От конца до начала

В кабинете нового директора почти темно и по-домашнему уютно. Странно, но здесь так ничего и не поменялось со времен смерти Дамблдора, хоть и сменилось уже три главы Хогвартса. На стенах всё так же висят картины, озаряемые теплыми отблесками пламени зачарованной свечи, единственной горящей из множества. Почти все жители картин мирно спят на своих полотнах. И не мудрено, ведь старые часы над директорским столом уже час назад пробили полночь. В этом году их, портретов, стало на два больше. Тяжелые, в красивых резных рамках, один из них привезли сюда в начале осени, а второй поселился в кабинете уже ближе к зиме, когда опали все листья с Дракучей Ивы.

Вдруг послышался тихий шорох, а потом и шепот одного из не спящих портретов, и второй мгновенно повернул голову в его сторону.

— Северус… — негромко повторил голос, явно обрадованный привлеченным вниманием.

— Что вам, мистер Поттер? — тихо, но от этого не менее язвительно прошептал мужчина, поглубже заворачиваясь в неизменную черную мантию и презрительно сморщивая выдающийся нос. В ответ послышалось глухое фырканье. Гарри Поттер, недовольно косящийся на бывшего профессора зелий выглядел лет на тридцать — тридцать пять. Полностью сформировавшийся и довольно-таки привлекательный мужчина, чьи волосы взъерошены точно так же, как и в детстве. Но теперь в его внешности было что-то хищное, волчье, не присущее ему «раннему». Поттер сложил руки на груди и тихо вздохнул, отворачиваясь от Северуса на портрете рядом, расположенном так, чтобы они могли видеть друг друга.

— Сев, правда, прекрати дуться. Это было полностью моё решение, — по статной фигуре зельевара скользнул умоляющий взгляд, но тот лишь презрительно передернул плечами и повернулся к своему бывшему ученику спиной.

— Я бы предпочел, чтобы вы оставались в добром здравии, — с подчеркнуто холодной вежливостью произнес он. — Но Его Высочество золотой мальчик решили выпить умерщвляющего зелья!

— Тш-ш…

— Извини.

— Север, я закончил все дела, я нашел нового директора для Хогвартса, я…

— Ты умер, Поттер!

— Я устал, Снейп. Ты ведь понимаешь, как я себе чувствовал всё это время. Тебя ведь не было рядом, — Гарри развел руками.

— Понимаю… — едва слышно выдохнул мужчина и угрюмо посмотрел на него исподлобья, сцепив узловатые пальцы в замок. И замолчал, ожидая привычного уже вопроса, на который каждый раз один ответ — отрицательный. Только теперь он не знает, что сказать.

— Можно я…— Гарри задерживает дыхание и собирается с силами, и ему так страшно, как никогда не было. Как не было во время Волддеморта, когда каждый день радио могло принести новости о смерти кого-то из любимых. Как не было и тогда, когда Поттер вытаскивал залитого кровью Северуса из Визжащей Хижины, упрямо надеясь, что в том еще теплится хоть немного жизни. Не было, когда они вместе шли в детский дом выбирать ребенка и спорили по дороге, кто кем будет. Даже когда Северус умирал, счастливый, на руках у возлюбленного просто от того, что пришло его время, ему не было так страшно, как сейчас. — Можно я переберусь к тебе?

И Снейп, чуть помедлив, кивает, отходя поближе к рамке, а Поттер, улыбаясь, тут же занимает освобожденное им место и обнимает профессора, прижимаясь щекой к его плечу.

— Я скучал, — утыкается носом в шею, и Северус, вздохнув, крепко обнимает своего мужа в ответ, закрывая глаза.

