Год 1998. Альтернатива. Что-то закончится, что-то начнется

Вначале была борьба. Борьба за возможность не принимать в этом участия, борьба за право наблюдать со стороны. И поначалу он одерживал верх. Но от сущности факультета отважных и готовых к самопожертвованию людей не убежать. И именно эта сущность допустила всего один краткий миг сочувствия врагу. И бой был проигран. Сознание билось в панике, принимая такое количество информации. И все же это было не самое страшное. Пока он осознавал лишь количество и ужасающую мощь знаний своего врага, мысль о рациональности их существования позволяла хрупкому мостику адекватного восприятия действительности довольно-таки устойчиво пролегать над черной пропастью безумия. Но потом он понял, что знания сопровождаются эмоциями. Страх... Стыд... Ненависть... И наконец боль. Он прожил почти 20 лет за одну ночь. Именно прожил, поскольку жалость к поверженному врагу не позволила ему быть просто зрителем. Теперь это была и часть его жизни. И все-таки он победил.

Гарри проснулся. Сел на кровати, закрыв лицо руками и пытаясь привести в порядок бешеный ураган чувств, как своих, так и чужих. Впрочем, теперь все они принадлежали ему. Наконец, немного успокоившись, он взглянул на часы. Подходили к концу первые сутки в мире, где больше не было Волдеморта. Темный Лорд был уничтожен, но часть его жизни, та часть, в течение которой он был именно Лордом Волдемортом, теперь являлась достоянием его убийцы. И данное обстоятельство вовсе не прибавляло Гарри Поттеру уверенности в его будущем психическом здоровье.

Гарри огляделся. Комната в таких родных красно-золотых тонах за 6 лет стала его настоящим домом, а люди, спящие на остальных кроватях, те, с кем он учился, с кем вчера вместе сражался с толпами Пожирателей и различных порождений Тьмы, стали его семьей.

Но сейчас, вместе с теплыми чувствами, в груди разгоралось презрение к этим грязнокровкам и предателям крови и холодная ненависть к тем, кто осмелился противостоять ему, Темному Лорду.

Он как можно быстрее оделся и тихо вышел из спальни. Мантия-невидимка в одном кармане, волшебные палочки — в другом, карта Мародеров — за пазухой. Разум Гарри Поттера отказывался воспринимать тот факт, что все наконец кончено. В магическом сообществе настал мир, но это не принесло Гарри ни радости, ни облегчения. Слишком много погибло его друзей, знакомых, тех, кто всегда был рядом с ним, да и просто хороших людей. Однако внутренний голос все настойчивее уверял что плачем и стонами не воскресишь погибших, поэтому лучшее, что ты можешь сделать — это продолжать жить и радоваться тому, что все же очень многие остались живы. Впрочем, в эти уверения иногда вкрадывался тихий чужой шепот, который довольно-таки язвительно напоминал, что с нынешним состоянием его психики ему, вполне возможно, скоро станет все равно.

Поглощенный внутренними противоборствами, Гарри сам не заметил, что ноги привели его туда, куда он собирался еще вчера, но из-за жуткой усталости и невозможности уйти от всеобщего внимания, так и не смог выбраться. Тело все еще лежало там, где он видел этого человека в последний раз. Гарри смотрел в лицо, которое он возненавидел с первого учебного дня. А последний год он вообще желал лично прикончить этого человека. И все же, несмотря на свои чувства, Гарри всегда уважал его, считая хоть и одним из Пожирателей, но, по крайней мере, умнейшим из них. Гарри вспоминал то, что он увидел в Омуте Памяти, и сожалел, что не смог разглядеть человеческие черты под маской язвительности и холодности. Возможно, если бы все сложилось чуть иначе, они смогли бы стать хорошими друзьями.

Несколькими взмахами палочки Гарри скрыл раны и уложил тело, на созданные носилки. Он отнес его в Хогвартс, чтобы все желающие могли проститься с человеком, который словно специально настраивал против себя всех, кого на самом деле спасал. С человеком, благодаря которому они смогли победить. В одной из комнат, прилегающих к Большому Залу, которая временно использовалась как морг, он создал каменное ложе, на которое и переложил тело.

Направив на ложе палочку, Гарри произнес несколько заклинаний и на камне проступила надпись: «Северус Снейп, шпион Ордена Феникса на протяжении семнадцати лет, директор Хогвартса».

Гарри вышел за пределы противоаппарационной защиты Хогвартса. Знание никогда не дается легко. А уж такое знание — тем более. Однако оно было и попытки не обращать на него внимания выглядели бы глупо. Постепенно дальнейшие действия становились все яснее. Легкий хлопок раздался в прихожей дома 12 на площади Гриммо. Хаос, царивший в доме, яснее ясного говорил о том, что Пожиратели от души порезвились, устраивая здесь обыск, когда заклинание Хранителя потеряло силу.

— Кикимер! — Домовик появился перед ним, склоняясь в поклоне. — Займись домом, хорошо? Приведи его в порядок и постарайся управиться поскорее.

— Будет сделано, хозяин Гарри, — эльф еще раз поклонился и исчез.

Спустя несколько секунд Гарри Поттер появился в Косом переулке. Первым делом он потратил около часа на посещение Гринготтса. К тому времени, как он закончил операции со своим счетом, большинство магазинов уже открылись. Следующим на очереди стоял магазин мадам Малкин, где молодой маг намеревался подобрать себе новый гардероб. В результате куплены были несколько выходных мантий, некоторые из которых отличались наличием глубокого капюшона. После посещения "Мантий на все случаи жизни" Гарри направился в магазин ингридиентов для зелий, откуда вышел спустя полчаса, нагруженный различной величины свертками. Однако кое-чего все-таки не хватало. Еще пару дней назад нехватка компонентов стала бы проблемой. Однако сегодня, при наличии в сознании Гарри Поттера изрядной доли Темного Лорда, проблема перестала казаться неразрешимой. Еще утром Гарри заметил, что постепенно доступ к воспоминаниям Волдеморта становится все легче. И хотя картины зверских убийств и пыток все еще вызывали отвращение, тем не менее Поттер был уверен, что сможет воспроизвести любую из разработок Темного Лорда, далеко не все из которых принадлежали к области Непоправимых проклятий.

Как бы то ни было, теперь путь Гарри лежал на Темную Аллею. Повторять свой прошлый случайный путь по Лютному переулку желания не было, поэтому он воспользовался второй возможностью, обнаруженной в памяти Волдеморта. Дойдя до перекрестка Диагон-аллеи и Лютного переулка, юный волшебник в одной из своих новых мантий с надвинутым на лицо капюшоном положил руку на один из множества кирпичей углового дома.

— Покой — это ложь. Есть только страсть. Через страсть я познаю силу. Через силу я познаю победу. Через победу мои оковы рвутся.

Не успели отзвучать слова начальной литании кодекса древнего Темного Ордена, как перед Гарри открылась широкая уходящая далеко в обе стороны улица. Сущность Лорда внутри него молчала относительно Темной Аллеи. Судя по всему, Волдеморта интересовало только то, что здесь можно было достать.

Самого же Гарри, стоило ему оказаться на Темной Аллее, охватило странное чувство. До сих пор он испытывал то же самое лишь в Хогвартсе. Он был дома.

То ли так и было задумано, то ли портал воспринимал желания проходящих, но Гарри появился как раз напротив магазина зелий, где и приобрел некоторые недостающие, весьма специфические, надо сказать, компоненты. Выйдя из магазина, он осмотрелся. Внимание привлекла вывеска расположенного невдалеке невзрачного магазинчика. В надежде, что это окажется именно то, что нужно, Поттер направился в ту сторону. Практика показала что это действительно был магазин волшебных палочек. Внутри царил чуть больший бардак, чем в лавке Олливандера, но даже на первый взгляд выбор здесь был в несколько раз больше. Откуда-то из сумрака, царившего среди разнообразных шкафов и шкафчиков, материализовался невысокий лысый старичок, по всей видимости владелец магазина. На вид ему было далеко за сотню лет, однако в скорости передвижения он мог поспорить с 17-летним посетителем.

— Чем могу помочь, молодой человек? — голос его тоже не выдавал настоящего возраста.

— Мне нужна палочка. Причем было бы неплохо, если бы она не была зарегистрирована.

— Ну разумеется. Для какой руки?

Гарри задумался, но ненадолго. В конце концов так действительно будет удобнее.

— Для левой.

Продавец провел необходимые измерения и направился к одному из стеллажей.

— А почему вы не хотите снять с учета свою палочку, мистер Поттер?

Гарри уставился на старика, деловито перебирающего коробочки.

— О, не стоит так удивляться. У вас крайне занимательная энергетика, мистер Поттер, благодаря чему вас очень легко узнать. Однако не волнуйтесь. Темная Аллея — не то место, где вам нужно чего-то опасаться. Среди Темных вообще, и обитателей Аллеи в частности, у вас нет врагов.

— Ну да, — неуверенно согласился Гарри. — От последнего я, вроде как, недавно избавился.

— Ах, да. Том Реддл, — задумался старичок. — Весьма умный мальчик, в чем-то даже гений. Однако совершенно потрясающе самостоятельно ограничивший свое могущество. Не стоит считать его Темным магом, мистер Поттер. Черным — да, пожалуй. Но не Темным. Ну а его последователи — всего лишь кучка фанатиков, которых кроме денег и власти ничего никогда и не интересовало. По большей части они даже не задумывались ни над причинами, ни над следствиями своих действий.

— Простите, сэр, — разум Гарри после недавних потрясений с трудом воспринимал информацию столь масштабного характера. — Насколько я понял, вы хотите сказать, что между Темным магом и Черным существует разница?

— Меня зовут Алан Рокуэлл, мистер Поттер. И да, вы все правильно поняли. Если хотите, я могу ответить на ваши вопросы, но сначала попробуйте-ка вот эту палочку.

Гарри взял предложенную волшебную палочку и, едва она оказалась в его руке, сразу же понял, что это именно то, что нужно.

Спустя несколько минут Гарри Поттер стоял на пороге магазинчика Алана Рокуэлла и слушал рассказ продавца.

— Видите ли, мистер Поттер, существует два основных источника магической энергии. Один из них — природа. Все, что нас окружает, есть основа так называемой элементальной магии. Для использования этой энергии необходима предрасположенность именно к такой магии. Магов-элементалистов крайне мало. Второй источник энергии находится внутри человека. Его-то и использует основная масса волшебников. Изначально разделение на Белых и Черных магов возникло как отклик на способы обращения к источнику силы. Светлые считали что применение магии дает наилучший результат, если маг находится в состоянии внутреннего покоя, умиротворенности. Ну и, соответственно, Черные маги считали основой своих сил сильнейший эмоциональный фон. А поскольку наибольшие всплески силы происходят под воздействием негативных эмоций, то постепенно гнев, ненависть и тому подобные чувства стали неотделимы от сознания Черных магов.

— А как же "покой — это ложь"? Получается Кодекс создан для Черных магов?

— Отнюдь, мистер Поттер. Как Белые, так и Черные, не осознавая этого, загнали себя в жесткие рамки зависимости от своего внутреннего состояния. Чтобы было проще понять, приведу пример. Можете вы представить Волдеморта повторяющим подвиг вашей матери? Защищающим кого-либо ценой собственной жизни? Думаю, вряд ли. И наоборот, вряд ли какой-то Светлый маг сможет вызвать в себе такую ненависть, с которой тот же Волдеморт использовал проклятия пыток. И вместе с тем, ни та, ни другая сторона уже не подозревают, что сами заклинания вовсе не связаны с конкретными чувствами. Мне, к примеру, известен случай применения Смертельного проклятия Темным магом для спасения своей возлюбленной, на которую напали сразу пятеро. Ненависти к ним он не испытывал, но вот сила его любви оказалась такой, что единожды произнесенное "Авада Кедавра" ударило сразу по пятерым, что в принципе невозможно. Таким образом, мистер Поттер, Темные волшебники — это те, кто не накладывает на себя каких-то глупых ограничений в области использования своей силы.

Все это время Гарри вспоминал битву при Хогвартсе и к концу речи Алана уже понимал, что тот имеет в виду.

*Покой — это ложь. Есть только страсть.*

Джинни... Стремление сохранить ей жизнь даже ценой своей собственной позволило ему встретить смерть лицом к лицу, без страха.

*Через страсть я познаю силу*

Готовность принять смерть, стремление защитить всех, кого он знает, кого любит, дали ему силу преодолеть смерть и вернуться.

*Через силу я познаю победу*

С того момента, как Гарри добровольно принял смерть и, таким образом, получил над ней власть, Волдеморт уже был обречен на поражение.

*Через победу мои оковы рвутся*

Поражение Лорда освободило их обоих от пут пророчества, а в сознании Гарри Поттера слились воедино два отношения к силе магии. Путь светлого спокойствия, по которому его так настойчиво вел Дамблдор и путь ненависти ко всему человечеству, который погубил Тома Рэддла. И теперь Гарри Поттер осознал, что наконец-то обрел целостность.

Видимо, весь этот внутренний монолог слишком ясно отражался на лице Гарри, потому что Алан остановился и, улыбаясь, произнес:

— Теперь я уверен, что Темная Аллея не зря приняла тебя, Гарри Поттер. Добро пожаловать домой.

Эхо последних слов Алана еще отдавалось в сознании Гарри, когда он понял, что рядом с ним никого нет. Он стоял напротив довольно большого магазина, в котором без труда угадывался зверинец. Поразмыслив, Гарри решил все-таки зайти. Внутреннее пространство магазина было занято хаотичным нагромождением клеток, ящиков, аквариумов и прочих емкостей. Совы тут присутствовали, казалось, только для того, "чтобы было". В таком количестве разнообразных магических тварей, в числе которых наличествовала даже мантикора в клетке в углу, обращать внимание на сов было бы преступлением.

— Чего изволите, сэр? — продавец вынырнул из-за кучи ящиков. В руке у него висел, попискивая, удерживаемый за хвост нюхлер.

— Думаю, будет лучше, — после небольшого раздумья ответил Гарри, — если вы сами порекомендуете мне кого-нибудь интересного. Сам я тут зависну надолго.

— О, разумеется, сэр. У меня как раз есть нечто совершенно особенное. Одну минуту.

Спустя ровно минуту хозяин зверинца вернулся, левитируя перед собой клетку. При этом на его лице было настолько счастливое выражение, что не догадаться о том, что он просто хочет как можно скорее избавиться от обитателя клетки, мог бы разве что тугодум наподобие Дадли Дурсля.

А между тем существо действительно заслуживало внимания. В клетке лежал, накрывшись крыльями небольшой — около двух метров от макушки до кончика хвоста — дракончик. В глазах его ясно читалось глубочайшее презрение к продавцу.

— Дракон — это, по-вашему, домашняя зверушка?

— Ну, это не совсем дракон. Искусственно выведенная порода. Произвольно меняет размер от воробья до настоящего взрослого дракона.

— И почему же, интересно, его до сих пор никто не купил, при той-то радости, с которой вы стремитесь от него отделаться?

Продавец, осознавший, что надуть покупателя не удалось, вздохнул.

— Слишком злобный, ядовитый, да к тому же еще и глуп как пень. Едва его в прошлый раз выпустили из клетки, как он тут же вырос и разнес полмагазина, паршивец.

— Мало тебе, старый дурень, — обиженно прошипел дракончик.

— Я думал что у драконов свой язык, — точно так же, на парселтанге, сказал Гарри.

— Ух ты, змееуст. — Дракончик заметно оживился. — Слушай, купи меня, а? Ну пожалуйста.

