И вся жизнь впереди

Гарри ошеломлённо замирает в дверях Главного Зала Министерства Магии, ослеплённый светом тысячи свечей в золотых подсвечниках, поражённый огромным количеством празднично одетых магов, неспешно перемещающихся по богато украшенному залу. Это вроде как юбилейное, пятое по счёту, Рождество после падения Волдеморта, и Министерство явно не поскупилось на организацию Рождественского Бала.

В центре зала возвышается огромная, под потолок, пушистая ель, украшенная в стиле XIX века. Ветви гнутся под тяжестью пастилы, пряников и яблок, покрытых карамелью. Поблёскивают боками сахарные единороги и леденцовые драконы. Кое-где рыжими пятнами среди зелёной хвои виднеются мандарины. Концы разлапистых ветвей украшают витые магические свечи, подмигивающие крохотными огоньками.

Столы, накрытые белоснежными накрахмаленными скатертями и сервированные серебряной посудой, расставлены вдоль стен полукругом, образуя внутри танцпол. Сейчас, впрочем, никто ещё не танцует — всё свободное пространство заполнено тихо переговаривающимися магами и домовыми эльфами-официантами, проворно снующими между гостями с подносами.

С потолка, зачарованного под звёздное небо, падают снежинки. Над танцполом парят венки из остролиста с красными бусинами ягод. Стены украшены яркими переливающимися гирляндами, стеклянными шарами с зимними пейзажами и бордовыми бархатными бантами.

Гарри зажмуривается на секунду, а потом делает решительный шаг вперёд — по залу проносится взволнованный шёпот: «Гарри Поттер! Это Гарри Поттер». И все присутствующие, один за другим, оборачиваются в его сторону.

Его моментально, будто пираньи — добычу, окружают журналисты. Он морщится и, безрезультатно пытаясь отвернуться от ослепляющих вспышек колдокамер, невпопад отвечает на вопросы про личную жизнь и планы на будущее.

Вокруг тут же собирается толпа магов и ведьм — знакомых и не очень. Все считают своим долгом подойти и как можно крепче пожать руку Национальному Герою — к концу вечера опять разболится ладонь и онемеют пальцы. Кто-то стискивает его в объятиях, воодушевлённо произнося слова благодарности, кто-то просто похлопывает по плечу. Рядом увиваются жеманно хихикающие молоденькие колдуньи, которые не прочь составить Победителю Тёмного Лорда компанию на этот вечер.

Гарри искренне полагает, что за пять лет всем уже можно было бы как-то успокоиться и начать относиться к нему как к обыкновенному, ничем не примечательному молодому человеку. Но магическая общественность думает иначе, и год за годом на всех приёмах и балах всё повторяется с удручающим однообразием.

Гарри устало вздыхает, улыбается так, что сводит челюсть, и кивает всем, словно китайский болванчик. Ему абсолютно не интересны эти люди. Единственный человек, с которым ему сейчас хотелось бы быть рядом, не подойдёт к нему по вполне объяснимым причинам. Гарри взволнованно обводит взглядом гостей и привычно и безошибочно отыскивает в толпе Драко Малфоя.

Тот стоит рядом с красивой изящной блондинкой, покачивает в руке бокал с шампанским и, чуть наклонившись к уху девушки, что-то рассказывает — видимо, довольно занимательное, потому что та краснеет и улыбается.

Гарри разглядывает Драко: строгого покроя мантия идеально сидит по фигуре. Светлые волосы аккуратно зачёсаны назад — и Поттер ловит себя на мысли, что ему хочется пригладить свои собственные, как всегда, растрёпанные. Малфой кривит губы и оглядывает присутствующих брезгливым взглядом. В тот момент, когда Гарри жадно разглядывает длинные пальцы Малфоя, изящно обхватывающие бокал, тот замечает его и ухмыляется. Драко прищуривается, разглядывая одежду Поттера. Гарри глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться, и отворачивается — да, он не относится к той категории людей, которые проводят целые дни в магазине Мадам Малкин, выбирая себе наряды. И не видит никакого преступления в том, чтобы прийти на Бал в Министерство Магии в мантии пошива прошлогоднего сезона.

