мягко он нажал на него и позволил прицепиться обратно к своей магии. «Интересно, почему я не мог сделать это два дня назад и могу сделать теперь». В памяти всплыл ритуал жертвы. Он нахмурился: «Могло ли это произойти из-за ритуала?» Гарри вспомнил, как дикая магия поднималась, раскидывая палочки и жертву, ныряя в него подобно мстительному духу и пробуждая в нем…
Его разум бился о глухую стену. Что это было, что пробудилось при ритуале? Магия, очевидно, но откуда она? Маловероятно, что этот груз волшебства сидел во мне и ждал… В конце концов, он не был незнакомцем для дикой магии. Занятия в Прибежище и «практические уроки» в лесу уверили его в этом.
«И странное поведение домовго эльфа», подумал он, чувствуя, как головокружительное счастье от его успеха гаснет. — Что это может значить?»
Гарри осознал, что сидит на полу, а его рука все еще касалась Снейпа. Но теперь она лежала на плече, а не на лице. Он вдруг почувствовал тепло тела под ночной рубашкой, кости и мышцы под желтоватой кожей.
Фрост отдернул руку, будто она оказалась в кипятке.
«Мне лучше вернуться», подумал он, вставая. Его сердце бешено стучало, ему совсем не хотелось уходить. «Он проснется», — с опасением подумал Гарри, но в тайне он надеялся на то, что Снейп проснется, что он увидит два блестящих черных глаза…
Но Снейп не просыпался, и спустя мгновение Крэбб громко захрапел. Это прервало размышления Гарри, и он вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Он бросился в свою постель. Его сердце быстро стучало. На этот раз было легко очистить сознание. Слишком много мыслей сразу, слишком много эмоций…
Это безумие, подумал он и закрыл глаза. Образ Снейпа всплыл в темноте; Снейп слегка хмурился, длинные ресницы, бледное уязвимое лицо…
«Он злится на меня, — напомнил себе Гарри сонно. — Он почему-то не разговаривает со мной». Юноша почувствовал, как удовлетворение исчезает. «Я узнаю, почему, — подумал он. — Я заставлю его все мне объяснить, и не важно как».
Он постепенно проваливался в сон, а вместе с тем уходила и память об ужасе домовика и удовольствии, когда его называли хозяин.
21.03.2011 Глава 7
Утро было холодным. Проснувшись, Гарри смутно припомнил, что был почти на грани кошмара (или воспоминаний), когда сон ушел и холод пробрался под простыни и на кожу.
— Темпус, — пробормотал он. Было шесть часов утра. «Все еще спят, — рассудил он, сидя на краю кровати, зевая и болтая ногами. Он моргнул и уставился в пространство перед собой: — Куда подевалась кровать Северуса? И где сам Северус?»
Затем он вспомнил, что Северус… Снейп, поправил он себя, злился на него по какой-то идиотской причине, упорно отказываясь разговаривать, и к тому же переехал к Крэббу. Гарри покачал головой и направился в ванную. Вернулся он освеженный, с чуть покрасневшей от энергичной чистки и заклинания бритья кожей.
Юноша натянул одежду и, уже окончательно проснувшись, осмотрелся. Комната выглядела точно так же, как ночью. Воздух сейчас казался чище, а пол, стены и потолок так же купались в тени, освещаемые лишь красным светом факела.
Фрост сунул палочку в карман и вышел из комнаты, спокойно оттесняя воспоминания о дрожащем старом домовом эльфе. Не было смысла думать об этом: ему нужно получить ключи и открыть Прибежище, но сначала требуется перекинуть следящее заклинание…
Он остановился в коридоре с тремя дверьми и, разжав кулаки, повернулся к средней. «Он все еще спит?» — мелькнуло в голове у Гарри. Приложив ухо к двери, он прислушался. Тишина.
Напоминая себе, что Се… Снейп все еще злится на него, он повернул ручку и тихо, как мышь, проскользнул в комнату. Закрыв за собой дверь, он подошел к постели Снейпа. Нос с горбинкой, тонкие губы, крошечные складки на лбу. Гарри почувствовал, как улыбка осветила его лицо. «Он красивый», — подумал Фрост.
Юноша застыл. «Красивый? — тут же запротестовал его разум. — Откуда у меня такие мысли?» — Гарри нервно оглянулся. «Он не красивый, — твердо сказал он себе. — Он уродливый». Все чувства, казалось, онемели. «Он уродливый», — упорно повторял он про себя. Фрост нахмурился. Нос слишком большой для такого худого лица, губы слишком тонкие, волосы жирные и, скорей всего, неприятные на ощупь, а кожа желтоватая, хотя и выглядит золотистой в свете факела…
Гарри резко потряс головой. Он попусту тратит время.
Фрост достал палочку и, крепко её сжав, очистил разум. Не отрывая глаз от Снейпа, он погрузился в себя и нащупал неясное жужжание, издаваемое следящим заклинанием Дамблдора, схватил его и потянул.
С предельной осторожностью юноша позволил заклинанию перетечь к новой жертве и закрепиться на ней. Гарри слегка вздрогнул и стал напряженно ждать. Снейп лишь сильнее нахмурился, и Фрост почувствовал странную боль в груди. Затем тонкие губы разомкнулись, а морщинки на лбу у слизеринца разгладились.
Гарри понял, что, как и прежде, не может отвести взгляд от Снейпа, и подавил очередной приступ раздражения. «Ты тратишь драгоценное время, — ругал он себя. — Ты должен успеть вернуть заклинания на себя до обеда: у Снейпа будут древние руны, у тебя чары». Он встал, бросив последний взгляд на слизеринца, и решительно вышел из спальни, на ходу накладывая на себя сильные дезиллюминационные чары.
Прохладный утренний воздух освежал. Наконец настало время, когда все его планы готовы увенчаться успехом. Время, когда на все вопросы будут даны ответы. Он чувствовал себя свободным, словно ветер, но в то же время немного нервничал. Фрост вспомнил охватившее его чувство торжества, когда он впервые оказался в Прибежище, вспомнил годы одиночества. Он вздрогнул. «Сегодня я заставлю Северуса поговорить со мной», — неожиданно решил он.
Лучи восходящего солнца осветили комнату. «Не здесь, чуть дальше, — сказал себе Гарри. — А. Страж гостиной Хаффлпаффа». Пухлый, почти полностью лысый (за исключением кольца волос над ушами) садовник в серой мантии мирно храпел на портрете. «Теперь надо подождать, — Фрост прислонился к стене, уставившись в потолок. — Разве хаффлпаффцы не ранние пташки?» Заметив паука, ползущего вниз по стене над его головой, юноша отошел чуть в сторону.
Наконец, когда Гарри уже был на грани того, чтобы прорваться внутрь, портрет распахнулся, и из открывшегося проема вышла группа пятикурсниц. Бывший гриффиндорец проскользнул внутрь, чуть не наткнувшись на третьекурсника.
«Почему хаффлпаффцев недооценивают?» — задавался вопросом Фрост, крадясь к темному углу. Ковер на полу был пылающего желтого цвета и при свете казался еще ярче, увешанные же гобеленами (в основном с изображением пухлых дам в саду) стены не так сильно резали глаз.
«По крайней мере, статуи здесь терпимые», — подумал Гарри, окидывая взглядом шесть черных бронзовых барсуков размером с маленького ребенка, расставленных по углам гостиной . Юноша тщательно осмотрел каждую скульптуру и остановился перед барсуком, стоящим на краю скалы.
Фрост сделал глубокий вздох и накинул на себя еще одно, более сильное дезиллюминационное заклятье и заглушающие чары. Подождав, пока гостиная опустеет, он прошептал:
— Леди Хельга, в час нужды трудом и преданностью мы твердо стоим, — ничего не случилось. «Ничего и не должно было случиться, — напомнил он себе. — Не после того, как я продекламировал этот дурацкий стишок». Гарри осторожно осмотрелся. Но в первый раз он сделал… Мерлин, как давно это было? Четыре года? Гермиона была так взволнована, что споткнулась о ногу Рона и упала на Гарри. Рон попытался успокоить её, притянув в объятия и уткнувшись носом ей в шею. Это только сильнее разозлило девушку, что в итоге привело к захватывающему препирательству…
Фрост постарался отогнать эти мысли. Его сердце билось и билось, и боль в его душе усиливалась с каждым ударом. «Не думай об этом, — сказал он себе, с трудом сглотнув. Он положил руки на камень под передними лапами барсука. — Теперь все, что мне надо сделать — сконцентрироваться на правильных вещах, — он нахмурился, сосредотачиваясь… «Нет, не думай о Дамблдоре», — быстро оборвал он себя.
Первый образ директора, возникающий в голове — с холодными голубыми глазами, и сразу после него приходят кошмарные видения Дамблдора с пустыми глазницами… «Вспомни о Джеймсе или о Лили», — отчаянно взмолился Гарри. Мгновение ему казалось, что у него все получится. Он вызвал в памяти одну из фотографий со старого альбоме: его мать и отец счастливо улыбались ему и махали. Но в памяти тут же появилась и другая картинка: его отец, высокомерно усмехающийся, и мать, что-то сердито кричавшая. Вот она говорит, что больше не хочет разговаривать с ним…
«Нет, — оборвал себя Гарри. — Это бесполезно». Четыре года назад он думал о Дамблдоре, о своих родителях и Сириусе, но сейчас… Он услышал шаги. «Черт возьми, — пронеслось в голове. — Верность. Кому я верен?» На ум ничего не приходило. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, но не смог ничего придумать, совсем ничего…
Фрост открыл глаза, признавая своё поражение. «Я никому не верен, — сказал он себе, ощущая пустоту внутри. — Совсем никому». Но хуже всего было то, что это не было для него сюрпризом. Он понимал это с того момента, когда надел свою маску и улыбнулся толпе напуганных авроров, посылая их на смерть. Честь, справедливость или нравственность, или — он горько фыркнул — любовь, все эти чувства были мертвы в нем.
«Я просто вырву его, — решил юноша. — А если это не сработает, применю Конфундус».
Он отошел в сторону, давая проход толпе девочек. «Должно быть, спешат на завтрак», — с завистью подумал Гарри. Он вдруг осознал, что очень голоден. Два года он питался только питательными зельями (он вздрогнул, вспоминая об этом), а дни на поле боя, совсем без пищи, научили его наслаждаться едой. «Пока я буду там же, где и Северус, Дамблдор ничего не заподозрит…» Фрост задавался вопросом, злится ли еще на него Снейп или уже готов к разговору. «Зная его, последнее маловероятно», — решил он, но никак не смог подавить маленькую искру надежды…
Камень под лапами барсука свободно отодвинулся.
Юноша уставился на черный кусок бронзы. Затем вынул палочку, быстро наколдовал иллюзорный камень на его месте и выскочил из гостиной за группой хаффлпаффок.
«Он отодвинулся, — размышлял Гарри, обходя коридор по более темной стороне. — Он отодвинулся, когда я подумал о Северусе». Он собрался было поправить себя, но только сердито возразил: «Что плохого в том, чтобы звать его Северусом? Ничего. И одновременно все. Почему? Само предположение, что он верен — верен всеми чувствами — Северусу Снейпу, было...»
Фрост отменил дезиллюминационное заклинание и зашел в гостиную, уговаривая себя не оглядываться в поисках Снейпа, и, зайдя в свою спальню, убрал продолговатую бронзовую палицу под кровать, накинув несколько скрывающих заклинаний.
Гостиная была почти пуста: большинство студентов уже ушли на завтрак. «Интересно, а С… нейп вовремя проснулся?» — подумал Гарри и почувствовал неожиданный порыв заглянуть к нему. Но он, встряхнув головой, пошел в Большой Зал.
Слизеринский стол был почти полон. Юноша оглядел его и в конце стола увидел согнувшегося Снейпа, одетого в порванную мантию. Около него был свободный стул.
— Привет, — весело сказал Фрост, садясь на место.
Эффект был мгновенным. Снейп опрокинул стакан апельсинного сока и подавился яичницей. Гарри уже собрался вытащить Северуса из-за стола и использовать прием Хеймлиха, как Снейп сглотнул и выпрямился, крепко сжимая палочку и глядя прямо перед собой.
— Как ты? — спросил Фрост, убирая при помощи палочки пролитый сок.
— Я в полном порядке, спасибо, — сдержанно ответил Снейп.
Гарри пожал плечами:
— Хорошо, — и потянулся за тостом, ощущая, как рядом с ним напрягся Снейп. «Я не кусаюсь, — негодовал Фрост. — Нет необходимости так напрягаться. А где блюдо с мармеладом? — он посмотрел через стол. — Оно всегда было передо мной, но сегодня…» Юноша увидел желанное лакомство по другую сторону тарелки Северуса, ближе к середине стола. Гарри уже открыл рот, чтобы попросить Снейпа передать мармелад, но вместо этого протянул руку и сам схватил блюдо. Снейп застыл. «Он так близко», — сердце Фроста бешено стучало в груди.
— Очень культурно, Фрост, — усмехнулся Северус, снова обретя невозмутимость.
Гарри улыбнулся.
— Да, знаю. У меня безупречные манеры, не правда ли?
Снейп открыл было рот, чтобы возразить, но, опомнившись, резко захлопнул его. «Не ответит, — решил Фрост, опуская взгляд и намазывая мармелад на тост. — Ну что ж». Он поглощал завтрак, раздумывая, что бы сказать.
— Итак, — наконец начал юноша, прочистив горло. «Профессор Каментум, кажется, говорил, над чем мы будем сегодня работать. Э… О, точно!» — Мы же сегодня будем варить зелье правдоподобия?
— Да, — осторожно ответил Снейп.
— Рецепт кажется довольно сложным, — Гарри задумался, вспоминая что-то… что-то об использовании болиголова и молочая. — Я плохо помню ту часть, где надо добавлять болиголов и молочай. Вроде бы мы должны мешать по часовой стрелке, чтобы отменить токсические действия, но…
Северус проглотил кусок яичницы. Его стакан наполнился соком сам по себе.
— М, следующим шагом надо добавить кровь саламандры? Я хотел сказать, так как кровь саламандры изменит свойства моло… то есть болиголова… — он остановился. — Или все-таки молочая?
Снейп осушил стакан сока и невидящим взглядом уставился перед собой.
«Лучше мне заткнуться, — решил Гарри, и откусил тост. — Скорей всего, он сейчас потешается над моим глупым видом». Юноша покосился на Снейпа: тот перестал есть и уставился на свою тарелку. «Надеюсь, что это так. Жаль, что он не говорит, о чем думает, даже если это нечто ужасное…»
— Да, ты прав, — протянул Снейп. Его голос был глух и холоден. Он положил вилку на салфетку. — А сейчас, извини меня…
Фросту отчаянно хотелось выкрикнуть: «Нет!» — остановить Снейпа и потребовать объяснений, заставить его наконец поговорить с ним… но он этого не сделал. Юноша не мог закатить сцену в Большом Зале. Он наблюдал, как Северус исчезает в толпе студентов.
Как оказалось, в зелье правдоподобия действительно нужно добавлять кровь саламандры, но только после порошка из крыльев фей, а не после молочая и болиголова.
— Сейчас надо положить это? — спросил Гарри, держа горстку лягушачьей селезенки над спокойно кипящим котлом. Они снова были партнерами на зельях. Северус лишь диктовал инструкции сжатым голосом или сердито бормотал себе под нос, отсчитывая время.
— Нет пока, — ответил он резко.
Гарри ждал.
— Сейчас!
Фрост кинул селезенки в котел. Цвет изменился с желтого на прозрачно-зеленый. «Теперь правильно, — решил Гарри и взглянул в лицо Снейпа. Они стояли друг напротив друга: — Как соперники», — мелькнула мысль. Северус старательно смотрел в сторону. «Почему он так боится встретиться со мной взглядом?»
— Перья перепела, — резко проговорил Снейп.
— Что? О! Точно, — Фрост быстро схватил перья и нарисовал восьмерку на поверхности зелья.
— Экстингуо, — пробормотал Северус, тыча палочкой в пламя. Огонь погас, оставив тонкую струйку дыма. Снейп сделал шаг назад и облокотился на стол, по-прежнему глядя в пол.
Гарри перегнулся через котел и посмотрел на тихо кипящую смесь.
— Все в порядке?
— Да, — пробурчал слизеринец. И скрестил руки на груди.
— Хорошо. Тогда, — Фрост тоже откинулся на стол позади него, — я все тут уберу.
Снейп кивнул. «Поговори со мной», — хотелось сказать Гарри. Но он не мог. Молча он отлевитировал оставшиеся лягушачьи внутренности в мусорное ведро и наложил чистящие чары на стол. Каждое движение в загустевшем воздухе между ними, казалось, сопровождалось скрипом.
Внезапно Снейп выпрямился. Фрост замер с направленной на порошок крыльев феи палочкой. Он открыл было рот, но не успел ничего сказать, как Снейп, шелестя мантией, направился прямо к профессору Каментуму.
Гарри склонил голову над кипящим котлом и взмахнул палочкой в направлении Снейпа. Все звуки стали приглушенными, кроме одного голоса…
— … касается проекта по зельям.
«Проект по зельям?» — недоумевал юноша. Он напряженно ждал. Наконец Каментум ответил:
— Хорошо, а мистер…
— Фрост, — подсказал Снейп.
— А мистер Фрост знает об этом?
— Нет, но на это есть причина, — голос Северуса был низким, ровным и неторопливым. «Он лжет», — внезапно осознал Гарри, узнавая этот тон. — Хоть я и пытался приспособиться к его поведению, я считаю работу с ним непродуктивной.
Фрост нахмурился: «Что все это значит?»
— Хорошо, в таком случае вы можете поменять партнера, — сказал Каментум. — Вы уже нашли с кем можно поменяться?
Гарри почувствовал, как его желудок сжался. «Он хочет поменять партнера? И думает, что может провернуть это втайне от меня. Подлый ублюдок!» — Гарри глубоко вздохнул и крепче перехватил палочку, все так же направленную на Снейпа.
-Нет, — неохотно проговорил Снейп спустя несколько секунд. — Но это, сэр…
— Снейп, — прервал его Каментум. Его голос был медленным и терпеливым. — Если вы не найдете другого партнера, боюсь, вам придется работать с мистером Фростом.
— Но сэр, это невозможно. Я могу закончить проект самостоятельно. Хотя обычно…
-Обычно, все подготовительные к ТРИТОНАМ проекты всегда готовятся в паре. Если в этом классе было бы нечетное количество студентов, я сделал бы для вас исключение, мистер Снейп. Но раз это не так, боюсь, вам придется работать с мистером Фростом, — тон Каментума стал более добродушным. — И ваша совместная работа кажется более чем удовлетворительной.
Мгновение Снейп просто молчал.
— Благодарю вас, сэр, — наконец сухо сказал он.
Гарри быстро отменил подслушивающее заклинание. Он продолжил размахивать палочкой, убирая пыль пикси и кусочки инжира в корзину. Подняв глаза, юноша впервые за этот день встретился взглядом с Северусом и почувствовал, как перехватило дыхание, а затем быстро отвернулся, краем глаза отмечая, что Снейп сделал то же самое.
— Что ты спросил у Каментума? — небрежно поинтересовался Фрост, убирая с пола последние упавшие ингредиенты.
— Ничего, — пробормотал Снейп, снова опираясь о стол и скрещивая руки на груди. Его взгляд был прикован к полу. Гарри, скопировав его позу и снова отмечая, что Снейп не надел мантию, которую Фрост одолжил ему. «Его гордость, вероятно, этого не выдержала», — с уколом гнева и горечи подумал Гарри.
— Может, встретимся вечером и продолжим исследование? — предложил он, подняв подбородок и заглядывая Снейпу в лицо.
Северус нахмурился, и, словно в ответ на взгляд Гарри, занавес жирных волос упал на желтоватое лицо.
— Занимайся исследованием один, Фрост, — ответил Снейп и усмехнулся, подняв взгляд. Его глаза мрачно вспыхнули. — Или ты не можешь обойтись без моего руководства?
— Ты мне нужен, чтобы не отвлекаться, — лукаво ответил Гарри. Он посмотрел Снейпу в глаза, и ему показалось, будто он падает в бездонную бездну. Он не смог бы отвернуться, даже если бы захотел.
На виске Снейпа запульсировала вена.
— Не волнуйся, Фрост, — прошипел он низким голосом, немного наклоняясь вперед. — Я не позволю тебе глазеть на эту грязнокровную сучку.
Гарри так сильно сжал кулаки, что ногти больно врезались в кожу.
— Ты больше не скажешь так о ней, Снейп, — прошептал он. Его голос был ровным, так же как и рука, с дуэльским захватом на палочку. — В самом деле не скажешь.
Губы Снейпа растянулись в пародии на улыбку.
— А теперь ты её защищаешь, Фрост? — он наклонился еще сильнее, и Фросту показалось, что его сердце сейчас пробьет дыру в груди. Он чувствовал его запах… — Не нравится, когда я называю её… грязнокровной су…
— Профессор, — прервал его Гарри холодным ровным голосом. Он кивнул зельевару, направляющемуся к ним со спокойным выражением на лице.
Снейп тут же отступил, опустив взгляд в пол. Фрост смотрел на это лицо, огромный нос и блестящие глаза. Кровь все еще кипела в жилах.
— Посмотрим, что тут у вас, — сказал Каментум, погружая черпак в полупрозрачное зелье. — Очень хорошая вязкость, немного непрозрачное, но… — он поднес зелье к носу и понюхал. — Во всем остальном просто превосходно.
Каментум положил черпак и, одарив обоих слизеринцев улыбкой, направился к другим ученикам.
Снейп продолжал пристально смотреть в пол. Руки были скрещены на тонкой груди, занавес волос снова упал на лицо. «Посмотри на меня», — мысленно приказал Гарри, но Снейп развернулся и скользнул на стул, открывая учебник и делая вид, будто читает.
«Ты снова на него уставился», — обвинил себя Гарри. Он потряс головой и с застывшим как камень лицом упал на стул, глядя прямо перед собой. На мгновение ему захотелось рассмеяться. «Прошлой ночью ты был так решительно настроен, уверяя себя, что заставишь его поговорить с тобой. Словно глупый ребенок, подравшийся со своим лучшим другом, — он мысленно фыркнул. — Ты дурак, Поттер. Спустя все эти годы ты остаешься дураком».
Он посмотрел на Снейпа. Слова резко всплыли в сознании, как если бы их сказал кто-то другой: «Он красивый». Фрост быстро попытался прогнать эти мысли, презрительно смять их, но понял, что не может. Юноша резко отвернулся, чувствуя… чувствуя себя так странно, будто кто-то зажег в нем огонь, который обжигал, и причинял боль, и заставлял его…
Фрост глубоко вздохнул. «Опять Снейп, — негодовал он. Возможно, все дело в некой магической ауре, с которой слизеринец родился, и у Гарри всего-навсего на неё аллергия. — Все же это не имеет значения. Снейп не имеет значения. Все, что мне нужно — это достать ключи, проникнуть в Прибежище и найти дорогу домой. Вернуться к войне, к обязанностям и неизбежной судьбе».
Обед прошел в тишине. Гарри сидел рядом со Снейпом, но лишь потому, что других свободных мест не было. Он не пытался заговорить со слизеринцем. Он просто ел, автоматически поднося вилку к губам и поднимая взгляд только тогда, когда вилка была на полпути ко рту, или когда он потянулся за кетчупом… Было такое ощущение, будто между ними собиралась колеблющаяся масса, и Гарри чувствовал, что скоро это сведет его с ума.
Фрост быстро закончил есть. Медленно вытирая рот, он достал палочку и отыскал заклинание слежения на Снейпе. Осторожно, стараясь не смотреть на слизеринца, он отделил его. Закончив, он встал и пошел в библиотеку. Там была лишь хаффлпаффка-первокурсница, углубившаяся в тяжелый фолиант вдвое больше её самой. «Отлично, мадам Пинс не видно», — заметил Гарри. Он бросил на девочку сонные чары и дезиллюминационное заклятье («Извини», — подумал он, без особого сожаления, впрочем) и осторожно отлевитировал её к темному углу библиотеки, к разделу о древних законах гоблинов, не принятых на Общем Собрании Гоблинов в 879 году.
«Теперь ключ Райвенкло», — подумал он, перекидывая следящее заклинание на хаффлпаффку.
К его неудовольствию, ему пришлось снова ждать, на сей раз вне величественной гостиной Райвенкло. Ему казалось, что после обеда он без проблем сможет пробраться в гостиную.
«Не тут-то было, — понял Гарри, тяжело вздохнул и прислонился к стене. — Очисти свой разум от эмоций, — тупо говорил он себе, вспоминая уроки окклюменции с Мастерами. — Будь воздухом под солнцем, когда рассеиваются дождевые облака». Это было тяжело. Мысли о Снейпе блуждали у него в голове, путая и…
Звук шагов вывел его из состояния задумчивости. Он метнулся в сторону. Четверо семикурсников весело переговариваясь и смеясь, приближались. «Наконец-то», — обрадовался Гарри. Он быстро сотворил на себя сильнейшие чары невидимости и почувствовал холод на коже, как если бы на него вылили ведро ледяной воды. «Долго же они добирались. Интересно, что…»
— …талант, но учитывая воспитание Поттера…
— Ах, такой избалованный, но все же он чертовски хорошо владеет своей палочкой, — сказал райвенкловец в толстых роговых очках.
Гарри нахмурился, внимательно прислушиваясь.
— А я думаю, что это из-за его воспитания. Я имею в виду, он соблюдает магические традиции, и если бы он не был Поттером, я бы очень удивился, что он попал в Гриффиндор, — проговорил долговязый парень, останавливаясь перед портретом изящного сатира. — Gnaritas
Портрет открылся и райвенкловцы один за другим шагнули внутрь. Фрост поспешил за ними, пока портрет не закрылся.
— Тем не менее, на трансфигурации Поттер — лучший в классе.
— За исключением разве что Блэка, — сказал мальчик в очках, сморщив нос на фамилии гриффиндорца.
— Может быть, — согласился его собеседник. — Но я никогда не видел, чтобы кто-то совершал человеческую трансфигурацию.
Райвенкловец усмехнулся.
— Да. Готов поспорить, Снейпу сегодня ночью будет не до сна, — и ребята засмеялись.
Снейп. Гарри почувствовал волну гнева, поднимающегося в нем, он с трудом удерживал себя от того, чтобы не проклясть этих мальчишек, не говоря уже о Поттере и Блэке. Но под гневом он ощутил холодное чувство вины и замешательство.
«Не думай о нем!» — зарычал Фрост.
Поток студентов, наполняющий гостиную, казалось, был бесконечным. В гуле голосов Гарри слышал, что больше половины говорили о том, что Поттер и Блэк сделали с этим «скользким слизеринцем». «Скорей всего, они просто стояли и смотрели, — думал юноша, ощущая, как в нем вновь закипает ярость. — Вероятно, никто из них даже не попытался что-либо сделать…»
Он закрыл глаза. «Успокойся, — сказал он себе, сжимая палочку. — Очисть свой разум. Успокойся». Он открыл глаза, когда буря гнева утихла, но он все еще чувствовал неприятную дрожь, когда смотрел на группу идиотов из Райвенкло.
Волна студентов не утихала. Гарри посмотрел на каминные часы, стоявшие на бронзовой обшивке камина. «Прошло только десять минут».
Он вздохнул и направил палочку на себя. «Не уверен, что это сработает, но выбора нет».
— Флюито.
Он почувствовал, как вес уходит. Контраст ощущений между холодом от заклинания невидимости и теплом от чар невесомости был… очень странным.
Райвенкловец, стоящий в нескольких шагах от него с исписанным красными чернилами тестом в руках, вздохнул в его направлении, и Гарри ощутил, как воздух подхватил его и понес. «Не очень удобное заклинание, — решил Фрост, хватаясь за плиточные стены. Он скользил по воздуху, словно дым. — Надо оставаться рядом со стеной».
Юноша поднял взгляд и оттолкнулся от земли. Он посмотрел на изображении орла, держащего в когтях колчан со стрелами. Картина висела достаточно высоко. «Сомневаюсь, что снизу кто-то заметит, если одна из стрел пропадет…»
Гарри подтянулся, цепляясь за щели между камнями. «Почти на месте», — понял он и бросил беглый взгляд вниз: студенты читали книги или просматривали результаты тестов, и ни один из них не поднял голову. «Это Райвенкло», — усмехнулся Гарри.
Наконец он добрался до картины.
— Приветствую, — прошептал Фрост.
Орел повернул голову и уставился на Гарри мрачным взглядом, словно предостерегая его от воровства стрел, которые он охранял.
— Я прошу тебя от имени ведьм и колдунов, что называют этот замок своим домом. Я прошу, дай мне стрелу твоей мудрости, что может открыть Прибежище Основателей, для получения знаний, которые помогут победить великое зло, угрожающее этому миру, — Гарри понизил голос и сильнее ухватился за плиты, чтобы не упасть. — Cuidigh liom, a Choimeádaí Eolais.
Орел продолжал внимательно смотреть на Гарри. Юноша, не отводя взгляда, опустил свои ментальные щиты. Характерные черты Райвенкло — правда и высокие сократические идеалы. «Хотя мне ближе Ницше, — подумал Фрост. — Но это не значит, что я собираюсь что-то скрыть от орла». Его намеренья были ясны, и Хогвартс… Хогвартс был его домом.
Орел, казалось, усилил взгляд. Когда Гарри добывал ключ Райвенкло в первый раз, было сложно держать разум открытым, а теперь… Он вздрогнул, чувствуя легкое касание легилименции. Картинки плыли перед глазами: сцены из его детства, времени обучения в Хогвартсе, кошмарного ада в конце шестого курса, последующего выздоровления и обучения в Прибежище, сцены войны, и сцены…
Сцены чередовались одна за другой, и воспоминания о школьной жизни сменились мелькающими изображениями из его снов: ненависть и боль, ярость, кипящая так сильно, способная сжечь весь мир… «НЕТ!» — про себя закричал Гарри, тем не менее, не закрывая разум.
А затем он увидел молодого Снейпа, нахмуренного и угрюмого Снейпа, Снейпа подозрительного, Снейпа утешающего его темной ночью, так близко, безопасно и тепло, и…
Гарри захлопнул свой разум.
Он снова посмотрел на орла. «Проклятье. Я все испортил», — решил Фрост. Его сердце билось слишком быстро. Он никогда раньше не чувствовал себя таким открытым и уязвимым, таким совершенно голым… даже когда Пожиратели Смерти схватили его.
Они продолжали смотреть друг на друга, даже когда Гарри чуть отодвинулся в сторону. И затем орел немного повернул голову. Юноша не мог прочитать выражение этих жестоких глаз, хотя они показались ему немного печальными. Орел чуть склонил голову. Это было достаточным разрешением. Гарри подался вперед и нетвердой рукой вытащил стрелу из колчана.
— Спасибо, — тихо сказал Фрост немного хриплым и шатким голосом. Орел, казалось, его не услышал. Гарри трансфигурировал стрелу в перо и сунул его в мантию.
«Что со мной не так? — расстроенно и раздраженно думал он. — Почему я так сильно отреагировал на … воспоминание о нем?» Юноша задрожал, все еще чувствуя себя довольно слабым. Он понял, почему это так раздражало: воспоминания Волдеморта были вытащены на поверхность разума, и он не был готов смотреть на них, чем бы они ни были. Но воспоминания о Северусе…
Гарри вздрогнул. Его ноги мягко коснулись земли, и он почувствовал, как его вес окончательно вернулся, обрушиваясь на него, так, что он чуть не наткнулся на замысловатую статую чего-то, что напоминало водопад.
«У меня есть еще пять минут, чтобы успеть на Чары, — понял Гарри, глядя на часы на каминной полке. Толпа в гостиной уменьшилась. — Но сначала мне нужно сходить в библиотеку». Он подождал второкурсника и выскочил из гостиной вслед за ним.
Как оказалось, он все же опоздал на Чары, но всего на минуту. Хаффлпаффка не проснулась, даже когда он снял с неё все заклинания, и ему пришлось хорошенько её растолкать. Затем он вернулся в спальню за учебником, после чего побежал в класс, который находился в другом конце школы.
— Извините, — смущенно пробормотал Фрост в ответ на укоризненный взгляд Флитвика, садясь на свое место рядом с Лили.
Гарри опустил голову, чуть повернулся и увидел, что Лили смотрит усиленной версией взгляда Флитвика. «О боже, вторая Гермиона. Или скорее, первая?»
На чарах было скучно. Они продолжили работать над заклинанием Патронуса, и Гарри вновь помогал классу. «Некоторым из них никогда не удастся это заклинание», — понимал юноша, глядя на гриффиндорца, слишком сильно сжимающего палочку, и удивляясь, как та до сих пор не сломалась. Некоторые из присутствующих не могут сосредоточиться на нужных воспоминаниях. Другие не знают, как поддержать их.
Но он улыбался им и говорил ободряющие слова. Из окна он видел, что небо было пасмурным. Гарри вздрогнул и вернулся в угол, надеясь, что никто из студентов не подойдет к нему с просьбой о помощи. Он хотел просто наблюдать. Он хотел забыть.
Все его мысли снова возвращались к Северусу.
«Нет, — ругал он себя. — Отвлекись, просто не думай о нем…»
— Лили, мне все еще кажется, что ты слишком сильно стараешься, — девушка стояла в отдалении, выставив палочку перед собой. Её глаза были плотно закрыты. — Какое воспоминание ты используешь?
Лили изнуренно вздохнула и открыла глаза.
— Поход в зоопарк с моей сестрой, — с ноткой вызова в голосе, ответила она.
С Петуньей? Гарри опешил на мгновение.
— У тебя хорошие отношения с сестрой?
— Да, — решительно сказала она, не глядя ему в глаза.
Гарри подвинулся.
— У меня нет братьев или сестер, — тихо произнес он. — Но я думаю, ты её очень сильно любишь.
— Да, — мягко сказала Лили. — Она бы… очень мила ко мне, сколько я себя знаю. Знаешь, когда я только поступила в Хогвартс, она присылала мне письма каждое воскресенья, весь первый курс. Она все спрашивала об уроках и одноклассниках и… — Лили опустила взгляд. — Иногда я забывала ей отвечать, потому что… была слишком занята, а иногда я рассказывала ей обо всем, — девушка тревожно посмотрела на него. — Но, — она сделала глубокий вздох, — мы с ней очень близки. Я очень сильно её люблю.
Гарри кивнул.
— Мне кажется, — медленно проговорил он, — что когда ты думаешь о Патронусе, ты должна постараться забыть все плохое. Когда рядом дементор, плохие воспоминания сами по себе всплывают в твоем сознании. Но… Ты не должна забывать и хорошее, и если тебе удается удерживать эти воспоминания несмотря ни на что, тогда…
Фрост остановился. Лили пристально на него посмотрела, и он опустил глаза не в силах вынести её взгляд.
— Значит, ты… все еще принимаешь плохое, но не позволяешь плохим воспоминанием разрушить хорошие? Ты это имел в виду?
Юноша кивнул.
— Да.
Лили улыбнулась ему и глубоко вздохнула, решительно направив палочку перед собой. «Я такой лжец, — подумал Гарри. Он задавался вопросом, что заставило его солгать, и действительно ли ложь была ложью, или тут было что-то еще. — Возможно, я просто немного устал сегодня». Фрост глубоко вздохнул и сказал себе, что не собирается думать о Снейпе или о том, как его заставил себя чувствовать барсук Хаффлпаффа, и что показал ему орел Райвенкло.
Лили вдруг ахнула. Гарри поднял взгляд и увидел, что с конца её палочки полился серебристый туман. Он ярко вспыхнул и исчез, и юноше показалось, что он почти обрел четкие очертания.
— Потрясающе, — выдохнула Лили.
— Потрясающе, — согласился Гарри, хотя его голос прозвучал с ноткой сарказма.
Девушка раздраженно на него посмотрела, но затем улыбнулась.
— Я это сделала, — полным благоговения голосом прошептала она. — Я сделала это!
Гарри улыбнулся, обнаружив, что это было не так сложно.
— У тебя действительно получилось, — его губы немного скривились, когда он неловко (не привык быть искренним) сказал: — Хорошая работа.
Лили снова улыбнулась, и на этот раз улыбка была адресована только ему.
— Спасибо, Джонатан. Я не смогла бы этого сделать без твоей помощи, — она опустила взгляд и слегка покраснела. Фрост открыл рот, чтобы ответить, но она посмотрела на него с тенью нервозности на лице.
— Гм… по поводу нашего проекта... — она сделала паузу, а затем продолжила: — Я читала о жертвенных ритуалах и поняла, что… ну, что мы сделали не так. Для данного типа жертвы нужна была кровь, к тому же есть много других ритуалов, которые не требуют такой… жестокости. И так как ты… м…
— Упал в обморок? — подсказал Гарри.
— Да, так как ты.. э.. упал в обморок, я подумала, что, может быть, поменяемся? Ты будешь призывающим, а я направляющим.
— Хорошо, — быстро сказал Гарри. «Я рад, что она к этому пришла». Последнее, чего бы он хотел, это повторить прошлое фиаско, которое привело к тому, что Дамблдор приставил проклятого эльфа шпионить за ним, и Снейп неизвестно почему на него разозлился…
«Не думай об этом», — твердо сказал он себе.
У конце урока только половина класса смогла извлечь из палочек хотя бы слабый туман. Лили ходила между учениками, помогая им, Флитвик радостно улыбался своей протеже. Гарри стоял около окна в тени. Ветер снаружи усилится, небо потемнело.
— Все, кто может вызвать Патронуса, послушайте меня, — заговорил Флитвик с горы подушек. — Заклинание Патронуса относится к сложным чарам, и далеко не все люди способны его вызывать. Это не зависит от уровня владения чарами и, конечно, не будет в экзаменационных билетах на ваших ТРИТОНах.
Общий вздох облегчения прокатился по комнате.
— А теперь все свободны! — крикнул Флитвик, и студенты направились к двери. — Плохая погода… Надеюсь, небо прояснится к отборочным испытания для Райвенкло и Гриффиндора…
Гарри выскользнул из класса. «У меня есть час или два до обеда, — он посмотрел на удаляющуюся Лили. — Интересно, свободна ли сейчас библиотека…»
На этот раз там был слизеринец-первокурсник. Гарри, перебросив на ребенка следящее заклинание и наложив сонные чары, отлевитировал его все к той же секции о древних законах гоблинов. «Его никто не хватится, — решил Фрост, пробираясь к башне Гриффиндора. — Никто не будет искать слизеринца, тем более первокурсника».
Он остановился перед портретом Полной Дамы. «Старая знакомая», — с грустью подумал он. За портретом находится красная гостиная с мягкими креслами и широкими диванами. Внутри будут воспоминания. Но внутри не будет дома. Он давно перестал считать домом гриффиндорскую башню.
Портрет резко распахнулся, и из него выскочила группа четверокурсников. Когда последний перешагнул порог, Фрост прошмыгнул внутрь и часто заморгал от обилия алого и золотого.
Портрет снова распахнулся. Гарри отошел в сторону, и его сердце сжалось, когда он заметил, кто именно вошел.
Сириус Блэк, хихикая себе под нос, перешагнул через порог, за ним — немного растрепанный Джеймс Поттер, а следом — слабо улыбающийся Ремус Люпин и Петтигрю.
— Может, он вместо этого его отрезал? — выдавил Поттер в перерыве между приступами хохота.
Сириус Блэк покатился со смеху.
Поттер снова открыл рот, но затем резко его захлопнул.
Гарри повернулся и увидел, почему. Лили Эванс, до этого скрытая горой книг, очень медленно встала
— Лили, — сказал Поттер, спустя несколько секунд. Вся комната, казалось, затихла.
Девушка, не говоря ни слова, развернулась и направилась в спальню девочек.
— Лили, подожди, — Поттер побежал к лестнице. — ЭВАНС!
Дверь с треском захлопнулась.
Поттер обернулся, сердито взъерошив волосы.
— На что это вы уставились? — выкрикнул он. Гриффиндорцы тут же отвернулись, по комнате пробежал взволнованный шепот.
— Успокойся, Джеймс, — лениво сказал Блэк. «Звучит не очень успокаивающе», — заметил Гарри, делая несколько шагов к стене. — Она этого не стоит.
— Что ты имеешь в виду? — выпалил Поттер.
— В Хогвартсе есть и другие девчонки, — объяснил Блэк. — Например, Гудман. Шарлотта Гудман из Райвенкло, — его лицо тут же расплылось в самодовольной улыбке. — И я слышал, что она запала на тебя, Джеймс.
Поттер уставился на Блэка.
— У тебя ничего не получится, Сириус, — прорычал он и побежал в спальню мальчиков.
Блэк вскочил на ноги.
-Эй, Джеймс! Подожди.
— У тебя не получится, — прокричал в ответ Поттер. — Ничего не получится, Сириус! — он взбежал по лестнице и, ударив кулаком в дверь третьекурсников, выругался и исчез.
«Интересно, — задумался Гарри. — Хотя… не получится что?»
— Не получится что? — пробормотал Блэк, повторяя мысли Гарри. Он рухнул на диван и схватил одну из подушек.
— Это очевидно, Сириус, — небрежно бросил Люпин, садясь и открывая книгу.
Гарри моргнул от неожиданности и повернулся, уставившись на говорящего. Петтигрю сидел в кресле, в то время как остальные Мародеры развалились на диванах. Казалось, он немного нервничал, словно боясь сказать что-то не то, и сморщил нос, когда Сириус вытаращился на него.
Фрост почувствовал, как в нем начал нарастать гнев, когда первый шок прошел. «Как ты смеешь говорить о любви? — злился он. — Жалкий предатель. Тот, кто…»
— Любовь? — выпалил Блэк. — Пф, это смешно!
— Мой дорогой Бродяга, Питер прав. Это любовь. Наш Сохатый влюбился.
— Влюбился? — повторил Блэк, совершенно смущенный и ошеломленный. — В Эванс?
— Нет, в тебя! — возразил Люпин.
— Серьезно, Сохатый влюбился в Лили Эванс?
— Да, — одновременно ответили Люпин и Петтигрю.
— Заткнись, Питер, — отрезал Блэк. — И это неправда, Лунатик. Джеймс… он не может влюбиться.
Люпин вздохнул.
«Но это же любовь? — задумался Гарри. Он повернулся и осторожно пробрался в другую сторону комнаты, к камину. — Любовь». Он выкинул эту мысль из головы. Было опасно думать о любви, вспоминать двоих с усталыми глазами, ставших аврорами, будучи еще слишком молодыми. «Они умерли вместе. Это любовь», — сказал Фрост сам себе.
Он пробежался рукой по стене рядом с камином, пытаясь найти нужный камень. «Гриффиндор, Гриффиндор, — мысленно взывал он. — Бесконечное мужество, непреклонная доблесть. Но ты ведь понимаешь, что такое доблесть, не так ли? Думаю, сейчас я понимаю. Сейчас, когда уже слишком поздно. Как и то, что обычно называют любовью». Его рука замерла, глаза нашли камень: такой же, как и остальные, за исключением вырезанного грифона в центре.
"Мой старый друг", — подумал Гарри, закрывая глаза и вспоминая Рона. — Рон, который погиб из-за его, Гарри, глупости и героических действий. Рон, Рон. Верный до самого конца друг, чьи глаза (юноша так ясно помнил — синие, наполненные болью, остекленевшие) никогда не смотрели на него с укором, даже когда Гарри, сломленный силой Волдеморта, направил палочку на своего лучшего друга и в безумии пытал его.
Грифон вздрогнул и отступил. Фрост просунул руку в образовавшуюся полость и достал то, что искал — короткий, одноручный меч Гриффиндора.
— Спасибо, — прошептал он и кинул на меч заклинание невидимости. Камень скользнул на место, и Гарри осторожно побрел обратно к выходу из гостиной, стараясь при этом никого не задеть.
Когда Фрост наконец вернулся в свою спальню (после того как вернул заклинание слежения и снял заклинание сна с маленького слизеринца, который немного удивленно и подозрительно спросонья смотрел на него), он чувствовал сильнейшую усталость. «Четыре ключа за один день, — думал он. — Неплохо».
Он сбросил дезиллюминационное заклятье и упал в кровать, наслаждаясь тишиной. Воздух был таким же тяжелым, как и снаружи, где свирепствовал шторм. «Здесь становится холодно», — он подошел к огню.
Напротив камина стояло кресло, на котором обнаружилась одна из его мантий. Фрост моргнул, а потом понял, что это та самая мантия, которую он одолжил Снейпу. Он протянул руку и коснулся ткани, медленно осознавая: «Северус. Должно быть, он принес её, пока меня не было. Значит, он вернул мне то, что я дал ему. Таким образом он пытается отдалиться от меня».
Он провел рукой по ткани. Снейп носил эту одежду еще вчера. Всего несколько часов назад. Или, может, минут? Северус заходил в эту комнату, в его комнату… Может, зайдя, он осмотрелся? Уставился на место, где была его кровать? Где он успокаивал Гарри после ужасного кошмара? Гарри задавался вопросом: эта мантия… отличался ли её запах от остальных его мантий, ощущалась ли она на его теле по-другому или… Он встал перед креслом на колени и, уткнувшись лицом в ткань, глубоко вздохнул и позволил…
— ПОЧЕМУ? — прорычал Фрост. — Почему он не ПОГОВОРИТ со мной? — он схватил мантию и бросил её на свою кровать. Та упала вниз подобно раненой птице. — Почему? Почему это так беспокоит меня? Почему я не могу… Что со мной не так? — «Почему я чувствую себя так странно, когда думаю о нем? Почему я чувствую… чувствую все это? Почему?»
Он вскочил на ноги. «Это не имеет значения, — решил он. — Все это не имеет никакого значения. У меня есть ключи. Сегодня ночью я открою Прибежище. И совсем скоро я вернусь в своё время, — внезапно он почувствовал, что не хочет уходить. Хочет остаться. С гневом, он прогнал эти мысли:. — Не думай об этом, — повторял он про себя. — Не думай, не чувствуй, — он сделал несколько шагов. — Не чувствуй все это».
* * *
Ночь была холодной. Гарри подышал на руки, осторожно крадясь мимо книжных шкафов. Четыре ключа оттягивали его карманы.
Выскользнуть из подземелий было довольно легко. А вот сидеть и ждать оказалось намного сложнее. Ужин прошел тихо: напряженность между ним и Снейпом была так остра, что они оба: и он, и Северус, — закончили в рекордно короткое время. Но пока Снейп шел в подземелья Слизерина, Фрост пробрался в библиотеку, чтобы скоротать время за книгами. Ему это удалось, когда он нашел том о самых опасных преступниках в истории волшебного мира.
Он покинул библиотеку после того, как Мадам Пинс объявила комендантский час — он как раз закончил читать об Элизабет Батори. Положив книгу обратно на полку, он вернулся в свою комнату.
И ждал, меряя шагами помещение.
Один раз он покинул свою спальню. Северус спал, когда Гарри зашел к нему. «Он нахмурен чуть больше обычного, — думал юноша с ожесточенным удовлетворением. Снейпу действительно удается спать спокойно независимо от того, что Поттер и Блек сделали. — Жаль, у меня не было возможности ему помочь…»
Фрост нахмурился. Во время сна Снейп показался таким… открытым. Таким уязвимым. Юноша почти представил, что они снова разговаривают друг с другом, что все обиды Снейпа (скорей всего, это что-то действительно незначительное) исчезли.
Гарри покачал головой и посмотрел на темный угол библиотеки. «Что со мной? — устало подумал он. — Я каждую ночь наблюдаю за спящим Снейпом». Он вздохнул и взял четыре ключа и положил их на пол.
«Четыре ключа в основании пяти точек, — про себя проговорил Гарри. — Мало кто знал, что библиотека Хогвартса была построена в форме пятиугольника. Символ Венеры и войны. Должно быть, её планированием занималась сама Райвенкло».
Фрост взял меч и стрелу в одну руку, а кинжал и палицу в другую. Надавив обеими руками на стены, которые соединялись в углу пятиугольника, юноша мысленно произнес: «Позвольте мне войти, — изо всех сил желая, чтобы двери открылись. — Позвольте мне войти, Основатели. От имени праведности судьбы, позвольте мне войти…»
Внезапно стена под его руками исчезла. Когда он открыл глаза, было темно, как безлунной ночью.
Гарри вынул палочку и поднял её, ощущая нервное возбуждение. Он помнил эту бесконечную тьму…
-Люмос, — прошептал он. Загорелся свет, и Фрост увидел между стенами библиотеки лестничный пролет.
Все так, как он помнил.
Обернувшись, юноша обнаружил, что четыре ключа закреплены на стене. «Все верно. Так и должно быть». Он быстро, но без спешки, поднялся по лестнице. Его разум горел, как в огне.
Наконец он подошел к высокой узкой двери. Он переложил палочку в левую руку, а правой толкнул дверь. Та скрипнула, осторожно открываясь, и Гарри зашел внутрь.
«Это… Это совсем не похоже на то, что я увидел, впервые открыв Прибежище», — понял он, высоко над головой подняв палочку и осматриваясь.
Он помнил Прибежище так же ясно, как зеленую вспышку авады. Пустые пятиугольные стены, древние свитки, светящееся зеркало в дальнем углу, а в четырех других — чаши с воспоминаниями, чем-то похожие на думосбросы — Мастера. Пол, как в библиотеке этажом ниже, был совершенно голым.
Но это… Это Зеркало в дальнем углу было мутным и тусклым. Мастера, так же покрытые грязью и пылью, были невидимы. И не было свободного места. Везде были свалены столы, стулья и свитки: пожелтевшие от времени, скатанные и открытые, целые горы свитков, — и на всем этом была пыль — глубокая, темная, густая и древняя.
Ему неожиданно захотелось, чтобы Снейп был рядом.
— Люмос Максимус, — прошептал Гарри. Свет загорелся ярче.В жутком полумраке свитки напоминали дымящиеся груды тел на пепельном поле боя.
Фрост сделал шаг вперед. Пыль удушающим облаком закрутилась вокруг. Юноша помахал рукой перед лицом, морща нос, пока она покрывала его лицо, волосы и забивалась в ноздри. «По крайней мере, это доказательство того, что я был… что я здесь, — решил он. — Я прибрал её». Он слабо улыбнулся про себя и сделал еще один шаг вперед. «Интересно, кто оставил этот беспорядок? Хотя тут в любом случае было бы пыльно…»
На мгновение Гарри остановился и осмотрелся — тишина показалось вдруг слишком тяжелой. Прибежище казалось мертвым. Звук его шагов и легкое дыхание казались слишком громкими. «Конечно, — понял он. — Ты пока не пробудил Прибежище. Поэтому тут так тихо».
Внезапно в слабом свете Люмоса он увидел сморщенное тело — почти скелет — лежащее на столе (поначалу он принял его за еще одну кучу сломанной мебели и свитков).
«Этого здесь не было, когда я впервые пришел сюда», — вспомнил Гарри, замерев. Тело было сморщенным, плоть почернела, открывая белые кости. Гарри заметил серые и белые волосы на голове. На нем было тонкое облачение, и когда юноша подошел поближе, ткань отпала, открывая больше сухой плоти.
«Чуть больше чем скелет», — сказал Фрост себе, отступая. Вероятно, этот старик, умер тут и никто не смог его найти. Он повернулся к зеркалу, остро осознавая что-то, что ощущалось, как дурное предзнаменование: просто оставить его здесь лежать… «Но что я могу сделать? — немного раздраженно подумал он. — Сначала я должен пробудить Прибежище».