— Хулиганить не будешь?

— Да я тихий, как домашний котенок. Только вытащи меня отсюда. Знаешь как надоело в клетке сидеть?

— Да уж могу себе представить, — посочувствовал Гарри, вспоминая свое детство в чулане под лестницей.

Он перевел взгляд на продавца, который усердно делал вид, что в его магазине каждый день клиенты разговаривают с драконами на языке змей.

— Сколько вы за него хотите?

— Двадцать галеонов, сэр. — судя по цене, несчастный продавец действительно рад был избавиться от надоевшего "товара".

Гарри расплатился и открыл клетку. Дракончик хитро глянул на сжавшегося в ужасе за прилавком продавца, уменьшился до размеров небольшой совы и перелетел на плечо нового хозяина.

— А зовут-то тебя как? — поинтересовался Гарри.

— Никак не зовут, — дракончик обиженно запыхтел. — Они не сочли нужным дать мне имя.

— Ну, это исправить не сложно. Прими от меня в дар имя, дружок. Отныне ты будешь зваться Алантар.

— А что, мне нравится, — после недолгого раздумья ответил дракон. — А куда мы пойдем?

— Домой, — весело ответил Гарри.

Вместе с Алантаром Гарри аппарировал в дом на площади Гриммо. Там он передал сумку с покупками Кикимеру и попросил того заботиться о драконе в его отсутствие.

— Я пока должен уйти, о тебе позаботится мой эльф. Питаешься ты, наверное, мясом?

— Мне, в общем-то, все равно, но вообще люблю говядину.

— Хорошо, пойдем, покажу где ты будешь жить.

Гарри показал дракончику комнату, в которой жил раньше Клювокрыл. После длительного заключения в тесной клетке Алантар был в восторге.

— Я скоро вернусь, — сказал Гарри, направляясь к двери. — А ты постарайся, чтобы тебя никто не замечал, если захочешь полетать.

— Не волнуйся, меня никто не увидит. И, кстати, Гарри, тебе вовсе не обязательно постоянно говорить со мной на парселтанге. Я прекрасно понимаю и обычный человеческий язык. А на Змеином говорю потому, что змееусты среди людей есть, а понимающих язык драконов нет. Так что больше шансов, что кто-то вроде тебя услышит.

Оставив Алантара изображать статуэтку на камине, Гарри отправился разбирать покупки. В процессе он размышлял над тем, как стоит ему поступить дальше. Собственно, план уже был намечен, и теперь он просто старался убедить сам себя, что так будет лучше. В принципе, это было не так сложно. Теперь, после падения Волдеморта, Гарри Поттер станет национальным героем страны, а то и всего магического мира. Разумеется, перед ним будут открыты любые двери, его везде с радостью примут на работу. Вот только проблема в том, что на работу принимать будут не его, а его имя. Как же, у нас работает сам Гарри Поттер. Существование в качестве символа мира и спокойствия у всех на виду его крайне не устраивало. Тем более, что продолжение изучения магических искусств с учетом его новых возможностей, при повышенном внимании общественности, будет весьма затруднительно. Таким образом, все сводилось к тому, что если он хочет нормальной жизни, которой будет управлять он сам, а не его имя, то это самое имя должно исчезнуть. В мире, где больше нет Волдеморта, больше нет нужды и в Гарри Поттере.

*Через победу мои оковы рвутся*

Имя Мальчика-Который-Выжил — это просто еще одни оковы. И поэтому Гарри Поттер должен умереть.

* * *

Двери Большого зала открылись через пару минут после начала обеда.

— Все-таки опоздал, — с досадой подумал Гарри Поттер, проходя к столу Гриффиндора. — Но зато лишний раз уверился в правильности своего решения. У них уже вошло в привычку. Как только я захожу, все разговоры прекращаются, а глаза смотрят исключительно в мою сторону.

Волна гнева поднялась... И опала. Для Гарри больше не было необходимости сражаться с частью Волдеморта внутри себя. Он принял себя таким, каким он стал.

— Гарри, где ты был? — прошипел Рон. — Мы ведь, знаешь ли, волнуемся.

— Извини, что не предупредил. Мне надо было побыть одному. Да и дела кое-какие. Кстати, Гермиона, твоя сумочка еще у тебя?

— Ну да, конечно, — Гермиона вопросительно посмотрела на Гарри.

— Думаю, портрет Финеаса Найджелуса вполне достоин возвращения на свое законное место в родовом гнезде Блеков.

— Ты собираешься вернуться домой?

— Скорее всего, да. Надо же мне где-то жить, верно?

— Ты мог бы жить у нас, Гарри, — Рон посмотрел на друга.

— Или в Хогвартсе, — продолжила Гермиона. — Ты ведь собираешься продолжать учиться?

— Рон, когда будут похороны? — казалось, Гарри не обратил внимания на последний вопрос подруги.

— Тела погибших защитников Хогвартса похоронят послезавтра. Сторонников Лорда, если родственники не захотят хоронить их сами, просто сожгут.

— Все это есть в пророке, — вмешалась Джинни. — Я имею в виду, на тех двух страницах, которые чисто случайно не посвящены Мальчику-Который-Выжил, Долгопупсу и Снейпу.

— Угу, репортеры ухитрились взять интервью даже у портрета Дамблдора, — возмутилась Гермиона. — Что уж говорить о Мак-Гонагалл, Флитвике, Слагхорне и остальных. Похоже, ты — единственный, кому удалось от них скрыться.

— Вот видишь, — ухмыльнулся Гарри. — Разумеется, я собираюсь закончить образование. Но сама посуди, Гермиона, смогу я в такой атмосфере спокойно учиться?

— Я тебя понимаю, — осторожно ответила девушка, — но ты же в любом случае не сможешь прятаться от них вечно. А бросать учебу нельзя ни в коем случае.

— Давайте поговорим об этом чуть позже, — улыбнулся Гарри.

Вскоре после окончания обеда четверо учеников Школы чародейства и волшебства Хогвартс сидели под деревом на берегу озера.

— Итак, — начал Гарри Поттер, — как весьма правильно заметила Гермиона, мы все должны получить полное образование. Но, в отличие от вас, у меня в процессе могут возникнуть проблемы, связанные с нежелательным вниманием к персоне Мальчика-Который-Не-Только-Выжил-Но-И-Показал-Волдеморту-Где-Раки-Зимуют. Однако есть одна возможность убежать от известности, не покидая при этом ни страну, ни даже Хогвартс.

— Это как? — заинтересовался Рон.

— Весьма просто. Я продолжу учиться, а Гарри Поттер, победитель Волдеморта, умрет.

Гарри замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Гарри, ты уверен, что это на самом деле ты? — ненавязчиво поинтересовался Рон. — Что-то уж больно ты жизнерадостный.

— М-да, есть немного, — моментально помрачнел тот. — Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но отказаться от части себя я уже не могу. Видите ли, в момент смерти Волдеморта, скорее всего из-за нашей кровной связи, часть его знаний и воспоминаний передалась мне. И теперь я помню все, совершенное им за последние двадцать лет.

Как ни крути, но Том Реддл был редким мастером легилименции, поэтому мысли друзей сейчас не составляли тайны для Гарри Поттера. Однако, к своему удивлению, они не решили отстраниться от него и не ассоциировали его с новым Темным Лордом. Разве что Джинни немного испугалась того, что его чувства к ней могут измениться. Гарри тут же молча обнял ее и мысль исчезла из ее сознания.

— Так что, — продолжил он, — думаю, я могу позволить себе сделать ему последний подарок и обратить все его знания не на очередной план покорения мира, а на помощь людям.

Сомнения исчезли окончательно. Гермиона не выдержала первая.

— Знаешь, если бы Том был жив, он сейчас умер бы от одной этой мысли, — расхохоталась она.

— Уверен в этом, — поддержал Гарри. — А теперь приступим к убийству Гарри Поттера. Гермиона, призови, пожалуйста, свою сумочку.

— Я все еще не горю желанием общаться с вами, Поттер. — Спустя несколько минут говорил вытащенный из "заключения" портрет Финеаса Найджелуса.

— Отлично, сэр. Значит я могу считать, что вас совершенно не интересует возможность возрождения рода Блэков, не так ли? — притворно вздохнув, поинтересовался Гарри.

— С этого места поподробнее, — Финеас даже соизволил повернуться к ребятам лицом.

— Видите ли, мистер Найджелус, как вы наверняка знаете, я, в некотором роде, ваш родственник. А теперь еще и единственный наследник Сириуса. И так уж сложилось, что мне будет гораздо легче жить с фамилией Блэк, нежели Поттер.

— Замечательно, — искренне восхитился портрет. — Извиниться за свое неподобающее поведение в отношении меня, да еще так, что ваша выгода от этого перевесила все остальное. Знаешь, Поттер, в твоем случае Распределяющая Шляпа просто облажалась.

Час спустя стопка исписанных пергаментов содержала в себе историю Северуса Блэка и достоверно объясняла тот факт, что на протяжении 17 лет никто в магическом мире о нем не слышал.

— Бесподобно, — наконец высказалась Джинни. — Мало того, что Гарри Поттер становится Блэком, так он еще и имя берет в честь профессора зелий, хотя они не переваривали друг друга с первого курса. Спешите видеть. Рита Скитер повесилась бы от зависти. Такая интрига ей даже не снилась.

— Надеюсь только, что ты не перестанешь любить Гарри Поттера после его смерти, — расхохотался новоиспеченный наследник Блэков. — Ну а теперь еще один маленький штрих.

* * *

Джинни восторженно взвизгнула, когда на ее плечо опустился весело шипящий дракон, но тут же настороженно посмотрела на Гарри.

— Ты говорил, что он может разговаривать только на Драконьем и Змеином языке. Но я его прекрасно понимаю.

— В общем-то я подозревал, что так и будет. В конце концов, Том Рэддл целый год сидел в твоем сознании. Мне, к примеру, для изучения языка понадобился лишь секундный контакт с его палочкой.

Алантара настолько осчастливила возможность общаться уже с двумя людьми, что до остальных ему просто не было никакого дела. Друзья собрались в гостиной дома 12 на площади Гриммо через час после разговора у озера.

— Следующим шагом будет сокрытие моей связи с Северусом Блэком, — объяснил Гарри. — А ничего более подходящего, чем заклятие Хранителя, мне в голову не приходит. Ну а поскольку вы — единственные, кто об этом знает, Хранителями придется быть вам.

— Ты сумеешь провести ритуал? — широко раскрытыми глазами уставилась на него Гермиона. — Это ведь жутко сложно.

— Для Гарри Поттера — возможно. Но не для Тома Рэддла. Но это чуть позже. Рон, Джинни, вы отправляетесь в Нору. Ваша мама наверняка волнуется. И заодно расскажете что были у меня в гостях и видели там новоявленного сына Сириуса Блэка. А я пока должен сопроводить Гермиону.

— Куда, — не поняла сама Гермиона.

— Как куда? В Австралию, конечно. Или тебе настолько понравилось жить без родителей, что ты решила оставить их там, где они есть? — ехидно поинтересовался Гарри.

— Спасибо, — тихо проговорила Гермиона. — Я бы еще месяц собиралась, наверное. Но знаешь, судя по твоему сарказму, тебе достались знания не только Волдеморта. И новое имя ты взял не просто так.

Через несколько минут, заполненных молчаливым прощанием, после которого Гарри с трудом оторвался от Джинни и успел заметить, что Рон с не меньшей неохотой выпустил из объятий Гермиону, Уизли подошли к камину и исчезли в зеленом пламени.

— Так, Гермиона, у тебя есть час на приведение себя в порядок. Где ванная, ты знаешь.

Сам Гарри аппарировал в Косой переулок и через 15 минут забирал у мадам Малкин несколько мантий, подогнанных по фигуре Гермионы на трансфигурированном манекене. С выбором цвета проблем не возникло. Гарри не забыл, насколько хорошо выглядела подруга в голубом платье на прошлом балу.

Прибыв домой, Гарри передал мантии Кикимеру, попросив его отнести их Гермионе, а сам поднялся проведать Алантара. Когда он вернулся, Гермиона улыбалась перед зеркалом в новой мантии.

— Спасибо, Гарри. Как ты смог так точно подобрать размер?

— Трансфигурировал манекен. Мадам Малкин была счастлива тыкать иголками куда угодно и не слышать постоянных визгов.

Гермиона в ответ тихо хихикнула, а Гарри взял со стола тарелку, поднял палочку и сосредоточившись на необходимости попасть в Министерство магии Австралии, превратил ее в портал.

Оказавшись в просторном холле австралийского Министерства, друзья осмотрелись и, увидев направляющихся к ним неспешной походкой дежурных авроров, переглянулись.

— М-да... Судя по их скорости, со времени основания этого здания у них в стране не было ни одного Темного Лорда, — вздохнув, заметил Гарри.

— Угу, — согласилась Гермиона. — Появись мы так пару месяцев назад в нашем Министерстве, нас опознали бы только по анализу крови, собранной со стен.

Наконец авроры добрались-таки до ребят и поинтересовались их именами и целью визита.

— Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Прибыли из Великобритании. Ищем двух маглов-иммигрантов, Вендела и Монику Уилкинс. Дел на территории министерства нет. Просим содействия.

— Мы не занимаемся регистрацией маглов... — начал было один из авроров, но Гарри решительно оборвал его.

— Просим содействия — это значит просим сопровождающего до посольства Великобритании. Магловского посольства. Или хотя бы координаты для аппарирования.

Один из авроров кивнул, взял их за руки и они переместились в неприметный переулок, из которого было видно трехэтажное здание со знакомым флагом на фронтоне.

Найти нужный им кабинет не составило труда.

— Здравствуйте, сэр, — поприветствовал хозяина кабинета Гарри. — Нам необходимо найти семью Уилкинсов. Они иммигранты. Недавно приехали из Англии.

— Простите, — вежливо, но холодно отозвался чиновник. — Мы не выдаем подобные сведения кому попало. Могу я узнать, кто вы и зачем они вам?

— Боюсь, что эта информация будет для вас лишней, — спокойно сказал Гарри, доставая из левого рукава палочку. — Империо. А теперь будьте добры предоставить нам необходимые сведения, — все так же вежливо попросил Гарри, не обращая внимания на тихое бурчание возмущенной Гермионы. Через пять минут они выходили из посольства с адресом Уилкинсов.

— Гарри Джеймс Поттер, — наконец не выдержала Гермиона, — могу я узнать, что ты творишь? Какими бы заторможенными ни были здешние авроры, но и они в итоге сообразят, что это было Непростительное заклинание.

— Не кричи, Гермиона, — попытался успокоить ее Гарри. — Никто ничего не заметит.

Он показал ей две спрятанные в рукавах палочки и ухмыльнулся.

— Эта палочка не зарегистрирована, так что и отследить ее нельзя. Да и вообще, с ним можно было разговаривать до закрытия посольства. А это меня крайне не устраивает.

— Ты меня пугаешь, Гарри. Ты на себя не похож был. И тут и в министерстве.

— Привыкай, — хмыкнул Гарри. — От прежнего Гарри Поттера осталось разве что его отношение к друзьям. В остальном Северус Блэк будет совершенно другим. И притворяться мне, благодаря наследству Волдеморта, не придется.

На кухне дома 12 по площади Гриммо семья Грейнджер в полном составе пыталась избавиться от потрясения, вызванного резким восстановлением памяти, с помощью литра Успокаивающего зелья. Хозяин дома, чтобы не мешать воссоединению семьи, отправился к дракону, попросив Кикимера приготовить ужин на всех.

