Возродившаяся дважды

Что-то тёмное пронеслось за оконным стеклом и исчезло вдали. Уже несколько дней на улице дул сильный ветер, срывавший шапки снега с крыш высоких башенок. Холодный воздух проникал во все щели, и единственным спасением было сидеть в гостиной возле огня, который еле-еле тлел в камине.

— Когда я просила снег на Рождество, то имела в виду вовсе не это, — сказала Парвати, обращаясь ко мне, но я лишь молчаливо смотрела на огонь, пытаясь подползти поближе, чтобы хоть как-то согреться.

Огонь казался живым существом, к которому хотелось прикоснуться, провести по нему рукой. Казалось, что за этим прикосновением меня ждёт долгожданное ощущение тепла, которое я так ждала. Глаза закрывались сами собой. Меня ужасно клонило в сон. В гостиной воцарилась тишина. Никому не хотелось ничего говорить, даже обычно болтливая Парвати замолчала.

Сегодня все они разъедутся. Рон хотел поехать вместе с братьями покататься на лыжах. Мог бы остаться хотя бы из-за погоды. Хотя, наверное, у них в доме теплее, чем здесь, в каменных стенах, где каждая клетка твоего тела, кажется, прозябает вместе с тобой. Гарри тоже хотел бы уехать, но он не хочет находиться в доме, где когда-то жил его крёстный отец. После его смерти Гарри стал сам не свой. Его можно понять: только у него появился единственный родной человек во всём мире (Гарри никогда не считал Дурслей родственниками, по крайней мере, ничего внутри него не испытывало чувство родства с ними), и вдруг он умирает. Разумеется, осознать всё это было сложно. Но я знала, Гарри сильный. Он смог пережить, но всё же что-то в его душе до сих пор испытывает боль.

Впервые перед Рождеством я не чувствую никакой радости. Какая может быть, радость, когда даже сидя вплотную к огню, ты не можешь согреться!?

Уже сложно вспомнить те моменты счастья, которые раньше дарил мне этот праздник. Теперь я вижу лишь что-то отдалённо-знакомое, когда пытаюсь восстановить их в памяти.

Я посмотрела на лица сидящих у огня гриффиндорцев: холодные глаза смотрели на огонь в ожидании тепла. Наверное, мои сейчас смотрят так же. Давно я не чувствовала этого страшного чувства неопределённости, которое постоянно мучило меня раньше. Теперь оно вернулось. Я подошла ещё ближе к камину. Чего я жду от себя и от других? Чего мне не хватает? В грудь закралось ощущение пустоты. Я смутно понимала ответы на эти вопросы, но всё равно не могла сказать этого точно. Что-то должно было произойти на днях, я чувствовала это. Это что-то должно помочь мне найти ответы на эти вопросы.

* * *

Я сидела на подоконнике рядом с гриффиндорской спальней. Мне больше не хотелось тепла. Сзади меня послышался слабый голос, и я обернулась.

— Гермиона, ты уезжаешь? — спросил Гарри, встав вплотную ко мне.

— Нет, у родителей дела, и я не могу… Тем более, мне сейчас больше хочется остаться здесь…

Гарри промолчал в ответ. Я знала, сейчас ему трудно что-то сказать в ответ. Просто теперь настал такой момент, когда оставалось только сохранять тишину. Мы молчали около минуты. Всё это время мне казалось, что я должна что-то сказать, просто обязана, но мне не хотелось. Как будто всё моё тело меня не слушалось. Гарри ушёл, и я осталась одна. Я почувствовала облегчение. Не могу сказать почему, но мне теперь просто надо было побыть одной…

Почему же всё так? Раньше я не хотела остаться одинокой, а сейчас… Я не знаю, что сейчас. Вчера я бы смогла ответить, но теперь всё изменилось.

И почему людей всегда пугают изменения в худшую сторону? Топтаться на месте — это самое худшее, что может произойти. Раньше я не понимала этого, но теперь… Давно прошли времена, когда счастье могли принести простые вещи, когда глаза светились радостью от одной счастливой мысли, а незнакомый человек мог показаться родным в такие моменты. Почему всё минуло? Ведь когда-то всё это происходило со мной, а теперь кто-то другой наслаждается той порой, которую я теперь никогда не смогу догнать.

Я ничего не могла сделать. Впервые в своей жизни я чувствую бессилие. Бессилие что-то изменить. И почему так хочется убежать? Раньше я всегда справлялась с любыми проблемами, но теперь я уже не маленькая, и мне остаётся только ждать. Всё стало не так легко.

Я закрыла глаза и оперлась рукой о стену. То, на чём я раньше стояла как будто исчезло из-под моих ног. Вдали я не видела ничего, но я знала, что это только начало…

* * *

Тишина. Я падаю куда-то вниз. Так долго… Странное ощущение, будто под ногами не осталось ничего. Мне больше не за что зацепиться. Под собой я вижу пол, который не могу почувствовать. Несколько блёклых солнечных лучей упали на него в надежде дарить свет на несколько секунд больше. Я тянусь за ними, и вдруг они исчезают у меня над головой и остаются где-то вдали. Я падаю в бездонную пропасть. Что это заныло в груди? Отчаяние схватило моё сердце, нарастая с каждой секундой. Я больше не могу пошевелиться…

* * *

Тем утром я проснулась от своего собственного крика. Чьи-то глаза испуганно глядели на меня сверху. Мне было всё равно. Я хотела убежать и чем дальше, тем лучше.

