Сердца откроются нам

Мы существуем мечтой,

что чудо произойдет,

непременно произойдет:

что время откроется нам,

сердца откроются нам,

двери откроются нам,

горы откроются нам,

что родники заструятся,

что мечта откроется нам,

что однажды утром мы заскользим

на волнах, о которых не знали.

Шел шестой год обучения Гарри в Хогвартсе. Но эта история не о нем, мальчике, который выжил. Эта история о любви, которая помогла выжить, мужчине, который должен был умереть.

Профессор Снегг был занят в тот вечер обычными своими делами — проверял эссе, написанные этими неучами — учениками слизерина и гриффиндора. Хотя мысли его были далеко, и время от времени он позволял себе отвлечься от разбора этих непонятных каракулей, называемых сочинениями, которые больше были похожы на рецепты выписываемые мадам Помфри.

Наконец-то он получил должность, которую так долго ждал — преподавателя защиты от темных искусств, но это уже не радовало его, достижение цели вовсе не принесло ему желанного удовлетворения. Дамблдор был смертельно болен, проклятье все больше подтачивало его силы, и Снегг не мог ничего поделать с этим. Невозможность помочь тому, кто так много сделал для него, вызывало чувство бессильной ярости. Просьба директора следить за Драко, и не дать совершить ему роковой ошибки ценой сделки с собственной совестью, разрывала душу Снегга. Ко всему прочему еще и новый профессор зельеварения Слизнорт, задумал провести соревнование между факультетами на лучшее знание его предмета. Только этой головной боли еще не хватало декану Слизерина. Надо было выбрать претендента на участие из учеников его факультета. Снегг подумывал о кандидатуре Драко, он не был силен в зельеварении, но это отвлекло бы его от того, что он задумал. Но разговор с Малфоем закончился категорическим отказом мальчишки, видно было, что тот еле сдерживает переполнявшую его ярость, профессор понял, что у Драко явно не получается привести в исполнение его план. «Что же ты задумал, мальчик…» — с грустью подумал Снегг, и поймал себя на том, что грызет кончик пера, которым писал замечания в работах учеников. Оно оказалось на удивление сладким, и он вспомнил, что конфисковал его у ученика пуффендуя, который зачем-то с большой осторожностью пытался достать его из своей сумки. «Ну, теперь все понятно, — усмехнулся Снегг, — опять эти штучки из Сладкого королевства». И его в очередной раз поразило то чувство раздвоенности, которое возникало, когда он смотрел на беззаботных учеников, не подозревающих о нависшей над их хрупким миром опасности. В этом году школа вообще как будто сошла с ума на почве влюбленности. По вечерам во всех углах прятались влюбленные парочки, волна отравлений любовными напитками выпотрошила запасы безоарового камня у профессора Слизнорта. Даже ученики его факультета обычно сдержанные в проявлении своих чувств попали под влияние всеобщего безумия. «Ну что же, — вернулся профессор к мыслям о конкурсе, — надо выбрать представителя от моего факультета, черт бы побрал этого Слизнорта, с его конкурсом, — чертыхнулся про себя Снегг. Лучшей ученицей его факультета в зельеварении по праву считалась Хелен Один. Ходили слухи, что она была пра-пра-правнучкой самого Одина, мудреца и шамана, знатока рун и сказов, это был очень воинственный и сильный маг, о котором даже среди маглов слагали легенды. А его жена Фригг считалась провидицей, которой была известна судьба любого человека, верная жена, поговаривали, что она никогда не расставалась со своей прялкой, в которой она прятала волшебную палочку и связкой ключей от подвалов, где хранились сильнейшие артефакты, созданные ее мужем, а также лечебные снадобья сваренные ей самой. Простые маглы звали ее Елена, и Нелен назвали в ее честь. Эта была очень странная девица, на взгляд Снегга она по ошибке попала на его факультет, ведь в ней больше было от ее далекого деда, чем от бабки. Но распределяющей шляпе виднее. «Да, это идеальный вариант», — решил Снегг, за какое бы зелье не бралась его ученица, она доводила его до совершенства. Шел последний год ее обучения в Хогвартсе, и как призналась она Снеггу, во время собеседования на шестом курсе, когда надо было выбирать профилирующие предметы, жизнь свою она связывала с лекарством и медициной. Его ученики не отличались мягкосердечием, и это тоже было довольно странно видеть в ней. «На каждом факультете должна быть своя «белая ворона», — подумалось Снеггу. И он вспомнил немного сумашедшую Луну Лавгуд и этого недотепу Долгопупса. Пусть будет так. Завтра он оставит ее после урока и скажет ей о своем решении.

Она сидела за последним столом в аудитории на уроке защиты от темных искусств и рассеянно смотрела на тоненький лучик света, который пробивался из-за плотно зашторенных занавесок. На пылинки, кружащиеся в нем, словно исполнявшие волшебный танец. Рядом кропотливо скрипели перьями ее сокурсники, выполняя очередное задание профессора Снегга, которое на этот раз было довольно странным и немного смешным. Тема была такая : «Опишите способы самозащиты от куртуазных чар, насылаемых суккубом или вейлой». «Fine amour», то есть «утонченная любовь» — первая и пока единственная строчка, написанная в ее свитке, ждала продолжения, но мысли Хелен были направлены не на поиски защиты от волшебных чар, а совсем наоборот, искали способ применить эти чары наяву.

Объект ее исследования сидел за преподавательским столом в центре аудитории. Вид его по обыкновению был мрачен. Заметно было, что мысли преподавателя также далеки от темы урока, как и желания Хелен от их исполнения. Хелен уже не таясь рассматривала его, все в облике профессора волновало девушку, и его загадочность, и постоянная мрачность, и отрешенность… «Эта складочка между бровей, этот нос с горбинкой, — взгляд девушки опустился ниже, — эти губы… как бы мне хотелось их поцеловать…» Профессор почувствовал ее пристальный взгляд и в свою очередь внимательно посмотрел на Хелен. Она быстро отвела глаза и сделала вид, будто полностью сосредоточена на сочинении. Теперь уже юная волшебница чувствовала направленный на нее изучающий взгляд преподавателя.

Семь лет назад, когда распределяющая шляпа выбрала ее факультетом Слизерин особых волнений по этому поводу девочка не испытала, ей в принципе было все равно где учиться. Для ее родителей было важно, чтобы дочь получила хорошее образование и они, отправляя ее в Хогвартс, напутствовали словами: «Все преподаватели этого учебного заведения очень сильны в знании своих предметов, не важно, куда тебя распределят, важно то, что ты вынесешь из стен этой школы, твое будущее зависит только от тебя…» Ее родители никогда не были особо ласковы с ней, нет, они любили свою единственную дочь, но как-то отстраненно, издалека. Отец вечно пропадал на работе, он был аврором и расследовал особо опасные преступления совершенные темными магами против маглов. Мать же пытаясь компенсировать отсутствие любимого супруга дома, полностью погрузилась в работу в больнице святого Мунго. Те редкие часы, когда вся семья собиралась дома, были самыми счастливыми воспоминаниями Хелен. Единственным человеком, уделяющим маленькой девочке все свое внимание была бабушка. Она души не чаяла в своей внучке и с малолетства учила ее всему, что знала сама. А знала она многое, очень многое. Не зря она была правнучкой самого Одина. Конечно, дар ее по сравнению с даром предвидения великой Фригг был несравненно меньше, но и без этого она видела сильную сторону своей внучки Хелен, это были зелья. Еще совсем маленькой Хелен научилась сама распознавать влияние трав и камней на живых существ окружающих ее. Будучи непоседливым ребенком, она вечно попадала в разные истории, заканчивавшиеся по обыкновению мелкими травмами как самой Хелен, так и ее друзей по играм. Однажды соседский мальчишка, сорвавшийся с яблони, сильно рассек себе острым сучком ногу, шустрая девчонка собрала несколько травок росших поблизости, растерла их в ладошках, что-то шепча при этом, и приложила их к его раненой ноге. Нет, чуда, конечно же не произошло, и рана не исчезла на глазах, но как говорила потом мать Хелен, если бы не это, заражения было бы не миновать и лечение заняло бы гораздо больше времени. К тому времени как Хелен исполнилось 11 лет и ее отослали школу Хогвартс, она уже знала гораздо больше своих сверстников, но все же без образования во всех других областях магии она не могла бы стать «Настоящей ведьмой» и сделать блестящую карьеру, как рассчитывали на то ее родители.

Вот по причине всего вышеперечисленного Хелен особо не заботил факультет, на который она была распределена. Друзей среди сокурсников у нее не водилось, а ребята с соседних факультетов не спешили налаживать дружественные контакты со слизеринцами, относясь к ним довольно предвзято, считая их зазнайками и высокомерными отпрысками «именитых родителей». По правде сказать, эти определения в полной мере подходили к ученикам факультета Слизерин. До пятого курса девочка прилежно училась волшебным предметам, выполняла все домашние задания и старалась особо не выделяться среди сверстников, оставаясь для них полнейшей загадкой и потому изгоем.

Но однажды, как обычно бывает — это однажды наступает весьма внезапно… Так вот, однажды, в то время когда пятый год обучения Хелен в Хогвартсе подходил к концу и все школьники начинали готовится к итоговым экзаменам, шел точно такой же урок, ученики усиленно скрипели перьями, с той лишь разницей, что это был урок зельеварения. «Вейлы, вейлы… все началось именно с них», — вспомнила Хелен, выводя завитки на своем пергаменте. В тот год в школе проводился турнир трех волшебников, ставший впоследствии турниром четырех. Эти милые девушки из школы магии Шармбатон покорили сердца всего мужского населения Хогвартс, поговаривали, что некоторые из них были в родстве с вейлами. Чтобы гости не отстали от программы обучения многие уроки проходили совместно с ученицами Шармбатона и учениками Дурмстранга. Было забавно наблюдать, как мальчишки млели от одного взгляда на эти чудесные создания, а девчонки каждый день приходили на уроки в чем-то совершенно сногсшибательном, пытаясь понравиться воспитанникам Каркарова. Ростки первых влюбленностей начинали пробиваться в юных сердцах учеников, так спешивших стать поскорее взрослыми. Хелен не участвовала в забавах под названием «возьми у Крама автограф» или в соревновании на самый красивый волшебный макияж. Она была наблюдателем, и это ей очень нравилось. «Да это произошло именно тогда, на том совместном уроке по зельеварению», — Хелен сидела, с наслаждением посматривая на красавиц Шармбатона, на мальчишек со своего факультета, пытающихся произвести неизгладимое впечатление на них, и на тихо злящихся слизеринских девчонок. Единственным оплотом спокойствия в этом море волнующихся сердец оставался профессор Снегг, который посматривал на все это безобразие с непередаваемым отвращением. «Странно, очень странно… — подумалось ей тогда, — мужчина в самом расцвете, еще далеко не стар, но совершенно не реагирует на сладкие стрелы пускаемые глазками наследниц вейл. Конечно он сильный маг, но все же он мужчина, — теперь все ее внимание было обращено на декана, — …хм…а может он импотент, или того хуже имеет нетрадиционную ориентацию?» Найти ответы на все эти вопросы, возникшие в хорошенькой головке Хелен, было гораздо интереснее, чем наблюдать за сопливыми проявлениями чувств, своих одноклассников.

Как это называется, напороться на свои же грабли, попасть в собственные сети? Да, скорее всего так.С энтузиазмом взявшись за свое расследование, она как будто очнулась от затяжного сна, с увлечением начав изучать повадки Снегга, приглядываться к тому, на кого же все-таки профессор больше всего обращает внимание. Этим кем-то оказался главный «герой» Гриффиндора — мальчик, который выжил, или как его все называли «Избранный» некий Гарри Поттер. Смутно вспоминалось ей, что когда-то давно, в то время когда они жили в деревне под названием Годрикова Впадина, какие-то Поттеры были их соседями. Они тогда также как и ее родители скрывались от Темного Лорда, который не щадил никого, кто осмеливался противостоять ему. А ведь ее отец был аврором, а мать, как могла, помогала выжившим жертвам беспощадного палача. На следующий день, после гибели соседей, Одины покинули свое жилище и после старались больше никогда не вспоминать о тех ужасных временах. Бабушка, однажды перебрав сладкой вишневой наливки и разомлев перед жарким пламенем камина, рассказала Хелен, что в ту ночь и в их семье произошло страшное событие, но Хелен тогда была еще слишком мала, чтобы внимательно прислушиваться к несвязным речам нетрезвой старушки. Сейчас она очень жалела об этом, возможно этот рассказ прояснил бы что-то в том, как относился Снегг к Поттеру. Привыкшая подмечать малейшие тонкости в настроении и чувствах других людей, Хелен замечала, с какой неприязнью смотрел профессор на этого мальчика, и в тоже время, когда Поттер отворачивался, во взгляде волшебника появлялась такая глубокая тоска, что иногда у Хелен мелькали мысли,— «А не любовь ли это?!». Пытаясь распутать донельзя запутанную головоломку Снегг-Поттер, Хелен сама того не замечая увязла в ней по самые уши. "Когда же пустой интерес к сексуальной ориентации преподавателя, перешел в чувство сострадания к нему?" — девушка пыталась вспомнить. Наверное, это случилось на следующий год, когда в Хогвартсе появилась эта ужасная женщина — Долорес Амбридж. Настоящий энпир, скрывавшийся под маской пухленькой дамочки в розовом. Энпиры не пьют человеческую кровь в отличие от вампиров, они высасывают душу, это даже пострашнее дементоров, которые не прячутся под личиной доброты и кротости. В тот год Снегг сопротивлялся ей дольше других, стараясь не поддаваться на ее провокации, игнорируя поддевки и унижения, направленные в его сторону. В то же самое время, он пытался защитить учеников, из которых она потихоньку выкачивала жизненные силы. Прошлую зиму многие болели чаще и тяжелее чем обычно. Профессор, как мог, помогал мадам Помфри, в ее попытках вернуть ученикам хорошее самочувствие, изобретая все новые элексиры, помогавшие восстанавливать их здоровье. Эта «Жаба», как ее прозвали школьники, не обращала внимание на возраст жертв, даже наоборот, похоже ей нравились именно ученики младших классов, которые еще не имели достаточных сил для сопротивления ей. Снегг тогда заметно похудел и осунулся, он стал сильнее сутулиться, и с его губ окончательно пропала улыбка, которая и до этого была нечастой гостьей на его мрачном лице. Хелен вызвалась помогать Снеггу, составлять снадобья и варить настои, все больше проникаясь к этому человеку чувством уважения и безграничного доверия. Каждый день до самой ночи он с фанатичным упорством пытался найти средство, которое бы не только помогло восстановить силы детей, но и в дальнейшем защитило бы учеников от попыток Амбридж манипулировать их чувствами и сознанием. «Да, да… сострадание, уважение, помноженное на сильнейшее желание разгадать тайну этого замкнутого человека, из всего адского коктейля этих чувств родилось влечение». Девушка все чаще обращала внимание на то, как плавно, с грацией гепарда, передвигается профессор по лаборатории, на то, как его сильные руки точно, уверенно отмеряют и смешивают составы будущих элексиров и противоядий. Как он задумчиво склоняется над котлом с варевом, пытаясь найти верную комбинацию трав и волшебных ингредиентов. Вот он, замерев стоит, скрестив руки на груди, не замечая ничего вокруг, не замечая ту, что так старается привлечь его внимание, пытаясь стать его незаменимой помощницей, его лучшей ученицей. Наверное, даже изобрети она средство дарующее бессмертие, он не заметил бы этого. Ну и как результат — упорное нежелание Снегга замечать Хелен, и не менее настойчивое желание Хелен, привлечь его внимание, привело к тому, что юношеское влечение девушки, переросло в нечто большее. «Это любовь», — решила для себя Хелен и отдалась на волю чувств. Она ходила за ним хвостом, стала его тенью, его незримой сообщницей. «Ты не обращаешь на меня внимания, — думала она, — что ж, тогда я сделаю так, что ты действительно не будешь видеть меня, слышать и ощущать моего присутствия». На Рождественские каникулы она упросила свою бабушку научить ее древнему и сложному заклинанию, делавшего владеющего им незаметным для окружающих. ««Для отвода глаз» — так оно называется, — говорила мудрая старуха. "Прадед наш частенько применял его, чтобы узнавать тайны своих воинственных противников. Оно дается только очень сильным воинам, немногие решались применять его. Ведь одна неверно произнесенная фраза обернется проклятием для тебя самой, и ты навсегда потеряешь возможность видеть и чувствовать. «Silmästä meni näkö» надо произносить быстро и четко, закрыв глаза и в то же самое время нарисовать палочкой в воздухе горящий ромб и в центре его круг. Подумай малышка еще раз, так ли нужно это тебе? Ходили слухи об одном очень ревнивом маге, который повадился таким способом следить за своей молодой женой. Он так часто пользовался этим заклинанием, что, в конце концов, действительно исчез. А его предприимчивая женушка, объявив его без вести пропавшим, второй раз выскочила замуж. И это, при живом то муже. Ты не станешь невидимкой, тебя просто перестанут замечать!"

«Он и так не замечает меня», — грустно думала Хелен.

— Так, рассказывай, — повелительно потребовала старая ведьма, — ты же знаешь, от меня ничего не утаишь. Тебе уже 17, самое время молодой девушке влюбиться, и я чувствую, что кто-то занял местечко в твоем сердце.

Хелен упрямо молчала. Бабушка расплылась в довольной улыбке, видна порода, да только упрямство девочки не препятствие для нее, сегодня же ночью она возьмет в руки веретено своей прародительницы и посмотрит на того молодого человека, который околдовал ее внучку. Она должна быть спокойна за ее будущее. Сказано сделано. В полночь ведьма взяла в руки прялку и стала сплетать нить судьбы своей любимой Хелен. Нить никак не хотела ложиться ровно, она, то истончалась, грозя оборваться, то становилась чернее черной ночи. Хватит пока, решила мудрая женщина, посмотрим, что у нас получилось. Шепча себе под нос заклинания, она опустила сплетенную нить в выточенную из черного дерева чашу и начала осторожно наливать туда из принесенного медного кувшина золотистый настой. Зацепив конец нити волшебной палочкой, она стала медленно вращать ее по часовой стрелке. «Вот так, вот так… — шептала волшебница, — вперед время, вперед, покажи мне, что ждет мою красавицу внучку». На поверхности чаши медленно стали проявляться прозрачные образы будущих событий. Все пристальней вглядывалась ведьма в круговорот времени. И вдруг, громко вскрикнув, она, сильным движением руки, опрокинула чашу на пол. Нет, этого не может быть, опять то, от чего она спасла пятнадцать лет назад маленькую Хелен.

СМЕРТЬ.

Пар, поднимающийся от расплескавшейся жидкости начал складываться в слова:

Узнавание. Но какое?

Я открыл потайную дверь -

и светящиеся пылинки падают в черные трещины.

Эти струящиеся волосы. Ты!

Мучительно оборачиваться.

Меня ожидали. Но кто?

В сумерках мы откладываем тоску

в сторону. До нового узнавания.

Убаюкиваем ее, как младенца,

улыбаясь.

Быстро прошло лето в этом году.

Утром мы уезжаем.

В последний раз мы выходим к морю.

Стоим на самом крайнем утесе

и чувствуем, как земля холодеет и холодеет.

Какое ужасное пророчество, темный боевой маг, которого увидела ведьма в водовороте времени, должен был умереть страшной смертью, и забрать с собой сердце и разум той, что дороже всего была для нее на этом свете. Без сил опустилась старушка на пол. "Я не должна была вмешиваться в прошлый раз, — корила она себя, — судьба все равно настигнет Хелен, как бы я ее не защищала. Мой дар — мое проклятье, знать, что будет и не иметь возможности предотвратить роковые события. Я не стану ничего ей говорить, пусть она будет счастлива, то время, что ей отпущено…» И с твердой решимостью помочь девушке в ее безрассудной любви, она поднялась из подвала в комнату внучки.

— Я не только научу тебя заклинанию отвода глаз, но и покажу, как варить сильнейший любовный напиток, без запаха и вкуса, который не распознает даже самый искусный в зельеварении маг.

— Бабушка, — Хелен с благодарностью обняла старушку, — я боялась, что ты будешь ругать меня за то, что я полюбила в мужчину намного старше.

— Возраст не препятствие для чувств, — улыбнулась мудрая женщина, — любовь бесценный дар, принадлежащий только нашему миру, миллионы других более благополучных миров и параллельных вселенных лишены этого блага, вот почему многие души стремятся обрести воплощение именно в этом, не самом счастливом, месте…

Урок подходил к концу, слизеринцы потянулись к столу преподавателя, спеша сдать ему свитки с сочинением, и, побыстрее исчезнуть из аудитории. Хелен так ничего больше и не написала. «Что же я буду сдавать? — панически подумала она, — хотя, может это и к лучшему». Снегг рассердиться, оставит ее для отработки после занятий и тогда она сможет привести в исполнение свой давно и тщательно продуманный план! Но все сложилось гораздо удачней, чем она предполагала.

— Один, задержитесь на минутку, мне необходимо с вами поговорить, — тоном нетерпящим возражений приказал Снегг.

Хелен пискнула, неужели так скоро, она не была готова к воплощению своего плана прямо сейчас. Приворотное зелье, сваренное ею вместе с бабушкой, лежало, надежно спрятанное, на самом дне ее сундука.

— Да, профессор? — Хелен подошла к его столу.

— Вы слышали о конкурсе, объявленном профессором Слизнортом?

-Конечно, об этом гудит весь Хогвартс, братья Уизли открыли тотализатор, все ставят на Поттера, в последнее время он стал лучшим в зельеварении.

Хелен внимательно наблюдала за реакцией Снегга на упоминание имени Поттера. Профессор поморщился как от зубной боли. Сделав вид, что пропустил последние слова девушки мимо ушей, он продолжил:

-Я решил выставить Вашу кандидатуру от нашего факультета, в прошлом году вы неплохо показали себя. Ваши познания в этой области магии поразительны для столь юной особы, грамотность применения различных составов для достижения поставленной цели произвели на меня весьма положительное впечатление.

"Ооо, да неужели", — девушка была в бешенстве, раньше сказать ей об этом он, конечно же «не решался», и если бы не этот чертов конкурс, она так бы и не узнала о произведенном ею «весьма положительном впечатлении». Ну, так я удивлю вас еще больше, уважаемый профессор, в самое ближайшее время!

Заметив волнение на лице девушки Снегг расценил его как согласие. «Распределяющая шляпа все же была права, она довольно амбициозна, и явно уже видит себя победительницей».

-Профессор Слизнорт любезно поделился со мной программой соревнований,— Снегг вспомнил три бутылки сливочного пива из своих собственных запасов, ставших главной причиной побудившей зельевара «поделиться информацией» и криво усмехнулся. Так вот, — продолжил он,— некоторые задания будут довольно сложны для исполнения, не считая того, что многие ингредиенты Вы должны будете раздобыть сами. И это опять же довольно опасно. На все вам будет отпущено всего шесть часов. Если, Хелен, Вы согласитесь на участие в турнире, то мне необходимо будет дать Вам несколько дополнительных уроков.

Хелен готова была запрыгать от радости, но вместо этого она сдержанно кивнула и сухо сказала. «Да». Уже выбегая из аудитории, она подумала: «А ведь это первый раз, когда он назвал меня по имени. Удивительно, что он вообще его знает. Ну да лиха беда начало, — припомнила она бабушкину поговорку. — Скоро ты будешь шептать мое имя, шептать страстно и бесстыдно».

Вся порозовевшая от своих нескромных мыслей, она так неслась в свою комнату в подвалах Хогвартса, что чуть не сбила с ног коротышку профессора Флитвика. «Ох, молодежь, совсем с ума посходили, и вроде не весна вовсе…» И он усмехнулся себе в усы.

Соревнования должны были пройти в канун Дня всех святых, времени оставалось совсем немного. Снегг, как и обещал, занимался с Хелен дополнительно. Каждый вечер после лекций они оставались в его кабинете, который за это время превратился в настоящую алхимическую лабораторию. Слизнорт очень возмущался тем фактом, что Снегг так и не освободил его, став преподавателем другой дисциплины. Планы Хелен относительно соблазнения профессора летели ко всем чертям. Он требовал от нее полной сосредоточенности и концентрации сил. Готовя различные зелья, он говорил так быстро, что девушка даже не надеялась успеть записать все это, приходилось запоминать их формулы, названия трав, результаты взаимодействия разных ингредиентов. Это выматывало ее настолько, что добравшись до своей постели она, наспех умывшись, засыпала совершенно без сновидений. При всем при этом, никто не освободил ее от обязанности посещать лекции и выполнять домашние задания. Покончив с волшебными составами и снадобьями, Снегг перешел к обучению Хелен боевой магии. Это было не то баловство, которым развлекались ученики Хогвартса в дуэльном клубе, серьезные невербальные заклинания защиты и нападения, вот что это было. Он показывал, как правильно надо держать палочку, чтобы ее не выбили из руки, его движения больше напоминали магловские боевые приемы, которые когда-то показывал ей отец, сталкивавшийся, по долгу службы с разными удивительными способами самообороны изобретаемыми маглами.

-Вы как будто готовите меня к войне, — как-то попыталась пошутить Хелен.

В ответ на это Снегг внезапно атаковал ее заклинанием Ступерфай, совершенно автоматически она отразила нападение.

— Хелен, две недели назад вы мне помогали готовить противоядие для девушки по имени Кэти Бэлл, помните, что с ней случилось?

Хелен опустила голову, об этом гудел весь Хогвартс, ученицу прокляли, и только чудо спасло ее от мгновенной смерти.

-Вы готовы,— сухо произнес профессор, — конкурс через два дня, советую хорошенько отдохнуть. Меня не устроит оправдание «Я устала» или «Я была не в форме» в случае Вашего проигрыша! Кстати, Ваш главный соперник отказался от участия, ссылаясь на полную загруженность уроками и подготовкой своей команды к чемпионату по квидичу. Факультет Гриффиндора будет представлять Джинни Уизли, не самая умная девица, но она подружка Поттера, и тот может ей помочь, так же, как я помогал Вам.

Поникшая Хелен вышла из кабинета Снегга. "Ничего у меня не получилось", — грустно думала она. Осталась одна надежда — победа в конкурсе. "Джинни мне не соперница, так сказал Снегг, да к тому же младше меня на два года. Двух других участников он вообще не брал в расчет — значит, победить мне не составит особого труда". И немного приободрившись, она уже гораздо увереннее зашагала в Большой зал, с целью хорошенько перекусить, и заодно присмотреться к своим будущим соперникам. Она села за стол Слизерина рядом с Пэнси Паркинсон.

— Привет, Пэнси, ты знаешь Джинни Уизли с Гриффиндора? — начала разговор Хелен.

Пэнси, до этого сосредоточенно жевавшая мясной пирожок, услышав вопрос, едва не подавилась. Прокашлявшись, она мотнула головой в сторону двух девушек, сидевших, прямо напротив них за столом Гриффиндора.

— Та, которая рыжая, все их семейство рыжее, странно, что ты не знаешь.

— Я знакома с Фредом и Джоржем Уизли, это они в прошлом году устроили грандиозный фейерверк на экзамене по СОВ, но я не знала, что у них есть сестра.

— Самая младшая, и самая противная после еще одного их братца Рона, вон он сидит рядом с блаженным Поттером. А ты, по какому поводу интересуешься? Уж не желаешь ли примазаться к ним в подружки?

— Нет, Снегг сказал, что она будет участвовать в конкурсе на «лучшего в зельеварении», интересно, почему ее выбрали?

— Не за особые заслуги, уж будь спокойна. Я слышала, что когда Поттер струсил и отказался, то вызвалась она, еще эта, Грейнджер, кстати, она сидит рядом с ней, и еще парочка с их факультета, эти недоразвитые решили бросить жребий, да уж, выбирать то особо среди них не из кого, короче вытащила бумажку с крестиком Джинни Уизли. Кстати она получила место охотника в их команде по квидичу, что в очередной раз доказывает, то, что Поттер врет, когда говорит, что очень занят подготовкой к чемпионату. Скажи мне лучше, почему Снегг выбрал тебя ?!

— Он сначала предложил Малфою, но тот не дал своего согласия, а я после школы собираюсь поступать на медицинский, если я выиграю это будет неплохой рекомендацией для меня, Снегг об этом знает.

— А, ну да, если Малфой отказался, то я бы тоже не согласилась! — высокомерно произнесла Пэнси.

Хелен положила на тарелку, возникшую перед ней, тосты, стейк и яичницу, взяла стакан тыквенного сока и стала внимательно наблюдать за двумя девочками, на которых указала Паркинсон.