Гости постепенно начинают рассаживаться за столики — начинается официальная часть вечера. На сцену поднимается Кингсли Шеклболт и произносит длинную пространную поздравительную речь. Ему все долго аплодируют. После его выступления на сцену тянется нескончаемый поток начальников отделов, за ними следуют их заместители, потом особенно отличившиеся за прошедший год служащие и, наконец, почётные гости.

Гарри не слушает — не интересно. Он отпивает маленькими глотками огневиски из бокала и вспоминает Рождество в Хогвартсе. Нарядно украшенный Большой Зал и запах хвои от огромных елей, которые наряжал Хагрид. Вспоминает праздничный ужин, когда директор собирал за преподавательским столом тех немногих учеников, которые оставались на зимние каникулы в замке. Гарри уверен: рождественские пожелания Дамблдора были намного искреннее и уж точно гораздо короче. А ещё Гарри против воли думает о рождественской вечеринке Слагхорна на шестом курсе.

Тогда он в коридоре подслушал разговор Малфоя с профессором Снейпом. Гарри нужны были ответы на многие вопросы, поэтому он подождал, пока профессор вернулся обратно на празднование Рождества в комнаты Слагхорна, без лишних разговоров сгрёб Драко в охапку и затолкал в пустой кабинет. Гарри смотрел в тусклые ничего не выражающие глаза Малфоя, всматривался в бледное лицо и понимал, что сходит с ума. Он не стал задаваться вопросами зачем, когда всё это началось, и почему он не понял сразу. Гарри просто притиснул Драко к ближайшей стене, вжался в него всем телом и поцеловал. Он целовал губы, скулы, лоб, ресницы Малфоя, не в силах оторваться. Пальцы до судороги вцепись в отвороты чужой мантии. Гарри что-то шептал между поцелуями — Драко не отвечал. Он просто стоял, не шевелясь — казалось, даже не дыша, — только дрожал и изредка всхлипывал. Тогда у них не было ничего большего, большее было потом, гораздо позже. В тот вечер Малфой просто с силой отпихнул от себя Гарри и со словами: «Ненавижу тебя, Поттер!» — выбежал за дверь. А Гарри потом ещё долго просидел на полу в пустом кабинете, пытаясь разобраться в своих чувствах.

— А теперь слово для поздравительной речи предоставляется Гарри Джеймсу Поттеру!

Гарри под бурные аплодисменты поднимается на сцену и откашливается. Что можно сказать оригинального после трёх десятков поздравлений? Готовься — не готовься — всё уже сказано до тебя.

— Добрый вечер, — Гарри обводит взглядом всех присутствующих — на него устремлены сотни глаз, но только одни, серые, смотрят с издёвкой.

Малфой сидит почти за самым дальним столиком в компании той самой блондинки, Блейза Забини и ещё трёх не знакомых Поттеру магов.

— Позвольте мне от всего сердца поздравить вас с Рождеством и наступающим Новым Годом!

Забини что-то говорит Драко, и тот ухмыляется.

— Я желаю вам, чтобы Рождественская Звезда всегда освещала ваш путь. Желаю, чтобы в ваших семьях всегда царили мир, любовь и взаимопонимание.

Блейз кладёт свою ладонь на ладонь Малфоя. Драко оборачивается к нему и вопросительно приподнимает бровь.

— И пусть все ваши, даже самые заветные мечты, обязательно сбудутся! С праздниками.

Под общий шум аплодисментов Забини опять начинает что-то тараторить Малфою, а тот широко улыбается и кивает.

Гарри сжимает кулаки и идёт обратно за свой столик. Если бы кто-нибудь спросил у него, какое его самое заветное желание, то Гарри бы, не раздумывая, сказал: прожить всю жизнь с Драко. Наверняка это безумно тяжело, а возможно, даже неосуществимо. Малфой капризный и избалованный гадёныш, высокомерная зазнавшаяся скотина. И у Гарри столько же шансов ужиться с ним под одной крышей, как у кошки с собакой. Но глубоко внутри, под скорлупой высокомерия и холодности, скрывается совсем другой Драко — верный, заботливый, страстный. Просто не каждому предоставляется шанс это увидеть. А вот Гарри знает об этом не понаслышке. И ему очень хочется, чтобы это осталось их общей с Малфоем тайной — потому что это свяжет их на всю жизнь. Хотя, пожалуй, вся жизнь — это действительно очень долго. Ну, в таком случае, Гарри бы загадал провести этот вечер с Драко. Хотя, кого, по большому счёту, интересуют заветные желания Героев…