— Спи, дурень…

* * *

Альбус Дамблдор облегченно вздыхает и с теплой улыбкой качает головой. Слава Мерлину, эта и следующие ночи для них всех пройдут в тишине и спокойствии. А то у Гарри такой громкий шепот…

Передо мной сидит мужчина. Напряженный и весь зажатый, словно у него на плечах неимоверный груз. Даже сейчас, когда он почти спит, подперев подбородок сцепленными в замок пальцами. Этот жест так привычен для меня, только он не его, этот жест, а другого, ушедшего человека. Лицо у него усталое, а под глазами — темные тени. И пусть на вид он кажется молодым, на самом деле лет ему много-много. Всё же, он вырастил меня. Вернее, они. Он и другой, ушедший.

Он вдруг вздрагивает и передергивает плечами, словно стряхивая остатки дремы. А потом улыбается мне, устало, но все равно ободряюще. Так может только он, я давно это заметил. За все двадцать пять лет, что я нахожусь рядом, он ни разу не показывал своего отчаяния, беспокойства или любого другого признака слабости, как бы плохо он себя не чувствовал. Не показывал никому из нас, окружавших его и пытающихся поддержать, кроме него, конечно. Иногда я видел их, крепко обнимающихся, неподвижно сидящих на диване, на полу или в кресле, так тесно прижатых друг к другу, будто бы пытающихся снять друг с друга паутину всего того нехорошего, что накопилось за день. Словно единственное место на Земле, где они чувствуют спокойными и защищенными, — их объятья. И тогда, видя их, я понимал, насколько они счастливы вместе.

— Родерик Северус Поттер! — громко повторяет он, недовольно смотря на меня, и я удивленно склоняю голову набок, а он усмехается в перенятой у своего возлюбленного манере. — Тебя не дозовешься.

— Прости, пап, я задумался, — мне уже тридцать один, и я работаю преподавателем Защиты От Темных Исскуств, но сейчас, под строгим взглядом родителя, всё равно чувствую себя семилетним ребенком, случайно разбившим вазу. Впрочем, и смущаюсь точно так же, а он смеется и стаскивает мантию с плеч, поднимаясь.

— Как чувствует себя Эллис? — заинтересованно смотрит на меня, оперевшись рукой о стол, и я никак не могу смириться, с этим решительным огоньком, появившемся в его темных зеленых глазах. Улыбаюсь и отвечаю:

— Мэри довольно шустрая девочка, хоть еще и не совсем хорошо умеет ходить, поэтому Эллис устает, но не жалуется. Говорит, ей такие забавы только в радость, — Эллис — моя жена, мы уже несколько лет живем в небольшом уютном домике в Хогсмиде, а чуть больше года назад у нас появилась дочь — Мэрилин — дедушкина любимица. В последнее время, когда старшего отца не стало, он почти всё свободное время проводил с ней. Нянчился, игрался и выглядел совершенно счастливым. Только в последний раз, когда он был у нас, после его ухода Мэри, сидя у мамы на ручках, вдруг сказала: «Дедушка скоро совсем уйдет. Его ждут» и расплакалась, по-взрослому — молча. И мы тогда уже всё поняли.

Он улыбается и привычным жестом взъерошивает свои волосы, скрывая нервозность. И вдруг я вижу картинку из прошлого, почти такую же, отец также запускает пятерню в спутанные короткие пряди, а другой, более взрослый мужчина, цепко хватает его за запястье, подносит ладонь к губам и коротко целует, с неодобрением качая головой, и глухо шепчет своим глубоким бархатным голосом с нотками раздражения: «Поттер, если тебя что-то волнует, ты можешь сказать об этом мне, а не выдирать волосы из бедной шевелюры». Только сейчас больше некому так сделать.

— О, я рад, — он улыбается и садится на край стола, вдруг как-то весь старея, потирает щеку пальцами.

— Что сказала Гермиона? Она согласна? — кивает, но я не вижу ни капли радости на его лице.

— Завтра будет три месяца... — тихо шепчет, складывая руки на коленях, а потом напряженно запрокидывает голову, будто сдерживаясь. — Ровно двадцать пять лет.

