Люциус Малфой не привык спать на диване, да ещё и в гостиной. В особняке свояченицы он вместе с Нарциссой занимал комнату, но семейные ссоры... Это так прозаично. Он практически не спал этой ночью, задремав лишь под утро. Но только попробовал повернуться на другой бок, как с грохотом упал на пол, проснувшись окончательно. Поднявшись, он пробормотал что-то сквозь зубы и, хмурый, уселся в кресло.
Как раз в это время в гостиную и спустилась хозяйка особняка, драгоценная сестра его жены, Беллатрикс. Из чашки, которую она держала в руке, дразнил ароматами утренний чай, однако состояние Беллы было отнюдь не расслабленным. С раннего утра, а может, и с вечера накануне, ей хотелось кого-нибудь убить. Но не без повода и не в гордом одиночестве, разумеется. Миссис Лестрейндж подошла к столику и стала перебирать газеты, в надежде наткнуться на что-то, могущее послужить зацепкой. Вот. Её взгляд остановился на радостном заявлении о торжестве в честь юбилея министерского чиновника.
— Неплохо бы испортить им праздник... — вслух заметила Белла и усмехнулась. — Как смотрите?
Она показала Люциусу разворот: самодовольная рожа и список "достижений". Их отвлекла спустившаяся в гостиную юная Мариса, протеже Беллатрикс, мечтающая получить Тёмную метку. Она мельком глянула в газету и уселась в кресло, тоже с чашкой чая — сознательно или бессознательно копируя Беллу:
— Доброе утро! За что ж его так? — тут же подключилась к разговору мисс.
— Беллочка, а в чем он виноват? — подхватил Малфой, колдуя себе кофе, чтобы не отставать от дам и чтобы хоть как-то сбить сонливость. — Он грязнокровный? Или состоит в обществе по защите прав маглов? Или сотрудничает с авроратом?
— Да как вам сказать... — чуть наклонив голову к плечу, Беллатрикс смотрела на Люциуса и Марису. — Во-первых, конечно, эти самые "либеральные законы". Тоже мне, ограничивать наши старинные права... И к тому же — я ненавижу этих чиновников.
Она резко поставила на столик пустую чашку — так, что остальные листы газеты разлетелись.
— Так что, есть желающие?
Мариса искоса глянула на Пожирательницу и неуверенно протянула:
— Ну, в принципе можно... Но, полагаю, это будет гораздо опасней, чем маглы? — молодая колдунья чуть прищурилась. — Так ведь?
— Да, это посерьёзней маглов. Как и все наши серьёзные дела. Но я думаю, ты справишься...
— Я с вами. Мне тоже хочется убивать всех без разбора, будь он чистокровный или магл — всё равно, так как моё отличное, можно сказать, эйфоричное настроение на исходе...
Скороговоркой выпалив всё это, в гостиную влетела Алекса, ещё одна знакомая Беллатрикс и сторонница. Приманив себе из кухни чашку кофе и окинув присутствующих мрачновато-приветственным взором, она забралась с ногами в кресло.
— Я тоже желаю убивать и пытать. Наслаждаться криками жертвы, — деловито вклинился в женский разговор Люциус. — Но я должен знать, в чём он виновен.
Малфой вцепился руками в подлокотники кресла, взглядом — в лицо намечающейся жертвы.
— Что ж, добровольцы — это прекрасно. Как и совпадения в настроении... — довольно заметила Белла и взглянула на зятя. — Люциус, говорю же — слишком либерален сей господин... И помимо всего, готовит очередной законопроект по конфискациям артефактов и прочего. — Её глаза полыхнули злостью. — Я не намерена поступаться наследием.
— Тогда это меняет ход дела, Белла.
— Итак, начало у них в семнадцать. Вот и мы заявимся...
И колдунья зажмурилась, предвкушая. А Люциус до поры выкинул из головы и чиновника, и его праздник и задумался о своём. О Нарциссе, и об их ссоре, и о том, как бы под общий шум отравить жену...
* * *
— Полагаю, господа, все в сборе?..
Без пятнадцати "five o`clock" Беллатрикс, уже в черном плаще с капюшоном, сбежала по лестнице. Движения Беллы были резкими и четкими, а взгляд, казалось, мог зажечь свечу за десять шагов от неё. В пальцах Пожирательница сжимала палочку.
— Сейчас мы выйдем и аппарируем к тому дому. Не отставайте, приготовьтесь сразу же атаковать.
И она вышла за дверь особняка. Мариса, до этого успевшая выпить огневиски — для храбрости, вышла следом. Малфой появился в гостиной, одетый в длинную черную мантию и белую маску, из-за которой равнодушно глядел по сторонам, а затем тоже вышел за дверь.
Пожиратели слаженно аппарировали к солидному загородному дому, нелепо украшенному шариками и лентами. Беллатрикс усмехнулась, глядя, как бледнеют лица собравшихся, как на них проступает ужас.