Зеркало, покрытое грязью и пылью, было высоким, круглым и тусклым, в богатой раме, казавшейся очень древней. «Она и есть древняя», — напомнил себе Гарри. Но когда он впервые увидел его, оно не напоминало ему о смерти, о воспоминаниях и секретах, которые слишком долго задерживались в этом мире.
— Эдфлэир, — прошептал юноша, указывая палочкой на зеркало.
Поднялся ветер, и Фрост прикрыл рот, нос и глаза от закружившейся в воздухе пыли. Он чувствовал, как она покрывает его волосы и лицо, собирается на его мантии, взвивается и оседает по всему Прибежищу.
Гарри поднял взгляд и ощутил, как его сердце подскочило, когда он увидел, что зеркало выглядело почти как… почти таким, каким он помнил его. Резная рама сверкала серебром и драгоценными камнями: рубинами, сапфирами, изумрудами и топазами. Сама поверхность зеркала ярко блестела, так что юноше пришлось искоса смотреть в него. Он не увидел отражения, но он и не ожидал его увидеть. «Оно показывает отражение только после того, как окончательно пробудится, вместе с Прибежищем, — вспомнил Гарри. — И отражение в нем будет ни чем иным, как отражением истины».
Глубоко вздохнув, он начал читать заклинание.
Я сохач — семи суков
Я родник — среди равнин
Я гроза — над глубиной
Я слеза — ночной травы
Я стервятник — на скале
Я репейник — на лугу
Я колдун — кто как не я
Создал солнце и луну?
Его голос был глух и звучал равномерно, как удары барабана. Это был второй раз, когда Фрост читал заклинание пробуждения. Затем его голос эхом отозвался от стен, но на этот раз казалось, будто Прибежище слушало и шепотом отвечало на тысячах разных языков.
Я копье — что ищет кровь
Я прибой — чей страшен рев
Я кабан — великих битв
Я заря — багровых туч
Я глагол — правдивых уст
Я лосось — бурливых волн
Я дитя — кто как не я
Смотрит из-под мертвых глыб?
Зеркало замерцало. Свет, казалось, вспыхивал, в то время как голос Гарри становился сильнее. Юноша чувствовал в комнате силу, силу от пяти углов, от стен и потолка, от свитков на земле, он ощущал её в воздухе…
Я родитель — всех скорбей
Поглотитель — всех надежд
Похититель — всех быков
Победитель — всех сердец[1]
Фрост почувствовал, как воздух на коже и в легких задрожал, как пробудилась сила, и зеркало вспыхнуло подобно пылающему маяку. Пол застонал под ногами, и свет в зеркале стал еще ярче, отрезая все остальные чувства. Гарри вскинул руки, пытаясь закрыться от ослепительного сияния, пронзающего его веки, и в следующее мгновение он услышал свет, почувствовал его запах, ощутил его вкус на языке…
А потом, словно вспышка молнии, зеркало мигнуло. Юноша растерянно заморгал: было так темно, что он с трудом мог видеть.
— Люмос, — прошептал он, держа палочку перед собой. Он посмотрел в зеркало.
Лицо, смотрящее на него оттуда, было очень бледным, почти таким же бледным и белым, как смерть. Тонкие и жестокие губы, казалось, скривились в полуулыбке. Глаза были красными. Не было ни зрачков, ни белков, лишь краснота. И на правой стороне лица виднелась Темная Метка, резко контрастирующая с белой кожей.
Гарри разинул рот. На лбу виднелись зубчатые линии — шрам. Его шрам.
«Это… я. Это… — он коснулся лица, проводя рукой по Метке. — Я… Это невозможно! — Он смотрел на свое отражение, и казалось оно смотрело в ответ. — Мои глаза… Они красные. Это глаза Волдеморта». В голове прозвучали знакомые ему слова: зеркало отражает… только правду… пробудить правду…
Водоворот теней и света позади него, казалось, качнулся, и неожиданно отражение улыбнулось. Это была жестокая улыбка, и Фрост обнаружил, что копирует её. Он поднял свою палочку — тринадцать с половиной дюймов — и взмахнул ею. Отражение сделала то же самое.
Том Марволо Риддл.
Он сделал шаг назад и проследил, как отражение тоже отступило. Так же, как и в зеркале, пылающие буквы медленно переместились в наилучшее соответствие:
Я Лорд Волдеморт.
_________________________________________
[1]перевод Григория Кружкова
20.04.2011 Глава 8
Он отшатнулся от света, поежившись, словно тот обжег его. Он разомкнул веки и увидел себя, съежившегося, красные глаза смотрят с холодным презрением.
С криком он бросился на зеркало, пальцы зацепились за тяжелую пыльную ткань, которая тут же накрыла его, и свет погас.
Он ощущал грязь, покрывающую его лицо, слышал, как пыль свистит вокруг его тяжело вздымающейся груди, чувствовал отчаянный стук своего сердца, эхом отражающийся от мрачных немых стен. Он слышал голоса, в панике выкрикивающие «нет, нет, нет-нет-нет…»
Он отступил назад — что-то ударило его в голень, и он зашипел от боли. «Красные глаза, они красные… Его глаза, — он почувствовал вкус вековой пыли во рту. — Зеркало лжет. Оно никогда не лгало, но сейчас оно лжет, потому что я не могу быть... Я-просто-не-могу-быть…» — он попытался найти опору, подняться на ноги, но тот предмет, на который он опирался, упал, и юноша рухнул вслед за ним…
Все тело болело. Звук дыхания эхом отражался от стен. Ноги запутались в невидимой горе грязи, и что-то упало на него сверху в темноте.
Дрожа всем телом, он поднял голову и прошептал сухим, как древний пергамент, голосом:
— Люмос.
На него смотрело лицо скелета. Гарри почувствовал, как дыхание с хрипом вырывается из его груди, ощутил, как сухая плоть на ребрах трупа давит на него. В местах, где должны были быть глаза, зияли черные дыры, и юноша поймал себя на том, что уставился в сморщенные губы, на древние волосы, обрамляющие сухое лицо.
Что-то коснулось его лица… что-то маленькое, свисающее с шеи скелета. Гарри вытянул руку и поймал это. «Ожерелье, — подумал он, глядя на тонкую серебряную цепочку, — но это не украшение, — осознал Гарри. — Это кость». Кость, вырезанная в форме пятиугольной розы.
Он вздрогнул, недоумевая, кем же был этот скелет. Он отодвинулся, и скелет с шорохом соскользнул с него.
Фрост встал, по-прежнему держа шар света в руках. «Не понимаю, — думал он уже несколько спокойнее, хотя все еще дрожа и чувствуя тошноту. — Как я могу быть Волдемортом? » Но воспоминания и странные сны, вспышки ненависти и злобы… Неожиданно все это обрело ужасный смысл.
«Но как? » — упорно спрашивал он себя. Когда часть Волдеморта попала в него? И каким образом?
Он повернулся к одному из углов: «Мастера. Я спрошу их, они обязаны знать». Он задумался: Ровена, Хельга, Годрик или Салазар? «Салазар, — неохотно решил он. — Салазар должен знать больше всех о тайных и смертельных искусствах магии души».
Он прошел через горы пергаментов, сломанной мебели, разбросанных свитков, и пыли, вспоминая каждого из Мастеров. Ровена была суровой и холодной, Годрик — приятным и шумным, Хельга — терпеливой и непреклонной, а Салазар… Гарри остановился, позволяя волне воспоминаний проникнуть в разум. Салазар был темным и мрачным, всегда с радостью подсказывал, если что-то было непонятно, нашептывал о секретах и силе и всегда маскировал вспышки жестокости…
Он положил руки на край чаши и посмотрел в чистую жидкость. К счастью, отражения не было.
— Салазар, — прошептал он. Голос прозвучал очень громко, будто само Прибежище затихло, чтобы послушать его. — Я прошу тебя о помощи.
От его дыхания по воде пошла рябь. Мгновение спустя Гарри почувствовал, как воздух с воем проносится через него, как если бы его не существовало…
Темнота. Яркий серебряный свет. Луна, освещающая комнату через окно. Люди в белых масках стоящие в круге. В центре — человек. Торжествующий, ликующий человек с красными глазами, наделенный такой властью, какой нет ни у кого. Перед ним на коленях его избитый противник.
«Я помню это, — осознал Фрост. — Это мои воспоминания о последней ночи…» Он снова видел это: подготовка с Дамблдором, хитрость, использованная им для того, чтобы попасть в плен, ночи пыток, во время которых он отрешался, и, наконец… последняя ночь, ночь, когда он должен был погибнуть.
«Но план сработал, — сказал себе Гарри, наблюдая за самим собой, корчившимся в агонии на полу. В воспоминании было необычно тихо, но потом юноша осознал, что просто не желает слышать звуков. Это сделало бы видение слишком реальным. — Сработало. Я отразил Аваду Кедавру».
Фрост смотрел, как Волдеморт направил на него палочку, как он сузил глаза перед тем, как бросить убивающее заклятье…
Время замедлилось. С конца тисовой палочки сорвался луч проклятья и лениво пополз по воздуху к жертве. Замерев, Гарри наблюдал, как он сам, больше всего напоминающий кровавое месиво, поднял взгляд , яркая вспышка отразилась в зеленых глазах, и когда заклинание, наконец, приблизилось к нему…
Секунда, другая, и зеленый свет вспыхнул ярко, как солнце. Он врезался в Волдеморта подобно ветру, вырывая душу, и в следующее мгновение Гарри увидел выражение бесконечного шока на лице Тома Риддла, сменившееся яростью и ужасом, и затем…
Свет был слишком ярок. А потом он, наконец, исчез, настолько резко, что Гарри судорожно вздохнул. Время все еще тянулось, и Гарри увидел очень странную вещь, о которой было позабыл.
«Что это? — думал юноша, не в силах оторвать взгляд. Там, где только что был Волдеморт, двигался серебристый мерцающий туман, двигался так быстро, словно не принадлежал этому миру. В голове пронеслись тысячи мыслей. — Это… нет, этого же не может быть. Я…»
Мир по-прежнему был закован в неподвижную тишину, и юноша увидел, как клочья серебра опали, словно занавес с памяти Гарри. «Я этого не помню», — понял он. Мысли никак не хотели складываться в единую картину. Он смотрел, как туман затекает в его глаза, въедается в кожу. Это напомнило ему червей, закапывающихся в грунт.
И вдруг время ускорилось. Гарри наблюдал, как его собственное лицо искривляется в болезненной гримасе, как он лежит на полу, бьется и кричит, он вспомнил нестерпимую боль, заставившую потом обо всем забыть…
Фрост судорожно хватал ртом воздух. Пылинки танцевали в тусклом свете, исчезающем на поверхности чаши. Он лежал на полу: колени тряслись, как желе, желудок судорожно сжимался, готовый исторгнуть все содержимое наружу.
Он знал, что случилось. Он понял, хотя и не мог осознать этого до конца. «Серебряный туман — это душа Волдеморта, — неуверенно постановил Гарри. — И она во мне. Сейчас она внутри меня. Душа монстра сейчас внутри меня».
* * *
Он спешил по холодным коридорам Хогвартса. Он знал, что спит. Он сказал это вслух: «Я сплю. Это сон». Ему было интересно, было ли это воспоминанием Волдеморта или обычным сном. Он пытался что-то отыскать. Что-то важное. «Скорей всего, это воспоминание», — подумал Гарри. Он не знал, что именно пытался найти.
Он повернул за угол и увидел Дамблдора. Волосы директора были белыми, какими он их и помнил, его глаза сурово на него взирали, будто он забыл замаскировать свои опасения и подозрения, но это было неважно. Он должен что-то отыскать, а Дамблдор сейчас стоял на его пути.
— Это для твоего же блага, — произнес старый директор. — Для твоего же блага.
— Хорошо, — ответил Гарри. Он прошел дальше и обнаружил, что все еще находится в коридоре. В Хогвартсе были тысячи коридоров, и все они выглядели одинаково. Он поспешил дальше, зная, что должен найти что-то, зная, что это ужасно срочно. Крайняя необходимость обвивалась вокруг его шеи и цеплялась, будто темное заклинание.
Перед ним снова возник Дамблдор. Гарри отметил всплеск раздражения и ворвался в Большой Зал. Пока он бежал, перед ним мелькали лица: встревоженная Гермиона невидящим взглядом уставилась в книгу, Рон, как кукла, сидит с остекленевшими глазами, Терренс Лейстрейндж, староста с черными глазами, пристальным взглядом следит за ним. Гарри шел быстро, не останавливаясь, и слышал в гуле голосов шепот Джеймса Поттера и Сириуса Блека и тихий голос этого предателя Петтигрю...
Он согнулся, как кнут, и ударил по крысе, чувствуя хруст костей и краткую вспышку жестокого удовлетворения, но когда он поднял кулак, ничего не было.
— Это для твоего же блага, — сказал Дамблдор. — Для твоего же собственного блага.
— Заткнись, — закричал Гарри. Директор вновь появился перед ним. Его лицо оставалось строгим и подозрительным, но глаз не было. Там, где раньше находились синие глаза, зияли две дыры, подобно отверстиям в черепе скелета.
Но Альбус все твердил:
— Это для твоего же блага. Это для твоего же блага.
Поэтому Гарри резко оторвал голову Дамблдора, и весь коридор тут же оказался забрызган кровью, словно тело директора взорвалось. Но юноша помнил, что этого не было, что это Билл Уизли взорвался от проклятья Беллатрикс. Дамблдор наконец-то замолчал: его язык застрял где-то на потолке.
Фрост поспешил вперед.
Коридор был пуст и тих. Гарри ненавидел тишину. Ему захотелось, чтобы Нагайна была сейчас рядом. Чтобы она с любовью и слепым идиотизмом домашнего животного свернулась рядом и что-нибудь прошипела ему. Послышался звук, который могла издать Нагайна, но сейчас это было неважно. Существовало что-то намного важнее, что-то, что он должен найти, он должен, он…
Коридор сделал резкий поворот и перешел в большую комнату. Гарри ворвался в промозглый мрак подземелий и уверенно шагнул вперед, в окружение своих слуг. Люди в белых масках расступились перед ним, шелестя черными мантиями, и он наконец увидел то, что искал.
Бледная кожа. Черные волосы. Сломанные, избитый, прекрасный. Но он должен скрыть это. Он не может допустить, чтобы они узнали об этой отвратительной слабости, которая никуда не делась, сколько трансформаций он не проходил. И не важно, как сильно он пытался избавиться от этого чувства с грязнокровными суками, прежде чем убить их.
— Оставьте меня, — прокричал он, и его слуги ушли, бросив обнаженную фигуру на земле. Они остались одни, а он знал заклинание, способное заставить разум покинуть тело, превратить лежащего в зомби…
Мир покачнулся, когда фигура на полу пошевелилась. Веки медленно раскрылись, и показались черные глаза.
Внезапно он тоже оказался на полу, ощущая, как слезы стекают по его лицу.
— Северус, — проговорил он, покачиваясь взад и вперед, чувствуя раскаяние и сожаление, горькое и острое, как Круцио. — Северус, — но глаза Снейпа были пусты и смотрели мимо него. Он почувствовал, как его сердце сжалось и превратилось в лед, а еще боль, боль намного большую, чем он испытывал когда-либо…
Позже, когда он проснулся и лежал, уставившись на каменный потолок, в его голове крутилась только одна мысль: это было не по-настоящему, это всего лишь кошмар. В голове замелькали резкие воспоминания: Дамблдор с черными дырами вместо глаз, Рон, безучастно глядящий перед собой, Пожиратели Смерти, расступающиеся перед ним, странное чувство теплоты и тошноты, когда он увидел голого и окровавленного Северуса на полу, боль, когда их глаза встретились…
Он знал: это не просто кошмар. Кошмар оказался реальностью. Он был Лордом Волдемортом.
* * *
У него совершенно не было аппетита. Что бы ни подавали на завтрак: омлет, лягушачью икру или, возможно, сосиски из внутренностей саламандры, — Гарри вряд ли смог бы съесть хоть что-то.
Ему стало интересно, что же обычно ел на завтрак Волдеморт.
Договориться с домовым эльфом было несложно — он смог успокоить его и благополучно отправить восвояси. К тому времени румянец зари уже превратился в тепло утреннего солнца. Ему не хотелось сейчас оказаться среди людей, но и оставаться в одиночестве в подземельях он тоже не мог. Так что теперь он сидел за слизеринским столом и смотрел на еду в своей тарелке.
«По крайней мере, я не начал в сумасшествии убивать магглорожденных, — размышлял Гарри. — Пока». Мысли медленно перетекали у него в голове. Юноша уныло помотал головой: «Какой из меня боец? Даже в худших ситуациях бойцы должны сохранять спокойствие и не паниковать. А я запаниковал хуже, чем первокурсник перед драконом».
Он вздохнул и заставил себя съесть яичницу. «У меня нет ненависти к магглорожденным, значит, я не Волдеморт, — подумал Фрост. Он ощутил слабую надежду, и яйца показались вкуснее. — Да, будь рациональным, — увещевал он себя. — Будь разумным. Используй логику». Он решительно съел еще яйцо. «Во мне его душа, но я все еще себя контролирую, — он задумался, Это действительно не имеет смысл. — Может ли в человеке быть две души? Или наши души … объединены?» Он вздрогнул. Появилось странное ощущение, словно ему пришлось ходить бедром к бедру с Волдемортом.
Фрост оторвался от недоеденного завтрака и увидел Дамблдора. В тот же миг перед глазами возникла картинка: Дамблдор с зияющими дырами вместо глаз, вырванная белая борода и кровь, брызгавшая в потолок…
Голубые глаза посмотрели прямо на него, и Гарри тут же уставился в свою тарелку. «Слишком быстро, — подумал он. — Он знает, что ты что-то скрываешь». Он не мог избавиться от ощущения, что отвратительный оскал и темная метка, которые он видел в зеркале, все еще были на его лице. «Успокойся, — упрекнул он себя. — Ты теряешь контроль».
До него донеслись голоса.
— Ты отрубил свой хвост, Снейп? — крикнул Блэк.
Поттер усмехнулся, но, тревожно взглянув в сторону Лили, сразу же успокоился.
— Это был большой хвост, — продолжал Блэк. Несколько студентов засмеялись. — Идеальный змеиный хвост скользкой маленькой змеи.
Гарри поднял взгляд. В Большой Зал зашел Северус. Он сердито посмотрел на Блэка и сел на свое место.
— Доброе утро, — поприветствовал его Гарри, не ожидая, впрочем, ответа. «Вероятно, об этом вчера говорили те Райвенкловцы, — решил Гарри. — Интересно, как Северус отменил человеческую трансфигурацию. Наверно, при помощи Зелья Обратной Трансфигурации».
Северус взглянул на него:
— Что?
Гарри быстро отвернулся. Он не осознавал, что все это время не сводил глаз со Снейпа.
— Ничего, — пробормотал он. Он никак не мог выкинуть из головы необычный сон — странная безотлагательность, открытие, что тот, кого он искал, — Северус, а затем воспоминание о Снейпе, обнаженном и избитом, на полу перед ним…
Эта картинка беспокоила его. Он поднес кусочек яичницы ко рту…
А затем все стало на свои места, так неожиданно, что он с громким стуком уронил свою вилку и разбрызгал кетчуп по всей скатерти.
Несколько слизеринцев уставились на него.
— Извините, — прохрипел Гарри. Было трудно дышать. Он встал и, не смея взглянуть в сторону Северуса, выбежал из Большого Зала.
Его шаги, так же как и лицо, были спокойными, но внутри все бушевало, когда он вспомнил тепло ночи, Северуса, утешавшего его, осознание того, что Снейп красивый, осознание того, как легко и приятно было просто смотреть на него, смотреть на Северуса — он почувствовал вспышку счастья, боли и жара — и, самое ужасное, прошлый сон, сон об обнаженном Снейпа, и похоть, которую он ощутил.
Потому что то, что он чувствовал, было похотью.
Он вдруг почувствовал себя старым педофилом. Он почувствовал отвращение, отвращение к себе.
Он хотел Северуса. С тех пор, как он появился здесь, он чувствовал это желание. Волдеморт хотел Снейпа, а сейчас хотел он, потому что он был Волдемортом, а Волдеморт был им.
Фрост неожиданно остановился, рассеянно глядя в пространство. Внезапно мысли прояснились, как небо в безоблачный день.
Затем он услышал шаги позади и продолжил свой путь. На следующий урок. Чары. А затем будет Защита и, Мерлин… он снова увидит Северуса. На мгновение страх парализовал его. «Северус».
* * *
— Джонатан? Джонатан, ты в порядке?
Гарри моргнул и мягко улыбнулся.
— Да, конечно, — солгал он.
Лили твердо на него посмотрела.
— Ты бледный, — сказала она, протянув руку к его лбу. Он вздрогнул. — Ты уверен, что не заболел?
— Я в порядке, — заверил он. «Ты знаешь, что трогаешь Волдеморта? — думал он. — Монстра, который потом убьет тебя». Он незаметно встряхнул головой. «Перестань! — рявкнул он на себя. — Будь разумен». Он почувствовал себя изможденным.
— Ты нехорошо выглядишь, — задумчиво проговорила Лили.
— У меня просто была бессонная ночь, — ответил Гарри, из всех сил стараясь обезоруживающе улыбнуться.
— Может, стоит сходить к мадам Помфри?
Гарри почувствовал, как в нем закипает гнев.
— Я в порядке! — «Боже, я теряю контроль, — он перевел взгляд на стол, и между ними повисла тишина. — Интересно, как Волдеморт с этим справлялся? — юноша фыркнул про себя. — Возможно, убивая магглорожденных и полукровок. Или трахая одного из своих Пожирателей Смерти, может быть, трахая С…»
Он поднял взгляд, и у него перехватило дыхание.
— Джонатан? — голос девушки звучал обеспокоенно.
— Прости, Лили, — сказал он, надеясь, что усталость в его голосе покроет безумие, скрывавшееся внутри него. — Я просто… устал, — он улыбнулся, и Лили улыбнулась в ответ.
— Это Северус? — неожиданно спросила она.
Гарри вздрогнул.
— Что… Се… — он сглотнул. — Нет, конечно, нет.
Она продолжала пристально смотреть на него, и Фрост почувствовал, как кровь, отхлынувшая было от лица, возвращается. «Черт возьми, неужели Волдеморт был такой импульсивный? Или, — думал он, — может все, дело в тебе, и ты пытаешься скинуть вину на бедного старого Тома, — эта мысль до крайности возмутила его. — Сколько в этом от Тома, а сколько от меня?»
— Хорошо, — деликатно проговорила Лили. Она повернулась лицом к доске, где Флитвик в десятый раз демонстрировал, как правильно применять заклятье Хоакин, и в последний момент Гарри заметил, как её губы сложились в легкую улыбку.
«Знает ли она что-нибудь? — недоуменно подумал он. — Почему она улыбается? Она что-то скрывает? — краем глаза он посмотрел на Лили. — Не думаю, что она что-то скрывает. В конце концов, она образцовая Гриффиндорка. Но… Почему ты так насторожен? »
— Хорошо, — крикнул Флитвик со стопки книг. — Напишите эссе на восемнадцать дюймов по использованию и применению чар Хоакин! Все свободны.
Гарри почувствовал, как у него заледенела кровь: «Защита. Северус. Мерлин, помоги мне».
Он встал, но прежде чем толпа успела подхватить его и вынести в коридор, он услышал, как его позвала Лили.
— Джонатан, — она покраснела. — Мне правда неудобно спрашивать тебя, зная, как ты устал сегодня, но… — она сделала глубокий вздох. Гарри почувствовал, как сердце сжалось. «Она что-то знает?» — дико подумал он. — Сегодня полнолуние, и я нашла в книге ритуал, который должен сработать. Под полной луной. В общем, я не хотела просить тебя, видя, как тебе плохо, но сегодня полнолуние, поэтому…
Гарри остановился и уставился на неё. «Под полной луной? Мерлин знает, как Том может отреагировать». Он знал, что Волдеморт сделал что-то, из-за чего стал самым могущественным существом в мире. Это был тайный ритуал, скорей всего, с убийством множества людей…
«А что, если эта сила сейчас во мне? — внезапно задумался Гарри. Этого он не учел. Его ум лихорадочно заработал: «Я с легкостью избавился от следящего заклинания Дамблдора, чего я не мог сделать до ритуала». Ритуал. Который не должен был сработать. Что-то проснулось в нем в тот момент, что-то, что сделало кошмары той ночью особенно жестокими, в результате чего он впал в кому.
Он пробудил Волдеморта.
— Джонатан?
«Но ты должен помочь ей, — думал он, — потому что в будущем она сделает это. Потому что для тебя это уже произошло».
— Все в порядке, — успокоил он ее. Лили выглядела удивленной и радостной одновременно. — Где встретимся?
— На самом деле, то, что мы собираемся сделать, против правил… — она нерешительно посмотрела на него.
— О, — сказал Гарри, делая вид, что задумался. «Когда это правила останавливали великого Гарри Поттера? — пронеслось у него в голове. — Это сказал Северус. О, Мерлин».
— Поговорим после обеда, — предложила она. — Тебе подходит?
Гарри кивнул, увидев приближающихся мародеров. У него не было настроения драться с ними.
— Конечно, — быстро согласился он и ушел.
«Из огня да в полымя, — подумал он, подходя к классу защиты с безумно бьющимся в горле сердцем. Он сел на задней парте и взглянул на часы: — Еще несколько секунд, и Северус опоздает…»
-Вы почти опоздали, — проговорила профессор Мателлан.
— Извините, профессор, — пробормотал Северус, тяжело дыша и оглядываясь в поисках свободного места. Гарри отвел глаза, не желая встретиться со слизеринцем взглядом. Но он чувствовал как тот смотрит на него…
Послышался шелест ткани, и Фрост, повернувшись, увидел, что Северус сел на сиденье рядом с ним. Он снова отвернулся, не зная, что чувствовать, и что думать. Он ощущал взгляд Северуса, но когда он снова повернулся к Снейпу, тот смотрел на учителя.
— Директор хочет, чтобы вы улучшили свои боевые навыки, — объявила Мателлан. Её голос, металлический и суровый, разнесся по всей комнате. — Некоторые заклинания мы выучили…
Северусу, казалось, было скучно. Гарри попытался сосредоточиться на списке на доске. Ступефай, Аэдлифико Аэгис, Интерципио…
Бледная шея, спутанные волосы на желтоватой коже… Гарри невольно облизал губы и быстро отвернулся, зажмурился и мысль, которую он так старательно пытался скрыть, вновь всплыла: «Через два-три года его будут пытать, насиловать. Ты-Волдеморт будешь насиловать его и получать от этого удовольствие». Эта мысль не покидала его, и наконец он задался вопросом, были ли у него воспоминания и об этом?
Но ничего не было.
— Теперь разбейтесь на пары, — пронзительно проговорила Мателлан. — Отрабатывайте эти заклятья. Они будут на проверочном занятии на следующей неделе.
Гарри встал, в ногах чувствовалась слабость. «Я не Волдеморт, — думал он. — Я не он. У меня нет этих воспоминаний. У меня нет его мыслей. У меня нет его чувств. Он может быть частью меня, но он всегда был частью меня, — он глубоко вздохнул, чувствуя опьяняюще веселье от этого от этой мысли. — Я не Волдеморт. Моя новая мантра».
— Готов, Фрост? — выкрикнул Северус.
Гарри кивнул, и дуэль началась. Они методично выстреливали заклинаниями друг в друга, пока Северуса не бросило в пот. С другой стороны, Гарри выглядел совершенно спокойным. «Он прекрасен сейчас, — подумал Гарри и снова почувствовал беспокойство. — Я не Волдеморт».
— Отлично! — прокричала Мателлан. — Фрост, Снейп! Невероятно хорошее применение того, что мы изучили! Класс! Слушайте!
Гарри подавил вздох досады и сделал довольно робкое лицо. Он взглянул на Северуса и увидел, что тот нахмурился. На мгновение их глаза встретились, и Фрост изогнул губы в улыбке. Северус неохотно смягчился и быстро отвернулся.
— Продолжайте! — поощрила их Мателлан, отплывая в сторону, словно представляя знаменитостей. — Не стесняйтесь!
Несколько человек засмеялись.
— Да, Нюниус, — отчетливо услышал Гарри издевающийся голос, похоже, блэковский. — Не стесняйся.
Угрюмый вид сменился каменным выражением лица. Северус повернулся, и их глаза вновь встретились. На этот раз ни один из них не отвернулся. Снейп кивнул, делая полупоклон, и Гарри, продолжая смотреть слизеринцу в лицо, скопировал его жест. Весь остальной класс, учитель, комната, все это внезапно исчезло, оказавшись незначительным.
Северус поднял палочку. «Я уверен, Мателлан не просила о дуэли», — подумал Гарри, и Снейп выкрикнул:
— Конфодио!
Фрост отступил назад и гладко взмахнул палочкой:
— Аэдифико Аегис!
Северус не заставил себя ждать:
— Ступефай! Петрификус Тоталус!
— Интерципио! — выкрикнул Гарри. Он посмотрел вниз, замечая пульсацию магии, исходящую с конца палочки Снейпа. «Как низко», — фыркнул Гарри, мягко сжимая палочку и отражая волшебство.
Он вскинул палочку подобно рапире.
— Ступефай! — стремительный поток пурпурного света каскадом накрыл неизвестное заклинание. Гарри наблюдал, как глаза Северуса на мгновение с подозрением сузились, а потом в удивлении расширились.
Снейп увернулся («Лицемер, — развеселился Гарри, — сам мне говорил, чтобы я не уклонялся от заклинаний») и взмахнул палочкой. Искры посыпались на пол, когда неизвестное заклинание растворилось.
«Ах, — подумал Фрост, — значит, это невербальное заклятье слабости». Он поднял взгляд, и их глаза снова встретились. Гарри почувствовал, как губы скривились в волчьем оскале, почувствовал трепет восторга, когда Северус самоуверенно вскинул палочку.
— Эдлидо! Ретардер!
— Фрост, Снейп! Хватит!
— Римэйр!
— Интерципио! Ст…
— СТОП!
Гарри взмахнул палочкой.
— Дэликвеско!
Последний луч магии развеялся, но его глаза были все еще прикованы к Снейпу. На этот раз они оба тяжело дышали. Долго, слишком долго Гарри не видел ничего, кроме тусклого закрытого взгляда этих глаз. «Разговариваешь или нет, — торжествовал он, — но игнорировать меня у тебя никогда больше не получится».
А затем словно штормовой волной на него нахлынуло воспоминание, кто он такой, кем он был, и улыбка исчезла с его лица. Он отвернулся: его наполнили ненависть и отвращение к самому себе, когда он вспомнил теплоту и тошноту из сна. Он скользнул на свое место, как никогда сильно ощущая взгляд Снейпа. Тот обжигал.
— Это демонстрация, а не дуэль, — упрекнула их Мателлан. Гарри едва её слышал. — Но… Отлично поработали, вы оба! Десять баллов Слизерину.
Уголком глаза Гарри заметил, как Северус кивнул. Его лицо при этом ничего не выражало.
— Спасибо, профессор, — сказал Фрост. Голос звучал хрипло.
Вскоре после этого урок закончился. Остальную часть дня Гарри провел в оцепенении, снова и снова повторяя про себя: «Я не Лорд Волдеморт», — и напоминая себе, почему. Затем он упрекал себя за то, что он был настолько глупым, и за то, что он вышел из себя — у него, как предполагалось, были стальные нервы — и ему удалось игнорировать все это несколько счастливых моментов.
А если бы он увидел Северуса или Питера Петтигрю, смеющегося с другими Мародерами, все началось бы с начала.
* * *
Воздух был холодный и влажный. Лунный свет струился из заколдованного потолка, представляя все в жутком свете. Фрост посмотрел на пустые столы, прячась в тени около стены.
За обедом Северус сделал вид, будто Гарри не существовало вовсе. Юноша почувствовал слабую смесь облегчения и разочарования, и — он стиснул зубы — тоску. Он закрыл глаза в попытке подавить смесь ужаса и ненависти к себе, но снова увидел глаза Северуса, и они жгли сильнее, чем клеймо Пожирателя Смерти…
У входа в Зал наметилось какое-то движение. Гарри напрягся, но сразу расслабился, когда узнал чуть вздернутый нос и волосы, казавшиеся черными под лунным светом.
«Она хочет, чтобы её поймали?» — заинтересовался Гарри, появляясь у неё за спиной. Девушка стояла на виду в пятне лунного света.
— Лили?
Она подскочила и обернулась, Гарри тут же закрыл ей рот рукой, заглушая её крик.
— Извини, — прошептал он, — но ты хочешь, чтобы нас обнаружил Филч?
— Прости, я тебя не заметила, — вздыхая с облегчением, ответила Лили. — Долго ждешь?
Гарри покачал головой:
— Нет. Чем раньше мы уйдем, тем меньше вероятность того, что нас поймают.
— Ты прав, — согласилась девушка. Она перехватила корзину правой рукой. — Иди за мной. Я знаю тайный выход из замка.
— Хорошо, — прошептал Гарри, следуя за гриффиндоркой. — Это ведь не очередной ягненок?
— Что? А, в корзине? Нет. Это абсент, я читала, что он…
— Шшш, — шикнул Фрост. Ему почудилось, что он услышал миссис Норрис. — Расскажешь потом.
Лили кивнула, с любопытством осматриваясь. Её глаза, серебряные в лунном свете, в волнении расширились. «Настоящая гриффиндорка, до мозга костей», — сухо отметил Гарри.
Проход, который решила использовать девушка, был спрятан за гобеленом с Селены Сладострастной, который, как помнил Гарри, был завален. «Что-то вызвало обвал в следующем десятилетии, — понял юноша. — Интересно, что это было?»
— Это проход? — спросил он, моргая в притворном удивлении.
Лили озорно улыбнулась.
— Да. Он ведет к месту за омелами-людоедами в пятой оранжерее.
— А Спраут о нем знает? — спросил Гарри, пока Лили стучала по стене перед ней. Та немного сдвинулась в сторону. — Это удивительно…
— Да, правда? — ответила Лили шепотом. — Я люблю этот замок, — неожиданно сказала она с внезапным пылким убеждением, что на мгновение удивило юношу. «Но я тоже его люблю, подумал он, понимая это уже после того, как мысль сформировалась у него в мозгу. Хогвартс был… не совсем домом, он был больше похож на семью, какой он себе её представлял.
Тихо. Лили продолжала: — И я сомневаюсь, что кто-то, даже Спраут, заглядывает за омелы-людоеды. Донован, возможно, знал.
Гарри остановился.
-Кто?
— Донован? — голос Лили эхом отразился дальше по проходу. Они долго спускались по затхлой лестнице, и в тусклом свете Люмоса проход навевал клаустрофобию. — Он был профессором гербологии два… нет, три года назад, до Спраут. Однажды он просто исчез, и они подумали, что его съели омелы…
Каменные стены сменились земляными. Гарри почувствовал, как что-то коснулось его волос, и, подняв взгляд, увидел клуб корней.
— Они?
— Гриффиндорцы, — ответила Лили, её голос звучал приглушенно. — Ну, я тоже гриффиндорка, но иногда я думаю, а что, если бы шляпа отправила меня в Райвенкло…
— Райвенкло?
— Да, ты кажешься удивленным.
— Извини, просто… Только гриффиндорка осмелится отправиться посреди ночи в Запретный лес, чтобы провести старинный ритуал.
Лили звонко рассмеялась.
— Да. Или слизеринец.
Гарри коротко улыбнулся: «Она права». Затем он задался вопросом, сколько слизеринского в нем было. Раньше он думал, что около половины. Но сейчас, с дополнением в виде Волдеморта, скорей всего, три четверти. Он вздрогнул и слегка стиснул зубы: «Не думай об этом».
— Это здесь, — прошептала Лили. Проход закончился. Девушка подняла руки, но едва смогла дотянуться кончиками пальцев до потолка.
-Не мог бы ты, э…
— Магия, — сказал Фрост, указывая палочкой на потолок. Здесь не было чар, только дремлющие силы земли и растений. Он чувствовал это. «Поднимись», — про себя приказал он. Участок земли над их головами сместился вверх, и лунный свет залил их.
— Что? — спросил Гарри, заметив заинтересованный взгляд Лили, и думая, что же он сде… о, он забыл произнести заклинание вслух.
— Как ты это сделал? — проговорила Лили. Юноша почувствовал облегчение от того, что её голос прозвучал не благоговейно и не испуганно.
— Теоретическая магия, — объяснил Гарри. — Это воля, а не слова. Почитай Крайнсберга или Лао-цзы.
Лили недоумевала:
-Почему нас не учат этому в школе? Это гораздо полезнее, чем просто заучивать заклинания.
Гарри пожал плечами:
— Институализация, — ответил он. Он выглянул через отверстие. Холод ночного воздуха проник в туннель. — Нам лучше поторопиться, а то луна может сесть еще до того, как мы доберемся до места…
— Хорошо, — сказала Лили. Она колебалась: — Отлевитируешь меня?
Гарри взмахнул палочкой.
— Вингардиум Левиоса.
Девушка с корзиной в руках легко взлетела и мягко приземлилась снаружи.
Гарри подошел к отверстию и выжидательно посмотрел вверх.
— Ну? — позвала Лили, глядя вниз. Её лицо было спрятано в тени, но в голосе слышалась улыбка, — разве ты не можешь применить теоретическую магию и отлеветировать себя самого?
— Я как раз собираюсь, — ответил Фрост, слегка улыбаясь. — Тебе лучше отойти немного в сторону.
Как только Лили скрылась из виду, Гарри пригнулся и, резко подпрыгнув, ухватился за края прохода и вылез наружу.
— Это была не теоретическая магия, — воскликнула девушка.
— Не была, — согласился Гарри, отряхиваясь и оглядываясь. Они оказались в углу оранжереи, со всех сторон окруженные живой изгородью. — Левитация — один из самых неточных видов магии, особенно, самолевитация. Иногда намного легче прыгнуть. У тебя есть идеи, как выбраться отсюда?
— О… Да, — сказала Лили, выхватывая волшебную палочку и сотворяя голубоватое пламя. «Так же, как и Гермиона», — вспомнил Фрост, глядя на извивающееся кольцо пламени. Он задался вопросом, какой бы была реакция Гермионы, скажи он ей, что в нем душа Волдеморта. Он попытался представить себе её лицо, но все, что он увидел, — это сомнение в её теплых карих глазах, когда она встрела что-то, что не могла объяснить. Это был взгляд, к которому он так привык.
Омела вздрогнула. Лили ударила по ней палочкой, и колокольчик пламени проскользнул вперед, очищая путь сквозь изгородь.
— Пойдем, — по-прежнему шепотом позвала девушка. — Я думала о том, чтобы спуститься к озеру. Нам нужна вода
Они поспешили по покрытой инеем земле. Замок маячил в отдалении, большинство окон были темными, как глаза спящего гиганта.
— Вот мы и на месте, -сообщила Лили, потирая руки. Она была одета в ворсистый, но недостаточно теплый свитер. — Луна почти зашла, но не совсем. Хочешь абсента?
— Конечно, — ответил Гарри. Он вспомнил, что Лили упоминала об этом за ужином. Гермиона тоже как-то рассказывала про волшебные свойства абсента, но тогда он не обратил на это внимание. — Он как-то нам поможет?
— Конечно. Он отличается от абсента магглов, — оживленно рассказывала Лили, вытаскивая бутылку с ядовито-зеленой жидкостью. Также она достала два стакана и две странные ложки. — Ложки для абсента, — пояснила она. — Надо добавить сахар, иначе на вкус он будет как оборотное зелье.
— А, — вздрагивая, протянул он. А затем добавил: — Ты знаешь, каково оборотное зелье на вкус?
Девушка испуганно посмотрела на него.
— Чисто теоретически, конечно, — она опустила взгляд и быстро налила два стакана абсента.
— Понятно, — сказал Гарри, наблюдая за изумрудным водоворотом жидкости. — Теоретически.
Лили, возможно, покраснела, но в темноте трудно было сказать. Фрост смотрел на стаканы. Хотя весь мир погрузился в темноту, абсент, казалось, сиял изумрудными искрами.
— Он светится? — выдохнул Гарри.
Это магическая реакция между луной и полынью, — объяснила Лили, протягивая юноше одну из ложек. — Так что да, он светится. Сейчас, — она порылась в корзине, — немного сахара, — она открыла банку и положила по кубику сахара на ложки.
— Ты знаешь, что надо делать? — уточнил Гарри.
— Я… эм… пробовала несколько раз на кухне, — ответила она и быстро добавила: — Это действительно прекрасно! — её глаза сверкали. Фрост понял, что никогда не видел её настолько веселой, за исключением, конечно, того момента, когда у нее, наконец, получилось вызвать Патронуса. Он припомнил, что она выглядела более несчастной рядом с гриффиндорцами. Казалось, она каждую свободную минуту проводила с книгами, время от времени отвлекаясь на споры с Мародерами или решение трудной задачи. «Но неужели это длилось все шесть лет?» — недоумевал Гарри. Когда он сам остался один, без Гермоны и Рона, он был подавлен и уязвим.
«Не думай о Роне. Не думай о Волдеморте, и о том, что он сделал ему. Что ты сделал ему».
— Хорошо, — сказала Лили. — Подержи для меня ложку, хорошо? Мне нужно достать немного воды.
Гарри послушался. Девушка достала из корзины кувшин и окунула его в озеро. Затем она вернулась, забрала ложку и налила воды на кубик сахара. К удивлению Гарри, сахар растаял почти мгновенно.
— La Fée Verte [1], — сказала Лили, поднимая свой стакан и улыбаясь. Абсент сменил цвет с зеленого на сверкающе белый. — Почему бы тебе не сделать так же?
Гарри взял кувшин с лунной водой и вылил немного на сахар на абсентовой ложке. Блеск и сияние тут же исчезли, оставляя после себя довольно непрозрачную смесь.
— Магглы чувствуют первые эффекты абсента, — объяснила Лили, подняв стакан и держа его перед луной. — Это что-то вроде кайфа, эффект, как и от других наркотиков, которые принимают подростки… А затем начинается волшебная часть, и это длится около часа. Вещи становятся… яснее.
Она выжидательно взглянула на Фроста.
— Готов? Он все еще немного горький.
— Оборотное с сахаром, — пробормотал Гарри. — Точно, — он видел, как Лили поднесла стакан к губам и сделала глоток, и последовал её примеру. «Ничего не происходит», — подумал он. Алкоголь и наркотики — по крайней мере, не магические — не были веществами, которые он когда-либо пробовал. Правда, был кофе, много кофе, но…
Юноша ахнул:
— Это отвратительно! Я… Ты…
Лили смеялась так, что Гарри увидел проблеск слез в её глазах. Улыбка тут же осветила его лицо.
— Я и не ожидал, что абсент в самом деле будет по вкусу как оборотное. Хотя я думаю абсент намного хуже.
— О, перестань! Это всего первый глоток! Давай, попробуй еще, — она поднесла стакан к губам, и Гарри в ужасе смотрел, как отвратительная жидкость льется в ее рот. Девушка скорчила гримаску и потом вздохнула. — О, черт, — выругалась она. Гарри показалось, что её глаза были немного расфокусированы. — Давай, Джонатан, оно действительно стало чуть лучше.
Фрост с опасением уставился на стакан. «Возможно», — подумал он и последовал примеру гриффиндорки.
Жидкость обожгла горло и живот, сжигая его вкусовые рецепторы, пока он не уверился, что не осталось ни одного. Он зажмурился — оборотное было отвратительным на вкус, но абсент был еще хуже, намного хуже, даже противней того, что давали ему Пожиратели Смерти, когда он был заперт в их подземельях…
— Джонатан?
Он открыл глаза. В голове жужжало, дрожь распространялась по всему телу, от сердца до кончиков пальцев. «Луна такая яркая», — пришло ему в голову. Он почти мог ее потрогать, почти мог достать её с неба… «Она действительно прекрасна, -лениво восхищался он. — Хотел бы я, чтобы Северус был тут, рядом со мной, видел это…»
— Эй, Джонатан?
— А? — откликнулся Гарри. Он повернулся. Весь мир сосредоточился в одном месте — лице Лили. Оно, казалось, вспыхивало всевозможными цветами… — Может быть, не так плохо как оборотное.
— А, — сказала Лили, на ее лице растянулась глупая улыбка. — Так ты знаешь, каково на вкус оборотное зелье, а?
Фрост поднял брови:
— Чисто теоретически.
Лили засмеялась. Гарри позволил улыбке расцвести на его лице, гадая, что он сейчас чувствует — это была пустота, но не такая, как если бы все внутри него умерло. Вместо этого он ощущал, как будто вся вселенная находилась у него в горле, все чистое небо и воздух в его груди…
— Так как ты собираешься проводить… ритуал? — «Я с трудом выговариваю слова, — подумал Гарри. — Я ужасно пьян. Даже моя мать может перепить меня». — Ты знаешь, я действительно чувствую себя неловко от того, что ты все делаешь. Я должен сделать хоть что-то… — «Например, спасти мир от Волдеморта… от себя». Охватившая было его радость ослабела от этой мысли: «Непосредственно от себя, — мрачно повторил он. — От себя».
— Ты здесь со мной рискуешь вылететь из школы, — сказала Лили. — Потакаешь моим интеллектуальным поискам.
— Тебя не исключат, — проворчал Фрост, все еще чувствуя себя заметно подавленным. «Возьми себя в руки», — словно откуда-то издалека послышался резкий приказ внутреннего голоса, но юноше совсем не хотелось обращать на него внимание. — Дамблдор чудовищно потворствует гриффиндорцам. Все это знают.
— Нет, не потворствует, — твердо возразила девушка. — Я клянусь, что он знал, что мы с Северусом сделали, но ничего не сказал.
Гарри моргнул.
— Северус? — холодно прошипел он. «Северус? Северус с Лили? — он почувствовал безумную вспышку ревности. — Как смеет она покушаться на то, что на самом деле принадлежит ему? Как она отважилась…» Он должен убить её прямо сейчас, и скинуть тело в озеро, и позволить ему раздуться, чтобы все знали: нельзя трогать то, что принадлежит ему…
— Я имела в виду Снейпа, — сказала Лили, потупив взгляд. — Твоего друга.
— Мой друг, — прошептал Гарри, всей кожей ощущая холод ночи. Голос Северуса звучал достаточно остро, чтобы прорваться через весь класс, и достаточно холодно, чтобы заморозить океан. — Что, во имя Мерлина, ты делала с ним?
Лили с трудом сфокусировала на нем взгляд. Она немного растерянно нахмурилась.
-Это было… пару лет назад. В общем, я всегда была очарована ритуалами и тому подобным, так что… — она еще сильнее нахмурила брови. — Это было задание по нумерологии. Мы вместе над ним работали, и Северус всегда приходил из Запретной секции с книгами, которых у него не должно было быть… — её лицо потемнело, а глаза стали печальными. — Это было перед… — она остановилась.
— Перед чем? — потребовал ответа Фрост. Он почувствовал неожиданное острое желание узнать все до конца, хотя страшная ревность уже испарилась. — Это было перед чем?
Девушка судорожно вздохнула.
— Я все еще думаю, что он хороший человек, — упрямо сказала она. — Но он ранил меня… сильно. Он стал называть меня… называть меня грязнокровкой, и… — она резко остановилась. Гарри понял, что Лили уже на грани слез. Она какое-то время молчала, затем поспешно вытерла глаза. — Это абсент, — пробормотала она. — Это все алкоголь в нем.
— Мне жаль, — выпалил Гарри. Он был безумен, безумен в своей сумасшедшей ревности, и виной тому был вовсе не абсент, а Волдеморт. — Мне жаль. Иногда я такой, и я это ненавижу, — он с трудом сглотнул. «Зачем я это сказал? — растерялся он. — Не важно, что это правда. Никто не знает, что их Золотой мальчик это ненавидит…» Сквозь эфирную ясность абсента раздался ответ: «Никто не знает, что их Повелитель это ненавидит …»
Он икнул. Лили посмотрела на него, и юноша отвел взгляд.
— Луна почти зашла, — пробормотал он. — Еще несколько минут, я думаю.
— Не извиняйся, — сказала девушка. «Она не кажется сильно пьяной, — изумленно подумал Гарри. — Интересно, почему…» — Все в порядке, я понимаю.
— Ты понимаешь? — спросил Фрост, даже не пытаясь скрыть скептицизм.
— Да, я… Ну, когда я в первый раз увидела тебя, ты казался таким осторожным и… одиноким, и я подумала, что ты такой из-за того, что перевелся сюда, но… — она, казалось, с трудом подбирала слова. — Но ты казался не просто растерянным новичком. Казалось, будто ты действительно был несчастен всю свою жизнь, будто у тебя никогда не было шанса на то, чтобы быть счастливым… — она остановилась. — О, черт. Я выставляю себя дурой, да?
«Нет, — подумал Гарри. — Нет, ты права, мам, о, Мерлин, конечно, ты права, — он глубоко вздохнул. — Северус», -неожиданно пришла в голову иррациональная мысль. И затем, со вспышкой ясности, все стало понятно. «Вот почему я хотел, чтобы он был рядом со мной. Он видит меня, и более того, он меня понимает, он прикасается ко мне, он…» — юноша задохнулся от своих мыслей. — Должно быть, я казался действительно жалким?
— Нет, нет! Боже, я не это имела в виду. Я хотела сказать, что… что ты был… ты просто…
— Когда я впервые увидел тебя, — сухо прервал он, решив спасти её, — я думал, что вы идеальная пара. Лили и Джеймс.
— Поттер? Джеймс Поттер? Он высокомерный, заносчивый, лживый, запугивающий болван. Он и его друг Сириус Блэк ведут себя так, будто это их школа, и мне от этого тошно! Ты не поверишь…
Гарри невольно усмехнулся.
— Ладно, я тебя понял, — он посмотрел вверх. — Луна уже заходит.
Лили взглянула вверх, и её глаза заблестели от волнения.
Да, — согласилась она, полезла в корзину и достала кусок пергамента и перо. — Я хочу, чтобы ты просто делал заметки о происходящем и спас меня в случае, если у меня начнутся конвульсии или что-то в этом роде, — виновато закончила она. — Извини я… э… взяла на себя самую захватывающую часть…
— Все нормально, — успокоил ее Фрост, хотя где-то внутри он все еще чувствовал себя немного виноватым. — Ты будешь в восторге от моих заметок, не волнуйся.
Лили засмеялась ясно и серебристо. «Я сказал шутку, — изумился Гарри. — Я пошутил». Он ожидал, что луна взорвется фейерверком. «Это абсент, — решил он. — Не может быть, чтобы что-то еще».
— Луна, вода, силы земли, — забормотала девушка, погрузив руки в озеро. — У нас есть все, что нужно…
— Люмос, — прошептал Фрост, копируя на пергамент все, что сказала Лили. «Она хотела записи, она их получит».
— Я открываю себя для магии воздуха, воды, земли… — тихо продолжила она. «Она почти поет», -восхитился Гарри. — Я опустошаю себя для воздуха, воды и земли…
Затем Фрост почувствовал это: пульс магии, растущий из озера и сливающийся с воздухом, с землей. Нижний край луны коснулся горизонта, и розовый свет от приближающегося рассвета окрасил небо в нежно-голубой и розовый.
