Лучше гор могут быть только…

— Мистер Малфой. Я повторяю вам еще раз — полученный на сегодня прогноз снова плохой. Погода начнет портиться с минуты на минуту. Я полностью разделяю ваше беспокойство, но рисковать людьми я не буду. Все, разговор окончен.

Разноцветные флажки с молитвами на шесте и на трех растяжках, фиксирующих шест, трепетали на легком ветерке. Небо над головой было пронзительно-бирюзовым, нежные клочья облаков цеплялись за заснеженные шапки вершин, а яркие оранжевые, желтые и зеленые палатки, в беспорядке разбросанные по крохотной долине, зажатой с трех сторон мощными хребтами, довершали радующую глаз картину. Нагретый активным утренним солнцем наст чуть подтаял и теперь приятно хрустел под ботинками людей и копытами меланхоличных навьюченных яков. Драко, едва сдерживаясь, комкал в руках кусок исчерканной карты и смотрел в спину уходящего мужчины взглядом, полным ледяной ненависти.

Пятый день пребывания в базовом лагере Аннапурны начинался так же, как и все предыдущие.

Поттер подошел неслышно, и Драко невольно вздрогнул, когда почувствовал на плече тяжелую руку.

— Все то же?

— Да. Плохой прогноз… И он сказал — беспокойство! Беспокойство, блядь!..

Внезапный порыв ветра, будто в подтверждение, смахнул со скального выступа снежную пыль и швырнул ее в незащищенное лицо; Драко сквозь зубы выругался, снял очки и, очистив их, снова водрузил на нос.

Нос, щеки и половина подбородка Малфоя были насыщенного карамельного цвета. Кожа вокруг глаз и лоб — то, что постоянно закрывали очки и шапка — по-прежнему молочно-белыми. Гарри взглянул на два своих искривленных в зеркальном пластике отражения и неслышно вздохнул:

— Драко… Ты ведь знаешь… Хью с погодой не ошибается.

Прогнозы погоды, которые получали по спутниковому телефону из Покхары и Катманду, отличались поразительным разнообразием. Но у руководителя экспедиции Хьюго Маршалла было просто звериное чутье на малейшие атмосферные колебания, и Малфою, несмотря на его каждодневные стычки с американцем, приходилось скрипя зубами это признавать. Вот и сегодня — еще каких-то четверть часа назад на небе не было ни единого облака, а сейчас на западе вполне отчетливо просматривался массивный облачный фронт, подступающий с каждой минутой все ближе. Драко посмотрел туда, смачно сплюнул и, задернув «молнию» на ярко-красной штормовке до самого подбородка, заметно ссутулился. О новой попытке прорваться в лагерь-1 теперь можно было и не заикаться. Маршалл опять оказался прав — приближался буран.

Который день подряд. Увы, несмотря на разгар сезона, погода здесь, на четырех с лишним тысячах над уровнем моря, вела себя совершенно непредсказуемо.

— Поттер… — Гарри молча обнял его, и Драко на секунду позволил себе расслабиться, обмякнув в сильных руках. — Надежды все меньше — с каждым проклятым часом. Хорошо, что ты рядом. Я бы уже убил кого-нибудь.

— Кто бы тебя отпустил одного, — пробормотал Гарри, разжимая объятия под пристальным взглядом Хьюго, проверяющего кислородные баллоны. — Дай тебе волю — ты и от этих гор оставишь выжженную долину…

Следить за Малфоем приходилось постоянно. Совершив за два дня практически невозможное — перекупив Маршалла у японской группы, раздав в Катманду кучу взяток для получения внеочередного разрешения на восхождение и проплатив все организационные расходы, — Драко теперь остался не у дел. Его собственный скудный альпинистский опыт ограничивался прошлогодним двухнедельным пребыванием в таком же лагере и парой неудачных подъемов, поэтому ни о каком его личном участии в поисках и речи не шло. Малфою только и оставалось, что молить всех известных богов о чистом небе и отсутствии ветра, да постоянно донимать Маршалла и его помощников. Три дня назад, когда устойчивая погода продержалась аж до вечера, Хьюго и нескольким шерпа удалось подняться еще на тысячу и разбить первый высотный лагерь. Дальше планировалось перебросить в него основное снаряжение и уже оттуда вплотную приступать к поискам, но резко поменявшаяся погода внесла свои коррективы. Поднявшийся шквальный ветер, снегопад и почти нулевая видимость поставили на всех планах большой жирный крест. И за двое суток вынужденного бездействия Малфой извел себя и окружающих так, что американец, не выдержав, открытым текстом послал его на хер, а Поттеру очень настойчиво посоветовал поговорить с другом.