— Вы думали остаться безнаказанными?! Никогда нельзя забывать о последствиях... — торжествующе закричала она.
Подняв палочку, Белла заставила вспыхнуть огнем импровизированную сцену. А потом с её палочки сорвались любимые Режущие заклятья и полетели в гостей. Несмотря на то, что Лестрейндж уже отбивалась от трех гостей-авроров сразу, она приказала:
— Обыщите дом и притащите этого чиновного ублюдка!
Люциус, до этого щёлкавший палочкой шарики, направил её на одного из авроров, окруживших Беллу, и тот вспыхнул живым факелом.
— Чудесный праздник, — заметил он лениво.
Алекса невербально доставила виновника торжества к ногам Беллатрикс, оглушила его и стала атаковать подоспевшую "охрану" заклятьями веревок, с совершенно отрешённым лицом. Мариса направилась в дом, по пути отбиваясь от гостей, взрывая шары и сжигая нелепо-яркие ленты. Она заглядывала в комнаты, поджигая шторы и гостей, зло смеясь над ними — её захватил азарт охотницы.
А особняк поглотила тишина. И она была на руку ведьме, оставшейся в нём. Еще днём Цисса услышала разговоры об очередном рейде, а также мысли мужа об её отравлении... Идея с отсветом отчаяния вспыхнула в её мозгу. Распорядиться о доставке яда в особняк труда не составило. Спрятать заветный пузырек в складках мантии — тоже. Благо, муж уже два дня даже не прикасался к ней. Размазывать смешанные с духами слёзы по пергаменту Нарцисса не собиралась. Момент настал, и теперь она сидела напротив зеркала, отражающего ее мертвенно-бледное лицо и кроваво-красные блики плескавшейся в бутылочке жидкости. Налюбовавшись отражением, поднялась, окинула прощальным взглядом комнату, кровать, где прошло столько сладких мгновений ("Их никогда не повторить", — кольнуло в сердце). Села на краешек постели, погладила ещё влажную подушку. На секунду мелькнуло "правильно ли?", но тут же сменилось горьким "он так хочет". Глубоко вдохнула воздух, смешанный с его дыханием.
— За тебя, милый...
Залпом осушила пузырёк, испуганно вскрикнула от невыносимой жгучей боли в горле, и упала на кровать, выпустив бутылочку из ослабевшей руки.
Люциус направил палочку на одного из авроров:
— Exspeliarmus!
И его палочка оказалась в руке Малфоя. Он быстро подскочил к магу, перерезал ему горло кинжалом и, весь залитый кровью, брезгливо отшвырнул от себя труп.
Беллатрикс боковым взглядом видела действия других Пожирателей, и радостная улыбка играла на её губах. Люциус "снял" одного из её противников, других она добила сама. А потом Алекса кинула ей под ноги министерского... Оттащив его к окну, ведьма ткнула ему в горло палочкой.
— Ублюдок... Crucio! — приказала она для начала. Затем заставила одежду чиновника загореться, потом отрезала ему пальцы... Веселый смех... Но пора кончать:
— Avada Kedavra!
Оглянувшись, Белла нашла взглядом Марису — та расходилась всё больше:
— Crucio!.. Crucio!.. — её голос эхом отражался от стен, сливаясь с воплями жертв. Верхний этаж рушился от огня. Мариса смеялась.
А Малфой, подойдя к столу, цинично ел черную икру и пил шампанское...
Руквуд, по одному ему известным причинам не отправившийся вместе с другими, услышал вскрик в спальне наверху, но не пошёл проверить. Подумал, что Люциус тоже не пошёл на рейд, а решил уединиться с женой...
— Отходим! — дала команду Белла.
Больше здесь делать было нечего. Но Люциус так не считал. Он ещё успел убить двух знакомых по Министерству и прихватить со стола бутылку огневиски, прежде чем появился в особняке.
Руквуд, увидев Малфоя, хотел было рвануть наверх. Подумал: "Может, разбилось что просто, чёрт возьми..." Но на второй этаж всё же пошёл — нужно ведь сделать обход особняка.
В доме появилась Мариса и упала в кресло. Её маска полетела на пол, в глазах плясало дьявольское пламя.
— Однако ж, было весело... — выдохнула она.
— А что я тебе говорила, Мариса?
Беллатрикс уже кинула плащ на кресло... И вдруг что-то почувствовала. В особняке пахло смертью — и этот запах не они принесли.
— Люциус, Мариса... Что-то не так. Проверьте комнаты.
— Bombarda!
Взрыв вынес дверь в спальне супругов Малфой. Заклинание произнёс Руквуд.
Пожиратели остановились у двери.