Я поднялась на кровати и увидела Лаванду, сидящую у подножия кровати.

— Плохой сон? В последнее время они у тебя часто, — заметила она.

— Да уж… Надеюсь, я не проспала?

— Почти. Завтрак через десять минут, — ответила она и вышла из спальни.

Я проводила её печальным взглядом.

До Рождества осталось ещё пять дней, так почему же вместо обычной уютной гриффиндорской спальни я вижу обшарпанную холодную комнатёнку, где я остаюсь запертой в четырёх стенах!? Не так много времени прошло с момента, когда в мои мирную жизнь закралась какая-то незнакомая мне до этого нотка отчаяния, но единственное, что я могу сказать — это то, что у меня больше нет шансов вернуть всё назад. Вместо добродушной улыбки на лице стала появляться натянутая гримаса. Всё, оптимистичный взор детства канул где-то позади, а жизнь решила оставить меня посреди развалин, вот только почему-то забыла меня об этом предупредить.

Я вскочила с кровати и, несмотря на внезапно разболевшуюся голову, пошатываясь, подошла к одежде, кинутой прошлым вечером на пол. Я двигалась с таким трудом, что чуть не упала обратно на постель.

Нет, с этим нужно что-то делать. Раньше я боролась за ощущение стабильности. Давно ли это было? С самого первого приезда в Хогвартс. Сейчас пошёл уже шестой год, и я чувствую, что теперь мне нужно что-то другое, но всё же я, привыкшая, что у меня нет проблем без решения, что ничего не выходит из моих планов, не могла смириться с тем, что что-то меняется и вторгается в мою жизнь.

Я размышляла об этом всю дорогу до столовой. Может быть, стоит просто оставить это, забыть хотя бы на день. Может, тогда решение придёт само. Но нет…

Кто наградил меня этим сильным чувством ответственности, которое сломало меня когда-то, когда мне было только одиннадцать? Сейчас оно не позволяло мне оставить проблему. Оно говорило мне: «Ничего нельзя оставлять на завтра, лучше сделать сегодня». Если раньше оно меня только выматывало, то сегодня оно меня просто раздирало.

Я вошла в Большой зал. Небо было хмурым, но на нём не было ни одного облачка. Казалось, оно может разразиться дождём в любую минуту.

Как обычно, я присела на стул возле Гарри и устало посмотрела на тарелку с овсянкой. Аппетита сегодня совсем не было. Гарри удивлённо посмотрел на меня и спросил:

«Ты хорошо себя сегодня чувствуешь? Вид у тебя сегодня нездоровый.» Я устало кивнула. Ещё один дежурный вопрос. Его задают почти так же часто, как, скажем, «Как дела?» или «Что делаешь?», и, кроме того, от тебя всегда ждут положительный ответ.

Я повернулась к Гарри и сменила тему разговора:

— Скоро Рождество. Знаешь, странно, но у меня совершенно нет праздничного настроения.

— Я заметил ещё тогда, в гостиной. Ты такая грустная в последнее время.

— Да, есть такое.

Всё оставшееся время за завтраком мы молчали. Я встала из-за стола и пошла в сторону кабинета зельеварения. Сегодня у нас был сдвоенный урок с пуффендуйцами.

Сзади себя я услышала тихие шаги и обернулась. Гарри пристально глядел мне в спину. Он остановил меня у статуи горбатой старухи. Мы подождали, пока все не пройдут мимо, и я присела на корточки, прижавшись спиной к стене. Гарри по-прежнему стоял надо мной.

— Гермиона, что — то случилось?

— Ничего. Мне надо на урок.

— Нет, что-то случилось, ведь так? Я чувствую это.

— Я же русским языком сказала: ничего, — ответила я с некоторым раздражением, — Отстань от меня.

— Я просто пытаюсь помочь. Выслушай меня!

— Я не собираюсь ничего слушать. Хочешь, чтобы кто-нибудь выслушал — сходи к психоаналитику.

— Я ожидал, что ты меня выслушаешь… — протянул он с ухмылкой. В этот момент он напомнил мне Малфоя.

— Ожидал!? Сколько можно ожидать чего-то от меня!? — взбесилась я, — Мне надоело! Всё! Все эти дежурные вопросы, будто я не знаю, что всем плевать! Все эти годы я жила учёбой, особенно третий класс. И что это мне дало? Скажи, что мне это дало!? Я не знаю. Что мне сейчас нужно. Я сама ничего сейчас не понимаю.

Непонятное раздражение напало на меня. Я не знала, что со мной. Я завелась из-за одного глупого вопроса и ухмылки.

Гарри приблизился ко мне, приложил руку к своему лицу и отвернулся.