Джинни Уизли сидела рядом с Гермионой Грейнждер, и увлеченно что-то обсуждала с ней. Хелен прислушалась, что было довольно сложно, принимая во внимание шум, производимый переговаривающимися и одновременно жующими учениками. Она услышала немного, слова: квидичь, охотник и имя Дин ничего ей не говорили. Одно она поняла — конкурс зельеварения волнует Джинни меньше всего. «Ну и славненько», — подумала она и плотненько перекусив, отправилась в свою спальню. Проснулась девушка только на следующее утро. «Вот это я заснула так заснула», — удивилась Хелен сама себе, и, мурлыкая мелодию собственного сочинения, пошла принимать душ.

Вторник пролетел незаметно. Хелен гуляла во дворе замка, опавшие осенние листья, прихваченные морозцем, нежно шуршали под ее ногами. Она грезила о том, как победит, как придет к Снеггу и тот, расчувствовавшись, кинется ее обнимать, и они сольются в нежном поцелуе и… Дальнейшее она представляла с трудом, так как ее отношения со сверстниками не доходили даже до поцелуев в щечку.

После обеда к ней вразвалочку подошел профессор Слизнорт.

-Дорогая, Один, надеюсь, вы не забыли про завтрашнюю вечеринку в честь Хэллоуина? Я организовал небольшой конкурс. Будут почти все участники моего клуба и все преподаватели, даже директор! Жаль Поттер отказался, его так трудно поймать, этот мальчик все время занят. — он с укоризной покачал головой, — веселиться будем до утра, и, конечно же, чествовать победителя, или победительницу. И он хитро подмигнул ей.

— Да, конечно профессор, я непременно буду, — ответила Хелен.

К вечеру прилетела сова от профессора Снегга. Разворачивая свиток с посланием, она наивно предполагала увидеть слова поддержки и ободрения, но в нем были лишь две строчки: «Надеюсь, Вы, оправдаете мое доверие». И, «Не забудьте взять волшебную палочку». Ошарашенная, Хелен несколько раз перечитала записку. Что это? Забота? Если да, то какая-то довольно странная… Она решительно выкинула все мысли о профессоре из своей головы, ей надо победить в этом конкурсе, а там посмотрим, кто станет победителем в той игре, что она затеяла.

К шести часам вечера следующего дня Хелен была совершенно готова. Правда ее немного потрясывало, но не от предстоящего испытания, а от того, что как она надеялась, последует за ним. Достав со дна сундука приворотное зелье, она нервно сжимала его в руке. Оставить его здесь нельзя, если возвращаться в спальню, то это займет много времени. Взять с собой опасно. Поднимаясь в кабинет Слизнорта, она оглядывалась в поисках места, куда можно было бы спрятать зелье. Перед самым входом в кабинет стояла статуя рыцаря, облаченного в железные доспехи. Хелен сунула пузырек за отворот железной перчатки.

— Храни его для меня , — шепнула она.

Голова статуи, скрипнув, немного качнулась, как будто соглашаясь на просьбу девушки.

Она вошла в кабинет и в очередной раз удивилась тому, как он выглядел. В те дни, когда профессор собирал у себя знаменитый уже «Клуб слизней», стены комнаты как будто раздвигались с помощью колдовства. Все было оформлено в соответствии с канонами праздника дня всех святых. Свет шел только от тыкв, внутри которых мерцали свечи, черно-оранжевые шторы были довольно искусно изодраны, по углам свисала паутина, сверкавшая каплями ртутной росы. Посередине кабинета стояли четыре стола, образуя квадрат с пустой серединой. На каждом из них стояли совершенно одинаковые приборы для приготовления зелий. Остальные столы были расставлены с двух противоположных сторон двумя полукругами. Собрались почти все приглашенные, не хватало только директора и самого Слизнорта. Выход его был обставлен более чем помпезно. Под руку с Дамблдором он вошел в разом распахнувшиеся двери кабинета и тут же ярче вспыхнули свечи, и зажегся главный светильник под потолком комнаты, сделанный в виде частокола с насаженными на него черепами, из глаз которых лился зеленоватый свет. Грянул невидимый оркестр. Казалось, звуки этой заунывной музыки извлекаются из самого потустороннего мира. Гораций взмахнул правой рукой, как будто поймал на лету муху. Все смолкло.

— Друзья, — начал профессор свою речь. — Я рад видеть всех собравшихся здесь по моей просьбе. Он легко поклонился в сторону преподавательского состава. — Я знаю, вы все с нетерпением ждали этого дня, и вот он наступил.

«Какая самонадеянность», — презрительно подумала Хелен.

— Не буду утомлять вас долгими речами, хотя и могу, — Слизнорт хохотнул своей шутке, — приступим сразу к делу. Ведь всех нас после конкурса ждет роскошный пир. Так что делу время, потехе — все остальное время. Он опять захихикал.

-Соревнование будет состоять из четырех этапов: на первом участникам будет предложено зелье, нужно будет точно распознать его: определить его название, способ приготовления и состав. Вторым шагом будет из предложенных ингредиентов выбрать те, что применялись для его создания и, убрав или добавив 3 своих, сварить совершенно новый волшебный состав. Вот тут-то мы и переходим к третьему испытанию, если необходимых ингредиентов не окажется среди предложенных мной, то нужно будет раздобыть их на территории замка. Ну и в заключении, конечно, участниками будет приготовлен их эликсир, свойства которого мы проверим тут же, если найдутся добровольцы — шутка. После путем голосования будет выбран победитель. Приступим же, на все про все у нас пять часов.

— Представляю Вашему вниманию наших конкурсантов:

— Джинни Уизли — Гриффиндор!

Раздались бурные аплодисменты, и Джинни прошла за свой стол.

— Хелен Один — Слизерин!

— Захария Смит — Пуффендуй!

— Энтони Голдстейн — Когтевран!

Остальные участники прошли на свои места. Хелен заметила, как Джинни улыбнулась и кивнула Энтони, а от Захарии постаралась отодвинуться настолько, насколько это было возможно в столь маленьком пространстве. Свечи вспыхнули ярче и перед учениками появились и зависли в воздухе серебряные котелки, наполненные разными жидкостями. Хелен достался сосуд с чем-то напоминающим по консистенции мед, только совершенно не прозрачный. Чтобы почувствовать запах, она рукой тихонько помахала над котлом, как бы подгоняя его к себе. Остро запахло какой-то очень знакомой травой. «Да это же Ranunculus acris, в простонародье лютик едкий или как его еще называют — куриная слепота». Она подняла руку, показывая, что готова к ответу.

— Ооо, у нас есть первый человек, готовый ответить. Похвально. Ну же девушка, мы слушаем Вас, — Слизнорт ободряюще кивнул в сторону Хелен.

-Этот настой называется Гемералопиус, назван так в честь основного его составляющего — Ranunculus acris, его воздействие на человека состоит в том, что выпивший этот настой теряет возможность видеть в темное время суток. Применяется в основном вместе с заклинанием Polypusnose для гуманного обезвреживания оборотней, так как в результате они временно теряют зрение и нюх. Готовится оно довольно легко. В состав еще входят водяника, княжик, шлемник, живокость сетчатоплодная, василистник и красоднев малый.

— Очень хорошо, верный ответ. Видимо ваш декан посвятил вас в способы борьбы с оборотнями. Поговаривают, он водит дружбу с некоторыми из них.

Неуклюжая шутка Слизнорта заставила Снегга поморщиться, и его и без того плохое настроение опустилось ниже нулевой отметки.

Хелен же подумала о том, что профессору зельеварения совершенно незачем знать о том случае, когда один из неуправляемых оборотней ранил ни в чем не повинного магла, и тот несколько дней жил в доме ее родителей. Мама заботилась о нем, пока болезненное состояние трансформации не подошло к концу. А отец затем учил несчастного, как скрывать, то, что будет происходить с ним каждый месяц в полнолуние от его семьи и окружающих.

Занятая своими мыслями девушка не заметила, как подняла руку Джинни, готовая отвечать. Ее зелье оказалось стимулятором роста растений, которым пользовался втихомолку лесничий Хагрид. Третьим ответил ученик Пуффендуя, назвал содержимое своего котелка он совершенно верно, но вот составляющие его ингредиенты перечислить не смог, и потому выбыл из соревнования. Он вышел из-за стола, сопровождаемый сочувствующим взглядом Слизнорта, шепча какие-то проклятия себе под нос, явно направленные в сторону оставшихся участников. У Энтони Голдстейна оказалось зелье, о котором не могли и мечтать все магловские воришки, зелье, умывшись которым человек становился настолько чистым, что даже не оставлял отпечатков пальцев. Правильно назвав все его составляющие, Энтони заявил о своей готовности сварить на их основе совершенно новое зелье. Профессор Слизнорт, довольно потирая руки, объявил о начале второго этапа. Серебряные котелки, все еще висевшие в воздухе мгновенно исчезли, и перед учениками появились по два подноса, с лежавшими на них травами, порошками и колбами, наполненными различными составами. На одном из подносов находились все ингредиенты, входившие в состав угаданного зелья. На втором — то чем предлагалось их заменить. Внимательно изучив содержимое второго подноса, Хелен поняла, что на нем нет того, что ей было нужно. Она робко подняла руку, привлекая к себе внимание.

— Говорите,— милостиво кивнул Слизнорт.

— К сожалению, здесь нет, нужного мне ингредиента…

— Ну, это поправимо, как я и говорил, вы можете поискать его на территории Хогвартса. Единственное условие, поставленное нашим многоуважаемым директором, не ходить в запретный лес. Кто из участников тоже желает присоединиться к юной леди?

Руку подняла Джинни Уизли. Энтони Голстейн заявил, что его полностью удовлетворяет то, что ему предложили взамен.

Джинни и Хелен, под аплодисменты вышли из зала, следом за ними поднялся Хагрид. Видимо, он должен был следить за тем, чтобы они не направились в запретный лес.

— Хагрид, — Джинни в замешательстве остановилась, — а если мне не надо в запретный лес, но нужно на берег озера, можно туда сходить?

Лесничий задумался, видимо никаких конкретных запрещающих инструкций на счет этого не было, и он кивнул в знак согласия.

— Хелен, а ты куда направишься? — спросил он, подозрительно прищурившись, — дирехтор строго настрого запретил к лесу подходить, да и поздно уже, темень там, хоть глаз выколи. Ничегошеньки не видно.

— Ну, я пока с вами, а там посмотрим.

Как раз туда-то и необходимо было ей попасть. «Пока они будут по берегу ходить, я тихоченько улизну». Ей необходимо было раздобыть слезы единорога, но спрашивать у Хагрида, где они пасутся, она не решилась.

Втроем они прошли через часовую башню, и вышли во двор. Джинни с Хагридом шли впереди. Хелен прислушалась к их разговору.

-Что так и не общаетесь с Захария? — спрашивал Хагрид.

— Нет, он надоедливый трус, надо же было ему записаться к нам, в ОД. Не пойму, зачем он это сделал, наверно просто из любопытства, в поезде доставал меня расспросами о том, что случилось в министерстве.

— Я слышал, ты хорошенько приложила ему Летучемышиным сглазом.

— Сам виноват, напросился. Интересно как он на этот конкурс попал, ясно же, что он полнейший тупица в зельеварении.

— Да, так же как и вы, дирехтор говорил, что этот конкурс так, чтобы Слизнорт свое тщеславие потешил, да и учеников отвлечь, а то как-то мрачновато учебный год начался. Ой, опять лишнее ляпнул. Вы, это, не слушайте меня, старайтесь, все для вас плюс, для жизни вашей… потом…

Хагрид растерянно замолчал. Через несколько минут он опять начал расспрашивать Джинни, уже о предстоящей игре в квидичь. Они начали увлеченно обсуждать состав команд, Хелен же шла все медленнее и медленнее, и потихоньку отстала от впереди шагающей пары.

«Silmästä meni näkö», — тихонько прошептала Хелен и нарисовала палочкой в воздухе огненный знак. Теперь даже если бы ее спутники оглянулись, они не заметили бы ее, но Джинни и Хагрид были поглощены разговором и быстро шли к озеру.

Девушка свернула в сторону Запретного леса. Где искать единорогов она совершенно не представляла. Подойдя к опушке, она замерла в растерянности. Да решиться на такое в хорошо освещенном зале, полном народа, было куда как легче, чем идти одной в самую чащу темного леса. И тут она заметила какое-то движение между стоявших вблизи деревьев. Стараясь не шуметь, девушка подошла поближе.

— Нет, тебе отказано в этом праве. Связав судьбу с презренными, ты выбрал путь, ведущий к смерти. Это последнее из услышанного от нас. Звездный ветер нашептал слова грядущих перемен. Мы не будем вмешиваться.

— Судьбу можно изменить, я понял это, а вы застыли в своем неприятии действительности. Услышьте же…

— Прощай. Не беспокой нас больше. И не подходи ближе, чем на полет стрелы, а то услышишь, как поет моя тетива.

Раздался топот копыт, несколько теней промелькнуло между деревьями. Все смолкло. Хелен сняла с себя невидимые чары и шагнула в ту сторону, откуда она слышала разговор. Кентавр Флоренц — ее преподаватель прорицания, стоял, сложив руки на груди, и смотрел в след удаляющихся соплеменников. Звездное небо отражалось в его огромных глазах.

— Грустно, девочка, быть непонятым самыми близкими. Свой среди чужих, чужой среди своих. Что ты здесь ищешь Хелен?

— Как Вы узнали, что это я?

— Твое сердце стучит так громко, что скоро перебудит весь лес.

— Мне нужна помощь.

— Мне тоже, но в отличие от тебя не у кого ее попросить.

«Тупик, — подумала Хелен. — Что дальше?» Они, молча, постояли еще несколько минут. «Ладно, нет времени любоваться красотами ночного леса, надо идти», — Хелен решительно двинулась вглубь чащи.

— Постой, это глупо подвергать себя опасности ради того, чтобы получить его одобрение.

Хелен замерла.

— Откуда Вы знаете?

— Опять вопросы, как много их у вас.

Этот непонятный разговор стал потихоньку раздражать девушку.

— Флоренц, Вы тоже поступаете безрассудно, но я же не учу Вас как надо жить.

Кентавр улыбнулся.

-Не злись, я помогу тебе, идем со мной. Только, обернись опять невидимой. Незачем привлекать к себе лишнее внимание.

Они тихонько пробирались вперед, ветра не было и голые ветки деревьев застыли как раскинутые руки великанов, поддерживающих звездный купол. Прошло немного времени и среди кустов Хелен заметила неясное мерцание, которое становилось все сильнее по мере того как путники приближались к тому месту от которого оно исходило. Еще миг и деревья расступились, образуя почти ровную окружность, в середине которой находилась поляна с протекавшим по ней ручьем. Возле него расположилась пара единорогов. Они отдыхали, положив свои прекрасные головы на спины друг друга. Их свет, казалось, озарял все вокруг, даже холодный воздух стал теплее. Можно было подумать, что все на этой поляне живет своей отдельной от реального мира жизнью. Трава была зеленая и душистая, и птицы выводили трели звонкими голосами совсем как весной, а маленькие деревца, росшие на поляне, были одеты в нежно розовые наряды. Их лепестки кружились поднимаемые невидимым ветром вокруг серебристых животных.

— Это яблони, — в восторге прошептала Хелен.

— Тише, подойди и смиренно попроси, если мысли твои чисты, они не откажут.

Хелен осторожно двинулась в сторону единорогов, они встревожено подняли головы, но не двинулись с места. И все же девушка почувствовала, как все замерло вокруг, грозя исчезнуть от первого же ее неловкого движения. Она опустилась на колени рядом с ними, не зная, что делать дальше. Мысли ее кружились как вьюга зимой. Все, к чему она стремилась, стало казаться ей мелким и ненужным. Ей захотелось остаться на этой прекрасной поляне навсегда, сидеть и не шевелиться, слушать журчание воды. Пусть все пройдет мимо, она останется здесь и превратится в одно из этих маленьких деревьев, чтобы как они осыпать своими лепестками этих чудесных созданий.

Один из единорогов, положил свою голову на колени Хелен и закрыл глаза, она тихонько начала гладить его, наслаждаясь прикосновениями к его шелковой коже. Это было так пронзительно прекрасно, что ей захотелось плакать от полноты счастья. Слезы покатились по ее щекам. И тут она заметила, что в уголках глаз единорога тоже заблестели слезы. Опомнившись, девушка достала из нагрудного кармашка маленький пузырек, и осторожно собрала их. Единорог открыл глаза и поднял голову. Чары рассеялись, и Хелен поняла, что пора уходить.

Также осторожно, чтобы не спугнуть это хрупкое волшебство, она поднялась на ноги и легко двинулась в сторону темного леса, где ждал ее Флоренц.

— Ты быстро вернулась, — сказал кентавр, — обычно здесь остаются надолго, если не навсегда.

— Мне показалось, что прошла целая вечность.

— Видно твои чувства действительно чисты и сильны, раз ты смогла вырваться. Ведь это не наваждение. Это их настоящий мир. Только существует он лишь для тех, кто рядом с ними.

— Я чуть не осталась, мне хотелось стать яблоней.

— Твое желание могло исполниться.

В полном молчании, каждый погруженный в свои мысли они незаметно вышли из Запретного леса. И тут спутники услышали крики о помощи, несущиеся со стороны озера, и увидели вспышки от боевых заклинаний.

— Держись, — крикнул кентавр, и, подхватив Хелен, закинул ее себе за спину.

Она обхватила руками его плечи. В несколько огромных прыжков они оказались в центре схватки.

Джинни и Хагрид отбивались от нескольких десятков пауков, теснивших их к озеру. Хелен соскользнула на землю и, мгновенно оценив ситуацию, вступила в бой. Уроки Снегга не прошли даром. Огненные стрелы от заклинания Аrrowfire раскидывали пауков. Флоренц топтал их сильными ногами. Джинни отбивалась от них заклинанием «Остолбеней» — пауки опрокидывались на спину и замирали вытянув свои лапы. Хагрид размахивал розовым зонтиком, лупя пауков почем зря, нисколько не причиняя им вреда, просто пытаясь разогнать их.

Громадные пауки оказались довольно разумными, и, поняв, что поужинать этими тремя лакомыми человечками им не удастся, растворились в темноте, унося свои обожженные лапы и неподвижных сородичей.

— Вы вовремя, — прогудел Хагрид, — еще бы чуть-чуть, и были бы мы как мушки в паутине, странно ведут они себя в последнее время. Надо бы с Арагогом поговорить, раньше такого не было. Вообще-то они довольно смирные. Вы, это, если что, не говорите никому, что здесь случилось. Дамблдор рассердится, а у него счас и так забот хватает. Ладно, а?

— Хорошо, — согласилась Джинни.

Хелен, молча, пожала плечами, ей было все равно. Флоренц коротко кивнул в знак согласия. Все четверо двинулись в сторону замка. Хагрид не переставал причитать, охать и оправдываться.

— Мне еще надо бы забежать в теплицу, взять кое-что. Хелен, не составишь мне компанию? — спросила Джинни.

— Пошли, там вроде бы безопасно. Хагрид, мы быстренько обернемся, жди нас возле входа.

Хелен поняла, что Джинни хочет поговорить с ней наедине, интересно о чем? Некоторое время они шли молча.

— Я просто хотела поблагодарить за помощь, одни бы мы не справились. Странно, ты ведь учишься на факультете Слизерин.

-Что же в этом странного?

— Ну, обычно вы не помогаете ученикам с других факультетов.

— Ах, ну да, конечно, извини, что заставила тебя сомневаться в правильности твоих выводов. На моем факультете учатся одни злодеи. А на всех остальных добрые, умные и порядочные люди — типа Захарии…

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Я вижу, что не права. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, обращайся.

— Обязательно, ты меня тоже прости за резкость. Раздражают штампы.

Зайдя в теплицу девочки, разделились, Хелен подошла к полке с сушеными травами и выбрала баночку с надписью Herba Euphrasiae, а Джиннни в другом конце теплицы выкапывала корень какого-то растения. В этот момент в дверь с треском ввалился взъерошенный Хагрид.

— Что вы так долго, я испугался как бы чего этого, не вышло опять. Пойдемте уже.

— Идем, идем Хагрид, — из угла откликнулась Джинни, — мы уже закончили.

Некоторое время спустя, когда сваренные настои уже были готовы, профессор Слизнорт попросил продемонстрировать их действие. К великому сожалению декана факультета Когтервана волшебная смесь, приготовленная Энтони, не сработала. Шерсть мышки, опущенной в остывший раствор, должна была стать длинной, шелковистой и свернуться в колечки, но, увы, отчаянно пищащую мышь достали совершенно облезлой, без единой шерстинки. Цапнув Энтони за палец, зверек с победным воплем исчез в щели под дверью.

Второй показывала свои результаты Джинни. Оказалось, что корешок, который она выкопала, принадлежал папоротнику. Посадив его в горшок, Джинни полила его приготовленным зельем. Медленно, как будто в танце, из земли проклюнулись побеги, тоненькие стрелочки тянулись вверх и раскрывались веером в десятки листочков, в середине растения стал вытягиваться стебель, на конце которого образовался бутон. И вот по залу пронесся вздох восхищения. Бутон раскрылся, и на его листьях засверкали тысячи разноцветных искорок. Они не были неподвижны, перемещаясь по цветку, огоньки принимали цвет того лепестка на котором оказывались. На листьях они сверкали всеми оттенками зеленого, а на чашечке цветка их цвет менялся от нежно розового, до фиолетового.

— Браво, браво! — не мог сдержать своего восторга профессор Слизнорт, — как вы этого добились, девочка моя? Раскройте теперь нам рецепт этого настоя.

— Из предложенного набора я выбрала стимулирующий рост цитрин, и еще мне необходимо было собрать немного болотных огоньков, за ними я и ходила на озеро.

— Это не только очень красиво, но и в высшей степени изобретательно, — похвалил Джинни Слизнорт.

Пришла очередь Хелен продемонстрировать действие своего зелья.

— Я сварила средство позволяющее видеть сквозь стены, конечно действие его не так велико, как хотелось бы, но на расстоянии трех-пяти метров оно работает. Проверить это может только человек. Не знаю, есть ли в зале добровольцы, поэтому я сама выпью его, и попрошу кого-нибудь выйти в коридор за дверь. Чтобы исключить возможность сговора профессор Слизнорт, прошу Вас выбрать того, кто поможет мне в этом эксперименте. И, будьте добры, договоритесь, какие действия вы будете совершать за дверью. Я их озвучу, стоя здесь.

-Ну, что ж, смело! Надеюсь у вас все получиться, и мадам Помфри не придется резервировать для вас кровать в больничном крыле.

Слизнорт подозвал к себе Захарию, и о чем-то пошептавшись с ним, выпроводил его за дверь.

Хелен сделала глоток зелья, оно обожгло горло, перед глазами поплыли радужные круги. «Неужели, я ошиблась? Вот, черт, все планы насмарку». Но тут цветная занавеса стала понемногу таять и Хелен увидела очертания Захарии, стоявшего за дверью. Он опускал и поднимал руки, махая ими словно крыльями. Потом он поджал одну ногу и начал изображать из себя журавля. Все это в подробностях Хелен описала присутствующим. Когда Захария вошел и подтвердил ее слова, раздались аплодисменты. Девушка видела, как с довольной ухмылкой ее любимый профессор поглядывает на декана Гриффиндорф. Тут она увидела нечто такое, что насмешило и ее.

— Профессор Слизнорт, сэр. Можно обратиться?

-Да, конечно.

-Профессор, я вижу мышку, которая сбежала от Энтони, она сидит в соседней комнате под вторым столом от окна, и она довольно кучерявая.

-Что ж проверим, и это будет лучшим доказательством действия вашего эликсира. Акцио маус.

Мышка, которая до этого довольная сидела и чистила свою новую шерстку, оказалась в руках Слизнорта. Он бесцеремонно поднял ее за хвост, демонстрируя окружающим. Приглашенные ученики Когтервана, вскочили со своих мест, громкими аплодисментами и свистом, приветствовали удачный результат опыта своего товарища. Профессор Стебль, не отстававшая от своих учеников, засунув два пальца в рот, свистнула так, что погасли огоньки в стоявших напротив подсвечниках.

Мышь, окончательно потерявшая голову от свалившихся на нее приключений, уже безропотно сидела посреди стола, на который водрузил ее профессор Слизнорт.

-Я так понимаю, у нас два претендента на победу. Джинни и Хелен. Голубушка, расскажите состав своего зелья, и мы тогда решим, кто же из вас станет победителем.

— Извините профессор, но я не могу этого сделать. Если вы поверите мне, скажу лишь, что все ингредиенты я собирала сама. И они не противоречат условиям конкурса.

-Вы ставите меня в неловкое положение. Ваши слова мы не ставим под сомнение, но условие таково, что вы должны раскрыть секрет, сваренного вами зелья.

Хелен опустила голову, она не могла видеть, как потемнели глаза Северуса.

-Нет,— тихо сказала она.

— В таком случае, победителем объявляется Джинни Уизли — факультет Гриффиндор!!!

Гром аплодисментов оглушил Хелен. Она не смела поднять глаз, лишь почувствовала, как рывком со своего места поднялся профессор Снегг и вышел из зала, даже не взглянув на нее.

Праздник, устроенный профессором Слизнортом был в самом разгаре, когда никем незамеченная Хелен, выскользнула из зала. Она подошла к статуе рыцаря и забрала то, что так бережно охраняла для нее его железная рука. С праздничного стола девушка прихватила бутылку сливочного пива и два серебряных кубка. Руки ее дрожали, когда она наливала любовное зелье в запотевшую бутылку. После такого громкого проигрыша вряд ли профессор Снегг будет рад ее видеть, но для себя Хелен твердо решила — сейчас или никогда. Сегодня ночью она еще может войти в его кабинет, хотя бы под предлогом оправдания своего поступка, а завтра … будь что будет.

Быстро и тихо, не давая себе возможности передумать, она спустилась на второй этаж, где находился класс защиты от темных искусств. Остановившись перед закрытой дверью, Хелен замерла прислушиваясь. Совсем тихо. Наверное, он уже поднялся к себе в комнату. Стараясь, чтобы не скрипнула дверь, девушка осторожно надавила на ручку и... тут створки двери внезапно распахнулись, и Хелен уткнулась носом прямо в грудь профессора Снегга.

— А, это Вы… Что вы здесь делаете? Вам надо сейчас находиться где-нибудь в укромном уголке и оплакивать свое поражение и свой позор! Или же вы туда и направляетесь с антидепрессантом в руках. Тогда зачем вам два бокала. Вряд ли Плакса Миртл разделит с вами компанию.

Хелен не понимала, чего больше было в словах и голосе Снегга — насмешки или презрения.

— Профессор позвольте вам объяснить...

— Не желаю ничего слушать, объясняться надо было в зале, где Вас с удовольствием бы выслушали судьи и болельщики.

— Прошу Вас не кричите, Вы перебудите весь Хогвартс, — Хелен упорно протискивалась в класс, из которого ее также упорно пытался вытолкать профессор Снегг.

Удивленный ее наглостью он замер, и девушка проскользнула в аудиторию.

— Я ходила в запретный лес, — выпалила она, — Хагрид не заметил, как я отстала, и не видел этого. Я не хотела, чтобы его наказывали из-за меня.

— Ну, надо же, какое неожиданное благородство. Да чтобы лесничего наказали, надо, что-то посерьезнее вашей выходки. А из-за того, что вы не раскрыли состав зелья, победу опять будет праздновать этот факультет выскочек и зазнаек. Проиграть в квидичь Гриффиндору и то не так позорно, как уступить им в зельеварении!

Профессор Снегг не кричал, но его холодный бесстрастный голос, которым он отчитывал Хелен, был еще страшнее, чем крик. Глаза ее наполнились слезами, поставив бутылку и бокалы на стол, она стояла, опустив голову.

-Вам, видимо, нечего больше сказать. Оправдания не принимаются. Если вы хотите чего-то достичь в этой жизни, надо идти по головам. Не обращая внимания на всяких там хагридов и прочих подобных ему…

— Почему вы так говорите, профессор, зачем вы учите меня тому, чему не следуете сами. Я знаю, Вас. Вы ни за что бы, не поступили так подло…

Теперь Снегг действительно разозлился, голос его задрожал от еле сдерживаемого гнева.

— Откуда тебе знать, девченка, как я бы поступил…

— Я знаю это, я это чувствую, потому что…

— Потому что — что?

— Потому что, я люблю Вас!

Хелен закрыла пылающее лицо руками. Она ничего не видела, слышала только, как от неожиданности, поперхнулся и закашлялся профессор Снегг. Зазвенело стекло, и Северус, пытаясь унять кашель, сделал несколько больших глотков сливочного пива прямо из бутылки.

Несколько секунд спустя наступила тишина. Боясь увидеть результат действия любовного напитка, Хелен отняла руки от лица и посмотрела на профессора. Тот стоял посреди аудитории. Взгляд его застыл, выражение лица выдавало полную растерянность, как будто он не понимал, где находится, и что же ему делать дальше.

