It's between you and me

Он бродит по пустым подземельям Хогвартса, касаясь кончиками пальцев грубой поверхности стен. Холодные и пустые. Он словно в заточении замка, но отчетливо понимает — он заперт внутри себя самого. Неопределенность, потерянность, недосказанность, чушь все, мотает головой. Горячечные сны душных ночей не отпускают уже которую неделю. Скорпиус знает, что болен, но ни за что не пойдет в больничное крыло. Просто там ему не поможет никакая мадам Помфри.

Главное — никому не показывать того, что чувствуешь.

Опустошающее одиночество, граничащее почти с безумием, он не понимает сам — хочет ли избавиться от этой изолированности. И невыносимо хочется на море — ощутить соленый вкус воды на губах, вдохнуть влажный аромат свободы и беспечности, окунуться в него с головой…

Скорпиус не раздумывает долго и достает из внутреннего кармана прозрачный пакетик. Глотает две таблетки и блаженно улыбается, прикрыв глаза. Расслабляется, освобождая разум от всех посторонних мыслей, и сползает по стенке на пол, прислонившись спиной к стене. Сосредотачивается...

Секунду спустя в лицо бьют мелкие капли, и шум океана оглушает.

Он усмехается — чуть не промахнулся, еще пара сантиметров — и ровно бы в воду. Теплый, нагретый за день солнцем золотистый песок приятно ласкает ступни. Пляж пустынен, небо уже смеркается, но атмосфера души сразу меняется; он чувствует себя чуть живее. Снимает мешающий пиджак с плеч. Белая рубашка, застегнутая лишь на пару пуговиц, развевается на ветру, легкая прохлада змейкой скользит по обнаженной шее. Почти счастливый, он раскидывает руки в стороны и кружится, плавный, свободный, независимый. Изгибается, как стройная лань, тянется к небу. Мурлыкает себе под нос и нечетко, расплывчато двигается в такт своей мелодии. Расхохотавшись, падает на светлый песок, елозя по нему спиной и зарываясь пальцами в почти обжигающие крупинки. Он улыбается. Своему безумию, солнцу, океану, песку, редким чайкам, всему миру вокруг. Мерные приливы волн дарят такое нужное сейчас, пусть и мнимое, успокоение. Он приостанавливает один приближающийся сгусток воды открытой ладонью и усмехается. Волна послушалась, подчинилась его желанию, с тихим шелестом откатившись обратно, подмигивая солнечными бликами на воде. На тихим небе сгущаются тучи.

Так просто.

Скорпиус восхищенно вскакивает и бежит по воде вдоль океана, у самой кромки. Магия сверкает сквозь него, выплескиваясь, светясь в сумерках ослепительным ореолом.

Он заходит в воду по грудь, в брюках, мгновенно прилипающих к ногам, в рубашке, которая сразу же облегает подтянутое сильное тело. На спокойную гладь океана уже падают первые крупные капли. Скорпиус расплескивает воду вокруг себя, играет с ней, чувствует свою нарастающую стихию. Затаив дыхание, он разводит руки в стороны, поднимая тысячи брызг, и его вой совпадает со сплошным ливнем, обрушившегося с небес. Он воет, надрывая горло, освобождая душу, отпуская по волю эмоции, которые теснятся в груди мешающим комом. Смешиваются шквалистые порывы ветра, потоки воды, холодные, прозрачные, а в центре бушующего вихря — Скорпиус. Дождь обтекает, облекает его, дождь никогда его не коснется, слишком сильна магия, сидящая внутри. Намокает лишь внешняя оболочка, и руки наспех убирают мешающие мокрые волосы со лба.

Ливень успокаивается так же быстро, как и начался. Минута — и взрыв стихии уже кажется сном. Обессиленный, Скорпиус уверенно ложится спиной на воду, зная, что она поддержит. Океан подхватывает его, убаюкивающее качает, нежным прикосновением волн скользя по телу.

— Мистер Малфой, какого черта вы здесь устроили?!

