— Откуда у тебя этот шрам, отец? — пальцы Драко осторожно проследили тонкую, едва заметную белую линию, перечеркивающую щеку, начинающийся от виска и кончающийся на нижней губе.
...— Да, да, Абраксас, да!.. Давай, трахни меня, выеби меня, да, так!..
В этом было что-то восхитительное, дерзкое, сладкое, как любой запретный плод.
— Трахай меня, дааа, да, трахай!.. — пальцы стремительно скользят вверх-вниз по напряженному члену.
Люциус сидит на столе в кабинете отца, запрокинув голову, жмурясь и яростно дроча. Его безумные, непристойные вопли слышат только эльфы и — от чего еще восхитительнее — портреты. И если кто-нибудь из напыщенных, утонченных и благовоспитанных Малфоев прошлого однажды расскажет об увиденном и услышанном вернувшемуся Абраксасу... что ж, Люциусу будет жаль лишь того, что он не сможет увидеть эту сцену лично.
Отец часто занят где-то...
— Да, Абраксас, дааа, да, еби меня, д-д-д...
Звук сработавшего порт-ключа Люциус бы не перепутал ни с чем. Задохнувшись на полуслове, он распахнул глаза, уставившись на побелевшее от ярости лицо объекта своих фантазий, который ну никак не должен был вернуться со своей конной прогулки с Цигнусом Блэком.
— Отец... — наконец выдохнул Люциус, пытаясь придумать, что сказать.
Это не понадобилось. Абраксас с искаженным гневом лицом размахнулся — плеть, которой он погонял лошадей, хлестнула сына по лицу, чудом не задев глаз — и стремительно вышел...
Люциус молча несколько секунд всматривался в лицо сына, а потом тяжело вздохнул.
— Отец?
— Это тебя не касается, сын.
— Яблоко от яблони недалеко ябнулось, — мрачно сообщил молчавший до этого портрет Абраксаса и сплюнул куда-то вниз, на невидимый пол нарисованного Малфой-менора.
Vova