— Is mise árthach do chumhachta. Tar isteach ionam, — голос Лили рос в крещендо, вытекая из её рта подобно лунному ручью. — Osclaím mé féin do dhraíocht an aeir, an uisce agus an talaimh! Folmhaim mé féin don aer, don uisce agus don talamh![2] — «Сработало», — подумал Гарри, судорожно вздыхая. Ритуал сработал. Кайф от абсента был поглощен своего рода гиперзнанием. Юноша чувствовал, как воздух касался каждой поры на его коже, покалывание каждой травинки, малейшее дыхание ветра от озера…
Лили вдруг обернулась. Её глаза, когда-то зеленые, теперь были наполнены белизной луны, бледными оттенками предрассветного неба…
Гарри застыл.
Девушка упала на колени, а он продолжал стоять, наблюдая, как она хватает край его мантии и целует его, как она смотрит на него с пустым лицом и мерцающим глазами. Это был жест слуги, и Фрост чуть поднял руку, доброжелательно, и тогда силы земли, воздуха воды устремились к нему…
Вдруг заклинание прервалось.
Лили заморгала, её глаза снова стали зелеными. Она застонала и слабо огляделась.
— Джонатан? Что, черт возьми, тут случилась… — она взглянула на его лицо и осеклась.
Гарри сделал шаг назад, во рту пересохло.
— Ничего, — быстро сказал он. — Я в порядке. Это просто удивило меня, вот и все. Я не ожидал этого, — он тяжело вздохнул. «Что ты сделал, Волдеморт? — закричал он. — Это должно быть что-то действительно ужасное, если силы воздуха, земли и воды покорились ему…»
Издали послышался волчий вой.
— Черт! — прошипел Фрост. — Оборотень!
Лили быстро повернулась к Запретному лесу.
— Оборотень? — ошеломленно сказала она. — Луна же уже села…
— Нет, не села, — отрезал Гарри, Черт возьми, как же я мог забыть? Ремус! Он сегодня в лесу вместе с Сохатым, Бродягой и Хвостом… «Успокойся, — зарычал он на себя. — Я теряю спокойствие. Одно то, что ты услышал вой Ремуса, еще не означает, что кто-то из Мародеров увидел или почуял тебя. И это не имеет значения, даже если они все узнали, потому что ты можешь справиться с этим позже» .
— Давай возвращаться, пока ничего не случилось, — предложил Фрост. Он встал и поспешно положил перо и пергамент, кувшин…
— Scourgify, — сказала Лили. — Versum , — ложка скользнула из рук Гарри в корзину, стаканы последовали за ней.
— Правильно. Магия, — пробормотал юноша, поднимая корзину и быстро оглядываясь. Ни души. — Пойдем. Той же дорогой?
— М… Хорошо, — довольно неопределенно проговорила Лили.
Гарри тут же остановился.
— Извини, — искренне сказал он. — Но я просто… — он остановил себя и повернулся посмотреть на лес еще раз. Это покажется подозрительным, а он и так уже достаточно испортил. — Не важно. Извини.
— Все в порядке, — ответила Лили. — Серьезно, иди поспи. Выглядишь ужасно.
«Вероятно, так и есть», — подумал Фрост, но потом он вспомнил свой прошлый сон и вздрогнул.
В конце концов он действительно задремал — минут на двадцать, блаженно лишившись снов. Путь назад был быстр и тих, и они разделились непосредственно после прохода. Большинство студентов уже были в Большом Зале, но Гарри чувствовал себя слишком измотанным, чтобы даже попытаться казаться нормальным. К счастью, Снейп еще спал, когда юноша проскользнул к нему, чтобы забрать заклинание слежения, и он мгновение или два смотрел на спящего, а затем ему удалось заставить себя уйти.
Затем он плюхнулся на кровать и заснул еще до того, как смог испугаться появления снов. «Даже двухминутный сон может творить чудеса, — подумал Гарри, зевая. — И еще кофе».
Он чуть не опоздал к завтраку: за столом уже было много пустых мест. Около гриффиндорского стола он увидел Лили и улыбнулся ей. И почувствовал облегчение, когда она вернула улыбку.
— Доброе утро С…нейп, — поздоровался Гарри, садясь на свое обычное место. «Я чуть не назвал его Северусом, — подумал он немного потрясенно. — Плохо». Он взглянул на слизеринца и удивился, с какой ненавистью тот смотрел за его плечо.
Фрост повернулся и почувствовал, как желудок сжался: «О, пожалуйста, только не это…»
Джеймс Поттер, Сириус Блэк и Питер Петтигрю прорывались к концу слизеринского стола. Трое Мародеров выглядели изнуренными, будто ночь не спали, но Поттер выглядел хуже всех. Его грязные волосы торчали больше обычного, бледное лицо искажала ярость.
— Фрост! — прорычал он, голос прозвучал громко во внезапной тишине. — На два слова!
Гарри почувствовал, как внимание всего Зало резко сосредоточилось на них, над столами пронесся шепот, острый взгляд Дамблдора, удивление Северуса.
Он встал, сохраняя на лице ледяную маску.
— Можешь сказать здесь, Поттер.
Послышался звук быстрых шагов.
— Джеймс! Сириус, что все… — Фрост посмотрел за плечо Поттера. К ним спешила Лили, её лицо выражало смесь ужаса и опасений.
Блэк встал у неё на пути.
— Не вмешивайся, Лили, — сказал он.
Девушка нахмурилась.
— Не будь смешным, Сириус, я…
Раздался высокий голос:
— Предательница!
Гарри показалось, что его кровь вскипела. Лили уставилась на Питера Петтигрю. «Как смеешь ты говорить подобные вещи? Ты, ты кто их предал!» — Гарри кипел. Он чувствовал одну за другой волны ненависти и отвращения, когда он смотрел на эту маленькую крысу. Тут же он представил, как эти агрессивные глаза стекленеют от тысячи круциатусов, он видел полное лицо, высушенное страхом и возрастом, он…
— Питер, — выплюнул Поттер, — заткнись.
Лили с беспокойством посмотрела на Джеймса, скривив рот.
— Джеймс, что ты делаешь?
— Я? А что ты думаешь, я делаю? Не отрицай, Лили! Вне общежития всю ночь… — Поттер задохнулся от гнева.
Глаза девушки вспыхнули.
— Не будь ханжой, Поттер. А теперь оставь эту чушь и…
— Пожалуйста, — прервал холодный, сладкозвучный голос, послав дрожь по спине Гарри. — Нельзя ли продолжить вашу любовную драму где-нибудь в другом месте? Это отбивает мне аппетит.
Лицо Блэка исказилось в гневе.
— Заткнись, Нюниус.
Гарри почувствовал внезапную вспышку ярости.
— Закрой свой собачий рот, — зарычал он и ощутил прилив удовлетворения от выражения шока, отразившегося на лице Блэка. Гарри изобразил на лице понимающую ухмылку. «Получай», — яростно подумал он.
— Что все это значит?
Спорщики замерли и повернулись к профессору МакГонагалл. Та взирала на них, крепко сжав губы.
— Ничего, — синхронно замотали головами Блэк и Поттер. Лили, Северус и Петтигрю хранили молчание.
Гарри слабо улыбнулся.
— Мы обсуждали академическое партнерство между факультетами, — сказал он.
МакГонагалл кинула на него едкий взгляд. Юноша выдержал его. По сравнению со Снейпом, Дамблдором или даже МакГонагалл из будущего, этот взгляд был слишком слабым.
— Разве не так, Джеймс? — добавил Фрост, не нарушая с профессором зрительный контакт.
Ему показалось, что он слышал звук крошащихся в пыль зубов.
— Да, это правда, — наконец ответил Поттер.
— Хорошо, — сказала МакГонаггал, наконец обращая взор на остальных. — Тем не менее, я должна напомнить, что никаких ссор и драк, пока вы в этой школе.
Разрозненное «Да, профессор» было заглушено вновь поднявшимися за столами разговорами.
МакГонагалл кивнула и затем направилась к преподавательскому столу.
Гарри проводил её глазами. Он позволил взгляду блуждать по Большому Залу, пока не встретился с глазами Дамблдора. Директор одарил его снисходительной улыбкой, и Фрост вернул её с довольно примирительным пожатием плеч. «Значит, он еще не подозревает, — подумал юноша облегченно. — Старый дурак».
— Не думай, что это все, Фрост, — прорычал Поттер.
— Позволь мне сказать тебе кое-что, Джеймс Поттер, — холодно проговорил Гарри, обращая свой взгляд на лицо Поттера. — Если ты считаешь, что между мной и Лили есть какие-то романтические отношения, то ты жестоко ошибаешься, — он украдкой взглянул на Снейпа, тот отвел взгляд. — Мы вместе работаем над проектом по чарам. Мы, возможно… — он остановился, чтобы подобрать правильно слово. — Мы, возможно, друзья, но это все.
Блэк фыркнул.
— Очаровательная история. Друзья не сбегают из замка в четыре утра.
— Разве? — ответил Гарри, выгибая бровь. Блэк моргнул и с клацаньем закрыл рот.
Поттер скрестил на груди руки. Его лицо окаменело.
— Я не куплюсь на это, — категорично заявил он. — Я знаю, чего ты добиваешься, Джонатан Фрост. Я знаю ваш слизеринский образ мыслей, — он глотнул воздуха. — Я, Джеймс Поттер, вызываю тебя на дуэль.
Повисла тишина.
— Нет, — наотрез отказался Гарри.
— Ты с ума сошел, Дж… Поттер? — выпалила Лили. — Клянусь, я все расскажу МакГонагалл…
— Тогда я расскажу ей, как ты резвилась со слизеринцем ночью!— прошипел Поттер. Он повернулся к Гарри. — Джонатан Фрост, — сказал он. — Я вызываю тебя на магическую дуэль, и если ты откажешься, магия обяжет тебя уступить моим требованиям.
«Магическое обязательство», — эхом отозвалось в голове Фроста. Он ломал голову, как червь пытаясь найти выход из этой ситуации, но часть его по-прежнему видела перед собой торжествующее лицо Петтигрю, в ушах звучало насмешливо произнесенное Блэком «Нюниус», и только одно желание достать палочку…
Северус встал.
— В этой дуэли я, Северус Александр Снейп, связываю себя с Джонатоном Фростом как его секундант.
Гарри обернулся. Сердце стучало где-то в горле. Он пытался встретиться глазами со слизеринцем, но тот смотрел полным презрения и ненависти взглядом на Сириуса Блэка.
— Нет, — вскричала Лили.
Блэк скрестил руки на груди, приняв высокомерную позу.
— Я, Сириус Теребеллум Блэк, связываю себя с Джеймсом Эрлом Поттером как его секундант.
Гарри чувствовал, как улыбка невольно заиграла у него на губах. Так тому и быть. Он повернулся к Поттеру, проигнорировав умоляющий взгляд Лили.
— Очень хорошо. Я принимаю вызов.
____________________________
[1] Зеленая фея
[2]Is mise árthach do chumhachta. Tar isteach ionam! — Я — сосуд для твоей силы.Наполни меня!
Osclaím mé féin do dhraíocht an aeir, an uisce agus an talaimh.— Я открываю себя для магии воздуха, воды, земли.
I empty myself for the air and water and earth. — Я опустошая себя для воздуха и воды и земли.
30.04.2011 Глава 9
"...эту тьму я признаю своей."
— Джонатан, нет!
Гарри взглянул на Лили, его лицо ничего не выражало.
— Слишком поздно, — ровным голосом произнес Джеймс Поттер, прежде чем Гарри смог вставить хоть слово. — Магия уже скрепила нашу клятву. Если один из нас не появится, требования другого автоматически вступят в силу. Другого выхода нет.
— Я все расскажу МакГонагалл, — пригрозила Лили.
Поттер пожал плечами, по-прежнему не глядя на девушку.
— Даже если нас исключат, нам все равно придется участвовать в дуэли — это магическое обязательство.
— Вы не можете! — воскликнула Лили. — Это глупо, это опасно, вы…
— Что именно тебе не понятно в словосочетании «магическое обязательство», Эванс? — ровным голосом прервал её Снейп. Лили замолкла. Гарри растерянно переводил взгляд с неё на Северуса, вспоминая сказанное ей накануне. «Они были друзьями», — думал он, мимоходом подмечая, как губы Снейпа растягиваются в усмешке.
— Не могу поверить, что вы… — сдавленным голосом прокричала девушка и убежала. Поттер обернулся ей в след так быстро, что Гарри показалось, что гриффиндорец свернет себе шею.
— Недостаток сна, — объяснил Фрост, когда Лили в слезах опустилась на свое место , под ошарашенные взгляды гриффиндорцев.
— Где и когда? — прорычал Поттер сквозь зубы, снова поворачиваясь к слизеринцу.
Фрост окинул его равнодушным взглядом:
— Твои предложения?
Поттер переглянулся с Блэком, и Мародёры обменялись кивками, словно придя к негласному соглашению.
— Эй, — пропищал Петтигрю, — как на счет комнаты трофеев? Туда никто не ходит, и это нейтральная территория…
— Питер! — резко оборвал его Блэк. — Заткнись.
Тот захлопнул рот, громко клацнув зубами.
— Комната трофеев, в полночь, — холодно предложил Поттер.
Гарри повернулся к Северусу. Блестящие черные глаза встретили его взгляд, и на секунду сердце юноши замерло.
— Комната трофеев, полночь, — согласился он, едва Северус чуть наклонил голову.
— Требования? — спросил Поттер. Фрост оторвал взгляд от слизеринца, его сердце бешено стучало. Глаза Джеймса тут же вспыхнули: — Как участник поединка, я объявляю свои требования: если ты проиграешь, то не станешь разговаривать с Лили Эванс год и один день .
Гарри фыркнул.
— Согласен, — он почувствовал слабое касание магии, словно облаком сгустившейся над его головой. — Как участник дуэли, я объявляю свои требования, — он замолк, перебирая варианты. Машинально он взглянул на Северуса, но по лицу слизеринца невозможно было что-либо понять. Гарри вглядывался долгую секунду, в попытке отыскать хоть какую-нибудь мысль или эмоцию в этих бездонных глазах. — Я объявлю свои требования перед дуэлью, — наконец сказал он.
— Так нельзя! — запротестовал Блэк.
— Нельзя? — парировал Гарри, поднимая брови. — Условия должны быть названы перед дуэлью, это единственное ограничение, — “Я так думаю”. Он даже не знал о необходимости требований, полагая, что честь — это единственное, что они ставили на карту.
Блэк сердито нахмурился, собираясь что-то сказать.
— Отлично,— выдавил он. — Полночь, комната трофеев, и ты объявишь свои глупые требования.
Гарри кивнул:
— Согласен.
Лицо Блэка исказила волчья ухмылка:
— Будь готов получить по своей слизеринской заднице.
Гарри слабо улыбнулся.
— Посмотрим, — быстро сказал он, не дав Снейпу ответить. — Сегодня ночью, комната трофеев , — он сосредоточился на своём завтраке, больше не обращая внимания на гриффиндорцев, в надежде, что они уйдут. К счастью, Мародёры так и поступили.
— Итак, — ровно сказал Северус.
Гарри опустил руку с вилкой на стол. Чувство голода внезапно испарилось.
— Итак, — повторил Фрост. Он судорожно пытался подобрать слова. Спустя несколько секунд юноша продолжил: — Ты снова со мной разговариваешь.
— Ну, конечно, разговариваю, — резко проговорил Снейп.
— С чего бы это? — настороженно поинтересовался Гарри, прилагая немалые усилия для того, чтобы его голос оставался ровным и безэмоциональным. Он наконец отпустил несчастную вилку, которую до сих пор крепко сжимал в руке. — До сего момента ты упорно игнорировал меня.
— Это не важно, — неожиданно зло воскликнул Северус. — Важно то, что ты должен победить в дуэли с Поттером!
— У них нет ни единого шанса на победу, — Фрост фыркнул. Ему было приятно подчёркивать своё превосходство, и это взволновало его. Раньше Гарри не мог позволить себе такого поведения — он должен был носить маску спасителя, хорошего гриффиндорца. Но сейчас он не был Гарри Поттером, он был Джонатаном Фростом, он…
… был Волдемортом. Волдемортом — воплощением высокомерия. Гарри почувствовал, как его желудок сжался.
— Не будь идиотом, — пробормотал Снейп, выводя Гарри из задумчивости. — Может вы и равны в бою, но у Поттера припрятано несколько карт в рукаве.
— Ты с ним сражался? — учтиво спросил Фрост. Часть его вздрогнула от подобной перемены: только что он был высокомерен, как чистокровный маг, и вдруг — покорен, словно домовой эльф.
— Да, — запинаясь, ответил Северус. — В прошлом году. И я не думаю, что его тактика сильно изменилась. Я проанализировал её.
Краем глаза Гарри наблюдал за Снейпом. Закончив говорить, слизеринец вновь вернулся к своей маске равнодушия и отстранённости. Гарри задался вопросом: «Почему?» Его охватил внезапный страх, что Северус снова будет вести себя с ним холодно, и, мгновение спустя, он понял причину. «Ему неудобно, — подумал Гарри. — Он не хочет, чтобы я узнал, что он проиграл в той дуэли. Поэтому он изображает холодность и безразличие».
Неожиданно Фрост почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Он заглянул в тарелку, чувствуя ужасное смущение и борясь с желанием прикоснуться к человеку, сидящему рядом. Это чувство, как электрическим разрядом, поразило его. Он почти задыхался от тоски.
Гарри сжал кулаки. «Не поддавайся желаниям Волдеморта, — думал он, вонзая ногти в ладони. — Не дай ему победить, не дай!» Волна тоски пошла на спад, в голове прояснилось, и он понял, что Северус ждет от него ответа.
— Думаю, да, — нейтрально сказал он.
— У нас зелья, а потом обед. Я могу показать тебе анализ и диаграммы в моей спальне…
— В твоей спальне, — повторил Гарри, снова испытывая странные чувства.
Северус кивнул.
— Да, — осторожно ответил он. — Ладно. Мы опоздаем к Каментуму. У нас сегодня практическое занятие. Поторопись, ты мучаешь эту сосиску уже пять минут.
«Впервые, он подгоняет меня на урок»,— подумал Фрост, и задумался над тем, что бы это могло значить, если вообще что-нибудь значило.
Задание по зельям было достаточно простым, чтобы Гарри мог спокойно наблюдать за Северусом. Снейп, безусловно, был лучшим в классе, и профессор Каментум заметил, что он превосходен — как всегда. Северус на это поднял подбородок, став похожим на ястреба, и Гарри почувствовал странное чувство гордости.
«А Малфой, похоже, не на высоте», — подумал Фрост, когда котел блондина вздрогнул и изрыгнул из себя поток ядовитых фиолетовых пузырей, и, быстро перелив в чистый флакон немного своего варева, поспешил отнести его на проверку Каментуму.
Юноша остановился, заметив Лестрейнджа, движущегося к учительскому столу на несколько шагов впереди него.
— Все верно, Лестрейндж, — оценил Каментум. Голос профессора звучал устало, когда он постучал палочкой и на пергаменте напротив надписи Терренс Лейстрендж появилась оценка «П».
Лестрейндж повернулся, собираясь уйти, и коротко улыбнулся Гарри. Его глаза блестели.
— Удачи, Фрост, — тихо (так, чтобы только Гарри мог его услышать) проговорил он.
— Спасибо, — холодно ответил Фрост и быстро подошел к преподавательскому столу, пока Лейстрейндж не сказал что-нибудь еще.
Каментум бросил лишь беглый взгляд на его образец и прогудел:
— Все верно, Фрост.
Гарри скользнул на свое место. Он закончил достаточно рано, до конца урока оставалось пятнадцать минут. Так как он не взял с собой никакой книги, чтобы почитать, он принялся за домашнее задание. «На самом деле мне вообще нечего делать», — подумал юноша, усмехнувшись. В ближайшие несколько лет ничего не произойдет.
Ему было интересно, разозлится ли на него профессор, если он минут десять вздремнет, и он решил, что Каментум этого, вероятно, даже не заметит. Но как только он положил голову на парту, ему в нос ударил запах внутренностей саламандры и мозгов тритона, и мысли, которые рекой потекли в его голову, были воспоминаниями Волдеморта: склонившиеся перед его силой Пожиратели Смерти, и Северус…
Фрост вздохнул и закрыл глаза, пытаясь прогнать наваждение. Он устал. Ему нужно поспать.
«Ты не можешь просто отодвинуть мысли на задворки памяти, — сердито подумал он мгновение спустя. — Ты не можешь так просто забыть это. Проблема не решится сама собой». Он потер глаза. Что ему делать? «Северус наконец-то заговорил со мной», — подумал он. Мысли потихоньку прояснялись, и юноша с нежностью взглянул в направлении слизеринца .
Снейп, казалось, был полностью погружен в учебник по зельям. Немного нахмурившись, он что-то рассматривал, слегка касаясь губ тонкими пальцами.
Гарри сглотнул. «Может быть, мы сможем вернуться к работе над зельем сна-без-сновидений, — подумал он. — И то, что он так долго меня игнорировал, не имеет значения. Он снова со мной разговаривает, и только это важно…»
Он остановился и быстро посмотрел в другую сторону, пробежав рукой по волосам. Что с ним не так? Мгновение он был неосторожен, и в его разуме тут же возникли отвратительные мысли Волдеморта — о Снейпе!
«Игнорируй его! — зарычал на себя Гарри. Северус не был важен. Его нынешняя ситуация — он застрял в прошлом! — вот что важно. Он должен вернуться. Он должен снова открыть Прибежище (его желудок сжался, и он подумал о том, чтобы повернуть зеркало лицом к стене) и найти способ вернуться в свое время. Так же было бы неплохо найти заклинание, которое использовал Волдеморт, чтобы подчинить себе дикую магию…
«Да, именно это я и сделаю», — подумал Фрост и положил голову на скрещенные руки. Он посмотрел на Северуса и почувствовал, как губы сами собой растянулись в улыбке, когда слизеринец перевернул страницу и внимательно всмотрелся в отрывок или диаграмму или…
Гарри уткнулся лицом в ладони и застонал: «Ну вот опять…»
В конце концов, он решил составить для Лили записи по ритуалу с прошлой ночи — они встретятся уже на следующем уроке. Он взял пергамент и задумался, что написать. Что дикая магия вошла в нее и заставила поклониться ему, как своему господину? Знает ли она вообще, что дикая магия вошла в неё? Когда оставалась минута до конца урока, он нацарапал что-то о том, что она «казалось, была одержима неизвестным природным потоком».
Вскоре урок закончился. Гарри закинул записи в рюкзак и на выходе из класса наткнулся на Северуса.
— Я заметил, что ты тоже получил высший бал, — тут же сказал Снейп. — Хорошая работа.
Фрост с трудом подавил улыбку.
— Спасибо. Я уверен, что для тебя это не новость, мистер Превосходно-как-всегда.
На щеках Северуса тут же появились розовые пятна. Гарри почувствовал неудержимое желание рассмеяться.
— Итак, мистер Совершенство, возможно, мы сможем поработать над зельем сна-без-сновидений. — легко проговорил он.
Улыбка на лице Северуса исчезла, как солнечные лучи на закате. «Скажи да, — горячо подумал Гарри, не сводя глаз с лица слизеринца. — Пожалуйста, скажи да…»
— Я, эээ… нашел некоторую информацию о… — «черт, я еще ничего не нашел!» — о… ммм… — он напряг память. — Кирусе Жестоком. Его эксперименты по поводу прекращения снов.
— Это был Менгель , — холодно ответил Северус. — Кирус экспериментировал на отказе от сна, а Менгель пытался дать людям возможность спать без сновидений, тем более что Розмари Пеан не жила в 1000 веке до н.э.
— О, — вяло сказал Гарри, гадая, кто же такая была эта Розмари Пеан. — Я это и имел в виду.
Северус усмехнулся.
— Возможно, мы сможем поработать над проектом завтра. Сегодня нам стоит подготовиться к дуэли, — его глаза блестели.
Фрост почувствовал, как внутри него прокатилась волна облегчения.
— Точно, — счастливо сказал он.
— В любом случае по поводу дуэли… — заговорил Северус, прочистив горло, и Фрост покорно принялся слушать детальную критику методов дуэлинга Поттера.
Они зашли в класс трансфигурации, и бывший гриффиндорец нерешительно остановился в проходе. До этого на всех уроках они сидели раздельно: Гарри в одном темном углу, Северус в другом. Но сейчас слизеринец автоматически подтолкнул Гарри к одному из углов.
— Ты заслонял проход, — прошипел он.
Фрост сел за парту, и Снейп тут же скользнул на стул слева от него.
— В прошлый раз тут кто-то сидел, по-моему, Булстроуд… — начал Гарри, но Северус смерил его испепеляющим взглядом.
— Секундант должен оставаться с дуэлянтом на протяжении всего дня, — ответил он. — Ты этого не знал?
— Не совсем, — сказал Гарри. — Я … Я не был воспитан в семье волшебников.
Краям глаза он тревожно посмотрел на лицо Северуса.
— Понятно, — холодно сказал Снейп.
«Черт возьми, — подумал Гарри. — Почему я должен напоминать ему об этом? Но нет, это не то, о чем нужно сейчас думать”. Он должен поменять отношения Северуса к магглорожденным. Он задумался: двадцать лет спустя были ли у Снейпа эти предрассудки? Фрост моргнул, понимая, что не знает ответ. «Это показывает, как мало я знаю о нем», — понял он, чувствуя странное сожаление.
От дальнейшего разговора их избавила вошедшая в класс МакГонагалл.
— Где Поттер и Блэк? — спросила она, глядя на их пустые места. — Снова опаздывают? — она вздохнула и села. — Я должна…
В этот момент Поттер и Блэк ввалились в дверь.
— Извините, — задыхаясь, пробормотал Блэк, убирая упавшую на глаза челку. — Нас… м…
— Задержали, — подсказал Поттер.
— Да, задержали, — быстро согласился Блэк. — Пивз.
Поттер кивнул.
МакГонагалл внимательно посмотрела на них. Затем она перевела взгляд на Поттера и строгим голосом, которого Гарри никогда раньше не слышал у неё, сказала: — Должна вам напомнить, Джеймс Поттер, что вы староста школы и, как предполагается, пример для всей школы.
Поттер побледнел.
— И-извините, проф…
— Вы ведь понимаете, что подобное поведение может послужить основанием для потери определенных привилегий?
Поттер сглотнул и кивнул. Пошатываясь , он пошел на свое место и вздрогнул, когда Лили одарила его обжигающим взглядом.
Северус захихикал, но Поттер оказался слишком потрясен, чтобы ответить. Блэк, напротив, подарил слизеринцу неприятный оскал.
— Не обращай внимания, — тихо сказал Гарри.
Северус кинул на Гарри раздраженный взгляд.
— Сегодня мы будем проходить анимагию, — объявила МакГонагалл.
Класс взорвался взволнованным шепотом, и только Мародеры самодовольно улыбались. Гарри бросил взгляд на Северуса. Тот сидел с мрачным выражением на лице.
МакГонагалл прокашлялась. Класс успокоился.
— Процесс трансформации анимага крайне сложный, и большинство из вас, — она смерила класс взглядом, — не смогут добиться в этом успеха.
Блэк бросив красноречивый взгляд на Северуса, усмехнулся. Гарри подавил желание чем-нибудь кинуть в него.
— Процесс трансформации начинается с понимания вашей животной сущности. Существует простое заклинание, которое поможет идентифицировать это животное и…
Гарри нахмурился. Он почувствовал, как усик магии протянулся от Блэка и Поттера, сидящих с масками невинности на лице. Но магия была направлена не на Северуса. Она прошла над плечом МакГонагалл к щетке для доски.
— Вы войдете в сознание животного и сможете определить такие характеристики как наличие меха, перьев, чешуи, или…
Гарри прищурился, наблюдая, как мел сам по себе начал писать на доске. Он уже видел этот подчерк раньше, на карте Мародеров. Он почувствовал, как Северус рядом с ним напрягся.
МакГонагалл остановилась. Затем она обернулась. Несколько гриффиндорцев разразились приступом смеха.
— Будь уверен, что взял с собой бинт, — гласила надпись. — Я надеру Фросту зад так, что тебе придётся сильно постараться, чтобы вылечить его, Сопливус!
Гарри вздохнул в недовольной скуке.
— Очень смешно, — пробормотал он себе под нос. Он посмотрел на Северуса, но к его удивлению лицо Снейпа было бледнее, чем обычно, и его ноздри раздувались в гневе. "Это даже не очень умный выпад", — думал Гарри, пробегая глазами по сообщению в поисках скрытого смысла.
— Блэк, Поттер! — рявкнула МакГонагалл.
— Мы ничего не делали, — с притворной невинностью воскликнул Блэк. — Правда, Джеймс?
Поттер выглядел более нерешительным, чем его соучастник. «Боится потерять значок старосты?» — предположил Гарри.
— Сириус прав, мы…
МакГонагалл посмотрела на Поттера:
— Я всего пять минут назад вас предупреждала по поводу потери некоторых привилегий! — взорвалась она.
Поттер побледнел, а Блэк неожиданно запнулся.
— Профессор, — пропищал голос. — Это был я. Я сделал это.
Гарри повернулся, едва заслышав Питтегрю.
— Это не смешно, — отрезала МакГонагалл.
— Но это правда, это я, — настаивал Питер.
Гарри сделал глубокий вздох. Голос Петтигрю раздражал его, как ничто другое в этом мире. «Подлый предатель, — снова разъярился Фрост и сделал еще один глубокий вздох. — Как он попал в Гриффиндор, непонятно…»
— Хорошо, — оживилась МакГонагалл. — Пятьдесят баллов с Гриффиндора за эту выходку и отработка сегодня вечером с Филчем.
— Да, профессор, — кротко ответил Петтигрю. МакГонагалл повернулась и, со свистом взмахнув палочкой, стерла сообщение с доски.
Остальная часть урока была довольно спокойной. Гарри заметил, что Северус был сильно поражен выходкой Мародеров и с каждой минутой становился все более раздражительным и угрюмым, особенно после того, как у него не вышло заклинание Спиритус Аниманс.
— Ты победишь, Фрост, — неожиданно сказал он. Гарри внимательно посмотрел в ответ. — Я собираюсь удостовериться, что ты победишь Поттера и Блэка, — тихо проговорил он.
Гарри кивнул. “Я выиграю, — жестоко подумал он. — Они и не поймут, что их сразило”.
Мгновение длилось слишком долго, и, когда Фрост отвел взгляд, его сердце бешено стучало. Он знал, что это — желания Волдеморта, но почему он позволил ему победить? Гарри мог подавить ненависть Волдеморта к магглорожденным. Он мог победить, и это хорошо — он должен победить это.
Он отвернулся от Северуса и понял, что копается в рюкзаке. “Ах”, — подумал он, вытаскивая записи.
— Что это? — подозрительно спросил Снейп.
— Ничего, — отмахнулся Гарри, разворачивая пергамент так, чтобы надпись оказалось лицом к столу.
Северус прищурился, но прежде, чем он смог продолжить, МакГонагалл отпустила класс , озвучив напоследок домашнее задание:
— Попытаться применить Спиритус Аниманс и прочитать главу три!
Гарри встал и осмотрелся. Блэк с Питтегрю и Люпином ждали на пороге класса, но Поттер задержался где-то посередине между Лили и друзьями.
Фрост подошел к Лили, которая собирала учебники, стоически игнорируя всех вокруг.
— Лили, — позвал слизеринец.
Девушка подняла взгляд, на её усталом лице было написано удивление. Потом она нахмурилась.
— Джонатан, — ровно ответила она.
Гарри протянул ей пергамент.
— Вот, я сделал записи прошлой ночью, — сказал юноша, игнорируя появление в непосредственной близости Поттера. –Боюсь, они не очень хорошие, но, по крайней мере, хоть что-то.
Лили взяла пергамент и бросила на него беглый взгляд.
— Спасибо, — нерешительно проговорила девушка. — Я… извини за завтрак, я понимаю, что сунула нос не в своё дело, но…
“Интересно, знает ли она, какие требования выдвинул Поттер?” — подумал Гарри и почувствовал… и позволил Поттеру схватить себя за плечо и грубо вытащить прочь.
— Что ты думаешь, ты делаешь? — прорычал гриффиндорец.
— Джеймс! — воскликнула Лили. Одновременно с ней с другой стороны класса послышался голос МакГонагалл:
— Поттер!
Поттер отпустил его плечо, но его лицо было искажено ненавистью и яростью.
— Я до тебя доберусь, — пробормотал он и, развернувшись, умчался прочь.
— Не понимаю его, — вздохнула Лили. — Мне казалось, он стал лучше…
— Мм, — Гарри чуть нахмурился, заметив, что Снейп выскользнул из комнаты. — На самом деле, это условие нашей дуэли, больше никогда с тобой не разговаривать.
— Что? — вырвалось у Лили.
— Да. Что ж, увидимся позже, — сказал Фрост, поспешив за Северусом.
Лили потянулась за сумкой.
— Джонатан, подожди…
Гарри, выйдя из класса, быстро осмотрел коридор — он увидел Северуса, рассекающего толпу своим характерным стремительным шагом. Фрост подавил желание окрикнуть его, вместо этого он ринулся за слизеринцем, на ходу бормоча «простите меня» и «пардон».
Они спускались по пустой лестнице к подземельям, когда Гарри, наконец, закричал:
— Северус! Подожди!
К его облегчению, Снейп замедлил шаг.
— Как ты назвал меня? — резко спросил Снейп, когда Гарри поравнялся с ним.
— Что? О, — “черт возьми”, проклинал себя Фрост. — Я назвал тебя по имени. Северус. Прости, если не хочешь, чтобы я называл тебя так, — быстро проговорил он, едва слизеринец открыл рот. — Этого больше не повториться. Если ты не захочешь.
— Не захочу, — ответил Северус.
— О, — сказал Гарри. — Хорошо. Ладно. Снейп.
— И что же ты делал с этой грязнокровкой? — выплюнул Снейп, возобновляя стремительный шаг. — Чем вы занимались, что тебе пришлось делать записи?
— Может ты забыл, но я тоже магглорожденный, — парировал Гарри с соответствующей резкостью. Слизеринец увеличил скорость. — Перестань убегать! — крикнул Фрост.
Северус остановился и обернулся.
— Что вы с ней делали? — прорычал он.
— Почему ты игнорировал меня последние два дня? — возразил ему Гарри.
Гнев вдруг покинул лицо Снейпа, и Гарри стало действительное интересно. Он не хотел задавать этот вопрос, но слова вырвались, словно по своему собственному желанию, и теперь в нем проснулось любопытство.
— Не важно… — пробормотал Северус, — ничего, что касалось бы тебя..
— О, перестань, — настаивал Гарри. — Расскажи мне. Это имеет ко мне отношение, ты же меня игнорировал, помнишь? — юноша пытался найти ответы в голове. — Я что-то не так сказал? Что-то о Лили?
— Нет! — отрезал Северус. — Просто оставь это. Сегодня у тебя дуэль с Поттером, и мы не должны спорить о…
— Тогда скажи мне! — прервал его Гарри. — Я что-то не так сделал? — он с трудом вспоминал, что произошло тогда. Они проводили первый ритуал с Лили… но не похоже, что это из-за Лили. Что же это может быть? Вдруг в памяти всплыло: — Это из-за того, что я впал в кому посреди ночи?
Лицо Северуса неожиданно потеряло все краски, и Фрост почувствовал, как его желудок налился свинцом. “Черт, — подумал он. — Как, черт возьми, я должен это объяснить?”
— Подожди, Се… Снейп, не уходи!
Он раскинул руки и схватил слизеринца за предплечья. Северус рванулся из захвата, но Гарри удержал его, не без помощи беспалочковой магии. Он чувствовал, как его руки с трудом удерживают вырывающегося парня.
— Прекрати вырываться, — приказал он и резко дернул. Северус потерял равновесие, одной рукой пытаясь нащупать палочку. Они столкнулись. Плечо Северуса врезалось Гарри в грудь . Другая рука Гарри перехватила руку Снейпа, прежде чем тот смог, наконец, достать свою палочку, и затем, сменив захват, крепко стиснул запястья слизеринца.
— Прекрати. Посмотри на меня.
Тяжело дыша, Северус поднял взгляд. Гарри вгляделся в его глаза — черные, совершенно черные в полумраке коридора.
— Пожалуйста, — наконец попросил Гарри. — Я не буду судить тебя за это. Расскажи мне, пожалуйста.
Северус, все еще тяжело дыша, опустил голову, и занавесь волос упала на его лицо. Фрост тоже посмотрел вниз, и увидел свои руки на запястьях Северуса, его шероховатые пальцы в шрамах от битв, резко контрастировали на золотистых в темноте запястьях Северуса . “Он так близко”, — внезапно осознал он, и ему захотелось чуть наклониться вперед, чтобы смешать их дыхание…
Послышались шаги.
Гарри отпустил Снейпа и сделал шаг назад. Он поднял взгляд и увидел, что кто-то спускается по лестнице.
— Лейстрендж, — поздоровался Гарри холодным кивком головы.
— Фрост, — ответил Лейстрендж, спокойно спрыгивая с последней ступеньки и останавливаясь, чтобы рассмотреть их.
Северус развернулся и ушел, его мантия вздымалась за его спиной, пока он шел к гостиной Слизерина. Фрост чуть поднял руку, почти незаметным движением под мантией, но все еще неподвижную, и позволил руке упасть .
— Трудно поймать, — вздохнул Лейстрейндж. — Крепкий орешек, не правда ли?
Гарри нахмурился.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — отрезал он и направился вверх по лестнице.
— О, все ты понимаешь, — пробормотал Лейстрендж. Фрост проигнорировал его, быстро уходя в библиотеку.
* * *
Гарри почти не виделся с Северусом оставшуюся часть дня. После обеда и арифмантики он пошел в библиотеку и прочитал несколько текстов по правилам ведения дуэлей. Судя по всему, Хогвартс имел свою впечатляющую историю дуэлей, хотя их число в последнее время сократилось. Неудивительно, что большинство из них было между Гриффиндорцами и Слизеринцами, и слизеринская сторона, как правило, выигрывала. “Хитрость побеждает мускулы”, — думал Гарри.
После этого, проглотив ранний ужин на кухне, он пробрался в свою спальню, заглянув в гостиную только чтоб узнать, пришел ли Северус. Но когда он его не увидел, юноша вздохнул и поставил будильник, надеясь поспать хоть немного, по привычке накладывая запирающие чары, чары тишины и охранные заклинания.
Проснулся он без четверти двенадцать. “Что ж, это дает мне немного времени”, — рассуждал Гарри, соскакивая с постели и быстро одеваясь. Сполоснув лицо водой, юноша заглянул в комнату Северуса. Как он и ожидал, там никого не было, кроме громко храпящего Крэбба. “Отлично”, — подумал Гарри, спокойно перемещая заклинание слежения на спящего слизеринца, и отправился на кухню, чтобы выпить пробуждающего кофе.
Когда он добрался до комнаты трофеев, часы уже пробили полночь.
— Где ты был? — прошипел Северус, едва Гарри зашел внутрь. — Я искал тебя весь день, тебя не было ни в библиотеке, ни в гостиной, и я не смог попасть в твою спальню.
— Я наложил на комнату запирающие и чары тишины, — рассеяно проговорил Гарри. — Успокойся. Мы победим. — “Что у нас тут? Заглушающие чары, охранные, — зафиксировал он. В конце концов, Мародеры знают, что делают. Филч сегодня не сможет помешать”.
С другой стороны комнаты послышался голос Блэка:
— Продолжай спать, Фрост.
Гарри пробежался взглядом по комнате трофеев. Он был тут несколько раз, но никогда особо не задерживался — пустые размышления среди старой славы и былого величия мало что дадут во время войны. Факелы на стенах давали лишь слабый, тусклый свет. Комната была погружена в полумрак, но слизеринец отчетливо мог разглядеть лица противников, бледные, но решительные, такие же, как и у тех двоих, что пришли поддержать Поттера и его секунданта.
— Значит, привел всю банду, Поттер, — усмехнулся Гарри. Его голос прозвучал неожиданно резко, разрывая дрожащую тишину.
Питер Петтигрю и Ремус Люпин зашевелились. Люпин подавил зевок, а Петтигрю с вызовом выдвинул подбородок. Гарри скривил губы.
— Нет ничего плохого в зрителях, — ответил Блэк.
Фрост пожал плечами.
— Конечно.
Блэк был одет в нечто, что Гарри посчитал традиционной одеждой дуэлянтов: плотно прилегающая мантия с широкими рукавами и кричащим знаменем на спине и груди. Гарри посмотрел на Поттера и отметил, что тот был одет в то же самое. И на Блэке это выглядело все же намного лучше.
— Ты определился по поводу своих условий? — резко спросил Поттер.
“М, нет”, — подумал Гарри. Он посмотрел на Северуса, но тот был слишком занят, испепеляя гриффиндорцев убийственным взглядом. “По крайней мере, он не одел на себя эти смешные одежды. Но это не его школьная мантия”. Он нахмурился. Это была старая оборванная мантия, по стилю более подходившая для балов или танцев.
Северус повернулся, встретился взглядом с однокурсником и быстро отвел глаза. “Он стыдится своей одежды?” задался вопросом Гарри, чувствуя, как сжимается сердце.
— Уже решили? — позвал Блэк.
— Поторопись, Фрост, — резко сказал Северус. — Назови свои требования.
— Хорошо, — наконец сказал Фрост. — Как участник дуэли я объявляю свои требования: с этой ночи ты должен хранить верность Лили Эванс год и день.
Повисла пауза.
— Что! Но это… — сбивчиво проговорил Блэк, широко раскрыв глазами. — Джеймс! Да он принуждает тебя к целибату! Это наш последний курс, а как же Аманда Вилкинсон? Или та староста из Райвенкло, как там её звали…?
— Остынь, Сириус, — прервал его Поттер, с внешне спокойной решимостью на лице. — Я принимаю твои условия, — Гарри почувствовал легкое касание магии.
— Но Джеймс… — заскулил Блэк. Его друг смерил его уничтожающим взглядом.
Фрост кивнул.
— Кажется, на этом этапе секунданты должны попытаться уладить дуэль миром.
Северус фыркнул, а Блэк вздрогнул с отвращением.
— Эй, я исследовал в библиотеке книги по правилам ведения дуэли, — тихо сказал Северусу Гарри, слегка улыбнувшись, когда тот повернулся.
— Конечно, занимался бесполезными исследованиями, вместо того, чтобы найти меня и изучить его метод ведения дуэли! — прошипел в ответ Северус. — Его атаки в большинстве своем основаны на трансфигурации, и я могу дать тебе свои записи о его…
— Готовы, — позвал Блэк. — Я полагаю, нет необходимости в примирении, точно?
Северус замолчал и отступил, все еще сердито глядя вперед.
— Хорошо, — отозвался он, прежде чем Сириус смог снова закричать.
— Не беспокойся, — мягко произнес Фрост, игнорируя Блэка. — Я не проиграю!
Северус снова фыркнул. Гарри повернулся и достал палочку.
— Готов? — спросил Блэк. — На счет три. Раз, два…
— Подожди, — прервал его Гарри. — Я хочу добавить еще одно требование.
Гарри почувствовал, как на него уставились пять пар глаз.
— Ты не можешь, — спокойно сказал Блэк. — Ты уже объявил свои требования. Теперь ты должен сражаться до конца.
— Может быть, вы забыли про поединок между Этиоклисом и Полиницисом? Они оба выдвинули сорок семь требований перед дуэлью. Или, возможно, вы не слышали о дуэли между Синтии де Цигнас и Дюшессом де Авиньоном? Дюшесс выдвинул двенадцать отдельных требований, в то время как Синтия назвала двеннадцать условий касающихся дуэли прежде чем они начали драться.
Блэк и Поттер выглядели растерянными. Гарри услышал, как позади презрительно фыркнул Северус.
— Ну, и какие твои новые требования? — поинтересовался Поттер.
— Как участник дуэли, я объявляю второе требование, — начал Гарри. — Каждый раз, когда ты скажешь или сделаешь что-то враждебное по отношению к Северусу Снейпу, то будешь испытывать боль от расплаты.
Едва закончив говорить, он бросил осторожный взгляд на Снейпа. На мгновение их глаза встретились, прежде чем Фрост посмотрел на смущенных гриффиндорцев. Выражение этих глаз было непостижимым, но Гарри чувствовал, как ускорилось биение его сердца. “По крайней мере, он не откусит мне голову, — слабо подумал юноша. — Пока”.
— Еще одно требование? — закричал Петтигрю. — Это жульничество!
— Заткнись, Питер, — на автомате сказал Блэк. — Не принимай его условие, Джеймс. Он пытается защитить Нюниуса, разве это не трогательно?
Краем глаза Гарри заметил, как напрягся Северус. “Не позволяй им задеть тебя, Северус, — взмолил он про себя. — Пожалуйста. Просто прими это”.
— Это обман! — настаивал Питер. — Он должен проиграть — автоматически.
— Это не жульничество. Дуэлянт может добавить требования, — спокойно сказал Гарри, хотя внутри ему хотелось задушить маленького предателя. Он перевел внимание на Блэка. — Возможно, ты хотел бы узнать, откуда я знаю некоторые вещи?
Блэк резко остановился. Они с Поттером обменялись взглядами.
— Очень хорошо, — медленно сказал Поттер. — Как участник дуэли я объявляю своё второе требование: Ты примешь веритасерум и ответишь на все мои вопросы, которые я задам в течении часа и минуты.
— Неприемлемо, — немедленно сказал Гарри.— Допрос под веритасерумом час и минуту? Ты хоть представляешь, сколько веритасерума для этого нужно? — “только три капли, но они могут этого и не знать ”.
Поттер покраснел.
— Хорошо, в течении… одиннадцати минут.
Гарри ухмыльнулся. «Похоже, необходимо требовать сколько-то и еще немного, — подумал он. — Странное правило».
— Ты принимаешь моё второе требование?
Поттер кивнул.
— Я принимаю твое второе требование.
— Тогда я принимаю твое второе требование, — ответил Гарри, и снова почувствовал прикосновение магии, словно связывая в воздухе слова и заклинания.
— Хорошо, — сказал Блэк. — На счет три. Раз… два…
— Подожди, — во второй раз прервал его Гарри. — Я…
— Только не еще одно требование! — взорвался Блэк.
Гарри почувствовал движение за спиной. Он чуть напрягся, когда Северус крепко схватил его за руку.
— Что, черт возьми, ты делаешь, Фрост? — прошипел Северус. Гарри почувствовал как дыхание слизеринца щекочет кожу.— Ты читал, что будет, если выдвинуть слишком много требований? Это повлечет большие последствия…
— Северус, успокойся, — громко сказал Гарри, не глядя в его сторону, хотя все его тело было напряжено до предела. Он с трудом мог думать, когда Северус был так близко, что он мог чувствовать его тепло этой холодной ночью. — Как участник дуэли я объявляю третье требование.
— Я отказываюсь принимать другие условия, — заявил Поттер, выглядя донельзя раздраженным.
Гарри проигнорировал его.— Это то же, что и моё второго требование, только касается Сириуса Теребеллума Блэка, Питера Петтигрю и Ремуса Джона Люпина.
— Что за черт! — выругался Блэк. — Это… это…
— Как ты узнал мое среднее имя?
После того, как Люпин тихо задал свой вопрос, повисла мертвая тищина. Лицо оборотня было бледно, но он, казалось, оставался спокойным.
Гарри пожал плечами.
— Я мог бы рассказать вам, если конечно Поттер выиграет этот поединок.
— Но ты не можешь выдвигать требования, если они не касаются участника дуэли или его секунданта! — закричал Блэк. — В этом нет смысла!
— Конечно, — спокойно сказал Фрост. — Это то, что я прошу.
Блэк непонимающе на него уставился.
— А?
Прежде чем Гарри смог что-то ответить, Северус зарычал:
— Ты сошел с ума? Либо ты самый ненормальный идиот, которого я когда-либо встречал, или ты просто умственно отсталый! Ты думаешь, что сможешь победить их всех разом?
— Всех нас? — Блэк широко раскрыл рот.
— Это безумие! — прошептал Северус.
— Нет, — решительно проговорил Гарри, сурово, но не зло. Он протянул руку и, взяв Северуса за запястье, чуть оттолкнул слизеринца от себя. “Он слишком близко, — подумал Гарри. От гнева черты его лица заострились, глаза полыхнули жестокостью, воздух словно сгустился. — Я не проиграю, — спокойно сказал Фрост.
— Ты…!
— Поверь мне, — низким голосом проговорил Гарри. Он посмотрел Северусу в глаза. “Поверь мне”, — мысленно просил он. Где-то на задворках разума он знал, что может просто залезть ему в голову и подчинить его волю, как тряпичную куклу, но он не хотел этого. Нет. Он хотел…
— Ты сошел с ума, — решительно заявил Северус, его голос был немного хриплым. Он отодвинулся и Гарри отпустил его, неожиданно вспоминая о гриффиндорцах на другой стороне комнаты, осознавая бурю эмоций, кипящую в нем.
Он отвернулся. “Ты рушишь все его надежды, — понял он. — Покажи больше силы!”
— Наверное, — коротко сказал Гарри. — Но я все еще собираюсь победить, — он повернулся к Мародерам: — Мое третье требование для всех четырех сразу. Вы принимаете его?
Поттер и Блэк обменялись взглядами. Люпин и Петтигрю, склонившись, зашептались.
Гарри тихонько посмеивался.
— Трудно поверить, что четыре гриффиндорца боятся быть избитыми одним слизеринцем.
Блэк поднял голову.
— Ну когда дело касается очевидного факта, что слизеринец жульничает…
— Боишься, что у меня припасено что-то в рукаве? — спросил Гарри, изогнув бровь. Он медленно расстегнул свою мантию и бросил её в угол. — Заметьте, у меня нет рукавов, — сухо сказал он.
Он был одет в черную рубашку без рукавов, заправленную в старые джинсы, которые он получил бог знает когда. Это было то, что он носил в Прибежище и на практике с аврорами. Рубашка и джинсы были немного малы, но они комфортно облегали тело, по сравнению с тяжелой, сковывающей движение мантией. В бою же он носил плащеподобную одежду поверх зачарованной, облегающей экипировки. Плащ был нужен главным образом для отвлечения внимания противников, он обеспечивал неправильную цель вражескому перекрестному огню, но большинство защитных заклинаний, покрывающих его кожу или вплетенных в ткань, оберегали его от них.
— Решили? — позвал Гарри.
— Мы согласны, — наконец решил Поттер, кидая на слизеринца уничижительный взгляд. Фрост собирался сказать Поттеру, чтобы тот объявил официально, но почувствовал легкое движение в воздухе. — Каковы условия поражения? И секунданты?
— Поражение будет засчитано, когда никто из вас не будет стоять на ногах, — проговорил Гарри.— И вам не нужен секундант, в дуэли между Лилит из Вуда и…
— Заткнись уже, — прервал его Блэк. — Еще условия?
— Да, вообще-то, — ответил Гарри. Он поднял руку, едва гриффиндорцы начали кричать. Они замолчали. Фрост усмехнулся про себя. “Каждый раз срабатывает”, — мысленно умехнулся он. — Как участник дуэли я называю мое четвертое требование: вы ни с кем не будете говорить о дуэли год и день, даже друг с другом.