Гарри поговорил, и Малфой притих — на какие-то полдня. Сегодня утром вроде бы прояснилось, и Драко воспрянул духом, но Маршалл, изучив свежие сводки, вновь отменил восхождение, оставив его в бессильной ярости кусать губы и сдавленно материться.

Ветер усилился, и небо как-то очень быстро затянуло. Сразу похолодало, стенки палаток, трепеща под резкими порывами, хлопали все громче. Хьюго, накинув на баллоны кусок брезента и как следует закрепив его, подошел к ним.

— Гарри, возвращайтесь в палатку. Повар предупредил, что обед будет через десять минут, да и буран вот-вот начнется.

— Я не голоден, — бесцветно сказал Драко, поворачиваясь спиной к ветру и снимая запорошенные снежной пылью очки. Маршалл неодобрительно покачал головой:

— От того, что вы морите себя голодом, мистер Малфой, погода быстрей не наладится.

— Мы сейчас придем, — Гарри натянул капюшон и огляделся: снаружи никого не осталось, видно, все уже собрались в большой палатке, служившей столовой и кухней одновременно. Американец кивнул и тоже направился к ней, а Поттер, вновь обняв поникшего Драко, настойчиво заглянул в потускневшие глаза и очень близко, губы в губы, произнес:

— Драко, прошу тебя, держись. Ты уже сделал все, что можно. Пожалуйста, не изводи себя так.

Холодные губы Малфоя на секунду прижались к его, потом Драко отстранился и поднял безнадежный взгляд на Черную Скалу, почти полностью затянутую рваными серыми облаками. Где-то там, еще утром прекрасно различимые отсюда, остались ярко-оранжевые палатки лагеря-1. Ветер становился все сильнее, яки, топчась, теснее жались друг к другу, и Гарри, тяжело вздохнув, обхватил его за плечи:

— Пойдем. Надо поесть.

— Они там совсем одни…

— Они там вдвоем, — это было, конечно, слабым утешением.

— Неделя. Завтра — неделя, Гарри.

Поттер не ответил. Насколько ничтожен шанс продержаться на такой высоте целых семь дней, пусть с отличным снаряжением и первоклассной экипировкой, пусть один из двоих — опытный альпинист, он представлял прекрасно. Даже если они каким-то чудом еще живы — в счет шел каждый час, каждая минута, вот только драгоценные минуты и часы безжалостно забирали снегопады и ветер. На Драко, за неделю похудевшего и посеревшего от отчаяния, смотреть было тяжело и больно, но… Что бы чувствовал он сам, пропади наверху, к примеру, Гермиона, Гарри представить не мог.

Но самым ужасным было то, что в этих проклятых горах совершенно не работала магия.

А тогда, две недели назад, все начиналось просто замечательно…

* * *

Разморенный Драко выбрался из джакузи и, завернувшись в халат, побрел на широкий балкон — завалиться на мягкий диван и с коктейлем в руке медитировать на неподвижную гладь озера. На высоком столе под безжалостными руками массажиста слабо постанывал новоявленный отпускник; Драко покосился на него, раздумывая — согнать, нет, потом все же прополз мимо и блаженным выдохом упал на обтянутые прохладным хлопком подушки.

На столике ждал приятно запотевший бокал. Малфой, уже практически ощущая на языке вкус «Малибу», с предвкушением потянулся к нему, как вдруг сигнал клаксона, резко прозвучавший прямо под балконом, чуть не свел на нет предстоящую дегустацию.

Из комнаты донесся едва слышный смешок Поттера, тут же сменившийся очередным протяжным стоном. Сквозняк надул парусом легкую штору, принеся с собой терпкий цветочный запах массажного масла. Драко сердито смахнул с груди сладкие капли и, поставив наполовину опустевший бокал, посмотрел вниз.

Возле военного джипа с открытым верхом стоял Ортега и радостно улыбался.

