Соловьиный вечер

Настоящее — весна 1981 года

Как обычно, Доркас засиделась в редакции допоздна и, выйдя на улицу, сначала не поверила своим ощущениям. Стылый зимний холод, державший природу в плену большую часть весны и обжигавший кожу еще этим утром, совершенно неожиданно в одночасье сменился почти летней жарой. Доркас постояла немного у дверей редакции, прикрыв глаза и наслаждаясь забытым за долгую зиму ощущением тепла, а потом после недолгого колебания быстро прошла в безлюдную сейчас подворотню и трансгрессировала оттуда в один из самых больших лондонских парков. Агрессивные маглы не представляли опасности для волшебницы, а арестовать ее могли где угодно.

Прибыв на место, Доркас огляделась — вокруг не было ни души — и быстро зашагала по неширокой аллее в глубь парка. С первых же шагов Доркас почувствовала сладковато-пряный запах цветущей черемухи, плывший среди деревьев, словно колокольный звон.

Одного этого хватило бы, чтобы сделать вечер незабываемым, но парк был наполнен не только ароматом цветущей черемухи, но и пением соловьев, таким же вездесущим, как пузырьки в бокале шампанского. Доркас слушала здесь соловьев каждую весну на протяжении многих лет (вот только в прошлом году было не до прогулок), но сейчас птичьи трели казались громкими и многоголосыми, как никогда прежде, словно на каждом дереве расположился крылатый певец.

Доркас быстро шла по аллее сквозь аромат сирени и птичье пение и слегка улыбалась. За последний хлопотный год, когда основным средством передвижения служила трансгрессия, ноги вполне могли отвыкнуть от быстрых долгих прогулок, но, к счастью, этого не произошло. Ноги шагали так ловко и уверенно, словно в последний раз Доркас гуляла в парке вчера. Жаль только, с ботинками все было не так замечательно: пару недель назад на правом башмаке лопнул один из швов. Никаких неудобств это не доставляло, но, к несчастью, повреждение находилось на самом видном месте — на носке. Бытовыми чарами, позволяющими чинить разорванную обувь, Доркас не владела, а времени ни на поход в ремонтную мастерскую, ни на посещение обувного магазина не хватало абсолютно.

Ботинок было жаль до ужаса: Доркас ходила в них последние несколько лет и за все это время ни разу не стерла ноги. Но необходимость покупки новой обуви не вызывала ни малейших сомнений: журналист не имеет права ходить в рваных башмаках! Подумав об этом, Доркас хмыкнула: хотя она начала работать в «Ежедневном пророке» сразу после окончания Хогвартса, но по-прежнему не считала себя журналисткой.

Прошлое — Доркас

Возможно, так произошло потому, что одна из самых тихих и прилежных студенток Когтеврана вовсе не мечтала о подобной карьере. Доркас определилась с выбором будущей профессии в четырнадцать лет, когда ее родители купили на одном из рождественских благотворительных балов забавную диковинку — написанную неким маглом по имени Пол Хейне книгу под названием «Экономический образ мышления». Доркас открыла ее из чистого любопытства — интересно ведь, о чем простец мог написать такой толстый фолиант — и в ближайшие несколько недель расставалась с книгой лишь во время сна. С тех пор все самостоятельные работы по магловедению когтевранка посвящала экономике простецов, сравнивая ее с экономикой чародеев Англии и других стран, а после окончания школы намеревалась продолжить изучение любимой науки в Париже или Праге — тамошние университеты принимали как маглов, так и волшебников. Кроме того, в одной из деревушек французских Альп жила двоюродная тетя Доркас, много лет назад вышедшая замуж за местного жителя, так что даже на чужбине девушка не утратила бы связей с соотечественниками.

* * *

Когда незадолго до отъезда выпускников из Хогвартса Доркас вызвал в свой кабинет директор, она и не подозревала, что эта беседа полностью изменит все ее планы.

— Каковы ваши планы на будущее, мисс Медоуз? — спросил Дамблдор, едва были произнесены обычные приветствия. Услышав ответ, он мягко сказал: — А вы не задумывались о том, что если Волдеморт, — девушка вздрогнула, услышав имя, которое отваживались произносить немногие, — победит, вам некуда будет возвращаться после окончания университета? Или вы готовы работать в стране, где станет править этот человек?

— Нет, если победит Сами-знаете-кто, я в Англию не вернусь, — решительно ответила Доркас. — Собственно говоря, я поэтому и хочу продолжить обучение за границей…

— Но люди с экономическим образованием будут очень нужны Волдеморту, если он сумеет захватить власть! Он ведь заявляет о своем желании реформировать британскую экономику, хотя об этих своих намерениях говорит гораздо тише, чем о том, как вытеснит маглорожденных из волшебного мира… Вы чистокровная волшебница, и опасаться вам нечего…

— Нет, если этот… человек победит, я в Британию не вернусь ни при каких обстоятельствах! Даже если он собирается реформировать нашу экономику правильным образом, то сначала все равно будет устранять со своего пути тех, кто ему мешает. А уничтожение инакомыслящих — дело настолько увлекательное, что на нормальные экономические реформы ни у кого не останется ни времени, ни сил.

Директор хмыкнул, а потом осторожно спросил:

— А вам будет приятно издалека наблюдать за гражданской войной, которая, возможно, скоро разразится в вашей родной стране, мисс Медоуз?

— Ничего иного мне не остается, — она про себя удивилась нелепости вопроса Дамблдора.

Директор неторопливо протер очки, а потом осторожно сказал:

— Вы могли бы попытаться противостоять ему.

— Я?! — девушка рассмеялась. — Да что вы! Я — самый мирный человек на земле! Я очень плохо владею боевыми заклинаниями, не умею выкрадывать важные документы и расклеивать листовки…

— А написать листовки, призывающие к борьбе с Волдемортом, вы сможете? — быстро спросил Дамблдор.

Прерванная на полуслове, она некоторое время озадаченно молчала, а потом растерянно произнесла:

— Да, смогу.

— Так почему же вы отказываетесь от борьбы, мисс Медоуз? Поверьте, для противостояния Волдеморту мозги нужны не меньше, чем руки, ноги и волшебная палочка.

— Но я же не умею руководить! — Доркас в смятении выкрикнула свой последний аргумент.

— Вот как раз руководителей в любой организации гораздо больше, чем нужно, мисс Медоуз, — директор слегка улыбнулся, — а толковых подчиненных всегда не хватает. Впрочем, эти технические вопросы сейчас не так важны… Главное — я предлагаю вам помочь тем, кто пытается противостоять Волдеморту! Пока давать окончательный ответ не обязательно, просто подумайте над моим предложением. От вас никто не потребует участия в боевых операциях — в борьбе с настолько жестоким врагом, как Волдеморт, они практически бесполезны. Единственное, что вы сейчас должны сделать, — согласиться остаться в Англии и устроиться на работу, которую мы вам порекомендуем. Продолжать образование вы можете, даже не покидая родную страну: и в Сорбонне, и в Пражском университете есть заочные отделения. Более того, если вы согласитесь помогать Ордену, мы, наверное, сумеем оплатить ваше обучение…

— Ордену… Вы имеете в виду Орден Феникса?! Но разве он существует?! Я думала, это всего лишь пропагандистская утка…

— А куда я вас приглашаю, по-вашему? — удивился Дамблдор.

— А на какую работу я должна буду устроиться? Этот вопрос не означает, что я согласна принять ваше предложение, но должна же я знать, что вы мне предлагаете!

— Похвальная осмотрительность, мисс Медоуз! Что ж, это ни в коем случае не секрет…

* * *

Еженедельная рубрика «Служите спокойно, мы вас подождем» появилась в «Ежедневном пророке» в 1942 году, в самый разгар войны с Гриндевальдом, для того, чтобы успокоить чародеев, сражающихся вдали от родичей. В заметках рассказывалось о повседневной жизни английских семей и о том, как женщины, оставшиеся без кормильцев, успешно выполняют мужские обязанности.

К изумлению журналистов, оказалось, что спрос на товары, производимые героинями их статей, резко вырастал сразу после того, как о них узнавали читатели новой рубрики. Даже то, что было людям не слишком необходимо, раскупалось на ура, если производители этого ненужного становились героями заметок «Ежедневного пророка». Магазины, мастерские и кафе, о хозяйках которых рассказывалось в рубрике «Служите спокойно, мы вас подождем», тоже не знали отбоя от посетителей.

Естественно, сразу после окончания войны газета начала использовать такое положение вещей в собственных целях. К началу 1970-ых годов рубрика, переименованная в «Наши соседи» и выходившая ежемесячно, процветала. Теперь ее героями могли стать как женщины, так и мужчины, и отбоя от желающих попасть на страницы газеты по-прежнему не было. Промышленники, зная о популярности рубрики, занимали очередь за несколько месяцев и платили за публикации огромные деньги. При этом журналисты освещали деятельность персонажей своих статей достаточно объективно: искренность была одним из главных отличительных качеств «Наших соседей». Немалые доходы позволяли владельцам «Ежедневного пророка» и редактору рубрики время от времени бесплатно делать ее героями тех, о ком они считали необходимым рассказать людям…

Именно в «Наших соседей» Дамблдор, пользуясь своими огромными связями, и помог устроиться Доркас Медоуз, когда она после долгих раздумий согласилась принять его предложение. Молчаливой и необщительной девушке поначалу было трудновато в шумной редакции, однако прекрасное знание экономики и интерес к людям со временем помогли Доркас добиться признания и коллег, и людей, о которых рассказывали «Наши соседи». В Сорбонне она училась заочно, под чужим именем и на деньги, предоставленные Орденом Феникса, а сдавать экзамены ради конспирации ездила под Оборотным зельем. Свою страсть к далеким путешествиям новоиспеченная журналистка проявляла во время отпусков и за минувшие годы объездила практически всю Европу, по ходу дела научившись немного говорить на нескольких иностранных языках. Дамблдор эти поездки одобрял и даже оплачивал некоторые из них из кассы Ордена Феникса.

Не приходилось скучать и на работе, которая также требовала постоянных разъездов, — правда, только в пределах Англии. Собрав материал для очередной статьи, девушка писала не только ее, но и отчет для Дамблдора, посвященный нынешнему экономическому положению и перспективам предприятия, где побывала, а также впечатлениям о людях, с которыми общалась. Директор Хогвартса никогда не рассказывал своей бывшей ученице и нынешней подчиненной, зачем ему нужны эти сведения. Доркас предполагала, что с помощью ее отчетов (хотя они наверняка не были единственным источником информации) Дамблдор определяет расстановку сил в британском бизнесе, прикидывая, какую из враждующих сторон в грядущей гражданской войне поддержат те или иные предприниматели. Впрочем, о действиях своего командира девушка старалась думать пореже. Одно из важнейших правил Ордена Феникса гласило: «Чем меньше лишнего знаешь — тем лучше спишь и дольше живешь…»

Работа в редакции нередко удивляла девушку. Даже несколько лет спустя после прихода в «Ежедневный пророк» она поражалась тому, какое уважение испытывают к журналистам многие люди, каждый из которых делает для общества гораздо больше, чем все акулы пера, вместе взятые. Но еще сильнее изумилась Доркас, когда к ней начали приходить письма как от крупных промышленников, так и от владельцев небольшого бизнеса, желавших стать героями «Наших соседей». Девушке до смерти надоедало объяснять, что сама она, журналистка, не имеет ни малейшего отношения к планированию рубрики, а лишь выполняет задания начальства. Но если неведение, например, старушки, владевшей крохотной пекарней в валлийской деревушке, было вполне понятно, то объяснить наивность серьезных бизнесменов и сотрудников их рекламных отделов Доркас никак не могла.

* * *

В середине семидесятых годов, когда чуть ли не каждый день появлялись известия о новых злодеяниях Пожирателей Смерти, Доркас сумела уговорить всех родичей уехать во Францию и поселиться в той же деревне, где жила вышедшая замуж за француза родственница. После победы Сами-Знаете-Кого мисс Медоуз, чистокровной волшебнице, не замешанной ни в каких политических дрязгах, удалось сохранить свою должность. Конечно, прежней свободе слова пришел конец: о предприятиях, принадлежащих верным сторонникам нового властелина Британии, полагалось писать исключительно хвалебные отзывы. Впрочем, даже в такой ситуации люди, неплохо владеющие пером, могли о многом намекнуть между строк, и подтекст не всегда замечали излишне ретивые, но не слишком умные цензоры.

Вскоре после государственного переворота Доркас, к собственному беспредельному изумлению, получила несколько десятков писем от сотрудников предприятий, о которых писала в разные годы. Содержание посланий было примерно одинаковым: люди жаловались на то, что толковых маглорожденных начальников и коллег увольняли, перспективные разработки неблагонадежных сотрудников закрывали, а на освободившиеся должности назначали чистокровных бездарей. Адресаты просили журналистку «Ежедневного пророка» вмешаться и помочь восстановить справедливость…

Читая такие письма, Доркас с трудом удерживалась, чтобы не завыть. Она не понимала, кем ее считают авторы этих посланий — Господом Богом, Мерлином, всемогущей героиней комиксов? Отвечала она на все письма примерно одинаково — просила ни во что не вмешиваться, поскольку времена сейчас непростые, а в конце послания выражала надежду, что рано или поздно здравый смысл победит, а последствия перегибов благополучно устранят. Некоторые из адресатов в ответных посланиях обзывали Доркас бессовестной продажной тварью. Эти оскорбления заставляли ее зло усмехаться и недоумевать, почему столько людей верят, что можно договориться Сами-знаете-с-кем…

Настоящее

Отойдя на несколько километров от выхода в город, по-прежнему сопровождаемая ароматом черемухи и пением соловьев, Доркас села на деревянную скамейку, с удовольствием вытянула перед собой ноги и улыбнулась одновременно зло и торжествующе.