— Извини, я просто подумал, что, наверное, у тебя что-то случилось, но сейчас я понял, что не надо было этого делать. Прости, я…

Он стал уходить, но я схватила его за руку и перебила:

— Извини, Гарри, мне не стоило кричать, просто… Неважно. Я не могу сейчас сказать. Вообще, я сейчас так запуталась. Сама не знаю, что со мной. Прости ещё раз.

Всё было так неясно, туманно в тот момент.

Я убежала, прикрывая лицо руками. Из глаз катились слёзы. Что это было? Я просто вылила все свои чувства на него.

Я нарушила один из главных своих принципов. Раньше я хотела помочь человеку, если ему плохо, но теперь я сама оказалось в такой ситуации и стала вести себя просто ужасно.

А главное, из-за чего я всё это чувствую? Да я сама не знаю.

Я умылась в туалете и вышла в коридор. На урок идти не хотелось, но меня ужасно мучила совесть. В любом случае, опозданий на полчаса Снегг не прощает.

По коридору шёл Драко.

— Эй, Драко, что ты здесь делаешь? Вообще-то сейчас урок.

— Заткнись, грязнокровка. Какое тебе дело? У тебя вообще-то тоже сейчас урок. Давай, ползи отсюда.

Странно, но сегодня он отвечал как-то рассеянно. Если бы я сказала это ему, скажем, вчера, на меня бы полились миллионы оскорблений в адрес каждого гриффиндорца, но сейчас… Видно, он сильно торопился.

Его большие серые глаза смотрели в пол, а плечи были опущены. Он бежал по коридору. В этот момент, я подскочила к нему и схватила за плечо.

— Драко, остановись…

Что я делаю? Я стояла за спиной у Злокознённого и вдыхала исходивший от него аромат апельсинов и тёплого кофе. Он стоял на месте, не оборачиваясь. Я рассматривала его белокурые пряди, казавшиеся такими мягкими, что мне хотелось их растрепать.

Малфой переступил с ноги на ногу и повернулся назад, насмешливо посмотрев на меня.

— Что, грязнокровка, надоело зажигать со своими друзьями. Сказал же, уйди с дороги, значит, надо уйти.

В горле застрял ком. Я неподвижно стояла. В горле стоял ком, а я всё ещё вспоминала запах апельсинов и кофе, запах Драко.

* * *

«Мне захотелось, чтобы Малфой остался,» — лихорадочно размышляла я по пути в гостиную, — «Неужели всё так плохо? Надеюсь, он не заметил…»

Мои шаги становились с каждой секундой всё быстрее, а мысли будто размывались. Непонятная радость охватила меня. Я стояла по середине винтовой лестнице, ведущей в гостиную и смеялась, не думая ни о причине, ни о последствиях.

* * *

С тех пор, как я попала сюда прошло много времени. Казалось, оно специально затягивалось, не хотело идти быстрее, чтобы оставить меня наедине с тьмой, которая с каждой секундой всё больше сгущалась и приближалась ко мне.

Я ощупала землю под собой. Её не было и, наверное, никогда не будет. Я не могла сказать, где я, что со мной. Сумбурные сочетания чувств овладели мной: смеси страха и отчаяния, какого-то странного восторга и тягостного ожидания.

Так получилось, что неизвестность пугает человека больше всего. Она, вместо того, чтобы ставить его перед выбором, оставляет одного без единого намёка на выход. Вот почему темнота всегда так его пугала. Она оставляет лишь это чувство, ослепляя тебя, оглушая и лишая малейшего шанса прикоснуться к чему-нибудь.

Человек без чувств — лишь тело, которому суждено двигаться и существовать. Да, лишь существовать. Жить, ничего не ощущая — значит двигаться по повелению чьей-то мысли и умирать от чьего-то движения.

Я вновь почувствовала пол под своими ногами, и в ту же минуту он провалился вниз и превратился в глубокую воронку, в которую я медленно погружалась, как в трясину. Тьму надо мной пронзил крошечный луч, который уходил вниз вместе со мной и быстро померк. Дальше я ничего не помнила. В моём сознании осталась лишь чёрная мгла и чей-то тихий, слабый голос, нарушавший царившую там тишину. Я не разбирала ни слова. Они провалились в моей памяти.

Я не помню момент, когда я открыла глаза. Куда я шла, что делала — всё это так и осталось для меня загадкой. Я очнулась лишь в странном коридоре. Его стены были обиты красным бархатом, а в глубине, сзади меня, он неестественно сильно сужался, напоминая острое лезвие ножа, идя по которому ты разбиваешь ноги в кровь.