Усмехается. А я склоняю голову.

— Ты все сделал, пап? — тихо спрашиваю, уже заранее зная ответ. Все три месяца он работал. Работал, что бы можно было... Оставить всё, не разрушив. Ощущаю его руки на своих плечах и крепко обнимаю в ответ, зажмуриваясь на несколько мгновений и утыкаясь носом в его грудь. А потом он отпускает меня и с улыбкой смотрит на спящий портрет, на котором изображен самый любимый его человек — Северус Снейп, верный муж и помощник самого знаменитого директора Хогвартса за все времена — Гарри Поттера, мальчика-который-вырос.

— Спокойной ночи, пап. Не скучай тут, — кивает в ответ.

— Добрых снов, — и я спускаюсь по лестнице, ощущая, как одна за другой гаснут свечи за моей спиной.

* * *

На следующее утро Гарри Джеймса Поттера обнаружили мертвым в гостиной их с Северусом общего дома. Он сидел в своем любимом кресле, держа в бескровных пальцах пустой пузырек из-под зелья, и счастливо улыбался, словно только что вернулся домой.

— Северус, ну как ты...

— Что «как я»!? Как я не понимаю того, что в последнее время ты только и делаешь, что пропадаешь с моим глубоко обожаемым крестником незнамо где? Это ты хотел спросить!? — вернувшийся на свой пост профессор зельеварения зол как никогда раньше, и воздух вокруг него словно потрескивает от напряжения почти вышедшей из-под контроля магии. Гарри стоит напротив, гневно сжимая руки в кулаки и упрямо смотря своему любовнику в глаза.

— Я не изменяю тебе с Драко! — выпаливает он, но Снейп лишь рычит в ответ, ударяя кулаком по жалобно треснувшему косяку. Сейчас они лишь вдвоем, поэтому бывший Упивающийся может в открытую показывать свои эмоции, да и Поттер тоже, ведь не дело директору срываться на своего мужа при людях. А здесь можно, в их доме, что Северус выкупил для них двоих долгие двадцать четыре года назад. Почти двадцать пять. Молодой мужчина со вздохом опускает плечи и мягко касается пальцами чужих рук, привычно сложенных на груди. — Я, правда, не изменяю, Сев.

Он говорит едва слышно, и Снейп, зная его, как облупленного, верит, но всё равно не может смириться с тем, что Поттер отдалился от него. Резко отстраняется и шипит сквозь зубы.

— Убирайся, — и Гарри с горечью думает о том, что в такие вот моменты его возлюбленный больше всего похож на себя прежнего, угрюмого и чересчур вредного ублюдка, похожего на скрипучий пень. Уходя из комнаты, он на миг оборачивается и, заметив мелькнувшее в темноте глаз профессора сожаление, произносит:

— Северус... — дождавшись вопросительного взгляда, из которого ушли и гнев, и ненависть, Поттер улыбается, — я сегодня в семь вернусь, приготовишь ужин?

Мужчина кивает, слегка поджав губы, а потом, гордо фыркнув, всё же отвечает на мягкий, но короткий поцелуй вернувшегося в его объятья мужа. И Гарри, совершенно счастливый, аппарирует на собрание Министерства, куда его вызвал старина Кингсли. Сегодня суббота, тридцатое августа, а значит, уже послезавтра в школу вернутся старые ученики и прибудут новые, такие же маленькие и восхищенные, жаждущие побольше узнать о магии, каким был он сам целых тридцать пять лет назад. Каким был Северус на двадцать лет раньше него.

* * *

— Поттер... — тихо, с легкими ехидными нотками тянет Драко ему на ухо. — Собрание кончилось, а ты до сих пор не поднял своей драгоценной пятой точки со стула. Я начинаю беспокоиться, вдруг ты приклеился.