Пообщавшись с Алантаром и осмотрев гостевые комнаты, Гарри спустился в гостиную. Эльф как раз закончил готовить, а родители Гермионы уже, видимо, переварили рассказ своей дочери. Гарри оставалось только удивиться способности Гермионы уложить события нескольких последних месяцев в получасовой рассказ.

— Гарри, знакомься, — Гермиона повернулась к вошедшему другу. — Джонатан и Джейн Грейнджер. Мам, пап, это Гарри Поттер. Вы уже встречались, но вроде как не знакомились.

— Да, вроде бы так, — отозвался Гарри. — Очень приятно познакомиться. Скажите, мистер Грейнджер, вам нужно будет вернуться в Австралию, чтобы закончить там все дела?

— Нет-нет, не беспокойтесь об этом. Все можно будет сделать по телефону из Англии.

— Очень хорошо. В таком случае, прошу вас сегодня считать себя моими гостями, а завтра мы решим что делать дальше. Я бы предложил вам остаться здесь, но для людей, не владеющих магией, этот дом — не самое подходящее место.

— Мы с радостью воспользуемся вашим гостеприимством сегодня, мистер Поттер, — улыбнулась мать Гермионы. — Но мы оставили за собой дом в пригороде Лондона, так что завтра мы просто поедем туда.

После ужина Гарри показал родителям Гермионы их комнату, ее саму отправил в ту же гостевую, где она обычно и останавливалась.

Утром счастливое семейство покинуло дом сразу же после завтрака, а Гарри начал приготовления к обряду. Сам ритуал был не так уж и сложен для уровня Северуса Блэка, но вот использовавшееся в нем зелье должно было готовится тридцать два часа.

Закончив приготовление основы для зелья, Гарри оставил его настаиваться, а сам прошел по дому, снимая и заменяя или просто обновляя защитные чары. К своему величайшему удивлению, он обнаружил, что Волдеморт вовсе не был помешан на Непростительных и Смертельных проклятиях. Так что вскоре в дом на площади Гриммо вряд ли смог бы попасть даже Дамблдор, имей он такую возможность. Параллельно с этим он раздумывал о некоторых аспектах отношений Поттера и Блэка и пришел к выводу, что раз уж Гарри Поттеру теперь вряд ли понадобится что-то из наследства его родителей и Сириуса, то давно написанное завещание стоит переписать. Вопросов ни у кого возникнуть не должно, поскольку если Рон и Джинни не забыли упомянуть о встрече с сыном Сириуса, то нет ничего удивительного, что Гарри Поттер в тот же день передает ему права на имущество крестного.

Исследуя дом, Гарри обнаружил весьма основательно запечатанную как Светлыми, так и Темными чарами дверь. Провозившись с ней почти полчаса, он все-таки открыл ее. За дверью скрывалась библиотека. Учитывая какие щиты висели на двери, неудивительно как то, что члены Ордена Феникса никогда здесь не были, так и то, что сюда не пробрались Пожиратели. Ну а Сириус, видимо, настолько терпеть не мог свою семью и этот дом, что не только сам здесь никогда не был, но и никому не сказал о наличии библиотеки в доме. Однако после чуть более тщательного изучения содержимого книжных шкафов, от последней версии пришлось отказаться. Гарри понял, почему Сириус никогда не упоминал об этом месте. Если бы сюда попал Дамблдор, библиотека большей частью была бы уничтожена, так как больше двух третей ее занимали книги, рассказывающие о Темных Искусствах. Остальные книги были из совершенно различных областей магических наук, начиная от свойств камней и растений и заканчивая Высшей Боевой магией.

Проходя мимо одного из шкафов, Гарри обратил внимание на весьма толстый том в красном переплете, который выделялся как пятно крови на общем темном фоне.

Детальное рассмотрение показало, что книга, называвшаяся "Высшая трансфигурация: превращения человека. Анимаги и трансморфы", была своего рода учебным пособием для занимающихся анимагией. Правда пособием достаточно серьезного уровня, но в сложившихся обстоятельствах Гарри вполне мог позволить себе еще и не такие учебники.

Спустившись вниз и проверив степень готовности зелья, Гарри решил в кои-то веки потратить редко появляющееся свободное до вечера время на чтение.

Уже через несколько страниц он понял, что в руки ему попал совершенно уникальный экземпляр творения неизвестного мага 7 века.

Ради любопытства юный волшебник попробовал выполнить указания по расчету своей основной анимагической формы.

Однако это оказалось весьма непростым делом. Проблема заключалась в том, что трижды пересчитанные параметры давали различные результаты, в одном из которых весьма четко угадывался дракон. В итоге, единственное, что стало абсолютно ясно, так это то, что в аниформе Гарри совершенно точно будет летать. Однако, как бы ни была соблазнительна такая мысль, но остальные параметры на дракона не походили.

— Да уж, брат Северус, до Мерлина ты конечно не дотягиваешь, но совокупные способности Гарри Поттера и Тома Рэддла сделали тебя, пожалуй, одним из сильнейших магов современности, — Гарри расхохотался. Диалог с самим собой в двух лицах изрядно его развеселил. Остальное юный волшебник решил отложить до того счастливого момента, когда у него появится время на более детальное изучение искусства анимагических преобразований.

Похороны начались на следующий день в десять часов утра. Хогвартс был заполнен огромным количеством волшебников. Гарри смотрел как хоронят близких ему людей и думал о том, сколько горя причинит тем, кто остался, еще и его смерть. И все же он не сомневался в правильности своего решения. Как бы то ни было, но даже с уходом Гарри Поттера мир не исчезнет, как не исчез он после смерти Сириуса, Ремуса, Снейпа и других. Гарри хотел, чтобы люди видели в нем его самого, а не Мальчика-Который-Был-Марионеткой-Дамблдора. И ради этой свободы стоило умереть. Через победу над остатками Гарри Поттера в себе Северус Блэк окончательно разорвет оковы, сковывавшие его всю жизнь.

На обеде после похорон Гарри всерьез заподозрил, что запасы Веселящего зелья у Слагхорна сильно поубавились. Хотя, возможно, людям просто надоело жить в постоянном страхе и только теперь они начали осознавать, что время террора Волдеморта наконец прошло.

После обеда Гарри объяснил друзьям свой план и, не обращая внимания на протесты Гермионы, считавшей, что инсценированная смерть в таких условиях вполне может стать настоящей, отправил всех по местам. Сам Поттер с Джинни взяли метлы и, сказав родителям Джинни, что хотят немного развеяться, направилиь в сторону Леса.

Спустя полчаса Рон привлек внимание находящихся поблизости людей к непонятным вспышкам над Запретным лесом. Внезапно над кронами деревьев показались две фигурки на метлах, тщетно пытавшиеся оторваться от небольшого, но крайне сердитого дракона. Сначала казалось, что им удастся улететь, но дракон вдруг вспомнил, что он еще и огнедышащий. Одна из фигурок на горящей метле набирая скорость помчалась к земле. Спутник упавшего на ходу развернул метлу и рванул на перехват с такой скоростью, что казалось будто он аппарирует вместе с метлой. Финту, с которым он перехватил своего товарища, мог бы позавидовать сам Вронский. На мгновение они исчезли за деревьями, потом один из них поднялся в воздух и начал осыпать все еще плюющегося огнем дракона заклинаниями, давая возможность пешему товарищу уйти. Дракон, додумавшись, что за двумя зайцами не побегаешь, переключился на более докучливую жертву. Через несколько секунд волшебник исчез в наиболее меткой струе огня и рухнул в заросли. К тому моменту, как к месту происшествия на метлах добрались несколько авроров, дракона уже и след простыл.

Молодой аврор, нашедший Джинни первым оказался вполне способен сложить два и два. Увидев перед собой весьма характерную светло-рыжую прическу и вспомнив мастерство ее спутника в обращении с метлой, он побледнел и спросил:

— Мисс Уизли... Кто был с вами в воздухе?

— Гарри Поттер, — всхлипнула Джинни и потеряла сознание.

2 мая 1998 года.

Волдеморт и Гарри неподвижно глядели друг на друга, потом Темный Лорд чуть склонил голову набок, рассматривая стоявшего перед ним мальчика, и странная безрадостная улыбка искривила его тонкие губы.

- Гарри Поттер, — сказал он мягко. Его голос сливался с шипением огня. — Мальчик, Который Выжил.

Пожиратели смерти не шевелились. Они ждали. Все вокруг замерло в ожидании. Хагрид бился в своих путах, Беллатриса тяжело дышала, а Гарри вдруг ни с того ни с сего вспомнил Джинни, ее сияющие глаза, вкус ее губ…

Волдеморт поднял палочку. Голова его была по-прежнему склонена набок, как у мальчишки, с любопытством ждущего, что будет дальше. Гарри взглянул в красные глаза, желая лишь одного: чтобы все произошло прямо сейчас, пока он еще стоит ровно, пока не утратил власти над собой, не выдал своего страха…

Он увидел шевеление тонких губ, вспышку зеленого пламени — и все исчезло...

* * *

Он был мертв.

И все же он был жив.

Возможно именно осознание абсурдности данного факта позволяло удерживать сознание на тонком мостике адекватного мировосприятия, протянутом над черной бездной безумия. Он не ощущал своего тела, что, впрочем, неудивительно для того, у кого тела нет. Однако возвратившееся сознание означало, что в главном он не ошибся...

* * *

-  Протего! — крикнул Гарри.

Щитовые чары разделили Большой зал пополам. Волдеморт оглянулся в поисках пославшего их, и Гарри наконец сбросил с себя мантию-невидимку.

Вопль изумления, приветственные возгласы, крики с обеих сторон: «Гарри!» и «ОН ЖИВ!» — стихли почти мгновенно. Толпа испугалась. Внезапно наступила полная тишина. Волдеморт и Гарри, встретившись взглядом, одновременно начали двигаться по кругу.

- Пусть никто не пытается мне помочь, — громко сказал Гарри. В мертвом молчании его слова раскатились по Залу, как трубный глас. — Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я.

Волдеморт зашипел, расширив красные глаза:

- Поттер, конечно, шутит. Это ведь совсем не в его стиле. Кто сегодня послужит тебе щитом, а, Поттер?

- Никто, — просто ответил Гарри. — Хоркруксов больше нет. Остались только я и ты. Ни один из нас не может жить, пока жив другой, и один из нас должен уйти навсегда...

* * *

Тьма пришла в движение. Темный туман медленно рассеивался. Сквозь него проступили очертания помещения, в котором он провел последние годы. Осталось совсем чуть-чуть. Но как оказалось, к такому он готов не был...

* * *

Грудь Волдеморта тяжело вздымалась, и Гарри чувствовал, как зреет заклятие, как оно растет внутри палочки, направленной ему в лицо.

- Настоящим хозяином Бузинной палочки был Драко Малфой.

На мгновение в глазах Волдеморта мелькнул слепой ужас — и исчез.

- Но если и так, — сказал он мягко. — Даже если ты прав, Поттер, что это меняет для нас с тобой? Палочки с пером феникса у тебя уже нет. Наш поединок решит чистое умение… А убив тебя, я смогу заняться Драко Малфоем…

- Ты опоздал, — сказал Гарри. — Ты упустил свой шанс. Я тебя опередил. Много недель назад я победил Драко и отобрал у него волшебную палочку. — Гарри помахал палочкой из боярышника и почувствовал, что глаза всех присутствовавших в Большом зале устремлены на нее. — Так что теперь, — прошептал Гарри, — все сводится к одному: знает ли Бузинная палочка у тебя в руках, что на ее последнего хозяина наслали Разоружающее заклятие. Потому что если она это знает, то… я — настоящий хозяин Бузинной палочки.

Красно-золотое сияние внезапно разлилось по зачарованному потолку над их головами: это ослепительный краешек восходящего солнца проник в Большой зал через восточное окно. Свет ударил им в глаза одновременно, так что лицо Волдеморта вдруг превратилось в пылающее пятно. Гарри услышал крик высокого голоса и тоже выкрикнул в небо всю свою надежду, взмахнув палочкой Драко.

-  Авада Кедавра!

-  Экспеллиармус!

Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Золотое пламя взвилось в самом центре круга, по которому они двигались, — это столкнулись их заклятия. Гарри видел, как зеленая вспышка Волдеморта слилась с его собственной и как Бузинная палочка взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, закружилась под зачарованным потолком, точно голова Нагайны, и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать, чтобы полностью подчиниться его власти. Гарри, тренированный ловец, поймал ее свободной рукой — и в ту же минуту Волдеморт упал навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатились. На полу лежали смертные останки Тома Реддла — слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Волдеморт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Гарри стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку своего врага...

* * *

Боль... Поглощающая все мысли, сокрушающая все попытки отстраниться от нее. Он даже не предполагал, что такая боль может существовать. Сейчас он понимал, почему говорят что душевная боль сильнее телесной. Никакая материальная оболочка не смогла бы вынести то, что испытывало его сознание. И на самой грани безумия, когда он уже готов был сорваться в черную пропасть, боль внезапно отступила.

Тьма рассеялась и на каменном полу небольшого помещения с единственным окном остался лежать человек. Старик, цвет волос которого не определить под слоем грязи, исхудавший, но живой. Глаза открылись, в них на мгновение полыхнул огонь и тело начало постепенно меняться. Мертвенная бледность сменилась здоровым румянцем, излишняя худоба исчезла, мышцы налились силой, волосы приобрели привычный золотистый оттенок. Простая серая мантия упала на плечи теперь уже молодого парня лет 25.

— Замечательно, — хриплый голос, отраженный от каменных стен испугал даже своего обладателя, который тут же рассмеялся от неожиданности. — Начнем.

Он развел руки в стороны и произнес несколько слов на чужом языке. Несколько мгновений стояла полная тишина. Потом в глазах волшебника появилась неуверенность, сменившаяся, однако, бурным весельем.

Если бы в этот момент его видел черноволосый мальчик, всё еще стоящий возле тела поверженного врага, он бы сразу узнал человека, которого видел однажды, проникнув в разум Волдеморта. Человека, так жестоко подшутившего над Грегоровичем.

Но Гарри Поттера здесь не было.

— Что ж, так даже интереснее. Я и не надеялся, что будет совсем просто. С одной стороны это даже хорошо, у меня еще есть время. Но с другой... Кажется у вас большие проблемы, мистер Поттер, — радостный смех еще звучал, отражаясь от каменных стен камеры Нурменгарда, но сам Геллерт Гриндевальд уже аппарировал в неизвестном направлении.

"Дракон совершил то, что не удалось Волдеморту"

Первая полоса "Ежедневного пророка" была занята фотографией Гарри Поттера с черной ленточкой в уголке.

На кухне дома семьи Уизли за столом сидела компания в составе Артура, Рона и Джинни, а также Гермионы Грейнджер, временно живущей у друзей. Молли три дня назад, сразу после похорон Гарри, закрылась наверху с несколькими пузырьками Успокаивающего зелья и вышла из добровольного затвора лишь сегодня утром.

Говорить было особо не о чем, так как присутствие посторонних в последние дни весьма тяготило Хранителей Тайны Северуса Блэка. Поэтому никто особо не возражал, когда Джинни надоело ковыряться в тарелке и она направилась в свою комнату. Однако на полпути к лестнице ее остановил резкий стук в окно. За стеклом висела черная сова, на шее которой выделялся медальон с символикой Министерства Магии.