Впереди меня была массивная резная дверь с железным кольцом. Казалось, оно было непомерно тяжёлым. Я схватила эту ручку двери и потянула на себя. Моя рука онемела от боли, а дверь так и не сдвинулась с места. Я встала на колени и всё равно пыталась открыть эту дверь, повиснув на ней. Голова тяжелела и буквально раскалывалась от боли. Все мышцы были будто нашпигованы иглами. Из глаз полились слёзы. Я обернулась. Вдали открылась дверь, и свет пролился на ярко-алую ковровую дорожку. Через мгновение передо мной предстал мужчина в чёрном плаще и кожаных сапогах с бляхами. Его лицо почти полностью было скрыто под широкополой шляпой, которая оставляла открытой лишь нижнюю половину лица, и я видела, что его губы шевелились, но не слышала ни звука. Вокруг меня выл рой странных шумов. Крича, я пыталась уйти от двери и подойти к нему, но мои онемевшие руки будто приклеились в ручке. Глаза закрылись. Всё стихло. Сквозь эту тишину пробилось лишь одно слово: «Выбор…»

* * *

Я вскочила с кровати. Опять то же самое… Я больше не могла видеть эти сны. Каждый раз одно и то же. Мне больше не хотелось видеть этого мужчину из сна, но так хотелось узнать, что он говорит мне. Эти слова казались каким-то отблеском солнца, повисшим в тишине. У меня не было возможности схватить их, но это было нужно мне, как воздух.

За окном простиралась снежная долина, на которую проливала свой свет холодная луна. Внизу виднелись небольшие башенки Хогвартса. Свет в них уже давно погас. Во всех, кроме одной. Я пригляделась. В одном из окон промелькнул чей-то силуэт. Неужели… Нет, быть не может. Я посмотрела на часы: четыре утра. С чего бы это Малфою взбрело в голову гулять по замку в такое время? Может, мне просто показалось, но нет. Я была просто уверена в том, что видела именно его.

Я быстро натянула на себя мантию и туфли и вошла в гостиную. Всё ещё колеблясь, я села в кресло подальше от камина. Может быть, мне удастся проследить, что Драко делает в одном из Хогвартских коридоров. Я выглянула в окно ещё раз. Свет всё ещё мигал в том окне.

Был лишь один шанс узнать, что он делал там — взять мантию Гарри.

Я на цыпочках поднялась по винтовой лестнице и открыла дверь в спальню мальчиков. Она тихонько скрипнула. На секунду я остановилась и затаила дыхание. Может, не надо, но я просто чувствовала, что я проснулась тогда не случайно, и Малфой тоже не просто так бродит там.

С секунду я постояла на пороге, наблюдая за всеми. Никто не шелохнулся, только Невилл перевернулся на другой бок на своей постели. Я подкралась к кровати Гарри и медленно стала опускаться на пол. Гарри, прежде лежавший ко мне спиной, лёг лицом ко мне. Я распласталась по полу и стала шарить руками под кроватью в поисках чемодана.

Ещё курсе на втором Гарри проговорился нам, что он прячет мантию в чемодане. Надеюсь, она до сих пор там.

Я ухватилась за ручку его дорожной сумки и потянула на себя. По всей спальне раздался громки скрежет, и я замерла.

— Эй, что случилось? Кто здесь? — спросил чей-то сонный голос.

Забравшись под кровать и устроившись рядом с чемоданом, я старалась не дышать и забиться как можно в более дальний угол.

Я ведь знала, что нельзя было сюда идти, но что меня тогда заставило…

Завтра все будут рассказывать друг другу, как я провела ночь под кроватью у Поттера. О, Боже, почему я здесь сейчас… Если меня сейчас не заметят, то я могу выбраться хотя бы на рассвете.

— Смотрите, дверь открыта. Сюда явно кто-то входил, — кричал Симус, — Надо обыскать спальню.

Я замерла в ужасе. Что же будет?

В спальне зажёгся свет, и стали раздаваться сотни шорохов. Не оставалось никаких сомнений — сейчас меня кто-нибудь да найдёт.

Из-под плотного покрывала, свисавшего с края постели показалась голова Гарри. Я приложила палец к губам и помахала другой рукой перед своим лицом. Он на секунду обернулся к Симусу и вновь повернулся лицом ко мне.

— Ты что здесь делаешь? — спросил он шёпотом.

— Гарри, мне нужна была твоя мантия-невидимка. Малфой что-то ищет в школе.

Он устало вздохнул, будто размышляя о чём-то.

— Почему ты меня об этом не попросила?

А действительно, почему я его не попросила? Совесть начала устало ныть в груди.

-Так получилось бы слишком много шума. И меня бы точно заметили. Тем более, я не хотела тебя будить, — соврала я.

-Ну да, конечно. Как я сам не догадался. Лучше поднять всех на уши посреди ночи, чем заставить себя у меня что-нибудь попросить.

-Что? Гарри, ты не так понял…

— Эй, ты что, под кроватью спать собрался? — спросил Невилл, склонившись над ним, — Мы всё проверили. Никого нет.

— Я проверю, ничего ли не пропало. Ладно?

Долгопупс кивнул и завалился обратно на постель.

— Герми, — продолжил Гарри, — Выйдешь отсюда в мантии-невидимке, но позже, когда все заснут. Врядли тебе удастся посмотреть, что там делает Малфой, но…

Он не стал продолжать и, аккуратно открыв верхний карман чемодана, вытащил оттуда струящуюся серебристую ткань.

— Вернёшь завтра.

Я кивнула и взяла из его рук мантию.