Скорпиус открывает глаза, с изумлением понимая, что вложил слишком много усилий в свое видение. По коридору гуляют резкие потоки ледяного воздуха, а в лицо из ниоткуда бьют мелкие соленые, словно океанские капли; одежда промокла насквозь, даром, что струйки с неё не текут. Перед ним стоит сам Главный Аврор, с недовольством вперившись в парня зелеными глазами, и наспех бормочет осущающее заклинание. Скорпиус встряхивает головой из стороны в сторону, прогоняя желанное марево. Ветер тут исчезает и только яркий колеблющийся свет факелов освещает вновь тихое и мрачное пространство подземелий. Но действие наркотика еще не кончилось, ему ведет голову и перед глазами белесый туман.

— Понравилось? — спрашивает Скорпиус тихо, но уверенно.

Гарри кажется, что он ослышался. Изумленно смотрит на парня сверху вниз и решает промолчать. Впрочем, ответ и не требуется. Скорпиус вдруг смеется, чуть запрокинув голову.

— Прошу прощения, мистер Поттер, — говорит он пару секунд спустя, как ни в чем не бывало; смотрит не мигая, чуть высокомерно. И только чувство собственного достоинства не позволяет ему тут же улизнуть из этого коридора, чтобы избежать глупых бесполезных разъяснений. Он поправляет мокрый манжет на запястье и перехватывает взгляд Поттера, который следит за каждым движением. Скорпиус недоверчиво изгибает левую бровь, но ничего не говорит. Ждет. Ну, сейчас начнется...

— Часто вы подобными вещами балуетесь, мистер Малфой? — вопреки его ожиданиям, в голосе мужчины не слышно укоризны.

Скорпиус мимолетно ведет плечом и неопределенно хмыкает.

— Вернитесь в Большой зал, рождественский Бал в самом разгаре, — ровно говорит Поттер, поправив дужку изящных очков.

— Это обязательно?

Гарри медлит секунду и отвечает в тон:

— Это рекомендуемо.

Скорпиус кивает, вставая. Подцепляет пальцем черную ткань с пола, легко забрасывает ее за спину и с абсолютно прямой осанкой удаляется в противоположную от Большого Зала сторону, куда-то вглубь подземелий.

— Еще увидимся, мистер Поттер, — напоследок слышится из темноты.

* * *

Гарри успевает уже трижды проклясть тот час, когда он согласился присутствовать на Рождественском Балу в Хогвартсе в качестве почетного гостя, а заодно — присматривать за порядком на празднике.

"Отвлечетесь от рабочих будней, развеетесь слегка" — напутствовал его министерский работник, четко изложивший перед этим цель поручения, которое он передает главному Аврору. Отвлечетесь, как же, мрачно усмехается Гарри. Ему кажется, что за годы, что он не был в замке, порядки в нем изменились до неузнаваемости, и школа стоит на ушах, только завуалированно. Впрочем, может это из-за Рождества. А может из-за Скорпиуса Малфоя, которому плевать на установленные правила с высокой колокольни, в чем уже убедился Гарри.

Но интерес к парню проснулся не первый месяц назад. Стоило понаблюдать за ним непродолжительное время, чтобы понять многое. Тихий спокойный Скорпиус таил в себе латентную угрозу, тайну, от него веяло темными замыслами, под стать отцу, а уж крылатое выражение "В тихом омуте черти водятся" как нельзя лучше характеризовало общее впечатление. Наведя кое-какие справки, он заметил, что самодостаточное одиночество, постоянно сопровождающее парня, никак не было в тягость. Однокурсники контактировали со Скорпиусом неохотно, чаще избегали, возможно, в силу умственных способностей, благодаря которым он слыл лучшим на факультете, возможно по причине его внешней холодности и высокомерности. И все же Скорпиус привлекал, неосознанно обращал на себя внимание. Студентов, единицы из которых подкарауливали издалека, не решаясь подойти; преподавателей, неустанно сравнивающих его со старшим Малфоем, о тмечая преимущества.

Гарри Поттера, с тем лишь отличием, что никаких проявлений этого самого интереса он не допускал. Только сейчас попался, повелся на океанский морок, пусть чужой, направленный только на создающего. Надо признать, он выдался великолепно, если не сказать — профессионально. Идеальное ощущение реальной иллюзии океана. Оно легко заглатывает в себя любого, кто находится в радиусе видимости.