Хелен была потрясена не меньше, и хотя это был заранее придуманный и вроде бы детально обдуманный план, к его результату, как оказалось, девушка не была готова совершенно.

«Что же мне делать? Подойти поцеловать его?» Четких инструкций на этот счет она от бабушки не получила. «А вдруг напиток не действует, и я окажусь в еще более неловкой ситуации. Лучше пусть он подойдет ко мне первый и обнимет меня». Как только она это подумала, Профессор Снегг двинулся в ее сторону. Он подошел к Хелен, и нежно обняв за талию, притянул к себе. Она закрыла глаза. «Так значит, он полностью подчиняется моим желаниям…» Пронеслось у нее в голове. «Что же, тогда поцелуй меня». Северус наклонился, и его губы начали осыпать ее лицо поцелуями. Девушка почувствовала, как жар начал подниматься от кончиков пальцев и разливаться по всему телу. «Нас могут увидеть», — в панике подумала она, и тут же Северус подхватил ее на руки и понес в свою комнату. Пройдя через кабинет, он вошел в спальню и бережно опустил Хелен на кровать. В комнате слабо горел камин, еле освещая ее своим пламенем. Огонь вдруг вспыхнул сильнее, словно приветствуя своего хозяина, запахло сосновой хвоей. Снегг рывками стал расстегивать мантию, как будто от нестерпимого жара.

— Я хочу, чтобы сегодня ночью, ты любил бы меня также сильно как я тебя люблю, — прошептала Хелен, — сильно и нежно, ведь ты мой первый и единственный мужчина.

Северус опустился рядом с ней на кровать, Хелен немного потрясывало от ожидания неизвестного, но как только он начал ее целовать, неиспытанная доселе страсть захватила тело и разум девушки. Границы и рамки приличия, сковывавшие ее, растворились. Был только он, любимый, рядом, такой желанный. Голова кружилась, мысли путались, как будто это она сама выпила любовного напитка. Все превратилось в сплошной туман, их тела слились в страстном танце, не было преподавателя и ученицы, были лишь мужчина и женщина, охваченные пламенем любви. Мгновение боли растворилось в волне удовольствия накрывшей ее с головой. «Не отпускай меня, не отпускай», — как заклинание повторяла она про себя, пытаясь продлить минуты наслаждения от его прикосновений и объятий.

Некоторое время спустя, когда нежность и страсть уступили место сладкой истоме, она совершенно обессиленная подумала о том, что необходимо как можно скорее уйти из этой комнаты, но сон сморил ее. «Всего минуточку, еще одну минуточку и я уйду», — подумала она засыпая, и свернулась клубочком под мягким одеялом профессора Снегга.

Утро разбудило Хелен мягким прикосновением солнечного луча. Она сладко потянулась под одеялом, и вдруг вспомнив прошедшую ночь и внезапно поняв, где она находится, рывком села на кровати. Оглядев спальню и убедившись, что она одна, девушка стала быстро одеваться. Нельзя было допустить, чтобы ее увидели растрепанной. Перехватив волосы лентой, она подошла к тусклому зеркалу, висевшему в углу, и постаралась привести себя в порядок. Затем Хелен вернулась к кровати и с ужасом обнаружила следы, оставшиеся от ее превращения из девушки в женщину. «Тергео» — простыни вновь стали белоснежными. Судорожно вздохнув, она призвала на помощь удачу, в надежде, что сможет выбраться незамеченной и из аудитории, и осторожно отворила дверь, ведущую в класс. Но видимо, весь запас своей удачливости она использовала прошлой ночью. Первое, что она увидела — это была спина профессора Снегга, который сидел за своим преподавательским столом и внимательно рассматривал бутылку, в которой плескались остатки сливочного пива. Хелен запаниковала, необходимо было вернуться в кабинет и наложить на себя чары невидимости, но Снегг словно почувствовал ее присутствие. Тихо, как будто разговаривая сам с собой, он обратился к ней.

— Так странно, вы знаете, Один, я совсем не помню, что произошло со мной нынешней ночью. У меня к Вам несколько вопросов. Надеюсь, Вы дадите мне на них исчерпывающие ответы. Первый из них — как, и по какой причине, Вы оказались утром в моей постели? Что вы молчите? Подойдите ближе, — его вкрадчивый голос был обманчиво спокоен, как море в центре тайфуна.

Это спокойствие пугало. Девушка осторожно приблизилась к тому, кого всего несколько часов назад так страстно обнимала.

— Кажется, я задал Вам вопрос. Не желаете отвечать? Тогда, будьте добры, скажите, что в этой бутылке. Молчите… хорошо, вы же знаете, что у меня есть несколько способов узнать правду, неужели вы хотите, чтобы я применил один из них?

Хелен упорно молчала, она опустила взгляд и следила за тем, как его руки нервно подрагивали, выдавая хорошо скрываемое волнение.

— Вы хотели посмеяться надо мной? Это был розыгрыш или сговор нескольких глупых девчонок? Снегг взял волшебную палочку, лежавшую перед ним на столе. — Отвечайте же… Вы сами вынуждаете меня своим упорством. Леги́лименс.

Мозг Хелен взорвался десятками цветных и черно-белых картинок.

Огонь в камине, лицо Северуса склоняющееся к ней. Слезы единорога, сверкающие как алмазы. Бабушка помогающая варить ей любовный напиток. Вот ее отец такой огромный и сильный подкидывает ее маленькую так высоко, что кажется, будто это она сама летит, и звонкий смех мамы. Внезапно этот смех переходит злобный и каркающий смех женщины с черными волосами, которая взмахивает палочкой и маленькую девочку окутывает зеленый липкий туман, ей трудно дышать, она пытается убежать, но бежать некуда. Страх скользкой змеей заползает ей в сердце, она одна и никого рядом, кто бы мог ей помочь найти дорогу домой. Туман становиться белым и холодным, ничего не видно, и вдруг из тумана выходит женщина, она так красива. Она обнимает Хелен. Девочке становиться легко. Женщина касается ладонями ее груди и тихо шепчет :

— Ты еще слишком мала, живи!

Она сильно толкает ее в низ. Хелен падает, падает… Открывает глаза. Огонь в камине. Тепло. Она дома.

Внезапно все это кончилось. Перед глазами вновь возник класс защиты от темных искусств. Она сидела в кресле преподавателя. Снегг стоял рядом с ней, он был крайне возбужден. Видимо не находя слов или не зная с чего начать он нервно постукивал палочкой по своей ладони. Его черные глаза казались такими огромными, в них смешались тысячи чувств удивление, гнев, страх, волнение и глубочайшая боль.

— Уходи, немедленно, — только и смог выговорить он.

Хелен сорвалась с места и в одно мгновение вылетела из класса. Она бежала вниз по двигающимся лестницам, не замечая на своем пути никого. Казалось в этом огромном замке нет ни одного уголка, где бы не находились вездесущие ученики. Ноги вынесли ее во внутренний двор, а затем вниз по склону к маленькому лодочному домику. Там, стоя у воды, она немного отдышалась. Очень хотелось пить, наклонившись к воде, Хелен зачерпнула ее ладонями и мгновенно осушила их.

«Что я наделала, зачем осталась, если бы я ушла вчера, сегодня он ничего бы не помнил, и все было бы хорошо». Так она стояла, коря себя, не замечая, как пронизывающий ветер поднимает мелкие снежинки вокруг ее ног.

Наконец, совсем озябнув, Хелен поняла, что в спешке выбежала на улицу без верхней одежды. Тихонько побрела она к замку. Думать ни о чем не хотелось. Страшная усталость навалилась на нее, запнувшись о какой-то камень, лежавший на дороге, она упала, и слезы обиды и боли полились из ее глаз, не принося облегчения. Сознание ее было как в тумане, когда она почувствовала, как кто-то сильный поднимает ее на руки.

— Что ж ты делаешь, девочка, такой холод, — пробасил Хагрид, укутывая ее в свое огромное кротовое пальто.

— Да это же Хелен Один, небось плачешь, что проиграла вчера, да не стоит оно того, не надо так расстраиваться, все пройдет в конце концов. Завтра уже все забудут об этом конкурсе, и все будет как всегда. Я не мастак успокаивать, так что ты не реви. О, да ты вся горишь девонька. Хагрид потрогал рукой ее лоб.

— Я б тебя напоил своим горячим чаем с травками, да только чувствую, что надо тебе счас к мадам Помфри.

Вся следующая неделя слилась для Хелен в один мучительный кошмар. Метаясь в бреду, она видела страшные картины — Хогвартс объятый пламенем, разрушенный темной силой. Тела людей лежащие на каменных ступенях главной лестницы, крики и стоны раненых. Огромные желтые глаза змеи, готовящейся к нападению. Не раз казалось ей, что эта змея обвивается кольцами вокруг ее груди и сдавливает так, что ломаются тонкие кости, разрывая нежную плоть и больше нет сил дышать. В короткие мгновения, когда сознание возвращалось к ней, она понимала, что эти видения не просто агония ее воспаленного мозга, нет, это то, что как проклятие преследовало весь ее род по женской линии — дар предвидения. Каждый кошмар заканчивался одинаково: темная хижина, длинный коридор, ведущий к закрытой двери, из-под которой пробивается неяркий рассеянный свет. Она идет по нему, вдоль гнилых изъеденных червями стен. Толкает дверь и оказывается в старой, пыльной комнате. В неясном свете чадящей масляной лампы ей видится тело мужчины лежащего в луже крови. Как не пыталась Хелен, она не могла разглядеть его лица. Как только девушка наклонялась к нему, спасительное забытье принимало ее в свои мягкие объятия.

— Милая, наконец-то ты пришла в себя, — мадам Помфри сидела на стуле рядом с Хелен и ласково гладила ее по руке.

— Давно у меня не было такого тяжелого случая, мы уже хотели вызывать твою маму, но благо, что ты пошла на поправку.

— Сколько я здесь пролежала?

— Уже восьмой день. Директор заходил к тебе почти каждый день, он очень обрадуется твоему выздоровлению.

— А больше никто не приходил?

— Джинни Уизли прибегала после уроков, но я ее не пускала, боялась, что она может заразиться, и тогда не миновать эпидемии. Да ты не грусти, сегодня увидишь свою подружку, ты уже почти здорова. Завтра выйдешь отсюда, впереди выходные, в понедельник уже можешь идти на занятия.

Мадам Помфри поднялась, и ободряюще похлопав Хелен по руке, ушла.

« Хорошо, что она не знает о причине моей грусти, значит, я не проболталась в бреду о том, что было между мной и Северусом. Он не пришел ко мне, наверное, он ненавидит меня настолько сильно, что ему безразлично, что со мной».

Вечером этого дня она уже входила в спальню девочек факультета Слизерин, все казалось чужим, будто прошла не одна неделя, а целая вечность. Да и она сама уже казалась себе неуместной здесь. Хелен легла на кровать и уставилась в потолок. Думать совершенно не хотелось. Ее уединение нарушила большая серая сова, она влетела и уселась на изголовье кровати, к ее лапке было привязано послание. Сердечко Хелен забилось часто-часто, руки дрожали, пока она развязывала ленточку. Записка оказалась от директора школы — профессора Дамблдора. Он приглашал девушку к себе завтра в полдень. Сова улетела, унося с собой согласие на встречу. Интересно, что понадобилось от нее директору, не так часто он приглашал учеников к себе на аудиенцию. Глянув на себя в зеркало, Хелен ужаснулась, тому, что увидела в нем. Тени под глазами, сероватый оттенок кожи, нужно срочно на свежий воздух. В спальню вбежала одна из девочек с ее факультета. Как бы плохо не выглядела Хелен, эта девочка выглядела еще хуже. Она была совершенно лысая.

— Кошмар, Мэри Сью, что с тобой случилось?

-А, Хелен, ты уже выздоровела? Не пугайся, я в таком виде буду не долго. Средство, изобретенное Энтони Голдстейном, дает просто потрясающий эффект. Конечно, сначала выпадают все волосы, но зато через некоторое время, они отрастают снова. И, представляешь, такие блестящие и кучерявые, что совершенно не надо завивать и укладывать! Это просто прелесть, у нас почти все уже попробовали его на себе, тебе тоже очень советую, а то выглядишь ты не очень. Да и волосы прямые и черные уже давно не в моде.

Она еще что-то продолжала щебетать, но Хелен уже вышла из комнаты и направилась к выходу из замка. Надо было чем-то занять себя. Над полем для квидича носилось несколько крошечных фигурок. «Пойду, возьму одну из стареньких метел и полетаю, может, скорость и ветер очистят мою голову от мыслей о нем…»

В кладовке у выхода девушка нашла себе подходящую метлу. Выйдя во двор, она уселась на нее и взмыла вверх. Полет принес ей долгожданное облегчение. Хелен наслаждалась ощущением свободы. Дома, люди и даже проблемы с высоты казались маленькими и незначительными. Подлетев к игровому полю. Она увидела, что идет тренировка команды Гриффиндора. У них явно все ладилось. Видно было, что капитан подобрал очень сильный состав. Хелен зависла в воздухе и стала наблюдать за игроками. Немного погодя, когда тренировка уже подходила к концу и все собрались, чтобы обсудить предстоящий матч, к Хелен подлетела Джинни Уизли.

— Привет, ты здорово играешь. — поздоровалась Хелен.

— Спасибо. Я рада, что тебе уже лучше. Хагрид рассказал мне, о том, как ты переживала.

-Хагрид преувеличил, я переживала вовсе не по этому поводу, не беспокойся.

— Хорошо, а то мне было немного не по себе из-за этого.

-У вас сильная команда, кто ваш капитан?

-Гарри, Гарри Поттер.

В голосе Джинни прозвучала такая нежность, что Хелен невольно улыбнулась. Джинни это заметила.

-Что? — прищурившись, спросила она.

-Да нет, ничего, это тот самый Гарри, о котором уже пишут в книгах по истории?

-Ты считаешь это забавным?

Хелен удивленно посмотрела на Джинни.

-Я улыбалась вовсе не поэтому, просто ты так произнесла его имя…

-Что, неужели так заметно?

-Да.

-К сожалению, всем кроме него.

-Знакомая история,— грустно качнула головой Хелен.

Теперь пришла очередь Джинни удивляться.

-Хочешь рассказать?

-Нет, ни сейчас… Я замерзла, полечу в замок, скоро ужин.

-Мне еще надо поговорить с ребятами, но если захочешь встретиться, позови меня, или пришли сову.

-Хорошо, до встречи. — Хелен развернулась и на полной скорости, на которую только была способна старая метла, помчалась к Хогвартсу. Не хватало только еще раз заболеть.

На следующий день, подходя к лестнице, ведущей в кабинет директора, Хелен думала о том, куда же пропал профессор Снегг. Спрашивать девочек она не решалась, боясь выдать свою заинтересованность. Да и после сегодняшней ночи они были так злы на нее, что все утро шипели как рассерженные кошки. Ей опять снились кошмары. Видения стали четче, она снова входила в комнату, где лежал мертвый человек, только в этот раз его тело было полностью закрыто мантией. Видна была только его рука, неестественно белая с выжженной на ней меткой изображающей змею и череп. Хелен наклонилась, чтобы отвернуть край мантии, закрывающий лицо, и в этот же миг холодная рука мужчины крепко схватила ее за лодыжку. Проснулась она от собственного крика. Кругом визжали испуганные девчонки, разбуженные ею.

— Что ты орешь, ты перепугала весь замок, тебя, наверное, слышно даже в совятне.

Отовсюду неслись возмущенные голоса, и Хелен понимая, что больше ей не заснуть, вышла из спальни, устроилась на диванчике в гостиной Слизерина, где и просидела до самого утра. Сейчас, подходя к гаргулье, закрывающей вход в кабинет Дамблдора, она поняла, что напрочь забыла пароль, указанный в записке. «Я не смогу пройти, как же быть?» Однако ее опасения оказались напрасны. Лестница стала опускаться, и на встречу Хелен вышел директор.

— Добрый день, Хелен. Рад, тебя видеть. Я очень ждал встречи с тобой. Но лучше давай поднимемся в кабинет.

Они поднялись по винтовой лестнице, и Хелен первый раз оказалась в самом сердце Хогвартса.

— Присаживайся, — пригласил Дамблдор, указав рукой на кресло, стоящее напротив его стола.

Девушка присела на краешек огромного кожаного кресла и почувствовала себя как в детстве, когда ее отчитывали за очередную шалость. Директор остался стоять напротив нее. Он смотрел на Хелен поверх своих очков половинок. Голубые глаза его светились сочувствием и пониманием. Он заговорил тихо, аккуратно подбирая слова.

— Я внимательно изучил историю твоей семьи, Хелен. Знаю, что некоторые из вас обладают редким даром предвидения. Я также знаю, что вы не делитесь своими знаниями с другими, и что это под запретом с очень давних времен.

Он немного помолчал и продолжил.

—Когда ты заболела, мадам Помфри обратилась ко мне, сказав, что твоя лихорадка сопровождается странным повторяющимся бредом. Несколько дней я провел возле тебя. И, по правде сказать, это я велел никого к тебе не впускать. Уже тогда я начал подозревать, что это не просто проявление болезни.

Дамблдор нервно скрестил кончики пальцев как будто в молитве. Хелен заметила, что правая рука профессора словно обуглилась и почернела.

—Ты знаешь, что Лорд Волан-де-Морт возродился и снова рвется к власти. Боюсь, что твои видения напрямую связаны с будущим Хогвартса. Сейчас декан твоего факультета выполняет одно мое очень важное поручение, это очень опасное задание. И то, что я говорю это тебе, еще более подвергает риску его жизнь. Мы собираем сведения о темном лорде по крохам. Все очень запутанно, и нам нужна любая информация, вносящая хоть какую-то ясность во все, что связано с ним.

Дамблдор задумался, потом несколько раз, словно во сне прошелся мимо Хелен, явно не замечая ее. Она осторожно подвинулась в кресле, пытаясь устроиться поудобнее, ноги ее затекли. Тогда он поднял голову и, опомнившись, быстро подошел ней.

— Хелен, мне необходимы твои воспоминания. Ты можешь отказаться, я тебя пойму, но если ты согласишься, то поможешь этим не только мне и профессору Снеггу, но и всем волшебникам, которым грозит опасность. К тому же тебе станет намного легче. Твои кошмары закончатся.

Это была явная манипуляция. Хелен это понимала. Понимала она и то, что Дамблдор ее не обманывает. Но она боялась, что вместе с ночным бредом, директор сможет увидеть те ее воспоминания, которые она ни за что не согласилась бы отдать никому, пусть даже весь волшебный мир улетит в тар-тарары.

— Я вижу, ты волнуешься за свои тайны.

Хелен вздрогнула.

— Не надо бояться. Это волшебство имеет свойство отделять зерна от плевел. Я не смогу взять, то, что ты не захочешь показать мне.

Девушка закрыла глаза и решительно кивнула головой в знак согласия. Директор открыл створки шкафа, стоявшего в углу, и вынул оттуда чашу, с диковинной резьбой по краям. На ее поверхности кружились и сплетались серебристые туманные нити.

— Это — Омут Памяти, когда мне становится совершенно невыносимо от переполняющих меня мыслей, я избавляюсь от этого, помещая их в эту чашу. Но когда это необходимо я могу вызвать и внимательно изучить любое, из находящихся в нем, воспоминаний. Ты готова? Тогда постарайся ясно представить себе, все то, что привиделось тебе во сне.

Дамблдор поднес к виску Хелен волшебную палочку. Ощущение было такое, словно тысячи маленьких тоненьких щупалец обвили ее голову. Она вдруг совершенно успокоилась. Воспоминания стали четче и оказались похожи на детские кубики, из которых малыши строят дома. Мысленно она взяла несколько кубиков, которые были составными частями ее видений и они, растаяв как туман, серебристыми нитями стали выплывать из ее головы, притягиваемые волшебной палочкой директора. Ей действительно стало намного легче, когда все закончилось, и Дамблдор аккуратно закупорил ее мысли в маленький прозрачный флакон.

— Ты умница, я рад, что на факультете Слизерин учатся не только темные волшебники. И конечно мне не надо предупреждать тебя, что об этом никто не должен знать.

— Да профессор. Я могу быть свободна?

— Конечно, хотя… может, есть что-то такое, о чем ты бы хотела рассказать мне, — мягко проговорил Дамблдор.

— Неважно, что именно. Всё что угодно.

— Нет, это слишком личное, — Хелен прямо посмотрела на Дамблдора.

Он улыбнулся и отвел глаза.

— Иди, будь осторожна, больше не выбегай без пальто, на дворе уже зима.

Хелен шла по коридору, погруженная в свои мысли. «Значит, его нет в замке, и он не знает, что я была больна. А Дамблдор явно знает больше, чем говорит. Вопрос, о чем знает или догадывается директор, и как это может отразиться на отношениях с профессором Снеггом?» Она остановилась у окна и медленно стала выводить на стекле его имя. Ей был виден внутренний двор, ведущий к центральному входу в школу. Площадь была пуста, создавалось впечатление, что в замке нет ни одного человека. Ярко светило солнце, отражаясь миллионами звезд в снежинках лежащих нетронутым белоснежным покрывалом. Воздух был настолько прозрачен, что были видны вершины гор, возвышающихся за озером. Хелен закрыла глаза и прислонилась лбом к окну, ее дыхание затуманило его и стали видны буквы выведенные ею. Немного постояв, она провела ладонью по стеклу, стирая написанное, и вдруг увидела Северуса, он стоял перед центральным входом и смотрел вверх, на башни замка, словно завороженный его величием и красотой. Она отшатнулась, испугавшись, что он заметит ее и спиной ударилась о парня, подходившего к ней.

— Привет, Хелен, ты где пропадала? Я все никак не мог встретиться с тобой.

Это был Захария Смитт. Он стоял перед Хелен, руки засунуты в карманы брюк, на лице кривая ухмылка.

— Чем обязана такому вниманию?

— У меня к тебе небольшая просьба, тот элексир, что ты придумала, не могла бы ты отдать его мне? Я так понимаю он тебе уже без надобности. Я искал его после конкурса на столе, за которым ты работала, но его там не было. И я подумал, что ты его забрала.

— Ты прав, он у меня. Вопрос, зачем он тебе?

Захария замялся, видимо он не успел придумать весомую причину, для такой просьбы.

— Понимаешь, мне надо проследить за одним нехорошим человеком, который подозрительно напоминает шпиона темного лорда…

— За девчонками собрался подглядывать?— напрямую спросила Хелен.

Щеки Смитта густо покраснели.

— Выдумщик ты, однако, еще и темного лорда приплел, вот узнает он об этом. Что ты выслеживать его собрался.

— Господи, Хелен, — Захария нервно оглянулся, — это ж я так, не мог же я тебе сказать, что, ну ты сама понимаешь. Мне одна девочка нравиться, и все такое…

— Все не отдам, часть в обмен на информацию.

— Что ты хочешь знать? Вряд ли я знаю, что-то такое , что могло бы тебя заинтересовать.

— Если спрашиваю, значит знаешь. Ты состоял в ОД в прошлом году?

— Ну да, кучка идиотов, мечтающих победить темного лорда. Здорово им наподдали в министерстве.

— Расскажи, все, что о них знаешь. И тогда получишь, то, что хочешь.

— А ты случайно сама не шпионка?

— Какой ты догадливый, выкладывай, тебе зачтется.

«Сумашедшая девченка, что она натворила». Снегг был в ярости. Его провели как мальчишку, там, где он совершенно не ожидал. Последнее, что он помнил — были ее слова, которые она выкрикнула в ответ на его обвинения — «Потому, что я люблю вас!». Он взмахнул палочкой, и огромный скелет монстра висевшего под потолком класса защиты от темных искусств разлетелся на мелкие кусочки. Стало немного легче, но проблема все равно не исчезла. То, что он увидел в ее воспоминаниях, совершенно выбило его из привычного состояния спокойствия. Казалось, он контролирует ситуацию, есть проблемы, которые надо решать, важнейшая из которых на данный момент это Драко Малфой, со своим сумашедшим заданием уничтожить директора Хогвартса. Но это понятно. И вдруг из-за прихоти какой-то девчонки все летит к чертям собачьим. Как он мог не распознать приворотное зелье, подмешанное в бутылку со сливочным пивом. Хотя конечно если кто-то помогал ей его приготовить, тогда все становиться понятным, потому что рецепт этого состава был не известен ему. Снегг видел лицо старухи, промелькнувшее в воспоминаниях Хелен, это явно ее рук дело. Но было еще, что-то, что не давало покоя профессору Снеггу. Еще одно видение, которое преследовало его во снах уже на протяжении пятнадцати долгих лет. Лицо любимой, такой, какой она была, тогда, когда он видел ее в последний раз. Ее зеленые лучистые глаза смотрели на него умоляюще, прося поменять свое решение, не связывать судьбу с темной стороной волшебной силы. Ее руки прикасались к нему, словно в надежде, что могут физически заставить его измениться. Игла, засевшая в его сердце, снова зашевелилась, и Северус застонал, не в силах справиться с этой непроходящей болью.

Рядом с ним материализовался лист пергамента, на нем были написаны всего четыре слова «Вы нужны мне, Северус.» Снегг понял, что это послание от Дамблдора. Надо взять себя в руки. Эту проблему он решит позже. Сейчас есть дела поважнее.

Входя в кабинет директора, Снегг увидел Дамблдора, сидевшего скрючившишь возле своего стола. Он словно баюкал свою искалеченную руку.

— Северус, — умоляюще прошептал директор, — Боль просто невыносима.

Снегг бросился к нему, вынимая из складок мантии флакон с зеленой жидкостью. Когда он начал втирать ее в искалеченную проклятьем руку, мазь начала шипеть и пениться и отвратительно запахло серой. Но было видно, что директору становиться заметно легче, гримаса боли исчезала с его лица, по мере того как смесь оказывала свое действие.

Немного погодя, Дамблдор заговорил со Снеггом, голос его был по обыкновению спокоен.

— Северус, у меня к вам есть одно поручение. Я хотел сделать это сам, но как видишь пока не в состоянии. Необходимо попасть в дом на площади Гриммо, боюсь мы что-то пропустили, когда были там. Что-то очень важное связанное с семьей Блэков. Необходимо обыскать его очень тщательно. Ищи все, что может быть хоть как-то связанно с темным лордом, письма, вырезки из газет, все, что вызовет твой интерес. Еще меня очень беспокоит Кикимер, я попросил домовых следить за ним, но он все время куда-то пропадает, постарайся узнать, может он все еще общается с Беллатрисой.

Снегг коротко кивнул в знак согласия и вышел из кабинета. Каждый раз, покидая Хогвартс по заданию Дамблдора, он прекрасно понимал, что может больше никогда не вернуться обратно. Темный лорд был непредсказуем и беспощаден. Никогда нельзя было понять заранее, что он предпримет в следующую секунду. Чтобы общаться с ним, надо было самому стать сумашедшим. В одном можно было быть уверенным наверняка, если хоть что-то вызовет подозрение темного лорда в измене, расправа будет короткой.

Он быстро собрался и незамеченным вышел из замка. Трансгрессировав на Площадь Гриммо перед домом номер 12, Снегг, не колеблясь, вошел внутрь. Кругом царило запустение. Не верилось, что еще недавно здесь собирались сильнейшие маги, строились планы и обсуждались секретные операции. Его шаги гулко отдавались в пустых комнатах. Он начал их обшаривать одну за другой. Осмотрев комнату Регулуса, Снегг перешел в комнату Сириуса, все здесь было так похоже на него, беспорядок в вещах, беспорядок в переписке. Ничего не найдя для себя интересного он хотел было выйти из комнаты но тут его внимание привлек краешек фотографии, которая служила закладкой к какой то книге. В книгу было вложено письмо. Он сразу узнал почерк. Рука Лили. Она писала Сириусу о том, как тяжело сейчас Джеймсу, сидеть взаперти, в то время когда другие погибают, о том, как растет их сын и еще много всякой чепухи. На фотографии она улыбалась, глядя на маленького Гарри. Снег присел на краешек стула стоявшего возле письменного стола. Он вглядывался в любимые черты ее лица. Да именно его он увидел в воспоминаниях этой девушки. Северус болезненно поморщился. Надо узнать, что связывает их. Он аккуратно вложил письмо и фото обратно в книгу и тщательно спрятал ее среди других. Он еще вернется сюда, чтобы забрать это сокровище, а пока ему предстоит встреча с Беллатрисой, а может и с самим темным лордом и ничего не должно выдать его волнения.