В комнате снова выключили свет. Всё тело ныло, и мне очень хотелось спать, но я продолжала отсчитывать минуты до того, как можно будет идти.

Что заставило меня так глупо поступить? Странный сон, или это просто от того, что я не совсем проснулась. Странное сумбурное решение, о котором я всё ещё жалела. Гарри прав, надо было попросить мантию у него, но тогда я так волновалась, что это, почему-то не пришло мне в голову.

Вскоре полчаса прошло. Дыхание всех стало ровным и медленным. Я тихонько вобрала в себя воздух, закуталась в ткань и вылезла из-под кровати Гарри.

На цыпочках спустившись по лестнице, я чуть ли не бегом приблизилась к окну. Свет больше не горел. Никого не было. Какой смысл был теперь идти туда?

Я, еле перебирая ногами, вошла в спальню девочек и рухнула на кровать, не раздеваясь.

«Надеюсь, Гарри не припомнит мне это,» — подумала я, закрывая глаза.

* * *

Той ночью меня больше не преследовали эти сны. Я проснулась и, торопливо натягивая вещи, пошла в коридор, где вчера был Малфой.

Знакомые стены. Кажется, до меня начало доходить, что он делал здесь. Я очутилась перед дверью в выручай-комнату, прямо напротив того окна. С виду обычная стена. Может быть, он пытался открыть её...

Я не знала что и думать. Если он всё-таки смог сюда попасть, то теперь я никак не смогу узнать это: Выручай— комната не выдаёт чужих секретов.

Я вспомнила опасения Гарри, о том, что Драко — пожиратель смерти. Может быть, это и правда, но тогда я просто обязана узнать, зачем он приходит сюда.

Рядом с моим ухом послышалось чьё-то мерное дыхание. Всё в груди сжалось и потеплело. Я медленно обернулась. Сзади меня стоял ехидно улыбавшийся Малфой.

-Ты что здесь делаешь, грязнокровка?

Я судорожно искала в своей голове ответ на его вопрос и, в конце концов, решила уйти от ответа.

-У меня к тебе тот же вопрос, Малфой.

-Как грубо, а я ведь просто решил напомнить тебе, что скрывается за этой стеной. Неужели ОД вновь возвращается? Без причин?

— Всё ещё вспоминаешь ОД. Это глупо с твоей стороны, а я думала, что ты догадливей.

Постепенно мои слова стали принимать бессмысленный оттенок даже для меня, но Драко, похоже, серьёзно размышлял над их смыслом.

— Грейнджер, ведь вчера ты видела здесь свет, так? — его лицо приобрело какое-то презрительное выражение.

— Если даже да, то что? — ответила я.

-Разве родители не учили тебя, Грейнджер, что следить за людьми не хорошо.

-Я не следила! Нужно было хотя бы погасить факелы.

-Странное увлечение, маггла, смотреть ночью на Хогвартс, — продолжал он, не слушая меня, — Ты ведь выслеживала кого-то, да? Если бы ты поменьше лезла не в своё дело, может быть, этого бы сейчас не произошло...

— Я ещё раз повторяю: я никого не выслеживала!

— Мне без разницы, Грейнджер. — сказал он с раздражением, — Знаешь, теперь, когда ты узнала об этом, я просто не могу позволить тебе уйти отсюда.

Я стала торопливо пятиться в сторону выхода из коридора. Злокознённый всё так же ухмылялся.

Вдруг я почувствовала, что наткнулась на кого-то плечом и повернулась назад.

Сзади стоял Гарри.

-Сектум Семпра! — выкрикнул он, и Малфой рухнул на пол без чувств. Всё его тело было исполосовано, и из ран текла кровь.

-Гарри, откуда ты знаешь это заклинание?

-Из учебника Принца-Полукровки, — ответил Гарри. Было видно, что он так же испуган, как и я. Я вновь повернулась к Драко. Ещё с секунду мы помолчали, но потом я попыталаь взять дело в свои руки.

-Надо отнести его к мадам Помфри, — сказала я.

-Вы мыслите в правильном направлении Грейнджер, — послышался откуда-то сбоку голос Снейпа. Я похолодела. Ещё его тут не хватало, — Но, боюсь, она здесь не поможет. А вам, Поттер, следует поменьше читать надписи в старых учебниках, тогда, может быть, всего этого не произошло бы. Поттер, вы же знаете, о чём я, ведь так?

Он что-то прошептал над Малфоем, и его раны стали затягиваться.

-Идите. Вы здесь больше не нужны.

Почти бегом мы с Гарри выбежали оттуда. Теперь я была уверена, что с Драко всё нормально, но я всё так же была поражена тем, что услышала. Скорее всего, злокознённый хотел лишить меня памяти об этом. Надо поблагодарить Гарри за то, что он сделал, но губы будто онемели, и я почти задыхалась. Мы шли молча до самой столовой.

-Гарри, тебе надо выбросить учебник Принц-Полукровки. Смотри, к чему он привёл.

-Я знаю, Гермиона, но... — Он остановился, будто собираясь с мыслями, — Ведь сейчас всё это случилось из-за того, что ты увидела вчера. Если бы я не знал этого заклинания, то ты бы даже не помнила, как тебя зовут.