— Эй, Дрейк! Моя красавица готова?

Малфой оглянулся и хмыкнул — судя по бардаку и разбросанному по всему номеру снаряжению, красавице до готовности было еще ой как далеко.

— Это Бен? — спросил Гарри, кивком отпуская массажиста и буквально стекая со стола на пол. — Что-то он рано.

— Поднимайся, Ортега, — Драко неопределенно мотнул головой. — Твоей красавице понадобится еще час, если не больше…

— Сорок минут, — категорично заявила Панси, на секунду выглядывая из ванной и проводя рукой по мокрым волосам. — Вечно ты преувеличиваешь, Малфой…

Поттер красноречиво фыркнул и почти сразу же сквозь зубы выругался, едва не наступив босой ногой на валявшуюся на ковре «кошку». Панси, со снисхождением взглянув на него, снова скрылась за дверью, а Драко, глядя, как Гарри огибает бесчисленные свертки, мученически вздохнул и сделал, наконец, глоток — уже без всякого удовольствия. Нет, Паркинсон он, конечно, любил, нежно и трепетно, но, пока они не спровадят ее, ни о каком полноценном отдыхе не может быть и речи.

Ортега появился на их горизонте полтора года назад, когда Драко изо всех сил пытался хоть немного реабилитировать Паркинсон, рухнувшую в бездонную черную депрессию после очередного неудачного романа. Маггл, спортсмен, альпинист и просто красивый мужчина пришелся как нельзя кстати. Панси взяла себя в руки, встряхнулась и — неожиданно окунулась с головой, не только в новые отношения, но и во все увлечения Бена. Гарри по-умному называл это безумие сублимацией, а Малфой, поначалу отнесшийся к столь резким переменам в пристрастиях подруги со здоровой настороженностью, со временем заразился и сам, и теперь таскал за собой по экзотическим странам и несчастного Поттера.

В Непале они были во второй раз — Драко решил совместить с очередной безумной экспедицией испанца и долгожданный отпуск Гарри, и грядущее Рождество. Поттер, правда, втайне надеялся, что этот заезд будет последним. Год назад, пожив пару недель в палатке на высоте почти четыре тысячи, заработав снежную слепоту и постоянно сбивая ноги в горных ботинках (и вот хрен его знает, почему так получалось), Малфой с некоторым удивлением констатировал, что альпинизм — это прекрасно и замечательно, но, наверное, все же не для него. Да и у идейного вдохновителя Ортеги остался последний непокоренный восьмитысячник, так что, в общем и целом, поводы для оптимизма наличествовали. На этот раз Драко возжаждал культурного отдыха и на штурм вершин не рвался, предпочитая расслабляться в комфорте пятизвездочного отеля. И неумолимо надвигающееся Рождество, нелюбимое обоими, в этом году обещало пройти… с нехилым налетом экзотики. Черные горячие кругляши на белой спине Драко… Ванночки, массажики... Цветы лотоса… Тьфу. Но всяко лучше, чем надоевшая слякоть Лондона и елка дома.

— Иисус! — Бен замер на пороге и с ужасом оглядел номер. — Какой час, когда тут целых три!..

— А вы все на что? — Панси, полностью одетая, выпорхнула из ванной. — Драко, сворачивай спальник… Привет, милый, — Ортега удостоился поспешного поцелуя. — Горелки новые, я не успела их проверить… Давай ты?.. Гарри, не стой, пакуй все остальное.

— Какой у вас маршрут? — Драко с трудом запихнул в чехол свернутый в тугой рулон спальный мешок и поднял голову. — Хоть какая-то определенность есть, или как всегда?..

— На этот раз определенность полная, — Бен пощелкал клапанами горелок и уложил их на дно огромного рюкзака. — Едем до Пфеди, там джип бросаем и дальше — пешком по туристической тропе до базового лагеря… Э-э, Гарри, оставь… — поспешно добавил он, видя, как Поттер беспорядочно сбрасывает все лежащее на полу в рюкзак поменьше. — Я сам, хорошо?

— Пешком? — просить дважды не пришлось, и Гарри, с удовольствием привалившись спиной к креслу, вытянул ноги. — Носильщиков хоть берете, или потащите все это на собственных спинах?

— Конечно берем, — Панси пересчитала мотки веревок и растерянно огляделась в поиске недостающего. — Носильщиков, и этих… быков.

