Боль от очередного круцио разлилась по телу, и не было больше сил сопротивляться невыносимому желанию орать. Кричать так громко, насколько способны мои связки. Непрошеные слезы застилали глаза, и так хотелось отступить: рассказать все, что они хотят услышать. НО… НЕТ... Им никогда не дождаться этого. Понимая всю абсурдность своих действий, извиваюсь на холодном полу в поисках положения, которое облегчит страдания.
— Отвечай, грязнокровка! — все резко исчезло, как и началось. Я ненавижу привкус крови, но сейчас мне уже все равно. Все попытки встать не увенчались успехом. Боль сковала мое тело, и не было сил сделать хоть какое-нибудь движение. Помощи ждать было глупо, но я все равно пыталась разглядеть под масками стоящих вокруг пожирателей такое родное и любимое лицо. Я так боюсь за него. Боюсь, что он не выдержит моих пыток и сорвется… И тогда я не смогу вынести его страданий! Молюсь: хоть бы он не совершил глупости…
— Круцио! — и снова я бьюсь в агонии нестерпимой боли, а мне казалось — больнее быть уже не может. Остается лишь одна надежда на то, что вскоре зеленый луч сорвется с палочки и даст мне свободу… О Мерлин, подари мне сумасшествие! Я, от невозможности остановить это безумие, стираю в кровь пальцы о каменный пол, ногтей уже давно нет, в место них кровавое месиво… Сколько это продолжается, час, два, десять? Понятие времени для меня исчезло…
Вдруг пытка прекратилась, и душераздирающий смех приспешников этого змееподобного существа оглушил меня, словно пока я была под заклятьем на меня наложили «муффиато»*. Я лежала без сил, ожидая своего смертного приговора.
— Мой Лорд! — неожиданно раздался до боли знакомый голос, перекрывая смех пожирателей. К Темному Лорду приближался высокий мужчина. Уверенной походкой он шел в мою сторону, но остановился в нескольких шагах от меня…
— Нет! — попыталась крикнуть я. Но все, что получилось — это непонятные хриплые звуки…
— Силенцио!.. Ты не имеешь права говорить без разрешения, грязнокровка! — это заявление было намного больнее, чем все, пережитое мной за последние часы… И лишь где-то в глубине души трепыхалась надежда… — Мой Лорд, прошу вас дать мне некоторое время, и я вытащу из этой швали… — на этом слове он скривился, будто я кусок дерьма, прилипший к его ботинкам, — …всю интересующую вас информацию!
— Рудольфус! Мой верный сторонник! Своей просьбой ты лишаешь нас забавы! — гул одобрения прошелся по кругу пожирателей смерти.
— Мой Лорд, большое удовольствие служить вам! — Лестрейндж склонился в поклоне. — Ваше доверие — великая честь для меня! Позвольте мне доказать свою верность вам! — зачем он это делает… — Я заставлю грязнокровку говорить! — в зале воцарилась тишина, которая давила на меня.
— Два дня! Делай, что хочешь, Рудольфус! Но чтобы через двое суток я знал все, что знает эта грязнокровка! — шипящим голосом приказал Волдеморт. Единственное, что держало меня в сознании — мой палач с направленной на меня палочкой.
— Благодарю, мой Лорд! Инкарцеро*! — это последние, что я слышала, а затем почувствовала, как веревки затягиваются вокруг моего тела, принося жуткую боль…
* * *
Очнулась я от громкого скрипа двери. Факел, висевший перед входом в мою обитель, осветил фигуру, проходящую в помещение. Затаив дыхание и приблизившись к стене, чтобы как можно дольше меня не замечали, я стала рассматривать вошедшего. Что-то в нем мне показалось смутно знакомым, а когда на конце его палочки забрезжил свет, мое сердце пустилось вскачь…
— Рудольфус! — мое осиплое горло сделало и без того тихий шепот едва слышным. Мужчина метнулся в мою сторону. От внезапности и страха я резко отступила назад и ударилась спиной о стену и не смогла сдержать стон боли. Не успев прийти в себя от ряби в глазах, я оказалась в крепких объятиях. И только тут меня осенило, что не испытываю боли после пыток и нахожусь в простой, но достаточно уютной комнате для прислуги.