Мои руки задрожали. Как можно было упоминать об этом сейчас, когда я сама не до конца осмыслила то, что произошло.

Я зашла в Большой зал, хлопнув дверью перед его носом и уселась рядом с Роном, который спокойно ел пирог с почками, будто и не замечая, что что-то произошло. Через минуту вошёл Гарри, и сел по другую сторону от него. Весь завтрак мы сидели молча. Даже Рон не начал ничего говорить.

Не надо было так реагировать, ведь теперь мне даже некому рассказать всё, что было на душе.

Я медленно прогуливалась по коридорам Хогвартса и размышляла. Что, если бы Гарри не остановил Малфоя? Что бы тогда? Может, мне был бы дан шанс начать всё с чистого листа? Нет, не надуманно, без лишних строк, без оглядки назад. Каким бы я увидела мир? А людей вокруг себя? Новая жизнь казалась такой привлекательной, манящей. Она искрилась каким-то волшебным фейерверком. Там у меня будто не было проблем, но…

Да, именно это «но» пугало меня больше всего. Я не буду помнить своих друзей, родителей. Все мои воспоминания: весёлые моменты, минуты, которые я ненавижу, и годы, которые вспоминаю с благоговением, дни, проведённые с Гарри и Роном, испытания, пройденные вместе… Нет, я бы не хотела всего этого лишиться. При одной мысли об этом всё внутри болезненно сжалось.

И действительно ли у меня не будет проблем? Как я смогу двигаться дальше?.. Без прошлого я просто остановлюсь…

Теперь я точно знала, что мне стоит извиниться перед Гарри. Если бы не он… Да, я бы уже не помнила даже себя. Я присела на лестницу, ведущую к башне астрономии. Забыть себя — значит потерять и метаться между двумя жизнями. Я знала, что лишившись своих воспоминаний, я просто изменюсь. Моя жизнь станет непохожей на ту, прежнюю.

* * *

Издалека я услышала тяжёлые шаги. Их звук повисал в воздухе, оставляя еле заметное эхо. Я повернулась — это был Гарри.

Он остановился метрах в двух от меня, будто не решаясь подойти ближе.

— Гермиона, мне нужно кое-что сказать тебе…

— Да, мне тоже… — начала было я, но он меня торопливо меня прервал.

— Ты точно остаёшься на рождество здесь? — спросил Гарри, смотря вниз.

— Да, это уже решено. Я говорила тебе об этом…

— Малфой остаётся тоже.

Я промолчала. Мне было одновременно и радостно, и немного страшно. Я начинала понимать, на что намекает Гарри.

— Ты про то заклинание?.. — неуверенно протянула я.

Гарри утвердительно кивнул.

— Я не уверена, что он сделает это вновь.

— Ни в чём нельзя быть уверенной. Ты ведь знаешь, он не просто так решил лишить тебя памяти. Он не хотел лишних свидетелей, — тихо произнёс он.

— Мне надо подумать… — сказала я. — И ещё… Я хотела извиниться перед тобой за тот случай. На самом деле я действительно очень благодарна тебе…

— Я ни в чём тебя не виню. Мне не стоило тогда говорить так резко тогда…

Я не знала, что сказать. Все мысли будто вылетели из головы. Я тихонько кивнула и поднялась в женскую спальню. Я прилегла на постель и тут же провалилась в сон.

* * *

В ту ночь мне снился день приезда в Хогвартс. Я стояла на вокзале рядом с той самой колонной, отделяющей меня от волшебного мира, который был там, по другую сторону, и нежно обнимала родителей. В моей ладони лежала слабая рука мамы.

Сегодня я прощалась со всем, что окружало меня раньше. Из под куртки всё ещё выглядывали манжеты моей блузы. Я не могла дождаться того часа, когда смогу надеть свою новую форму. Это было подобно вступлению в новый этап жизни. Болезненно и в то же время прекрасно. Противоречивое чувство наполняло меня изнутри.

Если бы меня попросили рассказать о себе, нет, не о моих интересах, биографии и, может быть, успехах, а о том, что я из себя представляю на самом деле, то первое, что я подумала бы, но, возможно, не произнесла вслух, было бы моё признание в том, что я всё-таки человек привычки, привыкший к медленному, размеренному течению жизни, которое кто-то, наверняка, сочтёт скучным.

Многим людям перемены кажутся чем-то необычным, радостным. Они ожидают от новых событий в своей жизни только хорошего. Это одновременно и минус, и плюс. Я, разумеется, не из их числа. Можно сказать, я опасалась их. Я просчитывала каждый свой шаг в новой школе, но неожиданности могли попросту разрушить мои планы.

Казалось, течение моих мыслей в тот момент было каким-то завихряющимся. Оно словно металось из стороны в сторону. Тёмные мысли быстро сменялись светлыми и радостными, полными надежд и ожиданий. Такие повороты душили меня изнутри. Я одновременно и боялась, и радовалась.