— Яков, — с улыбкой поправил Бен.

— Какая разница… А, вот она, Гарри, ты на ней сидишь!.. — Поттер чуть сдвинулся, и девушка вытащила из-под него ярко-синий моток. — Так, карабины, обвязка, страховка… Малфой, считай: палатки — две, мешки — два, фонари — два, баллоны… Бен, а баллоны?!

— В машине. И газовые, и кислородные. И все остальное железо. Ты, главное, из одежды ничего не забудь.

— Одежду я собрала, — Панси выволокла из своей спальни еще один объемный рюкзак; Гарри присвистнул:

— Вы что, собираетесь зимовать на Северном полюсе?

— На Северном полюсе гораздо комфортней, чем наверху, — серьезно сказал Ортега. — Был, знаю. И потом, мало ли где случится застрять. Поэтому лучше взять лишнее.

Драко хмыкнул и спросил — с плохо скрытой надеждой в голосе:

— До Рождества вернетесь?..

— Еще чего, — отлично уловившая суть вопроса Паркинсон широко улыбнулась. — Собираемся отпраздновать на вершине. С алкоголем и фейерверком.

— О. Рекомендую шампанское. И трюфели не забудьте.

— Шампанское не донесем, — Бен чуть нахмурился, загадывать считалось не очень хорошей приметой. — Да и насчет фейерверка сомневаюсь… Я водку взял, она не замерзает.

Конечно, за сорок минут не собрались, но и трех часов не понадобилось. Поттер и Драко с облегчением помахали с балкона вслед отъезжающему джипу и, вернувшись в номер, задумчиво посмотрели друг на друга.

— Ну?.. — неопределенно спросил Гарри.

Малфой прерывисто вздохнул:

— Жрать хочу до смерти, — несколько виновато сообщил он. — Может, сначала в ресторан?..

Гарри засмеялся и за пояс халата подтянул несопротивляющегося любовника поближе:

— До Нового Года полно времени, Драко. Почти три недели. Думаю, такую роскошь, как пару часов на обед, мы можем себе позволить… И кто сказал, что отпуск зимой — это плохо?

— Мне все равно — когда, — Драко кривовато улыбнулся и мягко ответил на поцелуй. — Мне главное — с кем.

… А спустя неделю, полную безделья, секса и сладких коктейлей, Малфою сообщили, что Ортега и Паркинсон, несмотря на резко ухудшившиеся погодные условия, не вернулись с горы в лагерь и не вышли на связь.

* * *

За жалкие тридцать минут, что понадобилось на обед, буран разразился такой силы, что они еле добрались до своей палатки.

— Поттер, — глухо сказал Драко, падая на лежак и отводя глаза, — мне надо отвлечься…

Способ заставить Малфоя забыть себя и действительность был всего один. Но одно дело — заниматься сексом на огромной кровати в люксе Покхары, и совсем другое — в тесном спальнике не приспособленной для этого палатки, да еще и в условиях разряженного воздуха высокогорья. Да еще и без таких удобных подготавливающих заклинаний… Кое-как обтеревшись влажными салфетками, Гарри вырубился, а проснувшись под вечер, обнаружил, что Малфоя рядом нет. К счастью, пока он спал, снегопад прекратился, небо немного очистилось, и жизнь в лагере кипела вовсю — проводники проверяли животных и снаряжение, перетягивали крепления палаток, ослабленные ветром, а Маршалл, раздавая указанья, успевал одновременно разговаривать по спутниковому телефону. Гарри повертел головой, пытаясь высмотреть в сумерках красную штормовку и черно-оранжевую шапку Малфоя. Американец поймал его взгляд и, не прекращая что-то отрывисто рычать на местном диалекте в трубку, махнул рукой вверх по ходу долины. Поттер повернулся, понял, куда ушел Драко, и настроение, чуть улучшившееся после сна, стремительно рухнуло вниз.

Кладбище погибших альпинистов. Никакой ограды, вместо надгробий — беспорядочно установленные грубые скальные обломки с кое-как высеченными именами. Почти на всех отсутствуют даты — кто их тут будет выяснять. Малфой, низко опустив голову, неподвижно застыл возле одного из них, но у Поттера, заметившего, что Драко не один, немного отлегло от сердца.

