Я смотрю в сторону окна. Блики комнаты утопают в лунном свете, окрашиваясь в серебряные тона. Поворачиваю голову в противоположную сторону — темнота. В кромешной мгле я пытаюсь различить очертания мебели. Так странно: свет и тьма. И нет никаких других цветов или оттенков. Так же, как и нет компромисса между ними, нельзя быть подвластным сразу двум, нужно выбрать что-то одно и впредь не переступать границу. А мы вновь нарушаем это, забыв о разделяющих линиях.
Я знаю, я никогда в жизни еще так не любила,
И никто не любил меня так, как ты.
С тобой я познала радость и печаль,
С тобой я жила и умерла,
На что я только не была готова, лишь только быть с тобой.
Я тяжело вздыхаю и закрываю глаза. Когда-нибудь мы поплатимся за наши ошибки. Хуже всего, что этим мы причиним боль не только себе, но и тем, кто любит нас, кто верит нам.. От этих мыслей становиться еще хуже. Так нельзя, просто нельзя. Они не заслуживают обмана, потому что мы не заслуживаем шанса на счастье.
— Герм, о чем ты думаешь? — спрашиваешь ты меня, крепче прижимая к своему полуобнаженному телу.
Я смотрю на тебя и в который раз перестаю дышать под властью изумрудных глаз. Легкая улыбка касается твоих губ, и я не могу найти слов, чтобы описать переполняющие меня чувства. Нежность, привязанность, потребность — всё не то... Даже любовь здесь неуместна. Хотя, что такое любовь? Ласковые прикосновения, заботливые взгляды, умопомрачительные мечты и фантазии, которые потом воплощаются в реальность? Может быть… Но я не просто люблю тебя — я живу тобой. Живу, не представляя рядом кого-то другого. Никто другой и не нужен. Я знаю, ты чувствуешь то же самое, но всё было бы слишком просто, если б судьба подарила нам это безвозмездно. Жизнь так хитра и коварна, она никогда не дает счастья даром. Рано или поздно мы обязаны расплатиться за это.
* * *
— Ну, как я выгляжу? — спрашивает меня Джинни, не переставая рассматривать себя в зеркале.
— Замечательно, — киваю я в ответ.
— А как ты думаешь, Гарри понравиться? — с блеском в глазах интересуется моя подруга.
— Конечно, — вяло отвечаю я.
— Послушай, Герм… Что с тобой происходит?
Я внимательно смотрю на младшую Уизли. Она действительно выглядит великолепно. Шелковое платье без бретелек очень красиво подчеркивает линии шеи и ключиц, а декольте на спине открывает изумительную белоснежную кожу. Но самым главным украшением наряда служит сама девушка: в её глазах горит огонь, улыбка сияет счастьем. Боже, Джин, подари мне частичку своей безмятежности…
Я знаю, должна забыть тебя и продолжать жить дальше,
Но я уже не могу так долго сдерживать свои слезы.
Хотя все уже не будет так, как раньше,
Я должна взять вину на себя
И найти силы отпустить тебя....
— Со мной все нормально, — говорю я и отворачиваюсь.
— Я же вижу — тебя что-то беспокоит.
Да, Джинни, даже не представляешь, насколько ты права. Я не хочу это оспаривать, но и причин своего беспокойства никогда тебе не раскрою. Это слишком больно, поверь. Лучше тебе не знать. Живи в своей безмятежности и наслаждайся гармонией, которая окружает тебя. А я буду расплачиваться безмолвными муками за короткие моменты своего порочного счастья.
— Девочки, вы готовы? — в комнате появляешься ты.
— Да, Гарри. Как тебе мой наряд? — в голосе Джинни столько ликования и радости. Наверное, ровно столько, сколько горечи и отчаяния во мне.
— Ты очень красива, Джин, — ты киваешь и целуешь её. Ты целуешь свою девушку…
Просто уходи,
Скажи: «Прощай!»
Не оборачивайся, иначе увидишь, как я плачу.
Я не должна раскисать,
Или показывать свое разбитое сердце,
Или любовь, которую по-прежнему к тебе чувствую...
Я молча смотрю на вас, хотя каждая клеточка моего тела умоляет о крике. Это ведь так просто — раскрыть плотно сжатые губы и поделиться со всеми своей острой болью, убивающей изнутри. Но я этого не сделаю. Не сделаю ради тебя и Джинни.
* * *
Я потерянно озираюсь по сторонам. Хогвартс сегодня украшен просто великолепно. Под волшебным небосклоном парят свечки, придавая таинственность атмосфере, стены украшены огромными атласными лентами, надписи на которых периодично меняются, то поздравляя с Рождеством, то желая счастья в предстоящем году. Подолы платьев развеваются в танцах, девушки и юноши беззаботно и грациозно выполняют каждое па.
Ты танцуешь с Джинни, а я сижу тут, разваливаясь на части. Чего я хочу? Чтобы ты подошел ко мне? Чтобы обнял? Поцеловал? Раскрыл всю правду своей девушке? Или всему Хогвартсу? Нет, мне этого не надо. Судьба никогда не решит, что я это заслужила, и сейчас хочу лишь одного — отпустить тебя. Просто отпустить, оборвав все то, что связывало нас. Просто… Нет, совсем это не просто. Как легко мы совершаем ошибки, и как тяжело за них расплачиваемся.
Так что уходи,
Закрой за собой дверь
И позволь мне жить, как раньше,
Чтобы никогда-никогда не узнать,
Каково это позволить тебе уйти.