Черт его знает, что вдруг понесло Поттера патрулировать подземелья. Он откровенно скучал на балу, вежливо отклоняя приглашения семикурсниц потанцевать хотя бы один танец, и в конце концов не придумал ничего лучше, чем выйти из Большого Зала, и тем самым прекратив преследования студенток и ревнивые взгляды студентов.

Неясный шум в подземельях привлек его внимание и свернув за угол, Гарри застыл.

Он смотрел на парня несколько долгих минут, будто зачарованный, прежде чем неслышно подойти ближе.

Вот Скорпиус сидит на полу, выпрямив одну ногу, вторая подтянута к груди. Рука расслабленно опирается о колено, и хрупкое запястье словно сломано — так легко и непроизвольно оно изогнуто вниз.

Вот чуть улыбается, наслаждаясь своим видением, и из ниоткуда появляется ветер, и треплет светлые волосы, пробегается по вороту рубашки.

Вот подрагивают веки, и Скорпиус приходит в себя, возвращается в реальность, а морок рассыпается на куски.

Гарри спохватывается, волшебное мгновение исчезло. Но это как наркотик — прикоснувшись однажды, уже не сможешь не пожелать его вновь.

«Это между тобой и мной, но я никогда не выпущу желание на волю».

* * *

Через полчаса Скорпиус не появляется в Большом Зале, но Гарри не нужно даже гадать о том, где он сейчас. Он доходит до коридора четвертого этажа, где находится Выручай-комната, в которой Скорпиус проводит все свободное время. Там уже нет глухой стены — дверь чуть приоткрыта. Заходи, но не спугни момент, что притаился за ней. Гарри неслышно проскальзывает внутрь, и дверь с негромким скрипом закрывается. Негромкие звуки тут же окутывают его приятным коконом. Они везде, но источника не видно. Мелодия гармонична, она льется в пространстве, и только незримое присутствие Малфоя-младшего доказывает, что музыка не появляется просто так.

В углу просторной комнаты сумрачно, проглядывается лишь прямая спина, обтянутая светлой тканью рубашки. Скорпиус сидит за черным роялем и неспешно исполняет незнакомую композицию. Гибкие пальцы с миндалевидными ногтями проходятся по клавишам, словно гладят их, настолько нетороплива и гармонична мелодия.

— Шепард, — говорит он скорее самому себе, чем присутствующему мужчине. — Всегда нравилась его музыка.

Скорпиус встает и приближается к Гарри вплотную. Слишком близко, слишком интимно. Он него веет утренней морозной свежестью и ощущением скрытого обмана.

Чтобы заполнить тягучую паузу, Гарри говорит первое, что приходит в голову:

— Отец привил тебе любовь к роялю?

— Мать пыталась научить меня несколько лет назад, но запомнилось только это.

Скорпиус вдруг улыбается, нагло, не прячась. Неосознанно, как кажется Поттеру, облизывает губы.

— Что? — буркает Гарри, чувствуя, что воздух вокруг мгновенно накалился.

— Омела… — говорит он, подняв голову к потолку. Оголяется гладкая, светлая кожа шеи, и хочется, невыносимо хочется прикоснуться языком к выпирающему кадыку. Гарри сглатывает. Скорпиус манит, приманивает собой, держать над собой контроль становится невозможно.

— Ты специально, — просто, как факт, констатирует Поттер. Скорпиус лишь неопределенно улыбается, не ответив.

«К черту все», — мелькает в голове лихорадочная дикая мысль. Взгляд, пытаясь отвлечься от призывно открытого горла Скорпиуса, блуждает по веточкам омелы, зеленым листьям и белым, как снег, ягодам, пока не натыкается на глаза напротив. Полусумасшедшие, кристально чистые и уверенные в своей задумке.

— Вы не можете отказаться, мистер Поттер, — нахально шепчет Скорпиус.

"Я иду на поводу у семнадцатилетнего подростка, но только сегодня, один раз, это все чертово Рождество", — мелькает следующая, еще лихорадочнее. Но она уже не улавливается разумом. Гарри целует Скорпиуса, желанного, такого юного и такого порочного, с трепетно дрожащими ресницами и безумными идеями в голове.

— Я и не собирался.

Fin.

________

Бонус.

Isaac Shepard — Romance of the Seas.

http://prostopleer.com/tracks/4678917undO