Он прошел в комнату хозяйки дома Блэков. Здесь царила идеальная чистота, тщательно поддерживаемая кем-то. По всей видимости верный Кикимер все же иногда наведывался в дом своих бывших хозяев. Что-то несуразное ему показалось в расстановке мебели спальни. Он достал палочку «Открой мне свои секреты». Изголовье кровати, которое до этого казалось цельным куском красного дерева, вдруг распахнулось, как створки шкафа и за ними обнаружилось несколько полок, заваленных всякой всячиной. В основном это были свитки с расписками должников, указания по вкладам, сделанным в банке Гринготс и другие денежные документы бережно хранимые умершей хозяйкой. Северус просматривал их, небрежно бросая на пол, то, что не казалось ему важным. И вдруг он увидел маленькую потертую тетрадку, на которой красовался герб дома Блэков. Он осторожно раскрыл ее. Листы были затерты чуть ли не до дыр, казалось, кто-то, множество раз читал и перечитывал написанное. Это оказался дневник Регулуса, он начал вести его, когда поступил школу волшебства. Его восторженные описания распределения по факультетам и первого года учебы сменились более сухим изложением происшествий, случившихся с ним в последующие годы. Несколько страниц дневника были посвящены первой влюбленности Регулуса, а затем вот оно — знакомство с Томом Реддлом,. Восторг с каким мальчик описывал его, был сравним только с восторгом поступления в Хогвартс. Было видно, что юноша явно преклоняется перед этим человеком.

Внимательно вчитывался Снегг в каждое слово, связанное с темным лордом. И видел в этом мальчике себя, такого же увлеченного темной стороной волшебства. Последние страницы дневника были вырваны. Видимо его матери не понравилось их содержание. Разве могла она допустить мысль о том, что ее второй сын тоже окажется предателем «чистой крови».

«Проявись», — на пустых страницах стали проступать строчки, оттиск которых был оставлен пером Регулуса. Разочарование сквозило в каждом слове. Описание бессмысленных убийств, сопровождаемых дикими издевательствами над волшебниками и простыми маглами. Все это было знакомо Снеггу. В конце были перечислены некоторые имена волшебников и волшебниц, убийство которых наиболее сильно поразило юношу. В частности никому не нужной старухи Хепзибы Смит и старого нищего магла. Это могло заинтересовать Дамблдора. Снегг осторожно закрыл дневник. «Диминуендо», — тетрадь стала размером с ноготь большого пальца. Снегг подумал, не поступить ли также с фотографией Лили, но потом все же отогнал эту мысль, это было самое уязвимое его место, а наличие дневника он смог бы объяснить темному лорду, если тот вдруг обнаружил бы его. Больше здесь делать было нечего. Впереди предстояла тяжелая встреча с Беллатрисой и ее сестрой, может он что-то узнает о том, что планирует Драко. Нужно было подготовиться и он аппарировал в дом, находящийся в Паучьем тупике.

Прошло несколько тяжелых дней, подготовка к встрече со слугами «Хозяина», как они его называли, отняла много сил. К счастью сам темный лорд отсутствовал. Но даже общение с Беллатрис требовало полного самообладания. Она больше всех не доверяла ему. Видимо чутье влюбленной женщины подсказывало ей, что Снегг представляет определенную опасность для ее Господина.

Нарцисса готова была рассказать ему все что угодно, лишь бы он помог ее мальчику, но она почти ничего не знала. Получить кой какую информацию он смог лишь от туповатого Амикуса. Но, слава богу, все было позади, и у него оставалось немного времени для решения личных вопросов.

Он подошел к маленькому домику на окраине небольшого городка. Его почти не было видно из-за густо переплетенных ветвей яблонь и слив, росших в садике, окружавшем жилище. Видимо летом они полностью скрывали его от посторонних глаз. Северус осторожно открыл кованую калитку. От нее к дому вела дорожка, выложенная белыми кирпичиками. Не чувствовалось никаких защитных чар, все в этом месте дышало покоем. Тем не менее, как всегда собранный и готовый отразить любое внезапное нападение, он стремительно подошел к двери. Она и открытая веранда перед ней тоже были выкрашены в белый цвет. За перила цеплялись высохшие усики дикого винограда. Едва он занес руку, чтобы постучать, как в глубине дома раздался мелодичный звонок, и дверь с легким скрипом отворилась. Снегг вошел и попал в полутемную комнату, это явно была небольшая кухня. Здесь было бы совсем темно, если бы не бледные отсветы от очага, горевшего в соседней комнате. Он прошел в зал. У пылающего камина стояли два больших кресла с высокими спинками. В одном из них сидела старуха, в руке ее дымилась деревянная трубка с длинным резным мундштуком. Снегг замер в нерешительности. Молчание затянулось.

Подходя к дому, где жила Хелен Один, он готовил гневную речь, о безответственности родителей и потакании бабушек капризам любимых внучек. Но что-то такое было в обстановке этой комнаты, в уютно горящем очаге, в ароматных завитках дыма идущих от старухиной трубки, что Северусу захотелось просто сесть в соседнее кресло, протянуть ноги к теплому камельку и ни о чем больше не думать.

— Ничто не мешает тебе это сделать, мальчик мой.

Снегг вздрогнул, голос старухи вывел его из оцепенения. Это было приглашение, и он принял его. Хотя обращение «мальчик мой» его немного покоробило.

— Не обижайся на старуху, на этом свете я живу уже так долго, что могу себе позволить тебя так называть. Хочешь немного вишневой наливки? — она указала на поднос с хрустальным графинчиком и двумя рюмочками.

Снегг понял, его явно ждали. Что ж это меняет дело, раз суть вопроса известна.

— Нет, ваша внучка уже угостила меня сливочным пивом. Теперь не знаю, как расхлебать последствия.

— Ну, теперь как порядочный человек, ты обязан на ней жениться! — вокруг глаз старухи собрались лукавые морщинки.

Северус готов был взорваться, она еще позволяет себе шутить на эту тему. Но, от чего то, ему совершенно не хотелось кричать, и он криво улыбнулся, оценив шутку.

— Вы же понимаете, я не могу этого сделать, и не могу ей дать то, чего она хочет.

— Это уже не важно, скоро начнется война, ты сам понимаешь… — больше она не улыбалась.

Его молчаливое согласие было ответом на ее слова.

— У меня к вам один вопрос.

— Если у меня найдется на него ответ.

— Я видел лицо женщины в воспоминаниях вашей внучки. Она очень дорога мне. Где Хелен могла с ней встречаться?

— Не плохо!? Ты влез в голову к моей девочке, а теперь пытаешься проделать это со слабой, беззащитной старушкой! — в глазах ведьмы блеснул совсем не беззащитный алый отсвет.

— Ты настоящий темный маг. Но все же я расскажу тебе, то, что ты хочешь знать, — она выдохнула несколько ароматных дымовых колец, — взамен, ты пообещаешь мне, не делать ей больно.

— Я не причиню вреда Хелен. По крайней мере, не нарочно.

—Причинишь… хм… не нарочно… — старушка тяжело вздохнула, — это ее судьба.

Старая женщина прикрыла глаза и глубоко затянулась.

— Это случилось, когда маленькой Хелен исполнилось два года. Мы жили в Годриковой Лощине, в большом красивом доме. Ты лучше меня знаешь, что происходило в то страшное время. Тот Кого Нельзя Называть набирал свою темную армию. Всяк годился, у кого была черная и трусливая душонка. К моему сыну и невестке пожаловала одна сумашедшая и стала соблазнять их служить темному лорду, суля золотые горы. Получив отказ, она начала угрожать отомстить, за то, что мать Хелен осмелилась помогать несчастным жертвам ее хозяина — семье Долгопупсов, которых та выхаживала в больнице Святого Мунго. Но мой сын — потомок викингов, он не испугался. Только кто же знал, что не с ним будет бороться эта стерва. Она не ушла после разговора, а спряталась в садовом домике. Вечером, когда я с малышкой вышла прогуляться перед сном, эта гадюка выползла из своего укрытия, и внезапно все заволокло густым туманом, ничего не было видно на расстоянии шага. Я пыталась найти дорогу к дому и не помню как, выпустила ручку Хелен. К своему ужасу я слышала, как она кричит и зовет меня, но не могла ей помочь. Еще я слышала, как эта злобная тварь захлебывается своим визгливым каркающим смехом. Охваченная паникой, только спустя несколько минут я сообразила взять палочку и развеять туман. Лишь в одном месте он продолжал клубиться — туман ядовито зеленого цвета. Подбежав, я увидела в его центре свою внучку, она лежала без сознания. Несколько дней она не приходила в себя, ни я, ни ее мать ничего не могли поделать. Болезнь все больше отравляла ее. Иногда Хелен звала меня или маму, словно все еще продолжала искать нас в тумане. Надежда почти покинула нас, когда произошло еще более страшное событие.

Ведьма налила себе вишневой наливки. Руки ее дрожали, видимо страшные воспоминания опять заставляли ее переживать все то, о чем она хотела бы забыть. Выпив, старуха продолжила свой рассказ.

— Нашими соседями была одна очень милая семья. До того как начался этот кошмар мы не плохо общались. Их сын был на год младше Хелен, и его мать — красивая молодая женщина, иногда спрашивала у меня или у моей невестки совета, когда ее малыш прибаливал. Потом, страшась темного Лорда, они наложили на свой дом заклятье Фиделиус. В тот вечер нашей малышке стало совсем худо, она уже не бредила, лежала тихо, ее дыхания почти не ощущалось. Мы почувствовали, как смерть подошла к ней близко, близко и накрыла ее своим саваном. В тот же миг за окном полыхнула яркая зеленая вспышка, немного погодя — вторая, потом третья и следом раздался ужасный взрыв. В нашем доме повылетали все окна. Это было жутко, стало ясно, что темный Лорд добрался до наших соседей. Вряд ли кто-то остался жив после такого. Мы стояли оглушенные, не в силах даже пошевелиться от навалившегося на нас горя. Только спустя несколько минут мой сын нашел в себе силы подойти к мертвой Хелен. Он наклонился, что бы поцеловать ее, и вдруг она открыла глазки и протянула к нему руки. До сих пор мы не знаем, что же произошло с ней в момент взрыва, только позже Хелен иногда рассказывала, что нашел ее в тумане прекрасный ангел и показал дорогу домой. По ее словам это была красивая женщина с зелеными глазами, у нее были длинные золотистые волосы и нежные руки. Она назвала Хелен по имени. Потом мы узнали, что в тот вечер погибла эта прекрасная пара — Джеймс и Лили Поттеры. В живых остался только их маленький сын. Я уверена, это Лили спасла ее тогда. Мы переехали в это место, слишком тяжело было оставаться в том доме.

Снегг окаменев, сидел в своем кресле, боясь пропустить хоть слово из рассказа старой женщины. Постепенно все прояснялось. Теперь он не сомневался, что Лили спасла в ту ночь не только своего сына, но и маленькую соседскую девочку, которая должна была умереть. О том, что эта маленькая девочка превратилась в красивую девушку, он старался не думать, справедливо опасаясь того, что сидевшая рядом женщина читает его мысли как открытую книгу.

— Я знаю,— продолжала между тем она,— что судьбу не изменить, и смерть уже отметила Хелен, потому и прощаю ей все ее безумства. Потому-то и помогла ей, ты уж прости меня. Вижу и твой путь — это замкнутый круг, ты все время стремишься убежать от смерти, и в то же время гонишься за ней. Не могу помочь тебе разорвать его. Могу только сделать так, чтобы тебе не приходилось тратить столько сил, чтобы постоянно контролировать свои мысли в присутствии темного Лорда.

Она поднялась и подошла к нему сзади. Снегг не чувствовал угрозы. Старуха чуть наклонила его голову вперед и начала чертить на его шее какие-то знаки, своим длинным крючковатым пальцем. Кожу зажгло холодным огнем. Перед глазами вспыхивали ярким голубым сиянием древние слова. «kan ikke se tanker» Затем они погасли, и Северус почувствовал, что они словно впечатались в его кожу, как татуировка.

— Теперь всякий, кто захочет влезть к тебе в голову, будет видеть там лишь свое отражение.

— Спасибо.

— Не благодари, если бы не Хелен, я не стала бы помогать. Она выбрала тебя, себе на беду… — горечь послышалась в словах ведьмы.

— Иди, и не проси меня вразумить ее. Лучше, отпусти свою боль и прости себя. Времени у тебя остается не так уж много. — Она печально вздохнула, — вы еще так молоды, — еле слышно произнесла старушка.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего, так, болтаю, совсем из ума выжила. Иди, мне еще кур кормить.

Пораженный Снегг вышел на улицу, во дворе не было видно и следа какой-либо живности, а уж тем более крикливых, кудахтающих кур. Стоило ему выйти за ворота, как маленький домик растворился прямо у него на глазах. Северус догадался, что заклинание доверия было временно снято специально для него.

Он трансгрессировал к кованым воротам Хогвардса. Филч уже ждал его, чтобы открыть их. Шагая вверх по тропинке к замку, он любовался его красотой и величием. Войдя во внутренний двор, Снегг замер, словно пытаясь впитать в себя весь этот прозрачный, морозный мир, окружавший его. Казалось эти стены и башни старого замка также вечны, как и волшебство, создавшее их, но это была лишь иллюзия. Столько еще предстояло сделать, чтобы защитить этот хрупкий мир, а времени оставалось так мало.

Время неслось со скоростью пушечного ядра. До рождества оставалось всего несколько дней. За это время Хелен почти не виделась с профессором Снеггом. Только на уроках защиты от темных сил ей несколько раз выпадал случай подойти к нему, но всякий раз он словно исчезал, как только она пыталась заговорить с ним. Весь Хогвардс шумел как встревоженный улей, обсуждая победу Гриффиндорской команды над Слизерином и предстоящий праздник устраиваемый Слизнортом. Хелен на этот раз не пригласили, видимо она не оправдала надежды профессора зельеварения. Это ее мало волновало, но все же ей хотелось попасть на эту вечеринку хотя бы ради того, чтобы еще раз увидеть Снегга и объясниться с ним. Девушка видела, что он становиться с каждым днем все мрачнее и мрачнее, словно какие-то неразрешимые противоречия съедают его изнутри. Видно было, что его мало волновал проигрыш команды Слизерина, и даже проишествие с Захарией не заставило его улыбнуться.

После того как Смитта снесла с комментаторской кабинки бесшабашная Джинни Уизли, он видимо решил залечить свои душевные травмы устроив себе шоу — гриффиндорские девчонки в ванне старост. То зелье, что он выменял у Хелен взамен на переговорной галеон ОД, должно было помочь ему в этом. Но видимо «пенная вечеринка» с его незримым участием не задалась. Усевшись за колонной рядом со стеной девчоночьей ванны, он выпил зелье и приготовился насладиться всеми прелестями обнаженных гриффиндорок, но когда разноцветный пар развеялся, из воды и ароматной пены вышла как Афродита — профессор Трелони. Как выяснилось позже, в ее ванне засорился слив, что случалось довольно часто, так как все чаинки и остатки кофе после уроков она сливала именно туда, что выводило Филча из себя каждый раз, когда он его чистил. Чистить слив с помощью колдовства она категорически отказывалась, называя это кощунством. Видимо профессор Трелони все же обладала неким внутренним зрением, так как тоже узрела притаившегося за стеной Захарию, в упор глядевшего на нее.

Два вопля одновременно взорвали тишину засыпавшего Хогвардса. Смитт орал гораздо громче чем профессор прорицания, видимо то, что он увидел, поразило его до глубины души. После этого проишествия Захария Смитт окончательно притих и стал сторониться девчонок, а профессор Трелони перестала выливать заварку в слив своей ванны, чему несказанно рады были две стороны — девочки Хогвардса и мистер Филч.

«Ну и что, что меня не пригласили, — спокойно думала Хелен, — я все равно попаду туда, у меня есть неплохо способ маскировки». Зачем ей это надо она прекрасно осознавала, как это сделать тоже, но вот как заставить профессора Снегга поговорить с ней это был вопрос. «Ладно, пусть все идет своим чередом, буду импровизировать».

Накануне вечеринки Хелен сидела на диванчике перед камином в гостиной Слизерина и наблюдала за суетой девочек, готовившихся к празднику. Половина из них ходили как пришельцы в каком-то магловском фильме — совершенно лысые, у некоторых из них уже отрастал на макушках рыжий кучерявый пушок. На все уговоры Мери Сью сделать себе прическу достойную настоящей ведьмы она отвечала категорическим отказом.

— Ты как серая мышь, — наконец сдалась Мери, — до сих пор одна, ни один мальчик на тебя не смотрит, и одеваешься, бог знает как. Что не по средствам твоим родителям купить тебе что-нибудь приличное кроме школьной формы? — и она презрительно поджав губки, отошла. Вслед ей словно притянутые магнитом повернулись головы всех слизеринских парней, находившихся в тот момент в гостиной. Сью почувствовав это, с грацией кошки подошла к столу взяла перо и чувственно выгнувшись, стала писать кому-то послание. Ее короткая черная юбочка открыла чуть больше чем следовало, и показался край кружевных розовых трусиков над розовыми же чулочками. Сдавленный вздох восхищения пронесся по залу. Девушка выпрямилась, бросила победный взгляд в сторону Хелен и удалилась в спальню.

«В чем-то она права, может мне и правда что-нибудь сотворить такое, чтобы он обратил внимание?» Хелен встала и направилась следом за Мери, ни одна голова не повернулась ей в след. Сев перед зеркалом она задумчиво рассматривала свое отражение. Не красавица, но и не уродка, высокий лоб, черные волосы, черные глаза, длинные ресницы, бледные губы. Можно добавить немного яркости. Она взяла помаду, стоявшую на столике, и накрасилась. « Я похожа на вампиршу, перепившую свежей крови, ярко красный рот, бледная кожа, ставшая еще бледней из-за алого цвета помады и как контраст черные волосы, фу отврат». Она тыльной стороной ладони вытерла губы. В этот момент к ней подбежала Мери.

— Взялась за ум, давай помогу, ты все делаешь неправильно. — Ее глазки сверкнули фанатическим блеском первой красавицы факультета, решившей клонировать себя во всех объектах женского пола, окружавших ее.

— Тебе не идет яркая помада, возьми лучше просто блеск для губ, немного подкрасим реснички, они и так у тебя пушистые, главное не переборщить, немного румян на скулы, и блестящей пудры. Ты все еще настаиваешь на своем цвете волос? Может все же немного осветлить? Хотя бы несколько прядей? Ну как знаешь. Посмотри, ты стала совсем другая.

Хелен глянула на себя в зеркало, — «Сью знает толк в макияже, действительно несколько мелких акцентов, а вид совершенно потрясный. Может и действительно поменять цвет волос? Моя четвероюродная тетка умела это делать, она была очень искусна в изменении облика. Ну, да и поможет мне златовласая Фрейя!» Девушка сосредоточенно смотрела в зеркало, в голове сами собой возникали слова древних заклятий. Ее отражение стало незаметно меняться, глаза становились более светлыми, пока не стали совсем желтыми как у кошки. Волосы из черных как вороново крыло превращались в совершенно белые. «О, тетушка, это не то чего я хотела». Она продолжала вглядываться в свое отражение, глаза опять потемнели, но волосы стали оражево-медными. «Что за черт, пусть все остается как было». Хелен рассердилась на себя. «Совсем с ума сошла, я такая, какая есть, и не буду ни под кого подстраиваться», — но вернуть прежний цвет волосам ей все же не удалось, они не были уже иссиня черными как раньше, теперь они отливали черным золотом.

Профессор Снегг чувствовал себя лишним на этой рождественской вечеринке, устроенной Слизнортом. Всюду сияли улыбками радостные лица, влюбленные парочки прятались за шторами под развешанными кругом ветками омелы. Вон пронеслась заучка — Грейнджер, как будто спасаясь от взбешенного великана. Поттер стоит рядом с профессором прорицания и делает вид, словно внимательно слушает ее бред, а глаза у самого шныряют туда-сюда, опять высматривает что-то. Приглашенный вампир Сангвини ходит с бутылкой темного вина в руке и все подливает волшебный напиток в бокалы девчонок, окружающих его. Особенно часто он это проделывал с бокалом Мери Сью, глазки которой уже блестели, а щечки полыхали настоящим румянцем. «Пора это прекращать», — если бы это была не ученица его факультета, он не обратил бы внимания, но дело пахло жареным, и Снегг решил вмешаться. Тихонько приблизившись к успевшей уединиться парочке, профессор резко отодвинул изумрудный полог, скрывавший их.

— Сью, Вам, по-моему, достаточно. Немедленно отправляйтесь в свою спальню. Праздник для вас закончился.

Сангвини растворился в мгновении ока, Мери, словно очнувшись от транса, стояла вся съежившись, краска медленно сходила с ее лица.

— Пойдемте, я Вас провожу до гостиной, — Снегг взял ее под руку. Она, не сопротивляясь, вышла вместе с ним. Спустившись в подвал Слизерина, Снегг намеревался оставить ее возле двери, ведущей в спальню девочек, но тут, по-видимому, вино окончательно ударило в голову бедной девушки. Она вцепилась в него мертвой хваткой и потащила к золотисто-зеленой кушетке. Не ожидавший такого напора Северус потерял равновесие, и чуть было не упал прямо на закатившую в истоме глаза и вытянувшую для поцелуя пухлые губки Мери Сью.

— Somnus, — выкрикнул профессор, доставая волшебную палочку. Девушка медленно опустилась на кушетку, свернулась клубочком и захрапела. Снегг поморщился, нервно оглянулся, слава богу, в гостиной кроме них никого не было. Он поспешил вернуться на праздник, не хватало ему еще только славы ловеласа и совратителя малолетних.

Вернулся он как раз вовремя. Раскрасневшийся Слизнорт, в шляпе сдвинутой набекрень во весь голос расхваливал успехи Гарри Поттера в зельеварении. Снегг давно подозревал, что дело тут не чисто, и несколько раз безрезультатно искал свой старый учебник в шкафу класса зелий. Он пристально взглянул в глаза Поттера, надеясь увидеть там ответ на вопрос, откуда у Гарри такие способности к зельеварению. Но тут Полумна Лавгуд опять брякнула очередную невообразимую глупость и все вокруг захохотали как безумные. Это становилось просто невыносимым, раздражение Снегга достигло пика. И вдруг, в праздничный зал ворвался взбешенный Филч, таща за собой, как хищник добычу, сопротивлявшегося Малфоя. «Неужели Филч поймал мальчишку за совершением того, что он задумал? Какой идиот. Что же делать?» Но тут Филч с победным видом стал рассказывать, что поймал его просто шляющимся на верхнем этаже замка. Значит не так все плохо. Лицо Снегга окаменело.

— Можно тебя на пару слов, Драко? — неожиданно сказал Снегг.

— Ну, Северус, — вступился Слизнорт, — Рождество, ты уж не будь слишком строг…

—Я декан его факультета и сам решу, насколько мне быть строгим и быть ли вообще, — отрезал Снегг. — За мной, Драко.

Они ушли: Снегг впереди, а за ним, с обиженным видом, Драко.

Профессор зашел в первую же открытую на этом этаже аудиторию. За ним вошел с неприступным видом Малфой. Спустя несколько минут разговор был окончен. Никакие увещевания, просьбы угрозы и намеки на повторение ошибок отца не повлияли на несговорчивого мальчишку, последнее его, по-видимому, вообще взбесило, и он вылетел из класса, с треском хлопнув дверью.

Снегг немного постоял в пустой аудитории, просьба директора повести деканов расследование на своих факультетах была почти невыполнима. Малфой попросту отказывался приходить в кабинет Снегга, когда тот его вызывал. Добиться от тупых Крэбба и Гойла какого либо объяснения, что они помогают делать Драко, не удалось, видимо он и их не посвящал в свои планы. Они были простыми орудиями в его руках, и знали лишь то, что помогали выполнять поручение самого Хозяина.

Снегг позволил себе на секунду расслабиться, присел на краешек стола и опустил голову. Он как всегда один, не на кого положиться, не на кого переложить часть того тяжкого груза, что был у него на сердце. Он сам выбрал свой путь, и это дорога мести ведущая к смерти. Это плата за мгновения неразделенной любви.

Минуту спустя он выпрямился и как всегда собранный и готовый к любым неожиданностям вышел из класса и вернулся на вечеринку к Слизнорту. Праздничная ночь продолжалась, и мало ли что могло еще произойти.

Хелен сидела в гостиной Слизерина, скрытая чарами невидимости, и решала пойти ей к Слизнорту на вечеринку или все же не стоит. Ну что скажет она профессору Снеггу, если ей удастся заговорить с ним. А вдруг, он начнет на нее кричать прямо перед всеми. Или Слизнорт собственноручно выставит ее вон, если она нечаянно выдаст себя. Тысячи глупых вопросов заставляли ее оставаться на месте, тогда, когда мысленно она была уже там. В тот момент, когда она почти уже решилась пойти, в зал вошел Северус, таща на себе Мери Сью, она явно была пьяна. Но видимо недостаточно, чтобы сразу отключиться, девушка еще пыталась приставать к Снеггу. Он применил к ней сонное заклинание. Когда Сью свалилась на кушетку, где в это время сидела Хелен, той пришлось вскочить и она нечаянно задела край стоявшего рядом стула. Снегг нервно оглянулся, и Хелен испугалась, что ее присутствие обнаружиться. Но нет, с гримасой отвращения Северус вышел из гостиной. Бедняжка Мери, все ее грандиозные планы лопнули как мыльный пузырь, романтические разговоры о том, что она станет королевой вампиров, в итоге оказались пустым девичьим бредом.

Она тихонько подошла к спящей Мери и накрыла ее пледом, лежавшим на спинке кушетки. Затем, уже не раздумывая, выбежала следом за профессором. Она немного отстала, опасаясь, что он услышит стук ее каблучков и когда подошла к двери, ведущей в праздничный зал, та была уже закрыта. Вот черт, надо было поторопиться, теперь либо возвращаться, либо ждать когда кто-нибудь решит выйти. К счастью, долго ждать не пришлось. Раздался шум, и она увидела мистера Филча, тащившего за собой упирающегося Драко Малфоя. Легко проскользнув за ними, она вошла в зал. Внутри было душно и так же помпезно, как на прошлой вечеринке. Она с восхищением засмотрелась на чудесных феечек, сверкавших как огоньки, и чуть было не пропустила момент, когда Снегг вышел вместе с Малфоем. Хелен выбежала следом и заметила еще одного мальчишку, который торопливо накинул на себя волшебную мантию, и вдруг, исчез. «Ну, надо же, сколько существует способов, оставаться невидимым для окружающих!» — она не видела его, но слышала его шаги, он, видимо по всему, тоже живо интересовался тем, что происходило за закрытыми дверями последней на этом этаже аудитории. Девушка стояла, прислонившись к колонне возле окна, и видела, как распахнулась дверь класса и из нее, как ошпаренный, выскочил Малфой. «Надеюсь, он не попал дверью по любопытному носу избранного», — хихикнула про себя Хелен, она уже догадалась, кто скрывается под мантией невидимкой. Немного погодя следом за Драко вышел профессор Снегг, он направился обратно на вечеринку к Слизнорту, Хелен боясь отстать, поспешила за ним.

Они опять оказались в окружении веселящейся толпы, звучала нежная музыка и пары кружились в медленном танце. Слизнорт, уже достаточно захмелевший, тихонько посапывал в углу на мягком диванчике. Снегг стоял возле пышно наряженной елки с бокалом вина в руке. От нечего делать он изучал свое отражение в огромных елочных шарах. Хелен тихонько подошла поближе, и с удивлением увидела бесенят, прыгающих в его глазах. Видимо уверенный в том, что за ним никто не наблюдает он, пристально рассматривал свой нос. В выпуклом стекле шара, тот казался просто огромным. Тихонько улыбнувшись сам себе, Северус поднес свой бокал к елочной игрушке и чокнулся с ней. Это было так не свойственно ему, что Хелен, потрясенная, замерла. Но тут же волшебство кончилось, и Снегг, с обычным выражение скуки на лице, отошел от ели.

Девушка осторожно приблизилась к нему. Он стоял спокойно, наблюдая за танцующими учениками. Она легонько коснулась его руки. Снегг не шелохнулся. Тогда она решилась и протянула руку, чтобы погладить его по щеке, но в этот момент он крепко схватил ее за запястье, она не успела отреагировать и поняла, что уже не сможет вырваться.

— Тихо, не сопротивляйтесь, идите следом за мной.

Он, не выпуская ее руки, быстрым шагом направился к выходу.

Снегг несся по коридору так быстро, что Хелен еле поспевала за ним. Пройдя через несколько тайных проходов, скрывавшихся за картинами, они очутились возле двери, ведущей в каморку, где Снегг хранил свои зелья.

Войдя внутрь, Снегг задвинул щеколду и достал волшебную палочку.

— Оглохни. Ну вот, теперь нас никто не услышит. — Он направил палочку в сторону Хелен, — Проявись.

Хелен сняла чары невидимости, и Снегг отпустил ее запястье.

— Так я и думал. Один. Вы не можете ответить, почему у меня сейчас возникло острое чувство дежавю? Третий раз я вытаскиваю учеников своего факультета с этой чертовой вечеринки. Вас, кстати, вообще там быть не должно. Так как же вы там очутились? Не смейте опускать глаза. Не бойтесь, я не буду применять окклюменцию. Просто отвечайте на мои вопросы.