Повисла тишина.
— Почему? — подозрительно спросил Блэк.
Гарри пожал плечами.
— Потому что я милостив и хочу дать вам повод для молчания, после того как вас побью.
Блэк фыркнул.
— Необычно. Как на счет еще одного требования в ответ, Джеймс? Может, пусть эта змея даст нам ударить десять раз, прежде чем контратаковать?
— Вообще-то неплохая идея, — протянул Гарри. — Я дам вам фору в пять заклинаний, прежде чем начну атаковать сам, если вы примете мои требования.
Северус выругался.
— Я отказываюсь! Как секундант этого идиота я отказываюсь…
— Секундант не имеет права голоса при объявлении требований, — прервал его Гарри, поворачиваясь к слизеринцу. “Не поддавайся желаниям Волдеморта, — предостерег он себя. — Будь осторожен, борись с этим”, — он затаил дыхание.
— Готов? — крикнул Блэк.
“Он так близко, слишком близко”, — думал Гарри. Он чувствовал его дыхание на лице, он видел мерцание нерешительности, злость, раздражение, страх, различного рода страх, который посылал дрожь по спине Гарри, дрожь, что не имела ничего общего с лаской прохладного ночного воздуха. Гарри чувствовал тепло его тела, так близко…
Он протянул руку и с силой оттолкнул Северуса, так что слизеринец попятился с линии огня к стене…
— Три!
Гарри нырнул и плавным движение перекатился, ощущая, как заклинание прошло над ним и врезалось в стену за его спиной.
Он легко вскочил на ноги.
— Раз! — закричал он.
Два заклинания прилетели в одну точку. “Эти идиоты должны, по крайней мере, попытаться стрелять широким диапазоном”, — негодовал Гарри, бросаясь в сторону, почувствовав, что третий… ах, уже лучше, широкодиапазонное заклятье, наконец, устремилось к нему, как океанская волна…
Он стоял, сосредоточившись, позволив заклинанию обойти его, как река обходит валун.
— Два, Три, Четыре! — крикнул Фрост. Он ощутил удовлетворение, увидев лица Мародеров, их разинутые рты и широко открытые глаза. Он не сдержался и, повернувшись, бросил быстрый взгляд на Северуса. “Что у него в голове? — задавался вопросом Гарри, но черные глаза были скрыты в тени. — О чем он думает…”
Северус чуть подвинулся, медленно поднял голову, и Гарри заметил тревожный свет в этих глазах…
Фрост отшатнулся в сторону, ощутив приближение заклинания, среагировав на колебания воздуха...
Он в последний момент уклонился и прошептал заклинание защиты над головой. Два заклинания столкнулись, и он ощутил дрожь волн магии над собой.
Он поднялся.
— Пять и еще одно, — сказал он тихим голосом.
Мародеры сдвинулись. Блэк подтолкнул Петтигрю, и предатель поспешно отбежал в сторону. “По крайней мере, они знают, что надо разойтись”, — заметил Гарри. Люпин стоял с сосредоточенным выражением на лице, Поттер казался настороженным и да. Испуганным.
— Ступефай! — пискнул Петтигрю.
Гарри в гневе рассек воздух, чертов предатель испортил момент, и Гарри почувствовал, как три других заклинания помчались к нему…
— Обтурбо! — прошипел он, вовремя вспоминая, что нужно произносить заклинание чтобы скрыть свое мастерство в невербальной магии. Проклятье ударило в предателя, и Гарри, ухмыльнувшись, широко взмахнув палочкой: три заклинания развеялись. “Надо было пробормотать что-то”, — спохватился Гарри, надесь, что они не заметили…
— Питер! — проревел Блэк. — Какого черта ты делаешь…?
Фрост с ужасом и развлечением наблюдал, как предательская крыса бросилась к ногам Блэка и стала цепляться за них, прижимаясь к ним лицом…
Громко крича, Блэк зашатался и упал навзничь.
Гарри усмехнулся, а затем повернулся к Поттеру. Он видел, как приближается красный жестокий луч заклинания. “Уклониться или блокировать?” — подумал он. Это было захватывающе — вступить в схватку и победить этих дураков — это было захватывающе ощущать себя сильным…
Самым сильным в мире…
Он вытянул руку с палочкой. Заклинание зашипело, заискрилось и заклубилось, извиваясь, подобно замысловатому зверю. Он резко дернул запястьем, и магия направилась обратно, причем, гораздо быстрей. Лицо Люпина побледнело в мгновенном шоке, и он упал бесформенной кучей.
— Дадим ему немного передохнуть, — пробормотал Гарри. Но его голос эхом отразился от стен и заполнил комнату, как раскат грома, несущий в себе свистящие звуки, словно издаваемые гигантской змеей.
Фрост указал палочкой на Блэка, и тот замер. “Расслабься, — мысленно приказал Гарри. — Пусть жалкий предатель удовлетворит свои мечты на этот раз”. Блэк расслабился, лежа на полу с пустыми глазами, а Петтигрю тут же поспешил оседлать его грудь.
Гарри отошел в сторону, в раздражении, когда залп заклинаний обрушился на него со стороны Поттера. “Маленький наглец. Неужели он думает, что может бросить мне вызов?”
— Сириус, отделайся от него! — закричал Поттер.
— Боюсь, он совершенно не в состоянии «отделаться от него», как ты выразился, — прошептал слизеринец. Его голос резонировал в воздухе, как тысяча шипений. Глаза Поттера расширились, и он отступил.
Гарри сделал шаг вперед.
— Твои друзья уже пали, Поттер, — тихо сказал он. — Каково это, остаться последним выжившим? Каково чувствовать, что ты один, когда все твои друзья отказались от тебя, когда все, что тебе остается, только память об их ненависти! — он почувствовал силу, пульсирующую в нем. Трофеи задрожали на стендах, медали тряслись, гремя в своих витринах.
Поттер уперся спиной в стену.
Гарри поднял палочку.
— Фрост! Нет… не убивай его.
Он застыл и обернулся.
Перед ним стоял Северус, отблески света сверкали на его лице подобно самым искусно выделанным драгоценным камням . “Он так прекрасен, — подумал Фрост, странный жар зажег в нем жизнь.— И он мой…”
Он почувствовал, как в его сторону летит заклинание…
Гарри со свистом рассек воздух палочкой, и заклинание разрушилось. Но это было сильное заклинание, он чувствовал, как волны развеянной магии пронеслись мимо его лица.
— Поттер… — прорычал он, делая шаг вперед.
Гриффиндорец упал на землю, от ужаса выпучив глаза, его губы дрожали, а из горла вырывались лишь придушенные звуки…
Гарри услышал вздох. Он взмахнул палочкой, и большой трофей с изображением русалки сдвинулся в сторону.
— Лестрендж? — прошипел Фрост, увидев перед собой черноволосого старосту. — Что…
Он не договорил, увидев выражение страха и трепета на бледном аристократичном лице. Лейстрейндж вдруг упал на колени, глаза сияли в свете факелов.
— Повелитель? — прошептал он, и Гарри почувствовал, как голос эхом отразился в его сердце и в его душе…
Он почувствовал, что попал в ловушку — поклонение в глазах Лейстренджа, ужас в глазах Поттера. Он попятился. Что-то было не так.
Внезапно он обернулся. Его сердце разорвалось, когда он увидел, как Северус отшатнулся, словно его ударили.
Он подошел к гладкому щиту и посмотрел на свое отражение.
Лицо, которое смотрело на него в ответ — то же лицо, что он видел в прибежище. Лицо с темной меткой с одной стороны, с ужасной улыбкой и одним красным глазом…
Он не смог сдержать сдавленный крик, вырвавшийся из его уст. “Нет, — подумал он, в голове роились рассеянные мысли. — Нет! Он попал в ловушку, ловушку тех взглядов страха и благоговения и…
В отчаянии он повернулся к Северусу, но тот вздрогнул. Его сердце разбилось.
«Этого не может быть». Трепет от дуэли, победы и силы — все это исчезло. «Чары памяти… чары памяти…»
— Повелитель, — прошептал Лейстрейдж.
— Ступефай! — крикнул Гарри. Лейстрейдж побежал по полу и врезался в стену . — Обливиэйт, — прошипел он. — Ступефай!
— Нет! — прохрипел Поттер…
— ОБЛИВИЭЙТ! — прогремел Фрост, прежде чем потерял самообладание. Глаза Поттера тут же опустели. Он будет знать только, что потерпел поражение, но не вспомнит этого. — Ступефай, — хрипло произнес слизеринец. Он посылал заклинание, пока все Мародеры не оказались без сознания на полу.
Он повернулся. “Северус!” — с тоской позвал он.
Тот смотрел на него. Лицо казалось больным в свете факелов. Гарри мечтал сейчас о том, чтобы просто исчезнуть, он желал раствориться, броситься в ноги Северусу и плакать. “Нет! Я не Волдеморт. Я не он! Я всего лишь Гарри, или Джонатон, не уходи, не оставляй…”
— Северус, — прохрипел он.
Северус отступил.
Гарри глубоко вздохнул, содрогаясь.
— Пожалуйста, позволь мне объяснить. Я… — “я не монстр. Во мне монстр, но я не он! Поверь мне, пожалуйста. Я всего лишь… Джонатан Фрост”.
Он осознал, что сказал это вслух по выражению лица Северуса.
Он сглотнул и сделал шаг вперед.
— Это правда, — прошептал он.
Снейп не двигался. Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и Гарри чувствовал страшную тоску, боль, которую он прежде не знал…
— Скажи же что-нибудь, — выдавил Гарри, желая, чтобы Северус посмотрел ему в глаза. Но взгляд Северуса не сходил с его груди…
Гарри стоял, ожидая. Медленно он поднял руку. Лишенные маскировочных чар, шрамы были яснее, чем когда-либо. Он держал руку так, ожидая, казалось, целую вечность.
Северус взял её.
«Это похоже на танец», — подумал Фрост. Затем юноша ощутил костлявое тело напротив, рваные одежды на его коже, сальные волосы на щеке. Его горло сжалось, и слова умерли прежде, чем смогли обрести форму.
«Это желание, — напомнил его разум, — желание Волдеморта». Но так ли это? Обнимая Северуса, он чувствовал насколько худым был слизеринец. Было ли это желание Волдеморта? Или его собственное: что-то, что было только его.
«Все мое». Он сжал Северуса так сильно, что у того непременно должны были остаться синяки, но Снейп не отстранился. Он был тут, стоял в его объятиях. «Это безумие, — пронеслось в голове у Гарри — Это потрясающе безумно. — Это так и больше, и больше, и больше». Это было что-то, чему знал имя только он, и оно пугало его. Это было прекрасно и ужасно, и он не смел назвать это.
Северус.
Наконец скрепя сердце он отпустил его, вспомнив, что они стоят посреди ночи с пятью бессознательными студентами в зале обвалившихся трофеев и медалей.
— Стоит ли нам разбудить их? — пробормотал Гарри. Он вдруг понял, что улыбается. Это ощущение было уже почти забытым, но приятным. Он чувствовал себя пятилетним малышом в магазине игрушек.
Северус покачал головой.
— Нет, — хрипло сказал он. — Просто оставим их, — «Ты тоже улыбаешься», — осознал Гарри, и ему захотелось снова обнять слизеринца, но вместо этого он поднял свою мантию.
Они двигались очень тихо, из-за Филча и из-за неосторожного слова, которое могло нарушить все, что лежало между ними. Но Гарри с трепетом заметил, что они шли очень близко, ближе, чем просто два друга, что иногда их руки соприкасались и они смотрели вперед, в темноту, делая вид, что ничего не произошло.
Наконец они достигли гостиной. Гарри открыл дверь в спальни семикурсников и на мгновение застыл.
— Спи в моей комнате, — пробормотал Фрост.— Пожалуйста.
— Но моя кровать…
— Я могу наколдовать, — отчаянно попросил его Гарри. «Ты мне нужен». — Помнишь, что ты сказал мне о том, что будешь будить меня, когда у меня кошмары?
Взгляд Северуса потемнел. «Даже не думай о том, чтобы уйти», — подумал Гарри, хватая за тонкое запястье.
— Скажи мне, в чем дело? — спросил он низким голосом.
— Я… — Снейп сглотнул. Он посмотрел вниз, и его голос был хриплым и несчастным, когда он заговорил. — Я сделал так, что ты впал в кому, — он робко поднял взгляд. — Я был зол на тебя и поэтому, когда у тебя был кошмар, я не разбудил тебя. — Он замолчал. — Я мог… я мог убить тебя.
Гарри моргнул, переваривая сказанное.
— Но я же жив, не так ли?
— Да, но…
— Ты хочешь, чтобы я винил тебя?
Глаза Северуса внезапно вспыхнули.
— Это моя вина, не отрицай это. Тебе гораздо безопаснее с домовым эльфом.
Фрост фыркнул.
— С домашним эльфом Дамблдора, которого он послал шпионить за мной? Вряд ли. И я прощаю тебя, если ты будешь будить меня в будущем.
Северус сглотнул.
— Не будь идиотом. Я не могу обещать, что угодно.
— Даже этого?
— Ты доверил свою жизнь мне, незнакомому человеку.
— Я доверяю тебе, — сказал Гарри. «Мою жизнь, несколько раз». — Даже если ты ненавидишь меня, даже если ты в ярости, ты все равно разбудишь меня, если пообещаешь это, — «я знаю тебя, Северус Снейп, даже если ты не знаешь себя. Лучше, чем я знаю себя». — Поспишь со мной?
Снейп сглотнул. На мгновение Гарри показалось, что он заплачет.
— Да. Если ты хочешь, — сказал Северус, ровным голосом.
Долгое время спустя Фрост лежал в своей кровати, уставившись в потолок и слушая дыхание слизеринца, мирно спящего в трансфигурированной из стула кровати. Гарри чувствовал усталость ,но лишь отдаленно.
Он был доволен. Почти счастлив.
«Тебе придется уйти, — тихо шептал голос в его голове. — В конце концов, тебе придется уйти от него».
Гарри повернулся на другой бок, стараясь заглушить этот голос. Слишком поздно, твердил он себе. Слишком поздно, чтобы вернуться к тем, кем они были.
Разум метался в бреду, и Фрост вспомнил дуэль, охвативший его гнев. «Это Волдеморт, это не я, — думал он, нахмурившись глядя в потолок. — В Прибежище должно быть что-то об этом. Я найду это и уничтожу монстра: его разум, тело и душу». Казалось, его решение эхом отозвалось в голове, как в котловине гор:— «Его темноту я не признаю своей».
Он закрыл глаза и приказал себе спать.
17.08.2011 Глава 10
Смутное ощущение, которое он уже забыл или никогда не знал. Кто-то, сидящий рядом с ним летним днем. Кто-то, прикасающийся к нему в свете костра. Любовник, друг?
Голова со сна закружилась, когда юноша сел, вспоминая размытый сон. «Это было приятно», — мелькнула мысль. Одеяло соскользнуло, и он вздрогнул, словно от погружения в ледяную воду. В комнате было темнее, чем обычно.
Ему надо в туалет.
Гарри зашипел, когда его босые ступни коснулись пола. «Почему, — недоумевал он, — тут так чертовски холодно?» Он вскинул руки и прищурился: из небытия появился небольшой шар, озаривший тусклым светом комнату и пустой, безжизненный камин. Должно быть, домашние эльфы забыли подложить дров.
Его била дрожь. Гарри вышел в туалет, направляя шар света перед собой. «Здесь гораздо теплее», — подумал он, согреваясь. Как домовые эльфы могли забыть? Такого с ними никогда не случалось.
Или они не забыли... Он сосредоточился на том, чтобы не промахнуться мимо унитаза, отгоняя воспоминания об окрашенной в красное темноте и кланяющейся фигурке, шепчущей: «Повелитель...»
Гарри залился краской. Даже в туалете было теплее, чем в его комнате. Оставался еще, по крайней мере, час до того, как ему надо было вставать, и сон был драгоценным даром. Он прокрался обратно в свою комнату...
Северус! Воспоминания о прошлой ночи обрушились на него, и он поспешил к постели Снейпа, шар света весело подпрыгивал прямо перед ним. Как он мог забыть? Гарри трансфигурировал дополнительное одеяло из подушки с кресла, но оно совсем не грело — трансфигурированные вещи имели ужасную тенденцию быть ненадежными.
Северус свернулся в клубок, его длинные руки были спрятаны под подушкой. В этом положении он выглядел намного младше своего возраста, совсем ребенком. Он чуть дрожал, а его мускулы были напряжены от холода. С каждым выдохом с его губ слетало облачко пара.
Гарри подошел к своей кровати и сдернул одеяло. Он набросил его на спящего и проследил за тем, как Северус немного сжался и нахмурился сильнее. Ему тепло? Гарри собирался трансфигурировать еще одно одеяло из пергамента, когда вспомнил про камин — если его зажечь, в комнате станет намного теплее. Почему он не подумал об этом раньше?
Он встал на колени перед камином, благодаря бога за коврик на каменном полу. Боже, как же холодно! В камине не было ничего, кроме пепла, но это не имело значения — магическому огню и этого вполне достаточно.
— Гори, — прошептал он, и в золе вспыхнул светлый шар, мгновением позже разросшийся в горячее красно-оранжевое пламя. «Это следовало сделать с самого начала», — пришло ему в голову, и он снова взглянул на Северуса. — «Перестал дрожать. Он выглядит... так умиротворенно», — Гарри задался вопросом, привык ли Северус спать в холоде, привык ли спать в пустой и неудобной комнате.
«Ни слова больше», — с яростной решимостью подумал Гарри. Он нежно погладил Северуса по щеке, а затем взял лист пергамента со своего стола и трансфигурировал его в одеяло. Накрывшись им, он повернул голову так, чтобы иметь возможность наблюдать за спящим слизеринцем.
Северус.
Воздух уже прогрелся, а темно-красный свет от огня охватил комнату. Гарри улыбнулся. Он ничего не мог с собой поделать. Забавно, но мир был таким прекрасным. Сегодня он пойдет на завтрак (с Северусом), затем на чары (без Северуса, но он сможет думать о нем), а после будет ланч (с Северусом) и защита (снова с Северусом), а потом у него будет свободное время — с Северусом.
Северус.
Час спустя его мысли все еще были заняты Северусом.
Гарри лежал в темноте. В свете камина он видел тени на лице Северуса, крючковатый нос, блестящие прикрытые глаза. Со стороны донеслись приглушенные шаги.
Снейп повернул голову, и их глаза встретились. Гарри моргнул и вдруг почувствовал укол страха: что, если тот снова спрячется в свой панцирь? Что, если он решит притвориться, что накануне ночью ничего не было.
Северус сонно моргнул.
— Добрутро, — пробормотал он.
— Доброе утро, — ответил Гарри.
Снейп нахмурился и сел.
— Это ты набросил на меня кучу одеял? — подозрительно спросил он.
— Да, — ответил Гарри, садясь.
— Неудивительно, что мне жарче, чем в желудке мантикоры, — пробормотал Северус, вставая с кровати. Гарри наблюдал за тем, как слизеринец, не оглядываясь, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
«Пошел в туалет», — предположил Гарри. По его коже пробежал холодок. «Это не значит, что он снова будет меня игнорировать», — лихорадочно убеждал себя юноша. Дверь открылась, и вошел Северус, моргая, будто только что зевнул.
— Доброе утро, — повторил он. — Так почему ты решил задушить меня одеялами?
Гарри сел на кровати так, чтобы ноги оказались на полу. Пол был на удивление теплым.
— Ночью было холодно, — объяснил Гарри, наблюдая за лицом Северуса, выражение которого было трудно различить в полумраке комнаты. — Я проснулся и увидел, что ты дрожишь. Поэтому я накинул на тебя еще одно одеяло.
— Ночью было холодно? — переспросил Северус, нахмурившись.
— Да. Домовой эльф забыл зажечь камин. Я зажег его сам.
— Это... — Северус сел и взглянул сначала на камин, затем на свою кровать. — Никогда бы не подумал, что домашние эльфы пренебрегают своими обязанностями по слежению за огнем, — он осекся и, схватив одеяло, внимательно его осмотрел. — Это твое одеяло.
Гарри кивнул.
— Да, — подтвердил он с некоторым опасением. Снова послышались шаги. Завтрак уже начался, до занятий осталось совсем не много. — Я трансфигурировал себе из пергамента.
Северус встал и приблизился к кровати Гарри.
— Это не... — начал тот, когда Снейп торжественно вручил ему одеяло, — благотворительность.
— Я знаю, — ответил Северус. Фрост с тревогой на него посмотрел. Было что-то в этом голосе, в этом лице, чего он не мог понять. Северус все стоял, одетый только в свою ночнушку. — Я знаю, что это не благотворительность, — мягко произнес он.
Гарри протянул руку, короткое касание тонких пальцев к шероховатой ладони заставило его сердце пропустить удар. Затем он встал. Даже после того как Северус отошел, Гарри еще некоторое время чувствовал легкое покалывание в руке. — Завтрак скоро закончится, — сообщил он. — Надо поспешить.
— Ты плохо на меня влияешь, — проворчал Снейп с другой стороны комнаты, переодеваясь. Фрост украдкой взглянул на него и быстро отвел взгляд. — Раньше я никогда не завтракал.
— Тогда я твой самый страшный кошмар, — объявил Гарри, натягивая школьную мантию.
— Я ужасно напуган, — сухо парировал Северус. — Кстати, держи носки на своей стороне комнаты, Фрост.
Гарри, ничуть не смутившись, продолжил:
— И я превращу тебя в веселую раннюю пташку...
Северус вдруг бросил в него носок, и Гарри со смехом нырнул за свою кровать.
— ... в отвратительно жизнерадостного человека, который поднимается ни свет, ни заря и приветствует всех радостным «с добрым утром», — забравшись на кровать, он закончил свою речь, во время которой Снейп стоял, скрестив руки на груди, и усмехался.
— Это было очень незрело, кстати, — сказал Гарри, поднимая бровь. — Почти... не побоюсь этого слова... по-гриффиндорски!
Снейп выпрямился во весь рост и выразительно на него посмотрел. Улыбнувшись, Гарри поднял носок, брошенный Северусом, и натянул на левую ногу.
— Я получил более чем необоснованное оскорбление, — процедил Северус, — и ты надел разные носки.
— Уверен, я стану законодателем моды, — ухмыльнулся Гарри. — Хочешь один из моих носков? Они очень... — он полез в чемодан и нашел вышитый снитчами носок, который он купил на деньги Дамблдора, — яркие!
— Они отвратительны, — ухмыльнулся Северус.
Гарри счастливо улыбнулся, и на мгновение повисла тишина. Затем Северус опустил взгляд — его глаза закрылись, лицо стало нечитаемым, и он вышел из комнаты. Гарри надел второй носок и быстро последовал за ним, гадая, что значил этот взгляд. Он вспомнил момент, когда их руки соприкоснулись, и сердце Гарри снова затрепетало.
Несколько минут спустя они вошли в Большой Зал и сели на свои обычные места. Посмотрев на гриффиндорский стол, Гарри обратил внимание на то, что из Мародеров присутствует только Блэк, который, завидев их, встал и направился к ним.
Гарри притворился, что не замечает его, и, как и Северус, начал намазывать маслом тост. Северус тоже игнорировал Блэка. Его лицо ничего не выражало, даже когда гриффиндорец остановился напротив слизеринского стола.
— Фрост, — поприветствовал Блэк. Гарри посмотрел на него скучающим взглядом. — И Снейп.
— Блэк, — после секундной паузы ответил Северус с высшей степени пренебрежением в голосе. Он внимательно изучил сосиску на своей вилке, прежде чем откусить от нее. — Ну, и где твои друзья? Они, наконец, бросили тебя?
— Следи за языком, Блэк, — предостерег Гарри, когда тот ощетинился, как загнанная в угол собака, и сделал шаг вперед.
— Не думай, что напугал меня, — прорычал он. — И также не думай, что сможешь заставить меня молчать о твоей грязной маленькой...
Неожиданно Блэк взвизгнул и поскользнулся. Студенты, глядя на растянувшегося на полу гриффиндорца, захихикали, а несколько слизеринцев громко рассмеялись. Гарри посмотрел на Северуса. Их взгляды встретились, после чего их радость удвоилась, утроилась, и Гарри неожиданно для себя рассмеялся. Это было глупо, необъяснимо, смеяться просто так, но это было прекрасно. Душа Гарри словно вырвалась из клетки, а Северус — Северус улыбался, улыбался так широко, и с улыбкой на лице он выглядел еще моложе, и все вокруг было замечательно.
— Даже не пытайся оскорбить Северуса, — сказал Гарри после того, как смог обуздать веселье. Гриффиндорец поднялся на ноги, пригладил волосы, и обвел всех присутствующих угрюмым взглядом. — Теперь ты проклят. Условия дуэли вступили в силу.
— Заткнись, змея, — выплюнул Блэк. Он повернулся к Северусу: — Если Нюниус настолько жалок, что не может постоять за себ...
Послышался стук. Блэк вздрогнул и выругался, потирая затылок.
— П-простите! — пискнул первокурсник-хаффлпаффец, вскакивая со своего места и наклоняясь, чтобы поднять солонку с пола. — Должно быть, она выскользнула у меня из рук... Я всегда такой неуклюжий, я...
— Не вини не того человека, Блэк, — перебил его Гарри. Блэк оторвал взгляд от хаффлпаффца, и Фрост насмешливо улыбнулся. Будь он один, он не стал бы этого делать, но Северус сидел рядом, так близко, что юноша чувствовал его тепло, и улыбался с искрой веселья в глазах.
— Снейп, — прорычал Блэк, грозно опираясь на стол. Он тяжело дышал, его волосы торчали в разные стороны, совсем как у Поттера, а взгляд казался немного диким. — Ты самый тощий, сальноволосый, гадкий, еще более отвратительный, чем маленькая...
— Сириус!
Блэк обернулся. За его спиной стояла Лили, а с ней еще одна девушка, высокая и миловидная, с короткими каштановыми волосами. Гарри подарил Лили короткую улыбку, удивляясь тому, что не заметил, как она подошла. Он оглянулся на Северуса, но тот был поглощен поеданием тоста.
— Аманда, — выдохнул Блэк пораженно. — Что ты тут делаешь?
Девушка критически осмотрела гриффиндорца.
— Ну, я получила... э... твое письмо. И я… действительно польщена, и розы такие прекрасные. Но я уже встречаюсь с Фрэнком Лонгботтомом.
— Что? — взорвался Блэк. — С Лонгботтомом? С этой неуклюжей, глупой, жалкой посредственностью?
— Посредственность? Единственная посредственность здесь ты! — горячо возразила Аманда. — Ты отвратителен. Слышала, прошлой ночью тебе крепко досталось от слизеринца, — она злорадно улыбнулась и повернулась к Северусу. — Хорошая работа, Снейп.
Северус пожал плечами.
— Это был Фрост, — нейтрально ответил он.
Гарри вяло улыбнулся, все еще размышляя о причинах неожиданной отчужденности Снейпа. Было ли это из-за внезапного появления девушек?
— Проще пареной репы, на самом деле, — пожал плечами Гарри, поднимая стакан апельсинового сока. — Жаль, что Блэк не может рассказать вам об этом.
Аманда, казалось, хотела что-то ответить, но Блэк оттолкнул ее и направил свою палочку в лицо Гарри.
— А что ты скажешь сейчас? — зарычал Блэк, его палочка подрагивала между глаз Фроста. Гарри проигнорировал его и спокойно сделал глоток апельсинового сока.
— На твоем месте я бы убрал палочку, — ледяным тоном прошипел Северус. Гарри посмотрел на него и увидел, что Северус нацелил палочку на гриффиндорца, напряженный и готовый к броску, словно свернувшаяся кольцами змея. «Он защищает меня», — понял Гарри, чувствуя, как зарождается и заполняет все его существо какое-то новое, невыразимо теплое чувство. Чувство, возникшее, когда он увидел решимость и страх в этих черных глазах.
— Заткнись, Нюниус, — рявкнул Блэк, по-прежнему указывая палочкой в лицо Гарри.— Тебя никто не спрашивал...
— СИРИУС БЛЭК!
Голос МакГонагалл эхом прокатился по всему Большому Залу, когда она подошла к ним. Ее губы были плотно сжаты.
— Что, во имя Мерлина, вы делаете? — потребовала она ответа. — Угрожаете однокурснику в Большом Зале во время завтрака! Ну, мистер Блэк, я жду объяснений.
Блэк открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба.
— Тридцать баллов с Гриффиндора и неделя отработок с мистером Филчем, — коротко объявила МакГонагалл. — И я больше не потерплю подобных нарушений, мистер Блэк. От любого из вас, — прежде чем уйти, она грозно посмотрела на всех участников инцидента, одарив Северуса чуть более долгим взглядом.
— Молодец, Блэк, — сухо заметила Аманда. — Я пойду. Увидимся на рунах, Лили, — попрощалась она и ушла, не дожидаясь ответа.
— Ты слышал, что сказала МакГонагалл? — обратился Гарри к Сириусу, отпивая еще сока так, словно ничего не произошло. Блэка трясло, словно зомби, которого ударила молния. — Свободен, — продолжил он, когда Блэк не шелохнулся.
Тот прошипел что-то себе под нос, слишком тихо для того, чтобы Гарри смог это расслышать.
— Ты свое еще получишь, Фрост, — прорычал он. — И ты тоже, Нюни... — он запнулся, словно его дернули за поводок, — Снейп, — закончил он.
— Хороший песик, дрессировке поддаешься, — усмехнулся Гарри, получив удовлетворение от выражения страха и подозрения, исказившего лицо Блэка. — Иди же.
Блэк, рыкнув в последний раз, направился к выходу из Большого Зала, по пути задевая студентов.
— Почему ты назвал его псом? — поинтересовалась Лили.
— Потому что он ведет себя как собака, — легко солгал Гарри. Ему вдруг стало интересно, почему Лили не ушла с Амандой или Блэком. Под внимательным взглядом гриффиндорки, Северус даже не взглянул на Гарри. Казалось, он не признавал самого факта его существования. «Это так похоже на Северуса», — вздохнул Гарри. Снейп был чрезвычайно замкнутым человеком, напряженным, как натянутая струна, и бесконечно одиноким.
— Да, я тоже так думаю, — сказала Лили. — Я просила его разрешить нам воспользоваться его семейной библиотекой, чтобы найти информацию по проекту, но он отказал.
— Семейной библиотекой Блэков? — эхом отозвался Гарри. Он вспомнил затхлую комнату, покрытые пылью шторы, обезглавленных эльфов и задался вопросом: Лили сошла с ума, думая, что она, магглорожденная, сможет попасть в семейную библиотеку древнего чистокровного рода, даже имея разрешение блудного наследника?
— Там самая обширная коллекция литературы по, скажем так, «не совсем светлым» искусствам, — объяснила Лили. Она оглянулась, казалось бы, заинтригованная зрелищем исчезающих со столов тарелок. — Я уже договорилась с профессором Флитвиком, он дал нам разрешение на выезд в библиотеку Цaeca в маггловском Лондоне.
Гарри моргнул.
— Что? — он взглянул на Северуса, но тот спокойно ел тост.
— Она была основана учеником Николаса Фламеля, я думаю, — сообщила Лили. — В ней должна быть одна из крупнейших в мире коллекций по древним ритуалам. Мы обязаны на нее взглянуть.
— В маггловском Лондоне? — переспросил Гарри, нахмурившись, когда тарелка с недоеденной сосиской исчезла. Почему он не слышал о ней раньше?
Лили кивнула.
— Это странно, но Сириус сказал, что она, как и дом Блэков, скрыта от глаз магглов. Я думаю съездить туда сегодня, если у тебя нет никаких срочных дел.
Он с трудом подавил порыв сразу же отказать. Ему совсем не хотелось никуда идти. Только не сегодня. Все, о чем он мечтал, это побыть наедине с Северусом, и он не думал, что Снейпу понравится, если Гарри проведет весь день с Лили Эванс. Но он знал, что должен помочь девушке.
— Хорошо, — почти дружелюбно сказал он.
— Отлично, — улыбнулась Лили. — Следующий урок у нас чары?
Гарри подавил всплеск раздражения. Почему она не могла их просто оставить? Когда она рядом, Северус словно закрывался в своей раковине, становился таким далеким и отчужденным, будто снежная вершина. Он хотел побыть с ним наедине, хотя бы чуть-чуть.
Северус встал.
— Ты уходишь? — расстроено пробормотал Гарри.
Северус кивнул и бросил на Лили холодный, нечитаемый взгляд. Затем он, шурша мантией, развернулся и быстро направился к выходу из Большого Зала.
— Он какой-то молчаливый сегодня, — пробормотала Лили.
Гарри пришлось потратить немало усилий на то, чтобы подавить очередной всплеск раздражения. Только после того, как ему это удалось, он смог ответить.
— Да, — согласился он и собрал свои вещи, не глядя на Лили. — Пойдем.
* * *
— Ты берешь с собой фотоаппарат? — спросил Гарри, глядя на черную камеру, которая свисала с шеи Лили и выглядела ужасно устаревшей. Едва подумав об этом, юноша напомнил себе, что сейчас семидесятые.
— Да, — сказала Лили. Она прикоснулась к камере. — Петуния любит Трафальгарскую площадь с голубями, взлетающими ввысь. Мама и папа берут нас туда каждое лето, но в этом году я была на программе для молодых магглорожденных ведьм, поэтому не смогла поехать. Ты видел Трафальгарскую площадь?
Гарри покачал головой. Они шли в Хогсмид, их лица раскраснелись от свежего ветра. Поттер гадал, могут ли они выпить перед тем, как отправятся на Косую аллею, а оттуда в библиотеку Цаеса.
— Здесь довольно мило, — заговорила Лили. Они почти подошли к Хогсмиду, и Гарри уже видел беспорядочные крыши и поднимающийся из труб дым. «Мало что изменилось», — тепло подумал он. Но, пока он с нежностью осматривал окрестности, перед его глазами мелькали образы обугленного и разрушенного Хогсмида, истлевшего скелета той деревни, которой он был сейчас. Юноша почувствовал, как тепло покинуло его сердце.
— Где ты живешь?
Гарри поднял глаза. Он не мог назвать Литтл-Уингинг — в конце концов, Эванс жила именно там. Но больше он нигде не жил.
— В Бартоне, — он был там раз или два, контролировал операции авроров.
— Бартон? — спросила Лили. — Где это?
— Недалеко от Ливерпуля, — просто сказал Гарри. Он шагнул вперед и, протянув руку к двери Трех Метел, открыл ее, пропуская девушку перед собой.
Лили улыбнулась.
— Спасибо, — изящно поблагодарила она и вошла. Здесь было гораздо теплее, а в воздухе витало что-то неуловимое. Несколько ведьм болтали и хихикали на другом конце пустого бара, уродливый гном сидел с кружкой эля в темном углу комнаты.
— Ну, привет! — воскликнула мадам Розмерта. Она откинула волосы назад и подошла к камину с энергичностью, которая будет стерта двадцатью годами и двумя войнами. Гарри внимательно оглядел зал. Кое-что изменилось с его времени: в воздухе витало веселье, атмосфера была далека от уныния, и убогости, и отчаяния, которые он помнил.
— Вы Лили Эванс и Джонатан Фрост? — утонила она.
Гарри кивнул.
— Да, — не смогла промолчать Лили.
— Альбус рассказывал мне о вас, и о проекте, над которым вы работаете, — шепнула им женщина, подмигивая.
— Рассказывал? — запинаясь, переспросила Лили.
— Ну конечно, — подтвердила Розмерта. Она протянула им баночку с летучим порохом. Гарри заметил, как Лили неуверенно зачерпнула довольно большую горсть. «Возможно, его усовершенствуют в будущем», — решил он, следуя ее примеру.
— Дырявый котел, — прокричала Лили и шагнула в камин, бросая порох себе под ноги. Огонь заискрился зеленым светом, и девушка исчезла в вихре пламени.
Гарри подобрался поближе к камину.
— Не забудь сконцентрироваться, — напомнила мадам Розмерта, когда Гарри кинул порошок. «Надеюсь, она не считает, что я...» — возмутился Гарри, вдыхая облако пепла, и закружившись в этом бесконечном вихре...
— Не думаю, что Дамблдор рассказал ей, над чем мы работаем, — засомневалась Лили, когда Гарри, спотыкаясь, вышел из камина. — Я имею в виду, мы исследуем древние ритуалы, которые включают жертву и эмоции. Я просто не могу поверить в то, что мадам Розмерта улыбнулась бы этому.
— Никто не смог бы, — согласился Гарри, щеткой счищая сажу с мантии. Он до сих пор не понимал, как люди могут выходить из камина так, словно просто вошли через дверь.
— Интересно, что сказал ей Дамблдор, — проговорила Лили, когда они выходили из Дырявого Котла.
— Думаю, что-то безобидное, — дружелюбно предположил Гарри. Лили нахмурилась, затем слегка пожала плечами, словно отказываясь понимать парадоксальное поведение директора. «Ты мой должник, Альбус, — подумал Гарри. — Только я могу спасти твою пешку». Мысли о последствиях на мгновение охватили его — эта пешка, его мать, Лили Эванс, вскоре пожертвует собой ради сына, который продал ее хитрому лжецу, ослепившему весь мир своими мерцающими голубыми глазами.
Он легко отмахнулся от этой мысли и последовал за Лили к выходу из Косой аллеи.
— Библиотека прямо там, — указала Лили, глядя через плечо на Гарри. — Мы находимся на Чаринг Кросс Р... ой!
— Простите, — пробормотал толкнувший ее маггл.
— В общем, мы на Чаринг Кросс Роад, и чуть дальше есть куча книжных магазинов, — объяснила Лили. — Библиотека скрыта между двумя из них.
— Умно, — одобрил Гарри, но тут же отвлекся. Маггл с жиденькой бородкой, одетый в поношенную одежду, уставился на Лили. «Грязный старый маггл», — немедленно рассердился Гарри, переместившись так, чтобы закрыть собой девушку.
Лили с любопытством на него посмотрела, а затем указала на дверь в кустах.
— Это здесь.
Гарри взглянул, куда показывала девушка. Это было так просто: дверь стояла в середине куста, который вырос между двумя маггловскими книжными магазинами. На двери была почти неразборчиво вырезано "Praedamno spem, quisque haec iniit."
— Оставь невежество, всяк сюда входящий? — перевел Гарри. — Очень интересно.
— Да, — с энтузиазмом согласилась Лили, продираясь сквозь кусты, чтобы ухватиться за ручку. Несколько магглов странно на них посмотрели. — Давай, — сказала она.
Гарри последовал ее примеру, все еще занятый вопросом, почему он не слышал об этой библиотеке прежде. Вероятнее всего, она была разрушена. Интересно, а книги сохранились? Должно быть, во время первой войны все было уничтожено.
— Ничего себе, — с благоговением выдохнула Лили, оглядываясь. — Это... это...
Гарри, зайдя в библиотеку, огляделся. Помещение было маленьким, и у него создалось впечатление, будто он находится в подземной пещере. Стены и потолки неизвестный мастер вытесал прямо из камня, а из комнаты вели всего два коридора. Между проходами стоял большой стол, за которым, казалось, никого не было.
Голос Лили упал до шепота.
— Это... это...
— Мило, — оценил Гарри. — Нам можно просто пройти или нужно... как-то отметиться? — он исследовал помещение на враждебную магию или охранные заклинания и ничего не нашел. Возможно, именно поэтому библиотеку уничтожили. Юноша покачал головой. Тот, кто ее основал, был идиотом, раз верил в ее незыблемость.
— Не так громко, — прошипела Лили. — Нам не нужно делать ничего подобного, потому что филантроп Джиневра Чосер не хотела каких либо ограничений для библиотеки. М, — она подтолкнула его к левому проходу и проговорила приглушенным голосом: — Думаешь, лучше пойти сюда?
— Почему бы и нет? — пожал плечами Гарри и пошел вперед. Лили последовала за ним.
— Здесь есть какой-нибудь каталог? — спросил он. — С трудом верится, что Джиневра Чосер заставит нас просмотреть каждую книгу, чтобы...
Лили вдруг ахнула, прерывая Гарри.
— Ох, — она двинулась по направлению к центру комнаты. Озадаченный, Гарри последовал за ней. Она склонилась над маленьким черным котлом. — Это же котел Каллех!
— Лили, — позвал Фрост низким ровным голосом, который он использовал, чтобы охладить агрессивных авроров и предупредить особенно упорных заключенных перед допросом.
— Все в порядке, — прошептала девушка. Она неохотно отстранилась, но ее взгляд по-прежнему был прикован к котлу и табличке перед ним. — Что ты сказал?
— Как мы собираемся искать нужные книги? — повторил Гарри. — И после того, как мы найдем книги по древним ритуалам, я хочу посмотреть, есть ли тут материал по нашей с Северусом работе.
— О, конечно, — воскликнула Лили. — Тут есть заклинание. Все что тебе нужно, это сосредоточиться и подумать о необходимой книге.
— Правда? — удивился Гарри, впечатленный. — Это довольно... оригинально.
— Да, — взволнованно проговорила гриффиндорка. — Это заклинание ужасно сложное. О, давай же попробуем, — она закрыла глаза и нахмурилась, пытаясь сконцентрироваться. Через минуту она нахмурилась сильнее. «Она так похожа на Гермиону», — с грустью подумал Гарри. Лили повернулась к полкам в задней части комнаты и, не открывая глаз, двинулась туда.
Гарри очистил разум и закрыл глаза. На мгновение он задумался, как сформулировать вопрос? Жертвоприношение друидов? Древние ритуалы? Ритуалы. Он вспомнил пыльные свитки Прибежища, хранящие секрет силы Волдеморта, его силы, и высушенный труп, который покоился среди разбросанного пергамента...
Почувствовав рывок в голове, он нахмурился и двинулся туда, куда потянула его магия, держа руки перед собой, словно слепой.
Когда он почувствовал древесину книжной полки под ладонями, он открыл глаза и увидел на ней массивный инкрустированный золотом и обшитый тканью том с пятиугольной розой на корешке.
Гарри взял его. Передняя и задняя обложки были пусты, и, когда он открыл книгу, он увидел только пустые страницы. Он закрыл ее и снова потрогал пятиугольную розу на корешке.
Он вспомнил, что уже видел такую на ожерелье скелета в Прибежище, только тусклую и бледную.
За его спиной послышались шаги.
— Нашел что-то интересное? — прошептала Лили, глядя на книгу в его руках.
— Кое-что, — как можно спокойнее ответил Гарри. Он невинно повернул книгу в руке. — Это может помочь с нашим с Северусом проектом.
— О, — буркнула Лили с ноткой разочарования в голосе, которая привлекла внимание Гарри. Он тут же понял и задумался над тем, что ему сказать? Что он думал о проекте и Северусе все утро? Что ему жаль, что он не нашел ничего, что помогло бы ей, и что она не должна обижаться? Или то, что она была никем по сравнению с Северусом?
— А что насчет тебя? — спросил Гарри.
Лили показала ему гигантскую книгу.
— Вот, — сказала она, стирая пыль с обложки. — Она кажется очень перспективной. Думаю, в одной из книг школьной библиотеки я читала именно о ней.
— Отлично, — пробормотал Гарри, пытаясь улыбнуться. — Давай я попробую еще раз. Может, во второй раз я найду что-то более полезное.
Лили оживилась.
— Хорошая идея.
Гарри закрыл глаза и снова очистил сознание. «Ритуалы, — попытался настроиться он. — Жертвенные ритуалы». Он увидел почерневшие тела, лица с застывшим выражением ужаса, кровь на морозе неумолимой ночью. «Ритуалы с использованием силы любви и положительных эмоций», — наконец сформулировал запрос Гарри.
Сначала ничего не случилось, но потом он почувствовал, как что-то его тянет. Он последовал за этим чувством, вытянув руки вперед. Его тянуло все дальше из прохода, ко входу в библиотеку, а затем вниз по другому коридору из каменного зала.
Наконец, он остановился около книжной полки. Лили стояла чуть позади. Гарри открыл глаза и потянулся вперед, чтобы вытащить свиток с полки.
— Что это? — прошептала Лили.
Гарри развернул его, недоумевая, почему его потянуло именно сюда, когда он сконцентрировался на положительных эмоциях. Он точно знал, что это был за свиток — частичка одного очень темного талмуда, широко распространенная среди Пожирателей Смерти из-за полного описания способов использования трупов врагов для... различных целей.
— Ничего полезного, — буркнул Гарри и отошел от стеллажа. Он мысленно приказал Лили следовать за ним, что, к его облегчению, она и сделала, и проклиная себя за то, что слишком быстро свернул свиток, отчего в глазах Лили появились огоньки сомнения.
— Почему бы тебе не попробовать еще раз, — предложил Гарри.
— Хорошо, — согласилась Лили. Они закрыла глаза и какое-то время стояла неподвижно. Затем она нахмурилась и, открыв глаза, потрясла рукой. — Я думаю, это оно, — она указала на том в своих руках. — Я больше ничего не почувствовала, — девушка заколебалась. — Ты уверен, что тот свиток, который ты нашел, бесполезен?
— Да, уверен, — твердо произнес Гарри, убедившись, что говорит ровным голосом. — Я читал об этом где-то, — добавил он. — Он содержит ошибочную попытку систематизировать жертвенные ритуалы, и многие ведьмы и колдуны, которые использовали его, потом сошли с ума.
— О, — приглушенно выдохнула Лили. Гарри осторожно взглянул на ее лицо, надеясь, что она поверила, но в тусклом свете библиотеки трудно было сказать наверняка. — Тогда давай проверим эти книги.
Они направились к массивным столам. При ближайшем рассмотрении, Гарри обнаружил, что они выпилены прямо из цельного ствола большого дерева. По краям были тонко вырезаны... он пригляделся, желая рассмотреть безумные картинки.
— Полагаю, мы должны записать свои имена и название книги, — предположила Лили, указывая на гигантскую чернильницу и старое перо. Она посмотрела на книги и обмакнула перо в чернила.
— Здесь, — она протянула Гарри перо и пергамент. В конце длинного листа с именами и названиями, она написала «Лили Эванс — трактат о Ритуальном жертвоприношении, основанный на светлых эмоциях». Последние два слова пришлось записать очень мелко, чтобы уместиться в отведенное место.
«А мое название хорошее и короткое», — немножко позлорадствовал Гарри. Он написал «Джонатан Фрост» и нарисовал пятиугольную розу в графе для названия книги.
— Все, — выдохнул Гарри, собираясь отложить перо, но то прилипло к его руке и обернулось вокруг кисти как виноградная лоза.
— Твое имя! — прошептала Лили.
Гарри посмотрел вниз. Слова, которые он написал аккуратными ровными буквами стали блестяще красными.
Девушка подняла глаза, неопределенно сверкающие.
— Должно быть, это перо зачарованно на правду, — заинтересовалась она. — Ты написал свое полное имя?
— О, должно быть, — спокойно согласился Гарри, внутренне проклиная себя. Как он мог быть таким идиотом? Чары правды — это же очевидно, почему он не почувствовал их раньше?
«Перестань об этом думать, черт побери, и возьми ситуацию под контроль!» — он протянул руку к книге, и перо снова скользнуло ему в ладонь. Он вычеркнул записанное ранее имя. Затем помедлил в нерешительности, судорожно ища выход из ситуации...
Он обмакнул перо в чернила и начал писать.
— Джонатан...
Гарри почувствовал чары правды. Бесполезно. Чары были древними и очень сильными, питаемыми мощной магией и охраняемые годами. «Среднее имя, быстро». Он записал первое, что пришло в голову.
— Линн...
Он снова сосредоточился и направил свою силу в перо, и на этот раз почувствовал, как оно дрожит у него в руке.
— Фрост.
— Готово, — воскликнул он. На этот раз у него получилось благодаря заклинанию Конфундус. Он бросил заклинание на перо и почувствовал, как чары истины корчатся под темной сеткой. «Пусть это сработает», — взмолился он и отложил перо.
Ничего не произошло.
— Твое среднее имя Линн? — спросила Лили.
— Да, — пробормотал Гарри. «В настоящее время, во всяком случае». — Пойдем?
— Да, давай, — сказала Лили, и они направились к выходу.
Гарри тихо шел за девушкой. Лили, казалось, ничего не заподозрила. Он думал о том, чтобы наложить Обливиэйт, но, кажется, она восприняла все довольно спокойно. «Какое облегчение, — выдохнул он. — Слава богу, что она такая доверчивая гриффиндорка».
— Почему бы тебе не уменьшить книгу и не убрать ее в карман? — предложила девушка.
— Хорошая идея, — согласился юноша. — Только не здесь. Вокруг магглы, — он огляделся и уставился на того маггла, который нагло пялился на Лили. «Все еще не ушел?» — подумал Гарри. Маггл перевел угрюмый взгляд с Лили на него. Может, стоит его проучить...
— Пойдем, — поторопил Гарри Лили. — На Трафальгарскую площадь?
— Да, — ответила та, поворачиваясь. В это самое мгновение, Гарри направил магию через глаза в разум маггла...
Маггл с мягким хриплым криком съежился, закрывая глаза руками...
— Думаю, сюда, — рассудила Лили, шагая по улице и с любопытством разглядывая магазины.
— Да, наверно, — поддакивал Гарри, следуя за ней.
Перед ними открылась Трафальгарская площадь. Впечатленный, Гарри поднял взгляд. Одинокий столб величественно возвышался в окружении бронзовых львов. С обеих сторон били фонтаны, вода выливалась, наполняя бассейны.
— Разве это не прекрасно? — спросила Лили.
— Тут так много птиц, — вслух заметил Гарри. Действительно, земля, казалось, была покрыта голубями, смело гуляющими среди людей.
— Мы можем покормить их, если хочешь, — предложила Лили. — И... — она взяла фотоаппарат и посмотрела на столб в центре, затем нажала на кнопку, и камера издала жужжащий звук. — Петунье это понравится.
— Я в этом уверен, — глухо отозвался Гарри. Он гадал, что станет с этими фотографиями? Будут выброшены? Сожжены? Спрятаны где-то? С глаз долой, из сердца вон?
— Давай поднимемся ко львам, — предложила Лили, хватая Гарри за руку и таща его к бронзовой статуе.
— Почему тут так много голубей? — недоумевал Гарри, пробираясь через море птиц вслед за Лили. — У меня такое чувство, будто я окружен, — его слегка нервировало, что птицы толпились у его ног.
— Не будь глупым, — предупредила Лили. Она остановилась и снова взяла камеру.
— Почему ты фотографируешь голубей? — озадаченно спросил Гарри.
— Петуния их любит, — просто сказала Лили, когда щелкнул затвор камеры, и в нем снова что-то зажужжало.
«Это бессмысленно, — подумал он. — Фотографии все равно будут уничтожены». Он вспомнил свою дорогую тетю Петунию. Удивительно, но она и ее семья избежали гнева Волдеморта, насколько ему известно. В последние месяцы войны смерти случались так часто, что отмечались лишь очередным номером на кусочке пергамента.
— Давай, — потребовала Лили. — Помоги мне забраться на льва. И возьми мой фотоаппарат, — она протянула ему камеру и стала карабкаться на основание статуи.
— Здесь, — Гарри повесил фотоаппарат на шею и, сцепив руки, встал у постамента.— Становись сюда.
