Как всегда влетит в комнату, словно принося с собой свежий весенний ветер. Будет шутить с Летицей, расточая изысканные комплименты, несколько из которых, он даже выучил ради нее на итальянском. Точнее, это я его им научил. Обсудит с ней особенности платьев для беременных… О, да, даже в этом он разбирается. Уже в который раз скажет, что у нас обязательно родится мальчик.
А я уверен, что будет девочка. Похожая на мать, с огромными, будто бархатными глазами, с тяжелой копной шелковистых черных волос. И я буду ее безумно любить.
Потом, за вечерним чаем расскажет нам как дела у Астории, что она до сих пор не пришла в себя после тяжелых родов, но уже чувствует себя значительно лучше.
«Самой трудной была первая неделя, а потом, когда я догадался добавлять в чай мелиссу, по ночам стало спокойней. Так что, Блейз, советую взять на заметку, хотя признаться, глядя на вас двоих, еще неизвестно, кому придется принимать успокоительное».
На этих словах они с Летицией рассмеются, словно он действительно сказал, что-то очень смешное, а я сдержанно улыбнусь в ответ.
У меня никогда не получалось смешить ее, так как у него. Да, что там… У меня вообще не получалось никого смешить. Раньше, наверное, не было желания, а потом просто стало не до шуток. А Драко, даже, несмотря на то, что случилось со всеми нами, как-то удивительно быстро смог восстановиться. Вот только он никогда не говорит про Крэбба, но для этого не так уж много поводов на самом деле.
Иногда, после пары стаканов огневиски мне удается поймать у него в глазах какое-то болезненное выражение, но он слишком быстро прячет его, чтобы рассмотреть наверняка. У Малфоя откуда-то изнутри появилась железная сила воли, которая стальной хваткой держит позвоночник, не позволяя ему прогнуться в поклоне. Он, как средневековый рыцарь, закован в латы своей вежливой улыбкой и неизменным ответом: «У нас все хорошо». Драко почти не рассказывает о своем сыне, словно еще не до конца осознал его появление. Только вот Астория теперь беспокойно спит по ночам, а так, практически ни слова о новорожденном.
Камин у меня за спиной полыхнул с тихим шуршанием, и я обернулся.
— Ты что-то рано… — я осекся, не договорив.
Первое, что меня смутило — он был слишком небрежно одет по сравнению со своим обычным безупречным видом. Расстегнутая жилетка, рубашка выбилась из брюк… Даже в школе он не выходил из спальни, не убедившись в том, что его одежда в безукоризненном порядке. Я же помню… Кто еще кроме меня так хорошо будет это помнить?
— Летиции еще нет? — хрипло спросил он.
Наконец, мне удалось рассмотреть, что у него круги под глазами и красная каемка по краю обкусанных губ.
— Она будет через два часа, уехала на примерку платья. Драко, ты не здоров? Что случилось?
Проигнорировав вопросы, он подошел к моему столу и взял с подноса бутылку, после чего оглянулся в поисках стакана. Не найдя его, вопросительно оглянулся на меня.
— Сначала ответь мне.
У него явно произошло, нечто, выбившее его из колеи.
— Блейз, черт тебя подери, дай мне стакан! — нервно выкрикнул он, метнувшись к комоду в углу кабинета. Я уловил отчетливый шлейф вязкого алкогольного запаха. Это будет явно не первая порция огневиски на сегодня.
— Драко, сядь.
Я щелкнул пальцами и, бросив, появившемуся эльфу одно слово, первый сел на диван. Он, однако, проигнорировал меня, оставшись стоять возле комода, вцепившись в его дверцы так, что побелели пальцы.
Сложно представить, что могло заставить нервничать безупречного Драко Малфоя. Если я правильно помню, то сегодня он должен был зайти в Министерство, чтобы забрать какие-то бумаги, касающиеся открытия замороженных счетов его семьи. Рутинная процедура, он делал это десятки раз. Их оправдали…
— Драко, — позвал я еще раз, когда эльф услужливо расставил передо мной стаканы и ведерко со льдом.
Обернувшись, он невидяще скользнул по мне взглядом и только рассмотрев, что на столе все готово, подошел и неловко уселся рядом.
— Блейз… — начал он, сжав в руке бокал из набора, подаренного тетушкой Летиции в день свадьбы. — Блейз, они снова подняли дело.