— Я вошла вслед за Филчем и Драко, — Хелен била нервная дрожь. — Потом я вышла следом за вами, и видела, как вы зашли в аудиторию.

— Что ты слышала? — резко спросил Снегг.

— Ничего, я не смогла подойти к двери, возле нее стоял Поттер в мантии невидимке.

Снегг резко выпрямился, на его лице отразились смешанные чувства страха и понимания. Он тихонько опустился ни нижнюю ступеньку стремянки, стоявшей посреди каморки, и задумался.

Хелен стояла, замерев, боясь пошевелиться. Снегг уткнулся лбом в сцепленные руки и заговорил как будто сам с собой.

— Видимо он все слышал, можно понять, как он это все истолкует. Конечно же, в очередной раз убедится в том, что я — враг. Что ж это к лучшему.

Он немного помолчал, погрузившись в свои мысли. Потом, медленно поднял голову и посмотрел на Хелен, так, как будто увидел ее в первый раз. В его сознании стала складываться четкая картинка, боясь упустить момент истины, он замер, глядя на нее.

— Подойдите.

Девушка робко приблизилась. Северус нежно взял ее руки в свои. И тихо, проникновенно заговорил.

— Хелен, мне необходима ваша помощь. Дело очень деликатное. Мы проводим расследование происшествия случившегося с Кети Бэлл. Я никому не могу доверить столь щекотливое поручение. Многое зависит от того насколько вы доверяете мне?

— Я верю вам. Но в чем суть вашей просьбы? — Хелен больше не дрожала, его прикосновения успокаивали.

— Это довольно опасно и может идти в разрез с вашими моральными принципами, но мне просто необходимо, чтобы вы правильно меня поняли. Нужно проследить за Драко и его друзьями Креббом и Гойлом.

— Вы подозреваете их?

— В том то и дело, что я уверен, что это не они, но нужны доказательства их непричастности. В противном случае тень падет на весь факультет Слизерин. Подозрения пали на Малфоя так как его отец точно связан с темным лордом и пребывает за это в настоящее время, как вы знаете, в Азкабане.

Хелен понимала, что Снегг лукавит и что-то недоговаривает, а также понимала и то, что он использует ее чувства, чтобы заставить помогать ему. Но это были пустяки по сравнению с перспективами, открывшимися перед девушкой. «Ты будешь думать, что я исполняю все твои замыслы, но я буду действовать, только в своих целях». Она постаралась спрятать как можно глубже свои мысли, чтобы он не увидел радость, мелькнувшую в ее глазах.

— Чем я могу помочь вам? — голос ее был спокоен.

— Вы постоянно находитесь рядом с ними в общей гостиной, слушайте, что они говорят, может быть обсуждают какие-то планы. Если представится возможность, проследите куда ходят, чем занимаются, — Снегг погладил ее ладонь, — только будьте очень осторожны, не выдайте себя.

Что-то похожее на заботу проскользнуло легкой ноткой в его голосе. Сердечко Хелен часто забилось, но она не решалась выдать своего волнения.

— Расскажите своим подружкам, что собираетесь поступать в дальнейшем в высшую школу магии медицины, и что я обещал дать Вам несколько дополнительных уроков по подготовке к вступительным экзаменам. Это будет неплохим прикрытием, чтобы отвести подозрения от вас. И чтобы остальные ученики не задавались вопросом, почему вы заходите ко мне после уроков.

— Это сложно, профессор. Вы ведь знаете, Малфой далеко не дурак, — Хелен пожала плечами. Нельзя было показать Снеггу свою заинтересованность в этом деле.

— Да, это определенно опасно, и если раскроется, то ваша репутация может быть подорвана, поэтому я и прошу об осторожности.

— Вы могли бы наложить заклятие Империус на любого ученика вашего факультета, — потупив глазки, сказала Хелен.

— Мог бы, — жестко ответил Снегг, — Вы хотите отказаться? Это ваше право, только мне придется стереть ваши воспоминания об этом разговоре.

Хелен в испуге отшатнулась от него.

— Не бойтесь, я не буду этого делать. Я вижу ваше желание помочь мне вполне искренне, и ваши опасения вполне оправданы. Со своей стороны я обещаю всячески защищать и оберегать вас. Завтра начинаются рождественские каникулы. Подумайте о моем предложении и дайте мне знать, если будете согласны. А теперь до свидания и спокойной ночи.

Снегг приоткрыл дверь, убедился, что в коридоре никого нет, и только тогда выпустил Хелен.

Уже лежа в своей кровати, девушка еще и еще раз прокручивала в голове разговор с профессором. «Как ловко он притворяется, будто между нами ничего не было. И, видимо, полностью уверен в том, что я все сделаю ради него. Хотела бы я научиться так же, контролировать свои чувства и эмоции». Потом она вспомнила прикосновения его рук, ей показалось или же они действительно были нежными. Может это еще один способ убеждения. Тогда он конечно действует.

Ее сморил сон. Это было самое чудесное сновидение, из всех, что снились ей за последнее время. Северус был рядом, она не видела его, только ощущала присутствие и слышала нежные слова, которые он шептал ей на ушко, обещая сделать ее счастливой.

Рождественские каникулы, как и все хорошее, закончились очень быстро. Родители Хелен смогли вырваться всего на один день с работы. Но это был прекрасный день. Мама приготовила вкуснейший ужин. Весь дом был пропитан ароматными запахами жареного гуся с яблоками и рождественского пудинга. Отец раздобыл, наверное, самую пушистую на свете ель, и они с Хелен вместе ее наряжали.

Бабушка пригласила в гости несколько далеких родственниц ее возраста, и они в подвале устроили настоящую Вальпургиеву ночь. Хотя она и празднуется весной, но бабушка оправдывалась тем, что для хорошей компании время и место не имеет большого значения. Несколько кошек, которых притащили с собой развеселые старушки, заняли все самые теплые и мягкие местечки в доме, и их пушистое урчание как музыкальный аккомпанемент сопровождало весь праздник. Из подвала доносился звон хрустальных рюмок и колокольчиков, хихиканье и бренчание бубенцов. Несколько раз из камина вылетали снопы ярких разноцветных искр, видимо ведьмы вовсю обменивались опытом. Потом был веселый праздничный ужин и множество подарков. Мама подарила Хелен старинный волшебный травник, с таким подробным описанием внешнего вида, свойств и мест нахождения трав, что немного потренировавшись, девушка могла бы с помощью заклинания акцио доставать их. Отец вручил амулет — стеклянный шар на цепочке, внутри которого горел неугасимым голубым пламенем свет полярной звезды — путеводной звезды викингов.

— Чтобы ты всегда находила дорогу домой, — сказал он дочери, крепко ее обнимая.

Ведьмы надарили кучу волшебных мелочей, так дорогих сердцу молоденьких девушек. Шкатулку, открывающуюся только ее владелице, волшебные самозаплетающиеся ленты для волос, колечко, надев которое Хелен смогла поднять одной рукой старое бабушкино кресло из красного дерева.

Но самый главный подарок Хелен получила на следующий день. Когда уже был убран праздничный кавардак. Гости, тысячу раз расцеловавшись и посадив позади себя разномастных кошек, разлетелись на своих метлах по домам. Отец, нежно обняв жену и дочь, сразу став серьезным и собранным, вышел из дома и растворился в серых сумерках. Мама, еще немного пошептавшись с бабушкой на кухне и мимоходом приласкав Хелен, по Сети летучего пороха умчалась в больницу Святого Мунго. Тогда бабушка взяла свою трубку и уселась у огня, а Хелен устроилась на ковре возле нее. Она, не таясь, рассказала все, что произошло между ней и Северусом. Ведьма внимательно слушала, таинственно улыбаясь и нежно гладя волосы Хелен мягкой теплой рукой.

— Что мне делать, бабушка? Согласиться на его предложение и помогать ему, а вдруг он обманывает меня и действительно, как про него шепчутся, на самом деле служит врагу волшебников?

— Не лукавь, и не обманный саму себя, ведь ты же уже приняла решение. Чтобы тебя успокоить скажу, я ни за что не стала бы помогать тебе, если бы он был слугой темного Лорда, у этих людей нет сердца, и души их разбиты. Его же душа, хоть и искалечена страданиями, но очищена ими.

— Откуда ты это знаешь? Ты так говоришь, как будто заглядывала ему в душу, как будто видела и знаешь его?

— Не важно, есть много способов увидеть, то что скрыто. Неужели ты сомневаешься в моих способностях?

Лукавая улыбка преобразила лицо старухи, и Хелен, вдруг, увидела ее молодой и красивой, способной вскружить голову любому, кто был бы мил ее сердцу.

— Как бы ни был крепок мужчина, настоящая женщина всегда найдет способ победить его. Есть еще одно средство, о котором он не догадывается.

Ведьма достала из кармана фартука флакон, внутри которого словно были собраны вместе темнота самой темной ночи и свет самой яркой звезды.

— Мы сварили его с подружками вчера, чтобы он получился, необходима была сила пяти старейших ведьм рода, и за этот настой любая женщина мира, будь она магловкой или ведьмой отдала бы все, что у нее есть и даже свою душу.

— Что это? — замирая, спросила Хелен.

— Это то, что в глазах мужчины сделает тебя совершенством, идеалом, то есть то, что сделает тебя похожей на ту единственную, которую он любит. Но ты должна понимать, это обман, в тебе он будет видеть лишь ее образ, и любить он будет не тебя, а ее. Готова ли ты это принять, спроси себя? Чары, в конце концов, развеются, волшебство исчезнет, и ты можешь остаться одна с разбитым сердцем.

Девушка надолго задумалась, бабушка не мешала ей. В камине потрескивал огонь. За окном завывала вьюга, прося впустить ее в дом. Мысли Хелен медленно кружились, как завитки дыма от бабушкиной трубки. Это было так соблазнительно, воспользоваться средством, что предлагала ей старая ведьма, но и так ужасно, остаться после минутного счастья опять одной, и быть всю жизнь преследуемой миражем несостоявшейся любви.

— Я хочу этого! Ты сама мне как-то говорила, лучше сделать и пожалеть, чем потом всю жизнь жалеть, что не сделала.

— Ты вся в своего деда. Что ж, бери, но помни, если ты не хочешь, чтобы все окружающие тебя мужчины сошли с ума от того, что ты рядом, необходимо добавить в раствор что-то принадлежащее только ему. Волосок подойдет. И еще одно, он читает твои воспоминания, это не очень хорошо. Я помогу тебе защитить твой разум от его проникновений.

Новый год начался несколько необычно. Через кабинет Снегга по Сети летучего пороха ученики его факультета прибывали в Хогвардс. Он встречал их каждого, пытаясь угадать, сколько глупостей натворили эти беспечные создания за время праздников. Вот в камине мелькнули рыжие волосы и зеленые глаза одной из учениц. Сердце Снегга вдруг замерло, но нет, это была лишь игра его воображения, волосы вышедшей ученицы были как всегда черны, а в глазах пылало всего лишь отражение изумрудного пламени.

— Один, доброго вечера. Как провели каникулы? — вопрос был дежурный, Снегга куда более волновало, какое решение приняла девчонка, и будет ли она шпионить для него?

— Неплохо, профессор, спасибо что спросили, а как вы? — Хелен нравилась эта игра, в незаданные вопросы.

— Так себе, пришлось много рисовать. Похмельный синдром, видите ли. Несколько флаконов средства от головной боли, для полной дамы и ее приятельницы Виолетты.

Хелен не поняла, шутит он, или говорит серьезно.

— Профессор, я согласна помогать вам, но вы, в свою очередь, действительно поможете мне подготовиться к поступлению на медицинский. — Пусть Снегг думает, что она выкинула мысли о нем из головы.

Северус пристально посмотрел ей в глаза, она ему мило улыбнулась, эта улыбка на единый миг показалась ему такой знакомой, что он даже тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение.

— Идите и действуйте, как мы договорились, я очень на вас рассчитываю, — Северус поморщился, проникнуть в мысли ученицы он не смог, видимо старая карга постаралась и для своей внучки.

Когда Один вышла из кабинета, он еще долго смотрел на дверь, закрывшуюся за ней. Что-то здесь было не так. Надо бы тщательнее изучить ее личное дело, и побольше узнать о ее семье.

С этого дня Хелен стала внимательно следить за всем, что делал и говорил Драко. Она несколько раз видела, как Малфой с дружками заходил в мужской туалет, а выходил от туда, когда никого не было рядом, с двумя девчонками, то постарше, то помладше. Вот извращенец, хихикала про себя Хелен, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это действие оборотного зелья. В чем, в чем, а в зельях Хелен разбиралась. В гостиной Слизерина Малфой почти не появлялся, а когда находился там, то был замкнут, и, казалось бы — печален. Девушка видела, что он часто пропадает в тайной комнате. О ней она узнала из рассказа Захарии. Но проникнуть туда вслед за ним, ей никак не удавалось.

Не помогло и зелье, которое она изобрела на конкурсе устроенном Слизнортом. Комната действительно была тайной и надежно сохраняла свои секреты. Что охраняли Кребб и Гойл, так и оставалось загадкой. Малфой становился все угрюмей, он почти не выходил на улицу, темные круги под глазами и землистый цвет лица выдавали крайнее переутомление — физическое и душевное. Заметила Хелен и интерес Поттера, который частенько появлялся на восьмом этаже и не раз задерживался у стены, за которой находилась комната.

Обо всем этом, она подробно рассказывала Снеггу. Он вызывал ее иногда по вечерам в субботу в свой кабинет. И действительно, как обещал, занимался с ней дополнительно. Прошло несколько месяцев, и в отличие от Малфоя в его безуспешных попытках добиться желаемого, Хелен видела, что бабушкин эликсир, начал оказывать на профессора свое действие. Перед тем, как отправиться на встречу к Снеггу, девушка наносила капельку настоя на шею. Иногда она чувствовала, как замерев, пристально смотрит на нее Северус, но только стоило ей поднять глаза, как он тут же отворачивался и делал вид, что читает старые свитки или занимается приготовлением очередного зелья. Несколько раз она словно случайно прикасалась к нему, и видела, как Снегг менялся в лице. Но она все же не могла понять, что за чувства испытывал он в этот момент. Его способность владеть собой вызывала восхищение.

В один из вечеров, незадолго до ужина, он как всегда вызвал ее к себе в кабинет возле класса зельеварения, который, хоть он и перебрался наверх, освобождать не собирался. И начал разговор без обиняков.

— Один, я внимательно ознакомился с историей вашей семьи. Ваш род довольно древний и все волшебники в нем чистокровные. Все ваши предки были исключительной силы колдунами и колдуньями, а также исключительного эгоизма. Они всегда добивались всего, чего хотели. Я удивляюсь, почему они до сих пор не на стороне темного лорда. Вы, я вижу, тоже вбили себе в голову бредовую мысль, что влюблены в меня, и совершенно беспринципно, не считаясь с моими чувствами, пытаетесь добиться исполнения своих прихотей. Не надо возражать мне. — Он нетерпеливо взмахнул рукой в сторону Хелен, приказывая ей молчать.

— Я прекрасно понимаю, что происходит. Мой разум обманывает меня. Когда я гляжу на вас, то вижу как в зеркале Еиналеж — отражение моих тайных страстных желаний. Если так будет продолжаться я не смогу больше сдерживать себя. Ваша бабка знает толк в приворотах. Поэтому я прошу вас прекратить свои попытки соблазнения, не то мне придется прекратить наши встречи.

Снегг прошелся по кабинету.

— Хотя у меня возникла неплохая мысль, как использовать, вашу силу очаровывать.

Снегг скривился, видно было, что те слова, что он произносит, давались ему с немалым трудом.

Хелен, же потрясенная до глубины души, молча, слушала его.

— Вы могли бы очаровать Малфоя. Влюбленные идиоты не могут держать язык за зубами. Я уверен, что он вам все выложит как на блюдечке.

— И вы смеете называть меня эгоисткой! — рассвирепевшая Хелен была похожа на фурию. Она схватила котел с горячим варевом, стоявшим на столе, и запустила им в Снегга.

Он среагировал мгновенно, — Импервиус! Котел отлетел в сторону и ударился о стену кабинета.

— Я люблю вас, и чувство мое настоящее, не смейте обвинять меня. Да я обманываю вас, но в любви каждый сам за себя! Вам ли этого не знать! — она уже почти кричала.

— Тише, а не то мне придется лишить вас возможности говорить. — он подошел к ней, — вы обещали помогать мне, так помогите же. Может, вы спасете не только несчастного, запуганного темным лордом мальчика от роковой ошибки, но и поможете всему волшебному миру.

— Вы же говорили, что уверены в непричастности Малфоя. И вроде мы расследуем происшествие с Кэти Белл, или все же это не так? Вы говорите о честности, а сами хотите использовать меня, не раскрывая истинных причин вашего интереса к «несчастному, запуганному мальчику».

— У вас хорошая память, — Снегг помолчал, видимо решая, может ли он довериться Хелен.

— Хорошо, я, действительно, не все рассказал вам, но это для вашего же блага. Вы прекрасно представляете, на что пойдут приспешники Сами Знаете Кого, если вдруг узнают, что вы в курсе некоторых тайн. Круциатус — это еще не самое страшное. Я уже жалею о том, что втянул вас в эту историю. Вы можете уйти, но ради всего святого будьте очень осторожны и не болтайте лишнего.

— Нет, я обещала вам помочь, и сдержу свое обещание, а потом можете стереть мне память, если вы так боитесь за свои тайны. Очаровать Малфоя? Ладно. — Хелен вышла из кабинета, гордо вздернув свой носик.

Северус тоскливо смотрел ей в след. Когда перед ним стояла Один, видел он не ее, а Лили. Разговаривал с Лили. Он говорил правду, ему все труднее было сдерживать себя. Желания разрывали его сердце. Такая близкая, и такая живая. Словно не было предательства, не было мучительных долгих лет осознания, что ее не вернешь. Можно подойти, прикоснуться, и быть уверенным, что в этот раз она не оттолкнет его. Если только позволить себе… Жар охватил его. Было мучительно больно бороться с искушением окликнуть и вернуть Лили. Он с трудом взял себя в руки. Это все наваждение, он это знает, обман. Черт бы побрал эту бабку, с ее колдовством. Северус слышал об этом приворотном средстве. Невероятно сложное в приготовлении оно требовало совершения определенного ритуала, что бы воздействовать на любого человека. От этого средства нет защиты, нет противоядия. Только темный лорд, который никого не любил, кроме себя, мог бы противостоять этому.

Может девчонка, выполняя его задание, сама увлечется Драко Малфоем, чем черт не шутит. Вскружит ему голову, и уговорит его отказаться от бредовой идеи убить директора. «Было бы неплохо, если бы она сама влюбилась в Драко и оставила меня в покое». Убить двух зайцев одним выстрелом.

Почему же он, как наркоман, прекрасно осознает, что мир, нарисованный под действием наркотика всего лишь утопия, но не может прекратить эту сладкую пытку?!

Снегг усмехнулся, взбудораженные нервы его понемногу успокаивались. И тут воображение нарисовало ему картинку: Малфой страстно целует Хелен. Нет, это не Хелен, это молоденькая Лили. Вспышка ярости затмила на секунду разум Снегга. «Бомбардо!» — котлы, мирно стоявшие на своих полках, разлетелись на тысячи осколков.

— Черт, черт, черт !!! — выругался Снегг.

Хелен лихорадочно рылась в своем чемодане, пузырек с волшебными духами находился на самом дне в подаренной шкатулке. Найдя ее, она провела пальцем по боковой стенке, и деревянная крышка на которой были вырезаны древние заклинания, открылась с мелодичным звоном. «Акцио, волос» — девушка достала волосок Снегга, несколько капель раствора нанесла на шею и растерла в ладонях. «Теперь это будет действовать на всех подряд, я заставлю Малфоя сделать все, что захочу».

Хелен была в ярости, что будет после того, как она добьется желаемого, она не думала. Воображение ее рисовало лишь картину, где она рассказывает Снеггу все тайны Драко, и он благодарный бросается к ней, но она гордая и неприступная удаляется прочь, оставляя его одного, полного раскаянья.

Она вышла в общую гостиную Слизерина. Малфоя там не было, но зато несколько учеников как ошпаренные подскочили к ней и на вопрос — не видели ли они Драко, изъявили полную боевую готовность разыскать его и притащить к ней живого или мертвого. Еле вырвавшись из окружавшей ее толпы мальчишек, Хелен поспешно выбежала в коридор. Последнее, что она видела — это были округлившиеся от удивления глаза Мери Сью.

«Так дело не пойдет, открыто я не доберусь до восьмого этажа, Silmästä meni näkö», — она предполагала, где может сейчас быть Малфой, но на всякий случай забежала еще в общий зал, где в это время ужинали школьники. Его там не оказалось, и уже полная уверенности, где его искать, она по главной лестнице стала подниматься на восьмой этаж.

Когда Хелен уже проходила мимо коридора ведущего на седьмой этаж, она вдруг увидела Поттера, стоявшего прижавшись ухом к двери мужского туалета. Это было так необычно, что девушка замерла, гадая, что тот будет делать дальше. А дальше он крадучись, тихо-тихо приоткрыл дверь и зашел внутрь.

«Ничего, плохого не случиться, если я тоже зайду, посмотрю, что его так заинтересовало, далеко проходить я не буду, так чуть-чуть». Хелен тихонько проскользнула за ним и, в тот же миг, увидела Драко Малфоя, заносящего для удара волшебную палочку. Заклятье, посланное им в Гарри, разбило лампу на стене, разлетевшиеся от нее осколки впились в плечо и руку Хелен. Не чувствуя ног, она понеслась к тайному проходу за портретом и через секунду ворвалась в кабинет Снегга. Забыв, что на ней все еще заклятье невидимости, не помня себя, она закричала

— Гарри и Драко бьются в туалете седьмого этажа, скорее Северус!!!

Снегг, поднявший голову на звук от удара распахнувшейся двери о стену, мгновенно вскочил. Как всегда он молниеносно оценил ситуацию и был готов действовать.

— Сидите здесь, — резко бросил он и исчез за портретом, закрывавшим тайный проход на седьмой этаж.

Хелен, совершенно обессиленная, опустилась в кресло. Она сняла с себя чары невидимости, и только сейчас заметила, что ее блузка с правой стороны вся залита кровью. Она попыталась сама вытащить осколок стекла, глубоко засевший в плече, но левой рукой это сделать было довольно сложно. К тому же пальцы ее дрожали. Видимо адреналин, который придал ей силы, чтобы с быстротой молнии оказаться возле кабинета зельеварения, покидал ее. Она хотела встать, чтобы поискать что-нибудь тонизирующее на полках с отварами, но ноги не слушались. Минуты текли бесконечно медленно. В подвалах Хогвардса всегда было прохладно и сыро, спасали только камины и волшебные гобелены, обогревавшие комнаты. В кабинете Снегга ничего этого не было. К тому времени, когда он вернулся, Хелен совершенно озябла.

Увидев ее окровавленную руку он, все понял и без слов достал волшебную палочку. Прикоснувшись к плечу Хелен, он осторожно стал доставать осколки стекла. Потом взял с полки пузырек с настоем бадьяна и смазал порезы.

— Вы совершенно замерзли. Вам необходимо согреться. Имберли, — позвал Снегг.

В кабинете появился домовой эльф, одетый в чистый передничек с зеленой каемкой, на голове его был надет старый ночной колпак с вышитой змеей.

— Имберли, перемести эту девушку в мой кабинет наверху, принеси ей горячего шоколада и плед.

— Будет сделано, мистер профессор, все, что вам угодно.

— Хелен, я подойду чуть попозже, — обратился к ней Северус, — Мне необходимо узнать, что произошло на седьмом этаже, и как вы оказались там.

Уже сидя в кабинете Снегга, на втором этаже, Хелен подумывала, не уйти ли ей, и закончить на этом ее затянувшееся приключение. Она не была напугана случившимся. Но чувства, которым она раньше придавала такое большое значение, как будто притупились после того, что произошло. Девушка уже пришла в себя, тепло и горячий шоколад сделали свое дело, и она поняла, что в силах сама добраться до спальни девочек. Но не успела она подняться, как в комнату вошел Снегг. Он подошел к камину и присел, разжигая огонь. Когда пламя разгорелось, он протянул к нему руки, чтобы согреть их.

— Ты голодна? — спросил он, не поворачиваясь к Хелен.

— Да, — тихо ответила она. С самого утра Хелен ничего не ела, кроме легкого завтрака.

Снегг вызвал домового эльфа и попросил его принести что-нибудь перекусить. Через пару минут на столе появились кусочки жареной курицы и отварной картофель, обильно политый растопленным маслом, бутылка сливочного пива, огромный кусок сливового пудинга и немного фруктов. У Хелен заурчало в животе, только сейчас она почувствовала, насколько голодна. Снегг достал палочку — Карпе Ретрактум — кресло, в котором сидела Хелен подвинулось к столу.

— Угощайся, — он тоже сел за стол, — Я совсем забыл про ужин, голодный как дракон.

Перед ними появились тарелки и приборы.

— Не стесняйся, иначе рискуешь остаться голодной, так как я намерен не оставить ничего на тарелках. — он улыбнулся Хелен.

Совершенно сбитая с толку его поведением, она наполнила свою тарелку и принялась за еду. Снегг, не молчал, он вдруг стал совершенно другим, не тем угрюмым, желчным учителем, каким его привыкли все видеть. Он, на память, зачитывал ей выдержки из сочинений учеников, которые были настолько уморительными, что Хелен не могла сдержаться и смеялась до слез. Северус улыбался и приводил веские доказательства в пользу того, что если она не перестанет так хохотать, то ей грозит страшная смерть от удушья из-за куска куриной ножки.

После того как стол был убран, чтобы в комнате стало немного светлее, Снегг зажег несколько свечей.

— Ну что ж, теперь я прошу вас Хелен, рассказать, что же произошло, на седьмом этаже, и какого лешего, вас туда понесло. Неужели вы забыли пословицу, о кошке, которую погубило любопытство?

Хелен уже чувствовала себя гораздо лучше, и она, не таясь, рассказа все, что с ней произошло. Северус внимательно слушал ее.

— Значит мое предложение, соблазнить Драко вы восприняли буквально. Я думал, вы в порыве гнева согласились на это, но видимо все же эта мысль упала на благодатную почву и вы сами были не прочь это сделать.

Хелен готова была вспыхнуть от обиды, которую ей нанесли слова, сказанные Снеггом, но что-то остановило ее. Она внимательно посмотрела на него. Неужели это нотки ревности промелькнули в его обвинительных словах и голосе. Она легко поднялась с кресла, в котором ей было так хорошо и уютно еще несколько мгновений назад.

— Я рассказала вам все, что знала, профессор. Спасибо за то, что помогли мне и накормили. Пожалуй, мне пора возвращаться, а то девочки могут заметить мое долгое отсутствие.

Она уже подошла к закрытой двери, за которой был выход в аудиторию, когда скорее почувствовала, чем услышала тихий шепот.

— Останься…

Хелен замерла, ее рука державшая ручку двери, опустилась. Девушка повернулась и увидела умоляющий загнанный взгляд человека, которому уже не на что надеяться. Но это был лишь краткий миг, в его глазах снова светилась сталь. И он молчал.

Она секунду постояла в замешательстве, а затем стремительно бросилась к нему и впилась горячим поцелуем в его губы. Словно все еще боясь, что как видение она растает в его объятиях, Северус осторожно обнял ее. Отвечая на ее поцелуи, он нежно прикасался к ее лицу, руки его опускались ниже, гладя ее шею и плечи. Ласки его становились все настойчивей, он расстегнул блузку Хелен и ладонью накрыл ее грудь. Она застонала от наслаждения. Не в силах больше сдерживаться, он подхватил ее на руки, пинком распахнул дверь в спальню, и словно редчайшее хрупкое сокровище осторожно понес ее к кровати. Одежда душила и сковывала, Северус стал лихорадочно расстегивать пуговицы на воротнике, руки не слушались его. Хелен поднялась и, взяв его руки в свои, стала мягко целовать его ладони. Он поднял ее лицо за подбородок и губами прикоснулся к ее губам, нежно, но настойчиво раздвигая их языком. Одной рукой он обнял ее, крепче прижимая к себе, а второй ласкал ее грудь. Руки девушки сами нашли непослушные пуговицы и стали расстегивать их одну за другой. Все больше освобождаясь из плена одежд, они медленно опустились на кровать, и страсть накрыла их своим незримым покрывалом.

Все было совершенно по-другому, не так как в прошлый раз, тогда, когда Снегг, полностью подчинялся ее наивным незрелым желаньям. Хелен с удивлением и восторгом открывала для себя тысячи оттенков чувств доселе не известных ей. Она таяла в его руках, растворяясь в той нежности и страсти, что он так щедро дарил ей. Казалось, этот ураган любви, что накрывал ее волнами блаженства, никогда не утихнет.