Артур подошел к окну, забрал у совы письмо и сел обратно. Открыв конверт, он пробежал глазами по строчкам на пергаменте и посмотрел на ребят.

— Вас вызывают в Министерство, — сказал он, протягивая письмо сидевшему рядом с ним Рону. Через минуту друзья вместе читали послание.

"Уважаемые Рональд Биллиус Уизли, Джиневра Энн Уизли и Гермиона Джейн Грейнджер.

Сообщаем вам, что ваше присутствие необходимо на оглашении завещания мистера Гарри Джеймса Поттера, в связи с тем, что вы упомянуты в числе наследников. Процесс состоится 26 мая в 10.00 в кабинете №16 Департамента магического правопорядка.

С уважением, специальный консультант ДМП, Коул Тернер."

— Это уже завтра, — сообщил Рон и повернулся к отцу. — А как мы туда доберемся?

— Все коммуникационные системы снова действуют. Попробую договориться чтобы вам разрешили прибыть через каминную сеть, ответил мистер Уизли и аппарировал в Министерство.

* * *

— Итак, молодые люди, вот копии завещания, можете с ними ознакомиться, потом мне нужны будут ваши подписи, — консультант передал бумаги друзьям, к которым в Министерстве присоединился Северус Блэк. Согласно документам, Гермиона и Джинни в равных долях получали содержимое сейфа № 714 в Гринготтсе, Рону доставалась часть акций "Всевозможных Волшебных Вредилок", остальное имущество поступало в распоряжение Северуса.

— Простите, сэр, — подняла глаза Гермиона. — Но разве номер сейфа Гарри не 713?

— Да, мисс Грейнджер, вы совершенно правы. Однако завещание было переписано мистером Поттером не так давно, если я правильно все понимаю, то после знакомства с мистером Блэком. Сейф 713 по просьбе мистера Поттера был объединен с сейфом Сириуса Блэка, поэтому вместе с недвижимостью отходит к наследнику рода. Однако, обратите внимание. Библиотека дома на площади Гриммо оставлена мисс Грейнджер.

— Когда вы желаете забрать книги, мисс Грейнджер? — Северус все еще не стремился снимать капюшон, поэтому голос его звучал несколько приглушенно.

— Не знаю, — растерялась Гермиона. — Мне некуда пока их деть, так что скорее всего они останутся в библиотеке, если вы не против, мистер Блэк.

— Не против. Однако защита дома немного изменилась, а поскольку я не имею намерения препятствовать вам при необходимости пользоваться вашей частью наследства, возьмите это, — он вынул из кармана небольшое кольцо и передал Гермионе. — Это индивидуальный портал. Воспользоваться им сможете только вы. А теперь мне пора. Думаю, мы скоро увидимся.

Северус пожал руки Рону и Гермионе, затем поднес к губам руку Джинни и сказал:

— Не стоит грустить об умерших, юная леди. Насколько я успел узнать Гарри, он сказал бы что жизнь продолжается, не так ли?

С этими словами Блэк исчез.

— Интересно, зачем Гарри упомянул в завещании нас? — задумчиво протянул Рон. — Не логичнее ли было оставить все Блэку?

— Не логичнее, — отрезала Гермиона. — они с Блэком знакомы несколько дней. А то, что Гарри оставил ему все имущество Сириуса, никаких вопросов не вызывает. В конце концов, Северус его сын. Мне больше интересно откуда у Гарри акции "Вредилок"?

— Фред оставил ему половину своих акций, как спонсору.

— Ладно, время выбраться в Гринготтс найдем позже, — вмешалась Джинни, — а сейчас домой.

Миссис Уизли все еще выглядела расстроенной и все попытки мужа поднять ей настроение успехом не увенчались.

— Мам, жизнь все-таки продолжается, — решительно сказала первой вошедшая на кухню Джинни. — Знаешь, Блэк сказал одну очень правильную вещь. Гарри бы не понравилась наша реакция на его смерть. Неудивительно, что мы об этом не задумывались, все же он был нашим другом, но Северус прав.

— Гарри однажды рассказал мне, — улыбнулся Рон, — как говорил Дамблдор. Для высокоорганизованного разума смерть — всего лишь очередное приключение. А приключения очень любили Гарри.

— Вы так толком и не объяснили, — переключилась на другую тему миссис Уизли, — что за Блэк? Я думала, Сириус был последним.

— По сути так оно и есть, — тут же принялась объяснять Гермиона. — Сириус не знал, что мать Северуса была беременна, когда она уезжала из Англии. А самому Севу об отце она рассказала только после того, как с Сириуса сняли обвинения в убийствах, видимо чтобы не травмировать ребенка. Так что фамилию отца он взял только после смерти матери, а в Лондон переехал, еще не зная, что и отец тоже умер. Адрес "родового гнезда" Блэков он знал, видимо там они с Гарри и познакомились. А поскольку чувство справедливости у Гарри всегда было обострено, он решил, что имущество Сириуса должно принадлежать его сыну.

— Ну ладно, а что он вообще за человек?

— Про внешность ничего не можем сказать. Мы его видели всего два раза, да и то в мантии с капюшоном. Знаем лишь что он собирается поступать в Хогвартс на седьмой курс.

— А где он учился до этого?

— Мы не спрашивали. Но где бы он ни учился, думаю для перевода в Хогвартс ему придется сдавать серьезные экзамены.

* * *

— Вряд ли я ошибусь, если скажу что ваша фамилия Блэк, не так ли? — Минерва Мак-Гонагалл смотрела на стоящего в дверях юношу, который был почти идеальной копией Сириуса в его школьные годы. За исключением необычно ярких зеленых глаз, которые до недавнего времени были прерогативой мужской линии рода Поттеров.

— Вы абсолютно правы, госпожа директор. Северус Блэк, к вашим услугам. Я хотел бы подать прошение о зачислении на седьмой курс Хогвартса.

— У вас есть какие-то документы с предыдущего места учебы?

— К сожалению, нет. Последний год я занимался самообразованием, а до этого мы с матерью слишком часто переезжали и ни в одной школе я не задерживался надолго.

— Жаль. Но это значит только то, что, помимо переводных экзаменов для седьмого курса, вам придется сдать экзамены СОВ для получения аттестата за пять курсов. В связи с последними событиями в школе, все преподаватели будут неотлучно находиться на местах, так что со временем для экзаменов у вас не должно возникнуть проблем. Однако я попрошу вас отметить те предметы, которые вы хотите сдавать.

— Вы настолько уверены в своих силах, мистер Блэк? — спросила она спустя две минуты, когда Северус передал ей бланк с предметами. — Защита, Травология, Зелья, Чары, Трансфигурация, УзМС. Почему мне кажется, что вы не просто так выбрали предметы, необходимые для поступления в школу авроров?

— Вероятно потому, что так оно и есть. Я действительно собираюсь туда поступать. Что касается уверенности... — Северус взмахнул палочкой в сторону стоящего у двери стула и вместо предмета мебели возникла точная копия Минервы Мак-Гонагалл.

— Что ж, — директор позволила себе едва заметную, но все же улыбку. — Мне кажется что Трансфигурацию вы сдали. Но позвольте поинтересоваться, почему, с таким уровнем подготовки, вы не хотите сдавать сразу выпускные экзамены?

— Видите ли, профессор, я совсем не знал своего отца, а теперь возможности с ним познакомиться нет вообще. Но я могу, по крайней мере, закончить ту же школу, что и он в свое время. Тем более, что здесь есть люди, которые его знали. К тому же, я собираюсь жить в Англии и учеба в Хогвартсе, как мне кажется, это прекрасная возможность познакомиться с людьми, с которыми мне в будущем придется работать.

— Что же, мистер Блэк, я надеюсь что вам у нас понравится.

Северус направился было к двери, но его остановил до боли знакомый голос.

— Минерва, могу я попросить вас дать мне возможность поговорить с мистером Блэком наедине?

— Боюсь, профессор Дамблдор, — Северус не дал Мак-Гонагалл возможности ответить портрету, — что у меня вряд ли когда-то появится желание общаться с вами.

— Почему же, юноша?

— Мне достаточно хорошо известна история моего отца, профессор. И я знаю, что именно вы были Верховным Судьей Визенгамота, когда его схватили. Вы не дали ему ни малейшего шанса оправдаться, хотя могли бы предложить использовать хотя бы Сыворотку Правды. Своим бездействием вы обрекли его на 12 лет Азкабана. Не думаю, что когда-то смогу простить такую ошибку.

Северус Блэк вышел из кабинета директора, оставив портреты Снейпа и Найджелуса рассуждать о том, что в роду Финеаса наконец-то появился весьма здравомыслящий человек, а Дамблдора — вспоминать о том, как почти то же самое ему однажды сказал другой мальчик, которому Сириус вполне мог... Внезапно Дамблдор на портрете дернулся, словно его ударили. Мальчика, которому Сириус вполне мог стать отцом. Не может быть.

* * *

Блэк шел по направлению к Хогсмиду и внутренне поносил свою неосторожность на чем свет стоит. Каким бы ни был Дамблдор, но в проницательности не откажешь даже его портрету. Ничего удивительного, если выяснится что он может видеть сквозь любые магические маскировки. Впрочем зелье, выуженное из памяти Волдеморта, скоро будет готово. И тогда маскировка больше не понадобится. Оно изменит даже структуру ауры, так что ничто не будет связывать Поттера и Блэка.

За такими рассуждениями Северус сам не заметил, как оказался возле "Трех метел". Сквозь оконное стекло виднелась выдающаяся, во всех отношениях, фигура лесничего, в руках которого почти незаметна была пивная кружка объемом не меньше трех литров.

Северус подошел к стойке, взял кружку с пивом и сел рядом с Хагридом.

— Не будете возражать против моего общества, профессор?

Полувеликан повернул голову, с полминуты разглядывал парня, после чего в его глазах промелькнуло узнавание и сразу за ним дикий ужас.

— Сириус... Но ты же... Как же... Это...

— Ну-ну, профессор, не все так плохо. Вы еще не настолько пьяны, чтобы видеть мертвых. Я его сын. Северус Блэк, к вашим услугам.

— Северус? Ты эта... Прям как алхимик наш... Бывший уж, конечно.

— А, это наверное его портрет я видел в кабинете директора. До сих пор я считал что только моя мать настолько сумасшедшая, чтобы дать сыну такое имя.

— А ты, значит, в Хогвартсе будешь учиться?

— Да, по завещанию Гарри Поттера мне остался дом моего отца, так что теперь я буду жить в Англии.

При упоминании Поттера лесничий подозрительно всхлипнул, залпом осушил наполовину полную кружку и уже заметно нетрезвым голосом потребовал добавки себе и молодому Блэку.

— Блэку... Неужто у нашей псины еще и щенки были? — фраза была произнесена вполголоса, однако достаточно громко для того, чтобы в баре резко похолодало.

— Наверное мне послышалось, — подмигнул Хагриду Северус, который сразу же узнал эту неповторимую манеру растягивать произносимые слова, сейчас еще и усиленную хорошей порцией не самого слабого алкоголя.

— Разумеется, — согласился блондин за угловым столиком, — если у тебя столько же мозгов, сколько было у твоего папаши после выхода из Азкабана, то разумеется, тебе показалось.

Северус развернулся к собеседнику.

— Судя по фамильному сходству, это твой отец последние несколько дней бегает по Министерству и ищет, кому бы еще заплатить, чтобы его дело наконец закрыли. Да уж, если его поиски не увенчаются успехом, ты вряд ли когда-то узнаешь, останется ли что-то от его мозгов после Азкабана. Хотя, учитывая ваше положение, полное отсутствие мыслительного центра — это у вас семейное, Малфой. И кажется ты собираешься это доказать.

Последнюю фразу Северус произнес после того, как два запущенных подряд заклинания разбились о щит, которым он невербально окружил себя еще в начале перепалки с Малфоем.

— Успокойся, белобрысый. Сядь на место и я сделаю вид, что просто не обратил внимания на такую мелочь, — с усмешкой бросил Северус, однако такое предложение, как он и рассчитывал, окончательно вывело Малфоя из равновесия.

Проклятия посыпались как из рога изобилия, однако для большей части из них было достаточно стандартного щита, который Блэк, не особо задумываясь, ставил невербально. Это давало ему время анализировать дуэль, которая становилась наглядным примером того, что говорил сэр Алан.

Драко был в ярости. И гнев придавал ему сил, обострял реакцию, давал возможность иногда предчувствовать удар противника. Но цена за силу была слишком высока. Северус видел, что младший Малфой постепенно теряет контроль над собой. Гнев подчинял его одному желанию — убить врага. Любой ценой. Большинство заклятий Малфоя блокировались, от остальных Блэк просто уворачивался. Наконец ярость окончательно уничтожила остатки здравого смысла в разуме Драко Малфоя.

— Авада Кедавра, — прорычал он.

Перед Блэком возник небольшой серебристый щит, в который и ударил яркий луч Смертельного Проклятия. Щит рассыпался, но свое дело он сделал.

В мгновенно воцарившейся тишине в баре раздался тихий деревянный стук — палочка выпала из руки Малфоя, когда он понял, что сделал. Следом раздались слова антиаппарационного, а затем обездвиживающего заклинаний. Прибывшие спустя десять минут авроры забрали окаменевшего Малфоя, решив что в таком виде с ним будет меньше хлопот. Старший группы остался в баре, расспрашивая о происшествии сначала Северуса, а потом свидетелей, которых было предостаточно. Покончив с формальностями, аврор сообщил Блэку, что о предъявленном Малфою обвинении и времени судебного заседания его уведомят совой из Министерства, и аппарировал.

— Так о чем это мы? — Северус сел на свое место и как ни в чем не бывало продолжил разговор с Хагридом.

— Ты эта... Зря ты его задирать стал... Это ж Малфой, а они все черные маги. Он же ж тебя покалечить мог.

— Ну уж, профессор. Род Блэков тоже не отличается наличием белых крыльев за спиной. Так что все прошло так, как только и могло пройти. К тому же я много слышал об этом семействе и считаю, что Азкабан — самое для них подходящее место.

— Ну ладно. А вообще хорошо, что ты решил учиться в Хогвартсе. С такими способностями может директор тебя и на Турнир отправит.

— Что за турнир? — насторожился Северус.

— Ох, опять я болтаю слишком много. Ну да чего уж там. Хотя это пока секрет, конечно. В этом году, в честь победы над Сам-Знаешь-Кем, Турнир Трех Волшебников проведут в Дурмштранге. Думаю, у тебя есть все шансы попасть в группу кандидатов от Хогвартса.

— Ну да, наверное, — рассеянно подтвердил Блэк и замолчал.

Турнир Трех Волшебников... Он никогда не забудет итога участия в прошлом Турнире. Разумеется, ничего подобного уже не будет, Волдеморт мертв, Пожиратели почти все в Азкабане, но все равно, желания принимать участие в турнире у Северуса не было. Однако, с другой стороны, он хотел, чтобы его уважали за его умения, а не за одно только имя. Турнир — прекрасный шанс показать, чего стоит Северус Блэк. Так и не придя к какому-то конкретному решению, юноша поступил гораздо проще.

— Я подумаю обо всем этом завтра, — сказал он себе и внутренние противоречия благополучно исчезли.