— Спасибо, — Лили быстро улыбнулась и, опершись на его сцепленные руки, взобралась на статую. Она замерла между передними лапами льва. — Так нормально?
— Да, — одобрил Гарри. Он поднял камеру к лицу и прищурился. — Где тут зум?
— Что?
— Не важно, — махнул рукой Гарри, отступая назад и поднося камеру к лицу. — Улыбнись! — он нажал кнопку и почувствовал, как камера зашумела у него под пальцами.
— Твоя очередь, — взволнованно сказала Лили, соскальзывая со статуи и приземляясь рядом. — Давай, залезай. Я хочу сфотографировать тебя верхом на льве.
Гарри пожал плечами.
— Хорошо, — согласился он, подавая ей камеру. Он положил руки на каменное основание и легко поднялся. — На льва? — спросил он.
— На его голову, — потребовала Лили.
«Вот так», — думал Гарри, карабкаясь на спину льва, а оттуда — на его голову. Он посмотрел вниз, свесив ноги. — Так хорошо?
Улыбнуться? Гарри нерешительно исполнил. Он не улыбался на камеру очень давно. От него ожидали, что он будет выглядеть торжественно, уверенно, спокойно, строго, но не весело. «Лучше не улыбаться вовсе, чем выглядеть так, словно у тебя запор», — пришла ему в голову мысль, и он позволил лицу расслабиться, воображая, что он высоко над миром.
С Северусом.
Вдруг тоска захлестнула его с головой, вызывая горькую боль, от которой перехватило дыхание. Он пожелал, чтобы Северус был с ним, чтобы они вместе были на льве. Северус сидел бы рядом с ним, сначала угрюмый, но потом он обязательно расслабился бы! И так они бы наблюдали, как солнце опускается над стаей голубей и мерцающей водой фонтана.
— Это было превосходно! — крикнула Лили, убирая камеру от лица.
Гарри улыбнулся и быстро начал спускаться со статуи.
— Ты как кот, — прокомментировала она. — Не знаю, как ты это делаешь. Эй, посмотри на того человека. Разве он не интересный? — она поднесла камеру к лицу и сделала фотографию.
Он посмотрел и увидел мужчину практически скрытого голубями.
— Магглы, — пробормотал он, качая головой.
— Что? — резко проговорила Лили, отдергивая от лица камеру. — Не говори так!
Гарри моргнул.
— Что... Магглы? Не говорить как?
— Так, словно они все тебе противны, — она испытующе на него посмотрела. — Ты... нет, не такой. Ты тоже магглорожденный.
— Нет, — автоматически согласился Гарри, и страх охватил его сердце. — Я не такой, — он оглянулся на маггла и осознал, что ощущает главным образом брезгливость. «Но это из-за голубей, — убедил он себя. — Я не такой, как Волдеморт». Он посмотрел в сторону и увидел пару у фонтана. Он искал какое-то чувство в себе и нашел только... — Это из-за голубей, — сказал он вслух.
— Правда? Так ты боишься птиц? — удивилась Лили. — Авефобия?
Гарри серьезно на нее посмотрел, прежде чем понял, что она дразнится. Он слабо улыбнулся.
— Нет, просто безумные голуби хотят съесть нас живьем. И это орнитофобия, а не авефобия.
Лили засмеялась, но это был короткий, довольно напряженный смех, и они оба понимали это.
— Прости, что обвинила тебя, — покаялась она. — Я знаю, что ты не такой.
— Да, — пробормотал Гарри, оглядываясь и неожиданно вспоминая маггла, которому он послал импульс боли через глаза. Он почувствовал, что сердце упало, когда он обнаружил, что колеблется, прежде чем дать объяснения. — Я не такой.
— Хорошо, думаю, я испортила прекрасный момент, — вздохнула она. — Ты выглядел счастливым и грустным одновременно, там, на льве.
Гарри, пораженный, посмотрел на нее.
— Правда? — спросил он, а затем вспомнил, что чувствовал, и ощутил, что у него, кажется, горит лицо.
Лили кивнула.
— Казалось, словно ты наслаждаешься собой, своим первым посещением площади, — она поколебалась, прежде чем продолжить. — Знаешь, я использовала это воспоминание для создания Патронуса. О том, как мы с Петуньей пришли сюда еще маленькими девочками, и папа поднял нас на льва, — она замолкла, ее глаза остановились на большой бронзовой статуе. Гарри тоже посмотрел на нее. — Вот, что я хочу сделать, — сказала она голосом, полным решимости.
— Что, снова подняться на льва? — усмехнулся Гарри, наблюдая, как девушка с пылающими волосами взобралась на спину льва. Юноша отступил и поднес камеру к лицу.
— Нет, — покачала головой Лили. — Заклинания, ритуалы и жертва. Мне кажется, что все это несбалансированно. Кажется, что существует так много заклинаний, берущих силу от ненависти, жестокости, гнева, и... и всех темных вещей в мире, но всего несколько заклинаний, которые могут принести радость, любовь, и... просто счастье. Это неправильно.
— Жизнь несправедлива, — тихо произнес Гарри. — На каждую Аваду Кедавру нет Экспекто Патронума.
— Я знаю, — воскликнула Лили. Она повернулась и яростно на него посмотрела. — Но вот в чем вопрос — собираешься ли ты что-то с этим делать? Или просто будешь сидеть и ныть, как некоторые прогнившие старые циники?
Сразу же после этой фразы ее лицо приняло виноватое выражение.
— Извини, — пробормотала она. — Снова я тебя обвиняю. Я не хотела быть такой...
— Честной? — предложил Гарри, криво улыбаясь.
— Нет! Нет, конечно, нет. Я просто... — она окинула взглядом площадь, птиц, которые поднялись словно бисерный занавес, мужчин, женщин и детей, гуляющих по каменной мостовой. — Эй, я хочу так же сфотографироваться, — загорелась она, не отрывая глаз от девушки, позирующей у фонтана.
Гарри протянул руку и забрал у Лили камеру. Она посмотрела на него, пораженная, а потом внезапно широко улыбнулась.
— Тогда вперед, — сказал он, наблюдая со смесью жалости и сожаления, как гриффиндорка бодро подошла к фонтану и с радостью принялась позировать.
Остаток дня пролетел быстро. Лили делала фотографии в бешеном темпе или просила Гарри сфотографировать ее, в то время как она позировала и улыбалась. Девушка остановилась только когда закончилась пленка, и тогда они ненадолго задержались у фонтана.
— Здесь прекрасно, правда? — вздохнула она. — Я принесу тебе фотографии. Отдам распечатать в Хогсмид, когда будем возвращаться.
— Они магические? — спросил Гарри, но нельзя сказать, что он был удивлен.
— Да, — ответила Лили, погружая палец в воду и лениво рисуя узоры. — Думаешь, можно загадать желание с кнатом?
— Я думаю, нам пора, — оборвал ее Гарри. — Я голоден. И я боюсь, мадам Розмерта подумает, что мы были заняты не тем, чем надо.
Лили безучастно подняла глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего, — быстро пробормотал Гарри, направляясь обратно в Косую аллею, с безымянной книгой в одной руке и камерой Лили в другой. — Пошли.
* * *
Он отвернулся от зеркала, хотя оно показало только светящийся туман.
Гарри снова был в Прибежище, среди груды свитков и пергаментов. Он не знал точно, почему он здесь, почему избегает снов, почему стоит совершенно неподвижно и смотрит на дальнюю стенку.
А возможно и знал.
Он махнул рукой в сторону свитков и прошептал заклинание, заставляя их отодвинуться от трупа. Еще один взмах, и столы заскользили по полу к стенам.
Он наклонился и коснулся пятиугольной розы на ожерелье. Гарри старался не смотреть на сморщенные губы, пожелтевшие зубы или пустые отверстия там, где раньше были глаза. Он пробежался пальцами по всей длине нитки и не нашел никакого узла. Она была цельная. Поколебавшись секунду, он осторожно снял ожерелье со сморщенной плоти и спутанных волос.
Положив украшение в карман, он посмотрел на труп.
Десять минут спустя Гарри дрожал на ночном воздухе, пробираясь в Запретный Лес и левитируя за собой тело. Он надеялся, что Северус остался в спальне сегодня вечером. Если Дамблдор что-то заподозрит и решит проверить его, Гарри будет трудно объяснить, откуда у него труп.
Наконец, он набрел на лесную поляну. То, что нужно. Юноша позволил трупу упасть в траву, а затем указал на него палочкой.
— Инсендио! — произнес он, невольно понизив голос в тишине леса.
Труп нехотя загорелся. Он шипел, и трещал, и даже немного дернулся, словно время повернулось вспять, и человек ожил. Гарри сморщил нос, почувствовав запах горящих волос и плоти. Он знал этот запах слишком хорошо.
— Покойся с миром, — пробормотал Гарри. Он смотрел на огонь до тех пор, пока от трупа не остался один лишь прах.
Было холодно. Он потер руки и направился обратно в замок, чувствуя себя обессиленным и все еще слишком взволнованным, чтобы лечь спать.
Был ли он действительно таким же, как Волдеморт?
Он обнял себя и посмотрел на свои ноги, слушая подозрительно притихший лес.
Гарри вспомнил, что причинил магглу боль, что это слово — маггл — слишком легко слетело с его губ. Но... он поднял затуманенный взгляд. Это может значить что угодно. Первый маггл странно пялился на Лили, а второй действительно был отвратительным. Если бы это была ведьма или волшебник, он бы почувствовал такое же отвращение... не так ли?
Он потряс головой. Гарри чувствовал себя смущенным, потерянным, слишком уставшим, чтобы думать, и та часть его сознания, которая еще была способна на это, была занята Северусом.
Северус. Он снова и снова произносил это имя про себя, чувствуя, как с каждым разом покалывание становится все сильнее и сильнее. Гарри вспомнил, что был так же смущен несколько дней назад, но это было смущение другого рода. Но тогда он не знал, что чувствовал Северус, а теперь...
Теперь он тоже не знал. Он знал только, что… знал только, что… черт, он просто знал, что хочет быть рядом с Северусом, спать с ним в одной постели и просыпаться, чувствуя рядом его лицо, грудь, тело...
Страсть? Любовь? Он не мог понять. Это было не важно. Северус — вот что имело значение. И если то, что он чувствовал, было любовью, похотью... или даже извращенным фетишем на Мастера Зелий, ему это было не важно. Северус — это все, что имело значение.
Но Северус держал дистанцию.
Гарри вздохнул и ускорил шаг. Этот человек запутал его. В один момент они касались руками, а в другой Северус отводил взгляд с непроницаемой холодностью постороннего.
Гарри спешил по коридору к спальням мальчиков. Он открыл дверь седьмого курса, а затем очень осторожно открыл дверь в его и Северуса комнату.
Северус спал.
Гарри закрыл дверь и прислонился к ней, просто глядя на слизеринца. Возможно, он слишком устал, чтобы двигаться. Возможно, часть его разрешила его сердцу смотреть столько, сколько захочется, потому что такие моменты были редки. Он покачал головой. Было уже поздно. Ему нужно спать. Он пробрался в свою постель и разделся, бесшумно скользнув под одеяло. Гарри зажег огонь (видимо, домашние эльфы снова забыли), и тонкое пламя сквозь решетку напомнило ему о трупе, обращенном в пепел. Когда глаза Гарри уже закрылись, он потрогал пятиугольную розу, вырезанную из кости, и ему показалось, что он услышал вздох.
29.08.2011 Глава 11
Глава 11.
Гарри вошел в комнату и улыбнулся при виде Северуса, свернувшегося на кровати и уткнувшего свой длинный крючковатый нос в толстый фолиант.
— Привет, — сказал Гарри. — Нашел что-нибудь интересное? — он заглянул Северусу через плечо. Книга была древней, и он заморгал, всматриваясь в латинские надписи — там упоминалось что-то о перьях Фачена, слезах Ши и воде из котла…
Снейп прикрыл книгу.
— Хватит дышать мне в затылок, Фрост, — взвился он. — Я не могу сконцентрироваться.
— Извини, — смутился Гарри. Он чуть отодвинулся и застыл, разглядывая бледную шею. Затем он повернулся и подошел к своей кровати, сожалея о том, что в спальнях Слизерина есть только кровати, коврик и камин и нет столов. «Мы живем как монахи», — подумал он.
— В ближайшее время мне нужно будет съездить в маггловский Лондон, — сообщил он.
Северус сморщил нос.
— Для этой гр…магглорожденной Эванс?
— Нет, — возразил Гарри, радуясь, что Северус все-таки не сказал того, что собирался. — Мне нужно найти информацию по психологии сна
Снейп издал звук отвращения и презрительно взглянул на него.
— Опять эта маггловская чушь?
— Это не чушь, — ровно ответил Фрост, хотя мысленно с тревогой застонал. «Я уверен, мы уже спорили об этом», — подумал он, но все же попробовал переубедить Северуса: — В области анатомии и физиологии магглы продвинулись дальше, чем мы. Плюс, они выявили связь между движением глаз, снами и мозговыми волнами, которые, я думаю, могут быть важны. Ты же знаешь, что мозг вырабатывает электричество?
Какое-то время Северус молчал, невидяще уставившись в книгу. «Возможно, он об этом и не слышал, — осознал Гарри, жалея, что это не пришло ему в голову раньше. — Вот будет нехорошо…»
— Ты размышляешь, — выплюнул Снейп, — как маггл, — он поднял голову и усмехнулся. — Почему ты ищешь решения в маггловских заблуждениях, когда ответ лежит исключительно в области магии, выше моего понимания. Магглы, — медленно проговорил он, как бы объясняя элементарную вещь пятилетнему ребенку, — ничтожны. Они глупы, медлительны, ограниченны.
— Некоторые из них, — поправил его Фрост. — Но скажи мне, Северус, ты знал, что сон имеет несколько разных фаз, основанных на мозговой деятельности? Ты знал, что человеческие глаза быстро движутся во время сна?
— Это не относится к делу…
— Может, да, а может, и нет.
Северус фыркнул и вернулся к книге.
— Магглы изначально уступают волшебникам, — холодно отрезал он. — Ты должен быть благодарен, что родился не магглом.
Гарри молча сел. А затем вытащил кусочек пергамента из сумки и начал рвать его в клочья. Пергамент отличался от бумаги, и юноша чувствовал каждую нить волокна и слабые переплетения магии в нем. Он рассыпал кусочки на каменном полу.
— Что ты делаешь? — спросил Северус, захлопнув книгу. — Один из твоих странных маггловских ритуалов?
— Иди сюда, — позвал Гарри. Он вынул из сумки перо, но тут же положил его обратно, поскольку оно было хорошее, и взял другое, сломанное. Он трансфигурировал его в стеклянную палочку. — Возьми это, — предложил он, протягивая её Северусу.
— Смелее, я не проклинал её, — произнес Гарри. — Серьезно.
Снейп отложил книгу и очень неуверенно протянул руку, дотрагиваясь до стержня пальцем. Ничего не произошло. Он очень осторожно взял его, словно ожидал, что тот в любой момент оживет и укусит его.
— Потри о свою одежду, — приказал Гарри.
— Это смешно, — сказал Северус, держа стержень словно палочку.
— Потри, — настойчиво повторил Фрост. Снейп скривил губы, словно говоря всему миру, что это ниже его достоинства, и начал водить стеклянной палочкой по рукаву.
— Немного энергичнее, — попросил Гарри, и Северус послушался, раздраженно бормоча что-то себе под нос. — Сильнее! Вот так, хорошо. Теперь медленно проведи ей над кусочками пергамента.
Северус поднялся с постели и встал на колени напротив Гарри.
— Давай, — подбодрил Фрост, когда Снейп бросил на него подозрительный взгляд.
Северус медленно провел палочкой над кусочками пергамента и те смешались, взвились, как осенние листья на ветру, и в конце концов прилипли к стержню.
— Это статическое электричество, — тихо пояснил Гарри. Северус замер. — Его открыли магглы. Это поток… некий поток. Так или иначе, человеческий мозг производит что-то вроде этого.
Северус презрительно отбросил стержень и сел обратно.
— Дешевый маггловский трюк, только и всего, — усмехнулся он. Снейп выглядел немного сердитым. — Когда ты сравниваешь это с магией…
— Трюк? — «Ну почему ты такой упрямый?» — зло думал Гарри. — Магглы используют электричество, чтобы сделать свет ярче, чем люмос.
— Это совершенно бессмысленно, просто игра…
— И летать намного быстрее, чем на метле…
— Для дураков. Это совершенно…
— СЕВЕРУС! — взревел Гарри. Его голос наполнил комнату, и Снейп напрягся, сжав кулаки. — Ты ослеплен предрассудками. Ты повторяешь то, что отец или мать говорили тебе, — он остановился, осознав, что, возможно, он недооценил силу глубоко укоренившихся мышлений и предрассудков. — Посмотри на себя. Ты когда-нибудь бывал в маггловском Лондоне?
— Нет, — отрезал Северус. Голос его при этом был очень холоден. — А твои родители, я уверен, привили тебе любовь к магглам.
— Мои отец и мать умерли, когда мне был год, — коротко возразил Гарри.
Снейп резко поднял глаза.
— Я… извиняюсь, — выдавил он срывающимся голосом. Гарри дал ему время подобрать слова. — Я… не хотел быть таким…
— Все в порядке, — мягко прервал его Фрост. Он посмотрел на обрывки пергамента. Они напомнили ему фрагменты опадающих листьев, измельченных и жалких. — Я все равно их не помню. — «Во всяком случае, не в присутствии дементоров. Но сейчас я вижу и слышу другие вещи. Не думай об этом. Не думай, не вспоминай…» — он попытался очистить сознание от картин и воспоминаний, и встретился с черными глазами Северуса.
Снейп открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но так и не произнес ни звука. Взгляд его оставался задумчивым.
Гарри отвернулся, прекрасно понимая, как много невысказанных пугающих вещей повисло между ними. Он схватил кусочки пергамента и смял их в ладони, затем посмотрел на пальцы Северуса, тонкие, стройные, спокойно лежащие на колене, и ощутил жгучее желание, чтобы в его руке сейчас находились именно они, а не жалкие клочки пергамента.
Фрост потряс головой и резко поднял голову.
— Почему ты так уверен в том, что магглы хуже?
— Потому что так оно и есть, — автоматически ответил Северус, но на его лице и в голосе не было насмешки.
Секунду Гарри молчал, обдумывая.
— Это не причина, — сказал он. — Магически они уступают. Это, разумеется, очевидно. Но интеллектуально, и эмоционально, и в других планах... Они такие же люди. Они мало отличаются от нас. Вот почему даже ребенок двух гриффиндорцев может попасть в Хаффлпафф. Или Слизерин.
— Это маловероятно, — отрезал Снейп. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Поступай, как знаешь, Фрост. Иди и ищи свои маггловские штуки, — он сморщил нос. — Не буду тебя останавливать.
— Ладно, — Гарри втайне улыбнулся, и темнота начала слабеть. — Северус, — он встал. — Мне нужно разрешение профессора Каментума, чтобы снова отправиться в Лондон.
— Надеюсь, тебе хватит ума не упоминать свои маггловские цели? — насмешливо спросил Северус, усаживаясь обратно на свою кровать и открывая книгу.
— Я же слизеринец, — улыбнулся Фрост.
Северус фыркнул.
— Иногда я в этом сомневаюсь.
Гарри пожал плечами, про себя удивившись, как сильно это замечание его ужалило.
— Есть что-нибудь почитать?
Снейп подозрительно на него глянул.
— У тебя что, нет своих книг?
— Я закончил все домашние задания, а Лили забрала все книги по ритуалам, — пояснил Гарри и тут же вспомнил о книге, которую нашел в библиотеке Цаеса, с пятиугольной розой на корешке, зажатой между учебниками по трансфигурации и зельям. «Я посмотрю её позже, — решил он. — Когда он уйдет или заснет».
— Ты сделал Трансфигурацию? — резко спросил Северус.
Гарри мысленно вернулся к заданию по трансфигурации. Он симулировал неудачи с заклинанием «спиритус аниманс» и поэтому получил, как и Северус, задание пропустить этот раздел и перейти к менее сложному преобразованию живых существ.
— Да, сделал, — подтвердил Гарри. — Это же то задание, где надо трансфигурировать песчанку в растение?
Северус ухмыльнулся, не отвечая. «Полагаю, он еще не сделал этого», — подумал Фрост. Снейп протянул руку и подал ему книгу с истертым твердым переплетом.
Все еще сидя на полу, он достал палочку и постучал по коврику перед камином. Тот немного дернулся и преобразился в большое удобное кресло.
— Отлично, — сказал Гарри, похлопав по подлокотнику.
Северус пробормотал что-то, подозрительно похожее на «хвастун». Гарри проигнорирвал его и развалился на кресле так, что его ноги свисали с одного подлокотника, в то время как голова лежала на противоположном.
Он открыл книгу и поднял взгляд. Снейп тут же уткнулся в свою книгу.
Фрост поджал губы в попытке скрыть улыбку, чувствуя, как сердце учащенно забилось в груди. Он слегка склонил голову так, чтобы огонь в камине отбрасывал блики на его шею, и пошевелился, шире расставив ноги, будто пытаясь устроиться поудобнее. Наконец он затих и сосредоточился на первых словах вступления.
«Мне действительно нужно узнать об этом», — понял он.
Книга не была неинтересной. Текст оказался на удивление лаконичным, а вступление охватывало всю информацию, полученную в процессе основных экспериментов по поиску сна без сновидений.
«Здесь Кирус «Жестокий» и Менгель, и какой-то Алюсинор, — отметил Гарри. — Думаю, Северус упоминал первых двоих».
Он на секунду отвлекся и посмотрел на Северуса — тот казался глубоко погруженным в чтение.
«Так, —Гарри попытался сосредоточиться, — выходит, было трое основных экспериментаторов, вот только ни одно из их исследований не дало точных результатов».
Фрост нахмурился. О теории приготовления зелья сна без сновидений он знал очень мало, хотя основные ингредиенты он мог перечислить даже посреди ночи. Он смутно помнил, как Снейп объяснил все нюансы, стоило Гарри начать просить опасно высокие дозы.
«Что ж, моя техника игнорируй-слова-старого-ублюдка сработала против меня. Если бы я был более внимательным…»
Его мысли прервались. Он почувствовал, что Северус наблюдает за ним. Но стоило ему задержать дыхание, как ощущение чужого взгляда тут же исчезло.
Гарри снова сосредоточился на строчках в книге и просмотрел абзац про Алюсинора, не усвоив ни слова из того, что прочитал.
«Но кое-что я помню, — подумал он, не дойдя до конца очередного предложения. — Я помню что-то про сны и магию. И то, как Снейп назвал меня болваном».
Его брови вновь сошлись на переносице.
— Ну как, Северус? — проговорил он, поднимая глаза. — Что, по-твоему, нам следует сделать для того, чтобы приготовить зелье?
Снейп пошевелился и закрыл книгу, но его палец остался зажатым между нужными страницами.
— Я думал об этом, — начал он. Его хмурый взгляд переместился с потолка на лицо Гарри. — Волшебники и ведьмы нуждаются в снах для того, чтобы поддерживать магию — это доказали эксперименты Кируса. Однако исследования Алюсинора показали, что между снами и магией не существует ни малейшей связи. Я подумал, что, возможно, сновидения действительно оказывают влияние на магию — тем не менее, незначительное.
Гарри постучал ногтями по книге и пожелал, чтобы Северус продолжил говорить, чтобы его голос и дальше распространялся по комнате и покалывал спину.
— Я думаю, в экспериментах Алюсинора был изъян, — заявил Гарри. Он посмотрел прямо в глаза Северусу. Тот не отвел взгляд. — Он показал, что когда ведьмы и волшебники спали, их магия спала вместе с ними, но он имел в виду только окружающую магию, — он замолчал и на мгновение он чуть не потерял ход мысли под взглядом Северуса. — Есть много видов магии, такие как стихийная магия, или прорицание, так что окружающая магия не критерий.
Снейп нахмурился.
— Да, — сказал он. — Это имеет смысл. Если сны без сновидений заставляют волшебников терять магию, значит, должна быть связь между сном и магией, — он посмотрел вверх, а затем их глаза снова встретились.
Румянец покрыл щеки Северуса, и слизеринец быстро отвел взгляд. Затем он поднялся с постели.
— Я пойду в библиотеку, — сообщил он. — Там может быть что-то о неокружающей магии.
— Сейчас? — неохотно спросил Гарри.
— Да, сейчас, — настоял Северус, и нотка презрения вернулась в его голос. — До закрытия библиотеки осталось меньше часа.
Гарри выбрался из кресла:
— Давай я схожу с тобой.
Северус, шаривший рукой в сумке, замер на долю секунды.
— Почему бы и нет, — холодно сказал он и достал пергамент. — Тогда пошли.
* * *
Когда Гарри вошел в комнату, Северус махал палочкой в сторону горшка с бегонией, бормоча себе под нос проклятья.
— Какие-то проблемы? — поинтересовался Фрост, присаживаясь рядом с Северусом на корточки.
— Все прекрасно, Фрост, — отрезал Снейп. Гарри остался в таком положении. Огонь камина отливал нежным свечениям на коже Северуса, смягчая его резкую хмурость.
— Может, перестанешь на меня пялиться? — холодно попросил Снейп, все еще глядя на коврик перед камином. Он с силой сжал палочку. — Отвлекает.
Гарри пожал плечами и перевел взгляд на огонь.
— Просто подумал, что тебе может понадобиться моя помощь, — он замолк. — Мне удалось превратить бегонию в терьера с первого раза.
Снейп пробормотал что-то себе под нос.
— Ты неправильно держишь палочку, — заявил Гарри. Прежде чем Северус смог сказать что-то еще, он потянулся и взял его за руку. Северус застыл, и Фрост придвинулся ближе, чувствуя его тепло. — Надо вот так держать её… — он вытянул вторую руку, чтобы переставить непокорные пальцы Северуса. — Вот так.
Затем он убрал руку.
— Давай, попробуй, — он прочистил горло, его голос был довольно скрипуч.
Снейп чуть подвинулся, но не отстранился от Гарри. Он направил палочку на растение. Оно затряслось и увеличилось в размерах, затем на нижней стороны листьев проросли волосы.
— Ты все еще делаешь не так, — сказал Гарри. Северус нахмурился и ткнул палочкой в мутировавший цветок. Тот снова чуть затрясся. — Не напугай его, — предупредил Гарри. — Где твоя книга? Там говорится, о чем думать во время трансфигурации.
— Моя книга, — пробормотал Северус, все еще буравя взглядом растение, и остановился. — Там не хватает нескольких страниц.
— Ох, — вздохнул Гарри. Вопрос — почему Северус не попросил посмотреть его учебник? — вспыхнул и тут же погас. Гарри понял. Глядя на ожесточенный профиль в свете камина, он знал, почему. — Тогда я загляну в свой, — сказал он. — Я точно не помню, о чем там говорилось.
Он встал, чтобы не ползать по холодному камню и, подтянув к себе свою сумку, извлек из нее учебник по трансфигурации.
— Вот, — Гарри со щелчком раскрыл книгу. — Это должно быть…
Он замолк.
— Странно, — пробормотал Гарри, рассматривая страницы. — Моя книга, кажется… исчезла, — обычно черные четкие чернила были угрюмо серыми. Он перевернул первую страницу. Он помнил, что должны быть (как и в любой другой книге) четкие буквы, но сейчас он мог различить лишь их очертания.
Северус заглянул ему через плечо, и Гарри снова почувствовал тепло чужого тела.
— Что случилось? — тихим голосом спросил Снейп.
— Такое ощущение, будто чернила высосаны, — ответил Фрост, глядя на почти пустую страницу.
Северус притянул книгу к себе.
— Этому должно быть объяснение, — бодро сказал он, листая страницы. Гарри наблюдал за тем, как к концу учебника чернила становились темнее. — Где находилась эта книга?
— В моем рюкзаке, — не подумав, брякнул Гарри. «Мой рюкзак». Он застыл.
— Все время?
Гарри кивнул, не в силах отвести взгляд от рюкзака.
— Да…
— Дай посмотрю, — потребовал Северус и, прежде чем Гарри мог что-либо предпринять, встал на ноги и направился к рюкзаку. Гарри наблюдал, как Северус засунул руку внутрь… и застыл. «Он нашел её», — подумал Гарри, наблюдая, как Снейп осторожно достает аспидного цвета книгу. «Успокойся», — говорил он себе, пока Северус тщательно рассматривал обложку, его палец двигался по ткани. В книге ничего не было…
Северус взглянул на корешок и застыл.
— Где ты это взял? — спросил он. Гарри попытался оценить этот голос, низко теплый минуту назад и явно заинтересованный секундой позже, сейчас стал одновременно осторожным, мягким, прохладным и лишенным всякого выражения.
— В бибилиотеке Цаеса, — осторожно ответил Фрост, и спустя секунду добавил : — А что?
Северус просмотрел заднюю обложку и пустые страницы беглым взглядом и опять вернулся к пятиугольной розе.
— Почему ты выбрал именно её?
— Я почувствовал, как она звала меня, — прошептал Гарри. — Знаешь, там есть специальное заклинание… — в тишине Гарри наблюдал как Северус осторожно, кончиками пальцев трогает пятиугольную розу на корешке книги. — Что?
Снейп не отводил глаз от книги, и, когда спустя некоторое время он все же ответил, его голос был холоден:
— Это роза — герб рода Снейп.
— О, — выдохнул Гарри. — Какое… — он пытался подобрать нужное слово, — совпадение. Уверяю тебя, я не думал о тебе, когда она позвала меня. — «Я думал», — добавил он про себя. Он пытался вспомнить все, о чем размышлял, когда сидел в библиотеке, но ничего особенного не приходило ему на ум. «Но сложно представить, что гербом рода Снейпов может быть дикая роза, а уж то, что я призвал эту книгу с розой на корешке, и что точно такая же роза была вырезана из кости на скелете в Прибежище, еще более странно. Возможно, это был скелет кого-то из рода Снейпов, одного из предков Северуса? Это безусловно возможно. Но как все это связано вместе?»
Гарри с тревогой заглянул в лицо слизеринца, пытаясь прочитать его чувства. Северус не поднимал глаз. Но глядя на ястребиный профиль в отсветах пламени, Гарри почувствовал, как его сердце опустилось. Лицо Снейпа выражало подозрение.
— Она всегда была пуста? — спросил Снейп.
Гарри кивнул, желая поближе сесть к нему:
— Да.
Неожиданно Северус замер, его глаза застыли на первой странице.
— Что это такое? — удивился Гарри, быстро вставая рядом с Северусом.
Фрост уставился на страницу. Бумага все еще оставалась неопределенно желтого цвета, но теперь на ней появились слова, слова, которых раньше не было, и когда Гарри взглянул на них, четкая «п» закончила свою петлю: «Значит, ты Снейп».
Гарри и Северус переглянулись. А затем Северус отвернулся к сумке в поисках пера и чернил. Гарри посмотрел на книгу и затем — на Северуса. Он вспомнил о дневнике Риддла и об опасности, которую тот представлял, о стычке со смертью из-за его и Джинни бессердечности. Но это… Он наклонился ближе к словам, надеясь почувствовать магию, светлую или темную, или…
Снова начали появляться буквы. Строчки оставались неизменными, почерк был довольно резкий — Гарри отчетливо вспомнил, что у Северуса почерк очень похожий.
«Ты не Снейп».
Гарри поднял взгляд, едва Северус сел рядом с ним на пол — их плечи соприкасались — затем Северус быстро обмакнул перо в чернила. Он прочитал надпись и замер, а потом написал более осторожно, чем обычно: «Я Снейп».
Письмена снова появились.
«Не ты, он».
Фрост вытащил палочку и направил на свой рюкзак.
— Акцио перо, — пробормотал он. Перо (к счастью, не сломанное) влетело ему в руку, и он обмакнул его в чернильницу, которую Северус пододвинул поближе, чтобы они оба могли достать до неё.
«Правильно, — написал Гарри. — Я не Снейп. Как ты узнал?»
Какое-то мгновение книга ничего не писала, а Гарри отчетливо почувствовал быстрое дыхание Северуса, тепло соприкосновения их тел.
Снова появились слова.
«Какой сейчас год?»
Гарри искоса взглянул на Северуса и вытянул руку.
«1977. Могу я спросить, кто ты?»
Слова появлялись медленно.
«Я буду отвечать на вопросы Снейпу. Не тебе».
Гарри уставился на послание.
— Ха, — воскликнул он и откинулся назад. «Он не доверяет мне», — подумал он и почувствовал, как губы растянулись в тонкую линию. Он заставил себя расслабиться. «Она сообразительна, эта книга, — решил он. — Но опасная».
Северус потянулся к книге, и Гарри проследил, как он провел короткие горизонтальные линии, — над F или J.
«Он не солгал. Сейчас 1977 год».
Слова появились почти мгновенно.
«Как тебя зовут?»
Северус на секунду взглянул на Гарри, и тот поймал его взгляд.
— Не пиши среднее имя, — тихо попросил Фрост. — Просто чтобы быть уверенным.
«Северус Снейп», — написал Северус. Он поднял перо и стал ждать.
«Где я?» было написано в книге.
«В Хогвартсе», — ответил Северус.
— Спроси его имя, — сказал Гарри. — Баш на баш.
Снейп собрался писать, но снова появились слова.
«И ты студент?»
«Да, — написал Северус. — Кто ты? Почему ты здесь?»
На мгновение повисла тишина, прерываемая слабым треском пламени и мягким дыханием слизеринцев.
«Меня зовут Кристольф, я человек из прошлого или, скорее, его отражение. Я его дневник, его воспоминания».
Гарри вздрогнул, вспоминая дневник Риддла. Он не собирался позволять истории повториться.
«Северус, — написал дневник. — Скажи своему другу отойти. Дай мне поговорить с тобой наедине».
Фрост почувствовал, как холодный пот побежал по его позвоночнику.
— Нет, — твердо произнес Гарри. Северус резко на него посмотрел. — Я читал о случае, когда дневник, принадлежащий могущественному волшебнику, смог захватить душу молодой девушки. Это может быть очень опасно.
— Действительно, — проговорил Снейп. Он обмакнул перо в чернила и спустя мгновение написал: «Он ушел. В чем дело?»
Долгое время ответа не было, и Гарри уставился на книгу, желая вырвать её из рук Северуса и проверить её на наличие любой враждебной магии. Вспоминая скелет в Прибежище и странную тягу в библиотеке, он все больше убеждался, что в этом фолианте — сила и эта сила опасна.
«Он все еще тут. Ты не сказал ему уйти».
Северус и Гарри переглянулись. Снова появились слова:
«Северус, пожалуйста, скажи своему… — слова остановились в середине предложения, — любовнику уйти».
Гарри застыл, а Снейп напрягся. «Любовнику?» — подумал Гарри, его сердце сделало отчаянный скачок в груди.
«Я не причиню тебе вреда, Северус, я тоже Снейп. Клянусь, я не наврежу тебе, — написала книга. Слова появлялись медленно, с непреклонной силой и целью:
Я сохач — семи суков
Я родник — среди равнин
Я гроза — над глубиной
Я слеза — ночной травы
Я стервятник — на скале
Я репейник — на лугу
Я колдун — кто как не я
Создал солнце и луну?»
Фрост неверяще уставился на строчки, чувствуя, как кровь леденеет в жилах. Эти слова были частью заклинания Прибежища! Откуда он их знал? И… род Снейпов? Какая тут связь? Что все это значит?
Северус осторожно прочистил горло.
— Джонатан, — медленно проговорил он, не торопясь, и Гарри запоздало отметил, что Северус назвал его по имени. — Думаю, я… способен справиться с этим.
— О, — беспомощно проговорил Гарри. Повисла тишина. Несколько секунд спустя он пересел на свою кровать, чувствуя, как сжалось сердце, когда Северус сместился так, чтобы Гарри не мог видеть, что он пишет в книге.
«Следи за ним, — мысленно приказал себе Гарри, наблюдая, как Снейп читает, слегка нахмурившись. — Посмотрим, что скажет эта грязная маленькая книжонка». Вероятно, он мог бы наблюдать за ним, не вызывая подозрений. «Возможно, я смогу вторгнуться в разум Северуса, — расчетливо подумал Гарри, наблюдая, как Снейп что-то выписывал — мускулы и сухожилия предплечья ритмично двигались под желтоватой кожей. — Одно заклинание, которое совершенно невозможно обнаружить…»
Северус снова сдвинулся, и Фрост заметил, как на лице слизеринца появляются цветные пятна. Затем Снейп побледнел и сильно нахмурился.
Гарри встал и подошел к другому концу кровати, удостоверившись, что все его движения были естественными, не вызывающими подозрения. Подперев спинку кровати и скосив глаза на Северуса, и сконцентрировался на силе…
Северус. Огонь камина мягким светом освещал его лицо. «Я люблю его», — неожиданно понял Гарри, и желание вторгнуться в разум Северуса испарилось, растаяло, словно иней в сверкающих лучах солнца.
А затем Снейп захлопнул книгу. Мгновение спустя он поднял глаза, все еще нахмуренный.
— Что он сказал? — спросил Гарри, вскакивая с кровати.
— Ничего, — отмахнулся Северус, уставившись в камин и избегая взгляда Гарри. «Ничего, как же», — подумал Гарри.
— Что ж… И что это за ничего? — продолжил допытываться Гарри. Остались ли слова все еще в книге? «Возможно, нет», предположил он и испытующе заглянул в лицо Северуса, но тот все еще смотрел на огонь.
— Ничего — это просто ничего! — резко ответил Снейп. Он встал, оставив книгу на полу. — Это просто чепуха по поводу того, что мы… любовники, вот и все, — Северус схватил волосатую бегонию и, упав на кровать, бросил горшок с дрожащим растением на покрывало и направил на него свою палочку.
Фрост потянулся к серой книге, все еще лежавшей на коврике у камина. На мгновение он очень сильно захотел бросить её в огонь, но подавил это желание и открыл её на первой странице. Как он и ожидал, она была пуста.
Гарри посмотрел на Снейпа, который казался полностью поглощенным издевательством над своей полутрансфигурированной бегонии. Затем он наклонился и подобрал перо, макая его в чернильницу.
«Привет», — написал он.
Ответа не было.
«Не думаю, что ты расскажешь мне то, что ты сказал Северусу, — Гарри подождал немного. Снова нет ответа. Гарри слышал, как Снейп что-то пробормотал, и краем глаза Фрост заметил, как бегония судорожно дернулась. На мгновение он задумался, а потом написал: — Это ты высосал чернила с моего учебника по трансфигурации?»
Нет ответа.
Гарри посмотрел на страницу, сверкающе белую в свете камина, и провел рукой по краю обложки. Заложив пальцем первую страницу, он пролистал книгу, позволяя пальцам чувствовать всю ту магию, что была в ней. Он ощущал… скрытую силу, плотно прилегающий под внешним, вроде бы безобидным, слоем щит. Он попытался пробить защиту, но ничего не вышло.
Но не успел он закрыть книгу, как в ней появились новые надписи, на этот раз почти плавным почерком, без перерыва на раздумье:
"Я вижу, жизнь моя течёт рекой,
от смены к смене; побывал я многим:
зелёной каплей волн, лучом в скачке с клинка…"
— Северус! — закричал Гарри. — Смотри.
Северус слез с кровати и присел на корточки рядом с Гарри — рядом, но не касаясь его. Гарри отметил это дистанцию неспокойной частью своего разума.
Северус молча продолжал наблюдать, как появляются слова, не удостоив Гарри ответом.
"Теперь ничто я, зрел — и знаю всё.
Ах, Друид, столько горьких сетей
сокрыто в чёрном мячике смолы!"
Гарри перечитал все еще раз, потом медленно, слово за словом пробормотал себе под нос, запоминая. А затем слова стали исчезать, чернила — блекнуть, и, наконец, страница возвратилась к своему изначальному, девственно чистому состоянию.
Северус поднялся.
— Подожди, — попросил Фрост, с мягким стуком закрывая книгу. — Как ты сказал? Йетис?
— Йейтс, — снисходительно поправил Снейп. — Й-Е-Й-Т-С. Ирландский поэт. Это отрывок из одной из его поэм, — он холодно и критически посмотрел на Гарри. — Я думал, ты знаешь его. В конце концов, Йейтс — маггл.
— Никогда не слышал о нем, — сказал Гарри. Северус ничего не ответил и снова вернулся к своей кровати и зарылся в кучу забрызганных чернилами записями по трансфигурации.
Гарри вздохнул и бросил дневник Кристольфа на свою кровать. Он положил перо сверху и затем собрал перо и чернильницу Северуса.
— Это твое, — пояснил Гарри, подходя к слизеринцу.
Снейп указал куда-то на пол рядом с его сумкой.
— Положи куда-нибудь туда, — пробормотал он, вытаскивая лист пергамента с небольшим эскизом бегонии.
Фрост подчинился.
— Северус, — снова обратился он к Снейпу. — Что тебе сказала книга?
— Я же уже говорил тебе, — выплюнул он, не отрывая взгляд от пергамента. — Ничего.
— Северус, — медленно, сурово, повторил Гарри. — Что он сказал тебе обо мне?
Снейп хлопнул пергаменом по кровати, и бегония испуганно дернулась.
— Ничего! — прорычал он, сверкая глазами. — Совсем ничего! Я уже сказал тебе.
— Если бы это было ничего, ты бы так не злился, — спокойно возразил Гарри.
Северус поднял смятый пергамент и уставился на него.
— Оставь меня, — прорычал он. — Пожалуйста, иди и приставай к кому-нибудь другому, Фрост.
— Северус, — повторил Гарри. Он остановился.
Они были одни в этой комнате, наполненной тенями. Совершенно одни. Дверь окутала темнота, и единственным источником света служило оранжевое, красное и желтое пламя.
Одни. «Я люблю его», — подумал Гарри.
Он протянул руку и осторожно коснулся плеча Снейпа. Северус тут же напрягся, и Гарри не шевелился, просто ждал. В комнате воцарилась тишина, и обычно едва заметное потрескивание огня в камине заглушало их и так едва слышное неглубокое дыхание. Он передвинул руку с плеча и поднес ближе к желтоватому лицу, проскочил сквозь занавес волос и дотронулся…
Северус отвернулся.
Гарри отдернул руку. Он отступил на шаг назад и повернулся. Атмосфера была тягостно тихой. Затем он отошел на свою сторону комнаты и вскарабкался на постель.
— Завтра выходные в Хогсмиде, — нарушил Гарри долгое натянутое молчание.
— Я знаю, — наконец выдавил Северус. Его голос был немного скрипуч, и он тихо прочистил горло. Отложив пергамент, он притянул поближе бегонию в горшке.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Гарри обычным голосом.
Снова долгая пауза.
— Да, — произнес Снейп. Он уставился на цветы бегонии, смутно напоминающие Гарри умоляющие глаза терьера. — Я напишу список.
Гарри долго смотрел на Северуса.
— Хорошо, — кивнул он и не глядя потянулся за книгой.
* * *
Гарри тихо зашел в комнату. Его щеки раскраснелись от свежего ветра, а ботинки были испачканы грязью.
— Привет, — воскликнул он, закрывая дверь. — Погода просто ужасная, но я купил все из твоего списка.
Северус, словно тень лежащий на кровати с книгой, что-то пробормотал в ответ.
Гарри сел и снял ботинки. Теплота комнаты стирала холод с его лица и шеи, и даже камни пола были слегка теплыми.
— Мы должны выяснить, почему они избегают нашу комнату, — спокойно заявил Гарри. Он поставил ботинки и носки напротив огня, и подумал о том, что Дамблдор ничего не предпринял, несмотря на то, что домовой эльф, который, возможно, был отправлен следить за ним, практически исчез. «Я полагаю, Дамблдор думает, что все в порядке, — решил Фрост, снимая плащ. — Пусть и дальше думает так».
— Куда мне положить твои вещи? — сказал Гарри, доставая крошечные баночки из внутреннего кармана.
— Просто поставь их рядом с моей кроватью, — произнес Северус, отрываясь от книги, так что свет от огня заблестел в его глазах. Он опустил взгляд и добавил: — Пожалуйста.
Гарри наклонился, ставя баночки на пол.
— Фините инкантатем, — пробормотал он, и они с тихим звуком вернулись в нормальный размер.
— Сколько это стоило? — поинтересовался Северус с кровати. — Я должен тебе вернуть…
— О, не волнуйся, — махнул рукой Гарри и тут же осознал, что это неправильно. — М, пять галеонов, двенадцать сиклей и…
Снейп вскочил.
— Пять галеонов? — ахнул он. — Что ты… Ты ходил в тот магазин, про который я говорил тебе? Мастер О’Блигус, сразу за магазином Bathory's Bath?
Гарри посмотрел на баночки — он был уверен, что купил именно то, что просил Северус.
— Э… Да?
— Ты идиот! — выплюнул Снейп. — Ты мог бы потратить на них меньше, чем два галеона, а если бы повезло, то вообще один. Что заставило тебя купить по первой же предложенной цене?
— Первой… Я… не знаю, — беспомощно проговорил Фрост. Он сел на корточки и взглянул на Северуса, похожего сейчас на горгулью на краю скалы. — Я никогда раньше не торговался, — это было правдой: Дурсли никогда раньше не доверяли ему денег, и после того как он получил наследство, ему не было нужды экономить — слишком часто он имел дела с продавцами, существенно занижающими цены для Гарри Поттера.
— Ты никогда не торговался, — неверяще повторил Северус.
— Неужели в это так трудно поверить? — спросил Гарри. — Маггловские магазины имеют фиксированную цену, да и я не имел возможность покупать себе вещи.
— Что? — ухмыльнулся Снейп. — Ты крал их?
— Нет, — ответил Гарри.
— Тогда что? Кто тот таинственный благодетель, что покупал тебе все необходимое?
— Вообще-то я слишком часто был заперт в чулане, чтобы покупать вещи, — сухо проговорил Гарри. — Моих тетю и дядю нельзя назвать приятными людьми.
Северус фыркнул.
— Конечно, — но взгляд, который он кинул на Гарри, был пронизан скепсисом.
Гарри издал смешок.
— Конечно, я всего лишь шучу, — он посмотрел на баночки и задался вопросом, зачем он увеличил их. Это в самом деле было глупо, и сейчас Северус, должно быть, что-то заподозрил. — Знаешь, что я сегодня видел?
— Что? — уныло спросил Северус.
— Малфой подстриг волосы. И весьма неудачно, — Фрост выдавил напряженную улыбку. — Я видел его выходящим из одного магазина на той же улице, что и паб мадам Росмерты, и его волосы представляли из себя очень странный короткий пучок. Он так рыдал, словно у него мать только что умерла.
— Мммм, — промычал Снейп без выражения, глядя на баночки. Гарри внимательно всматривался в его лицо, но ничего не нашел.
— С ним был Лейстрендж, — продолжил Гарри. — Ему удалось заставить парикмахера исправить стрижку. Он сейчас похож на одного из маггловских певцов.
Северус в презрении скривил губы.
— Действительно, — пробурчал он, удаляясь в тень и возвращаясь к книге.
Гарри вдруг осознал, что чуть ли не взволнован вопросом, что вызвало вражду между Северусом и Малфоем. Но сейчас он не мог этого спросить. Воздух словно гудел от невысказанных вопросов. Возможно, это ерунда — обычная школьная неприязнь, и Мерлин знает, Северус мог держать обиду. Но, возможно, за этим крылось что-то еще.
— Ты повредишь зрение, если будешь читать при тусклом свете, — упрекнул Гарри.
— Не поврежу, — коротко сказал Снейп. — Еще не было ни одного Снейпа без идеального зрения. Это часть нашей родословной.
— Генетика, — заявил Гарри.
— Что? — раздраженно прорычал Северус.
— Ничего, — быстро проговорил Фрост. — Это тебе книга рассказала?
Голос Северуса был холоден, когда он ответил:
— Нет, вообще-то. Я прекрасно осведомлен о своей семье. И я был бы очень признателен, если бы ты не лез в мои дела.
— Твои дела? — недоверчиво переспросил Гарри.
— Да, — отрезал Северус, не отрывая взгляда от книги. — Мои дела.
«Что ж, — подумал Фрост, — я даже не буду упоминать, что это я нашел книгу и принес её сюда». Он задумался, говорила ли книга с Северусом, пока он ходил в Хогсмид. «Хотел бы я не находить её!» Гарри вдруг отчаянно захотелось увидеть, как эта книга горит в пламени.
— Где она? — спросил Фрост. — Я имею в виду, книга.
— В твоем рюкзаке, — пробормотал Снейп.
— И кстати, я нашел этого твоего парня.
Северус раздраженно поднял взгляд.
— Какого парня?
— Йейтса. Уильяма Батлера Йейтса, — повторил Гарри. Он сунул руку в карман и достал крошечную книгу. — Фините Инкататем, — сказал он, и книга вернулась в первоначальный размер. — Кажется, продавец был в восторге от того, что я купил её.
Северус фыркнул.
— Магглолюбец, — пробормотал он едва слышно.
Но Гарри услышал.
— Твой предок тоже был магглолюбцем, — произнес Фрост, убедившись, что его голос спокоен и ровен. — Он даже процитировал последние строфы, представь себе.
Северус ничего не ответил.
Гарри неуклюже направился к своей кровати. Мерцающее тепло от огня потеряло свой комфорт. Было душно. Гарри заглянул в свой рюкзак и увидел серую книгу, зажатую между учебниками по трансфигурации и зельям. Он достал её и сел на каменный пол. Он хотел вырвать страницы и наблюдать, как они трепещут в огне и сворачиваются, как черная и серая обложка с пятиугольной розой растворяется в смешанном пепле и сметается холодным ветром. Он сел на кровать и открыл книгу Йейтса с тяжелым вздохом.
«В лесах Аркадских — тишина,
Не водят нимфы круг веселый;
Мир выбросил игрушки сна,
Чтоб забавляться Правдой голой…»
09.03.2012 Глава 12
Несмотря на горящий в камине огонь комната была холодной, и Гарри, усевшемуся перед очагом, пришлось укутаться в мантию.
«В подземельях не помешало бы установить несколько столов, — подумал он. — И хорошо бы эльф вычистил камин — плевать, шпион он или нет».
Гарри открыл книгу серого цвета и обмакнул перо в чернила.
Идея написать Кристольфу в то время как Северус будет спать, пришла ему в голову за ужином, хотя о чем именно завести разговор он так и не подумал: читать Йетса оказалось неожиданно увлекательно. Но он точно знал, что в его руках вещь, способная оказаться козырем, который можно будет вытащить из рукава в нужный момент.
«Привет, Кристольф», — написал Гарри.
Никакого отклика.
«Этого следовало ожидать», — подумал он и снова занес перо:
«Ответьте мне. Пожалуйста? — движения руки были ровными и спокойными. Гарри надавил пером плотнее, чтобы изобразить вопросительный знак. — Мне хотелось бы знать, почему вы настроены против меня?»
Страница осталась чистой.
Гарри снова обмакнул перо в чернила и вывел:
«Красная Роза, гордая Роза, печальная Роза всей жизни моей!
Приблизься, чтоб мог я воспеть былые свершенья великих людей».
Гарри выждал некоторое время в надежде, что это сработает. Когда книга не ответила, он продолжил:
«Кухулина борьбу с волною горькой,
Друида с мудростью его спокойной, терпкой».