Было далеко за полночь, когда Снегг наконец отпустил ее. Хелен вспомнив, чем кончилась для нее прошлая ночь в этой комнате, сделала робкое движение, чтобы встать и уйти, но Северус только ближе подтянул ее к себе и, крепко обняв, прошептал: «Не бойся, останься со мной до утра, я хочу чувствовать твое дыхание, я буду охранять твой сон, любимая».

Счастливая, уже засыпая, она слышала, как он, ей на ушко, тихо шептал все те слова, что невысказанными хранились у него в сердце. Но, что-то, все же беспокоило Хелен. Сквозь дрему, что так настойчиво звала ее в свои ласковые объятья она, различила имя, которым он ее называл .

«Лили, Лили…» — как заклинание повторял Северус.

Хелен сидела на дощатом причале возле лодочного домика. Она сняла туфельки и чулки и окунула ноги в воду. Вода в озере уже прогрелась под лучами ласкового солнышка. Девушка захватила с собой кусок мягкой булки и бросала крошки маленьким серебристым рыбкам, плавающим у ее ног. Она уже довольно долго находилась здесь, все не решаясь сделать то, зачем пришла. В кармашке ее кофточки лежал заветный флакон бабушкиных духов.

«Ты оказалась права, бабушка, — мысленно обращалась к ней Хелен, — я добилась того чего так страстно желала и даже больше. Но попробовав кусочек, что мне нечаянно перепал, я отчаянно захотела иметь все, а этого-то, как раз и невозможно получить никакими приворотными зельями. Ты предупреждала меня, но я не думала, что будет так плохо и обидно и горько. Каждый учится на своих ошибках. Он в ту ночь любил не меня, а ту — другую. Имя, которым он меня называл, как иголка теперь сидит в моей голове и вызывает нестерпимую боль».

Тогда, на утро, после бессонной ночи, Хелен тихонько, стараясь не разбудить мужчину лежавшего рядом, выскользнула из его объятий и, быстро одевшись, ушла. Она вспоминала, как смотрела на него спящего, умиротворенного и понимала, что эта ночь больше никогда не повторится. Она могла бы продолжать использовать бабушкино приворотное средство, но больше не хотела этого. Ей не нужен был суррогат его любви.

Колдунья встала, отряхнула крошки с зеленой плиссированной юбочки и достала духи из кармашка. Она зашвырнет флакон на самую середину озера, туда, где только русалки смогут найти его. Хелен уже размахнулась, что было сил, когда услышала, как кто-то зовет ее по имени.

— Хелен, привет, чудесный денек, чтобы потренироваться в пускании «блинчиков». Еще никому не удавалось переплюнуть Хагрида. Уж он-то мастер печь водяные блинчики, в отличие от настоящих, — к Хелен смеясь, подбежала Джинни Уизли.

— Привет, а ты пробовала его блины? — Хелен улыбнулась, она рада была этой нежданной встрече.

— Блины нет, а пряники да! Мне как-то Рон приносил. Ууу, это просто жуть, по секрету скажу, их как раз можно прекрасно использовать вместо настоящих камней. Только не говори об этом Хагриду, он такой чувствительный.

Хелен звонко рассмеялась. Одиночество, холодной рукой сжимавшее ее сердце, растаяло как утренний туман.

— Хелен, ты босая?! Как здорово, я тоже так хочу. — Джинни скинула туфельки и стала стягивать чулки, прыгая на одной ножке.

— Ты пришла одна, где твои подруги? — поинтересовалась Хелен.

— Гермиона готовится к экзаменам, а Полумна пошла кормить фестралов. А ты почему одна? — она вопросительно взглянула на Хелен.

— Прекрасный день чтобы помечтать, — вздохнула Хелен.

Джинни уселась на краешек пирса и стала шлепать ногами по воде, поднимая брызги. Хелен расположилась рядом. Так хорошо было лежать на теплых сосновых досках и слушать шум волн, перекатывающих цветную гальку.

— Скоро последний матч по квидичу?

— Да, осталось две недели. — Джинни внезапно нахмурилась, — похоже, что мы будем играть без капитана. Ты слышала, что произошло между Гарри Поттером и Драко Малфоем? Снегг сказал, что Гарри будет отрабатывать наказание у него каждую субботу, а матч как раз назначен на это время.

— Каждую субботу? — Хелен замерла, краска сбежала с ее лица.

— Ты побледнела, что-то случилось? — Джинни обеспокоенно смотрела на нее.

— Нет, немного голову напекло.

— Да солнышко уже почти как летом, скорее бы каникулы. — Джинни закрыла глаза и подставила улыбающееся лицо его лучам. Нежный ветерок ласково перебирал ее рыжие волосы.

«Интересно он прячется от меня или от самого себя? Бедный Поттер, вот кому достанется … Все негодование Северуса выльется на его лохматую голову». Хелен взглянула на девочку, сидевшую рядом. Она была так мила , на ее губах играла легкая мечтательная улыбка.

— Ты выглядишь счастливой, наверное, ты влюблена? Не отвечай, если не хочешь. — Хелен стало немного завидно.

— Любопытство не порок, — рассмеялась Джинни, но охотно продолжила тему, видно было, что ей хочется с кем-то поделиться.

— Да, влюблена, вот только предмет моего обожания все никак не может решиться сделать первый шаг.

— А ты не хочешь его подтолкнуть? Ты уверена, что он тоже испытывает что-то к тебе? — у Хелен в голове промелькнула неясная мысль.

— Уверена. Я это чувствую, но бегать за ним я не буду, а он все занят разгадыванием загадок и тайн. Даже когда он рядом, мне кажется, что на самом деле где-то очень далеко, — нежность и грусть прозвучали в голосе Джинни.

— Джинни, если ты уверена в его чувствах, я могу дать тебе средство, которое поможет ему открыться тебе, — мысль Хелен обрела четкую форму, хоть кому-то действительно поможет этот флакончик волшебных духов.

— Только не надо приворотных зелий. Гермиона говорит — они опасны, Рон чуть не погиб из-за этого.

— Это не приворотное зелье, немного этого настоя, — Хелен показала Джинни флакон, на донышке которого оставалось всего несколько капель, — и он поймет, что именно ты — та единственная, кого он действительно любит, и это придаст ему решимости.

Девушка немного схитрила, утаив настоящее действие духов, но если Джинни уверена в чувствах молодого человека, то это не будет обманом, а лишь небольшим стимулом.

— Обязательно нужен его волос. Опустишь его в бутылек, и нанеси чуть-чуть духов на кожу. Только смотри — без этого составляющего они бесполезны. — незачем Джинни знать о его полной силе.

— Спасибо. Я, наверное, попробую. Здесь осталось совсем мало, ты уже проверяла его на ком-то? И как? Получилось? — глаза девочки загорелись любопытным колдовским огнем?

— Что ты там говорила про любопытство? — Хелен лукаво улыбнулась и потянулась как довольная кошка.

— Все получилось. Не буду вдаваться в подробности, но это было просто восхитительно. Хотя ты еще маленькая, чтобы это знать. — и Хелен легонько щелкнула Джинни по носу.

— Ооо!!! Представляю! — в восторге Джинни подняла целую кучу водяных сияющих брызг, от которых они обе стали совершенно мокрыми.

— Бежим скорее переодеваться! — крикнула Хелен, и они, смеясь, подхватив свои вещи, босоногие наперегонки понеслись к замку.

Это был последний счастливый день в замке Хогвартс. Больше Хелен не видела Северуса Снегга. Он перестал вызывать ее к себе, а она перестала ходить на уроки по защите от темных искусств. Словно они оба сговорились всячески избегать друг друга. А потом — это страшное обвинение в убийстве директора, и то отчаянье, с которым Хелен цеплялась за мысль, что это не правда, что Избранный ошибся, но Джинни, подтвердила его слова. Не верить ей не было никакой причины.

В тот день, когда состоялись похороны Дамболдора, Хелен воспользовавшись отсутствием в замке учеников и учителей, проникла в кабинет Снегга, на втором этаже. Она с замирающим сердцем открыла дверь в комнату, где была так счастлива в ту ночь, надеясь увидеть, что-то такое, что опровергнет этот ужасный навет.

Кабинет был пуст, словно его тщательно убрали задолго до трагедии разыгравшейся той ночью в астрономической башне. Как будто человек, живший здесь, загодя приготовился к своему уходу и уничтожил все следы своего пребывания. Хелен села в его кресло, закрыла глаза и попыталась вспомнить тот вечер. Она ясно представила себе пылающий камин, Северус сидит напротив нее и домовой эльф Имберли шустро накрывает на стол.

Тихий хлопок заставил ее открыть глаза, она испугалась, что кто-то застал ее в кабинете и сейчас начнутся неприятные расспросы. Но перед ней стоял тот самый домовой эльф, сжимая в руках небольшой конверт.

— Хозяин профессор, сказал отдать это молодой мисс, если она придет сюда. — эльф протянул ей письмо.

— Спасибо, — Хелен развернула послание.

В нем были только два слова — «Верь мне».

Бумага вспыхнула, и девушка выпустила горящий лист из рук. Только несколько частичек пепла упали на серый ковер. Хелен закрыла лицо руками и, не в силах больше сдерживаться, беззвучно заплакала. Имберли с тоской глядел на маленькую мисс, не в силах ей помочь или утешить. Он исчез и через секунду вернулся со стаканом воды.

— Выпейте, пожалуйста, не надо так плакать, еще есть надежда. — он осторожно прикоснулся к ее щеке, — если хозяйке, что-то понадобиться она может всегда позвать Имберли, и он явится, чтобы ни случилось .

Хелен благодарно кивнула и дрожащими руками взяла стакан.

На следующий день, когда Хогвартс Экспресс увозил ее прочь от замка, она смотрела в окно купе на растворяющиеся в дали островерхие башни и отчетливо понимала — кончилось то беззаботное время, когда ее волновали лишь уроки и собственные сердечные переживания, кончилось и не повториться больше никогда.

Прошел год. Родители Хелен почти не появлялись дома. Оба они были объявлены «нежелательными персонами» и за их поимку егерям была назначена немалая награда министерством. Их абсолютная чистокровность не принималась во внимание. Министерство желало подавить малейшие попытки сопротивления.

Мама ни за что не соглашалась покинуть больницу Святого Мунго и своих пациентов, а отец, не мог оставить ее одну. Поэтому он и еще несколько авроров, также не пожелавших подчиниться министерству, по предложению Страут Мириам остались охранять персонал и больных. Верные своей клятве целители, не отказывали в помощи никому, даже «пожирателям смерти», но каждый вновь прибывший пациент проверялся с особой тщательностью и лишался на время волшебной палочки, а вокруг «Универмага» были наложены предельно сильные заклинания защиты. Открытый штурм лечебницы не был на руку темным волшебникам, да и как бы не были те уверены в своей силе и безнаказанности, они оставались людьми, и им тоже иногда требовалась помощь, поэтому больницу пока не решались трогать.

Хелен с бабушкой оставались жить в маленьком белом домике, скрытом от посторонних глаз заклинанием Фиделиус. На случай если все же их обнаружат, отец показал дочери еще одно жилище, на окраине небольшого рыбацкого поселка. Небольшая двухэтажная хижина. В ней было всего четыре комнаты, по две на каждом этаже и малюсенькая кухня. Но как временное укрытие оно прекрасно подходило. Поселок почти со всех сторон был окружен высокими скалами, и лишь несколько могучих деревьев росли на их вершинах. Трудно было выжить на этих бесплодных камнях под постоянными сильными порывами ветра.

Девушка сидела возле камина и читала «Ежедневный Пророк», по информации, преподносящейся как истина в этой желтушной газетенке, складывалось, что волшебный мир неудержимо несется к единственной и наверняка победоносной войне с маглами. «Когда чистокровные волшебники и волшебницы, наконец-то займут, причитающееся им по праву, положение повелителей этого мира». Хелен была готова взорваться от возмущения, но ее останавливало сладкое посапывание малышки, спавшей в плетеной из ивовой лозы люльке.

Колыбелька висела в воздухе и легонько покачивалась, управляемая волшебной палочкой в руке Хелен. Бабушка суетилась на кухне, из которой уже тянуло ароматными запахами печеных пирожков. Мирную тишину нарушало лишь потрескивание радио, стоявшего в углу. Девушка ждала очередной передачи «Поттеровского дозора». Только он сообщал действительно правдивые новости. Каждый раз она замирала, когда начинали перечислять имена убитых пожирателями и пропавших без вести людей, боясь услышать имена родителей, родственников или друзей. Правда, в нем не раз всплывало имя Северуса.

Как только не охаживали его так называемые «корреспонденты». Сердце Хелен падало при упоминании о Снегге. Даже его чистоплотность стала предметом издевательств, и выставлялся он как полнейший грязнуля, никогда не знавший ванны и шампуня. Хотя за все время учебы в Хогвартсе, Хелен ни разу не видела, ни одного пятнышка на его белоснежных манжетах и воротничках. Той же внешней безупречности он требовал и от учеников своего факультета.

Малышка заворочалась в своей постельке и Хелен легким движением палочки передвинула люльку поближе к креслу. Кроха, просыпаясь, уже терла маленькими кулачками свои еще сонные глазки. Она чихнула и окончательно проснулась.

— Проголодалась, маленькая моя. — Хелен взяла на руки дочку.

Девочке уже шел пятый месяц, и это был на редкость смышленый ребенок. Не успела еще бабушка узнать, что правнучка проснулась, а в корзинке, стоявшей в углу кухни, уже зазвенели бутылочки с козьим молоком, которое так любила малютка.

Улыбаясь и вытирая руки передником, бабушка вошла в комнату.

— Солнышко, встала? Верно голодная, слышь как бутылки бренчат? Иди, подогрей молоко, а я повожусь с ней.

Ребенок с готовностью протянул ручонки к бабушке. Она вечно баловала ее, как когда-то баловала Хелен. Иногда бабушка даже оборачивалась огромной полосатой кошкой, и давала малышке вдоволь нанежиться в ее мягком пушистом меху.

Хелен взяла с каминной полки цепочку, на которой висел золотой медальон ОД, и прошла на кухню. Иногда она слушала, как переговаривались через него бывшие члены Отряда Дамболдора, устраивая маленькие пакости своим «новым» преподавателям. Они совершенно не задумывались о том, какой опасности подвергают не только самих себя, но и своих родственников. Нередко Хелен слышала и голос Джинни, она еле сдерживалась, чтобы не окликнуть ее.

Девушка уже возвращалась в зал с бутылочкой теплого молока в руках, когда голосом Невилла Долгопупса заговорил медальон.

«Всем членам Отряда Дамболдора — всеобщая мобилизация! Гари Поттер в Хогвартсе! Прибытие через Кабанью Голову, передайте всем кому возможно, война началась!»

Хелен вздрогнула и взглянула на бабушку. Та спокойно смотрела на нее, словно заранее знала, что сейчас случится. Поднявшись из кресла, она забрала из рук внучки бутылочку, и нежно поцеловала ее в лоб.

— Иди, ты нужна ему, — ее голос, сорвавшись, выдал внутреннее волнение, но старушка, знала — бесполезно уговаривать внучку остаться.

Девушка прижалась к ней и малышке, целуя ту в белобрысую макушку. Потом резко повернулась, вышла в коридор, застегнула на талии пояс с висевшим на нем кошелем и, накинув на плечи теплый плащ, ушла.

Когда дверь за ней закрылась, ноги старушки подкосились, и она опустилась в кресло. Что предначертано, то свершится. Выбора нет. Она ни на что не надеялась. Малышка на ее руках забеспокоилась и потянулась к бутылочке с молоком, она была голодна. Это движение заставило старую ведьму опомниться и посмотреть на девочку, слезы бессилия покатились по ее щекам.

Хелен вышла в холод из такого уютного, родного дома, из окон лился теплый свет, маня вернуться. Она быстро шла, стараясь не оглядываться, как всегда делал ее отец. Это было трудно, знать, что возможно больше не вернешься, и не сметь оглянуться, страшась собственной слабости. Последние дни ей все чаше снился сон, который так мучил ее в конце прошлого года. Только он был гораздо страшнее, и все отчетливее Хелен осознавала, что это за комната и кто этот человек, чье окровавленное тело лежит на грязном дощатом полу.

Девушка понимала, что, быть может, она одна единственная кто еще верит Северусу Снеггу. Одна, кто попытается ему помочь. Она решительно тряхнула головой отгоняя мысли о том, что может не успеть и через секунду трансгрессировала на окраину Хогсмита.

Деревня словно вымерла. Пустые черные окна домов, как будто говорили, что хозяева давно покинули их. Но иногда, чье-нибудь смертельно бледное от страха лицо появлялось и тут же исчезало в глубине дома.

Хелен накинула капюшон, применила заклятие невидимости и двинулась в сторону визжащей хижины. Чем ближе приближалась она к ней, тем сильнее ощущала пронизывающий холод смерти. Дом был окружен дементорами, которые хоть и не видели волшебницу, но чувствовали ее присутствие. Они потянулись в ее сторону стараясь нащупать источник тепла. Она достала из кошеля кулон, подаренный ей отцом, и свет его отогнал чудовищ.

Хелен тихо приблизилась к окну, забитому снаружи крест-накрест досками, поднялась на цыпочках и заглянула в щель. Волан-де-Морт стоял посреди полутемной комнаты. Казалось, он был один, если не считать ужасную змею, заключенную в волшебной сфере, висевшей возле него. Он внимательно рассматривал волшебную палочку, которую держал за оба конца указательными пальцами.

— Почему? — шептал он задумчиво.

Стоять постоянно на цыпочках было очень неудобно, и Хелен отошла от окна. Северуса там не было, нужно было поискать его в Хогвартсе. Она трансгрессировала во двор замка и тут же попала под перекрестный огонь нападавших и его защитников. Все было как в ее ночном кошмаре. Вспышки заклятий летели во всех направлениях. Тела убитых и раненых лежали повсюду на площади перед главным входом. Стоны и крики о помощи были еле слышны из-за грохота взрывов, но от этого были еще страшнее.

Хорошо, что она применила заклинание отвода глаз. Пожиратели смерти не могли видеть ее. Девушка бежала к главному входу, туда, где сражалось особенно много нападавших. Вот какой-то человек в маске поднял волшебную палочку, чтобы добить девочку, раненую им, Хелен запустила в него оглушающим заклятьем и он, покачнувшись, упал рядом со своей жертвой. Она едва увернулась от падающего осколка колонны и поняла, что в этом хаосе не сможет найти Снегга.

— Имберли, — что есть силы, закричала она.

В мгновение ока перед ней появился домовой эльф.

— Кто меня звал? — он недоуменно вертел головой.

—Это я — Хелен Один, помнишь? На мне заклятье невидимости.

— Да, маленькая мисс, хозяйка. Я помню вас. Что хочет маленькая мисс?

— Ты не знаешь, где сейчас находится профессор Снегг?

— Не профессор, а директор, теперь хозяин — директор школы!

— Хорошо, где находится директор Снегг? Ты можешь перенести меня к нему?

— Могу, но не очень близко, мы эльфы не можем вмешиваться в войну волшебников.

— Прошу тебя, пожалуйста.

— Возьмите мою руку, я не могу видеть вас.

Хелен вцепилась в руку домового эльфа и через мгновение в свете вспышек она увидела темный силуэт профессора Снегга.

Неужели, никто кроме нее не замечает, что он, как может, помогает защитникам Хогвартса? Видимо нет. Словно промахнувшись, он отбил заклятье пожирателя целившегося в Полумну, а другое его заклятье разбило колонну, мелкие осколки которой ослепили еще двоих нападавших. Он это проделывал виртуозно, не знающий человек никогда бы не заподозрил его. Но защитники замка видели перед собой лишь безжалостного убийцу.

«Если бы вы только знали, — думала Хелен, вступая в бой и пытаясь прорваться к Снеггу, — если бы он действительно был на стороне Темного лорда, то вокруг него уже лежала бы гора трупов, его искусство боевой магии сильнее вашего умения в сотни раз».

Сражение было в самом разгаре, когда Хелен краем глаза заметила, как возле Снегга материализовалась темная фигура человека, одетого в какие-то лохмотья. Он что-то прокричал Северусу, но его слова потонули в грохоте битвы. Снегг тут же левитировал в сторону визжащей хижины. Видимо Хозяин звал его. Хелен колебалась между необходимостью помочь осажденным в замке и неудержимым желанием, броситься следом за любимым. В конце концов, она здесь ради него, и никто не станет ему помогать кроме нее. Приняв решение, она в мгновение ока трансгрессировала к хижине, к тому самому заколоченному окну, от которого отошла, казалось бы, вечность назад.

Хелен достала флакон с настоем, который помогал видеть сквозь стены. Его оставалось совсем мало, но для одного раза было вполне достаточно. Она сделала глоток и после того как цветной туман перед глазами рассеялся, девушка увидела Темного Лорда и Снегга, стоявшего напротив него.

Она как можно тише вошла в дом, стараясь не скрипеть старыми половицами. Дверь, ведущая в комнату, была закрыта, поэтому Хелен не могла слышать разговор находящихся в ней мужчин.

Волан-де-Морт стоял, обманчиво спокойный, и как будто о чем-то расспрашивал Снегга. Северус отрицательно качал головой, и в ответ порывался что-то объяснить. Хелен пыталась прочитать по его губам, о чем идет речь, но у нее плохо получалось. Она лишь видела, как с каждым вопросом Хозяина лицо Снегга становилось все бледнее. Девушка достала палочку, готовая при первых признаках опасности прийти на помощь профессору. И уже готова была это сделать, когда увидела, как Снегг направил на Темного Лорда свою волшебную палочку. Все, что произошло затем, стало реальным воплощением кошмара, преследовавшего Хелен. Она оцепенела от ужаса, словно опять попала в свой полуночный бред.

Очнулась Хелен лишь тогда, когда услышала, как страшно кричит Северус. Змея, обвившись вокруг него, впилась ядовитыми зубами ему в шею. Девушка физически ощущала, как трещат его кости, разрывая мягкую плоть, сдавливаемые неумолимой безжалостной силой чудовища. На ватных, негнущихся ногах Хелен двинулась в сторону двери, но та вдруг распахнулась, и из комнаты вышел Волан-де-Морт. Змея в защитном шаре плыла по воздуху вслед за ним. В тот самый момент, когда он покинул Визжащую Хижину, в комнате вдруг появился Гарри Поттер. Следом за ним из лаза в стене вышли Гермиона и брат Джинни — Рон.

Хелен не решалась войти и попросить помощи. Снегг был для них врагом самым ненавистным, после Волан-де-Морта. Она беззвучно молила небеса, чтобы они поскорее убрались. Наконец они ушли, унося с собой воспоминания Снегга. Хелен не могла позволить себе задуматься над тем, зачем он отдал их.

Она вошла в комнату и подошла к телу, лежащему на полу. Дурнота подкатила к горлу. Вот сейчас поднимется его бескровная рука и схватит ее. Но он лежал совершенно неподвижно.

«Мертв!» — ужасная мысль чуть не лишила ее разума, — «Мертв, навсегда!» Хелен почувствовала, как безумие овладевает ее разумом, еще немного и она перестанет контролировать себя. И тут она поняла — острая игла в ее сердце, которая мучила ее все последнее время, словно растворилась. Чья-то злая воля, державшая ее прежде в постоянном страхе и напряжении решила смилостивиться и отпустила ее. Неужели это потому, что он мертв? Потому что все кончено?

Девушка не хотела, не могла в это поверить. Страшным усилием воли она взяла себя в руки. Она — целительница и не позволит мороку овладеть ей. Есть еще надежда.

«Бомбардо» — Хелен взмахнула палочкой, и стоявшее в углу старое зеркало разлетелось на мелкие осколки. Не замечая, что ранит пальцы об острые края, она схватила один и поднесла к губам Северуса. В комнате светила лишь тусклая масляная лампа. «Люмос». На конце палочки зажегся яркий свет. Нет, ничего не видно. Руки Хелен задрожали, но она лишь сильнее сжала осколок. Поверхность зеркала слегка помутнела. «Господи, он жив».

Теперь девушка действовала быстро и четко, словно она помогала пациенту, лежащему на операционном столе. «Эпискеи» — кровотечение прекратилось. «Вульнера санентур» — рана Снегга стала затягиваться. «Анапнео» — его дыхание стало глубже. Хелен достала из кошеля бинт и наложила шины — «Ферула». Она подняла голову и огляделась, «Локомотор» — от старого стола отделилась столешница и приземлилась рядом с неподвижным преподавателем. «Мобиликорпус» — со всей осторожностью она перенесла его на стол. «Инкарцеро» — словно прочные веревки привязали тело Снегга к деревянной столешнице.

Хелен поднялась с колен. Северус не приходил в сознание. Он потерял слишком много крови. Но видимо зубы змеи были не ядовиты, либо яд не смертелен, раз он все еще был жив. Необходимо срочно попасть домой. Уж бабушка-то поможет. Она всегда знает, как поступать в таких случаях.

Оставалось немногое. «Джеминиохомо» — на полу, где только что лежал Снегг, появилась его точная копия. Девушка достала и надела на палец кольцо, увеличивающее силы человека. Одной рукой она вцепилась в столешницу, другой взмахнула волшебной палочкой и через мгновение уже стояла возле крыльца своего дома. Последнее, что она видела в растворяющейся серой дымке — была старая масляная лампа, падающая со стола на пол.

Теплый солнечный луч скользил по лицу, щекотал ресницы, словно пытаясь разбудить. Веки дрогнули, и закрытые глаза открылись, тут же мягкий солнечный свет превратился в острый клинок и резанул по зрачкам. Веки мгновенно сомкнулись и в наступившей темноте поплыли, растворяясь, радужные круги. Попытка повернуть голову отозвалась в плече и шее резкой болью. Лежащий на кровати мужчина застонал. Звук его собственного голоса как будто разбудил все остальные звуки, до того неслышимые им. Шорох занавесок, колышимых свежим ветерком, залетавшим в комнату сквозь открытое окно. Он нес с собой запах моря и смолы. Шум прибоя, перекатывающейся гальки, и тихий женский голос, напевавший какую-то простую детскую песенку.

Осторожно, он слегка приоткрыл глаза. Нужно сначала дать им привыкнуть к свету. Сквозь ресницы мужчина рассмотрел небольшую комнату, круглый стол, заставленный баночками и флаконами разного цвета и размера. Маленький очаг в углу со сложенными в нем поленьями. Белые вышитые занавески на окне и вазу со свежими цветами. Все же солнечный свет все еще был слишком ярок для него, и он, устало, сомкнул веки. Попытка пошевелить пальцами рук не дала никакого результата. Минутная паника охватила сознание, сердце учащенно забилось, и кровь по оживающим венам побежала быстрее, разнося по телу адреналин. Кончики пальцев неприятно закололо, словно сотни раскаленных иголочек впились в них. Но это принесло неимоверное облегчение. Он жив и не покалечен. Боль пройдет, и тело обретет прежнюю силу.

Мужчина глубоко вздохнул и почувствовал стягивающие грудь полоски ткани. Он не был связан, это были бинты. Значит, он был ранен. Память медленно возвращалась к нему. Как в замедленной съемке перед глазами проплывали картины: ночь, бой, и вспышки летящих во все стороны заклятий. Темная фигура убийцы, насылающего на него призрачный шар, в центре которого — смерть. От ужаса он хотел закричать, но из горла вылетели лишь страшные булькающие звуки. Дрожь сотрясла все его тело, и он почувствовал, как разрываются незажившие раны. И теплая кровь пропитывает белые повязки.

Раздались легкие быстрые шаги, и на воспаленный лоб легла прохладная нежная рука, неся с собой успокоение и защиту.

— Тише, тише, любимый. Ты дома, ты в безопасности. Не двигайся, ты еще слишком слаб.

Голос принадлежал молодой женщине. Такой знакомый, что на минуту показалось, будто это голос его потерянной любви.

«Может я все-таки умер, и это — мой рай?!».

Но на грешную землю его вернуло зрение. Он снова открыл глаза и перед ним, словно из тумана, появилось лицо, склонившейся над ним девушки. Черные глаза с золотистыми крапинками, словно искорками звезд в бездонной глубине ночного неба. Черные, не зеленые…

Страшное разочарование сжало холодной рукой сердце, и пустота, ставшая привычной, вернулась. Тоскливое безразличие вновь охватило его.

Между тем девушка продолжала суетиться возле него. Она разрезала бинты, промыла раны каким-то пахучим настоем и наложила свежую повязку. Все это она проделывала так ловко и привычно, словно это было не первый раз.

— Наконец-то ты пришел в себя, Северус.

Произнесенное ею имя заставило его вздрогнуть.

— Мне говорили, что ты можешь вообще никогда не очнуться, но я не верила. Я молилась небесам, и они вернули тебя.

— Пить, — язык не слушался, в пересохшем горле застревали звуки.