Тетушка моей супруги являла собой классический образец итальянской донны — толстая, шумная женщина неуемной энергии, которой до всего есть дело. Готов поспорить, что у нее есть усы, которые она удаляет хитрым косметическим заклинанием. Самое страшное заключалось в том, что со временем Летиция превратится в точную копию своей тетушки. Я могу гарантировать это.
Мотнув головой, я отогнал от себя образ располневшей жены, которая радостно поедает луковый суп, окруженная стайкой черноволосых детишек.
— Что ты сказал?
— Они подняли дело отца, Блейз! Сегодня в Министерстве я видел чертова Уизли и он мне сказал, что аврорат возобновил расследование по делу Люциуса Малфоя, слышишь меня?
Вцепившись в мою рубашку, Драко на последних словах пару раз ощутимо встряхнул меня, словно молодую оливку.
— Ma che pirla! — невольно вырвалось у меня.
— Что за фигня? — автоматически переспросил Драко. Еще в школе я учил его основным ругательствам, чтобы он потом, так же как и я, мог, закатывая глаза шептать это вслед МакГонаналл, снявшей с нас баллы за очередную проделку.
— Почти, — уклончиво отозвался я. — Так в чем дело? И при чем тут Уизли? Право слово, я надеялся, что больше не увижу этой фамилии нигде, кроме как в газетах и то лишь по случаю юбилея битвы за Хогвартс.
— Я тоже на это надеялся, — проигнорировав мой иронический выпад, пробормотал Драко, после чего одним глотком выпил виски и сморщился. — Видел бы ты, с каким удовольствием этот недоносок остановил меня сегодня в коридоре. «Слышал новость, Малфой? Дело твоего папаши подняли из архива».
У Драко довольно точно получилось сымитировать «пытающийся-быть-ехидным» голос Уизли. Я будто снова оказался на обеде в школьном зале и вот-вот сейчас вспыхнет очередная перебранка «Слизерин против Гриффиндора». Ухмыльнувшись, я тоже потянулся к стакану. Я уже давно не вспоминал школу, а уж про Рона Уизли, так и вовсе почти забыл.
— Ну и чего они хотят этим добиться, Драко? Твой отец полностью реабилитирован.
— Пойми, Блейз, — щедрой, но непослушной рукой он налил нам переливающегося янтарного огня. — Тебе со льдом? Так вот, Блейз, у меня недавно родился сын. Мерлин свидетель, мы уже было отчаялись, но на этот раз беременность прошла удачно. И именно в это время им понадобилось снова заняться перетряхиванием грязного белья! Снова проклятые репортеры, снова вызовы в Министерство. Матери и так сильно нездоровится, только представь, чего ей стоило пережить это, а теперь все сначала. Мы просто хотели, чтобы нас, наконец, оставили в покое!
Последнюю фразу он прошептал так горько, что стало ясно, каких трудов ему стоило сверкать уверенной улыбкой на публику.
— Вот же чертов мерзавец, — пробормотал я, чувствуя, как виски теплой волной поднимается по телу.
Драко едва уловимо вздрогнул.
— Блейз, я так устал…
Он слизал последнюю каплю виски из бокала, и сел обхватив голову руками. Я почти уловил исходящее от него отчаянье. Кому он имеет право пожаловаться? Отцу, который с юных лет твердил ему, как важно уметь держать себя в руках и никогда не выказывать эмоций? Матери, за которую он беспокоится? Или своей жене, этой хрупкой, болезненной девочке, перенесшей несколько неудачных беременностей?
Замешкавшись на секунду, я потянулся к нему, чтобы похлопать по плечу, но словно против воли, едва коснувшись, моя рука осталась лежать на острой, выпирающей под кожей кости. Замерев, я ждал его реакции, зная, о чем он сейчас думает.
Мы подружились на четвертом курсе, до этого он меня, признаться, только раздражал. Слишком уж высокомерным и заносчивым казался в том время юный Малфой. Это теперь я понимаю, что он, вышколенный своим отцом, больше всего на свете боялся показаться своим однокурсникам смешным, но я тогда просто предпочитал не общаться с ним и его свитой в лице Крэбба и Гойла.