В нынешние времена было не очень красиво радоваться собственной правоте, но Доркас ничего не могла с собой поделать. Она вспоминала свой диплом под названием «Тоталитаризм и его влияние на возможность осуществления экономических реформ», который несколько лет назад защитила в Сорбонне. Теперешняя ситуация в Англии повторяла тезисы диплома чуть ли не дословно: резкая смена руководства многих предприятий отрицательно сказалась на росте производства и качестве продукции. В сочетании с щедрыми выплатами, которыми нынешний правитель Англии награждал своих единомышленников, это привело к резкому увеличению инфляции. Проще говоря, цены увеличивались практически каждую неделю, а зарплаты росли гораздо медленнее. И конца такому положению вещей не предвиделось…

Нельзя сказать, что оказавшиеся у власти Пожиратели Смерти не пытались переломить ситуацию. Например, Люциус Малфой из кожи вон лез, чтобы доказать своему господину необходимость немедленных — и очень разумных — реформ. Вот только все эти усилия пропадали втуне: во власти задавали тон совсем иные люди…

Доркас прикрыла глаза, вспоминая печатные строчки оперативной разработки:

«В окружении Темного Лорда сейчас ведут борьбу за влияние три группировки. Первая, самая влиятельная, — силовики. Им плевать на любую идеологию, они хотят лишь грабить и мучить всех, кто им не нравится. Этой фракции на руку хаос в стране: чем больше врагов интригуют против Темного Лорда, тем значительнее влияние силовых структур. Возглавляет группировку Антонин Долохов, а входят в нее большинство сотрудников боевки и контрразведки. Официального рупора у этой фракции нет: силовики предпочитают действовать втихаря. Они лишь регулярно поставляют информацию о раскрытых ими страшных заговорах против Темного Лорда всем ведущим журналистам криминальной хроники.

Вторая группировка — традиционалисты, желающие восстановления старых порядков. Руководители — Рудольфус Лестрейндж и его жена Беллатрикс; во фракцию помимо аристократов входят практически все Пожиратели, родители которых были одноклассниками и первыми единомышленниками Темного Лорда. Некоторое время после прихода к власти члены этой группировки сидели тихо, ожидая, что, когда жизнь наладится, господин приступит к осуществлению их замыслов. Но, поняв, что ничего подобного не происходит, аристократы начали активную пропаганду своих взглядов в прессе и вербовку единомышленников. Официальный рупор фракции — супруги Игги и Долорес Амбридж…»

Доркас ухмыльнулась: сладкую парочку ей порой доводилось видеть на светских приемах, где она бывала по долгу службы. Забавно, что права чистокровных британских волшебников защищали именно эти двое — полукровка Амбридж и ее супруг, болгарин по происхождению, в девичестве носивший фамилию Каркаров. Поначалу новоиспеченный мистер Амбридж называл себя именем Огги, которое, видимо, казалось ему более британским. Но на одной из пресс-конференций мистера Амбриджа спросили, не намекает ли его имя на то, что он находится в родстве с великанами-ограми. Болгарин застеснялся и впредь стал именовать себя Игги.

Читая статьи супругов и недавно вышедшую их книгу под названием «Чистота — залог благоденствия», Доркас испытывала чувства невероятной гадливости и искреннего недоумения. Она не понимала, почему людей, написавших ЭТО, не отправляют в больницу Святого Мунго на освидетельствование психической нормальности, а принимают в обществе и прислушиваются к их мнению. Впрочем, после победы Сами-знаете-кого глупо было бы ожидать чего-то иного…

Третью влиятельную группу в окружении нынешнего правителя Британии составляли бизнесмены, поддержавшие его в надежде добиться для своих предприятий разнообразных льгот. Сами-знаете-кто действительно щедро наградил сторонников после победы — но еще более жестоко карал за любую провинность, даже самую мелкую. При этом экономическая и политическая ситуация в стране не способствовали успешному ведению бизнеса. Кроме того, необходимые деловым людям перемены были не нужны ни силовикам, желавшим продолжать безнаказанно убивать и грабить, ни аристократам, которые мечтали вернуть себе конфискованные в начале 1950-ых годов и отданные маглам земли.

Люциус, глава группировки бизнесменов, сражался отчаянно, видимо, не желая признаться даже самому себе, что дело его безнадежно. Доркас видела его докладные записки, направленные Сами-знаете-кому, и резкий тон последних трех поразил ее. Если так пойдет и дальше, Малфой рискует навлечь на себя гнев своего господина, и помочь невезучему бизнесмену тогда сумеет только Орден Феникса… Доркас уже решила, что, если в ближайшие дни не случится ничего непредвиденного, она посоветует Моуди выйти на контакт с Люциусом и предложить убежище ему и его семье. Такой толковый бизнесмен, как Малфой, способен принести Ордену очень большую пользу…

Проблема заключалась в том, что Нарцисса, жена Люциуса, была сестрой Беллатрикс Лестрейндж — супруги лидера аристократов. И Моуди, ставший очень жестоким после шестнадцатого февраля 1980 года, на предложение своей подчиненной вполне мог заявить, что ворон ворону глаз не выклюет, а мерзкие Пожиратели не заслуживают жалости. В данном вопросе Доркас была не согласна с командиром: по слухам, отношения между сестрами и их мужьями складывались очень непросто, а политика часто заставляет предавать самых близких людей. Но убедить в своей правоте решительного, прямолинейного и беспощадного Моуди наверняка окажется трудно…

Впрочем, хотя отчаянные усилия Малфоя пока оставались безрезультатными, нынешний правитель Англии все же понимал, что дела в стране плохи, вот только возникшую проблему собирался решать своеобразно. В своих речах он все чаще заявлял, что всеобщему счастью мешают происки коварных врагов. Имена злодеев не назывались, но с течением времени все яснее становились намеки на «продажных банкиров, наживающихся на людском горе». Да, гоблинские банки, рудники и мастерские были очень лакомым куском, и Сами-знаете-кто давно мечтал наложить на них лапу!

Дальнейшие события предсказать было нетрудно, тем более что в своих статьях Амбриджи начали регулярно писать о «дубине народного гнева, которая справедливо и безжалостно обрушилась в начале XVII века на алчных пиявок, присосавшихся к благонамеренным волшебникам». К сожалению, милейшие супруги все время забывали упомянуть, что данная дубина (другими словами, невероятные по своей жестокости гоблинские погромы) стала одной из причин восстания гоблинов в середине XVII века, а многие читатели, учившие историю у профессора Биннса, даже и не подозревали об этом факте…

Кроме того — злая, но закономерная ирония судьбы! — захват гоблинского имущества вызвал бы очередную раздачу наград всем отличившимся в сем славном деле и, стало быть, в условиях отсутствия роста экономики спровоцировал бы новый виток инфляции. Другими словами, усилия нынешнего правителя Англии привели бы к результатам, прямо противоположным тем, на которые он рассчитывал…

Пока ситуация еще не вышла из-под контроля окончательно, но Орден Феникса уже успел установить контакт с гоблинскими старейшинами и предложил им помощь в вывозе за границу золота, драгоценностей и ювелирных изделий, а также в организации выезда за границу желающих эмигрировать. Каналы нелегальной перевозки людей и вещей были на всякий случай созданы Орденом еще лет пять назад, и занимался этой работой лично Альбус Дамблдор. Великий волшебник, как всегда, не подвел, и за прошедший после переворота год Пожиратели так и не смогли обнаружить Тайные Пути, по которым уезжали на континент маглорожденные, не желавшие по воле Сами-знаете-кого возвращаться в мир маглов или прозябать на низкооплачиваемой работе без всяких перспектив в магической Британии…

Гоблины пока размышляли, но Доркас не сомневалась, что они примут предложенную помощь, согласятся сотрудничать с Орденом и, возможно, даже откроют новым союзникам некоторые из своих потайных подземных троп, которые, по слухам, опутывали всю Англию. Важность гоблинской поддержки было трудно переоценить…

Доркас слегка улыбнулась: возможно, на решение гоблинов повлияет и недавно законченный отчет об экономическом положении в Англии в минувшем году. Этот документ Доркас вместе с Лероем Вашингтоном, входившим в ее круг в Ордене Феникса, составляли последние несколько месяцев и очень гордились результатом. Она сама не ожидала, что в условиях жесточайшей цензуры удастся найти столько правдивых данных; кое-какие сведения, впрочем, можно было почерпнуть и из отлакированных газетных строчек.

Но основные источники информации были совсем иными. Многие знакомые Доркас, написавшие ей, когда начали увольнять маглорожденных начальников и коллег, не обзывали ее предательницей, а без всяких просьб прислали в конце минувшего года экономические отчеты о деятельности своих предприятий. Большинство таких писем не имели подписи, но угадать отправителя каждого было нетрудно. Доркас удивлялась, почему эти люди пишут именно ей, и поражалась мужеству тех, кто рисковал ради того, чтобы англичане узнали правду.

Полукровка Лерой Вашингтон, до победы Темного Лорда работавший в экономическом отделе Волшебного Радиовещания, сейчас служил тапером в «Альгамбре», но старых связей не растерял. Вашингтон получал информацию от своих знакомых, и она тоже была точной и интересной.

Как ни странно, при расчете темпов инфляции очень помогла домохозяйка Молли Уизли, которая на протяжении многих лет записывала в большую тетрадь все расходы. И сравнение прошлогодних цен на товары с нынешними неопровержимо доказывало, что инфляция в Англии выросла гораздо сильнее, чем это утверждала официальная статистика…

Наконец, в распоряжении Доркас и Лероя оказались засекреченные документы Министерства, предназначенные лишь для Сами-Знаете-Кого и его ближайших сподвижников. Порой, разглядывая надменные, торжествующие лица на фотографиях в газетах, она размышляла, кто из Пожирателей Смерти помогает Ордену. Впрочем, подобные мысли Доркас старалась придушить в зародыше: чем меньше знаешь, тем лучше спишь и дольше проживешь.

Разумеется, составители отчета постарались максимально замаскировать источники своей информации, но даже в приглаженном и смягченном варианте все собранные материалы складывались в очень определенную картину. Падение объемов производства, снижение качества продукции, рост инфляции — все это было очень далеко от обещанной нынешним правителем эры благоденствия. Свой отчет Доркас и Лерой подготовили в двух вариантах. Один из них, предназначенный для людей образованных, будет опубликован в июльском номере немецкого журнала «Экономика магического мира», а более простой, написанный ясным и доступным языком, уже публиковался по частям в нелегальной газете «Голос Дамблдора».

Вспомнив о ней, сидящая на скамейке женщина с гордостью улыбнулась. За технические вопросы издания газеты отвечал Лерой, имена его помощников Доркас не знала. Сама она занималась статьями — писала собственные и выправляла ошибки у других авторов. Поскольку стиль Доркас был давно известен многим читателям, все отредактированные материалы она отдавала Лерою, тот переписывал их своими словами, а затем отдавал еще одному своему подчиненному, который переделывал их снова. Эти многократно измененные статьи и появлялись в «Голосе Дамблдора».

Но главным достоинством газеты были даже не материалы, которые в ней печатались, а то, что год с лишним владычества Пожирателей Смерти в Англии она выходила регулярно, как часы. Ищейки Сами-знаете-кого просто с ног сбились, разыскивая типографию Ордена Феникса! Подчиненные Долохова регулярно устраивали обыски в домах неблагонадежных чародеев (особенно часто попадали под горячую руку Уизли и Прюэтты), а также время от времени посещали волшебные типографии, надеясь найти там свежие экземпляры «Голоса Дамблдора». По слухам, Пожиратели заглядывали даже в магловские типографии, но и там ничего не нашли…

Да, Орден решил этот вопрос остроумно во всех отношениях! Помогла, как ни странно, магла Лейла Джонсон — девушка Лероя, работавшая в компьютерном центре. И Вашингтон, и его подруга много раз пытались объяснить Доркас, зачем нужен компьютер и как он действует, но она так и не смогла этого понять, уяснила лишь, что в компьютерном центре можно не типографским способом распечатать очень много экземпляров газет. Лерой, заканчивавший работу в ресторане около двух часов ночи, и несколько его помощников, имена которых Доркас не знала, раз в неделю в самое глухое ночное время проникали в компьютерный центр, обманывая охранников с помощью наложенных на себя Чар Мимикрии, и делали все, что нужно. А следующим утром свежий номер «Голоса Дамблдора» получали все британские чародеи, за исключением явных Пожирателей Смерти. Да здравствуют передовые магловские технологии!

Доркас, продолжая улыбаться, взглянула на часы — пора было возвращаться домой. Она поднялась со скамейки и отправилась назад, наслаждаясь одиночеством, таким приятным после шумной редакции, и царящей вокруг красотой. Добравшись до выхода из парка, Доркас с изумлением поняла, что тяжесть, давившая ей на сердце последнее время, исчезла, растворилась в аромате черемухи и пении соловьев. Лес забрал людские горести себе, оставшись таким же светлым и прекрасным, как был прежде. Это ли не волшебство?!

Уже приготовившись трансгрессировать домой, Доркас вспомнила, что сегодня вечером намеревалась пойти в приличный ресторан и нормально поужинать перед завтрашним днем, но сил на это уже не оставалось. «Не жила шикарно — не стоит и начинать», — подумала она.

Нужды в деньгах Доркас не испытывала, но никакой роскоши себе позволить не могла. Семья Медоуз была чистокровной, но бедной. Долгие годы Доркас, как и все ее коллеги по Ордену Феникса, пятнадцать процентов своего заработка отдавала в кассу организации. При необходимости Орден Феникса действительно помогал своим бойцам, — скажем, на обучение в Сорбонне Доркас не потратила ни кната, — но в повседневной жизни людям Дамблдора приходилось тщательно подсчитывать расходы, и ухудшившаяся после переворота экономическая ситуация плохо сказалась на очень многих противниках нынешнего режима.