Гарри фыркает и поднимается на ноги. Повзрослевший и немного смягчившийся под влиянием жены Малфой-младший нравится ему куда больше, чем раньше. С возрастом в нем появилась та грация и плавность, присущая истинным аристократам. Манера речи тоже завлекает, хоть теперь Драко и не тянет гласные с прежней презрительностью и надменностью. Он стал более спокойным, более уверенным в себе. Вырос. Но, сколько Люциус ни настаивал, волосы так и не отрастил. И Поттера это явно радовало.

— Я всё думаю, — Драко иронично изогнул бровь. Нет, в том, что его, можно сказать, лучший друг умеет думать, он уже не сомневался. Особенно, после того процесса, на котором его отцу, не без влияния победителя Волдеморта, присудили не Азкабан, а всего лишь домашний арест. Пожизненно. Но обычно Поттер не делится своими мыслями ни с кем, кроме Северуса, а тут такой подарок. — У нас с ним юбилей через три месяца, а я не знаю, что подарить. А ведь двадцать пять лет вместе.

— Тут не трудно, — задумчиво взглянув на собеседника, Малфой сжимает подбородок изящными пальцами, слегка потирая. — Составь для начала список всего того, что ты ему дарил, — один палец утыкается в щеку Поттера, — потом запиши его нынешние интересы (хотя я не думаю, что они изменились), — еще один упирается чуть ниже, в скулу, — ну, и наконец, посмотри все каталоги с редкими и редчайшими ингредиентами для зелий, — третий палец мажет по пустоте, и Драко спокойно убирает руку от лица директора Хогвартса, перехватывая ей фамильную трость со змеей, отвоеванную у старшего Малфоя.

Гарри смеется. В принципе, он так и планировал сделать. По крайней мере, с каталогами. Он вдруг резко останавливается, словно ударившись о невидимую преграду, и пустым взглядом упирается в обеспокоенное лицо Драко, сжимая пальцами ткань мантии на груди, так сильно, что даже на коже, скорее всего, останутся алые пятна.

— Северус... — голос хрипом вырывается из груди, сдавленной отчаянием и болью другого человека. И Поттер, больше не произнеся ни слова, срывается на бег. И Драко, не отставая, спешит за ним. К каминной сети, как можно скорее. Лишь бы успеть.

* * *

Говорят, когда человек чего-то хочет, вся Вселенная тянется ему навстречу, чтобы исполнить его желание. Но Поттер не верил в это. Он ни во что больше не верил. Без двух минут семь он сидел на полу у дивана и крепко сжимал в объятьях постепенно холодеющее тело любимого человека, сцеловывая свои собственные слезы с его лица, ежесекундно проверяя пульс. А вдруг он претворяется, а вдруг сейчас откроет глаза и произнесет так нереально любимым бархатистым голосом с едкими нотками: «Вас так легко обмануть, мистер Поттер» и обнимет его крепко-крепко и больше никуда не отпустит. К черту все эти собрания! К черту Хогвартс! К черту всё... Он видел его. Видел, как Северус держится за сердце и тяжело падает на пол. Успел подхватить. А он улыбнулся вдруг и прошептал: «Ты сегодня рано» и впервые за все годы жизни, что они прожили вместе, добавил: «любимый». А потом умер... И Гарри ничего не смог сделать. Совсем ничего.

* * *

— Колдомедики сказали, что у него внезапно остановилось сердце, — Малфой стоит рядом и внимательно смотрит в опустевшие зеленые глаза. — Представляешь... У одного из самых сильных магов тысячелетия просто остановилось сердце.

Поттер смеется, совсем не весело, не естественно, и Драко чуть встряхивает его, а потом обнимает, и тот в кровь кусает свои губы, с силой сжимая друга в объятьях. А потом их обнимают сын Гарри, так похожий на обоих родителей, словно родной, и Гермиона, Рон, профессор Маггонагл, Хагрид, все самые близкие друзья Поттера, все самые любимые им. Они словно собираются в небольшой рой, согревая его своим теплом, забирая по кусочку боли каждый.