Рядом с ним, пристроившись на плоском камне и невозмутимо дымя вонючей трубкой, сидел монах. Гарри уже знал, что, если местные идут в горы, среди них обязательно будет монах, и этот неписанный закон не нарушался еще ни разу. Монах молчал, и Драко тоже молчал — притом, что Малфой свободно владел шестью языками, поговорить они никак не могли; но от простого присутствия рядом с Драко коренастой фигурки почему-то сделалось легче.

Монах поднялся навстречу, кивнул, хлопнул Поттера по плечу и стал неторопливо спускаться, петляя между камней. Гарри сел на его место и, протянув руку, осторожно дотронулся до холодной небритой щеки.

— Смотри, — вдруг еле слышно сказал Драко. — Здесь двенадцать надгробий. Но реальных захоронений всего два. Остальные — просто стеллы, в память о тех, кто не спустился… А на этом — два имени, мужское и женское, — его пальцы, едва касаясь, прошлись по камню, смахивая снежный налет. — И, кажется, фата…

— Драко, — тихо попросил Гарри. — Не надо.

Малфой поднял голову и, сощурив сухо блестевшие глаза, посмотрел на вдруг показавшийся в разрыве облаков розовым пик Аннапурны.

— Ортега рассказывал как-то… — после паузы продолжил он, — что, когда поднимаешься на Эверест, видишь трупы. Мало кто, идя наверх, до конца осознает, что на горе тебе не помогут. И с горой ты — всегда один на один, и рассчитывать можешь только на себя… У людей есть вертикальный предел, Гарри, а восемь тысяч — зона смерти, где уже не действуют никакие человеческие законы. Кислорода почти нет, дышишь тем, что несешь за спиной. И задержавшись, пытаясь помочь другому, ты легко можешь погибнуть сам. Даже если возможно дотянуться, достать еще живого, все равно пройдут мимо. Вперед и вверх, к конечной цели, к крыше мира, до которой — вот, рукой подать... Случаев, когда добровольно отказывались от восхождения и поворачивали назад, чтобы спасти чужую жизнь, считанные единицы. Чего уж говорить о мертвых… Тела не спускают, они остаются там, где их настигает холодная смерть. И ты, поднимаясь, видишь их — далеко и близко, в разноцветных штормовках на снегу и камнях. Погибших вчера, месяц, годы назад… И только тогда понимаешь, что и ты навсегда можешь остаться здесь, и на тебя так же будут смотреть другие безумцы, которых манит вершина… Думать о смерти друзей страшно, Поттер. Но еще страшнее мысль, что они умирали долго, мучительно и долго, а мимо них прошли, и даже не попытались помочь…

Плечи Малфоя вдруг мелко затряслись, и Гарри, не выдержав, вскочил и крепко прижал его к себе. Драко давился ему в шею сухими рыданьями, стискивал бока, зло мотал головой, а он, обнимая его, смаргивал невольные слезы и лихорадочно пытался найти хоть какие-нибудь слова… Но слов не было.

* * *

В лагерь они спустились уже затемно, с трудом разбирая дорогу, и выслушали от рассвирепевшего Маршалла все, что он думает о ночных прогулках без фонарей вообще и о тех, у кого ни хера нет мозгов в частности. Драко, замерзший гораздо сильнее, молча прошел мимо бушующего американца в натопленную обеденную палатку, а Гарри задержался и, дождавшись, когда Хьюго остынет, негромко спросил:

— Хью… Там имена были, на одном камне… Анна и Андрей. Как… они погибли?

— Как, как… — Маршалл остро взглянул на него. — Как здесь все погибают, Поттер? Ушли наверх вместе, но потерялись, когда вдруг начался буран. Он спустился, а она нет. На другой день он пошел ее искать, один. И тоже пропал. А ее через два дня нашли голландцы, еще живую…

— Помогли?..

— Нет.

Гарри медленно кивнул. Хьюго вдруг хмыкнул:

— Не надо сразу разочаровываться в людях, Гарри. Ее попробовали спасти другие — семейная пара, которая много лет копила на это восхождение. Не пошли на вершину, пытаясь достать Анну. Но не смогли. И опыта не хватило, и кислород у них закончился… Так и спустились ни с чем. А когда поднялись на следующий день, она была уже мертва.