Скажем, до прихода к власти Сами-знаете-кого Доркас снимала квартиру в магловском квартале — так было дешевле. Но теперь чародеи, жившие среди тех, кого Амбриджи называли недочеловеками, привлекали пристальное внимание не только подчиненных Долохова, но и (что было даже опаснее) всех доносчиков по призванию. Разумеется, такое положение вещей привело к резкому росту стоимости аренды жилья в волшебных кварталах. Теперь Доркас платила за крохотную однокомнатную каморку, расположенную неподалеку от Лютного переулка, в полтора раза больше, чем за просторную двухкомнатную квартиру в престижном магловском квартале, где жила прежде…

Зайдя к себе, Доркас взглянула на часы — до назначенного времени оставалось несколько минут. Она защитила стены Заглушающими заклятиями, некоторое время постояла, собираясь с силами, а потом взяла в руки магловский микрофон, на который были наложены Протеевы чары, и заговорила. Доркас старалась, чтобы голос ее звучал решительно, хотя понимала, что Озадачивающие заклятия исказят его до неузнаваемости:

— Добрый вечер, дамы и господа! Напоминаю вам, что день отъезда ваших детей — завтра, в одиннадцать утра! В десять часов утра завтрашнего дня вы должны прибыть вместе с детьми и их вещами к главному входу в морской порт Дувра. Если вы не очень хорошо знаете жизнь маглов — оденьтесь сами и оденьте детей именно так, как вы выглядите на фотографиях, которые видели и одобрили ваши кураторы. Любая ошибка в ваших нарядах может привлечь внимание простецов и не только их, а это опасно. Волшебные палочки спрячьте, но так, чтобы их можно было при необходимости легко достать. Чемоданы ваших детей должны быть не слишком большими: ведь считается, что малыши не покидают Англию надолго, а лишь отправляются в короткий круиз. Если вы оказались перед выбором — положить ребенку еще одну мантию или смену магловской одежды — выбирайте второе: там, куда малыши отправятся, живут много простецов. Позаботьтесь о теплых вещах: судя по всему, дети проведут за границей и всю зиму! К месту сбора прибудьте именно таким образом, как рекомендовали ваши кураторы: любое нарушение точно рассчитанного графика чревато очень неприятными последствиями! И самое главное — проститесь с детьми до того, как они отправятся к входу в порт! Лишние крики и слезы привлекут внимание пассажиров и могут быть очень опасны! Ни пуха вам, ни пера, дамы и господа! Связь кончаю…

Положив микрофон, Доркас без сил опустилась на старенький колченогий стул. Ее трясло. Операция «Ковчег-2» была первой, в планировании которой она принимала настолько серьезное участие, и ответственность тяжким грузом давила на плечи.

Но есть хотелось все сильнее, да и наложенные на стены Заглушающие чары нужно было оправдывать.

Доркас поставила в духовку замороженную пиццу и включила магловский магнитофон. Глуховатый мужской голос запел:

I can’t find no love

Some peace and rest…

Да, для любви сейчас почти не оставалось места — Боб, как всегда, прав… Интересно, получится ли у него договориться со своими земляками или нет? Конечно, очень хочется верить, что все завершится благополучно, но надежды на это было мало. Впрочем, даже если Боб сумеет убедить ямайских старейшин, это не означает, что Сами-знаете-кто прекратит свои эксперименты. Он просто найдет других исполнителей, вот и все…

Странно все же, что о происходящих в Британии страшных вещах они узнали именно от Боба, который бывал здесь нечасто. Впрочем, со стороны виднее, а он человек очень проницательный, да и острова Карибского моря, где родился замечательный певец, были непостижимым для белых людей местом. Африканские колдуны, приплывшие туда вместе со своими собратьями-маглами, захваченными в рабство, очень быстро освоились и начали войну с белыми волшебниками. Противостояние продолжалось несколько веков, и в начале ХХ столетия чернокожим магам удалось отстоять свою независимость. Они тайно правили всеми островами и не пускали в свои владения белых чародеев. Результаты владычества темнокожих колдунов на Карибах оказались довольно странными; впрочем, местные маглы жили хоть и очень бедно, но весело, а их тайные руководители не вмешивались в дела остального мира, что устраивало всех без исключения.

Боб — сын белого магла и одной из самых могущественных ведьм Ямайки, великий чародей, сознательно выбравший жизнь среди простецов… Доркас до сих пор помнила тот день, когда впервые увидела его.

Прошлое — Боб, Доркас и другие

Это случилось в клубе «Булка», где выступали как волшебники, так и маглы, исполняющие то, что Доркас, обожавшая Вивальди, Баха и Генделя, даже музыкой не считала. К сожалению, неэстетичные вопли непризнанных гениев обожали большинство сотрудников «Ежедневного пророка», готовые отмечать в «Булке» все до единого праздники, так что Доркас, не желавшей отрываться от коллектива, приходилось нередко бывать в этом неприятном месте, где к тому же крайне невкусно и очень дорого кормили.

От нелепо одетого человека, появившегося на сцене одним из промозглых ноябрьских вечеров 1976 года, любительница музыки эпохи барокко тоже ничего хорошего не ждала. Но когда незнакомец запел, зал наполнился такой невероятной энергией, что Доркас даже взглянула на свой замаскированный под наручные часы определитель магического воздействия. Однако все было в норме, волшебство Боб не использовал, и Доркас, немного успокоившись, продолжила его слушать. Когда концерт завершился, она, к собственному неимоверному удивлению, почувствовала себя странно одинокой, словно потеряла хорошего друга.

Когда Доркас через пару месяцев узнала, что Боб снова выступит в «Булке», то отправилась туда одна, поскольку в этот день никто из коллег ничего не праздновал. С тех пор всякий раз, когда в клубе проводились концерты Боба, она приходила и слушала все песни от первой до последней, а, возвращаясь домой, чувствовала, что жить становится немного легче. Чуть позже Доркас купила магловские пластинки с его записями и проигрыватель, позволяющий их прослушивать, а еще через некоторое время начала ходить и на выступления Боба в магловских кварталах. Его песни помогали ей жить.

Доркас знала, что замечательный певец занимается также и политикой, однако в этом отношении его убеждений не одобряла.

Отстояв свою независимость, колдуны Карибских островов несколько десятилетий жили мирно, никого не беспокоя, но в начале 60-ых годов ситуация изменилась. Некоторые молодые местные чародеи очень громко и агрессивно заговорили о необходимости освободить все народы Африки от белого владычества, а белокожих волшебников, разумеется, абсолютно не радовала перспектива нарушения сложившегося порядка вещей. Новая война пока не началась, но взаимная напряженность обострялась с каждым годом.

Боб был одним из самых яростных сторонников освобождения Африки. Доркас уважала его мужество, но считала, что спасать родных и близких можно и нужно, а вот вмешиваться в дела чужаков — дело опасное и чреватое разными непредвиденными и неприятными последствиями. По ее мнению, в чужой монастырь (пусть там и живут твои близкие родичи) не следует идти со своим уставом.

Разумеется, этим мнением Доркас с Бобом не делилась — они вообще разговаривали только один раз и в совершенно исключительных обстоятельствах.

* * *

В начале сентября 1980 года Доркас пришла в магловский концертный зал на выступление Боба, надеясь хоть немного утешить душевную боль, и испытанное средство снова помогло.

Когда концерт завершился, Доркас отправилась в туалет. Обычно после окончания выступлений там было много женщин, но в тот раз он, как ни странно, оказался абсолютно безлюден. Выйдя из кабинки, она направилась к умывальнику, чтобы вымыть руки. Открыв воду, Доркас подняла голову, увидела себя в зеркале и вскрикнула — прямо за ней стоял Боб.

— Не пугайтесь, мисс, я не причиню вам вреда, — сказал он быстро.

— Что вы здесь делаете? — пролепетала она растерянно.

— У нас мало времени, так что запоминайте: пять месяцев назад по приглашению Волдеморта, — Доркас с трудом сдержала крик ужаса, — в Британию тайно прибыли несколько колдунов с Ямайки. Запомните имена… Знаю я о них немногое: эти люди некоторое время участвовали в работе нашей организации, но лет пятнадцать назад удалились от дел. По слухам, те, кто сейчас приехали в Англию, занимаются черной магией вуду, регулярно превращают людей в зомби и пытаются открыть секрет бессмертия…

— Но почему вы рассказываете все это мне?!

— Я заговорил здешние туалеты так, чтобы сюда пришел тот, кто сможет помочь. Хотя я живу среди простецов, но не забыл, как пользоваться магией! — он немного помолчал, а потом сказал более спокойно: — Мне не нравится то, что происходит! Мы должны освободить наших братьев в Африке, а не сотрудничать с белыми негодяями, — простите, мисс…

— Я не обиделась. Нынешний правитель Англии — действительно редкая сволочь!

— Я уверен, здесь какая-то ошибка! Наверняка мои земляки, решившие сотрудничать с Волдемортом, действовали по собственной инициативе, и у старейшин Ямайки найдется на них управа! Я немедленно отправляюсь домой, чтобы сообщить властям о происходящем. Не сомневаюсь, скоро проблема разрешится нашими усилиями, но на всякий случай предупреждаю тех, кого она тоже может обеспокоить. Прощайте, мисс! И не забудьте имена…

Боб исчез так же внезапно, как и появился. Доркас оперлась рукой о стену: ноги не держали.

Разумеется, обо всем услышанном она сообщила Моуди. Тот пожал плечами и сказал:

— Ордену сейчас нужно скрываться от Пожирателей и спасать тех, кого они собираются арестовать! Колдуны вуду пока никакого вреда нам не причинили, так что пусть гуляют…

Буквально через несколько дней стало известно, что давний сглаз, мучивший Боба многие годы, резко усилили свое вредное воздействие, но даже это не убедило нынешнего командира Ордена Феникса прислушаться к словам знаменитого певца. Трудно сказать, удалось бы Доркас переубедить Моуди, но помог еще один случай.

Профессор Флитвик после ухода из школы профессора Макгонагалл взял на себя часть обязанностей своей бывшей коллеги, в том числе и работу с книгой, в которой сразу после рождения появлялись имена всех будущих студентов британской школы чародейства и волшебства. В самом начале октября 1980 года когтевранский декан прислал Лили Поттер с совой Уменьшающий мешок, где находилась копия этой волшебной книги, а также подшивки магловских газет со сводками происшествий за последние четыре месяца. Каким образом Флитвик сумел разыскать скрывающихся Поттеров, которых не могли найти даже Пожиратели Смерти, так и осталось загадкой.

Из присланных когтевранским деканом документов следовало, что за последние четыре месяца пропали восемь маглорожденных детей — будущих студентов Хогвартса. Тела четверых из них позднее нашли, и способы убийства малышей были типичны для темномагических ритуалов вуду, остальные четверо детей все еще числились пропавшими без вести.

Ситуация складывалась отчаянная; Ордену Феникса пришлось очень быстро решать, как спасти детей, не подозревающих о грозящей им страшной опасности, и как рассказать о происходящем их родителям. Разъяснительную работу проводили несколько коллег Доркас, но в ее круг входила лишь Лили Поттер. Молоденькая рыжеволосая ведьма, только что родившая ребенка, охотно взялась за новое задание и даже сумела привлечь к работе свою сестру-маглу, с которой после серьезной ссоры не разговаривала несколько лет.

— Петуния не любит ни меня, ни других волшебников, — рассказывала Лили, — но еще меньше ей нравятся люди, убивающие детей. Сестра поверила мне и согласилась помочь…

Под Оборотным зельем Лили и Петуния навещали маглов, воспитывающих детей-чародеев, и пытались объяснить им, что происходит. Доркас совершенно не представляла, как это можно сделать, однако усилия сестер и других членов Ордена, выполнявших аналогичную работу, почти во всех случаях завершились успехом.

На дома простецов, где жили дети-волшебники, члены Ордена с разрешения хозяев наложили мощнейшие защитные чары. Кроме того, каждый из находящихся в опасности малышей теперь носил на шее медальон-оберег, который нагревался, если в радиусе ста метров от него появлялась волшебная палочка. Взявшись за медальон, ребенок мог позвать на помощь — и этот зов слышали все члены Ордена Феникса, носившие такие же обереги.

После принятия данных мер Пожиратели Смерти попробовали похитить маленьких маглорожденных магов еще трижды — все эти попытки были отбиты боевкой Ордена Феникса, а нападавшие убиты на месте. Затем люди Сами-знаете-кого на какое-то время затаились, видимо, обдумывая свои дальнейшие действия. Это затишье казалось очень подозрительным.

Как и большинство людей, не имевших ни малейшего отношения к Карибским островам, Доркас знала о магии вуду немного, но слышала, что владеющие ею чародеи способны убивать своих жертв, пока те спят. Детям-волшебникам такая участь не грозила: своим похитителям они были нужны живыми. А вот с членами Ордена Феникса адепты вуду вполне могли пожелать расправиться на расстоянии… Доркас не верила в Бога и не знала молитв, но теперь, ложась спать, скороговоркой бормотала неведомо откуда знакомую фразу: «А если я умру во сне, ты, Боже, вспомни обо мне».

Однако противник так ни разу и не попытался напасть на людей из Ордена. Эта передышка позволила им приобрести большой участок земли в незаселенной части Австралии и создать там поселок для маленьких маглорожденных чародеев. Землю для поселка купили на деньги Сириуса Блэка, а повседневные расходы оплачивались из кассы Ордена и из пожертвований родителей. Австралия была выбрана неслучайно: у всех без исключения прибывших туда впервые взрослых чародеев в течение как минимум первых двух-трех месяцев пребывания на Зеленом континенте магия получалась и наполовину не так хорошо, как обычно. Так что если бы Пожиратели Смерти узнали о существовании детского поселка и решили отправиться туда, то не смогли бы колдовать в полную силу…

Родители, имевшие собственные капиталы, уехали вместе с детьми, а остальных Орден Феникса раз в полгода по строго определенному графику привозил в Австралию. За малышами присматривали Гестия Джонс, Арабелла Фигг и родители, покинувшие Англию вместе с детьми, а охрану несли боевики старшего поколения, которых Доркас не знала.

Решение о создании поселка для юных маглорожденных чародеев вызвало страшные споры в Ордене. Доркас тоже считала, что это очень похоже на приюты, которые мечтает организовать для таких детей Сами-знаете-кто, однако иного выхода не видела. Но все члены Ордена, независимо от своего отношения к австралийскому поселку, понимали, что учить маглорожденных непременно нужно вместе с ребятами, которые выросли в семьях волшебников, но не хотят получать образование в Хогвартсе, где после переворота учебная программа изменилась на первый взгляд не очень заметно, но весьма сильно.

Вот только устраивать школу в Австралии было нельзя по двум причинам. Во-первых, на этом континенте магия вообще лучше удавалась местным уроженцам, а не приезжим. А во-вторых — и в-главных — никто не мог гарантировать, что тщательно охраняемое убежище юных маглорожденных чародеев или новую школу волшебства не найдет нынешний правитель Англии. А два объекта обнаружить сложнее, чем один… Арифметика простая, как магловская таблица умножения, невероятно циничная, но вполне действенная.