— Сейчас, — девушка взяла со стола прозрачный кувшин и налила свежей воды. Одной рукой она приподняла его голову, а другой поднесла стакан к его губам.

Он жадно припал к нему. Утолив жажду Северус почувствовал, что может говорить.

— Где я?

— Ты в безопасности, — повторила девушка, — Темный Лорд погиб. Мне так много нужно рассказать, но это позже, тебе надо набраться сил. Я приготовила бульон. Поешь сначала.

Это было так унизительно. Она кормила его с ложечки. Словно маленького ребенка, уговаривая съесть еще. В конце концов, он попросил оставить его в покое. Она опустила его на подушки, и заботливо поправив их, вышла из комнаты.

«Где же я видел эти глаза?» — этот вопрос мучил его, не давая заснуть. Хогвартс, пустой класс, запотевшая бутылка темного стекла. Он облизал пересохшие губы и словно ощутил привкус сливочного пива. И, наконец, он вспомнил. Приоткрытый для поцелуя рот и влажный от желания взгляд черных глаз, в которые он проваливался словно в бездну. «Хелен, Хелен Один!»

Уже засыпая, он думал — «Как она посмела?» Его миссия была выполнена, зачем она спасла его? Он был так зол, что даже известие о гибели Волан-де-Морта не принесло желанной радости. Но тут благодатное забытье смежило его веки, и он провалился в сон без сновидений.

Прошло более двух недель, прежде чем Снегг смог без посторонней помощи выйти из дома. Раны все еще беспокоили его. Он понимал, что чудовище, нанесшее их, было — само проклятье, а проклятые раны почти не излечимы. Правда и девушка, что ухаживала за ним, была исключительно терпелива. Она готовила настои, меняла повязки и кормила его.

Первый день, когда Северус встал с постели, опираясь на ее хрупкие плечи, обернулся для него чередой потрясений.

Первое потрясение ожидало его, когда он взглянул на себя в зеркало. Из мутного старого стекла на него смотрел изможденный, небритый мужчина с темными кругами под глазами. И сначала он подумал, что причина в этом. Лицо было его, но что-то изменилось, и Снегг не мог понять, что же именно беспокоит его. Приглядевшись повнимательнее, он заметил то, что просто не укладывалось в его голове. Отражение было его, но его тридцатилетнего, такое, каким было оно много лет назад. Снегг отшатнулся и едва устоял на ногах. Если бы Хелен не поддерживала его, он точно бы упал.

— Что со мной? Почему я выгляжу моложе? — хриплый голос Снегга сорвался.

— Сейчас ты ляжешь, и я все расскажу тебе, — она довела его до кровати и заговорила только тогда, когда он немного успокоился.

— Ты говорила, что многое должна рассказать мне, я готов выслушать тебя.

Северус требовательно взглянул на нее. Хелен не заставила себя упрашивать.

— В ту ночь, когда ты чуть не умер я забрала тебя из визжащей хижины. Ты был весь изранен и потерял много крови. Я оставила твой материальный образ, чтобы все подумали, что ты погиб. Не важно, какая сторона победила бы, но если бы узнали, что ты жив, тебе могла грозить опасность. Бабушка, увидев тебя, сказала, что ничем не в силах помочь, слишком сложны были ранения, нанесенные тебе змеей. В больницу святого Мунго мы не могли обратиться за помощью, а время уходило. И тогда мы вызвали магловскую скорую помощь из телефонной будки, что стояла на углу нашей улицы. Я сказала, что какого-то человека сбила машина. Они приехали быстро, но все же прежде чем отправиться в больницу, начали расспрашивать, как это произошло. Бабушке пришлось наложить на них заклятие Империус. Она внушила медбригаде, что ты самый важный пациент в их жизни, и что твое спасение их единственная цель. Как мне потом рассказал врач, делавший операцию, ты действительно был весь переломан, как будто по тебе проехался «паровой каток» — не знаю, что он имел в виду. Им пришлось сделать переливание крови. Они утверждали, что сделали все возможное и даже больше, но сознание к тебе не вернулось. Прошло около двух месяцев, ты все еще был в коме. Мне объяснили, что вряд ли ты, когда-нибудь очнешься. Тогда мы с бабушкой решили забрать тебя и переехать в этот домик, на берегу моря. Естественно в той больнице никто об этом не помнит.

—Сколько я был без сознания? — шок от услышанного лишил Снегга с таким трудом обретенного спокойствия.

— Почти три месяца, если считать то время, что мы провели здесь.

— Ты не ответила на мой вопрос. Почему я так изменился?

Хелен продолжила.

— Я и бабушка перепробовали все известные нам способы, что бы сознание вернулось к тебе, но все было безрезультатно. Казалось ты не хочешь жить, силы оставляли тебя и я совсем потеряла надежду. Видимо мое отчаянье подсказало мне единственный возможный выход. Я вернулась в Хогвартс, чтобы просить помощи у величайшего волшебника известного мне — Альбуса Дамблдора. Конечно не у него самого, а у его портрета. Я незаметно проникла в кабинет директора. Не буду передавать тебе наш разговор, скажу лишь, что он был очень тяжелым. Я едва уговорила его не раскрывать тайну твоего спасения. Иногда мне казалось, что его мучает странное чувство вины, но не могла понять почему. Он что-то мне говорил о награде за твое мужество в борьбе с Темным Лордом. О славе и заслуженном уважении. Я же в свою очередь пыталась объяснить ему, что ты все еще на грани жизни и смерти, и нуждаешься ни в славе и почестях, а в помощи. Мои слова заставили директора задуматься. Дамблдор долго молчал, и я уже было решила, что зря все это затеяла. Как вдруг он сказал, что видимо твоя измученная душа не хочет сопротивляться смерти, а тело не имеет сил для этого. И, видимо, если мы не можем заставить душу, то вполне можем заставить тело. А какой организм может цепляться за жизнь вопреки желанию разума? Молодой! — при этом воспоминании лицо девушки озарилось детской улыбкой, словно она нашла выход из запутанного лабиринта. Она продолжала свой рассказ:

— И тогда он исчез с холста. Вернувшись примерно через полчаса, Дамблдор попросил меня еще немного подождать. Спустя несколько минут в окно кабинета влетела сова, к ее ноге был привязан пузырек. Директор рассказал, что попросил своего друга Николаса Фламеля поделиться своими запасами эликсира жизни, для кого он ему не сказал, и поэтому алхимика пришлось долго уговаривать. Еще, он объяснил, как применять его, и попросил известить, как только ты придешь в себя.

— Ты ему уже послала радостную новость? — в голосе Снегга Хелен узнала прежний сарказм.

— Нет, пока еще нет, — она пожала плечами, — у меня еще не было возможности написать ему.

— Не надо этого делать, — жестко произнес Северус.

Он откинулся на подушки и закрыв глаза, словно разговаривая сам с собою прошептал усмехнувшись, — «Он как всегда непредсказуем и безупречен в своих решениях, кто бы сомневался…»

Затем, открыв глаза и твердо взглянув на Хелен, спросил:

— Есть еще что-нибудь, что мне необходимо знать? Хотелось бы хоть как-то подготовиться, — он криво усмехнулся.

— Есть, — тихо произнесла Хелен, — но это ты узнаешь позже, ты устал и тебе необходимо отдохнуть.

— Где моя волшебная палочка? — Снегг приподнялся на локте, требовательно протягивая раскрытую ладонь. Хелен, улыбнувшись, дунула на нее, и глаза мужчины стали медленно закрываться, спустя несколько мгновений он уже спал глубоким сном. Длинные, отросшие за время болезни черные волосы разметались по подушке, бледное, заостренное лицо даже во сне сохраняло горделиво-презрительное выражение.

Она присела на краешек постели и нежно провела рукой по его щеке. Жесткая щетина слегка оцарапала ладонь. Только когда он спал, она могла без опаски прикоснуться к нему. Конечно, она надеялась, что очнувшись, он хоть немного измениться. Но видимо даже побывав за гранью жизни, он остался таким же колючим и непокорным , как и раньше.

Вдруг выражение его лица изменилось. Глубокая складка залегла между бровей. Он заметался словно в бреду и тело выгнулось , будто пытаясь разорвать невидимые путы. Хелен прижалась к нему пытаясь успокоить, невпопад шепча слова любви и нежности. Через несколько секунд он затих.

Северус хотел знать все, что произошло за то время пока он был без сознания. Девушка как могла, оттягивала этот момент. Для его отравленной долгими страданиями души эти знания могли оказаться губительны. Но скрывать и дальше не было смысла, слишком долго и он и она были марионетками в чужих руках, и подчинялись им помимо своей воли и желаний. Больше она этого не допустит. Теперь каждый будет выбирать свою дорогу сам, игры окончены и получены ответы на все вопросы.

«Нечего быть таким нетерпеливым», — подумала она, — «Ты скоро все узнаешь». И, погасив свечу, она вышла из комнаты.

Молодой мужчина смотрел на себя в зеркало, он все еще не мог привыкнуть к своему новому лицу. Он провел рукой по гладко выбритому подбородку. Наконец-то он сам смог привести себя в порядок. Волшебная палочка была при нем, и это придавало сил.

Северус вышел из дома и уселся в плетеное кресло, лицом к морю. Близилась осень, воздух становился все прозрачнее. Чайки с резкими криками носились над брошенными рыбацкими лодками. Снегг зябко поежился, кутаясь в теплую мантию. Сзади послышались легкие шаги, Хелен подошла к нему с подносом в руках. Она поставила чайник и две чашки на столик, стоявший возле кресла. Он не повернул головы, чтобы взглянуть на нее.

— Хочешь чаю? — тихо спросила она.

Северус отрицательно мотнул головой. Она все равно налила обе чашки, одну взяла себе, держа обеими ладонями, словно согреваясь ее теплом, и села в кресло, стоявшее напротив него. Хелен смотрела на холодное свинцовое море, и на человека, который был также холоден и мрачен как эти тяжелые волны. После долгого молчания он, наконец, заговорил. Речь его была резка и отрывиста.

— Как погиб Темный Лорд?

Хелен взволнованно взглянула на него и ответила.

— Его убило собственное проклятье. Бузинная палочка отказалась подчиниться ему и выполнила приказ своего истинного хозяина.

—Гарри Поттера? — словно выплюнул это имя Снегг, лицо его исказила гримаса отвращения.

— Да. Гарри Поттера, — спокойно продолжила Хелен, — но на этом все не закончилось. Потом была страшная битва в Министерстве. Многие пожиратели скрылись, узнав о гибели Хозяина. Но большая их часть трансгрессировала в Лондон, надеясь укрыться в месте, которое все еще находилось под их контролем. Не знаю, на что они надеялись, может выбрать нового вожака… Но им не дали возможности собраться с силами. Орден Феникса объединившись с аврорами и присоединившимися к ним простыми волшебниками окружили Министерство Магии. Ученики Хогвартса не принимали в той битве участия. И это было к лучшему. Сражение переросло в бойню. Темные маги надеялись на помощь остававшихся в министерстве дементоров. Но те, когда поняли, что перевес на стороне нападавших, сами напали на державших оборону Пожирателей. Многие волшебники уже были ранены и обессилены, дементоры почувствовав это, набросились на них, пожирая их души. Аврорам пришлось защищать оставшихся в живых темных магов, лишь единицам удалось спастись.

Пока Хелен рассказывала страшную историю гибели последних прислужников Темного Лорда, Снегг сидел замерев, глядя на равномерно накатывающиеся на берег волны. Казалось, ничто не тронуло его сердце. Темные глаза были пустыми, словно все это мало волновало его. Бледное лицо оставалось бесстрастным. Она наклонилась к нему и дотронулась рукой до холодных длинных пальцев. Он отдернул их, словно обжегшись.

— Ты как будто ненавидишь меня, — Хелен опустила глаза, пряча слезы, и отвернулась.

— Зачем ты меня спасла? — спокойно спросил Снегг, но видно было что, даже ответ на этот вопрос мало волновал его.

Хелен собралась с силами и уже более спокойно ответила:

— Ты знал женщину по имени Лили Эванс?

Услышав это имя Северус вздрогнул, и первый раз, заинтересованно посмотрел на девушку.

— Да, конечно ты знал ее, это же была единственная женщина, которую ты любил в той жизни, — в голосе Хелен послышалась еле сдерживаемая ревность, — я тогда, в нашу вторую ночь, терялась в догадках, чьим именем ты меня называешь, и лишь много позже бабушка рассказала мне историю из моего детства.

Горечь звучала в каждом слове Хелен, но она старалась держать себя в руках и не поддаваться чувству обиды, переполнявшему ее.

— Я пыталась разобраться, что же привлекло меня в мужчине, много старше меня, скрытному и озлобленному на весь мир. И не понимала. Тогда попросила бабушку вернуть меня в тот день, когда я встретилась с Лили Эванс. Это было опасно, но необходимо. Нам пришлось потревожить ее . Хотя она уже нашла успокоение. Честно скажу, ее дух был явно не в духе. Прости за каламбур.

— И что же ты поняла? — Снегг явно был заинтересован, голос выдал его волнение.

— Многое. Вернее почти все встало на свои места. То, что я по своей невинности приняла за любовь к тебе, было совершенно противоположно ей. Это была ненависть, ненависть женщины к мужчине, которому она доверяла, и который предал ее. А также стал косвенной причиной смерти ее, и ее любимого человека. Лили знала — кто был виновен в их гибели.

Хелен замолчала, переживая заново то чувство глубокого разочарования, что охватывало ее от мысли, что она была лишь послушной марионеткой — простым орудием мести.

Снегг замер, словно пораженный в самое сердце той жестокой правдой, что открылась ему.

Что дает нам силы жить? — тихо, как будто разговаривая сама с собой, спросила Хелен, — Дамблдор бы ответил — любовь. Волан де Морт бы сказал — ненависть. Ненависть держала Лили и не давала ей уйти в свет. Я не виню ее в том, что она отдала ее мне. Ведь мы могли никогда не встретиться с тобой, и это чувство так никогда бы и не проявилось. Передав мне силы жить дальше, она стала свободна. А я вернулась. И встретив тебя, стала одержима чувством мести. Но к своему счастью, не зная причин возникшего чувства, я приняла его за любовь. Может это моя душа сопротивлялась сильной воле этой женщины и, не сумев избавиться от навязанной ненависти, зеркально отразила ее.

Хелен надолго замолчала, словно собираясь с силами. И затем продолжила.

— В ту ночь, увидев тебя умирающим, я чуть было не сошла с ума. Но это было освобождение. Твоя и моя миссия были выполнены. Мы были игрушками в чужих руках. Стало жутко обидно, что я проживала чужую жизнь, подчинялась чужой воле. И тогда я поняла, что у каждого должен быть второй шанс. Шанс расстаться с прошлым и начать все с начала. Может, я не должна была решать за тебя, но у меня не было возможности спросить твоего согласия.

— Значит, ты спасла меня, чтобы не мучиться чувством вины. Славная причина, а главная достойная такой жертвы, — желчь сочилась из каждого слова Снегга. Он с отвращением посмотрел на Хелен. Он был зол и разочарован и не знал на ком выместить чувство внезапно возникшей обиды. А напротив сидела та, которая каждым своим словом разрушала воздушные замки, так тщательно возводимые им на протяжении всех последних лет. Ведь только мысль о том , что Лили полюбила бы его , не вмешайся проклятый блистательный Поттер и придавала ему силы жить и бороться.

— Нет, не только ради этого. Вернее, вообще не ради этого, — охваченная гневом закричала она. Тоненький фарфор жалобно звякнул в ее руках, и осколки чашки упали на землю.

— Тогда ради чего? — холодно повторил свой вопрос Северус.

Ни слова не сказав, Хелен стремительно встала и ушла в дом.

Слабая искра интереса, вызванная упоминанием имени Лили стала угасать, и Снегг, откинувшись на спинку кресла, устало закрыл глаза.

Хлопнула дверь. Он раздраженно подумал, — «Ну, что еще? Слезы? Истерика? Новые откровения? Только не это!!!» Но все было спокойно, лишь тихонько скрипнуло кресло, когда девушка села в него. Северус открыл глаза и увидел Хелен. У нее на коленях уютно устроилось маленькое белокурое создание, внимательно рассматривавшее Снегга своими черными глазенками. Он почувствовал, как в его мысли настойчиво проникает безумно любопытное сознание этого маленького человечка. Совершенно сбитый с толку он вопросительно взглянул на Хелен.

— Это Надин. Твоя дочь. Та, ради кого я спасла твою жизнь.

— Динь, Динь… — словно тысячи серебряных колокольчиков рассыпались вокруг Снегга. Малышка рассмеялась, произнося свое имя. Она захлопала в ладоши и с ее волос слетела белая шелковая лента, та, что подарили Хелен на рождество. Лента воздушным змеем подплыла к Северусу и обвила его черные волосы, завязав их в хвост.

— Она очень сильный маг, — с удивлением произнес Снегг.

— Чему ты удивляешься, — гордо ответила Хелен, — она дочь своего отца!

Время летело незаметно. Вот уже по вечерам, в комнате, где стояла кровать Снегга, Хелен стала разжигать камин. Дни становились все короче. Северус теперь чаше проводил время в общей гостиной. Ему нравилось смотреть, как маленькая Динь возится с огромной рыжей кошкой, иногда забредавшей в их уютный домик. Несколько раз она предпринимала попытки встать и пойти самостоятельно, но без поддержки смешно брякалась на свою маленькую попку и тогда с забавным видом протягивала к нему ручки, прося помочь ей встать, походить с ней по комнате. Он не мог отказать ей, с удивлением замечая, что это доставляет ему доселе не испытанную радость. Иногда, если было тепло, он выходил с ней к морю и усадив Надин рядом с собой наблюдал как малышка возится в прогретом последними солнечными лучами песке, пытаясь разыскать морские раковины. Радости ее при каждой находке не было предела. Однажды он сам заметил торчащий из песка острый край огромной раковины и произнеся невербально «Акцио» достал ее. Увидев это Динь призадумалась, мило наморщив носик, и в тот же миг вокруг них поднялись миллионы песчинок, словно потеряв земное притяжение зависли в воздухе. Мгновение спустя они опали, остались висеть лишь раковины поднятые волей юного создателя этого хаоса. Они будто в танце кружились вокруг них. Глаза девочки блестели от счастья. Маленькие губки лопотали какие-то бессвязные слова, пытаясь объяснить Северусу, что это сделала она САМА! Он любовался ею, понимая, что эта малышка вырастет в настоящую сильную ведьму.

Хелен больше не заговаривала с ним о своих чувствах, и это тоже в некоторой степени способствовало его хорошему настроению. Единственное, что напрягало его — это мысль о том, что, в конце концов, эта идиллия когда-то должна закончиться и нужно будет думать — а что же дальше? Жить ради ребенка с этой женщиной он не собирался, деньги и дом у него были, но смысла в будущем он не видел. Как будто истратив все жизненные силы на борьбу с Темным Лордом, он потерял и их источник. Чувство мести из-за утраты единственной любви не было больше первопричиной для дальнейшего существования.

Наконец, в один из пасмурных дней Хелен сказала ему, что не может больше находиться в этом без сомнения уютном, но не пригодном для жизни зимой доме.

— Я очень хочу, чтобы ты поехал с нами, со мной и Надин, — она умоляюще взглянула на него.

— Не вижу смысла. И не могу понять, в качестве кого я буду жить с тобой, если соглашусь. Ты ясно дала понять, что твоя одержимость мной благополучно закончилась. Чувств ни с твоей ни с моей стороны, нет, и не будет, так, что же тогда? Ребенок?

— Ты жесток, я сказала тебе это, чтобы объяснить, что же двигало мной тогда в школе. Но лишь теперь я понимаю, что полюбила бы тебя все равно. Я люблю тебя и не могу справиться с этим чувством. Тогда в Визжащей Хижине я потеряла контроль над собой, безумие овладело мною. В тот момент я выбирала не разумом, а сердцем. Мое сердце выбрало тебя…

Снегг отвернулся, ему был неприятен этот умоляющий взгляд, и он совершенно не хотел видеть слезы в ее глазах. Раздался тихий хлопок, и когда он обернулся, Хелен уже не было в доме. На столе лежал конверт. Он медленно подошел к столу, решая открыть его или сразу бросить в камин, но все же решил прочитать послание.

«Северус, я знаю, что ты не согласишься быть со мной, и поэтому обещаю, больше не буду докучать тебе своими чувствами и желаниями. Ты можешь жить в этом доме столько, сколько тебе понадобиться. Я пришлю к тебе сову, которая будет приносить почту и продукты. Прощай, Хелен».

Внизу была приписка:

«P.S.

Последние слова Лили были: « Я прощаю его».

Прости себя…»

Лили прощает его, в ярости он разорвал послание. Она не должна была прощать, он не желал прощения и милости. Он желал ее любви, без остатка, только себе…

Он тяжело оперся на стол. Мгновенная вспышка злости, словно лишила его сил. В груди неприятно закололо. Наконец-то он был один. Тишину, воцарившуюся в доме, нарушал лишь треск дров в камине да завывание ветра на чердаке. Успокаиваясь Снегг прошелся по пустому дому. Скрип половиц единственный звук, который сопровождал его. Он хотел подняться в комнату Хелен и Надин, но что-то остановило его. Ему вдруг стало жутко. Казалось дом, наполненный до этого энергией жизни, вдруг мгновенно лишился души, словно поцелованный дементором. Он быстро вышел на улицу и вздохнул такой живой — морозный воздух. Ветер оглушил его тысячью звуков. Резкие крики чаек неприятно резали слух, но это было лучше, чем звенящая тишина замершего дома.

До самого вечера он бродил по берегу, смотря на тяжелые, как его мысли, волны. Промерзший до костей он вернулся в хижину. Камин уже догорел и по комнате гулял ветер. Уходя, Снегг забыл закрыть дверь, и озорник засыпал весь пол принесенными с улицы сухими листьями. Северусу было все равно, есть не хотелось.

Он уселся в стоявшее возле остывшего камина кресло и, задумавшись, не заметил, как уснул. Ему снилась Визжащая хижина. Темный лаз в углу комнаты притягивал его словно магнит. Из него тянуло сыростью и затхлостью. От шороха, раздававшегося из темноты подземелья, охватывал ужас, и холодный липкий страх сковывал тело, словно руки и ноги опустили в ледяную воду.

Проснулся он от тихого звука, казалось, кто-то напевал наверху простую детскую песенку. Подняв голову, Снегг прислушался, но это был лишь ветер, застрявший в печной трубе. Он поежился, на мгновение ему почему-то стало жалко, что он ошибся. С трудом заставив себя встать, он прошел на кухню и налил себе стакан холодной воды. День закончился так же, как и начался.

Пустота, поселившаяся в доме, потихоньку проникала в душу Снегга. Дни проходили за днями, но ничего не менялось. Он перестал замечать день на дворе или ночь. Когда он был голоден, он ел, когда замерзал, то разжигал огонь. Он почти перестал выходить из дома, то дремал, то впадал в забытье. Почта, раз в неделю приносимая трудолюбивой совой, валялась в коридоре не тронутая.

— Здесь есть кто-нибудь? — чуть хрипловатый голос доносился из коридора со стороны двери.

Мужчина, сидевший в кресле, тяжело поднял голову. Вот уже много месяцев он не слышал человеческой речи. Нахмурившись, он встал и потянулся за своей волшебной палочкой, лежавшей рядом на столе. В это время в комнату вошел невысокий молодой человек. Он явно старался не прикасаться к пыльным, затянутым паутиной вещам.

Северус резко выпрямился, направив на вошедшего волшебную палочку.

— Кто вы? Что Вам надо?

— Профессор? Профессор Снегг? — юноша был явно шокирован, увидев его.

— Какой знакомый голос, и до невозможности знакомые глаза, где я мог видеть их? А, да это же наш славный герой — победитель злых волшебников и спаситель всех добрых людей, — слова Снегга хоть и были ядовиты, но выражение, с каким он произносил их, не содержало никаких эмоций.

— Добрый день, профессор. Теперь я точно уверен, что это Вы. Вас и не узнать, — Гарри усмехнулся.

— Короче. Зачем ты здесь? — глаза Снегга сверкнули прежней ненавистью. — Дамблдор попросил узнать о моем здоровье? Или ты сам воспылал заботой о бывшем преподавателе? Ты же помогаешь всем убогим и обиженным?!

— Вы изменились внешне, но остались таким же зас… — Гарри еле сдержался, чтобы не оскорбить бывшего профессора.

— Если бы не просьба Джинни, я бы не стал беспокоить Вас, — он презрительно поклонился, — Хелен пришла к Джинни и попросила ее о помощи. Мы с Джинни помолвлены и я… — Гарри не успел договорить, Снегг перебил его.

— Поздравляю, — процедил он сквозь зубы.

— Спасибо, Хелен все рассказала Джинни, а я узнал от нее о том , что вы живы.

— Ближе к делу. О чем просила Хелен? Не испытывай моего терпения.

— Она просила, чтобы я связался с Кингсли, и помог Вам сделать новые документы. Но так, чтобы никто не знал об этом.

— Что знают двое, знает и свинья.

— Не надо оскорблений, я помню, как много Вы сделали для меня, но это не дает Вам право так разговаривать со мной. — Гарри уже еле сдерживался. Снегг всегда мог вывести его из себя. Он бросил конверт с документами на стол.

— Не буду больше утомлять Вас своим присутствием.

Гарри направился к выходу. Не оборачиваясь, он презрительно произнес:

— Не могу понять, почему ты портишь все, к чему прикасаешься. Моя мать возможно и полюбила бы тебя, но ты сам оттолкнул и оскорбил ее. Жизнь дала тебе возможность все исправить и даже больше, — подарила тебе второй шанс, но ты повторяешь свои прежние ошибки, отталкивая и предавая единственных любящих тебя людей. Неужели твоя гордость и твое разочарование, которое ты так бережно лелеешь, дороже тебе, чем твой ребенок? Я всегда восхищался и ненавидел тебя. А теперь ты просто жалок. И мне очень жаль Вас мой уважаемый БЫВШИЙ Профессор.

Гарри едва успел скрыться за дверью, когда в косяк врезалось боевое заклинание, посланное в него Снеггом.

— Промахнулись, — закричал он из коридора, — что? Борода мешает прицелиться? — раздался тихий хлопок, и Гарри Поттер исчез также неожиданно, как и появился.

— Наглец. — Снегг в бешенстве мерил шагами комнату. На глаза ему попался толстый конверт, оставленный Гарри. Он развернул его и на стол выпал пожелтевший от времени свиток, заклеенный сургучной печатью. Северус сломал печать и развернул его. Слова, написанные золотыми чернилами, словно оторвавшись от бумаги, зависли в воздухе и голос Кингсли произнес: «Данным документом удостоверяем личность волшебника, имя его — Северус Снейп. Подтверждено Министерством Магии».

Хорошенькое дело, заменили две последние буквы и умыли руки. Долг министерства выполнен. Ну что ж, спасибо и на этом. Теперь можно не боясь показаться людям.

Снегг, теперь уже Снейп, бросил свиток на стол и вышел на улицу. Ему вдруг сильно захотелось подняться на скалу, зависшую над морем, но не взлететь или трансгрессировать, а забраться самому. И он, разглядев еле заметную тропинку, стал подниматься наверх.

Склон был довольно крут, Северус несколько раз чуть не сорвался, чудом цепляясь за чахлые кустики, срывая кожу с ладоней, но боль как будто возвращала его к жизни. Достигнув вершины, он подошел к самому краю и остановился, глядя вниз.

Домик, стоявший у подножия скалы, казался игрушечным. Северус прислонился спиной к могучей сосне, единственной росшей здесь, скрестил руки на груди и замер, глядя на ослепительно яркое солнце. Как ни обидны были слова Поттера, но все же он озвучил то, что давно уже понял Северус, но упрямо отказывался себе в этом признаться. Его тянуло к Хелен, иногда ему казалось, что он слышит ее голос в соседней комнате и нежный голосок Надин, что-то лепечущий ей в ответ. Память возвращала ему ощущение прикосновения ее теплых рук, мягкий взгляд темных глаз и то, как она озабоченно морщила носик, обрабатывая его раны. Одиночество вдруг стало ужасно тяготить его, но как вернуть их он не знал, потому старался гнать эти мысли подальше от себя.

Из задумчивости его вывел шорох кустов, раздавшийся за его спиной. Он обернулся и увидел налитые кровью глаза огромного волка, смотревшего на него в упор. Шерсть на его загривке стояла дыбом, пасть ощерилась в злобном оскале. Зверь прыгнул на Северуса и в прыжке стал превращаться в человека. Сцепившись, мужчины покатились по земле. Нападавший был явно сильнее, его намерения не оставляли сомнений. Он собирался убить Снегга. Борьба была не равной. Несколько раз сильно ударив Снегга, он отпустил его и, поднявшись, направил в его сторону волшебную палочку. Только сейчас Северус вспомнил, что оставил свою палочку на столе рядом с документами.