— И она… все еще там?..

— Нет. Ее удалось похоронить — столкнуть в пропасть. Это единственное, что можно было для нее сделать…

— Это ведь ты?.. — вдруг понял Гарри. — Ты пытался ее спасти?

— Я, не я, — Маршалл устало вздохнул. — Какая разница, Поттер? Пойдем, выпьем по пять грамм…

— Подожди… — Гарри удержал его за локоть. — Скажи мне, Хью… Мне, пока Малфой не слышит… У наших… шансы еще есть?

Американец помолчал, вытащил из кармана пачку сигарет и сосредоточенно щелкнул зажигалкой.

— Я немного знаю Ортегу… Без царя в голове, сам бы рисковал, но с девчонкой… Сколько у нее было подъемов? Три?

— Четыре.

— Все равно, с ней он наверняка пошел по проложенному маршруту. И поднялся не высоко. Значит, мы их в любом случае найдем. Шесть ночевок, ну, пусть три из них будут холодными… Если они вдвоем — шанс, что они все еще живы, есть, Гарри. Если по одиночке — нет. Хотя… Анна одна пережила три холодные ночевки, такой своеобразный рекорд… — он сильно затянулся, отчего кончик сигареты вспыхнул яркой точкой. — Нам бы один, всего один тихий день…

* * *

Солярку для генератора подняли на яках еще утром, до бурана, и теперь палатку освещали несколько тускло горевших лампочек. Драко, нахохлившись, сидел на раскладном стуле и стискивал красными от мороза руками бока дымящейся чашки. По сравнению с резко упавшей к ночи температурой снаружи, здесь, внутри, было относительно тепло. Гарри, сняв шапку, убрал со лба слипшиеся волосы и сел рядом.

Повар сразу же поставил перед ним термос и кружку. Ужин они пропустили, и Поттер, вслед за Драко отказавшись от неаппетитных остатков, плеснул себе кофе и разорвал упаковку галет, а Маршалл тем временем, порывшись в одном из рюкзаков, достал небольшую деревянную коробку. В коробке оказался походный набор — несколько оловянных стопок и довольно объемная фляжка, обтянутая темной кожей. Драко взглянул на фляжку и вымученно улыбнулся:

— Водка не замерзает, верно?

— Водка не замерзает, — невозмутимо согласился американец. — Даже при минус тридцати она всего лишь становится тягучей, как жидкий мед… А из всех продуктов при такой температуре в кусок льда не превращается только сало. Теперь, мистер Малфой, если вам случиться замерзать, вы будете знать, как замерзнуть сытым и пьяным.

Драко дернул щекой и отвернулся. Маршалл расставил на шатком столике стопки и, открутив крышку, с удовольствием принюхался к содержимому.

— Только это не водка. Это коньяк, хороший коньяк. Фруктов и шоколада, увы, нет, так что придется без них. Давайте, мальчики. Все-таки праздник.

— Какой праздник? — Поттер недоуменно нахмурился.

— Сочельник, Гарри, — Хьюго отчего-то вздохнул. — Забыли, да? Сегодня — Сочельник.

— Ах, да, — тихо сказал Драко. — Завтра же Рождество…

… А коньяк все же был прекрасен и пах теплом, солнцем и виноградом. Обжег нёбо и горло, горячим шариком упал в пустой желудок. Поттер задохнулся, зажмурился, а когда открыл повлажневшие глаза, то увидел, как сквозь загар на щеках Драко пробивается легкий румянец.

От второй Маршалл отказался, но фляжку оставил им и, уходя, посоветовал не засиживаться допоздна.

* * *

И секса в эту ночь тоже не было. Были губы Драко, теплые и пахнущие коньяком, холодный нос, уткнувшийся в шею, ледяные, никак не согревающиеся руки, забравшиеся под свитер. Они обнимались, лежа в одном спальнике, иногда медленно целовались, совершенно не желая большего, и Гарри, слушая стук сердца, молча перебирал спутанные, давно не мытые светлые пряди. Потом Драко все же забылся, тяжело вздыхая во сне, а Поттер, крепко прижимая его к себе, чтобы хоть как-то сохранить тепло, широко открытыми глазами смотрел на низкий потолок палатки и… ни о чем не думал.