Поиск места для волшебной школы, подбор учителей и продумывание принципов ее работы заняли гораздо больше времени, чем хотелось бы, так что в 1980/1981 учебном году занятия не проводились. Но теперь (тьфу-тьфу-тьфу) все проблемы были решены. После долгих споров договорились организовать Дамблвартс в предгорьях Альп на территории Югославии. Место это довольно глухое, — туристической инфраструктуры, такой, как во Франции и Италии, там нет, — но расположено оно совсем недалеко от центров цивилизации. Кроме того, на Балканах маглы еще не успели окончательно испоганить природу, да и дикой, необузданной магии здесь за прошедшие века накопилось столько, что ее новые вспышки никого не удивят…

Хлопоты по созданию поселка в Австралии взяли на себя люди, не входившие в круг Доркас. Она не знала, почему Орден отказался от их услуг, когда речь зашла об организации Дамблвартса; возможно, дело было в простой конспирации или в том, что журналистка «Ежедневного пророка» несколько лет проводила отпуска в Югославии и немного понимала языки местных жителей. Но, так или иначе, основная часть контактов с югославским Министерством магии по поводу приобретения крупного земельного участка, а также поставок продовольствия и необходимых для школы товаров легла на плечи Доркас и Сириуса Блэка, который щедро делился с Орденом огромным наследством, полученным от дяди Альфарда. Разумеется, эмиссары Ордена Феникса приезжали на переговоры под Оборотным зельем; Доркас очень тревожилась, как двадцатилетний мальчишка проявит себя в серьезном деле, требующем выдержки и хладнокровия, однако он справился прекрасно.

Общение с югославскими властями отняло много времени и сил, но результат того стоил. Приобретенный кусок земли находился в местах настолько красивых, что они казались земным раем, а денег на это Орден потратил гораздо меньше, чем стоила бы покупка аналогичных участков во Франции, Италии, Австрии или Швейцарии.

Сейчас Дамблвартс был почти готов к приему студентов. Маленьких маглорожденных волшебников планировали перевезти туда из Австралии в середине августа. Детей чародеев, не желавших поступать в Хогвартс, планировали вывезти из Англии примерно в это же время, но в начале весны пропал пятилетний Джорджи Боунс — сын одного из участников боевки Ордена Феникса. Малыша нашли мертвым две недели спустя, и было ясно, что его использовали во время ритуалов черной магии вуду. Поэтому Орден решил вывезти детей из страны как можно скорее…

За все эти месяцы Боб прислал Доркас только два письма. В отправленной через несколько дней после их памятного разговора записке он сообщал, что из-за проблем со здоровьем пока не может встретиться с ямайскими старейшинами, но посетит их, как только почувствует себя лучше. А пару недель назад Боб написал, что практически выздоровел, скоро отправится домой и сделает то, что намеревался еще прошлой осенью.

Настоящее

Вспомнив о Джорджи, Доркас машинально коснулась рукой висевшего у нее на шее медальона — точной копии тех, которые носили все дети, собиравшиеся завтра покинуть Англию. Сейчас медальон был, как обычно, холоден. Очень хотелось надеяться, это и в самом деле означало, что никому из малышей опасность в данный момент не грозит…

Кухня наполнилась запахом разогретой пиццы. Доркас достала ужин из духовки и принялась за еду. Неприятные воспоминания ненадолго отступили, но вернулись снова, когда Доркас, хотя и не с первого раза, но все же сумела заставить посуду мыть саму себя и начала наблюдать за этим процессом, ибо в отсутствие хозяйки тарелки и чашки немедленно падали в раковину.

Прошлое — Марлена Маккиннон и Карадок Дигборн

Обереги охраняли малышей, защищая их от беды, а вот создателям этих необычных и очень полезных артефактов — Марлене Маккиннон и ее мужу Карадоку Дигборну — повезло меньше. Их убили Пожиратели Смерти в конце мая 1979 года, причем все было обставлено так, что людям, не знавшим супругов, могло показаться, будто Карадок убил находящуюся на восьмом месяце беременности жену, а потом сбежал. Разумеется, никто в Ордене Феникса не поверил версии, которой авроры объяснили трагедию в доме Марлены и Карадока.

Доркас часто пыталась собрать воедино все, что помнила об этих сдержанных и немногословных людях, но каждый раз воспоминаний оказывалось совсем немного. Хотя супруги, занимавшиеся научными разработками для Ордена, регулярно бывали, как и сама Доркас, на встречах своего круга, но вели себя тихо, ничем особенным не выделялись и были почти незаметны рядом с яркими братьями Прюэтт, Лероем Вашингтоном и Мародерами. Страшно это все-таки: были люди — а теперь их нет, и они уходят из памяти, выцветая, словно старые магловские фотографии… «Но если бы не наши встречи, — вдруг подумала Доркас, — Марлену и Карадока помнили бы еще меньше людей, чем теперь…»

И собственно круги, и регулярные встречи тех, кто в них входил, были придуманы много лет назад Альбусом Дамблдором в целях конспирации. Каждый член Ордена Феникса знал только людей своего круга, обязан был предупреждать их о внезапной опасности и помогать в случае необходимости, а также, разумеется, имел право просить о помощи. Встречи своего круга устраивались примерно раз в полмесяца (причем непременно в разные дни недели) или в одном из магловских ресторанов, куда, разумеется, необходимо было приходить под Оборотным зельем, или в штаб-квартире Ордена. Подпольщики практически не говорили о делах, а болтали о всяких пустяках, отмечали дни рождения друг друга и годовщины свадеб. Именно такое, на первый взгляд, бесполезное времяпрепровождение помогало сбросить напряжение рядом с теми, от кого не нужно было ничего скрывать.

Хотя одна из самых запомнившихся Доркас встреч была связана именно с Марленой и Карадоком — они отмечали пятилетие своего брака, — но даже в тот день супруги не слишком привлекали к себе внимание. Тон веселью задавали братья Прюэтты, Лерой Вашингтон и Алиса Лонгботтом.

Даже Доркас, которая терпеть не могла рок’н’роллы, навсегда запомнила, как лихо отплясывали зимой 1978 года в штаб-квартире Ордена Лерой с Лейлой, Фабиан с Алисой и Джеймс с Лили под музыку, исполняемую магловским магнитофоном, который принес с собой Сириус. Бродяга не танцевал, но вносил свою долю в общее веселье, вторя певцу громким, хриплым голосом, а все остальные хлопали в ладоши, отбивая такт.

— Здесь праздники получаются гораздо веселее, чем у нас дома! — еще не успев отдышаться, выпалила Алиса, когда после окончания танца вернулась к столу и села на колени к мужу. — Не надо делать умное лицо и вести скучные разговоры…

— Зато какое приятное впечатление ты производишь на всю мою родню на наших семейных праздниках, дорогая! — Фрэнк, улыбнувшись, поцеловал жену.

— Только ради тебя, недотепа, я готова идти на столь страшные жертвы!

— Карточка с Игнацией Уилдсмит стоит и не такого, солнышко!

— Карточка с Игнацией?! Она у вас точно есть? — быстро спросил страстный коллекционер малыш Питер Петтигрю, с аппетитом поглощавший шоколадный торт. — На что сменяете?

— Карточка с Игнацией принадлежит мне, и я с ней не расстанусь за все золото гоблинов! — улыбнулась Алиса. — Она досталась мне в поистине удивительных обстоятельствах! Однажды теплым летним днем много-много лет назад мы с Фрэнком оказались за соседними столиками в кафе Флориана Фортескью и одновременно стали разворачивать шоколадные лягушки. Но от порыва ветра входная дверь вдруг распахнулась, и обертки от лягушек и карточки слетели на пол и перемешались, так что невозможно было понять, где чья. Мы с Фрэнком вскочили с мест и бросились подбирать упавшие карточки. Тут и выяснилось, что на одной из них изображен Дамблдор, который попадается очень часто, а на другой — редчайшая Игнация! Я, естественно, схватила миссис Уилдсмит и во весь голос заорала: «Это мое! Мое!» Миссис Лонгботтом даже уши заткнула, чтобы не слышать моих воплей, а Фрэнк, как истинный джентльмен, вежливо сказал: «Да, мисс, разумеется, Игнация принадлежит вам. А я возьму себе Дамблдора…» Я тогда сразу поняла, что именно такой муж мне и нужен!

— Нет, милая, это я сразу понял, что мне нужна именно такая жена, как ты, — с прекрасной реакцией и громким голосом! — улыбнулся Фрэнк. — Потому я и отдал тебе свою Игнацию… Сколько же нам тогда было? Мне — восемь, а тебе — шесть, кажется… Как же летит время!

— Это была моя Игнация, дорогой! — в голосе Алисы зазвучал металл. — Так что ты мне ничего не отдавал!

— Если ты от меня ничего не получала, то зачем же вышла замуж за такого недотепу, как я? — удивился Фрэнк. — Я-то всегда считал, что ты поступила так из благодарности…

— Ох, какой же ты противный! — злобно фыркнув, Алиса принялась за еду.

А Марлена и Карадок, как и сама Доркас, слышавшие историю знакомства Лонгботтомов не в первый раз, сидели молча, улыбались и явно получали удовольствие от происходящего. Такие уж это были люди — они оставались в тени даже на празднике годовщины своей свадьбы…

Но Марлена и Карадок, несмотря на свою незаметность, за годы нелегальной работы успели занять в жизни Доркас важное место, и их чудовищная гибель ужаснула ее. Вечером на поминках, проходивших в штаб-квартире — на похороны Марлены и настоящие поминки никто из людей Ордена прийти не мог из-за соображений конспирации — Доркас впервые в жизни напилась. Состояние опьянения, однако, абсолютно не притупило боль потери, а, наоборот, усилило ее. При этом голова кружилась, ноги не держали… Вспоминая свое состояние в тот вечер, Доркас содрогалась от отвращения и не переставала удивляться тому, что один из коллег, преодолев брезгливость, все же доставил ее домой…

Настоящее

Вдруг за спиной послышался характерный хлопок, как будто кто-то трансгрессировал прямо в кухню, преодолев наложенные здесь сложнейшие антитрансгрессионные чары. Доркас с трудом сдержала крик ужаса и, выхватив волшебную палочку, быстро обернулась. Она не обольщалась относительно своих способностей к боевой магии и знала, что Пожирателям даже не понадобится применять Круцио — она расколется после первого же выбитого зуба…

Настоящее

Ну, разумеется, у стены кухни стоял, нагло улыбаясь, Мистер Знаменитость с наглым выражением на наглой рыжей физиономии. Еще бы ему не суметь пробить антитрансгрессионные чары, если он сам их накладывал!

— Зачем ты пришел?! — резко спросила Доркас. — Мы же не договаривались…

— Здравствуй, дорогая! — улыбнулся мерзкий тип. — Я тоже рад тебя видеть… А пришел я потому, что ты думала обо мне…

Доркас закусила губу: рыжее чудовище, как всегда, не ошиблось. Именно оно после поминок доставило ее домой. Доставило — и осталось ночевать… Удивляться этому не приходилось: Фабиан Прюэтт, один из самых удачливых боевиков Ордена, слыл большим бабником. На коллег он обращал внимание редко: все же женщин в Ордене было немного. Но об амурных похождениях старшего из братьев Прюэтт судачили, еще когда он учился в Хогвартсе, и Доркас не сомневалась, что, повзрослев, Лис не утратил своих привычек. Поэтому она полагала, что их единственная ночь не будет иметь продолжения, как и ее немногочисленные и короткие романы с мужчинами, с которыми она знакомилась, собирая материал для своих статей.

Однако случилось иначе, и через пару недель Фаб как-то вечером подкараулил Доркас у входа в ее квартиру, а прогнать нахала сил не было. Через несколько дней он вернулся снова и с тех пор навещал ее достаточно регулярно.

Узнав, что Сами-знаете-кто убил Дамблдора и захватил власть в стране, Доркас была на грани истерики. Она даже, нарушив одно из самых строгих правил конспирации, отправилась в штаб-квартиру Ордена, хотя в тот день там должны были собраться люди, не входившие в ее круг. Фаб, почерневший от отчаяния, встретил Доркас на пороге, немного успокоил и отправил домой. Ночь с шестнадцатого на семнадцатого февраля они провели вместе, и Доркас помнила каждую ее секунду так, словно это происходило вчера. Лис спас Доркас от отчаяния, и она надеялась, что тоже сумела помочь этому человеку пережить те страшные часы. Доркас не знала, смогла бы она тогда справиться с горем, если бы не Фаб…

— А тебе не приходило в голову, что однажды я, услышав подозрительный шорох, решу, что это опять ты, и не окажу должного сопротивления Пожирателям Смерти? — спросила Доркас, зло глядя на стоящего у стены кухни человека.

— Такого никогда не случится, дорогая, — ответил он с безукоризненной любезностью. — Если, упаси Мерлин, на тебя нападут Пожиратели, я тут же окажусь рядом и зааважу их так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь!

— От скромности ты не умрешь! — она еще не могла успокоиться после только что пережитого ужаса.

— И слава Мерлину!

Фаб быстро пересек разделявшее их расстояние и обнял ее. Доркас хотела еще немного посопротивляться, но вспомнила, что их ждет завтра, и потянулась губами к губам Лиса.

Он был удивительно теплым, она грелась в исходящих от него волнах жара, словно у большого камина…

— Должна же быть какая-то польза от моих огненных волос! — Лис, по своему обыкновению, подслушал ее мысли — как же она ненавидела эту его привычку! — и ухмыльнулся. — Пусть они хоть тебя греют!

— Нелогично, — думать было сложно, но она старалась. — Если меня греет именно цвет твоих волос, то самым теплым временем года должна быть осень, когда у половины листьев цвет такой же, как у них, а это не так!

— Это так! Осень греет землю, чтобы та смогла пережить зиму!

Доркас чувствовала какую-то нелогичность в его словах, но думать уже не хватало сил.

— Кстати, мисс Медоуз, вы, кажется, хотели знать, зачем я сегодня решил нанести вам визит? — спросил Лис, когда они еще не успели восстановить дыхание.

— Разве?! — думать связно еще не получалось.

— Да, именно так, мисс, — он скромно потупил взор. — Думаю, настала пора ответить… Мисс Медоуз, я хочу сделать вам предложение…

— Какое?! — ее удивил его торжественно-официальный тон.

— Предложение руки и сердца, мисс! — он торжествующе ухмыльнулся. — Я считаю, что человеку старше тридцати несолидно оставаться холостяком, и именно такая серьезная и рассудительная особа, как вы, способна стать подходящей супругой и матерью моих детей!

— Лис, в последнее время ты очень жестоко шутишь! — резко сказала она.

— Я абсолютно серьезен, Дор, — он поцеловал ее в губы, а потом мягко сказал: — Мы встречаемся без малого два года и, думаю, за это время хорошо друг друга узнали… Чего нам еще ждать?!

— А как на это посмотрят твои девицы?! — Доркас чувствовала, что начинает сердиться по-настоящему.

— Какие еще девицы?! — удивился он.

— С которыми ты встречаешься в свободное от меня время!