* * *

Уже позже, в своей спальне он утыкается лицом в колени и зажмуривается, тихо-тихо подвывая от отчаяния. Говорят, когда человек чего-то хочет, вся Вселенная тянется ему навстречу, чтобы исполнить его желание. Колдомедики сказали, что Северус умер за три минуты до возвращения Гарри, что он просто не мог ничего ему сказать.

— Мистер Поттер, — зудит недовольный голос над ухом, но звезда английской сборной по квиддичу лишь отмахивается от назойливого пищания и покрепче прижимается к спящему рядом источнику тепла, тут же заворачивающего его в свои крепкие объятья и утаскивающего под одеяло, и Гарри благодарно целует такое удобное плечо во сне, улыбаясь, совершенно довольный. Но голос лишь усиливает громкость, выкрикивая очередное «мистер Поттер», и от этого они с Северусом резко подрываются с кровати, и бывший Упивающийся задвигает мужа себе за спину в защищающем инстинкте, выхватив палочку из-под подушки. — Доброе утро, мистер Снейп.

Голос у вопиёра до отвращения ехидный, и Поттер утыкается носом промеж напряженных лопаток любимого, тихо смеясь.

— Доброе, — мрачно отвечает бывший профессор ухмыляющемуся посланию, укладывая палочку на тумбочку, а потом, притянув развеселившегося любовника обратно, слегка целует его в губы, поднимается с кровати и идет в ванную комнату. Гарри улыбается ему вслед и притягивает вопиёр поближе к себе.

— Ну, показывай, что стряслось, — конверт разворачивается, и на протянутые ладони мужчины падает письмо, написанное красивым каллиграфическим подчерком профессора Макгонагалл:

«Здравствуй, Гарри.

С уважением, М. Макгонагалл.»

Гарри удивленно приподнимает бровь, а после валится на кровать, заливисто смеясь. У них нет преподавателя зельеварения? Зато он есть у Поттера. И именно сейчас эта персона удивленно смотрит на него, заглаживая мокрые волосы назад, чтобы те не лезли в глаза.

— Что смешного? — иронично осведомляется Снейп, и его муж плавно переворачивается на живот, буквально пожирая подтянутое жилистое тело жадным взглядом.

— Ты хотел бы вернуться в Хогвартс? — Гарри притягивает любимого поближе к себе и мягко прикусывает почти безволосую кожу над коленом, до сих пор неестественно бледную. Северус молчит, садясь рядом, и проходится кончиками тонких, но от этого не менее сильных пальцев вниз по позвоночнику, словно раздумывая, а потом мягко шлепает по ягодицам мужа.

— Я был бы рад вернуться туда, — усмехается, а потом переворачивает Поттера на спину, накрывая его губы жадным поцелуем. А тот мягко отвечает, прорываясь языком в горячий рот партнера, утягивая его за собой, так и не обрадовав новостями. Смятое письмо слетает с кровати и падает на пол чуть в отдалении. Но на него все равно никто не обращает внимания.

* * *

Два месяца спустя, новый директор Хогвартса сидел на своем месте и незаметно для всех нервничал. Ну, почти для всех. Его пальцы крепко сжимались на ладони любовника, а тот лишь вздыхал и качал головой. Речь давно была отрепетирована, Поттер рассказал её своему мужу целых пятнадцать раз, но так и не успокоился. Северус покрепче сжал его ладонь в ответ и кивнул Родерику, махнувшему им из-за своего стола. Рейвенкло. Старый новый профессор Снейп усмехнулся. А ведь они с Гарри так долго спорили, на каком он будет факультете...