— Они хотели отметить Рождество на вершине, — вдруг глухо сказал Драко ему в плечо. — Помнишь?.. С выпивкой и фейерверком…

Гарри вздрогнул от неожиданности, замер, а потом, решительно выпростав руку, подцепил Малфоя за подбородок и внезапно рявкнул:

— Все, мне надоело твое нытье! А Паркинсон, если узнает, что ты похоронил ее раньше времени, будет очень зла, Драко! Просто очень!

Драко отшатнулся и растерянно моргнул. Поттер прерывисто вздохнул и горячо зашептал — прямо в приоткрытые губы:

— Малфой, ты ведь волшебник… И пусть здесь ни хера не работает магия, но ты-то остался прежним!.. Ну перестань же изводиться понапрасну! Закрой глаза, прислушайся к себе, а потом скажи мне, живы они, или нет!.. Ты должен почувствовать это, Драко!

Малфой зло ощерился, попытался вывернуться из хватки, но — куда там, слишком тесно. Поттер держал крепко, стискивал ногами, не давая брыкаться, и Драко дернувшись еще пару раз, сдался. Пробормотал проклятие, замер, зажмурился. Гарри смотрел — изо всех сил напрягая в темноте глаза, и увидел-таки, как лицо Малфоя разгладилось, стало серьезным и сосредоточенным…

— Кто-то из них… — потерянно прошептал он. — Один из них жив… Но не пойму — кто.

— Вот и я — не пойму, — буркнул Гарри, слегка ослабляя хватку. — Но Паркинсон ты знаешь. Ее просто так не изведешь.

— Поттер, — Драко вдруг сам прижался к нему. — Я говорил, что люблю тебя?..

— Невнятно, — Поттер устало улыбнулся и закрыл глаза. — Потому что всегда напивался перед этим.

— Три рюмки коньяка за напиться не считаются.

— Согласен. Спи уже, а?

Стенка палатки лениво колыхалась под несильными порывами ветра. Драко завозился, устраиваясь удобнее, и Гарри вдруг почувствовал, как его губы, скользя по щеке, раздвигаются в медленной улыбке:

— Сказать тебе, как я думал, мы встретим это Рождество?.. Трахаясь до умопомрачения в теплом мраморном бассейне с…

— … плавающими вокруг цветами лотоса? — тихо закончил Гарри.

Малфой сглотнул:

— Да.

— Только… — Поттер помолчал, — лотос обязательно должен быть двух цветов: белый и бледно-лиловый.

— Обязательно?

— Обязательно. Ты бы прекрасно смотрелся среди них…

— Ну… ладно. Ненавижу лиловый. Поэтому — исключительно ради тебя, Поттер.

— Само собой. Давай спать.

Рука Драко снова скользнула под свитер, и Гарри, подсознательно готовый вздрогнуть от холода, вдруг понял, что она теплая. И не было в эту ночь ничего прекрасней согревшегося, засыпающего Малфоя.

— Поттер… С Рождеством…

Ответного шепотом «и тебя» Драко уже не услышал.

* * *

Гарри проснулся первым, нашарил часы и ужаснулся — половина одиннадцатого. Выбрался из мешка, умудрившись не разбудить Драко, быстро оделся и выскользнул из палатки наружу.

Снаружи светило яркое солнце, до рези в глазах сверкал выпавший накануне снег и… было до странного тихо. Даже разноцветные флажки на шесте не колыхались, обвиснув жалкими тряпочками. Поттер огляделся, никого не увидел и ринулся к обеденной палатке.

Повар что-то чирикнул, всунул ему в руки бинокль и с улыбкой потыкал кривым пальцем в сторону Черной Скалы. Гарри, все еще не веря, приложил бинокль к глазам и с замиранием сердца увидел, как к оранжевым палаткам высотного лагеря, чудом не снесенным прошедшим бураном, подбирается растянутая цепочка людей в ярких штормовках. И вот самый первый уже на крохотной площадке, и сворачивает канат, подтягивая идущего следом… Поттер отмер, выдохнул и, размахивая биноклем, побежал будить Драко.

Надежда… И пусть они не любят Рождество. Но вся эта нелюбовь нисколько не мешает ждать и верить в чудо. В настоящее, простое, не магическое, обыкновенное чудо. Такое, как это.