Люциус скользнул мимо в спальню жены, которая второй день не желала его видеть. Подумав, что она спит, подошел ближе. Только хотел поцеловать её... Но тут на глаза попался пузырёк, лежащий рядом с Цисс. Малфой побледнел и замер, не зная, что делать.
Беллатрикс, оказавшись наверху, заметила соратника у выбитой двери. Первая мысль, которая мелькнула у неё в голове, — был обыск. Но за дверью обнаружилась Цисса, лежащая неподвижно, и Люциус, застывший возле неё. Белла и сама застыла на миг. Сердце дергалось.
— Сестра... — Белла бросилась к ней. — Чёрт, где хранились противоядия... Поищи внизу! — крикнула она, не желая терять Циссу.
Люциус судорожно сжал в руке бутылочку из-под отравы. Какой именно яд выпила Цисса? Ведь чтобы найти противоядие к нему...
— Безоар! — проорал Руквуд и кинул камень. А затем, пользуясь моментом, стал обшаривать комнату в поисках прощальной записки или ещё чего-нибудь, искоса поглядывая на Люциуса.
Злость, как темное облако, накрыло Беллу. Не отрывая взгляда от лица сестры, она поймала противоядие.
— Люциус, не стой же столбом! — передав ему камень, сама резко повернулась к Руквуду:
— А почему это ты не был на рейде? А? — ледяной тон, ледяной взгляд.
— Сейчас это уже не важно... — увильнул тот от ответа, не смотря Белле в глаза, и снова зашнырял по комнате.
Мариса тем временем, стоя на коленях у кровати, проверяла у миссис Малфой пульс.
— Слабый, но есть... Очень слабый... — прошептала она, не выпуская руку Нарциссы.
Люциус положил в слегка приоткрытые губы жены камень, взял её холодную руку в свою. Нарцисса судорожно вдохнула, до боли стиснула руку мужа, закашлялась.
— Не увиливай, Руквуд... — Беллатрикс нехорошо прищурилась. — Я беспокоюсь, но не забываю о деле.
— Да не важно, не важно... — пробормотал Руквуд. Услышав кашель Нарциссы, подумал: "Всё в норме" и прекратил шнырять. И пока Белла отвлеклась на шум, выскользнул из комнаты.
Алекса с ужасом в широко распахнутых глазах наблюдала сцену возвращения Циссы к жизни. Взмахнула палочкой, призывая стакан воды, и протянула его Нарциссе.
Люциус вынул камень из губ жены, ответным жестом сжал её руку. Взгляд Пожирателя был обеспокоенным. Мариса отошла от кровати и встала у двери, молча наблюдая, как Цисса приподнялась на локтях, и шёлк пеньюара скользнул её с плеча. Женщина огляделась, не понимая, что здесь делают все эти люди. Дышала она с трудом.
— Ты слышишь, Цисс?.. — с беспокойством в голосе обратилась Белла к сестре, забыв об остальных. — Я так боялась... — шёпотом, чтоб слышала лишь она.
Алекса поставила стакан на ночной столик, облегченно улыбнувшись уголком рта:
— Мне кажется, ей нужен полный покой... Пусть останутся только самые близкие... — и направилась к выходу из спальни. Мариса, облегченно вздохнув, выскользнула за дверь следом.
— Любимая, тебе надо отдыхать...
Люциус принёс ещё подушек, удобнее уложил жену на кровать, вновь взял её за руку.
Беллатрикс, увидев, что все ушли, ещё раз взглянула на сестру, провела ладонью по её руке и решила оставить её наедине с Люциусом.
Нарцисса поджимает дрожащие губы, она не пытается стереть бегущие по щекам слёзы, она боится сказать хоть слово. Люциус нежно целует Циссу, гладит её по волосам. Она невидяще смотрит в стену перед собой, комкая в кулаке простыню, глотая слезы. Он решается нарушить молчание:
— Цисси, не плачь. Я же рядом... — он целует её ручки.
Она вытирает лицо — действительно, что это она?! — закрывает глаза, слушая пульсирующую боль в висках.
— Циссенька, ты хочешь что-нибудь?... — он обеспокоенно глядит на неё.
У неё нет сил раскрыть губы, чтобы сказать, чтоб он так её не называл, чтоб он не волновался. Сказать, что она хочет только, чтоб он всегда был рядом.
Люциус подносит жене стакан сока, осторожно поит её, прижимая к себе.
Она благодарно смотрит мужу в глаза. Хочет ласково коснуться ладошкой его лица, но одёргивает руку, вспомнив вчерашний день и сегодняшнее утро.
Он нежно обнимает жену, целует в губки:
— Я люблю тебя.
Она хрипло шепчет:
— Но не простишь, да?
И судорожно вздыхает, задыхаясь, снова заходясь кашлем.
— Конечно же, прощу, — он зарывается лицом в её волосы. — Ты так меня напугала...
Её удивляет: как может напугать исполнение собственного намерения?
Vova