* * *

— Эллис! — запыхавшийся подросток резко тормозит возле милой девушки, слегка полноватой, с чудесными длинными волосами оттенка кленового сиропа. Тяжелые пряди мягко спадают ей на плечи, оттеняя светлую кожу. Она на полголовы ниже Родерика, даже на каблучках, что так звонко цокают по каменному полу. Улыбается и вопросительно смотрит на сокурсника. А он мнется, прямо как Гарри когда-то, и Северус делает всё возможное, чтобы не выдать их с Поттером присутствие в небольшом и мало кому известном закоулке коридора. — Ты... Ты мне очень нравишься. Я бы хотел... Ну... Давай встречаться?

И профессор зельеварения с пониманием смотрит на своего директора, уткнувшегося ему в плечо с самым что ни на есть довольным видом, только что услышавшего «давай» в ответ.

В такие солнечные с утра деньки, как сегодня, когда за окном тихонько щебечут птицы, а одеяло кажется самой уютной вещью на свете, Гарри Поттеру — вполне себе самостоятельному юноше двадцати одного года от роду как никогда хотелось подольше поваляться в кровати своего теперь уже официального любовника, к которому он как обычно притащился на ночь. К слову, ночь была восхитительной, и теперь всё тело юноши окутывала сладкая истома. Но прекрасный момент был бесцеремонно разрушен: его любовник аккуратно улегся на него сверху, придавив своей тяжестью к кровати, и чуть поерзал. Это была явная месть! Ну да, Поттер пару раз пнул его во сне, но за это его не стоило будить таким зверским способом. Издав негромкий стон поражения, он приоткрыл глаза и с удивлений заметил, что у его старшей половинки не очень-то довольное лицо.

— Что-то случилось, Северус? — он крепко обнял любовника и коснулся его подбородка губами, отмечая, как беспокойно нахмурены тонкие брови новоявленного мужа. Тот с шумом выдохнул воздух и внимательно посмотрел на Гарри.

— Поттер, — негромко начал он, приподнимая его за руки в сидячее положение. Голос мужчины был совершенно холодным и немного безжизненным, в нем не было ни капли сарказма, столь привычного для спасителя всего магического мира. Даже ирония куда-то спряталась. И Гарри не на шутку забеспокоился. — У меня есть предложение, от которого ты, в любом случае, можешь отказаться.

Мальчик-который-выжил удивленно взглянул на бывшего профессора зельеварения. Предложение? Но они поженились меньше месяца назад! Что еще за предложение могло быть у Снейпа. Да еще и такое, от которого младший муж мог отказаться? У Поттера неприятно засосало под ложечкой.

— Продолжай, — он тихо сглотнул и облизнул пересохшие губы. Северус закрыл глаза.

— Я бы хотел... — он сложил пальцы в замок, упираясь острыми локтями в свои колени. — Мне уже почти сорок один, Гарри. И я бы хотел жить в отдельном доме вместе с тобой и... С нашим ребенком. Я надеюсь, ты поймешь меня.

Поттер понимал. Не совсем, конечно, но понимал. Подумав, он молча кивнул, а потом задал заинтересовавший его вопрос:

— А кто из нас будет рожать? — впрочем, тут же заработав от мужа недоуменный взгляд.

— Поттер, я, конечно, всё понимаю, но где вы... — напоровшись на предостерегающее «к-хм», Северус тут же исправился. — То есть ты. Где ты видел тут женщину?

Он насмешливо изогнул бровь.

— Что тогда? — старший мужчина тихо фыркнул, видимо, мысленно сетуя на тупоголовость избранника.

— Детский дом.

— А-а-а...

* * *

— Я хочу быть папой! — громко провозгласил вдруг Поттер, подтягивая любимого мужчину поближе к себе. Тот лишь глухо фыркнул и ухмыльнулся в своей излюбленной манере, только без должного презрения.

— Папой буду я, Поттер, — он слегка ущипнул юношу за ухо и ускорил шаг, направляясь к уже виднеющемуся невдалеке детскому дому. Гарри не отставал.