— Боюсь, ты несколько переоцениваешь мои силы, дорогая, — Фабиан улыбнулся и поцеловал ее в висок. — У меня хватает забот и без того, чтобы тратить время на общение с шумными и вульгарными девицами!

— Не хочешь же ты сказать, что все эти два года встречался только со мной?!

— Не хочу, дорогая, — он насмешливо улыбнулся. — Но последние полтора года я встречаюсь только с тобой! Честное слово! Так как, мисс, вы согласны выйти за меня замуж?

Самое странное, что Доркас ему поверила. Это было дико и нелепо — разве можно верить Лису?! — но она ничего не могла с собой поделать. Однако его слова настолько ее ошарашили, что требовалось время для размышления.

— Хорошо, я подумаю, — сказала она, надеясь, что ее голос звучит достаточно твердо.

— Только думай скорее, Дор, ладно? — Фабиан поцеловал ее в лоб. — Я очень хочу детей, причем именно от тебя…

— Ты же всегда говорил, что тебе хватает племянников!

— Теперь я изменил свое мнение, — он крепко обнял Доркас, и она поняла, что в ближайшие минуты не сможет ни о чем думать.

Все-таки хорошо, что Лис сегодня решил зайти! Когда Доркас спала одна, то после таких снов просыпалась от собственного крика, а рядом с Мистером Знаменитостью она хотя бы не вопит дурным голосом… Доркас осторожно потянулась, разминая затекшие руки, взглянула на лежащего рядом человека — и задохнулась. Лис не спал, а открытыми глазами смотрел в темноту перед собой, и вид у него был такой…

— Что случилось? — резко спросила Доркас.

Фаб вздрогнул, постарался придать лицу более веселое выражение, но не смог и ответил, тщетно пытаясь казаться беззаботным:

— Ничего, Дор, все в порядке…

— Кто?! — ее голос сорвался на крик. — Говори же!

Он некоторое время молчал, а потом неохотно бросил:

— Бонни Саймон.

В первый момент имя показалось Доркас незнакомым, и она с облегчением вздохнула, но потом вспомнила — и тихо охнула. Бонифаций Саймон Кавендиш — единственный наследник одной из самых чистокровных и аристократических семей Англии, легендарный ведущий не менее легендарной радиостанции «Магия-ультра», на которой исполняли примерно ту же музыку, которую играли в клубе «Булка». Именно «Магию-ультра» постоянно работала во всех помещениях редакции «Ежедневного пророка», и Доркас приходилось каждый рабочий день слушать неэстетичные вопли непризнанных гениев и невообразимо язвительные комментарии ведущего. Хотя она и не одобряла музыкальных вкусов Саймона, но не могла не восхищаться его незаурядным чувством юмора.

Бонни не входил в Орден Феникса, однако несколько раз передавал организации через Мародеров очень крупные суммы, а в своих выступлениях по радио отзывался о нынешних властителях Англии без особого почтения. Тем не менее, Доркас казалось, что эксцентричного радиоведущего невозможно принимать всерьез…

— За что его? — растерянно спросила она.

— Около месяца назад Бонни разыграл в прямом радиоэфире десять бесплатных поездок на парижский концерт одной популярной группы — ее название тебе ничего не скажет. Двое слушателей выиграли нечестно — это были люди, ордера на арест которых уже подписал Долохов. Саймон все придумал и осуществил сам, без консультации с нами… На континент и сотрудники радиостанции, и победители конкурса отправились вместе с Бонни в фирменном автобусе «Магии-ультра». Таможенники, молодые ребята, слушают только ее и, увидев Саймона, обалдели от радости и выстроились в очередь за автографами, поэтому паспорта его спутников проверяли невнимательно. Беглецы благополучно покинули страну, но кто-то, видимо, донес. Доказательств у Пожирателей не было; кроме того, Бонни очень популярен, и его арест вызвал бы бурю протестов… Саймона нашли на съемной квартире в самом грязном магловском квартале Лондона. Судя по внешним признакам, Бонни снял на ночь парня и привел его туда, а тот не выдержал и убил клиента…

— А Саймон действительно… — на миг любопытство пересилило сочувствие и страх.

— Да, но у него был постоянный партнер — менеджер радиостанции «Магия-ультра», он сейчас в командировке в Германии. И Саймон в любом случае не стал бы снимать мальчишек в подворотнях…

— Ты был знаком с Саймоном?

— Нет, просто… тебе не понять, ты такую музыку не любишь… У Бонни было исключительное чутье на таланты и абсолютный вкус. Бывает абсолютный слух, а у Саймон обладал абсолютным вкусом… и был очень хорошим человеком…

Доркас обняла Лиса, отчаянно подыскивая какие-то успокаивающие слова, но ничего толкового в голову не приходило.

— Нам нужно поспать хоть немного, — сказала она наконец. — Завтра будет трудный день…

— Дааааа, — Фаб уткнулся лицом ей в плечо и почти сразу же заснул.

Будильник в заранее назначенное время осторожно спикировал Доркас на лицо — она отключила звук, чтобы не будить Лиса. Доркас еще немного полежала в постели, приходя в себя, потом встала с кровати и отправилась умываться, а затем пошла на кухню, чтобы приготовить завтрак. Поставив чайник и сковородку с омлетом на плиту, Доркас разбудила рыжее чудовище, включила волшебный радиоприемник — диктор как раз читал последние новости — и решила приготовить бутерброды, в этот раз для разнообразия не используя магию…

Фаб выскочил из ванной, не закончив бритье, когда услышал дикий вопль, доносящийся из кухни. Доркас стояла у стены, размахивая ножом, и громко кричала.

— Акцио, нож! — волшебную палочку один из лучших боевиков Ордена Феникса носил с собой всегда, даже когда ходил в туалет. Гидеон часто подтрунивал над старшим братом и говорил, что тот своей подозрительностью становится похож на Моуди, но Фаб поступал так, как считал нужным.

Спрятав нож в шкаф, он подошел к Доркас, продолжавшей орать и размахивать руками, обнял ее и осторожно спросил:

— Что случилось?

Она взглянула на него так, словно только что увидела, и сказала тихо:

— Убили Питера Гофшнейдера — того самого, который передал нам чертежи новой метлы… Питера и его жену Мэгги нашли зарезанными в парке, где они каждый вечер совершали прогулки. Диктор сказал — это дело рук бандитов-маглов, они забили Питера и Мэгги палками…

Доркас зарыдала.

Прошлое — Питер Гофшнейдер

Маглорожденный Питер Гофшнейдер стал героем одной из первых статей Доркас для «Наших соседей». Тогда она еще не до конца освоилась в профессии и паниковала из-за каждого неудачного вопроса, но благожелательность собеседника помогли сгладить все промахи начинающей журналистки.

Друзьями они не стали, но, встречаясь на светских вечеринках или на улицах, приветливо кивали друг другу. Доркас внимательно следила за всеми попадавшими в газеты новостями о жизни Гофшнейдера, поскольку относилась к нему с огромным уважением и была очень благодарна за помощь в подготовке интервью.

Впрочем, история жизни этого человека была действительно интересной. Маглорожденный выпускник Пуффендуя после окончания школы поступил сборщиком метел на фабрику Флагштоков и уже через полгода работы запатентовал несколько технологических нововведений.

Через три года Гофшнейдер стал инженером на фабрике Флагштоков, а еще через два года возглавил работу по созданию новой модели метлы. Хозяева не жалели денег на оплату труда проектировщиков: ни для кого не было секретом, что сборная Англии последние десятилетия проигрывала именно потому, что качество отечественных метел оставляло желать много лучшего. Проблему могла бы решить закупка для сборной импортных метел, но согласно закону, принятому Министерством магии пятьсот лет назад, английские команды обязаны летать именно на метлах, произведенных в их родной стране; нарушители данного закона карались десятилетним тюремным заключением. Было очевидно, что создатели метлы, соответствующей мировым стандартам, станут национальными героями Британии, и Гофшнейдер и его команда не жалели не времени, ни сил.

В конце 1979 года разработка новой модели, названной «Ракета», была закончена. 1 февраля 1980 года состоялся первый пробный полет этой метлы, а 16 февраля произошел государственный переворот. Одним из первых законов, принятых новой властью, стал запрет маглорожденным занимать руководящие должности.

Флагштоки были готовы на все, лишь бы удержать ценного сотрудника. Они даже хотели подкупить семью чистокровных бездетных магов, чтобы они признали Питера своим потерянным сыном, но он отказался.

— Мои родители приехали в Британию из Германии и много рассказывали мне о Гитлере, — объяснил он свое решение. — Если вы считаете, что Волдеморт остановится на достигнутом, то ошибаетесь! Работать по-прежнему я уже не смогу, так хоть не стану облегчать жизнь этому гаду!

Подчиненные Гофшнейдера оказались людьми исключительно порядочными. Они согласились на то, чтобы их начальник стал Хранителем тайны технологии производства «Ракеты».

Флагштоки предложили Питеру огромные деньги за раскрытие этих сведений. Но он отказался и уволился с метлостроительной фабрики, однако, к общему удивлению, Англию не покинул — лишь отправил троих детей вместе с их бабушками и дедушками во Францию.

Гофшнейдеры были семьей богатой, так что на жизнь Питеру и его родичам хватало даже после того, как Флагштоки, следуя очередному приказу новой власти, перестали выплачивать ему гонорары за использование придуманных им нововведений.

Свободное время Гофшнейдер тратил на визиты к маглорожденным бизнесменам и специалистам высокого класса. Он рассказывал им о Гитлере и его политике и призывал бойкотировать нынешнего правителя Англии, которого по-прежнему называл по имени. Именно по совету Питера продали свое имущество и покинули страну многие маглорожденные волшебники, которые после выхода закона, запрещающего им владеть частным бизнесом, поначалу просто перевели свою собственность на имя чистокровных друзей.

Когда несколько месяцев спустя начались аресты маглорожденных, продолжавших в нарушение новых законов через вторые руки распоряжаться якобы проданным частным бизнесом, правоту Гофшнейдера признали самые отчаянные оптимисты. Он по-прежнему регулярно навещал маглорожденных, убеждал их бойкотировать нынешнюю власть, нуждающимся помогал деньгами, а на советы вести себя осторожнее лишь смеялся:

— Волдеморт и его банда меня не убьют! Им нужны мои знания, а у Хранителя тайны трудно вырвать ее даже под пыткой…

Июльским вечером 1980 года, когда Доркас после окончания выступления знаменитого оркестра, игравшего исключительно произведения эпохи барокко, выходила из магловского концертного зала, она столкнулась с незнакомым человеком, который засунул в карман ее куртки записку. Развернув послание после возвращения домой, Доркас увидела следующее:

Я читал ваши статьи, мисс Медоуз, и кое-что о вас знаю. Если вы до сих пор не предложили Волдеморту свои услуги, — значит, вы воюете за другую сторону. Если я решу доверить вам тайну технологии производства «Ракеты», вы согласитесь принять ее? Кстати, за последние месяцы я мсправил прежде существовавшие неполадки…

П. Г.

Прочитав строки, написанные знакомым почерком, Доркас задохнулась от волнения. Значение дара Гофшнейдера трудно было переоценить: если бы удалось наладить выпуск «Ракеты», доходы от продаж очень пригодились бы Ордену. Кроме того, квиддич обожали все англичане, и нынешнему властелину страны простилось бы пусть и не все, то многое, если бы во времена его правления национальная сборная на метлах новой модели начала побеждать соперников. Так что вопрос был не только экономическим, но и политическим…

Предупредив о случившемся людей своего круга, Доркас отправила письмо с согласием по указанному адресу. Через четыре дня в обстановке строжайшей секретности и в присутствии всей боевки Ордена Феникса Питер Гофшнейдер передал Доркас Медоуз полную документацию на «Ракету». Создатель новой модели метлы по-прежнему оставался Хранителем тайны, так что Доркас не могла выдать этот секрет, даже если бы захотела.

В хлопотах по созданию за границей мастерской для производства метел она участия не принимала и даже не знала, где развернется производство. Доркас занималась решением другой проблемы: Ордену очень хотелось нанять в свою мастерскую эмигрантов из Англии; многие из них отчаянно нуждались в деньгах и готовы были взяться за любую работу, но, увы, ничего не знали о метлостроении. Несколько финансистов и рекламщиков могли устроиться по специальности, но всех остальных желающих нужно было переучивать. Доркас, за время отпусков объездившая пол-Европы, устраивала эмигрантов стажерами в расположенные в разных концах континента метлостроительные мастерские.

А Гофшнейдер с женой по-прежнему отказывались покидать Англию и убеждали маглорожденных не идти на компромиссы с нынешним правителем страны. И однажды Сами-знаете-кому это надоело...

Настоящее

— Мы много раз предлагали Питеру и его жене помощь в отъезде из Англии, — негромко сказал Фаб, — но он всегда отказывался… Похоже, Тот-кого-ты-так-не-любишь-называть взялся за нас всерьез, Дор…

— Похоже на то, — она кивнула, вытирая глаза рукавом халата. — Но почему начали с тех, кто в Орден не входил? Не сомневаюсь, Пожирателям известны имена и многих из нас…

— По трем причинам, Дор. Во-первых, таких людей проще выследить. Долохов не дурак, он понимает, что мы всегда носим с собой средства срочного оповещения коллег в случае опасности. Во-вторых, мертвые мы не менее опасны, чем живые: героев, павших смертью храбрых, долго помнят. А вот наша капитуляция выглядела бы совсем не так впечатляюще; уверен, многие сочли бы ее позорной. А, в-третьих, не сомневаюсь, в «Ежедневном пророке»…

— … скоро появятся статьи о том, что мы откупаемся от Долохова жизнями тех, кто не состоит в Ордене, — подхватила Доркас, неплохо знавшая нравы и обычаи некоторых своих коллег. Подумав немного, она продолжила: — Но рано или поздно Пожиратели возьмутся и за нас и начнут с тех, кто послабее… Ой! — Доркас вдруг осеклась на полуслове. — Уж не потому ли ты заговорил о женитьбе и детях?! Ведь Молли Уизли сегодня покинет Англию вместе с детьми… Так я и знала, что ты — наглый, бессовестный лжец!