— Предатель, — зарычал оборотень, — Ты виноват в гибели Хозяина и ответишь за все. За гибель волшебников, преданных тобой. Мы думали ты погиб, а ты греешься здесь на солнышке, радуешься жизни, а многие из нас сидят в Азкабане или ведут жалкую жизнь, постоянно прячась от авроров, хотя мы могли бы уже быть хозяевами этого мира!!!

— Фенрир? — Снегг пытался подняться, но боль от открывшихся ран, мешала ему сделать это. Огромным усилием воли он заставил себя встать.

Сивый угрожающе повел в его сторону волшебной палочкой.

— Узнал? — он клацнул желтыми зубами, — А я, вот, сначала не признал тебя. Я выслеживал Поттера. Следил за ним уже давно, все ждал удобного случая поквитаться. И тут вдруг такая удача. Он один без своей рыжей свиты отправляется в заброшенное богом место. И кого же я вижу здесь? Оплаканного всеми и похороненного профессора Снегга. О твоих подвигах мы уже наслышаны. Тварь, ты предал всех нас. Но я бы не узнал тебя, если бы он не назвал твое имя. Новое лицо, новые документы, новая женщина, да еще и ребенок в придачу. Может еще и кругленький счет в Гринготс? Вот, чем они купили тебя, — носком стоптанного сапога он поддел камень и пнул его в сторону Снегга, — а Поттер знает, как обращаться с предателями! Ты не заметил? По-моему, он вытер об тебя ноги. Да ты большего и не заслуживаешь.

Он взмахнул палочкой и Снегг закрыл глаза, приготовившись к смертельному удару. «Почему сейчас?» — пронеслось у него в голове, — «почему судьба снова смеется надо мной?»

Но Фенрир вдруг опустил волшебную палочку и подошел к Северусу. Сгреб черной рукой со страшными когтями мантию на его груди и, подтянув к своему лицу, смрадно дыша, прошипел:

— Ты воняешь еще больше чем я, падаль. И не заслуживаешь смерти, вдруг ты снова воскреснешь, а я не буду об этом знать? — Он злобно зарычал, — Нет, я поступлю по-другому. Я наведаюсь к твоей шлюшке. Уж я повеселюсь с ней, не сомневайся, а щенку твоему перегрызу глотку. — От предвкушения у него потекла слюна. Отталкивая от себя Снега, он рассмеялся хриплым, лающим смехом, словно придумал славную шутку.

— Нет, — Северус, обезумев, бросился к нему. Но Сивый опередил его.

—Остолбеней! — рявкнул оборотень.

От удара в грудь Снегга отбросило назад, он врезался спиной в дерево и, задыхаясь, остался лежать между его корней.

— Ты уже не тот, да профессор? — Фенрир наклонился к нему, обдавая зловонным дыханием, потом выпрямился и с презрением плюнул Снеггу в лицо. — Слабак!

Сквозь адскую пелену боли, охватившую все его тело, Северус слышал звенящий от страха голосок Динь. «Мама, мамочка, спаси меня…» Видел хрупкую изломанную фигурку девушки в алом платье. Нет, оно не алое, оно насквозь пропитано кровью. Она поднимает бледное бескровное лицо, огромные темные глаза полны ужаса и боли. Видимо, теряя последние силы, она протягивает к нему руку, ища спасения, губы беззвучно шепчут « Помоги».

— Нет… — он очнулся от собственного стона.

Оборотня нигде не было видно. Видимо он скрылся, пока Северус был без сознания.

Спуск дался ему тяжелее, чем подъем. Открывшиеся на груди раны кровоточили, сломанная рука не слушалась. «Надо добраться до хижины, там снадобья, оставленные Хелен, они должны помочь».

После ухода Сивого его охватила паника, но все же Снегг не был бы самим собой, если бы позволил себе поддаться ей. Он понимал, что угрозы оборотня не пустой звук, этот зверь всегда выполнял то, что задумывал. Бывало, проходили недели и месяцы, прежде чем он выслеживал жертву, но Фенрир был упорен, хитер и жесток. Примером тому были десятки покалеченных детей и взрослых.

Время играло против Снегга, но он также понимал, что его внешность сейчас вызывает вполне обоснованные опасения в его вменяемости. Окровавленный волшебник, с безумным взглядом, всклокоченными волосами и изорванной грязной мантии кричащий о грозящей опасности будет первым же попавшимся аврором отправлен в больницу Святого Мунго. Нет, действовать надо было быстро, но осмотрительно.

Где сейчас находиться Хелен с дочерью — Сивый не знал. Значит, он будет выслеживать ее там, где сейчас живет Джинни, в надежде, что Хелен опять придет к ней, либо наоборот. Домик семьи Уизли был известен всем. Скорее всего, оборотень сначала отправится именно туда. Необходимо предупредить Один.

Северус взял со стола волшебную палочку. «Эпискеи». Боль начала потихоньку отпускать его. Он смазал открывшиеся раны живительной мазью и наложил повязку. Видимо, они никогда не заживут окончательно, и будут постоянно напоминать о себе.

«Так… Убрать щетину. Что там Поттер нес насчет бороды?»

Можно было бы обратиться к нему. Но где искать мальчишку? На площади Гримо, или в семейке рыжих Уизли? Он может быть где угодно. Послать сову Кингсли? Где сейчас эта проклятая птица, когда она так нужна?! Идти в министерство самому нельзя, придется долго объяснять этим бюрократам кто он, какое отношение имеет к Одинам, и откуда у него такая информация. Оставался один выход — как и много лет назад искать помощи у Альбуса Дамблдора.

«Все повторяется», — Северус горько усмехнулся. В прошлый раз помощь директора ничего не дала. Лили была мертва. Сейчас все будет по-другому. Пусть только Дамблдор предупредит семейство Один о грозящей им опасности. «Остальное я сделаю сам». Он привел себя в порядок. Старое зеркало на миг отразило подтянутого, высокого молодого мужчину, четко очерченный подбородок и решительный взгляд темных глаз.

Выходя из комнаты, он коснулся рукой перил лестницы, ведущей на второй этаж. На секунду замешкавшись, Северус поднялся наверх. Осторожно открыл дверь в комнату Хелен. Чистая, уютная спаленка была насквозь пронизана золотистыми солнечными лучами. Забытые игрушки Надин чинно сидели по своим местам вокруг колыбельки, словно все еще ждали возвращения своей маленькой хозяйки. Он подошел к ней и погладил рукой белое мягкое одеяльце. Еле заметный запах цветущей яблони напомнил ему о нежных прикосновениях Хелен. Сердце сжала холодная рука близкой смерти.

Глупец, зачем он оставил их. Самовлюбленный эгоист, Поттер прав, он опять думал только о себе, совершенно не считаясь с чувствами тех, кто покорно принимал все его решения. Нельзя мешкать. Снег решительно развернулся и направился к выходу и тут заметил белую ленту, забытую маленькой Динь. Он, нагнувшись, поднял ее, и она легкой змейкой скользнула из его ладони, переплела его длинные волосы, завязав их в хвост.

Уже внизу Северус взял свои новые документы, присланные из министерства, и в мгновение ока перенесся к кованым воротам Хогвартса.

Первую секунду Снегг стоял замерев, не с силах оправиться от потрясения. Замок, восстановленный после разрушительного сражения, выглядел еще более величественным и красивым чем раньше. Солнце освещало верхушки башен, и они казались золотыми в его лучах. Северус достал палочку и прикоснулся к воротам. Он знал, что в комнате Филча должен отозваться звонок и надеялся, что смотритель не заставит себя долго ждать. Однако вопреки его ожиданиям к воротам подошел не Филч, а Хагрид. Лесничий в упор уставился на Снегга, будто собирался применить к нему окклюменцию.

— Здрасьте, это школа Хогвартс, что Вы хотели, мистер?

— Добрый день, Хагрид, я бы хотел встретиться с директором.

— Эээ, это несколько проблематично. Дирехтор Макгонагалл сейчас на встрече совета попечителей школы и ее не будет до вечера.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли. Я хотел бы увидеть директора Дамблдора.

Хагрида вопросительно уставился на нахального юношу, стоявшего за воротами.

— Вы, наверное, не в курсе, но профессор Дамблдор давно мертв. И вообще, кто вы такой и откуда меня знаете? — кулаки Хагрида начали угрожающе сжиматься.

— Хагрид, это долгая история, может я, потом, и расскажу ее тебе, но сейчас мне просто необходимо поговорить с портретом Дамблдора. Если ты опасаешься меня, то не мог бы ты узнать у него — не согласится ли он принять бывшего своего ученика Северуса Сне…Снейпа? — Снегг с трудом сдерживал себя, ему было необходимо попасть в кабинет директора.

— Северуса Снейпа? Что-то знакомое... Вы что, смеетесь надо мной? — рыча, лесничий достал розовый зонт из-за пазухи.

—О господи, Хагрид, спроси, я большего не прошу. Видишь, я стою здесь, за воротами и не могу пройти на территорию школы, чего ты опасаешься?

Великан подошел ближе к воротам и внимательно присмотрелся к Снеггу. В глазах его узнавание сменялось неверием.

— Знавал я одного Северуса, да только он постарше будет. Ладно, мне не трудно. Схожу, только смотри мне, если что — мигом авроры налетят, глазом моргнуть не успеешь, как окажешься в Азкабане.

Он угрожающе потряс зонтом и, что-то ворча себе под нос о нахальных юнцах, стал подниматься по тропинке, ведущей к замку.

Снеггу ничего не оставалось, как только ждать его возвращения. Прошло более получаса, когда он увидел несущегося к воротам Хагрида. Лесничий напоминал огромного вепря, продирающегося сквозь заросли кустов. Во все стороны от него стайками разбегались испуганные ученики и возмущенно оглядываясь, грозили ему в след кулачками.

Еле успев затормозить перед воротами, он стал поспешно открывать их.

— Дирехтор хочет немедленно видеть тебя… Вас…, — схватив Снегга за рукав он бесцеремонно потащил его за собой.

— Хагрид, Хагрид, успокойся, подожди, я сам прекрасно смогу дойти, я знаю дорогу.

— Конечно, знаешь! — великан, прищурившись, посмотрел на него сверху вниз, — но я все же, провожу тебя. Вас… Черт знает, что твориться, как к тебе теперь обращаться то, а профессор? — Хагрид хохотнул и толкнул Снегга в плечо.

Северус болезненно поморщился.

— А я все не мог понять, что это Филч все время ворчит насчет твоего портрета — «То повесьте, — говорят, — то уберите», — передразнил он хриплый голос смотрителя.

Наконец они поднялись к двери, ведущей в кабинет директора. Хагрид открыл ее и пропустил Снегга вперед.

Внутри все заметно поменялось, но портрет бывшего директора также как и раньше висел на своем месте.

— Северус, мальчик мой, как я рад тебя видеть. Как бы я хотел обнять тебя, — Альбус Дамблдор смотрел на него своими голубыми глазами из-за очков-половинок, и протягивал к нему руки. Казалось, еще немного, и он расплачется.

— Тебе так много пришлось пережить, но я рад, что ты все же, спасся, хотя в этом и нет моей заслуги, — он грустно качнул головой.

— Хелен говорила, что Вы очень помогли ей, когда она обратилась к вам за помощью. — Снегг довольно усмехнулся, время шло, но директор не менялся, оставаясь все таким же тонким манипулятором, как и раньше.

— Это самое малое, что я мог бы для тебя сделать.

Проявление взаимной вежливости было прервано трубными звуками, донесшимися из угла комнаты. Хагрид достал свой огромный носовой платок и вытирал им слезы, которые не в силах был сдержать.

— Дирехтор… профессор… я так рад, так рад… — эмоции переполняли лесничего, он опять громко высморкался. — Можно я пойду? Мне надо глотнуть, эээ… этого, чистого… — воздуха.

— Да, да, дорогой Хагрид, конечно идите. — директор сочувственно кивнул головой.

— Северус, зайди ко мне потом, я буду ждать в хижине, ну ты знаешь где, пойду, чайку пока заварю. Ладно? — и Хагрид, громко всхлипывая, удалился.

— Директор, — прямо обратился к Дамблдору Снегг, — Фенрир узнал, что я жив, он следил за Поттером и нашел меня.

— Он угрожал тебе? — директор больше не улыбался, он озадаченно взглянул на Северуса.

— Сивый собирается напасть на Хелен Один.

— Откуда он узнал о ней?

— Подслушал наш разговор, а может и разговор Хелен и Джинни, он давно следит за Гарри.

— Все авроры охотятся за ним, а он охотиться за Гарри. — Дамблдор задумчиво поправил очки.

— Будь любезен подождать меня Северус, дело не терпит отлагательств.

Директор исчез. Снегг задумчиво оглядел свой бывший кабинет. На всем видна была рука новой хозяйки, но омут памяти все также стоял в шкафу, а над ним прозрачные флаконы с воспоминаниями. Он подошел ближе к стеклянной дверце. Вот они — его воспоминания, закупоренные и залитые волшебным сургучом. Можно подойти, взять и окунуться в прошлое, оживить те счастливые дни, когда Лили была все еще жива и доверяла ему. Он протянул было руку, но, на миг замерев, отдернул ее. Зачем бередить прошлые раны, они как укусы змеи — никогда не затянутся, оставив шрамы на сердце. Пусть прошлое остается в прошлом. Его ждет маленькое существо, беззащитное перед грозящей ей опасностью.

Снегг решительно отвернулся от дверцы шкафа, и вовремя — неслышно вернувшийся Дамблдор, внимательно наблюдал за ним.

— Авроры в курсе, дома Одинов и Уизли взяты по охрану. Гарри я тоже предупредил. Что ты намерен делать? Вернешься к себе? — пронзительные глаза директора, казалось, проникают в самую душу.

Снеггу не хотелось отвечать, Дамблдор понял это и переменил тему.

— Значит, Гарри послушал меня и сам передал тебе новые документы.

— Да, я теперь Северус Снейп, — Снегг криво усмехнулся, — почему Поттер? Можно было просто послать сову.

— Чтобы письмо затерялось в груде старых газет?

Снегг внимательно поглядел на директора

— Откуда вы знаете?

— Тебе пора бы перестать удивляться моей осведомленности, Северус. — Дамблдор хитро улыбнулся. — Я надеялся, что приход Поттера заставит тебя встряхнуться, и немного надеялся на ваше примирение, но видимо напрасно.

—Да. Напрасно.

— И все же, я очень хочу, чтобы ты не упустил шанс, дарованный тебе судьбой. У меня его не было, я не смог исправить свои ошибки. Ты же еще можешь быть счастлив, стоит только захотеть…

Северус молча повернулся и подошел к двери. Уже открывая ее, он обернулся, прямо посмотрев в глаза Дамблдору:

— Я хочу. — тихо сказал он и торопливо вышел.

Северус стоял на углу яблоневой аллеи. Выложенная булыжником мостовая, вела к прекрасному яблоневому саду. Деревья уже стояли все усыпанные нежно розовыми цветами. Их аромат наполнял, казалось, все вокруг. Так пахло от рук Хелен. Снегг закрыл глаза и вспомнил их нежные прикосновения. Где-то в глубине сада прятался ее маленький домик, но он был скрыт от любопытных глаз заклинанием доверия. Молодой человек понимал, что стоять так бессмысленно, но ничего не мог с собой поделать. Это место тянуло его как магнит.

Выйдя из кабинета Дамблдора, он без промедления трансгрессировал сюда. Четкого плана у него не было. Оставалось только полагаться на провидение. Возможно, Сивого уже поймали, и заклинание «Фиделиус» снято за ненадобностью. Но надежда оказалась напрасной. Сад был пуст. На том месте, где должен был стоять дом, располагался большой, затянутый зеленой ряской пруд. Можно хоть год простоять столбом — толку никакого. И все же, Северус стоял, не в силах уйти, словно ждал чего-то. Все в этом месте дышало покоем, и даже легкий ветерок, не беспокоил зеркальную гладь пруда.

Может именно поэтому, внимание Северуса привлекла неясная серая тень, мелькнувшая среди деревьев. Мгновенно собравшись, он уже был готов к схватке, но, ни один мускул на лице не выдал его волнения. Он стоял все также спокойно, и видимо это ввело Сивого в заблуждение. Совершенно не таясь, словно уверенный в своей неуязвимости и безнаказанности он вышел на встречу Снеггу.

— Я в очередной раз оказался прав! — довольно произнес он.

Снегг никак не отреагировал на его слова, он стоял молча, стараясь угадать следующий шаг оборотня и быть к нему готовым. Тот продолжал бахвалиться.

— Я знал, что ты бросишься спасать своего щенка, только не думал, что опять побежишь, поджав хвост, лизать пятки Дамблдору, — он направил волшебную палочку на Снегга, молчание противника явно нервировало его.

— Теперь я знаю, где они живут, дело за малым — немного подождать и когда шум поутихнет, сделать то, что я задумал. Только ты мне немного мешаешь — «Авад…»

— Экспелиармус, — Снегг был быстрее, палочка Фенрира вылетела у него из рук и упала к ногам Северуса. Он безжалостно наступил на нее, переламывая надвое. Раздался нечеловеческий рев. В глазах противника полыхнула бешеная жажда крови, и Сивый стал превращаться в оборотня. Это уже был не просто волк, а жуткая помесь волка и человека. Снегг знал, что эту форму не считаясь с лунными циклами, оборотни могут принимать, только если на их счету была не одна кровавая человеческая жертва. И чем больше людей убивал зверь, тем сильнее и ужаснее он становился. Обладающий страшной силой он был практически не уязвим для большинства боевых магических заклинаний. Северус понимал: в этой схватке в живых останется только один.

Словно почуяв это, небо вдруг потемнело, и, завывая, налетел леденящий душу ветер, срывая с деревьев нежные лепестки цветов. Вторя ему, зверь жутко завыл, подняв морду кверху. Затем, сметая все на своем пути, он бросился на Снегга.

— Остолбеней! — Заклинание, посланное волшебником, ударило оборотня прямо в грудь, но не причинило ему никакого вреда, только еще больше разозлило его. Лишь мгновенная реакция спасла Снегга от удара, которым оборотень хотел покончить с ним. Увернувшись, Северус перекатился под стволом упавшего дерева, заметив, как лапа с жуткими, острыми, как бритвы когтями, промелькнула в миллиметре от его глаз. Вскочив на ноги, он в ту же секунду поднялся в воздух, пытаясь левитировать. Но оборотень в немыслимом для простого зверя прыжке взвился вверх и успел схватить его. Сцепившись, они оба упали, ударившись о стылую землю. Северус не мог применить заклятье. Борясь, они катались по траве, безжалостно нанося друг другу удары один за другим. Оборотень был сильнее, прижав Снегга спиной к земле, он уже алчно раскрыл страшную пасть, чтобы перегрызть горло своей жертве. Снегу под руку попалась острая палка, и он со всей силы вонзил ее в грудь Фенрира. В тот же миг вдруг грянул жуткий гром и зверь, дернувшись, застыл, удивленно, словно не веря в свой конец, глядя в глаза Снеггу.

Секунду спустя, оттолкнув от себя безжизненную тушу, волшебник поднялся, не понимая, что стало причиной внезапной смерти Сивого и его неожиданного спасения. Оглядевшись, он увидел выходящего из-за деревьев мужчину.

Он был на голову выше Северуса, усы и борода, тронутые первой сединой придавали ему сходство с древними скандинавскими волшебниками, которых простые маглы почитали богами. Видно было, как под плащом перекатывались мощные бугры стальных мышц. От всей его фигуры веяло древней спокойной силой. На плече он нес странную железную палку, от которой шел легкий дым, и пахло горелым маслом.

Подойдя к туше Сивого, он ногой перевернул ее мордой вверх, чтобы удостовериться, что тот — действительно мертв. И только после этого взглянул на Снегга.

— Ты храбро сражался, мальчик. Но против этого выродка у тебя не было практически никаких шансов. Зачем ты вступил с ним в схватку?

— У меня не было выбора. Спасибо, что спасли мне жизнь. Могу я узнать ваше имя? — Северус с нескрываемым интересом рассматривал загадочный предмет, который незнакомец держал в руках.

— Я Геральд Один, а это, — он с любовью погладил ладонью железную палку, — магловское охотничье ружье, заряженное серебряными пулями. Первое средство от этих тварей. Я аврор, и работаю в отделе контроля за оборотнями. И скажу тебе, маглы — не имеют волшебной силы, им приходится самим находить способы решать такие проблемы. Так что, у них есть чему поучиться, а твое оружие лишь на миг задержало бы его. Осиновый кол хорош против вампиров, — он усмехнулся в пышные усы.

— Но, скажи, что тебя привело сюда и как твое имя? — он присел на корточки рядом с телом волка и стал внимательно рассматривать его.

Вот теперь Снегга охватила легкая паника, первой его мыслью было, исчезнуть отсюда, куда подальше, пока внимание охотника занято волчьей тушей, но все же, здравый смысл возобладал. «Я видимо помолодел не только физически, но и окончательно поглупел. Чего я боюсь? Он же мой ровесник!»

— Мое имя Северус. Северус Снейп. — Он замер, глядя на то, как добродушное лицо отца Хелен искажается гневом.

— Тот, самый? — Брови Одина сошлись к переносице, казалось, еще мгновение и Северус будет завидовать быстрой и легкой смерти Фенрира Сивого.

— Да, — отпираться не было смысла.

— Моя дорогая доченька довольно невнятно бормотала мне, что-то о неожиданной командировке ее молодого человека по имени Северус куда-то в Австралию, узнавать тайны тамошних шаманов и колдунов. Ты, как я вижу, уже вернулся? — вопрос, грозно прозвучавший в голосе великана, требовал немедленного ответа.

Снегг не знал, что ответить на это, потому просто молчал, опустив глаза, как провинившийся ученик. В этот момент он прекрасно понимал Хелен, видимо также стоявшей под тяжелым взглядом отца, пытавшейся придумать оправдание случившемуся с ней.

— Знаешь, я рад, что повстречал тебя именно сейчас, — Один упруго поднялся, подошел к Северусу и положил сильную руку ему на плечо, — при других обстоятельствах я просто убил бы тебя, но теперь вижу, что ты не просто так здесь оказался, ты хотел защитить их. Я правильно понял? — Он заглянул юноше прямо в глаза, словно читая в них ответ на свой вопрос.

Северус кивнул, твердые как сталь пальцы сжали его плечо. Мужчина выпрямился и оглянулся на труп оборотня.

— Будем считать, что все вопросы между нами разрешены. — Он словно поставил твердую точку.

— Мне нужно доставить оборотня для опознания, а ты иди. Они ждут тебя.

Видимо волшебник произнес невербальное заклинание, потому как в тот же момент, от того места где стоял юноша, протянулась тропинка выложенная белым кирпичом, ведущая к кованной калитке. Дойдя до нее, Северус оглянулся, позади уже никого не было.

Он шел к белому домику, прятавшемуся за волной белых и розовых лепестков. Солнечные зайчики прыгали перед ним по дорожке, словно показывая путь. Вот и он. Приветливо распахнутые окна с белыми кружевными занавесками, дикий виноград, упрямо вьющийся вдоль стен и легкий дымок, идущий из печной трубы. Северус замер, не в силах двинуться дальше. Последние сомнения охватили его: в праве ли он был вторгаться в эту мирную, тихую жизнь?

На полянку перед домом выбежала Динь, и ловко забралась на, стоявшие тут же, качельки. Она раскачивалась все выше и выше, на ее личике читалось странное упорство, видно было, что она это делает с какой-то определенной целью. Но вот качеля достигла высшей точки подъема и девочка, отпустив руки, взмыла вверх. Сердце Снегга замерло, но малышка не упала, а поднималась все выше и выше. Казалось, она хочет взлететь к самому солнцу. Но видимо ее маленьких сил не хватило для этого и она, с возгласом разочарования, стала медленно опускаться к земле.

Северус подошел ближе и поймал Надин. Малышка, оказавшись у него на руках, ничуть не испугалась. Она уперлась ладошками ему в грудь и с детским любопытством посмотрела ему в глаза. Снегг опять, как и в прошлый раз ощутил еле заметные легкие прикосновения к его сознанию.

— У меня не получается, — расстроено произнесла она. — Я хочу выше, — и она подняла маленькие ручки над головой, словно показывая — как выше.

Северус улыбнулся.

— Я научу тебя.

— Правда? — девочка недоверчиво посмотрела на него.

— Истинная правда! — твердо ответил Северус.

Вдруг малышка стала вырываться из его рук. Он осторожно опустил ее вниз.

— Мама, мааама, — закричала она, потом схватила его за указательный палец и потащила к дому.

Услышав крики дочери, из дома выскочила Хелен. Она была похожа на фурию. Волосы ее развивались, темные глаза, казалось, горят адским огнем. Еще секунда и из волшебной палочки, управляемой твердой рукой, вылетит боевое заклинание. Снегг невольно залюбовался ею.

— Мамочка, папа обещал научить меня летать! Я хочу сама, без метлы! — Надин радостно засмеялась.

— Как же вы меня напугали, — ноги Хелен подкосились, и она тихонько опустилась на ступеньки крыльца.

Северус подошел к ней и присел рядом. Надин живо забралась к нему на колени, уютно устроившись у него на руках. Так, молча, сидели они, глядя, как солнце медленно катится к закату, раскрашивая их мир волшебными цветами. Уснувшая Надин, тихонько посапывала на плече у отца.

— Уже слишком поздно, — Хелен легко встала.

Снег вопросительно взглянул на нее, подняв голову.

— Пошли пить чай, — она улыбнулась и протянула ему руку.

Стараясь не разбудить дочь, Северус осторожно поднялся и следом за Хелен вошел в дом.

Уложив малышку в кроватку, он долго стоял, глядя на это чудесное создание, подаренное ему судьбой. Нежность горячей волной охватила его и он почувствовал, как растворяется ледяная рука, так долго сжимавшая его сердце.

Хелен хлопотала на кухне. Хрустящее, свежее печенье одно за другим вылетало из печи и укладывалось на блюдо, стоявшее посередине круглого стола. Шипящий чайник, упорно сопротивлялся кружевной салфетке, которая пыталась накрыть его. Серебряная ложечка гонялась за сахарницей по всему столу. Над молочником кружился небольшой сливочный смерч.

Северус стоял, прислонившись к косяку двери, и понимал, что теперь каждый его вечер, будет похож на этот, и дни незаметно будут пролетать за днями, схожие как капли весеннего дождя, стучавшего сейчас по подоконнику. Он тихо подошел к Хелен и обнял ее. Она спрятала лицо у него на груди, пытаясь скрыть счастливую улыбку, озарившую его.

— Это Надин заколдовала посуду, — словно оправдываясь, она кивнула на беспорядок, устроенный на столе.

— Она очень сильная волшебница.

— Как ее отец, — улыбнулась Хелен.

— Как ты. — Северус нежно коснулся ее губ.

Профессор Снейп был занят в тот вечер обычными своими делами — проверял эссе, написанные этими неучами, учениками слизерина и гриффиндора. Хотя мысли его были далеко, и время от времени он позволял себе отвлечься от разбора этих непонятных каракулей, называемых сочинениями, которые больше были похожы на рецепты, выписываемые мадам Помфри. Ко всему прочему, они еще были разукрашены цветными художествами Надин, и залиты молоком из бутылочки маленького Регулуса. Видимо, несмотря на строжайший запрет отца, эти сорванцы все же побывали в его кабинете.

Прошло уже три года, как Северус был вместе с Хелен. Тем памятным летом они сыграли скромную свадьбу. На ней присутствовали лишь родители Хелен, Кингсли выступал в роли шафера, а подружкой невесты стала Джинни, конечно вместе с ней пришел и Поттер, но это совершенно не испортило Северусу настроения. Бабушка Хелен пригласила своих самых близких подруг и они, как самые настоящие ведьмы превратили тихое торжество в шабаш. Больше всех этому радовалась Надин, с восторгом глядевшая на шальных старушек.

В конце лета из Хогвартса прилетела сова с приглашением занять место преподавателя Защиты от Темных искусств, за подписью директора Минервы Макгонагалл. «Вам были даны самые блестящие рекомендации» писалось в нем.

Хелен сначала беспокоилась и отговаривала его, но он принял предложение и первого сентября приступил к работе. Профессор Снейп, был также требователен и строг с учениками, как и его предшественник — профессор Снегг, но все же, более терпим к их невинным шалостям.

Через год у него родился сын, и он назвал его в честь отважного юноши, который сам, в одиночку, без поддержки родных и друзей осмелился противостоять грозной темной силе. Зная, что погибнет, защищая свой мир.

Дни проходили за днями, но ничто не нарушало покой их маленькой семьи. Раны душевные и физические затягивались, исцеленные великой силой любви, которую он без остатка отдавал той, что любила его больше жизни.

КОНЕЦ.