Неделя не задалась с самого начала. Первые три дня в мире без Лорда прошли в лихорадочных попытках продать все то, без чего семья вполне может обойтись. Включая и несколько владений в других городах. И вот, пожалуйста. Не успел он уладить все свои дела, как Азкабан уже протянул свои хищные лапы к его единственному сыну. Этот болван напился до такой степени, что не раздумывая применил Смертельное Проклятие на глазах десятка свидетелей. И именно в такой момент, когда он ничем не мог помочь своему отпрыску. Разве что на суде можно будет поприсутствовать. Единственным положительным событием за неделю стала, пожалуй, лишь на редкость идиотская смерть Гарри Поттера. Жаль только, что он с этим немного запоздал. С такими мыслями Люциус Малфой подошел к двери одного из залов суда. Он вошел внутрь, занял самое неприметное место у стены и осмотрелся. Компания, сидевшая в первом ряду, сразу же привлекла его внимание. Двух Уизли и грязнокровку Грейнджер он знал давно. Четвертым был какой-то незнакомый парень с черными волосами до плеч, со спины вызывающий какое-то неуловимое воспоминание, которое никак не удается зафиксировать. Словно почувствовав на себе пристальный взгляд, парень обернулся. Люциус счел за лучшее сесть. Сердце колотилось как бешеное, что и неудивительно, учитывая что на него смотрел Сириус Блэк.

— Прошу всех встать, — секретарь суда, какой-то молодой человек, явно вчерашний школьник, заметно нервничал, — председатель суда — Гризельда Марчбенкс, государственный обвинитель — глава Специального Управления Магического Правопорядка Мериадок Тофгард. Свидетели обвинения — Рубеус Хагрид, Северус Сириус Блэк, Рональд Биллиус Уизли, Гермиона Джейн Грейнджер.

— Приведите обвиняемого, — кивнул Тофгард стоящим у двери аврорам.

На лице Люциуса появилась усмешка. Неужели эти болваны решили что дементорам доверять не стоит? Да уж, скорость мышления поражает.

— Драко Игнациус Малфой, вы обвиняетесь в применении Смертельного Проклятия к человеку. Можете ли вы сказать что-то в свое оправдание?

— Бред.

— Я знал, что вы это скажете, — вздохнул Тофгард, — выслушаем свидетелей обвинения.

История происшествия была Люциусу хорошо знакома, поэтому он позволил себе расслабиться и подумать. Северус Сириус Блэк. Кто же ты такой, мальчик? Сын предателя семьи Блэков? Нет... Люциус увидел глаза парня, когда тот обернулся. Нет, это сын не Сириуса. И что интересно здесь делают Уизли и Грейнджер? Их же не было в том баре.

Ответ на невысказанный вопрос Малфоя-старшего не заставил себя долго ждать.

— Вердикт суда — виновен. Смягчающим обстоятельством признано то, что мистер Малфой не вполне контролировал свои эмоции из-за сильного беспокойства за судьбу отца. Наказание — десять лет заключения в Азкабане. Помимо изложенного обвинения, мистер Блэк утверждает что мистер Драко Малфой принадлежит к группе магов, известных как Пожиратели Смерти. Медицинское обследование мистера Малфоя показало отсутствие Черной метки — знака принадлежности к сподвижникам Темного Лорда. Однако свидетели обвинения готовы подтвердить, что до падения Лорда видели метку на руке мистера Малфоя.

— Могу ли я просить возможности выступить свидетелем защиты по данному обвинению? — обратился к суду Люциус Малфой.

— Прошу вас, мистер Малфой.

— Я хотел бы обратить внимание председателя и обвинения на то, что показания свидетелей не могут являться доказательством вины, поскольку отношение свидетелей к обвиняемому весьма предвзято. Факт вражды свидетелей с моим сыном на протяжении всех семи лет учебы в Хогвартсе могут подтвердить практически все остальные ученики.

— Возражение принимается, — Гризельда Марчбенкс посмотрела на Тофгарда, — может ли обвинение представить независимых свидетелей? — Мериадок покачал головой.

— К тому же, — продолжил мистер Малфой, — данное обвинение лично мне кажется несостоятельным. Мой сын никогда не принадлежал к Пожирателям Смерти и отсутствие Черной метки — лишнее тому подтверждение.

— Госпожа председатель, прошу слова, — Северус Блэк поднялся со своего места. Получив разрешение, он обратился к Люциусу:

— Мистер Малфой, когда вам выдвигали подобное обвинение, вы не отрицали свою принадлежность к Внутреннему Кругу, лишь утверждая что находились под проклятием Подвластия. Скажите, сейчас вы утверждаете что никогда не были Пожирателем?

— Нет, я по прежнему придерживаюсь своих прошлых показаний, — ответил Малфой-старший, не понимая, чего добивается этот щенок.

— В таком случае, не могли бы вы предъявить суду знак принадлежности к данной группе?

Малфою показалось что его облили ледяной водой. Предательски заныла левая рука. Зал молчал, ожидая ответа Люциуса.

— Нет, я... Метка исчезла. Сразу после падения Темного Лорда, — сквозь зубы произнес старший Малфой.

— Как видите, госпожа председатель, отсутствие метки никоим образом не доказывает невиновности мистера Драко Малфоя. Поэтому, с вашего позволения, я не собираюсь отзывать данное обвинение.

— Расследование принадлежности Драко Игнациуса Малфоя к Пожирателям Смерти будет проведено специалистами Департамента магического правопорядка. Решение по первому обвинению остается в силе и приводится в исполнение немедленно. На этом заседание суда объявляю закрытым.

Люциус стоял в каком-то безлюдном переулке, прислонившись к стене и его трясло от злости. Какой-то ублюдок рода Блэков решил, что имеет право лезть в то, что его совершенно не касается. А самое паршивое то, что он мог помочь своему сыну. И пока что Малфой сам не знал, почему позволил так себя унизить. Внезапно он обнаружил, что с силой сжимает левое предплечье. Люциус закатал рукав мантии. Черная метка слегка болела, но это не была боль, заслуживающая внимания. Он никак не мог понять, что происходит. Он знал, что у остальных пойманных Пожирателей метки исчезли и это позволило тем из них, кто не крутился постоянно на виду, избежать обвинений. Кроме того, исчезновение остальных меток четко доказывало, что Волдеморт мертв.

Голова разболелась от напряженной работы мысли. Понимая, что сейчас ответа не найти, Люциус аппарировал домой. Просторный холл родового замка Малфоев встретил хозяина привычной мрачной тишиной, однако сегодня она каменной плитой давила на сознание. Поднявшись на второй этаж, он направился в сторону их с женой комнаты. Неровный свет факелов раздражал Малфоя, игры теней в боковых коридорах создавали ощущение чужого присутствия. Люциус злился на свои разыгравшиеся нервы, но успокоиться не получалось. Сказывалось напряжение последних дней, да и возраст уже не для таких нагрузок. Подойдя к комнате, он краешком сознания отметил что ближайшие факелы не горят. Кажется кто-то из эльфов будет сегодня наказан. В комнате горел камин и завораживающий танец язычков огня был единственным источником света. Судя по руке в красном рукаве платья, лежащей на подлокотнике кресла, которое стояло рядом с камином спинкой к двери, Нарцисса была дома.

— Я ничего не смогу для него сделать, — сказал старший Малфой, проходя к шкафу, — мне придется объяснять наличие метки, а я сам ни черта не понимаю.

Сняв плащ, он собрался было повесить его на место, но на полдороге его руки застыли в воздухе. Нарцисса ненавидела красный цвет и в ее гардеробе не было ни одного такого платья. Малфой вытащил палочку и обошел кресло.

Нарцисса сидела в кресле, на ее губах застыла едва заметная улыбка. Языки пламени отражались в открытых глазах. Голова женщины была откинута на спинку кресла, а чуть ниже подбородка, на шее, зияла куда более широкая улыбка. Вместе с холодным ужасом к Малфою пришло осознание того, что платье далеко не сразу стало красным.

* * *

— Люциус, — шелест ветра за открытым окном звучал громче и волшебник не сразу понял, что слышит этот голос наяву. Он оторвал глаза от тела жены и обвел взглядом комнату. Огонь камина наполнял комнату таким количеством теней, что ему казалось, будто в каждом углу стоит темная фигура. Всегда спокойный, расчетливый, Малфой был на грани паники.

— Здравствуй, Люциус. Ты не рад школьному товарищу? — тень возле двери обрела материальность и шагнула вперед, но лицо все еще было скрыто полумраком неосвещенной комнаты.

— Авада Кедавра, — не долго раздумывал Малфой. Разбираться будем потом. Словно в замедленной съемке, зеленый луч проклятия ударил темную фигуру в грудь.

— М-да. Либо ты очень не хочешь меня убивать, либо ты просто не можешь. Думаю, первый вариант можно отбросить, — с тихим смешком странный гость вышел на середину комнаты.

— Ты... — выдохнул Люциус Малфой, — но как... Ты же мертв.

— Весьма распространенное мнение, — пожал плечами высокий молодой человек лет 18, с короткими темными волосами, — к счастью для меня, не совсем верное. Однако мне кажется что ты все-таки не очень мне рад.

Малфой бросил взгляд на кресло у камина.

— Ты пожалеешь, что пришел сюда, Т... — взмах палочки гостя оборвал фразу на половине. Люциус ощутил что его горло словно сжимает невидимая рука, позволяя ему с трудом дышать, но лишая способности издавать связные звуки.

— Не надо имен, дружок, — устало сказал юноша, — в таких старых домах и у стен есть уши. Вечно ты стараешься создать какие-то лишние проблемы, мой скользкий друг. Впрочем, сегодня ты принял, пожалуй, самое правильное решение за всю свою жизнь.

Люциус инстинктивно схватился за левое предплечье.

— Конечно жаль, что твой сын не сможет к нам присоединиться, но это не так важно. Утешься тем, что напоследок ты все-таки сделал хоть что-то, что было полезно не для тебя лично.

Серебристой змейкой блестнуло в свете огня длинное тонкое лезвие. Люциус ощутил, что заклинание, сковывающее его горло, исчезло и, подняв палочку, попытался произнести еще одно проклятие, но понял что голосовые связки больше ему не повинуются. В последние секунды жизни Малфой внезапно осознал, почему метка не исчезла. Со смертью Волдеморта все поставленные им метки пропали. Однако Люциус Малфой принадлежал к Внутреннему Кругу Пожирателей смерти. В битве при Хогвартсе выжил только он из тех людей, кого меткой наградил не Лорд Волдеморт. Внутреннему Кругу метки ставил Том Рэддл. И еще он успел подумать, что этот день стал кульминацией столь неудачной недели.

К моменту возвращения друзей из Министерства дома находились практически все Уизли, за исключением Перси, на которого в связи с событиями последних двух недель навалилось столько работы, что он зачастую и ночевал в Министерстве, и Джорджа, который, с целью хоть немного заглушить боль, вызванную смертью брата, с головой ушел в дела "Волшебных Вредилок". Для тех, кто был в курсе, процедура знакомства Гарри Поттера с семьей Уизли после 7 лет дружбы выглядела достаточно нелепо, однако конспирация требует жертв. Поэтому пришлось изображать полную неосведомленность. Впрочем не во всех случаях.

— Флер? Уж не Флер ли Делакур? Чемпионка Шармбатона на Турнире Трех Волшебников 94-95 годов?

— Oui, вы сове'шенно п'авы, мсье Блэк, — зарделась Флер, которая вместе с Биллом была в гостях у родителей мужа.

— О, в таком случае вы наверняка сможете дать нам пару советов относительно Турнира этого года.

На кухне воцарилась тишина, которую нарушил недоуменный голос Гермионы.

— Турнира? Этого года?

— Эээ, да... — мистер Уизли явно чувствовал себя не в своей тарелке, — вообще-то вам должны были сообщить только в Хогвартсе.

— Чтооо? — взвыло младшее поколение семьи Уизли в лице Рона и Джинни. — Да сколько можно? Нам уже давно не 11 лет.

— Простите, мистер Уизли, — еле сдерживая смех выдавил Северус, — я не предполагал что тайна сия велика есть. Тем более, что я и сам-то случайно узнал от Хагрида в "Трех метлах"

— А я тебе говорил, пап, — Билл расхохотался, глядя на Рона и Джинни, у которых разве что пар из ушей не валил от возмущения, — надо было сразу все рассказать.

— Ну конечно, — миссис Уизли отошла от плиты с кастрюлькой в руках, — и за остаток каникул они вобьют себе в головы что обязаны поучаствовать.

— Что в этом плохого, миссис Уизли? — поинтересовался Блэк. — Турнир — прекрасная возможность показать себя, завести новые знакомства. Собственно для этого они и устраиваются.

— В этом плохо все, — отрезала Молли. — Прошлый Турнир закончился гибелью одного участника, а второй лишь чудом избежал подобной участи.

— Дорогая, я уверен, в этом году ничего подобного не произойдет, — сделал было попытку вмешаться Артур, но под взглядом жены решил, что молчание — все-таки золото.

— Да ладно, мама, — усмехнулся Чарли, — ты же не можешь вечно нас всех опекать. Пусть пробуют если им так хочется. Да и вообще, судя по тому, что я слышал, если Северус решит участвовать в Турнире, вряд ли у кого-то еще из учеников Хогвартса будет шанс. За Дурмштранг и Шармбатон, конечно, говорить не буду.

Остаток обеда прошел в обсуждении Турнира и шансов тех или иных учеников в нем участвовать. Наконец сгустившиеся за окном сумерки напомнили всем, что некоторые, между прочим, живут достаточно далеко. Первыми через камин отправились Билл и Флер, вскоре после них через портал исчез и Северус. Гермиона осталась ночевать в Норе.

— Мам, чего ты так волнуешься из-за этого Турнира? — спросила Джинни, заходя на кухню когда все разошлись по комнатам. — Все равно вряд ли мы попадем в число участников. Есть в Хогвартсе люди и поспособнее нас.

— Разумеется я волнуюсь, Джинни. Я просто не хочу потерять еще кого-то из своих детей. Не успели мы свыкнуться с мыслью что Фреда с нами больше нет, как еще и Гарри... И вообще, — внезапно встрепенулась миссис Уизли, — что это вы себе позволяете, юная леди? — взгляд матери заметно потяжелел. — Думаешь незаметно было, как вы с этим Блэком друг на друга смотрите?

Джинни слегка покраснела.

— Я никому не говорила, но незадолго до того полета у нас с Гарри было время обо всем поговорить. И к концу разговора я поняла, что нам с ним ничего не светит. Мама, ты вряд ли знаешь, но когда Гарри шел в Запретный Лес, он использовал Воскрешающий камень. И к Волдеморту он шел в окружении родителей, Сириуса и всех друзей, которые погибли в тот день. А потом Том убил его. И после смерти Гарри встретил Дамблдора. Я не знаю о чем они говорили, этого он не рассказал, но после того разговора Гарри Поттер вернулся в этот мир. Однако вернулся он не за тем, чтобы продолжать жить, а лишь для того, чтобы исполнить пророчество и убить Волдеморта. Он просил меня простить его за то, что он не может жить здесь, зная, что имеет возможность быть со своей семьей. И когда Гарри перехватил меня в воздухе, он уже знал, что с драконом ему не справиться. Поэтому он просто попросил чтобы не плакали о нем. Это его выбор. И еще... Он сказал чтобы я была счастлива. И я твердо намерена выполнить его просьбу.

— Знаешь, дочка, — Молли обняла Джинни и улыбнулась. — А так действительно легче. По крайней мере мы знаем, что сейчас ему гораздо лучше.