Фабиан некоторое время смотрел в разгневанное лицо собеседницы и размышлял, как ответить, а потом быстро заговорил:

— Дор, родная, я не лгал тебе! Ты — моя жизнь, я без тебя не могу и потому очень прошу тебя, — пожалуйста, уезжай! Ты в последнее время занимаешься практически только нашими делами в Европе, и в Англии тебя ничего не держит! В Дамблвартсе ты можешь преподавать и магловедение, и нумерологию, и иностранные языки… А статьи для «Голоса Дамблдора» можно писать где угодно и отправлять их в газету по Тайным Тропам, или с совами, или с помощью заговоренных Протеевыми чарами листов пергамента… Уезжай, пожалуйста, родная…

Она снова верила Лису, и это было горше всего. С самого начала их романа Доркас порой мечтала услышать от него нечто подобное, но всякий раз одергивала себя: Мистер Знаменитость не способен на нежные признания. И вот теперь…

Очень хотелось кивнуть и сегодня же — сегодня же, Мерлин! — уплыть из ставшей такой жуткой родной страны, тем более что Фаб прав: Пожиратели начнут именно с самых слабых членов Ордена. Но…

— Милый, я непременно уеду — только не сейчас, а в конце августа, — решительно ответила Доркас. — Во-первых, в редакцию «Ежедневного пророка» довольно быстро приходят все новости, а для Ордена это важно. Во-вторых, Боб собирался мне написать о своем разговоре со старейшинами Ямайки, а в Югославии письмо, возможно, меня не найдет. И, в-третьих, не исключено, что некоторые из моих знакомых еще пришлют мне отчеты о деятельности своих предприятий…

— По-моему, все эти причины не стоят опасности, которой ты подвергаешься! — резко сказал Лис.

— Но в Дамблвартсе я пока не нужна, а здесь приношу хоть какую-то пользу! Милый, я не намерена рисковать зря и в конце августа непременно уеду из Англии! Но у нас мало людей, особенно тех, кто остается на легальном положении, и моя помощь нужна Ордену!

Фабиан пристально смотрел на собеседницу. За годы знакомства он уже успел узнать, что, когда у нее такое выражение лица, она ни за что не отступится от своего.

— Хорошо, родная, делай, как знаешь! — он горько улыбнулся. — Но имей в виду: ты разбиваешь мне сердце!

Доркас встала на цыпочки, поцеловала его в лоб и прошептала на ухо:

— Не волнуйся за меня, милый, я справлюсь!

Вдруг раздался оглушительный треск, и кухня наполнилась запахом подгоревшей яичницы!

— Ой, завтрак пропал! — Доркас бросилась к сковороде.

— Ничего страшного, родная, я не голоден. Но чайник, кажется, не весь выкипел, и это хорошо. Кофе нам все-таки выпить нужно: сейчас придется Оборотку глотать, а на пустой желудок это тяжеловато… Ты не забыла отпроситься с работы?

— Разумеется, я обо всем договорилась! Ты же знаешь, начальство не требует от журналистов постоянного присутствия в редакции!

— Не забыла, каким маршрутом ты отправляешься в Дувр?

— Обижаете, сэр! — порой постоянная опека Мистера Знаменитости по-настоящему раздражала.

— А башмаки ты починила? — спросил Лис, когда они оба уселись за кухонный стол.

— Нет, — Доркас смущенно опустила глаза.

— Когда мы выпьем кофе, я посмотрю, что можно сделать и на всякий случай трансфигурирую их в другую модель обуви...

— По-моему, это необязательно: смотри, погодометр показывает, что сегодня будет очень тепло!

— Сегодня тебе придется преображаться в почтенную пожилую даму, Дор, а такие особы носят не легкие туфельки, а тяжелые надежные ботинки, не боящиеся долгих прогулок! Кстати, о прогулках… Гофшнейдеры проводили вечера в том же парке, что и ты?

— Нет, — Доркас всхлипнула. — Полгода назад мы случайно встретились и с тех пор разделили сферы влияния: я никогда не бывала в тех парках, где гуляли Питер и Мэгги, и они поступали точно так же…

— Но и тебе на всякий случай с дальними прогулками лучше завязывать, — отчеканил Фаб. — Имей в виду: это приказ! Я отвечаю за безопасность коллег и считаю твои блуждания по лесам слишком рискованными!

— Это не леса, а парки! — возразила Доркас, но исключительно из личной вредности.

— Называть можно как угодно, суть дела не меняется от наименования. Вы все поняли, мисс Медоуз?

— Да, сэр.

Дувр — замечательный город! Здесь живут немало волшебников и находится огромное количество старинных волшебных зданий, поэтому чародеи с детьми из разных уголков Британии в хорошую погоду проводят здесь выходные — можно и свежим морским воздухом подышать, и достопримечательностями полюбоваться.

А скалы Дувра действительно белые — настолько, что кажутся слепленными из снега. Стоя у входа в магловский морской порт, можно во всех подробностях рассмотреть и прекрасные утесы, и древние волшебные замки на них, и причалы, около которых покачиваются на волнах приземистые баржи и изящные теплоходы.

Только Доркас некогда было созерцать всю эту красоту — даже великолепный магловский круизный лайнер «Надежда морей», зафрахтованный Сириусом. Объясняя свой выбор, наследник древнейшего и благороднейшего рода Блэков с наглой улыбкой заявил: «Все люди — и маги, и простецы — смущаются, когда имеют дело с большими деньгами!» Если все будет хорошо (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!) сегодня в полдень на этом роскошном теплоходе Англию покинут дети, которые в сентябре начнут учебу в школе, созданной Орденом Феникса. Риск, конечно, велик: в открытом море корабль можно попробовать утопить, ведь свидетелей злодеяния все равно не останется. Но уволенный из Хогвартса за свое происхождение правнук кентавра профессор Кэттлберн, уже второй месяц живущий в Дамблвартсе, обещал, пользуясь старыми связями, сразу после отплытия лайнера с детьми поднять в воздух драконов из всех европейских заповедников. Крылатые рептилии, повинующиеся приказам драконоводов, прикроют «Надежду морей» с воздуха. Конечно, если Пожиратели узнали о корабле, они могли попробовать его сглазить или подложить в трюм магловскую мину, но теплоход причалил к пристани Дувра лишь вчера вечером, и все это время его охраняют бойцы Ордена…

Даже не глядя на роскошный лайнер, Доркас знала, что сейчас на него один за другим поднимаются несколько членов Ордена, принявшие облик очень холеных и богато одетых маглов. Важно прошествовав по палубе, бойцы спускались в каюты и трансгрессировали оттуда подальше от морского порта. Затем они в каком-нибудь безлюдном месте выпивали очередную порцию Оборотки, доставали из Уменьшающего мешка новый дорогой костюм, убирали туда использованный, переодевались (вся роскошная одежда была взята напрокат Мародерами в одном из самых шикарных магловских магазинов) и в ином, но столь же импозантном обличье опять важно шагали к входу на «Надежду морей».

Доркас, держа в руке табличку с надписью «Детский круиз на теплоходе «Памела», в облике полной дамы средних лет дежурила у входа на причал. Жара была неимоверная: кажется, весна, так долго притворявшаяся зимой, теперь возомнила себя летом. Стоять прямо на солнцепеке в строгом магловском костюме было очень нелегко, но иного выхода не оставалось. Подавив тяжелый вздох, Доркас вытерла со лба пот и вновь сосредоточила все внимание на подходивших к причалу людях, особенно пристально разглядывая детей с чемоданами. Трех своих клиентов она уже проводила к месту назначения. Сначала нужно было подняться с малышом на борт видавшей виды «Памелы», зафрахтованной Орденом для конспирации; у входа на этот теплоход ходил туда-сюда двухметровый громила, время от времени прихрамывая и поворачивая голову так, словно не видит одним глазом. Доркас не знала, кто это, но не сомневалась, что Моуди сейчас находится совсем в другом месте.

Вместе с ребенком она спускалась в каюту «Памелы» и оттуда трансгрессировала с ним прямо во внутренние помещения «Надежды морей». Оставив малыша на попечение дежуривших там коллег, Доркас трансгрессировала обратно на старенький теплоход, выходила оттуда и пешком возвращалась к месту, где ждала клиентов. «Памела» отправится в плавание на пятнадцать минут раньше «Надежды морей» и возьмет курс к берегам Южной Африки. Управлять кораблем будет Ги — младший брат Фаба. Каждое утро капитан станет превращать множество хранящихся в трюме табуреток в играющих детей школьного возраста. Сходство, конечно, будет очень приблизительным, но наблюдать происходящее на корабле Пожиратели если и смогут, то только с очень далекого расстояния…

Одна из главных проблем нынешней операции связана с использованием волшебства в местах массового скопления маглов, что даже теперь не одобряется Министерством магии. Без чар обойтись практически невозможно, но их постоянное применение непременно привлекло бы внимание авроров. Однако и с этой проблемой Орден справился: магию участники операции творят или на расстоянии от порта (а в самом Дувре волшебства столько, что лишний десяток заклинаний никого не удивит), или в каютах, на потолок, пол и стены которых заложены чарозаглушающие заклятья, созданные еще Марленой и Карадоком. Работы по заговариванию кают теплоходов проходили не в Англии, а в Европе, причем «Надежду морей» готовили в одной стране, а «Памелу» — в другой. Так что очень хотелось надеяться, что Пожиратели ничего не заподозрят…

Доркас отвлеклась от своих мыслей: у входа на причал появились ее новые клиенты. После исчезновения Джорджи Барнса Молли Уизли, двое братьев которой разыскивались как особо опасные преступники, а муж со дня на день тоже собирался переходить на нелегальное положение, все-таки решилась покинуть Англию и увезти с собой детей. Из-за беременности женщина опасалась трансгрессировать, а на Тайных Путях это было необходимо, так что «Надежда морей» оказалась самым удобным способом уехать из страны. Принять небольшую порцию Оборотного зелья Молли все же рискнула и сейчас в облике тощей длинноногой девицы лет восемнадцати шагала к лайнеру рядом с бережно поддерживавшим ее элегантным красавцем. В другой руке он нес кровать с пологом, которая благодаря наложенным на нее чарам выглядела как огромный чемодан, — там спал крошка Рональд, младший из сыновей Молли.

А остальные мальчики Уизли попадут на «Надежду морей» обычным путем… Увидев их, Доркас едва сдержала улыбку: старшие сыновья Молли были невероятно похожи на Фаба и Ги. Десятилетний Билл, надменно улыбаясь, самоуверенно разглядывал мир вокруг, а за ним шел тихий, молчаливый, но бесконечно надежный и очень преданный брату восьмилетний Чарли. В левой руке каждый из старших племянников Лиса нес чемодан, а правой вел одного из хнычущих трехлетних близнецов. Рядом с братьями шагал очень серьезный пятилетний Персиваль, также тащивщий чемодан. Мальчиков Уизли сопровождала тоненькая девочка с растрепанными бледно-русыми волосами — семилетняя Нимфадора, дочь Андромеды и Теда. После исчезновения миссис Тонкс малышка жила в штаб-квартире Ордена Феникса: полукровке-метаморфу нелегко пришлось бы и у Лестрейнджей, и у Малфоев. О девочке заботилась Молли Уизли, поскольку Тед Тонкс давно уже перешел на нелегальное положение: он выводил людей из Англии по Тайным Путям и дома практически не бывал…

Тем временем к Биллу подошел благообразный старичок, также державший в руке табличку с надписью «Детский круиз на теплоходе «Памела», и повел мальчика и его младшего брата к кораблю. Почтенный джентльмен отличался такой невероятной грацией движений, что Доркас пообещала себе сделать выговор Сириусу Блэку. Если уж даже она, общающаяся с ним не слишком часто, способна узнать воображалу даже под Обороткой, то Пожиратели это и вовсе сделают без труда!

Доркас закусила губу: в последнее время ее тревожил не только Сириус но и остальные Мародеры, — точнее, Мародеры и Лили. Безусловно, ни один подпольщик не раскрывает все собственные тайны даже самым близким друзьям, но эти пятеро как-то совсем уж отдалились от своего круга, у них в последнее время появилось очень много собственных секретов, а, выслушивая распоряжения командира, пять мальчишек и одна девчонка улыбались так, словно не принимали их всерьез. Подобное поведение опасно и для самих ребят, и для их коллег по нелегальной работе. Надо непременно серьезно поговорить с неслухами, причем не на встрече круга, а наедине. Мародеры вряд ли прислушаются к увещеваниям — мальчишки есть мальчишки, — но Лили очень толковая девушка, она должна понять, что нельзя считать себя умнее всех…

Тем временем к Чарли и второму близнецу подошел тощий прыщавый парень, тоже державший в руке табличку с надписью «Детский круиз на теплоходе «Памела», и улыбнулся такой хулиганской улыбкой, что не узнать Алису Лонгботтом было совершенно невозможно. Подумав немного, Доркас решила, что здесь нет никакого нарушения: все-таки улыбка — штука трудноуловимая, и опознать по ней молодую миссис Лонгботтом могли лишь ее друзья.

Чарли несмело улыбнулся в ответ и повел младшего брата за своим сопровождающим. Провожая глазами уходящих, Доркас в который уже раз поразилась силе характера Алисы и Фрэнка.

Прошлое — Лонгботтомы

Все, кто хоть раз видел Августу Лонгботтом, не поверили ушам, узнав, что ее тихий, молчаливый сын сделал предложение Алисе Этеридж — самой известной хулиганке Хогвартса, особе абсолютно бесцеремонной и манерами напоминающей скорее мальчишку-сорванца, чем девушку из высшего общества. Более того, под влиянием невесты Фрэнк, собиравшийся, как и его отец, стать гербологом, изменил планы и поступил в школу авроров! Как уж застенчивому молодому человеку удалось примирить мать с принятыми им решениями, так и осталось загадкой. Во всяком случае, на свадебных фотографиях Фрэнка и Алисы, опубликованных в «Ведьмополитене», Августа выглядела так, словно последние несколько лет питалась исключительно драже Берти Боттса со вкусом грязных носков, но прилюдно почтенная дама никогда ни словом не возразила ни против выбранной сыном профессии, ни против его жены.

После переворота Фрэнк и Алиса, чистокровные волшебники, к тому времени несколько лет работавшие аврорами, одними из первых дали клятву верности новому правителю. Алиса пришла на церемонию торжественной присяги, будучи уже беременной, а после рождения сына вернулась на службу буквально через пару месяцев.

Лонгботтомов по-прежнему принимали в свете, и некоторые люди стали с ними прямо-таки заискивающе любезны. Но в целом теперь на балах и приемах вокруг молодой четы возникала невидимая, но очень явственная стена отчуждения: нынешние методы авроров были всем отлично известны.