Не слезая с кровати, он потянулся было за сборником Йетса (остаток поэмы выветрился из памяти), как вдруг в книге начали формироваться заостренные буквы, выведенные твердым почерком:
«Значит, ты нашел Йетса».
«Да, — ответил Гарри. — Мне нравятся его стихи. Они действительно необыкновенные. Удивительно, так как обычно никакого удовольствия от чтения поэм я не получаю».
Он прервался на некоторое время, пытаясь подобрать нужные слова, наиболее правдивую ложь, которую можно было бы использовать в разговоре.
«Йетс тоже был Снейпом? Интересно — он ведь выбрал розу как основную тему поэмы».
«Нет. Он был магглом — от и до».
Гарри снова остановился, обдумывая, как забросить приманку так, чтобы на нее клюнули. Хотя, возможно, он переоценил потребность в хитрости.
«Роза Снейпов сделана из какого-то определенного… — он помедлил, — … материала?»
Прошло некоторое время прежде, чем возникли следующие слова:
«Что ты имеешь в виду под «материалом»?»
Гарри триумфально ухмыльнулся. Он вынудил книгу задать ответный вопрос, и, если он прав, то удача скоро повернется к нему лицом.
«В моем распоряжении есть дикая роза, вырезанная из кости, в виде ожерелья на серебряной цепочке».
Повисла долгая пауза. Гарри поплотнее закутался в мантию и придвинулся ближе к огню, наблюдая за тем, как на странице появляются новые слова.
«Где ты нашел ее? Тебе ее отдал Северус?»
Почерк, как Гарри отметил, был уже не таким ровным.
«Что вы сказали Северусу?» — вместо ответа написал он.
Новая пауза, и по странице расплылись слова:
«Значит, quid pro quo?»
«Да».
«В таком случае, ответь мне первым, — написал Кристольф. — И запомни, я смогу понять, говоришь ты мне правду или нет».
«Да неужели?» — скептически подумал Гарри. Может, на книгу были наложены распознающие ложь чары, как на перо в библиотеке Цаеса?
«Спрашивайте», — вывел он.
«Где ты нашел розу?»
«В Хогвартсе».
«Конкретнее?»
«На одной из полок в школьной библиотеке».
«Ты лжешь».
«Что ж, — подумал Гарри, — возможно, книга действительно чувствует истину. Или, что вполне вероятно, просто блефует».
«Это правда», — написал он.
«Вовсе нет, — откликнулась книга. Почерк стал ровным и уверенным, убежденным в собственной правоте. — Ты ожидаешь, что я скажу правду в ответ на твою ложь?»
Гарри заколебался. В славах книги был смысл, но он-то в свою очередь не сможет определить, врут ему или нет.
«В таком случае, это нечестно, — написал он. — Я ведь буду лишен возможности понять, говорите ли вы мне правду».
«Вот уж неприятность так неприятность», — возник ответ.
Гарри фыркнул.
«Что ж, тогда вы никогда не узнаете, при каких обстоятельствах я наткнулся на эту розу».
Некоторое время слова не появлялись.
«Ожерелье с тобой?»
Гарри сунул руку под мантию и ответил:
«Да».
«Подержи его в ладони».
Гарри, держась за цепочку, вытащил ожерелье. Он знал, что оно может оказаться хитрой ловушкой или носителем темного заклятья, переданного еще из прошлого. Но он не чувствовал ничего плохого в магии, исходящей от ожерелья: во всяком случае, волшебство казалось ничем не оскверненным. Он сжал розу в руке, ощущая гладкие контуры лепестков.
«Держу».
Сформировавшаяся фраза гласила:
«Меня зовут не Кристольф и ты из этого времени».
«Ложь», — автоматически подумал Гарри, словно это слово так и вертелось на кончике языка все время.
Мгновение спустя кровь в жилах заледенела от шока.
«Откуда он знает, что я не из этого времени? — судорожно билась в голове мысль, пока Гарри таращился на страницу книги. — Откуда он знает?»
«Интересно, — написал Гарри, надеясь, что его руки дрожат не больше обычного. Свой вопрос он задаст позже: сначала нужно ответить. — Я нашел ожерелье в месте с зеркалом и пятью сторонами».
Слова появились мгновенно:
«Прибежище Основателей».
«Верно», — вывел Гарри и подумал: «Значит, он знает про Прибежище. И знает, что я не из этого времени».
Он заколебался, размышляя, что должен спросить дальше, какой из вопросов наиболее не дает ему покоя. В течение нескольких мгновений решение созрело само собой:
«Что вы рассказали Северусу обо мне?»
«Что ты полон мрака, — медленно проявились слова. — Что ты многое от него скрываешь. Ты полу-истина, полу-ложь, полу-душа».
«Полу-душа, — подумал Гарри, чувствуя, как в груди что-то сжимается, а через тело проходит разряд ледяного страха. — Откуда он столько знает? Как он может знать… — в следующую секунду к нему пришло еще одно осознание. — Теперь и Северусу известно. Северус… что если ему известно, что я не из этого времени?»
«Это все, что вы сказали?» — написал Гарри, стараясь сохранять почерк аккуратным и ровным, хотя ему казалось, что перо ломается от силы его захвата.
«При каких именно обстоятельствах ты нашел ожерелье? Другими словами, как оно оказалось в Прибежище?»
Гарри мысленно чертыхнулся. Повременил, пытаясь собраться и придумать, как лучше ответить.
«В Прибежище был жуткий беспорядок — везде валялись пергаменты и какие-то свитки, все вещи покрывал толстый слой пыли».
«И?»
«Откуда вы знаете, что это не мое время? Что вам вообще обо мне известно?»
«Расскажи мне в деталях, как ты нашел ожерелье».
«Я же сказал вам, в Прибежище… »
«Это не вся правда».
Поколебавшись, Гарри ответил:
«На трупе».
Страница оставалась чистой, и Гарри нетерпеливо написал:
«Что еще вы сказали Северусу? И что еще вы знаете обо мне? — он выждал некоторое время. — Эй?»
«Труп мужчины? Опиши его, пожалуйста».
Гарри помедлил, догадавшись, что труп, судя по всему, имеет большое значение для Кристольфа. Может, это он и есть?
При этой мысли с его губ едва не сорвался невеселый смешок, вызванный извращенной иронией всей ситуации.
«Труп был практически скелетом, так что я полагаю, прошло уже очень много времени. Насчет его пола — не могу ответить, — после некоторых сомнений Гарри все же приписал: — Думаю, это был мужчина — по крайней мере, судя по одежде. Но, скажите… »
«Труп принадлежал пожилому мужчине?»
Гарри озадаченно нахмурил брови.
«Да, волосы были седыми».
«Тебе известно, какие бумаги мужчина просматривал?»
«Что еще вы сказали Северусу?»
Долгая пауза.
«Не много. Только то, что влюбленные — глупцы».
Он снова нахмурился. И что это должно значить?
Гарри приподнял пятиугольную, вырезанную из кости розу, и в его сознании мелькнуло смутное ощущение, что ему солгали. Но оно было неясным и беспорядочным, так что он обмакнул перо в чернильницу и написал:
«Вы не до конца честны».
Подождал пояснения или нового вопроса, но следующие слова так и не появились.
«Что еще вы знаете обо мне?»
Нет ответа.
Гарри мрачно покачал головой и, вздрогнув, потер предплечья в попытке спастись от холода, пробирающего до костей. Жар, исходящий от камина, распространялся неравномерно: теперь щеки Гарри горели лихорадочным румянцем, а руки покрывала гусиная кожа.
«Кристольф? Эй? Вы здесь?»
По-прежнему ни слова в ответ.
«Он ушел», — подумал Гарри, наблюдая, как очертания букв медленно сереют, становятся светлее и светлее, а потом и вовсе исчезают.
Со вздохом он закрыл книгу, все еще теряясь в догадках, откуда она столько знает о нем. Откуда? Что еще ей известно? И почему здесь так чертовски холодно?
«А Северусу холодно?» — неожиданно пришла в голову мысль. Гарри выпрямился и указал палочкой на огонь.
— Конкалеско!
Пламя вспыхнуло ярче и тени на каменных стенах стали отчетливее.
Подняв чернильницу и книгу, Гарри придвинулся к кровати все еще спящего Северуса. Он ощутил укол сожаления, заметив, как тот съежился под пуховым одеялом, плотно облегающим его костлявые плечи.
«Здесь никогда не бывает достаточно тепло», — подумал Гарри и нежно провел ладонью по искривленной спине. Потом вздрогнул и отдернул руку.
«Почему ты такой подозрительный? — грустно подумал он. — Но, с другой стороны, ты имеешь на это все основания. Проклятая книга права, — его сердце сжалось от подступившей горечи. — Я полу-истина, полу-ложь, полу-душа. И Мерлин знает, через что тебе уже пришлось пройти».
Гарри ощутил печаль — печаль, рожденную неописуемым желанием сгладить линии боли, пересекающие лицо Северуса даже во сне.
«Не отворачивайся от меня, — мысленно попросил Гарри. — Не надо».
Он тихо вернулся к своей кровати, положил на место чернильницу и книгу и укрылся одеялом. Прошло долгое время перед тем, как его, наконец, поглотил сон.
* * *
Один.
Он сидит на троне, в комнате, в одиночестве. Даже Нагини здесь нет. Он отослал всех подальше отсюда, потому что не может вынести их вида, по крайней мере, сейчас; не может вынести их бессмысленные похвалы, их бесформенный страх, их пустые глаза. У них у всех одинаковые глаза, полные исступленного страха, рабской подобострастности.
«ВОН! — закричал он, и они бросились наутек. — ВОН!»
Нагини последовала за ними, недоуменная и рассерженная, и ему придется накормить ее мягкой плотью, чтобы задобрить, но это не важно.
Он сидит один и размышляет. На другом конце комнаты зеркало, и он видит себя, одетого в дорогой наряд, развалившегося на золотом сидении, красные глаза на необычном лице…
Он вскидывает руку, разводит пальцы в стороны — и зеркало разбивается.
Один.
Он видит себя в приюте. Видит, как сидит у подножия бетонной стены, дрожа от ледяного дождя. Он серый. Мир — серый. Пламя ненависти, окружившее его сердце стеной огня, цитаделью яда, исчезло. Остался только дождь. И теперь он сам одинокий и несчастный, несчастный и одинокий.
Почему? Наркотик славы, что он испробовал, который вознес его над всем миром, кажется чем-то едва значительнее пепла. Целенаправленная ненависть, задающая ему курс, указывающая каждый следующий шаг, каждое заклинание, каждое убийство, исчезла — и он в замешательстве, потерянный, брошенный. Какова цель? Каково значение? Почему…
И тогда он видит его: образ настолько красив, что все остальное забывается. Это образ черных волос, острого взгляда, бледной кожи. Это образ одиночества, образ желания. Этот образ настолько красив, что причиняет боль. Ему нечем дышать.
Нечем дышать.
И сейчас, сейчас, сидя на своем золотом троне, разглядывая осколки, покрывающие землю, он испытывает то же чувство. Серый, туманный дождь. Сырость, холод. Бессмысленность, вопросы, бесполезное отчаяние. Почему…
И он видит образ, воплощающий красоту. Он видит, потому что это единственная вещь, оставшаяся в мире, единственная вещь ради которой стоит жить.
И он ненавидит себя за это.
Это неестественно. Это отвратительно. Это грязно, это лишено чистоты; ни одна пылающая ненависть не сравнится по жару с той, что он чувствует к себе.
Однако пока что это секрет, секрет, который он прячет глубоко внутри; и в сознании он видит молодого зельевара — образ сальных волос, худых рук и ног, взрывного темперамента — и знает, что он, лорд Волдеморт, всего лишь несчастный мальчик в сером приюте, потерянный и одинокий, потерянный и одинокий, и это так больно, больно, как от шрама, что никогда не исчезнет, как от ненависти, вспыхнувшей ярче сверхновой звезды, как от того, что он сидит на своем троне в огромной комнате…
Один.
Он тонул в море красной темноты, в океане холода и жары, тепла и льда. Прижался к кому-то, обхватив двумя руками, уткнувшись мокрым лицом в чью-то одежду. Мир вокруг закружился. Он дышал слишком глубоко, слишком быстро; он задыхался, и кто-то погладил его по спине, по волосам, успокаивая его тихим, почти бесшумным шепотом.
«Северус, — подумал Гарри и вцепился в эту мысль как утопающий за соломинку. — Северус. Северус».
Медленно, Гарри ощутил, как его покидает напряжение. Он зарылся лицом Северусу в плечо, а тот обернул руку вокруг его спины. Тонкие пальцы поглаживали ее, мягко выводя успокаивающие круги. Он мог чувствовать вибрацию в груди Северуса, когда тот издавал эти низкие, бессловесные звуки.
Его горло сжалось от подступившего потока эмоций, ужасного в своей всепоглощающей силе.
«Я люблю его, — вдруг подумал Гарри, усиливая захват, так как сердце дрогнуло под новым наплывом чувств. — Я люблю его, я люблю его, я…»
Его сознание захлебнулось: слова и мысли померкли, а любовь — всего лишь простое слово из шести букв, повторенное снова и снова, была чем-то недостаточным. Ничего и никогда не будет достаточным. Ничего… ничего.
Северус затих. Гарри сделал дрожащий вдох и на секунду устало прикрыл глаза.
Часть ночной рубашки Северуса спустилась, оголяя плечо и демонстрируя бледную кожу — золотую в свете огня, но Гарри разглядел на ней синяки, которые оставил он сам своей стальной хваткой. Он провел подрагивающим пальцем по коже, и Северус зашипел, напрягшись.
— Прости, — прошептал Гарри: его голос больше напоминал хриплое карканье. Он придвинул лицо к покрытой синяками коже. Северус ничего не говорил, не шевелился. Гарри крепко зажмурился от силы чувств, охвативших его, стоило только прижаться губами к теплому плечу.
«Я люблю тебя, — бесшумно произнес он, его губы шевелились напротив кожи — нежно, нежно, — все тело сотрясала дрожь, словно пламя свечи на ветру. — Я люблю тебя, — повторил он молча, шепча эти слова покрытой синяками коже Северуса, золотой в свете пламени.
Наконец Гарри неохотно отстранился и почувствовал, как Северус сделал длинный, дрожащий вдох.
«Я так сильно люблю его», — подумал он лихорадочно. Его всего трясло. Взглядом он проследил плавную линию горла — мягкая тень делала ее очертания смутными; губы, ярко-красные в приглушенном свете, глаза…
Северус, зажмурившись, отвернулся. Время замедлило свой ход до тех пор, пока не превратилось в ощущение теплоты, наполнившую комнату, каплю смолы на древесине в огне, расстояние между двумя сердцебиениями.
Потом Северус отшатнулся и с еще одним судорожным вздохом встал с кровати. Контуры его тела, казалось, засветились при отсветах пламени. Гарри пристально наблюдал из-под полуприкрытых век за тем, как Северус направился к своей постели, залез под одеяло и отвернулся к стене.
Гарри ощутил, как его веки опустились, но не закрылись полностью: свет от огня пульсировал в тишине, а его сердце билось, билось, билось… Что только что произошло? Его мысли затянуло в беспорядочный круговорот, стоило вспомнить гладкую, теплую кожу, его собственные слова, сейчас беззвучным эхом отдающиеся в ушах…
* * *
Гарри открыл глаза и несколько раз моргнул, разглядывая балдахин над кроватью.
— Доброе утро, — поприветствовал его Северус. Он сидел на кровати, с книгой на коленях.
Гарри повернулся к нему всем корпусом и пробормотал:
— Доброе. Сейчас… который час?
— Довольно поздний, — ответил Северус. — Завтрак давно прошел, но я кое-что захватил для тебя, — он указал на тарелку с тостом, стоящую на полу, рядом со стаканом апельсинового сока.
Гарри медленно сел. Его сознание еще не проснулось, и он задался вопросом, случилось ли что-то посреди ночи. Сам он не был уверен. Кажется, что-то связанное со снами и воспоминаниями, а потом…
Он украдкой бросил взгляд на Северуса, пристально следившего за ним.
— Спасибо, — произнес Гарри и нехотя вытащил ноги из-под теплого одеяла. Сейчас могли быть утро, полдень, день, полночь: комната всегда купалась в одном и том же свете, в мускусной теплоте. — Нам нужно позвать сюда домашних-эльфов, чтобы они проветрили комнату, — Гарри вытащил одежду и прибавил: — Еще я бы не отказался от стола.
— Римляне ели лежа, — заметил Северус, когда Гарри, скрестив ноги, уселся рядом с очагом и придвинул к себе тарелку. — Ты вполне можешь последовать их примеру, только сделать это на полу.
— Мм, — Гарри с наслаждением откусил от тоста. — Но у них были мягкие подушки и рабы. Сегодня у нас что, воскресение?
— Да.
Гарри быстро покончил с тостом и запил его апельсиновым соком, по-прежнему гадая, что же случилось ночью. Все казалось сном, но…это был не сон.
Он моргнул и прикоснулся к своему лицу, ощущая следы слез. Должно быть, он плакал прошлой ночью. Но есть еще и другая часть — та, в которой он поцеловал плечо Северуса…
Гарри почувствовал подступающую дрожь.
— Я полагаю, домашние эльфы займутся этим бардаком? — вслух спросил он, поднимаясь с пола.
— Предположительно, — ответил Северус, и его голос прозвучал так, словно он ни на секунду не мог оторваться от книги.
— Верно, — с этими словами Гарри отправился умываться и чистить зубы. В ванной он сполоснул лицо холодной водой и яростно потер его, избавляясь от любых признаков слез. Зеленые глаза все еще казались покрасневшими, но здесь уже ничего не поделать. Он снова умылся и тщательно вытерся полотенцем. Спасибо Гермионе: она создала маскировочные чары, которыми он пользовался — фактически, они стали его вторым лицом.
«Но и в них есть прорехи, — подумал Гарри, вспоминая, как заклятье Джеймса Поттера открыло Темную метку и его глаза. — По крайней мере, все остальное осталось неизменным, и Северус не увидел меня двойником Поттера».
Эта мысль заставила его вздрогнуть от ужаса. Гарри критически осмотрел свое отражение. Нет, он не был похож на Поттера — на самом деле, большинство черт его лица были противоположными. Мальчишеское лицо Поттера сменилось угловатыми чертами; прямой, слегка вздернутый нос теперь выделялся и бросался в глаза — как у Северуса. Волосы, такие же черные, были куда более аккуратными и немного вьющимися. Но тот же замкнутый вид, тот же холодный взгляд — все это не могло измениться с вторым лицом.
Гарри вышел из ванной, замедлился, услышав злые голоса из комнаты Малфоя и Лестрейнджа, а потом вернулся к себе.
— Все магглы чистят зубы после завтрака? — поинтересовался Северус.
— Хм, думаю, нет, — озадаченно отозвался Гарри. — Просто это моя привычка. Мне приходилось готовить завтрак сразу же после того, как я просыпался.
Северус насмешливо усмехнулся.
— А что? — спросил Гарри. — Волшебники всегда чистят зубы перед тем, как есть?
— Большинство, — Северус отложил книгу. — Я говорил с Кристольфом, пока ты спал.
Гарри замер.
— О, — произнес он и опустился на кровать. — И?
— Я задал ему вопрос о том, на какую именно магию могут влиять сны, и какой из ее видов не относится к внешней, — проговорил Северус. — Он ответил, магия души…
— Что? — перебил Гарри. Воспоминания стремительно нахлынули на него, оглушая. Волдеморт привязал силу к собственной душе с помощью этой магии. Ради своей магии души он убил сотни, если не тысячи, людей.
— Да, репутация у нее весьма неоднозначная, — согласился Северус. — Но он сказал что-то насчет того, что не следует избегать силы, даже когда остальные добровольно ухватились бы за нее.
— Ясно, — кивнул Гарри. — А что еще? Как это связано со снами?
— Он не знает, относится магия ко снам или нет, но он думает, что да, и есть способ это выяснить, — глаза Северуса потемнели. — Вот только мне он не скажет. Он настаивает на разговоре с тобой, упомянул что-то насчет quid pro quo.
— О, — выдавил Гарри. — Это все?
— Да, — безэмоционально подтвердил Северус.
«Ладно, — подумал Гарри. — Надеюсь, Кристольф ничего не упомянул про смешанные души и скрытые Прибежища».
В любом случае, вряд ли он высказал нечто более существенное, чем предупреждения: в противном случае Северус был бы намного подозрительнее.
— Я поговорю с ним прямо сейчас. Где книга?
— В твоей сумке, как и всегда, — процедил Северус тоном «почему-ты-такой-идиот».
— О, — Гарри потянулся к сумке и вытащил серую книгу. — Точно.
Он полез дальше, в поисках пера и чернильницы.
«Quid pro quo, — мелькнула мысль. Возможно, Кристольф хотел знать, какие бумаги читал тот человек перед смертью, и, честно говоря, Гарри не имел ни малейшего понятия. — Просто скажу ему, что выясню», — размышлял он, доставая перо.
Северус поднялся с кровати и приблизился к Гарри.
«Северус не знает о трупе, — подумал Гарри, замедляя движения. — Он не знает, а если Кристольф задаст вопрос… »
— Ну? — вопросил Северус, и Гарри открыл книгу. Окунул перо в чернила и написал:
«Привет, Кристольф. Северус тут дышит мне в затылок — он сказал, вы хотели поговорить со мной?»
— Что? — рявкнул Северус, сидящий на приличном расстоянии от Гарри. — Я вовсе не дышу тебе в затылок!
До Гарри донесся резкий выдох и боковым зрением он увидел, как Северус уставился на него с недоверчивым выражением на лице — выражением, медленно и неумолимо начавшем превращаться в подозрительное.
Гарри нацепил маску изумления и неверия и пробормотал:
— Какого хрена?
«Играй свою роль, просто играй свою роль», — подбодрил он себя и, опустив руку, начал писать:
«О чем вы говорите?»
Некоторое время ответ не появлялся. Гарри растеряно взглянул на Северуса и выдавил невеселый смешок.
— Я…я понятия не имею, о чем он…
«Тело в Прибежище, о котором ты рассказал мне прошлой ночью. Что ты с ним сделал?»
Северус придвинулся.
— Какое Прибежище?
«У меня нет ни одного чертового предположения насчет того, о чем вы говорите», — яростно вывел Гарри.
Пауза. Потом плавно сформировались слова:
«А, значит, ты не хочешь, чтобы твой возлюбленный узнал о твоем сек…»
Гарри громко захлопнул книгу.
— Я ни хрена не понял, о чем он, — заявил Гарри и одним ловким движением отправил фолиант назад в сумку. Ее примеру последовали перо и чернильница. Замявшись, Гарри вынудил себя посмотреть на Северуса, который все это время стоял рядом.
— Даже забавно, — он выдавил смешок и отвел взгляд в сторону. — Забавно, что Кристольфу в голову взбредают…самые странные вещи.
Глаза Северуса были черными и бесстрастными, непроницаемыми.
— Только не говори, что веришь в это, — Гарри поднялся на ноги и тревожно заглянул Северусу в лицо. — Сам подумай — какое тело? — он заставил себя рассмеяться, но даже для его слуха смех звучал грубо, резко и неестественно. Он замолк — и наступила тишина.
«Скажи что-то. Все, что угодно. Пожалуйста», — Гарри отчаянно всматривался в ответившие на его взгляд глаза, пытаясь найти ответ, но спустя мгновение Северус разорвал зрительный контакт.
— Конечно, — в его голосе ощущался намек на насмешку. Северус отошел в сторону, но Гарри заметил, что его глаза по-прежнему поблескивали подозрительностью. — Весьма неправдоподобно. В самом деле — тело?
Северус вернулся к своей кровати, а Гарри медленно опустился на одеяло. Огонь в камине все еще отбрасывал рыжеватые отблески на стены, создавая замысловатые тени и так же загадочно мерцая, как прошлой ночью. Но, несмотря на это, Гарри чувствовал пронизывающий его холод.
— Вчера я читал Йетса, — выпалил он. Сейчас он был готов говорить о чем угодно, лишь бы нарушить неловкое молчание.
— Да, я заметил, — ядовито отозвался Северус. — Ты явно влюблен в эти маггловские поэмы.
— Некоторые из них действительно хорошие, — Гарри потянулся и достал сборник Йетса.
— Только не говори, что собираешься читать мне поэзию, — недоверчиво проговорил Северус.
— Вообще-то собираюсь, — Гарри медленно пролистал страницы. — В этом же нет ничего такого, правда? Я знаю, что сегодня воскресение и у тебя есть работа, но это не займет много времени. И ты уже достаточно занимался вчера…
— Ты лепечешь что-то бессвязное, Фрост, — раздраженно проворчал Северус, но, тем не менее, повернулся к нему лицом.
— Да уж, — протянул Гарри. Лепетать что-то бессвязное. Когда в последний раз он делал нечто подобное?
Гарри нашел нужную поэму, но перед тем, как читать, заколебался.
«Черт с этим», — подумал он, вытащил палочку и трансфигурировал большой, удобный стул из коврика, лежащего перед камином.
— Можешь так и оставить, — пробормотал Северус.
— Вообще-то я бы не отказался от обеих вещей, — сказал Гарри и, поднявшись с кровати, пересел на стул. — Камин без коврика перед ним прямо как… — Дамблдор без его лимонных долек. Люциус Малфой без волос. Сам Северус без своего вздорного характера. — Ну, как камин без огня.
— Надо же, — Северус саркастически усмехнулся. — Как поэтично.
Гарри закатил глаза.
— Знаю. Итак — поэмы. Эта называется «Пролитое Молоко».
— «Пролитое Молоко»? — Северус потрясенно уставился на него.
— Э…да, — Гарри нервно замялся.
«Расслабься, — велел он себе. — Погрузись в поэму».
Прочистив горло, он начал:
«Мы делаем и думаем то,
Что думаем и делаем
Смысл же растворяется и исчезает
Как молоко, пролитое на камень».
Северус моргнул.
— Довольно…коротко.
— Так и есть, но мне понравилось. Обычно поэмы, которые мой…которые я читал, казались растянутыми и полными пафосных фраз: достаточно, чтобы читателю стало противно и скучно. Хотя и Йетс в некоторых своих ранних работах пользуется такой схемой.
— Кажется, ты знаешь о нем достаточно много, тогда как вчера даже не узнал его имени, — холодно отметил Северус.
— Я действительно ничего не знал и не слышал о нем до тех пор, пока ты не упомянул его, но позже я прочел короткую биографию Йетса в своей книге. Тебе понравилось? Поэма.
Северус наградил его испепеляющим взглядом.
— Она о пролитом молоке. Чрезвычайно захватывающая тема.
— Там не только о пролитом молоке, — защищаясь, возразил Гарри. — Я думаю, смысл заключается в том, как бесполезно все то, что нас окружает; что наши поступки и мысли как…ну, как пролитое молоко.
К удивлению Гарри, Северус не ответил очередной колкостью. Помедлив, он кивнул.
– Да. Йетс… думаю, Йетс был пожилым, когда написал это? — уголок его губ искривился в усмешке. — Пожилым и ожесточенным?
— Точно пожилым, но насчет ожесточенного…не знаю, — Гарри бросил на Северуса короткий взгляд, а потом опустил голову и продолжил листать страницы. — Тут есть еще кое-что, что я хотел бы прочитать…подожди…
— Надеюсь, на этот раз не про пролитые напитки?
— Нет, — Гарри наконец нашел нужную страницу. — Вот оно, — он посмотрел на Северуса и…и вдруг почувствовал, насколько странной являлась ситуация, насколько странным было их притворство. Они притворялись, что прошлой ночи, полной снов, кошмаров и прикосновений, не существовало; притворялись, что нет никаких подозрений, никаких секретов, лжи, полу-истин, не дающих свободно вздохнуть. Притворялись, что они обычные юноши в спальной комнате: один из них готовится читать вслух, другой — слушать. Притворялись точно так же, как и сам Гарри: что не влюблен в этого мужчину, что не чувствует любви, сжигающей его изнутри дотла.
Глубоко вздохнув, он приступил к чтению:
«Когда бы имел я небесной парчи покрова —
Шитья золотого с серебряным льющийся свет;
То скатерть лазури, тумана и мглы рукава…»
Гарри ощущал на себе пристальный взгляд темных глаз Северуса: взгляд, мешающий дышать, заставляющий сердце биться быстрее.
«Из ночи и света и сумрака бравшие цвет;
Стелил бы тогда я все это под ноги твои;
Но будучи беден, имея одни только сны…»
На какое-то угрожающее мгновение Гарри чуть не запнулся.
«Но будучи Гарри Поттером, Волдемортом и Джонатаном Фростом, — подумал он, — я прошу у тебя прощения, потому что у меня есть только мои мечты и ложь, ничего кроме лжи…»
«Я бросил под ноги тебе все мечтанья мои;
Ступай осторожно, поскольку, ты топчешь мечты»
На последних строчках Гарри поднял голову от книги — он знал их на память. Северус тут же отвел взгляд.
Когда Гарри закончил, повисла тишина.
— Как… сентиментально, — Северус с трудом выдавил насмешку, и Гарри опустил глаза.
— Да, — безразлично произнес он.
На лице Северуса отразилось все презрение, которое он только смог из себя выжать.
— Отличный пример сентиментальной чепухи, — выплюнул он. — Исполнено мастерски, но все равно чушь.
Гарри резко захлопнул книгу.
— Северус! — громко начал он, но усилием воли подавил вспышку злости, обиды и так называемой «сентиментальной чепухи». — Что ж… я рад, что у тебя есть свое мнение, — Гарри бросил книгу в сумку, чувствуя, как быстро к нему возвращается хладнокровие. — Как бы там ни было, сегодня воскресенье, а мне еще делать трансфигурацию...
* * *
«Привет, Кристольф».
Стояла ночь, и Гарри вновь сидел перед камином, с серой книгой на коленях.
«Добрый вечер, — слова Кристольфа как всегда неспешно проступили на бумаге. — Как тебе, понравилось — запутаться в собственной лжи?»
Гарри легко улыбнулся.
«Как много вы знаете обо мне?»
«Снова quid pro quo, как я вижу, — повисла пауза. — Думаю, Северус рассказал тебе, что мне известно о связи между магией души и снами?»
«Да», — написал Гарри.
«Я расскажу тебе, как доказать эту связь, если ты выполнишь две вещи: ответь, что ты сделал с телом в Прибежище, и дай клятву, что позволишь своему возлюбленному самостоятельно собрать некоторые доказательства».
Гарри помедлил.
«Дать клятву? — подумал он. — Что именно он хочет позволить найти Северусу, а не мне?»
Опустив руку, он вывел:
«Это нельзя назвать равноправным обменом. Мне и так известно, как сварить зелье, я не знаю только теории».
«Тогда назови свои условия».
Гарри замер, ощутив острое чувство дежа вю: все происходящее сейчас было дуэлью наподобие той, которую он вел с Мародерами, только здесь его противником выступал слизеринец.
«Условия», — подумал Гарри. Первым ему в голову пришло потребовать рассказа о том, что именно Кристольф говорил о нем Северусу, но эта идея тут же потеряла свою привлекательность: не имело значения, что Кристольф уже сказал.
«Есть вещи… — Гарри запнулся, размышляя над тем, как лучше сформулировать фразу. — К обсуждению которых я не готов. Поклянетесь ли вы не говорить их Северусу?»
«Нет», — немедленно написал Кристольф.
«Тогда вы расскажете все, что знаете обо мне?»
«У ответа на этот вопрос нет четких границ. Как насчет такого: я говорю тебе кое-что, что мне о тебе известно, а ты это объясняешь?»
Гарри посмотрел на слова. Вот он, шанс раскрыть все карты, дать понять, что по-настоящему он вовсе не Волдеморт, не монстр, что он действительно любит Северуса…Возможность обелить свое имя казалась удивительно соблазнительной.
«И Кристольф может прекратить подбивать Северуса на то, чтобы он оставил меня», — подумал Гарри.
«Ладно, но если мне придется откровенничать, то и вы обязаны рассказать что-то о себе».
«Принято».
«Я перенес тело из Прибежища в Запретный лес, — Гарри вертел в пальцах пентагонной формы розу, вырезанную из кости, пока писал ответ. — Потом я кремировал его».
«Хорошо, — спустя мгновение возникли слова Кристольфа. — Ему бы это понравилось».
«Ему, — повторил про себя Гарри. Он прислушался к сознанию, пытаясь почувствовать лживость заявления Кристольфа через распознающие чары, наложенные на ожерелье, но ничего подобного не обнаружил. — Значит, тело не принадлежало Кристольфу? Возможно, конечно, что он говорит о себе в третьем лице, но… »
«Для того, чтобы увидеть магию души, нужно пройти два этапа, — написал Кристольф. — Сначала необходимо сварить зелье. Для его приготовления понадобятся веточка ивы, срезанная в новолуние у темного ручья, роса, собранная на рассвете, вздох перед восходом солнца… »
Гарри призвал из сумки пергамент, служивший когда-то для записей по трансфигурации, и поспешно, слово в слово, начал переписывать инструкции.
«Надеюсь, он просто предпочитает изъясняться так высокохудожественно поэтически, — подумал Гарри. — Как, ради всего святого, я достану «шелест крыльев мотылька, звучащий вечером?»
«… размешай под мрачными звездами, и получишь зелье, позволяющее увидеть магию души».
Гарри быстро переписал все до последней строчки, а потом схватил розу. Ни отзвука лжи.
«Спасибо, — написал он. — Кстати, не могли бы вы соврать? Просто чтобы я убедился, что распознающие чары работают».
«Заклинание истины, наложенное на дикую розу, выветрилось».
«Ложь», — мгновенно подумал Гарри. Вздохнув, вывел на бумаге:
«Хорошо, спасибо».
«Вторая часть требует дополнения в виде магии сознания. Перед тем, как я продолжу, ты должен поклясться, что поручишь это задание Северусу, и не станешь выполнять его сам».
Гарри нахмурился. Магия сознания. На поверхность поднялись воспоминания о применении легилименции и окклюменции, и он едва подавил смешок от чудовищной иронии.
«Я не могу дать клятву без более конкретного знания о том, что Северусу предстоит сделать».
«Сначала поклянись».
Гарри, напряженно обдумывая требование, опустил взгляд на страницу. Во всем этом был смысл.
«Вы имеете в виду легилименцию?» — написал он.
Никакого отклика.
«Значит, так и есть», — подумал Гарри, продолжая, тем не менее, ждать ответ. В камине, мягко потрескивая на фоне их с Северусом дыхания, мерцал огонь, и все казалось таким логичным: проникнуть в сознание для того, чтобы увидеть движения души.
«Поклянись».
«Вам больше нечем крыть, — написал Гарри. — Не следовало говорить о магии сознания. Я знаю, что это легилименция».
«Поклянись, если любишь его».
И Гарри понял, чего Кристольф добивается. Для Северуса предоставить Гарри свободный доступ к своим мыслям было бы… сложно. Со Снейпом, которого Гарри знал, этот номер бы вообще не прошел.
«Но я не могу пустить его к себе в сознание, — подумал Гарри, задумчиво кусая губы. — Мне просто будет нужно убедить его уступить эту роль мне».
Сердце пропустило несколько ударов, стоило только представить такую перспективу.
«Я не могу. Не потому, что не люблю его — наоборот, — Гарри снова посмотрел на слова Кристольфа и решил, что думать о чем-то и видеть уже написанным — совершенно разные вещи. Мысль казалась странной и немного пугающей. — Он не может знать. Не из-за того, что я не хочу говорить ему, а потому, что я не сказал раньше: ничего из этого не написано ни на его будущем, ни на моем прошлом».
Долгое время ответ отсутствовал. Наконец:
«Значит, ты из будущего, и ты был знаком с Северусом».
«Да», — написал Гарри.
«Как ты вернулся во времени?»
«Я не знаю, но я не хотел этого. Меня кто-то отправил, — на мгновение он замер. — Вы что-то знаете?»
Пауза.
«Ты не лжешь».
«Нет. Надеюсь, вы не разочарованы».
«Твое признание в чувствах к Северусу — тоже правда. Или, по крайней мере, ты сам в это веришь. Значит, ты действительно любишь его».
Любишь.
Гарри пошевелился, разглядывая последнюю фразу. Все происходящее неожиданно показалось фантастическим, абсолютно невозможным. Он, Гарри Поттер, неизменный лидер Света, испуганный и сломанный, склеенный по частям; он, человек, заброшенный в чужое для себя время, не уверенный, кем является, и еще меньше знающий о любви — это он влюбился, да еще и в Северуса?
«И спустя — сколько — несколько недель? — подумал Гарри, по-прежнему не сводя глаз со слов на странице, которые, как казалось при свете пламени, едва заметно шевелились. Поверить в это было так же невероятно, как и в то, что Волдеморт мертв. Что его родители воскресли. Что он больше не Гарри Поттер, а обычный парень с улицы, без каких-либо особенных проблем, боли и шрамов в виде молнии.
«Может, я считаю это любовью только потому, что испытываемое чувство слишком красивое и страшное для того, чтобы называть его по-другому, а на самом деле все вовсе не так? Может, это какая-то извращенная форма стокгольмского синдрома, или очередной трюк Волдеморта?»
«Тогда расскажи мне о тени в твоей душе».
Гарри вынырнул из размышлений, услышав, как негромко затрещал огонь, когда вспыхнула капля смолы.
«Я и сам толком не знаю, — он окунулся в воспоминания о серебристой тени и жгучей боли, охватившей его. Эти картины были расплывчатыми. — Я помню, как пытался убить… монстра. План состоял в том, что убивающее проклятье, которое он послал в меня, должно было отразиться зеркалом, сотканным из магии души, — Гарри замер, старательно пытаясь вспомнить. — Думаю, все получилось. В любом случае, я не умер. Потом на месте тела монстра появилась какая-то серебряная вещь, окутала меня, и я оказался заброшенным на двадцать лет назад».
«Ты что-то не договариваешь».
«Это все, что я помню — в тот момент мне почему-то было очень больно. Но я думаю, что серебряная тень — душа того монстра, и она слилась с моей, — Гарри перечитал свою запись и быстро добавил: — Но это не означает, что я тоже стал чудовищем, просто некоторые его особенности перешли ко мне».
«Он не может любить, в отличие от меня, — произнес про себя Гарри. — Альбус всегда так говорил. Значит, я не монстр, я не Волдеморт».
«Ты кажешься уверенным в себе».
«Так и есть, — уверенный? Или просто отчаявшийся? Нет, от таких мыслей нужно избавляться. — Что вы об этом думаете?»
Ответ сформировался после длительной паузы.
«Твоя гипотеза довольно правдоподобна. Слияние двух совершенно разных душ в одном теле».
«Совершенно разные души, — подумал Гарри. — Насколько же верно».
«Расскажите что-нибудь о себе».
«Вначале я должен спросить: ты планируешь вернуться в свое предыдущее теперешнее?»
Гарри, поколебавшись, неохотно обмакнул перо в чернила.
«Я должен. Мне бы хотелось остаться, но я не могу. И мне явно удалось вернуться обратно, потому что в моем предыдущем теперешнем нет ни одного упоминания о Джонатане Фросте. Я… Я бы не хотел оставлять его». — «Но то, чего я хочу, не имеет значения, хоть я и мечтал бы остаться и не бросать Северуса на двадцать лет».
На какое-то мгновение он чуть не согнулся пополам от всей чудовищности мысли, но усилием воли подавил порыв.
«Расскажите о себе».
«Не знаю, что сказать, — написал Кристольф. — Я родился где-то восемьсот лет назад в весьма отдаленной части Корнуолла. Моими предками были саксы, покинувшие свои земли после того, как Карл Великий уничтожил Ирминсуль».
«О, — только и смог ответить Гарри. Он почти ничего не знал о Карле Великом и никогда не слышал об Ирминсуле. — Вы учились в Хогвартсе?»
«Да. В Слизерине».
«Кем… — Гарри задумался, как лучше сформулировать. — Кем был умерший человек, чье тело я нашел в Прибежище?»
Ответ возник почти мгновенно.
«Его звали Саймон. Он был моим близким другом в Хогвартсе».
«Ясно», — Гарри прекрасно его понимал. Понимал, что такое безграничная тяга к дружбе. У него был Рон — Рон, первый и самый лучший друг. Рон, которого он убил. И даже если каким-то образом Рон стал бы его врагом, все еще оставалось то, что он любой ценой бы для него сделал — в память о былой дружбе.
«Кстати, ты достал сборник Йетса?»
«Да, — Гарри неожиданно осенило. — А вы знали Йетса?»
«Знал».
«Но вы родились восемьсот лет назад. Йетс жил в прошлом столетии», — Гарри сосредоточился на своих эмоциях: он сжимал в руке розу, однако никакого ощущения недостоверности так и не возникло. В этом он был уверен. Неужели чары на украшении были подделкой, хитрой ловушкой?
«Тем не менее — я знал его».
Гарри мог ощутить твердые костяные края розы, врезавшиеся в его ладонь.
«Вы, Кристольф, или вы как его память, его дневник?»
«Я, Кристольф».
«Он говорит правду, — подумал Гарри. — Или же эта пентагонная роза — ложь».
Он закусил нижнюю губу, и вдруг его озарило. Как же ему не пришло в голову раньше?
Загадка была решена.
«Вы путешествовали во времени».
Это было единственной возможностью. Значит, Кристольф знает тайну подобных перемещений?
Гарривздрогнул.
«Quid pro quo. Расскажи, какие бумаги Саймон читал перед смертью».
«Сейчас не могу ответить, — написал Гарри. В то время его мысли занимало совсем другое, и ему было не до каких-то свитков. — Но я могу узнать».
«Очень хорошо. Отложим на другой раз».
«Последнее, — быстро написал Гарри, прежде, чем слова могли исчезнуть со страницы. — Есть ли что-нибудь особенное в приготовлении зелья и последующей легилименции?»
«Только одно: легилиментором должен быть Северус, а не ты».
«Невозможно».
«Но должно быть именно так, иначе от твоей любви ничего не останется. Как, ты думаешь, можно сохранить любовь, построенную на лжи, тенях прошлого, полу-истинах?»
Гарри посмотрел на слова и ощутил поднимающуюся в нем ярость, напоминающую кипящий яд на огне.
«Большое спасибо за ваши наставления. Я скоро напишу вам о содержимом Прибежища».
Он захлопнул книгу прежде, чем успели высохнуть чернила на выведенных им словах, и мрачно уставился в огонь.
* * *
— Итак, чем ты собираешься заниматься сегодня?
Северус, услышав вопрос, поднял голову.
— В основном — работой над весьма упрямой бегонией, — произнес он.
— Понятно, — Гарри заерзал на кровати и, прекратив притворяться читающим, отложил в сторону книгу. — Я могу помочь тебе.
— Нет, благодарю, — ответил Северус, четко выделяя каждое слово.
— Да ладно тебе. Я заметил, что у Поттера очень хорошо получилась последняя трансфигурация.
— У него каждая трансфигурация на высоте, — Северус послал ему презрительную усмешку, а потом хмыкнул: — Хотя сегодня он выглядел довольно… измождено.
Гарри нервно улыбнулся.
— Да, а Лили Эванс смотрелась как вторая МакГонагалл.
Повисла тишина, и через некоторое время Гарри глубоко вздохнул.
— Но если серьезно — разреши хотя бы одолжить тебе мои книги. В конце концов, в твоих не хватает страниц.
— А в твоих — чернил, — холодно парировал Северус, возвращаясь к чтению очередного тома.
Гарри, засомневавшись, замер. Вот она, прекрасная возможность упомянуть Кристольфа и метод обнаружения магии души. Но Гарри знал, как яростно Северус будет сопротивляться. Он практически ощущал хрупкость льда, покрывающего ручей недосказанности, горечи признаний.
Слова словно дались сами собой.
— Сегодня на арифмантике я разговаривал с Кристольфом, — заговорил Гарри.
— О? — Северус резко поднял голову.
— Да, — Гарри облизнул губы и отвел взгляд. — Он оставил свою дурацкую историю про тело. Вы с ним это не обсуждали?
Повисла долгая пауза, а потом Северус ответил:
— Нет.
— Ну, как бы там ни было, он спросил, каким образом я получил дневник и после моего рассказа объяснил, как увидеть магию души.
Молчание. Гарри, по-прежнему сидя на кровати, не сводил с Северуса глаз.
— И? — протянул тот ровно, но в его голосе проскальзывало нетерпение. Глаза Северуса блестели невысказанной подозрительностью.
— Он сказал, что есть зелье, которое один из нас должен будет принять, — Гарри полез в сумку и достал смятый кусок пергамента, на котором записал продиктованный Кристольфом рецепт. — А потом другой должен…использовать легилименцию и проникнуть в сознание принявшего зелье, пока тот спит.
Северус пораженно уставился на него.
— Ты не выдумываешь? Потому что если так, то уверяю тебя, Фрост, мне все это не кажется забавным.
Гарри поспешно замотал головой:
— Нет-нет, я бы не стал так шутить. Если не веришь мне и думаешь, что я лгу, можешь сам спросить у Кристольфа.
«Пожалуйста, не нужно, — взмолился про себя Гарри. Он прекрасно помнил, чем все закончилось в последний раз, когда они с Северусом одновременно читали написанное в дневнике. — Хотя, с другой стороны, у меня все еще есть козырь: информация о бумагах, которые читал Саймон. Только вот что это по сравнению с кошмаром, в который Кристольф в любой момент может превратить ситуацию?»
— Хорошо, я спрошу, — Северус приблизился к кровати Гарри и опустился рядом. Гарри судорожно сглотнул.
— Вот, — он снова порылся в сумке и извлек аспидного цвета книгу. — Где-то здесь есть набор для писания… держи, — он протянул перо и чернильницу.
Северус бесцеремонно окунул перо в чернила и начал писать:
«Кристольф, Фрост тут рассказывает мне, что для того, чтобы наблюдать за снами, необходимо зелье и затем — сеанс легилименции. Это так?»
В ожидании ответа тишину нарушало лишь тяжелое дыхание Гарри.
«Кристольф?» — движения Северуса стали нетерпеливыми.
Гарри потянулся к перу.
— Северус, пожалуйста, позволь мне, — пробормотал он. Тот уступил, и Гарри, окунув перо в чернила, написал:
«Пожалуйста, Кристольф, скажите правду», — он не знал, насколько это поможет. Скорее всего, Кристольф станет невыносимо самодовольным, но…
Северус забрал перо из рук Гарри. На секунду их пальцы соприкоснулись, но тут на странице появилось одно слово:
«Да».
На Гарри нахлынуло облегчение, однако, посмотрев на Северуса, он быстро задавил растущую внутри надежду. Нахмурившись, тот нацарапал:
«Что — да?»
«Чтобы увидеть магию души, необходимы зелье Леты и легилименция».
Еще одна горячая волна облегчения поглотила Гарри, но, стоило вновь взглянуть Северусу в лицо, как вся теплота растворилась.
— Северус?
Резко захлопнув книгу, он встал с кровати. Гарри последовал за ним.
— В чем дело?
— В чем дело? — прошипел Северус. — В чем дело?
Гарри попытался поймать взгляд слизеринца, но тот, не мигая, смотрел в другую сторону. Рука, обтянутая бледной кожей, судорожно сжалась в кулак.
Неожиданно Северус стремительно развернулся.
— Ты ведь владеешь легилименцией, не так ли? — выплюнул он.
— Я… — отрицать смысла не было. — Да. Владею.
Северус издал полный отвращения, ярости и презрения возглас.
— Естественно! Так что не прикидывайся наивным и ничего не понимающим, меня от этого тошнит.
— Я не притворяюсь! — горячо возразил Гарри, параллельно пытаясь проанализировать свое поведение за прошедшие несколько дней. Он притворялся наивным и ничего не понимающим? При всем желании, он не мог вспомнить ни одного примера. — Это же… подожди. Ты не владеешь легилименцией?
— Нет, Фрост, — голос Северуса сочился сарказмом. — Я мировой эксперт в этом вопросе. Сам Дамблдор дрожит при одном упоминании моих несуществующих способностей.
— Я… я не знал.
Гарри настолько привык к тому, что Снейп разбирается в легилименции, что машинально приписывал ему это умение точно так же, как талант варить зелья — зельевару. Однако… он не мог не испытывать успокоение при мысли о том, насколько же сложившаяся ситуация упрощает дело. Конечно, Северус расстроится, будет отчаянно сопротивляться, но рано или поздно он сдастся, как и всегда, зная, что другого выхода нет.
Гарри ощутил легкий укол вины. Он ведь знал, как сильно Северус ненавидел оказываться лишенным возможности выбора, быть вынужденным исполнять те вещи, за которые больше никто не хотел браться, и все ради высшего блага.
«Забавно, что первым на это толкаю его именно я, — мрачно подумал Гарри. — Я, не Дамблдор, не Волдеморт».
Не Волдеморт. С этим еще можно поспорить.
— Ну? — рявкнул Северус. — Дай мне рецепт.
Гарри поднял смятый лист пергамента и протянул его слизеринцу. Их глаза на мгновение встретились, и Гарри опустил голову, не выдержав тяжелого, непроницаемого взгляда Северуса.
Вина? Было бы странно: он не испытывал этого чувства уже очень долгое время.
— Судя по всему, он считает себя поэтичным, — с пренебрежением проговорил Северус, изучая список. — «Веточка ивы, срезанная в новолуние у темного ручья» — на самом деле обычные листья серой ивы. А «роса, собранная на рассвете, вздох перед восходом солнца», скорее всего, просто очищенная вода, хотя мне нужно будет проверить…
«Не вина, — решил Гарри, позволяя себе окунуться в голос Северуса, обволакивающий его словно тепло, исходящее от огня. — Всего лишь опасение».
Они могли притворяться, что неумолимое будущее вовсе не вторгается в их жизни, но на сердце у Гарри потяжелело от ужаса при одной только мысли, как Северус отреагирует на чье-то вторжение в свое сознание.
Однако в то же время ему было любопытно. Есть вещи, которые он не знал о Северусе — не знал, но хотел бы выяснить...
* * *
— Никак не могу разобраться в задании Мателлан, — пожаловался Гарри. Северус издал неопределенный звук и осторожно добавил в котел щепотку сушеного корня алтея. Гарри протянул ему фарфоровую чашку, полную истолченного майорана.
Они вдвоем стояли в их комнате, почти вплотную к камину. Установка с котлом, благодаря левитационным чарам Гарри парящая над огнем, держалась неустойчиво, но, тем не менее, была пригодной к работе.
«И это избавляет нас от необходимости давать объяснения», — заметил Северус, когда они шепотом обсуждали возможное место для приготовления зелья на уроке защиты от темных искусств.
Гарри взял маленький стеклянный стакан с сиропом чемерицы, чтобы в нужный момент передать его Северусу.
— На прошлой неделе Мателлан относилась к Поттеру и Блэку довольно враждебно, а сегодня просто сияла, стоило ему применить «Протего».
— Прошлая неделя была вообще аномальной — дело рук МакГонагалл, я полагаю. Мателлан — кузина Муди, — сказал Северус, принимая из его рук сироп и осторожно вливая его в кипящее варево.
— Муди? Он вроде как аврор?
— Аластор Муди, — проинформировал Северус. — Кажется, один из друзей Дамблдора. Про него несколько раз писали в «Пророке» — он постоянно ловит соратников Волдеморта.
Гарри чуть не выронил сушенную крапиву.
— А… точно.
Северус наградил его тяжелым взглядом.
