Мне нравится... наблюдать за тобой, когда ты этого не видишь. Ты так очаровательна, когда стоишь перед мольбертом с кистью в руках, задумавшись о чем-то скрытом от меня. Твой образ полон мечтаний и чего-то неуловимого. И вот через мгновение Муза становится благосклонной, и ты делаешь очередной мазок кистью, с которым картина приближается к завершению — это наверняка будет шедевр, настоящее произведение искусства!.. Я знаю, что в нашем мире рисование в высших кругах аристократии считается чем-то на грани моветона. Исключением являются лишь портреты, которые оживают после смерти мага, но и ими в основном занимаются всего несколько династий, которые не одно поколение занимаются этим видом искусства — у них своя монополия. Ко всему остальному сливки нашего высшего общества относятся весьма настороженно. О Мерлин, они бы сразу поменяли свое мнение, увидев твои работы! Помню, какая тень пробежала по твоему лицу, когда я преподнес тебе в подарок небольшое поместье под Парижем. Хотел, чтобы ты там устроила галерею для своих самых лучших и самых любимых работ, а также мастерскую и просто место, где могла бы побыть наедине со своими мыслями и фантазиями. Ты ведь у меня такая мечтательница и Королева Иллюзий! Уверен, когда ты брала из моих рук многоразовый порт-ключ в виде перстня с изумрудом, ты подумала, что я просто хочу от тебя избавиться, как от надоевшей жены. Глупышка! Я просто хотел сделать тебе приятное...
Мне нравится... запах лилий. Именно с этими цветами ты у меня ассоциируешься. Запах белых лилий. Густой, терпкий и резкий, но в то же самое время нежный и незабываемый. Почему именно лилии? Быть может, потому, что ими так сильно пахло в нашей спальне в ту самую первую брачную ночь. Такое не забывается. Я помню все, до мелочей, словно это было вчера — а ведь прошло уже больше двадцати лет. Вон, Драко уже женился+ А я до сих пор с улыбкой и замиранием сердца вспоминаю, как это было у нас впервые. Было так забавно видеть твое волнение. Я пытался тебя успокоить, а ты еще больше начинала паниковать. Словно прекрасная, но испуганная лань, ты пыталась перебороть страх и вести себя естественно. И хвала богам, что мне все же удалось раскрыть этот прекрасный цветок розы, помогая преодолеть первый страх.
Мне нравится... каждое утро будить тебя легким поцелуем и наблюдать, как ты неохотно просыпаешься. Нравится целовать твои глаза, губами ощущая мягкость длинных пушистых ресниц. Я с удовольствием покрываю твои губы легкими поцелуями, и мне кажется, что я никогда не смогу от них оторваться.. Это стало традицией. Я не мог уйти по делам или на работу в Министерство, не поцеловав тебя и не пожелать доброго утра. Ты, разумеется, пробормотав что-то вроде "Доброе, дорогой...", снова погружалась в сладостные объятия Морфея.
Мне нравится... Мне до сих пор нравится перебирать шкатулку c пожелтевшими от времени записками. Наверное, очень глупо и сентиментально, но я все еще храню ответы, что ты слала мне на маленьких кусочках пергамента. Милые, очаровательные строчки с тонким ароматом французских духов, выведенные аккуратным почерком. Ты всегда была художницей. Это было видно в каждой букве, выведенной так старательно. Записки, которые мы писали друг другу все это время: с момента помолвки и до свадьбы. Только они помогали мне выжить среди шума и суеты Министерских дел. Помню, с какой улыбкой на губах я писал тебе эти послания, закрывшись у себя в кабинете. Приходящие ко мне сослуживцы, наверное, думали, что это — любовные записки от новой пассии. Слухи о том, что я их менял, аки перчатки, не всегда были лишь слухами. Первые годы жизни в Париже, это, пожалуй, было, единственным моим развлечением. Коллег я не стал разочаровывать. Зачем? Пусть думают, что у меня до сих пор репутация ловеласа. Твой отец из кожи вон лез, стараясь придать нашей помолвке, а потом и свадьбе, как можно большую гласность. Хотел устроить свадьбу века. Чтобы ее помнили долго и обсуждали каждую деталь. Ну-ну. За мои деньги он шикарно размахнулся. Хотя мне было всё равно, сколько потратить. Я приобрел самое прекрасное в своей жизни — тебя. Твое расположение. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь удостоиться твоей любви, но буду стараться изо всех сил.
Мне нравится... смотреть, как ты рисуешь. Мне нравится смотреть на тебя. Я закрываю глаза и с улыбкой представляю, как очень скоро ты вновь окажешься в моих объятиях.
Мне нравится взгляд твоих голубых глаз, ласковый голос и мелодичный смех. Мне нравишься ты. Я люблю тебя.
— Люци! — негромкий возглас отвлек Малфоя от раздумий. — Прекрати так... Так странно улыбаться. Ты портишь мне весь образ на картине!
Нарцисса сосредоточенно хмурилась, поглядывая то на мужа, то на почти готовый портрет Лорда Малфоя, восседающего в кресле, возле которого важно и гордо прогуливался белый королевский павлин.
— Я не улыбаюсь, mon amour! — попытался оправдаться муж, за что был незамедлительно клюнут в руку тем самым павлином.
Потрясающая по своей красоте белая птица важно фыркнула, услышав, как хозяин зашипел от неожиданности.
Нарцисса рассмеялась.
— Вот видишь, дорогой! Даже живая проекция твоего патронуса со мной согласна.
Понимая, что он оказался один против коалиции, состоящей из собственной жены и "недопатронуса", Люциус затих, давая супруге возможность закончить картину.
Еще некоторое время в комнате стояла глубокая, насыщенная тишина, пока леди Малфой не опустила кисть, отходя на пару шагов.
Vova