— Умные люди знают, какую сторону выбрать! — смеялась Алиса, когда прежние добрые друзья лишь холодно кивали ей. Фрэнк молча улыбался и обнимал жену.

Когда в начале 1981 года люди Долохова разнюхали все-таки, чем занимаются супруги в свободное от должностных обязанностей время, Лонгботтомы не просто сбежали, а громко хлопнули на прощанье дверью. Они, первым делом сообщив Августе о своем провале, изъяли из служебных сейфов списки людей, которых планировали арестовать в ближайшие две недели, а затем освободили из подвалов Министерства пятнадцать арестованных и помогли им попасть на исходный пункт Тайных Путей. Вовремя предупрежденная старшая миссис Лонгботтом вместе с маленьким внуком в это время уже шла по созданному Дамблдором маршруту, позволявшему покинуть Англию так, чтобы об этом не узнали ищейки Долохова…

Рассказывая об этих событиях во время очередной встречи их круга, Алиса громко и явно искренне смеялась.

— А я совсем не боялась! — она отправила в рот большой кусок торта и запила его чаем. — У меня есть талисман счастья — Игнация! Она прикроет и Невилла, и Фрэнка, и меня, и даже Августу, хотя я искренне сочувствую человеку, который осмелится напасть на мою свекровь!

— Ты по-прежнему носишь с собой эту карточку? — поразилась Доркас.

— Разумеется! — молодая миссис Лонгботтом достала из кармана мантии карточку, упакованную в магловский полиэтилен, и показала ее коллегам. — Кто же по доброй воле откажется от талисмана удачи?!

Фрэнку и Алисе предложили покинуть страну, но они предпочли остаться и выводили людей из Англии по Тайным Путям. Августа и маленький Невилл благополучно жили в Австралии в созданном Орденом поселке. Несколько недель назад после долгих раздумий Лили Поттер отвезла на Зеленый континент и своего сына Гарри, которому еще не исполнилось и года. Поттеров искали так же упорно, как и Лонгботтомов, а бросать подпольную работу Лили не хотела. Теперь Августа присматривала за двумя младенцами; впрочем, никто из знавших почтенную даму, не сомневался, что у нее хватит сил справиться не только с парой малышей, но и со всем поселком, где она теперь жила…

Настоящее

Проводив глазами Алису, Чарли и одного из близнецов, Доркас направилась к Перси и Нимфадоре, касаясь рукой висящего на шее амулета. Он был настроен на отпечатки пальцев своей владелицы, остававшиеся неизменными даже под Оборотным зельем, и начинал тихонько гудеть при каждом ее прикосновении. Дети, к которым подходила Доркас, тоже дотронулись до своих оберегов, и те так же загудели. Эти меры безопасности были необходимы как проводнику, так и его клиентам.

— Здравствуйте! — сказала она, стараясь говорить приветливо и беззаботно. — Ты Нимфадора, а ты — Персиваль! Я провожу вас на «Памелу»…

В очередной раз шагая с детьми к теплоходу, Доркас по-прежнему чувствовала себя неуверенно. Она очень плохо владела боевой магией и сомневалась, что сумеет защитить своих подопечных в случае атаки Пожирателей. Тем не менее, Моуди после долгих раздумий все же поручил Доркас это задание, поскольку она в свое время великолепно сдала экзамен по трансгрессии, вызвав восторг преподавателя, а за годы журналистской деятельности, требовавшей частых разъездов, усовершенствовала свое мастерство до блеска.

— Если заметишь хоть что-то подозрительное — немедленно трансгрессируй вместе с ребенком! — напутствовал командир Доркас. — Только заранее продумай пути отхода…

Она так и сделала и была готова в любой момент переместиться сначала в одну из лондонских подворотен (в огромной столице лишний выброс магии заметить практически невозможно), а оттуда — в небольшую валлийскую деревушку, расположенную неподалеку от пересадочной станции Тайных Путей…

Нимфадора и Персиваль вместе со своей проводницей добрались до «Памелы» без приключений, затем спокойно спустились в каюту. Оттуда Доркас трансгрессировала вместе с малышами прямо в каюту «Надежды морей».

— Ни пуха вам, ни пера, ребята! — сказала Доркас, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Спокойного плавания и удачной дальнейшей дороги!

Она уже приготовилась вернуться на «Памелу», но резко остановилась, услышав полный отчаяния голос Нимфадоры:

— Мэм, вы ведь наверняка знаете! Скажите мне правду, пожалуйста!

— Что ты хочешь знать, милая?

Взглянув на девочку, Доркас растерялась: ее лицо было искажено от страха, на глазах показались слезы.

— Мне рассказали, — произнесла Нимфадора срывающимся голосом, — что мама болеет, поэтому пока мне нельзя с ней увидеться! Но я знаю: так часто говорят, когда кто-то из родителей погибает, а ребенку не хотят об этом рассказывать! После пятнадцатого января мама написала мне только одну записку! Она совсем короткая, и мамин почерк можно легко подделать, а папа за это время не навестил меня ни разу! Я понимаю, маленьких детей нужно защищать, но я уже взрослая! Я должна знать, правда ли то, что моя мама ждет меня там, куда мы сейчас поплывем!

Доркас стиснула руки в кулаки, молча выругалась самым грязным из известных ей ругательств, а потом сказала со всем возможным спокойствием:

— Нимфадора Тонкс, я утверждаю со всей ответственностью: твоя мама жива! Она ждет тебя там, куда вы скоро отправитесь!

О подвиге Андромеды Доркас знала очень многое, поскольку просматривала ее воспоминания в Омуте памяти, когда писала о случившемся пятнадцатого января статью для «Голоса Дамблдора». Когда «Надежда морей» доберется до пункта назначения, эта заметка непременно будет опубликована, но пока приходилось молчать о случившемся ради безопасности той же Нимфадоры…

Прошлое — Андромеда Тонкс

Красивую и надменную Андромеду Блэк, — как, впрочем, и ее сестер, — Доркас недолюбливала еще с хогвартских времен. Побег взбалмошной девицы из родного дома показался ей обычным капризом. Доркас не сомневалась, что, оставшись без денег и друзей, Андромеда быстро вернется в семью.

Однако высокомерная барышня поступила совсем иначе. Она вышла замуж за маглорожденного Теда Тонкса, поступила на работу учительницей в школу подготовки троллей-охранников, а еще через несколько лет начала преподавать и маленьких троллятам. Каждый день молодая женщина без всякой охраны отправлялась в резервацию, где жили тролли, и, вопреки слухам о врожденной агрессивности этих существ, за годы преподавания с головы Андромеды не упал ни один волос.

Тем не менее, Доркас все равно считала действия урожденной мисс Блэк немного показушными. Андромеда словно пыталась доказать всем и каждому, как любит троллей, и в искренность этой странной привязанности не очень верилось.

После переворота власти, начав не слишком шумную, но очень жесткую политику вытеснения нелюдей из всех сфер жизни, словно забыли о школе, расположенной в резервации троллей. Миссис Тонкс продолжала свою работу и по-прежнему получала за нее зарплату, которую к тому же немного повысили. Даже тот факт, что Тед отказался проходить в Министерстве необходимую теперь маглорожденным регистрацию и перешел на нелегальное положение, никак не сказался на участи жены беглого преступника.

Видимое благополучие закончилось утром 15 января 1981 года, когда в самый разгар уроков в школу троллят явился отряд очень вежливых авроров. Командир, улыбаясь, сообщил, что, согласно новому постановлению Министерства Магии, резервация троллей переносится на один из островов Северного моря, а авроры помогут местным жителям собраться и доставят их к месту назначения.

В ответ миссис Тонкс одарила посетителя фирменным ледяным взглядом барышень Блэк и заявила, что его сведения устарели: этот вопрос она уже обсудила со своей сестрой миссис Лестрейндж, которая договорилась с самим Милордом о том, что резервация троллей останется на прежнем месте.

Разумеется, командир не слишком-то поверил собеседнице, но она была действительно очень похожа на легендарную соратницу Милорда, а бюрократия и несогласованность действий различных ветвей власти оставались очень серьезными проблемами Министерства. Навлекать на себя гнев миссис Лестрейндж молодой аврор не хотел, поэтому решил послать начальству письмо и попросить подтвердить полученный приказ.

Ответ, разумеется, должен был прийти не сразу, и авроры растерянно стояли в классе, переминаясь с ноги на ногу.

— Господа, я прошу вас покинуть помещение и дать мне возможность продолжить урок! — величественно заявила Андромеда. — В вашем присутствии малыши стесняются! И вообще вам лучше выйти из здания: дети обладают очень тонким обонянием и плохо переносят посторонние запахи!

Командир смутился, чувствуя подвох. С одной стороны, честолюбивому парню не хотелось ждать ответа на свое письмо, стоя у входа в школу на промозглом январском ветру, с другой — начальство требовало не конфликтовать с обитателями резервации понапрасну. Главу посланного к троллям отряда, конечно, не ознакомили со всеми планами руководства, но назвали место, куда необходимо доставить здешних жителей, и оно точно находилось не на острове в Северном море. Так что раньше времени обострять конфликт было очень опасно: это могло вызвать у троллей подозрения. А если и в самом деле тут какая-то бюрократическая ошибка и нелюдей вообще не нужно никуда везти?

— Хорошо, — принял решение аврор. — Но Льюис останется здесь, присмотрит за малышами на всякий случай…

— Чего вы боитесь, господин мракоборец? — надменно улыбнулась учительница. — Поверьте, мы не собираемся делать ничего противозаконного! Уверена, скоро моя сестра пришлет вам письмо, в котором все разъяснит!

Еще немного подумав, командир кивнул: в конце концов, женщина, окруженная детенышами безмозглых нелюдей, и в самом деле не представляла ни малейшей опасности.

Как только последний аврор покинул здание школы, Андромеда шепотом скомандовала по-тролльски не самому старшему, но очень толковому тролленку:

— Уркги, выберись из школы через отверстие в стене, которое на Рождество проломил твой папа, когда сильно перепил, — оно за пятой партой на третьем ряду — и беги в поселок! Скажи старшим: злые люди хотят вас забрать, от них нужно спрятаться! Пусть все уходят на болота! Драться нельзя: злыдни сильнее вас и умнее! Уйти нужно тихо и как можно дальше: они будут вас очень долго и упорно искать! Пусть взрослые придут в… лес, к… — миссис Тонкс назвала одну из пересадочных станций Тайных Путей. — Но только пусть отправляются туда не все сразу, а по двое или по трое! Ты понял меня?

— Да, мэм!

Уркги кивнул, а трое самых старших и крупных троллят уже бесшумно поднимали парты, давая малышу возможность подойти к дыре.

— Ой, а вы что делать будете, мэм?! — Уркги остановился на полпути, с испугом глядя на учительницу. — Неужто со злыднями уедете?!

— Ни в коем случае! — отчеканила она. — Детей я выведу из школы и доставлю к тому месту в лесу, куда всех вас прошу придти! Беги, все будет хорошо!

Уркги осторожно и на удивление бесшумно пролез в дверной проем, а Андромеда еще раз задумалась, правильно ли поступила. Но иного выхода она не видела: двадцать пятого декабря, в канун Рождества, бесследно исчезли все обитатели небольшой деревушки великанов, жители которой никогда не конфликтовали с людьми. Разыскать пропавших так и не удалось, и только теперь миссис Тонкс поняла, что случилось с гигантами. Но призывать взрослых троллей к неповиновению аврорам было нельзя: в случае конфликта люди быстро вызовут подмогу и подавят бунт, а о нападении злобных чудищ на мирных стражей порядка немедленно раструбят все газеты, и репрессии против обитателей резервации получат оправдание.

По сути дела, у детей и их учительницы оставался единственный шанс на спасение — трансгрессировать из школы до того, как начальство авроров подтвердит приказ о выселении троллей. Проблема заключалась в том, что малыши не умели перемещаться в пространстве, а один взрослый мог взять с собой двоих — в самом крайнем случае троих — детей. Учеников же у миссис Тонкс после ухода Уркги оставалось четырнадцать…

Подумав еще немного, она скомандовала по-тролльски:

— Дети, встаньте в круг и возьмитесь все за руки! Чтобы сбежать от злыдней, мы должны сначала ненадолго перенестись в очень темное и пустое место, а уже оттуда отправимся к вашим родителям! Я вас поведу, а вы думайте о дороге, которая нас ждет, и мысленно помогайте мне изо всех сил!

Андромеда взяла за руки двух самых маленьких учеников, сосредоточилась, собралась с силами и постаралась во всех подробностях представить пересадочный пункт Тайных Путей, куда направила взрослых троллей, а затем отчеканила:

— Думайте все по моей команде! На счет «три» мы отсюда исчезнем! Раз! Два!..

В этот момент в класс заглянули авроры — то ли они заподозрили неладное, то ли просто решили посмотреть, что происходит в школе.

— Играете с детишками, мэм? — с любопытством спросил один из стражей порядка.

— Да, — кивнула миссис Тонкс, затем закричала: — Три! — и вместе со всеми троллятами исчезла из класса.

На следующее утро все газеты вышли с кричащими заголовками: «Злобные тролли похитили учительницу своих детей — волшебницу из древней чистокровной семьи!» «Тот, кто поможет отыскать похищенную Андромеду Блэк, получит 10000 галеонов награды!» Журналисты дружно забыли обо всех разногласиях исчезнувшей женщины с ее родней и наперебой расхваливали сестру миссис Лестрейндж и миссис Малфой, называя ее истинной аристократкой, великодушной и милосердной. Тот факт, что власти не возражали против таких статей, судя по всему, означал, что миссис Тонкс считают погибшей.

Двадцатого января взрослые тролли, малыши дошкольного возраста и Уркги добрались до перевалочной станции Тайных Путей и рассказали о том, что случилось в их деревне пять дней назад. Бойцы Ордена, пряча глаза, сообщили, что ни учительница, ни ее ученики так и не объявились. К удивлению людей, невообразимо древняя троллиха, управлявшая своими односельчанами, прошамкала:

— Ничё страшного! Мы бы почуяли, если б наши детки померли! Живы они, и мисса Тонкс живая тоже! Найдутся они, вот увидите!

Тролли не выносили жару, и на следующее утро проводники повели их в Югославию, рассчитывая до наступления лета договориться с местными властями о покупке еще одного участка земли — на этот раз высоко в Альпах, где холодно даже в теплое время года.