Я медленно толкнула свою тележку вперёд. Меня поглотила темнота. Я вновь видела тот красный коридор, дверь с железной ручкой. На этот раз вокруг было тихо, и я спокойно прошла через дверь. Рядом со мной снова стоял тот самый мужчина. Теперь я услышала фразу полностью. Он произнёс: «Делай выбор…» — и на мгновение поднял шляпу, открыв мне свои глаза. На их месте были две зияющие, ничем не прикрытые дыры. Я вскрикнула и отбежала назад. Коридор медленно уносился, оставляя позади всё, увиденное мной недавно, словно на острие иглы.

Внезапно я услышала тихий металлический звук, отдалённо похожий на звон. С каждым разом он усиливался и, в конце концов, стал раздаваться в полную силу. С моих губ сорвалось только краткое: «Кто ты?»

* * *

Иногда выбор однозначен: или строгое отрицание, или смиренное согласие. Нам не всегда даётся право на выбор. Часто мы лишь наивно думаем, что решаем сами. На самом же деле, делает окончательное решение за нас кто-то, о котором мы так, возможно, и не узнаем. Как бы то ни было, самым главным для нас являемся мы. Сколько бы мы ни отрицали это, человеческая натура всё равно немного эгоистична. И кто бы ни решил за нас, внутри каждого кроется его собственная вселенная, полная домыслов, сомнений, вопросов и смутных ответов на них.

Я открыла глаза и уткнулась взглядом в белоснежный потолок, слегка напоминавший купол. Была глубокая ночь. Я уснула всего на пару–тройку часов. Все события моего сна начисто стёрлись из моей памяти. Они ещё долго не вернутся ко мне…

Я медленно сползла с кровати. В мыслях была одна лишь приятная, расслабляющая пустота. Никто ещё не проснулся, и я спустилась в гостиную. Слышался лишь тихий звук потрескивания в камине. Я опустилась в мягкое, уютное кресло и откинула голову.

Меня преследовало ощущение, будто я что-то упустила из виду, забыла, что-то важное, но я никак не могла вспомнить что.

Уют и тепло гостиной обволакивали меня и словно запрещали мне думать об этом, но я не могла остановиться. Я перебирала одно за другим воспоминания и заставляла себя вспомнить, пока не наткнулась на мысль о Малфое и Выручай-комнате. Меня будто объял холод.

Я не знала, что он искал там или, возможно, прятал, но не могла отделаться от ощущения незримой опасности. Если бы только она могла знать причину, по которой Драко прошёл в Выручай-комнату… Да, тогда бы я определила, хотел он меня просто припугнуть или на самом деле лишить воспоминаний. Тот момент с Малфоем был как в тумане. Всё могло быть. Мне даже порой казалось, что всё это произошло не со мной. Настолько всё было туманно и размыто.

На самом деле, в последнее время всё, что казалось Злокознённого, помнилось мне как-то смутно. Почему я не расскажу всё преподавателям? Я знала ответ, но он был ещё слишком глубоко внутри меня, чтобы вырваться наружу. Вокруг него было множество вопросов, над которыми мне ещё стоило поразмыслить. В любом случае, даже тогда я замечала, что испытываю к Малфою какую-то странную щепетильную привязанность. «Как можно испытывать её к тому, кто хотел так поступить с тобой!?» — думала я.

На миг я поёжилась. За эти несколько дней столько всего переменилось. Не было смысла размышлять об этом сейчас, о моей памяти. Это был именно тот случай, когда решала не я. Конечно, приятно чувствовать, что всё под твоим контролем. Я привыкла к этому ощущению, и поэтому теперь, когда всё оказалось в руках Малфоя, а на мне были лишь жалкие попытки узнать о Выручай-комнате и предотвратить потерю памяти, я была выбита из колеи.

Я буквально изматывала себя постоянными мыслями о своей дальнейшей судьбе. От этого ничего не менялось, и это было самое пугающее и обидное.С таким же успехом я могла бы погадать на ромашке.

Колесо перемен тронулось, и уже не я решала, куда ему пойти.

* * *

В ту ночь я уснула прямо перед камином. Его мягкое потрескивание быстро убаюкало меня. Это была моя последняя ночь, когда всё вокруг казалось привычным. Сколько бы я ни делала выбор между моей старой жизнью и новой, тот день, когда я увидела свет в одном из окон школы, всё предрешил.

Я не могла и предположить, что Малфой уничтожит все мои воспоминания завтра. Как бы трезво я ни смотрела на вещи, сознание всё равно пытается отодвинуть все нежелательные события в твоей жизни, и чем больше ты успокаиваешь себя, тем дальше они удаляются.

* * *

Утром я обнаружила, что лежу на коврике возле кресла, и поднялась на ноги. После такой ночи я уже не могла уснуть.

Я подошла к окну и заглянула в него.Это зимнее утро обещало быть тёплым. На жемчужно-розовом небе проступил причудливый узор из солнечных лучей. Этот рассвет выглядел так неестественно после вчерашней метели. Словно сама природа решила обмануть меня своим ласковым видом, и в тоже время это было единственное, что подбадривало меня теперь, когда вся жизнь рушилась на моих глазах.