* * *

Объект разговора матери и дочери, между тем, сидел в своей гостиной и в очередной раз пытался рассчитать свое анимагическое животное. После нескольких безуспешных попыток Северус решил дочитать главу до конца и вскоре понял, что в дальнейшем это нужно делать в первую очередь. В пояснениях было сказано, что иногда уровень магической энергии волшебника имеет крайне нестабильный характер, в таких случаях расчет не приведет к определенному результату и определить аниформу такого мага можно только опытным путем. Над причиной нестабильности уровня своей энергии Северус особенно не раздумывал. Мысленно отвесив себе подзатыльник, он уже более спокойно продолжил чтение.

* * *

— Кстати, мы так и не разобрались с наследством, — вспомнил Рон, когда на следующий день они вчетвером сидели в доме Блэка. — Сев, ты не в курсе, что Гарри нам оставил? — вопрос вызвал общий смех.

— Чисто случайно я в курсе. Гермиона и Джинни получили что-то около 40 тысяч на двоих, плюс библиотека Гермионы. У тебя, Рон положение немного выгоднее. "Вредилки" приносят чуть меньше 10 тысяч в год, но доходы постепенно растут.

— Все это замечательно, но давай, рассказывай, что ты там такое интересное нашел. — В списке приоритетов Гермионы Грейнджер все меркло в сравнении с новым учебником.

— А, ну да, — Северус достал книгу. — Знакомьтесь. Творение неизвестного автора. "Как стать анимагом за полгода". Вводную лекцию прочитаю сам, а потом, если будет желание, рассчитаете размеры хомячков, в которых будете превращаться.

Итак, то, что современное магическое сообщество именует анимагией, есть, на самом деле, просто высшая ступень самотрансфигурации без использования волшебной палочки. То же самое применимо и к метаморфам. Истинная анимагия немного сложнее. Анимаг не просто меняет форму тела, в нем сливаются воедино сущность человека и сущность зверя. Современные анимаги перенимают лишь некоторые черты своих животных форм. Вспомните, к примеру, смех Сириуса, похожий на собачий лай. Истинный анимаг сохраняет в человеческой форме все способности звероформы. То есть у анимага-сокола будет соответствующей остроты зрение, у кошек — способность видеть в темноте, сила мага-медведя останется и в человеческом виде. Ценой таких возможностей становится более длительный процесс слияния сущностей человека и зверя. Он проходит не один день. Просто превращаясь в очередной раз, маг перенимает часть зверя в свою человеческую форму. А, да, первое превращение происходит после принятия определенного зелья. Вот, собственно, и все.

— А трансморфы? — Гермиона стремилась внести ясность в название книги.

— Этого я и сам толком не понял, — вздохнул Северус, — в книге про них мало что есть. Их еще называют "многоликими". Насколько я понял, это вообще какая-то особая немногочисленная раса существ. Многоликие, в отличие от метаморфов могут перестраивать структуру тела не только в человеческом диапазоне. То есть они могут преобразовать руку в клинок меча, к примеру. Можно ли стать трансморфом, тут не написано. Но что-то мне подсказывает что вряд ли.

Спустя полчаса Гермиона первой отложила пергамент с расчетами.

— Я буду совой.

— Что и неудивительно, — хмыкнул Северус, — сова — символ мудрости.

— А у меня, кажется, бык, — растерялся Рон.

— Ты уверен, мой юный друг, — вкрадчиво прошептал Блэк, — что это не осел? — в следующую секунду ему пришлось уворачиваться от летящего в его голову тапка.

— А я буду пантерой, — Джинни тоже закончила расчеты.

— Причем замечательного рыжеватого оттенка, — обнял ее Северус.

— А сам ты, наверное, будешь превращаться в саблезубого суслика, — вопросительно посмотрел на друга Рон.

— А знаешь, вполне возможно, — задумался тот, — я не могу рассчитать свое животное, из-за колебаний уровня моей силы. Так что вполне возможен и такой вариант. Впрочем, вам с Джинни повезло несколько меньше.

— Это почему?

— Если масса животного больше массы тела человека, то после превращения вас за уши не оттащишь от тарелки с едой, — захихикал Блэк.

— Ну ладно, если вы действительно хотите попытаться стать анимагами, то мне придется две недели варить зелье. А для этого нужны кое-какие ингридиенты.

— Сев, — пробормотала Гермиона, уже успевшая пролистать книгу, — а где ты собираешься доставать жилы из крыльев химеры? Если единорог еще может добровольно дать свою кровь, то уж химера вряд ли по-хорошему даст отрезать себе крыло.

— Ничего, есть вариант, — сказал Северус, протягивая руку и вместе с друзьями аппарируя на Темную Аллею.

— Где это мы? — Рон смотрел на вполне мирную солнечную улицу, по которой куда-то спешили или наоборот, неспешно прогуливались, совершенно обычные волшебники и волшебницы.

— Добро пожаловать на Темную Аллею, дамы и господа, — раздался голос сзади.

— Темную Аллею? — обернулась Гермиона. — Но на нее нельзя аппарировать.

— Только не тем, кого признала сама Аллея, — улыбнулся Алан. — Мистер Поттер, ваш магический фон выглядит гораздо приличнее, нежели ранее. Рад что вы приняли свою новую сущность.

Челюсть Северуса медленно поползла вниз, но сэр Алан только рассмеялся.

— О, не переживайте, мистер Блэк. Я просто вижу тех, кому продавал палочки, под любой маскировкой. Такие уж полномочия, — закончил он не совсем понятной фразой.

— Надеюсь, сэр Алан, у остальных таких возможностей нет.

— На этот вопрос вам вряд ли кто ответит. Каких тут только возможностей нет. Но это не имеет ни малейшего значения. Обитателей аллеи ни в коей мере не волнуют ваши дела во внешнем мире. Там вы можете хоть весь мир захватить, лишь бы здесь не хулиганили. Ну а если встретитесь с кем-то вне Аллеи, то знайте, никакие тайны, открытые здесь, никогда не выйдут в мир. Не смею вас больше задерживать, молодые люди, но раз уж вы здесь, будет величайшим упущением с вашей стороны не заглянуть в кафе "Перекресток".

На этой оптимистичной ноте Алан Рокуэлл растворился в воздухе.

— Что это было? — первой пришла в себя Джинни.

— Это владелец магазина волшебных палочек, — пояснил Северус, — и у меня такое ощущение, что он тут кто-то вроде гида для начинающих Темных.

— Темных? — воскликнула Гермиона. — Ты что, стал Темным магом?

— М-да, похоже Алан в очередной раз знал что посоветовать. Пошли в кафе, есть разговор.

— Хозяин Северус, вас хотел видеть мистер Найджелус, — Кикимер встретил друзей, вернувшихся с прогулки на Темную Аллею, в холле дома Блэка. Компания поднялась в гостиную, где Финеас Найджелус уже дожидался их в своем портрете.

— Добрый вечер, Финеас.

— А, Северус, здравствуй. Я подумал что тебе полезно будет узнать, что Дамблдор из меня все остатки души вытряс, выспрашивая что это за новый Блэк такой, откуда он взялся и все такое.

— Да, весьма интересно, мистер Найджелус, благодарю. Надеюсь он не будет сильно вам докучать.

Найджелус ушел гулять по своим портретам, а Северус задумался. Конечно, пока действует заклинание Хранителя, никто ничего не узнает, если только Хранители сами не расскажут. Однако кто знает на что способен Дамблдор даже в своем портретном состоянии. Впрочем, волноваться об этом было еще рано, поэтому Блэк успокоился, дав себе слово по возможности разобраться с этой проблемой.

Следующая неделя прошла в ничем не примечательных заботах. Гермиона, после долгого разговора в "Перекрестке", который, к слову, оказался уютным баром с весьма любопытной особенностью — каждый вошедший туда попадал в свой собственный зал, так что посетители не пересекались, с головой ушла в изучение библиотеки Блэков. Северус договорился с профессорами Хогвартса относительно сдачи необходимых экзаменов.

А в понедельник разразилась гроза.

"Последний оставшийся на свободе Пожиратель был убит в собственном доме"

В статье говорилось что тела Люциуса и Нарциссы Малфоев обнаружили после того, как Малфой-старший не явился в Министерство на оглашение окончательного решения по своему делу. Тогда-то и было установлено, что семейную пару убили вечером в день суда над их сыном. Причем на месте преступления зафиксировали всего два заклинания — Авада Кедавра из палочки Люциуса, которым он, скорее всего убил одного из нападавших, и неизвестную модификацию достаточно слабого заклинания лечения, вероятно примененного Малфоем к себе. Больше никаких следов магии обнаружено не было, что позволило Министерству сделать вывод о совершении убийства с целью ограбления обычными магловскими преступниками. Однако так думали не все.

— Нифига не логично, Рон, — задумчиво сказал Северус. — Неужели ты думаешь что Малфой-мэнор настолько обычное для маглов здание, что на нем не было даже отталкивающих чар? Бред, по-моему. Просто Министерство такое положение дел совершенно устраивает. Все лучше, чем Пожиратель, бродящий на свободе.

Друзья задумались. При таком освещении все выглядело немного сложнее.

— Ладно, над этим мы успеем подумать. Поллета впереди. На этой неделе вам придется развлекаться без меня, поеду поступать в Хогвартс.

* * *

Дуэль, затеянная с профессором Флитвиком, позволила Блэку сдать сразу и Чары и ЗоТИ, так как преподавателем обоих предметов, за неимением других кандидатур, пока что был маленький профессор. На дуэли Северус, не мудрствуя лукаво, заставил Флитвика уйти в глухую оборону, накладывая только объемные чары, от которых юркий профессор не мог увернуться. Но защита преподавателя все-таки была выше всяких похвал. Разбить столь сложные плетения "светлых" энергий Северус мог бы только с помощью "темных" заклинаний, а этого он делать не хотел.

После дуэли, приведшей Флитвика в состояние полного восторга, было назначено собеседование со Слагхорном, которое проходило в теплой дружеской обстановке совместного обеда.

Однако только поднеся к губам бокал с вином, Северус уловил мимолетный сладковатый аромат.

— Думаю что не ошибусь, профессор, — улыбнулся он, — если скажу что это в высшей степени занимательное вино доставлено к вам из Индии?

— Почему вы так решили, мистер Блэк? — глаза Слагхорна весело блестнули.

— Вероятно потому, что Черный Лотос, сок которого присутствует в этом бокале, произрастает только там.

— Браво, сэр, — Слагхорн просиял. — В таком случае попробуйте что-нибудь другое. Уверяю вас, все блюда на этом столе не менее занимательны.

Северус осмотрелся.

— В конце концов, это ведь экзамен по зельям, не так ли, профессор? Так что я, пожалуй, попробую вон тот суп.

— Не могли бы вы пояснить свой выбор, мистер Блэк, — во взгляде Слагхорна читался искренний интерес.

— Разумеется, если желаете. Видите ли, профессор, я наблюдаю в супе палочку корицы. А поскольку говяжий суп никто никогда с корицей не варил, то сделано это было, вероятнее всего, для маскировки специфического вкуса зелья. А из зелий с привкусом корицы в горячей жидкости не разрушается только Зелье Туманной Ярости. От тех ядов, что я уже вижу, отлично поможет безоар, который у меня всегда с собой. А от этого зелья нужно готовить противоядие. Наверняка здесь есть и другие варианты, от которых безоаровый камень не помогает, но на их определение уйдет время, которое я у вас отнимать не намерен.

Слагхорн был счастлив.

— Пожалуйста, мистер Блэк, приступайте, — он взмахнул палочкой в сторону дальней стены, в которой тут же открылась дверь в небольшую комнатку, где присутствовали все необходимые компоненты.

— Скажите, мистер Блэк, откуда такое тотальное недоверие, которое заставляет вас носить с собой безоар? Вы ведь не были в Англии во время войны, не так ли? — с трудом дождался профессор конца наиболее сложной стадии приготовления противоядия. Дальше нужно было просто следить за кипением, что давало возможность поговорить.

— Не был, но это не мешает мне быть осторожным. Впрочем, меня просто насторожило ваше настроение, так что я изначально предполагал, что от мастера зелий можно ожидать чего-то в этом роде.

— Ну уж, молодой человек. Думаю, ваше утверждение было бы справедливо, если бы вас экзаменовал мой предшественник, а я вот первый раз решил последовать его примеру и такая катастрофическая неудача, — притворно сокрушался Слагхорн, но его глаза говорили что он вполне доволен.

— Если верить тому, что я слышал о вашем предшественнике, то у меня были бы все шансы отсюда не выйти. Он, кажется, был мастером окклюменции, так что вряд ли дал бы кому-то шанс его заподозрить.

— Мне определенно кажется что ваше место на моем факультете, мистер Блэк. У вас есть все необходимые задатки.

— Возможно, профессор, но меня смущает тот факт, что нынешний Слизерин испорчен теми людьми, которые в свое время непонятно почему пошли за Томом Рэддлом. Соответственно их дети, да и вообще нынешнее поколение всех факультетов, уже забыли разницу между Темными и Черными магами. С современной точки зрения можно быть либо белым и пушистым, либо постоянно только тем и заниматься, что искать кому бы причинить побольше боли.

— А вы опасный собеседник, друг мой, — улыбнулся зельевар. — Ну а что касается причины, по которой люди шли за Томом, то по большей части это его харизма. Он умел убеждать. А люди очень легко верят в то, во что хотят верить. Для первой партии Пожирателей Смерти таким желанием было бессмертие. Ну а следующее поколение уже было привязано к Рэддлу Черными метками и у них просто не было выбора.

— Выбор есть всегда, профессор. Черная метка не оправдание. Она не помешала сделать, в итоге, правильный выбор Северусу Снейпу и Регулусу Блэку.

— Регулус? Брат вашего отца?

— Да. Можете поинтересоваться у Рона Уизли и Гермионы Грейнджер. Когда они искали хоркруксы Волдеморта, то обнаружили, что один из них был уже давно похищен Регулусом, который хоть и не смог его уничтожить, но поручил домовику сохранить предмет до получения такой возможности.

Разговор, к концу которого Слагхорн был совершенно уверен, что место Северуса в Слизерине, продлился еще около часа. Наконец подобающего качества зелье было сварено и Блэк покинул гостеприимного зельевара.

Для получения оценки по Уходу за Магическими Существами оказалось достаточно предъявить Хагриду настоящего дракона. После чего Алантар сообщил, что хоть этот дядька и не змееуст, но в целом он достаточно нормален для человека.

Наконец экзамены были сданы и оставшееся до готовности анимагического зелья время друзья посвятили подготовке к превращению. Все указанные в книге предварительные процедуры были выполнены. В день, когда зелье было готово, вся компания собралась в гостиной дома на площади Гриммо.

— Ну что ж, — начал Блэк, — предлагаю отметить сей знаменательный день принятием внутрь вершины моего таланта зельевара.

— Не внушает оптимизма, — хмыкнул Рон, — принимая во внимание твои успехи в данном предмете за последние семь лет.

— Кстати, — вдруг вспомнила Гермиона, — а что насчет лицензии, если у нас все получится? В министерстве регистрироваться будем?

— Я думал об этом, — протянул Северус, — с одной стороны, если мы не будем проходить регистрацию, это даст нам неоспоримое преимущество в бою. С другой стороны, это преимущество будет одноразовым. А вот плюсов регистрации гораздо больше. В частности нам не нужно будет заморачиваться насчет того, чтобы нас никто не заметил в момент превращения. Да и вообще, кто в наше время шарит по спискам анимагов и запоминает их приметы? Так что какой-то эффект неожиданности с нашей стороны все равно останется. Поэтому предлагаю зарегистрироваться.

Возражений ни у кого не было. Четыре пузырька с зельем были наконец выпиты.