А во время Турнира Трех Волшебников все незаметно изменилось. Мы обсуждали тощих картавых француженок, мрачных, держащихся особняком дурмштранговцев и, наверное, именно тогда почувствовали, некое единение. Постепенно, разговоры об учебе и квиддиче, перетекли в беготню по коридорам в ночное время, «охоту» на миссис Норрис с вытащенными у рыцарских доспехов мечами и прочие детские шалости. Я знал, что во мне он нашел здравого критика, а я в свою очередь обрел равного собеседника. Позже, Драко признался, что я стал его первым и единственным другом.
Летом перед шестым курсом он пригласил меня погостить в имении его родителей и именно тогда, стащив у Люциуса пару бутылок горячительного, и упившись в дым, мы поцеловались. В этом не было ничего особенного. Нам было по шестнадцать лет, мы искренне нравились друг другу и таким образом просто выразили свою симпатию. Это был пьяный подростковый поцелуй, о котором, проспавшись, мы вспоминали со смущенным хихиканьем.
Но опыт был волнующий, совершенно определенно.
И вот сейчас, по прошествии стольких лет и событий, я, как и в тот летний вечер, задержал руку на его остром плече. Непроизвольно мелькнула мысль, что он сейчас тоже в белой рубашке. Драко медленно обернулся, и, встретившись с ним глазами, я подумал, что сейчас еще можно успеть пробормотать что-то вроде: «Расслабься, все образуется» или вроде того.
Еще не поздно сгладить неловкость.
Но этого и не понадобилось.
Он плавно потянулся ко мне, обнимая обеими руками за шею, и у меня перехватило дыхание. Да, он сильно пьян и уже почти не соображает, что делает, но, черт побери, как властно и вместе с тем аккуратно, у него получилось закинуть мою голову и прижаться губами ко рту. Я целовал его в ответ, как не целовал до этого ни одну женщину — страстно и самозабвенно, осознавая насколько это запретно и неправильно. И вместе с тем сумасводяще. Я пытался вобрать в себя его запах, запах дождливого туманного утра и пряной предрассветной дымки. А на вкус он оказался точно как в шестнадцать. Мне всегда казалось, что если из луны можно было бы сделать леденец, у него будет вкус Драко Малфоя.
Я не знал сколько прошло времени: полминуты или полчаса. Перед глазами плыло от виски и от близости Драко. От такой неоправданной близости, что сердце колотилось об ребра как ненормальное. Но тут, он неловко повернулся и задел бутылку, которая с громким стуком упала на пол. Одновременно вздрогнув, мы отстранились друг от друга. Наваждение спало, волшебство момента рассеялось.
Он отвел глаза, отодвигаясь.
— Блейз, я…
— Драко, не надо…
Тут из коридора послышался шум и приближающиеся шаги. Я как можно быстрее схватил с пола бутылку, конечно же, она успела разлиться, Драко ведь не закрыл пробку, когда разливал виски. После чего я прикрыл лужу ковром и поспешно уселся обратно на диван, придав лицу скучающее выражение.
В ту же секунду в комнату зашла Летиция, на ходу разматывая с шеи длинный шелковый шарф.
— Блейз, — капризно начала она, — я так зла! Платье не готово даже на половину, а нам скоро ехать на годовщину свадьбы моих родителей. О, Драко, — наконец заметила она, вжавшегося в диван Малфоя, — как я рада тебя видеть.
— Но, amore mio, мы в любой момент можем купить готовое платье, любое, какое только захочешь, — я поймал ее за руки и потянул к себе на колени, заставляя сесть спиной к Драко, который, кажется, начал сползать на пол.
— Я не хочу готовое, глупенький, — она рассмеялась, обматывая шарф вокруг моей шеи. — Я хочу такое, которого больше ни у кого не будет — с венецианским кружевом и корсетом, украшенным жемчугом.
С этими словами она притянула меня к себе и поцеловала долгим, влажным поцелуем. Могу ошибаться, но, кажется, сегодня она снова ела луковый суп.
Через секунду моя супруга, с нехарактерной для беременных дам проворностью вскочила и, настояв, чтобы Драко остался на ужин, ускользнула к себе, чтобы переодеться.
— А знаешь, Блейз, Летиции очень пойдет жемчуг, — пробормотал Малфой, задумчиво глядя в окно.
— И кружево тоже, — вздохнул я, поднимаясь с дивана.
Где-то в столе у меня было припрятано отрезвляющее зелье.
Vova