— Почему именно ты? Я не хочу быть мамой, — уверенно произнес он и вновь взял мужа за руку, привычно переплетая пальцы.

— Я старше.

— И что?

— Я опытней.

— Ну и?

— Я сильнее.

— Еще посмотрим.

— Я сверху.

Поттер захлопнул рот и, возмущенный, взглянул на любовника.

— Но это нечестно, — немного погодя обиженно пробормотал он. Снейп лишь пожал плечами.

— Зато правда. И ты ведешь себя по-детски.

* * *

В дверях их встретила молодая женщина славянской внешности — одна из нянечек, что присматривали за детьми. Она провела мужчин в гостиную и предложила чай, но Северус отказался — ему, такому обычно спокойному и невозмутимому, сейчас просто не терпелось поскорее покончить со всеми этими формальностями и увидеть, наконец, нового члена семьи.

Они усыновили его еще вчера, но по какой-то причине мальчика отказались отдавать, пока не будут заполнены абсолютно все бумаги. Гарри вздохнул и поставил свою подпись на последнем документе из стопки. Северус напряженно откинулся лопатками на спинку дивана, ожидая, пока директор детского дома не проверит их все. И ему стоило очень большого труда, чтобы не съязвить по этому поводу.

— Всё хорошо, — наконец чинно произнесла пышная пожилая дама и повернулась к нянечке, стоявшей у двери. — Анабель, детка, приведи к нам Родерика. Он сейчас, наверное, в саду.

Девушка кивнула и скрылась за дверью, звонко цокая каблучками по отполированному паркету. А потом она привела его, мальчика лет шести на вид, немного сутулящегося от смущения, долговязого. И Снейп тихо охнул, поднимаясь, когда увидел точную копию себя в детстве, только с изумрудными, как у мужа, глазами, смотрящими на него с недетской настороженностью и надеждой. Гарри встал рядом с ним и открыто улыбнулся.

— Здравствуйте, — негромко произнес мальчик, возвращая улыбку и подходя ближе к новым родителям.

— Привет. Ты ведь Родерик, так? — он кивает, а в глазах появляется еще больше настороженности. — Наш Родерик.

Северус коротко смеется и подхватывает мальчишку на руки, аккуратно прижимая к себе, а второй рукой крепко обнимает самодовольного Поттера, сделавшего ему такой подарок. И Гарри тут же обнимает его в ответ, звонко целуя младшего члена семьи в щеку.

* * *

На кровати тихо спит мальчик, его черные волосы разметались по подушке, а руки расслабленно раскинуты в стороны. Он счастливо улыбается чему-то во сне, укрытый теплым одеялом.

— Гриффиндорец же, — тихо произносит голос стоящего в дверях юноши, но его муж лишь упрямо мотает головой и ставит на полку книгу по зельеварению, выпавшую из рук мальчика.

— Слизеринец, — он усмехается и, поцеловав сына в лоб, выключает ночник у его кровати, а потом бесшумно выскальзывает из комнаты и ловит супруга в тесные объятья, прикрывая дверь в детскую.

— А я говорю, гриффиндорец, — Гарри смеется и пытается утянуть любовника в жадный поцелуй.

— Вырастет — посмотрим, — примиряюще выдыхает Снейп в его губы, прежде чем ответить. И правда, а то в спорах только время зря теряют.

Гарри всё еще стоял на коленях возле Снейпа, просто глядя на него, как вдруг совсем рядом зазвучал высокий холодный голос, Гарри вскочил на ноги, крепко сжимая в руках флакон, уверенный, что это Волдеморт вернулся в хижину.

Но он не вернулся. Лишь голос эхом отражался от стен и пола. Поттер закрыл флакон и перекинул его Гермионе.

— Давайте без меня. Постарайтесь не влипать в неприятности, — он ободряюще улыбнулся им, даже не слушая, что там вещает этот безумный. А потом, дождавшись ухода друзей, направил на профессора волшебную палочку. — Mobilicorpus.