— Давайте начнем уже, — Гермиона закрыла глаза, сосредоточилась, и спустя несколько секунд на спинку кресла опустилась большая темно-коричневого цвета сова.

— Вау, прикольно, — Рон аж покраснел от напряжения, но вскоре рыжий бык и менее яркая, но тоже рыжеватая пантера составили компанию сове.

Теперь весь мини-зоопарк смотрел на Северуса, который еще медлил, впрочем не строя лишних иллюзий по поводу причины задержки. Он просто боялся. Невозможность точно рассчитать анимагическую форму отнюдь не добавляла уверенности в себе. Однако зелье было выпито и ждать больше было нечего. Формула преобразования возникла в сознании Блэка и мир изменился.

— Любопытно, — узнаваемый, но какой-то странный голос Гермионы прозвучал в тишине комнаты. Прислушавшись к своим ощущениям, Северус понял что он просто воспринимает способ общения животной формы девушки.

А со стороны это выглядело действительно любопытно. Посреди гостиной стоял волк. Размером чуть больше звероформы среднестатистического оборотня, но совершенно потрясающего серебристого цвета. Хотя даже не цвета. Казалось будто каждая его шерстинка соткана из мерцающе-колючего света далеких звезд, сияющих на небе морозными зимними ночами.

Восприятие окружающей действительности изменилось. Звуки и запахи водопадом обрушились на сознание Северуса Блэка. Он слышал шебуршание мыши в подвале, мелодичное бубнение Кикимера где-то в районе кухни, сквозь открытое окно с потоками легкого летнего ветерка врывались запахи и звуки вечернего Лондона. Человеческое естество не в силах было воспринять такое количество новой информации и спустя минуту Северус сидел на ковре в своем собственном теле.

— А ты симпатичный, — улыбнулась Джинни. Они уже успели перекинуться обратно и теперь наслаждались эффектом.

Северус более-менее пришел в себя и обнаружил, что животная способность восприятия реальности не исчезла полностью, а лишь сильно ослабла, давая ему возможность привыкать к новым возможностям постепенно.

— Хозяин Северус, вам письмо, — в гостиную вошел Кикимер, на котором лежала обязанность забирать почту из ящика, находившегося чуть в стороне от дома, потому что по адресу дом не могли найти даже почтовые совы.

— Что там? — полюбопытствовала Джинни, наблюдая как меняется лицо парня по мере прочтения письма.

Блэк поднял на друзей глаза, в которых застыло выражение совершенного непонимания происходящего.

— Это письмо из Департамента магического правопорядка. Драко Малфой хочет со мной встретиться.

— Знаешь, Блэк, Азкабан без дементоров весьма способствует неспешным, но весьма основательным мыслительным процессам.

Малфой сидел на стуле посреди небольшой комнаты с единственным окном, забранным мелкой решеткой, наверняка защищенной и от магических воздействий.

— И ты захотел со мной встретиться только для того, чтобы сообщить эту замечательную новость? — Северус Блэк сидел на таком же стуле напротив Малфоя. Единственное, что говорило о том, что один из молодых людей — заключенный, были антимагические оковы на руках Драко.

— Больно надо, — фыркнул блондин, вытаскивая из-за пазухи сложенную газету.

Северус прекрасно знал, какая статья могла заинтересовать единственного оставшегося в живых представителя рода Малфоев.

— Ну а я-то тут при чем? Расследованием занимается соответствующий департамент.

— Не будь идиотом, Блэк. Ничем они не занимаются. Последний Пожиратель Внутреннего круга мертв, его сынок в тюрьме, — Драко вскочил со стула и принялся мерить комнату быстрыми шагами. — Единственное, что их сейчас действительно интересует, так это лазейки в законах, которые позволят им наложить лапу на наше имущество. И надо же мне быть таким бараном, чтобы именно сейчас загреметь в Азкабан.

— Я не ослышался? — Блэк изумленно поднял брови. — Эй, ты кто? И что ты сделал с Малфоем?

— Что, удивлен? — ехидная усмешка появилась на лице Драко. — А ты наверное думал, что я на тебя кидаться начну? Еще чего. Нет уж, если я сам дурак, то сам. Впрочем, судья был прав. Я действительно очень беспокоился за отца, но это не повод так напиваться. А в остальном... Знаешь, в пьяном виде немного сложнее контролировать эмоции. А что касается тебя, то мне понравилось как ты управлял ситуацией. Вроде как пытаясь не лезть в драку, но тем не менее целенаправленно подталкивая к этому меня. Ты хорошо смотрелся бы в Слизерине, Блэк. И я даже почти уверен что мы могли бы статьь друзьями, в других условиях. Но сейчас мне, собственно нужно только одно. Я хочу знать, кто лишил меня семьи. Разумеется, ты вряд ли его найдешь, так что я прошу тебя просто прогуляться по моему дому. Вдруг что-то интересное заметишь.

— Почему ты так уверен, что там может что-то быть?

— Потому, Блэк, что наш дом был укрыт от маглов только чуть-чуть хуже, чем Хогвартс. И уж разумеется никакой маньяк туда пробраться не мог. А между тем никаких следов магии. Мне это очень интересно, а тебе?

— Ладно, Малфой, можешь считать что меня замучила совесть из-за того, что ты так подставился. Пожалуй я могу позволить себе потратить несколько часов на чашку кофе в обществе твоего особняка.

— Большего и не прошу. На вот, — Драко снял с пальца фамильный перстень. — Он пропустит тебя в любые запертые помещения. Впрочем, учитывая с какой легкостью была снята защита, не думаю что таковые будут.

Северус надел кольцо и направился к двери, однако на полпути его остановил задумчивый голос Малфоя.

— Интересно, — протянул тот. — Моя мать, если ты не в курсе, до замужества была Нарциссой Блэк. Дом принадлежит ей. Соответственно и кольцо-ключ тоже. Так что, по идее, оно должно бы признать в тебе Блэка. А оно никак на тебя не отреагировало. Почему-то мне кажется, что ты такой же Блэк, как я — Поттер.

— Возможно, мы действительно могли бы стать друзьями, — усмехнулся Северус, выходя за дверь.

* * *

Все плохо. Сначала портрет Дамблдора, что еще, в принципе, довольно закономерно. Теперь вот еще и Малфой, что уже ни в какие рамки не лезет.

— Интересно, неужели я действительно настолько сильно мог ошибаться? Неужели эмоции Гарри Поттера так мешали ему трезво оценивать людей? Драко Малфой оказался ироничным, проницательным и вполне здравомыслящим. Кому скажи — не поверят.

Последнюю фразу он, несколько задумавшись, кажется произнес вслух. Малфой-мэнор встретил Блэка темными глазницами окон и полной тишиной вокруг. Он вошел внутрь, отметив полное отсутствие каких-либо защитных или оповещающих чар, коих, по словам наследника рода, должно быть немало. Ни один светильник в доме не горел, но это было и не особо нужно, так как летнее солнце сквозь довольно большие окна давало достаточно света. На обследование особняка ушло около двух часов, но никаких результатов оно не дало. Северус собрался уже было уходить, когда в голову пришла еще одна идея.

Уже привычное обилие запахов и звуков обрушилось на сознание серебристого волка, но теперь, когда он успел привыкнуть к такому состоянию, это не было такой уж неожиданностью. К сожалению, пользоваться звериным чутьем в человеческой форме в полной мере не позволяла физиология. Дом с такой точки зрения выглядел немного по-другому, но в чем состояло отличие, Северус объяснить не мог. Точно он мог сказать только две вещи: недавно в доме находилось существо, даже остаточные следы пребывания которого дышали огромной мощью, и в данный момент волк был в доме не один. Он ясно различал прерывистое дыхание смертельно испуганного создания.

— Эй, выходи, не бойся, — тихо позвал волшебник, тут же вернувшийся в человеческую форму.

Некоторое время стояла тишина, потом в углу за камином раздалось невнятное шебуршание и оттуда выпучились огромные глазищи.

— Мисти не боится, — эльфийка вылезла из своего убежища. Весьма приличный и аккуратный наряд ее скрывался под слоем пыли.

— Тебя зовут Мисти? А я Северус. Блэк. Давно ты здесь прячешься?

— Давно. Мисти очень испугалась, — внезапно эльфийка замолчала, после чего принялась выкручивать себе уши. — Мисти спряталась и не позвала на помощь. Плохая Мисти.

— Перестань, — попросил Северус без особой надежды на успех, но эльфийка тут же дисциплинированно спрятала руки за спину. — Почему ты не вышла когда тут были авроры?

— Те люди не хотели ничего узнавать, — смущенно пробормотала Мисти. — Они говорили что хозяевам так и надо, а потом просто ушли.

— А я?

— Ты... Ты похож на него, — прошептала эльфийка, — на того, кто пришел в тот вечер. Но ты не такой. Внутри тебя тьма, как и внутри него. Но твоя тьма — не зло. Мисти была очень маленькая, но она помнит таких как ты.

— Я не понимаю, — Блэк совсем запутался в сумбурных объяснениях эльфийки.

— Мисти тоже не совсем понимает, — сдалась она наконец. — Просто Мисти помнит такого же, как ты, но это было очень давно.

— Ладно, как-нибудь потом разберемся. Тебе нельзя здесь оставаться, но и работать на меня ты не сможешь, ведь хозяин у тебя есть, хоть он и в тюрьме. Поэтому давай ты поживешь у меня, пока Драко не освободят, а потом вернешься к нему.

Мисти закивала так энергично, что ее уши, казалось, готовы были отвалиться.

— Ну вот и замечательно. Заодно может что-то вспомнишь про ту ночь, когда убили твоих хозяев. Надо выяснить кто это сделал.

* * *

— Итак, что мы имеем? — начала рассуждения Гермиона, когда все, за исключением Джинни, собрались на площади Гриммо. Почему-то именно сегодня миссис Уизли приспичило побывать в гостях у Билла и Флер, а делать это, по ее мнению, нужно было вместе с дочерью.

— Ничего мы не имеем, — отозвался Северус. — За семь лет моего присутствия в волшебном мире я встречал не один десяток людей, подходящих под это описание. Единственное, на что стоит обратить внимание, так это на возраст. Мисти говорит, что ему было около 19 лет. То есть теоретически совсем недавно он мог учиться в одной из школ. В Хогвартсе такую "тьму внутри" Дамблдор точно заметил бы. Насчет Дурмштранга и Шармбатона не знаю, но про французскую школу можно поинтересоваться у Флер.

— По-моему проще просто свалить это все на авроров, — пробурчал Рон.

— Угу. И навсегда испортить отношения с Департаментом. Ты же помнишь, что говорила об их расследовании Мисти. Да и вообще, бред это какой-то. Вчерашний выпускник школы снимает всю защиту, наложенную на дом, как темную, так и светлую, и убивает двух взрослых волшебников. Малфой, кстати, тоже ничего не понимает.

— Малфой, Малфой, — взорвался Рон. — С чего ты вообще так резко изменил свое к нему отношение? Он пытался тебя убить, если помнишь. А ты повадился к нему в гости в Азкабан бегать.

— Да помню я, — отмахнулся Блэк. — Просто он, оказывается, умеет весьма здраво мыслить. А мнение со стороны никогда не будет лишним. Впрочем ладно, послезавтра нам в школу ехать, так что домой доберетесь сами, а у меня сегодня свидание с Тофгардом.

— По поводу? — вопрос Рона завис в воздухе, поскольку адресовать его было уже некому. — Как думаешь, зачем ему Тофгард? — обратился он уже к Гермионе.

— Включи вполне доступную тебе логику, Рон. Сопоставь место работы Мериадока Тофгарда и объект пристального интереса Сева в последнее время.

— Ты же не хочешь сказать...

— А почему нет? С него станется. И знаешь, после поездки за моими родителями я почему-то уверена, что даже глава аврората пойдет ему навстречу.

* * *

— В этом году в нашей школе пополнение еще и на седьмом курсе, — Минерва Мак-Гонагалл не торопилась заканчивать распределение, несмотря на уже откровенно враждебные взгляды голодных студентов. — Мистер Северус Блэк, прошу вас.

На какое-то время интерес, вызванный знакомой всем фамилией, перекрыл чувство голода. Блэк спокойно прошел через Большой Зал, не обращая никакого внимания на недоуменное шушуканье мужской части школы и восхищенное — женской, подошел к стулу, сел и одел Распределяющую Шляпу.

— Как интересно, — промурлыкал голос у него в голове. — Вам не понравилось мое предыдущее решение? Ну так смею заметить, что это был ваш собственный выбор.

— Я знаю, — мысленно ответил Блэк. — Просто некоторые события в последнее время заставили меня пересмотреть жизненные приоритеты.

— Да, бывает и такое, — задумчиво протянула Шляпа. — Ну что ж, в данной ситуации я не испытываю затруднений с вашим распределением. Надеюсь вы знаете что делаете, Поттер. Удачи.

Решение Шляпы вызвало бурю эмоций у слизеринского стола и нескольких гриффиндорских товарищей, на которых остальные посмотрели как на врагов народа.

— Теперь, когда распределение наконец завершено, я знаю, чего вы все так ждете, но... Я, пожалуй, нарушу традицию. Пусть это останется у вас на память о прошлом директоре. — С этими словами Мак-Гонагалл села и на столах наконец-то появилась еда.

Довольно быстро утолив голод, Северус осмотрелся. Состав факультетов был частью знаком из-за того, что большинство учеников в прошлом году были заняты попытками выжить в школе, а не учебой. Поэтому из выпускного курса весьма немногие решили сдать экзамены и закончить обучение. Так что в этом году седьмой курс представлял собой почти весь прошлогодний состав, к которому присоединились те шестикурсники, которые успешно сдали переводные экзамены. Таких тоже было не слишком много.

В самый разгар обеда двери зала открылись и вся школа шокированно уставилась на вошедшего.

— Прошу прощения за опоздание, директор, — сказал Драко Малфой, проходя к своему столу. — Надеюсь, меня еще не успели исключить.

Удивленными не выглядели разве что Северус и Гермиона. Однако еще больше всех поразило поведение Драко у стола Слизерина.

— Спасибо, — он протянул руку Блэку.

— Было бы за что, — усмехнулся тот, отвечая на предложенное приветствие.

— Прошу прощения за опоздание, я только что прибыл в Хогвартс, — высокий мужчина лет 25, в черной мантии, с длинными темными волосами чем-то напоминал незабываемого зельевара, разве что фирменная раздраженность Снейпа на весь мир в этом человеке отсутствовала. Но внимание Блэка он привлек не поэтому. Было что-то неуловимо знакомое в этих искрящихся бесшабашным весельем глазах, но что — этого юноша понять не мог. Однако впечатление, будто они виделись где-то совсем недавно, осталось.

— Меня зовут Стивен Джонс. Профессор Джонс. И в этом году я буду вести у вас Защиту от Темных Искусств. Впрочем, такое название для моего предмета подходит не очень хорошо. Видите ли, так называемые "темные искусства" в данный момент переживают не самый пик своей формы. Так что по согласованию с директором и деканами факультетов мы с вами будем изучать некоторые аспекты самих Темных Искусств. Гриффиндорская половина класса недоуменно зашепталась.

— Но, профессор, разве их изучение не запрещено?

— Разумеется, мисс...

— Гермиона Грейнджер, Гриффиндор.

— Да, мисс Грейнджер, в чем-то вы правы. Есть вещи, даже хранение информации о которых карается пожизненным заключением в Азкабане. Разумеется, мы не будем их изучать. В качестве небольшой иллюстрации, прошу вас, мисс Грейнджер, подойдите сюда.