Прошел январь, наступил и перевалил за середину февраль — ни об Андромеде, ни об ее учениках не было никаких известий. Даже самые большие оптимисты уже перестали надеяться на чудо, когда двадцать второго февраля на той самой станции Тайных Путей, куда месяц назад пришли беглецы из резервации, появился маленький тролленок и залопотал:

— Мисса Тонкс очень плохо! Она лежит, не встает! Там и все наши тоже! Сказала мне сюда идти!

Малыш доставил письмо от Андромеды, написанное золой на куске ткани. То ли из-за перенапряжения сил при попытке трансгрессировать столько троллят, то ли из-за того, что в последний момент ее отвлекли авроры, миссис Тонкс и ее ученики после перемещения оказались не на Тайных Путях, а на крошечном островке твердой земли, расположенном в глубине торфяных болот за несколько сотен километров от резервации. Андромеда и сама не поняла, почему попала именно сюда, но выбраться из этого места уже не смогла: трансгрессия отняла у нее все силы, лишила возможности творить волшебство и фактически довела до предынфарктного состояния. Абсолютно беспомощная волшебница и четырнадцать ее учеников оказались затерянными среди бескрайней трясины, и не было никаких шансов, что их сумеют разыскать.

Если бы миссис Тонкс преподавала человеческим детям, то, наверное, они все вскоре умерли бы от голода и холода, однако для троллят болото было привычной средой обитания. Пользуясь своей странной магией, они сумели разжечь огонь, разыскать какую-то еду и даже немного подлечить свою учительницу, а затем соорудили несколько шалашей и начали искать путь на Большую Землю.

Поиск прохода сквозь топь занял немало времени, но в конце концов троллята добились своего, и самый быстрый и толковый малыш отправился в долгий и опасный путь к пересадочной станции Тайных Путей…

Трансгрессировавшие на островок среди болот бойцы Ордена обнаружили там тринадцать пропавших детей и их учительницу. Она почти полностью поседела, очень исхудала и ослабела, страдала от тяжелейшего бронхита, плавно переходящего в пневмонию, но не утратила ни мужества, ни острого языка. Сейчас и миссис Тонкс, уже восстановившая силы и умение творить магию, и троллята находились в безопасности в Дамблвартсе.

Настоящее

— Нимфадора Тонкс, твоя мама жива! Она ждет тебя, вы скоро увидитесь! — еще раз повторила Доркас.

В глазах девочки загорелась отчаянная надежда, а волосы немедленно стали ярко-розовыми.

— Семь футов под килем вам! — вспомнила Доркас старую морскую поговорку и трансгрессировала обратно в каюту «Памелы».

Когда все пассажиры были доставлены на борт «Надежды морей», проводники встали на некотором расстоянии от «Памелы», ожидая, когда она выйдет в море, а пятнадцать минут спустя из самого дальнего закоулка порта с помощью волшебного зеркала наблюдали за отправлением теплохода с детьми. Оба корабля отплыли без приключений, и Доркас вздохнула с облегчением. Рано или поздно (причем скорее рано) люди Долохова заметят исчезновение детей и начнут розыск. Если ищейки доберутся до Дувра, то найдут много интересных сведений, но, хочется надеяться, до истины не докопаются…

Когда все закончилось, Доркас почувствовала, что устала до безумия. В таком состоянии помогало лишь одно средство, поэтому она решила наплевать на запрет Лиса. Использовав обычные меры предосторожности, чтобы сбить со следа возможную слежку, Доркас затем трансгрессировала в тот же парк, где была вчера вечером. Там она быстро зашла в глубь леса и уселась на свою любимую скамейку, чувствуя себя полностью опустошенной и слабой, как тряпичная кукла. Радоваться пока еще не стоило, — «Надежде морей» предстояло долгое плавание, — но облегчение от завершения тщательно планировавшейся операции было огромным.

Черемуха пахла так же одуряющее, как и вчера, но вот соловьи пели намного тише: то ли они начинали концерт ближе к вечеру, то ли уже разлетелись, чтобы начать строить гнезда…

Доркас вознамерилась немного поспать, сидя на скамейке, но вспомнила сон, который видела накануне, — и дрема исчезла, словно ее и не было.

Один и тот же кошмар исправно снился практически еженощно в течение последнего года, и Доркас с каждым днем все сильнее боялась засыпать. Увы, пить зелье Сна без сновидений она опасалась — при ее работе легко было пристраститься к успокаивающим средствам. Этого Доркас страшилась едва ли не больше, чем людей Долохова и колдунов вуду, так что практически каждый раз, уходя в мир ночных грез, проваливалась в липкий, безысходный ужас.

Во сне она видела себя в незнакомой комнате — некогда явно очень роскошной, но сейчас грязной и пыльной. Здесь также находились еще двое — Моуди, сильно постаревший и очень усталый, и юноша, которого Доркас поначалу принимала за Джеймса, но скоро понимала, что неправа: незнакомец выглядел моложе, и, в отличие от Сохатого, у него были зеленые, а не карие глаза.

Моуди показывал похожему на Джеймса подростку фотографию и говорил:

— Это Эдгар Боунз, брат Амелии Боунз, его тоже прикончили вместе с семьей, выдающийся был волшебник… Стерджис Подмор, — батюшки, какой молодой он здесь… Карадок Дигборн, исчез через полгода, тело мы так и не нашли… Хагрид — этот, конечно, какой был, такой и остался… Элфиас Дож — ты его видел, я и забыл, что он тогда носил эту дурацкую шляпу… Гидеон Прюэтт — чтобы расправиться с ним и его братом Фабианом, понадобилось пять Пожирателей Смерти, братья погибли как герои… Аберфорт, брат Дамблдора — я его видел лишь однажды, странный тип… Это Доркас Медоуз — Волдеморт убил ее лично…

Не известие о собственной гибели и смерти Фаба и Ги больше всего потрясало Доркас и не явная нелепость слов Моуди: ведь на самом-то деле из соображений конспирации члены Ордена никогда не фотографировались вместе, так что многие упомянутые командиром имена казались абсолютно незнакомыми. Самым жутким был тон, которым Аластор рассказывал о гибели своих подчиненных, — спокойный, абсолютно лишенный эмоций. Так ученики отвечают урок истории или рассказывают страшную сказку…

На этом месте сна Доркас всегда не выдерживала и окликала Моуди:

— Командир, почему вы говорите, что я, Фаб и Ги мертвы? Мы ведь живы!

Она не ждала ответа, но Аластор, как ни странно, слышал вопрос и украдкой от мальчишки, явно не замечавшего ее присутствия в комнате, негромко отвечал:

— Я очень сожалею, Доркас, но вы все мертвы, причем очень давно…

Тут и она понимала, что ее давно нет в живых, начинала истошно орать и просыпалась от собственного крика.

Воспоминание о навязчивом ночном кошмаре даже здесь, в залитом солнцем весеннем лесу, заставило Доркас похолодеть от ужаса. Она, как и обычно, постаралась успокоить себя мыслями о том, что мерзкий сон вполне объясним объективными причинами: каждый человек, особенно подпольщик, в нынешнее жуткое время боится за себя и близких, вот этот подсознательный ужас и проявляется в ночных кошмарах! Но даже если допустить, что и ей, и Лису, и его брату суждено умереть — Орден продолжит борьбу с нынешней властью и рано или поздно победит, причем скорее рано, чем поздно! Ведь Моуди остался в живых, и он не перечислил среди погибших ни Мародеров с Лили (кстати, мальчик из сна, — это, наверное, сын Поттеров, очень уж он похож на Джеймса), ни Лонгботтомов…

Вспомнив Алису, Доркас улыбнулась — уж с этой отчаянной хулиганкой ничего не случится! Ее и всех ее родичей охраняет волшебный амулет — карточка от шоколадной лягушки, на которой изображена Игнация Уилдсмит!

Доброе воспоминание прогнало страх и повернуло мысли в более спокойное русло.

Через некоторое время Доркас почувствовала, что собралась с силами, и направилась к выходу из леса. Сначала она хотела трансгрессировать в ресторан, чтобы хоть раз за последнюю неделю нормально пообедать, но потом решила первым делом заглянуть домой: вдруг прибыла сова с долгожданным письмом?

На кухонном столе сидели две птицы, залетевшие в открытое окно: огромный разноцветный попугай и крошечная, незаметная серая совушка. Порадовавшись собственной интуиции, Доркас сначала занялась попугаем. Письмо, привязанное к его лапе, гласило:

Мне стало лучше, и через несколько дней я отправляюсь на Ямайку. Старейшины согласились принять меня пятнадцатого мая, так что ждать осталось недолго. Не сомневаюсь, я смогу их убедить.

Б. М.

Доркас выругалась сквозь зубы: вот только лаборатории, где колдуны вуду ставят эксперименты на людях, Ордену Феникса и не хватает для полного счастья — все остальное есть! И как прикажете искать ее?! Ладно, розыск — задача боевки, а пока нужно открыть второе письмо…

Совушка принесла на вид самый обычный рекламный проспект, однако Доркас на всякий случай коснулась его волшебной палочкой. Эффект этого действия оказался странным — палочка вырвалась из руки, подлетела к стене, написала на ней сверкающими буквами: «Правый дальний угол жилой комнаты, заклинание **», — а затем вернулась к хозяйке.

Данное заклятие было Доркас незнакомо, но она, разумеется, решила последовать совету, сияющие буквы которого уже начали меркнуть, и направилась в спальню.

Едва слова заклинания умолкли, в углу появился небольшой сундучок. Открыв его, Доркас обнаружила думоотвод, в котором переливались воспоминания. Она нырнула в них ненадолго, а когда вернулась к реальности, то вновь отправилась на кухню, указала палочкой на принесенную совушкой рекламу и произнесла длинное дешифрующее заклятие.

Буклет превратился в стопку фирменных бланков нескольких европейских банков. Доркас проверила документы и вздохнула с облегчением — недавние пожертвования бизнесменов Ордену благополучно дошли до места назначения и не привлекли к себе ничьего постороннего внимания. Бумаги она с помощью очень сложного заклинания, разработанного Марленой и Карадоком, трансфигурировала в номера «Ежедневного пророка» и засунула в средний ящик своего письменного стола, в котором сама нередко часами искала необходимые документы, а затем некоторое время постояла в спальне, потирая висок.

В конце 1978 года Дамблдор поручил Доркас заботиться о деньгах Ордена, — по ее прикидкам, примерно о пятой части всех средств, которыми располагала организация. Воспоминания о каждой совершенной финансовой операции Доркас сразу же после ее окончания убирала в думоотвод, который тщательно прятала. Это давало надежду на то, что даже после ее ареста ищейки Долохова не доберутся до денег Ордена, с помощью которых можно помочь многим честным людям.

Сейчас Доркас точно знала, что из Англии уедет, только оказавшись на грани провала, поскольку отвечает не только за сбор, но и за выдачу средств на нужды Ордена, а это обычно требовалось делать максимально быстро. Лис, конечно, очень огорчится, но правду ему говорить нельзя…

За минувшие годы Доркас привыкла жить так, но всегда было очень трудно отделять от себя воспоминания — неотъемлемую часть своей личности. Казалось, что без них она останется неполноценной…

Со вздохом Доркас взмахнула палочкой — на стене появились соответствующие заклинания и фраза: «Из Англии уезжать только в самом крайнем случае!» Потом финансист Ордена вытащила воспоминания о принесенных совушкой документах из головы и спрятала в думоотвод, который убрала в сундучок, а затем снова взмахнула палочкой и произнесла заклятие, написанное на стене. Сундучок исчез, а Доркас дождалась, когда сверкающие буквы погаснут, и переписала письмо Боба на лист пергамента, на который были наложены Протеевы чары. Другой точно такой же лист находился у командира Ордена, и на нем также появились написанные Доркас слова.

Кажется, все дела были закончены… Она еще раз оглядела квартиру и, не обнаружив ничего подозрительного, вышла на улицу, намереваясь пешком прогуляться до ресторана.

Будущее

11 мая 1981 года известный певец Боб Марли скончался в возрасте тридцати шести лет, так и не добравшись до Ямайки.

Исчезновение Доркас Медоуз обнаружилось, когда в первый понедельник июня 1981 года она без предупреждения не явилась на работу. Сослуживцы в последний раз видели коллегу вечером пятницы. Сразу же возникли слухи, что мисс Медоуз тайно арестовали люди Долохова, и ее коллеги составили петицию, в которой от контрразведки требовали предоставить сведения о судьбе пропавшей женщины.

Еще через несколько дней выяснилось, что исчезнувшая журналистка принимала активное участие в деятельности пресловутого Ордена Феникса, — в частности, писала заметки для нелегальной газеты «Голос Дамблдора». Рита Скитер в своей книге «Пресловутый Орден:— мифы и реальность» писала также, что тихая, незаметная Доркас была одной из лучших боевых волшебниц своего времени и участвовала в самых дерзких операциях фениксовцев.

Примерно тогда же многие стали утверждать, что мисс Медоуз не арестована, а просто перешла на нелегальное положение, узнав о том, что люди Долохова вышли на ее след, и теперь находится в безопасности. Впрочем, никаких достоверных сведений о судьбе пропавшей журналистки нет и поныне.

Известия о гибели братьев Прюэтт, четы Лонгботтом, Сириуса Блэка, Джеймса Поттера, Ремуса Люпина появлялись регулярно. Однако после этого «погибшие» нередко участвовали в операциях Ордена Феникса и порой бывали в людных местах, так что об истинной участи подпольщиков никто не может сказать наверняка. Некоторые считают, что авроры приукрашивали свои успехи, чтобы получить награду, обещанную за уничтожение разыскиваемых оппозиционеров. Другие уверены, что боевики Ордена оставили товарищам немало своих остриженных волос и ногтей для создания Оборотного Зелья, поэтому теперь облик погибших принимают совсем иные люди, рассчитывая таким образом запугать авроров.

Аластор Моуди совершенно точно был убит в начале 1982 года, когда люди Долохова сумели обнаружить местонахождение штаб-квартиры Ордена Феникса. Нынешний правитель Британии даже хотел выставить голову Моуди в холле Министерства Магии, дабы все скептики убедились, что руководитель одиозной организации действительно мертв, но протесты религиозных организаций и благотворительных обществ заставили отказаться от этой идеи.

Тем не менее, деятельность пресловутого Ордена продолжалась еще более полутора лет. Все это время газета «Голос Дамблдора» выходила регулярно, без задержек и перерывов.

В сентябре 1983 года между нынешним правителем Британии и Лили Поттер, возглавившей фениксовцев после гибели Моуди, были заключены мирные Хогсмидские соглашения.

Конец