— Только не говори мне, что ты, как и все, трясешься при одном упоминании этого имени. Волдеморт. «Побег от смерти». Позорно и глупо, к тому же это с французского.
«Все изменилось, — подумал Гарри. — Изменилось полностью. Ужасно, что через несколько лет этот мужчина… нет, еще не мужчина — по крайней мере, не тот ожесточенный человек, которым станет Северус, — но вскоре он будет вздрагивать при звучании этого имени. Даже я — больше всех — научился бояться его».
— Конечно, нет, — вслух произнес Гарри, так равнодушно, как только мог. — Волдеморт. Он немного чокнутый, правда?
Северус, фыркнув, схватил сушеную крапиву и мелко покрошил ее в котел.
— Помимо всего прочего — да.
Повисла напряженная тишина. Гарри хотел было спросить, готово ли зелье, но в последний момент одернул себя.
— Почему занятия по чарам посещают всего два слизеринца?
— Чары не считаются разновидностью Древней магии, — объяснил Северус таким тоном, словно это было яснее ясного. Он взял тонкую, черную палочку для помешивания, опустил в варево и сделал ею несколько кругов. — Зелья относятся к наиболее древней магии, после идут трансфигурация и те заклятья, которые не входят в определение «чары». Чары — относительно новое ответвление магии, и многие считают… — он замолчал. Вытащил палочку для помешивания и провел по ней кончиком языка. Гарри задохнулся, ощутив пробежавшую по позвоночнику дрожь. — Многие считают, что этот предмет не заслуживает внимания.
— Но чарам уже тысячи лет, — возразил Гарри. Во рту пересохло. — Тебе нужен асфодель?
— Нет, — пренебрежительно хмыкнул Северус.
— Ведь существуют древние чары, — продолжил Гарри, лишь бы нарушить тишину. — И среди них есть те, что обладают более чем особой силой.
Северус презрительно усмехнулся, погружая в варево черпак.
— Ты не поймешь, Фрост, — он поднес черпак к лицу и потянул носом. Что-то удовлетворенно буркнул и отвернулся от камина.
Гарри удивленно уставился на черпак.
— Ты что, уже пьешь зелье?
Северус послал в его сторону испепеляющий взгляд.
— А что мне еще с ним делать? Использовать, как пикантную приправу?
— Нет, просто… — так скоро. Гарри беспомощно наблюдал, как Северус, прикрыв глаза, делает первый глоток. Однако как только он облизнул дно ложки, Гарри поспешно отвернулся, чувствуя, как ощущение беспомощности испаряется.
— Когда оно начнет действовать? — попытался он завязать разговор. Глаза Северуса все еще были прикрыты.
— Полагаю, через несколько минут, — проговорил Северус и сделал несколько неловких шагов к кровати. — Холодно, — вздрогнув, пробормотал он.
— Конкалеско! — скомандовал Гарри, указывая палочкой на камин. Тут же взвилось вверх пламя, и он почувствовал волну неприятного жара, разлившуюся по комнате. На коже начал проступать пот. — Тебе все еще холодно?
Северус покачал головой, но тут же схватил одеяло и судорожно накинул себе на колени. Гарри помог ему, закутывая так, чтобы сохранить тепло.
— Нам все же стоит проветривать это место, — пробормотал он и снял с себя мантию. Длинные черные рукава уже успели прилипнуть к его рукам.
Северус по-прежнему не открывал глаз. Его лицо исказилось, когда он попытался выдавить из себя насмешку, но ничего не вышло, и слизеринец обхватил себя руками, сгибаясь пополам.
— Ты… ты же знаешь, что мои глаза будут широко открыты, когда эффект зелья вступит в полную силу?
— Да, сон наяву, — сказал Гарри. Они это уже обсуждали. — Может, будет удобнее, если ты ляжешь?
Северус повиновался без возражений, и Гарри разгладил одеяло на его теле.
— Ты должен знать: я приложу все усилия для того, чтобы…чтобы не зайти слишком далеко, — неловко выпалил он. Весь день они избегали упоминаний о задании Гарри — войти в сознание Северуса — так, словно этого не должно было произойти. Но сейчас… сейчас было необходимо что-то сказать.
Северус молча кивнул.
«Такое впечатление, что он заболел, — подумал Гарри. — Но это же всего лишь зелье».
Однако он тут же вспомнил волшебников и ведьм, страдающих и постепенно гибнувших от воздействия темной магии…
— Просто сделай это, — голос Северуса дрожал, и Гарри сглотнул.
«Прости», — подумал он.
Время, казалось, тянется бесконечно. Потом глаза Северуса расширились, взгляд остекленел.
«Если бы его не трясло, он выглядел бы совсем как мертвый, — Гарри ощутил прилив тошноты и тыльной стороной ладони вытер со лба пот. — Стоит воспользоваться палочкой?» — незначительные мысли бились все быстрее и лихорадочнее. Гарри качнул головой, избавляясь от них.
— Легилименс.
25.04.2012 Глава 13
Глава 13.
… Красные… черные… тени… Подушка под его спиной была тонкой, но мягкой, и он удобно свернулся с книгой в руках. Зажав пальцами страницы, он чувствовал на кончиках ее текстуру и наблюдал… за фигурой, лежащей на коврике перед камином… в руках раскрыта серая книга… на коврике перед камином лежит…
«Ему снюсь я?»
В свете камина мышцы на предплечьях двигались, когда он писал, сидя и откинувшись на подушку. Северус чувствовал, как внутри разливается тепло, тепло мешающее читать, тепло, из-за которого все, что он мог — только смотреть, ничего не делать, просто смотреть на него, чуть нахмурившись.
«Я снюсь ему. Это я что-то пишу, сидя на коврике».
… поднял взгляд… что-то сказал… Он был одет в эти маггловские вещи — черная рубашка и тонкие штаны. Пишет, лежа на коврике перед камином, но вот он остановился, поднял взгляд, огонь в камине осветил его горло, он сказал что-то, такой прекрасный в свете огня… такой прекрасный.
Гарри оцепенел.
«Он думает, что я прекрасен?»
Понял он, с удивлением глядя на себя. Он был одет в джинсы и старую футболку, которую одевал во время дуэли с Поттером и Блеком, и он сказал что-то — он думает, что я прекрасен. Я.
Лицо… какая-то отдаленная грусть была там, выразительное, но редко улыбающееся, драгоценно редко…
«Прекрасен для него».
Он может вечно смотреть на эту фигуру перед камином. На это лицо, шею, плечи, руки и на эту странную печаль (Почему? Почему он так печален весь день, хотя сам заставляет его, Северуса, улыбаться) и храбрость…
«Нет» , — строго подумал Гарри (отвлеченно глядя на себя — это нормально когда твои мышцы так блестят?), он тут для того, чтобы увидеть магию души. Но где же она? Что он должен увидеть…?
… золотистая в свете камина кожа — еще помнит ощущения губ… Теплый рот на его плече, что-то тихо бормочущий, и такое чувство, словно звезды падают сквозь твое тело. Джонатан что-то сказал, чуть не касаясь кожи, ах! Он таял, таял и падал, словно град, рассекающий небесную ткань, теплый рот на его плече, и глаза, пробуждающие такую тоску, которую он не ведал до сих пор, глаза, все еще широко распахнутые после кошмара, смотрят в сторону…
«Как я буду наблюдать магию души?» — подумал Гарри, возвращая рассудок, чувствуя, как тело мелко дрожит, а дыхание ускорилось.
«Что я ищу?»
Он пожалел, что не расспросил Кристольфа поподробнее. Неожиданно он подумал о пятиугольной розе.
«Есть ли она тут?»
Опустив взгляд, он удивился, увидев её на своей ладони. Он сжал пальцы…
Ближе, чем когда-либо… ресницы… зеленые глаза такие яркие, так неестественно зелены, но он не мог смотреть на них слишком долго… он падал… ах, так близко, прошу, Мерлин… это больно, больно. Он что-то говорит… его кожа теплая и светлая… в свете камина… так тепло…
Он увидел это. Магия души была там — он чувствовал и знал это с той же убежденностью, как распознавал ложь. И он увидел, как она движется во сне, движется, переливаясь бесчисленным множеством цветов, оттенков, дрожащая и изгибающая как сияние авроры…
«Я вижу это» , — задержав дыхание, подумал Гарри. «Она здесь» . Возможно, он покажет её Северусу в Омуте памяти…, — «Но как мне уйти?»
… глаза были так близко, губы, лицо, улыбающееся? Прикосновения… но нет, нет… Он был отвратительным, мерзким, куском грязи, пустым местом. Нюниус, хочешь к своей мамочке, Нюниус? Ты хочешь к ней, одинокий, совсем один…
Гарри смотрел, раскрыв рот, чувствуя, как сон меняется. Но кое-что не менялось, какая-то часть разума Северуса подавляла, прекращала движение, яростно останавливала его. Гарри потянулся к ней, пытаясь мысленно найти, в каком направлении потечет сон.
«Малфой? Лейстрейндж?»
Гарри почувствовал, словно в него ударила молния. На секунду он застыл в нерешительности. И затем (всего на мгновение, перед тем как уйти) он склонил разум… толкнул сон вперед….
Он лежал обнаженный на кровати Малфоя, и тот с улыбкой на лице тяжело дышал над ним. Его дыхание тоже было прерывистым, и Северус поднял взгляд, глаза распахнуты, рот широко раскрыт, позволяя горячей гладкости двигаться в своем горле. Малфой что-то весело говорил Лейстренджу, улыбающемуся понимающей улыбкой на детском лице, а детский пенис в детском рту продолжал двигаться в припухших губах, глаза, непонимающие глаза, дикий взгляд детских глаз, смотрящих в детское лицо…
Гарри с судорожным вздохом вынырнул из сна. Воздух опустился на него всей своей жарой и липкостью.
«Так вот почему, — подумал он, влажные простыни запутались вокруг ног. — Вот почему».
Мир качнулся перед глазами, и он увидел Северуса, свернувшегося калачиком на другой стороне кровати, его темные волосы спутались на лице, а глаза дико вращались как у загнанного зверя.
— Северус? — хрипло прошептал Гарри. — Сев… — его сердце было разбито. Он подтолкнул разум Северуса по направлению к тем… воспоминаниям. Он сделал это, и теперь…
Он протянул руку…
— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — закричал Северус.
Мир потемнел. Гарри почувствовал, как волна энергии врезалась в него и отбросила назад. Звезды взорвались перед глазами. Его голова пульсировала от сильной боли — должно быть, он во что-то врезался.
— … Джонатан?
Что-то прохладное и жесткое холодило щеку. Он понял, что лежит на полу, а рядом с ним…
— Джонатан? Ты …
Северус… дрожащий голос Северуса, звучащий сквозь туман боли, словно сквозь рыдания. Северус. Неожиданно стало важным только одно, лишь одно, что он должен сделать — протянуть руки и схватить дрожащие плечи…
Он потянул Северуса ближе и прижался к его лицу. Их губы неудобно соприкоснулись, и Гарри почувствовал, как нос Северуса врезался в щеку, но Снейп не двигался, его тело застыло, и Гарри надавил сильнее, руки потянули Северуса ближе, его руки почти отчаянно заскользили по теплой спине, вверх и вниз …
Он отстранился, чтобы сделать вздох. Воздух ворвался в его легкие и в голове прояснилось. Он был весь потный, волосы спутались на лбу, глаза же Северуса были закрыты, рот полуоткрыт.
«Конечно он не в порядке, — неожиданно печально подумал Гарри. — Ты только что ворвался в его разум и подтолкнул сон, показывающий воспоминания как его… Как Малфой делал все это, а после ты задушил его поцелуем».
— Северус?
Снейп отодвинулся, прижал колени к груди, а руками обхватил себя за ноги.
— Уходи, — прошептал он. Его глаза были по-прежнему закрыты, будто он желал остаться в темноте, слепой и отгороженной от мира.
— Северус, — Гарри хотелось сказать что-то успокаивающее и утешительное, что-то кроме этой пародии на попугая.
— Жаль? — яростно выплюнул Северус. — Ты не виноват в том, что увидел это!
— Я… — Гарри замолк. Он вдруг понял, что Северус не знал. Возможно из-за отчаяния сна, или благодаря тонкому давлению Гарри, но Северус не знал. Облегчение затопило его. Желание и огонь вернулись, и он протянул руку, чтобы дотронуться…
— УХОДИ! — Крикнул Северус, отбрасывая его руку. Гарри схватился за него, но Северус тут же вырвался, словно обжегшись. — Тебе недостаточно? — его глаза были дикими, а голос охрип. — Теперь ты знаешь, что я за человек. Иди к Лестрейнджу или Блэку или Поттеру или к Малфою и…
— Нет, я…
— Мне не нужна твоя жалость!
— Нет! — выкрикнул Гарри упрямо. — Я… люблю тебя!
Северус резко поднял голову и недоверчиво посмотрел на него. Гарри наблюдал как выражение шока, злобы и, наконец, веселья смешались на этом красивом лицо.
— Любишь меня? Что ты несешь, Фрост? — разразился Северус безрадостным смехом. Его голос исказился злобой. — Ты не знаешь, не понимаешь…
— Я… — Гарри попытался подобрать слова, любые слова. — Я…
— Любишь меня? — выплюнул Северус. — То, что ты только что видел, произошло на втором курсе и я, — он замолчал и опустил взгляд на свои дрожащие руки, стиснутые до бела в кулаки, — я хотел этого. Я бросился на Малфоя. Он и Лейстрендж, они дали мне то, чего я хотел. — Он поднял полные страдания глаза, горящие ненавистью к себе. — Я хотел этого, Фрост. Не стоит оправдывать меня.
Гарри почувствовал, как у него во рту пересохло.
— Это… это не правда — ты не понимаешь, они просто воспользовались тобой, — он сглотнул. — В любом случае, тебе больше этого не хочется…
Северус покачал головой и отвернулся.
— Это не важно. Просто уходи и… считай меня шлюхой, которой я и являюсь.
— Ты не шлюха, — беспомощно проговорил Гарри.
«Шлюха». Он подавил желание схватиться за голову. Воспоминания из его снов — о красноглазом монстре, чья похоть горела с ненавистью в неистовом черном пламени, о долговязом мужчине, черноглазом мальчике, раскинувшегося во всей его красоте, — начали возникать пять лет назад? Монстр в нем нашел эти семена и теперь пожинал плоды …
НЕТ!
Он потер лицо. Нет, он не может думать об этом. Он не может, он не будет, он…
Он взглянул на Северуса. Тот тупо косился в ответ, и он выглядел старым, уставшим и больным.
— Северус, — начал Гарри, но его голос больше походил на карканье. — Пожалуйста, я… — он не знал, что сказать. Его язык казался тяжелее свинца, куском картона во рту. Разум, высушенный, будто онемел.
Северус посмотрел на него с усталым презрением и изнуренно усмехнулся.
— Просто уходи, — сухо произнес он. — Я не то, что ты хочешь.
Гарри сглотнул. Он чувствовал, как простыни запутались вокруг ног, и жар, охвативший их, словно толстое одеяло, сердце бешено стучало в груди. Вот они сидят в нескольких футах на кровати, укутанные теплом камина, но так далеко друг от друга, как будто их разделает океан, или тернистый лес, или же они переплетены толстой веревкой боли, эмоций, несказанных слов, вещей, для которых не находилось слов.
Он подвинулся ближе. Северус вздрогнул, напрягся, и Гарри замер, ожидая, не смея вздохнуть. Он протянул руку и аккуратно положил её на плечо Снейпу. Он позволил ей легко лежать там и ждал, ждал целую вечность, прежде чем протянуть вторую руку и обнять Северуса за плечи…
Снейп дернулся, и затем напряжение испарилось. Гарри уткнулся лицом ему в волосы и только потом посмел думать, дышать, позволил эмоциям сжать горло и скрутить сердце.
«Я люблю тебя» ,— подумал он яростно.
«Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя».
И он остановился, поскольку этих слов оказалось недостаточно, пять простых букв оказалось недостаточно для того, чтобы выразить бездонный океан боли и изумления. Было очень больно чувствовать так глубоко, чувствовать такое страстное желание, такую безграничную радость, держа Северуса в своих объятиях, чувствовать такую боль, такую тоску и чувствовать себя настолько полным…
Он ощутил легкую дрожь в своих объятиях и обнаружил, что Северус безмолвно плакал. Снейп слегка подвинулся, как бы отстраняясь, но Гарри сжал его еще крепче.
«Не уходи» ,— подумал он, сердце бешено колотилось в груди.
«Не уходи. Позволь мне обнимать тебя еще немного. Совсем чуть-чуть».
И Северус остался. Повисла тишина. Гарри сделал глубокий вздох, слушая, как постепенно унимается их сердцебиение, выравнивается тяжелое дыхание… Они могли сидеть так вечно. Если бы только время остановилось, остановилось и сохранило это мгновение спокойствия и мира…
Наконец Северус отодвинулся, выглядя при этом довольно спокойным. Однако его глаза были припухшими, и он незаметно вытер нос.
— Тебе удалось увидеть магию души? — спросил он слегка приглушенным голосом.
Гарри недоуменно моргнул, вспоминая.
— Да, — ответил он после небольшой паузы. — Удалось. То есть я увидел.
— Хорошо, — отозвался Северус и неуверенно встал. Он направил свою палочку на пламя. — Деминуо, — огонь замерцал и уменьшился. — Здесь довольно жарко, — прокомментировал он.
— Да, — несколько секунд спустя смог сказать Гарри. Северус сел обратно на кровать, примерно на расстоянии вытянутой руки, и отвернулся к огню. Гарри захотелось увидеть его лицо.
— Ну? — нетерпеливо проговорил Снейп. — Расскажи мне, что ты видел.
— Хм, — попытался собраться Гарри. Он все еще чувствовал слабость, будто выстоял против приливной волны. — Это было… словно пыль на свету, я полагаю. Ты не можешь смотреть прямо на неё, словно она где-то на краю поля твоего зрения, но в то же время довольно ясна.
«А еще эта магия очень красива» ,— понял он.
— Я могу… показать тебе в омуте памяти, если мы сможем его найти.
— Уверен, где-то здесь завалялась парочка, которые так и ждут, пока кто-нибудь на них не наткнется, — саркастично заметил Северус. — Думаю, ты сможешь обсудить свои наблюдения с Кристольфом?
Кристольф.
— Да, конечно, — проговорил Гарри. Он прикоснулся к затылку и поморщился.
Северус это тут же заметил.
— Больно? — нерешительно спросил он, выглядя немного виноватым.
— О, я в порядке, — сказал Гарри. На голове вскочила большая шишка, но ничего такого, чего он не смог бы вылечить самостоятельно. Северус, казалось, ему не поверил, и Гарри криво улыбнулся: — Я встречал немало бладжеров, почтивших за честь укрепить мой череп.
— Это многое объясняет, — сухо произнес Северус, и Гарри рассмеялся. Он смотрел, как Северус покинул кровать и нащупал аспидновую книгу дневника Кристольфа. Свет камина был слабее, чем раньше, а тени глубже, мир был наполнен мрачными цветами. Гарри глубоко вздохнул.
— Северус, — сказал он медленно. — Я… просто хочу, чтобы ты знал. Я правда так думаю. Все что я сказал.
— Ты про то, что у тебя крепкий череп? — поинтересовался Северус, роясь в своей сумке в поисках пера и чернил.
— Нет! — раздраженно молвил Гарри, с силой выталкивая из себя слова. — Ну да, может так, но я… Я имел в виду…
— Не будь идиотом, Фрост, — сказал Северус. Он сунул книгу на колени Гарри. — Я понимаю, что ты пытаешься мне сказать.
— Понимаешь?
— Да, понимаю! — нетерпеливо ответил Северус. — Открой книгу и пиши.
Гарри хотелось бросить её через всю комнату и задать, наконец, невысказанные вопросы, но он не мог. Он не стал. Он открыл книгу.
«Но Северус думает, что я красив» , — промелькнуло у него в голове, и эта мысль заставила его покраснеть.
Гарри посмотрел на Снейпа, и тут же был пронзен его раздраженным взглядом.
«Словно я пролез в чью-то другую голову» , — подумал он.
Принял ли Северус его любовь? Взаимна ли она? И почему, черт возьми, он так расстроен?
Он обмакнул перо в чернила, прежде чем Северус смог еще что-то сказать и написал:
«Добрый вечер, Кристольф».
Ответ пришел медлительно.
«Привет, Джонатан Фрост. Я смотрю, Северус с тобой».
«Да,— написал Гарри, его сердце в страхе сжалось. Его бесило, что Кристольф может разжечь угли подозрения и уничтожить все, что они построили, малейшим капризом, самым небрежным намекам. — Северус захотел, чтобы я рассказал свои наблюдения о магии души».
«Понятно» .
«Он хочет, чтобы ты подтвердил или опроверг, что то, что я видел, в самом деле магия души».
«Правда? Тогда расскажи мне, что ты видел?»
Гарри посмотрел на Снейпа. Северус отвернулся, едва их глаза встретились. Гарри закусил губу и опустил перо.
«Это трудно выразить словами, но это было, будто ходить в тумане, по краям все сверкало, но, когда я пытался посмотреть на это прямо, оно пропадало. Я только помню, что это было очень-очень красиво».
— Не было! — резко проговорил Снейп. — О чем ты говоришь?
Волна непонимания затопила Гарри, и он был тронут и очень опечален, поскольку Северус не казался по-детски надутым или тайно довольным — он выглядел искренне расстроенным, словно Гарри сказал это только, чтобы подразнить его, издеваясь.
— Было, — твердо сказал Гарри, и посмотрел вниз, дабы прочитать ответ Кристольфа, прежде чем Снейп снова возразит.
«Северус, скажи своему любовнику, что Снейпов лестью не купишь».
Снейп покраснел.
— Мы-не-любовники, — прорычал он.
— Нет, — подтвердил Гарри уныло и сам удивился тому, как неохотно это прозвучало. Он почувствовал, как румянец подкрадывается к щекам и увидел, что Северус тоже покраснел. — Но, э…
«Я бы хотел, чтобы были?»
— Скажи ему! — приказал Северус, тыча пальцем в книгу.
— Почему мы не можем ими быть? — пробормотал Гарри себе под нос, невидяще уставившись в книгу.
— Что?
— Я сказал, — громко начал Гарри, — почему мы не можем ими быть? — Все. Он сказал это. Гарри почувствовал, как кровь прилила к лицу, и продолжил, спотыкаясь, говорить, лишь бы не повисло неловкое молчание, слишком хорошо чувствуя на себе взгляд Северуса. — Я имел в виду все, что я сказал несколько минут назад, о том, что я… как я думаю и, что чувствую к тебе. Но ты очевидно не в состоянии находится около меня…
— Дело не в тебе, — прервал его Северус.
Гарри бросил на него резкий взгляд. Снейп старательно смотрел вниз. Комната снова показалось жаркой и душной.
— Не во мне? Тогда…
— Я не хочу… — Северус жестикулировал одной рукой, мягко и быстро, — этого. Я имею в виду… — он сделал глубокий вздох и чуть поднял голову, его резкий и отдаленный профиль выглядел напряженным в свете камина. — Мне кажется, я не подхожу для того, чтобы попробовать разделить подобные чувства.
Гарри моргнул.
— Но мы даже не пробовали, — отозвался он. — Откуда тебе знать?
— Я думаю, что достаточно хорошо себя знаю, — резко проговорил Северус, глядя вниз и позволяя волосам скрыть его профиль. Он глубоко вздохнул и Гарри ждал, ждал с колотящимся о ребра сердцем, с оглушающим звуком грома перекачивающейся крови.
Плечи Северуса поднялись, потом опустились.
— Просто… дай мне время.
Время. Гарри почувствовал удар… словно что-то пронеслось сквозь его тело, что-то, что ощущалось как зуд, трепет возбуждения. Просто дай мне время…
«Что ж, тогда придется подождать».
Он вынесет каждую медленно капающую секунду, пока не придет время, время зажечь огни, время…
Он вздрогнул и сделал глубокий вдох, чувствуя, как его лицо неудержимо раскалывается. Северус не сказал нет. Он лишь попросил дать ему время.
«Он практически согласился, — подумал Гарри. — Я чувствую… счастье».
Даже больше: он был вне себя от радости, трепета, возбуждения — будто он снова оказался на платформе девять и три четверти, прокладывая себе путь сквозь взволнованно шумевшую толпу, чтобы сесть на алый поезд и уехать в облаке вздымающегося белого пара…
Он посмотрел вниз и увидел слова:
«Вы еще здесь? Ау? Чем вы там так заняты, голубки?»
И наконец:
«В конце концов, закройте меня, если слишком заняты, чтобы писать» .
Гарри опустил перо в чернильницу и вывел дрожащей рукой:
«Прости».
Он посмотрел на Северуса.
— Спросить еще что-нибудь?
Северус покачал головой.
«Спасибо» , — написал Гарри.
«Будьте осторожны,— появились слова. — Манипуляции с магией души это вам не игрушки».
«Будем».
Слова медленно тускнели, почти неохотно исчезая со страницы, и Гарри закрыл книгу.
— Ты на моей кровати, — сказал Северус спустя секунду.
— Точно, — Гарри встал. На мгновение он задержался, стоя прямо за Северусом так, чтобы он не увидел в его взгляде надежду и желание, ужасный жар его…
«Жажды?» — задумался он, гораздо позже.
Он слышал дыхание Северуса, тихие вдохи и выдохи, ласкающие его разум, словно волны прилива берег.
«Эти чувства — Волдеморта или мои?»
Он перевернулся.
«Не имеет значения, — решил он, пытаясь отогнать тревожные мысли. — Теперь они мои».
* * *
— Снейп, — из другого конца класса позвал Каментум, сидя за своим столом. — Северус Снейп.
Гарри удивленно поднял взгляд и увидел, как Северус поднял брови, хотя ловкие руки не прекратили помешивать зелье.
— Снейп!
— Положи сушеную крапиву, тогда зелье станет светло-голубым, — прошипел Северус, вкладывая палочку для перемешивания в руки Гарри.
— Конечно, — пробормотал тот, наблюдая за отходящим Северусом. Каментум впервые на его памяти вызывал кого-то из них для чего-то, кроме сортировки образцов зелий.
Он посмотрел вниз и заметил, что зелье стало электрически-голубым, отличаясь на несколько оттенков от того, каким оно было секунду назад.
«Северус убьет меня»,— подумал Гарри, бросая в котел пучок сушеной крапивы, в результате яростное шипение привлекло пару раздраженных взглядов. Он виновато взглянул в ответ.
Северус стоял спиной к нему, и его костлявые плечи казались напряженными. Гарри нахмурился. Голос Каментум доносился до него лишь неясным бормотанием на фоне кипящих зелий. Северус сказал что-то, но его голос был слишком тих, чтобы Гарри смог расслышать хоть что-нибудь, и затем Каментум слабо улыбнулся. Улыбка была чем-то средним между снисходительной и утешительной, но и она пропала, когда они обменялись еще несколькими словами. Потом Северус неохотно кивнул.
Но как только он повернулся, напряжение покинуло его плечи. Малфой за соседним столом наклонился и прошептал что-то, и Гарри увидел безошибочную твердость и неподвижность страха на лице Северуса.
«Малфой»,— подумал Гарри, у него засосало под ложечкой, когда Северус приблизился.
— Что случилось?
— Идиот, — прошипел Северус. Он схватил щепотку порошка рога двурога и бросил его в опасно побуревшее зелье, оно изрыгнуло несколько полупрозрачных пузырьков и стихло. — Ты чуть все не испортил! Чем ты занимался, сидя сложа руки и улыбаясь в потолок?
— Я наблюдал за тобой, — понизив голос, ответил Гарри.
— Это не означает, что ты можешь игнорировать зелье, — прошептал Снейп. Он кинул перо выскакунчика в зелье. — Это не имеет значения, — продолжил он. — Каментум сказал не проводить исследования по зелью без снов и дал понять, что это бесполезно, но мы можем выбрать что-нибудь другое, чтобы угодить ему, а сами продолжим работать над этим зельем…
— Что тебе сказал Малфой?
— Ничего! — раздраженно буркнул Северус. Он искоса возмущенно взглянул на Гарри. — На самом деле ничего, — сказал он, намного тише, чем раньше, хотя Гарри все еще различал каждое сказанное им слово. — Малфой просто … достает меня. Как Поттер и Блэк.
Гарри застыл.
— Фрост! — Воскликнул Северус, и покраснел, когда на него обернулось сразу несколько человек. Затем, понизив голос, он продолжил: — Сиди и растирай сморщевиг.
— Секунду, — проговорил Гарри. Он заметил, как несколько человек с любопытством уставились на него, в том числе Малфой, с легкой ухмылкой на лице, и Лестрейндж, так, что это казалось почти случайно. — Я собираюсь поговорить с Камунтумом.
— Фрост! — прошипел Северус, однако Гарри проигнорировал его. Он прошел вдоль рядов кипящих котлов и остановился напротив учительского стола.
— Профессор Каментум?
Профессор поднял взгляд и взглянул на него поверх очков.
— Да, э...
— Фрост, — подсказал Гарри. Малфой наблюдал за ним, он чувствовал это. — Северус сказал мне, что вы не одобряете наше решение сделать проект по зелью сна без снов.
— О, да, да, зелье сна без снов, — вспомнил Каментум. — Я думаю, это замечательно, что Снейп и вы хотите попытаться, но мастера зелий веками так и не смогли добиться результата, и я бы предпочел, чтобы вы занялись более реальным проектом.
— Я понимаю вашу озабоченность, профессор, и я не хочу хвастаться, но Северус и я несколько дней назад нашли метод, который, как мы полагаем, действительно поможет достичь эффекта в приготовлении зелья сна без снов...
Каментум усмехнулся.
— Я предлагаю вам тщательно изучить вашу литературу, Фрост. Существует лишь очень малая часть того, что исследовалось прежде в этой области. А сейчас, почему бы вам не выбрать другое зелье, у меня был список идей, если вам нужна помощь, и возьмите какое-нибудь вместо этого, — его улыбка исчезла, когда Гарри остался стоять перед ним.
— Он имел в виду, чтобы ты возвращался к Нюниусу, — усмехнулся Малфой.
Гарри медленно повернулся.
— Малфой, — упрекнул Каментум.
А в следующую секунду котел Малфоя взорвался. Гарри пригнулся, в то время как класс разразился испуганными криками. Он почувствовал порыв воздуха на коже, и секундой позже капли зелья попали на его спину. Зашипев, Фрост с невероятной скоростью махнул палочкой себе за спину.
Затем Гарри почувствовал что-то холодное и жгучее на спине, такое сильное, что оно чуть не выбило дыхание из легких, а потом неистовая пара рук потянула мантию со спины, с отчаянием утопающего хватавшегося за проходящий корабль...
— Северус! — ахнул Гарри. Он услышал громкий треск и в следующее мгновение ощутил воздух на обнаженной спине. — Северус! — юноша обернулся. — Я в порядке, — сказал он, тяжело дыша. — Я в порядке. Я уже избавился от зелья. Я...
Но Снейп резко развернул его. Долгий момент, Гарри чувствовал изучающий взгляд Северуса, дыхание одноклассника напротив его обнаженной кожи, и затем пальцы осторожно коснулись спины между лопаток.
Гарри сглотнул.
— Северус? — хрипло позвал он, оглянувшись. Единственным источником света было окно на другом конце класса, а огонь, свечи и масляные лампы в огромном пространстве вокруг них были погашены.
Гарри протянул руку назад и схватил Северуса за запястье. Затем он развернулся и, все еще искоса глядя на него, чувствуя, как облегченно вздыхает Снейп. — Все в порядке, — пробормотал Гарри, подходя ближе к слизеринцу. — Все в порядке...
— Малфой! Закройте рот! — прокричал Каментум, выглядывая из-под покрытой зельем мантии, которая, как предполагал Гарри, была зачарована, чтобы защитить его от подобных случаев. — Все вон! За исключением пострадавших... Кто-нибудь позовите Помфри!
Сидящий рядом с извивающимся, словно рыба на суше Малфоем, у которого было все лицо в зелье, Лейстрейдж встал и бросился из класса. Гарри неверяще уставился вслед невредимому слизеринцу, но, как только тот ушел, он отвернулся и тут же почувствовал на себе взгляд, который был настолько кратким, что Гарри узнал о нем, только потому, что он вызывал беспокойство.
— Если зелье попало кому-то на кожу, не пытайтесь его стереть! — прокричал Каментум. Чем громче он говорил, тем визгливее становился его голос. — Дождитесь, пока придет мадам Помфри... Все остальные выйдете вон!
— Пошли, — прошептал Гарри, дергая Северуса за руку. — Ты ведь не ранен?
— Я в порядке, — ответил Снейп, и они поспешили к выходу в подземелья, пробираясь сквозь толпу потрясенных студентов.
— Пойдем отсюда, — тихо сказал Гарри. Большинство студентов собрались около входа, с ошеломлением и облегчением рассказывая, как они избежали катастрофы.
— Ну и куда тогда мы идем? — пробормотал Северус, однако последовал за Гарри вниз по коридору и за угол. — Уроки еще не закончились.
— Знаю, — отозвался Гарри. Кроме них в коридоре никого не было. Он протянул руку и схватил Северуса за запястье.
— Пойдем на солнечный свет.
— Тебе нравится солнце?
— Не все слизеринцы, знаешь ли, стремятся быть вампирами. — Сказал Северус, когда они завернули за угол и остановились. Они находились в коридоре с множеством высоких окон на одной стороне, каждое из которых давало сверкающую полосу света, и гобеленов с другой.
— Свет, — проговорил Северус, его запястье по прежнему было в руке Гарри.
— Да.
Гарри перебирал в голове темы для разговоров, чтобы в этой тишине Снейп не обратил внимания на то, что он все еще держит его руку. Даже не руку — запястье.
— Каментум что-нибудь сказал? — спросил Северус.
— Не совсем, — отозвался Гарри, радуясь, что Северус решил проблему молчания за него. — Я сказал ему, что у нас есть новая идея, однако он посоветовал пересмотреть литературу. И затем взорвался котел, прежде чем я смог сказать что-то еще.
Северус молчал, но Гарри казалось, он знает, о чем тот думает. Это заставило его с неудобством вспомнить горячую волну злости и силу, холодом прошедшую по его телу, напоминая ему, что он был самым сильным существом на земле, которое могло полностью уничтожить Люциуса Малфоя, пожелай он того.
— Ему понадобиться помощь специалистов святого Мунго, чтобы исправить лицо, — наконец сказал Северус.
— Почему? Что зелье делает с кожей?
Северус кинул на него взгляд, который, казалось, с отвращением спрашивал, читал ли он вообще что-нибудь.
— Оно превращает плоть в довольно клейкое вещество, затвердевающее после охлаждения.
— Ох, — Гарри сморщил нос. — Это значит, что им придется лепить лицо Малфоя таким, какое оно было раньше?
— Вполне возможно, — кивнул Северус. Гарри задался вопросом: был ли в его голосе намек на обеспокоенный упрек (без страха надеялся Гарри, не смея смотреть глубже).
— Я полагаю, что Малфой положил не те ингредиенты в свое зелье, поэтому оно взорвалось. — Он на мгновение замолчал и потом вновь продолжил, глядя на гобелен на стене, — в конце концов, мы работаем с крайне опасными зельями, а Малфой не самый щепетильный студент в классе.
— Вполне возможно, — уклончиво сказал Снейп.
Гарри отвернулся от гобелена с единорогом, потирающем рог о дерево, и встретился взглядом с Северусом, чувствуя себя довольно глупо за попытку солгать.
— Я...
— Ты всегда говорил мне не лезть к Поттеру и Блэку, — заметил Северус и твердо встретил его взгляд.
Гарри рассмеялся.
— Да, ты прав. Это было бы.. это было весьма лицемерно с моей стороны. — Он замолчал и задумался, сколько осталось до конца уроков, когда коридор заполнится потоком студентов. Его рука все еще сжимала запястье Северуса, но они больше не смотрели друг на друга, Гарри рассматривал бледную каемку шеи Северуса и чувствовал ответный взгляд на своем лбу.
— Это просто... — сказал Фрост, придвигаясь ближе. — Я так злюсь, глядя на него. Так бешусь.
— Не надо, — отозвался Северус. Гарри чувствовал колебания воздуха на лице от его дыхания. — Я даже не... даже не думаю, что Малфой помнит...
— Не помнит? — прошипел Гарри, резко подняв взгляд. — Как он может... — "Этот ублюдок" — забыть...
— Джонатан! Пожалуйста.
Красноватая дымка перед глазами исчезла так же внезапно, как и возникла, и Гарри понял, что уставился Северусу в глаза, а на его губах искривилась улыбка.
— Северус?
Снейп слегка покраснел, но не отвернулся.
— Я имел в виду, Фрост...
— Шшш...
«Просто дай мне время» , — вспомнил Гарри, его голос пробежал сквозь воспоминания о тепле, пламени и прикаминном коврике.
«Время».
Одной ночи и утра недостаточно, но... Они были так близко сейчас, и Северус не отстранялся, не смотрел куда-нибудь выше головы Гарри или на свет, падающий на гобелены.
«Не уходи, — горячо повторял Гарри про себя. — Останься. Останься здесь».
Его сердце билось как сумасшедшее, и он чувствовал дыхание Северуса на своем лице, шее, губах...
С другого конца коридора послышался звук, словно кого-то тошнит. Гарри дернулся и развернулся туда.
— Блэк! — выплюнул Гарри спустя секунду потрясенного молчания. — Что ты здесь делаешь? У тебя нет урока?
Сириус Блэк словно не услышал ни слова, он глядел на слизеринцев с выражением неподдельного отвращения на лице. На самом деле, казалось, его сейчас вырвет.
— Вы, — выплюнул он, — педики! — Блэк сделал несколько глубоких вдохов, а затем разразился смехом. Смехом, так когда-то радовавшим слух Гарри, но сейчас он не вызывал ничего, кроме жгучего чувства ненависти и гнева. — Нюниус и новенький из школы магии Мерриман, грязные любовнички!
Через какое-то время звенящей тишины, Гарри уловил звук чего-то летящего по воздуху. Блэк нахмурился, будто тоже его услышал, и затем, спустя какую-то долю секунды, круглый предмет, пролетев сквозь высокое окно, врезался в голову Блэка. Гриффиндорец отлетел к стене, даже не вскрикнув, упал на пол вместе с гобеленом и куском стены, к которому тот был прикреплен, приземлившись с тошнотворным хрустом.
— Бладжер? — Воскликнул Гарри, когда черный шар, бросившись раз или два на тело Блэка и под конец ударив того в ногу с тяжелым стуком, улетел обратно в окно.
В коридоре снова воцарилась тишина.
— Что ж, я надеюсь, он не умер, — тихо пробормотал Гарри.
— А я нет, — внезапно отозвался Северус. Он подошел к по-прежнему неподвижному Блэку. — Он еще дышит. Но у него довольно сильное кровотечение из головы.
Гарри ухмыльнулся разочарованию в голосе Северуса в начале и удовольствию в конце, но он так же услышал дрожащие нотки, и проклинал Блэка, за то, что он зашел в этот коридор.
— Нам надо доставить его в больничное крыло.
«Но было очень глупо делать это в коридоре, — подумал Гарри. — Что если бы Филч поймал меня и сообщил бы Дамблдору?»
— Мы должны оставить его лежать здесь, — возразил Северус. Его голос дрожал.
Гарри взмахнул палочкой и левитровал тело Блэка с пола.
— Чтобы он обвинил нас, когда очнется? — мягко отметил он.
Северус впился в Гарри диким взглядом.
— Разве ты не понимаешь? Как только он очнется, скажет своим глупым друзьям, и они... — Снэйп остановился и посмотрел на тело Блэка.
— Прости, — быстро сказал Гарри. — Это был риторический вопрос, — он замолчал. — Но не волнуйся. Я прослежу, чтобы он не болтал. Без применения чар памяти, которые в любом случае не сработают, пока он в бессознательном состоянии.
Северус, переварив это, кивнул.
— Ты помнишь, где больничное крыло?
— Да, — отозвался Гарри. Он двинулся, левитируя Блэка позади себя. — Думаешь, стоит остановить кровотечение? Он оставляет за собой кровавый след.
— Предоставь это Филчу. Он, возможно, тоже насладится мыслью о том, что Блэк ранен.
Гарри рассмеялся.
— Нас уже давно никто не видел.
— Не волнуйся, у нас достаточно времени.
«Время».
Они были так близко. Так близко. В очередной раз он проклял Блэка за его появление в такой неподходящий момент. Дальше у них была совместная трансфигурация, однако Северус был слишком расстроен для чего-то большего, нежели едкие комментарии. Возможно после того как Северус остынет на Древних Рунах и они вернутся в их комнату...
Он подавил дрожь волнения.
«Хватит надеяться, Фрост, — подумал он. — Остынь. Дай ему его время».
* * *
Гарри наблюдал, как Поттер вытер свой рот и встал, секундой позже его действия повторили Люпин и Питтегрю.
«Наконец-то», — подумал Гарри, возвращаясь к своему картофельному пюре.
Он не думал, что Северус заметил приближение гриффиндорцев.
«Лучше поздно», — фыркнул Гарри, вспоминая, как зол был Северус на уроке анимагии, не смотря на то, что Блэк отсутствовал, а Поттер выглядел обеспокоенным исчезновением друга.
«Заметил», — с сожалением вздохнул Гарри, когда Северус застыл и перестал есть.
— Поттер, — прорычал Северус.
— Снейп, — ответил Поттер с той же враждебностью.
«По крайней мере, он не изрыгает свои оскорбления и не получает за это бладжером по голове», — усмехнулся Гарри, продолжая есть своё пюре. — И Фрост.
— Да? — любезно поинтересовался Гарри. — Есть какие-то причины, по которым ты ищешь нас?
Поттер склонился ближе.
— Да, — тихо молвил он. Несколько профессоров, включая Дамблдора, посмотрели в их сторону. — Что вы сделали с Сириусом?
— С Блэком? — Гарри выглядел вежливо удивленным. — Я не совсем понимаю.
Северус усмехнулся.
«Вот так эффект» , — подумал Гарри, наблюдая, как темная туча набежала на лицо Поттера.
— Сириус Блэк мой друг, — прошипел Джеймс. — Он мой самый лучший друг и ближе мне, чем брат. Если ты что-то с ним сделал... — он глубоко вдохнул, сдерживая эмоции.
— Почему бы тебе не пойти к профессорам, если ты думаешь, что я пытался его убить?
— Так не пойдет, — зло сказал он, затем замолчал, подыскивая слова. Люпин открыл рот, чтобы заговорить, но Гарри легко его оборвал.
— Это уже будет не по гриффиндорски, не так ли? Или возможно мародеры хотят взять это дело в свои руки. Вы жаждете личной мести, да?
Поттер, казалось, сейчас начнет плеваться огнем, но он сглотнул и посмотрел на гриффиндорский стол. Гарри проследил за его взглядом и увидел Лили Эванс, старательно делающую вид, будто читает книгу.
— Или отвечай на мой вопрос или нет, — проговорил Поттер низким, дрожащим голосом.
— Очень хорошо, — сказал Гарри. Он вытер руки о салфетку и встал. — Пойдем со мной, один, в больничное крыло. — Он посмотрел на Северуса, однако Снейп взглянул на него насмешливо и неодобрительно, прежде чем вернуться к своей тарелке.
— Джеймс, — начал Петтигрю, но Поттер оборвал его взмахом руки.
— Не идите за мной, — отрезал он. — Пойдем, Фрост.
Гарри пошел первым, ощущая взгляды, направленные на них со всего Большого Зала.
«Пусть смотрят, лишь бы не подслушивали», — решил юноша.
— Это правильная дорога? — спросил он.
— Да, — коротко ответил Поттер.
Больничное крыло было белое и стерильное как всегда, хотя один или два пациента, которые не спали, ели кашу и тосты. Помфри, знал Гарри, в это время обедала в своем кабинете, и если они будут вести себя тихо, то останутся незамеченными, пока медсестра не закончит есть свой десерт, которым, как правило, был вишневый пирог. Гарри, даже не осматриваясь, прошел прямо в конец крыла и остановился напротив кровати Блэка.
— Откуда ты знаешь, что он лежит здесь? — подозрительно спросил Поттер.
— Это я принес его сюда, — ответил Гарри. — Что он сказал тебе?
— Он очнулся менее чем на минуту, — ответил Поттер. Он подошел к другу. Блэк выглядел очень бледным и лежал на животе, его голова была перевязана бинтами, а остальное тело было накрыто белой тканью. — Он только сказал «Фрост» и «Снейп», казалось, он хотел сказать что-то еще, но не смог больше ничего выговорить.
— Ммм, — сказал Гарри.
«Это потому что я наложил на него заклятье, — понял Гарри. — Но тебе об этом знать не следует».
— Что ты с ним сделал?
— Ничего особенного, -поинтересовался Гарри. Он подвинулся к Блэку ближе, вставая напротив Поттера. — Ты помнишь проклятие, что я наложил на вас четверых, когда вы проиграли дуэль?
— Что? Что Сириус сказал? Это ведь должно быть что-то очень плохое...
— Это не обязательно должно быть оскорблением, — отозвался Гарри. Он откинул белую ткань, закрывающую тело Блэка ниже шеи.
— Что ты делаешь? — потребовал ответ Поттер.
Под тканью Блэк был обнажен, за исключением белья гриффиндорской расцветки. Спина так же была забинтована. Гарри протянул руку с палочкой и с мягкой волной ослабил повязку, так что стал виден большой синяк и избитая плоть.
— Прекрати! — прошипел Поттер. Он взял палочку в руку, но казалось, был не в состоянии придумать, что с ней делать.
— Успокойся, — резко произнес Гарри. Прежде чем Поттер смог сделать что-то еще, Гарри положил руку на поврежденную кожу. Он закрыл глаза на мгновение и затем отнял руку.
Поттер ошарашено смотрел на спину, затем поднял взгляд и снова опустил.
— Ты... Ты целитель?
— Нет, — пренебрежительно сказал Гарри. — Всего лишь немного магии. Скажи мне, Поттер, как Карта Мародеров назвала меня?
Краем глаза Гарри видел, как выпучил глаза Поттер.
— Как ты узнал о карте? Тебе... сказал Питер?
Лицо Гарри почти застыло в ненависти, но он остановился как раз вовремя:
— Даже твоя ручная крыса более предана.
«Пока следует лишь своим целям».
— Так как она назвала меня?
— Она... не дала тебе имя, — ответил Поттер, выглядя одинаково испуганным и пораженным. — Твоё имя... словно размыто. Так же как имена профессора Маттелан и Лестрейнджа. Кроме этого нам ничего не известно.
«Маттелан? Лестрейндж?» — Гарри тут же заинтересовался — он не ожидал, что такая информация выскочит так внезапно, но он продолжал изображать всезнающее спокойствие, делая пометку обдумать все это позже.
— Интересно, — проговорил Гарри. — Ты знаешь мои намерения? Почему я вылечил твоего друга? Почему я включил Лили Эванс в условия нашей дуэли?
Поттер молча покачал головой.
Гарри вздохнул.
«Это так мелодраматично, — мысленно хмыкнул он, — в духе Дамблдора».
— Знаешь, я ведь не ненавижу тебя. Все мы люди. Ты мне не особо нравишься, но ненавидеть... — он покачал головой.
«Я не ненавижу тебя, Поттер. Ты слишком незначителен для моей ненависти. И я не ненавижу Волдеморта, хотя, слишком много страха, ужаса и боли, чтобы испытывать только ненависть».
— Но есть такая вещь как судьба.
— Судьба? — повторил Поттер.
«Это так сентиментально» , подумал Гарри, кивая.
— Помни это, Поттер. — затем, внезапно, отчасти для пущего эффекта, а отчасти, потому, что он чувствовал впервые за многие годы неодолимую потребность засмеяться, он ушел, покидая больничное крыло, в то время как Поттер остался тупо стоять возле Блэка.
«Ну, я сделал свое дело как примерный сын, соединил маму и папу, — подумал Гарри. — Но информация по поводу Мателлан и Лейстренджа... На счет Лестрейнджа я мог ожидать, — он нахмурился, задумавшись: — И если подумать, то Мателлан тоже» . Он вспомнил это металлическое хихиканье и грубый голос, и почувствовал волну беспокойства.
«Мне надо быть осторожным, на два фронта, а не только на один».
11.10.2012 Глава 14
«…хоть господство над Землей может даровать крупицы ее силы, только Слуга Земли способен призвать полное могущество, совершив Жертвоприношение».
Гарри изучил свиток до самого конца. Ритуал, позволяющий стать Слугой Земли, казался не особенно сложным: затруднения вызывала только часть, призывающая найти место «нетронутое ни рукой человека, ни его деяниями» — видимо, придется пробираться в Запретный лес, за границу аппарации Хогвартса.
Наверное, Лили придет в восторг от этого. Гарри вспомнил ее наивное и в то же время страстное желание провести ритуал с телом ягненка, и как позже они потягивали абсент под полной луной.
На его губах появилась кривая улыбка. Тот факт, что он распивал алкоголь в Запретном лесу вместе с Лили Эванс, до сих пор казался чем-то невероятным.
Гарри положил свиток в карман и решил обойти кучу пыльных пергаментов и разломанной мебели, лишь бы избежать даже случайного взгляда в зеркало. Он задался вопросом, есть ли здесь вещи, которые захотел бы Северус. На мгновение юноша позволил себе насладиться мыслью о том, как он бы принес слизеринцу один из утерянных рецептов зелий, наблюдая, как черные глаза светятся любопытством, а лицо озаряет воодушевление…
«Но у него возникнут подозрения, — напомнил себе Гарри, вырываясь из мира фантазий. — Он спросит, откуда я это взял, а я не смогу ответить».
Когда они с Северусом были в их комнате, Гарри старался держаться на расстоянии и разговаривать голосом не многим громче треска пламени в камине. Но он не мог отказаться от кратких мгновений прикосновений, от взглядов, длящихся дольше обычного.
По его телу прокатилась дрожь, стоило вспомнить, как он, во время обсуждения зелья Сна-без-сновидений, дотронулся до руки Северуса, провел большим пальцем по тыльной стороне искусной ладони, заглядывая в скрытое тенями лицо.
«Неужели он не чувствует моего желания? — подумал Гарри. — Не чувствует, как сильно я хочу его?»
Он подавил горячую волну, охватывающую тело, однако сердце продолжало биться слишком сильно, дыхание стало учащенным.
«Северусу нужно время, и я обязан предоставить его».
Убедившись, что свиток о посвящении в Слуги Земли в целости и сохранности лежит в кармане, Гарри покинул Прибежище.
— … он это сделал, я знаю, он… аа!
— Да, мне это тоже известно.
— Значит, он должен быть наказан!
— Он свое получит — за пренебрежение тобой и предложением Темного Лорда.
Малфой хмыкнул. Когда он заговорил снова, его слова звучали приглушенно:
— Грязнокровка ничего не поймет, пока не станет слишком поздно, и пока ему не придется умолять о пощаде, и — аа, ты бы не мог еще жестче?!
— Хочешь пойти на обед с забинтованным лицом?
Гарри усмехнулся, ощутив вспышку мстительного удовлетворения. Он рассчитывал, — хоть и без особой надежды — что лицо Малфоя будет безвозвратно изуродовано взрывом зелья и грубостью Лестрейнджа.
Он незаметно подкрался к их с Северусом комнате, но она оказалась пустой.