Гермиона подошла к столу учителя, который тем временем вынул из одного из ящиков фонарик. Совершенно обычный магловский фонарик.

— Давайте немного поэкспериментируем. — Профессор зажег фонарик. — Можете вы повторить такой фокус с палочкой?

— Люмос, — палочка Гермионы светилась, пожалуй, даже поярче фонарика. — Нокс, — в ответ на погашенную лампочку.

— Замечательно, мисс Грейнджер. Но скажите, считаете ли вы данные действия "темными"?

— Разумеется нет, — Гермиона явно не могла понять, что хочет сказать профессор.

— Садитесь, пожалуйста, — профессор подождал, пока ученица пройдет на свое место и продолжил. — Однако, заметьте, — он отложил фонарик в сторону и достал палочку. — Нокс.

Класс погрузился в непроглядную темень, в которой нельзя было разглядеть даже поднесенную к самому носу руку. Удивленные возгласы учеников прервал по-прежнему спокойный, неторопливый голос профессора.

— Как видите, даже самые простые заклинания могут в определенных условиях стать "темными". Причем иногда в буквальном смысле. А теперь вопрос: а, собственно, почему это заклинание считается "темным"?

— Вероятно потому, профессор, — раздался насмешливый голос со слизеринской стороны, — что ни один из так называемых "светлых" магов прекратить действие заклинания не в состоянии.

— Фините, — ученики обнаружили, что вновь находятся в прекрасно освещенном классе, а профессор широко улыбается возле своего стола. — Совершенно верно, мистер...

— Северус Блэк, профессор Джонс.

— Так вот, друзья мои, мистер Блэк только что сформулировал основной критерий принадлежности того или иного заклинания к Темным Искусствам. Если маг, считающий себя "светлым", не может справиться с последствиями заклинания или ритуала теми знаниями, в рамки которых он сам себя загнал, то заклинание или ритуал объявляются "темными". Это разделение начало существовать не так уж и давно. Если точнее, в середине 17 века. Может быть чуть позже мы изучим предпосылки, но там нет ничего особо занимательного. На этой оптимистичной ноте мы, с вашего позволения, сегодняшний урок закончим. По 10 баллов обоим факультетам. До свидания.

* * *

— Давайте сразу проясним некоторые моменты, — Драко наконец надоели не слишком дружелюбные взгляды Рона. — Я уж не знаю как он этого добился, но мне разрешили продолжить обучение вне стен Азкабана под личную ответственность Блэка. И что бы вы обо мне не думали, но Малфои умеют быть благодарными, так что возвращаться в камеру я не намерен. Ну а ваше мнение относительно всего этого, да-да, особенно твое, рыжий, — заметил Малфой в ответ на очередной красноречивый взгляд Рона, — это последнее, что меня интересует в мире.

С этими словами Малфой отделился от компании и направился куда-то в сторону подземелий.

— Не надо на меня так смотреть, — в притворном ужасе выставил руки Блэк. — Не хотите общаться с ним — ваше дело. Я не заставляю. Просто у меня такое ощущение, что он когда-нибудь сможет нам помочь. Ладно, что там у нас дальше? — он полез за расписанием, не обращая внимания на скептическое хмыканье Рона.

Дальше была Травология, однако возле самого выхода из замка их остановил профессор Джонс, которому непременно нужно было поговорить с Блэком. Так что гриффиндорцам на последний общий урок на сегодня пришлось идти одним.

— Мистер Блэк, несколько дней назад я виделся с одним моим другом, — начал Стивен Джонс, когда они расположились в кабинете Защиты. — И он сообщил мне интересную вещь. Оказывается я пропустил столь интересное событие, как появление очередного молодого волшебника, которого, по словам Алана, "приняла Темная Аллея".

— Сэр Алан тоже был этому рад. А что тут вообще такого? Ну приняла меня Аллея, ну и что? Тем более, что объяснение этому весьма прозаичное, уж извините, не буду озвучивать.

— Объяснение не имеет значения. Скажите, мистер Блэк, вы знакомы с такой магловской наукой, как физика?

— В самых общих чертах. Думаю, Гермиона знает гораздо больше.

— О, тут много и не надо. Если позволите, я не займу много времени. — Профессор достал все тот же фонарик. — Что такое свет, мистер Блэк? Свет, как физическое явление, возникает в результате замыкания цепи с некоторой разностью зарядов на ее концах. Это относится и к естественным вспышкам, типа молний, и к рукотворным источникам света. Свет в метафизическом понятии также есть результат возникновения разных зарядов на чашах весов Великого Равновесия. Собственно, сами Весы — это и есть Свет, ибо если бы не было разных зарядов, не было бы и Света. Содержимое чаш Весов — суть добро и зло. Пока есть одно, есть и другое. Пока они есть вместе, есть и свет. Понимаете ход моих мыслей, мистер Блэк?

— Вполне, но...

— Но... — улыбнулся профессор, — вы не видите при чем тут Тьма. Подумайте, мистер Блэк. Если разности зарядов нет? Если они абсолютно одинаковы, то между ними никогда не проскочит искра света. Если грузы на чашах Весов всегда равны, отпадает необходимость в самих Весах.

— Тьма — это Равновесие, — тихо, словно разговаривая сам с собой, проговорил Блэк.

— Именно. Сущность Тьмы — равновесие. Именно поэтому для настоящих Темных магов нет внутренних ограничений на использование тех или иных заклинаний. В мире не всегда преобладает зло. Иногда уравновешивать нужно и излишнее добро. Такие ситуации один магловский писатель метко выразил фразой "самыми благими намерениями вымощена дорога к самому страшному злу". Если одна из чаш Весов начинает очень сильно перевешивать другую, а никакого выравнивающего фактора нет, Весы сами стараются выровняться путем мгновенного создания дополнительного груза. Если вдруг начинает перевешивать чаша добра, то когда за дело возьмутся Весы, в мир придет Черный маг огромной силы.

— А какая тут связь с Темной Аллеей?

— Темная Аллея была создана Темными магами для Темных магов. Поэтому ваше появление так меня заинтересовало. Приход в мир Темного мага возможен в случае, когда Весы, скажем так, неуверены в своем состоянии. Я не могу объяснить более понятно, потому что вариантов невероятно много. Но одно точно: баланс сил в мире находится в неустойчивом состоянии и это как-то связано с вашими действиями, потому что именно на вас указала Аллея. А значит именно вам предстоит что-то исправить.

— Замечательно. Осталось лишь понять, что я такого успел натворить.

* * *

Во время ужина в тарелку Блэка шлепнулось письмо. Знакомая ему министерская сова задерживаться не стала. Распечатав конверт, Северус обнаружил там послание от Мериадока Тофгарда, с которым незадолго до школы успел обсудить свои подозрения касательно дела Малфоев.

"Уважаемый мистер Блэк!

Возможно Вам будет это интересно. Во время отпуска в Австралии известная сотрудница "Пророка" Рита Скитер столкнулась с ситуацией, в которой ей понадобилась немедленная помощь целителя. Таковой в тех краях нашелся и местные жители проводили ее к нему. После непродолжительного лечения Рита случайно обнаружила коллективный портрет выпускного класса Хогвартса 1943 года. Естественно ее это заинтересовало. Разговор с целителем выявил такие подробности, что Рита забыла про отпуск и скоро прибудет в Англию вместе с этим человеком. Боюсь, что если она состряпает из этого сенсацию, то имена Поттера и Дамблдора будут окончательно уничтожены. Что касается меня, то мне кажется подозрительным, что он объявился именно сейчас. И думаю, Вы поймете почему. Имя целителя — Том Рэддл."

Значение слова, вырвавшегося у Блэка, вряд ли стоило знать первокурсникам.

Белая гробница на берегу озера являла собой памятник людям, решившим однажды ступить на Тропу Благих Намерений. Герои последней войны, они делали все, чтобы сделать жизнь магического сообщества безопасной. Но все их попытки были продиктованы их собственным пониманием того, что будет лучше для всех. "Ради общего блага". Как бы ни старался Альбус Дамблдор, этот девиз навсегда остался с ним. И именно благодаря стремлению к некоему гипотетическому "общему благу" он так и не осознал, что, начиная с некоторого момента, его просто водили за нос.

Высокий черноволосый юноша в форменной школьной мантии стоял на берегу озера, глядя на невысокую усеченную пирамиду гробницы, в которой лежали тела Дамблдора и Снейпа. Руки молодого человека нервно мяли лист пергамента. Письмо Тофгарда разом поставило на место некоторые кусочки мозаики последних лет. Пророчество... Оно не называло Темного Лорда по имени и на шарике с записью стояло не "Том Рэддл", а "Лорд Волдеморт". Как могли они быть настолько беспечны? Пророчествам безразлично количество имен, которые присвоит себе один из участников игры, они всегда относятся к истинному имени. Воспоминания Волдеморта... Теперь ясно, почему они обрываются 20 лет назад. Но кое-что остается неизменно. Это именно Рэддл интересовался теорией хоркруксов во время своего обучения. И в воспоминаниях Дамблдора и Слагхорна был именно он. Вывод напрашивается лишь один: Том нашел способ обойти пророчество и 20 лет назад в мире появился второй Лорд Волдеморт, который и был убит Гарри Поттером. И этот поступок, призванный защитить все волшебное сообщество, поставил его перед лицом совершенно неопределенной ситуации.

У Северуса не было никаких иллюзий относительно личности мифического "австралийского целителя", равно как и относительно того, что совершенно случайно с ним встретилась именно Рита Скитер. Волдеморт мертв, а значит над Томом Рэддлом больше не висит угроза исполнения пророчества. Какой изящный ход, как ловко использована уверенность старого директора в том, что уж он-то всех и вся видит насквозь.

— Сев, мы тебя обыскались, — погруженный в раздумья, Блэк вздрогнул от неожиданности, когда его обняли руки Джинни. — Что случилось?

— Извини, я просто задумался, чем нам может грозить эта ситуация, — он протянул ей письмо.

— Но почему ты так уверен? — спросила девушка, пробежав глазами письмо. — Это может быть просто совпадение.

— Не может. Не стоит строить лишних теорий, Джинни. Это он, я уверен. По крайней мере я лучше буду уверен, что все обстоит именно так. Попытка выдать желаемое за действительное стоила жизни Дамблдору. Не хочу повторять его ошибку. Да и слишком много вопросов при таком раскладе находят свои ответы. Тебя не было с нами, когда Мисти рассказывала об убийстве Малфоев. Думаю ты сразу поняла бы о ком речь. А я просто успел убрать воспоминания о воплощении дневника Тома Рэддла в дальний сундук своей памяти. Правда я до сих пор не понимаю, зачем было их убивать.

— Но если все так, как ты говоришь, — неуверенность в глазах Джинни начала преобразовываться в страх. — То что нам теперь делать?

— Только не смейся, — грустно улыбнулся Северус, — но я понятия не имею. У нас больше нет пророчества, так что эта война, если она начнется, будет исключительно войной личных способностей. На высшие силы, типа судьбы и пророчеств, рассчитывать не стоит.

Руки Блэка легли на спину Джинни, которая тут же прижалась к нему в поисках защиты от жестокостей окружающего мира и изощренного интеллекта различных Темных Лордов. Их губы встретились и мир вокруг перестал существовать.

Пространство неподалеку от них как-то странно колыхнулось, но если не всматриваться, то заметить это было невозможно. Легкая усмешка не сходила с лица профессора Джонса, пока он шел к себе в кабинет под мантией-невидимкой разового действия. Похоже профессор мог бы поспорить с последним утверждением Блэка.

* * *

— Прекрасно, — в отличие от Джинни, у Гермионы не возникло никаких сомнений в личности новоявленного Тома Рэддла. — Причем ты упустил еще одну немаловажную деталь. Если ты решил опять взвалить противостояние на свои широкие плечи, то подумай, насколько знания Рэддла превосходят знания Волдеморта. Пока Темный Лорд предпринимал бесчисленные попытки завоевать весь мир, Рэддл, похоже, был занят исключительно самообразованием. Вот только не пойму я, чего он нашел в этой Австралии? У этого континента магловская-то история начинается несколько веков назад. А уж магической истории и вообще нет.

— Спасибо за поддержку, Гермиона, — язвительно заметил Блэк, — умеешь ты утешить, как я погляжу. Ладно, насколько я понял, ты сейчас зароешься в библиотеку в поисках каких-нибудь забытых Черных магов Австралии.

— И зароюсь, — гордо вздернула носик Гермиона. — Только на данный момент мне больше интересна теория пророчеств. Если бы любое из них можно было так легко обойти, смысла бы не было.

— Ну хорошо, а пока ты будешь работать, мы пойдем готовиться к Турниру. Эй, что вы на меня так смотрите, — вскинул руки Блэк. — Вы что, думали что я побегу встречать Рэддла Авадой на выходе из самолета, или как он там добираться будет? Ну так спешу вас разочаровать. Я пока вообще не уверен, что надо что-то делать.

* * *

На следующий день всей компанией были поданы заявки на участие в Турнире Трех Волшебников. До оглашения состава делегации Хогвартса оставалось около трех недель. Следующие несколько дней прошли на удивление тихо. Моральная обработка Блэком всего Слизерина при, как бы странно это ни звучало, молчаливой поддержке Малфоя, привела к резкому снижению количества конфликтов с гриффиндорцами. На совместных уроках даже начали появляться группы смешанного состава. Средства массовой информации упорно молчали, хотя, по расчетам друзей, уже могли появиться хоть какие-то статьи. Однако, за упорными тренировками в боевой магии, анимагии и большим количеством заданий для выпускного курса это молчание не казалось таким уж зловещим. Вечером следующего воскресенья из очередной вылазки в библиотеку пришла Гермиона. Вид у нее на этот раз, для разнообразия, был весьма озадаченный.

— Я уже отказываюсь что-то понимать, — сказала она, устраиваясь в кресле с заботливо протянутым Роном тыквенным соком в руках. Друзья, как обычно в последнее время, собрались в Выручай-комнате.

— Что именно ты не понимаешь? — задумчиво поинтересовался Рон.

— Вот этого, — девушка бросила на небольшой столик несколько листов пергамента с выписками из различных книг. — Смотрите. Пророчества привязываются к жизненной силе основного исполнителя. В нашем случае исполнителем был некий Темный Лорд. По некоторым объективным данным мы делаем вывод, что это есть Том Рэддл. Так что с его стороны обойти пророчество просто нельзя. Вот, к примеру, Гарри Поттер не был основным объектом пророчества и его имя появилось лишь потому, что Рэддл сам выбрал его. Если бы он попытался убить Невилла, появилось бы, соответственно имя Невилла. Но наличие при этом самого Рэддла обязательно. Не мог же он передать кому-то часть себя.

Тишину, повисшую в комнате после этих слов можно было резать ножом. Словно преодолевая какое-то сопротивление, Северус оторвался от созерцания огня в камине и повернул голову к Гермионе.

— Почему не мог? Вот. Именно это и упустил Дамблдор. Смотрите, как все просто. Дневник Рэддла со временем обзавелся достаточным самоосознанием чтобы воплотиться в человеческой форме. Нагайна показала что часть души можно поселить в живом существе. Как думаете, сколько времени ушло у Тома, чтобы сложить два и два?

— Это что же получается? — прошептала Джинни. — Лорд Волдеморт...

— Последний хоркрукс Тома Рэддла, — закончил Блэк. — Дамблдор был прав — хоркруксов было семь. Но он не понял, что осколков души при этом было восемь.