Я закуталась в мантию, одела чёрные школьные туфли и захватила с собой учебник по нумерологии. Спустившись в Большой Зал, я зашла на кухню, попросила кофе и села повторять свой любимый предмет. Меня успокаивала эта работа над числами и их толкованиями. Она отвлекала меня от тяжёлых мыслей, навеянных ночью у камина. Под моими глазами залегли тёмные круги. От усталости сводило мышцы, но я не могла уснуть надолго с того самого дня у Выручай-комнаты.

Может, Малфой решил, что изведёт меня тем, что я постоянно будет думать об амнезии!? Что ж, у него получилось!

На стол с глухим стуком поставили огромную кружку горячего напитка. Я рассеянно посмотрела на неё, а потом на эльфа, который её принёс.

— Добби, — позвала я его.

— Да, — сказал он, повернувшись, и кротко улыбнулся. На моём измождённом лице проступила ответная улыбка.

Я немного помолчала. На самом деле, я сама не могла понять, зачем его окликнула, и тут меня пронзила одна мысль.

— Добби, ты бы не мог сделать для меня одну вещь…

— Всё для друзей Гарри Поттера.

Это упоминание о Гарри заставило меня вновь невольно улыбнуться

— Скажи, домовые эльфы могут проходить в Выручай-комнату вслед за человеком?

— Что вы имеете в виду? — спросил он. Я тихо вздохнула и продолжила.

— Выручай-комната хранит секреты человека только от других людей, так?

— Да, это так.

— Я хотела попросить тебя пройти в Выручай-комнату за Драко Малфоем и посмотреть, что он там делает. Только пожалуйста, об этом совершенно никто не должен знать. Это очень важно. Ну так что, ты согласен?

— В принципе, да, но…

— Что «но»? — спокойно произнесла я.

— Драко Малфой… прошлые хозяева… Вы ведь понимаете, о чём я?

Конечно, я понимала. Это было действительно нечестно посылать его следить за ним, но это был мой единственный выход.

— Добби, я очень прошу… Малфой… хочет… я не могу сказать… Это очень важно, правда…

Я смотрела на него с искренней надеждой в глазах.

— Хорошо, я прослежу, — сказал домовик и снова улыбнулся, — Малфои ничего не сделают друзьям Гарри Поттера.

Я радостно вздохнула. Камень свалился с моей души, зато теперь я сидела как на иголках и ждала, когда придёт Добби с отчётом. Видимо, этой ночью мне опять придётся спать в гостиной.

* * *

Я сидела в кресле в общей гостиной и нервно трепала концы пергамента. Я и не подозревала, что то, что я сделала, не отдалит, а, наоборот, приблизит моё расставание с памятью.

Было около трёх часов ночи. В комнате послышался хлопок, и передо мной появился Добби. Я вскочила с кресла и присела на колени рядом с ним.

— Это ужасно! — он буквально кричал. Весь его вид выдавал страшный ужас, испытываемый им, который передался и мне, — Через несколько минут здесь будет Малфой. Он увидел меня, как только мы с ним вошли в комнату. Драко догадался, от кого я. Он хочет лишить вас памяти.

Я закрыла лицо руками.

— Но он ведь не сможет пройти сюда. Малфой не знает пароля, — спросила я, надеясь услышать что-нибудь, подтверждающее мои вопросы, но домовик лишь печально вздохнул.

— Поздно, он подслушал его, когда входил один из гриффиндорцев.

— Полная Дама не пропустит его!

За моей спиной раздался слабый дверной скрип. На пороге стоял Драко, крепко сжимавший волшебную палочку.

— Поздно, она уже пустила меня. Встань, грязнокровка, — произнёс он. Я поднялась, чуть пошатываясь из-за затёкших ног.

— Думала, что сможешь провести меня такой глупой уловкой. Вообразила себя великой шпионкой? — продолжал он.

Я не знала, куда мне деться. От его слов я почувствовала себя униженной. Как бы мне хотелось высказать сейчас всё, что я о нём думаю, но нет, сейчас был не тот момент.

— Я заметил то убожество, что ты отправила за мной, ещё на подходе к выручай-комнате.

— Не смей так называть его! — крикнула я.

— Кстати говоря, насчёт него. Четыре года назад, когда мы были на втором курсе, он помешал моему отцу отослать Поттера в нокаут. Теперь я не позволю ему помешать нам.

Он вскинул руку с волшебной палочкой и направил её на домовика.

— Рецессио! — рявкнул Малфой, и тело домовика оторвалось от земли. Эльф вскричал от боли. Было ощущение, будто что-то внутри него разрывается. Злокознённый явно наслаждался процессом. Я больше не могла этого терпеть.

— Хватит!!! — вскричала я не своим голосом. Тело домовика обмякло и с глухим стуком свалилось на пол гостиной. Казалось, он был без сознания.

Драко перевёл палочку на меня и быстро произнёс полушёпотом, постепенно переходящим в крик:

— Забвение!

Последней моей мыслью в тот момент было то, что я навлекла на себя, и особенно на других сильнейшую боль.