Больше мне нечего сказать,
Просто уходи...
Я больше не хочу чувствовать тебя рядом, идя на поводу сердца. Не хочу сдаваться на милость времени, но лишь потому, что знаю — бесполезно ждать этой милости. Она не придет. Разве что её мне подарит смерть.
Это будет особенный Рождественский бал. Я отпущу тебя, обещаю… Чего бы мне это не стоило.
* * *
— Можно пригласить тебя на танец? — нежно смотришь на меня и протягиваешь руку.
Глупый… Ты ведь знаешь, что не нуждаешься в моем разрешении.
Будто прочитав мои мысли, ты кладешь руку мне на талию и прижимаешь к себе. Мы просто стоим так, не в силах разомкнуть объятий. Наконец, ты ведешь меня в центр зала, и мы вливаемся в кружение других пар. На какой-то миг мне кажется, что ничего этого нет. Ни нежной вальсирующей музыки, ни других юношей и девушек, ни бала, посвященного приближению следующего года, ни школы, в которой мы с тобой провели семь лет, ни волшебства, ставшего частичкой всех присутствующих, ни времени, ни мгновений, ни самой жизни… Только ты и я, но мне большего не надо. Я лишь хочу, чтобы так было всю оставшуюся жизнь. Увы, моему желанию не суждено сбыться.
— А где Джинни? — спрашиваю я тебя и отворачиваюсь, пряча подступившие слезы.
— Она куда-то ушла, сказала лишь, что скоро вернется, — говоришь ты, и я понимаю, что ключевым в этой фразе было слово «скоро».
Так мало минут для нас… Так мало для счастья.
Не будет ничего, о чем я пожалею.
Я любила тебя с самого дня нашей встречи.
Ради той любви, которой ты меня одарил,
И той любви, что мы приобрели,
Я должна найти в себе силы сказать…
Вдруг ты останавливаешься, и я недоуменно смотрю на тебя. Смотрю и вновь понимаю, что пропала в твоих глазах, потонула в их очаровании.
Ты медленно наклоняешься ко мне, чтобы прижать свои губы к моим. На секунду я поддаюсь этому порыву, но, к счастью, вовремя отстраняюсь.
— Нам нельзя, — шепчу я севшим от волнения голосом.
— Я знаю. Знаю, но больше не могу выносить этого… — ты тоже шепчешь, и я чувствую, как быстро бьется твое сердце под моей рукой.
— Джинни… Она не заслуживает такого, — я закрываю глаза и прижимаюсь к тебе, но только на секунду. — Ты же видишь, она любит тебя. Посмотри, как светятся её глаза и сияет лицо, когда ты рядом. Она просто не вынесет этого. Нельзя поступать так с теми, кто дорог нам.
— Но ты тоже дорога мне! — тихо протестуешь ты, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.
— И ты мне, — я пытаюсь побороть накатившие приступы паники, отчаяния, безысходности... — Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, — повторяешь ты, склоняясь ко мне.
Твои губы нежно прикасаются к моим, и я лишь беспомощно иду на поводу своего сердца, умоляющего не останавливать тебя.
Просто уходи,
Скажи: «Прощай!»
Не оборачивайся, иначе увидишь, как я плачу.
Я не должна раскисать,
Или показывать свое разбитое сердце,
Или любовь, которую по-прежнему к тебе чувствую...
Неожиданно я слышу, как тебя кто-то зовет по имени. Это Джинни. Нескончаемое чувство страха туманит мой рассудок, но я с облегчением понимаю, что её голос звучит где-то вдалеке. Значит, она не видит нас, а просто ищет тебя.
А ты все еще целуешь меня. Пытаюсь отпрянуть, но ты лишь сильнее обнимаешь меня.
Я поняла — ты хочешь, чтоб она это видела. Нет, Гарри, нет! Я не допущу этого. Знаю, ты уже не можешь скрывать наши чувства, не можешь сдерживаться, но больше и не придется, обещаю...
Сейчас или никогда.
Я с усилием отодвигаю тебя. Ты смотришь с мольбой, но я не допущу непоправимого. Резко поворачиваюсь спиной и еле слышно шепчу:
— Просто уходи.
— Ну наконец-то я тебя нашла, Гарри! — подбегает к нам Джинни. Я лишь благодарю Бога за то, что она ничего не заметила.
Поворачиваюсь. Ты смотришь на меня, не обращая внимания на девушку. Твои глаза… Столько боли и душевных страданий… Уверена, у нас сейчас одинаковые взгляды.
— Просто уходи, — вновь шепчу я из последних сил.
Ты разворачиваешься и идешь прочь.
— Вы что, поссорились? — спрашивает меня Джинни.
Я лишь киваю в ответ, умоляя себя не разрыдаться прямо на глазах у подруги.
— Ну, ничего, обязательно помиритесь! — утешает она меня и уходит.
Уходит к тебе.
А я снова разваливаюсь на части. Ком в горле становиться невыносимым, и слезы тихо стекают по щекам. Неважно. Теперь все неважно.
Так что уходи,
Закрой за собой дверь
И позволь мне жить, как раньше,
Чтоб никогда-никогда не узнать,
Каково это позволить тебе уйти
Больше мне нечего сказать,
Просто уходи...
* * *
Это был особенный Рождественский бал. Я выполнила обещание, я тебя отпустила. Отпустила тебя, как и свою маленькую надежду на счастье. Она ушла вслед за тобой.
Vova