— Я так боялся тебя потерять! — между поцелуями говорил мой любовник, а я таяла, словно свечка. Его руки по-хозяйски раздевали меня, а ласки стали более настойчивыми, заставляя забыть все: и причину моего пребывания здесь, и то, что своими поведением я предавала своих друзей. Когда одна мужская рука накрыла мою грудь, а вторая спустилась под резинку трусиков, я потеряла возможность мыслить. От дикого возбуждения и неконтролируемого желания почувствовать его в себе, у меня подкосились ноги, и если бы не стоящая рядом кровать, я оказалась бы на полу. Рудольфус с легкостью перевернул меня к себе лицом, на нем уже не было ни куска ткани, наверняка это какое-то заклинание. Одним движением руки он сорвал последнюю преграду для сладкого соития и резко вошел в мое тело. В этот момент меня можно было сравнить с наркоманом, получившим наконец-то долгожданную дозу… С каждым движением я приближалась к пику своего наслаждения, не имея власти над своими действиями и желанием. С каждым толчком я бесстыдно выкрикивала его имя с просьбой никогда не останавливаться. Но когда я ловила последние мгновенья и была готова утонуть в оргазме и подняться до небес, Рудольфус резко начал сбавлять темп…
— Ты веришь мне, Гермиона? — прошептал прямо в губы мой любовник. Нежно целуя меня, он перехватил мою руку, ласкающую его грудь.
— Да! Только не останавливайся, прошу! — думать не было возможности, я была согласна на все, лишь бы только он продолжил. И Рудольфус это знал…
— И ты сделаешь все, что я тебе скажу? — ускоряясь, он продолжил свой допрос.
— Да! — выкрикнула я, содрогаясь от такого долгожданного оргазма, и в дымке блаженства заметила, как из противоположного угла комнаты вылетела красная лента. Подлетев к нам, кровавый атлас обернулся вокруг наших сплетенных рук и исчез. Сделав последний толчок, Рудольфус с протяжным, хриплым стоном излился в меня.
— Белла! Принеси думоотвод! — Темный силуэт метнулся к двери как раз из того угла, откуда вылетела лента. И тут все мне стало ясно. Пока я занималась самобичеванием, пожерательница вернулась с большой, глубокой чашей, по бокам исписанной рунами. — Ну что, грязнокровка, начнем! — от его холодного голоса мурашки пошли по всему телу, и я поняла, что это последние часы моей жизни… — А теперь, слушай меня сюда! Я тебе приказываю, все воспоминания, связанные с твоими друзьями, извлечь из своей милой головки в эту склянку!
Я пыталась вспомнить все нюансы, чтобы как — то обойти данное мной слово, но проклятие «Обещания» невозможно обойти. Если я начну сопротивляться, то через несколько минут просто буду валяться в ногах у своего «хозяина», прося разрешить мне сделать обещанное! Сопротивляться было бесполезно!
Я наблюдала за всем, как будто со стороны: вот моя рука с палочкой подставлена к виску, вот длинные серебристые нити падают в думоотвод. Как я могла! Предала своих друзей! Поскорей бы все это закончилось! Последняя нить опустилась в слегка мутную жидкость, и тут же нестерпимая боль пронзила все тело: круцио, посланное Беллой, словно подарок на прощание, закончилось так же внезапно, как и началось.
— Дорогой, заканчивай с ней! Нас ждет Господин! — Рудольфус улыбнулся своей жене и кинул в мою сторону нож…
— Я не хочу марать о тебя свои руки! Закончи за меня... Убей себя! — я не поверила его словам, смотря на холодное оружие, лежащее возле меня. Желание подчиниться его воли уже поднималось во мне. Слезы градом потекли из моих глаз — не такую смерть для себя я хотела…
— Сколько можно ждать! — видимо, миссис Лестрейндж не терпелось поскорее оказаться рядом со своим красноглазым чудовищем, мне же на тот свет не хотелось. — Авада Кедавра! — все произошло так быстро, что я даже не смогла понять, что толком случилось. Зеленый луч не достиг своей цели.… Передо мной лежало тело Рудольфуса со стеклянными, полными ужаса глазами, смотрящими в пустоту…
— Надеюсь, дальше ты справишься без меня… — после этих слов я осталась в комнате одна. И лишь дикое желание взять в руки нож мешало подумать о том, что же подвигло моего любовника броситься наперерез зеленой смерти…
Vova