Гарри ненавидит танцы, он так и не научился прилично танцевать. Его партнёрши, спасая честь Победителя, делают вид, что не замечают того, что Поттер уже как минимум раз двадцать успел наступить им на обе ноги. В отличие от него, Драко уверенно кружит в вальсе свою спутницу, практически порхая по танцполу. Несмотря на высокий рост, он обладает поистине кошачьей грацией и гибкостью. Но про гибкость лучше не думать…

Гарри помнит каждую грёбанную ночь, проведённую с Драко. Плавные изгибы тела, низкие стоны, нетерпеливые движения в ответ. Гарри уверен, что никто не умеет так отдаваться в сексе, как это делает Малфой. Тонкие пальцы комкают сбившиеся простыни; ресницы зажмуренных глаз чуть подрагивают; и невозможно не вцепиться зубами в бледное горло с острым выпирающим кадыком. В постели они соперники, когда каждый стремиться взять верх над другим: это секс до изгрызенных в кровь губ, до синяков на коже, до ярого, ни с чем не сравнимого по ощущениям оргазма. Гарри будто наяву слышит малфоевское: «По-о-отер!». И всё. И это уже слишком!

Гарри твёрдой походкой подходит к столику, за которым сидит Драко, и с силой сжимает пальцами его плечо.

— Нам надо поговорить. Наедине.

Малфой окидывает его неприязненным взглядом, но всё же поднимается и направляется к выходу. Они выходят в пустой полутёмный коридор. Драко разворачивается и вопросительно приподнимает бровь. Гарри смотрит на него — они стоят так близко, что Поттеру кажется, что он даже чувствует запах Малфоя.

— Не могу больше, — выдыхает Гарри и хватает Драко за отвороты мантии, притягивая к себе и впиваясь в губы грубым поцелуем.

Через пару минут, когда от нехватки кислорода уже всё плывёт перед глазами, и Поттер, наконец, отпускает его, Малфой трёт пальцами уголок рта и язвительно интересуется:

— Я могу расценивать это как извинения?

— Можешь, — Гари хмурится, но всё-таки продолжает скороговоркой: — Прости мне нашу утреннюю ссору.

Драко удовлетворённо кивает.

— Извинения приняты? — уточняет Гарри.

— Нет, конечно, — вздёргивает нос Малфой. — Я придумаю для тебя какое-нибудь ужасное наказание.

— Хорошо, — смеётся Гарри, — я согласен. Может, пойдём домой, я устал?

— Пойдём, — соглашается Драко.

* * *

Они медленно бредут по заснеженным праздничным улицам Лондона, и Гарри крепко сжимает в руке холодные тонкие пальцы Драко.

— А твоя очаровательная спутница не обидится, что ты её бросил? Кстати, кто она? — интересуется Гарри.

— А, — отмахивается Драко, — очередная дальняя родственница по маминой линии. Она впервые в Лондоне. Но не переживай, думаю, Блейз с удовольствием о ней позаботится.

— А что ты ей такого говорил, что она постоянно краснела?

Драко останавливается и серьёзно смотрит в глаза Гарри:

— Я показывал ей на тебя и говорил, что мы с тобой любовники, и ты невероятно хорош в постели.

— Драко!

— Что? — невинно интересуется тот. — Ой, смотри, звезда падает, можно загадать желание! Только она какая-то странная.

Гарри смотрит в ту сторону, куда указывает Драко и хохочет:

— Глупый, это маггловский самолёт летит.

— Нет, это падающая звезда, — упрямо говорит Малфой и идёт дальше. — Кстати, видел бы ты своё лицо во время поздравительной речи, когда ты смотрел на нас с Блейзом. Ты же знаешь, он убеждённый натурал и… Ну, что ты там застрял, Поттер?

— Сейчас иду, — Гарри смотрит на мелькающий между тучами самолёт и думает о том, можно ли загадать желание самолёту. Впрочем, загадывать нечего. Этот вечер они и так проведут с Драко, и следующий вечер тоже, и потом будет ещё один вечер, и ещё один, и ещё… И дни, и ночи, и вся жизнь впереди.