Внезапно сердце дало перебой. Потом застучало снова. Опять перебой, но уже дольше — судорога свела мое тело.
Хватит, я хочу умереть.
Прошу, дай мне умереть.
Отпусти меня…
Но у мертвых свои дороги. И когда их пути проходят через нас, живых, мы чувствуем это — страх пронзает тело, сковывает ужасом, держит леденящей душу паникой за горло.
А ты страстно желаешь отдаться Смерти.
Так страстно и неистово, как никогда не желал и не пожелаешь своего любовника, будь он даже трижды самим демоном похоти.
— Пусть это будет твоя первая смерть… — почти полюбовно, будто в исступлении, прошептал Пожиратель, касаясь губами моего уха.
Перебой. Судорога. Сердце снова стучит. Перебой. Судорога. Стук сердца.
А потом оно словно замирает, и ты ощущаешь, — если можешь еще что-то ощущать, — как душа вытекает из тебя, оставляя после лишь угнетающий холод и пустоту.
Я молилась.
Никогда этого раньше не делала, хотя мои родители были католиками и каждое воскресенье посещали службу. И я ходила с ними. Раньше. До Хогвартса. Мне тогда было двенадцать…
Нельзя о них думать. Нельзя.
Попытка выкинуть все из головы и сосредоточиться провалилась. Да она была обречена на провал изначально, но никто не мог отнять у меня надежду.
Пока я держалась за нее, пока я цеплялась за нее всем, что от меня осталось.
Воздух взрезал свист опускающейся плети, и мой душераздирающий крик наполнил каменное подземелье. На втором ударе я уже захлебывалась в своей слюне, чувствуя, как по спине струится густая, липкая, горячая кровь, смешиваясь с моим потом и с грязью. На третьем — мир взорвался. Боль затмила мое сознание, мой разум. На четвертом — я была готова встретиться с Владыкой Ада.
Но я уже в Аду.
И, словно в подтверждение моих слов, кнут с еще большой силой хлестнул меня по спине. Там — кровавое, отвратительное, грязное месиво, я уверена.
Такое же грязное, как и сама.
Грязнокровка. Вот кто я.
— Нет, подожди, — сладострастно шептал Пожиратель, вытягивая меня из спасительного забытья. Не давая мне умереть. — Я ведь только начал…
С шумом втянув в себя воздух, я закашлялась, и в легких заклокотало, забулькало гноем и кровью.
Бесцветное «Силенцио», и мои крики потонули в пугающей тишине подземелий Малфой-мэнора. Удары сыпались один за другим, а я, как бы в отместку, продолжала кричать, но мое горло не издавало ни звука — лишь хрипы. И между ними я заходилась в беззвучном кровавом кашле, смешанным с рвотой. В воздухе, плотном, густом, полном мерзких запахов человеческих экскрементов, была едва различима музыка плети, ожидание которой стало для меня главным. Это стало центром моего мира.
Я была на грани потери рассудка и не сразу заметила, как кнут сменили прохладные мужские руки. Пальцы водили по моей спине, теребя раны, размазывая кровь, втирая грязь под вспоротую кожу.
— Тебе нравится кричать?
Ответить ему не представлялось возможным.
— Теперь ты будешь кричать для меня…
Пожиратель снял заклинание, а в следующую секунду камера заполнилась моими рыданиями, смешанными со стонами.
— Считай, что умрешь во второй раз.
Я лежала нагая на шершавом деревянном столе. Вытянутые руки безвольно лежали по бокам — я их не чувствовала. Все мышцы затекли, некоторые суставы ломило, о спине старалась не думать.
Моя голова была повернута набок, глаза закрыты, но я ощущала его: похоже, Пожиратель стоял по другую сторону стола. Ощущала эту мразь каждой клеточкой своего измученного и искалеченного тела.
Сойти с ума — не такая уж и большая проблема.
Перебой. Судорога. Сердце снова стучит. Перебой. Судорога. Стук сердца.
Его безжалостное «Круцио», и я снова была готова молить о пощаде, о милости — умереть сейчас же. Немедленно.
Больше мои крики не заглушались заклинаниями, и я орала, разрывая связки. Иллюзия пыток еще хуже самих пыток, и у меня была возможность убедиться в этом, когда мой экзекутор повторил непростительное.