— … почему-то я чувствую, что тебя не слишком волнует необходимость проучить этого грязнокровку за его высокомерие.
— Терпение, — прошелестел Лестрейндж. — Он будет наказан — и еще как…
Уголки губ Гарри изогнулись в презрительной улыбке, и он потянулся к ручке, чтобы с грохотом распахнуть дверь и увидеть, как парочка испуганно подпрыгнет.
— … с помощью его маленького голубого дружка.
— Голубого дружка?
— Я про Снейпа, — произнес Лестрейндж, в то время как Малфой зашипел от боли. — Ты, должно быть, заметил, насколько они близки.
— Отвратительно, — простонал тот.
— Мм, но весьма удобно для нас. Я связался с моей дорогой невесткой — она будет у озера сегодня, где-то около полуночи. Уверен, мы придумаем что-то для мистера Фроста и его очаровательного приятеля…
* * *
— Джонатан, — прошептал Северус, и напряженная складка между его бровями разгладилась, когда он оторвал взгляд от тома.
Гарри послал ему усталую улыбку и сел напротив.
— Знал, что найду тебя в библиотеке.
— Хм, — Северус нахмурился. — Ты…
Он осекся, и Гарри поспешно отвернулся от пристально разглядывающих его глаз.
«Догадывается ли он, что делает со мной?» — рассеянно подумал юноша. Его мысли продолжали возвращаться к только что подслушанному разговору, но он силой заставил себя принять непринужденный вид и поинтересовался:
— Я — что?
— Да так, — Северус вернулся к изучению пожелтевшей страницы. — Надеюсь, ты настроен на продуктивную работу.
— Да, — низким голос проговорил Гарри и наклонился ближе. — Частично она заключается в том, чтобы… — он протянул руку и нежно прикоснулся к запястью Северуса, — выяснить, что именно ты читаешь.
Северус вздрогнул и отдернул руку. Его щеки залились краской.
— Не здесь, не в библиотеке! — прошипел он, украдкой оглядываясь по сторонам.
— Почему нет? — невинно спросил Гарри.
— А ты как думаешь, тупица? И я читаю «Трактат о магии души и зельеделии», — он показал обложку, где золотистой нитью были вышиты слова названия. — К сожалению, информация довольно расплывчатая.
— Книга из Запретной секции?
— Очевидно.
— Значит, профессор Каментум одобрил?
— Он не знает, что она для эксперимента.
Гарри потряс головой и зацокал языком.
— Как некрасиво, Северус.
Тот фыркнул.
— Зато в отличие от некоторых, я не брожу коридорами по ночам.
Гарри замер, но потом весело хмыкнул.
— Ты имеешь в виду прогулки с Лили? Если хочешь обвинить меня в этом, тебе стоит так же почитать правила о запрете употребления алкоголя на территории школы.
— Значит, вы двое — постоянные партнеры по выпивке? — холодно осведомился Северус. Он нарочито небрежно перевернул страницу и начал легонько постукивать пальцем по столу в ожидании ответа.
«Он все еще ревнует, — размышлял Гарри. — Он знает, что этой ночью меня не было в комнате, вот только не думает, что я уходил в Прибежище. И я вынужден позволять ему причинять себе боль этой ревностью, поскольку не могу открыть правду. Прости, Северус, у меня нет другого выбора».
— Абсент полезен не для печенки, зато для души.
Северус презрительно искривил губы.
— Тебе на удивление хорошо удается скрывать запах.
— Мы же приводим все в порядок, — легко возразил Гарри, однако его сердце билось все чаще и чаще. — В конце концов, Лили бы не хотелось испортить свою репутацию «идеальной гриффиндорки».
Северус издал приглушенный возглас и потянулся, чтобы перелистнуть страницу, но вместо этого отодвинул книгу.
— Выходит, ваши попойки только для двоих?
— Необязательно, — осторожно сообщил Гарри. — Ты же знаешь, Поттер с компанией тоже часто бродят ночами.
— Все это знают, — процедил слизеринец. — Даже учителя и Дамблдор, но, естественно, никаких действий они не предпринимают.
— Думаю, сейчас Поттер боится МакГонагалл, — Гарри обрадовался удачной смене темы.
— Она ни за что не лишит его значка старосты. Он же Поттер.
— Лишит, — уверенно заявил Гарри.
Губы Северуса вновь искривились.
— На сегодня у вас запланирована очередная попойка?
Помедлив, Гарри проговорил:
— Нет. Ночью я все равно уйду, — он потянулся и сжал руку Северуса в своей. Прежде, чем продолжить разговор, перехватил взгляд черных глаз, — но не для пьянствования.
Глаза Северуса сузились, и его ладонь стала напряженной.
— Тогда зачем?
Гарри улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой и убрал руку.
— Я еще не решил. Так что, есть в этом трактате о магии души что-нибудь интересное?
— Куда ты идешь?
— Мне стоит почитать одну из книг?
— Ты же умеешь, так почему бы и нет? — проговорил Северус холодно и, отстранившись, вернулся к изучению мелких слов. — Лучше провести время так, чем развлекаться в коридорах поздней ночью.
Гарри уселся на место, и его улыбка исчезла. Он все еще слышал слова Лестрейнджа, обещающие месть ему, Джонатану Фросту, за травму Малфоя и пренебрежение предложением Темного Лорда — месть, совершенную через Северуса Снейпа. Гарри ощутил горячую волну ярости, смешанную с толикой страха. Как Лестрейндж смеет думать, что может тронуть Северуса — его Северуса? В его возможностях было уничтожить ублюдка простой силой мысли — даже сокрушить Волдеморта в мгновение ока.
Гарри с трудом подавил вспышку гнева. Не имеет значения, чего он хотел, что сделал для того, чтобы изменить теперешнее — он не мог и не собирался убегать от будущего, а судьба Северуса всегда несла в себе боль. Но он будет терпеливым. Он подождет и послушает планы Лестрейнджа, которые тот собирался строить сегодня ночью со своей «дорогой невесткой».
«Значит, я встречусь с Беллатрикс», — мрачно подумал Гарри.
Заметив, что Северус наблюдает за ним, он тут же выдавил улыбку.
— Есть какая-то конкретная книга, которую мне следует прочесть?
Полный беспокойства и подозрения взгляд никуда не исчез.
— «Магия души: запрещенное искусство». И, наверное, тебе стоит снизить употребление алкоголя: кажется, он оказывает пагубное влияние на твои мозги.
— Это при условии, что они у меня есть, — заметил Гарри и, поднявшись, двинулся к полкам.
* * *
Несмотря на мантию и согревающее заклинание, ветер пробирал до костей. Гарри видел рябь, пробегающую по поверхности озера: ее гребни ловили осколки лунного света и относили их к берегу. Где-то далеко одиноко выл волк, и этот звук, эхом облетев лес, затихал под шелест листьев и покачивание деревьев на ветру.
Гарри посмотрел на звезды. Уже было около двух часов, а Лестрейндж так и не появился. На самом деле Гарри не видел ни одной живой души за все время своего ожидания в тени. Были только ветер и отдаленный свет, излучаемый луной и звездами.
Гарри поплотнее укутался в мантию. Возможно, конечно, что его обманули, и Лестрейндж даже не собирался приходить сюда. Гарри додумался до этого совсем недавно, простояв больше часа на холоде и окончательно замерзнув. Но все же, если это ловушка, то слишком детская — подумаешь, ждать до самого рассвета…
Снова поднялся ветер, сотрясая ветки и листья, но на этот раз Гарри отвернулся от холодного потока воздуха к озеру. В воде что-то отражалось… Он сузил глаза. Что-то тусклое, едва заметная перемена в свете — такая же расплывчатая, как очертания облаков на фоне неба…
Гарри сильнее прижался к дереву и крепко сжал палочку. Мерцание стало ярче, контуры заострились, и тут его, как стрелой, пронзило понимание.
На воде стояли две фигуры — так близко друг от друга, что казались одним целым. Их очертания прояснились, белые пятна лиц стали отчетливее, и Гарри резко выдохнул, осознав, что одно из них принадлежало ему, другое — Северусу, и они были слиты в страстном поцелуе.
Он оторвал взгляд от образа, чувствуя, как сердце бешено стучит в грудной клетке. Это была ловушка — ловушка Лестрейнджа. Он обогнул дерево, сделав шаг по направлению к замку, но почти невольно обернулся, чтобы еще раз посмотреть на гипнотизирующую картинку. В этот же момент Гарри ощутил паутину враждебной магии, повисшую перед ним.
— Лестрейндж, — холодно поприветствовал он возникшую фигуру.
Лестрейндж приблизился: луна осветила кривую усмешку на его губах.
— Ну надо же, Фрост. Как удивительно встретить тебя здесь. Но почему ты так спешишь уйти?
Гарри скрестил руки, перенес вес с одной ноги на другую, насмешливо улыбнувшись. Его правая рука сжимала палочку, многозначительно выставляя ее так, чтоб было видно.
— Давай не тянуть время. Чего ты хочешь?
— Чего я хочу? — с издевательской недоверчивостью повторил Лестрейндж. — Речь совсем не об этом! Скажи, разве не прекрасны сегодня звезды? И ветер — пусть холодный, зато освежающий. Он охлаждает подземелья, вызывает желание жить в них. Не так ли, Фрост? А озеро…
Поцелуй между их с Северусом изображениями накалился еще сильнее, и Гарри мог только зачарованно наблюдать, как его иллюзорная рука собственнически скользит под мантию слизеринца, снимает ее, обнажая часть спины. По телу Гарри пробежала дрожь, и он отчаянно пожелал, чтобы оставшаяся одежда тоже исчезла. Северус действительно так выглядел? Эта гладкая, совершенная кожа, мускулы под ней…
Гарри резко повернул голову и увидел мерцание в глазах Лестрейнджа.
— Ты это сделал? — осведомился он, указывая палочкой на образ в озере.
— Это еще как посмотреть, — лениво протянул Лестрейндж. — Основу создал я, но заклинание вызвало изображение того, чего ты хочешь больше всего на свете.
— Неужели, — процедил Гарри, делая яростный взмах палочкой. Он выпустил поток магии, чувствуя, как тот уничтожает наложенное на озеро заклятье, однако, стоило образу поблекнуть и раствориться, грудь пронзило мучительное чувство потери.
— В твоем желании нет ничего постыдного, — тихо заметил Лестрейндж. — Жаль только, что ты можешь лишь наблюдать, мечтать об этом на расстоянии, — он приблизился, и его голос наполнился мягкими, убеждающими интонациями, напоминающими о приглушенном шуме волн океана. — Не лучше было бы…
— Хватит, — резко прервал его Гарри. — Я знаю, что тебе от меня нужно. Ты хочешь, чтобы я присоединился к лорду Волдеморту.
Лестрейндж помедлил перед ответом. Гарри знал, что между Волдемортом и его Пожирателями Смерти заключено соглашение: они получают свой уважительный титул, но не смеют звать его по имени. Так же ему было известно, что сейчас он близок к моменту выбора, и ему придется ходить по лезвию ножа, чтобы удержаться посередине — если это вообще возможно.
— Хочу, — Лестрейндж заговорил привычно прохладно. — Но ты слизеринец, и ты знаешь, что власть — единственно истинный путь. Все остальное — мораль, сочувствие, долги, обещания, честь — уступают ему дорогу. Ты могущественный, но действуешь в одиночку. У Темного Лорда силы больше — ты знаешь, что это так.
«Я могу раздавить Волдеморта взмахом руки» , — холодно подумал Гарри, склоняя голову в знак согласия.
— Тогда присоединяйся к нему. Присоединяйся, стань еще могущественнее — твой Северус поддержал бы это решение.
Гарри вспомнил презрительный комментарий Северуса об имени Волдеморта («это с французского!») и подумал о Снейпе из будущего — озлобленном, бесчувственном мужчине, которого едва знал.
Но сейчас речь не о Северусе.
— Лорд Волдеморт, вне всяких сомнений, силен, — медленно выговорил Гарри, — но до меня дошли слухи, что присоединиться к нему значит очень многим пожертвовать. Я слышал, его сторонники прислуживают ему.
— Ты слышал ложь. Конечно, есть те, кто, вступая в его ряды, не может рассчитывать на большее, чем роль слуг. Но Темный Лорд приближает к себе наделенных могуществом… — голос Лестрейнджа вновь стал соблазнительно убеждающим. — Ты окажешься в их числе, и, вместе, вы будете править миром.
— Неужели, — отозвался Гарри, делая шаг назад. Он снова ощутил враждебную магию, готовящуюся паутиной оплести его мантию. — Он действительно так настойчиво хочет со мной…познакомиться?
— О, да. Он более чем стремится встретиться с вами, мистер Фрост. Это очень, очень редкая честь.
— Тогда я польщен, — отрезал Гарри. — Я еще рассмотрю твое предложение в дальнейшем, хотя с нашего последнего разговора и так этим занимался. Но не думаю, что могу принять решение именно сейчас.
Он подождал ответа, но Лестрейндж только молча улыбался.
— Спокойной ночи, — наконец произнес Гарри, и, бросив последний взгляд на озеро, повернулся, чтобы уйти.
Стоило сделать шаг, как он почувствовал ледяное прикосновение магии к лицу. Нахмурившись, Гарри поднял палочку, и она затряслась, когда он перенаправил в нее поток своей силы. Тогда он медленно опустил ее, ощущая, как она разрезает нити заклинания Лестрейнджа, словно нож упрямые спутавшиеся ветки. Однако как только Гарри закончил, очистив воздух, он обнаружил, что перед ним вновь возник совершенно нетронутый барьер: ледяные нити снова сплелись, формируя непроницаемую паутину.
«Ты действительно не хочешь отпускать меня, не так ли?» — подумал Гарри. Он опять поднял палочку, вливая в нее столько силы, сколько только мог. Потом, со злобным вскриком, сделал ею резкое рубящее движение и яростно выбросил вперед другую руку. Паутина разлетелась, будто тонкий слой льда.
Лестрейндж рассмеялся. Гарри проигнорировал его и двинулся в замок, хотя каждый его инстинкт был обострен, в то время как Лестрейндж продолжал веселиться.
— Очень… очень хорошо, — задохнувшись от смеха, сообщил он и похлопал в ладони. — Пугающе и захватывающе, мистер Фрост. Я в восторге.
Гарри не обращал внимания.
— Но, думаю, тебе следует повременить с уходом, — вся веселость испарилась из голоса Лестрейнджа.— Я знаю, что ты носишь метку Темного Лорда.
Гарри застыл.
«Он блефует, — судорожно забилась мысль. — Должен блефовать — он ничего не знает, я ведь стер это из его памяти…»
— Обливиэйт не срабатывает на потерявших сознание, — спокойно пояснил Лестрейндж. — Боюсь, ты забыл об этом в ночь дуэли с Поттером и его бандой. Они, естественно, ничего не помнят, но вот я …тебе следовало бы сначала применить Обливиэйт, и только потом оглу…
— Обливиэйт! — прошипел Гарри, и из его палочки вылетела струя магии. Лестрейндж бросился в сторону еще до того, как Гарри произнес первый слог, и закричал:
— Вмешайся в мое сознание, Фрост, и твой голубой дружок поймет гнев Дамблдора!
Гарри направил палочку на тело Лестрейнджа, прижавшегося к земле. Сильные порывы ветра заставляли мантию развиваться в темноте, при свете луны его лицо казалось алебастровым. Медленно, он проговорил:
— Дамблдора?
— Да, Дамблдора, — на этот раз мягко подтвердил Лестрейндж. В его словах зазвучали удовлетворенные нотки. Он с осторожностью поднялся на ноги и поправил плащ и мантию под ним. — Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс.
Гарри усилил захват.
— Ты блефуешь.
— Возможно, — небрежно согласился Лестрейндж. — Но, опять-таки, я могу говорить и правду. Может, после моей смерти — или безумия — Альбусу Дамблдору придет письмо. Может, в этом письме будет содержаться воспоминание о весьма странном, загадочном молодом человеке, у которого каким-то образом глаза Темного Лорда и Темная метка на лице.
Гарри сглотнул, но не шевельнулся. Улыбка Лестрейнджа напоминала сытого кота.
— Нет способа, чтобы организовать то, о чем ты говоришь, — голос Гарри был ледяным. — Ты лжешь.
— Возможно. Вполне вероятно, ничего не случится, если ты убьешь меня, или наложишь Конфундус, или Обливиэйт; если переместишь меня за пределы Хогвартса, применишь самые страшные пытки, похоронишь заживо в глухом забытом месте. Но, опять-таки: найти заклинание, сработавшее бы при любом из этих пугающих действий, элементарно. Знаешь, похожее используют в госпиталях. Может — только может — если одна из перечисленных мною вещей постигнет меня, Дамблдор получит сразу несколько писем, и в каждом будет храниться захватывающее воспоминание… — Лестрейндж сделал паузу. — Опять-таки, возможно и нет.
Гарри ничего не ответил.
Лестрейндж подошел еще ближе — так, что его грудь почти касалась кончика палочки Гарри. При лунном свете становилось заметно, что его зубы обнажены в жестокой улыбке.
— Рискни, Фрост! Я бросаю тебе вызов. Наложи Конфундус, или сотри мне память, или даже убей. Доведи меня до сумасшествия с помощью Круциатуса — проверь, не получит ли Дамблдор воспоминаний, — голос упал на октаву ниже, — будет ли твой дорогой маленький Северус хоть когда-нибудь свободен.
Гарри почувствовал, словно из его груди вырвали сердце и бросили в ледяную воду. Северус. Думая, что тот далеко, а значит — в безопасности, Гарри, сам того не зная, приблизился к краю обрыва, и теперь оставалось только прыгать. А вместе с ним упадет и Северус — несчастный, дорогой Северус, чье детство оказалось разбито собственным отцом, чью юность отравили безразличие и ненависть одногруппников, а сейчас…
«Прости, Северус, — подумал Гарри, ощущая ужасный комок в горле. — Прости, мне так жаль… » — вновь поднялся ветер, и ясный внутренний голос безэмоционально прошептал обвиняющие слова:
«Если бы ты не любил его, он был бы свободен».
— Ну? — поинтересовался Лестрейндж, и Гарри медленно опустил палочку. — Очень мудро с твоей стороны. Темный Лорд назначил следующую встречу через три дня. Я найду тебя, когда придет время, — он усмехнулся. — Возможно, тебе удастся привести и Северуса.
Гарри охватило неожиданное, яростное желание прорычать Лестрейнджу, чтобы тот никогда не смел даже произносить имя Северуса, но тот, больше не говоря ни слова, ушел. Гарри остался молча и неподвижно стоять на месте, чувствуя, словно земля под ногами разверзлась.
Только спустя долгое время он глубоко вздохнул и, развернувшись, направился в замок. За спиной медленно вставало солнце.
* * *
Когда Гарри вошел в Большой зал, там было практически пусто. Он быстро оглядел присутствующих и ощутил теплый прилив облегчения, заметив хмурого Северуса в самом конце стола, доедающего завтрак и читающего «Ежедневный Пророк». Лестрейнджа видно не было.
— Доброе утро, — поприветствовал Гарри, опускаясь рядом. Зевнув, он посмотрел на появившуюся тарелку с сосисками и тостом.
— И тебе, если ты называешь это утром, — ледяным тоном проговорил Северус.
— Что случилось? — в замешательстве спросил обеспокоенный Гарри. Лестрейндж же не мог ничего сделать Северусу? — И сейчас только десять, а утро длится до полудня.
Северус презрительно фыркнул и откинул газету прочь.
— Где ты был ночью?
Гарри вернулся к завтраку и взял сосиску.
— С чего ты взял, что я где-то был? — как можно нейтральнее поинтересовался он.
— Я знаю, что в комнате тебя не было, — прошипел Северус. — Не думай, что я дурак, Фрост.
— Я не считаю тебя дураком, — мягко возразил Гарри. Дожевав сосиску, он взглянул на Северуса. — Ты… — он понизил голос. — Определенно не дурак.
Северус вспыхнул и отвернулся, но потом ударил кулаком по столу и прорычал:
— Не здесь, болван! И не пытайся отвлечь меня, делая из себя…делая из себя идиота.
— Мм, — прошелестел Гарри, опуская взгляд на «Пророк». — Я не пытался отвлечь…
На черно-белой фотографии светилась Темная метка, нависшая над полу-сожженным, типично маггловским домом, напоминая призрак летучей мыши.
«Резня Пожирателей Смерти: убита вся семья», — гласил заголовок. Гарри быстро прочитал статью. Фенвиксы, фамилия, которую Гарри толком не помнил. В момент атаки в доме находились мать-полукровка, магглорожденный отец и дочь-подросток — все они были подвергнуты пыткам и убиты.
— Снова Волдеморт, — пробормотал Северус.
— Да, — мягко согласился Гарри. Так вот что происходило, пока он ждал Лестрейнджа. Волдеморт не затаился на дне, собирая силы для неожиданного урагана: он уже штормовал, и пусть эта буря была ожидаемой, Гарри она застала врасплох.
«Всего три дня, — подумал он, и в желудок словно опустился огромный камень. — Даже немного меньше… »
— Так где ты был прошлой ночью? — настойчиво повторил Северус.
— Уверяю тебя — не там.
— Но это секрет, не так ли? — язвительно поинтересовался он. — Что-то…
Неожиданно он замолчал, и Гарри, подняв голову, тут же понял, почему. К ним направлялась Лили Эванс, слабо и дружелюбно улыбаясь. Ее улыбка поблекла, и Гарри, проследив за направлением ее взгляда, увидел, что Северус застыл с ледяным выражением на лице.
— Привет, Джонатан, — поздоровалась она и, поколебавшись, добавила: — Северус.
Тот презрительно оскалился.
— Эванс…
— Лили, — быстро заговорил Гарри, пока Северус не сказал какую-то колкость, — у тебя есть какие-то планы на сегодня? Ночью я нашел кое-что особенное о ритуалах, связанных с Землей.
— Правда? — Лили явно заинтересовалась, но Гарри заметил, что Северус заинтригован еще больше.
— Да, там говорится, как стать Слугой Земли. Теория заключается в том, что если ты добьешься господства над Землей, то сможешь контролировать ее только до определенной меры; если же превратить себя в Слугу, то можно обрести куда большую силу.
— Могу ли я поинтересоваться, — вмешался Северус, — где именно ты нашел такую информацию?
— Здесь, — ответил Гарри, вытащил пергамент и протянул его Лили. Северус окинул его подозрительным взглядом.
— И где ты это достал?
— В библиотеке.
Северус притих, однако на его лице все еще читалось недовольство. Лили озадаченно посмотрела на них.
— Спасибо, Джонатан, — сказала она. — Но, вообще-то, я хотела спросить, не составишь ли ты мне сегодня компанию в Хогсмид, — ее губы тронула неуверенная улыбка. — Ты же знаешь, в эти выходные туда можно сходить. И, — она с сомнением повернулась к слизеринцу, — почему бы тебе тоже не пойти с нами, Северус?
Гарри моргнул. Хогсмид? Лили Эванс приглашает его в Хогсмид? Интересно, куда делись Поттер и Блэк. Если бы они узнали, то безоговорочно пришли бы в ярость.
Гарри невольно взглянул на сердитого, нахмурившегося Северуса.
— Я пойму, если вы заняты, — извиняющимся тоном поспешила добавить Лили. — Я просто подумала, что было бы неплохо сходить, выпить сливочного пива…
Осталось всего три дня. Раздражение Гарри утихло, и он едва не согнулся пополам от непреодолимого желания схватить Северуса и крепко прижать к себе, почувствовать, вдохнуть и запомнить так много, как только возможно. Но он не мог позволить себе такое — не сейчас, и, возможно, никогда.
При этой мысли сердце Гарри пронзила острая боль.
— Ты сможешь купить какие-то ингредиенты для зелий, — не сдавалась по-прежнему надеющаяся на их согласие Лили.
Гарри вспомнил о зелье Сна-без-сновидений и о своем долге, и на плечи словно опустился тяжелый груз. Лили и Джеймс. Жертвоприношение.
«Мир не узнает, и ему будет плевать, обнимал ли я когда-то Северуса, — мрачно подумал Гарри. — Это касается только нас с ним».
Он решительно выпрямился и выдавил улыбку:
— Давно я не пил сливочное пиво.
Северус бросил на него яростный взгляд.
— Повеселись, Фрост, — выплюнул он.
— А ты что, не идешь? — в замешательстве спросил Гарри.
— Я…? — на какой-то миг Северус казался изумленным, но затем его брови снова сошлись на переносице, и он холодно проговорил: — Естественно, нет.
— Будет хорошо, обещаю, — продолжила соблазнять его Лили. В ее глазах блестели смешинки. — Я слышала, в аптеке Хогсмида есть какие-то редкие ингредиенты, — добавила она с надеждой.
— Я бы предпочел не пялиться на уродские экспонаты и не тратить деньги на детские шалости.
Гарри тяжело вздохнул и придвинулся ближе.
— Пожалуйста, Северус?
— Нет.
Он скользнул рукой под стол и мягко провел ею по ноге слизеринца. Северус, в этот момент потянувшийся за чашкой с кофе, застыл на половине пути.
— Пожалуйста, Северус, — приглушенным голосом попросил Гарри. — Ради твоего любимого соседа по комнате… ой!
Северус, секунду назад пнувший его в голень, теперь спокойно попивал свой напиток. Отставив кружку в сторону, он повернулся к Лили.
— На что уставилась, Эванс?
— Ни на что, — быстро произнесла она. — Просто… слушай, Северус, пойдем! Если хочешь, мы не будем заходить в Зонко, и…
— Забудь, Лили, — ровно перебил ее Гарри и, безразлично оглядев собственный стакан с апельсиновым соком, сделал несколько глотков. — Северус может остаться здесь, если ему так хочется. У нас нет шансов его переубедить, и, в любом случае — сходим в Зонко сами, а ты покажешь мне их самые интересные розыгрыши. Так даже лучше — он не будет знать, какие шутки я планирую с ним сыграть, — Гарри выпил еще немного сока, отчетливо ощущая смятение Лили и каменный взгляд Северуса. Опустив стакан, он добавил: — Сколько нам до выхода?
— Чуть-чуть, — отозвалась Лили. — Лучше сходи, возьми вещи — на улице холодно. Но, Северус…
— Это бесполезно, Лили, — снова встрял Гарри. — Он не передумает. О, и кстати, Северус, у тебя есть список ингредиентов, которые мне нужно купить?
Голос Северуса был ледяным:
— Когда я отдал тебе список в последний раз, ты приобрел все по неправильной цене и в неправильном месте. Боюсь, я не слишком доверяю тебе в такой элементарной вещи, как покупка ингредиентов.
— Не повезло, — констатировал Гарри, — так как, по твоим словам, ты с нами не идешь, и тебе придется договариваться со мной.
Северус поднялся на ноги со злобной улыбкой на лице.
— О, но я передумал, — холодно сообщил он. — К вашему большому несчастью, я тоже иду.
Развернувшись, он направился в подземелья таким стремительным шагом, что мантия за его спиной развевалась.
Гарри наблюдал за ним с улыбкой на лице. Он перехватил взгляд Лили, и странная вибрация в груди вырвалась звонким смехом.
* * *
День выдался морозным, а небо — серым и мрачным. Было холодно, но тучи, угрожающе нависшие над маленькой деревней подобно плотному щиту, не давали пойти снегу.
— Хм, — задумчиво проговорила Лили, — обычно здесь не так тихо.
Гарри посмотрел вверх, на небо, а потом его взгляд опустился на крыши зданий и остановился на уныло глядящих перед собой людях. Большинство были укутаны в шарфы, тяжелая верхняя одежда облегала их тела, как смирительная рубашка.
«Наверное, их так мало из-за атаки прошлой ночью» , — подумал Гарри.
Слова утешения и сочувствия казались не к месту, так что они втроем замолчали, стоило зайти в деревню. Проходящих по улицам они приветствовали грустными взглядами.
— Давайте сначала зайдем в аптеку, — прошептала Лили.
— Хорошо, — согласился Гарри и взглянул на Северуса. Тот вернул взгляд и что-то неопределенно пробурчал.
Дверь аптеки открылась, сопровождаемая негромким звоном. Комната, в которую они вошли, освещалась лишь тусклым светом, пробивающимся из окон, и мигающим фонарем, стоящим в дальнем углу. Здесь никого не было, но Гарри отчетливо слышал чье-то ворчание.
— Думаю, мы единственные, кто хочет купить ингредиенты, — тихо сказала Лили, осторожно продвигаясь вперед между шаткими полками.
— Там кто-то есть, — шепотом ответил ей Гарри.
— Нет, — рассеяно проговорил Северус, уже внимательно изучая флакон, полный чего-то зеленого и чешуйчатого. — Это, вообще-то, растение-бормотун.
Глаза Лили расширились.
— Растение?
— Маленькое и темное, с кожистой поверхностью и косыми глазами, — пояснил Северус, поднося к лицу флакон с чем-то желтым.
Гарри свернул к полкам, отмеченным потрепанной табличкой: «Ингредиенты животного происхождения». Нахмурившись, он попытался вспомнить все компоненты зелья Сна-без-сновидений.
— Что ты ищешь? — неожиданно раздался рядом голос Северуса.
— Ничего конкретного, — отозвался он и двинулся вперед. На него нахлынуло облегчение, когда Северус ушел в другом направлении.
Найти перья болтрушайки оказалось довольно легко, но Гарри специально прихватил аконит, хотя знал, что в зелье он не используется. Последний ингредиент, морозник, он отыскал недалеко от того места, где Лили разговаривала с бормотуном.
— Вонючий маленький козел за углом, вы чувствуете его? Козла? — бормотало оно.
Поблизости раздались шаги, и к Гарри снова приблизился Северус.
— Ты собираешься купить все это? — потребовал он.
— Хм, да.
— Зачем?
— Для зелья Сна-без-сновидений, — Гарри взял листья морозника и прошел мимо бормотуна, тут же подсказавшего:
— Не покупай это здесь, в Косом переулке дешевле.
— Зелье Сна-без-сновидений? — прошипел Северус, бросаясь следом за ним. — Что… ты нашел что-то интересное? — он нырнул в корзину с компонентами. — Аконит? Почему ты покупаешь аконит?
— Так же известный как клобук монаха либо волчья отрава, — проворчало растение.
— Я…я подумал, что он может пригодиться, — сказал Гарри.
— Ты вообще придерживаешься какого-то плана, когда выбираешь ингредиенты? — прошептал Северус тоном «как-ты-можешь-быть-таким-глупым». — Или твои способности заключаются в том, что ты выбираешь наугад и, — он поднял перья болтрушайки, — как можно дороже?
— Это лучший способ выбирать, — знающе проговорило растение и склонило листья к Лили. — Не так ли, милочка?
— Я плачу, — решительно заявил Гарри, отбирая у слизеринца перья и направляясь к кассе.
— Ты идиот, Фрост, — пробормотал Северус.
Гарри облокотился о прилавок, размышляя, куда делся кассир. До него донесся раздраженный вздох Северуса.
— Что? — вопросил Гарри. — И где продавец?
— Позвони в звоночек, болван! — закричало растение, и Северус потянулся к ржавому колокольчику.
— Ох, — глупо произнес Гарри, слушая, как негромкий звон возрастает и разноситься по всему помещению, как дым. Неожиданно мелодия превратилась в громкий, хлюпающий звук, а затем — в приглушенный визг. Спустя мгновение лысеющий мужчина поспешил к кассе.
— Здравствуйте, здравствуйте, — поприветствовал он. — Покупатели, да еще и необычные… — его глаза засветились, когда он увидел Гарри, но при виде Северуса все добродушие испарилось. — Вы, — кассир издал долгий, страдальческий вздох.
— Я, — Северус злорадно ухмыльнулся и отодвинул Гарри. — Я плачу, — шепнул ему он. — А ты мне потом отдашь.
Гарри озадаченно отступил в сторону.
— Но почему…
— Я покажу тебе, — перебил Северус с выражением глубочайшей скуки и презрения на лице, — что означает искусное умение торговаться.
Десять минут спустя, когда Северусу удалось сбросить цену практически вдвое, они втроем покинули аптеку под ворчание продавца и гогочущий смех бормотуна.
— А для чего они? — поинтересовалась Лили, шагая вдоль магазинов с темными окнами. — Бормотуны?
Северус осторожно пересыпал ингредиенты в карман и только после этого ответил с холодной вежливостью:
— В основном для целебных зелий. Их используют во многих снадобьях от повреждений плоти, включая настойку Хвалебных песен и бальзама Асклепиуса.
— Мне бы хотелось такое растение, — вздохнула Лили, — только не для зелий. У того в магазине — прекрасное чувство юмора.
— Тебе бы пришлось кормить его плотью каждое полнолуние, — сухо отметил Северус. — Желательно — человеческой.
Лили побледнела, а Гарри с трудом спрятал улыбку.
Звуки из «Трех метел» донеслись до них прежде, чем они увидели само заведение. Только в этом пабе ярко горел свет, заливая тротуар, и слышалась оживленная болтовня: когда троица приблизилась, им показалось, что даже холод исчез, уступая место теплу.
— Как насчет хорошей кружки сливочного пива? — предложила Лили. Огонь в камине осветил ее улыбку.
Гарри вопросительно взглянул на Северуса, но тот с отвращением на лице, не отрываясь, смотрел в дверной проем. Гарри проследил за его взглядом и увидел двоих мужчин, которые, споткнувшись о порог, вывалились на улицу рука об руку. Хриплыми от огневиски голосами они старательно пытались спеть песню.
— Еще раз, мой дргой друг! — воскликнул один из них. Второй слегка выпрямился и заголосил:
— И дл’тебя мои уста с’олшебной песнью обвенчало! — покачнувшись, он чуть не упал на пол, под взрыв хохота своего товарища.
Лили, прижав ладонь к губам, хихикнула.
— Так как? — спросила она, делая шаг внутрь.
— Нам станет теплее, — сказал Гарри, потянулся было к Северусу, но остановился, так как тот стоял со скрещенными на груди руками. Слизеринец напряженно зашел в паб, попутно бросая взгляды на двух пьяниц, а Гарри последовал за ним.
Было настолько тепло, что Лили сняла плащ. Гарри последовал ее примеру, разглядывая веселые огоньки и прислушиваясь к звукам в помещении.
— Давайте сядем туда? — перекрикивая шум, позвал Гарри и указал на незанятый столик.
— Отлично, — согласилась Лили, и они направились в ту сторону, мимо толпы хогвартских студентов, которые быстро и восторженно что-то обсуждали. Постоянные клиенты весело наблюдали за ними.
— Мило, не так ли? — Лили пригладила волосы и улыбнулась проходящей мимо гриффиндорке.
— Да, — произнес Гарри, но его внимание было приковано к Северусу. Тот, мрачно скрестив руки, сел на стул и съехал чуть ниже, словно желая, чтобы его не заметили. — Не так ли, Северус? — он ткнул его пальцем в плечо.
— Перестань! — зашипел тот. Гарри не успел ответить, так как послышались шаги. Обернувшись, он увидел мадам Розмерту, приблизившуюся к их столику.
— Не может быть! Лили, моя любимая школьница, а я-то начала задаваться вопросом, куда ты пропала! — ее улыбка поблекла, когда она бегло оглядела Гарри и Северуса. — Джеймс здесь, пришел несколько минут назад.
— О… — глаза Лили расширились. — Я думала, он будет в Зонко… Где он?
— Вон там, — Розмерта указала в противоположную от них сторону. Лили вытянула голову, чтобы посмотреть, и Гарри тоже поднял глаза. На сердце тут же возникла тяжесть: рядом с подавленным Поттером сидел Питер Петтигрю.
— А кто твои друзья? — поинтересовалась Розмерта, бросая странный взгляд на Северуса. — Не думаю, что раньше их видела, — она переключила внимание на Гарри, который в последний момент умудрился надеть добродушную маску. На самом деле у него возникло едва сдерживаемое желание послать ей презрительную усмешку.
— Это Северус, а это — Джонатан, — представила их Лили.
— А вы мадам Розмерта? — вежливо спросил Гарри.
— Да.
— Один из студентов рассказывал мне о вас, когда я учился в академии волшебства Мерримэн — он несколько раз бывал в Хогсмиде, — Гарри лучезарно улыбнулся. — Он сказал, вы — главная достопримечательность всей деревни.
На щеках Розмерты вспыхнул легкий румянец.
— Какая глупость! — воскликнула она. — А как зовут этого мальчика?
— Ээ, Бор Мотунис.
— Бор Мотунис? — нахмурившись, задумалась она. — Не думаю, что помню его…
— Он такой, эм, маленький и темный, — проговорил Гарри, ощущая, как Северус сверлит уничтожающим взглядом дырку в его затылке. — С косыми глазами.
— Не помню, — вздохнула Розмерта. — Ладно, так что вы будете?
— Сливочное пиво, — коротко бросила Лили. Ее глаза все еще были прикованы к противоположному концу паба. — Джеймс, он…он пьян? — при этих словах ее голос прозвучал громче.
— Даже не знаю, — уклончиво отозвалась Розмерта, проследив за направлением взгляда Лили. — Значит, три сливочных пива? Прекрасно.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил Гарри.
— Поверить не могу, что он пьян, — прошипела Лили, как только шаги Розмерты стихли. — Он же староста школы! У него отберут значок, его исключат!
Северус фыркнул. Лили яростно уставилась на него, однако он казался полностью поглощенным обводкой контуров кругов на столе. На его губах играла насмешливая улыбка.
— Он не выглядит особо довольным, — заключил Гарри, и поймал себя на мысли о том, что ему не хочется видеть предателя Петтигрю — фальшиво обеспокоенного и беспомощного — в такой непосредственной близости от Джеймса Поттера.
Лили закусила нижнюю губу и поморщилась.
— Все равно такое поведение недопустимо, — твердо сказала она, опершись руками о стол, словно готовясь в любой момент выскочить из-за него. Но секунду спустя ее тело застыло в нерешительности.
— Ему следовало бы хлестать абсент по ночам, — тон Северуса был ледяным и полным презрения. Он с ненавистью взглянул на резко побледневшее лицо Лили и добавил: — Ночные попойки куда более допустимы.
— Попойки? — слабо повторила Лили, непонимающе и с обидой посмотрев Гарри в глаза.
— А вот и ваш заказ, — мадам Розмерта поставила перед ними три пинты со сливочным пивом.
Гарри выдавил натянутую улыбку и глотнул пенящуюся, казавшуюся безвкусной золотистую жидкость.
— Знаете, — небрежно проговорила Розмерта, задумчиво опустив руки на бедра. — Джеймс там выглядит весьма одиноким…Интересно, что с ним такое.
— Не имею понятия, — пожав плечами, с грустью ответила Лили. — Я…не знаю.
— Что ж, — Розмерта тоже пожала плечами. — Наслаждайтесь.
Они пили пиво в неприятной тишине. Гарри осмеливался лишь украдкой бросать взгляды на своих соседей, но Северус упрямо смотрел в одну точку на столе, а Лили разглядывала пену в напитке. Никто из них не обращал на него внимания.
С другой стороны комнаты послышался странный шум, и Гарри, увидев причину, похолодел. Шатающийся Поттер пробирался сквозь толпу учеников следом за идущим впереди Петтигрю. Лили напряглась, хотя не подняла головы, а Северус, казалось, вообще ничего не заметил. Он все так же таращился на скатерть, крепко сжимая пинту с почти нетронутым пивом двумя руками.
— Лили, — взволнованно начал Петтигрю. — Джеймс, он…он хочет кое-что сказать…
— Нет, не хочу, — неразборчиво пробормотал Поттер, покачиваясь на месте. — Мне нечего сказать, просто нечего, так что… — он икнул и покосился на Петтигрю. — Отпусти, Питер, прекрати мня дергать…
— Джеймс, разве ты не говорил, что хочешь рассказать…рассказать ей кое-что?
Поттер яростно затряс головой.
— Не хочу, — повторил он и уставился на Гарри рассредоточенными карими глазами. — Я же уже сказал, что не хочу, Питер…
— Джеймс Поттер, — сдавленно заговорила Лили, — ты пьян, от тебя несет огневиски, и ты выставляешь себя в ужасном свете…
— А, — прервал неожиданно что-то осознавший Поттер. — Ты Джонатан, не так ли…
Споткнувшись, он полетел на пол головой вперед. Лили приглушенно вскрикнула, а Гарри автоматически подставил руки.
— Джеймс! — гневно и в то же время облегченно взвизгнула Лили. Вокруг них начала собираться толпа, и Гарри стиснул зубы. Петтигрю, шокировано распахнув глаза, стоял и ничего не делал, тогда как он сам был вынужден удерживать на себе массу Джеймса Поттера. Нужно было позволить этому идиоту упасть на землю. Странно, а что делал Северус?...
— Лили теперь нравишься ты, — повесив голову, пробормотал Поттер. — Ты ей очень нравишься…а вот я нет, я ей не нравлюсь… — он махнул рукой, и Гарри пришлось уклониться, чтобы не лишиться глаза. — Она считает, что я не-зре-лый.
По толпе побежали шепотки, кто-то хихикнул. Лицо Лили по цвету не сильно уступало волосам, а Гарри ощущал собственный яркий румянец; он отчаянно повернулся к Северусу…
Но его место было пустым.
Гарри выругался.
— Северус? — позвал он и бесцеремонно скинул Поттера на стол. Сделав глубокий вздох, он приготовился снова закричать, но вовремя себя остановил. — Прошу прощения, — коротко произнес он и, расталкивая людей, игнорируя их возмущенные и болезненные вскрики, двинулся к выходу.
«Убирайтесь, идиоты», — яростно подумал он, отпихивая мешавших пройти, и, наконец, вырвался на холодную, безветренную улицу.
— Северус! — завопил он, оглядываясь вокруг. На другой стороне улицы по тротуару медленно шагала сгорбленная фигура, и Гарри бросился следом. — Северус, подожди! — он протянул руку. — Северус… ой, — он отшатнулся, увидев высохшую, пожилую женщину. — Простите, — Гарри дико заозирался по сторонам. Улицы казались безлюдными. — Вы, случайно, не видели парня, молодого человека примерно такого роста, бледного, с большим носом?..
— Ногти, — проскрежетала женщина, вытаскивая из-под мантии ржавый металлический поднос. — Продаются ногти, десяток на кнат, тридцать на два, любых форм и размеров, красивые, как всегда. Смотри-ка, тут один розовый, маггловский… эй, не уходи, купи парочку, с ними хорошо делать бисквиты…
— Исчезни! — прорычал Гарри, выбивая поднос из рук старой карги. Лязг металла с грохотом разнесся по застывшей улице, а Гарри бросился вниз по тротуару. — Северус! — снова прокричал он. — Северус, дьявол бы тебя побрал, перестань прятаться!
Он завернул за угол. Перед ним возникло «Сладкое королевство»: Северус не любил конфеты, но, может быть… может быть…
Гарри подбежал к двери и заглянул внутрь.
— Северус?
Несколько студентов повернулись и странно на него посмотрели. Гарри, выругавшись себе под нос, кинулся к следующему магазину, но там оказалось пусто.
— Северус! — крикнул он. Шарканье собственных шагов было ему ответом.
День становился все более тусклым, хотя время едва перевалило за полдень. Гарри с силой потер руки, видя, как изо рта клубами выходит пар.
Он вновь завернул за угол и понял, что приблизился к краю Хогсмида, к Визжащей Хижине.
Гарри остановился и уставился на нее, чувствуя, как постепенно восстанавливается дыхание, а ледяной воздух проникает и покидает легкие.
Северус бы не пошел туда, правда? Это место было одним из самых отталкивающих для него, ведь там он чуть не лишился жизни благодаря Люпину.
Гарри развернулся и вздрогнул. Из-за бега он вспотел, и теперь холод остро царапал кожу. Но, несмотря на это, он не притронулся к свободно висящему на руке плащу, позволяя морозу пробирать его до костей. Он хотел ощущать холод, чувствовать, как кожа и плоть замерзают точно так же, как его сердце.
«Всего три дня, — отчаянно подумал он. — Всего три! А теперь я заставил его возненавидеть меня. Я такой кретин. Теперь мне никогда не удастся его вернуть. Поттер, Фрост, кем ты там стал — ты самый большой идиот во всем огромном, гребаном мире!»
Зубы начали стучать, и как только Гарри обернул вокруг себя руки, до него донеслись шаги. Он резко перевел взгляд вниз, на дорогу, и увидел мрачную фигуру, стоящую невдалеке.
— Северус? — недоверчиво прохрипел Гарри и тут же бросился к нему. — Северус! Ты… — он едва сдержался, чтобы не раздавить слизеринца в крепких объятьях, и приложил все усилия, чтобы лицо не расплылось в широкой улыбке.
Северус критически оглядел Гарри.
— Надень плащ, идиот, — скомандовал он и вытащил палочку. — Или хотя бы наложи согревающие чары. Ты выглядишь… — его глаза пропутешествовали к лицу Гарри, и губы презрительно искривились. — Ты выглядишь, как пугало.
Гарри не удержался от громкого смешка.
— Ну, если это так, то я твое пугало?
Лицо Северуса слегка покраснело.
— Не будь глупым! — прошипел он, нахмурившись, и украдкой огляделся вокруг, словно чтобы убедиться, что их никто не слышит. — Надень плащ.
— Не могу, я пугало, — заявил Гарри. Он сунул плащ в руки Северусу и отступил на шаг назад, сделав вид, что его колотит от холода. — Ты с-с-собираешься дать мне з-з-замерзнуть?
— Надень его! — рявкнул смущенный Северус и резко протянул плащ обратно Гарри. — Что с тобой такое? Перестань вести себя, как идиот!
— Это все сливочное пиво и пробежка, — пояснил тот, игнорируя предложенную одежду. — В любом случае, куда ты ушел? Я думал, что потерял тебя.
— Никуда я не ушел. Это ты бегал вокруг и гудел, как маггловский поезд.
— О, — мудро изрек Гарри, — как недостойно. Значит, все дело в сохранении слизеринской чести, — он снова шагнул назад. Плащ все еще был у Северуса, и Гарри закрыл глаза. — Давай, надень его на меня.
— Фрост…
— Пожалуйста? — Гарри так и не открыл глаз. Он чувствовал жар, исходящий от тела Северуса перед ним, согревающий его. — Я прошу тебя, — добавил он тихо и задержал дыхание. Повисла тишина.
— Ты самый настоящий идиот, — проворчал Северус, и Гарри едва подавил желание по-дурацки заулыбаться. Он ощутил, как Северус приблизился и обернул вокруг его плеч плащ.
— Ты выше меня, — прошептал юноша, по-прежнему стоя с закрытыми глазами. Северус тем временем запахнул на нем плащ, буркнув при этом:
— Не «выше меня», а «выше, чем я», — его пальцы задели шею Гарри, когда он застегивал пуговицы.
— Это то же самое, — заспорил тот, снова вздрогнув, только на этот раз — не от холода.
— Все. Надеюсь, теперь ты доволен.
— Почти, — ответил Гарри, медленно открывая глаза. Руки невольно потянулись к тому месту, где до него дотронулся Северус.
— Что, мне и шнурки тебе завязать?
— Нет, — голос Гарри был тихим. Кроме них здесь больше никого не наблюдалось, только отдаленный и еле слышный шум доносился из «Трех метел» — словно паб находился в другой вселенной. Воздух, казалось, искрится холодом. — Почему ты так неожиданно ушел?
Северус тут же замкнулся.
— Не все готовы терпеть дебоши Поттера так, как ты, — с презрением проговорил он.
— Он был пьян.
— Да, я заметил, — съязвил Северус.
— Он…то, что он говорил…это неправда, — Северус упрямо смотрел в сторону, на его лице застыла маска непроницаемости. — Лили нравится он, вовсе не я, и мне она тоже не нравится, по крайней мере… — Гарри запнулся, пытаясь подобрать слова, и ощутил прилив ненависти к себе. Ну почему он не может хоть раз побыть таким красноречивым, как Северус, чтобы объяснить все, что чувствует? — Я не люблю ее в этом смысле, ты же знаешь! Ты единственный…
— Не говори этого! — рявкнул Северус, и Гарри замолчал. Он видел напряжение, прорывающееся сквозь маску слизеринца, тревогу, читающуюся в каждой черточке мертвенно-бледного лица: едва заметная складка между бровей, свирепый, почти дикий огонь в глазах, плотно сжатые губы, словно Северус готовился к буре.
Гарри преодолел все расстояние между ними и, протянув руку, прикоснулся к его щеке. Потом шагнул еще ближе и уткнулся в подбородок Северуса, чувствуя, как от такой отваги бешено колотится сердце.
— Не буду, — прошептал он и закрыл глаза. Три дня. Меньше, чем три…
Губы Гарри скользнули вверх по мягкой щетине, делающей кожу Северуса колючей. Тот сделал судорожный вдох, и тело Гарри охватил трепет.
Весь его мир заключался в дыхании Северуса на его лице, в коже Северуса напротив его собственной; в том, как Северус дрожал от его прикосновений, и как его губы прижимались к губам Гарри, словно поведывая самую сокровенную тайну. Дыхание к дыханию, прикосновение к прикосновению…
Северус разорвал поцелуй и, споткнувшись, отступил, тяжело дыша. Гарри наблюдал, как он трясущейся рукой дотронулся до своего лица, до челюсти и до губ. В его глазах горело изумление.
— Просто больше никогда не ревнуй, — сказал Гарри и облизнул губы, смакуя еще оставшийся вкус поцелуя. — Не ревнуй, слышишь? Потому что идея, будто я могу сходить с ума по кому-то, кроме тебя, такая же глупая, как… как Джеймс Поттер и Сириус Блэк вместе.
— Кроме меня?
— Только по тебе, — Гарри серьезно посмотрел на него. — Или даже… даже… — он замолчал, не в состоянии подобрать слова.
— Даже что?
— Даже все! Я не знаю, — он глубоко вздохнул, и их взгляды встретились в молчаливом диалоге.
«Я люблю тебя, — подумал Гарри. — Ты знаешь, не можешь не знать, даже если я и не говорю об этом вслух. Ты мой. Я бы хотел провести с тобой вечность, пусть даже и быть не в состоянии обо всем рассказать, оказаться вынужденным провести это время с закрытыми глазами и запечатанным ртом».
— Джонатан!
Гарри дернулся и обернулся на звук голоса. К ним бежала Лили, ее рыжие волосы развивались за спиной.
— Я везде вас искала!
«Не могла бы искать подольше?» — раздраженно задался вопросом Гарри и ответил без особого раскаяния:
— Извини, что ушли.
— Ничего, все в порядке. Джеймс, то есть, Поттер, вел себя, как идиот. Ладно, — она послала Северусу слабую улыбку. — Не хотели бы вы взглянуть на Визжащую хижину? Известное место, хотя, честно говоря, смотреть там особо не на что.
— Нет, благодарю, — проговорил Северус ледяным тоном. Гарри с беспокойством посмотрел на него, но глаза слизеринца были спокойно-отчужденными. Никакой злобы или страха.
— Что ж, — Лили пожала плечами, — тогда можем сходить в Зонко…
— Точно, — согласился Гарри.
Лили двинулась вперед, и он последовал за ней, только гораздо медленнее. Краем глаза он смотрел на Северуса до тех пор, пока тот не оказался на одном с ним уровне. Теперь они шли рядом, вниз по холодной, серой улице.
Vova