Аккуратно подхватив левитируемого мужчину под пояс, он аппарировал в замок. Поттеру повезло. Действительно повезло с тем, что противо-аппарационный купол был разрушен. Повезло с тем, что коридоры слизеринских подземелий были пусты. И что ему вообще удалось правильно рассчитать место.

Удерживая Снейпа на руках, он ногой распахнул дверь в его кабинет, разбив при этом защитные чары, аккуратно устроил зельевара на столе и метнулся к стеллажам с зельями.

— Профессор, если вы умрете, я разобью все ваши банки-стеклянки, ни одну не пожалею, — судорожный шепот едва слышно срывался с губ Гарри. Трясущимися руками он перебирал всё это множество флакончиков и баночек, аккуратно подписанных самим Северусом. Кровоостанавливающее, крововостановительное, обеззараживающее, заживляющее и противоядие. Четыре баночки с шумом упали на столешницу, и Поттер до крови закусил губу. — Если вы умрете, я вас... Я вас поцелую.

Он лихорадочно рыскал по полкам. Не могло быть так, что Снейп, эта сальноволосая надменная скотина, не приготовил противоядие для яда Нагайны, столь долго находясь рядом с ней. Гарри отказывался в это верить. Ненужные банки полетели на пол, разбиваясь и заливая пол содержавшимися в них зельями. Ухватившись за едва приметный пузырек, Поттер благодарно коснулся его губами. Нашел...

— Только держитесь, — он откупорил крышечку и влил в приоткрытый рот профессора всё зелье до последней капли, не зная точно, сколько необходимо. Кровь алыми каплями стекала по подбородку юноши, а он, не обращая ни на что внимания, обрабатывал рану на шее мужчины, и края той постепенно сужались, заживая. — Если вы сейчас сдохнете, я женюсь на Джинни и назову сына в вашу честь!

Прорычал Поттер, после замирая и нервно оглядывая окровавленную одежду мужчины.

— Scourgify, — и он осел на стул рядом с профессором, зажмуриваясь. Он не слышал дыхания Северуса. Не слышал стука его сердца. Ощущал, как медленно холодеют пальцы под его ладонью. — Да очнитесь же вы!

Стул отлетел в стену, и на пол вновь посыпались осколки каких-то баночек, полетели свитки. Гарри кричал, закрыв лицо руками, чтобы хоть как-то выплеснуть эмоции, роящиеся внутри него.

— Поттер, будьте добры, закройте рот... — раздался слабый шепот со стола, и Гари кинулся к нему, вдруг ожившему, такой счастливый, будто только что выиграл матч по квиддичу и уничтожил Волдеморта одновременно. — Воспоминания...

— У Гермионы.

— Вы идиот, Поттер, — кажется, зельевар хотел разозлиться, но то, что он еще не до конца оправился, помешало этому. — Я сам расскажу.

И он рассказал. Всё. От начала до конца. И Гарри оставил его на столе в подземельях, в безопасности, а сам ушел побеждать.

* * *

— Профессор, — он сидит на одном из окошек Астрономической башни, бездумно разглядывая кромку Запретного леса, шея в бинтах, а черные волосы коротко острижены, что прибавляет мужчине молодости, — как вы себя чувствуете?

Северус переводит взгляд на усевшегося рядом подростка и ухмыляется самой слизеринской из всех своих ухмылок.

— Так, будто меня покусала восьми футовая змея, — Поттер тихо смеется, совсем усталый, и запрокидывает голову, И Снейп ни о чем его не спрашивает, прекрасно зная заранее все ответы. Ну, почти ни о чем...

— Это правда?

— Что именно? — Гарри удивленно смотрит ему в глаза.

— Что ты бы назвал сына моим именем? — и Поттер кивает, улыбаясь краешками рта. — Но я не умер. Что теперь?

— Может, начнем встречаться, профессор Снейп?