Я сидела на уроке по истории магии, пытаясь исправно записывать лекцию; преподаватель-привидение бубнил, паря у классной доски. Но что-то мешало мне сосредоточиться, что-то постоянно отвлекало. Это было как кожный зуд, который ненавязчиво, но верно возвращает тебя мыслями к саднящей коже, и тебе безумно хочется почесать…
Защекотало десны, и я подвигала челюстью, стараясь унять это неприятное ощущение. Несколько секунд спустя я поняла, что слюна медленно стекала по моему подбородку. Миг — и капля уже впиталась в пергамент с лекцией, размывая в этом месте чернила.
— Ко мне… Иди ко мне…
Меня словно выдернули из небытия. Боль накатила безудержной волной — Пожиратель перегнулся через стол и навалился на меня сверху, и металлические застежки его одежды впились в мою спину.
Его указательный палец исследовал мой рот. Ощупывал каждый уголок моего рта. Я закричала, кусая его. Кровь, моя и Пожирателя, смешивалась с моей слюной и стекала на грязное дерево.
Я забилась в новой агонии.
— Готова принять третью смерть?
Третью?
Третью, третью, третью…
Сколько еще осталось? Сколько осталось до… той самой смерти, окончательной и бесповоротной? Когда он прекратит удерживать меня здесь, в этом мире?!
Он отстранился, вытащив наконец-таки из моего рта свой мерзкий палец. А затем резко перевернул меня на спину — из моего горла вырвалось несколько хрипов. Но пытка еще не началась.
— Умоляй меня…
И мои губы прошептали «молю».
— Скажи. Скажи: молю тебя, Драко…
Драко?
Мысль о Малфое покинула мое сознание так же стремительно, как и ворвалась в него. И я шептала, хрипела — умоляла.
Молю тебя, Драко.
Я молю тебя, убей. Убей сейчас…
Перебой. Судорога. Сердце снова стучит. Перебой. Судорога. Стук сердца.
На очередном перебое что-то ворвалось в меня. Разум сразу же выхватил момент реальности — Пожиратель резко, грубо, причиняя боль, вставил в меня свой палец. Тот самый окровавленный, смешанный с моей собственной слюной и кровью палец. Малфой буквально рвал меня внизу, с силой вталкивая его.
И я была унижена. Была уничтожена. Была растоптана.
Очередное «Круцио», приправленное его садистскими ласками. Мой мир снова взорвался от боли, но неясное тянущее ощущение внизу не давало мне раствориться, погрузиться в небытие.
Я рефлекторно сжала мышцы влагалища, обхватывая палец Пожирателя. Это словно подстегнуло его — задыхаясь в новом припадке, в следующий миг я ощутила два пальца.
Два гребаных мерзких пальца, которые двигались внутри меня, нажимая на стенки, давя на мою сущность и заставляя кричать.
Меня выворачивало наизнанку, и я задыхалась, захлебывалась в своей рвоте.
Но заклинание было сильнее. Сильнее меня. Сильнее его. И я снова начала ускользать из болезненной реальности, мое тело снова стало расслабляться…
— Куда же ты… Я не отпущу тебя…
«Молю», — беспрерывно шептали мои губы.
Я уже была в забытьи, я металась на столе в, как казалось бы, предсмертной агонии. Я извивалась, пыталась перекатиться на бок, чтобы не ощущать своей израненной спиной шершавую поверхность стола, но Пожиратель не позволял. Он держал меня в узде заклинания, и его пальцы все еще были во мне.
«Молю, Драко…»
Все бесполезно. Все мои мольбы несущественны.
— Четвертая…
И в этот момент мое тело разорвалось. В моем сознании.
Я буквально чувствовала, как расщепляются мои руки, словно после неудачной трансгрессии, только в тысячу раз больнее. Я чувствовала, как лопаются вены внутри меня. Чувствовала, как разрываются мышцы. Мои внутренности наполнялись кровью, будто я пила ее. Эту отвратительную, мерзкую, грязную кровь.
Грязнокровка.
«Молю…»
Но Пожиратель не слышал меня.
Малфой упивался моей агонией. Он пребывал в порочном экстазе похотливой жажды.
Я срывала ногти, заливаясь в новом шипящем и хлюпающем гортанном крике. Глаза давно закатились, на языке — привкус рвоты и все той же крови.
После очередной моей попытки извернуться и перекатиться на бок, он раздраженно раздвинул большим пальцем мои складочки и надавил на определенную точку, пульсирующую от боли.
Это было дико.
Чувствуя, как мой сок стекает по его пальцам, я металась в судорогах «Круцио». Мои руки снова стали частью меня, но боль от этого не уменьшилась — лишь усилилась.
Перебой. Судорога. Сердце снова стучит. Перебой. Судорога. Стук сердца.
Но не успела я опомниться от болезненного оргазма, как что-то новое, доселе неиспытанное накатило на меня.
Легкая форма «Остолбеней». Всего лишь.
— Пятая… — шептал Пожиратель, проводя влажной рукой по моему животу. Поднимаясь выше, к груди.
Сдавив сосок, он, удовлетворенный, убрал руку, поводив в воздухе пальцами, словно дотронулся до чего-то неприятного.
До меня…
Действие «Круцио» закончилось, и я была благодарна за предоставленную передышку. Но успела лишь вздохнуть, когда Малфой начал бить меня по щекам — чтобы открыла глаза.
В его руках была волшебная палочка. Моя замечательная волшебная палочка, которую я уже и не надеялась когда-нибудь увидеть.
И лучше бы действительно не видела, потому что то, что произошло дальше… Я бы предпочла «Круцио».
Перебой. Судорога. Сердце снова стучит. Перебой. Судорога. Стук сердца.
Я чувствовала, как теплое дерево погружается в меня. Не сильно, не полностью. Не способная пошевелиться и отвести взгляд, я раз за разом переживала свое падение и унижение снова и снова.
Туда-сюда.
Туда-сюда.
Тут палочка начала погружаться глубже, и я закричала.
— Мисс Грейнджер, у вас получилось! Двадцать баллов Гриффиндору!
И я, довольная собой, отправилась обратно на свое место.
Занятие продолжалась, но я сидела будто на иголках. Было как-то неудобно, я постоянно приподнималась, чтобы немного сменить позу, чем стала раздражать профессора Вектора. Преподаватель сняла десять баллов, но меня уже не волновало это. Что-то кололо внизу, внутри…
И снова реальность практически выхватила меня из мира моих не то грез, не то…
Подземелья поместья снова окрасились моими криками — я чувствовала, как там все рвалось, как дерево прорывало мои внутренности, как кровь брызнула из меня фонтаном, заливая руки Малфоя.
Я не могла пошевелиться, я не могла ничего. Только кричать. Но у меня уже не было сил искать в крике спасения…
— Нет, еще нет…
Его слова словно эхом отзывались в моей голове, в моем сознании.
— Теперь шестая…
Малфой вынул из меня волшебную палочку, но меня это… Боль это не уняло.
Перебой. Судорога. Сердце снова стучит. Перебой. Судорога. Стук сердца.
— Умоляй меня, — раздалось над моим ухом.
Я пыталась прекратить кричать и выдавить из себя, прохрипеть «молю».
— Умоляй меня, — голос стал настойчивее.
Он буквально звенел в моих висках и повторялся, повторялся, повторялся…
— М-м-м… о-о-о…
— Умоляй меня, — сказал Малфой снова и прикусил мочку.
Мой разум отвергал все, в том числе и его, полностью сконцентрировавшись на боли. Теперь и спина отошла на второй план — я вся была та боль, что жгла меня внизу.
— Молю… — проронили мои губы.
Пожиратель усмехнулся, он буквально дышал мне в ухо.
Экзекутор поднял мою окровавленную палочку и произнес следующее заклинание. И, словно червяк, по грудной клетке медленно, разрывая миллиметр за миллиметром моей кожи, стал образовываться порез. И еще один, и еще. И еще…
Выступившая из ран кровь забурлила. Не кровь — расплавленный свинец. Грязный, мерзкий, отвратительный.
Грязнокровка.
Я прокусила язык, стиснув зубы. И металлический привкус… Меня выворачивало. Желчью, кровью. Грудь нестерпимо жгло, будто на каждый порез высыпали пуды соли. Слез уже не осталось… Я уже не могла кричать. Даже хрипеть.
Раны все появлялись и появлялись. Но старые были глубже новых. А миг спустя все новые становились старыми — и очередная волна боли сводила судорогой мое изувеченное тело.
— Там будет написано «грязнокровка», — Пожиратель снова наклонился ко мне. Его нос касался моей щеки. — Ты не достойна быть волшебницей. Ты — грязь.
Я… грязь — отчеканилось в моей голове.
Я не достойна…
Грязнокровка.
— И седьмая… — донеслось до моего затуманенного сознания. Мир провалился в небытие.
Окончательно.
Пожиратель закончил пытку.
Я проснулась в поту. Буквально вскочила с кровати, смахнув одеяло на пол. Мне потребовалось несколько минут, чтобы, наконец, прийти в себя, отдышаться, успокоиться. Очнуться.
Сердце колотилось так сильно, что его стук отдавался гулом в голове и дикой болью в висках.
Vova
